Он снова вспомнил кассетный цех "Вестингауза", с трудом отогнал воспоминания о рядах центрифуг, — дальше неминуемо вспомнилась бы "Полярная Звезда" и сияющие внутренности реакторов. Ирренциевый реактор тоже красиво светился; сегодня Гедимин увидел это во второй и последний раз. Сейчас установка, разобранная на мелкие части, лежала в "красном отсеке" и дожидалась переработки.

— Тебе теперь делать сразу два реактора? — спросил Линкен, поднимая два контейнера. — Константин, небось, думает, что это как телекомп включить? Я так думаю — он в жизни ни одного реактора не собрал.

Гедимин пожал плечами и подобрал оставшиеся ящики. Один реактор был уже практически готов — на той неделе сармат изготовил все цилиндры, оставалось собрать их и подключить к системе охлаждения. Оставался ещё один, урановый, и, если Константин не ошибся в расчётах, ему это громоздкое сооружение не требовалось.

С остатками старой установки сарматы возились до обеда — Хольгер не мог доверить разделяющий агрегат Амосу, Константин — оставить происходящее без контроля, Гедимин ждал окончательных данных о выработке (ниже восьми процентов она всё-таки не опустилась), а Линкен — Гедимина. Они едва не ушли вдвоём в отсек, не дождавшись обеда, но Константин перехватил их по дороге, и работу над новым реактором пришлось отложить на полчаса.

— А транспорт с плутонием так и не нашли, — сообщил Хольгер, ищущий на сайте свежие новости. — Но Австралия уже судится с Мацодой. И... тут пишут, что на складе генераторного плутония в Кларке обнаружена недостача.

— Много там недостаёт? — спросил Линкен.

— Ничего не указано. Наверное, много, — отозвался Хольгер. — Кому-то очень нужен плутоний.

Гедимин кивнул. Он уже подсчитал, сколько материалов уйдёт на первый промышленный образец. "Мне нужен плутоний. Где найти неохраняемый склад или барк?"

...Стержни нового образца уже трудно было назвать ирренциевыми — скорее, они были обсидиановыми: два слоя тёмного стекловидного материала и "размазанный" между ними ирренций — десять граммов семьсот миллиграммов на цилиндр полуметровой длины. Распределял его между прослойками сам Гедимин, и он же расставлял потом метки на стекле — каждый цилиндр следовало закреплять на стержне, а потом и в сборке, строго определённым способом.

— Ишь ты, — покачал головой Линкен, увидев, как собирается первый стержень. — Тут уже свои инструкции толщиной с мою ладонь. Технологии...

— Научиться бы делать искусственный обсидиан, — отозвался Гедимин. — До сих пор не умеем. Какие тут технологии?!

Обсидиан, и правда, никак не поддавался, и даже Хольгер уже отступился, — всё, что у него получалось — это сплав тёмного стекла с природным обсидианом. Чего именно не хватает синтетическому, не понимал ни один сармат в Ураниум-Сити — и, насколько знал Гедимин, в Порт-Радии тоже.

— Будем добывать, — пожал плечами Линкен. — Уран добывают, и ничего.

...Гедимин намеревался запустить оба реактора одновременно, а пока они, разобранные и завёрнутые в защитное поле, ждали своей очереди в нишах. В "красном отсеке" стояла только система охлаждения; из неё слили воду, извлекли баллоны с жидким азотом, отключили насосы, но она по-прежнему занимала две трети лаборатории, и Гедимин не мог ни войти, ни выйти, не разворачиваясь боком. У него были идеи, как намотать её на реактор — в конце концов, полторы сотни лет назад люди с этим справились; но Константин следил, чтобы ремонтник занимался только синтезирующей установкой и не отвлекался на механику, и пришлось оставить всё как есть. На сегодня работа была закончена, оставалось отнести инструменты в "чистый" отсек и идти наверх.

— Эй, атомщик, — прошептал Линкен, подозрительно оглядываясь на динамики. — У нас есть шесть килограммов ирренция, верно?

— Взрывать не дам, — буркнул Гедимин. Линкен вздохнул.

