Фея спускается в какую-то преисподнюю. Её окружают какие-то исчадия мрака, невыразимо уродливые и страшные, напоминающие каких-то то ли пауков, то ли скорпионов, только в полтора человеческих роста. Движения феи властны, в её руках волшебная палочка и яркий свет от неё заставляет темные существа отшатываться и угодливо складывать передние лапки на манер богомола в жесте, выражающем смирение и повиновение.
Ещё бегут и бегут кадры-образы...
Вот Зверята видят огромный черный каменный алтарь в мрачном подземелье и в этом алтаре высечены черные желоба, ведущие куда-то. Все они покрыты засохшей бурой кровью.
Вот стоит фея. В её руках — черный жертвенный нож с кривым зубастым лезвием и черной деревянной ручкой, на конце которой — отвратительная зубастая насекомья харя со жвалами. Фея облачена в черные одежды, а на лбу у нее — черный обруч с такой же харей на лбу, что и на ноже. Её длинные ногти покрашены черным лаком, а золотистые волосы убраны под черным платком. Губы черны от помады, а глаза щедро накрашены такого же цвета тушью.
Вот левой рукой она берет маленького котенка. Он совсем мал, только-только открыл свои слепые глазки. Он жалобно мяукает, пищит, зовет маму, поднимая кверху трубой свой тоненький маленький хвостик. Но фея безжалостно бросает его на жертвенник и медленно режет его на куски. Котенок истошно кричит и дергается в конвульсиях, кровь потоками льется по желобкам куда-то, а движение и писк постепенно затихают. Наконец, фея бросает то, что осталось от тушки котенка в сторону, а мрачное мерзкое существо с насекомьими лапами приносит ей клетку с маленьким щеночком. Щенок повизгивает и забавно трясет своей выпуклой головкой с большими висячими ушками...
Зверята содрогались от ужаса и отвращения, видя, какая судьба постигает всех этих котят, щенят, зайчат, бельчат и прочих невинных созданий.
Снова бегут и бегут кадры-образы...
Вот они видят, как кровь животных течет по желобкам и стекает по трубам вниз, в большой чан с расплавленным золотом и сливается с ним. Потом эта раскаленная масса прокатывается на каком-то подземном заводе по огромным металлическим валикам под оглушающими ударами металлических прессов. В результате постепенно превращается в длинный тонкий золотой лист, который полируют тысячи краснорожих карликов, пока он не приобретает форму огромного Зеркала.
Снова бегут кадры...
И вот, Зверята видят перед собой высочайшую гору, на вершине которой тысячи копошащихся как муравьи золотых големов и карликов строят из золотых кирпичей, зеркально отполированных, Башню, которая становится все выше и выше, гордо поднимаясь к небесам. На ней, в свою очередь, возводится широкая и массивная наблюдательная площадка в виде диска. Общий вид Башни со стороны напоминал чем-то чудовищный кулак, поднятый в угрожающем жесте голубому небу и ярко сияющему на нем солнцу.
Ещё бег кадров-образов...
Зверята видят, наконец, водруженное на вершине смотровой площадки огромное зеркало. К нему карлики приковывают золотыми цепями круглолицую фею, а на горизонте между тем занимается заря, хотя солнца ещё не видно. После этого они в ужасе удаляются и фея оказывается одна.
Зверята поразились выражению её лица — высокомерное, по-королевски величественное, холодное, бесстрастное и... беспощадное. Она с вызовом смотрит в сторону наступающего рассвета.
Вот губы её медленно открываются и она произносит, громко и властно: "Приветствую тебя, последний рассвет старого солнца. Отныне для этого мира Я буду новым солнцем! Закончилась эра Порядка и Процветания. Да здравствует эра Непобедимого Солнца!"
В этот момент первые лучи восходящего солнца коснулись золотой полированной поверхности зеркала и — началось!
Зверята увидели, как сине-желтый поток искр заструился по золотым цепям и словно электрический ток ударил в тело феи — оно затряслась так сильно, что вскоре от него даже пошел пар, а волосы на её голове стали дыбом.
