Непобедимое Солнце

Skyrider

РОМАН-ЭПОПЕЯ

"НЕПОБЕДИМОЕ СОЛНЦЕ"

"ХРОНИКИ ЦЕЛЕСТИИ"

Оглавление

Интерлюдия.Император. 3

ПРОЛОГ. ПРИНЦ И ФЕЯ. 4

_____________________________ 26

ЧАСТЬ I. ПРИЗРАКИ ПРОШЛОГО. 27

Глава 1. Происшествие в лесу. 27

Глава 2. Принц изменился. 51

Глава 3. Скрытая угроза. 62

Глава 4. Куда исчез Принц? 73

Глава 5. Тайна раскрыта. 85

ЧАСТЬ II. ДВЕ ФЕИ. 99

Глава 6. Принц Гастон. 99

Глава 7. Заповедная Чаща. 123

Глава 8. Морская королева Лора. 150

Глава 9. Радушная Хозяйка. 166

Глава 10. Тайный Замысел. 188

Глава 11. Пустыня Желаний. 211

Глава 12. Скалистые горы. 231

Глава 13. Исчадия мрака. 254

Глава 14. Неожиданная встреча. 281

Глава 15. Преображение Принца. 306

Глава 16. Кошки-мышки. 330

Глава 17. Закат Непобедимого Солнца. 344

ЧАСТЬ III. ВОЗМЕЗДИЕ. 357

ПРОЛОГ II. Триединая Премудрость. 357

Глава 18. Шах, шах, шах и... рокировка. 387

Глава 19. Прощай, оружие! 400

Глава 20. Правосудие превыше всего! 413

Глава 21. Птичка в клетке. 437

Глава 22. Перевоплощение Непобедимого Солнца. 450

Глава 23. Принц и Лили. 461

Глава 24. Маятник качнулся. 476

Глава 25. Лиса в норе. 491

Глава 26. Возвращение. 502

Эпилог. Отверженные. 513

Интерлюдия.Император.

В последнее время мне часто снится мир, каким он был в далеком прошлом, во времена моей юности. Как вживую, я вновь вижу сочные изумрудные луга и аккуратно постриженые фруктовые деревья садов, бескрайние леса, больше напоминающие благоустроенные городские парки, и множество рек, словно кровеносные сосуды, перегоняющие из одного конца континента в другой потоки свежей, прозрачной как горный хрусталь воды. Я вновь вижу многолюдные города, которые ни за что не отличишь друг от друга — так они похожи друг на друга -, аккуратные черепичные крыши и кирпичные ограды домов, беззаботные толпы обывателей, работающих не до усталости, даже не подозревающих, что такое опасность, голод или старческая немощь.

Целестия... Благословенная страна, обетованный край блаженства и покоя! Страна, где лето никогда не сменяется зимой, где дожди выпадают как по заказу, в лесах которой ты не найдешь ни одного хищного зверя. Миллионы квадратных миль ухоженных пашен, пастбищ, лугов, лесов и садов. Миллионы счастливых обитателей, не знающих что такое нужда, болезни, голод. Тысячи ничем не отличимых друг от друга городов. Пятьдесят королевств, спаянных, как пластины кольчуги, в единое Содружество под сенью могучего Авалона...

Когда я думаю о том, как жили тогда люди, первое, что приходит мне в голову — это дети. Ведь дети, пожалуй, единственные существа, которые воспринимают все имеющееся у них, как данность, как само собой разумеющееся, совершенно не подозревая, что все те блага, что у них есть, кто-то потрудился произвести, заработать, а, может быть, даже украсть. Ну, а если кто-то тебе эти блага дал, значит, ты уже от него зависим, значит, ты не свободен. Ребенок всегда зависим от своих родителей, даже если это самые лучшие родители в мире, даже если он сам об этом не подозревает.

Так жили тогда все обитатели Благословенной Страны. Жили в свое удовольствие, не замечая оков на своих руках и ногах, считая их просто ювелирными украшениями. И ведь и в самом деле — оковы наши были сделаны из чистого золота...

Имея вот уже почти полувековой опыт управления Империей, я могу сказать, что самая крепкая власть — эта та власть, о которой ты не подозреваешь. Так правили всем человечеством, ловко и умело, Небесные Владычицы. И лишь немногие тогда знали правду. Но даже из тех, кто знал о ней, лишь единицы могли желать иной доли.

Сейчас, когда прошло вот уже почти полвека, как минула Эра Порядка и Процветания, меня часто просят написать о том, что было тогда — каким был мир до того, как на него пролился Розовый Дождь. Да и сам я давал себе обет рассказать о том, что происходило со мной и с другими участниками мировой драмы в те смутные времена, на переломе Эпох. Но раньше на моих плечах невыносимым грузом лежало много неотложных государственных дел, и я никак не мог заставить себя взяться за перо. Сейчас, когда всем заправляют уже мои внуки и правнуки, я все же решил заставить себя выполнить обещанное, чтобы написать то, что должен. И, кто знает, может быть тогда эти сны оставят меня, наконец, в покое?

Писано в лето пятьдесят второе от начала Эры Императора.

I. ХРОНИКА ПРИНЦА И ФЕИ.

ПРОЛОГ. ПРИНЦ И ФЕЯ.

1.

Стройная белая лань щипала траву на прогалине посреди густого березового леса. Это было по-королевски грациозное, поистине неземной красоты животное. Мраморного оттенка, без единого темного пятнышка шелковистая шкурка её причудливо отливала серебром под яркими лучами полуденного солнца. Тонкие, с золотистыми, а не коричневыми копытцами, почти невесомые ножки, казалось, совершенно не касались земли. В каждом движении её прекрасного тела, в кротком взгляде её чистых как слеза глаз являлось столько внутреннего благородства, изящества, достоинства, что можно было подумать, что эта лань — не животное, а какое-то чудесное лесное божество, по какому-то капризу судьбы принявшее на себя чуждый ей облик.

Только одно обстоятельство нарушало общую идиллию. Хотя вокруг слышались лишь звонкие трели лесных птиц, лань держалась явно настороже. Она то и дело поднимала свою изящную, словно выточенную искусным резчиком по дереву, головку, робко пряла своими чуткими ушами и испуганно озиралась. Дул легкий летний ветерок, мягко шевеливший ветви берез, и, быть может, именно он и доносил до лани какие-то подозрительные запахи.

За ланью действительно кто-то наблюдал. Это был светловолосый юноша, который прятался в глубине березовой рощи и, чуть дыша, как завороженный не отрывал глаз от белоснежной лесной красавицы. Облегающие суконные штаны, холщевая защитного цвета рубашка, куртка с большим капюшоном из непромокаемой материи, шляпа с пером и ботфорты — вот все, что составляло его костюм, обычный для жителей тех глухих мест. Ростом он был достаточно высок. Однако в сочетании с несколько щупловатым телосложением, а также немного непропорционально длинными руками и ногами, это преимущество оборачивалось для него скорее недостатком. Во всяком случае, у многих его внешний вид невольно вызывал улыбку. При таком телосложении он напоминал чем-то пожарную каланчу, а если при этом что-нибудь увлеченно рассказывал, взволнованно махая руками (что случалось с ним, надо сказать, нередко), то, пожалуй, даже и ветряную мельницу. Чересчур длинным был у него и нос, слишком выдающийся на лице и оттого чем-то напоминающий клюв какой-то птицы, и покатый лоб — такой, какой бывает обычно у людей не слишком большого ума. Впрочем, некоторые недостатки во внешности юноши с лихвой окупались всегда добродушным выражением его лица и, что самое важное, необыкновенно мечтательным и наивным, как у ребенка, взглядом больших, навыкате, и синих, как морская волна, глаз, которые теперь были целиком устремлены на чудесную лань.

Было видно, что юноше очень хотелось рассмотреть красавицу поближе. Он то и дело нетерпеливо переминался с ноги на ногу, кусал губы и смешно, как не в меру любопытный гусенок, вытягивал свою и без того длинную и худую шею.

"А вдруг правы россказни бывалых охотников, — думал он, — что белые лани с золотыми копытцами — волшебные, и если их поймать, то они прямо из этих вот копытец могут выбивать монеты? И не какие-нибудь медяки, а полновесные королевские дукаты!!!" Дрожащими от волнения руками юноша вытер испарину, которая выступила у него на лбу.

Нет, этот юноша, конечно же, не был корыстолюбив. Он следил за ланью отнюдь не для того, чтобы набить свои карманы дармовым золотишком (что на его месте сделал бы, согласитесь, каждый). Просто юноша всю свою жизнь ждал чуда и теперь, когда он, наконец-то, оказался в двух шагах от него, дукаты из золотых копытец лани могли бы послужить свидетельством его настоящей встречи с чудом, настоящим волшебством.

Одержимый этой мыслью, юноша начал подкрадываться к лани все ближе и ближе. Он осторожно передвигался по мягкому зеленому ковру, стараясь ступать так, чтобы не спугнуть лесную красавицу. Благо, ветер усилился, и шум листвы совершенно заглушал его шаги.

Вот он прошел от одной березы к другой, осторожно прокрался на цыпочках до третьей и спрятался за толстым стволом четвертой. Юноша уже мог различить цвет глаз лани и рассмотреть отдельные волоски на её шерсти — так близко он к ней подобрался. Но в тот момент, когда торжество юноши было почти полным, он так увлекся, что не посмотрел под ноги и споткнулся о корень, который неведомо как подвернулся ему под ногу! Раздался сдавленный крик, и лань, как встревоженный мотылек, в тот же миг упорхнула, исчезнув в глубине березовой чащи.

— Подожди, красавица, я не причиню тебе зла! — закричал ей вслед что было сил юноша (как будто бы она могла понимать человеческую речь!), и тут же бросился в погоню за прекрасной беглянкой.

Длинные ноги и стройное телосложение помогали юноше бежать быстро. Но лань, конечно же, бежала ещё быстрее. Вскоре она скрылась из виду. Но юноша был, судя по всему, опытным следопытом и лесным бродягой. Он продолжал погоню, ловко отыскивая наметанным взглядом свежий след, оставленный то тут, то там её маленькими круглыми копытцами.

А между тем лес преображался прямо на глазах. Светлые и тонкие березы постепенно сменялись соснами, сосны — лиственницами и пихтами, а те, в свою очередь, елями и кедрами. Почва стала проваливаться под ногами, ласковая и густая трава пропала, а вместо неё, куда ни глянь, произрастали только мхи да хвощи. Восторженно радостные трели певчих птиц стихли, куда-то запропастились вездесущие игривые белки и бурундуки, пропали веселые белые бабочки и деловито жужжащие работяги-шмели. В лесу стало непривычно тихо, а след лани, между тем, вел все дальше и дальше, в самую глубь темной и мрачной болотистой чащи.

И вот, наконец, наступил момент, когда юноша стал уставать от погони. В его голову даже прокралась предательская мысль оставить её вовсе и пойти назад, ведь эту часть леса юноша совершенно не знал. Но что-то все же помешало ему сдаться, уйти.

"Создатель, ведь такое чудо как белую лань с золотыми копытцами можно встретить только раз в жизни! Если я упущу её сегодня, то не прощу себе этого никогда!" — подумал юноша, и эта мысль придала ему второе дыхание. Он вновь припустил вперед и бесстрашно юркнул в самую чащу высоченных разлапистых елей, в тени которых даже в солнечный летний полдень царил вечный полумрак.

Когда глаза юноши, наконец, привыкли к темноте, он заметил какое-то белое пятно впереди. "Неужели это моя лань?!" — подумал он, и сердце радостно затрепетало в его груди. Пятно в полумраке не шевелилось. Тогда он, насколько мог бесшумно, зашагал по толстому ковру из бурого мягкого мха, продираясь через больно царапавшие лицо колючие еловые лапы. Ещё шаг, ещё... Наконец, раздвинув очередную пару ветвей, он... увидел свою лань!!!

"Но что это?" — удивленно подумал юноша: лань стояла как вкопанная в глубине чащи. Она беспомощно пряла ушами и тряслась от страха, не решаясь идти ни вперед, ни назад. Юноше показалось, что лань одновременно боялась и человека сзади, и того, что она учуяла впереди. Между тем юноша сделал ещё один шаг вперед — и тут пронзительный дикий вой сотряс совершенно дотоле безмолвный лес.

Юноша от страха свалился с ног, а лань заметалась на месте и не знала куда бежать. Видимо, она учуяла, что те, кто издавал эти страшные звуки, уже взяли их в кольцо. Это почувствовал и юноша. А несколько мгновений спустя услышал ужасный шум от продирающихся сквозь чащу хищников.

Забыв про лань, он понял одно — надо спасаться! А потом совершенно бессознательно сделал то единственное, что было возможно в таком положении для обыкновенного невооруженного и отнюдь не воинственного человека — стремительно, сам не зная как, вскарабкался по стволу вековой ели прямо на её верхушку. А лань, издав жалобный гортанный звук, вдруг учуяла невидимый человеческому глазу разрыв в кольце приближавшихся хищников, бросилась в него со скоростью ветра и была такова.

2.

На дереве юноше было явно не по себе. Ветер сильно раскачивал верхние тонкие ветви, на которых тот скрючился в три погибели, так что он едва удерживался от того, чтобы не упасть. Никакой уверенности, что волки удалились, у него не было, а потому юноша не спешил спускаться обратно на землю. И, как выяснилось вскоре, правильно сделал, потому что три огромных черных волка, каждый величиной с крупного годовалого теленка, рысцой подбежали прямо к тому месту, где ещё некоторое время назад стоял юноша. Сердце несчастного похолодело от страха. Казалось, ещё чуть-чуть, и он не выдержит и упадет вниз — прямо в раскрытые в голодном оскале хищные волчьи пасти.

А волки, между тем, оказались весьма и весьма необычными. Юноша этот был грамотен и любознателен, а книги о животных были самым любимым его чтением. Он знал о зверях и птицах все. Немного знал и волках — какими они были в далеком прошлом. Но о ТАКИХ волках он отродясь не слыхал: чтоб они были черные, да ещё и размером с теленка...

"Ну уж нет — таких волков не бывает!!!" — отказываясь верить своим собственным глазам, подумал юноша. И как бы в ответ на его мысли самый крупный из сидевших под елью зверь вдруг... заговорил (!!!). Грубым, лающим, злобным, гортанным голосом.

— Ну, ничего, ничего, повиси на дереве, человечек, пока не созреешь, а созреешь — упадешь, от нас ведь всё равно не уйдеш-ш-ш-шь!!! — прорычал волк, не отрывая от своей жертвы злобного голодного взгляда своих холодных желтых с красными прожилками глаз.

Это было настолько неожиданным, что юноша сразу же едва не свалился с ветки. Он мелко задрожал как осиновый лист, судорожно трясущимися потными ладонями обнял ствол дерева и стал лихорадочно припоминать все те молитвы к Создателю, которым в детстве учила его набожная матушка. Ничего другого ему, видимо, больше не оставалось, потому что волки явно не были настроены уходить, а, наоборот, по-хозяйски расположились прямо у корней ели и стали терпеливо ждать.

Минуты складывались в часы очень медленно. Молитвы скоро закончились, и занять голову стало совершенно нечем. От скуки и переутомления юноша несколько раз чуть было не заснул, но всякий раз вовремя просыпался, чудом избегая падения. А солнце, между тем, все дальше и дальше заходило за горизонт, тени становились все длиннее, и вскоре юноша ничего уже не видел вокруг, кроме каких-то размытых пятен.

Ночь оказалась в этом месте особенно жуткой. Здесь не были слышны обычные для такого времени суток трели сверчков, пение ночных птиц. Стояла мертвая, гнетущая, замогильная тишина, которую нарушал лишь тихий и зловещий скрип ветвей на ветру да приглушенный хриплый говор чудовищных волков. Судя по тому, что удалось разобрать юноше, они рядили между собой, кто какую часть его тела получит сегодня на ужин.

От этого страшного разговора у юноши, конечно же, не прибавилось хорошего настроения. Наоборот, его всего прошиб холодный пот и поджилки опять предательски затряслись, отчего несчастный ещё крепче обхватил толстый ствол дерева, как будто бы оно одно могло его уберечь от ужасной кончины. Забылась волшебная лань, забылась деревенская таверна, в которой он услышал в первый раз россказни о ней. В груди осталось только одно-единственное желание — хотелось выжить, выжить любой ценой!

А между тем на темном ночном небосводе появилась луна, и луна была полная.

Лишь только первые серебристые лучи, пробившись каким-то чудом сквозь густые хвойные заросли, коснулись сидевших на земле волков, как произошло что-то совершенно невообразимое. Их спины вдруг стали изгибаться дугой, как туго натянутый лук, а потом, выгнувшись до предела, каждый из волков сделал рывок и... Встал на задние лапы! Морды их буквально на глазах стали укорачиваться, шерсть — редеть, хвосты совершенно исчезли...

Не успел юноша и глазом моргнуть, как увидел трех рослых и необыкновенно мускулистых, покрытых густыми черными волосами мужиков. Внешний вид их был ужасен: дикое выражение лиц, выдвинутые вперед челюсти, плоские покатые лбы, сильно выпученные глаза. Самое отвратительное, что глаза и зубы у этих тварей совершенно не изменились после превращения их в "людей": такие же огромные волчьи клыки, такие же желтые хищные холодные и голодные глаза, крючковатые, острые как бритва когти на пальцах.

От ужаса юноша едва удержался на ветке, а вся одежда его пропиталась потом. Он скороговоркой шептал все подряд: молитвы Создателю, заговоры, которые он слышал у деревенских баб, и, конечно же, обещания самому себе больше НИКОГДА-НИКОГДА не ходить в лес и не бегать за ланями.

Тем временем страшные клыкастые мужики уже хищно смотрели вверх, ощерив свои ужасные пасти. Затем самый крупный из них подошел к ели, на которой прятался юноша, и стал медленно, но верно подниматься вверх. Длинные кривые когти были при этом ему явно на руку — он как кошка цеплялся ими за кору дерева, отчего карабкался наверх весьма ловко.

Юноша понимал, что его положение — отчаянное. Ведь даже то, что обычно спасает безоружных людей от волков — высокие деревья — оказалось совершенно бессильно против оборотней. Но при этом он не мог сделать ничего для своего спасения. Наоборот, как завороженный, он не отрывал остекленевших от ужаса глаз от настойчиво карабкающегося по стволу чудовища. Ему казалось при этом, что он видит какой-то кошмарный сон из тех, когда за тобой бежит кто-то страшный, а ты, прилагая всевозможные силы, убегаешь от него, а убежать все равно не можешь и топчешься на месте, а потом, когда чудовище, в конце концов, настигает тебя, ты кричишь и просыпаешься в холодном поту. Разница состояла лишь в том, что юноша был бы и рад проснуться и потому даже пару раз щипал себя за щеки, но пробуждение не наступало. Когда же ужасная человекообразная тварь почти добралась до него, он, наконец, закричал во всю силу своих легких.

Что именно юноша кричал, он впоследствии и сам толком не помнил, но от собственного крика он почти оглох. А когда когтистая лапа схватила его за сапог и с нечеловеческой силой потянула к себе, юноша судорожно забился всем телом. Не удержав равновесие, подобно тряпичной кукле безвольно распластав в стороны руки и ноги, он полетел вниз. Ломая на лету ветки, он с треском и грохотом свалился прямо на землю, по счастью покрытую толстым слоем мягкого мха. Ударившись головой о выступ большого, изогнутого, как змея, елового корня, потерял сознание, обмяк и затих.

3.

Но крик свое дело уже сделал...

Лишь только две темные человекообразные фигуры протянули когтистые лапы к упавшему, как из лесу стрелой вылетела белоснежная лань с золотыми копытцами. Волколаки удивленно посмотрели на вчерашнюю беглянку: неужели это кроткое и пугливое животное способно им угрожать? Но не тут-то было! Вслед за ланью на поляну влетело, громко жужжа как рассерженная пчела, странное существо, с гигантскими, в пол человеческого роста, прозрачными крыльями за спиной.

Сначала невозможно было разобрать, что это за существо, так стремительно оно летело. Но когда оно остановило, наконец, свой полет, можно было рассмотреть его так, как оно представилось удивленному взору волколаков.

На вид это была стройная юная девушка лет 18-20, среднего роста, с длинными, ниспадающими каскадом почти до пояса золотистыми, светящимися даже в кромешной темноте волосами, чуть розоватой, нежной как у ребенка кожей, большими ярко-голубыми, цвета горного озера, глазами. Одеждой ей служила короткая шелковая небесно-голубая туника, перехваченная ремнем на тонкой осиной таллии. На серебряной пряжке её ремня были выгравированы причудливой вязью две заглавные буквы "ПП", которые венчали три миниатюрные золотые короны, переплетенные между собою розами. На голове её красовался серебряный обруч с голубым камнем в центре. В руках она держала светящуюся изнутри перламутровую палочку с таким же камнем на вершине. Да, и ещё — на шее у неё висел медальон в виде трехглавого голубого дракона на серебряной цепочке, а тонкие миниатюрные ножки обуты в мягкие сандалии.

Прекрасная крылатая девушка взмахнула палочкой и два длинных луча небесно-голубого цвета полетели в сторону лесных чудовищ. Ослепительная вспышка, оглушительный рев — и вот уже два бегающих живых факела, охваченных пламенем необычного, голубого, цвета, побежали прочь вглубь леса. Но, сделав всего пару десятков шагов, упали и замолкли навсегда.

Между тем девушка своевременно заметила новый источник опасности, ибо вожак сгоревших чудовищ уже готовился прыгнуть на неё прямо с самой верхней ветки дерева. Ещё один взмах палочкой — и вот уже над хорошенькой головкой девушки возникла как бы сотканная из небесно-голубых лучей магическая "решетка", на которую и упала со всего размаху волосатая тварь, переломав себе все кости. Окровавленная и все ещё конвульсивно дергавшаяся туша медленно скатилась по "решетке" на землю, как только крылатая девушка наклонила палочку. Ещё один взмах рукой — и горло твари было перерезано сверкающим лучом не хуже чем лезвием острейшей бритвы. Тварь судорожно дернулась, захрипела и затихла, захлебнувшись потоками черной крови. А еще через мгновение от всех трех трупов вдруг пошел какой-то черный зловонный дым, раздался заунывный тоскливый вой. Но стоило девушке подуть на чувствительный волшебный камень своей палочки — и ядовитый дым унес невесть откуда появившийся ветерок, а на месте лежавших трупов остались только смрадные темные проплешины.

Но девушку они уже не интересовали. Справившись с чудовищами, она тут же подбежала к лежавшему замертво юноше и её прекрасное личико исказила гримаса страдания. Лицо и волосы его были мокрыми от крови, одежда изорвана, кожа вся в синяках и ссадинах, а правая рука и нога загнулись за спину неестественным образом.

— Он умер! Этот несчастный юноша умер! Я опоздала! — воскликнула крылатая девушка и в отчаянии закрыла свое прекрасное личико ладошками. — О, Создатель, я пришла слишком поздно! Я никуда не годная фея!

Слезы, оставляя влажные дорожки на розовых персиковых щечках, градом полились из её глаз. Она бросилась к юноше, быстрыми движениями разорвала остатки куртки и рубашки на его груди. Обнажив её, она припала ухом к месту, где располагается сердце, и стала внимательно вслушиваться. Наступила напряженная тишина.

Несколько секунд выражение лица у девушки оставалось тревожным. Но вот, наконец, улыбка озарила её уста, глаза заблестели от радости, и она прошептала:

— Он дышит, о, Создатель, он дышит, он жив! — и, встав, радостно захлопала в ладоши, точь-в-точь как маленькая девочка, которой преподнесли горячо желаемый подарок на день рождения. — Он жив, и я его обязательно вылечу, клянусь! — и крылатая девушка даже подпрыгнула от восторга.

4.

Неизвестно, что произошло бы дальше, но в это время раздался шорох и треск в лесной чащобе и девушка, резко развернувшись в противоположную сторону, приготовилась бить в упор.

— Хозяйка, хозяйка, госпожа милая, не стреляйте! — раздался умоляющий, прерывающийся от быстрого бега, тонкий, почти детский, голосок. — Это мы, Зверята! Я и Щенок, мя-у-у! Умоляе-е-е-ем!

Девушка, нахмурив брови, уперлась ручками в бока, прямо как строгая мамаша, которая готовилась порядочно отчитать своих нерадивых детишек:

— Ну и где же вы шатались, вояки, а-а-а? Я тут целую банду волколаков на тот свет отправила, пока вы плелись в хвосте! Тут человеческий юноша, между прочим, умирает!

Из лесных зарослей на поляну, прямо как грибы из лукошка, вывалились два необычных существа. Яркие серебристые лунные лучи озарили обоих. Это были премилые, совершенно не воинственного вида зверьки, маленькие, в пол человеческого роста, что придавало им сходство с детьми. Один зверек был похож на щенка (его потому и звали — "Щенок"), а другой — на котенка (его звали "Котенок"). Оба целиком были сделаны из плюша, но разного цвета: Котенок — из серого в черную полоску, а Щенок — из коричневого. От кошки и собаки они отличались только тем, что ходили на двух лапках, а в остальном были ровным счетом такие же. У Щенка были длинные висячие плюшевые уши, большие, сделанные из цветного стекла, карие глаза, забавная коричневая мордашка с черным носом из искусственной кожи и добродушная пасть с длинным розовым язычком, а хвост у него всегда радостно вилял, как и у всякой собаки. У Котенка были острые ушки на макушке, длинные усы-вибриссы, стеклянные зеленые глазки и длинный полосатый хвост. Оба Зверенка казались удивительно добродушными, ласковыми и совершенно безобидными, так что девушка, взглянув на их растерянные и такие забавные мордашки, тут же перестала на них сердиться.

— Госпожа дорогая, хозяйка, ради Создателя прости нас, но мы совершенно, ну совершенно, мя-у-у, не могли угнаться за тобой! Ты-то на крылышках, а мы на своих двоих бежали! Сми-и-и-и-илуйся!

— Ладно, не время спорить! За дело! У вас все с собой? — уже мягче сказала их золотоволосая госпожа.

— Обижаешь! — сердито мяукнул Котенок. — Все в наилучшем виде! — А потом повернулся к Щенку, который прятался за его спиной и виновато махал хвостиком, скомандовал: — Щенок, доставай лекарства и за работу! Быстро, мя-у!

Щенок, недолго думая, вывалил на землю из сумки, висевшей у него на боку, все её содержимое, а Котенок с важным видом знатока тут же принялся за дело.

Щенок и Котенок ловко выпрямили тело юноши, сняли с него остатки грязной и рваной одежды, перетащили его на самое светлое место на поляне, куда непосредственно падал лунный свет, и быстрыми, профессионально отточенными движениями плюшевых лапок наложили шины на переломы. Они смазали все ссадины йодом, перевязали бинтами раны, и вот — раненый уже готов к перевозке! Тут же, словно по мановению волшебной палочки, появились носилки, на которые Зверята положили тело юноши, а сами взялись за ручки.

— Зверята, идите пока вперед. Я догоню! — сказала крылатая девушка. И Зверята, крепко держа носилки в таких с виду хрупких плюшевых лапках, скрылись за плотной стеной мохнатых и темных еловых зарослей. Девушка, оставшись одна, повернулась теперь к забытой в суматохе белоснежной лани, нежно обняла красивое и стройное животное и чмокнула её в лоб.

— Спасибо тебе, дорогая, без тебя я не нашла бы его так скоро. Страшно даже подумать, что было бы, если бы ты не учуяла меня неподалеку! Ну да ладно, иди, тебя ждут твои оленята, они уже, наверное, проголодались. Передавай им от меня бо-о-ольшущий привет! Я их очень люблю и скоро обязательно навещу! Обещаю! — С этими словами девушка одарила белоснежную лань ещё одним поцелуем, а та, освободившись от её объятий, прыгнула в противоположную сторону и исчезла в лесной чаще. А крылатая девушка, зажужжав крыльями как большая пчела, отправилась вдогонку за Зверятами.

5.

В груди у феи все ликовало. Давно она не была так счастлива!

В самом деле, ведь она потеряла счет векам, мечтая о том, чтобы спасать таких слабых, таких беззащитных людей и заботиться о них: готовить целебные снадобья из волшебных трав, перевязывать раны больным, кормить вкусными обедами голодных и защищать своим добрым волшебством странников, чтобы все они находили приют в её маленьком домике на берегу тихой лесной речки. Однако в её мечтах был один, но очень значительный изъян. Дело в том, что ни больных, ни голодных, ни странников в её хижине не было и не могло быть потому, что в Целестии их попросту не существует.

Давным-давно феи — могущественные крылатые волшебницы, к роду которых относилась и наша новая знакомая, — оградили человечество от всех этих бед. Они истребили все заразные болезни, они заставили овощи и фрукты в изобилии расти самосевом круглый год, так что любой бедняк в любое время мог утолить голод без труда. Зима и непогода здесь остались только на страницах учебников истории. Вдобавок они уничтожили всех чудовищ и хищников, а также усыпили ароматом Цветов Забвения, а потом перевоспитали всех разбойников, злодеев и всех тех, у кого так и чесались руки повоевать, так что отныне любой странник мог совершенно спокойно спать даже под открытым небом. Таким образом, во всей населенной человеческим родом части Целестии установилась Эра Порядка и Процветания, так что ни один человек уже не нуждался ни в чьей помощи.

Лишь одно место вблизи от обитаемых земель было по-прежнему и по-настоящему опасным — таинственный Предел, на границу с которым и забрел случайно в погоне за чудесной ланью наш герой. На этот самый Предел почему-то не распространялась власть фей, разрушить который им было не дано, как поговаривали, даже прямо воспрещено самим Создателем, покорными и верными служительницами Которого они себя считали. Однако всегда благоденствующие жители Целестии почти ничего толком и не знали про Предел, кроме очень немногих самых любопытных. Феи же так зорко следили за тем, чтобы чудовища не пересекали его границу, что даже россказни охотников за приключениями о путешествиях туда воспринимались большинством людей не иначе как "бабьи басни".

Крылатые волшебницы, следившие за порядком в этом таинственном месте, назывались Хранительницами Предела, в число которых входила и наша Фея. И эту важную миссию — защиту человеческого рода от чудовищ из-за Предела — она исполняла, надо сказать, с большим удовольствием. А вдруг когда-нибудь ей удастся спасти какого-нибудь несчастного путника?! — не раз и не два с трепетом в сердце думала вечно юная, но и вечно одинокая волшебница.

"О, я бы сделала ему столько добра, сколько только может дать мое большое любящее сердце! Я бы окружила его такой неиссякаемой заботой и любовью, что он никогда даже и не помыслил бы о том, чтобы покинуть розовые стены моего уютного домика!" — так часто думала наша Фея и ждала. Ждала долгие и долгие столетия, ничуть, однако, не сомневаясь в том, что такое чудо однажды обязательно произойдет.

6.

А тем временем Зверята дотащили носилки с раненым до хижины Феи. Последняя представляла собой небольшой двухэтажный деревянный домик с розовой черепичной крышей, погребом и чердаком, открытой верандой справа, парой миниатюрных балкончиков на втором этаже и аккуратным крылечком. Ничего особенного. Если бы кто из людей увидел этот домик, то ни за что бы не подумал, что там может жить фея, ведь в такого рода сооружениях жили все самые обыкновенные сельские жители Целестии. Отличался он от них только тем, что был покрашен однотонной розовой краской, тогда как люди предпочитают делать свои дома разноцветными.

Стояла глубокая ночь, домик давно окутал прохладный полумрак, совершенно скрыв его для посторонних глаз. Освещено было только одно место — крыльцо, потому что на нем уже стоял Осленок с небольшим фонариком в лапках.

Осленок тоже был сделан из плюша, как и знакомые уже нам Котенок и Щенок, только из черного. Он тоже ходил на задних лапках, у него были большие длинные уши и длинная мордочка, добродушные и кроткие глаза из черного стекла. На голове он носил большую соломенную шляпу с широкими полями, немного обгрызенными по краям мышами, и круглые старушечьи очки на носу, что придавало ему одновременно и чудаковатый, и интеллигентный вид. И не мудрено, ведь Осленок был поэтом и грамотеем.

Появление Осленка посреди ночи на улице было делом, надо сказать, невероятным для всех тех, кто знал его, ведь он был весьма большой охотник поспать. Однако объяснялось это чудо весьма просто. Дело в том, что Фея, опередив Котенка и Щенка, как рассерженная оса влетела через открытое окно прямо на чердак, где располагалась спальня Зверят, и тут же устроила головомойку Осленку, который мирно сопел у себя на кровати.

— Осленок! Ты спишь, лентяй?! А ну, подъем! — опять уперев ручки в бока, встала в позу "строгой мамочки" Фея.

— А? Что? — впопыхах вскочил с постели ещё толком не проснувшийся Осленок. Он торопливо приглаживал непослушную шерстку на макушке и тщетно искал близорукими глазами очки.

— Уснул? Уснул!!! Я же тебе велела быть на стороже! Ну да ладно, быстро марш — приготовь баню! Немедленно! У нас раненый человеческий юноша! — и Фея властно указала своим тонким пальчиком в сторону бани, располагавшейся на первом этаже.

— Раненый?! Юноша?! О, Создатель, как же я мог заснуть! — сокрушенно пробормотал Осленок, хватаясь за голову. — Простите, госпожа, все исправлю! — и опрометью кинулся к двери.

Но его остановил резкий окрик Феи.

— Да, госпожа?

— Осленок, растяпа ты эдакий, очки-то свои забыл!..

Фея полетела навстречу Котёнку и Щенку, а Осленок принялся топить баню. Надо сказать, что от Осленка при этом не требовалось больших усилий, ведь баня, как и все в доме Феи, была волшебная. Деревянные тазики один за другим, как неуклюжие утята, сами заковыляли к реке набирать воду, в печи вспыхнул магический, не требующий дров, огонь. Осленку оставалось только следить за происходящим, указывая, куда вставать вернувшимся с ношей тазикам, куда выливать воду и все в таком роде. А потому, когда, наконец, подошли Зверята с носилками, Осленок уже дожидался их на крыльце с зажженным фонарем.

Зверята, забавно пыхтя, втащили носилки внутрь и положили юношу на широкую лавку, застеленную непромокаемым матрацем. Фея с беспокойством следила, чтобы они поместили его со всей возможной осторожностью, но напрасно — Зверята свое дело знали. А потом Котенок деловито повернулся к Фее и, для храбрости слегка кашлянув в плюшевый кулачок, важно сказал:

— Ну, все, хозяйка, дальше мы со Щенком разберемся сами. Незамужним девушкам тут не место. Так что, извиняйте! — и с этими словами бесцеремонно захлопнул дверь перед самым её носом! Фея, покраснев как пион, однако, промолчала и села тут же, рядом, на принесенную табуретку. Потянулись бесконечно долгие минуты ожидания...

Когда Зверята окончили мыть юношу и обновлять ему повязки, Фея уже выходила из себя от нетерпения.

— Ну что так долго?! А вдруг он умрет?! Вы осмотрели его раны повнимательнее?! — скороговоркой выпалила она, завидев промокших до нитки Зверят, которые кубарем вывалились из парной бани. Они между делом сами умудрились основательно помыться.

— Обижаешь, хозяйка, м-р-р-мяу! — сказал деловито и важно Котенок, облизывая большим розовым, жестким как щеточка, язычком свою плюшевую шкурку. — Осмотрели! Кроме переломов и сотрясения мозга, не считая ссадин и царапин, ничего нет...

— В общем, жить будет, а-ав!!! — радостно тявкнул Щенок и затрясся всем своим телом, обдав всех стоящих, в том числе и саму Фею, потоком брызг, отчего тут же, впрочем, получил от Котенка по шее.

Но Фея даже не обратила на это внимания. Она благочестиво сложила руки на груди и зажмурила свои просиявшие от радости лучистые небесно-голубые глаза:

— Слава Создателю, он жив... — еле слышно шепнула она, но уже через несколько мгновений лицо её приняло опять серьезное и озабоченное выражение, и она снова перешла на язык команд:

— Так, Зверята, отнесите его в комнату для гостей! Осленок, подготовь там все для больного! Немедленно!

И Зверята опять бросились вприпрыжку исполнять повеление хозяйки.

Когда юноша оказался, наконец, в своей постели, Фея тут же выпроводила из комнаты Зверят.

— Все, спасибо вам, дорогие мои друзья, — сказала с улыбкой она, обнимая сразу всех троих одновременно. — Теперь идите на заслуженный отдых. Вы хорошо сегодня потрудились. А я останусь здесь, посижу и пригляжу за больным. Спокойной ночи!

Осленок и Щенок весьма обрадовались такому обороту дел и тут же, без разговоров, бросились к выходу — уж очень хотелось им спать, особенно Осленку! Но Котенок как-то странно посмотрел на Фею своими хитрющими зелеными глазами и недовольно мурлыкнул:

— Не дело, м-р-р-р, не дело незамужней госпоже сидеть рядом с незнакомым мужчиной одной в комнате! Не дело, м-р-р-р-р...

— А дело ли, когда Зверята говорят о том, как нужно поступать их хозяйке, а-а-а?! — вспылила, покраснев, Фея. А потом, схватив Котенка за лапку, довольно бесцеремонно выпроводила его из комнаты и закрыла дверь перед самым его носом, точь-в-точь таким же образом, как тот сделал это в бане. Итак, Котенку ничего не оставалось, как признать свое поражение и отправиться спать. А Фея, довольная тем, что ей удалось отомстить Котенку за его самовольство, вернулась к кровати юноши, поставила рядом с ней мягкое кресло и села.

Ночь стояла тихая, лунная. Серебристые потоки мягкого света проникали через открытое окошко, озаряя лицо спящего больного. На него-то, не отрывая глаз, и смотрела Фея. И немудрено — вот уже много сотен лет она не видела здесь в округе людей, а гостей у неё в доме не было вот уже пару тысяч лет. В самом деле, люди сюда почти никогда не забредают, феям из Поднебесья летать в такую глушь недосуг, а соседкам по страже Предела проще связаться с нею телепатически. Фея могла здесь рассчитывать на общение только со зверями и птицами, если не считать Зверят, конечно, да русалок, плававших в речке рядом с домом. Но с русалками феи никогда не могли найти общего языка. Ведь их хлебом не корми, дай порезвиться в воде да попеть непристойные песни, а феям это совершенно неинтересно. Вот почему появление здесь человека, да ещё и юноши, совсем младенца по сравнению с нею, не могло не вызвать в ней горячего любопытства, тем более что так близко человека, а тем более мужского пола, она видела впервые.

Когда Зверята уже уснули, а дом окутало покрывало безмолвия, Фея, наконец, решилась поддаться порыву такого обычного для всякой одинокой женщины любопытства. В первую очередь, она украдкой ощупала тело спящего и убедилась, что оно ничем не отличается от тела фей, только более грубое и покрытое странным волосяным покровом. Но ещё больше её поразила обнаруженная на шее у спящего золотая, довольно толстая и прочная цепочка. К цепочке был прикреплен медальон с маленькой короной, выложенной целиком из причудливо переливающихся при лунном свете бриллиантов. Над короной была выгравирована серебром литера "А". На правой же руке юноши любопытная Фея обнаружила большой перстень-печатку, также из литого золота с той же гравировкой. Что она означала Фея поняла сразу — в гостях у неё оказался не просто юноша, но настоящий принц!

Какой же радостью наполнилось сердце Феи, когда она узнала об этом! Ведь с самого детства, ещё учась в Школе Фей, она любила смотреть яркие сны в бассейнах грез про прекрасных принцесс и благородных принцев, про отважных рыцарей и их возлюбленных дам. Сколько раз она видела себя там, как наяву, в роли дамы сердца какого-нибудь принца или даже королевы — не перечесть! Но, к величайшему сожалению, на её родине никогда не было и не могло быть принцев и рыцарей, ведь Поднебесье — это заповедное место, куда от века не могла ступать нога человека, а тем более — мужчины. Там жили только и исключительно феи — представительницы высшей расы Целестии, вечно юные могущественные Хранительницы Порядка и Процветания этого цветущего как сад мира.

— Я назову тебя Принцем, — дрожащим от волнения голосом прошептала Фея, поглаживая тонкой белой ручкой шелковистые светлые волосы юноши. — Ведь ты и в самом деле принц! И я сделаю все, чтобы ты остался у меня в домике навсегда, чтобы ты стал Моим Принцем! Я буду заботиться о тебе, буду защищать тебя, буду тебя любить, и тогда мне уже никогда-никогда не будет одиноко, и у меня тоже будут маленькие дети, и я стану самой счастливой феей на свете! — Девушка мечтательно подняла глаза к небу и зажмурилась, представив себе будущую счастливую семейную жизнь. А фея, как известно, если что-то себе представит, никогда уже от этого не отступится, пока все не сбудется ровно так, как она себе это представила. Таков этот удивительный народ!

Но в следующее мгновение из мечтательного состояния её вывел стон Принца. Ему снился кошмар. Руки и ноги его непроизвольно подергивались, голова заметалась на подушке, на лбу выступил пот. Тогда Фея достала из кармашка туники маленький гребешок из мягкого розового материала и стала расчесывать его волосы, напевая вполголоса что-то на мелодичном, но совершенно непонятном для человеческого уха языке. От этих песен в душе Принца вновь воцарился покой, а потом усталость сморила и саму Фею. Она заснула прямо на стуле.

7.

Сколько времени Принц проспал, он не знал. Ему снилось, что он то тонул в каком-то глубоком темном море, то вдруг выныривал на поверхность.

В редкие минуты просветления он открывал глаза и видел над собой потолок какой-то комнаты, уголок одеяла на своем подбородке, чьи-то руки — то мохнатые, то гладкие, которые что-то подавали ему или зачем-то прикасались к нему. А потом, вконец обессилев, разум Принца вновь погружался во тьму.

Иногда ему становилось совсем неуютно. Он видел какие-то страшные зубастые пасти, дикие голодные и злобные глаза, когтистые лапы, тянувшиеся к нему из темноты. Но когда ему становилось совсем невтерпеж, вдруг откуда-то издалека до него доносились приятные мелодичные звуки и волны теплого покоя умиротворяли его душу, а злобные твари куда-то пропадали. Перед глазами возникала спокойная теплая гладь какого-то озера, почему-то розового цвета, в которое он нырял. Ему делалось там так хорошо, что он забывал все на свете и начинал радостно смеяться, после чего погружался в сон без сновидений.

Так повторялось много раз, сколько — Принц не знал. Но однажды, после очередного погружения в розовое озеро, он почувствовал себя настолько лучше, что смог открыть глаза полностью и окончательно прийти в себя. С трудом приподнявшись, он сел на постели. Голова сильно закружилась, но зато он смог порядочно осмотреться вокруг.

Было раннее утро. Солнце едва показалось за горизонтом и посылало в комнату первые, ещё не яркие, красноватые лучи. Комната, в которой он оказался, была маленькой, скромной, но уютной. Вся её обстановка состояла из небольшого шкафа из розового цвета, пары полочек с разными бытовыми принадлежностями, умывальника и кровати. На окнах висели обычные ситцевые занавески также розового цвета, стены — обклеены розовыми обоями, на подоконнике красовалась большая хрустальная ваза с вечно-живыми цветами, кажется, розами.

Обилие розового цвета в обстановке показалось ему странным. Принц захотел было встать, но не смог — голова сильно закружилась.

Затем Принц внимательно осмотрел себя. Он лежал на односпальной кровати с розовым постельным бельем и одеялом. Правая рука была загипсована, правая нога тоже, голова перевязана бинтами.

"Да-а-а-а уж, — подумал Принц, — и где меня так угораздило?" Вдруг у Принца зачесалась шея, и он потянулся к ней левой рукой и...

"Ой! А где же моя цепочка? Я точно помню, что у меня была золотая цепочка на шее и что-то на ней болталось. Что-то очень и очень важное..." Принц обшарил всю кровать и уже намеревался все-таки встать с постели, чтобы посмотреть и под нею тоже, как вдруг почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд.

Принц резко повернулся в сторону распахнутого окна и увидел там девушку с длинными мокрыми золотистыми волосами. Она с большим любопытством осматривала Принца, при этом выражение её глаз было примерно таким, какое бывает у ребенка, стоящего у витрины магазина детских игрушек. Принцу же стало не по себе, ведь он был совершенно нагим. Он стыдливо натянул одеяло по самый подбородок и покраснел.

— Не это ли ты ищешь, человечек? — Лукаво улыбаясь, девушка вытащила из кармашка платья медальон и перстень.

— Это... — удивленно ответил Принц, все ещё робко прячась под одеялом. — Откуда у тебя они? Кто ты? Где я?

— А вот и не скажу! — ответила Фея, ловко пряча свои находки за спину, как это делают маленькие дети, желая подразнить своих товарищей. — Сначала ты скажи, кто ты, а потом уж, так и быть, и я тебе скажу.

Но Принцу стало не по себе от досады, что какая-то девчонка смеет так с ним обращаться, и, не выдержав, вспылил:

— А по какому это праву ты не отвечаешь мне?! Я же мужчина, я — главнее! К тому же я тебя старше! Мне двадцать один и я уже могу носить меч, просто... Не хочу хвастаться, — добавил он вполголоса скороговоркой, ведь никакого меча у него, конечно же, не было и в помине.

При этих словах девушка покатилась со смеху, да так, что даже облокотилась о подоконник, чтобы не упасть. Казалось, она вот-вот опрокинет стоящую рядом вазу с цветами.

— Оххх... умора... мужчина... главнее... двадцать один... Ха-ха-ха...

Принц сначала ничего не понимал. Потом, побагровел от гнева и ка-а-а-ак даст кулаком по подоконнику! Ваза с цветами полетела прямо на землю. Но это ещё больше рассмешило девушку. А Принц, не в силах придумать, как ещё проявить свое недовольство, смущенно пробормотал:

— Не понимаю, что произошло с девчонками, что они такое позволяют себе? По какому праву они смеют так разговаривать с мужчиной благородного происхождения?!

Отсмеявшись вдоволь, Фея достала из кармана платьица розовый носовой платочек и стала вытирать мокрые от слез глаза:

— Ну, насмешил... Ну, умора... Давно я так не смеялась... Даже Щенок с Котенком таких шуток не откалывают...

— Отвечай же немедленно, кто ты?! И по какому праву ты так со мной обращаешься?!

Лицо Феи опять приняло лукаво игривое выражение:

— А по такому! По праву завоевателя! Я взяла тебя в плен и ты — мой пленник, а пленник обязан отвечать, когда его допрашивают, не так ли?

И тут Фея зажужжала крылышками и — хоп! — моментально оказалась прямо посредине комнатушки.

Принц, прямо как испуганный ребенок, юркнул с головой под одеяло.

"Фея! — в ужасе подумал он. — О, Создатель, настоящая фея! С крылышками! Я дома у феи! Я пропал!" На лбу у Принца выступил холодный пот, а в глазах потемнело, ведь каждому жителю Целестии с пеленок известно, что тот мужчина, кто хоть раз повстречался в глухом лесу с феей, никогда уже не возвращается домой!

Фея же перестала смеяться. Она была весьма озадачена таким оборотом дела.

— Эй, ты, а ну вылазь! — стала она тыкать в Принца какой-то палочкой. — А ну вылазь, говорю, а то вытащу силой! Разве ты не знаешь, что с феями смертные так не поступают, а-а-а? Они должны отвечать, когда их спрашивают!

От прикосновений палочки по всему телу Принца расползался какой-то неприятный зуд. Наконец, он не выдержал и высунул голову из-под одеяла:

— А ты не превратишь меня в кролика или в куропатку? — вытаращил Принц на Фею свои большие, по-детски наивные глаза, а та опять покатилась со смеху.

— А с чего.... с чего... вдруг... мне... тебя... превращать?

— Ну-у-у-у... В сказках читал про это. Да и все говорят в округе — феи, они, того... — и Принц повертел пальцем у виска.

— Оххх... ну... давно... я... так... не... смеялась... давно... Все, решено! — отсмеявшись, звонко хлопнула Фея в ладоши, — остаешься у меня жить! Будешь меня развлекать на досуге, а то Зверята мне уже порядком надоели: у них уже какую тысячу лет одни и те же номера! — а потом она игриво шлепнула Принца палочкой прямо по голове. От боли Принц побелел и схватился здоровой рукой за ушибленное место, ведь раны его толком ещё не зажили. Фея поняла, что тут она явно перестаралась и испуганно обняла Принца.

— Что с тобой? Тебе плохо? А ну, подожди... — она снова достала свой волшебный розовый гребешок: пара прикосновений к волосам Принца — и боль тут же утихла.

— Прости меня, Принц, я совсем забыла, что ты у меня раненый, тебя трогать нельзя... Просто мне так не терпелось поразвлечься с тобой, ведь у меня так редко бывают гости! — и Фея грустно потупила взор.

— Как... как... как ты меня назвала? — недоуменно спросил Принц.

— Как-как? — также удивленно ответила Фея. — "Принц"! А разве ты не принц?

— Не знаю... Не помню... Чернота какая-то в голове...

— А как зовут тебя, тоже не помнишь?

— Тоже... — неуверенно ответил Принц, почесав макушку.

— А где живешь? Где родители твои?

— Н-н-н-нет, провал какой-то... Не помню...

— Все ясно! — хлопнув в ладоши, воскликнула Фея. — Видимо, когда ты ударился головой о тот еловый корень, твою память-то и отшибло!

— Ну и замечательно! — вдруг неожиданно рассмеялась она. — Значит, если ты не знаешь, откуда ты и кто ты, то, следовательно, и идти тебе некуда, а потому будешь жить у меня — и точка!

— О какой такой корень? И почему я "Принц"? Расскажи мне ради Создателя, о, Прекрасная Фея!

Пришлось Фее сесть на кресло у изголовья постели Принца и рассказать всю историю своей первой встречи с ним, о которой мы с вами уже знаем, а также о том, что означают его медальон и перстень-печатка, которых у простых смертных быть не может.

— ...Ну вот, — подытожила Фея, игриво улыбаясь. — Так что суди сам: ты — "раз" -, загибая пальчики, сказала она, — попал ко мне в плен (ведь это мой лес и людям здесь не место!), и — "два" — я тебе спасла жизнь, а потому ты — "раз" — обязан меня слушаться и — "два" — меня развлекать и смешить, и...

— Госпожа, госпожа, ну оставьте Вы в покое больного, умоляю, мя-у-у! Я как магистр медицины настаиваю на этом! — показалась в дверном проеме ушастая серая головка Котенка. — У больного амнезия, сильная черепно-мозговая травма, два перелома, а Вы его тут третируете! Поиграете с ним, когда выздоровеет, умоляю, мя-уу! И вообще, его давно кормить пора, да и Вам пора завтракать.

Фея закусила губку от досады:

— "Ещё Зверята мной не командовали! Кто здесь хозяйка-то?", — подумала она. Но доводы Котенка показались ей убедительными, и Фея нехотя направилась к двери. Там она ещё раз повернулась к Принцу и, хитро улыбаясь, подмигнула ему:

— Ты тут особенно не расслабляйся! Выздоровеешь — будешь искупать свой долг передо мной до последней капельки! — и, игриво погрозив ему пальчиком, вышла.

А Котенок со Щенком, между тем, открыли дверь пошире и ввезли в комнату столик на колесиках с едой и напитками. Котенок, как бы извиняясь, тихонько промурлыкал, повязывая салфетку на шею Принца:

— Вы уж не обижайтесь на нашу хозяйку, м-р-р-р-мяу. Она добрая. Просто у нас здесь, в глуши, редко бывают гости... За последние лет пятьсот, по-моему, вообще никого не было! Щенок, а ты что стоишь? Давай, накладывай пока!

А Принц от удивления не мог вымолвить ни слова: "Ну, дела-а-а-а! В один день чудеса такие — то фея с крылышками, то плюшевые игрушки разговаривают со мной, как живые... Рассказать кому — не поверят!"

А Котенок, между тем, вдруг понизил голос и заговорщицким тоном зашептал ему на ухо:

— Она у Вашей постели трое суток просидела, все колдовала, лечила Вас — не могли оттащить со Щенком! Имейте в виду, она — девушка хорошая, добрая, домашняя...

8.

Через неделю Принцу стало лучше. Он уже мог потихоньку ходить по комнате. Прекрасная Фея, пользуясь этим, стала постепенно отстранять Котенка и Щенка от лечения, а потом и кормить больного стала самостоятельно, в основном, сладкой ватой из волшебных розовых облаков, которыми питаются сами феи. Ещё она заставляла его пить целебный отвар из горьких кореньев. Принц, конечно, морщился, но Фея так строго и властно смотрела на него, что он подчинялся и пил — с феями, как известно, вообще лучше не связываться.

Вскоре Котенок позволил Принцу есть за обеденным столом и даже гулять по окрестностям, и теперь для общения Феи и Принца совершенно не осталось никаких препятствий — к её, надо сказать, великому счастью. А Принц все больше и больше понимал, что его привязанность к Фее растет. Раньше он боялся ее — мало ли, ещё превратит в животное какое! — а теперь стал замечать, что дерзковатый властный тон Феи — не более чем маска. В душе она совершенно не такая...

— ...Эй, Принц, а ну пойдем со мной гулять на реку! Котенок разрешил!

Хотя часы пробили уже одиннадцать часов вечера, пришлось Принцу идти гулять.

Домик Феи располагался на круглой как блюдце зеленой лужайке, заросшей ромашками, одуванчиками, васильками и прочими лесными цветами, отчего со стороны она напоминала цветочную клумбу. Чуть дальше, на подъеме, располагался уютный сосновый перелесок с беседкой для отдыха. Там стоял дивный запах сосновой хвои, "полезный для легких", — замечал как всегда практичный Котенок. За перелеском — покатый берег реки, заросший ивами, которые так удивительно шелестели листьями на ветру, что возникало ощущение, будто они переговаривались друг с другом о чем-то таинственном на понятном только для них языке. А дальше, на другой стороне реки, стояла заброшенная водяная мельница, вхолостую взбивавшая воду лопастями: на них любили с довольным визгом кататься по ночам русалки.

По этим-то местам и проходила прогулка, которая, конечно же, нужна была именно для того, чтобы Принц поскорее поправил свое здоровье.

— Скажи, Фея, а что ты здесь делаешь, в этой глуши? Почему ты не можешь покинуть это место? — наконец, не выдержал Принц и задал вопрос, который давно уже вертелся у него в голове.

— "Много будешь знать — скоро состаришься", так, кажется, у вас говорят? — как всегда ехидно ответила Фея.

Принц некоторое время помолчал, а потом опять с какой-то детской простодушной непосредственностью невпопад ляпнул:

— Скажи, Фея, а вы вообще за кого-нибудь замуж выходите? Или вы размножаетесь не так, как люди и звери?

Фея встала как вкопанная и внимательно, серьезно на него посмотрела. Принцу при этом показалось, что он при всем желании не может отвести взгляд от её глаз, которые словно видели его насквозь, так что не оставалась сокрытой ни одна его тайная мысль или желание. Это ощущение было весьма неприятным и Принц испытал огромное облегчение, когда Фея, наконец, отпустила его глаза. Лицо её опять приняло тот же игриво-насмешливый тон, что и раньше:

— А что тебя это так интересует? Разве ты не знаешь, что феям опасно задавать такие вопросы?

— Почему это... — испугался не на шутку Принц — у него опять стали оживать давнишние страхи по поводу превращения в кроликов.

Фея же покатилась со смеху и панибратски хлопнула его по плечу.

— Не бойся, не превращу я тебя в кролика! Просто... — тут её лицо вдруг посерьезнело, стало каким-то печальным, взгляд — отрешенным. — В общем, это самая большая проблема у фей. Мы — самые одинокие существа на свете! — и глаза её стали чуть-чуть влажными. Она быстро отошла в сторону и оперлась рукой о ствол сосны, устремив взор куда-то вдаль, за реку.

— Не понимаю... — пробормотал Принц, недоуменно разводя руками. — Ты — такая красивая, такая умная, такая могущественная...

— ... и такая несчастная и одинокая! — грустно вздохнула Фея. — Ты думаешь, легко нам, феям, найти себе подходящую пару? — горько улыбнулась она, оборачиваясь к Принцу.

— Я понимаю. Наши-то мужики почти никто ни читать, ни писать не умеют. Они вам уж точно не годятся, — проговорил Принц. — А у вас что, своих нету?

— Это тайна. Людям в дела фей совать свой нос опасно, а то без носа останетесь! — резко переменив тон, опять игриво-насмешливо сказала Фея и щелкнула пальцами по кончику его длинного носа, а потом быстро пошла дальше, уже не оборачиваясь.

9.

Однако после этого эпизода отношения между ними резко переменились. Фея стала более открытой и, как бы это сказать, доступной, нежной, а Принц... Принц стал замечать, что больше не может обойтись без Феи.

И за обеденным столом, и за игрой в шашки, и во время долгих прогулок, везде и повсюду Принца преследовало неодолимое желание смотреть на Фею, восхищаться ею. Он подолгу не мог оторвать взгляда от её шелковистых золотистых волос, светящихся даже в темноте, прозрачных и глубоких как горное озеро глаз, стройных линий едва прикрытого платьем тела. А когда Фея начинала петь на лютне, то уже не только глаза, но и сами мысли Принца с восторгом бежали навстречу добровольному рабству. От приторно-сладких звуков её волшебной лютни и голоса Принц терял всякую способность видеть что-либо, кроме тех образов, которые навевала песня. Ему чудились томные прогулки по освещенной лишь звездами тенистой аллее, серебристая лунная дорожка и плеск сонной рыбы в омуте. Он словно наяву слышал восторженные трели ночного соловья, проникновенный шепот камыша у тихой заводи...

А через некоторое время Принц с удивлением замечал, что он уже находится не в маленькой розовой комнатке, а там — в ночном лесу или у реки — и гуляет рука об руку с Феей или сидит вместе с нею в тишине лунной ночи. Как наяву он слышал плеск волн, отдаленное пение ночных птиц, вдыхал одурманивающий аромат волос Феи, ощущал тепло её рук на своих ладонях... — именно так, как мгновение назад об этом пела Прекрасная Фея. Грезы и реальность неразрывно переплетались друг с другом и чем дальше, тем теснее и крепче завязывался тот узел, который, казалось, не в силах был распутать ни один человек на свете.

А уж что поведать о том, как быстро и как неожиданно Фея меняла свои чудесные наряды! За один и тот же вечер — или день? (Принц толком не знал, поскольку песни начинались ещё днем, а заканчивались глубокой ночью) — она перевоплощалась по нескольку раз. Каждый раз это были поистине волшебные платья — все сплетенные из золотых солнечных или серебристых лунных лучей, которые переливались всеми цветами радуги. Каждый новый наряд навевал на Принца совершенно разные настроения и состояния души — от эйфорической радости до светлой задумчивости и мечтательности. А уж когда Фея начинала танцевать...

Принц сам не понимал, что с ним происходит, где реальность, а где грезы, навеянные хозяйкой этого леса, но всё это ему определённо нравилось. Он всю жизнь мечтал оказаться в сказке и когда, наконец-то, попал в нее, ему совсем не хотелось возвращаться в такой скучный и серый "реальный мир".

Оставалось только одно "но". В самом деле, Принц уже окончательно выздоровел, так что гипс и повязки с него были сняты, а потому формально уже не осталось причин оставаться в гостях у Феи. Положение Принца в её доме стало двусмысленным...

— Я так Вам за все благодарен, Прекрасная Фея! Вы мне так помогли, спасли мне жизнь, вылечили меня, так что я — Ваш должник навеки — и хотел бы навсегда остаться Вашим другом! — как-то сказал Принц Фее за обедом.

— Эй, Принц, а это что ещё за новость? Почему это на "Вы"? Что за благодарности такие? Ты что, уезжать собрался что ли? — обиженно надула губки Фея.

Принц замялся.

— Понимаешь, Фея, мне, конечно, хорошо с тобой, но я уж итак загостился у тебя, неудобно как-то...

— Глупости какие! — всплеснула руками Фея. — И слышать ничего не хочу! Куда ты пойдешь, чудо в перьях? Памяти у тебя все равно никакой нету!

— Покажу медальон в деревне, может, подскажут...

Фея закусила было губку от досады, но через мгновение уже мелодично рассмеялась:

— Ой! А медальон я твой случайно уронила в реку, вместе с колечком! Ты уж извини, Принц, я, правда, не хотела... — и тут же покраснела от стыда, ведь всем известно, что феи не умеют лгать.

— Как?! Это же... память! Как ты могла! Да что ты себе позволяешь! — и, нелепо всплеснув руками, выбежал из дома...

Принц не показывался дома у Феи целый день, даже на ужин не пришел. Он чувствовал себя оскорбленным до глубины души: последняя его связь с прошлым была так беспринципно, так грубо оборвана!

Но когда взошла луна и осветила своим серебристым сиянием холмистое побережье, Принц почувствовал, что он не один.

— Прости меня, Добрый Принц, я их специально уничтожила... — виновато вздохнув, проговорила Фея. — Даже не в реке... Я их расплавила и из них сделала... В общем, другие вещи сделала. Ты уж прости! Такие уж мы, феи: если чего-то сильно захотим, добьемся своего любым путем...

— А у нас девушки себя так не ведут! — проговорил обиженно Принц, смотря куда-то вдаль, туда, где лунный свет, отражаясь от водной глади, рассыпался мириадами серебристых искр.

— Красиво, правда? — томным голоском прошептала Фея.

— Да, красиво...

— А почему ты не хочешь остаться у меня ещё? Тебе здесь плохо?

— Нет... — удивленно ответил Принц, взглянув на неё. — Просто... неудобно как-то...

— Да брось ты! Тоже мне, "неудобно"! Мне с тобой интересно. Ты не такой, как все остальные люди. Им бы все поесть, выпить — слова доброго не услышишь... А ты — сказки мне рассказываешь, лес любишь... Прям как мы, феи! Ты нашего склада, понимаешь, и ты не случайно оказался в моем лесу... Ты это понимаешь? — И Фея опять, как тогда, в сосновой роще, пронзительно посмотрела ему в глаза, и снова Принц не в силах был отвести своего взгляда. Ему вдруг показалось, что на месте глаз Феи образовались какие-то черные колодцы, которые все сильнее и сильнее притягивали его. Черная бездна сомкнула свои объятья, и Принц навеки остался её пленником.

10.

А наутро, когда Принц проснулся, он обнаружил у своей кровати стоящих в ожидании его пробуждения Зверят. Котенок держал в своих лапках прекрасный венок из вечно-живых душистых белоснежных роз, Щенок — серебристо-белую тунику, расшитую золотыми розами, и золотой пояс, а Осленок — маленькую розовую коробочку с обручальными кольцами. Все три Зверенка были одеты в такие же туники с поясками по таллии. Осленок важно, с осознанием высокой миссии, возложенной на него, сделал шаг вперед, деловито поправил очки на носу и немножко гнусавым голосом проговорил:

— Ваше Высочество, Добрый Принц! По законам нашей страны, тот, кому фея позволила себя поцеловать, отныне должен стать её законным супругом навеки. Вот мы, её верные слуги, готовы сопроводить тебя на собрание Сообщества фей, где уже готовится церемония. Фея ждет тебя, о, Счастливый Принц!

Не успел Принц сообразить, что с ним происходит, как Котенок и Щенок облачили его в прекрасный наряд, надели на голову венок и повели на лужайку у дома.

Роскошный воздушный шар из розового шелка уже был запряжен парой прекрасных белоголовых грифонов. Стоило Принцу и Зверятам войти в корзину и перерезать веревку, которая удерживала шар на земле, как он тут же взмыл вверх. А потом волшебные крылатые животные, направляемые Котенком, потянули его за собой.

Сколько длился полет, Принц не знал. Он был слишком заворожен созерцанием красоты неба, ведь он летал на воздушном шаре впервые в жизни! Небо было прозрачно-голубым, под ногами клубились белые как вата пушистые облака, а далеко на востоке показалось ярко-красное восходящее солнце.

Наконец, на одном из розовых островов, показавшимся впереди, он заметил колоссальное по размерам круглое строение такого же цвета, что-то вроде стадиона с трибунами. Все трибуны были заполнены, как улей — пчелами, одинаковыми, словно сделанными по одной мерке из одного и того же материала, крылатыми красавицами. Они сидели и с любопытством ждали Принца, ведь не так часто феи выходят замуж, а уж тем более за кого — за человека! Пути фей и людей ныне нечасто сходятся...

Наконец, Котенок отцепил поводья, и грифоны полетели дальше, по своим делам, а воздушный шар застыл над стадионом. Нехитрое заклинание — и воздух в баллоне стал остывать. Шар, постепенно теряя высоту, приземлился прямо на усыпанную сверкающим, искрящимся в лучах восходящего солнца розовым песком арену стадиона.

В самом центре арены стояли три кресла, также розового цвета, сделанные из какого-то странного пористого, живого, дышащего материала. На них величественно восседали три самые важные феи. Они выглядели такими же юными, как и все остальные, но глаза на их бесстрастных, неподвижных как каменные изваяния, лицах, излучали такую мудрость, которая могла накопиться только за бессчетные тысячелетия жизни. Они были облачены в пурпурные туники, обручи на их головах были из чистого золота, а не из серебра, как у остальных, а камни на обручах — рубиново-красные.

— Приклони колено, о, Счастливый Принц! — еле слышно шепнул на ухо Принцу Котенок. — Пред тобой — Триада Совершенных, Вечных Хранительниц Порядка и Процветания Целестии, которых все феи называют "Триединая Премудрость", ибо хотя их Три, но они вечно едины — даже в помыслах — в своем стремлении творить добро всему миру!

Принц смиренно опустился на одно колено и, сняв венок, преклонил голову перед Триединой Премудростью, а все три Премудрости одновременно кивнули в ответ. Затем раздался голос Второй из Них — и голос этот был дивен в ушах Принца. Величественный, бесстрастный, властный и — нежный и мелодичный одновременно.

— Встань, сын человеческий, и слушай внимательно. Ты приглашен сюда, будучи уличен в дерзком проступке, совершенном тобою против одной из совсем юных служительниц отряда Хранительниц Предела. Проступок этот — посягательство на честь бессмертной феи — карается по нашим законам смертью. Имеешь ли ты что сказать в свое оправдание?

— Имею! — твердо и бесстрашно ответил Принц, бесстрашно посмотрев прямо в глаза Второй из Трех. — Прекрасная Фея спасла мне жизнь, и я полюбил её. А теперь — делайте со мной что захотите!

Гул одобрения и восхищения как шум прибоя прокатился по трибунам огромного стадиона. Но все три Премудрости одновременно подняли свои правые руки и тут же воцарилась тишина, полное безмолвие.

— По законам Сообщества, законам, установленным от начала мира и освященных самим Создателем, — бесстрастно, как будто ничего не замечая вокруг, произнесла Вторая из Трех, — ты можешь сохранить свою жизнь только если фея, которой ты дерзновенно коснулся, возьмет твою жизнь на поруки, и жизнь и смерть твоя будет принадлежать отныне только ей.

Чуть только Она проговорила это, как воздух пронзил мелодичный высокий голос — хорошо знакомый Принцу голос Прекрасной Феи:

— Ваша Премудрость, позвольте мне взять его на поруки. Я полюбила Доброго Принца и я сама позволила себя поцеловать!

А потом Принц увидел, как одна из фей встала и торжественно спустилась по лестнице к арене. От своих сестер она отличалась лишь тем, что на ней была одета такая же серебристо-белая туника, как и на Принце, а на голове был такой же венок из вечно-живых белоснежных роз.

Фея, не спеша, с достоинством, подошла к Престолу, с благоговением поклонилась Триединой Премудрости и уверенным движением взяла руку Принца в свою, а Осленок, опять надувшись от важности, ловко подал Фее маленькую розовую коробочку с кольцами. Прекрасная Фея взяла одно из колец и торжественно произнесла:

— Отныне твоя жизнь и смерть, о, человек, в моих руках, — и кольцо на глазах удивленного Принца вдруг превратилось в маленькую змейку и в то же мгновение ловко обвило тонкий безымянный пальчик Феи.

— Отныне да никогда не прекратиться моя власть над тобою, — и второе кольцо змейкой переползло на руку, а потом обвило палец Принца.

И только после этого Прекрасная Фея обняла Принца и прикоснулась своими розовыми, как кораллы, губами к его губам, под радостные крики и рукоплескание тысяч и тысяч фей на трибунах. Лепестки вечно-живых роз дождем посыпались на арену, знаменуя совершение великого таинства, такого ныне редкого в Поднебесье, — таинства Священных Уз. А потом все три Премудрости одновременно воздели руки к небесам, и Принц почувствовал, как неведомая пьянящая сила наполняет его душу и тело, от которой у него тут же закружилась голова, как от молодого вина.

— Это сила страны фей наполняет тебя, о, Счастливый Принц, — послышался знакомый голос Котенка. — Прими её и будь блажен, ибо смертный не может касаться фей, а теперь ты стал одним из нас. Прими и сделай счастливой нашу госпожу, как стал счастлив сам! — Это были последние слова, которые отчетливо запомнил Принц. Голова его закружилась, так что если бы не заботливые лапки Котенка и Щенка, он бы, наверное, упал.

А дальше все было в какой-то дымке, розовой дымке...

Принц как сквозь какой-то туман видел длинный-предлинный стол в роще из розовых деревьев, усыпанными переливающимися всеми цветами радуги лепестками. Смутно помнил нескончаемый поток музыки, песен, танцев и славословий, из которых ровным счетом ничего не оставалось у него в голове. Его чем-то угощали и поили, что-то говорили, но что именно — он не помнил. Он даже видел с трудом...

Помнил только Прекрасную Фею, сидевшую справа, её голубые как небо глаза, ласково и нежно смотрящие на него. Она вся светилась от счастья.

Да, ещё был танец... Он танцевал с Феей. Её волосы и шея так вкусно пахли медом, а её руки были такими мягкими и нежными, что Принцу было даже страшно прикасаться к ней. А Фея смеялась и смеялась и все время что-то ему говорила. Они кружились в танце, и Принцу показалось, что они даже куда-то полетели, но куда и как — он уже совершенно не помнил...

11.

Принц проснулся в прежней маленькой хижине Феи у реки. Голова его была ясна, а в груди горело чувство несказанной радости. Сначала он подумал, что все бывшее с ним — всего лишь прекрасный сон. Ему даже захотелось ещё раз закрыть глаза и заснуть, чтобы вновь оказаться в этой чудесной сказке. Но тут волос Принца коснулась чья-то тонкая ручка и нежно погладила его по голове. Он тут же повернулся и увидел Прекрасную Фею. Она лежала рядом и смотрела на него так нежно и так ласково, как будто это было её родное дитя.

— Милый мой Принц, наконец-то мы вместе... — раздался её мелодичный мягкий голос. — Ты даже не представляешь, как долго я тебя ждала! — а потом страстно обняла его и крепко прижалась к нему всем своим телом.

— Скажи мне, Прекрасная Фея, а меня действительно собирались казнить там, на арене? — немного смутившись от непривычных ещё для него ласк, сказал Принц первое, что пришло ему в голову.

— Ну что ты, глупый, ведь это просто древний ритуал приема в наше Сообщество! — в голосе Феи прозвучали нотки снисхождения, как у любящей матери, объясняющей что-то самоочевидное непонятливому младенцу. — Ты должен был умереть для своей расы и стать одним из нас. Ведь иначе тебе невозможно взять меня в жены, а мне тебя — в мужья. Разве ты этого не понимаешь?

— Да... теперь понимаю... — пробормотал Принц смущенно. — А я ведь тогда действительно подумал, что меня сейчас убьют...

Фея приподняла голову и, опершись о кулачок, с любопытством заглянула ему прямо в глаза:

— И ты бы пошел на это? Ну... на смерть? — спросила она, слегка затаив дыхание.

— Не задумываясь! — ответил Принц и поцеловал Прекрасную Фею.

_____________________________

ЧАСТЬ I. ПРИЗРАКИ ПРОШЛОГО.

Глава 1. Происшествие в лесу.

1.

В тот день Принц проснулся намного позже обычного. Дело в том, что вот уже на протяжении пяти лет его пробуждала ото сна утренняя песня Прекрасной Феи. В ней пелось о том, каким чудесным обещает быть предстоящий день, сколько можно сделать в этот день доброго и замечательного. Фея пела эту песню своим высоким и нежным голоском под звуки волшебной лютни, перебирая тонкими и гибкими пальчиками звонкие струны из русалочьих волос. Обычно под эти звуки просыпались все сразу — и Принц, и Зверята, и дети, — без ворчания и скандалов, без капризов и недовольства, потому что от этой светлой и радостной песни возникала в голове только одна мысль — поскорее встать, чтобы постараться сделать этот мир чуть-чуть лучше, чем он был вчера.

Но в то утро все вышло совершенно иначе. Принц почему-то проснулся не от песни Феи, как всегда, а от яркого солнечного света, бившего ему прямо в глаза. Внизу, в трапезной, уже слышался звон передвигаемой посуды и мелодичный женский голосок. Это Фея, которая просыпалась, как и все представительницы её рода, с рассветом, уже накрывала на стол. В этом ей помогали верные Зверята. Принц слегка завидовал Фее, ведь он никак не мог заставить себя вставать так же, как она, с рассветом.

"А зачем тебе? — ответила однажды вопросом на вопрос Фея, игриво щелкнув его по носу пальчиками. — Ты спи, лежебока, ты же человек, да ещё и мужчина, а мы, феи, иначе не можем. Солнышко само зовет нас, как и птичек, воспеть ему гимн! Такова наша природа..."

"А тут ещё мало того, что с рассветом — даже в обычное для всех нормальных людей время умудрился проспать!" — подумал Принц, и эта мысль почему-то ещё больше его опечалила.

Принц уныло зевнул во весь рот и отправился умываться. В ванной заботливый Щенок уже приготовил ароматный розовый зубной порошок, теплую розовую воду и свежую одежду.

"Ну что бы я без них делал! — подумал облегченно Принц, вяло принимаясь за чистку зубов. — Без Феи, без Зверят? Живу-живу, а ни в чем, кроме как в сочинении сказок, не преуспел... Как Фея вообще меня терпит? Зачем ей такой муж?" От этих мыслей, которые, между прочим, появились в его голове в первый раз за всё время их совместной жизни, Принцу стало не по себе. Он посмотрел на свое отражение в зеркале и, не удержавшись, как ребенок скорчил рожицу.

Затем, одев свежую рубашку и штаны, Принц спустился в трапезную. Фея, как заботливая пчелка, сходство с которой ей придавала пара прозрачных крыльев за спиной, уже накладывала розовую кашу и разливала по стаканам розовый сок. Посуду ей подавали Котенок и Щенок. Осленка нигде не было видно. Наверное, он умывал детей.

"Ну, вот, — опять мрачно подумал Принц, — все при делах, один я тут живу, как трутень! Неужели я нужен Фее только для того, чтобы её развлекать да детишек рожать?.. Какие странные, однако, посещают меня сегодня мысли!"

Трапезная представляла собой довольно большую комнату, обклеенную розовыми обоями, с длинным столом, накрытым розовой скатертью. В ней было много больших круглых окон, по два с каждой стороны стены, а потому в трапезной всегда было светло и свежо. По стенам было развешено множество красивых картин с изображениями разнообразных зверей, птиц, деревьев и растений. Картины эти были сделаны Принцем при помощи подаренного Феей волшебного кристалла, который мог запоминать образ любого предмета, а потом отображать его на любом материале — будь то холст или дерево. Фея иногда давала специальные задания Принцу снять то или иное животное или растение, иногда это было задание на весь день, а то и на два... Попробуй-ка сними какого-нибудь пугливого зайчонка — побегать придется изрядно!

На окнах трапезной, как и во всем доме, висели розовые занавески. Вообще, этот цвет был любимым у Феи, а Принц никогда не дерзал оспаривать её мнение в вопросах домоустройства. Но в этот раз засилье розового в обстановке дома неприятно резануло ему глаза.

"В самом деле, ну почему розовый?! А я, между прочим, люблю голубой и синий! — опять недовольно подумал Принц. — Почему она всегда делает так, как хочет?! А я что и кто вообще в этом доме? Собачка для игры или трутень для размножения?!"

На потолке трапезной залы висело несколько люстр. Они горели по вечерам разноцветными мигающими фонариками, каждый из которых был сделан в виде феи с крылышками, которые волшебным образом передвигались по окружности люстры, как будто бы летали. Но и это в то утро не понравилось Принцу.

"Ну почему и тут феи? Ну неужели нельзя сделать люстру со зверьками или птичками?! Везде одни феи — на подушках, на простынях, на занавесках... Надоело! Хочу зверюшек и птичек! Вот!" — опять гневно подумал Принц и сам не заметил, как очутился за столом.

А ещё в трапезной стояли несколько шкафов с книгами, но все они запирались на волшебный замок, кроме одного, в котором содержались книжки по флоре, фауне и истории Целестии. У всех этих книг на первой странице было написано крупными красными буквами "одобрено для назидательного чтения". Книжки эти были интересно и захватывающе написаны. На каждой кремово-розовой, терпко пахнущей медом странице помещались красочные самодвижущиеся картинки. А если прочесть нужные заклинания, написанные на форзаце книг, — то и со звуковым сопровождением. Принц мог часами, как ребенок, смотреть на эти движущиеся картинки, водя по ним пальцами, и слушать как по-настоящему ревут слоны, носороги или другие редкие животные или птицы, которых он отродясь никогда не видывал. Фее нравилось наблюдать за ним в эти минуты. Она любила в Принце наивное и по-детски удивленное выражение его глаз, которое у него возникало при чтении книг, а потому с большим удовольствием заказывала для него из Поднебесья книжные новинки.

Но теперь Принц подумал не об этом, а о том, что другие шкафы были от него наглухо закрыты. "Ну что я — ребенок, что ли, чтобы прятать от меня книжки?!"

Ответ Феи на его возражение, высказанное однажды, не допускал иного мнения: "тебе же скучно будет их читать, там нет картинок... Смотри лучше, какую я тебе новую книгу заказала, — здесь все про пчел! Видишь, какие здесь яркие картинки!?" И Принц тут же обо всем забывал — занятие на ближайшие дни было найдено... Но сейчас Принц подумал: "Ну что она — за ребенка, что ли, меня держит? Я, может, тоже хочу быть волшебником, не хуже её!"

Вдобавок Принц некстати вспомнил, что и книги по истории были далеко не за весь период. Они охватывали только события Эры Порядка и Процветания, а то, что было раньше — "Темные Века", как это время называли феи — в этих книгах не было отражено. А ведь интересно же знать, как люди жили тогда! Конечно, Принцу нравились и те книги, которые были ему доступны. Они тоже изобиловали красивыми движущимися картинками со звуковым сопровождением. Принца в них особенно привлекали яркие костюмы и прически, различные в разных королевствах Содружества, а также обитатели других стран — тут были и чудные циклопы из Заморья, и ходячие деревья Древляндии, и карлики Подземья и многие, многие другие.

Но когда Принц как-то спросил "а что было раньше, ну, до Порядка и Процветания?", Фея как-то странно и серьезно посмотрела на него. А потом вдруг резко перейдя на свой обычный снисходительно-веселый тон, сказала, пренебрежительно махнув ручкой: "а-а-а! да там было все неинтересно: люди ходили в звериных шкурах, ели сырое мясо, не мылись и вдобавок в их грязных и нечесаных волосах водились отвратительные вши, так что картинки из таких книг тебе самому не захочется смотреть". И, как всегда, вдруг внезапно вспомнила, что совсем недавно она привезла ему новую книгу, и не просто по истории, а по истории самой Страны Фей, со множеством красивых картинок! Книгу, которую могут читать только те люди, которым необыкновенно повезло стать мужьями фей! Глаза у Принца загорелись, и он как-то сразу забыл про свой интерес к Темным Векам... Но сейчас он вспомнил об этом эпизоде и ему стало весьма и весьма неприятно на душе.

Да, Принц был сегодня явно не в духе! Даже стена, где были развешены их совместные портреты с Феей, детишками и Зверятами не порадовала его. С какой стороны ни смотри на эти портреты везде Фея была в центре, а он... Он все время то с одного боку, то с другого... Принц скорчил кислую мину и отвернулся.

— Дорогой, с тобой все в порядке? Ты как будто сегодня не с той ноги встал! — озабоченно спросила Фея, разливая последние порции розового сока по стаканам.

Принц не успел ответить, поскольку тут же с визгом в комнату ворвались маленькие детишки, видимо, значительно обогнавшие Осленка, и тут же принялись галдеть, хватать со стола сладости, качаться на стульях, греметь ложками — в общем, делать все то, что обычно делают маленькие дети. Фея тут же принялась их успокаивать, благо ей на помощь подоспел Осленок. А Принц грустно подумал ещё и о том, что и отец он никудышный: дети его не слушаются, водятся только с Феей да Осленком...

"Нет, хватит! — в сердцах подумал Принц. — С такой жизнью пора кончать! Надо срочно пойти сегодня в лес и совершить какой-нибудь подвиг! Я чувствую, что сегодня обязательно должен совершить что-то из ряда вон выходящее! Подвиг, подвиг и ещё раз подвиг!" — и от этой мысли ему сразу полегчало.

Это было уже, наверное, 1001-е его намерение, которое редко заканчивалось успехом. В результате подобных предприятий Принц обычно попадал в самые нелепые и даже опасные переделки. Последняя случилась всего месяц назад — тогда он попытался переплыть реку в самом глубоком и широком месте. В результате он нахлебался воды так, что чуть не утонул. Благо, русалки его вытащили и сделали искусственное дыхание. Фея тогда очень расстроилась, хотя он её и убеждал, что, если бы не судорога — вода оказалась очень холодной -, ему бы удалось сделать невозможное для человека. Но она ему не поверила. "Ты мне дорог без всяких подвигов", — сказала Фея и поцеловала его в лоб, а потом тихо заплакала. И Принц опять слезно обещал ей (и себе самому тоже) не совершать больше подвигов, но знал, что когда-нибудь обязательно не выдержит и что-нибудь опять выкинет.

Вот и теперь он во что бы то ни стало решил совершить подвиг, твердо, по-мужски, и сам не заметил, как в мечтах об этом он хлопнул кулаком по столу так, что с него едва не попадала посуда.

— Дорогой, да что с тобой сегодня такое? — уже не на шутку встревожилась Фея. — Ты что, опять решил подвиги совершать, а? — Фей интуиция никогда не обманывает...

Принц был немного обескуражен тем, что так нелепо выдал себя и покраснел как мак.

— Нет, нет, дорогая, я просто придумывал рифму для моей новой песни о пчелках и никак не мог придумать, а тут вдруг — нашел...

— Ну, зачем же так переживать? Ты скажи Осленку — он у нас поэт первостатейный. Он тебе любую рифму придумает, — сказала Фея и протянула было ручку, чтобы погладить Принца по голове....

Но тут тщательно подавляемый Принцем гнев вырвался наружу.

— Ну почему Осленок?! Ну почему?! А может, я сам хочу, САМ! Почему все за меня делают другие?! Детьми занимаются другие, домашнюю работу — другие, подвиги — и те совершают другие! А я на что? Все, хватит, ухожу жить в лес! Буду жить один: сам себе добывать еду, сам себя кормить, поить, одевать, отращу бороду и буду жить в пещере, как медведь! На-до-е-ло! А лучше уйду в Авалон, наймусь в ученики рыцарю и буду потом участвовать в турнирах! Вот! — и ещё раз хлопнул, уже намеренно, по столу кулаком.

Даже детишки, которые, пользуясь тем, что Фея отвернулась от них, принялись дергать сидевшего рядом Осленка за уши, недоуменно посмотрели на Принца и отвлеклись от своего столь занимательного занятия. А Котенок и Щенок, расстилавшие салфетки, замерли на месте.

— Принц, да что с тобой? Уж не заболел ли ты? — также мягко проговорила Фея. — Ты садись, попей розового сока — у тебя сразу улучшится настроение! Давай, скажи мне, что тебя тревожит?

На Принца спокойный и мелодичный звук феиного голоса подействовал успокаивающе. Он сел на стул, а Фея — рядом. Она взяла его за руку и сказала:

— Ну, говори, что тебя тревожит? Опять тебя тянет на подвиги, да?

Принц молча кивнул.

— Давай так, Принц. Мне действительно нужна твоя помощь. У меня почти закончился запас лечебных снадобий, а сейчас самый сезон. Я тебе дам список, а ты сходишь и наберешь их в лесу. Согласись, что это самый лучший подвиг! Ведь при помощи этих травок, ты знаешь, я лечу попадающих в беду зверьков и птичек, а также некоторых особо стремящихся совершать подвиги человечков — добавила она, ласково улыбнувшись и игриво потрепав Принца за ухо. — А то мне действительно некогда — у меня сегодня много других дел.

Принца всегда умиротворял голос Феи. Сколько "подвигов" совершил за эти годы Принц — можно пересчитать по пальцам рук и ног, а сколько он не совершил под действием волшебного голоса своей любимой жены — пересчитать невозможно. Он послушно кивнул головой и Фея, довольная собой, встала, чтобы отправиться к своему месту за столом, рядом с детьми. Завтрак пошел своим чередом, но Фею всё время не покидало неприятное чувство, что сегодня обязательно случится что-то нехорошее.

"Ну, конечно! — вдруг подумала про себя Фея. — Ещё бы! Ведь впервые за все эти годы я не пропела утреннюю песню Принцу! А я-то думаю, что это он прямо с утра такой мрачный? Ведь утренняя песня настраивает его на нужные мысли, нужные чувства, а без неё — мало ли что начнет приходить ему в голову? Ведь эти люди — такие слабенькие, такие непостоянные..."

Фее вдруг даже стало как-то не по себе — ну как она могла не пропеть ему утреннюю песню?.. Но потом она вспомнила: просто вчера она с Принцем легла спать очень поздно. По случаю годовщины их свадьбы она впервые за пять лет отступила от неизменного распорядка дня, решив дать Принцу выспаться, и пропела песню только для Зверят и детишек. И, судя по всему, зря...

Но эта ошибка только укрепила её во мнении, что сегодня должно произойти что-то плохое, ведь обычно все дурные события предваряются какими-нибудь сбоями в привычном распорядке дня — это очевидно для каждой нормальной феи. Она даже хотела было отменить задание Принцу, но, взглянув на его сразу повеселевшее лицо, подумала, что это будет слишком жестоко.

"Да, — подумала Фея, отпивая из стакана прохладный розовый сок и наблюдая за тем, как Принц набивает себе полные щеки сладкой розовой ватой, его любимым лакомством, — человеку не просто быть мужем феи. Мы ведь совсем-совсем не такие, как людские женщины: мы слишком сильны, слишком подавляем мужское самомнение... Бедный мой Принц! Он чувствует себя со мной совсем затертым в тень! Какая я все-таки эгоистка! Ну, ничего, сходит в лес, а потом я ему дам более ответственное задание, чтоб не скучал больше!" Однако какой-то неприятный осадок остался в душе Феи все равно...

А Принц действительно был доволен. "Наконец-то и на мою долю выпал маленький подвиг! Ведь целебные травы в нежных ручках моей любимой Феи спасут столько жизней, принесут столько облегчений от страданий!" — думал радостно Принц. Он знал это доподлинно и на собственной, так сказать, шкуре. Фея почти ежедневно пользовала какое-нибудь животное и ей всегда нужны были мази и отвары из целебных трав.

Да и розовая пища сыграла свою роль. От неё всегда улучшалось настроение, всегда хотелось напевать под нос какую-нибудь песенку, всегда хотелось предпринять какое-нибудь доброе дело. Принц называл это "розовым настроением", потому что от неё даже в глазах появлялась какая-то легкая розовая дымка. Удивительно всё-таки, хотя они в основном ели одну и ту же розовую пищу, та совершенно не приедалась Принцу и каждый раз была по-новому удивительно вкусной и сочной. Вкусом и сочностью она напоминала что-то среднее между спелыми апельсинами, клубникой, арбузом и манго. Фея готовила её в разных видах: то суп из розовых одуванчиков, то каша из розовых хлопьев, то розовый сок или сладкая вата к соку. Вкусовая гамма немножко различалась, но незначительно.

Вот и сейчас: стоило Принцу, успокоившись, приняться за еду, как он уже обо всем позабыл. Розовая пища буквально таяла во рту, а в груди уже росло ощущение радости, восторга, готовности взяться после еды за какое-нибудь доброе дело.

"Хотя почему это, — подумалось вдруг Принцу, — Фея кормит меня именно розовой пищей?" Конечно, за столом периодически появлялось и молоко из молочных деревьев, и овощи, и фрукты, но розовая пища была обязательным компонентом ежедневного рациона.

Однажды, вспомнил Принц, он как-то сказал Фее: "Я сегодня не голоден, съем только пару вон тех сладких груш и все..." Но Фея тогда как-то странно на него посмотрела, и как всегда погладила своей ручкой по голове, отчего по всему телу разлилось ощущение покоя и тихой радости — так она делала всегда, когда Принц ей возражал. А потом сказала: "Хотя бы стакан розового сока надо выпить обязательно! Он придаст тебе сил, а то в лесу ослабеешь ещё... Давай, ради меня! Глоточек, ма-а-алюсенький, хорошо?" И с этими словами она сама взяла стакан сока и протянула Принцу, при этом так на него посмотрела, как это могут делать только женщины, так что он просто не в силах был ей отказать. Но как только стакан сока был выпит, Принц уже просто не мог остановиться, настолько вкус розовой пищи был притягателен, что, вкусив её один раз, хотелось есть ещё и ещё, до самого насыщения.

"Странно, зачем всё-таки есть её в обязательном порядке?" — не раз думал Принц. Да и вообще, его любимая Фея, при всей своей общительности и веселости, когда дело касается разных феиных штучек была всегда неизменно закрыта и немногословна: "Дорогой, не суй свой любопытный нос куда не следует, а то без носа останешься, так, кажется, у вас говорят?" И, щелкнув его по этому самому любопытному носу пальчиками, переводила разговор на другую тему.

"Наверное, я сегодня что-то совсем какой-то излишне подозрительный", — подумал Принц и выбросил из головы все посторонние мысли. "Розовое настроение" уже вступило в свои права: в груди росло чувство радости, покоя, бодрости, солнышко стало казаться ярче, лица Феи, детишек и мордочки Зверят — ещё милее, и Принц весело рассмеялся. В конце концов, сегодня ему предстоит совершить в лесу настоящий подвиг, а это уже не мало!

2.

После ухода Принца, Фея, поручив все домашние дела Зверятам, полетела на службу. Или, выражаясь буквой Устава, "осуществлять Бескорыстное и Самоотверженное Служение Священным Принципам Порядка и Процветания на вверенной (ей) Сообществом территории".

Следует заметить, что это служение для любой феи начинается с того самого момента, когда она заканчивает тридцатилетнее обучение в Школе и длится всю оставшуюся жизнь. В тот день юная фея торжественно клянется перед престолом Их Премудрости защищать слабых, творить добро, помогать нуждающимся, познавать, совершенствовать и украшать окружающий мир. Защита, таким образом, даже для Хранительниц Предела была только одной из многих задач, которую они выполняли в рамках своего Служения.

А потому и теперь, когда на границах с Пределом вроде бы все спокойно, Фея ничуть не была свободна от исполнения своих должностных обязанностей. Она просто могла переключиться на другие, не менее важные дела. Самым насущным из них в данный момент была помощь выводку маленьких медвежат, чья мать серьезно поранила себе лапу об острый сук и временно не могла ходить. Накормить маленьких медвежат могла теперь только Фея.

С этой работой она успешно справилась. Фея быстро нашла спрятанную в густом сосновом бору берлогу, в которой жил весь выводок, и приземлилась рядом с нею. Медвежата, учуяв аромат только что распустившихся роз — неизменный признак приближения всякой феи — радостной гурьбой, как грибы из лукошка, высыпали навстречу и окружили крылатую гостью в нетерпеливом ожидании кормежки. Они так настойчиво терлись об её стройные точёные ножки и с таким удовольствием лизали их, что Фея от души рассмеялась. Расцеловав и немного потискав каждого из медвежат, она решила, что позаботиться, в первую очередь, следует об их раненой матери. Она протиснулась прямо в берлогу и ещё раз обработала раны на лапе медведицы специально приготовленной заживляющей мазью. Медведица не сопротивлялась. Как известно, все животные любили фей и доверяли им, как самим себе. Наоборот, она даже облегченно заревела и ласково облизала личико Феи своим большим розовым языком. А медвежат Фея покормила молоком. Они так забавно пили его из большой бутылки с соской, жадно выпучив свои большие, карие, ещё такие несмышленые, глазки, как будто боялись, что им не достанется. От этого густая белая жидкость обильно лилась по их бурой шерстке прямо на траву.

Фея весело смеялась, гладила их по мохнатым головкам и думала о том, как же она всё-таки любит свою работу. Помогать нуждающимся, заботиться о совершенстве мира ей действительно очень и очень нравилось. Правда, раньше она была одинока, но теперь у неё есть Принц и двое замечательных детишек. Помогать нуждающимся ей стало вдвойне приятно, ведь когда у тебя в душе царит мир и любовь — ты охотнее делишься ими с другими!

Внезапно Фея ощутила, как что-то кольнуло её в сердце, и тут же перестала смеяться. Интуиция подсказывала ей: с Принцем опять стряслась какая-то беда!

"Неужели он опять полез совершать какой-то очередной подвиг?! — едва не вскрикнув вслух от досады, подумала Фея. — Ну как Принц не поймет, что не нужны мне его подвиги! От них только беспокойство, только слезы и переживания! Нет, это просто невыносимо! Надо срочно его найти, пока не поздно!"

Недолго думая, Фея поднесла ручку к небесно-голубому камню-анализатору, что находится посредине серебряного обруча на её голове, чтобы запустить поисковое заклинание, как произошло непредвиденное...

ПРОРЫВ! Прорыв из-за Предела! Немыслимо!

Фея отчетливо услышала дикий свист, донесшийся откуда-то с востока, со стороны Предела, а потом — не менее дикие крики, визг, ор, хрюканье, мычание и другие пронзительные нечленораздельные звуки.

"Только не сейчас! — подумала она. — Только не сейчас! Ведь уже лет пять не было никаких прорывов, все тихо и спокойно было, и именно тогда, когда я получаю тревожные сигналы от Принца..." — И Фея от досады притопнула ножкой.

А ещё через мгновение она почувствовала, как Анализатор на её обруче завибрировал:

— Хранительница Предела Љ3, Хранительница Предела Љ3, вызывает Старшая Хранительница Предела... — понеслись в её голове мыслеобразы. — У нас беспрецедентный Прорыв по всем четырем направлениям. Немедленно возьмите на себя направление 3: сектор 3-07 и 3-08. Там уже работают сестры Љ 1 и Љ2. Немедленно подключайтесь. Да пребудет с вами Создатель!

— Так точно, старшая сестра! Немедленно приступаю к исполнению задания! — отрапортовала Фея, ведь ослушаться приказа Старшей Хранительницы было нельзя.

По Уставу любая фея должна была пренебречь всем, даже детьми, если это было необходимо для защиты Священных Принципов Порядка и Процветания. Для каждой обитательницы Поднебесья было очевидно, что благополучие всего мира важнее, чем благополучие отдельной особи. "Вместе мы — все, порознь — ничто!", "сама погибай, а доверенный тебе Создателем мир — выручай!", "ты для Сообщества, а не Сообщество для тебя!" — вспомнила Фея прописные истины, которые им внушали на каждом уроке в первом классе Школы. Пойти против них она не могла.

Кроме того, твари из-за Предела могли добраться до населенных районов, а это было совершенно недопустимо. Как известно каждой фее со школьной скамьи, люди — главнейший объект Опеки Сообщества в Целестии. Человек — это самое любимое творение Создателя, а сами феи сотворены, чтобы выполнять Его волю, в этом смысл их существования. Так их учили в Школе, так верила и сама Фея...

А потому, скрепя сердце, она отложила свое первоначальное намерение немедленно найти Принца. В краткой молитве Создателю доверив его судьбу высшему Промыслу, она полетела в указанные сектора для ликвидации так не вовремя образовавшегося Прорыва.

Когда Фея подлетала к месту назначения, она увидела, что дело действительно жаркое. То и дело впереди как зарницы виднелись ослепительно яркие вспышки света, гремел гром разрывов и дикий ор, хрюканье и визг прорвавшихся тварей.

Не успела она долететь до расположения сестер, как из густой поросли орешника и малины прямо на неё вылетели пять здоровущих тварей. Две из них были с головами свиней, изо рта которых почему-то торчали волчьи зубы. Тела монстров напоминали человеческие, только за спиной у них виднелись большие перепончатые как у летучих мышей крылья. Остальные три — большие серые горгульи, также с перепончатыми крыльями, когтистыми лапами, кошачьими хвостами и злобными харями. Фее они чем-то напомнили рожи ведьм из детских книжек: сморщенные, с длинными крючковатыми носами, острыми зубами-кинжалами, маленькими красными глазками и острыми ушами.

"Откуда здесь берутся такие твари?", — в очередной раз подивилась Фея, — "как они размножаются? Непонятно..."

Природа зоны Предела и населяющих её тварей была совершенно не известна Хранительницам, им даже запрещено было там появляться. Почему? Наверное, знает только сама Триединая Премудрость, издавшая некогда этот запрет. Только в одном-единственном случае феям разрешалось посещать зону Предела: если туда случайно попал человек или животное, и то только для того, чтобы быстро его спасти и тут же покинуть опасное место. Именно такой случай и имел место быть несколько лет назад, когда Фея ради спасения Принца нарушила незримую границу.

Такие мысли мелькали в голове Феи всего пару мгновений, пока она подпускала бешено визжащих тварей поближе. Наконец, резкий взмах палочкой на всю длину руки и... Вот уже все пять тварей со всего размаха ударились, как рой разъяренных ос об стекло, в поставленный Феей незримый магический щит и попадали, совершенно оглушенные, прямо к её ногам. Фея же подняла палочку вверх, к солнцу, поймала чувствительным небесно-голубым волшебным камнем солнечный луч. Затем она произнесла нужную формулу на феином магическом языке, и вот уже у неё в руках — подобие длинного острого жгущего солнечным пламенем клинка. Один взмах — и все пять тварей лишились своих голов с одного удара.

Черная кровь потекла из перерезанных шей на траву, шипя и растворяя её подобно кислоте. Уродливые тела чудовищ прямо на глазах стали съеживаться, пока не превратились в маленькие зловонные лужицы, но и те вскоре испарились, черным облаком улетев прочь. На земле остались только черные пропалины. На эти пропалины придется потом накладывать магические "заплатки" из специально обработанного розовым соком дерна — иначе здесь ничего и никогда расти не будет, до самого конца мира, наверное...

Но бой был ещё далек от завершения. Взрывы и вспышки за зарослями орешника и малины продолжались. Фея, расправившись с прорвавшимися тварями, перелетела через заросли и оказалась на довольно просторной лужайке.

Создатель, что здесь творилось?! Три десятка — не меньше! — самых разнообразных уродливых черных тварей бегали и летали по кругу, пытаясь найти выход из поставленного феями невидимого глазу магического поля. Со стороны они напоминали чем-то ос, оказавшихся в комнате с закрытыми окнами, которые бешено жужжа, летают в поисках выхода по периметру и тщетно бьются о стекло.

У южной и северной оконечности лужайки, упираясь спинами в толстые коричневые стволы старых сосен, из которых состояла эта часть леса, стояли две феи. Это были Хранительницы Предела Љ1 и Љ2, одетые в форменные голубые туники, обязательные для ношения во время службы феями 3-го ранга. Фея, взглянув на них, покраснела — из-за инцидента с Принцем она совершенно забыла переодеться! Но сражающимся Хранительницам было явно не до оценки её внешнего вида...

— Привет, сестра! — телепатически обратилась к ней "южная", не отрывая взгляда от мечущихся внутри круга тварей. — Мы взяли их под контроль! Нам осталось только пережечь их внутри ловушки. Мы справимся. У нас другая проблема: пока мы делали круг, штук пятнадцать тварей выскользнули...

— ...Пятерых я уже уничтожила! — быстро вставила Фея.

— Отлично, молодец! Остальных надо выследить, пока они далеко не улетели и не расползлись по лесу, а то не миновать беды!

— Хорошо, сестра, я сделаю! — выкинув правую руку вверх в уставном салюте, бодро ответила Фея, и бросилась в погоню.

Обнаружить беглецов не составило большого труда. Фея мысленно направила луч Анализатора на одну из мечущихся внутри круга тварей, скопировала её образ, а потом запустила поисковое заклинание — искать подобных в ближайшей округе. Ответ пришел через пару мгновений: твари всей толпой двигались строго на запад. Согласно данным Анализатора, они успели оторваться уже довольно сильно. Фея с досадой подумала, что нагнать теперь их будет не так-то просто.

Самое плохое было в том, что твари летели прямо к единственному в этой глуши населенному людьми месту. Об этом свидетельствовали их гнусные помыслы, телепатически прочитанные Феей. Правда, до поселка было ещё далеко, но сама мысль о том, что впервые за столько тысячелетий твари из-за Предела могут нанести вред людям, была для Феи невыносимой!

А потому она, недолго думая, набрала большую высоту, поскольку лететь над верхушками деревьев можно было намного быстрее, и устремилась что было сил вперед.

3.

Маленькая деревушка с таверной на восточной окраине под вывеской "Королевская охота", была единственным поселением людей, которая располагалась так близко к зоне Предела. Люди боялись этих мест, а потому опасались селиться здесь. Только отдельные смельчаки, рыцари из Авалона, дерзали подходить близко к границам Предела и даже переходить их: надо же им на ком-то оттачивать свое мастерство!

А вот почему "Королевская охота", как называли свой хуторок поселяне, располагалась так близко от этого гиблого места, никто не знал. Ходили легенды, что поселение было построено одним древним королем — то ли самим основателем Авалона, то ли одним из его ближайших потомков, — который любил охотиться на тварей Предела. Однако точно никто ничего толком не знал. Историю вообще люди знали плохо, да и грамотных было немного среди сельских жителей. Выжил же хуторок, скорее всего, только благодаря тому, что феи так крепко стерегли границы Предел, что за многие тысячи лет тварям ни разу не удалось прорваться к людям и навредить им. А потому никто и не спешил оставить насиженное место.

Хутор состоял всего из пары десятков ухоженных двухэтажных деревянных домов с соломенными крышами. Добротные крепкие стены и заборы, наличники, крылечки и веранды домов были покрыты яркой краской теплых тонов. Таверна по своему внешнему виду ничем не отличалась от жилых домов, кроме вывески у входа. На ней был изображен бравый мужчина в доспехах и на коне, у которого на шлеме красовалась королевская корона. На рисунке было отчетливо видно, как он поднес одной рукой охотничий рог к своим губам, а другой поднял длинное копье. Впереди наездника бежала стая собак, а ещё дальше — крупный олень с ветвистыми рогами.

Жители хутора, как и во всех остальных городах и селах Содружества, явно не бедствовали. Круглый год здесь царило лето, все культуры созревают самосевом — знай только собирай -, урожайность — десять крат, неурожаев нет никогда, дожди вовремя, как по заказу, войн да воров нет — живи да радуйся! Оттого-то у всех поселян и были упитанные розовощекие лица. Мужчины носили обычно солидные кожаные сапоги, ремни и щегольские шляпы с перьями, а женщины — разноцветные платья из ситца и льна с красивой вышивкой золотыми и серебряными нитями и даже платки из шелка. Эра Порядка и Процветания давно стала реальностью для всех, даже самых простых, жителей Целестии.

Правда, вот уж который год в "Королевской охоте" не могли найти ответа на вопрос, куда подевался один странный юноша, который жил на хуторе больше месяца. Он прославился у поселян тем, что рассказывал какие-то чудные истории по вечерам в таверне, а потом пропал без вести, как в воду канул...

— Да говорю я тебе: феи его утащили, фе-и! — хлопнул крепкой мозолистой рукой по гладко отполированной поверхности стола рослый мужик с длинными висячими усами. Он явно перебрал свежего пива нового урожая, которое здесь подавалось, и громко икнул. — Известно же, что они мужиков наших похищают, своих-то у них нету!

— Давай-давай бреши дальше, дуралей! Где ж это видано, чтоб бабы жили одни-то, без мужиков! В своем ли ты уме, а-а-а? — покрутив пальцами у виска, ответил, также громко икнув, его собеседник. Им был молодой человек в щегольской кожаной охотничьей куртке и охотничьей шляпе с пером. — Сколько не охочусь в здешнем лесу — ни разу твоих фей не видал!

— Э-э-э-х, сопляк, доживешь до моих годков-то... — сказал усатый мужичина, а потом взял кружку пива и, сделав большой глоток, смачно рыгнул. Затем, хитро прищурив правый глаз, посмотрел на молодого охотника и продолжил. — Ты, видать, не по нраву им пришелся: они охотников не любят, хе-хе. Они зверушек холят и лелеят, что мамка дитятю...

— Да брось ты! — раздраженно махнув рукой, перебил усатого молодой охотник. — Утащили его, наверное, твари из Леса, вот это точно! Я сам однажды видел одну такую. Рожа черная, рога как у козла, а глазища-а-а-а — ВО! — красные. И вылупились на меня... А я как из лука — ба-а-ац! — прямо в шар ему! А он — на тебе! — исчез! — Молодой охотник, оживленно жестикулируя, при слове "бац!" так ударил пудовым кулаком по крышке стола, что кружка пива подпрыгнула и часть ароматного напитка пролилась. Привлеченные шумом посетители прыснули от смеха — смекнули, парень явно перебрал...

К столу подошла дородная молодая девица в аккуратном белом накрахмаленном переднике и таком же чепчике на голове и принялась вытирать образовавшуюся лужицу тряпкой.

— А, по-моему, и фей-то никаких нету и в помине, — с деланной ленцой проворковала она низким грудным голосом. — "Феи всё феи", а где они? Сколько живу уже в "Охоте" — ни разу не видела! А даже если они и есть... Наши-то девки их нисколько не хуже, а, пожалуй, и получше будут... — И стрельнула глазками в сторону молодца в кожаной куртке.

— Уйди, глупая, уйди с глаз! — рассердился усатый мужичина. — Не знаешь ничо, а туда же! Вот доживи до моих годков — будешь говорить. А я-то фею видел — во! — когда пацаном ещё бегал по лесу! Сам! Сам видел! — и гордо ударил кулаком в волосатую грудь, показавшуюся из расстегнутой от жары рубахи.

Вся таверна притихла, и даже вытиравший стаканы за стойкой хозяин застыл на месте, прислушиваясь. Дородная девка, стараясь не потерять из виду парня, отошла к стойке налить новые кружки, но наливала их заведомо медленно, прислушиваясь к разговору.

— И... и-и-и-к... как же она? Похожа на наших-то девок, а? — хитро прищурившись, ухмыльнулся охотник.

— Не-е-е-е! — замотал головой его собутыльник. — Нашим девкам до них далеко-о-о-о-о, не чета-а-а-а!!! Как пегой деревенской кобыле до белых лошадок господ из Авалона, ха-ха! У них во! Во! И во! — красноречивыми жестами показал усатый пропорции воображаемой феи, которые оказались явно не в пользу стоявшей у стойки дородной девицы. Весь зал покатился со смеху, как и собеседник в кожаной куртке.

— А что же ты, старый козел, — не стесняясь в выражениях, воскликнула обиженно она, — на нашенской-то женился, а не на своей крылатой-то?! Небось, не подошел ей мордой своей конопатой! (лицо мужика действительно все было в веснушках).

— Э-э-э, дурында, ну тебя! — опять махнул рукой мужик с досады. — Што с бабами разговаривать? Ума-то у них нету! Я ж тогда малец был, годков десять было мне тогда! Залез, помнится, на дерево яйца у куропаток-то потаскать — любил их сырыми лопать в детстве. Да фея-то взлетела: в голубом вся, крассявая... Жуть! И так пальчиком-то мне погрозила, мол, не балуй, малец, а потом палочкой мне по голове бу-у-умсь... Очнулся я, значит, уже на берегу речки, прям на песочке лежу, а в голове личико-то её так и вертится, так и вертится — беленькое, глазки голубенькие, волосики золотистые, губки розовенькие... На всю жизнь запомнил, но ни разу больше-то и не видел! Так что вот и пришлось... — поворачиваясь гневно в сторону дородной — ...и пришлось жениться на нашенской-то. А то б не отказался и я... от феи!

При этих словах вся таверна покатилась со смеху. Слышались реплики: "ну, старый пень дает", "перегрелся на солнышке на бережку, да и все тут", "напился, старый хрен, и брешет" и все в таком духе. А охотник, между тем, также просмеявшись вдоволь, вдруг уставился в окно:

— Смотри... отец... она... — указывая пальцем куда-то, еле выдавил из себя он.

— Хто, она? — нехотя отрываясь от своих пьяных грез, пробормотал усатый.

— Кто, кто, фея, дурак!

— Фея-я-я-я-я?????!!!!!!!

Длинноусый мужчина стремглав бросился к окну. Там, у стогов со свежевыкошенным сеном, за низкой деревянной изгородью, разделяющей двор таверны и расположенный за ней общественный луг, в воздухе парила... Настоящая фея! В белоснежной тунике, вышитой синими васильками, легких сандалиях на миниатюрных ножках, с распущенными длинными сверкающими на солнце золотистыми волосами и серебряным ободком на голове. Она парила в воздухе и совершала какие-то пассы палочкой, совершенно не обращая внимания на людей.

На крик охотника и усатого мужика выбежала вся таверна, таращились во все окна, кое-кто забрался на крышу и поднялся такой галдеж, что не слышно было никого и ничего — все слова смешивались в какую-то кашу.

Тут Фея, наконец, повернула к ним свою прекрасную головку, отчего длинноусый мужик сразу же схватился за сердце "Она!" Затем прекрасная гостья прикоснулась своим тонким пальчиком к розовым губкам и в то же миг все посетители таверны враз замолчали, не в силах произнести ни звука.

А уже мгновение спустя раздался дикий вой, и десять уродливых тварей беспорядочной толпой вылетели из леса. Пять черных как сажа свиней с перепончатыми как у летучих мышей крыльями и волчьими клыками, которые хищно торчали из раззявленных пастей. На них верхом — черные полулюди-полукозлы: мохнатые, с острыми рогами, красными глазами и длинными ножевидными прямыми когтями.

Парень в кожаной куртке дрожащим пальцем указал на них, пихая локтем длинноусого под бок, но тот лишь отмахнулся, не в силах оторвать своего восторженного взгляда от точеной стройной фигурки Феи.

Твари с диким свистом летели прямо на таверну, но у деревянной ограды они вдруг со всего размаху врезались в невидимую стену и попадали, оглушенные, прямо на деревянные брусья. Дальше Фея с ними не церемонилась. Вырвавшийся из камня на палочке луч как острый клинок в одно мгновение разрезал ошеломленных тварей напополам. Тела их прямо на глазах у пораженной публики скукоживались и испарялись, пока у ограды остались лишь уродливые черные проплешины, впоследствии прозванные жителями "Чертовы копытца".

Фея же повернулась вновь к восхищенным зрителям, провела по своим устам пальцем, и, громко жужжа как исполинская пчела, быстро набрала высоту и исчезла за горизонтом. Толпа зрителей обрела дар речи и, наконец, смогла вволю выразить свой восторг.

Долго ещё хутор после этого случая не мог прийти в себя от такого потрясения. И длинноусый мужчина, и молодой охотник в кожаной куртке тут же были единогласно признаны всеми поселянами знатоками таинственного мира по ту сторону леса и стали "первыми парнями на деревне". А "чертовы копытца" потом долго показывали всем приезжим как главную достопримечательность этих мест. О пропавшем же молодом чудаке, о котором судачили в последние несколько лет, теперь основательно позабыли. В самом деле, тут произошло ТАКОЕ!.. А мало ли кто куда пропадает? Может, спьяну в реке утонул — и такое бывает...

Но Фею людская суета уже не волновала. Главное было сделано — люди были ограждены от чудовищ, возложенная на неё Сообществом миссия была успешно выполнена. А тут ещё и Старшая Хранительница вышла на связь:

— Хранительница Предела Љ3, Хранительница Предела Љ3... Как Ваши дела?

— Отлично, старшая сестра. Люди не пострадали, прорвавшаяся группировка ликвидирована.

— Спасибо за работу, сестра. Твоя миссия была самой сложной и ответственной. Люди — главный предмет нашей Опеки, они не должны пострадать ни в коем случае! Впрочем, остальные сработали тоже неплохо. Прорыв ликвидирован, Предел восстановлен, причины Прорыва будут тщательно расследованы и устранены...

— В таком случае, старшая сестра, могу ли я отлучиться? — воспользовавшись моментом, спросила Фея. — У меня есть срочные дела дома.

— Да, конечно, ты хорошо поработала. Я обязательно отражу твой подвиг по спасению людей в рапорте. Ты свободна, сестра, да пребудет с тобой Создатель.

И Фея, резко изменив траекторию полета, направилась прямо к своему домику. Она чувствовала, что Принц уже на подходе, а потому разумнее встретить его там.

"Видимо, опасность миновала и все обошлось", — подумала, сама себя успокаивая, она, но внутреннее чувство говорило обратное. Интуиция фей, как известно, никогда, никогда не подводит...

4.

Когда Принц оказался в лесу, он уже окончательно позабыл о своих дурных чувствах, ведь природа была его родной стихией. Родными для него были травы и цветы, деревья и кустарник, звери и птицы, речушки и ручейки, пруды и овраги. Больше всего на свете Принц любил гулять на природе и, если бы не Фея, мало-помалу приучавшая мужа к дисциплине, эти прогулки давно стали бы круглосуточными. При этом каждая прогулка для Принца была особенной. То он часами мог наблюдать за кропотливой работой тружениц-пчел или неуклюжих увальней-шмелей, от которых венчики цветов колебались, словно приветствуя Принца вежливыми поклонами (Принц тогда смеялся и сам снимал шляпу и галантно кланялся цветам в ответ). То он мог полдня слушать, лежа под развесистым деревом, переливчатые трели певчих птиц, пытаясь подражать их песням игрой на своей тростниковой флейте — неизменной спутнице всех пастухов и лесных бродяг. То — вдыхать аромат лесных цветов или пускать горячие круглые "блинчики" у пруда или петь собственного сочинения смешные стишата пугливым белкам и бурундукам, которые с любопытством таращились на него из-за стволов деревьев, а потом бегать наперегонки с быстроногими зайцами или косулями...

Сколько Принц себя помнил, он всегда любил природу, всегда ощущал себя неотъемлемой её частью, здесь ему было легко и привольно дышать. И природа, надо сказать, никогда не оставалась перед ним в долгу. Зайцы и кролики его не боялись, но спокойно принимали морковки из его нежных, тонких, как у девушки, рук, птицы садились ему на плечи и голову и пили воду прямо из его уст, пчелы и шмели его не кусали, а деревья и травы всегда расступались, когда он шел через чащобу. А Принцу никогда не надоедал лес. Наоборот, каждый раз он находил в нем что-то новое, каждый раз лес приоткрывал перед ним какую-то толику своих тайн: то рождение выводка бельчат, который удалось заснять Принцу при помощи запоминающего кристалла, то брачные игры златокрылых бабочек, которые бывают лишь раз в году, то таинственный островок посреди дремучего болота, где растут волшебные говорящие цветы.

Надо заметить, что во время своих многочасовых прогулок Принц никогда попусту не срывал ни цветка, ни травинки, никогда не ломал веток, только лишь для какой-то большой нужды. И даже когда у Принца возникала такая необходимость, он всегда вежливо просил разрешения у того растения, которое намерен был сорвать или срезать.

Например, если ему нужен был цветок для венка, он простодушно говорил: "Прости меня, брат-цветок, что я срываю тебя, но ты мне нужен для чудесного венка. Позволь мне тебя сорвать, ведь тебе будет так хорошо вечно красоваться на золотоволосой головке моей возлюбленной Феи!" Ну как такой просьбе можно было отказать? Или — "прости меня, сестра-трава, но ты мне нужна для лечебного снадобья. Позволь мне тебя сорвать, ведь тебе будет так хорошо своими целебными соками излечить больного!" И трава сама тянулась к его ладоням.

Самым же любимым занятием Принца в лесу было разговаривать с его обитателями: с зайцами и кроликами, с белками и куропатками, с деревьями и

травами, с камнями и источниками — и притом без всяких заклинаний! Например, чтобы поговорить со стариком-дубом, Принцу достаточно было лишь обнять его ствол, крепко прислониться ухом к его жесткой шершавой замшелой коре и

полностью остановить поток мыслей у себя в голове. И тогда через пару мгновений он уже начинал ощущать, как в той пустоте, что образовалась в его голове, начинают появляться чьи-то мысли, странные мысли... Именно таким образом Принцу было легко находить целебные травы или прекрасные цветы для своей возлюбленной Феи: деревья, камни, земля, источники, животные и птицы сами подсказывали ему дорогу.

Так Принц гулял по лесу и собирал целебные травы для своей милой Феи, пока не вышел из чащи на небольшую поляну. Посередине поляны, покрытой невысокой зеленой и сочной травой, располагался широкий пень. Принц наметанным взглядом сразу увидел, что у его узловатых корней растет то, что ему нужно: несколько цветков растения, которое феи называют "заячьими глазками". В высушенном виде феи делают из него отвар, чтобы лечит болезни глаз, и не только. Оно достаточно редко встречается в лесу и потому Принц очень обрадовался, что смог его найти, ведь именно этого растения ему не хватало из списка, данного ему Прекрасной Феей.

Принц ускорил шаг и вскоре подошел к пеньку. Произнеся обычное заклинание, аккуратно срезал складным ножом послушно наклонившие свои головки цветы и бережно положил их в корзину.

Он уже собирался уходить, как вдруг заметил тщательно замаскированную норку в ложбине между кореньями пня. Подумав, а не навестить ли ему ушастого трусишку в его домике, Принц запустил туда руку, но вместо пушистого кролика нащупал мягкую бархатистую поверхность какой-то ткани. Судя по всему, это был небольшой мешочек, туго набитый какими-то предметами. Недолго думая, он вытащил его из тайника. Каково же было удивление Принца, когда он увидел, что тот весь был наполнен драгоценными камнями: там были алмазы и изумруды, сапфиры и рубины, а также множество других камней, названий которых Принц не знал.

Первой мыслью Принца была: "как здорово, что я их нашел! Какие прекрасные вещи из них можно сделать, чтобы украсить мою Прекрасную Фею! Как Фея будет довольна моей драгоценной находке! Вот это и есть — настоящий подвиг!" И с этими мыслями Принц положил камни обратно в мешочек и собрался было спрятать его к себе в корзину...

Но тут же остановился как вкопанный от пронзительного крика, чем-то напоминавшего одновременно карканье ворона и визг кошки, которой наступили на лапу:

— Ах, ты, негодяй, немедленно оставь сокровища в покое! Они принадлежат не тебе, а мне!

Принцу стало неприятно, что кто-то мог допустить саму мысль о том, что он способен на воровство. Он считал себя очень порядочным человеком и привык делать окружающим только добро, как постоянно учила его Фея.

— Ещё раз повторяю, лапы прочь от моей собственности, ворюга проклятый, или тебе не поздоровится! Мои сокровища заколдованы, и ты заболеешь чумой и подохнешь, как собака, если вздумаешь их себе захапать!

Принц стал беспокойно озираться по сторонам в поисках источника неприятного голоса и вдруг впереди себя он заметил маленького человечка с седой как лунь головой и длинной, до пят, бородой, одетого в красный атласный кафтан с золотыми пуговицами. На голове его красовался колпак с белым помпончиком, на ножках — щегольские красные сафьяновые сапожки с золотыми пряжками. Он сидел у подножия большой сосны на другой стороне поляны и с искаженным злобой пунцовым лицом смотрел на него.

По внешнему виду злобного человечка Принц догадался, что это — карлик — одно из самых неприятных существ в Целестии.

Феи не очень ладили с карликами, потому что они были антиподами друга для друга. Феи любили петь песни и сочинять сказки, танцевать и веселиться, пировать и наряжаться, изучать природу и охранять её. Карлики были совершенно другими. Больше всего на свете они любили золото, серебро и драгоценные камни. Ради них они готовы были перерыть всю землю вдоль и поперек, изрыть подземельями тысячи миль только для того, чтобы добывать и добывать все новые ископаемые. Иногда можно было подумать, что карлики — это машины по рытью земли, как кроты или муравьи — так усердно они выполняли свою работу. Они могли трудиться по 15-17 часов в сутки, лишь бы завладеть ещё одним самородком или алмазом.

Но для фей было непонятно не это. Они тоже любили золото и украшения и были основными покупателями драгоценностей у карликов, ведь последние не только добывали ископаемые, но и изготавливали замечательные украшения из них. Золотые пряжки, бриллиантовые диадемы, серебряные браслеты фей были изготовлены именно карликами, равно как и различные хитроумные машины и механизмы, которые также находили большой спрос у фей. Непонятным было то, что карлики почти никогда добытыми такими трудами сокровищами не пользовались и были жутко жадными. Для них величайшим удовольствием было перебирать целыми днями напролет добытые камушки или горсти золотого песка, не используя их впрок. Продавали они только незначительную часть добытого — ради мяса, рыбы (фрукты и овощи итак можно было собирать сколько хочешь) или пряжи для одежды. И то надо было зорко следить за тем, как бы карлики тебя не облапошили — они норовили отдать гораздо меньше того, о чем договорились. Подсунуть в сумочку что-то не то или торговаться до хрипоты из-за сущих мелочей у них считалось вполне в порядке вещей. И поэтому феи вступали с ними в сношения крайне неохотно, только когда это было действительно необходимо.

Жили карлики в своих подземных лабиринтах, напоминавших большие муравейники, со множеством различных ловушек, тупиков, в которых легко можно было заблудиться, и как они жили — не знал точно ровным счетом никто. Они никого не пускали к себе, не приглашали в гости и торг вели строго на поверхности, а система их замаскированных выходов наружу вообще была строго секретна и её не знал никто, кроме самих карликов. Хотя на самом деле это как раз было их большим заблуждением. Вездесущие феи, конечно, все и так знали. Ведь Хранительницам Порядка и Процветания Целестии полагается знать такие вещи, так сказать, "по должности". Но феи делали вид, что не знают (и довольно успешно, надо сказать). Они предпочитали не вмешиваться попусту в дела опекаемых ими народов, только когда те сами нуждались в их помощи или когда они угрожали правам других народов. Да и карлики им, попросту говоря, были неинтересны. Ну, зачем, скажите пожалуйста, феям эти скучные жадины и занудные скопидомы? Пусть себе живут да копают полезные ископаемые, лишь бы другим жить не мешали!

— Простите, пожалуйста, достопочтенный карлик, — с обидой в голосе подчеркнуто вежливо ответил Принц, вспоминая уроки хороших манер, которые ему так долго преподавала Прекрасная Фея. — Я и не знал, что это Ваше. Возьмите их себе, мне не нужно чужого!

— Дурак! — злобно ответил карлик. — Разве ты не видишь, что я застрял у этого проклятого дерева и не могу забрать свое сокровище?! Безмозглый болван, помоги же мне!

Принц, сделав вид, что не обиделся, посмотрел повнимательнее на карлика и только сейчас заметил то, что совершенно выпало у него из поля зрения ранее. Карлик действительно не мог оторваться от дерева: его длинная пушистая белая борода запуталась в нижних ветвях сосны, а руки были слишком коротки, чтобы дотянуться до них.

Принц, недолго думая, ловко вскарабкался на нижние ветки дерева с намерением помочь несчастному существу. Но, сколько он ни прилагал усилий, освободить бороду карлика из зеленых объятий ему никак не удавалось. Создавалось такое впечатление, что она приклеилась к ним намертво.

"Как это карлик умудрился так запутаться?" — озадаченно подумал Принц. Но тут его осенила догадка. Принц прислонился ухом к шершавой сухой коре дерева и шепотом произнес: "Сестра-сосна, скажи, что здесь произошло? Зачем ты обижаешь это несчастное существо?"

В ответ на его просьбу в голове Принца закружился поток мыслеобразов и он всё понял. Дело в том, что карлики довольно скверно обращались с деревьями и вообще с природой: они рубили их без необходимости, ломали ветви, вырезали ножами свои каракули или просто хамили. За это им часто попадало от фей, но не всегда феям удавалось их поймать на месте преступления — зачастую они вынуждены были исправлять только последствия: лечить исковерканные деревья, выращивать новые вслед срубленных. Подобное произошло и здесь.

Принц мысленно увидел, как этот карлик подошел к дереву, ловко вскарабкался на его вершину и что-то высматривал вдали. Затем он стал слазить и так добрался до нижней толстой ветви сосны. Здесь он остановился, достал из кармана нож и деловито стал вырезать на коре несчастного дерева банальную надпись, что-то вроде "Здесь был карлик Хнум — самый лучший в мире охотник за сокровищами". Лицо карлика сморщилось от напряжения, даже кончик красного язычка высунулся у него изо рта — так он старался, вырезая эту идиотскую надпись. Дерево, между тем, задрожало от возмущения, оскорбления и боли, а потом его ветка вдруг закачалась, как бы от сильного ветра, и карлик свалился прямо на землю. При падении его борода зацепилась и намертво запуталась в ветвях. Так карлик остался пленником дерева на много часов.

Из состояния мысленной беседы с сосной Принца опять вывел резкий окрик:

— Ну, что ты там, заснул что ли? Немедленно освободи меня, слышишь?! Или я за себя не отвечаю!

— Успокойтесь, добрый карлик, — стараясь сделать свой голос как можно более спокойным, сказал Принц, помня наставления Феи о том, что даже в самых конфликтных ситуациях надо держать себя с достоинством, а спокойный и вежливый тон успокаивающе подействует на самого разгневанного собеседника. — Сейчас я попрошу за Вас у этого чудесного дерева, ибо освободить Вас сможет только тот, кто лишил Вас свободы.

А потом Принц нарочито громко воскликнул, обращаясь к сосне:

— Сестра-сосна, отпусти этого карлика на свободу, во имя Прекрасной Феи — хозяйки этого леса и моей любимой супруги!

Сосна пошевелила ветвями, как бы от дуновения легкого ветерка, но не отпустила своего пленника на свободу.

— Да будет проклята эта гнилая коряга, годная только на дрова! — злобно взвизгнул карлик, но Принц его не слушал: он углубился опять в чтение мыслеобразов.

Сосна ответила, что признает власть Прекрасной Феи и очень любит её, ибо она постоянно заботиться о деревьях и лечит их от нанесенных им ран. Принц мысленно увидел следующую картину. Прекрасная Фея подошла к этой самой сосне, которой кто-то нанес рану топором, и, встав на колени, роняя при этом на розовые щечки крупные, с горошину, слезы, поцеловала рану на стволе сосны. Потом достала из кармашка туники волшебную палочку и прошептала какие-то незнакомые слова на феином языке, после чего перламутровая палочка изнутри засветилась мягким сиянием. Фея прикоснулась ею к ране на стволе и тут же, прямо на глазах, та за несколько мгновений затянулась как бы новой кожей слоем свежей древесины и коры. Все дерево задрожало от удовольствия и радости, а нижние ветви сосны обняли светловолосую головку Феи. Фея поцеловала мягкие зеленые иголки, пожелала сосне здоровья и, довольная собой, отправилась дальше, на поиски новых обитателей леса, которым требовалась помощь.

Видение пропало, но вместо него в сознание Принца проник новый поток мыслеобразов.

— Достоуважаемый господин Хнум! — обратился к карлику Принц, выслушав сосну до конца. — Оскорбленная и израненная Вами сосна сказала, что, несмотря на мою просьбу, она не отпустит Вас из своего зеленого плена, пока лично не передаст Вас как злостного нарушителя Священных Принципов Порядка и Процветания Хозяйке этого леса.

— Только этого ещё мне не хватало! — провизжал в ответ противный голосок. — Слушай, ты, тихоня, если ты такой добренький, вытащи меня поскорее отсюда! Вон там, — показал карлик глазами, — лежит мой заговоренный топорик, который и камень может перерубить. Сруби эти вонючие ветки — и весь разговор! Ну же! А я в долгу не останусь!

Но Принца такой оборот дел явно не устраивал.

— Ну, и сиди здесь до завтрашнего утра, глупый упрямец! — наконец, не выдержал он, нарушив кодекс вежливости фей. — Я пойду сейчас домой, а то меня там уже ждут. Завтра я вернусь вместе с Прекрасной Феей, и она тебя освободит, а ты за это время подумаешь о своем недостойном поведении!

С этими словами Принц развернулся, взял в руки корзинку с травами и зашагал к той тропинке, по которой сюда пришел. Но стоило Принцу только дойти до пня с сокровищем, как его остановил пронзительный жалобный крик:

— Ой-ой-ой-ой-ой, дорогой мой человек! Не оставляй меня пожалуйста здесь! Не передавай меня в руки лесной Хозяйки! Умоляю! Феи усыпят меня на долгие годы, сотрут мою память, а ведь меня дома тоже ждут дети! Милый, добрый человек, помоги мне, умоляя-я-я-я-ю!

Голос карлика действительно изменился до неузнаваемости. Он жалобно скулил и визжал, как маленький щенок, которого хозяин оставляет дома одного, уходя по делам, так что невозможно было поверить, что ещё несколько минут назад эти же самые уста изрыгали злобные и ядовитые речи. Карлик встал на колени, воздел в молитвенном жесте коричневые ручонки и глазами полными слез умоляюще смотрел на Принца.

И сердце Принца не выдержало! Он не мог оставить даже такое существо, как злобный карлик, в беде, ведь не зря же Прекрасная Фея, за неимением у него другого имени, называла его "Добрым Принцем"!

Но как было иначе освободить карлика? Ведь сосна его не отпустит...

И тут Принца осенило.

Он стремительно вынул из-за пояса острый нож и одним махом перерезал у основания бороду карлика. В результате, борода осталась в плену у сосны, а несчастный карлик теперь оказался на свободе!

Все это произошло так стремительно и неожиданно, что карлик, до этого изо всех сил пытавшийся оторвать бороду, кубарем покатился на землю. Потом он с удивлением, как бы не понимая, что же с ним произошло, медленно ощупал свой осиротевший подбородок обеими, покрытыми сморщенной коричневой кожей с длинными грязными ногтями, ручонками. Вместо длинной белой роскошной бороды остались лишь жалкие неровные и рваные пучки волос...

— Ну, уж не думал, что ты настолько безмозглый кретин, — злобно закричал во всю глотку карлик, — что додумаешься лишить меня моей прекрасной белой бороды! За что, ну за что ты меня так наказал!? — брызжа слюной бесновался карлик, одновременно торопливо пряча мешочек с драгоценными камнями за пазуху. — Какого лешего я встретил такого кретина на своем пути!? Лишить меня моей бороды, которую я растил столетиями, моей замечательной, пушистой, белоснежной бороды! И ради чего? Ради проклятого дерева! Вот уж точно кретин, так кретин! Как я теперь явлюсь своим соплеменникам и родным?! Кретин, дуралей, тупица и сопляк!

Эти ругательства как ядовитый поток изрыгали маленькие злобные уста карлика довольно долго, при этом сам он успел отойти на довольно приличное расстояние от Принца и дерева, чтобы ни тот, ни другое не смогли его проучить.

— Ну, вот тебе и благодарность! — не смог скрыть своего разочарования Принц. — Вот и помогай после этого карликам! Скажи спасибо, что хоть цел остался! — и с этими словами он повернулся спиной к неблагодарному коротышке. Но дойти успел опять-таки только до пня посредине поляны, потому что карлик вдруг стремительно подбежал к нему сзади, и, схватив его за руку, внезапно изменившимся голоском ласково проворковал:

— Ну что ты сразу обижаться! Не смог стерпеть ворчания старого,

больного коротышки! Не обижайся! Я благодарен, что ты меня спас! Только

вот в бороде была вся моя волшебная сила, а теперь я на много лет буду

лишен её...

Услышав эти слова, Принц покраснел до корней волос.

"Ну и дела-а-а! Говорила же мне Фея: "семь раз отмерь, а один раз отрежь", — подумал он и мысленно выбранил себя за неуместную торопливость, а потом со стыдом припомнил, что когда-то читал в книжках о народах Целестии. Карлики действительно имеют длинные бороды не просто для красоты или авторитета, их бороды — волшебные. Каждый волосок в них содержит определенную часть магической силы их расы. Собственно, колдовство карликов и состоит в выдергивании волосков при произнесении соответствующих заклинаний. Нет бороды, нет и колдовства. "Вот почему, — догадался Принц, — карлик не смог сам освободиться от дерева: запутавшаяся насмерть в ветвях сосны борода делала его карличье колдовство бессильным!"

— Простите меня, пожалуйста, достопочтенный Хнум! — сдавленным от искреннего раскаяния голосом проговорил Принц. — Я совершенно не подумал об этом! Честное слово, я действительно хотел Вам помочь!

Но карлик, казалось, не обратил на это внимания. Он махнул своей маленькой, коричневой ручкой, как бы говоря этим жестом "пустяки, дело житейское", и сказал:

— Ну да ладно, что поделаешь, жизнь — важнее... — а потом залез норовистой ручонкой в один из множества кармашков, усеивавших его роскошный алый атласный камзол.

Надо сказать, что роскошь камзола, как и обилие в них кармашков, были непременным, так сказать, атрибутом всех уважающих себя карликов. Какое только количество вещиц не таскали в этих карманцах они! Начиная от самородков золота и золотых монет до кусочков сахару или печеньица, которые они любили грызть в перерывах между работой, а потому для всех, кто видел карликов, было загадкой, как они умудрялись ориентироваться в таком большом количестве кармашков и твердо знать, где что лежит! И карлики действительно никогда ничего не забывали...

Так вот, карлик залез в один из множества внутренних кармашков своего роскошного атласного камзола и вынул какой-то большой (для карлика, конечно) и блестящий предмет, который моментально привлек к себе внимание Принца.

— Позволь мне преподнести тебе эту скромную вещицу, о, возлюбленный супруг дивной хозяйки этого леса! — на удивление торжественно и напыщенно произнес карлик, отвесил глубокий поклон Принцу, шаркнув при этом правой ножкой — ну, прям как придворный вельможа перед королем! — Ты спас меня от неминуемой гибели и за это я хочу тебя отблагодарить! — С этими словами карлик протянул Принцу какой-то блестящий предмет.

— Вот, возьми это зеркальце, — продолжал он. — Оно золотое и драгоценное. Мне жаль его отдавать тебе, но ведь ты спас мне жизнь... Возьми и ступай с Создателем! — а потом, вдруг резко понизив голос, быстрым заговорщицким шепотом добавил. — Только никому-никому не говори про эту поляну, про мешочек, про меня и, особенно, про этот тоннель, из которого я вылез. — Тут только Принц заметил

небольшое, правильной формы отверстие у подножия большого развесистого дуба на другом конце поляны.

— Ну, конечно, честное слово Принца! Хотя, что тут секретного, признаться, не понимаю... — а сам, механически произнося эти слова, не мог оторвать

взгляда от чудесного зеркальца, оказавшегося в его руках. И не мудрено — оно было необыкновенно красивым. Отражающая поверхность из полированного, идеально гладкого листового золота правильной овальной формы, с ручкой и ободком

из редкого красного дерева. Чудесная вещица как будто сама прыгнула в руки Принца, притянулась как железо к магниту, и вот он уже не мог представить себя без обладания этим сокровищем.

Принц немедленно спрятал его во внутренний карман своей куртки, а про себя радостно подумал, что это будет самый лучший подарок для его Прекрасной Феи! Принц мечтательно закрыл глаза и представил. Вот его возлюбленная Фея встает с первыми лучами солнца и, омывшись в холодной прозрачной воде ручья, садится на большой камень рядом. Потом она достает это зеркальце и начинает расчесывать свои длинные золотистые волосы волшебным гребнем, любуется красотой своего личика, которое, отражаясь от золотой полированной поверхности, кажется ещё краше. А ещё Принц представил, как она обрадуется подарку, как радостно обнимет и поцелует его, ведь он действительно совершил самый настоящий подвиг!

Принц второпях попрощался с карликом и пошел своей дорогой — благо все необходимые травы были уже собраны. Карлик между тем нырнул в свой тоннель,

радостно потирая свои маленькие, коричневые, как кора дуба, ручонки,

что-то довольно бормоча себе под нос.

Некоторое время Принц бодро шагал домой, в душе радуясь

такому счастливому окончанию затянувшегося приключения. Только одно обстоятельство омрачало его приподнятое настроение — непонятно откуда возникшее навязчивое желание посмотреть в зеркало, сравнимое с чувством сильного голода. Сначала он не придавал этому желанию значения, продолжая идти по лесной тропинке обратно, и старался сосредоточить свои мысли целиком на красоте окружающего леса, как он это делал обычно, но ничего не помогало. В голове с каждым разом все сильнее и сильнее пульсировала одна и та же навязчивая мысль: "Посмотри! Посмотри! Немедленно посмотри!" и с каждой минутой Принц чувствовал, что сопротивляться этому странному желанию ему становится всё труднее и труднее...

Когда желание стало совершенно неодолимым, Принц решил остановиться.

"Да", — подумал он, — "я просто очень устал, имею же я право немножко посидеть! Интересно, а как же я буду выглядеть в этом зеркальце? Наверное, от такой прогулки у меня совершенно растрепались волосы. Не могу же я явиться перед Прекрасной Феей непричесанным! Надо срочно привести себя в порядок!"

В глубине души Принц понимал, что это довольно нелепые оправдания — и про усталость, и про прическу -, но почему-то ему было неприятно признавать, даже наедине с самим собой, что ему нестерпимо хочется посмотреть именно в зеркало, что зеркало почему-то, всего за каких-нибудь полчаса, приобрело над ним такую необъяснимую власть.

Кроме того, Принца беспокоила мысль о весьма подозрительной щедрости карлика, ведь эти жадины и скопидомы никогда и ничего не отдавали просто так, особенно драгоценности, да и благодарность не относилась к числу их достоинств.

Вдобавок ко всему ему на память пришел один похожий случай со странной находкой...

Однажды Принц плескался в реке и увидел на дне большое перламутровое ожерелье из крупного жемчуга, видимо, кем-то оброненное. Он тут же решил его подобрать и подарить его своей драгоценной возлюбленной Фее. Несказанно обрадовавшись, он бегом, даже как следует не обсохнув, побежал домой.

Но каково же было удивление Принца, когда он, торжественно вручив ей ожерелье, вдруг увидел выражение тревоги и даже испуга на её прекрасном лице. Фея подозрительно посмотрела на украшение, а потом вдруг быстро достала из кармана туники перчатки из тонкой материи. Одев их на руки, она осторожно взяла его, как будто это было не ожерелье, а змея какая-то, и стала внимательно его изучать. Небесно-голубой камешек на её серебряном ободке тревожно замерцал. Принц тогда, помнится, жутко обиделся.

— Ну, дорогая, тебе никогда не угодишь! Сколько я ни совершаю подвигов ради тебя, ты все время недовольна! В кои-то веки я смог сделать тебе достойный подарок, а ты...

Фея же, не отрывая внимательного взгляда от ожерелья, как сквозь сон медленно проговорила:

— Дорогой, я тебя люблю без всяких подвигов и подарков, ты же знаешь... Подожди... Что-то тут не так... Ты ведь знаешь, драгоценности просто так не плывут тебе прямо в руки... Их всегда... кто-то... подбрасывает... — последние слова Фея произнесла особенно медленно, внимательно ощупывая застежку серебристой нити, на которой держалось ожерелье.

Вдруг раздалось какое-то пронзительное шипение, свист, и Фея, вдруг резко вскрикнула:

— Ну-ка, дорогой, быстро, прыгай отсюда!

— Чего-о-о-о?

— Быстро-о-о-о, говорю!!! — и резко оттолкнула Принца в сторону, одновременно брезгливо удерживая кончиками пальцев "ожерелье". Принц получил такой сильный удар, что кувырком перелетел через деревянные перильца веранды прямо на лужайку. Фея, между тем, отбросила ожерелье на пол так, как будто это какая-то ядовитая змея, сама же взмыла прямо под потолок. Драгоценная вещица с жалобным стуком упала на пол и тут же превратилась в перламутрово белую змею. Отвратительная тварь хищно зашипела, ощерив пасть, в которой явственно были видны два больших ядовитых зуба!

Принц, едва поднявшись с земли, застыл как парализованный, а Фея, направив на неё свою палочку, произнесла слова заклятия. Змея вспыхнула волшебным сине-зеленым пламенем и в тот же миг превратилась в горсточку пепла.

Лицо Принца мертвенно побледнело. Он задрожал всем телом. Фея с испугом подбежала к мужу, обняла его и поцеловала в лоб, на котором уже красовался большой синяк:

— Ну что, дорогой, ты не ушибся? С тобой все в порядке? Прости меня, просто надо было действовать быстро, а то бы она тебя ужалила...

Принц же встал на колени и, закрыв лицо руками, запричитал:

— О, Создатель, я едва не погубил тебя, моя ненаглядная Фея! Я едва не погубил тебя! Какой я осел!

— Тише-тише-тише, дорогой, все хорошо, я ведь жива, не правда ли? — утешала его Фея, поднимая с колен и ласково гладя его по голове. — Меня так легко не убить, у меня интуиция... Я все чувствую...

Принц, немного успокоившись, сел за стол на веранде. А Фея, как ни в чем не бывало, сказала нежным и в то же время, как обычно, наставительным тоном учительницы:

— Принц, дорогой ты мой, на будущее, знай, что даже самые на первый взгляд обычные предметы и вещицы могут оказаться волшебными. А волшебные предметы могут обладать совершенно непредсказуемыми, а подчас и опасными свойствами, особенно для людей, которые так уязвимы для любого колдовства! А потому я настоятельно тебе рекомендую: ЛЮБЫЕ подозрительные предметы либо сразу показывать мне, если ты их где-либо нашел или, вернее, они сами "прыгнули" тебе в руки, либо лучше ВООБЩЕ их не трогать, пока я сама не приду и не осмотрю их. Понимаешь?

Принц, испуганно глядя в её серьезные и такие проницательные, такие исполненные нечеловеческой мудростью и сокровенным знанием глаза, лишь молча кивал головой в знак согласия.

— ЛЮБЫЕ предметы, понял? ЛЮБЫЕ. И ВООБЩЕ их не трогай, ВООБЩЕ, слышишь? — Фея несколько раз повторила эти слова как заклинания, внимательно глядя в глаза Принцу так, что он не в силах был отвести взгляд.

— Да, моя дорогая Фея, я больше не буду трогать ВООБЩЕ НИКАКИЕ подозрительные предметы, честное слово, — медленно, как во сне, повторил Принц.

Чуть только он это сказал, как лицо Феи в одно мгновение переменилось. Серьезность и загадочная премудрость куда-то исчезли, её лицо снова стало юным, веселым и женственным. Она улыбнулась и игриво потрепала Принца за ухо:

— Ну, вот и замечательно, милый, все хорошо. Ты не пострадал — и это для меня самое главное!

В этот момент у Принца само собой пропало сонное состояние, и он улыбнулся в ответ.

— Понимаешь, дорогой, я же боюсь-то за тебя, а не за себя! Мы, феи, за милю чувствуем опасность. У нас — интуиция, у нас — анализаторы, — коснувшись небесно-голубого камня на ободке, сказала Фея. — Вы, люди, такие хрупкие, такие беззащитные, так легко поддаетесь внушению и колдовству... — на её прекрасных глазах показались слезы. — Вам в первую очередь угрожает опасность! Представь, если бы ты нажал на тот рычажок раньше меня, что было бы? Эта змея укусила бы тебя, а твоя бедная жена умерла бы от разрыва сердца!.. — и Фея тихонько заплакала.

Тогда Принц в очередной раз поклялся себе — никогда больше не расстраивать Фею, прекратить все свои подвиги, собирать подозрительные предметы и вообще, пореже уходить из дома. А Фея, утерев свои глазки шелковым платочком, улыбнулась и сказала:

— Был у меня один подобный случай. Пожалуй, — задумчиво сощурив глазки, — лет эдак пару тысяч прошло с тех пор... Один путешественник в моем лесу совершенно случайно нашел золотую подкову. Потом он заснул, а проснулся уже... Представь себе, дорогой, кем? Ослом! Пока он спал, в полнолуние подкова проявила, так сказать, свои волшебный свойства. Хорошо ещё, что я тогда как раз делала обход территории и увидела этого "осла". Мне тогда показалось подозрительным, что может делать домашнее животное в такой глуши!

— И... что же ты сделала? — с любопытством спросил Принц.

— Я просканировала Анализатором животное и увидела, что душа-то у него — человеческая! Пришлось тогда с этим "ослом", конечно, повозиться, потому что превращение одного вида в другой — это высший пилотаж в магии. Позвала на помощь всех сестер с округи, даже Старшую Хранительницу...

— И?

— Ну, насилу расколдовали тогда его, конечно... — Фея задумчиво посмотрела куда-то вдаль, а потом рассмеялась.

— Представляешь, любимый, этот бедняга потом со страху ещё пару суток не мог говорить по-человечески и пытался есть траву! Такой забавный был чудак... Мы его с сестрами несколько дней приучали к пище, учили говорить.

Принц почувствовал себя как-то неловко. В его душе стала подниматься волна жгучей ревности.

— И что потом стало с тем... ну-у-у-у... с тем, человеком?

— А-а-а, ревнуешь... — хитро посмотрев на него, с улыбкой сказала Фея и ласково потрепала Принца за щеку. — Он женился потом на моей соседке, с сектора Љ1. Полюбил её одну из всех сестер — между прочим, всех незамужних...

— Да уж... Интересная история... Слушай, Фея, а ведь если бы ты смогла его расколдовать одна, он бы, получается, жил тогда у тебя и может быть женился бы тогда на тебе... Ты об этом не думала? — не унимался Принц.

— Глупый! Мы, феи, в отличие от вас, людей, знаем, что все всегда происходит так, как должно произойти. Ты должен был стать моим мужем, а я — твоей женой, а он — мужем Хранительницы Предела Љ1. Промысел Создателя таков, а мы — просто Его смиренные служительницы, которые этому Промыслу подчиняемся...

Видение пропало. Принц вновь осознал, что он сидит на пеньке посреди леса, а рука его ощупывает в кармане куртки золотое зеркальце. Но в голове у него остался настойчивый мысленный приказ Феи: "Не трогать! ВООБЩЕ ничего не трогать! ЛЮБЫЕ предметы! Не трогать!". В его голове возник мысленный образ: строгие глаза Феи с расширенными почти на всю радужную оболочку зрачками, проникающие в самую глубину его души. И неизменный мысленный приказ: "Не трогать! ВООБЩЕ ничего не трогать! ЛЮБЫЕ предметы! Не трогать!"

Принцу сразу полегчало. На некоторое время его перестало тянуть посмотреть в зеркало, но он решил во что бы то ни стало донести его до Феи.

Однако это состояние длилось недолго. Затем навязчивое жжение в груди вновь дало о себе знать и чем дальше, тем оно становилось сильнее. Доводы Феи отступали все дальше в глубины сознания, пока совершенно не исчезли. Таинственное сокровище оказалась сильнее магии Прекрасной Феи.

И все же признавать свое поражение перед желанием Принцу было как-то неудобно, а потому он сделал вид, что действительно хочет просто немножко отдохнуть и привести в порядок свою прическу. Для этого он даже достал из своего нагрудного кармана гребешок, сделанный из перламутровой раковины, и положил рядом с собой. И только после этого он всё-таки достал само зеркало и начал в него смотреть...

Глава 2. Принц изменился.

1.

Сначала Принц ничего не увидел в зеркале, кроме своего собственного отражения, и уже хотел было разочарованно отставить драгоценную безделушку в сторону, как вдруг плоская золотистая поверхность дрогнула, подобно водной глади, в которую бросили камень. По ней хаотически замелькали обрывки изображений, точь-в-точь как в объективе калейдоскопа, только намного быстрее. Какие-то незнакомые лица, части городов, каких-то неизвестных пейзажей, животных и растений, неизведанных солнц и созвездий... От всего этого у Принца закружилась голова. Но вот внезапно хаотическое движение прекратилось и, как это бывает при остановке трубы калейдоскопа, перед его взором сформировалось одно-единственное изображение.

Принц увидел остроконечную башню на вершине крутой скалы, которая ярко блистала на фоне ослепительно голубого неба так, как будто бы целиком была сделана из золота. Башню венчала наблюдательная площадка в виде диска, на которой кто-то находился. Но кто — Принц разобрать не мог: какая-то маленькая и ослепительно яркая желтая точка.

Вдруг сознание Принца резко потянуло в её сторону, да так, что он не мог противиться этому влечению, подобно тому, как железо не может противиться притяжению магнита. Принц хотел было перестать смотреться в зеркало, но он был не в силах отвести свой взгляд от его сверкающей поверхности. Душу его охватило такое нестерпимое жжение, как если бы в неё вливали расплавленное золото. Принц чувствовал, что источником и притяжения, и жжения была та самая маленькая светлая точка на вершине башни. Она мысленно звала его, властно приказывала прийти к ней, — и сознание Принца тут же откликнулось на беззвучный зов новой хозяйки.

По мере приближения точка увеличивалась в размерах до тех пор, пока Принц не увидел перед собой достаточно четко оформленную фигуру, с виду напоминающая женскую, но всю как бы сделанную из золота. Однако больше всего Принца поразило не это, а то, что фигура скорее напоминала призрак, нежели живое существо. Всё в ней было — от черт лица до деталей одежд — каким-то нереальным, тонким, воздушным, прозрачным.

Одета она была в золотые, по-королевски роскошные, одежды: длинное платье с мантией, прикрепленной к плечам застежками в виде солнечных дисков, украшенные бриллиантами туфельки на высоком каблуке. На голове её красовалась блистающая россыпью кроваво-красных рубинов диадема, напоминающая чем-то нимб какого-то древнего языческого божества. Идеально округлый овал её лица напоминал чем-то солнечный диск, а золотые струи её прямых, сверкающих ярче солнца волос, волнами ниспадавших на плечи, — поток солнечных лучей. Золотой была и её кожа, золотыми были даже её глаза...

Вернее, глаз в обычном смысле этого слова у неё не было. Были пустые глазницы, как на театральной маске, из которых изливался яркими пучками солнечный свет. Глазницы, таким образом, напоминали ярко-освещенные ночью окна домов, сквозь которые на улицы брызжет свет. Только свет, изливающийся из ЭТИХ глаз, был совершенно невыносим. Он жег душу, причиняя ей боль ещё большую, чем глазам причиняет боль свет видимого солнца, и в то же время он тянул её к себе, как тот свет, что притягивает к себе мотыльков, чтобы затем погубить их. При этом лицо этой золотой призрачной женщины было абсолютно неподвижно, бесстрастно, по-королевски величественно и... беспощадно, как беспощадно прекрасно и губительно бывает солнце в безжизненной пустыне.

Когда Принц оказался на дискообразной площадке, солнечное существо внимательно взглянула на него примерно так же, как люди обычно смотрят на летающее вокруг них насекомое — со смешанной долей любопытства, чувства собственного превосходства и брезгливости.

"Откуда у тебя Мое зеркало? Кто дал его тебе?", — возник в сознании Принца мысленный вопрос.

Контроль над собственным сознанием давался Принцу неимоверным усилием воли, примерно с таким же трудом, как если бы он задумал держать в руках стакан с кипятком. Но, несмотря на эти муки, он всё же гнал, как мог, из своей головы воспоминания о карлике Хнуме, ведь он пообещал его не выдавать, а обещания Принц привык сдерживать...

"Ах, молчишь, трупный червь!" — после некоторой паузы вновь проговорил беззвучный Голос в его сознании. — "Ну, да, ладно, это сейчас неважно. Знай, смертный, что если раньше ты владел Моим зеркалом, то теперь Мое зеркало будет владеть тобой!" От яркой вспышки золотого света глаза Принца резануло, как ножом. У него перехватило дыхание, на миг он совершенно ослеп. А потом его душа погрузилась в огненную пучину, в которой утонули последние остатки сознания...

2.

Очнулся он лежащим плашмя прямо на траве. В обоих руках он судорожно сжимал золотое зеркало.

Принц совершенно не понимал, что с ним происходит. Он просто почувствовал, что в его душе с некоторого момента поселилось какое-то иное, чужеродное начало, и это иное начало жгло его душу ненасытно-страстным желанием — ещё хотя бы раз взглянуть в пустые золотые глазницы той незнакомки, ощутить непереносимо жгучее сладостное прикосновение её солнечного взгляда к своему сердцу. Тяжелая тоска черным покрывалом окутала душу Принца, но, сколько он ни вглядывался вновь и вновь в металлическую поверхность зеркала, он видел в нем лишь свое отражение...

Принц не помнил, как пришел домой.

Прекрасная Фея встретила его, как всегда, радостно. Она обняла и поцеловала его, поблагодарив за собранные травы. Сынишка и дочурка прибежали и бросились прямо на руки к своему папе, показывая, какие красивые венки они сплели сегодня, гуляя по лугу под бдительным руководством Осленка, а Котенок и Щенок так и вились рядом у его ног, ожидая, когда он их потреплет по мягкой шкурке.

Вскоре вся счастливая семья, как обычно, уже сидела за обеденным столом. Хозяйка ставила на стол все новые и новые блюда. Тут были и сладкая и полезная каша из розовой пыльцы, дававшая здоровье и вечную молодость, а детям — силы для роста, и суп из розовых одуванчиков, от которого всегда хотелось петь веселые песни, и сладкая вата из розовых облаков, — самое любимое лакомство детворы и самого Принца. Помимо основных, "розовых", блюд были многочисленные овощи и фрукты, а также сладкое и ароматное молоко из молочных деревьев.

Все были веселы и настроены на общение. В самом деле, обычно за обедом велись самые веселые разговоры, а после него пелись песни и рассказывались сказки. Фея предпочитала сказки петь под лютню, а Ослёнок их тщательно записывал, так как мечтал когда-нибудь издать их отдельным сборником. Принц же рассказывал их прозой, но очень интересно, так как он любил всякого рода острые сюжетные повороты, которые захватывали воображение. А Щенок и Котенок любили рассказывать анекдоты — где они их только набирались в такой глуши? -, сопровождая их почти цирковыми номерами, так что все смеялись до упаду.

Но каково же удивление было у всех, когда в этот раз привычный порядок оказался нарушенным. Принц молчал, не смотрел на Фею и вообще был каким-то чужим, потерянным, как забытый кем-то на стуле плащ. Он видел перед собой только два ослепительно сверкающих солнечных шара и слышал только металлический бездушный голос в своей голове: "Приди, приди ко Мне, расплавься в Потоке, стань совершенно золотым, стань Солнцем!". И от этих видений ничего не хотелось Принцу. Он не видел Феи, не видел плюшевых друзей, да и еда не лезла ему в горло.

Сначала Фея ничего не понимала.

"Наверное", — подумала с тревогой Фея, — "его опять тянет на подвиги. Видимо, предложенный мною подвиг оказался ему не по нраву. Надо накормить его розовой пищей — она отгоняет любую хандру, а уж потом мы вместе решим, какой другой подвиг он сможет совершить, чтобы вернуть уверенность в себе и прекрасное расположение духа".

Подумав так, Фея решила применить все тот же метод, что и обычно: она села рядом с Принцем, упорно смотревшим куда-то под стол, и сказала:

— Дорогой, ты что-то совсем ничего не ешь и не пьешь. Ты так останешься совсем без сил! На, выпей хотя бы стакан розового сока: он такой вкусный, такой питательный, такой бодрящий... Вот увидишь, тебе сразу станет легче! — И Фея, взяв стакан сока в одну руку, как обычно в таких случаях, другой рукой ласково погладила Принца по голове. Раньше это всегда приводило его в умиротворенное состояние и делало покорным, как ягненок. Ведь прикасаясь к волосам Принца, Фея мысленно читала специальные заклинания, которые запускали в действие невидимые лучи Анализатора. Они и оказывали воздействие на определенные центры головного мозга.

Но в этот раз ничего подобного не произошло: она почувствовала в сознании Принца какой-то странный и очень сильный барьер, который, подобно зеркалу, отражал лучи Анализатора, не давая проникнуть им в его мозг. Наоборот, у самой Феи сильно разболелась голова. А Принц так и не стал пить розовый сок.

Фея ничего не понимала и цеплялась за соломинку.

"Может быть, все можно объяснить проще", — подумала она. — "Принц простудился в лесу и приболел или прогулка утомила его. А может, он просто встретил по пути какое-то несчастье: мало ли, вдруг эти неуемные карлики вырубили целую рощу молодняка или чудовища, вырвавшиеся сегодня из-за Предела, загрызли по пути какое-нибудь животное — всякое бывает!".

Фея осторожно потрогала лоб Принца. Он оказался таким горячим, что она сморщилась от боли.

"Но такой температуры не может быть у человека!" — подумала Фея — и это ещё больше укрепило её в мысли, что что-то здесь не так.

— Дорогой мой Принц, что с тобой? — озабоченно спросила его Фея. — Ты какой-то потерянный сегодня, совершенно не слушаешь меня и ничего не ешь и на детишек и Зверят совсем не смотришь... С тобой что-нибудь произошло в лесу? Тебе никто случайно не встретился там?

— В лесу... — эхом откликнулся Принц, не отрывая глаз от своих колен. — В лесу... Она...

— Кто такая "она"? — голос Феи предательски дрогнул, а внутри у нее все сжалось и похолодело. — Я тебя совсем не понимаю, дорогой!

— Божественная красота... Само совершенство... Зеркала... Много-много зеркал... Много-много золота... Поток... Блаженство... Бесконечное совершенство и красота... Она... Бесконечное совершенство... — различные сочетания этих слов Принц произносил все снова и снова, как будто сидел не за столом, а лежал тяжело больной в постели и бредил. Принц совершенно не реагировал на окружающее. Его немигающие глаза остекленели, как у куклы.

А Фея тихо заплакала. И всем стало грустно.

Фея почувствовала, что сердце Принца кто-то похитил и перед нею сидит пустая оболочка. Но она совершенно не понимала, кто и как мог это сделать. Интуиция подсказывала ей, что что-то тут не так. Наверное, Фея бы напала на какой-нибудь след, но слово "она", в сочетании с "красота" и "совершенство" подействовали на неё, как и на всякую другую женщину.

Лицо Феи залила яркая краска, глаза стали мутными от наполнивших их слез, а на сердце тяжелым камнем легла обида: "она"... "красота"... "совершенство"... Какой ещё могла сделать вывод Фея из этих слов? Ну, конечно, тот же самый, что сделала бы и всякая другая жена на её месте! Пламень ревности, обиды и праведного гнева охватил все её существо, глаза зажглись яростным огнем, щеки запылали румянцем, а пальцы сами собой сжались в кулачки, не предвещавшие Принцу ничего хорошего...

Конечно, сохрани Фея свое обычное самообладание, она принесла бы свою магическую книгу и попыталась бы более обстоятельно исследовать сознание Принца на предмет колдовского воздействия, обнаружить следы колдовства... Но ревность и обида совершенно омрачили её разум и впервые в своей жизни она не сдержалась. Когда Принц в очередной раз произнес "Она... — бесконечное совершенство и красота", Фея залепила ему такую пощечину, что Принц покатился со стула прямо на пол и только тогда его глаза приняли осмысленное выражение.

— Что со мной происходит? Где я? — произнес Принц дрожащим голосом, с трудом поднимаясь на ноги. Лицо его выражало чувство совершенной растерянности, какое бывает у человека, который после буйной попойки проснулся в совершенно незнакомом месте.

— Это я должна тебя спросить, что с тобой происходит, муж! — не в силах сдержать гнев, прошипела Фея.

Назревала бурная семейная сцена.

Зверята, до того взгрустнувшие, теперь поприжали свои плюшевые ушки и боялись пошевелиться. Они были в ужасе: никогда за всю свою долгую жизнь они не видели Фею такой и теперь даже не знали, что делать — тихонько уйти или, вернее, убежать, или помочь, опять-таки, непонятно кому — Фее или Принцу.

Положение спасли детишки, которые вдруг взвыли в один голос как две маленькие сирены, так что Зверята, не дожидаясь команды, схватили обоих и бросились прочь из дома на лужайку. В душе Зверята были даже благодарны этому случаю, получив благовидный предлог смыться из этого грозившего скорым извержением жерла вулкана. Однако любопытный Котенок, предоставив детей Осленку и Щенку, остался стоять под окном, чтобы узнать, что произойдет дальше.

А в это время Принц, казалось, немного пришел в себя.

— Дорогая, я сам не понимаю, что со мной происходит. Мне надо побыть одному. Мне очень тоскливо и я не могу с тобой сейчас говорить... — смущенно проговорил Принц, не глядя в глаза Феи, краснея все больше и больше. Ему действительно хотелось уйти как можно дальше от жены и в одиночестве, наедине с собой, ещё раз вспомнить огненный взгляд солнцеокой незнакомки, который так больно и так сладостно пронзил его душу, и попытаться разобраться в самом себе.

— Нет, ты никуда не пойдешь, — твердо и властно сказала Фея, — пока не скажешь, где ты был, с кем говорил, и кто такая "она"! — С этими словами Фея встала между дверью и Принцем, отрезая ему путь к возможному отступлению.

Принц хотел было открыть рот, чтобы все рассказать любимой жене, от которой он никогда и ничего не скрывал, но почему-то в последний момент ему вдруг расхотелось это делать. Он почувствовал как зеркальце, бывшее у него во внутреннем кармане куртки, начинает еле заметно вибрировать. В его голове отчетливо сформировалась мысль: "молчи, молчи, молчи...". И вместо того, чтобы рассказать все как было на самом деле и вдобавок протянуть Фее зеркальце, полученное от злосчастного карлика Хнума, он, сам того не желая, стал плести какую-то откровенную ахинею. И откуда только всё это бралось в голове Принца?

— Дорогая, все в порядке, не сердись! — развел руками Принц и попытался дружелюбно улыбнуться, но поднять взгляда на Фею так и не смог. — Все очень просто объясняется. "Она" — это прекрасная и стройная лань — я её встретил в лесу, у Заячьего Оврага. Представляешь, это была лань, которую ты ещё никогда в жизни не видела, честное слово: абсолютно черная, без единого пятнышка, с копытцами цвета чистого золота, необыкновенно стройная и грациозная... Клянусь Создателем!

— Ну и...?! — угрожающе прорычала Фея.

— Так вот... Эта лань была не простая: при каждом ударе копытца о камень она выбивала по полновесному королевскому дукату, честное слово не вру! Я хотел было её заснять, но не выдержал — и бросился собирать золотые и пока набивал ими карманы — она уже — тю-тю! — побежала от меня прочь! — Принц оживленно жестикулировал, махал руками в воздухе как ветряная мельница, даже лоб его весь покрылся потом. Он привлек на помощь всю свою фантазию, всю силу воображения. Но лицо Феи, по мере продолжения рассказа, все сильнее багровело от гнева, а взгляд становился прямо-таки свирепым.

— Ну и, положим, снять ты её не успел, а где же дукаты? — вопрос Феей был задан с явным расчетом изобличить мужа во лжи, тем более что никаких своих дукатов у Принца быть не могло — все имеющиеся в доме деньги были только у Феи.

— Дукаты? Ах, да, дука-а-а-аты-ы-ы-ы... — торопливо произнес Принц, лихорадочно облизывая пересохшие губы и на ходу соображая, куда же они, в самом деле, могли подеваться. Но мысли упорно не хотели собираться вместе, а разбегались в голове как стадо испуганных барашков. — Вспомнил! — наконец, звонко хлопнув ладонью по лбу, воскликнул Принц. — Да они же утонули в реке, дорогая!

— Ах, утону-у-у-у-ли... Ну, конечно, утонули, куда ж они ещё, в самом деле, могли подеваться, — с горькой иронией усмехнулась Фея, судорожно сжимая и разжимая кулачки.

— Да, да, совершенно верно, утонули! Дело в том, что эта чудная лань бросилась от меня в реку и стала её переплывать, ну а я, конечно же, — за ней в погоню, прямо в одежде, ну и дукаты вывалились у меня из кармана и утонули в реке. А лань — будь она неладна, такая красивая, самая красивая на свете, — была такова! — и Принц махнул рукой в сторону предполагаемого бегства лани.

Фея смерила Принца свирепым взглядом. Губы побелели и сжались в одну ниточку. В этот момент Фея напоминала чем-то разгневанную пантеру: казалось, вот-вот можно было увидеть хвост, которым она гневно бьет по своим бокам. Ясно было одно: такое положение не могло продолжаться бесконечно. Гнев, дойдя до определенной точки кипения, непременно должен был выплеснуться наружу...

Принц, конечно же, продолжал бы говорить ещё и ещё, и неизвестно, сколько бы времени продлилась эта странная беседа, если бы не получил вторую затрещину прямо в правое ухо. Не устояв на ногах, Принц рухнул на крышку стола, который под ним сломался, опрокидывая с великим грохотом на пол всю еду, посуду и напитки.

Котенок, сидя под окном, от страха даже икнул: он даже и не подозревал, что его хозяйка, обычно сдержанная и ласковая, может вытворять такие вещи! Но что не сделает с любой женщиной ревность, даже если она и фея?! Наоборот, именно потому, что она — фея — эффект от её затрещин и был таким сокрушительным. Ведь любое её неконтролируемое движение могло вызвать действие почившей на ней великой магической силы...

— Ты что, милый мой, за дурочку меня принимаешь?! — как змея прошипела она. — Ты что, пьян, что ли?! Зачем ты плетешь мне эту ахинею?! Разве ты не знаешь, что феи чувствуют ложь за милю, потому что сами никогда не лгут?!

— Хочешь, верь, а хочешь не верь, а все это правда, — сам себя не узнавая, невозмутимо сказал Принц, с трудом выбираясь из-под обломков стола.

После такого ответа от третьего удара Принц отлетел в противоположный конец залы, словно тряпичный мяч, если по нему с силой пнуть ногой. Раздался громкий звук разбиваемого стекла. И Принц, вылетев в окно, на лету увлекая за собой розовую занавеску, упал прямо на землю, а на прятавшегося там Котенка посыпался целый дождь разноцветных осколков. Весь исцарапанный, тот пустился наутек и спрятался за углом дома.

Фея же увидела, что она явно перестаралась — так ведь и убить можно! Её сердце в страхе сжалось, и она стремглав побежала на улицу, чтобы посмотреть, что с Принцем. Принц уже не вставал. Он лежал весь исцарапанный осколками стекла прямо на траве, закутанный с ног до головы в розовую ткань занавесок, как мертвец в саван. Вся правая часть лица — от виска до челюсти — представляла из себя один большой кровоподтек.

Фея подбежала к Принцу, присела рядом, положив его голову к себе на колени. Она достала из нагрудного кармашка платья волшебную мгновенно заживляющую мазь и стала смазывать ею лицо мужа.

Принц постепенно приходил в себя. Он медленно открыл глаза и грустно посмотрел на Фею.

— Дорогой, с тобой все в порядке?

— Оставь меня в покое, Прекрасная Фея, — уныло сказал Принц. — Мне нужно побыть одному. — С этими словами он встал и, немного пошатываясь, побрел к реке. Фея хотела было броситься за ним вслед, но в последний момент удержалась.

Принц действительно ушел на реку и весь день бесцельно бродил по берегу, с тоской глядя на отражение солнца в воде. Он несколько раз доставал из кармана зеркальце, но таинственная незнакомка в нем больше не появлялась: зеркало просто отражало его лицо — грустное и скучное.

Принц искал, но нигде не находил утешения. Мир окружавшей его природы, — вся эта изумрудная трава, качающиеся на ветру камыши, плеск прозрачной воды у берега и шелест ветвей ив — мир, который он боготворил и с которым он всегда был на "ты", стал казаться ему каким-то ненастоящим, призрачным, черно-белым. Настоящим было только одно — золотое Существо из зеркала. И обрести это настоящее он не мог. И от этого смертная тоска окутала черным саваном его сердце.

3.

А Фея, в свою очередь, также не могла найти себе места. Сначала она ходила по дому из угла в угол и пыталась найти разумное объяснение произошедшему.

Во-первых, ей стало жутко стыдно за свое поведение.

"Создатель! Опуститься до рукоприкладства, до закатывания скандала, причем при детях и Зверятах! Будто я не Фея, а какая-то простая деревенская баба или торговка рыбой на базаре!" От этих мыслей она мучительно покраснела до самых корней волос, закрыв ладошками свое прекрасное личико.

"И это после того, как я сама учила детей и Принца дипломатичности и сдержанности, что грубая сила — это не решение проблемы, что зло нужно побеждать добром, а ненависть и злобу — любовью и нежностью..."

"Но я же люблю Принца! — попыталась мысленно оправдаться перед самой собою Фея. — Он — смысл моей жизни, он для меня — все, и даже сама мысль о том, что я его потеряю, для меня была невыносима, вот почему я и потеряла контроль над собой!"

Эта мысль помогла ей выйти из замкнутого круга самоосуждения. В голове сразу возник другой вопрос: кто же такая "она"?

В самом деле, а кто? Ведь в этой глуши, у самого Предела, нет никого: ближайшие города людей — за сотню миль отсюда. Правда, было небольшое поселение неподалеку, но там Принца точно не было — она бы обязательно почувствовала его присутствие там или где-нибудь неподалеку. А дальше, вглубь Леса, вряд ли человеческая девушка осмелилась бы зайти. Да и не тянут, прямо скажем, деревенские прелестницы на "само совершенство"...

Карлики тоже не в счет — их женщины тем более не могли бы претендовать на "совершенную красоту". Соседние Хранительницы были за многие десятки миль отсюда.

И вдруг Фею осенило: "Проклятье! Ну, как же я не подумала об этом сразу!? Опять эти русалки взялись за старое! Либо они, либо лесные ведьмы вновь зашевелились! С них станется воровать чужих мужей и пускать в ход приворотное колдовство, особенно чтобы посмеяться над нами и над нашими священными таинствами и обычаями! И не мудрено, ведь у этих "падших" совершенно нет понятия о священных узах брака и для них законы Триединой Премудрости — пустой звук! А что касается "совершенства" — то и тут все ясно: приворотное колдовство может сделать "самим совершенством" и дождевого червя, не то что довольно миловидных обитательниц лесных омутов и чащоб..."

Теперь, придя к мнению, которое показалось Фее правдоподобным, она стала думать, как же выйти из этой ситуации. Решение её было простым: на любой приворот всегда найдется контрприворот и тогда Принц обязательно вернется к ней. А уж потом она разберется с этими наглыми девками... От этой мысли Фее действительно стало легче, она даже повеселела и бойко принялась за дело.

В первую очередь, она стала заколдовывать дом и особенно тщательно — спальную комнату.

Немного манипуляций с зельями, и он наполнился приторно-сладким пьянящим благоуханием Цветов Любви. Эти цветы растут только в Поднебесье, в стране фей, и используются для того, чтобы феи, обычно по горло занятые работой могли время от времени отвлекаться от своего многотрудного служения и уделять внимание мужьям. Чудесный аромат этих цветов волей-неволей навевал мысли о любви, первых свиданиях при полной луне и многом другом подобном — набор ассоциаций был тщательно запрограммирован Феей.

Потом она поработала над убранством.

Одно мановение волшебной палочки, и скромная хижина украсилась живыми цветами, оплетавшими сверху до низу невесть откуда взявшиеся белые колонны. Простенькие деревянные стены стали бело-мраморными, инкрустированными дивными узорами, мозаиками на романтические темы. Забили появившиеся буквально из ниоткуда фонтаны, а под потолком стали летать и щебетать разноцветные канарейки и попугаи. Простая деревянная постель превратилась в большую королевскую ложу с балдахином из тончайшего шёлка, а обеденный стол — в длинный из слоновой кости, усыпанный множеством королевских яств и вин. Вина кстати тоже были не простые. Один бокал такого вина мог отключить разум любого "книжного червя" и заставить его вместо математических формул декламировать стихи о любви и петь романсы.

Теперь осталось поработать над собой.

Взмах волшебной палочки, и скромное домашнее платьице Феи превратилось в серебристо-белую шелковую тунику до колен, скрепленную на поясе серебристым поясом с луной и звездами на пряжке. Наряд был целиком скопирован со свадебного специально для того, чтобы напомнить Принцу самый счастливый день в их жизни. Обыкновенный серебряный ободок на её волосах превратился в сверкающую диадему, украшенную бриллиантами, ярко переливавшимися на свету, а деревянные сандалии стали изящными серебристыми туфельками. Ещё одна формула, и лицо Феи засияло яркими красками. Бледные от переживаний щеки разрумянились, опухшие от слез глаза — сверкающими и томными, губы наполнились чувственной припухлостью, а на ушах появились сережки с бриллиантами.

