Жила-была девочка Маша(Осколки былого)

Мысленно пожелав полностью выпрямить спину, я с удовлетворением отметил ответную реакцию ложа. Изголовье податливо приподнялось, издав скорее осязаемый, нежели слышимый гул. Привычным движением руки я смахнул упавшую на щеку прядь волос и кивнул другу:

— Рад. Очень рад. И буду рад еще больше, если ты прямо сейчас напомнишь мне, каким именно образом я оказался на Отольде, когда мои собственные впечатления обрываются на безумной гонке по пересеченной местности в человеческой автомашине и дулом пистолета у виска?

Выражение легкомысленного веселья тут же слетело с лица вмиг растерявшего все свое дружелюбие Алтаэя. Скулы заострились, на лбу и в уголках тонких губ обозначились суровые морщины, взгляд покрылся непроницаемой коркой прозрачного льда. Чуть расширившиеся ноздри сполна выдавали негодование и гнев от того, что кто-то из землян посмел угрожать Миарону. Присев прямо на сгусток млечной дымки, мой друг не стал тратить время на придание той привычной формы стула. Чопорно одернув полу парадного камзола, Алтаэй сцепил руки в замок на колене и сдержанно поинтересовался:

— Выходит, что я ошибся. Мне следовало сгноить мерзость в подвалах, а не вести с нею доверительные беседы. Прошу прощения, Пише Миарон. Видимо, я снова пострадал от своего легковерия. Даю слово, что после возвращении в лагерь заставлю девчонку пожалеть о всех причиненных тебе неудобствах.

— Значит, она жива.., — от овладевшего мною облегчения я позволил себе чуть прикрыть веки, запрокинув назад гудящую голову.

Алтаэй по своему истолковал мою фразу, так как поторопился уверить:

— Ненадолго.

— Не торопись с выводами, друг, — заглянул я в глаза Миарону. — Землянка поступила единственным верным способом, просто в той ситуации я не смог оценить всей правильности и самоотверженности ее поступка. Девчонка была вынуждена пойти на крайние меры. Понять ее можно, лишь выслушав всю историю от начала до конца, и я обязательно поделюсь с тобой всеми нюансами. Но прежде ответь на один важный вопрос: что с Кадолом?

Алтаэй немного расслабился, но все же не вернулся к ироничному тону, с коего начал наш диалог. Но я больше чем уверен — выдержки Миарона хватит ненадолго.

— Благодаря своевременной помощи, — вкрадчиво ответил он, — на данный момент здоровью узаши ничего не угрожает. Чего не скажешь о его эмоциональном состоянии... — Мой друг не выдержал и, подтвердив правоту моих расчетов, скинул маску отстраненности и вежливого почтения. Теперь передо мной сидел уставший, явно вымотавшийся за последнее время шикар с отчетливым огоньком любопытства в ясных дымчатых глазах. — Знаешь, друг, Кадол пришел в себя сутки назад. Он так рвался к тебе, никакие уговоры не могли остановить его в желании сею-минутно удостовериться, что с тобой все в порядке. Он пытался что-то рассказать мне, но я ведь не могу слышать его мысли так как это выходит у тебя. Одно могу сказать точно — в его чувствах царил полный сумбур и кавардак. Я и не думал, что узаши бывают настолько не сдержанными. Его словно подменили! Весь персонал не мог удержать его в палате, потому целители приняли решение снова погрузить узаши в восстановительный сон. Не поведаешь мне, что выбило из колеи этого непробиваемого сноба?

— Могу ли я предположить, что ты надлежащим образом позаботился о спасшей нас землянке? — Решил удостовериться я, прежде чем начинать свой рассказ. — Ей не стоит перенапрягаться и, скорее всего, девчонка нуждается в помощи лекарей. Она неважно чувствовала себя во время нашего непродолжительного общения. Особо сильное беспокойство ей причиняла спина.

