Казанский поход (Крестоносцы 2)

— Боярин! Басурмане! — только, что выбравшегося из раскопа, где он контролировал ход работ, "розмысла" отыскал немного заполошный Мартын.

— Этого и следовало ожидать — проворчал Щебенкин — пойдем, поглядим.

Быстро поднявшись в главный зал, Костя вскарабкался по импровизированной баррикаде к одному из окон, отодвинул в сторону стоящего возле него ратника, выглянул наружу.

Действительно от ворот Аталыковой башни по дороге к бане направлялась пестрая толпа вооруженных татар.

— Сколько их?

— И сотни не будет — прикинул устроившийся рядом воин.

— Похоже на разведку боем — заметил Щебенки — ну ничего, этих мы быстро сделаем. Подпустим ближе. Стрелять только по моей команде!

Судя, по весьма разношерстому, и не отличающемуся особым богатством вооружению и внешнему виду, основную массу "разведчиков" составляли ополченцы. Особого желания рисковать, горожане не испытывали, а потому на дистанцию достаточно эффективной стрельбы они выходили довольно долго.

Наконец, дождавшись, когда расстояние до противника уменьшится примерно до тридцати-сорока метров, Костя махнул рукой и заорал во всю мощь своих легких.

— Пли!

Одномоментного залпа не получилось. Пищали и рушницы захлопали немного вразнобой, но все равно дыма и грохота было достаточно.

Впрочем, татарам хватило и этого. Пороховой дым рассеялся, и засевшим в бане русским ратникам открылась картина полного разгрома врага. Около десятка неподвижных, или слабо шевелящихся тел валялось на земле, остальные, что было сил, улепетывали обратно к воротам.

— Ну, все. Жди теперь большого штурма — подытожил у соседнего окна Мошкин.

Вторую попытку выбить небольшое Костино войско из Даировой бани, осажденные предприняли только через несколько часов. Очевидно, им потребовалось некоторое время, чтобы собрать достаточные по их мнению силы. Наступали они и в этот раз от Аталыковой башни, вот только насчитывалось их уже до полутысячи бойцов и хотя, основную часть отряда, как и прежде, составляли вооруженные, чем попало и как попало горожане, то и дело мелькали в толпе, среди бумазейных тягиляев и кожаных куяков и панцирей воины хороших доспехах. Возглавляющего эту нестройную толпу гази-багатера в блестящем бехтерце и кольчужной мисюрке, прикрывающего грудь небольшим калканом и свирепо размахивающего кривой саблей, Щебенкин старательно выцеливал из своего ружья.

Кремень клацнул по стальному кресалу, выбивая яркий сноп искр. Выстрел грохнул внезапно, как ему и положено. Следом захлопали ружья новоросских морпехов и пищали московских ратников. Все вокруг затянуло едким, серым пороховым дымом, в клубах которого отстрелявшиеся воины торопливо спускались вниз, уступая место у окон своим товарищам, в свою очередь спешивших разрядить оружие в наступающего врага. Когда дым более-менее рассеялся, стало очевидно, что град свинца и жеребия хотя и основательно проредил атакующих, на сей раз их не остановил. Из-за спин своих соотечественников татарские лучники принялась обстреливать окна и стены бани. И пусть внутрь здания попали далеко не все стрелы, да и из тех в цель попали совсем немногие, но, тем не менее, теперь и среди Костиных бойцов появились первые убитые и раненые.

Под прикрытием своих стрелков, осыпаемая пулями, отборным русским матом и проклятиями, ощетинившаяся копьями, размахивающая топорами и саблями толпа, невзирая на огромные потери, смогла прорваться к большой, двустворчатой, решетчатой двери и вступить в рукопашную схватку с русскими ратниками.

