— А вы сами попробуйте то, что рекомендуете, а потом поговорим! — не сдерживая раздражения, заорал я.
— Значит, чуда не будет, — обречённо вздохнула девушка.
— Не будет!!! Никаких чудес!!! Я устал!!! Поняли??? — буквально прорычал я.
В ответ раздалась тишина.
Стараясь успокоиться, я прошёл ещё пару десятков шагов прежде, чем почувствовал сильный и неприятный запах болотной тины, что-то смешанное: то ли гари, то ли тлена. Продолжать путь не было смысла, а возвращаться не хотелось. Признавать себя неправым или слабовольным ни кому не нравится, но выбирать не приходилось. И в это мгновение в мою измученную голову вихрем ворвалась мысль. Даже не совсем мысль, скорее, вопрос. Если я помню две реальности, то эта по идее должна быть третьей. А поскольку память моя не сохранила подобной встречи в гроте ни в одной из них, значит, мне предстояло заново пережить всю воздушную эпопею со всеми вытекающими отсюда последствиями. От такого предположения волосы у меня на голове зашевелились. Дублирования ситуаций мне совсем не хотелось.
Развернувшись на каблуках, я бросился назад. В пещере никого не было. И тут мне стало страшно, страшно по-настоящему. Я выскочил из подземелья, свалившись с полутораметровой высоты. В овраге тоже никого не было. Постоянно срываясь, взлетел наверх. Вокруг были только заросли травы, и никого.
— На-аде-ежда-а!!! — завопил я что есть мочи. Звук тут же погас, увязнув в окружающих растениях. — Наа-де-ежда-а!!! — Повторил свой зов я, в бессильной попытке вернуть или хотя бы приостановить безжалостно утекающее время. — На-аде-ежда-а! — Ревел раненым зверем я, в глупом стремлении исправить ошибку.
Пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в высокой траве, я крутился, как уж на сковородке. Левая нога подвернулась, и я, не удержавшись, нелепо взмахнув руками, полетел головой вниз в зияющий провал очередной реальности.
"Был и я мальчуган, и в те годы не раз
Про зелёный Чемган слушал мамин рассказ,
Как возил детвору в Брич-муллу тарантас!..
Тарантас назывался арбою.
И душа рисовала картины в тоске,
Будто еду в арбе на своём ишаке, А Чемганские горы царят вдалеке,
И безумно прекрасны собою".
Дмитрий Сухарев
Назад в детство
Милиционеры окружали домик очень осторожно, стараясь не шуметь, чтобы изнутри не смогли определить местонахождения окружавших. Может, они боялись, что по ним будут стрелять на звук? Не знаю, но я сразу же понял, где нахожусь. Странно только было то, что прошло так много времени, а они ещё не окружили эту несчастную деревянную пирамиду. Из недр строения слышались невнятные ругательства в промежутках между грохотом ударов. Тут же за оцеплением образовалось второе кольцо из зевак и случайно оказавшихся здесь прохожих. По-видимому, в этом поселении не так уж и часто устраивались цирковые представления. Толпа с каждой минутой росла. Население посёлка спешило к месту действия со всех концов. Я мельком осмотрел свой теперешний прикид. На мне снова были брюки-дудочки и вышитая рубаха. Памятуя наставления красавицы-незнакомки о том, что здесь такой наряд как раз кстати, я смело затесался в самую гущу, пытаясь пробиться как можно ближе к месту событий. Да только сделать это было практически невозможно. Не добравшись даже до половины, вынужден был остановиться и довольствоваться достигнутым. Видимость, конечно, отсюда была, прямо скажем, никудышная. Пытаясь хоть что-нибудь разглядеть из-за спин и голов окружающих, совершенно случайно глянул вверх и обомлел. На вышке у края пожарной тренировочной площадки сидела, свесив усыпанные комариными укусами и расцарапанные от непрерывного чесания ноги, моя давешняя девчонка с чердака. Тут я по достоинству оценил её умение выбирать места для просмотра подобных зрелищ. Ни минуты более не задерживаясь, выбрался из толпы и, стараясь не обращать на себя излишнего внимания, быстренько добрался до вышки, а ещё через полминуты был уже рядом с шустрым дьяволёнком в платьице.
— Всё-таки пришёл, — скорее констатировала, чем спросила, девчонка.
— Угу, — согласился я, устраиваясь поудобнее.
