Единственный дракон. Ветер с Драконьих гор

Единственный дракон. Ветер с Драконьих гор.

* * *

Солнце уже перекатилось на вторую половину неба, а шумная ярмарка посреди Варги и не думала стихать — наоборот. Виной этому еще был холодный ветер с Драконьих гор, он унес надоевшую жару и сделал день по настоящему приятным.

Как и ожидалось, Ардай разыскал Эйду на рыночной площади, перед палаткой, в которой продавали разную дребедень — связки бус, стеклянных и якобы не стеклянных, побрякушки из металла, гребешки и ленты, и прочие милые всем женщинам ненужные вещи. Он окликнул ее, она оглянулась и обрадовалась:

— Ой, как хорошо, что ты здесь! Скажи, что лучше, это или это?

Он пожал плечами, с удовольствием глядя на Эйду — соскучился. Вот именно, соскучился не на шутку, последнее время Эйда вообще не выходила из головы, прямо наваждение какое-то. Как будто он не знал ее почти с пеленок и не обходил презрительно стороной — девчонка же — еще совсем недавно. А она спрашивает, что лучше, белая нитка бус или синяя! Какая разница?

— Обе хорошие, — сказал он.

— Это жемчуг, но он не настоящий, — Эйда погладила пальцами белую нить, — а это — камень, глаз дракона! Настоящий. Тебе нравится?

Так уж и настоящий. Впрочем, что он понимал в бусах?

А еще он считал, что для его Эйды неприятно любое упоминание о драконах. По крайней мере, целый год она слышать о них не желала!

Он сказал:

— Белый лучше. Такой яркий, переливается. Наденешь — будет красиво.

Торговец закивал и принялся вынимать из связки нить белых бусин.

— Я возьму глаз дракона! — решила Эйда, и выложила на прилавок монеты.

— Посмотри, — она протянула ему бусины на раскрытой ладони. — Видишь, какой получается цвет, когда на них светит солнце?

— Неплохо. Такой же цвет у драконьих глаз? — это он пошутил.

— И у твоих глаз тоже, между прочим, — она засмеялась. — Я буду, глядя на эти бусы, тебя вспоминать!

— Ерунда какая, — он нахмурился, притворно, потому что на самом деле ему понравились слова Эйды, — ни у кого не может быть глаз такого цвета. Таких глаз не бывает.

— Бывает. Иногда, — заявила Эйда серьезно.

— Ладно, буду знать.

Не хватало еще спорить с ней из-за того, бывают его глаза такие синими или не бывают! А что до драконов — и подавно никто не знает, какие у них глаза. Кроме горных колдунов, разумеется. Ардай ни разу не слышал о человеке, который стал бы утверждать, что видел дракона вблизи, и его слова заслуживали бы доверия. По крайней мере, поблизости таких людей нет. Где-нибудь далеко — может, и есть. Ведь то, что случилось прошлой весной — оно случилось...

Весной какие-то недоумки с позволения самого императора нарушили договор с горными колдунами, или с хозяевами драконов, как их еще называют. Это было где-то далеко, Драконьи горы — они почти через всю страну тянутся, и Заповедный лес — вдоль них. На рухе долететь до конца гор — много дней надо, а уж ехать...Слух был, что эти люди ставили ловушки в Заповедном лесу, хотели изловить молодых дракончиков. Горные колдуны испокон веков приходили из-за этого в ярость, они почему-то считают, что никто не должен сметь владеть драконами, кроме них, разумеется. Но всегда находились такие, кто с этим не согласен. Действительно, а почему — нельзя? Ведь корову, коня или руха может иметь любой, кто в состоянии заплатить, а разве дракон — не зверь? Хотел бы он, Ардай Эстерел, взлететь в небо на своем дракончике? Еще бы...

Но договор есть договор, попался — плати. Когда-то очень давно, лет сто назад, за похожее преступление тогдашний император отказался расплатиться, а вместо этого еще и бросил в тюрьму послов, что прибыли с претензиями. Тогда на столицу и на другие города налетели стаи драконов, они жгли и сами города, и хлеб на полях. До сих пор сказители поют песни об этом несчастье. Так что выход один — платить, а плата всегда одна и та же — золото и молодые девушки. Сто невинных девушек. Одна из них была сестрой императора — сами горные колдуны поставили такое условие. А остальных девяносто девять собирали по жребию по всей стране — будто бы это справедливо. А где тут справедливость? У них в деревне никто и не помышлял нарушать договор с Хозяевами Драконов, даже в сторону их гор лишний раз старались не смотреть, а жребий пал на сестру Эйды.

Год назад, таким же летним днем, эта самая рыночная площадь была полна народу — девушки подходящего возраста из их деревни и окрестностей столпились в центре, вокруг расположился прибывший загодя отряд стражников, они сдерживали толпу — родителей, близких девушек, просто любопытных. Ардай тоже был здесь, хотя отец велел ему оставаться дома — потому что в центре площади, в окружении стражников, стояла и Эйда.

Толпа тогда не шумела, как сегодня. Напротив, было необычно тихо. Все ждали. Ведь выбрать должны всего одну. Только одну — а остальные в безопасности.

Он был уверен, что Эйду выбрать не могут. Он не сомневался. Почему-то.

Каждая девушка вынимала из мешка черный шарик и поднимала руку, показывая всем — не она! Вот Эйда сунула руку в мешок — у Ардая на миг остановилось дыхание. Она вынула черный шарик и показала его, и отошла в сторону. Она свободна.

Айна, ее сестра, достала шарик, и пошатнулась, и по толпе пробежал ропот. Стражник подскочил к Айне...

Золотой шарик! Толпа зашумела, заколыхалась. Где-то в толпе истошно закричала, заплакала тетка Сарита, мать бедняжки. Кольцо стражи тут же распалось, освобождая остальных счастливиц, а Айну так и не отпустили, ее тут же затолкали в повозку и увезли. Даже попрощаться не дали. Все правильно, об этом и староста предупреждал — прощайтесь заранее, а потом радуйтесь, что ваши дочки вернулись к вам невредимыми.

Ардай ринулся тогда в толпу, чтобы отыскать Эйду, и она плакала у него на груди, и он сжимал кулаки в бессильной ярости. Он тогда с удовольствием истребил бы всех драконов разом — придумать бы только способ... И еще, он был безумно рад, что — все-таки не Эйда. Айна, но не Эйда! Эйда — она...

Просто ему больше никто не нужен, вот и все. Никакая другая девушка.

Непонятно откуда взялась тетка Сарита, она налетела, оттолкнула его от дочери.

— Убирайся! Не подходи близко! Это от тебя, от тебя все несчастья!

Он не понял. Совершенно. Как он мог быть повинен и в этом несчастье, и в любом другом подобном? Но он не обиделся тогда, от такого потрясения у кого угодно рассудок бы помутился. Да Сарита больше ничего подобного и не говорила. Смотрела, правда, хмуро, а он старался лишний раз не попадаться ей на глаза. Но она со всеми стала хмурой и неприветливой, как будто все кругом были перед ней виноваты. И ведь не без оснований. Она расплатилась своей дочерью, а другие лишь вздохнули с облегчением, что их минула чаша сия. И разошлись по домам. А утешения, да сочувствия, да хотя бы и помощь, предложенная по-соседски, из того же сочувствия — какова этому цена?

А теперь Эйда перекатывала на ладони синие бусины, любовалась.

— Глаз дракона бывает разного цвета, — объяснила она, — даже светло-зеленого и желтого. Синий — самый редкий и дорогой!

Он не стал сообщать ей, насколько сомневается в этих камешках. Пусть уж. Какой вред от поддельной побрякушки? Вот в соседней лавочке продаются ножи — там бы он задержался, постоял подольше.

— Говорят, если носить ожерелье из "глаза дракона", ни один дракон не причинит вреда, — сказала Эйда, и глаза ее влажно заблестели.

Тоже вспомнила, что случилось год назад?

Дурацкое поверье. Ведь от драконов особенно и не было никакого вреда. Ну да, приметы только, слухи. Вроде того, что перед свадьбой невесту надо беречь от взгляда дракона, а то долго рожать не будет. Потому здесь, в Драконьем Приграничье, девушек перед свадьбой запирают дома — здесь на глаза дракону попасть легче легкого, то и дело летают. Неудивительно, они же на самой окраине живут. Заповедный лес рядом, а за ним — и Драконьи горы.

Но он не стал говорить об этом Эйде. Ее сестру отдали дракону. Или драконам. Интересно, что сталось с той сотней девушек?

Он слышал много сказок про то, что драконы девушек съедали. Но в каждой сказке обязательно находился герой, который побеждал дракона и освобождал какую-нибудь несчастную жертву, которая оказывалась императорской дочкой, или, на худой конец, первейшей красавицей, и все заканчивалось свадьбой. И еще всякий, победивший дракона, может потребовать что угодно. Главное — не просто убить из-за угла, а бросить вызов и победить. Против этого колдуны не возражали. Это не просто обычай, это закон, это записано в Своде Законов Империи — отец рассказывал. Свод Законов — толстая книга, которая лежит в ратуше каждого города, у самых дверей, и всякий может подойти и прочитать. Были случаи, когда драконов побеждали. И не все победители женились на императорских дочках, но они обязательно получали, что хотели — ни в чем им не отказывал ни Император, ни ближайший сосед. А над людьми, которые неумеренны в своих желаниях, посмеиваются, говоря им: "Ты дракона, что ли, убил?"

— Тебе и так не причинит вреда ни один дракон, — сказал он Эйде.

— Ты, что ли, не позволишь? — она рассмеялась, коротко и немного ядовито.

— Конечно, я.

Интересно, почему он был так в этом уверен?

Эйда взглянула на него и сразу посерьезнела, опустила голову.

Никто здесь, в Приграничье, так уж не боялся драконов, просто осторожничали, не смотрели лишний раз в сторону гор — это да, было. Это обычай. А когда дракон парил высоко в небе, все смотрели, никто не боялся. Драконы никогда не опускались на их землю. И Айну, сестру Эйды, не дракон унес, ее увезли стражники.

— Все очень просто, — сказал он. — На замужних женщин драконы почему-то не зарятся! Мы поженимся, и все драконы потеряют к тебе интерес.

— А я-то думала, ты пойдешь из-за меня сражаться! — девушка расхохоталась.

Она уже надела бусы, но продолжала сжимать нить в ладони.

— Конечно, пойду сражаться, — пообещал он уже без улыбки. — Но лучше мы не будем доводить до этого. Ты ведь выйдешь за меня замуж, Эйда?

Он сам себе удивлялся — ведь четверть часа назад и не помышлял ее замуж звать! Нет, он этого хотел, еще как хотел, и просто мысли не допускал, что будет иначе. Но чтобы — раз! — и брякнуть это здесь и сейчас, посреди рыночной площади?

— Конечно, выйду, если не передумаю! Не завтра же, — Эйда блеснула глазами.

Конечно, придется подождать. Сейчас отец не разрешит свадьбу. И руха у него пока нет.

— Ого, — такая знакомая, тяжелая ладонь хлопнула Ардая по плечу.

Эйда выпрямилась и отпустила, наконец, свои бусы, у нее явственно порозовели щеки.

— Ты уж не передумай, красавица, такие парни, как мой сын, на дороге не валяются! Ладно, будем считать, что вы договорились, давайте-ка теперь делом займемся. Самое время, — подмигнув девушке, отец выудил из необъятной сумки два кулька каленых орехов, и вручил им по одному.

Ардай чувствовал себя глупее некуда. А отцу смешно! Да, надо заняться делом. Действительно. Ему ведь нужен рух!

— Тут только у одного купца есть яйца рухов, — сказал Ардай. — А птенцов я вообще не видел.

На Эйду он старательно не смотрел.

— Мы ведь и собирались купить яйцо? — отец приподнял бровь.

Яйца рухов дороги, но готовые птенцы, особенно подрощенные — еще дороже. Хотя, дело даже не в цене. Это традиция такая, чтобы первый рух вылупился на глазах наездника, и тот сам освободил его от скорлупы. Считается, что от этого взаимопонимание между ними будет более полным. Отец в это верил. Он, Ардай — что-то не очень. Он-то мог приручить и оседлать любого, и не случалось еще, чтобы птица его не слушалась, особенно в воздухе. Рухи — они вообще очень послушные и понятливые. Так что сам Ардай предпочел бы птенца, желательно такого, у которого уже появились маховые перья. А с пуховичком, особенно на первых порах, столько возни.

Но сейчас решает отец. И традиция.

Вопли купца они услышали издалека.

— Ах, ты, собачий сын! Мы сюда, по-твоему, печеными яйцами приехали торговать? А может, и подавно, яичницей?!

— Это Руйбикор, — отец улыбнулся в усы. — Хорошо. Я у него покупал своего Бака.

Вблизи все было еще смешнее. Толстый коротышка, крутя над головой палкой, гонялся вокруг палатки за помощником, маленьким и худеньким. Прыткий помощник близко к себе хозяина не подпускал, и дальше определенного расстояния от палатки не удалялся, и все вместе это напоминало представление двух бродячих клоунов. Прохожие оглядывались и улыбались, некоторые останавливались — посмотреть.

Они с Эйдой переглянулись и засмеялись.

Отец громко крикнул:

-Так у тебя сегодня печеные яйца, Руйбикор? Тогда нам здесь делать нечего!

Купец резко остановился, подпрыгнул и повернулся к ним, расплывшись в улыбке от уха до уха.

— О, имень Гай Эстерел! У меня товар — первый сорт! А меня всегда первосортный товар! Я всегда сам за всем смотрю, всегда сам, так что ни одно порождение бродячей собаки у меня ничего не испортит! Что вы хотели?

Он еще спрашивает. Вряд ли он кому-то, кроме Эстерелов, рассчитывал продать на этой ярмарке яйцо руха...

Яйца, как им и полагалось, лежали на переносной печке, переложенные одеялами, так, что круглый серовато-белый бок каждого оставался выставленным на обозрение покупателей. Ардай тут же выделил взглядом одно, крупнее прочих, быстро взглянул на отца — тот смотрел туда же. Купец сразу все понял, подбежал и бережно вынул из вороха одеял то самое яйцо, покачал его в ладонях, прищелкнул языком.

— Лучше и быть не может! Точно говорю! А производители какие! Мать — Густа с фермы Виргута, та самая, что победила на Большой гонке в Аше в прошлом году. Это ее вторая кладка! А от кого — знаете? — он поймал отца за рукав и что-то зашептал ему на ухо.

Тот недоверчиво усмехнулся.

— Быть не может.

— Документы, все честь по чести! Когда у меня был плохой товар? Я давно торгую, меня все знают, меня все благодарят! И тебя, уважаемый, я давно знаю, как же! Как там тот птенчик, что я продал тебе три года назад? Хорошо летает? То-то же! А этот лучше будет, много лучше!

Тут он как будто только что заметил Ардая, и весь засветился.

— Сыну, значит? Вырос парень, нужен ему свой рух, конечно! Вон какой вымахал! Как же жениться, если собственный рух еще не оседлан? Восемнадцать уже исполнилось парню, да, имень?

Их предки были именями, и они с отцом, следовательно — тоже. Их жизнь мало отличалась от жизни соседей, но титул есть титул, и связанные с ним правила и обязанности никто не отменял. Мужчина из семьи Эстерелов мог привести в дом жену, лишь имея боевого руха, и увезти девушку из дома родителей он тоже должен на этот самом рухе, и на сбор Летучей Гвардии, когда придет время, Эстерел обязан прибыть в полном вооружении и, опять же, на своем рухе. Ардаю исполнилось восемнадцать только что, до первого его императорского смотра — целых три года. Он был еще по-мальчишески тонок, но ростом догнал отца, и плечи за последний год развернулись тоже как у отца. Они вообще были очень похожи, фигурой, смугловатой кожей, волосами, черными, как вороново крыло — сразу видно, что отец и сын. Только глаза у отца карие, а у него, Ардая — серо-голубые, с отчетливой синевой. Только кто их особенно замечает, глаза? Эйда вот, правда, заметила.

Отец явно собирался перебрать товар, поторговаться. А Ардаю вдруг страстно захотелось именно это яйцо. Оно точно самое лучшее, и самое дорогое, наверное. Из него наверняка получится крупная, сильная птица — крупнее и сильнее, чем большинство здешних. Про него уже давно говорят, что он лучший наездник в округе, так пусть у него будет самый лучший рух — он заслужил. И еще — Эйда стояла рядом и смотрела, и при ней ему особенно приятно было бы, не торгуясь, купить лучшее.

Отстранив Руйбикора, отец принялся перебирать яйца, осторожно вынимал каждое из вороха одеял, взвешивал в ладонях, подносил к уху. Купец стоял рядом и, как водится, бубнил о достоинствах каждого яйца, к которому прикасался покупатель. Когда отец опять взял в руки то, первое, голос купца зазвучал бодрее.

— Оно отличается по форме. И скорлупа какая-то не такая, — заметил отец, поглаживая яйцо пальцем. — Она темнее. Почему это?

— Да что тут странного, имень? Яйца разной формы даже у кур бывают! А скорлупа? Отличная скорлупа! Предки производителя — из диких, что со Скалистых островов! Я, когда молодой был, сам плавал туда за птенцами! Вот это было дело, скажу я вам! Одна самка гналась за нами всю ночь, мы уж и не чаяли ее отогнать! Нет — выбилась из сил, улетела... Огромная, скажу я вам, была птица, огромная, а видели бы вы, что она выделывала в небе! В каждой кладке победителей Гонок есть такие яйца, и лучшие птенцы получаются из них! Эх, если бы ты видел ту дикую, имень!

— Моему парню это не подойдет, — сказал отец. — Он и на полудохлой птице вытворяет такое, что мне хочется надавать ему по шее, пока он ее себе не свернул. А уж если он получит дикую... Мне надо, чтобы рух был спокойный, смирный, чтобы высоко не поднимался. Что посоветуешь?

У торговца на мгновение даже челюсть отвисла.

— Ты, верно, шутишь, имень?! Ты, может быть, для дочки птицу покупаешь? Или все же для сына?

Эйда прыснула, а Айдар чуть было не вскипел, но вовремя опомнился. Конечно, отец шутит. Он потому и шутит, что уже решил. На самом деле он гордится тем, как его сын умеет летать. Несмотря на то, что все обещает надавать по шее...

— Наверное, я рискну, — продолжал забавляться имень Эстерел. — В крайнем случае, буду держать на привязи обоих. Назови цену, почтенный Руйбикор, сбавь, сколько полагается, потом еще немного, и выписывай документы...

"Если мужчину можно вывести из себя, — нередко повторял отец, — пусть попробует носить юбку. Может, это ему больше понравится. Злость, обида, гнев — это для рыночных склочниц. И для глупцов".

Ардай Эстерел — никакой не глупец. И уж конечно, ни к чему ему юбка.

— Ну, я, в крайнем случае, улечу, — он безмятежно улыбнулся. — Не знаю, конечно, как рух...

* * *

Мать и сестры все приготовили к их возвращению — печка в стойле топилась, согревая насыпанный в жестяное корыто крупный речной песок, не больше и не меньше согревая, чем нужно. Дело это тонкое, хлопотное, старания требует и внимания строжайшего. Спустя рукава лучше не браться — себе дороже выйдет. Нужно мягкое, ласковое, сухое тепло, и появится покрытый густым серым пухом прожорливый птенец, и вот тогда-то главные хлопоты и начнутся...

Ардай сам уложил яйцо в песок, придирчиво пощупав его сначала — довольно ли тепла? И не горячо ли? Бережно присыпал. Еще там, на рынке, отец вручил ему покупку, дав понять, что все дальнейшее — его дело. Сестренки окружили тесно и смотрели во все глаза. Каждая норовила что-то подать, поддержать, и все, конечно, только мешали. И гвалта от них, как обычно, было больше, чем нужно. Но Ардай был терпелив, как никогда — он слишком радовался, чтобы сердиться.

Мать подошла с маленьким братишкой на руках, передала малыша старшей дочке и наклонилась к самому яйцу — послушать птенца. Потрогала скорлупу пальцами, одобрительно кивнула.

— Еще неделя?

— Наверное, меньше, — ответил отец, — Дней пять, хотя, может, и шесть...

— И сколько?..

— Две сотни монет. Это хорошая цена, Мия. Яйцо от победителей гонок.

И мать опять кивнула. Сделанное отцом в их доме никогда не обсуждалось и не осуждалось, хотя, две сотни — это, конечно, дорого. Готового птенца, может быть, не самого лучшего, можно купить сотни за полторы. Еще за полторы сотни можно было бы купить пять-шесть приличных лошадей, или построить небольшой дом. Сегодня отец сделал Ардаю щедрый подарок.

— А почему такая скорлупа?

— Производитель из диких, — объяснил отец, — И потом, это зависит от того, чем кормят птицу. Не беспокойся, Мия, ты же знаешь, даже совсем дикие птенцы послушны, если их правильно воспитать.

Имень Эстерел говорил так уверенно, как будто не он совсем недавно с сомнением расспрашивал торговца о том же самом.

— У Руйбикора всегда был только хороший товар, Мия. Если хоть раз проколется, как он будет здесь торговать? Что-то пойдет не так — я его из-под земли достану, ты же знаешь.

— Не беспокойся, милая, птица будет отличная, — это заявил старый Кир Эстерел, дядя отца, который до сих пор стоял поодаль, за спинами девочек, — у твоего мужа нюх на хороших птиц.

— Дядя Кир, — отец обнял старика. — Видишь, что у нас творится — прости, не заметил тебя.

Тот широко улыбнулся:

— Да я вас давно дожидаюсь, Мия уже не один ковш холодного пива мне принесла.

— Но я что-то не видел твоего руха! — спохватился имень.

Дядя развел руками.

— Из меня нынче плохой летун, Гай, уж не серчай. Так кости скрутило, вообще впору было дома сидеть. Я на повозке приехал.

— На повозке... — отец покачал головой, и ничего больше не добавил.

Им завтра вместе отправляться в путь. На повозке? Тогда дорога затянется, очень затянется, а это некстати.

Старик приблизился, изрядно подволакивая ногу — понятно, что на руха ему не сесть. Посмотрел на яйцо, и похлопал Ардая по плечу.

-Ты на этой птице через три года приз возьмешь, дорогой мой! Главное, не оплошайте, выкормите его как следует.

Ардай пообещал:

— Не оплошаю...

Его сомнения насчет скорлупы немного беспокоили, хотя сам он в этом как раз не очень разбирался. Ну, сколько яиц рухов повидал он в своей жизни? Не так уж и много. Какая там скорлупа бывает у диких? Да кто его знает. Вот отец и дядя Кир давно имеют дело с рухами — наверное, их суждению можно доверять. Но лучше бы без сомнений.

— Выкормим, — заверил отец. — С мясником уже все договорено. Нам бы еще самим не оголодать! Как там с ужином, Мия?

Вдруг за перегородкой, в своем стойле пронзительно закричал, захлопал крыльями Момут, их старый рух, и Бак, верховой рух отца, ответил таким же пронзительный криком сверху, с башни.

— Это что еще такое? — удивился отец.

Он зашел в соседнее стойло, к Момуту, потрепал его по могучей шее — глаза огромной птицы, спокойной, меланхоличной уже от старости, неестественно блестели, из мощного клюва вылетал сиплый клекот пополам с шипением, хохол из перьев на голове воинственно дыбился.

— Да что с тобой, дружок, что случилось? — отец привычно гладил, успокаивал птицу, которая продолжала клекотать, и клюв, способный разнести голову быку, тревожно щелкал у самого его уха.

Никто не беспокоился — рух никогда не поранит хозяина.

Момут топтался, подпрыгивая, скреб когтями земляной пол, так, что солома летела во все стороны, и не желал успокаиваться, вместо этого он опять закричал, и тут же они услышали ответный вопль Бака с башни.

— Может быть, чувствует птенца? — предположила мать, — так бывает...

— Наверное, дракон пролетел слишком низко, — тихо сказала Валента, старшая из сестер. — Они так кричат, когда дракон...

— Да, я тоже видел вчера, — согласился отец. — Сразу два летают, белый и черный. Ладно, раз ты такой беспокойный, посидишь на цепи, от беды... — он набросил на ногу птицы разомкнутое стальное кольцо, ловко застегнул. — А то у нас тут дорогое яйцо, приятель. Все. Пойдемте ужинать.

Они отправились в дом, а оба руха то и дело опять принимались вопить, по очереди. Может, и правда, драконам вздумалось летать низко? С чего бы, интересно?

Стол накрыли в просторном нижнем зале дома. В окно видно было, как румяное солнце уже почти скатилось к дальним холмам, лес на тех холмах отсюда казался мягким ворсистым ковром, который хотелось гладить рукой. Такой ковер, зеленый узор на коричневом поле, висел над скамьей за спиной дяди Кира — на почетном месте. Ковры эти, мохнатые, как шкура зверя, ткут на юге, в Борсалле, здесь их нечасто встретишь. Здесь стены украшают другими коврами — их вышивают крашеными нитками на толстом грубом холсте. Тоже красиво.

-Нигде не ел такого хлеба, хозяйка, — похвалил дядя Кир, протягивая руку за следующим ломтем.

Это было не просто вежливостью — хлеб у матери, и правда, удавался вкусным необыкновенно. Даже кухарка Лита втихую завидовала. Ардай обожал его теплым, недавно из печи — с хрусткой корочкой, посыпанной пряными травами, сначала с упругой, а потом тающей во рту мякотью.

— Захвалил ты меня, дядюшка, — мать улыбнулась. — Ты и пива такого нигде не пил...

— И каша у моей жены на славу, а уж тушеное мясо — вообще язык проглотишь. Видите, как мне повезло? — шутил отец.

— Еще ты хвастун, — дядя благодушно погладил усы.

— Хвалиться женой мужчине не зазорно.

— Оно так. Сыновьями вот гордятся молча, зато тут уж, действительно, отцу и почет, и радость, — дядя покосился на Ардая, который давно расправился со своей порцией мяса и каши и теперь жевал сладкий пирог с ягодами.

— У мальчика ведь первые испытания уже будущим летом? Готов?

— На мечах дерется неплохо, — ответил отец, — не хуже меня. Кое в чем, конечно, можно и поучиться. Не знаю, будет ли он первым, но последним не будет точно.

— Эстерелы никогда не были последними, — отрезал дядя. — Не думаешь все-таки послать его зимой в школу, в Аш?

— Придется, — пожал плечами отец. — Терять время и деньги — а куда деваться?

Дядя усмехнулся.

— Да что с тобой, Гай, когда ты таким экономным стал? Сам закончил школу, дальконтское звание получил — и он должен. Он же имень. И так, небось, люди удивляются, почему ты его вовремя в школу не отдал.

— Конечно, это весело — пожить в школе, с толпой таких же молодых оболтусов. Я бы и сейчас не отказался, — хмыкнул отец. — Поэтому не буду лишать сына удовольствия.

— Оно так. Веселье — это хорошо, отчего не повеселиться? — не стал возражать дядя Кир. — Но ему надо быть воином. Жизнь-то по всякому повернуть может. Ты-то понимаешь, Гай!

Гай вздохнул и кивнул, соглашаясь.

С ужином было покончено, Валента принялась помогать кухарке с посудой, малышки, Арния и Гайда, убежали во двор. Услышав очередные крики рухов, Ардай тоже вышел, заглянул в хлев — Момут топтался, звеня цепью, иногда коротко всхлопывал крыльями, один его глаз закрылся совсем, другой — наполовину. Старая птица уже уснула бы, если бы не вопли собрата с башни.

Ардай тихонько прикрыл дверь в стойло, задвинул засов. Подумал — непременно нужно прогулять завтра Момута. Слетать с ним к водопаду, что ли...

Конечно, он подошел к печке, чтобы посмотреть на яйцо. Пощупал песок, приоткрыл заслонку и поворошил угли. Ясно, что все это было не нужно — пока тепла хватает, еще мать заботливо прикрыла песчаную постель старым стеганым одеялом, оставив щель сбоку — для дыхания. Вот равно утром, еще затемно, придется прийти и затопить печь. Удивительно как: в этом грязно-белом, намертво запаянном сосуде кто-то живет, дышит, двигается... Птенец, который превратится в огромную, быструю птицу, и принесет Эстерелам главный приз на состязаниях в Аше. В самом деле, почему бы и нет?

Он откинул одеяло, и ласково погладил пальцем скорлупу, и вот тут-то услышал...

Негромкий писк. Вроде бы — какое-то бормотание. И кто-то тихонько стукнул туда, где был его палец — изнутри...

Птенец. Он его слышит. Ему, наверное, скучно.

— Спи, малыш! — Ардай погладил яйцо, как если бы это был уже пушистый глазастый птенец, ищущий его ласки. — Спи. От этого ты, наверное, быстрее вылупишься, вырастешь, и мы с тобой будем летать, сколько нам захочется.

И тут Бак на башне опять заорал. Да что же с ним такое творится?

Ардай вышел во двор и, задрав голову, долго смотрел на небо. Никаких драконов, ничего! И небо еще светлое. Верно, скоро стемнеет, но пока время есть. Можно полетать. Совсем немного. Может, Бак потому и волнуется, что застоялся и хочет размять крылья?

Отец, конечно, сказал бы, что поднимать птицу без нужды на закате — вредная блажь. Дядя его поддержал бы.

Голос матери доносился теперь из скотного двора, перекликался с голосами девушек-работниц — там как раз доили коров. Мать сейчас вся в хлопотах, в его сторону и не взглянет. Отец — тот, по традиции, проведет весь вечер с дядюшкой за неспешным разговором, поучаствовать в котором очень и очень заманчиво. Но это еще успеется.

Ардай поднялся на башню. Бак, крупный, молодой и очень сильный, сидел на самом краю верхней площадки, как будто готовый сорваться и взлететь. Отец хранил упряжь в оружейной, но собственный комплект Ардай всегда прятал здесь, а каморке рядом с лестницей.

— Тихо, — попросил он Бака. — Ты только не вопи, я тебя очень прошу.

При виде наездника рух издал довольный клекот — кажется, их желания совпадали. Летать!

— Прекрати плясать, стой смирно, — Ардай стукнул кулаком по круто изогнутой шее, — надо все делать быстро!

Привычными руками он застегивал ремни, почти не глядя.

— Сегодня у нас времени мало, — объяснял он Баку, — зато потом его будет сколько хочешь. Я-то думал, что отец заберет тебя завтра, а оказалось вон что. Ты целую неделю будешь только мой. Мы налетаемся с тобой на год вперед, слышишь, чудо ты лохматое?

В последнюю очередь он снял цепь с ноги птицы, отбросил в сторону, и сразу скользнул в седло и затянул поясной ремень — не очень туго, он любил верхом на рухе чувствовать себя свободно. Нет, опасности, что Бак улетит без всадника, не было никакой, но что-то он, действительно, взволнован не в меру...

Мать сказала — он чувствует птенца. Да, конечно. Наверное, в этом и все дело.

Ардай толкнул Бака коленями, и, повинуясь долгожданному сигналу, птица рванулась с башни, нырнула вниз, тут же выровнялась и медленно полетела. Дом Эстерелов стоял на самом краю деревни, на возвышении, дальше пологий склон холма сбегал к реке Эль, быстрой и порожистой, а чтобы долететь до дома Эйды, не привлекая лишнего внимания, следовало сделать немалый круг. Но — какая разница? И неважно, выйдет ли Эйда во двор помахать ему рукой. Она сейчас занята работой на кухне или в коровнике, но — вдруг? Ему же все равно, где летать, и что за труд — облететь деревню, если ты — верхом на Баке, быстром, как ветер?

Дом вдовы Сариты походил на дом Эстерелов так же, как потрепанный петух похож на руха. Маленький, невзрачный, сзади — коровник на двух коров, по двору обычно бегают куры, норовя забраться в огород, забор просит починки, и никаких башен, конечно — в этой семье никогда не держали рухов. Забор... Предложить, что ли, поправить забор, когда тетушка Сарита отправится по делам в Аш? Эйда будет рада. Приходить же сюда, когда грозная матушка Эйды дома, что-то не хочется. По крайней мере, пока.

Эйда была не на кухне и не в коровнике, она как раз шла по двору с ведром воды, и сразу заметила его, и радостно помахала рукой, но ускорила шаг и скрылась в кухне, а визгливый голос тетушки Сариты он прекрасно услышал и со спины Бака. Скорее бы увести отсюда Эйду — к себе. Как же не хотел бы он сам родиться в такой лачуге. Первое везение в его жизни — то, что он Эстерел!

Одно движение колен — Бак круто устремился вверх, и вот уже деревня — далеко внизу, и — как на ладони. Площадь вся в огнях, палатки торговцев, возле некоторых продолжает толпиться народ, повозки, лошади — все маленькое, как игрушечное. Еще выше! И чуть в сторону, да, туда, к холмам. Вот так! Все выше и выше, все дальше и дальше...

Бак летел именно так, как хотел наездник. Он играл, то внезапно ныряя вниз, то вдруг послушно взмывая вверх, а пару раз и вовсе перевернулся в воздухе. Если бы Ардая спросили сейчас, что именно он делает, чтобы побуждать птицу к очередному кульбиту, он не смог бы ответить. Он настолько привык, что давно уже не замечал таких вещей, а птицу ощущал как продолжение себя самого — забывал, что на самом деле не он летит, и крылья руха — это не его крылья. Они были одно — человек и птица.

Управлять хорошо объезженным рухом до смешного легко! Забавно, что не все так считают.

А теперь просто лететь. Бак поймал мощный воздушный поток, и парил, неподвижный, раскинув огромные крылья. Он наслаждался. Покоем. Великой свободой. Последними лучами солнца. Земля внизу уже тонула в сумерках, а они продолжали купаться в золотом свете. И как же Ардай его понимал! Как он сопереживал ему! Летать. Бывает ли еще подобное счастье...

Темнота с каждым мгновением все больше сгущалась, растворяя в себе мир, луна не торопилась появляться, скрытая облаком, а звезды над головой сверкали все ярче. Пора им было возвращаться. Смешно — никто, наверное, и не заметит его отсутствия, ведь времени прошло совсем немного. Так мало времени занял один из лучших полетов в его жизни, который...

Который непременно следует повторить, вот что.

Может быть, дело в том, что — вечер. Именно тьма и звезды сделали их теперешнюю прогулку такой фантастически прекрасной. И еще то, что Эйда так смеялась и махала ему рукой. И еще — сегодня он попросил ее руки, и она согласилась. И еще — сегодня он получил лучшее яйцо руха, скоро у него будет своя отличная птица...

Считается, что на рухах ночью лучше не летать. Правильно, рух ночью тоже предпочитает поспать, чтобы с утра пораньше будить хозяев своим клекотом и требовать еды. Но, с другой стороны, это и не курица, которой в сумерках надо на насест, и все тут. Рух может летать и ночью, и прекрасно может. И он так же может в какую-нибудь из ночей не желать спать, как и его наездник. Нет, они правильно сделали, что улетели сегодня. Но пора, пора возвращаться...

Огромная темная тень пронеслась рядом, и Бак с громким воплем рванулся вверх. В первое мгновение Ардай ничего не понял, и во второе — пожалуй, тоже, а когда мелькнула догадка, то в нее не хотелось верить. Тень появилась опять, потом — с другой стороны. Бак больше не кричал, он просто несся вверх, его крылья бешено загребали воздух. Ардай каждой клеткой ощущал панику птицы, и, самое главное — рух больше его не слушался! Вот это было — хуже некуда...

Луна услужливо вынырнула из облака, и тогда Ардай, наконец, увидел его.

Все правильно. Дракон.

Как же не верить собственным глазам? Да, дракон, плавно, не торопясь, наматывает вокруг них круги, не удаляясь и не слишком приближаясь, поднимается вместе с ними — без малейших усилий, шутя. Огромное чудовище, размах крыльев — в несколько раз больше, чем у самого большого руха. Дракон — так близко! Мало того — дракон, весьма заинтересованный именно его персоной, а тут еще рух не слушается!

Вцепившись в поводья, Ардай изо всех сил пытался удержать ополоумевшую птицу, кажется, он еще бил ее коленями, что-то кричал...

Если Бак не опомнится сейчас же... Проклятый дракон!

Они уже слишком, слишком высоко, а силы руха не безграничны. И силы человека не безграничны тоже.

И тут случилось чудо — Бак, кажется, его понял. Наконец-то. Ардай очень ясно ощутил этот момент — рух сдался, опять отдал себя во власть наездника. Теперь наездник должен спасать и себя, и руха. Они продолжали лететь вверх, и это следовало прекратить как можно скорее.

От души надеясь, что Бак не слишком выдохся и кое-что ему еще по силам, Ардай совершил рискованный маневр — он остановил птицу, на несколько секунд заставив зависнуть на месте, а потом они стремительно ринулись вниз. Кружась винтом, рух почти падал. Все, довольно. Раскинув крылья и выровнявшись, что оказалось непросто, рух заскользил вниз более плавно.

Ардай надеялся, что на некоторое, пусть небольшое время им удастся улизнуть, а потом дракону будет недосуг гоняться за ними в потемках. Интересно, насколько хорошо эти твари видят в темноте?

Сверху донесся рык, и почти стазу темная тень опять оказалась рядом. Дракон совсем неплохо видел в темноте, а уж как он летал!

Но ведь это все неправильно. У людей не должно быть неприятностей с драконами. Драконы никогда не нападали. Драконы никогда не садились на их землю. У них с драконами договор, наконец!

Зато высоко в небе драконы летают куда угодно, и когда им вздумается. Небо — их вотчина. А они сейчас — именно в небе, высоко в небе, а вокруг — ночь, и никто не вспомнит, случись что, ни о каких правах и договорах! Мог ли он, Ардай Эстерел, представить себе такое: они с драконом, вдвоем, в небе?! Вдвоем. Ведь рух — почти не в счет...

И тут Ардай услышал:

"Все, перестань! Отстань от него!"

"Да погоди ты! Как думаешь, он уже в штаны наложил?"

"Отстань от него. Он же разобьется".

"Не разобьется. Я хочу посмотреть, как он будет удирать на своей курице".

Два голоса. Высокий девичий и чуть ломкий, с хрипотцой голос парня. Но как же он их услышал, если вокруг только свистит ветер?

"Отстань он него, я прошу".

"Подожди".

Потом, вспоминая случившееся, Ардай сам гадал, как же это вышло. Но было именно так: практически не раздумывая, он направил Бака прямо к дракону, и тот подчинился, сразу и безоговорочно. Он "сломался", или что там такое произошло в его птичьей голове, но панический страх перед драконом, свойственный всем рухам, пропал. И Ардай смог приблизиться к дракону совсем близко, так, что еще немного, и перепончатые крылья пронеслись бы прямо над его головой.

И тогда он увидел, наконец. На драконе сидела молоденькая девушка. В темноте ее трудно было заметить издалека: она была одета в темное и казалась такой маленькой, сливалась с драконом. Но теперь Ардай видел ее очень хорошо, может быть, потому, что луна снова выглянула из-за облаков. Девушка во все глаза смотрела на Ардая. Кажется, она была потрясена. Все правильно. Рухи не приближаются к драконам, потому что их боятся. А Ардай верхом на Баке приблизился настолько, что мог взглянуть незнакомке в глаза.

И он сказал девушке:

"Когда-нибудь я оседлаю твою ящерицу. Непременно, поняла?"

Он не прокричал это в темноту, а сказал. Так же, как говорили они.

Они — кто? Поблизости был еще один дракон с наездником, просто Ардай его не заметил? Он не стал размышлять над этим вопросом и оглядываться в поисках того второго. Помедлив немного, ровно столько, чтобы отход не казался бегством, он бросил:

"Еще увидимся!" — и, развернув Бака, понесся прочь и вниз.

Его больше не преследовали, и чем дальше он улетал, тем больше сердце колотилось в груди. Пришел запоздалый страх.

Уже спустившись, Ардай решился посмотреть вверх, туда, где остались дракон и наездница, но никого не увидел. Так она была одна, или нет? С кем она разговаривала? И тогда в голову пришло очевидное предположение: со своим драконом. В самом деле, а вдруг она разговаривала с драконом?..

Он закрепил цепь на ноге Бака и долго гладил птицу, перебирал жесткие перья на ее шее, и непонятно, кого больше при этом успокаивал, ее или себя. В сущности, уже очень давно Ардай не испытывал такого страха. И в то же время, было во всем этом нечто, что делало пережитое таким желанным. Они с Баком оба совершили такое, чего Ардай никак не мог ожидать. Они превзошли себя! И они видели дракона, так близко.

Дракона, о Провидение! Это ведь был не сон? Они его видели и слышали. И даже разговаривали с... Нет, конечно, разговаривал он с девчонкой-наездницей. Но дразнил и задирал Ардая определенно парень, его ровесник или младше. И это был — дракон?..

Следовало бы, конечно, идти в дом, пока его не хватились. А может, и хватились уже. Ардай напоследок наполнил поилку Бака чистой водой, для чего пришлось спуститься с башни, а потом подняться обратно с тяжелыми ведрами. Рух переволновался, и наверняка захочет пить. Если бы не этот полет, Бак уже давно спокойно спал бы. Завтра утром он может отказаться от еды, и вообще капризничать, но это не страшно. Отец ничего не заметит, потому что уедет рано.

Мать встретила Ардая на пороге. Она держала на руках Эмрана, маленького брата, укачивала его, и в глазах ее была тревога.

— Где ты был?

— Я... прошелся до рыночной площади, — быстро нашелся Ардай. — Там до сих пор полно народу, циркачи выступают. Так весело, — добавил он извиняющимся тоном. — Ты чего, мам? Я не предупредил, прости, но чего ты заволновалась?

— Драконы летают каждую ночь, — она вздохнула. — Сегодня рано утром я видела одного прямо над нами.

— Ну и что?

Мать лишь неловко улыбнулась.

— Ничего.

Малыш заворочался и тихонько заскулил во сне, и она ушла, качая его и напевая. Ардай свернул к залу, откуда доносились голоса, и остановился у входа.

Говорил дядя Кир.

— Ардаю твоему ведь уезжать скоро, Гай. А ну как и повоевать придется? Как тебя-то самого в восемнадцать на приключения потянуло, на войну сбежал, помнишь? Но вас у отца три было, а он у тебя один.

— У меня два сына, дядя Кир.

— Жени Ардая, Гай. Пусть, уезжая, и он оставит дома сына. Всем хороша твоя жена, но сыновей рожать сыновей у нее получается не слишком хорошо. На твоего брата надежды никакой. Твой младший такой слабенький, а вот Ардай удался. Жени его, это твой долг перед семьей.

— Да он же еще совсем мальчишка.

— Да?.. А мне сослепу показалось, что уже и не то чтобы совсем. Эх, старость не радость.

— Он подрос, конечно, еще бы ума прибавилось соразмерно росту.

— Ну, это как водится. Иногда я себя обзываю старым дурнем, и знал бы ты, как искренне я это говорю. Не сомневайся, продолжить род у него ума хватит.

— Ему нравится вторая девчонка Сариты. Да, той самой. И угораздило же его. С тех пор, как колдуны забрали ее старшую дочь, она и вовсе обозлилась.

— Нравится, не нравится, — сердился Кир. — Мало ли девчонок?

— Решим это к будущему лету, дядя. Может быть. Пока пусть занимается птенцом.

— Женить первенца — это всегда так. Ты, Гай, еще хорошо помнишь, как был таким же молодым, сам перебирал девчонок. В мыслях еще недалеко от сына ушел. Не хочется тебе дедом становиться. Я знаю, знаю.

— Скажешь тоже, дядя Кир.

Ардай решил, что слышал довольно. Он вошел.

— А, парень, где пропадал? — добродушно заулыбался дядя.

— Ходил на площадь.

— Что на площади?

— Весело...

Отец налил ему в стакан легкого пенистого пива, подвинул, усмехнулся:

— Ноги не стер, пока ходил?

— Нет, — Ардай, не поднимая глаз, отпил из стакана.

— Ну, ладно, я спать пойду, — дядя поднялся, — мне, старику, надо хорошо отдохнуть перед дорогой.

— Идем, я провожу, — отец тоже встал, — посиди пока тут, я сейчас, — мимоходом обронил он Ардаю.

И правда, он быстро вернулся, сел напротив.

— Так ноги, говорю, не стер, пока ходил?

— Я же сказал, что нет.

— Тогда я дам тебе совет. Когда поднимаешь руха с башни, не бросай цепь под ноги, убирай ее, как положено. Рух может сбросить цепь, и она будет висеть раскрытым кольцом вниз, и каждый сможет догадаться, что птицы на башне нет.

— Ты видел, — Ардай опустил голову, ругая себя последними словами.

Он ведь слышал, как звякнула цепь под ногой Бака, но решил, что тот просто отбросил ее в сторону.

— Я даже поднялся на башню и поднял цепь, чтобы не увидела твоя мать и не переживала, где тебя носит на ночь глядя верхом на Баке.

— Извини. Я не думал задерживаться. Но я вернулся живой и здоровый, видишь. И ничего в этом особенного нет, полетал, и все.

— Вижу, да, — отец подлил пива в свой стакан. — Штаны сухие? — он улыбнулся, морщинки разбежались от уголков глаз.

— Что?!

— Это хорошо. А то я свои чуть не намочил, когда за мной погнался молодой дракончик. Чуть не намочил, говорю... Обошлось. Мой рух после этого два месяца не поднимался, но тоже обошлось. И я так и не признался тогда своему отцу, в чем было дело. Такое, конечно, нечасто бывает, просто мне не повезло. А летать на закате здорово, да. Восхитительное ощущение.

— Да, — согласился Ардай, — было здорово. Только драконы, наверное, нападают не так уж редко. Я тоже видел одного...

Он поначалу решил молчать об этом, но после отцовского признания — зачем?..

— Да?.. — имень задумчиво рассматривал янтарный напиток в своем стакане. — Потом мне рассказали, что драконы ничего плохого не имеют в виду. Они просто развлекаются. Это всегда молодые дракончики, мальчишки, можно сказать. Они стараются не довести до беды, не дать всаднику упасть, но шалости иногда заканчиваются плохо. Колдуны стараются таких вещей не допускать, но драконята умудряются бедокурить, если им хочется. Не мне тебе объяснять.

— А почему ты раньше не предупредил меня?

— Вот, предупредил. Прости, что поздно. Этого ведь как бы нет. Об этом не говорят. А кто-то скажет — выдумки.

— Драконы могут разговаривать, как люди?

— Сомневаюсь. А почему ты спросил?

— Я слышал их разговор, — признался Ардай. — Там был дракон, и на нем сидела девчонка. И я говорил с ней. Или с ними. Говорил мыслями. Но не так, как если бы просто о чем-то думал, а по-другому...

— Вот как... — отец нахмурился, его густые брови почти сошлись на переносице. — Вот как, значит. Это ничего. Забудь.

Ардаю пока не хотелось ничего забывать. Скорее, наоборот.

— А кто рассказал тебе про драконов, отец?

— Когда-то я был знаком с женщиной из рода колдунов, — Гай пристально посмотрел в лицо сына, как будто размышляя, стоит ли продолжать. — По правде говоря... Интересно, тебе еще никто не рассказал об этом? Эта сумасшедшая Сарита, например. Она, похоже, считает, что вся деревня проклята с тех пор, как в моем доме жила она. Видишь ли, это глупость. Ты согласен, надеюсь?

— Горная колдунья жила здесь? — поразился Ардай.

Отец кивнул, отведя глаза.

— Она была моей женой. Очень недолго. Она умерла. Валента... была очень красивой, доброй, замечательной, и ничего колдовского в ней я так и не заметил. Она была такой же, как любая другая женщина. Так вот, она немножко рассказывала мне про драконов.

Некоторое время Ардай молчал, потом сказал:

— Я знал, что до мамы у тебя была другая жена. Но никто не говорил мне о том, что...

— Это понятно. Мы и не стремились к тому, чтобы об этом кто-то знал. Но Сарита знает. Так уж получилось.

— Она поэтому злится на меня? Считает, что из-за нас — все несчастья с драконами, которые случились тут и еще будут?

— Да, примерно так, — отец положил руку на плечо Ардая. — Все наладится, сын. Вот увидишь. Кстати, ты упомянул, что говорил с драконом. Что же ты ему сказал?

— Что когда-нибудь оседлаю ящерицу. То есть, дракона. Я сказал это девчонке, которая сидела на драконе.

Отец улыбнулся. А потом попросил серьезно:

— Не летай больше в потемках. Никогда. Пожалуйста, сын. Обещаешь?

* * *

Ардаю приснился сон, пугающий и волнующий одновременно. В этом сне он летал. Сначала он просто летел, и было темно, и немного холодно, а потом началась гроза, по телу заплясали ледяные капли, и молнии вспыхивали очень близко, совсем рядом. Ему почему-то было не страшно, а наоборот, даже весело, но потом он стал падать. Вот так, летел-летел, и вдруг оказался высоко в черном грозовом небе, один-одинешенек, а лететь не получалось. И от такой несправедливости стало пронзительно, до боли обидно: почему он должен падать, если надо лететь?!

И он проснулся. Никакого дождя, никакой грозы. Он лежал на своей постели, отбросив легкую простыню, которой укрывался. Из открытого окна тянуло пряной утренней свежестью. Еще не светло, но уже и не черно. Утро.

За дверью — шаги, голоса служанок, со двора доносилось лошадиное ржание. Ардай вскочил, быстро натянул одежду.

Во дворе как раз запрягали крытую повозку, в кухне звенели посудой, ни отца, ни дяди Кира нигде не было видно. Ардай решил сначала взглянуть на яйцо.

Он остановился в дверях, потому что услышал голос отца, и по мягким, бархатистым нотам в этом голосе догадался, что говорил тот с матерью.

— Ты расстроена. Почему? Ты уже так давно здесь, а, оказывается, еще и плачешь? Что случилось, моя хорошая?

— Прости. Это так глупо, я понимаю. Я думала сейчас о том, что этот малыш обречен быть сиротой по нашей прихоти. Он никогда не увидит матери, понимаешь?

— Ну, еще бы! Птенец, воспитанный матерью, не понесет наездника. Мы будем возиться с ним больше, чем с любым из собственных детей. Нет, напрасно ты вздумала жалеть его.

— Он вылупится совсем скоро, Гай. Мне так кажется. Если положить ладонь на скорлупу, он начнет двигаться, тереться изнутри. Попробуй!

— Вот, пробую. Ничего не слышно. Это, наверное, он об твою руку трется. Чувствует заботливую мамашу, — отец ласково посмеивался. — Может, он и погодит до моего возвращения. А нет — ты знаешь, что делать. Вы справитесь. Будут проблемы — позовешь старого Гораха, я его предупредил.

— Конечно, Гай. Но мне неспокойно. Мне страшно...

— Еще и страшно! Да что за странные вы создания, женщины, то вам жалко без причины, то страшно. О чем на самом деле ты плакала?

— Ни о чем, Гай. Мне просто грустно.

— Вот. Еще и грустно. Не грусти, провожая меня, это плохая примета. И пошли отсюда. Нам ведь уже собрали перекусить? А потом ты сможешь поплакать над какой-нибудь чепухой, если очень захочешь.

Ардай отступил за стену, и родители прошли мимо, не заметив его.

Больше нечего было делать в стойле — ясно, что с яйцом все в порядке, раз и мать, и отец побывали там только что. Но Ардай вошел. Потрогал печь — ее протопили ровно настолько, что она стала теплой, и песок и яйцо в нем тоже были теплыми, чуть теплее его руки. Так и нужно.

Он положил ладонь на скорлупу. Сначала в яйце не было никакого движения, потом вдруг что-то мягко толкнуло ладонь, прижалось к ней изнутри. Ардай вздрогнул, улыбнулся. Что-то похожее на нежность шевельнулось в груди, но тут же было вытеснено другим чувством: это его птица, символ его взрослости. Он, Ардай Эстерел — наследный имень, и будет всадником императорской Летучей Гвардии. Он один из избранных...

Пусть рух вылупляется скорее, любопытно на него посмотреть. А беспокоиться — зачем? Тут целая толпа народу, неужели они не справятся с одним маленьким птенцом? Да Ардай и один бы справился.

Наконец они собрались за столом. Час был еще ранний, поэтому из сестер пришла только Валента, и пристроилась рядом с отцом. Старшая сестра была отцовской любимицей, всегда первая встречала его из поездок, не упускала случая проводить в дорогу, хоть ночью, хоть рано утром. И еще, ее, Валенту, отец почему-то звал по имени чаще других дочерей. Только теперь Ардай подумал: может, это из-за той Валенты, его первой жены? И тут же на него накатила злость на отца — из-за этого. Горная колдунья давно умерла, и лучше бы ее вообще не было, а выходит, что ей по-прежнему отведено местечко в отцовской душе — то, что должно принадлежать матери, и никому больше. Мать этого заслуживает. Она достойна всего на свете, его мама.

Намазывая маслом широкий хлебный ломоть, дядя Кир добродушно сказал:

— Совсем забыл спросить, мимо вас не проезжал вояка-драконоборец со свитой? Сын какого-то придворного именя. Нет? Значит, он по северной дороге отправился. Знатный молодец, весь сверкает, конь под ним не дешевле хорошего руха, свита тоже вся в парче и серебре, и еще трубачи едут впереди и играют. Загляденье. Городничий обед дал в его честь, а уж сколько народу сбежалось...

— Что, дракон опять появился на Седле? — рука матери замерла над блюдом с творожными лепешками.

— Появился, — подтвердил дядя, откусил от ломтя и, прожевал. — Он на своей земле. Что тебя волнует, Мия?

— Мию волнует все, — усмехнулся Гай и коротко взглянул на сына. — А также то, что, видишь ли, дядюшка, наш старший сын мечтает полетать на драконе. Считает, что руха ему маловато. Вот Мия и забеспокоилась, как бы сынок, ну, не полетать конечно, но поглядеть на дракона не надумал. Познакомиться, так сказать. Мало ли что получиться может, да?

Ардай насупился, опустил голову. Отец угадал верно. О том, что не прочь полетать на драконе, Ардай говорил не раз, многие слышали, но, конечно, всерьез никто не принимал. Шутка, бахвальство. Или пустая мечта, если угодно. Всерьез он сказал об этом, можно сказать, лишь раз, вчера в небе, той девчонке. Да точно ли — сказал?! Но услышав, где объявился дракон, Ардай первым делом подумал — как близко, взглянуть бы хоть одним глазом!

Конечно, он видел дракона не далее как вчера, и очень близко. Но все равно, рассмотреть дракона спокойно, не спеша уразуметь, что зверь собой представляет — это не то, что пытаться удрать от него верхом на рухе.

— Нет, Гай, нет, что ты говоришь, — мать испуганно замахала руками. — Я просто подумала — какое несчастье родителям! Почему люди на это решаются?

— Потому что дураки на свете никогда не переведутся, — объяснил отец. — Чего неймется этому несчастному? Чего он хочет?

— Императорскую дочь в жены, не больше не меньше. Так любит, говорят, что или жениться, или погибнуть, — ответил дядя, не переставая жевать. — К тому же он, говорят, драконий меч достал, так что, может, и победит.

— Дважды дурак. Ни одна девчонка не стоит смерти от драконьих лап. А настоящих драконьих мечей не так уж и много. В Аше, например, в ратуше висит подделка, лучше с ней не ходить на дракона. Пусть и дальше висит, чтобы горожанам было чем гордиться.

— С чего ты взял, что подделка? — вскинулся дядя. — Быть не может!

— Она говорила мне, — Гай, хоть и отвечал дяде, встретился глазами с Ардаем. — Она хотела посмотреть, и я водил ее в ратушу.

Старый местный обычай — в присутствии второй жены не произносят имени первой. Она — это Валента, горная колдунья. Правда, Ардай вообще не помнил, чтобы отец когда-нибудь говорил о ней, и при матери, и без нее, кроме вчерашнего дня, конечно.

— Да что она понимала в оружии? Женщина? — возмутился дядя.

Отец улыбнулся.

— Мне показалось, что она понимала.

Мать опустила голову, и Ардай опять разозлился на отца. Надо же, она еще и в мечах разбиралась, его горная колдунья!

— А может, этот имень и победит. Вот здорово будет, — сказал Ардай. — Давно уже никто не побеждал драконов. Они разозлятся, как вы думаете?

Отец нахмурился.

— Колдуны не обрадуются. Они не смогут предъявить счет за законный поединок, но кто знает, как аукнется для нас эта победа. Мы ведь слишком близко. Что ж, будем надеяться, что у именя не один наследник, и у остальных головы в порядке, — отец посмотрел на Ардая.

— Испокон веков говорили — Провидение зовет трижды, — сказал, качая головой, дядя Кир. — Не зря говорили. Если три причины есть, три знака, то даже на безумство пойти можно. А если нет...

— Ерунда. Когда очень хочется — тридцать три причины придумать можно, дядя Кир, — разом потемнев лицом, недовольно возразил отец, опять взглянув на Ардая, и встал. — Спасибо, Мия. Нам пора, путь неблизкий.

Перед тем, как сесть в повозку, он хлопнул Ардая по плечу.

— Смотри, остаешься за хозяина, сын. И не умори мне руха. Пусть отстоится, отдохнет перед моим приездом. Он мне понадобится, понял?

— Понял, — кивнул Ардай, подумав, что отец всегда говорил ему одно и то же, куда бы ни уезжал. И на этот раз ничего нового не сказал.

— Что ж, мир вам, пусть вас хранит Провидение, — отец повернулся к матери.

— Мир вам, пусть Провидение хранит и вас, и путь ваш будет легким и не напрасным, — ответила мать, как должно.

Ардай затягивал на Баке ремни упряжи, когда один из них предательски треснул. Ругнувшись сквозь зубы, парень рассмотрел чересседельник. Ерунда, в сущности. На полчаса работы, только потом, нет у него сейчас этого получаса.

Всю упряжь отец перед отъездом убрал в оружейную, которую, разумеется, запер на ключ. Но это так, для порядка. Ключ у матери на поясе, среди других ключей, и она его, конечно, даст.

Мать была занята на кухне. Ключ она дала, не глядя нашла его в связке и сунула Ардаю, только обронила:

— Далеко собрался? Приходи к обеду.

— Мы полетаем, мам. Если задержусь, ничего, ты не волнуйся.

Ардай зашел в оружейную, огляделся. Он ожидал, что просто снимет упряжь с крючка в углу, но ее там не оказалось. Все остальное, как прежде: мечи и пики на одной стене, луки и арбалеты, в том числе и маленький, детский, из которого Ардай учился стрелять — на другой. Бочонок со стрелами. Стрелы себе они с отцом делали сами, зимой вечера долгие, как раз для такой работы.

В шкафу поискать, что ли?

Ардай выдвинул один ящик, другой... Вот. Все комплекты упряжи, и новой, и старой, для Момута, лежали там. Отдельно, в сторонке — "парадный" комплект отца, богато украшенный цветными камнями и золотом. И еще один похожий, тоже богато украшенный, но совсем новый.

Ардай не удержался, взял его, развернул. Так и есть, его монограмма, красными камешками на нагрудной бляхе: "АЭ". Ардай Эстерел. Это упряжь для его руха, того, который еще не вылупился из яйца. Отец, оказывается, уже приготовил ее.

Забыв, что только что спешил, Ардай гладил пахнувшие новой кожей ремни, золотые чеканные бляшки, на каждой — свой рисунок. Наконец спохватился, свернул все аккуратно и положил на место. Здесь же, в углу ящика, прикорнул серый холщовый мешочек с отцовской монограммой, сестры шили такие во множестве, для разных мелочей. Почти не раздумывая, Ардай взял мешочек и вытряхнул содержимое на ладонь.

Длинная нитка бус. Синие, зеленые и красные бусины, и немного белых. Они тяжелой переливающейся горкой лежали на ладони, и казались настоящими драгоценностями, даже для Ардая, который так мало в этом понимал. Странно. Ему еще не приходилось видеть, чтобы столь разные по цвету бусины носили на одной нити. И почему такая вещь хранится у отца? Впрочем, он тут же догадался: это ожерелье той женщины, Валенты. Горной колдуньи. Вот ведь странно, Ардай за все прошедшие годы не слышал о ней почти ничего, а лишь со вчерашнего дня — столько всего сразу...

Он немного подержал ожерелье на ладони и положил обратно в мешочек, а мешочек — точно на прежнее место. И задвинул ящик.

Это принадлежит отцу. Вообще, получается, что вся память о колдунье принадлежит лишь отцу, для прочих Валента — чужая. Сам Ардай отдал бы ожерелье сестрам, им наверняка пригодились бы бусины. Или матери, хотя у той есть украшения и лучше, отец отовсюду привозит ей всякие безделушки. А эти бусы зачем-то хранит среди своих вещей, никому не показывая. Что ж, его дело.

Когда поднимал руха с башни, мать как раз вышла из летней кухни, махнула рукой, поглядела тем, особенным взглядом, который значил: "Будь осторожен". Она всегда просила его об этом, вот так, взглядом, и непонятно было, как выполнить эту просьбу. Ходить, глядя под ноги? Летать пониже?

Ардай тоже ей помахал.

Его уже дожидались, на лужайке за старой мельницей. Река в этом месте делала резкий поворот, огибая невысокие утесы, руху легко было на них сесть и легко взлететь. Впрочем, рух и с земли мог взлететь, но с возвышения ему было это делать не в пример легче.

Ожидающих было трое, не считая одного руха, сидевшего на утесе и мерно качавшего взад-вперед хохлатой головой. Люди расположились на траве внизу: Крей Даррит, сын мельника, его сестра Виль, подружка Эйды, и сама Эйда.

Бак мягко опустился неподалеку от Вирра, руха Крея. Тот издал приветственный клекот, и Бак ответил. Вирр был уже немолодой, лет пятнадцати, не меньше. Примерно как Момут. Мельнику Дарриту, отцу Крея, нет никакой нужды покупать молодую птицу, на его дворе рух — лишь забава для сына. Сойдет и старый. Это Эстерелам, хоть голодай, хоть в лепешку разбейся, а надо иметь по молодой верховой птице для каждого взрослого мужчины в семье. Потому что они — имени. Крей немного завидовал Ардаю из-за руха, это было привычно и естественно. Ведь Ардай — Эстерел. Что есть, то есть. Но это все неважно. Они были друзья, уже много лет, и навсегда, наверное.

Ардай легко соскользнул с седла — он даже не пристегивался, летел так. А чего тут лететь, близко ведь. Он спрыгнул с камня и пошел к друзьям, а Бак остался обмениваться любезностями со стариком Вирром.

— Ну, наконец-то! — Эйда покусывала травинку. — Мы заждались.

— Знаю. Мне надо было задержаться, — он сел рядом.

Эйда придвинулась ближе, положила голову на его плечо. Крей отвел взгляд.

— А брат вчера видел дракона, — довольно выпалила Виль. — И так близко, что даже рассмотрел. Да, Крей?

— Что? — Ардай даже вздрогнул. — Ночью?

— Как бы я увидел его ночью? — Крей добродушно усмехнулся. — Утром. Отец посылал меня в Сардар к дядьке, вот, я вылетел оттуда утром. Тогда и видел. На горе Большое Седло. Черный дракон.

Ардай кивнул. Ему не раз случалось видеть эту гору, ее вершина имеет впадину, действительно напоминающую по форме седло. Гора — на земле колдунов. В том месте горы приближаются к границе совсем близко, а Большое Седло — самая крайняя и невысокая вершина, прекрасно видная даже с проезжей дороги. А неподалеку — поляна, где сражаются, драконы и те, кто их вызывает.

— И что же он делал? — спросил Ардай.

— Лежал на самой вершине, на солнышке грелся. А меня заметил и заревел. Тогда я повернул обратно. Он, похоже, рассердился, этот дракон.

— Скажешь тоже — рассердился! — хмыкнула Виль. — Что он тебе сделает, если ты не пересек границу. Вот если бы ты был над землей колдунов...

— Что я, сумасшедший?

Ардай вдруг рассмеялся, похлопал Крея по плечу.

— Мой отец похвалил бы тебя. Он не перестает твердить, что воевать с драконами станет только тот, у кого нет мозгов.

— Воевать?! — сын мельника пожал плечами. — Твой отец прав. Дракона победить нельзя. Или, может, и можно, но надо точно знать, как. Драконий меч — ерунда. Вот, совсем недавно тот дракон, которого я видел, победил одного, из столицы. Бедняга только и успел, что достать свой хваленый меч.

— Значит, тот имень погиб? — медленно сказал Ардай, и откашлялся, потому что у него внезапно зачесалось в горле. — А откуда ты знаешь, как там все вышло?

— В Сардаре говорят. Имень ведь не один был, а с целой свитой. Они зачем-то обратно в обход поехали, через Сардар. Не захотели прежней дорогой возвращаться.

— Теперь про него песню сложат, — добавила Виль. — Его родственники закажут лучшему песеннику. Такая гибель почетна.

— Ну да, — Крей протянул руку и основательно дернул сестру за длинную толстую косу, девочка возмущенно заверещала.

Крей добавил:

— Если жить надоело, по мне, лучше с руха спрыгнуть, пусть это и не почетно. А скормить себя дракону... Бр... Эта тварь такая огромная, она всегда голодная, наверное. Интересно, на кого они охотятся, драконы? Скажем, быка одному на обед довольно будет?

— Часа за два доберемся до того места? — спросил Ардай. — Слетаем?

— А давай, — Крей с сомнением посмотрел на девочек.

— Ладно, увидимся, — Эйда вскочила, и побежала вниз по склону, к деревне.

Она обиделась.

Ардай легко догнал ее, притянул к себе, обнимая. Крей и Виль деликатно смотрели в сторону.

— Брось, малыш. Кто знает, сколько дракон пробудет на этой горе, и сможем ли мы еще на него посмотреть? Не сердись. Потом буду катать тебя, сколько хочешь, даже в Аш отвезу, слышишь? Что-нибудь придумаем и сбежим. Улыбнись! — он пытался заглянуть ей в лицо, девушка отворачивалась, но потом все-таки взглянула на него, с горечью и злостью.

— А ты не можешь держаться подальше от драконов? Зачем туда лететь? Разве можно на них вообще смотреть? Ты хочешь принести всем несчастье?

— Глупышка. Ну, перестань, — попросил Ардай. — Мы посмотрим издалека, и все. Дракону это безразлично. Они просто звери, которые служат колдунам. Наверное, очень умные звери, поумней рухов. Но раз их можно приручить, значит...

— Что ты такое говоришь? — потрясенно прошептала Эйда.

А ведь он, как обычно, ничего особенного не сказал.

— Не бойся, — вздохнул Ардай. — Я просто доверяю тебе мои мысли. На самом деле я осторожней всех. Ты мне веришь? Мы поженимся будущим летом, так сказал отец. Можешь начинать готовиться к свадьбе.

Пусть отец пока не сказал ничего подобного, Ардай уже не сомневался.

— Это правда? — кажется, Эйда обрадовалась.

— Конечно, правда. Ничего не бойся. Ты же не думаешь, что, когда мы придем свататься, твоя мать откажет?

Ругаться тетка Сарита может сколько угодно, но отказать Эстерелу? Она ведь не враг Эйде. Отдать дочь в семью именей никто не отказывается, такая уж традиция. Правильно дядя сказал — девчонок много, он может выбирать любую. Только зачем ему любая?

— Хорошо, — Эйда улыбнулась, и он легонько коснулся губами ее щеки.

Проводив взглядом девушку, уходящую по узкой тропинке к мельнице, Ардай вернулся к Крею и Виль.

— Может, возьмете меня? — Виль капризно надула губы. — Почему ты никогда не берешь меня с собой?!

— Потому что есть дела, которые не для девчонок, — пояснил Крей. — И потом, а вдруг нам удирать придется? Нет уж, иди домой, и точка.

Виль в сердцах выдернула пучок травы, швырнула в брата, и побежала по склону туда же, куда минутами ранее ушла Эйда.

— Не вздумай болтать! — крикнул ей вслед Крей, отряхиваясь. — Ну ее, — сказал он Ардаю. — Мы летим, или ты уже передумал?..

Конечно, они полетели. Время прикинули верно, дорога заняла почти два часа, но лишь потому, что Ардаю приходилось придерживать свою птицу. Бак, дай ему волю, управился бы за час. Но это ничего. Если, к примеру, проехать два часа в бричке, можно умереть с тоски, а лететь — совсем другое дело. Правда, Ардай не удержался и сделал парочку кульбитов, чтобы развлечь себя и Бака. Крею это безразлично. Будь у него самый лучший рух, Крей все равно летел бы спокойно, ровно, разве что чуть быстрее. Но это не значит, что он не любил летать. Еще как любил.

Когда Большое Седло и остальные кручи показались вдали, наполовину скрытые туманом, Ардай полетел рядом с Крем, так близко, сколько позволял размах крыльев.

— Он, говорят, там обитает, ниже, в пещере, — прокричал Крей. — А на самом Седле на солнышке греется.

Дорога уже осталась далеко в стороне, гора приближалась, и что-то не видать было на ее вершине никакого дракона. Получается, они проделали такой путь напрасно.

Вон впереди, уже близко, острые столбики граничных камней.

— Поворачивай! — в голосе Крея зазвенело беспокойство.

Краем глаза Ардай видел, как Вирр развернулся и теперь летел в сторону.

Все правильно. На глазах у драконов нарушать границу — безрассудство, которое может аукнуться не только им двоим. Впрочем, настойчивое любопытство — тоже безрассудство. Положено ведь драконов не замечать, не привлекать ни в коем случае их внимания.

А Ардай вспомнил — та девчонка на дракошке... У нее другие традиции — забавляться с такими, как он. С теми, которые тоже любят и могут летать, и в темноте в том числе. Она его запомнила, наверное. Потому что он не побежал. А Бак молодец, не подкачал. И на следующее утро вел себя как ни в чем ни бывало. Они вполне справились с этой девчонкой и ее дракошкой, и от этой мысли Ардаю стало хорошо, как никогда.

Их разговоры... Девчонка ведь — горная колдунья. Она напустила на него морок, вот и все дела. Интересно, что еще они умеют, горные колдуны? Вот бы узнать.

А если облететь Большое Седло, взять да и облететь, очень быстро? Тогда наверняка можно увидеть, где живет дракон. Да, он нарушит границу, но ведь никто и глазом моргнуть не успеет.

Он думал так, летя резко вверх, выше и выше — ведь с высоты тоже можно увидеть больше, даже не приближаясь. Он поднимется ненадолго. Крей остался внизу — его птице не под силу такой крутой подъем.

— Эй! — ветер принес голос Крея, и теперь в нем слышался злой страх. — Эй, вернись!

Конечно, Ардай вернется. Сейчас.

Граница — вот, внизу. Вон те деревья — уже страна колдунов. Запретное манило, кажется, ничего еще так не хотелось, как лететь туда, к горе. Еще чуть-чуть...

Нет же, нет! Как будто он забыл уже, каково это — летать наперегонки с драконом. Такое, наверное, никогда не забудешь. Эти звери слишком быстры, куда там руху!

Ардай повернул птицу. В последний момент. Нельзя пересекать границу — тут все впитали это с молоком матери. Нельзя, и точка.

Интересно, где отец раздобыл себе в жены горную колдунью? Как его угораздило? Может, улучить момент, расспросить — расскажет? Эта женщина, Валента — она тоже летала на драконах, или среди колдунов только некоторые могут на них летать? В основном мужчины? Вот его мать, например, никогда в жизни не садилась на руха, за исключением того единственного раза, когда отец привез ее в дом, посадив в седло впереди себя. Она рассказывала...

Ардай опять развернулся и полетел вверх, держась на приличном расстоянии от граничных камней. Не без опаски окинул взглядом простор внизу — никого не видно. Дорога на Сардар пуста — это хорошо, и Крей куда-то подевался — это хуже. Но он его отыщет, конечно. А вот если кто увидит эти его "танцы" в вышине напротив драконьего логова — могут быть неприятности. Хотя, смотря кто увидит...

Вон Крей, на земле, посадил Вирра посреди лужайки, на широкий плоский камень, сам стоит и смотрит вверх, на Ардая, закинув руки за голову. Вот он замахал руками и крикнул что-то...

Дракон! Кажется, совсем недолго смотрел Ардай вниз, на Крея, но из-за этого он упустил момент, когда на горе появился дракон. Только что — не было, и вот — есть.

Зверь сидел на вершине, на одном из выступов "седла", его длинная шея, увенчанная небольшой головой, тянулась вверх, а длинный хвост с чем-то вроде пики на конце мерно раскачивался из стороны в сторону.

Собака машет хвостом, когда она настроена благодушно — совсем некстати вспомнил Ардай. А дракон?! Если дракон помахивает хвостом, это что-нибудь значит?

Ардай был сейчас много выше вершины, и видел дракона целиком. Зверь был белым, как снег, и как же он был красив! Огромное, и, надо думать, страшно тяжелое тело казалось настолько изящным и легким, словно порыв ветра мог бы запросто сорвать это создание и унести прочь. Но так только казалось. Немаленький кусок скалы, по которому пришелся очередной небрежный удар хвоста, вдруг сорвался и с грохотом покатился в ущелье. Ардай вряд ли мог бы сдвинуть такой с места, даже если Крей, да и Бак с Вирром заодно, взялись бы помогать...

Сверху, на голове? шее и спине чешуя дракона блестела на солнце, другие части его тела казались матовыми. Вот крылья дракона стали раскрываться, вот они распахнулись во всю ширь... Крылья оказались белыми, и еще как будто хрустальными, прозрачно-хрустальными, ближе к середине и на самых кончиках. Ардай даже не представлял себе ничего подобного, потому что снизу, с земли, невозможно рассмотреть, какой дракон на самом деле.

Вот крылья раскрылись еще раз, шире, шире — как будто зверь потягивался, подставляя всего себя солнцу. И Ардай вдруг услышал. Опять. Голос, прозвучавший где-то внутри его разума.

"Что такое?"

Юноша застыл, припав к шее птицы. Значит, все-таки говорит дракон!

Бак не заметался, не пытался удрать, он слушался поводьев, спасибо ему. А может, и не слушался, потому что Ардай отпустил поводья, не пытаясь править.

"Что такое? — повторил голос. — И кто это с тобой?"

Голос был звучный и мелодичный, под стать снежно-прекрасному созданию. И еще — спокойный, приветливый, и даже чуть смешливый, и определенно — женский. Драконица.

"Со мной друг, — ответил Ардай, и тут же с ужасом понял, что опять разговаривает с драконом мыслями. — Это мой хороший друг", — добавил он зачем-то.

Его бросило в дрожь, потому что непонятно было, как лучше объяснить дракону их присутствие здесь, и стоит ли объяснять? Может, сразу признаться в легкомыслии и просить прощения? Хотя, кому признаваться, дракону, что ли?..

И еще одну вещь Ардай вдруг понял: его обычные мысли, его растерянность, и то, что он говорит дракону — разные вещи. Дракон слышал лишь то, что сказано мысленно, то есть, подумано особым образом. Получается, Ардай мог думать двумя способами: привычно, для себя, и так, чтобы это было слышно дракону.

"Пусть твой друг вернется домой, — сказала драконица с мягким упреком. — А ты поторопись. Князь Дьян ожидает тебя".

Она упруго оттолкнулась от скалы, распахнулись хрустально-белые крылья, и вот это невероятное создание уже в вышине, и удаляется с каждым мгновением все дальше и дальше.

У Ардая перехватило дыхание. Не отрываясь, следил он за белой точкой в синеве, растаявшей в течении нескольких секунд. Почему-то драконы, которых он видел раньше, летали медленнее...

Бак тем временем парил, описывая круги, и вот Ардай снова оказался лицом к вершине. Там, на том же месте, откуда сорвалась в небо белая, теперь сидел черный дракон, очень большой, значительно больше белой. Его спина угольно блестела на солнце, отсвечивая сталью, остальное тело казалось черно-серым — цвета остывшей золы. Судя по повороту головы, дракон смотрел прямо на Ардая, можно было различить даже наполовину смеженные кожистые веки.

Вот теперь стало страшно. А вдруг черный дракон тоже начнет разговаривать? Белая драконица, похоже, приняла его за кого-то другого, но черный может оказаться прозорливее, и как тогда быть?

Кстати, может он оказаться прозорливее, или нет? Вообще, насколько драконы разумны?

"Да погоди ты! Как думаешь, он уже в штаны наложил? ... Я хочу посмотреть, как он будет удирать на своей курице!"

Так сказал бы мальчишка, и Ардай, пожалуй, мог бы понять подобную забаву...

Это говорил тот дракон?..

Больше всего на свете хотелось сбежать, но и тело, и волю парализовало, Ардай продолжал лететь по широкой дуге, не сводя глаз с черного дракона, и не в силах был потянуть повод, двинуть коленом, заставляя руха изменить направление.

Дракон, задрав голову, издал короткий сердитый рык, и Бак, завалившись на крыло, не без труда выровнялся и пустился наутек — сам, не дожидаясь команды наездника, и это было как нельзя более кстати. Дракон рыкнул опять. Рух удирал без оглядки.

Ардай пригнулся к шее птицы, потому что воздух, бьющий в лицо, мешал дышать. Юноша уже совладал с собой — короткое помрачение прошло, он опять чувствовал и свое тело, и птицу, тело слушалось, птица нет, ей следовало пока дать волю, чтобы сохранить остатки контроля.

Не удержавшись, Ардай через плечо посмотрел назад, на дракона. Тот теперь возвышался во весь рост, раскинув крылья, словно демонстрировал свою мощь и размеры. И самое непонятное: почему-то Ардаю показалось, что зверь смеется. Вот именно, не сердится, а смеется. Это веселье он услышал внутри, там же, где и голос, хотя... Все было так непривычно, смутно, неясно — легко можно принять за собственную фантазию. И наоборот...

Ветер по-прежнему трепал волосы и рвался в уши, но птица теперь летела медленнее — выбивалась из сил. Вообще, хороший рух способен находиться в небе долго — хоть с утра до вечера, хоть сутки напролет, но чрезмерные нагрузки быстро изматывают даже самого лучшего. Перепуганный Бак, наверное, побил все рекорды скорости, за ничтожный срок покрыв почти половину обратного пути. Ардай сжимал коленями его бока, побуждая снижаться, а сам высматривал подходящее место внизу. Скоро появилась полянка. Бак, разом ставший послушным и кротким, тихо приземлился на невысокий холмик, и сразу сунул голову под крыло. Отдых, хотя бы короткий, был ему совершенно необходим, а потом — доброе ведро воды. Только где же ее добыть, эту воду?

Ардай решил дать небольшую передышку и себе — по правде говоря, он нуждался в этом не меньше руха. Потом придется найти воду, в лесу, в низине где-нибудь, иначе поднять перенесшую такое напряжение птицу будет очень трудно. А еще воду надо в чем-то принести...

Он лежал на траве и смотрел в небо. Небо как небо, облака как облака. В траве трещали сверчки, какой-то жук плюхнулся Ардаю на щеку, пришлось смахнуть ладонью. Лес обступал поляну со всех сторон, заслоняя горы, и казалось, что уединенней и спокойнее места нет на свете.

Еще бы знать точно, как там Крей. Хотя, что с ним могло случиться? Ничего. Дракон, возможно, его даже не заметил. Пожалуй, Крей подождет, когда дракон спрячется, и не спеша полетит обратно.

Хорошенькое приключение, ничего не скажешь!

И все-таки Ардай был рад. Если отбросить благоразумие — а когда это он был слишком благоразумным? — то свежие воспоминания доставляли удовольствие, и больше ничего.

Эти твари, драконы — они интересные. Их можно понять. С ними можно поладить. Это — невероятная сила, сравниться с которой вряд ли что сможет. И невероятные возможности...

Через несколько лет Ардай Эстерел будет всадником в Летучей Гвардии императора, одним из нескольких тысяч всадников. Если постараться, со временем можно стать командиром десятки, потом — сотни, да хоть стать командиром всей Гвардии, хотя это вряд ли, конечно. Летучая Гвардия — гордость императора, его козырь для устрашения любых противников. И что, интересно, станет с этой тучей всадников, заслонившей полнеба, если на горизонте покажется хотя бы один дракон? Вот такой, как тот черный, скажем?

Дракону надо лишь помахать крыльями и рявкнуть, и все, готово дело. Правда, такого еще не было, но ведь возможно? Так что, Ардай не сомневался, что император совершенно прав, пытаясь раздобыть себе драконышей. Плохо лишь, что он поручает это таким неумелым людям.

Еще один жук упал прямо на шею, и сразу шустро полез на ворот рубашки.

— Эй, что за новости?! — Ардай приподнялся, вытряхивая насекомое, это было не так-то просто.

Он вскочил на ноги, дергая рубашку — жук уже путешествовал по спине. Ардай в мгновение ока избавился от жилета, рванул застежку рубашки...

Звонкий девичий смех рассыпался позади него, буквально в нескольких шагах. Парень сначала замер от неожиданности, затем медленно повернулся.

Девчонка показалась не похожей ни на одну, виденную раньше. Впрочем, девушка была самая обыкновенная, худощавая, рыжеволосая, с веснушками. А вот одежда... Самая простая юбка из небеленого холста, к тому же такая старая, что на подоле лохматилась бахрома, блуза тоже из холста, только лучше, новее, подпоясана платком, расшитым зелеными нитками, и еще холщовая сумка на плече, латаная, с кожаной бахромой, украшенная мелкими бусинами. Даже самая бедная работница, даже нищая сирота так не оделись бы. На голове платка нет, а вместо бисерной повязки — узкий кусок холщовой тряпки -явно не для красоты повязала, а просто подобрала волосы, чтобы не мешали. Самое же главное, волосы свободно распущены, до пояса, не заплетены, не прибраны никак. И ноги — босые. Босиком и простоволосыми только лесные ведьмы ходят, и больше никто. Ардай слышал об этом, а чтобы видеть — никогда. Лесные ведьмы особенно на люди не показываются, их только случайно встретить можно. Как вот сейчас...

— Стой, не шевелись, — девчонка нахмурилась, — жука повредишь...

Он послушно не шевелился, чувствуя, как жук не спеша пополз по спине, добрался до воротника и, чуть помедлив, полетел, трепыхаясь, но тут же упал в траву у самых его ног.

— Повредил, — вздохнула девчонка. — Эх, ты.

Она подошла, нагнулась, быстро нашла жука, рассмотрела его, положив на ладонь.

— Ничего, не страшно. Я его в два счета поправлю.

— Так это твои шутки? — отступив назад, спросил Ардай, хотя и так все было ясно.

— А что, уже и пошутить нельзя? Какой ты серьезный, имень Эстерел.

Он вздрогнул.

— Ты меня знаешь? Откуда?

— Оттуда! — девчонка опять рассмеялась. — Я столько всего знаю — ты удивился бы очень. Но никому не скажу. Я чужих секретов никому не рассказываю.

— Как меня зовут — это не секрет.

— Конечно, не секрет. Только ты почему-то удивляешься, что я твое имя знаю. Ты вот моего не знаешь, и никого это не удивляет.

— А мне этого и не надо знать, — пробормотал он, — ни даром, ни за деньги...

Откуда-то со дна памяти всплыло, может, из сказки, что мать или кто другой по вечерам рассказывали: три правила надо соблюдать с лесной ведьмой. Во-первых, ничего у нее не брать без платы, во-вторых, ни в коем случае имя ее не спрашивать, а в-третьих... Не благодарить? Нет, это само собой. В третьих — что-то еще, а что, не вспоминалось никак.

Ну, надо же... Отец мог сказать о ком-нибудь: "злая, как лесная ведьма", или "страшная, как лесная ведьма", а знал хоть, о чем говорил? Определенно, он имел в виду какую-нибудь древнюю высохшую старуху с клюкой, а не такую вот, рыжую, веселую, в общем-то, даже хорошенькую.

— Подумаешь, — она смешно наморщила нос. — За деньги я тебе и не скажу, не сомневайся. А где вода, тебе надо знать? А ведерко тебе, случайно, не пригодится? Может, тебе нравится в горсти воду таскать? Давай, а я бы посмотрела.

— Шла бы ты по своим делам, а? — попросил Ардай, не очень веря, что ведьмочка послушается.

— Растяпа ты, имень Эстерел, — протянула девчонка, как ни в чем ни бывало подошла к руху и стала гладить его по шее, теребить перья — тот благосклонно принимал ласку, кося прищуренным глазом. Это вместо того, чтобы возмутиться, заклекотать — рухи, вообще говоря, панибратства не любят. Даже мать и сестры без нужды до птиц не дотрагивались.

Тут уж Ардай возмутился:

— Не трогай!

Ведьма и не подумала послушаться, продолжала гладить птицу.

Он шагнул к ней, протянул руки, чтобы оттолкнуть, но она из-под его рук каким-то образом выскользнула, как юркая ящерка, оказалась по другую строну руха — Ардай и заметить не успел, как.

— Это ты — не трогай! — и опять ее смех рассыпался множеством серебряных бляшек. — Тебе нужно ведро для воды? Вода тут рядом, но будешь долго искать, если я не покажу.

"Ничего не брать без платы". А может, это просто значит, что ему повезло? Ведьма поможет, а он ей за это заплатит, и все дела.

— Чего ты хочешь? Что тебе дать за воду?

— Что дать?.. — она задумалась, приподняв брови, и не сводя при этом с Ардая смеющихся глаз.

Взор ее задержался на узкой гривне у Ардая на шее.

— Вот это. Это дашь?

— Это не могу. Ты что, не понимаешь?

Гривна была родовая, с семейным гербом, такое ведьме отдать — никто не поймет.

— А почему ты ее вообще носишь? — не унималась девчонка. — Ты же еще не вполне себе имень. Двадцати лет тебе нет, не женат, присягу императору не принимал. Ты пока не имень, а так... Как бы имень. Зачем тебе такая гривна?

Придуривается, это ясно. Дразнит его. А он стоит, как дурень, и лишнее движение опасается сделать — кто знает, какие уменья есть у ведьмы, ясно же, что она не только с жуками управляться может.

— Ты все знаешь, — он прищурился, — даже сколько мне лет. Значит, и про гривну знаешь. Ношу ее, потому что я у отца старший. Что непонятного?

Все правильно, настоящая именьская гривна с гербами, она пошире немного, висит на отцовской шее, а эта полагается старшему сыну. Младшие сыновья надевают такие, когда положено — после двадцати лет, после присяги императору...

— Ты что, имень, сердишься на меня?

— С чего бы? Так что тебе дать за воду?..

Ардай уже вспомнил — в кармане жилета есть несколько серебряных дирров. Жилет валялся под ногами, на траве — Ардай бросил его, избавляясь от жука под рубашкой. Теперь он поднял жилет, запустил пальцы в карман — денег не было. Неужели ошибся, и чем же, наконец, расплатиться с этой вреднюгой? Нож в кожаном футляре? Отличный гарасский нож с узорчатым лезвием, отец подарил, когда четырнадцать исполнилось, ни у кого из приятелей такого нет. Есть еще браслет на руке, широкий, серебряный, тоже жалко отдавать, но видно, придется.

Девчонка наблюдала за ним с веселым интересом, а когда стал снимать браслет, вдруг знаком остановила.

— Вот, смотри. Это не ты потерял?

На ее раскрытой ладони лежали деньги. Три большие монеты с гербом императора, на той, что была сверху — царапина. Царапина не оставляла места сомнениям — это монеты из его кармана. Как ведьмочка умудрилась незаметно их вытащить, вот вопрос?

А девчонка опять захохотала — ох, и смешливые же они, оказывается, лесные ведьмы...

— Возьми, — она протянула ему одну монету. — Остальное будет мне за то, что покажу тебе воду, и еще за то, в чем ты будешь эту воду таскать. Справедливо?

Ардай лишь кивнул, но большего и не требовалось.

— Подожди нас, птичка, не скучай, — ведьма снова принялась теребить и гладить руха. — Хозяин у тебя, конечно, балда и растяпа, но все же не самый плохой хозяин, как считаешь?

Бак моргнул и издал благожелательный клекот. Благожелательный! Ему нравилась рыжая!

Еще ни одна девчонка не издевалась над Ардаем столько, и совершенно безнаказанно.

— Ну, пойдем, имень!

Они углубились в лес, перелезли через кучу валежника, спустились по короткому склону, поросшему деревьями так густо, что временами Ардаю труда стоило продраться между стволами. А ведьма — хоть бы что, скользила среди деревьев, как лесная кошка, не поспеть на ней. Но просить подождать — еще чего... Ардай злился и поспешал следом, порвал при этом рукав рубахи, расцарапал щеку — ничего, пустяки. Понимал, что это она специально ведет его такой дорогой, ждет, пока пощады запросит.

Она оглянулась, улыбнулась, яркие белые зубы блеснули.

— Как ты, ничего, имень?

— Что со мной случится? Думала, я за такой пигалицей не угонюсь?

— Что ты, как можно. Мы пришли уже, вот тебе вода.

— Где?! — Ардай огляделся в недоумении.

Ведьма опять закатилась хохотом, что ему уже порядком надоело.

— Да вот же, вот! Ну и наблюдательный ты, имень Эстерел!

И он увидел. Ручеек оказался прямо под ногами, еще шаг — и наступил бы. Ямка под замшелым пнем, размером в две его ладони, не больше, из нее вода тихонько струилась среди травы и через несколько шагов бесследно терялась в зарослях папоротника.

Действительно, сам он такой ручеек только случайно нашел бы.

Ведьма наклонилась, набрала в горсть воду и напилась.

— Вкусная вода, сладкая. Лучшая в лесу. Попробуй, имень.

Он тоже зачерпнул ладонью из ямки, хлебнул. Вода и правда показалась очень вкусной, хотелось пить еще и еще, припасть к ямке и пить прямо из нее. Но он сдержался, опять таки, из-за девчонки.

— Сойдет. Ты говорила, что дашь, в чем нести воду.

— Ага, держи, — она достала из сумки скатанное кожаное ведерко, сама развернула, приладила у ямки так, что вода тоненькой струйкой потекла внутрь. Это она хорошо сделала, потому что Ардай уже успел ругнуться про себя и подумать, чем же он черпать станет, чтобы наполнить ведро. Горстью? Тут стаканом было бы сподручнее всего...

— Вот, имень. Дальше сам управишься?

— Управлюсь, — кивнул он. — Спасибо тебе.

От души сказал, потому что ведь помогла, как ни крути, и здорово помогла.

Но сказал и спохватился — ведьм ведь не благодарят! Им платят. Это он тоже знал, говорили люди, да из головы вылетело!

Ну и ладно. Вряд ли так уж важно — поблагодарить ведьму, или нет.

— Рада была помочь, — улыбнулась рыжая. — Случится тебе бывать в Аше, в кузнице у однорукого Червена, передавай ему привет. Это недалеко от рынка, того, что у Каменных ворот.

— Как же я от тебя привет передам, если не знаю, кто ты?

— Меня Шалой зовут. Так и скажи Червену — привет тебе от Шалы!

— Договорились, — сказал Ардай, и оглянулся — никого уже не было рядом. Исчезла рыжая Шала, как сквозь землю провалилась.

И тут Ардай понял, что случилось.

Получается, он спросил ее имя? Ведь прямо не спрашивал, но... спросил таки? И она его назвала!

Права ведьма — балда он и растяпа!

Ведро наполнилось, наконец. Он напился сам, потом огляделся в поисках палки, которую можно просунуть в петли ведра, чтобы удобнее было тащить — не догадался заранее приготовить. То есть, получается, уже вдвойне растяпа. Однако повезло, подходящий обломок ветки нашелся рядом, только руку протяни. Он и протянул, и сук оказался настолько подходящим, так удобно лег в петли, что Ардай опять помянул ведьмочку — не она ли сподобила. Вроде не замечал он, чтобы эта палка тут валялась. Может, просто не замечал.

Путь обратно, на полянку, где дожидался Бак... Ардай чем угодно ручаться мог, что шел именно туда, откуда привела его Шала, лишь немного сделал круг, выбрал дорогу получше, чтобы не продираться с ношей меж частых стволов. Шел он и шел, и давно бы ему уже на ту полянку выйти, ан нет, не было полянки. Только лес кругом, глухой и незнакомый. Ардай постоял, подумал, прикидывая свой путь — где же ошибка? Непонятно. Справедливости ради надо признать — не слишком Ардай Эстерел умел ходить по лесу. Он наездник, а глядя на землю сверху, заблудиться невозможно.

Поразмыслив, Ардай двинулся дальше, шел теперь не торопясь, вглядывался в чащу, надеясь увидеть просвет между деревьями. И пришел...

Тот же замшелый пень, тот же родник. Сколько же он прошагал, чтобы вернуться прямо на то самое место! А сил, кажется, совсем не осталось...

Он пристроил ведро у пня — не пролить бы, мягкий кожаный сосуд чуть толкни — и вся вода на земле. Прилег прямо на землю, у родника, и долго пил. Какая, и правда, вкусная вода! Он подумал — эй, рыжая, это твои шутки, неужто я трижды растяпа, меж трех деревьев заблудился...

Впрочем, деревьев не три. Их тут о-го-го сколько. Правда, это не утешает.

Во второй раз Ардай не стал мудрить, пошел по тому самому пути, что проделал вдвоем с ведьмой. Идти было трудно, и ноша в руке отчаянно мешала. Свободной рукой он раздвигал ветки, иногда продвигался спиной вперед — чтобы не пролить драгоценную воду. Ну, Шала! Неужели в этом лесу только в самой глухой чащобе бьют источники?

Когда Ардай услышал неподалеку беспокойный вопль Бака, это показалось ему лучшей музыкой. Рух уже заждался, беспокойно подергивал головой и щелкал клювом. Он жадно выпил предложенную воду, и довольный, раскрыл во всю ширь крылья и вытянул шею, следовало понимать сладко потянулся — прямо как дракон недавно. Будто сообщил: "Вот теперь хорошо, хозяин! Теперь жить можно!"

Ардай перевернул ведро, чтобы вытряхнуть из него последние капли, и почувствовал, как в руку скатился маленький предмет.

Колечко. Похоже, серебряное. Самое обычное колечко, гладкое, на тонкий девичий палец. Получается, ведьма вручила его вместе с ведром. Зачем?..

Значит, он заплатил за воду и за ведро, а кольцо она всучила ему просто так, и он взял его. Бесплатно.

У ведьмы нельзя ничего брать без платы — а он взял. Не нарочно. Имя ее нельзя спрашивать — а он, получается, спросил, хотя на самом деле и не помышлял об этом. Поблагодарил ее, хотя тоже нельзя, но это уж точно пустяк. Что еще он такого сделал, что делать нельзя, знать бы наверняка? Его не учили обращаться с ведьмами — да кого этому учат?!

А то, что подарок — кольцо?! Что он должен теперь рыжей ведьме? Как оно получается в подобных случаях? Об этом и слышать как-то не приходилось...

