Генерал-Адмирал.Наследники. (файл целиком, пополняемый)

Тем временем Иванченко уже заканчивал свою краткую речь:

— Я уверен, сейчас самое время закончить тысячелетнюю историю столкновений и вступить в новую эру — процветания и сотрудничества! Господа, я намерен приложить все силы для установления мира на планете. От вас прошу всячески содействовать этому.

Когда Константин выходил из зала, он поймал за рукав Дежнева и негромко спросил:

— Как ты думаешь, выйдет из этой голубиной политики толк, а?

На лице друга отразился полнейший скепсис:

— Ну не знаю даже, ну чем черт не шутит, ну вдруг что и получится...

— Нда, ну разве черт и поможет. Хотя нет, он как раз по другой части.

Нет, конечно войны никто в здравом уме не хочет, тьфу-тьфу-тьфу, и если у нового тандема что-то получится, Костя будет первый кто будет аплодировать и скидываться на прижизненный памятник, хоть оне и запрещены теперь. Но как, как они это сделают? Ведь ни при одном раскладе аналитиков так не получалось, только если лапки совсем задрав, отдать вообще всё. Да и то наверное сейчас уже поздно. Ну на что-то ведь расчитывают, что-то там у себя запланировали, не последние ведь люди и всё должны понимать... Хотя... Император ведь не взял слова, просто покивал, обозначая поддержку, а премьера вперед выдвинул, под огонь так сказать. Обычная впрочем предосторожность, хоть тут благоразумие не оставило молодого человека. Много же он однако должен был пообещать Иванченко за роль тарана. Пусть этот новый курс в целом и согласуется с воззрениями демократов, но дураков то нет. При резкой перекладке руля кое-кого может и снести за борт. Ну, кроме Ярвинена, конечно. Сукин сын с гибким хребтом и собачьим нюхом. Наверняка же сразу почуял ветер и горячо поддержал идеи Алексея. А мог бы приостановить парня, хватило бы авторитета, чай не первый год ведь в МИДе главенствует. Но — не судьба.

Что же, значит будем работать с тем что есть, при необходимости слегка саботируя слишком резкие повороты начальства, сглаживая, так сказать.

* * *

— Ну что, гусь-товарищ, всё киснешь? — Илья Иноземцев, вопреки расхожему мнению о комплекции хирургов, обладал вполне заурядной фигурой. Видимо взамен он получил жесткий, упертый характер и совершенно бесцеремонную манеру впиваться в людей.

— Ты ж мне все показатели портишь, койку занимаешь, а всё никак на поправку не идешь. Всё нутро уже себе выел, всё никак не успокоишься... Всё за ненца того коришь себя, и сам же эту боль и ненависть лелеешь, взращиваешь. Мол бедный я несчастный, плохой и косорукий, всех то я подвел... Как это приятно, рану расчесывать, да?

Федор лежал, глядя в потолок и не реагируя. В чем-то доктор может и был прав, но какое это имеет значение?

-Ненца тебе жаль, да? Убивцем поневоле себя считаешь? А ты знаешь сколько за мной трупов? Знаешь? — хирург вдруг сорвался на крик, он явно заводился не на шутку — Девятнадцать! Понимаешь?! Девятнадцать!! И ты можешь стать двадцатым! Ты не вернешь время, не вернешь людей! И ничего с этим не сделаешь! Надо просто жить дальше, понимаешь, просто жить! И делать свое дело! Если ты сдался, значит всё зря!

Илья выдохся и замолчал. Спустя минуту, уже другим, глухим голосом он продолжил:

-Во время войны я был медбратом. Унести, принести, перевязать. И я каждый день благодарил Бога, что я не хирург. Каждый день на их столах умирали люди, иногда по десять-пятнадцать за сутки. Они вкалывали как машины, они делали всё возможное, но люди умирали. Но ни один, понимаешь, ни один не сдался, не поднял руки, мол больше немогу. А потому что надо. Надо и всё тут. И жить тоже надо. Потому что ты нужен. Даже если сам еще не знаешь об этом.