— Тише ты, шпион! Не раскачивай, а то развалится, — предупредила девчонка-чердачница.
Я промолчал. Между тем, действия разворачивались, неумолимо приближаясь к развязке, то есть к открытию входной двери. Раздался звук продуваемого мегафона, и над головами пронёсся искажённый примитивной техникой голос:
— Внимание! Вы окружены! Сопротивление бесполезно! Выходить из дверей по одному! Оружие бросать налево, сразу по выходу! Любая задержка оружия в руках, и вы покойники! Выходить по моей команде! — Голос на минуту умолк, а потом продолжил: — И так, первый! Пошёл! — что есть мочи рявкнул говорящий.
В этот момент двое ментов, стоявших у бревна, одним синхронным ударом выбив подпору, рывком распахнули дверь и бросились ничком наземь. Некоторое время стояла гробовая тишина. В проёме с вытянутыми вперёд руками показалась фигура одного из запертых мной ментов. В следующее мгновение гомерический хохот оборвал тишину. Из бывшей моей ловушки один за другим выходили представители власти, с отвращением швыряя в сторону свои кобуры. Одна из них на лету раскрылась, и из неё вывалился обыкновенный огурец.
— Что за чушь?! — шёпотом удивился я.
Оба мента, павшие ниц пред открывающейся дверью мгновенно подскочили и, как по команде, одновременно выхватили из своих карманов по паре наручников. Ещё секунда и вся, освобождённая с таким трудом группа милиционеров оказалась скованная по рукам и ногам. Даже подлый дед был в "браслетах". Начальство, наблюдавшее за разворачивающимися действиями из машины, торчащей далеко в стороне, даже не успело среагировать, настолько быстро и слаженно сработали его подчинённые.
— Отставить! — рявкнули в мегафон, но было поздно.
Такого даже в кино не увидишь. Народ от хохота повалился бы на землю, не стой он так плотно. И посреди этого веселья раздался вопль безногого:
— Во-она-а!!! Он, змей!!! — скованные наручниками руки взметнулись вверх, указывая на меня.
Однако, видно, очень добросовестно дрессировали группу захвата. Рефлексы были на высоте. Мелькнул приклад обыкновенной охотничьей двустволки, и дед, как подкошенный, свалился под ноги рядом стоящего мента. Толпа заткнулась, будто с разгона налетела на бетонную стену.
— Ты чо делаешь-то?! — в раздавшейся тишине послышался угрожающий вопрос.
Милиционер недоумённо смотрел на повалившегося старика, только теперь, наверное, начиная соображать, что содеял.
— Разойдись! — запоздало просипел мегафон.
Подозревая, что здесь сейчас произойдёт, я предпочёл не искушать судьбу и, стараясь не шуметь, ретировался восвояси. За моей спиной раздалось сдавленное хихиканье.
Прикрываясь угольными ящиками, перебегая от одной группы сараев к другой, я добрался до дальнего ряда, идущего сплошняком слева направо.
"Тупик,"— мелькнуло в мозгу, но тут заметил чуть-чуть приоткрытую дверь. Оказавшись внутри, первым делом нашёл щеколду и повернул её, закрывая за собой дощатую, хлипкую, щелястую даже не дверь, "заслонку". Здесь было темно. Очень темно. Как слепой, вытянув руки перед собой, ощупывая всё на что натыкался, и, поминутно наклоняясь, чтобы убедиться в безопасности под ногами, двинулся в глубь этого спасительного создания рук человеческих. О том, что подобных сараев я не видел, говорить нет смысла. Помимо всего прочего, он ещё имел парочку поворотов. На моё счастье, как показалось, направление осталось прежним. Мне же большего и не надо было. Главное — уйти подальше от греха. После очередных двух поворотов направо и налево я упёрся в деревянную стену. Здесь было намного светлее. Тщательное обследование дало свои результаты. Предо мной оказалась ещё одна дверь, но на этот раз запертая с противоположной стороны на обыкновенный крючок. Не найдя подходящей щепки, я вынул свой перочинный нож и отколол от крепёжной доски приличную лучину. Дверь прилегала неплотно, поэтому, просунув свою отмычку, попытался приподнять крючок. Но то ли импровизированный ключ был слишком тонок, то ли крюк был слишком массивен, только моя отмычка тут же пришла в негодность. Я вырезал следующую. Эта была потолще и, как следствие, не пожелала пролезать в щель. Так я провозился довольно долго, пока не сообразил, что вместо лучинки можно ведь использовать лезвие ножа. В конце концов запор с весёлым звоном отскочил и, качаясь, как маятник старинных бабушкиных ходиков, повис. Выбравшись наружу, накинул крючок на прежнее место, и огляделся.