Ардай размахнулся было, чтобы бросить кольцо в дальние кусты, но задержал руку. Может быть, нельзя выбрасывать вещь, полученную от ведьмы таким вот образом. Наверняка следует избавляться от напасти другим способом, более трудным, но единственно возможным. Во что же он влип, спрашивается?..

Он поднялся в небо верхом на Баке, и сначала не спеша описал широкий круг, почти приблизившись обратно к Большому Седлу, так, что даже смог разглядеть — драконов там снова нет. Как будто они приснились тогда! Все равно, Ардаю уже не было дела до драконов, он надеялся отыскать Крея, в небе или на земле. Но тщетно. Скорее всего, Крей давно уже дома.

Обратный путь в Варгу показался Ардаю странно коротким — земля привычно мелькала внизу, править птицей почти не требовалось, а голову занимали невеселые мысли. Слишком много всего случилось, разумеется, по его вине, кто же спорит! И последствия тревожны и неясны — что теперь будет?

Неизвестно, что хуже — драконы или рыжая ведьма? Скорее всего, драконов опасаться нечего, просто опять с ними встречаться пока не стоит. А вот ведьма! Ее колечко лежало в кармане жилета вместе с оставшейся монетой, он несколько раз порывался достать его и бросить вниз, но каждый раз отдергивал руку в последний момент. Выбросить кольцо сейчас — и потом его невозможно будет найти, ни за что.

Он был бы согласен на любую головомойку от отца, лишь бы тот сказал в итоге, что ничего страшного не произошло. Или объяснил, что делать...

* * *

За окном посерело — самый рассвет. В кухне пахло горячим хлебом — кухарка Лита лопаткой вынимала из печки и выкладывала на стол только что испеченные караваи. Ардай с Креем сидели в уголке кухни у стола, доедали завтрак — сыр, вчерашнюю кашу с травами, сухое несладкое печенье с горячим ягодником. Этой ночью почти не пришлось поспать — они караулили яйцо руха, боясь упустить решающий момент, когда птенец проклюнет скорлупу. Такое ни за что нельзя пропустить. Сейчас в загоне у рухов сидела Валента, если что, она сразу позовет. Понятно, это событие, рождение птенца, никак не касалось Крея Даррита, но тот ни за что не хотел такое пропустить. А Ардай тревожился. Казалось бы — птенцу надо освободиться от скорлупы, и все. Те же цыплята вылупляются легко и просто, и никто даже не думает за них переживать. Но птенец руха — дело другое...

— Вот, хотите, самую поджаристую? — Лита положила перед ними золотисто-коричневую буханку.

Ардай кивком поблагодарил, отломил две увесистые горбушки — себе и Крею, откусил хрустящую корку. Было вкусно, но все же не так, как всегда. Ожидание и тревога — плохие приправы к обеду, говорят. Это правильно.

И еще вчера заболел Эмран, маленький братик. Поэтому мать словно не заметила, что старшего сына нет дома так долго, и не встревожилась оттого, что разумник-Крей три часа просидел вчера во дворе, его дожидаясь, и нес при этом такую околесицу, что перепугал всех. Не умеет Крей врать. А Ардай только дома до конца понял, сколько времени потеряно непонятно куда. На разговоры с ведьмочкой? На блуждания по лесу? Казалось бы, совсем недолго продолжалось и то и другое, а дома он оказался, когда солнце уже садилось.

— Ты вернулся, хвала провидению! — всплеснула руками Лита, и принялась хлопотать, накрывая на стол, а мать, увидев его, только рассеянно кивнула, и ушла к малышу.

Братишка, долгожданный второй сын после стольких дочерей, родится совсем слабеньким, говорили даже, что не выживет. Он выжил, но то и дело болел, вот и теперь непонятно как подхватил горячку...

А тут еще рух вздумал вылупляться, не захотел подождать недельку. И нет, чтобы вылупиться поскорее! Слышно, как двигается в скорлупе, барахтается, пищит, кажется, что вот-вот... Однако ночь прошла, а яйцо пока цело. Ардай не раз подавлял желание разломать скорлупу, но — нельзя. Говорят, нельзя. И зачем они пошли на поводу у обычая, а не купили уже готового птенца! Тогда бы точно не обманулись.

В кухню вошла мать, тоже села к столу. Лицо белое, как ее платок, под глазами синева — почти того же цвета, что бисерная кайма на платке.

— Как Эм, мам?

— Заснул, — вздохнула Мия. — Зиндана не поймет, в чем дело, но говорит, что все должно пройти...

Зинданой звали старую знахарку, живущую на другом краю Варги. А за лекарем надо было лететь в Аш. Впрочем, мать верила в снадобья Зинданы.

Лита вытерла руки фартуком и поставила перед хозяйкой завтрак.

Мия подвинула к себе стакан с травником, от остального отмахнулась. Посмотрела внимательно на старшего сына.

— Где же ты был вчера так долго?

— Бак испугался дракона, — почти честно ответил Ардай. — Пришлась сесть в лесу, а потом он взлетать не хотел. Вот и провозился с ним. Все хорошо, мам. Да что здесь может случиться?

— Понятно, — Мия усмехнулась, отпила из стакана. — Раз все хорошо, я рада.

Она казалась расслабленной, спокойной, даже довольной — видимо, братишка и правда пошел на поправку.

-Мама, я давно хотел спросить, — решился Ардай. — Ты знаешь что-нибудь про лесных ведьм?

Вчера об том заговаривать было слишком некстати.

— Про лесных ведьм? — удивилась Мия. — Чего вдруг?

— Да так... слышал от одного парня... Он рассказывал, что с ним случай приключился...

Мия заинтересовалась, отставила в стону стакан.

— И что же — ведьмы? Что случилось с бедолагой?

— Да ничего страшного. Он встретил ведьму, та заморочила ему голову, так, что, получается, он спросил, как ее зовут. Хоть не собирался. А потом она всучила ему кольцо. Он даже не заметил сначала, а потом забоялся.

— А как же ее зовут? Ведьму?

Ардай чуть было не ответил, но вовремя спохватился. Мать смотрела ему в лицо, улыбаясь и хмурясь одновременно. Догадалась?..

— Я не спрашивал, он не сказал. И все же, что могло бы из-за того с ним случиться?

— Наверное, жениться ему придется на лесной ведьме. Приворожила она его кольцом, никуда парень не денется. Хоть не слишком древняя была?

— Он говорил, что обручен, — продолжал сочинять Ардай, чуть не засмеявшись.

У него отлегло от сердца. Какое там — приворожила! Куда этой рыжей до его Эйды. Он не испытывал желания ни свидеться еще раз с ведьмочкой, ни тем более на ней жениться, а ведь привороженные, наверное, только об этом и мечтают.

— А вообще... даже не знаю, — Мия оглянулась на Литу.

Кухарка, едва Ардай заговорил по ведьму, бросила чистить противень и слушала, упершись руками в бока.

— Плохо! — заявила она решительно. — Обручен был, говоришь? Так вот, не женится он, пока с ведьмой не развяжется. Кольцо ей обратно отдать надо, в руки, хоть уговорить, хоть заплатить, хоть хитростью какой, но отдать, чтобы своей рукой взяла. Надо же, бедняга!

— Постой, а ведь лесные ведьмы замуж не выходят? — вспомнила Мия.

— Не выходят, не нужно это им, — махнула рукой Лита. — Однако любви и им хочется, и детей они рожают, как же. Надо ему кольцо вернуть, надо! А не получится так — с хорошей знахаркой потолковать, чтобы помогла, да и то не всякая возьмется. Плохо, плохо!

Однако Ардай успокоился. Замуж им, ведьмам, не надо — и славно. Еще раз свидеться с рыжухой — да почему бы и нет. Можно и не раз. А любовь с ней? Вот уж вряд ли, хотя особого ужаса такая перспектива не вызывала. Получается, беспокоиться вовсе не о чем, а он-то боялся, что его чем-то посерьезней напугают...

Лита же продолжала охать.

— Может, тот парень просто выдумал все про ведьму? — предположил задумчиво Крей.

-Может и так, — сразу согласился Ардай. — При случае спрошу, как у него там все вышло...

Хлопнула дверь, и высокая худощавая старуха появилась в кухне.

-Ты здесь, хозяйка?

Знахарка. Темнокожая и некрасивая, руки тонкие, узловатые, как сучья, а глаза зеленые, так и сверкали из-под расшитого цветами платка. Она держала ребенка, малыша Эмрана, завернутого в одеяло, тот лежал тихонько, не шевелясь.

Мать вскочила, Лита так и замерла с приоткрытым ртом. Знахарка Зиндана окинула взглядом кухню, лишь миг, должно быть, на это потратив, а Ардаю показалось, что за этот миг старуха разглядела его всего, до самого донышка, все его секреты вызнала. Хотя, не может ведь быть так, а вишь ты...

— Пойдем, хозяйка, — сказала Зиндана. — Опять плохо сыну твоему. Надо его унести отсюда.

— Куда? — Мия вскочила. — Куда его — из дома?

— Как куда — к реке. Река злую силу унесет прочь и развеет, костер разожжем на берегу, что река не унесет, благословенный огонь очистит и сожжет. Все будет хорошо. Не поняла я сразу, а в этом все дело: место дитя губит, жизнь его пьет, колдовство, сила злая. Вот увидишь — у реки ему сразу полегчает. Быстро соберись, одеял возьми, хлеба, воды...

Мия не тронулась с места.

— Что ты говоришь, госпожа! Все мои дети здесь родились, это их дом. Откуда злая сила?

— Да собирайся же, несносная! — рассердилась знахарка. — А нет, сама младенца унесу, потом благодарить будешь. Что за зло, да откуда — не время гадать, потом узнаем...

— Скажешь тоже — откуда. Чего тут думать? — раздался вдруг еще один негромкий голос. — И тебе ли сомневаться, госпожа Зиндана? В этом доме горная колдунья умерла, а отродье ее на свет появилось. Сжечь нужно этот дом, и не селиться больше тут.

Ардай с Креем изумленно переглянулись. Тетка Сарита!

В дверях, за спиной у знахарки, стояла тетка Сарита, мать Эйды, одетая почти по-праздничному — в этом платье и узорчатом жилете, в этом платке из тонкого полотна она ходила на ярмарки и деревенские праздники, или ездила к сестре в Аш. Кисти ее рук были крепко сжаты, она сверлила взглядом Мию и говорила невозможные, безумные слова. Кажется, ее появление удивило даже знахарку.

— Я помогла отродью появиться на свет, и была наказана, — медленно, с горечью выговорила Сарита. — Не знаю только, за что? Одну дочку потеряла, но другую не отдам. И думать об этом забудь, Мия Эстерелла.

— Сарита! — вздохнула Мия. — Поговорим потом, некогда мне.

Так словно не слышала.

— Я помогла отродью появиться на свет! — повторила она с нажимом, не сводя с Мии блестящих глаз. — Но я не виновата. Я бы всем рассказала. Мне Эстерел пригрозил — ладно, что ж. Ему все можно тут! А тебя он купил, за богатство свое, за шелковые платки. Вот и получай теперь. Только дочку мою вам не видать, и не надейтесь. Тут моя материнская воля. Просватаю за первого же, хоть за седого и горбатого, все лучше, чем...

— Не по делу болтаешь, добрая женщина, — холодно сказала Зиндана, — пропусти-ка...

Твердо ступая и прижимая к себе ребенка, знахарка обошла не шелохнувшуюся Сариту и исчезла за дверью. Опомнившись, Мия метнулась было следом, но остановилась против незваной гостьи.

— Нам не до того, прости, Сарита. Иди себе, — она наступала, тесня мать Эйды в выходу.

Та повысила голос, говорила с Мией, но смотрела теперь на Ардая:

— Много тебе было радости от твоих шелковых платков? Не переступить через колдуньину волю, сама знаешь! А дочку я запру. Ишь ты, свадьбу вам будущим летом! А у меня спросить забыли? Думаете, любая захочет продаться за титул ваш и богатство? Никто не скажет "нет"? Так вот: нет! Я говорю!

— Уходи, я сказала! — рассердилась Мия. — Сейчас же, а то работников позову!

— Взашей меня выгнать? Добрая жена Гая Эстерела! — смеялась Сарита.

Она все косила взглядом на Ардая.

— Расспроси-ка ее! Пусть расскажет, почему не видать тебе моей дочери!

Крей смущенно глядел в стол, а Ардай, бледный и потрясенный, не сводил глаз с женщин.

Это сон, что ли? Как может быть так, чтобы ему не отдали Эйду?

Мия вытолкала Сариту из кухни, сыну, оглянувшись, раздраженно бросила через плечо:

— Займись же делом, наконец!

Что-то тревожное, жалобное было в ее голосе, в последнем вскользь брошенном взгляде.

Платок на матери и правда был шелковый, с сине-голубой бисерной каймой, когда-то дорогой, но старый уже. Да, мать носила шелковые платки даже в будни, а у тетки Сариты не было такого и для праздника. Отец готов был купить матери все на свете. У нее много чего было, а у Сариты много чего не было. И что же?...

— Ардай, ты где? — в кухню буквально влетела Валента. — Пойдемте быстрее, быстрее!

И они побежали в стойло к рухам.

Яйцо опять раскачивалось, попискивало, чуть не подпрыгивало, еще вот-вот... Но нет.

Хотелось, хотелось помочь. Ардай протянул руку, но тут же отдернул. Много есть правил насчет того, что можно и чего нельзя в воспитании верхового руха. От птенца, который не способен сам разбить скорлупу, толку не будет. Так говорят...

— Сбегай, позови дядьку Гораха, — попросил Ардай Валенту. — Что-то не то у нас тут.

— Послали уже, мама велела, — дернула плечом сестра, осторожно протянула руку и тронула подрагивающее яйцо кончиком пальца.

Птенец пискнул, раз, другой, как-то очень уж тоскливо и жалобно, и сердце Ардая сжалось. Там малыш, которому плохо. Надо помочь. А ну их всех...

Ардай положил ладони на скорлупу, и тут же почувствовал, как изнутри яйца птенец толкнулся прямо в руки.

— Эй, парень, что ты делаешь? — окликнул его сзади подошедший Горах, — ну-ка отойди лучше.

Но Ардай уже сдавил скорлупу, сначала легонько, потом сильнее. Еще, еще...

Скорлупа треснула наконец, и Ардай — чего тянуть! — резким движением разломал ее окончательно. При этом подивился, что скорлупа эта оказалась неожиданно толстой и плохо поддавалась пальцам — разве правильно, что она такая?.. И тут...

Он сначала не понял, что увидел. Пронзительно взвизгнула Валента — а ведь никогда раньше не визжала.

— О Провидение... — пробормотал Горах.

Да нет, конечно, все сразу все поняли, вот только поверить в такое было ох как непросто.

Это совершенно точно был не птенец руха. Точнее, это вообще был не птенец. Вылупившееся создание оказалось молочно-белым, похожим на большую, уродливых пропорций ящерицу, с большой головой, почти круглым туловищем и крошечным хвостиком, маленькие лапки с коготками скребли одеяло, а глазки были плотно зажмурены...

Только что, у них на глазах, из яйца вылупился детеныш дракона. Из яйца руха, которое купили на ярмарке у давно знакомого, надежного продавца. Какое там яйцо руха — это, получается, было яйцо дракона!

Да точно ли он не спит?.. Ардай ущипнул себя за руку.

Дракончик. Живой.

— Что, теперь к старосте идти? — тихо спросил Крей.

— Нет, не надо, — покачал головой Горах. — Обойдемся пока без старосты. Эх, и откуда же такая напасть?

— Мы спрячем его, — сказал Ардай, кашляя, чтобы голос перестал хрипеть. — Это же дракон. Он вырастет...

— Ты в своем уме, Ардай Эстерел? — Горах смотрел с жалостью. — Как можно спрятать дракона? Ты всем нам погибели хочешь?

— Да не в Варге. У отца есть сторожка в лесу.

— И ты думаешь провести горных колдунов? Мальчик, перестань говорить глупости. Они найдут, будь уверен.

Вдруг за спиной, у входа, кто-то закричал: "А-а-а...", протяжно и страшно, голос срывался на визг. Валента задрожала и зажала уши руками. Ардай не сразу понял, кто кричит, но уже ничему не удивлялся. Крыша упала, черный дождь пролился — этим утром, кажется, могло случиться все.

Он осторожно оглянулся...

Это снова была тетка Сарита. Она не ушла восвояси, оказывается, и вот теперь появилась в стойле, увидела дракончика и принялась голосить. Лучше бы крыша упала...

И тут же завопил в соседнем стойле старый Момут — этого только не хватало. Они кричали хором, рух и Сарита, и вот-вот должен был подключиться Бак, который ночевал на башне. Как-то отстраненно Ардай подумал, что со стороны это могло бы быть смешно. Но им смешно не было, это точно. Сейчас сюда еще люди прибегут, узнать, что случилось...

— О Провидение, будь милосердно, — вздохнул Горах, шагнул к Сарите и сгреб ее в охапку, зажал рот.

— Заткнись, почтенная, пошли, пошли отсюда. Привиделось тебе, бедная, болезная, пошли, — он практически выволок женщину на улицу.

Сарита, о счастье, сразу замолчала. Ардай опомнился, прыгнул в стойло к Момуту, схватил его за ошейник, принялся поглаживать и успокаивать. Птица топталась, подпрыгивала, била крыльями, мотала Ардая по стойлу, он сразу взмок, но своего добился — Момут замолчал. Щелкал клювом, хрипел, драл когтями пол, но хоть не орал!

Получается, Момут с самого начала почувствовал дракона, тогда еще, когда принесли яйцо. А они с отцом не поняли ничего.

Ардай вернулся к дракончику. Тот по-прежнему не открывал глаз, а теперь еще мелко дрожал.

— Что делать будем? — спросил Крей. — Если отвезти его в Аш и сдать городничему или наместнику — вдруг колдунам это не понравится? Если отдать колдунам — точно влетит от наместника. Спрятать его — так тетка Сарита раззвонит по всей Варге, она будто свихнулась, видели?

Ардай не слушал. Он осторожно тронул дракончика пальцем. Белый... Та драконица на горе тоже была белая. Крыльев вот у дракончика не было почему-то совсем, а чешуя, против ожиданий, оказалась на ощупь совсем мягкой, нежной, как кожица.

И вдруг малыш открыл глаза. Ардай вздрогнул, Валента громко вздохнула. Глаза дракончика смотрели мимо них, и были похожи на две бусины, такие же, как те, что купила недавно Эйда. Камень под названием "глаз дракона", чтобы драконы не причиняли вреда...

— Интересно, что он ест? — сказала Валента. — Там для птенца приготовили полно мяса, как думаете, оно подойдет дракону? Его ведь надо кормить, а то еще подохнет от голода.

Словно отвечая ей, дракончик приоткрыл пасть и запищал, и они увидели два ряда мелких острых зубов — если сунуть палец в такой ротик, можно распрощаться с пальцем.

Ардай усмехнулся.

— Если бы у меня были такие зубы, я бы точно ел мясо. Принеси, а? Может, он поест? Кстати, а молоко он пьет? Он же, так сказать, новорожденный. Пьют драконы молоко?

— Может, и не откажется, — пожал плечами Крей. — Змеи же пьют, хоть они и не кормят детенышей молоком....

— Я захвачу и молока, — сказала Валента. — Как жалко, что Сарита увидела. Теперь придется сказать старосте. Интересно, если мы действительно могли бы его спрятать, можно было бы...

— Вы тут все сумасшедшие, я вижу, — перебил ее Крей. — Что брат, что сестричка.

-... можно было бы научить его летать под седлом, как руха, или для этого надо быть колдуном? — закончила Валента.

Об этом Ардай думал и сам.

— Может, и можно, но нельзя, — ответил он совсем неуверенно. — Дракона не спрячешь, это правда. Неси молоко и мясо.

На душе его было тяжело и плохо. Вышло как-то так, что давняя, невозможная мечта дивным образом пришла к нему прямо в руки, но взять — не получится. Опасно. Дня них для всех опасно, для всей Варги. Это и против императора преступление получается, и против горных колдунов.

Император желает получить дракона, но тайком от колдунов, чтобы с ними не поссориться. Иметь дракона значит быть сильнее всех. Кроме горных колдунов, которые почти никогда ни во что не вмешиваются, они — только за себя. Но если у кого-то появится дракон — вмешаются? У них ведь драконов множество, что против этого какой-то один...

Дракона не спрячешь? Взрослого — пожалуй, но такого малыша — сколько угодно. А там, кто знает, как все повернется. Передать сейчас дракончика наместнику — император, наверное, наградит. В основном наместника. А вот если Ардай Эстерел будет хозяином и наездником единственного в империи взрослого дракона — это уже совсем другой разговор. Это не на рухе летать в императорской Летучей Гвардии.

Вернулся Горах, молча постоял рядом, покачивая головой, потом спросил:

— Что ты надумал, Эстерел?

— Наверное, надо попробовать его кормить. А потом... Как там тетушка Сарита?

— Я убедил ее пока помалкивать. Не волнуйся, она все понимает. Понимает, как это может быть для нас опасно.

— Тогда хорошо. Я увезу дракона, сначала в сторожку, а потом еще куда-нибудь, подальше отсюда. Итсвана большая. Можете сразу забыть, что он появился на свет в Варге. Так что никакой опасности.

— Чтобы не было никакой опасности, надо прямо сейчас пристукнуть это лопатой, зарыть поглубже и забыть, — сказал Горах, усмехнувшись еле заметно. — Не смотри так, парень, я пошутил, конечно. Но то, что задумал ты... Что на это скажет имень Гай?

— Не знаю, — честно ответил Ардай. — Что-нибудь, конечно, скажет.

Он действительно понятия не имел, что сделал бы на его месте отец.

Дракончик по-прежнему мелко дрожал, хоть сидел на теплой печке, смотрел куда-то своими удивительными бусинками-глазами и тихонько попискивал, приоткрывая при этом зубастую пасть. Валента принесла тоненько нарезанное мясо, чашку с молоком и ложку, сунула все это в руки брату.

— Ты сам, ладно? Я почему-то боюсь. Знаешь, еле отбилась, все хотят взглянуть на птенчика, спрашивают — можно?..

Крей сразу пошел к двери и запер ее на засов, тут же вернулся и стал рядом с Валентой. Оба они, и Горах тоже, смотрели на Ардая, это ему нужно было что-то решать, что-то делать. Он осторожно взял кусочек мяса, поднес его к мордочке дракончика.

— Хочешь?

Тот, похоже, не хотел. Ардай засунул мясо в приоткрытую пасть — дракончик мотнул головой и заскулил, мясо упало на одеяло.

— Ты неправильно, дай я... — осмелела Валента

У нее тоже ничего не вышло. Дракончик выплевывал и молоко, и мясо. Точнее, даже не выплевывал, все просто выливалось и вываливалось у него изо рта.

— Может, ему пока не нужно есть? Кто знает, как там это делается у драконов? — осторожно предположил Ардай.

-Ага, — кивнул Крей. — А также кто знает, чем кормят только что вылупившихся драконов? Может, чем-то совсем особым? Что мы вообще о них знаем?

Ничего они не знали. И, тем не менее, надо было срочно что-то придумать.

— У вас дома есть старые книги, — заметил Крей, — может, в них найдется что-нибудь про маленьких драконов?

— Нет. Это точно, я все читала, — покачала головой Валента.

Она действительно читала все книги, что попадали ей в руки. Во всей Варге, наверное, не было другой девушки, которая так любила бы читать.

— Пусть проголодается, он пока просто не голодный, — решил Ардай. — А потом я полечу в лес. Поживу с ним несколько дней в сторожке, а там видно будет.

Он решил. Раз так повезло, он ни за что не упустит свой шанс, это было бы слишком глупо.

— Ну, что ж, Эстерел... — Ардаю показалось даже, что Горах сказал это с уважением. — Держите пока дверь на запоре. Я еще загляну. И да поможет нам Провидение. Помогает же оно кому-нибудь, верно?

— Ты тоже иди, — велел Ардай Валенте. — А то никто не поймет, чего это мы заперлись тут. Скажи там, что птенец нездоров, а я в тоске и печали, и видеть никого не хочу. В общем, ври что хочешь, только чтобы никто сюда не совался.

— Ага, а про меня скажи, что я утешаю друга и вытираю ему слезы, — добавил Крей.

Прошло несколько часов, потом еще несколько. За это время Ардай с Креем поочередно пытались покормить малыша, но по-прежнему без толку. Дракончик перестал дрожать, теперь он лежал ничком на одеяле, и лишь изредка открывал глаза и попискивал. Валента иногда забегала, посмотреть.

— Может, он попьет воды? — предположила она, и принесла чашку с водой.

Это оказалось удачной идеей, воду дракончик не выплевывал. И все равно, было совершенно очевидно, что диковинному зверенышу становится хуже и хуже. Шкурка его теперь была не ярко-белого цвета, а, скорее, какой-то сероватой, синие бусинки-глаза, которые дракончик почти не открывал, заволоклись дымкой, и сам он как будто уменьшился в размере.

— Ничего не выйдет, — сказал Крей. — Еще немного, и он сдохнет, сам видишь.

С этим трудно было не согласиться.

— Только все равно надо бы увезти его подальше, — добавил Крей. — Тут, в усадьбе, лучше не закапывать. И так болтают, что с домом вашим неладно, мало ли что. Колдуны многое могут, вдруг найдут?

— А кто болтает? Я что-то не слышал...

Ардай в это время был в стойле у Момута — этого пернатого дурака приходилось периодически утешать и гладить, чтобы не разорался. Знать бы, что так получится — переселил бы его заранее в другое место, а то возись теперь еще и с ним.

— Правда, странно так — я ведь не слышал ничего. Кто болтает? — повторил он.

— Когда умирает лесная ведьма, ее дом сжигают, — пояснил Крей, глядя в пол. — Первая жена твоего отца была колдунья, так считает Сарита. Наверное, это тоже сродни ведьме. Сарита ведь шьет у нас, так что она моей матери много раз об этом рассказывала. В общем, еще она говорит, что будто бы даже видела доказательство колдовства. И слышала, как колдунья перед смертью грозила бедами всей Варге.

— И с чего бы? Что вся Варга ей сделала? — бросил Ардай с досадой.

Он сказал бы, что это полная ерунда. Он, конечно, не ученый маг, чтобы точно знать, что есть истина, а что глупые байки, но некоторые вещи и дураку понятны.

Крей пожал плечами.

— Наверное, ей просто умирать не хотелось, вот она и злилась. Если бы сожгли дом, все было бы в порядке, а так... И дракончик вдруг здесь оказался. Может, это проклятье начинает сбываться? Скажи, тебя самого не удивляет, что именно вам досталось яйцо дракона?

— Значит, не люди болтают, а тетка Сарита. Это, знаешь ли, не одно и то же. А почему ты мне раньше об этом не говорил?

— Я не верил. Правда, не верил. Тетка Сарита ведь, многие думают, немного чокнутая. Да и боится она. Не так-то просто обвинять господина Эстерела, сам понимаешь. А теперь я ей верю. Но я с тобой, ты не думай. Ты ведь ни в чем не виноват, а моя помощь может пригодиться. Я не трус, ты знаешь.

— Спасибо, — кивнул Ардай.

Он был озадачен, это верно, но поверить — нет, не поверил. Понятно, что отец не хотел бы сжечь дом, в котором жил еще прадед, но если очень надо...

Сжег бы, без сомнений.

В дверь тихо поскреблись, Крей открыл, и внутрь скользнула Валента. Она посмотрела на дракончика и прислонилась к стене, обхватив плечи руками, будто мерзла.

— Он еще живой?

— Кажется... — Крей осторожно тронул мордочку звереныша пальцем, дракончик еле слышно пискнул. — Но по всему видно, что скоро сдохнет. Может, он просто недоразвитый какой-нибудь, все равно не жилец? Вот и крыльев нет, даже намека на них...

Ардай подошел, и долго стоял и смотрел. Ему было жаль малыша. Нет слов описать, как жаль. Его невозможная, невероятная мечта. Показалась, и ускользает.

— Может, у них крылья позже вырастают, — сказал он.

— Мне страшно, — шепнула Валента. — Там наверху — опять драконы.

— Как и вчера, и позавчера. Что с того? — дернул плечом Ардай.

— Вчера было не так. Что бы с нами сделали драконы, если бы знали, что здесь — их детеныш?

— Мы не знаем, что бы они сделали, так что не сочиняй. И без тебя найдутся желающие, — он легонько щелкнул сестру пальцем по носу и повернулся к Крею. — Скажи мне, ты слышал вчера, как они разговаривали?

Тот вытаращил глаза:

— Кто?..

— Я про драконов.

— Ты ... точно с ума сошел?

— Все понятно. Значит, мне показалось, — поспешно признал Ардай. — Это был ветер, там так свистело.

— А если они ищут именно его, этого детеныша? — сказала Валента.

Ардай усмехнулся:

— Тогда их магия совсем никуда не годится. Который день ищут и найти не могут.

— А если теперь — смогут?

Собственно, Ардай уже решил, что делать. А лучшее ли это решение из всех возможных — кто знает.

— Хочешь слетать со мной к Седлу, как вчера? — спросил он Крея. — Хочу отвезти туда дракончика. Не к самой горе, просто оставим его в лесу поблизости.

— Что ты, нет... — Валента с судорожным вздохом прижала кулаки к груди. — А что ... мама?!

— Не вздумай еще проговориться маме. Этого не хватало. Лучше помогай мне, сестричка, а не добавляй проблем.

— Это правильно, — закивал Крей. — Нельзя хоронить здесь, на нашей земле, детеныша дракона. Кто знает, на что способна эта магия колдунов. Но, по мне, не стоит лететь прямо к горе. Есть и другие места на границе.

— Может быть, нет никакой магии драконов. Никто ведь про нее толком ничего не знает! — пролепетала Валента. — А вот лететь к границе, да еще с дракончиком — точно безумие. Похороним его здесь.

— Ничего себе — нет магии! Вот глупая! — заволновался Крей.

— Я отвезу его к границе и спрячу в лесу, — сказал Ардай так, что это исключало любые возражения. — А где еще, ты подумай?! Все будет хорошо. Давайте прекратим спорить. Если надо, я полечу один. Может, так будет даже лучше.

— Нет, ты не полетишь один, — возразил Крей, и больше они, действительно, не спорили.

Валента принесла квадратный короб, что пристегивался к поясу — в таком удобно было перевозить что-либо верхом на рухе. Ардай положил туда сложенное старое полотенце, а в него — драконыша. Безвольное маленькое тельце было прохладным. Перед этим Валента попробовала еще раз напоить малыша, но неудачно — тот не разжал зубов.

— Кажется, все, он готов, — заметил Крей.

— Нет, пока живой...

Драконыш действительно казался неживым. То есть — мертвым. Нет, малыш был жив, но — пока. Еще очень ненадолго.

— Я слышал, будто горные колдуны умеют оживлять недавно умерших. Не просто поднимать из могил покойников, как злыдни, а по-настоящему возвращать жизнь. Может, они и этого бы оживили, если бы нашли?

-Да, это так, — оживилась Валента. — Про это я читала.

Ардай промолчал. Он подумал, что та женщина, жена отца, умерла. Ее никто и не подумал оживить, и себя саму она оживить явно не сумела. Одной байкой больше, одной меньше, невелика разница. Он еще решил, что, когда окажется в Аше, как следует пороется в дядиных книгах, и в библиотеке при ратуше тоже — поищет, что там написано про драконов. Просто, чтобы знать.

— Я скажу всем, что вы повезли птенца к лекарю в Аш, — предложила Валента.

— Ага, умница, — согласился Ардай. — Скажи им всем что-нибудь.

Рух Крея провел прошлую ночь на башне во дворе Эстерелов, рядом с Баком, и это было очень хорошо, потому что они смогли улететь сразу, без задержек. Солнце уже клонилось к закату, но летние дни долгие, они запросто успеют обернуться. Конечно, если все получится, как надо.

— Слишком приближаться к Большому Седлу не будем , — опять начал Крей. — Опасно ведь. Надо просто спрятать его где-нибудь у границы. Или, лучше, перелететь ее совсем чуть-чуть... — добавил он с опаской, как нечто кощунственное.

— Поглядим, — уклончиво согласился Ардай. — Все равно надо улететь отсюда подальше.

У них на самом деле были разные цели. Крею хотелось спрятать где-нибудь подальше от Варги тельце дракончика, Ардаю же... Вслух об этом лучше не говорить. Ардаю хотелось отдать малыша драконам, чтобы те его нашли по возможности быстрее, и, может быть, даже спасли. Он ведь малыш, не виноват, что так вышло. Если они не сумел оставить его себе — пусть живет, как и должен, с другими драконами. У колдунов. Если, конечно, еще не поздно.

И при том, что немаловажно, Ардай с Креем должны суметь унести ноги, вернуться домой целыми и невредимыми — как вам такая задачка? С другой стороны: они, жители Приграничья, никогда не видели от драконов никакой опасности. Кругом — только домыслы и глупые сказки! Скорее всего, все получится.

Они летели быстро, сначала в сторону Аша, потом повернули к Сардару.

— Дракон! — вдруг крикнул Крей, его рух шарахнулся в сторону.

Ардай ощутил, как сердце в груди тяжело ударилось, а потом забилась быстро-быстро. Он судорожно вцепился в поводья. Неужели — конец?

Три дракона пролетели высоко над ними, левее. Но звери были достаточно далеко, так что опасности не было. Вирра напугал сам Крей. Главное, чтобы драконы не почувствовали детеныша, если они и правда на это способны.

Они не почувствовали. Пронеслись, и растаяли вреди далеких облаков. Все хорошо.

— Ничего эти ящерки не соображают! — крикнул Ардай Крею. — Ни-че-го!!

Так или иначе, им обоим надо было чем-то поддерживать свой дух. Потому что и горные колдуны, и драконы — это, все же, не шутки. А еще драконы могли разговаривать, совсем как люди, и Ардай Эстерел теперь знал об этом. С ними можно объясниться. Правда, неизвестно, станут ли они слушать, так что это — на самый крайний случай.

Внизу привычно плыли поросшие лесом холмы, казавшиеся мохнатым ковром, до которого так славно было бы дотронуться рукой. На дороге никого не было. И это хорошо. Пусть лучше никто не заметит, как два всадника, до сих пор летевшие к Сардару, развернутся к границе. К запретным землям, в сторону, в которую лучше бы даже не смотреть.

— Пора, поворачивай! — прокричал Крей Даррит. — Дальше не надо! Или ты решил навестить дракона?!

— Еще немного! — крикнул Ардай в ответ.

Там, дальше, была удобная поляна, на которую можно хорошо сесть, а потом взлететь. Правда, до сих пор Ардай видел ее лишь издали — она была уже на земле колдунов.

Так, вот тут... Да, тут можно повернуть. Мелькнули внизу граничные камни — интересно, Крей заметил или нет? По крайней мере, виду не подал. А здесь можно спускаться...

Они посадили птиц. Лес обступал квадратную поляну, побольше той, на которой Ардай вчера разговаривал с рыжей девчонкой и отпаивал Бака. Только вчера, да. Почему же кажется, что прошла неделя?..

— Закопаем его тут? — спросил Крей.

— Нет, просто оставим. Он живой.

Ардай положил драконыша в полотенце на плоский камень.

"Эге-ге, где вы? Ты, белая драконица, лети сюда и забирай его! Он так похож на тебя, может, он твой? Я не хотел сделать ему плохо! Э-ге — гей!"

— Ты чего туда уставился? — удивился Крей. — Что там? Ничего нет, только небо.

Ардай действительно смотрел на небо, и губы, плотно сжатые, не произнесли не звука. Он не собирался ни кричать, ни звать. Просто подумал. Последний раз взглянул на малыша, и медленно пошел к Баку.

Они были уже в седлах, и спустя несколько мгновений взлетели бы, сначала, как обычно, Ардай на Баке, следом — Крей на Вирре. И вдруг...

Ни тогда, ни много позднее Ардай не смог бы объяснить, что именно он почувствовал. Опасность. Страх. Что-то еще. И почему он поступил именно так, а не иначе, он тоже не знал.

— В лес! Быстро в лес! Под деревья! — крикнул он таким голосом, что Крею и в голову не пришло не то что возразить — даже помедлить. Хотя каждый знает, что где-где, а в лесу рухам не место.

И две огромные птицы с наездниками на спинах, вместо того, чтобы взлететь, устремились в лес, хлопая крыльями, как испуганные куры. В лес, туда, под сень густых крон...

Они успели вовремя. Уложили птиц в кустах и сами упали рядом. А на поляну тем временем медленно опускался белый дракон.

— Это вчерашний, что ли? — шепнул Крей. — Откуда он взялся так быстро?

"Потому что я, олух, его позвал".

Ардай не сказал этого вслух, лишь подумал. А ведь и верно — он позвал? Дракона? Не хотел ведь звать.

А точно ли не хотел?..

Крик. Горестный крик ударил по ушам, как будто больно скрутил что-то внутри, и растаял в кончиках пальцев. Ардай зажмурился и уткнулся лицом в прошлогоднюю прелую листву.

Крей толкнул его плечом.

— Ты что?

Он, понятно, ничего не услышал. Потому что кричал дракон, на том самом, "мысленном" языке. Точнее, это драконица, действительно вчерашняя — теперь Ардай не сомневался, что она. Тот же голос.

— Ой, смотри, еще один. Помоги, Провидение... — прошептал Крей.

И почему бы ему не помолчать, и без того тошно...

Если они вывернутся из такой истории, то потом всю жизнь будет что вспоминать. Еще один дракон, огромный, черный, опустился на поляну. А немного спустя — еще один. Серый. Серый был меньше черного, но превосходил размером белую драконицу. Черный и серый, очевидно, драконы-самцы. А наверху, в небе... Сквозь узкий просвет между кронами мелькнула еще одна крылатая фигура. Их, драконов, тут было полно. Действительно, помоги, Проведение, потому что больше ничто не поможет.

А может, зверюги сейчас просто улетят? Если бы так...

Крей больше не бубнил, они теперь даже дышали осторожно. А Ардай слушал. Изо всех сил прислушивался, надеясь услышать, что драконы говорят. Не могут же они, в самом деле, сейчас молчать...

Он слушал, но — ничего...

Вот драконица взлетела, за ней — черный дракон. Серый остался на поляне. Он расправил крылья и издал грозный рык, нет, не в мыслях, наяву — так, что даже задрожали стволы деревьев.

И вдруг — темнота упала откуда-то сверху. И тишина. Несколько долгих мгновений абсолютной темноты и тишины. Когда вновь стало светло, то первое, что Ардай увидел: лесная ведьма Шала сидела на скамье, положив ногу на ногу, опираясь локтем о колено и пристроив подбородок на ладонь. И улыбалась. В точности такая же, как вчера: простоволосая, в ветхой одежке.

— Ну, как вы, ничего?

-Н-ничего... — пробормотал Ардай, озираясь. — Ты откуда взялась? И где мы?..

Он полулежал на земляном полу в ветхой хибарке, тут только и было, что стол, скамья да печка, на припечке — дешевая глиняная посуда, такая, что на торгу по монете за воз. И Крей был здесь, тоже на полу, привалился плечом к стене и изумленно таращился по сторонам. А за распахнутой дверью — лес, густой, мрачный, деревья так тесно окружают хибарку, что, кажется, до ближнего ствола можно достать рукой, стоя в дверях...

-Вы у меня в гостях! А откуда я взялась? — ведьмочка звонко расхохоталась. — Хороший вопрос, самый насущный сейчас, я бы сказала. Откуда взялась! Да вот, подумала, что тебе не хочется пока к Дьяну на разговор, а ведь все к тому и шло. Скажешь, не так? Или ты мечтал, наконец, как следует познакомиться с драконами?

— Нет, конечно, — Ардай сглотнул комочек в горле. — Спасибо тебе, Шала.

Сказал это, уже не беспокоясь насчет того, можно лесную ведьму благодарить или нет. От души сказал. Потому что никак нельзя было не поблагодарить рыжую. За то, что спасла от драконов. Кстати, а как узнала? Хотя, чему удивляться, она же ведьма...

— Пожалуйста, — спокойно ответила Шала.

Она помянула Дьяна — а ведь знакомое имя.

— Кто такой этот Дьян? — уточнил он.

— Ну, как же? — Шала усмехнулась. — Он из тех, кого ты зовешь горными колдунами. Даже больше скажу — он их князь. Точнее, князь Южной Содды, где мы все сейчас и пребываем.

И Ардай вспомнил.

"Ты поторопись. Князь Дьян ожидает тебя", — сказала ему вчера белая. Он решил — обозналась, с кем-то перепутала. С кем-то из "своих". Ни колдуны, ни их драконы не привыкли, видимо, к такому нахальству со стороны жителей Приграничья.

— Ты кто? — заговорил Крей, подвигаясь ближе к Ардаю и не сводя глаз с девушки.

— Ее зовут Шала, она, как я понял, лесная ведьма, — поторопился объяснить Ардай.

Он уже попал, нежданно-нагаданно, во все ловушки рыжей хитрюги, так хоть Крей пускай не попадет. Если ведьма ему не сама имя свое назовет, это ведь не считается?

— Все верно, — кивнула Шала. — Рада видеть тебя в гостях, Крей Дарит, сын мельника из Варги. У меня тут, видишь, все просто, скромно. Зато горных колдунов пока можете не опасаться.

— Откуда ты меня знаешь? — изумился Крей.

— Да чего тут знать? — ведьма опять захохотала. — У тебя же на лбу написано: "Крей Даррит, сын мельника". Кстати, вам, что ли, так нравится мой неметеный пол? А то ведь здесь еще найдется, где присесть.

Они, переглядываясь, поднялись.

— Где наши птицы, Шала? — запоздало поинтересовался Ардай.

-Там, — ведьма махнула рукой куда-то в сторону двери. — Я их напоила, покормила. Не переживай.

— Когда же успела? — не поверил Крей.

Ардай подумал, что Шала сейчас опять примется хохотать, и не ошибся.

Отсмеявшись, она объяснила снисходительно:

— Я много такого умею и знаю, что не по твоему разумению, сын мельника. Уж не взыщи.

Вспыхнув, Крей принялся рыться по карманам, нашел в одном увесистый дирр, протянул ведьме.

— Вот, возьми. Это тебе.

Друг желает расплатиться, понял Ардай. Ведьме нужно заплатить, такой обычай. Нельзя иметь долгов перед лесной ведьмой. У него самого должны остаться монеты, вот кстати... Он сунул руку в карман — карман оказался пуст.

Шала взяла поданный Креем дирр, подкинула его в руке, задумчиво улыбнулась.

— Опоздал ты с платой, сын мельника. Надо раньше было. Я уже свое получила, сполна, вон от друга твоего. Но можешь заплатить за что-нибудь еще. Чего бы тебе хотелось?

Крей отчаянно колебался, но все же попросил:

— Ты можешь, например, мое будущее предсказать?

— Могу, отчего же, — согласилась Шала, и серебряный дирр исчез в складке ее юбки.

Она внимательно, без тени улыбки посмотрела на Крея, потом ненадолго прикрыла глаза. Крей насупился и побледнел, и Ардай словно прочел его мысли — этот осторожник уже пожалел о просьбе. Он охотно расстался бы с еще одной монетой, чтобы ведьма промолчала. И чего ему бояться-то?..

Шала открыла глаза.

— Я поняла. У тебя все будет хорошо. Много лет будешь вести дела вместе с отцом, вы поставите еще одну мельницу вниз по реке, и будете самыми богатыми мельниками в округе...

— Шутишь? Откуда мы возьмем на это деньги? — помотал головой Крей.

— Не перебивай. Твой отец получит нежданное наследство, и еще он удачно распорядится приданым твоей жены.

В глазах у Крея засветилось такое неподдельное изумление, что Ардай чуть не прыснул.

Ведьма невозмутимо продолжала.

— Да, ты скоро женишься. Может, через год, а может, еще до нынешней зимы. На любимой девушке. У вас будет четверо детей, два сына и две дочери. И ты спокойно проживешь до самой старости, если только однажды не примешь решение, которое сделает твою жизнь беспокойной. Вот и все.

— Нет, погоди, — заинтересовался Крей. — А что за решение я не должен принимать?

— Я сказала — не должен?

— Ты сказала, что это решение помешает моей спокойной жизни с любимой женой.

— Я сказала не совсем так, сын мельника, — Шала недовольно поморщилась. — Я не знаю, что это за решение, а также не знаю, как сложится твоя жизнь, если его примешь. Д а и маловероятно это, не в твоем характере. Так что живи спокойно. А сегодняшний полет к Драконьим Горам останется самым безрассудным поступком за всю твою долгую жизнь. Это все. Мне нечего добавить.

— Нет, погоди, — не унимался Крей. — Скажи мне имя... А, нет, не надо, не говори...

— Женишься на любимой девушке, Крей Даррит, — повторила ведьма. — Зачем тебе имя? У тебя будет только одна любимая девушка, так что не ошибешься. Вы будете счастливы.

Ардай меж тем ощупывал карманы.

— Шала, мои деньги куда-то подевались, должно быть, дома нечаянно вытряхнул. Может, ты и мне будущее расскажешь, а заплачу в следующий раз? Мы ведь с тобой еще увидимся, я правильно понял? — он шутливо улыбнулся, но ответа ждал с волнением.

— Нет, Эстерел, — взгляд Шалы скользнул в сторону. — Я не вижу твоего будущего. Я, конечно, многое могу, но не могу я тоже многое. Понял, сын именя?

Она шагнула было к выходу, но Ардай преградил ей дорогу, крепко взял за плечи.

— Что же такого особенного в моем будущем, что ты его не видишь, а, ведьма лесная?

— Сейчас не скажу. Но когда-нибудь я непременно тебе отвечу, сын именя. Ты верно сказал, мы еще не раз свидимся.

-Скажи хоть только, будет ли у меня хороший рух, и женюсь ли я будущим летом на своей невесте?

-Что могла, все уже сказала. Отпусти, — Шала взглянула на него исподлобья, что-то особенное, будто искры зеленые, мелькнуло на миг в ее глазах и пропало.

Ардай опустил руки, точнее, уронил, потому что они вдруг стали безвольными, как плети. Шала тут же выскользнула из хибарки.

— Что ты наделала... — испугался Ардай, и первым его порывом было кинуться следом, да не тут то было...

Он чуть не упал. Спасибо, стена была рядом, плечом привалился и удержался. Ноги не шли. Стояли вполне твердо, не подкашивались, но идти не желали. Однако длилось это, к счастью, недолго, до трех не спеша досчитать — и руки ожили, Ардай их ощутил. Сжал кулаки, разжал, разглядывая пальцы — не подведут? Сделал шаг — получилось.

— Ты чего?.. — не понял Крей.

Ай да ведьмочка! Такую голыми руками... Точнее, ее вообще руками трогать не стоит.

Шала быстро вернулась, выложила на стол буханку хлеба и полголовки сыра, мимоходом засветила лампу, непонятно откуда достала нож и принялась нарезать хлеб и сыр.

— Вот. Чем богата. Подвигайтесь к столу. Вода свежая там вон, в ведерке. Вы только не пугайтесь, — добавила она с усмешкой. — И вода, и еда у меня самые обычные. Не приворожу вас, и вообще, ничего не сделаю. Накормлю, и только. Вы ведь голодные, правильно?

Еще как угадала рыжая. При виде хлеба и сыра у обоих парней потекли слюнки. Последний раз они ели, когда завтракали ранним утром, а потом было не до того.

Ардай, однако, сказал:

— Мне бы птиц проверить сначала. Прости, но я так привык. Покажи, где они.

— Нет уж, — Шала нахмурилась. — Ишь, недоверчивый какой. Вам отсюда носа нельзя высовывать. Выйдете за дверь — ни за что не ручаюсь. Вас, правда, у границы ищут, но все равно. Алканель тут рядом, а вы такого переполоху наделали...

— Какой еще Алканель? — не понял Ардай. — И где мы, ведьма? Разве не возле самой границы?

Шала покачала головой, и взглянула — только на дурачков так смотрят, с ласковой жалостью.

— Что ты, сын именя. Граница далеко, и это очень хорошо — говорю же, ищут вас. Там сейчас ни одна мышь незамеченной не проскочит. А Алканель — деревня колдунов, самая большая в этих местах. И князь Дьян, кстати, там живет. Хочешь с ним повидаться — напрямик проведу, и устать не успеешь. Только Дьяну нынче не до праздных разговоров, а вот попадись ему тот, кто украл драконье яйцо! Или хотя бы тот, кто притащил обратно маленького... — ведьма смешливо щурилась.

У Ардая похолодела спина. Они, оказывается, в глубине Драконьих гор. Не просто у самой границы, так, что поднимись повыше — и граничные камни увидишь, а в самой стране колдунов, куда им отродясь ход заказан. Если об этом узнают дома, в Варге...

— Ничего себе, — хмыкнул Крей. — И что же мы теперь?..

Он тоже побледнел, но держался молодцом, даже улыбнуться попытался.

— Не бери в голову, — махнула рукой Шала. — Все просто. Как сюда попали, так и отсюда выберетесь. Я помпгу. Вы кушайте, кушайте.

Она, кажется, от души забавлялась.

Ардай с Креем переглянулись. Как ни крути, а они в полной власти у ведьмочки. Но не за тем же она умыкнула их из-под носа у драконов, чтобы погубить? Так что, глядишь, и обойдется.

Хлеб оказался черствый, но очень вкусный, да и сыр хорош. Хозяйка не ела, но тоже присела к столу и с улыбкой наблюдала, как гости жуют, все больше входя во вкус.

— Скажи мне, Шала, — едва успев проглотить кусок, опять начал Ардай, — а твой князь Дьян не против, когда...

— Что ты сказал, Эстерел? — Шала расхохоталась.

И то, пора бы уже ей похохотать, давно не смеялась.

— Глупости какие. Князь Дьян — не мой князь, понял, Эстерел? Нет надо мной князя, запомни.

— Я так и думал, — сразу согласился Ардай. — Кто бы сомневался. Но скажи мне, ты ходишь через границу свободно, колдуны не возражают?

— Не возражают. Мы, Эстерел, никому не выдаем чужие секреты. Никогда и ни за что. Это для нас закон. Поэтому мы со всеми дружны, и с колдунами в том числе.

— Не выдаете чужих секретов? И этого достаточно?

— Кому-то, может, и мало, но нам хватает, — она подвинула ему еще хлеба и сыра.

Крей добавку взял сам — чего скромничать, когда есть хочется.

— Может, еще скажешь мне, Шала...

Но та с шутливой строгостью погрозила ему пальцем:

— Ты слишком много разговариваешь за едой, Эстерел. Так и голодным останешься. Тебя в детстве не учили есть молча?

— Шала, — мягко сказал Ардай, накрыв ладонью маленькую руку ведьмы. — Пожалуйста, Шала, если это, конечно, не секрет... Тот дракончик, которого мы привезли, он выживет? И почему у нас с ним ничего не вышло, что мы делали не так?

Он совсем осмелел, как будто и не ведьма с ним рядом сидела, а просто девчонка.

— Это не секрет, сын именя, — Шала, тряхнув волосами, высвободила руку. — Что вы там такое делали, не знаю, но, скорее всего, "не так" было все. Только что вылупившийся дракон гибнет, если рядом с ним нет драконицы. Поэтому его невозможно выкормить и воспитать... как птенца руха, к примеру. Хорошо бы об этом знать всем, кто мечтает о собственном драконе, чтобы они не пытались воровать драконьи яйца. Это не только слишком трудно, но и совершенно бесполезно. Ты сам убедился. А насчет дракончика...

— Я не воровал яйцо! — перебил Ардай. — Мне подсунули его на рынке вместо яйца руха, и взяли хорошую плату. Хотел бы я знать, зачем?

— Я думаю, какая-то цепь случайностей привела к этому недоразумению, — кивнула Шала. — Дьян наверняка захочет во всем разобраться, поэтому не удивляйся, если он тебя все же отыщет. И знай, он сделает это без моей помощи. Потому что, — она улыбнулась, — я не выдаю чужие секреты. А тот дракончик... Я не знаю. Может, и выживет. Тогда я непременно скажу тебе об этом. Во-первых, потому, что это тоже не секрет, во-вторых, потому, что он выживет благодаря тебе. Хотя жаль, что ты был так нетороплив.

— Мы сделали, что могли, — возразил Ардай.

Шала улыбнулась.

— Я понимаю. Видишь ли, сын именя, если бы вы сразу же прилетели к колдунам с малышом, Дьян был бы счастлив. Наверное, он наградил бы вас, и сделал бы все, чтобы скрыть происшествие от императора Итсваны. Я понимаю, конечно, как это для вас было бы трудно, и Дьян, конечно, понимает тоже. Но, получив полумертвого малыша, он был взбешен. Вот поэтому я и не дала вам встретиться. Но не стоит слишком его бояться. И если выпадет случай откровенно рассказать ему обо всем, лучше сделай это.

— А как ты про нас узнала? — подал голос Крей, который до этого лишь сосредоточенно жевал. — Ну, что драконы нас вот-вот сожрут?

— Не вот-вот, — в глазах ведьмочки заплясали чертенята. — Может, чуть погодя? Это — мой секрет, Крей Даррит.

Ардай доел угощение и запил его кружкой прохладной воды — аж зубы заломило.

— Спасибо, Шала. У тебя вкуснее, чем дома.

Второй раз за сегодня ведьму поблагодарил, и опять без сожаления.

— На здоровье, Эстерел, — она довольно улыбнулась.

Крей, тоже закончив трапезу, достал из кармана еще один серебряный дирр и положил перед Шалой. Она живо спрятала монету и весело заметила:

— Ишь ты, за мое бедняцкое угощение платят, как в самой дорогой харчевне.

Вдруг в дверь, хлопая крыльями, вылетел маленький пестрый сыч и сел Шале не плечо, сразу нахохлился и зажмурил круглые глазищи. Ведьма склонила голову к птичке, постояла, как будто прислушиваясь к чему-то, и принялась ловко прибирать со стола — так и ходила по комнате с сычом на плече, который, казалось, уснул.

Покончив с делами, она выглянула в оконце.

— Стемнело уже. Пора вам. Подождите, сейчас вернусь... — и ушла.

И точно, чернота уже стояла за окном, но от маленькой лампы света было, как от трех-четырех ей подобных.

Крей помотал головой, потер лицо руками.

— Эх. Как наваждение кругом. Колдовство сплошное. Вот уж точно, выберемся отсюда, да сойдет все это с рук — буду тише воды ниже травы жить, детишек растить и мельницу держать. У тебя, правда, денег нет ей заплатить? У меня это был последний дирр. Она потребует когда-нибудь отдачи, она же ведьма!

— Ну, отдам, если потребует. Я вот много чего могу даром отдать, может, и она тоже?

— Шутишь? Ведьма — даром?! Ты ж за нас двоих теперь ей должен, за спасение, ты ее словами поблагодарил! Я, получается, перед тобой в долгу.

— Уймись ты, — поморщился Ардай. — Я с тебя долга точно не потребую. Спокойно детей расти и мельницу строй.

— Я не о том, — Крей покраснел. — Ты знаешь, если что...

— Да знаю я, — Ардай хлопнул его по плечу. — Уймись, а? Перестань. И так голова кругом.

— Кольцо все же верни ей, — смущенно посоветовал Крей, отворачиваясь. — Это же ты про себя матери сказку рассказывал за завтраком? А то я не понял. Слушай, а что, если ведьма только притворяется девушкой, а сама старуха?

— Точно, кольцо вернуть! — Ардай шлепнул себя по лбу. — И как я забыл. Старуха, говоришь? А, какая разница, — он сунул руку в кармашек жилета, куда положил вчера колечко.

Не было ничего в кармашке. Пошарил пальцами, внутренне холодея — да, пусто. А кармашек потайной, с застежкой, из него ненароком не вытряхнешь. Неужели перепутал, не туда положил?

Вернулась Шала, в руке она держала камень. Самый обычный камень, с одного бока сырой — наверное, на земле лежал, где-нибудь в низине, к другому боку прилипла хвоинка.

— Отправлю вас обоих в одно место, сами решайте куда. Просто подумайте об этом месте одновременно, вот и все.

Ардай продолжал лихорадочно ощупывать многочисленные карманы жилета.

— Шала, забери, пожалуйста, свое кольцо. Зачем ты дала его мне? Да где же оно, о демоны?

— Ну, отдавай, — ведьма с улыбкой протянула руку.

Ардай обшарил последний карман — пусто. Карманы штанов... он уже знает, что там ничего нет.

— Что же ты? — Шала недовольно поморщилась. — Отдаешь, или нет?

— Шала, я не могу его найти, — пробормотал он убито.

— Ага, так-то ты бережешь мой подарок! — зеленые глаза опять заискрились смехом. — Ладно, потом найдешь и отдашь, раз так этого хочешь. Некогда сейчас.

— Скажи, зачем ты мне его подсунула?

— Да просто на добрую память. А ты что себе вообразил, Эстерел? Ну, ладно, решайте же быстрей, куда вас отправить.

— Давай к нам, — предложил Крей, — скажем, в башню. Она на отшибе стоит, никто ничего не заметит. Если к вам — могут заметить.

Это было разумно. Двор и дом Эстерелов, что ни говори, места не самые уединенные, и даже в башню всегда кто-нибудь может подняться.

— Да, ваша башня самое то, — признал Ардай.

А в голове вертелось — кольцо! Не мог он его потерять. Просто не мог, и все тут. Никогда еще ничего не пропадало у него из застегнутого кармана.

— Решили? — торопила Шала. — Значит, кладите сюда, на камень, правые руки, сначала один, потом другой. Да, вот так...

— Погоди, а наши птицы? — соединив уже руки, как ведьма велела, Ардай с Креем переглянулись и поспешно их опустили.

— Ох, надоели вы мне, непонятливые такие, — блеснула глазами девушка, не поймешь, то ли она так сердится, то ли смеется. — С птицами мне совсем просто, заклятье невидимости на них положу, сами прилетят. Это как пальцами щелкнуть, а вот с вами морока! Давайте же руки, наконец!

Ардай опять накрыл рукой ладошку Шалы и камень на ней, сверху положил руку Крей.

— Вспоминайте место, куда отправляетесь, — Шала закрыла глаза и что-то беззвучно прошептала.

И опять парней накрыла глухая, вязкая темнота. А потом они оказались...

Ну, да, в башне за мельницей, где Крей держал Момута. На самом ее верху, на площадке, огороженной с двух сторон. Крей сидел у стены и тер руками лицо. Ардай... тот лежал на самом краю площадки — каким-то шестым чувством он ощутил, что рядом — бездна, чуть повернись, и грохнешься вниз. Не так уж высока башня, конечно, но это днем, а теперь, когда земля тонула в потемках, а огни на мельниковом дворе мелькали где-то далеко, это именно бездной и казалось. И, конечно, высоты хватит, чтобы ни на шутку разбиться.

Затаив дыхание, Ардай осторожно откатился от края. Зазвенела цепь, и вообще, ногам было неудобно.

— Я зацепился, кажется, — он дернул ногой, цепь опять звякнула.

— Подожди, тут у меня фонарь есть, — Крей нашарил под стеной фонарь и огниво, принялся торопливо разжигать, удалось со второй попытки.

Ничего ж себе! Левую ногу Ардая поверх сапога обхватывало кольцо, цепью прикрепленное к стене — кольцо, которое надевали на лапу руха. То есть, Ардай был за ногу прикован к стене, вместо Вирра.

— Ну, однако, и шуточки у рыжей, — вдруг разозлился он.

Надо бы радоваться — они в Варге. В безопасности. Все закончилось, и, кажется, закончилось хорошо, а Шалина проделка напоследок — такой пустяк. Но он почувствовал, что устал. От всего. От неожиданностей. Устал попадать впросак — сколько можно, за каких-то два дня? Попробуй тут не разозлись. Верно, она их спасла, так что теперь, издеваться? Одно слово — ведьма лесная!

— Да погоди, — засмеялся Крей, — сейчас отопру, одну минуту, только ключ принесу, — и он исчез в люке, ведущем в нижнее помещение башни.

Крей вот радовался, это было видно.

Ардай не стал ждать ключ. Кольцо держало сапог, ногу из него, не то чтобы легко, но удалось выдернуть. Когда, ругаясь сквозь зубы, Ардай сдергивал кольцо с голенища, из сапога со звоном выпали монеты — те, которые он хотел отдать Шале. И ее колечко, подпрыгнуло на каменном полу, но не укатилось, а закружилось на месте. Крей, успевший вернуться с ключом, удивленно присвистнул, но промолчал, хвала Провидению.

Ардай поймал колечко, бросил в карман и присел у стены. Воздух был уже свеж, однако шершавый камень еще хранил дневное тепло.

Она не захотела взять деньги. У него — не захотела. И кольцо свое забрать — тоже. Получается, его связь с рыжей окрепла еще больше. Ну и ладно! Пока от нее вреда вроде не было, а польза — налицо. Только бы не помешала...

— Только бы это все не помешало мне и Эйде! — отчеканил он. — Я все равно женюсь на Эйде, даже если придется запереть тетку Сариту в погребе и обрить налысо эту рыжую.

— А жаль было бы, — заулыбался Крей. — Волосы у нее — загляденье.

— Лохматые рыжие патлы, — упрямо повысил голос Ардай. — Тоже мне, нашел загляденье.

Это была точно неправда — хороши у Шалы волосы, да и сама она тоже весьма ничего. И он должен быть ей благодарен, а вместо этого — злился. Так ведь есть за что.

— Да говорят, на лесную ведьму платок надень — и уже колдовать не сможет, — заметил Крей. — А если обстричь... Когда же рухи прилетят? Не обманет твоя ведьма, как считаешь? — запрокинув голову, он вглядывался в темное небо, как будто мог что-то там разглядеть.

— Пойди сам у нее спроси. Тоже, нашел "мою"! А рухи, она сказала, своим ходом прилетят, значит, им на это время нужно.

Крей уселся рядом, помолчал немного, потом ни с того ни с сего сказал:

— Говорят, что горные колдуны — не люди. Это демоны, которые появились из сердцевины гор. Поэтому у них особая магия, и они могли подчинить драконов. Но они не люди, поэтому людям лучше не иметь с ними дела. А колдовство их особое, с ним лучшие маги не умеют справляться, а простой человек и подавно. Поэтому твой отец и поддался чарам госпожи Валенты. Она тут всем, говорят, нравилась, хоть и была невесть кем и неизвестно откуда.

— Нравиться — это еще не колдовство, — с досадой возразил Ардай. — Отец считает, что в ней не было ничего колдовского.

— Конечно, раз он был околдован, — заметил Крей осторожно, — Когда тетка Сарита говорила с моей матерью о госпоже Валенте, я слушал. Тетка Сарита будто бы видела знак, точный знак, говорящий о том, что госпожа Валента — горная колдунья. Знаешь, какой? Та родила ребенка, и сразу стало холодно, очень холодно.

Ардай удивленно посмотрел на него.

— Холодно? Что это все значит?

— Это главный признак, по которому можно определить горную колдунью. Когда у нее рождается ребенок, становится холодно, просто кровь стынет в жилах.

— Может, просто дверь забыли закрыть, и получился сквозняк? — усмехнулся Ардай.

Вообще, к госпоже Валенте и рожденному ею мальчику, который жил меньше дня, у него был свой счет. Потому что сам Ардай родился раньше того несчастного, совсем немножко раньше, на каких-то день-два, если верить Лите, которая болтала об этом с работницей в кухне. Ардай тогда нечаянно подслушал, лет пять назад, или шесть. Отец, оказывается, жил здесь с законной женой Валентой, а Мия была второй, незаконной женой, в Аше. Наверное, тогда отец Валенту любил больше, или, и правда, она его околдовала. По крайней мере, если бы остались жить Валента и ее сын, то у Мии и Ардая все сложилось бы совсем иначе. Что веселого в том, чтобы быть бастардом?

Потеряв жену и законного наследника, отец взял в дом своего бастарда и его мать. Чтобы утешиться. Мог бы и не брать. Тогда Ардай, может, и знал бы, что его отец — имень Эстерел из Варги, но сам никогда не стал бы именем Эстерелом.

Так или иначе, отец сделал его законным сыном и наследником. Родился бастардом? Ну и что. Кого это сейчас волнует.

-Моя мать ходила на похороны госпожи Валенты, — добавил Крей. — Точнее, не похороны были — прощание. Мать говорила, госпожа Валента даже в гробу была такая красивая, и ребенок ее с ней лежал. Их здесь не стали хоронить, приехали родственники госпожи Валенты и увезли. Будто бы это по обычаю ее семьи, а где ты слыхал про такие обычаи? Все, кто хотел, проводили до дороги, только господин Гай дальше поехал. Он к вечеру вернулся. Вот, а на вашем доме, получается, осталось темное заклятье, и твоя мать не может больше иметь здоровых сыновей, ну, и еще всякое другое. Так считает Сарита. Да ты сам слышал сегодня утром.

-Это глупости все, — сказал Ардай.

Он ничего не смыслил ни в колдовстве, ни в заклятьях, и не понимал, почему они где-то остаются, на что-то влияют, и почему из-за событий такой давности, в которых никто не виноват, должны страдать он, его мать, маленький брат? Отец совершенно точно любил Валенту и не может быть повинен в ее смерти, так с какой же стати тут зло? А хуже всего, что Крей говорил об этом, как о чем-то очевидном.

На душе его стало совсем плохо. Захотелось двинуть по физиономии Крея Даррита, а это точно неправильно и совсем ни к чему.

Ах, да — ничего не говори, не предпринимай в гневе. Пройдет время, и все предстанет в ином свете. Отцовские слова, отцовское воспитание. В некоторых вещах Гай Эстерел умел быть настойчивым. Гнев переживают молча, наедине с собой, и точка. В гневе можно совершить непоправимое, поэтому не совершай ничего, пока не успокоишься...

— Я пойду, — сказал Ардай. — Спасибо тебе. За все. Увидимся.

* * *

Он, не торопясь, шел домой по темным улочкам Варги, мечтая идти еще долго-долго. Но это невозможно, не так велика деревня, хоть всю ее пройди вдоль и поперек. Все равно, ходьба успокоила, прояснила разум. Хоть бы с младшим братишкой все было в порядке. А то знахарка утром наговорила всякого, и про то, что дом вредит — это так созвучно словам Сариты и Крея. Послушать бы саму Сариту, что она там видела и слышала восемнадцать лет назад? Так не станет Сарита ему ничего рассказывать. Она его видеть не может. И причина, оказывается — не в том, что женщина обезумела после несчастья с дочкой. Причина серьезнее. То есть, ерундовая причина, конечно, но только не для Сариты. И как еще Эйда до сих пор умудрялась с ним встречаться!

Эйда. Теперь мать ее просто запрет, запретит уходить со двора. Или, лучше, увезет из Варги. Раз считает, что все так серьезно. Вот ведь нелепица — человеку ставят в вину то, в чем он ничего смыслит, в чем никак не может быть виноват, что случилось до его рождения!

Чтобы пройти к домику Сариты, пришлось сделать немалый крюк. Зато он увидел то, чего и боялся — дом стоял тихий и темный. Ардай не знал точно, который был час, но соседние дома светились окошками — значит, не поздно. На задвижке калитки — замочек, только кого он остановит? Разве что саму Сариту.

Он, подтянувшись, легко перемахнул через забор, подошел к дому. Конечно, заперто. А вот калитка на скотный двор открыта, и живности — никакой, только кот юркнул из-под ног и прыгнул на крышу сарая. Пустой скотный двор — хуже всего. Это значит, хозяева не собираются вот-вот вернуться. Значит, теперь появилась еще и такая забота: найти Эйду. Может быть, в Аше. Вряд ли Сарита сможет увезти ее далеко.

Почему яйцо дракона попало именно к ним? Ведьма Шала считает — случайность, цепь событий. Ничего себе, случайность. И "мысленный" язык драконов, которым, оказывается, владеет Ардай — тоже случайность или колдуньино заклятье? Ну уж нет. Даже если и правда дом хранит в себе проклятье колдуньи, тогда, пожалуй, отец поступил опрометчиво, что допустил такое. Но "мысленный" язык тут точно ни при чем. Это не случайность и не проклятье, а что тогда? И почему Ардай единственный в семье получил этот странный дар? И, главное — зачем?

Луна, яркая необычайно, выбралась из облаков и залила золотисто-молочным светом крыши и деревья. И опять — дракон. Медленно проплыл на фоне вызолоченного лунным светом облака, и исчез где-то там, в черноте. Опять дракон, ну и что? Здесь Приграничье, здесь полно драконов. А домой пора...

Господин Брин, бессменный староста Варги вот уже много лет — Ардай и не помнил в этой должности кого-то еще, — восседал за столом на почетном месте, напротив него — вот это да! — Горах, в своей рабочей одежде и с закатанными до локтей рукавами. Мать, не чинясь, присела сбоку стола на табурет — ее любимое место. Мать была спокойна, что-то говорила старосте, улыбаясь, тот важно кивал — по крайней мере, это означало, что дома все более или менее в порядке.

Когда Ардай вошел, все замолчали и повернулись к нему.

— Добрый вечер вам, — Ардай наклонил голову, положив руку на рукоять ножа. — Я Эстерел, имень из Варги, отвечаю за мой дом, мою землю, моих людей...

Ритуальная фраза, означающая признание ответственности. Отца здесь нет, значит, ответственность — на нем.

Горах, как показалось Ардаю, одобрительно усмехнулся в усы и поднялся из-за стола, тоже наклонив голову в приветствии.

Староста тоже понял правильно. Мальчишка показывает коготки. Заявляет права на взрослость. Что ж, ему пора, император Итсваны — тот сел на трон в куда более нежном возрасте. Итак, все, что этот юноша имеет сказать, следует понимать всерьез — ответственность будет нести семейство Эстерелов, а не староста и не Варга. Ну, так староста совсем не против, старосте даже рад. Все обойдется малой кровью — чего же лучше.

Он глянул на госпожу Эстереллу — та сидела безмятежно, чуть улыбалась уголками губ, а уж что там у нее в душе — ее дело. Пусть Эстерелы, если что не так, разбираются между собой сами.

Староста поднялся, низко нагнул голову, утопив подбородок в жирных складках.

— Добрый вечер тебе, имень Эстерел.

Вот, еще одна ритуальная фраза произнесена. Здесь и сейчас Ардай — господин Эстерел, имень.

Ардай сел рядом с матерью, подчеркнуто игнорируя почетные места за столом. Остальные тоже уселись, мать разлила по серебряным стаканам подогретое пиво с пряностями — вечернее угощение.

Староста не стал медлить.

— Господин Эстерел, два дела привели меня сюда в столь поздний час. Боюсь, оба не терпят отлагательства. Мы оба знаем, какое прискорбное... вопиющее событие произошло в этом доме сегодня... — староста замолчал, собираясь с мыслями.

Ардай воспользовался паузой.

— Всего лишь случайность, господин староста, и я уже сделал все от меня зависящее, чтобы исключить неприятные последствия, — твердо сказан он, глядя в глаза старосте.

Мать одобрительно улыбнулась.

— Тогда я спрошу прямо, господин Эстерел. Готовиться ли нам к неприятностям оттуда? — Брен показал пальцем в сторону Драконьих гор.

Да он с ума сошел, подумал Ардай. Какие могут быть гарантии?..

Но ответил уверенно:

— Я не вижу для этого ни одной причины, господин староста.

Получается, что Шала помогла ему и здесь. Она ведь сказала — господин Дьян, может быть, разыщет его, тогда лучше без утайки все рассказать. Ни о каких других невзгодах не упоминала, а ведь понимает, наверное, что к чему. Что ж, если разыщет его господин Дьян, они поговорят, только при чем здесь староста и его неприятности...

— Я не спрашиваю у тебя подробностей, господин Эстерел, — покачал головой староста. — И не хочу их знать. Уверен, в случае нужды ты предупредил бы меня и всех жителей Варги.

— Конечно, господин староста.

— Тебе прекрасно известно, что трудно иметь секреты от того, кто владеет магией, а магия горных колдунов очень и очень сильна. Ты оказал услугу Варге, увезя отсюда маленького дракона. Если бы его тело было спрятано поблизости, я до конца своих дней не спал бы спокойно.

-Это был наш долг, господин староста.

-Разумеется, пройдоха Руйбикор никогда больше не будет торговать в Варге. Мы потребуем от него объяснений.

-Зачем, господин староста? Я думаю, он сам не знает, что продал нам, — возразил Ардай. — Пусть и дальше ни о чем не догадывается.

Это же было очевидно.

-Кто знает, о чем он догадывался, — заметила Мия. — Немногие покупают сейчас яйца рухов. Руйбикор, конечно, приехал на эту ярмарку лишь потому, что рассчитывал продать яйцо нам. Он наперечет знает семьи, которые держат верховых птиц, и в которых есть юноши подходящего возраста. Конечно, мой муж это так не оставит. Но ты прав, сынок, нужна осторожность. А вообще, господин староста, я полагаю, нам пока не о чем беспокоиться? Если мой сын считает, что с драконами все получилось удачно.

— С драконами — может быть. Мне ничего не остается, как довериться суждению твоего сына, госпожа. Но буду откровенен, — Брин мягко улыбнулся. — Моя обязанность перед императором — известить его о случившемся. Тогда тот факт, что в наших руках был маленький дракон, и он потерян навсегда, поставят нам в вину. Говорят, для ученых магов императора даже скелет дракона — огромная ценность.

— Быть между молотом и наковальней несладко, господин староста, — не удержался Ардай.

— Вот именно, мой мальчик, — староста понизил голос. — Если я доложу о э-э... происшествии господину наместнику, то, пока весть дойдет до императора, об этом узнают множество людей, а уж колдуны — обязательно. И я ни за что не поручусь. К тому же всем здесь присутствующим, разумеется, придется пережить магический допрос, и не один. Мы невиновны, нам нечего скрывать, но от этого процедура не становится приятнее, — тень набежала на лицо Брина. — Так что, мои добрые господа, я склоняюсь к мысли, что мы должны сохранить в секрете это... так скажем, досадное недоразумение.

Ардай вздохнул с облегчением. Конечно, сохранить в секрете, как же иначе. Ему бы и в голову не пришло докладывать наместнику — сейчас, когда дракончика здесь больше нет.

— Но к этому есть препятствия, да, господин староста? — приподняла брови Мия. — Ты к этому клонишь?

— Ты совершенно верно поняла меня, добрая госпожа Эстерелла, — вздохнул староста. — Вы все знаете, что у этого э... происшествия есть один нежелательный свидетель. Сарита Рикка.

— Она не скажет, — покачал головой Горах.

— Чего она хочет? — голос матери предательски дрогнул.

— Ты опять верно все поняла, моя госпожа Эстерелла, — староста вздохнул, вынул из поясного кармана тонкий белоснежный платок, вытер шею и лысину. — У вдовы два условия. Первое — пятьсот дирров серебром. Я думаю, половину этой суммы мы найдем в казне Варги, остальное придется внести вам. Второе условие — письменное обязательство навсегда отступиться от ее дочери. В противном случае она пообещала немедленно донести наместнику.

Ардая вначале решил, что ослышался. Письменное обязательство? Да где такое видано?

— Нет, — сказал он.

Староста смотрел на мать, ожидая ответа.

— Пятьсот дирров? Ничего себе, — усмехнулась Мия.

Но, подумав немного, она заключила:

— Что ж, полагаю, мы вполне можем выполнить ее условия.

— Нет, — повторил Ардай. — Никогда. Я согласен, что можно ей заплатить, но никаких обязательств...

— Перестань, — нахмурилась Мия. — Ты все равно не получишь девушку против воли ее матери. Но, если случится чудо и Сарита согласится на брак, эта бумага не будет иметь никакого значения.

— Нет. Я никогда не дам такое обязательство, — упрямо возразил Ардай. — Отказаться от Эйды и поставить свою подпись — никогда. Я бы на ее месте никогда не простил этого.

— Очень жаль, господин Эстерел, — староста печально развел руками. — Тогда я буду вынужден арестовать тебя, чтобы препроводить в Аш, в резиденцию наместника. Столько хлопот и неприятностей для всех нас! Конечно, ты можешь воспользоваться правом именя и самолично прибыть в резиденцию завтра утром, тогда я не стану тебя арестовывать. О Провидение, как же я не хочу такого развития событий. Теперь и императорские маги, и колдуны не оставят нас в покое...

— Я не просто не хочу — я не позволю, — жестко сказала мать. — Я сама дам обязательство не претендовать ни на одну из дочек Сариты Рикки — тоже мне, завидные невесты! Дам от своего имени и от имени мужа, скреплю документ печатью Эстерелов. Этого будет достаточно, господин староста?

— Полагаю, да, моя госпожа, — вздохнул господин Брин. — Лучше бы, конечно, твой сын сам дал слово, а ты лишь подтвердила его своей подписью и семейной печатью, но так тоже можно. Твой письменный отказ видеть девушку невесткой говорит о невозможности брака. А с сыном, я полагаю, господин Гай Эстерел решит этот вопрос сам.

— Мама, пожалуйста, я прошу тебя...— взмолился Ардай. — Пожалуйста. Не подписывай такое обязательство. Мы что-нибудь придумаем, только не подписывай. Я не позволю тебе! Давай, я сам попробую убедить Сариту?

И с ужасом он видел, что его мать, добрая и мягкосердечная, которую всегда так легко было склонить на свою сторону, на этот раз даже не дрогнула, ее взгляд остался твердым.

— Придумаем — до завтра? — усмехнулась она. — И как ты мне не позволишь? Я не принуждаю тебя подписывать этот документ, так что сердце твоей возлюбленной Эйды Рикки не будет разбито отказом от тебя лично. Но и ты не можешь помешать мне подписать то, что я считаю нужным. А убедить Сариту... Попробуй сначала убедить пень у нас в огороде. Раньше — может быть, но теперь — невозможно.

Староста согласно закивал.

Мия встала, погладила Ардая по плечу.

— Ты сегодня устал, сынок. Если тебе нечего больше сказать господину старосте...

— Господин староста может передать Сарите, что я не обещал отступиться от ее дочери.

Горах, который молчал, поглядывая исподлобья, после этих слов неодобрительно покачал головой. Все, решительно все были против Ардая. И против Эйды. Сарита победила. Но это пока.

Ардай смотрел, не отрываясь, как серебряное перо в руке матери выводит аккуратное кружево букв, как к бумаге прижалась круглая отцовская печать. Староста и Горах тоже поставили свои подписи внизу. Теперь Ардай Эстерел не имеет права свататься к Эйде, дочери вдовы Сариты Рикки, по крайней мере, до тех пор, пока он сын и наследник Гая Эстерела и его жены Мии.

Прости, Эйда...

Пусть здесь и сейчас Ардай — имень Эстерел, при выборе невесты для него мнение его матери и его отца весомей его собственного. И через десять лет будет так же — если, конечно, он останется их сыном и наследником...

Просто при других обстоятельствах его мать согласилась бы с его выбором.

-Господин староста, не забудь передать Сарите мои слова, — сказал Ардай.

И какое ему дело до того, что присутствующие остались недовольны.

* * *

На следующее утро Ардай решил отправиться в Аш. Точнее, решил-то он еще вечером, когда в груди все кипело и казалось, что впереди целая ночь без сна. Но нет, глаза закрылись сами собой, едва только голова улеглась на подушку — сказалась усталость. Все же он успел придумать, что едет в Аш, и что надо взять с собой Валенту — той давно хочется погостить у дяди, и мать их вдвоем отпустит охотнее. К тому же сестра, если что, поможет.

Мать и не думала возражать, а кошелек, который она вручила им на дорожку, был даже тяжелее обычного. Правда, она потребовала с Ардая обещание: близко не подходить ни к одному из домов, в которых проживают родственники Сариты. И добавила, что Эйды нет в Аше, Сарита увезла ее куда-то подальше. Ардай согласился сразу, не задумываясь, почему же нет? Он и не будет подходить, поручит Валенте, или дядину служанку пошлет, да придумает что-нибудь, не в первый же раз! А сообщению про Эйду — не поверил. Куда далеко может деться бедная вдова? Ну, даже пусть так, нет Эйды в Аше, все равно, они вдвоем с Валентой уж сообразят, как ее отыскать. Главное, сбежать хоть ненадолго из Варги, невмоготу тут оставаться...

— Тоже нашел, из-за чего огорчаться! — бурчала Лита, пока кормила их завтраком. — Птенец оказался негодным, такое бывает. Господин Гай купит тебе другого, даже не сомневайся.

Почти невероятно, но факт — кроме матери и Валенты, никто из домашних не знал, что в действительности произошло.

Мать казалась веселой и довольной, хоть и устроила мимоходом взбучку работницам в сыроварне из-за какого-то пустяка. Хозяйка она была строгая, этого не отнимешь, но в таком хозяйстве иначе никак. Когда Ардай спустился в кухню, она месила тесто для булочек с творогом, тихонько напевая и иногда перебрасываясь словами с Литой. Братишка Эмран был здоров и спокойно спал — вот что ее радовало. А обязательство, подписанное накануне... У Эстерелов и Сариты давний разлад, так зачем в таком случае им Эйда в невестки?

Мать не возражала, чтобы Ардай в Валентой вдвоем летели на Баке, и это было очень хорошо. Ардай уже опасался, что им придется многие часы трястись в экипаже. Конечно, Валента не сможет взять с собой сундук нарядов, но ради удовольствия лететь в Аш вдвоем с братом она и внимания не обратила на такую мелочь. А мать, в другой раз, может быть, и настояла бы на своем, но сегодня была на все согласна.

Ардай старательно пристегнул все ремни — вдвоем в седле это не шутка, — и эффектно взмыл вверх, так, что ветер засвистел в ушах. Не каждый наездник способен так поднять птицу. Мать и Лита, и молоденькие работницы из сыроварни махали им снизу, и сестра тоже махала в ответ — такая идиллия. Ардай смотрел вперед, сосредоточившись на движениях птицы, и думал — как здорово, они улетели.

Но сразу за ближайшим холмом Ардай направил птицу вниз, к самым кронам деревьев, и повернул обратно.

— Что случилось? Забыл что-нибудь? — испугалась Валента.

Забыть что-то важное — плохая примета. Если вернуться сейчас домой, обратно мать может и не отпустить.

— Все в порядке, сестренка, — бросил он он ей, повернувшись. — Надо навестить кое-кого, это быстро.

Ради этого "кое-кого" Ардай заранее отложил из кошеля в карман несколько дирров, надеясь, что этого хватит. Кто знает, сколько берут знахарки за подобные услуги? За лечение — конечно, меньше, чем ученый доктор, но ведь Ардай не лечиться собрался, ему другое нужно. Ардаю еще не приходилось иметь дело подобными женщинами, наделенными таинственной и пугающей силой, если конечно, не относить к их числу босоногую рыжую девчонку, которая тоже оказалась ничего себе...

Наконец, Зиндана может просто знать. Она много лет живет в Варге, так почему бы ей не знать то, в чем осведомлен даже Крей Даррит? Точнее, почему бы ей, в отличие от Крея, не быть осведомленной об истинном положении дел?

Оставив Бака и недовольную Валенту у речки за мельницей, Ардай вернулся в Варгу. По дороге развязал кошель и переложил в карман еще несколько дирров, вдруг понадобится. Остальное убрал подальше. На самом деле он охотно заплатил бы сколько угодно — был бы толк.

Дом знахарки пришлось поискать. Зиндана жила на самом краю деревни, у старого заросшего оврага, но дом у нее неожиданно оказался большой и добротный. Поэтому Ардай немало удивился, переступив порог — сразу за высокими, тяжелыми дверями начинался чисто выметенный земляной пол. В просторной комнате — никого. Высокий камин в углу, отделанный цветными плитками, возле него — деревянное кресло-качалка, на столе — открытая книга. И никакой утвари, того множества вещиц, которые всегда найдутся в доме, где живут.

Ардай сам не знал, каким он ожидал увидеть жилище знахарки. Но точно не таким. Где же пучки травы, где котел, в котором она варит свои знахарские снадобья?

Вдруг на полке что-то зашевелилось, и Ардай вздрогнул — на него, не мигая, смотрели два круглых глаза. Сова. На полке. Сидит, повернув к нему голову, и смотрит.

— Здравствуй, Эстерел.

Он не сводил глаз с совы, поэтому не понял, откуда появилась Зиндана. Выглядела она примерно так же, как вчера у них дома, но одно теперь изумило — знахарка была босая. Старая женщина босиком стояла на голом земляном полу, не застеленном даже простеньким соломенным половичком. Во дворе Эстерелов без обуви не ходила ни одна работница, не говоря уж о том, что земляные полы там только в хлеву. А Зиндана... Наверное, немало звонких дирров перепадает ей от жителей Варги.

Старуха заметила, куда направлен взгляд незваного гостя, рассмеялась сухим коротким смехом, глядя на Ардая необычайно яркими голубыми глазами, и ему захотелось провалиться сквозь этот самый пол. Такое понимание в ее взгляде, словно мысли услышала. Последнее дело — считать чужие деньги, что это ему вздумалось!

— Здравствуй, Эстерел, — нараспев повторила Зиндана. — Не то чтобы я тебя ждала, но и не очень удивляюсь твоему приходу.

Она не спеша подошла к качалке, удобно уселась в нее, оттолкнулась пяткой — кресло качнулось с легким скрипом.

— Присядь, что же ты как не в себе, сын именя. Надеюсь, дома у тебя все хорошо.

Сова прикрыла свои круглые глазищи, и Ардай вздохнул с облегчением — взгляд птицы его странным образом беспокоил. Это от волнения, наверное. Сова и есть сова, дикая птица, стоит ли обращать на нее внимание? У них под стрехой конюшни тоже жил сыч, ничего особенного. Правда, он никогда не залетал в дом, чтобы посидеть у камина и поглазеть на хозяев, ну так у них и должно быть не так, как в доме знахарки, она ведь не обычный человек.

Он нашел взглядом табурет, подвинул его и сел у стола напротив Зинданы.

— Дома все в порядке, спасибо тебе, госпожа. Но... Мне нужна помощь.

Зиндана кивнула.

— А просто так ко мне в гости и не ходят, Эстерел. Ты хочешь что-то понять и кого-то найти, да?

Ардай опять ощутил холодок под рубашкой.

— Да, — признал он. — Ты так давно живешь тут. И владеешь тайным...

— Во втором я тебе не помощница. Я не выдаю чужие секреты, Эстерел.

— Как, ты тоже? — вырвалось у него.

Этим же рыжая ведьмочка хвалилась — не выдают они, дескать, ничьи секреты. И она тоже обожает разгуливать босиком.

— Да, да, — рассмеялась Зиндана. — Это закон. Ты можешь купить у меня лишь ответы на вопросы, которые касаются лично тебя.

Ах, да. Купить. Чуть не забыл. Ведьмам же платят. Знахаркам тоже. И закон у них один, и они обе, наверное, суть одно — ведьмы. Он не был сначала в этом уверен, теперь сомнений почти не осталось. Шала тоже разгуливала босая, но она и одета почти во рвань, и хижина у нее нищенская, поэтому ее босые ноги удивить не могут. А Зиндана одета хорошо, шаль на плечи наброшена цветная, и ожерелье длинное на шее, из цветных камней и серебряных колец. И еще — платок. Вчерашний расшитый платок. А лесные ведьмы голову не покрывают, они от этого своей колдовской силы лишаются.

Что-то не о том он думает! Ведьма, не ведьма, лесная, не лесная, ему-то какое дело? Он поспешно достал из кармана три дирра — сколько попало в руку, — подал Зиндане.

-О, — удивилась она, — у тебя, наверное, много вопросов? Ну, что ж, чем могу...

-Не так уж много, госпожа. Только вдруг это чьи-то секреты? Ведь все на свете — чей-то секрет, разве нет? — осмелел он

— Не обязательно. Не теряй времени, Эстерел.

Вопросы у него уже были готовы.

— Госпожа, я хочу знать все о проклятье... или о заклятье, которое лежит на нашем доме.

Знахарка покачала головой.

— Проклятье, заклятье... Тебя напугали вчерашние слова той бедной женщины. Не беспокойся. Нет ничего такого, ни проклятья, ни заклятья.

— Нет? Но Валента, та... жена отца, она ведь была горной колдуньей?

— Да. Она принадлежала к народу, который ты привык называть именно так.

— И когда у нее родился ребенок, на самом деле стало холодно?

— Да, — тут Зиндана нахмурилась и чуть помедлила с ответом.

— Но почему это происходит?

— Этого я не могу сказать. Но дам тебе совет, Эстерел. Пусть это необычное обстоятельство рождения ребенка Валенты станет и твоим секретом тоже. Не говори о нем никогда и ни с кем. Как твой отец, например. Пусть говорит Сарита и те, кто услышал от нее, а больше никто.

— Хорошо. Я понял. В этом есть ... опасность?

— Да, в некотором роде.

Ага, значит, прямого ответа тут не будет, можно только покрутиться вокруг да около.

Почему-то потянуло оглянуться на сову. Ардай вздрогнул — птица опять пялилась на него круглыми глазищами. Ну что за ерунда!

— Это ведь не все, я полагаю? — улыбнулась Зиндана.

— Да, не все. Я хотел бы знать, почему болен мой брат, если проклятье ни при чем?

— Просто он таким родился. Я объяснила твоей матери, что ей делать. Он сможет вырасти здоровым. А если ты спрашиваешь, почему младенцу было худо вчера — тут ответ другой. Дракон. Я и подумать такого не могла, а жаль. Если бы я могла предположить, что в вашем доме вот-вот вылупится дракон, все было бы проще. Хотя, и так неплохо вышло. Больше хлопот и беспокойства, но неплохо.

Дракон — тот маленький белый дракончик. Ардай даже не удивился, что знахарка тоже знает про дракончика. Она, похоже, все знает. Но хранит чужие тайны — хоть это радует.

— Когда ты видишь перед собой дракона, Эстерел, — продолжала Зиндана, — знай, дракон — это много больше, нежели то, что ты видишь. Больше, чем огромный крылатый зверь. Они — порождение не этого мира. Когда дракон начинает жить, когда он вот-вот вылупится из яйца, происходит нечто. Я не скажу, что. Но маленькие дети это чувствуют. В этом, кстати, нет опасности, просто беспокойство. На самом деле твоему брату ничего не угрожало.

Ардай не стал спрашивать, почему дракон вылупляется настолько необычно, хотя само драконье яйцо некоторые растяпы могут перепутать с яйцом руха. Ясно, что это тоже секрет.

— Драконы приходят в мир несколько по-разному, — добавила знахарка, многозначительно улыбнувшись. — Наверное, ты хотел узнать что-то еще, сын именя?

— Какими знаниями надо овладеть, чтобы приручить дракона?

Он совсем не это хотел спросить. Это вырвалось само.

— Следующий вопрос? — глаза старухи смеялись

Ну конечно, уж такое не может не быть секретом. Как приручить дракона! Нашел, что спрашивать, умник.

— Тогда вот что, — Ардай вздохнул. — Я могу говорить в мыслях. С драконами. Отчего это у меня, если колдовство госпожи Валенты ни при чем?

— Это секрет твоего отца, — не моргнув глазом ответила Зиндана. — Впрочем, — она ненадолго задумалась, — наверное, кое-кто из твоей семьи тоже мог бы тебе ответить.

— Кто? Матушка?

— Спрашивай дальше, — велела Зиндана, опять улыбнувшись. — Это ведь по-прежнему далеко не все?

Конечно, это было не все. Как отыскать Эйду? Как спросить о ней, чтобы получить ответ?

Единственная в мире его девушка. Даже мысли о ней заставляли сердце биться быстрее. Потерять ее — нет, ни за что...

— У меня есть невеста, — осторожно сказал он. — Что мне сделать, чтобы наши родные помирились и приняли наш брак? Как мне понравиться ее матери?

Сова вдруг сорвалась с места и, захлопав крыльями, вылетела в приоткрытое окно. Зиндана покачала головой, с сожалением поглядев вслед птице, и сказала:

— Я этого не знаю, Эстерел. Решай сам. Мои советы только навредят. Я не вижу твоего будущего.

Вот как. Она тоже, значит, не видит. Да что за напасть...

— Но почему? — воскликнул он, не удержавшись. — Почему не видишь, госпожа? Почему раньше одна ведьма сказала мне то же самое? Что такого особенного во мне, госпожа?

— У тебя нет судьбы, Эстерел, — мягко объяснила Зиндана, ее взгляд стал теплым, ласковым, и — сочувственным, может?.. — Это ничего. Это бывает. Никогда не плати гадальщикам, если кто-то возьмется предсказывать тебе будущее, это точно шарлатан. Не иметь судьбы вовсе не плохо. Это всего лишь значит, что ничего не предрасположено заранее. Все зависит от тебя. Как сумеешь, так и будет. Разве это ужасно? Напротив, может быть, это хорошо, просто замечательно?

— Но почему так? Это что, чей-то секрет?

Зиндана лишь молча покачала головой, как-то непонятно, что это значило — то ли да, то ли нет...

— Может, довольно вопросов, Эстерел?

— Если нужно, я заплачу еще, — он выхватил из кармана дирр, положил на край стола. — Скажи, у моей Эйды есть судьба? Ты видишь ее будущее? Какое оно?

— Можешь спрашивать лишь о том, что касается тебя, — старуха стала, взяла со стола монету и бросила ее Ардаю на колени.

— Довольно на этот раз. Никогда не плати денег предсказателям, ты понял, Эстерел? Это мой бесплатный совет. Они могут помешать, если поверишь и пойдешь неверной дорогой. Никогда не пытайся ничего знать заранее. Этот совет один стоит всего твоего серебра, Эстерел.

— Госпожа, подожди, прошу тебя, — взмолился Ардай.

Все мысли в его голове смешались. Он точно помнил, что хотел спросить еще что-то, посоветоваться о важном. Может быть, о самом важном. Но о чем? Он не помнил. Даже приблизительно. Что-то важное, очень важное, недавнее совсем. Нет, забыл начисто...

— В другой раз, — сказала Зандана.

И он должен был согласиться. И правда, что мешает прийти сюда еще? Приходить хоть каждый день?

— До встречи, Эстерел, — усмехнулась Зиндана, когда Ардай пробормотал слова прощания. — Вспоминай, что я тебе сказала. Наверное, когда-нибудь ты во всем разберешься.

Он ушел недовольный. Все получилось зря. Хотелось понять, а вышло наоборот — в голове полная каша. Дошагав до конца улочки, он сообразил, о чем не спросил Зиндану. Ведьма Шала! Вот ведь незадача, то и дело вспоминалась ему рыжая, а о том, чтобы спросить о ней — начисто забыл. Как вернуть кольцо, как избавиться от невидимой сети, в которую его угораздило угодить, да и есть ли она, та сеть? Чего стоит бояться? Как сделать так, чтобы не стояла Шала между ним и Эйдой? Да, рыжая помогла ему вчера, за это спасибо ей огромное, за это он в долгу. Но Эйду терять ради этого долга он не согласен. Надо все выяснить, и поскорее. Зиндана в таком должна разбираться, сама ведь, должно быть, ведьма. Разве что это секрет, секрет рыжей?

