Закон равновесия

За окном опускался вечер. Но сколько бы это ни длилось и как бы ужасно ни было, оно того стоило. Всё стоило, каждое мгновение. Ради того, что я сейчас чувствовала, можно было пережить это снова. И потом ещё раз. Ради тепла, ради мягких шевелений, ради первого прикосновения крошечного ротика к груди.

Повитуха чем-то гремела, что-то говорила Марике, может, и Брайану тоже. Я была слишком сосредоточена на себе и сыне, чтобы обращать на это внимание. И почему тот сон был таким ужасным? Вот реальность получилась другой...

Нечто похожее на ощущение из того кошмара мелькнуло только когда Марика забирала у меня заснувшего малыша. Я не хотела с ним расставаться, но не смогла сопротивляться. На миг испугалась и сразу провалилась в сон.

* * *

Просыпаться не хотелось, но Марика была настойчива. А сердитый плач оказался вообще совершенно неотразимым аргументом. Как и жестокое обещание найти кормилицу, если сама я предпочитаю бессовестно дрыхнуть, когда ребёнок голоден.

— А где...

— Завтракает, — не дав мне закончить вопрос, сообщила Марика.

— Тоже хочу, — пробормотала я. — Завтракать.

— Сейчас принесут.

Я кивнула, задумчиво глядя в окно на безупречно чистое голубое небо. День обещал быть ярким и солнечным, будто тоже решил отпраздновать такое примечательное событие. Да, Матерь Тёмная, отпраздновать... Совсем забыла, что это полагается делать. Ужас какой.

Мысль о том, что в замке соберётся куча незнакомого мне народу, будет радостно пить и орать заздравные речи, привела меня в ужас. Вот зачем вообще существует эта нелепая традиция? Новорожденному ребёнку нужны еда и сон, его матери — покой и отдых. И только молодому счастливому папаше — повод напиться с дружками. И ведь именно его желание выходит самым... уважаемым!

А потом я осталась наедине с завтраком, спящим в колыбельке сыном и всё теми же мыслями. Пить будут, сволочи. Веселиться. И выбирать имя ребёнку. Моему. Без меня. Так принято, так всегда происходит, и у светлых, и у тёмных. Женщину, этого ребёнка выносившую и родившую, в муках, между прочим, родившую, никто не спрашивает.

— Мне позже зайти?

Вздрогнув, я посмотрела на Брайана, прислонившегося к дверному косяку. На лице его застыло выражение задумчивого интереса. Какого-то откровенно исследовательского, как у безумного учёного в процессе рискованного и нелепого эксперимента.

— Что, так ужасно выгляжу? — не удержалась я.

— У тебя такое выражение лица, что я невольно опасаюсь за свою жизнь, — фыркнул муж, закрывая дверь.

— Умеешь ты уходить от ответа, — проворчала я.

— Красота в глазах смотрящего, — после небольшой паузы сказал Брайан. — Поэтому ты самая красивая женщина на свете. Только вот что тебя так разозлило?

— Пить сегодня будешь? — поинтересовалась я нарочито равнодушно.

— Нет, — ответил он, чуть качнув головой. — Я плохо переношу алкоголь.

Я фыркнула от досады на саму себя. Верно, не подумала. У эльфов отношения с выпивкой... своеобразные. В отличие от людей они не пьянеют. Вообще. Выпить могут хоть бочку — и ни в одном глазу, что называется. Зато похмелье у них потом бывает, и гораздо более жестокое. Довелось раз наблюдать. Врагу не пожелаешь.

— Но если бы мог, напился бы, — вдруг ехидно усмехнулся Брайан. — Чтобы мы с тобой были в расчёте.

Вспомнив свою давешнюю выходку, я мучительно покраснела до корней волос. Надо же было так опозориться... Хотя, если подумать, именно с этого всё и началось. Кто знает, что бы сейчас было со мной, не реши я тогда попросту залить горе и страх вином.

