Liberte (Книга 1. Главы 1-10)

— У меня есть указание. Он — тычок указательным пальцем в направлении моего ученика и напарника, — Твоя головная боль. Я отдаю приказы тебе — тычок в мою сторону, — И вы их выполняете. Если ты, — на этот раз палец снова возвращается на Джорджа, — Ещё хотя бы раз не по делу откроешь свой рот, то можешь собираться в обратный путь, но, — Ральф сжимает руку в локте и отогнув большой палец показывает им куда-то себе за спину. — Транспорт подождёшь снаружи.

В этом был весь Ральф. Всё сказанное им изложено максимально ёмко, предельно лаконично, достаточно иллюстративно и при этом ни капли угрозы в голосе. Однако желания проверить на практике действенность сказанного не возникает ни малейшего желания. Начинавший было вскипать Джордж, резко одумался и благоразумно промолчал, хотя потом наедине со мною долго ещё бурчал, вспоминая этот не дававший ему покоя момент. Зол он был также и на меня, считая, что я должен был принять его сторону, уж не знаю с чего это взбрело ему в голову.

Остаток дня по прибытии на объект мы провели в утомительной работе. Даже для меня было слишком много всего что требовалось в ускоренном темпе понять и сделать. Схватывать всё приходилось на лету, а усваивать тут же. Ральф быстро вводил нас в курс дела и ставил задачи без каких-либо скидок или поблажек и не повторяясь дважды. Под его эгидой мы совершили поход в ангар, который отнюдь не ограничился обзорной экскурсией. Из пяти расположившихся в линию друг за другом долгожданных истребителей, Ральф обозначил два свободных и приказал подготовить их к вылету. К счастью, согласно заведённого порядка в обязанности каждой смены вменялась передача объекта в его полной боевой готовности (разумеется при наличии таковой возможности) и требование Ральфа вовсе не означало то что нам с Джорджем придётся провести оснащение наших лётных средств боекомплектом, осуществить их заправку и тому подобное. Тем не менее, если это и облегчило часть работы, то в моём случае не так чтобы уж слишком. Мне приходилось работать за двоих, ведь надеяться в настройке автоматики корабля и его предполётной проверке на Джорджа было бы безрассудным и опрометчивым поступком сродни его, а заодно возможно и моего самоубийства. Я мог только порадоваться тому обстоятельству, что предоставленные в наше распоряжение корабли оборудованы системой позволяющей в достаточной мере гибко настраивать режимы автопилотирования. Бортовой компьютер был способен выправлять неверные действия пилота, разрешал создавать возможные сценарии событий и позволял перекладывать на себя большую часть действий по безопасному управлению кораблём, насколько вообще возможно назвать безопасным нахождение на борту боевого истребителя. Руководствуясь благими намерениями и не в последнюю очередь инстинктом самосохранения, я заблокировал возможность переключения судна в ручной режим управления и так основательно наладил автоматику на истребителе Джорджа, что фактически передал ей все полномочия на управление кораблём, урезав функционал человеческого вмешательства до обидного минимума. Лишь затем я мельком осмотрел свой корабль и наскоро прогнав самодиагностику оставил его в покое, решив, что разберусь со всем остальным уже позже. Времени на подготовительные работы у меня ушло предостаточно для того, чтобы, добравшись до своего спального кокона я уснул, не чувствуя ничего кроме отупения и усталости.

Проснулся я от качки сопровождаемой недовольным голосом Джорджа. Вцепившись одной рукой в скобу другой он резкими толчками мотал мой кокон из стороны в сторону. Убедившись, что я проснулся он пробурчал:

— Ральф зовёт. Твоя вахта. — и полез устраиваться спать. Вот и вся благодарность за то, что я до изнеможения горбатился с его кораблём. Впрочем, иного я от него и не ожидал. Только никак не могу взять в толк почему своё негодование на Ральфа, на ситуацию в которой мы с ним оказались против нашей воли, а заодно на весь несправедливый и жестокий мир, он в конечном итоге вымещает на мне, будто во всех наших невзгодах виноват один лишь я.

