Невеста для Мрака #2

— Вы не должны мучиться угрызениями совести, дитя моё, — подал голос добросердечный дядюшка Кастал, — ибо скверну положено выжигать калёным железом. Его Величество, ваш батюшка, есть заблудшая овца в стаде, которую следует прирезать; есть плевел, затесавшийся в добрые злаки, который необходимо выполоть. Это благое дело, мой мальчик. Да пребудет с нами благословление Двоих!

— Да пребудет с нами благословение Двоих! — эхом отозвались все присутствующие.

За исключением меня, конечно.

Я-то сидела тихо, как мышь.

— Вашего батюшку окружают порочные люди, его губят порочные страсти, — вплел свой вкрадчивый голос герцог Льюэс в общий хор голосов. — Его фавориты, сменяющие один другого, своим поведением возмущают весь Фиар. Он позволил плебейскому отродью, проходимцу из трущоб, Лэшу Виттэру не только осквернять священное супружеское ложе, но и встать между ним и вами, плоти от плоти его!

— Вам грешный отец виновен в смерти вашей матушки, да пребудет её душа в Кущах Вечного Блаженства. Он много раз дал нам право уничтожить его. Истребим же всю скверну, которой он наводнил нашу землю! Пока на троне сидит этот изверг, — брата, отца и женоубийца, — положение, в котором мы оказались, будет оставаться безвыходным. Пока мы остаемся под властью такого короля, нас всех ждёт только позор и бесчестие!

— Долой Проклятого Короля! — вскричали заговорщики. — Долой Сиобряна Дик*Кар*Стала!

— Ваше высочество, — склонил голову Святейший, — вы внимательно выслушали нас, услышали искреннее выражение наших помыслов. Мы должны, мы обязаны вытащить королевство из трясины, в которой его топит Проклятый. Ваше высочество, вы не должны предаваться ложным идеалам, вас не должны сдерживать остатки былой привязанности, ибо тот, к кому вы её питаете не достоин ваших чувств. Мы пришли сюда сегодня, рискуя всем, не для того, чтобы просто поговорить. Время разговоров миновало. Мы пришли сюда с тем, чтобы низложить старого короля и избрать нового. Того, кто смоет позор и грех с дома Дик*Кар*Сталов и возвратит Фиару его былую славу. Волей небес, коих проводником я являюсь на земле, да покроет вашу голову корона! Да здравствует король Фабриан IV!

Не успел голос Святейшего затихнуть, как вспыхнули, словно сами собой, свечи пред алтарями, осветив поднявшуюся из храмовых недр тиару, усыпанную драгоценными камнями.

Принц, словно бы покоряясь высшей воли, преклонил колена, склоняя золотоволосую голову в знак величайшей покорности.

Святейший со всевозможным достоинством взял тиару в руки и украсил ею юное чело Фабриана Дик*Кар*Стала.

— Государь! Мы возлагаем на вашу голову корону с благословления Благих Двуединых, чтобы с их помощью вы противоборствовали нашим врагам, охраняли и защищали вверенное вам государство. Отныне вы помазанник Небес, имеете полное право вершить правосудие, защищать вдов и сирот, пресекать беспорядки. Да пребудет с вами добродетель. Да осенит чело ваше благословение Двуединых, государь. Да покроетесь вы в вашем правлении заслуженной славой!

Святейший открыл небольшой позолоченный сосуд, кончиком золотой палочки, похожей на иглу, извлёк из него несколько капель вязкого вещества (судя по всему, каких-то благовоний) и нанёс их на лоб, щеки и подбородок принца, чертя Вечный Знак Жизни — центрические круги.

— Двуликие и Двуединые венчают тебя с этим троном. Прими сей венец — отныне ты наш государь!

Где-то тоненько зазвенел колокольчик, и все присутствующие преклонили колени:

— Да здравствует король Фабриан Четвертый!

— Господа! — Фабриан поднялся на ноги гордо и величественно, как и подобает власть держащей особе. — Я оправдаю ваши чаяния, даю слово.

