Слепые беглецы

— Лучше попробовать, чем возвращаться назад, не так ли? — Рик поднял и вторую лапу, оперся верхней частью туловища о Барьер. В медленно запрокидывающейся рубке искатели дружно вцепились в переборку и друг друга, Алана привычно заняла место в соседнем кресле. Неторопливо скакун встал на дыбы, одна за другой его конечности цеплялись за сросшиеся кристаллы, подобно пальцам альпиниста. Рик со скакуном напряглись — и оторвали от земли задние ноги. Теперь механоид висел, распластавшись на Барьере, словно ползучее семя.

Без команды зверь пополз вверх. Медленно, аккуратно, тщательно выбирая, куда пристроить лапы. На стене встречались гладкие участки, лишенные подходящей для скакуна опоры — по счастью, недостаточно большие, чтобы остановить его продвижение. Мало-помалу ледяная поверхность уходила вниз.

— В жилой камере все полетело вверх тормашками, — попеняла Шиала Рику. — Ты мог хотя бы предупредить нас.

— Извини, — покаянно произнес Рик. — Сейчас я попробую развернуть камеры.

— Не надо! — возглас Шиалы запоздал. Жилые и грузовые объемы пришли в движение. Неловко дернулись несколько раз, соприкасаясь краями, и Рик охнул от пронзившей внутренности острой боли. Центральный коридор задрожал, как гигантская струна. Скакун, уже забравшийся на высоту в сотню шагов, вздрогнул. Замер, прижавшись к Барьеру и пережидая приступ боли.

— Что-то не работает, — пробормотал Рик. Он догадывался, что причина отказа — та же, что и у повреждения конечности. Механоид был стар, очень стар, бесчисленные циклы проведя во сне и покое. Какие-то внутренние то ли механизмы, то ли органы уже не работали так же хорошо, как тысячи тенециклов назад. Опаляющий и плавящий обшивку огонь довершил дело — и узлы могучей машины начали отказывать один за другим.

К страху за свою жизнь примешивалась и острая жалость. Долгие тенециклы Рик провел, ощущая рядом незримое, надежное, дружественное механическое присутствие. Он уже свыкся с тем, что представляет собой лишь биологический придаток к кораблю, и даже мысль остаток жизни провести, путешествуя по звездной равнине в компании одного лишь скакуна, не казалась такой уж страшной. Рик послал скакуну ободряющий сигнал и получил в ответ веселый, несмотря на скручивающую зверя боль, отклик. Медленно, преодолевая слабость, скакун продолжил движение вверх.

— Вам лучше вернуться в гель, — выдавил Рик. — Если мы не удержимся на стене...

— Насколько я понимаю, при достаточной высоте подъема не будет иметь значения, в геле мы или нет, — хмуро заметил Кораг. — Потому что машина разлетится в куски с нами вместе. Так, Рик?

— Боюсь, что так.

— Тогда речь идет лишь о нашей безопасности на тот промежуток, пока мы не забрались достаточно высоко? — риторически спросил Кораг. — Рик, я думаю, нет смысла рисковать очередным погружением. Если вероятность сорваться настолько велика — вряд ли мы доберемся до вершины, если нет — тогда и беспокоиться не о чем.

— Принято, — согласился Рик. — Тогда просто приготовьтесь к долгому подъему.

Шаги складывались в лиги, секунды сливались в периоды. Рику оставалось лишь сожалеть о сожженных в пути пространственниках — способных за считанные сотые домчать их до края обрыва. Впрочем, ценой двигателей они купили себе лишние как минимум пятьдесят периодов жизни — так что, обдумав ситуацию с этой точки зрения, он послал сожаления куда подальше.

Уже трижды им встречались опасные участки — сглаженные неизвестной силой, лишенные неровностей и выступов, за которые могли бы зацепиться лапы скакуна. Их приходилось преодолевать, по ногтю за движение смещаясь в сторону и поднимаясь правее или левее. Однажды почти пол-лиги скакун удерживался на Барьере, заклинившись в краях длинной вертикальной впадины и отталкиваясь от них. Каждый такой раз Рик с трудом давил в себе желание запустить двигатели, понимая, что пространственники остаются их единственным шансом в случае отрыва от поверхности, и расходовать их остаток по мелочам неразумно.