01 декабря 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Хотя бы пять экземпляров, но только живых. Как по-твоему, Кенен может достать пять живых енотов?

— А я бы начал с крыс. Крыс достать будет проще. Макаки их разводят на продажу. Сам видел в сети. Енотов Кенен ловить не пойдёт.

— Так или иначе — начать надо с него. И... всех этих животных где-то надо держать. Крысы могут питаться Би-плазмой?

Говорили Хольгер и Линкен вполголоса, но "научный" ангар стоял в тихом месте, — негромкий разговор у ворот Гедимин услышал ещё за углом. "Еноты? Крысы?" — он прибавил шагу, надеясь узнать всё на месте, но при его появлении оба сармата замолчали. Гедимин озадаченно мигнул, но тут его обогнал Константин с ключами, и все, обменявшись приветствиями, пошли в ангар. Едва переступив порог, ремонтник вспомнил о своей работе и выкинул странные разговоры из головы. "Все ставят эксперименты," — подумал он, усмехнувшись. "Всё идёт как надо."

...Это был первый запуск "с монитора" — Гедимин готовился к нему долго, а теперь оставалось только нажать на кнопку и следить, как исчезают внутренние защитные поля, перенаправляются потоки излучения, и на экране появляются первые строки. Нажимая нужные клавиши, сармат мельком подумал, что можно было одолжить у Линкена Большую красную кнопку — она как раз подходила к случаю.

В этот раз Гедимин внимательно следил, как растёт интенсивность сигма-излучения — вялый рост, долгая неподвижность — и серия резких скачков с выходом на "плато". Сегодня показатель был немного выше обычного — возможно, два реактора взаимно облучались, хотя Гедимин сделал всё, чтобы кванты не просачивались. Через полчаса все рывки и скачки прекратились — обе установки вошли в рабочий режим, и сармат сверился с температурными датчиками. Уран, как и следовало ожидать, не перегревался, но и омикрон-излучение росло крайне медленно. "Безопасность или выработка?" — невесело хмыкнул Гедимин, сверив показатели. "Надо будет просчитать, как поведёт себя урано-плутониевая конструкция. Возможно, удастся свести эффекты к среднему значению..."

Засняв напоследок монитор с текущими показателями, сармат подошёл к установкам. Внешне они не отличались — единственное, что внёс Гедимин, это обозначения "U" и "Pu" на неприкрытых защитным полем частях кожухов. Их вес, без учёта охладителей, уже подходил к девяноста килограммам, но выглядели они очень компактно — сармат без труда мог бы взять оба реактора в охапку; поднять их, правда, было бы сложнее.

Подумав об этом, он усмехнулся и, подойдя к ближайшей установке, положил обе ладони поверх защитного поля. Что-то вроде слабого разряда тока укололо пальцы и потекло вверх по запястьям волной тепла. "Реагирует," — без особого удивления подумал Гедимин. "Странное вещество — ирренций..."

Он оглянулся через плечо и осторожно обхватил одну из установок. Она не заняла много места в его объятиях. Изнутри засверкали красные блики, свиваясь в узлы на поверхности защитного поля. Невидимые тёплые волокна легли на плечи сармата, перетекая на рёбра, и растеклись по груди. Он усмехнулся. "Глупо. Но... оно тёплое."

— Fauw! — заорали сзади, и кто-то схватил сармата за плечи и дёрнул назад. Гедимин вовремя разжал руки, и установка не сдвинулась вместе с ним, но развернуться и рявкнуть на непрошенного "помощника" он уже не успел. Иджес, неизвестно каким ветром занесённый в "красный отсек", уже сам шарахнулся в сторону и закричал, сгибаясь пополам и прижимая левую ладонь к правому плечу.

— Оно жжёт! — его глаза расширились от ужаса, и он пятился к двери. — Утечка! Fauw!

Дверь отсека была открыта — не полностью, на полтора метра, как раз на одного сармата, о герметичности не шло и речи, и Гедимин ткнул во все подручные тревожные кнопки и развернулся к реактору, срывая с пояса дозиметр. Прибор молчал — ничего, кроме стабильного сигма-фона, в отсеке не было, защитное поле оставалось непроницаемым для ионизирующего излучения.

