Вварденфелл. Нелетописное.

Рядом с деревцем меры нашли старое кострище, обложенное камнями, и, побродив немного по округе, насобирали сухих веток, разведя небольшой костерок. Время близилось к середине ночи, так что до рассвета было еще далеко. Некоторое время путники сидели в молчании, но возникшую тишину нарушил Ворин.

— Боишься?

— Не думаю, — покачал головой Гурин, разглядывая огненную пляску в кольце камней. Друзья не боялись, что костер их чем-то выдаст: площадка перед Пещерой Воплощения была хоть и небольшой, но надежно скрытой от чужих глаз. — Скорее мне уже интересно, чем все это закончится. Окажусь ли я Нереварином или стану еще одним Ложным воплощением. В любом случае я узнаю это только на рассвете.

Лорд Дагот кивнул, признавая чужую правоту. Но, в отличие от Аршеса, Ворин боялся, что лишится единственного за столько столетий друга. Он не хотел впускать его внутрь пещеры, где нашли покой неудавшиеся Претенденты. Не хотел, но должен был позволить Гурину войти. Ему оставалось только ждать исхода, и он не мог ничего изменить. Поэтому Ворин и молчал, не сказав ни слова, когда при первых лучах восходящего солнца Аршес встал, собираясь уйти в пещеру.

Меры некоторое время изучали друг друга, словно пытаясь запомнить, пожали друг другу руки, и Гурин вошел в Пещеру Азуры, оставив снаружи все свои страхи, опасения и лучшего друга, в надежде найти свою Истину.

* * *

Когда за спиной Гурина закрылась дверь, в первые несколько мгновений ему казалось, что он очутился в непроглядной темноте, которую можно было хоть ножом резать. Однако, когда его глаза привыкли к мраку, он понял, что поспешил с выводами: стены пещеры изнутри были покрыты мерцающим мхом, а сквозь незаметные щели внутрь лился свет снаружи, падая на статую из темного камня в виде сидящей на коленях женщины-мера, держащей что-то в своих ладонях, сложенных лодочкой. Азура была красива: правильные черты лица, немая грусть в глазах, так тонко переданная древним скульптором, струящиеся ткани платья, очерчивавшего идеальные линии стройного тела. В нее можно было влюбиться, на нее можно было смотреть бесконечно, восхищаясь любой мелочью, тонкостью работы. Гурин опомнился не сразу.

Мер уже позже обратил внимание на сидящие у стен мумии. Они сидели на земляном полу пещеры вокруг статуи Азуры, в окружении мха и мерцающих грибов. Видимо, это и были те самые Ложные воплощения, нашедшие свой покой в этой пещере. Гурин насчитал шестерых. Выходило, что он — седьмой Претендент. Забавно... учитывая, что это было его любимое число.

Аршес выдохнул, некоторое время собираясь с духом, и пошел вперед, по узкой дорожке, ведущей его прямо к статуе богини, к его судьбе. С каждым шагом он только тверже ставил ногу, наполняясь какой-то уверенностью в собственных силах. Он сможет. Он — Нереварин и никто другой! Возможно, что также думали и те, другие, что сейчас безмолвно сидели у стен?..

В ладонях статуи что-то блеснуло в лучах света, и Гурин замер на миг, присматриваясь. Однако никакой опасности не было. И только подойдя ближе Аршес понял, что это было. Кольцо.

Мер какое-то время с интересом рассматривал его, все никак не решаясь к нему прикоснуться. Кольцо было весьма интересным: тонкий ободок серебра, на котором находились стилизованные пятилучевая звезда и полумесяц, обращенный вправо. "Луна-И-Звезда"? Знак, которого у него не было?

Устав от вопросов, Гурин протянул руку и взял кольцо, надев его на указательный палец правой руки. Темнокожего мера словно подхватил теплый ветерок, который бывает в предрассветных сумерках на южном побережье Вварденфелла. Уже и не прохладный ночной, но и не жаркий дневной ветер. Что-то среднее.

Перед глазами Гурина проносились сотни тысяч образов. Сначала он не мог ничего разобрать, но постепенно они стали замедляться, рисуя картины из чьей-то прошлой жизни.