Наконец, осмотрев все вокруг и самую себя, Фея аж покраснела от самодовольства: все-таки за годы супружества она не потеряла свой безупречный вкус и волшебную сноровку! Конечно, все это иллюзия, мираж, который растает с первыми лучами восходящего солнца, но зато как сделано! Почти как настоящее! Конечно, Фея могла бы все это сделать и настоящим, но на это потребовалось бы больше времени, сил, подготовки, да и потом — зачем? Ведь сердцу Феи был милее её скромный домик, простая деревянная кровать, обычное платьице... Весь этот шик был нужен только для того, чтобы расколдовать Принца, привлечь его внимание к себе, не более. А потом, когда цель будет достигнута, пусть все это пропадет пропадом!

"Ах, да, ещё кое-что забыла", — подумала Фея. Музыка!

Ещё один взмах волшебной палочки — и словно бы ниоткуда раздался мягкий приглушенный звук струнно-духового оркестра, игравшего романтические мелодии, те самые, что были тогда, на их свадьбе, под которые они танцевали свой первый танец...

В это время дверь отворилась, и в комнату вошли, неловко расшаркиваясь и покашливая, Котенок и Щенок. Они были просто потрясены, увидев такие перемены в доме, и чувствовали себя явно не в своей тарелке.

— Милостивая госпожа, позвольте доложить Вам, — робко произнес Котенок, пугливо озираясь по сторонам и не узнавая своего родного дома, — что мы накормили и уложили спать детишек. С ними все хорошо. Осленок остался дежурить в детской. Будут ли у Вас какие-нибудь распоряжения относительно нас?

— Милые мои Зверята! — с улыбкой произнесла Фея. — Как я вам благодарна за всё! Что бы я без вас делала! — Она раскрыла свои объятья и по очереди заключила в них каждого Зверенка, обдав ароматом множества различных цветов — от роз, хризантем и ромашек до совершенно экзотических и незнакомых Зверятам.

Зверята от этого ещё больше смутились и попятились к дверям, понимая, что их дальнейшее присутствие здесь нежелательно. А Фея тем временем обратилась к столу и стала сервировать его "вручную" (ну не все же делать волшебной палочкой!), с нетерпением ожидая Принца.

4.

А Принц, между тем, уныло сидел на берегу реки, наблюдая, как угасает в облаках кроваво-красный закат. Тоска по солнечной незнакомке пронзала его сердце раскаленной стальной иглой всё сильнее и сильнее. Когда же погас последний луч заходящего солнца и сумерки темным покрывалом опустились на реку и прибрежные долины, Принц решил, что пора идти домой. Не спать же ему на голой земле, в самом деле! Часы одиночества, которые он так страстно хотел получить для размышления, ничего особенного ему не дали: он так и не понял, что с ним происходит и что ему делать дальше.

В таком состоянии полной неопределенности Принц переступил порог дома. Каково же было его удивление, когда вместо скромной хижины его взору предстал роскошный мраморный дворец с колоннами, увитыми цветами, источавшими какой-то необыкновенный приторно-сладкий аромат, с попугаями и канарейками, щебетавшими вокруг. Повсюду звучала спокойная и мягкая романтическая музыка.

— Что здесь происходит? Не понимаю, — пробормотал себе под нос Принц, никого не замечая (Фея специально спряталась за одну из колонн, чтобы, будучи незамеченной, сполна насладиться своим триумфом мастерицы приворотного волшебства). — Впрочем, все это не имеет никакого значения. Разве все это можно сравнить с совершенной красотой Золотой Башни и её дивной хозяйки? — добавил вслух Принц и, грустно вздохнув, побрел в спальню.

Сказать, что Фея была шокирована, значит, ничего не сказать. Некоторое время она не могла прийти в себя. Фраза "золотая башня" совершенно разрушила её гипотезу о кознях русалок и дриад, которые ненавидели золото, как и любой другой металл, а полная невосприимчивость Принца к её магии — между прочим, не самой слабой в Целестии! — больно уколола её самолюбие.

Но Фея не отчаивалась.

"Пусть вся эта мишура не произвела на него впечатление, но ведь, в конце концов, есть я!" — подумала она. — "Я лучше всей этой бутафорской прелести и уж мимо меня Принц так просто не пройдет!"

Она последовала за мужем в спальню.

Принц стоял, как ни в чем не бывало, у открытого окна и смотрел на только что показавшуюся на темном горизонте полную луну. Он совершенно не обращал внимания ни на балдахин, ни на лепестки роз, покрывавших брачное ложе.

Желто-серебристый свет падал прямо на его искаженное каким-то внутренним страданием лицо. Его измазанные речным илом зеленые ботфорты валялись у порога. Охотничья куртка беспощадно портила шелковые простыни кровати из слоновой кости, валяясь на них бесформенной зеленой кучей.

Фея только вздохнула, глядя на такое варварское отношение к так тщательно создаваемому романтическому образу супружеской спальни, но как раз к такому поведению Принца она уже давно привыкла. Эти мужчины всегда такие грязнули! И мужья прекрасных фей, к сожалению, не исключение...

Фея неслышно, как кошечка, подошла к мужу сзади и нежно положила свою тонкую белую ручку ему на плечо. Принц даже не вздрогнул, продолжая, как зачарованный, смотреть на луну.

— Дорогой мой Принц, прости меня за этот скандал, за то, что я сделала тебе больно...

— Не надо. Я все понимаю, Прекрасная Фея, и не сержусь на тебя, — бесстрастным и каким-то чужим голосом проговорил Принц, не отрывая взгляда от полной луны.

— Ну, вот и хорошо, дорогой. Пойдем, уже поздно, нам пора лечь в постель. — И с этими словами она взяла Принца за руку и повела за собой. Принц не противился. Он был похож на мягкую тряпичную куклу — безвольную, послушную, безответную, но и — бесчувственную. Сознание Принца было где-то далеко, скованное путами гипнотического сна.

Фея сняла с Принца потную и грязную одежду и повела его в баню. Там она, не торопясь, омыла его тело теплой водой, умастила благовонным розовым маслом и вытерла душистым полотенцем. Фея делала это с большим удовольствием, ей всегда безумно нравилось заботиться о Принце.

Перед мысленным взором Феи светлой вереницей пробежали те прекрасные дни, когда она подобрала Принца в лесу — израненного, окровавленного, грязного, в изорванной одежде, больного — и хоть и при помощи магии, но, в немалой степени, своей любовью и заботой поставила его на ноги. Сколько ночей она провела тогда без сна у его постели, изгоняя из его души черное колдовство добрым волшебством, сколько часов она омывала его раны целебными растворами, втирала в его кожу целебные мази — не перечесть! И это были самые лучшие дни и часы в её жизни, — это она теперь понимала отчетливо. Ведь творить добро во имя любви — лучше этой доли нет ничего на свете!

И теперь Фее на мгновение показалось, что те времена вернулись... Но нет — Принц не реагировал ни на что, как тряпичная кукла, и у Феи возникло даже ощущение, что она омывает не тело любимого мужа, а труп, готовя его к похоронам.

Потом она накинула на Принца ночную рубашку и повела его в постель. Он шел послушно, как собачка, полностью углубленный в себя. Фея уложила его на шелковую простыню и накрыла пуховым одеялом и легла рядом. Некоторое время она молча думала, что же делать дальше. Принц лежал с открытыми, почти немигающими глазами и смотрел в потолок, в одну точку, не проявляя никаких признаков активности, и даже не спал (что было бы, по крайней мере, объяснимо!). Фее даже показалось, что она лежит не с любящим супругом, а с бревном, куклой или даже с трупом и от этого ей стало немного не по себе. Конечно, Принц и раньше отличался довольно скромным и робким характером — и это сказывалось на супружеских отношениях -, но ТАКОГО не было никогда!

Наконец, Фея не выдержала и сама обняла Принца и поцеловала его. Её губы опять обжег невыносимый жар, а Принц остался неподвижен. В его голове звучало один и то же рефрен: "Приди, приди, стань Солнцем, стань чистым потоком, оставь эту грязь, эту мерзость и нечистоту смертной плоти! Очистись, расплавься в вечно сияющем Потоке...". Перед глазами неотступно стояли два невыносимо ярких шара и жар, исходивший от них, снедал душу и тело дотла. Принц просто не чувствовал прикосновений Феи, как не чувствует их человек с отмороженными конечностями. Он был один на один с тоской по объятиям странного солнечного Существа.

А Фея тихо заплакала. Она уткнулась в подушку как девочка, чьё сердце разбила первая неразделенная любовь — громко, навзрыд, с всхлипываниями. Её тонкое белое тело тряслось от рыданий, и из небесно-голубых глаз на шелковую подушку катились такие же небесно-голубые слезы.

Глава 3. Скрытая угроза.

1.

ОНА могла быть довольна. Птичка попалась в сети, и птичка, судя по всему, не простая. Не какой-то жалкий карлик, годный только на мелкую техническую работу. Не хлебороб, торговец или даже дворянин-рыцарь, который мог стать очередным золотым истуканом, а кто-то иной, совершенно непохожий на остальных. Для НЕЁ было достаточно бросить всего лишь один взгляд, чтобы увидеть, как в зеркале, всю глубину души очередной жертвы. И теперь то, что ОНА увидела в душе этого странноватого человечка, пришлось ЕЙ по нраву.

Да, это был человек, но не простой, а муж феи. Это видно потому, что его душа и тело покрыты как каким-то защитным покровом легкой розовой дымкой.

"Оно и понятно", — подумала про себя ОНА, — "вступая в брак с феей, люди приобретают розовый субстрат для сохранения вечной молодости и здоровья, а заодно их сознание становится почти полностью подконтрольным феям, их влиянию... За столько тысяч лет они совершенно не изменились — всё также жаждут власти над людьми!"

"Но, с другой стороны", — тут же мысленно возразила сама себе ОНА, — "феи просто так не берут себе кого попало, нет! К ним попадают лучшие представители слабой человеческой расы, а это уже неплохо".

Но больше всего ЕЙ пришлось по нраву, что в этом человеке не было того, что ЕЙ было особенно отвратительно: ни безумного корыстолюбия карликов, ни тщательно прикрытого лицемерным альтруизмом властолюбия фей, ни ненасытной жажды чувственных удовольствий обычных людей. Наоборот, все мысли этого человека состояли из довольно странных образов: из зверей и птиц, бегающих по лесам и полям, из цветов и деревьев, неизведанных островов в синем море и прекрасных кораблей, плывущих куда-то вдаль по поверхности морских глубин, наполненных сокровищами, и таинственных лесных чащоб, исполненных загадок...

"Довольно странные, надо сказать, мысли для взрослой человеческой особи мужского пола!" — подумала ОНА. — "Такое впечатление, что он до сих пор не вышел из детского возраста..."

Да, бывало такое, что в пойманных в ЕЁ сети были мечтатели, но их грёзы были намного более предсказуемы: роскошные дома, кучи золота, красивые полуобнаженные девицы, пресмыкающиеся толпы рабов — все избито и скучно... Такие пленники годились только для того, чтобы стать послушными рабами ЕЁ Золотого Чертога, а тут... Если бы не взрослое тело мужчины, ОНА могла бы подумать, что в её сети попался ребенок.

"Интересный экземпляр, но надо прощупать его на месте, поближе, может быть, он и подойдет для исполнения Замысла..."

Мысленный сигнал — и в то же мгновение дверь малахитовой комнаты отворилась. В неё вошел большой, высокий и стройный голем, целиком сделанный из чистого золота. Свет, проникавший в комнату через специальные, невидимые глазу оконца, приятно отражался на отполированной до зеркального блеска поверхности его тела.

Судя по выправке, голем был военным. Тело его представляло собой сплошной воинский доспех, а голову закрывал непроницаемый шлем с глухим забралом. Только меча у него не было — видимо, он владел каким-то другим, более совершенным оружием. На лобной части шлема и на нагрудной пластине был выгравирован золотой солнечный диск с женскими чертами лица и пустыми глазницами. Верхнюю часть солнца венчала королевская корона, над которой были написаны две литеры — Н и С.

Золотой рыцарь поклонился невидимой глазу госпоже.

— Вы вызывали меня, Ваше Совершенство? — раздался глухой, по-военному четкий, но в то же время безжизненно-механический голос.

— Собирайся в дорогу. Возьми самого быстрого дракона и больше никого — не надо привлекать лишнего внимания. Проберешься через Муравейник, в обход Кольца. Мне нужен этот человек, срочно, местонахождение — сектор 45-98, — при этих словах в голове голема возник четкий мысленный образ объекта.

— А на месте назначения?

— Я сделаю так, что он сам подойдет к тебе. Лети как можно быстрее и тише, понял?

— Так точно, Ваше Совершенство.

2.

Принцу действительно было не по себе. Он почти ничего не видел и не чувствовал. Все внутри у него горело нестерпимым огнем, кровь закипала в жилах. Два больших слепящих солнца непрестанно стояли перед его глазами, а в ушах все звучал и звучал один и тот же рефрен: "Приди, приди, влейся в Поток, стань совершенным!" От этого навязчивого металлического голоса у него жутко болела голова, и, вообще, Принц чувствовал себя как тяжело больной лихорадкой. Он истекал потом, его бил озноб, но при этом он не мог пошевелиться, как парализованный.

Когда же Принцу показалось, что его мучения длятся уже целую вечность, внезапно всё закончилось. Он почувствовал себя значительно лучше и по какому-то необъяснимому побуждению быстро встал и подошел к распахнутому окну.

На фоне черного, без единой звезды и облака, неба горела полная луна — яркая, серебристая, круглая. Принцу сразу же бросилось в глаза, что луна была совершенно необыкновенной — размером почти во все небо. Странным было и то, что у неё были самые настоящие глаза — точнее, пустые глазницы, залитые изнутри ярким светом, — а также рот, нос и подбородок. Всё это придавало ей сходство с какой-то чудовищной серебряной маской, подвешенной на иссиня-черных декорациях в каком-то заброшенном и пустом театре.

— Но ведь такой луны не бывает! — подумал Принц. — Она не может быть такой большой! К тому же у неё не может быть ни глаз, ни рта...

— Отчего же? — совершенно неожиданно вопросом на вопрос ответила Луна таким знакомым ему металлическим голосом.

— Не бывает и все тут! — почему-то обиделся Принц. — Я ни разу такой не видел, вот!

Луна засмеялась, обнажив ослепительно белые зубы.

— Ты многое чего не видел, человечек, а, между тем, оно существует! Ты как дождевой червячок живешь в своей маленькой норке и ничего кроме неё не видишь и не знаешь. Мне же известно такое, что и не снилось тебе. То, что от тебя сокрыто теми, кто не хочет, чтобы ты слишком много знал! — и опять в голове зазвучал металлический перезвон неприятного холодного смеха.

Принца разобрало любопытство. Ему вдруг неодолимо захотелось во что бы то ни стало узнать сокрытые от него тайны. Постоянные недомолвки и утайки Феи, закрытые шкафы с книгами, навязчивые просьбы сделать то и не делать этого — все это в один миг всплыло в сознании Принца, и ему показалось, что вот-вот на все эти утайки, запреты и недомолвки он найдет ответ у этой странной смеющейся луны. И только у Неё!

— Эй, ты, луна, я согласен! Открой мне неведомое, я хочу это знать, я не хочу быть больше слепым червяком, нет!

— А кем ты хочешь быть, человечек? — с любопытством, лукаво прищурив глаз, спросила странная луна.

— Я... я... я... — Принц не знал, что и ответить, как вдруг в его сознание откуда-то возник образ. Высокий сильный мужчина в инкрустированных золотом доспехах, в сплошном шлеме стоял на вершине высокой горы. Лицо его было полностью закрыто маской. На шлеме красуется пышный пурпурный султан. Пурпурный плащ развевается за его плечами, как у великих властителей древнего мира. "Золотой Рыцарь" казался таким могущественным, таким сильным, таким величавым, что Принцу вдруг во что бы то ни стало захотелось стать таким же, стать Воином, Рыцарем, Повелителем...

— Я хочу быть Повелителем, бесконечно мудрым и сильным. Я хочу знать и уметь все, хочу, чтобы передо мной трепетали и мне подчинялись. Хочу... хочу... хочу...

— ...И ты будешь всем тем, кем ты хочешь быть... — вкрадчиво произнес металлический голос.

— Но как?

— Ничего нет проще! Просто ступай прямо на лунную дорожку и иди ко мне!

В это же мгновение из огромной светящейся луны к Принцу протянулись подобно тончайшим рукам множество лучей, которые, причудливо переплетаясь между собой, соединились в длинную серебристую лунную дорожку, какая бывает обычно на воде. Она вела от Луны прямо к подоконнику, у которого стоял Принц.

— Ступай, не бойся, глупыш... — снисходительным тоном произнесла Луна и опять засмеялась.

А Принц, встав ногами на подоконник, сделал первый робкий шаг...

И о, чудо! Его нога как будто бы встала не на лунные лучи, пронзавшие ночной воздух, а действительно на настоящую дорожку, вроде тех, что белеют по ночам в парке.

— Ух ты! — восхищенно воскликнул Принц, и на его лице появилось то же выражение почти детского наивного восторга, что не раз приводило в умиление Прекрасную Фею. — Вот это чудеса! — И Принц поставил вторую ногу на лунную дорожку.

— Ты увидел это чудо — увидишь ещё больше, если захочешь... Иди ко мне, маленький человечек, смелее, смелее!

И Принц, недолго думая, побежал по этой волшебной лунной дорожке навстречу странному и загадочному Лицу-Луне.

Внезапно на миг он остановился и оглянулся назад. Он увидел, как его любимая Фея лежит на кровати, на груди, по-детски обняв подушку и, утопив в ней свое лицо, горько плачет. Её спина так сотряслась в рыданиях, что ему стало жалко плакавшую Фею, жалко до слез.

Принц повернул было назад, но Голос сзади его остановил:

— Куда ты, человечек? Ты уже сделал свой выбор.

— Мне жаль мою Прекрасную Фею! Она плачет из-за меня, и я не могу её оставить... Я люблю её!

Но не успел Принц договорить, как лунная дорожка под ним вдруг пришла в движение. Окно с плачущей Феей стало стремительно удаляться от него. Принц протянул было к ней руки и закричал от тупой боли, пронзившей сердце:

— Фе-е-е-е-я-я-я!!! Не-е-е-ет!!!

Но вернуться назад, в комнату, было для него уже невозможно. Окно стало таким маленьким, размером не более мизинца, притом что расстояние между ним и Принцем продолжало возрастать. И Принц заплакал от тоски и бессилия.

Тогда он повернулся было к Луне с лицом, не выражавшем ничего, кроме ненависти и праведного гнева, но... Никакой Луны не увидел! Вместо неё перед его взором предстало непроницаемое металлическое лицо высокого человека, с ног до головы закованного в золотые доспехи. Рядом с великаном лежал на брюхе огромный, покрытый сверкающей золотой чешуей дракон. Из его зубастой пасти и ноздрей вырывались язычки оранжевого пламени и смрадного серного дыма.

— Что-о-о-о? — непонимающе вытаращил глаза Принц на невесть откуда взявшихся пришельцев. Но ничего другого сказать уже не успел, так как получил такой сильный удар металлическим кулаком в живот, что у него перехватило дыхание, а перед глазами забегали разноцветные огни. Принц упал, задыхаясь, прямо на траву.

Ещё мгновение — и прямо в шею Принца вонзилось что-то очень холодное и острое. По телу тут же разлилось приятное ощущение покоя. Тело стало мягким, безвольным, как у куклы, и Принцу стало безразлично все на свете.

Сильные металлические руки легко, как перышко, подхватили его тело. Принц смутно видел, как его, как тряпичный мешок, опускают на спину золотого дракона, как прикрепляют ремнями к ней, как золотой воин садится впереди. А потом дракон с силой отталкивается от земли лапами.

Принц, в полусне-полуяви смотрел вниз и видел, как такой до боли любимый и родной дом становился все меньше и меньше, пока и вовсе не скрылся за большими черными облаками.

— Прощай мой милый дом, прощай! Когда-то я снова увижу тебя? — прошептал Принц, и тяжелая дрема завладела им, наконец, полностью. Что-то щелкнуло у него в голове, и он погрузился в кромешную тьму беспамятства.

3.

Эта ночь была особенно светлой и приятной. Полная луна, ярко мерцающие звезды усыпали иссиня-черный небосвод. Прохладный ночной ветерок ласково развевал длинные золотистые волосы фей патруля "ЖАЛА", вылетевших на сигнал тревоги.

Орден "ЖАЛО" было самым элитным соединением Сил Правопорядка Сообщества фей. Ему поручались самые ответственные, самые опасные задания. И не случайно — в него попадали только особо избранные представительницы Поднебесной страны: самые знающие, самые дисциплинированные, самые храбрые и безоговорочно преданные Священным Принципам Порядка и Процветания феи. Члены этого ордена никогда не выходят замуж, строго сохраняя целомудрие, и непосредственно подчиняются самой Триединой Премудрости. Эти феи сразу, по результатам экзаменов, получают самые высшие у фей степени — 1 и 2 ранга — и право носить специальный знак отличия — нашивки с изображением рассерженной пчелы с угрожающе высунутым острым жалом.

В основном, в задачи "ЖАЛА" входила разведка и контрразведка, диверсии и рейды по тылам противника, устранение и арест враждебных Священным Принципам лиц, поиск и кража секретной информации и тому подобное. В открытых боях они участвовали редко — для этого сгодятся и обычные феи... Кроме того, в задачу Ордена входила и охрана Их Премудрости, и исполнение Их личной воли, ведь девиз "ЖАЛА" — "НИЧЕГО КРОМЕ" (что для посвященных означало, "ничего кроме воли Их Премудрости").

Вот и в эту ночь патруль "ЖАЛА" — три феи 2-го ранга, облаченные в золотистые туники с символикой ордена, — был поднят не зря. Анализаторы на Летающем Острове, ответственном за Порядок и Процветание западной части Хартленда, главного материка Целестии, донесли о странном возмущении энергетического поля в районе Предела. Мгновение — и вот уже три золотистых быстроходных грифона, искусственно сотворенные при помощи генной магии животные, с наездницами на спинах стремительно понеслись к месту возмущения.

Анализаторы сразу донесли, что в воздухе разлита необычная смесь с сильным выделением радиации. Они не смогли пока полностью идентифицировать её, но, похоже, что это выхлопы какого-то странного топлива. Одна из фей достала из седельной сумки небольшой черный контейнер и взяла образцы воздуха для дальнейшего лабораторного анализа экспертами Ордена. Анализаторы были настроены на поиск, и через мгновение в сознании фей уже отобразилась вероятная траектория движения объекта.

Через некоторое время феи подлетели и "зависли" над лесной опушкой в районе Предела, сектор Љ3. И одна из них едва не присвистнула от удивления:

— Смотрите, сестры, вот это да-а-а-а... — и указала на что-то длинным тонким пальчиком.

Обе её соратницы посмотрели вниз и увидели большую черную проплешину с неровными краями, выжженную чем-то прямо посреди леса, обломанные, лишенные листьев кривые сучья изуродованных деревьев вокруг неё.

Грифоны мягко приземлились. Феи слезли со своих крылатых скакунов и, надев защитные перчатки и респираторы, стали исследовать полянку. Трава и ветви были сожжены в уголь, в золу, даже верхний слой почвы сгорел. Сестры торопливо брали образцы анализов.

— Что бы это могло быть, сестры? — задумчиво сказала одна из них, принюхиваясь. — Пахнет вроде бы серой со смолой... Неужели драконы?

— Ты что, сестра, в своем ли ты уме! — ответила тут же вторая. — Не может быть! Они же давным-давно истреблены безвозвратно!

— Не знаю, не знаю, сестричка, боюсь, эта загадка под силу только Триединой Премудрости...

— Слушайте, сестры, а чья эта территория? — спросила третья, пряча контейнер в седельную сумку на спине грифона.

— Хранительницы Предела Љ3. Опытная фея, на хорошем счету, замужем, двое детей, имеет благодарности от Триединой Премудрости, порочащих её связей не имеет, повышения в ранге получала досрочно, учеба в Школе — строго наотлично... — механически четко воспроизвела первая данные досье, которое есть на каждую фею в Коллективной Памяти "ЖАЛА".

— Может, опросим тогда её? Замечала ли она в последнее время аномалии на своем участке? — спросила опять третья.

— Нет, сестра, нельзя, наша операция строго секретна — обычные феи знать о ней не должны. Старшая Сестра дала четкую директиву — секретность высшей категории.

— И что же нам тогда делать?

— Что-что? Идти по следу, конечно! А ну-ка, запускаем Анализаторы на поиск, высчитываем траекторию движения и — в погоню! — с улыбкой сказала первая, прикоснувшись пальчиком правой руки к янтарно-желтому камешку на серебряном ободке. Камешек замерцал, и феи увидели перед своим мысленным взором карту Целестии с высчитанной траекторией движения объекта, выбросившего такое странное вещество в атмосферу. А потом феи, по-военному собранно одновременно вскочили на своих крылатых коней и стремительно набрали высоту.

Конечно, сил обычных грифоновых крыльев им ни за что не хватило бы, чтобы догнать далеко оторвавшийся от них объект. Пришлось изрядно поманипулировать заклинаниями из области высшей магии.

Дело в том, что феи "ЖАЛА" мастерски умели при помощи магии находить невидимые глазу разрывы в материи, из которой состоит Целестия. Зная их расположение и взаимосвязь, можно, проходя через них, в мгновение ока пересекать огромные расстояния. Принцип получался примерно такой же, как если бы один человек бежал кругу стадиона, а другой перебегал бы стадион не по периметру, т.е. не по беговой дорожке, а через середину, наперерез.

Конечно, теория разрывного пространства и расчет расположения точек разрыва — это высший пилотаж научной магии, который известен только разведчицам "ЖАЛА". Только их сверхмощные анализаторы способны делать такие сложные расчеты. Это связано с тем, что точки разрыва непрерывно меняются, так как материя Целестии непрерывно "дышит", и если ошибиться в расчётах расположения точки выхода, можно выйти "не там", скажем, на южном полюсе вместо северного. Или, того хуже, не выйти совсем...

Но этому патрулю расчеты удалось провести безошибочно. Нырнув в одну из бесчисленных невидимых точек разрыва, они буквально через мгновение оказались как раз шагах в пятиста от объекта. Вынырнув, сестры мысленно возблагодарили Создателя, что они не запрограммировали выход ближе к объекту. Даже на таком расстоянии они едва не задохнулись от удушливого серного дыма, а кожа их едва не получила серьезные ожоги от раскаленных газов, вырывавшихся из задней части объекта.

Телепатически посланный сигнал — и все три сестры разделились. Наложив на себя глазоотводящее заклинание, они полетели разными курсами. Одна стала огибать объект с левого фланга, вторая — с правого, третья — сверху. Каково же было удивление сестер "ЖАЛА", когда они увидели, что объект действительно оказался драконом, правда, не настоящим, а сделанным целиком из полированных золотых пластин. Теперь стало понятно, причем здесь сера и газы... За счет чего ещё, спрашивается, такая тяжелая громадина будет летать, как не за счет какого-то двигателя внутри неё, использующего энергию сгорающего топлива? Что-то подобное используют карлики, делая хитроумные машины для бурения горных пород. Это было известно воительницам "ЖАЛА". Значит, и карлики здесь замешаны! Надо запомнить...

Кроме того, на спине дракона сидел золотой голем, державший в руках какие-то рычаги, при помощи которых он управлял полетом громадины, а сзади безвольным неподвижным "мешком" лежал какой-то человек.

— Просканируй "груз", сестра, поищи в Коллективной Памяти, может, он есть в базе, — послала телепатический сигнал старшая сестра патруля.

Та, что летела сверху, направила луч Анализатора на лежащего человека и начала сканировать его. Вот, аккуратно снимаем видимый спектр, вот, постепенно освобождаем невидимое излучение... О, Создатель, излучение розового цвета! Это наш, этот человек — член нашего Сообщества! Мгновение — и интенсивность излучения загоняется в Коллективную Память "ЖАЛА".

— Сестра, это муж Хранительницы Предела Љ3. Отец двоих детей, характер уравновешенный, спокойный, в порочащих связях не замечен, водит, правда, подозрительную дружбу с русалками, но без политического подтекста, сочиняет сказки, бродит по лесу, бездельничает... В общем, обычный представитель мужской части Сообщества, безобиден и не представляет опасности для Священных Принципов Порядка и Процветания.

— Что же он делает здесь?

— В крови обнаружена большая доза морфия, а на кожном покрове кровоподтеки и синяки... Похоже, сестра, он взят в плен.

— Интересненько, сестра, интересненько... Дело становится очень любопытным. Зачем это голему понадобилось похищать мужа одной из наших сестер? Дело явно политическое, возможно, какая-то диверсия врагов Сообщества и Священных Принципов. Нужно сделать срочный доклад Их Премудрости!

— Подожди, сестра, нужно проследить, куда они летят...

-... А, по-моему, и так все ясно — смотри!

И сестры увидели вдали, в лучах восходящего солнца блестящие зубцы необыкновенно высокой башни из полированного золотого кирпича, и им сразу все стало ясно.

— Все, сестры, отбой, летим на базу — дело принимает серьезный оборот. ОНА опять зашевелилась! Их Премудрость нужно срочно поставить в известность. Как подсказывает мне моя интуиция, сестры, грядет что-то из ряда вон выходящее. Может быть новая война, а может, ещё похуже... Айда, за мной!

— А разве мы не будем отбивать похищенного? Это будет несложно сделать... — возразила мысленно летевшая сверху.

— А у нас есть на то инструкции, сестра? Нет. Наш рейд целиком разведывательный и свою миссию мы выполнили. Послушание, сестра, беспрекословное послушание — главная добродетель Ордена, не забывай об этом! Да и потом — если мы его отобьем, мы никогда не узнаем тех намерений, ради которых ОНА совершила похищение. В этой партии ОНА должна сделать первый ход!

На этом телепатическая связь воительниц "ЖАЛА" прервалась и все три неслышно отстали от курса следования "объекта" и резко набрали высоту. Им предстояло лететь прямо на Остров Фей — столицу Поднебесья.

4.

Резиденция Их Премудрости — "Розовый Чертог" — располагалась на высокой розовой горе, прямо в центре Острова Фей.

Остров Фей представлял из себя большое, миль 50 в диаметре, пространство тверди, парящее прямо в воздухе, намного выше обычных атмосферных облаков. Благодаря наложенным на него глазоотводящим заклинаниям самого сильного уровня Остров Фей был совершенно невидим для обитателей Нижней Целестии, как, например, ультрафиолетовое или инфракрасное излучение в световом спектре.

Сам Остров был похож на благоухающий райский сад. Каждая пядь благословенной земли была покрыта цветущими экзотическими растениями, населенными поражающими воображение обитателями.

Именно там — и только там — водились чудные трехголовые говорящие попугаи, летающие по воздуху крылатые змеи. Здесь произрастали Цветы Забвения, в огромных бутонах которых могла поместиться взрослая фея целиком. Растут там и другие волшебные цветы, одни из них рассказывают сказки, другие — поют песни, третьи — танцуют. В зависимости от содержания сказки, песни или танцевальной мелодии они меняют цветовую гамму на лепестках: от пунцово-красного до салатно-зеленого. Благодаря им по вечерам Остров Фей становится похожим на огромную новогоднюю елку с её мигающими в темноте разноцветными огнями гирлянд. Так светятся чудесные цветы.

На Острове обитают и сказочные парящие в воздухе деревья, которые передвигаются, отталкиваясь корнями от земли, как рыбы плавниками и многие другие чудные вещи, которых нигде более не встретишь.

Но самое главное чудо Острова — это, безусловно, сам Розовый Чертог, колоссальный дворец-лабиринт.

Чертог не был чем-то искусственным. Он дышал, он ощущал, он двигался. Двигались и пульсировали его стены, колонны, балконы и балюстрады. Каждая из них была увита живыми цветами, питавшимися животворящими соками пористого розового волокна, из которого состоял Чертог. А стекол, окон и дверей там вообще не было, так что свежий розовый воздух без стеснения проникал в его покои, наполняя благоуханием дивных цветов, чьи названия не имеют аналогов на земле.

Если посмотреть на Розовый Чертог с высоты птичьего полета, то он представлял из себя совокупность сужающихся концентрических кругов, так что откуда бы ты ни зашел в него — все равно придешь к его центру — Залу Собраний. В этой Зале от века заседает Всеобщий Совет Сообщества — верховный орган власти семьи поднебесных владычиц.

Зала Собраний, в свою очередь, состояла из высоких трибун, которые, поднимаясь всё выше и выше, окружали пьедестал с тремя пурпурными тронами.

Сейчас трибуны пустовали, но троны были заняты. Три вечно юные феи в золотых диадемах и пурпурных мантиях застыли на них подобно каменным изваяниям, целиком погруженные в недоступную для простых смертных мысленную беседу друг с другом. Хотя обычно вслух говорила только Вторая из Трех, но любое её высказывание было согласовано и обдумано всеми Тремя. А потому те слова или распоряжения, что исходили из уст Второй, были, на самом деле, выражением единой воли, единой мысли, единой Премудрости.

5.

В предрассветный час, когда поднимающееся из-за горизонта солнце только-только начинало золотить вершины колонн Розового Чертога, в тронную залу влетела облаченная в жемчужно-белую тунику фея со сверкающими пепельно-белыми волосами и жемчужно-белой палочкой в руках. На рукаве и на груди её туники были отчетливо видны знаки принадлежности к Ордену "ЖАЛО".

— Да пребывает вовеки твоя безграничная триединая Премудрость! — выкинув правую руку в уставном жесте приветствия, выкрикнула ритуальную фразу приветствия Жемчужно-Белая. После чего преклонила голову перед тремя престолами.

— Встань, сестра, мы здесь одни. Обойдемся без формальностей. Ну что донесла разведка? — спокойно и величественно произнесла Вторая.

— Результаты разведки — прелюбопытные. ОНА снова зашевелилась. Мы засекли факт похищения ЕЮ одного из членов Сообщества.

— Это мужчина?

— Да, мужчина, муж Хранительницы Предела Љ3.

— Что ж тут удивительного? Насколько Нам известно, она испокон веков их похищает, чтобы превратить в своих золотых рабов...

— Осмелюсь доложить, что в этот раз ОНА стала действовать иначе. Раньше она сразу сжигала душу и разум человека, а потом уже повелевала явится к НЕЙ. Теперь же, что бесспорно следует из донесения нашей разведки, она почему-то сохранила его душу и разум целыми.

— На чем основан такой вывод?

— Она осмелилась пойти на большой риск, послав за ним своего раба верхом на ранее не известном нам чуде техники — искусственном драконе, оснащенном сверхмощным двигателем. Мало того, что она рисковала тем, что её новое секретное оружие попадет к нам в руки, так она ещё отправила его за многие тысячи миль от места постоянной дислокации! Этим она ещё больше увеличивала вероятность его потери. Ну а самое главное, в крови человека обнаружена большая доза морфия.

— Твоя версия, сестра?

— Моя версия такова. ОНА почему-то боится раньше времени сжечь душу и разум своей новой жертвы, а потому прибегает к воздействию на его сознание осторожно, щадяще. Отсюда — пресловутый морфий и необходимость организации рискованного похищения.

— Интересно, сестра, интересно... — сказала Вторая и погрузилась в раздумья. Жемчужно-Белая замолчала, с трепетом дожидаясь, пока закончится телепатический совет Трех.

— Твои аналитические способности, сестра, безусловно, заслуживают похвалы, — наконец, произнесла Вторая. — Мы в очередной раз убедились, что не ошиблись, назначив тебя на высший пост Священной Иерархии Сообщества. Действительно, ЕЁ поведение весьма нетипично. В совокупности с другими тревожными известиями налицо подготовка с ЕЁ стороны новой авантюры, которая опять грозит поставить под угрозу Священные Принципы Порядка и Процветания. А, может быть, и само существование доверенного нам Создателем мира... — Вторая сделала многозначительную паузу, опять погрузившись в мысленный диалог с Двумя Другими и даже на некоторое время закрыла глаза. Жемчужно-Белая не спускала глаз с прекрасных и премудрых лиц своих Повелительниц.

Наконец, Вторая из Трех снова открыла глаза и сказала, также медленно, бесстрастно и торжественно.

— Ну что ж, пока ЕЁ намерения Нам до конца не ясны, а потому дадим ЕЙ возможность сделать первый ход в этой партии. В этот раз мы не должны ошибиться, как тогда — слишком дорого обошлись нам наши ошибки... Усильте пока кольцо наблюдения за территорией Золотого Чертога и приготовьтесь терпеливо ждать, сестра. Набравшись терпения, ждать и надеяться, что Создатель, Которому все мы преданно служим, — тут все три Премудрости благоговейно сложили руки на груди, что не преминула сделать и Жемчужно-Белая, — даст нам знак, как поступить.

— А как же быть с женой похищенного, Ваша Премудрость? — напомнила Жемчужно-Белая.

— Да-а-а, жаль её, конечно. Мы наслышаны о её преданности нашему Служению и блестящих показателях в работе, а также о её горячей любви к этому человеку... Достойный пример, между прочим, для всех остальных фей Сообщества! Впрочем, может, её любовь к нему может оказаться нам на руку...

— Как это? — недоуменно подняла брови Жемчужно-Белая.

— Ну-у-у, хотя бы тем, что Создатель очень ценит это чувство и часто бывает так, что Он совершает дивные чудеса, чтобы помочь любящим соединится — Мы неоднократно бывали тому свидетелями. Но не только. Её энергия в поиске любимого может быть нам полезна ещё и тем, что, возможно, сможет подтолкнуть ЕЁ сделать необдуманный ход, смешать ЕЁ планы и, быть может, тогда-то у нас появится шанс нанести удар, от которого ОНА уже никогда не оправится!

— Ваша премудрость меня потрясает, а Ваша способность предвидеть неведомое — восхищает... — с искренним благоговением произнесла Жемчужно-Белая, склоняя свою пепельно-белую голову перед тремя Владычицами.

— Ступай, сестра, продолжай наблюдение за Золотым Чертогом, но...

— "Но"?

— ...Не спускай глаз и с Хранительницы Предела Љ3. Ты понимаешь, что Мы имеем в виду?

— Так точно, Ваша Премудрость, все будет сделано в наилучшем виде!

С этими словами Жемчужно-Белая взлетела и, отдав честь, громко жужжа крыльями вылетела из Розового Чертога прямо через верх — воинам "ЖАЛА" такое вопиющие нарушение этикета разрешалось.

А Вторая из Трех опять погрузилась в привычный диалог с другими двумя Премудростями.

Когда же все важные вопросы между Ними были решены, все три Премудрости мысленно вызвали образ Хранительницы Предела Љ3. Необходимо было незримо войти в сознание этой феи и направить её поведение в нужном для Них русле. Триединая Премудрость интуитивно почувствовала, что в предстоящей великой войне эта скромная, с виду ничем не отличающаяся от других фея, может стать Их козырной картой. Возможно, единственной козырной картой, которая у Них будет в предстоящей игре. А потому все надо было сделать особенно тщательно.

Глава 4. Куда исчез Принц?

1.

Фея проснулась под утро. Впервые в своей жизни она ощущала какую-то неприятную тяжесть на сердце. Всю ночь ей снились кошмары.

Какие-то черные паукообразные существа с отвратительными жвалами и немигающими холодными насекомьими глазами лезли прямо на неё, обхватывали отвратительными щупальцами её тонкое тело, сосали её кровь.

Принц стоял рядом, но пребывал в таком состоянии отрешенности, что не замечал её. Он больше походил на какой-то манекен или даже труп, чем на её любимого супруга. Но, самое главное, — вместо глаз у Принца были пустые глазницы, из которых лился такой нестерпимо жгучий, такой убийственно яркий свет. Он на разные лады повторял одно и то же: "Она", "бесконечное совершенство", "совершенная красота", так что от его слов начинала болеть голова, а особенно от звука его абсолютно безжизненного голоса.

Жвалы и когти отвратительных существ впивались в её тело все больнее и больнее. Они тащили Фею куда-то под землю. Она тянула руки к Принцу, а Принц смотрел куда-то мимо неё и говорил и говорил одну и ту же бессмыслицу. Наконец, Фею почти по самую шею затянули в какую-то черную нору насекомообразные существа. Она из последних сил цеплялась за верхний край норы, но сил оставалось все меньше и меньше, а лапы все тянули и тянули её вниз. Наконец, не выдержав, Фея отпустила пальцы и полетела в самую бездну...

Фея с трудом разлепила опухшие и мокрые от слез веки и посмотрела в открытое окно. Рассвета ещё не было, край горизонта только-только начинал светлеть. Ночную рубашку, равно как простыню и подушку можно было хоть выжимать. Сердце сдавила свинцовая тяжесть, дыхание никак не могло прийти в норму. Такого раньше никогда не было.

Интуиция Феи подсказывала, что произошло что-то ужасное. Её опасения через мгновение подтвердились, когда она не увидела рядом с собой на постели Принца. Это было тем более странно, что Принц никогда, за всю их совместную жизнь, не просыпался раньше неё!

Первой же мыслью Феи была самая очевидная — Принц ушел, а точнее, сбежал! Волна тупой боли сдавила её сердце, кровь застучала в висках, в глазах потемнело. Фея механически встала, по привычке спустилась вниз и подошла к Источнику, что бил ключом рядом с домом.

Дело в том, что каждое утро Фея вставала всегда на заре, при первых лучах утреннего солнца. Первый же ещё не яркий, розовый луч пробуждал её ото сна. Осторожно, стараясь не разбудить раньше времени Принца, который был большой охотник поспать, она вставала с постели. Бросив нежный взгляд на спящее, такое спокойное и по-детски простодушное лицо Доброго Принца, она любовно поправляла одеяло у него на груди и шла к волшебному Источнику, что бил ключом недалеко от дома. Там она умывалась и пела, воздев высоко к небу свои тонкие белые ручки, гимн Рассвету. Эта волшебная песнь, которую пели все члены Сообщества, призывала силы природы помогать феям в их нелегком труде по служению Священным Принципам Порядка и Процветания Целестии.

Затем она шла на речку и купалась там. После чего, умастив тело розовым маслом, облачалось в новые одежды. Затем Фея отправлялась к ближайшему скоплению розовых облаков за волшебной пыльцой и сладкой ватой, которые составляли основную пищу для прекрасных представительниц её расы и были источником всегда бодрого настроения, вечной молодости и цветущего здоровья. Когда же завтрак был готов, Фея будила Принца, детишек и Зверят. Таков был неизменный распорядок жизни на протяжении пяти лет совместной жизни Прекрасной Феи и Доброго Принца.

И этот незыблемый порядок был сегодня нарушен.

В самом деле, зачем умываться, если ещё нет солнечных лучей? Зачем петь гимн, если тоска, как рука мертвеца, ледяной хваткой вцепилась в сердце? Зачем готовить завтрак и будить Принца, если Принца больше нет и, возможно, уже никогда не будет? При этой мысли Фея развернулась, и, зябко поежившись от предрассветного холода, вернулась домой.

Бездумно, совершенно механически, она, как привидение, обошла все комнаты дома, заглянула в детскую, даже в подвал и на чердак, обошла окрестности дома в робкой надежде найти Принца, но его нигде не было. Потом она, хлопнув себя по лбу со словами "Вот, глупая!", взяла свой волшебный хрустальный шар и, за доли секунды сформировав у себя в голове образ Принца, послала мысленный сигнал шару команду: "Искать!" Шар несколько раз мигнул и погас. Он даже не попытался ничего показать Фее. А это означало одно: Принца в её владениях не было.

И тогда Фея не выдержала. Шар выпал из её рук и, гулко стукнувшись об пол, закатился за кровать осиротевшей супружеской спальни. Фея рухнула на постель и, уткнувшись лицом в подушку, громко зарыдала...

2.

Первым среди Зверят проснулся, как всегда, многозаботливый Котенок.

Он со Щенком и Осленком спал на самом верху, на чердаке дома. Но чердаком его можно было назвать только условно. На самом деле, это была полноценная комната, довольно просторная, также обклеенная розовыми обоями, с парой шкафов, несколькими картинами и розовыми занавесками на окошках и розовым же мохнатым и мягким паласом.

Все стены были украшены картинами с изображением самих Зверят.

Вот Котенок и Щенок играют в догоняшки — мордочки веселые, языки наружу, глазки выпучены — довольные! Вот Осленок читает детишкам сказку, держа книжку на коленках, а сам поглядывает поверх круглых старушачьих очков на них — не уснули ли? А глазки у Осленка такие кроткие, такие добрые, прямо как у любящей внучков бабушки... Вот все Зверята вместе, сидят обнявшись, а Щенок — вот не имётся ему! — поставил рожки Осленку... Были и другие картинки из их совместного быта, созданные Принцем при помощи магии запоминающего кристалла.

Спали Зверята на одной большой кровати — а зачем им разные-то? — обнявшись, как детишки, вместе. Когда Фея была не замужем, они спали, как и полагается плюшевым зверькам, вместе с Феей. Но когда она вышла замуж — тут уж началась совсем другая жизнь...

Котенок проснулся от странного ощущения. Ему снилось, будто он слышит какие-то приглушенные стоны. Во сне он так и подумал: "А не привидение ли случайно у нас завелось какое?" Но когда проснулся, стоны никуда не исчезли.

"Надо пойти проверить, что происходит", — подумал про себя Котенок и бросил неодобрительный взгляд на своих спящих друзей: Осленок со Щенком такие изрядные лежебоки!

Котенок встал, одел на лапки мягкие махровые розовые тапочки, вышитые голубенькими цветочками (сам вышивал, старался!), и пошел потихоньку на лестничную площадку.

Сначала он спустился в детскую на втором этаже. Нет, здесь всё было в порядке. Котенок смахнул слезу умиления: малыши сладко спали, крепко обнявшись. Оба ребенка были одеты в одинаковые белоснежные ночные рубашки с кружевами, на которых были вышиты коричневые медвежата с забавными добрыми мордашками (Котенок же вышивал, кто ж ещё?!).

Между тем, стоны опять возобновились.

Тогда он спустился на первый этаж и посмотрел на настенные механические часы. "Создатель! Половина девятого! Завтрак!!!", — и Котенок схватился серенькими лапками за щечки. Ведь обычно они с Феей и Щенком начинали раскладывать завтрак в восемь, а в пол девятого уже садились за стол, а тут... Завтраком даже и не пахнет!

"Ах, я, соня — засоня, да как же я с завтраком-то... Стоп! Подожди! — сам себя оборвал Котенок. — Так ведь Фея-то нас со Щенком НЕ РАЗБУДИЛА!!! О, Создатель, да что же с ней произошло???!!!"

Котенок быстренько, как ужаленный в одно место осой, полетел в комнату Феи, ведь если она, ВПЕРВЫЕ ЗА ПЯТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ, что живет здесь, пропустила завтрак, значит, и в самом деле произошло нечто ужасное!

По пути Котенок, поднимаясь на второй этаж в противоположной части дома, аж дважды упал, чуть не расшиб себе нос и лоб, потерял на ходу свои рукодельные тапочки — так он торопился узнать, что стряслось с Феей!

Но как раз перед дверью в её спальню опять услышал тяжкий стон. "А вдруг она умирает?! Никогда себе этого не прощу!" — подумал в отчаянии Котенок и влетел без стука (что никогда себе не позволял ранее) в комнату. И чуть не упал от удивления!

На кровати лежала Фея, в ночной рубашке, с неприбранными волосами, охватив подушку двумя руками и уткнувшись в неё лицом, и даже не рыдала, а ревела как раненое животное.

Котенок на цыпочках, бесшумно, как может только кошка, подошел к кровати Феи и погладил её по спине:

— Хозяйк-а-а-а, хозяйка милая, что с тобой, тебе плохо? Может, принести чего?

Плач на миг прекратился, но потом продолжился с новой силой.

Тогда Котенок прилег рядом с хозяйкой и уютно замурчал, пытаясь согреть её своим теплом, своей любовью лаской, как обычно поступают все кошки, когда чувствуют, что с хозяевами что-то не так. Но и это оказалось тщетным.

Наконец, Котенок встал — и только теперь заметил, что Принца-то тоже нет!

Куда исчез Принц?

Его место на кровати пустовало, простыня и подушка были смяты, а в доме его Котенок тоже не видел. И тут до него дошло...

"Вот я-голова-то садовая, ну как же я не догадался? — хлопнул себя лапкой по лбу Котенок. — Отчего же ещё Фея может плакать-то, как не из-за Принца? Ведь и вчера был такой скандал..."

Окрыленный своей догадкой, Котенок потрогал хозяйку за плечо и спросил:

— Хозяйка-а-а-а, дорогая моя Фея, ты из-за Принца так убиваешься, да?

Рыдание на миг смолкло, а потом ещё сильнее возобновилось.

— Все ясно, — вслух подытожил Котенок, — теперь мне все ясно. Медицина, здесь, к сожалению, бессильна... — развел лапками он и, понурив голову, пошел к выходу. Там уже в раскрытую щель заглядывали любопытные мордашки Щенка и Осленка.

Котенок вышел на лестничную площадку и, плотно прикрыв за собой дверь, прислонился к ней спиной, защищая Фею от нежеланных посетителей.

В тот же миг на него посыпался град вопросов.

— Котенок, что произошло? Фея заболела? Куда девался Принц? А завтрак-то будет?.. — И так далее и тому подобное.

Но Котенок и не думал отвечать на этот шквал вопросов, сосредоточенно глядя куда-то вдаль, терпеливо ожидая конца этого словесного обстрела. Когда же поток вопросов иссяк, Котенок решил взять всю инициативу в чрезвычайной ситуации на себя:

— Щенок, быстро, в погреб за домашними заготовками! Осленок, буди детишек и умывай их! А ну, живо! Вопросы тут задаете, а дети не умыты да не кормлены! И не стыдно вам, а-а-а? Тоже мне, Зверята! — и, сложив лапки на груди, гневно сверкнул блестящими зелеными глазами. — Живо! Мя-у-у-у!!!

И Щенка, и Осленка как ветром сдуло. Авторитет Котенка как самого предприимчивого и самого сообразительного Зверенка был непререкаем.

3.

Фея рыдала три дня подряд. Не ела, не спала и даже на детей не могла смотреть, когда они робко входили в комнату и гладили своими тонкими детскими пальчиками голову и плечи мамы, чтобы "пожалеть" её. Смысл жизни был утрачен. Фея больше не могла жить одна, без Принца.

Хорошо ещё, что в эти самые страшные три дня Осленок, Котенок и Щенок полностью взяли на себя заботу о детишках. Сначала они кормили их домашними заготовками и заботились о них — умывали, водили гулять, рассказывали сказки, стараясь по возможности держать их подальше от дома, чтобы они не слышали горького плача их мамы.

Потом Осленок сумел найти феину волшебную книгу и прочитать-таки нужные заклинания для запуска волшебной печки, которая сама стала готовить еду. Другие заклинания заставили волшебные тарелки самим накладывать её, а волшебную одежду самой стираться. А то бы пропали детки без мамы!

Однако обеспечить детишек всем необходимым оказалось гораздо проще, чем объяснить им, почему мама плачет и не идет к ним и почему папа куда-то пропал. Пришлось Осленку приложить всю свою богатую фантазию, чтобы придумать устраивающее детские головки объяснение.

Оказалось, что мама очень серьезно заболела, а папа отправился в лес собрать целебные травки, чтобы её вылечить и вот-вот вернется. Детишки тут же загорелись желанием самим отправиться в лес, чтобы найти эти травки и вылечить маму. Пока Осленок их отвлекал от этого намерения разными уловками, вроде сказок, песен, прогулок, но с каждым разом делать это становилось все труднее и труднее.

В самом деле, когда папа не пришел на второй, а потом и на третий день — это даже детским умишкам показалось подозрительным. Так что на исходе третьего дня дети устроили такой концерт, что Зверятам стало, наконец, ясно: если и дальше ничего не предпринимать, то они либо сами заревут от горя вместе со всеми, либо Фея умрет от истощения. Ведь она уже три дня ничегошеньки не ела и даже не пила...

Первым не выдержал Щенок — самый бойкий и шустрый из всей их веселой компашки. Когда дети отказались обедать и навзрыд заревели за столом, требуя к себе маму и папу, его терпение лопнуло:

— Вы как хотите, др-р-р-рузья, но с меня хватит, а-ав! Я больше этого терпеть не намерен! Наша Хозяйка, от которой мы не видели ничего, кроме добра, трое суток не ест и не пьет и того и гляди вообще умрет. Наш Хозяин, который тоже всегда был добр к нам, куда-то испарился. Их милые детишки тоже скоро помрут от разлуки с родителями. А мы пр-р-р-р-и этом совершенно ничего не делаем, а-ав! — гневно проговорил Щенок, упираясь лапками в свои мохнатые коричневые бока.

— Не знаю как вы, и-а! — обиженно и деловито произнес Осленок, — а я-то как раз делаю все возможное! Кто нашел заклинания для печки, посуды и белья? Кто рассказывал сказки детишкам? Кто их катал на своей спинке?

— Ну и какой результат? Дети в истер-р-р-рике и есть не хотят, а-ав! — парировал Щенок.

Осленок аж покраснел от возмущения и собирался было уже что-то гневно ответить, как Котенок примирительно замахал на обоих лапками:

— Мя-у! Прекратите, дурачки! Время ли сейчас спорить и ругаться? Давайте немедленно соберем "Чрезвычайный Тайный Совет Всех Зверят"! Согласны?

— Какой такой Чрезвычайный Тайный Совет? — в один голос недоуменно произнесли Щенок и Осленок.

— Да-да, именно "Чрезвычайный Тайный Совет всех Зверят"! — напыщенно произнес Котенок, любивший всякие такие пышные названия. — А возглавит его неизменный Председатель Совета — Премудрый Котенок!

Идея с Чрезвычайным Тайным Советом, к которому причастны только и исключительно Зверята, так понравилась Щенку и Осленку, что они тут же перестали спорить. Они даже не обратили внимания на то, что этот выскочка Котенок так ловко присвоил себе полномочия Председателя Совета.

— А где и когда соберется "Чрезвычайный Тайный Совет всех Зверят", и-а-а? — не в силах скрыть свое любопытство проговорил Осленок.

— Здесь и сейчас, немедленно! Ибо Совет — чрезвычайный и дело, выносимое на его рассмотрение, не требует отлагательств, м-я-у! — важно проговорил Котенок. — Прошу за стол, господа тайные советники, нам предстоит нелегкое заседание!

С этими словами он сделал приглашающий жест в сторону стола и первый, без зазрения совести, уселся на месте, где обычно сидела Фея. Ведь теперь он по праву был самым главным в доме!

Осленок же и Щенок сели по левую и правую стороны от него. Причем вид всех троих был таким важным, что никак не вязалось с их добродушными, забавными игрушечными мордашками, так что даже детишки перестали плакать и удивленно уставились на чудесно преобразившихся Зверят.

Невесть откуда у Котенка в пушистых лапках появился серебряный колокольчик. Он трижды в него прозвонил и, предварительно кашлянув в серенький кулачок, подчеркнуто торжественным голосом объявил:

— С позволения всех собравшихся, объявляю первое заседание Чрезвычайного Тайного Совета всех Зверят открытым! Повестка дня включает в себя решение следующих вопросов: 1) выяснить, куда пропал Принц? 2) как нам привести в чувство нашу Хозяйку? 3) разное.

— А что такое "разное", а-ав? — недоуменно почесывая в затылке, спросил Щенок.

— Ну-у-у-у... — замялся на мгновение Котенок, — дойдем — увидим. Просто на всех важных заседаниях, на которых мне доводилось бывать — а их было, прямо-таки, немало на моем веку — всегда было "разное", а чем наше заседание хуже?

Осленок и Щенок после этих слов с нескрываемым уважением и завистью посмотрели на Котенка — везет же некоторым! Действительно, когда Фею вызывали на заседания Верховного Совета Сообщества, где она имела право присутствовать как Хранительница Предела, Прекрасная Фея всегда в качестве своего сопровождающего почему-то брала именно Котенка. По этому случаю ему подобало облачиться в белый камзол, штанишки, ботфорты и, к пущей зависти других Зверят, белые перчатки и шапочку. Почему Фея так поступала, никому точно не было известно. Однако это давало основание Котенку считать, что это связано с его исключительными интеллектуальными способностями, а другие Зверята ничего возразить на это не могли. На этих заседаниях Котенок, как правило, засыпал прямо на коленках Прекрасной Феи. Однако это не мешало ему запоминать всякие такие "заседательские штуки", типа "разное", "повестка дня", "заслушивали и постановили" и т.д. и т.п. А потом выдавать себя перед Зверятами как "посвященного в особо секретные тайны" правительства фей.

Объяснение, данное из такого авторитетного источника как Котенок, всех устроило и заседание продолжилось.

— А разве первый и второй вопрос — это не одно и то же, и-а? — сумничал грамотей Осленок. — Ведь если мы найдем Принца, то и Фея перестанет так плакать. Разве не так?

— А если мы его не найдем? Мя-у! Что тогда прикажете делать? — огрызнулся Котенок, которому стало досадно, что Осленок пытается оспорить у него первенство на придуманном им Тайном Совете.

— Найдем, а-ав! — вставил свое слово Щенок. — У меня такой нюх, что я найду даже блоху на теле у слона, если мне дадут её перед этим обнюхать!

Щенку было досадно, что все лавры достаются другим и ему тоже хотелось внести решающий вклад в заседание "Чрезвычайного Тайного Совета всех Зверят", а потому он был рад возможности вставить свое веское слово.

— Это дело, и-а! — согласился Осленок. — У нас есть вещи Принца и Щенок действительно легко может взять его след. Только вот есть одно маленькое "но", — деловито поднял лапку вверх Осленок. — Когда я приводил детишек к Фее в спальню, я обратил внимание, что вся одежда Принца так и осталась в шкафу и даже его ботфорты я видел стоящими у порога. Как будто бы он не ушел, и-и-а, а просто растворился в воздухе! Разве наш Щенок может взять след того, кто растворился в воздухе, и-а?

Котенок и Щенок озадаченно переглянулись. Какого бы мнения не был о своих "собачьих" талантах Щенок, но взять след призрака — это было уж слишком...

Но тут Котенка осенило. Он хлопнул лапкой себя по лбу и вскочил из-за стола.

— М-я-у-у! В самом деле, друзья, а зачем нам искать, куда пропал Принц? — Осленок и Щенок недоуменно посмотрели на Котенка. — Давайте лучше ответим на вопрос, почему он пропал? Ведь Фея-то убивается, что он её бросил! А если мы докажем, что что-то плохое с ним случилось в лесу — ведь до того, как он ушел собирать лечебные травы, с ним все было в порядке! — то Фея перестанет плакать и сама найдет Принца. Ведь она такая могущественная и мудрая — куда нам до неё, м-я-у-у!

Осленок и Щенок одобрительно закивали своими мохнатыми длинноухими головками.

— Итак, м-я-у, — уже спокойным и деловым тоном продолжил Котенок, снова садясь на свое место. — Я, как наделенный полномочиями Председателя Чрезвычайного Тайного Совета всех Зверят, объявляю от имени Совета предписать Щенку взять след Принца, которым оный пошел третьего дня назад в лес. Котенку же, именуемому далее в протоколе как "Председатель", — проконтролировать исполнение данного Советом поручения, — с этими словами Котенок хлопнул опять-таки невесть откуда взявшимся у него молоточком о крышку стола. — Объявляю заседание Совета закрытым, мя-у!

— А как же...и-а-а... как же... "разное"? — робко вставил Осленок, который немного обиделся, что ему не досталось никакого важного поручения.

— А "разное" состоит в том, что ты, Осленок, останешься здесь следить за детишками и за Феей, понятно? — важно ответил Котенок.

— Ур-р-р-а-а-а! — закричал Осленок, подпрыгнув на месте. — И мне Совет поручил важное дело, и-а!

4.

Сказано — сделано. Осленок, сам робкий, в общем-то, по характеру, с удовольствием остался дома, следить за домашними делами. В душе он был рад уклониться, таким образом, от участия в Опасном Приключении (о чем непрестанно с восторгом твердили Котенок и Щенок, как будто бы они отправлялись не в лес, а на войну). Но ему было совестно в этом признаться.

А Котенок и Щенок между тем собрались в путь-дорогу.

Щенку не составило большого труда отыскать след Принца, предварительно тщательно обнюхав его ботфорты и куртку. Для пущей важности он даже встал на четвереньки, чтобы больше походить на "настоящую" собаку. Ведь известно, что все Зверята всегда ходили на задних лапках, поскольку это были не обычные, а волшебные животные.

Долго шли Котенок и Щенок по старому следу Принца. Щенок приложил немало усилий, чтобы своим большим и мокрым черным носом улавливать малейшие струйки запаха на траве, камнях и песке. Но собака есть собака, даже если она и сделана из плюша. Скоро друзья вышли на ту самую поляну, где Добрый Принц повстречал когда-то злополучного карлика. Котенок и Щенок, как и положено Зверятам, двигались бесшумно, а потому их появление оказалось совершенно неожиданным — для карлика...

Проклятый обманщик как ни в чем не бывало сидел у корней дуба, где была вырыта его нора, и занимался своим излюбленным делом — перебирал драгоценные камешки из своего мешочка. Карлик имел весьма довольный вид и вполголоса мурлыкал себе под нос странные слова: "Мерзкий, гадкий человечиш-ш-ш-шка, хотел похитить мои камуш-ш-ш-шки, обрезал мою замечательную бороду, лишил меня почти всех моих сил, но теперь получил по заслугам, ха-ха! Непобедимое Солнце никого и никогда не выпускает из своих жарких загребущих ручек! Пусть теперь попляшет, пусть помучается, пусть за все, что мне сделал поплатиться, гнус-с-с-сный человечек!"

Так, на разные лады переиначивая слова, бормотал он непрестанно, не отрывая жадного похотливого взгляда своих маленьких черных глазок от драгоценных камней, перебирая их по очереди и складывая обратно в мешочек, а потом опять доставая и опять складывая.

Шустрый Котенок сразу все понял: речь идет именно об их хозяине. К тому же, как сообщил Щенок, и след его прерывался именно здесь. И в голове у Котенка созрел дерзкий план...

Скрываясь в высокой траве, Котенок и Щенок, с разных сторон обойдя поляну, подкрались к ничего не подозревающему карлику поближе и одновременно бросились на него. Но не тут-то было!

Хотя карлика они и впрямь застали врасплох, но этот проныра был так ловок, так хитер и сообразителен, что, извиваясь угрем, сумел ускользать даже от острых коготков Котенка и Щенка. Ему уже почти удалось освободиться от их цепких объятий и броситься к своей норке, как Щенок вдруг вспомнил заветное заклинание Принца, которое он неоднократно слышал во время совместных прогулок в лесу.

"Брат-дуб, помоги задержать этого обманщика, во имя хозяйки этого леса и её любви к Доброму Принцу!" И в тот же миг крепкие корни и суковатые ветви старого дерева оплели карлика со всех сторон так, что он не мог и шевельнутся. Тогда довольные Котенок и Щенок, дав ему пару раз по шее, взялись за обстоятельный допрос с пристрастием.

Карлик держался до последнего, упорно отрицая свое знакомство с Принцем. Глядя на Зверят "честными" глазами, он пытался убедить их, что и имя его он слышит впервые. Возможно, упрямый карлик мог бы выдержать даже пытки, хотя Зверята никогда бы на это и не пошли. Но тут вдруг Котенку пришла в голову гениальная мысль:

— Мя-у-у! Слушай, ты, коротышка несчастный, облезлая твоя борода! Вот смотри, что мы с тобой сделаем: оставим тебя здесь греться на солнышке, а твои дурацкие камушки заберем и продадим их феям — они уж дадут за них будь здоров! А денежки мы со Щенком, — тут Котенок быстро подмигнул Щенку, — раздадим маленьким детишкам, чтобы они целый год подряд катались на аттракционах, сосали леденцы, ели мороженое и ходили бесплатно на детские представления. Представь теперь, сколько добра принесут эти твои жалкие камушки, которые у тебя только даром пропадают!

Лицо карлика, доселе злобное и неприступное, побелело как мел, губы предательски задрожали.

Ещё бы! Мало того, что драгоценные камни у него заберут, их ещё и потратят на всякую чепуху — не на рытье новой шахты и закупку оборудования, а на каких-то городских оборванцев и шалопаев!

— Вы не посмеете! — сдавленно зашипел карлик. — Они заколдованы!

— Феи снимут все чары, — невозмутимо глядя на кончики своих коготков, сказал Котенок.

— Есть законы, я буду жаловаться!

— Сколько угодно, но сначала тебе придется каким-то образом отсюда выбраться, — с деланным безразличием ответил Котенок. — Брат-дуб, ты позаботишься об этом? — Толстые суковатые ветви столетнего дуба, увешанные тяжелой темно-зеленой листвой, в ответ качнулись. Лицо карлика побелело ещё сильнее, а Котенок непринужденно взял бархатный мешочек с камушками и, повернувшись к Щенку, как бы между делом сказал: — Ну, что, Щенок, пойдем что ли? Надо ещё успеть, м-я-у, к сегодняшней ярмарке у Зеленых Холмов.

И с этими словами Котенок и Щенок отправились было в обратную дорогу, но стоило им сделать всего несколько шагов, как карлик сломался...

— Ой-ой-ой-ой-ой, дорогие мои Зверятки, не уходите, умоляю! Всё-всё расскажу, только не продавайте мои камушки, умоляя-я-я-ю-ю-ю-ю!!! — И бедный карлик громко и навзрыд заплакал. — Пожалейте бедного старого человечка, пожалейте его голодных деток!

Котенок и Щенок, чьи плюшевые сердца сжались от жалости, вернулись обратно и карлик рассказал им все. А рассказывать ему было что...

5.

А в это время к Доброму Принцу, наконец, вернулось сознание.

Последнее, что он помнил, было странное золотое существо в шлеме и огромный золотой дракон. Потом вдруг ему стало очень и очень больно, он потерял сознание и очнулся уже здесь, в Золотом Чертоге. Так Принц про себя назвал это место, потому что оно и в самом деле было сделано из золота: стены — из золотого кирпича, окна — облицованы золотыми пластинами, пол — из натертых до блеска золотых плит. Все это сверкало и сияло золотым светом, от которого нестерпимо болели глаза.

И в самом деле, из глаз Принца потекли слезы — то ли от света, то ли от тоски, ведь только сейчас он вновь почувствовал себя прежним, до того, как он посмотрел в это проклятое зеркало.

Стоп! А зеркало-то куда пропало!? Принц помнил, что положил его в карман куртки. Он внимательно осмотрел себя и заметил, что на нем нет его прежней одежды. Вместо кожаной охотничьей куртки — золотистая шелковая туника до колен, скрепленная на поясе ремнем, покрытым золотыми пластинами. Скреплялся ремень золотой бляхой в виде лица-солнца, у которого вместо глаз были вставлены два больших изумруда. На ногах вместо ботфорт — позолоченные сандалии. Вместо шляпы на голове — диадема из золота с большим изумрудом в центре, на лбу. На плечах его красовался щегольской золотистый короткий плащ до пояса. Одежда была роскошной, под стать королю, хотя и самые могущественные из гордых владык королевств Содружества не носили такую одежду.

Несмотря на все окружавшее его со всех сторон золотое великолепие, сердце Принца сдавила нестерпимая тоска. Он почувствовал себя здесь особенно одиноким и потерянным без Феи. Разом к нему вернулись воспоминания о произошедшем вчера, и это только усилило боль в его душе.

"Бедная, дорогая, любимая моя Фея! — в отчаянии подумал Принц. — Что же я натворил? Как я мог поступить так жестоко?!".

Он вспомнил искаженное от ревности и обиды её лицо, он вспомнил и её слезы, и её трогательное желание привлечь его внимание такими милыми женскими фокусами. Он вспомнил все это, и от боли и стыда ему захотелось закричать и заплакать!

Чтобы хоть как-то отвлечься от мрачных мыслей и чувств и заодно понять, что же с ним происходит, Принц стал внимательно изучать то место, где он оказался.

Он стоял посередине огромной залы.

Но если сначала Принц был так ослеплен обилием в ней золота, что ничего другого не увидел, то теперь, когда его глаза немного привыкли яркому свету, ему удалось многое заметить.

Он заметил, что зала была не столько широкой, сколько длинной. По обеим сторонам залы возвышались изящные, инкрустированные самоцветами, золотые колонны. У колонн стояло множество золотых статуй — одни мужские фигуры и ни одной женской! Все эти фигуры были сплошь воины: мужественного вида, в сплошных золотых латах и шлемах, с длинными копьями в руках и широкими мечами на поясе. Они чем-то напоминали оловянных солдатиков, которые были в детстве у каждого, наверное, мальчишки Содружества. Только "солдатики" эти были размером в человеческий рост и выполнены с большим искусством. Их лица были сделаны так мастерски натурально, что от их грозного и воинственного их вида Принцу стало даже как-то не по себе. Казалось, это были не статуи, а настоящие воины, только на мгновение застывшие на месте. Но стоит только забить в барабаны, затрубить в трубы, как они тут же оживут и продолжат привычное для них дело — рубить, колоть, убивать...

В конце залы на солнцевидном пьедестале возвышался высокий золотой трон, который на данный момент пустовал. Посреди круглых чашеобразных бассейнов били несколько фонтанов, извергавших из себя, однако, не воду, а какую-то золотистую жидкость. Задрав голову вверх, Принц увидел золотые перила: зала, видимо, имела второй этаж. На перилах висели красочные гобелены, на которых изображались разнообразные пейзажи, сплетенные из разноцветных, очень ярких нитей, которые объединяла одна общая тема — золотое Солнце. Почему-то везде Солнце имело лицо с пустыми глазницами, из которых струился солнечный свет. Чудные, в общем, были гобелены...

Вдруг совершенно внезапно в голове Принца телепатически прозвучал какой-то мелодичный и красивый женский Голос, в котором, однако, отчетливо различались неприятные металлические нотки:

— Тебе нравится Мое скромное жилище, не правда ли? Оно может стать твоим. И оно будет твоим, если ты захочешь...

— Кто ты? — спросил Принц, недоуменно глядя на пустой трон.

— Я? Я-то кто? Смешной. Это ты должен спросить себя, кто ты! — прозвучал высокомерный ответ. — Ты — пресмыкающийся в зловонной куче навоза трупный червь, которого случайно вытащили из этой кучи наружу и который чудом увидел солнечный свет. Ну, а Я? Я — Само Совершенство. Я — Непобедимое Солнце, чью красоту ничто не способно затмить. Я — Солнце, над которым не властна никакая тьма. Я — Сама Вечность, Само Могущество, Сама Красота. Ничто не может встать на моем пути. Я все сожгу, все расплавлю своим золотым взглядом и превращу в Самое Себя. Я — это Всепожирающий Пламень Любви, над которым не властно ни время, ни пространство...

— ...А покороче нельзя? — попробовал пошутить Принц, но тут же понял, что этого как раз делать и не стоило. В тот же миг он ощутил такое невыносимое жжение в груди и глазах, что упал на колени, закрывая ладонями пылающее лицо.

— Молчи, трупный червь, и радуйся, что тебе дали возможность созерцать то, чего ты недостоин, и благодари Меня, что ты всё ещё жив, а не стал, как они! — Тут лицо Принца повернула в сторону какая-то невидимая сила и он посмотрел на те самые статуи, которые стояли по обоим сторонам залы Золотого Чертога. — Никто из них не удостоился твоей участи — остаться живым, но Я в любой момент могу передумать и сжечь твое сердце и разум, а потом превратить тебя в бездушного голема, — прозвучал в сознании Принца красивый, звучный, мелодичный, но такой бессердечный и высокомерный голос.

Все существо Принца объял ужас.

Из подаренных его любимой Феей книжек с картинками он прекрасно знал, что феи пользовались услугами големов — искусственных людей из металла или камня — для различных целей. Например, именно големов отправляли для экспедиций в пучины Мирового Океана или в жерла потухших вулканов, то есть в те места, куда самим спускаться опасно. Он видел этих големов на движущихся картинках: это были образцово послушные, необыкновенно выносливые парни, абсолютно бездушные и неразумные. Но такого, чтобы живых людей превращали в големов из золота — этого Принцу не могло присниться даже в страшном сне, а уж тем более то, что он сам может стать таким.

Принц подумал, что и в самом деле лучше придержать язык за зубами, ведь становиться навеки големом ему вовсе не хотелось.

— Что тебе от меня нужно, о, прекрасное Непобедимое Солнце? — почти искренне произнес Принц. — Зачем тебе такой жалкий трупный червь, как я? Верни меня в мою зловонную кучу навоза, чтобы мой отвратительно-мерзкий облик не оскорблял более твоего лучезарного взора! — Конечно, Принц не верил, что такая детская уловка сработает, ведь для чего-то это чудовище привело его в свой Чертог, и явно не для того, чтобы потом просто так отпустить, но все же...

— Не льсти себе, трупный червь, Мне от тебя ничего не нужно, — раздался опять высокомерный металлический Голос. — Какое дело Непобедимому Солнцу до червей, копошащихся в навозе? Это Я тебе нужна. Ты заглянул в Мое Зеркало, и увидел там Мое Совершенную Красоту, а потому ты должен остаться у меня навсегда, в этом Чертоге. Не может увидевший Величайшее Совершенство вернуться обратно, в свою кучу навоза, в кромешную зловонную тьму. Ты должен влиться в Поток, расплавиться во Мне и стать частью Непобедимого Солнца. Это закон, и закон — непреложный.

— А если я не захочу, если я уйду, убегу?! — закричал Принц, озираясь вокруг в поисках выхода из Чертога. Наконец, он заметил в другой конце залы арку, ведущую наружу. В её проеме были отчетливо видны какие-то деревья.

— Попробуй, — ответил с издевкой Голос.

Не долго думая, Принц сделал шаг по направлению к арке, второй, третий... Осмелев, он побежал изо всех сил, но стоило ему достичь проема арки, как двери, открытые доселе, сами собой с шумом захлопнулись. На их золотых, до зеркального блеска отполированных поверхностях отразилась невесть откуда взявшаяся высокая фигура той самой солнечной незнакомки из зеркальца карлика Хнума.

Два сияющих прожектора из её пустых глазниц как огненные стрелы пронзили сердце Принца. Вновь нестерпимый жар охватил его душу, вновь как от солнечного удара помутилось в голове, вновь во всех членах тела возникла слабость, колени подогнулись, и он упал и лишился чувств.

Глава 5. Тайна раскрыта.

1.

Прекрасная Фея пришла в себя только к исходу третьего дня. Это произошло оттого, что ей приснился странный и неприятный сон. Она увидела, что её маленькие дети сидят на дне какого-то черного и холодного колодца, пустого внутри, и плачут. Потом Фея увидела себя как бы со стороны. Она стояла у колодца и смотрела невидящими глазами куда-то в сторону, при этом лицо её было как у восковой куклы. А дети, между тем, звали на помощь. Пустой колодец многократно усиливал звук их плача, который был до того невыносим, что у Феи просто разрывалось сердце, и тогда она, наконец, не выдержала и — проснулась.

Фея тут же встала, накинула на себя легкий плащ и пошла в детскую.

Нет, дети спокойно спали. Рядом, на раскладушке, сопел верный Осленок, который, видимо, до ночи рассказывал им сказки и пел колыбельные. Фея тихо подошла к постели малышей и погладила их шелковые пряди, которые разметались по подушке россыпью чистого золота.

"Ну, как я могла бросить детей, как я могла забыть о них!? Ведь они так нуждаются во мне — такие милые, хрупкие, беззащитные... Наверное, я — плохая мать, — подумала Фея, — а все от присущего нам, феям, эгоизма. Мы слишком самодовольны, слишком ищем своих радостей... Ах, да, а что же с любимым Принцем?"

Эта мысль как острое жало пронзило её сердце, и оно опять нестерпимо заболело, как будто ядовитое вещество, проникнув под кожу, быстро заполнило все пространство груди пульсирующей болью. Опять навернулись на глаза слезы, но теперь уже они не приводили к отчаянию. Наоборот, в груди зрела решимость: "ради детей я должна жить и выжить; я не могу больше желать смерти, ради них я должна бороться и — непременно победить!"

С этой мыслью Фея, не откладывая дела в долгий ящик, решила предпринять свое собственное расследование того, что произошло с Принцем. Это показалось ей вполне логичным: во-первых, детям нужен отец, во-вторых, даже если Принц ушел к другой, нужно в любом случае узнать причину его ухода.

Такие мысли вселили в Фею уверенность в своих силах. Она вернулась в свою комнату, села за стол и стала тщательно перебирать в памяти события того рокового дня.

Первые же воспоминания о нём только укрепили в Фее с таким трудом обретенную уверенность, что разгадка будет найдена. В самом деле, до своего злосчастного ухода в лес Принц был таким, каким был и всегда — беззаботным лентяем, которому только и дай возможность целыми днями плавать наперегонки с русалками или болтать с деревьями, рассказывать сказки или заниматься ещё какой-нибудь безобидной чепухой.

Правда, в картину, сложившуюся в голове Феи, не совсем укладывался утренний инцидент в трапезной. Но это как раз было вполне объяснимо. "Я просто не пропела ему утреннюю песню, вот и все. В этом моя ошибка. В следующий раз я никогда так не поступлю и никаких депрессий у него я больше не допущу!"

Оставались ещё, правда, странные и совершенно необъяснимые с этой точки зрения время от времени возникающие у Принца желания совершать "подвиги", попытки узнать больше, чем полагалось обычному мужу феи. И это — несмотря на розовую пищу, феины песни и прочие хитрости, которые, как правило, не позволяли этим необъяснимым желаниям перейти в нечто большее.

"Но и это, в общем-то, не проблема, — подумала Фея. — Просто мой любимый Принц родился вне Сообщества, к тому же он королевского происхождения, а потому в его крови сохранилась рудиментарная наследственность предков. Ведь у всех королей отдаленные предки когда-то были воинами. К тому же мой Принц очень талантливый, творческий человек, а потому..."

"Нет", — решительно отбросила все сомнения Фея, — "тяга моего Принца к "подвигам" и прочим несуразностям здесь не-при-чем. Ни разу она не делала его неуязвимым к моему колдовству и к моему внушению, не делала его таким замкнутым и бессердечным!"

"Но, с другой стороны", — тут же мысленно возразила сама себе Фея, — "это можно объяснить тем, что Принц кого-то встретил и полюбил..."

— "Не похоже", — оборвала мысленно возразила себе самой Фея, — "ведь он бормотал себе под нос про какой-то "Золотой Чертог", а где, скажите на милость, у нас, в Зоне Предела, можно вообще встретить какой-то "чертог", не говоря уже о "золотом"? Нигде! Даже в самых богатых людских королевствах Содружества нет ничего подобного. Морская Королева и Королева лесных дриад терпеть не могут золото и чертоги их совсем не золотые. Карлики вообще скупердяи известные, они предпочитают золото копить, а не строить из него чертоги. А соседние Хранительницы Предела живут в таких же деревянных хижинах, что и я. Что-то тут у нас явно не так... А ну, дорогая Фея, давай-ка посмотрим, не принес ли наш дорогой муженек из лесу чего-нибудь золотого!?"

С этими словами Фея открыла дверцы шкафа, достала одежду Принца и стала тщательно её обыскивать. Конечно, находка не заставила себя ждать. Во внутреннем нагрудном кармане куртки Фея, ахнув от удивления, обнаружила искомое: овальное зеркальце с отражающей поверхностью из золота.

Конечно же, она с первого взгляда поняла, что зеркальце это — явно непростое, ведь у всех фей — врожденное чутье на присутствие любого колдовства. Как собаки чуют неуловимые для человека запахи, как кошки видят невидимое человеческому глазу, так и феи чувствуют малейшие и слабейшие волны магической энергии — невидимой и неощущаемой человеком. И, конечно, они сразу могут определить — какая это магия — добрая или злая...

Фея сразу же ощутила поток разрушительной, злой силы, которую источало зеркало, и от облегчения впервые за столько дней рассмеялась. Да, она ещё не знала, что это за артефакт и кто за ним стоит, но для неё уже стало очевидным одно — Принц был просто заколдован, а не бросил её ради другой! И это открытие произвело такое впечатление на неё, что Фея чуть было не пустилась в пляс, совершенно забыв про то, что рядом с ней находится опаснейший для всех обитателей дома магический артефакт. Теперь, наконец, настала пора приступить к исследованию "сокровища" по всем правилам магической науки, которую она изучала в Школе Фей.

Фея достала из сундучка свою толстую магическую книгу, принесла два прибора, измерявших уровень магического излучения и его направленность, защитные антимагические очки и перчатки, а также одела на голову Анализатор (который обычно снимала перед сном) и принялась за работу. Сначала она аккуратно надела очки и перчатки, чтобы не повредить глаза и кожу рук, а затем включила чувствительные приборы.

Первый прибор назывался Коллектор. Он представлял собой металлический ящик с датчиками, в верхней части которого была труба, расширяющаяся к концу, так что конечная часть напоминала нечто вроде воронки. Он был предназначен для улавливания и определения силы магического излучения.

При первом же замере, Фею прошиб холодный пот. Датчики Коллектора просто зашкаливали, так что делений на приборах просто не хватало, чтобы отобразить его реальный уровень! Такое Фея видела впервые: обычно любой магический предмет имел ограниченный потенциал излучения, он был заряжен на определенную сумму энергии, но этот... Создавалось впечатление, что его потенциал был просто бесконечен или — он черпал энергию из какого-то другого источника, скрывающегося по ту сторону зеркала...

Другой прибор определял и показывал направленность и характер энергии. Фея посмотрела в прозрачный кристалл магического Отражателя. Этот прибор также имел вид металлического ящика, но от которого шли две трубы — одна с воронкой, как у Коллектора, а другая — с плоским отражающим кристаллом. В нем-то как раз Фея увидела модель мозга, на которую оказывают воздействие пучки энергии, испускаемой зеркалом. Эти пучки через зрительные органы чувств проникали прямо в мозг, причем в зоны, ответственные за воображение, мышление и удовольствие. Насколько поняла Фея, стимулирование центра удовольствия такой энергией могло породить устойчивую зависимость от неё у реципиента, похожую на наркотическую, а стимулирование центра мышления и воображения — контроль над сознанием человека.

Для проверки своей гипотезы Фея прикоснулась к камню Анализатора у себя на лбу и направила его луч прямо на исследуемый объект. После чего она сразу же отчетливо почувствовала, как мощный поток энергии с поверхности зеркала пытается проникнуть и в её сознание, но не может преодолеть сопротивления волшебных стекол очков, отражающих эти лучи обратно.

Итак, предварительный анализ показал, что зеркальце действительно представляет собой сильнейший магический артефакт колоссальной разрушительной силы. Смотреть в него было смертельно опасно даже для фей, не то, что для людей, которые вообще не имеют никакой природной защиты от магии. Однако посмотреть в него Фее всё же крайне необходимо, иначе она останется лишь на полдороге к разгадке...

А потому, получше укрепив очки на переносице и потуже завязав веревочки защитных перчаток, она с головой погрузилась в опасное предприятие.

2.

Сначала волшебное зеркальце "заработало" как полагается. Поверхность его покрылась мелкой рябью, какая бывает на водной глади, если бросить в нее камень. Казалось, сейчас оно, наконец, покажет то, что прячется по ту сторону...

Но не тут-то было! Видимо, зеркало и в самом деле было не простым, а очень искусно сконструированным устройством. Как только оно "смекнуло", что его лучи не проникают в сознание наблюдателя через глаза, защищенные волшебными очками, оно тут же закрыло входные врата и не пустило сознание Феи внутрь.

Тогда Фея решила, что если не получается проникнуть через двери открыто, то надо попробовать их сломать. Она послала через Анализатор мысленный приказ дверям открыться, а магический камень усилил этот приказ в тысячи крат и преобразовал в луч мощнейшей энергии, ударившей прямо в центр отражающей поверхности зеркала. Зеркало заколебалось, но не сдавалось. Фея ясно почувствовала сильное сопротивление. Её приказ сталкивался с чем-то твердым и упругим, как если бы человек пытался открыть дверь "вовнутрь", когда кто-то очень сильный изнутри толкал её в противоположную сторону. Это напомнило ей тот момент, когда она пыталась проникнуть в сознание Принца тогда, за обеденным столом.

От напряжения Фея даже вспотела, почувствовала сильную головную боль и усталость, но преодолеть сопротивление зеркала все равно не смогла.

Тогда она решила пойти на крайнюю меру. Она достала Проектор — большой хрустальный шар, подключенный потоками магической энергии к другим таким же шарам у соседних Хранительниц Предела. Пользуясь им, она быстро вышла на связь с пятью из двенадцати Хранительниц (остальные, видимо, были вне дома, на обходе своих секторов).

— Хранительница Предела Љ 3 вызывает Хранительниц остальных секторов, — послала мысленный вызов Фея, направляя луч Анализатора на серебристую поверхность шара.

— Тебя видно и слышно, номер 3, — дошел первый ответ. — Номер 10 тебя видит и слышит.

— Номер 12... номер 7... номер 1... номер 2... тебя видит и слышит.

— Благодарю вас, сестры. На территории Предела мною обнаружен опасный магический артефакт, чувствую сильное сопротивление, не поддается анализу, требуется помощь.

— Конечно, сестра, если подождем до рассвета, все Хранительницы будут в сборе, а к обеду можем собраться все вместе в условленном месте, — ответила номер 7.

— Нет, сестры, дело срочной важности, нужно исследовать прямо сейчас. Ждать нельзя. Оденьте Анализаторы самой большой мощности, какие только имеются, обязательно защитные очки и перчатки. Сейчас вы увидите на поверхности своих Проекторов обнаруженный мной артефакт.

С этими словами Фея положила зеркальце рядом с шаром и все сестры тут же увидели его проекцию в своем сознании.

— Начинаю обратный отчет. На слове "0" одновременно направляем Анализаторы на поверхность зеркала. Добиваемся взлома магического замка и исследуем. Итак, 5..4...3...2...1...0...!

Совокупная сила пяти Хранительниц третьего ранга (более низшие ранги на Предел не допускались — слишком опасно) с Анализаторами соответствующей мощности, конечно, было не тем, на что рассчитывал создатель зеркала. Блестящая металлическая поверхность опять покрылась мелкой рябью, хотя зеркало продолжало борьбу. Но мощь совокупного удара пяти фей, пяти Анализаторов давала о себе знать — сопротивление зеркала медленно, но верно слабело. Фея торжествовала! Сейчас, наконец, тайна зеркала будет открыта!

Вот уже рябь постепенно пошла на убыль, вот Фея уже видит где-то вдалеке высокую гору, а вот и золотая башня с круглой наблюдательной площадкой, вот какая-то яркая точка на ее вершине, вот точка становится все больше и больше и уже обретает силуэт, чем-то напоминающий женскую фигуру...

Но в этот момент из этой точки вышло излучение такой силы, что все феи разом попадали со стульев, а из ушей их и носов потекли тонкие кровавые струйки. Камни Анализаторов разбились на куски, равно как и Проекторы, лишив их, таким образом, всякой связи между собой.

3.

Несколько минут Фея не могла прийти в себя. Она лежала на полу, голова кружилась так, что, казалось, потолок, окна и занавески пустились в пляс, и болела так, будто её огрели со всего размаху железной рыцарской перчаткой.

Когда же первый шок прошел, Фея быстренько прочитала первые пришедшие на ум болеутоляющие и кровеостанавливающие заклинания и подошла к столу.

Все приборы валялись на полу, стол перевернулся, шар разбился, разбились и защитные очки, но, самое главное, — не уцелело и зеркало! Единственная зацепка для разгадки истории с исчезновением Принца! Оно лежало тут же, на полу, золотой ободок на деревянной ручке и множество мелких металлических осколков, которые были сильно оплавлены по краям, как будто их коснулось что-то очень и очень горячее...

Не нужно было приборов, а достаточно простой феиной интуиции, чтобы почувствовать, что зеркало больше магически неактивно. Оно сломалось и превратилось просто в золотой лом, годный лишь для сдачи карликам-ювелирам на переплавку.

И все же основания для оптимизма оставались. Фея узнала, что Принц был заколдован очень сильной колдуньей, живущей в какой-то золотой башне. Обнаружить эту башню — это уже дело времени. "Ведь не может же быть, чтобы такая драгоценная штуковина, — думала Фея, — совершенно неизвестна в Целестии!"

Итак, для Феи теперь стало очевидно, что хотя Принц и ушел, но ушел явно не по своей воле.

"Да, мы нередко ссорились, — подумала облегченно она, — но никогда Принц не был таким. Он не мог бросить меня по своей воле, он просто был заколдован".

Придя к такой мысли, Фея разом успокоилась. Она наскоро прибралась в комнате, поставила на место стол. Потом достала из сундучка довольно объемную, обитую золотыми пластинами, книгу алого цвета в твердом переплете, в центре которой располагалась небольшая выемка в виде трехглавого дракона. В эту выемку Фея вложила свой медальон, висевший у нее на груди, также в виде трехглавого дракона, и защелки на книге сами собой раскрылись.

На первой, желтой от старости, странице можно было прочитать аккуратно отпечатанную на секретном магическом языке Сообщества надпись: "НАСТОЛЬНАЯ КНИГА ФЕЙ". И ниже в скобках красной киноварью — "СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО! Только для личного употребления членов Сообщества". И ещё ниже — "одобрено Высшим Советом Сообщества".

Да, давно Фея не открывала эту книгу, наверное, пару тысяч лет точно! Не потому, конечно же, что книга была бесполезна. Просто за время служения Хранительницей Предела у Феи не было нужды ею пользоваться. Задачи, стоявшие перед нею, были довольно рутинны и однообразны — ставить ловушки против тварей у Предела, гонять хулиганящих карликов, лечить деревья и животных... Все это не требует иметь "семь пядей во лбу", как говорят люди. Да, многие тысячелетия Эры Порядка и Процветания, установленной Триединой Премудростью и совокупными усилиями всего Сообщества, не прошли даром — никаких сложных случаев для практикующих фей просто не возникало. Тогда как "Настольная книга" была написана именно для таковых. Все рутинное и обыкновенное они прошли ещё в Школе...

Зато сейчас у Феи была надежда только на Книгу. Конечно, можно было бы слетать в Поднебесье за консультацией, но пока соберется Всеобщий Совет, пока вопрос будет рассмотрен тамошней бюрократией... Принц за это время может погибнуть!

Ведь колдовство той золотой волшебницы необыкновенно опасно! Шутка ли — ПЯТЬ фей ТРЕТЬЕГО (из 14) ранга не смогли его одолеть. Человека же такая силища просто раскатает в лепешку, если вообще не распылит на атомы!

К тому же Фее там, "наверху", начали бы задавать очень неудобные вопросы, вроде: "А почему это вы, Хранительница Предела Љ3, за пять тысяч лет Служения не сумели обнаружить такого опасного артефакта на вверенной вам Советом территории? Почему вы так слабо совершали Обход? Или, может быть, вы так увлеклись личной жизнью, что забыли о своих должностных обязанностях?" (самое страшное преступление для члена Сообщества!). От одной этой мысли ей стало не по себе. Могли, конечно, спустить это дело на тормозах и просто сделать выговор, а могли и отстранить от должности, понизить в ранге, отправить, скажем, преподавать в первый класс Школы фей или торговым представителем к карликам или, того хуже, сослать на работу в каком-нибудь архиве. А могли и оставить, но под условием разлуки с мужем и детьми на многие годы... Да мало ли что может придумать Трибунал Сообщества!

"Нет! — твердо решила про себя Фея. — Я сама заварила кашу, сама и должна её расхлебывать! Чего бы это мне не стоило!". А потому, недолго думая, она мысленно задала книге набор ключевых слов: "золотая башня", "золотая женщина", "совершенная красота", "золотой чертог", и — о, чудо! — массивные пожелтевшие от старости страницы стали стремительно перелистываться сами собой, как бывает, если оставить открытой книгу на ветру...

Наконец, ближе к середине, перелистывание само собой прекратилось, и Фея увидела написанный ярко-красной киноварью заголовок — "SOL INVICTUS". Далее шел текст, написанный тем же секретным магическим языком Сообщества, а на другой странице рядом располагалась большая движущаяся иллюстрация. Фея аж ахнула от неожиданности, увидев на ней высокую гору, золотую башню, на вершине которой стояла та самая золотоволосая женщина, которую она заметила при взломе замка магического зеркала. Только в зеркале она больше смахивала на призрак, на отражение в воде, а здесь — выглядела вполне реальной женщиной. Но только почему-то прикованной золотыми цепями к огромному металлическому зеркалу, стоявшему на вершине Башни, и объятой сильным пламенем. Она буквально сгорала заживо, и тело её изгибалось в ужасных судорогах от невыносимой боли, как и её лицо и губы, но вырваться из цепей, ей, видимо, никак не удавалось...

Поскольку картинка была движущейся, Фея как вживую видела бешено рвущиеся вверх языки пламени, охватившие большую часть необыкновенно красивого тела незнакомки, судорожно изгибающиеся в цепях руки, капающую из прокусанных губ кровь... Звук и запах, по понятным соображениям, Фея решила не включать.

Заинтригованная таким заголовком и ещё более — картинкой, она жадно принялась читать и провела за этим занятием весь остаток ночи.

4.

Карлик рассказывал долго и путанно, постоянно переходя от одного предмета к другому и снова возвращаясь назад, мешая друг с другом разные по времени события и причинно-следственные связи. Котенку и Щенку с трудом удавалось понять, что же он собственно имеет в виду, тем более, что он постоянно использовал какие-то непонятные слова для обозначения каких-то ещё более непонятных вещей. Они промучились с ним весь день до самой ночи, а потом и всю ночь до самого утра, но все-таки кое-что наши Зверята поняли...

И поняли они то, что Принцу угрожает смертельная опасность, потому что он попал под действие очень сильного колдовства. Колдовства, которое со временем сжигает в человеке все живое и превращает его в золотого бездушного истукана. Источник его — могущественная волшебница по имени, которым она сама себя называет, "Непобедимое Солнце".

Когда-то, давным-давно, она захотела стать богиней и повелительницей всей Целестии. Чтобы достичь этой цели, она призвала себе на помощь своих рабов — золотых големов и карликов. Ведь карлики — величайшие мастера в любом деле, особенно в том, что касается ювелирных украшений и магических штуковин — не без гордости вставил Хнум. Они-то и должны были отлить огромное зеркало, которое должно было отразить в себе весь мир.

Зеркало было таких колоссальных размеров, что его делали несколько десятков лет. На его выплавку ушло столько тонн чистейшего золота, что во всей Целестии пришлось перейти для торговых операций на серебряную монету, а карлики, торговавшие этим благородным металлом с "Желтой Королевой" (так они ее называли между собой), неслыханно обогатились.

Исполинское зеркало было не простым, а колдовским. Его должна была поднять целая эскадрилья золотых драконов, число которых измерялось тысячами, на самое небо. А на рассвете жители Целестии, взглянув вверх, вместо неба увидели бы одно золотое зеркало, а в нем — отразившейся лик Желтой Королевы вместо солнца. Увидев его, обитатели всего мира стали бы рабами её золотого, пылающего взгляда.

Но тайна зеркала стала известна. В самом деле, такой огромный недостаток золота в Целестии не мог не вызвать беспокойства у вездесущего "ЖАЛА". Агенты "ЖАЛА" взялись расследовать его причины и один подкупленный ими карлик выдал тайну. Феи забили тревогу, объединились в одно большое войско и вышли на бой с "Желтой Королевой". Когда драконы стали поднимать исполинское колдовское зеркало и почти достигли нужной высоты, феи внезапно нанесли сокрушительный удар великой магической силы и разбили его вдребезги, так что бесчисленные его осколки нескончаемым дождем попадали на землю.

Правда, большую часть из них феям удалось найти и обезвредить, но очень много осколков не нашли — их растаскали жадные до золота карлики. Часть карликов, наделав из осколков зеркал и посмотревшись в них, также стали рабами Непобедимого Солнца, пополнив её и без того большую трудовую армию. А другие счастливые обладатели магических зеркал смекнули, что их можно использовать для устранения своих врагов, как своего рода пирожные с ядовитой начинкой.

Так поступил и наш незадачливый герой, которому зеркальце это досталось от пра-пра-пра-прадедушки. А очередной жертвой его коварства стал спасший его на свою голову Принц — "ведь этот негодяй лишил меня моей волшебной бороды, моей замечательной, белоснежной, шелковистой бороды, которую я растил столько сотен лет!!!.. Ну и, вдобавок, узнал секретный вход в Подземье, а потому его по нашим законам непременно надо было устранить!"

Это оправдание не спасло, правда, карлика, от пары оплеух, но главное теперь было известно — Принц пал жертвой коварного колдовства какой-то весьма могущественной колдуньи, давным-давно забытой в Целестии, а не потому, что разлюбил Прекрасную Фею. А узнав главное, Зверятам не оставалось ничего другого, как отпустить карлика восвояси — ну не убивать же его! Пусть себе идет со своими камушками, ведь магического зеркала он уже лишился, так что теперь он уже никому не принесет зла, пока не отрастет его борода. А это произойдет ой как не скоро...

— Скорее, бежим, Щенок! — закричал, поворачиваясь к другу Котенок. — Мы должны как можно скорей рассказать обо всем Фее! Пусть знает, что Принц в беде и спасти его может только она!

И оба Зверенка, недолго думая, пустились наперегонки обратно в феину хижину. А карлик, довольный, что так легко отделался, залез в свою норку и был таков. И в его темной карличьей душе не было никакого сожалению о содеянном, а только радость оттого, что его камушки, после всей этой свистопляски, остались всё-таки при нем...

5.

Прибежав рано утром домой, Котенок и Щенок застали, к своему величайшему удивлению, Прекрасную Фею в добром здравии, за чтением "Настольной книги фей". Она сидела за столом, целиком погруженная в свои мысли, так что от сосредоточенности у неё появилась на лбу, у переносицы, глубокая складка. Такой Зверята не видели свою хозяйку ни разу.

Котенок и Щенок радостно, перебивая друг друга, рассказали ей о своем открытии. Фея задумчиво посмотрела на них и сказала:

— Да, милые мои Зверята, то, что вы сейчас мне открыли, было последним звеном разгадки этой тайны. Большую часть её я уже узнала из моей книги...

С этими словами, прошептав короткое заклинание, Фея взмахнула волшебной палочкой. Перед глазами Котенка и Щенка вдруг появилось золотистое облачко, которое, вращаясь вокруг своей оси, стало стремительно расти до тех пор, пока не заполнило полкомнаты. После чего, ослепительно вспыхнуло — и перед мысленным взором Котенка и Щенка возник поток образов, напоминавших те, что бывают у нас во время сновидения.

Вот они видят какую-то фею, необыкновенно красивую фею с округлым, напоминавшим чем-то солнечный диск лицо.

Дальше в сознании Зверят проносится поток событий, которые сменяли друг друга с большой скоростью.

Вот они видят эту фею с одним мужчиной (кажется, судя по внешнему виду, это был гордый рыцарь из Авалона), потом с другим (этот вообще был в королевской короне), с третьим, четвертым... Но все они отходили от феи с опущенными вниз головами и печальным выражением лица. Явно, что она считала всех этих мужчин недостойными себя.

Но вот бег невидимых кадров прекратился. Зверята увидели высокий холм, покрытый изумрудно-зеленой травой, а на безоблачно голубом небе сияло яркое солнце. Затем на его вершине показалась эта самая фея и стала, что-то напевая под нос, смотреться в зеркало, довольно долго смотреться. И так повернет его, и эдак, и обнажит жемчужно-белые зубки, и поправит рукой прическу...

Наконец, обращаясь к себе самой, она произносит тонким и мелодичным голоском: "Интересно всё-таки, а есть ли кто-то краше меня на всем этом белом свете?" И вдруг, в очередной раз повернув зеркало, она случайно поймала в него отражение солнца.

С минуту ничего не происходило, но вертеть зеркалом фея перестала. Затем выражение её лица стало стремительно меняться. Её прекрасное солнцевидное личико вдруг помрачнело, как небосвод, когда солнце заслоняет грозовая туча, хищно сверкнули белые зубки, по золотистой коже пошли отвратительные красные пятна.

"Проклятье! — услышали Зверята каркающий, как у вороны, голос, так не похожий на тот, что слышали они из уст феи раньше. — Солнце краше меня! Золото солнца гораздо ярче моих золотистых волос и кожи!" — воскликнула в ярости она и, размахнувшись, бросила свое зеркальце с вершины холма. Зеркальце, упав на камни у его подножия, вдребезги разбилось.

Затем она вскочила и стала беспокойно ходить из стороны в сторону, что-то глухо бормоча себе под нос. А потом резко остановилась и, повернув свое лицо к солнцу и угрожающе подняв кулак в его направлении, прокричала всё тем же неприятным каркающим голосом: "Если ты, солнце, краше меня, то Я сама стану солнцем и тогда уж точно буду прекраснее всех!"

Вновь стремительно побежал своим чередом поток образов-кадров.

Вот фея читает то одну книгу, то другую, то сидит за столом, уставленными ретортами и пробирками и что-то в них смешивает, вот чертит на песке какие-то геометрические фигуры или измеряет углы восхода и захода солнца... Видно было, что она что-то ищет.

Затем бег образов, также внезапно, как начался, остановился.

Фея сидит и читает какую-то черную книгу с изображением причудливых геометрических фигур на страницах. На обложке книги, обитой пластинами из вороненой стали, вытеснен серебром портрет какого-то красивого молодого светловолосого человека с высоким умным лбом. Под портретом надпись: Azailus, magister magicus. Tractatus de speculorum magicorum.

На иллюстрации, на той самой странице, что читала фея, изображено огромное зеркало. Оно располагалось на вершине горы и солнечные лучи падали на его поверхность, а внизу стояла одинокая фигурка, прикованная к нему цепями...

"Гениально!.. Гениально!.. Просто замечательно!.. — шептала себе под нос фея. — Ну, конечно, как же я сразу не догадалась! Зеркало. Магическое зеркало, которое будет поглощать солнечную энергию и передавать её мне...".

С этими словами она вскочила из-за стола и зашагала по комнате взад и вперед. Потом вдруг остановилась, быстро подошла к окну, через которое можно было наблюдать необыкновенно красивый закат. Солнце уже почти полностью зашло за линию горизонта и всю поверхность Целестии окутали сумерки, и только отдаленное красное марево, испускаемое последними солнечными лучами, ещё препятствовало окончательно восторжествовать ночной тьме.

"Да, если я сделаю его, — глядя на картину умирающего заката, продолжала возбужденно шептать фея, — то солнце постепенно потухнет, мир погрузится во тьму, народы восплачут, и... — тут её шепот, постепенно усиливаясь, дошел до пронзительного каркающего крика, от которого закладывало уши и становилось больно на сердце, — ...Я... Я Сама стану Солнцем, Непобедимым Солнцем, божеством для всего этого подсолнечного мира! И все поклоняться Мне Одной, будут служить Мне вечно и ВЕЧНО ВОСХИЩАТЬСЯ ТОЛЬКО МОЕЙ БОЖЕСТВЕННОЙ СОЛНЕЧНОЙ КРАСОТОЙ!" При этих словах солнце окончательно зашло за линию горизонта и, действительно, свет погас, а во тьме раздался торжествующий смех сумасшедшей колдуньи.

Кадры бежали все быстрее и быстрее...

Стоп! Вот картинка вновь остановилась.

Фея спускается в какую-то преисподнюю. Её окружают какие-то исчадия мрака, невыразимо уродливые и страшные, напоминающие каких-то то ли пауков, то ли скорпионов, только в полтора человеческих роста. Движения феи властны, в её руках волшебная палочка и яркий свет от неё заставляет темные существа отшатываться и угодливо складывать передние лапки на манер богомола в жесте, выражающем смирение и повиновение.

Ещё бегут и бегут кадры-образы...

Вот Зверята видят огромный черный каменный алтарь в мрачном подземелье и в этом алтаре высечены черные желоба, ведущие куда-то. Все они покрыты засохшей бурой кровью.

Вот стоит фея. В её руках — черный жертвенный нож с кривым зубастым лезвием и черной деревянной ручкой, на конце которой — отвратительная зубастая насекомья харя со жвалами. Фея облачена в черные одежды, а на лбу у нее — черный обруч с такой же харей на лбу, что и на ноже. Её длинные ногти покрашены черным лаком, а золотистые волосы убраны под черным платком. Губы черны от помады, а глаза щедро накрашены такого же цвета тушью.

Вот левой рукой она берет маленького котенка. Он совсем мал, только-только открыл свои слепые глазки. Он жалобно мяукает, пищит, зовет маму, поднимая кверху трубой свой тоненький маленький хвостик. Но фея безжалостно бросает его на жертвенник и медленно режет его на куски. Котенок истошно кричит и дергается в конвульсиях, кровь потоками льется по желобкам куда-то, а движение и писк постепенно затихают. Наконец, фея бросает то, что осталось от тушки котенка в сторону, а мрачное мерзкое существо с насекомьими лапами приносит ей клетку с маленьким щеночком. Щенок повизгивает и забавно трясет своей выпуклой головкой с большими висячими ушками...

Зверята содрогались от ужаса и отвращения, видя, какая судьба постигает всех этих котят, щенят, зайчат, бельчат и прочих невинных созданий.

Снова бегут и бегут кадры-образы...

Вот они видят, как кровь животных течет по желобкам и стекает по трубам вниз, в большой чан с расплавленным золотом и сливается с ним. Потом эта раскаленная масса прокатывается на каком-то подземном заводе по огромным металлическим валикам под оглушающими ударами металлических прессов. В результате постепенно превращается в длинный тонкий золотой лист, который полируют тысячи краснорожих карликов, пока он не приобретает форму огромного Зеркала.

Снова бегут кадры...

И вот, Зверята видят перед собой высочайшую гору, на вершине которой тысячи копошащихся как муравьи золотых големов и карликов строят из золотых кирпичей, зеркально отполированных, Башню, которая становится все выше и выше, гордо поднимаясь к небесам. На ней, в свою очередь, возводится широкая и массивная наблюдательная площадка в виде диска. Общий вид Башни со стороны напоминал чем-то чудовищный кулак, поднятый в угрожающем жесте голубому небу и ярко сияющему на нем солнцу.

Ещё бег кадров-образов...

Зверята видят, наконец, водруженное на вершине смотровой площадки огромное зеркало. К нему карлики приковывают золотыми цепями круглолицую фею, а на горизонте между тем занимается заря, хотя солнца ещё не видно. После этого они в ужасе удаляются и фея оказывается одна.

Зверята поразились выражению её лица — высокомерное, по-королевски величественное, холодное, бесстрастное и... беспощадное. Она с вызовом смотрит в сторону наступающего рассвета.

Вот губы её медленно открываются и она произносит, громко и властно: "Приветствую тебя, последний рассвет старого солнца. Отныне для этого мира Я буду новым солнцем! Закончилась эра Порядка и Процветания. Да здравствует эра Непобедимого Солнца!"

В этот момент первые лучи восходящего солнца коснулись золотой полированной поверхности зеркала и — началось!

Зверята увидели, как сине-желтый поток искр заструился по золотым цепям и словно электрический ток ударил в тело феи — оно затряслась так сильно, что вскоре от него даже пошел пар, а волосы на её голове стали дыбом.

Но каково же было удивление Зверят, когда фея не испугалась, а, наоборот, истошно захохотала, воздевая руки к небу.

— ДА! ДА! ДА! ЕЩЁ! ЕЩЁ! — хохоча во всю глотку, кричала она каким-то уже даже не вороньим, а демоническим голосом. — Как это прекрасно, как божественно, какое невыразимое наслаждение! О, какое это наслаждение! Каждое мгновение прибывает во мне сила, сила солнца! Я становлюсь все сильнее, все красивей, все мудрей! Я сама становлюсь Солнцем, воистину НЕПОБЕДИМЫМ СОЛНЦЕМ!"

И, действительно, фигура феи стала буквально на глазах стремительно изменяться. Она прибавляла в объеме, её глаза становились все ярче и ярче, из них уже сыпались ярко-желтые искры, вот они стали излучать какой-то сильный свет, прямо как прожекторы маяка в ночи, из уст показались язычки пламени. Лицо её стало напоминать абажур лампы — так оно засияло изнутри каким-то нестерпимо-ярким огнем. Это лицо действительно было божественно прекрасно. А глаза, наоборот, стали приобретать совершенно другое выражение — они старели стремительно, за мгновения — на тысячелетия.

Но вот, по мере восхода солнца и увеличения лучей, падающих на поверхность колдовского зеркала, поток искр и электрических ударов стремительно возрастал. Фею уже не трясло, а просто болтало из стороны в сторону, да так, что она и не устояла бы на ногах, если бы не цепи. Голова её качалась как у игрушки и разобрать черты лица было просто уже невозможно. От тела валил даже не пар, а черный дым, а за дымом показался и... Огонь!

Первые язычки пламени вырвались из глаз, которые мгновенно сгорели. Затем они охватили её густые золотистые волосы, которые в доли секунды скрутились в черные ниточки и рассыпались в прах. Пламя охватило её одежду, лизало кожу её тела так сильно и так густо, что из-за него не было видно даже её наготы. Её тело напоминало пылающий стог сена или вязанку хвороста, объятую со всех сторон огнем.

Все это произошло буквально за несколько мгновений, а потом Зверята услышали истошный вой, который вообще невозможно соотнести ни с чем из ранее слышанного ими — пронзительный, не человеческий и не звериный вой.

"А-а-а! Проклятье! Так не должно быть!!!! Не хочу-у-у-у-у-у!!!!!"

А потом раздался громкий хлопок и пламя исчезло. Остался только клубок белесого пара. Исчезла и фея. Не осталось больше ничего, даже пепла, а через мгновение рассеялся и пар...

А солнце, достигнув зенита, продолжало светить, как и прежде, и дарить всему миру свое животворящее тепло и свет.

6.

Видение закончилось, и Зверята, буквально падали с ног от пережитого. Добрых полчаса они не в силах были произнести ни слова.

Фея тоже молчала. Она задумчиво смотрела на иллюстрацию в книге, где как раз была изображена сцена горящей феи, и о чем-то думала.

Наконец, Зверята пришли в себя и, кое-как встав, сели на краешек кровати.

— И что же было дальше? — спросили они в один голос. — Что же стало с этой гордой феей? Она погибла?

— Нет, к счастью для нее, нет... — все так же медленно и задумчиво произнесла Прекрасная Фея, отрешенно глядя куда-то сквозь Зверят, как бы даже не замечая их. — Остался призрак, огненная душа, которая только и может, что отражаться в специально сконструированных колдовских зеркалах. Через эти зеркала она приобрела ужасную способность порабощать и сжигать приобретенным невиданной силы огнем души своих жертв... — После недолгой паузы Фея опять продолжила. — Так и остался высокомерный призрак бывшей феи жить в Самой Высокой Башне на Самой Высокой Горе. А поскольку Башня была построена из идеально отполированных и специально заколдованных золотых пластин и кирпичей, которые отражали этот так и неуспокоившийся призрак, Непобедимое Солнце имело возможность быть хоть отчасти видимой — как отражение в зеркале. Но вне Самой Высокой Башни и вне Зеркал она жить уже не могла.

— И что, и-а! — вдруг раздался голосок из-за дверного проема, — там больше ничего не написано?

Это Осленок-шалопай, оказывается, подсматривавший сквозь замочную скважину, не выдержал и выдал себя.

Но Фея лишь перелистнула пару страниц книги и отрицательно помотала головой.

— Нет, к сожалению, больше ничего нет... А потому ваш рассказ, мои милые Зверятки, — с улыбкой обратилась к Котенку и Щенку Фея, — необыкновенно важен и ценен. Он хорошо дополняет историю, описанную в "Настольной книге фей"... — и ласково потрепала Зверят, к их, надо сказать, величайшему удовольствию, по мягким плюшевым головкам.

Про себя же Фея с удивлением подумала о том, почему это в "Настольной книге фей" совершенно отсутствовала история, известная даже карликам, и почему, живя уже 10 000 лет на свете, она совершенно ничего не знала о солнечной колдунье...

Но эта мысль очень скоро была вытеснена из её сознания другой, гораздо более важной: ПРИНЦ!!! В какой смертельной опасности находится он! Подумать только! Ведь эта безумная может в два счета превратить его в безжизненный слиток золота!

Сердце Феи ёкнуло. "А вдруг он уже..."

"Не может быть! — мысленно возразила самой себе она. — Я чувствую, он жив! Интуиция феи не может ошибаться!"

— Итак, Зверята, хватит тут разговоры разводить. Теперь настала пора действовать. Надо идти и спасать Принца! — решительно сказала Фея.

— Ур-р-р-р-а-а-а-а! — в один голос закричали Котенок и Щенок и запрыгали от восторга. — А куда идти-то?..

________________________________________

ЧАСТЬ II. ДВЕ ФЕИ.

Глава 6. Принц Гастон.

1.

Надо сказать, что вопрос Зверят был отнюдь не праздным, ведь действительно Фея и сама толком не знала, куда надо идти. Дело в том, что она вообще только сегодня ночью узнала историю о Непобедимом Солнце, а в "Настольной книге" ничего толком о местонахождении Золотой Башни сказано не было. Следов же Принца найти даже Щенку оказалось не под силу. Такое впечатление, что он просто улетел из дома Феи по воздуху, а не ушел ногами. Так что пришлось приложить немало смекалки.

Тут ей помогли знания, полученные ещё в Школе фей. Она сделала простой логический вывод. Если гора, как сказано в "Настольной книге", — самая высокая, то располагаться она может только в Скалистых Горах, что по ту сторону Моря. Ведь все остальные горы Целестии не назовешь особенно высокими — так, жилище для чаек или ласточек, не больше. Была и ещё одна подсказка: если Башня на горе — золотая, значит, и заметить её будет нетрудно.

Сказано — сделано. Оставив детей на попечение Осленка, все трое отправились в путь.

Жаль, конечно, что Осленка не взяли, так как он бы пригодился для несения поклажи, но малышам он был нужнее. Кто же ещё знает столько сказок и песен, кроме него? Недаром Осленок записывал все, что поет Фея — теперь эти знания ему пригодятся. Да и потом, поклажу удалось взять с собой и без его помощи. Фея прочитала заклинание, и все необходимые сундуки и сумки отправились за ними вслед прямо по воздуху.

Да и Осленок, по правде говоря, особенно-то и не рвался в путь — он предпочитал быть героем в воображении, за книгой, и переживать опасные приключения предпочитал сидя у уютно потрескивающего камина, прихлебывая горячий шоколад.

Наоборот, Котенок и Щенок просто рвались вперед. Им так не терпелось поучаствовать в Настоящем, обязательно Смертельно Опасном, Приключении, выпавшем на их долю впервые за 10 000 лет их плюшевой жизни. Ведь другого такого случая может больше и не представится! После установления эры Порядка и Процветания в Целестии стало удивительно скучно жить... Ничего "опаснее" облавы на всюду шкодящих карликов Зверята в своей жизни не видели, а для ликвидации Прорывов из-за Предела Фея их не брала. А тут — Самое Настоящее Приключение! И притом, с их непосредственным участием!

Фея напоследок озаботилась послать пару знакомых ласточек передать остальным Хранительницам Предела новость о своем уходе, но куда — не сказала. Она, конечно, не испытывала иллюзий по поводу сокрытия цели и направления своего похода, но надеялась, что чем позже "наверху" узнают об этом, тем лучше — тем дальше они успеют уйти и остановить их будет труднее. Ведь если Фею возьмут под арест, начнут расследование — Принца уже, может, и в живых не будет!

Так они и отправились в путь...

2.

Всю дорогу на душе у Феи было тревожно, она печально молчала. Котенок же и Щенок, чтобы отвлечь её от дурных мыслей, часто пели разные смешные песенки и рассказывали её любимые анекдоты, так что даже Фея иногда не могла удержаться от смеха.

Ночевали в густых зарослях или в пещерах, в избытке попадавшихся на холмистых берегах реки. На привалах Фея зажигала волшебный огонь, который горел сам, не требуя дров. Котенок и Щенок, привычные, как все Зверята, к природе, спали прямо на земле на надувном матраце в обнимку друг с другом — так было и теплее, и веселее. Фея — прямо в воздухе. При помощи волшебства она из сгущенного воздуха создавала своеобразную невидимую, но мягкую подушку или гамак.

Ели обычно фрукты и овощи, которые в изобилии росли самосевом. Правда, запас розовой пищи у Феи был весьма небольшим, но он употреблялся строго экономно, только для того, чтобы поддержать необходимым минимум причастности Силе Сообщества. Засушенный, мелко истолченный розовый порошок-концентрат разводили в воде и пили небольшими глотками. Конечно, это не могло удовлетворить аппетитов Котенка и Щенка. Они так скучали по волшебному розовому соку, но где уж его тут достать... Ведь появляться хозяйке на розовых облаках никак нельзя — там полно фей, которые начнут задавать разные "неудобные" вопросы. Так что пришлось друзьям привыкать к жиденькому розовому концентрату. Что поделаешь, любое Приключение требует жертв!

Фея редко останавливалась на привалы. Во-первых, она редко уставала, ведь все представительницы её расы необычно (по человеческим меркам) выносливы, благодаря употреблению розовой пищи, конечно. Во-вторых, у нее были крылья. Когда уставали ноги, она летела бреющим полетом над землей и за это время её ноги успевали хорошенько отдохнуть. Зато Котенку и Щенку досталось в этом походе! Они выматывались так, что во время привалов почти сразу же падали и засыпали.

По пути друзья старательно избегали людных мест, городов и деревень, шли строго лесом, и притом — по ведомым лишь феям тропкам. С одной стороны, из-за секретности. Ведь люди, особенно человеческие женщины, такие болтуши! Пройди они мимо них, тут же повсюду поползут слухи, что феи ходят тут под боком куда ни попадя, а это быстро бы стало известно вездесущему "ЖАЛУ" и их поход немедленно был бы пресечен директивой "сверху".

Но была и другая причина. Просто феям не пристало общаться с людьми — у них разные пути на этом свете. В самом деле, люди для фей — ужасные зануды — только и говорят, что о деньгах да о выпивке, феи от таких разговоров засыпают. Они больше любят петь, танцевать и рассказывать сказки (конечно, в свободное от Служения время). Это их родная стихия. Может, именно поэтому мало нынче фей выходят замуж за людей, которые век от века становятся все скучнее и скучнее, особенно в эру Порядка и Процветания...

"Да-а-а-а, — грустно подумала Фея. — Какое счастье, что мой Принц — не такой! Наверное, именно поэтому я его и полюбила и именно поэтому мне так его не хватает: всей его безалаберности, безрассудства и детской непосредственности! Где теперь среди людей такого найдешь?"

Фея надолго задумалась, и ей вспомнились разные эпизоды из истории их совместной жизни.

Так, однажды Принц чуть не утонул в болоте только для того, чтобы принести любимой Фее говорящие вечно живые цветы, которые звонко поют и всегда желают здоровья, доброго утра и доброй ночи хозяину. Он узнал об этих цветах от всезнающих подруг-русалок, а также о том, что росли они только на Болотном Острове. Он добрался до Острова, добыл цветы, а на обратном пути чуть не утонул. Слава Создателю, что тогда его сопровождал Щенок, который поднял такой вой, что на помощь приплыли русалки, которые все вместе еле вытащили Принца из трясины... А потом он пришел как ни в чем не бывало домой — грязный, вонючий, в изорванной (новой, только что сшитой Феей из солнечных волокон!) одежде, полуживой, но с цветами в руках! Фея как увидела его в таком виде, да ещё и узнала от Щенка о том, что Принц чуть не погиб, так сначала хотела просто надавать ему хорошенько по шее. Но потом вдруг рассмеялась и принялась его обнимать и целовать и сама извозилась в болотной грязи, так что им обоим пришлось идти купаться в баню, и это было так весело и здорово!

А в другой раз Принц пошел играть в прятки с русалками, да так увлекся, что уплыл невесть куда и не нашел дороги назад. Сидел трое суток на каком-то острове, голодал, так как рыбу ловить отказывался. Ведь он никого и никогда не убивал и всех жалел, за что и получил прозвище "Добрый Принц". А Фея обыскалась его. Пришлось организовывать целую спасательную экспедицию из окрестных Хранительниц. Насилу нашли. А Принц как ни в чем не бывало лежал себе на траве, грыз найденную самосевную морковку и считал облака, плывущие по небу! Фея подумала тогда, что сейчас огреет его палкой: она три дня не спит, а он лежит тут и спокойно грызет морковки! Но опять вместо этого она взяла его и расцеловала, а он сказал ей тихо: "А я знал, что ты меня найдешь..."

Но самой большой проказой Принца (которые он почему-то, к большому неудовольствию Феи, называл "подвигами") было, когда он сбежал из дома на целый месяц, чтобы пойти в Авалон поучаствовать в рыцарском турнире. Он хотел победить на нем и подарить Фее знак Дамы Сердца. Залез в долги к карликам под гарантии выплат процентов (бешеных, между прочим) из кармана Феи, купил себе доспехи, коня и давай мериться силами на ристалище. Конечно же, когда он столкнулся с по-настоящему серьезным противником, рыцарем Авалона, он тут же вылетел с седла, потерял все доспехи и коня (которые перешли по праву его победителю), остался ни с чем, да ещё заработал два перелома. Когда Фея благодаря настойчивым кредиторам, карликам, нашла Принца, прикованного к постели, то думала, что её хватит инфаркт. Фея выплатила все его долги, забрала его домой и в течение недели подняла на ноги. После чего сказала, что если Принц ещё раз выкинет такой фокус, она поставит магический замок, и он будет сидеть здесь, как собака на привязи. Но, конечно, Фея этого не сделала... Ведь она любила Принца таким, каков он есть — чудаковатым простофилей и безалаберным лентяем, вечным ребенком, которого она была почти на десять тысяч лет старше...

От этих воспоминаний сердце Феи наполнилось приятной теплотой, и она решила, что как только найдет Принца — все-все ему простит, только бы он оставался таким, как прежде, и в то же время оставался навсегда ЕЁ Принцем...

3.

Внезапно прозрачный лесной воздух прорезал пронзительный звук. Фея тут же остановилась, паря в воздухе на крылышках. Остановились, насторожив ушки на макушке, и Зверята. А между тем звук повторился второй, третий, четвертый раз, а потом стал повторяться со всех сторон. Фея определила его источник сразу — охотничий рог!

"Проклятье! — подумала, всплеснув от досады ручками, она. — Как я хотела сохранить инкогнито, шла по самым глухим тропкам, и все зря! Сейчас здесь будет толпа людских охотников! Не имётся же им тут!"

"Хотя, собственно, — тут же остановила себя Фея, — что тут поделаешь? Я же нахожусь на землях, принадлежащих людям. Со своим уставом, как говорится, в чужое королевство не лезут!"

Скрепя сердце, Фея приготовилась к сотворению самого мощного из известных ей заклинаний невидимости, чтобы таким образом избежать встречи с ненавистными ей охотниками. Ведь, судя по звуку рожков, которые доносились со всех сторон все громче и громче, они несутся прямо сюда.

Конечно, все до одной феи ненавидели, когда проливается кровь живых существ. Именно поэтому они истребили ещё в незапамятные времена практически всех крупных и опасных хищников и всех без исключения чудовищ. Но запретить людям охотиться и есть мясо они, конечно же, не могли — это было бы уж слишком. Ведь "Опека" — это, прежде всего, обеспечение максимально безопасного и благополучного существования человеческого рода, любимейшего из творений Создателя. В нее входило обеспечение высокой урожайности сельскохозяйственных культур, поддержание благоприятного климата, пресечение войн и преступности, болезней. Охота, к сожалению, к этому почти не относилась.

"Почти", впрочем, сказано не случайно. Всеобщий Совет Фей ещё на заре Эры Порядка и Процветания настоял на том, чтобы люди резко ограничили объемы охоты и площади территории, где она совершается. Людям разрешалось убивать дичи и ловить рыбы в строго ограниченном количестве. Ведь люди не нуждались в такой пище, им просто хотелось поразвлекаться. А потому феи считали себя вправе вводить жесткие квоты. Кто злостно их превышал — тому грозили Цветы Забвения и принудительное перевоспитание. Отследить же объем охоты или улова вездесущему "ЖАЛУ" не составляло большого труда. Кроме того, существовала целая система заповедников, заказников, резерваций, где животным обеспечивалось гарантированное убежище.

А между тем Фея со Зверятами отошла подальше, в чащу густых елей. Там, под сенью самого большого, высокого и разлапистого дерева, она волшебной палочкой прочертила круг, который голубой, видимой только для Феи, линией, стал мерцать на земле. Внутрь него и встали наши путники, тут же исчезнув для взоров обычных смертных. Вдобавок Фея прыснула из пузырька какой-то зеленой жидкостью. Воздух наполнился таким ароматом хвои, что никакая собака их не учует. И вовремя! Так как рожки и лай охотничьих собак раздавались уже совсем рядом.

Может быть, благодаря хитроумному колдовству Феи, они бы и пробежали мимо и встречи с охотниками удалось бы избежать, но тут произошло непредвиденное...

На небольшую опушку, шагах в тридцати от ельника, ставшего укрытием для друзей, выскочила та самая белоснежная лань с золотыми копытцами! Фея от неожиданности даже закрыла ручками от удивления раскрывшийся ротик и сердце её заболело от жалости к этому прекрасному животному, кажется, обреченному быть растерзанному собаками!

Но сетованиями горю не поможешь. Фея заплакала, но твердо решила не покидать своего убежища. Зверята заплакали тоже, но просить Фею защитить лань не решались. А та, как на беду, совершенно не собиралась никуда уходить. Видимо, чутье лани, обострившееся от опасности, подсказывало, что только здесь она может получить помощь, ведь она была полностью окружена. Лань встала как вкопанная у самого ельника, а у Феи и Зверят, с глазами, полными слез, не было сил даже попытаться прогнать её. Лай собак и победный звук рожков приближались, а лань всё стояла и стояла рядом, робко переступая с ноги на ногу, и умоляюще глядела своими испуганными кроткими глазами прямо на Фею, которая, между прочим, было совершенно невидима для её глаз.

Наконец, на лужайку выскочила первая свора собак. Это были крупные рыжие благородные гончие. Горящие охотничьим азартом глаза, раззявленные пасти с белоснежными зубами и длинными розовыми языками, с которых слюна и пена падала на траву, сильные стройные поджарые тела, мускулистые лапы с длинными когтями, тонкие хвосты, задранные вверх... В общем, типичная охотничья свора, свидетельствующая о том, что их хозяин — человек благородного происхождения, состоятелен и большой ценитель охоты, так как лучшей породы для этого дела не найти. "Мне стыдно за то, что я — собака", — с трудом подавляя рыдание в груди, подумал Щенок, вытирая свои глазки кончиками висячих плюшевых ушек.

Собаки стремительно приближались огромными прыжками, красиво изгибая длинные подвижные спины и закидывая вперед мускулистые лапы, а лань всё стояла, не двигаясь с места. И вот, они уже оказались буквально в десяти шагах от беззащитной жертвы, начавшей уже храпеть от страха и, нетерпеливо стуча копытцами о корни елей, ронять пену на землю. Когда сердце Феи и Зверят готово было разорваться на кусочки, вдруг раздался пронзительный свист. Это загонщик останавливал собак, которые выполнили уже свою задачу.

Дрессированные собаки тут же остановились, всего в пяти шагах от лани, окружив её со всех сторон. Нетерпеливо бегая вокруг неё и звонко лая, они все же не решались наброситься на жертву вопреки воле загонщика. А вскоре показался и он сам.

На благородных черных конях на поляну прямо из леса ворвались два высоких стройных поджарых наездника в зеленых охотничьих куртках, таких же штанах, ботфортах и шляпах с перьями. Это были красивые крепкие мужчины среднего возраста, с коротко подстриженными бородами — у одного черного, у другого — огненно-рыжего цвета. За плечами у них были видны короткие арбалеты за плечами, на поясах висели длинные ножи, охотничьи рога и плетки. У рыжебородого на груди болтался серебряный свисток, из которого, видимо, и был произведен звук, спасший лань. Оба всадника остановились напротив ельника, недалеко от стаи беснующихся собак и трясущейся от страха лани.

А некоторое время спустя на поляну один за другим выскочили с десяток других охотников в "зеленом". Среди общей массы всадников выделялся только один. Этот непохожий на остальных охотник был в белом замшевом костюме, с золотой цепью и медальном на шее, и шпагой в серебристых ножнах на поясе. Гладко выбритое лицо его выглядело довольно юным (на вид ему было лет двадцать). Волосы, глаза и брови черны как смола, а в правом ухе у него красовалась золотая серьга с крупным бриллиантом.

Он ловко соскочил с белоснежного коня и бросился к рыжебородому. Тот, сняв шляпу, почтительно склонил свою голову перед господином.

— Ну, как, Рольф, жива?

— Да, Ваше Высочество. Слава Создателю, вовремя отняли собак, когда они её окружили...

— Молодчина! Недаром я сделал тебя старшим егерем из простого оруженосца! — юноша панибратски хлопнул по плечу рыжебородого мужчину. — Только ты можешь скакать быстрее ветра по чаще и только тебя так беспрекословно слушаются собаки!

— Ну-у-у, — покраснев как пион, смутился Рольф. — Вот, мой помощник тоже от меня не отставал... — сказал Рольф, указывая на склонившего голову перед господином чернобородого мужчину.

Юноша кивнул:

— Обоих вас ждет награда, как вернемся, не пожалеете! Затравить белоснежную лань — это поистине королевский подарок, достойный моего дня рождения! — его глаза по-мальчишески блеснули и, радостно потирая руки, он направился прямо к окруженной собаками лани.

В это время спутники молодого человека также спешились и пошли вслед за своим вождем, оживленно и шумно переговариваясь. Главным предметом этой болтовни был один-единственный вопрос — а правда ли то, что такая лань выбивает полноценные королевские дукаты из своих золотых копытец? Видимо, этот вопрос волновал и молодого человека.

— Вот теперь-то мы проверим! Если это так, то, клянусь небом, я стану самым богатым принцем Содружества! — и весело, по-ребячески, засмеялся. А за ним с готовностью засмеялась и вся окружавшая его толпа блестящих молодых людей, которые хоть и были одеты попроще, но и у них на поясах красовались изящно инкрустированные шпаги, а на пальцах — золотые перстни-печатки. Они явно были не из простолюдинов.

Чернобородый помощник Рольфа тем временем накинул веревочный аркан на тонкую белую шейку лани и крепко держал её, чтобы принц смог её осмотреть вблизи.

При слове "принц" сердце Феи забилось так, что у неё перехватило дыхание и потемнело в глазах. И дело было не только в воспоминании о ЕЕ Принце. Но и в том, что она впервые видела НАСТОЯЩЕГО принца, можно сказать, в действии: окруженного сворой раболепствующих слуг, при шпаге, атлетически сложенного и мужественного. Ведь, в общем-то, людей за все 10 000 лет своей жизни Фея видела только эпизодически, количество их можно было сосчитать буквально по пальцам обоих рук, а уж человеческих принцев во всем их великолепии, — ни разу.

— Красавица, нечего сказать! — довольно цокнул языком принц. — А ну-ка, посмотрим, сколько эта коровка даст нам молочка...

Глаза Феи расширились от ужаса, потому что черноволосый юноша, недолго думая, достал из-за пояса короткий хлыст и со всего размаху ударил лань по левому боку. На белоснежной драгоценной шкурке лани тут же образовался уродливый кровавый след. Бедное животное жалобно вскрикнуло от боли и дернулось было в сторону, но аркан, который держал в крепких мозолистых руках чернобородый слуга, удержал её и крепко натянулся на шее, так что лань захрипела от удушья. Её глаза, едва не выпадая из орбит от испуга, налились кровью. Но удар достиг цели: животное несколько раз ударило своими копытцами о землю. Однако никаких дукатов из-под них не посыпалось...

Ропот разочарования прокатился по толпе дворян, составлявших свиту принца. Лицо их господина тут же поскучнело. Видя это, Рольф тут же бросился к нему и, видимо опасаясь, как бы разочарование принца в захваченной добыче не сказалось на его награде, тут же заискивающе затараторил:

— Господин, господин, Ваше Высочество, я думаю, причина здесь в том, что животное должно бить копытцами по камню, а не по земле, и притом двумя передними лапами одновременно! Так говорят легенды...

Скука сразу слетела с лица юноши, и он тут же скомандовал:

— А ну, ребята, быстро собрать мне камней! А ты, Рольф, со своим помощником потуже натянешь аркан, чтобы животное встало на задние лапы, а потом, когда я ударю хлыстом, резко отпустишь его, чтобы оно попало копытами прямо на камни, понял?

— Так точно, Ваше Высочество, — по-военному отрапортовал Рольф, бросаясь к своему помощнику, а вся свита разбежалась собирать по округе камни покрупнее.

Сердце Феи закололо от одной мысли, какое издевательство теперь претерпит несчастное животное и решила — будь что будет, а лань она просто обязана спасти. Видимо, и Зверята тоже потеряли терпение. Они также не были избалованы общением с людьми (кроме Принца, разумеется) и им эта история тоже встала уже поперек горла. Котенок угрожающе выпустил коготки, а Щенок раскрыл свою пасть, показав острые зубки. Фея поняла, если она срочно что-нибудь не предпримет, то Зверята просто бросятся на этих извергов сами и ситуация окончательно выйдет из-под контроля.

А в это время первые молодцы возвратились уже с большими тяжелыми булыжниками, которые они стали складывать у передних лап лани. Бедное животное хрипело и неистово дергалось, сверкая испуганными глазами. Хлопья пены изо рта падали на траву. Принц поднял хлыст, а Рольф со своим помощником уже приготовились натянуть аркан...

Вдруг яркая вспышка, подобно молнии, совершенно ослепила их и черноволосый юноша уронил хлыст, а егери — аркан. Все охотники тут же попадали на землю, а лань, которую уже ничего не удерживало, бросилась прямо в раскрытые объятия Феи! Скрываться больше не было смысла, и волшебница вышла за пределы магического круга, а Зверята тут же стали снимать ненавистную веревку с шеи бедного животного.

Можно себе представить, какое было выражение лиц у охотников, ведь людям феи показываются крайне редко!

В самом деле, внезапно из облака яркого света появилась высокая, стройная, необыкновенной красоты девушка, с золотистыми длинными волосами с парой прозрачных крылышек за спиной. Она грозно смотрела на них, направив в их сторону волшебную палочку. Из её сверкающих яростным огнем небесно-голубых глаз, казалось, готовы были посыпаться искры и молнии. А рядом с ланью, закрывая её от охотников, стояли две плюшевые игрушки с ребенка величиной, смешно скаля на них свои маленькие острые зубки.

Но удивление длилось лишь пару мгновений, а потом — громкий мужской хохот, многократно усиливаемый эхом, огласил всю округу, так что лесные птахи, доселе не без любопытства наблюдавшие за этой сценой, в испуге поднялись в воздух с ветвей деревьев.

— Вот уж умора...ха-ха-ха... испугались... девчонки... в юбке...с игрушками... плюшевыми... — покатился со смеху Рольф. Остальные вообще не могли сказать ни слова, катаясь по траве и держась за животы. Только черноволосый юноша не смеялся, как то странно и понимающе уставившись на Фею. Он, в отличие от всех остальных, был грамотен — как и полагается принцу — и учителя читали ему лекции по истории Целестии. А потому, в отличие от прочих, он как раз знал — КТО перед ними явился. Глаза и рот принца широко раскрылись, ведь он впервые в жизни видел живую фею, но слова словно застряли в горле. От удивления он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

— Слушай, ты, — как там тебя звать, "принц" что ли? Хотя, а-ав, ты и не заслуживаешь такого высокого имени! Уйми своих звероедов и скажи им, что с нашей хозяйкой, а-ав, так не шутят! — угрожающе зарычал Щенок.

— Да какой он принц, мя-у-у?! — толкнул под бочок друга Котенок, сверкнув зелеными глазками. — Наш хозяин — вот кто настоящий принц, а этот — подделочный какой-то! — И презрительно фыркнул, как это могут делать только кошки.

Фея даже не соизволила к ним обратиться, с трудом удерживаясь от того, чтобы не наслать на всю эту ораву стаю шершней или ос или что-нибудь ещё похуже, типа недержания разных там жидкостей в организме. Однако она понимала, что это будет противоречить Общим принципам Опеки, которые строго-настрого воспрещали феям применять наступательные виды магии, если со стороны людей нет явной угрозы жизни, здоровью или чести феи.

Наконец, резкие слова Зверят привели принца в чувство и он, молниеносно вскочив на ноги, повернулся к своим товарищам и гневно закричал:

— Как вы смеете, собаки, смеяться над благородной дамой?! А ну заткнитесь, а то я сам вам глотки перегрызу, ещё быстрее, чем это сделает её плюшевая прислуга! — а потом, не долго думая, снял с перевязи шпагу, и, не вынимая её из ножен, плашмя огрел первых попавшихся прямо по шее. Ими, на свою беду, оказались как раз Рольф и его товарищ, которым светила сегодня от принца "королевская награда". Удары были настолько сильны, что те от боли громко застонали, схватившись за ушибленные места, а остальные виновато притихли.

Принц же, как этого требовал рыцарский этикет, встал на одно колено перед дамой, но при этом не решился поцеловать её руку, так как Фея ему её не предложила, а взять её самому было неприлично.

— Готов служить Вам, Прекрасная Леди! — резко выхватив из ножен шпагу и подав её эфесом Фее, воскликнул юноша. — Наследный принц суверенного королевства Авалон, Гастон, к Вашим услугам!

Фея, равно как и Зверята, здорово растерялась от такой перемены в его поведении и речи и совершенно не представляла, что ей делать дальше. В самом деле, людских нравов, особенно придворных, она не знала. Тем более, нравов славного города Авалона, который сохранил множество древних обычаев, давным-давно забытых в других королевствах Содружества. Например, только в Авалоне носили мечи, только в Авалоне устраивали псовые охоты, только в Авалоне совершались рыцарские турниры во имя прекрасных дам. Многие тысячи лет эры Порядка и Процветания (и настоятельные рекомендации Верховного Совета Сообщества, конечно же) отучили огромное большинство людей от оружия и куртуазности. В Авалоне же все это было святыней, поскольку было связано с нравами при дворе прославленного короля-рыцаря Роланда Древнего — друга Триединой Премудрости — и его прекрасной дамы — принцессы Элвин.

Все эти мысли в одно мгновение пронеслись в голове Феи, но как выйти из столь неловкой ситуации, они ей подсказать не могли. Она приготовилась к отражению нападения людей на неё, на лань, а тут вдруг — перед ней падают на колени, подают какую-то странную железяку и называют "Прекрасной Леди". Такое обращение любую фею застанет врасплох! Волшебница покраснела, как маковое поле, до самых кончиков ушей — её никто так раньше не называл и не обращался с ней так!

Выручил её, как всегда, особо сообразительный Котенок.

— Хозяйка, мя-у-у-у, — полушепотом нараспев промяукал он, дергая её за нижний край туники. — Я могу ошибаться, но, мне кажется, этот человек хочет, чтобы Вы взяли его железку в свои ручки и подали ему её обратно.

Фея, наконец, пришла в себя и осторожно взяла за ручку шпагу и строго сказала:

— Встаньте, Ваше Высочество, и возьмите свое оружие назад. Я принимаю Ваши услуги... — Не зная, что делать дальше с этой "железякой", она, властно схватив перевязь принца, резким движением воткнула её обратно в ножны, болтавшиеся у того на поясе. Удивленный ропот пронесся по толпе дворян, но тут же затих.

— ...И первое, что я потребую от Вас — отпустите эту лань на свободу, тем более что никаких дукатов она Вам все равно не выбьет. Это самое обыкновенное животное, просто редкой породы — альбинос. А чтобы Вы не расстроились по этому поводу... Щенок, быстро, кошелек! Отдай им! Пусть считают, что они получили свою добычу!

Исполнительный Щенок тут же выхватил из-за пояса кошелек и презрительно швырнул его прямо в толпу охотников. Довольно увесистый мешочек упал на траву, и золотые монеты рассыпались по траве. Хозяйственный Котенок аж прикусил язык и цокнул от досады, глядя на такую нерациональную растрату их сбережений! Но ничего поделать не мог — хозяйка приказала...

Охотники тут же, забыв обо всем, бросились собирать золото, набивая им карманы. Даже Рольф с чернобородым, забыв о недавнем гневе принца, ползали по траве на четвереньках с жадным блеском в глазах. Тут уж было не до приказов господина! Полновесные дукаты у принца Гастона явно водились нечасто.

Но юноша даже не посмотрел на них. Он не сводил своих восхищенных глаз с лица Феи, которое в гневе казалось ещё более прекрасным.

— Конечно, конечно, лань Ваша, Прекрасная Леди! Вы уж простите, ради Создателя, что я предстал перед Вами в таком неприглядном свете. Но мы можем это исправить, и немедленно! — вдруг оживился принц Гастон, вскочив с колен, — он так и не дождался того, когда леди подаст ему свою ручку, как это предписывал этикет, для поцелуя. — Если Вы соблаговолите навестить мою скромную обитель здесь, неподалеку, Вы увидите настоящего принца, настоящего рыцаря, настоящего мужчину... В его истинном свете!

И принц Гастон сделал несколько шагов вперед, осторожно взяв в свои не по возрасту большие, "медвежьи" ладони тонкую ручку Феи. Фея обомлела от такой дерзости, но не подала виду, что сердится. Конечно, она могла бы легко, одним мановением мысли, положить на лопатки этого дерзкого мальчишку, но не сделала этого. Его поведение было настолько необычным, настолько... — Фея даже не могла подобрать слов для описания своих чувств -, что она просто не смогла ему отказать. С ней никогда так не обращались до Принца. А Принц — тем более. Он её немножко побаивался, наверное... Во всяком случае таких слов он ей никогда не говорил, руки её без спроса не брал и вообще был совсем-совсем другим.

И Фее на мгновение захотелось быть такой! Захотелось быть Прекрасной Леди, за которой ухаживает галантный кавалер, который провожает её за ручку в карету, за стол, который целует ей руки, говорит на "Вы"...

Обо всем этом она читала в детстве в книгах про королей и рыцарей древности и всегда представляла себя в роли чьей-нибудь дамы сердца. Но потом тысячелетия будней, ответственной руководящей работы заслонили все эти розовые мечты какой-то темной ширмой. А когда появился Принц... Он был таким беззащитным, таким израненным тогда, а когда выздоровел, таким робким и скромным, что Фея просто не могла вести себя иначе. Ей казалось, что если она не будет вести себя так, Принц обязательно куда-нибудь убежит от неё или попадет в какую-нибудь беду или... Да мало ли что с ним может приключиться (и приключалось же, в конце концов)! А тут — суровый, крепкий, атлетически сложенный юноша, на коне, со шпагой, говорит на "Вы", не боясь её, Феи-Хранительницы Предела 3-го ранга, дерзновенно берет за руку, приглашает к себе...

...И Фея не выдержала:

— Хорошо, Ваше Высочество, я согласна. Нам все равно надо где-то переночевать, уж скоро закат. Под крышей всё же лучше, чем на открытом воздухе... — и, резко повернувшись к Зверятам, повелительно сказала:

— Так, Котенок, обработай рану на боку лани и дай ей установку немедленно отправиться к нам, в сектор Љ3, там она будет навсегда в безопасности от охотников. Щенок, подготовь вещи к транспортировке, мы едем к этому благородному рыцарю в гости!

Щенок и Котенок недоуменно переглянулись, но перечить не осмелились. Котенок достал из одного из сундучков флакончик с белой, мгновенно заживляющей и обезболивающей мазью, и занялся ланью. А Щенок тут же наколдовал подъем феиных сундучков в воздух и мысленно приказал им выстроиться в стройный караван.

Но Фея уже ничего не замечала. Она позабыла о Зверятах, о лани и даже — о, ужас! — о Принце, как только Гастон взял её под ручку и осторожно повел к своей лошади. Она увлеченно слушала его утонченную великосветскую болтовню — что-то об особенностях поэзии "Песни о Роланде", о том, как там прекрасно изображен поединок легендарного короля с драконом Хмагом и спасение принцессы Элвин из плена.

Фея, конечно же, читавшая о Роланде Древнем ещё в детстве, была просто очарована такой интересной темой для разговора, ведь её так восхищали подвиги этого благородного рыцаря, друга Их Премудрости. Гастон же так увлекательно рассказывал, что она целиком ушла в беседу с ним и даже не заметила, как они дошли до прекрасной белой лошади. Не успела она и глазом моргнуть, как он тут же взял её на руки и посадил прямо на свое место, а сам сел на запасную лошадь, которую поспешно подвел под уздцы ему рыжебородый Рольф.

— О, простите, леди, что я Вам подаю эту жалкую лошадь! К сожалению, у нас нет здесь в данный момент золотой кареты, который Вы, несомненно, достойны, но уверяю Вас, когда мы приедем в мой скромный чертог, все будет иначе...

Фея просто таяла от таких слов и такого обращения, и уже совершенно не обижалась на Гастона и думать позабыла о том, что ещё полчаса назад хотела наслать на него рой шершней. Она только очаровательно улыбнулась, но сказать ничего не успела. Гастон уверенно взял её лошадь под уздцы и тронул поводья своей, ни на мгновение не прекращая разговор, не давая ей никакой возможности ответить. Вслед за ними вереницей потянулась конная свита, а сзади — унылые собаки, которые так и не дождались награды за свои труды.

Щенок, мысленно привязав движение каравана сундуков к Фее, поспешил догнать её и запрыгнуть на седло сзади, охватив своими лапками её талию. При этом он не смог удержаться от того, чтобы угрожающе не рыкнуть в сторону Гастона — мол, меня не обманешь, звероед, попробуй тронуть хозяйку! Но ни Фея, ни Гастон на него внимания, конечно же, не обратили...

Сзади всех плелся обиженный Котенок. Ему вообще не досталось места в этом конном поезде. Пока он обработал раны лани, пока он настроил сознание лани на маленький светящийся шарик, который должен был её проводить до владений Феи, где та будет в безопасности, поезд уже ушел далеко вперед и сесть на лошадь ему так никто и не предложил. Котенок аж прослезился от обиды, но сдержался — хозяйка важнее! Он бросился вдогонку за почти скрывшейся за поворотом кавалькадой. Добежав до одного из плывущих по воздуху сундуков, ловко, по-кошачьи, запрыгнул на его крышку и так проследовал за всей процессией.

4.

Путь до замка был и в самом деле недолгим. То ли замок действительно располагался неподалеку, то ли беседа Гастона и Феи была настолько увлекательна, что им обоим показалось, что доехали они как то уж чересчур быстро. Гастон оказался не только галантным кавалером, но и замечательным собеседником. Он удивительно хорошо знал историю Целестии, классическую литературу, включая огромный набор рыцарского эпоса, имел достаточно большие для человека познания в области того, что касается фей.

По сравнению с Принцем, Гастон казался просто эрудитом. Принц знал только сказки, причем по большей части собственного сочинения, да и то только про травку, зверушек, птичек и все в таком духе. Гастон же мог поведать историю любого великого рыцаря или короля Темных Веков во всех подробностях, рассказать обо всех чудовищах той эпохи, их слабых и сильных местах, о прекрасных дамах той поры. Неудивительно, что Фея слушала его очень внимательно и никак не могла оторваться от этого приятного занятия, целиком погружаясь в нарисованные им в её воображении картины. Даже Щенок перестал скалить зубы и, хотя время от времени притворялся спящим или зевающим, но, тем не менее, всё чаще и чаще поднимал свое правое висячее плюшевое ухо, чтобы лучше слышать рассказ.

— ...Одно только не пойму, моя прекрасная леди, — вдруг, рассказав очередную историю, негромко проговорил принц Гастон, — почему вы, феи, такие красивые, такие обаятельные и на вид такие хрупкие создания — ведь глядя на Вас, я могу себе представить и весь ваш род, ибо вы все, насколько я понимаю, сестры... Так вот, не понимаю, почему вы не берете себе в мужья нормальных мужчин — рыцарей, королей, воинов? Почему ваши мужья больше похоже на вот этих вот плюшевых Зверят? — указал Гастон на Щенка, так что тот от обиды чуть не свалился с лошади, а потом опять зарычал и даже показал ему свои острые зубки. — Неужели вам не нравятся настоящие мужчины?

Фея покраснела до корней волос. Перед её глазами сразу же встал образ Принца: тихий, спокойный, вечно мечтательно глядящий куда-то вдаль, за линию горизонта, с блаженной улыбкой на тонких губах, что-то про себя напевающий про травку и прыгающих по ней зайчат. Ей почему-то стало обидно за него, за то, что он оказался в числе "ненормальных" и "ненастоящих".

Её щёчки вспыхнули, глазки гневно сверкнули, а губки сжались в ниточку от обиды:

— Ваше Высочество, не зарывайтесь! Помните, с кем Вы говорите?! Я не позволю Вам посягать на основы образа жизни Сообщества, к которому я принадлежу. Вы знаете, что за подобные разговоры, если я о них донесу "ЖАЛУ", Вас ожидает...

— ...усыпление на три года с принудительным перевоспитанием от трех до семи месяцев, — перебил её Гастон, скорчив кислую мину на лице, и махнул рукой от досады. — Знаю, знаю, леди, мне уже прочитали курс "Общая теория Священных Принципов Порядка и Процветания" и все эти статьи я знаю назубок. Не надо меня ими пугать. Я не мой жалкий братец... Я — воин и рыцарь, меня не запугаешь! Впрочем, леди, я Вас спросил доверительно, как очаровательную женщину, которой, как я вижу, нравится общество настоящих мужчин, а не как члена Сообщества...

— Я ценю Вашу смелость и Ваше доверие, принц, — уже смягчаясь и становясь вновь все более женственной, сказала Фея. — Откровенность за откровенность — только потому, что Вы произвели на меня положительное впечатление. Мы, феи, только телесно схожи с вами, людьми, и то не во всем, как Вы можете видеть, Ваше Высочество, — переходя на привычный тон учительницы, произнесла она, и демонстративно потрогала совершенно безволосой изящной ручкой свои прозрачные, сверкающие в лучах полуденного солнца, крылышки за спиной. — Мы — совершенно другая раса, которая была сотворена Создателем для внедрения Священных Принципов Порядка и Процветания в этом мире. Именно поэтому мы и должны быть не такими, как земные женщины. Мужчин мы тоже любим. У меня, например, есть муж и двое замечательных детишек, и я не считаю его "ненастоящим" или "ненормальным", хоть он и не бегает с мечом, как Вы. Сами посудите, зачем мне муж с мечом, если я сама могу себя защитить? И не только себя — но и мужа, и вас, и весь ваш город! А мужей, я повторяю, мы любим — мы их защищаем, мы о них заботимся, мы их опекаем... Феям без мужей трудно... Ну, а если Вы, Ваше Высочество, ещё раз назовете моего мужа "ненастоящим" или "ненормальным", я вызову Вас на поединок и за пару мгновений покажу Вам, что, в таком случае, и Вы тоже — "ненастоящий", потому что эту Вашу железку я выбью у Вас из рук одним щелчком вот этих вот своих тонких женских пальчиков... — и Фея, криво усмехнувшись, щелкнула ими. В тот же миг шпага принца Гастона стала медленно, сама собой выползать из ножен. Ещё немного, и она совсем бы покинула их, оставив, таким образом, своего хозяина безоружным. Но Гастон, покраснев от гнева, с силой всадил её обратно ударом своего пудового кулака.

— Весомый аргумент... — мрачно буркнул он и замолчал.

5.

Неизвестно, сколько продлилось бы их молчание, если бы лесная тропинка не свернула резко в сторону, и, пропетляв в густых зарослях орешника, не вывела путников в перелесок из редко растущих тонких сосен. За перелеском, шагах в пятиста, на высоком холме, показался величественный древний каменный замок.

— Мое родовое гнездо — Кронбург, что по-нашему означает "крепость принца". Прошу любить и жаловать, прекрасная леди, — как ни в чем не бывало, галантно сказал принц Гастон. А вскоре конские копыта уже застучали по опущенному на настоящий ров настоящему подъемному мосту.

По пути принц Гастон рассказал, что по древней традиции, когда наследнику престола исполняется 17 лет, король Авалона передает ему во владение Кронбург со всеми прилегающими землями и тамошним войском. Это делается для того, чтобы будущий король на практике учился управлять настоящими людьми, настоящим войском.

— Правда, — при этом грустно вздохнул он, — если первое выполняется и до сих пор — у меня под началом достаточно большое количество людей и управлять ими я действительно учусь -, то вот с войском туговато...

Фея вопросительно посмотрела на него.

— Во-первых, по договору об Опеке между Содружеством суверенных королевств и Сообществом фей, я лично могу иметь при себе не более ста легковооруженных слуг, без артиллерии и всего прочего. Мой отец — втрое больше, а другие короли вообще всего по двадцати человек дворцовой охраны с парадными тупыми алебардами на руках! Мечи, копья, луки и арбалеты оставили только Авалону — и то только потому, что когда-то славный мой предок король Роланд Древний был другом и союзником Их Премудрости... — в голосе принца Гастона почувствовались нотки горечи, обиды и даже где-то в глубине подавленные слезы.

— А во-вторых?

— А, во-вторых, воевать-то все равно не с кем. Войны запрещены, разбойников нет, заговорщиков и мятежников — тоже нет, чудовищ нет... Вот и приходиться вымещать весь свой боевой пыл на турнирах да на охоте — хоть это нам оставили. И то — турниры только тупым оружием, а охота — один олень и 10 зайцев или куропаток в неделю! — голос принца Гастона резко оборвался, и он мрачно замолчал.

Между тем кони проехали через подъемный мост. Стража у ворот — красивые подтянутые высокие мужчины в настоящих кольчугах и начищенных до зеркального блеска стальных шлемах, в белых плащах с красными львами, стоящими на дыбах. Воины торжественно подняли алебарды, давая пройти конному поезду, и отсалютовали ими перед принцем и его Дамой. Выглядело достаточно эффектно. Глазки у Феи загорелись от восхищения:

— О, Создатель, настоящие подъемные ворота, настоящие кольчуги, настоящие шлемы и алебарды!.. Прямо как в сказке! — и захлопала в ладоши от восторга как маленькая девочка. — Жаль, я с собой не взяла запоминающего кристалла! Так бы оставила себе кое-что на память...

— Да, здесь все настоящее, — подтвердил принц Гастон. — Кронбург и Авалон — единственные города Содружества, сохранившиеся почти без изменений. У нас остались и древние крепостные стены, и подъемные мосты, и доспехи, и мечи... Все настоящее. Древние традиции блюдут у нас свято. Между прочим, феи даже включили два этих города в Красную Книгу памятников культурного наследия Целестии, там им присвоен статус "городов-музеев", — принц опять горько усмехнулся. — Теперь мы стали живой реликвией, которая подлежит сохранению ДАЖЕ по законам Сообщества фей, как засушенная бабочка под стеклом.

Тем временем поезд двигался уже по главной улице города. Она была такой же, как при Риккареде — старшем сыне короля Роланда Древнего, ставшим первым наследным принцем королевства, ради которого, собственно, и построили Кронбург. Узкая кривая улочка, вымощенная настоящим камнем, с узкими же тротуарами. Квадратные домики с красной черепичной крышей и трубами из разноцветного кирпича. Аккуратные яркие наличники и цветы в горшочках, на каждом подоконнике — разные.

Фея во все глаза смотрела на эту древнюю скромную красоту. Но не только она.

Сама она также стала предметом всеобщего любопытства. Женщины в чепчиках и разноцветных шелковых платках, в длинных юбках и не очень; мужчины в куртках, скрепленных архаическим способом — при помощи шнурков -, и таких же штанах, в деревянных или кожаных башмаках и шляпах с перьями, останавливались посреди улицы и во все глаза смотрели на проезжающую Фею и даже показывали на неё пальцами.

Женщины, конечно, тут же принялись осуждать её — какая неприлично короткая туника, распущенные волосы — как можно! Какая непристойность! Куда смотрит наследный принц?! Мужчины же, наоборот, отметили блестящую красоту гостьи — такая красавица, каких свет не видывал! Вот бы нам такую королеву!

Толпа собралась такая, что проехать было просто невозможно. Пришлось городской страже делать "дорогу" алебардами, а то и кулаками, чтобы кортеж мог беспрепятственно проехать.

"Да уж, теперь ни о каком инкогнито не может быть и речи, — печально подумала Фея, закусив губку, — а все из-за моей дурацкой игры в "прекрасную даму"... Впрочем, не каждый же день выпадает случай для такой игры! Да, авось, и пронесет. Даже "ЖАЛО" не часто жалует людские города проверками, а потому узнать о моем посещении Кронбурга смогут не сразу".

Между тем процессия миновала главную улицу и непосредственно подступила к замку принца, располагавшемуся в центре города. Замок был отделен от него своей довольно высокой стеной из серых монолитных каменных блоков. Он имел свои отдельные ворота и подъемный мост, свою стражу и свое знамя на флагштоке главной башни.

А потом они въехали во внутренний двор замка и к коням тут же подбежали многочисленные слуги в ливреях бело-красного цвета. Принц Гастон легко выскочил из седла и ловко спустил Фею на землю, взяв её одной рукой за таллию, а другой — за ноги, после чего повел прекрасную гостью в свои чертоги.

Щенку же пришлось спрыгивать самому. Он кувыркнулся вниз головой и едва не попал под копыта лошади. (Слава Создателю, что голова — плюшевая — не больно -). А потом быстро побежал за хозяйкой: "нельзя оставлять её одну в лапах этого звероубийцы!" Котенок же остался сторожить багаж Феи — "знаем мы этих людей! Потом пол вещей не досчитаешься! Вон как золотые все порасхватали, хапуги!"

Войдя в замок, принц тут же спросил:

— Баня для леди готова? Ужин?

— Да, Ваше Высочество, гонец предупредил нас. Ужин будет через полчаса.

— Годится. Итак, леди, баня готова. Вы, наверное, устали с дороги?

— Благодарю, Ваше Высочество, Вы очень добры. Она мне как раз не помешает...

Баня в замке оказалась не хуже, чем в феином домике. Деревянная, из сосновых досок, пахнущих душистой смолой, горячая, с ароматной хвойной водой — одно удовольствие! И веники там были хорошие — березовые. Да ещё с целым ведром ледяного кваса, который можно было лить на раскаленные камни, для запаха и жара, чем Фея, любившая баню погорячее, охотно воспользовалась.

Это ей напомнило счастливые годы семейной жизни с Принцем, когда она любила так над ним подшутить: ка-а-ак задаст квасу на камни! А Принц, наоборот, не переносил большую жару. Покраснеет как помидор и захочет было "слинять" под благовидным предлогом, но Фея уже успевает запереть двери бани заклинанием, а потом берет веник пожестче и давай его парить! Принц так смешно жмурился, прямо как котенок, — это зрелище изрядно забавляло Фею, так что она смеялась до слез.

Правда, однажды она слишком уж увлеклась этой забавой. Принцу тогда стало плохо — все-таки он всего лишь человек! -, а потом вообще потерял сознание. Пришлось срочно вызывать Котенка. Насилу тогда откачали...

Правда и Принц тоже хорош! Как начнет её бить веником, да так, что просто дух вон выходит! Однажды Фея даже подумала, что он специально её так мутузит, в отместку за её шутки с температурой бани. Но она все вытерпела молча — фее ни при каких обстоятельствах нельзя показывать перед мужем своих слабостей. Она лишь утешала себя мыслью, что когда она начнет его парить, то ему уж точно не поздоровиться! И, кстати, помогало! После пары таких трепок Принц уже не рисковал применять излишнюю силу... "Да-а-а-а, весело же мы жили с Принцем все эти годы... — грустно подумала Фея. — А я ведь только сейчас понимаю, что мы были просто созданы друг для друга..."

От этих приятных воспоминаний Фею пробудил Котенок, который прибежал с феиными розовыми мыльными принадлежностями (ведь не могла же она мыть свою нежную кожу человеческими средствами!) — мочалками, духами, косметикой, одеждой и прочими женскими штучками. Что бы она без него делала! Котенок же и помог Фее как следует помыться и попариться, правда, слишком уж как-то мягко, щадяще, так что Фея опять с ностальгией вспомнила "трепки" Принца и грустно вздохнула. "Вот вернется Принц, — подумала Фея, — первым делом пойдем в баню и там я его попрошу бить меня вениками так, как раньше! А квасу буду лить поменьше, а то помрет ещё, бедняга..."

Пока Фея парилась в бане, Щенок ревниво проверял её будущую спальню и сервировку стола, поучал прислугу о том, как нужно обращаться с Её Высочеством. "Ведь она тоже жена Принца, — важно говорил Щенок, — и, между прочим, принца получше вашего, это уж точно!"

А после бани она облачилась в новый наряд, сменив форменную голубую тунику на тонкий, облегающий комбинезон из белого шелка, не скрывающий от посторонних глаз ни одной части её красивого тела. Котенок заплел ей волосы в косу, украсив её множеством золотых и серебряных нитей, переливавшихся всеми цветами радуги даже в темноте. На шею надел жемчужное ожерелье — подарок Принца на годовщину свадьбы. Ожерелье это он выиграл у русалок, плавая с ними наперегонки, ещё года три назад. Правда, ставкой с его стороны была 1000 поцелуев. Фея, узнав об этом у самих русалок, пришла в ярость и не хотела сначала принять подарка, выигранного такой ценой, но... как всегда простила. Вдобавок она опрыскала себя с ног до головы розовыми духами, так что, благоухая как настоящий королевский сад, была просто неотразима.

Придворные дамы при дворе принца просто полопались от зависти и тут же про себя назвали её "ведьмой" и "развратницей". Наоборот, все мужчины-дворяне — а их собралось не меньше полусотни — просто пожирали её глазами. Принц Гастон, судорожно сглотнув слюну, быстро встал и подошел к гостье, легко отстранив стоявших по бокам Зверят. Потом, взяв за руку, повел её к месту рядом со своим троном. Все кавалеры и придворные дамы при виде высокой гостьи встали и чопорно поклонились.

Принц тоже успел принять ванную. Он был одет парадные одежды: белоснежный короткий колет, такого же цвета плотно сидящие на ногах панталоны до колен, матерчатые туфли, по старинной моде с длинными загнутыми чуть вверх носами, короткий плащ до пояса, а на боку у него красовалась длинная, но легкая парадная шпага в блестящих, украшенных россыпью мелких бриллиантов серебряных ножнах.

Когда Фея воссела на высокое и мягкое кресло во главе стола, сел и сам принц, а следом — и все придворные. Верные Зверята встали позади хозяйки, готовые во всем услужить Фее. "Ведь эти громадины такие неуклюжие, им доверять точно нельзя!" Они сами подавали своей госпоже все блюда, сосуды для умывания рук и салфетки, а также приборы.

Заняв свое место, Фея смогла, наконец, повнимательнее осмотреть помещение, в котором она оказалась. В общем, все было как в сказках.

Её взору открылась огромная каменная зала с большущим камином на ближайшей к столу стороне. Наверное, он был построен ещё до эры Порядка и Процветания, когда в населенной части Целестии ещё были зимы. Сейчас он скорее играл роль музейного экспоната — и так было жарко, чтобы его ещё топить. Высокие стрельчатые окна по стенам, украшенные настоящими витражами, проникая через которые солнечный свет разбрасывал по полу и стенам цветные солнечные зайчики. Это делало в общем-то мрачные серые стены уютнее.

Все стены были завешаны гобеленами. И гобелены, и витражи были на одни и те же темы: вот рыцари бьются с драконами, вот — с волколаками, вот — с пауками, а вот — и между собой... А вот, например, псовая охота, вот и турнир... В общем, обычные рыцарские сюжеты Темных веков. Также стены украшали статуи в различных рыцарских доспехах, а также чучела волколаков и некоторых других чудовищ, некоторые — довольно свежие.

Фея с любопытством посмотрела на чучело, чья шкура ещё совсем не вылиняла. На груди у него остался разрез прямо у сердца.

Принц Гастон, перехватив её взгляд, был рад возникшему поводу поддержать разговор:

— Этого я сразил несколько месяцев назад в зоне Предела, прямо в сердце... Я периодически туда езжу поохотиться с добровольцами из моего отряда. К сожалению, всех взять не могу, феи разрешают вооруженным передвигаться группами не более, чем в двадцать человек... — Принц опять помрачнел и резким ударом воткнул вилку в тушу жаренного кабана, политого томатным соусом.

Фея с отвращением посмотрела на жареное мясо и сморщила носик, но ничего не сказала. Людям разрешалось есть мясо по Договору об Опеке, правда, не во все дни (такие дни люди в шутку прозвали "постные" — они охватывали почти половину дней в году). И, кроме того, есть можно было далеко не всех животных: нельзя было прикасаться к молодым самкам и детенышам, нельзя было употреблять в пищу также рыбью икру и яйца диких птиц. Самки и яйца — для воспроизводства, а детеныши — из гуманизма. Сегодня был, к сожалению для Феи, как раз "мясной" день.

— Я не понимаю, Гастон, — можно, я на "ты"? У нас у фей демократия, а потому мы не привыкли к громким титулам... — Фея аккуратно отправила себе в рот маленький кусочек нарезанного Котенком банана и запила его небольшим глоточком сильно разбавленного Щенком красного вина. — Чем вы, собственно, недовольны? — надула губки Фея. — Мы избавили вас от чудовищ и войн, уничтожили все вредные заболевания, навсегда устранили угрозу голода, в два раза продлили вам срок жизни, причем молодость вы сохраняете почти до конца жизни... В общем, дали вам Порядок и Процветание во всем...

— ...Но отняли у нас при этом самое главное.

— И что же?

— Свободу... — с горечью ответил Гастон. — Свободу... — при этих словах в его мужественных, почти черных глазах впервые появился огонь некоторой мечтательности и неотмирности и он ей удивительно напомнил ЕЁ Принца...

"Создатель! — подумала Фея — они ведь так похожи... как две капли воды... Если бы Гастон был бы не таким мускулистым, а, наоборот, щупловатым, если бы у него были не темные волосы и глаза, а светлые и голубые, если бы у него было всегда такое же мечтательное выражение, как сейчас, он был бы вылитым Принцем!"

Тут её взгляд упал на медальон на его шее — буква "А" с короной, усыпанной бриллиантами.

— ...Ну-у-у-у, свобода — понятие растяжимое, — между тем продолжила беседу Фея, отправив себе в рот ещё один кусочек банана. — Я вот, например, пять тысяч лет просидела на одном месте по месту службы — и только один раз за это время его покидала (не считая, конечно, служебных поездок на заседание Совета), когда ездила за моим раненым мужем в госпиталь года три назад.

— В какой госпиталь?

— На большом острове в милях тридцати от Авалона. Там проходил рыцарский турнир, в котором он принял участие и получил два перелома... Ох, если бы мне только попался тот, кто с ним это сделал, я бы ему сделала два десятка переломов! — и глаза Феи гневно сверкнули и она так сильно вонзила вилку в одну из долек разрезанного Котенком апельсина, что брызги оранжевого сока разлетелись далеко в стороны.

— Муж феи? На турнире? Никогда бы не поверил! — недоуменно воскликнул Гастон. — Они же кроме как цветы собирать и венки плести, после вашей — он указал пальцем наверх — Школы пажей ни на что не способны!

— Мой муж не заканчивал Школы пажей. Он — человек и, между прочим, принц — не хуже тебя! — обиженно произнесла Фея и угрожающе посмотрела на Гастона.

Гастон присвистнул.

— Интересно, откуда же он взялся, Ваш принц-то?

— Не знаю, — печально сказала Фея. — Я его подобрала тяжело раненым, у него отшибло память... — глаза Феи наполнились слезами при воспоминании о том, как выглядел её любимый тогда, весь в крови, без сознания, с переломами.

— А когда Вы его подобрали, леди, в каком году? — вдруг подозрительно сузил глаз Гастон, прекратив жевать и отложив вилку в сторону.

— Та-а-а-ак... Моему сыну через три месяца будет шесть лет, поженились мы, соответственно, тогда... — Фея закатила глазки и мысленно считала месяцы, загибая пальцы. — Ну, точно, шесть с половиной лет назад, а что?

— Похоже, миледи, я знаю, кто Ваш Принц. Но за эти бесценные сведения я потребую у Вас бо-о-ольшущий выкуп! — ухмыльнулся Гастон, теперь уже полностью повернувшись в сторону Феи, совершенно не обращая внимания на придворных.

В это время в зале заиграла красивая музыка. Оркестр из волынок, свирелей, лютен и гитар исполняли красивые танцевальные мелодии. Некоторые придворные дамы и кавалеры кружились в каком-то старинном красивом танце, состоящем по большей части из множества поклонов, перемен позиций и поцелуев рук дамы кавалером. Другие дамы и кавалеры сидели за столом и были увлечены беседой о преимуществах или недостатках фей. Конечно же, они при этом разделились на два лагеря — на дам и кавалеров. Одни их всячески осуждали, а другие — превозносили. Явно, что спор этот не мог быть разрешен дипломатическим путем, но при принце переводить спор в другую фазу ни одна из сторон не решалась, отложив это до того, как придут домой.

— И какой же выкуп... — внутри у Феи все похолодело, боясь самого худшего. О прошлом Принца ей жутко хотелось разузнать, и она готова была пожертвовать всем, но только не своей честью феи.

Гастон довольно рассмеялся. Он, наконец, почувствовал себя хозяином положения и был рад возможности отомстить Фее за горькие минуты унижения и неуверенности, которые он испытал ранее. Его белоснежно белые зубы ослепительно заблестели при свете заходящего солнца, а глаза, помутневшие от неразбавленного вина, хитро сощурились.

— Не беспокойтесь, леди, ничего бесчестного я от Вас не потребую, хоть я и не женат — рыцарская честь для меня — превыше всего.

— Ну же, не томите? Я все отдам, что только смогу, ради моего любимого!

— Первое условие, — загнув один палец, захлебываясь от чувства превосходства над Феей, сказал Гастон, — поклянитесь мне Престолом Их Премудрости — самой страшной вашей клятвой — что Вы никогда ему об этом не скажете.

— Ну-у-у, это как раз легко. Это в моих интересах. Я никогда не хотела, чтобы он помнил свое прошлое. Даже медальон его я уничтожила... Клянусь.

При этих словах Гастона передернуло. Но он сдержался.

— Второе, — загнув второй палец, продолжил Гастон. — Вы мне рассказываете о цели своего путешествия. Без утайки. Все. Я думаю, это справедливо: тайна на тайну. К тому же, у меня есть и другая причина, личная, знать об этом. В свою очередь, я клянусь Вам мечом Роланда Древнего, что никто об этом не узнает. А завтра объявлю народу, что тот, кто проболтается о Вашем посещении Кронбурга, тот будет изгнан из города раз и навсегда.

— Годится, — кивнула Фея. — Я доверяю Вам.

— Это ещё не все. Есть и третье условие...

— Какое же?

Принц Гастон опять криво усмехнулся и загнул третий палец.

— Вы мне подарите танец... Но не один. Весь вечер Вы будете моя — разговоры, прогулки, танцы и прочее — все включено. До 11 вечера. А утром Вы отправитесь по своим секретным делам... Ведь они же секретны, не правда ли?

— Благодарите Создателя, — еле сдерживаясь, побелев как мел, прошипела Фея, — что я не хочу унижать Ваш авторитет перед подданными, а то бы я Вам залепила такую затрещину, что Вы улетели бы отсюда до входа в зал!

— Воля Ваша, — деланно безразлично повернулся опять к столу Гастон, перекладывая себе в тарелку кусок жареной куропатки.

Но цепкая тонкая рука с длинными накрашенными перламутровым лаком ногтями уже схватила его за лацкан колета и притянула к себе. Ткань треснула.

— Слушай, ты, человек, если ты со мной будешь разговаривать таким тоном, как с публичной девкой, я тут камня на камне не оставлю, понял?! — небесно голубые глаза Феи почернели от гнева. Музыка, взвизгнув, замолкла, пламень факелов (солнце уже почти село) заколебался и почти затух, замок задрожал как от землетрясения, даже штукатурка посыпалась сверху, люстры закачались. — Ты ещё не видел фею в гневе, и, клянусь Создателем, тебе лучше не испытывать её терпение!

Но на Гастона это не произвело никакого впечатления. Он насмешливо посмотрел на Фею сверху вниз, оценивающе, и продолжал как ни в чем не бывало есть куропатку, сдунув с неё крошки просыпавшейся штукатурки.