Здесь, в относительно узком проеме численное превосходство татар уже никакой роли не играло. Обе стороны дрались с одинаковым ожесточением, но московским, новгородским, тверским и псковским воинам отступать было некуда. Их отчаянное упорство и решило ход боя. В какой-то момент боевой запал татар захлебнулся в их собственной крови. Казанцы, потеряв убитыми и ранеными почти половину своих бойцов, вынуждены были отойти, провожаемые постепенно затихающей пальбой и торжествующими криками защитников Даировой бани.

Глава 19. Штурм

— Бум-м— м — раскатистый гул огласил окрестности. В одной из траншей вспухло облако порохового дыма. Через некоторое время отесанный каменный шар, описав кривую траекторию, с треском ударил в бревенчатую стену Аталыковой башни.

— Бум — м, бум -м . соседние траншеи укутались таким же серым дымом и еще два ядра устремились к цели.

Щебенкин оторвал от глаз подзорную трубу, с досадой сплюнул, негромко матюкнулся. Вот уже вторую неделю он со своей позиции наблюдает, как эта батарея, установленная напротив Аталыкских ворот, упорно долбит и сруб башни, и сами ворота. Впрочем, удары тяжелых каменных ядер для толстых дубовых венцов не прошли даром. Кое-где следы воздействия видны уже даже невооруженным глазом, судя по всему, дело близится к логическому завершению. Но, как же все это долго!

Уроженца двадцатого века несказанно бесило неторопливое течение жизни в веке шестнадцатом. Черт возьми, да они даже воюют здесь, как будто в глубокой спячке находятся. Практически весь апрель просидели в Свияжске. Укреплялись, завозили припасы, проводили разведку. Наконец в первых числах мая пришло долгожданное известие от Холмского. Ему удалось наголову разгромить казанскую конницу, заманив ее к Васильсурску, и прижав ее словно молотом к наковальне, к укрывшимся за его недостроенными укреплениями полкам воеводы Киселева. А еще через несколько дней дождавшись прихода их объединенного, победоносного воинства, русская рать выступила, наконец, от стен Свияжска и переправившись через Волгу, приступила к главной части "Марлезонского балета" то есть непосредственной осаде Казани.

Еще неделю прикрываясь бревенчатыми щитами от вражеских лучников и пищальников, и отражая регулярные вылазки горожан, копали траншеи и устанавливали в них артиллерию. Помимо этой, построили еще две батареи против Арских и Царских ворот. И вот, уже почти двенадцать дней, русская артиллерия добросовестно обрабатывает цель, сжигая уйму пороха, тратя массу ядер и время от времени, заменяя разорвавшиеся, не выдержавшие напряженной работы, или выведенные из строя в результате удачных неприятельских вылазок, орудия, подвозя новые из Свияжской крепости. Потерь же среди прислуги и помогающих ей посошных при этом и вовсе никто не считает. На войне как на войне.

В общем, Костик подсчитал и ужаснулся, если дело пойдет такими темпами, добраться до Холмогор и выйти в море удастся не раньше августа, а там еще почти три месяца ходу до Америки, причем в Атлантике начнется сезон штормов и без того далеко не безопасное путешествие превратится в "русскую рулетку". Одна надежда на землекопов, благо у них вроде пока все идет по плану. Если у них дело выгорит как надо, то по прикидкам Щебенкина, город продержится считанные часы, максимум сутки. Благо татары, отвлеченные беспрерывной артиллерийской долбежкой, захватившему Даирову баню небольшому отряду московитов уделяют совсем мало внимания. Так несколько небольших вылазок с успехом отраженных, кроме нервотрепки особого вреда не принесли. Есть шанс, что противник пока не догадывается, о том, какой подвох ему готовит "государев заморский немец — розмысл". Толстые каменные своды надежно защищают Костиных людей от ядер, стрел и пуль, щедро сыплющихся со стен на головы осаждающих, а заодно и скрывают ведущиеся здесь земляные работы.

