Ладога

-Торбьерн говорит, что не удивлен тем, что никто не выходит. Он и не рассчитывал встретить тут настоящих воинов. Все вы годитесь только на то, чтобы разбрасывать навоз на полях...

Взгляд Ратмира скользнул по крепости. Хравн презрительно улыбался, слушая Асмунда, остальные ладожане выглядели невозмутимыми. Ясно же, что Торбьерн добивается, чтобы кто-нибудь вышел из себя. Селяне притихли, опасаясь глядеть в сторону Хравна. Внизу Ратияр и Язвук возились с 'Горынычем', заливая новую порцию горючей смеси. За ними темнел плащ, наброшенный на тело погибшего товарища. Ярополк...

-...Торбьерн не сомневается, что его брат сейчас пирует у Одина. А убитые им трусы и после смерти будут мыть котлы, и прислуживать на кухне...

Ветер, налетевший со стороны Волхова, шевельнул мех на загривке волчьей шкуры, висевшей на спине Ратмира. Во всяком случае, Хравн решил, что это именно ветер. Не может ведь давно погибший волк сам топорщить шерсть!

-Хравн,— проговорил Ратмир, причем слова вдруг начали даваться ему с большим трудом.— Дай мне саблю.

Старший дружинник удивленно поглядел на руководителя.

-Саблю,— повторил Ратмир.— Пожалуйста.

Хравн вытащил из ножен кизлярский клинок и протянул рукоятью вперед.

Ратмир не глядя, взял оружие и двинулся к тому месту, где помост ближе всего подходил к срубу, закрывавшему вход в крепость..

-Ты спятил?— заорал Хравн?— Он же нас на слабо берет, как детей!

Воевода обернулся. Черты его лица исказилось так, что Хравн с трудом узнал старого товарища.

-Спустишь мне щит,— велел он. И взявшись рукой за угол надвратной башни, мягко спрыгнул вниз.

Ладожане, словно очнувшись, бросились к стене. Никто не осмелился помешать воеводе, когда он шел по помосту, но теперь все наперебой пытались отговорить его от смертельно опасного замысла. Конец веревки, брошенной Карелом, упал прямо у ног Ратмира, но тот и не взглянул на него.

-Давай!— потребовал он у Хравна.

Дружинник, чертыхнувшись, начал опускать на веревке красно-белый щит.

-Ты соображаешь, что делаешь?— вскинулся Карел.

-Соображаю,— отмахнулся Хравн.— Иначе он пойдет без него...

Тем временем, Ратмир отвязал щит и, подхватив его левой рукой, перебрался через баррикаду у развороченных ворот. Торбьерн, увидав его, прикрикнул на остальных скандинавов, требуя освободить место. Свеи послушно отступили — кто же в своем уме будет перечить берсерку?

Брат Асбьерна остался в одиночестве, ожидая противника. Пальцы викинга намертво сомкнулись на рукояти верного меча, берсерк уже почти чувствовал, как послушный клинок входит в податливую плоть врага, круша кости, разрубая мышцы и связки...Кровь начала бить в виски, свей с шумом втянул воздух, как матерый медведь, поднявшийся на задние лапы чтобы как следует рассмотреть противника.

-Почему воевода не надевает шлем?— недоумевая, спросил Вышата. Никто не ответил. Ладожане молчали, боясь спугнуть удачу, которая сейчас так нужна их предводителю.

Зато Ратмир, словно услышав Вышату, опустил руку к поясу и дернул за завязки шлема, отцепляя его. И разжал пальцы, выпуская кожаные ремешки. Блестящий шлем из двух половинок, скрепленных множеством заклепок, глухо стукнулся о землю и пару раз перекатившись, замер в пыли.

Восемь шагов до викинга. Правая рука, освободившись, обнимает рукоять сабли и опускается вниз. Щит свободно висит на выпрямленной левой, открывая голову и шею.

Шесть шагов. Левая рука начинает сгибаться, выводя щит в привычную защитную позицию. Правая рука уходит чуть назад, скрываясь за ним.

