— Кто эти юноши?
— Двоюродные братья моего возлюбленного.
Невольный взгляд, брошенный на трупы юношей, заставил ее снова побледнеть, а красиво очерченные губки задрожать.
"Как же она красива! Большие черные глаза, обрамленные густыми ресницами.... Блин! Еще немного и начну стихи складывать в ее честь. Не гони, парень. Не про тебя сия лошадка. Да и наездник у нее уже есть, — и я бросил неприязненный взгляд на ее избранника.
Приняв законы этого времени, я стал верить в силу, которая занимала привилегированное положение в этом мире. Этим наверно и сказывалось мое отношение к раненому юноше. С другой стороны я понимал, что так мыслить, значило опустить свое сознание до уровня дворянина эпохи Средневековья, но делать так, а думать по-другому, как со мной нередко происходило раньше, я уже не мог. Окружающий мир уже наложил на меня свой отпечаток, превратив в матерого хищника. Именно с этих позиций я судил этого мальчишку. Как воин — никакой, да и как человек — слабый духом.
"Рана-то совсем пустяковая. Чего стонать? Братья погибли, а он не по ним плачет, а от жалости к себе. Урод! И что она в нем нашла? — впрочем, в моих мыслях было не только осуждение, но и чувство зависти самца.
Пока я так мыслил и рассуждал, графиня успела взять себя в руки.
— Эсквайр, я слышала, как вы представились наемником. Значит ли это, что вы собираетесь к кому-то наняться?
"Сейчас последует предложение, а что отвечать? Где этот гребаный итальянец?!".
— Вы весьма проницательны, графиня.
— Свои издевки оставьте при себе, мессир.
— Графиня, вы не так меня поняли....
— Так это была грубая лесть?!
— Вы спросили, а я вам ответил. Если вам не нравиться форма, в которую я облек свой ответ, то....
— Оставим это! Я хочу предложить вам контракт.
— Гм! Мне надо подумать.
— Только недолго. Я не привыкла ждать!
— Хорошо.
Только я так сказал, как в следующий миг перестал существовать для девушки. Отвернувшись, она подошла к своему избраннику и опустилась на колени. Затем, склонившись, провела нежными пальчиками по его щеке.
— Флавио.
— Беатрис.
При виде сцены нежности, я вдруг почувствовал нечто похожее на укол ревности. Чувство раздражения еще больше усилилось, когда я, наконец, добрался до Чезаре Апреззо, все еще сидевшего в кустах. У меня было большое желание разбить ему лицо в кровь, но сейчас я должен был соблюдать правила игры. Зажав свои чувства в кулаке, резко спросил:
— Что за игру вы затеяли?!
— Не забывайся! — он выждал паузу, ожидая, как я отреагирую, а потом добавил. — Твое дело — четко выполнять мои приказы! Я доходчиво объяснил?!
— Я понял. Что мне делать?
Некоторое время он молчал, думая, а потом сказал:
— Наймись к графине.
— А дальше?
— Следуй за ней. Береги ее.
— Вы не идете с нами?
— Нет. Здесь наши пути разойдутся.
— Как скажете.
— Я сам тебя потом найду.
— Хорошо.
По большему счету, я был доволен нашим разговором. Мне итальянец не нравился. В нем, как и в Торре была какая-то червоточина.
— Я пошел.
— Подожди. Игнацио едет с тобой.
— Зачем?
— Потому что я так хочу. Пришли его ко мне.
"Шпион, блин!".
Я выбрался из кустов, ведя на поводу заводных лошадей, словно за ними и ходил. Подойдя к графине, отозвал ее в сторону.
— Я принимаю ваше предложение.
— В таком случае, я изложу вам свой план, а вы поправите меня, если сочтете нужным.
— Не торопитесь, графиня. Сначала нам нужно разрешить вопрос с деньгами. Насколько я понимаю ситуацию, вы сейчас находитесь в бегах. Поэтому....