Но каково же было удивление Зверят, когда фея не испугалась, а, наоборот, истошно захохотала, воздевая руки к небу.
— ДА! ДА! ДА! ЕЩЁ! ЕЩЁ! — хохоча во всю глотку, кричала она каким-то уже даже не вороньим, а демоническим голосом. — Как это прекрасно, как божественно, какое невыразимое наслаждение! О, какое это наслаждение! Каждое мгновение прибывает во мне сила, сила солнца! Я становлюсь все сильнее, все красивей, все мудрей! Я сама становлюсь Солнцем, воистину НЕПОБЕДИМЫМ СОЛНЦЕМ!"
И, действительно, фигура феи стала буквально на глазах стремительно изменяться. Она прибавляла в объеме, её глаза становились все ярче и ярче, из них уже сыпались ярко-желтые искры, вот они стали излучать какой-то сильный свет, прямо как прожекторы маяка в ночи, из уст показались язычки пламени. Лицо её стало напоминать абажур лампы — так оно засияло изнутри каким-то нестерпимо-ярким огнем. Это лицо действительно было божественно прекрасно. А глаза, наоборот, стали приобретать совершенно другое выражение — они старели стремительно, за мгновения — на тысячелетия.
Но вот, по мере восхода солнца и увеличения лучей, падающих на поверхность колдовского зеркала, поток искр и электрических ударов стремительно возрастал. Фею уже не трясло, а просто болтало из стороны в сторону, да так, что она и не устояла бы на ногах, если бы не цепи. Голова её качалась как у игрушки и разобрать черты лица было просто уже невозможно. От тела валил даже не пар, а черный дым, а за дымом показался и... Огонь!
Первые язычки пламени вырвались из глаз, которые мгновенно сгорели. Затем они охватили её густые золотистые волосы, которые в доли секунды скрутились в черные ниточки и рассыпались в прах. Пламя охватило её одежду, лизало кожу её тела так сильно и так густо, что из-за него не было видно даже её наготы. Её тело напоминало пылающий стог сена или вязанку хвороста, объятую со всех сторон огнем.
Все это произошло буквально за несколько мгновений, а потом Зверята услышали истошный вой, который вообще невозможно соотнести ни с чем из ранее слышанного ими — пронзительный, не человеческий и не звериный вой.
"А-а-а! Проклятье! Так не должно быть!!!! Не хочу-у-у-у-у-у!!!!!"
А потом раздался громкий хлопок и пламя исчезло. Остался только клубок белесого пара. Исчезла и фея. Не осталось больше ничего, даже пепла, а через мгновение рассеялся и пар...
А солнце, достигнув зенита, продолжало светить, как и прежде, и дарить всему миру свое животворящее тепло и свет.
6.
Видение закончилось, и Зверята, буквально падали с ног от пережитого. Добрых полчаса они не в силах были произнести ни слова.
Фея тоже молчала. Она задумчиво смотрела на иллюстрацию в книге, где как раз была изображена сцена горящей феи, и о чем-то думала.
Наконец, Зверята пришли в себя и, кое-как встав, сели на краешек кровати.
— И что же было дальше? — спросили они в один голос. — Что же стало с этой гордой феей? Она погибла?
— Нет, к счастью для нее, нет... — все так же медленно и задумчиво произнесла Прекрасная Фея, отрешенно глядя куда-то сквозь Зверят, как бы даже не замечая их. — Остался призрак, огненная душа, которая только и может, что отражаться в специально сконструированных колдовских зеркалах. Через эти зеркала она приобрела ужасную способность порабощать и сжигать приобретенным невиданной силы огнем души своих жертв... — После недолгой паузы Фея опять продолжила. — Так и остался высокомерный призрак бывшей феи жить в Самой Высокой Башне на Самой Высокой Горе. А поскольку Башня была построена из идеально отполированных и специально заколдованных золотых пластин и кирпичей, которые отражали этот так и неуспокоившийся призрак, Непобедимое Солнце имело возможность быть хоть отчасти видимой — как отражение в зеркале. Но вне Самой Высокой Башни и вне Зеркал она жить уже не могла.
