Квартал первый. Боец Круга Поединков

"Трактир вампиров" входил в категорию заведений попроще, но и сюда хаживали стрит-гурманы, которые, надо признать, составили полезную карту мест, где ночью можно поесть сытно и дёшево. Однако своим названием заведение обязано не им, а фильму "Бал вампиров" *12 и стилизовано под сельский постоялый двор, а по сути это столовая с самообслуживанием. В зале расставлены длинные столы — где нашёл свободный табурет, там и приземляйся, только посуду после себя отнеси в специальное окошко. Об этом очень красноречиво напоминало изображение трактирщицы, вооружённой палкой колбасы. Такая колбаса способна вырубить профессора — стоит задуматься.

Я могу подтвердить из личного опыта, что здесь самая вкусная домашняя кухня во всех Кварталах и самые справедливые цены. Сюда, конечно, не придёшь выпить и поговорить, но для перекусить и отправиться дальше это место подходит больше всего.

После Площади Сибиллы огни и суета Кварталов привели меня в чувство, а когда я купила поесть, стало совсем хорошо.

Теперь я потягивала томатный сок и таращилась в одну точку.

В общем, я видела...

... не суть.

Само Присутствие растаяло, но когда я покинула Сердцевину, меня не покидало такое чувство, будто я открыла важнейшую, но гениальную по своей простоте истину. Однако ни страха, ни волнения я не испытывала — только состояние лёгкой растерянности.

На самом деле, мне очень спокойно и хорошо.

За окнами "Трактира" ночь переливалась неоновыми огнями, шёл только первый час — середина "рабочего дня" по меркам Кварталов. Но хоть бы даже и начало, мне просто не хотелось домой. Мысль о сонной тишине Киндервуда навевала уныние.

Интересно, есть ли у меня какие-нибудь неоконченные дела?

Первый ответ, который приходил в голову: "Нет". Выпускные экзамены в школе — сданы, вступительные экзамены в Академию — сданы. Да, ещё не пришёл ответ, но от меня уже ничего не зависит, и осталось только ждать.

Ждать и слушать чужие разговоры.

— ... уже дней пять спокойно, — негромко произнёс мужчина, сидящий за два табурета от меня, — ещё никто не пропал, зато многих нашли.

— Половина — жмурики, другие в реанимации, — отозвался его сосед. — А ты говоришь -наладилось.

— Элис работает оператором, как раз принимает заявления о пропаже, так вот она сказала, что звонят теперь только по старым делам — нового ничего нет.

— А Псы?

Я навострила уши.

— Псы обшарили канализации и прочесали Северное кладбище — только там трупы в основном.

— Откуда ты знаешь?

— Я же полисмен. У нас в такое время тоже работы хватает, хотя дерьмо из Кварталов всегда выгребали собаки. Нам приходится иметь дела с гражданскими: опознание и всё прочее.

Поскольку их разговор тяжело не услышать, я открыла меню и стала слушать без малейших зазрений совести.

— Только знаешь, что я тебе скажу, Серж, — произнёс тот, что был полицейским. — Это дерьмо в городе случается не в первый раз. М-м, лет... десять назад, было что-то подобное. И вот точно так же вдруг началось и вдруг закончилось.

— Помню, тебя тогда сразу из академии на патрулирование отправили.

— Да многих выпустили досрочно. Так вот я тебе говорю: что бы там ни было, оно уже прекратилось.

— А причина?

— Ну, — полисмен замялся, и я мысленно дала ему пинка, — те, кто выжил и попал в больницу — те от вампиров.

— Покусанные?

— Да уж не трахнутые. Я, знаешь, что думаю: это опять какая-то из вампирских экстремистских группировок, которые себя мнят высшим видом. Собаки их тихонько вырезали, а мы делаем вид, что у нас всё хорошо. Знаешь, я вообще гляжу на этих...

Дальше я слушать не стала. Полезного всё равно не услышу, а спрашивать что-то ночью у полицейского, будучи несовершеннолетней — рискованно.

Вообще, меня заинтересовали две вещи: Северное кладбище и тот факт, что недавние события в городе происходили десять лет назад.

