Все застыли в изумлении. Большинство, должно быть, поначалу ушам своим не поверили. Наместник побледнел как полотно. Когда-то он прибыл сюда из Ита, но это было двадцать лет назад...
Только что инспектор, императорский посланник громогласно оскорбил всех здешних именей! И все Приграничье с ними вместе. Да еще как оскорбил! Именьская честь, святость клятвы — пустой звук для именей Приграничья?..
Услышав, как Герх сказал про клятву, Ардай невольно напрягся. Если от него потребовали бы клятву, ему бы и в голову не пришло соврать. Он сказал бы правду, и — будь что будет. А теперь инспектор заявил, что клятва именей Приграничья — не заслуживает доверия?..
Снова по залу пронесся шум, свита наместника подтянулась ближе к своему господину, выразительно бряцая клинками. Большинство жителей Аша были не вооружены, потому что ножи в парадных ножнах — это не оружие против мечей...
— Он, и правда, безумец? — прошептал Герх.
Господин инспектор улыбался, свысока поглядывая на толпу.
Каюб шагнул вперед и поднял руки.
— Магический допрос будет! Пусть все девять юношей снимут с себя подозрения! Зелье уже готово, — он махнул рукой, и тут же несколько слуг внесли столик с большой серебряной чашей.
— Я лично, именем императора, принесу извинения невиновному, — добавил Каюб.
— Этого не требуется, тем более именем его величества! — возразил инспектор. — Вы забыли: здесь я представляю императора. И господин наместник, конечно...
— Почти все эти молодые люди послезавтра приглашены на бал, — заметил Ильмар. — А после твоего магического допроса, Дин Каюб, лично я был не в себе неделю. Будучи невиновными, они пострадают, это несправедливо.
Каюб улыбнулся.
— Это было давно, Ильмар Эстерел. С тех пор мое искусство значительно возросло. Ручаюсь, что после моего зелья для допроса все будут чувствовать себя отлично и смогут присутствовать на балу.
Инспектор рассмеялся.
— Именей Приграничья волнует не утрата достоинства, а невозможность посетить бал?
— Ильмар Эстерел, я знаю, ты можешь оценить зелье для допроса. Подойди и убедись, что с моей стороны нет подвоха, — сказал маг, подчеркнуто не обращая внимания на инспектора.
Дядя Ильмар подошел, снял со своей цепи какой-то амулет и подержал его над чашей. И кивнул.
— Да, это классическое зелье для магического допроса, в которое подмешано зелье для восстановления памяти. Господин маг, полагаю, считает, что колдунья могла лишить своего помощника памяти?
— Такая возможность ничтожна, но она существует, — признал Каюб. — Ильмар Эстерел, я настаиваю, чтобы твой племянник Ардай Эстерел первый выпил из чаши.
— Думаю, разницы нет. Но какова причина? — удивился дядя.
— Полчаса назад мне доложили, что имя Ардая Эстерела значится в списке тех, кому запрещен вход в обитель. Это значит, что он имеет там некий интерес. Да, молодой имень? — Каюб взглянул на Ардая.
Тот уже призвал себе на помощь и Провидение, и всех прочих, наделенных силой. Потому что положение его стало аховым. Но... будь что будет. Он — имень Эстерел.
Взгляд Каюба он встретил твердо, даже широко улыбнулся.
— Благодарю, господин маг. У меня были догадки насчет Обители, но я не знал, как их подтвердить. Ты только что сделал это! Значит, моя будущая теща действительно прячет мою невесту именно там.
— Что ж, рад, что помог, — усмехнулся Каюб. — Итак, ты первый в очереди, Эстерел.
Серебряная чаша на столике. Сейчас Ардай выпьет из нее, и потеряет волю. Его язык, его разум откажутся повиноваться. Он будет по принуждению отвечать на вопросы Каюба. Расскажет про дровосека Иствена Ира, про Лиолину Дьянну...
Это и есть унижение — говорить по принуждению. И все будут ловить каждое слово...
Нет, не надо.