Ну вот, опять полезли. Ворота соседней Туменской башни распахнулись, из них вылетел отряд конников, сотни три копий, и устремился к прикрывающим пушкарей турам. Навстречу им, привычно выметнулся, примерно равный по численности, специально выделенный для этой цели отряд детей боярских из Сторожевого полка, и через несколько минут обе лавы сошлись в кровавой карусели схватки. Со своего места наш герой естественно не слышал: лязга оружия, конского ржания, ругани и воплей, дерущихся и умирающих воинов, но, что там творится, он очень живо себе представлял. Довелось уже побывать в таких заварушках.

Первый этап операции прошел как по маслу. Великий Князь Московский, Владимирский и протчая и протчая, почесал бороденку, посоветовался с князьями-воеводами, и в общем, план штурма предоставленный заморским розмыслом утвердил.

Не просто утвердил, но и назначил Костю командовать небольшим, воинством, сотни полторы новгородских пищальников, да столько же землекопов — посошных. Никем не защищаемое здание бань, они захватили стремительным налетом, ночью переправившись через речку Булак. Большой отряд осажденных попытался выбить наглецов, но безуспешно. Понеся потери казанцы вынуждены были несолоно — хлебавши, убраться восвояси.

Но оказалось, что для быстрой победы мало, взорвать подкоп. Тем паче, что сосредоточить на участке предполагаемого пролома достаточный для решительного штурма отряд никак не получалось. Слишком уж не широкой и хорошо простреливаемой была в этом месте полоса земли между рекой и крепостной стеной. Даже Костя, далеко не стратег, отлично понимал, что больше чем на вспомогательный, отвлекающий удар на этом направлении рассчитывать не приходиться. Другое дело, если одновременно: выбить, хотя бы одни из ворот, взорвать заряд под стеной и сразу начать атаку сразу со всех направлений, внести страх и сумятицу в стан врага, воспользоваться численным преимуществом и "размазать" немногочисленных защитников тонким слоем по всей длине городских стен.

Щебенкин долго ломал голову над тем, как обеспечить эту синхронность. Предки, как, наверное, уже знает "подкованный" в военном деле читатель решали эту проблему просто — послав гонца. Но, подобный вариант нашего героя не устраивал по вполне понятным причинам. Расстояние от одного объекта атаки до другого было довольно солидным, к тому же посыльный мог просто не добраться до места назначения. В общем, все это шатко и ненадежно. А просто назначить время и "сверить часы" командиры отрядов не могли, в виду банального отсутствия таковых. Костя бился над этой задачей целый день, пока его взгляд случайно не зацепился за солнечные блики, пляшущие на начищенной до блеска броне проезжавшего мимо с небольшой свитой воеводы.

Пришедшая столь внезапно идея была гениальна и вместе с тем элементарна. Простейший гелиограф!

Найти несколько десятков смышленых молодцов и научить их обращаться с несложной техникой, нет ничего проще. Тем более, совсем нет необходимости учить их азбуке Морзе, хотя и это он тоже сделать вполне мог. В свое время дед, морской офицер, играя с внуком, помог усвоить премудрость говорящих точек и тире. Здесь же, было вполне достаточно для сигнальщиков разучить и отрепетировать всего один, самый простенький световой сигнал.

Надо сказать, что суть и смысл заморской диковинки, московские военачальники ухватили, что называется с полуслова. Идея поразила их своей простотой и очевидной легкостью исполнения. В течение следующих нескольких дней в расположении всех осаждающих город полков в пределах прямой видимости друг от друга были построены вышки, на которых установили надраенные до ослепительного состояния медные щиты — зеркала.

— Константин Лексеич! — размышления прервал Федот, растрепанный вид и всколоченная борода которого, яснее всяких слов говорили, о том, что случилось что-то из ряда вон выходящее.

— Чего стряслось?

— Так это. Вроде как докопались.

— До кого докопались? Кто? — не понял Щебенкин.

