— Ты дурачил меня больше трех минут, а значит, если ты действительно лишь генин, чакры у тебя осталось на две-три техники. — мыслить, думать, держать свой мозг в узде. Не время и не место сходить с ума. — С другой стороны, я успел отдышаться и полон сил. Как ты думаешь, я победил?
— Вполне, — искренне засмеялся Йомей, присаживаясь на пол. Смех, не радостный, но чистый и не замутненный ничем лишним.
Я сжал зубы и снова подавил желание совершить убийство на глазах такой толпы. Да, я ненавижу Йомея Симуру. Его поведение, его слова, его чертов смех... Несмотря на свой потрепанный вид и зловещую ауру загадочности, этот подонок буквально излучал свет. Теперь я понял...
Учиха и Харуно не бегали за ним, подобно преданным собачонкам. Наследник мертвого клана и тупоголовая девчонка восхищались сильным и волевым лидером, каковым являлся Симура. Наверное, рядом с ним хотелось сражаться до последней капли крови и очертя голову защищать товарищей. Я прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Дьявол...
— Проктор, я сдаюсь! — выкрикнул Йомей ожидаемую фразу, пытаясь не двигаться и не тревожить раны.
Неподвижно стоявший весь бой рядом с Третим Хаяте дернулся и, будто только что вспомнив о своих обязанностях, глухо прокашлялся, и громко объявил в воцарившейся тишине:
— Победитель — Наруто Узумаки.
В зале можно было бы услышать, как чихает муравей. Но все внимание было обращено на меня. Великие демоны...
Я завидовал Йомею Симуре.
Глава 14
Сквозной
"Страх — единственное, что
роднит убийцу и жертву".
Минато Намикадзе, Четвертый Хокаге.
Скрытый Песок. За месяц до Экзамена на Чунина.
— МАМА!!!
— Четвертая группа, быстрее!
Озару Кайдо никогда не считал себя бессердечным человеком. Еще будучи ребенком, он частенько подбирал и приносил домой бездомных кошек, из-за чего постоянно ругался с родителями. Немного позднее, когда мальчик влился в жизнь настоящего шиноби и познал первые радости и горести своей профессии, Озару решил во что бы то ни стало остаться человеком со всеми вытекающими плюсами и минусами. Ему нравилось ощущать некоторое превосходство перед обычными людьми, не обладавшими его навыками, но при этом юноша никогда не забывал о том, что, в общем-то, ничем не лучше других.
Жизнь шла своим чередом. Разгорелась и закончилась Мировая война шиноби, в которой молодой и талантливый Озару без особых трудностей получил ранг джонина. Еще в Академии учителя отмечали незаурядные способности Кайдо к техникам барьеров и печатей. Именно это направление ниндзютсу и стало специализацией Озару. После Войны он уже мог с гордостью заявит, что во всей Суне нет мастера сильнее. Но, даже получив подобное признание и высокую оценку, молодой мужчина не очерствел душой, а лишь больше уверился в правильности своего выбора: он, как шиноби, никогда не перестанет быть человеком.
— Мне...кхагх!.. БОЛЬНО!!!
— Аяма, не медли!
И вот сейчас, руководя действиями своего отряда мастеров барьера, Озару засомневался. Истерические вопли мальчишки, что раздавались из под земли, заставили опытного шиноби и сильного мужчину дрожать. Сабаку но Гаара, джинчурики Однохвостого, что был схвачен и заточен в специально построенную для этого тюрьму несколько месяцев назад.
— Кайдо-сан! — к джонину подбежал один из новеньких в отряде. — Нужно всадить в него еще парочку. Казекаге-сама недоволен, что чакра стала течь медленнее.
Мужчина стиснул зубы, но не огрызнулся. Крики, детские крики... все последние месяца вопли тринадцатилетнего мальчишки преследуют его во сне и наяву. Глупо и противоестественно для шиноби, прошедшего войну и сотни всевозможных мыслей, но это так.
— Кайдо-сан, — осторожно позвал его тот самый чунин, видя задумчивое и мрачное состояние командира.