... двемерский кузнец, загадочно улыбаясь, положил на стол перед гостем главного Тонального Архитектора некую шкатулку и шагнул назад, давая осмотреть плод своих трудов. Неревар знал, что этот умелец потратил не одну неделю, создавая дар в его честь.

Кагренак, правая рука Думака — правителя подземных эльфов, довольно кивнул и, подойдя к столу, по давней привычке погладил свою бороду, делая знак гостю открыть шкатулку. Неревар Индорил чуть скосил глаза на главного Тонального Архитектора, но рискнул и взял в руки подарок двемеров, с удивлением найдя внутри него кое-что еще.

— Не ожидал... — наконец, спустя некоторое время сказал предводитель кимеров, взяв в руку кольцо и став его рассматривать. Тончайшая работа. Уникальная работа, не имеющая повторений. — Ты смог меня удивить, Кагренак.

— Я рад, что угодил союзнику... Его имя — "Луна-и-Звезда".

Неревар только чуть улыбнулся, примеряя кольцо, оказавшееся как раз по размеру. Кагренак всегда умел в меру польстить. И также в меру показать клыки, когда ему было выгодно. Этим даром он, более чем вероятно, хотел задобрить Главу Дома Индорил, чьим знаком являлись Луна и Звезда, которые Неревар и перенял у своего рода — Дома Мора. Что ж... пожалуй, на пару грешков Кагренака и его свиты можно закрыть глаза... но только в этот раз...

... Альмалексия была очень красива. Правительница одного из племен, она была очень умна и немного коварна. Она напоминала Неревару дикую кошку, никому не подчинявшуюся, живущую по своим законам. Но и эту строптивицу покорило чувство, присущее не только людям, но и мерам — любовь. Как казалось Неревару, навсегда. Он еще никогда так не ошибался...

Племена эшлендеров не совсем охотно присягнули к новому правителю, однако Неревар Индорил действительно был лучшим из воинов. Многие пытались оспорить его право на власть, но тщетно. Более того, этот мер заставил всех себя уважать, чего не смог сделать ни один из прежних Ашханов: его благородство, справедливость, ум и честь сделали свое дело. Так основатель Дома Индорил смог завоевать любовь и уважение эшлендеров, объединить народ кимеров, создать союз с иными Домами...

... — Мне не нравится Кагренак.

— Он никогда тебе не нравился, Ворин.

— Да, я знаю. Но он явно что-то затевает, Неревар. Я в этом уверен.

— Я не могу действовать без доказательств.

— А если я найду подтверждение моих слов, ты сможешь начать действовать?

— Думаю да.

— Хорошо... я найду доказательства... — Лорд Дагот немного помолчал, расхаживая по Залу Справедливости, расположенному в крепости, принадлежавшей Дому Индорил. Ворин здесь был частым гостем. Верный и преданный вассал своего лорда, он не раз и не два предупреждал своего господина об опасности. — Они что-то нашли в своей горе... и, судя по обрывкам сведений... какой-то древний артефакт. Ты же знаешь, что они не верят ни в каких богов, кроме себя, Неревар... я опасаюсь, что их тщеславие и гордость могут привести к непоправимым последствиям.

— Хорошо, Ворин. Я даю тебе свое согласие. Ступай и найди то, что станет подтверждением твоих слов...

...бой у Красной Горы был ужасен. Много меров погибло с той и с другой стороны. Остатки войск двемеров укрылись в горе, так что Неревару пришлось пробиваться туда, прикрываемому клинком своего верного вассала: другие советники Лорда Индорила помогали раненым и решали судьбу пленников.

— Думак, одумайся! Это чудовище ничем вам не поможет! — Неревар еще продолжал взывать к разуму правителя народа Двемер, но тщетно. Думак только усмехался, не прекращая боя. Оба клинка — Истинное Пламя, принадлежавшее Неревару и второй, не уступающий ему по силе, танцевали в воздухе, выбивая искры. Ворин же схлестнулся с одним из генералов Думака, успешно сдерживая его напор.

