— Андрей?! — по-видимому, Саша поверил.
— Чисти, давай, — мама повесила полотенце мне на плечо. — А то курица почти готова, а гарнира ещё нет.
— Чищу! — процедил сквозь зубы и покосился на неё, сощурив глаза.
— Ну, прям вселенская обида! — она покачала головой и ушла. — Ром, ты чего притих? — раздался её голос в коридоре.
— Лисую...
— Не у Андрея в документах?
— Нет...
Я улыбался, слушая их, но тут же вернул обиженное выражение, когда раздался Сашин шепот.
— Ты, чего? Серьёзно обиделся?
Я обернулся, посмотрел на его обеспокоенное, взволнованное лицо и отвернулся. Молча.
За моей спиной расстроено вздохнули.
— Андрюша, прости, пожалуйста, — он встал между мной и стеной.
"Как удачно!"
— Я не хотел тебя об...— плавное движение тазом и он прижат к ней моим телом.
— Я ещё поквитаюсь с тобой, — и, приблизившись почти вплотную, прошептал. — Предатель.
Он молчал. Я прижимал его к стене, продолжая спокойно чистить картошку.
— Ах, ты...— ощутимый шлепок прилетел мне по заднице. — Я тут перед ним распинаюсь, а он...— Саша попытался вывернуться, но я лишь сильнее прижимал его к обоям.
— У меня нож! Не дергайся!
Он остановился.
— Я попрошу тебя кое о чем? — сейчас я действительно серьезен.
— Конечно, — тихо ответил он, поглаживая меня по спине.
— Не называй меня "Андрюша"...
Он удивился. Я глубоко вдохнул и встал ровно.
— Меня это бесит, просто до истерики... Ма! Я почистил!
— Хорошо, режь кружочками, я сейчас.
Саша поднялся на носочки, придерживаясь за мою спину, и прошептал:
— Ладно. Я буду называть тебя исключительно Эндрю.
Я поджал губы и закрыл глаза, когда почувствовал, как мочка моего уха, медленно погрузилась в его горячий рот.
Тихий семейный обед.
Хотя не совсем тихий. Роме опять на глаза попался его игрушечный зверь, и мы втроем не могли усадить этого ребенка за стол.
— Прекрати...ерзать! — положил руку ему на голову и опять повернул лицом к столу. — Ешь, пока не остыло!
— А пачему ты ешь калтошку, а Саша суп?
— Потому что у него живот болит.
— А пачему у него живот балит?
— А патаму што ешь! — передразнил его.
— Мам? — спасательный круг всех детей. — А чё Андлей длазница?
— Ешь! — только в этой семьей он не всегда срабатывает.
— Ну, капец... — он обиженно выдохнул и забубнил. — Сплашная дискламинация, никакой свабоды самовылажения...
Я посмотрел на маму, её брови сведены вместе, практически одна сплошная линия. После каждого произнесенного Ромой слова, она только качала головой и продолжала, молча, есть.
Перевел взгляд на Сашу. Улыбка. Он вообще не преставал улыбаться с того момента, как на кухне появился Романыч.
"Они его приняли, — я снова уткнулся в тарелку. — Иначе мама давно бы уже одернула мелкого, да и тот, вел бы себя скромнее".
Они приняли Сашу, как моего друга.
И что же будет...когда они узнают...?
Глава 58. Саша
Потом я отвез его домой.
В моих вещах и пакетом, который ему насобирала мама, заставив при этом меня дико краснеть.
И теперь я знаю, где он живет.
Обычный двор, обычные пятиэтажные хрущевки, для обычных работяг. Но никак не для человека, у которого семейный бизнес приносит порядка полумиллиарда в год и речь далеко не о рублях.
— Ты серьёзно здесь живешь? — распластался на руле, разглядывая однотипные здания.
— Серьёзно, — он подвинулся вперед и указал пальцем наверх. — Вон мои окна, на пятом этаже.
Я ухмыльнулся.
— Не верится?
— Почему же, — пожал плечами и посмотрел на него. — Нежелание жить с родителями может и в землянку в лес загнать.
Он улыбнулся.