— Милочка, — сказал он совершенно бесстрастно, даже не смотря на Фею, — Вы забываете, что говорите с мужчиной и рыцарем, а не выпускником Школы Пажей. Это раз. А если Вы обрушите здесь все — смерть десятков людей будет на Вашей совести. Это посерьезней будет, чем сегодняшняя белая лань. Впрочем, вы, феи, как известно, больше любите животных, чем людей. Их любить проще...

Такой ответ подействовал на Фею как холодный душ и трясение прекратилось. Она покраснела, опустила головку, рассеянно ковыряя вилкой разрезанную грушу. Выдержав непродолжительную паузу, тихо сказала:

— Я согласна.

— Ну вот и замечательно! — чуть не прихлопнув в ладоши от восторга, воскликнул Гастон, кидая недоеденную куропатку на тарелку и быстро вытирая руки салфеткой. — А теперь — милости просим — за мной, я Вам кое-что покажу такое, после чего Вы поймете, что потребовать от Вас танца и прогулки для меня было вполне законно.

Он бесцеремонно взял ручку Феи в свою большую шершавую ладонь и потащил её за собой, прямо в темный коридор залы, совершенно не обращая внимания на кавалеров и дам, расталкивая их в стороны своими большими и сильными руками, как медведь. Зверята едва успевали за ним вприпрыжку — мало ли что он там собирается сделать с ней, в темном-то коридоре!

Добравшись до темного коридора, он выхватил левой рукой факел из кольца на стене и двинулся вперед, по-прежнему волоча за собой еле поспевающую Фею.

Шли они довольно долго. Это был длинный коридор, точнее, галерея, соединявшая два крыла замка вместе. Галерея эта была вся, сверху донизу, с обеих сторон, увешана портретами. Некоторые из них были так стары, что слегка потрескались и заросли пылью. Пламя факела выхватывала из тьмы то одно лицо, то другое — бородатые, безбородые, с усами, с короткими или длинными волосами, разными формами носа, цветом глаз... Принц так стремительно проносился, что Фея толком не успевала рассмотреть ни один из них.

— Кто это? — пытаясь удержать ровным дыхание, еле выдавила из себя Фея.

— Это? Известно кто — все наследные принцы Кронбурга от самого Риккареда, сына Роланда Древнего до меня... А-а-а, вот он и я — совсем свежий портрет, всего трехлетней давности. Смотрите, леди!

Он вставил факел в пустующее кольцо — видимо, постоянной подсветки в длиннющей галерее не было для экономии. Фея ясно увидела лицо Гастона на портрете: ничего особенного — такое же мужественное лицо, цвета воронова крыла вьющиеся волосы, черные глаза, орлиный нос, волевые сжатые губы, легкая небритость — настоящий рыцарь, настоящий кондотьер, настоящий мужчина.

— Да, портрет довольно хороший, почти полное сходство с оригиналом...

— Да не туда смотрите, вот — смотрите сюда!

И Гастон указал своим толстым как сарделька пальцем на соседний портрет справа. Фея взглянула, слегка прищурившись — свет факела был слабоват, и... Схватилась за сердце рукой. Даже Зверята отреагировали позже, чем Гастон, тут же подхвативший падавшую Фею в свои сильные мужественные объятия.

Зверята посмотрели на портрет и... увидели ИХ Принца.

Да-да, он самый. В таких же, как и Гастон, одеждах, с медальоном. Светлые, слегка вьющиеся волосы, голубые мечтательные глаза, легкий пушок на щеках, слегка курносый нос, легкая мечтательная улыбка...

— Он... мой... П-п-принц... — прошептала Фея, все ещё держась за сердце, и вдруг залилась слезами.

— Т-ш-ш-ш... Тише-тише... Успокойся... Ну зачем плакать в такой радостный день? — утешал её Гастон, держа одной рукой за таллию, чтобы она не упала, а другой поглаживая по голове. — У меня тут радость, а ты — плачешь... Я тут узнал, что у меня есть племянники — целых двое! — невестка-фея, да ещё и братец, которого уже давно заочно отпели! — даже у Гастона дрогнул голос. А уж Зверята — те вообще разревелись — и бросились обнимать ноги человека, которого ещё недавно хотели покусать, как врага — звероеда и звероубийцу.

— Ка-а-ак...х-х-х-хоть... е-е-е-его... ззззвали..., сссскажи — всхлипывая, кое-как произнесла Фея.

— Как, как? Догадайся с трех раз сама...

— Р...рол...анд... что ли?

— Ну, конечно, а как же ещё? У нас в роду все старшие сыновья носят имя основателя династии, а второго — типа меня — называют уже как Создатель на душу положит... — грустно усмехнулся Гастон. — Мой отец — Роланд — 499-й, а братец должен был стать 500-м Роландом на престоле, если б однажды ночью не удрал в неизвестном направлении, прямо накануне своей свадьбы...

— Свадьбы?

— Ну да, должны были его женить на одной девице, из другого королевства, а он — по веревке вылез из окна и был таков. Искали-искали с собаками — нигде не могли найти. Он стащил, оказывается, целый мешок перцу и посыпал им следы. Собаки его не нашли... А когда добрались потом до "Королевской охоты" — там сказали, что он ушел однажды в лес и не вернулся. Я уж его с ребятами там искал, прочесал лес до самого Предела, зашел внутрь. Ну и жарко же мы тогда побились с этими тварями! А потом — на окраине леса я нашел его окровавленную шляпу... Вот её в гроб и положили... Мать умерла на второй день после похорон, отца хватил приступ — сейчас держится на ваших, феиных, лекарствах — но почти не ходит. Поэтому-то я и говорю — не говорите, леди, ему ни о чем, я ж его знаю, ещё утопится где-нибудь от чувства вины. А трон ему итак не нужен — он от него и сбежал, наверное, ещё больше, чем от женитьбы...

Лицо Феи просветлело.

— Эй, Гастон, а расскажи, какой он был в детстве?

— Об этом мы уже не договаривались, — усмехнулся он. — Это уже за отдельную плату! Ну, ладно, ладно, пошутил! Да таким же он и был в детстве, каким Вы его видели — лазил по деревьям, мог часами наблюдать за муравейником или ульем пчел. Выучился читать, а наукам учится не хотел, все больше таскался по лесам, да сказки сочинял — смешные такие, наивные. Сбегал с аудиенций и приемов, с балов и пиров, меча в руки не брал... Интересно, а в каких же доспехах он был на турнире? И кто же с ним тогда бился? Не я ли случайно?

— Это не важно, Гастон. Пойдем, теперь моя очередь исполнять договор.

Когда они вернулись в залу, придворных осталось уже немного. Было достаточно поздно. Но это вполне устраивало Гастона и Фею — чем меньше свидетелей, тем лучше. Фея не умела танцевать людских танцев, а Гастон — феиных, а потому им приходилось учиться друг у друга на ходу. Гастон оказался удивительно способным учеником, хотя феины танцы — сложнее. В них надо уметь двигать всеми частями тела — они удивительно пластичны. Но Гастон, даже и при видимой неповоротливости его фигуры, при квадратных плечах и кривых ногах, тем не менее, довольно неплохо изучил некоторые движения, и вот, когда Фея, хлопнув в воздухе ладошами, запустила в действие заклинания, игравшие феину музыку, оба закружились в танце.

— Вот видите, леди, я же говорил, что Вы поймете, почему я имею больше прав на танец с Вами, чем кто-либо? Не беспокойтесь, я с Вами могу потанцевать всего один вечер, а он — миллион. Я у него много не украду... — и рассмеялся.

Но Фея вдруг встала как вкопанная, а потом вылетела прямо в распахнутое окно, рыдая. Гастон, выхватив из кольца на стене пылающий факел, бросился вниз по лестнице в сад. Он застал её на скамейке, в аллее грушевых деревьев, под статуей одного из королей древности. Она сидела и плакала как девочка. От могущественной неприступной феи как будто бы ничего не осталось. Она вытирала себе слезы то косой, то прямо руками, пока верные Зверята не принесли пачку шелковых платочков.

Гастон присел и, прижав её голову к своей широкой груди, спросил:

— С ним что-то не так? Я верно догадался, да? Ведь ты бы не покинула место, в котором служишь пять тысяч лет, просто так, да ещё и инкогнито... Он опять сбежал, да?

— Не-е-ет, его похи-и-и-итили... Может быть, его уже и нет в живых... вот... — всхлипнула Фея.

— А ну, рассказывай, быстро. Я об этом сразу догадался, потому и потребовал от тебя клятвы все мне рассказать. Можешь мне верить, слово рыцаря: я — могила. Да и потом, я имею на это прямое право, я же его брат, в конце концов!

И Фея рассказала ему всю историю от начала до конца — от того дня, когда Принц изменился до настоящего момента. Зверята дополняли рассказ в той части, в которой непосредственно принимали участие. Гастон внимательно выслушал их рассказ, в котором ему особенно понравилась история о Верховном Тайном Совете всех Зверят. Он с улыбкой ласково потрепал обоих по головкам, похвалил их верность своим хозяевам.

Когда рассказ был окончен, было уже не меньше, чем пол одиннадцатого вечера.

Гастон, нахмурившись, мрачно задумался.

— Кое-что об этом я слышал, — сказал, наконец, он. — И о Скалистых горах, и о Золотом Чертоге, и о тайнах и опасностях тех жутких мест, хотя сам там не бывал. В Заморье людей не пускают, это ведь "карантинная зона"... Много действительно мужчин пропало, посмотрев в те колдовские зеркала. Сначала становились они нелюдимыми, замкнутыми, бесчувственными, потом исчезали без следа. Ничего утешительного сказать не могу на этот счет... Знаю только одно — я всегда чувствовал, даже когда я нашел его окровавленную шляпу, даже когда мы её опускали в гроб, я чувствовал, что он жив... И, как видите, не обманулся. Вот и сейчас я чувствую, что он жив...

— И я... и я это чувствую, — прошептала Фея, опуская свою головку на сильное мужественное плечо Гастона и закрывая глаза, — иначе бы я... не отравилась... в этот... поход... — Фея, несколько раз зевнув, окончательно перестала бороться с сонливостью и тут же уснула, прямо на плече Гастона.

Гастон аккуратно и нежно взял её на руки, как пушинку — Фея была легка и тонка, а Гастон был так силен, что мог в одиночку утащить на себе среднего размера медведя. Под бдительным наблюдением обоих Зверят отнес её в комнату.

Уходя, Гастон с сожалением посмотрел на Фею — во сне она была ещё прекраснее! Такое спокойное, такое величественное лицо, высокий умный лоб, правильные черты лица, благородно очерченный чувственный рот, разметавшиеся по подушке светящиеся золотом во тьме волосы...

"Эх, братец, кабы не ты — украл бы я её и увез на край света..." — подумал про себя Гастон, тяжело вдохнул и отправился отдавать распоряжения слугам на завтрашнее утро.

А Зверята осторожно освободили Фею от одежды, переодели в ночную рубашку, укрыли теплым пуховым одеялом и легли спать с нею рядом — Котенок по правую руку, Щенок — по левую. Оставлять Фею одну в чужом доме — а уж тем более отъявленных звероедов и звероубийц — ни, ни! А Фея, как в детстве, обняла Котенка обеими руками и блаженно улыбнулась во сне. Ей снилось, что Принц был рядом, и все у них было хорошо...

6.

Утром, при первых лучах восходящего солнца, Фея проснулась, разбудила Зверят звонкой песней Рассвету и напомнила, что им желательно выйти из города как можно раньше. Гастон вызвался их проводить самым коротким путем.

После легкого завтрака Фея верхом на белой лошади, Гастон — на черной, Зверята и феин багаж, по-прежнему летящий в воздухе, тронулись в путь.

Гастон, облаченный в обычный зеленый костюм, ничем не выдававший его положения, проводил их через настоящий подземный ход. Восторгу Феи не было предела.

Выйдя за крепостные стены, путники скоро вышли на небольшую тропинку, пустившуюся вилять между густыми зарослями пушистых елей и лиственниц. Не прошло и получаса, как путники уже оказались в глубоком лесу без каких-либо следов пребывания человека.

Но вот тропинка довела их до большого камня с памятной надписью.

— Это граница моих владений, — с грустной улыбкой сказал Гастон. — Этот камень воздвиг ещё Роланд Древний для своего наследника — Риккареда.

— Спасибо тебе, принц Гастон, — последний раз опираясь на сильную руку рыцаря пока сходила с лошади, печально сказала Фея. — Ты даже не представляешь, как помог мне, мне очень понравилось с тобой общаться. Прости меня за необдуманные и резкие слова порой. Мне будет тебя не хватать... — голос Феи дрогнул и оборвался.

— Мне тоже... Я бы хотел отправиться с тобой освободить своего брата...

— ...но это невозможно, Гастон, ты же знаешь, сам чувствуешь... Ты — мужественный рыцарь и великий воин, но битва с Непобедимым Солнцем будет не на мечах и даже не на волшебных палочках — даже все Сообщество фей вместе взятое бессильно перед нею.

— Я знаю, — грустно опустив голову, сказал Гастон, — я знаю... Это не моя война, это не война человеческого рода... И от этого мне ещё тяжелее...

— Не переживай, Гастон, — улыбнулась Фея и потрепала его за плечо, — придет и твой час. Если ты доверяешь феиной интуиции — самой сильной на свете -, ты ещё сыграешь свою роль в истории Целестии, и мы ещё обязательно встретимся, поверь... — И Фея вдруг совершенно неожиданно для себя поцеловала Гастона в щеку.

Гастон густо покраснел и, не глядя на Фею, ответил:

— Я тоже... верю...

И тут же резко вскочил на свою вороную лошадь, взяв под уздцы белую. Не оглядываясь, он поскакал прочь, пока не скрылся за поворотом тропинки.

— Только вот не встретиться бы с тобой, Гастон, по разные стороны баррикад... — прошептала Фея. Смахнув слезу и громко зажужжав крыльями, решительно полетела на восток — туда, куда вела тропинка, навстречу своей судьбе и своему счастью. А вслед за ней побежали трусцой её верные Зверята.

Глава 7. Заповедная Чаща.

1.

Путь Феи лежал дальше на северо-восток. Людские владения — так называемое Содружество суверенных королевств — оказались далеко позади, а потому таиться больше не было смысла.

К востоку от людских владений и до самого Моря тянулись лишь одни дикие леса. Это были владения не менее диких и опасных дриад, встречаться с которыми у Феи не было ни малейшего желания. Сказывалась тысячелетняя вражда обоих рас, их взаимное непонимание, но не в меньшей степени и личная обида. Фея не могла простить королеве дриад Коре девятимесячного пленения Принца в её Заповедной Чаще, которые показались Принцу длившимися всего три дня. Феина ревность, намного превосходящая человеческую, и отвращение к распущенным нравам обитательницам темных чащоб — весьма взрывоопасная надо сказать смесь.

Поэтому Фея, "загрузив" в свое сознание из коллективной памяти Сообщества фей карту местности при помощи Анализатора, заранее планировала путь так, чтобы избежать встреч с ними. А потому пришлось сойти с хорошо протоптанной тропинки, явно проложенной не людьми, и пойти через чащу и бурелом. Благо, у Феи есть крылышки. Она могла взлетать выше крон самых высоких деревьев и, глядя сверху, точнее определять свое местонахождение. А потому опасность заблудится, вроде бы, была совершенно исключена. Вроде бы...

Однако примерно через час после схода путников с основной тропинки начались проблемы. Редколесье сменилось непролазной чащей, причем не просто из еловых зарослей, а из можжевельника и колючей ежевики. Твердая почва постепенно совершенно исчезла. Куда ни кинь взор всюду было только чавкающее зловонное болото. Тучи комаров и мошкары тут же принялись есть Фею. Зверятам-то было хорошо — они плюшевые!

А уже к вечеру стало ясно, что дальнейший путь "напролом" закрыт. Окончательно к этому выводу пришла Фея, когда при последних лучах заходящего солнца они уткнулись в такую трясину, через которую переправиться было ну просто невозможно! Зверята были по уши в грязи, отчаянно воняли. С Феи градом катился пот от удушливой жары, она была вся искусана комарами и мошкарой, против которых не действовали отпугивающие заклинания, а убивать их рука у Феи не подымалась — животные же, в конец концов...

Конечно, можно попытаться перелететь эту трясину по воздуху, перетащив Зверят на себе... Но пока даже Фея не видела конца этой трясине. Её край терялся в полумраке чащи.

2.

— ...Ну все, Зверятки, вы как хотите, а у меня просто нет сил! — вздохнула Фея и повалилась на влажный и упругий мох. — Ни одного движения крылышком, ни рукой, ни ногой больше не сделаю — не могу-у-у-у!

— Подожди, Хозяйка, ну дай хоть плед-то постелю — замараешься ведь вся, ещё и простудишься, кто лечить-то тебя будет? Мя-у-у-у! — забеспокоился Котенок, , лихорадочно роясь в одном из сундуков. Он сам весь был замызган от ушей до кончика хвоста грязью и тиной.

— Кто-кто... Ну, конечно, магистр медицины, специалист по женским болезням самого широкого профиля, — устало улыбнувшись, ласково посмотрела на заботливого Котенка Фея и потрепала его по плюшевой головке.

— Мр-р-р-р-мя-у-у! — довольно мяукнул Котенок, найдя в сундуке не просто плед, а ещё и складную палатку, и комплект шерстяного белья, и ещё много чего полезного. — Лучшее лечение — это профилактика, Ваше Высочество, а я — в отличие от Вас — не волшебник. Лучше не рисковать... Эй, Щенок, ты-то что развалился на травке, а ну давай помогай — палатку-то кто устанавливать будет? — И дал ему легкого подзатыльника, так что Щенок вскочил и тут же принялся за работу.

Пара минут — и палатка была разложена, застелена шерстяным теплым пледом. Котенок со Щенком разложили походную ванную для Феи, при помощи специальных таблеток очистили болотную воду и нагрели её до нужной температуры. Вдвоем они помогли Фее хорошенько помыться. Щенок лил воду из кувшина, а Котенок усердно работал мочалкой — ведь до спины даже Фея не дотянется!

Через какие-то полчаса Фея уже блаженно отдыхала в палатке, переодетая Котенком в свежую шерстяную тунику. А после уж и сами Зверята не отказалась от ванны, хорошенько натерев друг друга шампунем по очереди — ведь им предстоит спать рядом с Феей, а места-то вон, смотри, какие лихие!

А местность выглядела действительно зловеще. Днем этого было не заметно. Ну лес как лес — и всё тут. А как солнце закатилось, стало не по себе даже плюшевым Зверятам. Постоянно какие-то бульканья, какие-то вздохи, охи, утробные звуки, мелькающие вдали огоньки да подозрительно плещущаяся в трясине вода...

От всего этого даже у Зверят кровь стыла в жилах. А потому, в конце концов, они решили в палатку к Фее не лезть, а остаться здесь, прямо на берегу — мало ли кто может из этого болота появиться...

А Фея, наоборот, была совершенно спокойна и даже беспечна. Намывшись в ванной и натершись розовым ароматным маслом, она так разомлела, что тут же рухнула на мягкий шерстяной плед и сразу же уснула. Увидев её такой, безмятежно спящей, причмокивающей губками во сне как ребенок, Зверята ещё больше исполнились решимости не спать, а во что бы то ни стало сторожить Хозяйку.

Куда там! Уже через пару минут Котенок спал как убитый, сидя, облокотившись на сундук. Да и Щенок, больше привыкший к охранной службе, чем его товарищ, однако нет-нет да и сомкнет веки.

— Не спи, Щенок, не спи... — говорил сам себе Щенок. — Котенку-то что? Ему простительно... А тебе, сторожевому псу, позор заснуть на посту! Ты ведь собака, пес, природный сторож, у тебя же нюх, у тебя уши... у...тебя...же...а-а-а-ахххх!!!... хво....с....т....

"А все-таки я — настоящая сторожевая собака, — самодовольно сквозь сон подумал он. — Все спят, а я один бодрствую. Все-таки и я пригодился в этом опасном путешествии, а не только Котенок... Вот!" — Щенок довольно потянулся, но вдруг что-то ёкнуло у него в сердце. Ему вдруг показалось, что кто-то на него смотрит... И не один...

Щенок протер кулачками глаза и остолбенел. Окружавшие их деревья — мохнатые ели, корявые и чахлые болотные березы, ветвистые ивы — как будто бы зашевелили своими ветвями, хотя никакого ветра он не чувствовал. Из болота раздался протяжный утробный звук, затем ещё, ещё... Послышалось булькание и чавканье, а по темной воде пошла мелкая зыбь.

Казалось, что болото оживало и вот-вот окончательно пробудится от своей вековечной дремы и начнет жить своей жизнью. Жизнью, в которой присутствие чужаков было совершенно нежелательным.

А тут ещё полная луна достигла зенита, и её мертвенно голубой свет залил весь островок, на котором располагались путники, но от этого потустороннего света Щенку стало ещё жутче, так что захотелось завыть от тоски.

Может быть, Щенок бы так и сделал, если бы болото вдруг не закипело, прямо как вода в чайнике, и из черной бездны не показались какие-то фигуры. Непроницаемо темными пятнами они стали выбираться из воды прямо на их островок, причем и со всех сторон сразу! Щенок не мог поверить своим глазам — кто мог жить в этих трясинах, ну кто?

"Мы-ы-ы-ы... Кто ж еще-е-е-е-ё???" — мертвенно и зловеще прошипело в его голове. И у Щенка от жуткого шепота стала дыбом шерстка — от хвоста до самой макушки.

Вот уже одна из теней вошла в пространство, освещенное лунным светом. Щенок явственно увидел покрытую зеленой ряской белесую фигуру с длинными руками и ногами, покрытыми длинными острыми зелеными ногтями. Синие вены змеились по мертвенно белой коже, а безжизненные белесые глаза горели нечеловеческой злобой. Длинные седые волосы твари опускались прямо до поясницы. Синие губы, осклабившись в ухмылке, обнажили ряд черных сгнивших зубов, а на пояснице Щенок отчетливо различил следы разложения.

А тварь, между тем, подбиралась все ближе и ближе. За ней, медленно, почти не касаясь поверхности земли, неслышно брели другие. А сзади — это Щенок чувствовал спиной — подкрадывались третьи.

Язык прилип к гортани от ужаса. Даже завыть в эту минуту Щенок, пожалуй, уже и не смог бы. Спасти их могло только чудо...

...Резкий удар опрокинул Щенка с ног на спину, и он завыл так, как никогда в жизни не выл — пронзительно, надрывно, визгливо. Удар развязал ему язык.

— Ты что, совсем с ума спятил, а?! С какого дуба ты упал, собачья ты голова?! Какого лешего ты лезешь в болото?!

Щенок оглянулся и увидел, что он по шее лежит в мутной жиже, а на нем сидит Котенок и держит его за лапы.

— Я... они... из болота...

— Э-э-э-х! Охранник — тоже мне, а ещё собака называется... — досадно махнул лапкой Котенок. — Из-за тебя вот вымазался весь опять! Пойдем, а то палатку надолго оставлять нельзя. Места тут дурные...

— А-а-а... ты же спал тоже, Котенок, я же видел! — пытался оправдаться Щенок, выгребая из болотной жижи на сушу и пытаясь отряхнуться.

— Столько живешь на свете, Щенок, а ума как не было у тебя, так и нету! — хлопнул его по спинке Котенок. — Если уж своего нету — так займи у соседа, что ли... Мы, кошки, никогда полностью не спим, садовая ты голова! Всегда нет-нет да и приоткроем глазок. Так вот, значит, приоткрыл я глазок и гляжу — ты вдруг встал и поперся прямо в трясину — как будто вел тебя туда кто-то... — Котенок испуганно поежился.

— А кто? Ну... кто меня вел...

— А леший его знает! Дурная это трясина, нутром чую...

И как бы в ответ трясина снова, на этот раз разочарованно утробно булькнула, и затихла.

После рассказа Щенка Котенок напрочь потерял всякий сон, да и Щенок тоже. И теперь они уже сторожили по-честному, без сна. Но ничего примечательного больше не произошло.

А как только показались первые лучи предрассветного солнца, Фея как обычно пробудилась и вышла из палатки отдохнувшая, бодрая, повеселевшая. Зверята теперь могли с чистой совестью прикорнуть — если Фея проснулась, то теперь они в полной безопасности.

3.

За завтраком, услышав рассказ Щенка о ночном кошмаре, Фея нахмурилась.

— Та-а-а-ак, поня-я-я-ятно... Опять они за старое взялись! Ух, попадись они мне — все волосы повыдергаю! — и сжала кулачок так, что побелели костяшки.

— Ч-что? Ч-что, хозяйка? — забеспокоились Зверята.

— Что-что? Обычные проделки дриад! Они так развлекаются, заманивая путников в омуты. На меня-то им невозможно повлиять, а вот на вас... — мрачно сказала Фея. — Но ещё хуже другое. Если они это делали, значит, во-первых, они за нами уже следят, а во-вторых, они где-то рядом. Может быть, готовят засаду. Прятаться больше нет смысла. Мы раскрыты. Придется вернуться на тропинку и уже идти открыто — пусть уж будет открытый бой, чем игра в кошки-мышки... Айда, Зверятки, собираем вещички и возвращаемся на тропинку, и чем скорее — тем лучше!

Тропинка нашлась быстро — не прошло и часа. Как будто бы сама прыгнула, как змея, навстречу путникам и теперь путешествие пошло значительно легче и быстрее.

Да, путешествовать теперь стало значительно проще. Глухомань сменилась обыкновенным лесом, а тропинка вела их по твердой земле, щедро усыпанной мягким покровом из прошлогодних листьев и хвои. Зверята заметно повеселели и начали насвистывать разные плясовые мелодии, но Фея по-прежнему оставалась встревоженной. Она то и дело касалось рукой Анализатора на ободке, который то и дело вспыхивал тревожным зеленым светом, и оборачивалась вокруг.

— Они здесь, повсюду, готовят засаду... — прошептала Фея, очередной раз мысленно прощупав округу. — Так, Зверятки, в случае чего — прячьтесь за мою спину, плотно прижмитесь к земле — я вас прикрою. В лес не бегать. Понятно?

Зверята тут же прекратили насвистывать мелодии, испуганно кивнули и теперь шли строго за Феей, гуськом, как испуганные утята за мамой-уткой.

Действительно, вскоре опасность, нависшая над ними, стала очевидной и не оснащенному Анализатором уму.

Во-первых, состав леса стал опять меняться. Лиственные деревья постепенно сменились хвойными, притом высокими, старыми, разлапистыми, скрывавшими солнце. Гомон ворон и галок прекратился. Лес стал мертвяще тихим. Тропинка стала темной, чем-то напоминая чащи у самого Предела.

Во-вторых, тропинка постепенно стала отклоняться от курса. Вместо направления на северо-восток, нужного путникам (и указанного на карте, которую выдавал в уме Феи Анализатор) или хотя бы просто на восток, она стала стремительно забирать к югу, причем идти явно в ложбину.

Но самое главное — листья и ветви деревьев стали шевелиться, тихонько-тихонько колебаться без всякого ветра, как бы переговариваться друг с другом на каком-то непонятном языке. А пространство между деревьями стало покрываться хлопьями густого белесого тумана.

"Какой может быть туман в полдень?!" — тревожно подумали про себя Зверята.

— Но, Хозяйка, — прошептал дрожащим голосом испуганный Щенок, — зачем они готовят нам засаду, ну, дриады эти? Мы же свои, а-ав... Точнее, они же — бывшие феи!

Фея потрепала Щенка по плюшевой головке и грустно улыбнулась:

— Ну, во-первых, Лес в районе Заповедной Чащи, да и сама Чаща, гораздо древнее дриад. Он многие тысячи лет живет своей жизнью, как и обитающие тут твари. А, во-вторых, дриады давно уже не считают себя феями — они и крылья-то потеряли — и лютой ненавистью ненавидят нас. А потому задать одиноким путникам из Поднебесья трепку — для них великая радость.

— Но за что они нас так не любят, не понимаю? — не унимался Щенок. — Что мы им плохого сделали?

— Ты — ничего, и я — тоже, да и Котенок вряд ли им переходил дорогу, — улыбнулась Фея, — но Триединая Премудрость и Их политика в Целестии, откровенно говоря, далеко не всем по вкусу.

Но рассказать о том, ЧТО именно дриадам было не по вкусу, Фея не успела, потому что путешествие друзей внезапно закончилось. Просто и банально, как и следовало ожидать. За очередным поворотом тропинки путники натолкнулись на завал. Несколько огромных толстых елей лежали поперек дороги, не давая возможности идти дальше. Откуда образовался этот завал? Совершенно неясно. Ведь ураганов в населенной части Целестии давно нет, а никакой здравомыслящий лесоруб, даже нахальный карлик, сюда не сунется — кому охота попасть в лапы лесных ведьм?

Да уж, завал был действительно большой, даже Фее придется постараться, чтобы расчистить путь. В принципе, она без труда могла бы перелететь его, но как же быть со Зверятами?

Фея задумалась и упустила время, потому что в считанные мгновения туман, клубившийся по обочинам тропинки, вдруг, как будто бы гонимый каким-то неощущаемым ветром, заполнил все вокруг. Зверята и Фея буквально утонули в сплошном непроницаемом мареве, не видя ничего и на расстоянии вытянутой руки.

— Зверята, держитесь моей спины, они готовят удар! — крикнула Фея, но туман был такой плотный, что даже звук не проходил через него. Фея и сама еле услышала себя.

— Хо-о-озяйк-а-а-а! Ты где-е-е-е?

— Ко-о-о-тено-о-о-ок!

— Ще-е-ено-о-о-ок!

Закричали было Зверята, но и друг друга они уже не видели и не слышали. А из тумана на них резко надвинулись какие-то тени...

И тогда ударила Фея.

Она не видела куда бьет. Только улавливала при помощи Анализатора источники магического излучения и била по ним прямой наводкой. Сильные ветвящиеся молнии, огненные шары, тяжелые камни — эти заклинания были простыми, быстро произносились — счет ведь шел на мгновения, а потому не было времени придумывать что-нибудь экзотическое. Наиболее ретивые тени, пронзительно вскрикнув, провалились обратно в белесую тьму. Туман постепенно рассеивался.

4.

— Фу-у-у-у! Кажется, отбились на первый раз... — вытерла Фея лоб, устало облокотившись о ствол поваленного дерева. — Ну-ка, посмотрим, кто это был?

На тропинке валялись несколько сраженных врагов.

Все ясно! Обугленные и обломанные тела деревянных существ, отдаленно напоминающих людей. Заросшие мхом и корой гиганты, в три средних человеческих роста. Длинные корявые пальцы, большие зубастые пасти, зеленые злобные глаза, мшистые зеленые бороды и широкополые шляпы из переплетенных древесных ветвей, покрытых густыми листьями...

"Ближайшие подельники дриад, — вспомнила Фея главу из учебника по сравнительной магической географии Целестии, — дреоны, которых люди называют обычно "лешие". Могут наводить морок, очень опасны. Попавших в их лапы разрывают на куски и превращают в питательный перегной. За ними следуют обитатели трясин — болотные хмары -, по-людскому "кикиморы"..."

"Ну, с этими мы уже познакомились в прошлый раз... Так, а где ж Зверята-то?" — спохватилась Фея. Зверят нигде не было...

"О, Создатель, упустила! Упустила!"

А в это время ветви и листья деревьев опять без всякого ветра зашевелились, гнусно злорадно хихикая.

Не успела Фея прийти в себя и придумать, что же теперь делать, где искать Зверят, как вдруг что-то вокруг изменилось. В воздухе раздался пронзительный свист, за ним резкий гогот и дикий ор, и тут же все вокруг зашевелилось. Такое впечатление, что окружающий тропинку лес вдруг опустел. Прятавшиеся в нем существа, бросив Фею, отвлеклись на что-то другое. Даже туман, клубившийся у корней деревьев, куда-то пропал, а деревья перестали "хихикать". Лес омертвел и затих.

А вслед за этим Фея услышала крик ужаса и громкий то ли плач, то ли стон. Судя по звуку, крики были человеческими.

"Проклятье! Ещё и люди сюда затесались! Не имётся же им! Ну зачем они сюда суются-то! Опасно же! — подумала с досадой Фея. — Мне тут Зверят искать и спасать надо, а тут ещё и люди!"

Но делать нечего. Кодекс основных законов страны фей, "Положение об Опеке" и другие нормативные акты четко говорят о том, что люди — самое любимое творение Создателя — это приоритетный предмет опеки. И если выбор стоит между спасением человека и животного или кого угодно другого, выбрать следует человека, даже с угрозой для жизни самой феи.

А потому Фея усилием воли заставила себя временно забыть о Зверятах (как когда-то о Принце), бросила весь свой драгоценный багаж на произвол судьбы и, жужжа как рассерженная пчела, полетела на звуки о помощи.

По мысленному приказу Феи Анализатор записал образцы звуков и помог определить их местоположение на карте, а также вычислил наиболее короткую траекторию полета.

Скорость полета феи могли развивать большую (правда, ненадолго, они ведь не орлы все-таки! — устают быстро). А потому Фея очень скоро достигла места происшествия.

Это была небольшая полянка посреди густого хвойного леса, на которой оставались следы костра. В траве вокруг были тут и там разбросаны куски жареного мяса, хлеба, котелок и топор.

"Явно кто-то из людей здесь расположился на обед. Хотела бы она знать кто! Разве люди не знают, что в эти леса нельзя им ходить? Вот утрясется все, — подумала Фея, — надо подать докладную записку "наверх" о том, чтобы установить заградительные барьеры по аналогии с Пределом и здесь. Хотя странно, почему это Их Премудрость до сих пор не позаботилась об этом?"

Но думать об этом было некогда. Предстояла опасная погоня. Фея тут же полетела дальше, по ещё свежему следу нападавших.

Пара минут быстрого полета, и Фея уже увидела их.

Ну, конечно, кто ещё это мог быть? Впереди отчетливо виднелись пять женских фигур с черными как смола волосами, развевающимися по ветру, в черных кожаных облегающих комбинезонах, верхом на метлах. Они летели линией, что дало возможность Фее увидеть, что к двум центральным метлам специальными ремнями за руки и за ноги прикреплены два человека, судя по всему молодые мужчины (у них не было бород).

"Теперь я понимаю, — подумала Фея, — почему дриады себя называют "ночные охотницы", а люди их — "ведьмами".

Видя, что расстояние сокращается, Фея стала готовить удар по наездницам с краю, чтобы люди в центре не пострадали. А пока в голове мысленно сплетались формулы заклинания, она, изо всех сил стараясь не потерять скорости, во весь голос закричала:

— Именем Триединой Премудрости, я приказываю вам остановиться! Похищение находящихся под Опекой Сообщества людей приравнивается к похищению членов Сообщества! Это влечет за собой наказание в виде усыпления на пятьсот лет с последующим принудительным перевоспитанием!

Конечно же, Фея не рассчитывала, что эти нахалки послушаются. Просто надо было, чтобы они сбавили скорость. Фея уже выдыхалась. Мышцы спины, отвечавшие за работу крылышек, отчаянно болели, а дриадам хоть бы что — они-то на метлах!

Ответом на угрозы Феи был только дикий смех и неприличные ругательства. Однако скорость полета похитительниц людей действительно заметно снизилась, так как они вынуждены были часть своих сил тратить на магическую защиту. Это позволило Фее значительно сократить расстояние.

Но и дриады не дремали. Три свободные метлы встали сзади, прикрывая две центральные с добычей, от нападения. А потому удар Феи — две большие ветвистые молнии, которые должны были сломать метлы и отправить дерзких похитительниц прямо в болото, над которым они пролетали, — пришелся впустую.

"А, промазала!" — с досады закусила губку Фея, подивившись быстроте реакции дриад.

Но теперь пришла очередь получать Фее. Все три летевшие в хвосте воровки кинули что-то в воздух и глаза Феи запорошило какой-то гадостью, вроде пепла или песка. Черные ведьмы злорадно закаркали, как стая ворон, а Фея вскрикнула от боли, стремительно теряя скорость. Пришлось срочно переключиться на магическое зрение через Анализатор, который как большой голубой глаз сканировал пространство и определял источники магической силы. Благодаря этому Фея могла безошибочно бить по ним и с закрытыми глазами.

Теперь она решила, что хватит шутить. Бить надо наверняка, тем более, что дриады увеличили разрыв и готовы были совсем исчезнуть с поля зрения. И она ударила.

Мысленный сигнал солнцу, и часть солнечных лучей причудливо переплелись между собой и образовали упругую, но прочную золотистую сеть, видимую только для Феи. Ещё чуть-чуть — и сеть оказалась прямо на пути воровок, которые со всей скорости в неё влетели, как мухи в паутину.

"Опа! Попались! — ликовала Фея. — Какая же я молодчинка! Недаром училась в Школе на одни пятерки!"

А незадачливые похитительницы, врезавшись во весь опор в сеть, в ней и застряли. Ещё один взмах волшебной палочкой — и концы сети сомкнулись. Дриады оказались в ловушке, плотно окутанные невидимыми солнечными волокнами, как рыба в неводе. Ещё взмах, и одна из нитей оказалась в руке Феи. Как удачливый рыболов, та, приземляясь на ближайшую прогалинку в лесу, потянула за собой и весь свой чудесный "улов".

5.

— Ну как, будем говорить или в "молчанку" играть, а?! — властно и строго произнесла Фея, нахмурив лоб. Вот уже почти полчаса она ходила вокруг сети с пленниками, как тигрица по клетке.

— А что с тобой говорить, белобрысая? — наконец, раздался нахальный и резкий "каркающий" женский голос. — Все одно, сдашь нас своему "ЖАЛУ" и делу конец.

— А, может, и не сдам, откуда знаете? — вдруг остановилась Фея и пронзительно взглянула в черные как ночь глаза говорившей. — Отвечайте, что это за дела? Людей похищаете, — загнув первый палец на руке стала перечислять Фея, — на приказ остановится феи 3-го ранга не отвечаете, на меня нападаете — и уже не раз -, моих плюшевых друзей — тоже похищаете... А, ну, отвечайте, пока я тут вас не зажарила в сети, как рыбу! — и Фея выразительно подняла вверх палочку, голубой камень которой тут же стал излучать сильное тепло.

— Ой-ой-ой-ой! Не надо жарить, не надо, госпожа фея, мы-то тут при чем! — послышались голоса двух похищенных юношей. — И Фея поняла, что перегнула палку, но виду не подала.

— Так, быстро, людей отвязать, метлы сдать, магические предметы — тоже. Быстро! А то я не шучу! Одно мгновение — и сеть будет раскалена так, что вы все зажаритесь в ней, как рыба на сковороде! — Фея грозно взмахнула палочкой. В тот же миг золотистые нити стали быстро накаляться, как металлическая проволока на огне.

Послышалось сдавленное шипение черных наездниц и стоны попавших с ними в переплет людей.

— Прекрати, фея, все! Сдаемся! — взвизгнула говорившая ранее ведьма, видимо, главная в банде.

Фея снизила температуру нитей, сохранив немножко теплоты, чтобы напомнить, что в любой момент может вернуть жар. А сама подумала, что пленницы ей сейчас как раз кстати — будет на что обменивать похищенных Зверят!

Сквозь ячейки сети в её сторону были выброшены ремни, связывавшие людей, потом все пять летающих метел, потом — магические деревянные палочки, магические деревянные обручи. Фея их собрала и сложила в одну кучку, а потом повелительно крикнула:

— Так, на счет "три" я приказываю сети исчезнуть — не вздумайте выкидывать фокусов! Руки друг другу связать вот этими самыми ремнями — Фея ногой подтолкнула к сети ремни, которыми были связаны люди. — Так, связали? Ну вот и хорошо. Если вздумаете что-нибудь сколдовать, у меня уже все наготове... — и в самом деле, прямо над сетью вдруг появилась прямо из воздуха размером со среднего медведя тучка, по которой шли разряды молний. — Будете шутить — поджарю!

— Итак, считаю — "раз", "два", "три"! — Фея махнула палочкой и сеть исчезла также внезапно, как и появилась. На земле, покрытой густым слоем палой хвои, остались лежать со связанными ремнями руками пять незадачливых смуглых "охотниц" и двое совсем юных, лет по пятнадцать обоим, не менее незадачливых "охотников".

Фея не дремала. Она быстро схватила за шиворот обоих мальчишек и, усилив силу своих тонких ручек заклинанием, отбросила их в сторону от дриад. Те кувырком полетели к толстой сосне и, ударившись головами об ствол, вскрикнули. Сама же Фея не спускала глаз с ведьм, которые и без палочек и магических ободков были опасны.

— Быстро! Встать! К стволу, сюда, быстро! — она для верности дала сигнал "тучке" и та выпустила пару легких разрядов по задним местам пленниц, чтобы замотивировать их выполнять команды охотнее. Те взвизгнули и подбежали к стволу.

"Да уж, перестаралась..." — подумала Фея — удар вышел сильнее, чем она хотела. Кожа черных комбинезонов на задних местах ведьм немного расплавилась и приоткрыла для всеобщего обозрения не совсем приличную часть тела.

Фея густо покраснела и приказала:

— Задом... э-э-э-э, то есть спиной, к стволу, вот так! А теперь сесть, сесть говорю! Сидеть! Вот так, хорошо. Не шевелиться!

Ведьмы, злобно глядя на Фею, сели вокруг толстого ствола огромной старой сосны, а Фея уже быстро проводила палочкой магический круг по земле. Ещё мгновение, и её пленницы оказались под магическим "колпаком". Невидимое магическое поле теперь препятствовало им не то, что сколдовать что-нибудь на Фею, но и вообще покинуть его пределы. Они находились внутри него, как бабочки внутри стакана, повернутого вверх дном.

— Фу-у-у! Слава Создателю! — вытерла трудовой пот со лба Фея — теперь они уж точно не убегут и не сделают гадости. — А теперь отвечайте — почему напали на этих юношей, а? Быстро!

— Да никто на них и не нападал... — обиженно надув губки ответила старшая из ведьм. — Мы их давно знаем, они из соседней деревни, милях в двадцати отсюда, а взяли мы их на свадьбу. Две наши сестры за них замуж выходят сегодня в полночь, в Заповедной Чаще, вот и все...

У Феи перехватило дыхание. Голова у неё закружилась, и краска густо залила все лицо.

Сначала она ничего не понимала. И уж хотела было прикрикнуть на старшую, чтоб не дурила ей голову, но вдруг прикусила себе язык. Ведь и в самом деле, про обычаи дриад она ничего толком не знает. В Школе их не проходили, так как эти обычаи секретны.

В груди у неё все похолодело и она вопросительно взглянула на мальчишек.

Они тоже покраснели.

Наконец, один из них, чернявенький, с уже пробивавшейся растительностью на щеках и губе, не поднимая взгляда тихонько сказал:

— Это правда, госпожа, мы сбежали из дому на свадьбу... Нам назначили полянку эту... Для встречи... В общем... Невесты...

— А что за крики, ор, ремни? — нахмурилась Фея, все ещё надеясь, что её просто дурачат.

— А это наши обычаи такие, милочка, которые, между прочим, ваша Премудрость прекрасно знает! — все также нахально, с вызовом продолжала их старшая. — У нас обычай такой — мужей похищать. Они просто были не в курсе, испугались малость. Бывает... — и все впятером вдруг покатились со смеху.

— И... вы... вы... позволяете так с собой обращаться?! — с гневом воскликнула Фея. — Где же ваше человеческое достоинство?!

— А вы, что, не так что ли себе мужей добываете, а? — ехидно парировала старшая. — Замутите им голову так, что они как дрессированные кролики к вам в лапки так и бегут. У нас честнее все. У нас сила и притом без всякого обмана! — и опять все впятером покатились со смеху.

Фея поняла, что оказалась в дурацком положении. И в последний раз попыталась из него выкарабкаться, не потеряв лицо.

— Так, мальчики, пойдете со мной, я вас отведу в вашу деревню, к родителям, нечего вам с этими ненормальными водиться, понятно?

Но мальчишки исподлобья посмотрели на Фею, на её гневное, но при этом ещё более прекрасное, чем обычно лицо, и даже не пошевелились встать.

— Что? Непонятно сказано? Встать быстро!

Они оба встали, а чернявый опять, не смотря на Фею, сказал:

— Простите, госпожа, мы не для того убегали из дома, чтобы возвращаться. Мы полюбили тех девушек, которые нас ждут в эту полночь, и обратно не пойдем. Это наше право, на ком жениться и где жить. Вот, я все сказал.

Фее оставалось только прикусить губку от досады.

— Вот видишь, белобрысая, виновата-то оказалась ты! И жалобу "наверх" напишем мы, а не ты. Вмешиваешься в нашу внутреннюю жизнь, провоцируешь международные конфликты... Мальчики-то уже наши, а не ваши!

Фее стало вдруг гадко и мерзко на душе. Ей были омерзительны эти варварские обычаи дриад, но мальчишки спутали все карты. Действительно, если они согласны, что тут поделаешь? Закон об Опеке только защищает права людей от нарушения, но если они сами так хотят... Тут уж закон бессилен!

Но Фея не хотела сдаваться так просто.

— А почему вы на меня напали? Почему Зверят поймали?

— А нечего границу пересекать, дорогуша, нечего, — опять раздался грубый нахальный голос. — Границу не для того проводят, чтобы шастали тут всякие! Пропуск нужен от нашей королевы. Без пропуска — только с боем! Договоры-то, светлость ты наша, пишутся не для того, чтобы их нарушать, не так ли?! — И старшая, ехидно сощурив глаз, хищно ухмыльнулась.

И Фея покраснела ещё гуще. И тут они оказались правы. Да, Фея действительно шла по их территории, и было бы странно, если бы они на неё не напали.

Другое дело, что другого выбора у неё не было. К Морю напрямик попасть можно было только через Древляндию — страну дриад -, а обходить пришлось бы через все людское Содружество, делая значительный крюк к югу. Это заняло бы пару месяцев, не меньше. Да ещё идти пришлось не по окраине, а по густонаселенным сельскохозяйственным районам — там уж никакого инкогнито не сохранишь и в помине. Конечно, можно было выйти на самый "верх", те бы обратились лично к королеве Коре за пропуском... Но тогда было бы утрачено и время, и конспирация.

— Ладно. Хватит. Я вас поймала и вы — мои заложницы. Вернете мне Зверят, багаж и свободный проход к Морю — отпущу вас и ваших мальчишек. Нет — буду вас жарить, пока не согласитесь. Ясно?

— А чё ж не ясного-то? Кто сильнее, тот и прав. Дай нам только связаться с нашими. Вернем тебе твой зверинец в целости и сохранности, не боись...

6.

Дело быстро пошло на лад.

Фея передала старшей её обруч, она быстро вышла по телепатической связи на старшую другого отряда.

— Все в порядке. Освобождай нас, и мы поведем тебя к твоим зверям. Они уже на месте. Не бойся. Обманывать не будем. Нам для этого нет никакого резона, нам самим поторапливаться пора, — старшая быстро взглянула на запад. — Закат уже, а у нас свадебная церемония горит в Чаще. К тому же Владычица Кора дает тебе пропуск. Она хочет иметь с тобой аудиенцию, так что война в любом случае закончилась, милочка.

"Да уж, попала! — с досадой подумала Фея. — Уж кого-кого, а эту похитительницу чужих мужей, да ещё и чужих детей, я бы хотела видеть только на магической дуэли! Но что поделаешь — Зверят и багаж спасать надо".

Видимо, сама судьба выстроила события так, что встречи с этой могущественной волшебницей не избежать, а феи всегда фанатично верили в судьбу, так что оставалось только ей покориться.

Глубоко вздохнув, Фея сняла магический "колпак" и вернула ведьмам трофейное имущество, мальчишек же оставила у себя:

— Отдам их, когда Зверят получу в целости и сохранности, понятно?

— Отчего ж... Справедливо, все по-честному, — пожала плечами старшая и, властно воздев руку с волшебной палочкой, пошла вперед.

Во мгновение ока чаща перед нею расступилась и вместо непролазных деревянных джунглей взору путников открылась широкая, гладкая и ровная тропинка, по которой идти было — одно удовольствие.

Однако вскоре лес опять стал меняться, и Фея поняла с чем это связано — они подходили к самому центру Древляндии — Заповедной Чаще.

Заповедная Чаща была действительно жутким местом. Деревья здесь были либо замшелые и крюковатые дубы, либо высохшие мертвые сосны, либо какие-то терновники и прочая гадость.

Никто толком и не знает, зачем эту Чащу назвали Заповедной. Возможно, эта традиция тянется ещё со времен Великого Раскола. Тогда единое сообщество крылатых волшебниц раскололось на Фей, Русалок и Дриад и началась между ними Тридцатилетняя война. В войне никто не победил, поскольку Дриады и Русалки заключили Вечный Союз между собой и оказались не менее сильными, чем Феи. В результате, волшебницы поделили мир на три части — феи взяли себе Поднебесье и населенные людьми территории Целестии, русалки — Море и лесные заводи, а дремучие леса и болота достались дриадам.

Заповедная Чаща с тех пор стала излюбленным местом сборищ дриад на тайные Полуночные Вечери, проводившиеся четыре раза в год — в летнее и зимнее солнцестояние и в весенний и осенний солнцеворот. По слухам, на этих Вечерях они пели свои похабные, плясали дикие танцы, пировали, катались на метлах и ступах и делали прочие странные вещи. Собственно, что именно — никто не знал, так как свидетелей этому не было. Именно поэтому Чащу и прозвали Заповедной — туда не ступала нога "Иных". Принц попал однажды на такую Вечерю исключительно благодаря Морской Королеве Лоре — родной сестры Коры.

Но сейчас тропа настойчиво вела Фею вместе с отрядом из бывших пленниц именно в самый центр Заповедной Чащи — к хижине Коры.

Наконец, последняя чащоба из переплетенных между собой ветвей замшелых дубов осталась позади, и путники вышли на круглую полянку. На полянке той стоял большой дом. Вернее, дом стоял на деревянной платформе, которая в свою очередь держалась за счет большого толстого бревна, одним концом вбитого в землю, а другим концом, подобно исполинской колонне, державшего на себе платформу и дом. Конструкция этого странного дома напоминала чем-то хижины, которые строят обитатели рек, чтобы избежать затопления в половодье.

Глядя на этот дом, Фея теперь только догадалась, откуда берутся у людей и даже у фей страшные сказки про "избушку на курьих ножках". Просто обычай строить дома на таком фундаменте был таким образом переосмыслен народной фантазией. Может, и все остальные россказни про ведьм и про Чащу имели такую же "достоверность", как и байки про "избушки на курьих ножках"?

Рядом с этой "избушкой" стоял большой круглый стол. Вернее, столом его можно было назвать весьма условно. Это был большой плоский гладко отполированный камень абсолютно черного цвета. Говорят, такие камни иногда падают с неба и зовутся феями-астрономами "метеоритами" и ничего в них такого нет. Но в некоторых из них, как считают многие феи, дремлет какая-то незнакомая магическая сила, свойства которой до конца не изучены, но которая превосходит все наши мыслимые представления. Один из таких камней был здесь. И дриады его прозвали "Черным Камнем". Он был их главной святыней. На нем проводились с незапамятных времен все их таинства и вечери, на нем клялись и давали обеты, на нем гадали и ворожили.

У камня-стола сидела высокая женщина. Как и все волшебницы, она с виду была юна, но исполненные многотысячелетней мудростью глаза выдавали её колоссальный возраст.

В отличие от фей и русалок, у которых волосы, соответственно, были светлые и зеленые, её волосы были иссиня-черного, цвета вороньего крыла, а кожа была смугла. Глаза также были черные, большие, обрамленные длинными черными ресницами. Нос был с горбинкой, напоминая чем-то клюв хищной птицы. На её голове красовался венок из вечно живых лесных цветов, а на шее — ожерелье из зубов пантеры. Женщина была облачена в черный облегающий комбинезон из шкуры пантеры и черный плащ из той же шкуры, причем капюшон этого плаща представляла собой голова пантеры. Даже ногти её, очень длинные, похожие на когти, были покрашены иссиня-черным лаком, как и её губы. Черный цвет вообще был любимым цветом дриад, за что их не любили феи.

Вообще, дриадами называли их феи "по-научному", по месту обитания — в лесах. А сами себя обитательницы лесов называли "ночными охотницами". Они, в отличие от фей, обожали убивать на охоте, пить кровь убитых жертв и устраивать экстатические праздники с плясками и песнями дикого характера, причем занимались этим именно ночью, при луне и звездах. В этом смысле они были антиподом фей, любивших день и ненавидевшим проливать кровь...

Итак, черная женщина, которая и была Темной Владычицей Корой, сидела на тростниковом кресле у Черного Камня и поджидала путников. На поверхности Черного Камня магическим образом высвечивалась карта Заповедной Чащи и на ней отображались все восемь путников, идущие в центр Чащи, прямо к "избушке на курьих ножках".

— Пришла, наконец, героиня-освободительница, — с усмешкой сказала Кора, прищурив свои черные, непроницаемые для постороннего взгляда, глаза. — Я вижу, с пути ты не сбилась.

— Зачем ты привела нас к себе, Кора? — спросила Фея. — К чему весь этот театр? Говори напрямую.

— Скажу, но не сейчас... Сначала давай покончим с формальностями! — Кора властно щелкнула пальцами и дверь избушки сама собой открылась. Из неё буквально вылетели Зверята и с радостными криками кинулись к Фее. Они запрыгнули ей прямо на ручки, обняли её и расцеловали.

— Ой, Зверятки вы мои дорогие! Ой, малышата! Ну как вы себя чувствуете? Что с вами было? — заохала Фея, улыбаясь во весь рот. Зверята выглядели отлично, как будто ничего не случилось.

— А мы и не знаем, хозяйка, сами не знаем, а-ав! — гавкнул Щенок, облизывая своим розовым мокрым язычком лицо своей любимой Хозяйки.

— М-р-р-р-мя-у-у! Просто в тумане что-то щелкнуло в голове, мы заснули, а проснулись только полчаса назад. Вот и все... — добавил Котенок.

— Ну и славно, ребятки, ну и славно! Слава Создателю! Все хорошо! — продолжала улыбаться Фея и опустила обоих Зверят на землю. А потом лицо её снова стало строгим, она повернулась к мальчишкам за своей спиной и сказала:

— Вы свободны, ступайте к вашим новым хозяйкам. Хотя на вашем месте, я бы ещё подумала, стоит ли...

Но к мальчишкам уже подбежали все пять "охотниц" и, взяв их за руки, с радостным смехом потащили их куда-то в чащу.

— Ну, теперь мы в расчете, — констатировала Кора. — Остальные взаимные претензии оставим на потом. Солнце уже зашло, а луна вот-вот появится. У нас священный обряд на носу. Милости просим поприсутствовать. Во всяком случае, мое присутствие там обязательно. Поговорим потом.

— О чем нам с тобой ещё говорить? — неприязненно сверкнув глазами, сказала Фея.

— Есть о чем, дорогая, есть о чем... Без меня ты все равно из Чащи не выберешься, да и, думаю, тебе самой может быть это небезынтересно. Пойдем. Нам ещё предстоит подъем на Лысую гору. Это не близко...

Что делать? Скрепя сердце, Фея со Зверятами отправилась в путь. А путь действительно оказался не близким.

7.

От избушки тропинка действительно пошла резко вверх. В темноте почти ничего не было видно, а луна ещё не взошла, а потому сам факт подъема почувствовать было можно, но что это за гора такая, как она выглядела со стороны — можно было только догадываться. Другое дело, что то, что она действительно "Лысая", стало очевидно даже для бредших в кромешной темноте. Вскоре густой лес сменился редколесьем, редколесье — кустарником, а кустарник — голым камнем, кое-где покрытым редкими проплешинами жесткой и мелкой травы. Ближе к самой вершине даже травы не было, был один голый камень. Фея легко представила себе, как гора может выглядеть со стороны — снизу покрыта лесом, травой, а сверху абсолютно голая, как череп лысеющего человека, сбоку ещё покрытый волосами, а сверху совершенно безволосый.

Когда путники закончили подъем, луна уже почти достигла зенита и белый камень (то ли кварц, то ли мрамор), из которого состояла гора, заблестел множеством искорок. Гора стала действительно красивой, таинственной, какой-то сказочной. Фея широко раскрыла глаза и, глядя на это чудо, ахнула. Казалось, что камни были усыпаны множеством светлячков.

— Ну как, нравится? — торжествующе усмехнулась Кора, заметив выражение её глаз. — Лысая гора — наша главная святыня в Заповедной Чаще, хотя есть и другие святыни — священные рощи, источники, камни, омуты. Они тоже чудесны и обладают большой волшебной силой — силой леса и ночи. Но Лысая Гора — это особенное место. Все здесь пронизано волшебством, особенно в полнолуния...

Кора как-то загадочно и мечтательно улыбнулась, и в её черных как ночь миндалевидных глазах блеснул какой-то странный огонек, чего-то потустороннего и сладострастного. Но длилось это лишь мгновение, затем она продолжила своим обычным полунасмешливым, высокомерным тоном:

— Потому таинства брака мы совершаем именно на Лысой Горе, в период полнолуний, но это ещё не все... Посмотрите на её вершину, — Фея посмотрела туда, куда указала Кора и увидела там, на самой вершине, какое-то странное сооружение. Оно напоминало набор вертикально стоящих по кругу в несколько рядов больших камней. На вертикально стоящих камнях сверху были положены другие.

В центре этого сооружения стоял большой черный плоский камень — точь-в-точь такой же, как у избушки. Камни сооружения были из другого материала, чем гора — матово-белые. Они также светились, но каким-то матовым, мертвенным светом, как лицо мертвеца-утопленника при полной луне. Поэтому-то, глядя на эти камни, Фее и Зверятам стало немного жутковато. Они напоминали им ощерившиеся обломанные зубы (камни стояли неровно) на нижней челюсти какого-то доисторического черепа, только что вынутого из могилы.

Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Фея спросила:

— Что это за странное такое строение? Первый раз вижу такое...

— Неудивительно. Из фей ты первая, кто за многие тысячелетия ступил на эту гору. Это наша главная святыня на Лысой горе — храм Луны. Видишь, камни поставлены вкруговую — они повторяют силуэт полной луны. Здесь мы совершаем наши самые священные обряды — брак, договор, клятву (сказала Кора, выразительно посмотрев на Фею), которые носят нерушимый характер, как при жизни, так и по смерти. Но построили этот храм не мы. Это место — очень, очень древнее, не менее древнее, чем зона Предела. Его история нам до конца неизвестна, корни уходят вглубь Темных Веков, а о своих догадках я лучше умолчу...

И Кора действительно замолчала. Её взгляд опять принял мечтательный потусторонний вид и смотреть на её лицо было ещё более жутко, чем на само строение. Оно также как Луна отражало какой-то мертвенный потусторонний свет и казалось скорее лицом какого-то призрака, чем живого существа.

Фея отвернулась и зябко поежилась. Зверята тоскливо плелись у самых ног, боясь отойти от Хозяйки, чтобы не потеряться в этом странном жутком месте.

Наконец, подъем закончился и путники подошли к самим камням. Вблизи они оказались очень высокими, примерно в тридцать средних человеческих ростов.

"Стоя рядом с ними, — подумала про себя Фея, — невольно ощущаешь себя крошечной песчинкой, муравьишкой, который ничего не стоит перед могущественными стихийными силами природы. Кажется, что эти силы только до времени терпят тебя, но стоит им пробудиться, они прихлопнут тебя — и даже не заметят этого..."

Фее не хотелось идти внутрь круга камней, но их путь, судя по всему, лежал именно туда.

Внутри строения — между рядами камней, а также между внутренним кольцом камней и Черным плоским камнем — оказалось довольно большое расстояние — примерно шагов в тысячу. А потому там могло уместиться довольно много гостей. А их было действительно много...

С Корой пришло порядка пятидесяти ночных охотниц, на месте было не меньше пятидесяти, но гости продолжали прибывать. То и дело издали появлялись группы черных точек, которые, приближаясь, превращались в черных наездниц, лихо восседающих на каких-то чудных зверях, вроде черного борова или черного козла. Волшебные животные говорили человеческим языком и громко смеялись.

Всадницы были им под стать — черные распущенные волосы до плеч или даже до пояса, черные кожаные плотно облегающие тело комбинезоны, черные глаза, густо накрашенные черной тушью, черные губы. Ожерелья из зубов диких животных или черного жемчуга. А если добавить ещё дикий хохот, странные и грубые слова и обрывки песен, срывавшиеся с их уст, — у кого угодно могли сдать нервы.

"Теперь я, кажется, понимаю, мя-у-у-у! — подумал про себя Котенок, — почему они враждуют между собой — феи и ведьмы на этих чудищах. У них различий больше, чем у луны с солнцем, у дня с ночью... Жуть!"

Но впереди Зверят ожидало ещё более жуткое зрелище. Когда женщины приземлялись, тут же их странные животные — черные козлы, черные боровы, летучие черные обезьяны, черные волки и прочие — вдруг моментально превращались в... мужчин! Но каких странных мужчин! Смуглые, черноволосые, волосатые, мускулистые, приземистые, с длинной шевелюрой, с ног до головы в черной дубленой коже — они были под стать своим женам и напоминали больше волколаков, нежели людей. Вдобавок они говорили только односложно, резко, обрывисто, зато громко смеялись, да так, что их белые зубы ярко и зловеще блестели при свете полной луны.

У Феи было стойкое желание схватить Зверят под руки и улететь из этого "ведьминского шабаша" (так назывались у людей эти сборища) куда подальше, но она понимала, что это будет воспринято как трусость, а то и как оскорбление.

Кора заметила, что Фея нервничает, и ехидно, искоса посмотрев на неё, сказала:

— Странно... А твоему Принцу тут понравилось. Он быстро нашел общий язык и с охотницами, и с их мужьями...

Фея стала пунцовой от прилившей крови, но она промолчала. Кора между тем продолжала:

— Поэтому мы друг друга и не понимаем, дорогая, что мы — разные. Вы любите дневной свет, а мы — ночь, вы любите светлые чувства, а мы — дикие темные страсти. Поэтому мы и не смогли тогда ужиться вместе. Я хорошо помню, что мне сказала накануне Раскола Их Премудрость, после того, как "ЖАЛО" донесло до Их сведения, что мы здесь совершаем. Вы, говорят, отвернулись от света ко тьме, а потому вам нет места в стране света и добра... Света и добра! Гениально сказано! — Кора издевательски усмехнулась. — С каких это пор солнечные фотоны приобрели этическое содержание? Чушь! Мы не меньше любим природу, чем вы, и людей, между прочим, тоже, просто нам нравится другой аспект того и другого...

Фея не была сильна в диалектике, хотя и получила в Школе фей пятерку по этому предмету за старательность и усидчивость, а потому придумать, что возразить Коре она не смогла, хотя и чувствовала, что в её логике что-то не так. Помнится, преподавательница в Школе называла такие вещи "софизмами", но как разоблачить этот "софизм", Фея не знала, а потому закусила губку и промолчала.

А в это время луна достигла зенита и её мертвенный серебристо-голубоватый свет стал таким ярким, что можно было рассмотреть лица всех присутствующих, все детали одежды.

Впрочем, для охотниц и тьма не проблема — у них глаза как у кошек, приспособленные видеть в кромешной тьме.

Все пространство внутри камней было заполнено прибывшими, так что яблоку негде было упасть. Те же, кому места не хватило, взлетели на вершины камней и смотрели сверху. Фею же и Зверят Кора провела за собой, к северной части строения, где располагался большой трон из того же белого сверкающего при луне камня. На него воссела Кора, а рядом с ней встали Фея и Зверята.

Как только это произошло, словно откуда-то ударили раскаты грома. Это волосатые мужчины стали бить в большие бочкообразные обтянутые звериной кожей черные барабаны. Фея вспомнила, что именно такие барабаны используют для своих ритуальных плясок аборигены Дальнего Юга.

Вдруг также внезапно, как начался, шум прекратился. Воцарилось гробовое молчание.

Кора властно подняла правую руку и громким хрипловатым грудным голосом произнесла:

— Церемонию совершения великого таинства Любви и Единства, я, Ночная Королева, Владычица Заповедной Чащи, объявляю открытым. Ввести молодоженов! — и хлопнула в ладоши.

Опять забили дикую дробь барабаны. Фею и Зверят оглушило рукоплескание тысяч рук и вой и улюлюканье тысяч голосов. А затем толпа расступилась. Взору гостей открылась дорожка, усыпанная мелкой белой каменной крошкой, сверкающей при лунном свете. По ней к Черному Камню подступили молодожены.

Фея не без любопытства посмотрела было на них, но тут же густо покраснела и стыдливо отвернулась. Такого вопиющего нарушения нравственности и благочестия она не ожидала даже от дриад.

Молодожены были почти наги. Из одежды на них были только черные надбедренные повязки. Зато их тела от головы до пят были покрыты множеством синевато-фиолетовых татуировок. Сцены охоты на диких зверей, изображения хищных животных и птиц перемежались здесь с рисунками откровенно эротического характера.

Фея не знала куда прятать глаза, но, похоже, что остальным это зрелище было явно по вкусу. Крики одобрения и восторга просто оглушали её. Зверята же вообще попрятались за спину хозяйки, предпочитая вообще ничего не видеть.

Головы молодоженов украшали венки из дубовых листьев, а шеи — ожерелья с зубами каких-то диких животных.

Молодые люди — те самые, которых видела Фея днем — чувствовали себя немного скованно. Зато "невесты"... Впрочем, по мнению Феи, девицы эти были совершенно недостойны такого высокого звания, предполагающего целомудрие.

Так вот, зато "невесты" чувствовали себя в таком виде и в таком обществе как рыбы в воде. Они получали видимое наслаждение от того, что предстали перед гостями в таком виде — это было видно по их откровенно бесстыдным и развязанным движениям.

Но самым жутким в их внешнем виде, по мнению Феи, была не нагота, а сами их лица — горящие каким-то диким страстным огнем глаза, белые зубы с хищно выдающимися клыками, изгиб чувственных губ, запечатлевших в себе следы порока. Какой контраст по сравнению с этими полудетьми, которых и язык не повернеться назвать "женихами"!

В тот момент Фея горько пожалела, что не настояла на своем и силком не отправила их домой тогда, в лесу! Но теперь было поздно... Сейчас эти юноши уже часть сообщества лесных ведьм, а феи не властны вмешиваться во внутреннюю жизнь других обитателей Целестии...

Когда под гул барабанов молодожены подошли к Черному Камню, все стихло.

Кора встала со своего трона и медленно подошла к первой паре.

Затем на большом черном блюде ей поднесли два кубка из черного дерева и наполнили их какой-то багрово-фиолетовой жидкостью. После чего из рук служительниц Ночная Королева приняла черный нож с ручкой, на конце рукоятки которой была изображена ощерившая пасть пантера.

При гробовом молчании Кора взяла руку первого юноши, почти ещё мальчика с пушком на губе и щеках и резким и быстрым движением черного ножа перерезала ему вены у правого запястья.

Юноша вскрикнул от боли. Взвизгнули и Щенок с Котенком. Темно красная густая венозная кровь обильным потоком полилась прямо в подставленную чашу.

"Пожалуй, — отметила про себя Фея, — крови туда набралось как раз на четверть кубка..."

Наконец, посчитав, что крови в кубок набралось достаточно, Кора прикоснулась к ране рукой и что-то прошептала. Кровь сразу же остановилась, но на руке остался большой багровый рубец. Почему-то Фея подумала, что он останется у парня теперь на всю жизнь.

Те же самые действия она проделала и с "невестой", только в отличие от "жениха", та даже не шелохнулась. Наоборот, даже как-то сладострастно ухмыльнулась. Фее это не показалось странным. Она давно слышала о том, что кровь была излюбленным лакомством ночных охотниц.

То же самое было проделано и с другой парой.

Потом Кора подняла оба кубка над Черным Камнем, по которому пробежали багровые искры, и громко произнесла ритуальную фразу:

— Пейте же из Кубка Любви и Единения. Да станете отныне одной кровью, да не разлучитесь более никогда, пока светит эта Луна и стоят эти священные камни!

С этими словами она протянула кубок первому "жениху".

Тот сделал первый робкий глоток и тут же пошатнулся. Но, видимо, это было обычной реакцией человека на жуткую смесь колдовского пойла. Его тут же подхватили под руки две охотницы и что-то шепнули ему на ухо. Он молча кивнул и, как ребенок, зажмурив крепко-крепко глаза, одним махом опорожнил пол кубка под одобрительный гул и овации всего собрания.

Кора забрала кубок обратно — и вовремя! Потому что юноша опять зашатался и рухнул на руки стоявших позади дриад.

Но когда, через несколько мгновений он встал и открыл свои глаза, Фея ахнула — такой перемены за такой короткий срок она не ожидала! Глазные белки юноши стали красными, выражение лица — таким же хищным и страстным, как и у остальных, прямо на глазах руки, ноги и грудь стали покрываться жесткими черными волосами...

"Невеста" опорожнила свою часть кубка так, как будто это был стакан сладкой воды и громко и пронзительно засмеялась. Потом обняла своего жениха и поцеловала, да так, что из прокушенной губы прямо на подбородок потекла тонкая струйка крови, которую эта хищница с удовольствием слизала своим длинным красным язычком.

Примерно то же самое произошло и с другой парой.

Теперь настало время для самого главного.

Коре поднесли другой поднос. На нем находилась пара предметов. Это были большие браслеты из полированного негниющего дерева черного цвета. На них были вырезаны какие-то черные руны.

"Видимо, — подумала Фея, — это какой-то заговор, как и на наших кольцах, призывающий магическую силу способствовать сохранению брака".

Ночная Королева возложила браслеты на Черный Камень и торжественно произнесла:

— А теперь, на вас, ставших одной кровью между собою, а, значит, и со всеми нами, я призываю благословение этого священного места и Создателя тьмы, дабы стать вам едиными не только по крови, но и по плоти. Ваши руки, брат и сестра!

Жених и невеста осторожно возложили свои руки на Камень. По черной зеркальной поверхности пробежали темно-лиловые искры. Невидимая сила вошла в них и гримаса боли исказила лица обоих.

Затем Кора взяла первый браслет и надела его на запястье юноши. Браслет щелкнул невидимым замком, по нему пробежали лиловые искры. То же самое она проделала с рукой невесты.

— Хотя эти браслеты не связывают вас видимыми цепями, — торжественно произнесла Кора, — но, получив силу от Черного Камня, они связывают вас невидимо. Отныне вы всегда будете чувствовать друг друга на расстоянии, находить друг друга где угодно, обмениваться мыслями и чувствами. Но если вдруг вы захотите предать друг друга, сила Черного Камня вас самих превратит в камень. Такова судьба всех, осквернивших это великое таинство Любви и Единства во веки веков!

Как только она произнесла это, оглушительно грянул гром и по обеим браслетам опять пробежали лиловые искры.

То же самое произошло и с другой парой.

На Фею же эти слова произвели ужасное впечатление. Брак и у фей был священным, но не до такой же степени! Представить себе, чтобы кольца, благословленные Их Премудростью, могли убивать, она не могла. Хотя и они, безусловно, были не простой металлической игрушкой. Фея поймала себя на мысли, что с тех пор, как стала носить кольцо, она действительно чувствовала Принца лучше и острее, чем раньше. И, может быть, именно кольцо и подсказывало ей, что он действительно ещё жив...

Когда обряд обручения был завершен, Кора повернулась лицом к Камню и, воздев руки, громко произнесла:

— Во имя Создателя, который сотворил тьму, также как и свет, я, властью мне данной Черным Камнем — Источником силы и власти моей расы — объявляю вас мужьями и женами!

Голос её потонул в шуме и гвалте и все собравшиеся разом бросились поздравлять новобрачных. Они их обнимали, целовали, дергали, некоторые даже кусали и щипали, особенно юношей. Наверное, окажись молодожены одетыми к концу поздравлений они все равно оказались бы обнаженными как новорожденные дети.

Когда, наконец, первые страсти улеглись, гости гурьбой повалили из святилища наружу, прямо к накрытым длинным столам.

Фею и Зверят, как почетных гостей, посадили рядом с Корой.

Впрочем, тамошняя еда мало подходила для них. Оленина, зайчатина, мясо диких гусей и уток, вепрей, кроликов и прочей лесной живности. Все дымящееся, горячее, сочное, посыпанное какими-то странными приправами и политое ароматными соусами, от которых шли слюньки и хотелось есть как можно больше, хотя у Феи и Зверят все это, наоборот, вызывало отвращение. Напитком была та самая жидкость, которую пили молодожены, только, конечно, без их крови.

Гости жадно накинулись на угощение. Ели руками, жадно разрывая брызжущее соком мясо, глотая его большими кусками. Пили целыми кубками.

Молодожены сидели рядом с Корой.

Фее бросился в глаза забавный обычай — жены кормили и поили своих мужей прямо с рук. Пожалуй, это был единственный привлекательный и лирический эпизод этого дикого пиршества.

Любопытная Фея украдкой просканировала Анализатором багрово-фиолетовую бурду, которую они пили, и с удовлетворением отметила высокое содержание в ней амфетаминов и звериных гормонов, так что дальнейшее поведение представителей ночной расы не стало для неё большой неожиданностью...

Потому что когда первый голод был утолен, опять дико забили барабаны, к которым присоединились и пастушеские деревянные свирели. Мелодии, которые они издавали, были на редкость примитивны, безыскусны, но удивительно ритмичны и зажигательны. Не успела Фея и глазом моргнуть, как охотницы повытаскивали своих мужей из-за столов и пустились в пляс.

Что это были за пляски! Более дикого, более чувственного, если не сказать, эротического зрелища она ещё не видела.

Пляски состояли, в общем, из довольно-таки, на первый взгляд, простых, но трудно исполнимых без подготовки движений, в которых были задействованы все части тела одновременно.

Пары при этом постоянно норовили схватить друг друга за руки, за плечи, за бедра. Мужчины брали своих напарниц на руки, перекидывали их через голову, женщины бросались на грудь и шею мужчинам. В общем, создавалось впечатление полного хаоса, в котором имело значение только одно — это было выражение сплошной чувственности, ничем не сдерживаемой игры страстей, темного начала, освобожденного чудовищным напитком и магией этого странного места.

Фея в который уже раз густо покраснела и стыдливо отвела взгляд от этого беснования. А когда подняла посмотрела снова, то подумала, что лучше бы этого ей было не делать. Потому что некоторые пары уже повалились на землю, срывая друг с друга одежду и стали делать совсем уж неприличные вещи. Их примеру последовали другие — и вот уже все пространство Лысой Горы наполнилось возлежащими, дергающимися обнаженными телами. А гул барабанов и визг свирелей не только не утих, но ещё больше усилился. Но даже он не мог заглушить сладострастных стонов дошедших до крайней степени неистовства любовников.

Фея готова была провалиться под стол от стыда, но Кора, с любопытством и нескрываемым наслаждением наблюдавшая за её реакцией, наконец, решила, что с неё хватит.

— Ну что ж, дорогая, раз мы с тобой остались в меньшинстве, без пары, нам больше нет нужды здесь оставаться.

Фея готова была на все, лишь бы убежать, улететь, исчезнуть, испариться отсюда как можно быстрее. Красная как вареный рак она молча закивала в знак согласия. Зверята же давно сидели под столом, спрятавшись за скатертью, и закрыв свои ушки и глазки плюшевыми лапками.

Кора щелкнула пальцами и вдруг словно из-под земли перед ней появилась большая деревянная ступа, вроде тех, в которых крестьяне выжимают виноград. Она оказалась достаточно велика для того, чтобы в ней легко поместились все четверо. По слову Ночной Королевы ступа резко взмыла вверх.

Но даже и теперь Кора не смогла обойтись без издевки. Ступа трижды описала круг над вершиной Лысой Горы, чтобы Фея получше смогла рассмотреть ужасное зрелище внизу. Однако, когда ступа зашла на третий круг, внезапно туча закрыла полную луну, которая сама, казалось, устыдилось того, что происходило внизу, и Лысая гора погрузилась во тьму. Кора разочарованно вздохнула и направила полет ступы вниз, к "избушке на курьих ножках".

Полет — точнее, спуск, — был таким стремительным, что и у Феи, и у Зверят даже перехватило дыхание.

Один вопрос все время вертелся у Феи в голове, вопрос, на который она была бессильна найти ответ: "Принимал ли участие Принц в этих жутких оргиях, когда "гостил" у Ночной Королевы? Не составил ли он Коре "недостающую пару для наслаждения"?

Но спросить прямо об этом у Коры она не решалась, особенно при Зверятах, а лесная ведьма ничего об этом не сказала.

8.

Наконец, ступа мягко приземлилась у другого Черного Камня, что стоял перед хижиной Коры. Кора опять заняла место на том же кресле возле Камня, что и при их первой встрече, жестом пригласив Фею и Зверят сесть на деревянные табуреты у противоположной части Камня. Выдержав длинную паузу, она мрачно сказала:

— Знаете ли вы о том, что идете на верную смерть и несете смерть тому, за кем идете, а, возможно, и всем нам?

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Фея, которую больно укололо сомнение Коры, а также её поразительная осведомленность в столь секретном предприятии.

— Не притворяйся дурочкой. Конечно, я имею в виду твое безумное намерение идти прямо в лапы солнечной колдуньи.

— Я...

— Довольно! — резко оборвала Кора. — Не нужно мне здесь петь дифирамбы всемогущей любви и тому подобные бредни. Самое главное, на мой взгляд, в этом деле это, во-первых, полное непонимание с твоей стороны в какую историю ты попала...

— А во-вторых?

— А во-вторых, непонимание того, ПОЧЕМУ все это произошло.

— И почему же?

— Твой муж совершил тяжелейшее из возможных преступление — он нарушил Великое Равновесие. Из-за его проступка теперь под угрозой находится не только его и ваша жизнь, но и многие другие, возможно, само существование этого мира. Разве ты не знаешь, о, Премудрейшая из Фей, — с мрачной усмешкой сказала Кора, обнажив ярко белые, как у черной пантеры, зубы, — что нарушение клятвы может нарушить Весы Порядка и привести к катастрофе? Так, маленький снежок, брошенный с вершины горы, может вызвать лавину...

— Что ты имеешь в виду? — с замиранием сердца спросила Фея.

— Когда твой муж был у меня в гостях, он дал слово — отдать мне первое, что увидит рядом с тобой, когда найдет тебя на Острове Фей . Ты знаешь это, он рассказал тебе. Он поклялся на этом самом Черном Священном Камне — и я приняла его клятву, в обмен на помощь. Без меня он ни за что бы не добрался до Острова фей и уж тем более не сбежал бы оттуда с тобой. Я сдержала свое слово — он же не выполнил своего обещания. Равновесие мира пошатнулось. И обстоятельства сложились так, что он вышел на карлика, обладавшего одним из последних, ещё не уничтоженных зеркал Непобедимого Солнца. Посмотревшись в это зеркало, он вызвал к жизни древнее зло, которое было почти обезврежено и позабыто, и теперь это зло готовится нанести новый удар по Целестии. Опасность угрожает всей стране. И опасность, с которой, вполне возможно, не справиться ни Триединой Премудрости, ни даже всему Сообществу фей. Феи за время эры Порядка и Процветания изрядно поутратили свои боевые качества... — и в голосе Коры послышалась ничуть не скрываемая издевка.

Фея закрыла побледневшее личико руками.

"Создатель!" — подумала она, — "Создатель мой, ведь это правда! Я ведь знала, что невыполнение клятвы, данной у Черного Камня, может привести к таким последствиям, но даже и не попыталась исправить содеянное! Какая же я дура! А ещё — Хранительница Предела 3-го ранга... Допустила ошибку, как первокурсница".

В самом деле, когда Фея очнулась от сна в бутоне Цветка Забвения и вполне оправилась от перенесенных переживания, она задала Принцу вопрос, каким образом он проник на секретный Остров фей и сумел ускользнуть оттуда с нею на руках.

Сначала Принц принялся по обычаю выдумывать, но Фея тут же поставила его на место — никогда не лгущих фей невозможно обмануть. Тогда он признался и рассказал и о клятве, и обо всем. Тогда Фея устроила ему порядочную головомойку. И в самом деле, как он посмел поставить на кон судьбу их маленькой новорожденной дочурки! Она не выдержала и даже пару раз огрела его с досады полотенцем по шее, но что теперь сделаешь?

Да и Принц прав, когда говорил, что не знал наверняка, что первым встретит, когда увидит Фею — откуда он мог знать, что Фея там родит второго ребенка? Он думал, что речь идет о какой-нибудь магической безделушке или о чем-нибудь в этом роде. Мало ли что взбредет женщине в голову? Да и когда ему было думать обо всем этом, если другого способа попасть на остров Фей как волшебная метла не было?

И как обычно, самым "убойным" аргументом было "все это я сделал для тебя, любимая, честно-честно...".

Ну как ей было не простить Принца?

Однако, что же в таком случае делать с клятвой? Конечно, можно было обратиться напрямую к Триединой Премудрости... Но это было чревато. Принца за такую клятву, а тем более за то, что он натворил на Острове фей, вообще могли усыпить лет эдак на пару тысяч, а потом ещё и память стереть, навсегда разлучить с семьей... А потому Фея тогда предпочла смолчать. Подумала, что обойдется, а вот теперь как все обернулось! Что теперь будет, когда узнают обо всем там, "наверху"? Фея предпочитала об этом не думать.

— ...Но выход есть, — продолжила, как ни в чем не бывало, Кора, — если ты исполнишь клятву Принца, то Равновесие может восстановиться само собой...

— Да как ты смеешь, черная ворона, требовать, чтобы мы отдали тебе на съедение нашу малютку! — зарычал вдруг до того тихо сидевший на своем месте Щенок и, смешно оскалившись, вместе с Котенком бросился на Кору.

Кора даже не посмотрела на них. Оба Зверенка упали ниц, опутанные со всех сторон темно-зелеными вьющимися растениями.

— Во-первых, не на съедение, а на обучение, — невозмутимо сказала Кора. — Во-вторых, эта девочка предназначена мне Звездами, которые четко следят за Равновесием среди Основных Рас Целестии, а потому девочка все равно придет ко мне. В-третьих, как хотите, думайте сами, как восстановить Равновесие по-другому. А заодно и уйти от уголовной ответственности, которую заслужил Принц. Ведь его до сих пор не арестовали только потому, что его преступление против Порядка и Процветания Целестии ещё не предано огласке... — словно прочитав мысли Феи, злорадно ухмыльнулась Кора.

Внутри у Феи все похолодело.

Мало того, что из-за аферы Принца с клятвой у Черного Камня безопасность всей Целестии теперь под угрозой. Даже если Сообществу Фей и удастся освободить Принца из плена загадочной солнечной колдуньи, его могут тут же арестовать и предъявить ему страшное обвинение — преступление против Священных Принципов Порядка и Процветания Целестии. А по этой статье никаких послаблений не предусмотрено. И если скандал с хулиганским налетом Принца на Остров Фей ей удалось, в конце концов, замять, то нарушение клятвы, поставившее под угрозу равновесие всего мира — это уж слишком!

Оставив всякую гордость, Фея умоляюще подняла свои небесно голубые глаза, полные слез, на Кору и вопросительно взглянула на неё. Кора была на седьмом небе от счастья: ну разве теперь кто-нибудь может возразить, что эти феи не плаксы и слюнтяйки? Куда им до ночных охотниц!

— Впрочем, так уж и быть, — смягчилась она, — ради моей искренней симпатии к Доброму Принцу и моей сестре Лоре, которая за него постоянно просит, я подкину вам кое-какую информацию... — С этими словами Кора бросила щепотку какого-то белого порошка на черный камень, по которому тут же пробежал сноп черно-лиловых искр. На гладко отполированной поверхности проступили какие-то смутные образы.

...Кора долго не выходила из состояния магического транса, в котором она находилась, вглядываясь в черно-лиловые глубины Черного Камня. Когда же она наконец, пришла в себя, лицо её выглядело крайне усталым и изможденным. Под глазами появились черные тени, а переносицу пронизали тонкие морщинки. Ещё какое-то время она смотрела невидящими глазами как будто бы сквозь наших друзей. Потом, словно очнувшись, обвела их усталым и непонимающим взглядом, как будто впервые их увидела и не понимала, что же они здесь забыли. Однако через пару мгновений память вернулась к ней.

— Да-а-а, трудно вам будет выручить Принца в обход Закона Равновесия, тем более, что он все равно потребует от вас удовлетворения, но по-другому... Ну что ж, если это ваш выбор — дерзайте. Через Море вам помогут переправиться русалки — я дам им знать по своим каналам. Но потом помощи вам ниоткуда не будет. Ибо Заморье пустынно, там никто не живет, кроме диких зверей, и вообще — странные там места. Пустыня тянется на многие десятки миль, которую населяют призраки, смертельно опасные призраки... Какова их природа — я не знаю, но каким-то образом они связаны с сознанием самого путника. А потому я бы вам посоветовала, проходя через это гиблое место, не шуметь, ни о чем ни говорить и даже не думать. Возможно, это вам поможет преодолеть её. Потом будут Скалистые горы — это ещё хуже. Там обитают чудовища, разнообразие которых не перечесть, которые опасны ДАЖЕ для фей...

— Чудовища? — недоверчиво протянула Фея. — Разве таковые ещё остались? Про опасности Пустыни в Заморье я согласна. Что-то об этом мы проходили в Школе. Но вот чудовища? Ведь мы давным-давно истребили по всей Целестии, разве не так? Именно после этого было объявлено о наступлении эры Порядка и Процветания!

— Черный Камень никогда не лжет, дорогуша, в отличие от учебников, которыми потчуют вас в вашей хваленой "Школе", — резко оборвала Фею Кора. — А то, что ты ничего об этом не знаешь — не мудрено. Заморье — карантинная зона. Туда имеют допуск только феи из "ЖАЛА", и то — по служебной командировке. Прочие не допускаются — слишком опасно. Так что подумай ещё раз, моя дорогая, что тебе грозит, если ты нарушишь и это повеление Триединой Премудрости...

— Я нарушу любой закон ради спасения моего возлюбленного Принца! — дрожащим голосом проговорила Фея, а сама ощутила, как сердце пронзил какой-то холодный клинок, и оно предательски сжалось.

— И все-таки, почему там уцелели монстры, Кора? — стремясь как можно скорее уйти от развития этой крайне неприятной темы, спросила Фея.

— Нет ничего проще. В самом деле, когда-то феи объединились и истребили почти всех чудовищ в Целестии, но до Скалистых гор они так и не добрались. К тому времени произошел Великий раскол. Феям стало уже не до монстров. А после Тридцатилетней войны уже и силенок явно не хватало... С тех пор там и живут чудовища. Именно поэтому я советую вам по горам передвигаться только днем, а по ночам зажигать вокруг себя магический огонь — большинство чудовищ его боятся. Но самое главное — НИКОГДА НЕ ЛЕЗТЕ В ТАМОШНИЕ ПЕЩЕРЫ И НЕ НОЧУЙТЕ ВОЗЛЕ КАМЕННЫХ СТЕН, слышите? Только на открытом пространстве, окружив себя стеной пламени — даже, и ОСОБЕННО, сверху!!! Ведь никогда не знаешь, КТО может с них спуститься, понимаете?

Конечно, Фея ничего не поняла — и напрасно, ведь Черный Камень открывал не только отдаленное настоящее, но и возможное будущее. А Кора лишь покачала головой, вздохнула и продолжила дальше:

— Но самым тяжёлым испытанием для вас будет проникновение в саму Золотую Башню. Башня стоит на высочайшей в Целестии горе, которая к тому же абсолютно гладкая, а потому подняться на неё можно только по лестнице. Но лестница эта — волшебная, золотая — как только ступишь на неё, она может сжечь ступившего дотла. А потому подняться на гору сможет только фея, — сказала Кора, бросив выразительный взгляд на обоих лежащих на траве Зверят, — так как только у неё есть крылья.

При этих словах Котенок и Щенок понурили свои плюшевые головки и грустно вздохнули, а Фея ещё больше нахмурилась.

— Но это ещё не все, — продолжала Кора. — Даже если Фея и полетит, её сразу заметят с Башни никогда не спящие рабы Непобедимого Солнца — золотые големы. Они летают на золотых драконах, изрыгающих настоящее драконье пламя, от которого плавится даже гранит. Да и само Непобедимое Солнце постоянно озирает свои владения при помощи своих проклятых колдовских зеркал — она ведь тоже НИКОГДА НЕ СПИТ! А потому шансов пробраться незамеченной у тебя, дорогуша, нет...

— Значит, я пойду замеченной! — дерзко вставила свое слово Фея, пытаясь скрыть предательскую дрожь внутри. — Да, я с самого начала так и собиралась поступить. Я вызову эту сумасшедшую бывшую фею на бой и выиграю его!

— Безумная! — схватившись за голову, с нескрываемым ужасом прокричала Кора. — Бой с Непобедимым Солнцем один на один невозможен! Хотя она и потеряла свое тело, но взамен приобрела невиданную дотоле мощь. Подобно тому как увеличительное стекло, поймав солнечный луч, отражает его с многократной силой, так и Непобедимое Солнце, вобрав в себя часть энергии солнца, получила способность с невиданной силой отражать его. Она может превратить в горстку пепла любого, кто станет на её пути, одним только взглядом! Даже вся армия фей не рискнет сразиться с ней в открытом бою. Да, в прошлой войне феи разбили зеркало, которым эта безумная хотела поработить мир, но это стоило таких потерь, что продолжать войну они были не в состоянии и оставили солнечный призрак в покое на долгие века. Кроме того, владычица Золотой Башни — призрак, а как можно одолеть того, у кого нет ни плоти, ни крови, кто не знает боли и слабости, кто не подвластен самой смерти!

— А я и не стану тягаться с ней магией, — дрожащим голосом проговорила Фея. — Я... у меня другой план. Я приду без оружия и без оружия буду с ней сражаться, но как — я сказать тебе не могу, пока...

— Более безумной затеи мне ещё не доводилось видеть на своем, прямо скажем, очень долгом веку, — мрачно сказала Кора и надолго замолчала.

— Разве ты не поняла, безумная, — наконец, проговорила она, — что у тебя нет НИ ЕДИНОГО ШАНСА победить? Да что там победить — вернуться живой обратно. Твой поход в лапы солнечного чудовища — это самоубийство! Проще сразу засунуть голову в петлю или броситься в океанские бездны, чем проделывать такое опасное путешествие, финал которого будет таким же... Разве ты не поняла, что единственный твой шанс выйти из этой истории живой и спасти Принца — это восстановить нарушенное Равновесие? Ведь как только оно будет восстановлено, мировой порядок сам сложится так, что Принц выйдет из этой истории невредимым, и все — безо всяких приключений и опасностей!

— Нет, Кора, тебе меня не уговорить. Лучше умру я, но не позволю калечить моей дочери жизнь только из-за того, что мой муж когда-то дал опрометчивое обещание, — отчеканила Фея.

— Ну что ж, — не смогла скрыть своего разочарования Кора, — как хотите. Я должна была вас предупредить — и я свой долг исполнила. Единственное, чем я могу вам помочь — это дать вам вот это... — С этими словами она протянула им маленькую деревянную флейту.

— Что это? — хором спросили Котенок и Щенок — большие любители всяких таких штучек, на которых можно сыграть что-нибудь веселое.

— Не вздумайте с ним играть! — предупредив их намерения, строго заметила Кора. — Это не игрушка! Флейта — волшебная. Она может оказывать самое разнообразное воздействие на разных существ. Одних она может усыпить, других — развеселить, третьих — пустить в пляс, а четвертых — напугать. Будьте осторожны, действия ее непредсказуемы! Все её свойства не знаю даже я... Возьмите, быть может, она вам окажется полезной. И помните, — сделав "страшные глаза", мрачно добавила Кора, — НИКОГДА НЕ СМОТРИТЕ НЕПОБЕДИМОМУ СОЛНЦУ В ГЛАЗА — СГОРИТЕ или забудете сами себя. И ещё, — голос Коры вдруг как бы стал куда-то удаляться, становясь в тише и тише, — с тех пор как Оно потеряло тело, ОНО НИКОГДА НЕ ВИДЕЛО СВОЕГО ПОДЛИННОГО ОТРАЖЕНИЯ...

В этот момент что-то щелкнуло в ушах у друзей, а когда они пришли в себя, то с удивлением обнаружили, что находятся уже за границами Заповедной Чащи и идут по утоптанной тропинке вон из леса. На востоке занимался розовый рассвет, а воздухе отчетливо различался привкус соли — они подходили к побережью великого моря Тетис.

Глава 8. Морская королева Лора.

1.

Настроение у друзей заметно улучшилось.

В самом деле, хорошо утоптанная тропинка петляла посреди леса, который буквально на глазах становился все светлее и реже. Остались далеко позади мрачные ели и кедры, вовсю зачирикали птицы. По веткам деревьев то тут, то там пробегали белки и бурундуки, на прогалинах показывались даже зайцы. Лес словно ожил, из врага превратившись в друга.

Зверята тут же принялись насвистывать веселые мелодии — мрачные пророчества лесной ведьмы стали казаться им кошмарным сном, от которого они, наконец, счастливо пробудились. Даже Фея как-то разом воспрянула духом и, забыв о предосторожности, иногда подпевала Зверятам своим тонким красивым голоском.

Однако когда сквозь просветы между деревьями стали проглядывать прибрежные холмы и стал слышен отдаленный шум прибоя, до слуха путников донеслись резкие слова команды:

— Именем Триединой Премудрости, остановитесь!

Имя Триединой Премудрости — священное для любого, кто рожден в стране фей — вызвало у путников единственно возможную реакцию — они встали как вкопанные.

Откуда-то сверху на полянку спустились десять фей, сидящих верхом на волшебных крылатых животных: белокрылых грифонах, золотистых мантикорах и розовых пегасах. Туники и короткие плащи у наездниц были двух цветов — белые и золотистые, только у одной из них одежда была особого, кремово белого цвета. У всех фей на груди висели золотые медальоны с изображением рассерженной пчелы с воинственно обнаженным жалом. Такая же пчела была вышита и на повязках, которую все они носили на правой руке, и на груди туник. Все они были как на подбор высокого роста, идеально сложены, подтянуты, словом, идеальные воительницы.

Сердце Феи тревожно сжалось. Носить золотистые и белоснежные туники, а тем более передвигаться на крылатых животных имели право только феи 2-го и 1-го рангов. Эмблема же рассерженной пчелы не оставляла никаких сомнений в том, к какой касте Сообщества принадлежали эти феи.

Для Феи это означало одно — теперь все пропало! Биться с могущественным "ЖАЛОМ" для простой феи — верное самоубийство. Их мастерство и сила намного превосходит возможности обычных фей, а вооруженное сопротивление адептам Ордена — тягчайшее преступление, равносильное измене Сообществу и Священным Принципам.

— Хранительница Предела Љ3 и её свита, именем Триединой Премудрости остановитесь, — повторила "кремово белая" фея — видимо, она была главной.

Фея покорно приземлилась и отсалютовала ей, а Зверята пали ниц, как и полагалось поступать по Уставу.

— Чем я обязана столь высокой для меня чести, старшие сестры? — как ни в чем не бывало спросила Фея, как будто бы она удалилась не на добрые пять сотен миль от места своего постоянного служения, а гуляет рядом со своей хижиной.

— Хранительница Предела Љ3, предъявите, пожалуйста, пропуск, дающий Вам право покинуть территорию, доверенную Вам Сообществом, — бесстрастно ответила Кремово-белая.

Фея поняла, что попала в весьма затруднительное положение. Она рассчитывала, что успеет пересечь Море ещё до того, как "наверху" узнают об её авантюрном походе, но теперь она увидела, что просчиталась. Патруль явно все уже знал и намеренно приготовил ей засаду.

В это время остальные феи патруля "ЖАЛА" окружили путников плотным кольцом и держали наготове волшебные палочки.

— У меня нет никакого пропуска, — честно ответила Фея, ибо лгать она не умела. — Но я поставила других Хранительниц в известность о моем отъезде, — тут же добавила она, как будто это могло хоть как-то оправдать её проступок.

— В таком случае, Вы арестованы по обвинению в самовольной отлучке с места служения Порядку и Процветанию Целестии, временно лишаетесь статуса Хранительницы и права ношения знака отличия 3-го ранга вплоть до решения Трибунала, — также бесстрастно произнесла Кремово-белая.

— Пожалуйста... — непослушными губами через силу произнесла Фея, — возьмите... — И дрожащими руками сняла с себя знак 3-го ранга — трехглавого изумрудного дракона, висящего у неё на груди. После чего отдала одной из воительниц "ЖАЛА" и свою волшебную палочку.

— Ну и замечательно, сестра. Значит, силы применять не придется, — довольно произнесла Кремово белая. — Это для Вашего же блага, дорогая, для Вашего же блага... — внезапно изменившимся голосом, в котором прозвучали несвойственные для фей "ЖАЛА" доверительные нотки, прошептала она. — Поверьте моему многотысячелетнему опыту работы в Заморье — там Вам не место. Вы просто погибнете и своего мужа этим не спасете. Это не Ваше дело и... не Ваша война. — А потом, уже вслух, сухо скомандовала:

— Следуйте за нами, сестра, не вздумайте отстать. А вы, сестры, — обращаясь к двум золотистым, на мантикорах, — возьмите Зверят себе. Мы отправляемся на Остров немедленно.

Фея в отчаянии понурила голову и из её глаз по щекам поползли крупные, с горошину, слезы.

"Не может быть, — думала она — чтобы мое путешествие за Принцем так бесславно закончилось! Не может этого быть! Но что я могу поделать?"

А в это время "мантикоровые" феи подошли к Зверятам, чтобы отвести их на своих крылатых "коней".

И тут Зверят прорвало...

Вдруг Котенок и Щенок как по команде бросились к Кремово Белой и, обхватив лапками её ноги, наперебой заголосили:

— Умоляем Вас, о, премудрая госпожа, отпустите нас! Умоляе-е-е-ем! Мы не просто так ушли из места нашей службы! Мы идем спасать дорогого Принца, которого похитило Непобедимое Солнце и теперь только мы можем его спасти! Умоляем, отпустите н-а-а-а-ас!

При виде такого зрелища даже бесстрастная свита Кремово-белой не смогла сдержать улыбок. Только Кремово-белая не улыбалась, наоборот, выражение её лица стало ещё более суровым.

— Думаете, я не знаю, зачем и куда вы отправились? Заблуждаетесь! Это обстоятельство в ещё большей степени побуждает вас арестовать — не только за сам факт грубейшего должностного преступления, но и ради вашего же спасения! О вашем появлении в Заморье не может быть и речи. Шансов у вас нет. Принца вы не спасете. Вы даже не преодолеете Пустыню Желаний.

— Преодолеем, госпожа, преодоле-е-е-еем! — в один голос закричали Зверята. — Ведь без нас Принц погибнет!

— Хотелось бы вас обнадежить, но скорее всего, — вздохнула Кремово-белая, — он уже итак погиб. Непобедимое Солнце всех мужчин превращает в големов сразу же, как их похищает. Никто не возвращался живым из её проклятого Золотого Чертога. И ваш поход изначально обречен на неудачу. Мне очень жаль, поверьте... — добавила она, понизив голос.

Фея заплакала навзрыд. Даже Котенок опустил свою пушистую серую головку и готов был смириться, но не Щенок! Он не намерен был сдаваться.

Пользуясь тем, что на него никто не обращал внимания, он тихонечко полез в потайной кармашек, сделанный прямо в его плюшевой шкурке, и нащупал в нем деревянную флейту Коры.

"Осторожно, действия ее непредсказуемы! Все её свойства не знаю даже я. Возьмите, быть может, она вам окажется полезной..." — прозвучали её загадочные слова у него в голове. А потом он вместе с Котенком покорно отправился к мантикорам, чьи хозяйки уже забрались в седла.

Кремово-белая верхом на своем пегасе взмыла в воздух и готовилась уже дать команду к отлету...

Как вдруг Щенок резко выхватил деревянную флейту и изо всех сил в неё подул (играть на флейте он, конечно же, умел не больше, чем слон на фортепиано). Флейта издала такой пронзительный визг, что Фея с Котенком навзничь рухнули на землю, зажав уши от нестерпимой боли, а волшебные крылатые звери просто взбесились!

Во мгновение ока их как ветром сдуло, да так, что их наездницы чуть не послетали с седел! На полянке остались только Зверята, Фея, да пара белых перьев, выпавших в суматохе из крыльев незадачливых чудо-коней.

А потом Щенок засмеялся. Он катался по траве, сжимая плюшевыми лапками свой коричневый мохнатый животик, и никак не мог остановиться. Фея и Котенок бросились обнимать и целовать Щенка, не в силах выразить свою радость от такого чудесного избавления.

Первой пришла в себя Фея.

— Зверятки мои дорогие, а ну быстро прекратите веселье, вставайте! Очень скоро феи совладают со своими крылатыми конями и снова будут здесь. А ну, кто быстрее побежит за мной вприпрыжку? Кто первым наперегонки добежит до Моря? Спорим, Щенок?

— Ни за что, м-я-у-у! — гневно мяукнул Котенок и рванул как порядочный спринтер вперед. А вслед за ним, громко гавкая, побежал Щенок. Фея же просто взлетела в воздух и что есть силы полетела к Морю.

2.

Через пару минут они уже были на Побережье, где их ждала помпезная встреча — сама Морская Королева Лора изволила пожаловать. А уж здесь, в её коронных владениях, Фея была в безопасности — как гласила поговорка, "с Моря выдачи нет". Это была территория морских волшебниц и сюда не распространялась власть Триединой Премудрости.

Через Море путники перебрались благополучно. Две большие морские черепахи на спинах-панцирях, к которым для удобства были прикреплены седла, перевезли Котенка и Щенка. А сама Фея проделала путь ну просто по-королевски — на личной морской колеснице Морской Королевы Лоры. Колесница представляла собой длинную вместительную ладью, выточенную целиком из красного дерева, инкрустированную красными, нежно-розовыми, аквамариновыми и голубыми кораллами. Кормовая часть колесницы была уставлена мягкими диванчиками и креслицами и закрыта от палящего солнца шелковым тентом. Двигалась она при помощи упряжки из 6 гигантских тритонов размером с крупного слона каждый.

Такой прием был оказан Фее, конечно же, ради Принца. Лора была самой близкой подругой Принца и их взаимных приключений не перечесть. Так, например, именно Лора научила его плавать, нырять и танцевать русалочьи танцы при луне. А он научил Лору разговаривать со зверями и птицами и рассказывал ей сказки.

Как повествуется в одной их Хроник ("Остров Фей и Цветы Забвения"), все это кончилось большим скандалом — Фея порвала с Принцем и вместе с сыном сбежала на Остров Фей. Лора тогда помогла ему вернуть жену, познакомив со своей сестрой Корой, которая дала Принцу волшебную метлу. После побега с Острова Фей именно Лора дала беглецам укрытие от погони.

Потеря Принца и желание спасти его объединили двух соперниц так, как их раньше разъединяло присутствие Принца. К тому же о переправе Феи попросила Кора, а родной сестре Лора не могла отказать ни в чем.

Путешествие обещало быть не только безопасным и быстрым, но и приятным. Ведь благодаря волшебству Лоры стояла превосходная погода, ярко светило солнце, дул приятный теплый бриз. Сопровождавшая Морскую Королеву свита — русалки — пели свои чарующие песни под аккомпанемент морских раковин и арф, на которых играли веселые бородатые водяные.

Котенок и Щенок не могли нарадоваться — ведь они-то были в Море первый раз! Они с упоением слушали прекрасные мелодии, так созвучные музыке волн, и наслаждались игрой солнца на ярко-зеленых волнах Моря. Котенок уютно жмурился на солнышке и дремал, как дома на печке. Щенок довольно вилял хвостом и даже пытался подпевать, но его гавканье и подвывание никак не попадали в такт, что доставляло неудобство поющим, которые, однако, благодушно терпели. Черепахи везли их не торопясь, спокойно, и они почти не страдали от качки.

Но в королевской колеснице царило совершенно другое настроение.

Лора стояла прямо у носа Колесницы. Светло-зеленые волосы Морской Королевы развевались на ветру, как и её короткое платье. Она пристально смотрела куда-то за линию горизонта, словно стараясь увидеть далеко впереди контуры этой ужасной Золотой Башни, а может, и саму её Владычицу наверху — похитительницу её любимого Принца. Лицо её было тревожно и даже казалось немного испугано (чего за ней никогда не замечалось ранее). На её молочно-белой коже резко обозначились морщинки на переносице, а зеленые, как у кошки глаза, почти не моргали — она как будто спала на ходу. Она судорожно перебирала своими длинными тонкими пальцами с перепонками складки своего светло-зеленого платья, сплетенного из водорослевых волокон.

В таком же состоянии пребывала и Фея, которая полулежала на зеленом тростниковом кресле чуть поодаль.

Молчание затягивалось, становясь тягостным для обоих волшебниц.

— Опасное ты затеяла дело, — хмуро глядя в одну точку — на линию горизонта, проговорила, наконец, Лора. — Сунуться прямо в жерло пробудившегося вулкана было бы безопасней, чем идти к этой сумасшедшей, которая к тому же имеет такую силу, что с ней не могут потягаться все волшебницы Целестии.

— Ты же знаешь, Лора, что у меня нет другого выхода... — отозвалась Фея, почему-то внимательно рассматривая кончики тонких розовых ногтей. — Если не я, то кто же спасет моего Принца?

— Не говори чепухи! — парировала Лора. — Выход всегда есть. Ты знаешь, что стоит только исполнить обещанное...

— Это исключено, — оборвала её на полуслове Фея. — Да и потом... Непобедимое Солнце все равно надо остановить, рано или поздно. Возможно, что другого такого шанса больше не будет...

— Безумная! Неужели, ты думаешь, что можешь сделать то, чего не смогло сделать все Сообщество фей? Какое самомнение! — скривила в презрительной гримасе тонкие коралловые губки Лора.

— Не знаю, право... — как бы сквозь сон, медленно, проговорила Фея, — но какая-то внутренняя уверенность в этом у меня есть... Что все это не случайно так получилось... Я это чувствую, а интуиция фей никогда не обманывает!

— Ну что ж, поступай как считаешь нужным, — с деланным равнодушием сказала Лора, — но знай, что там тебе рассчитывать не на кого. И пути назад у тебя тоже не будет. Утром ко мне прилетела целая эскадрилья "ЖАЛА". Они требовали твоей выдачи. Пришлось их отправить восвояси, благо, тебя у нас действительно не было, а то бы пришлось изрядно повозиться... — прекрасное лицо Лоры исказила кровожадная гримаса.

— Я знаю, Лора, мы со Зверятами их уже встретили, насилу ноги унесли... И что они говорят?

— А ничего хорошего. Все ваше правительство на ушах стоит. Объявлено чрезвычайное положение. Собирают чрезвычайное заседание, на которое приглашены представители всех народов Целестии — неслыханное дело! — в том числе и я. Сегодня вечером я отправлюсь туда. Будут решать, что делать. Возможно, что-то и будет придумано, пока сказать ничего не могу.

— Ничего не понимаю, — озадаченно проговорила Фея. — Чрезвычайное положение из-за пропажи мужа рядовой феи... Не слишком ли мало для заседания такого уровня?

— Сама не знаю, — сказала Лора, — но Кремово-белая фея выглядела крайне озабоченной, как и моя сестричка, между прочим. Все говорят о нарушении равновесия... В общем, узнаю на Совете. А тебя, между прочим, — повернувшись, наконец, в сторону Феи и, хитро на неё посмотрев, сказала Лора, — они настоятельно просили задержать, если ты явишься, и не отпускать до прилета патруля. Как видишь, я всех их надула, — злорадно хмыкнула Королева, — не знаю уж почему. Может, на зло им, а может, твоя безумная вера как-то передалась и мне... Жаль мне Принца, может, действительно, это последний шанс его спасти... Я бы и сама пошла с тобой, но в отличие от тебя я трезво оцениваю свои силы. Превратиться в мокрую дымящуюся лужицу я пока не хочу...

С этими словами Лора замолчала, деловито перебирая пальцами коралловое ожерелье, которое держала в руках, как будто это были молитвенные четки. Фея понимала, что она сейчас чувствует. В Лоре бушевали взаимоисключающие страсти — чувство дружеской любви к Принцу и страх перед Непобедимым Солнцем, чувство привязанности к Фее (окрепшей за время её пребывания в Коралловых Чертогах) и неуверенность в успехе предпринимаемого ею дела. Наконец, чувство стыда от своего бездействия.

Когда борьба чувств стала невыносимой, Лора резко встала, подошла к большому сундуку из красного дерева, стоявшему поодаль, и стала в нем деловито копаться. Наконец, она что-то нашла там, радостно рассмеялась и вернулась к Фее, которая продолжала изучать кончики своих ногтей.

— На, возьми, может быть, пригодится, — с деланным равнодушием сказала Лора и протянула ей маленький блестящий предмет — самое обыкновенное металлическое зеркальце в простенькой медной оправе.

— Что это? Зеркальце? — удивилась Фея.

— Зеркальце, но не простое, — ответила Лора важно. — Я его добыла у одного чудака. Этот чудак мотался по свету в поисках "настоящего человека"...

Фея вопросительно посмотрела на Лору.

— ...Дело в том, что он пришел к выводу, что большинство жителей Целестии — лжецы — говорят не то, что думают, ведут себя, не так, как хотят... Он во всем разочаровался. Он долгое время изучал разные магические науки, пока при помощи магии не изобрел это зеркало. Оно устроено так, что показывает, каков человек на самом деле — добр он или зол, лжет он или говорит правду. Зеркало все показывает... — с этими словами Лора задумчиво повертела зеркальце в руках и некоторое время что-то сосредоточено в рассматривала. Что она там увидела в зеркале так для Феи и осталась загадкой, потому что как только она собралась об этом спросить, Лора вышла из транса и с деланным безразличием продолжила:

— Но мне оно не нужно. Мы, русалки, итак всех видим насквозь. Так, забавная вещица, держала её для памяти, а тебе может пригодиться... Говорят, — перейдя на доверительный тон, почти шепотом, произнесла Лора, — скажу тебе по секрету, Непобедимое Солнце ни разу не смотрелось в настоящее зеркало, даже обычное, после того, как увидела, что солнце краше её... — Лора вдруг таинственно замолчала на полуслове и о чем-то опять задумалась, смотря куда-то сквозь Фею.

— А что стало с этим чудаком? — с тревогой в голосе спросила Фея — ведь ей было так жалко людей! (особенно попавших в цепкие перепончатые лапки русалок, из которых мало кто вырывался обратно...).

— Бедняга! — с видимым сожалением ответила Лора. — Этот чудак полжизни потратил на изобретение этой штуковины, а когда стал смотреть на людей при помощи зеркала — просто сошел с ума. Даже самые хорошие с виду люди выглядели в нем ужасно! Он выбросился к нам, в море. Прям сиганул со скалы, да такой высокой, что мы его спасти не смогли... — Лора опять на какое-то время замолчала и поспешно отвернулась. Некоторое время она задумчиво смотрела веселую игру язычков морских волн, ласково толкавшихся о деревянные ребра Колесницы, а потом поспешно, как оправдываясь, сказала:

— Честное слово, к его гибели мы не причастны. Он умер на моих руках, и из его бреда я узнала все это... Несчастный... — голос её слегка дрогнул, и она поспешила перевести тему разговора. — Но штуковина эта уцелела — возьми, может, тебе она принесет больше пользы, чем её изобретателю.

На прекрасные голубые глаза Феи навернулись крупные, как горошина, слезы.

— Какие все-таки вы, феи, плаксы! — не выдержала Лора, — с вами вообще ни о чем разговаривать невозможно! Хорошо, что мы в свое время от вас отделились, а то бы померли с вами с тоски... А вот кстати и берег уже! — обрадовано произнесла Морская Королева, так как это спасало её от нелегкого выбора: успокаивать Фею или высмеивать её, что было одинаково малоприятным. — Ладно, перестань, скажу ещё нечто важное, — тут её голос опять стал доверительным, она перешла на шепот. Таким зловещим шепотом маленькие дети рассказывают друг другу "страшные истории" по ночам. — Не вздумай смотреть в её дворце в зеркала. Зеркала — это её сила. Они отражают и усиливают действие света, который приобретает убийственную силу и силу гипнотическую. Эти зеркала — лживы, они не показывают правды, это колдовские зеркала... — Внезапно её голос из доверительного стал насмешливым. Фея ничуть не удивилась, зная, как непостоянны настроения русалок. Они ведь дети морей. Как море — сегодня гневливы, а завтра ласковы, сегодня мирны, а завтра могут и утопить в пучине...

— Пусть же твое зеркальце нарушит безраздельную власть этой раззолоченной куклы на отражения в её собственном бастионе! — с этими словами Лора рассмеялась, и в её смехе можно было различить беспокойное биение прибоя о берег, прибоя, предвещавшего бурю.

3.

Мрачные предчувствия Феи оправдались.

Как только Морская Колесница стала причаливать к берегу, как стало ясно, что их уже ждали. Все тот же патруль "ЖАЛА" из 10 фей верхом на крылатых зверях стоял в полной боевой готовности.

Фея тревожно обернулась в сторону Лоры, безмолвно выражая свое беспокойство. Но Лора уже все поняла и изготовилась к бою.

Как кошка, которая ещё минуту назад спокойно грелась на солнышке, блаженно полузакрыв глаза, вдруг, при виде мышки, моментально пробуждается от мнимой "спячки" и принимает охотничью стойку, так и Лора. Задумчивость её как ветром сдуло, её фигура приобрела какую-то хищную осанку. Казалось, все её мускулы сжались как пружины, готовые вот-вот разжаться, а на коралловых устах появилась хищная улыбка, обнажившая ослепительно белые, как у дикой кошки, зубы. Лора, как и все русалки, ненавидела фей и готова была использовать любой случай, чтобы показать им, где их подлинное "место". А случай представился самый подходящий...

— Во имя Порядка и Процветания, бывшая фея 3-го ранга, бывшая Хранительница Предела Љ3, выходите скорее на берег. Вы арестованы. Вам не уйти. Если Вы сдадитесь добровольно, Вы смягчите свое наказание. Подумайте, это в Ваших интересах, — раздался все тот же бесстрастный, если не безразличный, голос Кремово-Белой. Как будто бы не было того досадного конфуза на поляне, так подорвавшего авторитет элитного боевого спецподразделения Поднебесья!

— Ещё чего! — раздался резкий, пугающий голос Лоры, напоминавший рокочущие звуки предштормовых волн. — Фея находится на территории, принадлежащей Конфедерации обитателей Подводных Глубин. Ещё шаг — и я окачу всех вас такой волной, что мало не покажется! Смою всех вас, как крыс за борт корабля!

В знак того, что она не шутит, Морская Королева поднесла к губам большую морскую раковину и тихонько подула в неё. Раздался протяжный и красивый звук, напоминавший шум морского штормового ветра. Подобно тому, как охотник при помощи свиста зовет свою собаку, так и Лора, подув в волшебную раковину, призывала тем самым штормовой морской ветер. И ветер услышал свою хозяйку...

Сначала по морю пробежала легкая зыбь. Потом она стала нарастать всё больше и больше, и вот уже Колесницу закачало так, что Фея с трудом стояла на ногах, вцепившись за поручни на палубе. Грозовая туча медленно поползла по доселе безоблачному небосводу, грозя заслонить солнце. Грянул первый раскат грома и вспыхнула первая молния. Подул шквальный ветер. Ещё мгновение, и из пучины показались многочисленные темно зеленые щупальца и клешни — по зову Хозяйки Морей поднимался из глубин чудовищный морской десант, который волны готовились вскоре изрыгнуть на сушу.

Однако на фей это не произвело никакого впечатления. Они даже не шелохнулись, а лица их остались абсолютно бесстрастны. Они только придвинулись поближе друг к другу и взялись за руки, образуя "магическую цепь". Передавая по цепи Главной свою магическую энергию, они могли, таким образом, наносить магический удар поистине колоссальной силы.

— Не советую тебе, Морская Ведьма, биться с нами, — также бесстрастно, но так громко, что её голос был слышен даже несмотря на шум рокочущих штормовых волн, произнесла Кремово-Белая. — Ещё движение — и твоя жалкая скорлупка пойдет прямо ко дну. Не думаю, что твои гости умеют так хорошо плавать!

Но договорить ей не дали. Лора, видимо, давно ждала возможности помериться с силами с таким достойным контингентом соперниц, как воительницы "ЖАЛА", а потому явно торопилась. Да и вообще говоря, русалки никогда не отличались какими-то "рыцарскими" качествами. Их любимым делом было нападать внезапно, стремительно и вероломно, подобно коварной морской волне.

Прежде чем наша Фея оправилась от первого приступа морской болезни и смогла броситься к Лоре, чтобы остановить её, та нанесла свой удар.

Одно движение руки, и явившаяся на зов волшебной раковины первобытная сила древнего Моря, вырвалась на свободу. Колоссальное цунами как гигантский водяной молот с полмили высотой стремительно обрушилось на берег, чтобы разбить, раздробить, растерзать горстку дерзких фей.

Испуганные воздушные животные в панике разлетелись кто куда, но феи не последовали их примеру — трусливо улетать даже от превосходящего их мощью противника "ЖАЛО" не привыкло. Тысячелетия безраздельной власти над миром давно превратили их сердца в камень — безжалостный к врагу и нечувствительный к страху. Не случайно, что их девизами были "Победа или смерть". Они были готовы умереть тогда, когда не могли победить. "ЖАЛО" не любило признавать поражений...

Каким-то чудесным образом волна обошла Колесницу с Морской Королевой. Благо, догадливые морские черепахи со Зверятами, испуганно поджавшими ушки к макушке, спрятались за её кормой. Со всего маху колоссальная волна обрушилась на берег.

Фея, свалившись с ног от чудовищной качки, в ужасе закрыла глаза и уши. Её крик потонул в оглушающем шуме волн и поистине демоническом звуке хохота Морской Королевы. Удар напоминал сильный взрыв какой-то сверхмощной бомбы, из тех, что делают карлики для подрыва горных пород. Фея на миг оглохла и потеряла сознание.

А потому не увидела, как черно-синий с белогривой пеной на вершине циклопический молот ударил прямо в центр цепи даже не шелохнувшихся фей.

Казалось, от такого удара не уцелеет ничего. Вековые скалы разбивались в дребезги, в песке образовывались воронки в полумилю глубиной.

Однако когда чудовищная волна схлынула — феи остались стоять на прежнем месте. Разбушевавшаяся стихия наткнулся на непреодолимую преграду. Розовое силовое поле, защищавшее волшебниц, встретило удар достойно. Водяной молот разбился на миллиарды брызг, разлетевшихся во все стороны, но щит устоял. Правда, многие из фей, поддерживавших его, попадали на колени. Лица всех без исключения волшебниц исказила гримаса боли, которая неизбежно преследует того, кто сдерживает чье-то сильное колдовство. Этот эффект называется у магов "откатом". Ясно было, что даже таким сильным феям сдержать такой удар было трудно и, возможно, второго такого удара им уже не выдержать...

Схлынув, волна оставила на песке десятка полтора огромных, паукообразных краба, размером с доброго слона, и столько же багровых спрута со множеством извивающихся щупалец. Оказавшись на берегу, они бросились на фей, хищно протягивая к ним свои многочисленные щупальца и клешни.

Феи, однако, уже успели оправиться от самой сильной, первой волны "отката". Как всякий, окруженный со всех сторон отряд, они встали спиной к спине, крепко держа друг друга за руки. Щупальца и клешни морских чудовищ наткнулись на непреодолимую для них преграду и только бессильно клацали в воздухе.

Увидев, что обе её карты биты, Морская Королева взяла в руки волшебную арфу со струнами из русалочьих волос и провела по ним пальцами. Раздался на диво громкий и мелодичный звук, потом ещё и ещё.

В тот же миг и без того бурное от штормового ветра море забурлило ещё больше. Корабль так тряхануло, что Фея, едва встав, опять полетела кувырком и больно ударилась головой о мачту и на несколько минут потеряла сознание.

В это время, шагах в пятиста от корабля, вода вскипела и из самых из глубин показалась какая-то исполинская голова. Зеленая, покрытая чешуей, с огромной зубастой пастью, каждый зуб которой был в два человеческих роста. Уродливую змеиную голову венчали два рога. Огромный морской змей из заповедных глубин явился на помощь своей хозяйке.

Зверята, увидев такую страхолюдину, чуть не лишились чувств от страха. Как маленькие дети, они обняли друг дружку и в ужасе закрыли свои стеклянные глазки.

Змей же издал леденящий кровь визг, от которого едва не лопались перепонки в ушах, который, однако, не смог заглушить безумного торжествующего хохота Морской Владычицы.

— Ну что, белобрысые?! Что вы на это скажите?! Ату их, мой песик, ату! Ха-ха-ха!

И указала пальцем на группку упрямых фей.

Змей, увидев цель, стремительно бросился по направлению к своей жертве, вытянув вперед шею, раскрыв широко пасть. Ясно было, что сдержать удар такой махины магическим полем ослабевшим феям будет непросто!

Понимали это и феи. А потому лихорадочно искали себе союзника. Кто же им мог быть? Ведь вокруг не было ничего, кроме песка... Песка! Вот идея! И Кремово-Белая передала мысленный приказ остальным феям присоединиться к её удару.

Миллиарды песчинок с прибрежных пустынных дюн взметнулись вверх по действию незримой силы и как рой рассерженных пчел устремились навстречу морскому змею, попутно как тряпичные мячи выбрасывая далеко в море спрутов и крабов.

У самой береговой линии они столкнулись — чудовищный морской змей и туча песка из миллиардов и миллиардов песчинок.

Удар получился такой колоссальной силы, что от страшного грохота из ушей фей стала сочиться кровь. Змей, с выбитыми глазами и забитым носом и ртом, полетел обратно, в сторону моря и рухнул в воду замертво всего в каких-нибудь тысячи шагах от корабля. Остатки песка обрушились на корабль с такой силой, что он едва не перевернулся. Хорошо, что в последний момент он был смягчен силовым полем, спешно поставленным Лорой и другими русалками. Большая часть песка, ударившись о невидимую стену, как об стекло, отрикошетило в стороны.

Но и этого хватило. Корабль несколько раз крутануло вокруг своей оси, он накоренился, за борт попало много вода. А волна, поднявшаяся от падения змея, залила всю палубу. Морская колесница наполовину погрузилась в воду. Обнаружились течи, которые, впрочем, быстро взялись заделывать бородатые водяные.

Зато едва не погибла Фея. Едва успев схватиться за какую-то веревку, она чудом избежала участи быть смытой за борт. Морская вода залила нос и рот, она судорожно закашляла. Её тошнило, сильно кружилась и болела от чудовищной качки голова. Фея, свернувшись калачиком, лежала почти без сознания у правого борта.

Участь Зверят была бы не лучше, если бы черепахи благоразумно не нырнули на дно, так что волна и песок прошли поверху, не задев их. А потом черепахи, поняв, к чему идет дело, высадили своих пассажиров в более безопасное место.

Одна Морская Королева, казалось, чувствовала себя великолепно. Давно она так не развлекалась! Давно так не отводила душу! Контрудар фей только развеселил её, придал ей азарту. Она совсем забыла о причине боя, о Фее, о Принце, забыла вообще, где она находится. Подобно тому, как азартный карточный игрок видит только стол, карты и соперника и думает только о своих игровых комбинациях, так и Морская Королева видела только одно — песчаное побережье, где укрепился противник, и думала только о том, что ещё есть в её активе и что может предпринять враг. А что думала Кремово-белая фея из "ЖАЛА" так и осталось загадкой — Орден "ЖАЛО" никогда и ничем не обнаруживает своих тайных намерений и помыслов...

Морская Королева ещё сильнее захохотала от восторга. Её ничуть не расстроила гибель морского змея и её десанта. Как ничуть не расстраивается опытный игрок, видя, что его карта — какой-нибудь валет бубей или дама пик — бита, но уже берет новую карту из колоды, в надежде, что именно она и принесет ему окончательную победу.

Морская Королева взяла в руки маленький, вырезанный из нефрита, свисток. На третий по счету свист она получила ответ. Где-то недалеко ещё сильнее резко завыл ветер и огромная черная воронка самого настоящего тропического тайфуна поднялась до самых небес. Ветер с бешеной скоростью крутился вокруг незримой оси, вбирая в себя огромные массы воды, и вот он уже устремился на зов своей госпожи.

— Ах-ха-ха-ха! Ну что, белобрысые, вы теперь на это скажете, а?! Попробуйте-ка остановить его из своей песочницы!

Сильные порывы ветра разметали пышные зеленые волосы Лоры. В этот момент они напоминали какое-то боевое знамя, которое победно реет на флагштоке перед победоносным войском, которое вот-вот бросится в атаку. Прекрасные губы её уродливо исказила гримаса истерического смеха, а глаза метали настоящие молнии. Она опять повелительно воздела руку и указала чудовищному тайфуну его цель, и тот тут же устремился к ней.

Но и феи не дремали. Кремово-белая абсолютно бесстрастно и бесстрашно бросила взгляд на новую угрозу, подобно опытному дирижеру большого оркестра на новую партитуру, которую предстоит сыграть, после только что законченной. Она ещё крепче сжала ладони двух рядом стоящих фей, что для них было знаком сделать то же самое со своими соседками, и подала мысленную команду:

— Сосредоточьтесь, сестры, внимание... Подпускаем как можно ближе... Ближе... ближе... ещё... ещё... Бьем!

На этот раз решение магической задачи, поставленной перед Кремово-белой, было весьма и весьма оригинальным. Видели бы это её Старшая Сестра "ЖАЛА", наверное, за одну только оригинальность решения она бы представила её к высшей награде!

В самом деле, как остановить бешено крутящийся тайфун? Как остановить воронку из сжатого воздуха и воды, протянувшуюся почти до небес? Никакой защитный барьер такой удар не выдержит! Никакой! А потому приходится работать над оригинальными решениями.

Между прочим, тайфун поднял такую волну, что многострадальная Колесница, хотя и защищенная магическими барьерами, несколько раз крутанулась вокруг своей оси и завалилась на правый бок.

Когда же огромный тайфун подлетел к самому берегу, произошло что-то невообразимое.

Раздался такой гул, треск, гром, что у всех воительниц заложило уши. Феи упали на колени от ужасного землетрясения, но сохранили магическую цепь не разорванной. А в это время пласты земной коры с жутким грохотом стали расходиться в стороны, оставляя между собой бездонную черную бездну, в которую бурным потоком устремилась вода из Моря... вместе с тайфуном! Ибо бескрайние безвоздушные пустоты требовали своего заполнения. Тайфун просто засосало в образовавшуюся дыру...

Мало того, хлынувшие в образовавшуюся бездну воды Моря, увлекли за собой словно щепку и полузатопленный корабль с Феей и Лорой впридачу! Фея попыталась встать, но почти вертикально накренившаяся палуба не давала возможности удержать равновесие. С размаху ударившись головой о борт, она опять потеряла сознание. Упала и Лора, попадали все русалки.

Лицо Морской Королевы исказила гримаса досады и гнева. Тем не менее она сумела ухватиться за мачту веревку, сделала резкий взмах руки снизу вверх и что-то прокричала на своем непонятном русалочьем языке — резко и повелительно.

В тот же миг какая-то невиданная сила ударила дно многострадального корабля и он, как мяч, взлетел в воздух и завис. Подушка из необычайно плотно сжатого воздуха удерживала его на весу. Это и спасло Лору, Фею и русалок, находившихся на борту, от неминуемой гибели. А потом воды Моря заполнили образовавшуюся пустоту в земной коре и воронка исчезла. Отныне береговая линия Заморья в том месте стала иной, да общий уровень Моря немного понизился. А на морском дне образовалась новая гигантская впадина.

Но феи отнюдь не желали ждать, пока Лора оправится от удара. Они готовили очередной контрудар.

Огромные валуны, образовавшиеся от разбитых вдребезги бурей прибрежных скал вдруг, как бы сами собой, начали взлетать в воздух. Парящий на невидимой подушке, оборванный измученный корабль, и без того находившийся в весьма жалком состоянии, стал мишенью для пудовых каменных снарядов!

Недавно ещё гордая своей красотой морская колесница имел поистине жалкий вид. Мачты на ней были обломаны, от весел вообще не осталось ничего, вся палуба в дырах, борт изрешечен пробоинами словно кусок сыра, везде валялись какие-то веревки, обрывки парусины, обломки досок и прочий мусор. От шелкового тента, под которым ещё недавно сидели и разговаривали Фея с Лорой, вообще не осталось ничего, кроме обломков тростниковых креслиц, сиротливо плавающих в лужах морской воды. Сундуки, ковры и шкафы давно смыло за борт. Слава Создателю, что порвавшаяся узда позволила тритонам благополучно спастись бегством и уцелеть в этой сумасшедшей головомойке! Где-то в углу лежала без сознания Фея. Русалки с водяными, взявшись за руки, накладывали "швы" — магической энергией высокой концентрации сдерживая крепления, чтобы жалкое подобие корабля вообще не развалилось на куски...

И в такое-то жалкое подобие корабля, как в мишень на соревновании лучников, полетели десятки пудовых камней, как будто бы выпущенные десятками огромных баллист.

Но Лора и на этот раз не растерялась. Сделав прямо перед собой несколько круговых движений руками, она усилила незримый щит. В результате пара каменных снарядов, летевших прямо в корабль, отлетели от него, как мячи от стены. Теперь самим феям пришлось защищаться, потому что отбитые камни полетели прямо на них, и им самим пришлось поставить дополнительный магический щит. Обоим сторонам это давалось нелегко — ведь камни были колоссального размера, а потому сила их удара об щит была такой, что откаты были особенно болезненными. И у Лоры, и у Кремово-белой потекла носом кровь, на лбу проступила холодная испарина. Вновь возникла патовая ситуация. И "игру в мяч" пришлось прекратить.

А в это время к месту боя уже подплывали подкрепления, и подкрепления — значительные! Сотни русалок и водяных, кто своим ходом, кто на морских черепахах, дельфинах и даже небольших китах спешили на помощь своей хозяйке.

Лора взглянула вниз и довольно расхохоталась.

— А-а-а-а! Моего полку прибыло! Ну что ж, этого как раз хватит, чтобы решить исход боя в мою пользу.

Она взмахнула рукой и невидимая подушка стала медленно и мягко опускать многострадальную посудину опять на воду, правда, чуть подальше от берега, прямо к тому месту, куда подплывали пополнения.

Впрочем, русалки уже позаботились о том, чтобы их Королева смогла должным образом воспользоваться численным преимуществом. Они взялись за руки и составили вместе с зеленобородыми водяными одну гигантскую магическую цепь — в добрых сотни три звеньев — и море опять забурлило под ними.

Огромные пласты земной коры отрывались от дна и поднимались наверх. И вот уже небольшой весь покрытый водорослями и илом остров буквально на глазах возник на поверхности. Вот на него то и приземлился многострадальный корабль.

Лора со свитой оказалась на нем вместе с тремя сотнями морских воителей и воительниц и тут же образовали магический круг.

"Мощность удара теперь будет поистине колоссальной" — подумала Лора и рассмеялась. Исход боя был предсказуем.

Это понимали и феи. Вдобавок ко всему состояние их было ужасным. Из носа и ушей текли тоненькие струйки крови. Туники все залиты кровью и потом, кое-где порвались, обнажая различные части тела. Волосы спутаны, глаза — в красных прожилках, лица бледны как смерть. Но — самое главное — не нужно было быть экспертом в теории и практике магического боя, чтобы заметить, что они были истощены до предела. Руки и ноги у них дрожали так, что они едва могли стоять. Конечно, Кремово-Белая выглядела лучше, но... Ясно было, что бой близиться к концу. Какому — и так понятно. Ведь магический бой, как и бой обычным оружием, требует огромных затрат магической энергии и сил, а они ни у кого не бесконечны. Как самый искусный воин, если он бьется достаточно долго, рано или поздно, пропустит удар и будет убит, так и маг. А если к врагу ещё поступают и свежие подкрепления...

— Старшая сестра, а у нас будет подкрепление? — не выдержала самая юная из воительниц "ЖАЛА", "мантикоровая". Её когда-то золотистая туника превратилась в грязно-желтую рваную тряпку, покрытую пятнами морской соли, крови и пота.

Кремово-белая, сжав губы в ниточку, снисходительно посмотрела на неё и мысленно ответила:

— Ну как же ты учила географию в Школе, глупышка? Неужели ты не знаешь, что Пустыня Желаний глушит тонкую связь на длинных частотах? Только если какой-то патруль случайно увидит нас.

Юная фея густо покраснела. Ей стало стыдно и за свою ошибку, и за свой малодушный вопрос. Она ещё крепче сжала руки сестер, понимая, что, возможно, этот их совместный бой будет последним. Подкрепления ждать неоткуда и не от кого...

Измученные, шатающиеся от усталости, бледные как призраки феи готовились нанести последний удар. Они понимали, что атаки морских ведьм им уже не выдержать...

А в это время Морская Королева действительно готовила последний удар. Она опять поднесла к губам морскую раковину. Такие же раковины появились в руках у всех остальных морских воителей и воительниц.

Лора не мудрствовала лукаво. Ей уже не хотелось напрягать свою фантазию в поисках новых заклинаний. Эта игра ей уже порядком надоела — пора с ними кончать. Да и колоссальное численное превосходство, как известно, не поощряет к развитию военного мастерство — проще задавить противника массой. Как какой-нибудь царек с Дальнего Юга, владея воинством в сотни тысяч, не задумываясь отправит их всей толпой на хорошо укрепленный город с хорошо вооруженным, но небольшим гарнизоном, не выдумывая никак ухищрений, просто с одними лестницами наперевес. Он ведь знает, что пусть и погибнет с десяток тысяч его рабов, остальные все равно затопят защитников своей массой. Так решила поступить и Лора. Чего проще — послать очередное цунами, но теперь силой не двадцати, а трехста волшебниц! От фей теперь и мокрого места не останется!

Но мстительная Королева не предусмотрели одного.

Как рассерженная пчела, звонко жужжа крыльями, стремительно взлетела Фея и направилась прямо в центр предполагаемого удара. В одно мгновение она оказалась над "магическим кругом" своих сестер и во всю мощь своих легких закричала:

— Прекрати, Лора! Слышишь? Прекрати! Во имя Доброго Принца, прекрати! Я не допущу пролития крови моих сестер здесь! Если убьешь их — убей тогда и меня!

Лора, уже подносившая раковину к губам, остановилась и удивленно посмотрела на Фею — она словно впервые увидела её. Увлекшись битвой, она совсем забыла о ней... Русалки и водяные также замерли в ожидании, что же решит делать их госпожа.

— Немедленно вставай в круг, Хранительница Предела Љ3, я тебе приказываю, — послала мысленный приказ Фее Кремово-Белая. Казалось, она совершенно не удивлена её внезапному появлению — как будто так и было запланировано изначально. — Иначе ты будешь уязвима для удара. Мы уже не можем поднять щит так высоко!

— Нет, сестры, я не буду драться, довольно крови и вражды! — закричала в ответ Фея. — Я умру здесь, но не пролью ни крови русалок, сделавших мне так много добра, ни крови своих сестер, которых я люблю как родных. Бей же Лора и скажи потом Принцу, что я не подняла своих рук для убийства!

— Морской змей тебя побери, сумасшедшая! — с досадой прокричала Лора. — Какой прекрасный удар пропадает! — И резко отвернувшись, отдала приказ "отставить". Бурлившее Море мгновенно стихло, тучи растаяли, вода вновь приобрела спокойный, зеленовато-бирюзовый оттенок.

4.

Феи же, как ни в чем не бывало, внешне совершенно не выражая своей радости, разомкнули магический круг. Наша же Фея опустилась на песок и встала рядом с Кремово-Белой лицом к лицу, покраснев от смущения до корней волос. Она даже не заметила, как изменился взгляд Кремово-Белой, ставший из бесстрастного, холодного и властного таким теплым и нежным.

— Глупышка моя! — первой прервала неудобную паузу Кремово-Белая. — Я ведь уже была феей 1-го ранга, когда ты была в колыбели... Я знала твою мать, которая погибла при атаке на Зеркало Непобедимого Солнца, знала твоего отца, который умер от горя вскоре после её смерти, знала тебя, когда ты ходила в Школу фей и училась читать по слогам... Для чего, ты думаешь, я погналась за тобой? Для чего я пыталась арестовать тебя? Для чего я предприняла этот безнадежный для меня бой?

— Я знаю, старшая сестра... Чтобы спасти меня... — еле произнесла непослушными губами Фея и зарыдала навзрыд. Её тонкие плечики лихорадочно тряслись, а по щекам поползли голубоватые струйки. — Прости меня, старшая сестра, простите меня, сестры, — произнесла Фея, упав на колени.

— И нас, и нас простите — закричали жалобно в один голос Котенок и Щенок, уже выбравшиеся из укромного места на берегу, где они до сих пор прятались. Они тоже припали к ногам Кремово-Белой рядом с хозяйкой.

— Это я, я во всем виноват! — проскулил Щенок. — Я подул в свисток, — и виновато опустил свою плюшевую головку, словно готовился получить оплеуху.

— Глупые Зверята, — улыбнулась Кремово-Белая, — вы верно служили хозяйке и достойны всяческой похвалы. — Она покровительственно погладила их плюшевые головки. А потом быстро спросила, обращаясь к Фее: — И что ты намерена теперь делать?

— Идти до конца, старшая сестра, прямо до Башни Непобедимого Солнца. До самого конца...

— Я знала, что таков будет твой ответ, — печально произнесла Кремово-Белая, слегка улыбнувшись уголком губ, — ты прям вся в мать. Я её всеми силами пыталась оставить дома, но она так рвалась в бой, что я под конец сдалась... Она все говорила: "Как я могу сидеть дома, если весь мир на краю пропасти?" И даже мужа своего любимого не послушала, куда уж меня, старую?

— Да, это точно... — эхом ответила Фея. — Как я могу остаться дома, если мой любимый Принц находится в смертельной опасности? Ведь он же не погиб, нет? — и она умоляюще взглянула прямо в глаза Кремово-белой.

— Нет, он жив, — слегка кивнув, уверенно сказала она.

— Да, и я это чувствую, — с улыбкой произнесла Фея. — Интуиция...

— Ну что ж. Ты сделала свой выбор, каким бы он ни был, — тихо, с нескрываемой горечью произнесла Кремово-Белая. — Теперь иди. Я отпускаю тебя... — а потом, помолчав немного, шепотом, почти неслышно добавила:

— Может, ты и есть наша последняя надежда...

Но Фея уже не слышала ничего. После слова "иди" она тут же взмыла в воздух и как снаряд, выпущенный из катапульты, стремительно полетела вперед, не дожидаясь повторного приглашения. Кто знает, вдруг "Главная" передумает?

Котенок же и Щенок тут же припустили вслед за хозяйкой, которая позволила себе приземлиться только пролетев добрый десяток миль.

А феи, не дожидаясь своих сбежавших крылатых зверей, поднялись в воздух на своих крыльях. Как небольшой рой пчел, закончивших свой трудовой день на лугу, они правильным порядком полетели в родной улей, даже не взглянув на своих врагов.

А Лора, наблюдавшая за всей этой сценой, только покрутила перепончатым пальцем у виска, и пробормотала себе под нос:

— Я всегда знала, что все эти феи — просто чокнутые. Что Принц в них нашел? Остался бы лучше с нами, и был бы нашим королем... — И, вздохнув от досады, она нырнула в море и скрылась в его бескрайних водах. За нею стайкой последовала и вся её многочисленная свита.

И только изрытый глубокими воронками мокрый песок, усыпанный то тут, то там колоссального размера камнями, да пустынный новорожденный остров с уродливым остовом разбитого корабля на нем остались немыми свидетелями разгоревшейся здесь драмы.

Глава 9. Радушная Хозяйка.

1.

Принц проснулся и с удивлением обнаружил, что лежит он на роскошной золотой кровати, покрытой шелковым балдахином. Мягкая простынь была сплетена из тончайших золотых нитей. В изголовье ложа, сделавшему честь и королю, лежали золотистые шелковые подушки. Все они были украшены изящно вышитыми изображениями солнца с женскими чертами лица.

Голова у Принца гудела и кружилась. Он с трудом вспоминал, что произошло вчера. Что-то неприятное, болезненное, но что — он не помнил.

Когда ему надоело валяться в кровати, он привстал и осмотрелся. Первое, что он заметил, это свою наготу. От этого ему стало немножко не по себе. Благо, на глаза ему попался шкаф, сделанный целиком из зеркальных золотых пластин. Открыв дверцу, он обнаружил внутри несколько комплектов, впрочем, совершенно одинаковой одежды — так что проблемы выбора перед ним не стояло. Это были туники из золотистого шелка с вышивкой посередине в виде, конечно же, женообразного солнца. К туникам прилагались кожаные ремни, обшитые золотыми платинами, с золотой бляхой с изображением солнца, золотистые шелковые плащи, короткие, до пояса. Внизу на полочке стояли пары деревянных сандалий, также обшитые золотыми пластинами. На верхней полке он нашел большой золотой ларец, в котором на бархатной подкладке находились золотые запястья и золотая цепь с эмблемой солнца, золотой перстень печатка также с эмблемой солнца, а также золотой обруч с солнцем на лбу.

Принц хотел было одеться, но тут вдруг подумал, что хорошо было бы вначале помыться. В тот же миг, словно повинуясь мысленному приказу, одна из "стен" мягко отъехала в сторону. Принц увидел роскошную ванную комнату. Однако стоило только ему переступить порог комнаты, как "стена" тут же закрылась за ним. Отовсюду хлынули длинные упругие струйки теплой воды, деловито подлетела пенная мочалка, принявшаяся осторожно, но в то же время настойчиво мыть его тело.

Принц сначала пробовал сопротивляться, но после того, как мочалка больно стеганула его по шее, он решил покориться судьбе и не шевелился, пока искусно запрограммированный механизм ванной комнаты не сделал все сам. После чего вода перестала течь, а на Принца напали сразу три полотенца, а из невидимых отверстий пошел теплый воздух.

Лишь когда Принц окончательно высох, стена вновь неслышно отъехала в сторону, выпуская своего пленника обратно в комнату.

"Ну, дела-а-а! — почесал затылок Принц, — даже у моей Феи такого не было! Да, тазики сами набирали воду и грели её, но мылся я все-таки сам! Ну... или почти всегда. По крайней мере, иногда это любила делать Фея..."

После этого Принц почувствовал себя вправе облачиться в новые одежды. Когда он посмотрелся в зеркальную поверхность шкафа, то не узнал себя — перед ним стоял настоящий сказочный принц: весь с ног до головы в золоте, ухоженный, царственного вида.

Одевшись, Принц решил тщательно исследовать те хоромы, в которых он оказался.

Это была довольно просторная комната с большим стрельчатым окном, украшенным прекрасным узором из разноцветных стекол. Сюжет был предсказуем: солнце с женскими чертами лица, греющее своими длинными лучами, напоминающие властно протянутые во все стороны руки, клумбу с кустами роз.

Принц подошел к окну и осмотрел его. Так он и знал — окно было с решеткой, правда, золотой, а высота до земли была приличная — наверное, с полмили. Даже если и удастся каким-либо образом перепилить решетку, выбраться живым из комнаты все равно невозможно.

Тогда Принц стал искать двери, и, как можно догадаться, их не нашел.

"Золотой попугай в золотой клетке", — грустно подумал Принц.

Если бы не это обстоятельство, Принц мог бы подумать, что он в гостях у какого-то сказочно богатого короля. Стены комнаты были из полированного до зеркального блеска золота, идеально ровные и гладкие, без какого-либо намека на неровность — так что найти дверь не было никакой возможности.

Солнце ярко освещало комнату. Его лучи отражались от полированных стен-зеркал, отчего свет усиливался до невозможности и резал глаза до слез.

Вся эта обстановка кричащей роскоши и несвободы пробудила в его голове воспоминания о событиях в зале. Принц вспомнил теперь все — и металлический властный голос, и это странное отражение с глазами-прожекторами, и эти ужасные живые статуи, и самозакрывающиеся двери... Принц вспомнил все, и ему стало тоскливо и одиноко.

"Так и подохну здесь, в этой золотой клетке... — с горечью подумал он. — Даже поесть тут нечего — одно сплошное золото!" Он с тоской вспомнил вкусные обеды, которые ему готовила Фея.

Но стоило ему только подумать об этом, как вдруг часть стены сама собой отъехала в сторону. В открывшемся проеме показался золотой человек, который катил тележку, всю уставленную блюдами — полноценный горячий обед с напитками. Принц не стал объявлять голодовку и основательно поел — в конце концов, он никогда не страдал отсутствием аппетита, а также потому, что ему нужны силы. Хотя бы для того, чтобы понять, где же слабое место этого золотого чудовища, которое захватило его в плен, и чего, собственно, оно добивается.

— И правильно сделал, — возник в его сознании знакомый голосок с металлическими нотками. — Тебе пока ещё нужна еда для восстановления сил, но скоро ты будешь свободен. Ибо когда ты вольёшься в Поток, ты будешь совершенным, ты будешь свободным от нечистоты плоти, всех этих жидкостей, которые оскверняют твое тело, делают тебя похожим на животных, и ты сам поймешь, что сделал правильный выбор...

— А разве у меня он был? — осторожно осведомился Принц, боясь опять получить огненного тумака, как вчера. Но в этот раз его не было.

— Конечно, ты ведь сам посмотрел в Мое зеркало. Мое зеркало притягивает только тех, кто стремится к совершенству. И Я предоставляю им такую возможность!

— Что такое "влиться в Поток"? — спросил Принц, желая сменить тему.

— Поймешь, скоро поймешь... Это не объяснить. Это как новое рождение, рождение светом и от света. Это как брак, но лучше и чище. Я покажу тебе это, когда ты созреешь. Я хочу, чтобы ты сам захотел войти в Него — это обязательное условие. Иначе я просто бы сожгла твое сердце и ты стал бы одним из моих големов. Но мне не нужны рабы — у меня их достаточно — мне нужен... К тому же, ты явно способен на большее, чем только носить подносы с едой... — Принцу показалось, что в металлическом голосе послышалось что-то похожее на металлический перезвон, перезвон золотых колокольчиков... Неужели это Существо ещё может смеяться?

"Ну, если оно смеется, — рассудил Принц, — значит, бить точно не будет". И от этой мысли ему стало легче. Он настолько осмелел, что опять дерзнул спросить:

— Не понимаю, Хозяйка, почему Ты вчера называла меня "трупным червем", чуть меня не убила, говорила, что Тебе от меня ничего не нужно. А теперь обращаешься со мной как с дорогим гостем, помещаешь в роскошную комнату, в которой у нас и короли не могут себе позволить жить, кормишь вкусным обедом...

— "Много будешь знать — скоро состаришься", — не так ли говорят у вас? — ответил как-то удивительно по-женски Голос, и опять зазвенели золотые колокольчики ушах. — Пока тебе позволено знать одно, Добрый Принц — так, кажется, тебя называла жена? — ты должен делать то, что Я тебе говорю и не задавать лишних вопросов. Понятно? — Принц неопределенно мотнул головой, поглощая уже третье блюдо.

— Вот и чудненько, насыщайся, пока дают, поросеночек, — снова перезвон невидимых колокольчиков. — Впрочем, скажу тебе, что пока ты спал, Я изучила всю твою биографию с пеленок, вскрыла все тайники твоей памяти и то, что Я там увидела, оказалось, надо сказать, в твою пользу. Ты явно не похож на всех остальных, воистину трупных червей... Взять хотя бы то, что фея третьего ранга решила выйти за тебя замуж — это довольно редкий случай!.. Впрочем, — оборвала сама себя невидимая Хозяйка, — довольно, ты уже поел и пора приниматься за дело.

— Какое такое "дело"? — недоуменно проговорил Принц.

— Такое. Я хочу показать тебе твои будущие владения. Идем, Добрый Принц, ты увидишь то, чего не видел никто из смертных. То, что непременно пробудит в тебе желание остаться здесь навеки и разделить со Мной Мое Вечное Совершенство, как ты это сделал с этой твоей феей. В конце концов, Мои чертоги и Мое Совершенство не сравняться с жалкой хижиной и доморощенной красотой твоей провинциальной прелестницы!

С этими словами двери вновь открылись и что-то горячее подтолкнуло Принца в спину. Принц оглянулся назад, но никого не увидел. Зато, посмотрев вправо, на зеркальную поверхность стены, он увидел, что там отражается фигура высокой красивой женщины в золотых королевских одеждах. Она была облачена в пышное платье с куполообразной юбкой до щиколоток и открытыми плечами. С плеч ниспадала длинная пурпурная мантия. Голову её венчала королевская диадема. Округлое лицо её обрамлялось копной прямых золотистых волос, а из пустых глазниц её лились потоки яркого слепящего и жгущего до слез света.

Это была та самая незнакомка из зеркала. Но только теперь Принцу бросилось в глаза, что в этом зеркале она ничем не отличается от реальной женщины. Если бы он смотрел только на отражение, он совершенно был бы уверен, что она реальна, что к ней можно даже прикоснуться. В зеркале же карлика он видел именно призрак. От этой "реальности" отражения ему стало жутко не по себе, тем более, что рядом с ним на самом деле никого не было...

— Ну что ты застрял? — нетерпеливо произнес в его голове Голос. — Нам пора — мне так много тебе предстоит ещё показать! Ты будешь первым моим гостем за двадцать тысяч лет! Я вся в нетерпении!

— Прости, прекрасная Хозяйка. Я просто залюбовался на твое отражение... — попробовал пошутить Принц, но Непобедимое Солнце восприняло его слова вполне серьезно.

— Прощаю. Это уважительная причина. Пожалуй, единственная уважительная причина, которую я вообще допускаю для тебя. Скоро, очень скоро ты не сможешь больше никогда, ни на одно мгновение оторваться от моей совершенной красоты, а потом будешь без ума и от моей совершенной премудрости. Ты будешь так покорен моими совершенствами, что забудешь все — даже свою любимую женушку. Ты будешь благословлять тот день, в который ты здесь оказался. Скоро, Принц, скоро! Но не сейчас... Ещё рано.... Я хочу сначала показать тебе все, что я сделала, а потом уже показать себя во всем своем величии и красоте! Вперед, Добрый Принц, вперед, тебя ожидают великие открытия!

С этими словами отражение Непобедимого Солнца побежало вперед, как девочка, которая жаждет поскорей показать свои "достижения" — какие-нибудь детские рисунки или поделки — понравившемуся ей взрослому дяде. И Принцу оставалось только следовать за ним, ориентируясь на отражения в зеркалах и на звук золотых колокольчиков у себя в голове.

2.

Непобедимое Солнце теперь совершенно было невозможно узнать. В самом деле, из холодной властной жестокой королевы она превратилась в радушную хозяйку. Куда только Она его не водила! Казалось, владения Непобедимого Солнца были поистине беспредельны.

Одна зала следовала за другой. Одинаковым в них было только одно — золото в качестве материала, золотые стены-зеркала повсюду.

Как догадался Принц, зеркала нужны были Ей только для того, чтобы в них отражаться — ведь она была призраком. Но зеркала эти были необычные, волшебные. Только через них она могла проявлять себя в этом мире. Поскольку зеркала были сплошные (т.е. тянулись во всю стену без перерывов), то создавалось ощущение её реального присутствия повсюду, куда ступала нога Принца. Принц идет по одну сторону зеркал, а Она — по другую. Так могло показаться со стороны. А на самом деле шел только Принц, а Она — только отражалась. Но видимо, этого для Непобедимого Солнца было достаточно, ведь она-то себя видела реальной, в какую бы сторону ни повернулась...

Кроме золота и зеркал, все остальное было разное.

Первая зала была украшена одними изумрудами.

— Изумрудная комната, моя любимая, — похвасталась Она.

Принц, осмотрев её, аж присвистнул от удивления.

Огромная зала, также вся из золота, с высоким потолком, таким высоким, что приходилось очень сильно задирать голову вверх, чтобы его увидеть. Но главное в ней было то, что все украшения залы состояли из чистых изумрудов. Оконные рамы, люстры, кресла, рамы для картин, глаза статуй, вышивки на гобеленах — все были украшены крупными и мелкими зелеными камнями. Они были так искусно огранены, что отражая солнечный свет, который проникал через многочисленные окна, разбрасывали по всей зале мириады зеленых искр.

— Слушай, Непобедимое Солнце, а откуда ты добыла столько золота и изумрудов? — по-детски непосредственно спросил Принц.

В ответ раздался уже знакомый перезвон золотых колокольчиков.

— Где взяла, там уже и нет! — с детским лукавством ответил Голос. И опять — золотистый перезвон.

— Ну, серьезно? Любопытно же! — даже притопнул ногой Принц, совершенно забыв, что он пленник, а не гость. Но, похоже, Непобедимому Солнцу пришлась по нраву эта игра — и она только рассмеялась.

— А-а-а-а-а! Понравилось?

— Ещё бы! — сказал Принц, внимательно рассматривая подлокотники большого трона, сделанные в виде большущих золотых львов с распущенными гривами и отверстыми пастями. В глазных проемах у них также сияли искусно обточенные зеленые камни.

Вдруг Принц случайно нажал на глаз золотого чудовища и что-то щелкнуло. Раздался громоподобный львиный рык такой силы, что у Принца заложило уши и зазвенели стекла на окнах. Сами львы вдруг встали на дыбы, выставив вперед огромные лапы с острыми когтями, а их изумрудные глаза загорелись хищным зеленым пламенем.

Принц от ужаса аж отпрыгнул — он ведь никогда в жизни не видел крупных хищников и не слышал их рева, а потом, не удержавшись на ногах, рухнул на спину и больно ударился головой об пол.

Непобедимое Солнце зазвенело своими колокольчиками так, что их звук перекрыл даже львиный рык. Потом, просмеявшись, она удивленно посмотрела на Принца — тот был без чувств.

Тогда Она тронула своей невидимой — но вполне, надо сказать, осязаемой! — ножкой его плечо и Принц тут же вскочил с пола как ошпаренный, держась за обожженное плечо.

— Ой, я, кажется, тебя обожгла... — и опять рассмеялась.

Но Принцу было не до смеха. Он насупился и посмотрел в зеркало исподлобья — ему не столько было обидно за ожог, сколько за то, что он так опозорился со львом.

— Не люблю я таких шуток! Что это за такое обращение с гостями? Всё — я с тобой больше не играю! Я пойду к себе в комнату, и больше ты меня не увидишь! -Принц и впрямь тут же направился к выходу, про себя подумав, будет ли она его опять жечь или нет.

Но, похоже, что Непобедимое Солнце решило принять правила игры — ведь она ей так понравилась!

— Эй, Принц, не уходи, я больше не буду! Давай, я полечу тебя! Правда, я не хотела...

Вдруг рукав туники сам собой пополз вверх, и к красному пятну на коже прикоснулось что-то нежное, мягкое, прохладное. Боль тут же стихла, а рукав туники опять сам собой опустился на свое место.

— Ну, как?

— Теперь хорошо... А зачем эти чудища так зарычали?

Громкий звон колокольчиков.

— А-а-а! Испугался, трусишка! Это я специально сделала, чтобы гостей пугать. Здорово сработало, правда? Ты только представь что это такое — двадцать тысяч лет ждать, чтобы кто-нибудь вот так вот как ты бухнулся со страху на пол от моей шутки! — и опять засмеялась.

Но Принцу это вовсе не показалось смешным. Оказаться в таком идиотском положении первым и единственным было сомнительной честью, и он промолчал.

— Эй, ну не обижайся! Мне понравилось с тобой играть! Думаю, мы с тобой поладим! Пойдем, я тебе покажу другую залу, там тоже интересно. — И солнечный призрак опять побежал вперед, к двери напротив трона. Принцу ничего не оставалось, как последовать за нею.

Другая зала была алмазной.

— Алмазная палата, — с нескрываемой гордостью произнесло Непобедимое Солнце. — Сколько карликов пришлось сюда согнать, чтобы они все это сделали для меня — жуть просто!

— А-а-а! — протянул Принц разочарованно. — Значит, это карлики все делали!

— Ну а кто же ещё? — недоуменно ответил Голос. — Но все чертежи делала я сама, они только выполняли техническую работу, обтачивали камни... Фи! Да разве бы карлики догадались делать такие изразцы на окнах? А такие узоры и картины? А гобелены? В своем ли ты уме, человечек! Только Я могла такое сделать — и никто больше! — призрак топнул ножкой по полу — по крайней мере, так показали стены-зеркала.

Принц понял, что лучше не злить "радушную хозяйку" — так он назвал её нынешнюю роль. А то, что она расстроилась, было понятно потому, что она опять назвала его "человечек" вместо "Принц".

— Прости меня, Непобедимое Солнце, я не хотел тебя обидеть... — поспешно извинился Принц.

— Да ладно! Сразу видно, деревня! Ничего не смыслишь в высоком искусстве! Небось, ничего кроме дешевеньких акварельных пейзажиков и не видел. Так уж и быть, прощаю. Если б смыслил, понял бы, что ТАКОЕ карлики не сделают. У них фантазии хватает только чтобы обвешивать простофиль-фей на рынке, продавая им камни втридорога, а на такое... Ну, уж нет! Вот, посмотри!

Легкое прикосновение горячего ветерка к лопаткам и Принца подтолкнула вперед какая-то сила. Он оказался у длинной стены, увешанной гобеленами.

Все гобелены были сплетены из золотистых нитей, сиявших на солнце. Но главное было не в этом.

— Смотри, сколько нитей! Блестят всеми цветами радуги. Мне приходилось их вытаскивать прямо из алмазов специальными заклинаниями. Потрудилась тогда на славу!

— Да уж, действительно, здорово!

И верно, на золотистом шелковом фоне переливающимися на солнце всеми цветами радуги нитями были вышиты разнообразные пейзажи. Тут были и заливные зеленые луга, на которых паслись упитанные коровки; и зеленые рощицы, по которым прыгали веселые зайчата; и синие пруды, по которым плавали уточки; горные ущелья, над которыми гордо реяли орлы и многое, многое другое. Но все эти разрозненные сюжеты объединяло одно — везде, на безоблачном небе царственно сияло крупное яркое золотое солнце с женскими чертами лица.

Принцу эти гобелены понравились больше, чем львы с изумрудными глазами. Его лицо просияло, как у ребенка, которому показали новую игрушку. Он внимательно стал изучать каждый рисунок, нежно трогая изображенных зверят.

— Ой, какой зайчонок хорошенький! А какие коровки! А лягушата... Ну, точь-в-точь как настоящие! — то и дело раздавались его восхищенные возгласы.

Солнечный призрак с замиранием сердца стоял позади Принца. Он явно не ожидал такой искренней похвалы и такой детской непосредственной радости.

— Хочешь, Принц, я тебе подарю парочку таких штучек — раз они тебе так понравились? У меня ещё есть! — наконец, по-детски непосредственно произнесло Непобедимое Солнце.

— Правда?! — от радости Принц захлопал в ладоши и повернулся к Непобедимому Солнцу. — Вот моя Фея будет рада — она тоже так любит...

— Какая такая Фея?! — резко изменился Голос. И Принц почувствовал невыносимое жжение в груди и голове. Голова закружилась и заболела, как бывает при перегреве на солнце, сильно затошнило. Пот покатил градом по всему телу, ноги подогнулись и он рухнул на пол. Принц хотел что-то сказать, но не в силах был издать ни звука. Он раскрывал рот как рыба, выброшенная на берег. Перед глазами поплыли оранжевые круги. Он стал стремительно падать в какую-то огненно-оранжевую бездну...

Впрочем, падение быстро прекратилось. Он почувствовал, что кто-то словно схватил его рукой за шиворот и резко потащил обратно из этой бездны.

— Эй, человечек, ты жив? А ну отвечай, а то хуже будет!

Принц с трудом открыл глаза.

— Ещё раз скажешь мне про эту Фею, я сожгу твою память так, что и пепла не останется, понял?

Принц насупился.

— Слышишь?

Молчание.

— Эй, не молчи! Отвечай, когда с тобой говорю Я! Немедленно! Кто тут пленник — я или ты?

Принц уныло посмотрел на кончики своих сандалий, а потом медленно ответил:

— А я думал, что я здесь добровольно, что я — гость, которому показывает достопримечательности радушная хозяйка... — и в деланном недоумении развел руками.

Возникла неловкая пауза.

— Ну, в общем, конечно, да, но подразумевается всё-таки, что ты уже отсюда никуда не уйдешь, вот... Неужели после всего этого великолепия и совершенства тебе может хотеться вернуться обратно в свою берлогу?! — с чувством праведного возмущения проговорил Голос. — Не понимаю! Я-то имела ввиду, что я твою новую комнату (ведь, правда, она хороша?) украшу своими подарками, что ты будешь ими вот так вот как сейчас любоваться, думать обо мне... Сам рассуди — как бы оправдываясь, сказало Непобедимое Солнце, — каково мне слышать про эту... деревенскую гусыню в моих-то чертогах?

— Она не гусыня, — обиженно произнес Принц, — а моя жена и мать моих детишек, которых я очень и очень люблю...

— Фи! Подумаешь! — парировал Голос. — Вот увидишь, когда ты сольешься с Потоком, ты о них даже и не вспомнишь! Это такое блаженство, что все земное кажется чепухой! Впрочем, у тебя ещё будет возможность это оценить, а пока... Пока пойдем осмотрим сапфировую!

И призрак поспешил вперед, словно убегая от дальнейшего продолжения разговора, принявшего такой неприятный для него оборот.

Общий вид сапфировой залы был примерно такой же. Такой же высокий потолок, такие же золотые литые колонны, такие же канделябры, статуи и люстры. Только украшено все здесь были темно-синими сапфирами.

— Я сама делала эскиз и заказывала поставку камней и их огранку — прихвастнула хозяйка, довольно глядя на то, как Принц удивленно осматривал редкие камушки, искусно украсившие одну из колонн.

— Вот, смотри, этого ты ещё не видел, — и опять между лопаток Принц ощутил горячее прикосновение, подтолкнувшее его одной из стен.

Принц подошел туда и... ахнул. Вся стена была увешана превосходными картинами, чьи золотые рамы были украшены синими сапфирами совершенно разного размера и разной формы огранки. Такого нерационального употребления богатства Принц ещё не видел.

Но самое красивое, конечно же, в этих картинах были сами картины. Все они были довольно большого размера, в три, а то и четыре человеческих роста, так что, чтобы их рассмотреть полностью, Принцу приходилось отступать далеко назад. Написаны они были масляной краской — очень яркие и живые. В общем, это были сплошь пейзажи и на те же темы, что и гобелены — луга, сады, леса, горы, пруды с самыми разнообразными животными. На всех картинах как живое ярко сияло женообразное солнце с лучами-ручками, которые, казалось, хотят объять все и вся в этом мире.

Но Принцу-то именно пейзажи и нравились больше всего! Удивительно даже, насколько совпадали вкусы Непобедимого Солнца и Принца! Даже Фея все-таки любила и портреты, и художественные композиции, а потому настаивала на полезности и семейных портретов, и всяких зарисовок из их жизни для домашней картинной галереи. А тут — одни пейзажи — и больше ничего!

Но самым удивительным на этих картинах было то, что изображенные там персонажи казались совсем как живые. Ветви деревьев, например, казалось, колебались от дуновения ветерка, реки — текли, а пчелы почти как живые роились над цветами.

Принца это привело в такой восторг, что он даже забыл закрыть рот, жадно рассматривая очередную зверушку.

— У-у-у! А моя-то Фея так рисовать не умеет... — прошептал Принц и тут же осекся — сейчас ка-а-а-ак получу опять по шее! Но ничего не произошло.

— Ещё бы! — снисходительно произнес Голос. — Она, небось, все картинки делает при помощи запоминающих кристаллов! Фи! Тут и карлик понаделает сколько угодно картин, а попробуй-ка масляной краской!

— Ой! — вдруг воскликнул Принц, — а на этом источнике я был... Да, да, я ошибиться не могу! Там ещё живут мои старые знакомые ивы — они так любят болтать друг с другом без умолку! А ещё на них живут две большие улитки, такие смешные, с рожками... Я любил их щекотать травинкой по брюшку! Да и эта речка мне знакома... Я ведь там плаваю всегда с русалками, на перегонки! Да-да, вот тут ещё песчаный пляж за поворотом, я обычно там обсыхал. И тут я был... и тут... Слушай, Непобедимое Солнце, а откуда у тебя эти сюжеты? Откуда ты знаешь про наши места?

— Мне многое, Принц, известно, многое... — загадочно проговорил Голос.

— Ты прям как моя Фея! — гневно топнул ногой Принц. — Все время что-то от меня скрываешь! Мне это не нравится! Разве я не твой гость?! Сама же говорила! — В ответ ему опять мелодично зазвонили колокольчики.

— А ты разве до сих пор не понял, что МЫ ВСЕ ТАКИЕ? Да, мы любим помыкать другими, чувствовать свое превосходство. Это — наша стихия! Даже твоя провинциальная красотка не может не проявлять свойства своей расы!

— Ну и сидите с вашими секретами! Очень надо! — и Принц как ребенок обиженно махнул рукой и отвернулся спиной к картинам.

Некоторое время оба молчали.

— Эй, Принц, а ну вернись ко мне! Мне скучно! Мы так не договаривались! Давай! Я тебе показываю мои сокровища, а ты должен восхищаться, понял? А то поджарю тебе одно место, быстро заговоришь!

Молчание.

— Э-э-э-й, Принц, а ну, сделай ещё такое лицо, как раньше, когда ты на зверюшек смотрел. Мне понравилось! Ну, давай, я хочу продолжить игру! Да-а-а-а-ва-а-а-ай! — Принц ощутил, как его кто-то щекочет, как будто какой-то травинкой то в ухе, то по животу, то по спине. Принц не выдержал и засмеялся.

— Аг-а-а-а-а! Засмеялся! Это хорошо! Теперь я знаю, чем тебя доставать, когда ты будешь кукситься. А ну, пошли в другую залу, я тебе покажу ещё кое-что интересненькое... — Солнечный Призрак, бросив щекотать Принца, стремглав пустился вперед, а Принцу ничего не оставалось, как последовать прямо за ним.

Следующая зала была рубиновой. Как можно было догадаться, все здесь было украшено кроваво-красными рубинами.

Но тут внимание Принца привлекли странные узоры на стенах, сделанные из какого-то незнакомого цветного материала, наклеенного на золотистый фон.

— Что это? — удивленно спросил Принц, указывая на них пальцем.

— Эх ты, деревня! — насмешливо произнес Голос. — Это ж мозаика, разве не знаешь?

— Нет, я знаю только витражи. В Авалоне, на турнире, я их много видел, а вот это вижу в первый раз, — недоуменно сказал Принц. Он внимательно ковырял пальцем рубиново-красную розу, которая росла посреди сада из персиковых и грушевых деревьев. При свете солнца она переливалась рубиново-красными искрами. — Это какие-то крошки...

— Вот если бы ты у королевы Лоры поменьше бы занимался ерундой, то увидел бы, что в её дворце много мозаики. Русалки собирают разноцветные раковины на дне Моря, а потом их толкут в крошку в специальных ступах. На досках, при помощи специальных трубочек выдувают узоры, а потом заклинаниями прикрепляют их к доске и получается картина.

Принц густо покраснел. Да, что-то подобное он, помнится, мельком видел во дворце Морской Королевы, но как-то не удосужился выделить время толком рассмотреть их — его тянуло то туда, то сюда. Русалки, как известно, на диво общительный народ...

— И ты тоже все это вытолкла из раковин? — удивился Принц. Он стоял как раз перед большой мозаичной картиной, на которой был изображен кроваво-красный закат над Морем. Красноватое солнце и красноватые отблески заходящего солнца на воде переливались рубиновыми искрами.

— Нет, конечно, — ответил Голос. — Откуда мне их взять здесь? В основном, я использовала разные цвета стекла, разбитого в крошки, но рубиновые тона, которые ты видишь на каждой картине, — это перетертые в крошку рубины...

Тут уж Принц не выдержал.

— Слушай, Непобедимое Солнце, да ты прям художница какая-то! Я и не думал, что ты такая...

— ...А что же ты думал? — вдруг с нескрываемым любопытством спросил Голос.

— Н-у-у-у, что ты — могущественная волшебница, властная, жестокая, беспощадная, опасная...

Голос Принца прервал громкий металлический перезвон.

— Ну и правильно ты думал, я действительно такая! Но, как видишь, и другая тоже... А тебе... действительно... нравится?..

— Очень! — и Принц не соврал. Картины действительно были великолепны.

Опять оба замолчали. А потом Принц вдруг ощутил, как что-то жгуче-горячее прикоснулось к его шее и губам. Он почувствовал, как все тело его становится мягким — такое чувство бывает, когда погружаешься в горячую ванну. Волна жгучего удовольствия прокатилась по всему телу — от макушки до пят. От наслаждения у него так бешено забилось сердце, что, казалось, вот-вот вырвется из груди, дыхание перехватило, перед глазами поплыли разноцветные круги...

Но в тот момент, когда наслаждение стало совершенно невыносимым, прикосновение прекратилось. Принц едва успел облокотиться на литую золотую колонну, чтобы не упасть.

— Нет... Тебе ещё нельзя... — раздался в голове страстный шепот. — Твоя плоть слишком слаба, чтобы выдержать меня... Умрешь ещё раньше времени...

— Ч-ч-что? Что это... было? — судорожно глотая воздух, облизывая обожженные потрескавшиеся губы, недоуменно спросил Принц.

— Поцелуй... Всего лишь маленький поцелуйчик Непобедимого Солнца, вот и все... — зазвенел колокольчик. — Ну как, понравилось? Да? Вот когда ты пройдешь чрез Врата Потока, ты станешь таким же сильным, как я, и тогда ничего уже не помешает нам, ни-че-го... Ладно, хорошего помаленьку, побежали, покажу тебе и витражи тоже — такие, что авалонские покажутся тебе просто жалкими стекляшками!

И, продолжая звенеть колокольчиками, призрак побежал в следующую залу.

— ...А это зала — Стеклянная! — торжествующе воскликнула Хозяйка.

Тут уж Принц и вовсе не мог вымолвить ни слова. Вся зала была сплошь из литого разноцветного стекла. Стеклянными были колонны, стеклянными были статуи, стеклянными был трон и кресла, канделябры и все остальное.

— Стекла подобраны таких цветов, которые входят в спектр солнечного луча. Помнишь? "Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан"? — и опять зазвенели золотые колокольчики.

"Да-а-а", — подумал Принц, "ведь эту запоминалку феи заучивают ещё в первом классе Школе фей, неужели Она все ещё её помнит? Значит, солнце не полностью сожгло её память..."

Стекло отражало и преломляло солнечные лучи так, что зала просто утопала в разноцветных солнечных зайчиках, которые, вдобавок, постоянные прыгали и бегали по комнате, как настоящие. Принц сначала не мог понять почему, а потом заметил, что и колонны и все другие предметы медленно вращались по разным осям.

— Вот здорово-то! Слушай, Непобедимое Солнце, но ведь настоящее-то солнце уже зашло за тучку, а у тебя стекло по-прежнему все отражает!

— А у меня в Башне солнце никогда и не заходит, даже ночью, — последовал тут же ответ. — Мои зеркала, как ты заметил, наверное, волшебные. Они накапливают солнечную энергию, а потом, когда солнце садится или прячется за облака, начинают эту энергию излучать. Так что обрати внимание сегодня ночью, если, конечно, опять не уснешь сегодня как сурок (звон колокольчиков) — все будет светится здесь и повсюду... Правда, ночью, когда всходит луна и звезды, мои зеркала опять переходят на режим отражения и отражают уже лунный и звездный свет... Впрочем, увидишь! Имей в виду — не надейся — сегодня я тебе спать не дам! — И опять радостно-мелодичный перезвон колокольчиков.

— "Что-то уж больно часто она стала смеяться, — недоуменно подумал Принц. — А при первой встрече — червь да червь и глазищами — зырк-зырк! А теперь — ну прям радушная хозяйка какая-то... Что с ней произошло такое? Не понимаю... Все эти женщины-колдуньи такие непонятные!"

— Э-э-й, Принц, ты что — опять задумался? Пойдем, покажу тебе витражи... — и что-то горячее опять подтолкнуло Принца в спину.

Он подошел к окнам. Они здесь были намного больше, чем в других залах. Вся стеклянная часть окон, больших — в несколько человеческих ростов, была выложена из кусков цветного стекла на те же пейзажные темы.