Иноземцев вздохнул. Нервно махнул рукой, хотел видимо еще что-то добавить, но молча встал, одернул халат и вышел из палаты. Снова установилась тишина.

* * *

Они отступали.

Когда пришел приказ на отход, Славка и весь его отряд "Злые Рыси" были обескуражены до нельзя. Как жеж так? Вот-вот должно начаться весеннее наступление, так долго и тщательно приготовляемое. Несмотря на то, что республиканцы занимались тем же самым, перевес, и значительный, был на стороне наших. Вломили бы краснопузым по самое нехочу и гнали бы до самого синего моря. А тут бац — разрядка, борьба за мир и все такое. Нет, война конечно хуже всего на свете, Славка знал это на своей шкуре, да и надоела она уже до смерти, но блин не сворачиваться же за полгода до окончательной победы, так ведь? Не, ну ладно, новый премьер — тот еще придурок, и как его только выбрали. Но куда Император-то смотрел? Это ж натуральное предательство — как тех кто погиб, так и просто интересов державы. И установится ли мир после этих разрядок? Оно конечно хорошо бы — и испанцы с обеих сторон уже досыта наелись и мировое сообщество вроде хором поддерживает перемирие и консенсус, только вот когда оно бывает по хорошему-то?

Примерно так же рассуждали бойцы его отряда, отходя от линии фронта. Пришлось оставить франкистам горы накопленных для наступления боеприпасов и оружия — всё же не утащишь. Отступали и другие добровольческие части, забивая дороги в сторону портов. Испанские братья провожали их растерянными взглядами — их будущее, еще вчера представлявшеяся таким ясным и победным, теперь становилось тревожно-неопределеным. Мир с красными — но на каких условиях? И как эти условия отразятся конкретно на них — простых воинах? Будут они тишком преследовать своих бывших врагов по обе стороны новой границы или наоборот, превратятся в гонимых? Вопросы, вопросы, а жизнь то одна, у многих семьи — что делать обычному человеку? Вот и потянулся к портам, вслед за добровольцами, поток тех, кто устал от неопределенности. Подводами, пешком, на редкий поездах — иногда от мира люди бегут почти так же как от войны.

В порту Малаги царил хаос, бардак и столпотворение. Так качественно устроить беспорядок могут только испанцы. И это ведь еще не эвакуация, а плановый вывод войск. Здесь Славка встретил своего старого товарища, бронеходчика Лазарева. Тот напротив, был преисполнен оптимизма.

— Славян, ну ты чего, что тут думать то, всё там наверху продумано и просчитано. Будет две Испании, или одна, какая разница? Главное — красные остановлены, дальше уже не поползут. Сами в своем Коминтерне передохнут и друг друга перегрызут. А то что нам, до Парижа и Рима наступать? Тебе оно надо? Я вот лично навоевался, Gracias. Так что не морочь себе голову, пойдем лучше орухи хряпнем, пока здесь. В России-то настоящую не найти поди будет, надо запасец с собой организовать.

Вячеслав против воли улыбнулся. Ну совершенно невозможно быть серьезным рядом с таким раздолбаем! А может он и прав? Если выжил и до сих пор даже не ранен, значит чутье есть. А если есть, то может и чует он уже среди грозовых облаков просвет, который развернется в ясный солнечный день? Надежда. Вот самое популярное слово в эти дни.

— А пойдем! Погрузки всё равно сегодня не будет! Айда!

* * *

Да, действительно, заявление премьер-министра Российской Империи наделало шуму по всему миру. Разрядка, Мир, Содружество — эти русские слова учили со страниц газет по всюду — от Токио до Нью-Йорка. И людям нравилось. И появилась надежда. Правительства всех стран, отрабатывая пожелания электората, выступили с поддержкой этих начинаний. Очень быстро была созвана конференция в Цюрихе, и испанцев начали оперативно склонять к миру. Республиканцы были не против, шансы в войне они оценивали не очень оптимистично. Франкистам оно вобщем-то и не надо было, но столкнувшись с жесткой позицией России, давимые со всех сторон они быстро сдались. "Временная граница" прошла по линии фронта, правительства двух Испаний взаимно признавали друг друга и подписывались под планом постепенного объединения и умиротворения. Тщательно разработанный русским МИДом, план вобщем-то неплохо учитывал интересы сторон и позволял большинству интересантов не попасть под жернова, сохранить всё имущество, нажитое непосильным трудом, и даже некоторую власть. Участники конференции обязались контролировать процесс.

