Вопреки. Хроники Империи. Мир. (часть 1)

Раздались смешки...

Над ним снова стоял принц Ренцио. С каким-то странным выражением лица он протянул упавшему руку.

Обычно за этим следовал мощный пинок под ребра...

Он встал. Внезапно принц развернул его изуродованное побоями лицо к свету:

— Сколько тебе лет? — бросил он резко.

— Столько не живут, — огрызнулся белоголовый, подумав про себя, что это почти правда.

Королева рассмеялась, снова вскакивая в седло:

— Ты, конечно, висельник, но думаю, место шута тебе подойдет.

— Что, место висельника уже занято? — он кивнул головой на принца.

На этот раз расхохотались оба.

— Как тебя зовут, весельчак? — спросил принц.

И тут он, наконец, растерялся. Выражение глаз стало совершенно детским, губы задрожали. Он впервые опустил глаза:

— Ф-ф-фолле...

Королева фыркнула:

— Собачья кличка.

Происходило что-то непонятное, удивительное. И, кажется, почему-то с ним. Фолле почти выкрикнул:

— Альбин! Альбин, — собственное имя прозвучало странно и незнакомо.

— Альбин, — усмехнулась Королева Альберта, — Да ведь это судьба!

— Пора прекращать порочную практику баронских судов. Уж слишком много вольностей! — Королева была несколько раздражена.

— Мы уже ввели окружные суды, но в замках барон — царь и бог, — Лоренцо пожал плечами, — не думаю, что это можно будет легко исправить.

— Ивейн, записывай. Всякий баронский суд приравнивается к самосуду, и соответственно карается, — на ходу бросала Королева.

— Неразумно, может вызвать возмущения среди знати, — возразил принц.

— И благодарность среди народа, — парировала Альберта.

— Где нам взять столько судей? — отозвался практичный секретарь.

— Куда нам деть столько баронов? — рассмеялась Королева.

В замке Линденкарс готовились к королевской охоте. Фолле скатился с лошадиной спины и затесался в общую суету. На кухне ему повезло стянуть кусок хлеба и целую курицу, и Фолле вернулся в конюшню. Курицу он уничтожил в момент и, зарывшись в солому, наконец, уснул.

— Вот ты где. А я уж думал, сбежал.

Фолле открыл глаза и обнаружил в опасной близости от своего лица сапог. Он сел, вытряхивая из волос соломинки. Принц разглядывал его, похлопывая по голенищу хлыстом.

— Что, нравлюсь? — Фолле порывисто вскочил на ноги.

Принц не выказал раздражения за неподобающее обращение.

— Да. Интересная тварь. Повернись-ка! — заметив, что Фолле не торопится исполнить его приказ, принц сделал не терпеливый жест хлыстом.

Светлые глаза Фолле сузились.

— Танцы — за отдельную плату!

Он стоял слегка откинувшись в ожидании удара...

Которого так и не последовало. Принц сам обошел вокруг него, оглядывая с брезгливым недоумением.

— И откуда ты такой... — он поморщился, — взялся?

— Оттуда, откуда и вы. И короли, и простые смертные появляются на свет одним способом!

И снова принц Ренцио отреагировал не так как привык Фолле.

— А ты забавный! Такой... норовистый...

— Я — не лошадь!

— Вижу. До лошади тебе далеко!

Жесткие пальцы вздергивают его за подбородок.

— Н-да! Качественно, — заключает он, тщательно осмотрев распухшее обезображенное синяками лицо.

— Вам лучше знать!

Принц улыбается и вытирает пальцы о край плаща.

— И от тебя воняет.

— От вас тоже. Или столько духов нужно, что бы отбить тюремную вонь?

Принц смеется и приказывает.

— Вымойся.

Он разворачивает исцарапанную ладонь Фолле, и в нее опускается кошелек.

— Купишь себе одежду. Сходи к какому-нибудь врачу. Жду тебя к ужину.

Фолле впервые молчит, не зная как ответить. Кошелек в руке тяжелый, и раскрыв его он с изумлением видит профиль Королевы в золоте.

