Укротители велосипедов

— Не, я вчера купил его в Сочи. Думал, что мясо. Для силовых тренировок на треке мне нужны белки.

— Насчёт белков ты прав, — согласился Ежов. — Ладно, когда сегодня поедешь в город, купи себе говядины, а я её приготовлю. Только попроси кого-нибудь в магазине помочь тебе.

— Обязательно.

— Вот и отлично, а теперь бери сковородку и вали отсюда. Я больше не могу терпеть эту вонь.

Когда Дима вернулся, Ежов стоял в розовом фартуке у плиты, кипятя молоко для овсянки.

— Тренер, — поставив на плиту сковородку, сказал Дима, — к нам с утра заходил местный — как там его... а, Кеша! Я ему настроил велик, и он пригласил нас завтра в свою баню. Его семья топит её по вторникам и субботам, и мы можем ею пользоваться. Этот Кеша живёт на другом конце деревни.

— Вот это отличная новость! — обрадовался Ежов. — Нам негде нормально помыться, а хорошая баня помогает лучше восстанавливаться после тренировок.

— Ага, он тоже так сказал. Кстати, тренер, а что такое баня?

— Что-то вроде сауны, только намного злее. Тебе понравится, — пообещал Ежов.

Из-за закрытой двери комнаты Артёма раздался звук, больше всего похожий на шипение газовой горелки. «Сдохни, тварь! Умри, сволочь!» — сопровождал шипение полный злости голос Артёма.

— Дима, посмотри за молоком, — велел Ежов и отправился посмотреть, с кем воюет его подопечный.

Открыв дверь, он застал Артёма, в трусах бегающего по комнате. В одной руке он держал баллончик с дезинсектицидом, а в другом — зажигалку. Выследив комара, он сгонял его со стены, поджигал струю спрейя из баллончика и с мстительной ухмылкой направлял пламя на насекомое.

— Дом нам не спали, умник, — попросил Ежов. — И лучше отдай-ка мне баллончик, я купил всем фумигаторы.

Покосившись на старика, Артём ответил:

— Да я сам быстрее сдохну от твоего фумигатора. А местных комаров он вообще не берёт, они здесь слишком суровые.

Поморщившись, Ежов приказал:

— Когда навоюешься, одевайся и выползай жрать.

— Так точно, сейчас выйду.

Стоило только Ежову подойти к плите, как дверь в комнату Артёма распахнулась, из неё вылетел её хозяин, схватил стоявшее при входе ведро с водой и потащил его в свою комнату.

Проводив его взглядом, Ежов покачал головой, развёл руками и с тоской произнёс:

— Господи, и за что мне такое наказание на старости лет? Из всей команды без заскоков один Миша. — Немного подумав, он добавил: — Но ему надо худеть...

Шпионские игры

Встряхивая ноги, Артём вышел на крыльцо дома, на котором, скрывшись под козырьком от вечернего солнца, уставившись в книжку и слушая плеер, сидел Чавин. Неподалёку от крыльца на расстеленном на свежескошенной траве покрывале растянулся Дима, загорая и пялясь в экран ноутбука.

Обернувшись, Чавин взглянул на Артёма, вынул наушники и, протягивая их ему, безэмоциональным тоном произнёс:

— Кажется, ты тоже интересуешься такой музыкой. У тебя есть что послушать?

Вставив один наушник, Артём несколько секунд послушал музыку, приподнял брови и сказал:

— Хм, Skankin' Pickle, прикольно... По тебе не скажешь, что ты слушаешь ска-панк. Это весёлая и бодрая музычка, а ты не торопишься веселиться и бодриться.

— Тут другое, — глухим голосов ответил Чавин. — Если я не слушаю эту музыку, у меня начинаются депрессии. Так есть что послушать или нет?

— Да-да, конечно, — закивал Артём. — Сейчас принесу тебе жёсткий диск.

— Мне не срочно, я просто спросил, — сказал Чавин и, воткнув в уши наушники, снова уставился в книгу.

Пожав плечами, Артём кинул Ежову, смотрящему вместе с Клясовым телевизор:

— Деда, я пойду погуляю пару часиков.

