Контактёр. Глаз алмаза

Дракон все так же увлеченно таращился на незнакомку:

— Интересно, — чем-то интонация произнесенного меня насторожила.

— Вы ее знаете?

— М-мы-гы, — и что это должно означать? — Догадываюсь.

— И-и-и... — ну, правда, интересно же, что это за девица. Даже вперед чуть подалась, чтобы ни словечка не пропустить.

Может, получится на нее перенаправить драконий матримониальный интерес, если барышня не замужем. А то я себя в последнее время чувствую призовым кубком, потому что помимо просиживания штанов над бумажками в библиотеке, у меня теперь еще одна забава — избегать драконьих встреч.

Спасибо Лулаху, брауни замка, показал все укромные уголки и коридорчики. Мы с ним очень быстро сдружились.

Не знаю, что послужило тому причиной — его родство с нашей Битэг или мое умение обходить острые углы в общении с их народом (все-таки, длительное совместное проживание с нашими брауни тоже давало о себе знать), но факт — вредный с остальными Лулах, гроза Эйлен Донан Кастл, со мной — сама доброта.

Специфическая такая, с черным юморком иногда, но да — доброта, не иначе.

На ответ от дракона я рассчитывала зря. Эта скотина, властью обличенная, даже виду не подал, что не услышал. Он мой вопрос просто проигнорировал. Обидно.

Тем временем, вождь, поднявшись, оглянулся:

— Придется поработать ездовым животным, — вздохнул он, и обратился ко мне, — поднять ее сможешь?

— Разве что только левитацией, — с сомнением произнесла, раньше я как-то это заклинание на живых существах не особо практиковала.

— Попробуй ее сильно не трясти, — кивнул, соглашаясь, Маккензи, — я сейчас перекинусь, залезешь на меня, усядешься поближе к шее, — в голове пролетела мысль о том, что вот всегда мечтала на шее у мужика посидеть и ножки свесить... — а потом уже ее к себе слевитируешь и будешь придерживать. Справишься?

— Куда ж я денусь? — проворчала, понимая, что задачка немного осложняется, — только станьте так, чтобы я ее видела.

— 'Стань'.

— Что? — не поняла.

— Я говорю, что мы, как подельники по сокрытию тела, вполне можем перейти на 'ты', — что-то мне как-то... не хочется.

— Но... — фразу под таким взглядом даже не закончила, все равно бессмысленно.

Этого мастодонта даже многотонный таран не прошибёт, не то, что какие-то там правила приличия или субординации.

На плоской площадке, что была расположена на одной из башен замка, мы приземлились мягко. А вот всё остальное — сплошной кошмар. О том, как я поднимала на дракона и устраивала... тело... можно отдельный рассказ написать.

Ладно слевитировать, имея визуальный контакт, вполне реально сделать. Хоть и приходилось это делать очень аккуратно, чтобы не поставить несчастной еще больше синяков или — не дай Силы! — что-то сломать. А вот, как я ее усаживала перед собой... врагу такого 'счастья' не пожелаешь. Словно гуттаперчевую куклу пристроить пытаешься — все в разные стороны разъезжается и ничего вместе держаться не хочет.

На крыше нас уже ждали. Лулах и два его подчиненные (кто-то из младших родственников) помогли аккуратно спустить девушку и уложить на походные носилки. Я же так и осталась сидеть на чешуйчатой шее.

И вовсе не потому, что мне там так сильно понравилось. Просто, после полета еще не отошла — он хоть и не был особо долгим — до замка все же достаточно близко, но... Дракон, бессовестный, честно предупредив меня, что не хочет светить ни своим положением 'ездового пони', ни своей находкой — потому поднимется 'немноже-е-ечко выше'.

Это его 'немножечко' унесло меня с безымянной девицей в такие далекие выси, что и в сосульки превратиться не составило бы особого труда. Так что после пусть и короткого, но просто-таки ледяного полета, мышцы мои настолько окоченели, что отодрать меня можно было бы только вместе с какой-нибудь горелкой.