Впрочем, Принц обратил особое внимание на закономерность. На витражах, как и на прочих видах картин, кроме зверят, большое место занимали цветы — розы, нарциссы, хризантемы, орхидеи, даже васильки и ромашки. Правда, везде это было к месту. Например, где ромашки — тут же были изображены пчелы, их опыляющие, где розы — тут же изображен роскошный сад, по которому летают цветные попугаи и бегают шаловливые обезьянки, где эдельвейсы — высокие горы с редкой растительностью и орлами, парящими в высоте.

— Создатель! — опять не выдержал Принц. — Да ведь на одно такое окно у тебя ушла, наверное, уйма времени!

— Года полтора, не меньше, — тут же отозвался Голос. — Пока созреет в голове образ, пока я его нарисую, пока подберу материалы...

— И тебе не скучно было?! Ведь тут сделано столько всего!

— Знаешь, если у тебя будет лишние двадцать тысяч лет свободного времени — посмотрю, что ты будешь с ним делать, — поддел его Голос.

Принц почесал макушку и присвистнул — такие цифры не умещались в его голове.

— Даже не знаю... Наверное, я бы обошел все лужайки, лески, речки и горы Целестии и перезнакомился бы со всеми её обитателями. Витражи мне не сделать — это уж точно... — но тут озадаченное лицо Принца вдруг просияло — Зато я люблю записывать зверушек и пейзажи на запоминающий кристалл, для меня его...

— ...Знаю-знаю, — поспешно прервал его Голос. Всю твою память я изучила досконально. Думаешь, стала бы я показывать тебе все это, если бы не знала, что ты такой...

— Какой?

Он опять почувствовал легкое прикосновение к щеке — как будто какая-то невидимая рука дотронулась до неё.

— Такой, какой надо! Что это за глупые вопросы? Пойдем, нам ещё много чего предстоит посмотреть...

Но тут желудок у Принца предательски заурчал. Ведь солнце уже перевалило давно за полдень, а он ещё даже не обедал. Не успел он ничего сказать, как Непобедимое Солнце уже засмеялось:

— Ой, извини, я совсем тебя затаскала, как игрушку, а ведь ты же ещё не обедал! А ну пойдем обратно в Изумрудную! Я велю для тебя накрыть стол — будем обедать!

— А разве ты... ешь? — удивленно захлопав ресницами, спросил Принц.

— Ну, конечно же, нет, глупыш! Просто посижу с тобой за компанию, покормлю тебя! — и опять перезвон колокольчиков. А потом что-то схватило Принца за руку и потащило обратно, в Изумрудную Залу.

3.

Действительно, в Изумрудной Зале уже был накрыт длинный стол, также целиком вылитый из золота, который был накрыт золотистой шелковой скатертью. Золотые големы молча раскладывали последние блюда. Меню включало только те блюда, которые любил Принц — чисто вегетарианская еда. Здесь были и клубника со сливками, и салаты из свежих овощей, и многое другое, только розовой пищи не было.

— Ну как? — торжествующе спросил Голос.

— Мои вкусы ты тоже взяла из моей памяти, да?

— Конечно, а где же ещё! Только розовой пищи у меня нет, уж не обессудь — розовые облака даже для меня недоступны.

Но Принц ничуть не расстроился. За время экскурсии он изрядно проголодался и теперь готов был съесть все, что угодно. Но только он потянулся к еде, как услышал Голос.

— Эй, эй, подожди, мне хочется самой тебя покормить, я ведь здесь Хозяйка, не так ли?

И с этими словами один из золотых стульев, украшенных на спинке большими изумрудами, сам "подъехал" к Принцу и остановился рядом. Блюдо с клубникой поднялось в воздух и ягоды одна за другой стали сами собой взлетать в воздух.

— А ну, открывай-ка ротик, давай, не капризничай! — мелодично зазвенел колокольчик.

— Что это за шутки такие? — обиделся он. — Дай я поем как нормальный человек!

— Ну-ну, давай, не капризничай! Я, может, хочу сама тебя покормить! А моя воля тут закон, понял? В конце концов, ты мой первый гость за двадцать тысяч лет! Так что давай — наслаждайся гостеприимством! — И с этими словами Принц опять ощутил жгучее прикосновение к щеке и рот, против его воли, сам открылся. После чего в него влетела солидная порция клубники.

— Ну, вот и хорошо! Вот и умница! Наедайся, поросеночек! — зазвенели металлические колокольчики.

Принц чувствовал себя в идиотском положении, ему хотелось обидеться и выплюнуть все съеденное. Но почему-то он этого не делал. Нет, не столько из-за страха перечить воле властной и могущественной хозяйки, сколько...

— Слушай, Непобедимое Солнце, — едва прожевав порцию каких-то овощей, спросил Принц, — а почему ты не вышла замуж, почему у тебя нет детей?

Опять на какое-то время повисла тягостная пауза. А потом вдруг в воздух взлетела золотая ложка и легонько хлопнула Принца по лбу, опять раздался металлический смех.

— А ты оказывается не такой простачок, как кажешься! Ничего... все это поправимо... А теперь попробуй-ка этот фрукт. Готова поспорить, что ты его вообще никогда не ел — он растет только на Дальнем Юге. Специально для тебя их доставил мой золотой слуга.

И из золотого блюда поднялся довольно большой кусок разрезанного на части мясистого красного плода, покрытого тоненькой кожицей. Казалось, диковинный фрукт состоял из одного красного сока, пропитавшего мякоть, как вода — губку. Он подлетел прямо ко рту Принца и с трудом в него влез. Ароматный сладкий сок и нежная мякоть наполнили ротовую полость — фрукт оказался действительно очень вкусным. У Принца надулись щеки как у хомячка и металлический смех оглушил его.

— Ну, ты просто хомячок какой-то! Видел бы ты себя со стороны! Ну, ты жуй-жуй получше, а то подавишься ещё...

... — Так, пообедал? Ну, все, пошли дальше, а то до заката не успеем.

— А почему именно до заката?

— Потому что после заката у меня для тебя — другая программа, вот почему, — и опять Принц получил ложкой по лбу. — Пошли быстро, пока я не заскучала! Вперед!

На этот раз их путь лежал в Библиотеку.

"Что это за громадина, Создатель?!" — подумал про себя Принц.

Высотой с порядочный 10-этажный дом. Стилажи, стилажи, стилажи... до самого потолка! Огромные толстые фолианты — красные, зеленые, голубые, черные, желтые... Кожаные переплеты, обшитые золотыми пластинами и защелками.

— Неужели ты все это прочитала? Ни за что не поверю! — спросил, задирая голову вверх, Принц.

— Конечно. Впрочем... Мне не нужно читать книгу, как тебе. Мне достаточно посмотреть на книгу, и я уже вижу её насквозь. Ты забываешь, человечек, с Кем ты имеешь дело! Я уже не простая фея, Я — представительница и родоначальница совершенно другой расы, расы божественной и совершенной во всех отношениях, Я...

Но Принц уже не слушал её философских излияний. Её голос звучал где-то на периферии его сознания. Внимание Принца целиком поглотили книги. Снимая их с полок одну за другой и пытаясь хотя бы по названию понять, что в ней написано. Ведь сам Принц был большим любителем почитать.

Вот, Принц взял одну книгу в зеленом переплете. На обложке золотыми буквами было написано: "О превращениях" и чуть ниже — "Магистр транзитологии, фея 3-го ранга, ведущий научный сотрудник отдела Љ1-14".

Принц открыл первую попавшуюся страницу и с трепетом неофита вслух прочитал название подзаголовка: "Как превратить осла в козла". Пункт первый. "Прежде чем заняться превращением осла в козла, необходимо ответить на вопрос, насколько это превращение актуально с точки зрения поставленной феей магической задачи...."

"Ну-у-у, это не интересно, — подумал Принц, — а дальше-то что? Ах, вот": "Начертите при помощи подручных средств фигуру Љ1 (Приложение 15, стр. 414), затем поместите объект в центральном секторе фигуры (Приложение 16, стр. 515). Мысленно произнесите формулу Љ5 (см. Приложение 27, на стр. 577)".

"Ну, вот", — подумал Принц, — "ещё и страницу искать нужно! Ну, где же она?"

— Я вижу, тебя заинтересовала магия, мой Добрый Принц? — опять раздался в голове металлический голос. — Не сильно же тебя баловала этим твоя дорогая женушка, не правда ли?

Принц чуть не лопнул от досады. Непобедимое Солнце опять бессовестно использует его мысли и воспоминания! Ему стало жутко обидно и за себя, и за Фею и желание читать дальше у него начисто пропало. Он захлопнул книгу и поставил её на место.

— А Я, между прочим, — словно не замечая его негодования, продолжало Непобедимое Солнце, — в отличие от твоей завистливой женушки, могу обучать тебя магии. Все эти чертежи, формулы, заговоры — это все вчерашний день. Очень скоро ты сможешь все это проделывать одним движением мысли. А феи эти никогда тебе ничего не откроют, потому что для них магия — это власть!

— Неправда! — не выдержал Принц. — Феи — Хранительницы нашего мира! Они используют волшебную силу для поддержания в нем Порядка и Процветания! Они защищают нас от зла!

— Да, да, да, конечно, мой дорогой! — и металлические колокольчики задребезжали так, что у Принца заболели уши. — Меня этим тридцать лет кормили в Школе Фей, наелась до тошноты! А скажи-ка мне, мой дорогой Принц, а почему это волшебству не учат людей, раз оно такое полезное? Ну-ка отвечай!

— Ну-у-у-у... — замялся Принц, который, если честно, и сам задавал себе этот вопрос неоднократно. — Мы, люди, мало живем — учиться ведь долго надо! — выпалил он первое, что пришло в голову.

— Но не ты, Принц, — парировала с издевкой Непобедимое Солнце. — Тебе дали такую же жизнь, как и феям — это раз. А почему бы, кстати, не дать такую же вечную жизнь и другим людям, не состоящим в браке с феей, как ты?

Принц замолчал и насупился. Ответить было нечего.

— То-то же! — торжествовал Голос. — А я отвечу тебе, причем на все эти вопросы сразу. Феям просто нужна власть. Власть над Целестией. Власть неограниченная и вечная. Люди им нужны — смертные и бессильные, чтобы по сравнению с ними особенно бросалась в глаза их вечная юность и необыкновенная сила. Быть этакими сказочными "принцесскам"! Ха, неплохо придумано, правда? А если и берут они себе, для размножения и развлечения, пару-тройку сотен человечков за несколько тысяч лет, — продолжила солнечная колдунья. — То и их они не посвящают в свои тайны, делая из них что-то среднее между трутнями в улье и плюшевыми зверенышами, годными только столы накрывать да тапочки к постели подносить. Разве не так, а, дорогой ты мой счастливый Принц?

От жестоких слов Непобедимого Солнца, звучавших в голове, Принцу стало не по себе. Он хотел зажать уши руками, убежать на край света, но знал, что это бессмысленно. Ответить же ей он ничего не мог... Трутень... плюшевый звереныш... — вертелось у Принца в голове. Ком обиды подступил к горлу, а руки инстинктивно сжались в кулаки.

— Но Фея любит меня! — наконец, не выдержал и закричал во всю глотку Принц. — Я для неё не трутень, не игрушка, нет! — И, схватив первую попавшуюся книгу, бросил её в золотистое отражение в зеркале. Книга глухо ударилась о металл и отлетела в сторону, а отражение лица в зеркале продолжало смеяться.

— Любовь? Ха-ха-ха! А ты думаешь, феям известно, что такое любовь?! Ха-ха-ха! Ну ты и развеселил меня! Я теперь совсем не жалею, что оставила тебя в живых! Давно я так не веселилась, ха-ха-ха!

— Прекрати, Рыжее Солнце! Фея меня спасала от смерти, Фея меня лечила, Фея меня жалела, Фея обо мне заботилась, Фея любит меня!..

— ...Фея использует тебя, простофиля! — резко и властно оборвал его Голос. — Ей просто скучно сидеть тысячами лет на одном месте! Сам подумай, ей надо же чем-то заниматься, дурачок. Да и себе подобных плодить, исполняя бессмертные заветы опьяневшей от власти трехголовой Премудрости! И все они такие, все! Люди для них — что скот для пастухов. И не только они — все обитатели этого чокнутого мира!

— Я больше не хочу тебя слушать! — закричал Принц и бросился вон из Библиотеки. Он выбежал через открытую дверь на свежий воздух. В этот раз ему уже никто не препятствовал этого делать.

Он добежал до открытой площадки, с которой был удивительный вид на горы, на догорающий закат, и жадно глотал бодрящий горный воздух. По щекам Принца ползли влажные струйки слез, слезы обиды и горечи, которых ему было стыдно.

— Не переживай, мой милый маленький Принц, — уже спокойно произнес Голос. — Правда всегда режет глаза. Но ведь правда делает нас сильнее, не так ли?

— Я не верю тебе... — всхлипнул Принц.

— Наконец-то ты поумнел, Принц! Значит, не зря все-таки ты тут очутился, — торжествующе произнес Голос. — Начинаешь понимать, что к чему. Я ведь тоже фея, и мне тоже верить нельзя. Никому верить нельзя! Мы все — колдуньи. Природа у нас такая — всех околдовывать, — и колокольчики снова зазвенели в ушах, но уже более сдержанно. — Ты взрослеешь, Принц, и Я тобой довольна. Глядишь, и станешь достойным Меня учеником, а, может, и больше... Ну, раз уже ты выбежал наружу сам, пойдем посмотрим теперь мои сады — думаю, тебе будет небезынтересно.

4.

Сады были действительно сказочно прекрасны. Они целиком состояли из золотых деревьев, очень похожих на настоящие. Тут были и персики, и яблони, и груши, и вишня, и даже пальмы... Листья на деревьях — сплошь серебряные, трава — изумрудной, а цветы — рубиновые розы и сапфировые васильки.

— Я специально вывела такие сорта. Потребовалось много экспериментов с магией — и очень, очень много драгоценных металлов и камней, конечно же, — опять похвасталось Непобедимое Солнце. — А розы и васильки — мои любимые цветы, как ты, наверное, догадался.

Трава и листья шевелились на ветру как живые. Но самое удивительное — они пели песни. А по ветвям прыгали певчие птички, разноцветные попугаи и веселые обезьянки. Они также были сделаны из золота, глаза у них были из драгоценных камней. Они весело болтали, пели песни, а обезьянки, вдобавок, уморительно верещали и играли друг с дружкой в догонялки.

— Мне потребовалось много потрудиться, чтобы запрограммировать их на непосредственность. Первые образцы у меня просто бегали взад и вперед, как тупые механические машинки карликов. А теперь они у меня как живые! Между прочим, мои мартышки могут даже запоминать разговоры, выполнять команды, подражать и даже передразнивать, как настоящие обезьянки! Вот, смотри!

Вдруг одна из обезьянок соскочила на дорожку, посыпанную золотым песком, и скорчила уморительную рожицу. Она раскрыла рот, высунула кончик языка, вылупила глазищи, подошла медленным неуверенным шагом, шаркая по дорожке, к первому попавшемуся цветочку и стала его рассматривать с идиотским выражением мордашки. При этом она медлительно, нараспев, приговаривала дребезжащим голоском: "цветочек мой красивенький, давай-ка я расскажу тебе сказку..."

Непобедимое Солнце снова залилось металлическим смехом, но Принцу было не до веселья. Он даже и подумать не мог, что может выглядеть со стороны таким кретином.

— Ну, ладно, ладно, не обижайся, не такой уж ты идиот (новый взрыв смеха)! Ну, не интеллектуал, конечно, да и не король Роланд... Хотя что мешает тебе им стать?

— Я такой, какой я есть! — гневно закричал Принц. — И, между прочим, моя Фея любит меня таким, какой я есть! Я её муж, а не твой, так что оставь свои пожелания при себе, также как и своих искусственных обезьян тоже!

Принц развернулся и быстрым шагом пошел обратно к Башне. Его терпение лопнуло! Издевательства этого Непобедимого Солнца были просто невыносимы. То она одна, то другая, то чуть не вешается ему на шею, то высмеивает его, то изображает из себя радушную хозяйку, то высокомерную владычицу. Надоело!

Но не тут-то было! Стая золотых обезьян вдруг, с диким гоготом прыгая с ветки на ветку, обгоняя друг друга, перекрыли дорогу Принцу. И та обезьяна, которая его высмеивала, встала впереди остальных и, упав на колени перед Принцем, заголосила жалобным голоском:

— О, Ваше Высочество, простите меня, недостойную мартышку! — и жалобно завыла, пресмыкаясь по земле, а за ней и вся стая, пытаясь схватить сандалии Принца и поцеловать их.

— Я думаю, они достойны прощения, не правда ли? — раздался сзади насмешливый Голос. — Что с них взять? Они ведь всего лишь обезьяны, хоть и золотые.

Но Принц её не слушал. Он так поразился их "живоподобности", как он про себя окрестил их манеру поведения. Забыв свою обиду, удивленно спросил, как ни в чем не бывало:

— Слушай, Непобедимое Солнце, а почему во всех этих садах у тебя нет живых птиц и зверей, живых растений и травы?

— А зачем они мне? — тут же последовал ответ. — Они мерзкие, плотские, нечистые. Золото совершенно. Моё совершенство не терпит грязи рядом с собой.

— Но зачем тогда тебе золотые?

— Потому что Я так хочу, ясно? Не задавай глупых вопросов! — Принц опять было ощутил сильный жар в сердце, но только на мгновение.

— Лучше посмотри на это, — вдруг, как ни в чем не бывало, спокойно произнес Голос, и невидимая сила подтолкнула его обратно, в глубину сада.

Там в укромной тенистой рощице, тоже, впрочем, золотой, сидели на гигантских (в три или четыре человеческих роста) золотых тронах две огромные золотые статуи Мужчины и Женщины. Они были одеты в короткие золотые туники. С плеч их ниспадали роскошные золотые мантии. Головы венчали королевские диадемы. Они держались за руки и смотрели друг на друга с каким-то сладострастным вожделением.

— Как тебе?

— Где-то я уже это видел, — сказал простодушно Принц, оглядывая их с ног до головы.

— Дурак, эти статуи сделаны по моему эскизу, их не мог придумать больше никто! Разве ты не узнаешь их?

Принц внимательно посмотрел... и ему на миг стало плохо. Женщина в этой композиции была красива и прекрасно знакома ему — это была все та же круглолицая золотоволосая красавица с зияющими дырами вместо глаз, из которых струился солнечный свет.

Но мужчина...

"Создатель!" — вдруг дошло до Принца. Ведь это же был ОН и — не он одновременно.

Вроде, все черты лица и фигуры, как у него. Но выражение лица... странное, если не сказать, страшное. Выражение лица было каким-то НЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ, отталкивающим, но что в нем было такого, Принц никак не мог понять.

Наконец, он все понял. Смотря на самого себя, он испытывал примерно такое же чувство, как если бы увидел самого себя мертвым! Это был Принц, все черты лица были его, но это был мертвый Принц, как чучело когда-то живой птицы. На лице у него не было ничего живого. Вместо него — какая-то бездушная маска. Такое впечатление, что у Золотого Принца была начисто сожжена душа, сожжено сердце, сожжена его любовь к Прекрасной Фее. Это был уже НЕ человек, но какой-то бездушный идол, кумир, тень настоящего Принца...

— Ну как, тебе нравится? — вновь возник в сознании нетерпеливый голос Непобедимого Солнца.

— Лучшего и представить невозможно, — солгал Принц. — Но откуда такое сходство со мной?

— А-а-а-га-а-а! — металлические колокольчики зазвенели с усиленной частотой. — Догадался? Когда я создавала эскиз, я об этом не думала. Но потом, когда увидела тебя в зеркале, сразу узнала. По большому счету, только поэтому ты и остался жив, -как бы между прочим простодушно сказала Она. — Это уже потом я оценила твои душевные качества...

— Это судьба, Принц, — наконец, после некоторого молчания, добавил Она. — Ты пришел ко мне вовремя, ты даже сам не подозреваешь, насколько... Впрочем, всему свое время!

5.

Тем временем последний луч умирающего солнца погас за горизонтом.

Однако сад при этом не погрузился во тьму. Наоборот, он стал ещё прекраснее. Каждое дерево, каждый листочек, каждый цветок вдруг изнутри загорелся присущим ему светом: золотые деревья — солнечно-желтым, серебряные листья — лунно-серебристым, цветы — сапфирово-синим и рубиново-красным, трава — изумрудно-зеленым. Это было поистине потрясающее зрелище!

Принц сразу вспомнил новогоднюю ночь. Ведь Новый год — это самый любимый праздник у фей. На этот праздник они тоже зажигают магические огоньки, украшают дома иллюзиями деревьев, трав и цветов, поют песни, посвященные Новому Году. В эту ночь обычно идут гулять в лес и там тоже украшают деревья и траву огоньками, зажигают магический огонь и у этого огня устраивают танцы, с музыкой и фейерверками. Но кульминация праздника — это живые сказки! При помощи специальных заклинаний к гостям приходят яркие светящиеся иллюзии сказочных героев и начинают показывать им свою историю. Принц с детишками просто обожали этот праздник. Особенно — просмотр сказок. Обычно он брал на колени обоих и они все втроем смотрели сказочное представление, оживленное Феей...

— Как красиво! — ахнул Принц и хлопнул в ладоши. — Прям как в новогоднюю ночь, не хуже!

— Старалась, — довольно произнес Голос. — Я тебе уже говорила, что за день они накапливают свет, а потом всю ночь его излучают. Ты кстати ничего не замечаешь?

Принц внимательно осмотрелся.

— Обезьянки перестали верещать, и попугаи с птичками тоже...

— Да, я заложила в них программу спать по ночам, как у настоящих. Зато сейчас тебя ожидает сюрприз...

И верно. Через некоторое время запели самые настоящие ночные соловьи, раздался цокот настоящих цикад, а по воздуху стали летать ночные мотыльки. Правда, присмотревшись, Принц разочарованно вздохнул — соловьи, цикады и мотыльки оказались сделанными из серебра. Ему вдруг нестерпимо захотелось уйти из этого искусственного рая. Он устал от всего этого мертвого великолепия, захотелось побыть одному.

— Эй! Мы так не договаривались! Чего ты опять скуксился? Я тебе ещё не все показала!

Принц устало улыбнулся.

— Я просто немножко устал, Непобедимое Солнце. Мне хочется отдохнуть... Я ведь пока ещё человек, из плоти и крови, — и Принц зевнул как можно шире.

— Эх ты-ы-ы-ы... А я только настроилась продолжить играть, а ты... Ну ладно, пойдем. Так уж и быть, я тебя уложу, а самое главное покажу тебе завтра.

С этими словами невидимая сила снова подтолкнула его в спину, а дорожка, усыпанная золотым песком, мягко засверкала во тьме.

Наконец, оказавшись в комнате, в которой проснулся утром, Принц первым делом направился в баню. Двери, как и утром, бесшумно отворились.

Когда прием ванны был окончен, магические зеркала сами собой почти погасли. Они излучали лишь самый слабый мягкий золотистый свет, чтобы не раздражать глаза и не мешать Принцу заснуть. На стуле Принц нашел золотистую шелковую пижаму, в которую немедленно переоделся.

Однако стоило только Принцу прилечь, как он почувствовал, что на постели находится кто-то ещё...

— Ты что это, спать что ли собрался? — и в голове его опять раздался перезвон золотых колокольчиков. Принц от досады чуть не прокусил себе губу — даже в комнате он не один!

В самом деле, а чего ещё он мог ожидать? Ведь и в прошлую ночь Непобедимое Солнце было здесь, читало его мысли и воспоминания, как раскрытую книгу, просто он этого не замечал во сне.

— Да, Непобедимое Солнце, я уже хочу спать. Разве ты не можешь оставить меня хоть на ночь в покое? — не смог скрыть раздражения Принц.

— Не могу. Мне скучно! — в её голосе прозвучали капризные нотки. — Я ведь, в отличие от тебя, НИКОГДА НЕ СПЛЮ!

— Ну и что я могу с этим поделать?

— Как что — не спать со мной! Ты у меня в гостях, ты и должен меня развлекать!

Но Принц повернулся к Непобедимому Солнцу спиной (он чувствовал жар с правой стороны широкой двуспальной кровати) и закутался в одеяло. Голову спрятал под подушку.

Но не тут-то было! Горячее прикосновение, словно дуновение раскаленного ветерка в пустыне, прошло по спине от основания шеи до пояса.

— Э-эй! При-и-инц! Не спи-и-и-и! А ну не спи — тебе говорят! Не спи-и-и! А то защекочу до смерти! — раздавался настойчивый голос и не менее настойчивые прикосновения к спине и плечам. — Хочешь, пойдем, я тебе устрою ночной ужин с настоящими свечами, вином и музыкой... Потанцуем...

— Я спать хочу! — отчаянно закутывался Принц в одеяло, как будто бы оно могло укрыть его от навязчивых приставаний хозяйки Золотой Башни.

— Ну все, ты сам напросился! — и тут Принц ощутил, что его начинают щекотать по всему телу, как будто пара десятков надоедливых мурашей стали бегать по коже.

Принц неистово засмеялся, дергаясь всем телом.

— Прекрати-и-и! Прекрати-и-и! Я боюсь щекотки-и-и-и!

— А я знаю и буду тебя щекотать, пока ты не скажешь, что не будешь спать!

— Не буд-у-у! Не буд-у-у-у! — и щекотка тут же прекратилась.

— Давай, ложись обратно... вот так... а я буду рассказывать тебе сказку...

Принц лег и почувствовал легкое прикосновение чего-то воздушного к своим вискам и ушам. И поток мыслей и образов закружился в его голове...

...Он увидел прекрасную девушку на лавочке в тени вишневого сада. Всё пространство рядом с лавочкой было усыпано ковром опавших нежно-розовых лепестков. Девушка сидела и что-то напевала себе под нос. Она была действительно очень красива и... печальна. У неё было чудесное округлое личико, миндалевидные небесно-голубые глаза, пухленькие губки и немного курносый носик. На золотистой коже лица виднелись веснушки. Самым же удивительным у неё были её роскошные золотые волосы...

Принц не выдержал и спросил её:

— Эй, почему ты так печальна, красавица? С твоей ли красотой быть такой грустной!

Она внимательно посмотрела на него и перестала петь себе под нос. Только теперь Принц заметил в её руках маленькую куколку. Такая же куколка была у его дочурки, она её называла "пупсик". Это была куколка-младенчик в младенческой распашонке с соской-пустышкой во рту...

— Эй, красавица, а что это у тебя в руках? — опять спросил Принц.

— Это мой пупсик, — сказала девушка.

— Хороший... — одобрительно сказал Принц.

— Нет, не хороший! — вдруг с плачем воскликнула девушка. — Не хороший! Он не живой! Он не плачет! Он не ест и не пьет! Он — МЕРТВЫЙ! — и в истерике кинула "пупсика" вглубь сада.

Принцу стало жалко девушки. Он сел рядом с ней на лавочку и взял её за руку. Она оказалась такой горячей! Как полежавший на жарком летнем солнце металлический предмет.

— Эй, не плачь... — прошептал Принц и утер руками слезы с её полных щечек. — Давай, я с тобой поиграю! Вот увидишь, тебе станет лучше...

— Давай! — вдруг обрадовано сказала девушка, и глаза её загорелись странным огнем, от которого Принцу стало немножко жутко. — Только играть с тобой буду Я, а ты теперь будешь МОИМ ПУПСИКОМ, понятно?! —

Лицо девушки на глазах стало стремительно меняться. Из глаз хлынул поток ослепительного солнечного света. Само лицо стало излучать свет, как настоящий солнечный диск. У Принца заслезились и заболели глаза. Он было отпрянул, но девушка стремительно, как змея, бросилась ему на шею — руки её оказались не по-девически сильными. Она обхватила его, прижала к спинке лавочки и буквально впилась своими огненными губами в его губы. Принц опять почувствовал слабость и дряблость во всем теле, острое чувство наслаждения пронзило каждую клеточку его тела и он почувствовал, что проваливается в какую-то огненную бездну...

Глава 10. Тайный Замысел.

1.

Принц проснулся оттого, что солнечные лучи уже высоко поднявшегося солнца мешали ему спать. Принц захотел, как он это обычно делал, спрятать лицо под подушку, отвернутся, но... не смог! Тело отказалось его слушаться. Принц тревожно открыл глаза, но даже повернуть шеей он не смог. Все тело было ватным, дряблым, слабым. Такое впечатление, что из его мышц кто-то высосал всю жизненную силу. Да вдобавок и голова болела, мысли путались.

— Ну как ты себя чувствуешь? — в тот же миг послышался в голове знакомый металлический Голос.

— Я... я... не могу... сил нет... — еле прошептал почти не двигающимися, запекшимися губами Принц. Даже это усилие далось ему с большим трудом, потому что он едва опять не потерял сознание. Не в силах удерживать больше веки открытыми, он закрыл глаза.

— Понятно... — мрачно произнес Голос. — Похоже, я вчера не сдержалась и переусердствовала...

— Как? — подумал Принц.

— А ты что, ничего не помнишь? — удивленно спросила Она.

Принц попытался вспомнить. Всё, что было до того, как Непобедимое Солнце решило "рассказывать ему сказку", он помнил хорошо. А потом... Перед глазами стояло какое-то сплошное огненное марево, разрывающее внутренности чувство огненного наслаждения, от которого помутнялся разум и... все. Чернота.

— Понятно... — ещё мрачней подытожило Непобедимое Солнце. — Ты оказался слабее, чем я думала. У тебя был тепловой шок, который вызвал потерю сознания и частичную потерю памяти, да ещё и, судя по всему, частичный паралич нервной системы, атрофирование мышц и многое-многое другое... Проклятье! Говорила же я себе, остановись, но так и не смогла... Ну, ничего, мы тебя быстро поставим на ноги, ещё не поздно...

Голос в сознании Принца прекратился, но даже мыслить ему было тяжело. И как только он остался один, то почувствовал, что его сознание куда-то "уезжает". В голове запрыгали какие-то обрывки образов — лиц, предметов, силуэтов — и он снова стал проваливаться в какую-то бездну...

...Из которой его вывела резкая боль в груди.

Принц содрогнулся всем телом. Он с трудом открыл глаза и увидел прямо над собой белобородое лицо с большим курносым красным носом, в круглых очках и белой шапочке. Белобородый держал в руках какую-то штуковину, напоминавшую кочергу, в носовой части которой что-то потрескивало.

— Мастер, кажется, он очнулся... — раздался голос откуда-то справа, вне пределов досягаемости глаз Принца, так как головой повернуть он не мог.

— Вижу, Нульф, вижу... И хорошо — электрошоком злоупотреблять, запомни, нельзя — сердце может не выдержать, — подняв кверху толстый как сарделька палец, назидательно произнес бородач. А потом обратился к Принцу. — Ваше Высочество, сколько пальцев видите?

Седобородый карлик — а это был именно карлик, ведь их длинные окладистые бороды и курносые носы не спутаешь ни с чем — показал ему три пальца. Но Принц почему-то увидел сразу девять.

— Де-вять — прошептал непослушными губами Принц.

— Понятно... Надо срочно везти его в лабораторию, Нульф. Сколько у него температура, замерил?

— Выше нормы в пять раз, почти как у горячего чайника — и прыснул, но тут же получил по шее от седобородого. — Носилки, быстро, надо срочно везти его в лабораторию. Тут не до смеха. Если он умрет, Желтая Королева из нас с тобой сделает две новые золотые статуи для своего сада, понял?

Ответа не последовало. Было ясно, что невидимый собеседник седобородого, скорее всего, только испуганно кивнул головой. Послышались торопливые шаги и грохот подъезжавшей тележки.

— Эй, ты, железяка, а ну быстро переложи Его Высочество на тележку! Да аккуратнее, а то на запчасти разберу, живо! — прикрикнул Нульф.

Принц почувствовал, как его осторожно, как младенца, взяли на руки и перенесли на тележку. В зеркале он увидел, как высокий золотой голем взялся за ручки тележки и осторожно покатил её по коридору.

В глазах у Принца опять все поплыло. Он видел бесконечно тянущиеся зеркальные потолки, стены, дверцы, которые как в калейдоскопе меняли постоянно свое положение, но от вида всех этих прыгающих стен, потолков и дверей ему стало ещё хуже, голова заболела, а потому он закрыл глаза и снова погрузился во тьму...

...На этот раз из тьмы его вытащил ослепительно-яркий свет, бивший прямо в глаза. Чьи-то руки в белых эластичных перчатках, напоминавших феины, подняли ему веки и чем-то светили в них.

— Ну как, Нульф? — раздался знакомый голос.

— Зрачок сужается, вроде в сознании, мастер.

— З-218, давай его в физиораствор, быстро!

Опять чьи-то сильные руки подняли Принца и погрузили в какую-то теплую ванну.

Принцу сразу же стало лучше, да так, что он самостоятельно смог открыть глаза и разомкнуть губы и даже немного пошевелить головой.

Принц осмотрелся. Он лежал в цилиндрической ванной, наполненной какой-то мутной теплой жидкостью, напоминавшей мясной бульон, которая походила на него ещё в том, что кипела, как суп на плите. Правда, так только могло показаться. Как вскоре заметил Принц, на самом деле жидкость не кипела. Просто в ней было много-много пузырьков, которые под давлением воздуха снизу всплывают и таким образом массируют все части тела. Находиться в такой ванной было очень приятно. Принц блаженно потянулся.

— Нульф, ну как?

— Ему значительно лучше, мастер, начал шевелиться.

— Я же говорил, что сработает! — торжествующе воскликнул седобородый, который, как увидел Принц, возился у стола, уставленного пробирками и ретортами. А рядом с ним неподвижно стоял золотой истукан, видимо, ожидая дальнейших распоряжений. — Та-а-а-ак..., вроде бы готово...

Седобородый, наконец, вылил какую-то смесь, над которой колдовал доселе, в длинную тонкую мензурку и подошел вплотную к Принцу.

— Ну, Ваше Высочество, откройте-ка свой рот, вот так... так... та-а-а-к... Видите, можете же! А теперь... хлоп! — и все! — карлик быстрым движением влил в рот Принцу какую-то горькую бурду. Принц судорожно закашлялся и состроил гримасу. Желудок обожгло как огнем, но при этом в голове резко прояснилось, а тело почувствовало прилив сил.

— Ну вот теперь совсем другое дело! Совсем другое дело!— довольно потер руки белобродый карлик и хлопнул Нульфа по плечу. Им оказался молодой карлик-ученик, у которого борода только-только начинала расти. — Дело в шляпе, мой дорогой. Если он так отреагировал, значит, мой метод оказался верен. Ничего — поставим его на ноги! Через пару суток будет бегать как суслик по полю!

В этот момент что-то переменилось. Принц сначала не понял, что именно.

Оба карлика вдруг резко повернулись в другую сторону и упали на колени, склонив головы, а золотой голем встал по стойке "смирно". Потом уже Принц увидел знакомое отражение в зеркале, которые, конечно, были повсюду, даже в лаборатории.

— Ну как он себя чувствует? — с нотками тревоги в голос, спросила солнечная колдунья.

— Все в порядке, госпожа, все в порядке, — поспешно затараторил седобородый, не вставая с колен. — Двигательные рефлексы возвращаются, реакция на свет в норме. Пару суток в физиорастворе — и мы накачаем его мышцы заново. Будет бегать как молодой олень, госпожа!

— Смотри у меня! За его голову отвечаешь своей, ты меня знаешь. А поставишь на ноги — дам столько золота, что мало не покажется. А теперь — брысь отсюда — я позову вас сама!

Оба карлика и золотой голем буквально вылетели из лаборатории и Принц ощутил ЕЁ приближение.

— Ну как ты, Принц?

— Лучше... — произнес он шепотом. — Могу уже шевелить пальцами...

— Ну и замечательно, — облегченно вздохнул Голос. — Прости меня за мое поведение тогда, особенно ночью... После двадцати тысяч лет одиночества впервые появляется человек, с которым мне по-настоящему захотелось быть вместе... Ты понимаешь, о чем Я?

— Значит, я уже не... "трупный червь"? — устало улыбнувшись, спросил Принц.

Возникла короткая пауза.

— Не вздумай умирать, слышишь? Ты мне нужен живой. Так что я тебе приказываю жить, понял? Приказываю! — а потом Она исчезла...

Вновь пришли доктора и начались бесконечные приемы лекарств, уколы. Время от времени его доставали из ванной и белобородный с Нульфом начинали массировать его тело, а потом погружали обратно в раствор. Кормили из ложечки. Так длилось довольно долго. Сколько — Принц не знал. Часов здесь не было, а определить время по солнцу тоже было невозможно, так как лаборатория, судя по всему, располагалась в каком-то глубоком подземелье. Свет сюда поступал только через волшебные зеркала.

Однажды Принц предпринял попытку поговорить с карликами, узнать, как они здесь живут. Но белобородый прикоснулся пальцем к губам и жалобным голосом проговорил:

— Ваше Высочество, Вам нельзя сейчас говорить и даже слушать. Поймите меня, у меня семья, дети... Если Вы умрете, Желтая Королева нас всех превратит в золотые слитки! Умоляю Вас! Побольше спите, побольше ешьте, побольше лежите, особенно с закрытыми глазами! Чем скорее Вы пойдете на поправку, тем для нас — лучше, понимаете?

И Принц больше ни о чем карликов не спрашивал. Он покорно закрывал глаза и ждал, пока ему вколют очередную порцию снотворного.

Долго ли коротко ли, но однажды, проснувшись после очередной порции снотворного, Принц почувствовал себя хорошо. Карликов не было — куда-то они отлучились. Стоял только голем — руки по швам, глаза закрыты, только на золотом шлеме мигает какой-то огонек.

Принц вышел из ванны с раствором, но тут же огонек на шлеме голема ярко загорелся. Он тут же открыл глаза и быстрыми шагами подошел к Принцу.

— З-218 к Вашим услугам, Ваше Высочество, — проговорил он безжизненным механическим голосом, поднося руку в золотой перчатке к шлему. — У меня приказ не выпускать Вас из ванной. Прошу вернуться, иначе я вынужден буду отнести Вас туда силой. Приказ не подлежит обжалованию, — Голем протянул к Принцу свои сильные металлические руки и Принц понял, что он не шутит.

Но в этот момент дверь в лабораторию открылась и показались оба карлика.

— Мастер! Он встал! — закричал во весь голос Нульф и подпрыгнул в восторге. — Значит, вы проспорили, а я оказался прав! С вас теперь тридцать королевских дукатов, как договаривались! — Хлопнул учителя по спине молодой ученик.

Но, казалось, проигрыш в споре совершенно не расстроил белобородого.

Его умные карие глаза весело сверкнули из-под стекол круглых очков. Он довольно потер руки и отдал приказ:

— З-218 — приготовить ванную для Его Высочества. Его надо отмыть от физиораствора. Нульф — быстро неси комплект одежды, да не забудь анализатор — все равно на всякий случай надо его просканировать! Живо!

Через полчаса Принц был уже отмыт и одет. Белобородый просканировал Принца анализатором — таким же, какой он видел у фей — и довольно кивнул головой. А потом он поклонился Принцу и сказал:

— Ну, вот и все, теперь Вы в норме, Ваше Высочество!

А потом, вдруг быстро посмотрев по сторонам, подошел к Принцу вплотную и прошептал ему на ухо:

— Не советую Вам допускать Её к себе. Поймите, для обычного человека прикосновения Преображенного смертельно опасно! Это я Вам говорю, как магистр медицины. Ваш случай, конечно, уникальный и я обязательно его опишу — для науки он бесценен -, но он едва не стоил Вам головы... И нам, кстати, тоже. Вы поймите, ещё чуть-чуть — и у вас могло остановиться сердце, умереть мозг! Будьте осторожны на будущее, умоляю вас! — и карлик молитвенно сложил свои коричневые жилистые ручки на груди.

— Но, почтенный карлик, я тут вообще не причём! Я даже не знаю, о чем вы мне говорите...

— Знаете вы все! Знаете! Наша Желтая Королева, — продолжал быстро шептать белобородый, — Она, хоть и Преображенная, но на самом деле гораздо больше женщина, чем Вам может показаться с первого раза... А Вы — мужчина... Понимаете? Вы можете на неё повлиять! Можете... Впрочем, я Вам ничего не говорил, молчок! — карлик прижал палец к губам и заговорщицки подмигнул. Ещё раз поклонился и был таков, вместе со своим учеником и големом.

Принц встал и, наконец, смог осмотреть лабораторию целиком. С виду, это была обычная комната с золотыми зеркальными стенами. Но уставлена она была множеством золотых шкафов с разного рода книгами, пробирками, ретортами, столами. Окон здесь вообще не было.

На одном из столов были аккуратно сложены разные хирургические приборы, от одного вида которых Принцу стало не по себе. Особенно его напугало большое металлическое сверло и пила, а также тиски для рук и ног. Принц осторожно пощупал тиски и в этот момент ощутил Её присутствие.

— Я вижу, ты чувствуешь себя превосходно, мой добрый Принц. Даже интересуешься моей лабораторией... Это хорошо. Тем более, что сегодня наша экскурсия будет носить уже не эстетический, а как раз практический характер.

— Значит, мы больше не будем смотреть картины? — разочарованно спросил Принц.

— Как-нибудь потом. У нас есть дела поважнее... Твое пребывание в двух шагах от смерти в последние дни напоминают мне, что надо действовать быстрее. Если Я ещё раз не сдержусь, это может закончится твоей смертью, а это совершенно не входит в мои планы.

— Я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь... — недоуменно развел руками Принц.

— Потом... потом... поймешь потом... А сейчас — следуй за мной. Мне нужно многое тебе показать...

Внезапно сплошная стена лаборатории отъехала в сторону, и Принц увидел винтовую лестницу в проеме, ведущую куда-то вверх.

Принц явно был озадачен. Серьезный, озабоченный чем-то тон Непобедимого Солнца, её странная торопливость, нескрываемая заинтересованность в нем — все это настораживало и пугало Принца. Он на миг задержался у прохода.

— Принц, ну что ты там застрял? А ну, за мной, немедленно!

И Принц поспешил вслед за Голосом в проем в сплошной зеркальной стене...

2.

Подъем был довольно долгим. Сколько он продолжался — Принц не знал — здесь не было, ни часов, ни солнца. Но когда он действительно устал, подъем прекратился и они вошли в длинный просторный зеркальный коридор.

Наконец, Принц остановился у большой зеркальной плиты, перегораживающей проход. При их приближении, плита стала медленно и бесшумно подниматься. Принц оказался в просторном ангаре. Такие ангары, вспомнил Принц, есть у карликов в подземельях, там они хранят свою горнодобывающую технику. Ангар был зеркальным, как и все остальные помещения, а пол был покрыт облицованной золотой плиткой.

Но не размеры помещения поразили Принца. Стоило только ему переступить его порог, как он услышал оглушительный лязг металла. Присмотревшись, он увидел десятки и десятки правильных шеренг из сотен высоких золотых фигур.

При виде входящих, сотни големов одновременно прикоснулись своими правыми руками к шлемам и встали по стойке "смирно". Один из них вышел вперед и отрапортовал:

— Ваше Совершенство, Золотой легион к смотру готов! Докладывает исполнительный командующий, капитан Љ З-001.

— Вольно, капитан, — властно и четко прозвучал Голос.

Големы одновременно опустили поднятые руки.

Теперь Принц, со смешанным чувством восхищения и страха, мог, наконец, рассмотреть невиданное воинство. Конечно, големов он видел и раньше, правда, только в книгах, не в таком количестве, да и не из золота, а из более дешевых материалов. Но не это поразило Принца. Он впервые видел големов в качестве войска. А то, что это было именно войско, Принц не сомневался.

Сколько шеренг всего было в этом удивительном войске, Принц сосчитать, конечно же, не мог — для этого надо было взлететь в воздух и посмотреть сверху. Но их было явно не пять и даже не десять.

Между шеренгами были видны интервалы, так что ясно было, что "легион" этот был разбит на ровные квадраты отрядов. Принц не был военным, но благодаря множеству книг по истории, которые он успел прочесть за свою жизнь, он помнил, что войско всегда делится на отряды, которыми командуют офицеры. Каждый отряд должен иметь свой номер и свое знамя.

Внимательно приглядевшись, он заметил, что действительно, чуть впереди каждого отряда стояло по голему, которые отличались от всех остальных тем, что на их шлемах было цветное оперение, на плечах — разноцветные плащи. В остальном големы были абсолютно одинаковы. Все они были высокого роста, облаченные в золотые пластинчатые доспехи с ног до головы. На головах — сплошные шлемы, полностью закрывающие голову и лицо. На груди у них была отчеканена уже знакомая Принцу эмблема солнечного диска с женскими чертами лица. А над эмблемой — порядковый номер. Та же эмблема и порядковый номер были выбиты на их зеркальных щитах, прямоугольных, выгнутых вперед, в три четверти человеческого роста.

Хоть Принц и не был по натуре военным человеком, но, как и всякий мальчишка — а любой мужчина, наверное, в душе всегда остается мальчишкой — он обожал играть в солдатики. Глаза его загорелись, он восхищенно крикнул и, не выдержав, тут же побежал вперед, прямо к строю замерших на месте золотых солдат.

Подбежав к первому попавшемуся голему, в плаще и с плюмажем на шлеме, он с удовольствием стал ощупывать его гладкую блестящую броню. Офицер даже не шелохнулся.

— Нравится? — торжествующе спросил Голос, примерно таким тоном, каким спросила бы мама, подарившая сыну новый набор оловянных солдатиков.

— Невероятно... — прошептал Принц.

— Доспехи и всю структуру войска придумала я сама. Прообразом для меня послужила армия Содружества времен короля Роланда Древнего в период его наивысшего могущества, но я её значительно усовершенствовала...

Принц её уже не слушал. Внешний вид войска полностью поглотил его внимание.

— Слушай, Непобедимое Солнце, а как же они видят, если у них полностью закрыто лицо? — проговорил Принц, ощупывая лицевую часть шлема.

— А они и не видят ничего. Они реагируют на тепло, а те поверхности, что не излучают тепло, например, камень, они определяют, испуская специальные волны. По скорости и частоте их отражения они определяют расстояние, форму и другие характеристики объекта.

Принц, конечно же, ничего не понял, но это-то его и завораживало.

— Слушай, а как же они воюют? Я не вижу у них оружия! На картинках в книжках я видел, что у воинов были мечи...

В голове у Принца опять зазвенели колокольчики.

— А ну, мой дорогой, брысь ко мне! З-001 — покажи-ка Его Высочеству, как вы умеете сражаться!

— Так точно, — гулко отчеканил капитан, подняв опять руку к шлему. Прямо на месте он развернулся кругом. — ЗЛ-1 и ЗЛ-2 — на исходную.

Первые два квадрата, стоявшие в центре, тут же гулко, чеканя шаг, пошли прямо на Принца. Принц едва успел отбежать назад, иначе бы эти неумолимо идущие человеко-машины просто-напросто раздавили бы его.

Непобедимое Солнце отвела Принца в укромное место ближе к двери ангара, поставив незримый магический щит.

Тем временем, дойдя до некой невидимой линии, оба квадрата тут же встали на месте. Затем один квадрат повернулся влево, другой — вправо и они разошлись в разные стороны, после чего повернулись друг к другу лицом. По какому-то невидимому приказу, первые два ряда големов одновременно нажали на какие-то кнопки у себя на груди и пластины на их правом бедре разъехались в стороны. Из образовавшегося "кармана" они достали по черному предмету. Ещё мгновение — и из него вылетело яркое солнечное пламя, образовав что-то наподобие светового меча. Затем солнечные меченосцы выдвинулись вперед, образовав между собой интервал в три-четыре шага.

Другие две линии квадрата также увеличили интервалы между бойцами. Они также нажали на скрытые от глаз кнопки, только с другой стороны груди, и на их спинах также открылись "карманы". Из них они извлекли длинные золотые трубки с курком, как у арбалета. Они поставили трубки на верхнюю часть щита, в котором была соответствующая выемка, и прицелились.

Принц вытаращил глаза от удивления. Такого оружия он ещё не видел! Мечи, пусть даже и огненные, это знакомо, а о таких трубках он не читал ни в одной книге...

— И не прочитаешь, — опять беззастенчиво прочитав его мысли, сказал Голос. — Это целиком мое изобретение. Оружие заряжено солнечной энергией от специальных батарей. От его лучей плавиться даже камень. От такого оружия не бывает ранений. Оно убивает сразу наповал... З-001 — приказываю приступить к демонстрации.

З-001 подал знак рукой и один из отрядов, размахивая мечами, бросился на другой. При этом стоявшие сзади стрелки тут же открыли огонь по обороняющимся, а обороняющиеся — по наступающим — через интервалы между меченосцами. Из золотых трубок полетели ослепительные лучи, похожие на солнечные, только короткие. Запахло горелым. Принц едва не оглох от грохота сотен металлических ног и едва не ослеп от ярких вспышек из трубок.

Половина наступающих была сразу же скошена залпами стрелков обороняющихся и дергалась в конвульсиях. Потери обороняющихся были значительно меньше. Стрелки никогда не промахивались и били четко в цель. Однако и меченосцы не дремали — они ловко защищались щитами, которые отражали смертоносные лучи благодаря своей зеркальной поверхности, так что многие из них рикошетили и били по своим же. Если бы не щиты, потери наступающих были бы значительно больше, также как если бы расстояние между отрядами было бы больше. Стрелки успели поразить ровно столько целей, сколько им позволило время, за которое наступающие покрыли бегом расстояние примерно в три тысячи шагов. А потом наступающие достигли обороняющихся и в дело вступили меченосцы. При этом стрелки наступающих как по команде прекратили стрелять, вернули свои трубки обратно в заплечные "карманы", достали мечи и присоединились к своим собратьям.

Бой на мечах был не менее восхитителен. Удары были четкие, сильные, размеренные. Мечи перекрещивались друг с другом или со щитами или с пластинами доспеха, пуская сине-зеленые искры. Кроме этого, големы били друг друга щитами, толкали, ставили подножки, а если теряли мечи, били и кулаками. Успех удара мечом зависел от того, удавалось ли им нащупать слабое место в панцире или отрубить какую-либо конечность — палец, кисть, стопу. Огромную роль играла и сила удара — удавалось ли сбить противника с ног. Бились големы четко, слаженно, никто не обращался в бегство, не просил пощады. Вскоре пол был завален отрубленными конечностями, а то и головами... Наконец, нападавшие, у которых потери были больше с самого начала, стали проигрывать. Их стало намного меньше. Из отряда в триста машин, осталось около пятидесяти. Все они были окружены.

Наконец, Принц не выдержал:

— Да что же это такое! Они же бьют им в спины — это же нечестно! А ну прекратить бой, немедленно! — И в то же мгновение големы встали по стойке смирно, как будто бы никакой битвы и не было.

Принц раскрыл рот от удивления. Он крикнул сгоряча, но даже и не мог подумать, что его команда будет исполнена.

В голове Принца раздался довольный мелодично-металлический смех.

— Ты делаешь успехи, мой добрый Принц. Прямо как настоящий генерал! Я знала, что из тебя выйдет хороший главнокомандующий.

— Ничего не понимаю... — развел руками Принц.

— Просто я уже запрограммировала их на тебя. Если твой приказ не противоречит отданному Мной, он мгновенно исполняется. Теперь ты будешь их главнокомандующим, разве не понятно?

Принц вышел из укрытия, куда его спрятало Непобедимое Солнце, и подбежал к полю боя. В воздухе пахло расплавленным металлом.

Когда вблизи он посмотрел на последствия боя, ему стало не по себе. Повсюду обрубленные конечности, головы, щиты, дергающиеся в конвульсиях, пытающиеся встать големы, а то и их части — ноги без туловища или шевелящиеся обрубленные руки... Ему стало жутко и в груди у него сжалось сердце — даже металлических истуканов ему стало жалко.

— Они что...

— Не волнуйся, завтра же будут как новенькие. Карлики-механики соберут их заново.

Принц облегченно вздохнул.

А в это время, четко печатая шаг, подошел к Принцу З-001, встал по стойке "смирно" и отдал честь:

— Ваше Высочество, докладывает капитан З-001. Каковы будут дальнейшие распоряжения?

Принц тут же приосанился, сделал величественное лицо, и спросил:

— Капитан, почему наступающий отряд так быстро потерпел поражение?

— Это было закономерно, Ваше Высочество. При равной численности и вооружении, всегда побеждает обороняющийся. Для победы необходимо было бы увеличить наступающий отряд до соотношения 3:1, тогда шансы были бы одинаковы.

— Вольно, капитан. Приказываю Вам отставить учения, собрать раненых и убитых с поля боя. Объявляю Вам свою благодарность.

— Рады стараться, Ваше Высочество, — отчеканил офицер и тут же големы пришли в движение. Они стали собирать куски своих порубленных и пострелянных товарищей, складывать их в тележки и отвозить куда-то в глубину ангара.

А Принц недоуменно спросил:

— Откуда они такие умные, эти железки-то?

— О, нет, далеко не все... — с легким сожалением ответил Голос. — Капитан З-001, как и все остальные офицеры, — это бывшие люди. Они утратили все человеческие качества, кроме интеллекта. А рядовые — это просто машины. Они, к сожалению, способны выполнять только простейшие операции — бить, стрелять, бегать и так далее. Они идеально повинуются приказам, но сами командовать не способны. Я ещё не придумала искусственный интеллект такой силы, чтобы он мог полностью заменить человеческий...

От этих слов Принцу снова стало не по себе. Одно дело — машина, другое дело — бывший человек... Даже само выражение — "бывший человек" — показалось Принцу жутким и отвратительным. А отвратительней всего был этот бесстрастный металлический голос этой жуткой женщины.

— Ну, неужели тебе их было не жалко, а?! Сделать живых людей машинами?! — в сердцах воскликнул Принц, сжав руки в кулаки.

— А делать живых нормальных мужчин домашними животными — это, по-твоему, хорошо? А ведь я сделала своими рабами всего несколько сотен человек, а феи делают их десятками тысяч на протяжении хваленой "Эры Порядка и Процветания"! — парировал Голос. — Ты слишком слабо знаешь устройство Страны Фей! А твоя женушка от тебя это намеренно скрывает, пичкая тебя идиотскими книжками с живыми картинками и розовой пищей, от которой у тебя вечно "розовое настроение"!

— Ну и что?! А разве тебя это оправдывает?!

— Да, мой дорогой, оправдывает И ещё как!! Мне нужно иметь оружие для самообороны и я его добываю средствами, какие мне доступны! Когда тирания Триединой Премудрости будет уничтожена...

...Но Принц уже не слушал этих философских тирад. Он молча поднял с пола отрубленную мечом голову в шлеме с плюмажем, говорившую о том, что это был офицер, а, значит, "бывший человек". Сплошной шлем скрывал его лицо, но внимательно ощупывав его, Принц нашел скрытую кнопку.

Лицевая часть шлема с легким жужжанием поползла вверх и Принц увидел его лицо. Красивое, мужественное, благородное лицо, волевой подбородок, тонкий резко очерченный нос, высокий лоб. Правда, глаз не видно, они закрыты. Но Принц прикоснулся к его векам и поднял их пальцами вверх. И из груди его раздался сдавленный стон — проклятье!!! Вместо глаз — какие-то светящиеся пластины.

Плечи Принца затряслись от рыданий, он прижал к своей груди отрубленную голову и упал на колени.

Кем был этот человек? Как его звали? В каком из двадцати тысячелетий он жил? Из какого города или села Содружества был родом? Была ли у него жена, дети, родители? А может, он не успел жениться и у него была невеста, с которой его разлучило беспощадное Непобедимое Солнце?

Поток беспокойных мыслей как навязчивая мошкара роился в голове Принца. Ему было невыносимо жалко людей, ставших металлическими солдатиками, игрушками, "пупсиками", в руках этих бессердечных волшебниц и он не понимал только одного — как люди докатились до такой судьбы? И как это терпит всемилосердный и всевидящий Создатель? Ведь все феи говорят, что они-то и есть подлинные исполнители Его воли! Но неужели Создатель сотворил "свое любимейшее творение" для такой вот судьбы?!

— Взрослеешь, очень быстро взрослеешь, мой маленький Принц... Просто не по дням, а по часам... — опять раздался в его голове Голос.

— Оставь меня в покое, чудовище! — сквозь слезы прокричал Принц.

— Ну-у-у, не такое уж я и чудовище, — совершенно не обижаясь, ответил Голос. — По крайней мере, не такое, как некоторые...

— А про этого человека я тебе могу сказать, что жил он шестнадцать тысяч лет назад, в маленькой деревне в районе Великих Озер, служил егерем у одного из королей Содружества. На охоте в лесу нашел мое зеркало и стал моим слугой. У него была жена, маленький ребенок и родители. Какова их судьба — не знаю. Ну уж с голоду они точно не померли — сейчас это физически невозможно. А жена, между прочим, вполне могла выйти замуж за другого — у людей это сплошь и рядом...

— Ладно, отдай голову, её приделают обратно и завтра будет как новенький. Пойдем, я тебе покажу оружие почище этого. Это, можно сказать, просто дворцовая стража. Для наступления у меня есть нечто гораздо более интересное...

Принц почувствовал, как металлическая рука взяла его за плечо и резко подняла на ноги, так что отрубленная голова выпала из его рук и покатилась по полу.

— Ваше Высочество, прошу за мной. Её Совершенство велит Вас проводить в ангар Љ2, — золотая рука взяла его за локоть, и Принцу волей-неволей пришлось подчиниться...

3.

Следующий ангар был больше прежнего раза в три. Стены и потолки — такие же зеркальные. Но самое интересное здесь было другое...

Весь ангар был заставлен какими-то большими золотыми машинами, стоящими во много рядов. Приглядевшись, Принц увидел, что пол был размечен разноцветными линиями, и каждая машина стояла в своем, отведенном для неё месте.

Когда Принц подошел поближе, он увидел, что эти машины не что иное как... огромные золотые драконы! Самые настоящие драконы, про которых он читал в сказках.

В голове возникли какие-то обрывки воспоминаний и он вспомнил, что на таком драконе его, вроде бы, и доставили сюда...

Огромные, в пять человеческих ростов, с гигантскими перепончатыми крыльями, большой пастью, утыканной острыми зубами, огромными зелеными глазами. Правда, сейчас глаза были закрыты. Тела исполинских чудовищ покрывала золотая чешуя.

— Они механические, работают на специальном топливе, идентичному по своему химическому составу настоящему драконьему огню. Оно же служит источником их главного, традиционного для древних драконов, оружия. В общем-то, по большому счету, — это летающие механические огнеметы. Но очень мощные — их пламя плавит даже гранит. А управляют ими специально обученные големы.

З-001 подошел к ближайшему дракону и нажал на незаметную с виду кнопку в боку. Часть чешуи бесшумно отъехала в сторону и в боку появилось некое подобие лестницы. Голем ловко по ней забрался и панель опять встала на свое место. Потом он стал что-то нажимать на шее дракона, дергать какие-то рычаги. Наконец, внутри у него что-то загудело, и из задней части вырвался столп жаркого пламени. Глаза дракона открылись и засветились изумрудным огнем, из ноздрей повалил едкий дым.

— Ну как, прокатимся с ветерком, а? — раздался озорной голос в сознании Принца. — Давай, быстрее! К сожалению, всю эскадрилью мы вывести наружу не сможем — их у меня около пятисот. Проклятые феи постоянно шпионят за мной и мне бы не хотелось себя раньше времени обнаруживать. Но даже одна эта зверюга покажет тебе много интересного. Пошли! — Принца подтолкнула под лопатки невидимая сила и он со всех ног побежал к дракону.

Когда он вскарабкался на его спину, то увидел, что на спине дракона есть хорошо оборудованные сиденья. Это были выемки в спине, куда можно было сесть и даже совершенно спокойно положить и ноги. У сиденьев имелись ручки, за которые можно было держаться в полете.

Чуть только Принц сел, как З-001 потянул один из рычагов на себя, и рев пламени стал ещё сильнее. Пламя стало вырываться и из брюшной части дракона. Он стал медленно подниматься вверх, махая своими большими золотыми крыльями.

— Крылья нужны, конечно, просто так, для красоты, реально он двигается за счет раскаленных газов...

Но Принц не слушал её лекцию об устройстве драконьих двигателей, просто потому, что он все равно не смог бы этого понять. Зато он во все глаза смотрел вниз, глядя как стремительно уплывает земля из-под ног. Далеко внизу он видел множество длинных рядов таких же золотых драконов, становящихся все меньше и меньше...

А потом он посмотрел наверх и увидел, как зеркальный потолок стремительно приближается к ним.

"Ой! Сейчас к-а-а-а-ак врежемся в него!" — подумал Принц и инстинктивно втянул голову в плечи.

Но стоило им долететь почти до самого потолка, как в одно мгновение он также бесшумно отъехал в сторону, и дракон влетел в какой-то каменный тоннель, в конце которого уже виднелся кусочек голубого неба.

Ещё несколько мгновений и дракон вылетел на свободу.

У Принца захватило дыхание от холодного высокогорного воздуха, от огромной скорости, которую набрал дракон и дикой высоты. Даже Золотая Башня оказалась где-то далеко внизу. И от всего этого он радостно, во всю глотку, засмеялся. Его смех многократно отразился от окрестных скал громким эхом.

— Куда летим? — просмеявшись, спросил Принц.

— Совершим небольшую десантную операцию в районе скопления пещерных дэвов. Это самые крупные монстры Скалистых гор — на них интересно охотиться. Вот увидишь — будет интересно! — и золотые колокольчики опять зазвучали в голове Принца.

4.

Пещера у быстрого ручья в северных, самых диких отрогах Скалистых гор, ничем не отличалась от всех остальных. Круглая, темная...

Огромный, больше человеческого роста молодой пещерный медведь как раз устремился к ней. Он только-только начал жить самостоятельно и поэтому, возможно, подумал, что эта пещера как раз подходит для того, чтобы устроить здесь свое логово.

Правда, у устья пещеры его некоторое время одолевали сомнения. Нет, запаха другого медведя он не чуял. Но что-то ему здесь явно не нравилось...

Он долго принюхивался своим большим черным влажным носом, шевелил круглыми ушами, но изобличить пещеру в каком-то подвохе не мог. Да и с виду она была довольно привлекательная — воздух там сухой, теплый... Это в конце концов решило сомнения медведя и он переступил порог пещеры. И зря...

Потому что тут же, с темного потолка на него устремились десятки тонких, но упругих когтистых щупалец с влажными черными присосками. В один миг они опутали его плотной сетью, больно впились в мощное медвежье тело и намертво присосались к нему. Медведь бешено завыл, предчувствуя погибель. Дико вращая налившимися кровью маленькими карими глазами, пытался бить щупальца своими мощными лапами с длинными когтями-ножами, которые одним способны сломать хребет даже льву, грыз их зубами. Но на месте оборванных десятков щупалец появлялись все новые и новые, а с каждой присоской и коготком, впрыскивавших в кровь медведя свою порцию яда, его сопротивление становилось все слабее и слабее. Наконец, исполинское тело пещерного медведя обмякло и щупальца победно стали поднимать его куда-то наверх, в свое черное логово. В этот раз трапеза обещала быть обильной.

Однако чуть только туша медведя скрылась под потолком пещеры, как воздух загудел от рева пламени и прямо у устья пещеры показался огромный золотой дракон. Он завис, изрыгая клубы дыма и раскаленных газов, а в это время из нижней части его брюха опустилась одним концом на землю золотая пластина. Один за другим по ней, как по своеобразному мостику, из чрева золотого чудовища выехали четыре большие золотые коробки, чем-то напоминающие огромных жуков, только без голов — выпуклые, гладкие, без единого зазора или щелки. Они передвигались на колесах, спрятанных где-то под туловищем, и были высотой в полтора человеческих роста. Следом за ними шли золотые големы, числом по пять на машину, с огненными мечами и лучевыми трубками в руках, но без щитов. Для боя с этим противником они были бесполезны.

Подойдя к устью пещеры, они разделились на два одинаковых отряда и заняли позиции у краев. Зависший у самой земли дракон подлетел к отверстию и выпустил подряд пять длинных струй оранжевого, сильно отдающего серой, пламени.

Дикий визг раздался из пещеры и откуда-то сверху на пол упал недоеденный труп медведя. Бедное животное было почти полностью высосано изнутри. Целой осталась лишь шкура да кости...

Затем дракон резко сдал назад, и в дело вступил десант. Один за другим в пещеру влетели все четыре "жука", за каждым из которых бежали с мечами и трубками наперевес приписанные к ним големы. Забежав в пещеру, стрелки, не останавливаясь, стали без остановки палить вверх. Пластина в верхней части панцирей "жуков" бесшумно открылась. Из отверстия показалась такая же, как и у големов, трубка, но больше калибром — она пускала вдвое чаще и втрое более мощные заряды. "Жуки" присоединились к стрельбе пехотинцев.

Пронзительный визг, казалось, заставил содрогнуться все окрестные горы. С потолка пещеры сверху закапала какая-то зеленая пенная жидкость. Попадая на панцири големов и "жуков", она их разъедала, как кислота. Двое големов, на которых упало особенно много этой жидкости, уже вышли из строя. Но остальные продолжали палить вверх.

Тогда на них устремились сотни тех же тонких щупалец, что растерзали громадного пещерного медведя. И вот тут-то вступили в дело меченосцы! Они стали рубить эти щупальца направо и налево своими световыми мечами, в то время как стрелки и "жуки" продолжали вести огонь. Из открывшихся клапанов в боках "жуков" показались длинные, острые как бритвы, лопасти, которые стали бешено вращаться по разным осям и траекториям, перерубая щупальца десятками.

Весь пол пещеры залили потоками зеленой крови, которая разъедала камень, так что в нем уже образовались большие ямы. В одну из таких ям, наполненных доверху зеленой жижей, споткнувшись, упали пара стрелков. Судорожно дернувшись, они затихли. Их золотые тела быстро стали грязно-зелеными и от них пошел зловонный ядовитый дым. А через несколько мгновений они без остатка растворились в зеленой жиже.

Наконец, щупальцам все-таки удалось схватить пару големов и, разбив их на куски сильными ударами об стены, утащить наверх.

А потом была дана команда отступать. Прячась за черепахи, в полном порядке отходили уцелевшие големы. Правда, последний жук, отчаянно отстреливаясь, все-таки угодил в яму с кислотой и исчез в ней безвозвратно.

Но это было не все. Щупальца были слишком взбешены дерзким налетом на облюбованное ими логово, чтобы так легко отпустить нападавших! За те две тысячи лет, что они обитали здесь, ни одна жертва ещё не уходила от них!

Но именно на это и рассчитывал десант! Бешено отстреливаясь и рубя направо и налево щупальца, они шаг за шагом отступали все дальше и дальше от пещеры, а потом как по команде разбежались в стороны.

Из пещеры вслед за ними, наконец, показался сам хозяин хищных щупалец...

У Принца чуть волосы не встали дыбом от ужаса. Он все это время сидел в своей кабине на спине дракона и с огромным интересом наблюдал за боем и даже немножко сочувствовал твари в пещере. Но то, что он увидел сейчас... Такое он не видел даже в кошмарных снах!

Вслед за сотнями тонких щупалец, змеями ползавших по земле, из пещеры показался их хозяин. Он кое-как протиснулся через узкое для него устье пещеры, хотя оно было в десять человеческих ростов в диаметре.

Первая ассоциация, которая возникла у Принца при виде чудовища, — что это огромный шар. Только мохнатый, склизкий, темный. Шар этот просто кишел щупальцами, которых на нем было столько же, сколько, скажем, у кошки волос. Только в отличие от волос, щупальца эти вытягивались в какую угодно длину и жадно тянулись к жертве своими мерзкими черными коготками и грязными мокрыми присосками. А ещё на шаре были черные бусинки множества глаз, смотревших по-насекомьему холодно и хищно.

Чудище передвигалось за счет щупалец, которые впивались присосками и коготками в землю и подтягивали за собой все тело. Другая же часть щупалец продолжала преследовать ускользающую добычу.

Но десантники теперь отходили в разные стороны, выманивая чудовище на открытое пространство, не переставая стрелять и перерубать щупальца. Но лучи, испускаемые даже крупнокалиберными трубками жуков, причиняли чудищу болезненные, но не смертельные раны. А обрубаемые световыми мечами и лопастями "жуков" щупальца через какое-то время отрастали вновь.

— Это одна из самых опасных, сильных и живучих тварей Скалистых гор, — как всегда бесстрастно прокомментировало происходящее Непобедимое Солнце. — Оно необыкновенно быстро регенерирует. Сила его такова, что она способна свернуть шею настоящему дракону. Живет оно десятки тысяч лет, может обходиться без пищи столетиями. Я люблю на них охотиться, когда мне скучно. Давным-давно феям пришлось изрядно попотеть, чтобы вывести их из населенной части Целестии, а вот досюда ручки-то у них и не дошли...

Принц хотел было спросить, как феи умудрились их вывести, но не успел.

Только З-001 потянулся рукой к красному рычагу, чтобы облить эту тварь потоком драконьего пламени (что и было целью операции) — как произошло нечто невероятное. Тварь оказалась гораздо хитрее, чем думали о ней "охотники".

Может, она догадалась, что её дурачат. А может — почуяла, что все её враги, кроме одного, — не живые. Во всяком случае, вместо того, чтобы играть отпущенную ей роль, она сама поставила "охотников" в трудное положение.

Внезапно добрый десяток щупалец выстрелил высоко вверх. Так обычно делают ловцы зверей, когда кидают лассо, на оленя или дикую лошадь. Щупальца эти полетели прямо на Принца! Даже у Непобедимого Солнца реакция оказалась не такой быстрой.

Щупальца впились в Принца сразу в нескольких местах — в руки, ноги, туловище, шею — и с невероятной силище потянули его к чудовищу.

Горы огласил дикий крик, перешедший в пронзительный визг:

— Прекратить огонь! Немедленно! Только мечи! З-001 отставить огонь! Вы мне его сейчас спалите! Прекратить огонь!

Рука З-001 остановилась. "Жуки" и големы с трубками перестали стрелять. Стрелки вытащили из своих "карманов" мечи и тут же как по команде бросились спасать Принца.

Но не тут-то было! Тварь поняла, что угодила в засаду и полезла обратно в пещеру, увлекая за собой свою добычу. А на Принца уже стал действовать яд чудища. В голове зашумело, слабость разлилась по всему телу, стало клонить в сон. Присоски громко захлюпали, высасывая из Принца кровь.

Глядя назад полузакрытыми глазами, Принц видел, как во сне, бегущие вслед за ним золотые фигурки, но щупальца тащили его так быстро, что даже они не поспевали. Вдобавок им приходилось буквально прорубаться вперед.

Добравшись, наконец, до пещеры, тварь выстрелила частью щупалец вверх, чтобы опять забраться в своё логово и там уже полакомится своей новой жертвой.

Поднимаясь на упругих щупальцах вверх, во тьму, Принц успел увидеть — или ему показалось, что он увидел — золотистый силуэт с копной развевающихся волос, круглым лицом и горящими безглазыми глазницами. Она летела быстрее ветра. Оказавшись внизу, под тварью, она воздела руки и ударила потоком солнечной энергии огромной силы прямо в центр твари, в скопление её черных холодных глазок.

Судя по всему, ей посчастливилось попасть прямо в нервный узел, спрятавшийся за ними, который связывал нервную систему твари с её жирным белым мозгом. Снова раздался невероятно пронзительный, оглушающий душераздирающий визг, и щупальца, на мгновение парализованные, разжались. Но этого Ей оказалось достаточно. Солнечный призрак схватил Принца и быстрее ветра устремился назад, к дракону. Но со стороны это выглядело так, будто Принц летел по воздуху сам.

Не успела колдунья добежать до дракона, как тварь опомнилась от паралитического шока. Издав злобное утробное рычание, она опять устремилась вдогонку за ускользающей жертвой, которую оно, вдобавок, уже начало пробовать и которая оказалась намного вкуснее медведя!

Опять поток щупалец выстрелил из пещеры, опять жирная туша вылезла, но теперь З-001 один сработал безотказно. Золотая рука отжала красный рычаг на шее дракона до отказа и поток драконьего пламени, плавящего даже гранит, накрыл чудовище.

Визг был такой, что с вершин гор стали падать камни, где-то высоко сошла лавина. Чудовищный кишащий щупальцами шар вспыхнул как стог сена, в который попала молния, и закатался по земле, пытаясь судорожными ударами щупалец затушить пламя. Но тщетно. Пламя дракона не способна затушить даже вода. А тем более, что дракон посылал ещё и ещё...

Наконец, чудище затихло, а З-001 отжал рычаг обратно. Операция закончена. Объект уничтожен. Приказ Её Совершенства выполнен. Затихшее чудище горело ещё с полчаса, пока от него не осталось ничего, только черное оплавленное пятно на горной породе.

А в это время Непобедимое Солнце положило Принца на небольшой островок жесткой травы у подножия горы. К ней уже подбегали големы.

— Быстро! Аптечку! — последовала молниеносная мысленная команда.

Один из големов нажал кнопку и пластины на левом бедре разошлись. В его руках оказалась небольшая металлическая коробочка.

Непобедимое Солнце сорвало пломбу и вытащила шприц, набрала в него какой-то синей жидкости, а потом ввела в вену Принца. Это было универсальное обеззараживающее средство, разлагающее любой органический яд. Он должен очистить кровь от яда всего за пару часов, если только он уже не отравил основные жизненно-важные центры.

Несколько минут томительно ожидания. Наконец, Принц медленно открыл глаза и слабо улыбнулся:

— Опять я влип в историю, правда?

Обратный полет они совершили почти в полном молчании. Принц с трудом приходил в себя и говорить ему после всего пережитого не хотелось. Он чувствовал, что Непобедимое Солнце тоже о чем-то сильно задумалось. Когда впереди показалась Золотая Башня, Принц, наконец, через силу сказал:

— Спасибо тебе... Ты ведь спасла мне жизнь... Я и не думал, что ты можешь быть... такой...

Но Непобедимое Солнце не ответило ничего. О чем Оно думало, было известно, наверное, одному Создателю.

5.

На следующее утро, когда Принц как следует отоспался, его разбудил как ни в чем не бывало нетерпеливый Голос:

— А теперь — пойдем в мои мастерские. Я тебе покажу нечто такое, что потрясет твое воображение и ты поймешь, что Я не просто так сидела здесь все эти тысячелетия...

По пути лекция продолжилась:

— Все эти мозаики, сады и все прочее, включая золотых драконов — это просто так, развлечение. По-настоящему я работала над другим, и если ты не упадешь в обморок от удивления, я буду считать, что все это время потратила впустую... — и снова проклятый перезвон колокольчиков в голове.

А потом Принц шагнул в очередной тоннель, лестница в которой вела под землю. Отражение с двумя прожекторами вместо глаз юркнуло за ним.

Казалось, что лестница, по которой спускался Принц все ниже и ниже под землю, будет виться до бесконечности. Принц устал и неоднократно намеревался присесть, но всякий раз в голове его раздавался голос: "Ещё не время, вперед, вперед..." и он снова ощущал горячее прикосновение в области лопаток, которое так его обжигало, что волей-неволей приходилось поторапливаться.

Даже здесь, в глубинах подземелья, все стены были из золота. А потому внутри Горы было светло, как днем.

Наконец, утомляющий спуск был закончен. Судя по жаре и по спертому воздуху, Принц подумал, что здесь явно проводились какие-то кузнечные работы.

Вскоре откуда-то спереди донесся приглушенный лязг, грохот, шипение.

Вновь горячее дыхание коснулось его спины и Принц, едва переведя дух, двинулся по широкому тоннелю вперед. Вскоре и он закончился.

Принц очутился в огромной зале-пещере, которая, казалось, вообще не имела потолка. По крайней мере, Принц его не видел. Все пространство гигантской мастерской было заставлено всяческим оборудованием, лесами, кранами, лестницами, тележками на рельсах. Везде сновали знакомые уже Принцу карлики и золотые големы. Они не обращали на него внимания, сновали тут и там, то и дело что-то отвозя, относя, карабкаясь по лестницам.

"Сущие муравьи", — подумал Принц с невольным уважением и страхом о Той, что организовала глубоко под землей весь этот чудовищный муравейник.

— Конечно, — ответил ему Голос. — Подобно тому, как муравьи безоговорочно подчиняются своей царице, так и они — мне. Это мое царство, здесь Я — царь и бог, точнее, царица и богиня. И это царство может быть твоим, стоит только захотеть... Представь, как это прекрасно, — тысячи, десятки, сотни тысяч рабов, готовых выполнить ЛЮБОЕ твое желание. И ты среди них — Царь и Бог... Ради этого немало великих героев и героинь древности сложили свои головы, а ты можешь иметь это даром... Как тебе?

— Впечатляет... — неопределенно сказал Принц, пытаясь скрыть подальше в тайниках души возникшее в ней отвращение к таким блистательным перспективам. — Но скажи мне, госпожа, какой из меня царь, а тем более — бог? Я всего лишь Безымянный Принц — без — Королевства, обыкновенный человек. Я гожусь для прогулок по лесным лужайкам и речным долинам, для пикников и песен на природе, а не для управления миллионами рабов...

— Это поправимо,— снисходительно ответил Голос. — Думаешь, я всегда была такой, как сейчас? Я тоже... Впрочем, неважно. Когда ты войдешь в Поток — все изменится, ты станешь другим, ты заново родишься. И тогда ты захочешь быть тем, о ком я говорю... Впрочем, мы уже пришли.

Они стояли возле очередной стены, которая бесшумно отъехала в сторону, повинуясь мысленной команде хозяйке этих мест.

"Есть ли вообще в этом месте нормальные двери с ручками и петлями?" — подумал Принц — и оказался внутри странной комнаты.

— Это Малахитовая комната. Мой штаб, если угодно.

Комната полностью соответствовала своему названию. Из этого красивого зеленого камня были сделаны все стены, потолки и даже пол. Кроме того, большой полированный стол и стулья также были малахитовыми, как и большой шар, установленный на подставке посредине стола.

Принц с большим облегчением присел на один из стульев. Он смертельно устал от бесконечного спуска по витым лестницам.

— Отсюда я управляю всей системой безопасности Золотого Чертога и даже всей Горы. Смотри.

Малахитовый шар загорелся изнутри и его зеленые лучи в воздухе образовали какой-то большой рисунок.

Всмотревшись в него, Принц с удивлением узнал и Гору, и Золотую Башню на ней, но только уменьшенные и в разрезе. И внутри горы, и внутри башни было множество разных ходов, переходов, тоннелей, лестниц... Сущий муравейник! Принц присвистнул от удивления.

Но самое интересное — это большое количество светящихся пульсирующих точек в разных местах.

— Что это? — удивленно спросил Принц.

— Это силовые точки. Здесь скапливается собираемая зеркалами с поверхности энергия солнца, а потом распределяется по всем зеркалам.

— Это чтобы в подземельях было светло? — наивно спросил Принц, чем опять вызвал приступ смеха Хозяйки.

— Догадливый, нечего сказать! Подсветка — эта самая ничтожная функция зеркал. Главная заключается в другом... Ты что, думаешь, я держу этих големов да драконов для самообороны, да?

— А для чего ещё?

Опять перезвон металлических колокольчиков.

— Глупый! Думаешь, натиск фей остановит такая ничтожная армия? Ими только людей пугать да на чудовищ в горах охотиться. Они мне нужны в основном для разведки, для вылазок всяких, диверсий... Реальную войну с их помощью не выиграть.

— А как можно выиграть?

— Смотри.

Принц увидел на светящейся в воздухе карте-схеме увеличенный силуэт Золотой Башни. Во многих местах Башни Принц отчетливо видел пульсирующие светящиеся "силовые точки".

Внезапно откуда-то из-за горизонта показался орел. По-видимому, его привлекла Смотровая Площадка Золотой Башни. Может быть, в его птичьей голове зародилась мысль, что неплохо было бы на такой высокой блестящей горе свить свое гнездышко...

Так это или не так, но орел летел прямиком к Башне.

Но стоило ему пересечь незримую границу, отделявшую Гору от Ущелья, как вдруг силовые точки вспыхнули ярким светом и соединились в одну цепь. Светящаяся энергия в одно мгновение наполнила всю поверхность Башни. Ещё мгновение — и сразу множество лучей, отразившись от зеркальной поверхности Башни, устремились на несчастную птицу, мгновенная вспышка и... — только горстка пепла тонкими хлопьями посыпалась на землю...

— За... за... зачем! — вскричал Принц, чуть не плача. — Бедная птичка!

— Ну, ну, что ты за плакса такая! Не мужчина, а неизвестно что! Мне ж надо было на ком-то продемонстрировать тебе то, что делает меня неуязвимой для армии фей! Между прочим, мои зеркала могут спалить все что угодно, даже камень и металл, а не то, что горстку каких-то там перьев!

Но Принц её уже не слушал.

— Все, я больше не могу! Я устал от всех твоих оружий, орудий, войск и всего прочего! Я не военный человек, зачем мне все это? Оставь меня в покое!

— Ладно, не капризничай, давай тебе покажу самое последнее мое изобретение, и отпущу тебя. Идем обратно в мастерские.

6.

Непобедимое Солнце подвела Принца к огромному, исполинскому металлическому сосуду, похожему на гигантскую доменную печь, который стоял посередине пещеры.

— Что это?

— Увидишь. Вон там — лифт.

Принц вошел в небольшую деревянную кабинку, к плоской крыше которой был прикреплен стальной трос. Тут же заработал механизм, и Принц стал подниматься наверх. Принц со все возрастающим страхом смотрел вниз — высота была поистине головокружительной. Копошащиеся внизу карлики и големы стали казаться величиной не больше муравья.

Но вот кабинка остановилась на самом верху. Принц вышел на деревянный помост и посмотрел вниз. Внутри сосуда светилась и булькала какая-то жидкость, от которой шел такой жар, что Принцу показалось, что он стоит у жерла действующего вулкана, который вот-вот готов извергнуться. Светящаяся жидкость была на уровне чуть более четверти сосуда, но постоянно, хотя и медленно, прибывала.

Сверху, через отверстие в скале, как через исполинское окно в сосуд падали солнечные лучи. Проходя через какое-то сито, сплетенное из тончайших золотых прутьев, уже в виде капель кипящей сверкающей влаги они падали внутрь сосуда, постепенно наполняя его.

— Что это? — в недоумении спросил Принц.

— А разве ты не догадался? Это солнечный сок — высококонцентрированной консистенции. Самой высокой, какой только можно достичь. Я сама, — тут в её голосе прозвучали нотки нескрываемой гордости, — открыла способ производства из солнечных лучей сока при помощи изобретенного мною магического фильтра. Гордись, смертный человечек, ты знаешь теперь то, чего не знает более никто, хотя, признаться, мне даже жаль, что это так. Вот уж полопались бы от зависти все эти гордячки из Верховного Совета Поднебесья, которые только и умеют, что болтать, а на изобретение новых магических технологий не способны. Но скоро все ощутят его последствия... — тут металлические колокольчики в голове зазвенели особенно долго и пронзительно, но как-то резко и неприятно.

— Зачем тебе столько сока? — недоуменно спросил Принц, а голос его при этом предательски дрогнул. Он, кажется, начинал догадываться — зачем...

— Все элементарно просто, — тоном "умного профессора" ответило Непобедимое Солнце. — Как только у меня будет достаточно сока, я смогу при помощи эскадрильи золотых драконов поднять этот сосуд высоко в небо и спустить его прямо в центр Целестии. Я уже проделала все необходимые расчеты. Предельно концентрированный сок, спущенный с определенной высоты, вызовет сильнейший выброс солнечной энергии. Произойдет взрыв величайшей мощности, который вызовет гибель всего населения страны. Сила взрыва будет такой, что сгорит все — даже небо и атмосфера, кислород и облака. Все. Останется одна обугленная поверхность. Даже моря — и те все высохнут...

У Принца от этих слов подкосились ноги. К горлу подступил комок, а к глазам — слезы. Он учащенно задышал, и некоторое время ему не хватало воздуха. Голова кружилась. Но Непобедимое Солнце, находясь в каком-то лихорадочном экстазе, не обратила на него никакого внимания.

— Если ты думаешь, что Я хочу просто уничтожить этот мир — ты ошибаешься. Дурак и глупец, зачем мне их смерть? Нет, моя цель — возвышенна и благородна. Я хочу осчастливить весь мир. Сгорят только их тела, но останутся души. Предельная концентрация солнечной энергии, по моим расчетам, вызовет необратимую мутацию в их душах, и души станут пронизанными солнечной энергией и светом, подобно тому, как серебрится металл, если его поместить в посеребрянный раствор под действием электроэнергии. Души станут покрыты тончайшим эфиром солнечного света, который и станет их новыми телами. Они обретут, таким образом, новые совершенные солнечные тела, наполненные новой силой, бесконечно красивые. Разве это не здорово? Кроме того, взрыв солнечной энергии и вызванный этим сильнейший шок сожжет в их душах все лишнее — эмоции, чувства, страсти, воспоминания, воображение. Уйдет источник для душевных терзаний, сомнений, чувств, мучений. Они станут одинаково спокойными и довольными...

— А я... а я-то тут... причем? Зачем ты мне это все это говоришь... показываешь? — непослушные губы и язык Принца едва позволяли ему произносить эти слова.

— Какие вы все-таки слабаки, глупые человечки! — не выдержав, не скрыла своего презрения Непобедимое Солнце. — Недаром феи крутят вами, как хотят! Ну, да, ладно, скоро все изменится, — сама себя успокоила солнечная колдунья. — Так вот,

когда всё это произойдет — Мы с тобой явимся к ним, и благодарные преображенные жители Целестии поклонятся нам как богам и будут нам служить! Ведь сам посуди, будучи так осчастливлены, они просто обязаны будут вернуть нам свой долг! Хорошо придумано, правда? — И, не дожидаясь ответа, она продолжила. — Я трудилась над этим Замыслом тысячелетия и мой труд близок к завершению, благодаря тебе!

— Не понимаю, а я-то тут при чем?

— А притом, что быть Богом одной — весьма скучная вещь. Мне нужен Соправитель, с которым Я могу разделить бремя Власти, Блаженства и Совершенства. Ведь и Солнцу нужна Луна, чтобы отражать её божественный свет и восполнять его там, где это необходимо, не правда ли? Ты явился как нельзя вовремя. Сосуд полон уже на четверть. Ещё неделя — и он будет наполнен полностью. Можно будет начинать операцию. Не будь тебя, я бы отложила её на неопределенный срок. Но ты явился как раз вовремя. И в этом я вижу перст судьбы, знак того, что все получится... Ну как, ты согласен принять участие в моем деле?

— Я так понимаю, согласившись на это, я должен остаться здесь навсегда...

— Конечно, а как ты думал? Ты думаешь, показав тебе все мои секреты, я отпущу тебя? — Металлические колокольчики зазвенели ещё сильнее, но и ещё неприятней.

— Но мне нужно... попрощаться... с моей женой... хотя бы... Хоть в последний раз увидеть её, посмотреть в глаза... Я без этого не могу... — сквозь слезы, с трудом, прошептал Принц.

— Какие же вы люди сопляки и слюнтяи, — презрительно прозвучал Голос. — Но не беспокойся, так уж и быть — я предоставлю тебе такую возможность.

— Как?! Ты меня отпустишь?! — не веря своим ушам, воскликнул Принц.

— Нет, конечно, просто твоя жена как раз подходит к моим владениям, так что мне не придется тебя никуда отпускать. "На ловца и зверь бежит", так, кажется, у вас говорят?

— Не может быть! — вскричал Принц.

— Может, может... — и вновь зазвенели эти проклятые металлические колокольчики. — Она идет сюда с двумя плюшевыми зверями — и даже без волшебной палочки, своего законного оружия! Безумная... Но, как бы то ни было, прощание состоится. Скоро она будет здесь — в целости и сохранности. Об этом я позабочусь... А сейчас, Принц, — покровительственным тоном, какой бывает у воспитательниц, обращающихся к своим несмышленным ученикам, — я думаю, тебе надо отдохнуть, прежде чем мы пойдем на вершину Золотой Башни, где тебе предстоит влиться в Поток. Время не ждет. У меня уже все готово. Завтра, по моим наблюдениям, солнце будет особенно активно, так что твое преображение произойдет быстро и почти безболезненно — не так, как это было со мной... Мне пришлось тогда немного помучиться... Пойдем. Тебе предстоит ещё долгий подъем.

Принц не помнил, как он спускался и как он поднимался. Все было как бы в каком-то тонком тумане... А может — это слезы застилали его глаза?

"Фея, моя прекрасная добрая Фея, — думал про себя Принц, и сердце его разрывалось от беззвучного плача. — Ты ради меня пошла на такой безумный поступок, полезла прямо в пасть дракону, и для чего? Чтобы только увидеть, как я превращусь в такую же жестокую машину для убийства как это Существо, которое у меня язык не поворачивается назвать женщиной! Создатель, лучше мне или тебе умереть раньше, чтобы только не увидеть этого! Но как хочется хотя бы раз взглянуть в твои цвета ясного неба глаза, как хочется последний раз обнять твои хрупкие, такие хрупкие плечи, и поцеловать... И сказать последний раз: "Любимая, прости меня за все", ведь я так нехорошо ушел из дома, причинив тебе столько боли! Сказать последний раз, что люблю и всегда любил только тебя, а там уж и на смерть пойти не страшно. Спрыгнуть со скалы и умереть хотя бы человеком!"

И вдруг Принцу стало не по себе: а вдруг Непобедимое Солнце опять читает его мысли?

Но Непобедимое Солнце не ответило ничего.

Глава 11. Пустыня Желаний.

1.

Когда Зверята добежали до ожидавшей их на одной из песчаных дюн Феи, они просто выбились из сил. Но Фея не бездействовала. Она уже разложила на песке белую скатерть, расставив на ней нехитрые блюда их походного рациона, чтобы запыхавшиеся Зверята смогли отдохнуть и перекусить. Благо, Морская Королева позаботилась дать им припасов, ведь свой багаж-караван они потеряли ещё по ту сторону Моря.

В основном, их скудный припас состоял из морской капусты — самого любимого лакомства русалок. Это чудесное растение помогало им всегда быть энергичными и здоровыми, а также соблюдать идеальную фигуру на протяжении многих тысячелетий. От рыбы и моллюсков, правда, Фея отказалась, ибо феи никогда не употребляют в пищу одушевленных живых существ.

Когда скудный вегетарианский обед подошел к концу, путники выпили по скромному глотку воды с "розовым концентратом" и отправились вглубь материка. Уже ближе к ночи прибрежные песчаные дюны превратились в настоящие барханы. Они начали переход через огромную пустыню, пользовавшуюся самой дурной славой в Целестии — Пустыню желаний.

Да, слава об этой странной и страшной пустыне давно облетела всю страну, и очень мало находилось желающих туда попасть, несмотря на такое, казалось бы, привлекательное название.

Природа этой пустыни была изучена любознательными феями достаточно хорошо. А она состояла в том, что песок, из которого она состояла, обладал весьма необычными свойствами. Как и всякий песок, он накапливал и отражал солнечный свет, так что днем он слепил глаза и накалялся. Но было у него свойство не только отражать и накапливать свет и тепло. Он мог накапливать человеческие желания. Всех тех, кто там когда-то ходил и особенно тех, кто идет сейчас. То, о чем человек грезит, мечтает, чего он хочет — все остается там, все обретает форму — и иногда форму весьма зловещую...

Большинство из тех, кто уходил в Пустыню Желаний, погибали или возвращались сумасшедшими. Суровая статистика, которую вели всезнающие феи, была такова — 9:1 — девять погибших и один сумасшедший. Пройти же пустыню не удавалось никому.

Это-то обстоятельство и привело к тому, что феи объявили Заморье карантинной зоной и всегда выставляли особый охранный патруль "ЖАЛА", чтобы не пропускать туда случайных путников. Это позволило резко сократить смертность в этом регионе. Даже феям доступ в Заморье был ограничен. В Пустыню разрешалось летать только бойцам "ЖАЛА" и только с определенной целью (охрана, исследование, разведка).

Если же им необходимо было попасть в Скалистые горы, то они предпочитали перелетать пустыню на специально натренированных крылатых зверях, так как сил обычной феи не хватит перелететь без посадки такое большое расстояние. А если им надо было изучать магические свойства самой Пустыни Желаний, то они брали образцы волшебного песка при помощи специально сконструированных големов. Кстати, свойства-то песка изучить — изучили, а вот внятно ответить на вопрос, почему все-таки никто из Пустыни не возвращается живым-здоровым — ответить феи-ученые так и не смогли. Сумасшедшие ответить на это не могли, а мертвые и подавно.

И вот в это-то проклятое место и держали свой путь наши отважные путешественники. Ведь другого пути в Скалистые горы не было.

2.

Сначала ничего особенного не происходило. Ну, пустыня и пустыня — много песка, жарко, хочется пить. Фее пришлось немало потрудиться, чтобы вызывать легкий ветерок, который бы их прохлаждал, но поддерживать его постоянно было выше её сил. Попытка же наколдовать хоть какую-нибудь тучку вообще провалилась.

Во-первых, это было связано с тем, что у феи не было волшебной палочки, изъятой у нее Кремово-Белой феей, а без неё эффективность волшебства была намного ниже. Колдовать без палочки — это все равно как для человека, например, копать землю голыми руками, а не лопатой. А, во-вторых, сама пустыня как будто противилась любому колдовству — магические формулы путались в голове, губы не хотели их произносить, руки не хотели двигаться, а поддержка готового заклинания становилась с каждой минутой все труднее. Так что скоро Фея смирилась, и ей пришлось продолжить путь под солнцем без ветерка.

Хорошо ещё, что самые простые заклинания, направленные на поиск воды, ещё работали. Пару раз им удалось найти источники и наполнить фляги доверху. Но все равно старались экономить. Кто знает, что ещё дальше выкинет эта пустыня?! Но пустыня почему-то упорно не хотела ничего больше выкидывать, как будто заманивая путников все дальше и дальше, чтоб уж потом расправиться с ними одним махом...

— Не нравится мне эта тишина, а-ав, — со вздохом проворчал Щенок. — Ни ветерка, ни тучки, ни птички, ни змеи или тушканчика. Все как будто вымерло!

Котенок промолчал и ещё крепче зажмурился, чтобы помешать проклятому песку попадать в глаза.

"Что тут скажешь? Одно ясно, гиблое место", — подумал он, но вслух ничего не сказал.

Фея тоже молчала и упорно пыталась вспомнить главы учебника по магической географии Целестии, посвященных Пустыне Желаний. Но пять тысяч лет, которые прошли свое, давали знать свое — ничего, кроме названия, она уже не помнила. Фея так хорошо училась, что ей часто ставили оценки автоматом. Это избавляло её от зубрежки лекций перед экзаменом, но и пройденный материал быстро выветривался из головы. "Сейчас бы он мне пригодился...", — подумала она с сожалением.

Так, худо-бедно, прошел день, настала пора готовиться к ночлегу.

Фея без сил упала на песок, магический огонь она разжечь уже не могла. Все ушло на эти проклятые ветерки и тучки. Пришлось достать неприкосновенный запас из сухих веток, собранных по пути Котенком и Щенком, и разжечь небольшой костерок. Ведь в этой пустыне, как и во всякой другой, ночь была холодной. Разряженный воздух, как известно, быстро нагревается, но и быстро остывает.

Фея, Котенок и Щенок были полумертвыми от усталости и даже не подумали поставить караул. И, как выяснилось, напрасно...

Фея расположилась на надувном матраце, который ей едва успели постелить Зверята. От палатки она отказалась — пока они будут её устанавливать, она просто умрет от усталости! Благо, погода стояла безветренная, небо безоблачно. Да и Зверят Фее напрягать не хотелось — они тоже едва держались на ногах.

Однако самое удивительное было в том, что как только Фея легла, сон как рукой сняло. Да, тело продолжало болеть и ныть от усталости, но спать при этом совершенно не хотелось. Такое действительно бывает, когда сильно устанешь и перенервничаешь, а потому Фею это ничуть не удивило. Шутка ли — сначала эта сумасшедшая бессонная ночь у Коры — и это после двух дней тяжелого прорыва сквозь Древляндию! Потом столкновение с "ЖАЛОМ", потом — бой на побережье и вдобавок — весь день на ногах по пустыне!

Однако, что же делать? Как скоротать время до сна?

В голове крутились впечатления последних дней. Пустыня, Кремово-Белая, Море, Лора, Кора... Принц! Ну как же без него? Ведь ради него она пустилось в это безумное странствие!

Некоторое время Фея пыталась завладеть своими мыслями, остановить их безудержное течение, но, не выдержав неравной борьбы, сдалась. Она вновь позволила себе помечтать о Принце. О том, что было бы, если бы он... Да, да, если бы он каким-то чудесным образом оказался рядом...

Кто-то незаметно, но довольно настойчиво вложил в голову Феи мысль — только помечтай, только представь, только подумай об этом...

Тоска по Принцу и скука от вынужденной бессонницы одолели Фею и она всей душой отдалась этому желанию.

"Да, пусть здесь, прямо сейчас Принц придет ко мне. Да! Не важно, как он тут окажется, не важно, главное, чтобы эту случилось прямо сейчас!"

Ещё немножко, легкое напряжение памяти и... Вот он, такой же как тогда, накануне своего исчезновения. Зеленая непромокаемая куртка и штаны на шнурках, ботфорты, круглая шляпа с пером, немного продолговатое длинное лицо, светлые короткие слегка вьющиеся волосы, тонкий благородный нос, плотно сжатые губы, мечтательные голубые, немножко на выкате глаза, покатый лоб... "Полное совпадение! И пусть он придет и будет не таким, как в тот проклятый день, а таким, каким он был раньше..."

Фея крепко зажмурила глаза, сложила руки на груди и приготовилась к встрече со своей мечтой.

3.

Фея встала с надувного матраца, чтобы размять затекшие ноги и немного проветриться.

Зверята спали как убитые. Бедняжки! Они так намучились! Фея хоть летала время от времени, давая отдыхать ногам, а они весь путь проделали на своих двоих...

Она с любовью посмотрела на своих плюшевых друзей (именно друзей, самых близких и родных, а не слуг!) и умилительно вздохнула. Они спали в обнимку на надувном матраце как маленькие ребятишки. Фее хотелось погладить, приласкать Зверят, но она побоялась, что разбудит их, ведь они заслужили сон. Пусть отдохнут с дороги, наконец.

Она сделала несколько шагов вглубь пустыни и остановилась. Было зябко, прохладно. Как ей хотелось бы, чтобы кто-нибудь обнял её, прижал к своей груди, согрел своим дыханием... Как ей не хватало Принца! Сердце защемило от тоски, и она тихонько всхлипнула, роняя на песок слезы.

Да, феи — могущественная раса волшебниц. Каждая из них одним движением пальчика способна положить на лопатки закованного с ног до головы в броню рыцаря Авалона. Но при всем этом внешнем могуществе они так одиноки! Им так не хватает обычного земного человеческого тепла! Обычной ласки, обычной нежности, обычной заботы, обычной любви... Фея ещё раз зябко поежилась и уже хотела вернуться обратно в постель, как с вершины бархана увидела вдали... Ну, конечно же, Его!!!

Ему тоже было холодно, ему тоже было одиноко. Принц затянул до предела все шнурки на куртке и с головой закутался в плащ, наверное, поэтому он и не заметил Фею.

Фея захотела позвать его, но крик застрял у неё в груди. Она волновалась, а волнение — плохой помощник...

И тогда Фея сама побежала к нему, совершенно забыв про то, что у неё есть крылья. Её тонкие белые ножки увязали в глубоком и рассыпчатом песке. Она споткнулась и упала, издав пронзительный крик.

Но Принц уже заметил её и бросился навстречу. Он подбежал к ней и нежно взял Фею на руки. Он осторожно отнес её обратно, на вершину бархана, положил на мягкий, ещё теплый песок.

Фея чуть приоткрыла глаза и увидела прямо над собой встревоженное лицо Принца. Но Фее доставляло такое удовольствие его внимание, что она сделала вид будто ушиблась и легонько застонала.

Взяв её за руку, он дрогнувшим голосом произнес:

— Дорогая, что с тобой? Ты не ушиблась? Это я виноват, не заметил тебя сразу! Мне было так одиноко, так плохо, что я никого и ничего не замечал вокруг... Какой же я осел! Ну, что же с тобой, дорогая? Ну, ответь мне, умоляю, скажи хоть слово!

С этими словами Принц, положив её голову к себе на колени, наклонился, чтобы лучше слышать её дыхание. А Фея, не выдержав, открыла глаза, и стремительно обхватив своими тонкими ручками его шею, с силой привлекла к себе. Он растерялся и легко попал в её коварно расставленные сети. Фея жадно захватила его губы своими губами, как истомившийся от жажды путник стакан воды, и не могла насытиться поцелуем. А через некоторое время они оба уже лежали на песке и не могли и не хотели разжать свои объятия...

— Как же я тебя ждала, дорогой, как надеялась, как верила, и вот, ты опять со мной! — наконец, насытившись любовью, прошептала Фея. Она лежала рядом с ним на песке и гладила его по голове, как тогда, в хижине...

— И я ведь пришел, — ответил Принц, не открывая закрытых от блаженства глаз. — Твоя вера, твоя надежда, твоя любовь привела меня к тебе, я снова с тобой... как раньше... как всегда...

Фея лежала и считала на небе звезды. Сколько их было на этом бескрайнем, иссиня-черном небосводе! Ещё теплый песок приятно грел обнаженную спину.

Фея хотела что-то сказать ему, но передумала. Ей было так хорошо, что не хотелось нарушать эту блаженную тишину. Она нащупала справа от себя его руку и крепко сжала её. Больше ей не нужно было ничего...

Внезапно, она почувствовала тревогу. Фея открыла глаза и увидела, что Принц уже встал и начинает быстро одеваться.

— Ты куда это, дорогой? — встревожено спросила Фея. — Ещё вся ночь впереди, давай полежим вместе ещё! Куда это ты собрался на ночь глядя, а-а-а?

— Мне пора обратно, дорогая, к Непобедимому Солнцу. Я ведь теперь её гость, её пленник... Теперь Она — моя хозяйка, а не ты...

— ЧТО-О-О-О? — Фея тут же вскочила на ноги, не замечая своей наготы. — Ты что, с ума, что ли, сошел?!

Принц затягивал последние шнурки на куртке.

— Но ведь я же у Неё, меня же нет с тобой, дорогая! Ты ведь прекрасно это знаешь! — и посмотрел на неё так участливо, так жалостливо, как на какую-то умалишенную, которая в силу болезни не может понять простейших вещей, очевидных и ребенку.

— Но... — упавшим голосом произнесла Фея, все ещё цепляясь за соломинку. — Я-то вижу тебя, мы же вместе... тут... как раньше... с тобой...

Принц грустно улыбнулся, крепко обнял её, а потом посмотрел ей прямо в глаза:

— Просто мы оба с тобой спим, понимаешь? Ты во сне позвала меня к себе, и я пришел. Но я не могу остаться с тобой даже до утра — мне предстоит ещё долгий путь назад. Я должен оказаться у Неё до рассвета. Ты это понимаешь?

Но тут Фея не выдержала.

— Нет, не понимаю, и никогда не пойму! Немедленно оставайся! Я так хочу, я приказываю тебе, я тебе повелеваю, я... — Фея хотела сказать что-то ещё, но тут Принц повернулся к ней спиной. Грустно понурив голову, он тихонько зашагал назад, осторожно спускаясь по бархану. И только сейчас Фея заметила, что его ноги ни оставляли на рыхлом песке следов и закричала на всю пустыню...

Фея вскочила с надувного матраца и долго не могла прийти в себя. Все тело её было мокрым от пота, сердце билось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из грудной клетки. Фея ощупала себя — одежда была на месте.

— Ой! Я, наверное, всех Зверят перебудила своими воплями, истеричка несчастная! — Фея кинулась к Зверятам, но... Их матрац был пуст!

Фея хотела было пойти на их поиски, как вдруг её окликнул чей-то до боли знакомый голос.

Фея резко обернулась и увидела... Принца! Да-да, самого настоящего, дорогого Принца. Вот его короткие светлые слегка вьющиеся волосы, голубые задумчивые глаза, тонкая линия сжатых губ, подбородок... плащ... сшитая самой Феей непромокаемая зеленая куртка... Точь-в-точь как накануне исчезновения из дома...

Его лицо озарила мягкая улыбка, руки раскрылись, чтобы заключить Фею в объятия, а глаза загорелись страстным огнем. Принц сделал шаг вперед и мягким нежным голосом произнес:

— Как я рад, что тебя вижу, дорогая! Я так истосковался по тебе... Обними меня, Прекрасная Фея, я так устал от одиночества, от нашей разлуки, но теперь все кончено. Мы вместе... навсегда... — И с этими словами он сделал ещё один шаг к ней навстречу.

Первым желанием Феи было бросится в его объятия, крепко-крепко прижаться к его груди и заплакать. Ведь Фея так тосковала по Принцу! Особенно сейчас, когда он ей приснился таким настоящим, таким реальным, таким любящим, пылким и страстным... А потом это ужасное расставание, эта новая потеря!

О, Создатель, как же тосковала Фея по Принцу! Хотя они были женаты всего ничего — каких-то пять лет из десяти тысяч лет, что она жила на белом свете, но за это время она успела привыкнуть к Принцу. Когда ты не одна, когда тебе есть о ком позаботиться, есть кого приласкать и обнять, есть с кем разделить ужин или прогулку, поделиться своими мыслями и чувствами, кому спеть песню и, самое главное, с кем воспитывать маленьких детишек — это величайшее блаженство. Особенно для обреченных на вечность волшебниц. Семь лет пробежали для Феи как мгновение, прекрасное, искрометное, но всего лишь мгновение, а потому ей так невыносимо трудно было смириться с разлукой.

Чувство щемящей тоски подтолкнуло её вперед. Она потянула свои тонкие белые ручки к Принцу и была готова броситься в его раскрытые объятия, как вдруг что-то остановило её. В голове возникла мысль: "А откуда он здесь? Как он попал сюда, в эту пустыню?"

То, что казалось ей таким естественным, пока она грезила, теперь выглядело странным, если не сказать, страшным. Сердце иглой пронзила тревога, на лбу выступил холодный пот. Фея инстинктивно отпрянула назад:

— Как ты попал сюда, дорогой мой Принц? Что ты здесь делаешь? Разве ты не в плену?

— Ах, да... Не все ли равно!? — в голосе Принца мелькнула нотка раздражения. — Да, я бежал, бежал, за мной гнались... И теперь я здесь, с тобой, навсегда... — последние слова Принц прошептал с какой-то несвойственной ему страстностью.

А потом, с каким-то странным нетерпением продолжал:

— Ну, обними же меня, дорогая, защити меня от погони, от этого холода, от этого страха, обними же меня скорей! — И сделал ещё несколько шагов вперед.

Интуиция подсказывала Фее, что ей угрожает опасность, но разум её не в силах был объяснить, что происходит. Может, она снова заснула и ей сняться кошмары?

И тут Фею осенило.

— Дорогой Принц, прости меня, я забыла, а как зовут наших маленьких детишек?

— Детишек? — недоуменно переспросил он. — Ну, какое сейчас это имеет значение, глупая женщина! — повысил голос "Принц". — Ты же видишь, я замерзаю, мне холодно, я устал, к чему все эти вопросы?! Просто обними меня, дорогая! — И с этими словами он сделал ещё несколько шагов навстречу.

Внезапно Фея ощутила какую-то предательскую слабость во всем теле. Она почувствовала, земля уходит из-под ног. Голова наполнялась каким-то свинцовым туманом, к горлу подступила тошнота. Пронзительный немигающий взгляд "Принца" смотрел в одну точку, чуть повыше уровня глаз Феи, а монотонный голос действовал усыпляюще.

Вдруг в руки Феи попал какой-то гладкий и холодный как лед предмет. В голове сразу прояснилось.

"Зеркальце! Волшебное зеркальце Королевы Лоры!"

Но времени на раздумья не было.

— А ну, самозванец, — посмотрись-ка сюда! Посмотрись, похож ли ты на моего дорогого Принца!!! — не своим голосом прокричала она и направила зеркальце на Лже-Принца.

Раздался жуткий, заунывный крик и вместо Принца Фея увидела омерзительно-уродливую черную тень, чем-то напоминающая огромного жирного мохнатого паука, который хищно протягивал к Фее свои уродливые щупальца...

Фея вскрикнула от ужаса и отвращения, но страх придал ей силы. Она взлетела в воздух, в последний момент увернувшись от смертельных "объятий" чудовища. Но улететь далеко не смогла — в теле ещё ощущалась предательская слабость. Чувствуя, что ей не протянуть долго в воздухе, она произнесла заклинание и камнем упала вниз, прямо в центр образовавшегося спасительного круга магического пламени.

Щупальца попытались было достать её и там, но языки магического огня, безвредные для заклинателя, оказались не по зубам врагу. Лишившись части своих мерзких щупалец, плотоядный пустынный призрак отпрянул назад. Ибо внутрь круга магического огня не способны проникнуть даже призраки...

Оставшийся голодным призрак дико взвыл и вынужден был удалиться восвояси, а Фея, у которой пережитый ужас и поддержка заклинания отняли последние силы, рухнула на песок без сознания.

...Когда Фея, наконец, пришла в себя, она увидела, что магический огненный круг наполовину потух, теперь едва достигая половины человеческого роста.

В этот момент пустыню огласил истошный пронзительный вой и мяуканье. У Феи даже сердце заболело — что же стало с её верными друзьями?! А потом она пронзительно закричала:

— Зверятки мои дорогие, а ну ко мне, сюда! У меня безопасно! Бегите на огонь! — и с этими словами она влила новую порцию магической энергии в начинавшее уже угасать пламя. Голубовато-зеленые языки волшебного огня взметнулись высоко вверх, так что увидеть их теперь можно было издалека.

Фее не потребовалось кричать дважды. Из тьмы вынырнули оба Зверенка, которые на всех четырех лапках бежали по направлению к огню, их по пятам преследовали какие-то чудовищные тени.

Фея разомкнула сплошной круг огненной стены и, воздев руки, ударила тем же самым огнем прямо поверх плюшевых голов. Сквозь пальцы Феи вылетели язычки магического пламени и попали точно в цель. Призраки взвыли и на мгновение отпрянули в сторону. Этого мгновения как раз и хватило Зверятам для того, чтобы через открытый Феей проход забежать внутрь круга, после чего магический круг вновь замкнулся.

Пустыню огласил разочарованный утробный рык, а потом все стихло. Зверята тяжело дыша повалились наземь и долго ещё тряслись от страха. Только через добрые полчаса, придя, наконец, в себя, они, перебивая друг друга, смогли рассказать, что же с ними произошло...

4.

Котенку не спалось в эту ночь по той же причине, что и Фее. Усталость была такой, что заснуть никак не удавалось. И тогда Котенок стал утешать себя воспоминаниями о том, как хорошо было дома.

Удивительное дело! Ещё совсем недавно Котенок мечтал отправится в настоящее Путешествие с Приключениями, обязательно Чрезвычайно Опасными и Особо Секретными, ну, вроде таких, которые случаются с отважными разведчицами из "ЖАЛА". Размеренная жизнь в домике у Феи казалось ему немножко скучноватой. Правда, был Щенок, был Осленок, были феины детишки, но всё же... Хотелось чего-то необычного, чего-то нового.

Но когда Котенок вплотную столкнулся с настоящими Приключениями, ему снова захотелось вернуться обратно, в тихий уютный мирок под опекой Прекрасной и Могущественной Феи. Как хорошо спать на настоящей кровати, а не на матраце или даже на голой земле, бегать только для развлечения, а не спасая свою жизнь, ходить не до упаду, есть вкусную "розовую" пищу, а не эту пресную морскую капусту...

Котенок протяжно зевнул и решил немножко, совсем чуть-чуть помечтать о том, что было бы, если бы он оказался дома... Эта мысль сама непонятно откуда прыгнула ему в голову, но она совершенно не показалась ему странной.

А дома Котенку больше всего на свете нравились... мышки!

Нет, наш Котенок никогда не ел мышей. Он, как и все Зверята, никогда не питался последствиями убийства. Но он жутко любил играть с мышками и прочими грызунами, как и всякий котенок.

Подобно тому, как Принц уходил на "охоту" в лес, которая для него означала просто болтать с деревьями и травами, бегать наперегонки с зайцами и белками, кататься на спинах оленей и лосей, похожим образом поступал и Котенок.

Если он видел на лугу суслика или хомячка или мышку, он тут же бросался в погоню за зверьком. Но не для того, чтобы его съесть, а чтобы просто поймать — так сказать, ради спортивного интереса. Поймав же зверька, он облизывал ему мордочку своим шершавым розовым язычком и выпускал его опять на волю, и снова ловил и снова отпускал... Если же зверек говорил, что он устала или ему пора домой, Котенок не возражал. Но часто зверькам самим нравилась эта игра — ведь они так любят бегать наперегонки и играть в прятки! — что охотно играли с Котенком по полдня напролет...

Вот об этом сейчас и решил немного помечтать Котенок. Он блаженно закрыл свои большие зеленые глазки, положил пушистые серенькие лапки под голову и целиком погрузился в такие сладкие, такие приятные грезы...

...Котенок лежал на мягкой шелковистой и ароматной травке на лугу, недалеко от их дома. Домашние дела были закончены, Фея куда-то улетела, Щенок ушел "на охоту" с Принцем, а Осленок как всегда возился с детишками. А потому Котенок решил, что имеет полное право устроить себе отдых. Он завалился на травку и наслаждался тем, как теплые лучики полуденного солнца греют его пушистую кошачью шкурку. Чего ещё нужно кошке для счастья? Поесть, да поспать на теплом солнышке! Но даже когда Котенок спал, его ушки — как и у всякой кошки — были "на макушке".

Вдруг до его слуха донеслось знакомое шебуршание и легкое попискивание где-то рядом, в траве.

Котенок, не подавая виду, что слышит, лишь чуть-чуть приоткрыл правый глаз. Сквозь тоненькую щелку его зоркий кошачий глаз заметил маленькую серенькую мышку, которая рыла лапками землю, видимо, выкапывая какой-то корешок или семечку. Котенок подождал немножко, потом ещё немножко, потом ещё... Наконец, мышка что-то вытащила из ямки, взяла в зубки и осторожно, стараясь не разбудить Котенка, на цыпочках отправилась домой. Но как только она оказалась в двух шагах от Котенка, он тут же — цап-царап! — схватил её своими ловкими серенькими лапками!

Мышка выронила из зубов семечку и испуганно заверещала, но Котенок миролюбиво облизнул её розовенькую мордочку своим шершавым язычком и сказал:

— М-м-я-я-у! Да не бойся ты, глупышка! Я тебе ничего не сделаю — я не ем мышей! Я даже дам тебе столько вкусных подсолнуховых семечек, сколько тебе надо. Давай лучше знакомится! Как тебя зовут?

Мышка сначала недоуменно моргала своими глазками-бусинками и даже раскрыла свой розовенький ротик от удивления, обнажив маленькие беленькие, но остренькие как бритва зубки. Потом она пошевелила своим черненьким мокрым носиком, принюхиваясь, и... успокоилась. Добродушная физиономия Котенка не внушала никакого страха мышонку.

— Меня зовут мышонок Ушастик, — важно представился он и поклонился — ведь не каждый же день с тобой знакомятся такие важные персоны, как плюшевые друзья самой Хозяйки Леса! — Так меня прозвала мама. Пока я ещё живу с ней, но скоро подрасту и вырою свою норку!

— А меня — Котенок, — представился Котенок и ещё раз лизнул Ушастика так, что тот запищал от удовольствия. — Ну, вот и замечательно! Смеешься — значит, уже не боишься, — с облегчением подытожил Котенок. — Ну, а теперь давай играть, если, конечно, у тебя есть время!

— Давай! — радостно согласился Ушастик. — Только через час мне надо быть дома и принести что-нибудь поесть...

— Не беспокойся! — махнул лапкой Котенок. — Я тебе принесу целый мешочек подсолнуховых семечек — вам на неделю хватит — не меньше!

Ушастика обрадовался ещё больше, ведь вместо скучного поиска еды, он может поиграть, а потом ещё и накормить всю свою семью без всякого труда! Он довольно пискнул, забавно пошевелив тонкими усиками на щечках, а Котенок опустил свою "добычу" на землю.

— А во что мы будем играть? — поинтересовался Ушастик.

— Ну, конечно же, в "кошки-мышки"! — ответил Котенок.

— А как это?

— Очень даже просто. Ты от меня убегаешь, а я тебя — догоняю! Здорово, правда?

— Здорово! — согласился Ушастик.

И, не дожидаясь команды, к-а-а-а-ак припустил вперед, что аж пятки засверкали! Но Котенка так просто не проведешь! Он слишком хорошо знает характер мышек — уж десять тысяч лет как живет на белом свете! Котенок прыгнул как можно выше и — приземлился аккурат перед мышонком!

— Ага-а-а-а! Попа-а-а-ался! — закричал довольный Котенок, а Ушастик так заверещал от восторга, что оба покатились со смеху. Но пока Котенок смеялся, хитрый Ушастик уже побежал в другую сторону, причем зигзагом — чтобы сбить Котенка со следа. Но Котенок уже был готов к такому повороту событий. Наметанным глазом он быстро прикинул, где мышонок окажется в этот раз и прыгнул. Хлоп! — и мягкая лапка Котенка уже поймала Ушастика за хвостик.

Сколько смеху было у обоих! Как им было весело, как здорово! У Ушастика захватывало дух от восторга, когда его ловил Котенок, а Котенок ликовал, что обыгрывает Ушастика...

Но вот, когда в очередной раз стремительно убегавший Ушастик с налету врезался своим черным мокрым носиком прямо в мягкий пушистый животик Котенка, который уже стоял на пути, Ушастик, задыхаясь от бега, сказал:

— Ну... все... мне... пора...

— Ка-а-а-а-к пора, м-я-у-у!? — расстроился Котенок. — Ты же сказал, что только через час, а мы играем ещё не больше получаса... Так нечестно, Ушастик, это не по правилам!

— Ну, какие правила, достоуважаемый Котенок, — недоуменно сверкнув черными-бусинками глазками, махнул лапкой Ушастик, — ведь мы с тобой друг другу снимся, разве не так?

— Сни-и-и-имся?! — воскликнул Котенок и потер лапками глаза, а когда открыл их вновь — ни Ушастика, ни луга, ни солнышка уже не было. Вместо черненького мокренького носика мышонка рядом с ним сопел большой мокрый нос Щенка...

Щенок во сне повизгивал, подергивал лапками, как будто куда-то бежал, и даже пытался лаять.

"Видимо, — с сожалением подумал Котенок, — ему тоже снится, что он с кем-то играет... Бедняга! Какое его ожидает разочарование, когда он проснется, как и я..." — И Котенок грустно вздохнул.

Ему было тоскливо смотреть на эту мертвую пустыню, слушать эту мертвую тишину — даже ветерка тут нет! Ему стало так одиноко, так плохо на душе, что хоть плачь! Котенок подошел к Фее — посмотреть, все ли с ней в порядке — и увидел, что она спокойно спит и блаженно улыбается во сне и даже чуть причмокивает губками.

"Наверное, — опять подумал Котенок, — ей снится Принц. Такое счастливое лицо у неё бывает только тогда, когда она его видит... Ну и пусть отдохнет, не буду ей мешать", — решил Котенок и хотел было опять прилечь и попытаться заснуть.

Но тут зоркий глаз Котенка уловил еле заметное движение какой-то тени. Она бегала то слева направо, то справа налево, и это напрочь отбило у него желание спать. Ведь он, как и всякая кошка, болезненно реагировал на всякое движение.

Прищурившись, Котенок увидел, что это не тень, а... самая настоящая мышка, которая бегает туда и сюда.

— Ушастик! Ты здесь! — чуть не закричал в восторге Котенок и стал внимательно вглядываться своими зоркими, как у всякой кошки, зелеными глазами во тьму.

Действительно, это был мышонок, точь-в-точь такой же, какого только что видел во сне на лугу возле феиного домика — маленький, серенький, с большими круглыми ушками и длинным хвостиком.

Котенок не смог удержаться, ведь его так захватила игра с Ушастиком, он так к нему успел привязаться, да и потом — Ушастик остался должен ему ещё полчаса игры!

Его большие зеленые глазки загорелись, плюшевая шерстка на спинке встала дыбом, хвост — трубой. Он опустился на четвереньки (что делал только во время "охоты") и... бросился вперед!

Каково же было удивление Котенка, когда "Ушастик" вдруг с чудовищной скоростью рванул прямо во тьму — никогда ещё от Котенка так быстро мышки не бегали! Тем более, что "того" Ушастика, что был во сне, Котенок без всякого труда обгонял...

Но это обстоятельство ничуть не насторожило его, а, наоборот, только обрадовало — ведь так охотиться было намного интереснее! Котенок вприпрыжку побежал за Ушастиком, но когда ему удалось приблизиться к нему на расстояние пары десятков человеческих шагов, Ушастик внезапно остановился как вкопанный и обернулся к Котенку мордочкой.

Котенок с размаху едва не налетел на него, однако в его плюшевой головке отчетливо прозвенел сигнал тревоги: "Так не бывает! Это совершенно не похоже на Ушастика!" — и он инстинктивно затормозил... И вовремя!

Потому что "Ушастик" вдруг стал стремительно расти, как будто бы его, как тряпичный шарик, надували насосом. За какие-то пару мгновений перед Котенком уже стояла отвратительная черная с серыми полосами крыса, размером с порядочного тигра. Её злющие хищные глаза налились кровью. Из огромной пасти показались острыми зубами-кинжалами и сабли-клыки. Длинные когти её не уступали размером клыкам, а на хвосте свирепо зашипела змеиная голова.

Если бы Котенок вовремя не затормозил, он прямиком бы угодил ей в лапы. Ещё мгновение — и Котенок припустил назад, совершенно неосознанно, а за ним следом погналась ещё недавно бывшая "Ушастиком" гигантская тигровидная саблезубая крыса.

Каково же было удивление Котенка, когда, обернувшись вправо, он увидел улепетывающего во все лопатки Щенка!

5.

Щенку в ту ночь тоже не спалось. Он очень устал, мышцы болели, даже говорить не было сил, да и как-то совестно было мешать спать другим. И Щенку тоже совершенно неожиданно пришла в голову мысль немножко помечтать, совсем чуть-чуть, авось, и заснешь незаметно...

Вопрос только — о чем?

У Щенка самым близким другом был Котенок. С ним он обычно играл в догоняшки, в прятки и прочие интересные игры. А ещё ему нравилось подтрунивать над зазнайкой Осленком. Например, прятать рано поутру его круглые старушачьи очки или круглую с объеденными мышами полями соломенную шляпу. А потом весело наблюдать, как он их ищет, хлопая своими большими близорукими глазами.

Но все-таки не игры с другими Зверятами были предметом мечтаний Щенка. Да, он любил и с Принцем ходить на "охоту" в лес. Лазить с ним по каким-нибудь болотам, увязая в грязи, облаивать белок и галок в лесу, выискивать барсуков и бобров. Но и это не было пределом мечтаний Щенка.

А что же им было?

Ну, конечно же, больше всего на свете Щенок мечтал о другом щенке! Как и всякая собака, он мог обрести равноценного себе друга только в собаке. Да, Принца он любил, как и Фею — они его хозяева. Но хозяин — это другое. Дети — это дети хозяйские. С ними можно поиграть, поразвлекать их, но и это — другое. А Котенок и Осленок — его приятели, любимые, хорошие, но... Настоящую собаку, щенка они, конечно же, не заменят...

Раньше Щенок не осознавал потребности в другом щенке. Но однажды в лесу, когда он сопровождал Принца на очередной "охоте", они забрели так далеко, что пересекли границу сектора Љ3 и попали в соседний сектор Љ4. И не куда-то, а набрели прямо на домик тамошней феи!

Тамошняя фея была ещё не замужем, а потому она очень обрадовалась такому счастливому для неё визиту Принца, ведь феи редко ходили друг к другу в гости. Почему это так, Щенок, если честно, не знал, но скорее всего это связано с тем, что феи просто всегда очень и очень заняты. Но когда у домика Хранительницы Предела Љ4 появился Принц... все дела, конечно же, были отложены.

Фея тут же широко заулыбалась, пригласила его к себе домой, переоделась в новое роскошное платье, уставила стол самыми лучшими блюдами и напитками. Трапезную наполнили стайки волшебных канареек и попугаев. Воздух наполнился ароматами роз. Фея достала арфу, чтобы исполнить Принцу свои любимые мелодии и... Но что было дальше, Щенок уже не помнил. Потому что в этот момент в комнату вошел... ДРУГОЙ ЩЕНОК!

Да, да, глаза его не обманули — это был другой щенок. Он тоже был плюшевый, но меньше ростиком и другой породы. У Щенка были висячие ушки, а у того — остренькие, у Щенка была коричневая шерстка, а у того — белая с рыжими пятнышками, у Щенка была мохнатая шерстка, а у того — гладкая шкурка почти без шерсти. Вдобавок, на шее у него был повязан какой-то смешной розовый шелковый шарфик.

Оба щенка сначала остолбенели от неожиданности, а потом, одновременно тявкнув, стали друг друга обнюхивать, махая радостно хвостами как настоящие собаки! А потом радости обоих не было предела! Пользуясь тем, что хозяева про них совершенно позабыли, оба Щенка, заговорщицки подмигнув друг другу, тихонько сбежали из дома на лужайку и давай играть!

Им даже не нужно было говорить, они понимали друг друга без слов. А играть они стали, ну, конечно же, в догоняшки — самую любимую игру любых собачек!

Сначала убегал Малыш — так звала нового друга Щенка его хозяйка, видимо, за его маленький рост — он был всего по пояс Щенку. Потом убегал Щенок. Вся лужайка наполнилась звонким радостным лаем, топотом собачьих лапок, шелестом травы, треском кустов и горячим прерывистым дыханием. Оба друга изрядно вымотались, роняя пену прямо на траву, но при этом были такие счастливые!

Особенно Щенку нравилось, догоняя Малыша, хватать его за развевающийся кончик его шелкового шарфика зубами, а также то, что Малыш так озорно повизгивал, когда его ловили! А ещё ему нравился его маленький тоненький, как у мышонка, хвостик...

Потом Малыш предложил другую, похожую на догоняшки, игру — "заберишку". Правила её были просты: один щенок хватал в зубы палочку и убегал, а другому, помимо того, чтобы его догнать, надо было ещё и палочку забрать. Эта игра привела Щенка в восторг, тем более, что раньше он в неё не играл.

Как было здорово Щенку догонять Малыша, а потом, на бегу, хватать зубами конец палочки и вырывать его! Малыш так умилительно рычал — конечно же, понарошку, — и тянул палочку на себя прямо на бегу. Однажды они так увлеклись её перетягиванием, что не заметили, как врезались прямо в розовый куст! Ох, и больно же было уколоться о шипы! А в другой раз друзья залетели прямо в реку и промокли до нитки. Но чаще всего они кубарем падали на травку и кувыркались, забирая друг у друга палочку! Щенок был сильнее Малыша, но поддавался, действуя не в полную силу. Малыш был слабее, но хитрее — иногда он щекотал Щенка своим хвостиком по пузу, и пока тот смеялся, выхватывал палочку и пускался наутек...

В общем, это был самый счастливый день в жизни Щенка, и он бы, конечно, хотел, чтобы этот день длился вечно. Ведь другого такого друга как Малыш он ещё не встречал. Они понимали друг друга без слов...

Но счастье их внезапно закончилось — на лужайку вдруг прилетела Прекрасная Фея. Малыш тут же прекратил игру, вскочил на задние лапки и почтительно поклонился Хозяйке. Фея велела ему проводить её до дома, и грозное выражение её лица не предвещало ничего хорошего... А дальше Щенок уже смутно помнил. Был какой-то серьезный разговор между его Хозяйкой и хозяйкой Малыша, а потом она взяла за руку Принца и повела его за собой. Принц по пути что-то виновато ей объяснял, не глядя на Щенка. Причем шли они так быстро, что Щенку пришлось чуть ли не бежать за ними, а потому он даже не успел толком попрощаться с Малышом. Он только видел, как Малыш робко идет следом за ними, тихонько помахивает своим хвостиком и грустно смотрит в след Щенку...

А потом он исчез за поворотом тропинки... и больше Щенок его уже никогда не видел, потому что Принцу было строго-настрого запрещено ходить в эту сторону. Границы с соседними секторами были плотно закрыты специальными заклинаниями, а без Хозяина или Хозяйки Щенок, конечно же, не мог навестить Малыша...

С тех пор прошло уже почти пять лет, но Щенок частенько с тоской вспоминал своего маленького друга. Ему несколько раз хотелось попросить Фею отпустить его одного, без Принца, чтобы встретиться с Малышом, но всякий раз отвлекали какие-то дела, заботы — то с Принцем надо куда-то идти, то с детишками поиграть, то по дому что-то делать, то Котенок... Только иногда, по ночам, избавившись от бремени дневных забот, Щенок вспоминал о своем плюшевом друге, да иногда он ему снился во сне...

Вот и теперь Щенок решил немножко помечтать. Что время зря терять, в самом деле? И он представил, что однажды он пошел по какому-то делу в лес и вдруг, из-за поворота лесной тропинки прямо на него с радостным лаем бросился... ну, конечно же, Малыш!

Щенок не спутал бы его ни с кем на свете! Радости Щенка не было предела.

— Малы-ы-ыш! Дружище! Не могу поверить! Как ты здесь оказался? А-ав!

Но Малыш ему не ответил, а только залился радостным лаем и бросился прямо на Щенка, стал лизать его мордочку своим длинным и ласковым розовым язычком. И в самом деле, к чему слова, если и так все ясно? Они вместе — и это самое главное!

Не теряя больше времени даром, оба друга тут же бросились играть в недоигранные тогда "догоняшки" и "забирашки", как будто бы и не было пяти лет разлуки! И опять — Малыш убегает, а Щенок догоняет, хватая зубками смешно развевающийся кончик розового шелкового шарфика.

А Малыш так смешно в восторге верещит! Так смешно дергает тоненьким мышиным хвостиком! А потом Малыш бежит вдогонку, а теперь верещит в восторге Щенок. И это было так здорово! А потом тоже самое — но уже с палочкой!

Вволю наигравшись и в догоняшки, и в забирашки, они решили вместе заняться не менее интересным собачьим делом — облаивать белок и галок, искать норки барсуков и мышек и, конечно же, вволю набегаться по всякого рода болотистым лужицам, обязательно забрызгавшись по самую шею в вонючей грязи! В результате, розовый шелковый шарфик Малыша было просто не узнать — из розового он стал грязно-коричневым...

— Ой, Малыш, а тебя Хозяйка не будет ругать за шарфик-то? — тревожась за судьбу друга, спросил Щенок.

— Не-е-е-е! — махнул рукой Малыш. — Моя хозяйка такая мягкая, такая спокойная... Она никогда не ругается, больше молчит, книжки читает да мечтает. А ещё любит меня гладить, когда я сажусь к ней на коленки...

— А моя Хозяйка тоже меня не ругает, вот! Правда вот Хозяину моему от нее достается, когда он вывозиться в грязи, вот это да-а-а-а!

— Да уж, твоя Хозяйка действительно спуску не даст... — согласился Малыш, явно намекая на ту сцену. — Моя хозяйка от твоей потом всю ночь рыдала, бедняжка!

— Твоя молодая просто ещё, — снисходительно ответил Щенок. — Моя тоже такая была в её возрасте. Вот выйдет замуж, станет такая же, как моя. Они все, наши хозяйки, такие — спуску никому не дают, — философски заметил Щенок. Ему нравилось чувствовать свое превосходство перед Малышом — наконец-то он нашел кого-то младше себя!

Малышу тоже хотелось хоть чем-то выделиться перед Щенком, а потому он внезапно вернулся к теме шарфика:

— А шарфик отстирать — не проблема. Знаешь, сколько я уже этих шарфиков-то за свою жизнь замарал? А-а-в! Миллион!

— Мил-ли-он? — не доверчиво тявкнул Щенок. — Да ну, брешешь, не может у тебя быть столько шарфиков!

— Да не шарфиков, глупыш, а стирок было — миллион, — покрутил лапкой у виска Малыш.

— Да не может такого быть, Малыш, ты что — за дурачка меня держишь?! Я хоть и не магистр никакой, в отличие от некоторых, но считать меня хозяйка научила. Если тебе всего две тысячи лет, а ты их марал миллион раз, это что же получается? — задумался на мгновение Щенок, производя подсчеты в голове. — Ты их марал по пятьсот раз каждый день что ли? — и тут же залился смехом, довольный тем, что так ловко разоблачил выдумку своего товарища. Малыш тоже засмеялся, потому что живо себе представил, как он будет стирать по 500 раз в день свой розовый шарфик. Оба друга попадали на траву и стали кататься по ней, обхватив лапками животики, не в силах остановиться.

А потом, отсмеявшись, Щенок сказал:

— Ну, ты даешь, Малыш, ну и выдумщик ты, почище моего Хозяина! Уж на что тот выдумщик, но до тебя ему далеко-о-о-о!

— А что ж не выдумывать-то, дружище, мы же все равно с тобой — во сне! -ответил Малыш, хлопнув лапкой по спине Щенку.

— Как... во сне? — недоуменно произнес Щенок, тут же перестав смеяться. — Значит, ты — не настоящий...

— Ну почему, я — настоящий, я — Малыш, только мы с тобой друг другу снимся, вот и все!

— Но это значит, что скоро не будет... ни тебя, ни этого леса, ни твоего шарфика... — упавшим голосом произнес Щенок, уныло опустив плюшевую головку.

А когда он её поднял, действительно, ни Малыша, ни леса, ни шарфика уже не было. Только темная холодная подозрительно беззвучная пустыня без конца и без края. Даже Котенка рядом не было.

Щенок грустно посмотрел по сторонам, свернулся на матраце калачиком и решил опять крепко-крепко зажмуриться и представить себе Малыша — вдруг, он ему снова присниться и тогда они смогут продолжить начатый разговор!

Но стоило ему только зажмурить глаза, как ему послышались какие-то странные голоса. Подняв плюшевое висячее ухо, Щенок прислушался и своим тонким собачьим слухом различил... звонкое тявканье!

Да, да, тявканье какого-то маленького щенка, и не просто щенка, а Малыша — уж его-то звонкий голосок он не перепутает ни с кем на свете! Как захотелось нашему Щенку снова броситься ему навстречу и наиграться вволю со своим маленьким "коллегой".

"Долой скуку и тоску, да здравствует игра!" — и Щенок, даже не подумав о том, откуда Малышу взяться в ночной безжизненной пустыне, радостно замахал хвостиком и звучно лая, на четвереньках вприпрыжку побежал во тьму.

Но каково же было его удивление, когда Малыш, вместо того, чтобы броситься Щенку навстречу, вдруг так припустил от него, что Щенок никак не мог его догнать! Это тем более было странно, потому что в игре Щенок всегда догонял Малыша, а тут его розовый шарф все время развевался где-то далеко впереди и расстояние это никак не сокращалось...

А дальше произошло то же, что и с Котенком.

Внезапно Малыш вдруг остановился, но Щенок был так удивлен такой резкой переменой игры, ведь по правилам Малышу нужно было продолжать убегать что есть сил, что резко остановился сам. Это его и спасло.

Потому что "Малыш" стал вдруг резко расти, как будто его надували изнутри насосом, и превратился в огромного черного зубастого волка, похожего на тех, что живут в чащобах за Пределом. Он ощерил свою хищную клыкастую пасть и с воем бросился прямо на Щенка. Но Щенок уже бежал назад, догнав по пути своего товарища по несчастью — Котенка...

Слава Создателю, что они знали куда бежать, потому что услышали голос Феи и увидели горящий вдали столп голубого пламени...

Так, спрятавшись за стеной огня, до самого утра путники дрожали от страха, боясь как бы огонь не угас. А навязчивые голодные призраки бродили вокруг да около и своими голосами сводили их с ума. "Принц" все время скулил, что ему холодно и голодно, что он устал и только хочет, чтобы его обняли, "Малыш" заливисто лаял, а "Ушастик" пищал. Но наши путники им уже не верили и с нетерпением ждали рассвета...

6.

Рассвет наступил и призраки пропали. Все трое двинулись дальше, стараясь помалкивать и не вспоминать ужасы прошедшей ночи. Однако день только показался избавлением — он принес другие испытания.

У путников кончилась вода. Жутко хотелось пить. А на небе — ни облачка, ни ветерка... Беспощадное солнце посылало огненные лучи, которые испаряли остатки влаги в телах несчастных путников.

— О, Создатель! — первым сдался Щенок, — жизнь бы отдал за кружечку холодненькой водички!

Только он это сказал, как на тебе — посреди пустыни прямо на песке — кружка, полная холодной воды со льдом. Не успели Фея и Котенок и слова сказать, как Щенок стремглав подлетел к кружке.

— Стой! — пронзительно прокричала Фея, — это же ловушка!

Но Щенок уже схватил кружку за ручку, намереваясь одним глотком её опорожнить.

Но тут в кружку попал метко выпущенный камень, и она выскользнула из плюшевых лапок Щенка. Камень был брошен Котенком — точности глазомера ему было не занимать.

Кружка, упав на песок, пролила драгоценную влагу, но... Вместо того, чтобы просто впитаться в песок, как и подобает всякой воде, она зашипела, завоняла, как серная кислота, и на желтом песке появилась ужасно уродливая черная проплешина...

Щенка вырвало прямо на песок...

Дальше шли молча. Щенок плелся, понурив голову. Говорить боялись. Каждый думал о своем.

Вдруг, то тут, то там вокруг них стали вырастать финиковые пальмы, бить ручьи, появляться озера, пруды, а на пальмах весело заверещали разноцветные попугаи. Путников неодолимо потянуло пойти туда — полежать в теньке, напиться свежей воды, но теперь уже все трое знали, что за всем этим стоит...

— Я ничего не говорил, — поспешно с тревогой в голосе проговорил Щенок.

— Я знаю, — испуганно сказала Фея — но может быть, кто-то об этом подумал?

— Я... — виновато признался Котенок, — я просто хотел немножко помечтать, а то очень пить хочется и скучно идти...

— Все ясно. Эта пустыня реагирует даже на мысли. Зверята, помните, что нам сказала Кора, во время пути по пустыне старайтесь не думать! Не думайте, не мечтайте, не говорите! Только в этом наш шанс выжить! А ну, быстро считаем в голове: раз, два, три, четыре, пять... И больше — ничего, поняли?

Зверята испуганно закивали плюшевыми головками. И теперь наш маленький отряд погрузился в перечисление цифр: 1,2,3,4,5,...10,...100....10000....100000...

И помогло! Оазисы, попугаи, озера тут же пропали, а пустыня, злобно рыкнув, успокоилась. Пока. Ведь числа — это не плоды воображения, и их трудно назвать желаниями, а потому превратиться в опасные призраки они не могли.

Так прошел день, и путники опять расположились на ночлег. Теперь задача усложнялась. Ведь пока бодрствуешь, можно занять свой ум считалками, а когда спишь? Вот тогда-то фантазии и скрытые желания и выходят наружу! Что же делать?

И тут Фею осенила гениальная мысль.

— Эй, Щенок, ну-ка доставай-ка свой музыкальный инструмент, тот самый, каким ты напугал фей, помнишь?

— Да, госпожа, помню, но зачем? — недоуменно спросил Щенок, — ведь я и играть-то на ней не умею...

— Значит, будешь петь, а играть будет Котенок, он, помнится, был большой мастер насвистывать мелодии!

И действительно, Котенок умел насвистывать мелодии и даже играть их на губной гармошке. Но все-таки играть на флейте — гораздо сложнее... Однако Котенок не осмелился перечить Фее и взял у Щенка деревянную флейту.

— Не переживай ты так, Котенок, — улыбнулась Фея, погладив его по серенькой плюшевой шерстке на голове. — Флейта-то у нас не обычная, а волшебная. Помнишь, как маститые феи от испуга сиганули? Такое простой флейте сделать не под силу! А если она волшебная, то и играть на ней не надо уметь, она сама заиграет, стоит только нам со Щенком напеть мелодию. Ты только дуй в неё — и все! — Тут Фея обернулась к Щенку, широко улыбнулась и заговорщицки подмигнула ему. — А ну, Щенок, давай-ка споем нашу с тобой любимую песенку! Будем всю ночь петь, играть и веселиться!

Зверята недоуменно переглянулись, но перечить не осмелились.

— А что будем петь, Прекрасная Фея? — спросил Щенок.

— Самую добрую, самую светлую, самую жизнерадостную из наших сказок! — с улыбкой сказала Фея и, вооружившись своей любимой лютней, начала задавать главную мелодию песни.

Мелодия была простая, звучная и хорошо знакомая Зверятам, так что Котенок, сначала просвистев её про себя, начал выдувать её на деревянной флейте. Выдувал он её просто, как будто играл на губной гармошке, совершенно не касаясь пальцами воздушных клапанов флейты. Флейта, как бы "запомнив" мелодию, вдруг заиграла сама.

Да как играть! — так, что ножки Щенка и Котенка сами пустились в пляс. Им нестерпимо захотелось прыгать, бегать, веселиться, играть и, самое главное, петь!

Вот так чудо флейта! Вот так подарок Коры! И в самом деле, её свойства оказались совершенно непредсказуемы!

И Зверята действительно пустились в пляс и запели, правда, пока без слов — одну мелодию. А флейта, вырвавшись из лапок Котенка, продолжала играть, при этом как бы пританцовывая в воздухе.

— Ай, да, флейта! Ай, да, подарочек! — улыбнулась Фея и, закончив играть вступительную часть песни, вдруг запела своим нежным, высоким голоском, который так нравился Принцу!

За ней слова песни подхватили Котенок и Щенок, да так весело и энергично, как они не пели никогда. Как будто какая-то сверхъестественная сила придавала им и радости, и энергии. А Щенок, никогда не отличавшийся ни слухом, ни голосом, вдруг запел не хуже самой Феи — также звонко, музыкально и радостно...

Песнь-поэму сочинила сама Фея в соавторстве с Осленком (он ей подсказал кое-где рифмы и некоторые темы), по мотивам сказок самого Принца. В ней говорилось о красоте и гармонии природы.

О том, как золотистое солнышко дает жизнь всему мирозданию, пробуждая к жизни самую маленькую травинку или цветочек. Как цветочки тянутся к солнышку, протягивая свои лепесточки к нему, как дети свои ручки к мамочке. Как речки и ручейки несут свои животворящие хрустально чистые воды, орошая зеленые луга. Изумрудную травку едят упитанные коровы, которые дают теплое парное молоко розовощеким деткам. Маленькие зайчата и белочки бегают по лесу и играют в салки.

А вот и работяга ежик. Он на себе тащит непомерный груз — два больших белых гриба и один подосиновик на своих иголках. Он готовит на зиму запасы. А вот нежно воркующие голубки свили гнездышко, в котором скоро появятся маленькие длинноклювые птенцы. Трудолюбивые пчелки перелетают с цветка на цветок, чтобы потом из пыльцы сделать душистый золотистый мед, который мишка косолапый придет отведать. У него такой здоровый аппетит! Ведь он уже большой, ему исполнился год, и он почти обходится без мамы...

О многом другом пелось в этой песне — о чуде природы, о её красоте и разумном порядке устройства, обо всем добром и светлом, что есть под солнцем, и не только — о звездах, луне, других планетах, бескрайних далях межзвездного пространства.

Фея пела, аккомпанируя на лютне, а волшебная флейта не отставала от неё ни на такт. Зверята как зачарованные подпевали и подтанцовывали — ведь это была их любимая песня!

И о, чудо! Зловеще темная, холодная пустыня вдруг куда-то пропала, а вокруг них действительно расцвели луга, залитые мягким солнечным светом, появились мишки, соты, голубки, коровы, зайчата и бельчата. Запахло клевером, ромашкой и хвоей. Всюду заструились голубые прохладные ручейки...

— Ну а теперь, — улыбаясь во весь рот, воскликнула Фея, — вперед, мои Зверята, а петь — не прекращаем! Пусть наш переход будет с песней и улыбкой!

Так они и шли. Благо, песня была длинной, ведь эта была целая поэма, однако по пути пришлось её повторять раз пять.

И откуда только силы взялись!? Ведь не спали же...

Конечно же все это было благодаря чудесному подарку Коры — от её волшебной игры не хотелось ни спать, ни сидеть, а хотелось бежать, бежать и бежать не останавливаясь, а на бегу — танцевать и петь. А тут ещё этот мягкий луг, покрытый ковром из ароматных цветов (пусть и не настоящих), гудящие пчелки, мишки, зайчики, бельчата... Ну как тут можно унывать?

Но самое удивительное, что вся эта призрачная красота, спроецированная пустыней в ответ на песню, была совершенно не опасна. Медвежата и пчелы, коровки и зайчата отнюдь не спешили превращаться в кровожадных плотоядных призраков. Они мирно занимались всеми теми делами, которые им полагались по сюжету поэмы. Пчелки собирали нектар, зайчата ели травку, медвежата собирали мед... Злобные призраки, подавленные волшебной силой флейты, не могли перестать играть предписанные им роли. Воистину, свойства чудо-флейты были непредсказуемы!

Но ни Фея, ни Зверята об этом не задумывались. Они были всецело захвачены песней, звонким и мелодичным звуком волшебной флейты, видом на глазах расцветающей пустыни. Они шли, пели и пританцовывали по пути, и больше им ничего не было нужно.

И так им было весело, так хорошо бежать и петь, петь и танцевать, что совершенно неожиданно луг закончился. Путники вплотную подступили к цепи высоких гор с настоящими снежными шапками на вершинах.

Песня смолкла, флейта послушно вернулась в плюшевые лапки Щенка, из живой плясуньи превратившись в обыкновенный музыкальный инструмент. Разом исчезли и луг, и мишка, и пчелки... Позади оставалась мертвая, злобная, но — побежденная Пустыня Желаний.

Глава 12. Скалистые горы.

1.

Скалистые горы встретили путников весьма неприветливо. Холодный ветер пробирал до костей. То и дело с круч срывались какие-то камни, ледяные глыбы, раздавались утробные звуки и клекот гигантских орлов, паривших за облаками. Но днем никто не нападал на путников.

Силы Феи быстро восстановились, и она вновь могла зажигать полноценный магический огонь, так что путники с удовольствием грелись у него время от времени. Особенно доволен был сильно тосковавший по домашнему комфорту Котенок. Щенок не показывал видимой усталости от долгого пути, но тоже был рад возможности сушить свою лохматую шубку, которая от снега промокала насквозь.

На привалах Фея пела им свои песни или рассказывала о том времени, когда

все они вместе с Принцем вернутся назад, как они вновь будут устраивать

веселые обеды, пикники, игры, песенные турниры... О каком-то другом

исходе событий не хотелось и думать.

Запасы морской капусты подходили к концу, и надо было что-то думать насчет еды. Однако здешние горы были практически лишены какой бы то ни было растительности, а наши друзья были вегетарианцами. А потому возможность охоты для них была исключена.

Сначала путь пролегал по относительно ровному ущелью. Правда, тут и там попадалось множество довольно крупных валунов, так что необходимо было внимательно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться и не упасть.

Вскоре ущелье закончилось и начался длительный подъем.

Кто проложил этот путь в горах — оставалось только догадываться, но то, что сделали это сознательно — было совершенно ясным. Тропинка была узкая, так что идти по ней можно было только гуськом. Чем выше друзья поднимались в горы, тем холоднее становилась наверху, тем чаще тропинку заносило снегом или, хуже того, она покрывалась наледью, что создавало опасность сорваться вниз. Конечно, для наших путников это было не так страшно, как для людей. Фея могла пустить в ход свои крылышки, а Зверята все равно были плюшевыми — для них падение с любой высоты болезненно и страшно, но не смертельно. Но всё же...

Щенок старался не смотреть вниз — он жутко боялся высоты, а высота действительно была головокружительной. Котенку же, наоборот, все это было нипочем — он как всякая кошка совершенно не боялся высоты и время от времени подтрунивал над оробевшим Щенком, угрожая рассказать потом Осленку, как он трусил в горах, что для Щенка, конечно же, было совершенно недопустимо.

Фея же в дороге старалась помалкивать. Высоты она, понятно, не боялась — на своих крылышках она летала и выше облаков, а от холода ей помогали спастись специальные обогревающие заклинания, так что по снегу она шла в простой тунике и сандалиях. Лицо Феи постоянно отягощали недоступные для Зверят думы. Она не обращала на Зверят внимания даже тогда, когда они от скуки начинали шалить — кидать друг в друга снежками. Время от времени она касалась кончиками пальцев камня Анализатора, сверяя свой путь с картой, загруженной из коллективной памяти Сообщества.

Так проходили день за днем, но никаких приключений не происходило. Монстры, которыми их так пугала Кора, почему-то не появлялись. Но Зверята этому были только рады — после призраков Пустыни Желаний они окончательно охладели ко всякого рода "Опасным Приключениям" и хотели дойти до конца пути спокойно. Что будет ТАМ, НА МЕСТЕ, Зверята старались не думать и жили только сегодняшним днем.

Но когда они уже свыклись с таким положением дел, их иллюзии растаяли, как зимний снег — весной.

2.

В тот день — а это был четвертый день перехода через Скалистые горы -погода неожиданно переменилась, подул сильный ветер, началась метель. Путники поднялись уже так высоко, что земля окончательно скрылась из виду и даже отдельные птицы, попадавшиеся им по пути, летали у них, что называется, "под ногами".

Метель эта была совершенно не кстати. Хотя Фея поставила воздушный щит, о который разбивался, как морская волна о волнорез, снежный ветер, но тропинку так замело, Зверята едва пробивались через толщи снега. Между тем ветер все усиливался, путникам грозил настоящий буран и надо было что-то делать. Чашу терпения переполнил случай со Щенком. От сильного порыва ветра откуда-то сверху прямо на тропинку упала солидная шапка обледеневшего снега. Щенок поскользнулся и едва не упал с обрыва. От падения его спас только намертво вцепившийся в его шкурку Котенок.

— Так, Зверятки мои дорогие, — не выдержала, наконец, Фея, — дальше идти по такому бурану нельзя. Ветер крепчает, тучи заволокли почти все небо — скоро всех нас просто сдует в пропасть. А я не смогу удержать такую массу ветра и снега без волшебной палочки... Что будем делать?

— Как что, м-я-у-у! — мяукнул Котенок, облизывая шершавым розовым язычком мокрую шкурку, — искать какую-нибудь пещеру и переждать буран.

— Гениально, а-ав! — поддел его Щенок. — А где ж ты её найдешь тут? Сколько шли — ни одной до сих пор не видели! А если и найдем, а вдруг там кто-то сидит? Думаешь, пещеры в таком месте могут быть необитаемы?

Фея задумалась. Слова Щенка озвучили её собственные опасения. Если пещеру в принципе можно было найти, если постараться, то надеяться на то, что она будет необитаема...

Фея начала уже догадываться, с чем связана безопасность их пути на протяжении всех четырех дней. Им необыкновенно повезло. Они попали в Скалистые горы в зимний период, причем как раз во время наступления сильных холодов. В такой холод, все более или менее опасные обитатели гор просто-напросто попрятались. А где ещё они могли найти убежище от непогоды, как не в пещерах? Но, с другой стороны, прав и Котенок, пещера — единственно возможное для них спасение в такой буран.

Фея прикоснулась к зеленому камню Анализатора у себя на лбу и начала сканировать окружающее пространство. Анализатор запустил магические лучи во стороны на предмет поиска пустот в горной породе. Большая часть лучей на расстоянии двадцати тысяч шагов отразилась от твердой поверхности, но некоторые нащупали пустоты, ближайшая из которых располагалась всего в тысяче шагов.

— Зверята! Мы спасены! — воскликнула Фея, с тревогой глядя на собирающиеся над ними черные грозовые тучи. — Анализатор показывает ближайшую пещеру всего в тысяче шагов отсюда, причем прямо по курсу — мы можем дойти до неё своим ходом!

— Ур-р-р-а! — обрадовался Котенок. — Наконец-то я смогу обсохнуть по-человечески!

Но у Щенка было дурное предчувствие, а потому он не разделил веселья Котенка — собаки, как известно, более чувствительны к возможной опасности, чем кошки.

А между тем тучи собрались довольно серьезные и вместо отдельных снежинок повалили крупные хлопья снега, подгоняемые ветром, который стремительно набирал силу. Путники заторопились и передвигались по тропинке почти бегом, хотя это было и опасно. Но что поделать! Иначе их просто сдует в пропасть, когда начнется настоящий шторм.

Бледное, не дающее тепла солнце окончательно скрылась за тучами, а снег повалил так, что и в двух шагах ничего не было видно. Фее пришлось зажечь летающий ярко светящийся магический огонек, чтобы Зверята не потеряли её из виду и ненароком не свалились в бескрайнюю бездну.

Когда снег стал достигать колен Феи, Зверята (которым он был по пояс!) вынуждены были взгромоздиться на хрупкие плечи Феи, так как идти дальше своим ходом они уже не могли. Воздушный щит уже почти не сдерживал дикого напора, так что легкие плюшевые Зверята едва удерживались на шее Феи. Наконец, тропинка резко свернула вправо и они, следуя по ней, наткнулись на большую круглую пещеру. В её темном чреве было сухо и тепло.

Недолго думая Фея со Зверятами на плечах забежала в неё... и вовремя! Потому что как раз в этот момент огромные шапки снега с жутким грохотом упали на тропинку на всем протяжении их пути. Если бы они ещё чуть-чуть задержались на ней, их бы увлекли в пропасть массы лежалого высокогорного снега...

Фея облегченно вздохнула и, нагнувшись, дала возможность Зверятам спрыгнуть на каменный пол. А потом она хлопнула в ладоши — волшебный огненный шарик появился вновь и ярко осветил устье пещеры. Вроде бы никого не было. Пещера была необитаема, что несказанно обрадовало путников — теперь можно, наконец, по-настоящему отдохнуть и обсохнуть!

Котенок тут же бросился надувать матрацы, которые достал из заплечной котомки, чтобы у всех троих была возможность прилечь. Фея занялась разведением магического огня, а Щенок...

Щенок, обычно при первом же привале старавшийся поскорее завалиться на боковую, за что неоднократно получал нарекания от Котенка, теперь остался на страже. Что-то в этой пещере Щенку не нравилось, но что — он не мог понять. Нюх ничего не говорил ему — подозрительных запахов он не чувствовал. Слух тоже — как он ни поднимал свои коричневые висячие ушки и не вертел головой в разные стороны — ничего подозрительного он не услышал. Но пещера ему все равно не нравилась. Все-таки Щенок был сторожевой собакой — чутье у него было отменное.

А в это время Котенок закончил надувать матрацы. Фея развела огонь, и все трое сели у огня. Фея достала из сундучка по небольшой порции морской капусты — всего по пять ложек на каждого — и разлила на донышке немного "розового" концентрата, три-четыре глотка на каждого. Котенок и Щенок уныло посмотрели на эти жалкие порции, но ничего не сказали. В конце концов, сами вызвались пойти на поиски Приключений, значит, надо терпеть. Вообще, если бы не "розовый концентрат", они давно бы уже не могли передвигаться, потому что на крошечных порциях морской капусты, как известно, далеко не уедешь...

Зверята вздохнули и принялись за еду, а Фея, чтобы хоть как-то поднять настроение своих друзей, решила завести какую-нибудь приятную беседу. И, конечно же, это беседа была о том, что будет, когда вся эта история, наконец, закончится...

— ...как только мы отпразднуем возвращение моего дорогого Принца домой, нам с вами, наверное, надо будет уже подумывать о нашем сынишке...

— Мр-р-р-р-мяу! — одобрительно мяукнул Котенок. Кончиками острых коготков он цеплял стебельки водорослей по одному и, медленно поднося их ко рту, тщательно жевал — так он пытался продлить удовольствие от скудной трапезы. — Мальчика пора отдавать в Школу пажей — ему уж седьмой годок...

— А-ав! Уже совсем, совсем взрослый, — поддакнул Щенок, вылизывая свою тарелку — он, в отличие от Котенка, съел все одним махом. — А ведь был совсем недавно такой кроха! Будто вчера пуповину ему вот этими вот лапками перерезал!

— Да уж, — мечтательно глядя в огонь, проворковала Фея, — совсем взрослый... Надо усиленно его готовить к поступлению, Зверятки, и мне и вам тоже помогать Осленку, а то ещё опозоримся, если он ни диктант написать не сможет, ни задачки на сложение и вычитание решить...— Фея озабоченно замолчала. — А он ведь у меня такой... глупенький... — расстроено произнесла Фея. — Осленок жалуется, что учиться, в отличие от дочурки, не хочет. Та уже в четыре года свободно и читает, и считает, а этот... Писать до сих пор почти не умеет, читает — с грехом пополам... — голос её оборвался на полуслове. — Откуда у него это? Видимо, в Принца пошел — тому тоже, дай только по лесу побегать, а даже сказки его записывает Осленок...

— Ну, Хозяйка, об этом даже не беспокойся! — махнул лапкой Котенок, который съел уже последний листочек капусты и теперь, смакуя, мелкими глотками пил концентрат. — Я разговаривал с другими зверятами пару раз, когда мы летали с тобой в Поднебесье, на советы (Котенок очень этим гордился и при первом удобном случае упоминал о своем особом положении при Фее — к вящей зависти Щенка). Так вот, они говорят, что в Школе пажей все эти экзамены не играют никакой роли. Мальчишек так мало, что их берут с руками и ногами и так. И, по секрету, скажу вам почему... — заговорщицки подмигнул Котенок.

— Почему? — в один голос спросили Щенок и Фея.

— А потому, — полушепотом произнес Котенок, как будто бы вездесущие разведчицы из "ЖАЛА" могли и тут его подслушать, — что мальчишек становится все меньше и меньше, а ведь они — основные кандидаты в мужья для выпускниц из Школы фей... —

— Да, это вполне вероятно, — грустно вздохнув, сказала Фея. — В мое время, когда я заканчивала Школу, — вы помните — их было тоже немного... Только двадцати сестрам из нашего курса достались... И это из ста учениц! Помню, я так ревела, когда на выпускном бале мне не с кем было танцевать!

— Тебе-е-е-е, не-е-е-е с кем!!!??? — в один голос воскликнули Котенок и Щенок. Хотя они прекрасно помнили истерику Феи в тот вечер, но сделали вид, что слышат эту историю впервые.

— С твоей-то красотой, с твоим-то голосом, благородными манерами! — возмущенно воскликнул Котенок.

— С твоим умением красиво танцевать, а-ав! — поддакнул Щенок.

Фея сделала вид, что поверила в их несколько грубоватую лесть и улыбнулась — ведь Зверята делали это из любви к ней...

— Дело в том, что эти двадцать пажей распределялись среди сестер по жребию — чтоб никому не обидно было — так что... мое умение танцевать, петь и прочее тут никакой роли не играли, — грустно улыбнувшись, сказала Фея и ласково потрепала плюшевые головки верных друзей. — Вы же знаете, мои дорогие Зверятки, что в нашем Сообществе все всегда делается по справедливости. Их Премудрость — да пребудет Она благословенна во веки веков — никогда не допустит никаких нарушений!

При славословии Их Премудрости Зверята благоговейно склонили головы. А потом Котенок сказал:

— Зато благодаря тому, что тебе тогда не достался паж, ты вышла замуж за Принца!

Фея улыбнулась и погладила Котенка по голове, отчего он довольно замурлыкал, а Щенок подумал, что всегда все ласки достаются этому серому подхалиму:

— Точно! Именно об этом и я подумала. Все в нашем мире закономерно и все происходит ровно так, как должно произойти. Хвала Создателю! — сказала Фея и набожно сложила ручки на своей груди.

— А главное, — опять с улыбкой добавил Котенок, — что у нашего малыша отбою не будет в невестах... — За это Котенок получил от Феи поцелуй.

Тепло, сухость, а пуще того — усталость от многотрудного пути сделали свое дело — всех троих разморило окончательно.

Стоило только Фее и Котенку лечь на матрацы, как оба сразу заснули как убитые. Фея по своей обычной самонадеянности даже не поставила — как заметил Щенок — магического силового поля. Слава Создателю, хоть огонь не потушила, и то — из соображений комфорта, нежели безопасности.

Щенка это изрядно встревожило, а потому у него начисто пропала охота спать. Как тут заснешь, мало ли кто может вылезти их этой кромешной тьмы! Ведь даже пещеру Фея не удосужилась проверить целиком, а при этом спит как младенец!

Котенок на этот раз лег с ней на один матрац — как это бывало частенько, когда Фея была не замужем — и они спали теперь в обнимку.

"Все время все хорошее достается этому серому подхалиму!" — обиженно подумал Щенок, отвернулся от спящих. Смотреть в темноту ему скоро стало скучно, и он тоже понемногу стал клевать носом...

Вдруг ему почудилось какое-то шевеление во тьме. Щенок тут же проснулся и навострил уши.

— Странно... Ничего не слышу и не чую, — пробурчал под нос Щенок. — Может, я все-таки задремал и мне это приснилось? — Он ещё раз понюхал мокрым влажным носом воздух, но нет — ничего не учуял.

Он оглянулся назад и увидел, что волшебное голубое пламя потихоньку угасает.

"Ох-х-х! Госпожа моя даже не удосужилась заклинание запрограммировать на всю ночь... А что, если огонь потухнет и все погрузится во тьму?" — озабоченно подумал Щенок.

Пока Щенок грустно смотрел на медленно, но верно затухающее пламя, в глубине пещеры что-то упало с потолка, какой-то камешек. Щенок аж подпрыгнул на месте, но Котенок и Фея только ещё сильнее прижались друг к другу — в пещере становилось прохладнее — и опять засопели.

На этот раз Щенок был совершенно уверен, что это уже не сон. Хотя во тьме по-прежнему ничего не было видно, в этот раз его по-собачьи чуткий слух уловил еле слышные шорохи. Какие-то поскребывания, поглаживания по камню... Но определить, что и где производит такие звуки в такой кромешной темноте было, конечно же, невозможно, а лезть туда вглубь пещеры небезопасно.

Наконец, Щенка осенило. Вернувшись ко входу в пещеру, он взял горсть снега, сделал снежок. Прицелившись в ту часть пещеры, откуда, как ему показалось, доносились звуки, он кинул туда снежок.

Каково же было удивление Щенка, когда снежок... не долетел ни до стены, ни до пола. Щенок заметил лишь, что где-то во тьме что-то шевельнулось и... снежка не стало! Звука падения Щенок так и не дождался. Зато в глубине пещеры что-то начало приходить в движение, что-то стремительно стало приближаться к ним...

И тогда Щенок завыл на всю пещеру и что было сил побежал под защиту магического огня, а на место, где он только что стоял, откуда-то сверху упали какие-то странные щупальца. От воя Щенка во мгновение ока, как воительницы "ЖАЛА" по учебной тревоге, вскочили с лежанки и Фея и Котенок. Раздался громкий хлопок. Это надувной матрац, на котором они только что лежали, лопнул от того, что в него вонзились чьи-то черные когти.

— За спину, Зверята, прячьтесь за мою спину! — истошно закричала Фея, попутно посылая магическому пламени мысленный приказ вспыхнуть как можно ярче — благо после приема "розового концентрата" и за время сна её магические силы восстановились!

Огонь вспыхнул так, как будто в него вылили ведро масла. Языки пламени взметнулись почти под потолок пещеры. Раздался истошный визг — и пара десятков щупалец моментально сгорела.

— Создатель! Защити! — в ужасе воскликнула Фея, инстинктивно прижимая к себе Зверят, как бы защищая их от страшного видения, которое видит она сама.

В свете пламени Фея увидела, что весь потолок, пол и стены кишмя кишат сотнями отвратительных склизких щупалец с когтями и влажными присосками. Они стремительно ползут к ним откуда-то из глубины пещеры и если бы не огонь... Но об этом Фея предпочитала не думать. Надо было срочно что-то предпринять, потому что, отпрянув на какое-то время от вспыхнувшего огня, они готовились теперь возобновить атаку.

— Зверята, быстро, наружу, я их задержу! Бросайте все здесь, быстро! Жизнь дороже припасов и багажа! — и с этими словами, она нанесла первые удары по нападающим щупальцам.

Тонкие язычки пламени вырывались из её пальцев. Этим пламенем она начала поливать наступающие щупальца. Щупальца трепыхались, чернели, скручивались в трубочки и отваливались, от отвратительного визга закладывало уши, пробегал мороз по коже. Но на место сожжённых щупалец приходили все новые и новые...

Зверята уже выбежали наружу — слава Создателю, ветер дул уже не штормовой, хотя метель все равно была приличная. А Фея, шаг за шагом пятясь, продолжала поливать струями жидкого пламени остервенело ползущие к ней со всех сторон щупальца. Пламя огня в центре пещеры помогало тем, что щупальцам приходилось его обходить — по потолку, по стенам -, а потому они не могли броситься на Фею напрямую. А обходить — значило терять скорость движения, что давало возможность Фее эффективно отстреливаться.

Но вот, когда Фея уже почти добралась до выхода из пещеры, действие заклинания, поддерживавшего волшебный огонь, стало иссякать, и тот уменьшился сразу же почти вдвое. И тогда-то и началось самое страшное...

Пара десятков щупалец вдруг "выстрелила" откуда-то из глубины пещеры. Не сдерживаемые более стеной огня, они, описав в воздухе дугу, впились в руки, плечи и шею Феи. Фея вскрикнула от боли и поток огня из её рук прекратился. Оживились и другие щупальца, победно устремившись к Фее. А те, что уже впились, с нечеловеческой силой потянули её в глубь пещеры. Яд, который впрыснули в тело Феи когти, затуманил её сознание. В глазах все поплыло. В членах тела возникла предательская слабость и Фея, не удержавшись на ногах, упала...

Но тут в пещеру влетели Зверята. Они бросились к Фее и стали зубами и когтями остервенело рвать проклятые щупальца. Щупальца набросились на них, но яд на плюшевых зверей не действовал, а кровожадные мокрые присоски закашлялись, втянув в себя ворсинки искусственной шерсти.

Этого мгновенного замешательства щупалец хватило, чтобы схватить Фею за руки и за ноги и вытащить на снег у входа в пещеру...

Пока Щенок караулил, Котенок схватил полные пригоршни снега и стал растирать ими щеки, шею и грудь Феи.

— Очнись, хозяйка, м-м-мя-у-у! Иначе нам всем тут конец придет, очни-и-и-ись!.. Что там, Щенок? Давай оттащим её подальше, а то эти щупальца сейчас за нами полезут!

— Да вроде бы не лезут, а-ав! Похоже, они боятся холода.

Но Котенок не верил в такую трусость щупалец, но и привести в чувство Фею было нечем. Все медикаменты остались в пещере.

— Щенок! Быстро, мя-у-у! Я не успокоюсь, пока мы не уберемся отсюда куда подальше!

Щенок с Котенком кое-как взвалили на себя обмякшую Фею и понесли её по узкой тропинке, сквозь густую метель, дальше, как можно дальше от этого зловещего места.

А щупальца так и не бросились им вдогонку. Они действительно боялись холода. И именно это, как потом догадался Щенок, их спасло от неминуемой гибели. Хозяин щупалец из-за наступивших в горах холодов впал в спячку в глубинах пещеры. Благодаря этому он не бросился на них сразу же, когда они так опрометчиво, без разведки, переступили порог его логова. А потом тепло от огня согрело пещеру, древнее чудовище пробудилось, и если бы не бдительность Щенка, исход их похода был бы весьма и весьма печален...

Однако положение друзей оставалось отчаянным. Жизнь свою они спасли, но оказались одни высоко в безлюдных диких горах, в страшную метель, в темноте, без припасов, без огня, на узкой скользкой тропинке, с раненой Феей за плечами!

— Проклятье, м-я-я-у-у! — в сердцах воскликнул Котенок. — Щенок, ты понимаешь, в какую переделку мы попали!? Мы-то с тобой в теплых шубках, а Фея-то наша — в одной тунике, почти голышом! Она же замерзнет, не приходя в сознание, ты это понимаешь?

— А-ав! А что ж делать-то? Ты же у нас самый умный, ты ж магистр медицины! Подскажи!

— Болван! Тут и такой слабоумной голове, как твоя, ясно, что делать! Быстро ищи дрова какие-нибудь! Я знаю заклинания на разжигание костра. Хозяйку надо согреть немедленно, иначе мы её потеряем!

— А-ав! Сейчас, я мигом! — и Щенок скрылся в кромешной ледяной мгле...

В это время Котенок бешено растирал руки и ноги Феи лапками, стараясь её согреть. А потом просто лег на неё всем телом, обнял как можно крепче, чтобы его теплая шерстка хоть как-то защитила её от холода. Котенок запоздало выругал себя за то, что отправил Щенка на бесполезные поиски — лучше бы он остался здесь и помог своей мохнатой шкуркой согреть умирающую Фею!

А Фея действительно умирала...

Впрочем, яд пещерного дэва не был смертельным. Он действовал скорее как сильное снотворное. В больших количествах он мог, конечно, вызвать остановку сердца или паралич нервной системы, но Фея не так долго побыла в лапах чудовища. А потому она просто заснула.

Гораздо хуже было то, что у неё не было теплой зимней одежды. До этого Фея согревалась благодаря специальному заклинанию — тепловому щиту, а потому могла гулять даже в сильный мороз в лёгонькой коротенькой шелковой тунике и сандалиях. Но теперь, когда она погрузилась в глубокий сон, некому было сотворить и поддерживать такое сложное заклинание. Фея была обречена...

3.

Она умирала от холода. Но куда ни кинь взгляд, вокруг была только тьма и лед, снег и тьма. Ни гор, ни лесов, одна плоская ледяная пустыня и хлопья снега, падающие с растворившихся во тьме невидимых небес.

Она присмотрелась и увидела, что стоит на большой заснеженной льдине, которая, казалось, вот-вот оторвется от суши и, увлекаемая течением, унесет её в открытое море. Впереди — только тьма, только вьюга, только тысячи холодных заснеженных льдин, айсбергов, и бесконечные просторы ледовитого океана. А на небе — ни звезды, ни луны, ни северного сияния — только один кромешный мрак. Да ещё пронизывающий до костей холод...

— Да-а-а, — подумала грустно Она, — холодно, как в могиле... Как не хочется туда, но именно туда меня сейчас и понесет моя холодная заснеженная льдинка — в бесконечный черный океан...

Вдруг до Неё донесся смутно знакомый голос. Она с трудом оторвалась от гипнотически завораживающего зрелища на горизонте и посмотрела назад. Там на берегу в отчаянии бегал какой-то зверек, вроде бы котенок, отчаянно махал лапками и звал Её. Почему-то этот зверек показался Ей смутно знакомым...

— Госпожа, госпожа моя Фея! Не спите, только не спите! Идите ко мне! Не уходите! Не смейте уходить!

Он плакал, от сильного мороза слезы тут же превращались в крошечные льдинки на серых пушистых щеках. Он нелепо тряс лапками как сломанная заводная игрушка, так что смотреть на него было жалко.

— Ну что ты так суетишься и плачешь, зверек! — недоуменно ответила Она. — Ведь я всего лишь льдинка, одна из миллиардов в этом бесконечном холодном океане! Я должна уплыть, как и все остальные. Почему это, ты говоришь, мне нужно вернуться? Чем я хуже других таких льдинок?

— Госпожа, умоляю, вернитесь ко мне, сюда, не смейте спать! Проснитесь! Только Вы можете это сделать! Умоляю Вас!!! — и зверек упал на колени и протянул к Ней молитвенно сложенные лапки. А потом горько зарыдал.

Ей опять стало жалко зверька, но что Она могла поделать? Ведь Её ноги намертво примерзли ко льдине, да и сама Она целиком состоит из прозрачного льда. Правда, не совсем. Оглядев себя, Она с удивлением заметила, что внутри прозрачного как слеза ледяного тела бьется что-то розовое, плотное и теплое.

"Это мое сердце!" — удивленно отметила про себя Она. — "Странно, что оно не из льда... Впрочем, это ненадолго".

И в самом деле, сердце сокращалось все медленнее и медленнее. Его насыщенно розовый цвет постепенно становился все бледнее и бледнее.

Ей опять захотелось повернуться лицом к бескрайнему черному океану, тем более что льдинка, на которой Она стояла, уже почти совсем отделилась от материка. Ещё чуть-чуть, и невидимое подводное течение подхватит её и, закружив, понесет в холодную темную бездну вместе с другими сестрами-льдинками. В бездну, из которой уже нет и не может быть возврата...