А потом просто взял меня за руку и гладил мои пальцы. Молча и слегка улыбаясь. А я смотрел и ни о чем не думал. Всё слишком хрупкое, чтобы я мог позволить себе думать.
— Андрей, если я спрошу, ты ответишь? — он заговорил, очень тихо, не поднимая глаз.
— Странный вопрос, — сжал его руку. — Давай попробуем.
— Если бы я вчера....если бы мне не стало плохо, — он поднял голову. — Между нами это всё равно произошло? Как ты думаешь?
— Да, — без раздумий. — Рано или поздно.
— Спасибо...
— Прекрати, — начинаю смущенно улыбаться. — Ничего такого особенного я не сделал.
— Сделал, — он посмотрел на меня — И прекрасно знаешь что...
Настолько нежного создания в моей жизни прежде не было.
Его губки, язычок, ладошки с холодными пальчиками, осторожно прикасающиеся к моему лицу, всё это вызывало внутри такой сумасшедший трепет, что я не сдержался и просто сгреб его в объятия, прижимая, что есть сил к себе.
— Спасибо, что позволил себя любить, — от его шепота всё сжалось.
— Саш...
Я отстранился.
Его глаза закрыты, он кусает то нижнюю, то верхнюю губу и учащенно дышит. Указательным пальцем уперся ему в подбородок и легонько надавил, поднимая вверх.
Саша открыл глаза.
— Дурилка, ты! Самая настоящая!
Повторив ещё раз все наставления мамы:
-куриный супчик;
-сухарики;
-крепкий чай;
— и звонить если что-то случится,
Под аккомпанемент поблескивающих глаз и счастливой улыбки, я совершенно нехотя, выпустил его из машины.
Надо ехать.
На Сашино осторожное предложение поехать со мной я вежливо отказался.
У палаты Марии Васильевны я буду находиться на грани истерики, а на это ему точно смотреть не стоит. А знакомить с Ники...
Её поведение, после нашего возвращения, меня очень напрягает и нужно самому сначала выяснить, что за тараканы закопошились у неё в голове, прежде чем она вцепится в Сашу.
— Сань!? — только отъехал, но тут же остановился.
— Что-то забыл? — он подошел к машине.
Я поманил пальцем, чтобы он наклонился.
— Ещё ниже.
Он поджал губки и опустился. Я немного привстал, оказавшись практически нос к носу, и прошептал, еле сдерживая улыбку:
— Вещи не забудь вернуть...
Он рассмеялся, слегка прищуриваясь.
— Кто бы сомневался!
"Что это с вами, мистер Пополин? Вы всё-таки не бесчувственный чурбан и способны дарить людям положительные эмоции ", — поцеловав его, я чувствовал, как он улыбается.
Глава 59. Больница
Дышу, как загнанная собака. Закрываю глаза и считаю до десяти, потом ещё раз, вроде легче. Но сердце по-прежнему шумит в ушах и отдается ноющей болью, где-то в затылке.
Я приехал в больницу.
"Кто бы знал, что я такая истеричка?! — посмотрел на свое отражение. Бледный. Даже губы.— И что буду думать про себя в женском роде..."
Ещё дома написал Ники, что поехал к Марии Васильевне и, несмотря на то, что она не ответила, я знал, что она уже здесь. Сидит у её палаты и ждет, когда я приеду.
Глубокий вдох и я вышел из лифта. Ноги ватные и еле тащатся вперед.
— Андрей? — Ники сидела на скамейке, и мне показалось, что она облегченно выдохнула, мельком глянув мне за спину.
— Давно здесь? — не предал этому значения и встал около окна, засунув руки в карман.
— Ты не зайдешь? — Ники поднялась и подошла ко мне.
Я лишь помотал головой.
— Андрей?
— Я...не...зайду, — произнес тихо и уперся лбом в стекло.
Я не зайду. Потому что боюсь. Боюсь услышать звук мониторов, считающие пульс и удары сердца и то, как все эти аппараты заставляют её жить.
— Почему?
Вслух этого я точно не скажу.
— Потому что не хочу.
— Охренеть! — она возмущенно выдохнула и сложила руки на груди.
Повернул к ней голову, моргнул и отвернулся.
— Что за "потому что не хочу"? а? — она подошла ещё ближе. — Можешь нормально объяснить?
