Вечность в подарок.

— Ты позволишь? — голос атланта дрогнул, выдавая охватившую его неуверенность.

Гален едва заметно кивнул и сам подался вперед, прижимаясь к Риенгаросу, прося обещанного облегчения.

Первый поцелуй.

Неловкий, но настойчивый. Неуклюжий, но жадный.

Поспешные касание, сталкивающиеся руки, запутывающиеся в волосах пальцы — подспудно зреющая страсть искала выход, не желая больше скрываться во взглядах, улыбках и вздохах.

— Не бойся, мальчик нежный, — попросил Риенгарос, осторожно вжимаясь меж его разведенных бедер.

— Я верю тебе, Господин. Чувствую, как сила твоя тянется ко мне. Ты... ты...

— Да, Гален, я не причиню тебе вреда, — договорил за него атлант, прижимаясь губами к его груди.

— Твоя сила усмиряет пожар внутри меня, не позволяя ему выжигать меня, заставляет отступить...

Заново переживая шквал эмоций первого единения с Галеном, Риенгарос улыбался и слепо тянулся к принцу, пытаясь обнять некогда столь дорогое ему существо.

— Почему же я не сберег тебя, мальчик мой? Когда все полетело в бездну? — простонал он, уткнувшись мокрым от непрошеных слез лицом в спину бен-Тафутта.

Память услужливо подкинула очередную порцию воспоминаний.

— Опять дурной сон, Гален?

— Это не просто сон, мой Господин. Я знаю, что где-то там, в большом мире меня ждут, любят и оплакивают. Я чувствую, только не могу вспомнить... Но чья-то сила ищет меня, хочет быть ближе ко мне.

— Тебя люблю я, мальчик нежный, — голос атланта дрожал от одновременно нахлынувшей ревности и тревоги. — Это я постоянно стремлюсь быть ближе!

— Нет, Риен, — резко оборвал его мавр. — Прости, но мои сны говорят мне иное: я вижу черные глаза, ощущаю светлый шелк волос в своих руках, слышу смех. Она где-то там, тоскует обо мне, считая умершим...

— Хватит! — взревел Риенгарос, хватая Галена за ворот рубахи. Прижав всем телом любовника к стене, он недобро прищурился и прошипел:

— Так, значит, черные глаза оплакивают тебя?

— Агатовые звезды на белом атласе, — выдохнул Гален, мечтательно прикрывая веки.

Он не заметил, как начали темнеть лазурные радужки сузившихся от клокочущего гнева очей атланта. Его "небо" заволокла непроглядная тьма.

Риенгарос рванул ткань с плеч Галена, впиваясь зубами в ямочку над ключицей, яростно терзая кожу, вылизывая рану. Он рычал, разрывая одежду молчаливо замершего любовника.

Вжатый лицом в покрытую фресками стену, мавр покорно отдавался своему Господину, позабывшему бесчисленные клятвы и обещания никогда не причинять вреда "нежному принцу".

Атлант рвал его плоть, обрушивал шквал дикой энергии на беззащитную ауру — будто заново плавил любовника в горниле Источника.

Вцепившись пальцами в шероховатую стену, Гален молчал, мысленно любуясь хризолитовыми вспышками, что плясали на внутренней стороне его век.

"Да, мой Господин, да. Научи меня заново. Покажи, что есть гнев. Дай смелости. Еще, дай силы!"

Боль — огненная, искрящая, перетекающая кристалликами жженого сахара по венам — уносила сознание прочь, позволяла подняться над бренной оболочкой и обрести покой, свободу, уединение.

— Спасибо, Риен, — прохрипел Гален, когда наконец-то утихомирившийся атлант сжал его в объятиях.

— Что? — Риенгарос поднял голову с его плеча, ошарашено всматриваясь в повернутый к нему профиль мавра. — Ты благодаришь? За это?

Он неловко выскользнул из его тела, ощущая как, влага стекает по бедрам. Резкий запах крови, семени, пота ударил по обонянию, вызывая у Хранителя приступ отвращения к самому себе.

Гален развернулся, но не устоял и сполз на пол.

— Все хорошо, Господин. Это... всего лишь тело...