Ардай подошел, остановился в шаге от стола, повернулся к наместнику, и сказал — просто удивительно, насколько спокойно у него это получилось:
— Я приношу клятву именя, господин наместник, — он поцеловал клинок ножа, сунул его обратно в ножны и положил на грудь правую руку. И услышал, как бьется сердце, сильными, гулкими ударами. Дороги назад нет. Ничто больше не будет, как раньше. Но лучше сказать все так, чем под действием магического зелья.
Хотелось бы придумать лучший выход, но ведь его просто нет.
-Я, имень Эстерел, клянусь своим именем и честью предков, что это я был сегодня в Обители отшельниц и помог бежать горной колдунье...
Ардай избегал смотреть на дядю Ильмара, но вокруг глянул — на всех лицах было написано неприкрытое потрясение. Никто подобного не ждал. Наместник стоял с приоткрытым ртом, императорский инспектор и тот вытаращил глаза. И чего, спрашивается? Они же все хотели признания. Все-таки в этом, должно быть, немного чести — признаться, когда приперли к стенке.
Вот и все. Что было — он знает. Что-то будет — он узнает потом. Совсем небольшой промежуток времени между "было" и "будет" принадлежал сейчас Ардаю Эстерелу, и жаль было бы потерять его просто так. Потому что потом...
Не важно, что "потом". Он лучше подумает о хорошем. Вспомнит мать, Эйду, сестренок...
Нет, это он и после сможет.
И до Ардая дошло, наконец, что он испытывает сейчас. Как ни странно, самым очевидным его чувством было любопытство. И еще — пожалуй, он испытывал жажду. Да, вот именно. В горле пересохло.
Что сделает с ним это зелье в чаше? Выпить его по принуждению — это одно. Выпить добровольно, чтобы понять — другое...
Лиолина Дьянна тоже была под чарами, когда отвечала на вопросы Каюба и твердила свое имя. А если выпить это, и попробовать не подчиниться? Получится?
Он ничего не теряет и ничем не рискует. И так уже во всем признался, скрепив признание клятвой именя. А этим зельем его и так напоят, потом, насильно. Но тогда придется отвечать на вопросы, а сейчас — вопросы пока не заданы. Он скажет, что захочет.
— Что ж, Эстерел, — начал Каюб, а Ардай тем временем шагнул к столику с чашей и взял ее в руки.
— Господин маг, ты пообещал, что он этого не будет болеть голова, — звонко сказал он и приник губами к чаше.
— Нет, что он делает? — крикнул кто-то, это было как команда "отомри" в детской игре — поднялся галдеж, круг сжался — все пытались подойти ближе.
На вкус зелье было даже приятным, похожим на кислое разбавленное вино.
Ардай выпил не менее половины чаши, поставил ее на место и взглянул на Каюба.
— Оно действует сразу, господин маг?
— Тебе бы хватило трех глотков, — сказал Каюб, в его глазах мелькнула растерянность. — Да, уже действует.
Итак, теперь? .. Попробовать солгать — должно не получиться? Он не сможет выговорить не слова, или?..
Что касается ощущений — пока ничего особенного.
— Я никогда не был в Обители отшельниц, — медленно и четко, словно пробуя слова на вкус, сказал Ардай.
И не испытал при этом не малейшего затруднения.
— Я не помогал бежать никакой колдунье, — добавил он, уже не без удивления прислушиваясь к себе.
Оказывается, зелье не мешало лгать. Так в чем же смысл?..
— Погоди! — Каюб выхватил из кармана желтый камень на ленте, и раскачал его перед Ардаем.
— Отвечай мне, Эстерел. Ты был в обители отшельниц сегодня?
— Нет, господин маг. Я не был там никогда.
Вот, опять получилось.
— Ты помог сегодня бежать из Обители девушке — горной колдунье? Может, ты ждал ее снаружи, под стенами?
— Нет. Я ничего не знаю ни о какой колдунье и никогда никому не помогал бежать из Обители отшельниц, — выпалил Ардай.
Вот это да! Он был потрясен. Впрочем, не он один, но остальные — по иной причине.