Однажды скакун вздрогнул, едва не соскользнув с кристаллической стены, Рик ощутил уже знакомый укол боли, и увидел, как, вращаясь, улетает в пропасть еще одна конечность. Он не стал прерывать подъема.

Искатели не поддавались тревоге. Явная и очевидная опасность взбодрила их лучше любого другого стимула. Им приходилось перемещаться по наклонным полам осторожными, мелкими шажками, чтобы мельчайшие вибрации не пошатнули корпус скакуна, но духом не падал никто из отряда. Риск был друзьям куда привычней, чем многопериодическая тюремная скука путешествия.

Горизонт расходился вширь. Равнина, и без того необъятная, выросла под ними до воистину циклопических размеров. Рику начало казаться, что еще немного — и он заметит кривизну мира и горизонта (предположение, отвергнутое Аланой). Тут и там светились плоские огненные деревья, на такой высоте — уже не гиганты, а крошечные, будто игрушечные. В положенный срок не спеша выплыла из-за края Барьера крылатая спираль, осыпав его мириадами отблесков и теней. Подсознательно Рик ждал, что звездное зарево окажется ближе к ним, но спиральное сияние все так же плыло, недосягаемое, высоко в черных небесах.

И вот продвижение скакуна застопорила очередная гладкая полоса. Длиннее предыдущих. Уходящая на несколько лиг в обе стороны от пути подъема и где-то там теряющаяся среди кристаллических блесток. Рик со скакуном прошли около лиги в одном направлении, затем в другом — и так и не нашли конца ровного участка. Ну, не совсем ровного. Друзы, неровности и впадины покрывали и его поверхность — но были слишком мелкими, чтобы опереть лапу. Самое обидное, что менее чем в двухстах шагах выше тянулась целая лесенка небольших уступов — но пройти эти две сотни шагов зверю, только что преодолевшему миллионы лиг, было явно не по силам.

— Включаем двигатели? — предложил Когар, когда искатели в очередной раз собрались в рубке.

Рик задумался.

— Двигатели... Я хочу придержать их на крайний случай. Кен-Тагм, ты можешь выяснить магией, далеко ли тянется сглаживание?

Заклинатель коротко рассмеялся.

— Моя магия плохо подходит для внешней бездны. Старая проблема, с которой сталкивался еще Мкорл — туман в отсутствие воздуха мгновенно оседает, и даже наложенные структуры могут сработать не так, как ты планировал. Можно было бы запустить "ползуна", но ты готов ждать результата малый цикл, а то и больше?

Рик задумчиво посмотрел вдоль преграды.

— Шиала, — произнес он.

— Я вне игры, — тут же ответила многоцветка. — Если наш друг не придумает магического способа обходиться без воздуха, конечно.

— Не только воздух — главная проблема, — пробормотал Рик. — Но мне вспоминается твое недавнее предложение...

Кораг медленно поворачивался на месте, почти скрывшись в облаке тумана. Кен-Тагм с недовольным видом направлял на стрелка жезл, что-то бормоча про себя.

— Я не уверен, что это сработает, — мрачно заметил он. — Структура собрана по кусочкам из самых разных составляющих. Что-то из боевых защит, что-то из высотных... Дыхательные элементы я частично позаимствовал из глубоководной магии, но учти, что воды вокруг тебя не будет, и воздуха хватит на считанные сотые. За это время ты должен успеть перейти на нос, выпустить стрелу и вернуться!

— Скажи точное время, — посоветовал ему Кораг. — Если я не успею справиться за половину этого промежутка, значит, вернусь, пополню запасы воздуха и повторю попытку.

— Пятнадцать сотых, — буркнул заклинатель. — Предположим. Так, теперь давай сюда стрелу.

Облако рассеялось, открыв взорам искателей Корага, с ног до головы закутанного в серую пленку структуры. Похожий на металлическую статую олимпионик выдернул из колчана одну стрелу и протянул Кен-Тагму, сам же колчан повесил на плечо вместе с луком.

