С ученичеством Клестика поступила вроде бы правильно, принесла нерасторжимую клятву, но связать эльфа-архимага через присягу Клестики не удалось. Наоборот, новый статус давал Клестике большую свободу в соблюдении верности Совету Толавеи, и это было очень, очень плохо. Лек сначала был приятно удивлен оказанным ему доверием, но потом понял, что не в доверии дело — Клестика вообще не считала нужным скрывать то, что ее присяга ослабела! Пришлось объяснять, что в этом случае как минимум о дальнейшей карьере можно будет забыть, потому что когда присяга слабеет при вхождении в один из кланов Толавеи, это все понимают и считают нормальным, а ситуация, когда приказ Совета может быть успешно оспорен никак не связанной с Толавеей личностью, не понравится никому. Сильно не понравится, и даже может привести к обвинению в измене. Но если объявить о помолвке с советником Леком Сашером, об изменении присяги можно будет не упоминать, потому что в таком случае предполагается клятва лояльности клану Сашер. При личной встрече с кем-то из советников или магистров Толавеи правда, конечно, всплывет, но Лек обещал быть первым, с кем ей придется встречаться и прибыть в Радев сразу по окончании инспекции, месяца через полтора. Клестика явно была не рада предстоящей встрече, а о помолвке и слышать ничего не хотела, но то, что подчиняться приказам теперь не обязательно, ее успокаивало. Она, похоже, собиралась отыграться на советнике за веселье на фактории. Что ж, это будет интересно.
Клестика считала Лека виновным чуть ли не во всех своих неприятностях. И он действительно приложил руку к некоторым из них. Однако от многих, куда более серьезных, проблем он ее оградил, не привлекая внимания, иначе ей светило бы назначение на одну из степных факторий без шансов выбраться. Или должность третьего заместителя второго помощника по городскому хозяйству в глухой провинции, несмотря на ее ранг и перспективы. А после теперешней выходки с порушенной присягой действительно вполне реально обвинение в государственной измене. Поэтому ни в коем случае нельзя допустить ее встречу с кем-то, обладающим полномочиями, а инспекция потребует еще не менее месяца! И она наверняка станет отказываться от покровительства, хотя теперь это стало опасно. Но ее упрямство это уже ерунда, и даже интересно, противостояние с этой женщиной всегда безумно нравилось Леку. А пока пора напрягать связи в столице и активизировать агентуру в Радеве. Надо же разобраться, что там за архимаг такой, что в состоянии соперничать со священной клятвой.
19. Ирондил.
23.05; 12(о14) травеня, понедельник
— Как твои подопечные? Двое мне не попались. Они уже у вас или мне продолжать их ловить? — поинтересовался Тепресса, отпив из кружки.
— Двоих ты упустил, а еще один до сих пор не появился, — Ирондил посмотрел в кружку с густым и горячим красным напитком и втянул аромат. Этот глинтвейн был очень неплох, а вкусом и запахом походил на напитки из кафе Селиана. Пожалуй, его по достоинству оценили бы в столице Эрвиланга. Но — не то! Здесь, в Радеве, раздобыть то, чем сдабривают вино на Желтой реке, просто невозможно, да и сами вина тоже другие. Глинтвейн особенно хорош в холодную, сырую погоду, и холодные дожди последних двух дней создавали подходящее настроение, напоминая середину весны на Желтой реке.
Ирондил грустил. Уже больше 24 лет он не был на родине, и не он один. Многие эльфы покинули Эрвиланг, не в силах видеть великую страну униженной и растоптанной. Во многих Домах у власти встали самые подлые и завистливые, а где не оказалось предателей, те и вовсе исчезли или все потеряли. Дом Белая Стрела устоял, но ранее грозный владыка Микаил превратился в лебезящего перед захватчиками старика, жестоко карающего тех, кто имел неосторожность противиться новой власти. Слава Богине, многим удалось бежать, и большая часть из тех, кто подался на запад, осела в Радеве. Впрочем, бежали не только и не столько из Орманда, сколько из восточного Эрвиланга и даже бывших южных провинций, так что диаспора на острове образовалась внушительная, почти две тысячи эльфов. Князь Микаил, во владении которого находилось начало водного пути в земли людей, надо отдать ему должное, беспрепятственно пропускал беженцев и даже не полностью обирал.