Всё увиденное казалось мне полным абсурдом. Я, конечно, предполагала, что заговоры, каверзы и интриги являются повседневной королевской действительностью, но чтобы белым днём, в нескольких сотнях от королевской стражи и самого короля, во время королевских празднеств?!

Любопытно, то, что они помазали друг другу щеки ароматической смолой и поносили над головами золото с бриллиантами, действительно имеет силу, магическую или юридическую?

Заговорщики обменялись рукопожатиями. Затем крепко обнялись. Потом Святейшие нахлобучили себе на голову капюшоны ряс, а принцы — плащей, опуская их так низко, что глаз уже не рассмотреть вовсе и все, друга за другом, вереницей, потянулись к арке дверей. Один из низших священнослужителей затворил двери и потушил огни. Храм снова погрузился в полумрак и таинственное безмолвие. Я вновь осталась одна, если не считать бесстрастных, равнодушных ко всему, богов.

Долго наслаждаться уединением я не стала, а предпочла покинуть святую обитель вслед за заговорщиками. Естественно, входную дверь запирал огромный засов внушительных размеров. Сорвать его была не проблема, но, во-первых, будет много шума, а во-вторых, там, за дверью, я могла наткнуться на тех, с кем встреча меня не порадует. Оглядевшись и приметив лестницу для чистки витражей, я приставила её к одному из окон, выходивших на городское кладбищ. Так и выбралась.

Скользя от могилы к могиле добралась до ограды, ведущей на внешнюю сторону улицы. Ограда оказалась заперта, искать выход было откровенно лень, и я попросту её перелезла. Тут-то меня и ждал сюрприз.

* * *

Не спрашивайте меня, как врагу удалось узнать, где меня поджидать и почему поджидать нужно именно меня, ведь готова поклясться, что в Храме мое присутствие осталось незамеченным. Я не знаю, почему и как, но факт оставался фактом — они ждали в нужном месте. И ждали именно меня. Наемники с закрытыми забралом лицами.

— Прочь с дороги! — зарычала я.

Но способна ли хрупкая девушка внушить страх профессиональным убийцам? Никто из головорезов не сомневался в том, на чьей стороне будет победа.

Перед глазами мелькали кольчуга на коже, поручи, поножи, стальные шлемы... меня окружало около двух десятков головорезов.

— Как вы смеете! — повысила я голос и выпрямляя спину. — Вы обнажается мечи против вашей королевы?! Да вы лишились рассудка!

— Бывшей королевы! — хрипло засмеялся кто-то из ублюдков, рассекая перед собой воздух мечом и заставив меня порывисто отскочить, прислоняясь спиной к стене, чтобы ни одна сволочь не могла ударить меня со спины.

— Убейте её! — прозвучал приказ.

Меня окатило волной ярости. Что ж? Если бой неизбежен, будем драться.

Один взмах руки и четверо воинов, успевших подскочить слишком быстро, полыхнули ярко, охваченные пламенем, воздвигая между мной и остальными моими врагами нечто вроде оборонительного огненного вала. Выхватив у оглушительно вопящего, обращённого в живое пламя, наемника ставшую ненужной ему шпагу, я скрестила её со следующим нападавшим.

В реальных условиях драться женщине моей комплекции с мужчиной просто нереально. Он одним весом задавит, как котенка, сомнёт любое сопротивление. Но я, хвала Двуликим, не женщина. Я — огненный демон, способный в минуты опасности балансировать на грани двух миров, вплетая в явь кошмары наваждений.

Мой клинок пробил горло противника. На его месте, словно головы у гидры, возникло ещё пять. Троих удалось сразить одним огневым пульсаром, двоих — клинком.

Я наносила удары уже не различая, кому они достаются. Била то наотмашь, то колола, то рассекая чью-то голову, то дырявя чью-то грудь. Мои враги падали, кто мертвый, кто раненный, кто сожжённый.

