Фэнтези 2017. Пасынки Страны

— Пс-с, — я оглянулся, — Эй, кровосос, подьсюды.

Кусок спутанной шерсти мрачно сверкал глазами из-за печи и махал коричневой лапкой. О, домовой, соблаговолил обратиться. Должна быть очень важная причина, для эдаких то подвигов. Оставив Марго утешать несчастное семейство, я подошёл к малышу и тот, ухватив меня неожиданно крепкой ладошкой, потащил в самый дальний, пыльный и тёмный угол.

Мы помолчали, разглядывая друг друга. Да уж, это не был лощёный Егорка, напоминающий добротный лапоть, которого мы встретили у Подорожника: проплешины в шерсти, какой-то мусор, среди волосков и болезненная поволока на бусинках глаз. Видимо местная хворь затронула и нечисть, живущую с людьми.

— Слышь, кровосос, вы тут не шибко то задерживайтесь...

— Угрожаешь? — удивился я, — После всего, что мы сделали?

— Дура! — домовой схватился за голову и пробежав по стене, остановился у моего лица, — Опасно вам тут! За Марьянушку спасибо огромное, век обязан буду. Пока в силе был, пугал я ентихтварюк то, горшками да табуретами кидал, а теперь, — он махнул лапкой и вдруг захныкал, — Знал бы ты, каково тебе, когда твоих то близких, на твоих глазах убивают!

— Так почему опасно то? Ещё вурдалаки?

Он помолчал, потом, решившись, махнул ручкой:

— Сёдни, пополудни как, крозьЧеговицы проехал агромадный обоз. Шибко спешили, остановились на попить и сразу дале. Ведьмы, много ведьм, тьфу! Тр...Тпр, — его застопорило, — Как то хитро звались.

— Трибунал, — подсказал я, вспоминая предупреждение Анжелики.

— Во, во, ентот самый. И ишшо три оборотня с ними: суровые такие, все в коже, с шаблями. Гутарили: едут четверых кровососов на место ставить и голову попередили, дабы он, коли енти самые кровососы объявятся, задержал их и весточку прислал.

— Наши к голове пошли, — медленно сказал я, поднимаясь на ноги, — Марго.

— Погодь! — домовой ухватил меня за штанину, — Слухай, вы как свои дела то порешаете, коли живые останетесь — вертайтесь! Пропадают люди совсем, слабеют да помирают. А когда все упокоются — уйдём и мы. Спасите!

— Хорошо, будем живы — спасём и вас. Марго, идём, — я остановился, припомнив интересующее, — Слушай, а чего мы с вами не поделили? Просто интересно.

— Давно это было, — крошечная физиономия, поросшая седым волосом, стала очень хитрой, — Запамятовал.

Ладно. Не очень то и хотелось.

Пока мы лавировали между низеньких домиков, выбираясь на центральную улицу посёлка, я рассказал вампирше, в чём суть проблемы и она невесело покачала головой.

— А ведь поначалу Страна показалась мне едва ли не раем, — пробормотала она, — Новая жизнь с такими то возможностями, чудеса вокруг и настоящая любовь, — Марго вдруг запнулась и покосившись на меня, очень тихо добавила, — Даже две. Но чем дальше, тем больше всё это напоминает нездоровую фантазию какого-то автора-садиста, обожающего издеваться над персонажами.

— Ну, тогда всё должно закончиться очень хорошо, — Рита недоверчиво хмыкнула и я пояснил, — Обычно, писатели такого толка, вдоволь наиздевавшись над героями, заканчивают роман их свадьбой.

— Ну и как ты себе это представляешь?

— Не знаю, — я невольно хихикнул, — Кажется мы пришли.

Огромное здание, мало того, что было самым большим в посёлке, оказалось и единственным, в окнах которого горел свет. Массивный каменный дом о двух этажах, с некоторым подобием фигурной лепки — эдакие кариатиды из Тмутаракани. Ступени из небрежно уложенных шлифованных плит поднимались к приоткрытым дверям, на которых вызывающе блестела исполинская ручка, изображающая крылатого змея. Ну ни грамма пафоса! Чёрт, даже если бы я не испытывал к местному мэру, нечто, напоминающее ненависть, я бы невзлюбил его лишь за дичайший китч в оформлении дома.

