| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
По словам Кирилла получалось, что билеты он купил по просьбе интернетного знакомого. Знакомый этот тусовался на форуме любителей доисходной фантастики, Кирилл знал его только по нику "хемульский хентай". Кирилл считал себя у этого хентая в долгу, потому что тот посоветовал ему какую-то совершенно замечательную, но малоизвестную книжку про падших ангелов.
В среду "хентай" внезапно появился в Новосибирске, позвонил из телефона-автомата и попросил вернуть должок путем покупки билетов. И еще попросил какую-нибудь старую цивильную верхнюю одежду на двух мужчин и одну женщину, но самих спутников "хентая" Кирилл не видел. По словесному портрету, "хентай" походил на пацана с видеозаписи.
Пришлось писать еще один запрос, теперь уже хостинг-провайдеру форума, чтобы вычислить "хентая" по IP-адресу. Ответ пришел быстро: все входы от имени "хемульского хентая" происходили с одного компьютера, из школьной библиотеки поселка Усть-Баргузин.
Дальше все удалось разрулить в один день. Шестнадцатилетних пацанов в Усть-Баргузине было немного, а завсегдатаев библиотеки среди них и того меньше. На словесный портрет, данный новосибирским любителем фантастики, похож был только один. Еще один запрос в Новосиб, и Кирилл Фролов уверенно опознал в своем виртуальном знакомом Михаила Толмачева, девятиклассника из Усть-Баргузина.
Телефонный звонок в школу Усть-Баргузина, и выяснилось, что школу Михаил последнюю неделю прогуливал. Со слов родителей, он поехал к бабушке в Хужир помочь по хозяйству, мог застрять там до ледостава и должен был ходить в школу там. Звонок в Хужир — и ответ, что в прошлом году Михаил Толмачев у них, действительно, учился, и именно так, с осени и пока не встал лед, но в этом году про него ничего не знают.
Картина складывалась неполная и неясная, но в доступных частях связная и непротиворечивая. Луалуа согласился не считать баллы — даже на глаз выходило, что фактов накопано на полноценное расследование. Василий сам хотел поехать в Усть-Баргузин, но луалуа уговорил его отправить туда стажера.
Стажер уехал с горящими глазами — первое самостоятельное задание! Удобнее всего было бы, конечно, ехать по прямой, катером из Листвянки или прямо из Иркутска. Но пригодных для открытого Байкала катеров за конторой не числилось, а возиться с временной реквизицией не хотелось. Беднягу отправили на машине без шофера, ночью, по дороге вокруг озера.
Он должен был прибыть в поселок к утру, и прибыл. Утром он вышел на связь, сначала по телефону от участкового полицая, просто доложиться, что прибыл. Василий его обругал, что не соблюдает конспирацию и пользуется публичной телефонной сетью. Следующий доклад был по транковому радиотелефону — они вызвали в участок отца этого самого Михаила Толмачева, но тут пошла радиопомеха, и остаток доклада Василий не расслышал.
До вечера новостей не было. Уже в конце рабочего дня, Василий стажера еще раз вызвал по транковому, но аппарат не отвечал.
К утру экстренно позвонили из управления полицай Верхнеудинска. Им звонили поселковой управы Усть-Баргузина. Участковый с человеком в котеке из Иркутска и жителем поселка Павлом Толмачевым ушли в море на полицейском катере, и не вернулись до утра. А задувала сарма, и вообще данные получались нехорошие.
Василий сначала хотел попросить верхнеудинских полицаев, чтобы они его подождали. Но те резонно предложили посчитать, сколько ехать до Верхнеудинска — а у них все-таки там своя проблема достаточно острая.
Вариантов не было. У Василия не было полномочий на срочный заказ машины. Луалуа, осознав ситуацию, дал свой джип, правда без водителя. Василий ожидал разноса, но начальник, похоже, вспомнил, что это именно он и велел отправить стажера. Василий взял еще одного стажера в усиление, и они отбыли.