— Где утечка? — запоздало крикнул он, выходя в коридор и закрывая двери за собой. В этот раз герметизация сработала как надо. "Откуда взялся Иджес?" — думал сармат, пытаясь собрать мысли в кучу. "И где он... А, здесь."

Механик не убежал далеко — он стоял у стены и прижимал дрожащую ладонь к плечу.

— Эта штука... — бормотал он. — Она обожгла меня. Это радиация. Жжётся...

— Хватит трястись, и дай взглянуть! — Хольгер до сих пор мягко тянул его за рукав, но уже начал терять терпение. — Если там ожог, нужно показаться медикам. Ну дай хоть дозиметрию провести!

"Ожог?" — Гедимин растерянно мигнул и провёл рукой по собственному плечу. Ощущение тепла ушло, когда он отодвинулся от реактора, но никакого жжения не было, и ничего, похожего на повреждённую кожу, сармат не нащупал ни на руках, ни на груди.

— Надо наверх, в душевую, — сказал он, притронувшись к неповреждённому плечу Иджеса. Тот дёрнулся, но тут же согласно закивал.

— Атомщик, оно было там. Оно ударило меня. Хэссс, жжётся...

— Хольгер, не трогай, — Гедимин перехватил руку химика. — Жжётся — значит, жжётся. Идём наверх.

— Там действительно утечка? — спросил Хольгер, быстро поднимаясь по лестнице. — Ты сам цел?

— Нет там утечки, — буркнул Гедимин. — Кажется, его обожгла сигма...

Хольгер мигнул и даже приостановился от удивления.

— Сигма?! Вот это новости...

Когда двери душевой закрылись, Иджес нехотя убрал ладонь с плеча и позволил отстегнуть рукав куртки — и теперь Гедимин, не ожидавший увидеть ничего, кроме гладкой кожи и растерянного лица сармата, вполголоса помянул уран и торий. По плечу Иджеса протянулся широкий багровый рубец.

— Дезактивируйте это, — прошептал механик. — Оно точно фонит!

Хольгер поднёс к его плечу дозиметр и через пять минут, пожав плечами, убрал его.

— Снаружи — нет. Не бойся, нас ты не облучишь. Но... сильно тебя обожгло! Гедимин, ты уверен, что это была сигма?

— Атомщик его трогал, — мрачно сказал Иджес. — У него везде должны быть ожоги. На груди, на руках... Он просто не чувствует. Он обнимал эту мерзость!

Хольгер, мигнув, повернулся к Гедимину. Тот молча расстегнул куртку и дёрнул её за капюшон так, чтобы она открыла руки до локтей. На секунду он сам поверил, что сигма-лучи оставили на коже след, но кожа была светло-серой, и никаких красных полос на ней не появилось.

— Я прикасался только к защитному полю, — буркнул сармат. — Иджес — к моим плечам. Что там могло быть, кроме сигмы?!

Иджес разглядывал его, изумлённо мигая, и даже потянулся потрогать бок, но Гедимин снова влез в куртку и сердито отмахнулся.

— Идём к медикам, — сказал Хольгер. — Что бы там ни было, а Иджес ранен.

...Когда раненый механик с исколотым плечом и свежей охлаждающей повязкой выходил из медчасти, Хольгер придержал Гедимина за рукав и повернулся к медику. Тот пожал плечами.

— Никаких ожоговых изменений. Не знаю, что такое "сигма" и "омикрон", но на плече у него — стигмат. Никогда не видел их на сарматах, но у приматов такое случается.

— И что теперь с ним будет? — спросил озадаченный Хольгер.

— Заживёт рано или поздно, — медик снова пожал плечами. — Мы дали ему то, что обычно дают при ожогах. Он сам думает, что у него ожог. Должно сработать.

— Что такое "стигмат"? — спросил Гедимин, подавив желание объяснить, чем "сигма" отличается от "омикрона". Хольгер потянул его за рукав к двери.

— Пойдём, нам ещё работать.

Иджеса они не догнали — он успел добраться до научного центра, пока они говорили с медиком. У ворот Хольгер остановился и еле слышно хмыкнул.

