Старик запнулся и задумчиво поглядел на Элизу.
— Я знаю про Демиургов, — небрежно бросила та, надуваясь от гордости. — Пожалуйста, продолжай.
— Вот как? — удивленно поднял бровь Джабраил. — Воистину Тилос доверяет тебе. Однако помни, что нельзя говорить о них с кем попало. Итак, Силу колдовства создали Демиурги специально для нашего мира. Для Игры... — Ученый опять запнулся. Элиза нетерпеливо кивнула. — Наш мир создали из обычной звезды с небольшой планетной системой. Ее окружили особой пленкой, а внутри изменили свойства пространства нужным образом. Так появилось колдовство, сиречь магия. Разумные существа нашей планеты — люди и орки, но не тролли — могли управлять потоками колдовства усилием воли. Поскольку материя нашего мира изменена соответствующим образом, то с помощью магии можно управлять многими объектами, даже водными и воздушными течениями. Но она действует не сама по себе. Чтобы владеть колдовством, нужен удивительный артефакт, называемый "эффектором". Он невидим и есть внутри каждого человека и орка. Он читает импульсы в твоем мозге и делает то, что тебе нужно. Удивительно, как Демиурги сумели интегрировать нервную систему с чем-то, что нельзя даже видеть...
— А что с магией происходит теперь? — невежливо прервала его Элиза. — Тилос сказал, что она ослабевает.
— А? — обиженно заморгал старик сквозь толстые очки. — Ах, да. Когда пленка вокруг нашего мира лопнула, он оказался в том же положении, что капля меда в бочке с водой. Постепенно, не слишком быстро, континуум нашего мира перемешивается с континуумом мира внешнего, попросту говоря, рассеивается в пространстве. Когда-нибудь наш собственный континуум рассеется окончательно, и тогда все произведенные Демиургами изменения сойдут на нет. В том числе пропадут эффекторы, а с ними и колдовство, конечно. Напряженность магического поля только за последние два года лет упала более чем вдвое. Собственно, я уже давно не слышал про сильных магов, да и вообще про магов... Думаю, лет через десять у нас начнутся серьезные проблемы.
Элиза на всякий случай решила, что не стоит говорить ученому про собственные таланты. Вдруг захочет какие-нибудь эксперименты поставить? С него станется! Нет уж, пусть другие подопытными птичками служат.
— А почему у нас начнутся проблемы? — вслух спросила она.
— Ну как же! — недоуменно посмотрел на нее Джабраил. — Ах да, это мы с тобой еще не проходили. Видишь ли, мы достаточно широко используем магию. Ее гораздо легче накапливать и хранить в кристаллах, чем электричество. Поэтому общая схема наших машин обычно такова: аккумулятор магии подсоединен к простейшему преобразователю, который уже дает постоянный ток. У нас вся защитная полоса так построена. Но чем дальше, тем больших размеров кристаллы приходится использовать. Недалеко то время, когда они превратятся в бесполезные куски горного хрусталя... Впрочем, не все так плохо. По крайней мере, чем ниже напряженность магического поля, тем лучше работают сложные механизмы. Так что кончится магия — Тилос придумает что-нибудь еще.
"А если не придумает?" — чуть не спросила Элиза, но опять промолчала. В конце концов, дурацкие вопросы здесь и сами задавать умеют...
— Но слабеющие ловушки — далеко не самое худшее, что случится в будущем... да и уже случается, — задумчиво продолжил Джабраил. — Демиурги создали нашу планету из гигантского облака пыли — скатали ее воедино, как кусок грязи, пронизали ее магическими связями. Когда связи исчезнут, начнутся катастрофы планетарного масштаба. Сдвинутся плиты коры, землетрясения начнут уничтожать все на поверхности планеты, а в перспективе она развалится на большие безжизненные глыбы. Ты сама уже, наверное, слышала, что почти все приморские города на обоих континентах уничтожены гигантскими волнами, созданными сотрясениями океанского дна и дальних архипелагов. Проснулись давно мертвые вулканы. Даже ветры меняют направление своего движения. Они больше не несут влагу в некогда плодородные местности, и те превращаются в пустыни. Скажи, отчего распалась Приморская империя?