Для двухсоттысячного Радева две тысячи эльфов были серьезной силой. Ведь каждый эльф — маг, и пусть по людским меркам эльфы — маги неполноценные, но число, сравнимое с числом людских магов плюс многовековой опыт... В общем, эльфов старались не обижать и с радостью предоставляли гражданство, но эльфы вообще не склонны торопиться, тем более в таких вопросах.
Ирондил был довольно влиятельной фигурой в диаспоре, фактически, ректором местной высшей школы. Эрвиланг вообще малонаселенная страна, и двухтысячное поселение считается солидным городом. О чем говорить, если в лучшие времена в Селиане проживало около 30 тысяч эльфов и вдвое больше людей, а сейчас дай богиня, если четверть осталась. И около четверти всех студентов высшей школы — радевское отделение. Практически все эльфы Радева подходящего возраста плюс еще приехавшие из метрополии специально для учебы у эра Ирондила, это почти треть всех студентов. Как итог, девятнадцать оболтусов как раз пытались доказать свои навыки в умении создавать и поддерживать убедительные личины. Одному это даже удалось: тахо Тепресса и его служба не сумели его выловить на таможне, из-за чего подчиненных собеседника Ирондила наверняка ожидает грандиозная выволочка. По правде говоря, совершенно незаслуженная, потому что этот талант и самого Ирондила обманывал неоднократно, причем все его хитрости профессор знал и ждал — и все равно попадался.
— Вот как? — Тепресса был недоволен. — Ормохаил, это понятно, — Ирондил усмехнулся. Тот самый талант, Тепресса с ним тоже пересекался, знает. — А второй кто?
— Второй нелегально пробрался и зачет не сдал. Балбес.
— Понятно... А по количеству не сходится! Значит, та примечательная девочка, Марха Серая, все-таки не из студентов. Кто она такая, и что за странную цидулю ты мне прислал?
— Конечно, не из студентов, ты же всех моих оболтусов знаешь.
— Тоже мне оболтусы, каждый вдвое старше меня... — в сторону сказал Тепресса. — Так все же?
Ирондил поставил кружку на стол.
— Она третьего дня у меня появилась, да ты в курсе. С ней вообще много странностей. По первому впечатлению, она выросла в Селиане, очень уж манеры характерные. Но это только на первый взгляд. Совершенно не говорит на эрвите, владеет человеческой магией, но не знает даже основ, хотя голая мощь впечатляет, о магии эльфов не знает вообще ничего, даже о том, что она есть. Искренне считает себя человеком и имеет на то основания: система энергососудов не скрыта, как ты, наверное, подумал, ее действительно нет, причем давно, не менее 16 лет, скорее всего, и не было. Объяснение у меня только одно — она жила в зоне безмагии, например, в Пограничье. Я бы так и подумал, но манеры... Впрочем, это ерунда, манеры — дело наживное. Гораздо важнее, что она принадлежит княжеской семье эл Санаорм, а самое главное — жрица Астаэро. Я бы с радостью поселил ее у нас, но пока она вообще не доверяет эльфам, а давить нельзя, может обидеться. К тому же, гражданство Эрвиланга в наше время — сомнительная честь, поэтому мы ей и предлагать не стали, и официально ничем не связаны. Но жрица — это серьезно, поэтому в стороне мы точно не останемся.
— Жрица, надо же... И чем она так важна?