— Не думаю, что ты остался внакладе, — сообщила я в ответ. — Если бы я тогда не напилась, сейчас тебе не пришлось бы думать, как назвать сына.

Вот только что, всем на свете клянусь — только что он стоял у дверей, а через мгновение переместился ко мне на кровать. Склонился надо мной, упершись руками по обе стороны подушки, и доверительно прошептал на ухо:

— Малышка, зря ты так. Трезвая или пьяная, ты бы всё равно оказалась тогда в моей постели.

— Это почему? — с трудом выдохнула я, сглотнув и облизнув разом пересохшие губы.

— Потому что это судьба, — усмехнулся Брайан, чуть тронув губами мою шею. — И потому, что я так решил.

С первым я поспорить не могла, а со вторым было попросту лень. Или не хотелось. Честно сказать, больше всего сейчас хотелось поспать. Но сначала нужно было поговорить, и не о прошлом, а о настоящем.

— Решил он, — фыркнула я. — А как сына назовёшь, решил?

— Пришёл тебя спросить, — с обескураживающей прямотой ответил Брайан.

— Аллан или Дэниэл, — выпалила я в ответ прежде, чем успела подумать.

— Почему не Ирвин?

Я закрыла глаза, подавив тяжёлый вздох. Да, традиция. Первого сына называют в честь отца женщины, если она — старшая дочь в семье. Именно этого я больше всего и боялась. Того, что ко мне, матери, проявят традиционное уважение, традиционно же не спросив, нужно ли мне оно такое.

Никогда особо не верила в приметы, но одна не давала мне покоя довольно долго. Как-то раз родители принесли в храм умирающего ребёнка. Наставница провозилась с ним трое суток, делая всё возможное и невозможное. Под конец даже провела странный, никогда прежде не виденный мной ритуал. Но всё оказалось бесполезно, мальчик умер. И вот тогда-то она, вернувшись после долгого разговора с его родителями, обмолвилась, что нельзя называть детей в честь тех, кто умер медленной и мучительной смертью.

Она так толком и не объяснила мне, почему. Тогда сказала, что я ещё мала и всё узнаю, когда вырасту, перед замужеством. Но случиться этому оказалось не суждено. И вот теперь я твёрдо знала только одно: Ирвином моего сына звать не будут. И пусть обо мне думают что угодно. Что я непочтительная дочь, что просто дура капризная — главное, чтобы с ребёнком всё было хорошо.

— Примета плохая, — ответила я коротко.

— Хорошо, — не стал, к моему удивлению, спорить и выспрашивать подробности Брайан. — Но я ведь должен как-то объяснить свой выбор. Почему, скажем, Дэниэл?

— Так звали моего брата, самого старшего. И именно так я назвала отца Лорейн Дайрас, если ты забыл. Так что глупых вопросов, полагаю, не будет.

— Забыл. Хорошо, а почему Аллан?

— Потому что так звали моего очень героического предка, — усмехнулась я. — И мне просто нравится это имя.

— Сойдёмся на Дэниэле? — предложил Брайан.

— Договорились, — согласилась я.

* * *

Лестница покачнулась. Я мёртвой хваткой вцепилась в край полки, поспешно зашептав молитву Матери. Давно этого не делала, как-то и не хотелось, но вот сейчас момент наступил. И совсем не потому, что из-за резкого неосторожного движения я едва не улетела с немаленькой высоты. Дело было в книге, попавшейся мне в руки.

Как я раньше её не заметила? Столько раз смотрела на эту полку, читала надписи на корешках и каждый раз пропускала эту, почему-то убеждённая, что здесь всё не то. Словно нечисть какая глаза отводила. Кстати, проверить бы это место, мало ли, вдруг тут правда какая-нибудь тварь водится... но это потом.

Сейчас у меня образовалось дело куда более важное. Хотела я знать, где именно находится Ирагрид? Так вот оно. И плевать, что сентиментальный роман. В отличие от всяких там исторических хроник, в подобных произведениях часто описываются окружающие красоты.