Благодарно улыбнулся и протянул руку, демонстрируя, как затягиваются раны там, где кожа оказалась содранной с мясом.

— Уйди с глаз моих, — взвыл Риенгарос, отшатываясь от вида покрытого ссадинами и кровоподтеками, но светящегося неземным удовольствием лица любовника.

— Как скажешь, Господин.

Гален, больше напоминавший изодранную куклу на шарнирах, неуклюже поднялся и сделал несколько шагов вдоль стены.

Не в силах изгнать из мыслей искаженный образ принца, атлант страшно закричал и побежал. В лабиринты, во тьму переходов, куда угодно, лишь бы не видеть творение рук своих.

— Дурак, какой же дурак, — простонал Риенгарос, прижимая по-прежнему спящего эмира. — Должен был держать в узде свою глупую ревность. Но примирение... Посейдон, каким же сладостным было наше примирение!

Гален бродил по пещерам, тщетно пытаясь отыскать место, где бы измученная разлукой с Риенгаросом душа перестала болеть. Напрасно. Без атланта в этих переходах и комнатах было холодно, темно и пусто. Он и не подозревал, что Хранитель поддерживал жилую часть пещер в пригодном для обитания состоянии при помощи каких-то своих сверхсил. Обычно наполненные светом, помещения погрузились в полумрак, готовящийся поглотить мавра. Изо всех углов тянуло сыростью и затхлым тленом веков.

Гален замерзал. Сила, полученная от Источника, казалось, вытекала из него. Словно с уходом Хранителя его тело дало трещину и не могло больше вмещать энергию.

Он добрел до комнаты Риенгароса, где Хранитель жил до того, как обустроил для них двоих роскошную спальню. Гален давно не заходил сюда, но сейчас его непреодолимо влекло туда, где он впервые увидел свое "небо" — синие глаза атланта.

Повалившись на узкую лежанку, сохранившую запах Риенгароса, Гален зарылся лицом в жесткую материю давно не перестилавшихся покрывал. Сколько он так пролежал, мавр не знал. Воспоминания о счастливых минутах с Риенгаросом превратились в единственную тонкую нить, удерживающую его над пропастью небытия. Замерзнув без движения, Гален заставил себя подняться.

Слоняясь вдоль покрытых странными рисунками стен, он наткнулся на углубление, завешанное тканью. Тепло и слабая пульсация энергии коснулась руки эмира, когда он отвел в сторону гобелен. Что-то знакомое — почти до боли родное — ощущалось в этой энергии. Он присмотрелся, но не смог ничего разглядеть. Пошарив, но ничего не найдя, он разочарованно вздохнул и сел на пол. Пульсация энергии не прекращалась. Гален явственно чувствовал, как жизненная сила понемногу просачивается в его заледеневшее тело.

— Что же это такое? — пробормотал он. — Тайник Хранителя?

Он поднялся и обыскал нишу. Пусто. Только шершавая поверхность камня под пальцами, но не холодная, а удивительным образом согревающая кожу.

— Здесь точно что-то есть, но Господин умело скрыл это ото всех.

Всего несколько мгновений радости, пара капель силы. Гален свернулся клубочком на полу, пытаясь уснуть, согретый нежданным чудом.

Очнувшись от принесшего временное облегчение забытья, он поднялся. Стремясь почувствовать тепло, Гален вновь ощупал нишу, но на этот раз ничего не произошло. Холодный камень и отсыревшая ткань — вот и все, чего касались его руки.

Взвыв от отчаяния, мужчина побрел прочь.

"Наверное, я схожу с ума, и все это мне пригрезилось" — решил он.

Не разбирая дороги, Гален бродил по пещерам, пока не оказался в Зале сакральных линий.

— Здесь все началось, — с кривой ухмылкой проговорил он, — здесь, видимо, всему и наступит конец.

Привалившись к колодцу Источника, мужчина закрыл глаза, мысленно в тысячный раз прося прощения у возлюбленного за неуместные рассказы о странном образе из обманчивых снов, которые вызывали у того — боги, как он мог не понимать этого? — бешеную ревность.

— Риен, — всхлипнул Гален и почувствовал, как теплая влага стекает по щеке.

Жизнь покидала его, словно остатки ее вытекали со слезами.