— Ты не понимаешь, Неревар! Будущее Нирна за народом Двемер! Это сердце поверженного бога даст нам силы. Кагренак, давай!

— Нет, одумайтесь!

Звонкий звон ломающейся стали, яркая вспышка, ослепившая всех присутствующих. Неревар отшатнулся, продолжая сжимать рукоять сломанного клинка. Первое, что он увидел — оседающие на пол пещеры у Главного Зала парадные доспехи Думака. Звон и лязг падающего оружия, а затем — тишина.

— Мой лорд... — Лорд Дагот осторожно толкнул своим клинком пустой доспех противника. Тот охотно покатился дальше, немного погодя замерев. — Они...

— Я не знаю, что случилось, Ворин. — Отозвался Неревар, подходя к пьедесталу, у подножия которого лежали диковинный стеклянный меч, обмотанный полосками выделанной кожи топор, и длинная перчатка, пригодная как для левой, так и для правой руки. — Но одно я могу сказать тебе точно... похоже, что тщеславие Думака и Кагренака... уничтожило их народ.

— Что мы будем делать? Я предлагаю уничтожить эти инструменты... бросим их в лаву! Они прокляты, Неревар. Их нужно немедленно...

— Не стоит делать таких поспешных выводов, Ворин. Полагаю, что мне стоит сначала посоветоваться с Азурой. Ее советы всегда были мудры и своевременны. А ты пока останешься здесь. И будешь защищать эти артефакты от чужих рук.

— Да, мой Лорд. Как прикажете...

... что-то казалось Неревару неправильным уже с самого начала Ритуала. Благовония были чуть более терпкими, чем нужно. Мантия была до странного неудобной, немного сковывавшей движения. Однако возникшая перед Нереваром супруга, державшая в своих руках меч-близнец Истинного Пламени — Огонь Надежды, стала для мера полной неожиданностью.

— Альмалексия, что ты...

— Ты слаб, мой наивный муж... и дело тут не в твоих ранах.

— О чем ты говоришь? Убери оружие, — мер потянулся было к поясу и ножнам, но вспомнил, что его клинок был сломан.

— Ты будешь героем, Неревар... погибшим героем... а мы... мы объединим племена и Великие Дома Вварденфелла... ты даже будешь гордиться тем, что мы создадим.

— "Мы"? Альмалексия, ты с ума сошла! Убери меч немедленно! — Неревар злился, и потому не сразу заметил подходящие к нему со спины две смутные для затуманенного мозга тени. Предательство произошло.

Мир для Гурина содрогнулся, почти также, как и при битве у Красной Горы. Данмера ослепило ярким светом и откуда-то сверху послышался громкий четкий женский голос, казалось, заполнявший все окружающее пространство, однако при всем при этом весьма приятный слуху:

— Неревар Возрожденный! Ты вновь принял человеческий облик! Ты прошел три испытания! Ты доказал, что ты достоин этого! Возьми это кольцо и объедини разрозненный народ! Во имя меня! Во славу свою!

Яркий белый свет померк, все стихло также неожиданно, как и началось. Гурин стоял рядом со статуей Азуры в Пещере Воплощения, только теперь — уже не один. Рядом с каждой из сидящих кругом мумий появился призрак. Были здесь и женщины и мужчины. И все — данмеры. Немного грустные, немного — задумчивые. Что им было до этого мира, если они давно были мертвы?..

Мер не сразу понял, что с ним, а когда понял — дрожащей рукой утер бегущие по щекам слезы. Неревар все вспомнил. Вспомнил и ужаснулся того, что произошло. Его любимая супруга и доверенные ему Генералы предали его. А он, Лорд Индорил, предал того, кто был верен ему до конца, оставив его охранять проклятые Инструменты Кагренака.

— Ворин, прости... — выдохнул мер, запуская пальцы рук в волосы, силясь успокоиться. Азура вернула своего почитателя в этот мир, дав новый облик. Вернула ему и память о прошлых днях. Но все же, было в этом и какое-то издевательство. Хотя, кто может понять истинные помыслы даэдра?