Задаваясь по пути вопросом, что вообще подобная книга может делать в этой библиотеке, я спустилась с лестницы и отправилась к себе. Дэни наверняка уже проголодался, пока я тут перебирала старинные писания.

На обратном пути я задумчиво перебирала страницы. Пока ничего не находила, но в успехе почти не сомневалась. И чувствовала по этому поводу радость, смешанную с лёгкой досадой. Желанная разгадка была так близка, и в то же время дальше, чем когда бы то ни было. Ребёнка не бросишь, не сорвёшься искать исчезнувший город. Сколько ещё придётся ждать? Не меньше года.

В то же время я понимала, что не очень об этом и сожалею. Не так ужасно оказалось просто взять и начать жить чем-то ещё, кроме поисков. Искать можно, и можно надеяться на успех. Но нельзя при этом не понимать, что он лишь возможен, не гарантирован. Если легенда о Слове Матери на самом деле только легенда, что тогда останется у меня, после меня? Теперь ответ на этот вопрос я знала точно.

Марика встретила меня недовольным ворчанием. Обозвала книжным червём и посоветовала больше дышать свежим воздухом, а не пылью веков. Я с самым честным видом пообещала, что отныне так и буду поступать. С книгой можно и в саду посидеть, пока ребенок спит.

— Молоко выпей, — проворчала Марика напоследок, сунув мне кружку.

Ежедневный ритуал теперь, да. Никогда не была большой любительницей молока, но почла за благо не спорить. Всё равно ведь выпью, никуда не денусь. Только дополнительную лекцию о своей безответственности предварительно выслушаю.

Когда кормишь ребёнка, совершенно невозможно заниматься чем-то другим. Это особое состояние погружения в себя, когда ничего внешнего не требуется. Да и не воспринимается оно, если уж честно. Я очень скоро поняла, что надо иметь огромную силу воли, чтобы не превратиться в мамочку-наседку, интересующуюся только делами своего драгоценного чада и в упор игнорирующую остальной окружающий мир. Раньше меня это в других раздражало, а теперь... мамочки, в вашем полку прибыло. Потому что не хочется ничего другого, хоть убивайте. Надо, знаю, но не хочется. Во всяком случае, пока что. Может, попозже это пройдёт.

— Возвращаться, надеюсь, не собираешься?

— В столицу? — уточнила я, укладывая заснувшего сына.

— Да, — кивнула Марика, складывая в шкаф выглаженные пелёнки из корзины.

— Нет, ещё чего, — фыркнула я. — Ничего я там не потеряла.

Да и не разрешали мне пока возвращаться. И действительно, не слишком хотелось. Де'Гатар, скорее всего, там обретается — вот уж от кого желательно держаться подальше. А уж какие сплетни гуляют по городу и по Академии, лучше не представлять даже, особенно перед едой. Мигом аппетита лишишься. Нет, спасибо, мне и здесь хорошо.

Вернувшись в кровать, я наконец-то открыла книгу и принялась за чтение. Увидь меня сейчас кто-нибудь из старых знакомых, сначала глазам бы не поверил, а потом пополнил бы гильдию убеждённых, что женщины бывают или умные, или замужем.

И ведь не поспоришь никак. Валяюсь среди бела дня на кровати, кое-как одетая, добросовестно жую зелёное яблоко и читаю сентиментальный роман. С интересом, причём читаю и со всей увлечённостью. Ну и пускай. Главное — я сама знаю, что и зачем делаю, а чужие мнения не волновали меня отродясь.

Хотя чтиво и впрямь оказалось ещё то. Главная героиня лепила глупости одну за другой, и у меня, явно вопреки авторской задумке, это не вызывало ни малейшего к ней сочувствия. Честное слово, нашла чем терзаться. Не так на неё посмотрели, видите ли. А как, интересно, нормальный взрослый мужик должен смотреть на привлекательную особу женского пола? Она, поди, не статуя мраморная, для чистого восхищения предназначенная, радовалась бы, что её раздеть мечтают. Трагедия женская, вообще-то, наступает, когда о подобном мечтать перестают.