— Потому что не хочу, — я прошептал. — А нормально объяснить не могу, потому что сам не знаю.
От её дальнейших приставаний с расспросами, меня спас лечащий врач.
Мои стандартные вопросы, его стандартные ответы, опять медицинские термины, значение которых, я ни черта не знаю и его вопрос, заставивший меня вздрогнуть:
— Кроме вас у неё ещё есть родственники?
— Нет. Что-то случилось? — во рту пересохло.
— Нет, нет! — козлобородый улыбнулся. — Просто лечение в нашей клинике не из дешевых, а кроме вас и вашей супруги больше никто не приходит.
Я медленно обернулся и посмотрел на Ники.
"Супруги?" — она стояла пунцовая, отведя взгляд в сторону.
— Мария Васильевна для меня очень много значит, — снова посмотрел на врача. — И это единственное, что я могу для неё сделать.
— Благородно. Редкое, очень редкое качество в наше время.
"Ваше мнение для меня ТАК ВАЖНО!!!" — съязвил про себя, слегка улыбнувшись.
Кушаков ушел, сказав, что через часик заглянет. Я медленно повернулся к стоящей за спиной подруге. Ники смотрела куда угодно, но только не на меня.
— Супруги? — в другой раз я бы поржал, но сейчас. — Какого хрена это значит? Никанора.
Глава 60. Ники
— Меня к ней не пускали...
— Не понял щас...
Замер, наполовину присев на стул.
Мы спустились вниз, в что-то смутно напоминающее кафе. В палату я не пойду, а в коридоре слишком много любопытных ушей.
— То есть не пускали? ТЫ же сказала, что они тебе позвонили, — я сел.
— Да, но когда я приехала, тут стали спрашивать, кто такая и кем прихожусь, — Ники села на стул напротив.
— И умнее, конечно, ничего не придумалось, кроме как сказать, что жена хер пойми кого?
— Ни хер пойми, а её внука, — она попыталась взять меня за руку, но я отодвинулся, продолжая смотреть на неё в упор.
— А сама внучкой назваться не могла?
— Мы не очень-то похожи на брата с сестрой...
— С учетом того, что я ей далеко не внук, не думаю, что это играет особую роль.
— Андрей, я не пойму чего ты так из-за этого нервничаешь? — она скрестила руки на груди и обижено откинулась на спинку стула. — Ну, назвалась твоей женой, можно подумать преступление совершила.
Преступление, не преступление, но что-то уж больно много народу на меня какие-то планы имеет.
— Ты если что-то придумываешь, — зашептал и наклонился вперед. — В чем я принимаю непосредственное участие, будь любезна, предупреждай, — сел ровно. — А если бы он у меня спросил, где ваша жена? Что я ему должен ответить?
Она наклонилась. Грудь, необъятная, на столе. У меня внутри ничего не ёкнуло, и глаза смотрят прямо.
— Ну, извини, — тон в её голосе. Меня сейчас будут делать виноватым. — Тебе и раньше было не угодить, а сейчас так вообще.
"Что-то я ни черта не понимаю, что происходит!!!"
— Что значит "угодить"? И что за "тогда" и "сейчас"?
— А, ты не видишь?
— Представь себе.
— Хорош, придуриваться! — она процедила сквозь зубы и поддалась ещё ближе. — Ты как вернулся, ведешь себя так странно, что я не знаю, что и думать.
— Попробуй подумать такое, — я говорил шепотом, потому что чувствовал, как внутри всё начинает закипать. — Андрюш, ты только не волнуйся, но бабушка в коме... — Ники открыла рот, но я продолжил. — Андрюш, ты только не волнуйся, но Анжела твою маму и брата в квартиру не пустила.
— Ты и не волнуешься, как я посмотрю.
— Чего? — у меня аж дыхание перехватило.
— А того! Знаешь, что я заметила, ещё в аэропорту, когда ты только вышел?
Она не дала мне ответить.
— ТО, что ты постоянно оборачиваешься, чтобы не потерять его из виду.
"Зашибись!" — выдохнул, но забыл вдохнуть после того, как Ники замолчала.
