Огнетушитель и консервированный ананас

Танковые части вермахта не могли изменить установившуюся под тулой классическую окопную войну — виной тому были советские противотанковые 100-мм пушки, которых танкисты боялись. Как показала практика, пушки такого калибра сохраняли убойное действие по всем немецким танкам даже на больших дистанциях, а их количество — больше трёхсот штук, не оставляло шансов.

Благодаря хорошо организованной обороне, которая опиралась на обилие технических средств, удалось остановить вермахт, но эта ситуация не могла продолжаться вечно — немцы стягивали свою тяжёлую артиллерию и начинался штурм на измор. И поэтому появление советских танков, уничтоживших главный кошмар ополчения — был встречен радостными криками и довольным, но сильно удивлённым командованием обороны — о появлении танков никому нигде не говорилось. Их не ждали. После потери Артиллерии и уничтожении части танкового парка — самых тяжёлых и опасных для советской стороны танков, участь штурма Тулы была предрешена — без тяжёлых средств взять город было нельзя в принципе. Командование вермахта уже много раз рапортовало о острой нужде в дальнобойной артиллерии, способной сковырнуть со своих позиций врага, но всё было зазря — снять артиллерию с других, не менее важных участков фронта, генералы не могли, даже для штурма Тулы. Тем более, что успех там не был гарантирован.

Вошли танкисты мобильного отряда в город как герои-спасители — сотни тяжёлых и очень грозно выглядящих танков с красными звёздами и целым звездопадом золотых и серебряных звёздочек на стволах орудий...

* * *

*

В кремле нашли время для разговоров. На этот раз на большом совещании присутствовало новое лицо — это небезызвестный нам Юлий, который был приглашён почти на птичьих правах. Остальные лица, приближенные к Сталину, выглядели не менее внушительно, но не такими лощёными и холёными, ну и быть единственным евреем тут было несколько напряжно. Мало ли, как отнесутся, антисемитизм в союзе цвёл и пах. Сталин ожидал всех, после чего быстро и по-военному чётко начал говорить, хотя и с грузинским акцентом.

— Товарищи, пэред нами стоят несколько важнэйших задач. Перед вами стоят. Прэжде всего — советская авиация нуждается, остро нуждается, в самолёте, способном на равных бороться с немецкими истрэбителями и не уступающей ей в возможностях.

Авиастроители переглянулись.

— Разработки ведутся, — ответил один из них, — ввиду свежих разведданных нам пришлось внести коррективы в наши планы работ, поскольку прежние оказались не актуальны.

— Нэ торопитесь, товарищ Яковлев, — Сталин неожиданно недобро посмотрел на Яковлева, — ваш самолёт доводите, я в курсе ваших работ. Тэперь по делу — некоторые работы мы свернём полностью. Некоторые начнём с нуля. Ситуация на фронте сейчас такая — мы в тяжелейшем положении. Атаки качественно превосходящего противника ведут к его господству в воздухе, наши войска подвергаются бомбардировке. Нэмцы очень активно используют авиационную развэдку — у нас же на фронтэ предпочитают действовать на авось и нэ доверяют авиаразведке. Ми полагаем, что на базе ЛА-5 можно создать ещё болээ совершенную машину, которая могла бы сравниться с мэссерами и позволить нашим пилотам завоевать господство в воздухэ. Нам нэ нужно два-три таких истрэбителя — только один, для войны на высотах до пяти километров, для противостояния мессэршмидту. Есть идэи?

Лавочкин, должен признать, выдержал всеобщее внимание и ответил:

— Мы ведём активные работы по снижению аэродинамического сопротивления на ЛА-5, и надеемся выиграть ещё больше скорости.

— Отвэзите нэсколько самолётов на прэдприятие товарища Сэверова, — ответил вождь народов, кивнув в сторону Юлия, который сидел и не обращал на остальных внимания, — у него есть и аэродинамические трубы, и мэтоды расчёта, и опытное производство. Главное — рэзультат! Сэверов! Сэверов, вы ещё нэ заснули? — постучал Сталин трубкой по столу.