Ряд сараев сплошным полукругом почти упирался в бревенчатый двухэтажный дом, оставляя для прохода всего ничего. Внутри образовывалась круглая площадка, наверное, имеющая предназначение внутреннего дворика. Да только ни одной двери из дома напротив в этот импровизированный двор не выходило. И тут в моей многострадальной голове что-то щёлкнуло. В памяти всплыл приблизительно такой же сарай, с переходами, щеколдами всякими и прочим мусором. Значит, всё-таки был в моей жизни подобный сарай!.. Но место?! Да, место было другим, это точно. Располагался сарай Вторым от края, почти напротив дома Сашки рыжего. Не помню, чья была идея запереться в темноте, но меня соблазнили угощением. Любил я пельмени, очень любил.
Какая-то девчонка предложила посидеть при свечах, порассказывать сказки. Ну, я и согласился. Не один был. Сколько нас было, не помню. Да и не знал я многих.
Мы тогда забрались в сарай, кто развалился на полках, кто устроился на чурках, а кто и просто на полу. Снаружи нас закрыли на замок. В помещении стало темно и жутковато. Пока все просто болтали, страха не было, но постепенно дети постарше принялись рассказывать страшилки. Затушили единственную свечу. Стало совсем темно. К тому времени мне тогда уже довелось побывать в замкнутых помещениях, что не добавило восторга от этих воспоминаний. Поэтому принялся проситься выпустить меня отсюда. Кто-то подал мне круглую железную коробку из-под перевязочных пакетов, полную пельменей, чтоб я замолчал. Но жажда свободы была сильней аппетитных пельмешек. Хотя, вряд ли они были аппетитными потому, как были холодные и в застывшем жире, чего я так же не любил. В конце концов мне удалось добиться-таки своего, и хозяйка сарая, девочка лет тринадцати вывела меня через запасной ход. Там тоже была щеколда, но открытая. Видимо, этим путём принесли столь желанное всеми угощение.
Волна воспоминаний схлынула так же неожиданно, как и накатила. Продолжать торчать здесь было глупо, и я широким шагом отправился напрямик к правому проходу. Вырвавшись из сарайного плена и оказавшись на улице перед каким-то административным зданием, над парадной которого висел красный флаг, ещё раз осмотрелся. Этот дом был бревенчатый, но уже трёхэтажный, правда, по длине эти два строения были абсолютно одинаковы. Выяснять предназначение данного объекта не входило в мои планы. Повернув направо, двинулся по улице, как мне показалось, вниз, мимо различных домов и двориков, ограждённых обыкновенным штакетником, а чаще вовсе без всяких оград. Вскоре слева проклюнулось что-то, напоминающее низкий, редкий забор из широких, заострённых сверху досок. Я остановился. За этой импровизированной изгородью раскинулся стадион. Между двух пародий на трибуны находилось не менее карикатурное футбольное поле. В самом ближнем углу, прямо напротив того места, где я стоял, имелась огромная яма, наполненная водой вперемешку с мазутом. Я бы даже сказал, что мазута там было больше. Почти на середине этого уникального водоёма дрейфовала не менее грязная шпала, на которой верхом, как на коне, сидело в ряд пять мальчишек. Они усердно гребли. Кто руками, кто обыкновенной палкой, кто просто болтал ногами, пытаясь сдвинуть эту "лодку" с места. На берегу стояли ещё двое пацанов. Один в белой рубашечке и в синих штанишках. Другой в обыкновенных, по-видимому, когда-то белых, трусах. Последний ожесточённо жестикулировал, неоднозначно требуя воссоединиться с горе-мореплавателями. На его счастье, повинуясь какому-то внутрилужному течению, "чёрная бригантина" величественно приблизилась к берегу, но не настолько, чтобы на неё можно было просто так шагнуть с берега. Призывавший, недолго думая, прыгнул, целясь усесться верхом, как все. Но в тот момент, когда обе его ноги коснулись палубы судна, последнее ловко увернулось и, сделав невероятный пируэт, перевернулось кверху брюхом. Фонтан грязных брызг взметнулся в небо. Мальчишка, оставшийся на берегу, вдруг метнулся в сторону и побежал. Некоторое