Машин на трассе было немного. Однообразный пейзаж по обочинам утомлял, но дорога достаточно часто петляла, чтобы не позволить заснуть.
Василий шел под сотню километров в час, иногда, под горку, разгонялся и чуть побольше. До Култука они добежали меньше, чем за час. Взятый темп обрадовал Василия, но непривычного к дальним поездкам стажера укачало, и пришлось сделать в Култуке остановку. Дальше Василий предложил напарнику сесть за руль самому — по его опыту, так укачивало меньше.
Дальше дорога шла вдоль берега Байкала, часто приближаясь к железной дороге. Сразу после Слюдянки, до Байкальска, дорога петляла по горам, которые здесь плотно прижимались к берегу. За Байкальском, горы отходили в сторону от озера, оставляя между собой и берегом равнину, местами довольно таки широкую. Здесь на дороге было много длинных прямых участков, и Василию пришлось развлекать стажера разговорами, чтобы тот не заснул.
— Смотри! — говорил он. — Видишь, сорока клюет пропастину на дороге? Представляешь, едет машина, сорока взлететь не успевает. Получается новая пропастина...
Здесь, на южной оконечности озера, стояла ясная и безветренная погода, никаких признаков сармы. Но Байкал большой, может и правда дальше на север — ...
На горных и извилистых участках Василий садился за руль сам, а на прямых уступал место стажеру. Они не поехали через Верхнеудинск, а слегка срезали дорогу на пароме через Селенгу в Татаурово, это позволило им сэкономить больше пары часов, да и немного перекусить, пока они ждали парома.
В том же Татаурово, Василий связался по транковому телефону с луалуа, доложил статус, а потом через коммутатор позвонил в Верхнеудинск. Там сказали, что выездная бригада проехала Горячинск, и у них сломалась машина. Василий не удержался от легкого злорадства.
Впрочем, ему самому предстояло еще тридцать километров через горы по гравийной дороге от парома до трассы, да и трасса на Баргузин не славилась хорошим состоянием. Джип, конечно, теоретически рассчитан на плохие дороги, но как он себя поведет в трехсоткилометровом пути?
Еще не доезжая Горячинска, Василий заметил первые признаки сармы. Небо было по-прежнему ясным, но вершины деревьев качались под сильным ветром, а на прямых участках дороги ощутимо задувало.
В Горячинске же картина стала совершенно ясной. Над горами на западном берегу висели шапки облаков, а над озером дул ровный и сильный теплый ветер, разводивший весьма убедительную волну с белыми барашками. Брызги волн долетали до дороги в нескольких сотнях метров от воды.
Дальше дорога шла вдоль озера по ровному берегу, но сильный боковой ветер не позволял развить высокую скорость: джип буквально отрывало от дороги. Василий испугался сажать за руль стажера.
Вскоре они увидели бригаду верхнеудинских полицаев. Их машина — такая же армейская "Тойота", как и у Василия, но желтого цвета с синей полосой по борту — стояла на обочине дороги. Водитель копался под открытым капотом, а сама бригада — двое полицаев, один, судя по погонам, в чине капитана — сидели внутри и резались в какую-то карточную игру.
Водитель, увидев людей в котеках, взялся объяснять какие-то технические детали, но Василив взмахом руки его прервал. После коротких переговоров, они оставили водилу подавлять восстание машин, а сами с полицаями поехали дальше.
У полицаев был транковый телефон, но они сказали, что не хотят сажать батарею, и потому свежих данных по обстановке в Усть-Баргузине у них нету. Василий все-таки заставил их позвонить в управление, доложить, что их подобрали, и все-таки попытаться узнать новости. В управлении сказали, что новости есть, и они плохие. Местные жители видели в озере перевернутую лодку, которую несло к берегу ветром и волнами. Им было велено ничего не трогать.