— А? Да, я здесь, — он оглядел всех присутствующих, — задумался о вечном. Что происходит?

— Товарищ лавочкин привэзёт вам свои самолёты, нам нужно создать истребитель против мэссершмитов. Ваши идеи?

Юрий кивнул:

— Полностью удаляем из конструкции всё дерево, которое там ещё есть. Ставим двигатель АШ-82-М2, мощностью в две тысячи четыреста лошадей, устанавливаем два соосных винта, вращающихся в разные стороны, на которые будет передаваться крутящий момент. Это позволит снизить проблему запирания и использовать мощность двигателя по полной, а так же увеличить скороподъёмность. Благодаря повышению тяговооружённости до восьми десятых — будет возможность нагрузить в машину дополнительно под две тонны. Проблему дальности полёта до боя — можно решить подвесными топливными баками, которые в бою сбрасываются. Так что, всю свободную массу модрезерва направляем на совершенствование вооружения и авионики. Прежде всего — ставим более мощную и компактную радиостанцию — у нас как раз над такой уже думают люди, простую РЛС в хвостовой части, систему опознавания свой-чужой. Оружие... У нас ведутся кое-какие разработки по схемам гаста и гатлинга, можно установить две двуствольные скорострельные 20-мм пушки под новый патрон, потому что ныне используемая ШВАК одновременно тяжела и маломощна. Самые сложные детали — двигатель — двухрядный звездообразный, втулка винта, аппаратура автоматики и электроника — производится либо у нас, либо на нашем заводике ЧТМЗ.

Сталин согласно кивнул:

— Сколько вам понадобится времени?

— Не от меня зависит. Я могу хоть завтра выдать всё названное в любом количестве. В любом случае, сроки не фантастичны, несмотря на масштаб работ, управимся за пару месяцев, думаю я. И это не отвлекаясь от множества других задач.

— Харашо. А что у вас с рэактивным самолётом? Рэзультаты есть?

— Есть, товарищ Сталин. Проект живёт и здравствует. Прошли первые заводские испытания. Результаты — взлётная масса — пять тонн, скорость у земли восемьсот двадцать семьдесят, на высоте двенадцати километров — восемьсот пятьдесят. На пятикилометровую высоту забирается за две с половиной минуты. Вооружён двумя спарками калибра двадцать три миллиметра и имеет шесть узлов подвески для топливных баков.

— И далеко он может без них улететь? — спросил Лавочкин.

— Дальность на десяти тысячах всего тысяча километров. Этого вполне достаточно для обороны городов, но недостаточно для активных наступательных действий — учитывая, что самолёт нуждается в специальных полосах, с грунта он взлетает очень неохотно.

— Отлично. Имэнно это нам и нужно. Что мэшает пустить в сэрию?

— Положение на фронте, товарищ Сталин. Если мы пустим в серию сейчас — немцы форсируют работы по двигателям ЮМО и БМВ. Плюс к тому им в руки могут попасть наши разработки.

— Это понятно, — Сталин пригладил усы и обдумал сказанное, — и всё?

— Нет, этим как раз таки можно было пожертвовать. В производстве хорошего двигателя используется множество весьма редких материалов и металлов, которых германии трудно достать. Проблема ещё и в характере боя — у нас нет налаженной системы взаимодействия авиации и армии, нет развитой дальней и фронтовой бомбардировочной и штурмовой авиации, не отлажена авиаразведка. Сухопутные силы крайне плохо владеют темой и либо недооценивают, либо переоценивают возможности авиации.

— Прощэ говоря, — закончил за Юлия Сталин — нэ можэм рэализовать завоёванное прэвосходство в воздухэ?

— Совершенно верно. Истребитель — лишь часть общего авиационного комплекса, его роль — пробить дорогу остальным и не дать врагу пробиться к своим. Думаю, машины товарища Лавочкина, особенно после модернизации по указанной мною программе, смогут решить оба вопроса. Внимание тут нужно обратить на штурмовую и дальнюю бомбардировочную авиацию.