Алтаэй невесело хмыкнул и воззрился на меня с неподдельным изумлением. Я ответил ему непонимающим взглядом, рассчитывая на разъяснения друга. Однако, переменчивый Миарон вновь удивил меня, разразившись хрипловатым негромким смехом. С каждым мигом его неуместного веселья я все больше раздражался. Но Алтаэй полностью игнорировал мой тяжелый, обещающий скорое возмездие взгляд. В итоге я не выдержал и угрюмо заметил:

— Не понимаю, что веселого в моей заботе о состоянии той, что спасла жизнь мне и моему узаши?

Алтаэй кое-как отдышался и сочувственно произнес:

— Друг, ты что, и впрямь не догадываешься о причине недомогания девчонки?!

Я только поджал губы.

— Ну ты даешь! А еще заслуженный Миарон! Да у твоей землянки наисвежайшее клеймо во всю спину! Ты доверил ей свою жизнь и даже не проверил класс?!

Я напрягся всем телом, чувствуя, как трещат зубы меж сжатых челюстей. Так вот какая догадка не давала мне покоя! Почему же я сразу не доверился интуиции? Естественно клеймо! Это объясняет взвинченность девчонки, когда разговор коснулся тестирования. Мало кому придутся по вкусу нововведенные с подачи Палаты методы диагностики класса. С моей стороны было крайне рискованно заговаривать на эту щекотливую тему с землянкой, которой бесцеремонность нынешней диагностики коснулась вплотную несколькими неделями (или месяцами?) ранее. Странно, что девчонка не воспользовалась поводом и устояла от соблазна использовать оружие.

Приложив максимум усилий, чтобы Алтаэй не сумел прочесть на моем лице ни одной из промелькнувших мыслей, я заметил:

— Я был не в том положении, чтобы приказывать ей раздеться в ультимативной форме. Но она поведала мне об уровне классовой напряженности устно. 3Д — не та метка, что внушает беспокойство.

Алтаэй довольно улыбнулся во весь рот.

— Знаешь, — качнул он головой, — я все больше начинаю уважать и даже восхищаться своей земной пленницей! Ввести тебя в заблуждение задача не из легких!

— Что ты имеешь ввиду? — Рыкнул я. Недоговоренности и драматичные паузы в стратегически важных местах меня всегда раздражали. А за надменную усмешку и тон полный превосходства и иронии я был готов собственноручно задушить смешливого Миарона. Останавливало меня только одно — кто в случае его смерти просветит меня по поводу тайн изворотливой землянки? А их, как видимо, имелась объемная вязанка.

— Только не убивай меня, грозный Миарон! — Сложил мой друг ладони в умоляющем жесте. — Я все скажу! Дело вот в чем. Твоя спасительница не просто носит на спине клеймо недельной давности, хотя это уже само по себе интересно. Ты ведь знаешь, что мало кто из награжденных меткой последнего образца поднимаются на ноги и спустя десяток земных суток? Так вот, не срок тут главная загвоздка... Думаю, тебе будет отрадно узнать, что жизнь тебе спасла носительница запретного класса, а именно 2А напряженности. Но и это еще не все! Поверх подлинного клейма у землянки проштампована подделка, что едва не привела ее к гибели. И липовый класс как раз и гласит озвученный тобой уровень 3Д. Ожог четырехдневной давности воспалился. Лекарям с трудом удалось предотвратить заражение. А теперь обобщим: неделю назад девица прошла процедуру тестирования и заработала свеженькое клеймо. Того ей показалось мало, а быть может землянка получает удовольствие от истязания своего тела болью? Как иначе объяснить второе клеймо, что неизвестный 'благодетель' выжег ей прямо поверх первого, не успевшего даже как следует затянуться?! С двойным клеймом она как ни в чем не бывало бегает по лесам, да не просто так, а с пользой — спасает жизни заблудшим шикарам и их узаши. Плюс мысли ее защищают самые настоящие Миароновы руны, а здоровье, не смотря на все выше перечисленное, крепостью не блещет. В том я наглядно убедился, созерцая ее странные приступы и неконтролируемое, беспричинное как говорят лекари, носовое кровотечение. Из всего этого так и напрашивается один крайне любопытный вопрос: что за исчадие пламенной бездны ты, дорогой друг, умудрился подцепить в глухом лесу?! И что нам с тем исчадием делать?! Рискну предположить, что ты не жаждешь отдавать землянку на растерзание Правящей Палаты? Тогда самое время обсудить, как спрятать от вездесущих прихвостней Вияхоша такое сокровище.