Он вернулся почти бегом. Вот дом знахарки. Высокая дверь не хотела открываться, Ардай толкнул ее плечом, и опять оказался в пустой комнате. Исчезла книга со стола, и кресло, кажется, еще продолжало раскачиваться, чуть-чуть...

Старуха только что была тут.

Ардай метался по комнате в поисках дверей, ведущих вглубь дома, и не находил их. Дверь имелась единственная — та, через которую он вошел. Это было невозможно, и тем не менее...

Он громко позвал Зиндану, отозвалось эхо, гулкое, как в тесу. Дрожь пробежала по телу парня, растаяв в кончиках пальцев. Не может быть в такой комнате такого эха, вот не может, и все! Но тут — было...

Он позвал еще раз, потом — еще. И понял, что ему хочется убежать из этой странной комнаты. Как из леса, где за каждым кустом притаился непонятно кто, и наблюдает. И кресло продолжало качаться, хотя пора бы ему уже остановиться!

— Тетушка Зиндана, я принесла свежее молоко! — донесся снаружи звонкий голос. — Ты дома, тетушка Зиндана? Я поставлю тут, у крыльца.

И наваждение вдруг пропало, исчез страх. И кресло — вот дела! — сразу же перестало качаться.

Ардай перевел дух. Постоял, прислушиваясь — может, откликнется знахарка, выйдет забрать молоко. Нет, тихо.

Он вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. В холодке, в траве возле крыльца заметил глиняный кувшин.

Ну, что ж, пусть так...

Древний город Аш был прекрасен. Немного городов повидал пока Ардай Эстерел в своей жизни, и все же был убежден — Аш особенный. Зубчатые стены и башни его Цитадели так красивы во время восхода и на закате, вызолоченные солнцем, и в дождь они тоже хороши, но по-другому, и в туман, и вообще всегда. Ардай привык сначала смотреть на город сверху. Цитадель — в центре. От нее улицы разбегаются прямыми лучами, но чем дальше, тем больше они путаются, пересекаясь сотней переулков. У самой цитадели — большие старинные дома, каждый из них особенный, мудрено найти два похожих, и у каждого — затейливые флюгеры на крышах, изображающие все, что угодно: рыб, птиц и животных, чаще всего — летящего руха. Обязательно — башня для рухов, даже если у хозяев нет ни одной собственной птицы. И сад тоже почти у каждого дома.

Река Эль здесь шире, чем возле Варги, через нее перекинуты три каменных моста, огражденные затейливым ажурным бордюром кованых перил. А, к примеру, в Сардаре, богатом и пыльном, гораздо больше роскошных домов и только один мост, каменный уродец, на который лишний раз не хочется смотреть.

Говорят, что Ит, столица, способен потрясти кого угодно. Ардай так не считал. Впрочем, город он помнил смутно, потому что видел, когда был совсем маленьким. Отец возил их с матерью представлять императору — обычная церемония, без которой никак. Когда-нибудь и Ардай тоже повезет в Ит, ко двору, молодую жену и первенца. Почему-то больше всего запомнилось, как мать собиралась на большой прием во дворец — ее наряд был не привезен из Варги, а заказан в Ите, волосы она не повязала, а накрыла тонким шелковым платком, поверх которого надела венец из золотых бляшек с цветными камнями. Это все было необычно и красиво. Так мать никогда больше не одевалась.

Город Ит... Отец брал Ардая с собой на руха, чтобы показать город, они летали так много раз. Огромная серая крепость у моря казалась мрачной в любое время дня, а вот просторная гавань, корабли — это ему понравилось. Сам вид моря, беспокойного и бесконечного водного простора, потрясал воображение, и Ардай, как только выдавалась возможность, тащил отца в гавань, к морю. Так имелось много башен, отец сажал руха на одну из них, платил монетку смотрителю, а потом они долго ходили от корабля к кораблю.

— Ты хочешь стать капитаном, малыш? — крикнул однажды Ардаю старик в странной одежде из шелка и кожи, в маленькой плоской шапочке, к тому же весь заросший бородой, и слова он выговаривал странно, ломано, хотя понятно. — Может, взять пока тебя матросом на мой корабль?

— Спасибо, не надо! — звонко крикнул Ардай в ответ. — Я буду наездником в Летучей Гвардии императора!

— О, это тоже неплохо, — согласился необычный старик, а отец засмеялся.

— Господин, скажи, рух может перелететь море быстрее твоего корабля? — прокричал Ардай.

Старик развел руками.

— Думаю, что нет. Руху потребуется отдых, на моем корабле, например. Хотя, думаю, он полетит быстрее, если, конечно, ветер не будет слишком уж свежим и попутным. Вот дракон, тот шутя перелетит, конечно. Что ж, имень, жаль, что ты не хочешь наняться матросом. Надумаешь — приходи, пока я не отчалил, — он помахал рукой, и отошел от борта.

Ардай в то время уже научился худо-бедно складывать буквы, но тех, которые были выписаны на борту корабля, он даже не знал. Тогда, было дело, Ардай еще искренне пожалел, что не может хотя бы ненадолго наняться матросом на этот красивый корабль. Они пошли дальше вдоль пристани, и отец сказал:

— Сильный рух перелетит и море, потому что он может отдыхать в воздушных потоках. Конечно, очень хорошо, если по пути удастся сесть, чтобы отдохнуть и подкрепиться, но не всегда так везет. А попутный ветер — он несет и птицу, не только корабль, поэтому хороший рух всегда быстрее корабля. Потом ты всему научишься, сын.

— Значит, летать на рухах лучше, чем плавать на кораблях? — простодушно заметил Ардай.

— Вот именно, — согласился отец. — По мне, так никакого сравнения. А вот есть еще океаны, это тоже моря, но очень-очень большие. Их рух не перелетит, я думаю.

— А дракон?

— Этого не знаю...

Вот что Ардай запомнил надолго, а дворцы и парки с фонтанами ничуть не понравились. Может, просто мал был?

Перед тем, как уезжать из столицы, отец посадил Ардая в седло и поднялся в небо на рассвете, они облетели город. Все равно, мощная крепость казалась страшной, некрасивой, а вот море, освещенное первыми рассветными лучами, было прекрасным.

— Ит — настоящая военная крепость, — сказал отец. — Он может выдержать долгую осаду неприятеля. Иначе нельзя, это же императорская резиденция. А вот Аш давно для такого не годится, хотя лет триста назад его Цитадель тоже была мощным укреплением.

— Цитадель — ненастоящая крепость? Это почему? — Ардай ни на шутку огорчился за Аш, ведь этот город был "свой", можно сказать.

— Потому что рядом — Хозяева Драконов, они не любят, когда их соседи воюют. Поэтому у нас в Приграничье давно не было войны.

— Как жалко, — огорчился Ардай.

— Что ты, глупыш, — отец тронул ладонью его волосы, — это просто отлично. Лучшего и желать нельзя.

Ардай очнулся от воспоминаний — не вовремя они нахлынули. Сестра что-то кричала ему из-за спины, но ее голос относило ветром. Аш был уже совсем близко, и они видели, как в город, в его главные Южные ворота входил купеческий обоз.

Это процедура не быстрая — каждый купец лично платил серебряный дирр и получал квиток у начальника стражи. Сзади, за вереницей груженых фур, столпились путники, кто на лошадях, что пешком. Досадовали, небось, что задержались и не успели пройти впереди торговцев. Им тоже следует заплатить, но сущую мелочь, — за бричку, запряженную парой лошадей — полдиррема, с наездника брали по четвертаку, с пешего — по восьмушке. Невеликая плата даже для человека небогатого. По правде говоря, Ардай считал ее сущей бессмыслицей, только время терять. Дань традиции, и больше ничего. Тем более что после трех часов пополудни и до заката вход в город бесплатный для всех, кроме торговцев. Мало кто ждет этого часа, чтобы избежать платы, разве что самый ни на есть бедняк. Считается, что отдать мелкую монетку на благо города — значит подкупить его, чтобы был благосклонен, подарил удачу. А после захода солнца ворота закроют, вход в Аш опять станет платным — целый дирр для любого. Не желаешь раскошеливаться — не надо, вот постоялый двор у дороги, ночуй, жди утра. Ну, а если кто местный, тот к воротам и не поедет, в невысокой внешней стене города немало калиток и проходов. Дань традиции, да. Повод для лишней веселой байки.

Только Ардая это не касается. Он пролетит над городской стеной прямо до башни у дома дяди Ильмара. Это привилегия наездников — для них вход, а точнее, "влет" в город бесплатен. Так было всегда.

И он снизился и пронесся над самыми воротами — просто баловство, чтобы позлить стражников. Один посмеялся, другой погрозил кулаком.

* * *

Ардай не полетел к дому дяди, а свернул к Цитадели. Ему почудилось, или действительно в городе слишком оживленно?

— Посмотрим, что там такое! — объяснил он Валенте, и, конечно, та не стала возражать.

На Цитадели вовсе не было никаких ворот, вход туда свободен с четырех сторон. Были ворота, конечно, были, в давние времена, и подъемные мосты были, и глубокий ров с водой. Ров, правда, и поныне есть, с водой, там цветут кувшинки и плавают утки. Через ров перекинуты горбатые мостики с перильцами, самые обычные мостики, не подвесные, там иногда рыбаки сидят с удочками. На Южном мостике, есть поверье, надо поцеловаться с невестой, чтобы никогда не расставаться. Так-то вот, смех, а не крепость. Но издали — глаз не оторвать...

Дядя Ильмар как-то обмолвился, что Аш построили горные колдуны, когда-то это был их город. Может, поэтому он такой особенный.

Ардай покружил над центральной частью города, над площадью. У дворца наместника — флаги, под стеной привязаны птицы в одинаковой упряжи, и много их, десятка три или больше, у дворца городничего, что напротив — то же самое, люди бегают, снуют туда-сюда. Значит, в городе большие гости.

Он повернул от крепости, еще пара минут, и вот — дядин дом, высокая башня, к которой устремился притомившийся Бак. Эх, и лентяй же, куда там — через море лететь...

Их заметили, дядин слуга уже бежал через двор к башне. Сейчас их наверняка ждет обильный завтрак и все новости города, в которые примется посвящать Валенту экономка, тетушка Мизина, а самого дядю Ильмара они могут не увидеть до самого вечера — так обычно и бывало. Очень уж он занятой человек, хотя чем занимается — мало кто поймет.

На этот раз дядя Ильмар вышел к ним сразу, пожал руку Ардаю, ласково потрепал по щеке племянницу.

-Ты вовремя, девочка, — заметил он одобрительно. — будет бал у наместника, приглашение принесли, я уже написал Мии. Готовь наряды. Это ведь будет твой первый большой бал?

Сестре недавно стукнуло пятнадцать.

-А я почти ничего не взяла с собой, — вздохнула Валента и жалобно посмотрела на Ардая.

Почему первый бал для девчонок — это нечто особенное? Ардаю, помнится, было скучно, что на первом балу, что на втором. Потом, правда, стало чуть веселее...

-Ерунда, закажем тебе все новое, — махнул рукой дядя, и Валента чуть не запрыгала от радости и бросилась ему на шею.

Ардай вздохнул. Ему самому вообще не хотелось на бал, может быть, из-за последних событий. Но ради сестры придется — ей нужен сопровождающий, мать вряд ли приедет, а дядю Ильмара на такое действо ничем не заманишь.

— Судя по тому, что ты тут, с рухом не получилось, — сказал дядя Ардаю, когда Валента ушла с тетушкой Мизиной. — Ничего, бывает. Рухов на твой век хватит. Дома все здоровы?

— Все хорошо, — Ардай вынул письмо, переданное матерью, дядя взял его и тут же развернул, пробежал глазами, потом уселся на ближайший стул и углубился в чтение.

Мать написала много, своим мелким, ажурным почерком — и когда успела, ночью, что ли? Догадалась, что сын захочет сбежать из Варги в Аш?

На лицо дяди Ильмара легли резкие тени, делая его много старше, почти стариком. Собственно, он, младший брат Гая Эстерела, и так казался старше своего брата. Очень похожие внешне, они вместе с тем не казались похожими. Отец — тот был весел и жизнелюбив, спину держал прямо, а голову — высоко, и в глубине его глаз всегда пряталась улыбка. Дядя Ильмар улыбался редко, чаще бывал угрюм и задумчив, всегда сутулился, а его волосы, стянутые на затылке черной лентой, Ардай и не помнил просто черными — кажется, они всегда были обильно сдобрены сединой.

Однажды Ардай услышал, как в ответ на очередную подначку дяди Кира насчет того, что жениться-то надо, дядя Ильмар заявил:

— Моя возлюбленные — наука и магия, и я им верен.

— То-то они тебя заездили, — хмыкнул дядя Кир. — Твой брат со своей возлюбленной куда счастливее. И она подарила ему пять детей, а тебе твоя — что?..

Дядя Ильмар терпеть не мог дядю Кира, может быть, потому, что тот все никак не оставлял его в покое.

— Что тут случилось? — небрежно поинтересовался Ардай, когда Ильмар закончил читать и сложил листки. — Случайно не очередной болван из столицы едет биться с драконом?

— Очередной болван, да, — кивнул дядя. — Из столицы. Только он не с драконом биться приехал, а инспектирует Приграничье. А то как бы мы не забыли случайно, что являемся подданными его величества Императора. Кстати, будет большая выставка рухов и гонки, и смотр наездников с призами, наместник так распорядится. Если захочешь, можешь попробовать выиграть себе птицу.

Ардай ушам своим не поверил. Какая удача, так просто не бывает! "Можешь попробовать"... Да уж конечно, он попробует!

Видя, как у племянника заблестели глаза, Ильмар Эстерел усмехнулся, и добавил:

— Мия написала мне, что ей пришлось выдать письменное обязательство не сватать девушку, в которую ты влюблен. Я в недоумении, по правде говоря. Что это значит? И еще, она упомянула, что некоторые вещи не желает доверять бумаге, но ты расскажешь сам, если захочешь. Итак, ты захочешь?

— Да, конечно, — не стал возражать Ардай.

— Тогда пойдем ко мне. До завтрака еще есть время.

По узкой лестнице они поднялись в мансарду, где дядя Ильмар устроил себе кабинет. Там был огромный стол, удобные кресла и множество шкафов, заставленных тяжелыми фолиантами. Нечасто Ардаю приходилось сидеть в одном из этих кресел.

— Погоди-ка, — перед тем, как сесть напротив, дядя вынул из шкафа шкатулку, а из шкатулки — маленькую пирамидку из желтого-коричневого камня, и поставил на стол.

— Это хранитель тайн. С ним никто не услышит того, о чем будем говорить мы двое. Видишь ли, Мия нечасто секретничает, поэтому я немного обеспокоен. Итак?..

Пирамидка была полупрозрачной, неровного, теплого цвета, на нее хотелось смотреть...

Все происшествия вчерашнего дня, все его недоумение и беспокойство сложилось в совсем короткий рассказ. Собственно, Ардай говорил только о дракончике и странном отношении к нему тетки Сариты. О Шале почему-то умолчал.

Дядя Ильмар долго сидел, не поднимая глаз, потом грустно улыбнулся.

— Ты представить себе не можешь, как я завидую. Тебе. Ты держал в руках дракона. Ну, что ж, надеюсь, все обойдется. Вообще, я думаю, это знак для тебя. Хороший знак. А насчет девушки... Не считаю нужным вразумлять. Бесполезно ведь. Запрещенное становится желанным вдвойне. Только одно скажу — судьбу не обойдешь. Если девушка предназначена для тебя, ты ее получишь. Например, когда-то никто и подумать не мог, что именно Мия станет женой моего брата. Я тебе больше скажу — сам Гай бы страшно удивился, узнай он это заранее.

— У меня нет судьбы, дядя, — сказал Ардай. — Я тут недавно узнал, что у меня нет судьбы. Мне нельзя обращаться к предсказателям.

— Вот как? — дернул бровью Ильяс. — Интересно.

Снизу донесся звон колокольчика — это тетушка Мизина сообщала, что завтрак подан и их ждут в столовой.

— Я бы хотел почитать что-нибудь про драконов, что ты мне посоветуешь? — поторопился спросить Ардай.

— Хм. Если это происшествие сделало тебя любознательнее, то я просто благодарю Провидение, — не без сарказма заметил Ильмар, однако встал, подошел к одной из полок и собственноручно снял с нее устрашающих размеров книгу. — Вот с этого можешь начать, — глаза его смеялись, — а вот этим продолжить, — он показал пальцем на другой фолиант, — еще тебе было бы невредно посетить библиотеку при ратуше, там тоже есть немало интересного. Но скажи, мальчик мой, разве разыскать невесту не входит в твои планы? Мия напрасно беспокоится на этот счет?

— Еще как входит, дядя, — заверил Ардай. — Разве одно другому мешает?

— Ну-ну, — Ильмар Эстерел бережно поставил книгу на полку. — Успехов тебе в начинаниях.

На этот раз Ардай засел в библиотеке при ратуше. Пришел он сюда в основном затем, чтобы сбежать от захватившей дом суеты. Бал, бал и еще раз бал! Костюмы, шелк, упряжка с бляхами — может, попросить у дяди старые дедовские бляхи с изумрудами? Новые сапоги, галун для плаща нужен золотой, а не серебряный, когда ты, наконец, примеришь новую рубашку? Эта не подойдет, кайма на вороте не того цвета!

Дядя Ильмар привычно запирался в своем кабинете, и никому даже в голову не приходило его беспокоить. Зато никому, опять же, не приходило в голову оставить в покое его несчастного племянника!

Даже разумница Валента несколько раз вбегала к Ардаю в комнату и требовала подтвердить, что новая юбка не широка, а такая, как надо. Тоже выдумала, спрашивать его про юбку! А следом ковыляла экономка и горячо убеждала и Валенту и семенящую за ней портниху, что юбку надо заузить по крайней мере на две ладони.

Кто бы, скажите, от всего этого не сбежал? Вот-вот, и теперь Ардай сидел на неудобной, жесткой скамейке за низким столом из тяжелых полированных досок в старинной библиотеке города Аша, и читал книгу, которую отыскал на дальней полке. Еще несколько, тоже про драконов, лежали рядом, на краю стола, их принес старик-библиотекарь. Некоторые показались слишком мудреными и потому неинтересными, некоторые имелись у дяди, а эта порадовала тем, что оказалась понятной и даже увлекательной, но вот содержание! Ардай то и дело недоверчиво кривился и качал головой. Но ведь чтобы сомневаться в старой книге, надо хотя бы что-то самому знать наверняка...

Самки дракона откладывают яйцо один раз в жизни. Всего-то? Неудивительно, что драконов становится все меньше. Получается, каждый драконий детеныш, появившийся на свет — просто драгоценность.

Когда дракон вылупляется из яйца, рядом ударяет молния...

Вот это неправда. Не было молнии. Но братишка заболел, и знахарка сказала — из-за дракона. То есть, какое-то лихо случается, необязательно молния.

Только что вылупившегося драконыша нельзя выносить на солнце, зато рядом с ним непременно надо развести огонь в серебряной чаше. То, что чаша серебряная — тоже важно?

И самое главное, над вылупившимся драконышем следует трижды повторить заклинание, а потом читать его один раз в день, на рассвете.

За последним утверждением следовал текст, набранный очень мелко. Все равно, Ардай, вне себя от волнения и любопытства, склонился к самой странице, но — что за дела! Буквы, составляющие текст заклинания, были ему неизвестны. Они совсем не походили на привычный алфавит.

Картинка, изображающая вылупление дракона, тоже удивила. Драконыш, на ней изображенный, был не такой. У него имелись крылышки, чем-то похожие на крылья летучей мыши. Что ж, вполне может быть, что "их" дракончик и впрямь родился уродцем, потому и умер. Или все-таки не умер? Встретить бы ведьмочку Шалу, может, она сказала бы?

Пропустив часть текста, содержащее нечто многословное и практически бессмысленное, Ардай уперся взглядом в интересный абзац, разъясняющий, как кормить нововылупленного дракона. Дракончика, по утверждению некоего мудрейшего Искада Равиюрта, следовало выпаивать молоком пополам с кровью — о, Провидение! И, громы и молнии, это, конечно, должна быть кровь юных девственниц. По-видимому, драконам было просто необходимо иметь запас этих самых девственниц, они без них никуда.

Этому надо верить? Драконы так красивы. Великолепны. Они просто волшебны. С ними можно разговаривать. Они сильнее всех. Но если люди для драконов пища, то все правильно — этих зверей надо убивать, и точка. Убивать при любой возможности. И не совсем понятно, при чем тут честный поединок, это какая-то нелепая традиция. Потому что из книги следует, что хваленое драконье миролюбие — ложь. Где-то же они добывают себе кровь девушек?

Ардай выпрямился, прикрыв ладонью уставшие глаза, а когда опустил руку — вздрогнул от неожиданности: рядом стоял человек. Человек был одет в черное с серебром, его длинные волосы, собранные сзади, темные с обильной проседью, тоже казались черненым серебром. А одежда была хоть и добротной, недешевой, но изрядно поношенной, оттого черный цвет потерял яркость, казался словно подернутым пылью. На груди незнакомца, на серебряной цепи, висел круглый медальон, и даже Ардай понял, что это за вещь. Изображения весов, глазастой совы и клубка змей сплелись вместе на серебряной пластине, вдоль обода шла витиеватая надпись. Перед Ардаем стоял ученый маг в звании личного императорского советника.

Ардай встал и, положив руку на грудь, склонил голову в приветствии.

— Доброго дня и удачи тебе, господин.

Тот кивнул в ответ.

— И тебе, молодой имень... Эстерел, — он разглядел гривну на шее Ардая.

Что же, столичному господину известны гербы всех именьских родов империи? Их слишком много. Но маг и императорский советник — без сомнения, особый человек, и голова у него тоже особая.

— Который из Эстерелов твой отец, молодой имень? — голос мага был холодный, сухой, и, в общем, приятный. И вот что — этому голосу следовало подчиняться, такое впечатление возникло сразу.

Парень проглотил комочек в горле.

— Я Ардай, сын Гая Эстерела, господин.

— Вот как? Ардай, сын Гая. Что ж, рад знакомству. У твоего дяди, Ильмара Эстерела, тоже есть сыновья?

— Нет, господин. Дядя не женат.

— Понятно. Стало быть, ты — старший сын старшего сына, наследник. А родные братья у тебя есть?

— Да, один брат. Он еще маленький. Ты, я вижу, знаком с моей семьей, господин?

Быстрая усмешка мелькнула на тонких бледных губах императорского советника.

— Да, нам приходилось встречаться. Я давно уже сижу в библиотеке, и все это время наблюдаю за тобой, Ардай, сын Гая. Ты изучаешь книги о драконах. Зачем? Про этих тварей лучше не знать лишнего, и держаться от них подальше. И будешь жить долго и беззаботно, как твой отец и дед, — очень явственная насмешка прозвучала в голосе черного господина.

Ардай выпрямился и внутренне подобрался. Насмешничать в адрес его семьи? Определенно, этот паук с медальоном зря так делает.

— У моего отца слишком много забот, но они для меня скучны, господин. Хочу для себя другие.

И это была почти правда.

— Вот как? — приподнял бровь императорский советник. — Так зачем тебе знать про драконов, сын Гая?

— Мне любопытно, вот и все.

— И все? Назови хотя бы три причины, почему тебе любопытно? — не отставал советник.

— Они очень сильны, летают слишком хорошо, и могут слишком много.

— Эта одна причина. Еще две?

Ардай подумал, что столичный маг не в ладах с арифметикой. Ведь три причины названы! Ну, что ж, раз так...

— Мне просто интересно. Я ведь вижу их каждый день, но не знаю о них ничего. Это вторая причина. А третья причина, господин — хочу выяснить, что сделали колдуны с сестрой моей невесты. Чтобы я мог успокоить ее.

Эта "третья причина" не была такой уж важной, но следовало что-то сказать, и он сказал.

-Сестра невесты — одна из тех, на кого выпал жребий? — сразу понял маг. — И что же, ты узнал из этой книги хоть что-то, способное успокоить?

Снова усмешка блуждала на его тонких губах. Не видя обложки, он уже понял, что за книга раскрыта на столе.

— Не слишком, — признал Ардай.

— Ну хорошо, сын Гая. Я рад нашему знакомству. Уверен, оно продолжится, и не разочарует нас обоих. Ты уже окончил курс дальконтской школы?

— Я еще не был в школе, господин. Поступлю туда этой осенью.

— Вот как? — бровь советника взлетела еще выше. — Сколько же тебе лет, сын Гая?

— Восемнадцать.

— Ну-ну, — пробормотал маг, и уже повернулся было, чтобы уйти.

— Господин!

— Да, сын Гая? — он оглянулся.

— Господин, прости меня, я был чудовищно невнимателен. Я не запомнил твое имя. Как же я расскажу о нашей встрече дяде?

Советник сухо рассмеялся.

— Да, вижу, ты сын своего отца. Слишком много самолюбия и дерзости, слишком мало трезвого расчета. Но ты на самом деле порадовал меня своими ответами. Наша встреча предопределена Провидением, сын Гая. А зовут меня Дин Каюб. Так и скажи дяде. И не забудь добавить, что я его непременно навещу.

И маг ушел, легко ступая по старым скрипучим половицам. Ардай посмотрел ему вслед, пожал плечами. И подумал, что вполне обошелся бы без близкого знакомства с этим господином.

Скоро пришла Валента, безмятежная и веселая, и словно споткнулась о его тяжелый, насупленный взгляд.

— Что с тобой, брат?

— Да ничего, — он неловко улыбнулся. — Просто устал.

Ну, встретил старого знакомца отца и дядюшки, почему это должно портить настроение?

— Понятно, — вздохнула сестра, — и как тебя здесь вообще паутиной не затянуло?

Как будто не она сама часами корпела над книжками.

— Я немного побродила по ратуше. А ты, что, заждался? — Валента виновато вздохнула. — Вот, держи, как просил... — она вытряхнула их своей сумки тугой сверток, развернула — это была холщовая куртка, простая, поношенная.

-Ага, сестренка, то, что надо, — он сгреб куртку, выудил из кармана пару монеток, оставил на столе для библиотекаря, и, подтолкнул Валенту к выходу, — убегаем отсюда. Видеть больше не могу эти книжки.

Но их путь лежал через просторный вестибюль ратуши, и там Ардай остановился, у запертой стеклянной витрины, в которой на задрапированной черной ткани висел клинок без ножен. Драконий меч, драгоценная реликвия Аша. Ардай не первый раз стоял на этом месте и разглядывал меч, но сейчас он поневоле смотрел на него уже с другим интересом. Обычная рукоять, удобная, наверное, сам клинок не чрезмерно длинный, как раз по росту достаточно высокому мужчине, но не великану, ни в коем случае. Самому Ардаю такой меч подошел бы вполне. Да, неплохой меч, но что в нем особенного? И как достать дракона, громадного дракона таким оружием? Это ведь совсем не то, что сражаться с человеком, совсем-совсем не то...

Господин имень желает взглянуть ближе? — позади Ардая откуда-то появился пожилой человек в костюме служителя ратуши.

-Да, я хотел бы.

-Это стоит три дирра, господин имень. Я хранитель меча. Если пожелаешь, открою витрину, и ты сможешь взять его.

— Три дирра? Просто за то, чтобы подержать меч в руках?

— Совершенно верно. Правило двести пятьдесят три, — хранитель указал туда, где, неподалеку от входа, на каменной подставке лежал толстенный фолиант — свод законов и правил. — Три дирра платит имень, желающий подержать в руках драконий меч. Любой другой, не имеющий именьского звания, платит шесть дирров.

— Готов поспорить, что таковых не находилось за последнее время, — пробормотал Ардай.

И громче добавил:

— Да, я согласен, открой, — он отсчитал деньги.

— Я принесу ключ. Подожди немного, имень, — хранитель не спеша удалился.

— Тебе что, деньги деньги девать некуда? — тихонько возмутилась Валента, Ардай лишь досадливо отмахнулся и опять принялся рассматривать меч.

Отец, интересно, брал его в руки за три дирра? А тогда, когда приходил сюда со своей горной колдуньей? Она вроде сказала, что меч ненастоящий.

Хранитель тем временем вернулся с ключом на длинной золоченой цепочке. С ним пришли четыре вооруженных стражника, которые тут же встали по двое у каждого выхода — это, получается, не считая того, что каждый вход в ратушу с наружной стороны и так охраняют по четыре стражника, которые стоят навытяжку и салютуют каждому входящему.

Наконец витрина была торжественно отомкнута.

— Ты готов, имень? Можешь взять.

Стражники отсалютовали копьями, поедая Ардая глазами.

— А если я захочу сейчас убежать? — полюбопытствовал он, осторожно снимая клинок.

-Ты будешь убит на месте, — улыбнулся хранитель меча. — Правило двести пятьдесят пять.

Ардай поднес клинок ближе к глазам, разглядывая каждый дюйм. По полотну шел еле видный зернистый рисунок, но не такой крупный, как на самых лучших дарретских клинках, и на капский не похоже.

Он взял меч за рукоять, взмахнул им, сделал выпад, потом тряхнул мечом, заставив лезвие колебаться. Дрожь, которая вошла в кулак, была не такой, как от капского меча. Действительно, ничего выдающегося. Очень похожий клинок, по весу и качеству, имелся у них в оружейной, и он был не из тех, что отец особо запирал в сундуке. Только такой рисунок на полотне Ардай видел впервые, ну так мало ли чего он еще не видел...

— Это действительно настоящий драконий меч? А может, подделка?

— Подделка?! — хранитель перестал улыбаться. — Настоящий ли меч? Это подлинное сокровище, которым не одну сотню лет гордится Аш! Видишь полоски у рукояти? Их шесть! Этим мечом были убиты шесть драконов! А ведь известны мечи, убившие всего двух, трех драконов!

Действительно, на лезвии у самой рукояти были не слишком ровно нацарапаны полоски.

— Я понял. Прости, господин хранитель, — Ардай примиряющее улыбнулся. — Но чем он уникален? Почему я не вижу в нем никаких особых свойств?

— Его особое свойство — убивать дракона, — смотритель опустил глаза. — Будучи драконом, ты бы, наверное, что-нибудь ощутил, господин имень. А может, и нет, мне это неизвестно. Этот меч не должен отличаться от всего прочего оружия, потому что главное его качество происходит из магических сфер, способностями понимать которые Провидение наделяет лишь избранных...

— Понятно, благодарю тебя, — прервал его Ардай, про себя он точно знал, что понимать никакие сферы не способен.

И все же... Это должно быть как-то проще.

— Хочешь подержать? — он протянул меч Валенте, бросив осторожный взгляд на смотрителя.

Тот благодушно кивнул, давая понять, что больше денег не попросит. Валента покачала в ладонях клинок, с такой опаской, словно тот вот-вот раскалится и его придется уронить, и отдала смотрителю.

— Пойдем, — сказал Ардай. — Поиграли, и хватит. Благодарю, господин хранитель.

А отцовская колдунья сказала, что меч — подделка. Вполне можно предположить, что она как раз что-то смыслила в этих... сферах.

Вот это да! У самого входа. Странно, он не замечал раньше. Узкая, меньше стета шириной, и одной высотой с дверью, эта мозаичная картина была такой же, как и все прочие тут, и, должно быть, ее постоянно заслоняла она из всегда распахнутых дверных створок. А теперь створки оказались полуприкрытыми, и Ардай увидел...

Там был изображен человек с окровавленным мечом и раненый дракон. Дракон выгнулся, запрокинув голову и распластав крылья, и, наверное, кричал, а на его зов сверху спускался еще один дракон. Человек пока не видел того, второго, на его лице была написана радость победы, и вот еще что, самое главное: он держал в руке отрубленный конец драконьего хвоста.

-Что это значит? — Ардай повернулся к Валенте.

Та пожала плечами.

-А что такое? Человек сражался с драконом. Мало ли что можно отрубить ненароком...

Отойдя немного от ратуши, в узком переулке, Ардай переоделся. Снял дорогой жилет из тонкой крашеной кожи, в котором щеголял в Аше, плотно свернул и положил в сумку. Надел принесенную сестрой куртку, убедился, что она надежно скрывает широкий тисненый пояс, который был бы слишком приметен на небогатом пареньке из предместья. Сапоги тоже хороши, пожалуй, но с ними проще. Выбрать у обочины место, где пыли больше, потоптаться — вот, в самый раз. И ворот у рубашки застегнуть, чтобы не видно было гривну.

— Хочешь затеряться? — рассмеялась Валента. — Что ты, все-таки, задумал? Так или иначе, я с тобой.

— Сестренка, я вовсе не звал тебя, разве не ясно?

— Ах, не звал? — не думала отставать сестра. — Значит, когда надо тебе помогать, куда же без Валенты, а как прогуляться — иди домой? Нет, подумай хорошенько, разве мне нельзя пойти с тобой? Дома надоело!

— Хочешь в Варгу? — шевельнул бровью Ардай.

Впрочем, он уже сдался. Одета Валента вполне простенько, сгодится. Какая, в самом деле, разница, с ней тащиться на другой конец города или без нее, с ней даже веселее. А насчет того, хранит ли она секреты — так он знает, что хранит. С этим порядок.

— Ладно. Только имей в виду, придется идти к рынку у Каменных ворот. Поищем кузнеца по имени Червен, он однорукий, кажется...

— В такую даль, пешком, по жаре? — поразилась Валента.

— Постой, я же тебя не упрашиваю составить компанию?

— Нет, я просто удивляюсь, почему нельзя полететь? На рынке есть, где посадить руха.

— Потому же нельзя, почему я переоделся, — сердито буркнул Ардай. — Меня запомнит смотритель башни. И упряжь без гербов попробуй отыщи у дяди. Короче, ты идешь?

— Да. Но пожалуйста, скажи, от кого ты прячешься?

Он решил не скрывать.

— Да ни от кого, на всякий случай. Я ищу ведьму. Лесную ведьму, поняла?

— Что? — сестра застыла с приоткрытым ртом.

— Да. Это веселая такая рыжая девчонка, очень симпатичная. Я надеюсь, она мне поможет. Только даже не вздумай отговаривать, поняла? Ну что, ты идешь?

Не дождавшись ответа, он повернулся и пошел по улице. Спустя несколько минут Валента догнала его, схватила за руку.

-Я с тобой.

Следовало ожидать. Любопытство родилось раньше всех на свете девчонок.

И тут же он с некоторой смутной досадой подумал, что Эйда бы с ним не пошла, услышь она про лесную ведьму...

Дорогу Ардай отлично знал, ошибиться не боялся, хоть и шел, кажется, по этим улицам впервые. Потому что видел их сверху. Он помнил в подробностях весь город Аш, хоть никогда не задумывался об этом. Сверху, конечно, все другое. Видно много больше, и, в то же время, не видно многого. Этих щербатых камней на мостовой не видно, и вот того фонтана, скрытого беседкой.

Живот уже давно сводило от голода, поэтому, заметив на углу торговца лепешками, Ардай направился прямо к нему. Лепешка с соленым творогом и зеленью за полдиррема оказалась чудо как хороша, так что, когда Валента отказалась присоединиться, Ардай только обрадовался. Запить этот нехитрый обед можно было лишь водой из фонтана — хвала Ашу, в каком еще городе найдешь столько прекрасных студеных фонтанов прямо на улице? Ардай низко склонился над каменной чашей, зачерпнул воду горстью, выпил, потянулся еще. И вдруг...

— Доброго дня тебе, тетушка Сарита, — звонко сказала Валента.

Он пролил воду, и наклонился ниже.

-Здравствуй, милая, — приветливо ответила Сарита. — Ты что это здесь делаешь одна?

-Я гуляла, заходила в лавки. Столько всего надо купить! А дома сидеть скучно, — сестра говорила сахарным голоском, совершенно ей не свойственным.

В другое время Ардай рассмеялся бы. Интересно, как долго придется сидеть в этой неловкой позе, опустив голову к самой воде и мечтая, чтобы Сарита его не узнала? И он разрывался между двумя желаниями: чтобы Сарита поскорее проваливала куда-нибудь, и чтобы она постояла еще и рассказала что-нибудь стоящее. Проговорилась, где Эйда, например.

— Ты тоже ходила по делам, тетушка Сарита? — безмятежно продолжала Валента.

— Да, милая. А где же твои покупки?

Какая добрая, вежливая — поразился Ардай. А с ним или с матерью просто ядом брызжет.

— Ой, там столько всего, тяжело. Оставила в лавке, слуга потом принесет, — вывернулась Валента.

— Но тебе не следует бывать одной в этой части города, ты ведь дочь именя. Мизина должна была послать с тобой кого-нибудь, — заметила Сарита. — Или вот он — с тобой? — это она, разумеется, обратила внимание на Ардая.

— Он? Нет. По-моему, это какой-то дурачок местный, он тут всем пожелания раздавал. Мне сказал, что я выйду замуж за летучее чудовище, что это, как думаешь? Эй, ты, — Валента хлопнула его ладонью по бедру. — Повтори, что мне сказал.

Ардай хрюкнул и наклонился ниже, теперь его голова почти касалась воды.

— Над этим не смеются, дочь именя, — совсем другим голосом сказала Сарита. — Предсказание безумного — это не шутки. О Провидение, храни нас! Непременно расскажи об этом дядюшке. Как же легкомысленны вы, молодые! Добра тебе, Эстерелла!

— И тебе добра, тетушка Сарита, — сказала Валента ей вслед.

Теперь, наконец, можно было выпрямиться. Сестра покатывалась со смеху.

— Спасибо тебе за дурачка! — шутливо поклонился Ардай.

— А как еще я должна объяснять, почему ты сидишь тут кверху задом? Напился хоть водицы?

— Расхотелось! А ты нашла, и правда, о чем шутить.

— Ты-то чего бурчишь? Если бы это действительно было предсказание безумного, а так — чего? И как еще, скажи, я могла бы спровадить ее поскорее? Видишь, как она перепугалась, что тоже страшное предсказание получит...

— Ты молодец, — признал Ардай со вздохом, — кто бы спорил.

— Лучше спроси, откуда она вышла! — Валента прищурилась. — Танцуй! Теперь мы точно знаем, где твоя ненаглядная!

— И где же? — Ардай огляделся по сторонам. — Ну, не тяни! Если все так, как ты говоришь, я тебе, и правда, спляшу. Готов поспорить, тут не живут родственники Сариты.

С одной стороны улицы — ряд домов, с другой — высокий забор. Он знал, что за забором — большая усадьба: дом, службы и сад, но чья она?

— Это Обитель сестер-отшельниц, а при ней школа для девушек, — сказала Валента. — Я была здесь с отцом. Помнишь?..

Ардай помнил. Кто такие сестры-отшельницы, он представлял себе смутно, да и не интересовался этим вовсе, по правде говоря. Отшельницы — это женщины, которые на первое место ставят уединение, так получается? Ну, и пускай уединяются на здоровье, пусть прячутся за своим забором. А школу при Обители не слишком давно и, говорят, с одобрения самого Императора организовала вдова какого-то вельможи из Ита. Вроде бы потому что здешняя знать огорчает императора своей невоспитанностью и необразованностью...

Год назад им прислали приглашение в школу для девушек, для Валенты. Сама Валента от приглашения не пришла в восторг, но матери эта идея, как ни странно, понравилась, и отец согласился. Он отправился в Аш обсудить все условия и обстоятельства, Валента напросилась с ним. И этим все закончилось. Вернувшись, Валента наотрез отказалась поступать в школу.

— Да это просто тюрьма! — заявила она. — И ладно бы просто тюрьма, там еще ни минутки нет свободной, целый день заставляют заниматься разной ерундой и еще наказывают, если что не так! Что угодно, только не это!

Отец решил примерно так же.

— Деньги на ветер, — сказал он матери. — Если бы мы собирались отправить дочку в Ит ко двору, тогда, может, и следовало бы научить ее чему-нибудь такому. Меня уверили, что без медальона, полученного в этой школе, нельзя попасть на придворный бал! Но она туда и не собирается, ведь так? Не вижу смысла портить ей жизнь на целый год или два. А все ужимки, дворцовые порядки, этикет — тебе ведь без всего этого неплохо живется, милая? Поверь, всему остальному дочка и дома научится не хуже. Нет, мне денег не жалко, если бы она хотела, а так... И эти сестры-отшельницы — мне никогда особенно не нравились их порядки, ты знаешь, Мия.

— Да, но ты помнишь, как неловко мне было в Ите... тогда? — на глаза матери навернулись слезы. — Может быть, мне простительно, я ведь не дочь именя... как она.

Отец обнял ее.

— Ерунда. Ты лучше любой дочери именя. И моя дочь — лучшая из дочерей всех на свете именей, потому что она — моя дочь.

— Да, но если она выйдет замуж! Ты ведь уже подумываешь о том, чтобы устроить ей хороший брак?

— О Провидение! — отец рассмеялся. — Брось беспокоиться, Мия. Даже обезьяну можно научить ужимкам довольно быстро, а наша дочка еще способнее, уж поверь. Если она выйдет за вельможу, тоже всему научится. Но сразу тебе скажу, у меня нет на примете ни одного вельможи...

Все это пронеслось в голове у Ардая, когда он смотрел на высокий каменный забор.

— Эйда может быть здесь, ты полагаешь?

— Полагаю? Конечно. Я уверена! Сарита вышла вон оттуда, из-за угла, парадный вход в школу именно там. Хочешь посмотреть?

-Да нет же. Это и дорого, и вообще... Зачем Сарита стала бы... Эйда всего лишь дочь торговца зерном! — Ардаю все не верилось.

— Да почему нет? Очнись ты! — всплеснула руками Валента. — Они возьмут любую девушку, за которую заплатят. А деньги у Сариты есть, она получила их от нас и от старосты, не забыл? Зато здесь ты ее драгоценную дочку ни за что не достанешь! Нет, она правда сумасшедшая, раз так тебя боится? Я не понимаю.

— Не достану, говоришь?

— Нет, — вздохнула Валента. — Это действительно как тюрьма. А Сарита еще наверняка предупредила, чтобы к Эйде никого не пускали. Зато девушки из школы посещают балы, я слышала. Но Сарита ведь знает, что мы с тобой будем на балу, я сама ей сказала! Значит, Эйду ты там не встретишь.

Ардай присел на край фонтанной чаши и потер рукой лоб.

— Там есть башни для рухов.

— Да, но эти башни наверняка заперты, по ним не спустишься вниз.

— И там наверняка есть прислуга, можно подкупить кого-нибудь.

— Да там одни сестры-отшельницы! Давай ты успокоишься пока, иначе точно изобретешь какую-нибудь глупость! И вообще, ты хотел разыскать какую-то ведьму, помнишь? Так пошли. Я мечтаю взглянуть на ведьму, тем более она рыжая и симпатичная.

— Да! — Ардай вскочил. — Ей можно заплатить, и она поможет! Это же проще всего!

На рынке у Каменных ворот кузнями была застроена целая улица. А найти эту улицу не составляло труда по стуку и грохоту — несмотря на жаркую середину дня, работа здесь кипела. Все двери были распахнуты настежь, у каждой — разложен товар, за которым приглядывали мальчишки-подмастерья, или вовсе никто не приглядывал.

— Я ищу одного мастера, однорукого Червена, знаешь такого? — спросил Ардай у первого же мальчишки, одарив его мелкой монеткой.

Тот показал на другой конец улицы.

Кузница была, прямо скажем, маленькой и неказистой, и оттуда не доносился перестук молотков. Ардай зашел внутрь, Валента, поколебавшись — следом. Там дышала жаром печь, и — никого.

— Чем помочь, молодежь? — дюжий человек вошел вслед за ними. — Мы пообедать решили. Желаете скоб, гвоздей, или особого чего?

Кузнец приветливо улыбался и, точно, был одноруким.

— Мир тебе, господин Червен, — поздоровался Ардай. — У меня другая нужда. Не подскажешь, где найти Шалу? Она велела, при случае, у тебя спросить.

Ардай был готов к тому, что кузнец посмеется и скажет, что никакой Шалы знать не знает. Мало ли какой каверзы можно ждать от рыжей?

Но нет, кузнец даже не удивился

— Шала тебе нужна? Погоди-ка. Эй, жена! — он выглянул наружу.

Из пристроя рядом показалась женщина с маленьким, перемазанным кашей ребенком на руках, остановилась в дверях, окинула незваных гостей не слишком приветливым взором.

— Жена, тут Шалу спрашивают, не знаешь ли, где она теперь?

— Как где? У наместника во дворце, где же еще! — бросила женщина, и скрылась.

— Ну, вот, значит. У наместника во дворце, — повторил Червен. — А больше точно ничего не желаешь? У меня гвозди самые лучшие.

Ардай и Валента переглянулись.

— Ты шутишь, добрый человек? — уточнил Ардай осторожно.

— Нет, — вроде бы удивился кузнец. — А ты разве за шутками ко мне пришел? Что ж сразу не сказал?

— Ну, тогда спасибо, — смешался Ардай. — Понадобятся мне гвозди — приду. Мир тебе.

— И вам мир...

Когда вышли, Валента рассмеялась.

— Что, теперь пойдем во дворец наместника?

— А что, давай сходим. Ты не устала? Я могу сначала проводить тебя домой, хочешь?

— Не хочу, — вздохнула Валента. — Отыскать лесную ведьму во дворце наместника — такое я ни за что не пропущу. А она точно ведьма?

— Даже не сомневайся.

У парадного подъезда дворца, конечно, стояла стража, но к чему им парадный подъезд? Ардай еще мальчишкой выяснил, как через маленькую калитку, которая редко запирается, попасть на задний двор, а оттуда — в сад, а там уже запертых дверей вообще не встретишь. Он мог бы без труда провести Валенту хоть до главного бального зала, хоть до рабочего кабинета наместника — стражи там, конечно, полно, только тех, кто уже внутри, вряд ли остановят. Но сейчас, пожалуй, следовало попасть на кухню. Правда, Ардай не представлял себе, что девушка вроде Шалы может делать на дворцовой кухне. В горничные или прачки она тоже мало годится. Может, лучше поискать ее среди помощников садовника?

Из-за жары все задние двери дворца оказались распахнуты настежь, и стражник пока им попался только один — он сидел без жилета в расстегнутой до пояса рубахе и пил что-то из большой запотевшей бутылки.

Ардай поймал за руку молоденькую горничную.

— Постой, красавица. Мне нужна помощь, за которую хорошо заплачу, — он потянул из кармана монеты. — Моя сестра недавно стала работать где-то здесь, во дворце. Ее зовут Шала. Она вот такого роста, рыжеволосая... — и Ардай постарался как можно точнее описать внешность ведьмочки.

Горничная такую не встречала, но взялась разузнать всюду, где можно. Ее красноречивый взгляд мог бы сказать Ардаю, что девушке интересны не только деньги, еще она не прочь услужить красивому парню и продолжить знакомство. Но он не обратил внимания.

Отыскать садовника и выяснить про его помощников тоже получилось быстро. Оказалось, что помощников-девушек садовник категорически не приемлет, а рыжих — особенно. Оставалось ждать. Хорошо еще, что во дворе тоже имелся какой-никакой фонтан, из которого можно напиться.

Валента присела на скамью в тенечке и извлекла из кармана вышиванье — Ардай даже не ожидал, что сестра носит с собой женское рукоделие. Ему тоже следовало чем-то заняться, чтобы не привлекать внимание своим праздным видом, и он взялся помогать мальчишке-дровосеку, коловшему дрова для кухни. Сначала тот колол, а Ардай складывал, потом поменялись.

— Не умеешь, — сделал вывод мальчишка, — эконом тебя не возьмет. Он вредный.

Вот так новость. Ардай-то считал, что неплохо умеет. Впрочем, у дровосека это, действительно, выходило ловчее. Тут смотря с чем сравнивать.

— Ладно, — он не стал спорить. — Мне и не надо. Ты тут при кухне?

— Не-а... Я только дрова...

— Еще где-то работаешь?

— В разных местах, — мальчишка отложил топор и присел. — В ратуше иногда, еще в некоторых домах. Мне хватает.

И Ардай решил — а почему нет?

— Ты ведь знаешь монастырь отшельниц, это неподалеку от западной стены? — спросил он, и не ошибся.

— Знаю, конечно, тоже там как-то работал. Вообще, туда мой брат ходит рубить.

Ардай подумал — вот оно! Это и есть шанс.

— И как там, расскажи, — попросил он небрежно.

Паренек смерил взглядом Ардая с головы до ног.

— Хочешь к ним? Лучше не ходи. И экономка там злая, да и вообще... И говорю же — там мой брат...

— Я брату твоему мешать не собираюсь, не бойся. А экономки всюду злые, — согласится Ардай. — Что там — вообще?..

Их тетушка Мизина тоже среди работников слыла въедливой.

— Эти отшельницы все из Ита, и порядки там нездешние, — пояснил дровосек. — Посмотришь — сразу поймешь. Здесь все проще. Я вот бедный парень, видишь, дрова рублю, что заработаю — то и мое. Но со мной не обращаются так, будто я — мусор под ногами. А там, если ты слуга, то и головы поднять не смей. И ни один господин к черной работе даже не прикоснется. А здесь, бывает, господа и сами себе дрова рубят, если им хочется.

Это была чистая правда. Ни отец, ни мать никакую работу не считали для себя постыдной. Ардая дрова рубить отец и научил когда-то, а мать и сестры не надрывались, конечно, на кухне и на скотном дворе — зачем, на все своих рук не хватит, — но могли бы и сами сделать работу любой работницы. Так было принято, так жили все вокруг.

— Значит, ты говоришь, что господа из Ита слишком отделяют себя от всех прочих, — уточнил Ардай.

-Вот именно. И девушек, которые учатся, тоже разделяют. Дочери именей по-другому одеты, и они не убирают свои комнаты. Правда, наказывают всех одинаково — запирают в темный чулан, ну, и еще по-всякому. Мне горничные рассказывали. Эта госпожа-хозяйка ведь поначалу собиралась принимать к себе только именьских дочек, но среди них нашлось маловато желающих. Так что теперь берут всех, кто заплатит.

— Понятно, — процедил Ардай.

Вот какая, значит, жизнь у его Эйды в этой почтенной обители. И все ради того, чтобы он не смог... А чего, собственно, он не смог бы? Видеть ее? Выкрасть? Увезти куда подальше? Ну, это он непременно сможет, если что. Только оставит на самый крайний случай.

— Как тебя зовут? — запоздало поинтересовался Ардай.

— Ну, я Иствен Ир, а ты кто такой?

— Меня зовут Ардай. Слушай, я заплачу тебе дирр... нет, два дирра, если ты поможешь мне попасть в эту школу для именьских дочек. Что скажешь?

Дровосек Иствен Ир подумал немного, и удовлетворенно хмыкнул.

— А это очень просто, если ты не против порубить там дрова. И придется притвориться хромым. Согласен? Тогда говори, где тебя найти, я все устрою.

На том и порешили. А Шалу во дворце не нашли, конечно. Все-таки, значит, намутила ведьма...

Вечером, за ужином, Ардай рассказал дяде Ильмару о маге Каюбе.

Дядя не спеша прожевал кусок жареной курицы, и посмотрел на Ардая.

— Дин Каюб, говоришь? Он мне не друг. Думаю, и тебе с ним дружить особенно незачем, — и он подвинул к себе блюдо с салатом.

План проникновения в монастырь блестяще удался, и спустя два дня Ардай рубил дрова во дворе монастыря сестер-отшельниц.

Рубил и рубил, уже больше часа махал неудобным, плохо заточенным колуном, под бдительным присмотром востроносой тетки, которая то и дело выглядывала из окошка. Вряд ли это была сама экономка, но что карга редкая — без сомнения. Когда Ардай спросил про точило, чтобы заострить колун, она наморщила нос и прошипела:

— Ты работать пришел — вот и работай! А все, что нужно, носи с собой! Не нравится — больше не приходи!

Ко всему прочему рукоять у колуна оказалась неровной, и ладони Ардая уже горели от мозолей. Когда там бал, послезавтра? Вряд ли он сможет теперь явиться туда без перчаток. Взять бы сюда старые кожаные перчатки, так ведь не догадался. И вряд ли дровосеки рубят дрова в перчатках...

А самое главное — пока никакого результата. Что он ожидал? Хоть издали увидеть Эйду. Помахать ей рукой — этого бы хватило для начала. Но нет, до сих пор он видел лишь пустой задний двор, дверь в кухню, и старую, с выщербленными от времени стенами башню для рухов, что возвышалась в десяти шагах. Ну, и невысокий забор, который огораживал эту часть двора — через него он вполне мог заглянуть, и еще каргу в окне, из-за которой он не решался слишком явно заглядывать через забор.

А ведь Эйда где-то там, за этим забором. Или могла бы, наверное, выглянуть из какого-нибудь окна — он ведь не знает, что за окна выходят в эту часть двора. Но если она увидит его, то, конечно, не узнает. Иствен и Валента здорово потрудились, чтобы обезобразить его до неузнаваемости...

Эйда ведь ждет, что он ее отыщет. Не может не ждать.

Слишком длинные штаны мешали, но подвернуть их нельзя — штаны скрывали ремень, с помощью которого Ардай изображал хромоту и кривобокость. Ремень притащил Иствен, и научил, как его носить, перекинув через плечо, пропустив под пояс, через штанину и под пяткой. На плечо, чтобы не давило, Ардай подложил кусок кожи. Ремень оказался неплохой придумкой, без него мудрено было бы так скривиться, а главное, долго выдержать это положение.

Вдобавок, лицо Ардая было подрисовано. Уму непостижимо, где Валента раздобыла коробку с красками для лица, но ее стараниями Ардай стал более смугл, раскос и с нездоровыми синяками под глазами — тот еще красавец. Зато теперь он немножко походил на Иствена — и правильно, "брат" же. И еще стеклянный шарик за щекой, который мешал говорить внятно — на этом настоял Иствен. Чтобы на братца был похож. Не проглотить бы...

Удалось немного рассмотреть башню для рухов — Ардай прикинулся дурачком и понес складывать около нее дрова. Тут же выскочила карга, накричала на него и показала, куда складывать, но он успел заметить, что дверь заперта не на замок, а на задвижку. Накануне он видел эту башню сверху, и другие тоже, всего их целых три — никто ведь пока не запрещал наездникам летать где угодно, в том числе и над этой треклятой школой-обителью. Так вот, башни сверху затянуты сетью, на них не сядешь. А внизу садиться, во дворе — нельзя, уж больно неприветливо тут.

Вот, дрова наколоты. Карга-надсмотрщица уже поглядывала выразительно — дескать, сколько копаться можно? Он убрал площадку от щепок, откатил в сторону колоду, на которой колол, отнес колун на место, не забывая напоследок озираться по сторонам. Нет, все, все. И скособоченное плечо ноет нещадно.

Востроносая в окне поманила Ардая рукой, веля зайти. Он зашел, и оказался в маленькой комнатушке-кладовке, там был стол со стульями, мешки стояли, корзины, а сама женщина, оказывается, сидела и зашивала мешок. Ардай неловко поклонился, проклиная все на свете, и особенно ремень на плече.

— Чтобы я тебя не видела больше, калека, — заявила востроносая. — Разве так работают? Заплачу сполна, помни доброту, — она протянула ему монету в пятнадцать дирремов.

За такую работу — однако! Не прогадали Иствен с братцем, его сюда послав...

Ардай, взяв монету, опять поклонился.

— Иди вон, поешь, — востроносая показала на дверь внутрь дома, и ее голос как будто стал, наконец, добрее.

— Благодарю, госпожа, пусть провидение будет с тобой, — прошепелявил Ардай.

Он не отказался бы напиться, а поесть — его скоро накормит тетушка Мизина, и уж ее обед точно будет что надо.

— Ступай-ступай...

Он прошел в указанную дверь, и очутился в небольшом коридоре, имеющем два выхода. Один — это ступени вниз, и там, определенно, была кухня — тянуло напитанным запахами жаром, и что-то то и дело гремело и звякало. Другой выход вел куда-то еще, и Ардай похромал туда.

Так, несколько ступеней верх, поворот и еще вверх... Он попал на длинную галерею, опоясывающую дом. Отсюда были видны ворота, и та часть двора, что за забором. Там сад, дорожки, беседки, вот две девушки идут в одинаковых зеленых платьях. Но Эйды нет среди них...

Тут скрипнули порота, Ардай встрепенулся и пригнулся, чтобы его ненароком не заметили снизу. В ворота въехал всадник на лошади, следом за ним протопали четверо пеших стражников. И все бы ладно, но лицо всадника Ардай тоже отлично разглядел — это был его недавний знакомец, императорский маг Каюб. И что же он тут забыл, интересно?

— Куда ты пошел?! — завизжала снизу востроносая. — А ну, иди сюда!

Он, помедлив немного, проковылял вниз, едва не споткнувшись, опять поклонился, чуть не застонав. Ох, плечо...

— Ошибся, госпожа, прости... — еще и струйку слюны пустил изо рта по подбородку, пусть полюбуется.

"Госпожа" сморщилась и отвернулась.

— Пошел вон отсюда!

— Кушать хочу, госпожа, — и он, отвернувшись, пошлепал на кухню.

Подумал — попробуй теперь меня выстави. Кто же знал, что придется пожалеть об этом совсем скоро?

В кухне трудились три женщины, одетые в одинаковые коричневые платья и холщовые передники. Одна из них, та, что мыла посуду, вытерла руки и налила Ардаю миску супа. Он несколько раз поклонился в знак благодарности, сел за стол, с краю, у самой двери, и попробовал варево. Было не так уж плохо, но шарик во рту мешал, да и вообще, есть не хотелось. От волнения, наверно. Что здесь, в монастыре отшельниц, делает императорский маг со стражей? В гости пришел?

— Вкусно? — спросила повариха.

Он закивал.

— И что же будет? — вздохнула судомойка, которая теперь вытирала тарелки.

— Да ничего не будет, — ответила третья, которая в тот момент солила что-то в большом котле.

Она не спеша размешала, зачерпнула ложкой, подула, попробовала, добавила еще соли, и удовлетворенно кивнула.

— Ничего не будет, — повторила она. — Не первый раз.

— Жалко девочку.

— Нашла кого жалеть — горную колдунью. Поглядим еще, не обведет ли она господина мага вокруг пальца! Как в прошлый раз, помните? И почему они слетаются сюда, как мухи на пирог?

— Эй, вы потише, — повариха посмотрела на Ардая, который слушал, застыв с ложкой в руке.

Он тут же скользнул под стол, скорчился там и забормотал:

— Боюсь, мухи, мухи, жжжжж... — и подумал, не слишком ли переигрывает, корча из себя придурка.

Повариха заглянула под стол.

— Эй, ты, не бойся, мух нет. Вылезай, доедай. И где такого дурачка нашли, интересно?

Нет, видно, не слишком. В самый раз.

Это ради тебя, Эйда.

Ардай послушно вылез, сел на место и опять принялся болтать ложкой в супе. И вдруг услышал голос Каюба, рядом, в паре шагов от себя, прямо возле кухни. Конечно, он помнил этот голос, еще как...

— Ты все сделала правильно, сестра. Ее нельзя запирать в подвале, — сказал Каюб, и это все, что можно было расслышать, потому что маг и неизвестная "сестра" прошли мимо. Еще было слышно, как хлопнула дверь, потом еще одна, дальше и глуше ...

— Ты поел? — спросила повариха, Ардай замотал головой и энергичнее заработал ложкой.

Повариха сняла передник и вышла, тут же ее примеру последовала судомойка.

— Ты, мальчик, умеешь посуду мыть? — спросила оставшаяся повариха.

Ардай что-то промычал в ответ. Мыть посуду он сейчас не согласился бы ни за какие богатства.

— Так умеешь? — не поняла та.

Но тут, к удовольствию Ардая, в глубине дома что-то мелодично зазвонило, и женщина отложила работу и тоже скинула передник.

— Подожди меня. И только попробуй что-нибудь стащить! — сказала она, погрозив пальцем, и торопливо убежала.

Ардай сразу отодвинул тарелку.

Надо убираться отсюда подобру-поздорову. Собственно, уже десять раз можно было уйти из этой проклятой обители-школы, ведь работу свою он уже сделал и деньги получил. Просто уйти, проковылять мимо привратницы, и все дела. Ну, маг приехал, подумаешь. Кому это интересно?

Между тем в коридорчике перед кухней стало оживленно, то и дело мимо пробегали женщины, вот волоком протащили какую-то мебель, и — за что, Провидение? — там опять появился Каюб. Ардай не мог разобрать, что маг говорил. Но он был близко, и говорил, похоже, с кем-то из стражников. И они как будто приближались к кухне.

Ардай огляделся. Спрятаться под стол? Это смешно. Что магу делать в кухне? Совершенно нечего.

Дверь. Справа от Ардая была еще одна дверь, он сделал шаг, легонько потянул за ручку — дверь бесшумно открылась на хорошо смазанных петлях. А за ней коридор. Длинный.

— Мы заберем ее ночью, не раньше, — громко сказал кому-то Каюб. — Нельзя привлекать внимание. Но тебе не о чем волноваться, сестра.

Тонкий, блеющий женский голос что-то ответил.

Ардай сбросил с плеча надоевший ремень, чтобы не мешал, прошел в дверь и тихо прикрыл ее за собой. И вовремя, потому что тут же услышал шаги и голос Каюба уже в кухне.

— Заприте все двери, — сказал Каюб. — Все двери, сестра. На всякий случай. Я не знаю, сколько у нее силы...

Ардай слышал, как ушел маг, но возня в кухне продолжалась, и вот в замок вставили ключ и повернули. Теперь Ардай был заперт в темном коридоре.

— Здесь был мальчик-дровосек, он ушел? — громко спросил незнакомый, высокий и визгливый голос.

— Да, госпожа, — чуть запнувшись, ответил голос знакомый, наверное, это одна из кухарок.

-Так ушел или нет? Узнайте у привратницы!

— Он ушел! — почти сразу ответили откуда-то снаружи. — Привратница видела!

Значит, привратницы тоже какое-то время не было на месте, и она решила не усложнять себе жизнь излишней правдивостью.

Ардай опять услышал звук запираемого замка, и все стихло. Он выплюнул, наконец, надоевший шарик, сунул его в карман, и присел на корточки у стены.

Он влип в передрягу, это точно. Попался в ловушку. Глупее не придумаешь. И что же теперь делать? Поднять шум, чтобы выпустили? Не похвалят его, конечно, но и не убьют же?

Ну, нет. Тут не совсем понятное происходит, так что, какие он неприятности при этом огребет, только Провидение знает. А у него еще и судьбы нет, говорят. От каждого поступка зависит все...

Успокоиться надо, подождать. Когда-нибудь откроют замки. Может, и удастся потихоньку выбраться, а и не удастся — все равно, здесь уже не будет Каюба. А обмануть этих сестер-отшельниц — до сих пор удавалось, может, снова повезет.

Вот только дома поднимут тревогу, когда он к вечеру не объявится. Если Валента ничего не придумает. Хотя, наверняка Валента тревогу и поднимет. Хоть бы догадалась сестренка подождать, схитрить, скрыть все от дяди и тетушки Мизины...

На полу лежит полоска света, выбивается из-под двери. Но в коридоре еще есть двери, в разные стороны, он вроде их поначалу несколько заметил, так почему бы не попробовать, заперты ли? А чем кончается коридор? Если тупик, почему окна нет?

Он встал, пошел вперед, тихо, мягко, стараясь не скрипнуть половицей. Как в лесу на охоте. Ладонью вел по стене. Стена не штукатурена, голый камень. Ага, вот дверь, запертая, за ней темно и тихо. Через пять шагов — еще дверь, и тоже — заперто...

И тут он услышал звуки и голоса, из-за той двери, где был свет. И замер на месте, весь обратился в слух. Это совсем рядом...

— Так что, милая, мы поговорим, наконец? — спросил Каюб.

— Ты получишь выкуп за меня, — ответила какая-то женщина. — Можешь сам назвать сумму.

— Когда это я гонялся за выгодой? Ты перепутала меня с кем-то, девочка. Ты сама — ценность. А раз совершила преступление и оказалась в моих руках... — Ардай расслышал улыбку в голосе мага.

Он сделал еще один осторожный шаг к двери, — пол не скрипнул.

— Взять то, что мне принадлежит — не преступление. Но я попалась. Ты прав.

— Я рад, что в чем-то ты со мной согласна. Это уже моя маленькая победа.

— Нет. Потому что других не будет, маг.

Каюб сухо рассмеялся.

— Почему? Ты в моих руках, и знаешь, что это значит. Ты не можешь сопротивляться. Совсем не можешь. Как тебя зовут?

— Лиолина Дьянна.

— Вот видишь. Не хочешь, а отвечаешь. Скажи еще раз.

— Лиолина Дьянна.

— А еще? Скажи пять раз.

— Лиолина Дьянна, Лиолина Дьянна, Лиолина Дьянна, Лиолина Дьянна, Лиолина Дьянна.

— Кто твой отец? Где он?

— Его звали Иман Дьян. Он давно умер.

— Твоя мать?

— Ринна Ивина. Она умерла. Я сирота.

— У твоих родителей есть браться или сестры?

— Нет. Я одна.

— А кто же тогда заплатит выкуп, который ты мне сулишь?

— Я сама.

— О, ты так богата? Одного из соддийских князей зовут Дьян, это твой отец?

-Нет.

— Твой родственник?

— Нет... Да...

— Дальний родственник.

Каюб опять рассмеялся, прошелся по комнате — Ардай слышал скрип половиц под его ногами.

— Я чувствую, Лиолина Дьянна, наши беседы будут содержательными и очень интересными для меня. Это вопрос времени, ведь так?

— Да, это так.

Ардай словно сам ощутил усилие, с которым были сказаны эти слова.

Потом он услышал хлопок двери и шаги — в комнату зашел кто-то еще, и женский голос сказал что-то невнятно.

— Хорошо, сестра, я уже иду, — ответил Каюб. — не беспокойте пока нашу гостью, пусть поскучает. И не волнуйтесь, она сейчас бессильна.

— Не ошибайся на мой счет, маг, — подала голос пленница, а ведь без сомнения, что она была именно пленницей.

Ардай мысленно обозвал ее дурой. Потому что в ее положении куда лучше, чтобы маг ошибался. Вот сидела бы и помалкивала.

— Да? — рассмеялся Каюб, и смех его теперь показался не таким сухим и холодным, как раньше. — Не беспокойся сестра. А ты, девочка, ну-ка произнеси свое имя сто раз.

— Лиолина Дьянна, Лиолина Дьянна ... — начала пленница.

— Видишь, сестра, как ее зовут на самом деле? Хорошо, пойдем. А ты продолжай.

— Лиолина Дьянна, Лиолина Дьянна, Лиолина Дьянна...

Ардай услышал, как из комнаты ушли и прикрыли дверь. Тогда он осторожно приблизился — половица все-таки скрипнула на последнем шаге, — присел на корточки и заглянул в замочную скважину. И сразу увидел девушку, она сидела на массивном стуле прямо напротив двери. Точнее, она была привязана к стулу: руки заведены за спину, ноги притянуты веревкой к ножкам, и еще веревку несколько раз обмотали вокруг туловища, по талии, по груди — зачем-то ее привязали так, чтобы она не могла даже пошевелиться. Зачем? Можно было обойтись куда меньшим количеством веревки, все равно пленница никуда бы не делась, видно, какая она слабенькая, тонкая, даже хрупкая. На вид — не старше Эйды. Она была одета в зеленое платье с серой каймой по подолу и рукавам, как и девушки, которых Ардай разглядел с галереи. А комната — что-то вроде кладовки: многочисленные полки на стенах, сундуки, на столе — весы и множество каких-то мелких баночек. Но главное — в комнате было окно, через которое при некотором везении можно выбраться наружу.

Вдруг девушка подняла голову и посмотрела на дверь, за которой скрывался Ардай. Прямо на замочную скважину. Ему на мгновенье показалось даже, что нет никакой двери, а пленница смотрит на него, и видит его. Ее глаза ярко блестели, наверное, от слез.

— Лиолина Дьянна, Лиолина Дьянна...

Ардай осторожно отодвинулся. Он был в замешательстве. Что делать? Первый порыв был — попытаться помочь девчонке. Потому что она ему нравилась больше, чем императорский маг. Но тут же разумный внутренний голос возразил — она горная колдунья и ее как будто поймали за каким-то неблаговидным занятием. Она проникла сюда обманом, назвавшись чужим именем — это следует из последней реплики мага. Так стоит ли вмешиваться, если непонятно даже, что тут к чему?

Наверное, нет. Лучше пока подождать.

Он думал так, рассматривая дверной замок. Замок этот был старый, и очень походил на тот, которым в Варге запиралась конюшня, а конюшню Ардай, еще когда был совсем мальчишкой, без труда отпирал гвоздем. Главное, чтобы гвоздь был достаточно длинный и тонкий.

Будь Ардай в своей обычной одежде, гвоздь искать бы не пришлось. У него на поясе, помимо ножа, всегда есть толстое шило — как у любого наездника, на случай, если придется наскоро починить порванную упряжь. Но пояс, как и остальная одежда, остался дома, точнее, в рушьей башне — там Ардай переодевался в это чучело-дровосека.

Он опять придвинул глаз к замочной скважине — пленница сидела, низко опустив голову, и — не послышалось? — продолжала бормотать:

— Лиолина Дьянна, Лиолина Дьянна...

Быть горным колдуном еще не преступление, вот и отец был женат на горной колдунье.

Так или иначе, придется поискать какой-нибудь инструмент, хоть что угодно, и лучше сейчас, пока в этой комнате нет ни Каюба, ни отшельниц — вдруг придется ненароком зашуметь. А пленница ни в счет.

Глаза уже мало-мальски привыкли к темноте, все-таки она была не кромешной. Кажется, в коридоре — ничего, никаких шкафов или полок на стенах, но в дальнем углу что-то темнело, и Ардай двинулся туда.

Коридор оканчивался тупиком, а в углу стоял сундук, который, к огромному разочарованию, оказался наполненным старыми пыльными мешками. Ардай разом выгреб все мешки и прошелся пальцами по дну сундука. Ага, вот, кажется...

Пальцы нащупали что-то у одной из стенок. Сундук был старый, рассохшийся, это "что-то" застряло между стенкой и дном. Ардай покачал стенку сундука, отчего она угрожающе затрещала, но щель расширилась, и он сумел подцепить ногтем свою находку, а потом, поминая то Провидение, то лесных демонов, не без труда вытащил. Что-то металлическое и длинное.

Он вернулся к двери и первым делом заглянул в замочную скважину. В комнате ничего не изменилось, девушка сидела и продолжала бормотать, но теперь она смотрела на дверь. Напряженно смотрела, с ожиданием. Услышала все-таки шум?

Рассмотрев находку, Ардай разочарованно вздохнул, хотя уже и подозревал нечто подобное. Это была женская шпилька для волос — тонкий витой стержень, увенчанный затейливым листочком. Шпилька была золотая — значит, непрочная. Жаль, что это не гвоздь...

Теперь следует дождаться ночи, когда Каюб увезет девушку. Тогда, может, какие-то замки отопрут, и появится свобода передвижения. И он сбежит, не в дверь, так в окно. Если даже ворота здесь охраняют и ночью, не бывает заборов, через которые нельзя перебраться.

Если замки не отопрут, он попробует пустить в ход шпильку.

Интересно, как отшельницы охраняют свое уединение по ночам? Может быть, спускают собак?

Интересно, а что будет, если Валента поднимет тревогу, и дядя Ильмар явится сюда еще до наступления темноты?

Ардай и сам понимал, что просто пытается придумать достойный предлог открыть замок прямо сейчас. И оставить в дураках Каюба.

Никто не стал бы рисковать, чтобы непонятно зачем спасти неизвестно что натворившую горную колдунью. Никто не счел бы это хоть сколько-нибудь разумным. Недаром тетка Сарита считает Ардая Эстерела...

Кем там, кстати, она его считает? Околдованным, ненормальным?..

Ардай еще раз заглянул в комнату, послал мысленный привет Сарите и осторожно вставил шпильку в замочную скважину. Сразу же показалось, что замок подался, но нет — шпилька соскользнула. Он попробовал еще раз, и еще, пока "инструмент" не погнулся. Ардай выпрямил шпильку и опять принялся за дело.

И замок, наконец, щелкнул. Все. Можно входить.

Конечно, он еще раз заглянул в замочную скважину, и встретился взглядом с девушкой — теперь она не сводила глаз с замка. И он приоткрыл дверь и вошел.

Пленница смотрела на него во все глаза, и продолжала бормотать:

— Лиолина Дьянна, Лиолина Дьянна...

Другая дверь, та, через которую в любой момент мог вернуться Каюб, помимо замка имела плохонький засов, Ардай первым делом задвинул его — нелишняя предосторожность. Теперь — отвязывать пленницу, но перед этим он легонько шлепнул пальцем по ее губам:

— Хватит, Лиолина, я понял, как тебя зовут. Сотый раз был уже давно.

Она низко опустила голову и виновато пробормотала:

— Я сбилась со счета.

В другой ситуации это было бы смешно.

— Кто ты? — спохватилась девушка.

— Тебе не все равно, Лиолина Дьянна? — отмахнулся Ардай, принимаясь за веревку.

Невежливо, конечно, но ничего, если надо будет — они познакомятся.

Узлов было много, сначала Ардай попробовал помогать себе той же шпилькой, однако быстро понял, что этого не требуется, и сунул шпильку в карман. У него были сильные пальцы наездника, а узлы эти наверняка вязали сестры-отшельницы, слабо и неумело. Если бы Ардая так же примотали к стулу, он бы сразу освободился.

— Сними с меня камень, — попросила Лиолина.

-Что снять? — не понял Ардай, он уже распутывал ее ноги.

— Камень, — девушка взглядом показала на круглый камешек, висящий на ее шее на шелковом шнурке. — Больно дышать, не могу больше.

— Дышать больно? — удивился Ардай, и сдернул с шеи девушки шнурок с камнем, бросил его на стол и закончил свою работу — освободил от веревки ноги пленницы.

Потом запоздало спохватился: а почему она сама не могла снять шнурок, руки ведь уже были свободны?

— Руки затекли? Шевелить можешь? — он взял ее за запястья, — пошевели. Порядок?

— Да, — Лиолина подвигала пальцами.

Ардай тут же забыл про ее руки. Он придвинулся к окну и осторожно, сбоку, посмотрел. Кажется, никого. Он открыл раму и выглянул. Прямо под окном обильно разрослись розовые кусты — неприятно, но ничего. Они проберутся через сад, вдоль забора — там дальше есть калитка, конечно, запертая изнутри, но вряд ли на замок. Им не стоит медлить.

Он оглянулся на девушку — та по-прежнему сидела на своем стуле.

— Ну, что же ты? Иди сюда, я помогу тебе выбраться.

— Не могу, — с отчаянием сказала Лиолина. — Помоги мне, пожалуйста.

— Я и собираюсь. Иди сюда!

— Помоги мне встать со стула, и... наверное, тебе придется вынести меня из комнаты.

— Ты не можешь ходить? — и Ардай мысленно помянул всех демонов Приграничья.

Что он тут будет делать с девчонкой, которая не может ходить? И что за нелепость была — привязывать ее к стулу?!

— Я могу, — поспешно возразила Лиолина. — Я не могу встать с этого стула и уйти из этой комнаты, потому что маг запретил. Помоги мне выбраться из комнаты, и мы сбежим.

Ардай начал понимать. Она просто не может ослушаться мага, вообще ни в чем. Против воли отвечала на вопросы, имя свое твердила, как заведенная — можно бы и догадаться.

Он рывком поднял девушку со стула.

— Стоишь? Не бойся, я тебя вытащу.

— Только не в окно. Туда! — Лиолина показывала на дверь, через которую Ардай вошел.

— Там нет выхода. Совсем нет, все заперто.

— Выход есть. Пойдем туда, прошу тебя. Пожалуйста, поверь мне, я знаю тут все!

Она действительно могла знать тут все. К тому же она — горная колдунья.

— Хорошо, — Ардай поднял девушку на руки.

Она оказалась совсем легкой. Когда он вынес ее из комнаты в темный коридор, сразу попросила:

— Не здесь, подальше от двери, пожалуйста.

И Ардай отнес Лиолину в самый конец коридора, туда, где стоял сундук. Она обессилено присела на пол у стены, виновато улыбнулась — Ардай теперь больше слышал ее улыбку, чем видел:

— Я отдохну совсем немного, ладно? Мне надо капельку набраться сил. Послушай, ты мог бы сделать еще кое-что? Пожалуйста, принеси тот камень, что висел у меня на шее. Для тебя это не опасно, не бойся.

— Почему нет, — согласился он.

Вернулся в комнату и взял камень. Пальцы вдруг укололо острой болью. Ничего себе...

Ардай положил камень обратно и поднял за шнурок. Так боли не было.

Лиолина его ждала.

— Не сбежала еще без меня через свой потайной ход? — неловко пошутил он.

Она не стала отвечать. Камень не взяла, попросила:

— Пусть пока будет у тебя. Потом я его заберу, поменяю на что-нибудь ценное, будешь доволен. Главное — не оставлять тут...

— Что это такое? Почему он причиняет тебе боль? — спросил Ардай.

-Не беспокойся. Для тебя он совершенно безвреден, это мне нельзя к нему прикасаться.

Ардай чуть не сказал ей, что ему тоже больно. Однако не сказал. Осторожно опустил странный амулет в карман — вроде ничего...

Вдруг они услышали звуки из комнаты — сначала щелканье ключа в замке, потом — удар по запертой на засов двери.

Лиолина в мгновение вскочила на ноги и схватила Ардая за руку:

— Пошли.

Она сказала что-то непонятное, и устремилась прямо к стене... нет, в стену. Сквозь нее. Это было, пожалуй, просто немного щекотно. Ардай и опомниться не успел, как стоял за забором обители отшельниц, неподалеку от колодца, у которого они с Валентой встретили Сариту.

— Идем отсюда, — Лиолина тянула его за руку.

Они перебежали на другую сторону улицы — там стояли дома, окруженные полисадниками, небогатые дома, где нет кучи слуг. Ардай перемахнул через низкую калитку, открыл задвижку и втащил Лиолину внутрь, она пыталась спорить, но он не слушал — из-за забора уже выбежал стражник, скоро появятся другие.

Ардай с Лиолиной пронеслись через маленький сад, перебежали задний двор, увидев распахнутую калитку в соседний двор, устремились туда и опять оказались в чьем-то саду. Сзади уже доносился шум, впереди — еще одна калитка, за ней — мощеный двор...

На невысокой, по пояс, башенке посреди двора сидел оседланный рух. Сидел и дожидался своего наездника. Птица не была привязана.

Ардай принял решение в одну секунду. Рискованное, конечно, решение — от чужого руха можно ждать любых неожиданностей. Но Эстерелы — хорошие наездники, так что и на этот раз, наверное, все получится.

— Быстрее, — он подсадил девушку на башенку, и через секунду сам уже был в седле, — быстрее, садись сзади!

Если она сейчас забоится, начнет медлить, все пропало. Но нет, Лиолина без колебаний села позади него. Теперь главное — совладать с птицей, чтобы не начала капризничать, почувствовала власть того, кто в седле, несколько мгновений решали все — рух или поднимется, или начнет кружить по двору и сбрасывать нежеланных седоков. И, конечно, примчится хозяин.

Рух пронзительно крикнул, хлопнул крыльями, и взлетел. Взлетел почти свечой, сильно, стремительно — хорошая птица. По двору уже кто-то бегал и кричал, а они летели — над улицей кузнецов, над рынком, над мостом через Эль. Подняться бы повыше и посмотреть, что там делается в обители и возле нее. Но это ненужный риск. Если магу станет помогать стража на рухах, беглецам не поздоровится, надо быстрее улететь подальше и сесть, и затеряться где-нибудь в шумном месте.

Башни у ратуши? Там все смотрители помнят Ардая в лицо, узнают и разрисованного...

Он перелетел дальше, к Южным воротам, посадил птицу на одну из общественных башен у тамошнего рынка.

— Все будет хорошо, — сказал он Лиолине. — Вот увидишь. Знаешь, чей это рух? Господина главного стражника, — это он рассмотрел, наконец, бляхи на птице.

У девушки блестели глаза. Она довольно рассмеялась.

— Знаешь, я сейчас первый раз так летала.

— Первый? — Ардай удивился. — Очень хорошо для первого раза.

Лишь сейчас он понял, что не только не подумал пристегнуться сам, но и не накинул ремень на девушку. Хорошо, что обошлось.

Не удержался и добавил:

— Это еще не полет. Мы могли бы полетать... знаешь, как? — и он бросил взгляд на далекие облака.

— Рух может?.. — Лиолина проследила за его взглядом.

— Рух многое может. Если наездник не боится.

И тут же он подумал — глупости. Никогда больше не придется ему летать с Лиолиной Дьянной. И очень хорошо, наверное, что не придется.

Он оглядел небо вокруг — не видно ли других птиц, — и подтолкнул чужого руха к краю площадки.

— Тебе пора, улетай!

Птица затрясла лохматой головой и недовольно заклекотала.

— Лети-лети, лети домой. Ты хорошая птица, лети, — Ардай толкнул сильнее.

Если рух приучен не взлетать без наездника, то это плохо. Не хотелось бы оставлять его здесь — ведь придется показаться на глаза смотрителю, который может запомнить обоих, а потом, конечно, узнает, чей рух без наездника сидит на его башне.

Значит, придется оставить девушку здесь, а самому улететь, и посадить птицу где-нибудь внизу...

— Отойди, — попросила Лиолина, а когда Ардай отступил на пару шагов, "слепила" из воздуха воображаемый шарик и "бросила" его под ноги руху.

Птица шарахнулась к краю площадки, чуть не упала вниз, забила крыльями, и — взлетела.

— Все забываю, что ты колдунья, — усмехнулся Ардай.

— Да не такая уж я колдунья, — девушка опустила глаза. — лучше уходи сейчас, тебе пора. Я задержусь ненадолго.

— Тебе надо переодеться, это платье слишком приметное, — заметил он.

— Конечно, — кивнула Лиолина, — но не беспокойся. Ты и так слишком помог мне.

— Жди меня здесь, я найду тебе одежду.

— Не нужно, у меня есть. Спасибо тебе. И уходи. Сам говоришь, мне нужно переодеться.

— Ты носишь в рукаве запасное платье?

— Почти угадал. Хотелось бы знать, как тебя зовут, но больше не буду спрашивать. Я понимаю, почему ты скрываешь от меня свое имя. Боишься, что выболтаю его магу, если попаду к нему опять.

— Правильно, — согласился Ардай. — Но лучше не попадайся. Что ж, прощай, горная колдунья, мира и добра тебе.

Он хотел еще спросить ее про Эйду, но передумал. По той же причине — поосторожничал.

— Прощай, — вздохнула девушка. — Спасибо. И тебе добра. Сохрани камешек, хорошо? Я щедро расплачусь за него.

— Посмотрим, колдунья, — в глазах Ардая заплясали демонята — Я сомневаюсь, что мы увидимся, но все в руках Провидения.

Он ведь спас Лиолину Дьянну, как ни крути. Какая награда, согласно песням, полагается спасителю?

Он быстро притянул Девушку к себе и крепко поцеловал — та и опомниться не успела. А когда спохватилась и попыталась вырваться, он тут же отпустил.

— Это и будет мне подарком от тебя, Лиолина Дьянна...

И он сразу ушел, а она осталась в башне.

Целовать горную колдунью — ничего себе...

Хотя, что в этом особенного, если родной отец был даже женат на одной такой?

— Друг высадил меня здесь и улетел, — сказал он смотрителю башни и отдал ему пятнадцать дирремов, заработанных колкой дров.

По дороге домой Ардай спустился к реке и умылся, вернув лицу прежние краски, а потом ему удалось без ненужных свидетелей пробраться в башню и переодеться, став самим собой целиком и полностью. При виде Валенты он лишь рукой махнул — все напрасно, дескать. И при этом не соврал, все так и есть — чего хотел, не получил. Придется разузнавать про Эйду как-нибудь иначе. А неприятности этого дня как-то поразительно быстро стерлись и потускнели, казались теперь забавным приключением, имевшим достойное завершение — он поцеловал девчонку, умеющую ходить сквозь стены. Когда-нибудь, пожалуй, он расскажет все это Валенте, а она, чего доброго, решит, что половину он придумал.

Увидев его ладони, Валента ужаснулась и раздобыла у тетушки Мизины мазь, от которой болячки затягивало прямо на глазах. А на официальный бал — как же это он забыл — и так положено надевать перчатки...

* * *

На самом деле ничего еще не закончилось.

Близился вечер, дразнящий пряный запах из кухни уже почти час щекотал ноздри. Тетушка Мизина со служанкой накрывали стол к ужину. Дядя Ильмар, видно, порядком устал от своих одиноких кабинетных занятий, и теперь сидел в зале, в кресле-качалке, бездумно поглядывая в окно на суетливых воробьев, которым Валента кинула порядочную горсть крошек. А Ардай просто дожидался ужина, потому что проголодался, и, чтобы скоротать время, перешучивался с Валентой.

И тут явился стражник с приказом от самого наместника молодому именю Ардаю Эстерелу немедля явиться в городскую ратушу.

Это было странно. Все в доме переполошились, Ильмар Эстерел нахмурился, а у его племянника противно засосало под ложечкой.

Стражник не уходил — ему было велено сопровождать молодого именя. А это было не просто странно — это было даже оскорбительно. Тетушка Мизина даже всплеснула руками, возмущенно переглядываясь со слугами и Валентой.

-Оденься в парадное, — велел дядя. — Ничего не скажешь, интересные дела творятся. Имень под конвоем направится в ратушу — это неслыханно! И мне — парадное! — бросил он слуге.

Парадная одежда — это шелковая рубаха, кожаный жилет, широкий тисненый пояс, тяжелый нож в ножнах с гербом. Еще серебряная цепь из крупных, тонких звеньев — поверх жилета, на ней пока лишь пара подвесок — за гонки на рухах в прошлые году. Но это были не те состязания, которыми следует особенно гордиться...

Куртку с гербом на спине он отложил — жарко. А вот перчатки нужны, из тонкой дырчатой кожи в цвет жилета. Некоторые щеголи носят их постоянно, Ардай — почти никогда. Но сегодня они спрячут мозоли на ладонях.

Большой зал ратуши был заполнен людьми. Похоже, собралась вся знать Аша, все богатые, известные и чем-то примечательные его граждане, и чуть ли не вся многочисленная свита приезжего императорского инспектора тоже была здесь — ее отличали цвета одежды. Важные персоны — наместник, городничий и прочие тоже, похоже, уже явились.

Дядя Ильмар и Ардай, войдя, сразу оказались в небольшой группе людей, со всех сторон ненавязчиво окруженной стражей. Всех их Эстерелы знали в лицо и по именам, со всеми обменялись приветствиями или рукопожатиями. И всякий раз это были отец и сын: сына вызвали в ратушу, и отец его сопровождал. Эстерелы оказались девятой парой.

Знакомцы, конечно, нашлись и за спинами стражников, с некоторыми Ардай поздоровался кивком, но когда захотел подойти — ближайший стражник, отсалютовав пикой, преградил путь.

— Это неслыханно, — пробормотал грузный имень Гаррат.

У него от волнения дергалось верхнее веко.

— Повторяю, это неслыханно, — он взял за плечо своего сына Диена.

На последних гонках, выигранных Ардаем, Диен Гаррат был третьим.

Стоявший рядом Элион Герх, тоже имень, промолчал.

Сын Герха Эдин не участвовал в тех гонках, но летал он тоже отлично.

Лишь одну пару — отца и сына — можно было назвать людьми небогатыми. Даже, сказать прямо, они были бедны, и их одежда отличалась аскетической простотой, но они тоже имели руха, и сын был отличным наездником — Ардай встречал его не раз.

— И никто не знает, что произошло? — поинтересовался дядя Ильмар.

— Обвиняют в совершении преступления, — сказал, как выплюнул, Гаррат.

— Нас всех? — изумился Ильмар.

— Нет. Кого-то из наших парней. Одного...

Дядя Ильмар повернулся к Ардаю и не без сарказма спросил:

— Ты, случайно, ничего не натворил сегодня после завтрака?

Вопрос не подразумевал ответа, поэтому Ардай лишь улыбнулся.

Кое-что он уже понял. Все парни в кольце стражи — худощавые, темноволосые, и все — хорошие наездники. Значит, дело все-таки в сбежавшей колдунье. Конечно, его видели и приметили внешность. Хорошо еще, что удалось лицом к лицу ни с кем не столкнуться.

Имень Гаррат придвинулся к дяде Ильмару и тихо сказал ему на ухо:

— Это все затеял столичный инспектор. Наместник был против, он бы решил все по-тихому. Но инспектор никого не стал слушать, дал ход нелепому расследованию.

Ухо Ардая тоже было рядом, он прекрасно все слышал, но именя Гаррата это мало заботило. Он знал, что ничем не рискует. Здесь были люди, доверять которым он вполне мог. Причем всем. Никто здесь не предал бы земляка для того, чтобы выслужиться перед высокопоставленным чужаком, который, похоже, решил вызвать неприязнь у всех сразу.

— Зачем? — так же тихо отозвался дядя Ильмар.

— Он недоволен тут решительно всем, — объяснил Гаррат. — Это герой с Севера, который лишний раз убедился в том, что все мы — быдло, на которое императору не стоит рассчитывать. Единственная цель этого фарса — оскорбить нас. Всего лишь. О якобы преступлении можете не беспокоиться.

Имень Гаррат был сводным братом городничего, неудивительно, что насчет некоторых тонкостей он был осведомлен лучше прочих.

Помолчав немного, Гаррат добавил:

— Там есть еще один прохиндей из столицы, какой-то придворный маг, с него, собственно, все и началось. Это ему требуется кого-то там поймать, и он обратился за содействием к городничему — даже не к наместнику! Но инспектору доложили, и он, как видите, все испортил. Теперь об нелепом расследовании знает половина города, и преступника, если он существует, не поймают никогда, — Гаррат ядовито улыбнулся. — — Выходит, можно быть героем и любимцем императора, оставаясь при этом дураком, как считаешь, Эстерел?

— Кто бы сомневался, — кивнул дядя Ильмар. — Если имеешь умных советчиков, или просто везет. Хорошо бы нам сейчас тоже просто повезло.

В той части зала, где находились важные персоны, началось движение, наместник выступил вперед, все прочие отодвинулись к стенам, стража вокруг "подозреваемых" сгрудилась плотнее. Справа от наместника стоял императорский инспектор, слева — Ардай увидел его только сейчас — маг Каюб. Что ж, нельзя сказать, что это была неожиданность. Городничий почему-то держался позади всех.

Наместник ударил жезлом в пол, требуя тишины, хотя в зале и так уже было тихо.

— Приветствую достойных именей и граждан Аша, да будет с нами Провидение! — провозгласил он безо всякого энтузиазма. — Скажу сразу, нас всех привели сюда прискорбные обстоятельства. Сегодня из монастыря достойных сестер-отшельниц бежала преступница. Бежала потому, что у нее нашелся помощник, и этот помощник великолепно владеет искусством езды на рухе. Он безо всяких усилий поднял в воздух чужого руха, который случайно оказался на пути беглецов. Свидетели разглядели некоторые его приметы, что позволило выделить подозреваемых. Как вы понимаете, это не сложно, старшины улиц знают наперечет всех наездников, мы сверили их списки со списками стражи. Не мне вам объяснять, что человек неумелый не сможет взлететь на рухе, и не всякий, считающий себя умелым, справится с чужой птицей. Так же не секрет для вас, что все наездники — люди из лучших семей города и окрестностей...

"Подозреваемые" и их отцы обменялись возмущенными взглядами, по залу пробежал легкий гул.

Дядя Ильмар церемонно наклонил голову в сторону важных персон и произнес:

— Господин наместник сообщил нам много интересного. Раньше я, например, полагал, что опасные преступницы содержатся в тюрьме Аша, а не в Обители отшельниц.

— Эту девушку только что поймали, и именно в Обители, — не слишком уверенно пояснил наместник.

— Прошу простить мое неуместное любопытство, она воровала на кухне? — подал голос имень Герх, тоже не забыв поклониться. — И я что-то не пойму, как наши мальчики могли оказаться у этих уважаемых отшельниц? Говорят, к ним и мышь не проскочит. В любом случае, какое нам всем дело до сбежавшей воровки? Лучше бы стража развлеклась тем, что выловила всех воров на местных рынках, и спровадила их в тюрьму, или в Обитель отшельниц, если угодно!

Теперь по залу прокатилась волна смеха.

Вдруг маг Каюб шагнул вперед, оттерев плечом наместника.

— Я прошу вашего внимания, жители Аша! — произнес он совсем негромко, и тут же получил просимое — на зал упала тишина.

Всем было известно, что значил большой серебряный медальон этого чужака в черном. Однако маг еще и нашел нужным назваться.

— Меня зовут Дин Каюб, я верховный маг и личный советник его величества, — голос, по-прежнему негромкий, долетал до каждого уголка огромного зала. — Меня привели сюда дела государственной важности. Напомню вам: когда-то наши славные предки победили колдунов с их драконами, прогнали их в горы. Вы привыкли жить с рядом с колдунами, их страна видна с башен вашей Цитадели. И вы забыли вот о чем: чтобы сравнять с землей этот благословенный город, достаточно сил одного дракона, только одного! Вы знаете об этом, жители Аша?

Зал молчал.

— Да будет вам известно: горные колдуны давно мечтают расширить свои границы. Хотите ли вы жить под властью этих демонов, которые будут кормить своих драконов вашими детьми? — здесь маг сделал многозначительную паузу.

Действительно, такой аргумент стоил внимания. Маг продолжал:

— Колдунов сдерживает лишь одно — магическое оружие против них и их драконов. Поэтому они постоянно строят козни, мечтая отнять у нас это сокровище. Девушка, пойманная и сбежавшая сегодня — горная колдунья, которая пыталась похитить старинный артефакт, спрятанный в Обители отшельниц. Но ее помощник — совершенно точно не горный колдун, потому что он удачно миновал магические препятствия, для колдуна непреодолимые. И этого молодого человека необходимо найти. Возможно, он просто стал жертвой ее колдовства, тогда моя помощь ему необходима, и я обещаю...