— Мне всё равно, даже если ты идёшь вешаться, — ответил Ежов, не отрываясь от экрана.

Артём поддёрнул шорты, сбежал по ступенькам крыльца и энергично зашагал в высокой, по колено, траве в сторону леса, не забывая, впрочем, внимательно глядеть себе под ноги.

Выждав несколько минут, Ежов и Клясов переглянулись, кивнули и вышли на улицу.

— Куда он пошёл? — спросил Клясов.

Вытянув руку, Дима указал направление.

— В лесу? Далеко идти?

— Минут десять.

— Отлично, погнали, — велел Ежов и трусцой побежал к лесу.

— Смотрите не заблудитесь! — криком напутствовал их высунувшийся из дома Кокорин. Обернувшись к холодильнику, он погладил несколько уменьшившейся живот и расплылся в довольной улыбке.

— Сусанин новоявленный, — ворчал Клясов, шагая за Ежовым по лесу. — И зачем я тебя послушался?

— Достал, — беззлобно откликнулся Ежов. — Я уже извинился. Да, идти в ту сторону было ошибкой. Что тебе ещё от меня надо?

— Уже ничего. Нам же ясно показали направление, надо было просто идти прямо. Так зачем ты принялся изображать из себя индейца и начал искать следы?

— Так я же нашёл какие-то следы. И ты сам согласился, что они принадлежат человеку.

— Ты сам меня в этом убедил. Сам клялся, что следы человеческие, и орал, что научился читать следы в пионерах. Чёрт, нашёл же я, кому верить... пионеру на пенсии. И что вообще пионеры делали в лесах? С каких пор они стали охрененными следопытами? Они умели только дуть в дудки, стучать по барабану, завязывать галстуки и закладывать учителям своих одноклассников.

— В моём детстве пионеры, между прочим, участвовали в зарницах, — напомнил Ежов. — И я занимался спортивным ориентированием.

— Угу, бегал с компасом и с картой. Но от этого ты не стал крутым индейцем. И...

Далёкий хруст ветки заставил Клясова умолкнуть и прислушаться.

— Туда, — указал направление Вадим.

— Уверен?

— Даже если я ошибаюсь, я больше не буду тебя слушать. Полутора часов мне хватило, спасибо тебе, Костя, я нагулялся.

Стараясь не шуметь, Клясов с Ежовым пошли в сторону, откуда донёсся хруст. Постепенно рельеф начал забирать вверх, холм становился всё круче и круче, и Клясов уже начал было подумывать об обходном пути, как внезапно подъем кончился, а холм ухнул вниз почти вертикальной стеной. И метрах в пятнадцати внизу спиной к Клясову стоял, упершись руками в колени, Артём, примериваясь к следующему намного более высокому и крутому холму.

Понимая, что с другого холма, который можно было бы смело назвать горой, они будут видны как на ладони, Клясов огляделся и нашёл рядом идеальное укрытие — поваленное дерево, лежащее аккурат на краю обрыва. Довольно толстый ствол дерева опирался на сухие ветки, был немного приподнят над землей, отлично скрывал наблюдателей от взгляда с вершины соседней горы, и из-под него открывался прекрасный вид на тренировочную площадку Артёма.

Клясов добрался до дерева, просунул под него голову, примял высокую траву и приготовился внимать представлению. Спустя секунду к нему, цепляясь руками за пучки травы, вскарабкался Ежов.

Клясов вытер пот с лица и прерывистым из-за сбившегося дыхания шёпотом заметил:

— Козырный у него... тренажёр.

— Ага. — Немного отдышавшись, Ежов бегло оценил длину склона. — Сто пятьдесят метров вверх. И как он, интересно, заходит в такую крутую горку? Мы в эту еле забрались, а та раза в два выше.

Стоило Ежову сказать это, как Артём трусцой побежал в гору. Сначала уклон был совсем небольшой, и метров двадцать Артём преодолел бегом, но потом склон резко пошёл вверх и ему пришлось перейти на шаг. Мощно отталкиваясь ногами, размеренным ритмичным шагом он добрался до середины горы, где градиент подъёма вырос градусов до сорока пяти. Чтобы двигаться и дальше вверх, он нагнулся и, цепляясь за траву, продолжил медленно карабкаться к вершине.