Жаль только этого звереныша... Но что поделаешь? Изменить все равно уже ничего нельзя...

А между тем зверек, перестав плакать, вдруг как-то встрепенулся, как будто его осенила какая-то мысль, и закричал:

— Принц! Принц! Госпожа, не уплывай, прыгай сюда, ко мне! Ведь ты же не хочешь оставить навсегда Принца! Он любит тебя и ждет! Не уплывай! Ради него!

Что означало слово "принц" Она не знала. Голову её наполнял лед, в толще которого, где-то на самом дне, что-то таилось. Но что и где — кто сможет теперь разобраться?

И все же это слово показалось ей чем-то знакомым. Во всяком случае, Она заколебалась и отложила первоначальное намерение повернуться к ледяной бездне немедленно.

А лед между тем угрожающе затрещал, скрипучим старческим голосом напоминая своей "пассажирке", что время не ждет, пора отправляться в путь.

Но вдруг что-то изменилось.

В воздухе возникло какое-то странное существо, целиком сотканное из света. Крылья у него — языки пламени, лицо — расплавленный металл, руки — раскаленные в печи металлические прутья.

Оно медленно опустилось на Её льдину и подошло к Ней вплотную. От нестерпимого жара лед в её голове стал таять. Подобно тому как из освободившейся от оков зимней стужи земли начинают прорастать весенние подснежники, в Её голове стали просыпаться какие-то мысли, какие-то воспоминания...

А потом существо воздело другую руку и... на горизонте вдруг показался какой-то человек на лыжах. Он с головы до ног был одет в меховую одежду, лицо его закрывал меховой капюшон.

В его фигуре и манере двигаться Ей показалось что-то знакомое. Она даже хотела спросить у светлого существа кто он. Однако крылатый гигант пропал, словно растворился в воздухе. Может быть, Ей вообще померещилось?

А тем временем человек снял, несмотря на метель и холод, свой меховой капюшон и обратился к ней:

— Дорогая, не уходи, я тебя умоляю! Я люблю тебя! Подумай обо мне, о наших чудных детишках, как им будет без тебя? Как я буду теперь без тебя? ОН сказал мне, что все зависит только от тебя! Понимаешь, если ты захочешь, ты сможешь остаться здесь... — и человек поспешно вытер свои глаза и нос меховой варежкой.

Она молчала. Человек этот Ей был знаком. Она помнила его — домик у речки, двое детишек — мальчик и девочка — у него на коленях... И Она хотела было уже ответить ему, но вдруг черная волна каких-то других, тяжелых воспоминаний захлестнула Её разум.

Вот этот же самый человек приходит домой таким безразличным, таким холодным, таким бессердечным... Вот она тянется к нему, пытается его обнять, а он — уходит куда-то во тьму, в ночь... Вот она плачет и говорит, что не хочет больше жить... И снова её потянуло повернуться в сторону бесконечного ледовитого океана. Да, там холодно, темно, зато спокойно, там тишина... Вечная тишина...

Льдина опять предательски затрещала.

Но в этот момент человек бросился к ней. Не успела она и глазом моргнуть, как он обнял её, крепко прижал к себе — к такой горячей, такой наполненной жизнью, груди — и поцеловал...

Поток животворящего тепла затопил Её сердце. Исчез лед, исчез снег. Внутри как будто что-то разорвалось и тепло распространилось по всему телу, наполнив каждую клеточку, отовсюду изгоняя ледяной сумрак.

Она вспомнила все — свое имя, свое прошлое, Принца — их первую встречу, ночи при луне, свадьбу на Острове Фей, рождение первого ребенка, второго...

— Принц! Ты вернулся! — воскликнула Фея, с трудом отрываясь от его губ.

— Как видишь... — улыбнулся он.

— Но как? Где я? Откуда этот лед? Снег? Откуда здесь ты?

— Слушай, дорогая, давай-ка сойдем с этой льдины, пока мы с тобой не уплыли невесть куда!

Он взял её за руку, и они вместе сошли на берег, а льдина, с хрустом отделившись от берега, медленно поплыла в бескрайние бездны черного океана.

От избытка чувств ноги Феи ослабели и она без сил упала на снег. Принц опустился на колени и ласково гладил её лицо. А Фея, в свою очередь, не могла оторвать взгляда от глаз любимого.

— Какое счастье, что ты вернулась! Какое счастье! — радостно проговорил Принц.

Вдруг лицо Принца на глазах стало меняться. Оно стало съеживаться, из щек, носа и лба вдруг полезли серые волосы, глаза из голубых стали зелеными, а меховая одежда превратилась в серую кошачью шубку!

Вместо Принца Фея увидела ликующую мордашку Котенка!

— Какое счастье, что ты вернулась, какое счастье! — в восторге кричал Котенок и в который уже раз облизал её лицо и губы горячим шершавым язычком...

— Где я? — чуть слышно прошептала Фея. — Где Принц? Что со мной было?

Она не без труда повернула голову и увидела, что рядом с ней догорает небольшой костерок. На ясном голубом небе — ни тучи, ни облака. От яркого, по-весеннему припекающего солнца кое-где начал подтаивать снег.

— Не беспокойтесь, госпожа, все в порядке. Просто Вас укусила эта тварь из пещеры, Вы заснули и едва не замерзли... Я уж думал, Вас не спасти... — всхлипнул Котенок и торопливо смахнул слезинку с глаза, — но тут...

— ... но тут, — вставил Щенок, поднося очередную вязанку дров к затухающему костру, — ветер вдруг внезапно утих, тучи разогнало, метель прекратилось, взошло солнышко и стало теплее. А я немного подальше отсюда нашел пару сухих деревьев, и мы с Котенком развели костер, вскипятили в кружке воду и отогрели Вас немножко!

— Какие вы молодцы, мои дорогие Зверятки! — улыбнулась Фея. — Ну что бы я без вас делала! — и украдкой смахнула слезы.

— Значит, Принца и того огненного человека не было... — разочарованно добавила, немного помолчав, Фея.

— Какого такого огненного человека? — вдруг не на шутку встревожился Котенок.

— Ну-у-у, такого, из света весь, и руки — как языки пламени тоже... — пояснила Фея.

Котенок со Щенком переглянулись. Им стало немножко не по себе. Они оба изрядно испугались, когда увидели этого страхолюда там, на вершине скалы, по ту сторону бездны. Своими огненными щупальцами он производил какие-то странные пассы, от которых резко изменилась к лучшему погода. Без этого даже дрова, которые сумел отыскать Щенок, никогда бы не загорелись...

— Нет, госпожа, никакого человека из огня мы не видели. Вы были в бреду... Но теперь все будет хорошо! — не моргнув глазом, "честно соврал" Котенок, как поступает всякий врач, стремящийся отвлечь пациента от опасных для здоровья дурных мыслей. — Вам надо немножко поспать. Я нашел у Вас в кармашке немного розового концентрата и развел его талой водой. Вот, выпейте, это придаст Вам сил... Мы со Щенком Вас крепко-крепко обнимем, и Вы поспите в тепле, как под шерстяным одеялом. А теперь нате, выпейте... — и Котенок протянул Фее походную жестяную кружку с сладковатой розовой горячей водичкой. Фея выпила её и почувствовала себя значительно лучше.

4.

Фея проснулась уже после обеда и чувствовала себя превосходно. "Розовый концентрат" восстановил её силы, а потому она смогла теперь обогревать себя своими силами. Глядя на такие положительные перемены у Феи, Зверята повеселели и стали думать, что самое плохое уже позади и впереди их ожидает только хорошее. Да и конец пути был уже не за горами. Путники достигли седловины перевала и благодаря ясной погоде отчетливо видели далеко впереди сияющий на солнце шпиль золотой башни. До места назначения оставалось каких-нибудь 4-5 дней пути.

Погода была действительно замечательной. На ясном голубом небе не было ни тучки, дул легкий ветерок, солнце припекало по-весеннему, так что идти стало легко. Вдобавок тропинка пошла на спуск. Фея по-прежнему шла впереди, Зверята за нею. Котенок и Щенок насвистывали песенки, а Фея им иногда подпевала.

Однако очень скоро стало ясно, что мрачные предсказания Коры — не шутка, а хорошая погода хоть и облегчила путь по горам, но и пробудила от зимней спячки страшных обитателей этих диких мест.

Неприятности начались уже через пару часов после того, как путники начали спуск. Все началось с того, что Котенок и Щенок, радуясь ясному небу и теплому солнышку, разыгрались как малые дети. Щенок взял в свои плюшевые лапки полную горсть тающего на жарком солнце снега и запустил в Котенка, угодив ему прямо по голове. Котенок, конечно, не остался в долгу, и понеслось...

Щенок, спасаясь от Котенка, побежал впереди Феи, а Котенок припустил за ним. Фея хотела было прикрикнуть на них, напомнить об опасности, но почему-то этого не сделала. Ей было жалко прерывать их веселье. После всех тех опасностей и трудностей, что они пережили, хотелось, чтобы они хоть немножко расслабились.

В результате, Щенок убежал так далеко вперед, что Фея совершенно потеряла его из виду. А когда крики Зверят стихли где-то вдали, она встревожилась не на шутку. Вдобавок, она заметила, что на этой тропинке они не одни...

Наверное, любая женщина прекрасно чувствует, когда на неё кто-то смотрит, особенно, если взгляд незнакомца — нехороший. А феи с их врожденной интуицией — тем более!

Фея сразу почувствовала, что за ними кто-то наблюдает. Но кто? Она несколько раз оглядывалась по сторонам, но ничего странного не заметила. Тогда она запустила Анализатор, определявший уровень излучения тепловой и магической энергии. Анализатор показал нулевой уровень магической энергии, зато тепловое излучение зашкаливало. Однако когда Фея попыталась определить местонахождение источников тепловой энергии по карте — ничего не удавалось. Она чувствовала такие сильные помехи, от которых между прочим сильно начинала болеть голова, что она вынуждена была прекратить поиск.

А между тем Зверята все не возвращались и не возвращались.

Тогда Фея встревожено закричала:

— Коте-е-е-ено-о-о-к! Щено-о-ок! Вы где? А ну прекратите играть! Быстро ко мне! Тут опасно!

В ответ она сначала ничего не услышала. А потом где-то далеко впереди раздался дикий вой Щенка и мяуканье Котенка. Фея бросилась на крик, но не успела пробежать и пары десятков шагов, как откуда-то снизу промелькнули черные тени с большими кожистыми крыльями, в лапах которых были... ЕЁ ЛЮБИМЫЕ ЗВЕРЯТА!!!

— Хо-о-о-о-о-зя-я-я-яйк-а-а-а-а! На п-о-о-ом-о-о-о-щь!!! — только и услышала она.

Фея среагировала мгновенно. Крылышки за её спиной зажужжали, как у рассерженной пчелы — благо "розовый концентрат" придал ей сил. Фея бросилась на выручку своих друзей.

Надо сказать, Фея сразу поняла, что это именно те твари, что следили за ней, но, видимо, не решались напасть. Потому что как только Фея направила луч Анализатора на похитителей, она почувствовала острую головную боль, и ей пришлось опять прекратить магический анализ. Несмотря на то, что Фея летела на самой высокой для неё скорости, но угнаться за крылатыми тварями не могла, наоборот, разрыв все увеличивался. Фея боялась бить по ним боевыми заклинаниями, чтобы не повредить Зверятам, но можно было попробовать поймать их в сети, как Ночных Охотниц в Древляндии.

Правда, заклинание "солнечная сеть" было достаточно трудным — это тебе не какие-нибудь молнии пускать! — и на его создание могло уйти время.

Фея целиком ушла в работу, но пока она сплетала золотую сеть в своем сознании, что-то резко ударило ей в спину. Фея на миг растерялась и, потеряв равновесие, стала резко терять высоту. А потом получила ещё удар и ещё.

Фея посмотрела вверх и увидела, что пара таких же черных тварей летят прямо над ней. Судя по тому, что у них не было заметно никакого оружия, они, видимо, камнем падали на неё и больно били её по спине когтистыми лапами. Ещё пара таких ударов, и её крылышки могли повредиться, а тогда она упадет прямо на землю!

Фея резко сдала в сторону и странные крылатые монстры в последний момент промахнулись. Зато Фея, рассмотрев их вблизи, чуть не вскрикнула от удивления. Это были странные существа ростом с невысокого человека, необыкновенно мускулистые, покрытые густой черной шерстью, с кожаными перепончатыми как у летучей мыши крыльями. Но самое главное было не в этом. А в том, что и морда, и лапы у этих существ были — обезьяньи!

— "Создатель!" — подумала Фея — "да ведь это же доисторические летучие обезьяны, вымерший вид, как нас учили на уроках биологии. Как же они могли здесь оказаться?"

Но подумать об этом Фея уже не успела. Потому что обе твари опять спикировали на Фею, готовясь протаранить её ударом своих мускулистых лап.

Но на этот раз Фея знала, чем их встретить! Ей было, конечно, жалко этих чудных животных — все-таки это не отвратительные склизкие щупальца из пещеры. А потому она не стала поливать их жидким огнем. Вместо этого она ударила молнией, довольно слабенького разряда — может, от легкого электрошока они придут в себя!

Она ловко сманеврировала в сторону и увернулась от очередного удара крылатых таранов. Пользуясь тем, что летучие обезьяны улетели вниз, она вдогонку ударила каскадом молний. Правда, попала она только в одну, второй удалось увернуться, но и этого хватило! Несчастная обезьяна пронзительно взвизгнула и полетела камнем вниз!

У Феи сердце екнуло в груди! "Вот я дура набитая! Это же несчастное животное сейчас разобьется!" А ведь кодекс фей строго-настрого предписывает им не убивать животных, если только они не чудовища!

Недолго думая, Фея сложила крылышки и камнем полетела вниз — спасать парализованную летучую обезьяну. Однако несмотря на это, догнать её не получалось, видимо потому, что масса тела обезьяны была больше, чем у Феи, а потому и скорость падения её была выше. И тогда Фея решила довершить уже начатое заклинание "солнечная сеть", но уже ради спасения животного.

Ещё пара мгновений — и парализованная крылатая обезьяна упала, не долетев каких-то 300 шагов до земли, на появившийся в воздухе золотистый гамак, а сам гамак плавно опустился на землю, в глубокое каменистое ущелье.

Фея приземлилась рядом и подошла к обезьяне. Она слабо шевелила большими кожистыми крыльями и губами, на которых показались хлопья белой пены. Вторая обезьяна кружилась над нею и истошно вопила.

"Сейчас их тут будет целая стая..." — обеспокоенно подумала Фея.

"Ожога вроде бы нет, крыльями двигает — значит, нервная система в порядке. Разряд был щадящий. Видимо, просто не пришла в себя от падения с большой высоты" — пришла к выводу Фея, а потом внимательно ощупала черную косматую шерсть обезьяны, замерила пульс.

"Пульс есть, но неровный. Ничего, полежит пару минут — и все будет в порядке. А пока для верности надо её связать — будет заложник для обмена на Зверят. Судя по всему, она из одной стаи с похитителями".

Фея быстро совершила несколько пассов руками и сеть сама опутала пленную обезьяну так, что та не могла свободно двигаться. А тем временем ко второй обезьяне, оставшейся на свободе, подходили подкрепления...

Два десятка крылатых животных подлетели к голосившей, но не с пустыми руками. В лапах они держали довольно большие валуны. А у некоторых имелись даже примитивные луки и копья.

"Ого!" — подумала Фея. — "Да у них даже есть зачатки цивилизации! Думаю, научное сообщество Поднебесья будет весьма заинтересовано моим докладом..."

От интересных наблюдений Фею отвлекли истошные визги пленной обезьяны, которая, видимо, уже оправилась от шока.

— Ага! — торжествующе воскликнула Фея. — Не нравится быть в плену! А пинать меня в спину — нравится?!

Но обезьяна продолжала истерически верещать, как обычно кричит жертва, предчувствующая приближение хищника. Фее начинало это не нравиться.

"Может, она так призывает своих друзей броситься в атаку? Но почему в её голосе такой животный ужас?"

Долго ждать ответа на этот вопрос не пришлось. Гигантская черная тень закрыла Фею вместе с пленной обезьяной. Фея в ужасе подняла голову и... все внутри у неё похолодело! Из узкой расщелины сзади прямо на неё ползла мерзкая отвратительная тварь исполинского размера — ещё один подарочек Скалистых гор.

С виду она походила чем-то на медведя, только очень большого — размером с пятиэтажный дом. От лап до макушки она была покрыта мохнатой всклокоченной грязно-белой шерстью. Тварь стояла чуть согнувшись на мощных кривых лапах с невероятно длинными, размером в три человеческих локтя, ножевидными когтями. Чудовищная пасть её была усеяна острыми желтыми зубами в локоть величиной. Тварь эта была явно знакома обезьяне!

Но не успела Фея оправиться от ужаса, как с другой стороны ущелья также раздался утробный вой. И оттуда вылезла ещё одна тварь, ничуть не симпатичнее первой. Огромный ящер на четырех лапах, с пастью, усеянной длинными зубами-кинжалами, и мощным хвостом, который, судя по всему, играл у него роль ударного оружия. Два острых рога венчали омерзительную морду древнего ящера, а длинный язык, вероятно, мог хватать жертву на расстоянии.

Конечно, ни одна из этих тварей реально не могла угрожать Фее. Стоило ей только взлететь и, как говорится, ищи ветра в поле. Но бросить на произвол судьбы эту несчастную пленную обезьяну она была не способна. В конце концов, ведь по её, феиной, вине она не могла спастись от чудовищ благодаря своим крыльям! Но и развязать её и дать ей бежать Фея тоже не могла — обе твари слишком стремительно приближались...

Оставалось одно — быстро поставить щит.

Но только Фея воздела руки для того, чтобы сплести заклинание, как гигантский ящер вдруг "выстрелил" своим длинным красным языком и обе руки Феи оказались связаны им как арканом! Ещё мгновение — и ящер поволок её прямо к себе в пасть, как исполинская лягушка! Фея больно билась о камни, которые раздирали её нежную белую кожу, рвали тунику. Но хуже всего пришлось её голове. От боли Фея никак не могла сосредоточиться на заклинаниях. А в это время другая, грязно-белая тварь, уже приближалась к пленной обезьяне, истошно верещавшей в предчувствии своей погибели...

Но в этот момент произошло нечто невероятное. Целый камнепад из обломков скал обрушился на ущелье, а за ними полетели дротики и стрелы. Один камень угодил прямо в череп ящера. Однако костяные пластины смягчили удар и он остался жив, но его липкий красный язык на мгновение выпустил свою жертву — всего в пяти шагах от пасти! Этого хватило Фее, чтобы вскочить на ноги и взлететь в воздух. Другой камень попал по черепу грязно-белого чудища, но тот, видимо, был настолько толст, что для него эти камни были, все ровно что сосновые шишки для медведя! Он только недовольно почесал голову косматой лапищей и двинулся дальше. Зато попавший ему прямо в глаз дротик сделал свое дело — тварь дико завыла и остановилась всего в паре шагов от пленной обезьяны.

Однако обстрел не прекращался! Обезьян уже было почти сорок и они то и дело отлетали куда-то за новыми камнями, стрелами и дротиками. Фея, конечно, была благодарна за такую неожиданную помощь — особенно своей персоне — но теперь этот камнепад угрожал и ей, и той, кого он был призван спасти. Похоже, нежданные "спасители" чего доброго угробят их обоих вместе с хищниками!

Между тем и ящер, и грязно-белое чудище, казалось, совсем потеряли интерес к своей добыче, поскольку каждое попадание вызывало у них, мягко говоря, сильное недовольство. Они поднимали свои уродливые головы вверх и издавали ужасные крики.

Пользуясь этим, Фея подлетела к пленной обезьяне, зависла над ней и быстро поставила самый простой магический щит.

И вовремя! Потому что пара камней тут же отскочили от щита, едва не угодив по голове "спасаемой" обезьяны! А оба хищника, наконец, поняв, что бесполезно рычать на недосягаемых стрелков, решили расправиться с более доступными жертвами внизу. Но тут как раз наткнулись на непреодолимую и невидимую для них преграду.

И тогда произошло совсем уж невероятное! Раздраженные камнями твари, наткнувшись на невидимую преграду, которая мешала им добраться до своей законной добычи, кинулись в ярости друг на друга!

Ящер, ловким ударом своего мускулистого хвоста-бича, сбил с ног грязно-белого и бросился ему прямо на грудь с явным намерением перегрызть ему горло. Но грязно-белый лягнул нападавшего левой лапой, длинные когти-кинжалы которой распороли брюхо ящера, не защищенное, в отличие от спины, костяными доспехами. Ящер отлетел аж на тридцать шагов назад, упал на спину и, истекая кровью, издох. Но и грязно-белый пострадал. Похоже, удар мощного хвоста был так силен, что сломал ему правую лапу, потому что монстр больше не мог встать на обе лапы. Тяжело хромая, он волочил её за собой. Вдобавок сверху на него упало ещё пара камней и около десяти — поблизости. Однако тварь явно решила не уходить с места охоты не солоно нахлебавши!

Она схватила один из самых больших камней и прицельно кинула их в стаю обезьян. Сила удара была такой чудовищной, что Фее показалось, что кусок скалы весом с крупного человека полетел с такой скоростью, будто это была галька. Обезьяны едва успели разлететься в стороны. Но тварь метнула в них ещё штук пять таких камней. Обезьяны, явно не ожидая такой сообразительности от твари, испуганно спрятались за скалу. Видимо, этого и ожидала грязно-белая тварь. Яростно посмотрев теперь в сторону Феи своим единственным кроваво-красным глазом, роняя розовую слюну, она схватила самый большой камень и со всей силы ударила по щиту!

Удар был такой силы, на какую простенький щит явно не был рассчитан. Хотя он и выдержал и камень разбился на мельчайшие кусочки, но Фею поразил такой откат, что, казалось, голова её чуть не лопнула. Она упала прямо на продолжавшую истошно верещать пленную обезьяну и потеряла сознание, а щит, естественно, пропал.

Видимо, тварь это каким-то образом почувствовала, потому что издала победный крик и, схватив обезьяну за лапу, потащила её в свое логово. Почему ей больше понравилась обезьяна, а не Фея, трудно сказать, может, этот вид пищи для неё был более привычен, а может, она побрезговала "дохлятиной"...

Крылатые собратья потерпевшей тут же ринулись ей вдогонку, кидая камни, но тварь уже нырнула под защиту каменных стен ущелья и была вне досягаемости от обстрела. И тогда крылатые обезьяны издали дикий визг — визг боли и сострадания своему родичу, но сделать уже ничего не могли. Похоже, метать камни с большой высоты было их единственным средством борьбы против таких монстров...

Но Фея не собиралась сдаваться. Она кое-как оправилась от последствий отката и застала уже финальную сцену представления. Быстро прошептав стандартное обезболивающее, она кинулась вдогонку. Счет шел на мгновения. Видимо, достигнув логова, тварь не будет долго церемониться со своей жертвой. А потому Фея, которая всю жизнь жалела животных и ненавидела всё, что связано с плотоядением — без промедления ударила всей своей мощью.

Воздев руки, она сплела из солнечных лучей светящееся копье. Взяв копье в правую руку, она стремительно побежала вслед за тварью, подобно какой-то языческой богине охоты. Вычислив при помощи Анализатора траекторию полета копья с таким расчетом, чтобы оно поразило тварь прямо в самое уязвимое место, она совершила бросок. Будь здесь преподаватель физической культуры из Школы, он без сомнения поставил бы ей высший балл.

Копье, описав дугу, воткнулось прямо в основание черепа твари, пронзив его навылет. Ведь оружие, сделанное из солнечного света, способно пробить любой доспех и даже толстые кости доисторического чудовища.

Раздался протяжный хриплый вой и тварь рухнула как подкошенная, а летучие обезьяны издали торжествующие вопли — вопли доисторических охотников, которым удалось загнать в ловушку крупное и опасное животное.

Не обращая на них внимания, Фея быстро подбежала к убитой твари и одним движением руки освободила несчастную обезьяну от солнечных пут. Та, оказавшись, наконец, на свободе, тут же полетела к своим собратьям. Фее было совестно использовать её как заложницу после того, что по её вине эта несчастная пережила.

Между тем её соплеменники, подобно стае птиц-падальщиков, дико гогоча, слетелась к мертвому ящеру. Они достали большие каменные топоры и стали увлеченно расчленять его тело. Острыми камнями они выбивали у него зубы и выламывали когти, костяные пластины на спине, видимо, на трофеи. Фея заметила, что у некоторых обезьян на шее висели ожерелья, а на руках — браслеты из когтей и зубов хищников. Другие обезьяны полетели к грязно-белой твари и стали то же самое проделывать с ней, без зазрения совести пользуясь плодами чужой победы.

"Значит, они все-таки разумны", — решила Фея. — "Они поняли, что если я защитила их товарища, то я им не враг..."

И только она об этом подумала, как сразу с десяток обезьян подлетели к ней. Одни несли в руках куски мяса грязно-белой твари, сочащиеся ещё теплой кровью. Другие — выбитые зубы и кинжаловидные когти. Издавая какие-то угукающие звуки, они протянули ей свои трофеи, знаками предлагая поучаствовать в разделе добычи. Но Фея, не скрывая гримасы отвращения на своем прекрасном личике, отрицательно закивала головой. Летучие обезьяны отлично поняли её, во всяком случае, больше не настаивали.

Вскоре к месту боя подтянулись ещё одна группа обезьян. Те, что были раньше, встретили их громким верещанием. Они махали лапами, языком мимики и жестов забавно описывали им случившееся. Видимо, такая успешная охота не так часто выпадала на их долю. При этом они то и дело указывали пальцами то на пострадавшую обезьяну, то на Фею. Вновь прилетевшие сородичи, в свою очередь, скакали и верещали от радости. В общем, вели себя как обычные обезьяны — общительные, говорливые, шебутные...

Наконец, им удалось дочиста разобрать оба трупа, и большая часть обезьян отправилась домой. Фею же охватило разочарование — про неё-то забыли! Она тут воевала, билась, чуть сама не погибла, да вдобавок отпустила на свободу единственного заложника и — не получила ничего...

В этот момент к ней подлетели три самые крупные, самые косматые обезьяны, а с ними — недавно плененная Феей обезьяна. Бывшая пленница осторожно приблизилась вплотную к Фее и, припав на колени, принялась облизывать своим розовым языком пальцы её ножек.

Фее стало жутко щекотно и она рассмеялась. Обезьяны, дотоле молчавшие, в ответ загоготали и запрыгали от радости. Видимо, её смех был воспринят ими как добрый знак. Обезьяны явно зауважали Фею после её великолепного броска копья, ведь они и сами отлично владели таким оружием! А потом стоявший посередине самый крупный самец махнул лапой вверх, видимо, предлагая ей полететь. Фея кивнула головой в знак согласия и обезьяны опять довольно загоготали.

А потом Фея, зажужжав крылышками, поднялась в воздух, за ней взлетели и её новые друзья. Три обезьяны с луками и дротиками полетели чуть впереди, видимо, указывая дорогу, а бывшая пленница, которая была заметно менее крупная по размеру, может быть, самка, полетела рядом с Феей. Языка их Фея не понимала, так что ей оставалось только догадываться, о чем они говорили между собой. Но ясно было одно — то, что произошло в ущелье было для них совершенно исключительным событием, поразившим их воображение до самой глубины их темной обезьяньей души.

Вскоре они набрали достаточную высоту, так что горы оказались далеко внизу. И летели они строго на северо-восток. "Хоть в этом повезло, нам потом меньше придется идти до Обители Непобедимого Солнца" — подумала Фея.

5.

Наконец, сделав резкий поворот направо и обогнув последний снежный пик, Фея увидела большую, с почти плоской вершиной, как будто её срезал какой-то исполинский нож, серую скалу. Вся скала была испещрена множеством черных дыр, что придавало ей сходство с куском сыра или с гигантским муравейником. И в эти-то "дыры" то залетали, то вылетали крылатые обезьяны.

— "Ого!" — подумала Фея. — "Да тут их целая колония, не меньше чем у муравьев!"

Но на самом деле, подлетев поближе, Фея заметила, что обезьян было не так много, потому что залетали внутрь и вылетали оттуда почти одни и те же обезьяны. Немного присмотревшись, Фея увидела — почему. Оказывается, свои охотничьи трофеи обезьяны сложили на соседнем плато, а теперь перетаскивали их внутрь по частям.

Когда Фея с сопровождавшими подлетела к одному из отверстий, из него уже повалили любопытные. Они окружили их плотным кольцом и загоготали, указывая пальцами на Фею и на бывшую пленницу, но средний из трех сопровождавших что-то рыкнул, и любопытные расступились. И Фея смогла, наконец, войти внутрь пещер.

Пещеры эти были явно рукотворными — таких не может сделать природа. С высокими потолками, ровные, с правильно пересекавшимися коридорами... Видимо, гора состояла из какой-то относительно мягкой породы, возможно, известняка, позволявшего прорубать такие длинные пещеры.

Фея углублялась по переходам все дальше и дальше. Вскоре солнечный свет совершенно иссяк, но тут, на её удивление, то тут, то там в глубине коридоров стали появляться небольшие огоньки. Грубые керамические плошки, наполненные животным жиром, стояли на высеченных в скале выступах, и кое-как освещали темные тоннели.

Наконец, тоннель повел их куда-то вниз и вывел Фею в большой каменный зал. Там уже собралось все население пещер. В противоположном конце его виднелось невысокое скалистое возвышение, на котором уже собрались самые крупные обезьяны. К ним присоединились и трое сопровождавших. Остальные же собирались в тесный полукруг у подножия.

На возвышении стояли белые троны, вырезанные из костей каких-то местных чудовищ — возможно и тех, с которыми билась Фея. На эти троны с важным видом царственных особ воссели крупные обезьяны, деловито расправив свои кожаные крылья. Остальные стояли молча. Видимо, знака говорить им никто не давал. Бывшая пленница взяла Фею под руку и показала пальцем в центр круга, куда они потом и приземлились.

В просторной зале воздух был не таким спертым, чем в коридорах — видимо, действовала какая-то система вентиляции — а множество глиняных светильников по стенам и на люстрах давали кое-какой свет. Обезьян здесь собралось, по меньшей мере, три-четыре сотни.

Бывшая пленница по знаку одной из восседавших обезьян взлетела на возвышение и начала свой рассказ.

Фее не могла без смеха смотреть на неё и она с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться вовсю. Рассказ её состоял из множества разных движений — то она взлетала, то приземлялась, то прыгала -, подкрепляя их пронзительным верещанием и уморительной мимикой. Она то и дело указывала пальцем на Фею и тогда все обезьяны удивленно смотрели на неё.

Особенно смешно она повествовала о бое с монстрами. Чтобы показать нападение ящера на Фею, ей пришлось во всю длину выплюнуть язык, причем так сильно, что она попала слюной на самого главного председателя, а потом стукнула себе кулаком по черепу и прикусила язык, и, резко подпрыгнув в воздух, взлетела. А когда понадобилось описать поединок Феи с грязно-белым, ей пришлось вырвать копье у другого председателя и метнуть его прямо в здоровый скелет какого-то монстра, украшавший противоположную стену пещеры...

В общем, рассказ обезьяны был красноречивым и имел несомненный успех. Как только она закончила, молчавшие дотоле обезьяны оглушительно загоготали, запрыгали, стали взлетать вверх и приземляться, бить друг друга по плечам и щипаться. Фея чуть не оглохла от шума и гама, наполнившего своды подземного грота. Но председательствующие сидели, как и подобает важным персонам, с достоинством, молча.

Наконец, главный председатель, сидевший в самом центре, поднял вверх лапу и все тут же замолчали. Он указал рукой на Фею и что-то сказал. Фея поняла, что он зовет её к себе и взлетела на возвышение. Верховный вождь летучих обезьян встал и, указывая на рассказчицу пальцем, что-то сказал. Фея догадалась, что он спрашивает, наверное, чего она хочет за жизнь спасенной. И Фея к такому вопросу оказалась готова.

Она шепотом произнесла заклинание — и в тот же миг из камня Анализатора вырвался ярко-зеленый луч, который, упав на землю, стал расти, превратившись в голограмму из двух фигур — Котенка и Щенка. Обезьяны в страхе шарахнулись от внезапно появившегося изображения, некоторые даже взлетели, но председатели даже не шелохнулись, сохраняя свое достоинство. Фея указала пальцем на Зверят, а потом — на себя. Председатель кивнул, понимая, о чем идет речь.

Он что-то сказал другим и те тоже согласно кивнули, а потом тоже сказал бывшей пленнице. Та взяла Фею за руку и вместе с ней полетела в один из боковых проходов в пещере. Видимо, летели они в жилой блок, потому что по пути им встречалось множество крылатых обезьян, значительно мельче тех, что собрались в зале. "Наверное, это самки" — догадалась Фея. — "Видимо, у летучих обезьян, как и у всех низших рас, особи женского пола играют меньшую роль, чем мужские... Фи, какая дикость!" — подумала Фея и в который раз возблагодарила судьбу о том, что родилась разумным существом, а не животным, женщиной, а не мужчиной, и в высшей расе Целестии, а не в низшей.

Обезьянки, встречавшиеся Фее, часто бывали не одни. Многие из них носили на руках маленьких обезьенышей, а иногда маленькие обезьянки — такие хорошенькие, лысенькие, покрытые сморщенной розовенькой кожицей, с маленькими пальчиками на лапках — сидели у них прямо на плечах. Все они с удивлением останавливались и во все глаза таращились на Фею, потом начинали верещать от восторга и гоготать, а маленькие обезьянки даже плакать от страха.

В коридоре то и дело возникали проходы в жилые комнаты, в одной из которых исчезла Феина проводница.

"Комнатой" оказалось небольшое углубление в горе, с низким потолком. Посередине темного пространства горел костер, за которым следили сразу несколько обезьяних самок. Они жарили на огне куски мяса на вертелах. Рядом с ними ползали детеныши. В комнате стоял невыносимый чад, трудно было дышать, а глаза щипало от дыма. Но большую часть дыма все-таки вытягивало сквозняком. Пол был устлан шкурами каких-то волосатых животных, на которых спали несколько обезьенков. Вообще, как поняла Фея, эта комната была, по-видимому, специально предназначена для детей. Их здесь было больше чем взрослых, вдобавок на полу валялись какие-то грубые игрушки в виде вырезанных из костей обезьенков или зверьков. Так, одна из игрушек была точь-в-точь похожа на зверозубого ящера, с которым познакомилась сегодня Фея.

Наконец, одна из самок сняла вертел с жареным мясом и стала будить спящих обезьенышей. Их там спало пятеро. Трое подскочили сразу, один даже взлетел в воздух, и жадно накинулись на еду. Они снимали с вертела шипящие куски мяса, ловко перебрасывая их с ладошки на ладошку, чтобы остудить, а потом жадно пожирали их, громко чавкая и пуская слюну.

Но другие два детеныша не просыпались. Тогда самка с остатками мяса, дав по шее особо ретивым желающим полакомиться чужой долей, присела на край мохнатой шкуры и стала силком всовывать пищу двум оставшимся в рот — может, они были больные? Но те упорно отворачивали свои мордочки и плевались. Но самка, видимо, решила их накормить несмотря ни на что, потому что взяла одного из них за горло и надавила на него так, что тот вынужден был широко открыть рот, но в это время другой ка-а-а-а-а-к заголосит!

— Ой, ой, ой, ой, ой! Да что же вы делаете, мартышки несчастные, звероубийцы и звероеды! Да сколько же вы будете издеваться над нами тут! Да не едим мы мяса, ну поймите вы! — и ка-а-а-ак ударит лапой по вертелу с мясом, что тот взлетел вверх к самому потолку и упал на пол, а на разлетевшиеся по всей комнате куски тут же налетела орда маленьких обезьенышей и расхватала их в один момент!

Обезьянья самка расстроилась, но предпринять уже ничего не успела. Фея, узнав голос Котенка, громко жужжа крыльями, тут же бросилась к шкуре:

— Зверятки мои дорогие! Я тут, я с вами, ко мне! — и обняла обоих.

Сколько было радости, сколько ликования! Зверята просто прыгали от счастья! Обезьяны — и самки, и детеныши — видя их радость, сами заверещали, а ещё они как всякие обезьяны стали им подражать — тут же сами бросились обнимать и целовать друг друга.

Оказалось, как, перебивая друг друга, рассказали Фее Зверята, крылатые обезьяны — очень мирные и добрые существа. Пока Зверята играли как детишки, бегая друг за другом по горам, обезьяны, видя их мохнатые шубки, приняли их за своих детенышей, заблудившихся в горах, а потому забрали их к себе. Тут Фея догадалась, почему они совершили нападение на неё — да они просто защищали от неё "своих" детенышей, вот и все! А так крылатые обезьяны — милейшие и добрейшие существа на свете, очень общительные и умные, в отличие от своих бескрылых сородичей. Они никогда не бросают своих в беде — не случайно они всей стаей принялись отбивать раненую самку от чудовищ, чем спасли и Фею от смертельной опасности! Теперь Фее все стало ясно, и она возблагодарила Создателя, что через это нежданное приключение она познакомилась с совершенно неизвестной ей доселе уникальной полуразумной расой Целестии.

6.

Летучие обезьяны долго не хотели отпускать друзей.

Сначала они протаскали их по всей пещере, показывая её достопримечательности: множество скелетов разных чудовищ, которые, видимо, были когда-то ими съедены, разноцветные наскальные рисунки.

Рисунки особенно заинтересовали Фею. Они состояли из различных сцен охот на разных тварей. Между прочим, в одной из сцен Фея узнала охоту даже на страшные щупальца! Присмотревшись, Фея увидела, как крылатые охотники сначала выманивали монстра из пещеры, притворяясь нелетающими. Потом, заманив его к обрыву, стремительно взлетали, а монстр падал вниз и разбивался всмятку. Из рисунков Фея впервые увидела, как это чудовище выглядит на самом деле: гигантский глазастый шар, кишащий щупальцами. По сравнению с ним крылатые обезьянки были все равно что муравьи перед собакой. Фея возблагодарила ещё раз Создателя, за то, что так легко отделалась от этой смертельно опасной твари, о существовании которой она даже не подозревала! А ещё она подумала, что когда вернется, обязательно сообщит в Отдел Сообщества по сохранности Флоры и Фауны Целестии о том, чтобы взять под Опеку Сообщества этот чудный народец, находящий на пограничье между разумными и неразумными видами.

Но больше всего её поразил другой рисунок.

На отдельной стене она увидела изображение гигантского желтого солнцевидного лика. Внутри солнечного диска можно было отчетливо рассмотреть губы, рот, нос, глаза, правда, без зрачков и радужной оболочки, какие бывают у масок. Множество лучей-рук властно тянулись во все стороны, словно хотели охватить все мироздание. Фея так и ахнула, догадавшись, КТО здесь изображена!

Рядом с солнцем пали ниц, воздев в молитвенном жесте лапы, множество летучих обезьян. А между солнечной головой и летучими обезьянками стояли какие-то странные черные существа, напоминающие то ли пауков, какими они были в далеком прошлом Целестии, то ли муравьев. Этим омерзительным монстрам обезьяны тоже кланялись и — о, ужас! (Фея даже закрыла лицо руками) — приносили им своих детенышей, которых те разрывали на куски...

Фея указала пальцем на эту сцену и окружавшие её обезьяны благоговейно сложили лапы на груди и встали на колени, в страхе опустив глаза. Фея поняла, что религия Создателя — единственно разрешенная Сообществом для разумных обитателей Целестии — так и не дошла до этой дикой, отсталой страны, а несчастные аборигены поклоняются как богам Непобедимому Солнцу и её странным, совершенно незнакомым для Феи черным слугам.

"Все это обязательно надо довести до сведения Их Премудрости", — твердо решила про себя Фея. — "Этот несчастный народ должен быть освобожден от своих религиозных предрассудков, избавлен от монстров и приобщен к цивилизации и единственно истинной религии — и я сделаю все возможное для этого, обещаю!"

А потом обезьяны все-таки уговорили свою гостью и её друзей остаться на пиршество. Конечно, Фея и Зверята не ели мяса. Но зато им предложили вдоволь другой пищи — овощей и особенно фруктов — как же обезьяны, пусть и летучие, и без фруктов! — это были, в основном, дикие кислые яблоки и груши, а также множество земляных орехов.

Насытившись, обезьяны стали лихо танцевать под стук больших барабанов и вой костяных флейт, причем в отдельные моменты танца они взлетали прямо под потолок и исполняли отдельные па в полете, и вообще — показали себя жизнерадостными, общительными и беззлобными существами. Особенно Фею умиляли отношения между самцами и самками и между самками и детенышами. Самцы и самки любили держать друг друга за руки, вычесывать друг другу шерстку и даже целоваться! А детеныши — сидеть на плечах у мамаш и крепко обнимать их за шею — это смотрелось так умилительно!

В общем, покидать это веселое сообщество не хотелось, но Принц ведь по-прежнему в плену, а пока это так — Фея никогда не почувствует себя спокойной...

А потому наутро гостеприимные крылатые обезьяны проводили их до выхода из пещер, надавали им приличный запас сушеных яблок и груш, земляных орехов и прочей вегетарианской снеди, а также приличный запас воды в кожаном мехе, и помогли Фее перевезти Зверят вниз, чтобы сэкономить время на спуске.

Башня Непобедимого Солнца была совсем рядом, её можно было увидеть невооруженным глазом — "погоня" за Зверятами сильно приблизила путников к конечной цели их путешествия. Судя по всему, идти оставалось всего ничего — два, от силы три дня.

Обезьяны со страхом поглядывали на Башню. А бывшая пленница даже подошла к Фее и что-то стала ей говорить, указывая на окружающие скалы, но Фея не понимала, что она имеет в виду. Но в глазах обезьянки царил страх...

Фея только отмахнулась.

"Понятно и так, что эти горы кишат разного рода чудовищами. Но что поделаешь? Вот если все-таки борьба с Непобедимым Солнцем закончится победой фей, мы быстро сделаем из этого места заповедник, и вас уже никто не посмеет ни обижать, ни запугивать", — подумала Фея. Но как все это можно объяснить обезьянам?

А потому Фея ещё раз улыбнулась, протянула обезьянкам по блестящей пуговке от своей туники — к их, надо сказать, величайшей радости — взяла Зверят под мышки и решительно зашагала по дну ущелья вперед, прямо к виднеющейся вдали Золотой Башне — сердцу диких и ещё не тронутых цивилизацией доисторических Скалистых гор.

Глава 13. Исчадия мрака.

1.

Переход следовал за переходом и ущелье, по которому пробирались путники, становилось все уже и уже и все выше и выше надвигались холодные и темные

его стены. Казалось, что они идут по какому-то рукотворному лабиринту, которые сужается лишь для того, чтобы в один

прекрасный момент закончится тупиком...

На ночлег расположились в небольшой впадине у правой стороны ущелья. Фея позаботилась об огне — ведь только он мог отпугнуть опасных пришельцев —

и наколдовала волшебные воздушные подушки (взамен потерянных в пещере надувных матрацев) для всех троих — ведь спать на

голых холодных камнях даже Щенок бы не смог! А после того, как друзья наскоро перекусили обезьяньими сухофруктами, Щенок и Котенок моментально уснули, покачиваясь в воздухе, как в невидимом гамаке. А вот Фее опять не спалось...

Ночь была на удивление тихой и темной — луну и звезды закрывали темные тучи. На душе было неспокойно, тревожно и тоскливо.

Как Фея тосковала по Принцу! Вот уж сколько недель прошло с тех пор, как

он пропал, а надежды на его спасение с каждым днем становились все призрачнее и призрачнее. Будущее беспросветно. Ведь хотя до обители Непобедимого Солнца рукой подать, но исход её поединка с нею весьма и весьма сомнителен. В конце концов, если эту желтую колдунью в свое время не смогла одолеть даже Их Премудрость во главе всего Сообщества фей, то что может сделать одна хрупкая, пусть и очень сильно любящая, обычная фея! Фея старалась не думать об этом. Лучше уж тосковать по Принцу, чем страшиться предстоящих трудностей!

Фея с тоской вспоминала, как они, бывало, всю ночь напролет, лежа на

кровати, держась за руки, рассказывали друг другу интересные истории

или гуляли при полной луне по берегу реки, особенно там, где росли

густые заросли ив, чьи листья так нежно переговаривались друг с другом,

когда дул теплый летний ветерок. Это были необыкновенные, незабываемые

минуты.

Только теперь, когда Фея была одна, вся тяжесть десяти тысяч

лет одиночества навалилась на её грудь.

Зачем вечное бессмертие и юность фей, если ты одна? Да, конечно, есть дети, и по ним она тоже скучала, но дети — это другое...

Такие грустные размышления мучили Фею, когда она качалась на воздушной

подушке, не в силах заснуть. Внезапно она почувствовала какое-то сильное

беспокойство, хотя при этом она не услышала и не увидела ничего

подозрительного. Но привычка доверять своей интуиции сработала. Фея встала и огляделась — никого и ничего. Никакого шума, никакого движения...

Вдруг, словно по какому-то внушению свыше, она взглянула вверх на почти вертикальную каменную стену ущелья и — о, ужас — заметила какие-то черные тени спускающиеся по отвесной круче!

"Это наверное какие-то жуткие насекомые", — подумала Фея, — "ведь только у них есть способность передвигаться по вертикальным поверхностям!"

Фея быстро пробормотала заклинание и огненный шар, управляемый её взглядом, полетел вверх, навстречу странным существам. Чудовища зафыркали и

отпрянули, но ненадолго. Вскоре черные комочки продолжили спускаться

вниз.

Однако яркий свет магического шара позволил Фее внимательно их рассмотреть...

О, до чего же они были омерзительны!

Размером с крупную овчарку, они одновременно напоминали и кошку, и паука, и скорпиона. Спина у них была как у черной кошки —

изогнутая, подвижная, черная. Лапы — как у паука, только их было шесть, а не восемь. Хвост с острым жалом как у скорпиона поднят над туловищем. Но хуже всего ей показалась их морда: маленькая, как у кошки, с омерзительной пастью, из которой торчали непрерывно сокращающиеся насекомьи жвала, и страшными, мертвенно мерцающими во тьме фасеточными насекомьими глазами.

Между тем твари, сообразив, что их дерзкий замысел напасть на спящих раскрыт, резко увеличили скорость спуска.

— Зверята, ну-ка быстро просыпайтесь, лежебоки! — спокойным и

ровным голосом позвала Зверят Фея, как будто им угрожали не монстры,

а просто пора было завтракать. — Спрячьтесь за меня, за спину и не высовывайтесь!

Полусонные Зверята, ничего ещё не понимая, спрятались за Фею, а Фея

приготовилась к бою. Фея никого не хотела убивать, даже этих мерзких тварей, ведь несмотря на свой ужасный вид, они были всего лишь животными! А потому она решила просто их напугать.

Она прицелилась, и ветвистые голубые молнии ударили по первым двум существам. Фея видела, как щадящие разряды тока пробежали по их черным телам. Сила заклинания была достаточной для того, чтобы испугать животное и заставить убежать. Даже волколаки из-за Предела не решились бы на нападение после такого удара...

Но каково же было удивление Феи, когда эти твари лишь фыркнули, поморщились и продолжили спускаться дальше как ни в чем не бывало!

Тогда Фея повысила мощность заряда, потом ещё и

ещё, но все было тщетно! А ведь таких разрядов хватило бы для того, чтобы чудовища Предела лишились бы возможности передвигаться, не говоря уже о менее крупных животных. Но для этих тварей, видимо, закон был не писан. Наоборот, после каждого удара они, пусть и морщась, увеличивали скорость спуска. Создавалось впечатление, что испускаемая Феей энергия просто поглощалась ими и делала их ещё сильнее!

Сначала Фея ничего не могла понять, а потом

холодная игла страха пронзила её сердце: "Вот глупая, ведь без палочки

все мое колдовство — это просто безобидное фокусничество, а эти монстры

видимо очень устойчивы к магии! Но, — остановила сама себя Фея, — разве могут быть животные устойчивыми к магии? Это же невозможно! Значит, это не животные, а..."

Но додумывать мысль было некогда, твари разогнались не на шутку и были всего в сотне шагов от Феи.

— Так, Зверятки, похоже, нам пора сматывать удочки! — попробовала пошутить Фея. И взяв их под лапки, оттащила подальше от стены. Но и с противоположной стены ущелья спускалась другая партия монстров!

Фея подхватила Зверят под мышки и полетела вперед как можно быстрее. Лететь с двумя Зверятами было неудобно, а потому большой высоты набрать не удалось, но опасное место она покинула довольно быстро. Пауко-скорпионы остались где-то далеко позади, и Фея вздохнула облегченно. Но, как выяснилось, слишком рано...

Когда, немного погодя, она долетела до самой узкой части ущелья, как горлышко бутылки запиравшей выход в горную долину, она разочарованно вскрикнула. Это место было перегорожено какой-то липкой сетью из белесых нитей. Это была ловушка!

Фея ударила по паутине жидким пламенем, от которого сгорит дотла даже мокрое дерево, но сеть даже не задымилась.

— Проклятье! Следовало бы догадаться, что она не биологического происхождения...

— Хозяйка! Смотри! Смотри! — наперебой заверещали Зверята.

Фея тревожно осмотрелась — твари спускались с обоих стен ущелья, а путь назад был отрезан. Надо было либо принимать бой здесь, поставив магический щит, либо попытаться взлететь выше уровня скал. Другого выхода не было.

Принимать бой с таким количеством врагов, тем более настолько устойчивых к магии, было чревато. Ну, а щит... Сколько она продержит его? Час, два, пять? Надо прорываться, и немедленно!

— Так, Зверятки, крепко держимся за меня, взлетаем! — и сама для верности обхватила Зверят покрепче и, громко зажужжав крыльями, стала стремительно набирать высоту.

Но тут произошло то, чего она совершенно не ожидала. Одна

из тех тварей, что спускалась с правой стороны ущелья и была ближе всех к Фее, вдруг изо всех сил оттолкнулась от скалы и разом прыгнула прямо на взлетающую Фею. Фея моментально стала терять высоту, так как тварь наступила ей своими лапками прямо на крылышки, и рухнула на землю. Благо, достаточно высоко подняться она не успела! Но удар все равно получился такой силы, что она потеряла сознание.

Зверята выпали из рук Феи и кубарем покатились по земле. Когда они вскочили на задние лапки, то с ужасом увидели, как эта омерзительная тварь оседлала потерявшую сознание Фею, как все шесть тонких и ловких лапок впились в её нежные ручки и плечи, обвили тело, длинный скорпионий хвост вонзился в правую ногу чуть повыше колена...

Зверята, взвизгнув от ужаса и омерзения, бросились на тварь, но в это время остальные последовали примеру первой — отталкиваясь от скалы, они приземлились прямо на спины Котенка и Щенка. Котенок и Щенок и пикнуть не

успели, как все было кончено. Хотя яд на них не действовал, но липкая студенистая белесая жижа опутала их верхние и нижние лапки и они оказались в совершенно неподвижном состоянии, как муха, опутанная паутиной. А потом оба Зверенка потеряли сознание от ужаса и омерзения...

2.

Котенок очнулся от холода и от того, что что-то

било его по голове. Он с трудом открыл глаза, залепленные какой-то клейкой гадостью и благодаря своей кошачьей способности видеть во тьме, убедился, что

его действительно что-то бьет по голове. Точнее не что-то бьет, а он

сам головой бьется о стену! Он висел вверх ногами, привязанный чем-то липким к своду пещеры, а холодный ветер из её темного чрева сильно раскачивал веревку, что и приводило к тому, что он ударялся о стену головой.

— "Где я?" — недоуменно подумал Котенок.

— Где, где, у нас в гостях, пушистая тварь, — заскрежетал гаденький

мерзкий голосочек.

Котенок с недоумением посмотрел направо и увидел, что на потолке, также "вверх ногами", сидит одна из нападавших на них тварей и мерзкими белесыми глазами насекомого смотрит на него с каким-то гнусным вожделением.

— Ты что — мысли мои можешь читать, что ли? — подумал опять Котенок.

— А как же, и не только мысли... Ты что же думал, мы насекомые что ли

какие? Ха! Да мы поразумней вас, усатых тварей, мы не только мысли

читать можем...

— Зачем же вы нас тогда захватили? — сонно подумал про себя Котенок, что, однако, не помешало ему включить свою "логику" (это слово Котенок как-то подслушал, присутствуя на заседании Совета фей). — Если вы — разумные существа, то зачем вы на нас напали? А если вы такие злые, что напали, то зачем вы нас не сожрали? Не логично как-то...

— Много будешь знать, скоро состаришься, — злобно просипел голосочек. —

Заказ на вас есть, а то б давно уже вас сожрали с потрохами, да много за

вас обещано.

— А-а-а! — с облегчением подумал Котенок, — значит, нас выкупят... — И тут он вспомнил, что рассказывала ему Фея. Когда-то давным-давно, в Темные века, когда ещё не было Содружества, людские королевства часто устраивали между собой войны, цель которых была захватить как можно больше пленных рыцарей, чтобы потом можно было за них получить этот самый выкуп. Правда с тех пор минули многие тысячелетия и в эру Порядка и Процветания войны прекратились. Всех вояк усыпили Цветами Забвения и перевоспитали. Но все равно при мысли о "выкупе" ему стало как-то легче на душе, и он снова заснул.

...Сознание к Фее возвращалось толчками — она то видела кусочек пасмурного неба над головой, ощущала дуновение легкого ветерка, слышала обрывки каких-то голосов, то опять теряла сознание и ей мерещились какие-то страшные липкие мерзкие существа с щупальцами, жвалами и белесыми насекомьими глазами.

Сколько длились эти переходы туда и обратно, она не помнила, но вдруг сильный удар в висок привел в ясность её сознание. Она открыла глаза и увидела, что качается из стороны в сторону, привязанная чем-то липким за ноги к потолку пещеры. Холодный сквозняк, который вырывался из сокрытых вечной тьмой бездн, раскачивал её, заставляя биться головой об стену.

Фея попыталась остановить раскачивание, но не смогла — руки были крепко приклеены (да-да, именно приклеены) к торсу какой-то слизисто-белесой мерзостью. Голова жутко болела. Кровь приливала к вискам. Это было невыносимо!

— Эй, кто-нибудь, отвяжите меня, мне больно!

Голос получился неожиданно тихим, сил кричать не было. Эхо подхватило и многократно усилило звук. Но ответа не последовало.

— Кто-нибудь меня слышит, а-а-а?

Но и теперь ответом ей была гробовая тишина.

Фее стало невыносимо тоскливо и одиноко. Погибнуть вот так глупо, в какой-то замызганной темной холодной норе с отвратительным сквозняком, в двух шагах от Принца — что может быть хуже?

На глаза Феи навернулись слезы — слезы отчаяния и досады. Она оглянулась по сторонам и увидела, что рядом с ней качаются ещё два "кулька" — обмотанные слизистой дрянью её плюшевые друзья. "И их не спасла..." — с горечью подумала Фея, вспомнив вчерашний бой с паукообразными тварями. "Сейчас они придут сюда — и все будет кончено"...

"Стоп!" — вдруг сама себя мысленно остановила Фея. — "Но ведь животные так не поступают! Почему они сохранили нам жизнь? Почему не сожрали там, внизу? Ведь даже пауки, — вспомнила Фея свои познания в палеобиологии, — хотя и не съедают сразу жертву, тем не менее, убивают её, впрыскивая в неё свой ядовитый желудочный сок, который медленно разлагает жертву!"

Тут она припомнила и странное свойство этих тварей — сопротивляться ударам магической энергии и даже впитывать её в себя, а также полную невосприимчивость их "паутины" магическому жидкому огню. Такое явно не под силу ни одному из животных Целестии!

"Значит, это все-таки не животные, а какие-то разумные твари, знакомые с магией. А если они разумны, значит, с ними можно договориться. Имя Триединой Премудрости должно быть знакомо любому обитателю Целестии!"

— Эй, вы, именем Триединой Премудрости, немедленно освободите нас! Если вы сделаете это, за нас будет заплачен большой выкуп — какой только захотите! А если не сделаете, нас все равно найдут. За нами следует отряд "ЖАЛА". И если он прибудет сюда, тогда вам несдобровать! — как можно громче и четче попыталась прокричать Фея, но из её горла вырвался лишь сдавленный хрип или стон. Силы совершенно иссякли, грудь давила какая-то тяжесть, перед глазами плавали какие-то красные круги.

Фея уже отчаялась получить ответ, как вдруг в глубине пещеры послышалось какое-то шебуршание и сдавленное кряхтение. И в сознании Феи вдруг возник какой-то кряхтящий и шипящий омерзительнейший голосок:

— Давненько-ссс, ох, как давненько-ссс не слыш-ш-ш-шал я этого мерз-с-с-с-ского имени, кхе, кхе! Ох, как давненько-ссс! Любопытненько, оч-ч-чень любопытненько, однако!

И с этими словами из темноты показалось вчерашнее паукообразное насекомое, которое ползло к Фее прямо по потолку. Оно остановилось рядом с Феей, которая от омерзения и ужаса едва ли не лишилась чувств снова, и стало потирать передние лапки, как это делали в далеком прошлом мухи. А глазища, огромные белесые фасеточные насекомьи глазища так и впились в лицо Феи, жадно осматривая его с каким-то невыразимо отвратным вожделением...

— Давненько-ссс, ох, как давненько-ссс не видел я таких с-с-с-симпатичненьких мордаш-ш-ш-шек, дорогуш-ш-ша! Не слыш-ш-ш-шал я таких голос-с-с-сочков, таких с-с-с-с-ловечек, ох, давненько-ссс! — опять зашепелявил и заюлил голос.

— Кто ты, разумная ли тварь? Вижу, разумная, — подумала Фея, ибо сил говорить совсем не было, а тварь, судя по всему, владела запредельным искусством телепатии. — Если ты разумная и тебе знакомо священное имя Триединой Премудрости и Священных Принципов Порядка и Процветания — так отпусти же меня! И ты будешь щедро вознаграждена. Чего ты хочешь — золота, драгоценных камней, драгоценных тканей? Говори, всё получишь!

— Кхе-кхе-кхе, — закашляла, а потом мерзко захихикала, вернее, заскрежетала тварь. — Ты ш-ш-ш-то, белобрыс-с-с-сая летунья, за дураков нас-с-с-с держиш-ш-шь, а-а-а? Кхе-кхе-кхе... За тупоумных карликов-с-с-с ш-ш-ш-што ли или за летучих обез-з-з-зьян, а-а-а? Кхе-кхе-кхе... Малыш-ш-ш-шка, м-м-м, да мы тебе с-с-с-сами, кхе, дадим этого добра с-с-с-столько, ш-ш-ш-то девать некуда будет, да-ссс!

— Что же вам тогда нужно, а? Отвечай! — подумала Фея, сама интуитивно догадываясь, ЧТО им от них может быть нужным и содрогнувшись от этой мысли.

— Это не твоя з-з-з-з-ззабота, белобрыс-с-с-сая, кхе, не твоя з-з-з-ззаботка это... Вис-с-с-си, пока не придут за тобой, дорогуш-ш-ш-ша, с-с-с-с-ладенькая, вкус-с-с-с-ненькая, как груш-ш-ш-ша, кхе-кхе-кхе, — закашляла мерзкая образина, довольная видимо своим нелепым каламбуром и повернувшись задом к Фее, засеменила по потолку к противоположной стене, чтобы там, в темном углу, скрыться и стать невидимой, как раньше.

Но Фее совершенно не улыбалось вновь остаться одной. Хотя тварь была на редкость мерзка, но она была разумна и не просто разумна, а чрезвычайно умна и на диво осведомлена, а мысль о том, что "кто-то придет" за ними, пугала её своей неопределенностью. Фея не выдержала и мысленно позвала уползающего "собеседника":

— Эй, ты, как тебя там зовут? Вернись, не уходи! Лучше скажи мне, кто ты и зачем ты меня тут держишь? Ну, пожалуйста, ведь я совершенно ничего о тебе не знаю, а ведь мне скоро исполниться десять тысяч лет и я — фея 3-го ранга, да и в Школе фей я училась всегда наотлично!

Тварь приостановилась, а при слове "фея третьего ранга" и "Школа фей" даже как-то вздрогнула всем телом. Она развернулась мордой к Фее и опять стала тереть передние лапки (видимо, этот жест означал у них выражение удовольствия, — догадалась Фея):

— Аххх, чудненько, чудес-с-с-сненько, расчудес-с-с-сненько! Аххх-с-с-с, давненько же мы не слыш-ш-шали таких чудес-с-с-с-сненьких с-с-с-с-словечек!!! Мммм, сколько вос-с-с-с-споминаний, да-ссс, сколько чудненьких вос-с-споминаньиц, да-ссс!!!! "Шш-ш-ш-школа", "р-р-р-ранги", "ф-ф-ф-фея"... Чудес-с-с-сненькие вос-с-с-споминаньица, да-ссс!

— Ты не ответил на мой вопрос, чудо-юдо, кто вы такие? Почему я о вас ничего не знаю?

— Кхе, кхе, кхе, а откуда, с-с-с-сспрашивается, белес-с-с-с-сой девчонке о нас-с-с-с знать, да-сссс? Белобрыс-с-с-с-сые всегда все с-с-с-сскрывают, никому никогда не говорят правды, разве не так-с, да-ссс? Они всегда-ссс были такими, с-с-с-с-сколько я их помню-ссс, да-ссс, всегда-ссс, кхе-кхе-кхе! Всегда-сссс!

С этими словами тварь подползла прямо к лицу Феи и до неё донеслась струйка зловонного дыхания из открытых жвал твари. Прекрасное личико Феи исказила гримаса отвращения. По белым щечкам Феи поползли, ощупывая кожу, тонкие насекомьи усики-вибриссы.

— Что скрывают, скажи, я хочу знать! — с трудом преодолевая рвотный позыв, мысленно потребовала Фея.

— Так прям и с-с-с-с-скаж-ж-ж-жем ей, да-а-а-сссс? Так прям и с-с-с-скаж-ж-ж-ж-ем-ссс... Да-ссс, с-с-с-сскажем-ссс, пусть белобрыс-с-с-с-сые лопаются от злос-с-с-с-сти. Пус-с-с-сть! — И ещё ближе придвинувшись к лицу Феи, тварь вдруг резким движением воткнула свои длинные тонкие чувствительные усики прямо в её уши и та закричала скорее от отвращения, чем от боли. Но боль тут же утихла, а Фея вдруг ощутила, как в её сознание стал проникать какой-то нескончаемый поток образов.

Сознание Феи, оторвавшись от тела, как сухой лист гонимый ветром, вдруг понеслось куда-то вглубь пещеры, в самую глубь. По темным узким норам, тоннелям, проходам, все вниз, вниз и вниз.

"Создатель! Да это какой-то гигантский подземный муравейник!" — подумала с ужасом Фея.

Длинные изогнутые темные переходы в глубине скал, глубоко под землей кишмя кишели бегающими по ним паукообразными тварями. Одни бежали вверх, другие вниз — никто не стоял на месте. Иногда, правда, они останавливались, но лишь для того, чтобы соприкоснувшись усиками, что-то передать друг другу при помощи телепатии. И потом опять разбегались.

Но чем ниже опускалось сознание Феи вглубь "Муравейника" (так про себя она решила называть это место), тем жутче ей становилось. Теперь тоннели часто заканчивались просторными темными пещерами, наполненными паукообразными. Но это были не просто пещеры. Создатель! Это было... что-то среднее между пыточными камерами и мрачными капищами какой-то ужасной черной религии!

Повсюду стояли окровавленные столы, напоминающие операционные, уставленными острыми, сделанными из черной стали, хирургическими инструментами — пилами, ланцетами, сверлами... Среди них попадались и другие столы, черные каменные жертвенники, "украшенные" уродливыми барельефами: ужасные морды с красными глазами, черными рогами и ощеренными клыкастыми пастями с высунутыми наружу черными змеиными языками. На жертвенниках лежали окровавленные, ещё дергающиеся в предсмертных конвульсиях тушки животных, причем преимущественно юных — щенят, ослят, котят... И эти твари снуют посреди них, что-то режут, что-то пьют, что-то льют на них, что-то щупают...

"Что-то до боли знакомое", — подумала Фея, — "где-то я уже это видела..."

Дальше шли "жертвенники" с другими детенышами — карличьими, обезьяньими и даже... ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ! Это были настоящие человеческие младенцы, их окровавленные тельца ещё шевелились, их рты раскрывались ещё в плаче, а твари все щупали, все лили, все резали, все измеряли...

Фея захотела закричать, выключить сознание, но не могла — её сознание вела какая-то внешняя, чуждая ей сила и свернуть с этого пути она уже не могла.

Дальше — дальше — дальше...

Теперь она видела другие пещеры, уставленные ретортами, колбами, стеллажами с книгами. Твари что-то переливают, что-то наблюдают, что-то вычисляют...

Дальше, дальше, дальше. Много, много комнат, много лабораторий, много операционных, много жертвенников, много крови, много тварей, много несчастных страдающих жертв. Голова кружится, смотреть уж мочи нет.

Дальше, дальше, дальше по темным переходам бесконечного "Муравейника". Стоп! Вот перед нею — длинный зал с черными колоннами, "украшенными" такими же жуткими барельефами, как и жертвенники. Блестящий полированный черный стол с огромным черным шаром посередине. У стола — много тварей особо крупного размера, но с тремя головами. Дальше стоят другие — помельче, с двумя головами. О чем-то шушукаются. Все они сидят на черных креслах, сделанных из человеческих костей, спинку которых венчали человеческие черепа.

Но вот одна из трехглавых тварей, каждую из которых венчала корона, вдруг подняла все три своих омерзительных головы и посмотрела прямо на Фею:

— Тиш-ш-ш-ш-е, братья, тиш-ш-ш-ш-е! У нас-с-с-с с-с-с-с-с-егодня гос-с-с-стья — впервые за с-с-с-с-только тыс-с-с-сячелетий. Пречудненько-с-с-с-с-с, пречудесненько-с-с-с-с, не правда ли?

— Ж-ж-ж-женщ-щ-щ-щина, нас-с-с-стоящ-щ-щ-щ-щая ж-ж-ж-женщ-щ-щ-щина, неуж-ж-ж-ж-ели-с-сс-с? — зашебуршились твари, а их лапки и усики стали совершать какие-то странные круговые движения, тереться друг о друга, твари явно были взволнованны.

— Давай её с-с-с-с-юда, твоя Премудрос-с-с-сть, мы быс-с-с-с-тро найдем ей применение, да-ссс! — зашушукали твари, обводя своими мерзкими кошачьими головками залу в поисках невидимой "гостьи". Видимо, только "коронованный" трехглавый мог её видеть...

— Ну, з-з-з-зачем же братья-ссс так обиж-ж-ж-жать наш-ш-ш-у гос-с-с-с-тью? Ну, з-з-з-з-зачем ж-ж-ж-ж-же, кхе-кхе-кхе! Она ж мож-ж-жж-ет обидеться и не прийти больш-ш-ш-ше к нам, братья, да-ссс!

— Кто вы? — не в силах больше сдержаться, направила она мысленный вопрос коронованной трехглавой "премудрости". — Я никогда о вас нигде не читала, хотя училась наотлично в Школе фей, — повторила свою просьбу Фея. В этот миг она забыла обо всем, забыла о боли в голове, о затекших руках, о спящих Зверятах, о неопределенности, о темных кошмарах и даже, о, ужас, о Принце! Любознательность охватила все её существо, необыкновенно развитой интуицией феи она чувствовала, что находится у запретной черты, перейдя которую, она уже станет чем-то совершенно другим, и мир изменится в её глазах.

— Кхе-кхе-кхе, с-с-с-слыш-ш-ш-ш-шали, братья-ссс, она, видите ли, о нас-с-с-с-с "не читала", да-ссс! Кхе-кхе-кхе! Я с-с-с-сейчас-с-с-с умру от с-с-с-с-с-смех-х-х-ха — давненько-ссс я так не вес-с-с-с-селился, уххх!

Окружающие его твари — трехглавые и двухглавые затряслись всеми своими омерзительными черными телами и опять стали отвратительно потирать свои черные передние лапки.

— Не понимаю, что здесь смешного? Почему вы не хотите ответить на мой прямой вопрос, заклинаю вас священным для всех рас Целестии именем Триединой Премудрости!

— О-о-о!!! Какие я с-с-с-с-слыш-ш-ш-шу с-с-с-с-слова, братья, да-ссс! Как чудес-с-с-с-сненько! — опять закряхтел, заскрежетал, зашепелявил Главный. — Давненько уж их не с-с-с-с-лыш-ш-ш-шал! Вс-с-с-с-споминаю, братья, времена моей юнос-с-с-сти, да-ссс... Помниться, с-с-с-слыш-ш-ш-шал я это премерз-с-с-с-ское имя когда-то, кхе-кхе-кхе! Помнитс-с-с-ся, было время, когда при мне наз-з-з-зывали какую-то премудрос-с-с-с-сть, кхе, а я с-с-с-с-с-праш-ш-ш-шиваю — а кто такая премудрос-с-с-с-с-ть, а-а-а? Ведь уже есть одна премудрос-с-с-с-сть, куда нам больш-ш-ш-ше, а-а-а?

— Нам не нуж-ж-ж-ж-жно больш-ш-ш-ше премудрос-с-с-с-сти, чем ты, о Трехглавая Премудрос-с-с-сть! — заголосили, закряхтели со всех сторон.

— Пус-с-с-с-ть эти белобрыс-с-с-с-сые убираются со с-с-с-с-своей премудрос-с-с-с-тью, пус-с-с-с-сть! Проклятые выс-с-с-с-скочки! Обманщ-щ-щ-щицы! Да-ссс!

— Пус-с-с-с-сть! Пус-с-с-с-сть! Пус-с-с-с-ть убираютс-с-с-ся! Белобрыс-с-с-с-ые бабы, пус-с-с-с-с-ть!

— Тиш-ш-ш-ш-е, ти-ш-ш-ш-е, братья-ссс! — вновь взял слово коронованный монстр. — Наш-ш-ш-ша гос-с-с-с-стья ведь ничегош-ш-ш-ш-шеньки не з-з-з-знает, правда ведь? Зачем нам её ос-с-скорблять попус-с-с-с-ту, не правда ли?

— Я совершенно не понимаю, о чем вы вообще здесь говорите! У меня уже голова идет кругом — либо говорите, либо молчите! — не выдержала Фея.

— С-с-с-с-скаж-ж-ж-жу, дорогуш-ш-ш-ша, с-с-с-с-скаж-ж-ж-жу, не торопис-с-с-сь... — и с этими словами трехглавый коронованный монстр вдруг коснулся своими усиками черного шара в центре стола, который тут же вспыхнул фиолетово-лиловым светом. Фея вдруг почувствовала, что её сознание затягивает в этот шар, как в воронку...

3.

Вспышка, яркая слепящая вспышка, а потом...

Фея увидела что-то смутно ей знакомое... О, Создатель! Да ведь это же... Сады Прозрений!!!..

Сады Прозрений по праву считались самым прекрасным, самым заповедным местом на Острове Фей. Залитые солнцем тщательно ухоженные аллеи, дорожки которых посыпаны сверкающим на солнце жемчужно-белым песком. По обеим сторонам дорожек парили на расстоянии 5-10 шагов над землей прозрачные, словно вылитые из стекла, летающие деревья. Они были розового цвета и красиво преломляли солнечные лучи в розовые солнечные зайчики, прыгавшие тут и там. Листва же на этих деревьях была золотая.

Там повсюду росло множество причудливых, совершенно не похожих на земные, цветов и трав. Волшебным образом они постоянно меняют окраску, переливаясь всеми цветами радуги. Но самое удивительное в них было то, что они тихим, но удивительно приятным и мелодичным шепотом вели между собой нескончаемую беседу, пели странные мелодичные песни на незнакомом языке. Причудливые трехголовые попугаи, порхали с ветки на ветку, на три разных голоса рассказывали какие-то чудесные истории. Кроме попугаев, по воздуху там летали ласковые как кошечки летучие змеи и розовые осьминоги, которые так и норовили обнять и расцеловать гуляющих, а также гонимые легким теплым ветерком розовые пузырьки. Врезаясь в стволы деревьев, они звонко и мелодично лопались, наполняя воздух чудными ароматами распустившихся весенних цветов. А ещё по воздуху там летал вкусный розовый пух, который можно было есть — он таял на языке как сахарная вата, оставляя во рту вкус спелой клубники.

Сады Прозрений назывались так потому, что феи любят, гуляя по ним, отдыхать от земных забот, наслаждаясь покоем, и набираться творческих сил и вдохновения для своего созидательного труда на благо Целестии.

...От чудесных и радостных воспоминаний, нахлынувших на Фею, её вдруг пробудила тревожная мысль: "Создатель, откуда этим тварям знать об этом сокровенном месте фей, которое создано феями и только для фей?"

Но ответ на этот вопрос не заставил её долго ждать, потому что она вдруг увидела, что по одной из дорожек идет... Красивый сероглазый юноша! Вьющиеся золотистого цвета короткие волосы, стянутые золотым ободком с огромным кроваво-красным рубином посередине, высокий умный лоб и орлиный с горбинкой нос. Одет он был в жемчужно-белую тунику, опоясанную таким же жемчужно-белым ремнем. Ноги его были обуты в белые сандалии, за спиной — короткий белый плащ.

"Создатель!" — в ужасе подумала Фея. — "Да ведь на нем — одежда феи первого ранга!!! А вон и знаки отличия... А вот и пара прозрачных крылышек за спиной, таких же, как у фей!"

Действительно, у юноши на шее висел знак феи этого ранга — белый единорог — и пара переливающихся на солнце прозрачных крылышек за спиной...

Но юноша был не один. Из-за поворота дорожки вслед за ним показалась толпа таких же красивых юношей, но в туниках и плащах другого цвета — золотистого и голубого, которые Фея привыкла видеть на феях второго и третьего ранга. На серебряных цепочках на груди виднелись знакомые кулоны — двуглавые золотистые орлы и трехглавые зеленые драконы.

У жемчужно-белого юноши на голове — венок из золотых листьев чудных летающих деревьев, а в руках — белый магический жезл с жемчужного цвета камнем. На головах других — такие же венки из серебряных листьев и жезлы золотистого или голубого цвета с сапфировыми и изумрудными камнями.

Юноши беззаботно смеялись, обменивались шутками. Их блестящие жемчужно-белые зубы блестели при ярких лучах солнца. Они были счастливы. Что-то весело обсуждали. Игриво били друг друга кулачками в грудь и плечи, как бы провоцируя на драку, и, вообще, — вели себя как озорные мальчишки.

"Мальчишки... Где-е-е-е?! В заповедных Садах Прозрений на Острове фей, куда от века не ступала нога мужчины!!!! Ничего не понимаю!" — подумала Фея и ей стало не по себе. Мир, который она знала и в котором привыкла жить, рушился как замок из песка.

Вспышка, другая...

И вот навстречу юношам идет группка... фей! Да-да, самых обычных фей, и среди них — три, в пурпурных туниках и сандалиях, в золотых диадемах, стягивающих золотистые, переливающиеся на солнце длинные волосы.

"Триединая Премудрость!" — хотела воскликнуть Фея, но тут же осеклась. Ведь все три Премудрости всегда ходят как одно существо — шаг в шаг, Они всегда держатся за руки, Они всегда едины. А тут... Просто три феи высшего ранга, не более. Идут порознь и выглядят как три разные феи. Даже плащи у них, как и у всех, — короткие. Не видно знакомых Фее длинных пурпурных мантий, которые обычно несут сзади юные феи-пажи...

"Пурпурные" представляли собой контраст по сравнению с веселыми юношами. Они были задумчивы, величественны, бесстрастны, как и окружавшая их толпа других фей. Но это как раз ничуть не удивило Фею. Ведь все волшебницы высших рангов такие — они всегда погружены в размышления о судьбах Целестии, в установлении Священных Принципов Порядка и Процветания среди её обитателей.

Но вот, наконец, обе группы сошлись посередине аллеи. Жемчужно-белый юноша с золотистыми волосами вышел вперед и шутливо поклонился феям в пурпуре:

— О, Премудрейшие из фей, мое вам почтение! Я так рад вас видеть, так рад... Тем более, что мы не встречались с вами почти вечность, не правда ли? Впрочем, не хотите ли вы знать, отчего мне вдруг так захотелось вас увидеть? — с этими словами Жемчужно-белый вопросительно посмотрел на Вторую из пурпурных, глаза в глаза. Но та выдержала его взгляд — и взор её был по-королевски величественен, не по-женски властен и... бесстрастен. Возникла пауза. Пурпурная упорно молчала, не отводя своего взгляда от глаз юноши, так, что он, в конце концов, отвел его, слегка покраснев.

Впрочем, растерялся он ненадолго.

— Дело все в том, о, премудрейшие из фей, что я решил смиренно припасть к вашим ногам с просьбой о помощи! — и тут юноша, скорчив комически умоляющую гримасу, действительно упал на колени перед пурпурными и в молитвенном жесте протянул к ним руки. Юноши из его свиты сразу же покатились со смеху, но остались совершенно бесстрастными и холодными лица фей. — Мы тут с братьями как раз бились над загадкой, да никак не смогли её разгадать, не правда ли, братья? — При этом он вскочил с земли и повернул свое насмешливое лицо к юношам и хитро им подмигнул. — Ну, куда уж нам обойтись без Премудрости, да ещё и Троекратной? — И не дожидаясь реакции, первый залился смехом. Ему вторили все остальные из его компании.

— Не вижу ничего смешного, Азаил, — строго заметила Вторая из пурпурных фей. — Твое поведение в последнее время меня настораживает. Ты совершенно не слушаешься предписаний Совета!

— Ох, как я виноват! — скорчил опять насмешливую гримасу Азаил, схватился якобы в отчаянии за голову, а потом в шутовском покаянии припал на колени перед Второй пурпурной феей, хватая её за нижний край туники. — Ах, как я виноват, о, Премудрая моя женушка, как я виноват, о мать моих детей! Пощади! Только не усыпляй меня, умоляю! Я не выдержу без тебя, помру прямо во сне! — С этими словами Азаил упал на песок и притворился мертвым, притом скорчив такую потешную рожу, что вся его компания снова прыснула от смеха. А пурпурная, досадно прикусив губку, покраснела до корней волос. Ей было стыдно за поведение своего мужа перед её свитой. Но остальные феи сделали вид, будто ничего не заметили.

Наконец, Азаил встал, и опять отвесив поклон, сделал виноватое выражение лица, как у нашкодившей собаки, и спросил:

— Ну и что же, дорогая, было на Совете? Я, признаться, уже давно туда не ходок, после того, как пару раз там чуть заснул от скуки...

И вновь — взрыв хохота за спиной.

Вторая пурпурная побелела от ярости, сжав полы туники в кулачках, но сдержалась.

— На Совете было единогласно провозглашено наступление эры Порядка и Процветания, Азаил.

— Чего-чего? — опять скорчив шутовскую рожу, спросил Азаил, поворачиваясь правым ухом к Второй Пурпурной, якобы чтобы лучше слышать её.

— Порядка и Процветания, — повторила пурпурная фея торжественно. — Отныне феи отказываются от своего затворничества в Поднебесье и приступают к осуществлению великой миссии по преображению всей подсолнечной Целестии. И первое, что мы сделаем, — это уничтожим всех чудовищ в населенной людьми части этого мира, сделав их жизнь полностью безопасной...

— А-а-а! Мудрое решение, ничего не скажешь, — сделав серьезную мину, перебил Азаил. — А потом, я знаю, что вы сделаете — вы посадите людей в люльки, вставите им во рты соски, перепеленаете их и будете рассказывать им целыми днями сказки и петь колыбельные... Ой, как здорово, братья! Моя женушка так давно не рожала, что теперь ей просто необходимы новые приемные детишки — ведь ей так хочется обязательно кого-то пеленать и купать в ванночке!

Взрыв смеха заглушил голос Азаила. А один из юношей даже схватился рукой за дерево, чтобы не упасть — так он закатывался от смеха.

— Мне жаль тебя, Азаил, гордость погубила тебя! — с нотками искренней жалости произнесла вторая пурпурная — в её глазах действительно блеснули слезы! — Ты завидуешь нам, что мы, феи, в заботах о мире, достигли высот магического мастерства, а ты, пребывая в праздности, деградируешь и превращаешься в шута, годного развлекать праздную толпу. Мне жаль тебя, Азаил, ты был талантливым магом, достойным мужем, а теперь ты — всего лишь сорное растение...

— ... которое надо выдрать и сжечь! Да-да, непременно выдрать с корнем, растоптать и сжечь!!! Не правда ли, женушка? — В шутовской ярости Азаил сорвал с себя плащ, бросил его на землю и выразительно принялся его топтать ногами под громкий гогот толпы сзади.

— Отец, ты зарываешься! Кто тебе дал право так разговаривать с матерью? Замолчи немедленно! Или мы тебя вышвырнем отсюда силой! — одновременно, голос в голос, произнесли две других пурпурных феи, похожих друг на друга как две капли воды. В подтверждение своих слов они угрожающе подняли свои магические жезлы. Другие феи тоже приготовились к бою.

— О, как это похоже на мою женушку! Она и дочерей моих настроила против меня и ещё и оклеветала! — маска шута сползла с лица юноши и оно покраснело от звериной ярости, став отвратительным и страшным. Он повернулся к своей свите и возмущенно прокричал:

— Слышали, братья мои, меня уже изобразили празднолюбцем и невеждой!

Гул возмущения прокатил по толпе юношей. Из толпы выделился самый юный из них, в голубой тунике и плаще, и возмущенно закричал, размахивая в воздухе руками:

— И это после того, как ты, о, Премудрый Азаил, изобрел три сотни новых заклинаний, сконструировал десятки магических артефактов, написал два десятка новых книг по высшей магии! Да они просто завидуют тебе, несчастные посредственности! А чего только стоит твое изобретение магических зеркал? Одно это открытие изменит всю вселенную! Одно это дает тебе право войти в историю Целестии навечно!

— Правильно! — подхватил юноша с золотистым жезлом и двуглавым орлом на шее, также возмущенно размахивая руками. — Они всегда завидовали тебе, Премудрый Старший брат, им бы только младенцев няньчить, а туда же!

— А пока мы трудились в поте лица, — закричал третий, в голубом одеянии и голубым жезлом, — они захватили все места в Совете и принимают решения без нас, да ещё хотят вмешиваться в жизнь низших рас! Власти им захотелось! Скоро и до нас доберутся!

— Точно! — закричал четвертый, тоже весь в голубом. — Того и гляди, усыпят Цветами Забвения и задушат во сне! Оставят только парочку трутней — для размножения!

Взрыв оглушительного смеха охватил всю толпу.

Но Азаил, вновь "одев" на свое лицо шутовскую маску, вдруг поднял вверх палец и все замолчали.

— Братья, не отвлекайте! Мы ведь здесь встретились с нашими возлюбленными сестрами не для драки, не правда ли? А для того, чтобы они своей божественной премудростью открыли нам решение загадки, ведь мы своими скудными мужскими, отупевшими от праздности, умишками просто не в силах её разгадать!

— Верно, верно, скажи, Азаил, пусть разгадают! — загалдели все.

— Итак, дамы, внимание вопрос! — торжественно произнес Азаил и поднял правую руку с вытянутым указательным пальцем вверх. — Может ли быть одновременно ДВЕ Премудрости в Поднебесье? Ведь "премудрость" — это существительное в превосходной степени, а двух превосходств по определению одновременно быть не может. Если есть одна Премудрость, зачем тогда нужна вторая? Ведь если нужна вторая, значит первая — не превосходно мудра, а если нужна первая — то вторая не премудра... Так как же быть? — с этими словами Азаил присел на камень у обочины дорожки и схватился обеими руками за голову, как будто она разваливается у него на куски от решения сложнейшей задачи.

— Я тебе говорю без зависти и злобы, Азаил, — опять бесстрастно произнесла "пурпурная". — Мне тебя жаль. Ты был всегда способней меня во всем — я это признаю перед всеми. Я всегда восторгалась тобой, гордилась, что ты мой муж, думала, что всю вечность буду лишь твоей тенью. Я любила тебя за твой ум и твою красоту. Ты был для меня больше, чем муж — ты был моим наставником и учителем... — Она ненадолго замолчала, как будто бы вспоминая прошлое. Её лицо на миг просветлело, стало каким-то детским, мечтательным, по-настоящему юным. А потом она почти умоляюще посмотрела на своего мужа и в глазах её опять — уже второй раз! — показались слезы... — И я в последний раз призываю тебя — вернись к нам, в Совет, займись делом, примени свой ум для совершенствования этого мира, для просвещения низших рас, которые пребывают во тьме невежества и страданий. Возьмись за дело — и все будет по-прежнему! Оставь свою гордость, она тебе мешает. Вот, я, твоя жена, протягиваю тебе свою руку — ради меня, ради нашей любви, ради наших дочерей, ради всего доброго и светлого в этом мире. Вернись к нам, и прекрати настраивать против нас мужскую половину Сообщества! — С этими словами она действительно протянула свою тонкую нежную ручку Азаилу и умоляюще посмотрела на него.

Пауза затянулась. Феи бесстрастно молчали как изваяния. Юноши вопросительно посмотрели на "Премудрого Старшего брата Азаила" и ждали, что он предпримет.

Азаил прекратил корчить рожи, встал и посмотрел прямо в глаза Второй Пурпурной. Его лицо было серьезным, и от этого стало ещё прекрасней. Его мужественные серые глаза светились нечеловеческим умом и мудростью. Благородный, с горбинкой, нос придавал его лицу сходство с благородным орлом. Волевой подбородок с ложбинкой посередине, широкий умный лоб, мужественно сжатые губы, курчавые переливающиеся на солнце золотистыми искрами волосы... Он был прекрасен как бог, напоминая чем-то какое-то древнее языческое солнечное божество во всем своем величии.

Но это длилось лишь мгновение. Затем его лицо опять словно съежилось, взгляд помутнел, губы скривились в издевательской усмешке. Кривляясь, он стал нелепо кланяться перед той, которую ранее назвал своей женой.

— О, Ваше Величество! Вы уже правите! Вы уже царствуете! Вы уже повелеваете! Но без нас! Куда уж нам, червям, до Вашего величия? Зачем нам осквернять своим присутствием Ваши премудрые заседания? Ну, зачем же? В Поднебесье может быть только одна Премудрость, и это Вы! Ах, да, забыл, — цеоых Три премудрости, ведь Ваши дочери — просто копия Вас. Куда уж мне? Куда уж? — и, юродствуя, Азаил сделал реверанс всем троим.

Лицо же пурпурной опять стало таким же бесстрастным и величественным, как и раньше. Как будто бы показавшееся на мгновение живое лицо опять спряталось за прекрасную, но лишенную жизни маску.

Закончив кривляться, Жемчужно-белый юноша повернулся спиной к своей жене и пошел прочь. А толпа молодых людей — следом за ним. Также перешептываясь, пересмеиваясь между собой, как прежде, словно ничего и не произошло.

— Куда ты, Азаил?! — воскликнула вторая пурпурная фея, протягивая вслед уходящему руки в умоляющем жесте. И в голосе её опять что-то дрогнуло.

— Туда, где свет твоей, точнее, Вашей, премудрости, не слепит мне очи! Туда, где я буду свободен от Ваших неустанных забот о моей персоне, дорогая, — произнес Азаил, не оборачиваясь.

— Отец, учти, если ты покинешь нашу страну, ты больше сюда не вернешься, и мы отныне не будем считать тебя больше нашим отцом, слышишь?! — в один голос прокричали две других "пурпурных" феи.

— Слыхали, братья, нас уже выгоняют?!

— Не слыхано! Мы создали тут все, а нас теперь выгоняют те, кто вообще ничего не делал, только детей рожал да цветочки сажал!

— Не бери в голову, Натаэль, что нам стоит создать тысячу таких миров, как этот? Пусть берут себе — не жалко... Пусть берут его в качестве уплаты за алименты!

И толпа опять разразилась бурным смехом.

4.

Щелк! Щелк! Щелк! Яркая вспышка... Ничего не видно... Совсем ничего... Свет теряет яркость, ещё... ещё... И вот перед глазами Феи... Создатель! Да ведь это же Лысая Гора!!!

И действительно, прямо перед её взором возникли знакомые очертания горы, чья вершина совершенно была лишена растительности — ни единой травинки, ни единого деревца.

Только успела Фея подумать, куда подевалось странное нагромождение обломков белых камней, которое как корона венчала Гору... Как вместо него она увидела величественное белоснежно-сверкающее здание, огромный просторный дворец — во много раз больше тех жалких развалин, что видела она на свадьбе Ночных Охотниц.

Дворец состоял из множества белоснежных сверкающих колонн, блестящих, словно светящихся изнутри. Они как будто впитывали в себя и отражали мягкий серебристый лунный свет. Колонны соединялись друг с другом положенными на них сверху такими же светящимися каменными блоками и образовывали множество концентрических кругов, сходящихся к черному камню посередине. Чудесный дворец — без окон, без дверей — точная копия Зала Собраний на Острове Фей, только сделанный из другого материала.

В самом центре белоснежного дворца — зала, в её центре — знакомый Фее иссиня-черный камень, а рядом с ним стоит белоснежный каменный трон. На троне сидит кто-то величественный, могущественный.

Полная луна, выглянувшая из-за тучи, озарила своим светом сидящую на троне фигуру. Фея пригляделась и... "Да ведь это тот самый юноша, что был в Саду Прозрений! Азаил, кажется, его зовут... Но, Создатель, как он изменился!"

Хотя Азаил был по-прежнему в жемчужно-белом, но костюм его стал совершенно другим. На нем была куртка и штаны на шнурках, мягкие сапоги, жемчужно-белый длинный плащ, завязанный на груди, с большим капюшоном, способным закрыть собой пол лица. Такую одежду, — подумала Фея, — носят обычно люди, точнее, человеческие мужчины — охотники и воины, но никак не обитатели Поднебесья. Только золотой венец на голове с кроваво-красным рубином в центре да серебряная цепь с единорогом на груди остались от прежнего облачения Азаила.

Но больше всего Фею поразил не костюм, а его лицо. На нем не было более шутовского выражения, наоборот, оно стало мрачным как грозовая туча. Губы сжаты, на щеках выступили желваки от сжатых крепко челюстей. Кисти рук хищно вцепились в круглые набалдашники на подлокотниках трона, сделанных в виде ощеренных пастей полярных белых волков. А само лицо было бледным как у мертвеца.

Мрачный вид Азаила резко контрастировал как с его прекрасным жемчужно-белым одеянием, так и с его божественно красивым, словно выточенным тонким резцом из слоновой кости лицом с золотистыми волосами.

— Что говорит Лунный Камень, о, Премудрый Азаил? — раздался голос откуда-то с другого конца залы.

— Пока ничего... Его действие заблокировано... — мрачно сказал Сидящий. — Да разве ты и сам не видишь, что он уже совсем не лунный! Он почернел...

— Что это значит?

— Это значит, что кто-то обнаружил источники его питания и перекрыл их — разве не ясно? — раздраженно сказал Сидящий и подпер рукой усталую голову.

— Но это невозможно, Премудрый, камень же настроен прямо на луну и звезды! Кто может воспрепятствовать небесным светилам! — с гневом ответил невидимый собеседник.

— Все возможно, мой юный ученик, всё возможно, если знать, как это работает... — мрачно откликнулся Азаил, вперив задумчивый взгляд покрасневших от бессонницы глаз в потухшую черную безжизненную поверхность когда-то серебристо-белого Лунного камня, как будто ещё надеясь, что он оживет. — Скорее всего, моя женушка оказалась не так глупа, как я думал. Возможно, они догадались, как проникнуть на самый высокий, астральный, уровень и как сломать Зеркало — вот и все...

— Но это невозможно, Премудрый, до такого мог додуматься только ты! Это твое открытие! И только твое! — возмущенно прокричал голос.

— Слушай, прекрати мне льстить! — брезгливо сморщился Азаил. — Мы здесь одни, изволь говорить по-мужски! — А потом не выдержал и вскочил со своего места и стал нервно ходить из одного конца залы в другой. Фея, наконец, увидела его собеседника. Это был тот самый веселый юноша в золотистой тунике, больше всех смеявшийся тогда, в Саду Прозрений. Теперь же он был в одежде такого же покроя, что и Азаил, а лицо его выглядело мрачным и встревоженным.

— Ну что стоишь? — вдруг остановился Азаил и пронзительно посмотрел на юношу. — Давай, собирай всех наших братьев, из тех, кто посильнее — будем пробиваться. Ты ведь знаешь, что без Камня...

— Да, я все понял, Премудрый, я одной ногой здесь, другой — там... — юноша быстро поклонился и исчез за лесом белоснежных светящихся колонн.

Ещё несколько щелчков, вспышка...

...И вот уже несколько сотен прекрасных юношей в золотистых и голубых развевающихся длинных плащах с надвинутыми на лоб капюшонами, оставлявшими открытой только нижнюю часть лица, поднимаются вверх, как стая каких-то разноцветных летучих мышей. Всё выше и выше, выше облаков, на самый верх.

Вот уже где-то далеко виднеется розовый Остров Фей — столица Поднебесья и самый крупный из плеяды розовых островов — весь утопающий в садах, цветах и розовых пузырьках. А наверху — на Розовом Холме — виднеется роскошный Зал Собраний.

Внезапно из здания Зала Собраний подобно рою пчел из улья вылетело множество золотоволосых фигурок и двинулись наперерез закутанным в плащи юношам. Несколько мгновений — и они заняли оборонительные позиции на всех розовых облаках, перекрывая им доступ и наверх, и направо — в сторону Острова Фей.

— Ни с места! Ещё шаг — и мы откроем по вам огонь! — раздался звонкий голосок с ближайшего розового облака. Там, на самом краю облака, стояла высокая фея в жемчужно-белой тунике и плаще с пепельными волосами, которая показалась Фее удивительно знакомой...

По толпе юношей прокатил ропот недоумения. Азаил выступил вперед и подал знак рукой, давая понять, что намерен говорить:

— Что все это значит? Мы не обнажали оружия и мы пришли сюда не с войной, милые сестры. Я требую объяснений!

— Ваш доступ к розовым облакам, равно как и выше — в Астрал — заблокирован — немедленно возвращайтесь назад либо сдавайтесь! — прозвучал звонкий голос, в котором отчетливо различались неприятные металлические нотки.

Лицо Азаила побелело как бумага, а губы, как и кулаки, плотно сжались.

— По какому праву?! Розовые облака — собственность всей нашей расы, а Астрал — это моя собственная обитель по праву Первооткрывателя! Я первый проторил тропку в его бесконечных лабиринтах! — в его голосе прозвучала обида и еле сдерживаемая ярость.

— Всеобщий Чрезвычайный Совет всех Фей Поднебесья единогласным решением исключил всех вас из числа высшей расы, как недостойных входить более в её состав и носить её священное имя, — раздался такой же бесстрастный, лаконичный и жесткий ответ Жемчужно-Белой. — Вы извергнуты. Теперь у вас только два варианта — либо возвращайтесь, откуда пришли, до дальнейших решений Совета, либо сдавайтесь без всяких условий — добровольное признание вами своей вины и искреннее покаяние будет благосклонно принято судом Сообщества и облегчит вам меру пресечения.

Тут уж гнев юношей невозможно было сдержать. Они закричали в один голос, замахали кулаками, так что разобрать что-то в этой каше было совершенно невозможно. Но Азаил опять воздел руку, и все тут же замолчали.

— Я требую вызвать сюда Стеллу, мою жену, по праву мужа — и немедленно! Мне нужно с ней поговорить. Если вы этого не сделаете — предупреждаю — я буду вынужден прорываться силой! Прольется кровь, за которую вы будете нести ответственность, ясно?! Я сказал — немедленно!

— Это невозможно, — тут же последовал бесстрастный ответ Жемчужно-Белой. — Феи с таким именем у нас нет. А прорываться не советуем — вы у нас на прицеле и мы выстрелим раньше, так что прольется ваша кровь, а не...

Но договорить она не успела.

Из распростертых рук Азаила вырвались ослепительно сверкнувшие ветвистые молнии, ударившие прямо в грудь говорившей. Та упала как подкошенная с розового облака, на котором она мгновение назад с таким важным видом стояла, и камнем полетела вниз. Благо, что под этим облаком, всего в шагах пятиста ниже, было другое, на которое лишившаяся чувств (разряд был щадящий) Жемчужно-Белая упала. Но именно этот удар и спас жизнь будущей бессменной Старшей Сестре всемогущего "ЖАЛА"...

...Потому что феи, явно не ожидавшие такого оборота событий, замешкались, а вся толпа закутанных с ног до головы в плащи юношей в тот же миг с диким воем, уже не слушая никаких команд и не обращая внимания на Азаила, устремилась вперед, на штурм розовых облаков. Ситуация вышла из-под контроля. Несколько сотен пылающих оранжево-желтых шаров полетели в разные стороны. Раздалась серия оглушительных взрывов, криков боли и ужаса и... Первые три облака были полностью очищены от находившихся там фей, а юноши тут же, с торжествующим воплем, приземлились на захваченных рубежах. Облака были буквально усеяны телами раненых и умирающих фей. Фее было невыносимо смотреть на их обгоревшие, окровавленные, изуродованные тела, искаженные болью лица. Но видение не отпускало её, властно приказывая смотреть и слушать дальше...

Не успели юноши осознать масштаб того, что произошло, как остальные феи опомнились и ударили. Огненные шары, длинные сверкающие ветвистые молнии полетели на них со всех сторон. То тут, то там раздавались оглушающие хлопки взрывов. Несколько десятков юношей упали замертво, ещё несколько десятков — в сильных ожогах корчились на ватной поверхности только что захваченных облаков. Наконец, Азаилу и его товарищам удалось поставить достаточно мощный щит, отражавший все пущенные против них заряды. Видимо, подумала Фея, сказалась неопытность — ведь это был первый бой в их жизни, равно как и в жизни их бывших жен и дочерей...

Но зато, пользуясь тем, что юноши занялись сооружением щита, феи, благодаря своему значительному численному превосходству, смогли окружить три захваченных облака и перенести огонь непосредственно с юношей — на сами облака. Несколько крупных разрывных шаров попали в одно из розовых облаков, и оно тут же вспыхнуло, как стог сена, и стало таять на глазах. Добрый десяток юношей, из стоявших на нем, тут же превратились в живые костры. Другим все же удалось вовремя взлететь в воздух и спастись от огня.

— За мной! В атаку! Бросайте эти дурацкие облака, пока мы тут все не сгорели! Впере-е-е-ед! — страшным голосом взвыл Азаил. Лицо его исказилось от гнева и злобы, глаза стали красными, а длинные пальцы рук скрючились наподобие когтей хищного животного.

Он воздел руки вперед и стремительно полетел вверх. За ним устремились остальные. На ходу юноши перестроились клином, нацелившим свое острие прямо на центр позиций фей, выстроившихся полукругом. По пути "клин" плевался огненными разрывными шарами и молниями, но феи уже успели поставить щит и они им не причиняли вреда.

Тогда Азаил опустил руку куда-то за складки плаща и торжествующе вынул оттуда искрящийся серебристыми искрами, подобно камням его дворца на Лысой горе, длинный тонкий меч. Долетев до края защитного поля, он рубанул его, что есть силы. Раздался оглушающий грохот, и фей, державших щит, разметало по облакам сильнейшим откатом. Из ушей и носа их текли струйки крови и на несколько мгновений они все вышли из строя. Защитное поле лопнуло и орда крылатых юношей, также вынувших из-за пояса такие же клинки, ворвались на четыре розовых облака, располагавшимся в центре позиций противника, и устроили кровавую резню. Облака из розовых в несколько мгновений стали кроваво-красными...

Остальные же феи, едва очнувшись, ударили по захваченным облакам фонтанами жидкого огня и те опять вспыхнули и снова далеко не все успели вовремя его покинуть — около тридцати юношей превратились в горстку черного пепла...

Но дело, видимо, было сделано. Кордон был прорван и отряд Азаила, оставив бесполезные позиции, уже беспрепятственно поднимался всё выше и выше.

5.

Вскоре голубое небо осталось далеко внизу. Отряд двигался среди странного скопления серебристого тумана. Фея, едва оправившись от ужаса от кровавой бойни на розовых облаках, с расширившимися от удивления глазами смотрела на это совершенно незнакомое ей царство...

Видимость была практически нулевая, везде — одна бесконечная серебристая вата. Каким образом в ней можно хоть как-то ориентироваться — оставалась загадкой. Не было видно не то, что дороги вперед, но даже и путь назад был закрыт. Невозможно было определить, где север, а где юг, где лево, а где право. Жуткое и воистину страшное место!

Оказавшись в таком месте, любой бы запаниковал и впал в отчаяние, но не Азаил. Он как раз, судя по всему, чувствовал себя здесь как рыба в воде, чутьем определяя направление в этом туманном хаосе. Он летел то влево, то вправо, то останавливался, определяя направление дальнейшего движения, то стремительно летел дальше. Он чем-то напоминал собаку, которая пробирается по чаще леса в кромешной тьме исключительно при помощи своего нюха. Оставалось только удивляться поистине удивительным способностям этого могущественного Волшебника — прирожденного лидера и изобретателя, бесстрашного первооткрывателя и гениального полководца.

Наконец, серебристый туман закончился, и крылатые юноши вылетели на открытое пространство.

Это было плоская как блюдо долина из клубящегося серебристого тумана под ногами и черным небом над головой — без солнца, но с большими, размером с человеческую голову, звездами и луной в полный человеческий рост.

Посреди этой серебристой пустыни на горизонте виднелась высокая башня из какого-то желтовато-белого материала, напоминающего слоновую кость. На вершине башни было закреплено какое-то чашеобразное устройство со светящейся серебристой поверхностью.

Юноши полетели прямо к нему, но довольно странным образом — двигаясь не вперед, а назад. И чем медленнее они двигали своими прозрачными крыльями, тем быстрее они летели...

Но чем ближе они подлетали к Башне, тем отчетливей было видно, что чашеобразное устройство с зеркальной поверхностью было разбито.

— Проклятье! Учитель! — закричал в ярости Белоснежно-Белый. — Они испортили твое гениальное Зеркало! Но как? Это же невозможно! Да и как они могли сюда проникнуть? И где Хранитель?

Азаил мрачно молчал. Его глаза по-прежнему были кроваво-красными, его кисть ещё сильнее сжала рукоятку серебристого меча — так, что костяшки пальцев побелели.

Он стремительно летел вперед (точнее, назад), намного быстрее других — видимо, он лучше других освоил особенности движения в Астрале.

Но не успел он достичь Башни, как прямо из серебристого тумана стало подниматься что-то белое и большое. Азаил остановился (до предела заработав крыльями) и стал ждать. Наконец, Фея увидела огромную белую голову, как бы целиком сотканную из серебристого тумана, с серебристой же длинной бородой и огромными глазницами без глаз, сквозь которые струился мягкий серебристый свет. Постепенно из тумана выросло поистине колоссальное, высотой с башню, тело богатыря.

Великан спокойно и величественно сложил руки на груди и немного заторможено, растягивая слоги, громыхнул громоподобным басом:

— Приве-е-е-е-етствую тебя, мой маленький дру-у-у-уг, волшебник Азаил! Ра-а-а-а-ад тебя ви-и-и-и-идеть...

Азаил подлетел прямо к лицу великана — по сравнению с ним он был не больше комара:

— Что здесь происходит, Хранитель? Почему зеркало разбито? Кто здесь был?

— Ну-у-у-у, ха-ха-ха! — рассмеялся великан, причем так, что ветер, вырвавшийся из его уст, чуть не опрокинул Азаила на землю, — это поня-я-я-я-я-ятно. Зе-е-е-еркало разби-и-и-и-и-л Я — у кого ж ещё хватит на это сил?

— Ш-ш-ш-ш-ш-т-о-о-о-о?! — заорал Азаил не своим голосом, схватившись руками за голову. — Да как ты посмел сделать такое, чудовище?! Я ж создал тебя вот этими вот руками (он потряс перед лицом Хранителя ладонями), ты должен служить только мне-е-е-е!!! Кто ж тебя надоумил на это, не моя сумасшедшая женушка случайно?

— Да-а-а... Была-а-а-а у меня она-а-а-а, ве-е-е-ерно-о-о-о... — также медленно и протяжно произнес великан. — Точнее, все три-и-и-и, да-а-а-а, три-и-и-и...

— И ты их послушал???!!! Отвечай, немедленно!

— Аа-а-а-а-а ка-а-а-а-ак же-е-е-е-е... Ты-ы-ы-ы теперь на стороне-е-е-е-е тьмы-ы-ы-ы, зла-а-а-а, а Они-и-и-и — слу-у-у-ужительницы Создателя-я-я-я!

— Пещерный дэв тебя подери! Ты, белый кретин! — бесился Азаил, на его губах показались хлопья пены. — Я — твой создатель, Я! Я! Я сделал тебя из этой белесой гадости, Я вдохнул в тебя жизнь, Я дал тебе такие силы, что вся орда этих белобрысых обманщиц не сможет тебе ничего сделать, Я для тебя создатель, Я! Я! Я! Я! Я-а-а-а-а-а!!!! — истерически бил себя в грудь Азаил.

Но Великан в ответ только протяжно рассмеялся и кашлянул так, что ураганным ветром Азаила снесло далеко назад.

— Не беснуйся, Азаил, — раздался бесстрастный голос из Башни и на её вершине показались три феи в пурпурных одеждах и с золотыми обручами головах. — Твоя власть в Астрале закончена, надеюсь, навсегда. Кровавая бойня, которую ты учинил внизу, была бессмысленна и ты навеки осквернен кровью убитых по твоей вине и проклят. Хранитель больше тебе неподвластен и все тайны Башни из Слоновой Кости — тоже.

— Ка-а-а-ак? — недоуменно воскликнул Азаил.

— Ты всегда слыл Премудрым — догадайся сам, — с легкой издевкой сказала Вторая из Трех. — А теперь возвращайся в Целестию. Мы даем тебе и всей твоей банде убийц и мятежников срок шесть месяцев — на раздумья. Если ты смиришься и явишься с повинной, мы примем тебя, даже несмотря на то, что ты смешал розовые облака с кровью. Благодари Создателя, что у нас есть способ дать тебе и твоим сообщникам возможность исправиться, не прибегая к физическому уничтожению.

— И какая же? — еле сдерживая гнев, почти прошипел Азаил, впрочем, уже зная, каков будет ответ.

— Цветы Забвения. Они погрузят вас в глубокий сон, который очистит вашу память от всякой скверны, какую вы приобрели за это время. Когда ваша память будет очищена, Мы лично примем участие в вашем перевоспитании и поможем вам, уже не отягощенным дурными воспоминаниями, стать достойными членами нового Сообщества, — продолжала так же спокойно, величественно и абсолютно бесстрастно говорить Вторая.

— Отец, мы советуем тебе подумать над этим. Ещё не поздно все поправить! — одновременно, голос в голос, сказали Первая и Третья.

Гул возмущения и брани прокатил по рядам стоявших поодаль сторонников Азаила. А сам Азаил в бешенстве плюнул в сторону трех пурпурных фей, но попал прямо в лицо Великану. Но тот даже не обиделся — вытер плевок огромной серебристой ручищей и добродушно улыбнулся.

— Ну-у-у-у-у, как же та-а-а-ак, мой ма-а-а-але-е-е-нький Азаи-и-и-ил! Такой у-у-у-умный, а веде-е-е-шь себя, как ма-а-а-а-альчишка-а-а-а!

— Тьфу на тебя, подлый предатель! — рявкнул Азаил, плюнув на него ещё раз. — А тебе, моя милая Стеллочка, я отвечу вот так — не дождешься! — и показал ей сжатый кулак. — Я вызываю тебя при всех на магическую дуэль! И тогда мы посмотрим, кто сильней или мудрей! А делать из меня дурака при всех я не позволю! Что ты думаешь, я не понял, что к этому все и шло? Сделать из меня овцу решила, домашнее животное, да?! Чтобы самой всем владеть, самой быть во главе Сообщества, чтобы завладеть тайнами Башни из Слоновой Кости, не так ли?! Вычистить меня полностью, превратить в живую куклу, украсть у меня самое дорогое — мои знания, мои мысли, мои изобретения! Тьфу, тьфу, тьфу на тебя! — и Азаил трижды плюнул в их сторону, опять попав в добродушное, беззлобное лицо Великана.

— Жаль, нам искренне жаль, — глубоко вздохнув, с нотками искренней печали в голосе сказала Вторая — и в её глазах — уже в третий раз! — блеснула влага. — И особенно жаль видеть, как ты деградируешь, что называется, не по дням, а по часам... Мы уже с трудом узнаем тебя, Азаил. Ты стал черным, злобным, кровожадным, ты стал ругаться, плеваться, вести себя совершенно неподобающе мудрому волшебнику...

— ...А я вижу, что вы стали слишком высокомерны, и с вашей высоты вы уже ничем не напоминаете ни мою любимую жену Стеллу, ни моих дочерей — Астру и Эстер! — задыхаясь от ненависти, закричал каркающим голосом Азаил. — Вы стали похожи на какое-то трехглавое чудовище из Скалистых гор! Вы уже не женщины, а бездушные холодные статуи, которым не нужно ничего, кроме власти! Так подавитесь же ею до смерти! — И Азаил выпустил из своих рук струю жидкого пламени прямо в пурпурных фей, но они даже не шелохнулись. Великан-Хранитель открыл рот и огненный вихрь засосало в бездну его исполинского чрева. Великан утробно рыгнул и довольно улыбнулся, потирая рукой объемистый живот, а потом к-а-а-ак дунул во всю мощь своих легких на Азаила, что тот полетел прочь как осенний лист, гонимый ветром.

— Мы советуем вам покинуть Астрал, пока Хранитель не выкинул вас отсюда силой, — повысила голос Вторая. — И помните — у вас есть шесть месяцев на раздумье. После этого мы начнем против вас войну — и пощады больше вам уже не будет. Вы будете вырваны как сорные растения из грядки!

Ещё щелчок, ещё...

Все пространство Лысой горы озарилось яркими вспышками. Взрывы, от которых плавится камень, рушатся перекрытия исполинского дворца из бело-серебристого камня. Горит как сухие щепки лес. Оплавленные по краям глубокие, в несколько человеческих ростов, воронки, которыми изрыта как оспинами гора... А потом — колоссальный по мощности взрыв. Большая часть дворца разлетелась в прах. Когда пыль осела, Фея увидела уже знакомые ей жалкие развалины, ставшие священным местом для Ночных Охотниц.

Повсюду — кучами валяются изуродованные окровавленные мертвые тела и куски тел, некоторые — совершенно не поддаются опознанию. Как ржавчиной, камни покрыты запекшейся кровью. Черный дым валит клубами...

— Проклятье! Учитель! Наш защитный барьер не выдержал! Мы так ослабели за это время! — закричал Белоснежно-белый, поднимаясь со дна воронки, куда упал, отброшенный взрывной волной. Хотя "белоснежно-белым" Фея называла его скорее по привычке, поскольку плащ и одежда его были черными от сажи. Лицо его было залито кровью, кое-где на теле виднелись сильные ожоги. — Учитель! Азаил! Что с вами?

Азаил лежал на земле, лицо его было смертельно бледным, вся правая часть головы была в крови, мокрыми от крови были волосы. Его правая рука судорожно дергалась. На кисти не доставало двух пальцев.

Грохот взрывов был такой, что в ушах стоял непрерывный звон. Белоснежно-Белому приходилось кричать во всю глотку.

— Премудрый Азаил! Ответьте хоть что-нибудь! — кричал он, тряся Азаила за плечи.

— Не кричи, я все слышу, — спокойно и тихо сказал Азаил, с трудом открывая глаза. — Где остальные, докладывай!

— Не знаю, твоя премудрость! Пока мы держали щит, все были в замке, а потом он рухнул и...

Грохот взрыва, грохот падающих каменных блоков. Множество мелких острых каменных осколков накрыло обоих.

— Свяжись по тонкой связи... у меня нет сил уже... вели отступать, пока нас не окружили... пусть пробиваются... путают следы... малыми группами... в Заморье... туда они пока не сунутся... — тихий голос Азаила перекрыл гул ещё одного взрыва, грянувшего совсем рядом с ними.

Белоснежно-Белый прикоснулся к камню Анализатора на лбу, и по его такому сосредоточенному, напряженному лицу было видно, что он передает приказы по телепатической связи. А потом, закончив, обхватил обмякшее тело вождя, взвалил его на плечи, как мешок с овощами, и потащил на себе до ближайшей глубокой воронки, в которую и нырнул.

Воронка была так глубока, что с её дна не было видно ничего, кроме небольшого кусочка черного ночного неба над головой. Дно и стенки её были скользкими — огненные снаряды фей оплавляли камень, превращая его в стекло.

— И как это они так быстро сумели завладеть секретом искусственного драконьего огня, известный только Учителю, — недовольно пробормотал Белоснежно-Белый. — Проклятые белобрысые обманщицы! Жалкие посредственности! Только и умеют, что воровать чужие изобретения! — и стиснул зубы от досады.

Немного погодя в воронку спустились ещё несколько фигур в обугленных и прожженных плащах, чей цвет уже невозможно было определить.

— Ну как он? — спросил один из них, подходя к лежащему Азаилу.

— Ранен, разве не видишь? Пальцы оторвало, в голове осколок, много крови потерял, откат был очень сильным... Как там наши?

— Прорываются. Две большие группы пошли на восток, три на юг, остальные — на север. Все идут по разным траекториям, путают следы, как приказано.

И в самом деле, гул взрывов потихоньку удалялся от Лысой горы.

— Ну и здорово, значит, здесь будет поспокойней... — облегченно выдохнул Белоснежно-Белый.

— Не-е-ет, — мрачно ухмыльнувшись сказал юноша с вытекшим правым глазом. — Сейчас будет самое серьезное... Зачистка!

И в самом деле, хотя гул взрывов совершенно прекратился и воцарилась тишина, немного погодя отчетливо послышалось жужжание крыльев, звонкие голоса и смех множества летящих фей.

— Прямо сюда летят, — прошептал Одноглазый и приложил палец к губам. — Они нас вычислили, сейчас будет облава!

— К бою, братья! — хищно сверкнул глазами Белоснежно-Белый. — По крайней мере, умрем достойно, как подобает мужчинам! — И поднял руки вперед. По его растопыренным пальцам пробежали сине-зеленые электрические искры.

— Подожди, брат! — остановил его Одноглазый. — Есть идея... А что если...

С этими словами он быстро провел рукой по бледному лицу потерявшего сознание Азаила. По его ладоням пробежала струйка света. После чего он также провел ладонью по своему лицу и... Одноглазый воин стал в точь-в-точь похож на Азаила — ничем не отличишь! — даже потерянный глаз к нему "вернулся"!

Все остальные воины ахнули.

— Итак, слушайте меня внимательно! Я выхожу к ним, отсчитайте до десяти. А потом летите с Его Премудростью во весь дух на восток, поняли?

Все воины согласно закивали головами, но лица у всех выражали недоумение. Лже-Азаил снял с головы капюшон и стремительно взлетел на край воронки.

— Не стрелять! Не стрелять, говорю! — раздался резкий и высокий женский голос. — Вы что, не видите, это же Азаил! Приказ Их Премудрости доставить его живым! А ну стоять! Ни с места! Руки за голову! Так! Сестры! Ну-ка, окружить! Вот так... Руки! Руки сюда, говорю!

— Подожди, старшая сестра, смотри, у него что-то странное в руке!

— А ну-ка...

Но в этот момент раздался оглушительный взрыв, который, однако, не смог заглушить дикий женский визг. Не теряя понапрасну времени, Белоснежно-Белый с Азаилом на руках в сопровождении свиты, громко жужжа крыльями, стремительно полетел на восток. А у воронки остались лежать десяток судорожно бьющихся в агонии женских тел с некогда прозрачными, а теперь кроваво-красными крылышками, да окровавленные и обожженные обрывки каких-то темных тряпок — единственное, что осталось от Одноглазого лже-Азаила...

Щелк, щелк, щелк... Ещё вспышка...

Бой идет на самом верху, на подступах к Поднебесью. Все воздушное пространство покрыто яркими вспышками разрывов, от грохота болят барабанные перепонки.

Лицо Белоснежно-Белого искажено от ярости, в его руке — окровавленный серебристый клинок. За ним — почти пятьдесят крылатых воинов в золотистых, голубых, зеленых, оранжевых и ярко-красных плащах, в серебристых доспехах под плащами. Они бешено бросаются из стороны в сторону, то влево, то вправо, уворачиваясь от потока разрывных огненных шаров. Строй то рассыпается, то собирается вновь. Как рой озлобленных разноцветных шершней они стремительно летят к группе розовых облаков, на которых укрепились вражеские стрелки.

Но вот один из шаров попадает в группу из пяти воинов. Взрыв — и обрывки обожженной одежды, как перья вороны, разлетелись по ветру. Ещё, ещё — и две пятерки других воинов постигла та же участь. Но остальным удалось-таки долететь до облака. Взмах меча — окровавленное тело феи, как бездушная кукла, упало на облако — из ужасной раны на шее хлынула потоком кровь. Ещё пятерых постигла та же участь. Остальные успели взлететь в воздух и пуститься наутек.

Белоснежно-Белый обратился к оранжевому:

— Быстро! Набирай розовой ваты с остальными, а мы прикроем!

И тут же взлетел в воздух с десятком храбрецов, поливая отступающих фей потоком жидкого пламени из своих скрюченных как у хищной птицы, пальцев. Остальные во главе с оранжевым бросились собирать воздушные розовые хлопья в кожаные мешки.

Когда мешки были почти наполнены, к облаку подлетел Азаил с окружавшими его телохранителями.

— Сколько собрали? Мало... — А потом обратился к воинам из своего окружения. — Быстро присоединяйтесь, у нас мало времени! Скоро их тут будет — не счесть!

Вскоре взрывы стали звучать совсем рядом, громыхая то тут, то там. На облако опять приземлился Белоснежно-Белый, но воинов с ним было уже семеро, а белоснежный плащ на нем был порван и обожжен в нескольких местах, замаран черной сажей и кровью.

— Что там? — отрывисто спросил Азаил.

— Идут, учитель! Пора сматываться! — отрапортовал Белоснежно-Белый. — С ними Их Премудрость пожаловали... — понизив голос и заговорщицки подмигнув, добавил он.

Лицо Азаила загорелось странным, кровожадным сиянием, глаза бешено блеснули, а по устам зазмеилась жестокая улыбка.

— На ловца, как говорится... — и вынул из ножен длинный серебристый сверкающий при полной луне меч. — Уходите, и скажите остальным уходить тоже — сколько собрали, столько собрали! Это уже моя война, мой бой, возможно, последний...

И тут же, не дожидаясь ответа, быстро полетел вверх.

Шквал огненных снарядов, от разрывов которых ночь превратилась в яркий день. Но Азаил так ловко от них уклонялся, бешено бросаясь то влево, то вправо, то ныряя вниз, то вверх, что никто не мог в него попасть. Он летел как пущенная из чудовищного лука серебряная стрела. Жемчужно-белый плащ, серебристый меч — фигура его вызывала страх и невольное восхищение. Как сверкающая молния он летел навстречу своей жертве.

— Прекратить огонь! Немедленно! Прекратить! — раздался голос всех Трех одновременно. — Взять живым! Сеть! Быстро!

На одном из розовых облаков стояли три феи в пурпуре и три руки одновременно были направлены в сторону летящей одушевленной молнии. Лица бесстрастны, величественны и бесстрашны. Совершенно не боятся смерти. Просто созданы для того, чтобы быть вождем, Триединым вождем Сообщества.

Остальной рой фей уже натягивал большую золотую сеть между розовым облаком и серебристым Азаилом.

Но тщетно! Сеть, сотканную из прочнейших солнечных лучей, которая выдержит вес доброго десятка китов и которую не перегрызут зубы даже морского змея, Азаил одним ударом чудесного серебристого меча разрубил надвое как паутинку, так что державшие её феи полетели в стороны верх тормашками — и продолжил стремительно приближаться прямо к Триединой Премудрости.

— Безумец! — в унисон прокричали все три голоса одновременно. — Неужели ты не понял, что Мы теперь намного сильнее тебя?! Неужели ты не понял, что твое время прошло?!

Но Азаил упрямо продолжал лететь вперед, а потом... ударил. В этот раз это было уже другое, совершенно другое заклинание. Поток темной, почти черной энергии полетел в сторону пурпурных фей. По пути эта черная клякса оформилась в три больших — с человеческий рост — черных черепа, хищно раззявивших свой рот, утыканный черными острыми зубами.

Но на Триединую Премудрость, казалось, это не произвело никакого впечатления. Их лица были также бесстрастны, также величественны, также бесстрашны, как и раньше. Они одновременно воздели руки и все три черепа, не долетев до них, разорвались в воздухе. Азаил от удивления даже остановил свой полет и широко раскрытыми глазами посмотрел на своих противниц. Явно, что ТАКОЙ силы от них он не ожидал.

А потом волна чего-то желто-розового, пахнущего медом, полетела в Азаила и вязкая жижа, попав ему прямо на крылья, полностью парализовала их работу. Тот камнем полетел вниз, как подстреленная охотником белоснежная птица...

6.

Что-то снова щелкнуло в голове у Феи и видение пропало. Она вновь висела вверх ногами в грязной неуютной пещере, а рядом с ней никого не было.

Не успела Фея прийти в себя от всего пережитого, как в пещеру вошло Существо, с головы до ног укутанное в сверкающий золотистый плащ с капюшоном, закрывавшим пол лица. Со всех сторон к нему тут же бросились паукообразные твари, скрывавшиеся в темных углах пещеры.

Но он властно воздел руку — и в руке его вспыхнул зеркально-золотой щит.

Луч яркого света пронзил спертый мрак пещеры, и паукообразные в ужасе

заверещали и бросились врассыпную как тараканы. На зеркальной поверхности щита появилось лицо — округлое, с копной густыми золотистых волос, на котором вместо глаз были пустые глазницы, сквозь которых лились струи невыносимого солнечного пламени.

Лицо исказилось в презрительной гримасе:

— Мерзкие исчадья тьмы, недоношенные ублюдки вечной ночи, узнаете ли вы меня?

— Да, о, Желтая Королева, узнаем — со всех сторон раздалось сдавленное шипение.

— Добыли ли Вы мне то, что Я повелела?

— Да, о Желтая Королева. Все в целости и сохранности...

— Добро, — удовлетворенно ответил громогласный металлический голос, — завтра в это же время ждите мой подарок — сотня карликов и сотня летучих обезьян придет сюда... Думаю, за одну крылатую девку и двух плюшевых зверенышей вполне достаточно, не так ли?

— Да, о Желтая Королева, Ты как всегда божественно справедлива и щедра, — просипели со всех сторон паукообразные.

— А теперь передайте их моему посланцу и смотрите — если вздумаете

обмануть, знайте — спалю всю вашу помойку — никого не оставлю!

После этого Лицо на золотом щите вспыхнуло и погасло, озарив тьму пещеры нестерпимо ярким светом. Существо в плаще деловито достало из кармана черный

предмет, из которого вырвался длинный язык желтого солнечного пламени,

напоминая чем-то лезвие меча. Этим мечом он в одно мгновение перерубил густую

клеющуюся массу, которая привязывала пленников к потолку.

Котенок и Щенок упали на каменный пол, как обычные плюшевые игрушки — мягко и не слышно, а Фея — прямо на руки Существа.

При падении она задела руками его капюшон. Он спал с головы, и она

увидела... Нет не лицо, а золотую маску, из глазниц которой струился ослепительно яркий солнечный свет.

— Ну, вот, похоже, я во владениях Непобедимого Солнца, — подумала Фея и

лишилась опять чувств...

Глава 14. Неожиданная встреча.

1.

Фея очнулась от яркого света.

Она лежала на широкой кровати, застеленной пуховыми перинами желтого цвета. Над кроватью — роскошный золотой шелковый балдахин. Подушки тоже были пуховые и желтые, а одеяла не было, так как температура в комнате была как в знойное лето. На Фее была одета белоснежно-белая ночная рубашка, также из тончайшего шелка, волосы помыты и аккуратно причесаны, да и все тело сияло свежестью и чистотой, умащено каким-то ароматическим пахнущим маслом.

В первую минуту Фея не могла понять, где она находится и что с ней произошло. В голове мелькали отрывочные образы — страшные насекомьи глаза, щупальца, жвала, паучьи лапы — и они никак не вязались с роскошной обстановкой, окружавшей её в этих солнечных палатах. Казалось, все, что произошло раньше — это был не более чем кошмарный сон... Если бы не... Принц!

Взгляд Феи упал на обручальное кольцо на безымянном пальце правой руки, и она сразу вспомнила все — исчезновение Принца, одиночество, тяжелый путь на поиски пропавшего счастья... Ей снова захотелось заплакать от тоски, но не успела она этого сделать, как услышала в своей голове Голос. Мягкий, приятный, музыкальный, но с еле различимыми металлическими нотками.

— Я рада приветствовать тебя, отважная Фея, в моем скромном жилище. Не бойся, теперь ты в безопасности. Твои кошмары позади. Ты в надежных руках...

— Кто это? — также мысленно задала вопрос Фея.

— А как ты думаешь? — отозвался Голос.

— Непобедимое Солнце?!

— Оно самое. У меня так редко бывают гости, а тут — ко мне словно по мановению волшебной палочки пожаловала фея из Поднебесья, да ещё из высших рангов! Давненько ко мне не приходили такие гости! Признаюсь, Я польщена и удивлена и даже... заинтригована... — и где-то далеко зазвенели металлические колокольчики.

— Почему ты оставила меня в живых? Я ведь твой враг! И где мои друзья — Котенок и Щенок? И вообще, как я здесь оказалась? Где эти страшные чудовища и что... с Принцем?

— О, не все сразу, не все сразу, дорогая! — опять зазвенели в голове золотые колокольчики. — Ты ещё очень слаба — яд Обитателей мрака не так быстро выводится — даже мне не по силам излечить тебя всего за пару суток... Впрочем, успокойся, с твоими друзьями все в порядке — посмотри в окно.

Фея встала, отодвинула шелковый балдахин, и оказалась в просторной богато украшенной комнате. Стены из золотого кирпича, покрытые полированными до зеркального блеска золотыми пластинами, в которые можно было смотреться как в зеркало. Большой шкаф и тумбочка из красного дерева, пол застелен пушистым дорогим ковром с изображением луга, залитого солнечными лучами.

Подивившись неслыханной роскоши комнаты, она подошла к золотому окну и выглянула на улицу. Там, на лужайке из золотой травы, среди золотых деревьев с золотыми поющими попугаями и веселыми золотыми мартышкам уже резвились довольные Котенок и Щенок. Они беззаботно играли друг с другом в догоняшки. Было видно, что они уже порядком отдохнули и отъелись — у них были довольные мордочки, горящие от восторга глаза и упругая блестящая шерстка. Их визг заполнял всю округу.

— Ничего не понимаю, — подумала Фея. И в самом деле, как-то это не вязалось с образом Непобедимого Солнца, который нарисовала ей "Настольная книга фей": жестокой безумной колдуньи, стремящейся лишь к власти, и готовой ради нее пролить реки крови...

— ...А ничего удивительного здесь нет... — отозвался Голос, не скрывая, что читает все её мысли. — Ваша "Настольная книга фей" написана моими врагами, а точнее, не врагами — у меня лично врагов нет — а завистницами. Давным-давно феи завидовали моим знаниям и моей красоте, а потом — позавидовали и моим силам. Они сплели сети заговора против меня, а когда мне удалось победить их в честном бою, они оболгали меня в своих учебных книжках и тем самым и по сей день настраивают против меня всё новые и новые поколения фей. Но теперь-то ты видишь, что это не так...

Фея от удивления не нашлась, что ответить на такую совершенно, мягко говоря, весьма неожиданную интерпретацию событий, а потому промолчала. А металлический Голос в её голове, немного подождав и так и не дождавшись ответа, продолжил дальше:

— ...А потому — добро пожаловать, моя Прекрасная Фея, в Мои скромные чертоги! Во мне ты найдешь не беспощадную Владычицу, как обо мне лживо писали, а добрую подругу и, возможно, мудрую наставницу, — металлические нотки в её голосе становились все мягче и мягче. Казалось, с феей говорит не властная и беспощадная колдунья, а классная руководительница из Школы фей.

Фею была буквально очарована красотой её голоса. Она поймала себя на мысли, что не может уже думать ни о чем, кроме как о том, "как красив Её голос, как красива Она, как добра, как чудесна, ведь Она — Само совершенство..." Эти мысли проносились в сознании Феи навязчивым рефреном, пока она слушала Её, но внезапно взгляд Феи опять упал на обручальное кольцо, и словно пелена спала с её глаз.

— А где же Принц? Где мой любимый Принц? Куда он пропал? Где ты его прячешь?

— Ну, что с тобой делать! — с легким упреком проворковал Голос, с каким обычно говорит нежная мать или бабушка, огорченная тем, что больной ребенок так и порывается раньше времени встать с постели. — Ты же совершенно погубишь себя, так безразлично относясь к своему здоровью. Ты ведь не хуже меня знаешь, что после вторых родов здоровье фей подрывается безвозвратно на всю оставшуюся жизнь. В таком состоянии им вообще опасно пускаться в любые путешествия, тем более в такое опасное, какое затеяла ты...

— Мне все равно, каково мое здоровье! — не выдержала Фея. — Без Принца мне и жизнь не мила, я лучше умру преждевременно, чем останусь без него хоть на мгновение. Покажи мне его! Немедленно!

— Правда? Удивительно... Ради смертного — умереть... Очень странно... — как бы рассуждая сам с собой вслух, пробормотал Голос. — Видимо, за время моего отсутствия в Поднебесье у фей произошли какие-то непредвиденные мутации... — А потом, как бы спохватившись, что выдала невзначай свои мысли, вдруг резко перешла на официально-елейный тон. — Ну что ж. Как хочешь. Я пришлю Принца к тебе совсем скоро. Запомни, я жду вас обоих через час в Изумрудной зале. Принц знает о ней. До встречи, дорогая Фея, до скорой встречи!

И Фея осталась одна. В душе её была буря. Она ничего не понимала. Она шла вызвать Непобедимое Солнце на бой, а встретила в её лице спасительницу и радушную хозяйку. Она шла отвоевать своего Принца и бежать отсюда, а теперь Непобедимое Солнце само посылает к ней Принца. Она не верила ни единому слову Непобедимого Солнца, но у нее не было ни одного основания уличить её во лжи... Фея ничего не понимала, ибо она была не готова к такому развитию событий.

Ход её мыслей внезапно прервал легкий мягкий шум — часть с виду сплошной зеркальной стены отошла в сторону. В покои Феи вошел высокий мужчина в золотой тунике до колен, перевязанной по талии золотым ремнем с пряжкой в виде солнца, и золотых сандалиях, на голове у него сиял золотой обруч с изумрудом, а лицо скрыто за золотой маской.

Фея смутно вспомнила человека в плаще с капюшоном и маске в пещере этих ужасных паукомонстров.

— Кто ты? — настороженно спросила Фея, инстинктивно отпрянув от незнакомца. — Почему ты в маске? А ну сними её быстро, иначе я нанесу по тебе магический удар!

— Ну, ну, ну, только без жертв! — раздался мягкий, нежный, такой до боли знакомый голос. И с этими словами мужчина снял маску, и она увидела... лицо дорогого Принца! Он приветливо улыбнулся, подошел, сел на край кровати рядом с Феей.

— Добро пожаловать в Золотой Чертог, дорогая. Теперь ты в безопасности, — сказал он, повторив раза три-четыре последнюю фразу, нежно проводя руками по волосам Феи.

— Почему ты был в маске? — недоверчиво отстраняясь от него проговорила Фея. — Почему ты был в пещере в таком странном виде?

— Ничего странного, дорогая. Для таких, как мы, привыкших к сумеркам, а то и ко тьме и холоду земной плотской жизни, здесь слишком яркий свет и жар. Маска помогает глазам не слепнуть от большого количества света, особенно при встречах с Её Совершенством, а коже лица не потеть от жара. К тому же она светится во тьме, а потому немало пригодилась мне, когда я отправился от имени Её Совершенства спасать тебя от мурин.

Почему-то Фея не поверила ни единому его слову, хотя и в самом деле здесь был уж слишком яркий свет и достаточно жарко. Но она сделала вид, что все хорошо.

— Ну и слава Создателю! — притворно облегченно сказала Фея — ведь все женщины природные мастерицы всякого рода притворства, и наша Фея не исключение из этого правила. — Я рада, дорогой Принц, что ты жив и здоров. Ну что, давай поблагодарим Хозяйку за прием и пойдем домой. — С этими словами она взяла руки Принца в свои ладони (они были так горячи, что Фея поморщилась от боли, но стерпела). — Нас ждут наши дети, Осленок... Да и Котенок и Щенок хотят уже, небось, домой. Соскучились...

— Зачем домой?! — вдруг как-то странно встрепенулся Принц, как будто услышал какую-то совершенную нелепицу. — Разве тебе здесь плохо, дорогая? Давай погостим ещё немного. Её Совершенство так добра и так гостеприимна, мне у нее так хорошо и тебе понравится тоже. Кстати, если мы захотим (ведь для нее нет ничего невозможного, она могущественна как само Солнце), она за пару часов перенесет сюда и наших детишек, и Осленка — как перенесла меня.

Фее стало не по себе — Принца как подменили. Сначала эта маска, этот плащ, скрывавший фигуру, потом невыносимый жар ладоней, теперь разговоры о том, чтобы остаться. Да и сама мысль о том, что её любимые дети станут заложниками в логове этого страшного солнечного призрака, была для неё отвратительной.

Но Фея ничем не выдала своих чувств. Наоборот, притворившись внимательно слушающей, Фея встала с постели, подошла к шкафу, где были аккуратно повешены её вещи, и достала из кармашка постиранной и поглаженной туники подаренное ей Лорой Зеркальце Правды и как бы невзначай посмотрелась в него, якобы для того, чтобы поправить прическу. При этом она повернула зеркало так, чтобы в нем отражалось и лицо Принца. Увиденное в зеркале заставило её содрогнуться — Принц был с ног до головы объят пламенем, из его уст и глаз вырывались клубы солнечного пламени, а вокруг головы сиял огненный нимб, напоминавший королевскую корону.

Фея быстренько спрятала зеркальце под подушку и, как ни в чем не бывало, обняла Принца, прижала его горячее лицо к своей груди, с трудом терпя боль, и прошептала:

— Да, да, конечно, мой дорогой Принц, все хорошо, теперь все будет хорошо. Мы обязательно останемся и погостим у Её Совершенства столько, сколько нужно. Теперь все будет хорошо. — А в это время мысленно считала — раз, два, три, четыре... десять... двадцать. Только бы её не выдали мысли — кто знает, может и сейчас Непобедимое Солнце их читает. Одна мысль при этом ей не давала покоя — что же стало с Принцем? И ответа на её вопрос не было...

А потом Фея отстранила его и сказала:

— Ну, все, дорогой, мне надо привести себя в порядок. Её Совершенство ждет нас в Изумрудной Зале.

— Да, да, конечно, — закивал головой Принц, протягивая руку к своей ужасной маске. — Я зайду за тобой ровно через час. — И тут же вышел в открывшийся проем в стене.

Наконец-то Фея осталась в комнате одна! Хотя, конечно, никакой гарантии в этом не было — Непобедимое Солнце могло ничем не выдавать своего невидимого присутствия. А потому Фея старалась ни о чем серьезном не думать, а сосредоточиться на обычных женских штучках.

В первую очередь, она решила сходить в баню. Хотя она была чистой, но ей хотелось помыться ещё раз, самой. Этого ей, конечно же, сделать не удалось, так как мало того, что при одной мысли об этом дверь в баню открылась сама собой. Так ещё стоило ей войти внутрь, как на неё набросилась целая стая летающих мочалок, пузырьки с шампунями и прочих банных принадлежностей. А когда её окатили со всех сторон струи горячей воды, она поняла, что помыться самостоятельно ей не дадут.

Впрочем, Фее это даже понравилось. "Надо будет то же самое сделать у себя дома. Только режим сделать помягче, потому что иногда хочется сходить в баню с Принцем, а тогда все эти самомоющие мочалки будут только мешать..."

Поэтому она спокойно прошла к деревянным настилам, легла на них и позволила мочалкам сколько угодно мыть себя. Надо сказать, делали они это мастерски. Аккуратно, ненавязчиво, нежно... Фее оставалось только подставлять ту или иную часть тела — и больше ничего!

Голову её мыли специальные, сделанные из какого-то мягкого и упругого материала, руки (точнее, только кисти рук). Шампуни же были совершенно необычны. Такое впечатление, что это было не мыло, а только что собранный нектар из свежих цветов. От такого запаха даже хотелось их попробовать на вкус — Фея с трудом от этого удержалась. Когда же струи горячей воды смыли с неё пену, вода прекратила течь, тут же зашумел поток теплого воздуха, проникавший в баню, видимо, из тех же отверстий, что и вода.

"А массаж?" — подумала Фея, ведь она так любила после бани эту ужасно приятную лечебную процедуру, которую с таким искусством делал Котенок!

Стоило ей только об этом подумать, как к ней тут же откуда-то подлетели целых шесть рук из того же материала, что и первые две, и принялись массировать все части её тонкого, порозовевшего от бани, тела. Фея закрыла глаза от удовольствия и подумала, что после всех ужасов, а самое главное — трудностей этого путешествия, из которых самое трудное было — отказ от обязательного для всякой феи комфорта, это — её законная награда!

Когда массаж был, наконец, закончен, эти же руки стали смазывать её тело розовым пахучим маслом, от которого кожа становилась нежной, как у младенца.

В общем, из бани Фея вышла совершенно преображенной. Так хорошо она себя давно не чувствовала! Жаль только, что в зеркало не посмотришься — здешние зеркала заколдованы — лучше не рисковать...

Потом Фея подошла к шкафу из красного дерева и хотела было взять свою старую одежду... Но тут открылась другая дверца этого же шкафа и из него вылетела совершенно другая...

Фея ахнула от удивления! Таких дорогих нарядов, она, помнится, не носила ещё никогда...

Длинное платье, целиком сотканное из золотых нитей, с большим вырезом на груди и без рукавов, обшитое по краям мелкими бриллиантами (что и делало платье необыкновенно ценным и красивым).

Вместе с ним из ящика шкафа вылетело бриллиантовое ожерелье на золотой нити и бриллиантовая же диадема. А немного погодя появились уже знакомые "руки", вооруженные гребешками и золотыми заколками разного калибра, мотками золотых нитей. Они тут же принялись заплетать золотистые длинные волосы Феи в длинную косу, вплетая туда золотые нити. Работали они настолько аккуратно и осторожно, что Фея ни разу не вскрикнула от боли — чего не скажешь о том, как ей заплетал волосы Котенок! — и Фея подумала, что было бы неплохо и в своем домике завести такого магического слугу... Совсем неплохо бы!

А потом также, откуда ни возьмись, появились другие "руки" — с полным набором всевозможной косметики в шкатулках из красного и черного дерева. Золотой стул сам подъехал к ногам Феи, и, как шаловливый барашек, легонько боднул её в заднее место, приглашая сесть. Фея села — и руки тут же принялись накладывать макияж...

Фее пришлось довериться им полностью, потому что смотреть в зеркало она упорно не хотела. Но "руки" свое дело знали. Их программа была составлена самим Непобедимым Солнцем, когда оно ещё имело тело, и была составлена с учетом всех возможных факторов — и типа кожи, и оттенка волос, и пропорций лица, и цвета глаз и... многого-многого другого. "Руки" сразу просчитали, какие цвета, тона и полутона более всего подойдут именно к такому лицу и принялись за работу.

Когда работа была окончена, Фея сгорала от нетерпения — так хотелось посмотреться хоть куда-нибудь! Но колдовских зеркал она опасалась, а Зеркала Правды — тем более. Мало ли, как оно отреагирует на такую дерзкую попытку использовать его не по назначению! Судьба его несчастного создателя до сих пор не выходила из головы Феи...

Как только приведение "в порядок" Феи было, наконец, закончено, тут же неслышно открылась зеркальная панель и вошел Принц — слава Создателю, без этой ужасной маски. Он внимательно осмотрел Фею с ног до головы и удовлетворенно кивнул, как будто удостоверившись, что теперь-то она, наконец, достойна предстать перед Её Совершенством. Фею, конечно, такая реакция никак не обрадовала. Принц явно был не тем, что раньше...

Раньше, стоило Фее вместо своего домашнего платьица или рабочей туники, одеть что-нибудь новенькое — в честь, например, выходного дня (даже у Хранительниц Предела они есть!) или "свидания" (когда супруги уходили куда-нибудь вместе, отдельно от детей) или праздника (вроде Нового Года). Какую-нибудь пустяковину, вроде дешевенького медальончика из обычного средней пробы серебра, нового платья, сделать новую прическу или немного подкраситься (Фея не очень любила косметику, предпочитая природные цвета), Принц уже пожирал её своими такими по-детски удивленными и восхищенными глазами, как будто увидел какое-нибудь волшебство. А тут... Её облачили и намастили так, как и Их Премудрости не одеваются, а он... Посмотрел на неё как лакей, определяющий, подходит ли внешний вид посетителя для того, чтобы допустить его до аудиенции у госпожи...

Её женское самолюбие было так задето за живое, что она не выдержала:

— Дорогой мой Принц, что же это ты ничего не говоришь мне, как я выгляжу?! — и надула губки.

— Ты прекрасна, моя дорогая, — тут же механически вежливо и металлически ласково ответил Принц. — Но нам пора — Её Совершенство уже ждет нас!

2.

Принц и Фея шли рука об руку в Изумрудную залу. Фея внутренне

собирала все свои силы в кулак — она понимала, что она идет туда именно

для того, для чего она отправилась в этот опасный путь — сразиться с Непобедимым

Солнцем и спасти Принца. В этом она нисколько не сомневалась. Да, она шла без

оружия — и это было досадно, но, с другой стороны, ведь всё равно оружием победить колдунью невозможно — даже вся совокупная мощь Сообщества фей здесь бессильна. Её мучило другое — перерождение Принца было слишком очевидным, но всё-таки надежда ещё была...

Принц все время болтал с ней о чем-то. Да, он, кажется, плел что-то о бесконечных совершенствах Владычицы — её мудрости, красоте, доброте, справедливости и т. д. Но Фея не слушала его, лишь механически кивала головой в знак согласия, и старалась смотреть только себе под ноги — ни в коем случае не смотреть в колдовские зеркала, тянущиеся вдоль стен. Она готовила себя

для поединка, ради которого проделала весь этот многотрудный, опасный

путь.

Изумрудная зала действительно была прекрасна. Высокий зеркальный

золотистый потолок, огромные золотые люстры, зеркальные стены, полы — и

все это было украшено крупными изумрудами. Изумрудно зелеными были

витражи на окнах, изумрудными были рамы зеркал и окон, изумрудами были

украшены кресла и колонны, люстры и другие предметы роскоши и обихода.

Зеленые изумруды удивительно хорошо сочетались с золотом, а сиявший отовсюду золотистый свет играл на гранях драгоценных камней. Он причудливо преломлялся в светло-зеленые лучи, которые зелеными солнечными зайчиками прыгали тут и там, придавая зале поистине сказочный вид.

Принц и Фея подошли к изумрудному трону в дальнем конце залы.

Там, конечно же, никого не было (ведь колдунья не имела тела), но зато в обоих настенных зеркалах отражалась иная картина. На троне величественно восседала словно выточенная из цельного куска золота статуя, неподвижная, исполненная достоинства, с округлым лицом, гривой ниспадающих на плечи прямых золотистых волос и пустыми глазницами, из которых струились лучи яркого света.

Как только супруги подошли к трону, раздался пронзительный и в то же время величественный звук невидимых фанфар. Золотые львы у подлокотников, так напугавшие Принца в свое время, внезапно стали на дыбы и оглушительно рыкнули.

Но Фея даже не шелохнулась, а, наоборот, слегка покраснела — такого торжественного приема она считала себя совершенно недостойной. Она склонилась в глубоком реверансе перед Владычицей Золотого Чертога...

— Приветствую Вас, мои дорогие друзья, в своей тронной зале, — прозвучал в

сознании Феи торжественный Голос. — Как отрадно мне видеть Вас здесь, у меня в гостях, после стольких тысячелетий вынужденного одиночества! — при этих словах Принц припал на одно колено и склонил голову, а Фея снова сделала глубокий реверанс. При этом она старалась смотреть только на кончики своих туфель, дабы, следуя совету Коры, не попасть под очарование колдовских зеркал.

— Приветствую тебя и я, скромная фея третьего ранга, Хранительница Предела Љ3. И от всего сердца благодарю тебя за то, что ты спасла мне жизнь в Скалистых

горах, оказала мне такое гостеприимство и помогла мне вновь

воссоединиться с моим дорогим и любимым мужем, которого благодаря тебе я вновь обрела... — торжественно и почти искренне проговорила Фея.

— Ну-у-у, это пустяки, дорогая, — снисходительно, с нотками осознания своего превосходства, прозвучал Голос. — Мне это ничего не стоило. Ты же, наоборот, проделала такой длинный и опасный путь ради своего мужа. Это вызывает во мне

уважение, восхищение, хотя я до конца и не могу понять мотивов этого

поступка...

— Что же здесь непонятного, о, великодушная госпожа? — с деланным

недоумением проговорила Фея. — Я люблю своего мужа и не представляю себе

жизни без него! Когда любишь — можно пойти на все ради любимого!

— Прекрасные, восхитительные, замечательные слова! — в восторге воскликнуло — непонятно — искренне или нет — Непобедимое Солнце. Колдунья даже привстала с трона и захлопала призрачными руками в ладоши. — И особенно замечательны они тем, что исходят из уст феи, от которых нечасто такое можно услышать!

Фея не нашлась, что ответить. Конечно, можно было бы что-нибудь соврать... Но она врать не умела, а историй о том, что феи ради своих мужей шли на смертельную опасность — она действительно не слышала. Может, потому что мужья у фей обычно в опасности не попадали, а может, Фея, сидя у себя в глуши, мало была сведуща в событиях, происходящих в Сообществе — близких подруг у неё никогда не было...

— Ну и, — продолжило наступление Непобедимое Солнце, — как тебе у Меня? Я вижу, мои банщики и парикмахеры хорошо постарались! Выглядишь ты просто изумительно! Просто настоящая принцесса! — и голос её еле заметно дрогнул.

— О! Огромное Вам спасибо! Мне очень, очень понравилось! Я даже хотела бы у Вас попросить формулы этих заклинаний, чтобы сделать то же самое у себя дома, если это, конечно, не секрет...

— Никакого секрета, милочка, никакого! Для тебя — ничего секретного! — замахал ручками призрак. — Только о доме, милочка, ты что-то рано заговорила...

— Нет, Ваше совершенство, не рано... — воспользовавшись подвернувшейся возможностью, сказала Фея. — Потому что после того, как я благодаря тебе встретила своего мужа, разреши мне забрать его и вернуться домой. Скажи, чем бы я могла отблагодарить тебя за сделанное нам добро...

— ...Тем, что останетесь погостить у меня ещё, — тут же нашелся Голос. —

Я так долго пребывала в полнейшем одиночестве, что мне просто необходимо общение с вами. Я хочу узнать обо всем: о том, что творится в мире, как дела в Поднебесье, что нового произошло у людей... А если вы скучаете по детям, я

распоряжусь, чтобы они были доставлены ко двору немедленно. Поживите у

меня ещё немного...

— Да, действительно, — словно очнулся ото сна Принц, так как это время он только и занят был тем, что пожирал глазами отражение в Зеркале. — Дорогая, давай

останемся у Её Совершенства ещё немного. Здесь так хорошо, она так добра, что было бы непростительной глупостью покинуть её гостеприимный чертог сейчас!

Фея поняла, что проигрывает этот бой. Расчет её соперницы для Феи был ясен — она будет скрывать свои подлинные намерения за личиной дружелюбия, а потому не даст возможности применить Фее заготовленный ею удар. А то, что Принц заколдован — только облегчает ей достижение своих коварных планов...

И Фея решила сыграть ва-банк.

— Нам было бы очень лестно принять твое приглашение, госпожа. Но у нас дома много дел и мы не можем у тебя остаться...

— Дорогой, — обернулась Фея к Принцу и сделала ему "большие глаза". — Мы

немедленно отправляемся домой, не правда ли? Я — твоя жена и мать твоих

детей, и я приказываю тебе отправиться со мной и попрощаться с нашей

великодушной хозяйкой, приказываю тебе как жена, любимая и мать твоих

детей, слышишь? Детей? Ты ведь помнишь их — мальчика и девочку — ты ведь

помнишь их? — И вдруг Фея провела перед глазами Принца руками, неслышно прошептав заклинание. Перед взором Принца возник, словно в призрачной дымке, зеленый луг, по которому бегают два малыша — мальчик и девочка -, которые беззаботно играли с Осленком в догоняшки, даже

послышались их свежие радостные детские голоса...

В глазах Принца что-то промелькнуло, он как будто бы начал пробуждаться.

В глазах появилось осмысленное выражение, что-то человеческое...

— Да, дети, они так милы, мои маленькие дети, как маленькие солнышки на

лугу... — Но при слове "солнышки" в его сознании опять включилась какая-то

программа. Изменившимся металлическим голосом, он произнес:

— Но, дорогая, мы можем вызвать детей сюда и жить здесь все вместе.

Её Совершенство обучит детей своим тайнам, и они станут совершенными, как солнышки, новыми людьми нового солнечного мира!

Фея поняла, что разговор не завязывается, он словно кружится вокруг

одного и того же. Она почувствовала себя осой, которая, попав в запертую комнату, впустую бьется о стекло и не может найти выхода. Она поняла, что не сможет ничего сделать до тех пор, пока Непобедимое Солнце будет разыгрывать из себя радушную

хозяйку. И ей придется смириться с этим и выжидать, какой следующий ход

сделает её соперница, а потому...

— Хорошо, дорогой, ты прав, давай останемся ещё на какое-то время, но за детьми посылать пока не будем.

— Ну и чудесно! — раздался Голос в её голове. — А если так, мы с

Принцем просто обязаны показать тебе мои владения. Пойдем. Тебя ожидает

много, много неожиданных находок... — с этими словами призрак сошел с трона и направился к выходу из залы, а следом за ней последовали Принц и Фея.

Двуличная игра солнечной колдуньи раздражала её не на шутку и пугала: что же она готовит? В какую ловушку ведет? Но ей не оставалось ничего иного, как ждать, пока Непобедимое Солнце не сделает свой первый ход в этой партии, на кону которой лежат две жизни — её собственная и Принца...

3.

Первая ночь на новом месте прошла для Феи на редкость тревожной. Ей не спалось. Принц не остался ночевать с ней, но, поцеловав её в лоб своими обжигающе горячими губами, сказал, что у него важные дела, которые ему поручило Её Совершенство, и отлучился.

"Какие такие у него важные дела?" — подумала Фея. Что-то здесь было явно не так... Не нравилось это Фее, не нравилось...

Вдобавок поселили её отдельно от Зверят, и с ними даже поговорить было нельзя, посоветоваться. Сразу после ужина у Её Совершенства, Зверят увели золотые големы-прислужники в отдельные комнаты, где-то в противоположном крыле Золотого Чертога. И это ей тоже очень не нравилось...

Фея тщетно переворачивалась с одного бока на другой, но заснуть не могла. Надо было что-то делать, но что?

Вдруг Фея почувствовала, что на неё кто-то смотрит. Наверное, всякая женщина особенно чувствительна к посторонним взглядам. А этот взгляд был пронизывающ и неприятен. Странно, кто мог наблюдать за ней в этом Чертоге?! Ведь у Непобедимого Солнца здесь все под контролем!

— Нет, не всё-ссс, далеко не всё-ссс... под контролем, не всё-сссс — прошептал в сознании Феи до боли знакомый тонкий мерзкий голосочек.

— Кто вы? Опять мурины? Что вы здесь делаете? — испуганно прошептала Фея. — Ещё шаг — и я закричу!

— Не надо-ссс, не надо-ссс, дорогу-ш-ш-ш-а, не надо-ссс. Не в ваш-ш-ш-ших интере-с-с-сах, не в ваш-ш-ш-ших, да-ссс!

— Почему это? — перешла на диалог при помощи мысли Фея.

— Зачем вам терять друга-ссс? Особенно в доме ваш-ш-шего врага, да-с-с-с-с-с, лютого, коварного-с-с-с-с-с как ядовитая з-з-з-з-змея-сссс, врага! Правильно говорю-с-с-с?

— Интересно, — недоуменно подумала Фея. — А какая с вами может быть дружба? Вы меня похитили, чуть не убили, вы мучаете зверенышей и младенцев, вы служите Непобедимому Солнцу, вы...

— Тиш-ш-ш-ш-е, тиш-ш-ш-ш-е, дорогу-ш-ш-ша, ти-ш-ш-ш-ше, молчок! — опять зашепелявил голосок. — Не знающ-щ-щ-щий ничего да молчит, пока не узнает-с-с-с-с-с, да-сссс, да-сссс!

— Кто ты, представься, ну, иначе разговора не будет! И почему это я ничего не знаю? Говори немедленно!

— А мы ведь уж-ж-ж-же з-з-з-з-знакомы, дорогу-ш-ш-ша, з-з-з-з-знакомы, да-с-с-с, — с этими словами из вентиляционного отверстия на противоположной стене комнаты вылезла огромная трехголовая тварь с шестью паучьими лапами, хищными жвалами, насекомьими глазами и огромным хвостом с жалом. От отвращения и ужаса Фея закрыла лицо подушкой.

— Ох-х-х-х-с-с-с-с, з-з-з-знаем-с-с-с, отвратительны, оч-ч-ч-ень отвратительны мы на вид, но что поделаеш-ш-ш-ш-шь — питалис-с-с-с-ь вс-с-с-с-сякой гадос-с-с-с-стью, ж-ж-ж-ж-жили во тьме, вот и с-с-с-с-стали такими, да-с-с-с, да-с-с-с!

— Кто ты, говори немедленно, или я вызываю Непобедимое Солнце — и пусть оно с тобой тут разбирается!

— Ну, что ж так с-с-с-сраз-з-зу, дорогу-ш-ш-ша, что ж так с-с-с-сраз-з-зу-то, нервничать, да-ссс! Молчок-с, молчок-с... — Тварь тем временем спустилась по стене на пол и стала рядом с кроватью, потирая передние лапки и жадно водя усами-вибриссами.

— Ну, долго будем играть в кошки-мышки? Говори, кто ты и зачем пришел, и почему ты здесь без ведома твоей Хозяйки?

— Ф-ф-ф-ф-фу, гадос-с-с-с-ть, фффу! Какая она мне х-х-х-оз-з-з-зяйка-с-с-с-с?! Ф-ф-ф-ф-ф-у! Как тигру дрес-с-с-с-с-с-сировщик в цирке-с! Мы с-с-с-с ней с-с-с-сотрудничаем, иногда-с, да-ссс, иногда-с.. А имя мое тебе извес-с-с-стно, оч-ч-ч-ень извес-с-с-стно, не зачем произ-з-з-зносить-с, да-ссс...

— Азаил?! — забыв о "конспирации" вскрикнула Фея, и в груди у неё похолодело, стало невыносимо тяжело.

"Создатель! — подумала она. — Неужели, эта мерзкое трехглавое насекомое имеет общее имя с тем сероглазым и золотоволосым красавцем?! Н-н-нет, не может быть!"

— Мож-ж-ж-ж-ет, мож-ж-ж-ж-ет, дорогу-ш-ш-ш-а, мож-ж-ж-жет... — и Фее показалось, что его черное тело как-то дрогнуло, а в фасеточных глазах мелькнуло что-то похожее на чувство боли...

— Но как? Как? Почему? О, Создатель! Почему? Ты — муж и отец... Триединой Премудрости?! Ты!!!!

— Да-ссс, да-ссс, я-ссс, — грустно пошевелил усиками трехголовый монстр и содрогнулся всем телом ещё раз. — С-с-с-стеллы, Ас-с-с-с-тры и Эс-с-с-с-стер, да-ссс, которые е-щ-щ-щ-щё не были никакой Премудрос-с-с-стью, а тем более, Триединой, да-ссс, да-ссс... — и в фасеточных глазах твари опять мелькнули какие-то давно забытые чувства. Видимо, она вспомнила что-то светлое, доброе, бесконечно дорогое, глубоко похороненное в темных безднах души — и эти воспоминания были ей приятны...

Этого Фея уже не выдержала! Её небесно-голубые глаза наполнились слезами. Крупными горошинами они потекли по её розовым щечкам. Она беззвучно зарыдала и... бросилась к паукомонстру. Забыв про отвращение, про страх, вдруг стала гладить его безобразные полукошачьи головы, его изогнутое черное, покрытое твердым панцирем, тело, его усы и лапы и целовать их, содрогаясь всем телом от жалости и душевной боли.

"О, если бы я могла, если бы я могла что-то сделать для этого несчастного существа, если бы я могла вернуть ему прежний облик, вернуть его в Поднебесье к жене и дочерям! О, если бы я могла!" — думала про себя Фея и рыдала, рыдала, рыдала, уже не сдерживаясь...

А тварь стояла не шелохнувшись. Только кончики усов и лапок чуть подрагивали — то ли от волнения от пробуждения давно забытых тысячелетия назад чувств, то ли от возбуждения от приблизившейся вплотную добычи...

Потом тварь резко отпрыгнула в сторону.

— Не надо-ссс, не надо-сссс, дорогу-ш-ш-ша, я — хищ-щ-щ-щ-ник, да-с-с-с, хищ-щ-щ-щник, могу укус-с-с-сить, да-с-с-с!. Я с-с-с-себя контролирую, пока-с, да-с-с-с, но трудно-с-с-с, трудно-с-с-с...

— Зачем ты пришел ко мне, несчастный?! — утирая манжетами ночной рубашки глаза, сквозь слезы прошептала Фея, — Что я могу для тебя сделать, бедное ты существо!

— Берегис-с-с-сь, берегис-с-с-сь, Ж-ж-ж-ж-елтая Ведьма готовит тебе погибель, да-с-с-с!!! Мы вс-с-с-с-с-е знаем-с-с-с, вс-с-с-с-се знаем-с-с-с... Беги-с-с-с, с-с-с-со мной-с-с-с. Прох-х-х-х-ход... вентиляция... выведу тебя-с-с-с, прямо к морю-с-с-с... Там твои друзья-с-с-с!

— Но я не могу уйти без Принца! Он мой любимый муж, я люблю его, я пришла спасти его и не уйду без него отсюда никуда! Лучше помоги спасти и его!

При словах "люблю" существо, которое просто язык не поворачивается назвать "Азаил", опять содрогнулся всем телом и усики задрожжали сильнее.

— Ахххх, ахххх, как давно-ссс мы не с-с-с-с-слыш-ш-ш-ш-шали таких-с с-с-с-с-словечек... Чудненьких, чудес-с-с-с-сненьких с-с-с-словечек! Ахххх, как давно-ссс... — но тут его голос оборвался и стал опять жестким, исполненным ядом ненависти и злобы. — Твоего муж-ж-ж-жа не вернуть, нет-ссс, он уж-ж-ж-же преображ-ж-ж-ж-жен, он преображж-ж-ж-жен, вс-с-с-с-се с-с-с-с-сгорело, все-ссс, да-ссс! Он уж-ж-ж-же не человек, он — чудовищ-щ-щ-ще, лж-ж-ж-ж-живое, с-с-с-с-сильное, мертвое, как с-с-с-с-ама Ж-ж-ж-ж-желтая Ведьма-ссс, да-ссс!

— Откуда ты знаешь, Азаил? Я не верю тебе! — воскликнула Фея в испуге.

— Кхе-кхе-кхе... Кого ты с-с-с-спраш-ш-ш-шиваеш-ш-ш-шь, дорогуш-ш-ш-ша, кого-ссс? Я с-с-с-ам разработал тех-х-х-хнологию-с. Эта Ж-ж-ж-ж-желтая Ведьма обманом выз-з-з-знала её! Посредс-с-с-с-ственнос-с-с-с-сть!

— Все равно я не верю тебе, Азаил! Я тебе очень благодарна за то, что ты хочешь мне помочь, но я не верю. У фей сильная интуиция, а Принц мой муж и я чувствую в нем человеческое, живое, и в Непобедимом Солнце тоже — в них есть добро! Как и в тебе самом... В вас всех есть добро, и вас можно спасти, и тебя тоже — я верю в это! — почти закричала Фея опять бросилась к темному пауку, бывшему когда-то Азаилом Премудрым и Прекрасным.

Но чудовище быстро вскарабкалось по стене на уровень потолка, словно боясь снова попасть в объятия Прекрасной Феи.

— Добрая, добрая белес-с-с-с-сая девчоночка-с... Как мои дочурки-с-с-с, да-ссс, — просипелявил Азаил. — Я с-с-сраз-з-з-зу понял, кто ты такая, с-с-сраз-з-з-з-у... Ш-ш-ш-ш, ти-ш-ш-ше, тут вез-з-з-з-зде у-ш-ш-ши! Молчок, ти-ш-ш-ш-е! Ж-ж-ж-ж-желтая Ведьма НИКОГДА НЕ С-С-С-С-СПИТ и вс-с-с-с-сегда думает, думает, думает, да-ссс, как бы с-с-с-с-сделать кому-нибудь з-з-з-зло!

— И все-таки, Азаил, — опять перешла на уровень мысли Фея, — чего ты хочешь от меня? Говори! Ведь не только это ты хотел мне сказать!

— Не только, да-ссс, не только, дорогу-ш-ш-ш-а, не только... Ес-с-с-с-ли Ж-ж-ж-ж-желтая Ведьма падет, да-ссс, падет — не с-с-спраш-ш-ш-ивай, откуда з-з-ззнаю, мне многое открыто, да-ссс, многое, что вам и не с-с-с-с-нилос-с-с-ь, да-сссс! Ес-с-с-сли белобрыс-с-с-сые летуньи ворвутьс-с-с-с-ся в Муравейник-с — нам конец-с-с-с-с, да-ссс, конец-с-с-с-с, щ-щ-щ-щ-щадить не будут, да-ссс! Прес-с-с-с-ступления, да-ссс, над нами, пресс-с-с-с-с-ступления-с-с-с, много крови, много ж-ж-ж-ж-из-з-з-з-зней... Вс-с-с-с-помни тогда обо мне! Как я с-с-с-с-пас-ссс-с тебя в пещере и з-з-з-з-з-з-здес-с-с-сь, и ещё помогу, потом...

— Но ведь мы никого не казним, только усыпляем, очищаем память и перевоспитываем, разве не так?! — недоуменно воскликнула Фея — она всегда гордилась гуманными законами Сообщества, в отличие от жестоких и варварских порядков Темных веков, с их бесчисленными изуверскими казнями и пытками, даже вспоминать о которых Фея не хотела.

— Так-ссс, так-ссс, дорогуш-ш-ша, так-сссс, — согласился Азаил. — Только не мурин, да-ссс, только не мурин-ссс... Мурины уничтож-ж-ж-ж-жаются бес-с-спощ-щ-щ-щадно, да-ссс, бес-с-с-с-спощ-щ-щ-щ-щадно-ссс...

Фее стало грустно. Она замолчала. Замолчал и её отвратительный собеседник. Сколько времени длилась эта пауза — неизвестно. Фея не знала, чем помочь этой несчастной твари, а тварь задумчиво смотрела на Фею, о чем-то думая или, быть может, что-то вспоминая.

Наконец, Фея не выдержала и спросила:

— Скажи, Азаил, я одного не пойму, как ты смог превратиться из Волшебника божественной красоты в такое чудовище?

— С-с-с-смог, с-с-с-мог, дорогу-ш-ш-ш-ша, с-с-с-смог... — просипелявил голосочек, а потом медленно подполз к Фее и резко воткнул свои усики ей в уши. На этот раз Фея уже не вскрикнула и не испугалась, а боли почти и не чувствовала. Поток образов, как и в прошлый раз накрыл её сознание с головой и Фея увидела...

4.

Множество красивых юношей с прозрачными крыльями за спиной, на открытом большом каменном плато где-то в Скалистых горах. Все горячо что-то обсуждают, много разноголосицы, споров. Юноши облачены в блестящие доспехи, у них на поясах — оружие, а в руках — разноцветные посохи. Они одеты в разноцветные длинные плащи с капюшонами.

Посредине, на возвышении, стоит юноша в серебристо-белых доспехах и серебристо-белом, почти жемчужном, плаще, с золотистыми волосами и светло-серыми глазами. Его лицо возвышенно прекрасно, грозно и воинственно, а его нос с горбинкой придавал ему сходство с благородной хищной птицей.

— Тише, братья, тише, прекратите базар, вы как человеческие бабы на рыночной площади, а не создатели Поднебесья! — раздался его чистый и ясный голос.

— А что нам прикажешь делать, о, Премудрый Азаил?! — раздался голос из толпы. — Ты обещал нам создать тысячу новых миров, а мы торчим здесь, в диких безжизненных скалах, а наши бывшие женушки и дочки ловят нас как крыс и усыпляют как безнадежно больных животных! Ты обещал нам могущество, а мы здесь не имеем даже еды! Где наша пыльца, дающая нам молодость? Где сладкая вата из розовых облаков, дающая силы? У меня уже появились морщины на лбу — вот, посмотри — и несколько седых волос! Я голоден и устал, я начал СТАРЕТЬ, а что будет дальше? Все сражения мы проиграли — эти женщины оказались сильнее нас! Ты обманул нас, Азаил!

— Не верещи, как баба, Натаэль, будь мужчиной, будь воином! — пробасил голос другого юноши, с белоснежно-белым жезлом и в белоснежно-белых одеждах. — Если хочешь, иди, сдавайся этим белобрысым дурам! Пусть они тебя усыпят, сотрут у тебя память и превратят тебя в трутня! Тебе, судя по всему, только такая роль и подходит! — слова оратора заглушил дружный смех доброй половины юношей; остальные угрюмо молчали, не решаясь поддержать ни того, ни другого.

— Как ты смеешь так говорить со мной, недоносок! Я — из числа Перворожденных! Я помню время, когда даже Азаил и Стелла были не женаты и у них ещё не было детей, когда они ещё играли в куклы и учились читать по азбуке, а ты кто? — закричал гневно Натаэль — юноша в серебристо-белых одеждах. — Только и умеешь пресмыкаться перед Азаилом и лизать ему одно место — "о, Премудрый Азаил", "о, Старший Брат...", "о, Учитель" — как будто других слов не знаешь! Ещё одно слово — и я всажу тебе меч в глотку! — В подтверждение своих он обнажил свой блестящий серебристо-белый клинок, как и добрая сотня его сторонников.

Но Белоснежно-Белый не растерялся. Молниеносным движением руки он схватил тонкое серебристое копье и метнул его в Натаэля. Копье попало ему прямо "яблочко", в углубление у основания шеи. Натаэль, захрипел и, судорожно взмахнув руками, как подстреленная птица рухнул на каменный пол плато.

Ещё мгновение, и завязалась ожесточенная схватка. Воины во главе с Белоснежно-Белым напали на сторонников убитого Натаэля. Остальные юноши отшатнулись от места боя, оставив горстку отважных в одиночестве. А поскольку у Белоснежного было значительное численное преимущество — едва ли не 10 к 1, сторонники Натаэля были быстро взяты в кольцо и скоро всё было кончено. Все обнажившие вслед за Натаэлем мечи были изрублены на куски, хотя и много сторонников Белоснежного остались навсегда лежать на каменистом плато...

Азаил стоял и смотрел на разворачивающиеся события и как будто не видел ничего. Казалось, происходившее внизу его совершенно не волновало. Он думал о чем-то запредельном и, хотя телом присутствовал здесь, но душа его парила где-то далеко-далеко...

— Премудрый Азаил, да благословится твое имя во веки веков! — с пафосом воскликнул Белоснежно-Белый, поднимая вверх окровавленное, ещё дымящееся от свежей крови острие копья, только что выдернутое из убитого Натаэля. — Повелевай нами, Премудрый Азаил! Ты открыл нам дорогу в светлое будущее, ты повел нас вперед, к Свободе и Знанию. И я, от всего нашего народа, клянусь тебе, что мы либо умрем с тобой, либо с тобой победим, и из черепов наших врагов мы сделаем чаши для праздничного пира! Не так ли, братья?! — и Белоснежно-Белый повернул свое раскрасневшееся от боя, свирепое и кровожадное лицо к толпе.

По сборищу произнесся гул одобрения, но какой-то не очень уверенный и подхваченный далеко не всеми. Громко орали только первые десять сотен юношей, которые стояли непосредственно за Белоснежно-Белым и приняли непосредственное участие в расправе.

А Азаил, только сейчас как бы очнувшийся ото сна, вновь воздел руку и взял слово:

— Я благодарю вас, братья, за оказанное мне доверие в эту трудную годину испытаний. И тебя — мой юный ученик — ты достоин уже получить все привилегии Перворожденных, хотя и не принадлежишь к их числу по праву рождения. Возьми отличительный знак у убитого тобой предателя, Я разрешаю... Но, благодаря вас за доверие, я осознаю, что дела наши плохи. Разве я скрывал от вас, братья, что мы стоим на краю пропасти? Разве я вводил вас в заблуждение? Разве я обманывал вас? — Азаил сделал многозначительную паузу, но ответом ему было только гробовое молчание. А потому он продолжил:

— Да, братья, мы окружены, как волки флажками. Тиранический узурпаторский режим так называемой "Триединой Премудрости", от родственных связей с которой я торжественно отрекаюсь, как от величайшей мерзости, поставил нас вне закона, наши силы тают. Разве я отрицаю это? А все потому, что нам перерезан доступ к источникам магической энергии нашей расы — к розовым облакам, а также потому, что альтернативный источник энергии — изобретенный лично мною, через Лунный Камень — также предательски уничтожен... А феи, между тем, имеют неограниченный доступ к розовым облакам и они сильны как никогда. При этом их силы постоянно растут, а наши — постоянно уменьшаются. В результате, братья, нам грозит не только полное магическое бессилие, но и быстрое старение и дряхление, симптомы которого мы уже можем наблюдать на себе — у нас у всех появляются первые морщины и первые седые волосы... Но даже до старости мы с вами не доживем — окруженные в этих безжизненных горах, мы просто умрем от голода. Здесь ничего не растет — ни овощей, ни фруктов, ни даже желудей, которыми питаются свиньи! А за последние шесть месяцев боев — ни один из которых мы не выиграли — нам всякий раз не хватало магической силы, чтобы сдержать неистовый напор противника, имевшего её в избытке. Мы потеряли две трети лучших воинов... — с этими словами Азаил понурил свою прекрасную мужественную голову и по его щекам поползли две скупые мужские слезы. Все остальные воины также уныло понурили головы. Горечь потерь и уничижения ещё была так сильна... На лице Азаила резко обозначились морщины, а в его волосах можно было различить проседи, резко обнажились шрамы от полученных ран. Но вот он вновь поднял лицо и правую руку, на которой не хватало двух пальцев.

— Но мы отомстим, братья, за наши беды и уничижения! Мы отомстим, и месть наша будет страшна! Мы так хлопнем дверью, что весь их сытый и тупой мирок сотрясется!

По толпе прогудел одобрительный ропот, но какой-то неуверенный. Все ждали конкретных предложений.

— Да, братья, надежда есть. Две последних недели я, как вы знаете, был в затворе, и думал. Я провел серию экспериментов, и мне удалось открыть ещё один альтернативный источник магической энергии. В соседних горах я обнаружил глубокие пещеры с длинными ходами, где мы можем спрятаться, и никакие белобрысые летуньи до нас не доберутся — они ведь такие "неженки"! — тут его лицо скорчило презрительную гримасу.

Взрыв радости потряс каменистое плато. Впервые за долгие месяцы бесплодных боев и унизительных поражений у них появилась надежда...

— Но чем же мы будем там питаться, да и как мы будем жить в кромешной тьме? — выкрикнул какой-то смельчак (после расправы над Натаэлем это был прямо-таки подвиг).