Правда, главный герой, записанный героиней в гнусные похотливые животные, был тоже мало чем лучше. Судя по прочим его деяниям, описанным большей частью стыдливыми умолчаниями, девица неверным путём пришла к правильному выводу. Нет, я не из тех, кто считает, что мужчине следует вести монашескую жизнь вплоть до нахождения единственной и обожаемой той самой, но тут был всё-таки перебор, пожалуй.

В какой-то момент я поймала себя на том, что мне уже интересно, чем закончится эта феерия обоюдного идиотизма. Вот если бы финалы подобных писаний хоть иногда были сколь-нибудь непредсказуемыми, даже дочитала бы. Но подобного никогда не случалось и не случится, так что процесс выходил явно важнее результата.

Вот в этом самом процессе, после очередной нелепой ссоры на ровном месте, я и нашла именно то, что так долго искала. Выскочив на балкон, чтобы остыть после негодующих криков, прекрасная дева узрела перед собой дивный горный пейзаж: вершины-близнецы, окружённые дюжиной пиков пониже, в лучах закатного солнца.

Ухватив с прикроватного столика карту, я развернула её и довольно улыбнулась: вот и ответ. Ирагрид находился к востоку от Дрожащих гор и к югу от Вьюжного перевала. Будь он северней, Ледяной хребет не позволил бы увидеть Вечных Братьев. Есть только одно подходящее место — Долина Шорохов.

Место, надо сказать, жуткое. Вот уже несколько столетий там не просто никто не живёт, его предпочитают обходить стороной. Считается, что это логово призраков-ранги, усыпляющих людей и высасывающих у них жизнь. Научных подтверждений существования этих тварей нет, но народные поверья не возникают на совсем уж пустом месте. Может, не пресловутые ранги, но что-то опасное там должно быть обязательно.

Каков вывод? Долина Шорохов — не то место, куда можно соваться очертя голову и уповая на удачу. Понадобится основательная подготовка. И для начала неплохо бы изучить обитаемые окрестности и бытующие там поверья, чтобы понять, к чему вообще стоит готовиться. Тут как раз пригодится библиотека Академии. Тамошние специалисты по нежитеведению собирают такие сведения постоянно.

Я уже начала было подумывать написать об этом Брайану, чтобы покопался, а может, и поговорил с кем-нибудь из коллег, но вовремя опомнилась. Спешить совершенно некуда. Прямо завтра, и даже в этом году я никакой Ирагрид искать не буду. А если в столице до сих пор неспокойно, вести подозрительные расспросы — большой риск. Люди болтливы, а сыскари подозрительны, можно ненароком привлечь их внимание, и неизвестно, чем это в итоге обернётся.

Нет уж, всему своё время. Пусть пока завершится и забудется история со шпионом. Периоды суеты и поисков врага всегда сменяются затишьем, когда все устают бесконечно озираться и расслабляются. Вот тогда и надо будет приступать к этому делу.

Грохот за спиной заставил меня выронить карту и подскочить, резко разворачиваясь. Дэни, разумеется, проснулся, завозился и захныкал, пока лишь намекая на намерение поднять крик, если мама немедленно не подбежит и не успокоит его. Горничная, прихода которой я за раздумьями даже не заметила, так и застыла столбом, глядя на выроненное серебряное блюдо.

— Простите, миледи, — пробормотала она, сообразив, что я смотрю на неё.

Зайна. Разумеется, кое-какое знакомство с этой особой, помимо подслушанного однажды разговора, я свести успела. Даже как-то не хотелось и гадать, было ли падение блюда случайностью. Другое дело, что никогда раньше она в моих комнатах не появлялась, их всегда убирала Девиса, уже немолодая и очень приятная женщина, быстро нашедшая общий язык с Марикой. Благодаря дружеским отношениям этой парочки я неизменно узнавала самые свежие и достоверные сплетни.

— Осторожнее, — сухо посоветовала я, уже склоняясь над сыном.

— Да, миледи. Простите, миледи.