* * *

По своей сути наш объект представлял собой одновременно станцию слежения, с функционалом ремонтной бригады и место базирования боевого звена, состоящего из пяти лёгких истребителей. На тысячи миль вокруг нас астероидные обломки были оснащены датчиками слежения, скрытыми ракетными комплексами и стационарными радиолокационными ловушками, а в непосредственной близости от объекта кое-где имелись и минные поля. Сродни пауку, затаившемуся в сердцевине своей паучьей сети, мы висели внутри богатого на полезные ископаемые астероидного кольца опоясывавшего газовый гигант, ловящие поступающие отовсюду к нам сигналы и готовые в любой момент атаковать неосмотрительно залетевшую в наше пространство жертву. И в тоже время мы были лишь малой частью системы скрытно контролирующей де-факто все перспективные места добычи в системе. Управление станцией велось в полуавтоматическом режиме и на протяжении всех двадцати четырёх часов кто-нибудь из нас обязательно нёс боевое дежурство на командном пункте. Возможно с дилетантской точки зрения это выглядело напрасной тратой сил и более целесообразным представлялось доверить все функции вездесущей электронике, а потом в один злосчастный день оказаться перед фактом того что из охотника ты превратился в загнанного в угол зверя, которого застали врасплох спящим прямо в своей берлоге. Ральф весьма добросовестно относился к вахтенным обязанностям и внушил такое же отношение к ним и нам с Джорджем. Его стараниями и нашим усердием боеготовность объекта всегда была максимальной, несмотря на некомплект личного состава и выматывающий график работ. Датчики слежения — наши электронные глаза и уши никогда подолгу не пребывали у нас в неисправном состоянии. Стоило только одному из них выйти из строя, как Ральф гнал нас на его замену. На себя он брал львиную долю дежурств, за что лично я в отличии от Джорджа, был ему благодарен. Со слов Ральфа раньше частенько приходилось отслеживать траекторию вражеских беспилотников, прочёсывающих наугад астероидный пояс и при угрозе оказаться раскрытыми принимать экстренные меры. Однако за последнее время противник прекратил запуск разведывательных беспилотных летательный аппаратов. То ли их количество у него порядком сократилось, то ли последние широкомасштабные боевые действия, отгремевшие в системе незадолго до нашего с Джорджем в неё прибытия, поумерили вражеский пыл. На время в системе воцарилось относительное спокойствие, обе стороны зализывали полученные раны и восполняли понесённые потери. Согласно шаткому негласному перемирию братство мистера Хона не высовывало свой нос за пределы астероидных колец, а правительственные военно-космические силы не наносили ответные визиты к нам в кольца. И тем не менее, как справедливо считал Ральф, это был не тот повод чтобы позволить себе расслабляться.

Объект носил кодовое название — Сигма-3. Соответственно за нами с Джорджем были закреплены позывные: Сигма-32 и Сигма-33. Использовать в эфире вместо позывных реальные имена или прозвища было строжайше запрещено. Требование сохранять своё инкогнито распространялось не только на имена, но и на летательные аппараты. Ни один из истребителей, приютившихся в ангаре не имел на своём борту никаких порядковых номеров, отличительных опознавательных знаков или рисунков. Безликие машины для убийства, за штурвалами которых скрытые ото всех за толщей бронепластин сидят невидимые и неизвестные никому пилоты. Что-то в этом есть, хотя я думал, что всё будет несколько иначе.

Наш первый совместный с Джорджем вылет пришёлся на второй день вахты, когда мы оба по заданию Ральфа должны были проверить внезапно забарахлившее оборудование на границе контролируемой нами зоны. Наш объект был оборудован катапультой, рассчитанной на взлёт малых судов по типу наших истребителей. В условиях невесомости даже при малом ходе поршня удавалось придавать кораблям достаточное ускорение и избегать больших продольных перегрузок. C замиранием сердца я наблюдаю как вслед за мною пилотируемый Джорджем истребитель покидает наше убежище и подобно битку стремительно направляется к находящемуся прямо по курсу массивному астероиду вшестеро превосходящему его по размерам. Беспомощно глядя как неумолимо сокращается расстояние между Джорджем и выбранным им видимо в качестве прицельного шара астероидом, я, потеряв голос хватаю пересохшим от волнения ртом воздух. Достаточно его кораблю совершить одно касание и уже не фрейм (одна партия в снукере), а весь матч можно будет считать проигранным вчистую без права отыгрыша. Словно в ответ на мою безмолвную молитву истребитель Джорджа буквально в последний момент успевает принять другой курс, избегая столкновения и резко сбрасывая скорость замирает. Вот и все результаты моей кропотливой работы по настройке его бортового компьютера. Любая даже сверхразумная техника спасует перед идиотом одержимым манией самоуничтожения. Вновь обретя дар речи и чуть было, не позабыв о правилах ведения переговоров в эфире, я срывающимся голосом кричу в микрофон:

— Тридцать третий, доложите обстановку.

— Тридцать второй, — отвечает Джордж и сквозь динамики я почти физически ощущаю, как дрожит его испуганный голос. — Вроде бы всё исправно.

— Хорошо. — я всё ещё пытаюсь привести своё дыхание в норму, — Ты сможешь продолжать полёт?

— Думаю, да. — после долгой паузы не уверенно говорит Джордж.

Делать всё равно нечего, я не могу отправить его обратно в ангар отсиживаться на объекте. Никто меня не поймёт, и никто этого не одобрит. Он должен летать или умереть, и я ничего не могу с этим поделать.

— Выбери меня в качестве ведущего. — дождавшись, когда у меня на интерфейсе возникнет пиктограмма ведомого, сверяю доступные мне для проверки показатели состояния его корабля. Удостоверившись что, истребитель не пострадал, откидываюсь на спинку сидения. После адреналинового всплеска моё тело начинает бить лихорадочная дрожь, будто не Джордж, а я только что сидел за штурвалом истребителя, чудом разминувшегося со своей смертью. Эмпатия будь она неладна! И Джордж будь он трижды неладен!