— И что, и-а! — вдруг раздался голосок из-за дверного проема, — там больше ничего не написано?
Это Осленок-шалопай, оказывается, подсматривавший сквозь замочную скважину, не выдержал и выдал себя.
Но Фея лишь перелистнула пару страниц книги и отрицательно помотала головой.
— Нет, к сожалению, больше ничего нет... А потому ваш рассказ, мои милые Зверятки, — с улыбкой обратилась к Котенку и Щенку Фея, — необыкновенно важен и ценен. Он хорошо дополняет историю, описанную в "Настольной книге фей"... — и ласково потрепала Зверят, к их, надо сказать, величайшему удовольствию, по мягким плюшевым головкам.
Про себя же Фея с удивлением подумала о том, почему это в "Настольной книге фей" совершенно отсутствовала история, известная даже карликам, и почему, живя уже 10 000 лет на свете, она совершенно ничего не знала о солнечной колдунье...
Но эта мысль очень скоро была вытеснена из её сознания другой, гораздо более важной: ПРИНЦ!!! В какой смертельной опасности находится он! Подумать только! Ведь эта безумная может в два счета превратить его в безжизненный слиток золота!
Сердце Феи ёкнуло. "А вдруг он уже..."
"Не может быть! — мысленно возразила самой себе она. — Я чувствую, он жив! Интуиция феи не может ошибаться!"
— Итак, Зверята, хватит тут разговоры разводить. Теперь настала пора действовать. Надо идти и спасать Принца! — решительно сказала Фея.
— Ур-р-р-р-а-а-а-а! — в один голос закричали Котенок и Щенок и запрыгали от восторга. — А куда идти-то?..
________________________________________
ЧАСТЬ II. ДВЕ ФЕИ.
Глава 6. Принц Гастон.
1.
Надо сказать, что вопрос Зверят был отнюдь не праздным, ведь действительно Фея и сама толком не знала, куда надо идти. Дело в том, что она вообще только сегодня ночью узнала историю о Непобедимом Солнце, а в "Настольной книге" ничего толком о местонахождении Золотой Башни сказано не было. Следов же Принца найти даже Щенку оказалось не под силу. Такое впечатление, что он просто улетел из дома Феи по воздуху, а не ушел ногами. Так что пришлось приложить немало смекалки.
Тут ей помогли знания, полученные ещё в Школе фей. Она сделала простой логический вывод. Если гора, как сказано в "Настольной книге", — самая высокая, то располагаться она может только в Скалистых Горах, что по ту сторону Моря. Ведь все остальные горы Целестии не назовешь особенно высокими — так, жилище для чаек или ласточек, не больше. Была и ещё одна подсказка: если Башня на горе — золотая, значит, и заметить её будет нетрудно.
Сказано — сделано. Оставив детей на попечение Осленка, все трое отправились в путь.
Жаль, конечно, что Осленка не взяли, так как он бы пригодился для несения поклажи, но малышам он был нужнее. Кто же ещё знает столько сказок и песен, кроме него? Недаром Осленок записывал все, что поет Фея — теперь эти знания ему пригодятся. Да и потом, поклажу удалось взять с собой и без его помощи. Фея прочитала заклинание, и все необходимые сундуки и сумки отправились за ними вслед прямо по воздуху.
Да и Осленок, по правде говоря, особенно-то и не рвался в путь — он предпочитал быть героем в воображении, за книгой, и переживать опасные приключения предпочитал сидя у уютно потрескивающего камина, прихлебывая горячий шоколад.
Наоборот, Котенок и Щенок просто рвались вперед. Им так не терпелось поучаствовать в Настоящем, обязательно Смертельно Опасном, Приключении, выпавшем на их долю впервые за 10 000 лет их плюшевой жизни. Ведь другого такого случая может больше и не представится! После установления эры Порядка и Процветания в Целестии стало удивительно скучно жить... Ничего "опаснее" облавы на всюду шкодящих карликов Зверята в своей жизни не видели, а для ликвидации Прорывов из-за Предела Фея их не брала. А тут — Самое Настоящее Приключение! И притом, с их непосредственным участием!