Ардай перестал слушать. Ему вспомнилось худенькое лицо Лиолины Дьянны, ее широко распахнутые глаза — возле его лица, вкус ее губ, которые ответили его губам — сначала, до того, как она стала сопротивляться. Нет, в ее злое колдовство он не мог поверить. Он поступил так и не иначе потому, что захотел этого сам. А она казалась просто маленькой мушкой, попавшей в лапы к пауку — это сравнение больше походило на правду.

— Я просто прошу этого человека признаться, и обещаю ему свое содействие, — маг обвел взглядом зал.

Да-да, именно весь зал.

Легкий шелест пробежал по толпе. Маг ждал. Только напрасно. Ардай не собирался признаваться, а больше было некому.

Вперед выступил имень Гаррат, и сказал:

— Господа, нам ясно, почему заподозрили наших сыновей. Они все отличные наездники, и все имеют некоторое, весьма отдаленное кстати, сходство. Но оглянитесь! Решительно все, собравшиеся в этом зале — наездники! Именно сейчас в Аше как никогда много наездников! И многие из них имеют то же отдаленное сходство. Почему тогда избраны эти?

Ответил наместник:

— Мы сразу исключили тех, чья непричастность очевидна. Например, тех, кто был на виду у своих товарищей. И людей господина инспектора.

— Но почему? — удивился Гаррат.

— Потому что я доверяю своим людям! — громко заявил инспектор. — Каждому!

— Господин маг тоже доверяет? — спросил дядя Ильмар. — Разве человек господина инспектора не может стать жертвой колдовства? Разве любой, даже плохой наездник, не попытается в минуту серьезной опасности завладеть чужой птицей? А может, чары колдуньи и здесь могли бы ему помочь? И потом, уважаемый Дин Каюб знает, конечно, что обитель отшельниц — это дом Моля. Это особый дом, в котором горные колдуны теряют силу, особенно в некоторых его комнатах...

Маг согласно кивнул.

— Надо думать, колдунью заперли в нужной комнате? — продолжал дядя Ильмар. — Это значит, что колдунья не могла заколдовать случайного человека и использовать его. Ее помощник — не случайный человек, а какой-то ее давний пособник, что удивительного в том, что здесь его нет? Господа, вы закинули сеть, сквозь которую уйдет любая рыба.

— А если не там ловить, то рыбе и уходить не надо, — добавил имень Герх. — Господин наместник, может быть, наши сыновья принесут именьскую клятву, что они ни при чем, и закончим на этом?

— Да! И у наших сыновей тоже найдутся свидетели, которые могут подтвердить их непричастность! — крикнул кто-то.

— Нет, — возразил инспектор. — Мы не можем доверять именьской клятве, если ее приносят жители Приграничья. Они давно забыли, что это такое — честь именя, замешанная на крови и подтвержденная благородным оружием. Другой цены здесь быть не может! Мои люди уже поклялись. Каждый из них в сражениях подтвердил свое право на честь и достоинство. А показания ваших свидетелей — это смешно! Они подтвердят любые лживые измышления! Для всех остальных — только магический допрос, это сбережет наше время.

Все застыли в изумлении. Большинство, должно быть, поначалу ушам своим не поверили. Наместник побледнел как полотно. Когда-то он прибыл сюда из Ита, но это было двадцать лет назад...

Только что инспектор, императорский посланник громогласно оскорбил всех здешних именей! И все Приграничье с ними вместе. Да еще как оскорбил! Именьская честь, святость клятвы — пустой звук для именей Приграничья?..

Услышав, как Герх сказал про клятву, Ардай невольно напрягся. Если от него потребовали бы клятву, ему бы и в голову не пришло соврать. Он сказал бы правду, и — будь что будет. А теперь инспектор заявил, что клятва именей Приграничья — не заслуживает доверия?..

Снова по залу пронесся шум, свита наместника подтянулась ближе к своему господину, выразительно бряцая клинками. Большинство жителей Аша были не вооружены, потому что ножи в парадных ножнах — это не оружие против мечей...

— Он, и правда, безумец? — прошептал Герх.

Господин инспектор улыбался, свысока поглядывая на толпу.

Каюб шагнул вперед и поднял руки.

— Магический допрос будет! Пусть все девять юношей снимут с себя подозрения! Зелье уже готово, — он махнул рукой, и тут же несколько слуг внесли столик с большой серебряной чашей.

— Я лично, именем императора, принесу извинения невиновному, — добавил Каюб.

— Этого не требуется, тем более именем его величества! — возразил инспектор. — Вы забыли: здесь я представляю императора. И господин наместник, конечно...

— Почти все эти молодые люди послезавтра приглашены на бал, — заметил Ильмар. — А после твоего магического допроса, Дин Каюб, лично я был не в себе неделю. Будучи невиновными, они пострадают, это несправедливо.

Каюб улыбнулся.

— Это было давно, Ильмар Эстерел. С тех пор мое искусство значительно возросло. Ручаюсь, что после моего зелья для допроса все будут чувствовать себя отлично и смогут присутствовать на балу.

Инспектор рассмеялся.

— Именей Приграничья волнует не утрата достоинства, а невозможность посетить бал?

— Ильмар Эстерел, я знаю, ты можешь оценить зелье для допроса. Подойди и убедись, что с моей стороны нет подвоха, — сказал маг, подчеркнуто не обращая внимания на инспектора.

Дядя Ильмар подошел, снял со своей цепи какой-то амулет и подержал его над чашей. И кивнул.

— Да, это классическое зелье для магического допроса, в которое подмешано зелье для восстановления памяти. Господин маг, полагаю, считает, что колдунья могла лишить своего помощника памяти?

— Такая возможность ничтожна, но она существует, — признал Каюб. — Ильмар Эстерел, я настаиваю, чтобы твой племянник Ардай Эстерел первый выпил из чаши.

— Думаю, разницы нет. Но какова причина? — удивился дядя.

— Полчаса назад мне доложили, что имя Ардая Эстерела значится в списке тех, кому запрещен вход в обитель. Это значит, что он имеет там некий интерес. Да, молодой имень? — Каюб взглянул на Ардая.

Тот уже призвал себе на помощь и Провидение, и всех прочих, наделенных силой. Потому что положение его стало аховым. Но... будь что будет. Он — имень Эстерел.

Взгляд Каюба он встретил твердо, даже широко улыбнулся.

— Благодарю, господин маг. У меня были догадки насчет Обители, но я не знал, как их подтвердить. Ты только что сделал это! Значит, моя будущая теща действительно прячет мою невесту именно там.

— Что ж, рад, что помог, — усмехнулся Каюб. — Итак, ты первый в очереди, Эстерел.

Серебряная чаша на столике. Сейчас Ардай выпьет из нее, и потеряет волю. Его язык, его разум откажутся повиноваться. Он будет по принуждению отвечать на вопросы Каюба. Расскажет про дровосека Иствена Ира, про Лиолину Дьянну...

Это и есть унижение — говорить по принуждению. И все будут ловить каждое слово...

Нет, не надо.

Ардай подошел, остановился в шаге от стола, повернулся к наместнику, и сказал — просто удивительно, насколько спокойно у него это получилось:

— Я приношу клятву именя, господин наместник, — он поцеловал клинок ножа, сунул его обратно в ножны и положил на грудь правую руку. И услышал, как бьется сердце, сильными, гулкими ударами. Дороги назад нет. Ничто больше не будет, как раньше. Но лучше сказать все так, чем под действием магического зелья.

Хотелось бы придумать лучший выход, но ведь его просто нет.

-Я, имень Эстерел, клянусь своим именем и честью предков, что это я был сегодня в Обители отшельниц и помог бежать горной колдунье...

Ардай избегал смотреть на дядю Ильмара, но вокруг глянул — на всех лицах было написано неприкрытое потрясение. Никто подобного не ждал. Наместник стоял с приоткрытым ртом, императорский инспектор и тот вытаращил глаза. И чего, спрашивается? Они же все хотели признания. Все-таки в этом, должно быть, немного чести — признаться, когда приперли к стенке.

Вот и все. Что было — он знает. Что-то будет — он узнает потом. Совсем небольшой промежуток времени между "было" и "будет" принадлежал сейчас Ардаю Эстерелу, и жаль было бы потерять его просто так. Потому что потом...

Не важно, что "потом". Он лучше подумает о хорошем. Вспомнит мать, Эйду, сестренок...

Нет, это он и после сможет.

И до Ардая дошло, наконец, что он испытывает сейчас. Как ни странно, самым очевидным его чувством было любопытство. И еще — пожалуй, он испытывал жажду. Да, вот именно. В горле пересохло.

Что сделает с ним это зелье в чаше? Выпить его по принуждению — это одно. Выпить добровольно, чтобы понять — другое...

Лиолина Дьянна тоже была под чарами, когда отвечала на вопросы Каюба и твердила свое имя. А если выпить это, и попробовать не подчиниться? Получится?

Он ничего не теряет и ничем не рискует. И так уже во всем признался, скрепив признание клятвой именя. А этим зельем его и так напоят, потом, насильно. Но тогда придется отвечать на вопросы, а сейчас — вопросы пока не заданы. Он скажет, что захочет.

— Что ж, Эстерел, — начал Каюб, а Ардай тем временем шагнул к столику с чашей и взял ее в руки.

— Господин маг, ты пообещал, что он этого не будет болеть голова, — звонко сказал он и приник губами к чаше.

— Нет, что он делает? — крикнул кто-то, это было как команда "отомри" в детской игре — поднялся галдеж, круг сжался — все пытались подойти ближе.

На вкус зелье было даже приятным, похожим на кислое разбавленное вино.

Ардай выпил не менее половины чаши, поставил ее на место и взглянул на Каюба.

— Оно действует сразу, господин маг?

— Тебе бы хватило трех глотков, — сказал Каюб, в его глазах мелькнула растерянность. — Да, уже действует.

Итак, теперь? .. Попробовать солгать — должно не получиться? Он не сможет выговорить не слова, или?..

Что касается ощущений — пока ничего особенного.

— Я никогда не был в Обители отшельниц, — медленно и четко, словно пробуя слова на вкус, сказал Ардай.

И не испытал при этом не малейшего затруднения.

— Я не помогал бежать никакой колдунье, — добавил он, уже не без удивления прислушиваясь к себе.

Оказывается, зелье не мешало лгать. Так в чем же смысл?..

— Погоди! — Каюб выхватил из кармана желтый камень на ленте, и раскачал его перед Ардаем.

— Отвечай мне, Эстерел. Ты был в обители отшельниц сегодня?

— Нет, господин маг. Я не был там никогда.

Вот, опять получилось.

— Ты помог сегодня бежать из Обители девушке — горной колдунье? Может, ты ждал ее снаружи, под стенами?

— Нет. Я ничего не знаю ни о какой колдунье и никогда никому не помогал бежать из Обители отшельниц, — выпалил Ардай.

Вот это да! Он был потрясен. Впрочем, не он один, но остальные — по иной причине.

Круг все сужался, присутствующие — имени и сыновья именей, почтенные граждане Аша и их сыновья, а также свита императорского инспектора и стража, подчиненная городничему, и свита наместника — все, решительно все боялись пропустить хоть слово.

— Ты мог бы взлететь на чужом рухе, Эстерел? — спрашивал Каюб.

— Конечно, я делал это не раз.

— Что, по-твоему, нужно для этого?

— Смелость, быстрота и твердая рука. Птица сопротивляется только сначала.

Зал загалдел одобрительно и с уважением. Тут, действительно, все были наездники.

Значит, правда тоже произносится безо всякого усилия. Зелье как будто вообще не подействовало, что пил он его, что не пил.

-Скажи, Эстерел, ты помог бы девушке, за которой гонится стража? — бесстрастно продолжал Каюб.

Зачем он задает такие вопросы? Ну, что ж, спросил, получай...

— Не знаю, — Ардай пожал плечами. — Я ни разу не видел девушку, убегающую от стражи. Помог бы ей, наверное, если бы мне понравилась девушка.

Сердце в груди, словно спохватившись, опять тревожно застучало. Чем же теперь закончится все это?..

Половина народу в зале одобрительно смеялись над его последним ответом, другие переглядывались и переговаривались.

Каюб молчал, опустив голову. Ардай все ждал, когда же он спросит про клятву. Если все верят тому, что Ардай сказал якобы под действием зелья, то получается, что его клятва — ложная. Если признаться, что он лжет, выпив зелье...

— Ты знаешь наездников, которые могли бы легко взлететь на чужом рухе? — спросил Каюб.

— Конечно, господин маг. Я знаю многих. Любой хороший наездник при необходимости может взлететь на любом рухе.

Зал опять шумно выразил свое согласие.

Каюб вздохнул, бросил скользящий взгляд на наместника с инспектором, и задал, наконец, тот самый вопрос.

— Почему ты принес ложную клятву, имень Эстерел?

Ответа не было. Никакого. Хотя бы потому, что не было ложной клятвы. Но ответить следовало, причем не медля.

И Ардай, кажется, понял, что надо сказать. Может, это безумие, может, глупость, но ничего лучшего все равно не приходило в голову. Что ж, выпить зелье — это тоже вряд ли кто-нибудь назвал бы разумным.

И он сказал:

— Я принес клятву, которая ничего не стоит. Ведь господин инспектор только что объяснил это всем нам. Так какая разница, ложная она или нет?

Тишина, а потом — словно шумный выдох. Шорохи, покачивание головами, иногда улыбки, и всегда недоумение — ну, он дает, дескать...

Нет, ответить на оскорбительные речи инспектора хотелось, должно быть, всем — кроме приезжих из столицы, разумеется. Но ответить таким образом? Демонстративно принести ложную клятву, чтобы тут же ее опровергнуть? Превратить клятву в фарс? На это мало кто решился бы.

— Я сожалею! — вдруг громко сказал инспектор, пробежав взглядом по тесному кольцу людей, почти каждый из которых был против него.

Он понял. Насмехаться над чересчур мирными, а значит — трусливыми именями Приграничья считалось хорошим тоном в его кругу, но это всегда были лишь слова. Он только что увидел, к чему это может привести на деле...

Тысячи и тысячи именей Приграничья, как правило — богатых и влиятельных, непременно хорошо вооруженных — пусть даже все они хуже северян. Они вовсе не слабы, и их много. И если они не будут почитать традиционные ценности, особенно свою клятву, а ведь именно ее каждый давал в свое время Императору... Тысячи именей, не почитающие Императора! Это значит, что Приграничье легко и просто может перестать принадлежать Империи. И привести сюда войска, чтобы подавить бунтовщиков с помощью оружия тоже нельзя — рядом горные колдуны. Они вмешаются, а воевать с колдунами — никому не нужное бедствие, на других границах и без того хватает неприятностей. И потерять Приграничье тоже нельзя, слишком опасно — именно потому, что рядом страна колдунов...

Да, действительно, это было бы бедствие. И повинен в нем был бы лишь он один, вернейший слуга Императора, потому что поддался минутному порыву и прилюдно высказал то, о чем можно лишь пересмеиваться с друзьями за кружками пива. Он действительно забылся. И это нахальный мальчишка утер ему нос...

— Я сожалею, имени и граждане Аша! — громко повторил он. — Я неверно выразился. Я солдат, и умение говорить — не моя сильная сторона. Простите меня. Я здесь потому, что император бесконечно ценит именей Приграничья и их умение поддерживать мир здесь, рядом с горными колдунами.

В душе он сильно сомневался, что император что-то там особенно ценит, но был готов повторить сказанное сколько угодно раз. Да-да, просить прощения у этой толпы деревенщин. Ради императора и империи. Кто знает, понимает ли сам император то, что понял сейчас он?

— Верность священной именьской клятве, которой дорожим все мы — величайшая ценность, на которой держится Империя, — добавил инспектор. — Давайте закончим на этом. Господин маг, здесь нет того, кого ты ищешь. Он уже далеко...

Каюб кивнул, резко развернулся и ушел из зала, и остальные персоны последовали его примеру.

Это было все. Невероятно, но обошлось!

Ардая обступили со всех сторон, хлопали по плечам, пожимали руки.

— Когда-нибудь будешь у нас наместником! — пообещал, тоже пожимая руку, не без труда протиснувшийся к нему имень Горх. Рядом с ним был и дядя Ильмар, только не так благодушно расстроенный.

— Ничуть. Он не доживет, если позволяет себе такие выходки, — процедил дядя. — Это может сходить с рук только шутам...

Он за руку вытащил племянника из толпы:

— Идем, нам давно пора ужинать...

Ардай охотно подчинился. Он вовсе не чувствовал себя победителем, скорее наоборот — был в смятении.

Половину дороги до дома дядя молчал, потом вдруг сказал:

— Если я правильно понимаю, тебе есть что объяснить мне. Может, сделаешь это?

Поколебавшись, Ардай решил не скрытничать.

— Моя клятва была настоящей. Просто потом оказалось, что зелье мага на меня совершенно не действует. И я, получается, опроверг клятву. С тем зельем точно все было в порядке?

Дядя Ильмар остановился, окинул племянника внимательным взглядом. И еще, Ардаю показалось — он побледнел. От волнения?

— Вот как, значит? — пробормотал он. — Да, зелье было качественным, не сомневайся.

И продолжил путь. Только теперь он отстал на шаг, так что Ардай пошел впереди.

У дверей в дом Эстерелов, когда Ардай уже взялся за ручку — массивное кольцо, свисающее из медной пасти диковинного зверя, он вдруг услышал:

"Остановись!" — и остановился.

И лишь мгновеньем позже осознал — это прозвучало в его мыслях. Так, как будто говорил дракон. Или горный колдун.

"Ты слышишь меня, Ардай Эстерел?"

Он поспешно оглянулся, чтобы встретиться взглядом с дядей Ильмаром. С кем же еще! На него смотрел дядя Ильмар, а больше поблизости не было никого.

"Закрой рот, — сказал тот же голос насмешливо. — Да, это я говорю с тобой".

"Дядя?!" — Ардай и сам не заметил, что на беззвучную речь ответил так же, в мыслях.

Мысленные голоса, оказывается, различались так же, как и обычные. Голос дяди Ильмара нельзя было перепутать ни с каким другим.

"А ты еще кого-то видишь? — сказал дядя. — Открывай дверь, наконец".

Конечно, все — экономка, Валента, служанки — изнывали от любопытства, и дядя Ильмар сам вкратце поведал, что произошло. Конечно, тетушка Мизина схватилась за голову, а Валента изумлено и обиженно уставилась на брата. Она знала больше других и одна в полной мере поняла, что произошло. Он ответил ей неловкой улыбкой — не сердись, дескать, так было нужно. По правде говоря, ему было не до сестриных обид. Все стало пустяком по сравнению с тем фактом, что дядя Ильмар тоже говорил по-драконьи.

Не слушая бурных протестов тетушки Мизины по поводу ужина, они вдвоем поднялись в кабинет. Дядя Ильмар опять поставил на стол каменную пирамидку, охраняющую тайну беседы, но заговорил по-драконьи:

"Давно ты умеешь?.."

"Совсем недавно..."

"Когда ты был младше, я пытался говорить с тобой. Бесполезно, ты не слышал. Я со всеми вами, детьми, пробовал говорить, но ничего не добился. И вот теперь — ты... Это приятный сюрприз".

"Но почему?! Откуда это у нас?"

"Всего лишь от твоей пробабки. Бабушка, мать нашего отца, была дочерью горного колдуна. Ты удивлен?"

Да уж, удивлен! Ардай просто дар речи потерял.

Неяркие золотистые лучи заходящего солнца лежали на старинной карте, написанной на доске, старые краски как будто светились.

Дядя подошел к карте.

"Бабушка была родом издалека, из Калля, вот он, видишь?" — его палец нашел точку на карте, у северных отрогов Драконьих гор, и Ардай сразу прикинул — дней шесть полета на рухе, с ночлегами и остановками.

"Она рассказывала, что ее отец был законно женат на ее матери. Для той это был второй брак, до того она была бездетной вдовой именя, все мужнино наследство прошло мимо, и ей жилось несладко. А тут — чужеземец, имень, приехавший в Приграничье повидать родню и залечить раны. Земель у него не было, но деньги водились. Он понравился женщине, понравился родне, ссудил кое-кого деньгами, прикупил себе усадьбу и женился. Вроде бы от жены не таился, кто он, она на все согласилась, любила, наверное. То и дело он где-то пропадал, но был щедр и жену с дочкой не обижал. А когда родился сын, лишь год позволил жене воспитывать его, а потом с ребенком якобы случилось несчастье, его то ли в реке нечаянно утопили, то ли еще что. И лишь перед свадьбой бабушки отец представил ей брата и объяснил, что он должен был воспитываться у его родни. А потом началась война с Итибом, бабушка с мужем уехала в Ит, муж ее воевал в Императорской гвардии и погиб, и она вышла замуж за именя Эстерела, нашего деда. В Калль она больше никогда не возвращалась. Мать ее умерла, а про отца она больше не слышала".

Солнце опустилось ниже, и лучи его погасли. Сумерки в комнате сгустились. Дядя Ильмар зажег серебряную лампу старинной работы, украшенную рисунком из листьев, и подвинул на середину стола. Теплый огонек мягко закачался за натертым до блеска зеленоватым стеклом. Ильмар Эстерел уселся в кресло, поерзал, устраиваясь поудобнее — как перед долгим разговором. И показал Ардаю на стул.

— Вот вкратце и все, — заговорил он обычно, голосом. — Так что, в нас есть кровь горных колдунов. Конечно, она разбавляется с каждым поколением, но она есть. Поэтому, кстати, на тебя не подействовало зелье Каюба. Бабушка тоже говорила, что на нее такие вещи не действуют. Про тетку не знаю. А вот на меня, увы, зелья действуют, хоть я когда-то и понадеялся на обратное. Считай, что тебе повезло.

Ардай молчал. Ему ведь не послышалось все это, нет? Прабабка из Калля... Когда-то она жила в этом доме, вышитые ею гобелены развешаны тут повсюду.

Знахарка Зиндана говорила, что кто-то из членов семьи может ему объяснить. Не только отец. Вот, объяснил дядя Ильмар.

Они все, вся семья, на какую-то долю горные колдуны? Не вполне люди, даже, скажем — настолько нелюди, что даже обычная магия на них не действует? И не поверить невозможно — доказательства он видел сам. Да чего там — он сам и есть доказательство. Мог бы со временем и без разъяснений додуматься.

— Ты не бойся, — сказал дядя Ильмар. — Ничего страшного тут нет, поверь.

Он улыбался. Неудивительно — он-то к этому знанию давно привык.

— Это даже бывает полезно, — добавил дядя. — Во-первых, ты сейчас здесь, а не в застенке. Во-вторых, мы можем разговаривать с тобой этим способом на глазах у других, и они ничего не услышат. Это может быть и забавно, согласен? Только помни, что никого, а особенно твоих знакомых магов, в это маленькое обстоятельство посвящать не надо.

— А отец? Он — тоже?..

— Мой брат Гай? Нет, ему этот дар не достался. Вообще, в семье как-то не было принято заострять внимание на этой нашей, так сказать, особенности. Бабка всем нам кое-что объясняла, но на "мысленном" языке она говорила об этом куда больше — со мной и моей теткой Реной, ее младшей дочь. Наш с Гаем отец, твой дед, "мысленным" языком не владел. Из четырех детей бабушки лишь двое унаследовали его, Рена и старший, Ильмар, но он погиб незадолго до моего рождения, и мне досталось его имя. А вот среди моего поколения такой оказался один я, как и ты пока — один.

— Почему?..

— Я не знаю. Кстати, бабушка владела еще кое-какими способностями. Например, ее слушались некоторые птицы и животные, но она сама не понимала, почему одни слушаются, а другие нет. У тетки Рены с животными контакта не было, а вот у ее брата — был. Что касается меня, то я не нашел у себя ничего, кроме этой вот способности говорить мыслями. Хотя, честно сказать, немало времени я потратил, пытаясь приманить себе на руку птицу или заставить подойти собаку или лошадь. У бабушки это получалось легко. Она была дочерью колдуна, а я — всего лишь правнук.

-Отец умеет, — сказал Ардай, — с птицами ладить. Не только с рухами. Я видел.

— Гм. Вот видишь. Я хочу сказать, что все остальные наши родственники по линии бабушки могут, и не владея мысленной речью, обладать другими способностями. Почему нет? Но могут и не обладать. Просто считаю нужным тебя предупредить.

— Спасибо за предупреждение, дядя, очень вовремя, — Ардай невесело усмехнулся. — А ты давно знаешь про себя? Когда ты впервые заговорил мыслями?

— Случайно, как и все, наверное. Мне было шесть. Тогда у нас гостила тетя Рена с детьми, ее младший был еще грудным. Так вот, этот младенец спал, и нам, детям, строго-настрого запретили шуметь. Мы играли поблизости, за углом дома. Я забрался на лестницу и... в общем, упал вместе с ней. Свалился, ушибся, но не завопил, чему был горд. Многие сразу не сообразили, в чем дело, а тетя Рена вскочила и прибежала ко мне, и бабушка вышла на балкон — она отдыхала у себя в комнате. Оказывается, я все-таки заорал, но на "мысленном" языке. Так для меня началась жизнь с этой тайной. Я мог разговаривать с бабушкой и тетей, иногда даже за общим столом, и никто не слышал. А я поначалу был страшно доволен, что умею что-то, недоступное моему брату Гаю. Как-то я проговорился ему, но он не поверил. И не верил, должно быть, до тех пор, пока Валента не подтвердила это. Его жена Валента.

— А как вообще вышло, что отец женился на ней? — решился спросить Ардай.

Теперь странная женитьба отца стала представляться в ином свете.

— Да очень просто — он влюбился, — усмехнулся дядя Ильмар. — Валента пришла в дом как-то вечером, попросилась в помощницы на кухню. Помощницы были не нужны, но ей позволили остаться на ночь. Гай потом говорил, что, едва ее увидев, потерял разум от любви, и под разными предлогами не позволял ей уйти, а потом она и сама захотела остаться...

— Это похоже на колдовство, — заметил Ардай осторожно.

— Многое на свете похоже на колдовство. Ты тоже вопреки всему на свете пробрался сегодня в обитель отшельниц, так и быть, я не буду выпытывать подробности. И сегодня удачно большой неприятности, не так ли?

Ардай поспешно кивнул — конечно, так. Дядя продолжал:

— Семья была против такой женитьбы Гая, но он настоял. Валента перед свадьбой вроде бы объяснила ему, кто она такая, но его это только раззадорило — из-за бабки, наверное. И мы, когда узнали, кто она, тоже не пришли в ужас, ты понимаешь, почему. Кстати, Валента призналась, что сбежала от жениха. Родные хотели выдать ее замуж за какого-то знатного старика. Спустя пару месяцев ее родичи явились. Были крайне недовольны, но их закон не позволяет силой забирать женщину из дома мужа. Погостили день, поговорили с Гаем и уехали. Меня тогда не было в Аше, я уехал в Ит сразу после свадьбы, а вернулся, уже когда она со дня на день ожидала родов. Тогда и узнал от Гая, кто его жена. Знаешь, как она была потрясена, когда я заговорил я ней на мысленном языке? Потом долго расспрашивала нас про бабушку, рассматривала ее вещи, и еще — ожерелье. Оно хранится где-то у Гая. Ожерелье из разноцветных камней. У Валенты было похожее, но она носила его под платьем, чтобы не привлекать внимание. По цветам камней и их последовательности можно определить, в какой семье родилась женщина. Валента сказала, что отец бабушки был очень влиятельной персоной у ее народа, и что ее несостоявшийся жених — похоже, наш родственник. Ничего себе совпадение, как считаешь?

— Да уж, — буркнул Ардай.

У него голова шла кругом.

— А когда ты впервые заговорил на "мысленном" языке? — полюбопытствовал дядя Ильмар. — Это тоже совпало с каким-нибудь потрясением? И самое главное — с кем ты говорил?

— Это случилось ночью, в небе. За мной погнался дракон, хотел напугать. Я сначала услышал дракона, а потом ответил... Нет, я говорил с наездницей. А вообще, не помню, дядя. Но в следующий раз я говорил именно с драконом, точнее, с драконицей. Мы летали на них посмотреть, просто посмотреть...

— С драконом... с драконицей?... — дядя Ильмар был изумлен, он даже привстал. — Ты действительно говорил именно с этими животными? Не с колдунами?

— Да, совершенно точно с ними. Знаешь, дядя, я даже думаю, что этот язык затем и существует, чтобы разговаривать с драконами. Люди между собой могут поговорить и с помощью голоса, а пасти драконов вряд ли способны издавать человеческие звуки... — это Ардай придумал только что.

Дядя Ильмар вскочил, заходил по комнате.

— Да... да, наверное. Это ... неслыханно. Просто потрясающе. Валента... она не упоминала об этом! И как же разговаривают драконы? Как?..

— Кажется, обыкновенно, — Ардай не вполне понял вопрос, и еще удивился, что дядя так разволновался. Впрочем, он недавно и сам не мог поверить, что драконы разговаривают.

— Мне важнее другое, дядя. Драконы правда пьют кровь девственниц?

— Что?! А почему это для тебя важно? — Ильмар остановился, вытаращив глаза.

— Да потому что если дракона надо поить кровью, мне он даром не нужен. А вообще... хотелось бы заиметь такую зверушку. И еще, как ты считаешь, они все-таки демоны? Колдуны, а не драконы. А может, и драконы, кто их разберет...

— Я не знаю, не знаю! — дядя Ильмар досадливо вздохнул. — Хотя, понимаю, конечно, твои опасения. Насчет демонов. Про кровь действительно не знаю.

— Об этом написано в книгах.

— Не все там правда!

— Тогда зачем их читать?

— Читать надо. Чтобы понимать. Научиться отличать истину от вымысла. Научиться видеть самому. Тогда тебя никто не обманет. Я знаю много, мой мальчик. Ирония в том, что чем больше я узнаю, тем больше сомневаюсь. А демоны... Всегда помни: физическая сущность дается человеку от рождения, никто не вправе выбрать ее на свой вкус. Так какой смысл беспокоиться о том, что он тебя не зависит? Тебе дано не меньше, чем любому из людей, вот что главное. А естество у колдунов обычное, человеческое, раз у них с людьми может быть общее потомство. Значит, они люди. Их отношение к магии нам не понятно, ну так и не забивай себе этим голову, — он тронул Ардая за плечо. — Ничего, ты успокоишься. А пока пойдем ужинать.

Ардай отказался и ушел к себе в комнату, и зря — тут же прибежала тетушка Мизина, принесла тарелку подогретых пирожков и принялась щупать ему лоб. Выпроводив ее, он запер дверь изнутри, и, когда постучалась Валента, открывать не стал. Опять она обиделась. Ничего, наверное, потом он все ей расскажет. Маленьким пока знать не надо, а Валенте уже можно. И даже нужно. В ней ведь тоже — кровь колдунов...

А Сарита, выходит, в чем-то права. Про проклятье госпожи Валенты твердит ерунду, но она права, хоть, может, сама не знает, почему. И он должен будет перед свадьбой рассказать Эйде, чем отличается обычных людей, да еще как отличается! Или не должен?..

Когда, позже, в дверь постучал дядя Ильмар, Ардай открыл ему.

— Вот, держи, — дядя протягивал большой нож в красивых, отделанных серебром кожаных ножнах, и на вопросительный взгляд племянника криво улыбнулся, — подарок тебе от городничего, сейчас принесли. Надеюсь, других последствий не будет.

— Почему отец ничего не говорил мне?.. — спросил Ардай, взяв нож.

— Не все стоит рассказывать ребенку, особенно если подходящий момент не настал, — спокойно ответил дядя, и прикрыл за собой дверь.

Ночью Ардаю приснился странный сон. Он летел в небе, в золотисто-голубом и прохладном утреннем небе, и ему было очень, очень хорошо. А потом он увидел свою Эйду, внизу, на зеленой траве. Она махала ему рукой и звала, и он очень хотел спуститься вниз, к ней. Но почему-то никак не мог, раз за разом не мог.

Он проснулся с чувством огромной горечи и боли, и обрадовался, что это лишь сон. И еще вспомнил: у него нет предначертанной судьбы. Как сам захочет, так и будет. И он успокоился.

* * *

Всякий день наступает в свой черед, и день бала тоже, наконец, настал. Сколько бы Ардай не ворчал, что приходится заниматься всякими глупостями, надеть новый костюм было приятно. Темно-синий тяжелый шелк, оттенивший яркие голубые глаза, серебряная тесьма, мягчайшая черная кожа — было неловко даже думать о том, сколько стоило все это великолепие. И покрой, не совсем привычный, был тем не менее удобен — портниха заверила, что такова последняя мода. Лучше всего оказались сапоги, очень легкие и удобные, тщательно отделанные, их просто жаль было бы трепать по городским мостовым, о прочих тропках-дорожках и говорить нечего. Впрочем, до этого еще нескоро, не раз и не два гулять этим сапогам только по дорогому вощеному паркету.

Он взглянул последний раз в зеркало и отвернулся. Ничего, сойдет. Блистать и всем нравиться сестре Валенте следует, не ему.

Вот через день — гонки, потом еще смотр. Если не получится заслужить пару подвесок, он просто перестанет себя уважать. Не говоря уж о том, что останется без руха. Отец потом купит, конечно, но это ведь совсем не то.

Будет трудно. Последнее время, летая на Баке, то выжимая из него все силы в гонке на скорость, то выписывая фигуры и пируэты, Ардай каждый раз с радостью убеждался: рух в великолепной форме, просто как никогда. А ведь Бак — не какой-нибудь середнячок, отец когда-то себе отличную птицу купил, лучшую из тех, что нашел. В другое время можно бы даже не волноваться, но сейчас — слишком много в Аше приезжих наездников с отличными птицами. Ардай видал некоторых таких, летая по утрам. Было от чего тревожиться.

Валента не подвела. Когда она, полностью готовая, появилась из своей комнаты, все захлопали в ладоши, а Адай — тот даже одобрительно прищелкнул языком.

Сестру с раннего детства отличал хороший вкус. Ее ни за что не заставить было надеть то, что она считала некрасивым или просто лишним. Другая бы на радостях нацепила все содержимое шкатулки, что мать передала ей Варги, а Валента надела лишь несколько украшений, зато каждое казалось совершенно необходимым.

И портнихи постарались, разумеется. Верхнее платье на Валенте тоже было синим, с серебряной каймой — родовые цвета Эстерелов, но шелк платья выбрали светлее и ярче, чем на Ардае, а серебряная кайма кое-где переплеталась с золотой. Синий цвет верхнего платья был разбавлен нежным жемчужно-желтым и голубым нижнего, по поясу и вороту петляли, сплетаясь в узор, нити мелких жемчужин. Волосы ей заплели совсем просто — не иначе, сама настояла, разве что в них поблескивали жемчужины и мелкие синие камешки. А Ардай слыхал, что некоторых красавиц перед балом по три часа причесывают...

Да, сестра была хороша необыкновенно, и на себя обычную совсем не похожа. А Ардай вдруг опять вспомнил Эйду, как та покупала дешевые синие бусы на ярмарке. Бусы из камня, который называется "глаз дракона". Была бы она его официальной невестой, он мог бы взять ее на этот бал. Во что бы она оделась, интересно? Наверняка ее дядюшки и тетушки позаботились бы, чтобы не ударить лицом в грязь. Да какая, в конце концов, разница! Эйда в любой одежде самая красивая. Она действительно самая красивая девушка в Варге, а может, и в Аше, а может, и во всем Приграничье. Вот выйдет за него замуж, будет надевать на праздники синее с серебром платье и те украшения, что хранятся у матери в шкатулке с гербом Эстерелов. Мать их никогда не надевает, а Эйда будет, наверное.

А что, если Эйда все-таки окажется на балу, с другими ученицами школы?.. Почему они решили, что Сарита непременно запретит?

Это было бы хорошо. Они могли бы поговорить, он объяснил бы...

А что объяснил бы? Про драконыша, которого увидела ее матушка? Чтобы перепугать?..

На Валенту надели длинный тяжелый плащ с капюшоном, тетушка Мизина сама застегнула все застежки.

— Смотри мне, без баловства, господин имень! — строго сказала она Ардаю. — Не хватало еще, чтобы девочка прибыла на бал растрепанной.

— Буду лететь тихо-тихо, медленно-медленно, — пообещал Ардай.

Валента прыснула, дядя скептически улыбнулся.

— Да уж, постарайся соответствовать моменту. Удаль еще покажешь, скоро уже... Ну, удачи! — он хлопнул Ардая по плечу. — Идите уж, чего медлить!

— Да-да, Провидение с вами, мои дорогие, — залепетала тетушка Мизина и прослезилась. Как будто им предстоит не веселиться на балу, а нечто куда более серьезное.

Руха Ардай приготовил заранее, еще до того, как мыться и одеваться к балу. Вдвоем со слугой они почистили его, смазали душистым бальзамом перья, чтобы блестели, надели праздничные седло и упряжь. Прибытие на бал — довольно долгое представление. Пешком можно, не торопясь, дойти до дворца за полчаса, но это совершенно невозможно. Никто не поймет. Надо торжественно прилететь на разукрашенном рухе, и не просто прилететь! Сначала придется сделать несколько кругов над площадью, а потом сесть по сигналу распорядителя, который машет флажком каждому наезднику персонально, по очереди — это для того, чтобы не было столпотворения. Но даже если рух на тот момент в небе единственный, покружить все равно придется, такой обычай.

Они с Валентой вдвоем поднялись на башню — ступени узкой лестницы, и так обычно чисто выметенные, сегодня застелили рогожной дорожкой.

Когда оказались на верхней площадке башни, где стоял расфуфыренный Бак, сразу стало ясно, что в бальный зал они попадут нескоро. В небе над площадью кружилось не менее сотни птиц. Те, чьи наездники желали попасть во дворец быстрее, летели ниже, образуя почти правильный круг — их было большинство, остальные парили выше, некоторые и вовсе почти под облаками — на других смотрели и себя показывали.

Валента посмотрела туда, наверх, и, угадав мысли брата, улыбнулась.

— Мы не торопимся, да? Вся ночь впереди.

Ардай сделал круг над домом — чтобы Валента могла помахать домашним, толпившимся у рушьей башни. И — верх!

Эти обещания лететь тихо и медленно — смешно. Их дают не затем, чтобы выполнять. Благо, Валента не трусиха.

Они поднялись над площадью и принялись наматывать круг за кругом.

— Выбирай, с кем будешь танцевать! — крикнул он Валенте, и она счастливо рассмеялась.

Мимо главного подъезда дворца очень медленно двигалась череда карет, каждая ненадолго останавливалась, выпускала своих хозяев, они шествовали по ковровой дорожке к главной лестнице — все те, кто не летал на рухах. Нарядная толпа заполняла площадь и прилегающие улицы, кое-где уже выступали артисты и музыканты. Немногие из этой толпы смогут попасть собственно на бал — те, кто имеет приглашения, в основном прилетают или приезжают в каретах. Но на площади тоже будут танцы и веселье до утра.

Все внизу казалось маленьким, а вокруг кружили, носились, играли в воздухе нарядные птицы с нарядными наездниками. Видно было, что многие гуляющие стоят, задрав головы, и любуются зрелищем.

Рушьи башни у дворца пестро разукрасили флагами и цветными фонариками, фонарики зажгут, когда стемнеет, они будут гореть всю ночь. Толстенький человечек в зеленом костюме дворцового служителя то и дело махал флагом, и какой-нибудь рух из очереди устремлялся к одной из башен...

Но ведь они не торопятся.

Какой-то наездник на сильном рухе не спеша, по широкой спирали поднимался все выше и выше, настолько высоко, что уже привлек всеобщее внимание. Судя по цветам одежды — один из Горахов.

— Давай и мы так, — попросила Валента.

Атмосфера праздника, всеобщего безудержного куража и веселья подействовала на сестренку — ей тоже захотелось безумств.

— Ты растреплешь волосы! — крикнул ей Ардай.

— Ничего! — тут же отозвалась сестра, — давай!

Он не полетел. Если уж лететь следом, надо подняться не ниже, а это вряд ли удастся, хотя бы потому, что на той птице один наездник, а их на Баке двое.

Вот встречный рух приблизился, на нем тоже сидели двое. Передний наездник поприветствовал Ардая поднятой рукой, тот ответил, не сразу сообразив, кто это, в красном с черным. И только когда разлетелись, и наездник оглянулся, Ардай его узнал — это Итин, сын именя Клита. А за его спиной — девушка. Ее одежда — зеленая с черным, значит, не сестра, не родная, во всяком случае. Надо все-таки полистать сборник геральдических знаков в ратуше, чтобы запомнить цвета хотя бы местных семей. Когда-то отец заставлял все их вызубрить, но не слишком настойчиво заставлял...

Отпустив упряжь, Итин сделан знак обеими руками, означающий: вверх и вместе. И тут же Валента крепко ухватила его за пояс, крикнула прямо в ухо:

-Давай!

Ардай не ожидал, что она сразу поймет знак, а она поняла. Что ж, все правильно — дочь именя! Хотя, поняла ли она верно, что именно предлагает Итин?

— Давай... — твердила Валента.

— Кто из нас разгильдяй, а кто умница?.. — пробормотал Ардай.

Они не раз такое проделывали забавы ради, но не с девчонками же за спиной!

Илин летел рядом, ожидая, и Ардай сделал ответный знак. Они тут же устремились в самый верх птичьего роя — чтобы никто не помешал, там не спеша разлетелись в разные стороны, и стали сближаться, все быстрее и быстрее. Многие из летающих ниже поняли, что сейчас произойдет, и тоже подались в стороны — чтобы лучше видеть. Два руха неслись навстречу друг другу, когда между ними осталось чуть более десяти стетов, Бак издал громкий возмущенный клекот — дескать, с ума сошел, хозяин?

Еще мгновение — и он сам уйдет от столкновения. Рухи — птицы достаточно разумные, и проделывают в небе лишь то, что не превышает их возможности.

Как раз в это мгновение Ардай резко откинулся назад и потянул на себя повод, принуждая птицу устремиться вверх, и Итин проделал то же самое одновременно. Теперь они оба летели почти вертикально вверх. Валента громко вскрикнула, девчонка за спиной у Итина вообще завизжала. А Валента... Ардай не сразу понял, что она хохочет.

Это от страха, или ей нравится?

В общем, неважно. Все, что не касалось руха, Ардай замечал лишь краем сознания. Птицы летели вверх и все больше сближались, большинству зрителей внизу, наверное, казалось, что они все-таки сейчас столкнутся, но на самом деле этого не случится — оба наездника были настороже, да и рухи не дураки, более чем на пару стетов они не сблизятся....

Вот линии подъема пересеклись, и Ардай отпустил поводья, толкнул Бака коленом, и тот тут же с удовольствием послушался — полетел горизонтально, раскинув крылья. Он заслужил отдых. Второй рух тоже парил неподалеку, на той же высоте. Снизу донесся гул — люди на площади хлопаньем и криками благодарили за представление.

Рухи — лучшее из того, что создано Провидением. Никакие больше птицы так летать не могут.

— Как здорово! — услышал он сзади голос сестры. — Почему ты никогда раньше не катал меня так?

Ага, подумал он. Она действительно не догадывается, почему?

— Давай как-нибудь повторим?..

— Ты не растрепала волосы? — бросил он в ответ, поглаживая жесткие перья на спине Бака.

— Смотри! — Валента дернула его за рукав.

Откуда-то со стороны Южных башен в толпу над площадью влетел рух, на котором сидела... женщина. Одна. Это само по себе было редкостью, во всяком случае, здесь, в Приграничье — наездница на рухе, без мужчины перед собой. Она уверенно управляла птицей, кружа, поднимаясь все выше, и быстро оказалась в самом верху роя, на десяток стетов над Ардаем и Илином.

Многие, должно быть, сейчас размышляли — кто это? Ее широкий, с капюшоном плащ — жемчужно-серый, с темно-серой каймой по низу, Ардай решительно не помнил, чьи это цвета. Но она точно не здешняя. Впрочем, об этом можно было бы догадаться, и не видя ее одежды — такую наездницу Ардай уж точно не забыл бы, встреть он ее раньше хоть раз. Чья-нибудь гостья, а может, приехала из столицы со свитой инспектора. Говорили, что там есть и женщины, богатые дамы, которые путешествуют из-за собственной блажи, иначе зачем бы инспектору таскать их за собой в такую даль...

Вдруг незнакомка что-то уронила, большой шелковый платок, ветер охотно подхватил его и понес, и тут же некоторые наездники изменили направление, с явным намерением поймать вещицу. Но сделать это пришлось Ардаю, именно так рассудил бродяга-ветер — он чуть не бросил платок ему прямо в лицо. Ардай успел схватить почти невесомую скользкую ткань, и Бак резко нырнул вниз, уворачиваясь, потому что прямо на него неслось еще несколько птиц, которые спустя мгновения тоже с клекотом разлетелись в стороны.

Первым порывом Ардая было подняться к наезднице и вернуть платок, ну, и заодно любопытно было бы разглядеть ее получше. Помешала Валента — она больно вцепилась ему в бока где-то под жилетом, и прокричала на ухо:

— Не вздумай!

И когда он невольно послушался и направил птицу в сторону, ехидно пояснила:

— Ты, брат, из дикого леса, да, ничего не понимаешь? На балу отдашь. Она же нарочно бросила платок! Теперь ты можешь позвать ее на любой танец, и она пойдет, даже если кто-то ее уже пригласил!

Ардай почувствовал, что щеки стали горячими. Да уж, чуть не облажался, потешались бы над ним потом! Из леса, не из леса, но когда это он интересовался... ну, вот всеми этими штучками и выкрутасами!

— Не хочешь тоже бросить?.. — небрежно спросил он сестру.

— Вот еще, очень нужно!..

Платок был такой же жемчужно-серый, с темно-серой каймой, как и плащ незнакомки. Ардай обмотал его вокруг запястья, чтобы не потерять. Значит, пригласить на любой танец, вернуть... Ладно, это даже забавно.

Тут Ардай заметил птицу, которая быстро поднималась. Большой сильный рух летел почти вертикально, голубой с синим плащ столичного гвардейца, небрежно отброшенный назад, вился за плечами наездника. Он пролетел мимо, так близко, что Ардай легко рассмотрел лицо — парень был его ровесником или около того.

Рух гвардейца, не прекращая движения вверх, вдруг откинулся назад, и полетел дальше горизонтально и вниз, то есть, описал окружность спиной вперед. То есть, петля, сделанная назад! Такой трюк Ардай видел впервые в жизни.

Гвардеец легко вышел из петли, полетел, слегка планируя. Все у него получалось именно легко, как будто совсем без усилий. Снизу донесся одобрительный гул толпы.

Ардай ничего не чувствовал, ему казалось, даже не дышал. Такой трюк! Если итчане будут проделывать это на смотре, у них не будет конкурентов. Ардай такое делать не умел, да и никто здесь не умел. Отец, когда еще только начинал учить Ардая, объяснял, что посылать руха лететь затылком вперед нельзя, рухи так не летают. Птица может потерять ориентацию, обезуметь и даже рухнуть вниз. Ардай помнил это правило и всегда ему следовал. Рухи не летают затылком вперед! А, оказывается, летают, еще как летают. Это эффектный трюк, который принесет победу... кому-нибудь другому.

Ардай враз почувствовал усталость и опустошение, и вкус крови во рту — что за незадача, прокусил себе губу и не заметил.

Вкус рухнувшей надежды.

Бал... Что ж, бал так бал.

И он полетел вниз, туда, где кружила очередь...

* * *

Они оказались во дворце, когда до открытия бала осталось всего несколько минут. Распорядитель, как положено, громко выкрикнул их имена, и сине-серебряный флажок Эстерелов быстро проскользил по тонкому шнуру вверх, под потолок, и присоединился к множеству поднятых флажков.

Ардай не ожидал, что их появление будет замечено, несмотря на флаг и громогласное объявление — это было обычно, а в зале, помимо музыки, которая то неожиданно прерывалась, то начиналась опять, звучал ровный нестройный гул — люди прохаживались, разговаривали, разыскивали знакомых, собирались группами. В глазах рябило от ярких разноцветных нарядов, от блеска старинных фамильных драгоценностей. Сюда бы никто не решился надеть камни, купленные по случаю на ярмарке. И, конечно, на вновь входящих никто не обращал внимания...

Но Ардая и Валенту заметили. На них смотрели, им улыбались, приветствовали издали, некоторые подходили поздороваться. Валента была удивлена и счастлива. Но ведь она в первый раз на таком балу, не знает, как бывает всегда. Вообразила, что тут все расточают друг другу улыбки и приветствия?

Ардай предпочел бы обойтись без этого внимания. Он ведь понимал, в чем причина. Еще бы, они считают его чуть ли ни героем, после того случая с зельем. А он не чувствовал себя героем, скорее уж — дураком, которому несказанно повезло. Конечно, повезло, все замечательно вышло — он не попал в лапы Каюбу, сохранил при себе все свои секреты, и еще узнал кое-что интересное. Но он был бы просто счастлив, если бы о том случае уже забыли.

И еще смотр, на котором придется проиграть...

Они присоединились к семье именя Герена, одного из друзей отца, и только успели поздороваться, только Валента и госпожа Геренна принялись обмениваться положенными вежливостями, как музыка стихла, гул смолк, вышел наместник при всех регалиях, и, стукнув в пол отделанной серебром тростью, объявил о начале бала.

Сейчас он скажет короткую речь, сдобренную давно известными шутками, затем выберет даму для первого танца и пройдет с ней круг в медленном чинном фарроте, потом остальные кавалеры разберут дам и бал помчится своим чередом, а сам наместник будет сидеть в углу и наблюдать за действом. Во всяком случае, в прошлом году, на празднике по случаю Осенней охоты, где Ардай был с отцом, все получилось примерно так...

Речь наместника Ардай не слушал. Он поискал глазами женщину в сером, и не нашел. Занятно было бы заранее на нее посмотреть, какая она? Зато он увидел в дальнем конце зала группу девушек в одинаковых платьях, а рядом с ними трех дам, тоже на первый взгляд совершенно одинаковых, и сообразил, конечно, что это — воспитанницы школы при Обители отшельниц в сопровождении своих надзирательниц. Эйду среди этих девушек он не заметил, но ведь они стоят в два ряда, Эйда могла находиться за спинами своих товарок. В любом случае, одну из этих одетых в розовое с белым девчонок следует пригласить на танец и расспросить про Эйду. И как Сарита не учла, что уж это-то ему никто не запретит?

Он спохватился, когда увидел, что по залу внутри широкого круга собравшихся идет испектор, не спеша, с легкой улыбкой, и вокруг — тишина, ни шороха. Ну, да, правильно, праздник ведь — в его честь, так что он, почетный гость, а не наместник, будет танцевать первый танец и теперь выбирает себе даму.

Оказывается, инспектор был молод. Тогда, издали, он показался Ардаю мужчиной средних лет, может быть, ненамного моложе отца, но нет, ему лет двадцать пять самое большее. Волосы вот у него почему-то с густой проседью, в этом, должно быть, дело.

Напротив них инспектор остановился. На Ардая даже не взглянул, смотрел мимо, как будто не узнал. Мимо — на Валенту. И вдруг шагнул к ней и протянул руку. Госпожа Геренна всплеснула руками и обняла за плечи девушку, которая стояла неподвижно, словно окаменев, и непонимающе смотрела на протянутую руку...

Валента опомнилась, подала руку инспектору, тот слегка поклонился жене именя, приняв ее за опекуншу девушки. И в ту же секунду грянула музыка.

Фаррот — медленный, тягучий, но весьма сложный танец, легко сбиться в чередовании фигур. И, наверное, не слишком весело танцевать его посреди пустого зала, а главное, любую самую пустяковую ошибку заметят все. Заметят и не простят, потому что каждая девушка или молодая женщина в глубине души мечтает об этой чести — открыть бал. Ардай запоздало подумал: а что если это тоже способ посмеяться над здешними мужланами-именями, дочки которых наверняка не умеют правильно танцевать? Поэтому он и пригласил такую молоденькую, да еще понял по одежде, что она — Эстерелла, сестра того самого наглеца, который пару дней назад выставил его в неприглядном свете перед всем Ашем. Ардай понятия не имел, что сделает, если инспектор допустит что-то... такое, испортит сестре ее первый бал...

Он не спускал напряженного взгляда с танцующей пары. Но все вроде бы было в полном порядке. Валента знать не знала о его опасениях. Она вся отдалась музыке и танцу, не разу не сбилась, они со столичным щеголем двигались так легко и слаженно, как будто танцевали вместе в сто первый раз, а не в первый. Они, кажется, даже разговаривали, Валента то и дело улыбалась.

— Как замечательно — твоя сестра открывает бал! — шепнула Ардаю госпожа Горатта. — Жаль, что ваша мать не смогла приехать. Это ведь первый бал у девочки, да?

Ардай кивнул. Неужели все в порядке?..

Круг завершился, музыка смолкла, инспектор учтиво поклонился Валенте. И Ардай облегченно вздохнул. Нет, это он зря, конечно, навоображал себе невесть чего...

Толпа в зале перемешалась — теперь кавалеры приглашали дам, через несколько минут начнется общий фаррот. К сестре Ардай даже не успел приблизиться — ее пригласил какой-то местный имень, она счастливо улыбнулась из-за его плеча. Что ж, замечательно. Самому Ардаю следовало быстрее выбрать себе партнершу для танца, и он направился туда, где бело-розовой стайкой толпились девушки из Обители.

Ни одной такой бело-розовой пока не было еще в длинной шеренге вышедших к танцу пар. Ардай еще раз пробежал взглядом по лицам девушек, надеясь найти среди них одно, лишь одно лицо, но нет, похоже, зря. Эйды не было на этом балу.

Он отмахнул поклон в сторону ближайшей сестры-отшельницы, и пригласил симпатичную темноволосую девушку с веселыми глазами. Эта подойдет.

Поначалу приходилось старательно следить за фигурами танца, считать про себя шаги и повороты, чтобы с непривычки не ошибиться — не так уж часто Ардаю Эстерелу приходилось танцевать, а если честно, то совсем редко. Лишь несколько освоившись, он осторожно начал:

— Ты замечательно танцуешь.

— О, благодарю! Ты тоже, — охотно откликнулась девушка, как будто давно дожидалась, когда же он перестанет молчать.

— Я не люблю танцевать. Ну, разве только с такой, как ты...

— Правда?

— Конечно. Тебе нравится в Обители отшельниц?

— О, да! Там веселее, чем дома.

Ардай, услышав такое, чуть не споткнулся. Значит, в этом месте кому-то даже бывает весело?

— Кажется, туда недавно поступила подруга моей сестры. Эйда Рикка, знаешь такую?

— Разумеется, знаю. Она подруга твоей сестры?..

— Ну, да. Почему же ее тогда тут нет?

-О, не могу сказать, не знаю. Кажется, она не наказана. Должно быть, по другой причине.

— Ей тоже у вас весело?

— Она не жаловалась!

Ага, так я и поверил, подумал Ардай. Чтобы Эйде понравилось быть запертой в этом "курятнике" и носить одинаковую одежку?

— Что ж, рад за нее. Я пришлю к тебе сестру, хорошо? Если она передаст Эйде записку, ты будешь не против?

— Конечно, сколько угодно, — легко согласилась девушка.

Она просто сокровище.

— Наверное, Эйде не нужно на бал потому что она выходит замуж? — предположило "сокровище", приближаясь к нему во время очередной фигуры. — То есть, я хочу сказать: может, ее жених возражает?

Ба-бах! Музыка словно ударила Ардаю в уши. Замуж?.. Жених? Да откуда он взялся?..

— А разве она выходит замуж? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Громкая музыка и необходимость двигаться выручали, помогая скрыть волнение.

— Да, выходит. Помолвка, правда, еще не объявлена, но скоро приедет жених, и объявят. Он, вроде, старый, но очень богатый. Какой-то дальний родственник.

Это походило на правду. Эйда упоминала, что какой-то престарелый троюродный кузен не прочь к ней посвататься. Значит, вот как! Сарита решила окончательно обезопасить Эйду от него, выдав замуж за богатого родича, который давно "не прочь".

— Странно, — бросил он. — Я ведь слышал, что у нее был другой жених. Не старик.

— Да, был, старший сын именя, Эйда говорила. Но он отказался от нее. Даже письменно, ты только представь!

Задушить бы эту Сариту, она того заслуживает, вот уж кто — сумасшедшая лесная ведьма!

— Вот как? А я другое слышал, — сказал Ардай. — Тот парень ни при чем. Это ее мать потребовала письменный отказ.

Снова они разошлись, потом опять сошлись...

Девушка изумилась:

— Но почему?!

— Говорили, что ей что-то гадалка нагадала, — нашелся он, пожимая плечами и изображая полную непричастность. — Только тот парень от нее не отступится, мне кажется. Так что еще вопрос, выйдет ли она за старика!

— О, надо же! — глаза девушки ярко заблестели.

Да, вот именно — подумал Ардай. Расскажи все это в школе. Расскажи Эйде. Это же такая глупость — поверить, что он мог подписать отказ от нее.

— Ладно, это все неважно, — сказал он. — Ты лучше никому не говори.

— Разумеется!

Если он хоть что-нибудь понимает в девчонках, то первое, что она сделает, вернувшись в эту свою школу — побежит рассказывать Эйде.

— Моя сестра точно захочет поболтать с тобой.

— Буду рада!

-Ты не против потанцевать со мной еще один танец? — он подумал, что перед этой девушкой по меньшей мере в долгу. И наверняка танцевать ей больше нравится, чем стоять под стенкой. Только не фаррот, больше ни в коем случае, надоело считать шаги...

— О, да, конечно! — с готовностью откликнулась она.

Едва он отвел воспитанницу отшельниц на место, как появилась Валента, повисла на его локте, весело заявила:

— А я видела твою даму, ну, это... наездницу. Она, оказывается, вдова.

— Что?..

— Брат, ты оглох? Я говорю, твоя прекрасная дама — вдова.

Сестра из нудного фаррота вынырнула румяной и довольной.

— Не слишком хоть престарелая? — поинтересовался Ардай.

— Вовсе нет, — Валента прыснула. — Молоденькая и симпатичная. Не бойся.

— Ага, погибаю от страха...

— С кем ты танцевал?

— Понятия не имею.

— То есть?! — удивилась Валента.

Здесь все были одеты в семейные цвета и имели при себе множество вещей с гербами как раз затем, чтобы сразу было понятно, кто они такие. Не все в этом зале были именями, но побрякушки с гербами или какими ни на есть семейными эмблемами были у всех. Кроме девушек из обители. Ардай лишь сейчас запоздало удивится, что на его недавней партнерше не было вообще никаких украшений, кроме ленты с жемчужиной на шее, но что-то подобное было у всех без исключения бело-розовых девушек.

Кто-то рядом негромко кашлянул, Ардай обернулся и невольно вздрогнул — возле них стоял маг Каюб. Он улыбался, но его глаза! О Провидение, как можно улыбаться, сохраняя глаза такими прохладными и бесстрастными? В руках маг держал книгу в обложке с серебряным тиснением — не самая, кажется, нужная вещь на бале.

— Я вижу, Эстерел, мое зелье не повредило твоему здоровью? — осведомился маг. — Искренне рад. Однако все равно в следующий раз не превышай дозу, — маг перевел взгляд на Валенту. — Рад познакомиться с тобой, дочь именя. На месте твоего отца я бы гордился такой дочерью.

Заметно побледневшая Валента поклонилась, а Ардай, спохватившись, сказал:

— Прошу прощения. Господин Каюб, это моя сестра Валента Эстерелла. Валента, это императорский маг Каюб...

— ...давний знакомец вашего отца и дяди. Скажу больше — одно время мы с ними были добрыми друдьями, да. Валента... Какое красивое, редкое имя.

— Разве редкое? — поддержал разговор Ардай. — А впрочем, может быть, я просто к нему привык.

— Да-да, чрезвычайно редкое. Впрочем, я слышал, что в некоторых весьма знатных семьях это имя дают женщинам из поколения в поколение. Это очень древние и почтенные семьи, да. Только живут они по ту сторону границы, в Содде.

— В Содде? — Ардай недоуменно переглянулся с Валентой. — Но где эта страна, господин маг?

— Ты не знаешь? — приподнял бровь маг. — Понятия не имею, почему у нас не принято использовать это название. Но так горные колдуны называют свою страну. Ту самую страну, окраины которой ты не раз наблюдал со спины своего руха, молодой имень. Ничего удивительного — здесь, в Приграничье, не только имена горных колдунов кажутся чем-то обыденным, но и многое другое, принесенное оттуда. Что ж, желаю вам славно повеселиться, молодые люди, — он резко развернулся и ушел, не дав возможности брату и сестре как-то ответить на его благие пожелания.

— Это про него дядя говорил, что они не друзья? — тихонько спросила Валента.

— Вот именно...

Некто, жаждущий пригласить Валенту на очередной танец, уже маячил рядом, вежливо дожидаясь, когда на него обратят внимание. Танец начнется вот-вот. Где же эта девочка из обители? И надо на этот раз хоть имя у нее спросить, что ли. Она ведь не ведьма, у нее можно имя спрашивать...

Последнее подумалось как-то некстати. Это что еще за ерунда такая лезет в голову? Вспомнилась Шала, босая и простоволосая, как она огорчилась, когда он нечаянно придавил жука. Здесь, в этом зале, она смотрелась бы занятно.

Раздались первые аккорды гайса, простого и быстрого танца, который всегда следовал за фарротом — наверное, затем, чтобы гости не умерли от скуки в самом начале бала. А недавняя партнерша Ардая уже стояла в паре с Горатом, который насмешливо ему улыбнулся — не зевай, дескать. Ну и ладно. Не очень хотелось.

Он вышел из круга, огляделся, вспоминая. Вот под этой аркой — лестница, ведущая наверх, на балкон. Там множество комнат, в которых накрывают столы с прохладительными напитками, а это было бы так кстати сейчас — в горле пересохло.

Поднявшись по лестнице, он толкнул первую же дверь с левой стороны, и она с легким скрипом открылась. В просторной полутемной комнате стоял стол, накрытый тяжелой парчовой скатертью, но совершенно бесполезный сейчас — кроме письменного прибора, стопки бумаги в кожаном чехле, и огромной толстой книги, на нем не было ничего. Ардай недоуменно огляделся.

Он ошибся дверью, это ясно. В прошлый раз... Да, точно, именно эта, первая дверь тогда была заперта. Можно бы сразу и уйти, но он почему-то задержался.

Комната была квадратная, всю противоположную двери стену закрывала тяжелая бархатная портьера, две боковые стены глухие, покрытые разноцветной мозаикой. За портьерой — бальный зал, почти вся стена открыта, и перила, как на балконе, поэтому музыка прекрасно слышна, как будто и не уходил из зала. А свет — только тот, что падает из открытой двери. На одной из стен — изображение летящего дракона, дракон — ярко-зеленый, словно даже светящийся изнутри, фон — темно-синий. Неудивительно — изображений драконов по всему дворцу полно. И в ратуше, кстати, их тоже немало. Эти здания, наверное, еще из построенных колдунами.

На другой стене, как раз над столом — не рисунок, а какой-то текст. Ардай подошел ближе.

"Всякий решившийся на этот подвиг готов к поражению и его неминуемым последствиям, не станет скорбеть о потере жизни и свободы".

Ниже буквы, но мелкие, не просто разглядеть.

Что за ерунда? Скорбеть о потере собственной жизни и так никто не станет, скорбят лишь оставшиеся в живых близкие. Смириться с потерей свободы? Невозможное дело. Никто не станет с этим смиряться, несмотря ни на какую готовность.

— Сегодня-то что тебя сюда привело, Эстерел? — насмешливо спросил знакомый голос.

Ардай чуть не подскочил от неожиданности. На одном из стульев, окружавших стол, сидел маг Каюб. Этот угол оставался темным, и Ардай, хоть и находился в паре шагов, разглядел теперь лишь фигуру на стуле, но голос мага — его ни с каким другим не перепутаешь. Зачем он тут?..

— Я пришел отдохнуть, и заодно взять кое-что из шкафа, — пояснил маг, и в голосе его, кажется, даже проскользнули добродушные нотки. — Я, знаешь ли, быстро устаю от яркого света и от шума. Шума, правда, и здесь достаточно, но хотя бы света нет.

Он показал рукой на шкаф в углу.

— Да-да, тут хранятся кое-какие раритеты, которых нет даже в библиотеке при вашей ратуше. Кстати, в Главной Императорской библиотеке в Ите их тоже нет. Но теперь я позабочусь, чтобы с них были сделаны списки. Не правда ли, смешно, Эстерел? Бесценные тексты, интересные людям магической науки, хранятся здесь исключительно для последнего вразумления отважных молодых людей, которым уже не требуются вразумления. Еще наместник сказал мне, что здесь это никого не интересует, поэтому ваша библиотека прекрасно обойдется без подобных книг. Но я уже видел, что это интересует, например, тебя.

— Прошу прощения, господин маг, — у Ардая, наконец, прорезался голос. — Я не понимаю, о чем речь, и вообще, что это за комната, и эти надписи...

— Ты не знаешь, куда пришел? — маг сухо засмеялся. — Ах, вот оно что. Ты заблудился. Это комната прощания, сын именя. Уходящий сражаться с драконом должен здесь последний раз взвесить свою решимость, и написать, так сказать, расписку в том, что знает, на что идет. Писать надо в этой книге. Книга особая, даже маг не может изменить написанное в ней, и невозможно вырвать страницу. Сражаясь с драконом, можно или победить, и получить при этом все, что только можешь вообразить, или проиграть — и все потерять. Может, ты все-таки хотел бы попытать счастья?

Ардай покачал головой.

— Я так и думал, — маг улыбнулся. — Вам, Эстерелам, свойственна некоторая приземленность. Я хочу сказать, что вы не испытываете несбыточных, а впрочем, и просто чрезмерных, желаний. А с драконами сражаются как раз те, кто желает несбыточного. Ведь можно получить действительно все! Замок, должность, отмену любого приговора — один из победителей потребовал отменить смертный приговор своему отцу, государственному преступнику. Кучу денег — а что, один попросил именно это. Любую женщину, наконец, даже замужнюю, но при условии, что она пока бездетна. Хоть супругу императора. Правда, этого не просил пока никто, и правильно, я считаю.

— Ты шутишь, господин маг?! — не поверил Ардай.

— Насчет супруги императора? Нет, я не шучу. Это специально оговорено в своде законов. Но ее величество нынешнюю Императрицу это не касается, ведь она уже мать. Ты все-таки плохо образован, сын именя. Впрочем, это свойство твоего поколения. Так вот, Эстерел, за последние сто лет драконов вызывали на бой двести пятьдесят четыре раза. Из них шесть раз дракон был побежден. Это много или мало, как ты считаешь?

— Очень мало...

— Я же говорю, ты Эстерел, и в этом все дело, — не без удовольствия заметил Каюб.

— Это я уже понял, господин маг, — не слишком почтительно ответил Ардай. — Но мне хотелось бы знать, от чего зависит исход такого поединка? Мне думается, не только от ловкости и умения сражаться?

— Совершенно верно, — в голосе Каюба послышалось некоторое удивление. — А поди-ка сюда, сын именя. Мне захотелось кое-что тебе показать, если ты пока не замечал.

Маг подошел к портьере и отвел ее а сторону.

— Ты когда-нибудь разглядывал мозаики на этих стенах, Эстерел?

— Я не так часто бывал здесь, господин маг.

— Тогда смотри вон туда, — острый палец мага показывал куда-то в верхний угол. — Драконы. Видишь?

Ардай пригляделся. Там была довольно большая мозаика, изображавшая нескольких летящих драконов.

— Читай, что написано сверху, — велел маг.

Ардай вгляделся. Буквы были довольно крупными, но переплетались, и читать их было не слишком просто.

Он прочел:

"... каждого есть единственный дракон".

Явно только часть надписи, в то время как картина была обведена цветной каймой, что должно было говорить о ее законченности. Мозаика слева от этой уже изображала небо с облаками, а справа — какой-то замок посреди гор.

-Что это значит, господин маг?

-Я выяснил кое-что. Это старое здание, еще с тем времен, как город был соддийским. Лет сто пятьдесят назад здесь хотели надстроить пару этажей, и крыло рухнуло, эти стены были сильно повреждены. Потом, что смогли, восстановили, но старых мозаик удалось сохранить малую часть. Тут всюду обрывки надписей, — палец мага переместился левее, — вон там есть два слова: "можно прилететь". Что это значит, по-твоему?

Ардай только пожал плечами.

-У каждого есть один собственный дракон, — повторил он, дополнив высказывание по своему разумению.

— Да, смысл ясен, — кивнул Каюб. — Каждый может владеть лишь одним драконом, а не двумя и не десятью. И, может статься, чей-то единственный дракон не может сменить хозяина. Твое мнение?

— Плохо, если так, — сказал Ардай. -Это значит, каждый колдун может приручить лишь одного дракона за всю свою жизнь? Наверное, они приручают маленьких, детенышей, как мы птенцов рухов.

— Возможно, — не стал спорить маг. — Что ж, Эстерел, если захочешь, мы еще вернемся к этому разговору. А пока иди и танцуй, ты ведь за этим здесь. Все твои дела пока впереди, — Каюб отпустил портьеру и быстро вышел из комнаты, как будто разговор наскучил ему настолько, что стало просто невмоготу.

Интересные манеры у императорского мага.

Мечтать о несбыточном. Одним махом получить все. Да, это неплохо, но риск велик чересчур.

Неплохо было бы взглянуть сверху в зал, на танцующих, кто там с кем и где. Нет ничего проще — Ардай зашел за портьеру, и оказался над балом. Пока они с Каюбом разговаривали, начался следующий гайс, так что пары вновь поменялись. Валента — ничего себе! — опять танцевала с императорским инспектором. И видно было, что они, кружась, весело болтают и очень довольны друг другом. "Его" девушка из обители тоже танцевала, а той вдовы, которой еще придется возвращать платок, что-то было не видно.

И тут Ардай услышал голоса, настолько близко от себя, что музыка их не заглушала — двое стояли у перил так же, как он, только в соседней комнате, в каком-то стете от него, не больше.

— Дантан потерял совесть, вот что, — возмущенно сказал один. — Быть женихом моей сестры, и при всех волочиться за этой деревенщиной!

— Остынь, пока он всего лишь с ней танцует. Это же бал. И потом, ты сам говорил, что твоя сестра не желает его видеть.

— Это неважно. Они помолвлены. Он оказывает внимание этой девке, чтобы унизить мою семью.

Ардай не знал, кто такой Дантан, и тем более не собирался слушать дальше, но тут до него донеслось вот что:

— Если он императорский инспектор и мой командир, это не значит, что он может забыть все благодеяния нашей семьи, и насмехаться над нами, оказывая внимание каждой коровнице!

Вот теперь Ардай передумал уходить, даже напротив.

Дантан — это, стало быть, императорский инспектор. С ним сейчас танцует Валента.

— Она дочь именя, а это просто бал, надо же ему с кем-то танцевать? — пытался урезонить обиженного его собеседник.

— Что за ерунду ты несешь? — вспыхнул тот. — Здешние дочки именей доят коров, а имени сами убирают навоз. В Приграничье нет настоящей знати, все эти гербы и флаги гроша ломаного не стоят. Хочешь, я покажу всем, какая она глупая корова? Обычный фокус, я сделаю так, что она споткнется и растянется посреди зала, а я буду совершенно ни при чем.

Ардай стоял, не шевелясь, и почти не дышал — может, от осторожности, а может, от бешенства. Он, действительно, с трудом верил своим ушам. Это все говорил молодой имень из свиты императора, человек, от которого можно ждать гнусности в самую последнюю очередь... Да нет, вовсе нельзя ждать! Ардай ведь привык думать именно так. Расскажи про это сейчас кому-нибудь — сразу поверят, интересно?..

— Ты не понял разве, кто она? — спросил второй. — Ее брат — тот придурок, что выпил тогда из чаши мага. А вдруг догадаются? Если тебя не накажет Дантан, тот парень точно не стерпит, а ведь он наверняка сумасшедший.

Ага, молодец, вот это правильно, подумал Ардай. И стал слушать дальше.

— Ты точно издеваешься. Предлагаешь мне его бояться?

— Просто я говорю, что Дантану это не понравится.

— Да повторяю, никто ничего не поймет. А знаешь, почему Дантан присматривает себе коровницу? Он вот-вот попадет в немилость, и тогда, конечно, уедет куда-нибудь на границу, а там ему точно нечем будет платить служанкам. Его ведь в наказание послали сюда с инспекцией, а ты думал, почему? Мой отец так говорит. Давай еще по стакану, и пойдем вниз, я должен сегодня повеселиться.

— Прошу тебя, не трогай эту дурочку.

— Ну, да, конечно. А как же тогда веселиться?

Ага, подумал в ответ Ардай, прямо сейчас и повеселимся. Похохочем вместе, тебе понравится.

Он выскользнул из мягких объятий тяжелого бархата, вышел из злосчастной комнаты и плотно прикрыл за собой дверь. Соседняя дверь, за которой сейчас находятся те двое, тоже закрыта, но Ардай потянул за ручку, и она отворилась с легким скрипом. В той комнате стол ломился от разной вкусной снеди, свет люстры дробился в гранях хрустальных кувшинов с напитками на любой вкус. Вокруг стола расхаживала пожилая дама и переставляла стаканы. Она тоже была наряжена в шелк и сверкала драгоценностями, как все на балу, но помимо прочего на ней был длинный кружевной передник. Ардай знал, кто это — теща наместника, которая тоже жила во дворце. Пару лет назад его представляли ей на каком-то празднестве, она еще мило потрепала его за ухо, и сказала: "Какой ты стал большой!". Причем Ардай был уверен, что видит ее впервые в жизни, и отец подтвердил, что это, вроде бы, так. Он еще пояснил, что эта госпожа часто бывает не в себе, так что с ней принято быть вежливым и ничему не удивляться.

Старуха улыбнулась Ардаю и сделала радушный жест — проходи, дескать, располагайся и угощайся. Ну уж нет, сейчас она опять примется нести вздор, которому придется вежливо внимать, в то время как те двое за портьерой... Их не видно, но они вон там, в том углу.

Ардай поспешно поклонился и ретировался.

У самой лестницы — широкая колонна, и хорошо видны все двери, удобное место, чтобы подождать приятелей.

Мимо мальчик-служка тащил поднос, уставленный высокими стаканами с чем-то прохладительным, Ардай взял стакан, сделал один большой глоток, и присел на ступеньку за колонной. Нет, все таки хорошо, что он оказался в нужном месте и услышал...

Они скоро вышли, оба в голубых с серым гвардейских мундирах, и Ардай сразу узнал одного, того, кто шел чуть впереди — именно этот парень проделал диковинный кувырок на рухе.

Они разговаривали.

— Нет, ты видел? Почему, интересно, за этой сумасшедшей никто не присматривает?

— Она, кажется, безобидна...

Вот и все стало ясно — Ардай узнал голос. Лихач-наездник и есть недруг, задумавший обидеть Валенту. Что ж, желание припечатать кулак к его физиономии стало еще больше. Хотя, в другом случае такой мастер вызвал бы уважение, желание подружиться, пожалуй. Но теперь — только злость.

Они приблизились, и прошли бы мимо, спускаясь вниз, в залу, а на Ардая даже не взглянули. Он резко выкинул ногу вперед, и тот, недруг, споткнулся и чуть не упал. Ардай тем временем вскочил на ноги, намереваясь выплеснуть ему в лицо содержимое своего стакана, но второй, державшийся сзади, разгадал маневр и успел толкнуть...

Вода из стакана все равно вылетела, но не в физиономию гвардейца, а угодила ему на штаны ниже пояса. Точнее, как раз на то место, которому уж точно лучше быть сухим.

Специально Ардай этого делать бы не стал, но на результат случайности посмотрел не без удовольствия. Отчего желание подраться чуть уменьшилось, хотя совсем не пропало, конечно. Тот, второй гвардеец, опустил глаза и тоже улыбнулся...

— Уж прости, — сказал Ардай недругу, — не хотел. Я же мужлан и придурок, сам понимаешь, и навоз сегодня весь день выгребал. Ну, ты знаешь, мы тут все такие. Я не слишком близко стою, что говорит тебе твой достопочтенный нос? Может, сместим его чуть влево, чтобы он не так страдал от присутствия стольких мужланов?

— Ты знаешь, в каком я звании? — тихо, угрожающе спросил недруг.

— Мне нет до этого дела, — ответил Ардай спокойно. — Я ведь не служу в Гвардии. Так что считай, мы тут в одном звании, — он хлопнул ладонью по гривне на шее.

И отметил про себя, что у гвардейца гривна другая, он просто сын именя, не наследник. Именем он не станет. Значит, если смотреть по титулу, положение Ардая выше.

Гвардеец сначала было побледнел, теперь его щеки пошли пятнами. И вдруг он кинулся на Ардая. Тот увернулся, тоже ударил, в следующий момент кулак гвардейца достал его скулу.

— Эй, нет, идите в сад! — крикнул второй.

Но эти двое уже упали на ступени, пытаясь мутузить друг друга. Ардай, правда, в основном старался вывернуться и остановить драку, но не тут-то было...

О демоны, вот идиот невыдержанный! Разве можно — здесь? Спуститься в сад — чего проще...

Что ж, сожалеть уже бесполезно, виноватых искать — тоже. Тем более, что начал, безусловно, не гвардеец. А вот говорить гадости начал именно гвардеец, и узнай об этом гости в зале, может статься, что напрасно его командир намедни извинялся перед именями и жителями Аша...

Тем временем музыка стихла, наверняка кто-то сейчас появится на этой лестнице.

Гвардеец был подвижный и сильный, и умел драться. Даже, так скажем, умел это делать лучше Ардая. Лестницу из залы не видно, портьеры мешают, но сейчас они, Ардай и гвардеец, просто скатятся вниз, или, еще вероятнее, их заметит стража. В любом случае драка на балу может дорого обойтись обоим.

Дальнейшее случилось очень быстро — чьи-то сильные руки растащили Ардая и гвардейца в стороны. Ага, стражники. И... Вот демон! Здесь был этот инспектор, Дантан. Откуда он взялся, когда успел?

— Что здесь происходит? — спросил инспектор.

Как будто не понятно.

— Это недоразумение, мой капитан, — выпрямился гвардеец. — Вот, господин имень, кажется, споткнулся... — он покосился на Ардая, — я помогал ему встать и тоже споткнулся.

В это поверил бы, конечно, только идиот, а у инспектора вид был совершенно не идиотский.

— Ты согласен? — он посмотрел на Ардая.

— Да, господин, — улыбнулся тот, отметив, что губа предательски саднит — должно быть, свез ее об ковер.

А физиономия гвардейца гладкая и чистая, что обидно — так и не удалось ни разу как следует его достать.

— Я верю, — хмыкнул инспектор. — Такие скользкие ковры во дворце господина наместника, — он задержал взгляд на штанах гвардейца.

Эх, как удачно получилось пролить это пойло! Стражники тем временем не пускали кого-то за портьеру, чтобы не афишировать досадное происшествие.

— Или к себе, Асамал, — сказал инспектор. — Через полчаса заступишь в караул у моего хранилища. Появляться на балу я тебе запрещаю.

— Готов заступить в караул, господин капитан, — скривился Асамал.

— И смени штаны, — с легкой усмешкой добавил инспектор, он же и капитан, оказывается.

— Молодой имень, я сожалею, что не могу назначить тебе наказание за неловкость, — сказал он Ардаю. — Но это непременно сделает наместник, которому я, конечно, все сообщу.

— Да, господин инспектор, — следуя этикету, Ардай наклонил голову.

Все демоны на вас, подумал он.

— Ах, мой дорогой Дантан, я все видела, — раздался вдруг веселый голос, и они недоуменно уставились на старую даму в переднике.

Казалось, ее только что здесь не было, а может, была? Ардай не смог бы поручиться, как и остальные, должно быть.

— Я видела, — радостно повторила она. — Они вели себя по-дружески, они хорошие мальчики. Не надо на них сердиться.

Инспектору оставалось лишь учтиво поклониться теще наместника.

— Благодарю тебя, добрая госпожа. Ты еще здесь? — скользнул он колючим взглядом по будущему родственнику.

— Подожди, мой хороший, — старая дама придержала Асамала за рукав, и погрозила ему пальцем, — если будешь обижать хороших девочек, я лично надеру тебе уши, понял?

Все замерли — подобного, конечно, никто не ожидал.

— Понял? — повторила старуха, и потянулась к уху Асамала.

Тот поспешно кивнул.

— А ты, — она повернулась к Ардаю, — не забудь вернуть девочке платок. Это было бы нехорошо. Понял?

— Да, госпожа, — поторопился согласиться Ардай, и посмотрел на обмотанный вокруг запястья кусок шелка.

Дантан окинул обоих заинтересованным взглядом и повторил, но уже немного по-другому:

— Вы еще здесь?

И тут же, словно забыв о существовании этих двоих, он сказал, взяв под руку старую даму:

— Добрая госпожа, мне хотелось бы подробнее услышать про девочек, которых нельзя обижать, — и они двинулись дальше по коридору.

И тут Ардай заметил...

Он моргнул, посмотрел опять — да, именно так. Старуха, разодетая в шелк и сверкающая драгоценностями, была без обуви. Совершенно непринужденно она шла босиком по толстому ворсистому ковру, сверкая розовыми пятками. Ардай отвел глаза...

Стражники развели их с гвардейцем в разные стороны. Того, третьего, с ними уже не было, куда и когда он подевался, Ардай даже не заметил.

— Тебе надо в умывальник, имень, — дружески посоветовал Ардаю "его" стражник, и проводил до самого умывальника.

На этом инцидент как будто был исчерпан, по крайней мере, пока. Ардаю не помешали вернуться на бал, в отличие от этого гвардейца, Асамала.

— Что случилось? — изумилась, увидев его, Валента. — И где ты был, скажи на милость?

Он сейчас будет отчитываться перед младшей сестрой, ага...

Но, пока она свободна, Ардай поторопился увести ее в сторонку, и вкратце посвятил в свой план насчет записки Эйде, и показал ту девочку из Обители.

— Неплохо придумано, — сразу согласилась Валента. — Записку уже написал? Так пиши быстрее! У тебя есть бумага?

Конечно, бумаги не было. Письменного прибора тоже — как-то не принято брать эти вещи на бал. И бумагу, и перо с чернильницей следует поискать во дворце, где-нибудь в ближних комнатах. Да он же видел все это недавно. В комнате прощаний, или как там ее... И о чем только думал, спрашивается?

— Я сейчас, подожди меня здесь, — попросил он Валенту. — Я быстро.

— Только смотри, не пиши лишнего, и не подписывайся полностью, понял?

— Знаю я, — буркнул он, и бросился наверх, в ту комнату.

Оставил дверь открытой настежь, чтобы осветить темную комнату хоть немного, вытащил из футляра лист бумаги, обмакнул перо в чернильницу и поспешно нацарапал:

"Мы скоро увидимся. А."

Как они увидятся, пока непонятно. Но это совершенно необходимо. Значит, как-нибудь увидятся.

Одна буква вместо подписи — самое то, может означать, что угодно. Для того, кто не посвящен в их историю. Хотя нет, все же не годится — он ведь есть в списке тех, кому запрещен вход в Обитель... Ладно, сделаем иначе.

Он смял лист и сунул его в карман, переписал записку — все то же самое, безо всякой подписи. Эйда поймет. Почерк вкривь и вкось, ему никогда не давалась каллиграфия. Но так даже лучше, Эйда знает его каракули.

Подумав, приписал:

"Люблю тебя и скучаю".

Все, готово.

Он вернулся в залу. Валента опять с кем-то танцевала, кажется, она была нарасхват. Ардай бездумно следил, как мелькает, кружась, ее легкая фигурка, а из головы не шла старуха. Почему она босая? И какой же у нее острый слух, раз услышала разговор тех двоих из другого угла комнаты, да еще через несколько слоев тяжелого бархата. Они ведь не кричали, негромко разговаривали. Ардай стоял рядом, и только потому слышал, но старуха... И откуда бы ей знать про платок вдовы-наездницы? И она босая, наконец! Как лесная ведьма!

Кузнец сказал — Шала где-то во дворце наместника. Но не может ведь она быть этой старухой, на самом деле?

На самом деле — вполне может. Раз она ведьма.

Кто-то тронул его за локоть, он посторонился, посмотрел — рядом стоял тот гвардеец, который "второй", приятель его недруга Асамала.

— Ты поступил довольно глупо, — сказал он.

— Да? — приподнял бровь Ардай.

— Конечно. Ты ведь тоже приписан к Летучей Гвардии? Значит, будешь скоро там служить. Рядовым. Асамал к тому времени наверняка уже будет полусотником. К тому же он сын министра. Он запомнит обиду.

— Да? — снова вяло отреагировал Ардай. — Ничего, я справлюсь. Как-нибудь.

— Ну-ну, — пожал плечами гвардеец.

Блуждая взглядом по пестрой толпе вокруг, Ардай спросил:

— Этот сын министра не выглядит старше меня, да и ты, в общем, тоже. Почему вы уже служите?

— Можно начинать в четырнадцать, если родители согласны. И получить звание к восемнадцати.

— Ясно...

Ардай в который раз подумал, что, возможно, отец не прав, задерживая его дома до сих пор. Даже наверняка не прав. Ну, что ж, теперь действительно — как-нибудь...

— Между прочим, — со смешком продолжал гвардеец, — эта старая ведьма пересказала капитану Дантану нашу с Асмалом беседу. Не дословно, но все же...

— Вот как?..

Старая ведьма. Ведьма...

— Он просто взбеленился, между прочим. Я думал, он Асамала прибьет. А это плохо, Дантану в первую очередь.

— Да?.. Я его понимаю, — кивнул Ардай. — Только какое мне до этого дело? — он, пожалуй, в первый раз внимательно посмотрел на гвардейца.

Простецкое, курносое лицо, симпатичное даже.

— Асамал твой друг?

— Нет. Я и к тебе в друзья не набиваюсь. Но мне кажется, тебе лучше кое-что понимать. Дантан ни за то не будет ссориться с отцом Асамала, он слишком дорожит его расположением.

— Да зачем ты говоришь мне все это? — потерял терпение Ардай. — Чего ты от меня хочешь?!

Этот парень, определенно, вел странные речи.

Тот ответил:

— Тебя не интересуют, почему люди ведут себя так или иначе. Что ж, дело твое. Просто знай. Дантану понравилась твоя сестра, а теперь, когда он сердит на Асамала, — и ты знаешь, почему, — он будет нарочно оказывать ей внимание. Но женится он на сестре Асамала, и очень скоро.

— Ага, я понял, ты хорошо объясняешь, — Ардай хотел отойти, но гвардеец придержал его за рукав.

— Послушай, прими мои извинения. За то, что назвал тебя придурком, а твою сестру... ну, ты слышал. Я не хотел.

— Хорошо. Будем считать, что я не обиделся, — Ардай освободил рукав.

Танец закончился, пары опять смешались. Сестра появилась возле госпожи Геренны, и рядом уже торчал какой-то гвардеец.

Вдруг Ардай заметил инспектора Дантана — тот быстро, уверенно шел именно к Валенте. Вот он положил руку на плечо гвардейца, попросту отодвинул его в сторону. Однако!..

Дантан что-то сказал растерянной девушке, повернулся к госпоже Геренне, стал говорить с ней, она закивала, соглашаясь. С чем соглашаясь?..

Ардай нахмурился. Это его сестра, в конце концов! Он за нее отвечает.

Инспектор протянул руку Валенте, они двинулась к высоким стеклянным дверям, ведущим из залы на балкон дворца. Значит, собрались пропустить танец, чтобы подышать свежим воздухом...

Приятель Асамала весело хмыкнул.

— Жизнь — представление. За ним интересно наблюдать, и угадывать, что будет дальше.

— Зря ты стал гвардейцем, — сказал ему Ардай. — Шел бы в лекари, или в ученые, а еще лучше в маги.

Дан с Валентой остановились, словно поджидая кого-то. Ага, вот кого: к ним приблизилась молодая женщина, она взяла под руку Дантана и заговорила с Валентой.

Ардай опять помянул Провидение. Потому что это была "его" вдова, в жемчужно-сером с темной каймой костюме. Что ж, все правильно — приличия не одобряют, чтобы мужчина уединялся с посторонней ему девушкой без какой-нибудь замужней особы или вдовы в качестве дуэньи. Даже если "уединиться" предстоит на весьма людном в это время дворцовом балконе.

И те же самые приличия, кажется, не запрещают Ардаю подойти. Хороший повод, все одно к одному. Кто сказал, что он боится этого капитана-инспектора?!

Он пошел не сразу, немного переждал. Ночь была теплой и звездной, и дышалось снаружи восхитительно — только тут было понятно, какая духота висела в зале. Те трое стояли в дальнем конце балкона у перил, инспектор что-то рассказывал, Валента улыбалась, не сводя с инспектора глаз, вдова смеялась.

Ардай приблизился.

— Прошу прощения, — сказал он. — Я искал сестру.

— Ну, наконец-то — обрадовалась Валента. — Это мой брат Ардай Эстерел, господин Дантан, госпожа Эдитта...

— Мы уже знаем друг друга, — Дантан кивнул без особого дружелюбия.

Вдова, до этого смотревшая куда-то в ночь, медленно обернулась.

— Здравствуй, сын именя.

Ардай... Он даже пошатнулся, и схватился рукой за перила. Подумал, что вот теперь-то определенно сошел с ума. Шала!

В дорогом шелковом уборе, с затейливо уложенной прической. В диадеме — широкой, не девичьей, поверх полупрозрачной накидки. С браслетом вдовы на левой руке. И, наконец, в изящных, тонкой работы туфельках с золотыми пряжками — она специально кокетливо отставила ножку...

Это совершенно точно была Шала. Рыжая лесная ведьма.

— Вы знакомы, кузина? — вполне закономерно удивился инспектор.

— Еще как! — весело ответила Шала. — Я все жду, когда же он позовет меня танцевать?

Кузина?.. Он точно это сказал?..

— Н-да, Эстерел, твоей прыти можно позавидовать... — скривился инспектор.

Дантан что-то еще говорил, ему ответила Шала, вмешалась Валента. Ардай не слышал. Он потерял способность соображать, только смотрел на Шалу. Впрочем, одно желание при этом испытывал: схватить рыжую в охапку и бросить ее через перила. И ничего с ней не будет, приземлится, как кошка, на все четыре лапы... на руки и на ноги... тьфу ты! Да какая разница, на что!

Что же это все-таки за тварь такая удивительная, а? Долго еще она будет морочить ему голову?

Конечно, он ни за что не стал бы бросать ее вниз. Совсем не то.Он смотрел на Шалу и глаз не мог отвести. Смятение — да, оно самое. Как будто впервые увидел. Наверное, все дело в контрасте: растрепанная девчонка в поношенной одежке и вот эта уверенная в себе госпожа на балу. Но почему — вдова, и почему — туфли?

— Эй, милая Шала, что это с мальчиком? Он дар речи потерял от твоей красоты? — веселился инспектор Дантан.

С мальчиком?.. Он тут любезничает с его сестрой, с младшей сестрой, между прочим!

Ардай кашлянул, прочищая горло, и сказал:

— Да, госпожа Шала. Я действительно не ожидал тебя здесь встретить. Я думал, что ты... очень далеко отсюда. Позволь пригласить тебя на следующий танец, — он размотал платок, протянул ей.

— Позволяю, — Шала сунула платок за поясок и уверенно взяла его под руку.

— А записка? — напомнила Валента.

Спохватившись — чуть не забыл! — он передал сестре в несколько раз сложенный лист бумаги.

— Мы тоже пойдем танцевать, да, Эстерелла? — улыбнулся Дан.

— Обязательно, — согласилась Валента.

Так непринужденно, по-свойски. Она, видимо, не понимает, что это за человек? Ну и пусть. Ардай решил, что растолкует ей все как-нибудь потом. Хотя, чего особенного растолковывать? Ну, потанцуют они. Пусть сестренка развлечется. Пусть ей позавидуют: Дантан — главная персона на этом балу. Потом он уедет, и поминай как звали. А у Валенты много балов впереди.

Едва они вчетвером вернулись в зал, как Ардай утащил Шалу в сторону, подальше от сестры и инспектора.

— Эй, спокойно! — засмеялась она. — Не торопись. Давай-ка я тебе кое-что покажу, хочешь?

— Это точно ты?

— Нет, это не я. Задай вопрос умнее, Эстерел. Так, вот, иди сюда. Тебе понравится. Смотри! — они остановились в паре шагов от того гвардейца, который недавно просвещал Ардая насчет инспектора Дантана.

— Смотри, — Шала протянула руку.

Из-за воротника гвардейца выполз небольшой, с ноготь на мизинце, зеленый жук, взлетел и приземлился на плечо Шалы. Она взяла жука в руку, и...

Своим глазам приходилось верить, куда же деваться. Но расскажи кто-то о подобном — подняли бы болтуна на смех. Поэтому и Ардай Эстерел никому и никогда не расскажет, как в тонких белых пальцах девушки живой зеленый жук стал изумрудным жуком-булавкой, который Шала тут же приколола к лифу платья.

— Это простое заклинание, — объяснила она, — заклинание откровенности. Оно довольно безобидно, не ломает волю, как магический допрос, скажем. Просто скрытный человек становился разговорчивым и может кое-что выболтать. Но только то, что сам захочет. Кстати, запомни этого парня. Через тридцать лет ты встретишь его, может быть. Он будет министром Тайных дел Императорской канцелярии. А может, и не встретишь, кто тебя знает. Вы поговорили? Он рассказал тебе что-нибудь интересное?

— Какой-то вздор, — Ардай с силой стиснул руку Шалы. — Зачем ты это делаешь?

— Ну, считай, что просто развлекаюсь, — она не пыталась отнять руку.

— Ага, понял. Любишь ты это. И я для тебя с некоторых пор — любимая развлекалочка, да?

— Глупый, — покачала головой Шала. — Ты — совсем другое. К тебе я не стану применять заклинания. Не могу. Только для тебя. Чувствуешь разницу?

— Не можешь? Как это понимать?

— Так и понимай. Маг же тоже не смог?

О демоны. Она и это знала.

Танец начался, опять его нелюбимый фаррот. Ну, конечно, чуть не забыл! Он же пригласил на танец знатную даму, родственницу инспектора. И еще почтенную вдову, о демоны...

Он потянул ее в круг, не тратя время на учтивые выкрутасы. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь шагов! Теперь он не боялся сбиться, и не сбивался. Фаррот хорош тем, что можно поговорить.

— Эдитта — свое настоящее имя? Ты действительно вдова? — он пытался поймать ускользающий взгляд зеленых глаз.

— Ни в коем случае. Только какая разница, если я никогда не буду замужем? Положение вдовы удобнее, дает больше независимости.

— Но... зачем тебе это? И как ты сюда попала, все-таки?

