— Есть несколько конфиденциальных вопросов к вашей службе, — начал я разговор, когда мы остались одни. — Первое. Есть ли в вашей службе радиопеленгаторы? Второе. Знает ли ваша служба городских радиолюбителей? Есть еще и третье, но это чуток позже. И так?

— Пеленгаторов нет. Радиолюбители известны. Но зачем вам это?

— Это не мне. Это вам пригодится. Радиолюбителей необходимо срочно мобилизовать, причем чтобы их не отправили рядовыми стрелками в пехоту, лучше мобилизовать в вашу службу, где они будут гораздо полезнее делу обороны. И уже от вас направить в войска для организации радиосвязи со штабом обороны города. В первую очередь коротковолновыми передатчиками необходимо оснастить посты ВНОС, особенно на шуховской башне для связи с частями ПВО и аэродромом в Кульбакино. Им же поручить изготовить радиопеленгаторы для вашей службы радиоперехвата.

— Понимаю. Вы считаете, что в городе есть вражеская агентура, которая будет пользоваться радиосвязью?

— Да, — я кивнул, считаю. — В Николаеве была немецкая агентура что называется еще со времен Очаковских. Историю катастрофы линкора 'Императрица Мария' помните? Подробности вы можете по архивам вашего наркомата уточнить... Так вот, эту агентуру, конечно, почистили в начале 30х. Но расслабляться нельзя. Даже если этой агентурысегодня еще нет, то она непременно появится, когда гитлеровцы поймут, что город захватить им мне удастся.

(на эту тему см. книги Александра Лукина 'В Нижнелиманске все спокойно' и Анатолия Елкина 'Тайна 'Императрицы Марии')

— Хорошо. Сделаем.

— Отлично. Пеленгаторы нужны не только для борьбы с вражеской агентурой, но и с вражескими штабами.

— А это как?

— Видите ли, современная маневренная война не возможна без надежной связи, причем радиосвязи с наступающими войсками, с танками и авиацией особенно. Соответственно, любой штаб — это несколько радиопередатчиков, которых можно легко запеленговать, определить его координаты и навести на эти координаты нашу штурмовую и бомбардировочную авиацию или расстрелять из артиллерии крупного калибра.

-Хмм, интересная идея. Надо будет подумать, как это все организовать...

— Думаю, что у нас еще будет для этого время, но это чуть позже, когда разберемся со срочными делами. А сейчас у меня есть для вас небольшой подарок. Берите лист бумаги, ручку и пишите подписку о неразглашении сведений составляющих тайну государственной важности. А после напишете акт о приеме двух пленных и трофеев — грузовика и БТР с радиостанцией.

Старший майор не стал задавать вопрос, только удивленно взглянул на меня, затем хмыкнул, и быстро написал все, что я просил. Я взял эти бумаги, сложил и спрятал в карман кителя.

— Теперь идемте.

Забрав моих краснофлотцев и енкаведешников из приемной, мы вышли из здания обкома на площадь, и подошли к БТР. Я открыл бортовую дверь в БТР, и приказал своим матросам выйти. Потом залез в него сам, и пригласил внутрь старшего майора. После того как он разместился на откидном стуле у стола с зачехленной 'Энигмой', я запер дверь изнутри и включил свет.

— Вот, это и есть один из главных секретов рейха на сегодня, — и снял чехол, — Шифровальная машина 'Энигма'. С ее помощью зашифровываются и расшифровываются все немецкие радиограммы. А эти пленные умеют с ней работать. Ваша задача организовать доставку всего этого в Москву, в ваш наркомат. И так, чтобы об этом никто не узнал. Немцы должны считать что 'Энигма' уничтожена полностью, вместе с этим БТР огнем нашей артиллерии. Надо будет проконтролировать что бы и журналисты, рассказывая о наших успехах на фронте, случайно не проболтались. Антенны и радиостанции, они вроде как почти не пострадали, с него надо будет снять, можете их использовать так, как мы уже обсуждали. Ну а БТР перекрасьте, слегка измените — тут легко башенку с пулеметом поставить, а пулемет тут есть штатный — и используйте. В любом случае этот БТР никто не должен узнать. И еще, когда будете разбирать и демонтировать оборудование, будьте предельно осторожны и аккуратны — в нем могут быть взрывающиеся сюрпризы, установленные на неизвлекаемость.