Я чувствовала, как темное пламя ярости всё сильнее раскалялось в моей груди, а мозг работал одновременно и лихорадочно и чётко. Из пятнадцати окружающий меня мужчин я смогу покосить больше, чем половину. Но оставшаяся половина, вне сомнения, прикончит меня.

Взгляд судорожно метался, стараясь оценить возможности для сопротивления, но дела мои были катастрофически плохи. При одновременном нападении такого количества воинов с такого расстояния у меня практически не было шансов выжить. Отступать было не куда. Со всех сторон щетинились и напирали шпаги. Начался настоящий хаос из тел и клинков.

Скользнув на Ту Сторону, где время замедлялось и текло по иным, неведомым мне законам, пространство делалось вязким, как кисель, а звуки отсутствовали вовсе, будто внезапно напала глухота, я наносила один удар за другим в узкие щели между доспехами, перерезала горло и срезала пальцы, сжимающие угрожающее мне оружие. От ответных ударов легко уклоняясь, то бросаясь в сторону, то нагибаясь. Это было несложно, потому что на изнанке мира всё замедляло движение почти до полной остановки, и лишь я одна продолжала двигаться.

Когда я выпала в реальный режим времени, мостовая была усеяна трупами. Алым пятном выделялась отрубленная, все ещё судорожно сжимающая клинок, кисть руки. В нескольких шагах один из наёмников орал, как резанный, зажимая культю, из которой фонтаном била ярко-алая кровь.

Я по-прежнему была окружена. Сразу две шпаги задели бока. Боль была далекой и одновременно обжигающей. Четверо воинов навалились на меня разом, вынуждая непрерывно наносить удары, то колющие, то рубящие, как получится.

Раны мои, впрочем, не тяжелые, сильно кровоточили. Я чувствовала, что вместе с кровью теряю и силы. Это заставило меня действовать ожесточённее.

И снова я на обратной, беззвучной изнанке мира. И снова у одного моего противника пронзена грудь, а у другого свернута шея.

Неожиданно я поняла, что на меня никто больше не нападает. Словно невидимая рука перелистнула страницу, и я оказалась в безопасности. Только что звенела сталь, летали боевые пульсары, а теперь я стояла на скользких от крови камнях и смотрела прямо на Сиобряна Дик*Кар*Стала.

Он возвышался надо всем на своём черном, арабском скакуне. Лицо его было совершенно бесстрастным, лишь в глазах горел мрачный огонь.

— Ваше Величество... — пробормотала я с облегчением.

Мир начал двоиться в моих глазах. Он раскачивался все сильнее, будто я стояла на огромных качелях.

— Ваш сын пытается убить меня, ваше величество... — бормотала я, почти бредя. — Наверно, ему не понравилась моя набожность? Особенно, когда я стремлюсь унять свой религиозный зуд в Хрустальном Храме, — истерично смеялась я, обседая на подхватившие меня руки. — И то, что я могу подарить вам нового наследника трона ему тоже не понравилось, ваше величество...

Честно говоря, я уже плохо соображала, что творю.

Мне ещё только предстояло осознать и смириться с мыслью, что безопасность, в которой я уверила себя, мнимая, что она существует только в моём воображении. Меня белым днем чуть не убила банда головорезов, которым оказалось глубоко плевать на то, что я королева.

Я смеялась, как сумасшедшая. А что мне оставалось? Плакать? Заламывать руки? Проклинать? Я предпочитала смеяться. Истерично и иронично, словно издеваясь над этим жестоким, одновременно рассудочным и безумным миром, в котором вместо одной лун их зачем-то светило три.

Я смеялась, пока не потеряла сознание.

Глава 16

В голове было пусто, я словно летела в этой пустоте неведомо куда. Потом зазвучали приглушенные, взволнованные голоса. И не поймешь сразу, далеко говорят или близко? Едва уловимо пахло горьким парфюмом.

Полностью я пришла в себя уже лёжа на кровати. В комнате закрыли все окна. В камине горело высокое пламя, распространяя удушливый жар. Дышать было нечем.

— Откройте окна! — потребовала я, пытаясь подняться с подушек.