— Так это. Афанасий говорит, мол, по всем приметам докопали. Слышно как над головой басурмане по воду ходют.

— Ну, пойдем, послушаем, до чего там докопались — Костя убрал подзорную трубу в кожаный тубус, и решительно отодвинув в сторону десятника, шагнул под толстый свод каменного потолка.

Даирова или Ханская баня представляла собой огромный каменный дворец с просторными залами, бассейнами и фонтаном. Пол в отделанных мрамором комнатах прогревался специальными, расположенными под ним печами, искусно сделанный водопровод подавал в бассейны ключевую воду.

Увы, война не пощадила всей этой красоты, в этом каменном дворце расположились бойцы Костиного отряда и землекопы, которым не было дела до всех этих красот. Толстые каменные стены служили им хорошим укрытием от пуль и стрел врагов, а широкие окна — бойницами. Роскошные залы, в которых некогда десятки мойщиков, массажистов и врачей обслуживали казанскую знать, были загажены грязью и кровью. Чудесная мраморная плитка, покрывавшая стены и пол, изувечена и разбита. Высокий, ажурный потолок покрыт копотью воинских костров.

Посреди заваленного грудами земли, камней и осколков каменных плит, пола чернел широкий зев раскопа. Наш герой спустился по слегка потрескивающей под весом почти статридцатикилограммового (если считать вместе с броней) тела приставной лестнице, и пригибаясь, чтобы не зацепить головой низкий земляной свод, двинулся следом за освещающим дорогу зажженным факелом Федотом. В ноздри ударил запах земли, сырости. С каждым шагом, окутывающая подкоп чернота, рвалась перед нервно пляшущим языком пламени, время от времени выхватывающем из темени: то серый бок большого валуна, то бревна крепей, удерживающих от обвала тяжелый глинистый грунт, то полусгнившие венцы давно ушедшего в землю старого сруба. Шли не долго, длина подкопа составила по Костиным прикидкам метров двести, не больше. Наконец, еще несколько шагов и путники оказались в освещенном светом нескольких факелов тупике. Здесь их встретили обитатели местной преисподней, десяток чумазых, как анчутки землекопов и Афанасий Мошкин, выглядевший немногим чище. Жутковатая картина усугублялась напряженной, гробовой тишиной, густым киселем разлитой в воздухе. Мошкин поднял палец к губам, призывая вновь прибывших к молчанию, и указал на земляной потолок. Костя остановился, прислушавшись. Поначалу он ничего не услышал, но уже через пару минут ожидания прямо над его головой раздались шаги и голоса. Приглушенные толщей камней и глины они были едва слышны, но притаившимся диверсантам казались подобными громовым раскатам. Дождавшись пока стихнет поднятый защитниками шум, Щебенкин улыбнулся, поднял большой палец в знак одобрения и сделав землекопам знак следовать за собой, направился к выходу.

Всю следующую ночь посвятили доставке к месту подрыва необходимого количества пороха. Наплавной мост, связывающий островной плацдарм с правым берегом Булака, занятым возглавляемым воеводой Киселевым, полком Правой руки, от стен отделяло метров триста и в дневное время подступы к нему простреливались татарскими лучниками и пушкарями. Все передвижения осуществлялись лишь под прикрытием темноты. Днем старались особо не высовываться, дабы лишний раз не вызвать подозрений осажденных, и внушить им мысль, что окопавшиеся в бане московиты сидят смирно, и сами не знают теперь, что им делать с захваченным плацдармом. Стоящий на Луговой стороне полк Правой руки, герои Васильсурского побоища, занимался отражением периодических налетов черемис, и усыпляя бдительность казанцев, тоже никаких попыток приблизиться к стенам, или хотя бы наладить более солидную переправу, не предпринимал. Хотя Костик точно знал, что где-то там, в огороженном "гуляй-городом" лагере вязались плоты, для пары наплавных мостов, которые в нужный момент будут быстро переброшены через реку.