— Ну каплей ты дайош! Это воистину царский подарок! Самолет я организую, завтра ночью, сегодня уже не успею, к сожалению.

На корабль я попал только к трем часам утра, а с шести началась работа. Пользуясь своим теперь уже почти официальным положением командующим обороной города, я приказал снять с 'Совершенного' и еще одного, практически готового эсминца — со 'Стремительного' — торпедные аппараты и на их месте приварить фундаменты под установку четырех 45мм зенитных полуавтоматов. Эшелон с такими автоматами пришел-таки на завод, правда, на сутки позже, чем мы требовали первоначально. Но все же пришел. Видать согласованные усилия обкома и наркомата судостроения помогли вразумить гражданина Иванова-Октябрьского. Я давно хренел от организации постройки этих эсминцев: корабль почти полностью строят в Николаеве, потом безоружный гонят в Севастополь для установки вооружения на подготовленные еще в Николаеве фундаменты. Там всех делов-то завинтить несколько дюжин болтов и распаять десяток не особо многожильных кабелей. На неделю самой ленивой работы. На 'Стремительном' вся зенитная артиллерия была смонтирована вообще за сутки. Параллельно можно было бы и главный калибр ставить, но увы, ставить было нечего — его установки БА-13 хранились в Севастополе. Такую организацию можно было бы, и то со скрипом, понять в мирное время только в том случае если бы это вооружение изготавливалось на севастопольских заводах. Так нет же, все вооружение везли из Ленинграда и его окрестностей. В Николаев его везти на пять сотен километров меньше чем в Севастополь! Ладно, зенитки получили, хоть я и не надеялся на это особо, теперь надо выдрать главный калибр. Будем действовать по уже отработанной методе — совместная телеграмма обкома и штаба обороны города в ЦК, ГКО и в штаб ЧФ.

Параллельно развернулись работы по модернизации танков и грузовиков ЗИС-5 и ЯГ-6, подаренных этому полку городскими властями. Я нарисовал несколько эскизов, и объяснил свои идеи, якобы услышанные от раненых танкистов, которых мы везли в прошлый наш 'круиз' из Одессы в Севастополь. С БА-10 срезали верхнюю плиту вместе с орудийными башнями, и установили ее на бывшие пулеметные Т-26. БА-10 превратили в самоходные зенитки, шесть из которых оснастили крупнокалиберными пулеметами ДК, а остальные — спаренными ДТ, снятыми с Т-26. Четыре БТ-7 превратили в подобие Су-57, сняв с них башни и установив пушки ЗиС-2 в неповоротной рубке. Всем танкам нарастили броню — борта на 16 мм, лоб и башню Т-26 на 20мм (уж больно у них движок чахлый, всего-то 90 'лошадок'), БТ — на 32 мм, ( у них все же 300 'лошадей') сложив по две пластины. Лоб и рубку наших самоходок сделали вообще 50 мм, наклонив листы на 40 градусов. К тому же бронирование сделали разнесенным, что тоже прибавит этим танкам боеживучести. Два Т-26, сняв все вооружение и облегчив насколько возможно, превратили в бензовозы с цистернами по три кубометра. На удивление упертым долбодятлом оказался только один подпол, а его комиссар, не говоря уже про ротных, взводных и рядовых с радостью восприняли все улучшения. На броне танков снаружи привалили скобы, и теперь десант сможет не только держаться, но и более-менее безопасно сидеть и привязаться чтобы не свалиться во время долгого марша. Грузовики превратили в эдакие 'шушпанцеры' по образцу тех, что делают в Сирии или делали обе стороны конфликта на Украине летом 2014 года — кабины и капоты закрыли 10-16 мм листами, метр кузова за кабиной отгородили и закрыли такими же листами и установили турель со спаренными зенитными пулеметами, а сбоку соорудили даже лесенку чтобы расчет мог быстро забираться на место. Грузоподъемность, конечно из-за этого частично потеряна. А что поделать, коли нет здесь 'Шилок'? Но один Яг-6 только забронировали вместе с кунгом, в котором организовали передвижную мастерскую — отнять у нее метр длинны было бы непозволительной роскошью. Безусловно, судостроительная сталь, пусть даже и подвергнутая всем возможным термическим закалкам, азотированию и цементированию все же не настоящая броня, но она в любом случае лучше, чем ничего. Все это делалось классически — ' с помощью молотка, зубила и' проклятий в адрес американских и британских конструкторов и их нашенских коллег — уж очень они местами излишне вычурные гнутые формы корпусам этих танков насочиняли. Но, так или иначе, через пять, весьма непростых и тревожных дней все было готово.