— Постойте-ка, — возмутился здесь присутствующий человек из команды Петлякова, — у нас есть дальняя авиация и довольно сильная.

— Сколько тысяч самолётов? — прервал его Северов, — нужны тысячи. Насколько я слышал, бомбометание с пикирования в войсках не отрабатывалось в принципе. Нам нужна серьёзная ударная сила для точечных и массированных ударов по наземным целям. В этом нас сильно обогнали американцы. Вас обогнали, — поправился Юлий, — самолёт Б-29 у нас уже изучили и признали практически идеальным во всех смыслах. Поэтому предлагаю построить аналог, такой, чтобы у американцев не возникло претензий к технологиям, но в целом — полный аналог.

Вмешался Сталин:

— Ваша идэя мнэ нравится. Но самолёт должэн быть рэактивным. Бомбардировщику нужна высотность.

— Можно и реактивные двигатели установить. Хотя я бы не стал пока что этого делать — можно использовать турбовинтовые двигатели. Они экономичней, всё равно на сверхзвук на таком не выйти.

— Харашо, харашо, согласился Сталин, — вот ви этим и займётесь.

— Без проблем, — пожал плечами Северов.

— Ваша задача нэ выдать нам со своей почти лаборатории бомбардировщик, а подтянуть уровень всэй совэтской промышленности до этого бомбардировщика. Двигатели, так и быть, могут быть и ваши.

Северов задумался. Довольно серьёзная и крупная задача... И главное — решать то её придётся.

— Продолжим тогда на фронтовой авиации? — Северов осмотрел собравшихся, но особо не заморачивался их реакцией, — Остро нуждаемся в штурмовиках непосредственной поддержки войск — анализ происходящего во время обороны Тулы неделю назад показал, что уровень тактической грамотности советского комсостава крайне неудовлетворителен. Они не реализовали даже половину тактических возможностей, частично дело в отсутствии опыта, частично — в отсутствии грамотных солдат. Поэтому сейчас для перелома ситуации остро необходимо завоевать господство в воздухе и главное — реализовать его посредством штурмовых и бомбовых ударов по отдельным позициям противника — танкам, ДОТам и ДЗОТам, узлам обороны и скоплениям войск, командным пунктам. Насколько я знаю, проблема металлов снята полностью, проблема взрывчатых веществ тоже снята — производство авиабомб сейчас выведено на такой уровень, что склады переполнены.

Сталин был рад это услышать:

— Нэ используют бомбы, да?

— Не используют. Сорок первый год для штурмовой авиации стал трагическим — пилотов переучивали, бросали на фронт, где их массово и уничтожали. Никаких внятных наставлений не существует, самолёты применяют по своему разумению, нередко далёкому от правильного. Я предлагаю открыть отдельный учебный центр экипажам фронтовой авиации, где производить обучение применению штурмовиков и фронтовых бомбардировщиков. Точное бомбометание и пушечные атаки наземных целей, взаимодействие с наземными силами...

— Хорошо, идея мне нравится. У себя и развернёте.

— Не получится, близко к Москве, — вывернулся Юлий от такой радости, — мало ли, какие грибники забредут? У нас уже достаточно подобных инцидентов происходит. Поэтому предлагаю разместить центр на востоке, в Горьком. Там как раз находится акватория Волги, можно проводить учения и по надводным целям — торпедированию.

Сталин вздохнул:

— Ладно, идея хорошая, но выполнять её всё равно нэ на что. Зэмлю мы выделить можем лэгко, а вот учэбный цэнтр я поручаю создать вам. От рэзультатов его работы будэт зависеть успэх назэмных опэраций.

— Сделаю, — пожал плечами Юлий, — главное — земли выделите достаточно, поскольку атаковать будем с воздуха, то под случайную пулю могут попасть люди на крупной площади.

— Сдэлаем, сдэлаем, зэмли у нас хватит на всэх, — отмахнулся Сталин, — всэ слышали? Занимайтесь.