* * *

Фолле открыл один глаз, огляделся, понял, что так и уснул на коврике перед камином в покоях, где безрезультатно дожидался принца вечером по его же приказу, — и проснулся окончательно. Не самая худшая ночь в его жизни.

— Айви, — раздался совсем рядом голос, и Фолле едва не подскочил.

Обычно он просыпался от малейшего шума. Видно, в тепле у камина его здорово разморило!

— Мне нужно, что бы рядом с Арунгеном всегда были мои глаза и уши. Мне не нравятся его телодвижения... К тому же, фру Элиза сообщила, что он едва не с ножом у горла добивался от Тальба женитьбы на своей дочери. Девчонке и пятнадцати нет! Тальба старше ее лет на тридцать и до сего момента наслаждался положением вдовца. Я хочу знать, для чего они объединяются...

Фолле осторожно огляделся. Полуодетый принц Ренцио лежал в кресле. Фолле видел только утопающую в кружеве расслабленную кисть и покачивающийся сапог. Светало. Похоже, принц не ложился сегодня.

— Понадобится несколько дней.

— Делай!

Фолле услышал, как второй человек ушел.

Принц тихо проговорил:

— Арунген, Арунген... А ты, похоже слишком близко принял к сердцу идею Россенталя о Совете! И почему вам всем лавры освободителей покоя не дают?.. — задал он риторический вопрос.

Принц Ренцио встал, сбрасывая с плеч камзол, и прошел мимо притихшего Фолле, что бы упасть на постель в соседней комнате.

— Можешь не притворяться, — донесся до Фолле его усталый голос, — Я знаю, что ты не спишь...

Фолле сел, обхватив колени руками. Чего теперь ждать от принца он не знал.

— Иди сюда. Иди, не бойся, — Лоренцо смотрел, как Фолле с опаской приближается к нему, не отрывая тяжелой головы от покрывала.

— Надеюсь, Ваше Высочество не станет посягать на мою невинность!

Лоренцо усмехнулся одними губами и вяло махнул рукой, жестом охватывая хрупкую фигурку.

— Так-то лучше, — Фолле, как ему и было сказано, тщательно вымылся и приобрел новую одежду, — Хоть на человека стал похож...

— А что, раньше не был?

— Да и сейчас не слишком, — усмехнулся принц, — Ну и что мне с тобой делать?

Фолле испугался, ведь он нечаянно услышал, не предназначавшееся для чужих ушей.

— Почаще под ноги смотреть! Голова-то больно высоко!

Лоренцо от удивления сел, и Фолле дернулся, как будто собираясь отскочить.

— Дурак, — пожал плечами догадавшийся принц, так, что Фолле действительно почувствовал себя полным идиотом.

— За что тебя хотели повесить? Ты что-нибудь украл?

— Какая разница?

— Я привык получать ответы на свои вопросы, — сильная рука Лоренцо сжимает его пострадавшую шею, заставляя поднять, почти запрокинуть голову, но Фолле дерзко смотрит принцу прямо в глаза. Тем более, что немедленной угрозы он не ощущает.

— Если вам так интересно, что ж вы только сейчас спросили?

— И впрямь, мне это не так уж важно, — Лоренцо отошел к столику, на котором слуги оставили поднос с вином и закуской, — Тем более, что я знаю, ты не вор.

— Откуда? — вырвалось у Фолле.

— Если б ты был вор, то не вернулся бы.

— Может, я наглый вор? — предположил Альбин.

— Что наглый — это точно, — заметив, как Фолле потирает многострадальную шею, Лоренцо спросил, — Болит?

Озадаченный вопросом, тот промолчал.

— Я жду, — напомнил принц.

— Я о бароне Стишефе стишок сложил, — и Фолле с вызовом продекламировал:

Свинья, хотя на морде рыла нет,

Но людям всем ясна картина,

Ни плащ, ни шляпа, ни колет

Не могут скрыть, что Стиш — скотина!

Лоренцо фыркнул:

— Забавно... А главное, верно! И он об этом узнал...

— Конечно! Я рассказал ему в числе первых!

— Зачем?

— Потому что он — скотина! — выпалил Фолле.