Василий похолодел. С точки зрения обычной полицейской практики, дело выходило ясное: ушли на лодке, попали в сарму, дойти до берега не успели. Дело не то, чтобы обычное, но на Байкале очень даже нередкое. К осени Байкал немножко прогревается. В мелких заливах можно даже получать удовольствие от купания. Но в открытом море, двадцать минут в воде человек без гидрокостюма выдержать не может физиологически. Да еще наведенная сармой волна...
А с другой стороны — очень удобно. Концы не просто в воде, они на километровой глубине. Но... Михаил Толмачев... у него двое родителей... Было... а может и осталось... черт их разберет. Но не может такого быть, чтобы мать не знала абсолютно ничего. И круг поисков резко сужается. Если люди со звезд здесь, и если они не все уехали на Байконур, то они именно здесь. Скорее всего, в радиусе, который можно достичь за день на рыбацкой лодке.
Василий высмотрел впереди на дороге купу деревьев, хотя бы немного закрывавшую от ветра, затормозил возле нее, и достал свой транковый телефон.
— Алло, контора? Дайте луалуа. Занят? Знаете, у меня подозрение на синий код. Да, я знаю. Да, таким не шутят. Я не шучу. Синий код, официально. Жду.
Василий нажал на кнопку отбоя, но уже через минуту телефон задребезжал.
— Да, масса луалуа. У меня тут синий код.
— Васька, мне тут из Верхнеудинска уже звонили. Ты уже на месте?
— Нет еще, я чуть выше Горячинска. Ветер сильный, быстро ехать не получается. Часа через полтора, наверно, будем. Вы это... собирайте усиление, какое можете. Я думаю, надо все население в плотную работу брать. И повод...
Внезапно трубка затрещала и захрипела. Помеха. Точно такая же, какая вчера прервала доклад стажера. Гроза? Нет же, сарма грозы с собой не несет, да и сентябрь уже, какие к чертям грозы?
Василий около минуты кричал в трубку, и напряженно слушал ответ, ожидая, что помеха кончится. Потом он нажал кнопку отбоя и попытался перезвонить. Механический голос из телефона забормотал про отсутствие несущей.
Василий еще раз нажал кнопку отбоя и сел, пытаясь унять дрожь в руках. Сначала ему казалось, что дело о людях со звезд ему дали для смеха, чтобы, значит, побегал зря и принес пшик, мистификатора со шпагой. А теперь выходило...
С одной стороны, синий код. За весь срок службы Василия в конторе не погибло ни одного сотрудника. Служба казалась непыльной, главным врагом — свои же сослуживцы, готовые подсидеть. А сейчас перед ним был реальный враг, невидимый, но готовый убивать. И мобильной связи нету, и усиление прибудет, в лучшем случае, ночью, а скорее к утру.
И... черт, он хотел попросить луалуа заказать катера и обшарить побережье. Но сейчас сарма. Ни одно плавсредство на Байкале от причала не отойдет, сколько ни махай корочками. Ни полицейские катера, ни рыбаки...
Василий попытался восстановить в памяти карту. Стажер с участковым ушли на лодке — значит, люди со звезд прячутся где-то, куда можно дойти на лодке из Усть-Баргузина за несколько часов. Они ушли в море, значит, направление вверх по реке отпадает. Направление на юг от деревни тоже отпадает: вдоль берега проходит дорога, там спрятаться-то особо негде. А если в лесу дальше от берега — наверно, удобнее было бы ехать на машине, а не на лодке.
Остается один вариант — на север, на полуостров Святой Нос. Коса тоже отпадает, там место открытое, спрятаться тоже негде. Как учит нас Шерлок Холмс, когда мы отвергнем все невозможные варианты, то, что останется, и будет истиной. Как бы невероятно она ни звучала. Или, в данном случае, как бы неприятно.
Горная часть полуострова — это хребет высотой до 1800 метров над уровнем моря (около 1400 метров над Байкалом) и длиной около 50 километров. На берегу бывают пляжики, но большая часть длины берега — это скалы или прижимающийся к самой воде лес с густым подлеском. Когда-то там были туристические тропы, но сейчас они все заросли. Прочесать побережье по суше в разумные сроки невозможно. Это можно сделать только с воды или с воздуха. Но этому мешает сарма.