Круг все сужался, присутствующие — имени и сыновья именей, почтенные граждане Аша и их сыновья, а также свита императорского инспектора и стража, подчиненная городничему, и свита наместника — все, решительно все боялись пропустить хоть слово.
— Ты мог бы взлететь на чужом рухе, Эстерел? — спрашивал Каюб.
— Конечно, я делал это не раз.
— Что, по-твоему, нужно для этого?
— Смелость, быстрота и твердая рука. Птица сопротивляется только сначала.
Зал загалдел одобрительно и с уважением. Тут, действительно, все были наездники.
Значит, правда тоже произносится безо всякого усилия. Зелье как будто вообще не подействовало, что пил он его, что не пил.
-Скажи, Эстерел, ты помог бы девушке, за которой гонится стража? — бесстрастно продолжал Каюб.
Зачем он задает такие вопросы? Ну, что ж, спросил, получай...
— Не знаю, — Ардай пожал плечами. — Я ни разу не видел девушку, убегающую от стражи. Помог бы ей, наверное, если бы мне понравилась девушка.
Сердце в груди, словно спохватившись, опять тревожно застучало. Чем же теперь закончится все это?..
Половина народу в зале одобрительно смеялись над его последним ответом, другие переглядывались и переговаривались.
Каюб молчал, опустив голову. Ардай все ждал, когда же он спросит про клятву. Если все верят тому, что Ардай сказал якобы под действием зелья, то получается, что его клятва — ложная. Если признаться, что он лжет, выпив зелье...
— Ты знаешь наездников, которые могли бы легко взлететь на чужом рухе? — спросил Каюб.
— Конечно, господин маг. Я знаю многих. Любой хороший наездник при необходимости может взлететь на любом рухе.
Зал опять шумно выразил свое согласие.
Каюб вздохнул, бросил скользящий взгляд на наместника с инспектором, и задал, наконец, тот самый вопрос.
— Почему ты принес ложную клятву, имень Эстерел?
Ответа не было. Никакого. Хотя бы потому, что не было ложной клятвы. Но ответить следовало, причем не медля.
И Ардай, кажется, понял, что надо сказать. Может, это безумие, может, глупость, но ничего лучшего все равно не приходило в голову. Что ж, выпить зелье — это тоже вряд ли кто-нибудь назвал бы разумным.
И он сказал:
— Я принес клятву, которая ничего не стоит. Ведь господин инспектор только что объяснил это всем нам. Так какая разница, ложная она или нет?
Тишина, а потом — словно шумный выдох. Шорохи, покачивание головами, иногда улыбки, и всегда недоумение — ну, он дает, дескать...
Нет, ответить на оскорбительные речи инспектора хотелось, должно быть, всем — кроме приезжих из столицы, разумеется. Но ответить таким образом? Демонстративно принести ложную клятву, чтобы тут же ее опровергнуть? Превратить клятву в фарс? На это мало кто решился бы.
— Я сожалею! — вдруг громко сказал инспектор, пробежав взглядом по тесному кольцу людей, почти каждый из которых был против него.
Он понял. Насмехаться над чересчур мирными, а значит — трусливыми именями Приграничья считалось хорошим тоном в его кругу, но это всегда были лишь слова. Он только что увидел, к чему это может привести на деле...
Тысячи и тысячи именей Приграничья, как правило — богатых и влиятельных, непременно хорошо вооруженных — пусть даже все они хуже северян. Они вовсе не слабы, и их много. И если они не будут почитать традиционные ценности, особенно свою клятву, а ведь именно ее каждый давал в свое время Императору... Тысячи именей, не почитающие Императора! Это значит, что Приграничье легко и просто может перестать принадлежать Империи. И привести сюда войска, чтобы подавить бунтовщиков с помощью оружия тоже нельзя — рядом горные колдуны. Они вмешаются, а воевать с колдунами — никому не нужное бедствие, на других границах и без того хватает неприятностей. И потерять Приграничье тоже нельзя, слишком опасно — именно потому, что рядом страна колдунов...