За эти пять дней произошло очень много событий. Во-первых, нашелся потерявшийся пятьдесят пятый истребительный покрышкинский полк. Оказывается его наземный состав, всех техников, механиков, БАО, столовую и т.д. и т.п., вместе с полагающейся по штату техникой — цистернами-бензозаправщиками, грузовиками и прочим задержали на Варваровском мосту через час после того как мы проследовали к Новой Одессе. Именно разводка моста этому помогла, не будь ее проскочили бы они практически не замеченными до Копаней. А летный состав, совершавший тот самый 'маневр с уклонением в глубину' со всеми самолетами обнаружился неподалеку от Херсона, в Чернобаевке. (Если не верите, то прочитайте воспоминания Покрышкина, там всего пол странички про эпизод с маневром с уклонением в глубину и сдачей Николаева.Кстати, я про это уже как-то говорил раньше.) Днем с командиром полка майором Виктором Ивановым удалось поговорить по телефону. Разговор этот вышел не из легких и приятных. Но после долгой ругани и угрозы приехать в Чернобаевку на танках с парой взводов НКВД и расстрелять их всех как дезертиров, майор стал вменяемым и перестал прикрывать своих разгильдяев. Вскоре Покрышкин и двое его коллег, на МиГах оснащенных рациями и подвесными топливными баками вылетели на разведку в районы Первомайска, Вознесенска, Кировограда и Запорожья. Им удалось найти еще две гитлеровских кампф-группы северо-восточнее и северо-западнее Кировограда и навести три наших авиаполка — два из Кульбакино и один из Копаней — на эти цели. Эти полки дважды за день вылетали на штурмовку немецких кампф-групп и полностью сорвали их дальнейшее продвижение. После обработки последней цели полк Покрышкина приземлился в Кульбакино, куда заранее были отконвоированы их наземный состав и аэродромная техника.

Инцидент вроде как улажен. Но хоть убейте, я до сих пор никак не могу понять, почему получив доклад от Покрышкина, летавшего на разведку, о прорыве немцев и движении их кампф-группы на юг от Первомайска, командир полка не организовал бомбо-штурмовой удар по немецкой колонне, а приказал перебазироваться на восток? У него ведь было все необходимое для этого. Более того он ведь и командованию не доложил.

Командир вновь сформированного стрелкового полка, подполковник Матвейчев, который еще недавно был капитаном и командовал ротой, которую я высадил у Новой Одессы, передал мне с оказией через обком кассету с фотопленкой. 'Лейку' он зажал себе, ну да ладно, у меня и свой ФЭД есть. Петрович проявил и переданную пленку, и те пленки, которые я нашел в кюбеле. В итоге у нас появились интереснейшие фотодокументы. Листовки с фотографией немецких могил с крестами и дубовыми листьями и текстом 'Доблестные солдаты вермахта! Обещанные вам вашим фюрером наделы земли и кресты с дубовыми листьями в награду вы все тут гарантировано получите, точно так же как их уже получили ваши камрады' — уже печатают...