Элиза вздрогнула. Вопрос застал ее врасплох.
— Ну... — задумалась она, вспоминая уроки Миры. — У последнего императора не осталось детей, и после его смерти князья растащили империю на свои княжества...
— В корне неверно! — поднял палец учитель. — Да, династия прервалась. Но дело не в том. Стоило найтись узурпатору, который взял бы власть в свои руки, и Империя продолжила бы существование как ни в чем не бывало. Нет, гибель императора — лишь одна из причин. Вторая заключается в том, что сразу после смерти императора Грета на все крупные порты империи, в том числе и Золотую Бухту, обрушилось несколько цунами подряд. Талазену уничтожило почти полностью, столицу — наполовину. Люди увидели в несчастьях знак богов, и... — Джабраил тяжело вздохнул. — В общем, теперь вместо одной империи на севере находятся четыре хотя и союзных, но независимых княжества. Теперь понимаешь, что нас может ожидать, если катастрофы продолжатся?
Элиза кивнула. Внезапно ей стало нехорошо. Она окинула потолок опасливым взглядом, представляя, как от подземного толчка он обваливается ей на голову.
— И что же делать? — спросила она.
— Не знаю, — опять вздохнул Джабраил. — Никто не знает, даже Тилос. Наверное, Демиурги что-нибудь да предпримут... Если нет — любые прогнозы бессмысленны. Ну ладно, не надо о грустном. Ты выучила формулы объемов? Давай-ка проверим. Начни с объема шара.
— Еще раз повторяю — мои хозяева не желают войны, — Тилос смотрел прямо в глаза Табаронгу. Посланник с неестественно прямой спиной сидел на пятках на маленьком гостевом коврике. Вождь отвел взгляд и уставился на золотой кубок с вином в своей руке. Смарагды и ониксы поблескивали в полумраке шатра, да и на красивый узор тоже стоило полюбоваться, но сейчас Табаронга драгоценность не интересовала. Он устроился поудобнее на подушках.
— Так, значит, не хотят? — лениво повторил он. — Я услышал тебя. Ты уже прожужжал мне все уши предложениями о мире. И все-таки я не понял — зачем далеким северным князьям мир с сапсапами? Мы — далекое кочевое племя. У нас нет границ с северными княжествами, и мы не приближаемся к ним даже на два раза по двадцать переходов. Я же не предлагаю вечный мир племенам коневодов на дальнем севере, где, говорят, каждую зиму выпадает снег.
— Мои хозяева предусмотрительны, — почтительно откликнулся посланник. — Они прозревают сквозь время. Возможно, когда-нибудь у сапсапов появится столько овец и буйволов, что их стада займут все степи отсюда и до самой Ручейницы. Всегда лучше жить, зная, что сосед не питает к тебе ничего, кроме искренних дружеских чувств.
— И если тарсачьи Матери кланов или гуланские Повелители Ветра позовут наших воинов пощупать пузо северных бездельников, мы должны отказаться. Так? — Табаронг сощурился и посмотрел мимо Тилоса куда-то вдаль.
— Разумеется, — склонил голову Тилос. — Точно так же если северные коневоды попросят помочь им расчистить южные пастбища, князья не помогут им драться с сапсапами.
— Понятно, понятно, — покивал вождь. Мимолетом он бросил взгляд на советников. Те сидели, словно каменные идолы, однако на лицах некоторых виднелись презрительные полуулыбки. — Но ведь северные племена не собираются воевать с нами? А вот Повелители Ветра и особенно Зур Харибан на всех дорогах кричат о своей ненависти к Северу и зовут друзей под свои знамена. Не кажется ли тебе, посланник, что ты предлагаешь плохую сделку?