Но расправы не последовало. Наоборот, Азаил повернул к вопрошавшему свое мужественное, покрытое шрамами лицо и мягко ответил:

— И эта проблема решена, брат. Мне удалось открыть доселе неизвестные свойства магических зеркал, изобретенных мною ещё в Поднебесье. Зеркала могут преобразовывать животную энергию, энергию жизни, в магическую. Притом чем более юное, а, следовательно, полное жизненных сил животное, и чем более оно разумно, тем в нем энергии больше. Мы соберем детенышей животных и даже, если повезет, и человеческих детенышей тоже, и при помощи зеркал получим новый, поистине неиссякаемый источник энергии. Отныне мы займемся охотой! (взрыв восторга). Да, братья, настоящей охотой! (взрыв восторга ещё больший). А кровь этих животных станет, помимо всего прочего, нашим источником пищи, ибо в ней много, много жизни! (крики восторга переходят в протяжный вой, чем-то напоминающий вой голодной волчьей стаи). Что касается тьмы, то, думаю, мы быстро адаптируемся, ведь наш организм при употреблении крови неизбежно будет мутировать... и очень, очень сильно и непредсказуемо... — Последние несколько слов он произнес практически шепотом, так что их уже никто не услышал.

Плато взорвалось от криков восторга. Воины, потрясая магическими жезлами и оружием, благодарили небеса за премудрость Азаила, благословляли его имя на многие лета и посылали проклятия "белобрысым летуньям", которые теперь поплатятся за все! Потом Белоснежно-Белый, уже успевший нацепить на себя новый знак отличия — серебряного человечка с крылышками — знак всех Перворожденных, и некоторые другие, ворвались на возвышение, схватили Азаила и посадили его на помост из поднятых вверх щитов, и понесли его через всю толпу по плато. А остальные кричали, потрясая обнаженными клинками:

— Слава Азаилу Премудрому, Спасителю!

— Азаил — наш вождь навеки!

— Азаил — наш создатель и повелитель!

— Нет Создателя, кроме Азаила Премудрого!

А потом на его голову одели откуда-то взявшийся золотой венец и, припав перед ним на колени, прокричали:

— Повелевай, Владыка, повелевай нами, наша Премудрость, наш Господь и наш Создатель!

Щелк!

Кадры бегут, бегут не останавливаясь... Стоп!

Вот во тьме пещер сооружены жертвенники, горят смрадные и дымные факелы, на жертвенниках горят разложенные дрова. Потоки крови льются по ним. Вот Азаил, облаченный во все черное, берет черный нож с черной ручкой, на конце которой — отвратительная харя с клыками и длинным языком. Вот он режет горло маленькому олененку и пьет его кровь...

Глаза Азаила пылают пламенем, зрачки — во все глаза, а белоснежные зубы окрашиваются в кроваво-красный цвет, часть крови льется по губам прямо вниз, на пол. Дикий смех вырывается из его уст от приятного и пьянящего ощущения, как дикой, животной энергией наливаются его мышцы, как крепнет его сила! Крылья за спиной становятся все более дряблыми — вот-вот опадут, как осенние листья с деревьев. Вот, его примеру следуют другие...

Бегут-бегут кадры, бегут... Стоп!

Азаил идет все глубже и глубже на самое дно мрачного подземелья. Вот он встает у узкого прохода в недоумении. Что делать? Темно, узко... Азаил встает на четвереньки и ползет. Крылья зацепились за низкий потолок, не пролазают. Азаил дергается и... крылья опадают, как желтая осенняя листва с веток деревьев, сорванная порывом ветра, и остаются на полу — измятые, скомканные, как грязное постельное белье.

Азаил ползет дальше. Темно, ничего не видно. Вдруг в его глазах загораются красные огоньки — он начинает видеть во тьме! Его предсказания, основанные на научном анализе природы Поднебесных существ, подтвердились! Мутация пошла — и пошла чрезвычайно быстрыми темпами! Непредсказуемо быстрыми... А это внушает уверенность, что они выживут в этих неприспособленных для жизни каменных лабиринтах! Но вот, когда узкий проход закончился, и можно было встать на ноги, Азаил этого сделать почему-то не смог — так и остался бегать на четвереньках...

Бегут-бегут кадры, быстрее, быстрее... Стоп!

Азаил напился крови седьмой по счету жертвы. Он доволен. Лицо его выражает удовлетворение. Он хочет опробовать свои новые силы. Он начинает прыгать прямо на четвереньках. О, чудо, его прыжок на 10 человеческих ростов! До самого верха подземного грота! А ну, попробуем зацепиться за потолок, вдруг получиться? Хоп, Азаил подпрыгнул и, перевернувшись в воздухе, уцепился руками и ногами за потолок, как настоящее насекомое! Чудо! Мутации происходят стремительнее, чем он думал!..

Бегут-бегут кадры... Стоп!

Создатель! У Азаила выпали все зубы! Ведь у нас нет ни розового зубного порошка, ни розовой пасты... Все сгнили, все вывалились... Что же делать? Как принимать пищу? Ах, вот и одежда рассыпалась на нитки, сгнила на корню от сырости, а доспехи заржавели и распались в рыжую крошку... Ах, выпадают волосы, ноги уже не разогнуть, ползая на четвереньках! А пальцы так скрючились, что невозможно разогнуть, а нестриженные ногти уже напоминают когти...

Бегут-бегут кадры... Стоп!

Как не хватает ещё пары лапок — с четырьмя так неудобно бегать! А над головой столько камней и всяких неровностей — как узнать их — нужны какие-нибудь чувствительные органы и для этого! Аххх, вот и кожа чернеет, не получая света от солнца... Зарастает волосами — ведь тут холодно, так холодно! А вот от грязи вместо кожи — корка... Да нет же, не корка, настоящий панцирь, как у жука — и непробиваемый!!.. А как бы хотелось смотреть сразу в несколько сторон, чтобы все вокруг видеть — спереди, и сзади, и в стороны!!!

Бегут-бегут кадры... Стоп!

Огромная зала с колоннами, в центре — большой черный круглый стол с черным камнем посередине. На троне перед черным столом, украшенным человеческими черепами, — страшное паукообразное существо с тремя головами, шестью лапами, насекомьими фасеточными, тускло светящимися во тьме глазами, хищными, острыми как бритва жвалами и чувствительными усами-вибриссами. Оно смотрит в камень и видит свое отражение в нем. Несколько мгновений повисает тяжелая пауза, а потом...

Страшный вопль потряс своды пещеры, да такой, что сверху едва не посыпались камни!

— Не-е-е-е-ет, не-е-е-е-ет, не-е-е-ет!!! Это не я, не я, не я, ЭТО — НЕ Я!!!! Я не хотел этого!!!! Не хотел!!!! Будь они прокляты, будь все они прокляты! Обманщицы... да-сссс, подлые обманщ-щ-щ-щицы-сссс! Ненавиж-ж-ж-жу, ненавиж-ж-ж-у! Белобрыс-с-с-с-сые летуньи, ненави-ж-ж-ж-у!!!

Щелк! Видение исчезло.

Фея лежала одна, на своей постели. Голова — на заботливо взбитой кем-то подушке, укутанная одеялом по самый подбородок, как ребенок. Кто бы мог это сделать? Азаила не было. Нигде. Может, ей все это приснилось?

5.

Все следующее утро Фея была погружена в мысли о произошедшем с ней вчера — о странном поведении Принца, Непобедимого Солнца и ещё более странном разговоре с Азаилом и совсем уж уму не постижимом видении...

Это беспокойство не утаилось от вездесущего Непобедимого Солнца.

— Доброе утро, дорогая! Как спалось? Никто тебя не потревожил? — как в воду глядела, Желтая Ведьма!

— Нет, нет, Ваше Совершенство, — постаралась отогнать любые мысли о ночном визите из своей головы, чтобы их не прочитало Оно, — все в порядке...

— Пра-а-а-авда-а-а-а? — подозрительно спросил Голос. — Ты, между прочим, неважно выглядишь...

— Мне просто приснился дурной сон... кошмар... Видимо, это от потрясений последних двух месяцев пути. Ничего, пройдет, — быстро проговорила Фея, продолжая отгонять любые опасные мысли из головы и стараясь не смотреть в Зеркала.

— Я же говорила тебе, милочка, что ты слишком рано встала с постели. У тебя же здоровье слабое... — тоном заботливой мамочки произнесло Непобедимое Солнце. — Советую тебе немедленно принять успокаивающую ванную с ароматическими маслами и массаж — это поможет тебе. Я распоряжусь! А потом — прогуляться на свежем воздухе по Золотому Саду, хорошо?

— А Вы... Принц?

— К сожалению, мы встретимся с тобой только за ужином. У нас очень много дел, но, думаю, ты не заскучаешь — у меня в Чертоге ты найдешь все — и богатую библиотеку, и салон красоты со всевозможными женскими прелестями, и залы отдыха с самыми богатыми в Целестии коллекциями консервированных грез, с красивейшим в мире магическим генератором музыки, с бассейнами, с спортивными тренажерами... В общем, стоит тебе о чем-нибудь подумать, и мои слуги проводят тебя в любой уголок моего скромного Чертога, в котором ты найдешь всё... Идет? А потом расскажешь нам с Принцем за ужином, как ты провела день, хорошо?

"Нам с Принцем, мы...", — недовольно подумала Фея, но тут же отогнала эти мысли как ненужные и опасные.

— Конечно, Ваше Совершенство, я обещаю Вам, что отдохну сегодня и полезно, и приятно! — улыбнулась во весь рот Фея, внутренне радуясь тому, что сегодня может побыть одна. Хотя при этом она поняла почти неприкрытый намек на то, что за нею будут следить и принимать отчеты обо всем, что она сделала за день. И она практически не сомневалась, что эти отчеты будут тщательнейшим образом проверяться...

— Ну и замечательно, дорогая, а теперь — в баню, немедленно! Я уже запустила программу самого оздоровительного из сеансов, который только имеется в моем богатом арсенале, — подчеркнуто ласково и мягко сказал Голос и смолк.

А Фея, недолго думая, отправилась в баню. И на этот раз программа и мытья, и массажа понравились ей ещё больше...

После бани и легкого завтрака, который она съела вместе со Зверятами, которые также беззаботно шутили и болтали, как обычно, Фея действительно решила самостоятельно обойти окрестности, отпустив Зверят поиграть, как обычно, на улицу. Она ощущала сильную потребность побыть одной, разобраться в себе, принять решение, как действовать дальше в свете таких неожиданных перемен.

А потому Фея решила пойти не в салон красоты, не в залы отдыха, где она будет под постоянным надзором магических зеркал, а в золотые сады, где их не было, по крайней мере, поблизости. Тем более, что поход в сад не был подозрительным для вездесущего Непобедимого Солнца — она ведь сама порекомендовала сходить туда.

И действительно, Фее стало значительно лучше, когда она оказалась посреди тенистых золотых деревьев и кустарника, проходя по дорожкам, усыпанным золотым песком, слушая веселое чириканье золотых птиц, забавные истории золотых попугаев и мартышек. Она впервые почувствовала себя достаточно свободной от внешнего надзора и вздохнула спокойно. Когда она дошла до края главной аллеи, она увидела обрыв, перегороженный золотыми перильцами, а у самого обрыва — скамеечку из красного дерева, и с облегчением присела. Здесь она могла вволю любоваться на прекрасный вид заснеженных пиков Скалистых гор, над которыми парили гигантские орлы, подышать свежим бодрящим горным воздухом, красиво развевавшим её золотистые волосы, и подумать о своем.

Вдруг в своем сознании она неожиданно ощутила чье-то присутствие...

— Ч-ш-ш-ш-ш! Ч-ш-ш-ш-ш! Ти-х-х-х-х-о! С-с-с-с-смотри, куда с-с-с-с-смотри-ш-ш-ш-шь! Не подавай виду, не отвечай, да-с-с-с-с... Зде-с-с-с-сь везде ш-ш-ш-ш-шпионы, с-с-с-с-соглятаи, да-ссс! Мерз-з-з-з-зкие обез-з-з-зьяны, попугаи...Да-ссс! Но мы-с-с-с-ли читать не умеют, да-ссс!

— Азаил?! — чуть не вскрикнула от неожиданности Фея, но вовремя осеклась. А потом как опытная разведчица "ЖАЛА" со стажем, непринужденно облокотилась на спинку лавочки, закинула ногу на ногу и блаженно закрыла глаза, повернув лицо к солнцу, как бы для того, чтобы немножко позагорать. А сама переключилась целиком на мысленный диалог с Азаилом.

— Ты где?

— Здес-с-с-сь! Под обрывом, на с-с-с-с-кале! У меня тут вез-з-з-зде с-с-с-с-вои ходы ес-с-с-сть, как у тараканц-с-с-с-с-са, хи-хи! — и он гнусно захихикал, заскрежетал.

— Чего тебе нужно от меня, Азаил? — опять мысленно спросила Фея.

— Это тебе нуж-ж-ж-ж-но, тебе! Надо беж-ж-ж-ать отсюда, беж-ж-ж-ать... Ж-ж-ж-ж-желтая Ведьма убьет тебя, очень, очень с-с-с-с-коро, я з-з-з-з-наю...

— Азаил, — опять мысленно ответила ему Фея, — мы же уже говорили с тобой об этом... Я прекрасно знаю о её подлинных намерениях и не для того я преодолела такой путь, чтобы возвращаться обратно с пустыми руками. Либо я уйду отсюда с Принцем, либо...

— Глупыш-ш-ш-ш-шка, глупыш-ш-ш-ш-шка... Влюбленная дурочка, да-ссс... Его уже не вернеш-ш-ш-шь, он вош-ш-ш-шел в Поток, да-ссс...

— Мне надоели твои загадки, Азаил! Надоели! Либо ты говоришь, что произошло с Принцем, либо не говори ничего, понял?

— Ладно, ладно, с-с-с-слуш-ш-ш-шай... Я боль-ш-ш-ш-ше не могу рис-с-с-с-ковать подходить к тебе, да-ссс... Иди в Зал Отдых-х-х-х-ха и Раз-з-з-з-влечений, воз-з-з-з-зьми там ш-ш-ш-ш-ар Љ38-69. Там его полож-ж-ж-ж-или мои братья... Убедиш-ш-ш-шься с-с-с-сама... — и голос Азаила в сознании стих также внезапно, как и появился.

Фея подождала ещё некоторое время, продолжая лежать с закрытыми глазами на ласковом и теплом солнышке, но так ничего больше не дождалась. А потому также непринужденно, как и раньше, встала и, как бы насытившись прогулкой по свежему воздуху, отправилась назад, в Золотой Чертог.

6.

Уже на подходе к одному из порталов — полукруглым золотым воротам с изображением женоликого солнца — она специально подумала о том, что хотела бы посетить Зал Отдыха и Развлечений. Стоило только ей подумать об этом, как ворота сами распахнулись и на пороге её уже ждал золотой голем, который знаком попросил следовать за ним.

Путь был недолгим. Они прошли Золотой чертог поперек и вышли через ворота к противоположной части Башни, которая упиралась в вертикальную скалу. Там голем нажал на скрытую в скале панель, замаскированная дверь бесшумно отодвинулась в сторону и Фея вошла в просторную залу, освещенную ярким светом колдовских зеркал.

Почти всю залу занимал огромный бассейн, наполненный горячей булькающей ароматной розовой жидкостью. Слева от бассейна стояла невысокая золотая тумбочка, заканчивающая сверху небольшим углублением. Справа — золотые стеллажи, на которых в специальных ячейках лежали разноцветные шары с номерами. Одни были прозрачными как слеза, другие — матовыми, третьи — с узорами. Стеллажи, в каждом из которых насчитывалось по пять полок, тянулись на многие тысячи шагов вперед, если не больше — во всяком случае, конца их Фея не увидела.

Взглянув на это богатство, Фея ахнула. Такой огромной коллекции не было даже на Острове Фей! Хотя откуда грезы с Острова Фей могли оказаться здесь — совершенно непонятно...

Устройство Бассейнов Грез Фея знала хорошо.

В шарах были законсервированы грезы самого разного жанра. Голубые и синие — это грезы о детстве и детях, зеленые — о природе, красные — о войне и опасных приключениях, желтые — удовольствия, оранжевые и розовые — о любви и так далее.

Бывали шары с узорами из разных цветов — это означало то, что здесь содержатся грезы смешанного характера. Прозрачные позволяли управлять сном, на ходу меняя его сюжет; матовые означали, что сюжет неизменен.

Для того, чтобы погрузиться в тот или иной сон, шар необходимо было вставить в углубление трансформатора, который через специальный канал подсоединялся к Бассейну. Таким образом, когда фея опускалась в воду, оказывающую усыпляющее воздействие, ей снился "нужный" сон.

Как записывали и консервировали эти грезы — Фея не знала и знакомых, служивших по этой части, у неё не было. Но она знала, что этим занимается специальный отдел внутри Сообщества, который так и назывался, — "Фабрика Грез". Грезы были нужны феям, чтобы отдохнуть от стресса, одиночества, скуки. А потому отдел был всегда загружен, что называется, "по уши". Были любительницы, которые вообще не покидали эти бассейнов, которые сами по себе оказывали тонизирующее и оздоровительное воздействие на тело, сутками напролет.

Сама Фея не была любительницей Грез. Точнее, ей не нужно было прибегать к такому хитроумному устройству, чтобы помечтать. В юности, ещё учась в Школе, она часто посещала такие бассейны, но потом предпочитала обходиться своей фантазией, от природы богатой. Но теперь она шла в этот Зал с особенной целью.

Повернувшись к ней, голем ровным металлическим голосом произнес:

— Чего изволите, госпожа? Красный, розовый, зеленый...

— Можно, я выберу сама? — прервала его на полуслове Фея.

Голем кивнул и пошел запускать трансформатор, пока Фея будет выбирать шар. Действительно, хотя шары различались только цветами и номерами, краткое содержание грезы можно было узнать — достаточно было прикоснуться рукой к шару и в голове появлялись образы будущего сновидения.

Конечно, Фее нужен был только номер, который она заранее знала, но все же необходимо было сделать вид, что она нашла его случайно, тем более что с другой стороны зала к ней уже шел другой голем, с явным намерением "помочь" гостье Её Совершенства.

А потому Фея быстро подошла к стеллажу Љ30, а потом, как бы случайно, стала ощупывать разные шары.

Стеллаж Љ 30 состоял почти исключительно из синих и голубых шаров. Фея прощупала некоторые из них. Это были довольно забавные истории о детях. В синих шарах можно было самой вернуться в детство, а в голубых — побыть, наоборот, матерью.

Так, в одном из синих шаров ей предлагалось побыть маленькой девочкой, которая учится в первом классе Школы Фей и вновь пережить опыт знакомства с азами магии, а также со своими первыми Зверятами, которых учат оживлять на этих занятиях. В другом синем шаре ей предлагалось пережить опыт внутриутробного развития, родов и питания грудью — то, что все младенцы обычно забывают, было вполне возможно пережить при помощи волшебных сновидений. А в одном из голубых шаров — самой побыть матерью — от начальной стадии беременности и родов до конца периода кормления грудью.

Следует заметить, что сны, навеваемые Бассейном Грез, никак нельзя сравнивать с обычными снами. Бассейн воздействует сразу на все пять чувств — ты видишь, слышишь, обоняешь, осязаешь и нюхаешь, как по-настоящему. Грезящий полностью входит в сознание главного героя той или иной грезы. А потому переживаемый во сне опыт ничем не отличается от реально пережитого.

Так, незамужние и бездетные феи вполне реально могут пережить опыт беременности, материнства также, как и замужние. Те феи, что уже родили троих детей и больше не могут рожать могли повторить свой опыт рождения и воспитания ребенка, преодолевая препятствия своей природы.

"Все-таки как премудро устроила жизнь Сообщества Их Премудрость! Ведь Бассейны Грез — это одно из бесчисленных Их изобретений!" — благоговейно сложила ручки на груди Фея, как и полагалось делать при произнесении, даже мысленном, Их священного Имени.

Стеллаж Љ31 состоял почти исключительно из зеленых шаров. Здесь были самые разнообразные грезы. В одной предлагалось опуститься на самое дно океана на спине огромной морской черепахе. В другой — попутешествовать по диким живым джунглям Дальнего Юга и даже пообщаться с местными аборигенами — черными как сажа. Живые джунгли там говорят и поют песни и даже приятно гладят и щекочут своих посетителей. Когда-то они были кровожадными и пожирали людей, но Триединая Премудрость, чтобы не истреблять такой ценный образец флоры Целестии, как полуразумные растения, смогла найти способ их перевоспитать. В третьем — посетить загадочные Блистающие Пещеры, тоже на Дальнем Юге. Стены этих пещер усыпаны драгоценными камнями, чем и объясняется их название. название.

Грезы этого жанра создавались для того, чтобы феи, вынужденные, как правило, долгими тысячелетиями находиться по месту службы, могли пережить то, что им было недоступно в реальной жизни.

Стеллаж Љ32 — из красных шаров. Эти шары Фея просмотрела только для вида — она не любила битвы, хотя порой у Предела было достаточно жарко! В это время второй голем как раз увязался за нею, подсматривая, какой же шар выберет она...

Здесь предлагались все формы боя. Тут были и бои с монстрами — саблезубыми тигрокрысами, ящерами, гигантскими спрутами и крабами, волколаками и другими тварями Зоны Предела, сражения с циклопами и оглоедами — до сих пор противящимися власти фей — и так далее. Фею они не интересовали. В основном, потребителями таких грез были феи низших рангов, которые никогда в бою не бывали — служительницы библиотек, воспитательных полигонов, младшие научные сотрудницы, которым от их скучной и обыденной жизни хотелось вкусить чего-нибудь "погорячее". Фея же на боях с тварями Предела собаку съела и больше, как говорится, не хотелось. Однако грезы этого разряда часто используют как учебно-тренировочные в младших классах Школы.

Стеллаж Љ33 состоял из желтых шаров. Их Фея "прощупывала" уже с гримасой отвращения — но что поделаешь, надо же доигрывать роль до конца! Они предоставляла возможность переживать самые разнообразные удовольствия. Тут были и всякого рода качели и аттракционы, вроде таких, когда тебя сбрасывают со связанными крыльями с высоты в сотни тысяч шагов, а ты летишь с диким визгом, чтобы потом тебя поймали в последний момент в золотые упругие сети у самой земли, утыканной острыми в пять-шесть человеческих ростов металлическими шипами. Или когда тебя специальными искусственными торнадо поднимает с земли до самого неба и вертит там как в центрифуге. А были удовольствия и более низменного плана. Например, весьма экзотическая пища с Дальнего Юга. Некоторые фрукты, например, вызревавшие только раз в пятьдесят лет, и то — в ограниченном количестве — штук 20-30, а потому остро дефицитные, тут были доступны. Особенно отвратительны были шары, где предлагалось есть жареное мясо животных и птиц, щедро политое острыми соусами, жареную рыбу и прочие животные блюда. Любопытно же феям узнать, каково это — есть животных! — ведь им это строго-настрого запрещено! Но самыми гнусными были шары с сексуальными удовольствиями самого разного плана. К сожалению, для многих фей такие грезы являются единственным выходом из десятков тысяч лет одинокой жизни. Эти шары, правда, доступны только совершеннолетним феям и наша Фея ими никогда не пользовалась.

Стеллаж Љ 34 состоял из оранжевых и розовых шаров. О, эти шары были самыми любимыми у Феи, когда она была ещё школьницей! У этого стеллажа Фея остановилась надолго. Они напомнили ей юность. Тогда, едва дождавшись выходного дня, она бежала из комнаты "Улья" (так называлось на их девчачьем сленге школьное общежитие) в Бассейны, чтобы на полдня погрузиться в грезы, навеваемые именно такими шарами...

Оранжевые шары предлагали любовные истории добрачного периода. Здесь были первые свидания при луне, первые признания, любовные записки, приключения на любовной почве — все красиво, романтично, целомудренно. Обычно все они заканчивались замужеством (если только это не оранжевые шары с темными узорами, конечно, для любителей любовных трагедий). Их-то особенно любила Фея в юности.

Розовые шары — это жизнь после замужества. Здесь были семейные праздники, совместная бытовая жизнь и все прочее. Если ты выбираешь однотонный (без голубых или желтых узоров) шар, то там показана семейная жизнь ещё без детей и без известных сцен супружеской жизни.

Может показаться удивительным, но в Школе Фея смотрела грезы только с оранжевых шаров. Однажды, правда, она посмотрела розовый шар с голубыми узорами (но не с желтыми! — их в Школе никому не давали), но он ей тогда не очень понравился. Почему-то там муж больше напоминал лакея, чем настоящего мужчину — накрывал на стол, застилал постель, все время целовал ручки... — это Фею тогда здорово взбесило. А детей там было двое — мальчик и девочка. Девочка ещё ничего — такая умненькая, подвижненькая. А мальчик получился какой-то умственно отсталый, квелый. Не учился, не умел ни писать, ни читать, все больше бегал по травке, как игривый ласковый козленок, и все... — это довело Фею тогда до истерики. Самое интересное, что хотя шар был прозрачным, но при этом Фея никак не могла повлиять на поведение мужа и мальчика — на все, что угодно, только не на них! С тех пор Фея всегда смотрела только оранжевые шары.

А здесь в оранжевых шарах содержались особенно интересные грезы. В одном была показана история на выпускном бале в Школе, где тебе по жребию выпадает танцевать с выпускником Школы пажей — такое везенье может быть только в грезах, это уж точно! — ведь пажей раз в пять меньше, чем выпускниц Школы Фей... В другом как раз встреча с юношей в лесу. В третьем — при деловом визите в одно из подопечных суверенных королевств Содружества. Там был показан прием у какого-то короля и при приеме произошла встреча с сыном короля — юным принцем... В общем, все истории были здесь на редкость удачными, романтическими, так что Фея даже подумала, что надо будет навестить этот Бассейн ещё раз, уже по-настоящему...

Так Фея проходила стеллаж за стеллажом, пробуя и прощупывая по паре десятков шаров с каждого, пока с замиранием сердца, не дошла до 38-го.

Этот стеллаж был уставлен шарами матового золотого цвета. Таких шаров Фея раньше не видела. Она прикоснулась к одному из них и увидела, что речь там идет о... Золотом Чертоге. Здесь можно было познакомиться со всеми достопримечательностями Чертога. В другом шаре подробно описывалась война между Непобедимым Солнцем и феями из-за Зеркала, причем принять участие в ней можно было только на стороне Непобедимого Солнца. В третьем подробно описано возведение Чертога. Фею поразили десятки тысяч рабов — големов и карликов -, трудившихся над его возведением. В четвертом — с алыми узорами — подробно описывались боевые походы армии Непобедимого Солнца на окрестных жителей — на летучих обезьян, пещерных дэвов, огров, монстров различного вида. Наконец, настало время "совершенно случайно" прикоснуться к шару Љ38-69.

Фея дрожащей рукой прикоснулась к шару, ничем с виду не отличавшемуся от других по цвету, но... ничего не увидела. Шар был закрыт для предварительно просмотра. И это-то как раз и свидетельствовало о том, что он был чужеродным элементом в этой коллекции.

— Вы совершили свой выбор, госпожа? — тут же раздался механический голос у левого уха.

— Да... пожалуй... — задумчиво проговорила Фея. — Вот этот, пожалуйста.

— Как прикажете, госпожа, — также бесстрастно произнес голем и специальными магнитными позолоченными щипцами подцепил нужный шар и понес его к трансформатору, уже запущенному первым големом. Фея отправилась в раздевалку. Там она, не торопясь, чтобы не выдать своего нетерпения, скинула драгоценное платье — подарок Непобедимого Солнца — и по лестнице спустилась в Бассейн.

Фею обдала волна приятного тепла, она ощутила терпкий сладковатый аромат только что распустившихся роз. В голове приятно зашумело и захотелось спать. Бурлящая от подаваемого из пола бассейна воздуха вода приятно ласкала и массировала тело. Один из големов подошел к Фее и аккуратно закрепил на её шее специальный воротник, чтобы во сне она случайно не утонула и не захлебнулась в бассейне. С его помощью голова всегда остается на поверхности. А в это время другой голем уже поставил шар в углубление на крышке трансформатора, а длинный розовый шнур от него погрузил в розовую воду бассейна. Шар засветился красивым золотистым светом изнутри, а вода стала бурлить ещё больше, из неё повалили клубы розового пара. Голова и веки Феи отяжелели, и она стала проваливаться в глубокий, глубокий сон...

Внезапно облака пара рассеялись. Фея проснулась рано утром, ещё до рассвета, от жаркого прикосновения к своей щеке — её обожгло какое-то невидимое пламя. Она вздрогнула и резко отдернулась в сторону.

— Тише, тише, Принц, — прозвучал в её голове голос, — это Я, твоя Владычица. Нам пора, скоро рассвет, пора влиться в Поток... — И Фея поняла, что на какое-то время она стала Принцем, и ей стало жутко, жутко любопытно — и не только потому, что теперь она узнает, что же произошло с Принцем, но и потому, что впервые в жизни ей предоставляется возможность побыть мужчиной...

Глава 15. Преображение Принца.

1.

Принц проснулся рано утром, ещё до рассвета от жаркого прикосновения к своей щеке — его обожгло какое-то невидимое пламя. Принц вздрогнул и резко отдернулся в сторону.

— Тише, тише, Принц, — прозвучал в голове голос, — это Я, твоя Владычица. Нам пора, скоро рассвет, пора влиться в Поток.

Принц нехотя встал, оделся и последовал за отражающимся в колдовских зеркалах призраком по лестнице — на вершину Золотой Башни. Мысли в голове путались. Он, как приговоренный на казнь, судорожно пытался представить, что же ему делать. Но ничего в голову не шло — ведь Непобедимое Солнце совершенно неуязвимо, да и убежать от неё невозможно, а потому остается только одно — в решительный момент разбежаться как следует и броситься со скалы, чтобы хотя бы благодаря смерти остаться живым человеком...

— Если ты думаешь, что ты перестанешь быть человеком — ты ошибаешься, — беззастенчиво прочитав его мысли, сказал Голос. — Ты останешься таким же человеком, у тебя даже будет, в отличие от меня, тело. Я усовершенствовала технологию слияния с Потоком и устранила все недочеты. Более того, ты будешь больше чем человеком — сверхчеловеком, Человеком-Солнцем, у тебя будут неограниченные возможности: ты сможешь летать, сжигать и палить все, что захочешь, контролировать сознание смертных и читать их мысли, ты будешь бессмертным и вечно юным, в общем, ты будешь богом этого мира, таким же как я...

— Но ведь у тебя нет тела... — заметил Принц.

— Пока... Но эта проблема решаема... — загадочно произнес Голос.

Остальной путь они проделали молча. Принц был углублен в себя и не хотел говорить ни о чем.

Вскоре подъем закончился. Они оказались на том самом месте, которое Принц впервые увидел ещё в магическом зеркале карлика Хнума: плоская как блюдце наблюдательная площадка на самой вершине Золотой Башни. Она нависала над самым краем Бездонного Ущелья. Прямо на смотровой площадке возвышалось огромное золотое зеркало, к которому были прикреплены несколько золотых цепей, заканчивавшимся браслетами, тоже из золота, соответственно для шеи, лба, запястья, щиколоток. Рядом с зеркалом стоял трон, тоже из золота.

— Ну, вот мы и пришли, — торжественно пропел мелодичный голос Непобедимого Солнца. — Через полчаса начнется рассвет. Мое магическое зеркало сфокусирует лучи и преобразует их в магическую энергию, которая благодаря цепям проникнет в твое тело и душу и сожжет в нем все несовершенное, тленное, падшее, наполнив тебя новой жизнью, новой силой. Ты станешь первым человеком новой расы, Расы Богов и Господ, Детей Солнца, родится новый вид человека — HOMO SOLIS, а его Праматерью буду Я — Непобедимое Солнце — Совершеннейшее из существ Целестии! Чудно звучит, не так ли?

— Но ты же сказала, — недоуменно спросил Принц, — что слияние с Потоком может быть только добровольным?

— А разве это не так? — парировало Непобедимое Солнце.

— Да! Не так! Я не хочу быть никаким новым человеком, я хочу остаться тем, кто я есть — Безымянным Принцем без Королевства! Вот!

И с этими словами Принц побежал. Он рассчитал верно, до низкого парапета на Смотровой площадке Золотой Башни было всего пять шагов. Ещё шаг — и он свободен, навсегда свободен...

Сердце замерло от ужаса, когда его тело камнем полетело вниз, прямо на дно Ущелья. Дикий ветер оглушил Принца своим неистовым воем, дыхание перехватило, как будто чья-то рука стянула ему горло, сердце в груди затрепетало как раненая птичка.

Страх куда-то пропал. Чувство дикого восторга охватило его душу — наконец-то, он свободен, по-настоящему свободен! И Принц дико засмеялся... Единственное, о чем он жалел в тот момент, что так и не увиделся со своей Феей и не попрощался с любимыми детишками...

Внезапно, когда до камней на дне Ущелья оставались считанные мгновения полета, скорость его падения вдруг резко стала замедляться — словно, какая-то титаническая сила потянула его назад. И вот — буквально в трех шагах от камней его падение окончательно остановилось. Как мяч, привязанный веревкой к стволу дерева, если кинуть его с горы, со временем остановится, так и тело Принца остановилось, едва не долетев до края бездны. Какой-то незримый канат словно удерживал его от дальнейшего падения.

Принц посмотрел наверх и увидел призрачную золотую фигурку на вершине утеса, властно простершую к нему свои руки. На секунду ему показалось, что он даже видит её лицо — властное, спокойное, исполненное величия и силы, совершенно прекрасное и — беспощадное, как палящее солнце пустыни. Движение рук снизу вверх — и тело Принца стало послушно подниматься обратно. А в голове звучал торжествующий голос:

— Глупец, неужели ты мог подумать, что Я не предусмотрю этого? Ты забываешься, безумец, твой жалкий мозжечок — это лишь миллионная доля моего разума. Впрочем, и ты станешь таким, как Я. Уже совсем скоро...

Принц, будучи поднят на вершину скалы какой-то титанической магнетической силой, без сил повалился на пол площадки.

— Зачем ты мучаешь меня? — со стоном прошептал Принц — голос отказывался ему служить.

— Идем, — вместо ответа раздался Голос. — Я тебе покажу кое-что.

Какая-то сила подняла его с ног и повела его обратно к вершине Башни, там, где стояло проклятое колдовское зеркало.

— Смотри.

Принц с трудом разлепил веки и увидел, что золотая полированная поверхность зеркала дрогнула, как водная гладь, если в неё бросить камень. На ней появились картины каких-то гор. Внимательно присмотревшись, Принц увидел какие-то знакомые фигурки...

"Создатель! Да это же моя Фея со Зверятами!"

Принц словно прирос к Зеркалу, жадно наблюдая за тем, что оно показывает. Он увидел, как Прекрасная Фея бессильно отбивается от нападавших на неё страшных паукообразных чудовищ, как робко прячутся Котенок и Щенок за её хрупкую спину, как чудовища медленно, но верно спускаются со скалы. А потом — её полет к устью ущелья, всего опутанного липкой дрянью, и десятки и десятки этих тварей появившихся на вершинах окружающих Фею скал...

— Что это значит? — непонимающе прошептал Принц.

— Твоя жена и твои друзья — в двух шагах от гибели. Мурины необыкновенно устойчивы к колдовству, только магия Непобедимого Солнца способна их одолеть. Они голодны, очень голодны... Твои друзья могут стать легкой добычей этих беспощадных тварей!

— Зачем все это?! Зачем ты мне все это говоришь?! Зачем показываешь?! — в истерике закричал Принц.

— Я думаю, судьба их тебе не безразлична, вот и все. Твоя жена решилась на безумный поступок. Сама. Она отправилась в это безнадежное путешествие, на верную гибель, ради тебя. И теперь её жизнь, как и жизнь её плюшевых друзей — в твоих руках, мой Добрый Принц, — и металлические колокольчики прозвенели в его голове торжествующе.

Внутри у Принца похолодело.

— Но что же я могу сделать?! — в отчаянии всплеснул он руками.

— Ты? Ничего. Я — все. Стоит мне послать им сигнал — и мурины ничего им не сделают. Они мои верные сторожевые псы, а сторожевые псы всегда откликаются на зов хозяйки!

В это время мурины начали спрыгивать со скалы. И одна уже запрыгнула на спину Феи, когда та взлетала, крепко обхватив её таллию тонкими черными паучьими лапками.

Лицо Принца побелело как бумага. Ноги его задрожали, и он упал на колени.

— Я согласен на все... — упавшим голосом прошептал Принц. — Только спаси её и моих друзей. Моя жизнь — за их жизнь. Умоляю... — и потерял сознание.

Очнулся Принц уже на троне. На голове его был золотой обруч, похожий на корону. Обручи были на шее, запястьях, щиколотках, а за вершинами гор уже появлялись первые золотистые лучи солнца. Никогда рассвет не внушал Принцу такого ужаса!

Первые же лучи солнца, попав на золотую полированную поверхность Зеркала, вызвали удар необыкновенной силы. Жар, сжигавший тело и душу, был непереносим, а свет, слепящий глаза, ещё непереносимей. Ослепительный свет и жгучий жар наполняли все его существо — тело, душу, разум. Боль была так непереносима, что он не мог кричать, а только судорожно открывал рот, как рыба, выброшенная на сушу. Тело судорожно содрогалось под все новыми и новыми разрядами солнечного пламени. Глаза ослепли, и больше не видели ничего, кроме желтого пламени, пылавшего повсюду. Постепенно за зрением отмерли и остальные чувства. Принц перестал слышать, перестал ощущать. Казалось, он потерял все, чем был раньше. Только огонь, только свет отныне наполняли все его существо!

Внезапно Принц почувствовал, как его тело наполняется какой-то чуждой ему исполинской силой. Казалось, он одним мановением руки может свернуть даже горы. Разум его наполняется такой мощью, что, казалось, он может сосчитать, сколько в мире звезд и сколько песчинок на дне моря. И это чувство могущества продолжало расти. Принц уже не чувствовал, что он человек. Он стал больше, чем человек. Он стал богом!

А потом все кончилось. Также внезапно, как началось. Браслеты сами спали с его рук, шеи и ног. Он встал и посмотрелся в зеркало. Перед ним стояло совершенно незнакомое существо — светящееся как звезда, как солнце — исполинское, могущественное, прекрасное. На голове его — солнечный нимб, корона. На лице же его — маска, сквозь пустые глазницы которой лились потоки ослепительного света...

— Добро пожаловать в дивный, новый мир, мой дорогой солнцеокий супруг, — раздался в сознании такой знакомый, такой милый ему металлический Голос и поток ответной любви к Нему заполнил до краев все его огненное сердце и весь его солнечный разум.

Голос между тем продолжал:

— ...добро пожаловать в новый мир, мир добра и справедливости, мир красоты и совершенства, мир Непобедимого Солнца — в наш дивный новый мир, в котором мы с тобой будем Владыками и Богами. Одни. Надо всеми. И навсегда.

Принц повернулся назад, к Источнику Голоса, и сквозь прорези маски он увидел Её Лицо, точнее, Лик — округлое как солнечный диск, ослепительно прекрасное и — беспощадное, как палящее солнце безжизненной пустыни. Увидел лицом к лицу, непосредственно, не как призрак, отражавшийся в колдовском зеркале, а реально, как существо, к которому можно прикоснуться, обнять...

А потом он сделал шаг навстречу Ей, не в силах противиться охватившему все его существо Желанию, и обнял Её. Поток неописуемого наслаждения от прикосновения к этому сгустку концентрированной энергии захватил все сознание, все существо Принца. Когда его губы прикоснулись к Её губам — таким настоящим, таким реальным, таким огненно-горячим — он окончательно потерял способность контролировать себя. Огонь наслаждения поглотил его мозг и больше Принц уже ничего не помнил... Брак двух солнечных божеств совершился.

2.

Да, Принц изменился. Он почувствовал это сразу, он стал другим...

Первые два дня после своего преображения он чувствовал себя просто младенцем, который осваивает новый мир. Все было ново, все было интересно и захватывающе.

Первое, что он заметил, это гигантский поток силы, струившийся по его мышцам. Принц даже поймал себя на мысли, а не иллюзия ли эта сила? Тогда он подошел к здоровому валуну на горном склоне и со всей силы ударил ничем не защищенным кулаком по его каменной поверхности — валун рассыпался на куски, а Принц даже не почувствовал боли, на руке не осталось ни синяка, ни царапины.

— А, ну-ка, попробуем-ка себя в воздухе, — подумал Принц и со всего размаху сиганул со скалы. Сначала его тело полетело вниз, подчиняясь законам природы. Но стоило Принцу взмахнуть руками, как птица, и мысленно приказать себе взлететь, как он тут же стремительно взмыл в воздух. Скоро он увидел, что руками махать и не обязательно — достаточно мысленного желания: посмотреть на определенный предмет и "потянуться" к нему силой воли, — и он тут же летел к нему как стрела, пущенная из туго натянутого лука.

Подлетая обратно к своему каменистому плато, он заметил на его окраине чахлое горное деревце. Стоило Принцу направить мысленный взор на него — и в то же мгновение дерево превратилось в пылающий факел, в несколько мгновений сгоревший дотла, как будто его облили маслом.

Принц понял, что все эти действия он может совершать силой одной только мысли.

Даже с некогда грозным пещерным дэвом, встреча с которым в прошлой жизни, едва не стоила ему головы, Принц расправился без труда. Он специально полетел один, без посторонней помощи, не имея при себе ни доспехов, ни оружия. Он легко, без всяких карт, нашел ту самую пещеру: стоило ему лишь вспомнить её — и невиданная сила солнца сама как железо магнит привела его к ней.

Когда он вошел в пещеру, сотни щупалец с острыми когтями и присосками стремительно обвили его тело, одетое лишь в шелковую тунику. Когти вцепились в тело с намерением впрыснуть ему усыпляющий яд, а присоски — чтобы высосать без остатка кровь. Но впрыснутый яд мгновенно сгорел, попав в его огненную, как расплавленный металл, кровь, а вкусив такой крови, огненные присоски тут же вспыхнули и сгорели дотла. Оставшиеся в живых щупальца с диким визгом бросились наутек. Жирное тело дэва прижалось к дальнему углу пещеры, как испуганный котенок, но Принц воздел руки вверх и взлетел под самый потолок.

Черное, жирное, шарообразное тело, все покрытое тысячами шевелящихся щупалец в испуге заверещало, предчувствуя свою погибель. И предчувствия его не обманули...

Потому что Принц одной своей рукой схватил сразу пару десятков тонких щупалец и потащил их за собой, как ребенок, балуясь, тащит за хвост кошку. Чудовище дико заверещало, вырываясь, но хватка Солнечного Сверхчеловека была железной. Он вытащил тварь из пещеры, а потом стремительно взлетел вместе с нею в воздух и поднялся до самых облаков. Тварь верещала, судорожно билась, пуская зеленую слюну-кислоту вниз, но вырваться не могла...

Громоподобный голос сотряс снежные пики гор:

— Слушайте, горы, внимайте, облака, смотрите, горные орлы и вы — вездесущие шпионы "ЖАЛА" — какая участь ждет каждого, кто будет врагом Моего Совершенства!

А потом, с диким металлическим хохотом, от которого сотряслись горы и кое-где сошли вниз лавины, отпустил несчастную тварь.

Огромная туша в двадцать человеческих ростов в диаметре, полетела вниз с диким визгом и с грохотом лопнула, как надутый воздухом шар, оставив на камне лишь зелено-бурое выжженное пятно и обрывки зеленой кожи. Самый грозный монстр Скалистых гор был раздавлен без боя и без труда, как досадное насекомое...

А ещё Принц заметил, что стоит ему взглянуть на небо, и он сможет мгновенно сказать, сколько там звезд, сколько миль до соседнего горного пика и сколько миль он высотой, насколько глубоко Ущелье под Золотой Горой, где прячется ближайшая колония огров и каков диаметр Золотой Башни...

Эти знания не требовали напряжения ума — он просто знал и все, как мы знаем, сколько будет 2*2 или 3*3. Стоило ему направить свой мысленный взор — и он уже знал ответ. Так, когда Принц зашел в огромную библиотеку Непобедимого Солнца, ему хватало одного лишь взгляда, чтобы узнать содержание всех хранящихся там книг. Он за несколько мгновений изучил всю многотысячелетнюю Историю Целестии, ещё за несколько мгновений — всю магическую премудрость, а ещё — всю географию и биологию. Интерес к чтению сразу пропал, как и интерес к тайнам окружающего мира.

— Ну, как, дорогой, освоился с новым телом?

— Да, Мое Совершенство...

— Я рада, очень рада. Ты стал таким...

— ...каким, Мое Совершенство?

— Таким... Привлекательным... Я просто не могу оторваться от тебя, мне хочется быть с тобой постоянно, каждое мгновение... Всегда...

— Мне тоже, Мое Совершенство... Мне тоже...

Непобедимое Солнце... Трудно поверить, но даже Он не мог описать, какое значение теперь Оно имело для него! Казалось, Принц чувствует Её присутствие везде, Оно как будто бы поселилось в самом его сердце. Он ходил и постоянно видел перед собой Её Лицо — Лик древней языческой солнечной богини. Круглое, как солнечный диск, лицо-лик, пустые глазницы с изливающимися оттуда фонтанами слепящего света и копну золотистых прямых волос, как водопад солнечных лучей ниспадающих на плечи... Он видел Её всюду и готов был постоянно повторять как молитву: "О, Мое Совершенство, Ты открыла мне вечное Блаженство!" Любое слово Её Совершенства стало для него законом, любое желание — приказом, который требует неукоснительного исполнения.

Но близость к Непобедимому Солнцу ощущалась не только на уровне воспоминаний, мыслей и чувств. Это было что-то неуловимое, что-то глубоко личное, мистическое. Это напоминало брак, точнее, брачную близость, только намного глубже, сильнее, острее. Когда Принц приходил в их любимую Изумрудную залу и видел Её на троне, он не мог не трепетать всем телом от восторга и ощущения сильного возбуждения во всем теле. Такое чувство он никогда не испытывал к Фее. Собственно, чувства к Фее вообще куда-то ушли. Он уже не помнил ни тоски по ней, ни влечения. Фея стала призраком, как неделю назад приснившийся сон. А Её Совершенство — всегда была рядом, сиюминутно возбуждая горячее, огненное, ненасытное желание видеть Её, прикасаться к Ней, быть с Нею рядом.

Когда Принц смотрел на Неё — на Её величественную осанку, на Её длинные золотистые одежды, на Её идеально округлое лицо и искрящиеся чистым золотом волосы он испытывал чувство невыразимого восторга. На его глаза наворачивались слезы, как у человека, смотрящего невооруженным глазом на солнечный диск, сердце учащенно билось, в груди загорался невыносимый, но необыкновенно приятный жар. Ему хотелось ловить каждое Её слово, Её жест, Её взгляд и смотреть, смотреть, смотреть, бесконечно восторгаясь Её Совершенству.

Но было ещё кое-что. Принц перестал нуждаться в еде и в отдыхе. Он перестал спать. Каждую ночь он уходил в Их Тайную Малахитовую Комнату в глубоких подземельях, чтобы оставаться наедине с обожаемым Совершенством. Здесь они садились друг напротив друга и Принц протягивал свои руки к Её рукам.

Конечно, никаких рук у призрака не было, хотя Принц через прорези маски их видел. Прекрасные тонкие с длинными, покрашенными золотистым лаком, ногтями золотистые ручки, унизанные золотыми перстнями с бриллиантами, с золотыми браслетами на запястьях. Но когда руки Принца прикасались к "рукам" Непобедимого Солнца, он чувствовал нечто невообразимое: его тело пронизывала какая-то энергия, энергия неодолимой силы, которая причиняла ему неземное, какое-то запредельное и запретное наслаждение, от которого, казались, начинал плавиться разум. Он чувствовал в эти ночи, что они становятся чем-то единым с Непобедимым Солнцем, и что этот союз, лишь отдаленно напоминая супружеский, бесконечно превосходит его по глубине переживаний. В эти моменты он не видел ничего — ни комнаты, ни стола. Его сознание улетало в какое-то таинственное место, наполненное светом, где он погружался в объятия бесконечного, такого осязаемого, такого упругого, такого нежного и мягкого солнечного света, который пронизывает все его существо, причиняя неизреченное и непостижимое наслаждение...

— Что это, Мое Совершенство? Что со мной происходит?

— Ты входишь в Поток, мой дорогой...

— А разве я уже не в Потоке?

— Глупый, — золотые колокольчики зазвенели нежно и игриво, — Поток бесконечен, и вхождение в Него также бесконечно... Мы становимся с тобой одним целым, но мы ещё не слились...

— Значит, мы — муж и жена?

Опять звон колокольчиков...

— Тебе ещё многое предстоит понять и постичь, дорогой. Но если ты хочешь, думай так, но знай, что на самом деле — это выше, бесконечно выше... Скоро, скоро ты все поймешь... Доверься мне...

И она снова брала его руки в свои и Принц опять улетал в страну неизреченных наслаждений, забывая обо всем на свете.

А наутро после этих сеансов, он был полон сил и энергии — он готов был служить Непобедимому Солнцу до конца. Он чувствовал, что его связь с Нею становится все глубже и глубже. Непобедимое Солнце отныне живет в нем, а он — внутри Неё. И от этой мысли, и от этих ощущений все его существо наливалось восторгом. А когда садилось солнце, его неодолимо влекло опять в Малахитовую комнату. Он понимал, что обойтись без этого больше не может. Он стал рабом Её Совершенства и тех запретных наслаждений, которые Она ему открывала. А мысли и воспоминания о Фее с каждым разом все больше и больше бледнели и уходили все дальше и дальше в глубины подсознания.

А ещё Принц по поручению Её Совершенства взял на себя все заботы по подготовке нужного количества солнечного сока. Он спускался в подземелья и руководил работой рабов Непобедимого Солнца. Големы и карлики слушались одного движения его мысли. Стоило ему посмотреть в глаза или на переносицу раба, и он тут же получал от него мысленный сигнал и со всех ног его исполнял.

Также Принц занимался инспектированием вооруженных сил армии Непобедимого Солнца. Боевые големы исправно проводили учения под его руководством, а большие золотые драконы совершали учебные вылеты по окрестности. Карлики заправляли их через ротовые отверстия солнечным соком и драконы изрыгали сжигавшее даже камень пламя. Принц совершил несколько пробных вылетов по окрестностям и сжег несколько десятков колоний диких огров. Ему доставляло наслаждение, когда эти неуклюжие зубастые твари превращались в пылающие факелы, выбегая из своих подожженных драконами пещер, и падали с обрывов вниз. Принц любил представлять на их месте врагов Её Совершенства, которых будет ожидать точно такая же участь. Эта мысль поднимала ему настроение. Драконами управляли сидевшими верхом големами-воинами. А Принцу дракон был не нужен — он летал сам, без посторонней помощи. А управлял он своими воинами также при помощи мысли.

Принцу хотелось совершить и более серьезный вылет, но Её Совершенство пока не позволяла этого делать:

— Ещё не время, дорогой, ещё не время... Нельзя выдать себя раньше срока... У тебя ещё будет возможность проявить свою любовь ко Мне... Я обещаю...

И сердце Принца наполнялось безудержным восторгом. Да, он обязательно проявит свою любовь к Её Совершенству, любой ценой!

— Мое Совершенство, вчера мои разведчики засекли отряд "ЖАЛА" на северной окраине Скалистых гор. По-моему, они шпионили за нами. Мне очень хотелось сразиться с ними, но Ты мне запретила.

— Да, дорогой, они шпионят здесь повсюду. Близится война.

— Почему феи так не любят тебя? Ведь Ты так добра, так прекрасна, так совершенна... Не понимаю! Каким надо быть неблагодарным злодеем, чтобы поднять на Тебя руку?! О, если только они посмеют сделать это, я во мгновение ока отсеку её, клянусь Тебе!

— Да, дорогой, именно поэтому они и ненавидят меня — из зависти. Они завидуют моему Совершенству...

А ещё Её Совершенство посвящала Принца в свои тайны.

— Знаешь ли ты, мой дорогой Принц, как устроен тот мир, в котором ты живешь?

— Не понимаю твоего вопроса. Я могу посчитать расстояние до ближайшей звезды или песчинок вон на той дорожке...

— Это не то, не то! Лучше посмотри сюда!

Принц посмотрел в малахитовый камень на столе и он засветился изнутри зеленым светом и в этом свете Принц увидел...

Принц увидел зеленую полусферу. На самом верху её — скопление облаков, на которых стояли воздушные замки фей, разбиты роскошные сады, а розовые облака, как барашки на пастбище, скопились на самом верху, ещё выше обиталищ фей. Туда большими группками летали феи, чтобы что-то взять и принести обратно

"Сущие пчелы, которые собирают нектар из цветов, а потом относят его в улей", — подумал Принц.

— Да, дорогой, они действительно напоминают пчел. Только жадных и завистливых!

— Почему? Феи ведь никому не делают зла!

— Смотри...

Принц увидел, как феи приносят розовую массу в свои дома, делают из неё кушанья, а потом с большим удовольствием съедают их. И, о, чудо! Мановение руки Её Совершенства — и Принц видит тело феи прозрачным. Он видит, как розовая масса проникает в желудок феи и тело её изнутри наполняется каким-то мягким розовым светом. Едва наметившиеся морщинки разглаживаются, едва потемневшее лицо становится розовым и румяным как у младенца, а попавшие внутрь организма черные палочки бактерий тут же исчезают, мышцы и голова наполняются новыми силами.

— Видишь, дорогой, в чем секрет могущества фей?

— Да, Мое Совершенство. Теперь я понимаю, почему моя жена заставляла меня каждый день есть эту розовую массу и сама ела её каждый день. Но что здесь такого?

— Посмотри сюда.

Взгляд Принца потянулся к другой части сферы — надземной. Он увидел кладбище у людского города. Стоит открытый гроб, в нем лежит покойник, его лицо неподвижно, хотя и на коже у него — ни одной морщинки, ни одного седого волоса на его голове. Вокруг — рыдающие родственники. Священник произносит слова утешения. Взрослая женщина с красивым лицом упала на колени и целует сложенные на груди руки покойного, который выглядит таким здоровым, таким молодым — совсем как живой! Юноша, мало чем отличающийся от женщины, такой же молодой, с розовой кожей и без единой морщинки, оттаскивает женщину от гроба и двое бородатых мужчин опускают гроб в могилу на веревках, после этого принявшись деловито забрасывать землю лопатами.

— Зачем ты показываешь мне это, Мое Совершенство?

— А разве ты не понял, дорогой? Феи наслаждаются вечной жизнью, поедая розовые облака, а смертные люди, которые НИЧЕМ НЕ ХУЖЕ, а может, и во многих отношениях ДАЖЕ ЛУЧШЕ фей, вынуждены умирать — ты не находишь в этом ничего странного?

— Пожалуй. Но почему так происходит? Почему феи не могут дать им пыльцы и ваты из розовых облаков и прекратить это? Ведь мне же они давали!

В ушах Принца мелодично зазвучали золотые колокольчики.

— Ты им был нужен для размножения их рода, для того, чтобы твоя фея не умерла со скуки тысячелетиями сидя на одном месте, как привязанная сторожевая собака. А эти несчастные — им нужны для того, чтобы ими управлять. Если люди будут бессмертными и могущественными, как феи, кто потерпит тогда их власть над собой?

— Но ведь этот покойник хорошо выглядит, несмотря на то, что имеет уже взрослого сына, да и жена его тоже...

— Это не удивительно, мой солнцеокий супруг. Овощи и фрукты, которые растут самосевом, специально модифицированы для того, чтобы замедлять процесс старения у людей. Теперь они живут до ста лет, а в эпоху, которую феи называют Темными веками, они едва доживали до пятидесяти. У людей почти нет морщин и седины. У них нет болезней, кроме механических травм. Но тем горше им умирать — в расцвете сил, угаснув за пару дней.

— А разве раньше было иначе?

— Было. Человек подготавливался к смерти долгой болезнью и старостью. Теперь он умирает внезапно от совершенного истощения организма, который до последнего искусственно стимулируется тратить все свои силы на поддержание "хорошей формы".

— Возмутительно! — воскликнул Принц. — Так давай же поскорее взорвем нашу солнечную бомбу и подарим этому миру бесконечное счастье! Пусть люди аннигилируют и станут вечно золотыми и вечно блаженными!

— Ещё не время... не время, мой солнцеокий супруг... Ещё не время...

Её Совершенство стало для Принца всем, но стал ли Принц для Неё таковым? Принц хотел верить, что это так. Но он не мог читать Её мыслей. Мысли карликов, мысли животных, даже механические команды в головах големов он читал свободно. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, кто что думает. А в мысли Непобедимого Солнца он проникнуть не мог, равно как в Её сокровенные планы.

3.

Однажды Принц почувствовал призыв Непобедимого Солнца прийти в их любимую Малахитовую Комнату. Через прорези Маски он отчетливо увидел, как Непобедимое Солнце всматривается в голограмму на поверхности Малахитового стола, спроецированную малахитовым шаром, горящим изнутри ярким зеленым огнем.

— Дорогой, у Меня к тебе есть важное дело, — сказала Она, не глядя на Принца.

— Да, Мое Совершенство?

— Пришла пора испытать себя в настоящем бою, ты не находишь? Испытать все твои боевые возможности! — и Она пронзительно посмотрела прямо на него — потоки солнечного огня, вырывающиеся из Её пустых глазниц, спалили бы его мозг за одно мгновение, не будь он Преображенным, не будь на его лице Маски.

— Что? Мы начинаем войну против фей за освобождение человеческого рода?

Пронзительно зазвенел металлический колокольчик в его голове.

— Не-е-е-ет, ещё рано, но бой все равно будет серьезным. Это тебе не огров с пещерным дэвом гонять. Иди сюда!

Принц подошел вплотную к столу. На зеркально отполированной поверхности стола отображалась пока ещё малознакомая ему карта Заморья. В центре была видна величиной с мизинец Золотая Башня. Вокруг — Скалистые горы, а внешний желтый круг вокруг гор — Пустыня Желаний.

— Смотри, дорогой, мы здесь, в центре, а в-о-о-о-от здесь — она указала тонким пальчиком на юго-восточное побережье Заморья, где, довольно далеко от континента, располагалась группа из пяти больших островов — Острова циклопов.

— Острова циклопов? Интересно, а что они сделали Моему Совершенству, ведь они довольно далеко от нас.

— Они отказались платить мне дань и зажарили себе на обед моих послов-карликов. Дань, между прочим, для нас с тобой принципиально важную — золото. Эти острова исключительно богаты им. В частности, по моим расчетам, в горах Островов циклопов хранится почти четверть мировых запасов золота. Карлики давно пытаются наладить торговлю с циклопами, чтобы иметь к ним доступ, но обычно это заканчивается тем, что они становятся первым блюдом на их трапезе, — и Непобедимое Солнце опять рассмеялось.

— Я сделаю все, как велишь ты, Мое Совершенство, но как мне поступить, если вмешаются феи — они ведь постоянно следят за нами!

— Они не вмешаются. Циклопы отвергли конвенцию о снижении употребления мяса и, вдобавок, их обоснованно подозревают в каннибализме, так что феи только скажут нам спасибо, если мы наведем порядок там, куда они не могут сунуть свой длинный нос. Другое дело — Морская Конфедерация...

— А что с ней?

— Циклопы — любимые игрушки русалок. Они их всячески опекают и периодически подкармливают ненавистными им категориями людишек — всякого рода рыбаками, китобоями, ловцами устриц и жемчуга. А потому они не допустят ничьего вмешательства в дела Островов. Если бы это было не так, феи давно бы отомстили циклопам за их злостное мясоядение и каннибализм, но поскольку это территория Морской Конфедерации, то даже "ЖАЛО" туда не имеет право сунуться без угрозы спровоцировать большую войну. Потому я и говорю тебе, что операция будет достаточно серьезной, чтобы ты смог показать себя во всей красе. Ведь если вмешается Морская Королева Лора со всем своим перепончатым зеленоволосым воинством...

— Будь уверена, Мое Совершенство, я расправлюсь со всеми твоими врагами, кто бы они ни были! — бесстрастно и твердо сказал Принц, радуясь, что наконец-то может делом доказать свою огненную любовь к Её Совершенству.

— Замечательно! А я буду наблюдать за боем отсюда, но подсказывать не буду — не надейся! Я хочу, чтобы это был только твой бой, твоя победа, твой триумф! Ты меня понял? — и опять опалила душу Принца глазами-прожекторами. Волна жгучего наслаждения пронзила все тело Принца. Он не удержался и... взял её за руку. Огненное блаженство едва не вынудило его сесть на стул, так как ноги сразу ослабели, но Непобедимое Солнце отстранилась.

— Сейчас не время... Тебе лететь — полночи... — томно прошептало Оно. — Ты должен быть на месте к рассвету — русалки в это время уходят на дно спать, циклопы много едят на ночь и ночь спят беспробудно, так что твой удар будет внезапным. И помни! — уничтожаешь только первые два острова — остальные не тронь! Думаю, после гибели первых двух, они станут посговорчивее.

Принц мерным печатным шагом шел к Ангару. При его появлении золотая стена бесшумно отъехала в сторону, а стоявшие уже плотным строем боевые големы одновременно в знак приветствия воздели правые руки. Из строя вышел З-001, в шлеме с алым плюмажем, закутанный в алый плащ. Громко печатая шаг, подошел к Принцу и отдал честь:

— Ваше Высочество, эскадрилья "А" к вылету готова. "Драконы" заправлены, "жуки" загружены в брюшные отсеки и также заправлены, десант ждет команды.

— Благодарю тебя, капитан. А теперь приказываю всем занять позиции. Готовность Љ1.

— Есть, готовность Љ1!

Капитан З-001 отдал честь и отдал приказ занимать места.

Солдаты бегом бросились к "драконам". Одни поднимались на "спины" по лестницам, другие занимали места внутри их золотого "чрева".

Не успел Принц досчитать и до десяти, как все солдаты были на своих местах. Загудели чрева пятидесяти "драконов" эскадрильи "А" и из ноздрей и задней части золотых механических чудовищ вырвались клубы едкого огня и дыма.

Принц с капитаном З-001 заняли места на флагманском, самом крупном "драконе", чтобы возглавить экспедицию. Когда Принц сел на заднее кресло в углублении в спине "дракона", З-001 уже потянул на себя запускающий рычаг. Испустив облако черного зловонного дыма, дракон стал медленно взлетать вертикально вверх, пока не достиг потолка. Потолочный люк бесшумно открылся, и дракон влетел в горизонтальную шахту и, переключившись на хвостовой двигатель, стремительно, как выпущенная из лука стрела, полетел вперед. За ним уже летели другие драконы эскадрильи. Покинув гору, в открытом воздушном пространстве они на ходу перестроились в боевой порядок в виде огромного равнобедренного треугольника. Флагман взял курс сначала на юг, а потом — на юго-восток.

Эта ночь была безлунной и беззвездной — просто созданной для ночной вылазки. Тучи закрывали почти весь небосвод, вдобавок туман застилал белым маревом землю и горы. Но големы в полете ориентировались только на свои датчики. Посылаемые ими радиоволны отражались от твердых поверхностей, а потому они безошибочно определяли путь.

Огни на драконах были погашены, лишь из хвостового сопла иногда вырывались клубы пламени, но их можно было заметить только с довольно близкого расстояния. Летели они бесшумно, мерно размахивая своими большими золотыми перепончатыми крыльями.

Конечно, от Принца не могло укрыться, что феи "ЖАЛА" уже на хвосте. Он видел это своим мысленным взором. Он даже мог сказать, сколько их, какое до них расстояние, с какой скоростью они летят, на каких животных и даже что у них лежит в седельных сумочках. Но все это его мало волновало. Пусть только попробуют атаковать! Он им покажет все, на что он способен! Но никакой атаки не было, и Принц перестал об этом думать.

Жаль, что этой ночью не получилось остаться наедине с Её Совершенством! Это, конечно, сама по себе большая потеря. Впервые за все время после Преображения, они не вместе. Принцу стало как-то тоскливо и неуютно на душе.

"Ну ничего, — утешил сам себя Принц, — зато я докажу ей, как я Её люблю. Все Её враги будут уничтожены беспощадно!" И Принц полностью погрузился в приятные воспоминания о Её Совершенстве и о том, что он сделает со всеми её врагами, когда они попадут в его руки.

4.

На самом северном из Островов циклопов этой ночью был праздник. У них был сегодня ужин с мясом, и не просто мясом, а мясом деликатесным — человеческим.

Русалкам удалось наколдовать сегодня большую бурю, и целый корабль ненавистных русалкам китобоев — киты были одними из самых любимых животных Морского Народа — разбился у их берегов. Такое теперь случалось нечасто — феи обычно зорко следят за этим районом, не допуская в него людей.

Феи, конечно же, и сами были не в восторге от истребления китов, но, как и в случае с лесной охотой, они позволяли людям убивать китов и ловить рыбу и устриц по квотам. Не более 10 000 устриц, 5000 крупных рыб в месяц, не более одного кита в полгода — на 10 000 человек. А корабли рыбаков и китобоев всегда сопровождали патрули "ЖАЛА". Но в этот раз они не уследили. Назревала большая война с Солнечной Ведьмой и все силы фей стянуты туда, так что деликатесное мясо перепало и циклопам.

На острове были устроены огромные костры, на огромные вертела нанизаны несчастные китобои (или, как их с ненавистью называли русалки — "китоубийцы"), и ароматный запах жареного мяса возбуждал у ликующих циклопов неистовый аппетит. Собрались все. Не только волосатые и косматые гиганты, но и их менее крупные подруги, маленькие по их меркам детеныши (каждый из которых был на голову выше взрослого человека). Из детенышей мало кто ещё пробовал человечины — им должна достаться особенно крупная доля!

А потом окрестные джунгли и горы огласились стуком больших деревянных барабанов, обтянутых человеческой кожей, и флейт из человеческих берцовых костей — праздник начался!

Один за другим с костров снимались вертелы с жареными "человеками". Взрослые циклопы ели их с вертелов прямо с костями, которые так аппетитно хрустели во рту! Для детенышей матерям приходилось снимать туши с вертелов руками и разрывать на части, чтобы никто не подавился. Дети с таким аппетитом хрустели, что старики умилялись до слез — они ещё помнили рассказы о том, что когда-то вкусная человечина была также доступна, как баранина, а сейчас приходилось радоваться, если уж хоть раз в столетие удастся полакомиться ею.

Запивали человечину циклопы трофейным вином, добытым из трюмов кораблей. Вино тоже доставалось редко, так что циклопы быстро опьянели и под грохот барабанов и визг флейт пустились в пляс вокруг костров. Они схватили друг друга за плечи и такой змейкой стали, громко смеясь, прыгать вокруг костров, высоко задирая в такт свои большие волосатые ноги.

Когда горизонт стал светлеть, праздник подходил к концу. Циклопы тщательно затоптали тлеющие угли и в обнимку с женами отправились по своим пещерам. Оставшиеся на берегу охранники с завистью посмотрели им вслед — им-то хорошо, они сейчас после такой вкуснятины и винца выспятся как следует, а мы тут, под этим омерзительным солнцем, будем сидеть до смены караула!

Впрочем, долго негодовать караульным не пришлось. Головы их отяжелели от съеденного и выпитого, так что один за другим они повалились на землю и крепко заснули.

А потому не видели, как на горизонте, там, где небо подернулось розовой дымкой, появились какие-то движущиеся точки. Одна, вторая, третья... И увеличивались в размерах. Они летели, как стая черных птиц, в ровном порядке, правильным равнобедренным треугольником.

Когда они долетели до острова, треугольник разделился на две части, а каждая из них — ещё на три. Один отряд полетел дальше, а второй стал стремительно снижаться волнами. Сначала пошла на заход одна "волна", вслед за ней другая, а потом третья.

Один из циклопов, дернувшись во сне, напоролся щекой на камень и проснулся. Он открыл свой единственный глаз на лбу и... его огромный толстогубый клыкастый рот раскрылся, не в силах издать ни звука. Прямо на него, стремительно снижаясь, летело пять сверкающих при лучах восходящего солнца самых настоящих драконов — с выпученными зелеными глазами, ощеренными зубастыми пастями, из которых вырываются клубы дыма, махая своими огромными крыльями, только почему-то эти драконы были не черные или зеленые, как обычно, а золотые.

Но задаться вопросом, почему это так, циклоп уже не смог, так как все пять драконов одновременно выпустили по длинной струе зловонного пламени и все десять циклопов охраны в одно мгновение превратились в пылающие с ног до головы головни, и тогда циклоп дико закричал от страшной боли...

5.

— Ваше Высочество, подлетаем. До цели — полторы мили, — донесся в голове Принца бесстрастный механический голос.

Это вывело Принца из мечтательного состояния. Он взглянул вниз и увидел, что туман уже почти рассеялся, занимался рассвет, внизу отчетливо проглядывает плеяда из пяти островов. Силуэты трех дальних островов терялись в туманной дымке на горизонте. Первые два можно было рассмотреть отчетливо. Это были довольно большие куски суши, каждый миль по пятьдесят в диаметре. В центре каждого из них виднелись заросшие джунглями горы, ближе к берегу, в низине — сплошной ковер густой тропической растительности.

Тепловые датчики, встроенные в Маску, указали на скрывавшихся в зарослях охранников.

— Капитан, видите цель?

— Так точно, Ваше Высочество. Цели обнаружены и будут уничтожены, как только попадут в радиус поражения.

— Отлично. Телепатируйте З-002, чтобы вел свой дивизион на другой остров, а мы займемся этим. Разделяемся на три эскадрильи, будем жарить волнами. Когда все сожжем — начнем высадку. Задание понятно?

— Так точно, Ваше Высочество. Приступаю к исполнению.

Через пару мгновений треугольник стал перестраиваться в две колонны. Одна из колонн, во главе с З-002, полетела дальше, к другому острову, а вторая с флагманом в центре стала на лету перестраиваться в три линии с четкими интервалами. Атаку начала первая линия.

З-001 выжал рычаг до отказа, и "дракон" резко пошел на снижение. Остров стал стремительно расти в размерах. В зеленой массе джунглей маленькие красные фигурки, выдаваемые тепловизорами Маски, стали превращаться в огромные, в пять человеческих ростов, чудовищ с единственным глазом на лбу.

— Цель в пределах досягаемости, Ваше Высочество.

— Да постигнет их судьба всех врагов Её Совершенства, капитан. Огонь!

И в тот же миг рука З-001 нажала на ярко-красный рычаг до предела. Пасть дракона изрыгнула из золотой утробы длинный язык пламени и лежащие в зарослях циклопы в одно мгновение превратились в горящие головни. С диким криком они вскочили и принялись бегать и кататься по земле в тщетной попытке погасить охватившее их пламя, но уже через пару минут бессильно рухнули на землю. Вскоре от них не останется даже и пепла — драконий огонь не чета обычному — он сжигает все дотла.

Но это было только начало. Ни капитан З-001, ни другие солдаты, уже не останавливали чудовищный огненный поток. Драконы летели и сжигали на своем пути все, что только им попадалось. Сплошной ковер жидкого оранжевого пламени покрыл всю площадь острова, ведь за первой волной огненосных драконов шла вторая, за второй — третья.

Горели джунгли, горели сараи с овцами и коровами, горела трава, горели даже камни и песок, в пар превратилось большое озеро вместе с рыбой... Весь остров превратился в пылающую печь. Несчастные овцы и коровы, которым удалось выбежать из загонов, проломив горящие двери рогами, сгорали с диким воем прямо на бегу. Даже те, кто забегал в воду моря, сгорали даже под водой — драконий огонь нельзя было потушить и водой. То же самое творилось на другом острове.

Три линии драконов сделали три захода тремя волнами поочередно и острова, на которых ещё недавно паслись мычащие коровы, весело болтали попугаи и мартышки, летали красивые тропические бабочки, превратились в выжженные пустыни, безжизненные, черные, покрытые оплавленной коркой расплавленного золота, ведь даже песок и камни здесь были золотые.

Наконец, когда флагман выходил из пике в третий раз, Принц услышал:

— 100% растительности и движущихся объектов в открытой части острова поражено, Ваше Высочество.

— Отлично, капитан, телепатируйте — готовим десант в пещеры. Переходим в фазу зачистки. Я лично возглавлю атаку.

В это время огонь стал стремительно угасать. Сжигая свои жертвы очень быстро, он, не находя себе пищи, быстро и гаснет.

Драконьи линии вновь спикировали, пилоты потянулись к рычагам, открывающим брюшные люки.

— Ваше Высочество, мы засекли патруль "ЖАЛА". Он в двух милях к северу. Каковы будут распоряжения?

— Я знаю, капитан. Они висели у нас на хвосте с самого начала, я их чувствовал... Ничего не предпринимайте. Её Совершенство не давала нам инструкций связываться с ними. Они не будут нападать. Циклопы — враги Сообщества.

— Вас понял. Телепатирую другим. Идем на снижение. Десант будет выпущен через пару минут.

Флагман стремительно приближался к земле. Наконец, когда он уже летел на низкой скорости всего в тридцати шагах от поверхности, З-001 потянул на себя желтый рычаг, брюшные люки открылись и из них прямо на лету стали выпрыгивать золотые големы со щитами, огненными мечами или лучевыми трубками, а вслед за ними — "жуки", на ходу выпуская из своих "панцирей" лучевые трубки более крупного калибра.

Опорожнив свои золотые чрева, золотые драконы полетели по направлению к пещерам, чтобы зачистить их до подхода десанта. "Жуки" выстроились в две линии и поехали вперед, позади них, прячась за желтые горбатые панцири, шли, закрывшись ростовыми щитами с головы до ног големы. Принц спрыгнул с флагмана и полетел по воздуху, обогнав наступающее войско. Затем он приземлился и, взмахнув огненным мечом, возглавил атаку.

Через отверстия Маски Принц видел, как драконы подлетели к пещерам, подобно гигантским стрекозам зависли в воздухе и залили тремя длинными струями жидкого пламени каждую из пещер. Укрылись ли враги Её Совершенства в глубинах пещер, достало ли их пламя — неизвестно. Во всяком случае, это позволило десанту беспрепятственно приблизиться на расстояние примерно трехсот шагов до пещер.

Сделав свое дело, драконы резко развернулись в сторону моря, освобождая пространство для тех, кто будет зачищать сами пещеры. Десантники с Принцем во главе перешли на бег.

Но когда до пещер оставалась какая-нибудь сотня шагов, вдруг в широких устьях пещер — до 7 человеческих ростов в диаметре — показались циклопы с огромными камнями в когтистых лапах. Лица их были искажены от ярости, измазаны сажей, на их телах виднелись сильные ожоги. Они издавали дикие крики и потрясали камнями над головой.

"Пожалуй, они полны решимости сражаться, — подумал Принц. — Ну что ж, тем лучше".

Только Принц подумал об этом, как циклопы стали швырять каменные глыбы в наступающих солдат. Один из камней упал прямо перед Принцем, другой Принц остановил прямо в воздухе и отбросил в сторону.

Камни стали падать все чаще и чаще. Видимо, к бою подключились почти все взрослые члены племени. Теперь их можно было заметить не только в устьях пещер, но и на вершинах гор, в расщелинах, на тропинках. Начался самый настоящий каменный дождь. Десяток големов были раздавлены всмятку, некоторые — серьезно повреждены. Но остановить наступление, они, конечно, не могли.

Вперед вышли големы-щитоносцы, за спинами которых прятались все остальные. Своими большими золотыми щитами, как ракетками, они легко отбивали падающие камни. Другие големы прятались за бронированными спинами "жуков", которым камни не могли причинить серьезного вреда. Это существенно сократило потери.

А потом "жуки" и големы открыли такой шквальный огонь из лучеметов, что все основные огневые точки противника были вскоре подавлены, ведь стреляли големы без промаха, попадая точно в цель — в единственный глаз циклопов на лбу. Оставшиеся в живых горные чудовища снова попрятались в пещерах.

Принц, конечно, мог бы и один перебить всех циклопов, без своего механического войска. Однако миссия на Острове преследовала цель не только проявить физические, но и командные, полководческие навыки Принца. С циклопами могли справиться големы, он и позволял им это делать, умело на телепатическом уровне управляя их действиями. Он приказывал щитоносцам делать одно, стрелкам — другое, корректируя их огонь, регулировал скорость и огонь "жуков". Для применения своих физических способностей, Принц знал, придет ещё время. Именно там, где големы окажутся бессильными, он и проявит себя во всем своем могуществе!

Добравшись до устьев пещер, десантники, включив фонарики на своих шлемах, отправились дальше, щедро поливая пульсирующими лучами любую движущуюся цель, даже если это была всего-навсего летучая мышь. Ясно было, что циклопы спрятались в глубине пещер и теперь их придется выкуривать оттуда по одному.

— Ваше Высочество, — раздался в голове Принца знакомый механический голос З-001. — У нас здесь проблемы. Из моря выплывает множество каких-то объектов. Что прикажете предпринимать?

— Подождите, я иду к вам. Пока не предпринимайте ничего!

Принц повернулся к ближайшему старшему офицеру, З-007

— Продолжайте зачистку. Приказ — уничтожить всех без остатка. Понятно?

— Так, точно, Ваше Высочество, — отдал честь З-007.

Принц развернулся, воздел руки и стремительно полетел к берегу, а З-007 махнул рукой, и щитоносцы осторожно пошли вперед, стараясь не отставать от въехавших в пещеры "жуков". Вслед за ними пошли меченосцы с огненными мечами, а потом — воины с лучевыми трубками, поливая лучами каждую щель, каждую нишу в пещере.

Тем временем Принц уже подлетел к побережью. Там действительно творилось что-то неладное. Море грозно бушевало, огромные волны накатывали на сожженный берег и разбивались о камни, небо затянуло черными тучами, заблистали молнии, грянул гром. Посреди моря всплыла огромная рыбина, в десятки раз больше самого крупного кита, со пастью, в которой бы мог уместиться не один корабль, усеянной длинными острыми зубами. На зеленой чешуйчатой спине рыбины сидела красивая высокая женщина с длинными зелеными волосами в коротком, до колен, зеленом платье. Рядом с ней — несколько десятков таких же зеленоволосых молодых женщин и зеленобородых мужчин. А сотни и сотни таких же существ подплывали со всех сторон — на дельфинах, касатках, морских черепахах, кашалотах. В общем, Морская Конфедерация готовилась ударить по-настоящему...

Как только Принц оказался на берегу, он приземлился и стал ждать. И ждать ему пришлось недолго:

— Кто посмел так дерзко посягнуть на территорию Морской Конфедерации?! Я тебя спрашиваю, кто ты?! Отвечай! И по какому праву тут творится такой кошмар! — донесся до слуха высокий и сильный женский голос. В унисон ему угрожающе зарокотало бескрайнее Море.

Но вместо ответа Принц махнул рукой и двадцать пять золотых драконов одновременно полетели в сторону Морской Королевы.

Но не тут-то было! Морская Королева что-то прошептала огромной рыбине, и та мгновенно погрузилась в морскую пучину, то же самое сделали сотни её слуг, так что огненный шквал не причинил никакого вреда Морскому Народу. Но стоило драконам начать набирать высоту на выходе из пике, как море заволновалось ещё сильнее, и из бездонных глубин на поверхность вынырнула гигантская тварь. Её рогатая уродливая голова с зелеными глазами ящерицы смотрелась поистине устрашающе, гигантская пасть, диаметром в десять человеческих ростов, была усеяна огромными, в человеческий рост, зубами. Не успел Принц моргнуть глазом, как морское чудовище мощным ударом рогов сбил сразу пятерых драконов, летевших последними. Драконы потеряли равновесие и рухнули в воду, навсегда исчезнув в морских волнах. Остальным все же удалось взлететь в воздух и они уже готовились пойти на второй заход, но З-001 получил мысленный приказ Принца:

— Капитан, отводите драконов на остров. С морскими чудовищами вам не справиться. Это мой бой. Продолжайте зачистку пещер.

— Как прикажете, Ваше Высочество.

И драконы, набрав достаточную высоту, чтобы быть неуязвимыми для морского змея, стройной цепочкой полетели в сторону суши. Принц, опять воздев руки, точь-в-точь как это делает ныряльщик перед прыжком в воду, оторвался от земли и полетел навстречу Змею, на ходу вынимая из "кармана" на бедре два черных предмета, из которых полыхнули огненные лезвия.

Морская Королева Лора уже всплыла на поверхность и с удивлением смотрела на этого никогда не виданного ею раньше воина. Весь закованный в золотую полированную броню, с длинным пурпурным плащом за плечами, в сплошном шлеме с пурпурным плюмажем и наглухо закрывающей лицо золотой маске, с двумя пламенными мечами в руках он казался каким-то древним солнечным божеством, прилетевшим сюда вершить свой грозный суд.

— Кто ты, солнечный незнакомец, кто?! — восхищенно закричала Лора. Но незнакомец ей не ответил, продолжая лететь прямо навстречу морскому змею.

Змей, подпустив его поближе, резко выбросил вперед длинную шею с ощерившейся пастью, намереваясь на лету проглотить дерзкого противника, который по сравнению с ним был что комар перед удавом. И... ему это удалось!

Но тут-то и началось самое интересное!

Внезапно Змей содрогнулся всем телом, ещё, ещё, ещё. Изо рта его потекли потоки крови. Змей пронзительно завизжал и стал биться головой об воду, а потом — о берег, до тех пор, пока последний раз не дернувшись, не выбросился на обожженную почерневшую сушу, как это делают больные киты. Его чрево вдруг распалось и из него, весь в какой-то зеленовато-желтой дряни, вышел, как ни в чем не бывало, золотой воин с двумя мечами в руках. Только плюмаж его шлема и плащ выцвели, да доспехи кое-где почернели.

Морская Королева не могла поверить своим глазам, видя такую бесславную кончину её змея, а потом — пришла в дикую ярость.

— Ах ты желтая железка! Ну ты у меня сейчас научишься плавать — на дне! — И вместе с окружающими её сотнями зеленоволосых девушек с перепончатыми пальцами и зеленобородых мужчин она поднесла к губам морские раковины и раздался протяжный гулкий звук.

Море забурлило, зашумело, тучи заполнили собой все небо, раздалось несколько громких ударов грома, заблистали молнии, подул шквальный ветер, затряслась земля под морем, и вызванная им огромная волна — в пять десятков человеческих ростов — понеслась прямо на желтого человека. Сила удара такой волны, вызванной сотнями весьма неслабых представителей Морского Народа во главе со своей Королевой, которая могла бы поспорить с самой Триединой Премудростью, могла бы разбить на куски даже гранитную скалу, смыть в море целый город, утопить флот из сотен кораблей в одно мгновение. Так с удовольствием и злорадством думала Лора, видя, как чудовищный молот из морской воды приближается к дерзкому выскочке, бросившему вызов Ей, главе могущественной Морской Конфедерации.

Когда волна уже подходила к берегу, Принц стремительно взлетел в воздух и сделал движение руками, как бы отталкивая её от себя. И действительно, волна тут же остановилась, как будто натолкнулась на какую-то невидимую преграду...

Морская Королева Лора не могла поверить своим глазам. Ладно, если десяток фей "ЖАЛА" могли поставить щит и выжить от удара волны. Но чтобы одно существо одним мановением рук остановило гигантское цунами!!! Такое за многотысячелетнюю жизнь Лора видела впервые.

Но она не собиралась так просто сдаваться. Морская Королева взялась за руки с другими русалками и тритонами — а их были сотни. Вместе они образовали длинную магическую цепь и попытались "протолкнуть" застывшую в воздухе волну дальше, но всякий раз натыкались на какую-то невидимую непреодолимую преграду.

Лора чувствовала, что силы её иссякают. Сильное жжение охватило грудь и голову — она больше не могла бороться с незнакомцем и опустила руки. Огромная волна, вместо того, чтобы обрушиться на берег, раздавив одетого в маску человечка, вопреки всем законам природы, покатилась обратно и накрыла саму Лору и все её морское воинство. Лора едва успела нырнуть вместе с остальными русалками и тритонами вглубь океана, а вот рыбина и многие сотни брошенных на произвол судьбы животных (кроме, пожалуй, морских черепах, которые тоже успели глубоко нырнуть) были насмерть раздавлены водяным молотом, который переломал им все кости. Чудовищная рыбина, а также множество дельфинов, касаток и кашалотов всплыли кверху брюхом на поверхности бушующего Моря.

Не давая опомнится Морскому Народу, Принц перешел в контрнаступление. Недолго думая, он нырнул прямо в океан и поплыл вдогонку за Лорой. Обернувшись, Лора с ужасом увидела, как ловко плывет её золотой враг, рассекая толщи зеленой воды своим золотым телом.

"Создатель! Да человек ли это вообще?! Да кто же это?! Кто?!" — и прибавила ходу. Но даже её скорости не хватало. Враг плыл быстрее и неумолимо приближался к ней. Хотя сказать, что он плыл, значит, ничего не сказать. Он плыл примерно также, как и летел. Казалось, его просто толкает вперед какая-то невиданная сила, а сами его руки и ноги при этом оставались совершенно неподвижными.

Лора в отчаянии звала своих подданных на помощь. Но куда там! Большую их часть раскидало гигантской волной кого куда, многие из них до сих пор не могли прийти в себя от удара волны и отката. Лишь горстка фрейлин Морской Королевы, бывших рядом, попытались было перегородить ему дорогу, соорудив щит, но он одним взмахом горящего даже под водой меча разрубил его, а русалки разлетелись в стороны, отброшенные мощнейшим откатом.

Больше остановить его было некому и некогда, так как в следующий момент он нагнал Лору и, спрятав мечи, схватил её за руку так крепко и больно, что она закричала:

— Больно! Отпусти! Я сдаюсь!

А потом Принц стал также стремительно всплывать на поверхность, таща за руку за собой коронованную пленницу, а потом вместе с ней взлетел в воздух и полетел по направлению к берегу. Русалки — свидетельницы этого святотатства заплакали от горя и жалости к своей госпоже, но поделать уже ничего не могли.

Море же, лишившись своей хозяйки, тут же успокоилось, тучи — рассеялись, ветер — прекратился. Солнце почти достигло зенита, но от его появления безрадостная картина опустошенных островов Циклопов стала ещё более удручающей.

Принц приземлился на берегу вместе с Лорой и отпустил её руку. На тонком изящном молочно-белом запястье остался уродливый красный ожог. Она со слезами на глазах потирала раненую руку и бросала испуганные и яростные взгляды на незнакомца.

— Кто ты — золотое чудовище?! Кто ты и зачем сюда пришел?! Что тебе от нас надо?! — закричала она сквозь слезы. — Почему ты не убил меня?!

Но в это время один из драконов — флагман — приземлился. Капитан З-001 подбежал к Принцу и отрапортовал:

— Ваше Высочество, объекты полностью уничтожены, не осталось ни одного, уничтожены все — даже самки и детеныши. Наши потери — пятеро уничтожено, один "жук" разбит, пятеро повреждены. Мы собрали их части для дальнейшего восстановления.

— Благодарю за службу, капитан, — сухо ответил Принц.

— И ещё, господин. Её Совершенство вызывает Вас.

— Я знаю, капитан, я знаю...

По его знаку подошел один из големов, неся в руках большой зеркальный щит. Его поверхность заискрилась золотистым светом, а потом на ней показалось круглое лицо с глазницами-прожекторами.

Глаза пленной Лоры расширились от удивления. Она прижала пальцы к губам и воскликнула:

— Ч-то??? Непобедимое Солнце!

— Оно самое, твое величество, оно самое, — раздался насмешливый Голос. — Как видишь, я тебя переиграла и ты теперь в моих руках. Радуйся, что вообще осталась жива!

Морская королева мрачно понурила голову.

— Что тебе от меня нужно? Какой ты потребуешь за меня выкуп?

— О-о-о! Вот это уже деловой разговор, это я понимаю, — и золотые колокольчики переливчато зазвенели. — Итак, мои условия таковы: ты отдаешь эти два острова, очищенные от циклопов, в собственность компании "Пять подземных королей", в которой я имею контрольный пакет акций. Все добытые здесь ископаемые — мои. Остальные три острова остаются твоими, но ты прикажешь твоим одноглазым уродам не трогать агентов названной компании — 50% добытого будет принадлежать им, 50 — тебе. Идет?

Лора стиснула зубы и кулаки. Такого унизительного договора ей ещё никто не навязывал. И это после блестящих побед в Тридцатилетней войне!!! Вдобавок уничтожены две жемчужины её морских владений, а три будут беспощадно разрыты алчными карликами ради их ненасытной жажды до золота и драгоценностей! Но делать было нечего...

— По рукам — прошипела она, опять сжимая кулачки.

Тут же из флагманского дракона, стоявшего всего в пару шагах от побережья, выскочил карлик, весь бой просидевший в безопасности в золотом чреве на мягком креслице, с длинной белой бородой, в круглых очках, красном атласном кафтане и штанишках, коричневых ботинках из натуральной кожи. В руках он нес кожаный портфель с договором. Големы принесли раскладной стол и стулья. Лора присела на один, карлик на другой, достав из портфеля бумагу, перо и чернила.

— Смею вам представится, Ваше Величество, я представитель правления компании "Пять подземных королей", купец первой гильдии Крафт. Вот, извольте, договорчик, вот тут подпишитесь, вот тут... и тут... Замечательно. Эти два острова мы получаем аренду на 1000 лет, а на те три — концессии на тот же срок, с правом продления. Средства будут переводиться через наш банк на счет Морской Конфедерации, поступления будут производиться через шесть месяцев после начала разработки...

Карлик говорил что-то ещё, но Лора его не слушала. Она как-то потерянно смотрела своими зелеными, как у кошки, глазами на эту странную бумажку, озаглавленную "Договор о взаимном пользовании Островами циклопов компанией "Пять подземных королей" и Морской Конфедерации", на стоящего неподвижно золотого истукана в маске, на этих закованных в панцири големов и совершенно ничего не понимала.

— Слушай, Непобедимое Солнце, я требую ответить мне, где ты взяла такое непобедимое оружие? Кто он? Ответь, немедленно! — наконец едва не закричала в истерике Лора. — С виду он голем, но големы не могут иметь такой силы!

Лицо скорчило издевательскую гримасу.

— Так я тебе и сказала. Сиди у себя в Море и думай теперь об этом всю вечность. Ну что, Крафт, с договором все в порядке?

— Да, Ваше Совершенство, все в порядке.

— Ну и замечательно, — удовлетворенно ответила солнечная колдунья. — Ну что ж, Лора, ты свободна! Мои слуги прибудут уже завтра, так что советую тебе предупредить циклопов не высовываться больше из своих нор. А если ты попробуешь хоть что-то против них предпринять, пленом ты уже не отделаешься — станешь кормом для рыб, как твой змей. Я ясно выражаюсь?

Лора поспешно кивнула головой, не отрывая глаз от кончиков пальцев на ногах. А потом встала со стула и, печально посмотрев на распоротое брюхо Змея и на выжженную землю острова, смахнув пару слезинок со щек, с разбегу бросилась в воду и исчезла в волнах.

— Дорогой, я благодарю тебя за проделанную работу. Операция закончена. Можешь возвращаться. Я... с нетерпением... жду тебя... как обычно... в Малахитовой...

Принц, доселе стоявший как статуя и совершенно не реагировавший на происходящее, вдруг ожил и преклонил колена перед лицом в щите:

— Я приду, Мое Совершенство, только лично проверю качество зачистки.

— Хорошо. Давай. Только поскорее. Я жду тебя.

И изображение на щите погасло.

Принц, отдав приказ готовиться к отлету, отправился в пещеры.

Почему ему вдруг понадобилось проверять "качество зачистки"? Он даже сам себе не мог ответить на этот вопрос. Ведь он прекрасно знал, что големы никогда не врут, да и ошибиться они не могли — в их головы встроены анализаторы, которые позволяют им сканировать пространство в десятки миль в диаметре, определяя наличие живых существ. А потому, если они сказали, что объекты уничтожены, значит, так оно и есть.

Но тем не менее ему хотелось ЛИЧНО проверить. И он понял, наконец, почему. Ему хотелось ЛИЧНО увидеть, какую кару понесли враги Её Совершенства, хотелось насладиться видом поверженных тварей, осмелившихся бросить вызов Его, Принца, Повелительнице.

И он наслаждался! Ему доставляло огромное удовольствие видеть эту черную стеклянную от расплавленного песка пустыню, на которой не осталось ни травинки, ни ручейка. Только голая выжженная пустошь.

А потом Принц зашел в одну из пещер. Сразу у порога — три застреленных циклопа. У всех троих — множество обуглившихся на концах дыр на теле. Дальше — больше. То там, то здесь в пещере лежат циклопы. Валяются их здоровенные каменные палицы, которыми им все-таки удалось разбить головы пятерым големам и повредить один "жук". Рядом с палицами лежат их хозяева, также изрешеченные черными рваными ранами. У двоих даже выбиты глаза. У одного — отрублены огненным мечом обе ноги. Принц даже пожалел, что бой с Морской Королевой отвлек его — он бы хотел, чтобы именно его меч отсек эти мерзкие поросшие густым волосом лапы! Гнусная тварь! Ты осмелилась бросить вызов Моему Совершенству и тебя постигла заслуженная кара! Жаль, что не я сделал это, жаль, что не я...

Циклопы валялись в разных местах и в разных позах. То на спинах, то на груди, то на боку. То изрешечены черными рваными дырами, то искромсаны мечами. Лежат отрубленные конечности...

Но, наконец, Принц добрался до самых глубин подземелья. До жилых пещер. Здесь трупы лежали уже вповалку, кучами. Видимо, их расстреливали и рубили уже даже и не целясь. Сразу было видно, что это женские и детские особи. Некоторые женские особи так и остались лежать, цепко прижав к себе своих маленьких одноглазых уродцев.

"Смешно! — подумал Принц. — Неужели эти недоразвитые твари могли подумать, что, прижав его к себе покрепче, они спасут их от лучеметов! Ха! Да они прожигают даже камень, не то, что волосатую спину!

А вот группка детенышей пыталась забиться в угол, и они были буквально на куски порублены мечами — узнать их можно только по тому, что кисть руки, лежащая сверху этой кучи потрохов — небольшого размера. А вот один пытался спрятаться в какой-то нише под потолком — видимо, воздухоотвод.

"Как же он туда залез? — подумал Принц. — Наверное, мамаша подбросила. Но его это не спасло", — глядя на черную дыру в черепе. — "Вон, его руки и голова свисают, даже отсюда видно".

Принц пошел дальше по коридору. Везде, везде горы трупов, приходится идти по ним и марать золотые сандалии в их мерзкой темной крови.

Стоп! — Принц отчетливо услышал какой-то звук из глубины пещеры. "Неужели не всех добили? — подумал он. — Я так и знал! Я чувствовал это! Даже големы несовершенны! Совершенна только Она..." Принц мысленно включил тепловизор.

Да, где-то впереди тепловая точка. Принц включил огненные мечи и пошел, аккуратно переступая через трупы, вперед.

Ещё шаг, ещё, поворот, ещё... Ага, опять жилая комната. Огромная. Посредине комнаты — грубый очаг из камней, обугленные головешки, перевернутый котел размером с человека, обрывки какие-то... уродливые деревянные игрушки...

"Любопытно..." — Принц взял в руки одну. Куколка, размером в пол человеческого роста, с большим глазом на лбу, но пропорции явно детские — большая голова, пухлое тельце... Откуда-то в голове всплыло слово "пупсик".

Раздалось глухое звериное рычание и из-под закрытого какой-то тряпкой прохода вылетело существо, ростом с человека, но с детскими чертами лица и пропорциями тела. Оно вылетело так стремительно, что даже Принц не успел среагировать, выхватило из его рук куколку и побежало было обратно, но вдруг остановился возле одного из тел. Это была крупная самка, убитая выстрелом в голову. Она лежала рядом с очагом, широко раскинув руки. Детеныш, увидев её, завизжал во весь голос и, продолжая крепко сжимать куколку в руках, опустился на колени перед убитой.

Фея уже не могла больше выносить этого ужасного зрелища. Она закричала во весь голос, совершенно забыв про то, что она видит то, что уже прошло, что изменить уже не может никто, даже Триединая Премудрость, даже — страшно подумать — Сам Создатель:

— Да остановись же ты, чудовище! Пощади хотя бы это дитя!!!

Принц поднял руку, чтобы нанести удар... Но тут в его сознание возник знакомый Голос:

— Дорогой, ты слишком долго ходишь! Я жду тебя С НЕТЕРПЕНИЕМ! Немедленно возвращайся! Я тебе приказываю — НЕМЕДЛЕННО, СЕЙЧАС ЖЕ, ты меня слышишь?

Принц мгновение поколебался, а потом выключил оба меча и быстро зашагал к выходу из пещеры.

На площадке его уже ждали заведенные драконы. Он быстро вскарабкался на спину флагмана, и тот стремительно взлетел, а за ним следом — и все остальные.

Через какую-то пару минут их уже не было. Остров был пуст, тих и... мертв. Только откуда-то из глубины пещер раздался пронзительный рев единственного выжившего детеныша...

6.

Фея очнулась в Бассейне Грез вся в слезах. Голем аккуратно снял с её шеи предохраняющий "воротник" и она, продолжая рыдать, вышла из бассейна. Быстро оделась и вернулась на то же самое место, на площадку над пропастью, там, где состоялся её последний разговор с Азаилом. Стоило ей облокотиться на золотые перильца, как она услышала голос:

— Ну как-ссс, убедилас-с-с-с-сь? Принца нет-сссс больш-ш-ш-ш-ше, он — преображ-ж-ж-ж-жен, да-сссс. Это другое с-с-с-с-сущ-щ-щ-щество, другая рас-с-с-с-са. Другая мораль, да-сссс, вс-с-с-се другое-ссс...

Но Фея ничего не ответила ему, продолжая беззвучно рыдать — и тонкие её плечики тряслись, как от приступа лихорадки. Она размазывала слезы по щекам, утирала их кончиками волос, но остановить этот плач она не могла.

А Азаил ещё долго сидел на отвесной стене под перильцами, как паук или таракан, и не мог оторвать взгляда своих насекомьих глаз от её заплаканного лица. Он не мог понять почему, но ему было невыразимо приятно смотреть на неё. В её поведении было что-то такое, чего он был лишен многие тысячелетия, и ему не хотелось уходить... И он и не уходил. Он сидел и смотрел, смотрел и наслаждался. Ему хотелось лишь, чтобы это наслаждение он испытывал вечно.

Глава 16. Кошки-мышки.

1.

Два последующих дня Фея жила в Золотой Башне вполне спокойно и с поистине королевским комфортом. Казалось, она просто гостила у хороших людей, и все. Словно не было вовсе никакого исчезновения Принца, никакого опасного пути за тридевять земель, смертельной угрозы... Как будто бы ничего не случилось.

Фея часами спокойно гуляла по прекрасным зеркальным залам Золотой Башни, по садам с золотыми деревьями и попугаями. Между прочим, она все-таки ещё пару раз посетила Бассейн Грез и посмотрела там свои любимые оранжевые шары. Не остались без её внимания ни спортивные залы, ни библиотека, ни, конечно же, салон красоты.

В самом деле, а что ей ещё было делать? Ведь Принца-то она почти не видела! У него постоянно были какие-то дела — как будто бы он у Её Совершенства стал чем-то вроде премьер-министра — постоянно с ней совещался, выполнял какие-то поручения и всегда был занят. Только приходил на ночь. И то — лишь для того, чтобы пожелать Фее спокойной ночи, обжечь раскаленными губами её лоб и уйти обратно — опять по своим делам...

Фея беспокоилась и ревновала, но ничего пока не могла поделать — Непобедимое Солнце разговаривала с ней ежедневно, но как с гостьей, совершенно не посвящая её в свои планы. Фея нервничала, а Котенок и Щенок как ни в чем не бывало затеивали игру в лапту или в прятки, как будто были у себя дома. Их ничего не беспокоило, кроме теплого солнца, свежего ветерка и вкусного обеда (а обеды здесь были действительно на редкость вкусные!).

И вот однажды как ни в чем не бывало Котенок и Щенок решили сыграть в прятки. Поскольку Котенок постоянно проигрывал, он в этот раз решил спрятаться так, чтоб Щенок его уж точно его не нашел!

Котенок долго выбирал место и, наконец, решил спрятаться в одну очень узкую и неприметную дыру прямо под скалой в конце Золотого сада. Недолго думая, Котенок нырнул туда и стал ждать.

Щенка все не было и не было.

"Видимо, он потерял мой след", — подумал Котенок. Но стоило ему успокоиться, как на горизонте появился Щенок — тот ловко шел по следу Котенка, улавливая его запах своим большим черным мокрым носом!

"Ах, ты подлец! — подумал Котенок, гневно сжимая серые кулачки. — Вот как ты находил меня до этого! Ведь это нечестно!"

От обиды Котенку захотелось во что бы то ни стало выиграть у Щенка, несмотря на весь его собачий нюх. И Котенок полез в дыру глубже и глубже, лишь бы оставить Щенка буквально "с носом".

Однако к удивлению Котенка лаз оказался пещерой и довольно прохладной и свежей, в которой вполне можно было встать во весь рост.

"Видимо, она используется для вентиляции", — догадался Котенок, и, встав на задние лапки, пошел дальше. Он уже забыл о первоначальной цели своего путешествия — спастись от Щенка -, ему просто стало интересно — куда ведет этот лаз и где он закончится? На этот вопрос Котенок долго не получал ответа — шел он час, а может, и больше.

Тоннель постепенно становился все шире и в нем становилось все жарче.

"Видимо, он ведет в какие-то подземные кузницы", — подумал Котенок, — и оказался прав — вскоре он услышал отдаленный грохот молотов, скрежет металла и другие промышленные звуки.

Но вот, в конце концов, тоннель стал опять сужаться и разветвляться в стороны. Котенку пришлось вновь встать на четвереньки (Зверятам ведь не привыкать — они и на четырех лапках передвигаются также уверенно, как и на двух). Из множества развилок он выбрал ту, что вела вниз, в самый жар, в самый грохот.

Наконец, лаз закончился вентиляционной решеткой. Котенок взглянул через ее стальные прутья и увидел комнату. Довольно странную и красивую комнату. Она была сделана целиком из какого-то зеленого красивого камня с черными прожилками, из этого же камня был сделан длинный полированный стол и на нем — большой полированный шар.

Почему-то Котенку так понравилась эта комната, что он захотел её исследовать, так сказать, на месте, а потому он хотел было подцепить коготками замок на решетке и открыть её, но тут услышал легкий шум открываемой двери, кто-то вошел.

Котенку не потребовалось много времени, чтобы опознать в этом человеке Принца — такого роскошного золотого одеяния здесь не было ни у кого.

Принц подошел столу и сел в кресло. А через некоторое время Котенок увидел солнечный призрак, отразившийся от полированной поверхности каменного стола — он сидел на кресле, рядом с Принцем.

— Приветствую тебя, мой дорогой божественный солнцеоокий супруг! — отчетливо услышал Котенок голос Непобедимого Солнца и поразился при этом его интонации — Голос сказал это приветствие с придыханием, с чувством, с какой-то странной, чисто женской, нежностью, которую Котенок от этого существа никогда до этого не слышал.

— Приветствую тебя, Мое Совершенство, — с подобной же нежностью ответил ей Принц.

— Все ли готово внизу?

— Почти. Объем солнечного сока почти дошел до нужного уровня — осталось всего несколько часов, и после этого можно будет запаивать сосуд.

— О, не так скоро, не так скоро... — прервал его Голос. — Прежде чем начать войну, необходимо сделать ещё одно очень важное дело...

Принц вопросительно посмотрел на неё.

— Видишь ли, сразу после нанесения удара и Великого Очищения мы с тобой должны явиться обновленным расам Целестии в виде Божественной Четы Богов-Солнц, понимаешь? Но мы до сих пор с тобой не сочетались настоящим Божественным браком... — Голос еле слышно дрогнул. — И это мешает Мне приступить к осуществлению плана.

— Но мы ведь итак муж и жена! Я ведь слился с Потоком и мы с тобой... здесь... столько раз... были... вместе... — задыхаясь от нахлынувшего на него возбуждения, проговорил Принц.

— Да, духовно — мы одно целое — это верно. И моя духовная сила сочеталась с твоей, — согласился Голос. — Но брак — это не только духовное единство, но и телесное, а у меня пока нет тела... — Голос дрогнул опять.

— Но ведь оно у тебя будет после Аннигиляции, ты ведь сама мне говорила!

— Да, проклятье! — вдруг в одно мгновение Голос изменился до неузнаваемости. — Будет!!! Но оно будет духовным, и только! А я хочу иметь тело, как у тебя, ощутимым, чувственным, подвижным. Я не хочу быть духом! Я хочу иметь тело, чтобы быть с тобой одним целым, как настоящие муж и жена! Понимаешь?

— Понимаю... — медленно проговорил Принц, кивнув головой. — Значит, мое тело переживет Великое Очищение?

— Ну, конечно! Оно ведь уже очищено, оно совершенно! Никакая солнечная бомба ему не угроза.

— И что же ты предлагаешь, Мое Совершенство?

Наступила некоторая пауза. Казалось, Непобедимое Солнце собирается с мыслями, чтобы выразить что-то необыкновенно важное для неё, сокровенное, для чего ей самой не хватает слов.

— Ещё до Великого Очищения, — каким-то отстраненным, потусторонним тихим голосом сказала Она, — Я должна получить тело, чтобы сочетаться с тобой настоящим божественным телесным браком и родить сына, Люцифера, что на феином языке означает "Несущий Свет". Так предсказано было в пророчествах мурин...

— Мурин?! — удивленно спросил Принц. — Этих мерзких тараканов!?

— Тараканов?! Ха! — возмутился Голос. — Да мурины разумнее всех фей Поднебесья вместе взятых! Это главная, самая творческая, самая одаренная часть населения Целестии! Если хочешь знать — именно они передали мне секреты черной магии, благодаря которым я смогла построить Врата Потока, через которые прошла сама и провела тебя. Они когда-то были повелителями Поднебесья и выглядели иначе. Однако глупые феи позавидовали их могуществу, постепенно вызнали у них секреты волшебства, а потом обманом завладели источниками магической силы и стали против них воевать. Тогда эта гордая раса была вынуждена сойти в бездны, чтобы спастись самим и спасти свои сокровенные знания. Так как есть им там было нечего, они стали пожирать сырьем дичь, питаться кровью. От такой пищи и вечной темноты они мутировали и стали такими, какими ты их видишь сейчас, но сохранили и даже увеличили свои познания. И не забыли о мести... — на некоторое время наступила пауза, казалось, Непобедимое Солнце о чем-то задумалось, что-то вспоминает.

— Безумцы! — высокомерно усмехнулась она. — Они рассчитывали использовать для мести Меня, но Я их перехитрила и стала значительно сильнее их и превратила их в послушных стражей Моих внешних границ, от чего они, конечно, не в восторге, но ничего сделать не могут — куда им до меня, Желтой Королевы! — и она неприятно рассмеялась. Котенку стало не по себе от этого смеха — в нем была такая фантастическая гордость, самодовольство, высокомерие и жестокость, что от всей этой "гремучей смеси" его едва не стошнило.

— И что же гласят пророчества? — с нескрываемым нетерпением напомнил Принц.

— О том, что Желтая Королева, пришедшая с Запада, родит Несущего Свет, который принесет в этот мир свет. Он снимет покрывало тьмы с мурин, в которое они укутаны доселе... — Голос опять на некоторое время смолк. Наверное, Непобедимое Солнце представила себе тот момент, когда пророчество сбудется и позволила себе некоторое время насладиться приятным видением. — Я сразу поняла, что это пророчество обо Мне и стала ждать своего супруга. Я сумела с помощью магии заглянуть в будущее и увидеть твое лицо, которое я потом начертала на статуе и поместила в Аллее Влюбленных, помнишь её? — Принц утвердительно кивнул. — А потом стала разрабатывать более совершенную модель Врат, чтобы при слиянии с Потоком тело не сгорало, а преображалось. После трех тысяч лет исследований, Мне удалось это сделать. И теперь, вслед за тобой, Я тоже могу обрести тело — совершенное тело для совершенного супружества и рождения Наследника Моего могущества и совершенства!

— Но где ты возьмешь это тело? — недоуменно спросил Принц.

— А разве ты не догадался ещё?

— Фея?! — в ужасе воскликнул Принц и вскочил со своего кресла.

— Ну, да, конечно, — невозмутимо ответило Непобедимое Солнце. — А зачем, по-твоему, Я её сюда привела? Видишь, как все хорошо получается! Я обрету тело, а ты — свою любимую жену, в новом, намного лучшем качестве! Не правда ли, хорошо придумано? — раздался перезвон металлических колокольчиков.

Принц на мгновение замолчал и понурил голову.

— Но, дорогая, почему бы тебе не взять тело любой другой феи?! — вдруг с какой-то необычной настойчивостью и торопливостью заговорил Принц, вскочив с кресла. — Я добуду для тебя фею из патруля "ЖАЛА", которые постоянно шпионят за нами, или русалки... Да хоть самой Морской Королевы Лоры, клянусь!

В воздухе повисла напряженная тишина. Не дождавшись ответа, Принц снова сел на свое место. Лишь после долгой паузы медленно и жестко, четко подбирая слова, Голос ответил ему:

— Вот именно поэтому Я и хочу взять её тело! Я могла бы обрести тело и без тебя тысячи лет назад, но тогда оно мне было не нужно — Тебя со Мной ещё не было. А теперь... когда появился Ты... и она... — опять пауза.

— Помнишь, ты хотел доказать Мне свою любовь? Помнишь? — Принц молча кивнул головой. — Вот это — торжествующе воскликнул Голос — и будет твоим самым лучшим доказательством твоей любви ко Мне! Уничтожить пещерного дэва, морского змея, остановить морские волны одним жестом руки, принести к Моим ногам пленную морскую королеву — да даже саму Триединую Премудрость! — это всего лишь свидетельство твоего внешнего преображения. Я же хочу получить свидетельство того, что ты преобразился внутри, стал частью Меня, стал одним целым со Мной! Именно поэтому ТЫ САМ принесешь её Мне в жертву, сам закуешь её ручки в цепи у Трансформатора, САМ, понимаешь? И тогда, тогда Ты будешь полностью Моим, а Я — Твоей, и Мы вместе, рука об руку, пойдем вперед, навстречу вечному светлому будущему — пара совершенных солнечных божеств, родоначальников нового мира, Страны Солнца...

— А что же будет с её душой? — не слушая Её, с беспокойством спросил Принц.

— Не беспокойся! Я переселю её в специальное хранилище до поры до времени, а как настанет час Великого Очищения она аннигилируется и станет таким же светоносным духом в духовном теле, как и все прочие. Бесполым, спокойным, бесстрастным и — совершенным. Телесными будем только мы вдвоем (должны же боги чем-то отличаться от своих рабов!). И, конечно же, наши светоносные наследники и наследницы, которых будет очень, очень много! Ведь Люцифер будет только первым, не так ли? — последние слова Непобедимое Солнце произнесло с каким-то сладострастным придыханием.

А Принц опустил голову, правда всего лишь на несколько мгновений, чтобы потом вновь поднять её и, посмотрев в сторону солнечного призрака, произнести:

— Да будет трижды благословенны твои премудрые слова, Мое Совершенство!

— Ну и замечательно! — с радостным облегчение произнес Голос. — Тогда завтра на рассвете произойдет Перевоплощение, а следующий рассвет жители Целестии уже не увидят, ибо их новыми Солнцами будем Мы с Тобой, Мой божественный солнцеокий Супруг...

Котенок не помнил, как он добежал до спальни Феи. Зато очень хорошо помнил это Щенок. Обескураженный тем, что впервые в жизни не нашел Котенка в убежище, он полез за ним вглубь пещеры, улавливая запах Котенка своим большим мокрым черным носом. Щенок уже проделал добрую треть пути, как вдруг из противоположного конца пещеры на него вылетел какой-то черный вздыбленный шар и сбил его с ног. Щенок упал, ударился плюшевой головой о камень и взвизгнул, а "шар", споткнувшись об него, сам повалился навзничь.

— Котенок, ты что, совсем свихнулся? Ну, нельзя же так расстраиваться от того, что я тебя нашел! В конце концов, надо уметь проигрывать достойно! — обиженно воскликнул Щенок, потирая ушибленную голову.

Котенок же вскочил и дикими сумасшедшими глазами, ярко горящими во тьме зеленым огнем, непонимающе посмотрел на Щенка и бросился бежать дальше по коридору.

— Стой, дурачина, ну куда же ты так бежишь, будто ведро кипятку тебе на хвост вылили, а ну-ка остановись! — закричал Щенок.

Но куда там! Котенок уже скрылся за поворотом. Пришлось Щенку вспомнить веселые времена, когда они с Котенком бегали взапуски на спор или просто играли в догоняшки.

— Ну, Котенок, если я тебя не догоню, я буду недостоин высокого звания собаки! — сказал про себя Щенок и рванул что было сил за Котенком.

Конечно же, как быстро ни бежал Котенок, он был всего лишь кошкой, а кошке ни за что не обогнать собаки! Щенок скоро догнал Котенка и, прыгнув ему прямо на спину, свалил его на пол, крепко прижал плюшевыми лапками к полу и закричал:

— Очнись, Котенок! Это я, твой друг, Щенок, скажи, что с тобой случилось?! Ты что, белены объелся что ли?!

Котенок, будучи не в силах вырваться из сильных лап Щенка, несколько раз тщетно дернулся, вдруг дико посмотрел на Щенка и прокричал:

— Фея!.. Опасность!.. Умрет!.. Спасти!.. Мяу-у-у-у!!! Отпусти же меня!

Это единственное, что удалось выудить Щенку у Котенка, но этого было достаточно, чтобы оценить всю важность имеющихся у Котенка сведений. Щенок тут же отпустил его, и Котенок опять рванул что было сил к феиным покоям, а Щенок побежал следом, уже не мешая ему.

Так они выбежали из пещеры и понеслись по золотому саду. Карлики и големы на их беготню даже не обратили внимания — они давно привыкли к тому, что эти озорники постоянно носятся друг за другом целыми днями напролет.

Так друзья незамеченными добежали до комнаты Феи. Но какое же их ожидало разочарование, когда они увидели, что её комната пуста. Фея уже куда-то ушла. И Котенок, обессиленный от длительного бега и от разочарования, упал на пушистый ковер у её кровати.

— Все пропало, мяу! — со сдавленным стоном произнес Котенок.

— Не бери в голову, дружище! — хлопнул его по плечу Щенок. — Посмотри на часы — сейчас время ужина. Наверное, наша Хозяйка пошла на трапезу в Изумрудную залу. Если мы поторопимся, то и нам достанется — авось не все ещё съедят! — шутливо подмигнув, сказал Щенок.

Но Котенку было не до шуток.

— Пойдем, а то наше отсутствие там будет подозрительным...

И взявши друг друга за лапки, Зверята отправились трапезничать, предварительно договорившись вести себя там, как обычно, чтобы не подать повода подумать, что им известны замыслы Непобедимого Солнца.

2.

А Фея действительно была на трапезе, которая совершалась в установленное время, в семь часов вечера.

Странными были эта трапезы! Ели только Фея и Зверята — Непобедимое Солнце же и Принц даже не прикасались к еде. Иногда Фея думала, зачем они вообще здесь сидят? Ей было даже неудобно при них есть — когда на тебя смотрят, как ты ешь, пара пронизывающих взглядов, кто угодно засмущается.

Благо, Зверята здорово разряжали атмосферу. Они так аппетитно ели, измазывая свои плюшевые мордочки медом, сливками и томатным соком, что без смеха просто невозможно было на них смотреть. Фея от всей души смеялась и, отерев их мордочки салфеткой, сама с удовольствием принималась за еду. Особенно её забавляло то, что стоило ей отвернуться, как Зверята тут же бросали на стол ложки, вилки, столовые ножи, и принимались за еду прямо лапками! Когда же Фея вдруг видела это, она делала "страшные глаза" и грозила им своим тонким пальчиком и притворно строго говорила:

— Ну, что вы, Зверятки мои, позорите меня перед Её Совершенством! Где же ваш этикет? Где хорошие манеры? Как будто бы вы пришли сюда не из благородного дома феи, а из разбойничьего притона!

Зверята тогда смущались, понурив плюшевые головки, и прижимали ушки — ну, просто как настоящие нашкодившие котята и щенята! Но Фея не могла на них долго сердиться. Она заботливо вытирала им салфетками лапки, и они вновь, взяв вилки и ножи, принимались за ужасно неудобную процедуру разрезания какого-нибудь помидора или огурца.

Все подобные сцены, казалось, не производили никакого впечатления на Принца. Сам прежде любитель пошутить и посмеяться над проделками Зверят, он молча смотрел в сторону пустого трона солнечного призрака и молчал, а золотая маска, которую он снимал все реже и реже (чтобы иметь возможность непрестанно видеть Непобедимое Солнце), делала его похожим на одного из бесчисленных бездушных големов.

Но Непобедимое Солнце вело себя совершенно иначе. Оно то и дело смеялось над проделками Зверят (хотя и не понятно, насколько искренно), постоянно защищала их перед Феей ("дорогая, не ругайте их так сильно, они же почти как дети...", "пусть едят, как им нравится...", "ничего страшного, это пустяки, милочка") и постоянно вело вежливую высокосветскую беседу с Феей — точь-в-точь такую же, какую обычно и ведут между собой феи в Поднебесье -, стараясь ни на минуту не оставить её наедине со своими мыслями.

Вот и теперь в Изумрудной Зале был такой же странный ужин, тем более странный, что, поскольку Зверят на нем не было, есть его предстояло одной Фее, а Принц и Непобедимое Солнце сидели рядом и смотрели на неё немигающими глазами. Правда, и теперь Непобедимое Солнце не допускало неловких пауз.

— Ну, как, дорогая, Вам здесь живется? Все ли Вас здесь устраивает?

— Да, Ваше Совершенство, все хорошо. Таких роскошных покоев и такого радушного приема я ещё нигде не встречала. Да и Зверятам здесь нравится — после всех тягот нашего пути они просто блаженствуют, играя в ваших прекрасных золотых садах... — немного скованно отвечала Фея, не решаясь приняться за еду без Зверят — немигающие взгляды обоих "сотрапезников" отбивали всякий аппетит.

— Ну и замечательно, дорогая... Вы ешьте, ешьте, не стесняйтесь, вам нужны силы. Завтра на рассвете я хотела бы вам, как опытной волшебнице, показать одно свое изобретение, аналога которому нет во всей Целестии. Я его изобрела давно, но оценить его пока было некому — ведь феи ни с того, ни с сего объявили мне войну. О чем, признаться, я постоянно сожалею...

— А почему именно на рассвете? — обеспокоенно спросила Фея, почуяв что-то неладное. Мрачные предупреждения Азаила мгновенно всплыли перед её мысленным взором.

— Ничего странного, — послышался опять звон золотых колокольчиков. — Просто Мое устройство работает именно на рассвете. Я хотела бы, чтобы Вы, моя дорогая, увидели его в действии...

Фея внимательно посмотрела на Принца, про себя медленно считая, 1...2...3...4...10...20..., успокаивая мысли, и увидела, как Принц при этих словах Непобедимого Солнца слегка дернул, почти совсем незаметно, своей головой. Но этого Фее было достаточно, чтобы убедиться в том, ЧТО собирается ей показать эта Желтая Ведьма. Возможно, это и было то самое, на что ей уже дважды намекал Азаил. Но считалка помогла Фее не обнаружить своих мыслей.

Вместо этого она улыбнулась и, сделав заинтересованное лицо и постаравшись пошире открыть глаза, изобразив искреннее удивление и восхищение, сказала:

— О, Ваше Совершенство, я так благодарна, что Вы оказываете мне такое доверие! Мне было бы очень интересно посмотреть на Ваше изобретение, ведь я всегда так люблю узнавать что-то новое! — и в восторге захлопала в ладоши. — Но я не уверена, что смогу по достоинству оценить Ваше открытие, ведь я малоспособна, простая посредственность. Я, как ремесленник, способна только воспроизводить готовые образцы, ничего нового творить не умею...

— Ну что Вы, ну что Вы! — торопливо прервал её Голос. — Не скромничайте, дорогая, Вы очень талантливы, Я же вижу! Преодолеть Пустыню Желаний таким способом, каким сделали это Вы... А так ловко войти в доверие Летучим Обезьянам и использовать их помощь в своих целях... Я уж не говорю про этот весьма интересный бой у Побережья... Признаться, Вы меня поразили своей находчивостью! — сказало Непобедимое Солнце, опять обнаруживая, что вся память Феи давно и тщательно ею изучена. — Вы очень, очень творческая молодая волшебница. И я думаю, что под моим руководством, Вы достигнете ещё больших высот...

Фее порядком надоела эта великосветская болтовня. Она уже поняла, к чему клонит Непобедимое Солнце, и теперь откладывать осуществление её плана было смерти подобно. Другого шанса у неё уже не будет. Это и есть тот ход, которого так ждала все эти дни Фея. И она решила пойти ва-банк (так как сработает ли её план — у неё не было ни малейшей уверенности) и начала действовать. Подобно тому, как карточный игрок, припертый, что называется, к стенке ходами сильного противника, в отчаянии выкладывает на стол единственный имеющийся у него, тщательно сберегаемый "на черный день" козырь, так и Фея перешла в свое последнее, отчаянное наступление.

— Ваше Совершенство, Вы так осведомлены о жизни страны фей, что мне иногда так кажется, что Вы и сами имеете к ней отношение, может быть, я ошибаюсь? — таким же великосветским тоном произнесла Фея, деловито разрезая ножичком большой ароматный ярко-красный экзотический фрукт, при этом внутренне содрогаясь от того, что в любой момент её намерения могут быть раскрыты.

Наступила неловкая пауза. Обычно словоохотливое Непобедимое Солнце вдруг замолчало. То ли решая, как ответить, то ли слова Феи пробудили в ней какие-то воспоминания.

Паузу прервал Принц.

— Дорогая, ну что ты? Разве может Её Совершенство относиться к феям? Она, несомненно, существо высшего порядка... — бесстрастным и каким-то сонным голосом произнес Принц.

Вмешательство Принца было для Феи явно не кстати, и она с досады хотела было огреть его хорошенько ногой под столом, но сдержалась. Разговор опять может не завязаться, как в тот раз. Но совершенно неожиданно для Феи Непобедимое Солнце ответило.

— Нет, почему, твоя догадка верна. Я действительно когда-то была в числе фей Сообщества. Это было так давно, что мне трудно даже вспомнить, когда это было...

— Я так и знала, Ваше совершенство, что это так! — изо всех сил пытаясь изобразить восторг, воскликнула Фея и захлопала в ладоши. — Мне так приятно было узнать, что мы с Вами сестры! Но скажите, пожалуйста, Ваше Совершенство, в каком ранге Вы служили в стране фей?

На этот раз пауза тянулась гораздо дольше. И опять этот противный Принц вмешался, когда его никто об этом не просил!

— Дорогая, ну, конечно, Её Совершенство была феей высшего ранга, разве это не очевидно? — говорил он опять тем же полусонным безжизненным голосом.

"Ох, как его хочется огреть, о, Создатель! Ну, зачем же он лезет, куда его не просят!?"

Но Непобедимое Солнце ответило, хотя и неохотно.

— Нет... — Голос еле заметно дрогнул. — Я была феей третьего ранга... не самого высшего... Впрочем, это было так давно!

— О, Ваше Совершенство, — притворяясь совершенной дурочкой, в восторге прокричала Фея, захлопав в ладоши, — как здорово, что у нас оказалось так много общего! Мне так отрадно знать, что такая могущественная волшебница вышла именно из фей моего ранга! А скажите, пожалуйста, а как Вас зовут, ну, как Ваше имя, то, которое было у Вас в стране фей, ещё до таинства отречения, то имя, которым Вас звала мама, помните?

На этот раз ответом ей было лишь молчание. В отражении в зеркале можно было видеть, как Непобедимое Солнце отвело взгляд от Феи и от Принца, и потупила взор, целиком уйдя в себя. И тут Принц не выдержал:

— Дорогая, ты видишь, что Её Совершенство не хочет говорить на эти темы! Какая разница, кем Она была раньше? Кому нужно это прошлое, ведь после того как феи дерзко напали на Её Совершенство, возврата к нему уже нет!

А потом, несколько сбавив обороты, уже спокойно продолжил:

— Ты, я вижу, уже поужинала, тебе пора отдохнуть, ведь тебе завтра рано вставать. Давай, я провожу тебя в твои покои и пожелаю тебе добрых снов... — С этими словами Принц встал и взял было Фею за руку...

Как вдруг в залу ворвались Котенок и Щенок и, как всегда непосредственно, прыгнули на свои места и как ни в чем не бывало сразу же стали уплетать разложенные на столе яства, как будто бы неделю ничего не ели, и притом опять голыми лапками!

В другой бы раз Фея со стыда умерла от такого вопиющего нарушения этикета, но в этот раз она облегченно вздохнула — неожиданный приход Зверят давал повод остаться ей за столом ещё на какое-то время. Но все-таки внешне Фея сделала "грозный" вид и, покраснев, строго сказала:

— Зверятки мои дорогие, что это вы себе позволяете, а-а-а?! Сколько ж вы будете меня позорить перед нашей Хозяйкой?! Создатель, ну, когда же вы научитесь правилам поведения в приличных домах?!

— Тише, тише, дорогая, — раздался неожиданно мягкий голос Непобедимого Солнца. — Пусть едят, как они привыкли, не надо их отчитывать. В их непосредственности есть что-то забавное, детское...

— А у Вас, Ваше Совершенство, когда Вы были феей, — воспользовавшись репликой Непобедимого Солнца, тут же перешла в атаку Фея, — тоже, наверное, были Зверята, да? Интересно, а какие они у Вас были? Тоже Щенок и Котенок или какие-нибудь другие? Мне так интересно обо всем об этом узнать, ведь, оказалось, что мы так с Вами похожи!

На этот раз неловкого молчания на её вопрос не было.

— Признаться, дорогая, на эти вопросы я уже ответить не смогу... — металлический голос едва дрогнул, а потом как-то уж слишком торопливо продолжил. — Дело в том, что это было так давно, что Я уже и не помню, совсем не помню... Мне ведь так много лет, я так давно не было в Поднебесье, все забывается...

Этого и ждала от Непобедимого Солнца Фея. На это и был весь её расчет. И она не замедлила воспользоваться минутой, применяя давно заготовленный для этого случая удар.

— Но ведь это не трудно, Ваше Совершенство! Вот, посмотрите сюда, и Вы сразу все вспомните! — и с этими словами Фея неожиданно стремительно выхватила из лифа платья Зеркало Правды, направив отражающую поверхность прямо в лицо Непобедимого Солнца, НИКОГДА НЕ СМОТРЕВШЕГОСЯ В НАСТОЯЩЕЕ ЗЕРКАЛО!

Внезапно всю залу затрясло, как от землетрясения. Трон Непобедимого Солнца рухнул на пол. Все колдовские зеркала в один момент почернели и потухли. Принц, вскочив было сначала, чтобы отобрать у Феи Зеркало Правды, согнулся от боли и рухнул на землю в диких судорогах. А весь дворец огласил такой нечеловеческий вой, от которого Зверята попадали со стульев на пол и спрятались прямо под стол от страха, заткнув уши лапками. Фею же прошиб холодный пот, она на какое-то время совершенно оглохла, но хватку не отпустила и даже удержалась на стуле. Ровный золотистый свет, всегда освещавший залу, погас, и все погрузилось в кромешную тьму.

Что было дальше, Фея не помнила, потому что её силы иссякли, и она упала без чувств.

3.

Изумрудно зеленая лужайка была небольшой, всего шагов в тридцать в диаметре, но для маленькой малышки Лили она казалась целым миром. Взрослая фея пройдет её и не заметит, но малышка Лили проводила на этой лужайке дни напролет.

Создатель! Сколько всего здесь было интересного! Вот большой муравей тащит на себе вдвое превосходящую его деревянную былинку — какой работяга! А вот бабочка с белыми крылышками порхает от цветка к цветку — она собирает сладкий нектар своим пушистым длинным хоботком, напоминающим соломинку, через которую обычно Лили пьет розовый сок. А вот и шмель как маленький медвежонок сердито жужжит, перелетая с одного клевера на другой, — какой он забавный толстячок! Такой неуклюжий, такой важный! А вот маленькая гусеница ползет по травке — ей нужно много кушать, чтобы стать потом бабочкой!

Как все это было притягательно для любознательной крошки Лили! Целыми днями напролет она готова была наблюдать за этими такими крохотными, такими милыми существами!

— Ли-и-и-и-ли-и-и-и! Дорогая моя, дочурка, ты пропустишь обед! Пойдем, я сделала для тебя стакан вкусного розового сока и суп из розовых одуванчиков, иди ко мне, дорогая! — позвал откуда-то маленькую исследовательницу нежный женский голосок.

— Мам, я не хочу! Можно я ещё погуляю? Я совершенно не хочу есть!

— Не капризничай, детка, — с легким укором произнес материнский голос. — Ты же знаешь, что маленькие девочки должны слушаться маму! Идем, тебя ждет обед!

Лили очень любила свою маму. Как звали маму, Лили не знала — только её номер, но свою маму она не могла перепутать ни с кем! Такая красивая, такая стройная, с длинными вьющимися золотистыми волосами и круглым лицом с золотистой кожей, покрытом веснушками. А какие у нее были глаза! Как большие горные озерца, темно-синие и яркие! Лили очень гордилась красотой своей мамы и хотела быть во всем похожей на неё. "Моя мама — самая лучшая!" — любила говорить Лили.

А мама, в свою очередь, души не чаяла Лили. Они были как две подруги, тем более, что Лили как две капли воды похожа на свою маму.

Мама для Лили была больше, чем мама — она для неё была всем. Ведь отца Лили никогда не знала и братиков и сестричек у неё почему-то тоже не было. Зато были мамины Зверята! Их было трое — Щенок, Котенок и Осленок. Один из коричневого, другой из серого, а третий из черного плюша. Такие забавные! С глазками из цветных пуговиц! С такими длинными ушками и круглыми лапками! Просто прелесть. Лили очень любила с ними возиться и посвящать их в свои маленькие детские тайны и даже спать с ними на одной постельке! Они так умилительно обнимали её со всех сторон своими плюшевыми лапками! Правда, сейчас все трое Зверят остались дома помогать мамочке накрывать на стол — да и в деле исследований разных лесных букашек они вряд ли могли ей чем-то помочь.

Да, Лили очень любила свою мамочку, очень... Но почему-то сейчас ей захотелось настоять на своем — во что бы то ни стало.

— Я не детка и не маленькая девочка, мама, я — фея, и обедать я не пойду-у-у-у! — прокричала крошка Лили — желтенькая, хорошенькая, как одуванчик, с лицом, усыпанным розовыми веснушками, в желтеньком ситцевом платьице в красный горошек. С этими словами она расправила маленькие крылышки и, как тот самый неуклюжий шмель, громко жужжа взлетела в воздух и что есть сил полетела прочь.

— Лили, детка, где же ты? Куда ты подевалась, дочка моя? — раздался встревоженный материнский голос. — Лили, ну, где же ты?!

Но Лили и свет простыл...

Она сразу же взяла большую высоту, чтобы лететь над кронами деревьев — так быстрее. Лили почему-то захотелось улететь как можно дальше от мамы, чтобы её надоедливый голос больше не отвлекал её от наблюдения за всеми этими букашками, не мешал ей находиться в своем уютном маленьком мире!

Вдруг лес стал стремительно меняться. Светлые березы, липы и осины сменились темными елями и кедрами. Эта часть леса была совершенно незнакома Лили! Тут ей стало страшно.

"Куда же я залетела?" — с тревогой подумала она. Вдобавок, и лететь она устала, и надо было срочно передохнуть.

Недолго думая, Лили пошла на снижение и приземлилась на небольшой островок посреди болота. Высокие ели и кедры полностью заслоняли солнце и внизу царил пугающий полумрак. Вдобавок от болота исходили неприятные гнилостные запахи, и оно периодически издавало протяжные пугающие звуки вырывающихся на свободу болотных газов. Лили стало жутко и она заплакала, позвала маму. Но никто не отозвался. Только болото продолжало издавать пугающие утробные звуки.

Лили плакала недолго. Вскоре она услышала какое-то легкое шебуршание, затем шорох превратился в треск — как будто кто-то продирался сквозь чащу. Малышка до смерти испугалась и замерла, не в силах шелохнуться.

Вдруг она увидела, как на полянку выбрался маленький олененок, такой ещё юный, на тоненьких ножках, весь покрытый светлым пушком. От феи его отделяла только мутная болотная жижа.

— Ой, олененочек! — в восторге ахнула Лили и протянула к нему свои маленькие, ещё по-младенчески пухленькие ручки. — Какой красивенький, какая лапочка!

Олененок, увидев её, сначала испуганно шарахнулся в сторону, но затем, увидев, что фея ещё ребенок сам потянулся к ней. Робко переступая с ноги на ногу, он подошел к самому краю болотной жижи и удивленно уставился на фею своими карими, ещё по-детски несмышлеными глазками. Это длилось всего несколько мгновений, но для Лили не было мгновений счастливей! Такой хорошенький, такой чудненький, такой маленький олененочек! Такие кроткие карие глазки, такие тонкие неуверенно стоящие на земле ножки с маленькими коричневенькими копытцами, такая светло-коричневая шубка!

— Какой хорошенький... — только и успела прошептать маленькая фея.

Но тут послышался треск. Сначала Лили подумала, что это мама олененка бежит за своим детенышем и уже приготовилась наблюдать умилительную сцену их встречи.

Однако олененок всхрапнул, дико выпучив свои большие круглые карие глазки, взвизгнул и опрометью бросился бежать, но было уже поздно. С трех сторон, перерезав ему пути к бегству, на поляну выскочили три огромных страшных волка — ростом с порядочного дога. Шерсть на их спинах поднялась дыбом, страшными желтыми голодными глаза и отверстые пасти, утыканные большими белыми острыми зубами, не предвещали ничего хорошего. От ужаса Лили не могла пошевелить и пальцем. Крик застрял в горле, так и не вырвавшись наружу. Она впервые видела этих лесных чудовищ, ведь она даже и не подозревала об их существовании!

Олененок, видя, что он окружен, встал прямо у кромки трясины и жалобно посмотрел в сторону Лили, как бы моля её о помощи, издавал какие-то странные звуки, напоминающие то ли мычание, то ли блеяние. А Лили, не понимая, что делает, протянула к олененку свои ручки и произнесла единственное заклинание, которому её успела обучить мама — раздался хлопок и воздух вокруг олененка наполнился ароматом роз и жасминов, а сверху на него посыпался ворох лепестков... Это единственное, что могла сделать юная фея... А в следующее мгновение волки набросились на олененка — один из них перегрыз ему глотку, из которой тут же фонтаном полилась кровь, а двое других стали рвать на куски ещё живое, судорожно дергающееся тельце.

И тогда Лили закричала — так громко, как никогда в жизни!

Волки только теперь заметили её присутствие. Испустив утробный рык, волколаки подошли прямо к кромке болотной воды, отделявшей от них Лили. Даже для этих быстрых и умелых хищников прыжок на такое расстояние мог закончиться гибелью. А потому на прыжок они и не решались — нетерпеливо бродя по кругу, бросая злобные взгляды на фею и щеря свои страшные окровавленные пасти.

А Лили все кричала и кричала своим высоким тонким пронзительным голоском — пока хватало сил, слезы градом текли по её бледным от переживаний щекам. Наконец, силы оставили её и она не потеряла сознание, мешком рухнув на болотный мох.

Очнулась Лили в своей маленькой деревянной кроватке, у себя дома. Она лежала, плотно укутанная по самый подбородок ватным одеялом, сшитым мамой из разноцветных лоскутков. Головка и горлышко её были заботливо перевязаны полотенцем.

— Как же ты нас напугала, детка! — мягко, с укором, произнес такой знакомый, такой нежный материнский голос. Лба Лили коснулись теплые и ласковые материнские руки. — Хорошо ещё Зверята заметили, куда ты улетела! Мы с ног сбились тебя искать! Пришлось мне поднимать на ноги всех Хранительниц! Создатель, у меня сердце чуть не разорвалось, когда я увидела, что ты там, на этом острове, лежишь как мертвая, а эти ужасные волколаки ходят рядом! — По щекам матери поползли крупные с горошину слезы.

— Мамочка, почему так... Почему так, мамочка... Почему олененок... Почему... — тельце Лили содрогалось от рыданий. Она отвернулась к стене и беззвучно рыдала.

— Прости меня, детка... Это я не уследила... Этим тварям опять удалось прорваться за Предел...

— Мамочка... Почему олененок... Почему, мамочка... ПОЧЕМУ!!! Ответь, мамочка! Он ведь такой хорошенький, мамочка! Почему!!!

— Тише, тише, деточка, тише... Сейчас придут Зверята, тебе почитают сказку, все будет хорошо... Тише, тише... А вот и они!

К кровати тихонько, на цыпочках подошли все три Зверенка.

— А какую мы тебе сказку сейчас споем, Лили, какую интересную! — в один голос закричали деланно задорными голосками Зверята. Котенок и Щенок тут же достали из-за спины губную гармошку и дудочку, а Осленок — книжку с нотами.

— Не хочу сказку, не хочу, оставьте меня в покое! Мамочка, почему олененок умер, почему, ответь мне мамочка! Не хочу сказку! Не хочу! — в истерике закричала Лили. Её кругленькое личико опухло от плача, как и её веки. Ручки сжали пальчики в кулачки, как бы угрожая кому-то.

— Доченька, милая, тише-тише... — нежные материнские руки гладят растрепавшиеся золотистые локоны, вытирают слезки со щечек, а материнские губы целуют кулачки. — Такова жизнь, доченька... Одни умирают, другие рождаются. Такова жизнь. И сказки не всегда кончаются хорошо... И добрых героев иногда побеждают злые... Такова жизнь...

— А я не хочу так, я не хочу, не хочу слушать таких сказок, НЕ ХОЧУ!!! Я не хочу, чтобы оленята погибали, не хочу! ХОЧУ, чтобы все жили, ХОЧУ, ХОЧУ, ХОЧУ, ХОЧУ, ХОЧ-У-У-У-У!!!! — забилась Лили в истерике, а потом, громко зажужжав крыльями как рассерженная пчела, взлетела в воздух и закричала. — Когда я стану взрослой феей, я сделаю так, чтобы оленята не умирали и никто не умирал, я так ХОЧУ, ХОЧУ, ХОЧУ, ХОЧУ-У-У-У!!! — и, метнув в Зверят подушку, Лили спряталась под одеяло, отвернулась к стенке и громко-громко зарыдала. Её маленькие пухленькие плечики мелко затряслись.

Тогда мама, повернувшись к Зверятам и подмигнув им, достала свой волшебный деревянный гребешок, который навевал сладкие добрые сны, и стала причесывать золотистые, ещё такие короткие волосики малышки Лили. А в это время Котенок и Щенок заиграли на своих музыкальных инструментах простую и спокойную мелодию, а под эту мелодию Осленок запел своим немножко гнусоватым, но таким забавным и добрым голоском добрую-предобрую сказку.

Плечики маленькой Феи перестали дергаться, дыхание стало ровным, она перевернулась на спину и погрузилась в глубокий сон, где ей снилось, что тот самый олененок с кроткими коричневыми глазками и тонкими ножками остался жив и по-прежнему весело прыгал по лужайке. И малышка Лили засмеялась прямо во сне...

4.

Все это в один миг промелькнуло в сознании Непобедимого Солнца, когда Её взгляд скользнул по поверхности волшебного Зеркала Правды, но этого мига хватило с избытком. Давно забытые воспоминания, спрятанные в самых дальних уголках Её сознания, давно ушедшая в неизвестность жизнь, расплавленная в солнечном Потоке, забытый, похороненный за золотыми, бездушными, как гробовые доски, плитами мир. Мир, который не умер, мир, который никогда и не умирал, мир, который вырвался на свободу под действием чудесной силы Зеркала Правды. Мир, который НИКОГДА Ей больше не даст покоя. И никогда Она уже не будет прежним, пылающим, беспощадным, как палящее солнце пустыни — Непобедимым Солнцем!

Глава 17. Закат Непобедимого Солнца.

1.

Фея очнулась от забвения на той же самой постели, в тех же самых покоях, что и пять дней тому назад, после чудесного спасения из лап мурин. Но в этот раз она довольно быстро, практически сразу же, вспомнила все произошедшее вчера и была немало поражена. Во-первых, почему она в постели, а не, в лучшем случае, в погрузившейся во мрак трапезной, а в худшем, в тюрьме в кандалах или в золотых цепях у магического трансформатора. А во-вторых, куда пропало Непобедимое Солнце, которое обычно обнаруживало себя сразу же по пробуждении Феи, по крайней мере, так было все последние три утра.

Фея не торопясь встала с постели и ахнула от удивления: магические зеркала погасли! Покрытая по всему периметру магическими зеркалами комната стала совершенно другой — зеркала не действовали — ничего не освещали и ничего не отражали. Более того, все до сих пор закрытые потайные двери стояли настежь раскрытыми, так что теперь можно было совершенно беспрепятственно покинуть комнату, не дожидаясь разрешения Непобедимого Солнца!

Фея бросилась к окну и увидела, что золотые некогда деревья в саду также поблекли, золотая листва с них опала, а золотые попугаи, мартышки и канарейки лежали под деревьями неподвижно, подобно механическим игрушкам, у которых кончился завод.

Не успела Фея как следует осмыслить происходящее, как к ней в комнату ввалились довольные Зверята. Они были крайне возбуждены, их глазки горели ярким радостным огнем:

— Хозяйка, хозяйка, что-то случилось... что-то случилось... все зеркала погасли... все двери открыты... Колдуньи нигде нет... Попугаи подохли... Големы стоят неподвижно... Ур-р-р-р-а! — наконец, проорали оба. — Мы победили! — И пустились в пляс прямо у кровати Феи.

— А где Принц? — с тревогой спросила Фея, сжимая ручки замком на груди — в её груди все похолодело: а вдруг вместе с магией Непобедимого Солнца погибнет и сам Принц. Совершая свой дерзкий выпад против Непобедимого Солнца, она об этом даже и не подумала! — Что с Принцем? Говорите!

Зверята тут же прекратили плясать и тоже с тревогой посмотрели на Фею.

— Не знаем... Мы нигде... мы нигде его не видели, хозяйка, нигде-нигде... — замотали они своими смешными плюшевыми головками.

— А как я оказалась здесь, на кровати? — с ещё большей тревогой спросила Фея.

— Не знаю, — ответил Щенок. — Мы с Котенком очнулись недавно под столом, куда и спрятались от её воя, потом пробежались по центральным залам, вышли на улицу, а потом — сразу к тебе.

— Понятно, — мрачно сказала Фея, — точнее, ничего не понятно... Ну что ж, Зверята, идемте искать Принца и Непобедимое Солнце — что ж ещё нам остается делать?

— В один миг, хозяйка! — подхватил Котенок. — Пусть чуткий нюх Щенка выведет нас на Принца!

— А-ав! Мой нос меня ещё никогда не подводил! — с гордостью сказал Щенок и принялся деловито обнюхивать комнату в поисках запаха Принца. И результат долго не заставил себя ждать.

Поиск Принца не занял у друзей много времени. Щенок быстро взял след, и Фее с Котенком осталось только следовать за их плюшевым поводырем. След вел через все центральные залы прямо вниз, в Малахитовую комнату. По пути Фея везде видела одну и ту же картину — потухшие блеклые ничего не отражающие зеркала (как старое, уже не блестящее, золото), полумрак, гробовая тишина. Золотые големы, ещё недавно сновавшие из стороны в сторону с различными предметами и поручениями, стояли как неподвижные статуи. Драгоценные камни не сверкали, лишенные источника света. Анимационные картины — неподвижны. Мозаики, витражи и гобелены также поблекли и как-то разом постарели. Вообще, из Золотого Чертога как будто бы ушла какая-то невидимая струйка жизни, питавшая его. Так бывает, когда душа покидает тело. Тело ещё сохраняет остатки тепла, ещё не начало разлагаться и смердеть, сохранив знакомые черты, но в них уже нет жизни, что-то невидимое покинуло его. Ходить по такому чертогу было скучно, неуютно и немножко жутковато. Он более стал напоминать дом с привидениями, склеп, мавзолей, а не королевский дворец.

Щенок дошел до Изумрудной Залы, потом они прошли к Лестнице, ведущей на подземные этажи, потом спустились на 20 ярусов вниз, затем прошли по пустынным мастерским (даже вездесущие карлики куда-то попрятались!) и в конце концов добрались до небольшой зеленой дверцы, ведущей в малахитовую комнату — любимое местопребывание Принца. Дверца была, как и все остальные когда-то неприступные двери Чертога, не заперта.

Когда Фея переступила порог комнаты, она ахнула от удивления. За круглым малахитовым столом — таким знакомым Котенку! — сидел Принц. Правда, сказать, что он сидел, значит, ничего не сказать. Он действительно сидел на стуле, но всем телом облокотился на поверхность стола, как спящий ученик на скучном уроке, положив голову на руки. Золотая маска валялась на полу. Было непонятно, жив вообще Принц или он просто спит.

Фея, сведущая во врачебном искусстве, едва сдерживая волнение и тревогу, подошла к Принцу и пощупала пульс на его шее. Пощупав, она облегченно вздохнула. Пульс был, хотя и очень слабый. Да и температура тела резко упала — теперь прикосновение к коже Принца уже не обжигало.

"Слава Создателю! — подумала Фея. — Принц остывает — значит, есть надежда".

— Эй, Зверята, помогите мне поднять Принца — он такой тяжелый! — и положить его на стол. Мне нужно его осмотреть! — сказала Фея.

Зверята взяли Принца под руки и при помощи Феи положили его на поверхность стола, как кладут больного на операционный стол. Тело его было обмякшим и безвольным, как у человека в состоянии глубокого сна или в коме.

Однако, перевернув при помощи Зверят Принца лицом вверх, Фея ахнула от ужаса и закрыла руками глаза. Лицо Принца было мертвенно бледным, даже каким-то сероватым, почти как у покойника. Губы подернуты легкой синевой, словно от холода, а под глазами показались глубокие, почти черные тени. Руки были холодными, почти ледяными, также мертвенно-белого цвета.

Фея приоткрыла веко и провела огарком свечи рядом с глазом — глаза не реагировали на свет. Принц находился в глубокой коме.

Фея совершенно не знала, что делать. При полном отсутствии на теле каких-либо повреждений или температуры, Принц почти не подавал признаков жизни.

И тут нервы Феи не выдержали. Она присела на стул и заплакала. Она впервые не знала, что делать, как спасти Принца!

— Хозяйка, не плачь, Прекрасная Фея, не плачь, — подергал её за плечо пушистой плюшевой лапкой Котенок — самый сообразительный из Зверят. — Я, кажется, знаю, что делать — надо найти Непобедимое Солнце! Может, она знает, как оживить Принца!

— А где я найду её, скажите на милость? — сквозь слезы проговорила Фея.

— Мы со Щенком пробежимся по всем комнатам и залам, — и мигом её найдем! — С этими словами Зверята, недолго думая, тут же скрылись за дверью.

2.

На этот раз поиск затянулся. Зверят не было добрых пару часов.

За это время Фея предприняла не одну попытку поставить на ноги Принца, но все они закончились неудачей. Во-первых, у Феи попросту с собой ничего не было — ни Волшебной книги, ни "Настольной книги Фей", ни магических предметов, ни волшебной палочки. Фея могла бы при помощи Анализатора проникнуть в сознание Принца и попытаться изнутри выяснить причины болезни, но Анализатор бесследно исчез после нападения мурин, а без него она была совершенно безоружна. Ну что тут поделаешь!? Чего нет — того нет!

Попытка же бить его электрошоком или тепловыми ударами ни к чему не привела. Его тело дергалось, как тряпичная кукла, но сердце чаще биться не стало.

Первым прибежал Щенок.

— Хозяйка, а-ав, я нашел её, я нашел! — тявкнул, тяжело дыша, Щенок, как и все собаки после долгой пробежки вытащив почти на всю длину розовый мокрый язык.

— Где?

— В Библиотеке, там много-много книг, аж потолка не видно. Я видел. В одном месте одна книга висела в воздухе и сама собой перелистывалась! Я сам видел. Сначала я подумал, что за чудо, а потом догадался — это Она её листает! Бежим скорее, пока она не ушла оттуда! А-ав! — И с этими словами итак запыхавшийся Щенок побежал наверх, а следом за ним — Фея.

Прибежав в Библиотеку, Фея действительно увидела чудную картину. Большая толстая книга в кожаном переплете, страниц этак под тысячу, висела в воздухе посреди зала и сама собой медленно листалась. Такого Фея отродясь не видывала!

Некоторое время Фея не могла произнести ни звука. Но её опередил Голос:

— Я вижу, с Вами все в порядке, дорогая. Отрадно видеть, что Вы не пострадали.

— Да, Ваше Совершенство, мне...

— Не называй меня так больше, прекрати! — резко оборвал её Голос. — Ты ведь не хуже меня знаешь, что никакое я не совершенство!

— Как прикажете, Госпожа, — робко пролепетала Фея.

— Удивительно устроено сознание разумных существ, не находите, дорогая? — проговорил уже спокойнее Голос. — Оно может тысячелетиями думать об одном и не думать о другом, а потом вдруг в один момент все меняется и нас уже не интересует первое...

— А что же Вас интересует, Госпожа? Что Вы читаете? — воспользовалась поводом задать вопрос Фея.

— Подробную хронику истории Острова Фей, том Љ850, он как раз описывает события периода моего детства. Ищу и никак не могу найти имя моей матери... А ведь она была феей 3-го ранга — упоминания о ней обязательно должны быть где-то здесь! Но не могу их найти, не могу! А ведь не выяснив её имя, я не смогу узнать, жива ли она до сих пор...

От удивления Фею бросило в жар. Она впервые воочию убедилась в действенности своего плана. Шанс победить Непобедимое Солнце через возвращение ей забытого ею прошлого был один на тысячу, и он сработал (правда, только благодаря случайно попавшему в её ручки Зеркалу Правды...)! Да только результат оказался не совсем тем, какой она ожидала...

— Осмелюсь Вас потревожить, Госпожа, — опять робко вставила Фея, вставая на цыпочки, чтобы видеть летающую где-то под потолком и листающуюся саму собой книгу. — Мы можем вместе немного погодя отправиться на Остров Фей, и я уверена, что Триединая Премудрость откроет Вам имя Вашей матушки — от неё ничего не сокрыто...

В ушах отвратительно забренчал металлический колокольчик.

— Милочка, о чем ты говоришь? На Острове Фей меня ожидает не матушка, а моментальное распыление на атомы, а может и на кварки. — И металлические колокольчики зазвенели ещё громче. — Я давно объявлена в международный розыск, многие тысячи лет назад, дорогуша! Назад мне дороги уже нет...

— Есть, Госпожа, есть! Я завтра же отправлюсь на Остров, упаду на колени перед Их Премудростью и буду умолять Их простить Вас, ведь Вы покаялись и полностью исправились! Я умолю её! Я скажу, что Вы — хорошая, Вы — добрая, Вы — самая лучшая фея на свете, Вы... — Фея уже не знала, как ещё положительно охарактеризовать свою недавнюю соперницу.

Повисла неловкая пауза. Даже висящая в воздухе под потолком библиотеки книга перестала листаться.

Затем тишину нарушил сдавленный тихий голос.

— Ты... ты... действительно....ну, действительно... считаешь, что...что... И это после всего того, что я тебе сделала?

— Да, ты — добрая, хорошая, ты — самая красивая фея на свете! — затараторила вдруг Фея, словно боясь, что её вот-вот прервут или уличат во лжи, и слова из её уст полились как из рога изобилия. — Ты могла меня и моего Принца тысячу раз спалить огнем, но не тронула нас, ты спасла меня от кровожадных мурин, ты приютила у себя дома и вела со мной такие добрые беседы, ты... — очень хорошая, добрая, ты — настоящая, моя единственная подруга, с которой мне так хорошо было общаться, правда! Большинство фей даже не способны на такую дружбу как ты, правда!

Но Голос, вопреки её ожиданиям, не прерывал её. Казалось, Невидимая Собеседница ловила каждое её слово, а, может, выжидала?

— Признаюсь, что ты тоже... мне понравилась, Фея, — медленно и задумчиво проговорил Голос. — Ты вернула мне воспоминания, такие дорогие, самые дорогие на свете воспоминания, ты и... твои Зверята — они ведь в точь-в-точь, как мои... когда-то... То, что украл у меня солнечный поток тогда... на вершине Золотой Горы... Ты... вернула... Ты думаешь, у меня есть ещё шанс? Вернуться... ну... на Остров фей... вернуть... тело?

— Ну, конечно! Я в этом уверена! Я обо всем договорюсь, мы обязательно найдем способ вернуть тебе тело! Ты вернешься, мы будем друзьями, ты будешь жить с нами, на лужайке, в моем домике, с Принцем! — опять затараторила Фея, как бы в молитвенном жесте сцепив ручки на груди, как бы говоря этим — только бы это чудо не прекратилось, только бы Непобедимое Солнце никогда снова не стало прежним!

— Ах, с Принцем?!

— Да, с Принцем, ведь он так любит твое общество! Он так ценит твою дружбу! Правда!

— Да-а-а-а, Принц... — мрачно произнес Голос. — Здесь я вряд ли могу тебя обнадежить, милочка... Принц вряд ли останется жив, а если и останется — то из комы не выйдет уже никогда...

— ЧТО-О-О?! — прекрасные голубые глаза Феи наполнились слезами.

— К сожалению, это так... — упавшим, печальным голосом сказала "лучшая подруга". — Видишь ли, слияние с Потоком привело к сильной мутации природы Принца. Он уже не может жить как обычный человек. Он должен питаться силой Солнца... Я, в отличие от него, тела не имею, а потому я не так не завишу от этого (хотя и мне тоже плохо, даже сейчас чувствую себя отвратительно, но умереть я всё-таки не могу), а его тело уже преображено, он не может без питания...

— И... ч-что же... б-б-удет... — дрожащими губами прошептала, хватаясь руками за сердце, Фея.

— А ничего, моя дорогая, ничего. Он просто скоро умрет. Более того, даже раньше, чем от голода, он умрет от тоски, ибо слияние с Потоком вызывает сильное привыкание на самом глубинном уровне, без стимуляции центра удовольствия в его головном мозге он просто не выйдет из глубочайшей депрессии, никогда... Прости, но я ничем уже не могу ему помочь...

— Но... как... — рот Феи открывался, но произнести ничего она не могла.

— Ты думаешь, почему же я тогда отключила его от Потока, как, впрочем, и себя? — с горькой усмешкой произнес Голос. — А как иначе? Или ты хочешь, чтобы твой дорогой Принц продолжал быть слепой машиной, исполняющей мою волю, сверхчеловеком, который может летать без всяких крыльев со скоростью 500 миль в час, плавить горы одним взглядом и высчитывать расстояние до ближайшей звезды за мгновение и притом думать только обо мне, моих совершенствах, моей красоте и мечтать только о том, как бы очередной ночью не получить через меня очередную дозу слияния с Потоком, да? Или ты хочешь, чтобы я опять держала тебя в плену и готовилась завладеть твоим телом?! — И металлические колокольчики просто оглушили Фею и Щенка.

Фея упала на колени и закрыла лицо ручками. А Щенок уже не скрывал, что во весь голос рыдает, жалобно подергивая длинными коричневыми плюшевыми ушками и плюшевым хвостиком. Ему было до слез жалко и бедного хозяина, и несчастную хозяйку.

— Мне очень жаль... — также печально, каким-то замогильным голосом сказало Непобедимое Солнце. — Но такова жизнь... Разве ты об этом не думала, "моя единственная подруга"? О том, что борьба со злом может окончиться успешно, но только не для тебя? Разве ты не думала, что ценой спасения мира будет твое личное счастье с Принцем? Радуйся ещё, что у тебя остались дети. У моей матери, после моего побега из страны фей, вообще не осталось ни мужа, ни детей, а я вдобавок к этому не имею и тела...

Наступила тяжелая и долгая пауза, прерываемая только всхлипываниями Щенка и Феи.

— Ну, ладно, прекратите! Не могу на вас смотреть, тошно! Есть одна надежда. Если Принца вынести на яркий солнечный свет, ему будет лучше. Возможно, он не так быстро умрет. А если его тело прогревать у горячей печки, ему будет ещё лучше...

Не успела она договорить до конца, как Фея и Щенок тут же вскочили и вприпрыжку побежали в Малахитовую комнату.

— Эй, вы куда? — удивленно окрикнуло их Непобедимое Солнце. — Вы же не поднимите его снизу, он тяжелый!

Но куда там! Хлипкая, но все же надежда спасти Принца окрылила обоих и они, не останавливаясь, бежали до самой Малахитовой комнаты. А потухший солнечный призрак, вздохнув и положив книгу обратно на полку, не торопясь отправился следом.

3.

Как и предсказывал Призрак, вытащить Принца наверх оказалось делом далеко нелегким. Его тяжелое и обмякшее тело совсем не слушалось. Даже подхваченный по пути Котенок не помог решить эту задачу. Вспотев до нитки, трое друзей сумели протащить Принца только на один ярус вверх — Фея держала его за руки, а Зверята за обе ноги. Но и в таком виде они несколько раз падали, перемазавшись в строительной грязи мастерских с ног до головы. Когда силы были совсем на исходе, тело Принца вдруг само собой поднялось в воздух и полетело вверх по лестнице. Сначала у друзей глаза полезли на лоб от удивления, а потом они поняли, кому они обязаны так своевременно пришедшей помощью.

Вскоре тело Принца уже лежало на каменистом плато Золотой Горы. Солнце, на их счастье, было в самом зените и палило необыкновенно горячо. Принц сразу же стал подавать признаки жизни. Его дыхание участилось, щеки чуть порозовели, тени под глазами стали меньше.

Зверята, недолго думая, наломали дров из окрестных горных кустарников, разожгли большой костер и положили Принца рядом, а на костер поставили чан с водой и накипятили воды. Кипятком они стали смачивать его лицо, грудь, руки и ноги. Обычный человек не смог бы выдержать такого ни минуты. Но Принц, наоборот, стал понемногу оживать — из его груди раздался то ли вздох, то ли стон. Но в сознание Принц так и не пришел.

— Ну, неужели совсем ничего нельзя сделать!? — в отчаянии всплеснув руками, воскликнула Фея.

— Ну почему же, — спокойно сказал Голос, — можно попытаться вывести его душу из этого тела и переместить в другое — скажем, в голема или в плюшевого Зверенка, или в какое-нибудь животное или в магическое зеркало. Тогда он будет жить, как я, без своего тела. Советую, кстати, подумать над этим вариантом, и поскорее. Другого способа не существует.

Но в этот момент Фея, не дослушав до конца высокоумный монолог солнечной колдуньи, поддавшись сиюминутному озарению феиной интуиции (а может быть, любящей женщины и жены...), вдруг подбежала к Принцу и принялась стаскивать с него остатки одежды. Зверята недоуменно вытаращили глаза на происходящее. А как отреагировало Непобедимое Солнце так и осталось неизвестным, поскольку оно не было видимо, а никакими звуками свое присутствие Оно не обнаруживало.

Наконец, когда Принц был полностью обнажен, Фея в один момент скинула с себя свою одежду и, припав к груди Принца, обхватила его шею руками и, приподняв его голову, поцеловала.

Зверята от смущения отвернулись, но комментировать происходившее на их глазах невиданное дело, а тем более перечить хозяйке не решились.

Сколько длился поцелуй Феи — не известно — никто и не засекал времени. Только Фея так крепко прижалась своими губами к губам Принца, что, казалось, приросла к ним, а потом и сама легла всем своим обнаженным телом на обнаженное тело Принца — так, чтобы её ноги касались ног Принца, её грудь касалась груди Принца и так далее — чтобы каждая часть её тела прикоснулась к соответствующей части тела Принца, чтобы стать с ним одним целым. Фея словно стремилась передать все свое тепло, всю свою жизненную энергию Принцу.

А вскоре это стало видно и невооруженным глазом. Тело Феи становилось все мягче, каким-то дряблым, безжизненным, бледным, оно действительно как бы утрачивало природную силу жизни, а тело Принца, наоборот, розовело, становилось более упругим, а дыхание — более глубоким. И, наконец, Принц зашевелился!

Фея с трудом оторвала свои губы от его губ, она была сильно бледна и еле дышала. Она без сил свалилась с Принца на землю. Перевернувшись на спину, тяжело дыша, она некоторое время лежала с полузакрытыми глазами, а верные Зверята, тут же подскочив к Фее, принялись заботливо одевать её.

А тем временем Принц медленно встал, держась обеими руками за голову, и непонимающим взглядом обвел Зверят, Фею, обнаженные золотые деревья без листьев, плато, совершенно притом не замечая своей наготы.

— Где я? — со стоном произнес Принц. Потом его взгляд упал на Фею, его глаза расширились от удивления. — Фея? Дорогая! Где мы? Где наши дети? Где Осленок? Что со мной? Мне так жарко, так душно! У меня все внутри горит! Дорогая, что с тобой? — а, взглянув на себя, покраснел как рак и принялся торопливо одеваться при помощи подскочивших к нему Зверят.

— Ничего... мой милый Принц... ничего... — Фея, кое-как, шатаясь, встала с земли и обняла Принца. — Просто я так переволновалась за тебя, что мне стало немножко не по себе... Все будет хорошо... Теперь все будет только хорошо... — пробормотала непослушными губами Фея и упала в обморок прямо в любящие объятия Принца.

4.

Торжественный ужин в Изумрудной Зале теперь был совершенно не похож на те, что были раньше. Хотя в зале было темно, но это была чепуха. Фея с Лили (именно так теперь все звали Хозяйку Золотого Чертога) при помощи обычной магии зажгли разноцветные летающие огоньки, по размеру не больше пламени свечей, которые летали под самым потолком, освещали, как яркие гирлянды, залу таким уютным и таким праздничным светом!

Все сидели за большим столом. Ели овощи и фрукты, пили вино и громко-громко смеялись. Котенок и Щенок снова рассказывали свои любимые анекдоты, снова выполняли разные цирковые номера и смешили всех вокруг. Даже Принц смеялся. Иногда. Когда его глаза отрывались от любимой Феи.

Фея же, словно боясь, что Принц опять куда-нибудь исчезнет, сидя рядом, держала его руку обоими руками, не сводя с него влюбленного взгляда. Да, Принц снова стал прежним. Хотя он был ещё немного бледен и веки глаз были опухшими, но он смеялся над шутками и сам шутил — а это означало, что с ним все в порядке.

Лили не было видно — ведь магические зеркала не работали — но все знали, что она была здесь, на своем троне. Она тоже вовсю смеялась и шутила — проделки Зверят так напоминали ей её детство! — и. казалось, совершенно не была расстроена тем, что Принц опять стал уделять внимание Фее. Впрочем, о чем думала Хозяйка здешних мест, остается для нас загадкой.

— И все-таки, дорогая, ты меня уже в который раз удивляешь до глубины души! — проговорила Лили, когда Зверята блестяще выполнили свой последний трюк — хождение вниз головой на передних лапках. — Ведь тело Принца было полностью изменено, ПОЛНОСТЬЮ, каким образом тебе удалось вернуть его к жизни?

— Не знаю, право... — задумчиво сказала Фея, оторвав, наконец, свой любящий взгляд от Принца. — Просто... Я почувствовала, что я должна это сделать... Я просто... мысленно обратилась к Создателю сущего... Моя жизнь — за его жизнь... И мне прям в голову пришел ответ — крепко-крепко прижмись всем телом к его телу и передай ему всю себя, без остатка.... И все... Даже не знаю, как все получилось...

— А я знаю, — тихо сказал Принц, краснея и также смущенно отводя взгляд. — Я находился где-то на дне, как бы в ледяной пустыне и мне было так холодно, так холодно... — тут его лицо побледнело и содрогнулось от этих воспоминаний, а Фея обняла его голову и прижала к своей груди, поглаживая по волосам, но Принц отстранился и продолжил.

— ...А потом я увидел какое-то существо, огненное, яркое, сияющее, что глазам смотреть на него было больно, а вместо рук у него были языки пламени, а ещё — крылья такие же (тут Фея и Зверята многозначительно переглянулись)... Оно вдруг прикоснулось ко мне и лед растаял. А потом оно сказало таким громовым голосом, что я едва не оглох: "ты свободен, человек, благодари твою супругу и её великую любовь к тебе", и после этого я открыл глаза и увидел всех вас.

— Чудеса какие-то! — не выдержала Лили. — Сколько заклинаний я ни выучила, сколько книг ни перечитала, сколько всего сама ни научилась делать, но ТАКОГО — никогда не смогу! Чтобы человека превратить в кусок золота — это да, я могу, но чтобы кусок золота превратить в человека... Клянусь Цветами Забвения, даже Триединой Премудрости это не под силу!

— А по мне, все тут понятно, — тихо сказала, краснея как девочка-школьница, Фея. — Любовь и не такие чудеса может творить, а Создатель наш — Он хоть и далеко от нас, но любовь для Него — самое ценное сокровище, которое только существует в этом мире, а потому Он не может не услышать призыв любящего сердца!

— Ну-у, я ни в каких "создателей" не верю, — поспешно отмахнулась Лили. -Просто любое заклинание имеет свой дефект, свою "дыру". Если эту "дыру" нащупать — можно деактивировать всё заклинание, словно ткань — по ниточке, вот и все. Ты просто случайно нащупала эту "ниточку" и дала обратный ход. А "создателя" вашего, на мой взгляд, вообще нет и в помине. Его выдумала Триединая Премудрость — я в этом уверена абсолютно, — чтобы его авторитетом прикрывать свои весьма сомнительные распоряжения. Например, возьмите то же разрешение феям брать в мужья человеческих мужчин или постановление о том, что розовыми облаками могут питаться лишь феи. Посудите сами, все эти якобы откровения от "создателя" просто выгодны феям — и размножаться им как-то надо после того, как они угробили всех своих мужиков, и доступ к вечной жизни сохранить только за собой, чтобы...

— ...А я верю в Создателя, — неожиданно для всех вставил Щенок, прервав философско-теологические излияния Лили. — Как-то Осленок мне про Него говорил — у него даже какая-то книжка про Него была... черненькая такая, с странным рисунком из двух перекрещенных палочек... Он её любил читать на ночь, и детишкам тоже... Ой! — вдруг неожиданно прервал сам себя Щенок и стал мелко подрагивать плюшевыми плечиками, — не могу... говорить... больше... Я так... по Осленку... Соскучилс-я-я! Как он там без меня-то с детишками возится, а-а-а? Ведь ему ни в лапту не с кем теперь поиграть, ни в городки, ни в догоняшки, ни в прятки! — и ни с того ни с сего Щенок вдруг зарыдал во весь свой щенячий голос, и крупные слезы потекли по коричневой плюшевой мордочке. А вслед за ним взвыл и Котенок, который тоже заскучал и по Осленку, и по детишкам.

В этот момент и Зверята, и Принц, и Фея вспомнили об Осленке и детишках — как-то они там!? Вспомнили, как Осленок своим гнусавым в нос голосом читал детишкам сказки, напялив на свой большой белый нос круглые как у старушки очки, какие кроткие, какие добрые у него были сделанные из стеклянных пуговиц глаза! Как он всегда с умным видом что-нибудь декламировал за обедом, какие-нибудь стихи, пословицы или афоризмы. Как он смешно дергал своим хвостиком, на кончике которого был привязан большой розовый бант, когда катал детишек по лугу — это очень забавляло Зверят, а ведь Осленок так делал из заботы о детишках — он, таким образом, отгонял от них назойливых бабочек...

Иногда Зверят бесило его всезнайство, а также некоторая заторможенность (так что Котенку порой так и хотелось дать ему пинка под зад, чтобы быстрее соображал), но теперь именно эти черты его характера показались такими милыми, что они готовы были просто расцеловать Осленка, а после этого тут же отправиться играть в догоняшки и поддаваться ему, чтобы только он один их в этот день выигрывал! (обычно, из-за своей заторможенности он, наоборот, всегда проигрывал, к большому веселью Зверят, что Осленок очень болезненно всегда переносил, грустно вздыхая после каждого проигрыша).

А ещё Осленок любил на лугу, в полдень, пока дети спали на покрывале, своими большими толстыми зубами рвать траву и цветы и делать из них венки — один себе, а остальные детишкам, и когда они спали, тихонько одевать их им на головки, чтобы потом сказать Принцу — "смотрите, хозяин, какие красивые венки сделали для вас детишки!" — ведь Осленок был таким скромным! Никогда не выставлялся.

А ещё Осленок был таким воспитанным — он всегда за обедом подвязывался салфеткой, снимал свою любимую соломенную широкополую шляпу, в которой ходил на прогулки с детьми, ел только с ножом и вилкой, аккуратно вытирал губы кусочком салфетки, всегда говорил на "вы", "пожалуйста", "спасибо", "будьте так добры", "добрый день" и прочее. Это всегда резало уши и глаза Котенку и Щенку, так что они, когда никто не видел, норовили подсунуть ему на стул маленький гвоздик или запульнуть в него тихонько чем-нибудь, пока никто не видит, но Осленок всегда все терпел и говорил: "Ну что вы, друзья, ну зачем вы так" и кротко беззлобно улыбался, обнажая свои крупные белоснежные зубы.

А теперь Котенок и Щенок готовы были просить у него прощения за все сделанное ими и больше никогда не доводить милого Осленка!

От этих воспоминаний Котенок и Щенок взвыли ещё больше и никто их не мог успокоить. Фея и Принц удивленно переглянулись и тоже грустно вздохнули — они вспомнили своих малышей, которых так давно уже не видели, — и также заскучали.

— Ну что ж, как бы мне и не хотелось, но придется вас отпустить по домам, мои дорогие друзья! — неохотно произнесла Лили. — Хотя, признаться, я бы хотела, чтобы вы ещё погостили у меня хотя бы недельку... Честно говоря, такую любовь друг ко другу, которую я вижу у вас, я никогда раньше не встречала. Хотя нет, встречала... но очень-очень давно... в детстве...

— Лили, дорогая, но ведь ты можешь пойти с нами! — воскликнула Фея. — Зачем тебе этот золотой склеп? Пойдем с нами! Погостишь у нас! Вот увидишь, тебе будет у нас хорошо! Познакомишься с детишками, с Осленком... Ведь в тех местах прошло и твое детство!

— Ты вправду меня приглашаешь? — удивился Голос.

— Ну, конечно! Мы с Принцем будем рады твоей компании. Мы ведь теперь друзья, не правда ли?

— Друзья... Любовь... А другие феи? Они ведь скоро узнают, что я у вас и устроят мне облаву...

— Да нет же, Лили, я ж говорю тебе, я сама лично поговорю и все улажу, честно! — замахала руками Фея. — Ведь и Принца, после того, как он меня силой украл с Острова Фей, хотели усыпить, но я настояла на том, что мое перевоспитание, домашнее, будет действеннее усыпления — и мне разрешили взять его на поруки. Ну как, согласна?

И Фея, и Принц одновременно умоляюще посмотрели на пустое кресло Лили, продолжая крепко держать друг друга за руки.

— Хорошо, уговорили, — мягко сказала Лили.

— Ур-р-р-ра!!! Домо-о-о-й!!! — завопили во весь голос Котенок и Щенок, и, схватив за лапки друг друга, чуть не перевернули весь обеденный стол — так они подпрыгнули вверх! — И тут же побежали собирать вещи.

5.

Сборы были недолгими. Благо, вещей с собой у путников было немного. Зато Лили настояла, чтобы они взяли с собой множество разных подарков — золотых тканей, золотых украшений, драгоценных камней. Ну, как же уйти из гостей без подарков! Пришлось нагрузить всем этим добром множество сумок, которые при помощи феиной магии как нагруженные верблюды плыли за ними караваном по воздуху.

— Жаль, перевезти по воздуху вас не могу — на драконах это было бы всего за час-полтора. С отключением от Потока я потеряла почти всю свою силу и драконы мои, как и големы, теперь уснули. Так что придется добираться пешком — а это и опасно, и долго.

— Ничего — улыбнулась Фея и, повернувшись лицом к Зверятам, хитро им подмигнула, — нам со Зверятами не впервой! Ведь теперь с нами дорогой Принц и лучшая моя подружка Лили! Теперь нам будет идти совсем не страшно и совершенно не скучно! — И всем стало так весело на душе, что все разом рассмеялись.

Так друзья прямо на рассвете вышли со всем скарбом на плоское плато Золотой Горы, на котором и стояла Башня.