— Не будь слишком любопытным, Эстерел, это мои дела. Но, представь себе, я действительно дальняя родственница Дантана, и наместника, кстати, тоже.

— Вот как? Интересно было бы разобраться в твоей родословной.

— Разберись сначала в своей. Тебе будет еще интереснее.

Раз, два, три...

— Так разобрался уже. По нашего дедушку-колдуна я знаю. Недавно узнал...

— Вот как? А для меня это новость, про дедушку...— приподняла брови Шала.

Ардай чуть не прикусил язык. А ведьма лукаво улыбалась. Шутила с ним? Как ее поймешь!

— Ты искал меня, — сказала она. — Кузнец передал. Хотел попросить о помощи, да? Так проси. Говорю же: против тебя — никогда, для тебя — все, что могу.

Раз, два, три, четыре, пять...

— Хотелось бы знать, за что такая честь. И какой счет ты выставишь?

— Счет будет тебе по силам. А насчет чести... нет тут никакой чести. Ну, проси, что же ты?

— Ты можешь мне помочь выступить на гонках? Хотя, нет, нет, на гонках я как-нибудь сам. Но для смотра я не готов. Мне позарез нужно быстро научиться делать один трюк, ты можешь помочь?

— Трюк? Для смотра?! — На мгновение Шала даже остановилась, смех брызнул из зеленых глаз. — Вот это да! А я-то думала, что тебя, сын именя, волнует лишь красавица, запертая в Обители отшельниц.

Раз, два, три...

— А ты можешь пробраться в Обитель? — спросил он осторожно.

— Это как раз пара пустяков. Я не могу помочь тебе победить. Только не на этот раз. Но знаешь... Победить — это не обязательно быть первым. Иногда настоящий победитель единственный знает о своей победе.

— А, не надо! — воскликнул он, вдруг рассердившись. — Не надо этих скользких слов, смысл которых можно постигнуть, лишь состарившись. Я просто хочу научиться. И выиграть. Просто, понимаешь?

— Так иди и выигрывай. Ты можешь. Я буду смотреть и волноваться за тебя. Но помочь я бессильна. И зачем тебе победа, добытая с помощью колдовства?

Раз, два, три...

Да что бы ей понимать в победах?..

— Ты сказала — я могу победить?

— Да. А можешь и не победить. А насчет остального решим так — жди, я пришлю за тобой. И проведу в Обитель. Прямо завтра, хочешь?

Он чуть было не согласился, но вовремя опомнился и покачал головой.

— Послезавтра гонки, потом смотр. Давай после, Шала!

После бессонной бальной ночи надо хоть чуть-чуть поспать, и готовить Бака в гонке.

— Хорошо, — она опустила взгляд, словно пряча под ресницами что-то... что? — Тогда жди, и не вздумай ничего предпринимать самостоятельно.

— Ты знаешь?..

— Еще бы.

После танца Шала куда-то подевалась, и ее никак было не отыскать. Он танцевал со многими, не слишком выбирая партнерш: с сестрами приятелей, с той девочкой из Обители, которая посматривала многозначительно — все правильно, у них общий секрет. А имя ее он опять не спросил.

Музыка, музыка, музыка, короткие слова и взгляды — что в них? Когда летишь, и смотришь на мир сверху, на такой маленький, игрушечный мир, немногое на самом деле имеет значение...

Через двое суток, в этот самый час, Ардай Эстерел лежал одетый на неразобранной постели возле распахнутого окна и смотрел вверх, на ночное небо. Он чувствовал себя отвратительно.

Гонки были сегодня.

Эх, прожить бы заново сегодняшний день. По-другому. Пришпорил бы Бака чуть раньше, до того, как налетел резкий западный ветер и все испортил. А если раньше — еще непонятно, кто был бы вторым. Или третьим! Скажете, какая разница — второй, третий или пятый?

Не говорите это тому, кто чуть-чуть не успел. Не угадал. Кому помешал ветер.

Ардай пришел пятым. Последним из пятерки первых!

Первым он стать не смог бы. Это было понятно сразу. Может, кто бы и сомневался, но он-то знал наверняка — победитель сразу не оставил ему шансов.

Наградили пятерых. Победитель получил отличного молодого руха с местной фермы. Замечательного руха. Дикого и необученного — так это даже здорово. Таким же был когда-то Бак. Нет, этот, сегодняшний, даже лучше, пожалуй. Остальным четверым достались кошельки с серебром, и серебряные подвески, конечно, чтобы носить на цепи. Теперь побрякушек у Ардая на одну больше.

А победил... Об этом Ардай особенно старался не думать, и поэтому, возможно, не мог забыть ни на миг. Победил и получил главный приз гвардейский десятник Асамал Шаран, вот как зовут этого недоумка. Который быстрее летает и лучше дерется.

Когда после гонки их взгляды встретились, это надо было видеть... Сколько торжества, насмешки, глумления! Они ни слова друг другу не сказали, все было ясно. Ардай чувствовал себя так, словно ему опять надавали оплеух.

Толпа шумела, приветствуя победителей, и его, значит тоже. Точнее, их с другим здешним наездником, именем Торелом, пришедшим третьим, приветствовали громче и продолжительнее. Потому что жители Аша и окрестностей, конечно, желали победы своим, землякам.

Дядя с трибуны кричал что-то ободряющее, Валента радовалась, Шала, сидящая в одном из высоких кресел рядом с наместником, послала воздушный поцелуй. Ардая поздравляли, хлопали по плечам, ему завидовали. Соревновались сто пятьдесят наездников. Не так уж много. Но все равно, оказаться пятым — многие об этом и не мечтали. Никто не понял, почему он не рад. Кроме Асамала Шарана, может быть?

— Хорошо, очень хорошо, — сказал городничий, пожимая руки им с Торелом.

Он умело скрывал свое разочарование.

— Вы сделали, что могли. Аш гордится вами. Но, — он посмотрел туда, где собрались гвардейцы в голубых с серым мундирах, — что тут скажешь, отличная выучка и отличные птицы... Люди Крылатого Дантана, говорят, лучшие из лучших. Вы опередили большинство из них. Это большая честь.

Вот так, значит. Инспектор — это Крылатый Дантан. Ничего так прозвище.

Что-то вроде этого говорил потом и наместник.

— Я хочу видеть тебя завтра на смотре, Эстерел, — добавил он еще. — Тебе ведь ничто не помешает, надеюсь?

Он знал, какие кренделя в небе умеет выделывать сын Гая Эстерела. И наверняка понял, что тот упал духом, наблюдая, как резвились в вышине после гонки Шаран и его товарищи. Они показывали себя и птиц, ничего не опасаясь — кто же сумеет превзойти их за один день!

Ардай — он, пожалуй, был бы не хуже некоторых. Но не лучше лучших.

Если бы научиться заранее этому новому трюку! Его мастерски проделывал не только Шаран. А научиться... Реально разве только через год, и найти хорошего тренера рухов, который бы знал этот трюк и мог помочь. Но ведь здесь принято считать, что рухи так не летают!

Насколько Ардай знал своего отца, тот теперь в лепешку расшибется и не пожалеет денег, чтобы раздобыть тренера, чтобы и самому научиться, и научить сына. Это все так. Но смотр — завтра.

В небе плыла почти полная луна, она вызолотила окружающие ее пухлые, мягкие облака. И Ардай увидел темную точку на фоне ярких облаков. Дракона. Совсем не удивился, напротив.

Зверь летел очень медленно, как будто разглядывал окрестности. Непонятно, что это был за дракон — большой черный, или белый, или зеленый, а еще они бывают серые...

Тогда, в небе, Ардай встретил не слишком крупного дракона, точно не большого черного. Тот был зеленый или серый. И как легко девчонка-наездница управлялась с тем зверем!

Он даже толком не видел наездницу, лишь запомнил, какой она казалась маленькой. И — ее голос, он как будто звучал в его ушах до сих пор. Нет, в мыслях. И голос дракона тоже. И как летал дракон. Куда там руху!

Ни одна птица не летает так, как рух. Ни одному руху не перелетать дракона. Кувырок задом наперед три раза подряд! Да хоть сто раз, наверное. Интересно, у драконьих наездников есть смотры, на которых оценивают мастерство езды?

Надо заснуть. Если не выспаться, завтра будет вовсе тяжело.

Он спустился в гостиную. Тетушка Мизина, к счастью, тоже не спала, она вязала, сидя в кресле у лампы с зеленым абажуром. Кругом было тихо, лишь сверчок пилил в углу, и у лампы роилась мошкара и мелкие ночные бабочки.

— Дай чего-нибудь, чтобы заснуть, тетушка Мизина, — попросил он.

Она ничуть не удивилась, велела обождать, и скоро вернулась с чашкой. Ардай выпил разведенную водой горькую настойку, и почти сразу ощутил, как тепло и покой разлились по телу.

В постель, и спать. Завтра будет только завтра.

Ему приснился сон.

Ардай все пытался — там, в сне, — кувыркнуться в воздухе на Баке, но всегда послушная птица почему-то бунтовала и не желала подчиняться. Бак истошно вопил, бил крыльями, пытался сбросить мучителя. Но остановиться — нельзя. Что, если он не сможет не только теперь, а вообще никогда?

"Возвращайся, — строго говорил кто-то тем самым, "мысленным" голосом, — дай птице отдых. Не требуй от руха того, то может только дракон".

Кто это говорил? Поблизости — никого, ни драконов, ни колдунов, ни дяди Ильмара. Только Ардай и его рух. А небо — огромное, бездонное, облаков и тех нет. А земля — далеко-далеко...

"Нет, — прокричал Ардай в ответ. — Я могу так, я всегда так летаю!"

Это — чистая правда. Он не требовал от Бака невозможного, только обыкновенные трюки. А получалось лишь просто лететь, как летают девчонки, если вдруг они оказываются в седле. Как Шала тогда.

Шала! Она откуда-то взялась, и теперь носилась вокруг, тоже верхом, в том самом своем бальном платье, и размахивала тем самым серым платком.

"Пересаживайся на дракона! — кричала Шала, — на дракона! Рухи так не летают! На дракона, слышишь? Пересаживайся!"

И где тут, спрашивается, взять дракона?!

Вдруг Бак перестал вредничать, и полетел вверх, выше, выше...

Кувырок назад!

И они стали падать. Рух словно сломался, казалось, это не живая птица, а игрушка на каркасе из щепок, кругом кружились черные перья...

Так не бывает! Не могут из руха перья сыпаться, как из подушки!

Как страшно падать. Жесткий ремень врезался в ладони. Воздух свистит в ушах, земля ближе, ближе...

"Что я наделал?! Бак, прости, прости!"

"Пересаживайся на дракона-ааааа!"

Дракон! Падает на него сверху. Огромная черная тварь. Из его пасти вырывается вихрь огня, вихрь настигает, вот, сейчас!..

Это лучше, чем грохнуться о землю. Сгореть — лучше. Наверное...

У дракона огромные зубы, вот, он раскрывает пасть...

Ардай открыл глаза.

Сердце колотилось, рубашка намокла от пота. Он сдернул ее, бросил в угол.

За окном лишь начало сереть. До рассвета еще не меньше часа. До раннего, летнего рассвета. Он жив. Он не падал с высоты, пытаясь удержаться за упряжь изломанного, как разбитая игрушка, руха. И дракон не пытался его сначала поджарить, а потом съесть. Бак спит на башне. Он готов к завтрашнему выступлению. Отличный рух на пике своих возможностей. Баку нет дела до того, что наездника ломает и колотит. Да и с чего бы, спрашивается? Ну, полетает завтра, как сможет. Будет очень стараться, конечно. А худшее, что может статься — его опять обставит Шаран. Но никто не разобьется, падая с высоты, и черный дракон никого не съест...

Спать...

"Пересаживайся на дракона!" Ничего себе. Надо будет потом рассказать Шале, какие советы она давала ему в ночных кошмарах.

Чтобы уничтожить город Аш, достаточно одного дракона...

Кто говорил так? Ах да, Каюб. Только не верится что-то. Дракон, конечно, огромный и страшный, поджарить и слопать Ардая Эстерела вместе с Баком ему никакого труда не составит. Он хоть насытится этим, интересно, или захочет добавки?..

Но город Аш? Сомнительно. Мелковат дракон против целого Аша, даже если он такой большой, страшный и плюется огнем.

"Ничего-то ты не умеешь, — белая драконица легонько шлепнула его хвостом по спине. — Ничего, я научу. Полетели!"

Откуда она взялась?

"Я не угонюсь за тобой!"

"Какие пустяки! Не торопись, я подожду!"

Он залез в седло, дернул поводья, земля упала куда-то вниз...

"Догоняй!"

Вокруг все мелькало и кружилось, как будто рух поднимался, непрерывно кувыркаясь — невозможное дело, конечно.

"Ты можешь кувыркнуться спиной вперед?"

"А зачем мне это нужно? Сам кувыркайся, если хочешь!" — смеялась белая.

"Я не могу! Рухи так не летают!"

"Вот насмешил! Где ты видишь руха?"

О, Провидение! Действительно, где?..

У него под руками — не перья, а жесткая шкура. Такая твердая, местами гладкая — почти как камень. И крылья раскинулись гораздо шире, чем у самого крупного руха. И голова...

Дракон! Он сидит на драконе! Его дракон — не очень большой, и вполне послушный. Был послушный, пока Ардай не понимал, на ком летит. А теперь Ардаю очень не по себе, а точнее, ему просто страшно. И дракон сейчас забуянит. Рухи тоже так — как только почувствуют, что наездник боится, перестают слушаться, и получается не полет, а полная ерунда.

Белая кружила вокруг него... нет, вокруг них, дракона и наездника, и насмешничала:

"Ты что, забыл, как нужно летать? Плетешься, словно рух!"

"Я забыл!"

"Ничего, сейчас вспомнишь!"

Ветер вдруг подхватил его и понес, все быстрее и быстрее. Ветер был теплый, нет... горячий! Как будто он сидит слишком близко к теплой печке. Слишком близко! Горячо, трудно дышать! Что это... дыхание дракона?..

"Его" дракон замахал крыльями, чтобы улететь прочь от этого раскаленного потока, все быстрее и быстрее. Никогда Ардай еще так быстро не летал!

Все правильно. Он ведь и на драконах еще не летал.

Белая догнала его — оказывается, она летела сзади. Ну конечно, кто-то же подул огнем, добавив ему скорости!

Раз уж так вышло, что он сидит на драконе, надо попробовать кувыркнуться, и еще сделать что-нибудь такое... этакое. Использовать момент. Вдруг это единственный раз, когда он — на драконе? А драконы — они же все умеют!

"Помоги мне кувыркнуться! Научи меня, пожалуйста!"

"Да это же проще простого, попробуй!"

"Как?.."

"Ну, что ты как маленький?"

Нет, он конечно, представляет себе, как это сделать. Если на рухе. Надо натянуть поводья, поднимая птицу вверх, потом попытаться плавно опрокинуть ее на спину... И дальше начнется самое интересное. Рух, скорее всего, не послушается, а если послушается — может быть, начнет падать, обезумеет? Наверное, кто-то придумал особые способы учить руха такому трюку. Магия?..

Но ведь он сейчас не на рухе! Он на драконе! И непонятно, как дракон слушается упряжи, такая туша с такой шкурой даже не почувствует, должно быть, какие-то там ремни...

Эй, а где же ремни? Их нет. Седло, и больше никакой упряжи.

Ардай даже не пристегнут к седлу, его ладони лежат на шкуре зверя — и все. Как же прикажете им управлять?..

Ах, да. Мысленный язык. Это, что ли? Дракону надо отдавать команды на мысленном языке?

"Как мне сказать дракону, чтобы он кувыркнутся? — крикнул он белой. — Какая нужна команда?"

"Какая еще команда? Главное, ты сделай, что нужно, тогда и твой дракон сделает! Ну?"

"Я должен представить, что это я кувыркаюсь? Как будто я сам — дракон?"

"Именно! Не думай — чувствуй! Ощущай!"

"Я — дракон!"

Он понесся вперед. Точнее — его дракон понесся вперед. Вверх, вниз... Как легко! Слишком легко. Дракон летал совсем не так, как рух, совсем не так! Но кувыркнуться — как это?.. Нет, кувыркнуться не получалось.

И пусть. Все равно, летать на драконе здорово, хоть бы это подольше не кончалось...

"Эй, а ну-ка кувыркайся! Задави в себе труса! Глупое занятие эти кувырки, конечно, но не надо делать вид, что не умеешь. Хочешь, опять подпалю тебе хвост?!"

Он ее не боялся. Не то что того черного.

"Лучше покажи мне! Давай вместе!"

"Давай. Следи за мной, будь со мной".

Она полетела вверх, и дракон Ардая тут же устремился следом.

"Если ты хочешь быть рухом, никогда не станешь драконом!"

"Я не рух и не дракон, я наездник!"

"В чем разница?"

Они неслись вдвоем, и его дракон повторял каждое движение белой.

Кувырок! Так просто?..

Еще один, еще, еще...

Петля назад, та самая!

Готово.

"Вот видишь!"

Действительно, раз плюнуть. И весело, ему понравилось.

Четвертый, пятый раз, ... десятый, двенадцатый. Пожалуй, голова слегка закружилась.

"Эй, брось, — смеялась белая. — Ведешь себя, как малыш! Ты ведь уже взрослый. Давай, показывай, где будешь летать завтра!"

Поле для смотра чуть в стороне, но что для них расстояния? Раз, два — и они уже там.

Это поле — большая пустошь неподалеку от городских стен. Когда гонки или смотр, там ставили многоярусные трибуны для зрителей и помост для почетных гостей, собирали их из жердей и досок, а потом разбирали и складывали в подвал ратуши — до следующей надобности. Этих мест, конечно, всем не хватало, зрители располагались просто вокруг, на траве — сидели или стояли, и на городской стене, и на ближних башнях.

Для смотра, на котором наездники показывают мастерство, устанавливают множество приспособлений — высоченные вертикальные шесты, перекладины на столбах, разные кольца — и огромные, в несколько размахов рушьих крыльев, и совсем маленькие, сквозь которые птица может проскользнуть, лишь если крылья почти сложит. Это трудно. Но Ардай умеет, у него получалось. Как раз поэтому он и победил в прошлый раз: Бак вовремя сложил крылья и юркнул в кольцо. Все остальные, кто пытался, не могли послать птиц в кольцо — рухи уходили в сторону.

Рух себе не враг. Он делает лишь то, что может. И вокруг шестов не полетит, и под перекладинами, уйдет вверх или в сторону — упражнение не выполнено, проигрыш.

"Лети за мной! — смеется белая, — ну, давай, не трусь!"

Да кто тут трусит?!

Впрочем, и приспособления здесь, все эти шесты и кольца — как будто великоваты, не для рухов. Для драконов? Белая облетает их легко, вьется меж ними, как бабочка — рухи так не летают.

Он следует за белой. Перед глазами — кончик ее хвоста, похожий на заостренную пику. Он не думает, он просто следует за ней, как ее тень, ее продолжение, его дракон повинуется и повторяет все движения белой. А та, похоже, разыгралась и не собирается останавливаться.

Он — ее тень!!

Но вот белая стала удаляться, все дальше, дальше, вот она уже совсем крошечная где-то в бесконечном далеке...

Ардай упал на траву, вне себя от отчаяния. Куда подевался его дракон?

Шала. Она тоже здесь.

"Может быть, покатаешь?"

"Почему — может быть?.."

"А кто тебя знает? О тебе ничего нельзя сказать наверняка. Я не вижу твоей судьбы, Эстерел!"

Она смеется, блестят ровные белые зубы.

"Говорила тебе — пересаживайся на дракона. А ты не верил".

"Откуда же я знал, что могу так?"

"А что тут мочь, с твоей-то родословной? Плохо только, что ты ее не знаешь".

"Да что еще я должен узнать?"

"Это секрет. Я не рассказываю никому чужие секреты, забыл?"

Дин-дин-дон... Зазвонил колокольчик, звонкий настойчивый. И Шала стала пропадать.

"Эй, погоди! — вдруг вспомнил Ардай. — Скажи, что там с тем дракончиком, ну, с тем, ты поняла? Он выжил?"

"Да, все хорошо, — сказала Шала. — Вставай, тебе пора, все на свете проспишь. Ну что за соня, господин имень!"

Он поплотнее сжал веки, но кто-то настойчиво тряс его за плечо.

— Вставай, вставай, молодой имень! Пора! И так все на свете проспал! Уж не стали тебя рано будить, но вставай, сколько же можно!

Тетушка Мизина.

Словно какая-то сила подбросила Ардая на постели.

— Который час? Я проспал?

— Вставай, вставай, ничего. Самое время. Завтрак уже накрыли...

За столом, намазывая вареньем свежую булочку, дядя Ильмар заметил:

— На смотре, дорогой племянник, будь спокоен, и не вздумай выпрыгивать из штанов. Ты ничего не проиграешь в любом случае, помни об этом. Потом собьешься со счета, на скольких смотрах ты победил, а на скольких проиграл. Нельзя всегда быть лучшим. Это чрезвычайно вредно для здоровья, между нами будет сказано...

Ардай лишь кивнул. Знаем-знаем, слышали уже не раз...

Какое-то чувство, новое и захватывающее, владело им. Казалось, стоит закрыть глаза, чтобы не видеть жующего дядю Ильмара, взволнованную Валенту, суетящуюся с подносами и чайником тетушку Мизину, — и можно лететь. Вслед за драконом, быстрее и быстрее. Можно вытворять страшно подумать что, главное, не спускать глаз с сияющего хрустально-белого зверя. А если полететь самому? Как управлять драконом, что надо вообразить себе? Ах, да, белая же объяснила — надо представить, что это ты дракон, что это ты летишь, а не сидишь в седле. Надо не думать, а ощутить...

— Брат, ты что, продолжаешь спать? — Валента похлопала его по плечу. — Совсем нас не слышишь?

— Нет-нет, я слышу. Извините, — он вздрогнул.

Перед глазами еще раз мелькнул кончик белого драконьего хвоста.

— Дядя спрашивает тебя, откуда ты знаешь ту даму, родственницу господина Дантана.

— Какую даму?..

— Как какую? Госпожу Шалу Эдитту, вдову, которой ты возвращал платок.

И что ответить?.. Откуда он знает госпожу Эдитту, родственницу наместника и Дантана? Да в лесу как-то встретил, случайно!

— Я почти ее не знаю. Разок встречал.

— Где? — строго полюбопытствовал дядя Ильмар. — Она приехала из Ита неделю назад.

— Она бывала в Аше. Прошлым летом, кажется?

— Я навел справки. Ее двоюродный дядюшка-наместник в глаза ее не видел уже лет десять.

-Не может быть. Она была в Аше. Мало ли какие у нее секреты... от дядюшки-наместника.

Начинать врать о том, в чем мало смыслишь — гиблое дело. Непременно засыплешься.

— Хм... — пожал плечами дядя Ильмар. — Любопытная особа.

У Валенты глаза были на мокром месте.

— Госпожа Эдитта прислала мне приглашение к себе на трибуну. Нужно дать ответ. Дядя сомневается...

— Еще как сомневаюсь. Тебе всего пятнадцать лет, моя девочка. Не стоит вести себя вызывающе, слишком привлекать внимание. Люди будут недоумевать, только и всего.

— Но что в этом такого?!

— Говорю же, ненужное внимание и ненужное недоумение, — отрезал дядя. — Сомневаюсь также, что эта юная вдовушка — респектабельная компания для тебя, девочка.

Ардай подумал, что дядя сам не представляет, насколько прав.

— Но она ведь почти как я! Ненамного старше. И она уважаемая дама.

— Я не говорю, что она неуважаемая. Юница, потерявшая мужа вскоре после свадьбы. Статус вдовы дает ей полную свободу, однако за этой вдовушкой за самой нужен присмотр.

Тут Ардай не смог не усмехнуться, и дядя гневно на него посмотрел, потом продолжил:

— Насколько я понял, не для нее ты представляешь интерес, племянница. Я подозреваю, что твоя компания, скорее всего, желательна для некоего господина, которому приличия не позволяют самому прислать приглашение. Разумеется, госпожа Горатта после бала посвятила меня во многие детали, — он улыбнулся. — А вы как думали?

Валента всхлипнула, уже не таясь.

— Что скажешь, племянник? — спросил дядя Ильмар. — Ты старший брат.

— Не стоит, — Ардай не без сочувствия поглядел на сестру. — Если, и правда, дело в инспекторе... В общем, мне рассказали, что он поссорился с невестой, и теперь злит ее родню, ухлестывая за другими дамами... и девушками. Но он все равно женится на невесте, у нее папаша — какая-то большая шишка.

— Ну, вот и решили, — кивнул дядя, — я сам со всем почтением отвечу уважаемой госпоже Эдитте. Девочка моя, если тебе сейчас взгрустнется, просто можешь остаться дома.

Валента в слезах выскочила из-за стола и убежала. Тетушка Мизина всплеснула руками, пробормотав в сторону что-то насчет старых высохших самодуров, которые ничегошеньки в этой жизни не понимают. Дядя Ильмар, конечно, и бровью не повел.

На площади яблоку некуда было упасть. И все места на трибунах, конечно, были заняты. Места там стоили от дирра до десяти дирремов, и их, конечно, хватило немногим, но кого это волновало? Фокус в том, что как раз немногим и пришло бы в голову покупать место. Смотреть выступление прекрасно можно откуда угодно. Что до Ардая, он охотно засел бы в одной из ближних башен, оттуда видно лучше.

Люди в ожидании действа ходили, сидели прямо на камнях или на траве, кое-кто — на раскладных стульях. Многие, особенно молодежь, устроились на городской стене. А некоторые прибыли в собственных открытых экипажах или в повозках, так что расположились очень даже комфортно, и увеличительные трубы — не такое уж дорогое удовольствие. Одно неудобство — чем дальше от трибун, тем хуже слышны объявления распорядителя. Но это мелочь, кто выступает — и так понятно, цвета одежды издалека видно, да и фамильные флаги поднимают одновременно с объявлениями имен наездников.

Чуть в стороне пестрел целый палаточный город — большая ярмарка. Появился четыре дня назад, и с каждым днем палаток все прибывало, там и торговые ряды, и циркачи, и карусели. Так что, смотром наездников праздник только начнется. Долго город будет с удовольствием вспоминать визит столичного вельможи, или кто он там, этот инспектор Дантан?..

Дядя Ильмар, Валента и принаряженная тетушка Мизина заняли место на трибуне — положение обязывало. Дядю Ильмара, разумеется, обязывала, а что он купил место своей верной экономке — почему бы и нет? Тетушка Мизина и оделась в синее платье, не такое, конечно, что полагалось законной госпоже Эстерелле, но своим костюмом она тоже подчеркнула принадлежность к знатному семейству. Все правильно, своей многолетней службой она это право давно заслужила. Но у какого-нибудь сноба из Ита, может быть, челюсть отвалилась бы от удивления, узнай он, что эта принаряженная пожилая дама — не родственница именя, а его служанка.

Участники выстроились вдоль поля, их было не так уж много, около пятидесяти, около каждого, на невысокой тумбе — птица. Когда завершится первый тур смотра — обязательные упражнения, претендентов на победу останется не более половины. Ардай, конечно, себя уже причислил к этим, оставшимся. К претендентам. И все на этом. Потому что второй тур — когда каждый будет, по выражению дяди Ильмара, "выпрыгивать из штанов", показывая все, на что способен. А Ардай способен... недостаточно, как выяснилось.

Как и вчера, на помосте сидел крупный рух — приз победителю. Этот рух был даже лучше, чем вчерашний. Кто-то сказал — приз предоставил инспектор Дантан. Одна из его собственных птиц. Откроет смотр, наверное, тоже инспектор. Открыть смотр — не приветственная речь, и не команда на поднятие флага Аша, — это все сделает наместник, или городничий. Открытием смотра называется самое первое выступление, которое задает ход состязаний. Один из лучших наездников, не участвующий в смотре, показывает последовательность, "цепочку" упражнений — как и сколько раз облететь вертикальные, горизонтальные шесты и кольца. Каждый участник должен повторить все в точности, соблюдая и последовательность, потому что ошибка в последовательности тоже означает проигрыш.

Валента. Встала и машет ему рукой. Ардай ей тоже помахал. А кто это появился рядом с Валентой, тоже машет? Крей Дарит, точно он. В груди потеплело. Они не слишком по-дружески расстались последний раз, и Ардай был виноват — злился безо всякой причины. Хорошо, что Крей тут.

Скользнув взглядом дальше, к почетным местам в середине трибуны, Ардай легко нашел Шалу. Что ж, родственница наместника имеет право там сидеть, так что ничего удивительного. Вот только если ее увидит Крей, у бедняги от удивления точно ум за разум зайдет...

Дальше, в стороне от трибун, зато неподалеку от ярмарочных палаток, на небольшой возвышенности стоял новый, блестящий свежим лаком пароконный экипаж, в котором сидели двое: седой старик и молоденькая девушка. Судя по одежде, они были из Шанталы — маленького островного княжества, расположенного невероятно далеко. Не каждый итсванец мог бы хоть примерно объяснить, где именно. Но, тем не менее, шантальцы жили по всей Итсване, это были торговцы, а также лучшие ювелиры и оружейники, и еще — часовщики. Уже много веков этот народ владел секретами изготовления самых точных часов, так что можно смело утверждать — большая часть этих хитроумных вещиц в стране сделана руками шантальцев. Шантальские женщины украшали закрученные в узел волосы бусами и не обязаны были носить платок, однако чаще всего носили — в угоду местным обычаям. Зато и мужчины, и женщины закрывали нижнюю часть лица полосой тонкого белого шелка, и это было необычно, сразу отличало их от прочих. Большинство местных сказало бы — глупо и неудобно. Но обычаи есть обычаи. Хочешь, чтобы уважали твои — не осуждай чужие.

— Может, подъедем ближе? — девушка просительно смотрела на старика. — Будет лучше видно. Ну, дедушка!

Старик лишь покачал головой.

— Мне и так видно, а уж твоим молодым глазам...

— Но я не вижу лиц!

— Да зачем тебе лица? — преувеличенно удивился старик. — Ты же хотела посмотреть, как летают птички? По мне, так себе забава, но раз тебе хочется — смотри. Кто же виноват, что в лавках не осталось увеличительных труб?

Девушка явно хотела что-то сказать, но старик перебил:

— Туда я тебя не пущу, девочка, даже не проси. Мало ли что бывает, вдруг тебя узнают? Нелегко мне будет тебя защитить.

— Да я и сама... — буркнула она.

— Сама! — седые клочковатые брови насмешливо дернулись. — То-то тебя прошлый раз неизвестный бродяга спасал! Думаешь, опять какой-нибудь случайный спаситель подвернется?

— Его-то и надо найти бы, дедушка. Камень забрать. Наградить, может, как-нибудь...

— Наградить? — продолжал веселиться старик. — Ох, и упрямая! Да если он не дурак, его тут уже и след простыл. Маг ведь, я думаю, не ограничился тем, что именьских сынков пошерстил. Каюб — чародей опасный. Сбежал, я надеюсь, твой спаситель. Ничего, может, и выпадет еще случай, поблагодаришь. Может, и наградишь.

— Говорю же, дед — нищие бродяги не летают на рухах. А он... он был знаешь какой?

Старик хитро прищурился.

— ...как он летал?.. — поправилась девушка.

— Бродяги тоже разные бывают. Вот что — если тебе очень хочется его встретить, значит, встретишь. Точно говорю. И не приставай ко мне больше. Смотреть — смотри, а то поехали.

Старик расслабленно откинулся на подушки и прикрыл глаза.

Худощавый парень лет шестнадцати, по одежде — тоже шанталец, но с открытым лицом, появился откуда-то из-за коляски, положил на колени девушки серебряную флягу.

— Это вода из колодца, Лиолина.

Она благодарно кивнула, открутила крышку, отпила, осторожно отведя в сторону закрывающий лицо шелк. Охнула:

— Какая холодная!

— Говорю же тебе — из колодца.

Парень присел на ступеньку экипажа, у ног девушки, и принялся выкладывать услышанные в толпе новости.

— Уже скоро. Наместник говорит приветствие, значит, сейчас флаг поднимут. Открывать смотр будет столичный гость. Говорят, он сейчас так откроет, что всех удар хватит!

— Прости?.. — не поняла девушка.

— Ну, он тут кое с кем поссорился. Его один местный балда разозлил — да ты ведь слышала. А он из наездников — самый лучший в стране, говорят. Вот и покажет сейчас "цепочку", которую никто из местных, приграничных, в жизни не повторит. Пусть, дескать, поймут, кто чего стоит.

— Так говорят?..

— Ну, да, — он поерзал, устраиваясь поудобнее. — А может, врут. Но если не врут, будет интересно. О, смотри, флаг Аша! А вот флейта, слышишь... — со стороны поля донесся высокий, тягучий голос флейты — не мелодия, а просто перебор нескольких нот.

Это главный маг Аша нейтрализовал всю возможную магию в радиусе нескольких соллей — чтобы никто потом не сказал, будто на состязании можно победить с помощью магии или какого-нибудь низкого колдовства.

Ардай тоже слушал флейту. Ничего удивительного, и вчера так было, и, вообще, всегда. Он поглядывал на Шалу — каково ей, все-таки, при этом присутствовать, ведьма же? Но Шала, казалось, была сама безмятежность — восседала гордо, с видом довольным и чуть томным, как будто ей до мага никакого дела не было. Да и кто ее сейчас за ведьму примет — волосы затейливо уложены, голова покрыта, на ногах, само собой, туфельки. Вот и верь сказкам, которые про лесных ведьм рассказывают.

Только что сосед по строю шепнул Ардаю, подмигнув:

— Говорят, вроде бы инспектор, чтоб его демоны съели, собирается нас проучить? Это ты его раззадорил. Боится в долгу остаться.

— Зря он это, — буркнул Ардай в ответ, а под ложечкой неприятно защекотало.

Ясно, что у них есть сейчас прекрасная возможность опозориться. Одно дело — обида на чьи-то неучтивые слова, и совсем другое — показать, чего на самом деле можешь. Точнее, не можешь...

То примечательное заявление Дантана в ратуше, хоть и приглаженное извинениями, а также ответ на него Ардая Эстерела, вовсе не забылись. Наверняка теперь об этом знала каждая кухарка и каждый мастеровой по всей округе. Так уж повелось, люди здесь гораздо больше ощущали себя жителями Приграничья, "драконьей земли", чем подданными Императора.

Вот он, гвардейский капитан Дантан, императорский инспектор. Подошел к крайней из оседланных птиц, привязанных сбоку от трибуны — это рухи "на всякий случай". По правилам, должны быть, потому что любой наездник может попросить заменить свою птицу. Или даже может вызваться выступать тот, у кого руха вообще нет — это разрешалось. Другое дело, что такого почти не бывало, поэтому вряд ли выбирали лучших птиц, чтобы посадить их около трибуны.

Это не осталось незамеченным — по толпе пробежал легкий гул. Вот как, значит! Он собирается показать всем образец полета на первой попавшейся птице.

Почти все родственники выступающих наездников, и дядя Ильмар в том числе, достали блокноты и грифельные карандаши — записать "цепочку", которую будет показывать открывающий. Тем, кто готовится к выступлению, это никак не поможет, им придется запомнить, и потом стараться не сбиться...

По тонкой веревке побежал вверх флаг Дантана, и затрепетал чуть ниже флагов Империи и города Аша. И почти сразу взлетел Дантан. Вся площадь затихла и ждала. Распорядитель перевернул песочные часы. "Цепочка" должна длиться не более, чем пока из верхнего сосуда в нижний упадет последняя песчинка.

Сейчас — ни о чем не думать! Только запоминать фигуры.

У каждого наездника были свои секреты — как запоминать. И каждому тренировали память с раннего детства. Ардай помнил, как мать раскладывала перед ним игрушки, а потом заставляла отвернуться и все перечислить. А отец любил такую игру: он по нескольку раз мычал, квакал, ржал, свистел птичкой, и тоже требовалось подсчитать, сколько раз какой звук прозвучал. Игры для детишек, конечно...

Сначала Дантан облетел по разу каждый вертикальный шест, потом нырнул под два крайних горизонтальных, пролетел сквозь каждое кольцо, кроме самого маленького, вернулся к первому шесту, снизившись почти до земли, и поднялся, кружась вокруг него винтом. Пока все просто. Правда, не все смогут кружить винтом...

От шеста он резко поднялся вверх, сделал над полем три простых кувырка — да, простых, — и на выходе из последнего понесся к маленькому кольцу, но — ха! Его, определенно, подвел рух. Он не пошел в кольцо, а взял выше, и Дантан быстро сориентировался, сделал вертикальную петлю вокруг кольца, и уже тогда, отлетев и дав птице выровняться, послал ее в то же кольцо опять. На этот раз получилось.

Все! Дантан стал снижаться. Ардай, закрыв глаза, мысленно повторил последовательность. Они с Баком смогут все, только бы не сбиться. Тут такое дело: чужую ошибку заметить легче, чем не сделать собственную.

Хуже всего — последний трюк с маленьким кольцом. Его обычно оставляли для следующих туров. Да уж, инспектор их не пожалел. Ведь это только начало!

Толпа загудела, обсуждая увиденное. Ясно — здешним наездникам брошен вызов. Дескать, слова — пустое, а вы делом докажите, на что годны! Будет интересно, такое пропустить нельзя!

Дантан вроде бы собрался посадить руха прямо перед главной трибуной, напротив кресел городской знати, но нет. Он — вы только поглядите! — пролетел очень низко, прямо перед трибуной, выхватил из огромной корзины цветов, поднесенной Гильдией городских цветочников, целую охапку, и раз! — посадил руха но то самое место, с которого взял его. Дану захлопали. Что и говорить, он молодец, каких поискать. А цветы зачем?..

Дан не торопясь обошел трибуну, остановился напротив наместника и городничего с семейством, поклонился, сказал что-то...

Шала подала ему свой жемчужно-серый платок, такой же, какой Ардай вернул ей на бале. Дантан обмотал платком голову... проще сказать, он завязал себе глаза. И пошел вдоль трибуны, отведя в сторону руку с букетом. Площадь опять затихла, люди тянули головы, ждали — кому инспектор вручит букет? Сослепу, наугад? Дамы и мужчины сидели вперемешку, и у инспектора было столько же шансов преподнести цветы степенному пожилому горожанину, сколько — его хорошенькой дочке.

К демонам всю эту ерунду! Только отвлекаться.

Ардай закрыл глаза, снова повторяя мысленно последовательность "цепочки".

Судя по тому, как толпа кругом взорвалось аплодисментами, а не смехом, букет достался даме. Ардай открыл глаза и посмотрел — Валента держала цветы, а дядя Ильмар, нагнувшись с трибуны к Дантану, что-то ему говорил, вежливо улыбаясь...

Этот инспектор, он... да как у него все получается, даже завидно?! Хорошо бы еще у сестренки хватило ума в него не влюбиться.

Прозвучал удар гонга — сигнал к началу выступлений. Флаг Дантана скользнул вниз, взамен взвился другой — именей Горатов, и молодой Горат взлетел над площадью на своем Эклене. Он очень умелый наездник, скорее всего, выступит хорошо.

Иногда советуют не смотреть чужие выступления, дескать, это сбивает. Но это трудно — как же можно не смотреть? Ардай не сводил глаз с Гората. Его рух не уступал Баку в росте, но был легче, или "тоньше", как это называли наездники, и более верткий — для такого выступления даже лучше...

Горат "срезался" на "винте". Он начал крутить его вокруг шеста, начиная не снизу вверх, а сверху вниз. Глупая, обидная ошибка в самом начале, такого никто не ожидал. В толпе свистели, махали руками, кое-кто кричал что-то ободряющее. Да, последнее точно не помешает...

Следующим опять был наездник из Аша. У него не получился последний трюк — с маленьким кольцом. Ему тоже свистели и кричали.

Итак, выступили двое — и уже есть двое проигравших.

Третьим был столичный гвардеец. Он все выполнил безукоризненно. Зрители приветствовали его криками и рукоплесканиями. Четвертым был тоже гвардеец. Он тоже справился, его тоже приветствовали.

Пятый, наездник из Аша, сосед Ардая — тот так и не вспомнил, как его зовут, — отлетал без ошибок, на что площадь отозвалась шумом вдвое большим, что достался гвардейцам. Этот наездник был "свой".

Ардай — следующий на очереди.

Гонг. Сине-серебряный благ Эстерелов скользнул вверх, Ардай толкнул коленями бока руха и взлетел, как он умел — красиво, свечой.

Вокруг шестов. Под два горизонтальных... земля пронеслась прямо перед глазами, так близко! Получилось. Сквозь кольца. Получилось. Вниз, к шесту. Винт. Готово. Вверх. Три кувырка. Ну, это они запросто. Маленькое кольцо... Бак вовремя сдвинул крылья, скользнул. Получилось.

Ардай сам сейчас не мог бы сказать, ошибся где-нибудь или нет, но, судя по шуму снизу — нет, не ошибся. Справился.

Стало легко и спокойно, даже весело — ну, не сомневался же он, в самом деле!

Гонг. У восьмого участника, именя Лейта, племянника городничего, не получился последний трюк...

Гонг. Девятый, гвардеец из свиты Дана, все сделал отлично...

Гонг. Десятый, тоже гвардеец, выполнил все, но его объявили проигравшим. Ах, да, время! Просто песок в часах перетек быстрее, чем парень закончил последний трюк. Самый обидный проигрыш.

Гонг... Одиннадцатый, местный имень, перепутал последовательность упражнений. Наверное, от волнения.

Двенадцатый, гвардеец, выполнил все...

Трудно было бы не заметить: хорошо выступивших гвардейцев уже почти не приветствовали криками. На памяти Ардая такое было впервые. И раньше случалось, что выступали нездешние наездники, да хоть бы и приехавшие из иноземья, а кто из Сардара, скажем — так те были близкие соседи, "свои", хоть и не подданные императора. Всем в случае победы сполна доставалось ликования и почитания зрителей. Хороший полет был просто хорошим полетом, а победа — просто победой. Никогда еще на кону не стояло достоинство всех именьских семей Приграничья. Да нет же — всего Приграничья. Достоинство, которое что-то пока не удавалось отстоять.

Они, все вместе — против гвардейцев Дантана, Крылатого Дана. Проигрыш каждого — капля к общему проигрышу...

Гвардеец уже победил вчера. Сегодня победа должна достаться "своему". Убедительная победа, в которой никто бы не усомнился. Не мог же инспектор, отпускающий оскорбительные замечания — все демоны на него! — быть прав?

Первый тур закончен. Опять надрывно прозвенел гонг, предваряя речь наместника, и все затихло.

Наместник встал, поднял обе руки.

— Благодарю всех вас! — провозгласил он громко. — Да будет Провидение с теми, кто выиграл, и с теми, кто сегодня проиграл!

Толпа ответила лишь негромким, напряженным гулом. На площади осталось шестнадцать наездников — из почти пятидесяти. Пятеро местных и одиннадцать гвардейцев. Причем, поначалу гвардейцев в строю было двенадцать, выбыл тот, которого подвело время.

Пять и одиннадцать! Да, это здесь запомнят надолго...

Короткий отдых, принесли воду для рухов. Забегали торговцы напитками и сладостями.

Пока рухи пили, сосед повернулся к Ардаю, криво усмехнулся:

— Ну, что, Эстерел, нам показали нашу цену?

— Еще ничего не кончилось, — ответил Ардай. — Прости, господин, я тебя не узнал.

— Я имень Ант Эсплет из Тогибы.

Тогиба — деревня поменьше Варги, до нее почти полдня пути на рухе.

— Ты же видел их трюки, мы такое просто не умеем, — сказал имень Ант. — Сейчас все зависит от того, что покажет открывающий. Если тех петель задом наперед не будет, тогда еще куда ни шло. Если наместник, к примеру, намекнет инспектору, что не стоит расстраивать жителей славного Аша...

— Зачем нам подачки? — буркнул Ардай.

Хотя понимал, конечно, что имень из Тогибы был совершенно прав.

Что покажет открывающий...

Вначале следующего тура Дантан опять выступит. Но теперь участникам не нужно будет повторять показанную им "цепочку" упражнений. Просто выступление каждого наездника должно будет включать все упражнения, исполненные Дантаом, в любом количестве и в любой последовательности. Чем больше, трудней, заковыристей, тем лучше. Каждый будет стараться превзойти остальных, "выпрыгнуть из штанов". Кто окажется хоть чуть-чуть лучше, тот и победил.

Если Дан покажет ту злополучную петлю, она обязательно должна быть в каждом выступлении, без нее — проигрыш.

— Наверняка они обучают птиц с помощью магов, — добавил Ант Эсплет, поглаживая крыло своего руха. — Я знаю. Иначе птицу такому не научишь. Не летают так рухи.

А что, это объяснение очень походило на правду! Кто же не знает — если перед тобой нечто совершенно невозможное, значит, тут поработал маг.

— Вот что, Эстерел, — продолжал имень Ант, — на необученной птице, понятно, такое не сделаешь. А на обученной — можно попробовать. Летать ведь, все равно, птице, не наезднику. Это шанс. Я бы попробовал, а ты что скажешь? Ты, видно, из тех, что не прочь рискнуть.

— Не знаю, — честно признался Ардай. — Полетать на чужой — это еще ладно, но выступать, да еще на смотре? Да и где взять обученную птицу?

— Попросить, — усмехнулся имень Ант. — Они не откажут, если попросить. А что в этом страшного? В худшем случае просто не получится.

Ардай промолчал. Он до сих пор выполнял сложные трюки только на Баке. Да и вообще, никогда ведь не бывало, чтобы наездник побеждал на чужой птице! Выступать, может, кто и выступал когда-нибудь, но побеждать — точно нет.

Наконец прозвонили окончание перерыва. Дантан подошел к призовому руху, сел в седло и взлетел. Что ж, это не запрещено, конечно, но как-то неожиданно — открывать тур на рухе, предназначенном для приза победителю...

Все, затаив дыхание, смотрели, какие упражнения показывал Дан, а когда он закончил, толпа глухо зароптала, переговариваясь — тех, "невозможных" трюков в "цепочке" не было. То есть, их выполнение не было обязательным для каждого наездника. Многие испытали облегчение и досаду одновременно, понятно почему — уровень упражнений очевидно снизили, с оглядкой на местных участников. Ведь все видели, как летают гвардейцы! Короче говоря, ситуация та еще: и так — плохо, и иначе — обидно, а выхода нет, разве что вообще отменить смотр...

Звякнул гонг, подняли флаг. Очередность поменялась — выступать должен был имень из Тогибы, сосед Ардая. Вместо того, чтобы сесть на свою птицу, он потрепал ее по шее, вышел вперед и, подняв правую руку, крикнул, обращаясь к Дантану::

— Прошу заменить руха! Могу я получить одну из птиц господина инспектора?

Господин инспектор мог и отказать. Формально — мог. Но он встал и махнул рукой в сторону призового руха — того, на котором только что летал.

— Отказываешься ли ты от своей очередности, чтобы приручить птицу? — спросил подоспевший помощник.

— Нет, — отрезал Эсплет, и пошел к руху.

Отказ от очередности лишал его нескольких очков, а большинству, как известно, именно нескольких и не хватает, чтобы победить.

Толпа затихла, ожидая и предвкушая — что теперь будет? Имень Эсплет сел на руха и без особого труда поднялся в воздух. Насколько заметил Ардай, только вначале рух попытался артачиться, но Эсплет сразу справился. Это, определенно, был очень опытный и умелый наездник.

Толпа ахнула, восхищенно забурлила. Хотя, ничего особенного, Ардай сам не так давно объяснял магу Каюбу, что взлететь на чужой птице, если очень надо, сможет любой хороший наездник.

Сначала Эсплет сделал несколько кругов над полем, то поднимаясь, то снижаясь — хотел прочувствовать, как реагирует на его движения незнакомая птица. Потом он резко послал руха вверх, и собрался, видимо, сделать первый в "цепочке" Дана кувырок, птица вильнула в сторону, и многим показалось, что ничего не выйдет...

Но Эсплет сделал четыре кувырка подряд. Здорово!

А потом... Рух с наездником опять устремились вверх, и вдруг птица дернулась вбок, забила крыльями, и словно бы стала падать, потом опять рванула вверх, вниз, и налетела спиной на один из столбов.

Спиной, на которой сидел наездник.

Народ ахнул. Ардай даже застонал сквозь зубы. Понятно, что случилось: во время кувырков Эсплет вообразил, что понял птицу в совершенстве, что она теперь слушается и будет слушаться, и, во власти этого впечатления, послал ее в ту проклятую "невозможную" петлю, которую делать вовсе необязательно. Но, если ее не делать, зачем было менять птицу?!

Эсплет не смог выполнить упражнение, потому что рух повел себя так же, как если бы на его месте был хоть тот же Бак — слегка обезумел.

Но почему?! Имень из Тогибы сделал что-то не то. Значит, для трюка нужны были особые движения наездника, именно те, к которым рух привык. Это же ясно. Поэтому и трудно выступать на чужом!

Рух с наездником выровнялся, перелетел поле и сел на крайнюю тумбу, его тут же окружила стража, подбежали лекарь с помощником. Спустя некоторое время наместник, выслушав доклад лекаря, встал, сделал знак, — тут же звякнул гонг, людской гомон стих, — и громко объявил:

— Хвала Провидению, господин Эсплет, имень из Тогибы, жив!

Площадь вздохнула, как один человек.

— Я призываю вас быть осторожными, благородные господа! Провидение да будет с нами! — добавил наместник.

Флаг бедолаги Эсплета спустили, и тут же на его место скользнул другой, и наездник-гвардеец, стоящий справа от Эсплета, то есть, теперь уже — справа от Ардая, сел в седло...

Отличное выступление. Площадь аплодировала.

Ардай поначалу не заметил, кто теперь — его сосед справа, да и какая разница? Но, почувствовав чей-то внимательный взгляд, он повернул голову и посмотрел. Через две тумбы от него, рядом со своей птицей, стоял вчерашний победитель Асамал Шаран. Его недруг.

Шаран изобразил улыбку, показал глазами вверх, на небо, потом на Ардая, и его пальцы на мгновение сложились в весьма неприличный жест.

Ардай отвел глаза, почувствовав, как кровь в жилах вспенилась, как молодое пиво.

Их драка... продолжалась. Вот прямо здесь и сейчас.

Следующим выступал опять гвардеец. После него был местный, имень Торел. Зрители долго и восторженно ревели, а один мальчишка на городской стене — Ардай видел — пустился в пляс. Все правильно — "свой" оказался не хуже, а может, и лучше именитых гостей. А именно этого ждали, на это надеялись те тысячи людей, что собрались посмотреть на зрелище.

Следующий — Асамал Шаран. Вот с него Ардай точно не сводил глаз. Если бы взгляд мог помешать — Шаран свалился бы с руха уже на взлете.

Нет, он не свалился. И выступил лучше, да, определенно лучше всех. Кувырки и петли, пролеты в кольца, и под горизонтальными жердями, затейливый танец вокруг столбов, потом — просто свободный, в вышине. И когда уже ожидалось, что он полетит вниз, Шаран вдруг послал руха вверх и проделал ту самую, "обратную" петлю... Еще раз, и еще... Три раза. Легко и непринужденно — по крайней мере, так это казалось снизу. И, выйдя из петли, сразу легко слетел вниз. Толпа как-то разом вздохнула и зашумела — оживленно и восторженно, и одновременно как-то осуждающе, разочарованно. Именно так: все чувства сразу были в этом человеческом гуле. Выступление отличное, да, этому нельзя было не отдать должное. Это оценили. Но — у Приграничья только что отобрали тот самый шанс победить, что еще оставался.

Ардай в сердцах стиснул зубы. Что ж, Шаран не совершил ничего недозволенного. То, что в цепочке инспектора Дана не было этого упражнения, лишь означает, что оно не обязательно. Но ведь и не запрещено. Рассчитывать следует на свои силы, а не на чужую снисходительность — да, это так, а что, кто-то сомневался? Во втором туре надо превзойти всех, и точка. А теперь без этого упражнения превзойти невозможно. Все оставшиеся гвардейцы, кто может, будут крутить эту петлю...

Он поискал взглядом Шарана, и — глаза их опять встретились. Да что за демоны! Ардай поспешно отвернулся.

Он ведь все это может. Он это делал. Никто здесь не умеет того, что делал он!

Только не на рухе. На драконе.

Ардай тряхнул головой и мысленно обозвал себя идиотом.

Сон — это сон. Всего лишь. К сожалению.

Он потер ладонью вспотевший лоб.

Это все потом! У него еще будет время предаваться грезам, да хоть до первого снега! А сейчас, вот прямо сейчас, надо как-нибудь — эх, знать бы, как! — победить Шарана, иначе потом долго будет тошно. Кому другому можно бы и проиграть. Но проиграть Шарану, опять?..

О, Провидение, ну, сжалься же, помоги! Только сегодня, один единственный раз!

Почему-то кружилась голова. Белый драконий хвост мелькнул перед глазами, хотя Ардай и не думал их закрывать. А так хотелось закрыть и представить, как они несутся навстречу упругому, прохладному ветру — они, Ардай Эстерел и дракон. А белая чтобы летела рядом. И это желание — какое-то до болезненного настойчивое. Что наделал с ним сегодняшний сон, свел с ума, что ли?

Его флаг уже на мачте, полощется на ветру, сине-серебряный флаг Эстерелов. Надо садиться на Бака, и взлетать. На них обращены все взгляды, это для них сейчас — рокот толпы и ее сдержанное ожидание.

Как недавно имень Эсплет, Ардай потрепал по крылу своего руха — не сердись, дескать, — и, сделав пару шагов вперед, крикнул:

— Я желаю поменять птицу! — и показал на призового руха, сидевшего на положенном ему месте.

Эта птица сегодня чуть не убила наездника, пусть не по своей вине. Но она же — шанс, которым не смог воспользоваться Эсплет.

Ардай видел, как инспектор заговорил о чем-то с наместником, и лишь спустя несколько томительно долгих минут махнул рукой, разрешая взять птицу.

Вот и все. Теперь — пропустить свою очередь, и у него есть минимум два часа, чтобы приручить руха. Он будет выступать последним, если, конечно, больше никто не пропустит очередь...

Земля мелькала внизу, Ардай на нее не смотрел. Не до того. Он летел на рухе инспектора вокруг Аша, и наслаждался полетом. На призовой птице, которую никто еще не заслужил! Они были высоко, так высоко, как редко поднимаются рухи. Зачем? Да просто так. Поистине, удивительный сегодня день, будет потом, что вспомнить.

Он видел, как спустили его флаг и подняли чей-то еще. И знал точно — не все сейчас следят за выступлением. Многие смотрят на него, как он парит в небесной выси, и гадают — какой еще сюрприз их ожидает. И, конечно, заключают пари. Интересно, ставят ли жители Аша деньги за его победу?

Пусть их. Ардай полетел прочь.

Рух... он так послушен, что это даже странно. И не подумал артачиться, когда Ардай сел в седло. Слушается так, словно Ардай летает на нем уже сто лет. Даже Бак не бывает столь совершенен. Если эта птица достанется кому-то другому — пожалуй, будет несправедливо.

Странный дурман, колдовское наваждение не отступали. Как будто это все происходит с ним — и не с ним одновременно. И при том же — необычайная легкость и ясность в голове, и зрение — что случилось зрением? Словно он видит на много-много солей вокруг, и может разглядеть каждый камень внизу, на далекой земле — да только к чему их, камни, разглядывать?

Его дракон... нет, рух... Хотя, какая разница?

Ардай прикрыл на секунду глаза и представил, что белая — здесь.

Пусть будет рядом. С ней проще.

Кувырок. Получилось. Петля. Получилось. Он снизился, пронесся над самой дорогой, резко взмыл вверх, снова петля, петля, петля, кувырок, вниз, вверх...

Ардай почувствовал, как дрожит под ладонями шея его дракона. Нет, его... дракона! Пусть! Кому какое дело?

Кувырок. Петля. Выровняться, отдохнуть. Обратная петля. Та самая. Получилось! Еще раз. Есть!

Хватит, хватит. Не хватало еще, чтобы дракон устал...

Нет, рух. Нельзя, чтобы рух утомился раньше времени.

Похоже, ему посчастливилось вернуться удивительно вовремя — заканчивал выступление предпоследний участник. Последний — он, Ардай.

Хотелось не привлекать внимания — куда там. Лишь Ардай появился в пределах видимости, все взгляды обратились на него. Выступление больше никто не смотрел.

И неудивительно. Во-первых, Ардай в этот день оказался главным блюдом для голодной до зрелищ толпы. Редко бывало, чтобы один смотр кардинально отличался от другого, а в этот раз получилось именно так: наездник заменил руха, тот его чуть не покалечил, а теперь — совсем небывалое дело — на той же птице будет выступать другой наездник. Совсем зеленый мальчишка. Настырный и задиристый, уже показавший себя в стычке, пусть словесной, с самим инспектором из Ита. Но главное — "свой".

А во вторых... Да вот это и было "во-вторых". "Свой" победит или "чужой". Победы "своему" неистово желали все. Дескать, мы все равно лучше, вы просто этого еще не поняли! И жители Аша, да и не только они, далеко не только, получат право так думать, если вот этот нахальный парень, именьский сынок, вдруг победит! И деньги ставили, а как же. Ардай был бы потрясен, узнай он общую сумму заключенных на него пари. Это был своего рода бездумный порыв, охвативший каждого второго: "Пусть я проиграю, но поставлю на этого Эстерела, он покажет на что способен, и знай наших!!" На тех, кто ставил деньги на победу чужака, смотрели нелюбезно. Это было почти сумасшествие.

Флейта проиграла несколько тягучих нот — маг выполнил свою работу. А как же, наездник летал где-то далеко, мало ли, чего он там нахватался! Флаг Эстерелов затрепетал на мачте, поднимаясь...

Вверх!

Если думать, что под ним дракон, все получается легче. Значит, кому какое дело до его мыслей?..

Круг над полем. Теперь — начали.

Кувырок, еще один, еще... два.

Одна за другой три петли.

Кольца.

Теперь вниз, пронестись над всеми жердями сразу — а почему нет?

Вверх. Короткий танец в вышине, похожий на затейливое порхание бабочки.

Вниз! Кольца.

Вверх. Петля назад, еще, еще... Еще! Ей, Шаран, ты умеешь делать такое десять раз подряд? А пятнадцать?..

... тринадцать, четырнадцать, пятнадцать!

Ардай не думал и не рассуждал, был не способен. Он просто жил этим коротким полетом на пределе всего. Как будто после... неважно, что будет после.

Если бы он просто прислушался, он бы немало удивился. Потому что над полем стояла тишина, такая тишина, какой при подобном скоплении народа не бывает никогда. Для этого нужно, чтобы все, как один, молчали — а часто ли случается подобное?

А если бы Ардай видел себя со стороны, если бы он был там, внизу, среди зрителей — у него самого от удивления отвисла бы челюсть. При выполнении любого трюка имеет значение и скорость, и размах движений — то, что получалось у Ардая, выходило за все допустимые пределы. Было быстрее, больше, четче. И потом, рух — это все-таки птица, он не может летать по перекрученной ломаной. Но на этот раз выходило именно так. Тут не один трюк был "невозможным" — невозможным казалось почти все.

О демоны, да что вытворяет этот мальчишка?!

Ардай сообразил, наконец, что, пожалуй, хватит. Он не видел предыдущих полетов, но явно того, что сделано, достаточно. Среди последних он уже не будет.

И вот еще что: он устал. Кровь в жилах уже не пенилась, как молодое пиво, сердце стучало гулко и часто. Он устал очень. Надо вниз.

Послушная птица стала снижаться.

Э, нет, не так! Не так резко!

Плавнее.

Не хватало еще врезаться в землю.

Рух выровнялся, спланировал...

Хорошо.

Ардай привычно расстегнул пристежные ремни уже на подлете, поэтому успел соскочить, а рух, приземлившись, тут же упал на бок. Ардай неловко сел рядом, прямо на землю — ноги почему-то не держали.

Он еще успел услышать ту самую тишину, перед тем, как она разорвалась ревом, топотом, гоготом. Кругом творилось что-то несусветное.

Протопало множество ног в сапогах — Ардая и упавшего руха окружило двойное кольцо стражи. Но он смотрел только на птицу. Воспитанный как наездник, он привык не оставлять без внимания птицу, на которой только что летал. Невероятно: рух лежал ничком, вытянув шею и странно вывернув кудлатую голову, из приоткрытого клюва вытекала, собираясь в лужицу, темная кровь.

Лиолина, которая смотрела полет издалека, из своей коляски, этого видеть не могла. Когда наездник с птицей исчезли из ее поля зрения, она, донельзя удивленная, оглянулась на старика.

— Дедушка?..

Потому что большую часть действа старик дремал.

— Значит, эти курицы даже так могут, кто бы мог подумать, — парень, все еще сидящий у ступени коляски, удивленно присвистнул. — Это ведь был Эстерел? Из тех самых?

— Его отец, получается, наш родич, да? — неуверенно спросила девушка.

— С какой стати? — пробормотал старик. — Тот факт, что одна из моих внучек умерла на его кровати, не делает его моим родичем. Крис, трогаем.

Парень тут же взобрался на козлы, взял вожжи, и коляска споро съехала с холма и покатила по направлению к тракту.

— И все-таки, ты должен знать. Как это так получилось? — в который раз спросил Крей. — Наверняка ведь хотя бы догадываешься...

Ардай уже ответил ему, что не знает. На все остальные вопросы, которые крутились вокруг да около, он просто пожимал плечами. Ну, да, не знает!

Только Крей все равно спрашивал, и еще, наверное, спросит.

— Твой ход, — сказал Ардай.

Они играли в "сражение". Сидели на одеяле, разостланном прямо на полу, и переставляли фигурки на клетчатой доске. Только получалась ерунда, а не игра. Оба забывали ходить вовремя, оба немилосердно "зевали" фигуры, и "бить" фигуры иногда забывали тоже. Ардай вот только сейчас случайно заметил, что его большой дракон давно стоит "под боем", и Крею, по-хорошему, давно пора его "слопать". Иначе этот дракон "побьет" парусник Крея, и правильно сделает.

— Забираю твой парусник, — Ардай поставил на место белого костяного кораблика своего золоченого дракончика.

Крей рассеянно кивнул. Обычно выиграть у него бывало непросто. Ардай не так хорошо играл, как Крей.

Просто на этот раз они больше делали вид, что играли. Так им было проще.

Инспектор Дантан тоже спросил: как это понимать? Там, на поле. Сперва постоял над мертвой птицей, внимательно ее разглядывая, и губы его при этом горестно сжались. Потом помог Ардаю встать, и пожал ему руку, и сказал:

— Знаешь, я такого еще не видел. Не ожидал.

— Я не хотел, господин инспектор, — ровным голосом сказал Ардай.

Никакого волнения он не испытывал. Он, вообще говоря, ничего тогда не испытывал. Когда увидел стражу, подумал: его, что же, отведут в тюрьму? За что? Но не волновался. Отведут — ну и ладно. Он сядет где-нибудь у стены и будет молчать, и пусть бы там было тихо и темно. Сил не было ни на что, даже смотреть.

В глубине души он знал, что виноват. Из-за дракона. Ясно же, что это все случилось из-за дракона, другой причины просто быть не могло. Но почему, и как, и надо ли за это слишком себя винить? За то, что дракон был в его мыслях? В мечтах, можно сказать? Смешно, да...

Это же каждый так может — представить себе дракона.

Он насмерть загнал руха. А это невозможно. Это не по правилам. Он загнал руха просто потому, что дракон был в его мыслях. Это, в сущности... просто страшно.

— Как такое могло случиться? — спросил его Дантан. — Как тебе удалось... так?

Ардай верно понял неловкий вопрос: как случилось, что погиб рух, и как тебе удалось так отлетать?

И только тогда он понял — кажется, у него не просто получилось, а получилось чересчур хорошо.

— Я не знаю, — сказал он. — Я просто хотел выступить не хуже других. На этот раз тут много сильных соперников, господин Дантан. Больше ничего. Жаль, я не видел, как получилось...

— Да уж, жаль! — Дантан рассмеялся. — Просто хотел быть не хуже! Да ты и доли шанса никому не оставил, герой Приграничья!

И, заметив косой взгляд Ардая в сторону стражников, за спинами которых просвета было не разглядеть — столько народу собралось на поле, — пояснил:

— Это наместник велел, чтобы благодарные земляки от избытка чувств тебя не помяли.

Вот оно что. Ардай чуть улыбнулся. Он победил, получается.

— Зачем ты заменил птицу? — Дантан продолжал крепко сжимать его руку. — Свою пожалел?

— Нет, конечно. Мне нужен был рух, который умеет делать петлю назад. Мой не смог бы, его этому не учили.

— А сам на каком учился?

— На своем. Точнее, он отцовский. У меня своего нет пока.

— Ты, что же, никогда эту петлю не делал? — голос капитана-инспектора непонятно дрогнул.

— Нет. Но я решил, что раз птица обучена, можно попытаться. Точнее, мне подсказал имень Эсплет. Он бы тоже, наверное, смог, просто поторопился.

Хотелось разделить этот непонятный успех да хотя бы с Эсплетом. Слишком большим он казался для одного. А Эсплет — все верно, без его примера Ардаю и в голову бы не пришло менять птицу.

Дантан кивнул.

— Ну, что ж, Ардай Эстерел, иди и получай свои почести.

Он их получил. Сполна. Ликование и рев толпы. Его имя — из тысяч глоток. Гирлянду из отборных роз — роз, у которых заботливо удалили шипы, — ему на шею повесила Шала.

Она еще шепнула:

— Не пугайся. Это все — твоя родословная.

Объяснила, вот спасибо.

Наместник прицепил ему на грудную цепь заветную бляшку, которой действительно можно гордиться, вручил объемистый призовой кошель с серебром и произнес речь, а городничий, также поздравив, добавил:

— Получишь лучшую птицу. Город заплатит. Ну, спасибо тебе, мой мальчик, порадовал!

Он от избытка чувств даже прослезился. И люди радовались. Все. Когда победители получили награды и официальные церемонии закончились, откуда-то появились музыканты, сначала всего трое, из городского оркестра, и заиграли. Музыки поначалу вовсе не было слышно из-за шума, но потом звуки стали различимы, и вот уже образовался круг, и в нем появился городничий под руку с какой-то пышнотелой купчихой. Их примеру тут же последовали другие, подтянулись еще музыканты, и скоро вся площадь плясала под нестройную музыку импровизированного оркестра. Вокруг музыкантов бегал господин Второй Городской маг, он же глава гильдии музыкантов Аша, и пытался с помощью магических пассов хоть немного улучшить исторгаемую ими какофонию, но кого это особенно волновало? Аш праздновал.

Когда Ардай с дядей, Валентой и Креем добрались наконец до дома, у порога их встретила взволнованная, похожая на растрепанную наседку тетушка Мизина, в клетчатом фартуке прямо поверх праздничного платья — она ушла раньше, чтобы распорядиться по хозяйству. А пройти через неширокую улочку к порогу было делом непростым. Мостовая перед домом оказалась заставлена корзинами с фруктами и всякой всячиной, мешками, тележками, кувшинами, бочонками, запечатанными бутылями...

— Несут и несут! — всплеснула руками экономка. — Подарки! Да нам этого до осени не съесть...

— Ты выгодный племянник, дорогой мой, — хмыкнул дядя Ильмар. — Что ж, не будем закупать запасы на зиму. Что можно, сносите в кладовку, солите, варите варенье. И не забывай благодарить. Мне, что ли, учить тебя, Мизина?

И часу не прошло тех пор, как расчистили улицу — ее заставили опять. Корзинами, мешками, ящиками, коробочками...

А Ардай с Креем закрылись в комнате, и вот, вроде бы играли.

— Наверное, тетка Сарита права, — сказал Крей, — насчет того, что ты демон. Только не обижайся. Я никогда не стану относиться к тебе хуже. Я не боюсь.

Ну, он и сказал. У Ардая даже холодок меж лопаток пробежал.

— Так прямо и демон? Ай, спасибо, — пожал он плечами. — Ты же говорил — я заклятый, или как там?..

— Не я, а Сарита, — нахмурился Крей. — И потом, это почти одно и то же. Сам подумай, разве может наездник замучить насмерть руха? Лошадь — да, руха — никогда такого не бывало.

— Наверняка дело в рухе. Может, он больной был. Они, в столице, обучают рухов с помощью магии.

— Точно знаешь?..

— Наверное. А я просто хотел отлетать не хуже других. И больше ничего, — опять повторил Ардай.

Сколько раз ему придется теперь говорить одно и то же?

В дверь стукнули, и тут же, бочком, вошла Валента с огромным подносом, нагруженным более чем заманчиво: целой горой свежеиспеченного сладкого печенья и чашками горячего травника с медом.

Она поставила поднос прямо на одеяло рядом с ними.

— Спасибо, — Крей первый сунул в рот хрустящую печенюшку. — Это нечто!

В другой раз и Ардай бы не терялся, но теперь он и смотреть не мог на эту исходящую сливочным ароматом вкуснятину.

Валента тоже уселась на одеяло и бросила брату на колени сложенный вчетверо листок бумаги.

— Вот, тебе принесли.

Он развернул.

"Сегодня, в шесть часов пополудни, у кузнеца".

И все. Ни обращения, не подписи. Изволь понимать по своему разумению.

Конечно, это от Шалы. А кузнец — известно кто.

Шала предлагает отправиться в Обитель к Эйде прямо сегодня?!

Он тут же вскочил на ноги. Время пока есть.

— Мне уйти нужно! Давно это принесли?

Валента только плечами пожала.

* * *

Шала ждала его. Сидела на пороге с женой кузнеца, а на ее коленях подпрыгивал ребенок, норовил поймать выбившийся из платка рыжий локон. Шала опять была другой. Как тот диковинный зверек, который, если верить сестриной книжке, жил где-то в иноземных лесах. Зверек этот, перенеси его на новое место, менял и расцветку и форму на те, что более подходили обстановке. Вот и Шала, в лесу была растрепанной лесной ведьмочкой — ни за кого больше и не примешь. Во дворце наместника она превратилась в знатную даму, а тут, на улице кузнецов, больше всего походила на жену или сестру зажиточного мастерового: кофта из тонкого полотна, пестро расшитый жилет, красная с черным полотняная юбка. Голову ее покрывал белый шелковый платок, а маленькие кожаные туфельки, хоть она их и сбросила, валялись рядом.

— Пришел? — весело спросила Шала, отдавая ребенка матери. — Уж прости, нельзя было откладывать. Мы уезжаем завтра, на рассвете. Дантан так решил.

— Что-то он раньше не мешал тебе шастать тут поблизости. Не пойму я тебя, — не удержался Ардай.

Шала расхохоталась.

— Что ж, сын именя! Правильно, что не поймешь. Я не только чужие секреты храню, я и свои кому попало не доверяю. Идем, что ли?

Она за руку и завела Ардая в дом, а жена кузнеца с ребенком осталась на крыльце, и даже на них не взглянула, как будто не она была здесь хозяйкой, и кто бы ни заявился к зеленоглазой — ее это не касалось.

В крошечной комнатке окно было плотно завешено полосатой занавеской, а всего обстановки — большой сундук с устроенной на нем постелью: тюфяком, подушками, и брошенным поверх всего пестрым лоскутным одеялом. И еще зеркало висело на стене, большое, овальное, немного тусклое, в деревянной раме.

— Тут и переоденемся, — заявила Шала.

— Э... вместе? — смешался Ардай. — Давай ты сначала, я выйду. И ты не сказала, какая нужна одежда.

— Да погоди ты, — Шала выдернула из-под подушки два маленьких цветных платка, один повязала Ардаю вокруг шеи.

— Смотри в зеркало.

Он глянул и отшатнулся: в зеркале рядом с Шалой отражался совершенно другой человек, старше его лет на двадцать, и вовсе непохожий. И костюм на нем был чужой.

— Хороша одежка? Или не нравится? — хохотнула ведьма.

— Это... я?

— Ну а кто же? А вот это я, смотри, — она повязала и себе платок, и тут же раздалась, превратившись в дородную матрону лет тридцати.

— И как, нравлюсь? — на незнакомом пухлом лице смешливо блестели те самые зеленые, Шалины глаза — они у нее одной такие.

— Вижу, нравлюсь. Ну, вот и хорошо. А как, ты думал, мы пройдем в Обитель? Только в чужих личинах и можно. Зато нас хорошо встретят, не волнуйся. Уже ждут. Мы — дальние родственники твоей ненаглядной, понял? Ее дядюшка и тетушка, какой-то там воды на киселе. Ты купец, владелец хлебных барж и лабаза. А еще ты ее отца душеприказчик, понял?

Ардай только вздохнул.

— Неважно, — махнула рукой Шала. — Да не хмурься. Вы повидаетесь, о житье-бытье расспросить имеешь полное право. На вот еще, держи, — она вытащила оттуда же, из-под подушки, кошелек, сунула ему в руку. — Настоятельнице отдашь. Только молчи, очень тебя прошу, говорить с отшельницами я буду. А то брякнешь какую-нибудь глупость, а мне расхлебывать.

— Ладно, — не стал артачиться Ардай.

Можно подумать, он только и мечтает, как бы почесать языком с этими сумасшедшими тетками-отшельницами. Век бы их не видеть вместе с их Обителью...

Его другое беспокоило.

— Так значит, я должен буду выдавать себя за ее дядюшку? И что мне за радость, если Эйда не поймет, кто я? Как же мы поговорим?

— Я попробую устроить, чтобы нас оставили одних. Тогда снимешь ненадолго платок, и предстанешь в своем обличье. Что, опять не доволен?

Ардай покачал головой.

— Ты Эйду не знаешь. С ней лучше безо всякого колдовства. Если я начну на ее глазах менять облик, она испугается, решит, что и правда...

— Что — правда?..

— Что я — ненормальный, зачарованный, заколдованный, проклятый, демон, исчадье преисподней, и так далее. Ей матушка, небось, об этом все уши прожужжала.

Шала улыбнулась.

— Ну, так что же? Так и есть.

— Что?! — его даже пот холодный прошиб, опять. — Кто я — исчадье и демон?..

— Нет, конечно, — махнула рукой Шала. — Но ты — не такой, как она. У тебя другая суть, хочешь ты этого или нет. Хотя, — она в задумчивости покачала головой, — не такая уж и другая. Просто у тебя ее больше.

— Чего — больше? Ты прекратишь загадками говорить?! — рассердился Ардай. — Почему бы тебе просто не объяснить мне все, что знаешь? Что ты хочешь, денег? Чего? Все, что только смогу — отдам, только прекрати мучить меня загадками!

— Перестань, — Шала ласково погладила его по руке, и гнев, как по волшебству, утих.

Как она это умеет, ведьма...

— Не могу я объяснить. Не могу, и все. А эта девушка... Ты же не сможешь ее постоянно обманывать. Она должна знать, какой ты. И верить тебе. И не бояться.

— Так и будет, — кивнул Ардай. — Просто ей нужно время. У нее сестру драконы слопали. Эйда, она такая — ты не представляешь!

— Ладно, как скажешь, — Шала отвернулась. — Я могу забрать ее страх, это легко. Не навсегда, но во время встречи она ни бояться, ни волноваться не будет, и поверит всему, что ты скажешь. Я лишний раз не трогаю чужие чувства, но если тебе это поможет — сделаю.

— То, что надо, — обрадовался Ардай. — Ты чудо, Шала.

— Вот еще что: будем в обители, без меня — никуда! Понял? Школа находится в доме Моля. Там есть комнаты, которые тебе могут быть очень вредны.

— Слышал я что-то такое, — Ардай усмехнулся. — И в комнате такой был. Обошлось. Мне даже понравилось, — это он ерничал, конечно. — Зато одну девчонку видел — вот ей там точно все было вредно. И что это за Моль такой, а?

— Про Моля можно в библиотеке почитать, — в тон ему ответила Шала. — Если вкратце, это был очень сильный волшебник, который тратил свои умения и деньги, чтобы держать в повиновении жену-колдунью. Для этого нужна особая магия и особые средства. По дому Моля в стены замурован драконий камень. Вот поэтому и вредно. А что до Ордена Отшельниц, главный пункт устава у них — ненависть к драконам. И к колдунам, естественно. Там своя история, очень душещипательная. Поэтому они и заполучили себе дом Моля. Если хочешь подробностей, действительно, ступай в библиотеку. А нам пора. И помни, о чем я сказала, это серьезно, понял? — она повысила голос, и зеленые ее глаза потемнели, теперь смотрели так, что желание возражать у Ардая напрочь пропало.

— Понял, — согласился он. — И дышать буду, как ты велишь. Пойдем.

Странно, он уже не замечал чужую личину Шалы — как будто не полная добродушная купчиха стояла перед ним, а все та же бедовая ведьмочка. Верно она сказала — личина эта всего лишь одежка, и только.

Пусть ее. Он сейчас увидит Эйду, вот что главное.

Совсем скоро он обнимет Эйду.

До обители от кузнецова дома было всего ничего, но они с Шалой-купчихой отправились в экипаже, широком, добротном, недавно перекрашенном. А в дверь Обители, тяжелую, окованную железом — такую и тараном с первого раза не вышибешь, — им даже стучаться не пришлось. Лишь лошади остановись у крыльца, как дверь распахнулась, и привратница выскочила с самым приветливым выражением на физиономии.

— Ах, господин Вен, госпожа Венна, мы уж заждались. Хорошей была ваша дорога?

Ардай лишь собрался сказать в ответ что-то сообразно случаю, как Шала ткнула его кулаком в бок и пропела:

— Спасибо, сестра, Провидение с тобой. А нам-то оно покровительствовало в пути! Какое же счастье наконец оказаться в этом благословенном месте!

Ардай покосился на ведьму, и решил — ну и славно. Велено молчать — он будет молчать, рассыпайся сама мелким бисером, у тебя хорошо получается.

Правда, после еще одного тычка в бок, стало ясно, что от него все-таки не безучастное молчание требуется. Тогда он глубокомысленно покряхтел, закатил глаза и кивнул. Шала ободряюще улыбнулась — молодчина, дескать. Подумают монахини, что родич Эйды дурень дурнем — да пусть думают, ему что с того? Посмотреть на все это со стороны — вот уж, должно быть, посмеялся бы...

В просторной комнате с красно-коричневыми коврами на каменном полу и на стенах — не слишком-то скромная обстановка, надо сказать — их ждала пожилая монахиня, сидела в кресле возле круглого резного стола.

— Это настоятельница, — шепнула Шала.

Та ответила на почтительные приветствия легким кивком и показала на стулья напротив

— Рада встрече, добрые господа. Наверное, вы проголодались и устали с дороги?

Тут откуда-то из боковой двери появилась знакомая Ардаю отшельница — повариха, которая тогда, после колки дров, кормила его похлебкой. Повариха принесла чашки с горячим винным напитком и целую кучу свежих медовых булочек. Шала сразу подхватила чашку, попробовала и рассыпалась в благодарностях, Ардай лишь вздохнул и отвел глаза. Он по-прежнему видеть не мог съестное, да и вообще, в этой комнате с низким потолком ему было тяжело и душно. Выйти бы на воздух, на ветер...

— Должна предупредить вас, — говорила тем временем монахиня. — Это неразумное дитя еще надеется. Но нельзя допустить, чтобы кровь вашей семьи оказалась испорченной...

Тра-та-та... Опять. Вот они, наверное, спелись с Саритой, славно поняли друг друга!

Ардай сжал под столом руку Шалы, умоляя быстрее заканчивать. Шала понимающе улыбнулась, и, улучив момент, вкрадчиво сказала:

— По правде говоря, сударыня, нам бы так хотелось поскорее увидеть нашу девочку, — и украдкой хлопнула Ардая по карману, в котором лежал кошелек. — Я же со своей стороны сделаю все, чтобы ее убедить, успокоить. Мы ни в коем случае плохого не допустим, не сомневайтесь.

Ардай вынул кошелек и... нет, чтобы просто вручить, так его любопытство разобрало — что там? Он дернул за шнурок кошелька и высыпал перед старухой груду монет. И даже опешил от неожиданности: не серебряные дирры рассыпались по столу, а новенькие, блестящие сардарские даргоны. Золотые. Ничего себе! Чьи это деньги, кому не жалко золота для того, чтобы Ардай Эстерел повидал свою девушку?

Настоятельница, кажется, даже немного смутилась, но определенно обрадовалась.

— О, спасибо, господа, Провидение с вами...

Она не спеша собрала золото, и сказала, в задумчивости потирая пальцы.

— Конечно, мы позаботимся, чтобы помолвка прошла хорошо. Девочка будет вести себя, как должно. У нас есть сестры, которые отлично разбираются в этом предмете. Но позвольте дать совет: может, еще не поздно немного изменить ваши планы? Это было бы лучше, я полагаю...

Ардай застыл, поедая глазами отшельницу. О чем это она?

— Несмотря на то, что выбранный жених — во всех отношениях человек достойный, вы не находите, что он слишком... зрел для шестнадцатилетней девушки? Конечно, у него приятная внешность, он — в расцвете сил, но юность пока не в силах оценить благородную зрелость...

Ардай сразу уразумел смысл витиеватой фразы: не выдавайте девушку за пожилого! Не ожидал подобного. И сразу проникся к старой монахине горячей симпатией.

— Все можно уладить с помощью денег, — добавила настоятельница. — Может быть, не стоит спешить, и подвернется вариант, более удачный для всех?

Что характерно, монахиня смотрела на Шалу-купчиху, видимо, признав ее главенство в этой парочке.

— В одном ее мать совершенно права, — добавила монахиня со вздохом, — если есть сомнение в чистоте крови, нельзя допускать брак.

Тут Ардай напрягся. Здесь, насчет крови, уже определенно камень в его сторону. Только что Сарита может знать о колдуне-прадедушке? Она ведь твердит больше о каком-то проклятье госпожи Валенты...

— Пойдемте, — настоятельница поднялась с кресла. — Девочка ждет.

Они прошли недлинным коридором и оказались в просторной комнате, все еще довольно светлой, несмотря на конец дня. И единственное, что увидели в комнате — ковер. Большой вышитый шерстью ковер-гобелен, еще натянутый на раму — видимо, работа была не вполне закончена. Только рама с ковром, несколько табуретов вокруг, а в стороне еще складная лесенка. И так много красного...

Ардай приготовился увидеть Эйду, а не ковер.

Он рассмотрел изображение и невольно поежился. Была вышита комната, совершенно разгромленная: все покореженное и перевернутое, какие-то черепки и осколки, на полу валяется погнутая золоченая люстра. И тут же лежит человек, весь в крови. Кровью залиты стены, простыни разбросанной постели — вышивальщицы не жалели ярко-красных ниток.

Какие сумасшедшие трудились над этой вещью, зачем?..

Настоятельница улыбнулась, довольная эффектом.

— Хорошая работа, не правда ли? Каждый год мы отправляем заказчикам несколько таких гобеленов, их можно найти по всей Итсване. Вот это клеймо означает, что вещь сделана у нас. Клеймо невозможно подделать, это — магия самого Моля, — она показала рукой на нижний угол ковра, и горделиво улыбнулась. — И не только клеймо! Картина производит впечатление, не правда ли? — она взглянула на Ардая, и тот закивал совершенно искренне.

Производит, еще какое.

— Вообще, ткать, вышивать, рисовать основу — важное умение для хорошо воспитанной женщины, даже императрица обожает это занятие. Эйда Рикка тоже работала над этим ковром. Сестра-воспитательница говорит, что она очень прилежная, и с хорошими руками. Но главное, ей особенно важно понимать... возможные последствия.

Подумать только, Эйду заставляют вышивать жуткие картины! Чтобы предупредить последствия! И как-то сразу Ардаю подумалось, что он и есть главное "последствие", кто же еще? Его "нечистая" кровь, о демоны. Почему ни отца, ни прочих родственников это ничуть не беспокоит, у них в жилах та же кровь, и никому она не мешает. А вот Сарита озаботилась!

— Да что это за ужас вышит на ковре? — не удержался он. — И какие-такие последствия?

— Трагедия дома Моля, — настоятельница скорбно поджала губы. — Разве ты не знаешь эту историю, господин мой?

— Ох, госпожа, моего мужа волнуют только его торговые дела! — покачала головой Шала, и посмотрела выразительно, как бы говоря: не можешь помалкивать, теперь готовься слушать.

— Все случилось именно в этой комнате, — закатила глаза настоятельница. — Данное обстоятельство особенно волнует тех, кто занят здесь работой. Если вкратце: Моль был великим волшебником, а его супруга — соддийкой, то есть, горной колдуньей, из очень знатного рода. Она соблазнила его на каком-то празднике в отдаленном замке, чтобы завладеть тайнами магии, ей неподвластными. Моль поздно понял, что она собой представляет — эта женщина уже была его женой и матерью его маленькой дочки. И что самое ужасное, Моль любил ее. И в то же время, он был очень сердит. И тогда он потратил все, что имел, чтобы сделать колдунью и ее родственников бессильными против его власти. В наказание за обман он сделал ее пленницей этого дома. И в то же время, продолжал обожать коварную женщину. Она умерла, когда их дочери было семь лет. Моль посвятил все силы воспитанию малышки. А когда пришла пора выдать ее замуж, случилась эта трагедия. Гости еще пировали, а молодых проводили в спальню — вот в эту самую комнату. И вдруг дом содрогнулся, раздался грохот, как будто явились полчища демонов, кое-где попадали на пол свечи, начался пожар. Когда люди опомнились и бросились в комнату молодых, а для этого пришлось выбить запертую дверь, они увидели вот это, — настоятельница показала на ковер. — Молодого человека нашли израненного и без памяти, девушка просто исчезла. Ее утащили демоны. В ее жилах текла половина соддийской крови, вот демоны и явились... в день ее свадьбы!

— Ах, какая ужасная история, прямо кровь в жилах стынет! — прошептала Шала, прижав руки в груди.

Ардай чуть было не поинтересовался, за каким, собственно, демоном... явились демоны, к чему им та несчастная именно в день свадьбы. Но лишь только открыл рот, как кулачок Шалы чувствительно воткнулся ему под ребра. Правильно, промолчать и согласно покивать было лучше всего. Зато он сразу вспомнил про свою прабабку, в которой была именно половина этой самой соддийской крови, и которая благополучно побывала замужем дважды — семейные предания не сохранили леденящих душу историй про то, как ее утаскивали демоны. Ее многочисленных детей и внуков они также никуда вроде бы не таскали. Так что, нестыковка налицо.

— Осторожность и еще раз осторожность! — скорбным голосом закончила настоятельница, и сделала знак следовать за ней дальше. — Колдуны так близко!

Зашли в следующую комнату, и Ардай уже готовился познакомиться с очередной диковиной дома Моля, но обошлось. Здесь, наконец, была Эйда. В форменном платье ученицы школы — точь-в-точь так была одета Лиолина Дьянна, спасенная колдунья, — Эйда стояла посреди комнаты, нагнув голову и сложив на животе руки, как тихая, примерная девочка. И это его веселая Эйда, которая лихо управлялась с хозяйством в доме Сариты и верховодила младшими сестренками! За ее спиной возвышалась, скрестив руки на груди, полная пожилая монахиня.

Душа Ардая дрогнула и затрепетала — от жалости и отчаяния. Хотелось обнять Эйду и прижать к себе — так крепко, насколько хватит сил. Тряхнуть ее за плечи, заглянуть в глаза, наговорить какой-нибудь ерунды — чтобы улыбнулась. Поцеловать.

— Можете поговорить, — сказала настоятельница любезно. — Пойдем, сестра, оставим Эйду Рикку с ее любящими родственниками.

Быстрый, чуть насмешливый взгляд, брошенный Эйдой на настоятельницу и мельком скользнувший по ним с Шалой, — и вот она снова опустила глаза и стала сама безмятежность и послушание. Но взгляд этот был, и он несказанно обрадовал Ардая — значит, с Эйдой все в порядке! Заодно стало ясно, как Эйда относится к "любящим родственникам". Должно быть, никак. В объятия к ним кидаться точно не станет.

Дверь за монахинями тихонько закрылась, они одни...

И что дальше? Страшная растерянность накатила на Ардая. Что он может сказать Эйде... от имени ее дядюшки, как его там?..

О, демоны, он даже имя "свое" позабыл.

Выручила Шала. Шагнула к Эйде, нежно обняла.

— Здравствуй, девонька. Ох, как ты выросла, какая ты теперь красавица. Ну, как дела, хорошо тебе тут? — и, склонившись к ее уху, что-то зашептала.

Вдруг глаза Эйды изумленно распахнулись, она уставилась на Ардая в полном замешательстве. Шала опять ей что-то шепнула.

— Ну, что же ты пнем стоишь, Вен? — повернулась она к Ардаю. — Столько лет девочку нашу не видел, даже поздороваться не хочешь, даже не обнимешь ее?

До Ардая дошло, наконец, что неспроста Шала так себя ведет, играет, как будто для посторонних. Должно быть, подглядывают за ними монахини. Он еле удержался, чтобы не оглянуться — откуда же подглядывают, где этот глазок, в стене, обшитой тесом, а может, на гобелене, где рисунок пестрее?

Он тоже подошел, неловко обнял, пробасил:

— Ну, здравствуй! Да уж, выросла, ничего не скажешь.

Ничего, дядюшке и полагается с племянницей вести себя сдержанно, а что он пентюх пентюхом, монахини и так уже поняли.

-Здравствуй, дядюшка Вен, как твои дела, твое здоровье? — скороговоркой пробормотала Эйда, продолжая смотреть на него с каким-то радостным, изумленным ожиданием.

Шала уже что-то ей объяснила. И когда же теперь?.. Когда снимать маску? Дожидаться от Шалы знака, разрешения?

Пока Шала, видимо, разрешение давать не собиралась. Отвела Эйду в сторонку, где у стены стояли жесткие стулья, усадила, сама села, бережно расправив платье, и принялась тарахтеть: да как тебе, все-таки, моя дорогая, живется, не трудно ли, не слишком ли тут все строго, чему научилась, почему такая худенькая — хорошо ли кушаешь, а под глазами синяки — хорошо ли спишь, а что тебе подарить, а не надо ли чего, а денег на мелкие расходы не надо ли? Сама выхватила из складок юбки кошелечек, сунула ей в руку.

Эйда отвечала односложно, благодарила, кося взглядом на Ардая. Он смотрел на них, маялся и ждал — должно же все это закончиться?

Закончилось. Шала глубоко вздохнула, опустила голову, помолчала, словно прислушиваясь к чему-то далекому, и удовлетворенно кивнула.

— Ну вот, можно. Монахиня у зеркала уснула. Снимай платок. У вас минуток десять, деточки.

Ему даже неинтересно было, что за монахиня уснула у какого-то там зеркала. Он лихорадочно дергал узел на платке — и зачем было так затягивать? И это он-то, который любые узлы, хоть на веревках, хоть на кожаных ремнях, завязывал и развязывал в момент — привычка. Почему этот платочек еще не порвался, спрашивается?

Вот, готово. Кусочек ткани выскользнул из пальцев, но не упал, Шала подхватила. Эйда тихо ахнула. Да, она чего-то подобного уже ожидала, спасибо Шале, но ожидать — это одно, видеть — уже другое.

— Детки, не теряйте времени, — ведьма зевнула и демонстративно отвернулась, пересела на дальний стул.

Эйда, всхлипнув, повисла у него на шее.

Десять минут... У них есть целая вечность.

Он целовал ее лицо, соленое от слез, не разбирая — глаза, щеки, губы...

— Так ты не отказывался от меня? Это правда?

— Нет, конечно. А ты поверила?

— Лол мне сказала, после бала.

— Какая Лол? Ах, да!

— Тогда зачем?..

— Но твоя мать надоела моей матери, все твердит, что никогда тебя мне отдаст. Вот моя и написала отказ. Только это неважно.

— У меня помолвка через неделю.

— Забудь. Не будет никакой помолвки.

— Но как?..

— Пока не знаю. Но что-нибудь придумаю. Ты, надеюсь, не хочешь замуж за этого старца?

— О, нет. Я думала — хоть бы умереть через неделю.

— С ума сошла?..

— Я пошутила. Он ведь дает нам денег за меня. Много денег. Зато, если повезет, ему достанется все мое наследство.

Вот как. Деньги. Следовало догадаться.

— Денег за тебя? Так Сарита поэтому выдает тебя? А если я... заплачу больше? Намного больше?

— Нет, нет, — она затрясла головой. — От тебя она ничего не возьмет. Тут... сложнее, Ардай.

— В крайнем случае я тебя увезу. Прилечу ночью, и увезу, и никто никогда нас не догонит. Улетим на Север, я буду служить в пограничной крепости, а ты... ты будешь воспитывать наших детишек.

— Шутишь?

— Нет, конечно!

— Ты все потеряешь...

— У родителей есть Эмран. А я все заслужу себе сам. Нам. Не себе, а нам.

— А вот моим будет плохо, — она виновато наклонила голову. — Нам очень трудно жить, Ардай. Ты не понимаешь. Без денег, без моего наследства... Подрастут дочери дяди, и шансов у нас будет меньше. Пока я — старшая.

— Ничего не понимаю. Что у тебя за наследство такое?

— Спроси у Крея Даррита. Он тебе расскажет. Он знает.

— А почему он знает? — Ардай почувствовал, как где-то у горла запенился гнев, что совершенно было ненужно сейчас. — Почему он должен знать о тебе что-то важное, а мне ты ничего не говорила?

— Это наши матери, они часто разговаривают, — глаза Эйды опять стали влажными. — Просто спроси у него.

— Хорошо, прости, — он привлек ее к себе, потерся щекой о шелковистые волосы. — Я спрошу.

Глупо стоять просто так, не обнявшись, когда у них так мало времени. И не целоваться тоже глупо — по той же, в общем, причине. Шала — та сидела, отвернувшись, и как будто предавалась размышлениям. Вот и отлично. Он поцеловал Эйду в губы, по-настоящему, долгим поцелуем, на который она вдруг ответила с такой готовностью, как будто ждала...

— Ты на самом деле украл бы меня отсюда? — шепнула она, не без усилия отстранившись — зачем, спрашивается...

— Да я непременно это сделаю, если лучшего выхода не найдется. И как твоим помочь, придумаем. Ни за какие сокровища мира ты не должна выходить замуж за престарелого кузена. Даже ваша настоятельница так считает.

— Шутишь?..

— Она сама сказала.

— У меня помолвка...

— Через неделю. Я понял.

Шала негромко кашлянула, с удовольствием, по-кошачьи, потянулась, хрустнув суставами.

— Время заканчивается, детки. Минута — и все, проснется сестра-воспитательница.

Эйда торопливо отпрянула, пригладила волосы.

