Ксемукл прикинул количество людей, противостоящих их отряду, и решил, что защитники обречены, шаман не ошибся, отсчитывая количество воинов, их как раз столько сколько нужно чтобы уничтожить здешний гарнизон. Он яростно бросился вперед, вскочил на стол, заставленный посудой, и принялся сверху крушить все подряд своим боевым цепом. Однако, даже сквозь горячий туман битвы, он понял, что что-топроизошло — на площади так и продолжал биться только передовой отряд, основные силы до сих пор не подошли. Он был сообразительным гоблином — недаром он пробился в командиры — и перед тем, как принесшая ему смерть стрела вошла в левый глаз, понял — этот бой будет последним.
— Откуда они взялись? — зло спросила сама у себя Крис, выдергивая из уродливой головы гоблина свою стрелу. — И куда смотрела Хранительница?
Сельфовур напрягся, шрам, появившийся у него на правой щеке, после нападения кошки в лесу, на той стороне Белой, набух и покраснел. В нормальном состоянии эта отметина той схватки, как он считал, придавала ему мужественности (поэтому он и не стал убирать шрам), но сейчас рубец стал страшным и придал аристократическому лицу мага, зверское выражение. Он грязно выругался, словно конюх, распрягавший норовистую лошадь и, бросив поддерживать тоннель перехода, отбил первую прощупывающую атаку неведомого мага.
Он не первый раз участвовал в битвах, имел на своем счету несколько убитых магов разных степеней и даже одного темного мага вне степени, поэтому знал, что этим дело не кончится и надо сразу или приканчивать врага, или, если этот враг не по зубам исчезать. Однако, в этот раз он почему-тоне смог определиться с рангом противника и не знал, что предпринять. В любом случае медлить было нельзя — в магической битве, так же, как и в обычной, любое промедление и нерешительность играют на руку врагу.
Сельфовур заложил руки за голову и начал читать заклинание, собиравшее смерч в том месте, где должен сейчас находиться вражеский колдун. Стихия ветра была его коньком, он с самого ученичества любил и умел пользоваться этой силой, но он не собирался отдавать все силы зарождающемуся урагану. Убить этим можно было только не имеющих никакой магической силы существ и магов низших разрядов, высшие легко бы отвели от себя эпицентр стихии, а то и перехватили бы ураган, но заклинание было построено так, что смерч должен был возникнуть там, где находился противник, а знать фактическое местонахождение врага — это сразу давало массу преимуществ.
К удивлению адепта Братства Зеркала, смерч начал кружить именно там, где находился атефакт и, куда Сельфовур отправлял Харакшасов. Он опять выругался, ругательство вышло столь изощренным и грязным, что получило почти силу заклинания — трава и кусты вокруг мага отшатнулись от него. Значит, пергамент находится под защитой? Но он мог бы поклясться, что в тот момент, когда он вел сегодня артефакт на этот остров, никакой магии и в помине не было. Или перевозчик, настолько силен, что может прятать свою силу до полного ноля?
Додумать ему не удалось, Сельфовур вовремя почувствовал приближение вражеской атаки. Он скрестил руки над головой, сконцентрировался и резко бросив руки вниз ударил синим холодом навстречу белому пламени нападавшего. На миг все вокруг озарилось мертвенным синим светом, листья на ветках мгновенно остекленели от мороза и все смолкло, скованное небывалой зимой.
Но это продолжалось только миг, с небес ударил огненный дождь и листья, только что блестевшие льдом, обуглились на скручивающихся ветках. Лишь небольшое пространство вокруг Сельфовура, очертаниями напоминавшее его фигуру, выдержало огненный удар. Битва началась.
Они бежали по нескончаемым тоннелям, то ровным и прямым как стрела, то причудливо искривленным, но всегда красивым и украшенным множеством вырезанных каменных изображений. Это сколько же надо трудиться, чтобы сделать такие ходы? — удивлялся на бегу Соболь. Все молчали. После нагоняя, полученного от Алмаз, когда она по-настоящему разозлилась из-за вопросов о роли Радана в этом мире, разбойники не открывали рта. Атаманша пообещала лично проткнуть язык кинжалом каждому, кто будет задавать глупые вопросы и, похоже, дела у неё не расходились со словами, потому что ни один из бандитов так и не раскрыл рта.