— Через три месяца мне исполниться шестнадцать лет и согласно завещанию отца я стану полновластной хозяйкой в своих владениях! А теперь... возьмите! — тут она сняла заколки, которые держали на густых волосах, цвета воронова крыла, белую кружевную накидку. Под ней обнаружилась сетка для волос. Изготовленная из золота и густо осыпанная жемчугом — она стоила целое состояние. Только она ее сняла, как пышная грива черных волос водопадом упала на ее плечи.
— Возьмите! — повторила она и протянула сетку мне.
Честно говоря, я немножко растерялся. Готовый торговаться за каждый дукат или спорить о сроках оплаты, я был не готов к такому быстрому и богатому предложению. Несколько секунд раздумывал брать или не брать, а потом сказал:
— Красивая вещь, графиня, но она потеряла половину своей красоты, как только вы сняли ее со своей прелестной головки! Оставьте себе! Мне пока хватит вашего обещания выплатить нам деньги в срок!
Какую-то секунду она колебалась, так ей не хотелось расставаться со своим украшением, но, сумев пересилить себя, сунула сетку мне в руки.
— Этот вопрос улажен. Но у меня есть еще один вопрос. Я не знаю законов Италии, поэтому если можете, объясните свое положение с точки зрения законности.
— Я, Беатрис ди Бианелло из рода маркграфов Каносских и не привыкла, чтобы мою честь подвергали сомнению!
Тон ее голоса резко изменился, снова стал повелительным и властным. Так говорят со слугами. Подбородок опять вздернулся вверх, бровки нахмурены, большие красивые глаза потемнели от гнева.
— Умерьте ваш гнев, графиня! Я просто спросил!
— Да.... Вы правы. Извините, опять сорвалась, — я кивнул головой в знак того, что все нормально. — Теперь послушайте меня. Мы, с Флавио, собирались бежать во Францию, где у меня есть, правда, очень дальние родственники. На первое время.... Впрочем, это уже не важно. Зато важно то, что случилось.
Ее взгляд потемнел от гнева, и мне почудилось, что в воздухе запахло грозой. Не мягкой, летней, а осенней непогодой, когда вместе с пронизывающим ветром идет холодный, сильный, секущий проливной дождь.
"А характер у этой чертовки будь здоров. И что ее может соединять с этим инфантильным ребенком? Не понимаю!".
— После того, что здесь случилось, герцог потерял надо мной свою власть, как господин, а значит, он потерял права на мою верность. Я приняла решение. Возвращаюсь в свои владения, подниму вассалов, а затем начну переговоры с герцогом. Сейчас нам надо добраться до замка Роккалеоне . Еще отец мне говорил, что едва ли в Италии найдется другая такая же неприступная крепость. Если в достатке иметь провизию, то небольшой гарнизон выдержит в нем годичную осаду. Но нам не надо будет ждать год! Мои верные вассалы выступят сразу, как только узнают об опасности, угрожающей их графине! Во мне так же нет сомнений, что если я подниму свой штандарт, магистрат и горожане города Реджио поддержат меня. Герцог это понимает, к тому же у него сейчас не самое хорошее положение, чтобы спокойно отнестись к подобной ситуации. Думаю, что, в конце концов, он примет все мои условия. Теперь высказывайте свои сомнения! Кстати, как вас зовут?
— Томас Фовершэм, госпожа. То, о чем вы сейчас сказали, называется мятежом. Вы не думаете, что если у самого герцога не хватит сил, то у него может найтись парочка влиятельных друзей, способных оказать ему военную поддержку?
— Нет у него друзей, только лизоблюды и враги! Они кругом. Милан, Венецианская республика, маркизат Феррара. За последнее время у него особенно обострилась вражда с маркизатом. По тем сведением, которые я имею, Феррара собирает из наемников армию, а значит, дело идет к войне. Именно поэтому угроза восстания для него страшнее удара ножом в спину!
"Мля! Она еще и в международной политике разбирается! Не девчонка, а кладезь всяческих достоинств!".