Глава 18

Мария

В очередной раз вынырнув из омута наркотического сна, навеянного сонным ядом, я сипло вздохнула и, не мигая, уставилась на дощатую стену. Конечностей как продолжения себя я уже давно не ощущала. Руки, скрученные грубой бечевкой за спиной, затекли до полной анемии. Ноги в плену все той же бечевки опознавались мною как два инородных предмета, два бревна, привязанных к нижней части туловища. Поза, в коей я путешествовала уже не первые сутки, счастья мне так же не добавляла. Шутка ли, провести в виде вывернутого наизнанку бублика несколько дней? Точное число этих самых дней я озвучить не могла, да и догадывалась смутно. Но воду мне давали уже более четырех раз.

Я слабо пошевелилась, пытаясь хоть немного переменить свое положение в пространстве. Выгнутое колесом туловище отдалось резкой болью, вопреки законам логики не мало меня порадовавшей. Ведь если болит, значит я еще жива.

Кисти моих рук пришельцы привязали к ступням, сведя их за спиною. Лежала же я на правом боку, плотно прижавшись щекой к пахнущему несвежей рыбой полу. Поверхность под моей многострадальным тельцем, кстати говоря, мерно покачивалась. В начале путешествия, когда я чувствовала себя еще на порядок лучше, я слышала крики чаек и плеск набегающих на борта судна волн. Тогда и решила, что нахожусь в трюме грузового корабля.

Не весело хмыкнув, я подавила рвотный спазм. Когда бы мне еще пришлось поплавать по морю, если бы не милостивые шикары? Так бы и померла в своем лесу, не зная, что страдаю жестокой морской болезнью. Правда, насладиться последним своим несовершенством в полной мере я не могла, потому что большую часть времени проводила в вязком бардовом забытьи.

Уши уловили скрип не смазанных петель и на какое-то краткое мгновение в трюме стало несколько светлее. Ноги в тяжелых сапогах протопали по деревянной обшивке и остановились у меня за спиной.

— Жива, девка?

Я бы обязательно откликнулась, если бы могла. Ведь точно знала, что последует за этим вопросом. Но грязная, пропитанная слюной и кровью тряпка, пропущенная меж моих челюстей и связанная узлом чуть ниже затылка, не оставляла мне возможности даже мычать. Хотя, я могла бы мычать носом, но тут тоже свои нюансы — кровавая корка внутри обоих ноздрей едва позволяла дышать, не говоря уже об издании каких бы то ни было звуков.

— Я тебя спрашиваю, тварь!

Человек (да-да! это был человек!) пнул меня по ногам мыском сапога. Боли мне это не причинило, ибо разве могут ощущать боль приделанные к туловищу бревна? Не добившись реакции, человек подцепил меня за руку и, протащив по полу, перевернул на левый бок лицом к себе. По глазам неприятно резанул свет от чадящего факела.

— Надо же, живая! — Резюмировал учтивый гость. — Все вы, бабы, живучие словно кошки!

На некоторое время мужчина пропал из поля моего зрения. Пристроив факел в держателе на стене, он загромыхал ведрами.

— Велено напоить и веревки ослабить, — услышала я его недовольный голос. — Не пойму, и что капитан с тобой нянькается? Давно бы уж за борт и дело с концом.

Знал бы этот мужик, насколько я с ним солидарна! Действительно, уж лучше бы за борт! Однако я то как раз понимала мотивы капитана. Скорее всего обиженный в лучших чувствах Окош дал четкие указания сохранить мою жизнь. Конечно же не из альтруизма и человеколюбия. Сомневаюсь, что Окошу знакомо значение этих понятий. Просто после морского путешествия меня ожидает нечто гораздо худшее. Самое страшное, что может случиться с пленным сопротивленцем смертного класса. А именно — прославленные рудники...