— Ну, все, — Шала, подошедшая неслышно, как тень, набросила ему на шею платок и ловко затянула узел.

Эйда тут же отпрянула, в глазах ее колыхнулось смятение — без привычки наблюдать такие превращения совсем не просто.

Десять минут — это так мало. Пронеслись, как мгновение.

— Рада была тебя повидать, милая девочка, — пропела Шала, целуя Эйду в щеку. — Думаю, совсем скоро тебя ждут счастливые перемены.

Это и увидела монахиня, сидевшая в комнате этажом выше перед маленьким блеклым зеркальцем. Ей показалось, что как будто дремота накатила... да нет, конечно, показалось.

Магические зеркала дороги непомерно, да и смотреть в них — выучка нужна. Магия голову кружит, силы забирает. У настоятельницы в келье много лучшее магическое зеркало имеется, да только та в него и не заглянула — нашлись другие дела.

Все дальнейшее — какие-то пустые, незначащие слова, опять чужая роль, показная любезность монахинь, любопытные взгляды девочек-учениц, которых вела по коридору маленькая сухонькая отшельница, — уже не имело совсем никакого значения...

За тяжелой дверью обители Ардай почувствовал себя несказанно легче. Стоя на крыльце, он с наслаждением вздохнул — раз, другой. Почему все-таки в этом проклятом доме так тяжело и душно?

— Ты как, муженек, ничего? — участливо спросила Шала.

В том же экипаже они поехали не на улицу кузнецов, а совсем в другую сторону — к городским воротам, которые сегодня запрут много позже обычного, из-за большой ярмарки. На ярмарку и приехали. Коляска прокатилась позади крайнего ряда палаток, у одной остановилась.

— Здесь, — сообщила Шала. — Выходи, муженек.

Они оказались позади палатки, где никакого входа вроде бы не предполагалось, но нет — Шала уверенно просунула руку в складку полотнища и отвела его в сторону.

— Входи.

Они попали с темное помещение с матерчатыми стенами, из вещей — только столик с ящиками и большим зеркалом, на столике — яркая масляная лампа. Где-то совсем рядом — шум, музыка. Куда они попали? Как будто балаган бродячих артистов.

— Ну, вот и все, — вздохнула Шала, снимая с Ардая волшебный платочек. — Ох, и устала я! Ты как, доволен?

— Да, спасибо тебе.

Шала, когда избавилась от своего платка, и в самом деле выглядела нуставшей — осунулась, под глазами тени. Наверное, не простые они, все эти ведьминские дела.

Платки Шала связала вместе и небрежно бросила в верхний ящик подзеркального столика.

— Я тебе должен, — вспомнил Ардай. — Скажи, сколько?

Глупее, наверное, и не придумаешь вопроса, учитывая врученное настоятельнице золото. Если ведьма и это золото включит в счет, то он еще ох как долго с ней не расплатится.

— Сколько должен? — Шала наморщила лоб, и вдруг улыбнулась. — Нет, не "сколько", а "что". Один поцелуй. Ну, поцелуй меня, и все.

— Поцеловать? — Ардай даже растерялся.

Чуть не спросил: "Зачем?". Хорошо, что не спросил.

Шала смотрела выжидающе, но смешинки притаились в уголках ее зеленых глаз.

Поцеловать ведьму.

Да что такого. Он ее разве только не целовал еще.

Ардай обнял Шалу за плечи и поцеловал куда-то в скулу. И тут же почувствовал, как сердце забилось аж в кончиках пальцев, а щеки стали горячими.

Эх, ну не дурак?..

— Прости, — пробормотал он. — Я... не так?.. не так поцеловал, да?..

Дурак, определенно.

Шала, запрокинув голову, весело захохотала.

— Эх, сын именя! Так все, так. Мне поцелуй нужен был знаешь какой? Искренний. А уж как — это дело десятое. Так что, считай, расплатился.

Вдруг одна из матерчатых стен отодвинулась, в дыру просунулась смуглая, усатая голова, в тюрбане из полосатой тряпки, и гаркнула.

— А-а что тут за хаханьки?

Ардай вздрогнул, уставился на чудо-голову, а когда повернулся к Шале — ее не было. Исчезла. Посмотрел туда, где была голова — ее тоже не было уже, только занавесь чуть колыхалась.

Ардай постоял немного. Кое-какая идея пришла в голову, но он колебался. И все-таки решился: достал из ящика Шалины волшебные платки, меняющие облик, туго свернул и сунул в карман.

Никогда до этого красть не приходилось, и не думал, что рука поднимется. Будет, интересно, Шала сердиться? Может, стоило ее просто снова попросить, но ведь они и поговорить не успели толком, а когда еще придется свидеться...

Просто ему срочно надо каким-то образом отвадить от Эйды ее престарелого жениха.

* * *

А дома ждал сюрприз. Большой, сложенный вдвое лист с черно-золотой тисненой каймой и гербом — не города Аша, а самого Императора! Он лежал на столе в столовой, а сверху его еще придавили серебряной вазой — чтобы не унес сквозняк, гуляющий меж открытых окон.

Это что же такое, еще одно поздравление с сегодняшней победой?

— Возьми и прочти, — ответил на немой вопрос дядя Ильмар.

Высочайшим приказом императора Итсваны наследному именю Ардаю Эстерелу надлежало прибыть в Ит ко двору Его Величества в звании не ниже дальконта для зачисления на службу в Придворный полк Императорской Летучей Гвардии. Прибыть... не позднее Праздника Осеннего Равноденствия.

Валента и Крей тоже читали, заглядывая через плечо. Валента тихонько ахнула, Крей шумно вздохнул.

Ардай медленно перечитал еще раз.

— Что это?..

— Большая честь, — объяснил дядя. — А что тебе непонятно? Правда, придется срочно сдавать экзамен на дальконта, в Придворном полку это низший уровень.

Ардай так-сяк повертел бумагу, опять прочитал.

Печати, первая подпись самого императора, под ней — еще несколько чьих-то. Имя Ардая написано не тем почерком, что остальной текст, то есть, его имя просто добавили в готовый императорский указ. Хотя, какая разница, от этого он не менее императорский.

— Будешь служить под началом господина Дантана, да, того самого. Он сейчас командир Придворного полка, — сообщил дядя. — Но у тебя меньше двух месяцев, чтобы подготовиться и сдать экзамен.

Два месяца. Это должен бы быть год. Год, на который отец намеревался-таки отправить его в школу. А Эйда, с ней как быть?

— Ах, как замечательно, — вставила тетушка Мезина, которая как раз накрывала им поздний ужин. — Конечно, ты заслужил, что говорить! Но то, что это достойно отмечено — большая удача, хвала Провидению.

— А можно... как-то отложить? — спросил Ардай, на что добрая женщина лишь молча всплеснула руками — лишилась дара речи, наверное.

Дядя усмехнулся.

— Боюсь, приказы его величества как-то отложить нельзя. Так что, радоваться оказанной чести — единственное, что тебе остается.

На ужин было нежнейшее жареное мясо в пряном соусе, обычно Ардай обожал его, но тут кусок опять не лез в горло. Он с трудом дождался, когда насытятся остальные и можно будет сбежать из-за стола.

Крею, как обычно, приготовили постель в комнате Ардая, так что можно было проговорить хоть до утра.

— Расскажи мне про наследство Эйды, — попросил Ардай. — Хоть вкратце. Эйда сказала, ты знаешь. Сарита просватала ее за какого-то старого пенька, и это как-то связано с наследством.

-А, это... — Крей даже побледнел. — Она ее все-таки просватала?

— Говорю же. Бумаги подпишут через неделю. Точнее, не подпишут! Но я пока не знаю, почему. Так что там с наследством?

— Почему — не подпишут?..

— Я еще не решил, что сделаю, поэтому пока не знаю, почему не подпишут, — терпеливо объяснил Ардай. — Скажем так: не подпишут, потому что я не дам! Ты будешь говорить или нет?

— Там вот что: та из сестер, которая первая родит сына, получит очень много. Не знаю сколько, но много. А этот сын должен носить имя Риков. Остальным сестрам — по чуть-чуть, к свадьбе. Дед ее, что ли, так распорядился. А уж что да как да почему — не спрашивай, не знаю.

— Ерунда какая, — удивился Ардай. — Он, что ли, был богач, а сама Сарита с дочками осталась без гроша?

— Вроде того. Сейчас Эйда старшая, других сестер еще рано замуж. А этот кузен — он и Айну сватал, а когда ее отдали колдунам, принялся за Эйду. Только Сарита все не соглашалась, а теперь, выходит... Он ей еще тысячу дирров обещал сразу после свадьбы, мать говорила. Ну, с ней Сарита... Она только с матерью, а так она скрытная, ты знаешь.

— Тысяча дирров, не слабо, — Ардай даже поежился. — И сколько же тогда полагается за рождение сына...

— У нее может вообще не быть сыновей, — резонно возразил Крей, — как не было их у Сариты. Так что, тот кузен рискует, конечно.

Ардай помолчал, потом вдруг спросил:

— Интересно, а за тебя Сарита согласилась бы отдать Эйду?

— Да, — без раздумий ответил Крей. — Мне и отец предлагал посвататься. Сарита была не против. Только ведь Эйда тебя любит. Зачем это мне?

— И твой отец тысячу ей заплатил бы?..

— Не тысячу, откуда у нас? — Крей немного смутился. — Но помог бы ей, чем мог, конечно. Эх, если бы я знал! Теперь она достанется старику. Если бы я знал...

— Надо как-нибудь обмануть кузена, — сказал Ардай. — Например, убедить его, что наследство пропало. Им распоряжается один торговец, Вен, тоже родич. Ну, вот, скажем, что он разорился. Как считаешь?

— Ты бредишь? — удивился Крей. — Кто тебе поверит на слово в таком деле?

— Не мне, Вену. У меня есть...его внешность, так скажем. Вот, гляди.

Он вытащил платки, развернул, без труда отличил тот, который надевал — по рисунку тонкой каймы.

Крею сказал:

— Не бойся. Маленький фокус.

Хотя платок повязывал на шею не без волнения — и потому, что колдовская вещь, и неясно, сработает ли — вдруг тут еще дополнительно какое-нибудь Шалино чародейство требуется.

Надел. Крей и бровью не повел.

— И где фокус?

Ардай бросился в угол, где висело зеркало, и только заглянул в него — раз! — в темном стекле отразилась физиономия старины Вена.

Крей охнул и, кажется, чуть не свалился с кровати.

— Ага, дело в зеркале, — обрадовался Ардай. — Без зеркала никак, оказывается. Да успокойся ты, я же сказал — фокус. Надень-ка вот этот платок, посмотрим, в кого ты превратишься. Это не больно и не страшно. Может, в женщину, так что не удивляйся.

— Нет, — решительно замотал головой Крей. — Что хочешь, проси, только не это. Я не могу.

— Да ничего страшного, вот увидишь. Я уже пробовал. Ну, вот, смотри, — Ардай без раздумий повязал себе второй платок поверх первого, еще и мысль мелькнула — а вот интересно, два платка сразу как действуют? А может, никак?

Но... о, Провидение...

Два платка, повязанные сразу, подействовали более чем своеобразно. Комната начала стремительно увеличиваться в размерах, голова закружилась... Он больше не стоял у зеркала, он находился под ним, сидел на разросшихся половицах и ясно видел на них каждую ямку и щербину.

Что такое?..

Ардай подпрыгнул, огляделся. Он, что, стал маленьким? Да, похоже.

А где же Крей?..

Он крикнул, чтобы позвать Крея, но звук, что вырвался из горла, его озадачил.

Тут он увидел, что к нему осторожно приближаются две гигантские ноги — вот и Крей. Друг сел рядом на пол, протянул ладонь, Ардай взобрался на нее...

И тут, наконец, до него дошел весь ужас положения. Ужас, который отражался в огромных, как блюдца, глазах Крея Даррита.

Ардай лишь теперь уразумел, наконец, что он — совершенно точно не человек. У него были когтистые птичьи лапки, покрытое перьями туловище, а вместо рук — крылья, которые не слушаются, а по-дурацки дергаются и хлопают. Он просто стал птицей, вот что!

Снять ведьмины платки, немедленно!

Ардай что-то по-птичьи заорал и захлопал крыльями, прося Крея быстрее поднять его к зеркалу. Удивительно дело, тот сразу понял, и встал, держа Ардая на ладони. И тот увидел в зеркале...

Крей держал в руке ворону, самую обычную черно-серую городскую ворону. На птице, что естественно, не было никакой одежды, и платков на шее, понятно, тоже не было.

Очень осторожно Крей ощупал Ардаю-вороне шею — да, только перья, больше ничего.

— Какой же я идиот! — с горечью каркнул Ардай.

Крей, разумеется, не понял. Кроме самого общего смысла, для которого слова не требуются.

— Что делать-то теперь? — спросил он шепотом.

А и правда, что тут поделаешь? Шалу надо искать, а где? Во дворце наместника, в балагане? Да ведь ее ни там, ни там может и не быть. И как искать? Крею не объяснишь ничего — он карканье не понимает. Написать как-нибудь, лапой или клювом? Или самому лететь?

Ардай попытался слететь с руки Крея на подоконник, но ничего не вышло — беспорядочно хлопая крыльями, он приземлился на пол. Да уж, это тебе не дракон. Драконом он летал, и неплохо получалось, пусть только в воображении, а вот вороной?..

Крей поднял его, посадил на подоконник. Неуверенно предложил:

— Может, дядю твоего позвать?

Ардай решительно затряс головой и каркнул — нет, дескать, ни в коем случае. Он уж как-нибудь сам.

— Нужно ту рыжую ведьму найти, да? — догадался Крей.

Ардай кивнул.

— А где ее искать? Опять за границу лететь, к драконам?

Ардай нахохлился и ничего не ответил.

Если им и хотелось сегодня спать, то теперь об этом как-то и не вспоминалось. Оба сидели и угрюмо молчали, Крей пристроился на своей кровати, Ардай — на подоконнике. Зажмурился, распушил перья.

Ворона, надо же!

Все равно — птица. Полет дракона можно лишь вообразить, и то получается ничего себе! Вон, большой смотр сам собой выигрался. А ворона — она и так птица. Ее воображать не надо, он сейчас эта самая ворона и есть, вот взять бы и полетать. Как они там, вороны, летают? Ему же на рухе лететь — как дышать. Так неужели он не возьмет себя в руки — или, как правильно: в лапы, в крылья? — и не сможет полететь, как ворона?

Он придвинулся к самому краю подоконника, перевалился через деревянную раму, глянул вниз, помешкал еще чуть-чуть, взмахнув крыльями, скатился вниз по жестяному отливу для дождевой воды. И — стал падать. Поначалу. И отчаянно забил крыльями...

— Эй, ты куда?! — закричал ему вслед Крей.

Куда-куда... Ничего умнее не мог спросить?..

Сначала — куда получится.

Упасть и разбиться он не боялся — птица, все-таки, легонькая совсем, и не так высоко. Взмахнул еще раз крыльями...

Воздух вдруг подхватил Ардая и не позволил падать, понес куда-то. Вот так да! Это не на рухе лететь, и даже не на драконе — совсем другое ощущение. Тоже неплохо! Он чуть не врезался в угол дома, но сумел увернуться, и почувствовал себя не то чтобы уверенно, но почти...

Ардай покружил вокруг дома, потом решился и полетел в сторону дворца наместника. Можно будет поискать Шалу, заглядывая в те окна дворца, что еще освещены — вдруг она пока не спит...

Темно, тихо, в стороне мелькают тени — летучие мыши, должно быть. А что касается ворон — так порядочные вороны в это время, кажется, не летают.

Вдруг откуда-то сверху беззвучно упала гигантская тень. Он все-таки заметил ее чуть раньше, чем мог бы. Заметил, и даже не понял этого, просто успел метнуться в сторону. Каким-то чудом успел. К стене дома, к открытому окну, еще миг — и он в комнате.

Сова. Должно быть, это была сова, или другой какой-нибудь хищник решил подкрепиться сумасшедшей вороной, вылетевшей в неурочный час. Ардай совершенно не подумал о такой опасности, а зря. Быть птицей — не гигантским рухом, а обычной птицей — это ведь еще и беспокоиться о том, чтобы тебя не съели.

Однако он в комнате. Спикировал на пол и прижался к ножке стула. И в ту же минуту раздался глухой вскрик, ругань, в него полетело что-то огромное. Вот теперь он уклониться не смог, лишь сжался, втянув голову в плечи...

Подушка. Это была подушка. Она шмякнулась рядом. Тот, кто ее швырнул, меткостью не отличался. К счастью.

Хозяин комнаты приблизился, присел на корточки, нависая над Ардаем. Это был высокий худой мужчина лет сорока или больше, с круглым, немного обрюзгшим лицом и тонким, длинноватым носом с горбинкой.

— Ох, какое несчастье, — забормотал он, — ворона, ворона, проклятая птица. Вот несчастье. Какое ты несчастье принесла, ворона?

Ардай замер, не шевелясь, уставился на мужчину блестящими бусинками глаз. Что будет?..

— Ворона, ох ворона... — продолжал сокрушаться тот.

И до Ардая дошло, наконец. Ворона, или, там, галка, грач, попавшие в комнату — плохая примета. Настолько плохая, что суеверные люди отменят все свои дела, переиначат все планы. А тут — ворона влетела в комнату ночью! Да когда такое бывало, чтобы вороны ночью летали?! Ясное дело, мозги набекрень съедут от ужаса.

Все воронье семейство — дурные вестники Провидения. Но мертвая ворона — это во сто крат хуже. Так что, во всяком случае, хозяин комнаты его не убьет, изо всех сил постарается, чтобы птица покинула комнату живой. А подушкой кидался — так это, наверное, он неожиданности, не сразу сообразил, что к чему. Значит, все обойдется, только бы скорей, скорей прочь отсюда...

Мелко перебирая лапами и волоча крыло — нет, не зашиб, ничего такого, от волнения, должно быть, волочилось, — Ардай подпрыгнул, взлетел, кинулся к окну... ударился о стекло.

Перепутал. Это было другое окно, закрытое.

Он лежал на подоконнике и тихо стонал. Больно...

Но надо собраться с силами и улетать.

Хозяин комнаты охнул и запричитал, как будто это он треснулся об стекло. Все понятно — испугался, что получил-таки дохлую ворону.

Ардай задергал крыльями, пытаясь встать, но не успел. Этот, с носом, подошел, разворачивая платок, накрыл им Ардая, взял в руки, и, поднеся к открытому окну, вытряхнул из платка наружу, в темноту. Падая, бедолага выровнялся, пролетел немножко и приткнулся на каменный барельеф, украшающий стену дома напротив. Все лучше, чем на землю — там, внизу, могут быть кошки, и если бы только они...

Даже не хотелось размышлять на тему, кто именно, какие милые безобидные зверушки могут с аппетитом слопать его там, внизу.

И вдруг... Сова, опять сова! И откуда только взялась? Маленькая серая сова налетела неслышно, и лапами схватила Ардая со стены. И понесла.

Все получилось так быстро, что он опомнился уже в ее цепких коготках. Получается, это все? Конец?!

Он рванулся, забился...

И услышал. Мысленный голос, тот самый.

"Да уймись ты, наконец! — раздраженно сказал голос. — Я устала, как не знаю кто. И видишь, какая я маленькая? Уроню, будешь знать".

"Ну и роняй! — тут же подумал он в ответ, — чего и добиваюсь!"

Но! Такие знакомые нотки послышались ему в этом голосе. Неужели Шала?..

"Шала?!" — заорал он.

"Точно, уроню! Замри, я сказала!"

И он послушался.

Сова влетела в какое-то настежь распахнутое темное окно, бросила его на мягкий толстый ковер и села рядом. Спросила:

"Ты как, ничего?"

"Шала, это правда, ты?!" — от радости и облегчения ему хотелось плакать и беспричинно смеяться одновременно.

"Нет, это моя бабушка!" — сварливо ответил мысленный голос.

Темный силуэт птицы стремительно вырос, превратившись в силуэт девушки.

— Погоди, я зажгу лампу, — сказала она уже обычным голосом.

Сначала Шала затворила окошко и опустила плотную портьеру, потом зажгла масляный светильник.

Комната, в которой они находились, оказалась небольшой, элегантно обставленной спальней. Дорогая мебель, бархатный полог над кроватью, расшитое цветами и травами покрывало, ковры, и большое зеркало в резной раме в углу. А ведьма была одета и причесана, как богатая дама перед сном: в шелковый с серебряным шитьем длинный халат, из-под которого выглядывало затейливое кружево сорочки, шелковый с кружевом платок покрывал рыжие волосы.

Шала задумчиво покачала головой, разглядывая сидящую на полу ворону.

— Надо же, никогда бы не подумала, что ты именно в это превратишься. Интересно получилось. Как тебе-то, понравилось? Нет?

Издевалась? Ардай возмущенно каркнул.

Шала зловредно продолжала:

— Оставить бы тебя в таком виде на недельку-другую, может, научился бы сначала думать, а потом делать? Кто тебя просил соваться в дела, в которых не смыслишь, а, сын именя? А если бы не случилось мне тебя выручить, что бы делать стал?

Ардай понурился, подумав про себя, что Шала появилась в его жизни, прежде вполне обычной и спокойной, одновременно со всеми неприятностями. Интересно, что тут причина, а что — последствия?

— Ладно уж, — сжалилась ведьма, подняла ворону с пола и подошла к зеркалу. Посадив птицу на подзеркальный столик, она щелкнула пальцами, а потом ловко подцепила среди перышек на шее кончики платков и выдернула их.

— Смотри в зеркало, — велела она.

Раз! — и оба платка у нее в руках. Короткое помутнение в голове — и Ардай снова, наконец, увидел в зеркале себя.

— Ох, наконец-то! — выдохнул он, поспешно слезая со столика.

Ему хотелось расцеловать Шалу, несмотря на то, что та была не слишком благодушно настроена. Совсем иначе расцеловать, чем недавно, когда "расплачивался"...

— Спасибо тебе! И прости. Как это я так, сам не пойму...

— Ладно уж, чего теперь, — хмыкнула она. — Что сделано, то сделано. Может, это тоже часть рисунка судьбы. Это все замысловато бывает, не каждая ведунья разберет. Я еще не слишком сведущая в таких делах.

— Что-то не пойму я, о чем ты толкуешь? Что за рисунок судьбы?

— Я догадывалась, что первая помолвка Эйды Рикки расстроится. Только не представляла себе, как именно. Знала, что мне лучше не вмешиваться, а вот ты не удержишься и натворишь дел. Но чтобы так! Веришь ли, у меня у самой ум за разум!.. Бабушка бы объяснила, что к чему, но если признаюсь, что тебе помогаю, мне от нее влетит, чего доброго!

— Да что получилось? — не понял Ардай.

— Ты только что расстроил помолвку Эйды и господина Татора, владельца пекарен из Истербака. Завтра он от нее откажется.

— Так он уже тут, в Аше? А откажется почему?.. — Ардай рухнул на так кстати оказавшийся рядом табурет.

— Сегодня прибыл, — объяснила Шала. — А откажется потому, что недавно к нему в окно влетела ворона. Сам знаешь, как это случилось. Он уважаемый человек, богатый, у него дети от первого брака. Ему есть что терять. И вдруг, накануне помолвки, такое. Сам понимаешь...

— Ох, правда? — у Ардая просто камень с души свалился. Ну, бывает ли, чтобы вот так, случайно, разрешил задачу, к которой не знал, как и подступиться!

— Значит, все получилось, не будет теперь помолвки?

— Этой — не будет. Будет другая, и скоро. Есть еще один претендент: брат Сариты прочит Эйду за своего компаньона.

— Скоро?.. — отрешенно повторил Ардай. — Ты это точно знаешь?

После хорошей новости нелегко сразу верить в плохое.

Эйда подошла, положила руку ему на плечо.

— Послушай, сын именя. Не в моих правилах открывать кому-то чужую судьбу, особенно бесплатно, но с тобой много чего получается не по правилам, — она усмехнулась. — Я говорила тебе — помнишь? — что у всех есть судьба, а у тебя нет? Ты все решаешь сам, сам меняешь себя каждую минуту. Но и те, у кого судьба есть... в общем, это не значит, что решительно все, до мелочи, предопределено, и ничего нельзя изменить. Можно. В скором времени Эйда Рикка будет помолвлена не с тобой, и день ее свадьбы будет назначен. Но все равно, у нее останется немало возможностей стать твоей, и очень много — твоей не стать. Ее судьба с тобой была бы довольно счастливой... наверное. Это все смутно из-за того, что твоей судьбы вообще не видно. А вот помолвка с компаньоном дяди — не слишком хорошо. Он недобрый человек, жестокий и жадный — в отличие от господина Татора, кстати. Но слишком многое будет против этого компаньона, так что, наверное, все образуется. И не забывай, что есть еще воля самой Эйды. От нее тоже кое-что будет зависеть. Больше я ничего не знаю, поверь. Пока не знаю, по крайней мере.

— Ох, Шала, — вздохнул Ардай. — Скажи просто — получится по-моему, если я очень постараюсь, или нет?

— Не знаю, — Шала убрала руку с его плеча. — Пойдем, провожу тебя мимо стражи.

— Послушай, — он поймал ее руку. — Ты ведь говорила со мной... ну, вот так, мыслями, да? Ты тоже умеешь?

— Да. У меня дедушка был соддиец, так что я — на четверть...

— Здорово. А я, когда узнал о себе, я... испугался.

— Пугаться не стоит, — она улыбнулась как-то обезоруживающе. — Как ты думаешь, почему я к тебе прицепилась ну прямо как клещ, а, Эстерел? Ты ведь думал, небось — и что ей от меня надо?!

— Да, — признался он. — И ты мне это скажешь? Это ничей не секрет, в особенности не твой?

Ведьма хихикнула, и разом стала похожа на себя настоящую. Она ведь раньше все время смеялась, он привык. Пусть лучше смеется.

— Это как раз не секрет. Как только я встретила тебя в лесу, сразу поняла, что у тебя начинается веселенькая жизнь. Сначала это было так, ощущение, потом я увидела, кто ты, и кое-что поняла, потом я поразмышляла еще и поняла еще больше. Жаль, что не могу просто взять и все тебе объяснить. Не сердись! — она увидела, как дрогнули его брови, и торопливо погладила пальцами по щеке, — пожалуйста.

А он почувствовал привычную уже злость — сколько можно туманных объяснений, из которых ничегошеньки не понятно?

— Я не могу иначе, — объяснила Шала, — против сути своей пойти не могу. Я ведь на это заклята. Никогда и ни за что не выдавать чужие секреты, коли доведется их узнать. Именно поэтому я могу жить так, как живу, всегда свободна, всюду своя, все мне доверяют, и никто не опасается. И лучше такой жизни для меня ничего быть не может. Ты понимаешь?

— Ну, — он неуверенно кивнул.

— Когда я тебя встретила, мне захотелось тебе помогать, чем могу. Это во-первых. А во-вторых, уж извини, мне просто любопытно было — как ты справишься. Не каждый раз выпадает на такое посмотреть, уж поверь.

— Вот спасибо! — Ардай поморщился.

Ведьма добавила:

— Если хочешь, расстанемся навсегда. Отдай мне кольцо, я его возьму, и — все. Пока с тобой мое кольцо, я легко могу тебя разыскать и оказаться рядом, без кольца мне это будет непросто. Так что, отдаешь? На этот раз серьезно, без шуток, — она протянула руку.

Ардай представил, что никогда больше не увидит эту рыжую, и тут же подумал, что вовсе не против повидаться с ней как-нибудь еще. К тому же, от нее не только вред... точнее, не столько вреда, сколько несомненной пользы.

— Не надо, — он покачал головой. — Пусть будет так, как есть.

Шала улыбнулась.

— Хорошо. А скажи мне, ты слышал про главный секрет горных колдунов? Иногда его называют главной драконьей тайной.

Да, что-то об этом Ардай помнил. То, что за этим секретом многие охотятся, и никто еще не постиг. А некоторые считают, что его и вовсе нет, сказка это или обманка, специально колдунами придуманная.

— И что же, эта тайна имеет отношение ко мне?

— Да. Если ее поймешь, значит, самое страшное для тебя позади. Но можешь погибнуть из-за нее, так ничего и не поняв. Или... все пройдет мимо, будешь жить спокойно и счастливо. Но я в такую возможность не очень верю. Драконья тайна — особенная. Ее тебе не только я — никто не откроет, даже если знает. Не начинай опять сердиться, я ведь хочу подсказать, что могу. Я стараюсь тебя направить, понимаешь?

— Ладно, — вздохнул он, — я не могу думать обо всем сразу. Сначала надо до конца разобраться с проклятой помолвкой. Ты совершенно уверена, что престарелый родственник от Эйды отвяжется?

— Абсолютно, — отрезала Шала.

— А как избавиться от того, другого, не подскажешь?

— Пока не знаю. Подожди, дело не к спеху. Все, пошли, — Шала решительно взяла его за руку, — выведу тебя из дворца.

— А отправить меня, ну, как тогда, из твоей хибарки? Чего мне в потемках по городу шататься? — предложил он.

Шагать пешком и правда не хотелось Устал.

— Нет уж, прогуляйся, подыши прохладой, — дернула плечом Шала.

Она взяла свечу и пошла вперед.

Стражу повстречали, едва успели миновать один коридор. Трое стражников бодро шагали за разводящим, Шала лишь чуть посторонилась, и Ардай следом за ней тоже, а те — как будто вовсе их не увидели. Замыкающий Ардаю чуть на ногу не наступил, тот еле успел вовремя отдернуть.

— Они что, не видели нас? — тихонько уточнил он у Шалы.

Та лишь хмыкнула:

— Нет, конечно. Ты что, все еще удивляешься?

Нет, он, пожалуй, уже не удивлялся. С ведьмой связаться — вообще позабудешь, что это такое — удивляться

Зато, когда Ардай шел по пустым гулким городским улицам, в его голову пришла потрясающая идея. Через пару десятков шагов в ней обнаружились существенные изъяны, еще немного погодя он отмел ее совсем, как глупейший бред, а на подходе к дядюшкиному дому опять решил, что это, пожалуй, неплохой выход из создавшегося положения.

По крайней мере, сам он ради друга легко мог бы ввязаться в такую авантюру. Ну, если бы у него не было Эйды, конечно. А может, если бы и была... смотря по обстоятельствам.

Крей, наверное, тоже ему не откажет.

В дом он забрался, никого не потревожив: давно знал тайный лаз в заборе, а заднюю дверь тетушка Мизина частенько не запирала. Парочка цепных псов, что спали у этой двери, были надежнее, чем пара замков, но на Ардая они, конечно, даже не тявкнули.

Крей не спал, так и сидел у окна. При виде друга, который покинул комнату через окно и в необычном, так скажем, обличье, и вдруг возник в дверях, как ночной дух, он покачнулся:

— Это ты?! Откуда?..

— Оттуда! — махнул рукой Ардай. — Я все сделал, слышишь? Я расстроил помолвку! Не веришь? Тогда слушай.

И все рассказал. Подробно.

— Ну, ничего себе, — только и мог выдавить из себя Крей.

— Зато я придумал, — выпалил Ардай, — если ты мне поможешь, мы избавим Эйду от всех этих кузенов и прочих дядюшкиных компаньонов сразу.

И в ответ на недоумевающий взгляд Крея пояснил:

— Ты сватаешься к ней, вы заключаете помолвку, и откладываете свадьбу, скажем, на год. Через год придумаем что-нибудь, чтобы можно было помолвку расторгнуть. Это же самый простой способ, и самый беспроигрышный. Ты сам говорил, что и Сарита уже была согласна, и твои тоже не против? Ты ведь еще не присмотрел себе девушку, нет?

Он и так отлично знал, что на девушек друг смотрит еще меньше, чем он сам. Непонятно почему, но факт.

Крей помолчал, потом мотнул головой.

— Я не хочу. Я же не смогу объяснить отцу, что помолвка была ненастоящей.

— Зачем отцу объяснять? — не понял Ардай. — Никому и не будем объяснять. Говорю же, не беспокойся, придумаем, как сделать так, чтобы никто не пострадал. Да я хоть ведьме опять в ноги поклонюсь, чтобы помогла!

— Нет уж, хватит мешать сюда ведьму! Довольно! — возразил Крей с такой горячностью, что Ардай удивился — ему чего так волноваться-то?..

— Говорю же, ни твоя семья, ни твоя честь не пострадают. Клянусь, — повторил он. — Хоть наизнанку вывернусь, хоть тайком увезу ее на Север, брошу к демонам эту службу в Ите. Я и сейчас не слишком туда хочу, да отца пока без особой нужды не охота подводить. А надо будет — брошу. Или лучший способ найдется. Никто ничего и не узнает, пока ты не женишься на своей единственной любимой — помнишь, как в Шалином предсказании?

— Не хочу, извини, — сказал Крей совсем тихо. — А вообще, не знаю. Давай спать, а?

Это значит, он согласился. Ну, практически.

— Давай спать, — не стал спорить Ардай.

Крей тут же лег и отвернулся к стенке. Наутро он заговорил первым.

— Я решил, — сказал он. — Посватаюсь к Эйде Рикке, и мы заключим помолвку. Уже на этой неделе, вот увидишь. Сам говорил, что с дядюшкиным компаньоном ее ничего хорошего не ждет. Не стоит рисковать.

— Вот и хорошо, — кивнул Ардай, хотя сам уже не раз усомнился — а действительно ли это хорошо.

Все-таки, сам факт того, что его любимая будет помолвлена с другим, пусть и не по-настоящему, пусть с его же согласия — нет, это не радует. Придумать бы что-то еще.

— Но я должен тебе кое-что объяснить, — добавил Крей, — чтобы все было честно. Дело в том, что мне тоже нравится Эйда. Я бы охотно посватался к ней, если бы не ты. Только к ней. Она мне нравится, больше никто. Но ведь она меня не замечает, будто я пустое место. Но если у тебя что-нибудь не получится — ну, мало ли что, — знай, я буду рад выполнить договор и жениться на ней.

Вот это да!

Такого Ардай не ожидал.

— Почему раньше не говорил? — пробормотал он.

— Смеешься? Как бы я мог? И зачем, скажи на милость?

— Тогда я не могу просить тебя об этом, — решил он. — Забудь.

— Нет, — в голосе Крея появилась несвойственная ему жесткость. — Это не ты просишь, это я так решил. Я мог бы уступить ее тебе, потому что ты ей нужен. Но только не всяким старым родственникам и компаньонам дядюшек. Если она захочет быть с тобой, я ее тебе отдам. В крайнем случае не слишком беспокойся о моей чести, пусть папаша обозлится, плевать. Может, тоже уеду потом. В общем, будет так, как захочет Эйда — ты понял, да?

Ардай промолчал, потому что чувствовал — возражать бесполезно. Не часто у Крея Даррита бывают такой голос, такой взгляд. Обычно с ним легко спорить, он по натуре мягок и податлив, но на это раз — ничего подобного. Вот Ардай и не стал.

Это все-таки решение проблемы. Хотя бы временное.

* * *

На следующий день праздник в городе продолжался. С утра торжественно проводили инспектора Дантана со свитой, потом городничий, не менее торжественно, вручил Ардаю обещанного руха. Птица, как и следовало ожидать, была великолепной, совсем молодой и обученной лишь самую малость. Ардаю рух так понравился, что он не сомневался: выбирал бы сам — этого бы и выбрал .

Ближе к вечеру приехал отец. Прилетел на старичке Момуте. Оказывается, только накануне вечером вернулся в Варгу, а наутро — сразу в Аш.

— Почему домой не наведался? — сразу напустился имень на сына. — Мать с девочками ждали тебя. Вкуснятины разной наготовили. Разве трудно было прилететь на денек? Эх, герой...

— Не ругай его, он был занят, — неожиданно вмешался дядя Ильмар. — Он, кажется, ни о чем думать не способен, кроме своей девчонки. Уже хорошо, что смотр выиграл, и как только умудрился?

— Что ж, молодец, — сменил тон отец и похлопал Ардая по плечу. — Правда, молодец. Не ожидал. Горжусь. Знал, что последним не будешь, но чтобы первым? До сих пор не понимаю, как это у тебя вышло.

В его голосе были удовольствие, уважение, сдержанная гордость — все то, что Ардаю так хотелось услышать. Он никогда бы в этом не признался, но очень хотелось. От Гая Эстерела похвалы, вот такой, как сейчас, дождаться,— как снега поздней весной. Так что, нельзя было не ценить.

— Повезло, наверное, — Ардай скромно опустил глаза.

— А, ну да, — рассмеялся отец. — А руха, что, правда насмерть загнал? Может зря болтают? Ерунда какая. Нельзя руха загнать насмерть. Больная была птица, что ли?

— Решил бы ты с девочкой, — опять встрял дядя. — Чтоб уже без сомнений, или да, или точно нет. С дядьями ее поговори, они мать сами убедят. А то мало ли чего устроит этот юный обормот, такой же предприимчивый и безрассудный, как ... мы знаем, кто.

Неспроста дядя заговорил при всех. Тетушка Мизина у дверей вся обратилась в слух, спрятав руки под передник, и Валента замерла с неуверенной улыбкой, и две горничные с уставленными снедью подносами переглянулись и забыли дойти до стола.

— Я ему устрою! — улыбку с лица именя Гая как ветром сдуло. — И чего решать? Мия подписала бумагу, это все равно, что я ее подписал. И я бы то же сделал, не сомневайтесь. Да и просватали вчера дочку Сариты, так что нечего решать! Приходили вчера от мельника Мию на помолвку звать, до петухов, говорят, пировали.

Тетушка Мизина охнула, прикрыв рот рукой, шикнула на горничных, которые принялись сноровисто накрывать на стол, Валента тоже вскочила и стала им помогать. Лишь дядя Ильмар сочувственно покачал головой.

У Ардая словно сдавило грудь.

На помолвку. Вчера. Вчера! И когда же Крей успел все обстряпать, так быстро?.. Это ж собрать сватов, столковаться с Саритой, бумаги выправить у старосты, стол собрать праздничный. И тут же сам себе ответил — почему нет, чего хитрого? Если мельник был этому рад, он все и устроил. Кого одарил, кому заплатил, кому пива из погреба выставил. А может, у него и заранее была с Саритой договоренность, а тут такой случай? Наготовить же за полдня праздничной снеди, в деревне, где все припасы под рукой — раз плюнуть. Вот потешились, почесали небось языками в Варге на их с Эйдой счет! Вся деревня ведь знала, что Эйда Рикка — невеста Ардая Эстерела, пусть неофициальная пока. И вот — на тебе, помолвка с его лучшим другом.

Ардай с трудом разлепил враз пересохшие губы.

— Мама ходила на помолвку?

— А как же? — отец пожал плечами. — Нельзя не пойти. Сходила, поздравила, чего-то послала из кладовой. Твоя мать в Варге первая, и ей все кланяются, и она ни с кем ссориться не должна. Короче говоря, решено дело — и хвала Провидению.

— А Эйда — она была? В Варге, на помолвке?

— Без нее обошлись. Помолвка — не свадьба. Документы подписали прямо в ее школе и отправились праздновать в Варгу.

-Ну, что ж, счастья им. А ты не расслабляйся, — дядя Ильмар с хитрой улыбкой взглянул на брата. — Глядишь, скоро и за дочкой твоей тоже сваты явятся. Первый раз съездила на бал, и закружила там лучшего жениха. Весь Аш только об этом и говорит.

Валента чуть не уронила чашку.

— Чего?.. — отец насмешливо приподнял бровь. — Эта сопливая девчонка? Да я еще три года никаких сватов на порог не пущу! И на балы — только с матерью. Женихов кружить, тоже мне, первая невеста Аша. Ты куда смотрел? — он повел бровью в сторону сына, — на девчонок? А должен был — за сестрой! Никакой ответственности.

Ардай понимал, что отец смеется. Шутит. Но тетушка Мизина опять всплеснула руками — как можно, дескать! И Валента обижено насупилась.

— Пошли нового руха смотреть, не терпится мне, — сказал имень сыну. — Потом поедим, Мизина, успеется.

В рушатнике имень Гай сказал с сочувствием, положив руку сыну на плечо.

— Все образуется, не сомневайся. Это к лучшему. Сейчас тебе тяжело, потом пройдет. Я точно знаю. Каждый второй знает это по себе, уж поверь.

Это он про Эйду.

Конечно, знает он, раздраженно подумал Ардай. Ему-то легко говорить что угодно. Он, должно быть, даже рад — хоть и явно не возражал, но тоже ведь не не слишком хотел именно Эйду видеть невесткой...

— Ничего, — повторил Ардай. — Я как-нибудь...

"Я как-нибудь сделаю, чтобы было по-моему", — вот так следовало это понимать.

Гай Эстерел, конечно, понял иначе.

— Вот и хорошо, — кивнул он, и повернулся к птице.

Тщательно осмотрел и остался доволен. Сказал только опять:

-Хорошо...

* * *

Со школой отец устроил быстро. Правда, такая скорая учеба и предстоящие экзамены стоили немалых денег, ну так иного никто и не ждал. Отец отсчитал школьному казначею первый взнос — два десятка полновесных дирров — и все, приступать следовало не откладывая. Понятно, почему: сроку два месяца, а Ардай вовсе не чувствовал, что способен выдержать испытания с ходу. За исключением полетов на рухах, может быть.

Только на денек получилось улететь домой, в Варгу. И сразу, сбежав от домашних, Ардай направился к Крею.

У мельницы стояла целая очередь подвод, так что Крею было не до разговоров: на пару с работником они перетаскивали мешки с зерном. Оба были без рубах, уже уставшие и запыленные, их крепкие, бугрившиеся мышцами тела блестели от пота. Ардай тоже подставил плечо под очередной мешок.

— Испачкаешься только, — буркнул Крей, и отвел глаза.

На его запястье блестели пять синих бусин, надетых на тонкий кожаный шнурок — символ помолвки. Бусы были те самые, что Эйда покупала на ярмарке, из синего камня "глаз дракона". Все правильно. Была помолвка, Крей должен носить эту штуку на руке, иначе люди не поймут. Но для Ардая это почему-то оказалось неожиданно и неприятно. Почему неожиданно — он совсем забыл, что теперь Крей будет носить бусы Эйды в знак помолвки. Эти самые, синие бусины, цветом похожие на его, Ардая Эстерела, глаза — Эйда тогда так сказала. Что, у нее не нашлось других бус?..

Придумав фальшивую помолвку, он беспокоился о главном, а не о мелочах. А эти мелочи... придется терпеть их.

Помолвка была в школе. У Эйды просто могло не быть других бус. Она взяла с собой только эти... "глаза дракона". Похожие цветом на глаза Ардая Эстерела.

Они перетаскали все мешки, и мельник Даррит, сначала глядевший косо — дескать, заняты мы, не видишь? — милостиво махнул рукой, позволяя передохнуть. Крей с Ардаем ушли за мельницу, подальше от чужих глаз, присели на бревно у стены. Внизу, прямо под ними, шумела река, с грохотом крутились мельничные колеса.

— Все хорошо, не волнуйся, — сказал Крей, не дожидаясь вопросов. — Я ей все объяснил. Нас позволили поговорить. Она согласилась.

— Эйда, — не то спросил, не то просто сказал Ардай, просто в очередной раз пробуя имя на вкус.

Его Эйда.

— Ну а кто же? — буркнул Крей раздраженно. — Или я не к той посватался?

— А что ты ей сказал?

— О чем мы договорились, то и сказал. Она... — Крей отвел глаза. — Она заплакала и сказала, что очень счастлива. И что она знала: ты умный и что-нибудь придумаешь. И еще она сказала, что я очень хороший, и, если бы не ты, она бы даже не сомневалась... Ну, должна ведь она была сказать мне что-нибудь приятное?

— Спасибо тебе. Я в долгу не останусь.

— Я тебе в долг не давал. Так что не беспокойся. И мы ведь обо всем договорились, не будем снова...

— Не будем, — согласился Ардай. — А я только на день сюда. Завтра должен явиться в школу. Отец уже все устроил.

— Завидую, — вздохнул Крей. — Правда, завидую. Я бы тоже хотел. Чтобы уехать в Ит, служить в гвардии. Мир ведь большой, вот бы взглянуть на него.

— Так давай через год уедем вместе? Может, твой отец согласится?

Крей невесело улыбнулся.

— В гвардию меня не возьмут. А мельники, наверное, там и свои есть, — он встал. — Прости, работы полно, ты же видишь.

Помедлив, добавил:

— Я подумаю. Хотя — предсказание ведьмы помнишь? Я женюсь, заведу детей и поставлю еще мельницу.

— И разбогатеешь, — подсказал Ардай.

— Вот-вот, — и Крей заулыбался, как будто услышал что-то очень забавное. — Может, я потом вернусь сюда, женюсь, разбогатею. И не беспокойся ты — мне чужого не надо. Все, бывай!

И он ушел.

Даже странно, какой другой показалась Ардаю родная Варга в это возвращение домой. Предчувствие, что ли? Предчувствие расставания, оно меняло обыденность, известную до мелочей, делало ее немножко другой. Точнее, заставляло видеть в подробностях, до самого донышка, то, что от привычного взгляда ускользало...

Ерунда, конечно. Он ведь уедет, чтобы вернуться. И потом, не завтра уедет, а когда еще! А вернется — через год, всего лишь. Или раньше. В нарядной форме гвардейца.

Все равно, год — это только год. Так почему же щемит в груди, почему хочется погладить замшелую кладку старого дедовского дома? Облазить всю рушью башню? Перебрать — невиданное дело! — старый хлам, сваленный в его каморке на чердаке? И долго смотреть на кутерьму, устроенную воробьями из-за брошенных кухаркой крошек?

И что-то хотелось сказать матери. Что-то хорошее, может быть важное. Вот только что?.. У нее весь день такие глаза были — вот-вот заплачет. Скорее всего, и плакала, когда никто не видел. И зачем она так? Они разговаривали, конечно. О всякой ерунде.

Еще нужно было перекатать на Баке сестренок. Обычно им долго приходилось его упрашивать, а тут сам вызвался. Покружить по двору, взяв за руки, Дину, самую младшую, чтоб смеялась — ей это нравилось. А потом и среднюю, Вайну — чтобы не завидовала...

Но ведь день — всего один. Он получился длинный, и все равно пролетел быстро.

Поздно вечером они остались с отцом наедине возле горящего камина. Гай Эстерел, развалясь в кресле, медленно прихлебывал пряное подогретое пиво и смотрел на огонь, а из открытого окна, с реки, тянуло ночной прохладой и доносился заунывный крик птицы корьи.

— Вот что, — сказал Гай. — Давно хотел тебе сказать. Следовало бы раньше отправить тебя из дома, в школу или, может, даже в Ит. У нас там родня, ты знаешь. И хоть они — младшая ветвь, без титула и фамильных гривен, нос задирают — будь здоров. Но они — родня, и хорошие люди. Ты с этим столкнешься — почитать Приграничье в столице не принято.

— Это я знаю.

— Ильмар рассказал мне, что ты устроил в Ратуше.

— Я не хотел.

— И горную колдунью спасать не хотел? Какой демон понес тебя в монастырь? Впрочем, догадываюсь, какой. Поэтому, думаю, уехать тебе надо. Но... Что я там говорил?.. Почему я так долго задержал тебя дома, ты ведь задавал себе этот вопрос? Дело в том, что ты, как бы сказать, можешь немного отличаться от других. Необязательно, но можешь.

— Дядя мне все объяснил. Про прабабку и про кровь колдунов, — сказал Ардай.

— А... Ну-ну, — имень помолчал, как бы вновь собираясь с мыслями.

Ардай недоумевал — и чего он тянет? Все просто и достаточно очевидно. Развели секретов на пустом месте, а ему теперь мучайся.

Отец сказал:

— Значит, в общих чертах ты все знаешь. Ну, и ладно. Тут такое дело: вместе с кровью ты мог унаследовать необычные качества. Точнее, ты их унаследовал! Они не всем достаются. Ильмар владеет мысленным языком. Ты... и языком, и не только. На тебя еще не действует магия — это самый верный признак горного колдуна. Так что будь осторожен.

— Я уже понял.

— Когда-то я советовался... кое с кем. К восемнадцати годам все, что в тебе скрыто, должно проявиться, или не проявится никогда. Потому я и держал тебя дома. Хотел, чтобы ты был под присмотром, мало ли. И молил Провидение, чтобы ты ничем особенным не отличался от других. Так было бы гораздо лучше.

— Ты мог бы мне хоть что-то заранее объяснить.

— Не мог, — отрезал отец. — Она запретила. Знахарка одна. Говорю же тебе, я советовался... кое с кем. Впрочем, она уже умерла. Она была очень умелой, и, что ценно, никому не служила. Но мне дорого стоили ее советы, даже такие... неясные.

Ардай мысленно согласился. Ведьмы — они такие, с ними непросто.

— Ты тоже кое-что унаследовал, — сказал он отцу. — Тебя, как и меня, слишком хорошо слушаются рухи. И лошади, и... помнишь, я был маленький, тебе птица села прямо на ладонь? Кто знает, может заметить.

— Да, я понимаю, — Гай улыбнулся. — Это хорошо, что ты заметил. Значит, понимаешь разницу. Просто всегда будь осторожен. И держись подальше от придворных магов, которые мечтают приручить для императора драконов. Держись от них так далеко, как только сможешь. Честно служи в гвардии, и все. Понял?

— Понял, — ответил Ардай.

И подумал: приручить для императора драконов — да ему самому это интересно! Даже жаль, что у него ничего не получится с магией. А может, наоборот, кое-что получится слишком хорошо? С помощью какой магии колдуны повелевают драконами?..

И вот еще что: за все время, прошедшее с приезда отца, они ни разу не вспомнили маленького драконыша, который вылупился у них в рушатнике. Именно у них, не у кого-нибудь. Много раз Ардай хотел заговорить об этом, но все не решался, а почему, собственно? Он возился с драконышем, он отвозил его за границу к колдунам, он рисковал... они с Креем рисковали. Неизвестно, как бы выпутались, если бы не Шала.

— Значит, я настоящий горный колдун, — сказал он, собравшись с духом, потому что говорить это вслух, да еще отцу, было жутковато. — Я больше горный колдун, чем ты, дядя, бабушка, чем все другие Эстерелы? Получается, так. И значит, само Провидение назначило мне владеть драконом. И поэтому у меня появился дракон. Вместо руха...

— И сразу сдох,— резко сказал имень Гай, лицо его потемнело. — Он сдох, едва вылупившись, разве нет?

— Нет. Я думаю,что он выжил. Я видел, как драконы забрали его.

— Вот как?... Ну и прекрасно, — отец устало потер ладонями лицо. — Все равно, это значит, что у тебя нет никакого дракона. Зато ты лучший наездник в Прираничье. Наездник руха! Помнишь об этом? И будь уверен, я душу вытрясу из того мерзавца, но узнаю, где он взял яйцо дракона, и почему именно мне его продал. А ты молодец. Молодец, что справился. Простить себе не могу, что уехал! А ты теперь забудь все, понял?

— Я не могу забыть, — возразил Ардай упрямо. — И ты тоже не смог бы. И Крей, и Валента, и Сарита. И наш староста.

— Они — ерунда, а вот ты меня беспокоишь. Ничего, поблизости от Ита драконов нет, и колдунов тоже. Там ты научишься смотреть на все проще. Помни, воля Провидения не в том, что у тебя чуть не появился дракон, а в том, что он у тебя все-таки не появился! Ты имень Эстерел, наследник рода. Вот и будь достоин! Понял?

— Хорошо. Отец, не волнуйся, прошу тебя, — примирительно сказал Ардай.

Конечно, он понял. Во всем, что касается драконов, рассчитывать не на кого.

* * *

Школа дальконтов в Аше была окружена высоким, в два роста, каменным забором, но Ардай, конечно, давно знал, что этот забор скрывает. Потому что видел сверху. Главное здание, большое, даже огромное, в три этажа, изогнутое, как подкова, здорово напоминало дворец. Собственно, это и был дворец, очень старый, построенный лет пятьсот назад, когда-то он принадлежал местным правителям. В те времена вроде бы Аш и его окрестности были частью маленького королевства, и в Аше в разное время жили то король, то его наместник. Следует понимать, что это были колдуны? Они правили городом, были наместниками или королями, или их просто было так много, что считается, будто они построили Аш? Теперь Ардаю было жаль, что его знания истории столь скудны...

Помимо дворца, здесь была обширная площадь и множество хозяйственных построек, и еще башни для рухов, много, штук десять. А с тыльной стороны дома, прямо напротив окон — очень широкая стена. Ардай знал, что это, как ни странно, тоже рушья башня — потому что видел, как с нее взлетали рухи. К тому же стена была существенно выше обычной башни — интересно, зачем?

— Поброди по школе, — посоветовал отец. — Тут красиво. Я только в Ите видел такие мозаики. В зале для тренировок вся стена покрыта какими-то надписями, демон знает, что они значат. Да, вот еще — тебя сейчас сунут физиономией в грязь. Не огорчайся слишком.

— Что? — удивился Ардай.

— Устроят небольшую вступительную проверку. По крайней мере, господин Ириан, здешний куратор, всегда поступает именно так, с чего бы тебе быть исключением? Провалишься с треском, и первое время из тебя постараются выжать семь потов — это чтобы не расслаблялся.

— Спасибо, порадовал, — хмыкнул Ардай.

— Да не за что. Это к лучшему — времени у тебя немного.

Все так и вышло. Почтенный куратор школы, господин Ириан, высокий жилистый старик — по крайней мере, Ардай посчитал его стариком за совершенно седые волосы и густую сеть морщин вокруг глаз, — с Гаем Эстерелом сердечно поздоровался и даже обнялся, а на Ардая глянул скептически.

— Твой, значит? Ну-ну. Что-то в кости тонковат, да и мяса — как на девице, а не на молодом парне. Мало ты его гонял, я вижу. И теперь хочешь, чтобы я за жалких два месяца наверстал упущенное?

Глаза у куратора были веселые и ярко-голубые. Ардай подумал, что тот, пожалуй, вовсе не так уж стар.

— Невозможного не жду, — отец улыбнулся, — а что можно — сделай.

— Ну-ну, куда деваться. Пойдем, молодой имень.

Пол под их ногами, очень чистый, даже какой-то сияющий, был составлен из мелких разноцветных плиток, и на нем — изображение дракона. Распластанный по полу дракон, черный и просто громадный, в несколько раз превосходил размером настоящего черного дракона, которого Ардай видел. Такой дракон, может, и способен разрушить город, тот же — вряд ли. Дальний угол зала отгораживала черная бархатная портьера.

— Иди и загляни, — великодушно разрешил куратор. — Иди-иди. Все равно я должен показать тебе, что там. Хотя, будь моя воля, я бы запер это в самой дальней башне.

Портьера не скрывала за собой перегородок с дверями, Ардай лишь отодвинул тяжелый пыльный бархат, и оказался в небольшом треугольном закутке. Похоже, уборщики не наведывались сюда вообще, настолько велик был контраст с остальными помещениями. Слой пыли всюду, на столе с резной столешницей, на обтянутых таким же черным бархатом табуретах, отчего ткань казалась серой и излишне пышной. И на большой книге, что лежала на столе.

Ардай осторожно открыл тяжелую створку переплета, под ней обнаружились страницы из толстой, плотной желтоватой бумаги.

Первая запись, сделанная четким, затейливым почерком — и не пустая ли трата времени так выписывать буквы...

"Я, имень Растин Ган, согласно добровольно принятому мной решению, во славу моего Дома и с благословения моей семьи, отправляюсь биться с драконом, и да будет со мной Провидение и воинский успех. В случае моей победы желаю: права наследника, заключение договора о помолвке с госпожой Венедой Лиеной и три тысячи дирров золотом из казны моего господина Криспина Антара.

Сегодня, 12 день осенника 3008 года Белой птицы".

А ничего были аппетиты у именя Растина Гана. Хотя, как посмотреть. Может, это, наоборот, скромнее некуда. Если уж решил биться с драконом — что мелочиться...

Это — еще одна книга, подобная той, во дворце наместника. Оказывается, здесь, в школе, тоже такая есть. Ардай прикинул по дате: первой записи чуть менее четырехсот лет. Дальше тоже были записи, на каждой странице по одной, Ардай интереса ради их пересчитал. Восемнадцать записей. Целых восемнадцать. Все давние, последняя сделана шестьдесят лет назад. Здесь же, на стене, имелся и перечень наставлений для драконоборцев.

-Эй, ты где там, Эстерел?— куратор Ириан отвел рукой занавесь. — В прятки решил поиграть? Что такое, Гай Эстерел? Твой сын не собирается ли, случайно, прославить семейство, вызвав на поединок какого-нибудь дракона?

-Не думаю, — улыбнулся отец.

Адай закрыл книгу и поспешно вынырнул из-за портьеры. Ириан протягивал ему несколько листов бумаги.

— Это хорошо, а то к чему возиться с парнем, если он все равно задумал умереть славной смертью? Лучше уж потратить время и деньги на что-нибудь еще. Итак, молодой имень?..

На листах были вопросы, длинный список. И вот незадача, все оказалось смутно знакомым, но ни один мало-мальски внятный ответ не приходил в голову.

— У тебя есть час, — сказал куратор, — вон там, за той дверью, есть бумага и чернила. Постарайся думать быстро и излагать кратко. Пойдем, имень Гай, не будем мешать твоему наследнику. Холодного пива с имбирем хочешь?..

Через час, забрав исписанные листы, куратор Ириан удовлетворенно хмыкнул:

— Ну-ну, не так плохо. По крайней мере, не сдался, это я люблю.

Ардай постарался разобраться в вопросах, напрягая и память и воображение сразу, и сам почти поверил в то, что справился со списком более или менее сносно. Но такая похвала, это "по крайней мере, не сдался"...

— И ничего не показалось тебе подозрительным, молодой имень?

— Нет, господин куратор, — Ардай уже понял, что где-то облажался.

Отец об этом и предупреждал.

— Видишь ли, молодой имень, дать правильный ответы можно лишь на правильные вопросы. Если вопросы — чушь, то и твои ответы, сам понимаешь...

— Чушь? Меня просто хотели запутать, господин куратор?..

— Именно. Ладно, потом разберешься, тебя это даже развлечет. А пока пойдем, продолжим.

Продолжали в другом зале, одну стену которого целиком занимала огромная фреска: воин с развевающимися волосами, с легком панцире и с огромным мечом, сражался с не слишком крупным драконом. Кажется, поединок только начался — ни дракон, ни человек еще не пострадали.

— Ну, Эстерел, продолжим вступительные испытания твоего наследника?

Здесь находились еще с десяток молодых парней, в легких кожаных латах и с мечами в руках — наверное, тоже ученики школы. Они стояли кучкой у стены и явно должны были принять участие в действе.

— Надень защиту и выбери себе меч по руке, — велел Ириан Ардаю. — И прекрати глазеть по сторонам, успеешь еще.

На сундуке у стены лежали несколько мечей разной длины, и отдельно — простые латы из дубленой кожи. На вид — новенькие, совсем не побитые и не поцарапанные. Не то что те, в которых он тренировался дома.

— Магическая защита, — объяснил куратор. — Ты дома к ней не привык, да? Очень интересно. Что ж, тем лучше. Надевай, не теряй время.

Тут же какой-то мальчишка, возникший непонятно откуда, принялся помогать надевать жесткую кожу и затягивать тесемки. Он дело знал, так что справились быстро.

Куратор Ириан сделал знак одному из учеников. Тот вышел и стал напротив Ардая. Надо же, совсем мальчишка — не больше пятнадцати. И с ним сражаться?..

Но — магическая защита? А как быть тому, на кого не действует магия?

Наверное, настало время выяснить.

Мечи все были учебные, затупленные, и дешевые, в оружейной лавке такие по десятку за дирр, и ломаются они здесь, наверное, десятками. Он выбрал себе более или менее подходящий по длине.

— Начинайте!

Начали. Ардай первым сделал выпад, мальчишка легко отбил. Еще раз, еще. Но все равно, это был не соперник. Один раз Ардай специально рубанул его по защищенному доспехом плечу, из любопытства — что же это за магическая защита такая? Не сильно рубанул, да и меч тупой — пострадать от такого удара нельзя, но след должен остаться.

След остался. Единственный след на гладкой блестящей коже, который на глазах стал затягиваться. И мальчишка шумно вздохнул, покачнулся от удара. Ардай быстро закончил бой, выбив у того меч и задержав свой на уровне его шеи.

— Хорошо, — кивнул Ириан. — Теперь ты, Эрин. А, впрочем, нет, чего там. Колвен, становись сразу ты.

И один из парней, который дернулся было выйти, остался на месте, а напротив Ардая оказался крепкий, как бычок, детина с уверенным взглядом исподлобья.

-Доспехи старайтесь не задевать, — велел куратор. — Кажется, пока обновлять магическую защиту. Колвен, сколько тебе нужно, чтобы обезоружить Эстерела?

-Пара минут, господин куратор.

— Начинайте.

Наверное, и двух минут не прошло, как меч Ардая зазвенел на плиточном полу.

— Желаешь повторить, молодой имень Эстерел?— бесстрастно предложил куратор, и Ардай сразу кивнул.

— Что ж. Начинайте

Вторая их схватка повторила первую почти в точности. Отец наблюдал за ними, подавшись вперед, чтобы не пропустить ничего.

— Тебе все понятно, имень Гай? — спросил Ириан.

— Конечно, — сказал отец, — Колвен просто великолепный боец.

— Точно, — согласился куратор. — У парня талант, каких один на тысячу. Вот что, Эстерел: за отпущенное нам время тебе никак не превзойти Колвена, ты согласен?

Ардай поколебался, но кивнул.

— Ты получишь зачет за искусство боя, необходимый тебе для получения свидетельства, если продержишься против Колвена, ну, скажем, пятнадцать минут. Нет — десять... А дальше уже — как тебе повезет. Понятно?

Ардай опять кивнул. Ириан продолжал:

— А выходной получишь, когда продержишься пять минут, а также разберешься со своим испытательным списком. Зачет по искусству полета на рухе... — тут он улыбнулся. — Можешь вообще не являться на занятия по этому предмету. А вот твой товарищ Колвен — я надеюсь, вы еще подружитесь, — увы, летает не слишком хорошо. Так вот — тебе будет зачет, как только Колвен выполнит все одиннадцать фигур необходимой программы. Понятно, молодые господа?

Ардай чуть не застонал про себя. Этого здоровяка нужно будет учить одиннадцати необходимым фигурам? Тем, которые мальчишки обычно усваивают в первую очередь? Он, что, совсем не может летать? А это значит — можно ли его научить?

— Понятно, господин куратор, — сказал Колвен без особого энтузиазма, Ардай лишь наклонил голову.

Придется как-нибудь выкручиваться, что поделаешь. Может, Колвен на рухе — не такая уж коряга. А неделя тренировок с мечом — это все же целая неделя, кое-что можно успеть.

-Зачет по арифметике, каллиграфии, истории, географии, геральдике, конной езде, началам медицины и защиты от боевой магии, упражнения с пикой, "бой с драконом", стрельба из лука и самострела, — перечислял тем временем Ириан. — Ах да, еще риторика, то есть искусство болтать языком. Будь моя воля, я не тратил бы на это время, как и на каллиграфию, но что поделаешь.

— "Бой с драконом?" — удивился имень Гай. — Разве его не отменили давным-давно?

— Вернули, — хмуро подтвердил Ириан. — Это снова обязательное упражнение. Все драконы с той стороны границы сдохли бы от смеха, но парням даже травится.... — Ириан издал горлом то ли рычащий, то ли рыгающий звук, может быть, выражая свое отношение к "обязательному упражнению".

Ученики, все также стоящие под стеной тесной группой, переглянулись и заулыбались.

А Ириан грозно сдвинул брови.

— За дело, молодые господа! — рыкнул он. — Это и тебя касается, молодой Эстерел! Некогда прохлаждаться, выделка под дальконта — это вам не шутка!

Жизнь в школе началась.

— Устал, да? — участливо спросила Шала. — Ну ничего, ты уж потерпи, — она улыбалась, и как будто ирония сквозила в ее голосе, притворяясь сочувствием.

— Я вообще не устал, с чего ты взяла?! — пробурчал Ардай. — здесь здорово.

— А, ну тогда хорошо, — сказала Шала. — А я вот беспокоилась немножко, но раз у тебя все в порядке... — и она стала медленно меркнуть, терять очертания, собираясь вот-вот исчезнуть.

— Подожди, не уходи! — закричал Ардай, испугавшись, что она пропадет совсем.

Пусть бы осталась еще. Он совсем не прочь был с ней поболтать.

— Не уходить? — Шала перестала исчезать, но осталась полупрозрачной, словно раздумывая. — А ты что, соскучился? — уточнила она.

— Еще как! — брякнул Ардай.

И ведь не соврал. Почему бы не соскучиться по такой веселой рыжей бестии? Да ему просто приятно ее видеть!

— Тогда ладно! — в течение нескольких мгновений силуэт Шалы приобрел вполне нормальную четкость. — Я, знаешь, тоже соскучилась. Нравится тебе тут, говоришь? Что ж, я рада!

Ему действительно нравилось в школе. Хотя он уставал, как... словами не передать. Как никогда в жизни, вот...

Десять дней уже он тут, промчались дни, как один. Утомительные многочасовые тренировки с мечом, что устраивали ему то Колвен, то сам господин Ириан, упражнения с пикой и луком верхом на рухе, которые в исполнении Ардая решительно не нравились худощавому, похожему на тощую голодную крысу и ловкому до невозможности школьному тренеру господину Атабу...

— То, что ты хороший наездник, еще не делает из тебя хорошего гвардейца, — то и дело повторял Атаб, как будто Ардаю было мало один раз услышать эту великую истину, озвученную высоким скрипучим голосом крысоподобного тренера, — надо еще уметь сражаться! Иначе зачем ты нужен в гвардии императора?..

Он не сразу сообразил, что лежит на кровати в своей комнате в школе. А Шала — та сидит у противоположной стены на полу, скрестив ноги и натянув на них свою ветхую холщовую юбку. Снова она была одета так, что хотелось подать ей медную денежку. Но это если в лицо не смотреть, в нахальные зеленые глазищи. А посмотришь, и сразу поймешь, что это хозяйка, которой все можно. Такую не станешь медяками одаривать. А за окном — тьма, чуть разбавленная серым — ночь, переходящая в раннее утро. Откуда рыжая тут взялась?!

— Рука не болит? — спросила Шала.

— Болит, — вспомнил Ардай. — И мазь не помогает. Завтра, наверное, ни перо, ни меч в руки не взять...

Руку он зашиб сегодня — или правильно будет — вчера? — тренируясь с Колвеном. Ни магическая, ни обычная мазь особенно не помогли. Точнее, от обычной боль все-таки немного унялась, а магическая, конечно, не подействовала вообще. Хорошо еще, что господин Арн, школьный маг и наставник по защите от магии, явно не был большим знатоком своего дела, а его снадобья не помогали доброй трети учеников. Так что в этом смысле обошлось, никто не обратил внимания.

— А я тебе мазь принесла, — сказала Шала, — как рукой снимет. Вот, пользуйся, — она вынула откуда-то из складок одежды синий флакон с широким горлом. — Лучше, чтобы твою нечувствительность к магии никто не заметил, сын именя. А то, мало ли...

— Спасибо, — поблагодарил Ардай. — А вот откуда ты все-таки столько про меня знаешь? В волшебное зеркало подглядываешь денем и ночью?

— Ага, в зеркало! — Шала расхохоталась. — Скажешь тоже!

Ну и пусть смеется. Смех у нее, как колокольчик, не надоест слушать.

— А не поможешь ли мне вот в чем, — вспомнил Ардай, — есть у тебя какое ни на есть снадобье от страха?

— От чего? — распахнула глаза Шала. — Кто тебя напугал, сын именя?

— Да не мне, Колвену! Как сделать, чтобы он не боялся летать, ума не приложу. Как его научить, если он до смерти боится, просто разум теряет?

Это была чистая правда. И — одна из проблем, к которой Ардай не знал пока, как и подступиться: сильный, отважный, ловкий Колвен, третий сын именя из Визды, боялся подниматься в небо на рухе. Высоты боялся, ощущения полета, всего того, что Ардая пьянило и делало счастливым. И не уразуметь, как это возможно. Кому надо летать на рухах — летали, кто лучше, кто хуже, кому не надо — не летали, но чтобы было надо, а никак не получалось, да еще по такой невразумительной причине, годной лишь для маленьких детишек...

— Да, задача, — Шала потерла лоб, — нет у меня такого снадобья. — Поволшбить — так здесь мне нельзя. И без его ведома — тоже нельзя, сам понимаешь.

— А было б можно — могла бы?

— Отчего же — это просто. Но я вряд ли могу уничтожить его страх навсегда. На время — пожалуй. И вот еще что: умения, приобретенные с помощью магии, очень уязвимы против чужой магии. Потому и нельзя. Соблюдай лучше школьные правила, сын именя!

— Да мы оба не можем получить выходной, пока я не продержусь против него пять минут, а он не выполнит первые три фигуры обязательного перечня. Мне еще надо исправить список дурацких вопросов, но это ладно. И у меня уже почти получаются эти пять минут! А его три фигуры — даже не знаю, как с ними быть!

Вопросы — те самые, которые господин Ириан предложил ему при поступлении. Тогда он лихо попался на удочку, не заметив ни одной из щедро рассыпанных по вопросам ошибок. Теперь ошибки следовало найти, исправить, и дать правильные ответы. И получить выходной...

Недавно Крей прислал записку, предлагая вместе, втроем прогуляться по городу. Оказывается, ему, как законному жениху, позволяется ненадолго уводить Эйду из монастыря, чтобы погулять. Правда, он должен уведомить монахинь, где именно — вот смех! — будет прогуливаться с девушкой, и еще нужно письменное согласие Сариты. Сарита его дала, кто бы сомневался...

Шала покачала головой.

— Как быть, говоришь? Знаешь, страх — это чувство, и как любое чувство, его можно заменить другим, равным по силе, или более сильным. Какие еще есть чувства? Боль. Страсть. Ненависть. Обида. Любовь. Желание мести. Счастье. На любом из них можно сыграть. Или сразу на нескольких. Ну, боль — это не то. А вот любовь, ненависть, обида, счастье... Лучше бы любовь и счастье, конечно.

— Ничего не понял. Что ты хочешь сказать? — осторожно уточнил Ардай. — Как это — сыграть на любви и на счастье?

— Надо подумать. Ты с этим осторожно, сын именя. Не спеши, понял?

— Ага, — согласился Ардай.

Все равно он ничего не понял. Как это — "сыграть", чтобы заменить страх чем-нибудь другим?

— Не переживай, — сказала Шала. — Все наладится, я знаю.

Знает она...

Шала. Не так красива, как Эйда, даже рядом не поставишь! Но теперь это не имело значения. Огонек светильника изменчив и не имеет совершенной формы, но он завораживает, на него не устаешь любоваться. Так вот, Шала была как тот огонек. И не потому, что тоже рыжая.

— Знаешь, мне пора, — усмехнулась девушка. — рада была тебя повидать, сын именя.

А он вдруг вспомнил, про что еще хотел ее спросить. Очень-очень хотел.

— Погоди, пожалуйста, — попросил он. — Расскажи мне про моего дракона. Как он?

— Что? — выражение Шалиных глаз стало тревожным. — Что ты сказал?!

— Спрашиваю, как там мой дракон? Он поправился? Подрос немножко?

— А, поняла, — Шала вздохнула. — Ты про Бину. Про того маленького белого дракончика, да? Это девочка, ее зовут Бина. Она подросла.

— Девочка? — огорчился Ардай. — Жаль. Лучше бы это был самец. С ними проще.

— Да-а? — протянула Шала. — Да ты у нас знаток драконов, оказывается? — она посмотрела странно. — Да с тобой от смеха умрешь, сын именя! Ладно-ладно, пора мне, говорю, — она встала, поправила юбку. — А ты спи себе дальше.

— Нет, постой, не уходи, — попросил Ардай. — Уже утро, я больше не усну. Давай еще поговорим.

Шала рассмеялась.

— Я, что, подряжалась тебя развлекать, сын именя? И потом, что значит — больше не усну? А что ты делаешь, по твоему? Не спишь? Да-да, дорогой, я тебе снюсь, а ты как думал? — и тут же вокруг девушки закружилось разноцветное облако, и она, помахав рукой, растворилась в нем, истаяла.

Ох ты ж! И как это у нее получается?..

Он осторожно открыл глаза. Вокруг висела глухая темнота, и тишина, которая звенела в ушах. Но вот глаза пообвыклись, обозначился слабо светлеющий квадрат окна, за которым, тем не менее — никаких признаков рассвета.

Он, действительно, спал? Шала ему просто приснилась? Такой яркий, живой сон. Он все пытается у нее что-то выспросить, помощь клянчит. Как же надоело! Надо заканчивать с этим. Надо уехать в Ит, вернуться через год, увезти Эйду... разобраться с заданием Ариана и заработать выходной, повидаться с семьей, и, хорошо бы — с Эйдой...

Сон как рукой сняло. Поворочавшись немного, он встал, наощупь оделся — разжигать огонь для светильника было лень. Однако он захватил светильник с собой — чтобы зажечь от лампы на лестнице. До школьной библиотеки — один пролет лестницы вниз. Раз все равно не получается спать, он может попробовать разобраться с парой вопросов из списка. На одном из библиотечных столов осталась отложенная вчера книга по истории Итсваны, и список неправильных вопросов там же, ждет, будь он неладен...

В глубине библиотечного зала уже горела лампа — не один Ардай решил предаться ночному бдению. За дальним столом склонилась щуплая фигурка. Ардай сразу узнал, кто это. Этот невысокий заморыш был, кажется, его ровесником и тоже зачем-то проходил ускоренный курс в школе, чтобы отправиться в столицу. Его, кстати, не мучили ни тренировками, ни чем другим — сделает худо-бедно упражнение, и ладно. Правда, на ученых занятиях, на которых Ардай помалкивал, этот парень себя чувствовал вольготно и нередко говорил умные речи. Неудивительно, раз он ошивается в библиотеке ночи напролет. У Ардая, предположим, оправдание есть, ведьма некстати приснилась. А у этого — что? И как там его зовут?..

Ночной напарник был так увлечен чтением, что шагов Ардая за спиной не услышал, зато, когда тот неловко толкнул стул, загрохотавший по каменному полу — тут же подскочил как ужаленный.

— Мои приветствия, господин, — быстро сказал он. — Я еще не решил задачу, хотя очень стараюсь.

— Я тоже тебя приветствую, дружище, — отозвался Ардай, — хоть не знаю, за кого ты меня принял. Продолжай, не стану мешать.

Тот замер, потом шумно вздохнул.

— А, это ты, Эстерел из Варги. Не ожидал. В это время сюда иногда приходит мой наставник, а больше никто и ни разу. И я хорошо вижу только вблизи, извини.

— Пустяки. Прости, я не запомнил твоего имени.

— Я Трик Шан из Джутана. Точнее, имень Трик Шан, старший сын Авера Шана, добавил он, словно извиняясь.

— Рад знакомству, Шан, — тут Ардай очень постарался скрыть удивление — наверное, безуспешно.

Этот хлюпик — наследник Шанов из Джутана, известного в Приграничье именьского рода. Да его с мечом в руках и Валента одолеет! А, между тем, ему полагается служить в Длетучей Гвардии, и больше нигде.

Трик Шан аккуратно закрыл книгу, которую читал, и подошел.

— Зови меня Шан, я так привык. Тебе нужна помощь, Эстерел?

— Помощь, мне? — Ардай даже растерялся. — Нет, конечно.

— Ты очень гордый и упрямый, имень Эстерел, — сказал Шан.— Это всеобщее мнение. Не сердись, — он как-то застенчиво и подслеповато щурился, снизу вверх разглядывая Ардая, у него были очень светлые глаза с темной каймой по краю зрачка — как у Валенты...

— Понимаешь, здесь, в общем, принято просить о помощи. И оказывать ответную, ну, ты понимаешь... помощь. Ты — мне, я — тебе. Я как раз могу тебе помочь...

— А я — тебе, да? — продолжил Ардай. — Интересно. Это... действительно можно?

Просить кого-то о помощи ему, по правде говоря, и в голову не пришло. Ладно, Колвен, он тренируются вместе, и это приказ куратора. А остальные? У всех учеников свои дела, все загружены до предела. В школе сейчас обучаются те, кто должен сдать экзамены и получить звание в сокращенный срок и вопреки общим правилам. И если Ардаю иногда справедливо казалось, что остальным все же легче — так это потому, что он самый новенький, еще не успел разобраться с первейшими своими заданиями.

— Конечно, можно, Эстерел! — горячо заверил его Шан. — Еще как можно! Знаешь, я мог бы помочь тебе со вступительным вопросником. Мне нетрудно. Хочешь?

— Хочу, — Ардай протянул ему листы. — За сколько дней ты бы управился? Ты ведь сможешь заниматься каждый день понемногу, по вечерам, да?

Шан пробежал глаазами вопросник и широко улыбнулся.

— Управлюсь за час или за два. Все зависит в основном от твоего умения быстро записать то, что я продиктую, Эстерел.

— Даже так? — Ардай сначала удивился, а потом обрадовался свалившейся удаче. — Это очень хорошо. А какую услугу ты хочешь взамен?

— Если тебя не затруднит, — Шан опять смутился. — Нет, правда, это не обязательно. Видишь ли, я наказан за то, что пытался применить магию во время упражнений на рухе. Они мне не очень даются, эти упражнения, не то, что тебе, Эстерел. Так вот, здесь внизу, в подвале — склад старого оружия, я должен его перебрать и вычистить. Ты мог бы мне помочь? Можешь даже не чистить, — поторопился добавить он, — просто побудь со мной, мне очень не по себе одному в подвале по вечерам...

— Я согласен. Рассчитывай на меня.

Сделка была выгодной — Ардай уже не мог без отвращения думать про корпение над книжками. И как он сразу не догадался поискать знатока, для которого это все пара пустяков? Думал — нельзя.

— Только вот что, Шан, ты не мог бы пока писать сам? Мне немного больно держать перо. Я собирался сегодня просто оставлять закладки в книге.

— Конечно, — сразу согласился тот. — Я помню, тебе не помогла мазь. Это бывает. Вот мой наставник точно может тебя вылечить, он очень сильный маг. Хочешь, я попрошу его?

— Нет, не надо. Чепуха. Первый раз, что ли? Мы дома никогда не лечились магией.

— Ну, мой отец, положим, тоже считает, что магов, которые умеют хорошо лечить, раз, два и обчелся. Хорошая знахарка или ученый лекарь — другое дело. Но говорю же, мой наставник...

— Постой-ка, — Ардай нахмурился, — твой наставник маг, а ты-то чего здесь учишься? И ничего, уж прости, не умеешь, ну, я хочу сказать, не ученые науки, а...

— Да я понял, — улыбнулся Шан. — Учусь, потому что мне звание нужно, как и тебе. Формальность. Я буду пока третьим ассистентом Второго Придворного Мага. Ну, а поскольку ясно, что я все испытания не выдержу, боец из меня никакой, и летать на рухах толком не могу, а свидетельство мне все равно выдадут, вот Ириан и посылает меня то оружие в подвале разбирать, но старые башни от мусора чистить... За магию, или еще за что...

— Хм, — только и смог сказать Ардай, — ну, ладно. Давай, может, за дело?..

— Конечно, — Шан обрадованно схватился за перо. — Чего, на самом деле, время теряем?

Когда Ардай вернулся к себе, он принес пачку аккуратно сложенных листов, исписанных Шаном — всю до конца выполненную работу. Это было здорово. Уже рассвело, и неяркий утренний свет заполнял комнату.

Он прикрыл за собой дверь, и увидел...

На краю стола стоял синий флакон с широким горлом. Тот, который ночью, в его сне, оставила Шала.

Ардай разжал пальцы, и листы упали, рассыпались. Он через них просто перешагнул, подошел к столу и осторожно потрогал флакон пальцем, всерьез опасаясь, что он вот-вот исчезнет, окутанный радужной дымкой — как Шала ночью.

Флакон оказался вполне осязаемый, отлитый из тяжелого прохладного стекла, закрытый плотно притертой, тоже стеклянной пробкой. Ардай взвесил флакон в здоровой руке, попробовал открыть — одной рукой не получалось, разбитые и опухшие пальцы не могли крепко держать скользкое стекло. Тогда он прижал флакон плечом к стене, а здоровой рукой раскачал и выдернул пробку. Внутри была сероватая на вид мазь, пахнувшая травами.

Он подцепил мазь пальцем, намазал больную руку. Боль прошла мгновение спустя. Он взял еще мази, намазал гуще, сжал и разжал пальцы — рука была здоровой. Остались несколько царапин и легкий отек у основания пальцев, и странно, что они остались, потому что по ощущениям все было в полном порядке.

Ардай тщательно закрыл флакон, убрал его в ящик стола. Потом собрал рассыпанные листы. Кажется, жизнь налаживалась...

* * *

— Сегодня у нас "бой с драконом", молодые господа! — громко объявил куратор Ириан.

Ученики встретили новость с веселым оживлением. Ардай еще не участвовал в этом действе, но уже знал, в чем суть. "Дракон" — это конструкция из бревен, мало похожая на дракона. В нужных местах закреплены скрученные пуки соломы. Перед "драконом" — сложный многоступенчатый помост, по которому надо прыгать, рассекая мечом солому. Достаточно трудно без привычки, так что Ардай был рад, что заранее полюбопытствовал, и спустился в подвал, чтобы его посмотреть, попрыгал на помосте, для чего пришлось самостоятельно его собрать. Стало не так уж плохо получаться, так что позориться не придется. Колвен ворчал, что не стоит заниматься ерундой вместо того, чтобы посвятить время настоящим тренировкам, однако помог собрать помост — без него Ардай долго бы подгонял на место деревянные втулки.

За работой он не удержался и спросил:

— Какой смысл устанавливать такую "дуру" из бревен в подвале? Почему не на воздухе? Ведь удобнее...

— Головой думай, Эстерел. Чтобы драконы не видели! Им же сверху все видно! Еще помрет какой-нибудь от смеха прямо над Ашем, и колдуны выставят счет императору, — ответил Колвен.

Ардай же невольно задумался. Упражнения, выработанные предками сотни лет назад, вряд ли не имеют смысла. Скорее всего, они действительно помогают выработать навыки, нужные в бою с драконом. Ведь когда-то с драконами сражались, и нередко их побеждали, иначе об этом не сложили бы столько сказок и песен. И не может Колвен, да и куратор Ириан, разумеется, этого не понимать.

И, в то же время — как с мечом выйти против дракона? Бессмыслица какая-то. И Ардай был бы не прочь в этом разобраться, хотя бы с помощью упражнений.

-Построиться, молодые господа! — крикнул куратор Ириан. — Имень Шан, прекрати считать ворон!

Шан, который действительно разглядывал что-то на крыше, покраснел, и торопливо встал в строй.

Куратор недолюбливал Шана и то и дело придирался. Раньше Ардай не обращал внимания, теперь стал замечать.

Куратор проводил у них добрую половину занятий, а всего преподавателей и тренеров было шестеро. На два десятка учеников. Ардая уже просветили, да он и сам догадывался, что обычно все в школе иначе. Обычно учеников — сотни две, а то и больше, и преподавателей — несколько десятков, огромное здание школы заполнено народом. Бывают балы, охоты, регулярные выходные, долгие учебные перелеты на рухах, конные состязания, и вообще, очень даже нескучная жизнь. Она начнется здесь после праздника осеннего равноденствия, когда съедутся ученики, а они, обладатели скороспелых дальконтских свидетельств, покинут школу. У каждого здесь была своя причина проходить ускоренный курс. Срочно отбыть на службу, принять наследство, даже жениться — добродушный увалень имень Блай, которому было уже сильно за двадцать, собирался жениться на старшей дочери именя из южной провинции, которой семейный устав запрещал выходить замуж за человека без звания. Ардая забавляло, что кто-то еще соблюдает подобные традиции. А что касается Колвена — Ардай сильно подозревал, что у того причина была одна: он стеснялся своего неумения летать на рухах. Колвены, как и Эстерелы, и Шаны, уже несколько веков были приписаны к Летучей Гвардии...

— За мной! — скомандовал было куратор Ириан, но рядом с ним возникла непонятно откуда взявшаяся высокая темная фигура. И этот человек точно был не последней персоной, потому что куратор заговорил с ним сдержанно и учтиво. Наконец он объявил:

— Наши планы немного меняются, молодые господа. Господин маг предлагает кое-что интересное. Скажешь сам, господин маг?

Его собеседник повернулся, и... Ардай без удовольствия узнал мага Каюба. Тот равнодушно скользнул по нему взглядом.

— Да, мое предложение интересно. Я дам вам возможность сыграть в ту же игру, но с более совершенным приспособлением. "Дракон", который представляет собой не груду бревен, а очень похож на настоящего. С его помощью учились сражаться отважные витязи прошлого. Не так давно я обнаружил способ вернуть его в исправное состояние, и теперь он работает даже лучше, чем когда-то. Вы ведь согласны?

— Да! Еще бы! — нестройным хором откликнулись практически все.

— Тогда предлагаю вам проследовать в Обитель Отшельниц. Приспособление уже несколько веков сохраняется в одном из ее подвалов. Только мечи придется оставить здесь. В Обитель нельзя войти с оружием.

— Кулаками будем, эээ... против твоего "приспособления", господин маг? — не без сарказма полюбопытствовал куратор.

Ответ Каюба был спокойным и предельно любезным.

— Ни в коем случае. Мечи будут. Они хранятся в подвале Обители вместе с "драконом".

— Ну, что ж. Пусть так, — пожал плечами Ириан.

— А воспитанниц Обители нам покажут, или нечего и надеяться? — дурашливо поинтересовался имень Блай, остальные засмеялись.

Куратор не стал никого одергивать, напротив, он тоже широко улыбнулся и ответил:

— А вот это — если повезет! За мной, молодые господа!

"Повезет, держи карман шире", — подумал Ардай, но сердце его застучало как бешеное.

Нет, не только в Эйде дело. Волновала сама мысль, что он опять попадет в обитель, в которую уже пробирался тайком, и из которой пришлось удирать самым разбойным образом. С Лиолиной Дьянной. Да-да, так звали девчонку-колдунью — Лиолина Дьянна...

Но ведь не могут же, в самом деле, монахини его узнать?..

Нет, конечно. Курсанты прошагали в широко распахнутые для них двери Обители мимо привратницы, по дому, по верхней галерее, пересекли мощеный камнем двор. Каюб шествовал впереди, куратор Ириан — за ним следом. Монахини не обращали на эту явно постороннюю для них толпу никакого внимания, лишь учтиво раскланивались с магом.

В подвал вела низкая дверь неподалеку от кухни, от той самой кухни, где Ардая кормили супом. Ступени стертой множеством ног лестницы вели вниз и направо, в обширный зал со сводчатым потолком. Посреди зала, рядом с уже знакомым Ардаю помостом, спал... черный дракон.

Они, курсанты, пораженные, все столпились у входа, никто не решался пройти дальше. Даже куратор Ириан был смущен.

-Твоя имитация, я бы сказал, выглядит очень достоверно, господин маг, — он кашлянул.

-Разумеется, — тонко улыбнулся Каюб. — Я ведь обещал именно это?

Он хлопнул в ладоши, и дракон, вздрогнув всем телом, открыл глаза. Глаза были сияющие и ярко-синие, как... Да-да, как то ожерелье Эйды. И такие же холодные и безжизненные, как тот камень. И Ардай поверил, что этот "дракон" — подделка. Он ведь видел настоящих, пусть даже и ни разу не разглядев их глаз. И почему-то не сомневался, что ничего безжизненного в настоящих драконах быть не может.

"Дракон" тем временем поднял голову, поднялся на лапы, развел в стороны крылья, тяжело ударил хвостом по каменному полу — все попятились. "Дракон" оказался очень большим, больше того, от которого Ардай удирал в небе над Варгой, больше приснившейся ему белой драконицы. Сияющий "драконий" взгляд был при этом обращен прямо на вошедших. Существо застыло, и больше не двигалось.

— Приспособление готово к тренировке, — объявил Каюб. — Соломы здесь, как видите, нет, но посмотрите внимательно — кое-где чешуйки на драконе светятся желтым. Это подсказка, куда следует ударить. Один мой хлопок — тренировка простейшая, для новичков, потому что "дракон" практически не будет шевелиться. Два — он уклоняется от ударов. Три — будет наносить ответные. Ну, а пять — скорее всего, поначалу и замахнуться не успеете, как он сбросит соперника с помоста. Вы согласны, что это интереснее?

Ученики переглядывались в замешательстве. Да уж, интереснее, кто спорит. Посмотришь на зверя — уже жуть берет, а он еще и двигаться будет, как живой...

Маг усмехнулся, Ардаю показалось — презрительно. Может, просто показалось.

— За безопасность каждого из вас, молодые господа, я ручаюсь. Помните, это лишь механическая кукла, оживленная магией, бояться нечего. Кстати, она почти в натуральную величину изображает самого сильного и опасного дракона — большого черного. Еще бывают коричневые, зеленые, серые, белые драконы, и несколько смешанных оттенков. С желающими я могу отдельно побеседовать об известных мне особенностях каждого вида. Пока только скажу, что с большим черным не сравнится ни один. Он, насколько я могу сделать вывод в результате доступных мне исследований, обладает достоинствами каждого вида. По сути, его мощь огромна, он непобедим.

— Тогда зачем это все? — вдруг громко спросил Ардай. — Какой смысл в сражении с абсолютно непобедимым существом? Чему вы собрались учить нас здесь, господин Ириан, господин маг?

Куратор нахмурился, явно желая одернуть зарвавшегося ученика, но маг ответил быстрее.

— Хороший вопрос, молодой имень. Этого дракона нельзя победить, если выставить против него целую армию, в которую собрать все лучшее оружие, которое используют при штурме крепостей на Севере. Невероятно, но это так! Но всего один человек может победить этого дракона, если он вооружен умением, и — самое главное! — правильным, особым оружием. Драконий камень, или шад. Это поистине драгоценность, потому что благодаря ему мы лишь и можем противостоять этим монстрам, и их хозяевам, кстати, тоже.

— Думаю, пора начать, — решил куратор Ириан. — Хлопни пять раз, господин маг. Я первый испытаю твою игрушку.

— Начинать с пятого уровня — опрометчивое решение, — спокойно заметил маг.

— Пять раз, — повторил куратор, выбирая себе меч — их с десяток было разложено здесь же, на лавке неподалеку от входа, на толстой суконной подстилке.

Маг хлопнул в ладоши пять раз, куратор, с занесенным для удара мечом, молниеносно прыгнул на первую ступень помоста — Ардая не переставала поражать быстрота и легкость движений этого немолодого уже человека, — и через секунду господин Ириан уже летел вниз тормашками, получив увесистый пинок кончиком драконьего хвоста.

— Великолепно, маг, — объявил он, поднимаясь. — Даже не ожидал. А где эта светящаяся чешуя, по которой бить?

— На пятом уровне нет никаких подсказок, куратор, — по-прежнему бесстрастно объяснил маг. — Ты ведь понимаешь, что на живом драконе их также нет и быть не может. Начинать следует с первого.

— Давай первый!

Маг хлопнул в ладоши один раз, Ириан опять прыгнул на помост, и резво заскакал по ступеням, рубя по блестящей чешуйчатой шкуре — под ударами меча чешуйки, сверкающие желтым, гасли. "Дракон" лишь вздрагивал и чуть раскачивался.

Ардай поморщился, ему захотелось уйти. С бревнами и соломой это дело казалось веселее, а рубить мечом огромное беззащитное тело, так похожее на настоящее... Впрочем, это чувство было мимолетным. Ничего особенного, упражнение есть упражнение, надо выполнить. А кукла есть кукла, даже если она заколдована.

— Разбирайте мечи, парни, — велел Ириан. — Ты первый, Колвен.

Колвен, поначалу оробевший не меньше любого из них, пропрыгал по помосту, колошматя "дракона" мечом, ничуть не хуже куратора. Ардай оказался третьим в очереди, после Колвена и Блая. Он взял с лавки меч, который сразу понравился — его любимый вес и размер, — и вдруг руку так скрутило болью, что пальцы разжались, и меч упал на пол.

— Что такое, Эстерел? — спросил маг, и Ардаю показалось, что на этот раз тот не был бесстрастным. — Нельзя ронять оружие.

— Прошу прощения, господин маг, я неловок. Моя рука... я повредил ее вчера. Думал, что почти прошло, — он поднял меч, теперь осторожно, и положил на лавку, боль опять прошила руку до самого плеча и растаяла где-то в груди.

Каюб подошел, взял его за руку и тщательно осмотрел. Кисть все еще оставалась поцарапанной и слегка припухшей, и маг кивнул. Ириан тоже подошел.

— Я же освободил тебя вчера от тренировок, Эстерел. Ступай к лекарю.

Маг смотрел... как-то испытывающе. Ириан — тот просто раздраженно, и немного озабоченно, может быть. А маг... Как будто он догадывался о чем-то, что следовало от него скрыть. И эта боль... А ведь благодаря Шалиному лекарству Ардай успел уже и позабыть, что рука болела.

И тут он вспомнил почти такую же, пульсирующую, боль в руке. Впрочем, та была гораздо слабее, и тоже как будто ниоткуда. А на самом деле — от камня, снятого им с шеи Лиолины Дьянны, как раз здесь, в этом доме, наверху. Никто иной, как маг Каюб, вот этот самый, надел тот камень на шею девчонке-колдунье, отчего та лишилась воли и сил. Она ведь даже со стула не могла встать, сидела, как тряпичная кукла, и твердила то, что маг велел. А Ардай ничего не лишился. Ему всего лишь было больно, но он вполне владел собой. Он ведь даже на ту боль и внимания особенно не стал обращать...

Особенные камни, способные сломить горных колдуний, особенные мечи...

Драконий камень?

Надо убедиться, верна ли догадка, а для этого, скажем, взять меч здоровой рукой.

— Чего топчешься, Эстерел? Иди к лекарю, и чтобы завтра был здоров, — повторил, отворачиваясь, Ириан.

— Да, господин куратор. Но... можно я посмотрю немного?

Тот не возражал.

Ардай ждал, пока отойдет маг, не будет же он пялиться на него еще час? И дождался. Шан, спасибо ему, тихонько обратился к Каюбу с каким-то вопросом, и Ардай не стал упускать эту возможность, тем более что остальные не сводили глаз с Блая, выполняющего упражнение.

Он осторожно положил на рукоять меча ладонь левой, здоровой руки. Боли он ждал, и она пришла — сначала загорелась в пальцах, а когда он поднял меч, стиснула локоть и побежала к плечу. Но теперь он был готов и постарался, чтобы на лице ничего не отразилось, даже улыбнулся. И поблагодарил Провидение за вовремя подсказанную догадку. Дело в мече, именно он причиняет боль. Его руки ни при чем.