Четыре шага. Обострившееся звериное чутье внезапно стукнулось в сознание, подсказывая, что сделает Торбьерн. Правая рука Ратмира начала подниматься в замахе.

Два шага. Левая нога пересекает невидимую черту. Пока она не перейдена, оружие противника еще не может достать до тебя, равно как и твое — до него. Но после неё любой удар может стать последним.

Торбьерн берсерк был опытным воином, не раз заваливавшим тело проигравшего недруга камнями. Чтобы распознать опасность, викингу не понадобилось рассматривать отброшенный славянином шлем, который не мог принадлежать рядовому бойцу или приглядываться к его поясу и мечу. Достаточно было посмотреть, как тот двигается. Человек Карла не пытался подавить свея боевым кличем, не размахивал оружием, он просто шел навстречу, но берсерк безошибочно почуял, что этот противник смертельно опасен. От него веяло силой не менее древней и страшной, чем медвежья мощь Торбьерна. Как будто два старинных врага подбирались друг к другу, готовясь вступить в очередную схватку...

Решение пришло мгновенно. Славянин стал поднимать саблю в бесхитростном замахе, возможно, просто желая ударить первым. Торбьерн, зарычав, вскинул меч и направил его в голову вражеского поединщика, а когда тот начал поднимать щит, повернул кисть, изменив направление удара. На эту хитрость попадались многие. Главное, чтобы соперник был уверен, что ты собираешься разнести ему голову на две половинки. Тогда он вздернет щит, но куда на самом деле летит меч, поймет слишком поздно. Остро заточенное железо ударит в ногу ниже колена, знаменуя конец боя. Добить одноногого нетрудно...

Хват смотрел на поединок, прикусив от волнения губу. Он сразу кинулся к Хравну в надежде, что тот прикажет засыпать свеев стрелами, не дав им убить воеводу, но дружинник велел им с Другаком оставаться на стене, а сам, собрав группу опытных бойцов, приготовился к вылазке, чтобы отбить руководителя клуба. В том, что викинги, даже проиграв хольмганг, так дело не оставят, Хравн не сомневался. На помосте из ладожан остался один Язвук, готовый подать сигнал, остальные по очереди перебирались через сруб и прятались за разломанными створками ворот.

Меч Торбьерна, на долю секунды замерев, описал небольшую дугу и с быстротой молнии ринулся вниз. И еще до того, как он прошел половину пути, викинг понял, что славянин не успеет опустить щит. И брат, смотрящий на поединок из чертога Одина, будет отомщен...

Ни один воин в мире не успел бы в такой ситуации опустить щит, чтобы принять на него удар берсерка. Но Ратмир и не пытался. Его сабля резко опустилась к левой ноге, со звоном встретившись с мечом Торбьерна. Среди ладожан эту простенькую отсечку помнили разве что несколько старожилов, новичкам её не показывали. Надо использовать лишь те приемы, говорил на тренировках Ратмир, которые были в ходу в реконструируемую эпоху. Поскольку клинки десятого века не имеют следов парирований, значит, предки все удары отражали щитом. А защиты мечом нужно изучать только факультативно, для общего развития...

Торбьерн так и не разобрался, почему его меч не отрубил ногу славянина. Ратмир, дождавшись, когда левая рука свея опустится, резко ударил ребром щита в горло берсерка. Удар, зародившийся от бедер и усиленный поворотом плечей, вышел на славу. Обшитый кожей и усиленный железными оковками дощатый край врезался викингу в кадык, ломая шейные позвонки. Торбьерн начал падать, еще не осознав, что это конец. Сабля догнала его уже на земле, выпустив жизнь наружу.

Ближайший свей не понял, как воин с волчьей шкурой на плечах вдруг оказался так близко. Узкое лезвие вспороло викингу живот и прошло дальше, разбрызгивая капельки крови.

-Ульвхеднар! (55) — заорал другой, в изумлении указывая на Ратмира. И выронив копье, схватился за культю, в ужасе глядя на собственную руку, упавшую на траву.