С Северным кладбищем всё ясно: хоть я и успела благополучно забыть, однако Джо велел мне принести ему кровошляпок, а они растут на земле, заражённой Порчей. Это погост и больше ничего. Если его недавно прочесали Псы Иллюзиона, то там ни один зомби не смеет не то что вылезти — подумать про мозг. Хотя зомби, вообще-то, не относятся к не-мертвецам, это призывная квазинежить. В любом случае, я взяла с собой Эйру, а значит, мне сам бог велел пойти за грибами.

Ну а касаемо событий прошлого...

Пока мы с сестрой были Лэй и Лилой, мы пытались узнать, что случилось с родителями и нашей квартирой. Когда мы стали Кейни и Киарой, прошлое перестало существовать. Мы не помнили родителей Лэй и Лилы, не знали причин их смерти и места захоронения — и мы сделали всё, чтобы в этом не возникало надобности. А теперь я вдруг узнаю, что десять лет назад в городе по вине вампиров умирали люди.

Хотя...

Я встала на ноги и допила остатки сока.

Мария и Эдвард Браун никогда не были родителями Кейни и Киары.

Мне плевать, что случилось десять лет назад.

Собрав свою посуду, я под бдительным взглядом картонной трактирщицы отнесла её в небольшое окошко и с чистой душой покинула столовую.

На улице было свежо и весело — точнее, люди вокруг ходили весёлыми, а меня переполняла сытость, тоска и спокойствие. За спиной на вывеске улыбался профессор Абронзиус со своим учеником — герой и его автор *13.

Пожелайте мне удачи, профессор. Я решила, что иду на Северное кладбище.

27.

— ... ты меня напугал. Откуда ты здесь?

Пёс радостно тяфкнул и продолжил вилять хвостом. А я сидела в траве и держалась за сердце.

— Больше так не делай.

Как только я перебралась через ограду кладбища, на меня налетело с облизываниями огромное мохнатое нечто, которое в итоге оказалось чёрным терьером. По крайней мере длинная шерсть на морде делала его похожим на терьера. Вообще я в собаках не разбираюсь, зато отлично понимаю, что оказалась невероятно близка к сердечному приступу и обмоченным штанам.

— Твою мать, — привалившись спиной к прутьям, я попыталась собраться с мыслями, а заодно подождать, пока тело отпустит крупная дрожь. Пёс устроился в позе сфинкса напротив меня, и только шумное дыхание отличало его от надгробных плит и памятников.

Это кладбище располагалось северо-западнее Старого Города на другом берегу Эрны. Могу предположить, что когда-то давно решение хоронить людей за рекой приняли для защиты от не-мертвецов, но это не объясняет расположенных восточнее погоста доков и Кварталов Нелюдей, пусть даже их выстроили позже. Миссис Молвен говорила, что раньше попасть из Города на кладбище можно было через остров Святой Вероники, но потом ведущий к нему мост демонтировали, и осталась только дорога через Мёртвую зону. Мёртвая зона — это полоса промышленных объектов, которая когда-то обслуживала доки: лесопилка, склады и какие-то мелкие фабрики. Все выводящие к ним улицы Кварталов застроили и сделали тупиковыми, а там, где застроить не получалось, поставили баррикады и сетку. Дома рядом с промышленными объектами заброшены, как в Клоповнике, но не столь многочисленны, поскольку именно за их счёт медленно, но верно расширяется Блад Амур.

Как с восточных кладбищ, так и с Северного в город проникают не-мертвецы. Они забираются в Кварталы и Старый Город, поэтому Ночной Иллюзион давно настаивает на том, что погост надо уничтожить. Но с момента основания города всю элиту хоронили за рекой, воздвигая склепы, памятники и прокладывая аллеи, поэтому заявление организации расценивается как посягательство на историческое наследие. Никого, по-моему, не волнует, покоится ли ещё какой-нибудь Якоб Монтескье в своём гробу или уже давно расчленён Наблюдателями как не в меру ретивый обири. При жизни последнего смотрителя кладбища, прозванного Делламорте, Псы несли еженощное дежурство у могил, но когда склеп Оливии Олкотт нашли снесённым до основания, Джордж Олкотт, предыдущий мэр Роман-Сити, через связи в министерстве вытурил посты, и теперь чистильщики примерно раз в месяц просто проводят облавы. Но Олкотт представлял из себя смесь инакофоба и дурака, хотя не скажу, что нынешний мэр умнее.