— Зачем он тебе? — хмуро поинтересовался Кен-Тагм, накладывая структуру на древко и наконечник.

— Дистанция большая, условия непривычные, — ответил Кораг. — Скорее всего, придется делать несколько пристрелочных выстрелов. Завороженную стрелу я выпущу, лишь когда буду уверен в точном прицеле.

Несколько минут Кен-Тагм возился со стрелой, сопровождая процесс еле слышными ругательствами. Затем торжественно вручил заколдованное оружие Корагу. Еле различимая в свете кристалла нить свисала с наконечника стрелы и паутинным ковром покрывала пол под ногами искателей. Конец нити уходил в толстую и мягкую нашлепку, которой обратились вытекшие из навершия жезла облачка тумана.

— Можешь двигать, — пробормотал он. — А все-таки заключение в этой машине пагубно влияет на разум Рика.

— Крепление запускается стандартно? — переспросил олимпионик, наматывая витки нити себе на пояс. Нагнулся, подхватывая брошенный незадолго до того ремень, пропустил его под мышками и защелкнул пряжки. Скатал туманную нашлепку в трубочку, будто хлебную лепешку, и просунул под ремень.

— Три точки и крест, все как ты привык. Скайос пользовался таким на больших высотах, должно сработать и здесь. Но гарантии я не дам ни на что, даже на то, что адгезионные сплетения выдержат наш вес.

— На крайний случай, у нас еще есть двигатели, — заметила ближайшая стена туннеля.

— У нас есть, у Корага нет, — еще более мрачно напомнил Кен-Тагм.

— Я не стану двигаться, пока Кораг не уйдет с обшивки, — пообещал Рик. — Ну что, все готово?

Вместо ответа Кен-Тагм шагнул в сторону, открывая товарищу путь к спуску. Теперь, когда коридор представлял собой не прямую линию, а крутую синусоиду, последний его отрезок был вертикальным колодцем. В котором виднелась убегающая вниз, в бездонную пропасть, искрящаяся синяя стена.

Кораг опустился на колени, закрепляя второй конец троса на скобе выбленочным узлом. Дернул за трос, привычно проверяя крепление на прочность. По скобам, как по лестнице, спустился к люку. Осторожно опустил в него ногу, пробуя на прочность невидимую мембрану.

Та почти не ощущалась под ногой. Легкое сопротивление — и нога ушла вниз, повиснув в пустоте. Олимпионик продолжил спуск, еле ощутимое давление мембраны проползло по ногам, скользнуло по поясу. Кораг оттолкнулся от края люка и повис над Барьером и ледяной равниной где-то очень далеко внизу.

Оболочка структуры набухла. Кораг ощутил, как неведомая сила давит на его руки и ноги, понуждая отпустить трос. Пальцы разжались сами по себе, и искатель полетел вниз. Через несколько секунд сильный рывок остановил его падение — трос размотался до конца, и искатель закружился на нем, звездонебо и Барьер замелькали перед глазами.

Кораг спокойно попытался дотянуться до каната. Не преуспел. Напрягая мышцы рук, он сумел коснуться троса, но пальцы упрямо отказывались сгибаться, упираясь в во внутреннюю поверхность импровизированных перчаток.

Он поднял голову. Люк отсюда казался светлым пятном на темном хвосте скакуна. В нем кружились размытые мембраной крохотные пятна лиц искателей.

Напрягшись, Кораг поднял руку. Слегка пошевелил ладонью, надеясь, что этот жест поймут правильно. Так и случилось — трос натянулся, и вскоре дружные усилия Корага и Кен-Тагма подняли олимпионика обратно. Едва Кораг очутился за мембраной, как давление на тело прекратилось, и забраться по скобам олимпионик смог без посторонней помощи.

— Разница давлений, — проронила Алана, выслушав его рассказ. Голема до сих пор не отдышалась после очередной перезарядки посоха Кен-Тагма и сейчас сидела, привалившись к стене тоннеля. — Ты борешься с давлением, которое оказывает воздух на поверхность защитной оболочки. Нужно усилить ее жесткость, тогда сопротивление станет меньше.