Но чья-то рука уперлась в плечо, принуждая вернуться на место. Прохладный край чаши коснулся моих пылающих губ.

— Пейте, ваше величество, пейте, — шептал человек в тёмном балахоне. — Это обезболивающий отвар. Он облегчит боль, поможет успокоиться нервам и угомонит сжигающий вас внутренний жар.

— Мои нервы в порядке. Боли я почти не чувствую. Пить ваше пойло не стану. Дайте воды.

Цокая языком и недовольно качая головой, старик всё-таки не осмелился мне перечить.

Вода показалась сладким, как мёд, бальзамом, пролившимся на мои губы.

— Если ваше величество не жалуется на боли от раны я осмелюсь доложить королю, что вам стало лучше? — начал лекарь, перебирая руками четки. — Он оставил чёткий приказ. Сказал, что желает говорить с вами сразу же, как только вы...

— Скажите его величеству, что я буду рада его видеть, — перебила я эскулапа, не в силах дождаться конца его бесконечной, монотонно-усыпляющей речи.

Сиобрян навести меня, не прошло и четверти часа.

Выглядел его величество не лучшим образом. Лицо побледнело и осунулось, веки припухли, глаза подернулись дымкой усталости. Свет, падающий из камина, словно углублял морщины, пробороздившие его лицо.

— Лекарь заверил меня, что ваши раны поверхностны, хотя и сильно кровоточат, — тихо проговорил король глубоким и в то же время глухим, голосом. — Не волнуйтесь, вы скоро поправитесь, моя королева.

— Беспокоят меня не раны.

— Что же, в таком случае?

— Я считала себя в безопасности на вашей земле, маэстро. Я поступила легкомысленно. Мои враги воспользовались этим.

— Ваши враги ответят за то, что сделали.

— Даже если мой враг — это ваш сын? — вызывающе вздёрнула я подбородок.

Наши взгляды встретились.

Против его воли скрытый гнев Дик*Кар*Стала прорывался в тихом голосе, в напряженных, скрещенных на груди, руках.

— Это серьёзное обвинение. Вы осознаете это, моя королева?

— Поэтому и делаю заявление с глазу на глаз, без свидетелей, ваше величество.

— Ваши свидетели могут незримо присутствовать за вашей спиной. И таиться за спинами якобы свершающих покушение на вашу жизнь.

— Якобы?!...

— Я не могу исключить подобной возможности.

— Исключайте, что хотите и оставляйте, как пожелаете. Но вот что я вам скажу, маэстро. Я — ваша жена, я ваша королева, что вы неоднократно подчеркиваете при каждом обращении. И я не прожила под вашим покровительством даже двух месяцев, как меня почти прикончили под самым вашим носом и, несомненно, преуспели бы в своих начинаниях, не окажись я расторопней, чем ваши враги рассчитали. Я не знаю, что вы сами думаете о себе после случившегося, но согласитесь, у меня нет повода думать о вас как о сильном и мудром правителе?

— Виновные понесут наказание, кем бы не оказались. Это касается так же и вас, моя королева.

— Вы мне угрожаете?

— Предупреждаю. У вас есть личный мотив для устранения моего сына. Я об этом помню.

— А у вашего сына, впрочем, кстати, как и у вашего любовника, есть личный мотив для моего устранения!

— Однако, если я правильно понял, обвинять вы предпочитаете Фабриана, а не Лэша. Из этого следует вывод, что политика интересует вас больше любви, моя королева? — саркастично поинтересовался он.

— Меня интересует исключительно моя жизнь, в которой вы, против моей воли, играете важную роль, — зашипела я, чувствуя, как гнев обжигающей огненной лавой поднимается по позвоночнику. — Я обвиняю Фабриана, а не маркиза Виттэра исключительно потому, что он кажется мне виновным.

Дальше без утайки и редактирования я выложила Дик*Кар*Сталу всё, что знала, чему стала свидетелем, от нашей милой беседы с наследным принцем до его тайной коронации в Хрустальном Храме.