Ардай переложил меч в правую руку, покачал его, медленно сделал выпад, еще несколько фигур — получалось. Боль даже как бы поутихла, стала менее резкой — все правильно, к ней привыкаешь.

К нему подошел Шан, спросил:

— Так ты не уходишь, Эстерел?

— Не-а. На, подержи, — Ардай сунул ему меч. — Хороший меч, да? Тебе нравится?

Меч, действительно, не то чтобы был замечательный, но по сравнению с оставшимися на лавке — совсем не плох. Не даром рука Ардая сразу к нему потянулась.

Шан подхватил меч легко, пристроил рукоять поудобнее в руке, взмахнул.

— Да, ничего. Похож на наш фамильный. Тот братишке достанется, магам ведь не полагаются мечи.

Шан, определенно, ничего не чувствовал, в чем и следовало убедиться. Это Ардаю было больно прикасаться к мечу, всем остальным — нет. И девчонке-колдунье было бы больно. Потому что между ними есть кое-что общее. Просто у Ардая, видимо, этого гораздо меньше, чем у Лиолины Дьянны, так что можно порадоваться.

— Не страшно, — сказал он Шану. — Зато не каждый может стать магом. Я вот не смогу.

Шан благодарно улыбнулся.

Ардай тем временем взял с лавки другой меч, первый попавшийся, взмахнул им. И — ничего, никаких ощущений. Обычный старый, в зазубринах, дешевый меч.

— Что такое, имень Эстерел? — это, оказывается, Каюб как-то незаметно оказался с ними рядом. — Кажется, тебе все-таки хочется поучаствовать в тренировке?

Ардай как раз подумал, что был бы не прочь. Только с любым другим мечом, кроме того...

— Да, хотел бы, господин маг. Рука размялась и почти не болит.

Он шагнул к "дракону", но Каюб придержал его за локоть.

— Тебе понравился вон тот меч, Эстерел? Возьми его, прошу тебя.

Судя по ноткам в голосе мага, отказываться не следовало. И Ардай взял меч, который с готовностью протянул ему Шан. Тот самый.

Больно. Но терпеть можно. Он просто не будет обращать внимания, хотя больно, о Провидение! Но сейчас полегчает, сейчас он опять привыкнет.

Он не будет обращать внимания!

— Давай, Эстерел! — поддержал его Колвен. — Первый уровень — это совсем легко.

Замечательно. Они думают, что он боится не справиться? Да ему плевать, что больно!

И стало почти совсем легко. И он прыгнул на помост. Удар по желтому мерцанию. Хорошо. Еще один. Третий мог бы быть точнее. Ладно, сойдет!

— Молодец, Эстерел, — похвалил Ириан.

Ардаю хотелось отшвырнуть меч сразу же, но он сдержался и не спеша отнес его на лавку, еще и рукоять погладил рукой прежде, чем положить. Для Каюба — пусть видит. Но когда он оглянулся, поискал мага глазами — видит ли? — оказалось, того в подвале уже нет.

Другие занимали очередь к помосту, чтобы выполнить упражнение второй и третий раз, Ардай не стал. С этим же мечом — спасибо, хватит. Другой взять — Каюб вернется и заметит. Вот ведь нежданная досада этот придворный маг, что он позабыл в школе? Осторожничай с ним теперь.

— Хочешь, покажу тебе подвал? — Шан тронул его за локоть. — Я тут все знаю. Пошли.

Ардай кивнул и двинулся за Шаном. Выход из зала с "драконом" оказался в двух шагах, незаметный лишь из-за освещения, а может, это был какой-то специально задуманный фокус — Ардай увидел проход, лишь приблизившись к нему. Шан двигался уверенно, поэтому и Ардай не стал робеть. После первого же поворота резко потемнело, но Шан снял откуда-то со стены стеклянный шар, который тут же вспыхнул у него в руках, как яркий светильник. Это не было похоже на лампу, просто шар, который лежал, светясь, на ладони Шана.

Ардай поежился.

— Не горячо тебе?

Шан с улыбкой коснулся шаром своей щеки, и протянул его Ардаю.

— Он не горячий. Попробуй. Это очень простая магия. Здесь, в доме Моля, вообще легко заниматься магией, для новичков вроде меня это вообще золотое место. Я прихожу сюда, чтобы отрабатывать некоторые приемы. В школе нельзя, там есть запретная магия, а здесь — отлично.

Подавив внутреннюю дрожь, Ардай дотронулся пальцем до шара — верно, тот был совершенно холодным. Он сказал, решив немного блеснуть осведомленностью:

— Наверное, так и должно быть, ведь этот дом построил маг.

— Ты про Моля? Ну, да, может, из-за него. Вообще, он не построил этот дом, он его немного перестроил. Даже не весь дом, а несколько комнат. Вроде бы он смог раздобыть где-то много драконьего камня, и замуровал его в некоторые стены, чтобы его жена-соддийка не могла убежать. Попросту говоря, он соорудил тюрьму для нее. Утверждал, что так любил! — Шан улыбнулся.

— Ага, — Ардай хмыкнул. — Когда тебя так любят, и врагов не нужно. Говоришь, что горным колдунам очень вредно здесь, в этом доме, находиться? Из-за этого камня?

Ему как-то даже расхотелось бродить по подвалу. Побыстрей бы отсюда, а то — кто знает...

— Да не во всем доме, а в некоторых комнатах наверху! — пояснил Шан. — А может, это просто легенда. Драконий камень ведь редкий, приобрести сразу много — сложно. А сам дом и эти подвалы очень древние, они еще колдунам служили. Вот ты заметил, что мы сейчас идем вниз?

— Да, точно, — удивился Ардай.

Пол под их ногами приобрел отчетливый уклон. Коридор закончился, и они оказались в каком-то просторном помещении.

— Здесь я тренируюсь, — сообщил Шан. — Ну, камни двигать, превратить живую птичку в статуэтку. То есть, просто видимость. Я же только учусь пока.

— Да? А показать можешь? — не удержался Ардай.

Он вспомнил, как виртуозно получались такие фокусы у Шалы: был жук — стала брошка, и монеты-колечки у нее то здесь, то там, и... Да всего и не перечислишь.

— Могу, — неуверенно кивнул Шан, и сунул Ардаю шар, — подержи пока. Видишь это камень? — он подвинул носком башмака небольшой камешек, отошел чуть в сторону, потер руки и уставился на камень немигающим взглядом.

Камень не двигался. Тогда Шан добавил несколько пассов руками. Это подействовало — камень немного отполз в сторону.

— Здорово, — прокомментировал Ардай, надеясь, что получилось искренне. — Хорошо бы уметь так.

Это, может, и правда здорово, но куда там до Шалы!

Однако Шан поверил и заметно воодушевился.

— Ты бы тоже мог научиться, — заявил он. — Если долго пробовать — можно. Тут главное — упорство. А вот ты заметил, какое здесь все огромное? — Шан забрал у него шар, высоко поднял, тот засветился ярче. — Зачем было строить такой подвал? Вот, оглядись, здесь пол сначала ровный, а потом поднимается вверх. Ну, скажи, зачем?

— Да понятия не имею, — удивился Ардай. — И зачем?

Вместо ответа Шан схватил его за локоть и потащил вверх по поднимающемуся горой полу до противоположной стены.

— Погляди! Ничего не замечаешь?

— И что я должен заметить? Камень.

— Вот именно! — глаза Шана торжествующе блестели. — Камень другой, видишь? Не такой, что на внутренних стенах! Вся стена — их другого камня! Помнишь большой зал у нас в школе, там тоже наклонный пол? И в коридорах вокруг зала — тоже? И стена там — другая. Вообще, там наклонных полов не меньше, чем лестниц — помнишь?

— И что? Ты объяснишь, наконец?

— А большая стена перед залом? Так, которая вместо рушьей башни? Ты правда не понимаешь? Да драконы же! Это все строилось для драконов! А этой стены, — Шан стукнул по ней кулаком, — раньше не было вовсе. — Представь, в этот подвал могли бы въехать несколько карет разом. Но это — не для карет. Для драконов! Здесь жили драконы — до того, как колдуны ушли, и дом достался Молю. И в нашей школе — тоже! Ты не задумывался — если это бывший город колдунов, где находились их драконы?

— Ну, знаешь, — только и пробормотал Ардай.

Он поверил Шану сразу. Действительно, такая мысль у него самого уже мелькала — если тут жили горные колдуны, то где же пребывали их драконы? Оказывается, все очевидно. Надо было просто лучше соображать и быть наблюдательнее.

— Я недавно догадался. Никому еще не говорил, даже наставнику, — добавил Шан как-то виновато. — Хотя, может, он и так знает? Он знает очень много про драконов. И про тебя он мне как-то говорил, что ты интересуешься драконами, Эстерел.

— Твой наставник — Каюб, да?

— Конечно, кто же еще? У него с моим отцом договор.

Ардай ощутил что-то, похожее на укол жалости — ведь этот парень, имень Шан, ему почти понравился.

А впрочем, может, не так все плохо? То есть, маг Каюб не так плох, как считают отец и дядя? Ну, не дружили они с ним в молодости, мало ли почему так бывает...

— Пошли, а то нас хватятся, — напомнил он Шану.

Да и надоел уже каменный подвал, давно хотелось на воздух. Никогда Ардай Эстерел не любил подвалы и запертые двери, зато обожал простор, воздух и ветер.

Они снова вошли в коридор, и через некоторое время оказались... у развилки. Следовало свернуть или налево, или направо. Что-то Ардай не помнил, чтобы на их пути уже попадался такой резкий поворот. Он остановился в нерешительности.

— Эй, дружище, а мы, часом, не заблудились?

Шан ответил с запинкой:

— Не знаю. Я много раз тут ходил... Нам туда! — он показал налево.

Ардай не стал спорить. В конце концов, коридоры темные, все повороты и закоулки можно и не разглядеть, а он не слишком пытался запомнить дорогу. По крайней мере, теперь они шли вверх, и скоро показалось, что дышать стало заметно легче. Вот поворот, а за ним — свет. И голоса. Пришли?..

И тут же он понял — нет. Свет не тот, и голоса не те. Голоса были женские. Шан остановился и потерянно прошептал:

— Нет. Не то. Мы заблудились, Эстерел! Прости меня!

— О, демоны гор! Постой тут, — Ардай отодвинул Шана и осторожно прошел вперед.

Коридор заканчивался тяжелой кованой решеткой, но главное было не это. За решеткой он увидел комнату с окнами, стояли какие-то мешки и бочки, а дальше огромный очаг с вертелом, и широкая длинная плита — еще одна кухня. И женские голоса вперемешку со звяканьем. Две девчонки препирались, кажется, из-за посуды.

— Говорю тебе — их ровно сто тридцать.

— У меня получилось — сто двадцать восемь. Я лучше еще раз пересчитаю. Что в этом страшного? — Ардай замер, жадно слушая.

— Да сколько можно! Ну, заканчивай быстрее.

— Иди, я и без тебя справлюсь.

Это совершенно точно был голос Эйды. Да может ли быть, чтобы так повезло?..

Та, первая, что не хотела пересчитывать ложечки, похоже, убежала, и Ардай приблизился к решетке вплотную.

Это была Эйда. В широком переднике поверх зеленого платья воспитанницы школы. Она сидела на табурете перед раскрытым ларцом с кучей каких-то блестящих столовых приборов на коленях.

Что-то почувствовав, девушка подняла голову и увидела его. И, вскрикнув, вскочила, отчего приборы с лязгом и звоном рассыпались по полу.

— Тише, — Ардай прижал палец к губам.

Она подбежала к решетке.

— Как я испугалась! А это ты. Я так ждала тебя, знала, что придешь.

— И правильно знала...

Вот проклятая решетка! Но она не мешала ему обнять Эйду, прижаться щекой к ее щеке. Он сказал:

— Все хорошо, милая. Все идет, как надо. Ты молодец. Ни о чем не беспокойся.

— Да, я знаю, знаю. Я верю тебе, Ардай. Скоро ты сможешь уходить из своей школы?

— Скоро, — пообещал он. — Я сразу дам знать ... Крею. Он не обижает тебя? В качестве... жениха, — это он пошутил, на что Эйда хихикнула.

— Крей Даррит? Обижает? Да что ты!

— Пусть только попробует... вообразить себе больше, чем нужно! — сказал он грубовато.

Крей этого не заслужил, конечно и хорошо, что он не слышал. Но трудно было так не сказать, хотя бы Эйде...

Эйда замотала головой:

— Перестань! Ты еще будешь приходить сюда?

— Сюда? Я постараюсь. А ты — можешь?..

— Очень часто. В это время здесь никого нет. Это учебная кухня. И этот час у нас свободный...

— Учебная?..

— Ну, да! Потому что она такая, как в замках. Нас здесь учат готовить. Настоящие явства, которые подают в замках именей. Жаль, что здесь, у нас, нет настоящих именьских замков. Я бы не отказалась в таком хозяйничать... — Эйда казалась веселой, смешливой, такой особенно красивой.

— Похозяйничаешь, — почему-то пообещал Ардай. — Хорошо, что тебе здесь нравится. Потом приготовишь что-нибудь... "настоящее", а то мне прямо любопытно стало. Говоришь, можешь часто приходить сюда? Я тоже попробую.

— Буду тебя ждать здесь всегда, как только смогу.

— Да, это хорошо. Вот, смотри, — он провел пальцем по глубокой щели меж камней кладки, возле самой решетки. — В этой дыре можно оставить записку. Если понадобится.

Сзади, из темноты, кашлянул Шан, и Эйда в мгновение ока отскочила от решетки.

— Прости, Эстерел, — виновато сказал Шан. — Но нам действительно пора, а то могут быть неприятности. Приветствую тебя, э...

Он сделал несколько движений пальцами, отчего все, что Эйда рассыпала, собралось аккуратной кучкой, с нежным звоном взлетело и приземлилось на табурет.

— Сто двадцать девять ложечек для варенья, — улыбнулся Шан. — Но ты на всякий случай еще пересчитай. Я имень Шан, будущий ассистент придворного мага, к твоим услугам, Эйда Рикка, — сообщил он обомлевшей девушке.

Где-то близко опять послышались женские голоса, и Ардай с Шаном подались в спасительную темноту коридора.

— Пошли быстрее, — Шан подхватил свой светящийся шар и бодро зашагал впереди. — А то будет нам обоим... Я понял, где ошибся. Эти глаза то и дело меня подводят. Как только научусь, сделаю себе хорошее зрение.

Кажется, никто и не заметил их отсутствия. Все уже закончили и складывали мечи, только Блай еще торчал на помосте, Ириан что-то втолковывал ему. И маг Каюб появился, буквально через минуту после них. Это удачно, что после.

— Вам понравилось, молодые господа? — по губам мага блуждала слабая улыбка.

Ответил ему нестройный хор:

— О, да! Еще бы! Понравилось.

— М-да, должен признать, это занятно. Спасибо, господин маг, — подытожил куратор Ириан.

— Рад быть полезным, — маг наклонил голову. — Если твои питомцы не против и дальше упражняться на этом приспособлении, куратор, пусть заявят об этом тебе. Ты передашь мне список желающих, и я позабочусь о специальном разрешении для них посещать Обитель. В установленное время и со строго определенной целью, разумеется. Ради этого благого дела настоятельница не откажет.

— Хм. Только не часто. У парней и других дел достаточно. Слишком хороша твоя игрушка, маг, дай им волю — отходить не будут, — проворчал Ириан, а ученики довольно переглядывались — "игрушка", похоже, понравилась всем.

— Я тоже могу попасть в этот список, господин маг? Ты говорил о запрете для меня заходить в Обитель, — поторопился спросить Ардай, и тут же пожалел об этом. Что, если маг скажет "нет"?

Каюб слегка поморщился:

— Ты разве представляешь собой что-то уникальное, молодой имень? Все, что касается других, имеет с тебе то же отношение. Запрет — дело прошлое.

Ардай перевел дух. Сегодня у него, похоже, удачный день.

Покидали обитель без мага, тот куда-то подевался. Никто и не подумал удивляться, такой уж был этот маг — появляется и пропадает, не уследишь. Да и незачем, кому до него есть дело?

Маг Каюб наблюдал сверху, из галереи, как ученики школы шли за Ирианом по монастырскому двору к выходу.

— Ну и?.. — начальница школы для девушек, худая миловидная монахиня средних лет, приблизилась тихонько и стала за его плечом.

Маг кивнул, показал пальцем.

— Вон тот. Третий после Ириана. Рядом с мальчишкой Шаном. Они друг другу понравились, как ни странно. Что ж, пусть так.

— Этот высокий, темноволосый юноша?..

— Именно. Горд, своеволен, упрям, предприимчив, смел и везуч. Я бы не сказал пока, что умен. Но и того, что есть, уже немало.

-С нами Провидение! — вздохнула монахиня.

— С нами, — согласился маг.

* * *

Заброшенная оружейная в школьном полуподвале, куда Ардай и Шан спустились незадолго до заката, оказалась прохладной, сухой и даже пока что светлой — там имелось два довольно больших зарешеченных оконца под самым потолком. Оконца эти смотрели на запад, и солнце сейчас светило прямо в них, два ярких квадрата света лежали на противоположной, не штукатуренной каменной стене.

Ардай огляделся. Пыль, много пыли, это да. Вдоль стен — лари. Голые каменные стены. Табурет, около него — гора грязных тряпок, щетки, бутыль — с оружейным маслом, должно быть. Тут Шан трудился, разбирая здешние сокровища.

Огромная — и где нашли такую? — старая корзина доверху заполнена оружейным мусором — обломками дешевых клинков, бляхами с сорванными ушками, кусками панцирей, ржавыми наконечниками стрел со сломанными древками, разными железками, которые больше ни на что не годились. Ни один добрых хозяин в своей оружейной не будет копить это безобразие, да в таком количестве. Все — в кузницу, на переделку. А в общем, здесь не было даже мрачно.

— Смотри, — Шан похлопал рукой по той стене, где были окна. — Видишь, кладка другая? Эту стену построили позже остальных. Я облазил весь дом, и подвал тоже — все остальные внешние стены выглядят иначе. Здесь был вход. Для драконов.

— Слишком широкий вход, не находишь? Может, просто дом перестраивали, вот и все? — засомневался Ардай. — Нет, вообще, это интересная мысль, что дом приспособлен для драконов, и стена во дворе — их насест...

— Это вход для драконов, — настойчиво повторил Шан. — Я уверен, Эстерел. Драконам надо, чтобы вход был широкий, три стены и крыша. Они не любят быть запертыми, особенно под землей. Знаешь, я видел настоящую драконью пещеру. Собственно, я даже был в ней. Это севернее, в Тугале, я там жил одно время у дяди.

— Как это — был в пещере? — удивился Ардай. — Где же эта пещера?

— В Драконьих горах, — Шан горделиво улыбнулся. — На земле колдунов, конечно, там граница очень близко. Ну, вот мы с братом и слетали, посмотреть.

— Слетали через границу? — Ардай разглядывал Шана, как будто впервые увидел.

— А что такого? Это здесь драконов много, и колдуны живут рядом, а там поблизости давно уже драконов не видели. Думаешь, колдуны следят за всеми границами?

— Может быть, они убедились, что вы просто любопытные мальчишки, и дали вам улететь. И что же за пещера?..

— Что-что — дыра в горе. Деревянный помост из дуба, мы решили, что дракон на нем спал, ну, вроде как на кровати. Надписи на стенах. Одна стена гладкая, и на ней — мозаика. Узор из трав, цветов, бабочек.

— Кровать для дракона? Узор из бабочек? Шутишь? — Ардай захохотал.

— Клянусь, — насупился Шан. — не знаю, откуда это и зачем, но я говорю правду. — Кстати, здесь поблизости живет дракон. Вот бы тоже слетать посмотреть.

— А я летал, смотрел, с другом вдвоем, — сказал Ардай. — Но потом дракон заревел, рухи взбесились и бросились наутек.

Шан потрясенно моргал.

— Мне кажется, драконы не злые, — добавил Ардай. — Ну, а мы ведь ничего плохого не замышляли, только взглянуть хотели. Их запросто можно приручить, но не так, как рухов. С ними можно поладить.

— Откуда ты знаешь? — удивился Шан.

— Мне так кажется.

Сказать правду: "Я с ними разговаривал" — он, понятно, не решился. Он и Крею бы не сказал об этом, хотя тот уже, как говорится, три раза по трижды заслужил его доверие.

— Надо понять, почему они служат лишь колдунам, — сказал Ардай. — Как колдунам это удается? А вообще, иметь своего дракона и летать на нем я хочу, наверное, больше всего на свете. Почему колдунам можно, а мне нет?

Шан, щурясь, внимательно смотрел на него.

— Ты ведь слышал про великую тайну колдунов? Вот в ней и все дело. Лучшие маги Итсваны пытаются ее разгадать, пока никому не удалось. Может быть, мне удастся. Я очень хочу. У драконов есть какое-то слабое место. Колдуны об этом знают, поэтому драконы их и слушаются. Иначе бы зачем таким сильным тварям кому-то подчиняться? Знаешь... — Шан зачем-то понизил голос, — колдунов можно поймать, иногда. Недавно поймали девочку, в Обители. Да что это я, ты ведь знаешь. Тебя ведь чуть не обвинили в том, что ты ей помогал.

— Я даже не понял толком, что там случилось, — пожал плечами Ардай, — что за девочка, зачем сбежала, откуда взялась?

Раз уж Шан — ученик Каюба, и может рассказать что-нибудь интересное, пусть болтает, пока в настроении. И тот не разочаровал.

— Да колдуны часто приходят в Аш. Ну, может быть, часто. У них же на лбу не написано, что они — колдуны. Чем-то их привлекают некоторые места в городе. И дом Моля, ну, Обитель, то есть, в том числе. Там есть бесценная древняя библиотека, Моль, вроде, купил ее вместе с домом. Колдунья искала что-то в библиотеке, там ее застали монахини.

— Значит, она жила какое-то время в Обители, что ли? И никто не понял, что это колдунья?

— Как поймешь? Говорю же, на лбу у колдунов ничего не написано. Для этого драконий камень нужен. И колдунья, видно, знала, в какие комнаты дома Моля ей нельзя входить. Вот когда ее заперли в такой комнате и повесили на шею драконий камень, тогда и стало ясно, кто она. От драконьего камня колдуны теряют власть над собой, делаются покорными, как... я даже не знаю, как кто. Скажи ему, чтобы прыгнул с башни — прыгнет. Против своей воли прыгнет. Эх, жаль, что она сбежала. Такой случай был! Я ведь сам еще ни разу не говорил с горными колдунами, а тут учитель бы разрешил...

— А не сочиняешь? — недоверчиво хмыкнул Ардай, — вот так возьмет и прыгнет?

Сам подумал: а я вот тебе не прыгну, и не мечтай...

— Вот именно, и прыгнет, и все, что хочешь, сделает! — горячо подтвердил Шан.

— Ладно. Тогда мне непонятно, почему эта великая тайна насчет приручения драконов — все еще тайна? Если колдуны иногда попадаются в руки магам, и их можно допросить с этим, как его там, драконьим камнем? Или тайну знают не все колдуны, а только некоторые? Их правители, или еще кто? Или нет никакой тайны?

— Есть тайна, — Шан вздохнул. — Но, понимаешь, с ней не все так просто. Колдуны об этом вообще не говорят. Не говорят, и все! Наверное, не могут. Господин Каюб считает, что дело в каком-то особом заклятье. Колдуны признают, что тайна есть, но о сути этой тайны из них ни слова не вытащишь, и никакие драконьи камни, вообще ничего не помогает. Понял, в чем дело? Потому эту тайну так тяжело раскрыть — те, кто посвящен, не могут говорить об этом, даже между собой. Скорее всего, так оно и есть.

— Хм, ну ничего себе, — Ардаю надоело стоять, и он присел на корточки, прислонившись к корзине с обломками — лари казались слишком пыльными, а табурет Шан между делом уже занял. Кстати, он не терял времени зря — не только разговаривал, но и отчищал от ржавого налета какой-то старый клинок, то и дело смачивая тряпку маслом из бутылки.

— А это точно, или так, догадки просто? — спросил Ардай. — То ли мне кажется, то ли твой маг сам ничего наверняка не знает?

Не то чтобы он и в самом деле так считал, но пусть ученик мага поговорит еще...

— Это трудно — знать наверняка, — ответил Шан. — Колдуны, когда их допрашивают, даже с драконьими камнями, стараются увильнуть и не сказать правды. И солгать не могут, но при этом наговорят всякого, что не будет ложью, но и ответом на вопрос не будет тоже. Бывает, с непривычки приходится два десятка вопросов задать, чтобы выяснить, как его настоящее имя. Если неправильно спросишь — узнаешь какое-нибудь детское прозвище, и еще что-нибудь вроде того. Учитель мне свою книгу показывал, она так и называется: "Как правильно разговаривать с горным колдуном".

— М-да. Что-то неохота мне... с ними разговаривать, — сказал Ардай.

Шан застенчиво улыбнулся.

— Я всегда любил узнавать новое. А изучать драконов — это великое дело, которое нужно Империи.

Ардай кивнул. Конечно, дело великое, с этим не поспоришь. Но что-то ему не хотелось допрашивать горных колдунов, разными ухищрениями вытаскивая из них крупицы знаний.

Он потер виски пальцами — их вдруг заломило.

— Ладно, за дело, — резко встав на ноги, Ардай чуть не упал — по плечам и в поясницу выстрелило болью.

Что еще за напасть? Он потянулся, разминаясь — вроде прошло.

— Зачем ты сложил этот лом в такую корзину, ее же с места не сдвинешь, — он ткнул по рассохшимся прутьям носком сапога — боль прошлась от носка до колена. — Надо переложить, по частям вынесем отсюда.

— Там мешки есть, — Шан показал куда-то в угол.

Мешки нашлись, и Ардай принялся перекладывать железки. Он кидал их, не глядя, и вдруг руку скрутило болью так, что потемнело в глазах, пальцы сами разжались, очередной обломок с лязгом брякнулся на пол.

— Ты что, Эстерел? — Шан вскочил. — А, у тебя же рука все еще болит, да? Так не делай ничего, просто посиди, давай поговорим, — он виновато шмыгнул носом. — Мне не скучно с тобой, мне и не надо, чтобы ты работал, правда.

Ардай перевел дух и улыбнулся Шану.

— Брось, все хорошо. Я притерпелся, забываю иногда, а она вдруг дергает ни с того ни с сего. Но уже проходит.

Он нагнулся и поднял этот, последний обломок, рукоять и кусок клинка с ладонь длиной — боль опять стянула пальцы. Он переложил обломок из руки в руку — боль перекатывалась следом за обломком.

— Ух ты, какой был меч, — восхитился Шан, — какая рукоять, да?

Он взял у Ардая обломок и потер тряпкой остатки клинка — проступил узор на стали.

— Это далатский?.. Или я даже не знаю. Но меч был знатный, я такого еще и в руках не держал. Эх, да что с него теперь толку... — он бросил обломок обратно в корзину.

Ардай вздохнул, стиснув зубы — его трясло, как в ознобе, и мутило, и стены каморки вокруг медленно раскачивались.

Еще один драконий камень? О демоны леса и гор, что это на него свалилось сегодня? Драконий камень, не чета тем, что он трогал раньше. Что с девчонки снял — вообще ерунда. Тот, что сегодня Каюб ему подсунул — а ведь подсунул же, не иначе! — казалось было испытание. А выходит — пустяк. Потому что жалкий обломок в корзине с хламом — это оказалось действительно жутко. Захотелось отойти в дальний угол и лечь на пол — кажется, этот кусок железа выпил его силы.

Драконий меч, вот что это такое. Настоящий драконий меч. Может, даже тот самый, великая реликвия Аша. В ратуше повесили жалкую подделку, а этот — настоящий. Что с ним случилось, уже, может, и не узнаешь, но он — вот, тут...

Снаружи донесся звук школьного колокола — звонили общий сбор.

— Что-то случилось? Пошли быстрей, — Шан дернул его за рукав.

Ардай бежал за Шаном, мечтая не свалиться, а стены по-прежнему кружились, и если бы не плечо Шана перед глазами, он и не побежал бы — не знал бы, куда...

Но с каждым шагом становилось легче. Когда они оказались на замощенном камнем школьном дворе, Ардай был почти в порядке.

Солнце еще не успело совсем скатиться за холмы, так что было светло. Большая часть учеников, преподавателей и обслуги уже толпилась во дворе, и все смотрели в одну сторону. В сторону Драконьих гор.

И было на что посмотреть. Драконы! Целая стая драконов, не меньше сотни, кружила над горами. Казалось, совсем недалеко. Мало кому приходилось видеть столько драконов разом. Да чего там — никому не приходилось...

Никто не вспоминал, что нельзя смотреть в сторону Драконьих гор. Толстый повар-южанин бухнулся на колени и нараспев читал какую-то непонятную молитву. Кто-то бормотал что-то, поминая то Провидение, то другие силы, какие только найдутся по эту сторону мира. Но большинство просто оцепенели — стояли, смотрели и ждали. А драконов становилось все больше. Ардаю захотелось зажать уши руками, но он не стал — зачем? Он слышал не ушами. Тревога, боль, кажется, крик, что-то еще... слов он не различал, это было хуже всего — слышать, не понимая...

И вдруг стая разлетелась, разом, во все стороны. Десятка два драконов пронеслись прямо над ними. И — все. Как не было страшной стаи.

Люди разом перевели дух.

— Что это было, о демоны леса и гор? — озвучил один общий вопрос имень Блай.

— Надеюсь, мы не узнаем, — громко ответил ему куратор Ириан. — Потому что хорошо бы, чтобы это касалось лишь горных колдунов, и больше никого. Расходитесь! Нечего тут...

* * *

Поначалу все и было так, как хотелось куратору: день проходил за днем, не принося новостей. Сначала их с трепетом ждали. Кто-то и ночью спать не ложился, и утром все в небо смотрел: вернется или нет драконья стая?

Не вернулась. Может, чаще теперь пролетали над Ашем драконы, но и только.

Ардай был не из тех, кто слишком переживал. Ему и без того хватало, чего пугаться и над чем поразмыслить. Очень быстро он ощутил странное влияние найденного в подвале драконьего меча... точнее, бывшего драконьего меча.

Верно, выбравшись из подвала, Ардай задышал легче, и силы как будто вернулись, да и вид драконьей стаи над горами кого угодно бы взбудоражил и заставил отвлечься. Но потом, чуть погодя, опять оказалось, что гудит в висках, а руки дрожат от слабости.

— Что с тобой, Эстерел? — беспокойно спрашивал Шан. — На тебе лица нет.

Будущий какой-то там по счету ассистент не-первого придворного мага теперь не отходил от Ардая.

— Все хорошо, — буркнул Ардай, — я спать хочу.

Сразу ушел к себе и упал на кровать, забыв раздеться. Провалился, как в яму без дна, в долгий сон без сновидений. Проснулся, когда солнце стояло уже высоко и школьный колокол вовсю трезвонил, зовя на завтрак.

Нет, не надо завтрака. Только воды. Много-много воды, холодной и чистой.

— Не лопни, Эстерел, — добродушно заметил Блай. — Или, гляди, обратно прольется.

Ардай нехотя отставил третью по счету чашку и с отвращением посмотрел на уставленный снедью стол — кормили их в школе как на убой. Густая каша с маслом и медом, румяный хлеб, ломти вареного мяса, целая гора вареных коричневых яиц на большом блюде. Обычно Ардай не забывал отдавать должное здешней кухне — иначе тут не протянуть, учеба, полеты, тренировки не семь, а двадцать семь потов выжимали ежедневно. Но на этот раз пришлось сжать покрепче зубы, давя рвотный позыв.

Не надо завтрака.

— Ты здоров, Эстерел? — забеспокоился и куратор Ириан. — Бледный — от стенки не отличишь.

— Да, господин куратор. То есть, я здоров...

И еще с Лемом, его рухом, подарком городничего и города Аша, забот было полно. Нет, рух оказался отличным. Если бы не школа, если бы Ардай жил в Варге, он бы днями не вылезал из седла, и через пару месяцев птица стала бы шелковой. Но пока приходилось довольствоваться нынешними скромными возможностями. Хорошо еще, что в кошельке оставались денежки, и Ардай мог себе позволить платить птичнику, чтобы ухаживал за Лемом и регулярно вылетывал, самому не хватало времени. А птица могла застояться и ослабеть, как тогда на ней лететь в Ит?

Колвен вот ухаживал за своим рухом сам, но что толку, если он на нем не летал?..

В этот день первыми в списке занятий значились полеты на рухах. "Я здоров," — сказал Ардай куратору, это было преувеличение. Не понятно, зачем соврал? Наверное, потому, что именно полеты не хотелось пропускать. Эти занятия были для Ардая временем свободы и некоего торжества, потому что имень Иштван Кай, преподаватель, попросту не обращал на него внимания, предоставляя делать, что вздумается. Так что Ардай просто тренировал свою птицу.

А сегодня ему просто хотелось подняться в небо. Там, в высоте, лучше. Там ветер. Отпустят эти муть и слабость. Скорее бы...

Поднявшись на Леме в небо над школой, ощутив на лице упругий ветер, Ардай действительно почувствовал себя лучше. Странное нездоровье проходило, медленно, капля за каплей. Солнце! Солнечный свет наполнил его странным ликованием. Какое солнце! Оно щедро сияло на чистом, без единого облака небе. Оно было благодатным и щедрым. Ардай просто летел, дав свободу руху. Забыл о том, что драгоценное время уходит просто так...

И вскоре он ощутил это. Странное ощущение, такое приятное, как будто кровь в жилах вспенилась разом. Он весь стал удивительно легким, подвижным, и очень сильным — да-да, очень. И еще — кураж, такой же, как тогда, во время выступления, принесшего ему победу. Захотелось ринуться вниз и толкнуть ладонью ближайшую башню — и башня разрушится, рассыплется по камешкам. И потом рвануть птицу вверх и вверх, высоко-высоко, как никто никогда не летал, и посмотреть, каково это. Или закрутить что-нибудь этакое, чтобы у всех челюсти отвалились от удивления — неважно, что рух еще не обучен.

Он сжал бока птицы, и бросил ее в резкий кувырок назад, потом еще раз — получилось безукоризненно. Не должно бы так в первый раз!

Вот оно что, значит. Дело вообще не в птице. Дело в нем. Когда он чувствует себя вот так, как сейчас, он может что угодно. Нельзя заставить птицу делать невозможное — а ему, выходит, можно! Значит, он на любой "дохлятине" выиграл бы смотр! Хотя, нет, конечно, слабая птица просто не дотянула бы до конца выступления. Но он не допустит гибели еще одного руха, нет, ни в коем случае! Теперь он понял. Будет осторожен.

В этот же день Адай впервые одолел Колвена. Не продержался против него заданное количество минут — это унизительное, в общем, условие, которое предполагало, что на большее Эстерел не способен. Победить, то есть, не способен! Так вот — он победил. Всего на мгновение Колвен сплоховал, "раскрылся", и Ардай нанес... нет, не нанес удара, конечно — кто же их наносит в учебном бою. Он остановил меч там, где заканчивался нагрудник Колвена, в дюйме от беззащитной шеи. И Колвен замер, изумленный, не вполне понимая, как же это он так сплоховал. Сам Ириан подошел, посмотрел очень внимательно, словно решая, верить ли глазам своим, и кивнул:

— Хорошо, Эстерел.

Ардай опустил меч, и сразу спросил:

— У меня будет выходной на этот раз, господин куратор?

— Нет, — ответил тот спокойно. — Условие пока не выполнено.

Условие, точнее, вторая его половина, теперь зависела лишь от Колвена — тот должен мало-мальски прилично отлетать на рухе несколько базовых упражненений.

Колвен низко опустил голову, и выглядел он неважно. Было его немного жаль, конечно.

— Извини, — сказал он хрипло, когда куратор отошел. — Если бы я знал, что делать — сделал бы. Любому магу бы что угодно заплатил за правильное заклятье. Только чтобы это заклятье не увидели другие маги. Так ведь нет такого.

— Наверное, нет, — согласился Ардай. — Так что придется тебе обойтись без магии. Будем пробовать. Понимаешь, мне просто нельзя сидеть тут безвылазно. Меня девушка ждет.

— Я стараюсь, — вспыхнул Колвен. — И это не моя идея, чтобы ты страдал. Куратор вообразил, что это поможет, какой демон внушит ему эту мысль, хотел бы я знать! В крайнем случае, уйду из школы, но не теперь...

— Я понял, извини, — сказал Ардай.

— Ничего ты не понял! Спорим, в следующий раз ты меня ни за что не достанешь? Я глупо раскрылся сегодня.

— Не буду я спорить... — Ардай отвернулся.

Он сам не понимал, была ли случайность в том, что он одолел Колвена. Но это оказалось как-то слишком уж... нетрудно.

А как быть с найденный обломком меча? Это неожиданно найденное сокровище так легко потерять вновь, и уже навсегда, если не забрать и не спрятать. И в то же время он не мог сам вынести его из оружейной. Как бы не свалиться по дороге!

Решение нашлось легко. Шан. Надо попросить Шана, вот и все.

Вечером, когда пора было уходить, Ардай вскинул на плечо целый мешок с железом — не нагнешься.

— Эй... ты не надорвешься, Эстерел? — испугался Шан.

А Ардаю ноша не казалась тяжелой. Все правильно, слабым он, вроде, никогда не был.

И тут как бы спохватился:

— Эх, совсем забыл! Шан, дружище, а захвати-ка ту рукоять... ну, помнишь? Нравится она мне. Отдам оружейнику, приделает клинок. Найди, захвати.

— Ладно, — тут же согласился Шан, быстро нашел обломок, завернул его в тряпку и сунул за пояс.

Ардай наблюдал не без опаски — эта жуткая вещь, и у самого беззащитного Шанова живота. Но тому — хоть бы что!

Какие-же они с Шаном разные, оказывается. А все дело — в небольшой толике крови горных колдунов. Соддийцев — так их надо называть. Соддийцы, и он вместе с ними — не такие люди, как все. Но хоть — люди?..

Наверху он "забыл" забрать обломок у Шана, и тот, как и ожидалось, чуть погодя сам принес его Ардаю в комнату.

Драконий меч. С его помощью уже убивали этих огромных летающих зверей. Рукоять, похоже, серебряная, была когда-то украшена камнями, может быть, драгоценными — остались углубления под них, а камни, конечно, выбили. Все равно, почему выбросили такую рукоять? И как вообще это получилось?

Он вспомнил белую драконицу, так поразившую его своей хрустальной красотой. С черным драконом он смог бы драться, с белой — никогда.

Драться... Сражаться — так правильнее. Вызвать на бой. У него теперь есть драконий меч. Точнее, будет, наверное, когда удастся заменить клинок. Хорошо бы пойти в ратушу и сравнить тот фальшивый драконий меч с этим обломком, они должны быть очень похожи. Скорее всего, было так: кто-то нечаянно сломал драконий меч, реликвию Аша, и, в ужасе от содеянного, подменил настоящий меч фальшивым, а обломок бросил в заброшенной оружейной, где хранился хлам как бы ни пятивековой давности, со времен Великих войн, уже забытых Приграничьем. Так или иначе, никто теперь точно не узнает. И никто из жителей Аша никогда бы не понял, что меч не настоящий, потому что для этого надо быть горным колдуном. Горные колдуны это, получается, ощущают. Как горячее и холодное. Как боль...

И все равно, неужели у магов нет никакого способа проверять драконьи мечи?..

Ардай осторожно сомкнул ладони на рукояти и ощутил ожидаемую боль, она тянула руки, все нарастая. Почувствовав, что подступает дурнота, он отбросил обломок подальше.

Интересно, к этому можно привыкнуть? Кажется, сегодня боль была немножко слабее.

Перво-наперво необходимо было спрятать обломок, убрав его заодно из комнаты — спать рядом с этой вещью Ардай не решился бы. Подождав, пока дурнота уймется, он нашел у себя в сундучке шнурок, связал на нем две петли и, не касаясь меча руками, затянул петли на гарде обломка с двух сторон от рукояти. Теперь его можно было нести, не прикасаясь руками.

Ардай спрятал обломок в соседнем зале, длинном и всегда полутемном, под подоконником — просто воткнул обломок в щель между доской и каменной кладкой. Потер пальцы, опять заболевшие от прикосновения к рукояти. Ничего, он попробует привыкнуть...

На следующий день история повторилась: слабость и жажда с утра, а потом Ардай сбежал с занятия по каллиграфии, чтобы полетать на рухе. И снова — ветер и свобода, и необычайная легкость, и этот волшебный миг — ощущение силы, которая вдруг родилась в нем, где-то под грудью и волной прокатилась по телу... Так показалось.

Чуть позже он опять победил Колвена. Легко победил, даже неинтересно. И радости никакой на этот раз не испытал: ясно же, что все неспроста. Он как будто стал быстрее и легче двигаться, и силы в мышцах прибавилось — словно ему противостоит не крепкий парень, а девчонка вроде Валенты.

На Колвена жалко было смотреть.

— Похоже, удался ты своему отцу, Эстерел, — хмыкнул куратор. — Мало только он тебя гонял, вот, стоило взяться — и гляди ж ты...

Это драконий камень. Стало быть, так он действует на колдунов: сначала отнимает силы, а потом возвращает сторицей. Очень странно...

После обеда для желающих — то есть почти для всех, — опять устроили поход в монастырь отшельниц, и он смог без труда повторить упражнение с механическим "драконом" шесть раз — с первого уровня по пятый, а пятый раз дважды — понравилось. Он единственный смог. Еще бы, никто не подсовывал ему на этот раз мечей с драконьими камнями.

— И это все, господин маг? — удивленно спросил он Каюба, который зачем-то ошивался тут же. — Но я пока не чувствую, что могу победить дракона.

— А ты и не можешь, Эстерел, — согласился маг, — пять уровней тренировки — это только начало. В следующий раз я приготовлю тебе новое упражнение с "драконом".

— И сколько их всего?

— Много. Ты желаешь пройти все, Эстерел?

— Я хотел бы как можно больше. Сколько успею.

— Совершенству нет предела, Эстерел, — согласился маг.

Чуть погодя опять удалось повидаться с Эйдой. Когда ушел маг, а все остальные были заняты делом, Ардай тихонько сбежал в знакомый коридор, и без труда нашел проход в ту кухню в другом крыле дома. Время было неподходящее, и он рассчитывал самое большее на записку в щели между камнями, а нашел опять ее, Эйду, одну.

Он просто везучий, видимо, вот в чем дело!

Эйда выглядела такой довольной. Той же Валенте, наверное, здесь, взаперти, и впрямь было бы невмоготу, а Эйде нравилось. Кажется, Ардай понимал, почему. Валенту никто и никогда ни к каким делам не принуждал, занималась тем, чем сама хотела, а больше всего книжки свои читала. Эйда же была старшей сестрой при куче малышни, и никаких больше помощниц и работниц во дворе...

Приближался долгожданный выходной. На этот раз он совпадал с Днем Обретенных Стрел — городским праздником, уходящим своей историей в седую древность, в доимперские еще времена. И легенда была: когда-то давным давно осаждало Аш неприятельское войско. У города было достаточно защитников, крепкие стены и хватало всего, чтобы выдержать долгую осаду. Но случилось так, что одна из дочерей здешнего короля была влюблена в военачальника, осаждавшего город. И он прислал ей голубя с письмом, в котором склонил девушку к измене. В ночь перед штурмом королевская дочь испортила все стрелы, припасенные в гарнизоне. Но ее выдал неловкий сообщник, правда, слишком поздно — все стрелы были надломлены. Невозможно было так быстро изготовить новые, и не было клея, который бы склеил испорченные крепко и достаточно быстро. Но городской маг сумел применить свое мастерство и изготовил нужный клей, правда, важным его компонентом была кровь изменницы, на каждую стрелу ее требовалось по капле. Король не стал щадить дочь, и девушка умерла, исправляя тем самым совершенное ею преступление.

Ардаю было лет шесть или семь, когда мать прочитала ему эту легенду из старой книги. Он хорошо помнил, как это было. Они все сидели в зале у камина, мать — с книгой на коленях, а у отца на руках задремала совсем еще маленькая Валента...

— Бедняжка, — вздохнула мать. — Но любовь не дает права предавать своих сограждан.

Ардаю сказка не понравилась.

— Глупо, — сказал он. — Ну, как она переломала все стрелы? Их же было очень много. Или она тоже пользовалась магией? И лучше бы тот военачальник подговорил ее открыть потихоньку городские ворота.

Родители переглянулись и рассмеялись, негромко, но Валента проснулась и захныкала.

— Должно быть, это все-таки сказка, сынок, — объяснил отец, передавая жене дочку. — В сказках все немножко иначе, чем на самом деле.

Сказка ли, не сказка, однако это был последний летний праздник. И Ардаю хотя бы в этот день очень хотелось попасть домой. Отец накануне известил, что приедет — тоже надоело, наверное, зря дожидаться сына. Может, решил сам столковаться с куратором?

С утра за куратором Ирианом прибыл посыльный из ратуши. А школа тем временем потихоньку просыпалась — обычное время подъема давно прошло, по случаю праздника побудку в колокол не прозвонили. Из кухни аппетитно тянуло свежей выпечкой.

Ардай искренне не понимал, с какой стати валяться в постели в такое утро. Особенно если имеешь полное право уйти отсюда на целый день. Будь у него возможность, он бы улетел в Варгу еще затемно. Нет, если не удастся получить законный выходной, он непременно сбежит хотя бы на пару часов, посадит птицу на одной из городских башен...

Его Лем уже сидел во дворе на низкой тумбе, полностью готовый, в нарядной сбруе. Ему бы быть на башне, но Ардай поторопился, слишком рано оседлал, а смотритель птичника башню запер и затеял не сделанную с вечера уборку. Побоятся, наверное, что куратор заметит непорядок и устроит разнос. Но это все было неважно.

Сам Ардай, одетый в синий с серебром парадный костюм, стоял, опираясь локтями о каменные перила, на галерее второго этажа, и лениво посматривал по сторонам. Во дворе уже собралось несколько экипажей: приехали родственники учеников. Имень Блай сидел в одной из колясок в компании трех девушек, даже издали было понятно, что это его сестры.

Может, и отец приедет не один, а с мамой и с сестренками? Или хотя бы с Валентой?..

Высокую белокурую девушку Ардай заметил, потому что она подошла к его Лему. Стояла совсем близко и рассматривала птицу. Незнакомая девушка, и цвета ее платья ничего ему не сказали, но, кажется, она не из местных. Красивая девушка.

Мимо прошел Колвен. Ардая он, кажется, даже не заметил. Колвен спустился по лестнице и подошел к белокурой незнакомке. Они поговорили не больше пары минут, и Колвен направился к стоявшей неподалеку коляске, в которой, видимо, сидели спутники девушки. А та осталась возле Лема.

Ардай прекрасно видел их лица: Колвена, незнакомки, двоих пожилых мужчин, с которыми Колвен почтительно разговаривал. И как он поглядывал при этом на девушку, и что при этом выражали ее глаза... Может, ему показалось?

Нет, он же не слепой. Голосов он не слышал, но и без этого разыгравшаяся сценка была очевидней некуда. Бедняга Колвен влюблен в эту беловолосую, влюблен серьезно и безнадежно. А она так небрежна, так явно снисходит до него, так холодна...

Эйда никогда не была такой.

Чувство можно заменить. Одно — другим. Так сказала Шала.

Ардай замер, обдумывая мелькнувшую мысль. Чувство можно заменить?..

Как все просто. Странно, что во сне он ничего не понял, а это действительно просто. Заменить страх, к примеру, ненавистью. Нужно сильное, очень сильное чувство, которое заменит сильный страх. И, пожалуй, другой возможности может не представиться. А тянуть еще — нужно ли?..

Не зря ведь, демоны на них, возможность выйти за ворота школы для Ардая привязана к успехам Колвена. На что-то же рассчитывает куратор Ириан?..

Девушка прохаживалась вокруг руха, разглядывала его со всех сторон. Может, и не самого руха разглядывала, а узорчатые бляшки на упряжи. Или все-таки рух ей понравился?..

Знать бы, куда и зачем ушел Колвен, но вряд ли он собрался седлать свою птицу. Значит, придется помочь ему в этом. Ардай нащупал в кармане пару монет — очень хорошо...

Он быстро, почти бегом спустился вниз, в кухню, где как раз завтракала обслуга, поймал за рукав первого попавшегося птичника, сунул ему в ладонь несколько дирремов и быстро объяснил, что требуется. Тот даже не удивился: рухов Эстерела и Колвена часто седлали одновременно.

Ардай же вернулся во двор. Ничего не изменилось: незнакомка продолжала разгуливать вокруг Лема. Это все упрощает. Просто подойти к незнакомой молодой особе, игнорируя ее старших родственников — это нахальство, но если девушка — возле его птицы, а все остальные обстоятельства — где-то в стороне, то он их замечать вроде и не обязан.

Ардай подошел, не спеша, засунув большие пальцы рук за свой широкий ремень — на ремне тоже такие бляхи, что загляденье.

— Здравствуй, — сказал он. — Тебе, вижу, понравилась моя птица.

Он обошел девушку и встал вполоборота к лестнице — чтобы видеть, когда вернется Колвен. Это было важно: не пропустить возвращение Колвена, и не подпустить его близко, и чтобы успели оседлать руха Колвена...

— Здравствуй, имень Эстерел, — девушка искоса взглянула на него, с ходу определив имя по цветам костюма. — Да, понравилась. Он великолепен. Правда, молодой еще, да? Ничего не умеет, наверное?

Эх, вот бы также понять, кто она такая, и назвать по имени. Но, демоны, этого он не мог, и шансов сообразить не было ни малейшего.

— Он умеет практически все, — заверил ее Ардай. — Потому что я умею все. Остальное неважно. Хочешь убедиться? Обожаю катать девчонок, особенно когда они пугаются и громко визжат.

Это была совершенная неправда. Во-первых, он так никогда еще не делал, напротив, если и катал кого, то бережней некуда, а во-вторых, это удовольствие на любителя — когда у тебя в седле визжащая дурочка, будет еще дергаться, рух неправильно поймет и непонятно как начнет себя вести. Тут не до удовольствия, тут бы вообще более или менее нормально посадить птицу.

— Не рассчитывай, Эстерел, — сказала девушка. — Я визжать не стану. Меня отец с детства в седло брал, а он много лет считался лучший наездником Северного Приграничья. А тут, дядя сказал, ты лучший? Победил на последнем смотре.

Лучший наездник Северного Приграничья?.. Тогда Ардай мог и знать это имя, что-то завертелось в голове...

— Не обязательно лучший, — заскромничал он. — Но не из худших, наверное. На смотре всегда кому как повезет. Знаешь, зато у меня голова дырявая — никак не могу выучить геральдическую книгу Итсваны, — он многозначительно окинул незнакомку с ног до головы.

Девушка улыбнулась.

— Меня зовут Нантия Клейя.

Клей... Растор Клей. Ардай вспомнил. Когда-то давно, в Сардаре, они с отцом смотрели его выступление. Отец в тот раз почему-то не летал. Но, демон, если Ардай ничего не путает, то отец был неплохо знаком с этим Растором, и на большом обеде в честь победителей они сидели рядом... Или не сидели? Ладно, какое это имеет значение сейчас?..

— Ты дочь Растора Клея. Рад нашей встрече, Нантия.

— Мне тоже приятно с тобой познакомиться, Ардай Эстерел. Что ты там высматриваешь за моей спиной?

А она наблюдательная девочка.

А вот и птичник верхом на рухе Колвена, посадил птицу на тумбу у самого крыльца. Ардай махнул ему — молодец, дескать, работа принята.

И куда запропастился Колвен? Может, он вообще не намерен больше появиться? Тогда все пропало.

— Кто тебе мой приятель Колвен? — спросил он.

Это нужно было знать.

— С чего ты взял, что он мне — кто-то?

— А разве я ошибся?

Нантия качнула пушистыми ресницами, они, как и брови, были у нее темно-медового цвета. Вообще, у Колвена губа не дура, девочка — прелесть. Внешне, во всяком случае.

— Можно сказать — не ошибся. Колвен — мой будущий жених.

Вот как, значит. "Будущий" — помолвку еще не подписали. Только, говоря о женихе, вовсе не обязательно подчеркивать, что он "будущий"...

— Я так и думал, — Ардай улыбнулся. — Я твоего будущего жениха собираюсь немного позлить, ты мне поможешь? Не думай, мы не в ссоре. Это будет просто шутка. Ты лишь прокатись со мной на рухе, а?

И почему он был уверен, что она не откажется?..

— И только-то? — Нантия заулыбалась. — Да сколько угодно. С лучшим наездником Приграничья наверное, интересно кататься. Вот мой дядя, давай подойдем. Он позволит.

Если бы его Эйда так ответила на подобное предложение! Но об этом можно не думать, потому что такого не было бы никогда. Старина Колвен, тебе, кажется, не повезло...

— Будет интересно, — заверил ее Ардай. — А к дяде подходить не будем. Сейчас увезу тебя, и все.

— Даже так? Это не слишком, а, Эстерел? — вскинула брови Нантия.

Да, это было "слишком", вообще говоря.

Ага, вот и Колвен показался. Очень вовремя. И ни к какому дяде они уж точно не пойдут, чтобы у Колвена не было времени приблизиться...

Колвен остановился, он увидел свою птицу, оседланную и готовую лететь, потом перевел взгляд на Ардая с Нантией. На его лице было откровенное недоумение. Пока только недоумение.

Ардай подхватил девушку на руки и буквально забросил в седло, от неожиданности она вскрикнула, но и только. Тут же Ардай оказался в седле перед ней и защелкнул пряжки на ремнях. И дополнительный ремень накинул, которым обычно не пользовался — ему не нужны случайности.

— Ты не бойся, сиди спокойно, слышишь? — быстро сказал он Нантии. — Чтобы не случилось, не бойся и не мешай мне. Можешь завизжать еще?

— Не дождешься! — ответила Нантия, уже крепко обхватившая его за талию. — Не волнуйся, я умею летать в седле.

— Это хорошо, что умеешь! Я просто хочу, чтобы он погнался за нами, всего-навсего, — сказал Ардай обычным, даже будничным голосом, но при этом он повернулся к Нантии и говорил, почти касаясь губами ее уха.

Со стороны это, надо думать, выглядело соответствующе. И Колвену, по идее, должно очень не понравиться. Надо только, чтобы он не думал и не рассуждал. И чтобы его никто не отвлек, не остановил.

Еще через миг Ардай взлетал, красивым винтом — прекрасный получился взлет. И они с Нантией, разумеется, уже привлекли внимание, на них глазели решительно все, кто был во дворе, и даже из окон выглядывали. Один из родичей Нантии что-то возмущенно кричал и махал руками.

Нантия смеялась, крепко держась за пояс Ардая, и, к чести ее надо заметить, действительно сидела в седле отлично, ни разу, даже во время взлета не дернулась и не помешала ему.

— Здорово, Эстерел! — воскликнула она. — Вот уж не думала, что приехать сюда будет так весело. А изобрази-ка что нибудь из того, что выделывал на смотре!

Вместо ответа Ардай бросил птицу в простой, быстрый кувырок вперед.

Это тебе, Нантия. Чтобы не приставала.

Нантия от неожиданности охнула и вцепилась в него еще крепче, но больше не издала не звука, даже повиснув на миг вниз головой. И совершенно точно была довольна.

Он сделал медленный круг над школой. Ну, что там Колвен, замерз, что ли?..

Слева подлетела и села на школьную башню хорошо знакомая птица, которую он ни с какой другой бы не перепутал — это Бак, а на нем, конечно, отец. Почти в это же время внизу раскрылись школьные ворота, и во двор въехал куратор Ириан на своей вороной кобыле. Он остановился, не слезая с седла, подозвал кого-то, коротко переговорил — должно быть, получил объяснения, что происходит, — и стал смотреть на Ардая и Нантию.

Отец, тот слез с седла, стоял на краю башни и тоже смотрел. Он, видимо, пока мало что понимал и не вмешивался. А захочет вмешаться, поднимет Бака, чтобы принудить Ардая сесть... Конечно, еще не факт, что догонит. Но лучше бы не вмешивался, может все испортить.

Да что там Колвен, сколько можно?!

От Колвена сейчас ждут действий. До определенного момента, очень недолго, он еще может делать вид, что все в порядке. Но еще немного — и ему уже будет неловко свататься к этой девушке, и на него станут показывать пальцем. Он должен прыгать в седло и лететь за ними, чем скорее, тем лучше.

— Полетели... куда-нибудь отсюда, да? — попросила Нантия.

Внизу куратор Ириан подъехал к Колвену, что-то ему сказал.

И вот оно! Колвен, очнувшись, кинулся к своей птице. Ардай успел увидеть, как тот взлетел, коряво взлетел, как будто бревном нагруженный. Но очень быстро!

— Да, полетаем, — крикнул он Нантии, и понесся прочь от школы, в строну Южных ворот, за которыми начиналась дорога на Варгу.

Старый обычай: если девушку, свободную от брачных обязательств, имень сажает на своего руха и привозит на двор своего дома, или даже просто делает круг над ним, это равноценно официальному предложению руки и сердца. Ну, так Ардай не намерен и близко приближаться к Варге с Нантией в седле, ни за какие коврижки. Он просто немножко поиграет в догонялки с Колвеном, в конце концов даст себя догнать и повернуть, и они вернутся вместе, и старина Колвен получит свой прекрасный приз, и все останутся довольны. Надо только так и этак погонять Колвена, чтобы все видели, как он летает, когда не боится свалиться.

Он оглянулся и придержал Лема, чтобы дать Колвену возможность приблизиться. Потом сделал виток, ушел вниз, Колвен — следом. Совсем неплохо!

Всего на несколько мгновений дав Колвену оказаться в шаге от успеха, Ардай рванулся верх, оставляя соперника внизу. Сделал круг и опять опасно приблизился, и опять полетел в сторону Варги, предлагая Колвену догонять. Тот, естественно, понесся следом. Ардай старался слишком не отдаляться, и хорошо видел лицо Колвена: бледное, губы сжаты, глаза — от них хоть камин в большой зале зажигай...

Еще несколько таких виражей, и можно возвращаться.

Он опять ушел вниз, давая Колвену подняться над ним и чуть опередить, и опять рванулся вверх. Нантия смеялась — ей нравилась эта игра "вверх-вниз". Простенькая игра, Ардай поднаторел в ней, когда был мальчишкой, а Колвену еще только предстоит это освоить. Наверняка предстоит. Потому что главное случилось — он летает, летает свободно и без ненужных опасений. В полете надо думать о полете, а не о том, что можешь свалиться. О безопасности надо беспокоиться, когда седлаешь птицу, когда пристегиваешься к седлу, а в полете об этом думать категорически нельзя...

Когда он направил птицу вниз, давая наконец Колвену возможность опередить их с Нантией и начать теснить назад — пора возвращаться, не до вечера же так летать, — руки Нантии вдруг быстро скользнули вдоль его пояса вперед, схватили поводья и резко натянули их, он почувствовал, как сжались ее колени, и Лем послушно пошел вверх.

Вот это номер. Девочка не просто умеет держаться в седле, она сама наездница, причем неплохая — это ж надо, перехватить у него поводья!

— Прочь руки, и попробуй еще только!.. — бросил он ей, повернув голову, и нотки звякнули в голосе, которые он только у отца иногда слышал — сам не ожидал...

Она затихла, послушалась, опять крепко схватилась за его пояс.

Не хватало, чтобы кто-то, в его седле, правил его птицей. Нахальство какое.

Все, представление окончено. Ардай отпустил поводья, толкнул Лема кулаками у основания шеи — значит, вниз, обратно. От Колвена не отрывался, и они сели почти одновременно.

Кто был во дворе, встретили их довольными криками, а местами — и аплодисментами. Большинство ведь понимали, что произошло, и зачем. Да и зрелище получилось, надо думать, занятное.

Ардай помог Нантии слезть с седла, подвел ее к Колвену, сказал:

— Кажется, вам нужно поговорить?

И поспешно ретировался, не дожидаясь, пока эти двое надумают, что сказать. Вскочил на Лема и улетел. Недалеко — на ближайшую башню. Сразу ослабил упряжь, принес ведро воды. Не то, чтобы сильная птица устала, Лем и не на такое способен. Скорее, чтобы самому отвлечься, собраться с мыслями.

Наверное, все получилось, да? И у них сегодня будет выходной.

Вообще говоря, Колвен показал в небе не все фигуры, что был должен. Но куратор, конечно, не может на понимать: дело сделано. С сегодняшнего дня Колвен будет летать. Почему-то Ардай в этом не сомневался.

Он посидел немного, глядя, как Лем пьет, и собрался уже идти вниз, разыскать отца, объясниться, если нужно, но тут затрезвонил школьный колокол — общий сбор! Пришлось не идти, а бежать, перепрыгивая через ступеньки.

Ириан стоял на главной лестнице, его окружили тесным кольцом, Ардай оказался позади всех. Вокруг куратора толпились не только ученики и служащие школы, но и гости, которым бы по хорошему надо и дальше восседать в своих экипажах — что такого важного для них может сказать куратор школы дальконтов в Аше? Ан нет, все были тут, все были взволнованы, переглядывались и ждали.

— Значит, новости такие, мои добрые господа, — куратор прокашлялся. — Сначала о плохом. Все вы догадываетесь, что там — он махнул рукой в сторону Драконьих гор, — случилось неладное. Все вы видели... Короче говоря, у колдунов пропал дракон. Точнее, драконица с детенышем. Колдуны, как водится, подозревают, что это козни итсванских магов. Впрочем, доказательств у них нет.

Глухой, возмущенный ропот побежал по толпе. Опять?! У тех, в Ите, разума, что ли, совсем недостает? Только год назад отдали колдунам сто девочек, навсегда, как похоронили, и грядут новые неприятности?

— Если через месяц дракон не будет найден, — повысил голос Ириан, — и не выяснится, что с ним случилось, колдуны будут сжигать по одному городу каждую неделю. Город Аш, — Ириан перевел дух, и у большинства горожан на эту пару мгновений сердца перестали биться, — город Аш не пострадает, мои добрые сограждане. Его нет в списке, приложенном колдунами к их ультиматуму. Зато есть Ит, и он в этом списке первый.

Немалое облегчение, которое испытали все без исключения, тут же сменилось откровенным изумлением. Колдуны грозят сжечь Ит? Столицу? Разве это осуществимая угроза — сжечь Ит, один из самых укрепленных городов империи? И разве кто бы то ни было решится на подобное, просто потому, что пропал дракон?

Подумаешь, драконица с детенышем — по сравнению с таким городом...

— Теперь о том, что внушает надежду, мои добрые господа, — продолжал Ириан, — Император уверяет, что не отдавал приказа похищать дракона, а первый придворный маг поклялся, что в скором времени предоставит колдунам доказательства абсолютной невиновности Итсваны в пропаже дракона, так что жители империи могут спать спокойно. Всем ясно?

Ясно было, конечно, всем, но мало кого успокоило. А если дракон не будет найден? Или колдунам не понравятся доказательства магов?..

Возможно все. Да-да, решительно все. И мало кто здесь теперь сможет спать по-настоящему спокойно, несмотря на то, что ничего не угрожает их собственным домам и угодьям.

А что будет твориться в окрестностях Ита! Тысячам людей придется уезжать, бросая дома и поколениями нажитое имущество, и хорошо, если есть, куда уезжать! Спешно убирать остатки урожая — если до того будет. Мало кто понадеется, что маги дело уладят и найдется драконица с детенышем, хотя молиться об этом, конечно, будет вся Империя.

— Что касается наших дел, молодые господа, — Ириан прошелся взглядом по некоторым ученикам, остановился на Ардае, — все будет, как задумано. Вы заканчиваете курс, сдаете экзамены, получаете свидетельства. Никаких послаблений, их у вас и так довольно. А сегодня все могут быть свободны.

— Пойдем, — появившийся откуда-то отец крепко взял Ардая за предплечье. — Нам пора. Мать соскучилась по тебе.

— Домой? — в первый момент Ардай даже растерялся, слишком он был потрясен услышанным. — Отец, что же будет теперь?

— Поглядим, — сухо отозвался имень Гай, — сказано же — маги обещали все уладить. Я тебе сейчас поведаю нечто не менее захватывающее. Для тебя, во всяком случае.

Но заговорил он только на башне, поправляя и так идеально подогнанную упряжь на Баке и не глядя на сына:

— Вот такое дело: сразу после окончания тобой курса мы нанесем визит в Триер, в дом именя Рафта Клая, чтобы ты мог поближе познакомиться с его племянницей Нантией. Думаю, подпишем помолвку еще до твоего отъезда в Ит, да храни его Провидение.

— Что... отец? — Ардай даже не сразу понял. — Помолвку... мою? С Нантией?!

— Ну, а с кем же? С кем ты сегодня совсем позабыл о некоторых приличиях?

— Отец, ты шутишь надо мной? Нантия — невеста Колвена, он ни за что не отдаст ее.

— Ты так считаешь? — усмехнулся имень Гай. — Колвен, бедняга. Нантия прилюдно ему отказала. Дядюшка Клей ее поддержал. Как кандидат в племянники ты его устраиваешь больше — у тебя титул, ну, и вообще...

Тут Ардай как раз сообразил — а ведь Колвена не было в толпе, когда куратор говорил. Совершенно точно не было. Он не явился на общий сбор.

— Отец. Я не женюсь на Нантии. Не хочу потому что. Ты же не станешь заставлять меня?

— Я? Не собирался заставлять. Но здесь тот самый случай, когда ты сам все устроил своей выходкой. Ириан, правда, доволен, обещал тебя расцеловать, если у Колвена наладится с полетами. А на разные сердечные печали Ириан всегда плевать хотел.

— Отец...

— Что — отец? Дочь именя Растора Клея, красавица и с приданым, действительно хорошая партия.

— Я должен поговорить с Нантией... или с ее дядюшкой. Прямо сейчас, — он готов был сию секунду бежать разыскивать этого дядюшку.

— Забудь, — сказал отец жестко. — Поверь на слово, не о чем тебе с ним сейчас разговаривать. Разве что извиниться — так я уже все сказал ему. За нас обоих.

— Я не женюсь.

— Да хватит уже! — вышел из себя имень Гай. — Слышать не хочу! И так забот хватает. Матери дома можешь поплакаться, что жениться не хочешь, ясно?

Они больше ни слова не проронили до самой Варги.

Дома отец сразу пресек все приветственные восторги, собрал домашних — и семью, и слуг, — и пересказал сообщение Ириана. Его речь была встречена подавленным молчанием.

— Говоришь, хозяин, Аша в списке нет? И Асмакана нет, что на побережье? — уточнил пожилой конюх дядюшка Ивген. — Значит, и правда собрались жечь. Если драконы столицу пожгут, что же будет, а, хозяин? Война с колдунами?

— Не будет войны, — покачал головой имень Гай. — Слишком глупо было бы допустить такую войну. Колдунов немного, но они сильнее.

Расходились в молчании, только кухарка причитала:

— Проклятые маги, и все им неймется! Колдуны и вовсе безобидны, если их не трогать, а тут, надо же — опять драконов воровать! Сто несчастных девочек отвезли в Драконьи горы — и все мало им! Видно, не тех! Надо было всех императорских дочек собрать, да всех дочек колдунов, да племянниц...

— Тихо, Лита, — прикрикнул отец, — чтоб я такого не слышал! — и она затихла, всхлипывая.

Больше было бы и горя, и слез, если бы скорая беда была обещана родному дому, но она разразится очень и очень далеко. А может, и не разразится — на что же тогда император, его маги и министры?

Все-таки неплохо, что Аш — бывший город горных колдунов. А может, и не бывший?..

Про Нантию отец рассказал матери позже. Все рассказал: и про Колвена, и почему Ардаю теперь непросто отказаться от помолвки. Мию это все взволновало даже больше, чем ультиматум колдунов.

— Как нехорошо, — она всплеснула руками. — Ардай приобрел врага. Так появляются враги на всю жизнь, это нехорошо, мой дорогой! Как мог Ириан поступить так, он ведь твой друг, Гай?

— Иногда дела иначе не сделаешь, Мия, — неожиданно возразил имень. — А Ириан хотел повлиять на Колвена. И как он мог ожидать, что наш с тобой сын окажется столь предприимчив? — отец усмехнулся. — Ничего, наверное, это воля Провидения. Вполне подходящий брак. Кто знает, что нас ждет, может, и правда, не стоит откладывать со свадьбой. Ты ведь помнишь дочку Клея? Она тебя устраивает, как считаешь?

-Я ее помню, — вздохнула Мия. — Устраивает? Да, конечно, да. Она была милая девочка. Но.. не знаю. Мне не нравится все это.

— Ничего. Помолвка — еще не свадьба.

Ардай слушал молча, ни разу не вмешался. Расхотелось спорить, все равно бесполезно. Да и что тут скажешь? Пока, во всяком случае — ничего.

Шала, Шала, ну куда же ты подевалась, рыжая? Вот он, твой совет. С одной стороны — помог, с другой — боком вышел.

Вскоре прилетел Крей. Ардай его ждал. Он быстро оседлал Лема, Крей помогал. Все, как раньше. Они друзья, они давно не виделись, и не прочь погонять на птицах над лесом, а потом поболтать — почему нет. А все остальное, в том числе и одна невеста на двоих — так ли важно?..

— Дашь свою птицу? Давно хотел попробовать такую, — попросил Крей.

— Да сколько угодно, — сразу согласился Ардай.

Крей откровенно восхищался Лемом — это понятно, ему приходилось летать на старой, по большому счету, никуда не годной.

— Вот куплю себе руха, — мечтательно сказал Крей, покусывая травинку, когда они с Ардаем посадили птиц посреди мало-мальски подходящей лужайки и блаженно растянулись на траве. — Только раздобуду деньжат, и куплю. Бракованного куплю, они дешевле.

Приближалось облако, похожее на диковинного хвостатого зверя. На дракона?..

Драконы, драконы... Сколько ведь, в сущности, из-за них неприятностей! Не было бы драконов совсем, никто бы не зарился на их мощь и силу, людям спокойней бы жилось. А так — всегда найдутся охотники разгадать их великую тайну, чтобы приручить, отнять у колдунов. Сколько, интересно, нужно заполучить драконов, чтобы можно было бросить вызов колдунам — десяток? Сотню?..

Просто колдуны должны признать, что не у них одних есть право владеть драконами. Великая тайна колдунов... или драконов, как там Шала говорила? Она его касается. Он может погибнуть, если не узнает ее. Или узнает, погибая? Или не узнает никогда, но это — вряд ли? Или... Короче, ему просто нужно эту тайну узнать! Шала мастерица морочить голову, скажет, и думай, что это все значит.

А сразиться с драконом? Глупость, безумие, да и страшно. Но почему-то кажется, что надо, и все тут. Какой у него еще выход? Никакого.

Это же не он придумал — сражаться с драконом! И не он придумал, что победитель дракона получает все. И никто не скажет ему, что делать, а что — не надо. Все — значит все.

Дракон — просто огромный и умный зверь. Он понимает человеческую речь, если она сказана в мыслях. Колдуны умеют говорить мыслями — может, в этом и заключается их великая тайна?..

А кто сказал, что рухи не умеют слышать мысли? Говорить мыслями рухи не умеют, это верно, а — слышать?..

Ардай посмотрел на Лема.

"Лети и дотронься до него, и возвращайся".

Он имел в виду облачного зверя.

Вообще, это получилось случайно. В этом особенность мысленного языка — он где-то поблизости от просто мыслей, можно что-то сказать, не взвесив как следует.

Лем встрепенулся, издал негромкий клекот, неловко хлопнул крыльями раз-другой, и взлетел. Несколько быстрых мгновений, и он уже был над деревьями, и стремительно удалялся.

— Что такое?! — Крей вскочил на ноги, — Ты что, его не привязал?!

Не привязал. Должен был, но не привязал. Забыл. Прихваченная из башни крепкая веревка так и осталась висеть смотанная у седла. Привык не привязывать Бака, сажая в лесу, но Лем — не Бак, он — совсем молодой и пока достаточно бестолковый. Верхом неосторожности было не привязать такого руха.

Ардай сел, и в смятении смотрел, как удаляется, делаясь все меньше, его рух, летящий к облачному зверю. Именно туда.

Крей сел рядом.

— Может, он сам в Варгу вернется? А мы пока что делать будем? Мой старичок нас не потянет. Может, я слетаю, приведу тебе Бака?

— Погоди, — сказал Ардай, — этот, наверное, сам сейчас вернется сюда.

Крей недоверчиво хмыкнул.

— Сам, сюда?.. И с какой же стати?

Рух совершенно исчез из виду. Ардай ждал. Вот наконец появилась маленькая темная точка, вынырнула из облака — рух возвращался. Летел к ним. Скоро он грузно приземлился практически на свое прежнее место, и заклекотал, как будто любопытствовал: ну и зачем, хозяин, ты гонял меня в этакую даль?

Ардай подошел, погладил птицу по шее, покрытой жесткими перьями, все-таки набросил ему на ногу петлю из веревки и привязал другой конец к дереву.

"Молодец, — сказал он Лему, — хороший рух. Самый лучший".

Вот так-то. Птица слышит его "драконьи" речи.

Он ведь даже не объяснил толком, куда лететь, просто думал про облако незадолго до этого. И еще, каждый наездник прекрасно знал, что облако — это всего лишь густой туман, который плывет в вышине, у облака нет четкой границы. Рух мог просто не понять, куда ему следует слетать, и где должен закончиться его полет, но Лем выполнил именно то, что хозяин от него захотел: нырнул в облако, и сразу вернулся.

Это же редкое сокровище, с которым еще надо решить, что делать. Интересно, все горные колдуны так умеют?..

Крей смотрел куда-то на кусты, по которым прыгали бойкие солнечные зайчики.

— Послушай, я хотел бы кое-что тебе рассказать... Объяснить, в общем, — сказал Ардай. — Но ты сохранишь это втайне?

— Мог бы не спрашивать, — отозвался Крей обиженно, — Я уже со счета сбился, сколько твоих тайн храню.

— Да-да, это верно. И я еще хотел бы кое о чем попросить тебя. Мне нужна помощь, понимаешь?

— Да сколько угодно. Если, конечно, мне не придется превращаться в ворону или еще в какую-нибудь тварь.

— Нет, не то. Знаешь, почему рух улетел и вернулся? Я приказал ему. Нечаянно. Неосторожно подумал так, что он мог услышать, и он услышал...

Крей в смятении уставился на Ардая.

— Ты подумал так, что он услышал?! Это как же?

— Понимаешь...

Ардай все еще отчаянно колебался, а стоит ли говорить Крею?.. Но ведь уже начал! И помощь ему нужна. А Крей — тот не выдаст.

— Знаешь, почему Сарита про меня глупости рассказывает? Первая жена отца тут ни при чем, была она колдуньей или нет. Скорее всего не была, — решил он соврать. — Все дело в моей прабабке. Вот та была дочкой горного колдуна. Так что, во мне есть эта кровь... во всех нас есть. И поэтому у нас, у Эстерелов... не у всех, нет, но иногда у нас получаются некоторые не совсем обычные вещи. Вот и Сарита, наверное, видела что-то, необычное, еще когда я совсем маленький был. А рассказать, что на самом деле видела, она не может. Отец вроде какой-то колдунье или знахарке заплатил за заклятье, чтобы Сарита не болтала зря. Вот и получается, что она и правду сказать не может, и молчать не хочет. Потому и говорит ерунду, про проклятье отцовой жены, например. Никто ведь особенно ей не верит. А расскажи она правду — эх, знать бы, что это! — может, ей и верили бы.

— Ничего себе, — только и сказал Крей. — А твой отец тоже так может — птицам приказывать?

— По-моему, немного может. Я раньше просто внимания не обращал, думал, все так могут. Бабка могла, еще кто-то. У нас как-то не любят о этом говорить. Я недавно узнал, и то почти случайно.

Крей спросил, неуверенно, отведя взгляд:

— А Эйде ты расскажешь?

— Не знаю, — вздохнул Ардай. — Я вот даже не уверен, что моей матери это известно.

— Но ты не должен скрывать от Эйды такое. Это неправильно.

— Да почему? Я только ее перепугаю, она же наслушалась Сариту. Ни одной моей бабке, тетке и прочим родственницам соддийская кровь не повредила, а во мне ее и вовсе чуть.

— Так вот, значит, почему у тебя оказалось яйцо дракона, — сказал Крей задумчиво.

— Ну, не знаю. И я ведь сразу потерял того дракончика, так что это совершенно не имеет значения. Знаешь, я видел надпись на стене, — зачем-то добавил он, — это во дворце наместника. Там написано, что каждому полагается только один дракон.

— Каждому колдуну? — уточнил Крей.

— А про это ничего нет. Каждому, и все.

— Ты меня о чем-то попросить хотел? — напомнил Крей, которого загадочная надпись, похоже, не впечатлила.

— Верно. Я ведь тебе самое главное еще не сказал. Понимаешь, я долго думал. Если Провидение дает в руки что-то, и настойчиво указывает путь — надо идти, да? Может быть, в этом единственный выход? И не только для меня?

— Не тяни, а? — попросил Крей. — Что там еще за путь?

— У меня есть настоящий драконий меч. Но он сломанный, считай, рукоять одна. И чтобы его починить, нужна твоя помощь. Я не могу сам отнести его мастеру на переделку. У меня есть хороший клинок, он мой, хранится у меня, так что отец не хватится. Вот его бы и посадить на ту рукоять...

— Что ты такое говоришь?!

Вот теперь Крей был потрясен.

— Я нашел обломок настоящего драконьего меча, — повторил Ардай. — В подвале. И именно потому, что во мне есть соддийская кровь, я точно знаю, что он настоящий. Я чувствую это. Ты бы ничего не почувствовал, а я чувствую.

— Чувствуешь — что?..

— Боль. Сильную боль. Я от него слабею. Но потом силы возвращаются, умноженные многократно. Вот дай руку, упрись локтем...

Крей послушно протянул руку.

Они делали это много раз. В поединке "на руках" не просто было победить Крея Даррита. Никаким оружием, кроме ножа и палки, сын мельника пользоваться не умел, да мельник Даррит и это не одобрял — зачем, баловство одно. Но силу Крей имел немалую, ему то и дело приходилось таскать тяжелые мешки и ворочать жернова...

Ардай надавил ладонью на ладонь Крея, и как будто совсем не ощутил сопротивления.

— Ничего себе, — в который раз удивился Крей. — А ну-ка, давай еще разок.

Второй раз получилось так же.

— Вот видишь, — сказал Ардай. — Я не хвалюсь, моей заслуги тут нет. Это из-за меча. Но я уже легко побеждаю лучшего бойца школы, у нашего куратора глаза на лоб полезли, когда он увидел это в первый раз. И с драконом я сражаюсь лучше всех. То есть, не с настоящим, мы учимся на специальной кукле, похожей на дракона и оживленной волшебством.

— О, демоны, — пробормотал Крей.

— Видишь, само Провидение желает, чтобы именно я сразился с настоящим драконом. Как говорит один мой родственник — Провидение зовет трижды. Посылает три знака. Если есть три причины для безрассудного поступка, его надо совершить. Первая — тогда я наверняка получу Эйду. Вторая — я же зачем-то нашел драконий меч. Третья — кто-то должен остановить колдунов, уж не знаю как, но ведь должен!

— Тебя по голове не били последнее время, там, в вашей школе? — не удержался Крей. — Ты вздумал сражаться с драконом? Их побеждали единицы, и то, должно быть, как-то случайно. И, думаю, каждый, кто идет вызывать дракона — очень хорошо подготовлен. Он самый лучший. То, что ты сказал, конечно, очень интересно, но...

— Вот именно, — вздохнул Ардай. — А ты, видно, совсем не слушал меня. Сейчас я — самый лучший. И каждый знает, что победить дракона можно только драконьим мечом. Таким мечом дракона лишь заденешь правильно — и все, считай, победил. Пустяковой раны хватит. Но попробуй, задень, нанеси эту пустяковую рану! Зато никто не знает, что драконий меч добавляет сил бойцу. И не только сил — быстроты, ловкости! Но не каждому, а такому, как я. Ты понял? Чтобы победить дракона, нужно быть таким, как я. Быть хотя бы чуть-чуть соддийцем! А иначе мечу цена медяк.

— Ты это точно знаешь? — не унимался Крей. — Кто тебе сказал?

— Я сейчас это понял, — признался Ардай. — Вот только сейчас. Но это же очевидно, разве нет?

— Я считаю, что лучше точно знать все, как оно есть. А когда сам только что понял, то можно и не все понять, или вообще неправильно понять...

— Ладно,— вздохнул Ардай. — Но я хочу починить меч, и разобраться, может, у него еще есть какие-нибудь свойства. И как он дальше будет на меня влиять. Это же нужно сделать?

— Если ты пообещаешь ничего не решать сгоряча, я помогу тебе починить меч. Посмотрим, может, и стоит узнать получше, что это такое. А может, его к наместнику снести, пусть настоящие маги разбираются, это ведь их дело?

— Крей, они не соддийцы. Ни один их них до сих пор не понял, что меч, висящий в Ратуше, великое достояние Аша — жалкая подделка. Отдать им меч — это потерять навсегда, да еще придется объяснять, чем он особенный, и почему я это понимаю, а они — нет.

— Я тебе помогу, — пообещал Крей.

Кое-что изменилось. Всегда благополучное Приграничье вроде бы продолжало жить своей жизнью, но что-то незримое повисло и над Ашем, и над окрестными деревнями, как будто всегда яркие здесь последние дни лета стали тусклее. Это "что-то" было — ожидание плохого.

А Колвен действительно начал летать. Каждое утро и вечер он садился на своего руха и улетал, в одиночестве. И медленно, но верно добивался успехов. Ему не мешали. Помощи Колвен не хотел, хотя иногда она бы ему не помешала, необязательно ведь самому доходить до того, что уже известно другим.

Ардая Колвен теперь не замечал, проходил мимо, глядя так, словно тот был прозрачный. Их совместные тренировки тоже прекратились. И вообще, отношение всей школы к Ардаю тоже изменилось. Не то чтобы стало плохим, нет. Настороженным. Все как будто отступили от него на шаг. Его не упрекали, нет, все понимали, зачем он сделал то, что сделал. В конце концов, замысел блестяще удался, именно он, Ардай Эстерел, научил Колвена летать. Что такое имень, не умеющий летать? Все равно что калека без рук или без ног. Да многие предпочли бы быть без рук или без ног — это менее позорно, чем не летать из страха. Так что, Эстерел сделал Колвену ценный подарок, очень ценный, зато забрал себе девушку — что ж, дело того стоило, да и мало ли девушек? Но Ардаю стало неуютно в школе.

Шан объяснил ему по-своему:

— Видишь ли, ты поставил себя над всеми. Сыграл на чувствах, понимаешь? Управлял людьми, как кукольник куклами. Знаешь, ты все-таки мог бы быть магом, если бы очень захотел. Для магов такие умения — самое главное.

— Да ничего подобного, — отмахнулся Ардай.

Они с Шаном теперь все время проводили вместе, Ардай ничего не имел против. Он вовсе был неплох, этот Шан. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь Ардаю случится подружиться с будущим магом? Он с такими раньше предпочитал дел не иметь. Так он и с лесными ведьмами раньше дружбы не водил, а теперь вот колечко одной такой, рыжей, постоянно при себе носит.

Однажды Ардай решился и после завтрака придержал Колвена за плечо.

— Видел, как ты летаешь, — сказал он, — хочешь, буду помогать?

Колвен в ответ скрипнул зубами:

— Не встречайся на моей дороге, Эстерел.

Не то чтобы Ардай этого не ожидал.

— Послушай, я ведь хотел помочь, — сказал он, — всего лишь. Не сердись. И не собираюсь я жениться на этой твоей, как ее...

— Женишься как миленький, — вспыхнул Колвен, — посмей только ее опозорить, и я тебя убью, — он схватил Ардая за ворот рубахи.

— Ну и дурак, — Ардай легко отцепил его пальцы, оттолкнул, тот чуть не упал.

А Ардай просто немного не рассчитал, после очередной "тренировки" с драконьим мечом силы опять добавилось. У него теперь все получалось легко, и это нравилось, просто голову кружило. И тревожило, да. Немножко.

— Передумаешь — обращайся, — бросил он Колвену, отвернулся и ушел.

Ему, вообще говоря, было не до Колвена с его обидами. Хотя помириться он был бы не прочь. Пусть другом не будет — да тот им и не был, впрочем, — но и врагом иметь его не хотелось. Ардаю Колвен чем-то нравился. Не слишком хорошо у них вышло. Что ж, как дальше Провидение рассудит!

Крей сдержал слово: дней через пять после того разговора прилетел в Аш, чтобы отнести меч оружейнику. И вот удача: Ириан Ардая сразу отпустил, и не спросил ничего, а это для него редкость. А может, и не в удаче дело, просто Ириан сделал ему заслуженную поблажку? Когда Ардай попросил разрешения провести Крея по школе, куратор тут же дал невозмутимое согласие, а ведь обычно гостям, которые допускались в школу лишь по праздникам, дальше двора и главного зала, ходу не было.

Они вволю побродили по гулким пустым залам, не встретив ни одного человека. Крей с жадным любопытством смотрел по сторонам: на старинные гобелены, мозаичные картины на стенах.

— Тут же сплошь драконы, — поразился он, — никогда их столько разом не видел. И потолки какие высоченные. А пол зачем такой? — его ноги заскользили по пологому пандусу.

Крей сразу отметил то, что Ардай принял как должное.

— Этот дворец колдуны строили. Тут есть помещения, предназначенные для драконов. По крайней мере, так считает один мой приятель...

И Ардай вдруг замолчал, уставившись на мозаичную картину, совсем небольшую, над лестницей. Кажется, он до сих порее не видел. Там был изображен человек с окровавленным мечом и раненый дракон. Дракон выгнулся, запрокинув голову и распластав крылья, и, наверное, кричал, а на его зов сверху спускался еще один дракон. Человек пока не замечал того, второго, на его лице была написана радость победы, и вот еще что, самое главное: он держал в руке отрубленный конец драконьего хвоста.

Опять отрубленный хвост. Может, это все-таки что-то значит? У кого бы спросить? Может, у Шана, который знает все на свете?

— Пойдем, — сказал он Крею, — я покажу тебе меч.

С особой осторожностью, оглянувшись — нет никого? — он извлек заветный обломок из тайника под подоконником. Сжал ладонями рукоять. Боль закружилась в пальцах, отдавая в локти. Но теперь она была вполовину... нет, еще меньше. Такая боль, в принципе, не мешает, ее можно терпеть долго. Он привык, почти приручил драконий меч!

Когда голова закружилась, он отдал обломок Крею. Тот не без трепета взял, подержал так и этак, покачал головой:

— Совсем ничего не чувствую, — и убрал обломок в сумку.

Они отправились к кузнецу, которого присоветовал Крей — не к оружейнику со свидетельством, как Ардай собирался, а к простому кузнецу, давнему знакомцу мельника Даррита.

— Он и оружие чинит, — заверил Крей, — потихоньку, для "своих", чтобы не оштрафовали. Хорошо чинит. Он и возьмет недорого, и никаких тебе записей в книге за твоей подписью, да еще настоящий оружейник и догадаться о чем-то может... уж не знаю, о чем.

И Ардай признал, что это разумно. Оружейник действительно и запишет, и подпись потребует, и бумагу выдаст, и он отчет представлять обязан в контору городничему, кому оружие чинил и какое. Зачем? — да повелось так давно уже, для порядка, а Ардай имел полное право и покупать оружие, и чинить, однако ж решил — путь будет все тайком, без бумаг.

Кузнец и правда оказался умельцем, в два счета пересадил рукоять на новый клинок. Работал у них на глазах, и Ардай смотрел, стараясь ничего не пропустить — а ну как потеряется что, тот же драконий камень, и будет драконий меч безвозвратно испорчен. Но нет, обошлось. Если и есть драконий камень где-то внутри рукояти, то спрятан надежно. Обломок клинка Ардай тут же забрал — на всякий случай. Но этот обломок можно было держать сколько угодно, руки не тянуло болью. Значит, дело в рукояти. Он так и думал.

— А камни-то принес, имень? А то без камней вид сиротский. Дорогих у меня, понятное дело, нет, да хоть литое стекло поставлю — все лучше. Может, и ножны хочешь? Особой роскоши конечно, не держим, а все же нехорошо клинку без ножен. Ты ведь его, я думаю, не будешь на стенке держать, да, имень?

Видать, не слишком редко чинил благородное оружие кузнец-плужник, все у него имелось, даже ножны. Ардай вот ни камнями, ни ножнами не озаботился, поэтому согласился:

— Что ж, ставь стекло. И ножны давай подберем, если получится.

Взяв в руки готовый меч, он почти с облегчением ощутил ту самую боль — значит, все получилось, меч в порядке. Меч был красив — удобный клинок, та самая форма и длина, что Ардаю нравились больше всего, и рукоять, как влитая, ложилась в ладонь.

Это теперь точно его меч.

Еще один шаг — куда?..

Драконий меч — он для того, чтобы сразиться с драконом. Для прочего сгодится и обычный.

Он передал меч Крею и щедро, не мелочась, расплатился с мастером. Уже на выходе вдруг остановился, заметив кое-что. Ничего особенного, просто прямо за входной дверью стояла витрина с безделушками, доска, завешенная куском потертого синего бархата, а на ней разного плетения цепочки и подвески. На вид — серебряные, хотя на самом деле оловянные, конечно. Во многих кузнях можно было купить такие дешевенькие украшения, и Валента, как и другие девочки, тоже когда-то бегала к кузнецу заказывать себе колечки. Но эти поделки выглядели вовсе даже неплохо, хоть в ювелирной лавке продавай, а вот цепь с подвеской — такого занятного плетения Ардай еще и не видел.

— Что, имень, нравится? — усмехнулся подошедший кузнец. — Хорошее серебро, не сомневайся. Нужно?

И Ардай опять достал кошелек. Подвеска на цепи — медальон, плоская коробочка, в которую можно положить прядь волос, или памятную записку, или портрет, написанный на костяной пластине. Красивая вещичка, и тайничок внутри довольно большой.

— У Эйды прядку попросишь? — усмехнулся Крей.

Ардай промолчал. Не для Эйдиных волос купил он медальончик, совсем для другого.

— Зайдем к нам, — попросил он Крея, — взять кое-что хочу.

Дяди не было дома — наверное, к лучшему. Вокруг них, конечно, поднялась суета, тетушка Мезина громко сетовала, что не знала заранее о приходе дорогих гостей, и все равно тут же накрыли такой стол, что, отведав всего понемногу, можно было не есть несколько дней кряду. Оставив Крея любезничать с новенькой симпатичной служанкой — впрочем, непонятно, кто с кем любезничал, Крей краснел, бледнел и отчаянно смущался, как обычно с девушками, — Ардай сбежал к себе в комнату.

Тот камень он, кажется, просто бросил ящик, где хранил всякую не слишком нужную мелочевку. Или не бросил?.. И вообще, куда-то же он его дел?..

Камень, снятый им с шеи Лиолины Дьянны. Тогда он, бестолочь такая, не придал этому камешку должного значения. Тогда его, кажется, другое заботило больше. А ведь напрасно.

Он отыскал камень в кармане штанов, которые оказались на самом дне сундука. Это еще повезло. Тетушка Мезина периодически устраивает большую уборку в доме, при этом решительно все вещи в личных комнатах стираются и чистятся. Конечно, невзрачный серенький камешек с дырочкой при этом потерялся бы навсегда. Кстати, никакой боли от этого камешка он уже не чувствовал. Пальцы тут же немного зачесались — но и только. Все правильно — он приручил куда более сильный драконий камень, а это — игрушки.

Камешек поместился в медальон идеально. Замочек медальона Ардай зажал щипчиками, чтобы не открывался. Так надежнее.

Экономку он нашел в кладовой, и одну — то, что надо.

— Тетушка Мизина, огромная просьба к тебе. Только никому не скажешь? Обещай, — он заглянул ей в глаза. — Никому-никому?

— Ладно уж, никому-никому, — махнула та рукой, — натворил чего, что ли? Ох, молодой имень, пора бы уж остепениться, а?

— Да ничего я не натворил. Вот послушай: сюда может прийти девушка и спросить обо мне. Она назовется Лиолиной. Запомнила — Лиолиной? Если она так назовется, отдай ей вот это, — он вытащил из кармана медальон с цепью.

— Красиво, — оценила экономка, поднеся вещичку к глазам. — И с чего бы ей такое отдавать? Подарок, или как? И почему бы тебе собственноручно, дорогой, девушек не одаривать?

— Да это не подарок. Это ее. Она потеряла, я нашел, поняла? Сделаешь?

Тетушка Мезина, видно, не очень поверила.

— Ладно уж. Придет твоя Лиолина — передам. Только гляди у меня!..

Куда глядеть, не сказала, и то ладно. А что сделает в точности так — точно. Она такая. Вряд ли, конечно, Лиолина сюда придет, но...

Этой ночью Ардаю не суждено было выспаться, да чего там, просто поспать и то не получилось. Он только и успел задуть лампу и устроиться на подушке, как в дверь осторожно постучали.

— Кто? — крикнул Ардай недовольно, потому что спать хотелось очень.

Дверь приоткрылась — в школе на личных комнатах не было запоров, — и в полосе лунного света показалась щуплая фигурка Шана.

— Ты? Что случилось? — удивился Ардай.

— Прости, что мешаю, — виновато сказал будущий маг. — Но, знаешь, мне, кажется, очень нужна помощь. Что хочешь проси взамен. Нет, правда, все, что только захочешь.

— Да в чем дело-то? — теперь уже встревожился Ардай, садясь на кровати.

— Надо кое-куда слетать. Я один не могу, а с тобой у нас легко получится.

Ардай изумился:

— Слетать — сейчас? Ночью?

— Да, именно так. Понимаешь, это такое задание. Вроде экзамена. Я же должен сдать здесь не только обычные, но и магические экзамены. Чтобы поехать в Ит ко двору, — Шан заговорил быстро. — А я не могу одновременно и лететь, и поддерживать магический свет. Поэтому рухом будешь управлять ты, а я поддерживать свет, ну, показывать дорогу, понимаешь?

Нет, Ардай не понимал. Ни что такое "поддерживать свет", ни какие усилия нужны, чтобы управлять рухом. Чтобы лететь на рухе, никакие усилия не нужны, надо просто лететь! Но это ему, а вот Шану...