— А ваши вассалы? Вы в них так уверены?!
— Не то слово! Они боготворили моего отца и не замедлят стать с мечом в руке на защиту его дочери! А горожане Реджио спят и видят, как бы им сбросить со своих плеч власть герцога!
У меня зародились смутные подозрения насчет этого восстания. Слишком уж уверенна эта девчонка в своих словах. Да и ее рассуждения были логически обоснованы, как и ответы на мои вопросы. Да и изложила, коротко, доходчиво, по-деловому, не отвлекаясь на слезы и причитания.
"А не готовил ли ее горячо любимый папочка это самое восстание, посвятив в него свою дочурку? Тогда становятся понятны столь быстрые и решительные действия герцога насчет его доченьки. А может, он и помог ее папуле отправиться на небеса? Гм!".
— Мой меч к вашим услугам, моя госпожа.
— Я назначаю вас капитаном отряда, который вы должны будете собрать. Договор на бумаге мы заключим позже. В нем же оговорим сумму, сроки и условия.
Ее самообладание и деловитость произвели на меня должное впечатление, но врать самому себе у меня не было привычки, поэтому я смело добавил в этот список — ее божественную красоту. Невольно бросил взгляд на раненого юношу, которого она выбрала себе в мужья.
"Если у них все сложиться, я знаю, кто из них будет главой семьи".
Она перехватила мой взгляд, но поняла его по-своему:
— Капитан, как вы собираетесь везти тяжелораненого?
— Где вы видите здесь тяжелораненого, графиня?
— Вы хотите сказать, что Флавио....
— Да, госпожа. Его страдания нисколько не соответствуют его ране.
— Если это и так, то только потому, что в отличие от вас, грубого головореза, он имеет тонкую и легкоранимую душу поэта.
— Спорить не буду, но спросите любого — у него легкое ранение, боль которого настоящий мужчина легко перетерпит в седле. Или поэты и настоящие мужчины — разные люди?
Она открыла ротик, причем с явным намерением отругать перечащего ей капитана, но в последний момент вдруг передумала. Резко развернувшись, подошла к лежащему на траве юноше. Не скрывая своего интереса, я стал наблюдать за ними. Не знаю, что она нашептала ему на ухо, но уже спустя несколько минут раненый поднялся с земли. Правда, с помощью нежных ручек графини. За моей спиной хмыкнули. Мне не надо было оборачиваться, чтобы посмотреть кто это.
— Как тебе нравиться это, Джеффри?
— Этот мальчишка совсем ей не пара. И еще господин, хочу заметить. Если графиня проиграет, то ваша голова, одна из первых, слетит с плеч под топором герцогского палача. Даже если удастся избежать подобной беды, знайте: заговорщиков нигде не любят. Особенно, если они окажутся в стане проигравших.
— Учту, Джеффри. А теперь давай собираться в путь. Кстати. Игнацио едет с нами.
— А мессир Апреззо?
— Не едет.
— Так мы не остаемся здесь, на ночевку? Уже темнеет.
— Нет. Нам надо отъехать от этого места как можно дальше. Теперь последнее. Про Чезаре Апреззо никому ни слова. Не было его с нами.
— Понял, господин.
Я подошел к лошади графини. Та, наконец, оторвалась от своего поэта и подошла к своему животному. Я помог ей сесть на коня, а затем вскочил в седло сам. Игнацио, в свою очередь, помог взобраться на коня Флавио. Еще несколько минут, и мы были готовы трогаться с места. Последовала команда графини:
— Вперед! — и мы поскакали.
По пути я уровнял бег своего коня с лошадью графини.
— Роккалеоне. Что вы можете сказать об этом замке?! Там есть гарнизон?
— Не больше десятка солдат. Управляющий с женой и дочкой, да пара слуг.
— Среди ваших людей нельзя набрать солдат?
— Мы не едем мимо моих поместий, они лежат в стороне от нашего пути, поэтому я могу только разослать письма.
— Это несколько усложняет дело.