Так не скучно прошли наши первые вахтенные дни. Ежедневно под моим неусыпным контролем мы совершали облёт нашей территории и постепенно я перестал вздрагивать и хвататься за сердце каждый раз, когда истребитель Джорджа проходил в опасной близости от постоянно встречающихся на нашем пути каменных глыб. С каждым вылетом пилотирование Джорджа становилось всё увереннее и зная его характер мне следовало начинать опасаться, как бы его не сгубила излишняя самонадеянность.

К моему сожалению, я не мог по достоинству оценить лётные качества предоставленного мне судна. Из-за не способствующих моему хорошему самочувствию таких негативных факторов как: низкий уровень температуры в жилых помещениях на объекте, отсутствие должного лечения и непрекращающийся стресс, ненадолго покинувшие меня приступы судорог, вернулись теперь ко мне с прежней силой. Вдобавок меня начал одолевать нервный тик. Напрасно я пытался унимать внезапно возникающую в руках дрожь и утихомиривать непроизвольно подёргивающиеся пальцы выстукивающие слышную только им одним мелодию. В тех случаях, когда приступ приходился на время вылета я лишь бессильно матерился во весь голос, не имея возможности ничего с этим поделать. В такие моменты моё искусство пилотирования оставляло желать лучшего, но в целом я справлялся, хотя это лишало меня большей части удовольствия, получаемого от управления истребителем. Первым в моей жизни моим истребителем! По началу от этой мысли у меня захватывало дух и будь моя воля я не ограничился бы одними распланированными Ральфом вылетами. Не имея за своей спиной плетущегося на хвосте балласта в лице Джорджа, я бы давно уже облетел всю систему, заглянув в каждый её уголок и осмотрев всё достойное моего внимания от центрального светила и до последнего планетоида. Никакой симулятор и никакие приводимые в справочниках данные не могли передать всей прелести этого замечательного корабля, его мощь, манёвренность и сумасшедшую скорость.

Несмотря на прекрасные лётно-технические характеристики истребители "Игла" были сняты с вооружения Сил обороны Альянса Независимых миров почти пятьдесят лет назад, а с производства уже лет тридцать. Виной всему послужили две причины: устаревшая бортовая электроника и невозможность переоборудования корабля под новые защитные системы и вооружение. Новейшие военные разработки поставили на нём крест. Однако состояние моего истребителя не вызывало у меня сомнений в том, что произведён он был относительно недавно и уж точно никак не тридцать лет назад. Впрочем, этому вряд ли стоило удивляться. Альянс велик, входящие в него государства разнородны как в культурном, так и экономическом отношении, и слабо зависят друг от друга. На мой взгляд такое политическое устройство схоже с анархией, и я не понимаю, как оно может реально существовать, но моё непонимание никак не отрицает тот непреложный факт, что АНМ остаётся эффективной государственной системой уже на протяжении нескольких сотен лет, принимает в свои ряды всё новых и новых членов, с каждым разом разрастаясь всё больше и территориально, и численно. Изготовление истребителей такого класса втихаря на кустарном производстве в принципе невозможно, а стало быть нашёлся кто-то из стран-членов Альянса, решивший не упустить своей выгоды и вновь тайно наладивший его серийный выпуск. Ведь если корабль остаётся востребован, то обязательно найдутся те, кто будет удовлетворять имеющийся на рынке спрос.

Поднапрягшись я извлёк из своей памяти несколько обрывочных сведений содержавшихся в обязательном к подписке, но не переставшим быть от этого менее мною любимым, ежемесячнике "Космические силы Галактики". До того, как в Альянсе около восьмидесяти лет назад сменилась официальная военно-космическая доктрина и на смену главенствовавшим в составе космического флота малым судам пришли тяжёлые крейсера, истребитель-перехватчик "Игла" использовался в роли основного корабля в "москитном флоте" Сил обороны АНМ. Позже, не теряя своей актуальности как истребитель, при установке на него соответствующего оборудования корабль мог применяться как разведывательное судно, используя свои исключительно малые габариты и высокие скоростные характеристики, позволявшие осуществлять экстренный выход из боя, а также уходить от ракет противника. Последнее полагаю уже не актуально для современного ракетного вооружения и на возможность оторваться от ракетного залпа рассчитывать, пожалуй, не стоит.

В реальности управление истребителем оказалось на редкость удобным. Режим ручного управления включался всего одним тумблером, причём автоматика при этом отключалась сразу и полностью, без дополнительных подтверждений и остаточных систем фонового контроля. Сказочное, поистине фантастическое ощущение чувствовать, как твой корабль становится подвластным твоим малейшим командам, отзывается на самые незначительные касания и в точности повторяет требуемое, превращаясь словно в единое целое с тобой. Лишившись ограничений, заложенных в автоматику требованиями системы жизнеобеспечения и выведенный из-под опеки контролирующей, корректирующей, нивелирующей, прогнозирующей компьютерной системы, в умелых руках корабль был способен творить чудеса.