Оставшиеся трое бросились к кораблям. И не потому, что от ворот уже бежали ладожане с Хравном во главе. Одно дело — иметь в своем отряде берсерка, а совсем другое — когда берсерк у неприятеля...

Но защитники крепости в любом случае подоспели вовремя. Поскольку Ратмир, сделав еще несколько шагов в сторону реки начал оседать, заваливаясь на бок.

* * *

Сутолоку, вызванную падением Ратмира, быстро пресек Хравн, распорядившись перенести руководителя клуба в дом. Там выяснилось, что воевода дышит, но медленно и очень тихо, пульс прощупывается с трудом, и равен примерно сорока ударам в минуту. Сигрид, пропустившая кульминацию событий из-за ухода за Бобром, узнав подробности происшедшего, высказала все, что она думает о безответственных болванах, позволяющих эмоциям затмить рассудок и ставящих под угрозу свою жизнь и жизни окружающих. Спорить с ней никто не решился.

Михалка между тем развил невиданную для человека с сотрясением мозга активность. Для начала он подобрал обломки меча, переломившегося о голову Асбьерна. Их изучение показало, что колдовская версия не может считаться основной: судя по структуре металла, клинок был банально перекален при изготовлении. Тут кто-то вспомнил, где покупался этот меч и к дискуссии подключились еще несколько ладожан, также приобретавших оружие у Михалки. Тому пришлось изворачиваться изо всех сил, возлагая вину за брак на известную в городе кузню реконструкторов-ливонцев и уверяя, что еще один аналогичный случай невозможен в принципе. Правда, при обсуждении гарантийных обязательств купец юлил как маркитантская лодка, обещая рассмотреть каждый прецедент индивидуально.

Осмотр тела Торбьерна вызвал новые вопросы. Несмотря на то, что оно пострадало от огня, раны, нанесенные оружием и треногой, практически не кровоточили. Присутствовавшие дубовичане сочли это подтверждением колдовской сущности берсерка. Указание на смерть второго брата вызвало у них резонные возражения: кто же не знает, что такому воину нужно переломать кости дубиной или чем-то подобным?

Устав пререкаться с ними, Михалка присел у очага, благо Хравн освободил его от несения стражи. Число дозорных на стенах уменьшили, ведь осада подошла к концу. Дождавшись возвращения воинов, свеи начали сталкивать корабли с отмели, и вскоре оба драккара двинулись в сторону Ладоги. Следить за тем, чтобы это не оказалось очередной хитростью отрядили Стояна с товарищем, наказав им оставаться на вершине прибрежной сопки до темноты. Похороны погибших защитников и скандинавов отложили до завтрашнего дня, равно как и возвращение мирных жителей из убежища. Наученный горьким опытом, Хравн предпочел убедиться, что противник действительно отступил.

Постепенно у огня собрались все свободные от дел. На время недомогания воеводы образовался небольшой коллективный руководящий орган из Хравна, Володи и Карела, взявшийся за неотложные проблемы. Трофеи были собраны и убраны, тела погибших защитников с почетом положили под навес, мертвых скандинавов оставили снаружи, за рвом. Аборигены предложили утопить трупы врагов в болоте, дабы обезопасить округу от их дальнейшей вредоносности, но эти замыслы понимания не встретили. Хравн, рассердившись на возражения, напомнил дубовичанам о том, что еще не забыты бунт и непослушание в ходе штурма, и воевода впоследствии непременно за них спросит. На дальнейшее проявление непокорности селяне не решились.

За общим ужином разговор вновь зашел о сверхъестественных вещах. Михалка, не оставивший надежду раскрыть загадку берсерков, решил выяснить у ладожан, становился ли Ратмир к вечеру нелюдимым. Те долго чесали в затылках, но сошлись на прямо противоположном выводе — многие веселились с воеводой до рассвета за кувшином вина. Заинтересовавшийся феноменом боевого безумия Язвук начал расспрашивать о нем знающих людей, что вызвало новые пересуды. Припомнили и байки о поедании викингами мухоморов, и малайский амок (56). Дров в костер спора добавили селяне, тесно увязавшие подобные вещи с оборотничеством. Михалка немедленно возразил, что кроме этимологии слова 'берсерк' ничего не указывает на связь этого явления с медвежьим культом, напротив, все известные по сагам берсерки вели себя как волки. Хравн припомнил ряд случаев, когда персонажи саг являлись берсерками, но звериного поведения не выказывали. Дубовичане, впервые услышав такие подробности, присмирели еще больше и стали намекать, что иные истории к ночи рассказывать не стоит. Особенно когда у тебя за стенами лежат два неупокоенных оборотня.