Да, действительно, это было бы бедствие. И повинен в нем был бы лишь он один, вернейший слуга Императора, потому что поддался минутному порыву и прилюдно высказал то, о чем можно лишь пересмеиваться с друзьями за кружками пива. Он действительно забылся. И это нахальный мальчишка утер ему нос...
— Я сожалею, имени и граждане Аша! — громко повторил он. — Я неверно выразился. Я солдат, и умение говорить — не моя сильная сторона. Простите меня. Я здесь потому, что император бесконечно ценит именей Приграничья и их умение поддерживать мир здесь, рядом с горными колдунами.
В душе он сильно сомневался, что император что-то там особенно ценит, но был готов повторить сказанное сколько угодно раз. Да-да, просить прощения у этой толпы деревенщин. Ради императора и империи. Кто знает, понимает ли сам император то, что понял сейчас он?
— Верность священной именьской клятве, которой дорожим все мы — величайшая ценность, на которой держится Империя, — добавил инспектор. — Давайте закончим на этом. Господин маг, здесь нет того, кого ты ищешь. Он уже далеко...
Каюб кивнул, резко развернулся и ушел из зала, и остальные персоны последовали его примеру.
Это было все. Невероятно, но обошлось!
Ардая обступили со всех сторон, хлопали по плечам, пожимали руки.
— Когда-нибудь будешь у нас наместником! — пообещал, тоже пожимая руку, не без труда протиснувшийся к нему имень Горх. Рядом с ним был и дядя Ильмар, только не так благодушно расстроенный.
— Ничуть. Он не доживет, если позволяет себе такие выходки, — процедил дядя. — Это может сходить с рук только шутам...
Он за руку вытащил племянника из толпы:
— Идем, нам давно пора ужинать...
Ардай охотно подчинился. Он вовсе не чувствовал себя победителем, скорее наоборот — был в смятении.
Половину дороги до дома дядя молчал, потом вдруг сказал:
— Если я правильно понимаю, тебе есть что объяснить мне. Может, сделаешь это?
Поколебавшись, Ардай решил не скрытничать.
— Моя клятва была настоящей. Просто потом оказалось, что зелье мага на меня совершенно не действует. И я, получается, опроверг клятву. С тем зельем точно все было в порядке?
Дядя Ильмар остановился, окинул племянника внимательным взглядом. И еще, Ардаю показалось — он побледнел. От волнения?
— Вот как, значит? — пробормотал он. — Да, зелье было качественным, не сомневайся.
И продолжил путь. Только теперь он отстал на шаг, так что Ардай пошел впереди.
У дверей в дом Эстерелов, когда Ардай уже взялся за ручку — массивное кольцо, свисающее из медной пасти диковинного зверя, он вдруг услышал:
"Остановись!" — и остановился.
И лишь мгновеньем позже осознал — это прозвучало в его мыслях. Так, как будто говорил дракон. Или горный колдун.
"Ты слышишь меня, Ардай Эстерел?"
Он поспешно оглянулся, чтобы встретиться взглядом с дядей Ильмаром. С кем же еще! На него смотрел дядя Ильмар, а больше поблизости не было никого.
"Закрой рот, — сказал тот же голос насмешливо. — Да, это я говорю с тобой".
"Дядя?!" — Ардай и сам не заметил, что на беззвучную речь ответил так же, в мыслях.
Мысленные голоса, оказывается, различались так же, как и обычные. Голос дяди Ильмара нельзя было перепутать ни с каким другим.
"А ты еще кого-то видишь? — сказал дядя. — Открывай дверь, наконец".
Конечно, все — экономка, Валента, служанки — изнывали от любопытства, и дядя Ильмар сам вкратце поведал, что произошло. Конечно, тетушка Мизина схватилась за голову, а Валента изумлено и обиженно уставилась на брата. Она знала больше других и одна в полной мере поняла, что произошло. Он ответил ей неловкой улыбкой — не сердись, дескать, так было нужно. По правде говоря, ему было не до сестриных обид. Все стало пустяком по сравнению с тем фактом, что дядя Ильмар тоже говорил по-драконьи.