Слегка попридержал лошадь, я дождался, когда со мной поравняется Джеффри.
— Что будем делать?
— Посоветуйся с Игнацио, Том. Он Италию лучше нас обоих знает.
— Верно! Игнацио, давай ко мне!!
— Да, господин!
Тот, все это время, скакал рядом с Флавио, чтобы в случае необходимости помочь удержаться тому в седле.
— Слушаю, господин.
— Ты должен хорошо знать здешние края. Подскажи, где мне можно набрать наемников?
— Есть такое место, господин. Причем сравнительно недалеко отсюда.
Наверно, я действительно был счастливчиком и не только в понимании солдат, так как в таверне, где собирались наемники, я наткнулся на Черного Дика, с которым расстался семь месяцев назад. В отличие от отряда лучников Сэма и Уильяма, которые уже спустя месяц после прибытия в Италию, получили контракт на год, латникам не повезло. За все это время им удалось получить только трехмесячный контракт с торговой компанией на охрану грузов, а после этого уже третий месяц перебивались разовой работой, так что мое предложение оказалось как нельзя кстати. А когда он узнал, что мне будут нужны еще люди, то предложил воспользоваться услугами двадцати английских парней, умеющих метко пустить стрелу. Теперь пришла моя пора радоваться. Спустя три часа я уже осматривал свое новое воинство. Если с парнями Дика я был немного знаком, то английские лучники были для меня "темными лошадками". Все они попали в Италию в разное время. У четверых из них, как и у их командира Томаса Егеря, был обширный послужной список, а также опыт ведения войны в местных условиях, но большая их часть, насколько я мог выяснить, перебивалась временной работой. В любом случае это были опытные, стойкие и храбрые солдаты. Это радовало и одновременно настораживало. С одной стороны боевой опыт, а с другой — почему они оказались здесь, а не под знаменами армий итальянских правителей. Так кто они? Люди, которым немного не повезло в жизни или грабители и убийцы, по которым давно плачет веревка. Но выбора у меня не было, поэтому я взял их всех. На рассвете следующего дня наш маленький отряд выступил в поход, но перед этим, я стал случайным свидетелем разговора графини и ее избранника, который еще раз подчеркнул несоответствие этих двух людей.
— Милая моя Беатрис! Ты представляешь, во что мы ввяжемся, засев в этой крепости?! Это же будет прямое противостояние герцогу! Он пойдет на нас войной!
— Наше бегство уже и так противостояние, мой милый Флавио!
— А как же наши мечты о хижине на двоих?! Рука об руку мы бы встречали рассветы....
— Мой дорогой поэт, зачем нам хижина, если у нас появилась надежда встречать рассвет с балкона моего дворца!
— Но я не хочу, чтобы наша дорога любви была усеяна...!
— А твои двоюродные братья?! Ты о них подумал?!
— Именно поэтому я не хочу больше крови!
— Я все решила, Флавио! Мы едем в Роккалеоне! — тут она заметила меня. — Вы что хотели, капитан?!
— На рассвете, мы выступаем, госпожа!
— Хорошо! Идите, капитан!
Мы добрались до замка, на исходе третьих суток, идя форсированным маршем. Могучий утес, на котором, стоял Роккалеоне, был, по всей видимости, некогда горой, но время разрушило ее, и теперь на срезе горного пика, возвышался могучий и суровый замок. Солнечные лучи освещали, громадные, позеленевшие ото мха и времени, камни стен. Окна бойницы, зубчатая стена с амбразурами, угловые башни. И крутой, в зеленой траве склон, сбегающий к горному потоку, опоясывавший с трех сторон замок естественным рвом. Пока мы с Джеффри разглядывали замковые стены на предмет наиболее уязвимых мест, за нашими спинами раздавались восхищенные голоса латников и лучников:
— Ого, какой высокий! Так он на горе стоит, дурья башка! Ну и круча! Смотрите! Не ров, а горный поток! Да такой замок можно сто лет брать — не возьмешь!