— Хорошо, — скрепя сердце выдавил из себя Озару. Чунин было кровожадно ухмыльнулься и уже собирался крикнуть товарищам, что добро дано, но джонин крепко схватил подчиненного за руку. — Но только один, понял меня?
По лицу парня было видно, что он сильно разочарован, но против прямого приказа не посмеет ничего сделать.
— Как скажете, Кайдо-сан, — и, дождавшись, пока мозолистая рука мужчины отпустит его, весело крикнул трем другим дежурившим шиноби из отряда Мастеров Печати. — Засадим ему по самую глотку, ребята!
Те весело загоготали и начали дружно суетиться. Не прошло и пяти минут, как рядом с очерченной печатью песчаной дюной появился длинный красный штырь, от которого к недалеко стоящему генератору чакры тянулся толстый провод. Штырь выглядел устрашающе, сверкая на солнце кроваво-красными прожилками и хищными зазубринами.
— Мама... — тихий шепот прозвучал подобно набату в воцарившейся атмосфере всеобщего веселья и возбуждения. Голос, звучащий отовсюду и ниоткуда одновременно, проникал, как казалось, Озару, в самые глубины человеческого сердца и души. Сковывая храбрость. Вгрызаясь в разум.
— Отец... — дюна под ногами Кайдо дрогнула и по песку внезапно пошли завораживающие волны. Теперь в этом детском голосе слышался гнев и безумие, так присущее заточенному демону.
— Кайдо-сан! — крикнул кто-то из его отряда, и джонин резко дернул головой. Нет, так правильно. Он не ребенок и даже не человек. Это существо — монстр, исчадье Ада...
Так почему же на сердце так тяжело?
— Мы готовы!
— Начинайте! — рявкнул Кайдо, разворачиваясь к печати спиной. Он не видел, как четверо чунинов и джонинов встали вокруг темницы Щукаку, одновременно сложили печати и их тела объяло пламя чакры. Заходя в свою палатку, Джонин предпочел не заметить мелькнувший позади силуэт того самого ужасающего штыря, что подобно мечу завис над самой серединой печати, повинуясь воле четырех шиноби.
— А-а-а!!! — вопль боли, пронзивший небо и землю, не остался незамеченным. Сама пустыня, услышав крик своего брата, дрогнула, но не посмела идти против мощи сдерживающего дзютсу. Голос мальчишки стал тише, а вскоре и вовсе стих.
Озару Кайдо читал новый роман своей любимой писательницы из Страны Птиц, одновременно наслаждаясь душистым травяным чаем. Да, он не изменил своему принципу — невиновные по-прежнему нетронуты, а демоны получили по заслугам, как того требовала справедливость.
— Поток чакры стабилизировался. Мы снова идем по графику, — шепнул кто-то, проходя мимо его палатки. Хорошо...
"...и вознеся меч над головой уродливого чудовища, он вспомнил её. Ту, ради которой он прорубил свой кровавый путь..." — читал Озару, мысленно соотнося себя с главным героем.
Он убивает чудовище ради Суны. Это правильно.
С такими мыслями опытный джонин позволил себе задремать за столом, не обращая внимания на едва слышный плач тринадцатилетнего Сабаку но Гаары. Вися в невесомости тьмы и сжимаемый тоннами песка со всех сторон, джинчурики чувствовал, как гигантские иглы потихоньку высасывают из него жизнь. И, как и любой другой ребенок, шептал лишь одно слово:
— Мама...
* * *
— Победитель — Наруто Узумаки.
Только сейчас, хрен знает сколько времени спустя после последнего вздоха, я смог выдохнуть. Этот идиот поддался на очевидную провокацию и спалился, как таракан на белой стене!
— Ты что делаешь, мудила... — сквозь зубы прошипел я, сжимая перила. Железо уже давно продавилось под моими пальцами, а я все не мог разжать пальцы. Дьявол, теперь нам конец — будь Сарутоби хоть слепым, он не мог не увидеть Шинрабансё! Основанная на научных исследованиях предыдущих Хокаге, эта техника не могла быть придумана сраным Генином, не прочитавшим гребанный Свиток!