* * *

Когда все ушли, мы остались в кабинете вдвоём. Сталин раскурил трубку и помолчал немного. Я тоже.

— И как работа, продвигается? — спросил он.

— Помаленьку. С электроникой проблем не просто много, а феноменально много.

— Что такое?

— Да всё там не в порядке. Сначала пришлось поставить аппаратуру для изготовления печатных плат, потом — для изготовления проводов необходимого качества, аппарат для изготовления точных отливок из пластмассы — начали изготавливать разъёмы и кабели, перемычки, прочие компоненты. Начался брак — в основном потому, что работать очень хотят и не очень умеют. Просто было на бумаге, — вздохнул я грустно, вспоминая эти злосчастные компоненты.

— Но ведь сдэлали? Чэго тэперь жаловаться — всэ с трудностями сталкиваются.

— Вы правы, это я ворчу. Результат оказался положительным — практически все разработки сейчас уже идут на наших радиокомпонентах.

Сталин довольно затянулся и ответил мне с сильным акцентом:

— Вы, товарищ Сэверов, сдэлали уже очень много. Я тут изучил американскую послевоенную тактику и стратегию и думаю я, что она идеально нам подходит. Заточена на противостояние с численным превосходством, минимизацию потерь. Вот только у амэриканцев были по сути бэсплатные деньги от их ФРС, а у нас почти бэсплатные ресурсы от вас. Понятное дело, что с таким подходом побэда над америкой — лишь вопрос времени. Но для этого нужно построить мощную, сильную военную машину, способную отстаивать наши интэресы по всэму миру.

— Варшавский договор?

— Нэт, — резко ответил Сталин, — никаких попыток привить свою политическую систему чужеродным странам, мы нэ будем принимать. Один раз ужэ попробовали. Ви были правы, мы не можем тягаться с рынком по эффективности экономики. Это совэтские люди, находясь в бедной, разрушенной и ослабленной стране — нуждаются в государственных гарантиях. Стоит стране и людям обрасти жирком — и государство будет их не дэржать на плаву, а не давать взлэтеть. Пусть даже почти всем это сделать нэ суждено. Вэсь нэгатив за отсутствие возможности сливают на государство. Оправдывают свою бездеятельность — стал бы мильёнером, да не положено... — с сарказмом сказал Сталин, — вот что, Сэверов, ваша задача сэйчас — создать гарантии нашим и своим собственным капиталистическим интересам в ближайшем будущем. Построить военную машину, способную кого надо припугнуть, кого надо — удержать от резких движений, а кого надо — и уничтожить.

— Будем рассматривать концепцию глобального удара?

— В том числе, — кивнул Сталин, — нам понадобится для этого немало авианосцев, сильный флот, сильная авиация. Пока что имеющиеся возможности нэдостаточны для чего-то подобного. Пока что мы живём не в свэрхдержаве, а в обычной стране.

— Я уже делаю всё, что необходимо, — поддержал я его, — с появлением учебного центра под Горьким, надеюсь, нам удастся решить крайне сложную задачу воздушной поддержки и массовых бомбовых ударов.

— Ви так много мэста уделяете бомбардировщикам, — вздохнул Сталин, — мэжду тем, на нашем ТВД главное мэсто занимает пехота, артиллерия, танки.

— Тут я уже сделал достаточно. Пехоту можно и нужно будет перевооружить — этим уже занимаются товарищи. Дегтярёв, калашников, и многие другие оружейники, которым я надеюсь дать шанс. Товарищ Дегтярёв завладел большим влиянием и как следствие — подавляет конкурентов на своём поприще, — не смог я удержаться от замечания, — Мне это не нравится. Для помощи артиллерии — мы отгрузили множество нового оборудования для производства стволов, снарядов и их начинки, взрывчатых веществ. Процесс будет запущен скоро. Новой артиллерии из моих запасов отгружено — три тысячи шестидюймовых гаубиц типа МЛ-20 и Д-20, и тысяча двести буксируемых установок залпового огня РПУ-14.