Соболь тоже молчал, он пытался привести в порядок мысли обо всем что произошло с ним за последние дни. Если с попаданием в тюрьму и счастливым освобождением все было более-менее понятно — счастливое совпадение, но в жизни такое бывает — то вот дальше, начиная с высунувшего язык великана, началось такое... И все быстрее и быстрее. Вот тебе и передашь пергамент и все... Он вспомнил Корада, неужели тот не знал, что эта штука за обшлагом, может вызвать такие последствия. 'Похоже, нет. Если бы знал, не отправил бы меня одного'.
Они уже бежали около часа, факела, зажженные на входе, начали прогорать и пару штук пришлось выкинуть. Соболь не представлял, как они будут двигаться дальше, когда погаснут все факелы, темень вокруг стояла кромешная. Но он зря переживал, как раз тогда, когда бородатый разбойник, ругаясь, выбросил предпоследний чадящий факел, Радан заметил, что темнота стала не такой густой. 'Похоже, скоро выход', — обрадовался он. Бег в никуда, в спертом застоявшемся воздухе подземелья, в темноте, при тревожном свете факелов, оптимизма не вызывал.
— Река! — высказался кто-то сзади. И, действительно, воздух начал двигаться — в лицо потянул слабый ветерок, принесший запах свежести и воды. 'Значит, я прав, скоро выйдем'. Серость на глазах вытесняла черноту, сначала Соболь начал различать фигуры, бегущие спереди и сзади, а чуть позже проявились причудливые резные фигуры на стенах рукотворного тоннеля. Через несколько минут они остановились у решетки, перегораживающей тоннель по всему объему. Там за ней угадывалось присутствие реки — слышался глухой шелест волн и иногда всплески.
Чугунные почерневшие прутья в руку толщиной, вырастали прямо из стен. 'Такую даже и не перепилишь', — подумал Соболь, оглядываясь в поисках, какого-либо замка.
Алмаз наклонилась к решетке и, что-то неслышно шепча, быстро перебирала пальцами по черным прутьям. 'Наверняка, заперты магией', — решил Радан, наблюдая за её действиями. За последние сутки он увидел больше магии, чем за несколько лет жизни у себя в горах. Но, он ошибся, Алмаз нашла что-то, надавила, раздался громкий щелчок, и решётка поползла вверх. 'Рукотворное устройство, — удивился Соболь. — Это сколько же ему лет? Наверняка, не одна сотня. И до сих пор работает. Гномья поделка или, все-таки, заколдовано, иначе бы давно заржавело тут, у реки'.
Как только проход освободился, девушка махнула рукой, показывая, чтобы все шли вперед. Когда, немногочисленный отряд оказался по ту сторону, она опять запустила механизм и решетка перекрыла тоннель.
Они прошли еще немного и в тоннеле стало совсем светло, как раз в это время погас последний факел.
— Надо отправить в тоннель людей, зарядить светильники, — ни к кому не обращаясь сказала Алмаз: — Не забудьте, кто первый вернется, напомнить об этом.
Вслед за остальными, Соболь вышел на каменную площадку, несколько широких ступеней спускались вниз, уходя прямо в реку. Река несла темную воду, легкий туман, дымком срывался с длинных быстрых волн. До восхода оставалось еще не меньше часа, но рассвет брал свое и было видно даже противоположный лесистый берег.
Вдруг, сзади загрохотало, все обернулись — над лесом собралось зловещее черное облако, из него, не останавливаясь, сыпались молнии. Сразу было понятно, что это не природа — облако стояло, не двигаясь и не меняя форму, а молнии били постоянно в одно и тоже место.