— Ну, вот, впервые за многие тысячелетия я покидаю свою Башню, — торжественным голосом сказала Лили. — И впервые за это время у меня появились настоящие друзья! И я совершенно не одинока!

— Да, теперь у тебя есть настоящие друзья! — эхом повторила за ней Фея, а Принц, взяв за руку Фею, широко, во весь рот улыбнулся и кивнул головой в знак согласия.

— Да-ссс, теперь-то уж точно-ссс у тебя появилис-сссь друз-з-з-з-зья, кхе-кхе-кхе! — вдруг откуда-то сзади раздался знакомый насмешливый скрипучий голосок. — Да только-ссс ведут-ссс-то они тебя не к с-с-с-с-себе домой, а прямо-ссс в лапки-ссс правосссудию-ссс, да-ссс! Теперь-то ты ответиш-ш-ш-ш-шь за вс-с-с-с-се с-с-с-с-свои преступления-ссс, да-ссс, Ж-ж-ж-ж-желтая Ведьма! По вс-с-с-с-сей, так с-с-с-с-с-каз-з-з-з-зать, с-с-с-с-с-трого-с-с-с-сти з-з-з-з-з-закона, кхе-кхе-кхе!!!

— Азаил! Что ты такое несешь?! Замолчи сейчас же! — возмутилась Фея. — Зачем ты клевещешь на нас?! Да как ты смеешь так врать!

— Это я-то, дорогуш-ш-ш-ша, да-ссс? — с деланным недоумением переспросил он. — Нет-ссс, не вру-ссс, я никогда не вру-ссс, только белобрыс-с-с-с-сые летуньи вс-с-с-с-сегда врут-ссс, да-ссс, всегда-ссс, и даже наш-ш-ш-ш-ша Фея-ссс — такая ж-ж-ж-же врунья, белобрыс-с-с-с-сая врунья, обманщ-щ-щ-щ-щица-ссс, как и вс-с-с-с-се ос-с-с-с-тальные-ссс, вот! Одна гнилая порода-ссс, гниль, застарелая гниль, да-ссс! — засипел Азаил — все три отвратительные морды которого выглянули из-за утеса.

— Не верь ему, Лили, никакой ловушки нет, он лжет, пойдем с нами! Пойдем! — в отчаянии заламывая руки, закричала Фея.

— Аххх, не верите-ссс Азаилу? Не верите-ссс... Ну, пос-с-с-смотрите-ссс, пос-с-с-смотрите-ссс... Во-о-о-он туда-ссс, пос-с-с-с-смотрите-ссс, во-о-о-о-н, туда-ссс, — и с этими словами он вытянул все три свои шеи сразу в три разные стороны.

Фея и Принц посмотрели туда же и... Сердце Феи замерло от страха — со всех трех сторон — с севера, с запада и с юга — Золотую Гору окружали полчища — тьмы-тем — огромное войско...

Кого там только не было!!! Грифоны, мантикоры, трехглавые и двухглавые орлы, огромные великаны с большими крыльями за спиной с огромными палицами в руках, летучие обезьяны с большими палками с какими-то причудливыми камнями наверху и многие-многие другие — крылатые твари самых невообразимых видов и размеров. А внизу — у самой Лестницы на гору — уже стояли легионы каменных мраморных и гранитных големов с большими каменными дубинками, готовых пойти на штурм Золотой Горы, а также гигантские каменные циклопы, уже отрывавшие от ближайших гор куски скал, и прочие твари — их было так много, что все подножие горы было покрыто словно каким-то шевелящимся ковром.

Глаза Феи наполнились слезами от досады и ужаса, а Принц просто развел руками — ему нечего было сказать. Котенок и Щенок прижали ушки к плюшевым головкам и охнули от страха, а мерзкий Азаил только довольно потирал передние лапки друг о друга, мерзко бормоча себе под нос: "Аз-з-з-заил никогда не врет-ссс... да-ссс... никогда-ссс, только белобрыс-с-с-с-сые врут-ссс вс-с-с-с-сегда-ссс, обманщицы-ссс, да-ссс... Я ж-ж-ж-же говорил-ссс, а вы не послушали-ссс... Аз-з-з-заил никогда-ссс не врет-ссс...Да-ссс...". Реакция же Лили опять была не известна, ибо как узнаешь её по лицу, которого не видишь?

И тут раздался голос, такой же громкий, ясный и четкий, как гром, оглашающий небеса перед бурей:

— Ни с места! Ни с места! Именем Триединой Премудрости! Во имя Священных Принципов Порядка и Процветания Целестии!!! Ты, дерзко называющая себя "Непобедимым Солнцем", и ты, проклятая мурина, чье имя проклято на небе и на земле, вы оба арестованы. Немедленно отпустите пленников и сдавайтесь — только при этом условии на бесстрастном и справедливом суде Сообщества вы сможете рассчитывать на милосердие!

И тогда Фея со Зверятами уже второй раз услышали душераздирающий вопль, от которого они опять попадали на каменный пол, зажимая обоими руками уши.

А в это самое время орды крылатых тварей стремительно полетели в сторону Золотой Башни, не защищенной более непроницаемым щитом колдовских зеркал, а войска снизу бросились бегом к потухшей, а потому совершенно беззащитной Лестнице.

Решающая битва Сообщества фей с Непобедимым Солнцем НАЧАЛАСЬ!

ЧАСТЬ III. ВОЗМЕЗДИЕ.

ПРОЛОГ II. Триединая Премудрость.

1.

"Конечно, от Нас, Триединой Премудрости, не могло быть сокрытым, что Непобедимое Солнце готовится нанести второй сокрушительный удар по всей Целестии. Это было ясно Нам с самого начала. А потому Мы тщательно готовились к этой битве — на протяжении целых десяти тысяч лет. В самом деле, нельзя же было допустить, чтобы Непобедимое Солнце опять застало фей врасплох, как в прошлый раз!"

При мысли о событиях тех лет, прекрасные и бесстрастные, по-королевски величественные лица-Лики Триединой Премудрости на миг омрачились. Но лишь на мгновение. Никакая страсть не должна завладеть Теми, Кто ответственен за судьбы вселенной!

"Да, в прошлый раз Мы узнали о готовящемся ударе буквально в последний момент. И это привело к неисчислимым бедствиям. Тогда феям пришлось сражаться непосредственно, лицом к лицу с врагом, что привело к колоссальным потерям. Мы нанесли совокупный удар по гигантскому колдовскому зеркалу, произошел взрыв, и от гибельного отражения Зеркала, и от взрывной волны, и от истощения сил погибла почти половина популяции Сообщества — многие десятки тысяч лучших представительниц нашей расы! Таких страшных потерь наше Сообщество не знало никогда — ни вероломный мятеж Азаила, ни Тридцатилетняя война не были настолько кровопролитны... Мы до сих пор продолжаем пить эту горькую чашу, ибо популяцию Мы с тех пор так и не восстановили, а, возможно, не восстановим более никогда...

Сокращение числа фей привело к значительному ослаблению контроля над Целестией, что сказывается до сих пор. Конечно, в тех условиях наступать далее на Непобедимое Солнце и нанести ему окончательное поражение было немыслимо, и тогда Мы отдали приказ отступать — он дался Нам необыкновенно тяжело. Ведь так хотелось наказать эту проклятую сумасшедшую ренегатку за то зло, что она причинила Сообществу!

Но отступить Мы тогда отступили, но не спускали глаз с дерзкой мятежницы. Мы отдали приказ регулярно следить за её неприступной цитаделью. Под предлогом изучения магических аномалий Пустыни Желаний, Мы создали закрытый научно-исследовательский центр, состоящий только из фей первых двух рангов. Мы сделали Заморье карантинной зоной, строго охранявшейся членами этого центра, который в действительности составляли не ученые, а спецотряды "ЖАЛА". Члены этого ордена были оснащены специальными летучими зверями, позволявшими многократно увеличивать скорость и дальность полета, а, соответственно, их мобильность, и были наделены неограниченными полномочиями по уничтожению врагов. Они занимались как непосредственным наблюдением за объектом, так и магическим анализом при помощи самых современных приборов. Именно они засекли первые аномалии: уровень солнечной активности стал резко падать, даже в самые жаркие летние месяцы. Такое впечатление, что энергия солнца куда-то уходит, куда-то пропадает. Эксперты "ЖАЛА" сделали однозначный вывод — Непобедимое Солнце каким-то способом высасывает часть энергии солнца, копит её для нанесения нового удара. Но каким способом она это делает и где концентрируется эта энергия — выяснить пока не удалось. Ибо своей агентуры внутри Золотого Чертога у Нас пока нет.

Параллельно Мы развернули работу по поиску причин могущества этой колдуньи. Из тех образцов разбитого зеркала, что нам удалось обнаружить, стало ясно, что Непобедимое Солнце сумело завладеть секретом магических зеркал — недоступным для остальных фей. Зеркала впитывают солнечную энергию и многократно усиливают её при отражении, преобразуя в магическую энергию, так что они способны сжигать смотрящего в них изнутри или, что хуже, контролировать его сознание. Найденные образцы свидетельствовали о высоком магическом мастерстве сделавшего их, даже, можно сказать, о его гениальности (если только это слово вообще может быть применено к врагам Сообщества и Священных Принципов). Но Мы, несмотря на все заверения сестер "ЖАЛА", не поверили в то, что простая фея третьего ранга могла изобрести ТАКОЕ оружие! Тщательный анализ наших архивов и библиотек позволил Нам обнаружить пару каким-то чудом уцелевших экземпляров странной книги в черном переплете, обитой пластинами из вороненой стали. Книга эта называлось: Tractatus de speculorum magicorum и, о, ужас, была подписана... Magister magicus Azailus, vir prudentis".

— Мы так и знали, сестры, что след может вести только туда, Мы так и знали! — "сказали Мы на Высшем Тайном Совете Сообщества, куда имеют доступ только феи первых двух рангов". — Позор, сестры, позор! Наша трусость и леность привели к таким последствиям! Поставлены под угрозу Священные принципы Порядка и Процветания! Само существование солнечной Целестии — доверенной нашей Опеке самим Создателем! Позор!

"Феи, присутствовавшие на заседании Совета, тогда, помнится, стыдливо опустили головы, их лица залила краска стыда — ведь Мы редко когда говорим так откровенно".

— Мы помним, о, сестры, Мы отчетливо помним, что когда проклятые мятежники были блокированы в Скалистых горах, именно Мы предлагали нанести окончательный удар. Мы были тогда в двух шагах от окончательной победы! Вдумайтесь в это, о, сестры! Но Совет тогда воспротивился Нашему предложению — вы испугались тогда больших потерь и трудностей боя в горах, вы сказали тогда, что им там все равно нечего есть, они и так сдадутся нам, на милость победителя, вы настояли на долговременной осаде. Позор, сестры, позор! Двадцать тысяч ослабленных от голода и ран мужчин не принесли бы нам столько потерь, сколько одна изменница, завладевшая секретом магических зеркал, вступив в контакт с Азаилом — да будет его имя навеки проклято во всей Вселенной!

"Но, несмотря на эти горькие разочарования, все-таки было и нечто положительное. Ведь теперь Мы узнали, в чем секрет её могущества и могли предпринять контрмеры. Прежде всего, Мы пришли к выводу, что идти в бой биологическим существам — будь то феям, людям, карликам или даже обученным бою животным — нельзя. При помощи Зеркал, Непобедимое Солнце способно спалить неограниченное количество существ за считанные мгновения. Для удара необходимо отправлять либо искусственные существа, либо аватары — магические призраки, телепатически управляемые феями на безопасном для них расстоянии. Это позволит нам избежать физических потерь (и без того обескровленного Сообщества) и обезоружить врага. И Мы стали работать над соответствующими технологиями.

Однако была ещё одна проблема. Даже если такое войско будет готово, как сможет оно проникнуть на Золотую Гору? Ведь даже големы и аватары не способны преодолеть сильное защитное поле — они просто сгорят от излучения колдовских солнечных зеркал. Разбить же его силой — значит, опять обречь силы Сообщества на большие потери — от взрывной волны, и от сильного истощения, как это случилось в прошлый раз. Кроме того, Лестница на вершину Золотой Горы также состоит из магических зеркал — даже каменные големы расплавятся, ступив на неё.

Собственно, это и было для Нас главным препятствием для начала войны, главной причиной, почему война откладывалась так долго — на целых десять тысяч лет. Изобрести специальную магическую ловушку для бесплотной души Непобедимого Солнца, наштамповать пятьдесят тысяч големов и аватаров — все это не потребовало от Нас много времени. А вот преодоление магического поля так и осталось для Нас неразрешаемой проблемой — ведь поле можно отключить только ИЗНУТРИ.

Казалось, вывод прост — надо внедрить в окружение колдуньи свою агентуру, как Мы делаем это везде — и среди людей, и среди карликов, и даже среди дриад и русалок у нас есть свои агенты. Но это оказалось невозможным для Золотого Чертога — у себя дома Непобедимое Солнце — полновластная хозяйка, она читает мысли как открытую книгу. Мыслительные волны впитываются магическими зеркалами Золотого Чертога и автоматически передаются Хозяйке Чертога. В таком случае ни один агент не сможет выполнить своего задания. Отсюда следовал вывод: Нам нужен был агент, который бы НЕ ЗНАЛ о том, что он агент, и в то же время сделал главное — отключил бы магическое поле, делающее её цитадель неуязвимой, даже для Нас, Триединой Премудрости!

И Мы ждали. Ждали долгих десять тысяч лет. Мы ждали, и следили, и снова ждали, параллельно готовя армию вторжения и необходимые для её обеспечения магические технологии.

И, наконец, Мы дождались — тогда, когда и подумать об этом нельзя было. Рядовая, ничем не отличающаяся от других фея сумела сделать НЕВОЗМОЖНОЕ, в том числе и для Нас — она сумела пробраться в цитадель, ВОЙТИ В ДОВЕРИЕ самому Непобедимому Солнцу и БЕЗ ВСЯКОГО ОРУЖИЯ убедить её отключить поле! О такой удаче Мы не могли и мечтать. Впервые за столько тысяч лет у Нас оказалась уникальная возможность решить эту проблему РАЗ И НАВСЕГДА — это было просто невероятно!

Да, эта фея не осознавала, что делала. Она делала это интуитивно, ради своей любви к человеку, мужчине, своему мужу, которого она почему-то звала "Принцем". Но она сделала это — именно ей Создатель дал совершить эту миссию, именно ей, а не Нам...

Конечно, Мы ей немного помогли. Мы навели её на мысль о причине исчезновения её мужа. Мы придали ей решимости отправиться на его поиски. Мы устроили ей передачу волшебной флейты, без которой было невозможно преодолеть Пустыню Желаний, Зеркала Правды, без которого вообще невозможна была её победа над Непобедимым Солнцем. Мы устроили ей побег от патруля "ЖАЛА", причем дважды (этот патруль чуть не испортил Нам все дело — вот что называется "ревность не по разуму"! — впрочем, его офицера оправдывает то, что она не была посвящена в Наши планы). Мы подали ей идею для преодоления Пустыни Желаний. Мы помогли ей спастись от пещерного дэва...

Но все же она прекрасно справилась со своей ролью и явно достойна Нашей награды. Мы дадим ей место подле Нас, в Нашем ближайшем окружении, а если она попросит — сократим срок усыпления её любимого мужа, этого странного "Принца" — пусть, она достойна и этой награды. Даже можем отменить усыпление вообще, просто сотрем ему память обо всех событиях, связанных с Непобедимым Солнцем, а заодно перепрограммируем некоторые центры его мозга — чтоб стал поспокойнее, поласковее, поменьше бы бунтовал и стал бы совсем ручным, как щенок. Думаю, его хозяйке, точнее, жене, это понравится.

Впрочем, кое-что во всей этой истории Нас не может не удивлять. Да, Мы, Триединая Премудрость, немало постарались наводить нужных существ на нужные мысли, да, сама эта фея тоже изрядно постаралась. Но очень многие звенья в этой истории выходят за рамки даже Нашего понимания. Взять хотя бы саму мысль этой феи победить Непобедимое Солнце через пробуждение её воспоминаний. До такого не додумались бы даже и Мы! Кто ей, простой провинциальной фее, вложил такую мысль? Не Мы — это точно! Мы только использовали её потом, передав ей наиболее подходящий для реализации этого намерения артефакт — Зеркало Правды, но не более. А, например, этот удивительный случай в Скалистых Горах... Кто было то крылатое существо, вернувшее её к жизни? А странный способ, каким она вернула к жизни своего мужа — это вообще за гранью даже Нашего понимания!

Эти и другие подобные случаи наводят Нас на мысль, что в эту игру вмешался не кто иной, как Сам Создатель, и вмешался, как всегда, совершенно неожиданным и непредсказуемым образом".

"Да, Создатель!" — при этой мысли Триединая Премудрость благоговейно сложила три пары ладоней лодочкой на груди и погрузилась в приятные мысли о Самом Величественном и Прекраснейшем из сущего. — "Сколько раз Создатель ставил Нас в тупик! Сколько раз!!! Не перечесть...

То Он вдруг повелевает разрешить браки человеческих мужчин с феями — с чем Мы долгое время не могли смириться! То Он повелевает заключить мир с дриадами и русалками и дать им свободу жить по их воле — и это в двух шагах от победы после тридцати лет непрерывной войны! То Он ограничивает деторождение нашей расы тремя детьми — и это несмотря на огромные потери в войнах — ведь нас век от века становится все меньше и меньше! То...

Да мало ли сколько случаев Мы можем привести в пользу того, как парадоксально Его вмешательство в наши дела! И это притом, что Наша распря с Азаилом и прочими мятежниками не вызвала у Создателя НИКАКОЙ реакции — ни запрета, ни поощрения! За всю войну Он ни разу не вмешался, ни разу не дал о Себе знать, хотя Мы с сестрами неоднократно взывали к Нему! Как будто бы Он совершенно устранился от нашей борьбы, целиком предоставив нам самим право решать, как поступить.

Да, Создатель всегда был таким... Непонятным..." — лицо Второй из Трех вдруг просияло каким-то отдельным от Двух Других, личным, необыкновенно приятным воспоминанием, что бывало крайне, крайне редко.

"Да, Я, Вторая из Трех, отчетливо помню то время, когда я была только ребенком, совсем маленьким, лет пяти. Я сидела на песке у розового озера на Острове Фей и делала совочком домики из песка, а Создатель вдруг явился мне в виде легкого ласкового ветерка и воззвал ко мне...

При этой мысли Вторая из Трех вдруг отпустила руки остальных Двух Премудростей, недоуменно переглянувшихся между собой, встала со своего места и подошла к окну тронной залы Командного Центра на Летучем Острове и посмотрела куда-то вдаль. Вдали, где-то далеко на горизонте только начинал светлеть небосвод.

"Скоро взойдет солнце, точнее, родится заново после того, как оно умерло вчера, окрасив горизонт своей кровью. Такое юное, такое невинное, такое робкое... Ещё не грозное, не горячее, неяркое...

Такое же, какой когда-то была и я, тогда, в тот знаменательный день, когда впервые ко мне, ничем не выделяющейся из всех Перворожденных, обратился Создатель, навсегда изменив всю мою жизнь, перевернув её без остатка..."

2.

"В тот день я, как обычно, пошла играть, ведь мне было всего пять лет — совсем ещё младенец! Маленькая по-младенчески ещё пухленькая девочка с короткими светлыми волосиками, которые ещё нельзя заплести ни в косички, ни в хвостик, в белой шляпке и белом платьице в красных горох, я побежала играть на берег Розового Озера. Я всегда, сколько себя помню, любила играть одна, да и игра у меня тоже была одна — делать замки и домики из песка, розового песка благословенного Острова Фей — колыбели нашей цивилизации, самого прекрасного места на свете, заповедного края для всякой феи.

Правда, тогда Остров Фей не был ещё так прекрасен, как сейчас. Многого ещё не было. Не было ни Зала Собраний с живыми дышащими розовыми стенами, ни аллей с летающими деревьями, ни дорожек с хрустальным песком, ни поющих цветов, ни многого, многого другого.

Помню, тогда моим самым любимым местом, где я всегда уединялась для игры, был берег Розового Озера. Берег был усеян замечательным рассыпчатым мягким розовым песком, издававший аромат только что распустившихся цветов, который я любила есть — он был съедобен (как и все на Острове), чем-то напоминая по вкусу сладкую кашу. Я из него делала замки, домики, города...

Вот и в тот незабываемый день я сидела и занималась своим любимым делом, старательно помогая себе маленьким совочком. Помню, в тот день все у меня отлично получалось.

Вдруг, когда я уже закончила делать третий этаж самого большого домика, я почувствовала легкое дуновение теплого ветерка, который стал мягко и ласково играть моими детскими локонами. Мне вдруг стало так хорошо на душе, так весело, так легко, а потом я услышала у себя в голове какой-то чудный Голос...

— Стелла! Стелла! — позвал Он меня к себе.

Хотя Создатель обратился ко мне тогда в первый раз, я, помню, тогда совершенно не удивилась. Я почему-то сразу поняла, что это Создатель (а о Нём я слышала от других Перворожденных), что Его не нужно боятся, что Он — добрый.

И я ответила Ему:

— Я здесь, Создатель.

А Он мне:

— Стелла! Мне угодно, чтобы ты взяла в мужья себе Мое любимейшее творение, Азаила, которого справедливо прозовут Премудрым, ибо он будет велик в роде своем и имя его будут помнить потомки даже тогда, когда все прочие имена — забудутся. Мне угодно, чтобы ты заботилась о нем, и любила его, как саму себя, ты понимаешь? И никогда — слышишь! — никогда не оставляла его, ни в беде, ни в радости.

А я — совсем малышка и глупышка — не знаю, что Ему ответить. Я даже почти не понимаю того, о чем Он мне говорит. Только понимаю, что Он говорит что-то важное, что-то очень-очень важное...

А потом вижу, идет ко мне Азаил — а ему 13, он уже умеет читать и писать, и даже владеет волшебством — красивый такой, тонкий, стройный.

Я раньше боялась даже к нему подойти — он был старше, мудрее и красивее всех Перворожденных — прирожденный вождь всего нашего детского ещё Сообщества. Он всегда был таким задумчивым, серьезным, важным. Все мальчишки его уважали — слушались с полуслова. А девчонки и подавно. Правда, Азаил любил и пошутить, и посмеяться, когда был среди ребят. Но стоило ему остаться одному — а я неоднократно украдкой наблюдала, помню, за ним, когда он оставался один — он сразу менялся — становился задумчивым, серьезным, что-то рисовал на песке палочкой или бормотал себе под нос, ходя туда-сюда с заложенными за спину руками. Он был старше всех нас. Натаэль — второй среди нас по старшинству был на целых три года его младше! Азаил был уже тогда, когда никого из нас не было, он был первый сотворенный из расы поднебесных, первый из разумных обитателей Целестии...

Я тогда ещё не понимала ничего из этого, но всегда испытывала перед ним, с одной стороны, чувство какого-то страха, какое потом дети будут испытывать перед отцами, а, с другой стороны, меня неодолимо тянуло к нему. Почему? Не знаю. Но в его задумчивости, в его странных фигурках на песке было что-то загадочное. Мне казалось это привлекательным, неодолимо привлекательным. Потому я следила за ним, но подойти и поговорить — боялась.

А тут — он сам идет ко мне! Идет, а смотрит задумчиво куда-то вдаль. В белоснежной тунике, белоснежном же коротком плаще, в серебряной диадеме на голове с каким-то странным камешком в центре. На груди — серебряный кулончик в виде единорога. Он идет и что-то бормочет себе под нос, что-то загадочно-таинственное. Он совершенно не замечает меня и, быть может, так и прошел бы мимо меня, если бы не мои домики из песка. Он о них споткнулся, упал и раздавил их все до одного! Но тут же вскочил, быстро отряхнулся и только после этого, как бы проснувшись ото сна, увидел содеянное, смутился и... покраснел.

И в этот момент Создатель обратился к нему, уже вслух — наверное, Он хотел, чтобы я слышала то, что Он скажет ему.

— Азаил! Азаил!

— Да, Создатель, — совершенно не удивляясь Голосу ответил Азаил, ведь он каждый день общался с Создателем, в отличие от нас, и с благоговением сложил руки на груди.

— Видишь ли ты, Азаил, этот хрупкий сосуд, Стеллу?

— Да, мой Создатель.

— Воля Моя, чтоб ты взял её себе в жены и любил бы её, как самого себя.

Азаил, помню, удивленно поднял свои брови, став от этого ещё прекрасней, — и сказал:

— Но, Создатель, ей же всего пять лет! Она совсем крошка!

Создатель ничего не ответил на его возражение. Он просто каким-то непостижимым образом взял его и мою руки и соединил их вместе, а потом таким дивным, таким любящим, ласковым голосом, сказал:

— Помните, дети Мои, любите друг друга, как сами себя! Заботьтесь друг о друге, не ссорьтесь! Азаил, уступай своей жене, не уклоняйся от неё, не превозносись над ней! Стелла, заботься о муже, слушайся его во всем, помогай ему во всем! Будьте во всех своих делах единым целым, единой плотью, — и повторил эти слова ТРИ раза, одно и то же, а потом обратился уже к одному Азаилу. — Обучи её всему, что знаешь сам от Меня, а жить вместе начнете — когда она достигнет восемнадцати лет. Дети ваши да будут благословенны!

А потом исчез — также внезапно и стремительно как и появился.

Да, странными были Его слова, странными... Тогда я их не поняла, да и сейчас — не пойму. Почему он заставил нас вступить в брак ещё в детском возрасте? Почему именно нас? И почему именно мы стали первой и единственной парой, чьи руки Он соединил Сам?

Но Создатель — всегда непонятен для смертных, и Его пути всегда были — не наши пути...

Я тогда ровным счетом ничего не поняла, но зато все запомнила, и помню в деталях до сих пор. Хотя нет... Кое-что я всё-таки поняла. Да, я поняла тогда, что теперь мы с Азаилом одно целое. Я почувствовала это всей своей детской душой, всем сердцем, я поняла, что и он для меня, и я для него стали чем-то другим, большим, чем остальные члены Сообщества.

Я, помню, очень обрадовалась этому, ведь я мечтала дружить с ним, а потом даже стала гордиться — я заметила, что даже Натаэль, второй по старшинству и мудрости, стал обращаться со мной как-то весьма почтительно, не говоря уже о других. А когда один из мальчиков вздумал надо мной подшутить — дернул меня за ухо — Азаил так на него посмотрел, что тот покраснел как рак, а потом не только больше так не делал, а даже уступал мне место за обеденным столом.

Да, Азаил серьезно отнесся к тому, что ему поручил Создатель. С первого же дня он взял меня под особую опеку. Он переселил меня в свой цветок (мы все тогда жили в больших цветках, девочки в розовых, мальчики — в голубых). Он заботился обо мне как о своем ребенке. Сам меня кормил. Для того, чтобы стирать мою одежду, изобрел специальное заклинание. Меня так забавляло, когда по одному его слову мои измазанные в розовом песочке платьица сами летели на озеро купаться и мылись там сами — розовая вода озера смывала любую грязь без всякого мыла. А ещё он изобрел специально для меня заклинание, заставлявшее мочалки самостоятельно мыть меня в розовом озере, а волшебные руки сами заплетали косички, когда мои волосики отросли.

Но учил он меня сам, не доверяя эту задачу никому и ничему, и притом отдельно от других. Он специально для меня написал азбуку, изобрел буквы, которых раньше не было, а когда я осилила грамоту, он стал учить меня первым заклинаниям, которые он записывал при помощи изобретенных букв. Какое это было чудесное время! Я каждый день открывала что-то новое, мир менялся прямо на моих глазах!

Вот мы сидим с ним в теньке под большим розовым мясистым листом его и моего "спального" цветка. Азаил как всегда серьезен, сосредоточен, внимателен. Он что-то чертит палочкой на розовом песке — формулы заклинания. А я — мне уже семь — смотрю на него и любуюсь им. Какой он умница! Какой он важный!

— Стелла! Сосредоточься! Не отвлекай ни меня, ни себя! — заметив мой восхищенный взгляд, строго сказал он, слегка покраснев. — Для этого заклинания тебе понадобиться максимальная сосредоточенность. Мы будем проходить с тобой создание иллюзий.

— А что такое "иллюзия"? — спрашиваю я его недоуменно.

— Ну-у-у-у... — замялся Азаил. — Это то, чего нет, но оно, тем не менее, нам кажется.

— А-а-а-а, — сказала я, ковыряя при этом в носу. — Это когда малышка Ариэль списывает из тетрадки у Натаэля, а потом показывает тебе?

Азаил покраснел и смутился.

— Прекрати ковыряться в носу, Стелла! И вообще, шпионить за другими и на них докладывать — это нехорошо, понимаешь?

Я быстро закивала головой, а про себя подумала: "вот Азаил такой умный, а ставит пятерки на уроке в Школе этой дурочке Ариэли, которая все, ну просто все, списывает у Натаэля! А этот — лопух — дает ей списывать! Какие же эти мальчишки все-таки дурачки! Как их легко водить за нос!" — это открытие, помню, поразило меня до глубины души.

— Так, все, сосредоточься, Стелла. Самое сложное в создании иллюзий — это представление. Нужно напрячь воображение и попытаться представить себе тот предмет, с которого ты будешь создавать иллюзию, в самых мельчайших подробностях. А когда представишь — мысленно перенести...

Но не успел Азаил договорить, как перед его удивленным взором вдруг выросли две фигуры — точная копия Азаила и меня самой — только Азаил лежит на голой земле, а голова его — на, как всегда исцарапанных и измазанных в песке, моих коленках, а я глажу его по голове, так нежно и так трогательно!

— Ч-что это? — спросил он тогда, удивленно вытаращив глаза.

— Иллюзия! — говорю ему я, честно-честно моргая глазками.

— Но я ведь не сказал тебе ещё заклинания и вообще — не договорил!

— Ты не договорил, а я уже сделала! Вот! — сказала я с гордостью.

— Но как? — Азаил, помню, расстроился тогда не на шутку, сел на землю, обхватил голову руками, не обращая внимания на мою с таким трудом и любовью сделанную иллюзию! Он был бледен как мел и бормотал что-то в этом роде:

— Я никуда не годный учитель, никуда не годный волшебник, даже ребенок меня переплюнул! Жалкая я посредственность! А я ведь додумывался до этой формулы неделю!

Мне стало жалко его. Я села рядом с ним на землю и стала гладить его по голове, точь-в-точь как в моей иллюзии. А потом сказала:

— Ну, ладно, Оззи (я так называла его тогда), не расстраивайся! Ты умница! Просто мне было скучно, когда ты заснул вчера ночью в цветке, а мне не спалось, вот я и списала из твоей записной книжки этот урок и полночи тренировалась, вот и всё! Ты у меня умница, ты лучше всех!!!

Азаил вдруг внимательно посмотрел на меня своими такими красивыми и умными серыми глазами, а потом серьезно сказал:

— Ты очень, очень талантлива, моя дорогая ученица. Ты способней всех девчонок Сообщества вместе взятых, — и мне было так приятно слышать от него эти слова, так приятно, именно от него! А потом он посмотрел на мои иллюзии и спросил:

— А почему ты именно такие иллюзии сделала? А не каких-нибудь птичек, мартышек, бабочек... И что за странное ситуация — почему это я лежу, а ты меня гладишь по голове?

— А это ты как бы заболел, а я тебя как бы жалею, чтоб тебе не так больно было...

Азаил усмехнулся и покачал головой.

— Ну и фантазии же у тебя, Стелла! Даже если я и заболею, я легко вылечу себя сам, так что твоя помощь мне вряд ли когда пригодится.

А мне тогда вдруг так стало обидно за эти его слова! Я ведь эту иллюзию полночи выдумывала, лежа в закрытом бутоне цветка рядом со спящим Азаилом! Я глядела на него, на спящего — такого беспомощного во сне, гладила его по голове и думала о том, как хорошо мне было бы его пожалеть, когда он будет таким же беспомощным, таким же слабеньким по-настоящему, наяву, а не во сне! И я сказала ему тогда:

— А вот я вырасту большой-большой, как ты, выучу заклинаний много-премного и наколдую на тебя такую болячку, что ты и расколдоваться сам не смог — будешь лежать смирненько в цветочке, а я буду за тобой уха-а-а-аживать, буду жале-е-е-еть, буду тебя гла-а-а-а-адить...

Но договорить он мне не дал. Он вдруг взорвался таким громким смехом, что я уже ничего не смогла сказать, а потом схватил меня и прижал к своей груди:

— Милая моя Стеллочка! Ну и фантазии же у тебя! А ведь любишь же ты меня, любишь! — А потом схватил меня за руки и давай играть со мной в "карусель" (раскручивать вокруг себя), и мы оба смеялись, смеялись, смеялись...

А ещё Азаил на ночь показывал мне сказки. Он мысленно произносил заклинания, а потом на закрывшихся на ночь лепестках цветка появлялись различные движущиеся изображения.

Вот бежит маленький мышонок — в натуральную величину, серенький такой, с длинными тонкими усиками и хвостиком, пищит — добегает до холмика и начинает рыть норку.

Азаил рассказывает:

— Жил-был мышонок, его звали...

— Ушастик! — закричала я.

— Тише, тише, Стелла, уже все спят. Не балуйся! Так вот, жил-был мышонок, его звали Ушастик. Однажды он стал рыть себе норку в этом холмике, — Азаил показал пальцем на движущуюся картинку — и...

Но вдруг к Ушастику, который стараниями Азаила вырыл уже довольно большую норку, подошел Котенок — пушистый, серенький, хвостик — трубой, зеленые блестящие глазки и ушки на макушке — точь-в-точь как настоящий!

— Эй, а откуда тут Котенок? — спросил Азаил. — У меня вообще-то другая сказка!

— А я хочу (как закричу!), чтобы был и Котенок! Я его придумала и наколдовала. Хочу, чтобы Котенок заботился об Ушастике! Вот!

И в самом деле, изображение Котенка вдруг подошло к роющему норку Ушастику и сказало:

— Мр-р-р-мяу! Ушастик! Ты такой хорошенький! Давай, я буду о тебе заботиться? Зачем тебе норка, давай-ка я тебя лучше обниму и тебе будет где спать в тепле без всякой норки! — И Котенок вдруг схватил Ушастика лапкой, поднес его к своей серенькой мордочке и облизал его розовым шершавым язычком-щеточкой. Ушастик довольно засмеялся от щекотки, а потом свернулся калачиком на земле, как это делают все кошки, а Ушастика обнял лапками так, что тот буквально утонул в его мягкой серенькой теплой шерстке, как в каком-то пушистом одеяле.

— Эй, Стелла, ты не шали так, а?! — возмутился Азаил. — Ушастик должен вырыть норку, а помогать ему в этом должны — бурундучок Бунди, белочка Белла, суслик Сэм, а потом они вместе будут жить в этой норке дружной семьей. У меня совершенно другая сказка!

— А я не хочу такой сказки! Я хочу, чтобы Котенок заботился об Уша-а-а-астике. Вот!

— Ну что с тобой поделаешь, Стелла! — возбужденно всплеснув руками, вскочил Азаил со своего ложа в центре цветка, и принялся ходить туда-сюда, как маятник. — Ты ничего не понимаешь! Замысел был в том, что Ушастик упорно трудился, а потом ему стали помогать другие зверята и они общими усилиями построили общий дом, а в процессе труда они подружились и стало им от этого весело и радостно жить на белом свете. А у тебя что за смысл?

— А у меня — что Котенок заботится об Уша-а-а-астике и лю-ю-ю-юбит его!

— Стелла! Но ведь если оставить все так, Ушастик никогда не научится трудиться! Он будет вечно греться в объятиях Котенка!

— Ну-у-у-у и пу-у-у-усть! А Котенок будет любить Ушастика и заботиться о нем!

Тут Азаил, помню, встал как столб посреди цветка, руки в бока, а я вскочила со своего ложа и тоже, передразнив его, приняла такую же позу. И мы стоим, смотрим друг на друга упрямо и молчим. А потом он, наконец, не выдержал и махнул рукой:

— Все, Стелла! Рассказывай себе сказки сама! Пусть они будут у тебя такими, какими ты хочешь, а я ложусь спать! — С этими словами он лег на свое место, повернувшись ко мне спиной. Иллюзия на лепестках цветка постепенно погасла и мне стало ужасно скучно и грустно. Я тоже легла и стала гладить его по золотистым волосам.

— Стелла! Ты мне мешаешь спать!

— Оззи! Ты разве не помнишь, что сказал Создатель? Он мне сказал — забо-о-о-отиться о тебе! Вот я и забо-о-о-о-очусь...

А Азаил ка-а-а-ак подпрыгнет! Как вытаращит на меня глаза и даже заикаться стал от волнения!

— Ты... ты... ты... что... мы-мы-мы-шонка... м-м-м-меня что ли? А ко-ко-ко-шка — т-т-ты что ли?

А я как рассмеюсь! Догадался все-таки! Ух, какой умница!

А он смотрит, как я смеюсь, и вдруг сам засмеялся, а потом — ка-а-а-а-ак давай меня щекотать! А я — его! А потом мы схватили подушки и давай играть в подушечный бой! Ну конечно он меня одолел, зато подушка его лопнула, и мы оба оказались в розовом пуху — с ног до головы — и как расчихались, да так громко, что перебудили всех остальных на нашем лугу! Пришлось лечь спать. Я крепко-крепко обняла моего любимого Оззи, а он — меня, и мы опять стали как одно целое, как две половинки яблочка, вместе... А я, засыпая, молила Создателя о том, чтобы когда-нибудь Азаил сильно-сильно заболел (но только не до смерти!), а я бы о нем заботилась, его лечила, его грела, как Котенок — Ушастика, и от этой мысли мне было так хорошо!

3.

Так шли годы, один за другим — совершенно незаметно. Вот мне уже подходит восемнадцатый год. Я уже стройная девушка, настоящая фея — с длинными светлыми волосами, заплетенными в две косички, в розовом тунике до колен. Я уже умею творить довольно много заклинаний. А Азаил — совсем уже взрослый. И как-то странно смотрит на меня...

Мы уже давно не спим в одном бутоне — он переселил меня в специально выращенный им для меня отдельный цветок. И не кормит меня больше. А стиркой и мойкой занимаюсь я сама. Я хотела ухаживать и за Азаилом, но он был против, и я не посмела ему перечить. Да и сказки он мне, конечно же, не рассказывает.

А потом я пришла к нему в цветок сама и сотворила заклинание невидимости и стала ждать, когда придет Азаил. Он вернулся почти в полночь, буквально за пару минут до закрытия бутона. Видимо, опять улетал с остальными юношами по каким-то своим, "мужским" делам. Он всегда теперь такой занятой! И все время возится только с мальчишками! Я еле дождалась его тогда, чуть сама не уснула. А он, усталый, завалился спать прямо в одежде — без простыни, без подушки, без одеяла. Ох, уж эти мужчины — грязнули! Так бы и окатить его водой, что ли!

А что? Это идея!

Ещё несколько мгновений — и вот уже я наколдовала розовую тучку прямо под сводом бутона, которая пролила розовый ароматный душ прямо на спящего Азаила! Вот смеху-то было, когда он вскочил, как ошпаренный, весь мокрый, но зато пахнущий ароматом лесных цветов — хоть не воняет от него теперь потом за милю!

— Стелла! Опять ты шалишь! Кто тебе разрешил пролазить в мой цветок?! Я же сказал тебе спать в своем цветке, разве непонятно? Пойми, ты уже взрослая! Мы не можем уже спать вместе!

— А тебе кто разрешил забывать про мой день рождения, и, между прочим, заповедь Создателя тоже! — я снова стала видимой и показала ему язык.

Азаил ахнул и схватился за голову, покраснев до корней волос.

— Ой, прости меня моя Стеллочка, ради Создателя! Я ЗАБЫЛ! Просто мы с братьями сегодня заканчивали выращивание первого живого здания для нашего Сообщества и первой аллеи...

Но я не дала ему договорить.

— Это не оправдание, Оззи! — строго сказала я и приняла "боевую позу" — гневно уперев ручки в бока. — Меня поздравили сегодня все сестры, ВСЕ! Я наготовила угощения, намечались танцы — и — НИКОГО из мальчиков! Как это называется, а-а-а? Вы торчите на этом холме уже второй месяц, и даже про мой день рождения — забыли! А ведь это должен был быть НАШ с тобой день! — Мне стало жутко обидно за себя, я хотела даже заплакать, но... Мне почему-то показалась глупым проявить такую слабость перед ним, особенно перед ним!

Азаил не на шутку расстроился. Он просто не знал, куда девать глаза, а я ликовала — впервые за столько лет я чувствовала его замешательство, его слабость, его нужду во мне — в данном случае, в моем прощении — ведь вина его была действительно тяжела!

И я не замедлила этим воспользоваться!

— Ладно, герой... — махнула я рукой. — Ну что на тебя сердится? Спать пора уже, поздно совсем. Давай, снимай свою тунику — мало того, что она вся мокрая, она ещё и грязная... Ну ты и поросенок!

А потом я застелила постель чистым бельем (он свое, судя по всему, не менял уже пару месяцев! Ну как же он без меня тут жил все эти годы?), укутала его в розовое одеяло и... сама юркнула туда же!

Он посмотрел на меня как-то странно, я бы даже сказала, немного испуганно, но ничего не сказал. А я ему:

— Ты что, испугался меня что ли?

— Н-нет... — и задрожал всем телом.

— Мы же с тобой столько лет спали под одним одеялом, помнишь? Ты мне ещё сказки рассказывал на ночь...

— Да, но теперь все иначе...

— А-а-а-а-га-а-а! Всё-таки боишься меня! — торжествующе воскликнула я — теперь-то я нащупала его слабое место! Вот где наш умненький и главненький Оззи уязвим! А то ходит, понимаешь, с таким важным и умным видом, а сам-то — трусишка!

И я к-а-а-ак давай его щекотать! А потом меня уже было просто не остановить... И в ту ночь я почувствовала себя совершенно иначе, я как будто бы родилась заново, я стала иной. Я впервые ощутила себя хозяйкой положения и это мне очень, очень понравилось!

Я была первой феей, у которой появился живот. Из поколения Перворожденных никто ещё не рожал, никто не образовывал пары, хотя последняя пара цветков, из которых появлялись на свет новые члены Сообщества, выросла пять лет назад. Нас была ровно сотня, сотня Перворожденных — 50 юношей и 50 девушек. Первых разумных существ Целестии...

А потому все были удивлены и со смешанным чувством восхищения и страха перед чем-то неизвестным, перед какой-то тайной смотрели на меня. А когда у меня начались схватки, Азаил настоял, чтобы я рожала при всем Сообшестве, в только что выращенном мальчишками Зале Собраний на розовом холме, что в самом центре Острова.

— Такова воля Создателя, Стелла. Он велит, чтобы это видели все, чтобы все Сообщество стало свидетелем рождения первых живорожденных, чтобы другие последовали нашему примеру. Отныне, сказал мне Создатель, наш род будет расти и множиться только так. Перворожденных больше не будет.

— Да будет воля Его благословенна отныне и до века! — благоговейно сложила я ручки на груди, а сама внутри себя ликовала. Я первая! Я первой стану матерью, как первая стала женой! ПЕРВАЯ в истории Сообщества, Поднебесья, Целестии!

Роды были не тяжелыми (они стали тяжелыми намного позже...). Я не чувствовала боли, наоборот, мне было очень даже приятно рожать. Можно сказать, я испытывала наслаждение и даже смеялась от радости и блаженства. Азаил же, наоборот, был бледен от беспокойства — все-таки первые роды его любимой жены. Сам он не решился их принимать. Сказал, что будет поддерживать меня морально. Он так и просидел рядом со мной, держа меня за руку. А для принятия родов он сделал из плюша зверьков — котенка и щенка — и запрограммировал их на все необходимые действия. Ведь кроме Азаила Премудрого никто из Сообщества не знал, как принимать роды! Все остальные наблюдали таинство рождения, затаив дыхание...

Родилась двойня — две девочки-близняшки, одинаковые как две капли воды. А все Сообщество встретило их рождение радостными криками и рукоплесканиями. Когда же Котенок и Щенок омыли и запеленали младенцев, Азаил взял их в руки, встал на круглое возвышение в центре Зала Собраний и величественно обвел взглядом трибуны, заполненные членами Сообщества едва на тысячную часть:

— Я, властью мне данной Создателем, по праву мужа и отца, нарекаю этих первых двух живорожденных членов Сообщества именами Астра и Эстер и повелеваю, чтобы они имели тот же статус, что и Перворожденные!

Потом со слезами на глазах он по очереди поцеловал в лоб каждую из девочек, а Котенок и Щенок поднесли маленькие кулончики в виде фей с крылышками и аккуратно одели их на красненькие морщинистые младенческие шейки.

После этого, он так же торжественно произнес:

— Внимайте, избранный и возлюбленный Создателем народ! Отныне все вы должны составить супружеские пары и исполнить Его заповедь, открытую мне, — плодиться и размножаться, и наполнять эту благословенную землю, сделать из неё цветущий сад на благо всем имеющим населить её существам! Тем более, братья и сестры, вы видели — роды безопасны, легки и даже приятны, не бойтесь!

Его голос заглушила буря аплодисментов.

Да, что за благословенное это было время! Такого, наверное, никогда, никогда больше не будет...

Юноши и девушки образовывали пары, бракосочетания, которые проводили мы с Азаилом, проходили едва ли не ежедневно, а потом — началось размножение.

Если кто-либо спросил бы меня, сколько я родила за это время сыновей и дочерей, Я — Вторая из Трех — не смогла бы ответить на этот вопрос даже сейчас! Такое впечатление, что я всегда была беременна, и не только я — но и все взрослые феи Сообщества. Беременность длилась всего три месяца, роды проходили за десять минут, никакой боли не было и в помине — одно сильное удовольствие, не менее, а может быть и более сильное, чем при зачатии. Младенцы росли значительно быстрее нас — перворожденных: кормление грудью прекращалось уже через месяц, через полгода он уже говорил, через год — читал и писал, а в четырнадцать — вступал в брак. Уже через год число членов Сообщества дошло до нескольких сотен. А потом стало расти все быстрее и быстрее...

На тридцатом младенце я перестала запоминать их имена, а потому мы просто звали их "брат" или "сестра" с соответствующим порядковым номером. Когда же особь становилась взрослой — мы называли её по месту Служения, которое он занимал внутри Сообщества. Так, брат Љ475 занимался выращиванием жилых цветков, а потому получил имя Культиватор цветков Љ264 (потому что до этого братьев этой профессии было 263). Сестры же служили только одним — они выходили замуж и рожали новые поколения братьев и сестер, а потому их звали пока просто по порядковому номеру.

Скоро Остров Фей стал для нас тесен. Азаил был очень этим озабочен. Но выход вскоре был найден. Он с братьями спустился вниз, в нижнюю Целестию, которой тогда, по большому счету, ещё и не было — там был один сплошной первобытный океан без суши и без обитателей — и стал при помощи заклинаний поднимать куски суши со дна океана. Они их поднимали к нам — в Поднебесье — и эти куски суши образовывали множество островов, которые мы прозвали Архипелагом, потом почти полностью погиб в огне гражданской войны. Там, на этих островах, Азаил с братьями садил новые жилые цветы — и эти острова становились копией Острова Фей.

Я отчетливо помню — мне нравилось рожать. Нравилось держать на ручках малышей, кормить их грудью, мыть в ванночке, учить их делать первые шажки, держа их за ручки... Все это не было мне в тягость. Моя мечта сбылась — мне было кого ласкать, о ком заботиться, кого любить — и я вовсю окунулась в водоворот этих таких приятных для меня обязанностей!

А потом Азаил получил новое откровение. Создатель сказал ему, что пора перестать расширять Архипелаг, пора обустраивать всю Целестию, тем более, что на ней должно произойти что-то совершенно удивительное, но что — Азаил мне не сказал. Но тогда я даже не обратила на это внимание. У меня был на подходе очередной малыш и мне было не до того.

Азаил с братьями — а их насчитывались уже десятки тысяч — красивых, стройных, белокурых, с блестящими крылышками, в разноцветных туниках — улетали, иногда на несколько месяцев подряд, а то и на полгода. Чем они там занимались, оставалось догадываться, но скорее всего тем, для чего нас и сотворил Создатель — обустройством Целестии. Они поднимали со дна первобытного океана континенты и острова, они сеяли на них траву и деревья, они выводили разные виды животных...

Но обо всем этом я узнала уже намного позже... Азаил мне ничего не говорил, как и другие братья — своим женам. Обычно он прилетал всего на пару дней, не больше. И притом днем у меня и не появлялся. Вместе с братьями он уединялся для каких-то совещаний в Розовом Чертоге — закрытых для посторонних, то есть нас, совещаний. Для этого он даже изобрел новое словечко — "Верховный Тайный Совет". Ведь мы, феи, как члены Сообщества, входили во Всеобщий Совет Сообщества, но в Тайный Совет почему-то входили только братья, а все важные дела обсуждались только там. В конце концов, Всеобщий Совет Сообщества стали собирать только для того, чтобы провести бракосочетание очередных пар...

Помимо закрытых совещаний Азаил инспектировал Школу — там преподавали братья-учителя-, присваивал ранги выпускникам, проводил экзамены, присутствовал на выпускных вечерах и — отбирал себе наиболее талантливых в свою избранную свиту ближайших помощников.

Они окружали его постоянно. Только и было слышно: "Твоя Премудрость", "Премудрый Азаил", "Учитель". Какие у них были восхищенные лица, какие подобострастные взгляды, с какой готовностью они смеялись над его шутками, не дослушав их ещё до конца, или поддакивали его глубокомысленным рассуждениям и планам, как беспрекословно выполняли любое его слово, любое желание, как ликовали те из них, кто удостоился похвалы, или даже просто внимания "Его Премудрости"! Даже когда я видела его днем, прогуливающимся по Садам Прозрений или по берегу Розового Озера, я не могла к нему подойти — так густо облепляла его толпа этих подхалимов и льстецов! А даже если бы я и подошла, он бы меня, наверное, и не заметил — куда ему до меня, обычной домохозяйки с вечным животом или младенцем на руках, ведь он обсуждает со своими приближенными будущие судьбы вселенной!

В результате ко мне он приходил только на ночь, за пару минут до закрытия бутона. Ночью мы были вместе, а потом он улетал с братьями опять в нижнюю Целестию, а я опять беременела очередным малышом или малышкой, и всё начиналось снова... Месяцы складывались в года, года в десятилетия, десятилетия — в столетия... Сколько их прошло, не помню, да и счет детям я потеряла...

4.

Но вот однажды Азаил с братьями улетел и не возвращался десять лет подряд.

Сначала никто на это не обратил внимания — ну нет и нет! Но когда прошел год — я и все остальные сестры стали беспокоиться. Решили послать одного из магистров Школы связаться с ним. Он полетел вниз, а вернулся через пару недель. Он сказал, что Азаил с братьями занят подготовкой Целестии к чему-то очень и очень важному и оставить дело ни на минуту не может, а потому велел всем сестрам ждать и не беспокоиться. И мы ждали... Годы...

Когда я отдала в Школу своего последнего — номер я его уже не помню — малыша я осталась совершенно одна. Азаила нет, детей тоже нет -, согласно строгому приказу Азаила, в Школе с ними занимаются только учителя-магистры, а после Школы они становятся совсем взрослыми, каждый поступает на место своего Служения (тоже строгий приказ Азаила! — как всегда, со ссылкой на волю Создателя) и я даже видится с ними толком не могла. А даже если бы и могла — как я могу их распознать после тридцати лет разлуки из-за учебы в Школе. И я, впервые за эти сотни лет, ОСТАЛАСЬ ОДНА, без какого-то определенного Служения, как и все остальные сестры (кроме, разве что жен учителей Школы, но их было абсолютное меньшинство).

Эти многие столетия сплошных беременностей, родов, вскармливаний, воспитания совершенно запутали меня. Я почти забыла все заклинания, кроме самых нужных, бытовых (стирка, уборка, мойка и все такое прочее), я почти ничего не читала, я даже — страшно представить — почти не думала!

Теперь же, оставшись совершенно одна, я стала думать, я перечитала все книги в Библиотеке Сообщества, я стала общаться с другими такими же одинокими сестрами и через некоторое время мы стали чем-то большим, чем подруги по несчастью, мы стали... Одним Целым, по-настоящему сестрами. А ближе всех — с моими первенцами-близняшками, чьи имена я помнила, в отличие от остальных — Астрой и Эстер, также оставшихся без мужей и без детей.

Сначала мы с сестрами просто общались — о том, о сем, о мужчинах, о детях, о прическах... Потом стали говорить на более серьезные темы, потом — обсуждать книги, а потом — вместе практиковаться в магии — сначала вспоминали полузабытые уроки в Школе, а потом я и мои дочери стали вести уроки по новым заклинаниям — книги мы брали в Библиотеке — их Азаил и его "избранная" сотня приближенных, слава Создателю, написали к тому времени тысячи.

Но вот однажды, когда я уже собиралась спать, и бутон вот-вот должен был закрыться, явился ОН — как всегда, потный, грязный, в рваной одежде, со спутанными волосами, но сияюще счастливый!

Он страстно обнял меня — я чуть не задохнулась от пота! — и поцеловал.

— Как я скучал по тебе, дорогая моя Стеллочка, звездочка моя ненаглядная, как я скучал! — горячим шепотом говорил он и жадно целовал мои руки. А потом он стал было снимать с меня одежду, но я отстранилась от него. Он удивленно посмотрел на меня:

— Стелла, что с тобой?

— Дорогой, а ты, случаем, ничего не заметил, когда прилетел откуда ни возьмись в мой цветок? — сказала я спокойно, но строго и жестко.

— А что я должен был заметить? — непонимающе разводя руками, спросил он.

— Мало того, что ты не удосужился помыться и привести себя в порядок — перешла я в наступление — ты бросился меня раздевать, даже не поздоровавшись, даже не узнав, как у меня дела, что я думаю, как себя чувствую, а, самое главное, — ЧТО Я ДУМАЛА И ЧУВСТВОВАЛА ВСЕ ЭТИ ГОДЫ твоего отсутствия! — Я опять приняла "боевую позу". Азаил явно смутился, но в этот раз его смущение не принесло мне радости, как тогда, во время нашей первой брачной ночи.

— Прости, дорогая, я хотел тебе об этом сказать, поговорить... Просто... Я так по тебе соскучился, что решил уже потом... после...

— Когда это "потом", когда "после"?! Когда ты захрапишь на всю ночь, а с рассветом улетишь на свои тайные совещания, к твоим подхалимам?! Или в Школу?! Или ещё Создатель знает куда?! А потом опять, без всякого предупреждения, скроешься ещё на пару лет или на десяток?! — голос мой становился все громче и громче, его слышали уже и другие обитатели нашего луга, но я делала так намеренно — пусть слышат, пусть! Пусть все остальные сестры знают, что они отомщены, ведь именно мой сумасбродный муженек украл у них их законных супругов!

Азаил помрачнел как туча, сжал кулаки и сердито засопел.

— Что ты себе позволяешь, жена?! Как ты со мной разговариваешь?! Со мной, поставленным Создателем Премудростью Сообщества!

Но я отвесила ему такую пощечину, что даже оцарапала ногтями его щеку и брызнула кровь.

— Посмотри на себя, "премудрость"! В кого ты превратился — в напыщенного самовлюбленного эгоиста, которому совершенно наплевать на жену, на детей! — со всем возможным презрением, на какое только была способна, сказала я. — Ты называешь себя "поставленным Создателем", а сам забыл Его заповедь — любить меня как самого себя, не уклоняться от меня! Десять лет — только подумай! — десять долгих лет жена остается одна, а он — "как ты со мной разговариваешь"! А как с тобой ещё разговаривать, а?!

— Мы, между прочим, за эти десять лет ни дня не отдыхали, работали! Мы вывели более двухсот тысяч видов живых существ, некоторые из них притом — разумные! Мы вырастили миллиарды квадратных миль леса, мы... мы... — задыхался от гнева Азаил. — Мы подготовили все, что повелел нам Создатель, мы перевыполнили план на 30 лет раньше!

— За счет кого перевыполнили?! — уже во всю глотку кричала я на весь луг. — За счет нас, своих жен?! Кому это все нужно?! Да и почему я только сейчас — после стольких лет — узнаю, наконец, чем вы там занимаетесь внизу, почему???!!! Я ведь такой же член Сообщества, как и ты, и со мной говорил Создатель!

Некоторое время мы стояли друг против друга и яростно смотрели друг другу в глаза, а потом Азаил вдруг как-то смягчился и смущенно пробормотал:

— Ты права, дорогая, ты права... Но больше этого уже не повторится. Никуда завтра я не улечу. Работу в Целестии мы закончили и, думаю, навсегда. Флора и фауна там созданы, теперь она будет развиваться по своим законам, и даже человек — венец творения — будет жить самостоятельно. Мы не будем вмешиваться в ход вещей, не будем...

Он сел в центр бутона. А я, забыв про гнев, села рядом — любопытство раздирало мою душу:

— А кто такой "человек"? И почему я раньше не слышала о таком чудном существе? И почему это Целестия останется одна?

— Дорогая, слишком много вопросов, а я так устал! — с этими словами Азаил протяжно зевнул и рухнул навзничь на свое ложе, повернулся ко мне спиной и тут же — вот, наглец! — захрапел!

Но я не растерялась. Одела на голову его Анализатор и одним движением мысли запустила сканирование его памяти — этому секрету я научилась буквально пару недель назад по книгам Азаила — и всю ночь, не смыкая глаз, я читала книгу его памяти и прочитанное в этой книге потрясло меня до глубины моей души...

Сначала Азаил сдержал слово. Больше он уже не улетал, как прежде. Казалось, вернулись прежние благословенные времена. Я опять забеременела и все пошло своим чередом. Но где-то через пару месяцев я стала замечать, что Азаил явно тяготится пребыванием на Острове. Он все чаще стремится оставаться один на один со своими "избранниками", избегая даже своих тайных советов и Школы. Благо, помощников у него теперь были многие тысячи — он постепенно передоверил им свои повседневные дела, а сам, с узкой группой "избранных", улетал куда-то с Острова. Вскоре его опять не было по дню, по два, по неделе... Когда же я спрашивала его, чем он занимается, он только загадочно улыбался, а потом, обняв меня, говорил: "То, что я открыл, прославит меня и тебя навсегда, дорогая. Но чуть-чуть терпения..." — и это всё, что от него можно было добиться...

5.

А потом он опять пропал, и уже не на десять лет, а на многие сотни лет подряд, и на этот раз никто из братьев, оставшихся на островах Архипелага, не мог сказать куда — даже их Анализаторы, способные засечь движение улитки на дне Моря в нижней Целестии, нигде не могли его обнаружить.

Что мне оставалось делать? Сидеть на Острове мне тоже наскучило — книги были все прочитаны, заклинания все изучены. И вот я с моими первенцами — Астрой и Эстер, а также с самыми близкими моими подругами, в конце концов, собралась о отправиться туда, куда давно мечтала попасть — в тот таинственный новый мир, который я увидела тогда в памяти своего такого странного, но такого гениального мужа.

Как только самый нижний слой облаков расступился перед нами, нашим взорам открылся дивный новый мир — мир, созданный нашими мужьями по внушению Создателя. Зеленые массивы континентов, серые, покрытые туманом, горы, голубые реки и озера, бескрайняя сине-зеленая гладь Моря простирались настолько, насколько хватало глаз. Я даже, помню, засмеялась от восторга! Я сразу полюбила этот мир и захотела его досконально исследовать. Вдоль и поперек. Благо, времени у меня теперь было сколько угодно!

Мы пошли на снижение наугад и оказались прямо над бескрайним зелеными морем какого-то хвойного леса. Мы, опять-таки наугад — ведь никаких карт у нас не было! — полетели над ним, прямо над руслом какой-то неизвестной нам реки. Мы с сестрами летели и... молчали. Каждая из нас любовалась красотой этого мира и предвкушала тот момент, когда мы, наконец, встретим людей. Мы, конечно, не признавались в этом друг другу, но каждая — я знаю это точно — думала именно об этом. А потому мы летели — не останавливаясь...

Но вдруг до нас донесся какой-то звук. Я прислушалась — это был лязг металла и какие-то стоны и крики. Мы с сестрами встревожено переглянулись и полетели прямо на звуки. У реки, у самой кромки леса мы увидели странных существ. Они были все из железа, в одной руке они держали железные острые мечи, а в другой — плоские щиты с изображением черного орла с распростертыми крыльями. Лица же их были закрыты сплошными железными шлемами с отверстиями лишь для глаз и рта. Их было пятеро или шестеро, они стояли плечом к плечу, по пояс в воде.

О, Создатель! На них со стороны берега нападали высотой со среднюю фею какие-то ужасные твари. Это были большие крысы с длинными саблевидными клыками и серыми полосами на шкуре, а на сильном, мускулистом хвосте — удар которого сломал бы шею взрослой фее — голова змеи. Этих тварей было штук десять и явно, что у железных воинов не было никаких шансов — на песке, у берега лежали почти два десятка окровавленных воина и всего пять обезглавленных крыс...

Оставшиеся отчаянно отбивались. Они парировали удары крысиных хвостов щитами, не допуская змеиные головы к себе, а сами наносили удары мечами, норовя отсечь либо голову, либо, хотя бы, хвост. Но крысы ловко уклонялись от их ударов и понятно почему — будучи по пояс в воде, воинам трудно было маневрировать.

Сколько бы продлился этот, даже на первый взгляд, безнадежный бой, можно было только гадать, но пока мы во весь опор летели на помощь к несчастным, я увидела, что один из воинов, у которого шлем был с ярко-алым плюмажем, видимо, осознав безвыходность их положения, вдруг бросился в отчаянную атаку. Он вырвался из ряда других воинов и бросился вперед, в гущу крыс, и одним ловким ударом отсек одной из тварей голову. Её окровавленная туша с шумом грохнулась в воду, но другая крыса, воспользовавшись тем, что спина отважного воина была не защищена, зашла сзади и ударила его своим длинным мускулистым хвостом по голове. Воин, не удержавшись на ногах, рухнул в воду и пошел во всем своем железе прямо на дно...

И в этот момент мы, наконец, приблизились на дистанцию удара!

Мы с сестрами одновременно подняли волшебные палочки, мысленно произнесли заклинание, и у каждой из нас магический камень палочки испустил по длинному копью из солнечного света. Ещё мгновение — и девять летящих без промаха солнечных копий одновременно пронзили девять крыс. Те, пронзительно взвизгнув, тут же издохли.

А я с замиранием сердца бросилась к тому месту, где пару мгновений назад скрылся под водой отважный воин, и одним мановением руки заставила его тело подняться в воздух и перенестись прямо на прибрежный песок. Быстро сняв с него шлем, я увидела необыкновенно красивое, мужественное лицо, покрытое шрамами, с непривычной черной растительностью на щеках. Правда, губы его были синими, он не дышал...

Я стала делать ему искусственное дыхание, и мутная вода полилась изо рта и носа, а потом, когда она освободила дыхательные пути, я прикоснулась к его губам своими и вдохнула ему частицу своей жизни...

Он тут же закашлялся и открыл свои глаза — темно-карие, почти черные, как и его длинные спутанные волосы.

— О, прекрасная валькирия! — прошептал он. — Наконец-то я в Валхалле! — А потом вдруг схватил меня за таллию и я, не успев ничего понять, уже оказалась в его объятиях, на прибрежном песке...

Но тут подоспели мои дочери — и одного удара палочкой по голове хватило, чтобы этот странный женонеистовый воин повалился навзничь от сильнейшей мигрени. А я, честно говоря, даже пожалела, что они подоспели слишком уж скоро...

А потом, когда он очнулся и, встав, удивленно осмотрел поле битвы — окровавленные громады дохлых крыс, растерзанные тела товарищей — его юношеский задор как рукой сняло.

Погибших похоронили тут же. Поцеловавший меня воин вместе с остальными нарубили дров, сложили костры и положили на них тела погибших, предварительно сняв с них доспехи.

Создатель! Мое сердце чуть не разорвалось от боли — я первый раз в жизни увидела смерть! И кого — людей — любимейших творений Создателя, которых я мечтала увидеть на протяжении многих сотен лет!

Раны у них были страшные. У одного — рваная рана от зубов на горле, у другого — сломанная от удара хвоста шея, у третьего — раздробленный череп...

Все наши заплакали, кроме меня и Жемчужно-Белой Ариэли, да и мы, честно говоря, держались с трудом. У крыс же воины выбили железными перчатками саблевидные зубы, а тела выбросили в реку, подальше, чтобы их унесло течением прочь отсюда.

Пока воины делали это, их предводитель — тот самый, которого я спасла — печально смотрел на горевшие трупы своих товарищей, а потом сказал:

— Да упокоят небесные боги ваши души, братья! Пируйте вечно в светлых чертогах Валхаллы! Да будут вам сладкие уста прекрасных валькирий наградой за вашу доблесть, увы, бесполезную... — и он понурил свою голову.

А я подошла к нему, подавив в себе слезы, и положила руку ему на плечо и сказала:

— Их ждет гораздо лучшая судьба, чем ты им предрекаешь, поверь...

Он повернулся ко мне, удивленно посмотрев мне прямо в глаза:

— А разве может быть что-то лучшее, прекрасная валькирия?

Я с жалостью взглянула на него — ведь этот несчастный, судя по всему, даже не подозревает о Создателе!

— Никакая я не валькирия, я — фея, скромная служительница Создателя неба и земли и всего сущего. Но о Нем мы спокойно поговорим как-нибудь потом, когда все утрясется. Лучше скажи мне, как тебя зовут, почему на вас напали эти ужасные твари и вообще — что здесь происходит?

Он уже было раскрыл рот, как откуда-то сзади ветер донес до нас жуткий рык.

— Ни слова, прекрасная фея, ни слова! Скоро их будет здесь не счесть — они учуяли запах крови!

А потом он схватил меня за руку и мы бросились бежать куда-то в противоположную сторону. Я хотела было ему сказать, что сколько бы этих тварей не прибежало, мы с сестрами их всех перебьем, но почему-то не сделала этого. Мне так понравилось, что он держал меня за руку, что он вел меня куда-то в неизвестность, так мужественно, так уверенно, так заботливо...

Мы бежали довольно долго, прямо по берегу реки. Река все расширялась и расширялась, пока не исчезла в водах в какого-то большого озера. Я не видела ему конца и края, оно показалось мне морем.

А между тем рык доносился все ближе и ближе, к нему прибавился громкий топот, шипение и треск ломаемых сучков и веток, но мы уже были на берегу озера. Здесь стоял пришвартованный корабль с одной мачтой и парусом белого цвета, на котором был изображен черный орел с распростертыми крыльями, с рядом весел и носом в виде орлиной головы. Мы быстро запрыгнули на борт этого судна. Четверо воинов вместе с моим молодым человеком взялись за весла и берег довольно быстро стал удаляться от нас, так что когда из лесу показались первый десяток этих саблезубых чудовищ, мы были уже довольно далеко, а в воду те лезть, судя по всему, боялись.

— Вот так мы и спасаемся, миледи, — сказал юноша, поймав мой вопросительный взгляд. — На остров этим тварям проходу нет, там наша цитадель.

— И-и-и, вы всегда, ну, всегда подвергаетесь нападениям этих... крыс...

— Этих — не так часто — они появляются в наших краях только летом, когда мигрируют на север, — махнул юноша рукой. — Зато драконы нас тревожат каждый месяц — в первый день месяца стабильно украдут какого-нибудь из наших, чтобы сожрать. Они едят раз в месяц, особенно любят девушек, молодых мужчин или детей. А зимой с севера приходят белые полярные волки и снеги — от тех даже остров не спасает, переходят озеро по льду — вот и приходиться отсиживаться за стенами. Но хуже всего — весной и осенью. Весной оживают заснувшие пауки и озерные и болотные хмари — ни в лес не зайти, ни вообще из города не высунуться, а осенью — звероеды — им же на зиму надо запасаться жирком, так они готовы даже по холодной воде озера до нас плыть по ночам, лишь бы кого-нибудь утащить. Так что пока ещё затишье...

Воины продолжали, уже медленнее, грести веслами, совершенно не обращая внимания на нас и на рассказ своего господина. Корабль плыл куда-то вглубь бескрайнего синего озера, а мы — все девять сестер — слушали молодого человека с открытыми ртами и не могли поверить ушам своим! Мы летели в Нижнюю Целестию, надеясь застать здесь мир садов и гармонии, примерно как у нас, в Поднебесье, а тут...

"И что же это делал мой сумасшедший муженек здесь столетиями! Чудовищ, что ли, разводил этих!" — думала я, едва сдерживая гнев. — "Ну, вернешься ко мне в цветок, я тебе устрою такую "премудрость", что мало не покажется!"

Думаю, что и сестры думали что-то похожее, поскольку выражение лиц у них было мрачное и подавленное. А потом до нас донеслись какие-то пронзительные визги сверху. Я подняла голову и увидела там, на ярко-голубом небе, летающих тварей — штук пять — с большими кожаными, как у летучих мышей, крыльями, с головами как у ящериц, только размером каждая с быка, пасти которых сплошь были усеяны длинными острыми зубами. Они явно намеревались лететь к нам, потому что, увидев нас, у них изо ртов начали капать слюни.

— Ребята, зверозубы! Унюхали все-таки! Бросай весла, к бою! — воскликнул юноша, хватаясь за меч.

Но я опередила его — полетела навстречу этим тварям, а за мной — остальные сестры. Бой был коротким, но эффектным. Твари явно не ожидали такой атаки — так они привыкли чувствовать себя хозяевами воздуха!

Они остановились и недоуменно посмотрели на нас, но их замешательства нам хватило сторицей! Мы быстро прицелились и выстрелили в них сильнейшим разрядом молний. Голубые разряды послушно сорвались с камней наших палочек и ударили по тварям. Одно мгновение — и их нервная система была полностью парализована, а от тел их пошел удушливый зловонный дым — они камнем упали на водную гладь озера. Впрочем, даже утонуть не успели, как какие-то чудовищные щупальца, выползшие из глубины, обхватили их и утащили на дно...

А когда мы приземлились на палубу корабля, мое сердце просто таяло от восхищенных взглядов молодого человека, которыми щедро одаривал меня он. Он вскочил мне навстречу и, встав на одно колено, поцеловал мне руку, а потом сказал:

— Прими мое почтение, прекрасная богиня, я, Роланд Авалонский, господин здешних земель, готов тебе служить!

А потом он рассказал, что является хозяином этих мест, а точнее — города Авалона, который он основал на главном острове озера, предварительно очистив его от зверозубых ящеров и ядовитых змей — это было идеальное место для обороны. И ещё рассказал, что так было всегда — сколько помнят себя люди — всегда были чудовища, всегда было тяжело — то тигровидные саблезубые крысы занесут чуму, то волколаки кого-нибудь покусают и вчерашний твой собрат в одну прекрасную ночь бросится на тебя, став таким же чудовищем, как покусавший его, то кладбище вдруг оживет и из него полезут голодные неупокоенные мертвецы, то неурожай будет и начнется голод, то зима будет такой лютой, что птица замерзает на лету...

— Скажите, о, прекрасные богини, вестницы небес, почему так? За что боги прогневались на нас? Что мы сделали им плохого? Старики говорят, что наши предки чем-то прогневали вас, небесных богов, но чем и как — хоть вы нам откройте!

А мы с сестрами многозначительно переглянулись и не знали, что ответить ему.

Тем временем, на горизонте показался город на острове.

Город был весь построен из грубого серого камня. Высокие прочные стены с мощными башнями, шпили с флагами — белыми полотнищами с черным орлом на них, подъемным мостом и пирсом со множеством весельных кораблей. На берегу нас уже ждали.

Город меня поразил своей грубоватой, мужественной простотой. Серые мостовые из грубого камня, квадратные дома из едва обожженного кирпича, красные черепичные крыши...

Суровые обветренные лица воинов, такие же суровые лица женщин в груботканых платьях, необычно серьезные лица детей, по четыре, пять, редко меньше, вокруг каждой. Только на лицах незамужних девушек ещё можно увидеть улыбки...

А потом мы увидели телегу, запряженную черными лошадьми, которая ехала прямо нам навстречу, а на ней — покойник, точнее — покойница. Старая женщина — сморщенная, седые волосы, ввалившиеся щеки, восковое лицо, худое тело в грубом платье — кожа да кости...

Меня всю просто затрясло! Не помня себя, я подбежала к телеге и закричала:

— А ну стоять! Стой, кому говорят! — а потом подхожу к этой женщине и смотрю на неё. Не может быть! Любимое творение Создателя! ЗА ЧТО? Ноги мои подкосились и я рухнула прямо на колени перед телегой и горько и громко, на всю улицу, зарыдала. Сестры также рыдали, даже Жемчужно-Белая Ариэль...

Кто-то тронул меня за плечо, а потом раздался знакомый голос:

— Ты, моя прекрасная богиня, видимо, впервые увидела то, что мы видим каждый день — старость и смерть. Чудовищ я могу сразить своим мечом, могу укрыться за стенами, но этого врага победить я не в силах. И никто — не в силах...

Слова молодого короля Роланда подействовали на меня, как ледяной душ. Я вскочила с ног, взлетела в воздух так стремительно, что толпа людей, собравшихся поглазеть на нас, отшатнулась, а я во всю мощь своих легких закричала:

— Слушайте, вы, люди! Я — Стелла — и мои сестры — мы прибыли к вам с радостной вестью с небес! Ваши страдания и беды скоро закончатся! Создатель неба и земли послал нас, чтобы помочь вам! Мы избавим вас от голода и холода, от болезней и старости, от чудовищ и страха! Клянусь вам!

По толпе прошел гул одобрения и люди, один за другим, опускались передо мной на колени. У женщин по их бледным, впалым щекам текли слезы...

Я никогда не забуду это ужасное зрелище! Умоляющие глаза, бледные худые лица, руки с грубой мозолистой кожей, волосы с проседями... И дети... Такие серьезные, не знающие что такое смех...

Я не осталась более в Авалоне ни на час. Как ни умолял меня Роланд разделить с ним трапезу. Мне было жаль покидать его, но меня влекла домой какая-то неодолимая сила — мне хотелось прекратить страдания этих несчастных как можно скорее! А сделать этого силами девяти фей, конечно же, было невозможно. Здесь нужно было крайнее напряжение сил всего Сообщества — сотен тысяч его членов...

6.

На том историческом заседании чрезвычайного Всеобщего Совета Сообщества было столько присутствующих, что яблоку негде было бы упасть. Почти все трибуны Зала Собраний, простиравшиеся вверх, насколько только мог видеть глаз, были заняты. На этом фоне выделялся пустующий белоснежный трон Азаила да первый ряд трибун, предназначенный для Перворожденных — он был наполовину пуст, ведь именно они составляли большую часть свиты Азаила.

Я, не отвечая ни на какие вопросы, молча запустила Проектор и показала записанную всеми бывшими со мной феями при помощи Анализаторов историю нашего полета в Нижнюю Целестию от начала до конца. Эффект был потрясающий! Женские трибуны просто ревели от жалости и гнева, а мужские — мрачно молчали.

Наконец, одна из Перворожденных Фей — Жемчужно-Белая Ариэль — не выдержала, взлетела в воздух со своего места и воздела руки. Воцарилась тишина.

— Сестры! Да что же это такое происходит?! Что происходит?! Мы столетиями терпели отсутствие наших мужей внизу, в надежде, что они там по воле Создателя занимаются достойным делом. А тут — что же мы видим?! Чудовища, болезни, голод, старость терзают любимейшее творение Создателя — человека!!! Да как же такое может быть, как?! Я призываю к ответу тех мужчин, которые ответственны за это тяжелейшее преступление в отсутствие их главаря, который после всего этого ВООБЩЕ не достоин называться "Премудростью"!

Ропот недовольства прокатился по мужским трибунам. А потом встал один из волшебников 1-го ранга, заместитель Азаила по руководству Школой в Белоснежно-Белой тунике и плаще:

— Протестую! Я с самого первого дня работал в Нижней Целестии и сам лично принимал участие во всех делах Азаила Премудрого....

Взрыв возмущения, прокатившийся по женским рядам, заглушил его голос. Раздавались голоса "ничего себе, Премудрый!", "тебя бы туда засунуть, к крысам!" и все в таком духе.

Но оратор вновь поднял руку и ропот прекратился:

— ...А что касается человека, то мы создали его таким, потому что только в таких условиях человек может развить свои творческие способности, которые в нем далеко превосходят способности расы поднебесных! Посмотрите на этих мужественных воинов, на этих героических женщин, на этих детей! Какое мужество, какая сила, какая сплоченность! Это же просто произведение искусства!..

— Да заткните хоть кто-нибудь рот этому богохульнику! — закричала Жемчужно-Белая Ариэль. — Да как ты смеешь такое говорить, бессердечная тварь! — и с этими словами, не дожидаясь, ударила сильным разрядом тока, но тот взмахнул палочкой и прикрылся магическим щитом.

— Прекратить драку! — вмешалась быстро я — ещё мгновение — и ситуация может выйти из-под контроля. — Когда вернется из своих странствий мой заблудший супруг, Совет запросит у него отчет в его преступной деятельности в Нижней Целестии. Думаю, независимая комиссия из участников обоих полов установит степень его вины против прав человеческого рода, а также степень вины его ближайших соучастников. Возможно, это была просто трагическая ошибка, а не злой умысел. Но наша задача сейчас, братья и сестры, не в том, чтобы решить, кто виноват, а чтобы решить — что делать!

— Протестую! — поднялся опять этот неугомонный ректор. — Совет не уполномочен принимать решений в отсутствие Его Премудрости!

Тут уж зал просто взорвался. Женская и мужская части разделились напополам. Все женщины были солидарны с идеей помощи бедствующему человечеству, а мужская — с законностью — ведь слово Азаила все это множество столетий было законом, и притом законом, освященным волей Создателя! В результате, поднялся такой гвалт, что просто ничего невозможно было разобрать!

Но выход из этого тупика был найден. Жемчужно-Белая Ариэль вдруг наколдовала большой шар, который потом громко взорвался. На мгновение воцарилась тишина. Она взлетела на крылышках чуть ли не на самый верх Зала Собраний и закричала:

— Да, Совет не уполномочен принимать решения без Премудрости, но не ясно — какой! Думаю, всем очевидно, что Азаил, так дурно справившейся со своей задачей по благоустройству Нижней Целестии, не достоин более ей называться!

— И кто же по-твоему достоин?! С кем ещё говорил Создатель, как с ним?! — подлетел прямо к ней ректор в белоснежном одеянии.

И тут вмешалась я и сказала, предварительно усилив специальным заклинанием голос:

— Со мной говорил Создатель!

Воцарилась гробовая тишина. А потом Жемчужно-Белая Ариэль ка-а-а-а-ак завопит:

— Да здравствует новая Премудрость, истинная Премудрость — Перворожденная фея Стелла!

Женская часть трибун взорвалась в восторге.

А Белоснежно-Белый ректор в досаде плюнул прямо в лицо Ариэли:

— Протестую! Это сущее беззаконие! Азаил поставлен самим Создателем! — но его уже никто не слушал.

Феи подлетели ко мне, схватили меня на руки и посадили меня на трон Азаила. А Жемчужно-Белая непонятно откуда вытащила пурпурный плащ и золотой обруч (все остальные носили только серебряные) и при помощи других фей облачила меня в новые знаки отличия.

Мужчины же бессильно наблюдали на творимое их сестрами "беззаконие" — ну не нападать же им на нас с оружием!

— Уходим, братья, нам тут делать больше нечего! — выразил общее мнение Белоснежно-Белый. И мужские трибуны тут же опустели — мужчины всей толпой полетели к выходу. И я поняла, что дело зашло слишком далеко.

— Стойте, братья! — воскликнула я, протянув к ним руки, и они остановились. — Никто не отрицает заслуг Азаила и его статуса Премудрости Сообщества. Перворожденная сестра Ариэль здесь высказала только свое личное мнение. Когда Азаил вернется, он по-прежнему будет заседать в Совете, как раньше. Но сейчас, в ситуации чрезвычайной, когда необходимо оказать экстренную помощь людям — любимейшим творениям Создателя — я всего лишь временно беру на себя полномочия Премудрости, как жена Азаила и как та, с которой действительно говорил Создатель. А чтобы вы убедились, что я не ищу личной власти — я разделю её со своими дочерями, и дочерями Азаила — Астрой и Эстер!

По лицам мужчин было видно, что они сомневаются. Некоторые даже полетели обратно, но тут все дело испортил этот бесноватый подхалим Азаила.

— Вот это номер! — издевательски воскликнул Белоснежно-Белый. — Теперь у нас вообще вместо одной Премудрости, целых три! Ха, триединая Премудрость! — и залился издевательским смехом. Его смех подхватили другие.

— Айда, братья, пусть разыгрывают свой цирк и дальше! По домам! Это не Совет, а беззаконное сборище! Тем более беззаконное, что без нас, мужчин — половины населения Поднебесья -, он вообще не имеет никакой юридической силы!

И они опять толпами повалили к выходу, а у меня сердце так и разрывается, и я как закричу:

— Да как вы можете так поступать! Бессердечные, безжалостные эгоисты! Погибают люди, а вы! Не можете поступиться и частью своей гордыни!

Но Белоснежно-Белый, покидавший Зал последним, повернулся ко мне и сказал:

— Гибель пары десятков смертных — для которых смерть, между прочим, все равно неизбежна — ничто по сравнению с тем, что делаешь ты! — а потом улетел вслед за остальными.

А потом Совет — точнее, женская его часть — единогласно проголосовал за вмешательство в дела людей с целью оказания им экстренной помощи и вручил Нам с дочерями чрезвычайные неограниченные полномочия руководить операцией по спасению этих любимейших творений Создателя.

7.

С тех пор началась наша постоянная работа в Нижней Целестии. Так что к тому моменту, когда, наконец, мой муженек соизволил вернуться, мы были погружены в работу, что называется, по уши. Почти все сестры были внизу — они зачищали населенные людьми части Целестии от чудовищ и крупных хищников, сеяли специально модифицированные саморастущие овощи, фрукты и злаки, препятствующие старению и продлевающие жизнь, меняли погоду, делали антибактериальные прививки...

Я же, после четырех бессонных ночей, которые я провела, инспектируя работы в Нижней Целестии, решила все-таки немного отдохнуть и отоспаться в своем цветке. Тем более, что экстренно и поголовно мобилизованные сотни тысяч сестер уже освоились с работой и моего непосредственного вмешательства пока не требовалось.

Но стоило мне только омыть свое тело в розовом озере, переодеться в ночную рубашку и взбить подушки, как... Явился, так сказать, не запылился, Азаил — собственной персоной!

Опять такой же довольный, сияющий от счастья, как и всегда.

Правда, в этот раз он явился в чистой белоснежно-белой тунике, помытый, да и бросаться стаскивать с меня одежду явно не торопился. Он просто окатил меня своим сияющим влюбленным взглядом и горячо и страстно зашептал:

— Любимая моя Стеллочка, звездочка моя ненаглядная, ну как же я по тебе скучал! — а потом бросился целовать мне ручки и тискать их в своих ладонях — как ни в чем не бывало, как будто бы и не пропадал он на, без малого, две тысячи лет!

Ничего другого я от него и не ожидала. Мне даже не хотелось устраивать скандала. У меня просто не было сил. Я только тихо и спокойно сказала:

— Азаил, сядь, пожалуйста. Ты...

— Дорогая, я все, я все понимаю! — не дал мне договорить он, продолжая держать меня за руки и целовать их, торопливо и жадно. — Ты, конечно, хочешь мне сказать, "ты где пропадал две тысячи лет?" Ты просто не поверишь, дорогая! Я ОТКРЫЛ НОВОЕ ИЗМЕРЕНИЕ, которое от нас с тобой коварно скрыл сам Создатель, представляешь? Я нашел туда проход, едва не погиб там тысячу раз — но это того стоило! Я там открыл новые свойства магического поля, я нашел новые минералы, новые субстанции, которые изменяют наше понятие о магии, о веществе, о трансформации... Все мои книги можно выкинуть на помойку! Они устарели. Поле Астрала позволяет делать совершенные чудеса. Там по-иному течет время, там нет нашего представления о пространстве, там прошлое можно изменить, а будущее — и подавно, там можно все! ВСЕ, понимаешь? Я открыл там вещества, которые помогут изобрести такие артефакты, которые сделают нашу расу могущественнее всех на свете, могущественнее САМОГО СОЗДАТЕЛЯ! Понимаешь?!.. — он бросил целовать мои руки, не смотрел на меня, ходил кругами по периметру закрытого уже (так как было за полночь) бутона и махал руками, говоря вслух, казалось, самому себе. — Ты понимаешь, Сам Создатель, возможно, стал таким только приобщившись к тайнам Астрала! ТЫ ПОНИМАЕШЬ!!! Я ДАЖЕ ПРОЧИТАЛ ТАМ ЕГО МЫСЛИ! Я узнал Его сокровенные тайны, я узнал Его силу и слабость! Я... — тут он вдруг повернулся ко мне лицом и я содрогнулась от ужаса. Как изменилось его лицо! Каким оно стало! Создатель! Глаза горят сумасшедшим блеском, на губах — абсолютно сумасшедшая улыбка, хищно ощеренные зубы, хищно протянутые ко мне руки... Это был уже не тот милый Оззи, которого я любила, а какой-то чужой мне мужчина, чужой и опасный, тем опасней, чем он умнее...

Видимо, заметив выражение моего лица, он пришел в чувство, а может — надел маску. Лицо его стало прежним, ласковым, любящим, болезненный блеск в глазах исчез.

— Я... Я... напугал тебя, дорогая... Прости... Свойства Астрала ещё до конца не изучены, возможно, он оказывает какое-то воздействие на меня... Прости...

Он как-то сразу весь съежился, притих.

— Азаил, ты говорил с братьями сегодня?

— Нет. Я так скучал по тебе, что полетел сразу сюда. Завтра соберу Совет, сделаю доклад о моем путешествии и открытиях.

— Понятно. Азаил, скажи мне, что ты делал в Нижней Целестии?

Он повернулся ко мне и рассеянно, немного удивленно посмотрел на меня, как бы говоря, "ну зачем говорить о всякой чепухе?"

— Как что — мы творили мир, флору, фауну, человека...

— Это мне известно, Азаил. А ты ничего больше мне сказать не хочешь?

— Нет. А что за странные вопросы?

— Странные?! СТРАННЫЕ?! — тут я не выдержала. — Ты торчал там столетиями, а в результате вся Целестия кишит чудовищами, болезнетворными бактериями, миазмами разложения и вони! Любимое творение Создателя терпит ужасающие страдания!

— А-а-ах, — понимающе кивнул Азаил. — Вот ты о чем... Слетала все-таки, да? Любопытная, однако... — и усмехнулся. — Все-таки мы подходим друг к другу, не зря Создатель нас свел вместе, вся в меня...

— Ну и... — я угрожающе сжимала кулаки.

— Что "ну и..."? Чего ты от меня хочешь услышать?

— Объяснений! Почему ты совершил такое злодеяние, почему ты так поступил с человеком — любимейшим творением Создателя!

— Вот поэтому-то я от тебя и держал в секрете мою работу в Нижней Целестии. Ты никогда не поймешь... Женщина — она и есть женщина — хрупкий сосуд, как сказал Создатель... — он махнул рукой, а потом тут же протяжно зевнул, и, как и тогда, завалился на ложе и мгновенно заснул, громко храпя на весь луг.

— Ты прав, муж, я этого никогда не пойму, — прошептала про себя я и, недолго думая, одела на голову ободок Анализатора и принялась, как и в тот раз, сканировать память мужа.

А на рассвете я улетела на очередное заседание Совета — прилетели руководительницы подразделений с отчетами о делах в Нижней Целестии, мне необходимо было заслушать их доклад.

А потом, в самый разгар заседания Совета, явился Азаил...

Можно было представить себе его удивление, когда он увидел меня с дочерями на его месте — к его трону мы приделали ещё два, по бокам -, на пустующие мужские трибуны, а уж когда при его появлении все сестры подняли гвалт...

Лицо его побелело, как мел, губы задрожали. Он не сказал ни слова — быстро вышел из Залы. А у выхода его уже ждали братья во главе с Белоснежно-Белым, который не преминул его "ввести в курс дела"...

Больше он уже никогда не приходил в мой цветок.

А я, впервые за столько тысяч лет, всю ночь рыдала как девчонка!

И тогда же мне второй раз в жизни явился Создатель!

Когда я рыдала, вдруг мой бутон озарил ослепляюще яркий свет и я опять, как бесчисленные тысячелетия назад, услышала этот необыкновенно нежный, ласковый Голос, от которого слезы мои сразу высохли и стало так спокойно и радостно на душе!

— Стелла, Стелла! Не плачь, возлюбленная дочь моя Стелла!

— Создатель? Ты?

— Да, Я.

Я встала тогда на колени, сложила свои ладони в молитвенном жесте и с жаром заговорила:

— Создатель! Ответь мне, Создатель! Почему люди? Почему чудовища? Почему Азаил? Откуда все это? Что...

— Тише, Стелла, тише... Слишком много вопросов... Азаил — мое любимейшее творение — больше не вернется к тебе! Сердце его ожесточилось от гордости и стало как камень.

Мне стало не по себе. Я в изнеможении опустилась на ложе цветка.

— Но ты не унывай, Стелла! Я не оставлю своего попечения о нем и о тебе, как не оставит отец своих возлюбленных чад. Я благословил вас когда-то, и Мое благословение пребудет с вами обоими всегда, как и со всем вашим родом. А ты... Я благословляю тебя на дело, которое ты имеешь в сердце своем, — помогай людям, благотвори вверенному вам миру — это желание сердца твоего угодно Мне. Теперь ты и твои дочери будут Премудростью поднебесной расы. Пусть ваша взаимная любовь друг к другу, пусть ваше единомыслие в деле совершения добра будет всем примером.

— И Мы оправдаем твое доверие! — закричала я, вскакивая на ноги, за себя и за дочерей.

Возникла многозначительная пауза, а потом Голос стал грустным:

— То же самое Я уже слышал от любимейшего моего творения — Азаила... Стелла, дочь Моя Стелла, помни, Я благословил тебя только на добро — сей в мире доброе и вечное, люби этот мир и его существ как саму себя, заботься о нем, как о своем дитя... Но помни, КОГДА ТЫ БУДЕШЬ ТВОРИТЬ ЗЛО — Меня не будет с тобой. Впрочем, и тогда Я твое зло смогу обратить в добро... А ещё, Стелла, помни, что в этом мире, любовь — это самое драгоценное и единственное для Меня сокровище! Помни об этом, Стелла, помни...

— Но, Создатель, ответь мне... — хотела я задать Ему десятки и десятки мучивших меня вопросов, и прежде всего, как я могу "творить зло" миру, если я намереваюсь делать только добро, но Создатель исчез, также внезапно, как и появился... А после этого меня и моих дочерей, спавших в других бутонах, наполнила Сила и Премудрость свыше, и тогда я и они стали по-настоящему одним целым, Триединой Премудростью.

8.

Впрочем, Мы увлеклись, забылись. Главное, что Мы хотели сказать состоит в том, что Создатель непонятен и непредсказуем, но одно в Нем предсказуемо — Он больше всего ценит любовь и помогает любящим. А потому и неудивительно, что Он вмешался в историю с феей и её "Принцем" — Он всегда на стороне любящих. И это обстоятельство стало Нашим главным козырем в этой игре, это стало самой выигрышной нашей картой в этой схватке, ценой которой — само существование Целестии!

Так вот, как только стало известно от внешней разведки патруля "ЖАЛА", что поле пропало, Мы сразу же отдали приказ о начале операции "Возмездие". Мы прихлопнем сразу обоих — и Непобедимое Солнце, и мурин с их бесноватым вождем, (который, конечно же, не имеет ничего общего с Нашим мужем и отцом, кроме имени). А когда зачистка закончится и пространство будет убрано и дезинфицировано, Мы на этом месте устроим новый заповедник и научно-исследовательский центр здешней флоры и фауны — район Заморья ещё малоизучен и необходимо оставить его нетронутым, ведь там сохранились виды, которые исчезли в других районах Целестии!

И вот теперь, Мы, Триединая Премудрость, находимся в хорошо оборудованном Командном Центре на одном из специальных летающих облаков и видим весь театр военных действий на экране. Мы видим расположение наших частей, расположение противника, объекты местности. Мы готовы, Мы готовы нанести удар и поставить точку в великом деле окончательного торжества Священных Принципов Порядка и Процветания во всей Нижней Целестии, во всем многотысячелетнем противостоянии Добра со Злом.

— Ну что ж, сестра, пора начинать! Да пребудет с нами Создатель, сестры, от имени Которого и во имя Которого мы действуем, да будет это сражение последним в святом деле торжества Священных Принципов Порядка и Процветания, во всей многотысячелетней борьбе Добра со Злом! К бою, сестры, готовность номер 1!

Глава 18. Шах, шах, шах и... рокировка.

1.

Первые несколько мгновений Фея не могла понять, что же с ней происходит. От пронзительного визга она на некоторое время совершенно оглохла. Голова кружилась и на ногах она стояла нетвердо.

В чувство её привел удар по щеке.

— Какая же я дура, набитая дура! — раздался в голове Феи знакомый металлический голос. — Как я могла поверить тебе! "Единственная подруга", "друзья", "Лили"! А сама шпионила за мной и привела ко мне всю эту ораву! А я, дура, отключила Поток и теперь совершенно беззащитна, совершенно! Приходите, берите голыми руками! Распыляйте на кварки! Проклятье! Был бы включен Поток, я бы спалила их всех — не успели бы и глазом моргнуть!

— Лили, умоляю! Я ничего не знала, честное слово! — упала на колени перед невидимой подругой Фея, заливаясь слезами и крепко-накрепко сцепив в молитвенном жесте свои белые ручки. — Прости меня!

— Провались ты пропадом и весь ваш подлый род! — презрительно ответил ей голос. — А я им так просто не сдамся!

— Лили, дорогая! — воскликнул Принц, — Подожди, я с тобой! Позволь мне защитить тебя! Я не оставлю тебя умирать одну!

— Принц?! Не смей! Ты с ума сошел! — закричала Фея. — Тебя же распылят! Я как твоя жена немедленно приказываю тебе стоять здесь, пока не прилетит патруль и не арестует тебя — это твой единственный шанс выжить! А я умолю Триединую Премудрость пощадить и тебя, и Лили!

— За кого ты меня принимаешь?! — губы Принца нервно дергались, лицо побелело как полотно, кулаки сжались. — За трутня, за ручного щенка или котенка, за игрушку?! Вы все там, — тут он указал пальцем на небо — свихнулись, что ли?! Я — мужчина, и мой мужской долг защитить слабейшего, женщину, оказавшуюся в беде! И от этого долга, поверь мне, я не отступлю!

— Поторопись, Принц, они скоро будут здесь! — прокричала Лили. — Беги за мной, мы ещё успеем забаррикадироваться в подземелье — у меня есть второй Трансформатор! Скоро мы сможем дать им достойный отпор! Бежим, скорей!

— При-и-и-и-инц! Не-е-е-ет!!!! — закричала Фея и подняла руки, чтобы нанести парализующий удар в спину убегающему Принцу, но в этот момент что-то сбило её с ног. Она упала навзничь и на её грудь взгромоздилась огромная трехглавая мурина:

— Тиш-ш-ш-ш-ш-е, тиш-ш-ш-ш-ш-е, дорогу-ш-ш-ш-ша! Пуссссть идет, да-ссс, пусссссть. Твой муж-ж-ж-ж с-с-с-с-стал настоящ-щ-щ-щим воином, да-ссс, дос-с-с-с-с-тойным армии Аз-з-з-заила Премудрого, да-ссс, доссссстойным...

— Дурак ты, Азаил! Как вы не понимаете, дураки-мужчины, что ваши игры в солдатики и войнушку слишком дорого стоят нашей стране! Разве вы не видите, сколько крови и страданий на ваших руках, "воины", тьфу! — Фея ещё раз дернулась, пытаясь освободиться от цепких лапок Азаила, но не смогла. — Отпусти! — И Фея дернулась ещё раз, но только на третий раз ей удалось освободиться и то — только потому, что Азаил как сквозь землю провалился, исчез, как и Принц, и Непобедимое Солнце, да и Зверята тоже куда-то пропали.

Фея встала, по-женски заботливо отряхнула одежду от пыли, поправила прическу, и в этот момент до поверхности плато добрались первые воины армии Сообщества. Две большие голубые мантикоры, целиком сотканные из воздуха, вдруг заговорили на феином языке:

— Хранительница Предела Љ3, Вам надлежит проследовать за нами в Командный Центр, Вас вызывает Их Премудрость лично.

— Не смею противиться, — произнесла Фея и села на одну из мантикор. Она тотчас же взмыла в воздух и понеслась по направлению к Летучему Облаку.

А в это время остальные крылатые твари уже подлетали к беззащитной Золотой Башне, а первые големы и циклопы уже поднялись на плато по никем не охраняемой Лестнице.

Тысячи и тысячи, десятки тысяч розовых летучих обезьян с длинными и большими, как у летучих мышей, крыльями и магическими жезлами такого же цвета в лапах. Голубые и синие мантикоры — крылатые львы с длинным скорпионьим хвостом и густой гривой. Двуглавые и трехглавые коричневые орлы. Белоснежные грифоны — грифы с львиным телом. Огромные крылатые люди с головой сокола и прочие крылатые твари, до которых только может додуматься фантазия фей. Все сотканные из воздуха, все ярко переливаются на уже довольно высоко взошедшем солнце. Тысячи, десятки тысяч темно-красных гранитных и белоснежно-белых мраморных големов, выше человеческого роста, с длинными мускулистыми руками, с огромными (весом в пять-шесть крупных мужчин) каменными дубинками, способными проломить череп дракону. Высокие, в натуральный рост, базальтовые коричневые циклопы со стеклянным желтым глазом на лбу у каждого, с каменными топорами раза в три больших, чем дубинки у големов, в руках.

И все они охватывают кольцом Золотую Башню, плотным кольцом, сквозь которое не прорвется и комар, готовясь к решающему штурму цитадели Непобедимого Солнца.

Принц бежал по лестницам опустевшего и потухшего Золотого Чертога, вниз и вниз, в самую глубь — ярус за ярусом — вниз, вниз, вниз, всё быстрее и быстрее, ведь счет шел на мгновения!

— Быстрей, мой дорогой Принц, быстрей, у нас очень мало времени! Быстрей! — то и дело возникал в его сознании знакомый голос. — Моя жизнь и честь в твоих руках! Теперь только ты в силах меня спасти, как раньше я — тебя!

— Но... мы... все... равно... не успеем... — задыхался от быстрого бега Принц., — Они... быстро... летят...

— Мурины и карлики задержат, им терять нечего, — ответил ему Голос.

2.

Первые полчища крылатых мантикор, летучих обезьян, грифонов и крылатых великанов подступили к воротам. Чуть поодаль быстрыми шагами шли первые мраморные и гранитные големы и один большой циклоп — вращавший дико своим единственным глазом, сделанным из цветного стекла. Подступить-то они подступили, но войти внутрь — не решались — что-то уж очень подозрительна была эта тишина.

Наконец, один мраморный голем сделал решительный шаг вперед к дверному проему. И только он переступил через порог, как сверху со всего размаху на него упала большая каменная плита.

Бу-у-у-ум! Хр-я-я-ясь! И голем разбился на мелкие кусочки, а дверной проем был начисто заблокирован каменной плитой.

Бу-у-у-ум! Бу-у-у-ум! Бу-у-у-ум! Бу-у-у-у-ум! Такие же плиты попадали на другие дверные проемы и все большие окна Золотого Чертога также наглухо были заблокированы такими же плитами, что и дверные, только меньшего размера.

Големы тут же стали бить в каменную плиту своими каменными дубинками, но от дубинок только отлетали каменные крошки, не причиняя никакого вреда плитам из облицованного до зеркального блеска гранита.

Тогда циклопы, выдернув с корнем золотые деревья и сделав из них подобие тарана, со всех сил ударили по плите. Но золото — мягкий металл, а потому золотые стволы деревьев просто согнулись в их когтистых каменных лапах, не причинив никакого вреда плите.

Пока тупые каменные башки големов и циклопов толкали своих хозяев на такие глупые действия, феи в Командном Центре оценивали изменившуюся обстановку.

Командный Центр располагался в Зале Собраний (точной копии одноименного здания на Острове фей) на Летучем Острове, парившем в воздухе милях в двадцати от Золотой Башни. Десятки тысяч фей сидели на своих трибунах, отличавшихся от оригинала только цветом — небесно-голубых вместо розовых. У каждой перед глазами завис в воздухе прозрачный шар размером в три феиных головы в диаметре, в который каждая из них смотрела. Эти шары были соединены с аватарами и через их глаза феи могли видеть все, что происходило на Золотой Горе, и управлять их действиями. На самой нижней трибуне, среди высших офицеров "ЖАЛА", сидела Жемчужно-Белая и через свой шар она мысленно руководила действиями всех остальных сестер, одновременно телепатически совещаясь по поводу особо важных мер со своим ближайшим окружением.

Увидев, что вход в Башню наглухо заблокирован, Жемчужно-Белая не растерялась. По её приказу, феи взялись за руки, образовав магическую цепь, и уже плели заклинание, которое должно было взломать стену. Принцип этого заклинания был прост. Надо было просто "приказать" камню состариться до такой степени и тем самым в считанные мгновения превратить его в груду безобидного песка.

Заклинание потребовало немало времени, ведь надо было учесть много различных переменных, чтобы проникнуть в самую глубь структуры каменной плиты. А после этого один из аватаров — здоровый, дюжий человекообразный детина с огромными птичьими крыльями за спиной и головой в виде сокола, управляемый одной из фей второго ранга, подошел прямо к плите и прикоснулся к ней. Через его сознание до плиты дошел мысленный приказ доброй тысячи фей 35-го ряда трибун — "Старей! Немедленно!" И вот, за считанные мгновения, плита покрылась тонкой сетью трещинок, на ней обнаружились поры и сколы. Ещё мгновение — и она распалась на бесчисленное множество мелкой гальки и песка.

Дело было сделано. Проход был открыт. То же самое несколькими минутами позже проделали другие аватары с другими плитами и с разных сторон орды Поднебесья хлынули внутрь Золотого Чертога.

— Первая колонна, аватар ЉО-8-451, наверх — прочесать второй этаж... Двадцать пятая колонна, голем ЉГ-А8Б5, прочесать верхнюю лестницу, которая идет из соседней залы... Тринадцатая колонна, аватар ЉГ-9-162, осмотрите лестницу в конце Изумрудной залы... Восемнадцатая колонна... Тридцать шестая колонна... Пятьдесят восьмая колонна...

Из Командного Центра неслись все новые и новые приказы, и отряды тварей расползались по Золотому Чертогу как муравьи по дереву. А все новые и новые их легионы прибывали по воздуху и по лестнице. Но Золотой Чертог упорно молчал, как будто ожидая, пока все воинство затеряется в бесконечном лабиринте этажей и коридоров, чтобы потом захлопнуть невидимую дверцу ловушки и прихлопнуть всех сразу.

В Командном центре феи были немало встревожены. Что готовит эта сумасшедшая на этот раз? Големы и аватары обшарили почти все этажи этого высоченного здания, забрались на самый верх Смотровой Башни и даже нашли стоящий там Трансформатор — он стоял бездействующий и отключенный -, но не обнаружили никакого сопротивления, а, самое главное, не обнаружили ни Непобедимое Солнце, ни Азаила, ни Принца. Это обстоятельство серьезно обеспокоило и фей, и Жемчужно-Белую, и Саму Триединую Премудрость.

Триединая Премудрость сидела на трех небесно-голубых тронах в отдельной комнате, справа от Командного Центра, рядом с Визатором, который представлял собой большой круглый стол из голубого стекла, на отражающей поверхности которого высвечивалась вся карта местности, в том числе и Золотой Чертог в разрезе. Тем самым Она могла отчетливо видеть все, что происходит на каждом этаже, в каждой комнате и зале.

Она видела, как везде сновали маленькие, как мураши, фигурки големов и аватаров. Но Триединую Премудрость эта картина уже не занимала. Поставленный ею Непобедимому Солнцу шах, так мастерски и так великолепно, не привел к мату. Непобедимое Солнце, как опытная шахматистка, увела свои основные фигуры из-под удара, прикрывшись пешками. Поставить же ей второй шах Триединая Премудрость пока не могла.

3.

— Сестра, — обратилась Вторая из Трех к стоявшей рядом безмолвной как статуя фрейлине — фее 1-го ранга. — Скажи, пожалуйста, Хранительница Предела Љ3 доставлена в Командный Центр, как Мы просили?

— Да, Ваша Премудрость, она доставлена и готова к аудиенции.

— Пусть войдет, — властно сказала Вторая Премудрость, а две остальные склонили в знак согласия головы. А про себя все три подумали: "Пожалуй, эта фея и будет той самой фигурой, которая поможет поставить Непобедимому Солнцу второй шах. Посмотрим, уйдет ли она от него также, как от первого..."

В просторную, светящуюся мягким голубым светом, отражавшимся от живых, дышащих голубых колонн и стен, комнату вошла Прекрасная Фея. Она была немного бледна, веки её глаз слегка опухли, а белки глаз — покраснели, как и кончик её носа. Было видно, что она ещё совсем недавно плакала, и ей стоило большого труда взять себя под контроль перед аудиенцией у самой Триединой Премудрости — первой аудиенцией за всю свою десятитысячелетнюю жизнь.

Она робко подошла к трем престолам, на которых сидели одинаковые, как три капли воды, феи, в пурпурных туниках и длинных пурпурных мантиях, с одинаково бесстрастными и величественными лицами и длинными золотистыми волосами, ниспадавшие волнами на плечи, с одинаковыми золотыми обручами на головах с крупными кроваво-красными рубинами.

— Почему ты плачешь, дитя Мое? — мягким и почти по-матерински нежным голосом сказала Вторая из Трех, пронзительно глядя ей в глаза и Фея не могла при всем желании отвести от неё взгляд. А потом, не дожидаясь её ответа, все три Премудрости понимающе кивнули. — А-а-а, ты, наверное, сожалеешь, что твой муж предал всех нас и переметнулся к нашим врагам — врагам Сообщества, Священных Принципов и самого Создателя! Ты переживаешь за его судьбу, бедняжка... Нам это знакомо, знакомо...

При этих словах Фея побелела как мел и рухнула на колени прямо перед шестью одинаковыми пурпурными сандалиями Премудрости и, заливаясь слезами и хватая их по очереди ручками, срывающимся голосом торопливо, словно боясь, что ей не дадут договорить, заголосила:

— Ваша Премудрость, он не виноват! Он совсем-совсем не виноват! Он просто заколдован! Он без ума, он не отвечает за свои поступки! Он совсем-совсем не отвечает за них!.. — и вдруг, словно по какому-то наитию, заголосила. — Это Она, да, это Она во всем виновата! Она околдовала его! Она завладела его рассудком! Она...

— Тише, тише, тише, дитя мое, тише! — мягко прервала её, явно довольная ТАКИМ развитием событий Их Премудрость. Первая и Третья Премудрости даже привстали и взяли под руки Фею и поставили её вновь на ноги, нежно поцеловав, каждая, соответственно, в правую и левую щеки. После чего сели на свои места, вновь превратившись в подобие каменных изваяний. — Мы все знаем, милочка, все знаем. Да, Непобедимое Солнце коварно, оно умеет очаровывать и зачаровывать сознание своих жертв, Мы знаем об этом. Не беспокойся, твоего мужа не распылят за измену Сообществу и Священным Принципам, не бойся. Более того, — сделав голос особенно доверительным, — Мы даже устроим все так, чтобы его не усыпляли — ведь ты его жена, ты за него ответственна. Мы отдадим его тебе на поруки, а память, засоренную этой проклятой ведьмой, Мы просто очистим...

— И он будет прежним! — захлопала в ладоши Фея, от восторга на миг забыв обо всем.

— Ну, конечно, прежним! Даже не сомневайся! И твое семейное счастье будет спасено, навсегда спасено. Мы ведь знаем, как для тебя это важно, дорогая! — с покровительственной улыбкой сказала Вторая Премудрость, а Две остальных понимающе кивнули золотоволосыми головами.

— А теперь, моя дорогая, — как бы спохватываясь, проговорила Вторая Премудрость, — тебе нужно помочь Нам. Это в твоих интересах, ведь нужно же вернуть твоего Принца.

— Да, Ваша Премудрость, — с готовностью ответила Фея, которая теперь, когда у неё появились твердые гарантии спасения Принца от самой Премудрости — самой высшей властной и судебной инстанции в Сообществе, которая НИКОГДА не берет своих слов обратно! — готова была сделать все что угодно ради того, чтобы эти гарантии были претворены в жизнь. — Чем я могу быть полезна?

— Ты в течении некоторого времени жила в Золотом Чертоге и знаешь его лучше Нас. Скажи, пожалуйста, куда твой Принц мог спрятаться вместе с этой ренегаткой?

— Конечно, знаю, — совершенно уверенно произнесла Фея. — Конечно, в Малахитовую комнату — это на двадцать втором ярусе внизу, там их секретные мастерские!

— Ну вот и чудно, дорогая, вот и чудно... — сказала, довольно улыбаясь, Вторая из Трех. — Эй, сестры, а ну-ка принесите сюда внутричерепной анализатор, немедленно. Мы должны получить из сознания нашей дорогой сестры — Хранительницы Предела Љ3 — подробную карту подземелий.

Тут же неизвестно откуда появились две феи в белоснежных туниках 1-го ранга и вкатили в комнату довольно большой мягкий стул на колесах. К спинке стула был приделан небольшой стальной обруч. Фею под руки усадили на стул, прикрутили её руки и ноги при помощи специальных стальных ободков, а на голову одели обруч. Фея выглядела встревоженной, но Триединая Премудрость успокоила её:

— Не бойся, детка, это не больно. Наоборот, тебе будет очень, очень хорошо...

С этими словами, все три Премудрости одновременно подняли правые руки и провели ладонями сверху вниз, как бы прочерчивая линию от лба Феи до ступней ног. По телу Феи тут же пробежала сладкая истома, как будто она погрузилась в теплую ароматную ванну. На её лице появилась блаженная улыбка, а глаза закатились. Все тело её обмякло. И лишь только браслеты на руках и ногах и обруч на голове удерживали её в кресле.

А на прозрачных шарах фей в Командном центре в это время появилась подробная карта подземных ярусов с точным указанием всех секретных мастерских и даже Малахитовой комнаты. Ещё мгновение — и карта оказалась загружена в сознание аватаров и колонны одна за другой стали разными путями спускаться прямо в секретные подземелья Непобедимого Солнца.

"Второй шах поставлен" — довольно подумала Триединая Премудрость. — "Теперь посмотрим, каков будет твой следующий ход, дерзкая мятежница!"

4.

По плитам золотых лестниц гулко застучали шаги големов и циклопов — они первыми шли вниз. Аватары шли сзади. Это было сделано умышленно — ведь начнись бой, лучше пожертвовать неуправляемыми и менее дорогими големами и циклопами. Аватары — глаза, уши и руки фей — без них руководство сражением и магическая поддержка были бы невозможны.

Первый ярус, второй, третий... Четвертый, пятый... По данным, сообщенным из Центра, оставалось ещё 17 ярусов до цели.

Первый голем, из белоснежного мрамора, высокий, выше человеческого роста, с зелеными малахитовыми глазами и тяжелой каменной палицей в руках, поставил каменную ногу на ступеньку, ведущую на шестой ярус. Вокруг было темно, но големам свет и не нужен. Они ориентировались при помощи испускаемых ими магических волн, которые, отражаясь от стен, измеряли до них расстояние, определяли природу материала, его форму и размеры, что помогало им ориентироваться даже в кромешной тьме.

Белоснежный голем сделал ещё шаг вниз и остановился. Ему показалось, что он слышит какой-то шорох. Он повернул свою голову, посмотрел вверх, вниз, по сторонам — ничего. Затем сделал ещё шаг вперед, но в этот момент споткнулся обо что-то липкое, влажное, но в то же время необыкновенно прочное, как паутина. Голем не удержался на ногах и покатился с глухим грохотом вниз по лестнице не в силах подняться, ибо вязкая белая гадость опутала его руки и ноги так, что он не мог ими пошевелить. Удивительно, но даже всей его силы, достаточной, чтобы проломить череп дракону, не хватало, чтобы разорвать путы! Он бессильно дергал руками и ногами, как сломанная механическая кукла, но ничего не мог поделать.

Остальные големы бросились было ему на помощь, но также увязли в невидимой даже для них гадости, попадали на пол, чтобы больше никогда не подняться. Даже циклопы запутались и окончательно создали затор для продвижения всей колонны. То же самое возникло на всех других направлениях спуска. Феи были крайне удивлены таким странным свойствам неизвестного вещества и раздосадованы возникшим затором, наблюдая за происходящим через глаза своих аватаров.

Но пока они думали, что предпринять, по скоплению солдат Поднебесья был нанесен удар страшной силы.

На потолке и на стенах площадки между 5 и 6 ярусами вдруг появились пять существ, напоминающих чудовищных насекомых — то ли пауков, то ли тараканов, то ли муравьев. Они взяли друг друга за лапки и подняли похожие на скорпионьи хвосты, прошипели что-то нечленораздельное. Вдруг какая-то черная жижа, отвратительно вонючая и мерзкая потекла из тщательно замаскированных от наблюдателя пор между камнями и залила каменные головы и туловища големов и циклопов, которые непонимающе вращали тупыми каменными головами и глазами. А потом раздался резкий свист, и черная жижа вдруг вспыхнула ярким пламенем, и весь ярус оказался в огне — но в огне не простом! Огонь этот — черный, смрадный, едкий и такой сильный, что големы и циклопы, хотя и были выточены из камня, стали плавится от жара, а сделанные из тончайшего эфира аватары стали лопаться с громким хлопком как воздушные шарики. На глазах изумленных фей один шар-визатор за другим фей гасли, и хозяйки погибших аватаров ничего не могли с этим поделать.

А между тем мерзкие паукообразные подули — и языки пламени, гонимые невесть откуда поднявшимся сильным ветром, охватили верхние ярусы. Черная жижа теперь полилась отовсюду, и пламя перекидывалась от одного к другому голему или аватару, превращая десятки и сотни этих существ в ничто, не оставляя от них даже пепла. Пятый и четвертый ярус сгорели дотла в несколько минут, полностью, со всеми солдатами, которые не успели ничего предпринять для спасения своей жизни. А жадное черное пламя теперь поднималось всё выше и выше.

Големы и циклопы с третьего и второго ярусов бросились бежать, видя свое полное бессилие перед разыгравшейся стихией, сбивая с ног аватаров (это было предусмотрено встроенной в них программой — спасать свою жизнь, когда они были бессильны что-то противопоставить врагу). Тем даже пришлось взлетать под потолок, чтобы их не растоптали "товарищи по оружию".

Аватары, подчиняясь командам из Центра, попытались бороться с невесть откуда взявшимся пламенем. На втором и третьем ярусе они сбились в плотные ряды и наколдовали противопожарные щиты. Миллионы капелек влаги, распыленных в воздухе, стали конденсироваться и образовывать непроницаемые для огня стены, которые способны затушить даже пылающую вулканическую лаву.

Но черное пламя, добравшись до поставленных против него стен, вспыхнуло ещё сильнее и вот уже аватары третьего яруса лопались один за другим, как мыльные пузыри. Но оставшиеся в живых не сдавались. Они замахали воздушными крыльями — и сильный поток ветра, который сбил бы с ног даже настоящего циклопа, полетел навстречу черному пламени, стремясь загнать его обратно, в бездны. Но пламя, вопреки всякой логике, не только не остановилось, но вспыхнув ещё сильнее, ещё стремительнее понеслось вверх, сжигая аватаров уже второго яруса также, как и их предшественников.

Когда феи, наконец, осознали свое бессилие, почти пять тысяч их солдат уже сгорели и все пять ранее захваченных яруса перешли опять в руках врага. Оставшиеся солдаты спешно эвакуировались обратно наверх, в надземную залу. Примерно то же самое произошло и в других местах прорыва. Золотой Чертог начал показывать свои зубы...

— Ваша Премудрость, мы обнаружили в подземельях мурин. Их магия очень сильна. Мы не знаем пока, как её нейтрализовать, — послала мысленный сигнал Триединой Премудрости Белоснежно-Белая, бессменная Старшая Сестра Ордена "ЖАЛО" и технический руководитель всей операции "Возмездие". — Мы понесли небольшие потери.

— Вижу, дорогая, вижу, — задумчиво проговорила Вторая из Трех. — В узких темных подземельях эти твари чувствуют себя очень уютно. И там нам с ними не сровняться, конечно... Хотя... Почему бы и нет? Давайте-ка, сестры, поработаем нашими умными головками и очистим чертоги Непобедимого Солнца от тараканов. Попробуем против них "Медовый Пирог".

Жемчужно-Белая кивнула и феи в Командном Центре взялись за руки и вновь образовали магические цепи — по цепи на трибуну -, чтобы сотворить заклинание.

Три аватара — голубой мантикор, белоснежный грифон и розовая летучая обезьяна — одновременно подошли к смердящему и дышащему жаром входу в подземелье, где так быстро и бесславно погибло множество их сородичей и взялись за лапы. Несколько слов на магическом языке фей — и вдруг прямо из воздуха стал вырастать какой-то желтый ком. Ком этот вращался вокруг своей оси и с каждым разом все больше увеличивался в размерах, пока, наконец, не стал величиной с комнату. После чего аватары сделали движение руками от себя — и ком сам подлетел к отверстию тоннеля и покатился по лестнице вниз, как камень, который столкнули с горы. По мере падения, он продолжал вращаться вокруг своей оси и увеличиваться. Затем он докатился до пресловутой площадки, ведущей на шестой ярус, где мурины расставили свои ловушки. Натолкнувшись на препятствие из белесой липкой гадости, шар с оглушительным хлопком разорвался.

Желтая липкая ароматно пахнущая медом жижа рекой потекла вниз по лестнице, продолжая постоянно увеличиваться в объеме. Мурины падали одна за другой, одурманенные и усыпленные ароматным запахом, попадали прямо в липкую жижу и тут же там увязали и задыхались, точь-в-точь как мухи в меду, а жижа все текла и текла вниз.

Пока мурины разобрались, два десятка из них уже погибли. Остальные бросились в рассыпную прямо к воздухопроводным щелям, из которых они и выползли, и искали спасения в бегстве. А желтая медовая жижа между тем продолжала течь вниз, вплоть до последнего — двадцать второго яруса — очищая путь для армии Поднебесья. Только скорость движений паучьих лапок мурин спасла оставшихся от гибели.

Добравшись до последнего яруса, жидкость прекратила пребывать в виде склизкого липкого покрова на всех ступеньках, камнях и перилах, оставив опьяняющий аромат свежего меда повсюду, что препятствовало муринам вернуться на оставленные позиции. Но для големов, циклопов и аватаров ядовитый мед не являлся препятствием — у них ведь не было органов обоняния. А потому разношерстная армия Поднебесья уверенно продолжила свой спуск по очищенным от мурин переходам.

Непобедимому Солнцу был поставлен третий шах. Но станет ли этот шах — матом — пока ещё неизвестно.

5.

Первые големы появились на двадцать втором ярусе примерно через полчаса после запуска заклинания. Они продолжали идти осторожно, всюду выискивая возможные ловушки. Но Золотой Чертог опять чего-то выжидал.

Мастерские оказались совершенно пусты. Ни души не обнаружили феи в их поистине колоссальных просторах. Повсюду валялись брошенные тачки, носилки, по полу были разбросаны всякие деревяшки, куски породы и прочий строительный хлам. Где-то далеко впереди большим черным пятном виднелся огромный сосуд. Он тоже не охранялся.

— Внимание! — через уста одного из аватаров произнесла фея — старший офицер "ЖАЛА". — Прямо по курсу — объект чрезвычайной опасности. К объекту не прикасаться. Оцепить, поставить усиленную охрану. Головному аватару подняться наверх.

Добрая сотня големов и циклопов, тупо вращая каменными головами, образовала плотную цепь вокруг "особо опасного объекта". А головной аватар М-3-896 взлетел вверх. Однако обнаружить ему ничего не удалось, так как сосуд был плотно запаян. Зато аватару удалось зафиксировать огромный выброс энергии, исходившей от него. Манометр — прибор, измерявший количество магической энергии — просто зашкаливал. У него не хватало делений на то, чтобы показать подлинный уровень излучения.

— Ваша Премудрость...

— Знаем, сестра, знаем... Вот он — искомый контейнер, в котором хранится украденная солнечная энергия. Будьте осторожны, сестра. Если этот объект взорвется, боюсь, не только от Скалистых гор, но и от всего Заморья ничего не останется. Видимо, это и есть секретное оружие этой сумасшедшей. Думаю, что Нам нужно изменить ей приговор. Создав такое смертельно опасное оружие, она не достойна более существовать на этой земле — она должна быть немедленно по поимке распылена на кварки, слышите, сестра?

— Да, Ваша Премудрость, я передам сестрам Вашу волю, да будет она трижды благословенна! Что же делать с объектом?

— Окружите его тройным кольцом. Обезвредить его в данный момент не представляется возможным. Остальным продвигаться по заданному курсу — к Малахитовой комнате.

— Так точно, Ваша Премудрость! Есть продвигаться по заданному курсу!

К Малахитовой комнате подходили с трех сторон. Остальные колонны, проникшие в подземелье из других тоннелей, уже были здесь и соединились с головным отрядом.

Комната оказалась закрыта сплошной малахитовой плитой. Карта, встроенная в головы аватаров, показывала, что именно здесь проход. Оставалось только применить то же самое заклинание "старения", которое уже продемонстрировало высокую эффективность ранее — и путь будет открыт.

И все-таки феи, рассматривавшие через глаза аватаров обыкновенную каменную плиту, чувствовали, что здесь обязательно будет какой-то подвох...

По приказу головного, первые три аватара — летучие обезьяны — подступили к самой двери, чтобы запустить загруженное уже в их память заклинание. Они протянули свои розовые лапы к гладко отполированной плите...

Но в этот момент плита куда-то исчезла. А первые три аватара получили такой сильный удар, что полетели вверх тормашками вниз. Големы и циклопы резко подались назад, поднимая дубинки и каменные топоры наперевес, а стоявшие сзади разношерстные аватары внутренне напряглись, но все-таки вовремя среагировать не успели, так как события развивались невероятно стремительно.

Из внезапно открывшегося прохода вылетела слепящая золотистая молния и от её удара все големы покатились с ног вверх тормашками. Беспорядочно отлетали в сторону руки, ноги, головы, туловища. Молния невероятно быстро двигалась, и непонятно было, что же это такое. Ещё мгновение, и от головного отряда в пятьсот големов и циклопов ничего не останется!

Несчастные каменные дураки пытались наносить ответные удары каменными палицами и топорами, но те переламывались напополам.

Белоснежно-Белая остановила картинку на своем визаторе и только тогда она смогла детально рассмотреть новое оружие коварного Непобедимого Солнца.

Высокого роста человек, с ног до головы закованный в золотые, ослепительно сверкающие доспехи — такие, что от одного взгляда на них резало глаза. Сплошной золотой шлем с пурпурным плюмажем на гребне полностью закрывал голову. Лицо наглухо закрывала золотая непроницаемая маска, а из прорезей для глаз которой потоком лились струи слепящего солнечного света.

В руках человек держал какие-то предметы, из которых, как из фонарей, вырывались пучки яркого света, пульсирующие подобно языкам пламени.

Вот этими-то пламенными языками человек орудовал наподобие мечей, которые с легкостью перерубали гранит, мрамор и базальт, из которого были сделаны големы и циклопы, как раскаленный нож — кусок сливочного масла. Такого феи ещё не видели!

Когда феи пришли в себя и стали сплетать первые пришедшие в голову заклинания, было уже поздно. Все големы головного отряда в пятьсот солдат были уничтожены "золотым рыцарем" (так его прозвали про себя феи) в каменную крошку и тогда он обрушился на аватаров. От прикосновения огненных мечей к их телам они лопались, как воздушные шары от прикосновения иглы, и визаторы в Командном Центре гасли один за другим.

— В воздух, сестры, в воздух!!! — истошно закричала Жемчужно-Белая.

Аватары один за другим стали взмывать к потолку пещеры, но и это их не спасло. Золотой рыцарь, встав по стойке "смирно", воздел обе руки, подобно пловцу, готовящемуся прыгнуть с вышки в воду, и не делая никаких движений ногами, с ходу взлетел, как ракета, и принялся кромсать несчастных аватаров в воздухе.

Наконец, феи опомнились и начали наносить поодиночке хаотические удары. Кто-то бил молниями, кто-то огненными разрывными шарами, кто-то ещё чем-то... Рыцарь целиком скрылся с глаз, будучи весь окутан сплошным маревом из ярких вспышек электрических разрядов, разрывов шаров, ударов солнечных копий, потоков жидкого магического пламени, желтых облаков отравляющего медового газа. Тысячи и тысячи магических снарядов, бивших в упор, ни один из которых не пролетал мимо! От взрывов и ударов молний в погруженном в кромешный мрак подземелье стало светло как днем.

Но ничто из этого ни на мгновение не остановило чудесного воина. Его даже не отбрасывало в сторону от сильнейших разрывов, что противоречило всем законам физики. Его солнечная броня не плавилась от жидкого драконьего пламени. Его легкие не отравлялись газом, хотя при замедленном воспроизведении записи визаторов было видно, что он дышал. А солнечные копья и электрические разряды не могли пробить его броню.

Наконец, когда свыше четырех сотен аватаров головной колонны были беспощадно порублены, феи, наконец, взялись за руки, образовав магическую цепь, и ударили по-настоящему. Поняв, что обычные удары магической энергии в разных её видах только отражаются от доспехов Рыцаря (явно магического происхождения), подобно тому как от зеркала — солнечные лучи, они решили взять его по-другому.

Минутная работа мысли — и вот сплетена тончайшая и прочнейшая сеть из волокон солнечных лучей. Десяток аватаров зашли Рыцарю в тыл, десяток налетели сверху, десяток обошли с боков и десяток — с фронта. Каждый держал в своих лапах по концу сети. Ещё мгновение — и сеть наброшена. Порвать её не под силу даже и пещерному дэву — самому сильному монстру Целестии, ибо она сплетена из солнечных лучей — крепче материала нет ничего на свете! Сеть мягко опутала Рыцаря с ног до головы...

Но не тут-то было! Вместо того, чтобы запутаться в ней, он просто взял сеть и... разорвал её руками, как шелковый лоскуток! А после этого с удвоенной энергией набросился на дерзких охотников, в одно мгновение разрубив их на куски.

Триединая Премудрость не могла поверить своим глазам, глядя на экран визатора. Откуда такая мощь? Откуда такая энергия? Откуда?!

— "Ну, вот, так Мы и думали. Непобедимое Солнце после трех шахов совершенно непостижимым для Нас образом умудрилась сделать рокировку и опять ушла от тщательно заготовленного Нами мата!"

После чего Она велела Жемчужно-Белой отдать приказ об эвакуации выживших аватаров, оставив на произвол судьбы три тысячи големов. Этих неуклюжих дураков спасти все равно не удастся.

Но не тут-то было! Когда аватары бросились к выходу, а продолжавшие наполнять мастерские новые полчища получили приказ отступать, произошло нечто совершенно невообразимое. Золотой Рыцарь, бросив бесполезное, да и бессмысленное уже занятие рубить незадачливых завоевателей, и предоставив им спокойно убегать вверх по лестнице, опять воздел руки кверху и стремительно полетел по воздухопроводной шахте, пронизывавшей весь Чертог. Вылетев таким образом на поверхность, он продолжил лететь уже по воздуху, пока не достиг Наблюдательной площадки Золотой Башни, где стоял Трансформатор.

И тут наблюдавшие через своих аватаров феи поняли свою ошибку! О, Создатель, как они оказались глупы! Ведь бой в подземелье был просто отвлекающим ударом!

Легионы аватаров, паривших в воздухе у Башни, тут же устремились на Золотого Рыцаря, осыпая его градом молний, огненных шаров, тяжелых камней, параллельно готовя более серьезный удар, но было уже поздно. Стремительно подлетев к Смотровой Площадке, Золотой Рыцарь подбежал к Трансформатору и нажал какой-то невидимый рычаг у его основания.

Трансформатор громко зажужжал, и его огромная зеркальная пластина стала автоматически поворачиваться в поисках солнца. Поймав в свою отражающую поверхность солнечные лучи, мелко задрожал от колоссального потока принятой им энергии. А после этого началось нечто совершенно невообразимое!

Стены Золотого Чертога, до этого матово блеклые, в одно мгновение стали сияюще золотыми и зеркальными. Через многочисленные скрытые отверстия в Чертог хлынули потоки солнечного света; стали зеркальными и многочисленные ступеньки Лестницы, ведущие в подземелье и на вершину Золотой Горы. Стоило лишь солнечным лучам, проникшим в Золотой Чертог коснуться поверхности зеркал...

Как зеркала многократно усилили мощь солнечных лучей, попавших в подземелья, и те, отражаясь от зеркальных поверхностей, обжигающими стрелами стали поражать незванных чужаков внутри Чертога. Сила этих лучей была такова, что они легко пронизали каменные тела големов и циклопов, эфирные тела аватаров. А нагретые солнечными лучами пластины лестниц в считанные мгновения превращали каменных гигантов в кучки раскаленного добела песка.

Зрелище было просто ужасающим. Тысячи и тысячи каменных гигантов, плавящихся от попадающих на них потоков солнечного света, тающих и шипящих, как куски масла на раскаленной сковороде. Тысячи и тысячи громко лопающихся как мыльные пузыри аватаров.

Триединая Премудрость не могла поверить своим глазам, глядя на экран визатора. В считанные минуты вся Их армия перестала существовать, просто физически исчезла! Не осталось НИКОГО — за исключением тех големов и циклопов, кто ещё не ступил на Лестницу и тех аватаров, что ещё не пересекли невидимую линию в воздухе над Золотой Горой, где заканчивалось действие проклятых колдовских зеркал Азаила. А таких набралось не более двух-трех тысяч. Остальные сорок с лишним тысяч — просто исчезли, испарились. С такой разрушительной мощью феи не сталкивались от создания мира!

Но самое страшное было ещё впереди.

Как только с армией вторжения было покончено, вдруг из пещер в окрестных скалах, что окружали Золотую Гору, вверх взвились сотни огромных, в реальную величину, золотых драконов. На спине каждого из них сидело по золотому голему. Они составили около десятка летучих эскадрилий, которые в виде стройных прямоугольников застыли прямо над Башней, словно кого-то ожидая. Кого — можно было догадаться без труда.

Золотой Рыцарь, снова воздев руки к небу, стремительно отделился от Смотровой Башни и полетел навстречу своему войску, чтобы возглавить атаку и перенести сражение на территорию противника. Теперь настал черед Непобедимого Солнца поставить шах Триединой Премудрости только что рокированным ферзем.

Глава 19. Прощай, оружие!

1.

Сказать, что в Командном Центре творилась паника — значит, ничего не сказать вообще. Там царил настоящий хаос. Три четверти визаторов погасло и бессильно упали на пол. Феи что-то кричали друг другу, махали руками, ходили, бегали, летали в воздухе туда и сюда, ничего невозможно было разобрать.

Неслыханно! За считанные минуты потерять многотысячное войско и оказаться под прямой угрозой нападения со стороны такой грозной силы как совершенно непобедимый золотой рыцарь! Опасность грозила теперь уже всей популяции Сообщества! И опасность — совершенно неустранимая, ведь никаких способов остановить это загадочное секретное оружие Непобедимого Солнца, никто, даже эксперты пятого отдела "ЖАЛА", не знали. Война была проиграна, едва только начавшись.

— Ваша Премудрость...

— Тише, сестра, не мешайте Нам думать. Нам нужен покой, ещё хотя бы несколько минут, несколько минут покоя.

— Ваша Премудрость, у нас нет этих минут! Когда Золотой Рыцарь долетит до драконов, всё это войско полетит прямо сюда!

— Пошлите оставшиеся аватары, наколдуйте что-нибудь, выиграйте время — ну, не мне вас учить, сестра!

— Слушаюсь, Ваша Премудрость!

А во времени Их Премудрость действительно нуждалась как никогда. Все Их расчеты рухнули. Непобедимое Солнце оказалось гораздо хитрее и умнее, чем Они предполагали. Гораздо умнее и хитрее...

И этот странный Золотой Рыцарь совершенно спутал все карты! Коварная шахматистка неизвестно откуда достала фигуру, которая играла по совершенно иным правилам, чем остальные, совершенно непредсказуемо...

Надо срочно узнать, кто этот странный Рыцарь, где его слабое место! С золотыми драконами и големами справиться будет проще, хотя это и будет стоить потерь. Но это — рядовые фигуры, алгоритм действия которых поддается расчету, а этот... Совершенный "Х" в этом уравнении. А время идет на минуты...

Стоп! Есть разгадка! Ну, как же Мы раньше не догадались! Эта фея из третьего сектора охраны Предела — она же жила у этой ведьмы несколько дней, следовательно, она должна знать секреты её лучше Нас!

Триединая Премудрость одновременно повернула все три головы в сторону продолжавшей безвольно полулежать на кресле Фее, с блаженной улыбкой на устах и закрытыми глазами. Триединая Премудрость одновременно подняла три правые руки и сделала тот же жест, что и тогда, но в обратном направлении — снизу вверх. С губ Феи сорвался блаженный вздох и она медленно и томно открыла глаза и непонимающе посмотрела на Премудрость.

— Аххх, дорогой мой Принц, я так рада, что ты снова со мной... — прошептала Фея, ещё не пробудившись окончательно ото сна.

Но затем взгляд её прекрасных небесно-голубых глаз постепенно стал осмысленным и она вздрогнула, увидев перед собой вовсе не Принца, а величественные Лики Триединой Премудрости.

— Ваша Премудрость... — испуганно произнесла Фея и хотела встать, чтобы салютовать, но от слабости покачнулась и рухнула опять в кресло.

— Не надо, дитя мое, не надо вставать, — мягко, почти по-матерински нежно, но в то же время по-королевски величественно произнесла Вторая из Трех. — Мы побеседуем с тобой и так. Посмотри, пожалуйста, сюда. Ты ничего или никого здесь не узнаешь?

С этими словами Премудрость указала на поверхность Визатора. Фея взглянула на стеклянную небесно-голубую поверхность стола и сердце её пронзила стальная холодная игла.

Прямо над шпилями Золотой Башни в воздухе реяли десять правильных квадратов, составленных из огромных золотых, ярко блистающих при полуденном солнце драконов. На каждом из них восседало по человеку, полностью с ног до головы закованных в сверкающие золотые доспехи.

Возглавлял это воинство, чудесным образом держась в воздухе без всяких крыльев, человек в золотых блестящих доспехах. В его руках — два огненных меча, "лезвия" которых пульсировали как настоящее пламя. На голове его — сплошной шлем с остатками пурпурного плюмажа. А лицо наглухо закрыто маской, из прорезей для глаз изливались потоки слепящего солнечного света.

— Да, Ваша Премудрость, похоже, я кое-кого узнаю... — тихим, дрожащим голосом произнесла Фея.

— Отвечай же, дочь моя, отвечай, именем Создателя заклинаю тебя!

У Феи внутри все сжалось. Она не могла поверить своим глазам!

— Ваша Премудрость, это мой муж... Принц... — непослушными губами, почти шепотом, пролепетала Фея, вновь бессильно падая на кресло.

— Что-о-о-о?! Мы не можем поверить в это! — одновременно воскликнули все три Премудрости.

— Я сожалею, Ваша Премудрость, но это так... Видимо, он сделал это... То, чего я боялась... Он опять прошел через Врата Потока... Ради неё... — последние слова Фея произнесла уже еле слышным шепотом. И беззвучно зарыдала, закрыв ручками свое прекрасное белое личико.

— Понятно... — уже спокойно произнесла Вторая из Трех. — Значит, Наш приговор твоему мужу придется скорректировать. Видимо, и его тоже придется распылить на кварки, как и Непобедимое Солнце.

— Чт-о-о-о?! Ваша Премудрость, умоляю! — как ужаленная вскочила Фея с кресла и упала на колени перед тремя престолами. — Вы же... Вы же... обещали... обещали... сохранить... жизнь... я его... исправлю... перевоспитаю... он будет... другой... я обещаю... честное слово... Пощадите его-о-о-о! — задыхалась Фея, а потом обхватила сандалии Второй из Трех и, обняв и прижавшись к ней щекой, стала щедро поливать её слезами.

— Но, милочка, как же иначе? — с некоторой брезгливостью отодвигая свою тонкую белую ножку от лица Феи, сказала Вторая. — Ведь если твой муж прольет кровь ХОТЬ ОДНОЙ феи — а это он, судя по всему, и намерен сделать — ДАЖЕ МЫ не сможем его тогда спасти. Есть законы, которые превыше Нашей воли! Пролитие крови хоть одной феи смывается только полным распылением!

— Я остановлю его! Ваша Премудрость, я сама лично остановлю его! Он не успеет пролить ни одной капельки феиной крови! Я клянусь Вам! — и с этими словами Фея как ошпаренная взлетела в воздух и жужжа как рассерженная оса стрелой вылетела наружу.

А Триединая Премудрость тремя парами глаз провожала улетающую Фею и с грустью подумала:

"Пожалуй, кроме этой фигуры в Нашем активе уже ничего не осталось. Кроме одного..."

2.

Принц подлетел к возглавляющему передовой отряд дракону. В сиденье водителя на его спине сидел оперативный командующий вооруженными силами Непобедимого Солнца, капитан З-001. Капитан механически отдал честь главнокомандующему.

— Ваше Высочество, воздушный флот Её Совершенства к выполнению боевого задания готов! Когда прикажете начинать?

— Немедленно, капитан. Цель — прямо по курсу. Видите, на тех облаках голубое здание? Это Командный Центр, главный штаб армии противника. Его охраняют несколько тысяч аватаров. Для меня они совершенно не опасны, а вам придется повозиться. Вы поведете центральную колонну, прямо за мной. Я пробью брешь, а вы уже вклинитесь в неё. Я полечу дальше, а вы останетесь добивать охрану. Левое и правое крылья должны уклониться от удара и охватить противника с флангов. Одну эскадрилью оставить в резерве — она нам пригодиться для преследования. Задание понятно, капитан?

— Так точно, Ваше Высочество.

— Хорошо, следуйте за мной.

И с этими словами Принц, постепенно набирая скорость, полетел навстречу вражеским аватарам, построившимся в боевой порядок между армией Непобедимого Солнца и Летучим Островом. Следом за ним полетел воздушный флот Её Совершенства.

Со стороны это было поистине потрясающее зрелище!

Безоблачное голубое небо, ярко золотое солнце в зените. И вот, на высоте без малого семи миль над уровнем моря в небе летят правильные прямоугольники сверкающих на солнце золотых драконов. Одновременно делая взмахи огромными золотыми крыльями, то разевая, то смыкая золотые пасти, из которых, как и из отверстий в хвостовой части, вырывались клубы черного дыма и алого пламени. А впереди них летел облаченный в зеркальные золотые доспехи Рыцарь в пурпурном, развевающемся плаще, с двумя огненными мечами в руках.

Феи с ужасом и трепетом смотрели на приближающуюся армаду, а Азаил высунул из какой-то норы в Горе все три уродливые головы и в его фасеточных насекомьих глазах блеснуло что-то похожее на ностальгию:

— Прекрасссссно, прекрассссно, как хоро-ш-ш-ш-о летят-сссс! Прям как мои братья-ссс на первый бой с-с-с-с-с белобрыс-с-с-с-сыми, да-ссс. Теперь они поплатятся, да-ссс, з-з-з-з-за все поплатятся, белобрыс-с-с-с-сые лгуньи, кхе-кхе-кхе, — закряхтело чудище, довольно потирая передние лапки.

Единственным препятствием между драконьим флотом и Летучим Островом было пять тысяч оставшихся в живых аватаров, которых благоразумно оставили в резерве и потому они и не погибли вместе со всеми остальными. Но аватары — всего лишь фикция — их сознанием управляли феи из Командного центра. А они, получив приказ Триединой Премудрости задержать врага любой ценой как можно дольше, также не дремали.

Все пять тысяч фей-пилотов спустились с трибун в центр Зала Собраний. Взяв друг друга за руки, они образовали один большой магический круг и стали плести самое сильное, самое безотказное из всех заклинаний, на которое только они способны, но на которое хватило бы времени, которого было в обрез.

Принцип заклинания был прост. Необходимо было сконденсировать как можно больше влаги из воздуха на ограниченном пространстве и перенаправить её под большим напором прямо на армию драконов, проще говоря, сотворить огромный искусственный "душ".

И феи сделали это.

Аватары — грифоны, летучие обезьяны, мантикоры, многоглавые орлы и прочие -, взяв друг друга за лапы, точь-в-точь как феи в Командном Центре, стали на непонятном языке что-то произносить нараспев. Прямо перед ними стал конденсироваться воздух, сначала в виде небольшой грозовой тучки, блиставшей разрядами молний. Затем тучка становилась все больше и больше, пока не закрыла собой весь длинный строй аватаров. Поднялся сильный ветер, который понес тучу прямо над строем летящих драконов. Раздался оглушительный грохот — и из неё прыснуло множество струй воды, каждая из которых диаметром была примерно со ствол столетнего дуба, а напор такой, какой бывает у высокогорного водопада. И весь этот гигантский "душ" обрушился прямо на стройные и четкие квадраты летящих драконов! Удар был поистине колоссален.

Некоторые драконы, которым не повезло попасть под прямой удар таких чудовищных струй, сразу же перевернулись в воздухе и полетели вниз. Многие из них так и не сумели выйти из штопора и вдребезги разбивались о камни Ущелья. Другие, которым все-таки удалось выровнять курс, попадали под другие такие же струи, которые прибивали их к земле уже навсегда. Те големы, что оказались подогадливее, сразу же повели своих драконов в стороны, чтобы как можно скорее выйти из зоны поражения, но таких оказалось не так много.

Почти две трети всех драконов центральной колонны, попавших в эпицентр действия смертоносного заклинания, постигла печальная участь. А те, что вышли из-под ударов струй "подмоченными", потеряли свой огненный заряд и вынуждены были повернуть назад — для просушки и перезаправки.

Левое и правое крылья пострадали, но не так сильно. Большая часть драконов успела рвануть в стороны, а размера облака (заклинание творилось второпях) не хватило, чтобы охватить всех.

Принц тоже попал по струю и сначала даже он потерял равновесие, но взяв максимальную скорость — 500 миль в час — он вышел из-под водяного обстрела невредимым.

Однако эффект от атаки был безнадежно испорчен. Драконьи полчища потеряли управление и порядок и теперь руководствовались только текущей обстановкой. А обстановка была такова, что надо было немедленно расправиться с этими отвратительными аватарами, учинившим такое. И драконы, нарушая приказ Принца, бросились прямо в толпу врагов, щедро поливая их огнем, способным плавить даже гранит. Аватары лопались как мыльные пузыри, некоторые бросились бежать, остальные приняли бой. Строй как драконов, так и аватаров нарушился, и битва распалась на множество отдельных схваток.

Одни аватары стремились опутать дракона сверхпрочными солнечными сетями и некоторым это удалось. Пара драконов, не в силах их порвать, полетела вниз и разбилась о камни. Другие наколдовали такое сильное сгущение воздуха, что драконы увязали в нем как в болоте, а потом падали. Третьи приказывали золоту ржаветь, и драконы прямо на лету распадались на куски.

Однако и драконы не дремали. Изрыгая струи жидкого пламени, один дракон сжигал по пять-шесть аватаров за раз. Конечно, одним удавалось увернуться, другие ставили защиту в виде сгущавшихся из воздуха или солнечных отражающих щитов, так что огонь летел обратно на самого дракона и он, оплавившись от собственного пламени, падал вниз. А некоторые кидали в пасти драконам гранаты из высококонцентрированного сухого огня, которые, попав им чрево, детонировали с топливом внутри и разрывали их на куски. Правда, при этом гибли и сами аватары.

В целом, бой шел с большими потерями для обеих сторон и ясно было, что если строй аватаров, в конце концов, и будет прорван, то и драконов останется слишком мало, чтобы взять штурмом Летающий Остров, как пчелиный сот наполненный феями.

Конечно, Принц мог бы вмешаться и помочь драконам. Он мог бы вообще растопить гигантскую дождевую тучу, перебить всех аватаров самолично. Но ему было не до этого. В его голове пульсировала одна-единственная мысль — во что бы то ни стало долететь до Командного Центра и УБИТЬ Триединую Премудрость. Эта мысль всецело овладела Принцем и он уже ничего не видел и не слышал вокруг.

Подобно стреле, выпущенной из лука, он знал только одну, четко определенную, цель, при всем желании не в силах свернуть с заданного курса. УБИТЬ ПРЕМУДРОСТЬ, УБИТЬ ПРЕМУДРОСТЬ, УБИТЬ ПРЕМУДРОСТЬ — ВСЕХ ТРОИХ, РАЗОМ! — эта мысль как кровь в венах пульсировала в его голове. Погибнут драконы — не важно, погибнут все — сделаем ещё! Все равно они нужны только для того, чтобы отвлечь фей от защиты Премудрости. И только. А его задача — УБИТЬ, УБИТЬ, УБИТЬ ПРЕМУДРОСТЬ!

В его голове одна за другой возникали кровожадные картины. Вот он подлетает к её триединому трону, одним ударом мечей отсекает головы двух крайних Премудростей, из перерубленных напополам шей фонтанами брызжет кровь, а их тела бесформенными мешками падают на пол. Потом он пронзает мечами грудь самой главной — Второй — и видит, как из её раскрытого рта потоками хлещет кровь, становятся безжизненно-стеклянными её глаза, её прекрасное тело бессильно падает на пол и с последним выдохом вылетает вон ненавистная Их Совершенству, а, значит, и ему самому её душа...

Легко прорубив себе путь сквозь строй аватаров, он уже беспрепятственно устремился прямо к Командному Центру. Даже и без драконов одних его сил достаточно, чтобы раз и навсегда нанести сокрушительный удар по могуществу фей, ведь он был уже не человек, а первым представителем новой разумной расы Целестии, homo solis, расы богов и героев. Как молния, как солнечный луч, стремглав летел он прямо к Летучему Острову и ничто не могло его остановить.

Феи спешно переключили оставшихся в живых аватаров на автономный режим боя и покинули Зал Собраний, как рой пчел покидает подвергшийся нападению улей. На площади перед Залом они образовали новый магический круг во главе с самой Триединой Премудростью — маткой этого гигантского улья, чтобы нанести последний удар по могущественному врагу — такой, какой в свое время они нанесли по магическому зеркалу — простой совокупной магической мощью, ведь на большее уже не оставалось ни времени, ни сил.

Конечно, они понимали, что выброс энергии будет таким сильным, что это вызовет сильнейший взрыв и, скорее всего, все принявшие участие в бою феи погибнут, но остановить это чудовище иной возможности, как и времени, уже не было. И феи также мужественно и бесстрашно, как и десять тысяч лет назад, готовы были пойти на это! Любой ценой остановить это чудовище!

Лица фей приняли серьезно-бесстрастное выражение, глаза их закрылись. Они полностью ушли в себя, собирая всю свою силу и незримо передавая её друг другу по цепи, а Триединая Премудрость, такая же серьезная, сосредоточенная, также закрыв глаза, концентрировала собранную энергию в своих руках. А мысленным взором она видела, как все ближе и ближе приближается Он, дерзнувший бросить вызов Им — поставленным Создателем Хранительницами Священных Принципов Порядка и Процветания всей Целестии.

А глаза Принца между тем видели только одно — ЦЕНТР круга, Триединую Премудрость, стоявшую с воздетыми руками. Мысленным взором он также видел, как в Их руках сосредотачивается невиданная доселе мощь, равнозначная мощи бомбы Непобедимого Солнца — сквозь отверстия Маски он отчетливо различал пульсирующие потоки слепящего света, которые передавались Им от остальных звеньев магической цепи.

"Безумная, — думал он. — "Этой силы хватит, чтобы при взрыве их всех разорвало на куски!"

За считанные доли мгновения в сознании Принца сами собой произвелись расчеты возможных последствий их удара.

Взрыв, с большой вероятностью, будет такой, что детонирует даже солнечная бомба в подземелье Золотого Чертога. Золотой Чертог и Скалистые горы распадутся на кварки, все Заморье уйдет под воду, поднимется такое цунами, что оно затопит все острова моря Тэтис и смоет все прибрежные города континентов, а остальные рухнут от чудовищного землетрясения. Температура атмосферы резко повысится, растают ледники южного и северного полюсов и все континенты, кроме их центральных частей, уйдут под воду, останутся на поверхности только несколько архипелагов крупных и мелких островов. Целестия станет необитаемой, род ненавистных фей физически прекратит свое существование...

При этой мысли Принц довольно улыбнулся, хотя его улыбку, скрытую золотой маской, никто и не увидел. Цель Её Совершенства будет достигнута, хотя и не в том объеме, как планировалось, ибо аннигилируют только те души, что живут здесь, в Заморье и на Побережье Хартленда, остальные просто погибнут, ибо до них не докатиться солнечная волна.

"Ну что ж, такова их судьба, — безразлично подумал Принц. — Зато я достигну своей цели в любом случае — либо я убью этого проклятого трехглавого узурпатора, либо их удар инициирует взрыв солнечной бомбы".

А потом Принц засмеялся...

Когда до предполагаемой точки удара оставалось долететь всего каких-нибудь пару десятков шагов, наперерез Принцу внезапно вылетела, громко жужжа крыльями, как рассерженная оса, фея в странном для членов Сообщества облачении — золотистой короткой тунике с изображением женообразного солнечного диска на груди, препоясанной ремнем, украшенном золотыми пластинами, с таким же женообразным солнечным диском на золотой бляхе. Она встала прямо на пути Принца к цели, протянув к нему белые, тонкие, такие беззащитные и нежные женские ручки.

— Стой, Принц! Остановись немедленно! Неужели ты поднимешь руку на свою любимую супругу и мать твоих детей?

Принц, до этого летевший со скоростью снаряда, выпущенного из метательной машины, мгновенно остановился буквально в шаге от феи, игнорируя все физические законы инерции, что само по себе было невероятным.

— Отойди с дороги, Фея. Иначе я вынужден буду принять тебя за врага и поступить с тобой по законам военного времени, — спокойным и бесстрастным голосом произнес Принц.

— Неужели ты убьешь меня? Меня, твою любимую жену? Отвечай немедленно! — и, не дожидаясь ответа, Фея рванула руками шелковую ткань туники, открывая грудь для удара, и прокричала. — На, бей, если хочешь, я не противлюсь тебе! Если золото солнца совсем растопило твой разум и твое сердце, сделай это! Я лучше умру, чем увижу, как мой Принц, точнее, тот, кто был когда-то моим Принцем, будет кромсать на куски моих сестер, с которыми я вместе выросла и которых люблю как родных, которые всю свою жизнь положили на Служение Свету и Добру!

— Свету и добру, говоришь? — усмехнулся Золотой Рыцарь. — Лишить миллионы людей свободы, контролировать каждый их шаг — это, по-твоему, свет и добро? Усыплять их на тысячелетия, стирать память — это тоже свет и добро? Если это добро и свет, тогда мне ничего из этого не нужно! — и с этими словами Принц протянул руку, чтобы оттолкнуть Фею в сторону и полететь дальше.

Но в этот миг Фея выхватила из нагрудного кармана туники маленькое зеркальце и направило его отражающую поверхность прямо в глаза Принцу...

3.

Небольшая, круглая как блюдце зеленая лужайка у аккуратного розового домика. Чуть вдали начинается сосновый перелесок. А ещё чуть дальше — речка с берегами, поросшими ивами и камышом, а на противоположном берегу у речки — водяная мельница. Утреннее, ещё не жаркое солнце яркими желтыми лучами согревает землю и воду. Лужайка покрыта разнообразными цветами, что придавало ей сходство с пестрым живым ковром. Розовый клевер, белые ромашки, голубые васильки и много-много других цветов, названий которых и не упомнить. По ним, деловито жужжа, перелетают озабоченные толстые шмели и тонкие миниатюрные осы и пчелы да мягко шуршащие крылышками разноцветные бабочки.

Где-то вдали слышится плеск воды и радостный смех — это русалки опять учинили игру — кататься на лопастях водяной лестницы их самое любимое развлечение. Легкий, по-утреннему свежий ветерок мягко колышет ветви ив и головки камыша — кажется, что растения эти о чем-то шепчутся друг с другом, сообщая своим собеседникам какие-то недоступные человеческому уму тайны.

Тем временем из лесу вышел юноша в непромокаемой одежде и обуви защитного цвета. Его короткие светлые волосы немного спутаны — он явно продирался сквозь чащу. На рукаве и ногах видны прилипшие к одежде репьи. Сам он с ног до головы покрыт грязью и потом. Судя по всему, путь он проделал немалый. Но лицо его при этом светилось от счастья.

Рядом с молодым человеком идет на задних лапах плюшевая собака в пол человеческого роста. Коричневая, с большими висячими ушами, глазами-пуговицами и большой добродушной пастью. Из пасти вывалился розовый тряпичный язычок — собака явно устала от прогулки! Она несет в своих коричневых плюшевых лапах какой-то сверток.

Завидев молодого человека, издав дикий радостный визг, откуда-то из другого конца луга к нему бегут двое ребятишек — пяти и трех лет, мальчик и девочка. Мальчик одет в белую рубашку с короткими рукавами и белые шорты, на ногах — сандалии. Девочка — в белом сарафане. На детских головках — соломенные шляпы с узкими полями. Они бегут, а в ручонках у них — сплетенные ими цветочные венки. А за ними медленно бежит осленок, покрытой бархатистой шкуркой из черного плюша. У него на голове тоже цветочный венок, на носу — круглые старушечьи очки, ничуть не скрывавшие добродушных кротких карих глаз. Он идет на всех четырех лапках и что-то кричит вслед детям, что-то кроткое и ласковое. Но дети его не слышат и продолжают нестись во весь опор. Какое тут! Ведь пришел их любимый папка из леса!

Дети с разбегу бросились на шею отцу и он схватил их и крепко прижал к себе. А потом дети принялись ему что-то рассказывать, оживленно жестикулируя, а он слушал их и смеялся. А потом девочка одела ему на голову цветочный венок, а он взял её за ручки, игриво прокрутил вокруг себя, обнял и поцеловал в розовые пухлые щечки.

Видимо, привлеченная шумом на лужайке, из дома вышла хозяйка и мать детишек — красивая и стройная молодая женщина в простом ситцевом летнем платье в цветочек. Её длинные светлые волосы, чуть вьющиеся на концах, свободно ниспадали на плечи. На голове её красовался серебряный ободок-диадема с ярким зеленым камнем на лбу. Голубые как небо глаза засветились от радости, когда она увидела молодого человека. Она замахала рукой и что-то прокричала ему. Тот опустил девочку на ноги и отправился навстречу женщине. Они крепко обнялись. А потом к ним подбежал мальчик и обнял сразу обоих, вручил своей маме сплетенный цветочный венок, который на голову ей одел муж, а потом расцеловал её в обе щеки.

Молодая женщина обратила свое внимание на испачканную одежду и нахмурилась. Она стала торопливо очищать одежду мужа от грязи, но тот отстранил её, взял сверток из лапок плюшевой собачки и достал оттуда ожерелье из красивых белых с перламутром жемчужин. Женщина ещё больше нахмурила лоб и что-то у него спросила. Но мужчина широко улыбнулся и беззаботно махнул рукой, указывая пальцем куда-то назад, в сторону реки. Но женщина что-то строго сказала мужу и указала пальчиком на лес. Муж понурил свою голову и пошел обратно к лесу. Детишки и собачка тоже расстроились. Но когда юноша почти дошел до кромки леса, женщина вдруг окрикнула его и побежала вслед. На бегу она споткнулась — ремешок на сандалии лопнул. Но она легким движением руки сбросила с миниатюрных ножек сандалии и побежала к молодому человеку босиком по траве, а он широко распахнув свои объятия.

Молодая женщина добежала до мужа и бросилась ему на шею. Он её крепко обнял и прижал к своей груди, утопив нос в её ароматных и густых волосах, а потом расцеловал в обе щеки и одел на её жемчужное ожерелье на тонкой серебряной ниточке. Женщина, обвив его шею тонкими ручками, поцеловала своего мужа прямо в губы.

А потом они, взявшись за руки, сияя от счастья, отправились к детям, чтобы вместе отправиться обедать на летнюю веранду — ведь там их с нетерпением ждет плюшевый котенок...

Этот обыденный эпизод был наполнен таким светом, таким счастьем, что его не смогла стереть из памяти даже всемогущая магия Непобедимого Солнца!

Все эти образы-воспоминания пронеслись перед мысленным взором Принца за ту сотую долю мгновения, на которую кристально чистая отражающая поверхность Зеркала Правды поймала случайный взгляд Принца. И Принц опустил руки.

— Я не могу... — глухо сказал он кому-то. — Не могу... больше...

Руки его разжались, и оба пламенных меча выпали из них и, со всего размаху ударившись о скалы, с глухим хлопком разорвались на куски.

А в это самое время три сотни фей, с нарукавными повязками и медальонами с изображением рассерженной пчелы, уже окружали его со всех сторон, держа крепкую сеть, сплетенную из золотистых нитей.

Легкими как перышко, тонкими белыми пальчиками Фея прикоснулась к горячему гладкому шлему и, нащупав невидимую глазом панель, нажала. Золотая Маска отделилась от шлема. Фея с гримасой отвращения выбросила её в пропасть, словно ядовитую змею. Принц не сопротивлялся...

— Хранительница Предела Љ3, Хранительница Предела Љ3, отойдите от арестованного! Немедленно! — прозвучал усиленный заклинанием бесстрастный голос.

Но Она не слышала его, как не слышал его и Он. Они смотрели друг другу прямо в глаза и не могли оторвать друг от друга влюбленных взглядов.

— Что же теперь будет, Фея? — прошептал Принц, страстно сжимая её миниатюрные ручки в своих руках.

— Все будет хорошо, дорогой, теперь все будет только хорошо... — прошептала она, обнимая его покрытые горячим металлом плечи и прикасаясь розовыми губками к его таким горячим ещё устам. — Верь мне, дорогой, верь мне... — а между тем в глазах её, голубых как небо, стояли слезы.

— Я... проиграл, Фея. Я... проиграл... — глухо произнес Принц, стыдливо опуская голову.

— Нет, дорогой, ты выиграл, ты победил! Ты победил... никем доселе Непобедимое Солнце! И только это имеет значение! Для меня и для тебя, слышишь? Только это важно. И за это я стану любить тебя ещё больше, мой добрый, мой возлюбленный, мой единственный... Принц.

— А если меня поведут на эшафот, что тогда?

— Тогда я взойду на него с тобой, и мы там будем вместе...

-...держаться за руки? — подхватил Принц.

— Да, мы будем тогда вместе держаться за руки и умрем в один момент... с тобой... в один момент... — едва сдерживая рыдания, прошептала Фея и хотела ещё раз поцеловать Принца, но её уже схватили за руки две феи из "ЖАЛА".

Принц что есть сил рванулся было к ней, но услышал её умоляющий голос:

— Стой на месте, дорогой! Стой на месте! Ради меня! Не сопротивляйся! Ради меня!

И Принц подчинился, не спуская влюбленных глаз с Фею. Он не произнес ни звука, пока на него накидывали сети, а потом — как драгоценный трофей потащили прямо в Зал Собраний — на допрос к Триединой Премудрости. А Фея, заламывая в отчаянии руки, громко зарыдала, уже не стесняясь слез.

4.

А вокруг продолжала кипеть битва. Струи огненного пламени, гранаты, взрывы, удары молний, падающие драконы, лопающиеся аватары, лязг, грохот, гром...

Драконы почти прорвали кольцо аватаров. Пара десятков самых удачливых во главе с капитаном Љ З-001 бросились на прорыв, чтобы спасти плененного Принца.

Но не тут-то было! Феи, теперь уже не обремененные необходимостью бороться с Принцем, перенесли все свое внимание на дерзких врагов. Ещё минута — и совокупный удар стер с лица земли смельчаков без следа. Заклинание "воронка" сработало идеально. Их всех просто засосало в воздушный мешок, который затем с большой высоты упал прямо на дно ущелья.

Собственно, на этом сражение и закончилось, ибо, лишившись обоих своих предводителей, големы решили прорываться на базу. Уйти удалось немногим. Лишь каждый десятый из тех, кто гордо шел в атаку каких-нибудь полчаса назад, приземлился в пещерных ангарах Золотой Башни.

Битва в воздухе была проиграна. В гигантской шахматной партии сложилась патовая ситуация — ни одна сторона не смогла поставить мат, точь-в-точь как тогда, десять тысяч лет назад.

Однако Триединую Премудрость уже не волновал дальнейший ход событий. Несмотря на то, что Непобедимое Солнце так и осталось не уязвимым в своей неприступной цитадели, Она была довольна — у осы было вырвано жало, а это главное. И теперь ничто не мешало Ей по праву насладиться победой. Расчет на эту странноватую фею оказался верным, и вопреки всему удалось одержать полностью бескровную победу над непобедимым противником.

"Всё-таки не зря Совет назвал Нас Премудростью. Не всем тогда это пришлось по вкусу, но история Нас, в конце концов, оправдала, — удовлетворенно подумала Триединая Премудрость, глядя на вводимого в залу, опутанного сетью с ног до головы, как рыба, Золотого Рыцаря.

— На колени, смертный, когда стоишь перед светлейшим Ликом Их Премудрости! — резко, но без гнева и пристрастия произнесла фея-конвоир их "ЖАЛА".

Принц исподлобья посмотрел на Премудрость, потом на фею, но не подчинился приказу.

— Оставь его, сестра! — мягко сказала Вторая и Трех. — Ты же видишь — он невменяем. Злая магия Непобедимого Солнца отравила его разум, он нуждается в лечении и перевоспитании, а не в наказании, не так ли?

— Это совершенно очевидно, — согласились Первая и Третья Премудрости, одновременно кивнув головами в роскошных золотых диадемах.

— Значит, мы сохраним ему жизнь, Ваша Премудрость? — недоуменно спросила другая фея-конвоир.

— Я думаю, он это заслужил. Ведь он сдался добровольно, да и жена его у Нас об этом просила. Думаем, и она заслужила Нашу милость сполна, — снисходительно произнесла Вторая из Трех. — Разве вы забыли, сестры, что мы поставлены Создателем, чтобы в первую очередь миловать, а потом уже карать? Не в этом ли мы клянемся при посвящении в сан? Не в том ли, чтобы зло побеждать добром?

Феи "ЖАЛА" из числа охраны стыдливо замолчали, ужаснувшись своей так неожиданно всплывшей откуда-то из глубины души кровожадности.

— Война, даже самая справедливая, все-таки развращает участвующих в ней, даже тех, кто участвует в ней невольно, — задумчиво произнесла Вторая. — А потому наш долг поскорее прекратить эту войну раз и навсегда!

Молчаливое согласие присутствовавших фей было совершенно предсказуемо.

5.

А в это время Непобедимое Солнце не отрывала пристального взгляда от светящегося шара-визатора. Она не могла поверить глазам, когда увидела, как за считанные минуты вся её партия была проиграна. Нет, Непобедимому Солнцу совершенно не жаль гибели сотен золотых драконов — это пустяки. Наделает ещё. Тем более, что и без драконов феям не взять её цитадели. Но Принц...

При мысли о Принце тяжелый, невыносимо тяжелый груз лег на её сердце. То, что казалось раньше таким желанным — месть, власть, величие — показалось ей таким мелким, таким ничтожным и неважным!

В самом деле, зачем эта власть, зачем величие, зачем этот высокий трон, попирающий всю вселенную, если ты одна, если ты вечно обречена на одиночество — одиночество бесплотного призрака в золотой клетке.

Тоска черной змеей сдавила сердце колдуньи и от полного боли стона жалобно задребезжали золотые зеркала в её Чертоге, словно сострадая своей создательнице.

— Ви-ж-ж-жу, ви-ж-ж-ж-жу, зас-с-с-с-с-скучала ты, Ж-ж-ж-ж-ж-желтая Королева, без Принцс-с-с-с-са, да-ссс?

Из вентиляционной отдушины, той самой, в которой несколько дней назад сидел Котенок, вылезла отвратительная мразь — трехголовое паукообразное с тремя парами холодных, фасеточных глаз. Деловито, как черный жирный таракан, оно сползло по стене и, не спрашивая разрешения, залезло на один из стульев, что стояли вокруг малахитового стола, почти как человек положив две передние лапки на поверхность.

Непобедимому Солнцу стало не по себе. Ещё недавно это место занимал Принц, чьи руки соединялись с её невидимыми руками, с ним были связано сладострастные воспоминания о минутах величайшего блаженства, а теперь здесь сидело это жирное отвратительное чудовище.

— Да уж-ж-ж-ж-ж, кхе-кхе-кхе... Неравноценная, ска-ж-ж-ж-жем, прямо, з-з-з-замена, — гадливо хихикнул, угадав её мысли, Азаил.

— Чего ты хочешь от меня, Азаил? — перебило его Непобедимое Солнце, чтобы уйти от обсуждения болезненной для неё темы.

— Пора начинать, госпож-ж-ж-ж-а, как запланировано, да-ссс. Время не ж-ж-ж-ж-ждет-с-с-с-с. Другой возмож-ж-ж-ж-ности мож-ж-ж-ж-ж-ет и не быть — белобры-с-с-сые летуньи крайне ос-с-с-с-с-слаблены, да-ссс, я чую это, чую... А меня мое чутье-с-с-с-с никогда-ссс, не подводит, да-ссс!

— Никакого удара не будет, Азаил, я не пойду на это, — медленно, но решительно произнес Голос.

— Шш-ш-ш-што, Королева, не слы-ш-ш-ш-шу?

— Что слышал, Азаил, — тихо, но твердо ответил Голос. — Без Принца никакого удара не будет. Все кончено. Я сойду вниз, распаяю крышку контейнера и погружусь в море солнечного сока. Его концентрации достаточно, чтобы даже моя бесплотная душа распалась на кварки — и больше на свете не будет Непобедимого Солнца, никогда...

— Ты ш-ш-ш-што, с-с-с-с-с ума со-ш-ш-шла, что ли, глупая? Погубить вес-с-с-сь на-ш-ш-ш З-з-з-з-з-замыс-с-с-с-сел из-за мальчиш-ш-ш-шки!.. — из пастей трехглавого Азаила брызнула отвратительно пахнущая зеленая слюна — прямо на идеально отполированную поверхность малахитового стола.

— Не только из-за него, Азаил... — печально ответил Голос. — Магия Зеркала Правды оказалась сильнее твоих проклятых лживых колдовских зеркал, которые могут только разрушать, только обманывать, только сеять злобу и ненависть... Зеркало Правды пробудило во мне то, что больше не желает засыпать... Я уже не то Непобедимое Солнце, что раньше. Я уже не хочу быть красивее и величественнее всех. Я больше не хочу разрушать. Я хочу жить так, как живут Фея и Принц! Я хочу счастья, хочу любви, хочу мужа, семьи, маленьких детей, сына и дочку! Я не хочу больше воевать, Азаил! Я хочу сказать всему миру — "Прощай, оружие!"

— Замолчи-с-с-с-с-с, замолчи-с-с-с-с-с! Ты ничего не понимаеш-ш-ш-шь, ничего-с-с-с-с-с! — чуть не подавился ядовитой слюной Азаил.

— Оставь меня, Азаил, в покое, оставь... Я только сейчас чувствую, насколько я стара! Силы покидают меня... Оставь меня... — и до Азаила донесся еле слышный, как дуновение легкого ветерка, печальный вздох.

— Глупая-с-с-с-с, глупая-с-с-с-с девчонка, да-с-с-с-с-с! — не выдержав, закричал Азаил. — Влюбленная глупы-ш-ш-ш-шка! Разве ты не понимаеш-ш-ш-ш-ш-ь, что пророчес-с-с-ства мурин не могут ош-ш-ш-ибаться, да-ссс! Ты мож-ж-ж-еш-ш-ш-шь получить Принца назад, мо-ж-ж-ж-ешь — как и твое тело! Я кляну-с-с-сь тебе, да-ссс!

Несколько минут длилось напряженное молчание. Непобедимое Солнце явно было озадачено. Оно пыталось проникнуть в сознание Азаила, но тщетно — мурины не поддавались магии волшебных зеркал. В конце концов, женское любопытство победило:

— Что ты хочешь этим сказать, несчастный?

— Только то-сссс, что у меня е-с-с-сть план... Хорош-ш-ш-ш-шенький планец-с-с-с-с-с! Мы им вс-с-с-с-сем ещ-щ-щ-щё покаж-ж-ж-ж-ж-жем, вс-с-с-с-сем, вс-с-с-с-с-сем-с-с-с-с-с-с!

И Азаил замолк, сосредоточившись на передаче мыслеобразов в сознание Непобедимого Солнца.

Глава 20. Правосудие превыше всего!

1.

Принц лежал на толстом, набитом соломой, матраце, положенном прямо на голый пол, в подвале Зала Собраний на Летучем Острове. Хотя подвалом его можно было назвать с определенной натяжкой. Это была просторная, хорошо проветриваемая и освещенная, чистая комната, с полом и стенами из голубого стекла. Через прозрачные стены за Принцем наблюдали сотрудницы второго отдела "ЖАЛА", специализирующиеся на лечении особой категории "помешанных", т.е. всех тех, кто выступает против Священных Принципов Порядка и Процветания, а, как совершенно очевидно для всякого члена Сообщества, против них может выступать только психически больные существа.

Руки и ноги Принца были прикованы цепями к стене, впрочем, достаточно длинными, чтобы он мог свободно передвигаться по периметру. Дверь в подвал была запечатана охранными заклинаниями, ключ к которым знали только феи-охранницы. Доступ к Принцу был строго-настрого запрещен даже для Феи, его жены.

Сначала Принц даже обрадовался этому обстоятельству — возможности побыть наедине с самим собой, без свидетелей. За последние дни произошло столько событий, что от них буквально кружилась голова. Надо было хоть как-то попытаться разобраться в них, понять...

Но уже через несколько часов, после того, как он лег на свой матрац, с ним стало происходить что-то совершенно невероятное. Все тело Принца стало ломать и жечь изнутри. Он не мог спать, не мог есть то, что ему приносили охранницы, не мог даже спокойно лежать. Все тело горело, горела душа, даже мозг, казалось, был объят жгучим пламенем. В голове пульсировала одна мысль: "Солнце, солнце!" Потом мысли переросли в навязчивые голоса: "Приди! Приди ко мне! Влейся в поток! Стань солнцем"! или "Она — Совершенство, Совершенная Мудрость, Совершенная Красота, Совершенная Доброта, Она — Само Совершенство" — и так без конца, до боли в голове. А потом мысли приобрели навязчивую визуальную форму солнечного диска в виде круглого лица с пустыми глазницами, из которых лились потоки солнечного света, которые невыносимо жгли душу Принца.

Но самое худшее началось тогда, когда заболела буквально каждая клеточка его тела, настойчиво требуя блаженства Потока, и эта жгучая боль вместе с навязчивыми голосами и видениями сводила его с ума. Эту боль ни с чем нельзя было сравнить. Даже голодающий, который не ел несколько дней подряд, испытывает жжение только в желудке, а жаждущий — в горле, а Принца выворачивало наизнанку, жгло всего — от пяток до макушки. Его тело настойчиво просило только одного — ещё одного прикосновения к нему Непобедимого Солнца...

Сначала он терпел, первые часа два, а потом... Сначала застонал, замычал, а через некоторое время он уже кричал, кусал до крови губы и руки, бился головой о стену и об пол. Его судорожно стошнило, а потом он упал и стал в истерике кататься по полу. На теле выступила горячая испарина, он рвал руками остатки одежды и ревел как раненый бык.

Сколько продолжалось это мучение, он не знал, но внезапно почувствовал, как кто-то навалился на него сверху, а потом острая игла пронзила его вену и по телу разлилось блаженное чувство покоя. Тогда он смог, наконец, открыть глаза. Он увидел двух фей в белоснежно-белых туниках с медальонами на груди в виде рассерженной пчелы, с такими же белыми бесстрастными лицами.