— Нет, лучше подохнуть на его постели.

Попытка встать не увенчалась успехом. Пришлось ползти. Но силы таяли с каждым вздохом.

— Гален! — громогласный крик сотряс своды Зала, и одновременно с ним сладкая волна энергии захлестнула мавра.

Он застонал, пытаясь обернуться на голос, но не смог.

— Господин, — беззвучно взмолился он.

Плечи тисками сжали родные горячие руки, поднимая над холодной бездной, увлекая вверх к свету, теплу. К небу.

— Мое небо, — прошептал Гален, утопая в синеве Риенгаросовых глаз.

— Мальчик нежный, прости, — жаркий шепот у самых губ.

— Возьми меня, Риен, — только и ответил Гален. — Успокой и согрей.

— Успокой и согрей, — зачарованно повторил атлант. — Мать моя Клейто! Гален, как тебе удается так подбирать слова? Ты проникаешь в самое сердце, забираешься под кожу... ты... О, что ты творишь со мной?! — Голос Риенгароса звенел почти злобой — Мне без тебя даже дышать больно.

Гален улыбнулся признанию Хранителя и сильнее прижался к его груди, упиваясь учащенным ритмом сердца.

— Пока я бродил по склонам в ярком свете дня и под луной в надежде прогнать тебя из мыслей... Думаешь, был хоть миг, чтобы я не волновался о тебе? Не переживал, что стало без меня с моим нежным мальчиком?

— Мне тоже было плохо без тебя Господин. Очень.

— Ему было плохо без меня, — проговорил Риенгарос, скользя взглядом по лицу спящего эмира. — Он не врал, рассказывая, как замерзал в темноте моих пещер без меня. Дикий восторг от нашего воссоединения ясно читался в его глазах. Но позже... потом он научился врать, сумел справиться со всем, научился притворяться, играть на моих слабостях.

Пальцы атланта погладили спутанные волосы Галена.

— Мальчик мой, ты думал, что обманул меня, украв Ключ и сбежав. Ты обманул самого себя.

Закрыв за собой дверь, Риенгарос на миг прислонился лбом к шершавому дереву.

— Прощай, мальчик трепетный.

Зарычав, он резко выпрямился и бросился прочь. Измотанный воспоминаниями и утехами плоти атлант не мог совладать с кипящим в груди гневом. На принца, на пленницу, на весь мир. Дикий бег по темным коридорам остудил его пыл и, подходя к темнице Мишель, он мыслил абсолютно ясно.

"Оказывается, в твоем сердце, айэлет, уже живет образ возлюбленного... Гяур... Что еще за имя такое дурацкое?"

У этой двери он вновь помедлил, позволив недавним образам вторгнуться и нарушить спокойствие.

Светящееся, сыто-довольное лицо принца... но вместо слов любви, просьб остановить все это безумие... мольба о свидании с Розой Альгамбры.

"Мальчишка, ты своими руками рушишь все... и делал так уже не раз", — прошипел мысленно атлант. — "Что ж выбор сделан — путь начертан"

Войдя, он застал девушку стоящей у зеркала. Оставленный ранее факел почти догорел, но и в полумраке он рассмотрел красоту ее нагого тела. Благо, пресыщенное ласками эмира естество осталось равнодушным к прелестям бессмертной пленницы.

— Айэлет, — медленно приближаясь, позвал Риенгарос.

Мишель не шелохнулась, но он заметил, что она закрывает руками лицо, а плечи ее вздрагивают, словно их сотрясает немое рыдание.

— Айэлет,— он встал позади, рассматривая элегантный изгиб ее спины, узкую талию, плавно расходящиеся бедра.

"Проклятье, я понимаю Галена. К тому же она была у него до меня. Такую забыть не так-то просто"

— Что ты делаешь? Отвечай мне!

Не дождавшись и малейшей реакции, он развернул ее и отнял руки от лица. Глаза Мишель были полны слез, мокрые ресницы слиплись, превратившись в острые наконечники стрел, пронзившие его внезапной жалостью и умилением.

Он поймал себя на том, что тянется собрать губами эти прозрачные алмазы ее страданий.

Обругав последними словами на праязыке свое не к месту разгулявшееся либидо, он отпрянул и зарычал:

— Кого оплакиваешь? Себя? Галена?