время на поверхности воды никого не было. Вероятно, яма была довольно глубокой. Потом постепенно стали появляться чёрные головы ныряльщиков. Я сосчитал их. Все были на месте. Плавать никто из них, конечно же, не умел, и потому от их барахтанья брызги летели во все стороны. Толку от этого также было маловато. Кто-то даже попытался ухватиться за рядом плывущую шпалу, но она оказалась увёртливее, и пацанёнок снова скрылся под водой. Я растерялся, понимая, что они тонут, но чем можно было им помочь? Тут в поле зрения снова появился бегущий мальчишка в праздничном одеянии. Он бежал со всех ног, но как-то уж слишком медленно и с некоторой натугой. За ним тянулся высоковольтный кабель. А позади, в противоположную сторону от его бега, катилась, раскручивая провод, огромная катушка, на которую и был намотан этот импровизированный "спасательный круг". Парнишка подбежал к краю ямы, и тут катушка с грохотом врезалась в тыльную сторону трибуны. От удара она немного откатилась и шмякнулась на бок. Пацан только вздрогнул, но смотреть не стал, а размахнувшись, швырнул конец кабеля в самую середину "купального бассейна". Ещё некоторое время в воде барахтались, но вскоре один за другим, держась за провод, на берег выбрались шесть отважных пловцов. Боже! Какие они были "чистенькие"! И тут произошло самое смешное. До этого момента смекалистый мальчишка стоял и улыбался, глядя на то, как его товарищи целые и невредимые покидали опасное место крушения своего корабля, но тут к нему бросились все спасённые и принялись обнимать!!! Само же плавательное средство мирно дремало, уткнувшись в край ямы.
Я рассмеялся, представляя себе, что ожидало всех купальщиков дома, а уж об одетом... И говорить не приходилось.
Посмеиваясь, продолжил свой путь.
Вскоре забор кончился, и я обнаружил, что в тупике. Точнее, дорога уходила влево, обходя стадион с обратной стороны. Прямо передо мной было что-то вроде больницы или бани. Выяснять, что именно, я не стал, а просто последовал за дорогой. Но как только слева закончился штакетник, ограждавший футбольное поле, так пришла к своему завершению и улица, снова делая поворот влево. Получалось, что я, обогнув стадион, вышел на параллельную улицу. Невдалеке стояла лошадь, запряжённая в обыкновенную телегу, гружённую бидонами. Лениво помахивая хвостом, явно не молодая кобыла, и даже не средних лет, ожидала возницу, понуро опустив морду к земле. Из здания напротив вышла женщина и, подойдя к повозке, принялась разбирать поводья. В этот момент из-за ограды послышался ликующий вопль, и на дорогу посыпались давешние мальчишки. Женщина от неожиданности выронила вожжи. Толпа черномазых пацанов радостно брала штурмом транспортное средство праотцев. Я опёрся на ограду и чуть не свалился наземь. Кусок штакетника с треском обвалился. Женщина мельком глянула в мою сторону, ничего не сказала, а, подобрав поводья, ткнула кончиком кнута в лошадинный зад. Кобыла нехотя шагнула раз, второй, третий... Ребятня в телеге восторженно завизжала. Женщина прикрикнула на них и пошла рядом с повозкой. Вскоре шумная компания скрылась за поворотом. И тут меня как громом поразило. Я вспомнил! Да, да! Это же я! Я был тем самым пацанёнком в белой рубашечке! Ох! Как же мне тогда досталось! Память услужливо выдавала на поверхность всё, что до сего момента таилось в глубоких её тайниках. В следующее мгновение я рванул с места вдогонку за телегой. Опередить её можно было, лишь напрямик через стадион, и я, не раздумывая, одним прыжком преодолев рухнувшую преграду, побежал по полю к противоположному краю этого странного детища труда человеческого. Я знал, что произойдёт потом. Непреодолимая, щемящая душу ностальгия требовала опередить их и увидеть, вернее, поговорить с самим собой в возрасте семи или восьми лет. И женщину я вспомнил — это была наша соседка тётя Рая. Она работала на конюшне, развозя завтраки по школьным буфетам. А пацан в бывших некогда белыми трусах был никто иной, как её сын Павлик.