Я без лишних сомнений воспользовалась одной из их лазеек не-мертвецов — дырой в проржавевшем заборе, увешанном жёлтыми табличками "Хода нет!". Мёртвая зона внешне похожа на зону высоких заборов, вдоль которых я бежала последние полтора километра. Обычно я не появляюсь в таких местах одна, и мне было не по себе. Понятия не имею, кто и как использует территории по ту сторону стен, но сомневаться не приходится, что используют их нелегально, и это опасная часть дороги. В конце мне осталось только нырнуть ещё в одну лазейку, после чего я перебралась через ржавую ограду и оказалась на кладбище вместе со странным псом.

Покопавшись в рюкзаке, я вытащила фонарик — одна из тех вещей, которые я никогда не выкладываю. Теперь им наверняка можно воспользоваться. Эйра по причине габаритов тоже валялся в рюкзаке, но теперь я собиралась перевесить его на пояс.

— Так, давай посмотрим... — я осторожно посветила на пса — тот дёрнулся, прикрыв глаза, но остался на месте.

Вроде никаких ран, нос мокрый и холодный, а тело тёплое — он точно живой. И явно породы чёрный терьер. Знать бы ещё, как он тут оказался и что делает, на нём же ошейник, а шерсть хоть и грязная, но тщательно стрижена. Здесь, конечно, не так давно побывали Наблюдатели, но зачем им забывать собаку? А может, где-то здесь остался его хозяин, вот он и приходит? Старая добрая преданность.

— Ну-ка, — я протянула руку к медальону, полускрытому собачьей шерстью, и перевернула его. — Тебя зовут Боско, да?

Пёс громко тяфкнул, и я зашипела на него. Даже если здесь недавно всё прочесали чистильщики, лучше не шуметь.

Причину, по которой в этом мире появлялись не-мертвецы, выяснили всего тридцать лет назад: Анастасия Джокк в сотрудничестве с Иллюзионом открыла уникальный микроорганизм, который назвала Порчей. Порчу можно сравнить с болезнью, поражающей землю, воду и всё, что находится в них — можно без преувеличения сказать, она везде. Живым эта болезнь не способна причинить вреда и чаще всего оседает в латентном состоянии, но после смерти труп, если его не кремировать, становится не-мёртвым.

В основном Порча поражает тела в могилах. Нельзя сказать, что чем больше времени прошло со времени смерти, тем менее грозным получится результат — скорее, наоборот. Не-мертвецов не зря зовут не-мертвецами: подстраиваясь под материал останков, Порча наращивает плоть, вызывает мутации и запускает в теле некое подобие жизни. Одни виды порождённых ею существ питаются кровью, другие предпочитают свежее мясо, но могут перебиваться и падалью, а третьи — наоборот. Те, кто получился из тела с более-менее сохранившейся репродуктивной системой, способны размножаться. Обычно гнездо для потомства устраивается в могилах, но с тех пор, как Наблюдатели стали проводить зачистки, не-мертвецы ищут более удобные места: подвалы, канализации, пещеры или норы животных в лесу — и это ещё одна причина, побуждающая их покидать кладбища.