Зато Шан может "поддерживать свет".

— А куда лететь-то?

— Э-э, я пока не знаю. Мы это увидим. Свет покажет. Но далеко. И лететь будем быстро, поэтому надень куртку и маску. Ты мне поможешь?

Это все совершенно Ардаю не нравилось. Лететь непонятно куда, ночью, далеко и быстро, чтобы сдать некий магический экзамен? И это же было, как бы сказать — любопытно.

Шан смотрел умоляюще.

— Ладно, — решил Ардай, — давай слетаем.

* * *

Странный это был полет. Странный с того самого мгновения, как Лем нырнул с башни в темноту.

Неподалеку болтался в воздухе светящийся шарик размером с пару кулаков.

— Просто лети за ним, — сказал Шан. — Лети как можно быстрее. А остальное буду делать я.

Сначала шарик висел на одном месте, а Ардай и Шан на Леме кружили вокруг. У Ардая уже вертелись на языке пара язвительных замечаний, но Шан позади него так отчаянно пыхтел, что Ардай молчал и ждал, продолжая наматывать круги.

Вдруг шарик медленно двинулся, Ардай направил птицу следом. Шарик летел все быстрее и быстрее, Ардай старался не отставать. Они неслись в сплошной темноте, даже звезд наверху не было видно. Казалось, существовал только яркий желтый шарик впереди, который то отдалялся, то замедлял движение, давая себя догнать.

Что-то слишком быстро у них получается лететь...

Нечасто Ардаю приходилось летать настолько быстро, он продрог и жалел, что под рукой не оказалось куртки потеплее, и глаза бы уже болели, высушенные встречным ветром, если бы их не прикрывало толстое стекло маски.

Сколько же времени прошло, час, два? Шарик уже, определенно, летел медленней.

Показалась луна, и Ардай вдруг увидел внизу... неужели море?..

Море. Какие-то скалы, и корабль неподвижный со спущенными парусами. И запах... Здесь иначе пахло, не пропитанной солнцем и пылью равниной, не пряно-зеленым духом леса, не холодной свежестью Драконьих гор. Море! Ардай не прочь был бы покружить над кораблем, посмотреть, но шарик продолжал лететь куда-то, и его следовало догонять. Луна опять скрылась, вновь темнота обняла их, а Ардай лихорадочно думал — куда же они залетели, и каким образом? От Аша до моря не день лететь и не два, а они?..

Он прекрасно помнил карту, еще мальчишкой вызубрил ее назубок. Учить геральдический справочник Итсваны отец не особенно требовал, а вот карты — тут он был непреклонен. Так что Ардай, и ночью его разбуди, мог объяснить, как, следуя вдоль Драконьих гор, быстрее долететь до Холодного моря, и где именно придется останавливаться на ночлег. Шесть дней пути, это самое-самое меньшее...

Лем летел быстро, вряд ли рух, любой рух, вообще мог бы быстрее. Ардай уже всерьез беспокоился — как долго птица могла выдержать такой полет, не повредить бы ей! Понятно, что уставший рух сам полетел бы медленнее, но Ардай уже знал кое-что: ему птицы подчиняются даже в том, что лежит за пределами их обычных возможностей. И он никак не намерен был загонять насмерть еще одного, теперь собственного, руха, ради какого-то там магического экзамена. Так что, следовало послать Шана ко всем демонам и придержать птицу...

Вдруг шарик остановился и стал словно падать, и они тоже пошли вниз, и вскоре сели на широкую каменную площадку, освещенную несколькими большими масляными фонарями.

— У нас получилось! — Шан чуть не плакал от счастья, — невероятно, у нас получилось! Я смог!

— Поздравляю. А где мы?

— Я не знаю, — развел руками Шан. — Да какая разница?

Ардай лишь хмыкнул. Для него почему-то разница была. Куда они могли прилететь за прошедшие от силы три часа?

Ардай привязал Лема за ногу к большому железному кольцу, торчащему из стены, ослабил упряжь.

— Воду-то где здесь взять?

— А, да брось, сейчас обо всем позаботятся, — махнул рукой Шан, он, как девчонка, отряхивался, поправлял смятую одежду, глаза его возбужденно блестели, — Пойдем, мой наставник нас ждет.

— Добрейший императорский маг господин Каюб? — Ардай поморщился, — знаешь, я воздержусь от свидания с ним, ага? Это же твой экзамен, не мой. И вообще, пока я не найду пару ведер воды, мне тут вообще ничего не интересно, ясно? Раздобудь, впрочем, пожевать, если можно...

— Ты почему-то нелюбезен, Эстерел, — раздался рядом спокойный, мягкий, чуть насмешливый голос, — а ведь у нас нет ни единой причины не быть добрыми друзьями?

Каюб стоял в паре шагов, как обычно, весь в черном, прямой как палка и невозмутимый. Ардай готов был бы поклясться, что он взялся тут как угодно, только не пришел ногами.

— Хорошо Шан, молодец, — кивнул Каюб юному магу, — ты полностью оправдал мои ожидания. Также должен отметить, что ты довольно удачно выбрал помощника, а это немаловажный момент. Идите за мной, молодые господа, вы нуждаетесь в хорошей еде и отдыхе перед обратной дорогой.

— Я нуждаюсь в двух ведрах чистой воды для моей птицы, господин маг. А также в еде для нее, — сказал Ардай громко, и, как наверняка заметила бы Мия Эстерелла, не слишком вежливо, — иначе нам нечего рассчитывать на обратную дорогу.

— Сейчас все будет, Эстерел. Пойдемте.

— Я подожду здесь, господин маг.

— Хорошо.

Каюб щелкнул пальцами, и почти сразу послышался гулкий топот бегущих ног — к ним приближались два запыхавшихся человека, судя по одежде — стражника. Один бухнул перед рухом два ведра воды, другой — бадью с мясом и распаренным зерном. Ардай тут же отодвинул бадью подальше — сначала рух должен попить.

— Спасибо, ребята, — сказал он стражникам, отчего оба глянули на него с некоторым недоумением.

Каюб благодушно, хотя и несколько иронично улыбался.

— Когда покинешь Приграничье, имень Эстерел, придется привыкать к тому, что в хороших домах хозяева доверяют своим слугам.

— Вероятно, я привыкну, господин маг, — сказал Ардай. — А пока позволь проследить, как поест рух. И я сразу же присоединюсь к вам.

Ему хотелось осмотреться. Хоть чуть-чуть.

— Что ж, дело твое, — не стал возражать маг. — Закончишь, приходи, вот он проводит тебя, — один из стражников вытянулся и щелкнул каблуками.

— Имей в виду, тебя ждет кое-что очень интересное, — добавил Каюб. — За помощь моему ученику я не хочу остаться в долгу.

Надо сказать, они просто ушли, а не исчезли, к чему Ардай, в общем, внутренне был готов. А стражник остался торчать рядом.

— Где мы, — спросил Ардай стражника, — как называется это место?

— Откуда мне знать, имень?

— Ты не знаешь? — удивился Ардай.

Там, где кончался свет фонарей — тишина и темнота, хоть глаз коли.

Передвигаясь очень осторожно, Ардай обошел площадку и остановился у самого края, так, что носки сапог касались черной бездны. Он не боялся совсем. Наездники не боятся высоты, так, словно крылья есть у них самих, а не у их птиц. Это привычка.

И все же, насколько тут глубоко?

Он вернулся к руху, взял опустошенное жестяное ведро из-под воды, опять подошел к краю и бросил ведро вниз. Стражник, кстати, и бровью не повел.

Раз, два,три, четыре, пять... Вот он, звук падения. Явно о камни. Это башня какого-то замка. Налетел порыв ветра, упругого и влажного, по-ночному свежего, и запах ветра был соленым и терпким. Рядом море.

Облачная завеса наконец-то чуть приоткрылась, и луна — нет, не показалась, но свет ее просочился вниз, и Ардай увидел вдали еще очертания башен, одну, другую, а между ними — широкую зубчатую стену...

Большой замок...

* * *

Маг Каюб и Шан дожидались его за накрытым столом. В просторной комнате с низким потолком горел камин, что делало ее чрезвычайно уютной. Каюб и Шан, как видно, уже поели, и мирно беседовали, потягивая из стаканов горячий травник. Все было мирно, спокойно и по-домашнему. И все равно, в душе Ардая как будто ежик свернулся и замер — плохо, плохо... Тревога. Предчувствие?

— Добро пожаловать, Эстерел. Не стесняйся.

Стесняться Ардай и не собирался. Не хватало еще тут голодать. Тушеное мясо, овощи с пряным соусом, все горячее и аппетитное — как будто это Лита только что собрала поздний ужин для запоздавшего к общему столу хозяйского сына.

— Приятного аппетита, имень. Ты даже не представляешь, как это тебе на самом деле нужно. Устал во время перелета?

— Благодарю, господин маг. Мы все-таки не так уж долго летели, чтобы я очень устал.

Маг и Шан переглянулись и улыбнулись разом, как будто он сказал что-то забавное, но сам не понимает, насколько.

— Ты молод, у тебя крепкое здоровье, — сказал маг. — И еще ты, я бы сказал, в некотором возбуждении, которое тоже поддерживает. На самом деле многие на твоем месте уже упали бы без сил. Я отмечал, как ты помнишь — мой ученик Шан принял верное решение, когда попросил помощи именно у тебя.

Ага, подумал Ардай, интересно, у кого бы он еще ее мог попросить?

— Тот путь, который мы проделали только что, про хорошем раскладе занял бы не меньше недели, — довольно сообщил Шан. — Ты слышал по заклинание сворачивания времени?

Каюб при этих словах нахмурился, сделал быстрое движение пальцами — придержи язык, дескать.

Неделя. Значит, и правда, они летели вдоль Драконьих гор, к Холодному морю. Город Истербек? Или Васапад? А может, крепость Файон? Или первое, или второе, или третье. Другие города и крепости дальше.

Вслух Ардай невинно заметил:

— Но Шан применял магию, почему тогда мы должны утомиться?

Каюб благодушно рассмеялся:

— Лишь те, кто далек от магии, считают, что она может разом решить все проблемы. Нет, магия — трудное искусство, и все в ней имеет свои сильные и слабые стороны. Дядя не объяснял тебе этого, Эстерел? Он, конечно, не может считаться полноценным магом, но в некоторых вопросах вполне сведущ.

— Нет, дядя Ильмар не посвящает нас в подобные вещи.

— У Ильмара Эстерела были все предпосылки стать хорошим магом. Кстати, у тебя, молодой имень, они тоже есть, я полагаю.

Вот так песенки, с иронией подумал Ардай. С его-то нечувствительностью к магии — у него есть предпосылки? Или это Каюб так из вежливости говорит?

— Неважно, господин маг, — ответил он. — Я хочу служить в гвардии.

— Ну разумеется, иного я и не ждал, — сухо усмехнулся Каюб. — Но если бы ты не был именем и наследником, может быть, и другие пути казались бы тебе привлекательными.

— Я тоже наследник, — подал голос Шан, — но мне не жаль от этого отказаться.

— И я рад за тебя, мой мальчик. Эстерел, ты даже можешь поспать пару часов, хочешь? — в голосе Каюба слышалась неподдельная, почти отеческая забота. — Я распоряжусь отвести тебя в комнату, там есть готовая постель.

— Не нужно, господин маг, благодарю.

Шан сказал:

— Мы говорили о том, действительно ли можно поймать взрослого дракона, а также о том, может ли Ит в скором времени быть разрушен.

— И что же? — напрягся Ардай.

— Учитель считает, что именно так и произойдет, — опустил голову Шан. — Ит будет разрушен.

— Но почему?!

— Потому что, друг мой, колдуны не могут позволить себе пустые угрозы. Их мало, а зуб на них имеют многие. То есть, хочу сказать, многие хотели бы пощипать их как следует и завладеть секретом драконов, но боятся. А драконица на самом деле была украдена. Только император не отдавал такого приказа. Так что тот, кто на свой страх и риск проделал это, не признается. Колдуны, надо сказать, не голословны в своих обвинениях, они нашли остатки ловушки, — Каюб задумчиво крутил в руках стакан. — Так что, в это самое время жители столицы и других городов из списка разбегаются кто куда. Императорский двор — в первую очередь. К сожалению, молодые люди, начало вашей карьеры ознаменуется самым большим несчастьем за последние столетия.

— Так это возможно — поймать взрослого дракона? — осторожно уточнил Ардай.

— Ну конечно, — Каюб поставил стакан на стол. — Ловить и следует только взрослых. Детеныши гибнут. К тому же их почему-то почти нет. Аккуратность и изобретательность, фантазия, если можно так выразиться, еще умелая магия, и ловушка с драконьим камнем. Драконьи камни — по сути единственное, что позволяет справиться с драконом. Не будь их, драконы были бы непобедимы, а это даже страшно представить. Но проблема в том, что если имеет смысл ловить лишь взрослых драконов, то приручать можно лишь детенышей.

— Разве магия действует на драконов? — удивился Шан.

— Нет, мой мальчик. Магия действует на ловушку, — Каюб улыбался, и теперь как никогда был похож просто на хорошего человека — с которым можно поговорить, которому можно доверять.

Ардай посмотрел прямо в глаза Каюба.

— А ты сам когда-нибудь ловил драконов, господин маг?

— Конечно, и не раз, — просто ответил Каюб, — и несколько попыток были удачными.

— Несколько ... попыток? — Ардай подумал сначала, что ослышался.

— Именно так. Просто я всегда был осторожен и еще раз осторожен, тщательно готовился. Так что, колдуны, может, и скорбели о потере дракона, но не искали виноватых. Все выглядело естественно, ни разу никто не заметил и следов ловушки. Зато у меня сейчас есть пара взрослых драконов, самец и самка, самец даже летал под седлом.

Ардай с Шаном потрясенно переглянулись.

— И ... что? — выдохнули они почти хором.

— В какой-то степени начало положено, — пожал плечами маг, — но могло бы быть и лучше. Из двух наездников один погиб, другого дракон перестал подпускать. Кстати, тот, погибший, был на четверть соддийцем. Все-таки соддийская кровь, я убежден, тут кое-что значит. Проблема еще в том, что мы можем контролировать драконов лишь с помощью драконьих камней. Я полагаю, соддийцы делают это иначе. А драконьи камни плохо влияют на драконов, помимо того, что доставляют им неприятные ощущения.

— То есть, камень был где-то в упряжи дракона?..

— Ну разумеется, Эстерел, — Каюб печально вздохнул. — Драконья тайна — вот что самое важное. Великий секрет колдунов. Когда-то предки здешних соддийцев и драконы пришли из одного мира. Неудивительно, что колдунам изначально известно о драконах нечто настолько важное, что они предпочитают это скрывать.

— А может, если без камней, надо просто... — начал Ардай и замолчал.

Каюб остро взглянул на него:

— Что? Продолжай, Эстерел.

— Я хочу сказать, что можно не принуждать дракона, подружиться, по-доброму. Договориться...

Он чуть не поперхнулся последним словом, но, похоже, оговорке никто не придал значения. Они все же не допускали мысли, что с драконами действительно можно РАЗГОВАРИВАТЬ.

Каюб невесело усмехнулся.

-Да-да, отлично помню, как Шалейн сидел тут, как раз на твоем стуле, Эстерел, и проповедовал то же самое. Шалейн — это один из моих наездников. Тот, который вскоре погиб, упав с дракона. Лопнула упряжь.

И услужливая память тут же подсказала Ардаю, что погибший наездник был соддийцем на четверть. То есть куда больше, чем он сам. И интересно, а разговаривать... мысленно разговаривать... он умел?

— Поправьте меня, если я не прав, — сказал Ардай, — но ведь в нашем мире испокон веков тоже жили драконы. Потом они потихоньку вымерли... или их истребили, так? Некоторое время драконов не было, и лишь после появились новые драконы, а вслед за ними колдуны.

— Все так, Эстерел, — подтвердил Каюб, — ты изрекаешь прописные истины, возразить нечего.

— Но драконьи мечи, которые были тысячу лет назад, действуют и против новых драконов, так?

— Вот оно что, — Каюб улыбнулся. — Ты желаешь подвести нас к мысли, что те, исконные наши драконы, родом были из того же мира, что и новые, только проникли сюда в незапамятные времена? Мне нечего возразить, Эстерел. Я сам так считаю. Но колдунов тогда не было, и исконные драконы никому не подчинялись, об этом и речи не велось. И лишь колдуны, обладающие чем-то... драконьей тайной, появившись здесь, получили драконов в полное свое распоряжение.

— Но если здесь тысячи лет жили драконы, значит, существовало и то, что потом назвали великой драконьей тайной. Это могло остаться, в старинных книгах, например. Я хочу сказать, что имеет смысл поискать эту тайну не только у колдунов.

— Вот как? — Каюб смотрел на Ардая с интересом. — Ты потихоньку растешь в моих глазах, сын Гая. Это приятно. Может, ты сам желаешь заняться этим вопросом?

— Я... сам? — Ардай растерялся. — Но я... нет... Я не могу, ты же знаешь.

— Ну да, как же. Ты должен отслужить в Летучей гвардии и заиметь законных детишек, чтобы семья была тобой довольна. Ты единственный наследник, и тебя некем заменить. Братишка Эмран пока не в счет. Такому отличному наезднику, как ты, грешно отказаться от службы в столице ради того, чтобы разыскивать потерянные крупицы знаний. Да и вообще, это все малость не твое, да, имень?

— Да! — разозлился Ардай, — ты прекрасно изложил все, господин маг.

Шан, который до сих пор помалкивал, решил, что пора вставить в разговор свою пару дирремов и заодно сменить тему.

— Я вот что хотел спросить, учитель, — сказал он, — Колвен несколько дней назад спросил меня, но я не нашелся, что ответить. Дело в том, что в школе есть несколько картин, на которых у дракона отрублен кончик хвоста. Зачем это, господин маг?

— Он задавал этот вопрос и мне, и получил ответ, — маг подлил травника в свой стакан. — Этот молодой Колвен умен и наблюдателен, его я тоже взял бы в ученики. К тому же он не наследник. Но он также вбил себе в голову, что должен делать карьеру в гвардии. Хорошо, если передумает.

— Но каков ответ? — осторожно поинтересовался Ардай.

— Все просто. Победитель дракона, предъявивший его голову, получает от сограждан и императора все то, о чем он написал в книге прощания, отправляясь на поединок. И многое другое, что ему захочется. Но если отрубить кончик хвоста, оставив дракона в живых, то приз можно получить с колдунов. Какой? Трудно сказать. Думаю, придется поторговаться. Вы спросите, молодые господа, почему этот факт широко не известен? Да потому что это было запрещено лет сто назад особым императорским указом, а сведения изъяты из большинства библиотек. Видите ли, императору претила сама мысль о том, что кто-то может получить что-либо с колдунов, минуя его особу.

Ардай был потрясен. Возможность договориться с колдунами! Вот оно! Они почему-то очень не хотят, чтобы их драконы лишались хвостов. Может, без хвостов они не могут летать?..

Это очень интересно. Очень!

Можно не убивать дракона, а сразиться за его хвост, а потом выдвинуть требование колдунам. С другой стороны, тогда в случае победы император и жители Итсваны ничего не будут должны победителю, но неужели они не наградят героя? Быть не может.

Это возможность получить награду и от Итсваны, и от колдунов.

Провидение зовет трижды! Три причины для безрассудства...

На Шана рассказ мага тоже произвел впечатление.

— То есть, и драконью тайну можно попытаться узнать таким способом? — прошептал он. — Это же...

— Нет, мой мальчик, — Каюб снисходительно похлопал его по руке. — Уверен, что нет. Тайну они ценят слишком высоко. Они умирают ради нее. Но каждый большой путь состоит из множества маленьких шагов. Кстати, Эстерел, я ведь обещал тебе награду? И как ты считаешь, что это может быть?

Ардай лишь пожал плечами.

— Разве ты не желаешь увидеть моих драконов? — удивился маг, — а я полагал, что такая награда тебя порадует, ты ведь к ним не равнодушен. Пойдем за мной. Разумеется, и ты тоже, имень Шан.

Награда, о демоны. Сердце Ардая вовсе не встрепенулось от счастья, наоборот, тяжело бухнуло в груди, предвкушая плохое. Надо думать, драконы, что похищены лет десяток назад и содержатся в этом жутковатом замке — невеселое зрелище. Но взглянуть на них, пожалуй, стоит.

И они двинулись за Каюбом. Долго шли по коридорам, освещенным такими же странными лампами, какие зажигал Шан в подземелье монастыря, шли то вверх, то вниз...

— Мы на месте, — объявил Каюб.

Освещенный вход, а за ним — словно черная бездна. И Ардай вдруг понял, что он не хочет идти. Не хочет совсем! Захотелось сделать шаг назад. Нет, не один шаг, много шагов, захотелось просто убежать, туда, где ждет его оседланный рух, и...

И тут же зажглось несколько ламп слева от входа, и они увидели дракона. Шан восхищенно, даже как-то со всхлипом, вздохнул. А Ардай опять ощутил холодный камень на сердце, и еще — короткую вспышку ярости.

Нет!! Всего этого не должно быть. Драконы — они свободные...

И тут же его собственный трезвый рассудок ехидно полюбопытствовал: а как же тогда оседлать их, свободных, как стать наездником дракона? Рухи тоже когда-то были свободными. Все без исключения. И лошади, должно быть? Нет, ерунда. Уж лошади-то всегда принадлежали людям.

Дракон лежал на каменных плитах пола, свернувшись так, что Ардай не сразу понял, где у него шея, а где хвост. Он был каким-то серо-коричневым, а может, этот странный свет искажал истинный цвет его шкуры. Шею дракона обхватывало железное кольцо, от которого к стене тянулась цепь с тяжелыми, размером с голову Шана, коваными звеньями.

— Нам не опасно быть здесь? Цепь его удержит? — пробормотал Ардай, просто чтобы не молчать.

— Цепь — это так, для спокойствия обслуги, — пояснил Каюб с улыбкой. — На самом деле его держат драконьи камни. А вообще, конечно, никакая цепь не удержит дракона. Кстати, этот дракон чрезвычайно спокоен и разумен. Именно он носил наездника. Теперь, как я упоминал уже, наездника нет. Впрочем, нынче важнее другое. Куда лучше было бы, чтобы этот лентяй начал выполнять свои мужские обязанности, и появились бы детеныши. Вот это был бы успех.

Ардай подошел ближе. И тут как раз дракон открыл глаза. Эти глаза были не синими, как камень "глаз дракона", а ореховыми, но также изумительно красивыми. Ардаю показалось, что дракон удивлен: почему его разбудили?

Ардай решил заговорить — что будет?

"Привет! У тебя есть имя?"

Дракон смотрел прямо на Ардая, и молчал.

Что еще можно спросить у дракона, который сидит на цепи?..

"Ты чего-нибудь хочешь?"

Дурацкий вопрос. Впрочем, не хуже любых других. И опять — никакого ответа. Хотя дракон глаз не сводил с Ардая.

— У него есть какое-нибудь имя? — повернулся Ардай к Каюбу.

— Обслуга прозвала его Борхом. Кажется, на языке самуитов — а тут вся обслуга из этого племени — это и значит "лентяй".

Вдруг из темноты раздался глубокий вздох, лязг цепи, и громкий стук, даже, скорее — шлепок.

— Ну вот, мы разбудили его подружку, — сообщил Каюб с явным неудовольствием.

И почти сразу они увидели. Драконица была белой, примерно такого же размера, как и коричневый Борх. И возле нее не было фонарей, а между тем она прорисовывалась, выступала из темноты все ярче и ярче. Она светилась... сама?

Драконица приподнялась на передних лапах и высоко подняла голову на стройной шее, ее длинный хвост с пикой на конце еще раз звонко стукнул по полу.

Вот у нее были ярко-синие глаза.

Ардай смотрел.

Драконица приподняла за спиной крылья, и тут же сложила опять. Бело-хрустальные крылья. Когти на ее лапах и кончики крыльев блестели начищенным серебром. Цепь же на ее шее смотрелась величайшей нелепостью.

Как она была красива...

— К этой близко не подходите, — предупредил Каюб, — она у нас девочка беспокойная.

Драконица начала тускнеть, и скоро опять слилась с темнотой.

— Кажется, самки иногда выделывают такие фокусы, — благодушно пояснил Каюб. — Не знаю, все или нет, но этой нравится иногда удивлять нас. Надеюсь, представление вам понравилось?

— О, да! — воскликнул Шан.

— Прекрасно, я надеялся на это. А теперь пойдемте, вам уже пора.

И когда до выхода из зала Ардаю остался один шаг, он услышал.

"Борх — это лишь гадкая кличка. А имя свое он не помнит. И говорить не может, но отлично слышит".

Сначала Ардай застыл на месте, потом медленно повернулся. Темнота, хоть глаз выколи. Фонари возле коричневого тоже погасли.

"А мое имя Аола. Ты слышал его когда-нибудь?"

С Ардаем говорила белая драконица.

"Аола? Нет, никогда не слышал. Но оно очень красивое".

— Что с тобой, Эстерел? — Каюб тронул его за плечо.

— Мне что-то послышалось, — нашелся Ардай. — Как будто шаги...

— Ничего удивительного, в этом замке часто такое бывает. Поторопись же, — Каюб легонько подтолкнул его, и Ардаю осталось только шагнуть за порог зала.

Когда они опять шагали по тем же длинным коридорам, Каюб сказал Ардаю:

— Кстати, в дальнейшем, когда все наши неприятности утрясутся, я намерен обратиться к Императору с просьбой выделить мне нескольких лучших наездников Гвардии. Нужно еще раз попытаться объездить драконов. И мне бы очень хотелось, чтобы в их числе был ты, имень Эстерел. С твоего согласия, разумеется. Не кажется ли тебе, что для такого талантливого наездника, как ты, это будет достойная служба Империи?

Ардай не раздумывал.

— Я согласен, господин маг.

— Отлично. Иного я и не ждал.

Чуть погодя Ардай решился спросить:

— А как давно живут здесь эти драконы, господин маг?

— Борх — больше двадцати лет. Самка меньше. К сожалению, самка не пришлась по душе нашему лентяю, но тут уж ничего не поделаешь, предоставить ему выбор мы пока не можем. Но я надеюсь что-нибудь придумать. Нам нужны детеныши.

Ардай неуверенно сказал:

-Господин маг. Колдуны сейчас ищут драконицу. А что, если вернуть им одного из этих драконов? Может, удастся уговорить их не разрушать города?

Каюб остановился, уставился на Ардая в полнейшем изумлении.

-Эстерел, ты сам понял, что сейчас сказал? Большей нелепицы я не слышал. Колдуны ищут одного, определенного дракона. Об этих драконах им ничего не известно! Как ты считаешь, что будет, если они узнают о том, что мы уже много лет скрываем у себя двух взрослых драконов? Их счет увеличится втрое, и это самое меньшее! Эстерел, если ты не желаешь великих бед Империи, ты должен молчать о том, что узнал сегодня! Ты понял меня? Или я приму меры!

-Я понял господин маг...

"Я только пока не понял, Каюб, зачем тебе вздумалось посвящать нас в тайну, чреватую такими бедами".

О это лишь подумал. Обыкновенно подумал, не по-драконьи.

* * *

Когда они отправились в обратный путь, все та же чернота висела кругом, а впереди маячил золотой шарик. А после рассвета внизу уже не было никакого моря, только бескрайняя лесная равнина. Шарик летел, летел вперед, Ардай догонял, и ему это все уже порядком надоело, и почему-то очень хотелось домой, не в свою унылую келью в школе, а домой, в Варгу, хотя бы ненадолго. Справа мелькнул и быстро исчез из виду силуэт города, далекие башни на фоне неба. Кажется, знакомый силуэт. Это Аллварон, самая большая бывшая крепость в предгорьях. Значит, больше двух третей пути позади. Уже скоро...

Он совсем не думал о золотом шарике, хоть и не отрывал от него взгляда. Все получалось само, а голова была занята другим.

"А мое имя Аола. Ты слышал его когда-нибудь?"

Она спросила, знает ли он ее имя — да с какой же стати? Впрочем, это как раз понятно, ведь он разговаривает. Как она. По-драконьи. Она приняла его за одного из настоящих колдунов. Стало быть, среди колдунов многие могли знать про драконицу по имени Аола.

Интересно, все ли соседи из Варги знают, что руха именя Гая Эстерела зовут Бак? Наверняка мало кто, кому это интересно? Имена жены и детей именя знают, а вот клички рухов, лошадей, коров на ферме... Ага, еще быка-производителя... Не хватало помнить! Хотя бык у них всем на зависть, дорогущий бык, отец издалека выписывал. На соседские фермы его одалживают — породу обновить. Его кличку, может, и знают. Те, кому племенной бык нужен.

А про драконицу Аолу, стало быть, многие колдуны хотя бы слышали. Впрочем, может, это только она так считает? Просто надеется, что он знаком с ее прежним наездником?

Обещание Каюба — ведь это было обещание? — устроить Ардаю официальный вызов в тот таинственный замок, сделать наездником дракона — это как сон. Невероятный сон. И от такого назначения не откажешься. Тогда он опять встретится с Аолой. Может быть, даже будет на ней летать. И, возможно, маг все-таки сообразит, как сделать, чтобы у нее были малыши? Хорошо бы. Интересно, с какого возраста можно приучать маленького дракона летать под седлом? И как там белышка Бина, растет? Кто же станет ее наездником? По всему выходит, что Ардаю Эстерелу на ней все-таки не летать. А на ком — летать?.. На Аоле? Это как-то невероятно и даже страшно. На Борхе? С Борхом, пожалуй, ему легче будет управиться. Борх не внушал такого трепета.

И как быть с той надписью на стене, насчет того, что дракон у каждого единственный? Что это значит? Если он начнет летать на Борхе, то на другого, в случае чего, пересесть уже не сможет? Ерунда какая-то получается.

Моргнув в очередной раз, Ардай вдруг в замешательстве осознал, что желтого шарика нет впереди. И тот не сию секунду пропал, его нет уже — сколько? Минуту, две, пять, десять? Получается, на какое-то время — на какое?.. Ардай просто забыл об этом злосчастном шарике. А будущий маг Шан сопел, привалившись к его плечу — не удержался все-таки, уснул. Потому, наверное, и шарик пропал?

Впрочем, сильно это Ардая не расстроило. Ну, пропал и пропал, с пути сбиться они не могли, потому что направление не меняли, а куда лететь, в общем, понятно. Только вот — и это тоже Ардай не сразу заметил — диковинная магия Шана, которая невероятным образом добавляла им скорости, тоже пропала, и летели они теперь обыкновенно, даже довольно медленно — так обычно летают рухи, когда они в небе уже долго. Экономят силы. И вообще, теперь неплохо бы спуститься в каком-нибудь городе или большой деревне, свериться в картой, посмотреть, какие ориентиры впереди. Чтобы и впрямь не сбиться с пути, этого еще не хватало.

Он толкнул локтем Шана:

— Подъем, соня!

— Я не сплю! — взвился тот, хлопая безумными спросонья глазами.

— Это я не сплю. А ты как раз спишь.

Шан протяжно вздохнул, протер глаза и с раскаянием признался:

— Сплю, да. Я виноват. Давно?.. Давно свет пропал?!

— Не знаю, сам отвлекся.

— Эх! И что-же делать? Знаешь, я ведь не зажгу его опять. Не смогу, сил не хватит...

— Да к демонам его, твой свет. И так долетим, немного уже осталось. К утреннему колоколу не успеем, ну и ладно, не выгонят же. Только бы найти сейчас, где спуститься.

— Зачем? — испугался Шан. — Нельзя спускаться. Не по правилам.

И что за умник этот маг, подумал Ардай, совсем ничего не соображает? А еще именьский наследник был.

— Какие правила?! — буркнул он. — Мне на карту надо взглянуть. Если ты все-таки хочешь долететь, хотя бы после колокола.

— Ну, тогда, так и быть... конечно... — пригорюнился Шан, и возражать больше не стал.

Ардай не сомневался, что город или большая деревня непременно покажутся впереди, может, через четверть часа, может, через полчаса. И не ошибся. Скоро они увидели город, высокие башни и шпили внутренней цитадели, широко раскинувшиеся пригородные слободки. Город Ардай не узнавал, но это был точно не Янган, который должен бы находиться примерно на этом месте. Значит, отклонились немного вправо. Значит, Челлат.

В Челлате Ардай никогда не был, поэтому узнать его не мог. Но он дальше в глубине страны, хотя формально тоже еще в Приграничье. Однако этой относительной удаленностью от Драконьих гор, должно быть, и объясняются его обширные слободки. В совсем приграничных городах за городской стеной никто не селится, это запрещено. Постоялый двор только можно поставить, и то с особого разрешения. Хотя опасности нет никакой. Может, у других границ и есть опасность, а здесь, возле Драконьих гор — нет. Но закон есть, насчет того, каким должен быть приграничный город, и его приходится соблюдать, может, без рвения, может, лишь внешне. Но приходится.

Ардай пролетел над узкими улочками слободки, заставленными тесными домиками, над женщинами, что полоскавшими белье в речке — а что за речка-то здесь? Запамятовал. Но не Эль, и не ее приток Саурид... Мелькнули внизу городские ворота, не закрытые вовсе, и стражи нет. Хотя им какая разница, что там с воротами? Право именя — безпошлинно залетать в любой город.

Постоялый двор нашли сразу, большой, с тремя рушьими башнями. Служителя долго ждать не пришлось, сразу прибежал. Ардай сам расседлал руха, понаблюдал, как тот пьет, и сунул служителю несколько дирремов, наказав накормить птицу.

В нижнем зале постоялого двора, заставленном столами, они с Шаном устроились в углу и, вывернув карманы, пересчитали наличность. У Ардая нашлось четыре дирра, у Шана — пять с половиной. В сущности, этого им хватало с лихвой, чтобы перекусить и, сняв комнату, поспать. А спать теперь хотелось просто невыносимо. Шан — тот выглядел так, словно вот-вот упадет и уснет прямо сейчас и здесь, за дубовым столом.

Если их отсутствие в школе все равно будет замечено, то какое значение имеют каких-то несколько часов? И потом, они же не погулять улетели. Шан выполняет учебное задание, задание мага, вот пусть маг и объясняется со школьным начальством.

Ардай подозвал хозяина и заплатил за комнату для двоих. От еды отказался. Спать...

Они с удовольствием поднялись в комнату, побросали одежду и вытянулись на чистых крахмальных простынях — повезло, хорошее оказалось заведение. А на карту даже не взглянули. Хоть видели ее издалека, большую карту на светлой коже, на противоположной стене висела — где это видано, чтобы на постоялом дворе не было карты? Ну, так куда она денется? Как висела, так и будет висеть...

Ардаю не снилось снов. Зато проснулся он внезапно и сразу, как будто толкнул кто. Первым делом взглянул на часы — проспал ровно два часа, как и собирался. Шан сладко посапывал, обхватив руками подушку. Ардай легонько тряхнул его за плечо — тот не проснулся. Ну и ладно, пускай пока...

В просторном зале харчевни опять было пусто. Рослая и красивая служанка протирала белоснежным полотенцем тарелки, увидев Ардая, тут же подошла.

— Позавтракать желаешь, имень? Каша с зеленью, яичница с салом и пирожки только из печки вынули. С яблоками.

— Давай яичницу и пирожки, того и другого побольше. Накрывай, я сейчас, только птицу свою навещу.

— Конечно, имень. Только смысла нет. Твоя птица спит, раньше вечера и думать нечего, что проснется. Ты ее залетал, теперь надо ждать, пока сама проснется, иначе хорошо не полетит. Разве можно на рухе всю ночь лететь?

— Нужно было, значит, — коротко ответил Ардай.

Ишь, грамотная нашлась, будет его учить, что можно, а что нельзя делать на рухе. Но то, что она сообщила, было крайне неприятно.

Ардай поднялся на башню. Бак сидел под легким навесом, спрятав голову под крыло, и спал. Ардай погладил жесткие перья, похлопал руха по шее — никакой реакции. Тогда он нашел особые точки у основания крыльев, нажал, сначала слегка, потом сильнее — так отец учил. И снова рух даже не пошевелился. Значит, у него начался "долгий сон", так иногда засыпает больная или очень утомленная птица, и ее действительно нельзя будить — или не полетит, или заболеет вскоре, если настойчивый наездник ее все-таки поднимет.

О, демоны леса и гор. Что за невезение? И почему он, балда, не подумал о такой очевидной возможности? На магию понадеялся? Короче говоря, если они смогут улететь ближе к вечеру — уже хорошо. А уж после полудня — это предел мечтаний.

Еда ждала на столе — все аппетитное, с пылу с жару.

— А пить что будешь, имень? Ягодника принести?

— Давай чего-нибудь...

Девушка умчалась на кухню.

В окно, у которого уселся Ардай, был виден соседний дом, большой, добротный. Видимо, хозяева уезжали надолго — дюжий мужчина заколачивал досками окна, все уже заколотил, теперь трудился над последним.

— Вот ягодник, имень, попробуй, вкусный какой, с медом и травой жиги, — служанка поставила на стол высокий стакан.

— Спасибо, красавица.

Пахло питье очень вкусно — лесными ягодами и чем-то еще. Ах да, медом. А жига — она горькая, но если добавлять понемногу, получается вкусно, тонкий аромат и легкая горчинка.

— Хороший у вас тут повар, — Ардай нехотя отвел взгляд от работника с молотком. — Соседи подались куда, что ли?

Девушка тоже выглянула в окно, в глазах ее колыхнулась грусть.

— Ну а что же. Многие уезжают, на улице половина домов заколочено. Им вот хорошо, есть куда, хозяин сам из Лежа, там у его родных большая ферма. Наш вот хозяин семью уже отправил, дом купил в Караре, мы тут до последнего работать будем, пока постояльцы есть. И так ведь пропадает все, что с собой не увезешь...

Ардай перестал жевать, сочный кусок яичницы с поджаристыми шкварками вдруг потерял вкус. Леж? Он даже не знал, где это. Карар? Знакомое название, но это не в Приграничье. Что такое?..

Служанка присела на краешек лавки напротив Ардая, и продолжила жаловаться.

— А мой отец и братья — гончары, хотели в Караре устроиться, а там много таких, в цех не принимают уже никого. Дальше уезжать надо. А вдруг все будет в порядке? Здесь хоть дом свой, а еще где-нибудь — это в землянке придется зимовать. Ты прости пожалуйста, имень, что говорю все это, завтракать тебе мешаю. Ты издалека, да? Ох, и повезло же тебе, что нездешний, — глаза девушки налились слезами, она встала и хотела отойти. но.

— Красавица, погоди, — Ардай придержал ее за локоть. — Ты что такое говоришь? Что тут у вас творится?

— Как — что? Через месяц с небольшим колдуны на нас грозились драконов напустить. Откуда ты такой, что не знаешь?

— На вас?!

Ардай ультиматум колдунов перечитал не раз, список приговоренных городов знал почти назубок. Ит, Льенеж, Караш, Галлан, Аль-Димир, Пьетон, Джи-Кар, и еще другие. По всем империи разбросаны эти города, но ни одного нет в Приграничье. Через месяц с небольшим? Галлан или Аль-Димир? Или Пьетон.

— Как называется ваш город? — слова застревали у Ардая в горле.

Девушка недоверчиво улыбнулась.

— Ты что, заблудился?.. Я что-то такого еще не припомню, чтобы прилетел кто-то, и не знал, куда.

— Как?!

— Аль-Димир.

О, демоны.

Ардай бегом бросился к карте. Прекрасная, на коже, дорогая карта, а вот и Аль-Димир, ярко-красное пятнышко. Именно там, где Арлай и ожидал его увидеть. Непослушными пальцами он расстегнул мерительный браслет — длинный кожаный шнурок с нанесенными на него рисками, и замочками по краям, чтобы можно было намотать на запястье и застегнуть, и всегда иметь при себе. Измерил по карте расстояние от Аль-Димира до Аша, посмотрел на шнурок, приложил еще раз. Да сколько не прикладывай — три дня пути, никак не меньше. Это если весь день лететь почти без отдыха, а ночью где-нибудь устраиваться на ночлег.

Так сбиться с пути, это невероятно! Сколько же он летел, не видя этого клятого шарика? Рассказать кому — совестно. А может, это Шан сбился с пути, потому что от усталости плохо соображал. Приходилось слышать, что магия бывает делом утомительным, тут Ардай мог только поверить, сам не пробовал.

Аль-Димир, три, а то и четыре дня пути до Аша!

Он пошел к выходу, позабыв про еду на столе, служанка что-то говорила ему вслед, он не слушал. Город Аль-Димир лежал под ярким небом, упругий прохладный ветер трепал волосы. Ардай пошел по пустой улице, разглядывая заколоченные дома. Действительно, а они ведь с Шаном поначалу и не заметили ничего. Впрочем, дальше было поживее, и прохожие стали попадаться, а домики пошли маленькие, одноэтажные, с крошечными полисадниками — бедная окраина. Улица вывела на широкую дорогу. Мимо проехала нагруженная домашним скарбом телега, спустя небольшое время — еще одна. Горожане уезжали. Кто мог. Кому было куда. А многие, наверное, с трепетом ждали — уцелеет ли Ит. Если колдуны пощадят Ит, значит, их ультиматум — пустые угрозы, и можно спокойно жить дальше.

Под деревьями у дороги наблюдалось людское оживление, Ардай решил подойти. Здесь было что-то вроде крошечного рынка — несколько женщин продавали овощи, бродячий купец разложил свой товар — кухонные ножи, скребки, всякую хозяйственную мелочь, и даже целый узел цветных лент, а его лохматая лошадка жевала овес из торбы. Ни овощами, ни ножами никто и не думал интересоваться, а весь народ, десятка два человек, столпился неподалеку. Ардаю стало интересно, он протиснулся вглубь толпы. Ну конечно — гадалка! На грязном одеяле сидела старуха. Босая и без платка, нечесаные космы свисали до земли, юбка и кофта, грубо, безо всякого умения заштопанные, являли собой чересчур жалкое зрелище — Шала в самом убогом своем костюме и то выглядела приличнее. Перед гадалкой сидел, опершись коленями о ее одеяло, мужчина средних лет, она шептала ему что-то на ухо. Вот мужчина отошел, с довольной миной почесывая затылок, его место заняла полная молодуха, которая сунула старухе в ладонь монетку — монета тут же исчезла, словно растворилась, и кто-то рядом с Ардаем удивленно прищелкнул языком. Молодуха наклонилась к уху старухи и что-то зашептала, загибая пальцы.

Ардай выбрался из круга. Если бы ему и хотелось задать вопрос гадалке, то уж во всяком случае в другой обстановке. Шептаться с кошмарной ведьмой при всем честном народе — нет, увольте.

Может, стоит вернуться на постоялый двор? Еще поспать? Им предстоит три дня пути, будет время передумать о том, что случилось. Или Шан, когда отдохнет, опять сможет укорачивать путь магией, или как там еще это называется то? И тогда они долетят намного быстрее. Хорошо бы.

Оглядевшись, Ардай слегка удивился: чуть поодаль сидела еще одна старуха, поразительно похожая на первую, только на ее плечах, наполовину скрывая космы, лежал пестрый полотняный платок, и одежда, тоже порядком потрепанная, выглядела все же не так безобразно. Около нее не было ни одного человека, и неудачливая гадалка этим пользовалась — она перекусывала, не спеша отламывала по кусочку от лепешки и запивала водой из глиняной бутыли.

Ардаю стало любопытно, и он приблизился к старухе.

— Добрая женщина, мир тебе. Ты тоже гадаешь?

Старуха остро взглянула на него из-под густых седых бровей.

— А что, тебе там вон не понравилось? Очереди своей не хочется ждать? — она показала на свою товарку, а может, конкурентку. — Видишь, меня не жалуют, чего же ты пришел?

— А ты что, гадаешь плохо?

Старуха расхохоталась и убрала остатки лепешки в сумку, бутылку заткнула пробкой и сунула туда же.

— Нет, молодой имень, гадаю я хорошо. Всегда тут гадала! Я, собственно, даже не гадаю, я чистую правду вижу, и ее же говорю тому, кто просит. А чего не вижу, не говорю. А та вон — вообще не знахарка, обманщица она. Мелет вздор, а ей верят. Я вот не вижу, что случится с городом Аль-Димиром, не вижу, и все тут. Потому и не говорю. А тут судьба каждого с этим городом повязана, потому я и не вижу их судеб. Если ты приезжий, тебе могу погадать, хочешь?

Что там говорила знахарка Зиндана — тот, кто согласится предсказывать ему судьбу, обманщик. А эта сейчас что скажет, интересно?

— Я приезжий, — сказал Ардай, и вынул из кармана монету. — Погадай, расскажи, что меня ждет. И еще скажи, стоит мне с драконом сразиться, или нет. Я, например, хочу ему хвост отрубить — скажи, у меня получится?

— С драконом? Хвост? Ишь, ты, — старуха захихикала. — Не стоит. А хвосты свои драконы очень уж берегут, не просто их рубить. Это тебе не только я, любой умный человек скажет. А вот что тебя ждет? Ну, иди ближе, посмотри на меня.

Она долгим взглядом всмотрелась в лицо Ардая, и вдруг отпрянула, бросила ему монету обратно так, словно та вдруг стала горячей. Ардай на лету поймал серебряный кругляш.

— Да что такое? А еще говоришь, что гадалка, тоже мне.

— Ничего я тебе не скажу. Нет у тебя судьбы. Не за что мне от тебя деньги брать.

Ага, вот оно. Зиндана, стало быть, правду сказала, потому как не сговорились же они!

— А почему? — он жадно посмотрел на нее. — Почему я не такой, как другие люди? И почему все, кто хоть что-то знает, ничего мне не говорят?

Старуха покачала головой, посмотрела на него жалостливо.

— Вот как, значит. Ничего ты не понимаешь, как слепой котенок, выходит? Не обманываешь меня, правда не знаешь ничего? Ты ведь меня можешь обмануть. Никто не может, а ты из тех, кто может.

— Не обманываю! — Ардай схватил ее за рукав. — Расскажи мне...

Старуха мягко освободилась, легким и незаметным движением, а ведь крепкие, как стальные клещи, пальцы Ардая ох как непросто было разжать!

— Таким, как ты, мы ничего не говорим. Это закон. Вы нас уважаете, а мы вас. Вот и все. Но тебе я вот что скажу — попытай у матушки, наследный имень, кто твой настоящий отец. Кое-что о себе узнаешь.

— Ты о крови колдунов? — Ардай поостерегся опять хватать старуху за рукав, вместо этого впился взглядом в ее лицо. — Она у меня от отца. Не от матери. Я знаю о ней, и он знает...

— Вот как? Но, по виду, отец у тебя родовитый имень. И со смешанной кровью, значит. Что ж, бывает. Только если он тебе не может объяснить, от меня ничего не жди. Ступай себе. Может, когда-нибудь сам все поймешь, а может, лучше тебе и не понимать.

Как сговорились они все, ведьмы эти.

Ардай повернулся и пошел прочь. Но прошел только шагов десять.

— Эй, имень, постой-ка.

Он остановился, оглянулся. Старуха семенила к нему. Подошла, тронула за руку.

— Вот что, имень. Ничего про тебя не вижу и не знаю. Но посоветую все-таки, рискну. Старую Ильмену ее дар еще не подводил. Ты, видно, мечом подходящим разжился, иначе чего было спрашивать. Нашел меч, да? Тогда вот что, и это важно. Хвост отрубить — ничего, можно. Это поправимо. А вот убивать дракона даже не вздумай. Всеми силами постарайся этого избежать. В крайнем случае сам... Да нет, сам не погибнешь. Но дракона не убивай, понял?

— Ты сказала, что я не погибну? Почему?

— Потому что. Понял?

— Нет, не понял. Но я уже привык, ничего. Ведьмы вроде тебя, босые и лохматые, говорят мне белиберду, я должен что-то понять, но не понимаю ничего. Когда-нибудь, говорят, пойму — что ж, придется подождать. А почему так важно, что нельзя дракона убивать?

Старуха засмеялась, погрозила пальцем.

— Кому-то, может, и ничего. А тебе нельзя, имень. Убьешь дракона — себя убьешь, жизнь из тебя уйдет по капле. Понял?

— На этот раз, может, и понял, — Ардай улыбнулся. — Я получаюсь немножко колдун, ты это видишь, да? А колдунам нельзя убивать драконов.

— Именно.

— Послушай, — он осторожно тронул старуху за рукав. — Я действительно нашел драконий меч. Настоящий. И вот что: он делает меня сильнее. От того лишь, что я беру его в руки.

Знахарка кивнула.

— Да-да, так и должно быть. Не волнуйся. Только не увлекайся, опасно это.

— Ладно. Главное вот что — я стал намного сильнее. Я уже не тот, что месяц назад, понимаешь? Совсем не тот. Тогда я и помыслить не мог, чтобы сразиться с драконом, а теперь чувствую, что, наверное, смогу. Скажи, я действительно смогу?

— Да, — знахарка посмотрела ему прямо в глаза. — Можешь, в этом все и дело. Именно ты можешь быть с драконом на равных, можешь победить, можешь убить. Только заклинаю, не делай этого. В крайнем случае, дай дракону победить себя. Но лучше победи его, завладей хвостом, и тогда поймешь, что нужно делать. Может быть, спасешь от разрушения города империи. Может быть.

— Что ты сказала, знахарка?..

— Да, спасешь. Вот именно. Знаешь, почему я иногда теряю дар видения? Это бывает, когда будущее начинает зависеть от такого, как ты. От человека без судьбы. От того, кто творит судьбу сам и каждую минуту, своими делами, понял? Ты появился в этом городе — и его судьба стала неясной. И я осталась без заработка. Вот так.

— А если я проиграю дракону? Что будет?

Знахарка вздохнула.

— Я не знаю, имень. Твоя судьба — это твое дело. Главное, помни, ты можешь победить. Победи дракона. Но не убивай, не в коем случае не убивай.

Она помолчала, словно раздумывая, улыбнулась.

— Ты хочешь сразиться с драконом, и придумываешь для себя оправдания. Дело в том, что ты просто хочешь, верно?

Ардай во все глаза смотрел на знахарку.

— Но ты ведь не хочешь убивать дракона, имень.

— Не хочу, — признал Ардай.

— Ты хочешь победить дракона, вот в чем дело, — она покачала головой. — Победить. Каждый из вас этого хочет. Но на самом деле тебе следует побеждать только одного, и это сложнее, чем победить многих.

— Расскажи мне про этого одного, — встрепенулся Ардай, но старуха лишь повторила, глядя ему в глаза.

— Сразись с драконом, как ты решил, имень. Эта придумка вовсе не плоха. Только не убивай.

Она улыбнулась, погладила его по щеке шершавой рукой.

— Храни тебя Провидение, имень, — и она бодро засеменила в сторону толпы, окружавшей гадалку-обманщицу.

Ардай глазом не успел моргнуть, как знахарки не стало. Исчезла.

* * *

Шан с аппетитом доедал пирожки.

— Эй, где ты был? — вскинулся он, увидев Ардая.

-Гулял.

Ардай не стал задерживаться, поднялся в комнату, не разуваясь бросился на кровать и накрыл голову подушкой. Вскоре и Шан появился. И благодушно предложил:

— Может, уже полетим, как считаешь?

— А ты хорошо колдовать будешь? — Ардай нехотя отбросил подушку в сторону.

— Вообще не буду колдовать, зачем? А... постой, ты о чем это?..

Стало быть, Шан еще не понял, что случилось. Ардай вкратце его просветил. После этого будущий маг тоже молча лег на кровать.

— И как нам быть? — спросил он некоторое время спустя.

— Домой полетим. Или ты другое предлагаешь?

Шан невразумительно помычал. Ардай понял так, что тот ничего не предлагает.

— Ты точно наколдовать не можешь, чтобы мы быстрее летели? — уточнил он на всякий случай.

Потому что это было бы ох как хорошо.

— Нет, у меня было временное заклинание, у него уже срок действия истек. Ты же понимаешь, когда временное, его уже не продлить.

Ардай кивнул, хотя только что впервые услышал, что заклинания бывают временные.

— Значит, полетим, и все, — сказал он, — завтра утром.

Они летели почти без отдыха, ночевали на маленьких постоялых дворах, выбирая, где дешевле — шиковать не было денег. Почти не разговаривали. Ардай ни о чем думать не мог, кроме разговора с гадалкой. Она — немыслимо — почти одобрила идею биться с драконом! Или нет?..

Она сказала, что он может спасти города империи. Он был бы готов драться с драконом из-за только Эйды. Теперь еще города. То, что у него есть драконий меч — это все-таки нельзя считать третьей причиной. Или можно?

Да какая разница?!

Шан считал себя виноватым и молча переживал. Наконец не выдержал:

— Послушай, ну я объясню, все расскажу Ириану, что было. Скажу, что это я виноват. Что все из-за меня! Тебя не исключат, вот увидишь. А мне все равно, я и так поеду ко двору, а потом еще где-нибудь пройду курс. Это если меня исключат...

Они сидели с Ардаем в пустой харчевне и ждали ужин — суп и пирог с капустой, и ждали уже долго — прислуга в заведении оказалась не расторопной. За низким окном сгустились уже синие сумерки, подошел к концу третий день пути. Осталось совсем чуть-чуть. Слова Шана были так далеки от дум и тревог Ардая, что он даже не сразу понял. Удивленно взглянул на юного мага.

-Исключат, из школы? Нас?.. Да брось. А, вот ты о чем, — Ардай улыбнулся. — Ерунда все это.

И вдруг сказал:

-Знаешь, тут такое дело, я буду сражаться с драконом. Мне знахарка нагадала, в Аль-Димире. И тогда, может быть, Аль-Димир не будет разрушен.

Не совсем так все было, но так проще...

-Ааааа... что?! — Шан так удивился, что поначалу забыл закрыть рот.

— Эээ, послушай, а она, того, настоящая? Знахарка эта? Надо проверить было, о прошлом спросить, — осторожно сказал Шан.

— Настоящая, — твердо заявил Ардай. — Я проверил.

— И ты решил?..

— Да.

— Меч ведь нужен настоящий! — вздохнул Шан. — Тот, который в ратуше, он поддельный, я слышал...

Ардай кивнул.

— Я тоже слышал. А ты — откуда?..

Шан ответил нехотя:

— От Каюба. Он изучает драконьи камни, у него их много. Он и драконьи мечи сам делает. У него есть хорошие.

Ага, подумал Ардай, это мы знаем. Но у нас лучше есть, можем сравнивать. А своими маг пусть сам воюет.

Вслух он этого не сказал.

— Знаешь, так уж вышло, что у меня до сих пор друзей не было, никогда, — смутившись отчего-то, добавил Шан. — Так что я очень не хочу, чтобы с тобой, ну, в общем... Извини. Получается, что я не о тебе переживаю, а о себе, да? Но я, правда, очень хочу тебе помочь...

— Спасибо, — Ардай протянул Шану руку, они обменялись рукопожатием.

Рука Шана была не такой уж слабой и вялой, как можно было ожидать от юного мага, а напротив, довольно крепкой. И вообще, он был совсем неплохим парнем, этот Шан. Правда, любимец Каюба, но так ли уж плох Каюб?

Ардай улыбнулся.

— Погибать не собираюсь, много дел впереди. Ты, вот что — не говори никому, хорошо? Вообще никому. Особенно своему магу.

— Само собой, я не болтун, чтоб ты знал.

А в Аш прибыли в начале следующего, четвертого дня. Птичник, встретивший их на башне, улыбался, размахивал руками:

— Ну наконец-то, заждались уж вас. Куратор предупредил, что сегодня будете...

Ардай с Шаном переглянулись.

— С возвращением, молодые господа, — поприветствовал их встреченный на лестнице преподаватель каллиграфии. — Эстерел, через час мой урок, и я желаю тебя там видеть.

Когда через пару минут они повстречали Ириана, тот куда-то торопился и лишь махнул рукой.

— С возвращением. Вы неплохо отдохнули от учебы, теперь приступайте. Эстерел, зайди ко мне перед началом занятий. А пока идите завтракать.

Время завтрака уже прошло, но для них накрыли отдельный стол, все горячее и вкусное.

— Нас как будто ждали, — обронил Ардай, поблагодарив повариху.

— Конечно, как же иначе, — удивилась та. — Сам господин куратор распорядился.

Шан сиял.

-Я же говорил, что Каюб все устроит, — шепнул он Ардаю. — Он все может. Говорят, при дворе тоже так...

— Как?

— Ну, как маги захотят, так и будет, — смутился Шан и опустил глаза.

Направляясь к Ириану, за четверть часа до урока нелюбимой каллиграфии, Ардай заметил в Большом зале кое-что новенькое: на низком столике на подушке лежал меч, а по бокам стояли стражники. Догадка мелькнула...

Он подошел. Так и есть — меч из ратуши. Тот, ненастоящий.

Сделав предупреждающий жест стражникам — не возмущайтесь, дескать, я осторожно, — Ардай положил руку на рукоять. Точно, ненастоящий. То есть, конечно, как просто меч он, может, и неплох, но как драконий меч — никакой.

Стражники возмущаться не стали, один из них хмыкнул:

— Все уже перетрогали по разу. А что, бесплатно, не то, что в ратуше.

— И зачем он тут? — спросил Ардай, хотя, кажется, ясно зачем...

— Как же, дракона вызывать на бой. Ученик школы будет.

— Молодой, жил бы и жил еще, — буркнул второй стражник.

Кто этот ученик, Ардай и уточнять не стал. Колвен, кто же еще. Почему-то Ардай ни секунды не сомневался, что это — Колвен...

Ириан что-то писал у себя за столом.

— А, Эстерел, — он поднял взгляд на Ардая, как будто силясь что-то вспомнить.

— Прошу прощения, что отвлек, господин куратор. Ты велел зайти.

— Да, Эстерел. У меня записка для тебя, от отца.

Пока куратор рылся в ящике стола, отыскивая затерявшуюся записку, Ардай сказал:

— Господин куратор, я хотел извиниться за то, что отлучился без твоего разрешения, но мы не предполагали, что это так затянется...

— В каком смысле — без разрешения? — удивился Ириан. — Я же отпустил вас. А что затянулось, так это бывает, ничего.

И Ардай замолчал.

Если бы Ириан разрешил им лететь к Холодному морю, Шан бы так и сказал. Нет, маг устроил все уже после. Только не заступился, а сделал так, что сам Ириан не в себе, думает и делает то, что желает маг.

Вот оно как, значит...

— В следующий выходной ты свободен, разумеется, — сказал куратор, протягивая ему сложенный лист бумаги. — Поздравляю с будущей помолвкой. Когда же свадьба?

— Свадьба?..

Ардай с досадой подумал, что, кажется, без него тут жизнь не стояла на месте. Помолвка, свадьба, а еще чего желаете?..

Он кашлянул, прочищая горло, и спросил:

— Я слышал, господин куратор, что Колвен собрался драться с драконом?

— Да Эстерел, и мы восхищаемся его отвагой и прекрасными побуждениями. Ладно, ступай, — и Ириан уткнулся в бумаги.

Оказавшись за дверью, Ардай сразу развернул записку. Перечитал дважды нацарапанные именем Гаем несколько строк — тот в юности, видимо, тоже недолюбливал каллиграфию.

Отец передавал привет от мамы и сестер, и сообщал, что все договоренности насчет помолвки с Нантией Клейей уже достигнуты.

Договоренности достигнуты. А у него опять забыли спросить...

— Доброго тебе утра, Эстерел, — раздался совсем рядом знакомый глуховатый голос мага Каюба.

Ардай поспешно сунул записку в карман.

На лестнице стояли Каюб и Колвен, Каюб — спокойный и благодушный, Колвен — с выражением мрачной решимости на лице. Ага, такое лицо и должно быть у того, кто решил драться с драконом...

Ардай дежурно поклонился, Колвен тут же развернулся и зашагал вверх по лестнице, прочь от них.

Маг улыбнулся.

— Хорошо, что я тебя встретил, Эстерел. Хочу поблагодарить, за помощь моему ученику, за снисходительность, и за терпение, конечно. Он ошибся в вычислениях, но у Шана отличные задатки мага и трудный путь впереди. Магия — нелегкое искусство.

— Я понимаю, господин маг. И рад, что смог помочь Шану. Я и впредь охотно буду ему помогать.

— Это хорошо. Ты, кажется, огорчен? Неприятные известия?

— Все в порядке, господин маг.

Взгляд Каюба стал насмешливым.

— Хорошо, что ты так думаешь. Последние дни люди словно с ума сошли и торопят свои дела, даже здесь, на окраине, которая в безопасности. Впрочем, ты скоро уезжаешь туда, где не так тихо, и случается всякое.

Ардаю вспомнилась служанка с постоялого двора, которая жаловалась, что придется зимовать в землянке.

— Я думаю, это будут печальные события, господин маг, — сказал он.

— Возможно. Но пока в округе играют вдвое больше свадеб, чем обычно. Есть старая истина, Эстерел: в любви доверяй своему сердцу, а в выборе подруги жизни — старшим родственникам.

Ардай не выдержал, коротко рассмеялся.

— Прости, господин маг, но я не могу с этим согласиться. И, опять прости, но что ты знаешь об этом...

— Просто мудрость пока еще не входит в число твоих достоинств, мой молодой друг, — заметил Каюб, улыбаясь ровной, безмятежной улыбкой.

Он мягко взял Ардая за локоть, и не спеша двинулся по коридору, вынудив Ардая пойти рядом.

— Видишь ли, молодой имень, семейная жизнь мне действительно мало интересна, я с юности решил посвятить себя другим вещам. Но не мог, подобно твоему дяде, отказаться от женитьбы, я ведь был единственным сыном в семье. Поэтому я женат.

Ардай изумленно взглянул на Каюба. Женат, он? И является магом такого уровня?

— Бывало, что я не видел семью по нескольку лет, — продолжал маг, — но у меня есть сын и две дочери, да хранит их Провидение. Я, принимая звание мага, отказался от именьского титула, но мне наследовал мой сын. Поверь, мальчик, женитьба — важное дело, и не стоит решать его с горячей головой. Здесь, в Приграничье, несколько вольные нравы, но в столице все иначе. И молодому человеку вроде тебя следует жениться на девушке соответствующего положения. Это важно и для твоих детей.

Ардаю захотелось себя ущипнуть. Подумать только, не то иной, как маг Каюб, учит его жизни, объясняет, на ком следует жениться. Маг с отеческой улыбкой добавил:

— Кстати, Эстерел, я был бы не прочь познакомить тебя с моей старшей дочерью. Но твои родители сделали выбор. Все равно рад за тебя. А дочь торговца Эйду Рикку оставь в покое. Красивая девушка, верно, но неудачная для тебя партия. Иди на каллиграфию, урок вот-вот начнется, — Каюб легонько подтолкнул Ардая, и тот с некоторым удивлением увидел перед самым носом дверь в класс каллиграфии.

Ардай вздохнул поглубже. О демоны леса и гор...

Он любит дочь торговца Эйду Рикку. Вот и все.

После нудной каллиграфии в расписании значилась тренировка в монастырском подвале. "Бой с драконом". Это Ардая обрадовало. Рубить хвост заколдованной кукле он еще не пробовал, почему бы не сделать это сегодня? А опасных ударов он больше наносить не станет. Раз ему все равно нельзя убивать дракона.

Похоже, в планы Колвена тоже не входило убивать дракона. Когда они, вдесятером, явились на тренировку, Колвен уже был в подвале, сидел на низеньком табурете, положив меч к себе на колени, а чуть поодаль возлежала черная драконья туша. Колвен был потный и порядком вымотанный, но довольный. И даже его взгляд, который скользнул по Ардаю, был не холодный и не гневный, как обыкновенно в последние дни.

— У него опять получилось! — воскликнул позади Ардая увалень имень Блай.

Хвост зверюги, изогнувшаяся дугой остроконечная пика, лежал отдельно, чуть поодаль.

Значит, за то время, что они с Шаном пролетали зачем-то куда-то там и обратно, Колвен наловчился отрубать хвосты драконам. Точнее, ненастоящим драконам, но тем не менее.

— А попробуй-ка ты, Эстерел, — имень Блай похлопал Ардая по плечу.

— У меня есть еще одна попытка, — возразил Колвен, и быстро встал, сжимая меч.

Кукла-дракон зашевелилась и приподнялась, ее глаза засверкали, а отрубленный хвост... ну надо же. Хвост пополз по полу к кукле, и через мгновение прирос к своему законному месту.

Колвен шагнул к дракону, подняв меч, дракон подался назад, и тут же стремительно напал, Колвен увернулся...

Это уже ничем не напоминало их первые упражнения на помосте. Не было помоста, кукла-дракон двигалась плавно и быстро, ее кажущаяся тяжесть и неуклюжесть — обман. Колвен нападал, она ловко уворачивалась, движения куклы и бойца напоминали замысловатый танец.

Поединок, но лишь у одного в руках меч.

Колвен действовал быстро, но не раз и не два коготь дракона длиной в половину меча царапнул его по доспехам на груди, однажды — около самой шеи, и несколько раз тяжелый, увенчанный пикой хвост пронесся над его головой, но как Колвен ни старался поймать его на меч — всякий раз ничего не получалось.

Кукла-дракон не подставляла лишний раз под меч Колвена свой хвост. Зато Колвен несколько раз опасно задел шкуру дракона, собственно, после таких ударов дракон начинает защищаться менее энергично. Но все равно, чаще всего меч Колвена со звоном отскакивал от драконьей чешуи, твердой, как стальные латы.

Ардай напряженно смотрел на этот смертельный танец человека и зверя. Хотя, нет, не смертельный, потому что ненастоящий. Но то, что куклу можно обмануть, предугадать ее ответные действия, он уже давно понял, потому и побеждал куклу почти всегда. Побеждал, нанося "смертельные" удары. Но никогда еще не пытался отрубить хвост. И теперь он мысленно следовал за каждым движением Колвена, пытаясь понять, как это сделать. Это как игра в сражение с Креем, или в пять костей...

Колвен, по-видимому, уже порядком устал, и очередной удар дракона сбил его с ног. И тут же кукла замерла на месте, а потом медленно отступила назад. Поединок окончен, и победила в нем кукла.

Колвен медленно встал и отошел, сел у стены.

Ардай выбрал себе меч и встал напротив дракона. Чтобы кукла начала сражаться, надо лишь взмахнуть мечом. Итак...

Теперь Ардай и дракон начали замысловатый танец из нападений и увертываний, Ардай несколько раз настойчиво задел мечом чешуйчатую шкуру там, где это болезненно, понуждая дракона пустить в дело хвост, и когда кукла наконец-то метнула к нему хвост, увернулся и нанес молниеносный и очень сильный удар. И хвост, похожий на заостренную пику из прозрачно-черного камня, со звонким стуком упал на каменный пол.

Что-то это оказалось слишком просто. Казалось бы, он только начал...

Просто он создан для этого. Именно он, итсванец с кровью горных колдунов. И он должен...

Его успех встретили ошеломленным молчанием.

— Будешь еще раз? — спросил имень Блай.

Ардай покачал головой. Он еще успеет. А пока он сможет проверить, нет ли записки от Эйды.

Не было записки, но была сама Эйда. Увидев его, она слабо вскрикнула и вскочила, подбежала.

Эйда. Им повезло сегодня.

Он обнял ее сквозь решетку, прижал к себе, поцеловал пушистые волосы. Проклятые железки, как же они мешают.

— Как дела, малыш? Соскучилась?

Она закивала головой.

— Мне сказали, что ты скоро женишься, это правда?

Ему сразу захотелось что-нибудь сломать, и чтобы ломалось громко, с лязгом и скрежетом.

— Нет, малыш, не правда. Мне тоже сегодня об этом сказали, но это не правда.

Она отстранилась, уперлась руками в железные прутья — он не отпускал.

-А что ты можешь сделать, если родители решили?..

Он только улыбнулся.

— Говорят, будет война, — всхлипнула Эйда. — А ты уезжаешь служить Императору. Говорят, что у тебя скорее должен быть сын. Так что тебя женят до отъезда.

— Если на тебе, я согласен.

Она замотала головой, слезы покатились по щекам.

— Эй, перестань, прекрати, — он стал целовать ее мокрые щеки, глаза — губам было щекотно от ее ресниц.

Он бы умер сейчас за нее. Без раздумий.

— Это не все, — прошептала Эйда. — Мой дядя, и моя мама... Да и отец Крея тоже.

— Что, продолжай?..

— Они тоже хотят, чтобы мы с Креем поженились этой осенью. Крей отказался, он из-за этого поссорился с отцом. Но это так трудно, ты же понимаешь. Мое наследство. Двоюродная сестра тоже скоро выйдет замуж, и если у нее сын родится раньше, я... мы все потеряем. Это есть в завещании.

— Ерунда, пусть.

— Это тебе ерунда! — Эйда опять захлюпала носом. — Мне так маму жалко. Мы много лет жили в бедности, и она так ждала этих денег. Если бы Айну не отдали колдунам, может, у нее уже был бы сын.

— Что, ты бы вышла за Крея?.. — он хотел заглянуть ей в глаза, она отворачивалась. — Потерпи немного. Я все устрою, я же обещал.

Проклятая решетка...

— Ты обещал. Но есть ведь на свете невозможные вещи. А ты... ты женишься на дочери именя и уедешь служить в Гвардии, а она... так будет, я знаю. Ты возьмешь ее с собой?

— Прекрати. Нет невозможных вещей. Сегодня я впервые попробовал отрубить хвост дракону, и у меня сразу получилось.

— Что? — Эйда побледнела.

— Дракон ненастоящий. Просто кукла, которая двигается. Я же тебе рассказывал. Но с ней тоже трудно.

— И... что?

— Ничего. Я все могу. Значит, мы поженимся уже этой осенью, ты родишь Эстерелам наследника, а твое наследство подарим твоей матушке, может, она хоть тогда перестанет скрипеть на меня зубами. Веришь? Только не соглашайся на свадьбу с Креем.

Эйда опустила голову.

— А... ты?

— За меня не беспокойся, меня-то уж насильно не женят. Вот, возьми это, — он расстегнул замочек на своей именьской гривне, сдернул ее с шеи. — Отдашь мне перед нашей свадьбой, поняла?

— Ты с ума сошел, нельзя, как же ты без нее, — испугалась Эйда, но он решительно вложил гривну ей в руку.

— Я сказал, возьми, — и нехотя отстранился. — Мне пора, солнышко мое. Скоро увидимся. Ты, главное, не вздумай сомневаться, поняла?

Она закивала, но ее взгляд... Нет, она сомневалась.

Когда Ардай шел обратно, на сердце его лежал камень. Тяжелый такой булыжник, Ардай отчетливо чувствовал его холодную тяжесть. За следующий час он еще пару раз отрубил дракону хвост. Действительно, очень просто, даже неинтересно.

— Ты очень быстро двигаешься, — уважительно заметил толстяк Блай. — Чересчур быстро. Как бы научиться?

— Тренируйся больше, — посоветовал Ардай.

Колвен уже ушел. Его бой с драконом, оказывается, послезавтра утром. Завтра — торжественный обед у городничего, напутствия от города, запись в книге прощания в ратуше — тоже торжественная. Ему последний раз предложат отказаться от поединка, хотя всем ясно, что отказываться уже поздно.

О демоны. Шума будет выше крыши. Ясно, что потолковать с Колвеном и объяснить бесполезность его затеи — дело безнадежное, не только потому, что Эстерела Колвен станет слушать в самую последнюю очередь. Пусть бы хоть меч выбрал мало-мальски подходящий, почему бы действительно не взять у мага?

И Ардаю нужно определиться с датой собственного поединка. Как, вообще, вызывают драконов? Этой малости он как раз не знал.

Шан его просветил:

— Все просто. Надо встать у камня, чтобы дракон видел, и поднять меч. Дракон прилетит. Может, еще передумаешь, а?..

Ардай лишь улыбнулся. И обойдется он без торжественного обеда. Прощаться с матерью, выслушивать, что скажет отец... Нет.

Отец, может, понял бы его, если бы знал про меч, если бы знал... все остальное. Провидение зовет трижды. Три причины налицо. О том, что главная причина все-таки — мокрые от слез глаза Эйды, он старался не думать.

Отец просто запретит ему. Запрет и не пустит.

Школа гудела про Колвена. Тот уже объявил, что либо убьет дракона, либо отрубит дракону хвост и выторгует у колдунов отказ от ультиматума. Про награды от Императора и про Нантию он не объявлял, но никто не сомневался, что на это будущий герой также рассчитывает. То есть, он хотел того же, что и Ардай Эстерел. При том, что Ардай не сомневался — у него шанс есть, а у Колвена нет.

Его беспокоило другое. Вдруг ему откажут в награде от Императора и Итсваны, то есть, он не получит Эйду?

— Брось, — махнул рукой Шан. — Ты можешь себе представить, чтобы победитель дракона не был вознагражден? А тут еще и этот ультиматум. О том, кто отменит ультиматум колдунов, будут слагать песни следующие сто лет!

Ардай подумал, что обошелся бы и без песен. Покончить бы со всем поскорее.

За весь день ему не выпал случай ни на минуту остаться наедине с Колвеном. Зачем? Совесть мучила. Как бы они не относились друг к другу, вызывать дракона с поддельным драконьим мечом — это верная гибель.

Вечером Ардай постучал в дверь Колвена, приоткрыл — в комнате никого не было. Он захлопнул дверь и хотел уйти, и тут нос к носу столкнулся с магом Каюбом. Маг стоял, скрестив на груди руки, смотрел на Ардая своим обычным, спокойным, прохладно-насмешливым взглядом. И как он умудряется исчезать и появляться незаметно, как горный дух?

— Я пришел ногами, так же как и ты, Эстерел, — пояснил маг, улыбаясь, причем на этот раз его улыбка показалась Ардаю не наклеенной, как обычно, а вполне живой и настоящей. — И не думай, я не читаю мыслей. Просто взгляд твой был куда как красноречив. Зачем тебе Колвен?

Ардай сказал правду:

— Хочу отговорить его драться с драконом поддельным мечом.

— Не волнуйся, я уже дал Колвену хороший меч с драконьим камнем. Это все, Эстерел? Тогда не ищи встреч с ним, тем более что он определенно этого не желает. А вот со мной тебе стоит побеседовать.

Этот коридор, как и все тут, заканчивался небольшим залом со столом и стульями, маг и Ардай прошли туда. В зале было тихо, пусто и немного пыльно, в складчатых портьерах гулял сквозняк.

— Сядь, — маг показал Ардаю на стул, но сам остался на ногах, и принялся расхаживать по комнате.

— Ответь откровенно, мой юный друг, как ты считаешь, много ли шансов у Колвена победить дракона?

— Думаю, что мало, — честно ответил Ардай.

Улыбка Каюба говорила, что он думает так же.

— А у тебя, Эстерел? Много ли у тебя было бы шансов вернуться домой после поединка с драконом?

— Думаю, несколько больше, господин маг.

— И ты прав. Но мне казалось, что ты никогда не станешь вызывать дракона. Видишь ли, тебе это ни к чему, у тебя в жизни все определено и благополучно. Наследник именя, прекрасные перспективы для карьеры, твоя семья всегда была настроена резко против подобных вещей. Нелады с девушкой — прости, но это пустяк, который встречается в жизни каждого, — Каюб знаком попросил Ардая не возражать. — Но, видишь ли, я узнал о предсказании, которое ты получил в путешествии. Тебе следует вызвать на бой дракона, я правильно понял?

— Вроде того, — признал Ардай, и мысленно обругал Шана.

— Твой взгляд опять красноречив, — усмехнулся маг, — но не вини своего друга. Он просто не способен иметь секреты от меня, я не могу этого позволить, пока он мой ученик. Итак, ты решил? Будешь драться с драконом?

— Да, господин маг, — Ардай взглянул прямо в темные глаза Каюба.

— Очень хорошо.

Кажется, маг действительно был доволен, почему, интересно?

— Если ты заметил, я не спрашивал, много ли у тебя шансов победить дракона, я спросил, много ли их у тебя, чтобы вернуться домой целым и невредимым. Так вот, поясню. Почти наверняка ты не погибнешь. Драконы редко убивают своих соперников. Погибнуть можно лишь по чистой случайности. Не знаю, почему, но это так. И в то же время, общеизвестно, что проигравший дракону никогда не возвращается домой. Так вот, друг мой, проиграв, ты лишь рискуешь до конца жизни быть пленником в Содде, стране колдунов.

— Нет, не может быть... — покачал головой Ардай.

— Это ты мне говоришь? — рассмеялся маг, его глаза возбужденно заблестели, он теперь стал немного не похож на обычного сухого и холодного Каюба. — Я расспросил десятка два колдунов. Не по их доброй воле, зато они были неспособны мне лгать. И самое важное — однажды я встретил раба, сбежавшего из Содды. Ему несказанно повезло, потому что сбежать оттуда практически невозможно. Он рассказал мне кое-что интересное про Содду, но немного. Ты тоже мог бы попробовать разузнать кое-что, Эстерел.

— Попасть в плен к колдунам, а потом сбежать? — уточнил Ардай, — а вдруг случай не подвернется?

— Нет, ждать случая не придется, его дам тебе я. Ты пробудешь в Содде месяц, может, два, самое большее три. Я надеюсь, не дольше. Вернешься, когда сам сочтешь нужным.

— Я хочу победить дракона, господин маг, — возразил Ардай. — И предъявить колдунам счет. Может быть, они откажутся от ультиматума, или, хотя бы, изменят его условия.

— Так побеждай, — согласился маг. — Я порадуюсь за тебя. Разве ты не понял, что я тебе предлагаю? Победишь ты или нет — все равно вернешься домой. И получишь от меня утешительный приз, это я обещаю. Свою красотку, дочку торговца, например. Или хочешь что-то другое?

Ардай помотал головой.

— Значит, дочку торговца. Если не передумаешь. И мое покровительство и помощь, а это тоже дорогого стоит, уж поверь. Ты нужен мне, недавно я объяснял тебе, зачем, и ты согласился. Ты очень ценен для меня, имень Эстерел, не буду скрывать. Так вот, очень может быть, что, побывав в Содде, ты добьешься большего, чем твой предшественник. Ты понимаешь меня?

— Да, господин маг.

Каюб снял с пальца тонкое кольцо, похожее на медное, и подал ему.

— Ты вернешься домой с помощью магии, заключенной в этом кольце. Надень его на любой палец левой руки, и потри двумя пальцами правой, и окажешься в месте, которое представишь в мельчайших подробностях. Подумай о своей комнате, и через мгновение будешь там. А я сейчас приду туда, и продолжим наш разговор.

Ардай взял кольцо, повертел в пальцах, особого доверия оно ему не внушало. До сих пор магия Каюба на него не действовала, почему это кольцо должно стать исключением?

— Надень кольцо и отправляйся в свою комнату, — повторил Каюб. — Не бойся, все получится.

И Ардай послушался. Одно мгновение, темнота в глазах и легкое головокружение — и он действительно очутился в своей комнате. Кольцо работало. Его действие показалось Ардаю очень знакомым — это было похоже на волшбу Шалы. Правда, она велела им с Креем подержаться за камень, а по ощущениям — да, похоже. Хотя, любая магия похожа, и что он в ней понимает?

Через несколько минут пришел Каюб.

— Что, убедился? — он довольно потирал руки. — Это волшебство действует всегда. Его ценность в том, что в самой Содде, где многие нюансы нашей классической магии не работают, оно прекрасно удается. Им владеют так называемые ниберийки, особый женский колдовской клан, тоже иномирского происхождения. Ну, парочке этих патлатых красоток пришлось со мной кое-чем поделиться...

Значит, Ардай угадал верно, тут была магия лесных ведьм — магия Шалы.

— Итак, мы договорились? — настаивал маг.

— Да, — ответил Ардай уже без тени сомнения. — Но что такое важное я должен разузнать у колдунов?

— Прекрасно, Эстерел, я так и думал, что ты меня не подведешь. Ты должен понять, как летают на драконах. И... все, что сможешь узнать еще. А что касается самого важного — это было бы редким по ценности подарком нам всем. Я имею в виду главную тайну колдунов, то, что позволяет им владеть драконами.

— Да, Шан рассказывал мне. Колдуны не могут говорить об этом.

— Вот именно. Но исподволь я кое-что узнал. Эта тайна проста. Она на поверхности. О ней может догадаться даже ребенок. Каждый соддиец может летать на многих драконах, но владеет лишь одним. Завтра я покажу тебе целый список таких высказываний, и каждый из них каким-то образом приближает к отгадке. Может быть. Вот еще что важно: Синий камень. Он есть где-то в Драконьих горах, в особом святилище. Он каким-то образом связан с этой тайной, я хотел бы точно знать, как именно. Впрочем, мы еще поговорим об этом завтра. Да, и вот еще — твой поединок с драконом должен состояться самое позднее завтра вечером.

— Завтра?! — изумился Ардай.

Он ведь полагал, что времени у него гораздо больше. Чтобы лучше подготовиться, может быть.

— Именно, — сказал маг твердо. — Завтра состоятся все торжества, которые город устраивает для Колвена. Послезавтра рано утром он отправится на поединок, проиграет его, и возможно, дракон покинет свою гору надолго. Наверняка неизвестно, но стоит ли рисковать? Несколько лишних дней ничего тебе не дадут, так же как моя кукла-дракон ничему больше тебя не научит. Ты уже лучший из всех, кто когда либо тренировался с этой куклой, это чистая правда, Эстерел.

— Господин маг, ты мог бы выполнить одну мою просьбу? — решился Ардай. — Я не хочу, чтобы моя семья знала о поединке. Нет, если я выиграю его, тогда конечно, но если вдруг проиграю, пусть они ни о чем не знают, пока я не вернусь.

— Легко. Я объявлю, что отправил тебя с дальним поручением. Кстати, а каким мечом ты собираешься сражаться? — маг прищурился. — У тебя есть подходящий?

— Да, я купил... — солгал Ардай.

— Ты в нем уверен?

— Вполне!

— Хорошо, — маг медленно кивнул. — Видишь, я вполне полагаюсь на твое суждение. А теперь ложись, и постарайся как можно лучше выспаться. Я сейчас распоряжусь, тебе принесут из кухни отвар для хорошего сна...

Каюб ушел.

Значит, завтра...

Странно, что Каюб не потребовал показать ему меч. Но пусть так, тем более что Ардаю и не хотелось его показывать...

Он погладил пальцем колечко мага — простое, дешевенькое, и это правильно, на такое никто не позарится, если что.. Только нужно ли ему это кольцо? Он ведь победить должен, а не проигрывать и отправляться в плен. Почему-то накатило сомнение — а стоит ли вообще брать с собой кольцо Каюба. Захотелось снять его, сдернуть с пальца.

Ардай колебался, даже снял кольцо и положил на столик у изголовья. Но, пока засыпал, решил — нет, он возьмет кольцо. Это же редкая удача, дополнительный шанс что-то выиграть в любом случае. Он пойдет завтра на бой с драконом, чтобы победить. Но если вдруг... он вернется. Это ведь хорошо. Это действительно хорошо.

А Колвен, значит, рискует остаться без поединка. И правильно. Останется живым и на свободе.

А Ардай Эстерел победит дракона. Ультиматум колдунов — величайшая несправедливость, невзирая на то, кто там на самом деле похитил драконицу. Такое не должно сойти колдунам с рук. Они напросились, чтобы он победил...

Был ли среди вызывающих дракона хоть один с кровью колдунов? Который может слышать драконов и говорить с ними? На которого драконьи мечи действуют таким диковинным образом? Вероятно, нет. Значит, у него совсем другие шансы, не те, что у прочих...

С утра Ардай слетал на рынок и купил упряжь для руха, простую и дешевую, без единой бляхи, такую, какую нипочем не отличить от другой такой же дешевки. Она должна быть хорошей и прочной, и только. Отец ни одной такой в доме не имел, и понятно, почему. Никогда еще, должно быть, ни одному Эстерелу не требовалось скрывать от других, кто он такой. А Ардай собрался скрыть.

Все, решительно все складывалось на диво хорошо в этот день. Никто не мешал. Все, кто могли задать неудобные вопросы, их не задавали. Казалось, было совершенно естественно, что Эстерел послал к демонам все школьные распорядки, и занимается, чем считает нужным.

Наставления Каюбы были длинны и подробны, особенно он просил беречь полученное накануне кольцо.

— Без него я понятия не имею, как можно будет тебя оттуда вытащить, — подчеркнул маг. — По крайней мере, пока. Волнуешься? — маг отечески положил руку ему на плечо.

— Разве что чуть, — улыбнулся Ардай.

— Это нормально. Помни, даже если что-то пойдет не так, у тебя есть время. И не рискуй зря. Колдуны неплохо относятся к своим невольникам. Ты мне нужен. Возвращайся. Да, Эстерел?

— Да, господин маг...

Он нужен Каюбу. Каюб считает, что уже заполучил его с потрохами. Что ж, ладно. Пока Каюб ему тоже нужен.

— Попрощаемся сейчас, — сказал Каюб. — Я, как и все, буду в Ратуше на торжестве. Помни: драконья тайна, Синий камень, и как летать на драконе, как правильно седлать его! Есть ли в этом магия?

— Да, господин маг.

— Постарайся улететь, не привлекая внимания, и да Провидение с тобой.

Кажется, только имень Блай заметил, что Ардай остался, но понял это по-своему.

— Нехорошо, Эстерел, — покачал он головой, — надо бы вам помириться. Видишь, какое дело...

— Вижу, — не стал спорить тот. — Помиримся.

Шан на торжество пошел. Перед уходом пожал Ардаю руку.

— До встречи. Мне учитель сказал, что ты вернешься обязательно.

— Уж я попытаюсь...

— Ты точно не передумал?..

— Нет.

Школа затихла, погрузилась в тишину, как в омут. Тут и раньше, на верхних этажах и в западном крыле старого дома, никто не шумел, долетали лишь звуки снизу и с улицы, а теперь...

Как тихо. Ардай, полностью готовый, тихонько прикрыл дверь в свою комнату. Оделся он не броско, на поясе — меч. Ножны взял простенькие, в школьной оружейной, долго перебирал, пока нашел без эмблемы школы.

Идя через большой зал, он вдруг остановился. Книга прощания! Вон там. В углу, за занавесью, лежит Книга, там можно сделать запись, идя сражаться с драконом.

Нет, не так. Идя на бой с драконом, НЕОБХОДИМО сделать такую запись. Все делают. И еще потому, что иначе у него — только обещание мага. Доверять Каюбу столь безоговорочно? Да, конечно, но...

Его запись все равно никто не прочтет очень долго — вот даже Колвен собрался писать в той книге, которая в Ратуше. А в этой уже очень давно никто не писал.

Эти книги — особенные. Даже маги не могут менять в них записи или, к примеру, выдергивать страницы, их защищает сильная и очень древняя магия — так говорят.

Поколебавшись еще мгновение, Ардай отвел рукой пыльную портьеру и подошел к книге. Она лежала на прежнем месте, давно никем не тронутая, и ждала... кого-то. Его, наверное. Вот, он пришел.

Ардай откинул тяжелую верхнюю крышку, быстро перелистал исписанные страницы до чистой, потянулся к чернильному прибору...

Перо было старым и ржавым, а чернильница сухой. И вдруг она наполнилась, как по волшебству. Хотя, почему "как"...

Ардай взял в руки перо. Перо блестело, словно совсем новенькое. Он макнул его в чернила и склонился над книгой.

"Я, Ардай Эстерел, наследный имень, сын именя Гая Эстерела, сегодня, в сто второй день летника, намерен вызвать на бой дракона".

Кажется, именно так положено писать?..

"В случае моей победы я желаю..."

Он наскоро перечислил, что желает, мысленно насмешничая над своей скромностью. Раньше считал, что уж если писать в такой книге, то можно позволить себе все. А теперь отчего-то ничего особенно и не хотелось.

"В случае моего поражения я хотел бы выразить свои искренние сожаления, и признательность моим родным и друзьям".

О, демоны. Он в своем уме? Зачем он это пишет?! Зачем он вообще...

Ардай отложил перо, и дернул страницу, чтобы вырвать. Бесполезно. Из Книги страницы не вырывались.

Ардай захлопнул фолиант. Делать нечего, теперь будь что будет.

Сколько времени эту книгу никто не читал, одно Провидение знает. Надо думать, и теперь в нее не поторопятся заглядывать. Особенно если он не победит дракона и не выторгует у колдунов отмену ультиматума — тогда и без того будет, о чем горевать и беспокоиться, никто не вспомнит, где там Ардай Эстерел и чем занимается. Маг отправил с поручением, и все дела.

Но он ведь победит?.. Он победит!

Ту поляну с камнем Ардай увидел издалека. Она была большая и квадратная, вся поросшая невысокой редкой травой, и гора, на которой жил дракон, была отсюда видна целиком. Когда Ардай только приближался, то с высоты птичьего полета он видел гору еще лучше, но дракона не было.

Ничего. Дракон ведь и не должен просиживать на горе постоянно, может, дрыхнет у себя в пещере.

Ардай отправил прочь Лема, мысленно приказав спустя некоторое время вернуться. Был не уверен, что тот понял правильно, кто знает, что для птицы означает — спустя некоторое время? Эх, поучить бы его подольше...

Тот момент, когда на горе появился дракон, он пропустил. Огромный черный дракон, тот самый, которого Ардай уже видел однажды. Дракон раскрыл крылья, словно показывая себя во всем великолепии, сложил опять. Наверное, он заметил Ардая?

Нужно встать, поднять меч — это означает вызов. Ардай, поднимаясь, выдернул меч из ножен, ножны отстегнул и положил рядом с камнем — чтобы не мешали. Плащ он снял и бросил поверх ножен. И выбросил вверх руку с мечом...

Ты ведь видишь, дракон? Лети сюда.

И вдруг... Ардай изумленно моргнул. Он увидел на горе двух драконов. Почти одинаковых, больших черных. Какое-то время они сидели не шевелясь, и Ардай уже опустил меч, когда один дракон раскинул крылья и слетел со скалы. Это был не первый дракон, а второй, Ардаю показалось, что он крупнее, и его шкура черней и как-то ярче. Дракон летел к нему.

Ничего особенного, сказал себе Ардай. Он такое уже видел. В монастырском подвале.

Дракон сел на поляну, на некотором расстоянии от Ардая, крылья сложил лишь наполовину — может, затем, чтобы смотреться более устрашающе. Его чешуя блестела в лучах уже низко скатившегося солнца, чешуя, которую не разрубишь мечом. Нужно уколоть в определенных местах, чтобы ранить или убить, еще ударом меча можно повредить шею, это опасно для дракона. Убивать его он не станет, но слегка ранить придется, пожалуй.

"Как же вы надоели, а? — услышал Ардай. — Размахиваешь тут своей булавкой. Тебя сразу пристукнуть, или чуть погодя?"

Ардай даже немного растерялся. Что дракон с ним заговорит, он совершенно не ожидал. Поэтому не сразу сообразил, что эти вопросы не требуют ответа. Дракон говорит не с ним, а сам с собой. Он ведь не может знать, что Ардай его слышит.

Вот чего Ардай поначалу совершенно не собирался делать, так это беседовать с драконом. Но, в самом деле, а если ответить? Эх, была ни была. Дракон, может быть, растеряется, а там и...

"Это мы еще посмотрим, — ответил он четко. — Это я тебя постараюсь не пристукнуть. Я за твоим хвостом охотиться буду, понял?"

Дракон застыл, шире приоткрыв крылья, и уставился на Ардая своими ярко-синими глазами.

"Кто ты?"

"Человек".

"Имя!"

"Узнаешь потом!"

"Чего ты хочешь потребовать?.."

"Чтобы твои хозяева не разрушали Ит и другие города!"

"Вот как? У тебя благородная цель, значит? А каждый второй приходит сюда за золотом и из-за какой-нибудь девчонки".

Повисла тишина, и через минуту Ардай ощутил, что дракон засмеялся беззвучно. Не услышал, а именно — ощутил...

"Ладно, мальчик, хватит болтовни. Я и правда постараюсь тебя не покалечить. Давай уж, начинай охотиться за моим хвостом!"

Это — кукла из подвала, сказал себе Ардай. Кукла из подвала! Ничем не лучше. Он с ней справится...

Они не спеша сблизились, кружили друг против друга, примериваясь. Точно как с той куклой. Но этот дракон — крупнее. Быстрее и словно бы легче. Не слишком хорошую куклу, видно, изготовил маг...

Легко оттолкнувшись от земли, дракон налетел на Ардая, чтобы ударить — тот с трудом уклонился, дракон тут же повторил, Ардай опять увернулся, зато задел зверя мечом. Без особого результата, но все-же задел.

А кукла из подвала не пыталась летать.

Дракон легко носился над самой землей, не задевая ее, как бесплотный дух, а ведь это была огромная тяжелая туша. Все правильно. Так летала белая, когда учила его перед выступлением. Только ведь то был сон....

Трудно сказать, сколько это продолжалось. Уворачиваться Ардаю приходилось больше, чем делать выпады, пару раз ему показалось, что все, конец, он раскрылся так, что у дракона была верная возможность его прикончить. Но нет, зверь этим не воспользовался. Сначала он словно дразнил Ардая, множество раз хвост с тяжелой пикой на конце пронесся прямо перед его лицом, но потом дракон перестал играть, может быть, оценил в Ардае соперника. Выпад, выпад, выпад... все мимо! Ардай совсем вымотался, а конца поединку было не видно.

И вот наконец удача Ардаю улыбнулась. Дракон, похоже, серьезно ошибся, но пока этого не понял. Он опять несся на Ардая, тот отпрыгнул в сторону и упал на спину, прикинув, как уйти от удара драконьих когтей, и приготовился ударить дракона прямо в левую переднюю лапу — уязвимое место, там нет жесткой чешуи. Опасный удар, может быть, смертельный.

Смертельный удар... Нельзя убивать дракона. Если бы это была кукла!

Ударить легонько он побоялся, можно было не рассчитать — сила этого удара зависела от дракона не меньше, чем от него. Если слегка ранить дракона, то это, считай победа. Если случайно убить...

Ардай разжал ладони, и меч упал на землю. Наверное, это была еще одна его ошибка. Дракон пронесся, кажется, всего на ладонь выше своего злосчастного соперника. Мог бы взять чуть ниже и разодрать его когтями. Нет...

Ардай перекатился, рванулся в мечу, и...

Его что-то ударило, вышибая воздух из легких и свет из сознания. Может быть, тот самый так и не отрубленный им хвост. Нет, нельзя, не может быть... Всё!

Чтобы осознать это "всё", хватает и доли мгновения перед полетом в небытие. Дракон победил.

Но ведь это еще не конец...

Единственный дракон. Ветер с Драконьих гор. Автор: Наталья Сапункова, s-natali@mail.ru, 8-909-359-81-89

1