Девушка не отвечала, но боль страданий плескалась в ее взгляде.

— Хороший спектакль, айэлет. Решила показать, что умеешь сыграть слабую жертву? Хороший спектакль, — повторил атлант, — но со мной этот фокус не пройдет.

Повинуясь минутному желанию, Риенгарос стянул с себя рубашку и бросил ее девушке.

— Прикройся. Там, куда мы пойдем, без одежды можно замерзнуть.

Мишель недоуменно взглянула на него, но не смогла в угасающем свете уловить выражение его лица.

Тонкая, мягкая шерсть приятно заскользила по коже, даря умиротворяющее тепло.

"Вот бы еще он свалил отсюда" — успела подумать она до того, как тюремщик схватил ее за руку и поволок за собой по бесконечным коридорам.

Когда впереди забрезжил свет, Мишель с трудом поверила своим глазам, а когда в лицо дохнуло свежестью горного воздуха, она едва не лишилась сознания.

Риенгарос замедлил шаг. Потом остановился, позволяя ей восстановить дыхание и привыкнуть к дневному свету.

— Пошли, ты должна это видеть, — подтолкнул ее вперед, выводя на крепостную стену.

— Великая Мать! — воскликнула Мишель. — Это же... это же... Альгамбра, — выдохнула она, прижимаясь к красноватому камню. — Гален... Гален знает, где ты нас держишь?

Внезапная догадка выбила остатки воздуха из ее легких.

— О, конечно же, он знает! Это был с самого начала его сумасшедший план. Да?

— У него свои причины, у меня — свои.

— Да пошли вы оба со своими причинами. Источника вам не видать.

Риенгарос схватил ее за плечи и, оторвав от земли, тряхнул так, что у Мишель клацнули зубы.

— Ты — красивая, безмозглая кукла, упрямая как сотня морских чертей. Источник — это не игрушка для твоих тонких пальчиков. Это средоточие такой мощи, что тебе и не снилось. И он где-то там, — кивок в сторону гор, — вот уже пять сотен лет без своего Хранителя. Понимаешь? Можешь понять это своим скудным умишкой? Айэлет?

Мишель слизнула кровь из прокушенного языка и улыбнулась.

— Обидно не быть всесильным, Господин? — почти помурлыкала она.

Тяжелый кулак атланта свалил ее молниеносным ударом.

— У тебя нет права так называть меня, — рявкнул он и отвернулся. Облокотившись о парапет, он уставился вдаль, будто взглядом пытаясь пронизать склоны Альсабики и отыскать заветную пещеру, много столетий служившую ему домом. Позабыв об упрямой пленнице, атлант грезил наяву, воскрешая в памяти картины далекого прошлого.

Донесшийся со стороны шорох вернул его в сегодняшний день.

— Проклятье!

Он едва успел подбежать к взобравшейся между зубцов Мишель. Девушка, очевидно, вознамерилась спрыгнуть и освободиться таким образом из плена. Риенгарос схватил ее за волосы и одежду, стянул со стены и резко отпустил. Мишель упала на камни и сжалась, закрывая голову руками в ожидании побоев.

Риенгарос посмотрел вниз.

Жалкая, беспомощная, но даже сейчас красива в этом своеволии.

"Железный воробышек..." — пронеслось в голове атланта. — "Хм, последняя карта, Хранитель?"

Улыбка искривила его губы, но глаза остались черными ущельями.

— Не бойся, я ничего тебе не сделаю, — негромко произнес он, наклоняясь вниз.

— Конечно, ведь я нужна тебе, — зло прошептала Мишель, вцепляясь в протянутую руку.

"Помощь? От него? Странно"

— Отнюдь. Просто смерть — ценный подарок для таких, как мы. Ты его не заслужила. Еще слишком мало видела в жизни.

Атлант сжал лицо Мишель в ладонях.

— Я? Мало видела? Думай, что говоришь! Я...

— Да-да, я чувствую груз веков в твоей памяти, но ты ходила по кругу. Жила одними целями, стремилась к одному. А мир... он намного больше, чем власть, чем сила, чем любовь. И кому как не нам это понимать? А ты... так и не научилась видеть, айэлет.