Фея напоследок озаботилась послать пару знакомых ласточек передать остальным Хранительницам Предела новость о своем уходе, но куда — не сказала. Она, конечно, не испытывала иллюзий по поводу сокрытия цели и направления своего похода, но надеялась, что чем позже "наверху" узнают об этом, тем лучше — тем дальше они успеют уйти и остановить их будет труднее. Ведь если Фею возьмут под арест, начнут расследование — Принца уже, может, и в живых не будет!
Так они и отправились в путь...
2.
Всю дорогу на душе у Феи было тревожно, она печально молчала. Котенок же и Щенок, чтобы отвлечь её от дурных мыслей, часто пели разные смешные песенки и рассказывали её любимые анекдоты, так что даже Фея иногда не могла удержаться от смеха.
Ночевали в густых зарослях или в пещерах, в избытке попадавшихся на холмистых берегах реки. На привалах Фея зажигала волшебный огонь, который горел сам, не требуя дров. Котенок и Щенок, привычные, как все Зверята, к природе, спали прямо на земле на надувном матраце в обнимку друг с другом — так было и теплее, и веселее. Фея — прямо в воздухе. При помощи волшебства она из сгущенного воздуха создавала своеобразную невидимую, но мягкую подушку или гамак.
Ели обычно фрукты и овощи, которые в изобилии росли самосевом. Правда, запас розовой пищи у Феи был весьма небольшим, но он употреблялся строго экономно, только для того, чтобы поддержать необходимым минимум причастности Силе Сообщества. Засушенный, мелко истолченный розовый порошок-концентрат разводили в воде и пили небольшими глотками. Конечно, это не могло удовлетворить аппетитов Котенка и Щенка. Они так скучали по волшебному розовому соку, но где уж его тут достать... Ведь появляться хозяйке на розовых облаках никак нельзя — там полно фей, которые начнут задавать разные "неудобные" вопросы. Так что пришлось друзьям привыкать к жиденькому розовому концентрату. Что поделаешь, любое Приключение требует жертв!
Фея редко останавливалась на привалы. Во-первых, она редко уставала, ведь все представительницы её расы необычно (по человеческим меркам) выносливы, благодаря употреблению розовой пищи, конечно. Во-вторых, у нее были крылья. Когда уставали ноги, она летела бреющим полетом над землей и за это время её ноги успевали хорошенько отдохнуть. Зато Котенку и Щенку досталось в этом походе! Они выматывались так, что во время привалов почти сразу же падали и засыпали.
По пути друзья старательно избегали людных мест, городов и деревень, шли строго лесом, и притом — по ведомым лишь феям тропкам. С одной стороны, из-за секретности. Ведь люди, особенно человеческие женщины, такие болтуши! Пройди они мимо них, тут же повсюду поползут слухи, что феи ходят тут под боком куда ни попадя, а это быстро бы стало известно вездесущему "ЖАЛУ" и их поход немедленно был бы пресечен директивой "сверху".
Но была и другая причина. Просто феям не пристало общаться с людьми — у них разные пути на этом свете. В самом деле, люди для фей — ужасные зануды — только и говорят, что о деньгах да о выпивке, феи от таких разговоров засыпают. Они больше любят петь, танцевать и рассказывать сказки (конечно, в свободное от Служения время). Это их родная стихия. Может, именно поэтому мало нынче фей выходят замуж за людей, которые век от века становятся все скучнее и скучнее, особенно в эру Порядка и Процветания...
"Да-а-а-а, — грустно подумала Фея. — Какое счастье, что мой Принц — не такой! Наверное, именно поэтому я его и полюбила и именно поэтому мне так его не хватает: всей его безалаберности, безрассудства и детской непосредственности! Где теперь среди людей такого найдешь?"