— Что-то медленно, — констатировал Клясов.

— Мы шли ненамного быстрее. И до скольки у тебя вырос пульс?

— Примерно до ста пятидесяти.

— Вот видишь, он всё делает правильно. Его частота сердечных сокращений повыше твоей, поэтому его пульс сейчас должен быть где-то на ста шестидесяти. Если ещё ускорится, можно перегрузить сердце. Хотя я удивлён, что он это понимает. Наверное, Дима ему внушил, как следует выполнять упражнение.

— А, может, он просто выдохся, — предположил Клясов. — Всё-таки он тут часа полтора ползает.

Подумав, Ежов решил:

— Вряд ли он медленный из-за усталости. Кажется, он просто пытается поддерживать стабильный темп, в котором точно можно добраться до вершины без остановок. Ладно, нужно немного понаблюдать, тогда будет видно, устал он или всё дело в темпе.

Подъём до вершины занял у Артёма минут пять. Вскарабкавшись на гору, он встал на ноги, немного продышался и не спеша побежал вниз по более пологому склону горы.

Вернувшись к точке старта, Артём снова пошёл на штурм горы, повторяя в точности маршрут и придерживаясь того же темпа.

Когда Артём спустился после второго подъёма, он снова потрусил вверх.

Поморщившись, Клясов пробормотал:

— Что, опять? Мне уже больно на это смотреть.

— Прям машина, — прошептал Ежов. — Теперь понятно, почему он так хорошо держится в горах. А я гадал, как это он смог сделать тебя в спринте в гору после почти пятикилометрового подъёма.

— Всего один раз, больше я ему не проигрывал, — с лёгким раздражением ответил Клясов. — Нет ничего странного, что его рывок вверх получше моего. Этот дрыщ мельче меня и легче на десять килограмм.

Не удержавшись, Ежов поддел своего воспитанника:

— Ну-ну, не переживай. Подумаешь, тебя разок обставил любитель из кросс-кантри.

— Да пошёл ты, — кинул, отвернувшись, Клясов.

— Чёрт, тебе скоро тридцать пять, а ты всё так же, как в детстве, бесишься из-за поражений. И когда ты повзрослеешь, а, Вадим? Давно пора признать, что есть гонщики намного сильнее тебя.

— Ничего подобного. Я ничем не хуже Контадора или Шлэка.

— Хм, ну ты и сравнил. — Решив больше не дразнить Вадима, Ежов снова сосредоточил всё внимание на Артёме, который как раз добрался до крутого участка и подключил к работе руки. — Когда же он наконец закончит? По-моему, он перерабатывает.

— Ух ты, — притворно восхитился Клясов, — строгий тренер недоволен тем, что его ученик старается. Тренируйся, пока тебя не начнёт рвать кровью, и станешь лучшим — разве это не твой принцип, Костя?

— Мой. И благодаря ему один парень, который три года был худшим в группе, теперь заметная величина в мире велоспорта. — Иронично взглянув на смущённого Клясова, Ежов серьёзным тоном продолжил: — Я бы не особо волновался об этом дятле, если бы через полтора месяца ему не надо было бы ехать на Тур. Что будет, если он перетренируется? Его результаты упадут, и ему потребуется на восстановление минимум три недели полного покоя. Мне не очень хочется везти на Тур убитого или неподготовленного гонщика.

— Так останови его или попроси притормозить.

— Бесполезно, он меня вообще не слушает. Я бы остановил его, если бы он пытался загнать себя, но, как и говорил Дима, он справляется — я вижу это по дневнику. Должен признать, что я серьёзно недооценил его. Похоже, гоняя по работе по городу, он накатывал очень большие объёмы. У менее выносливого человека уже должна была сдать эндокринная система, и он бы свалился на месяц-другой с температурой или заполучил аритмию, а этот дятел, хоть и еле ходит после наших тренировок, пока что успешно переваривает нагрузки. — Глаза Ежова лихорадочно заблестели. — Мне даже интересно, в каком состоянии он подойдёт к началу Тура. Глядишь, сможет нормально перетерпеть горные этапы и доедет до конца гонки. — Он тяжело вздохнул. — Впрочем, это маловероятно, до профессионала ему как до луны. Сколько бы он сейчас не пахал...