В роли горелки выступил сам 'ездовой ящер'. Нет, поначалу он еще минуты три постоял, как вкопанный — видимо, понадеялся что я сама вот-вот сползу. Ага, щазззз! Потом же, когда сквозь сцепленные губы (по-другому не получалось — стоило открыть рот чуть побольше и они начинали выстукивать мелкую дробь) я смогла высказать причину своих посиделок на чужой шее, перемежая цензурную лексику с... репертуаром из блатного жаргона моих бывших клиентов, дракон решил взять решение вопросы в свои руки... Точнее, зубы.. Рот? Глотку? Неважно.

В общем, эта скотина, ничего не говоря, повернула ко мне свою громадную морду и... дыхнула... огнем...

Думала сгорю. Я хоть и саламандра. И огонь вроде как моя родная стихия. Вот только, от драконьего огня — заимей тот желание меня сжечь, — это не спасло бы. Ибо драконы есть суть изначальная магия, и по желания могут плеваться первородным огнем, от которого не спасает ничто.

Ну вот, он дыхнул. Я... даже мысленно с жизнью не успела попрощаться. Мелькнуло только что-то о том, что 'свидетели долго не живут' и 'специально дамочку с брауни первыми сбагрил'...

Оказалось, это меня грели. Каким-то особым дыханием, а видимость огня — один сплошной иллюзорный эффект и никакого вреда... В общем, ему повезло, что мочевик у меня крепкий — а то ходить бы ему... в общем, вы поняли.

Я... сдержалась. Нет, мысленно внутренняя цензура сдалась под давлением обстоятельств и отпустила мою словесную фантазию в свободный полет. Думаю, если бы дракон умел читать (слышать) мои мысли, то в этот раз спалил бы по-настоящему, инквизиторствуя по полной.

А так, я секундочку посидела, все еще не до конца веря, что жива и даже местами здорова (нервов моих этот гад все же частично 'пожег' немеряно) и стала сползать с уже почти родной шеи. Времени на 'прийти в себя окончательно' мне не дали. Как только Маккензи-старший принял человеческий облик, схватил бесцеремонно меня за руку и потащил за собой в одну из башен.

Э-э-э! Ну, я так не играю! Так и хотелось крикнуть что-то о сказочных канонах. Мол, в башню прЫнцессу тащат рыцари (а не злобные драконы) и не за руку, а на руках. В общем, никакой справедливости.

Хотя-а-а... положа руку на сердце, не особо-то я и сопротивлялась.

Во-первых, неплохо было бы размяться — и ступени самое то, чтобы привести свой организм в относительно нормальное состояние после переохлаждения и экстренного обогрева. А во-вторых, любопытство, оно, как известно, и кошку сгубило, что уж говорить о какой-то там саламандре.

Не давало мне покоя столь экстравагантное появление в моем поле видимости загадочной голопопой дамы. Тем более, что идентифицировать ее принадлежность я так и не смогла. Вернее, у меня уже по дороге вверх по лестнице возникли первые несколько безумные мысли (все же слухами земля полнится), но слишком все это невероятно было, как раз где-то на уровне мифов.

А дальше закрутилось. Сначала мне пришлось ее еще раз совместно с драконом осмотреть и облегченно вздохнуть: предыдущие выводы оказались верны — внутренних повреждений не было. Потом уже самостоятельно пришлось обработать у нее каждую ранку и синячок.

Лулах был исключительно на подхвате. Дракон же сразу заявил, что больше ни один мужчина из его клана не притронется к ней, без крайней на то необходимости, во избежание возможных проблем...

В общем, умоталась я знатно, а когда выглянула в узкое стрельчатое окно, поняла что уже даже не вечер, а полноценная ночь. Пусть до полнолуния еще пару часов, но пока я домой доберусь...

Чтоб этому букки еще не раз 'веселую' ночку пережить, за мои нынешние страдания! Не мог, кого-то другого подкараулить со своим 'подарочком'!..