— Ты знаешь, сколько жрецов Астаэро в Радеве? Двое, и одна скоро уезжает. Марха — третья. Посвящение Астаэро принять не так-то просто, а Марха отмечена богиней лично. Но это я прошу сохранить в секрете, если об отмеченной узнают в Тионе, жить ни ей, ни нам спокойно не дадут, а в Радеве появятся аулеи. Чем это грозит городу, объяснять, я думаю, не надо.
Тион — большая и густонаселенная по меркам эльфов страна (прим. автора — Индия) к югу от Орманда, аулеи — народ в северной ее части, именно с ними и воевал Эрвиланг. Сбежавшие от аулеев эльфы не станут терпеть, если они появятся и в Радеве. Будут как минимум беспорядки.
— Да уж, Ирондил, не порадовал ты меня. Ты знаешь, что с ней в одном доме толавейский магистр поселилась? Она, правда, въехала в город как маг первого ранга, но наших шутников уже заинтересовала, — шутниками в Радеве называют контрразведку, за особое "чувство юмора". — А тут ваша жрица, которую не тронь. За такие новости они мне точно устроят веселый розыгрыш.
— Если шутка тебе не понравится, я дам тебе убежище в посольстве, пересидишь, отдохнешь...
— Спасибо, друг! Я всегда знал, что могу на тебя рассчитывать, когда мне жизнь надоест!
— Мне не сложно, обращайся. Всегда рад помочь!
Мужчины посмотрели друг на друга и рассмеялись.
— Ты все-таки обдумай мое предложение, потому что розыгрыш будет очень веселым. Сам посуди, что может связывать магистра и необученного, но сильного новичка?
— Ученичество, — Тепресса выругался. — Но почему тогда они тут, а не в Толавее?
— Стечение обстоятельств, я думаю. Или это временно, пока магистр не увезет ученицу к себе. Но в ближайшие год-два это вряд ли случится, у Мархи система энергососудов расти начала, ее наш целитель наблюдает.
— Не уверен, — подумав, сказал Тепресса. — С этой Мархой не все так однозначно, возможно, она и сама целительница. По словам очевидцев, она вылечила матроса, упавшего с мачты. Он вроде бы шею сломал... Может, конечно, и не шею, но переломы были, и она их полностью вылечила, причем, в Пограничье, магией. Все очевидцы уверены, что она архимаг. И мне это непонятно, потому что у меня сложилось другое впечатление, словно речь идет о другом разумном. Но имя и внешность совпадают, а архимаг исчез... Зато есть забавная недоучка, которая рассказывает о себе небылицы. К шутникам я ее только из-за тебя не отправил, а ты говоришь, что не знаешь ее.
— И правильно не отправил. Не хватало еще, чтобы ребенка ваши шутники терзали! В конце концов, она княжна моего Дома, и в случае чего я сильно обижусь, и не только я. Так и передай. А насчет недоучки ты прав, она ко мне в сон этой ночью приходила, хвасталась успехами в освоении магии. У наших детей в ее возрасте как раз такие же успехи, а она-то уже взрослая. Не знаю, кто в ней архимага увидел.
— Погоди, если она княжна, как ты можешь о ней не знать?
— Потерянная ветвь, — Ирондил пожал плечами. — Чувство крови определяет ее как внучку князя Микаила, метки отсечения от рода нет. Без признания князем официально прав на титул у нее нет, но на деле она княжна, и даже может поспорить за наследство, и шансов у нее не меньше, чем у Лючиэль. А князь ее признает, будь уверен.
20. Шима.
Шима впервые осознала себя в ловушке, полностью закрытой от внешнего мира; впоследствии выяснилось, что это скорее яйцо, из которого должен вылупиться птенец, но это было потом. А тогда, все, что она о себе знала — имя и его значение. Звезда, падающая звезда. Плюс память прошлых воплощений, далеко не всех и не полностью, но многих. Но вскоре память о ней, нерожденной еще богине, увяла, энергии стало не хватать даже на мысли.