— Медики! — крикнул Хаяте, указывая на полулежащего Симуру. Судя по бледной морде и кровоточащим ранам, Наруто отделал его будь здоров. Хоть какой-то бальзам на душу.
— Ками-сама, что же это такое? — еле слышно пролепетала стоящая рядом со мной Харуно. Глаза девчонки, как и ожидалось, были на мокром месте. Не удивительно, если учитывать тот факт, что сильнейший(если верить словам светловолосого барана) член её команды продул извечному лузеру потока.
— Прекрати рыдать, — одернул свою напарницу Учиха. Закончив свой неинтересный бой с одним из генинов Камня, этот редкостный болван остался наблюдать за схватками других участников. Особенно внимательно, как я заметил, этот прилизанный брюнет наблюдал за спаррингом Симуры и Наруто. Чем это вызвано: уважением к напарнику или к Узумаки? Хрен поймешь этих чертовых фокусников. — Все идет как надо...
Ба-бах! Случайно услышав последнюю фразу своего ученика, Хатаке от души врезал Учихе по башке, заставив его заткнуться. На мгновение в глазах наследника мертвого клана сверкнул Шаринган, но тут же потух под яростным взором Какаши.
— Будь внимательнее к своим словам, Саске, — шепотом произнес джонин, но я все равно услышал, притворившись, что отвернулся к поднимающемуся Узумаки. Охо-хо, кажется мой напарник все же не параноик!
— Извините, — прошипел Учиха, выдавливая каждую букву так, словно у него в заднице была гигантская многоножка. — сенсей.
На этом их короткий разговор закончился, и команда номер семь вновь вернулась к величественному пересчету трещин на потолке зала. Я понял, что больше не услышу ничего интересного, и поэтому решил отойти подальше, чтобы иметь возможность поговорить с Наруто тет-а-тет.
— Не хочу ничего слышать! — мрачно буркнул Узумаки, едва я подошел на два метра. Но не зря же моим главным талантом является нечеловеческое упорство и трудолюбие?
— Он тебя сделал, — нужно начать с ножа, чтобы потом щекотать нервы гусиным перышком. Так говорил... наплевать, так говорю я.
Узумаки остановился и впился в меня усталым, но по-прежнему взбешенным после боя взглядом. Да уж, этот Йомей — настоящий талант.
— Что ты, поимей тебя Кьюби, мелешь? — навеянная удачной оговоркой Учихи улыбка слетела с моего лица. Все-таки, этот мудак бесит и меня тоже.
— Ты сначала пасть почить, коротышка, — я нагнулся и остановил свое лицо напротив его, еще раз напоминая о большой разнице в росте. Узумаки предостерегающе рыкнул, но не стал продолжать перепалку.
— Повторяю: что тебе нужно?
— Давай так, — начал я, вспомнив, что вскоре должен быть мой бой. И не факт, что я смогу отделаться так же легко, как Узумаки. — Залечи мои кости своей треклятой чакрой, а я расскажу тебе, что задумала команда Какаши.
Блондин скривился и закатил глаза, словно я сморозил несусветную глупость.
— Я не могу. Я не медик, а весь запас красной чакры ушел на Симуру, — я увидел, что этот факт донельзя раздражает моего напарника. — К тому же, сомневаюсь, что смог бы контролировать её в твоем теле.
Я чертыхнулся, ударив кулаком по стене, и тут же пожалел об этом. Сломанный мизинец заныл, вырвав из моего горла болезненный хрип.
— Демоны! — если все остальные так же сильны, как и Йомей, мне придется несладко. Дозы, конечно, остались, но это будет равносильно танцу с плакатом "Это я спиздил Свиток!".
— Не унывай, — ухмыльнулся Узумаки, отдавая мне свой подсумок с кунаями и сюрикенами. Свои запасы я полностью просрал в Лесу Смерти. — Может быть, тебе попадется девчонка.
— Сомневаюсь, что проктор позволит мне с ней расслабиться на глазах у всех, — не сдержался я и коротко рассмеялся собственной шутке. Да уж, жизнь скучнее не становится.