— Куда это ты собралась? — иногда исчезающий из комнаты с больной, дракон застал момент, когда я, немного размяв усталую спину, натягивала скинутые до того туфли.

— Странный вопрос, — пробурчала себе поднос, — меня дома, между прочим мама с ужином ждет и переживает. Если уже с фонарями по всей округе не ищет — позвонить ей, с вашей-то подопечной, у меня времени не было.

— 'С твоей', — продолжила обуваться, решив очередное его исправление пропустить мимо ушей. Хочет ко мне на 'ты' обращаться? Пусть. У самой же язык не повернется ему тыкать. И я даже не знаю, что должно было бы произойти, чтобы прорвать этот внутренний барьер. Потому просто пожала плечами, — и о маме не беспокойся — я ее предупредил, что ты здесь останешься.

Я так и замерла с зажатой в руках правой туфлей — левая уже красовалась на ноге. Могу себе представить, что он наговорил маман. А вернее, что она себе там уже понапридумывала...

Катастрофа! Одно дело отбиваться от пристального внимания некоторых драконов, со всем другое — отбиваться от моей мамзель, почуявшей запах дичи (будущего муже) в лице вождя клана. Логика у нее такая — дочь ночует в доме почти-холостого мужчины — готовься к свадьбе... С амбициями у нее все в порядке. Да и для меня она всегда пыталась выбрать все самое лучшее.

А в том, что Кинейд Маккензи, с ее точки зрения — самое лучшее, даже сомневаться не приходится.

Обреченно взглянула на подставившегося дракона. Бедняга. Он еще не знает как сильно влип... Додумать мысль на дало громкое воззвание желудка к нерадивой хозяйке.

Поздний ужин был... Он просто был. Отсидеться в комнате своей временной подопечной мне не дали, заменив, вышедшим из портала прямо там, Лулахом, потащили в замковую столовую залу. Предыдущие воспоминания об оной подтвердились — такая же огромная, холодная, с высокими потолками и потемневшими от времени балками перекрытия; устрашающих размеров каминами и креслами рядом с ними, не уступающими первенство в своей монструозности.

По случаю позднего времени, свет на главной люстре, стилизованной под древнее колесообразное нечто с рожками в виде свечей, не зажигали и обошлись всего лишь несколькими настенными светильниками позади стола, от чего помещение почти полностью утонуло в темноте, а неверные тени, отбрасываемые мебелью и нашими персонами, имели искривленный, совершенно гротескный вид. В общем, тот еще антураж для спокойного поглощения пищи.

Правда, о спокойствии и говорить не приходилось. Этот гад ползучий, вызывающий у меня уже просто неконтролируемое раздражение, совершенно не желал 'колоться' и рассказывать, что за девица мне попалась и какой еще гадости в связи с этим стоит ожидать с собственной судьбе после подобных 'подарков'.

Вместо этого, гадкий дракон разными способами пытался развести на откровенный разговор о нашей с мамой жизни дома. Оно, конечно, может и ничего страшного, но вот давать о себе лишние сведения никому не хотелось, тем более такому индивиду как наш вождь. Фиг его знает, как он захочет использовать подобную информацию.

Сами понимаете, можно было себе только заработать несварение желудка от постоянного дергания, а не сытый желудок. Кушать в таких условиях совсем невозможно, так что, поковырявшись кое-как тарелке, сбежала обратно.

Следующие несколько дней показали, что одному конкретному дракону наглости не занимать. Я практически перебралась в ту самую башню с благословения дорогой мамули, которое буквально в первый же день доставил Серж вместе с моими же вещами и собственными ехидными комментариями.

Потянулись монотонныe дни, когда практически не было возможности выползти из 'палаты больной'. Несколько часов в день, между лечением и вливанием порций магии для ускорения регенерации в девушку мне даже удавалось поработать с отданными драконом для изучения бумагами все по тому же делу об убийствах. Не давало мне покоя пару моментов... но вот чем она мне не нравятся, я так и не смогла себе ответить. Дракону об этом, естественно даже не заикалась — к этому чешуйчатому надо идти уже с готовыми аргументами.