Через какое-то время ее снова вспомнили, она очнулась и обнаружила вокруг кокона изрядную аномалию, перенасыщенную маной: само наличие кокона притягивало ее из окружающей среды, но находящаяся в коме нерожденная еще богиня не могла ее усвоить, однако теперь все изменилось — в аномалии появилась и энергия веры. Немного, но ей хватило. Шима сумела пробить кокон и начать поглощение маны, а после и выбраться совсем.
Несколько веков она вела жизнь скорее демона, чем бога, не имея своего культа, и сохраняла способность мыслить за счет обычной известности среди смертных. Ее считали сильным магом жизни, криомантом, менталистом и мистиком, полагали, что в ее предках были и демоны, и даже боги, но об истинной природе не догадывались. Ситуация довольно обычная, в младенческом возрасте с богами так и бывает.
Богов в родном мире Шимы было много, не один пантеон, кроме того, масса всяких более мелких духов, богине без культа приходилось с последними мириться и терпеть. Взрослые же боги внимания на ползающего под ногами младенца вроде бы не обращали.
Однако впоследствии это оказалось совершенно не так. Когда случилась очередная свара среди небожителей, одна из богинь, Риша, убегая от врагов в другой мир, захватила Шиму с собой, но потеряла по дороге. Всю ее жизнь Риша покровительствовала Шиме, жрецы Риши относились к ней с почтением, многие смертные и саму Шиму считали жрицей Риши, но более грамотные полагали ее аватарой богини или даже дочерью, полубогом. Сама Шима в этом была не уверена, потому что помощь она могла получить в храме почти любого бога, иногда даже чужого пантеона, и полагала это совершенно естественным. Боги часто покровительствовали магам.
Но сейчас с Ришей что-то случилось, а сама Шима чудом избежала какой-то страшной опасности, но так и не поняла, какой именно, реалии жизни богов были ей непонятны.
Шима оказалась в незнакомом, совершенно не заселенном мире. Здесь не было не только смертных, но и духов, не говоря уже о богах. Перемещаться между мирами в свои шестьсот лет она не умела, а без культа или хотя бы памяти смертных о ней ее ждала быстрая, в течение нескольких десятилетий, если не лет, смерть. Оказалось, что без ментального поля Риши и ее культа Шима оказалась словно на голодном пайке. И даже спросить некого — Шима внезапно поняла, что ей постоянно подсказывали и помогали. Но деваться было некуда, и пришлось выкручиваться. Она не придумала ничего лучшего, чем попытаться создать расу смертных, а чтобы не привлекать внимания духов, что обязательно пришли бы вслед за воплощающимися душами, создала также и души для них.
Шима по малолетству не знала, что Творцы душ очень редки, и взрослые боги могут такое только при большом напряжении сил, поэтому таких душ создают немного. Большинство этим вообще не заморачиваются, а любители создают десятки или сотни. Шима же поначалу создавала по несколько душ в сутки, примерно через тысячу лет стало заметно труднее, но больше трех дней на создание души все равно не требовалось. За пятнадцать тысяч лет их получилось почти шесть миллионов.
Создавать души оказалось тяжело, но просто, а вот с телами и разумом все наоборот. Прошло лет двадцать, пока не появились первые смертные, способные осознать саму идею культа, и еще не менее двух сотен, пока Шима не решила, наконец, что можно уже заканчивать с экспериментами и создавать полноценную расу. Все экспериментальные существа Шима постепенно отправила на перерождение.
Новой расе пришлось дать способность определять степень родства, потому что душ было мало, а первых представителей всего несколько сотен, и каждый раз вручную корректировать генетический код, устраняя последствия кровосмешения, никакого желания не было. Поначалу чувство крови было привязано к душе, но оказалось страшно неудобно каждый раз при перерождении чистить души — это попроще, чем чистка генетического кода, но тоже скучно до невозможности. Поэтому Шима всячески старалась увеличить срок жизни своего народа, создала целую систему каналов для циркуляции маны, что поддерживала жизнь в теле и разум в ауре.