— Теперь понимаю. И как ты до таких лет дожить ухитрился! Правдолюбивый ты мой... А обо мне ты тоже скажешь, что я животное?

Принц Ренцио снова подошел вплотную. Альбин невольно покосился на увесистый кубок в его руке.

— Нет, — почти шепотом отвечает он, — Вы — человек... Страшный человек! Убийца...

Фолле стоял зажмурившись, даже перестав дышать от страха. Почти всесильный и прославившийся своей злопамятностью принц мог не просто сгноить его в какой-нибудь тюрьме, или вернуть туда, откуда взял — сиречь, на виселицу, — но убить сейчас же, на месте, совершенно безнаказанно...

Ресницы Лоренцо нервно дрогнули, насмешка в бархатных глазах сменилась смятением, каким-то удивлением, и он встряхнул головой, что бы прогнать наваждение...

Альбин не мог даже вообразить того, что произошло потом. Жесткая рука принца коснулась его волос с непривычной лаской.

— Я же сказал, не бойся, — спокойно произнес Лоренцо, добавив, — Я не убиваю за честность.

Фолле уставился на него, распахнув глаза во всю ширь. Несмотря на то, что принц уже принял свой обычный бесстрастный, слегка высокомерный вид, инстинктивно Фолле понял, что сильно его задел. Но что он сделает с ним — по-прежнему предугадать не мог.

— Иди, — Лоренцо погладил его по изукрашенной синяками щеке.

Фолле скованно поклонился и, шатаясь, двинулся к дверям, все еще ожидая подвоха, удара вдогонку. Лопатками чувствуя тяжелый взгляд.

— Альбин!

Фолле споткнулся.

— Королева уже спрашивала о тебе. Если место королевского шута тебя устраивает, советую явиться к ней сегодня же!

Вывалившись из отведенных принцу покоев, Фолле без сил прижался к стене. Его всего колотило, он взмок от холодного пота — его запоздалые реакции сработали только сейчас, и Фолле просто умирал от ужаса, не веря, что действительно наговорил все это и не кому-нибудь, а самому принцу Ренцио...

Нужно как можно быстрее уносить ноги из Линденкарса, от Королевы и ее страшной тени. Для таких как он, милость владык часто означает куда большие проблемы, чем гнев. Большая часть денег, что ему дали вчера — цела. Можно будет купить новую гитару, взамен разбитой. И по подсчетам у него больше двух недель, что бы найти подходящее убежище. Не хотелось снова оказаться одному в заброшенной хижине, тем более, что сейчас зима... Летом было гораздо проще, а вот прошлая зима его едва не убила!

Жизнь не задалась для Альбина с самого начала. Достаточно посмотреть, каким он родился. Но после того, как у него не стало больше голоса, который валлонские шлюхи называли ангельским, пришлось совсем скверно. За скабрезные куплеты и трюки платили совсем не много. Чаще можно было схлопотать пару затрещин. В иную деревню могли и вовсе не пустить, опасаясь, что оборванный уродец либо наведет порчу либо сворует что-нибудь... А за дерзкий язык, обеспечивший ему кличку, и который срабатывал раньше ученой неоднократно шкуры, тоже часто приходилось страдать.

...Вот только в такой серьезный переплет, — Стишеф с виселицей, принц со своими причудами, Королева, — попадать еще не доводилось!

Но вместо того, что бы прислушаться к голосу рассудка и сбежать, пока еще не поздно, Фолле отправился совсем по другому делу.

Королева не любила праздных увеселений. Редкие минуты отдыха она предпочитала проводить в тишине и уединении с какой-нибудь книгой, но — положение обязывает.

Каждый раз когда она была вынуждена устраивать развлечения, которые считала пустой тратой времени и денег, и присутствовать на них, Альберта приходила в самое скверное расположение духа. Пожалуй, только Лоренцо находил в балах и охотах какую-то пользу, добывая нужные сведения, расставляя ловушки и наблюдая.

Она раздумывала о том, что сообщил ей принц. Если графы Родевии даже после череды казней предыдущих заговорщиков, начали договариваться о возрождении Совета, прекратившего существование еще во времена Фредерика и Изабеллы, — а она никогда такого не допустит, — значит уверены, что скоро ей станет не до них...