— Ты это о чем? — голос хрипит, но мне плевать, что она может заметить моё волнение.
— О том, Попо, — в её глазах обида и непонимание. — Стоило ему к тебе прикоснуться, просто положить руку и ты успокоился.
— И? — жду, какую из моих мыслей она подтвердит.
— Ты же говорил, что он гей...
— Иии?
— Что "иии"? Ты же всем известный гомофоб!
— Ты ещё громче кричи, а то Васильевна не слышит.
— И тут ещё выясняется, что он у тебя уже и ночует! — она меня словно не услышала. — Я знаю тебя почти девять лет! И не разу, НЕ РАЗУ, не была в твоей квартире. А тут парень, да ещё и педик, которого ты знаешь, меньше месяца уже ночует!
Я молчал, ждал, когда закончится её словарный понос и судорожно соображал, что сказать, когда она потребует ответы на свои вопросы:
— Я жду...
— Что ты от меня хочешь? — в голову ничего не пришло.
— Правду...
— Ка...
— Ты его трахаешь?
Глава 61. Домой
Лопнуло.
Внутри меня что-то лопнуло и с таким треском, что в голове только шум и её последнее слово "трахаешь".
"Интересно то, что звучит оно не вопросительно..."
Глаза, выражение, застывшее на лице, поза, в которой сидела Ники. Напряжение, волнение, испуг и что-то ещё, что я понять не смог, да и не хотел собственно.
Обидно. Мне было настолько обидно, что единственное сейчас желание — свалить. Молча.
— Во-первых, дорогая моя Никанора, — вместо этого я глубоко вдохнул и выпрямился, сложив руки, сцепленные в замок, на столик. — Трахаешь, весьма вульгарное слово и уж точно не из твоих уст я ожидал его услышать, — она молчит. — Во-вторых, я не гомофоб и прошу запомнить. Раз и навсегда. Если человек меня не трогает...МНЕ ГЛУБОКО ПЛЕВАТЬ...какой он ориентации, расы и вероисповедания, — она поджала губы и опустила глаза вниз. — И, в-третьих, самое главное, в кого я сую свой хер, касается только меня и того, в кого я его...собственно...сую. И отчитываться ни перед тобой, ни перед кем-либо другим, я не намерен. Понятно?
— Да, — прошептала Ники, так и не посмотрев на меня.
— Я уехал, — поднялся из-за стола и уже собирался уйти, но она схватила меня за руку.
— Андрюш, прости, — смотрит снизу, в глазах слезы. Мне всё равно.
— Отпусти, — шепчу, смотря на её руку. — Пока я не сказал того, за что не стану извинятся.
Она отпустила. Я ушел.
Мерзко, противно, больно. Не из-за того ЧТО услышал, а из-за того от КОГО я это услышал.
Завибрировавший в заднем кармане джинс телефон, выдернул меня из ступора.
— Рома, чёрт! Когда уже спел звук отключить! — тихонько ругаясь, еле выгнулся чтобы его достать. — Мама?
— Сына у тебя всё в порядке?
— Типа того...что-то случилось? — на улице уже темнеет, а я даже не около больницы.
"Нормально задумался!!!"
— Нет, всё хорошо, просто потеряла немного.
— Я уже еду,— повернул ключ в замке. — Домой купить что-нибудь?
— Нет. Не надо.
— Ладно. Скоро буду.
Домой. Я хочу домой.
И меня отпустило. Стоило мелкому с разбегу запрыгнуть на руки, и услышать мамин голос:
— Если я ещё раз разогрею суп, — крикнула она с кухни. — Тебе придется, есть картофельное пюре с капустой.
— Сейчас иду? — и, перехватив братца на одну руку, спросил: — Ты ел?
— Да, — он обнял меня за шею. — Но я всё лавно с табой пасижу.
— Ладно, — я улыбнулся.
Настроение — ноль. С такой же пустотой в центре. Даже Романовская неугомонная болтовня вперемешку с песней про "агулечек ну сафсем как чеавечек", не особо его поднимали.
"Если я даже Ники не могу довериться, — думал, послушно открывая рот, кусая протянутый Ромой огурец. — То кому вообще?"
— У тебя всё нормально? — кивнул, вместо ответа.