Авторитет России в мире значительно вырос. Но не везде. Немцы, даже не предупрежденные о "развороте", мягко говоря онемели от таких маневров и настороженно так поинтересовались — "а не хотят ли русские таким же образом слить и Германию, а?". Несмотря на всяческие уверения в обратном, так и остались в смутных подозрениях. Чем не замедлили воспользоваться англичане и стали, пока осторожно, вбивать клинья в союз. Восточно-европейские союзники также заподозрили неладное, вдобавок припомнив недавнее "обрезание" Чехии.

Так что потерь от испанского замирения получилось едва ли не больше чем приобретений. Хотя, конечно, тут надо смотреть в многолетней перспективе, виднее будет.

* * *

С отвращением помешивая жидкую кашу деревяной ложкой, Крюк страдал. Всё было не так, совсем не так. Какого черта он здесь, хлебает казенную баланду, а не занимается правильным и по настоящему интересным делом? Тем, которое назначено ему судьбой, к которому он подготовлен лучше всего. "Занимайся тем что любишь — и тебя ждет успех" — где вот это всё?? Вместо очищения державы и возвеличивания её — греем нары и бьем руду. И почему? Как всегда — предательство шакалов! Многие часы провел в размышлениях Крюк, изобретая им самые различные казни. Казни достойные этих ублюдков.

А ведь вначале всё складывалось даже неплохо. После той херсонеской акции он залег на дно в Питере. Но кормиться то надо, старые каналы оборвались, однако удалось выйти на "деловых". Мелкий и крупный рэкет, выбивание долгов приносило хороший доход. Надо же на какие-то средства продолжать национал-социалистическую борьбу, собирать товарищей под побитыми знаменами, выпускать (в дальнейшем) правильную литературу. Он не мог оставить этот путь, не такой у него характер. Не такой, как например у тех трусливых крыс, что порскнули за границу, чуть только полицаи начали закручивать гайки. Крюк продолжит свою борьбу, пусть даже в глубоком подполье!

И всё в общем-то так и шло — весело, ярко и продуктивно, пока на "деловой" мир не опустилась тьма под названием "большая прополка". Жандармов вдруг стало ОЧЕНЬ много и везде, к ним присоединились добровольческие дружины, войска и даже, по слухам, контрразведка. Всех пойманных даже на мелкой краже пропускали через водоворот допросов, полиграфов и снова допросов. И разматывали, разматывали все нелегальные контакты и связи. Даже самые старые, даже те о которых только краем уха слыхал. Кому ты сбывал краденное? Вале Питерскому? А приведите сюда Валю. Он? Отвечай падла, всё равно мы видим когда лжешь! За каждый неверный ответ — плюс год! А там глядишь и на вышку накапает! А ты Валя, у кого покупал? Рассказывай, всё рассказывай! Сходились множество нитей и каждый оказывался изобличен с разных сторон. Черт его знает, сколько у них там народу все эти каталоги составляло, но явно не одна сотня. Брешут будто студентов политехов мобилизовали с машинами какими-то сортировочными.

Страх обуял криминальное сообщество, ведь не было еще никогда такого чистилища. Даже и схорониться негде стало, ибо квартирный хозяин быстро сдавал подозрительного постояльца, когда спасая свою шкуру, а когда и просто, за идею. И выли в бессильной тоске загнанные блатные, обложенные со всех сторон, как флажками, показаниями соучастников, знакомцев и даже просто собутыльников. И сдавали других в дикой злобе и не всегда удавалось разнять их на очных ставках, вцепивщихся в глотки друг-друга. Черное время наступило для установленных давным-давно "законов" — брат сливал брата. Как трава выкашивались хлопчики, порой целыми районами.