-Да не оборотни они!— воскликнул Михалка.— Сколько вам говорить! Оборотни через нож кувыркаются и становятся медведями или волками!

-Может и эти перекидывались? — возразил Боян.— Кто знает?

-Темнота вы деревенская!— отмахнулся Михалка.— А я — человек науки! Нашли с кем дискутировать!

-Гм,— не выдержал Володя.— По-моему, ты несколько преувеличиваешь свои знания, рассказывая местным про их же поверья!

-Если в человека вселяется зверь, то значит, он не оборотень?— спросил Язвук

-Конечно, нет!— с апломбом заявил Михалка.— Возьмите Льота из 'Саги об Эгиле'. Нигде не сказано, что он превращался в волка или что тот в него вселялся!

-А что там говорится?

-Льот злобно выл и кусал свой щит...— заговорил Михалка, но был остановлен хором протестующих голосов.

-Так выглядит нормальное поведение?— иронично хмыкнул Ратияр.— Зачем он это делал?

-Чтобы врага запугать.

-Миша,— поморщился Хравн.— Твои теории хороши для университетской кафедры. А реальность такова, что в сагах описываются воины, которых не брало обычное оружие. И мы тут с ними столкнулись.

-Да я не возражаю, но требуется научное объяснение!

-Не будет научного объяснения,— усмехнулся Хравн.— Потому что у нас нет института, лаборатории и нескольких берсерков для опытов. И надеюсь, не предвидится.

-Вот то-то и оно,— погрустнел Михалка.— Потрясающее могло быть открытие...

-Мужи славные,— подал голос Вышата, сидевший неподалеку.— Я парень простой и ничего из того, что вы говорите, не понял. Но еще раз прошу: охота вам такое обсуждать — погодите, пока мы от этих двоих избавимся!

-Разумно,— согласился Михалка.— В сагах есть много случаев, когда зловредные мертвецы после смерти приходили в дома и начинали пакостить. Вот, в 'Саге о Греттире'...

Вышата в ужасе закрыл руками уши.

* * *

Ночь прошла спокойно. Когда темнота сменилась неясным утренним полусветом, а затем из-за леса блеснули первые лучи солнца, настало время смены караула. Сдающие посты ладожане (местным жителям Хравн не доверял, поэтому на стенах стояли только свои) спустились с помоста и, разминая затекшие ноги, двинулись к очагу. У костра было тесно, дубовичане спали плотной гурьбой вокруг огня. Пришлось растолкать нескольких, чтобы погреться.

-Я совсем не так представлял себе Древнюю Русь,— буркнул Ратияр, усаживаясь на щит.

-А как же?— зевая, спросил Карел.

-Более романтично, что ли. Кругом блондины, а главное — блондинки, грозные волхвы с волками и филинами, непобедимые рати богатырей на конях, пиры, наконец.

-Звучит неплохо,— кивнул Володя.— Хочешь разобрать свои мечты подробнее?

-Нет. Ты сейчас все опошлишь. Скажешь, что первого не было, второго, да и третьего тоже...

-Ну, положим, блондинки тут есть,— ввернул Карел.

-Да уж я заметил,— хмыкнул Ратияр.— Вот нога заживет...

-Сперва советую пообщался с Ратмиром и Михалкой,— усмехнулся Карел.

-Это еще зачем?

-Узнать насчет действующих традиций. Вдруг после сексуальных подвигов наутро выяснится, что теперь пора жениться? Или придут братья блондинки с копьями и топорами?