Струя ледяной воды, обрушившаяся сверху, мигом вывела меня из философских размышлений по поводу своей дальнейшей судьбы и не справедливости мироздания. В нос вместо вожделенного воздуха угодила жидкость, а я, как назло, даже закашляться нормально не могла. Бестолково задрыгалась, фыркая залитым носом. Перед глазами потемнело. Далеким уголком сознания отстранено подумала, что вот оно, наверное, и все...

— Дыши-дыши, девка! Не вздумай подохнуть в мою смену!

Что-то с силой ударило по спине, заставляя выплюнуть из освобожденного рта кровяные сгустки и угодившую не в то горло воду. Сотрясаясь в спазмах выворачивающего внутренности кашля, я судорожно хватала порции затхлого, но такого необходимого воздуха.

— Давай, давай!

Веревки, соединившие руки и ноги воедино, исчезли. Впервые за долгое время я смогла разогнуть спину. Насладиться сполна мне не дали. Мужчина пинком перевернул меня на спину, и снова в лицо обрушился водопад холодной воды. Я с новой силой зашлась кашлем, отплевываясь и царапая бесчувственными пальцами доски.

Когда спазмы почти что сошли на нет, процедура повторилась в третий раз, но не так радикально. Мужчина просто ухватил меня за растрепанные волосы и по самые плечи окунул голову в ведро. Сил на сопротивление не было. Перебирая руками и ногами, я не выдержала и вдохнула полные легкие воды. Только тогда мой мучитель откинул меня назад, позволив вывернуться и исторгнуть из себя лишнее вместе с желчью из пустого желудка.

— Очухалась? — Скучающе поинтересовался он, спустя несколько не самых приятных минут моей жизни.

Утирая руками слезы, слюни и кровавые подтеки, я резко кивнула. Пусть омовение было совершено не самым ласковым образом, но после него мне действительно полегчало. Вода вымыла запекшуюся кровь из дыхательных путей и освежила голову.

— На, пей.

Передо мной со стуком приземлилось еще одно ведро. После умывания пить мне хотелось ничуть не меньше прежнего, и я понимала, что в следующий раз воды мне предложат еще не скоро. Все эти глубокомысленные рассуждения о быстрой и гордой смерти — конечно хорошо. Но природа и инстинкты, что велят бороться за жизнь до конца, порою сильнее доводов собственного разума. В этом я на практике убедилась, глотая затхлую, несвежую, явно отработанную воду, приложившись к краю грязного жестяного ведра.

— Норова то у тебя явно поуменьшилось с нашей последней встречи! — Хмыкнул неприятный бородатый тип человеческой наружности.

Я не обратила внимания на его ядовитые слова. Свое пребывание на судне я помнила смутно и чем успела досадить этому образчику не самой лучшей половины человечества в том числе. Утолить жажду до конца он мне не позволил, вырвав ведро из слабых трясущихся рук и ударом ноги в плечо откинув меня к стене.

Кровь начала поступать к онемевшим конечностям, принеся с собой нестерпимую боль. Свернувшись в углу между какими-то ящиками я хрипло застонала. Занятая попытками не выть во весь голос, я не заметила исчезновения своего собеседника. Кажется, сознание снова покинуло меня.

Мощный пинок в солнечное сплетение вернул меня к жизни.

— Эй, падаль! Выползай из своей норы! Капитан на тебя взглянуть желает!

— Оставь ее, Грег. Я могу подойти к ней сам.

О! Это что-то новенькое! Второй голос с явным шикарским акцентом в выговоре я слышала впервые. Заставив опухшие веки подняться, поморщилась от яркого света магического светильника. Зеленоватые всполохи выхватили из тьмы чеканные породистые черты иномирянина. Он взирал на меня с отвращением и...жалостью?! Осознание последнего ввело меня в шок. Я резко переместилась в сидячее положение и не сдержала хриплого вздоха. Перед глазами поплыло, но я заставила себя собраться и сфокусировала взгляд на статной фигуре шикара.