— Если бы я просил о мире лишь в обмен на дружбу совсем незнакомых людей, да, я предложил бы плохую сделку. Но мои хозяева не собираются тебя обманывать. Подарки, что я доставил тебе, лишь малая толика того, что сапсапы получат в обмен на договор. Кубок, что ты держишь, не идет ни в какое сравнение с теми, что уже приготовлены для тебя в северных сокровищницах. Мои хозяева дадут золото! — посланник сделал вкрадчивую паузу. — Много золота! А что дадут тебе Тарона и Зур Харибан? Смерть твоих воинов в холодных северных землях?
— Погибнуть в бою — удел мужчины, — пожал плечами Табаронг. Его пухлые подбородки затряслись. — Однажды и я сам уйду на небесные пастбища, сжимая в руке покрытую чужой кровью саблю. Однако в бою мы с честью возьмем все золото Севера, и никто не сможет сказать, что оно не принадлежит нам по праву, праву победителя...
— А кто станет делить золото? — все так же вкрадчиво спросил Тилос. — Я думаю, что тот, у кого больше воинов. А больше воинов у тарсаков и гуланов, не у тебя, и все они высокомерны и не любят сапсапов. Друг с другом они, может, и договорятся, а вот тебе бросят жалкие объедки со своего стола. Ты потеряешь воинов и мало что получишь взамен.
— Хм-м... — проворчал сапсап. — Тоже верно. Тарона совсем не уважает храбрых мужчин вроде меня. Хорошо, посланник. Ты заронил в меня семена мыслей. Пусть они как следует прорастут. Я дам ответ завтра утром. Пока же тебе приготовили шатер и трапезу. Вино, что стоит на твоем дастархане, зреет уже двадцать лет. — Вождь мечтательно зажмурился. — Мне ничего не жалко для такого гостя, как ты. — Ступай себе. Завтра на восходе узнаешь мой ответ.
Тилос неуклюже поднялся на ноги. А пятки-то он себе отсидел, злорадно отметил про себя вождь. Что, северянин, тяжело тебе без твоих скамей? Посланник косолапо вышел, и вождь повернулся к маленькому неприметному человечку в углу шатра. Поймав взгляд хозяина, тот кивнул и выскользнул наружу. Советники дружно вздохнули и зашевелились.
Довольно скоро человечек вернулся. Вождь отложил в сторону истекающий жиром кусок буйволятины и повернулся к нему.
— Наш северный гость, — хихикнул человечек, — оказался слабаком. Ему хватило двух чаш вина. Мой настой правдивости не подвел. Наш друг рассказал много чего любопытного.
— Да не тяни ты, — буркнул Табаронг. — Что он рассказал?
— Все, что ты, вождь, и так предвидел в своей неизмеримой мудрости, — низко поклонился человечек. — Северные князья напуганы. Они прослышали, что южане собираются идти на них войной, и сейчас пытаются откупиться от скотоводов по отдельности. Скорее всего, они просто тянут время — платить им нечем. Неурожаи идут много лет подряд, землекопы голодают, налоги почти не собираются...
— Что, так-таки ничего и не заплатят? — поразился вождь. — А это? — он кивнул на три золотых кубка.
— Ну, что-то, может, и заплатят, — пожал человек плечами. — Чтобы видимость создать.
— Ну что, советники? — обратился вождь к старцам, жадно глядящим на стоящую перед Табаронгом миску с мясом. — Что посоветуете?
Волна шепота пронеслась среди советников и стихла. Наконец, самый старый из них коснулся лбом земли и прошепелявил:
— Ты не должен отказывать посланнику, о вождь. Нам незачем ссориться с северянами раньше времени. Возможно, они дадут нам золота...
— Так что, не воевать? — недоуменно переспросил вождь. — Ты трусишь? Я правильно тебя понял?
— Нет, о могучий! — затрясся старик. — Я произнес не те слова, что рождены моими мыслями! Мы не должны отвергать призывы к справедливой войне с Севером. Но и прямо так отвечать посланнику не след. Согласись на договор и потребуй золота. А когда твои воины обрушатся на северные земли и вырежут доверчивых князей, упрекать тебя окажется некому...
— Ага, понял! — кивнул Табаронг. — Золото взять, договор нарушить. Так? — вдруг рявкнул он во весь голос. — Ты это хотел сказать, пиявка? Что я должен нарушить свое слово?