Ну ни хрена себе! Чувство меры не просто изменило главе Чеговиц, оно у него отсутствовало напрочь. Я даже не сомневался: исполинский портрет в тяжёлой золочённой раме, висевший в коридоре, изображал именно его, любимого.

Одна из дверей, выходящих в коридор, распахнулась и мимо меня пробежала, прижимая ладони ко рту, Вера, цвет лица которой ничем не отличался от окраса шевелюры. Следом вылетел Серёга и остановился перед нами. Этот был бледен, почти как мы, с Ритой.

— Там, — начал он, а потом махнул рукой и выбежал следом за подругой, — Дерьмо, в общем.

— Всё лучше и лучше, — констатировала Рита и пожала плечами, — Пошли, дерьмо само собой не рассосётся. Будем разгребать.

Нас приветствовал высокий зал с колоннами, совершенно неожиданными и нелепыми в этой глубинке. Опять лепка на потолке, с отчаянной претензией на прекрасное и огромная люстра с блестяшками, более подобающая театру, о добрую сотню свечей. Ковёр на полу и массивный двутумбовый стол определённо переместились сюда из далёкой-далёкой чиновничьей галактики, а печь у дальней стены настолько дисгармонировала со всем остальным, что я с трудом удержался от смеха. Угол у печи закрывала плотная занавеска, но мне почему то казалось: задёрнули её совсем недавно.

В центре этого парадоксального помещения стояли решительные Рекс и Ева, угрюмо разглядывая толстяка в измятом бархатном костюмчике. Незнакомец (а здорово его приукрасили на картине!) ёрзал на коленях, прижимая ладошки к обвисшему банту на жирной шее и преданно смотрел на всех нас.

— Всем самым святым клянусь, — он театрально шмыгнул носом и тщательно протёр кулаком глаз, словно пытался остановить поток слёз, — Произошла нелепейшая ошибка. В моих мыслях даже и близко не присутствовало намерение...

— Заткнись, — тихо сказал Рекс и человечек тотчас умолк, продолжая влюблённо разглядывать вампира, — Максим, Маргарита, позвольте представить вам главу Чеговиц — ИммануилЛистокрут. Не могу сказать, будто мне это доставило хоть какое-то удовольствие.

— Очень приятно, очень, — толстяк сделал попытку встать и Ева пихнула его обратно, — Возможно ваши друзья не будут столь радикально...

— Заткнись, — повторил Рекс и я уловил в его голосе тихое отчаяние.

— Что за фигня у вам происходит? — поинтересовалась Рита и положила подбородок на плечо своего парня, — Вера выглядела...Неважно.

— Немудрено, — Ева тряхнула головой, — Когда началась здешняя эпидемия, слабость, так они её назвали, эта сволочь не решилась отправить просьбу о помощи. Побоялся, что его могут снять с должности.

— Исключительно радея о нераспространении хвори, — пискнул Иммануил, но тут же замолчал и сжался, заслоняясь руками, когда Рекс шагнул к нему и поднял кулак.

— Нас он тогда выгнал, не захотел портить отношения с ведьмами, — продолжала чеканить Ева, глядя на человечка как на ядовитого паука, — А потом всё и вовсе зашло слишком далеко: люди начали умирать десятками, а в посёлок попёрли вурдалаки, которых никто не хотел, да и не мог остановить.

— Выбросить ублюдка, — сказал я, ощущая лёгкое презрение, — Пусть горожане выберут себе дру...

— Посмотри за ширмой, — едва не всхлипнула Ева.

— Это недораз, — начал Листокрут и Рекс не удержался, хлестнул его по физиономии.

Лучше бы я не смотрел. Понятно, почему Вера...Тела, лежащие у стены на каких-то жалких тряпках, напоминали узников концлагерей, которых я видел на фотографиях: истощённые, фактически — костяки обтянутые пергаментной кожей. Молодая женщина и четверо детей: девочка и три мальчика, все — младше десяти лет. Я перехватил Риту, которая едва не взглянула на этот кошмар.

— Нет, не стоит, — я задёрнул штору, обнаружив, как дрожит рука, — Кто это и что с ними случилось?