— Он бросился тебе на помощь, так? Оттаскивать тебя от реактора?

— Я опять дверь не закрыл, — Гедимин досадливо сощурился. — Глупо вышло. Что с ним? Откуда ожог? Ничего не понимаю...

— Само по себе сигма-излучение никого обжечь не могло, — тихо сказал Хольгер, оглядевшись по сторонам. — Значит, одно из двух. Либо Иджес, почувствовав тепло или жжение — как ты их чувствуешь — остальное додумал сам и сам же внушил себе ожог... либо сигма повлияла на его нервную систему напрямую и "внушила" ему ожог. Что может устроить сармату его же мозг, я немного представляю. Да и ты тоже, — помнишь строгий карцер и призрак из стены?.. А вот может ли сигма так воздействовать... В любом случае Иджес влип. Если противоожоговые не подействуют — медики сами не знают, что с ним делать.

— Внушил себе... — не договорив, Гедимин недоверчиво покачал головой. — Иджес боится радиации, но чтоб настолько... Не надо было пускать его в отсек.

— Разумные слова, — кивнул Хольгер. — Не всем дано обниматься с реакторами и уходить невредимым. Надеюсь, он быстро поправится.

— Будет снова хвастаться, как пережил ядерный взрыв, — пробормотал Гедимин, открывая ворота. — Идём. Работа, в самом деле, ждать не будет.

Иджес сидел в "чистой" лаборатории, разбирал бумаги Ведомства, — Константин, чтобы отвлечь сармата, дал ему недописанный отчёт и два новых задания. Дрожать механик перестал, за плечо не хватался, и Гедимин, убедившись, что ему легче, успокоился сам и пошёл в "грязную" лабораторию.

Там за прошедший час не изменилось ничего, только незначительно усилилось омикрон-излучение внутри реакторов, — синтез ирренция продолжался. Гедимин отошёл от щита управления, встал рядом с установками и внимательно осмотрел их. Потом протянул руку к защитному полю и ненадолго задержал её на нём.

В этот раз он ничего не почувствовал — ни жжения, ни тепла — и сам этому удивился. "Привык," — подумал он, убирая ладонь. "Ну вот, теперь всё правильно. По законам физики." Отчего-то ему было не по себе — что-то неприятно давило на грудь. "Никаких странностей, и всё работает. Так и должно было быть."

14 декабря 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Гедимин, попробуй ещё раз. Вдруг оно вернулось? — Хольгер, незаметно покинувший рабочее место и подошедший к верстаку Гедимина, тронул сармата за плечо. — Если оно там, мы должны изучать его, а не запугивать. Может, попробуешь поговорить с ним?

— С кем? — сармат недовольно сощурился. — С набором металлических цилиндров? С источником ионизирующего излучения? С живыми квантами? Нет там никого, Хольгер. Лучше скажи, где твои еноты. Если Кенен их не поймал, я с ним поговорю.

Химик вздрогнул от неожиданности. Гедимин криво усмехнулся. Что разговор о енотах был не для его ушей, он понял ещё две недели назад, но с тех пор он не слышал ничего ни о енотах, ни о крысах и понемногу начинал волноваться. Учёные, готовящиеся к эксперименту, и Кенен, срывающий или затягивающий поставки, — это были знакомые явления, хорошо изученные и поддающиеся влиянию извне (по крайней мере, Кенен).

— М-мы решили остановиться на крысах. Крысы для Домициана. Не беспокойся, Гедимин, сюда мы их не потащим. Такие опыты не для твоих нервов.

Гедимин хмыкнул.

— Домициан заставит их обнимать реактор?..

...Ящики из-под верстака были вытащены, стенные ниши — вскрыты, их содержимое — вытащено и разложено на ровной поверхности. Гедимин собирался пополнить запасы мелких деталей, фольги, стального листа, проволоки и фриловых пластин, — всего, что можно было купить в магазине Грегори. Над дверью лавки третий день висела вывеска "Распродажа" — Грегори Смит собирался уехать на юг до Рождества, никто не знал, кому достанется магазин, и от покупателей не было отбоя.