Советники вжали головы в плечи, а говоривший упал ниц.
— Впрочем, — понизил голос Табаронг, — мне нравится твоя мысль. Пожалуй, так и поступим. Эй, там, грамотея сюда, живо!
Брат Перус дважды прикоснулся костяшками пальцев к массивной дубовой двери. Стук вышел настолько тихим, что сторонний наблюдатель не услышал бы его и с трех шагов, однако из-за двери откликнулись:
— Входи. Не заперто.
Брат Перус осторожно толкнул дверь и неслышно проскользнул в келью. В сей вечерний час коридоры пустовали, и соблюдать тишину не было ровным счетом никакой необходимости. Однако личный секретарь Настоятеля старался казаться как можно менее заметным в любое время дня, и Настоятель отнюдь не возражал.
— Входи, Перус, входи, — брат Семлемен на секунду оторвался от пергамента и гостеприимным жестом указал на ближайший табурет. — Присаживайся. Есть новости?
— Да, господин Настоятель, — тихо откликнулся секретарь. — Голубь только что вернулся на голубятню. Я поспешил к тебе сразу, как только почтарь передал мне письмо.
Брат Перус с поклоном протянул небольшой свиток, запечатанный личным перстнем брата Комексия, и осторожно присел на табурет.
— Хорошо, — одобряюще кивнул Настоятель. — Очень хорошо...
Он сорвал печать, развернул свиток и углубился в чтение. Секретарь ждал.
— Так... — наконец пробормотал Семлемен. — Становится все интереснее. Итак, Перевет почти открыто выступает против нас. Не слишком умен князь, не слишком. Воин он неплохой, не спорю, но вот в политике он не силен. Значит, Куар не вышлет войско?
Секретарь изобразил растерянность. Он знал, что вопрос является чисто риторическим, но Настоятель раздражался, если подозревал в собеседнике невнимательность.
— Нет, не значит! — Настоятель значительно помахал пальцем в воздухе. — Совсем не значит. Видишь ли, брат Перус, мало грохнуть кулаком по столу и заявить: "Не бывать такому!" Жизнь куда сложнее, чем кажется некоторым, — он со вкусом произнес это слово, — князьям. Сначала он набрал войско, которому не с кем воевать, и истратил на него почти всю казну. Теперь дружине нужно платить, но денег у него нет. Наемники не возьмут медь, им нужно золото. А где он возьмет золото?
Брат Семлемен выдержал паузу. Секретарь изобразил почтительное внимание.
А золото он может получить только у Церкви. И я не думаю, что брат Комексий окажется настолько глуп, что подарит золото просто так, тем более что ему и самому не хватает. За все надо платить, и за амбиции — в первую очередь!
Настоятель поднялся с места и в волнении заходил по комнате.
— Князь Перевет — хороший воин, можно сказать — очень хороший, но он слеп, да, слеп, как крот! Если священная война не уничтожит еретиков, Колесованная Звезда рискует навсегда закатиться за горизонт! Язычники, орды язычников вкупе с бежавшими от нашего справедливого суда колдунами там, на юге, готовы на все, лишь бы уничтожить истинную веру. Неверные собирают армии, которые хлынут на Север словно весеннее половодье, ведомые нечистыми жрецами ложных богов! Ты знаешь, сколько за последние годы туда сбежало колдунов и ведьм, убоявшихся очистительного огня? Семь тысяч, не меньше! Вдумайся, брат Перус — семь тысяч! Целый город!
Секретарь состроил потрясенную мину. Он сам собирал сведения для Настоятеля, но напоминать в данный момент посчитал излишним.
— И вся мерзость, противная нашему Отцу-Солнцу, пойдет на нас великой ратью. Тогда окажется поздно мямлить про мир и нерушимые границы! Ба! Что такое граница для кочевника! Сегодня он пасет овец и конец у себя в пустыне, а завтра пригонит их на наши луга, убивая тех, кто рискнет возмутиться. Люди вроде нашего храброго Перевета — слепы, правда недоступна их пониманию!..