— Когда этот гад сообразил, что слабость взялась и за него, — с тихой угрозой сказал Рекс, — Он быстро решил проблему. Своеобразно. Не обязательно быть ведьмой, чтобы практиковать некоторые магические ритуалы...

— Помимо высшей волшбы, есть и обычная, деревенская, — Ева вдруг прижалась ко мне, — Макс, я не могу! Этот ублюдок спросил совета у какой-то мерзавки и та научила его. Он выкачал энергию у своей семьи и всё это время держал их здесь, за ширмой, чтобы никто ничего не заподозрил. Не кормил и не давал еды — именно так всё это и работает. Не представляю, в каких мучениях умирали дети...

— Это — ошибка! — взвизгнул покрывшийся багровой испариной толстяк и оскалившаяся Марго из всех сил ударила его кулаком в скулу, заставив рухнуть на ковёр. Вампирша протяжно зарычала, склонившись над человеком, но вдруг замерла и подняла бледное лицо, перекошенное кривой ухмылкой.

— Мы ведь пришли сюда перекусить? — спросила она и подмигнула мне, — Ну не пить же этих жалких доходяг из деревни...

— Марго, — Рекс покачал головой, — Мы не убиваем людей, даже таких.

— А вам и не придётся. Правда, Макс? Вы только начните, а уж мы закончим.

— Это — неправильно, — Начал Рекс, но Ева положила ладонь на его плечо. Они переглянулись и вампир со вздохом кивнул.

Голова завизжал и сделал попытку отползти, но Рита наступила ему на грудь, повалив на пол.

— Спокойно, мразь! — прошипела она, — Или я просто разорву тебя на куски. Рекс, приступайте!

Маленький вампир тенью скользнул вперёд и вдруг оказался стоящим на коленях около визжащего Иммануила. Резкий звук, издаваемый толстяком прервался, будто его отсекли ножом, а пухлое тело обмякло, подобно спущенному надувному матрасу. И лишь выпученные глаза на бледном лице продолжали вращаться отражая безумный ужас. С моей точки зрения, такая лёгкая смерть не слишком подходила для урода, зверски замучившего свою семью и обрёкшего на медленную смерть вверенный ему посёлок, но, пожалуй, это было лучшим выходом.

Рекс встал, освобождая место для Евы и голова попытался вскочить, но шипящая Марго вновь опрокинула его на ковёр.

— Давай, — кивнула Рита мне, когда горло освободилось, — Хотелось бы всё это закончить. Слишком легко уходит эта тварь!

Впрочем на качестве крови моральные качества её сосуда не сказались ничуть: освежающая, приятная на вкус жидкость ощущалась как самый приятный напиток в жизни и я вновь купался в лучах, пронзающих всё моё тело. Каким-то образом я ощутил тот момент, когда следовало остановиться, пока в содрогающемся теле ещё оставался запас.

Иммануил уже не пытался встать или хотя бы защититься руками, его кожа и без того бледная, словно выцвела и посерела, а глаза потускнели и провалились. Сейчас в них уже не было страха, только терпеливое ожидание конца. Именно сейчас до меня в полной мере дошло то, о чём толковали Рекс и Ева: мы, бессмертные существа не имели морального права отнимать жизнь у смертных, даже таких. Тем более, ради простого питания. Впрочем, этот гад всё равно не имел ни малейшего права на жизнь.

Марго медленно поднялась на ноги, утирая ладонью рот и сумрачно посмотрела на неподвижное тело, в котором не ощущалось ни единого признака жизни.

— Готов, — тихо сказала она и не удержавшись, пнула мертвеца,— Легко отделался! — Рита повернулась к Рексу, — Уходим?

— Если оставить его родных так, они превратятся в мертвий, — печально сказал маленький вампир, — Это — как привидения, только могут и хотят есть человеческую плоть. Убить их тогда будет очень сложно, а сейчас можно вбить каждому в грудь осиновый кол или сжечь.

— Огонь — хорошее решение, — одобрил я, — Жителям посёлка совсем необязательно знать, какое дерьмо ими руководило. Как они вообще выбрали то? Какой каши он им наобещал?