А с другой стороны, если это не мистификация, если он это дело правда раскроет... десять сантиметров котеки ему обеспечено, а то и побольше. Есть за что бороться.
Василий сел за руль и выжал сцепление.
Новосибирск-Цзинчан
Как и перед Тайшетом, перед Новосибирском хозяева нас разбудили заранее, чтобы мы могли сходить в сортир. Солнце к этому времени еще не взошло, но уже начало светать, поэтому в окно все было хорошо видно.
Местность вокруг Новосибирска сильно отличалась от Прибайкалья и от мест, где мы раньше проезжали. У нас леса, преимущественно, хвойные. А здесь, как мне показалось, преобладали березняки и осина. Было много открытых пространств с возделанными полями.
И везде раньше по дороге были горы или, хотя бы, холмы. А тут местность была плоская, почти как тот пресловутый стол. Но с глубокими долинами даже у небольших речек.
В Прибайкалье я привык воспринимать тополя как городское дерево. И правда, за пределами городов их почти нет. На юго-восточном берегу Байкала, в долинах растут так называемые "реликтовые тополя", но это, как я понимаю, другой вид. У них и кора не такого цвета, и только по листьям можно предположить, что это тополь. А здесь были обычные тополя, и их было много, и в деревнях, и полосами вдоль автомобильных дорог.
И дома в придорожных деревнях стали другими. У нас почти все дома бревенчатые, а здесь много было оштукатуренных, я думаю, глинобитных. Встречались и кирпичные. Судя по кучам во дворах, и по запаху дыма, тут топили больше углем, чем дровами. Только крыши были почти такие же, как у нас.
Нас отправили не на Новосибирск-Главный, а по грузовому обходу, на станцию Первомайская. Поэтому города мы почти не видели.
На Первомайской наши вагоны простояли недолго. Наш состав разобрали маневровым тепловозом, выцепили нашу секцию и еще несколько вагонов, и тем же тепловозом повезли дальше на запад. Как сказал Аркадий, нас должны были отвезти на станцию Новосибирск-Южный.
За Первомайской мы проехали интересное место, где южный грузовой обход пересекается с Турксибом. Там настоящая двухуровневая железнодорожная развязка, как бывает на автодорогах. Мы поехали на север, а трасса обхода пошла на запад по длинной насыпи, уходящей за горизонт. Там дальше должен быть мост через Обь, но нам его совсем не было видно.
Дальше мы проехали по мосту через речку Иня, довольно широкую, но медленную.
Потом дорога некоторое время шла по полке, вырытой в склоне крутого холма. В одном месте я даже заметил скалы. Ниже по склону шла автодорога, с обоих сторон обсаженная тополями. За этими тополями сложно было что-то разглядеть, но вдали видны были пологие лесистые холмы и высотки на этих холмах.
Судя по карте, слева от нас должна была быть Обь. Но ее не было видно. Аркадий подтвердил, что Обь там и есть, но между нами и рекой лежит заболоченная пойма, заросшая ольхой и ивняком. Командир удивился: в северном полушарии, реки, текущие на север, должны отклоняться силой Кориолиса к востоку. Поэтому у них левый берег должен быть низким, а правый высоким. А здесь все было наоборот. Как командир сказал, "расхождение теории и практики".
Аркадий не смог объяснить, почему так. Он и про силу Кориолиса впервые слышал (как я понимаю, этот разговор сильно подкрепил легенду, что командир — учитель). Но и он подтвердил, что у большинства рек, которые он видел за время своих поездок — например, у Амура и Зеи — левый берег был ниже правого. И у Ангары ниже Иркутска так было, и даже у речки Иня, которую мы только что проехали. А почему Обь под Новосибирском течет по-другому, я до сих пор не знаю.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