Ухмыльнувшись, Клясов сказал:

— Пессимист ты, Костя.

— Нет, реалист.

Тем временем Артём снова спустился к точке старта, рухнул на четвереньки и упёрся лбом в землю. Чуть отдышавшись, он встал на колени, откинувшись назад и вытянув руки, лёг на спину и замер в этой позиции.

— Правильно, нельзя забывать про растяжку, — похвалил его Ежов.

Повалявшись на спине, Артём сел, вытянул ноги, достал из кармана сотовый, взглянул на дисплей, убрал телефон обратно и снова растянулся на земле, раскинув в стороны руки и ноги.

— Закончил? — спросил сам у себя Клясов.

— Может быть. По-идее, чтобы получать от этого упражнения всю пользу, он не должен останавливаться. Ему нужно ходить или бегать трусцой, а он валяется. — Указательным пальцем Ежов почесал щёку. — Халявит? Возможно-возможно. Впрочем, оно и к лучшему — мне будет намного спокойнее, если он забросит свою самодеятельность.

— Не, не должен, — возразил Клясов.

— Рано или поздно это случится. Для психики очень тяжело переносить подобные нагрузки. Однажды его всё достанет, он решит отдохнуть пару дней, и на том его занятия закончатся. Нужно быть крайне мотивированным, чтобы продолжать работать с высокой интенсивностью под постоянной усталостью. А этот дятел не производит впечатление серьёзного, ответственного и целеустремлённого человека. Он раздолбай и панк, но никак не спортсмен...

— Ааааааааа!!! — раздался на всю округу крик Артёма. — Вставай, урод!..

Приняв слова на свой счёт, Ежов дёрнулся так, что стукнулся затылком о ствол дерева. После чего встал на четвереньки и начал подниматься на ноги, готовясь оправдываться за свои высказывания.

Схватив тренера за руку, Клясов дёрнул Ежова вниз и прошептал:

— Дурак, это он не тебе.

— Фууу, — выдохнул от облегчения Ежов. — Думал, спалился.

— ...Ещё три подхода, — шептал, убеждая самого себя, Артём. — Ну же, нельзя отдыхать! Соберись и вставай! — Кое-как сев, Артём принялся хлопать себя по щекам. — Соберись, соберись! — Одна из пощёчин оказалась особенно сильной, и Артём, выругавшись, поморщился и прижал к щеке ладонь. — Так-то лучше.

Ежов с Клясовым, которые ничего не слышали, но всё прекрасно видели, переглянулись, и старик с недоумением спросил:

— Что это он делает? Зачем он бьёт себя?

— Кажись, он занимается самовнушением. — С выражением лица «я же тебе говорил» Клясов уставился на Ежова. — Мало мотивирован, да? Рано или поздно его всё достанет? Похоже, его уже давно достали его занятия, но он не собирается забрасывать их, хоть его никто не подгоняет.

— Ну, впереди ещё полтора месяца. Вряд ли он сможет придерживаться настолько жёсткого режима до начала гонки, — немного смущённо произнёс Ежов. — Ладно, пошли отсюда, пока он нас не заметил. Послезавтра я ещё понаблюдаю за ним.

— Ага, пошли, — согласился Клясов, выполз из-под дерева, перевернулся на спину и сел, как внезапно его ягодицу пронзила острая боль. — Ы-ть-ть... Что за?..

— В чём дело? — озабоченно осведомился Ежов.

Клясов лёг на живот, засунул руку под джинсы, провёл ладонью по коже и нащупал на ягодице приличных размеров прыщик. Нахмурившись, он коснулся прыщика пальцем — и, к его ужасу, прыщик зашевелил чем-то очень напоминающим маленькие лапки.

Побледнев, Клясов вскочил, отпрыгнул подальше от вершины холма, приспустил джинсы с трусами и, вывернув голову, уставился на свою филейную часть. От увиденного он почувствовал лёгкую тошноту, и его передёрнуло от отвращения — посредине ягодицы торчал и шевелил лапками присосавшийся к ней клещ, успевший наполовину забраться под кожу.