— Веда, — растерянно прошептала Алмаз. Несколько секунд она глядела на происходящее, лицо её на глазах менялось. Когда она повернулась, Соболь сразу понял, что девушка, на что-то решилась — прищуренные глаза и твердая линия сжатых губ.
— Гром, ты знаешь где лодки. Возьмешь одну. Ты должен доставить Соболя в Серебримус. Если он попросит, поможешь и там. Возьми с собой двух человек. Остальные со мной, возвращаемся!
— Алмаз, ты что?! Веда приказала тебе идти. Ей не понравится твое своеволие. Ты лучше меня знаешь её и знаешь про её гнев.
— А это ты видишь?! — Алмаз показала на небо. — Если бы я знала, что там будет такое, ни за что бы не ушла.
— Ты не сможешь помочь Веде в этой битве, — упорствовал Гром.
— Все! — прекратила спор Алмаз. — Бери Найта и Трясучку, они парни опытные, и двигайте. Остальные за мной.
Она посмотрела на Радана.
— Если бы я знала, что ты принесешь все это, ни за что бы не стала освобождать тебя. Хотя Веда считает, что ты главная моя удача в этом приключении. В любом случае, успеха тебе Соболь в твоих делах! Может еще встретимся, расскажешь.
Девушка махнула рукой отделившимся бандитам и направилась к входу в пещеру.
— Алмаз, а как же я, — в голосе Грома звучала скрытая боль. — Ты же знаешь, я всегда должен быть с тобой.
— Гром! Опять ты за свое! Прекращай, проводишь парня, вернешься и опять будешь с нами.
С самого начала Соболь подозревал, что Гром не равнодушен к своей командирше и сейчас это стало очевидно. 'То-то он на меня злился, когда видел, что принцесса мне внимание оказывает'.
Когда Алмаз и её люди скрылись в пещере, Гром, словно подтверждая это, зло посмотрел на Радана и в сердцах высказался:
— И откуда ты взялся?
Потом повернулся к разбойникам.
— Вы все знаете. Готовьте лодку, поплывем.
Что-тов его тоне очень не понравилось Соболю.
Лодок было несколько — после города Вогалов и многокилометрового рукотворного тоннеля, Соболь ожидал увидеть какие-нибудь чудо-суда — но, нет, самые обычные рыбацкие лодки, каких полно в любой деревне у реки.
— Залазь, — скомандовал Гром. Сам он уже сидел на передней банке, с малым рулевым веслом в руках. Радан закинул походный мешок, собранный еще вчера, запрыгнул в лодку и едва удержался на ногах. Трясучка и Найт как раз в это время справились наконец с замком на цепи и толкнули суденышко. Сами они повисли на борту и как только лодку понесло течением перевалились внутрь.
Разбойники прошли на весла, подтабанив, выправили судно и несколькими гребками, вывели её на ближайшую струю, погнавшую лодку от берега.
— Все, сушите весла, теперь само понесет. Если надо, я подправлю.
Гром старательно делал вид, что все нормально. Но это ему не удалось — туча, как приклеенная висевшая над островом, вдруг, со страшным грохотом взорвалась. Во все стороны, красиво, словно праздничный фейерверк плавно посыпались дымно-огненные стрелы. Их след изгибался, а огненные головы падали в лес.
— Алмаз, — невольно вырвалось у Грома. Однако, он пересилил себя и отвернулся от красочного зрелища. — Ложись спи, тебе на лодке делать нечего. Когда надо подымем. А ты, Трясучка, подойди на пару слов.
Чтобы не спорить, Соболь молча, бросил себе под голову походный мешок и вытянулся на широкой доске, проходящей по дну лодки, от носа до кормы. Перед тем как закрыть глаза, он увидел, что облака над островом больше нет. В тот же момент первые лучи солнца скользнули по противоположному высокому берегу. 'День будет хорошим, — мелькнуло у него в голове, но другая, тревожная мысль вытеснила размышление о погоде. — Что же там происходит? И неужели это все действительно, из-за этого пергамента?' Хотя, все говорило об этом, ему все-таки не верилось — 'ведь до встречи со мной, Корад держал свиток при себе, и никто на него не нападал. Или может он получил эту штуку только совсем недавно, втайне от меня?' Он уже засыпал, когда через него перешагнул возвращавшийся на гребную скамью Трясучка. 'О чем они так долго шептались?' — подумал Радан и задремал.