Осенев рассказывал, что из братских могил, которым несколько столетий, иногда выбираются монстры, образованные сращением тел — полипаги или, как их зовут в народе, клабриды. Что касается монопагов, обыкновенных не-мертвецов, то они появляются на свет по одному. Порча поражает не все тела и не сразу, вспышки эпидемии, когда поднималось всё кладбище, были зафиксированы в нашей стране только три раза. Более устойчивы перед болезнью трупы териантропов, но если Порча всё-таки пожирает их, то из гроба выбирается жуткая смесь человека и зверя — зоаморф *14. Тела животных подвергаются воздействию Порчи реже, поскольку концентрируется она в местах захоронения людей и не спешит расползаться по округе, но по соседству с населёнными пунктами вполне можно встретить не-мертвецов, образовавшихся из кошек, собак, волков, а были случаи, что и медведей. Вообще Порча может поразить любой многоклеточный организм, и, к примеру, завсегдатай наших канализаций, полипаг Крысиный монарх, образован срастанием трёх и более тел. Когда я увидела фотографию этой твари впервые, то заявила, что лучше бы в канализации жили аллигаторы. На что Осенев ответил: "Не дай бог тебе встретить в ванной полипага из аллигаторов, Браун, разве что ты грезишь Левиафаном". Видимо, случаи были.

После открытия Джокк стало очевидно, что хоронить людей в земле больше нельзя — их надо кремировать. Четыре года спустя установили, что Порчей, как правило, заражены все водохранилища, питающие города. И только десять лет назад после изобретения эффективных фильтров начали регулярно проводиться процедуры по их очистке. По статистике, в городской местности каждый десятый, а в сельской — каждый пятый человек переносит в себе Порчу. Подхватить её проще, чем насморк, но далеко не все граждане интересуются своим здоровьем настолько, чтобы сдавать анализы на безобидную для живых заразу. Тем более что процедура требует специального оборудования и особых проявителей, а это есть не в каждой больнице. Закон о регулярной принудительной вакцинации в две тысячи двадцать втором году ни к чему хорошему не привёл. Когда-то до открытия Джокк считалось, что не-мертвецы появляются из-за оскорбления кладбищ шабашами, чёрными мессами и проклятиями, что всему виной контакты с вампирами, донорство и териантропы. То есть, проблема не в мёртвых — проблема в живых, и если эту проблему решать разнообразными методами, тела будут лежать в своих могилах. Поэтому кремация, к которой всегда прибегали во времена эпидемий, в сознании людей только сейчас становится необходимостью. Серая Лига вместе с Иллюзионом пыталась начать обновление кладбищ путём эксгумации и сжигания тел, но столкнулись с бурей протеста. Кладбища вокруг столиц некоторых государств уже кремированы, и даже под самыми древними могильными плитами стоят урны с прахом, но у нас людей всё ещё хоронят в земле. А на Северном кладбище вдобавок прячут тела после разборок уличных банд и мафии, используя пустые могилы.

В общем, Порча всё равно получает необходимый ресурс — человечину.

Серая Лига внесла Порчу в список биологического оружия и запретила её использование в личных нуждах. Причиной этого стала Проклятая Война в начале двадцатого века. В то время учёные уже заметили, что основным ресурсом для образования не-мертвецов является "осквернённая" земля кладбищ. Из убитых на фронте солдат начали искусственно выращивать полипагов и монопагов, причём особенно ценили трупы териантропов, даже специально ловили и умертвляли для сырья. Выращенных не-мертвецов морили голодом от нескольких месяцев до года, а потом десятками спускали неподалёку от вражеских лагерей и населённых пунктов. Грешили этим обе стороны, но поскольку война велась на наших территориях, наше население пострадало больше всего. Осенев говорил, что оголодавший не-мертвец не остановится ни перед чем, и это сейчас современное огнестрельное оружие и военная техника позволяют разнести в клочья любую тушу, а в то время воцарился хаос. Это был второй раз, когда Ночной Иллюзион оказался втянут в войну: он не просто взялся за истребление не-мертвецов, но и взорвал лаборатории с инкубаторами у обеих сторон конфликта. На юге от Роман-Сити, где ещё два века назад стоял речной город Раунт, расположен гигантский мемориальный комплекс, посвящённый павшим: тысячи мирных жителей, тысячи солдат и сотни Наблюдателей Мрака. Километровые списки имён и фамилий, десятки памятников, а в центре комплекса три урны с прахом, на одной — герб Иллюзиона, на второй — герб страны, на третьей — эмблемы вооружённых сил. Нас туда возили несколько раз на День Скорби — впечатление жуткое, особенно если ночью на кладбище сам встречался с не-мертвецом и знаешь, что оно такое.