Иногда все же удавалось выбраться из моего невольного заточения и дотопать до библиотеки, но... часто встречаемые по пути подозрительные личности — иногда совсем бандитской наружности, — напоминали о моем изначальном желании держаться от конкретно этого дракона и места его обитания, как можно дальше — не дай силы услышать, что-то не то... Мама даже моей могилки не найдет после этого.

Наша найдёна постепенно поправлялась, кожа сменяла свой синюшный цвет на вполне приличный живой, розоватый оттенок; синяки, царапины и ссадины исчезали, а общий внешний вид уже почти ни в чем не указывал на предыдущее, плачевное, ее состояние.

Беспокоило меня только одно — девушка все еще не приходила в себя. Но и эту загадку удалось вскоре раскрыть — вождь, пользуясь моими редкими, но постоянными отлучками, накладывал на девушку заклинание сна. Естественно мою персону почему-то об этом предупреждать никто не собирался и если бы не моё — раньше предполагаемого срока, — возвращение из путешествие в библиотеку и обратно, так бы я ничего и не узнала...

— Ты кто? — хриплый тихий голос вырвал меня их размышлений. Чуть затуманенные сном темно-карие, почти черные глаза, смотрели на меня настороженно.

— Вот и я задаюсь тем же вопросом — кто я здесь? — потом сбросив с себя остатки задумчивости, принялась за допрос, — Я Женевьев, а тебя как зовут?

— Где я? — кажется, на мои вопросы и тут не собираются отвечать.

— Не-е-е, так дело не пойдет, — уперлась я, — игра в 'ответы — вопросы' работает только 'дашь на дашь'. Либо ты мне отвечаешь, либо я молчу... За просто так могу только сказать одно — с моей стороны что-то плохое ты сможешь увидеть только в ответ на собственную, сотворённую гадость.

Молчание длилось уже минут пять. Прерывать его я не спешила, как и подгонять собственную подопечную с каким-либо решением. В чем-то я ее понимала, наверняка ведь, в предыдущем месте обитания с ней не сильно хорошо обращались, раз к нам попала в таком состоянии, потому боязнь вернуться к прежним мучителям совсем ей не хотелось. Опять же таки, она меня совсем не знает, а потому и речи никакой не может быть о доверии.

В общем, ситуация была та еще, и единственный выход из нее для девушки был один — положиться на собственную удачу и попытаться довериться хоть в малом.

— Лазанья, — не поняла. Она что, кушать хочет? — Так я где?

— Кушать я тебе дам, а на вопрос ты так и не ответила, — пробурчала я, одновременно дергая завязанный на руке шнурок с амулетом для вызова кого-нибудь из обслуги.

— Зовут меня так, — проявила уже недовольство девушка, — Лазанья Бесовская-Демонович, — и, помолчав, добавила, — правда, от перекуса бы тоже не отказалась.

Я, ошарашенная столь экстравагантным именем, автоматически попросила у появившегося молодого брауни, принести чего-то легкого перекусить для уже выздоравливающей, ну, и мне заодно — надо же шок как-то заесть (тут, оказывается, не только имя, но и фамилия...). Попыталась понять, почему иногда мамы-папы над собственными детьми так издеваются. Что надо мной, что над вот этой вот... жертвой родительской фантазии...

— Хоть слово о макаронных изделиях — и я тебя спалю нафиг, — худенькое полудохлое, только что выбравшееся из почти-что-комы чудо, а все туда — машет у меня перед носом своей ручкой-веточкой...

Ей, чтобы в нормальную форму прийти еще есть и есть...

— Не боись, — усмехнулась ей, -не одна ты страдаешь, — и протянув для пожатия руку, добавила, — можешь звать меня Женей.