Уже много позже Нереварин снова обратил свое внимание на стоявших у стен призраков и подошел к ним. У каждого из них оказалась своя история и свой дар Истинному Воплощению. Гурин увидел и столь известную своим мерзким характером и истериками Пикстар. Познакомился с бывшим паладином Храма Эйн Териа, мятежником Эрур-Даном, воровкой Идрени Неротан, амбициозным Ашханом Конун Чадалом и философом Хортом Леддом. Каждый из Ложных Воплощений преподнес ему дар: будь то книга, появившаяся в воздухе прямо перед Нереварином или мантия. Копье или кираса.

Гурин оставил некоторые вещи в пещере — они были ему не нужны, но обижать призраков отказом мер не пожелал. Они и так слишком долго ждали его прихода.

Третье испытание было пройдено.

* * *

Лорд Ворин Дагот все также сидел у костра, ожидая возвращения Претендента. Честно сказать, в глубине души он не сомневался, что Гурин и есть Нереварин, но разум и логика заставляли кимера то и дело поглядывать на запертые двери Святилища. Если Аршес не вернется с закатом следующего дня... Ворин не побоится гнева богини и войдет в святилище за телом Ложного Воплощения. Он не оставит друга на потеху даэдра. Ни за что.

Правитель Дома Дагот настолько ушел в свои мысли, что раздавшийся позади него голос заставил мера вздрогнуть. Вздрогнуть и остаться сидеть на месте, боясь обернуться.

— Здравствуй, Ворин. Честно сказать... я не понимаю, почему ты до сих пор меня ждешь. Особенно после того, что было.

Лорд Дагот медленно встал с лежака и развернулся, едва ли не испуганно смотря на Гурина. Но на него ли? Что-то неуловимо изменилось в выражении лица Аршеса. Вернее, что-то стало более знакомым. Кимер посмотрел на правую руку Гурина и вовсе потерял дар речи, увидев там кольцо "Луна-И-Звезда", "Один-Клан-под-Луной-и-Звездами". Кольцо Неревара Индорила. Мер судорожно вздохнул, закрывая глаза, и опустил голову.

— Ворин?

Кимер все также молча опустился на одно колено перед данмером, коснувшись своей груди рукой, выражая свое почтение возродившемуся Древнему Правителю народа Кимеров. Молча, потому что его душили слезы. А вот слезы радости или горя — Дагот решить для себя пока не мог.

— Ворин, ты что? Вставай немедленно.

Так и не дождавшись повиновения, Нереварин с силой заставил Лорда Дагота встать с колен и посмотреть на себя.

— Ну что ты как девчонка... Я вернулся, Ворин. Вместе мы справимся, я обещаю. Поверь мне в последний раз.

— Я всегда верил... не смотря ни на что... Неревар.

Гурин улыбнулся. Немного грустно, и вместе с тем — радостно. Он смотрел на друга теперь уже совсем другими глазами, и это скорее забавляло, чем пугало. Теперь, спустя столько лет, Аршес был дома. Он обрел себя, снова нашел друга и свою цель в жизни.

— Обещаю, Ворин. Мы справимся с ними. Вместе.

Лорд Дагот кивнул и, не сдержавшись, порывисто обнял Нереварина, словно боясь, что тот исчезнет.

— Вместе, Ворин, вместе, — отозвался Неревар, похлопав друга по спине.

Трибуналу оставалось царствовать на Вварденфелле не так уж и долго. Неревар Индорил отомстит предателям и вернет покой в эти земли. Ведь теперь он знал их истинные лица. И не только их.

* * *

Меры вернулись в лагерь Уршилаку почти через неделю и то по одной причине — они никуда не торопились. Возрожденному Неревару было нужно привыкнуть к новому себе и разделить истинного себя и это новое воплощение. На самом деле, когда Гурин осознал себя как Неревара, в первые мгновения ему было очень нелегко. Понимать, что ты остался без своего народа, поддержки твоих соратников (которые ко всему прочему оказались предателями) — было очень трудно. Но Аршес справился и с этим. К тому же друзья договорились называть друг друга истинными именами только тогда, когда они были одни, иначе их могли запросто уволочь в ближайший Храм для вразумления.