— Иммануила не выбирали, — пояснила Ева, стараясь не глядеть на труп, — Его назначил какой-то чиновник из Тридаша, как говорили — дальний родственник. До этого здесь руководил Митрофан Пагодный, мужичок вздорный, но справедливый. По крайней мере при нём такого не было.

— Значит так, — я щёлкнул пальцами, — Ева, звёздочка, бери-ка ты Риту и дуйте к этому самому Митрофану, если он ещё жив. Скажете, дескать прошли срочные выборы и он единогласно избран головой, взамен выбывшего. А мы, с Рексом, скроем следы нашего преступления.

— В основном — не нашего, — угрюмо проворчала Марго, — Командуешь? Раньше я за тобой такого не замечала.

— Команды не было, — ничуть не смущаясь, брякнул я, — Дамы, давайте, в темпе вальса. Рекс, пошли, поищем спички или чем тут они пользуются.

Печка оказалась мёртвой, но в соседней комнате мы обнаружили камин с тлеющими угольями и это здорово облегчило нашу задачу. Подмигивающие кусочки пылающего дерева весело разбежались по ковру, брызнув искрами на тяжёлые занавески. Огонь жадно набросился на дерево пола, почти мгновенно перепрыгнув на облицовку стен и пополз к потолку.

Когда комната с трупом головы начала превращаться в филиал геенны огненной, я отступил к дверям и оглянулся. Тела умерших детей расплывчатыми тенями темнели за пылающей занавеской. Ощущая болезненный ком в горле я покинул проклятый дом.

Чуть поодаль, заслоняясь руками от сильного жара стояли все наши, плюс низкорослый мужичок в кургузом пиджачке и тёмных брюках, заправленных в сапоги гармошкой. Человек покачивался с носка на пятку и угрюмо смотрел на здание, из окон которого вовсю рвалось ненасытное пламя. Рассеянно ответив на моё приветствие, он повернулся к Еве.

— Стало быть, госпожа вампирша, Иммануил с семейством спешно покинул нас, а в евойном доме произошёл этот самый, возгораний? — почему-то мне показалось, будто мужичок нарочито упрощает свою речь, — И на попелище опосля рыться неча? Дабы не?..

— Всё верно, Митрофан, — кивнула Ева, — Мы постараемся прислать к вам помощь, как только доберёмся до Тридаша. Но ты всё же снаряди кого-нибудь, из тех, кто ещё способен передвигаться, мало ли какая напасть может с нами приключиться.

— Угу, — Митрофан кивнул и стянув кепку с головы, вытер ею лоб, — Ведьмы там, с оборотнями на хвост сядут. Проезжали тут сёдни такие, четвёрку вампиров разыскивали. Кого бы это?

— Понятия не имеем, — я ухмыльнулся и мужичок ответил мне такой же кривой улыбкой, — Но если встретим, обязательно передадим: пусть поостерегутся.

— И возвращайтесь поскорее, — Митрофан покачал головой, — Такой у меня ощущений — не хворь нас косит. Как порчу кто напустил...А ведьмы местные, как всё в силу вошло, собрались и в Головню удрали. Помощи от них...Рыжая только какая-то наведывалась когда-никогда, лечила самых доходных да ругалась шибко.

— Надо уходить, — сказал Рекс и поморщился, когда в пылающем доме с грохотом обрушилась какая-то балка. Над крышей поднялся столп кружащих искр, — Когда ведьмы из Трибунала поймут, что мы ушли, они тут же бросятся по следу. А в Рэйвенхилл им до сих пор ходу нет. Даже непонятно, почему наши, во время войны там не отсиделись.

Из ближайших к пожарищу домов начали выбираться люди. На них нельзя было смотреть без слёз: пятна на коже, выпавшие волосы, беззубые рты. Эпидемия, чем бы она ни была, здорово подкосила жителей посёлка. Митрофан деловито останавливал всех, желающих поработать пожарниками и я заметил, как у него при этом изменилась манера речи, словно появился другой человек: решительны и властный.

— Идите, — сказал он нам и напялил кепку на седой ёжик волос, — ни к чему вам шаболдаться на виду у всех. А я пока попытаюсь организовать какую-никакую дружину. Мудак этот жирный всё запрещал, дескать — не положено.