Еще через два днясогласованными совместными ударами извне и изнутри города был деблокирован Вознесенск. Для ускорения переброски войск, всех кого только удалось собрать в Николаеве, ночью, по образцу Парижа 1914 года, когда французы мобилизовали парижские такси, были задействованы все городские автобусы, грузовики, все легковые машины. Даже мой кюбельваген сделал два рейса за эту ночь. Еще через день был освобожден Первомайск. Как я и предполагал ранее, немцев прорвалось не много — не более двух моторизованных дивизий, разошедшихся в пустоте наших тылов широким веером четырьмя кампф-группами. Оперируя на большой территории, эти группы, вынужденные оставлять хотя бы взвод почти в каждой захваченной деревне, таяли как снег на весеннем солнце, более сея панику, чем действуя силой. И Вознесенск блокировал всего один батальон усиленный одной батареей 105 гаубиц. А в Вознесенке оказалось окружено множество наших войск, разрозненных, в значительной части деморализованных, но в сумме численностью больше пехотной дивизии. Их пришлось приводить в чувства, иногда и не гуманными методами. Нашлись и в городе и окрестностях 14 брошенных танков разных типов, из них три Т-34, девять БТ-7 и два Т-26. Только одна 'тридцатьчетверка' была пуста — с последними каплями солярки на дне баков, без снарядов, без штатного пулемета и без прицела и орудийного затвора и с изрядным количеством вмятин на броне. Ее загнали в лесополосу между полями и неплохо замаскировали. Остальные брошенные танки были полностью комплектны и боеспособны, разве что полнота баков и наличие боекомплекта у них колебалась от 50 до 100 %. И брошены они были просто на обочинах дорог. Т-34 тут же вернули в строй, а легкие танки отправили на завод в Николаев для модернизации по уже отработанной технологии.

Но когда я увидел эти Т-34, то офонарел. Они совершенно не были похожи на тетанки Т-34 которые я помню по старой военной кинохронике 1941 года. Эти были похожи скорее на Т-44 или вообще на что-то послевоенное. Сплошной наклонный лобовой лист, причем широкий, прикрывающий даже верхнюю часть гусениц примерно как на БМП, командирская башенка, и похожее на 'гадюку' длинноствольное орудие, увенчанное набалдашником дульного тормоза вместо 'окурка' Л-11. Именно такие танки позже иногда привозили на ремонт на николаевские заводы. А самое главное Михаил Ильич Кошкин жив, здоров и продолжает руководить танковым КБ в Харькове. Мне в свое время удалось убедить его в том, что у главного конструктора всегда есть много более важных задач, чем самому заниматься мелким ремонтом опытных образцов в зимних полевых условиях. Поэтому он не участвовал сам в испытательном перегоне танка зимой 1940 годав Москву, а занимался отработкой технологии массового производства на заводе, и потому не заработал то самое, ставшее фатальным, воспаление легких... Но я отвлекся...

Еще через десять дней все прорвавшиеся у Винницы гитлеровцы были уничтожены или окружены. Сейчас последнее кольцо зачищали у Кировограда, а северный фас растянувшегося Южного фронта медленно, но упрямо возвращался к Бару, Виннице и Житомиру. Западный фас фронта стоял на восточном берегу Днестра. Измаил, устье Дуная и Молдавия, увы, были временно потеряны. Но нельзя сказать что, врагу все это досталось задешево. Румыны и немцы упорно, не считаясь с потерями, более двух недель штурмовали старую Аккерманскую крепость, но так и не смогли ее взять. Когда имевшиеся в крепости боеприпасы стали подходить к концу, командование приняло решение об эвакуации героического гарнизона. Ночью 26 сентября, заминировав все что возможно, оставшиеся в живых бойцы переплыли Днестровский лиман. Но еще более суток немцы не решались войти в опустевшую, не стреляющую, крепость.