Проснулся он от того, что кто-то дернул его за ногу. Он открыл глаза — покачиваясь вслед играющей на течении лодке, перед ним стоял Гром.
— Вставай! Приехали.
Соболь вскочил и огляделся — лодка все также плыла по реке, правда, сейчас она шла к противоположному берегу, до него оставалось не больше двадцати метров. Сидевшие на веслах разбойники слаженными гребками гнали её к лесистому мыску, вдающемуся в реку. Там образовалась небольшая заводь и пристать не составило бы труда.
— Что это? — Радан помнил, что Серебримус находится на реке. — Зачем на берег?
— Я же сказал, ты приехал.
Гром держал в руках саблю Радана, на лице было неприятное, хищное выражение. Такое же лицо у него было, когда он воткнул нож в живот толстому тюремщику.
— Что ты задумал? — Соболь прикинул успеет ли он выпрыгнуть за борт, прежде чем Гром дотянется до него.
— Ничего, сынок, — усмехнулся разбойник. — Просто нам пора расстаться. Ты приносишь слишком много проблем. По-хорошему, надо было тебя чикнуть по горлу, пока ты спал и выбросить в реку. Но вдруг Алмаз и Веда прознают про это — и тогда у меня будут неприятности. Они, непонятно почему, считают тебя важной персоной, но я-то вижу, что ты просто запудрил им мозги. Женщины глупы, даже ведьмы и красавицы.
И неожиданно, совсем не в тему, спросил:
— Нравится тебе Алмаз? Глаз на неё положил?
Опешивший Соболь даже не сразу сообразил, что ответить.
— Гром, опомнись! — попробовал он все-таки воззвать к здравому смыслу. — Мне просто срочно надо в Серебримус. И ни на кого, я не положил взгляд. Ты взрослый мужик, а ведешь себя как ребенок.
Последняя фраза оказалась лишней.
— Я ребенок?! — взревел Гром. Он выдернул саблю из ножен и шагнул к Радану. — Ты червяк! я знаю таких как ты — это ты прикидываешься невинным ребенком, а сам как змея кусаешь пригревших тебя. Ты разрушаешь все вокруг!
В ярости он замахнулся саблей и сделал еще шаг.
— Гром, остановись! — закричали оба разбойника, бросив весла. — Веда может прогневаться.
Однако, Соболь больше не стал надеяться на рассудок бандита и, оттолкнувшись, прыгнул за борт, в сторону берега. Он проплыл под водой несколько метров и только потом вынырнул. К его удивлению, здесь оказалось мелко, ноги уперлись в дно, он поднялся — вода доходила ему до подмышек. Лодку уносило от него.
— Ну, вот, — захохотал Гром. — все и решилось! Вы видели? — он повернулся к Трясучке и Найту. — Он сам выпрыгнул, мы его и пальцем не тронули.
Те молчали. Гром спрятал саблю в ножны и бросил в Радана, она не долетела и ушла под воду в метре от него. Соболь сразу нырнул и через секунду нащупал на песке оружие. Когда он вынырнул, лодка была все еще не далеко. Разбойники опять схватились за весла и удерживали лодку, не давая ей сплавляться.
— Счастливого пути! — издевательски крикнул Гром и бросил в юношу его мешок. — Надеюсь ты скоро сдохнешь где-нибудь.
Он отвернулся и скомандовал своим людям:
— Вперед, ребята! К тому берегу!
Мешок упал совсем рядом и покачивался на воде, Соболь потянулся и ухватил его. Еще минуту постоял, смотря как лодка наискось режет фарватер, уходя все дальше и дальше, потом повернулся и побрел к берегу, осторожно нащупывая дно. Жизнь продолжалась, и надо было придумывать, каким образом добираться до Серебримуса.