— Если я сделаю оболочку прочнее, Кораг вообще не сможет шевелиться, — возразил заклинатель. — Это не говоря о количестве тумана, которое мне придется потратить. Пустонебо! Заклинатели Мкорла могли бы упомянуть в своих записях о подобном эффекте!

— Я восполню убыль, — тяжело вздохнула голема. — Ты можешь заставить покров затвердеть местами? Вдоль конечностей, вокруг тела, но не в местах сочленений?

— В принципе, простейшая телесная защита, — проговорил Кен-Тагм, обходя вокруг олимпионика. Задумался о чем-то. — Так, а если снизить давление внутри? Это тоже увеличит гибкость сочленений, не так ли?

— Возможно, но падение давления опять-таки чревато неприятностями. Я знаю, что кровеносные сосуды Корага прочнее наших с тобой, но все же, но все же... — голема задумалась.

— Хм, — Кен-Тагм почесал затылок. — Когар! Ты не мог бы принести мне кружку воды?

— Устал и хочешь пить? — Высокий не стал некуда ходить, просто отцепил с пояса флягу и протянул заклинателю. — Возможно, вина? Или подслащенного сока ярути?

— Хочу попробовать еще кое-что из водной магии, — Кен-Тагм мягко надавил на затылок Корага, заставляя его наклонить голову. Раздался плеск. Кораг ждал, что сейчас капли воды прольются на пол, но ничего не происходило.

— А это — допей, — через плечо Корага протянулась рука с флягой. Если Кен-Тагм и произвел с водой какие-то магические манипуляции, на вкусе ее это никак не отразилось. Вода была чистой, теплой и чуть солоноватой — как и вся вода, произведенная стенами жилых камер.

— Надевай, — заклинатель надвинул Корагу на голову "капюшон" оболочки. — Теперь посиди несколько сотых спокойно и дыши поглубже.

— Голова не кружится? Тело слушается хорошо? — поинтересовался он вскоре у олимпионика. Все это время Кен-Тагм колдовал над защитной оболочкой, а Кораг, выполняя предыдущую команду, исправно вдыхал и выдыхал воздух.

— Вынужден тебя разочаровать, — улыбнулся Кораг. — Самочувствие обычно-средней паршивости.

— Хорошо. Авось и сработает, — решительно произнес заклинатель. — Полезай обратно. Когда выберешься из люка — надави туда, куда я лил воду. И если ощутишь тревожные симптомы — забирайся в корабль. Я вложил тебе в кровь кое-что из "гравюр", но затаскивать твою тушу обратно лишний раз не намерен!

Новый спуск — и Кораг вновь повис под хвостом скакуна. Оболочку расперло воздушным давлением, но теперь вздутия образовались в основном в области суставов и вокруг головы. Сопротивление движениям было слабее, чем в прошлый раз. Но все еще слишком сильным для того, чтобы шевелить пальцами.

Поднатужившись, Кораг завел руку за голову. Надавил запястьем на затылочную часть капюшона. Услышал шипение, и структура сразу же стала плотнее прилегать к телу. Двигаться сделалось еще легче — примерно как в плотной шубе, пальцы наконец-то приобрели подвижность.

Удерживаясь под самым корпусом, он остановил вращение, уперевшись в корабль одной рукой. Осмотрелся.

Над ним чернела впившаяся в скалы громада скакуна. Даже Высокому было неуютно от этого зрелища — стоило только представить, как лапы не выдержат, и механоид сорвется в пропасть, круша все на своем пути. И ведь шансы на такой исход отнюдь ненулевые!

С прочностью лап зверя был связан крайне актуальный вопрос. Изначально Кораг планировал, несмотря на строгое указание Рика, не использовать их для подъема. Простиравшаяся вокруг поверхность Барьера, искрящаяся и переливающаяся синим, давала хорошему альпинисту немало возможностей для подъема. Прикладывать же к лапам свой дополнительный вес, пусть и мизерный в сравнении с массой скакуна, и рисковать жизнями товарищей Кораг не собирался.