Попытка сбиться в банды и организовать силовое сопротивление привела всего лишь к полному истреблению таких группировок — после первоначальных потерь солдаты и жандармы весьма злобно проводили зачистки. Бывали случаи, когда загнаных в хату или дом, но не сдающихся блатарей раскатывали бронеходами, сжигали, расстреливали прямой наводкой. Это была натуральная война на истребление.

Вот и Крюка этой волной выхватило да понесло по этапам. Мойша Медный сдал с потрохами, старый вонючий козел. Одно утешение — придавили его в камере, нашелся видимо добрый человек.

При задержании Крюку еще повезло — вовремя сориентировался и не стал оказывать сопротивления — сразу распростерся ниц. За что заслужил два поощрительных удара под ребра и всё. На допросах смог укрыть свою подпольную работу, да о ней и не спрашивали — копали другое. А вот всякую шантрапу криминальную сдал легко и быстро — во первых, было б кого выгораживать, а во-вторых надеялся на скощуху. Так и вышло, ага. Скосили. С двадцати до пятнадцати. Эпизодов то набралось достаточно, чтобы подпасть под определение "неисправимый антиобщественный элемент". А таким — либо вышку, либо пожизненное. Просто чудом пронесло, удалось произвести впечатление на молодую и неопытную судью, закосив под жертву обстоятельств. А что — лицо чистое, почти интеллигентное, высшее (правда незаконченное) образование, правильная речь. В общем, отвертелся от клейма, да только хрен редьки не слаще. Впаяла двадцатку, да за сотрудничество минус пять — получите распишитесь. Нет, столько здесь не выдержать.

Забайкальская тайга, стылые бараки, работа на износ. Сначала тянули ветку железки к руднику, теперь долбят штольни. Начальник, сука, издевается — предлагает гордится тем, что им выпала честь осваивать этот пустынный район на благо Родины. Сволота. Лагерей настроили вокруг — тьма. Почти всех "прополотых" согнали за Байкал — ударными темпами поднимать инфраструктуру — дороги, шахты, обогатительные комбинаты. И охранять легче — в дополнение к лагерным вертухаям — казаки и местные охотнички по всему региону и периметру. Это только кажется что в тайге легко затеряться — опытные ловцы найдут тебя быстро — особенно когда сеткой накрыли всю округу. А получат награду за тебя одинаково — хоть за живого хоть за не совсем. Не сложно догадаться, какой вариант они предпочтут.

Но он прорвется. Проползет ужом, тихой кошкой прокрадется, но уйдет. Он сможет, силы пока при нем и ловкость и кое-какой опыт. И даже припасы уже есть — один товарищ неловко навернулся на собственный нож. Причем сразу после того как поделился с Крюком своими планами. Хотел с собою завлечь, запасы пеммикана показал, соблазнял в общем. Сам виноват, никто его за язык не тянул.

* * *

Ну что, Ваня, показывай! — добродушно усмехаясь, Петр Кириллович сделал приглашающий жест. Как же приятно, черт возьми, наблюдать на лице подчиненного победный задор молодости. И ведь заслуженный! Сколько они пота пролили над изделием, Иван даже дважды просил самоотвода с формулировкой "за тупость". Кто бы его еще отпустил.

Петр Кириллович с улыбкой смотрел, как Рубцов закрепил на стенде тускло поблескивающий полированным металлом прибор. Изделие 1448, инфравизор, он же инфракрасник. Прибор ночного видения универсальный. Эх, а какой вылизанный-то получился! И четкость и массо-габаритные характеристики и цена, хм, скажем так — не золотая. И красив, как всякий хорошо сконструированый прибор. Хоть прямо сейчас на выставку, пусть полюбуются, что русский мастер сделать может... Нда.. Только вот туда-то нам и нельзя как раз... Ибо прибор сей — для бронеходчиков да ночников-истребителей. А значит рассекретят его лет через -дцать. Так что любуемся пока сами, а потом и в войсках оценят.