Тем временем площадку для боев оперативно привели в порядок, и табло вновь завертелось, выбирая следующую пару.
— Ставлю десять рё, что это твой бой, — зевнул Узумаки, прислонившись к стене.
— Иди в задницу, пидрила, — огрызнулся я, в сотый раз за последние несколько часов проверяя, все ли на месте.
Прошли томительные пять секунд ожидания, и вот на монохомном экране высветились две фамилии.
— Ф-фух, — облегченно выдохнул я, наблюдая за тем как "Ямагуто Рюичи" и "Кобаяши Кишо" медленно спускаются вниз. Пронесло.
— Хм.
Я оглянулся. Наруто стоял с каким-то странным выражением лица, внимательно изучая обоих соперников. И судя по напряженным венам шеи что-то снова было не так.
— Ты чего? — наконец спросил я, отвернувшись от площадки.
Узумаки молчал пару минут, едва заметно кивая каким-то собственным мыслям, а затем внезапно усмехнулся и повернул глаза ко мне.
— У них нет с собой никакого оружия. Боя не будет.
Я опешил. Не будет? Черт побери, но тогда...
— А та девчонка, что якобы выступает за Туман, только что передала какую-то записку Асуме и ушла.— Узумаки заложил руки за голову и откровенно кайфовал. Вся эта ситуация, по видимому, жутко его забавляла.
И, как подтверждение словам сраного блондина, трибуны взорвались негодующими выкриками. Хрупкий парень и чернокожий амбал, не обращая ни на кого внимания, элементарно сдались друг другу, провалив этап вместе. Фарс, в котором даже имбицил сможет угадать какую-то уловку.
— А это значит, — хохотнул было Узумаки, но вежливо осекся под моим взглядом. — что тебя толкают на во-он того мальца с нервным тиком.
"Гаара" действительно не выглядел похожим на человека, участвующего в спланированном убийстве. Скукожившись в три погибели, эта бледная глиста отчаянно пыталась слиться со стеной, а поймав мой настороженный взгляд, и вовсе едва не упала в обморок.
Я презрительно сплюнул. Стоящий рядом Узумаки рыкнул, и я понял, что плевок попал прямо на его сбитые ноги.
"Хоть раз в жизни их коснется влага," — ехидно подумал я.
Тем временем Канкуро и Темари, видя замешательство своего "брата", не особо церемонясь скинули его дрожащую всеми поджилками тушку вниз. Но, вместо того, чтобы сгруппироваться в воздухе и приземлиться на ноги, это недоразумение закончило свой недолгий полет смачным приземлением на задницу. Раздался характерный хруст, который означал хороший такой перелом тазобедренной кости.
— Ну, — максимально дружелюбно улыбнувшись покрасневшей от злости морде Наруто, я спрыгнул вслед за покалеченным противником. Шансы на победу уравнялись. — я пошел!
Вспоминая этот полуторасекундный полет с перил на площадку, я часто задумываюсь, что было бы, если я просто спустился по лестнице. Но жизни не знакомо сослагательное наклонение, а потому все произошло именно так, как она то задумала.
Скажу лишь, что мне было больно. Очень больно.
* * *
— Твоя задача — убить этого бровастого. Используй свою технику, но не переусердствуй — Сарутоби по прежнему против соглашения.
— И-и... к-как мне с-сделать эт-то... не...
— Не спровоцировав Хирузена? Просто убей парня в первые секунды матча. Он мешает планам — нам нужен только джинчурики.
— И... я... мн-не...
— Дьявол, как же ты мне осточертел... Прошу, дай мне поговорить с Игой.
— Но Н-на...
— Я сказал, дай мне поговорить с Игой.
— Я...мне...
Тишина и безмолвие. Для кого-то это мечта, а для других — проклятье. Абсолютное ничто, сжирающее разум и разрывающее сердце. Молчание.
Именно в этой тишине зарождается истинное безумие.
— Как скажете, отец.
* * *
— Киндзютсу, — уловил я еле слышный шепот со стороны упавшего лицом вниз "Гаары", когда до пола оставалось меньше двух метров. — Песня Агонии.