...Сколько лет прошло, но ненависть к этим самодовольным заносчивым и лицемерным выродкам, каковыми Королева считала высшую аристократию Империи, не только не стала слабее, но и безмерно усилилась. Альберта невесело размышляла, что именно останавливает ее от приказа Лоренцо тихо устранить некоторых особо ретивых аристократов, — как вдруг дверь распахнулась, и камергер двора объявил:

— Шут Ее Величества, Фолле!

В его сторону немедленно устремились удивленные взгляды гостей. Принц Ренцио едва не поперхнулся, когда увидел шута: Фолле был одет в ярко-желтые рейтузы и камзол, явно наскоро сшитый из двух — одна сторона была зеленая, другая белая. На голове у него было нечто, сделанное из бумаги и сильно смахивающее на геральдическую графскую корону. Шут вышагивал важно, с церемонным и гордым видом, положив руку на выструганное из палки подобие церемониального меча.

За столом послышались смешки, пока негромкие, потому что Королева все еще хранила серьезный вид. Шут отвесил ей низкий почтительный поклон, едва не сломавшись пополам, и застыл в вычурной позе.

— Ваше Величество, я молю вас оказать мне честь и представить вам мою супругу! — он продемонстрировал всем огромное сплетенное из соломы кольцо.

— Вот как?! Позволяю, — Альберта не выказала ни удивления, ни гнева. В конце концов, она сама день назад предложила этому мальчишке место шута, и его выходка внесла разнообразие в скучный обед.

— Дорогая! Выйди, не бойся! — позвал шут.

В залу, робея и одновременно наслаждаясь всеобщим вниманием, вошла девочка лет четырех — пяти, в белом платьице и с бумажными цветами в волосах.

— Какое милое дитя! Не рановато ли ей для брака? — улыбнулась Королева.

— Ваше Величество, она ровно в три раза младше меня! — возмущенно воскликнул Фолле.

Лоренцо нехорошо прищурился, — он только что понял, что шут одет в гербовые цвета графа Тальба... Чертово отродье!

— Если такие браки позволены вашим графам, то почему они не могут быть позволены вашему шуту? — и что бы ни у кого не было сомнений, о ком идет речь, Фолле поклонился и Ранульфу Тальба.

Пересмешки стали очевиднее. Лоренцо прекрасно видел, что пунцовый от клокотавшей в нем ярости, Тальба вот-вот взорвется. Спокойным характером он не отличался, но в этот момент девочка, сама того не зная, подлила масла в огонь. Решив снова привлечь к себе внимание, она привстала на цыпочки и подергала Фолле за полу:

— Ты подаришь мне красивое платье, как обещал? — поинтересовалась она на весь зал.

— Конечно, ангел мой. Ведь пока твоему супругу больше нечем себя развлечь, — шут демонстративно заглянул сверху за лиф ее платьица.

Такого оскорбительного намека на низменные пристрастия, бедный граф уже не выдержал и бросился к шуту.

— Ах ты, наглое ничтожество! Да я...

— Пошел вон, дурак! — его опередили: метко пущенное тренированной рукой принца Ренцио блюдечко снесло с головы шута бумажную корону.

Фолле снова сложился в поклоне, кувырнулся назад и проворно скрылся, послав напоследок ничего не понимающей девочке воздушный поцелуй:

— Я удаляюсь на войну, будь верной мне, любовь моя!

Наконец, хохот стал явным. Королева тоже себя едва сдерживала.

— Кто-нибудь, дайте этой милой девочке конфет и марку, — выдавила она, с трудом сохраняя хоть сколько-нибудь серьезный тон, — А вы, граф, не должны сердиться на моего нового шута. Глупо придавать его дурацким выходкам значение.

— Прошу прощения Ваше Величество, — Ранульф Тальба сел на свое место.

Многозначительные взгляды, которыми обменивались придворные, говорили, что будущий его брак с юной дочерью графа фон Арунгена с легкой руки Фолле надолго станет предметом скабрезных шуток.