— Что с ним, сестра?

— Не знаю. Такого у нас ещё не было. Надо связаться с пятым отделом, пусть пришлют специалистов по медицине. Случай явно уникальный.

— Надо поторопится. Если он умрет, нам сильно влетит от Её Верности, ведь предстоит показательный судебный процесс...

— Знаю, сестра...

О чем феи говорили дальше, Принц уже не помнил, погрузившись во тьму беспамятства.

Очнулся Принц в какой-то белоснежно-белой комнате без окон и без дверей, чем-то напомнившей ему лабораторию Золотого Чертога. Он лежал на белом столе-каталке на колесиках, в белой рубашке с длинными рукавами, завязанными вокруг его тела так, что он не мог свободно двигать руками. Над ним — две феи в салатного и оливкового цвета туниках (таких цветов Принц ещё не видел у фей), а рядом — одна в белоснежно-белом. У всех — медальоны и нарукавные повязки "ЖАЛА".

— Что скажешь, сестра? — спросила белоснежно-белая.

— Большое содержание солиума в крови, интоксикоз. Организм перестроился на потребление солиума и требует его. Может умереть... — бесстрастно ответила салатная, сосредоточенно рассматривая предмет, который она держала в руке.

— Это исключено, сестра. Он не должен умереть, по крайней мере, до процесса. Сверни мне горы, но он должен у нас выжить, понятно?

— Мы сделаем все возможное, старшая сестра.

— И невозможное тоже. Приказ Её верности, понятно?

— Так точно.

А потом Принц опять провалился во тьму забвения.

Когда он вышел из неё снова, то обнаружил, что сидит на каком-то стуле, прикованный к нему металлическими обручами. Жар усиливался во всем теле, по коже забегали мурашки, появился пот, пересохло во рту, руки и ноги затряслись мелкой дрожью. Опять появились назойливые голоса и видения, от которых раскалывалась голова.

Салатная внимательно посмотрела на него, деловито подняла веко, провела рукой по щеке, слегка потрепала по ней пальцами, потом одела анализатор и внимательно сканировала все тело.

— Ну что? — спросила её Оливковая.

— Пора начинать. А то он может не выдержать этого приступа. Начнем с электрошока — он сожжет в нем какую-то часть солиума, надеюсь...

— Как так — "надеюсь", сестра? — удивленно подняла брови Оливковая.

— А так, что я впервые в жизни сталкиваюсь с такой формой отравления и буду действовать по интуиции. Другого выхода у нас все равно нет. Приступаем к очистке, сестра, времени на разговоры у нас нет.

Оливковая подошла, направила свой анализатор на кресло, в котором сидел Принц, и его начало бить током, да так, что от тела пошел пар и волосы встали дыбом. Его трясло как куклу, и только обручи удерживали его на кресле от того, чтобы не упасть на пол. Сколько длился этот кошмар, определить было невозможно, но когда, казалось, что сердце Принца остановится, Оливковая вдруг махнула рукой и удары прекратились, обручи разжались и он мешком рухнул прямо на пол.

Когда Принц пришел в себя, он снова лежал спеленатый на белом столе с колесиками, и опять перед его взором возникли лица все тех же фей, но только они постоянно двоились и троились и даже летали над ним. Словно откуда-то издалека он слышал их голоса:

— ...Пока бить больше нельзя, а то сердце остановится. Приступим ко второму средству.

Оливковая понимающе кивнула и ввела в вену Принцу какие-то вещества. Какая-то сила тут же ударила ему в мозг, и голова сильно закружилась. Ему казалось, что он не лежит на горизонтальной поверхности, а летит куда-то в пропасть. Потолок, лица фей, стены — все поплыло перед глазами. Принц застонал и у него начались сильные рвотные позывы.

— Эй, сестра, кажется, его сейчас будет тошнить!

— Замечательно. Чем больше его будет рвать, тем быстрее организм очистится. Развяжи его, а то он нам тут всю простыню замарает, — как обычно бесстрастно сказала Салатная.

Оливковая быстро развязала Принца и он упал мешком на пол. Его стало мучительно выворачивать в наскоро подставленный Оливковой тазик. Казалось, что сейчас даже желудок и все кишки его вылезут изо рта. Все внутренности мучительно болели, изо рта лезла какая-то желтая блестящая жижа с кровью, а потом рвота закончилась опять глубоким обмороком.

— Так, ну что там у нас?

— Количество солиума упало на четверть, но похоже, что рвать ему уже нечем.

— Приступаем к третьему способу, сестра...

Дальше Принца раздели догола и запихали в какую-то очень горячую, ароматно пахнущую жидкость. Находиться в ней было очень приятно, но долго поблаженствовать ему не дали. Его вытащили оттуда, не позволив вытереться. А, немного погодя, вся кожа Принца начала жутко чесаться, пошло сильное потоотделение, да такое, что феи только и успевали снимать с него мокрую — хоть выжимай — одежду, всю покрытую каким-то золотистым налетом. Принц же вырывался из их рук и, крича, разрывал одежду руками, расчесывая до крови кожу.

— Проклятье! Да он же сейчас себе сосуды порвет, ты что, не видишь?! Быстро свяжи руки, быстро! И ноги тоже!

— Ай! Он пинается!

— Дай, я сама...

Принц бился на полу как рыба, которую вытащили на сушу из воды, а пот так и лил с него градом. В результате, на полу образовалась лужа какой-то золотистой жидкости. Когда же мучение стало невыносимым, он опять провалился в пустоту.

Но дальше было ещё хуже.

— Так, сестра, теперь слабительное.

— Ты уверена? Смотри, это ж кожа до кости! У него может наступить обезвоживание и он умрет!

— А если мы не выведем из него эту гадость, он умрет ещё раньше. Давай, быстро, только открой дверь розовой комнаты, а то не добежит — доза будет просто лошадиная.

Оливковая хихикнула было, но Салатная так на неё посмотрела, что та покраснела и молча подала ей коробочку с какой-то розовой гадостью.

— Давай отвяжем его сначала... Так, так, хорошо... Эй, ты, больной, ты меня слышишь?

Салатная внимательно посмотрела на Принца и сильно его ущипнула за щеку. Принц сморщился.

— Та-а-а-к, хорошо, реагирует, значит, слышит... Так, как тебя, "Принц" что ли? Вон, смотри, там розовая комнатка — побежишь туда, понял? Понял, а?

Принц слабо кивнул.

— Понимает ещё. Эх, жаль мне его, если мы его вытащим с того света и отдадим во второй отдел...

Что же будет с ним во втором отделе, она не договорила, потому что Оливковая резко надавив на шею, заставила рот Принца рефлекторно открыться и всыпала в него какую-то розовую бурду.

— Эй, эй, ты потише, тут и так на лошадь будет, а ты хочешь что — как слона его накормить? А теперь — р-р-р-ра-а-а-азвязываем...

Обе феи быстро развязали рукава рубашки и помогли Принцу встать. Но как только Принц встал, он почувствовал, что у него что-то сильно забурлило в животе и он со всех ног побежал в розовую комнату.

Сколько Принц просидел в розовой комнате, он не знал, но очень, очень долго. Потоки золотистой жидкости вырывались у него из организма толчками, он еле удерживался на сиденье, а жидкость все выходила и выходила.

— ...Эй, ну ты все там? Закончил? Не отвечает...

— Не отвечает, значит, закончил, что тут не понятного? Давай его в душевую — его надо помыть с ног до головы — от него воняет, наверное, как от дохлой мурины.

— ...Ну а теперь давай-ка попей этой вот розовой водички, — постепенно приходя в себя, опять услышал Принц голос Оливковой. — Дорогу ты уже у нас знаешь, умненький, так что давай...

Принц попытался отвернуться. Слабость была такая, что он не мог пошевелить и пальцем, а потому, когда Оливковая взяла его за челюсть, он уже не в силах был ей противиться.

Фея сжала пальцами его нос, Принц стал задыхаться, а потому ему против воли пришлось открыть рот. Тогда она, с победным воплем, влила ему в рот стакан какой-то розовой бурды. Весь пищевод Принца обожгло словно ему в рот влили расплавленный металл, он почувствовал очень сильную, невыносимо сильную жажду, как будто бы объелся чего-то соленого. Несмотря на слабость, он вскочил с передвижной кровати и увидел прямо перед собой целое ведро воды, но какого-то странного зеленоватого оттенка. Недолго думая, он опустил голову в ведро и стал жадно пить, как животное на водопое.

— Ой, а он случаем не захлебнется?

— Не должен. Пьют же животные так, и ничего.

— Так то животные, а это человеческий мужчина...

— Да ладно, что ты мне тут говоришь! Знаю я этих мужчин — ничем они не хуже животных! Выпьет — не захлебнется...

А между тем Принц выдул едва не полведра, высунул голову и начал громко икать.

Какая-то из фей — Принц не видел какая — захихикала. А другая сказала:

— Эй, Принц, ну мы договорились, дорогу ты знаешь, да?

Даже если бы Принц дорогу и не очень знал, то теперь он её выучил наизусть. Потому что бегать туда ему приходилось через каждые пару минут. Длинные струи золотистой жидкости напором выливались из него, как вода из душевого раструба. Иногда он стоял в розовой комнате по десять минут подряд, а потом, шатаясь, шел обратно, чтобы, полежав пару минут, опять бежать в розовую комнату.

— ...Ну что, баня готова?

— А что — из него уже все вылилось?

— Вроде больше не бегает. Давай, в баню — осталось вывести совсем немного.

— А он выдержит?

— Знаешь, сестра, если он выдержал все это, выдержит и баню, а если выдержит баню, то даже эти изуверки из второго отдела ему будут нипочем, правда, Принц? А? Что, молчишь? Дурак ты, мы, понимаешь, шкуру твою спасаем, а ты... Я, между прочим, твою жену со Школы знаю, сидела с ней за одной партой и в "Улье" у нас одна кровать и тумбочка была. Она спала на верхнем ярусе, а я — на нижнем...

— Да что ты ему говоришь, он же не вменяем! Видишь, глаза закатил...

— Да вижу! Жаль мне его, если помрет...

— Ну давай не будем его в баню заталкивать...

— Нет, надо. Осталось вывести совсем немного.

Принц не помнил, как он оказался в раскаленной до красна бани. Какая-то из фей — он уже давно не различал цветов их туник — вылила на раскаленные камни несколько кружек воды. Дыхание у Принца перехватило, в голове все поплыло, сердце гулко застучало. Казалось, оно так сильно прыгает, что достает даже до висков. Пот катил ручьями. А потом обе феи принялись со всей силы колошматить его по всем частям тела вениками. Было очень, очень больно...

После всех этих, прямо сказать, изуверских лечебных процедур Принц вообще перестал что-либо понимать. Но зато после того как его, полуживого, вытащили, наконец, из бани под прохладный душ, Принц стал ощущать себя по-другому. Он перестал слышать голоса в голове, перестал думать о Непобедимом Солнце и вспоминать о Нём, перестал видеть Золотой Чертог и вообще испытывать тоску по Потоку.

— ...Детоксикация закончена, старшая сестра, показатели Анализатора свидетельствуют, что избыточное количество солиума из тканей тела и клеток мозга выведено. Сердце, мозг, легкие — все в норме. Немного переутомлен, но и только. Мы его накачали жидким питанием — он ведь пять суток ничего не ел, так что от истощения не умрет.

— Хорошо сработали, сестры. Я обязательно отражу вашу работу в отчете Её Верности. Повышение в ранге вам гарантировано, как и в научной степени. На меня можете положиться.

— И-и-и-и, что теперь с ним будет?

— Перевезем в наш отдел, пора приступить к перестройке сознания. Судебный процесс на носу — не хватало ещё, чтобы при Их Премудрости и Её Верности он начал там городить всякую ересь.

Возникла пауза.

— Можно, старшая сестра, я скажу ему пару слов, наедине?

— Зачем?

— Ну, пожалуйста...

— Ладно. Пока мы готовим транспорт. Две минуты, не больше.

Принц услышал звук удаляющихся шагов феи со строгим голосом.

— Эй, как там тебя, Принц, а ну очнись...

Принц почувствовал легкий удар электрического тока, с трудом открыл глаза и увидел перед собой Салатную фею.

— Ну что ты смотришь на меня так тупо, а? Не понимаешь ничего, да? Ну да ладно, слушай. Я тебе настоятельно советую, как друг, когда попадешь во Второй отдел СО ВСЕМ СОГЛАШАЙСЯ, понял? СО ВСЕМ!!! Ты слышишь? СО ВСЕМ! Иначе они из тебя "овоща" сделают, ты понимаешь? "Овоща"... — Оливковая всхлипнула, украдкой смахнула слезу и отвернулась. А потом, быстро оглянувшись по сторонам и убедившись, что никого рядом нет, быстро поцеловала Принца в обе щеки и лоб.

А когда пришла та, строгая и бесстрастная белоснежно-белая, то Принца на каталке повезли куда-то по стерильному белоснежно-белому коридору, без окон и без дверей, освещенному слепящим ярко-белым светом.

2.

Принц очнулся, когда его поднимали с каталки. Потом его помыли в душевой комнате с такими же стерильно белыми стенами, переодели в новую одежду, усадили на стул, привязав к нему крепкими ремнями.

Затем к нему подошли две феи в белоснежно-белом, но кроме кулончика "ЖАЛА", на белоснежно-белых туниках и на нарукавных повязках на правой руке у них было изображение феи, наступающей ногой на голову отвратительной змеи. Принца удивило это изображение и он принялся внимательно его рассматривать.

— Что? Нравится? — сказала первая из них довольно. — Не видел ещё? Ну ничего, все когда-то бывает в первый раз, но лучше тебе этого не видеть во второй раз. Честно.

— Почему? — еле слышно прошептал Принц, взор его стал более-менее осмысленным — все-таки терапия специалистов-врачей пятого отдела помогла.

— Так вот, — важным менторским тоном сказала белоснежно-белая фея, как будто объясняя простейший урок туповатому ученику. — Ты, больной, попал на процедуру очищения, которую с тобой будут проводить лучшие специалисты Второго отдела "ЖАЛА". Пятый отдел очищал твое тело от скверны, а мы займемся твоей душой. Понятно? Видишь эту змею? — тут она указала пальцем на эмблему у себя на груди. — Эта змея — ересь, которая закралась в твой разум и отравляет тебя изнутри. А это — мы, — тут указала на изображение феи, — мы будем из тебя эту змею выгонять, понятно? А потому мы и называемся — "экзорцистки".

— Да что ты с ним церемонишься, сестра? Давай приступим к чистке, а то время уже...

Началось все с того, что к нему подходила то одна фея в белом, то другая. Одна спрашивала, показывая ему три пальца, сколько он видит пальцев. И когда Принц говорил, что три, вторая прикасалась к нему металлической палкой с бегущими по ней сине-зелеными электрическими искрами. Принц дико кричал, его мучительно трясло электрическим током, так что волосы вставали дыбом, а пена хлопьями шла изо рта, а потом он терял сознание. Потом все начиналось сызнова.

Сколько так продолжалось, Принц не знал, но очень, очень долго... Вопрос, ответ, удары, вода с уксусом в лицо, и опять все заново. Принц упорно не мог понять, чего от него хотят, знал только одно — ответ "три" почему-то неправильный.

— Слушай, больной, ну что ты уже третьи сутки упрямишься, а? Ты ж сам себя губишь! Сердце остановится — и всё, тю-тю... — фея тихонько присвистнула. — Эй, смотри сюда, не закрывай глаза! Слушай, сестра, а ну подержи его голову за волосы, а то он засыпает. Вот так... Хорошо... Давай-ка ещё воды с уксусом... Вот так...

— Итак, слушай. Ты пойми, несчастное ты существо, мы здесь не для того, чтобы тебя мучить, а чтобы помочь, понимаешь? Излечить тебя от душевной болезни... Нет ну ты только посмотри, он опять глаза закрывает, да что ты будешь делать?!

— Да он же, сестра, все эти сутки не спал, чего ты хочешь?

— Ладно. Подними голову повыше, вот так... Так, вот, больной, ты пойми — ЕРЕСЬ — это БОЛЕЗНЬ. Она как змея сидит в тебе и отравляет ядом лжи твое сознание. А ересь коренится на чем? На том, что ты стремишься настоять на своем, доказать свою правду, понимаешь? На гордости, одним словом...

Принц кивнул головой — его не били электрошоком уже пятнадцать минут и от этого ему стало легче.

— Вот и чудненько. Понял, в чем суть ереси? Ну а теперь, если ты все понял, давай продолжим...

Фея-экзорцистка опять показала ему три пальца и спросила, сколько пальцев он видит. А Принц еле слышно прошептал "не знаю".

— Вот! Можешь же! Можешь же! Признание своей ошибки — это уже первый шаг к смирению. А смирение перед авторитетом — лучшее противоядие против ереси, против гордыни, овладевшей твоим сознанием. А теперь слушай дальше, на самом деле пальцев не три, а четыре, понимаешь меня?

Принц быстро закивал головой. Он вспомнил совет Салатовой феи и кажется начинал понимать, что такое "овощ". Лишь бы только больше не били электрошоком, лишь бы не...

— Итак, сколько пальцев я тебе показываю?

— Четыре, — прошептал Принц.

— Умница! Смирился же! Можешь же! — и ласково потрепала его по плечу.

Потом ему стали задавать другие вопросы — и Принц очень, очень старался на все ответить правильно — прям из кожи вон лез.

На вопрос, кто такая Непобедимое Солнце он, опасливо глядя на бегущие по металлической палке сине-зеленые искры, легко нашел правильный ответ — "Враг Сообщества". Его опять похвалили и ласково потрепали по щеке. Также легко он ответил на вопрос, кто такая Триединая Премудрость. Он сказал — "глава Сообщества".

— Ну-у-у-у, немного неточно, но пойдет, а вообще-то Триединая Премудрость — не глава Сообщества. Глава Сообщества — Всеобщий Совет Сообщества, а Она просто Премудрость Сообщества, его мозг, если угодно. Понял? — Принц быстро кивнул, опять с ужасом поглядывая на включенный электрошок.

— Итак, кто такая Триединая Премудрость?

— Премудрость Сообщества, — быстро ответил Принц и обе экзорцистски похвалили его.

Но это были легкие вопросы. Потом настал черед вопросов посложнее. Например, на вопрос "кто ты такой?" Принц ответил: "Принц". И получил очередной удар тока, били его так долго, что от тела пошел пар, а зубы, стуча, так прикусили язык, что весь рот наполнился кровью.

— Ещё раз спрашиваю, Кто. Ты. Такой? — медленно разделяя слова, произнесла первая экзорцистка-мучительница.

— Никто! — сказал Принц первое пришедшее в голову.

— Почти правильно! — похвалила первая. — Соображаешь ещё! Но все равно — не точно. А ну давай ещё раз: кто ты?

Принц подумал и перед его мысленным взором возник образ его любимая Фея — её заплаканные глаза после последней их встречи постоянно всплывали в его сознании.

— Муж Феи! — выпалил Принц.

— Попал! Молодец! — потрепала его по давно не стриженной шевелюре первая экзорцистка. — Ты — муж феи и только, и больше ты — никто, понял?

Принц быстро закивал, боясь опять получить удар электрошоком.

Но затем ему задали самый сложный вопрос: "кому он должен повиноваться?" Принц ответил, что не понял вопроса. И получил ещё один удар электрошоком, так что опять волосы у него на голове встали дыбом.

— Повторяю, больной, кому ты должен повиноваться? — последовал строгий вопрос. Принц уже ничего не видел. Он по-настоящему не спал почти семеро суток, не ел все это время и получил уже много разрядов электрошоком. В глазах у него все плыло, и он слабо сказал:

— Вам... моя госпожа...

— Неправильно! Ещё разряд, сестра! Воды с уксусом, в лицо, живее! Подними его голову за волосы, вот так... Ещё раз спрашиваю, кого ты должен слушаться, отвечай немедленно!

— Я... я... — Принц лихорадочно искал выхода, он желал только понять, чего же от него собственно хотят. И тут его осенило. — Жены... моей жены, феи, и — Сообщества — выдавил он из себя.

— Смотри, а он делает успехи! Догадался же... Можешь, если хочешь, молодец! — отведи его потом в комнату отдыха, пусть поспит, дать ему еды и воды. — Думаю, с сознанием у него пока все в порядке, иерархия восстановлена, остальное доделает дежурная воспитательница из 3-го отдела — приступим к физиотерапии.

Физиотерапия состояла в том, что Принца клали на какой-то стол, вроде хирургического, прикручивали руки и ноги к нему и подсоединяли через трубки к каким-то металлическим устройствам, стоявшим сбоку. И начинали выкачивать из него кровь в какой-то стеклянный сосуд, а из него кровь проходила через какие-то фильтры и возвращалась обратно. От этой новой крови Принцу стало хорошо. Он чувствовал покой во всем теле, но в то же время какую-то квелость, слабость, голова от неё пустела ещё больше, чем от электрошока. Когда процедура закончилась и к нему опять подошла первая и спросила:

— Как тебя зовут?

Принц понял, что не в силах даже поднять язык или пошевелить губами, а в голове стоял такой шум, что мысли не складывались в слова. Однако, когда подошла вторая с электрошоком наперевес, Принц сделал титаническое усилие и произнес какие-то нечленораздельные звуки.

— Прекрасный результат, сестра. Её Верность будет довольна, что мы успели полностью подготовить его к процессу.

А потом полностью обессиленного Принца положили на тележку-каталку и отвезли обратно в "комнату отдыха", т.е. в его камеру на соломенный матрац и до утра его больше не тревожили. А Принц, после всех этих процедур, вообще перестал понимать, кто он и где он, осталось только слепое, инстинктивное желание во всем разобраться, но мысли разбегались как овцы по лугу. Принцу оставалось лишь лежать на соломенном тюфяке и тупо смотреть в потолок.

3.

Суд над Принцем проходил в Зале Собраний на Летучем Острове.

Все места на трибунах в Зале были заняты так, что яблоку негде было упасть. И было почему.

Слухи о том, что таинственный Золотой Рыцарь, который наголову разгромил всю многие столетия собираемую армию Сообщества и едва не убил саму Триединую Премудрость, оказывается, скромный и тихий муженек одной из юных фей-хранительниц Предела, проживавшей в отдаленной от Поднебесья лесной глуши, показались каким-то чудесным вздором, а потому проверить эти слухи и воочию убедиться во всем захотели очень и очень многие.

Но была и ещё одна причина, помимо чисто женского любопытства, — это пресловутая педантичность фей. Всем известно, что в крови у каждой из них — тяга ко всякого рода громким речам, процессам, торжественным мероприятиям и, особенно, юридической казуистике. Как же, ведь преступление против Священных Принципов Порядка и Процветания должно быть непременно рассмотрено всеми членами Сообщества, разобрано по полочкам, по косточкам, обсуждено и, конечно же, осуждено! А как же иначе? Женщины, одним словом...

А потому все формальности этого обожаемого феями юридического спектакля были соблюдены идеально. Представительница обвинения, представительница защиты, свидетельницы, присяжные заседательницы... И все с пафосом, с высокопарными речами о том, что попраны все правила приличия, морали, уставы предков и, конечно, святые заповеди Создателя...

Впрочем, мы немножко забежали вперед.

Зал Собраний был забит до отказа. А потому там стоял такой шум, что он скорее походил на жужжащий пчелиный улей, чем здание правосудия. Сходство с ульем дополнялось ещё и тем, что феи, ожесточенно споря друг с другом, то и дело жужжа крылышками взлетали в воздух. Это случалось всякий раз тогда, когда фея категорически была не согласна со своей собеседницей. А таких случаев было весьма и весьма немало.

Дело в том, что феи напряженно обсуждали вопрос о том, как они будут голосовать при определении приговора. Согласно судебной практике Сообщества, виновность особо опасного преступника, подозреваемого в совершении преступления против ВСЕГО Сообщества, определяется только всем Сообществом. Сначала, конечно, высказывают свое мнение присяжные заседатели (исключительно из числа Перворожденных), потом, Сообщество в целом, а потом уже и бессменный судья — сама Их Премудрость. Конечно же, Их Премудрость высказывается в последнюю очередь, чтобы Их решение уже не могло повлиять на объективность судебного процесса, ведь авторитет Их у фей Сообщества — безграничен.

Так вот, одни феи взлетали в воздух, доказывая, что "этот подлый предатель", "фееубийца" (пусть даже и в мыслях) и "подхалим Желтой Ведьмы", должен быть непременно распылен на кварки или усыплен, как минимум, на пару сотен тысяч лет, а то и на больший срок. Ведь он замахнулся на святое святых — на Сообщество, на Триединую Премудрость и даже — на всю Целестию (что было бы, если бы они взорвали свою солнечную бомбу?!).

Другие — также взлетая в воздух — с гневом доказывали, что узы брака, благословленные Создателем в лице Триединой Премудрости — священны, а потому только жена, которая поручилась за жизнь мужа во время совершения Таинства, ответственна за его жизнь, только она может решать — жить ему или умереть, а не Сообщество и даже не Их Премудрость.

Вот такой вот юридический казус, который не могли между собой решить феи. Ведь прецедентов такого рода у них ещё не было! Бывало, конечно, что мужья изменяли женам, тогда их порочное поведение подпадало под суд жен как полновластных хозяек — и Сообщество не вмешивалось в эти дела. Бывало, что кто-то покушался на фею, например, какой-нибудь взбрендивший человек, прельстившийся её красотой — и тогда его судило Сообщество. Но такого, чтобы муж феи вдруг совершил ТАКОЕ... — ещё никогда не было! А потому феи, светясь от восторга, до хрипоты спорили друг с другом — ведь они страсть как обожали всякого рода юридические казусы — хоть какое-то развлечение в эту унылую и скучную Эру Порядка и Процветания, когда одно тысячелетие ничем не отличается от остальных...

Когда жужжание и шум дошли до апогея, внезапно в Зале показалась Жемчужно-Белая фея с нашивкой на плече и медальоном на груди в виде рассерженной пчелы. Трижды хлопнув в ладоши (конечно же, тысячекратно усилив звук при помощи заклинаний, так что у всех зазвенело в ушах), пронзительным голосом (также усиленным) прокричала:

— Внимание, сестры! Возрадуйтесь и возликуйте! Их Премудрость — уже среди нас!

В тот же миг как по команде воцарилась гробовая тишина. Все феи моментально опустились на сиденья и с замиранием сердца устремили взоры на пустующие троны в центре трибун.

А через пару мгновений из затененного пространства среди живых дышащих голубых колонн вышли Три, облаченные в пурпурные туники, длинные, до пят, пурпурные мантии ниспадали с Их плеч, золотые обручи сияли на Их головах — некоронованных королев Сообщества. Шли Они, как всегда, держа друг друга за руки.

Позади каждой из Трех следовали по две юные прислужницы, из числа фей начального, 14-го ранга, которые несли кончики мантий, а по бокам шел торжественный караул из пяти отборных фей "ЖАЛА" в кремово-белых одеждах с золотыми мечами наголо.

В звенящей тишине Триединая Премудрость проследовала к престолам и с достоинством воссела на них. И лишь после этого все феи как один вскочили со своих сидений и в восторге запели торжественный гимн "Создатель, Премудрость храни!", от которого у всех присутствующим градом потекли по щекам слезы благоговейного умиления.

Когда пение подошло к концу, все три Премудрости одновременно подняли руки и все члены Сообщества вновь заняли свои места.

— Итак, — как всегда, взяла слово Вторая из Трех, выражая, впрочем, мысли всех Премудростей, ибо Они постоянно пребывают в телепатическом общении друг с другом. Говорила она как всегда величественно, бесстрастно, торжественно. — Мы вынуждены приступить к открытию этого весьма прискорбного действа — беспрецедентного с точки зрения права Сообщества случая — суда над мужем одной из фей Сообщества, посягнувшего на самое святое, что только существует под солнцем — на само Сообщество, на всю Целестию, на Священные Принципы Порядка и Процветания, освященные волей Самого Создателя видимой и невидимой вселенной! — и как всегда при упоминании Священный Принципов и/или имени Создателя все три Премудрости одновременно благоговейно сложили руки на груди и возвели мечтательный и восторженный взор куда-то ввысь. То же самое тут же сделала каждая фея.

— ...Да, сестры, да, — после недолгой паузы продолжила Вторая, — вот мы и дожили до этого — до того, что попирается самое святое, самое святое, сестры, и попирается КЕМ — членом Сообщества — и притом КАКИМ — кого мы сами, сестры, подняли из ничего, из праха земного, из пепла — и возвысили до чего? — до самых небес — тот и поднял на нас руку... — при последних словах Вторая встала и воздела руки к небу, как бы призывая само небо в свидетели совершившегося беззакония.

Воцарилось гробовое молчание.

А потом его разорвал пронзительный голос одной из молодых фей из заднего ряда:

— Так пусть же эта проклятая рука будет отсечена от тела навсегда, как зараженная гангреной, как сорняк, как паразит! Вынеси, о Ваша несравненная и божественная Премудрость, ему справедливый приговор! Пусть он будет распылен на молекулы, на атомы, на кварки — и пусть это будет сделано прилюдно, при всех и да восторжествует справедливость! Пусть виновный будет наказан соответственно своей вине!

Одобрительный гул прокатился по всем трибунам. Всем было ясно, что эта фея проявила инициативу отнюдь не случайно, ведь инициативы в Зале Собраний быть и не могло. Все заседания строятся на основании четко подготовленного сценария, а "инициативницы" — это как правило внедренные секретные сотрудницы вездесущего "ЖАЛА".

Стоило только Второй воздеть руку — и гул тут же прекратился, как будто его и не было вовсе.

— Ну как же, сестры, вы можете так говорить? — в голосе Второй Премудрости послышались нотки легкого укора — таким голосом у людей добрая бабушка укоряет нашкодившего внучка. — Без суда? Без следствия? Приговор так не выносят. Вы же знаете, что для нашего Сообщества — правосудие превыше всего! Как же мы будем смотреть в лицо Создателю в Судный день, если сами мы поступали против справедливости? Как же, сестры?

Феи как по команде покраснели, стыдливо уставившись в пол. Именно этой реакции, видимо, и добивалась Вторая, потому что Она удовлетворенно кивнула головой, села на свое место и продолжила:

— ...А потому, сестры, Мы вынуждены открыть судебный процесс, который по законам военного времени будет недолгим, ибо война с дерзкой ренегаткой ещё далеко незакончена. Тем не менее, несмотря на чрезвычайную ситуацию, Мы утверждаем, что правосудие, повторяю, для нас ДОЛЖНО БЫТЬ превыше всего — превыше наших личных ПРИСТРАСТИЙ. А потому, прежде чем начнутся слушания по делу, Мы ещё раз призываем вас мобилизовать всю присущую нашей расе тягу к мудрости и справедливости, и судить, как говорит наша древняя поговорка, sine ira et studio.

— ...Ну, а теперь, — закончив явно затянувшуюся интерлюдию, сказала Вторая, — Мы, от имени всего Сообщества, приказываем ввести обвиняемого! — и все три Премудрости хлопнули в ладоши.

Раздался гулкий звук шагов и в проеме между двумя живыми небесно-голубыми колоннами показался... Принц!

Одна из фей из самого последнего ряда трибун даже взлетела, чтобы лучше увидеть заключенного. Это была Хранительница Предела Љ4, которая жаждала увидеть Принца после пятилетней разлуки. Она увидела и громко ахнула. А через мгновение гробовую тишину разорвал пронзительный крик:

— Бедный, бедный Принц! ЧТО ОНИ С ТОБОЙ СДЕЛАЛИ!

Все Сообщество сердито обернулось на дерзкую нарушительницу этикета и посмотрело на неё одинаково осуждающим взглядом, так что та, густо покраснев, поспешила сесть на свое место.

А Принц действительно выглядел весьма жалко. Он еле шел — руки и голова его были закованы в колодки с магическим замком, на ногах — кандалы, издававшие отвратительный звон. Он был почти полностью обнажен — только набедренная повязка была на нем -, небрит, не стрижен. Так поступали со всеми преступниками — чтобы их дополнительно унизить перед всеми, чтоб никому не повадно было выступать против Сообщества и его Священных Принципов.

Кроме того, все тело его усеяно ожогами и красноватыми рубцами — результат усиленной шокотерапии, которой очищали его сознание феи-экзорцистки из 2-го спецотдела "ЖАЛА". Но главное — не в этом.

Главным было то, что взгляд Принца был совершенно пуст, бессмысленен, затравлен. Он напоминал, скорее, взгляд дикого животного, которого только-только заключили в клетку и выставили на обозрение в зоопарке. Ни одной мысли не читалось в его глазах, а зрачки их были расширены так, что почти полностью скрывали радужную оболочку. Вдобавок смотрели они все время в одну точку.

На шее Принца был надет ошейник, а поводок от ошейника держала в руках одна из стражей, конечно же, также принадлежавшая к числу сестер "ЖАЛА". Всего стражей насчитывалось пять. Одна шла впереди и тянула за поводок обвиняемого, двое по бокам и двое — сзади. В руках у всех — металлические прутья, по которым то и дело с треском пробегали сине-зеленые электрические искры.

Принца довели до престолов Их Премудрости и та, что держала цепь, резко закричала:

— На колени, преклони колени перед Их Премудростью и моли о снисхождении, презренный!

Одна из охранниц тут же подбежала сзади и всадила искрящийся прут Принцу прямо между лопаток. Сильный разряд тока сотряс все его тело, запахло чем-то жаренным, Принц вскрикнул от боли и упал навзничь прямо перед престолами.

— Прекратите! Прекратите немедленно! Изверги! Я не могу на это смотреть, не могу!!! — вдруг опять пронзительно заголосила, взлетев, Љ4, вся заливаясь слезами и молитвенно протягивая ручки к Премудрости.

На неё тут же зашикали и зашипели. Но она, не слушая никого, стремительно полетела к престолам и припала к ногами Трех:

— Ваша Премудрость! Мы же за гуманизм... мы же за добро... за любовь... — задыхаясь, кричала юная фея. — Пощадите!

Но к ней уже подбежали феи охраны и оттаскивали её от Престолов. Одна из них что-то вколола ей в вену на шее. Хранительница Предела Љ4 сразу же успокоилась и обмякла, её на руках отнесли на место — ведь она имела право присутствовать на суде, а законы в Поднебесье свято чтились, как нигде.

Но Вторая из Трех все же посчитала нужным вмешаться:

— Ну что вы, сестры, обвиняемый совершенно не обязан падать ниц! Кто Мы? Мы всего лишь простые феи, немного старше всех остальных, а так — Мы совершенно ничем не отличаемся от вас, разве не так? Наше Сообщество никогда не знало деспотизма и несвободы — мы вправе этим гордится! — опять перешла Премудрость на свой любимый, пафосный тон. — У нас, слава Создателю, не монархия, а республика (явный укол в сторону вечных конкуренток — королев Лоры и Коры!). У нас все равны, все свободны... А потому — встань, обвиняемый — встань и стой прямо — ведь твоя вина ещё не доказана!

Однако обвиняемый встать не мог. Удар тока оказался слишком сильным. Его ноги гнулись, словно были сделаны из соломы, он так и норовил упасть. Охранницам пришлось самим поднимать его под руки и сажать на подготовленное ему кресло. Но и там он сидеть не мог, заваливаясь то на один бок, то на другой, так что охраннице пришлось, встав позади кресла, с силой натянуть "поводок", чтобы он сидел ровно.

— Предоставляем слово обвинению! — хлопнули в ладоши сразу Три Премудрости.

На середину арены, прямо к Престолам, вышла Жемчужно-Белая — Старшая Сестра "ЖАЛА", которая взяла на себя роль общественного обвинителя. Для всех присутствующих стало очевидным, какую важность Их Премудрость придавала этому процессу. Никогда ещё в истории Сообщества роль обвинения не брало на себя второе по иерархии лицо Сообщества.

— Мое слово, Ваша Премудрость, будет коротким, так как обвинение — очевидно -, также, как, надеюсь, и вина подсудимого. Итак, не буду тянуть, — лаконично, по-военному отрывисто и четко, говорила Жемчужно-Белая. — Обвиняемый, он же "Принц", являющийся законным супругом Хранительницы Предела Љ3, обвиняется по трем статьям Свода Законов Сообщества:

1. Статья 34, пункт 5. "Клятвопреступление, повлекшее пагубные последствия для Священных Принципов Порядка и Процветания";

2. Статья 13, пункт 3. "Сотрудничество с враждебными Сообществу силами, угрожающих самому существованию Священных Принципов Порядка и Процветания";

3. Статья 3, пункт 6. "Посягательство на жизнь и безопасность фей в особо крупных размерах".

Согласно Своду Законов Сообщества, по первой статье предусмотрено, самое мягкое, принудительное перевоспитание на Островах Блаженных без фиксированного срока, самое тяжелое, 500 лет усыпления с последующим перевоспитанием сроком до 50 лет на тех же Островах. По второй статье, самое мягкое, 10 000 лет усыпления с последующим перевоспитанием сроком до 5000 лет, самое тяжелое, принудительное перевоплощение в существа низшего порядка (травоядное млекопитающее) на 5000 поколений. По третьей статье, самое мягкое, принудительное перевоплощение в существа самого низшего порядка — насекомых, червей, моллюсков и так далее — в течение 100000 поколений, самое тяжелое, — распыление на кварки.

Жемчужно-Белая выдержала торжественную паузу. В Зале — гробовое молчание. Фея Љ 4 — возмутительница покоя — мирно спала на своей лавочке где-то вверху и блаженно улыбалась — доза морфия, магически запрограммированного на успокаивающие сны, действовала безотказно. Все остальные с нетерпение ожидали, что будет дальше. Потому судебные процессы и были одним из самых любимым — но, к сожалению, теперь таких редких! — развлечений, потому что всегда была интрига, резкий поворот сюжета, неожиданная развязка... И Жемчужно-Белая, и Их Премудрость, конечно же, знали об этой страсти фей, а потому всегда старались сделать открытые судебные процессы максимально эффектными и зрелищными.

Затем Жемчужно-Белая продолжила:

— Поскольку, Ваша Премудрость, самым тяжким является обвинение по третьей статье, а потом, по тяжести, по второй, обвинение хотело бы начать в таком порядке. Ведь если вина по третьей статье будет доказана — то отпадет необходимость доказывать остальные, и мы сэкономим так необходимое для нас, в условиях тяжелейшей войны, время.

— Мы благодарим Вас, наша дорогая сестра, за исчерпывающую информацию. Итак, чего же просит обвинение?

Жемчужно-Белая, повернувшись ко всему Сообществу, выдержав длинную паузу, воскликнула:

— Высшей меры наказания по всем трем статьям!

Волна восторга всколыхнула бесконечные ряды трибун, шквал аплодисментов заглушил все посторонние звуки. Но стоило Триединой Премудрости воздеть руки — и они тут же стихли.

А Принц, к тому времени очнувшийся, бросил непонимающий тупой взгляд на всю эту толпу фей, уныло зевнул и снова закрыл опухшие от бессонницы веки. Но активного участия от него и не требовалось — все равно судить будут только феи.

— Итак, — торжественно произнесла Вторая, — приступайте!

Жемчужно-Белая, также коротко и лаконично, голосом, привыкшим скорее к коротким командам во время боя, нежели к судебным речам, приступила к изложению сути обвинения:

— Доказательства по третьей статье — самоочевидны. Обвиняемый, он же фигурируемый в деле как "Принц", как самолично видели все присутствующие совсем недавно, уничтожил тысячи наших солдат, ринулся с огненными мечами прямо на всех нас и даже — вдумайтесь, о, сестры! — на саму Их Премудрость! (вздох возмущения по трибунам). — Жемчужно-Белая воздела руки и... шум утих. — Это — раз, сестры. Он служил Желтой Ведьме — злейшему врагу Сообщества, что также самоочевидно, у которой в подземелье обнаружено оружие массового поражения — бомба из высококонцентрированного солнечного сока, способная уничтожить не только все Сообщество, но и всю Целестию — весь доверенный Создателем Сообществу мир!!! (взрыв возмущения и ярости) — Жемчужно-Белая опять воздела руки к небу и шум утих. — Разве этих свидетельств, совершенно самоочевидных, ибо в качестве свидетелей может выступить ВСЕ СООБЩЕСТВО!!! — ещё недостаточно?

Все феи как по команде вскочили и, поднимая кулачки с опущенным вниз большим пальцем — знаком осуждения обвиняемого, истерически закричали: "Повинен смерти!", "Смерть ему!", "Смерть!", "Никакой пощады!".

Они так кричали, что Принц даже проснулся и непонимающе, по-звериному, посмотрел на кричащих фей и по-идиотски улыбнулся. Он совершенно не понимал смысла этой шумихи, но она ему показалась забавной. В самом деле, тысячи и тысячи красивых юных девушек с крылышками за спиной, в тонких разноцветных туниках, вдруг одновременно подскакивают с сидений и с искаженными от ярости такими смешными лицами тупо кричат одно и тоже. Как тут не улыбаться?

Но тут опять раздалось пронзительное жужжание, и проснувшаяся ото сна Хранительница Предела Љ4 стрелой полетела к идиотски улыбающемуся Принцу. Видимо, доза морфия была слишком щадящей...

Она встала между ним и Престолами, словно намереваясь защитить его от посягательств извне, и, упав на колени, умоляюще воздела руки в сторону Премудрости:

— Умоляю, Ваша Премудрость! Помилуйте его! Он просто заблудшая овца нашего стада, он не преступник! Умоляю! Его просто плохо воспитала его жена — эта глупая хранительница Љ3! Лучше отдайте его мне, отдайте! Я его воспитаю так, что он полностью исправится! Полностью! Умоляю! — и залилась истерическими слезами, обнимая ноги Их Премудрости.

Ропот возмущения и осуждения прокатился по рядам. Стражницы хотели было взять её опять под руки, но Их Премудрость предостерегающе подняли руки. Стражницы остановились. Вторая Премудрость, нежно погладив по головке захлебывающуюся слезами фею, мягко произнесла:

— Тише, тише, дитя мое, тише... Мы все понимаем твои чувства, все Сообщество сочувствует тебе... Но Наше право помилования может быть использовано ТОЛЬКО после доказательства вины Принца, не так ли? А его вину ещё никто не доказал, ведь Мы ещё не предоставили слова защите, а она, поверь Нам, довольно сильная. А передать тебе чужого мужа без согласия жены, даже Мы, увы, не властны...

Спокойный рассудительный тон Второй, а также её поглаживания, произвели должное воздействие и Хранительница Предела Љ4, встала, отерла слезы. Послав воздушный поцелуй в сторону Принца, она отступила за одну из живых небесно-голубых колонн, словно боясь оставить Принца одного.

— Итак, — раздался голос Второй Премудрости, — слово предоставляется защите! — и все Три хлопнули в ладоши.

Каково же было удивление Сообщества, когда в Зал вошла... Хранительница Предела Љ3, законная жена обвиняемого, с заплаканными воспаленными глазами и опухшими губами. Взгляд, который она бросила на Принца, был красноречивее всяких слов, но она нашла в себе мужество не проронить ни звука. Фея встала перед Престолами и четко и ясно, подняв вверх правую руку (показывая тем самым, что говорит "правду, только правду, и ничего кроме правды") произнесла:

— Ваша Премудрость, я, как непосредственная участница всех событий и пленница Золотого Чертога, могу со всей определенностью сказать, что ответчик, мой бедный умалишенный муж, которого я называю "Принц", совершенно невиновен в предъявляемом ему обвинении.

Ропот удивления и возмущения эхом прокатился по трибунам.

Жемчужно-Белая бесстрастно и отрывисто четко произнесла:

— На чем основывается Ваше утверждение, сестра? Ведь участие Вашего мужа в злодеяниях самоочевидно.

— Я и не буду этого отрицать, — парировала Фея. — Я лишь утверждаю, что мой муж был НЕВМЕНЯЕМ и на этом основании — невиновен. Он находился под сильным гипнотическим воздействием колдовских зеркал Непобедимого Солнца и был слепым орудием Её злой воли!

С этими словами Фея выхватила из кармашка туники круглое золотое зеркальце и направила его прямо на лицо Жемчужно-Белой.

— А ну, Ваша Верность, не хотите ли и Вы посмотреться в это зеркальце?!

Жемчужно-Белая как ошпаренная отлетела под громкий "ах" всего зала, в ужасе закрывая глаза руками, чтобы случайно не посмотреть в колдовское зеркало.

Впервые за последнее время на лице Феи появилась улыбка и она торжествующе повернулась в сторону Сообщества.

Все Сообщество окатило её шквалом рукоплесканий и приветственными криками. А Фея, подняв руку и дождавшись тишины, сказала:

— Видите, сестры, как могущественная обвинительница убежала от моего зеркальца?! А представьте себе, если оно так опасно для всемогущей Её Верности, каково его воздействие на сознание маленького слабенького, совершенно беззащитного человечка, которое так уязвимо для внушения! К тому же он перенес сильнейшую черепно-мозговую травму, страдал амнезией, да, вдобавок, ещё и слабоумием! — и Фея повернулась лицом к мужу, чье лицо поражало своим идиотизмом, служа живой иллюстрацией к словам Феи. — И я, как его любящая жена и мать двоих детей, рожденных в законном браке — будущих членов Сообщества, нуждающихся в полноценной семье, — ради его спасения прошедшая через огонь и воду с неоднократной угрозой для жизни, — я, как женщина-фея к женщинам, как любящая жена к любящим женам, как заботливая мать к заботливым матерям, обращаюсь к вам, сестры, с призывом проявить к моей семье то понимание и ту солидарность, что так характерна для нашего сплоченного Сообщества, для нашей многотысячной Семьи, и полностью рассчитываю на Вашу поддержку!!! — Фея в умоляющем жесте протянула руки к заполненным до отказа трибунам Сообщества.

Сказать, что речь Феи произвела впечатление, значит, ничего не сказать. Трибуны просто взорвались от бури восторга. Шум стоял совершенно невообразимый. Большие пальцы фей единогласны были подняты вверх, феи то и дело взлетали в воздух, раздавались крики: "Мы с тобой, Љ3!", "Женская солидарность!", "Милости!" "Снисхождения!", "Пощады!", "Детям — полноценная семья!", "Семья и дети — наша общая святыня!"

Фея плакала от радости, глядя на бурю поддержки со стороны всего Сообщества. Общественное мнение было на её стороне. Главное было сделано.

А за одной из небесно-голубых колонн, спрятавшись ото всех, тихо плакала Хранительница Предела Љ4, но уже по другой причине — она поняла, что её робкая надежда на передачу ей Принца рухнула безвозвратно — семейные ценности для Сообщества были также нерушимы, являлись такой же неприкосновенной святыней, как и Священные Принципы Порядка и Процветания, религия Создателя и авторитет Триединой Премудрости.

Когда, наконец, буря восторгов стала стихать, Триединая Премудрость попросила слова.

— Думаю, сестры, что выражу наше общее мнение Сообщества, что по первым двум статьям обвинение полностью снято, не так ли?

Общий гул одобрения прокатился по рядам.

— В самом деле, — продолжила Вторая из Трех, — магия колдовских зеркал Непобедимого Солнца — о чем знаем теперь все мы, а уж тем более — обвинители из "ЖАЛА" — необыкновенно разрушительна. Даже для фей она необыкновенно опасна, не говоря уже о слабом сознании несчастных людей — самых любимых, но и самых хрупких из разумных творений Создателя, а потому нуждающихся в самой нежной, самой тщательной Опеке, — в голосе Второй появились нотки материнской нежности. Она бросила полный сострадания взгляд на несчастного Принца, снова задремавшего на своем кресле. — А потому Мы без всякого укора совести присоединяемся к гласу всего Сообщества (ибо, как гласит древняя мудрость, vox Communitae — vox Creatoris) и считаем доводы защиты более весомыми, чем доводы обвинения. Человек по имени "Принц" действовал не по своей воле, он был НЕВМЕНЯЕМ, а потому — не подлежит наказанию за совершенные им злодеяния. Помните, сестры, правосудие и справедливость...

— превыше всего!!! — хором повторило все Сообщество.

4.

Подведя черту под первыми двумя пунктами обвинения, Вторая вновь повернулась в сторону Жемчужно-Белой и сказала:

— Прошу обвинение предъявить свои доводы по первой статье, не имеющей отношение к истории с ренегаткой, лживо именующей себя "Непобедимым Солнцем".

Жемчужно-Белая, с таким же бесстрастным и холодным видом, как и раньше, как будто бы и не было досадного эпизода с зеркалом, повернулась к страже и четко, по-военному, произнесла:

— Прошу ввести в Залу Собраний свидетельницу от обвинения! — и хлопнула в ладоши.

В залу вошли две стражницы из "ЖАЛА", за которыми следовала собственной персоной... темная королева Кора, которая вот уже несчетное число тысячелетий не появлялась в Поднебесье!!! Такого зрелища давненько не устраивали на судебных процессах Поднебесья!

Вздох удивления прокатился по трибунам, когда феи увидели ту, о которой в их среде ходили страшные сказки, легендарную КОРУ — королеву ночных охотниц и изобретательницу таких странных, непристойных и — ужасно притягательных для всякой любопытной феи ритуалов и обычаев.

Она шла, гордо подняв голову, вся, как обычно, в черном — в плотно облегающем тело черном комбинезоне с большим вырезом на груди, черными, ниспадающими до пояса распущенными волосами, с ожерельем из зубов пантеры на шее и костяными браслетами с вырезанными мордами хищных зверей на запястьях. Правда, на ней не было плаща из шкуры пантеры — это было бы уж слишком.

Она подошла к Престолу Их Премудрости и, с легкой усмешкой, слегка наклонила голову:

— Приветствую тебя, Триединая Премудрость! Давненько мы с тобой не видались, давненько... Да, если честно, и не увиделись бы никогда, если б не это запутанное дельце.

Но Триединая Премудрость не пошевелила ни мускулом, ни бровью:

— ...И очень жаль, Кора, — парировала Она. — Мы помним тебя с самого детства, когда ты ещё не стала темной, как сейчас, и Мы всегда ценили твои заслуги и таланты. Мы всегда рады видеть тебя в Нашем ОБЩЕМ доме, и если бы ты только обратилась от тьмы к свету...

— Слушай, Твоя Премудрость, давай без метафизики! Я тут по конкретному делу — сделаем его и конец, хорошо? — с деланной развязностью она развернулась спиной к Премудрости и подошла к креслу, на котором сидел Принц и вдруг дико расхохоталась грубым грудным сипловатым смехом на весь Зал:

— Вот это потеха! Ха-ха-ха! Вот до чего вы тут доводите своих мужиков-то! Даже мы до этого не додумались! "Порядок и Процветание", "Опека над самым любимым творением создателя", "Ничего кроме милосердия и сострадания", ха-ха-ха, вот так потеха! А в результате мужиков сажают как собаку на цепь и ещё бьют электрошоком, пока не выдрессируют окончательно! Ха-ха-ха!

Все Сообщество мрачно молчало. Всем было известно, что дриады или попросту лесные ведьмы — жуткие богохульницы, развратницы и бесстыдницы, с которыми ни одна порядочная фея даже разговаривать не станет, не то, что дружить. Похулить Создателя и Его заповеди, Триединую Премудрость, Священные Принципы и даже целомудрие в браке им ничего не стоило. Но теперь все почувствовали, что эта бесстыдница и богохульница попала в самую точку. Действительно, учитывая, что самые тяжкие обвинения с Принца были сняты, его пребывание в таком виде было чрезмерно жестоким.

— Ближе к делу, свидетельница, — официально бесстрастным тоном произнесла Жемчужно-Белая, выручив все Сообщество из неудобной ситуации. — Расскажите, пожалуйста, суду всего Сообщества о составе преступления обвиняемого, фигурирующего по делу под именем "Принц".

Кора, наконец, отвлеклась от забавного зрелища и, развязно облокотившись на спинку кресла Принца, закинув одну ногу за другую и скрестив руки на груди, сказала:

— А что тут рассказывать? Все просто. Моя сестра, известная всем вам Лора, попросила меня помочь своему очередному дружку из людей. Я сказала, что согласна — не могу же я отказать своей любимой сестрёнке, правильно? Так вот, она мне его привела и оставила, как договаривались, у меня. Но не забесплатно же мне ей помогать?

Фея, сидевшая в первом ряду, там, где полагалось защите, покраснела как пион:

— Ваша Премудрость, возражаю! Свидетельница говорит не по существу дела!

— Возражение отклоняется, — спокойно и бесстрастно парировала Жемчужно-Белая. — Все, что имеет отношение к сделке обвиняемого и свидетельницы — относится к делу.

— Продолжай, Кора, — согласно кивнула головой Вторая.

— Так вот, — как ни в чем не бывало продолжила Кора, а Фея, закрыв горевшее от стыда лицо руками, приготовилась услышать самое худшее. — Пришел ко мне вот этот вот несчастный человечек, сказал, что ему нужна моя метла и защитное средство от аромата Цветов Забвения и Розовых Пузырьков, чтобы похитить свою жену с Острова Фей, где, как он утверждал, его жену удерживали обманом. — Кора сделала многозначительную паузу. — А потом, я, конечно, сделала вид, что эти пустяковые штуковины очень дорого стоят и стала торговаться...

— И что же было предметом торговли? — спросила Жемчужно-Белая.

— А предмет торговли, — нахально ухмыльнувшись и потрепав Принца по давно не стриженой шевелюре, ехидно сказала Кора, — называть в таком приличном обществе нельзя... — гул возмущения прокатился по трибунам, а Фея готова была провалиться под землю от стыда.

— ...хотя... если хотите...

— Не надо, не в этих священных стенах, не перед Их Премудростью! — с несвойственным ей пафосом воскликнула Жемчужно-Белая.

— Как скажете, беловолосые лицемерки... — презрительно ухмыльнулась Кора. — Так вот, этот человечек, видимо, наелся от вас вашего ханжества и отказался (Фея удивленно подняла голову). Тогда я предложила ему сделку — отдать первое, что он увидит, когда встретит свою ненаглядную — и он, бедняжка (она погладила спящего Принца по голове), так испугался моего первого предложения — в общем, совершенно невинного с точки зрения "Порядка и Процветания" Целестии, что был готов на все...

— И что же было дальше?

— А дальше он, в одну лунную-лунную ночь поклялся об этом на... Черном Камне!

Взрыв возмущения захватил трибуны, ведь Черный Камень считался у фей величайшей мерзостью, источником злой и порочной силы лесных ведьм!

-...Так вот, я честно ему все отдала — и причем не только метлу и защитную маску, а ещё много чего — мне ведь и самой было интересно доставить побольше головной боли Сообществу Лицемерок, ха!

— "Честно"? Черная ведьма, как бы не так! — не выдержала Фея. — Ты обещала задержать его всего на три дня, а он пробыл у тебя девять месяцев, лгунья! Что ты с ним делала все эти месяцы, отвечай, похитительница мужей и осквернительница чужих браков!

— Возражаю, Ваша Премудрость, эта реплика не имеет отношения к делу, — подняла руку Жемчужно-Белая.

— Возражение принимается, — согласилась Вторая.

— Всё? Закончили? — нахально спросила Кора. — Так вот, он действительно через девять месяцев улетел на моей метле за своей любимой, благополучно её похитил. Вы эту историю знаете лучше меня — как он вас надул при побеге, как вы опозорились у Моря, как вы...

— Хватит! — закричала Жемчужно-Белая, которая крайне болезненно переживала провал её Ордена.

— ... так вот, когда он вернулся со своей любимой женушкой к себе в семейное гнездышко, он... благополучненько забыл о своем обещании! Клятву у Черного Камня! Клятву, неисполнение которой способно нарушить Великий Закон Равновесия, на котором стоит не только Целестия, но и вся вселенная, как вы знаете... — с пафосом подняла руку к небу Кора.

— Обвинение благодарит свидетельницу за исчерпывающие показания. Если Защита желает, все эти показания мы можем проверить при помощи сканирования памяти как Коры, так и...

— Нет! Не надо! — как ужаленная подскочила Фея. — Защита может подтвердить правоту показаний!

— На каком основании?

— На основании личного признания мужа.

— Веское основание, — согласилась Жемчужно-Белая. — Итак, Ваша Премудрость, уважаемые сестры, мы видим, что виновность обвиняемого по этому пункту очевидна. Не мне вам говорить о том, что Черные Камни действительно имеют великую силу, хоть и темную и омерзительную для нас, созданий света и добра, верных служительниц Создателя. Не мне вам говорить и о силе неисполненной клятвы...

Гул согласия прокатился по трибунам.

А Вторая Премудрость, как всегда, спокойно и бесстрастно, проговорила:

— Имеет ли что сказать Защита?

— Имеет, — звонко и четко ответила Фея. — У Защиты есть вопрос к свидетельнице от обвинения.

— Задавайте.

— Ответь-ка, пожалуйста, моя дорогая Кора, перед всем Сообществом как на духу, а что было предметом клятвы?

— Как что, первое что...

-...Это я и так знаю, Кора, — перебила Фея. — А что по факту оказалось этим первым?

— А то не знаешь... — ухмыльнулась Кора.

В этот момент, по знаку, данному Феей, в Залу вошла ещё одна охранница "ЖАЛА", ведя за ручку... маленькую четырехлетнюю девочку!

Хорошенькая, как куколка: светлые курчавые волосики, голубенькие, немножко выпуклые глазенки, пухленькие розовые щечки и губки, с "пупсиком" в маленьких ручках, прижатым к груди, в детском голубеньком платьице и сандаликах того же цвета, а сзади — ещё такие маленькие тоненькие крылышки.

По Зале прокатился гул умиления. Феи обожали детей, а уж тем более — девочек, и тем более — девочек Сообщества — их будущего, их гордости, их... В общем, олицетворения всего самого ценного для них. Послышались фразы "какое прелестное дитя!", "какое солнышко!", "лапочка!", "крошечка!", "куколка!"

А дочурка, между тем, увидев Принца на кресле, с диким визгом бросилась к отцу, крича "Папка! Папка нашелся! Ура!" Принц от визга проснулся и что-то проблеснуло в его пустых глазах, потому что он даже привстал с кресла, как бы намереваясь пойти навстречу ребенку, но та уже с визгом бросилась ему на коленки и обняла ручками его шею.

— Папка! Папочка дорогой! Нашелся! Посмотри, какой у меня новый пупсик! Посмотри! Он совсем похож на тебя папочка! Я сама его сделала... — и намертво вцепилась в шею отца, а по щекам Принца потекли слезы.

— Узнаешь ли ты, Кора, этого ребенка? — как ни в чем не бывало спросила Фея.

— Ну, узнаю... — мрачно сказала Кора.

— Откуда ты его узнала, ты ж его ни разу в жизни не видела?

— Да видела я его, Камень её показал...

Тут уж описать реакцию Сообщества просто невозможно. Трибуны просто взорвались криками возмущения: "Да как ты смеешь!", "руки прочь от наших детей!", "не трожь их своими грязными лапами!" и все в таком духе.

— Вы правильно, о, достопочтенные мои сестры, догадались! И как вы, мои дорогие, не поймете чувства матери и феи, когда ей предстоит отдать свою единственную дочь — надежду и опору Сообщества — в лапы этой растлительницы и похитительницы чужих мужей!..

— Да не похищала я его! — обиженно закричала Кора. — Он сам ко мне пришел, честное слово! Ему самому...

Но Фея не дала ей договорить:

— ... этому чудовищу, порождению ночи, тьмы, наших ночных кошмаров, зла, беззакония, бесчестия, безнравственности, безбожия и всего-всего того, чему нет названия! Как не поймете Вы меня, мать, как не поймете вы меня, верные чада света и добра, нравственности и целомудрия! Как я могу отдать свое дитя на съедение этому дракону, этому чудовищу! Вот и пришлось мне запретить мужу выполнять обещанное! — Тут она для вящего эффекта выдержала короткую паузу — все-таки хорошо Фея выучила в Школе основы ораторского искусства! — Так что и на мне, о, сестры, вина! И на мне тоже! Так судите же и меня тоже! Отнимите у детей — мать, как хотите отнять мужа от жены! Судите! Я вся перед вами! Судите и меня вместе с ним за клятвопреступление! — закричала Фея и встала на колени перед Сообществом, склонив голову, как будто подставляя шею под меч палача.

Трибуны взорвались дикими криками солидарности. Феи словно с ума посходили. Они сорвались со своих мест, как рой рассерженных пчел, и летали под сводами Зала Собраний, неистово выкрикивая: "Помиловать!", "пощадить!", "женская солидарность!", "руки прочь от наших детей!", "...от наших куколок!"

Кора закусила губу и мрачно молчала. Она была не глупа. Идя сюда, она прекрасно знала, что реакция будет такой. Но она пошла на это. Ради Принца, ради тех счастливых месяцев, которые она провела с ним — месяцев, которые она никогда не забудет, воспоминание о которых будет ещё долго утешать её на протяжении бесчисленных тысячелетий одиночества...

Ради этого стоило потерпеть этот базар рассерженных наседок и внести вклад в спасение этого человека, который стал, пусть и не осознанно, виновником стольких событий в её такой редкой на счастье жизни!

Наконец, все три Премудрости подняли руки и воцарилась тишина. "Пчелы" сели на свои места и приготовились внимать.

— Итак, сестры, думаю, не будет неожиданностью, если Мы присоединимся к общему мнению и признаем, что Защита представила весьма весомое смягчающее вину обстоятельство. В самом деле, выполнить такую клятву не только обвиняемому, но и каждой из нас было бы трудно, также как очевиден коварный умысел Ночной Королевы, закамуфлировавшей свое намерение под туманными словами, которых обвиняемый, по своему типичному для представителей слабого пола природному слабоумию не смог понять. С другой стороны, Мы не можем отрицать сам факт вины обвиняемого, а потому...

Воцарилась гробовая тишина. Наступала развязка — объявление приговора!

-...Мы призываем высказаться, соответственно, Присяжным Заседателям — Перворожденным Феям, потом — всему Сообществу. Да свершится правосудие, ибо оно — превыше всего! — и все три хлопнули в ладоши.

Однако после всего сказанного Премудростью, приговор был предельно ясен. И присяжные, и Сообщество признало Принца виновным по последнему пункту, но со смягчающим обстоятельством, которое позволяло наложить на него самое мягкое наказание по этой статье —

— ...Принудительное перевоспитание на Островах Блаженных без определенного срока!

На языке юридической науки Поднебесья это означало, что как только он покажет хорошие результаты перевоспитания — а такие результаты, как показала практика "лечебных процедур", начинают показывать почти все уже на второй месяц — его тут же вернут домой, в семью, на довоспитание в домашних условиях под руководством его собственной жены.

— Приговор окончательный и обжалованию не подлежит! — подытожили все три Премудрости, затем одновременно встали и величественно направились к выходу.

Стражницы "ЖАЛА" повели Принца к выходу, предварительно не без труда отняв плачущую дочурку от его шеи, цеплявшуюся за неё как обезьянка, — завтра ему предстояла погрузка на корабль, который повезет его к отбытию меры пресечения.

А Фея, прижимая дочурку к груди, плакала от счастья, ведь её любимый теперь спасен, что через какие-нибудь пару месяцев он вернется к ней и все теперь будет у них хорошо.

Глава 21. Птичка в клетке.

1.

Когда стражницы 2-го отдела "ЖАЛА" сажали Принца на корабль и программировали охранный обруч на его голове, Фее удалось провести с ним рядом несколько бесценных мгновений.

Принц молчал. После нескольких сеансов предварительных "лечебных процедур" голова его была наполнена каким-то свинцовым туманом. Ему с трудом удавалось понимать, кто он и где он собственно находится. В основном, он просто чувствовал, не рассуждая. Он чувствовал, как нежные ручки Феи гладят его по голове, как она что-то произносит ему тихим голоском, что-то утешительное, доброе, видел, как в её глазах стоят слезы.

Принцу тяжело было расставаться с Феей, но сказать ей он тоже ничего не мог. Мысли упорно не хотели рождаться в его измученной очистительными заклинаниями голове. Он только печально и немного туповато, почти по-звериному, смотрел на подол её белоснежной туники (Фея за заслуги перед Сообществом была повышена до 1-го ранга) и слушал её нежный голосок, совершенно не понимая, впрочем, произносимых слов, и ощущал нежные прикосновения её рук к своей коже.

А потом корабль отчалил.

Принц стоял на палубе и смотрел на причал, который удалялся от него все дальше и дальше. Колдовской металлический обруч контролировал каждую его мысль, каждое чувство. Принц подошел к самому краю кормы и, взявшись руками за перила, перегнулся через них всем телом, чтобы ещё на мгновение приблизить лицо Феи, махавшей ему с причала рукой. Волшебный обруч предупреждающе сжался, вызвав приступ головной боли такой, что в глазах потемнело. Принц отошел от перил, и обруч вновь принял свои обычные размеры, головная боль утихла. А бледное заплаканное лицо милой Феи становилось все меньше и меньше, её тоненькая почти девическая фигурка удалялось от Принца все дальше и дальше.

Принц не в состоянии был понять, кто она, куда она удаляется и почему он должен с ней расстаться, но ему было тоскливо на душе, и он плакал как дитя, которого увозят от мамы чужие тети неизвестно куда.

А потом корабль повернул, огибая большой риф, и фигурка Феи исчезла. А Принц, сам не понимая, что с ним происходит, сел на палубу и его плечи затряслись в беззвучном рыдании.

Но это длилось лишь пару минут. Вдруг к нему подошла фея-воспитательница 5-го ранга из 3-го отдела "ЖАЛА", в травянисто-зеленой тунике и плаще, и прикоснулась к нему концом своей зеленой волшебной палочки. Голова Принца закружилась, он почувствовал во всем теле сладкую истому, его потянуло в сон.

Он упал прямо на палубу и мгновенно заснул с блаженной улыбкой на устах. Во сне он видел Фею, которая сидела рядом с ним на лугу и гладила его по голове своими тонкими нежными ручками и улыбалась и что-то тихо говорила ему. Фея 5-го ранга взмахнула палочкой и тело Принца поднялось вверх на невидимой воздушной подушке и полетело вниз, прямо в жилой отсек, на приготовленную постель.

2.

Фея вернулась во Дворец, почти не чувствуя под собою ног от переживаний и усталости. Она бы предпочла прямо сейчас прилечь, отдохнуть, но теперь, будучи феей первого ранга, достойной носить белоснежные одежды и летать на крылатом животном — она выбрала себе белоснежного грифона — она была обязана присутствовать не только на общих советах фей, но и на секретных заседаниях Верховного Тайного Совета фей высших рангов, который в эти тревожные дни заседал особенно часто.

На всех заседаниях обсуждалось одно и то же. Что делать дальше? И вопрос этот был весьма и весьма актуален. Война с Непобедимым Солнцем явно зашла в тупик, сложилась патовая ситуация, такая же, как десять тысяч лет назад. Феи не могли ворваться в цитадель, защищенную колдовством магических зеркал, а Непобедимое Солнце, вне пределов их досягаемости, ничего не могло предпринять против фей. Местонахождение же логова мурин по-прежнему оставалось неизвестным.

Конечно, феи взяли цитадель в плотное кольцо, конечно, вся территория тщательнейшим образом патрулировалась, но это, пожалуй, было все, на что были способны вооруженные силы Сообщества.

— ...Думаю, я выражу мнение всех сестер, — заявила фея в жемчужно-белых одеждах, Носительница Скрижалей Љ5, — что нам пора уходить отсюда и признать эту войну законченной. Сколько ещё нам здесь сидеть без толку? Нас ожидает множество дел, касающихся нашего Служения во всех уголках этого мира. Пора лететь уже по домам!

Предложение сестры было подхвачено гулом одобрения. Феям порядком надоело сидеть здесь без дела, кого-то ждали дома любимые мужья и дети, кого-то — любимая работа, кого-то — любимые места, к которым феи имеют удивительную способность привязываться всем сердцем. К тому же феи ужасно не любили войну и связанные с нею тяготы! А тут ещё — ни войны, ни мира...

— Возражаю! — подняла руку Жемчужно-Белая фея, бессменная Старшая Сестра "ЖАЛА". — Как мы можем покинуть это место, когда знаем, что у Непобедимого Солнца в её потайных подземельях находится оружие массового поражения, применение которого чревато погибелью всего доверенного нам Создателем мира?! Как вы, сестры, можете быть такими эгоистками?! А что если эта сумасшедшая через пару недель восстановит популяцию золотых драконов и получит, таким образом, средства доставки для своей чудовищной бомбы? Об этом вы подумали?!

Ропот негодования и тревоги прокатился по стройным рядам фей, сидевших в строго иерархическом порядке на полукруглых трибунах Зала Собраний — по рангам и по близости к особе Их Премудрости.

— Где тогда будут наши любимые сады, где тогда будут наши дети и супруги, где тогда будут наши лаборатории и библиотеки, где, я вас спрашиваю, где?! — Она обвела грозным взглядом побледневших от страха фей и торжествующе продолжала. — Непобедимое Солнце должно быть уничтожено, Золотая Башня должна быть разрушена, как и логово мерзких мурин — раз и навсегда, сестры, раз и навсегда!

И все несколько тысяч сестер высших рангов в одном порыве поднялись с трибун и воскликнули:

— Раз и навсегда! Раз и навсегда! Раз и навсегда!

И лишь наша Фея не поднялась со своего места, а так и осталась сидеть по правую руку от Триединой Премудрости, печально вспоминая события прошедших нескольких недель, а особенно, время, проведенное в Золотом Чертоге. Но говорить в защиту "единственной подруги" Лили Фея не решалась.

Этот совет окончился также бесплодно, как и предыдущие. Опять решили ждать изменения обстановки, ждать хода, который обязательно должно сделать Непобедимое Солнце — ни до чего больше договориться опять не смогли. И опять Триединая Премудрость хранила полное молчание, не высказываясь ни "за", ни "против", будучи полностью погруженной в свои недоступные обычному уму премудрые мысли.

Так Фея осталась, будучи теперь прикомандированной к персоне Их Премудрости, словно птичка в клетке, на Летучем Острове, прямо напротив Золотого Чертога, один взгляд на который будил столько тяжелых воспоминаний, что сердце её сжималось от тоски — тоски по Принцу и жалости к Лили и даже к невыносимо уродливому Азаилу.

3.

Принц проснулся от легкого давления на череп. Обруч на голове слегка сжался, напоминая о том, что пора вставать и идти завтракать. Уже прошло пять дней, как он плыл на корабле пленником.

Принц привык к тому, что обруч постоянно управляет его поведением. Слава Создателю, процедур по "очищению" стало меньше, и в голове уже было не так пусто. Зато обруч, наоборот, значительно активизировался. Он побуждал Принца к определенным действиям, подсказывал нужные мысли, а ненужные сам отсекал, приучая Принца быть управляемым.

Принц спустился в трапезную каюту. Там уже големы-прислужники разложили еду и напитки. Фея-воспитательница в травянисто-зеленых одеждах 5-го ранга спокойно и бесстрастно посмотрела на входящего Принца.

— Пациент Љ 3570, как вы себя чувствуете сегодня?

— Спасибо, лучше. Я уже могу думать и немного говорить.

— Я вижу. Вы делаете успехи. Что сейчас вы должны сделать, вы помните?

Принц с трудом собирался с мыслями. Да, что-то было вчера...

Пока Принц пытался вспомнить о том, что произошло вчера, он механически подошел к столу и сел за него, но тут же как ужаленный вскочил, стиснув зубы до хруста от боли — обруч так стянул его череп, что, казалось, он вот-вот лопнет, как орех.

— Ну вот, вы опять забыли, Љ 3570, — покачала недовольно своей прекрасной головкой фея. — Учу вас, учу... Все как об стенку горох, в одно ухо влетает, в другое вылетает, — всплеснула руками она, и в глазах её появилось чувство искреннего сожаления. — Сначала вы должны встать, сопроводить ко столу фею — вашу супругу — обслужить её, и лишь тогда, когда она кивнет вам, вы сами можете присесть и приняться за еду. Разве не так?

— Так, — мрачно сказал Принц, понурив голову.

— Не "так", а "совершенно верно, госпожа", и это вы забыли, не так ли? — уже раздраженно сказала фея — её прекрасное лицо постепенно утрачивало бесстрастное выражение. — Теперь я, кажется, понимаю, почему вы могли докатиться до такого печального состояния! Ваша жена чрезмерно вас разбаловала! Попадись вы мне — я бы из вас сделала человека! — важно сказала фея.

— Попадись вы мне, — не выдержал и передразнил её Принц, — я бы от вас сбежал в первую же ночь!

Сказал, и тут же согнулся от такой дикой боли в голове, что из носа хлынула кровь. Принц упал на колени, судорожно хватаясь руками за холодный металлический обод и жадно хватал ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Голова его снова наполнилась свинцовым туманом, в котором исчезли последние проблески мысли.

— Вы же сами себе вредите, несчастный вы больной! — с нотками искренней жалости в голосе произнесла, назидательно поднимая тонкий пальчик кверху, фея. — Ну, как вы не поймете, что жизнь в Сообществе фей для вас очень, очень проста — только делайте, что вам говорят — и все! И вы будете счастливы — поверьте мне! — на лице феи показалась очаровательная улыбка.

После этого она встала, коснулась палочкой обруча, и он прекратил сжимать голову. Потом она провела рукой над его лицом, и кровь тут же остановилась, а в мозг ударил теплый поток, от которого приятное ощущение разлилось по всему телу. Стало легко, радостно, хорошо. Боль тут же исчезла.

Принц встал с колен, также улыбнулся, а потом легко и весело сделал все, что от него требовали. Он взял за руку фею, разместил её, сервировал стол и послушно встал в сторонке, а когда та сделала легкое движение головой, разрешающее ему сесть, он послушно сел и принялся за еду.

— Ну, вот, можете же, можете! — радостно захлопав в ладоши, сказала фея. — Если и дальше так пойдет, то на Островах Блаженных вы долго не задержитесь. Через пару-тройку месяцев я вас верну вашей жене совершенно другим — ласковым, послушным, спокойным, милым и обходительным — достойным спутником жизни для фрейлины Её Премудрости...

Но Принц её не слушал. Он вдруг ощутил, что сильно голоден. Ведь из-за ошибок на прошлых уроках его неоднократно лишали пищи. Он жадно накинулся на еду, тем более что кушанья с розовых облаков были точь-в-точь такими, как и у его родной Феи — невероятно аппетитными и вкусными.

Но не успел он проглотить и пары ложек, как обруч опять сдавил его череп и ложка выпала из рук.

— Ну что такое, что такое, больной! Ну как можно после таких успехов опять как свинья — в грязь! Ну, кто вас так научил есть?! Вы что, неграмотный мужик из глухой деревни, который, придя с пахоты, пожирает пищу как боров?! А? Вы же супруг феи! И феи первого ранга! — воспитательница патетически воздела руки, словно призывая небеса стать свидетелем этого вопиющего беззаконие и присоединиться к её праведному гневу. — Где пользование ножом?! Где салфетка?! Где этикет?! И кто, ну кто вас мог научить вытирать руки об одежду?! Это же совершенно непостижимо! А набивать рот битком?! Ну кто?! Есть надо помаленьку, тщательно пережевывая, чтобы иметь возможность вести учтивую светскую беседу, ведь ваша жена не должна скучать за обедом! А если она спросит вас о чем-нибудь?! Вы ведь не сможете ей даже ответить с таким набитым доверху ртом! — Фея от гнева даже вскочила и принялась ходить из стороны в сторону, не в силах успокоиться. Затем она встала, повернула свое побелевшее от возмущения лицо к Принцу и прокричала:

— Все, с меня хватит! Вы опять лишены обеда! Вон, в свою каюту! И подумайте там на досуге о своем недостойном поведении! — и она указала своим длинным тонким пальчиком на выход.

Принцу ничего не оставалось, как последовать опять в каюту с урчащим от голода животом. В который уже раз...

К счастью, чувство голода вдруг резко сменилось сонливостью. Он вновь лениво подумал о том, что завтра уж точно все встанет на свои места. Кое-как добравшись до своей постели, он рухнул на кровать не раздеваясь, и тут же заснул. А во сне ему все время снилось как он вновь и вновь учится пользоваться столовым ножом, правильно разрезать овощи, повязывать салфетку, есть маленькими кусочками и т.д. и т.п. Причем картинка повторялась раз за разом, одно и то же. И лишь после пятидесятого или шестидесятого повторения он смог, наконец, погрузиться во тьму забвения.

4.

На Острова Блаженных корабль прибыл на следующий день.

Острова эти действительно были не простыми. Казалось, они были идеально созданы для земного блаженства. Белый рассыпчатый песок пологих пляжей, пальмы, голубые лагуны с мягкой спокойной морской водой, живописные горы в центре, теплый тропический бриз...

Но самым необычным на Островах был воздух — сладковатый, сочный, вкусный, его так и хотелось вдыхать полной грудью, чем больше — тем лучше. От этого воздуха у Принца с непривычки закружилась голова, и он чуть не упал на колени, но фея-воспитательница поддержала его за руку.

— Ничего, ничего, больной, привыкнете ещё... Воздух здесь особенный, он целебен, вот увидите...

Действительно, вскоре Принцу полегчало, и он смог двигаться самостоятельно. От воздуха в голове стало как-то легко и весело, как от выпитого перед обедом бокала молодого вина. Из головы начисто пропали все мысли, думать не хотелось; хотелось только радоваться и веселиться — жизни, мраморному мягкому песку, ласковым волнам, голубому небу, жаркому солнцу...

Принц улыбнулся во весь рот и уверенно зашагал вперед. А фея, удовлетворенно кивнув, отправилась за ним, не спуская, впрочем, с него глаз.

Принц двигался словно в легком розовом тумане, но — в строго определенном направлении — его вел обруч. Он дошел до небольшой полянки между кокосовыми и банановыми пальмами. На полянке располагалось несколько уютных хижин из бамбука и покрытых сверху пальмовыми листьями. Несколько из них были уже заняты, часть — пуста. У порога одного из вакантных домов стояла фея 6-го ранга, в тунике и плаще аквамаринного цвета. К ней подошла фея-воспитательница и, указывая на Принца, сказала:

— Пациент Љ3570 прибыл на место прохождения принудительного лечения и перевоспитания, согласно судебному приговору Љ385-794-395 Всеобщего Совета Сообщества. Судебная воспитательница Љ 486, фея 5-го ранга, 3-й отдел "ЖАЛА".

Выслушав доклад, фея более низшего ранга склонила голову перед новоприбывшей и ответила:

— Воспитательный полигон "Семья феи" для вас и вашего пациента готов.

После этого фея в аквамариновом платье ещё раз поклонилась и отправилась по дорожке из белого песка вглубь острова, с любопытством, впрочем, осмотрев с ног до головы Принца, о котором ходило столько слухов в связи с последней войной и нашумевшим судебным процессом.

Жизнь на "полигоне" шла однообразно, как часы. Обруч будил Принца вставать в строго определенный час, затем Принц готовил из имеющихся продуктов завтрак, накрывал на стол, усаживал за него фею, прислуживал ей за столом, а потом садился сам, и, соблюдая все нормы приличия, ел, постоянно следя за тем, чтобы фея не скучала. Затем он делал различные домашние работы — при помощи стандартных заклинаний, которым его обучила Воспитательница, он запускал автоматическую стирку одежды (одежда сама, как стая гусей, летела на море и мылась в воде), мойку посуды, уборку дома — метлы и тряпки сами все мыли, в том числе и окна, а Принцу оставалось только контролировать процесс.

Затем он отправлялся развлекать фею. Катал её на лодке, водил на прогулку — в лес и горы, выдумывал всяческие развлечения, играл с ней в подвижные или настольные игры. А потом она его вела на процедуры — ими занимались другие феи, 3-го ранга, уже знакомые Принцу "экзорцистки". Принца привязывали к стулу, надевали специальный стальной шлем, подключенный к какой-то странной машине, напоминавшей огромное яйцо, и начинали пропускать через него какую-то энергию. Принца трясло так, что пена валилась хлопьями с его губ, а глаза закатывались. Хотя при этом больно ему не было, а, наоборот, по телу разливалось приятно щекочущее тепло. Однако эта энергия отбивала всякую способность думать, очищала разум от ненужных воспоминаний. После этой процедуры всегда сильно хотелось спать.

После процедуры Воспитательница вела его в Центр блаженств, где оставляла его совершенно одного на пару-тройку часов.

Центр блаженств представлял собой множество зданий из бамбука на берегу лазурного моря. В одних делали массаж какие-то летающие мягкие руки. Принцу очень нравилось посещать этот домик. Самое интересное, что каждый раз руки делали какой-то новый вид массажа. За час-полтора сеанса всякая работа и без того скудной мысли останавливалась. Волны удовольствия просто выключали мозг, а ароматическое масло, которым его обмазывали, одурманивало сознание так, что Принц неоднократно там и засыпал. Иногда Воспитательнице приходилось его будить, чтобы забрать домой.

В других работали Бассейны Грез с богатым выбором законсервированных в разноцветных шарах фантазий. Принца там так часто видели, что служитель — голем из полированного красного дерева — уже заранее знал, что ему предложить. Принц больше всего любил, конечно же, зеленые шары — то он отправлялся кататься на белом пегасе по небу, то плавать на дельфине по морю. А однажды, заговорщицки подмигнув, голем предложил ему нечто особенное.

— Смотрите, господин, новинка — ваши любимые зеленые шары, но не прозрачные или матовые, а переливающиеся!

— А что это значит? — удивленно спросил Принц.

— Это — новая разработка Фабрики Грез специально для Островов Блаженных, господин, спе-ци-аль-на-я, понимаете?

Принц с нетерпением нырнул в розовую бурлящую ароматными пузырьками жидкость и одел предохранительный воротник, в то время как голем вставлял новый шар в Трансформатор. Шар засветился изнутри изумрудным светом, из воды пошел густой пар и...

...Принц увидел, что находится на лугу. Солнце жарко припекало. Принц захотел посмотреть на него, но почему-то не мог, глаза смотрели только вниз. Принц хотел спросить "почему?", но из горла вырвались только два последних звука — "м-м-м-м-у-у-у-у!"

Принц увидел невдалеке какую-то речку. Он побежал к ней, чтобы напиться, но стоило ему посмотреться в её зеркально-чистую поверхность, как он увидел там — голову годовалого теленка!

Сначала Принц испугался, а потом ему стало даже интересно. Знакомый мир природы выглядел совершенно иначе, чем раньше. Он впервые в жизни попробовал зеленой травы — она оказалась удивительно сочной, терпкой и ароматной на вкус. Впервые в жизни он вволю набегался по траве на всех четырех ногах. Правда, потом на лугу появилась какая-то девушка в простом ситцевом платье в цветочек и венком цветов на голове. Она заиграла в рожок и Принца какая-то неодолимая сила потянула его к ней. Он вприпрыжку побежал к девушке, а та ласково почесала ему за ушком и сказала:

— Ну что, теленок, наигрался?

Принц протяжно замычал.

— Ну, пойдем, тебе пора уже баиньки... — она надела на него ошейник и Принц послушно побрел за хозяйкой в сарай.

— ...Ну как, господин, понравилась вам новинка?

— Очень! А есть ещё?

— Много, очень много, господин, есть овцы, собаки, кошки, даже олени и пчелы...

— А орлы или медведи?

— Нет... Этих пока нет. Но и без них, господин, выбор очень велик...

И Принц зачастил в Бассейн Грез, каждый раз выбирая новое животное. Правда, во всех снах, после того, как Принц только-только входил во вкус животной жизни, вдруг появлялась фея — то пастушка, то хозяйка дома или леса — и уводила его с собой — то спать, то кормить. И ни разу ему не удавалось настоять на своем...

В других хижинах Центра блаженств можно было поиграть в спортивные игры — в лапту, в мяч, попускать воздушного змея... Но ни в одном домике нельзя было найти ни книг, ни развивающих игр, типа шашек или шахмат, зато можно было просто пойти и поплавать в море, полазить по пальмам или позагорать на солнце.

Отдохнув в Центре, он возвращался на "полигон" для продолжения занятий — приготовления ужина, спальни ко сну и даже тому, как себя вести ночью.

Принц больше не совершал ошибок, как на корабле. Казалось, сам воздух на острове способствовал послушанию. Бунтовать не просто не хотелось, а даже в голову не могло прийти. В груди царило только спокойное веселое бодрое настроение, а в голове — полная чистота, почти полное отсутствие мыслей, кроме тех, что "нужны". Еда отличная, солнце теплое, обязанности несложные и нетрудные...

Правда, была одна-единственная действительно трудная задача — это уроки изучения Священных Принципов Порядка и Процветания для мужей фей. Они проходили каждый день после ужина. Воспитательница доставала толстый томик из своего сундучка, садилась с Принцем за стол и принималась по книжке читать ему лекцию. Читала она звонким голосом, с воодушевлением и благоговением, но голова Принца соображала так медленно, напряжение мысли давалось с таким трудом, что занятия эти были для него сущей мукой.

— Итак, больной, не спите! Очень важная мысль. Запомните внимательно. "Феи — избранная самим Создателем раса специально для управления и благоустройства всей Целестии. Они несут миру Порядок и Процветание и неустанно, день и ночь, несут свое нелегкое Служение. Вся власть в Сообществе принадлежит Всеобщему Совету Сообщества. Но он собирается только в особо важных случаях. Оперативное управление всеми делами осуществляет Триединая Премудрость — три высшие, самые премудрые и самые трудолюбивые и заслуженные из фей. Они — Родоначальницы всей популяции фей, несовершенной аналогией которой является матка в пчелином улье. Совещательным органом при Них является Верховный Тайный Совет Сообщества, состоящий из фей 1-2 рангов. В его полномочия входят..." Не спите, больной, не спите! Для чего я читаю? — грозно сдвинув брови, сказала фея.

— Для моего блага, госпожа, — с готовностью, автоматически четко произнес Принц.

— Находчивый! — с довольной улыбкой хмыкнула Воспитательница. — А ну-ка, кто управляет Сообществом фей, ответьте?

— Э-э-э... — замялся Принц, — вот только помнил, а сейчас... в голове такой... розовый туман... — смущенно потирая лоб, пробормотал Принц.

— Это вас не оправдывает, больной! Как же вы будете развлекать вашу супругу, если вы даже таких элементарных вещей не запоминаете? Да она умрет со скуки от такого супруга, а вас распылят за убийство феи на кварки! — сказала грозно Воспитательница, и тут же рассмеялась, довольная своей шуткой.

Принц виновато посмотрел на фею, как нашкодившая собака на хозяина, ожидая, что вот-вот обруч начнет давить на его череп, но давления не последовало. Вместо этого фея смягчилась и как-то странно посмотрела на Принца.

— Ну, ладно, на сегодня, пожалуй, хватит. Пора спать.

И Принц послушно пошел готовить вечернюю ванную для феи, которую она всегда принимала перед сном.

Сколько дней прошло — Принц не помнил. Дни были так похожи один на другой! Но в тот день, во время завтрака, Воспитательница лукаво посмотрела на Принца и, деловито намазывая кусочек хлеба цветочным медом, сказала:

— В последнее время вы делаете успехи, больной. Вы явно идете на поправку. Я отметила это в ежемесячном отчете, так что ваше исцеление — дело обозримого будущего. А пока... — тут она откусила маленький кусочек хлеба и, прожевав его и запив розовым соком, продолжила — мне удалось добиться для вас ослабления меры пресечения — к вам допускается приезд вашей дорогой жены! Не правда ли, чудно?

Принц непонимающе, с выражением глаз мало чем отличающихся от животного, взглянул на фею — он с трудом мог сообразить, что значит слово "жена".

— К тому же, — продолжала Воспитательница, — это будет полезно и с педагогической точки зрения — вы сможете применить выработанные в искусственных условиях навыки, так сказать, на практике. Ну чего вы молчите?

— Вы как всегда правы, госпожа, — только и смог сказать Принц, надеясь этой стандартной формулой выйти из затруднительного положения.

Но видимо, этот ответ вполне устроил Воспитательницу.

А на следующий день, по-праздничному одетый — в белоснежно белую тунику и короткий плащ того же цвета — с букетом цветов Принц уже встречал корабль с Феей. А справа как тень стояла Воспитательница.

Когда по мостику сошла светящаяся от счастья Фея — он её сразу же узнал! — сердце его забилось так сильно, что, казалось, вот-вот вырвется из груди. Но тут же до него донесся еле слышный шепот:

— Помните про этикет — не вздумайте меня опозорить!

Фея буквально подлетела к Принцу и хотела уже броситься ему на шею, но Принц вежливо ей поклонился, важно взял её правую руку и поднес к своим губам, затем вручил ей букет цветов и заученным тоном произнес:

— Вы так прекрасны, госпожа! Я рад вас приветствовать на этом чудесном Острове!

Фея с удивлением посмотрела на Принца, ничего не понимая, но промолчала. Затем она широко улыбнулась и обняла Принца:

— Спасибо, мой дорогой! Ты даже не представляешь, как я по тебе скучала!

После этого она, наконец, заметила стоявшую справа Воспитательницу. Воспитательница явно была взволнована — ещё бы, сама фея первого ранга, фрейлина Её Премудрости, будет проверять качество её работы и, может быть, даже доложит на самый "верх" о её успехах или просчетах! Она вся побледнела и немного неловко склонив голову, поклонилась.

— Ваше Высочество, судебная воспитательница Љ 486, фея 5-го ранга, к Вашим услугам!

Фее очень захотелось отправить эту Воспитательницу куда подальше, но она сдержалась и, широко улыбнувшись, обняла её:

— Здравствуйте, сестра! Я рада Вас видеть. Надеюсь, мой муж не сильно Вас утомил?

— О, нет, сестра, он был удивительно способным... учеником — и, повернувшись в сторону Принца, сделала "большие глаза".

После этого все трое отправились домой, проходя по уютным дорожкам, покрытым белым хрупким песком, по обе стороны обсаженным пальмами, с бегающими по ним говорящими обезьянами и попугаями. Принц держал за руку Фею и молчал. А Фея без умолку рассказывала о том, как она привезла из их старого домика ко двору Их Премудрости детей, как они теперь там поживают, как они выросли, как Осленок уже научил их читать и писать и даже делать простейшие заклинания, ведь девочку надо потихоньку готовить к поступлению в Школу фей, как они скучают по папе и рисуют его на бумаге цветными карандашами... При этом она краем глаза наблюдала за Принцем, но он лишь тихо улыбался и молчал, изредка вставляя, под грозными взглядами Воспитательницы, малозначимые фразы, вроде "как здорово, госпожа", "я так рад, госпожа", "я тоже очень скучаю, госпожа".

От такой "беседы" настроение Феи мало-помалу начинало портиться. Она просто не узнавала Принца! Если на корабле это было понятно — ведь необходимо же было его очистить от последствий колдовства Непобедимого Солнца -, то здесь это выглядело уж очень странным.

Так они дошли до хижины. Назойливая "Воспитательница" продолжала следовать за ними как тень, ни на минуту не давая Фее почувствовать себя женой Принца. И все время сверлила его глазами, как ненормальная. Наконец, они дошли до "полигона", вошли внутрь хижины и сели за стол. Точнее, сели только феи, а Принц вдруг стал заниматься тем, что делали обычно Зверята — прислуживать за столом, причем веселые мордочки Зверят по сравнению с лицом Принца выглядели просто образцом интеллекта.

Принц автоматически ставил тарелки, нарезал овощи, наливал сок, подвязывал салфетки...

Наконец, Фея не выдержала:

— Дорогой, садись же наконец, я и сама могу себе положить! А, лучше, давай-ка я сама всё сделаю, — и тут же стала наливать розовый сок в стакан Принца и сама разрезать ему большой розовый фрукт. Принц безучастно сел, подчинившись приказу, и только с восхищением смотрел на легкие и уверенные движения тонких феиных ручек, но в этом восхищении не было даже искорки мысли — с таким выражением глаз обычно смотрит на хозяина горячо любящая его собака.

— Дорогая сестра, — вдруг вмешалась побелевшая от возмущения Воспитательница, — осмелюсь Вам доложить, что воспитательно-лечебная программа подразумевает, что муж феи должен усвоить совершенно противоположную роль в семье, роль...

Но терпение Феи, и без того натянутое как струна, теперь окончательно лопнуло.

— Сестра, я чего-то не понимаю?! Кто решает, как устраивать мою семейную жизнь — вы или я?!

— Вы, конечно, но...

— Никаких "но". Я, и только я, и больше никто. Наш брак благословлен Триединой Премудростью, и я взяла ответственность за этого человека, и несу её только я — и никто больше. И вообще, дорогая, неужели я не могу побыть со своим мужем хотя бы несколько часов наедине? Разве это не мое свидание? — Щеки Феи загорелись пунцовым пламенем, из глаз вот-вот вырвутся искры, а руки её гневно уперлись в бока.

— Да, конечно, старшая сестра, — испуганно пробормотала Воспитательница, вставая, — разрешите мне идти?

— Разрешаю. У Вас сегодня выходной, до утра. Желаю Вам его провести максимально полезно и приятно, дорогая, — уже спокойно произнесла Фея.

Воспитательница поклонилась, отдала честь и быстро удалилась, твердо решив для себя сегодня же отразить все сказанное Феей в своем отчете вышестоящим инстанциям.

А Фея, уже позабыв о назойливой "воспитательнице", бросилась к Принцу, села рядом с ним за стол и что было сил обняла его и расцеловала в обе щеки, заливаясь слезами.

— Что, ну что, что же они сделали с тобой, любимый?! О, Создатель, что же они сделали с тобой?!

Но Принц лишь с немым восторгом смотрел на Фею, не в силах ничего сказать. Розовый туман никак не хотел покидать его головы, в нем безвозвратно тонули любые зачатки мысли.

Целый день напролет счастливые супруги гуляли. По побережью, по пальмовому лесу, заходили даже в предгорья, а потом вместе валялись на пляже и плавали в светло-зеленой, теплой как парное молоко воде лагуны. Фея старалась всегда, когда было возможно, держать Принца за руку и говорила, говорила и говорила, не дожидаясь ответа. Принц не понимал её речей, и просто слушал, как собака слушает хозяина, радостно и восхищенно. А потом они вернулись вечером в хижину, и Фея не позволила Принцу сервировать ей стол, готовить ароматическую ванну из розовой воды и розовых лепестков и даже, о, ужас, не позволила ему взбивать перины и стелить простыни на кровати! Принц воспринял это совершенно спокойно — ведь главное было повиноваться жене, а что она хочет — готовить ванну или не готовить — это уже и неважно. А когда Принц заснул, Фея долго ещё не спала и смотрела на его такое спокойное, такое по-детски доброе лицо, гладила его тонкими пальчиками по лицу и по её щекам лились теплые слезы...

А утром были тяжелые проводы. Фея всю дорогу рыдала, не скрывая слез, как девчонка-школьница, а Принц лишь тихо поглаживал её по руке, опять не в силах произнести ни слова, но его взгляд выражал почти животную тоску, тоску собаки по своей хозяйке.

— Я... обязательно... обязательно... добьюсь... твоего... досрочного... освобождения... дорогой... обязательно... Я сделаю... я сделаю... все... возможное... у меня... есть... связи... — всхлипывая и утирая глаза платочком, прерывистым голосом говорила Фея. — Ты потерпи ещё немножечко, дорогой, потерпи... Я обязательно заберу тебя отсюда, обязательно, вот увидишь, и все у нас будет хорошо, как раньше, вот увидишь!

В ответ Принц ей слегка кивнул — по его щекам тоже ползли, оставляя влажные дорожки, две крупные слезы.

Воспитательница, стоявшая здесь же, смотрела на эту сцену с нескрываемым удивлением. Она вообще впервые видела, чтобы фея плакала из-за мужчины, а тут ещё и мужчина плачет по фее, — это уж совсем немыслимо!

"Надо это обязательно отразить в отчете, непременно!" — подумала Воспитательница. — "Пусть она и фрейлина Их Премудрости, но с точки зрения педагогики — это совершенно недопустимо!"

А после этого Фея ступила на палубу корабля, и он тут же отчалил, но ещё долго Принц видел маленькая хрупкая фигурка, махающую ему ручкой, сжимающей белый шелковый платочек, видимый издалека на фоне спокойного голубого неба и ярко-зеленой морской воды.

5.

Сколько времени прошло после свидания с Феей, Принц не знал. Дни были похожи друг на друга как две капли воды. Все было как обычно. Воспитательница не ругала его больше за ошибки и даже не припоминала ему его поведение во время посещения жены. И Принц чувствовал себя просто замечательно. Тоска по Фее скоро забылась, вкусный и сладкий воздух Островов Блаженных делал свое дело. Думать не хотелось ни о чем — только слушаться фею и наслаждаться жизнью.

Однако в то утро все изменилось. Вдруг, после завтрака, когда он с Воспитательницей вышел на прогулку, их прямо у порога встретила фея 2-го ранга в золотистой короткой тунике. Она подняла правую руку в ритуальном приветственном жесте.

— Отряд "ЖАЛО", 1-й отдел, агент по особым поручениям Љ3-68, фея второго ранга. Я прибыла с приказом о досрочном освобождении пациента в связи с удовлетворительным состоянием его здоровья. Немедленно сдайте дела, сестра.

Глаза Воспитательницы округлились от удивления. Неужели после её последних пессимистических отчетов о состоянии здоровья её пациента его могли так быстро освободить? Немыслимо!

"Видимо, — подумала она, впрочем, — связи этой гордячки-фрейлины действительно оказались ну очень уж крепкими!"

Она молча кивнула и, вынув из своего сундучка маленький кристалл с записями отчетов и личным делом пациента, передала их явившейся сотруднице "ЖАЛА". Затем она нажала палочкой на ободок, сработал невидимый замок и обруч, расстегнувшись, упал прямо на руки Воспитательницы. А золотоволосая фея, в свою очередь, спрятав кристалл в нагрудной карман платья, взяла Принца за руку и посадила на сидящую перед хижиной золотисто-рыжую мантикору, села впереди него сама и тут же взмыла в воздух, стремительно набирая и высоту, и скорость. Вскоре хижина "полигона" стала размером с ноготок, а весь Остров превратился в большое размытое зеленое пятно посреди светло-голубого моря. А потом они поднялись выше облаков и место заключения Принца навсегда исчезло в голубой дали.

На первом же розовом облаке фея велела мантикоре приземлиться и буквально силой стащила Принца, ватного, мягкого и отрешенного прямо на поверхность облака. Затем, быстрым движением она стащила с него одежду. Принц этому ничуть не удивился — ведь это фея, а все действия фей — это закон для него. Он продолжал лежать как бревно, тупо уставившись куда-то вверх, покорно ожидая своей дальнейшей судьбы.

А фея, недолго думая (и ничуть не смущаясь, как не смутился бы наготы доктор у кровати пациента), достала маленький пузырек с какой-то коричневой мазью и стала быстрыми мазками натирать ею тело Принца — от головы до самых пят. В воздухе запахло резким, неприятным запахом, похожим на нашатырь, а кожу Принца стало нестерпимо жечь. Ещё пара минут, и Принц уже вскочил на ноги как ошпаренный и стал ожесточенно чесаться и прыгать по всей поверхности облака, как будто его кусала целая армия клопов.

Фея просто покатилась со смеху, глядя на Принца, даже мантикора и та засмеялась нетипичным для мантикор визгливым голоском. Принц прекратил прыгать и стал кататься прямо по облаку. Наконец, он закричал во всю глотку:

— Что со мной происходит?! Ты что, с ума сошла, фея, а?! Мурина тебя подери! Ну, сделай же что-нибудь, больно же!!!

Фея вдруг прекратила смеяться и облегченно вздохнула:

— Ну, наконец-то, ты пришел в себя, дорогой! Значит, сработало всё-таки! Добро пожаловать, на свободу, мой солнцеокий супруг! А теперь лежи тихо, дай-ка я смажу тебя успокаивающим, а потом сможешь уже и одеться. А ну, лежи тихо и терпи, ты же мужчина, в конце-то концов!

Принц раскрыл рот от удивления и, позабыв про жгущую боль по всему телу, резкую вонь и собственную наготу, которой он обычно стеснялся, недоуменно спросил:

— Непобедимое Солнце, ты? Лили?

Фея довольно усмехнулась и сказала:

— Ну, а кто же ещё? Так, ладно, хватит волынку тянуть, или ты будешь тут весь день голышом валяться? Давай-ка я тебя смажу, как следует, у нас мало времени!

И с этими словами фея достала из кармана другую мазь, мягкого желто-медового цвета с медовым же запахом и стала быстрыми и резкими мазками втирать её в кожу. Жжение постепенно угасло, и Принц торопливо стал натягивать на себя тунику, препоясываться ремнем, не сводя совершенно удивленного, но в то же время и совершенно разумного и осмысленного взгляда с незнакомой феи, которая вдруг оказалась, что совершенно уж невероятно, самим Непобедимым Солнцем!

Глава 22. Перевоплощение Непобедимого Солнца.

1.

Эта ночь была особенно темна. Не видно было практически ничего, хоть глаз выколи. Лишь смутно можно было угадать под темными пятнами приближающиеся горы. Да несколько звезд упрямо посылали лучи блекло-серебристого света, который, впрочем, не делал от этого ночь более светлой.

Патруль "ЖАЛА", состоящий из трех фей 2-го ранга из 1-го отдела, специализировавшегося на разведке и диверсии, верхом на трех мантикорах облетал западный сектор блокады Золотого Чертога. Вообще, патрули выходили в воздух редко — феи не очень-то любили таких дел — ночью, по холоду, куда-то лететь... Они были такими неженками! Они предпочитали посылать аватаров или сканировать пространство при помощи Анализаторов. Но в этот раз приборы указали на некоторую активность в этом секторе, и тут уж аватарами не обойдешься — надо проверить самим. В предыдущую кампанию они показали себя недостаточно эффективными.

Впрочем, отряд "ЖАЛА" всегда состоял из очень подготовленных фей, которые могли за себя постоять — это были феи высшей квалификации, способные в одиночку противостоять паре сотней огров, циклопов или даже пещерному дэву — а потому вряд ли кто-то подумал о том, что патрулю может угрожать какая-либо опасность. К тому же за эти недели активность Непобедимого Солнца снизилась почти до нуля — она затаилась у себя, как барсук в норе, и ожидать от неё каких-то серьезных действий по прорыву блокады не приходилось.

Патруль "ЖАЛА" пролетал над одним из горных пиков, всего в полутора милях от Золотого Чертога. Пик ничем не отличался от других — такое же огромное темное пятно на фоне черного небосвода.

Вдруг, где-то в середине горы что-то блеснуло — какие-то зеленоватые вспышки, вроде как блеск светлячков в темной ночной траве.

— Сестры, надо посмотреть, что там за блеск. Анализатор показывает, что именно оттуда идут волны магической энергии, — сказала одна из фей, поглядывая на прибор, прикрепленный к запястью кожаным ремешком.

— Подожди, сестра, это опасно. Давай вызовем аватаров-разведчиков и просканируем с их помощью этот сектор, — сказала другая.

— На это уйдет не меньше получаса. Не будьте такими трусихами, сестры! Прикройте меня, если что. — И, не дожидаясь ответа, фея направила свою мантикору к тому месту, где заметила зеленоватые вспышки.

Фее хотелось во что бы то ни стало выяснить природу этих вспышек самой. Ведь если вызвать аватаров, то вся работа будет проделана другими, а в районе Заморья ещё так много неизученного и любопытного!

Она подлетела ближе, взмахнула волшебной палочкой и маленький шарик, пылающий ярким светло-желтым светом, полетел вперед, повинуясь её мысленному приказу. Он осветил кусок скалы, и фея заметила устье широкой пещеры, огромная пасть которого, словно какое-то гигантское животное, казалось, готова была проглотить всякого, кто ступит туда.

Фея подлетела к пещере и осторожно сошла с мантикоры. Остальные феи подлетели, но не рискнули заходить внутрь. Ярко-желтый управляемый шарик полетел внутрь пещеры, но никак не мог осветить её до конца — казалось, каменное чрево пещеры просто бесконечно!

— Сестры, вы видите? Эта пещера — не простая. Даже огры никогда не роют таких глубоких пещер! Это явно проход куда-то, может быть в какие-то подземелья, вы слышите? Надо срочно доложить "наверх"! Может быть, это вход в Муравейник, сестры! А если это так...

— ... то надо срочно уходить отсюда, сестра! Мурины очень сильны и нам втроем с ними не справиться! Пойдем, вызовем группу аватаров и исследуем эту пещеру дистанционно, — испуганно-встревоженным голосом сказала вторая фея.

Но первая фея только отмахнулась.

— Если это действительно вход в Муравейник, представляете, какой великий вклад мы внесем в победу над силами тьмы?! Ведь мы ищем Муравейник столько тысячелетий... Подождите, сестры, мне кажется тут кто-то есть... — Фея приподняла руку с волшебной палочкой; другие феи также приготовились к бою.

Некоторое время фея прислушивалась, а её светящийся шарик сделал пару кругов в ширину и в высоту, ничего не обнаружив.

— Нет, сестры, показалось, ничего тут нет, это всего лишь ветер...

Не успела фея договорить, как что-то белое и липкое упало на неё сверху, моментально склеив её руки и ноги с туловищем, а также губы. Молниеносное движение — и палочка из её рук полетела в бездну. Ещё мгновение... и фея исчезла. Её мантикора испуганно рванулась к выходу и стремглав улетела прочь.

Обе феи были настолько поражены происходящим, что не успели ничего предпринять для спасения своей подруги. А в следующий миг на них самих откуда-то сверху спрыгнули отвратительные черные паукообразные твари, вонзая свои отвратительные хищные жвала в тонкие белые шейки фей, из которых фонтаном потекла горячая кровь — прямо на золотистые туники. Мантикоры всхрапнули было, но быстрый укол хвостовых жал чудовищ навсегда успокоил этих мирных и безобидных животных.

А через пару минут все стихло. И никто уже не мог сказать, что здесь был патруль "ЖАЛА". Все было тихо, спокойно и темно, как на кладбище. Источник магической энергии иссяк, и на экранах Анализаторов в Командном центре воцарилась такая же мертвая, как и раньше, тишина.

2.

Непобедимое Солнце наблюдала за ликвидацией патруля "ЖАЛА" с нескрываемым любопытством. Мурины как всегда сработали чисто. Уж что-то — а нападения из-за угла им удаются лучше всего. Жаль, конечно, тех двух фей — пришлось ими пожертвовать — но что поделаешь? На войне как на войне. Здесь все рискуют своей жизнью ради победы, и часто этот риск оборачивается смертью.

"Меня бы они тоже не пощадили, — оправдывалось Непобедимое Солнце, — так что мы квиты".

Из мысленного транса её вывел опять проникший в Малахитовую комнату через вентиляционную отдушину Азаил.

— Вс-с-с-с-се готово, гос-с-с-с-спож-ж-ж-ж-а, Ис-с-с-с-сточник зах-х-х-х-хвачен, да-ссс! С-с-с-с-с-ейчас он будет дос-с-с-с-с-ставлен к месс-с-с-с-с-ту наз-з-з-з-з-з-значения, да-ссс!

— Замечательно, Азаил. Я всегда знала, что на тебя можно положиться. Я уже иду туда.

— Подож-ж-ж-ди, дорогу-ш-ш-ш-а, подож-ж-ж-ди... — вдруг встал на её пути Азаил, на манер богомола подняв передние лапки. — Ты вс-с-с-с-се х-х-х-х-хорош-ш-ш-шо обдумала, дорогу-ш-ш-ш-ша, да-ссс? Ты ведь понимаеш-ш-ш-ш-ь, ш-ш-ш-ш-што, обретя тело, обычное тело, ты утрати-ш-ш-ш-ш-ь почти вс-с-с-с-с-ю с-с-с-с-свою с-с-с-с-силу, не так ли-с-с-с?! Под з-з-з-з-защ-щ-щ-щ-щитой моих зеркал-с-с-с-с ты — богиня, бесссссссмертная богиня-с-с-с-с, да-ссс. Никто-ссс, да-ссс, никто-ссс не тронет тебя и пальцем-ссс, даже "триединым" пальцем-ссс, кхе-кхе-кхе! А с-с-с-с-с-тав феей, ты станеш-ш-ш-ш-ш-ь уязвимой-ссс, сссссмертной-ссс, сссслабой-ссс... Лучш-ш-ш-ш-ш-е давай ударим-ссс с-с-с-с-сейчас-с-с-с-с-, пока ты с-с-с-с-с-с-ильна-ссс, покончим с белобрыс-с-с-с-с-с-ыми одним ударом-ссс, а? Одним ударом-ссс, за всё-ссс, за всех-ссс! — на миг отвратительные холодные белесые фасеточные глазки Азаила приобрели какой-то сладострастно-мечтательный вид, когда он подумал об ударе бомбой, наполненной солнечным соком (это была его идея, он очень этим гордился), от которой сгорят все эти мерзкие белобрысые летуньи во главе с их самодовольной трехглавой "Премудростью", но видение быстро пропало.

— Нет, Азаил, я все решила и поступлю так, как желаю. Я готова расстаться с неуязвимостью призрака ради того, чтобы стать женщиной, Азаил, понимаешь, НАСТОЯЩЕЙ ЖЕНЩИНОЙ, из плоти и крови. И может тогда он... посмотрит на меня по-другому, и мы сможем выполнить наш план.

— Вздо-р-р-р-с-с-с-с, вздор-с-с-с-с, дорогу-ш-ш-ша, вздор-с-с-с!!! Ты прекрасссссссно знаеш-ш-ш-ш-шь, что этот мальчиш-ш-ш-ш-ш-ка не полюбит тебя-сссс, ты цепляеш-ш-ш-ш-ш-шься за с-с-с-с-соломинку-сссс!

— Пусть так, — невозмутимо ответил Голос, — но пока есть надежда, ради неё стоит жить! А быть бесполой богиней и всю вечность управлять бездушными рабами одной — больше не хочу и не буду!

— З-з-з-мей тебя подери, влюбленная глупы-ш-ш-ш-шка! — зашипел, испуская тягучую желтую слюну Азаил. — Ты с-с-с-ставиш-ш-ш-шь на карту с-с-с-с-с-воей при-х-х-х-оти ве-с-с-сь Замыс-с-с-с-с-ел! Фу-у-у! А ведь победа была так близка-с-с-с-с, так близка-с-с-с-с, невероятно-ссс, и мож-ж-ж-ж-ж-ж-ет уж-ж-ж-ж-ж-е никогда-ссс не будет так близко-сссс, оххххх!

Все три его головы бешено вращались, не находя покоя, а усики-вибриссы дрожали от волнения.

— Замолчи, проклятое насекомое! Если ты хочешь быть всю вечность животным, будь им, а я не хочу! И ты меня не переубедишь! А теперь иди и неси Источник в лабораторию, и не задавай лишних вопросов, а то доведешь меня — спалю всю твою помойку, не успеешь глазом моргнуть! — грубо ответил Голос и Азаила внезапно опалило невидимое пламя так, что он аж подскочил и вприпрыжку бросился к вентиляционной скважине, точь-в-точь таракан, убегающий от зажегшего в темной комнате свет человека.

С этими словами Непобедимое Солнце невидимыми руками открыла потайную дверь внутри Малахитовой комнаты и пошла вниз по лестнице к своей секретной лаборатории, в которой произошло последнее, правда, неполное, так как все было совершено второпях, в условиях наступления вражеских армий преображение Принца.

3.

На одном из столов лаборатории, отдаленно напоминавшим операционный, лежала фея. Она была в коме. Лицо её было бледно как полотно, на лице и шее и руках видны синяки и кровоподтеки, волосы спутаны, а на шее — большой рубец, едва затянутый чем-то клейким. Фея была полностью обнажена и её тонкое белое, такое нежное и воздушное тело было прикручено прямо к столу. Рядом с этим столом стояли слева и справа располагались другие два стола-близнеца. Все три стола соединялись между собой какими-то проводами и трубками.

Вдруг веки феи дрогнули, и она стала постепенно приходить в себя. Дыхание участилось, по мышцам прокатилась судорога. Из уст донесся легкий полустон-полувздох.

— Где я? — полушепотом произнесли запекшиеся кровью уста.

— Там, где ты бы никогда и ни за что не захотела бы оказаться, милочка — вслух, без всякой телепатии, торжествующе произнесло Непобедимое Солнце.

— Ч-то... что это... значит? — тревожным, но тихим и таким слабым голоском произнесла фея, силясь подняться, но наручники и ошейник с магическим замком напрочь приковали её к столу.

— Ничего. Просто ты попала в руки ко мне, Непобедимому Солнцу, и клянусь, что твоя судьба отныне будет незавидна, — и металлические колокольчики зазвенели так громко, что почти оглушили фею.

Но пленная фея, по чьему прекрасному лицу при имени Непобедимого Солнца пробежала гримаса отвращения, быстро взяла себя в руки и, исполнившись мужества, максимально бесстрастно и холодно сказала:

— Тебе меня не запугать, Непобедимое Солнце. Что бы ни готовил твой отравленный злобой и завистью коварный ум, знай, что кровь моя и всех погибших от твоих рук фей падет на тебя и имя твое навеки будет проклято! Интуиция фей никогда не обманывает, как и Закон Равновесия, который ты постоянно нарушаешь! — с этими словами фея, как можно выше подняв свою прекрасную светловолосую головку, презрительно плюнула в предполагаемое место нахождения хозяйки Голоса.

— Достойный ответ, ничего не скажешь... — с уважением ответило Непобедимое Солнце. — Впрочем, не мне препираться тут с тобой о разных метафизических материях. Лучше перейдем прямо к делу — время не ждет. Итак, какое тело ты хочешь — выбирай — животного, мурины, насекомого, плюшевого зверенка, человеческого детеныша или карлика? А может, ты хочешь пожить без тела, призраком? Клянусь, все это я могу тебе устроить прямо сейчас! И не забудь поблагодарить меня за то, что ты останешься жива, в отличие от твоих подружек, угодивших прямо на завтрак банде мурин! — золотой колокольчик зазвенел вновь, но уже не так пронзительно и долго.

При этих словах лицо феи, и без того бледное как полотно, стало каким-то синюшным и к тому же покрылось красными пятнами, а на лбу выступила испарина. Руки и ноги её дернулись, как в судороге. А при слове "подружки" из груди раздался сдавленный стон, а глаза наполнились слезами.

— Пропади ты пропадом, чудовище! Будь ты проклято и все твои подельники, слышишь?! Я проклинаю тебя! Пусть мое тело, которое ты собираешься украсть, послужит тебе в погибель, желтая ведьма, в погибель! — лицо феи, такое прекрасное, стало мерзким и страшным от исказившей его гримасы лютой ненависти. А Непобедимое Солнце внутренне содрогнулось — ведь проклятие фей — это необыкновенно сильная вещь, как и их интуиция! И каким-то шестым чувством она почувствовала, что слова этой феи непременно сбудутся, и это украденное тело послужит к её погибели — ведь и Азаил на это намекал, а он чувствует ещё тоньше, чем феи.

Но пути назад не было. Все было решено, и решено окончательно и бесповоротно. Без тела жить она больше не может, тело — её единственный пропуск в мир счастья и любви, а потому она должна добыть его ЛЮБОЙ, даже самой страшной, ценой.

— Ну что ж, будем считать, что обмен любезностями закончен, — мрачно подытожило Непобедимое Солнце. — А теперь — приступим. Раз уж вы отказались, дорогая, от предложенного вам выбора, я сделаю его за вас. Думаю, тело летучей мыши вам как раз подойдет. А что? Крылышки есть — вы ведь так привыкли летать! Ушки, глазки есть — вы ведь так привыкли шпионить за мной! Зубки есть — вы ведь так привыкли кусать! А как она красива, летучая мышка, просто блеск! Думаю, это для вас идеальный вариант. И благодари меня, милочка, что за твое гнусное поведение я тебя не сделала муриной! Хотя, строго говоря, ты этого заслуживаешь!

Но фея не ответила на эту тираду. Она выслушала свой приговор хладнокровно, отрешенно глядя в потолок, что опять не могло не вызвать уважение у солнечного призрака. Её холодное молчаливое презрение — самый достойный из всех возможных в этой ситуации ответ!

— Ну что ж, приступим, — как ни в чем не бывало, сказало Непобедимое Солнце и послало куда-то мысленный сигнал. Через потайную дверцу вошли три карлика в белых халатах с длинным седыми бородами и круглыми очками на носах. Один из них нес клетку с большой черной пещерной летучей мышью.

Он аккуратно достал из клетки летучую мышь, бешено бившуюся в руках и норовившую исцарапать и укусить карлика, но другой карлик впрыснул ей что-то из шприца и летучая мышь, вяло подергавшись, наконец, успокоилась. Он положил её на стол, стоявший слева от феиного, и также подключил к ней какие-то провода, прикрутив её лапки к столу. После этого само Непобедимое Солнце, скинув с себя призрачно-золотистые одежды, легло на третий стол, справа от феиного, и сама подключила себя к цепи.

Второй карлик поднялся по лестнице к потолку, открыл невидимое отверстие и посмотрел туда.

— Госпожа, рассвет занимается, скоро трансформатор заработает. Приготовьтесь. Старина Крум, контролируй приборы.

Третий карлик подошел к большому прямоугольному ящику и нажал несколько кнопок на его поверхности. Начался сильный шум, который постоянно усиливался.

Стоящий на платформе, в одной из пещер Золотой Горы, трансформатор, не видимый из комнаты, стал медленно двигаться в поисках солнечного света, чтобы передать отраженную энергию таинственной машине. Пока солнце не взошло, он не мог передать ничего и вращался вхолостую, но восход должен был начаться с минуты на минуту.

— Ну, милочка, какое будет твое последнее желание? — издевательски спросило Непобедимое Солнце, поворачивая невидимое лицо в сторону своей пленницы.

— Чтобы ты сгинула навеки, проклятая ведьма, пусть даже и ценой моего бедного тела! — и, повернув лицо к столу Непобедимого Солнца, она ещё раз презрительно плюнула. А летучая мышка вдруг зашебуршалась, несколько раз пискнув сквозь сон, видимо, предчувствуя собственную погибель.

В этот момент первые лучи восходящего солнца упали на зеркальный диск трансформатора и машина заработала.

Мощный заряд ударил по всем трем подключенных к трансформатору существам, со страшной силой изгоняя из их тел души: душу мыши — прямо в воздух, душу феи — в мышь, а душу Непобедимого Солнца — в тело феи.

Два первых существа — мышь и фея — содрогнулись от дикой, нечеловеческой боли. Мышь заверещала так сильно, как будто её резали заживо. Карлики в белых халатах даже вынуждены были одеть специальные наушники, чтобы спокойно контролировать процесс по приборам. Она жалобно дергала перепончатыми крылышками, из зубастой пасти хлопьями валила желтоватая пена, она отчаянно скребла коготками по поверхности металлического стола. Фея же старалась сдерживаться, но, в конце концов, и она не выдержала и закричала от страшной боли как смертельно раненое животное. Её прекрасное белое тело покрылось испариной, оно изогнулось дугой, и от него пошел пар, как от кипящей воды. Непобедимое Солнце боли не чувствовало, ведь у него ещё не было тела!

Наконец, действие солнечной энергии достигло своего апогея. Резкий шум от работы трансформатора, заглушивший даже дикие крики феи и визги летучей мыши, вдруг внезапно прекратился. Наступила гробовая тишина. Карлики деловито отключили приборы и, не торопясь, подходили к лежащим на столах первым двум участникам опытов, отцепляя их от столов и от проводов.

Первой пришла в себя летучая мышь — совершенно неожиданно от карликов. Она тут же взмыла в воздух и бешено стала летать под потолком, описывая ломанные круги и восьмерки.

— Эй, Крум, возьми сачок, поймай её — она нам ещё может пригодиться для опытов!

— Отстань, надо отключить госпожу, видишь, она в коме!

С этими словами Крум расстегнул последние скрепы на её руках и ногах и поднес к носу нашатырь. Фея с трудом открыла глаза и застонала.

— Ваше Совершенство, как Вы себя чувствуете? — заискивающим дребезжащим голоском проговорил Крум.

— Как котлета со сковородки, все тело болит, не могу... И тяжело, и слабость... Я так отвыкла от того, что тело — такая слабая вещь!

С этими словами она, опираясь с обеих сторон на плечи крепких карликов, с трудом поднялась, присела на столе и стала внимательно осматривать и ощупывать свое новое тело. Белое, тонкое, стройное, с бархатистой кожей, правда, покрытое множеством синяков и кровоподтеков и царапин — но это пустяки, поправимо. Какое же оно все-таки тяжелое и неповоротливое! Так непривычно!

— Эй, ну что уставились? А ну-ка быстро подайте мне одежду! Я что тут вечно голышом сидеть буду?

Карлики бросились со всех ног к шкафу и принесли одежды феи, уже постиранные и где надо заштопанные. Непобедимое Солнце при помощи карликов — она ведь не одевалась неисчислимое число лет! — с трудом оделась, кое-как затянув ремешки сандалий на тонких ножках.

— Быстро! Зеркало! Настоящее!

Карлики со всех ног бросились к шкафу и принесли втроем тяжелое, в человеческий рост, зеркало — самое обыкновенное, из самой обыкновенной меди.

Непобедимое Солнце внимательно, не торопясь, осматривала себя, дюйм за дюймом, и спереди, и сзади, и с боков, и обнажая зубы в улыбке, и по-разному зачесывая гребешком волосы. В целом она оказалась довольна своим новым телом. Хороша. Конечно, не то, что было раньше, но могло быть и хуже.

— Ну что ж, вполне терпимо. Немного косметики, небольшие манипуляции с прической, лечебные ванны, новая одежда, украшения — и буду ничем не хуже её, не так ли?

— О, Ваше совершенство! — в один голос, перебивая друг друга, заголосили карлики. — Вы прекрасны, Вы просто великолепны, Вы — само совершенство! — И дружно упали перед нею на колени.

— Ну, бородатые льстецы, — погрозив им лукаво пальчиком, с укором сказало Непобедимое Солнце, — никакое я теперь не совершенство, им я стану только после аннигиляции, вы прекрасно это знаете. Но... — повернувшись опять к зеркалу и продолжая пристально осматривать себя со всех возможных сторон и ракурсов, — зато теперь я — настоящая Женщина, в меру привлекательная, в меру обаятельная, в меру обольстительная... — сказало Непобедимое Солнце и залилось уже не металлическим, а настоящим женским мелодичным смехом.

Но тут вдруг летучая мышь, спокойно висевшая вниз головой на потолке, как это и водится у этого рода существ, сиганула камнем вниз, прямо на строившую глазки зеркалу Непобедимое Солнце с явным намерением выцарапать ей своими коготками глаза. Колдунья вовремя отпрянула в сторону и только один коготок задел её щеку, оставив длинную кровоточащую царапину.

— Ах, ты, проклятая завистница, а ну-ка, поймайте её немедленно и в клетку, для опытов!

Карлики тут же похватили сачки на длинных шестах и бросились гоняться за летучей мышью, которая, ловко увернувшись от них, подлетела к самому потолку и, юркнув в вентиляционную трубу, была такова.

— Эх, идиоты! Ничего вам доверить нельзя! Упустили! — зашипела на них солнечная колдунья. — Ну да ладно, пусть полетает. Все равно ничего эта тварь мне не сделает. Пусть ест мух и мотыльков в подземельях, не важно.

С этими словами Непобедимое Солнце хлопнуло в ладоши.

— А ну, позвать мне немедленно Азаила! Где он там шляется?

Все три карлика гурьбой бросились вверх по лестнице, в Малахитовую комнату, где за столом по-прежнему сидел Азаил, нетерпеливо ожидая результатов перевоплощения Непобедимого Солнца.

Азаил застал Непобедимое Солнце за её любимым занятием — она красовалась у зеркала. При помощи нехитрых заклинаний и волшебных мазей она уже успела залечить наиболее выдающиеся синяки и царапины на теле, добавить к светло-золотистым волосам немного блеска, накрасить губы и глаза, одеть бриллиантовое ожерелье на шею и сережки на уши и даже накрасить ногти. И теперь она тщательно проверяла, насколько улучшился её внешний вид от этих нехитрых манипуляций, сделанных на скорую руку.

— Прекрас-с-сна, прекра-с-с-с-на, нечего ссссказать, прекра-с-с-сна, да-ссс, прям как с-с-с-с-сочный перс-с-с-с-с-ик прямо с-с-с-с-с деревца, вкуссссссная, сочшшшшшшшная, неж-ж-ж-ж-ная, аппетитная-сссс... — заюлил Азаил, потирая передние лапки от удовольствия. Со всех трех его отвратительных жвал на пол текли омерзительные желтые слюни.

— Но, но! Ещё шаг — и я тебя спалю, как таракана! Может, я и персик, но не для тебя, животное! — грубо и надменно ответило Непобедимое Солнце, увидев в зеркале приближающееся паукообразное, и при этом не прекращая поправлять прическу и подводить глаза кисточкой для туши.

— Ну ш-ш-ш-то, ну ш-ш-ш-што ты, дорогу-ш-ш-ш-ш-а, ну ш-ш-ш-што ты, как мож-ж-ж-но-сссс? — попятился Азаил. — Это про-с-с-с-сто комплимент, очарова-ш-ш-ш-шка.

— Ладно, хватит воздух сотрясать попусту. Пора за дело!

— С-с-с-с-с-с чего начнем-ссс, дорогуш-ш-ш-ша?

— Я думаю, и так понятно. Надо срочно спасать Принца из плена, пока эти полоумные дуры не стерли ему память или не превратили в растение своим "лечением" и "перевоспитанием" или вообще не стерилизовали... С них станется! Пойдем в Малахитовую комнату, нам предстоит большая работа — ты мне будешь помогать своей силой — я ведь теперь очень ослабела, приобретя тело!

С этими словами Непобедимое Солнце решительно направилось к лестнице в Малахитовую комнату, а здоровенный жирный трехголовый монстр засеменил за ней, что-то бормоча и шепелявя себе под нос.

Не меньше двух часов понадобилось Непобедимому Солнцу и Азаилу поддерживать сложнейшее поисковое заклинание, чтобы найти Принца, так что оба выбились из сил и взмокли. Особенно Непобедимое Солнце. Оно так привыкло к легкости и могуществу, что даже простое движение членами тела казалось для неё пыткой. А тут ещё надо было сканировать чуть ли не все пространство Целестии!

Голова раскалывалась от усталости и боли, плюс этот вонючий паукомонстр изрядно портил настроение — раньше Непобедимое Солнце было избавлено от ощущения того зловония, которое от него исходило. Наконец, внимательному Азаилу удалось первому напасть на след Принца. Этот несчастный как раз беззаботно резвился в теплой, как парное молоко, воде лагуны у одного из Островов Блаженных.

— Да уж, следовало мне догадаться и раньше, что его упекут именно туда — на Острова блаженных идиотов — просто фабрика для производства домашних животных для фей, называемых иногда "мужьями", — презрительно фыркнула, наморщив свой очаровательный белый носик Непобедимое Солнце. — Впрочем, тем лучше — оттуда его достать будет гораздо проще, чем с каких-нибудь плантаций Цветов Забвения — они гораздо лучше охраняются.

— Ну что ж, — продолжило Непобедимое Солнце, — полетим на Острова Блаженных! Тебе, мой дорогой Азаил, отводится почетнейшая роль сыграть из себя мантикору, а я полечу как фея 2-го ранга 1-го отдела отряда "ЖАЛО" с соответствующим пропуском. Неплохо придумано, не правда ли? — невозмутимо сказало Непобедимое Солнце, и тут же само покатилось со смеху, представляя Азаила в виде рыжей мантикоры.

— С-с-с-смейся, с-с-с-смейся, дорогу-ш-ш-ша, — обиделся Азаил.

— Не бери в голову, животное, мантикорой ты будешь выглядеть гораздо лучше, чем сейчас — так что для тебя это вообще — прямая выгода! — и опять громко и грубовато засмеялось.

— А е-с-с-с-сли з-з-з-з-заметят?

— Не трусь, я такие отводящие глаза заклинания наведу, что только Триединой Премудрости будет под силу их разоблачить, а её на этих Островах точно не будет. Готовься стать моим верным конем!

Азаил насупился — роль коня ему совсем не нравилась. И вообще, ему ужасно надоела эта Желтая Королева со всеми её вывертами и издевательствами. Кто придумал Зеркала? Азаил. Кто придумал Врата Потока? Азаил. Кто придумал бомбу из солнечного сока? Азаил. А она только и может, что издеваться над ним!

"Ничего-ссс, ничего-ссс, милый Азаил, мы и ей тож-ж-ж-ж-е покажем-ссс, в с-с-с-с-свое время-ссс, когда она не будет нам уже нуж-ж-ж-на-ссс, ти-ш-ш-ш-ш-е, ти-ш-ш-ш-ше, тс-с-с-с-с-с-с".

— Принц-ссс там будет отравлен-ссс, дорогу-ш-ш-ш-ша, отравлен-сссс. Там, на этих поганеньких ос-с-с-с-тровка-ссс, ядовитый воздух-ссссс, оч-шшшшшень ядовитый — для человеков, не для фей, да-ссс, мы знаем-ссс. С-с-с-с-сначала надо приготовить противоядие-ссс...

— Так чего же мы ждем? Эй, Крум и все остальные, ну-ка сюда — несите мне волшебную книгу и препараты, которые я сейчас здесь вам напишу. Говори, что нам понадобиться?

— С-с-с-с-с удовольствием-ссс, с-с-с-с-с удовольствием-ссс, госпож-ж-ж-ж-а...

Пока карлики под руководством Азаила работали в лаборатории, смешивая различные ингредиенты для мазей, Непобедимое Солнце решило привести себя в полный порядок — ведь ей предстояло явиться перед Принцем! Если раньше она просто порабощала его сознание через колдовские зеркала, то теперь ей предстояло сделать то же самое, но средствами, которые не сильно отличаются от тех, что находятся в распоряжении обычной женщины. Разве что у фей возможностей больше.

А потому она поднялась в свои покои и велела одним карликам срочно готовить ванную, приправленную магическими розовыми элексирами, другим — срочно при помощи бытовой магии шить ей достойную одежду и обувь, а третьим — разработать дизайн прически и аксессуаров.

После ванны Непобедимое Солнце почувствовало себя значительно лучше. Стоило добавить в воду немного волшебного розового элексира — и кожа стала розовой и гладкой, как у младенца, затянулись остатки старых ран и шрамов, в кожу глубоко внутрь вьелся приятный запах розовых лепестков, а волосы от такой воды стали блестеть, светиться и виться на кончиках.

Пока она мылась в ванной, карлики принесли уже готовую одежду, скроенную в точном соответствии с униформой "ЖАЛА". Длинную, до колен, тунику из золотистого шелка, ремень с бляхой с двумя буквами "П" ("Порядок и Процветание"), короткий до пояса золотистый плащ и сандалии из легкого пористого дерева, а для головы — серебряный ободок с камнем-анализатором.

— Да уж, — мрачно проговорило Непобедимое Солнце, — за столько тысячелетий — абсолютное омертвение всякой фантазии! Что в мое время носили эту безвкусицу, что и теперь носят. Как будто ничего поинтереснее и придумать не могут! Морской Змей их подери! Ну что ж, придется смириться — в конце концов, мне нельзя отличаться от прочих фей. Потом одену что-нибудь поизящнее и повкуснее, — утешило себя Непобедимое Солнце, с сожалением облачая в эту одежду свое обновленное тело.

Карлики принесли и украшения. Она с сожалением сняла с себя бриллианты — они не очень вязались с образом воительницы "ЖАЛА" — и одела стандартные украшения — золотую цепочку с кулоном в виде рассерженной пчелы, с выпяченным брюшком и обнаженным жалом, золотые браслеты на запястья и перстень с магическим желтым камнем — вот и все.

— Да уж, негусто, — разочарованно подумало Непобедимое Солнце. — Ну зачем такая аскеза? Сидят там на золоте и бриллиантах, а боевых фей одевают как мужиков каких-то — полнейшая безвкусица и примитив! Опять придется смириться ради конспирации.

А потом подошли карлики, вооруженные гребешками и ножницами, и стали ей делать стандартную прическу боевых фей, от которой у Непобедимого Солнца опять появилась на лице кислая мина.

И тут Непобедимое Солнце поймало себя на мысли — а чего это вдруг она так волнуется? Не как мудрая волшебница, которая давным-давно потеряла счет своим годам, а как 17-летняя девчонка, которая собирается на первое свидание! На минуту ей даже стало стыдно за себя.

А потом она подошла к зеркалу, принесенному карликами, и внимательно осмотрела себя. Хороша! Хотя нет, ещё надо накраситься.

— Эх, жаль, что эти идиотки из "ЖАЛА" мнят себя такими целомудренными, что почти не красятся, — с досадой подумало Непобедимое Солнце. — Придется и здесь смириться, мурины их подери!

А потому она смогла только немного подвести ресницы и брови черной тушью, наложить легкие тени светло-голубого "холодного" оттенка на веки, чуть-чуть подкрасить губы. Румяна были не нужны, так как от розовой воды её кожа итак была розовой как у младенца.

Затем она ещё раз посмотрелась в зеркало.

"Ладно, сойдет. Потом, когда Принц будет освобожден и доставлен сюда, я сумею и одеться получше, и все остальное сделать, как полагается. Надо будет оставить наброски карликам уже сейчас — пусть делают к моему приходу, ведь мне совершенно нечего одевать!"

Смотрясь в зеркало, Непобедимое Солнце даже рассмеялось — словно бы Оно готовиться не к смертельно опасной диверсии на территории противника, а собирается на свидание, бал или на свадьбу.

— ...А почему бы и нет? — вдруг поймало себя на мысли Непобедимое Солнце. — А зачем, собственно, откладывать? Наш брак может стать подлинным и до аннигиляции... Это даже будет и лучше, — и от этой мысли ей стало так весело, что она рассмеялась. Наконец-то её мечты близки к завершению! Ещё один шаг — и у неё будет всё — любовь, счастье, могущество, величие — и всё сразу и в полном объеме!

— Ваше Совершенство, необходимые мази мы составили, — раздался дребезжащий, робкий голос карлика Крума.

— Пора. Настало время действовать, — подумало Непобедимое Солнце и отправилось в Малахитовую комнату — превращать паукообразное животное в огненно-рыжую мантикору, чтобы отправиться на ней в путь.

Глава 23. Принц и Лили.

1.

Ещё Принц не закончил одеваться, а уже рыжая "мантикора", вытянув спину дугой и зашипев, забеспокоилась:

— С-с-с-с-скореее, с-с-с-с-скорее, Принц-с-с-с-с, чую, чую, погоня на хвос-с-с-с-сте!

Непобедимое Солнце подбежало к краю облака и прикоснулось пальцем к бесцветному камню Анализатора. Невидимые лучи прощупывали пространство на предмет излучения магической энергии. В западном направлении Анализатор определил слабую магическую активность и колдунья в очередной раз поразилась способности Азаила чувствовать такое без всяких приборов.

— Дорогой, нам пора, если нас здесь накроют, мы уже не отделаемся Островами Блаженных!

Принц вздрогнул от омерзения и ужаса при упоминании проклятых островов и первым вскочил на спину мантикоры. Сзади село Непобедимое Солнце, и Азаил — а это был именно он — взмыл моментально в небо и набрал самую большую для мантикор скорость — 80 миль в час — и взял курс на север — в Заморье.

Но преследователи не дремали. Уже через пару минут Непобедимое Солнце, достав зеркальце, увидела "на хвосте" погоню и настроение у неё упало. Они летели не на какой-то дохлой мантикоре — пропади пропадом этот дряхлый Азаил, который лететь нормально не может! — а на первоклассных белоснежных пегасах, грифонах и трехглавых гигантских орлах — порождениях Скалистых гор, прирученных феями. А у этих животных размах крыльев гораздо больше, чем у мантикор, применявшихся только для перелетов на ближние расстояния.

"Проклятье! — с досадой подумало Непобедимое Солнце. — Угораздило же этот патруль "ЖАЛА" прилететь именно на мантикорах!"

Расстояние между преследуемыми и преследователями стремительно сокращалось. Надо было что-то делать.

— Ну что ж, пригнись, дорогой, и крепко держи это животное за гриву, сейчас я им покажу, где раки зимуют! — хищно оскалившись, сказало Непобедимое Солнце, осторожно поворачиваясь задом наперед, чтобы быть лицом к преследователям.

— Только без жертв, умоляю тебя! — с тревогой проговорил Принц. — А вдруг там моя Фея? Да и вообще — довольно уже крови, Лили!

Лицо Непобедимого Солнца передернуло от досады, особенно при упоминании "моя Фея" и "Лили", но она не подала виду и, улыбнувшись во весь рот, ехидно сказала:

— Ну, конечно, как же я могу сделать больно "моей единственной подруге", дорогой! Особенно после всего того, что она для меня сделала! Это просто невозможно!

А после этого её лицо стало вновь серьезным и сосредоточенным, и она вся ушла в себя, на подготовку заклинания.

А в это время преследователи уже окружали преследуемых — несколько пегасов и грифонов с феями наверху уже заходили с флангов, пара орлов — сверху. Видно было, как феи подняли волшебные палочки и передавали друг другу лучи, которые, соединяясь, образовывали сеть, которую они собирались набросить на тихоходную мантикору. Беглецов решили взять живыми...

Бедняга Азаил выбивался из сил, чтобы прибавить скорость, но у него ничего не выходило.

— Эй, Азаил, приготовься маневрировать, слышишь? При такой скорости это наш единственный шанс! — прокричало сквозь свист ветра Непобедимое Солнце. — Я готовлю удар, но могу не успеть.

Азаил только рыкнул в ответ и кивнул своей роскошной рыжей гривой.

И действительно, закончив плести сеть, феи одновременно "выстрелили" ею сверху и с флангов.

Но они не на того напали! Азаил был не тупым животным, а умнейшим из всех врагов Триединой Премудрости! Опустив крылья лодочкой, он камнем упал вниз и заработал крыльями лишь в последний момент, сделав крутой вираж, так что едва не задел лапами поверхность моря. Наброшенные врагами сети схватили только воздух.

От резкого снижения у Принца перехватило дыхание и его едва не вырвало. В последний момент, у самого моря, он даже едва не отпустил гриву "мантикоры" и чуть не полетел кувырком в воду, но почувствовал, как его за пояс схватила рука Лили.

— Держись крепче, дорогой, не падай, ты мне ещё пригодишься, хи-хи! А ну, Азаил, идем на сближение, чем быстрее, тем лучше! Ату их! Ату! — и вовсю залилась победным кровожадным смехом.

Мантикора резко набрала высоту и ринулась прямо на преследователей, которые теперь собрались в одну группу, увидев, что их замысел с сетью провалился.

Каково же было их удивление, когда преследуемые вдруг сами превратились в преследователей и во весь опор неслись прямо на них. Непобедимое Солнце пересело так, чтобы смотреть прямо в лицо врагам. Она с наслаждением увидела, как приближающиеся лица фей выражают удивление и испуг от такого непонятного маневра. Они подумали, наверное, что у этих сумасшедших есть козырный туз за рукавом, который перевернет всю партию с ног на голову и, перетрусив порядком, принялись воздвигать защитные барьеры. Но было поздно!

Взмах рукой — и над головами фей появилась большая черная туча, ужасно пахнущая какой-то гадостью, о происхождении которой можно было только догадываться. Ещё движение, резкий хлопок, и поток коричневой зловонной жижи окатил горе-воительниц с ног до головы.

А мантикора вдруг, резко сделав крутой вираж в сторону, в результате которого Принц опять чуть не полетел "за борт" (если бы опять чья-то бдительная рука удержала его за пояс), и улетела восвояси. А феям только и осталось, что слышать удаляющийся торжествующий смех солнцеокой колдуньи...

— ...Ты уверена, что они действительно не полетят за нами? — с тревогой спросил Принц, до конца не веря в свое чудесное спасение.

— О чем ты говоришь, дорогой, я этих фей знаю, как облупленных! Они даже в военные походы с собой таскают раскладные ванные и разборные душевые кабинки, а тут, оказаться по уши в... — и залилась громким торжествующим смехом, который тут же подхватила лже-мантикора. — Теперь они пока не примут пару десятков ванн и душей, пока не переоденутся и заново не накрасятся и не завьют волосы — никуда не тронутся, уж мне поверь. Мы уже будем от них далеко-далеко...

— А как же блокада у Золотого Чертога? — встревоженно спросил Принц.

Непобедимое Солнце тут же перестало смеяться.

— А здесь надо подумать. Тут такой номер уже не пройдет. Там охраняют по-серьезному. — И надолго замолчала, телепатически переговариваясь с Азаилом о предстоящей операции.

2.

Прорываться решили ночью, точнее, под утро, когда всякая охрана, что феина, что любая другая, особенно крепко спит. А потому, приземлившись вечером на небольшой островок, всего пяти-шести милях от Заморья, они решили подождать здесь до трех часов утра. Феям и в голову не придет, что они у них под боком, а, с другой стороны, патрули обшаривают и сканируют анализаторами только берега Заморья — дальше, в море, феин карантин уже не распространяется.

Островок представлял собою обычный каменистый риф и назывался "Каменные Зубы". Две скалы, поднявшиеся вертикально вверх параллельно друг другу как два исполинских зуба, а между ними — узкая полоска белого морского песка — идеальное укрытие от преследования.

Здесь, опустившись на мягкий песок между двумя "зубами", при помощи нехитрой магии, Непобедимое Солнце наколдовало большой шатер из шелковой материи с шелковыми матрасами и подушками (она ведь все-таки оставалась феей, а потому не могла жить без комфорта). Потом — небольшой очаг с огнем (предварительно огражденный заклинаниями по отводу глаз) и, конечно же, ванную с розовой водой!

Конечно же, Непобедимое Солнце тут же прогнало Азаила:

— Так, животным тут не место — ты уж извини, Азаил. К тому же у тебя лучше получиться караулить — у тебя же такое развитое чутье!

Азаил недовольно рыкнул, но спорить не стал и улетел на самую вершину правого зуба — караулить. Там он по-кошачьи свернулся клубочком, сложил крылья как невинный голубок и задремал, как кошка, с полузакрытыми глазами и поднятыми "ушки-на-макушке" ушами, готовый в любой момент подскочить от самого незначительного шума.

А Принц с Непобедимым Солнцем, приняв по очереди ванную, развалились на мягких шелковых матрасах у наколдованного очага, попивая разогретое вино.

Полная луна уже была почти в зените, освещая море своим таким призрачным и романтическим светом. Ждать времени прорыва осталось всего пять-шесть часов, и Непобедимое Солнце стало немного нервничать.

А Принц, наоборот, от теплого соленого морского воздуха, загадочного серебристо-голубого света луны, легкого успокаивающего шума волн и теплого вина впал в какое-то каматозное состояние. На него нахлынули воспоминания...

Он вспомнил, как в такие же ночи они с Феей гуляли по берегу речки, смотрели на луну, обнявшись за руки, и слушали легкий шелест камыша и журчание воды. Как тогда было хорошо! Наверное, это самое счастливое время в его жизни, которое, увы, теперь так далеко, так далеко...

— О чем ты так задумался, дорогой мой Принц? — нетерпеливо спросило его Непобедимое Солнце, досадуя на то, что он совершенно не уделяет ей внимания, с самого приключения на облаке. — У тебя такое удивительное лицо, которое я не видела у других мужчин, с которыми имела дело...

Принц вопросительно взглянул на Лили.

— Просто когда ты смотрел на лунную дорожку на море, у тебя было такое мечтательное, отрешенное выражение лица и глаз, которое мне трудно передать. Ты как будто не от мира сего... Как будто ты вообще не из нашего мира... Не из Целестии, понимаешь? А мужчин, которых я знала, всех этих королей, герцогов, графов, рыцарей, которые домогались моей руки, их интересовала только власть, богатство и то удовольствие, которое может дать женская красота...

— Мне и Фея говорила то же самое, что и ты, Лили...

Непобедимое Солнце чуть не провалилось под землю с досады! Морской змей подери эту Фею! Она вонзила свои длинные тонкие пальцы в песок и крепко сжала их там, чтобы выплеснуть весь гнев туда, не дать ему проявиться.

А Принц, не замечая этого, продолжал:

— ...И это правда, я ведь не знаю, откуда я. Знаю, что я — принц, а откуда — не знаю, даже имени своего не знаю... Так меня Фея и прозвала — "Добрый Принц", а я себя — Безымянный Принц-без-Королевства, а точнее — без отца и без матери, без прошлого...

— Ну-у-у-у-у, это как раз поправимо, — лукаво меняя тему разговора, промурлыкала Лили. — Я легко могу это уладить!

— Правда?! — загорелся Принц и восхищенно, как ребенок, которому обещали показать новую, невиданную им ранее игрушку, посмотрел на Лили. — А моя Фея не смогла...

— Ну и не мудрено, — снисходительно улыбнулась Лили. — Она ведь девчонка совсем, а я многими тысячелетиями училась самой высшей магии и от первоклассных учителей, — она показала глазами вверх, туда, где свившись клубочком, дремала псевдо-мантикора-Азаил.

— Ты правда сможешь мне вернуть мое прошлое, вспомнить моих родителей, мое королевство? — чуть не хлопая в ладоши, вскочил на ноги Принц, забыв про вино, про лунную дорожку, про воспоминания о Фее...

— Конечно! Как вернемся ко мне, я легко тебе это устрою! Ну ложись же, куда подскочил?

Принц лег опять на шелковый матрац, но уже не сводил восхищенных глаз с Лили, а она торжествовала.

"Какие же все-таки дети эти мужчины, как их легко провести!" — подумала она. — "Хоть Принц и не такой, как остальные в чем-то, а в чем-то — совершенный простак, как и все".

— А ты, Лили, хотела бы вспомнить своего отца? И найти свою маму, которую ты видела тогда в зеркале?

— Хотела бы... — тихо сказала Лили и в её глазах показалась влага.

— Ты плачешь, бедняжка... Я впервые вижу тебя такой, Лили... — удивленно сказал Принц и прикоснулся к её мягким белым щекам, утирая слезинку.

— Какой такой? — посмотрела Лили ему прямо в глаза.

— Ну... такой... Ты ведь обычно сильная, воинственная, властная, сколько тебя помню. Мне даже иной раз не по себе было с тобой — кажется, что вот-вот превратишь меня в какую-нибудь жабу или кролика...

— Тебя? В кролика? — Лили расхохоталась и перевернулась на спину. — А что — это идея! Превратить тебя в кролика, посадить в клетку — и хлоп! — закрыть — и не убежишь больше! Будешь есть травку, будешь ручным, как домашний зверек, тогда и выпустить можно! — И опять залилась смехом.

Принц покраснел от гнева и выпалил:

— О, Создатель, как же вы все мне надоели, феи! Ну что вы за народ такой, а-а-а? Ну почему вы не можете быть просто женщинами?! Почему вы не можете относиться к мужчинам по-человечески?! Почему вам все время надо кем-то помыкать, кем-то управлять, кого-то опекать! Ты вот воюешь с ними, а сама — такая же, ничем не лучше!

И, махнув рукой от досады, он повернулся и ушел на берег, навстречу ласково лепечущему морю, такому тихому и нежному, по которому рассыпались миллионы серебристых искорок.

Лили поняла, что маска слишком рано слетела с её лица, и весь её тщательно продуманный план грозил рухнуть.

Снова на её лице легкая печаль, снова глаза наполнились слезами, а из груди послышались всхлипы.

И Принц не выдержал! Он вновь подошел к костру и обнял Лили за тонкие хрупкие плечи.

— Ну что ты, обиделась? Я не хотел, правда...

— Я знаю, добрый Принц, знаю... Ты никого никогда не обижаешь, ты добрый... Знаешь, пока ты спал, помнишь, первую ночь в моем Чертоге, я ведь всю ночь сканировала твою память, я знаю о тебе все... Знаю, как ты разговариваешь с деревьями и цветами, как играешь в догонялки с зайцами и белками в лесу, знаю даже, как ты вытащил занозу из лапы медвежонка. Я тогда сразу поняла, что ты именно тот, кто должен был придти ко мне — странник не из нашего мира... — полушепотом говорила Лили, и голос её был таким же мягким, таким же нежным, как шепот волн, лизавших белый морской песок всего в десяти шагах от очага.

Принца усыплял этот голос и он ощущал в теле сладкую истому, слабость во всем теле, какую чувствуешь обычно на пляже, когда тебя пригревает жаркое летнее солнце. Хотелось лечь и лежать вечно на мягких перинах и ничего не делать.

Ещё мгновение — и Принц лег на шелковый матрац и блаженно закрыл глаза. А тонкие белые руки Лили мягко прикоснулись к его волосам, а потом — к щекам, её розовые губы коснулись его губ. Принц отчетливо увидел перед собой лицо Феи — такое красивое, такое желанное, такое любимое. Она раскрыла объятия и, широко улыбнувшись, позвала его к себе:

— Ну, где же ты опять блуждал, дорогой? Ну почему тебе не сидится дома? Я совсем уже заждалась тебя, ведь уже давно пора спать!

— Прости меня, Прекрасная Фея! Я просто заблудился и никак, ну никак не мог найти дороги домой. Я так скучал по тебе, любимая!

И Принц бросился со всех ног через длинный зеленый луг, усыпанный ромашками и одуванчиками, прямо в объятья любимой Прекрасной Феи. Но эти объятья были такими странными, такими бесконечными... Он все никак не мог добраться до них, продолжая падать, падать и падать в какую-то бездонную глубокую черную, но такую манящую неизведанными наслаждениями пропасть.

3.

— Вс-с-с-с-тавайте-ссс, вс-с-с-с-с-тавайте-ссс, леж-ж-ж-ж-жебоки, вс-с-с-с-с-тавайте-ссс! Луна уж-ж-ж-ж-ж-е закатилас-с-с-с-сь! Вс-с-с-с-ставайте-ссс! — "мантикора" нетерпеливо ходила из стороны в сторону, как лев в клетке и все норовила лизнуть своим большим розовым языком обнаженную спину лежащей Лили, но не решалась.

Лили лежала с Принцем на шелковом матраце, намертво обняв его за плечи. Лицо её светилось от счастья. Оно было таким спокойным, таким нежным, таким женственным, таким... человечным, сказал бы Принц, если бы увидел её со стороны. Даже Азаил удивился, хотя, как всегда, не подал вида. Если бы он не знал, что эта молодая женщина — Непобедимое Солнце — он бы сам никогда в это не поверил.

— Вс-с-с-с-ставайте-ссс, вс-с-с-с-с-тавайте-ссс, с-с-с-с-сони! Опоз-з-з-з-даем-ссс! — и, не выдержав, лизнул все-таки спину Лили.

Та медленно, с легким стоном открыла глаза и разжала свои объятия. Потом она повернула свое влажное от слез счастья лицо на источник раздражения и несколько мгновений непонимающе смотрела на него. Когда же память окончательно вернулась к ней, лицо её моментально приняло другое выражение — стало жестким, серьезным, воинственным, волевым.

Она моментально вскочила, по-военному быстро оделась, успев при этом посмотреться в зеркало, поправить прическу и подкраситься кое-где там, где краска стерлась. Почле чего она повернулась к Принцу и, подергав его игриво за ухо, нежно сказала:

— Подъем, мой добрый Принц, у нас мало времени! Нас ждет прорыв!

Принц повернулся на спину и, медленно открыв глаза, сквозь сон произнес:

— Какой ещё прорыв, дорогая? Мы ведь... — тут он увидел перед собой лицо Лили.

— Лили?! О, Создатель!

Но Лили было уже не до нежностей. Она бросила охапку одежды на Принца и властно и быстро сказала:

— Быстро одевайся! Луна уже зашла, а нам ещё лететь! Бой будет жарким, — и повернулась к Принцу спиной, чтобы его не смущать.

Принц второпях оделся, и удивленно моргая, невыспавшимися глазами подошел к мантикоре.

— Садись назад, я вперед, мне придется много работать руками — охрана там серьезная, — и вновь хищная улыбка на губах и хищный блеск в глазах — настоящая львица перед прыжком!

Принцу стало не по себе от её голоса и выражения лица, но он подчинился.

Мантикора взлетела и быстро набрала высоту, а Принц печально посмотрел вниз, держась за пояс на таллии Непобедимого Солнца — на удаляющийся вниз пляж. Смутные воспоминания о проведенной ночи стали прорываться в его сознание. А глубоко в груди созрело осознание того, что на этот остров он больше никогда не вернется, но помнить его будет отныне всю жизнь.

Тьма была непроглядная, хоть глаз выколи! Луна зашла, звезды закрыли тучи, а до рассвета было ещё далеко. Мантикора прорезала, как корабль — волны, потоки холодного предрассветного воздуха, ветер свистел в ушах. Принц держался за ремень на таллии Лили, а Лили — за гриву мантикоры. Её светлые волосы развевались от ветра, но лицо выглядело отстраненным, она была всецело погружена в какие-то свои, недоступные для человека мысли. Губы сжались в тонкую ниточку, говоря о той боевой решимости, которая копилась в её непокорном, мятежном сердце.

Им удалось без всяких приключений миновать побережье Заморья и Пустыню Желаний. Слежки здесь не было. Но, пролетя над пиками Скалистых гор, мантикора заворчала.

— Чую, чую, чую... белобрыс-с-с-с-сые здес-с-с-сь... Готовят нам з-з-з-з-з-зас-с-с-с-саду-ссс... Чую, да-ссс, чую...

Мантикора резко снизила скорость у высокой скалы, которая преграждала им дорогу. Лили прильнула к уху мантикоры и прошептала:

— Они с другой стороны... Ждут нас... Я тоже их чую... Они готовят удар на уничтожение... Игры закончились...

— Да-ссс, госпож-ж-ж-жа, бой будет ж-ж-ж-ж-ж-жарким-ссс...

В этот момент с левой и правой стороны скалы и сверху по направлению к ним полетели эфирные аватары — с десяток летучих обезьян и столько же мантикор — феи не хотели подставляться попусту.

Но Непобедимое Солнце уже приготовила свой удар заранее.

Воздух вокруг путников задрожал, все сильнее и сильнее, а потом вдруг сгустился и принял форму всех троих — такой же темный мантикор, такая же девушка впереди и юноша сзади, только абсолютно черного цвета, как тень.

Щелчок пальцами, и призраки взлетели, стремительно набирая высоту, прямо по направлению к Золотому Чертогу. Аватары тут же бросились за ним и, не медля ни секунды, нанесли удар. Сразу десяток ослепительных огненных шаров ударили в темные фигурки, раздался громкий взрыв такой силы, что задрожали окрестные горы и несколько крупных камней скатились в безымянные бездны.

А мантикора в тот же миг рванула в другую сторону и понеслась что есть сил, огибая пик справа.

Но не тут-то было! Фей, как оказалось, не так легко провести!

Стоило им обогнуть пик и вылететь на открытое пространство, как сверху на них обрушились новые полчища. И тут уж было не до игр в кошки-мышки!

— Гони, Азаил, гони, иначе мы пропали! — закричала сквозь вой неистового ветра Лили, одновременно ставя насколько только возможно сильный магический щит — и вовремя!

Ещё парочка шаров разорвались над ними, натолкнувшись на только что поставленный щит.

Хотя мощные бомбы не нанесли им не царапинки — все-таки какой сильной колдуньей была Непобедимое Солнце! — но мантикору перевернуло несколько раз в воздухе и она едва не врезалась в другую скалу, вовремя, впрочем, свернув вправо. А вслед ей уже неслись новые шары и молнии, бомбардировавшие путников словно град. Попадая в скалы, они отрывали огромные куски породы, взрываясь, наполняя неистовым гулом горы, а вспышки от взрывов, как огни фейерверков, освещали путь в кромешной тьме.

Мантикора совершала просто чудеса высшего пилотажа. Она то падала камнем чуть ли не на самое дно пропасти, взлетая лишь в самый последний момент, то летела вертикально вверх до самых облаков, то резко бросалась в стороны, совершая самые немыслимые виражи, недоступные обычному животному. Азаил знал свое дело! Без него они давно бы уже погибли...

А Лили, намертво сомкнув посиневшие губы и скрежеща от напряжения зубами, все держала и держала защитное поле, хотя по меловому цвету лица и испарине, а потом и по струйкам крови из носа и ушей, было ясно, с каким трудом ей это дается!

Принц же от такой дикой гонки, от всех этих штопоров и крутых пике, сумасшедших виражей и оглушительных слепящих взрывов вообще потерял чувство реальности. Его жутко тошнило, его сердце все заледенело от ужаса — ведь высота была страшная! -, на некоторое время он даже оглох. Он еле держался за пояс Лили и несколько раз чуть не вывалился в бездну, но какая-то невидимая сила его удерживала на спине мантикоры — он сидел на ней, как приклеенный.

Так, бешено маневрируя, мантикора под непрерывным обстрелом со всех сторон, тем не менее продолжала упрямо лететь к Золотому Чертогу, чьи вершины уже показались вдали.

Но впереди путников ожидало самое страшное. Прямо навстречу им уже летели новые твари — огромная плотная цепь из каких-то летающих то ли осьминогов, то ли пауков. Огромные черные твари со множеством щупалец и все эти щупальца жадно потянулись к летящим путникам — и миновать их было невозможно.

— Ну-ка, дорогой, пригнись, сейчас будет жарко, — лихорадочно облизывая губы, прокричала сквозь пронзительный вой ветра Лили, а потом подняла магический жезл и прокричала что-то на непонятном языке.

В ту же минуту над тварями сгустилась огромная туча, раздался гром и ударила гигантская молния, попав прямо в центральную тварь. Раздался громкий хлопок, тварь вспыхнула голубым пламенем, громко взревев полетела на дно ущелья.

А мантикора полетела прямо в образовавшуюся брешь. Сразу с десяток щупалец потянулись к ним, но Азаил знал свое дело! Совершенно дикие виражи вниз, вверх, влево, вправо, опять вниз... Принца болтало как тряпичную игрушку и если б не предусмотрительно наложенное на него заклинание, от раз десять бы сорвался в пропасть. А Лили только торжествующе, демонически смеялась, и от её смеха у Принца леденела в жилах кровь.

Последний вираж, и Азаил, прорвав кольцо спрутов, вырвался на свободу, а сами спруты стали рваться на куски от попадавших в них снарядов, предназначавшимся беглецам.

Золотой Чертог был уже совсем рядом, невооруженным глазом можно было увидеть то самое плато на вершине Золотой Горы, где стояла Золотая Башня.

Но не тут-то было! У самого плато уже стояла целая армия фей, держащих друг друга за руки, как в каком-то чудовищном смертоносном хороводе, а среди них — сама Триединая Премудрость собственной персоной.

Мантикора всхрапнула от неожиданности, а Лили только громче засмеялась, и её хохот стал просто безумным:

— Эй, гони, Азаил, гони, ату её, ату!!! Спускай собак на зверя, пусть бегут! Ату её, ха-ха-ха!

И мантикора с решимостью отчаянного безумца летела прямо в центр цепи, прямо на Триединую Премудрость... и остановить её уже было невозможно...

Принц выглянул из-за плеча Лили и увидел Их — три бесстрастных, возвышенно благородных и по-королевски величественных Лика с золотыми обручами на головах — они смотрели гордо, спокойно и решительно прямо на них. А Лили заводилась ещё больше, всё её тело тряслось от безумного и страшного смеха.

А ещё Принц увидел Её... свою Фею. Она стояла справа от Премудрости в цепи. Её лицо было бледно, веки опухли от слез, а глаза... Нет, Принц не мог в них смотреть, это было слишком... Не мог...

— Остановись, безумная! — закричала во весь голос Фея. — Отдай мне моего Принца!

Но ответом ей был лишь безумный смех колдуньи.

Её тоненький пальчик указал прямо на Премудрость.

— Ату, Азаил, ату её!

И ТОГДА ФЕИ НАНЕСЛИ УДАР!

Чудовищное огненное облако, образовавшееся из тысяч огненных нитей, стремительно полетело навстречу беглецам, грозя во мгновение ока распылись их на кварки. Спастись от такого удара не представлялось возможным — в считанные доли мгновения, который, казалось, превратились в вечность, это поняли сразу все — и Азаил, и Лили, и даже Принц.

Но тут произошло нечто невообразимое, то, что потом, спустя многие годы, Принц и сам мне не мог толком объяснить.

Вдруг между огненным облаком и мантикорой встал какой-то колоссальный человек, весь вылитый из слепящего огня, с огромными крыльями, напоминавшими скорее языки пламени за спиной, с огненным мечом и щитом. У этого человека не было лица. Он был весь соткан из огня.

Он поднял свой меч и свой щит — огненное облако ударило в щит и остановилось, затем последовал удар по облаку мечом — и оно распалось на миллиарды огненных искр, которые упали на дно Ущелья. И в тот же миг солнечный колосс исчез, как будто его и не было.

А мантикора, как ни в чем не бывало, пролетела поверху магической цепи фей и оказалось уже на территории Золотого Чертога, защищенная покровом из тысяч магических зеркал, готовых спалить любого чужака, который осмелится пересечь незримую черту

Мантикора камнем упала на лужайку, прямо возле врат Золотого Чертога. Принц мешком свалился с её спины, тяжело и хрипло дыша, весь мокрый от пота. В таком же состоянии была и Лили. Да и мантикора, вывалив свой длинный розовый язык из пасти, была не в лучшем состоянии.

А феи, как стая рассерженных пчел из растревоженного улья, роями летали вокруг, не в силах перешагнуть невидимую черту Цитадели Непобедимого Солнца, тщетно посылая проклятия по адресу ускользнувших из рук беглецов. И лишь одна из них порхала неподвижно. Было видно, как она скрестила руки на груди и смотрела в одну точку — туда, где лежал, не в силах придти в себя от кошмарной гонки, задыхающийся Принц. И еле заметным движением она послала ему воздушный поцелуй.

4.

Первый день Лили и Принц отсыпались, благо, что за неприкосновенностью границ Золотого Чертога следить не было необходимости. Все колдовские зеркала автоматически настроены на поражение любого чужака отраженной в триллионы крат солнечной энергией. Так что возможность фронтальных атак на цитадель Непобедимого Солнца была полностью исключена.

А на второй день Принц нигде не мог отыскать Лили. Впрочем, он этому совершенно не удивился. Она имела свойство внезапно пропадать и внезапно появляться, и он к этому привык.

Но когда он не нашел её и на третий день, Принц изрядно забеспокоился. Он обыскал все залы и комнаты Чертога, зашел даже в секретную лабораторию, но Лили нигде не было. Тогда он вышел в Золотой Сад, чтобы подышать свежим воздухом и тут, в самом конце Аллеи Влюбленных он её и нашел.

Лили не скрывалась. Она сидела на лавочке спиной к Принцу и что-то тихо напевала под нос, какую-то детскую песенку, перебирая в своих тонких миниатюрных ручках золотые листья. Рядом чирикали золотые канарейки, бегали по ветвям золотые попугаи и мартышки, но Лили не обращала на них внимания — она только перебирала листья и пела... что-то нежное, детское, какой-то стишок про природу, про травку и про игривых маленьких зайчат, резвящихся на солнышке.

Принцу стало не по себе. У него даже мелькнула мысль о том, а не сошла ли Лили с ума от последних событий?

Он едва не на цыпочках подошел поближе, не желая себя обнаружить, но Лили, не оборачиваясь, сказала:

— Я рада тебя видеть, дорогой. Хорошо ли ты провел эти дни без меня? Не скучал ли? — в её голосе послышалась попытка усмехнуться, но усмешка вышла больно уж грустной.

— Лили, я не понимаю, почему ты от меня прячешься уже четвертый день подряд? Может, я обидел тебя?

— Да нет, дорогой, — все так же, не поворачиваясь к нему лицом, ответила Лили. — Ты здесь не причем. Это я боялась быть слишком навязчивой...

На этот раз Принц не выдержал.

— Ну, все хватит! Я больше так не могу! — он решительно подошел к Лили, резко взял её за руку, притянул легкое, воздушное тело феи к себе и крепко обнял. Она не противилась, безвольно и мягко, как тряпичная кукла, отдавшись его объятиям.

Но едва лишь Принц обнял Лили, как почувствовал что-то странное. Как будто что-то уперлось — твердое и упругое — в его живот.

Он быстро отстранился от Лили и посмотрел вниз... От удивления у него закружилась голова, он почувствовал себя дурно.

У Лили был виден довольно объемистый живот, выпирающий из-под тонкой золотистой шелковой туники. Даже ремня с эмблемой солнца, который всегда скреплял тунику на тонкой таллии Лили, теперь не было, чтобы не стеснять живот.

— Ч-что это? — указывая дрожащим пальцем на живот, еле слышно прошептал Принц.

Лили тут же вышла из каматозного, задумчиво-печального состояния, в котором до сих пор пребывала, моментально превратившись в ту, прежнюю, Лили, какой она была всего четыре дня назад. На её зазмеилась язвительная улыбка, взгляд стал стальным и холодным:

— А как ты думаешь? Или ты забыл, что мы с тобой делали на "Каменном Зубе"?

Принц тут же покраснел как рак и уставился на кончики своих сандалий. Некоторое время ему не хватало дыхания, и он открытым ртом захватывал воздух, как рыба, выброшенная на берег, не в силах произнести ни слова. Лили же испытывающе смотрела на него, слегка прищурив глаза, с легкой издевательской улыбкой, как бы говоря этим: "Ну что ты теперь на это ответишь, папаша?"

Наконец, Принц совладал с собой и произнес дрожащим голосом:

— Но... это... невозможно... немыслимо... ведь прошло... только... четыре дня...

— Очень даже возможно, мой дорогой Принц, очень даже... четыре дня за четыре месяца — все логично. Через пять дней я уже рожу нашего маленького сынишку, уже через пять дней...

— Но как?! Даже феи не могут ускорить срок беременности, это невозможно! — Принц от удивления сел на соседнюю лавочку, под другим золотым деревом, словно боясь соседства с Лили и обхватил руками голову, как будто боясь, что она свалится у него с плеч, нарушив все законы природы, также как их нарушила Лили.

Но Лили, прекратив издеваться, вдруг снова стала квелой и грустной, как и раньше, в начале беседы. Она тихо подошла к лавочке Принца, села с ним рядом и тихо-тихо погладила его по волосам:

— Дорогой Принц, любимый мой... Поклянись мне, дорогой, прямо здесь и сейчас, поклянись перед этим голубым небом, поклянись перед этим горячим солнцем, поклянись перед этой горой, поклянись мне, что когда я умру, ты не отдашь ИМ моего маленького сынишку, ДАЖЕ ЦЕНОЙ СВОЕЙ ЖИЗНИ не отдашь?! Ты не допустишь ИМ сделать из него "овоща" или трутня, как из других! Поклянись мне тут же, не сходя с этого места, поклянись! — С каждым разом голос Лили становился все громче и сильнее, и под конец она уже почти кричала и трясла его за плечи, но Принц все так же испуганно держался руками за голову, лицо его стало бледнее мела.

А Лили продолжала, уже громким и властным голосом. Она встала со скамейки и, стоя перед лицом Принца, так что его глаза прямо смотрели на её объемный живот:

— Ну, будь же мужчиной хотя бы сейчас, Принц! Поклянись мне, что мой сын им не достанется! Что он станет настоящим мужчиной, а не племенным скотом или домашним животным, что он станет магом, великим волшебником как Азаил или великим воином, как Роланд Древний. Поклянись! Или ты никогда не получишь моего сына даже на руки! Ну!

И тут до Принца, наконец, дошел смысл её слов. И это сразу вывело его из шокового состояния. Он вскочил и широко раскрытыми от страшной догадки глазами посмотрел на Лили, взял её за хрупкие тонкие плечи и слегка потряс её:

— Ты... ты.... Ты... умирать что ли собралась, Лили? Ты что, с ума сошла, дорогая?

Но на этот раз роли их поменялись. Решимость опять покинула Лили и глаза, вдруг загоревшиеся было бойцовским хищным огнем, затянулись паволокой. Она тоскливо вздохнула, опустила руки и голову и отвернулась от Принца в тщетной попытке скрыть свои слезы.

— Я умираю, мой дорогой, мой любимый, Принц, я умираю... День за месяц, день за месяц, день за месяц...

— Что ты такое говоришь, Лили?! Ты что — заболела чем-то?!

Но Лили повернулась опять к Принцу, обняла его и присев на скамейку под раскидистым золотым дубом, хлопнула рядом ладошкой, приглашая сесть и его. Принц сел. Она тихо взяла его ладонь в свою и тихо её гладила, а слезы катились по её щекам крупными горошинами.

— Лили, ответь мне, что с тобой? Что все это значит?

— Просто я беременна, а ты знаешь, что у беременных женщин всякое бывает — то в слезы, то в смех, то их тошнит, то тянет на разные лакомства... Это обычно... — и она горько улыбнулась своей нелепой попытке шуткой оттянуть неизбежное признание.

— Лили, я жду! — и Принц с глазами, полными боли и тревоги, взглянул в глаза Лили, и она впервые не выдержала взгляда.

— Ты ведь знаешь, Принц, мы, феи, молоды и красивы не просто так... Мы такие, пока мы пьем соки и едим сладкую вату из розовых облаков — источника нашей силы. У меня её нет... и не будет, а потому я стремительно начинаю стареть — день за месяц, день за месяц, день за месяц...

— Но...

— Раньше я была слита с Потоком и получала силу оттуда, к тому же я не имела тела...

— Но почему тебе понадобилось это тело, почему???

— А ты до сих пор не догадался, глупый? — Лили посмотрела ему прямо в глаза.

В воздухе повисла долгая пауза.

— Ты сделала это ради меня?! — с ужасом отшатнулся от неё Принц как от зачумленной.

— Ради тебя... и ради ребенка... — тихо сказала Лили. А потом, вдруг пронзительно и хищно взглянув в глаза Принцу, почти прошипела, как змея: — Да, ради тебя и ради ребенка я убила двух фей, а одну превратила в летучую мышь!

Принц закрыл лицо руками и застонал, опустившись на колени.

— Впрочем, — опять тихо и спокойно произнесла Лили, — они уже отомщены, потому что я умираю... и отвратить мою смерть не может уже ничто. Я знала об этом и пошла на это... ради тебя... ради сына... Вот поэтому-то я так быстро толстею и так быстро рожу ребенка — день за месяц... Не правда ли, очень удобно? Сколько можно малышей за год нарожать при такой скорости, а? — И Лили сквозь силу засмеялась. — Хоть что-то полезное в этом есть...

А потом она встала рядом с Принцем и опустила ручки ему на голову и стала мягко поглаживать его волосы, мысленно произнося успокаивающие заклинания:

— Тише, тише, любимый, ты здесь ни при чем... не вини себя... А о ребенке не узнает никто, даже твоя Фея... — Лили горько улыбнулась. — Он будет мой, и только мой! В конце концов, за эти десятки тысяч лет одиночества я заслужила себе право на ребенка, не так ли?

Мысль о ребенке придала сил Лили. Она отвернулась от Принца и подошла к самому краю аллеи, заканчивавшейся обрывом — там, где внизу виднелась покрытое белым туманом Ущелье. Холодный горный ветер всколыхнул волосы на её голове. Она раскрыла руки навстречу ветру, словно намереваясь взлететь и жадно вдыхала в свои легкие этот ни с чем не сравнимый бодрящий аромат гор — аромат дикой силы и свободы, который ведом только горным орлам, а глаза её, ничуть не щурясь, открыто смотрели на палящее полуденное солнце, как тогда... много тысяч лет назад... Но теперь солнце не вызывало ненависти у Лили. Нет, теперь Лили было чем гордиться перед солнцем. Пусть оно красивее и могущественнее Лили, но зато теперь у Лили есть он, есть её собственный сынишка, который уже начал жить в её чреве и совсем скоро появится на свет, и которого нет у солнца — и никогда не будет!

— Да, я заслужила это право. И я рожу его, и он будет великим волшебником и воином, и совершит множество великих подвигов и увенчает себя бессмертной славой! Да! Я посвящу его вот этому горячему Солнцу, что смотрит на меня! Я так и назову его — Светоносец, Люцифер, по-нашему, — и он принесет этому миру свет и отомстит за меня моим врагам! — голос Лили усиливался, становился все громче и громче, а последние слова она выкрикнула во всю мощь своих легких и сделала угрожающий жест небу, с которым она продолжала внутренне спорить.

— Да! — продолжала кричать Лили. — Он низвергнет с престола проклятую обезумевшую "Премудрость", он сам станет править вселенной и все будут жить вечно и счастливо и свободно! Он будет вечным королем Подсолнечной вселенной, а преображенный Азаил будет его мудрым наставником! Да, — последнее слово Лили сказала, уже успокоившись, тихим голосом.

От её крика Принц пришел в себя и с ужасом слушал эти безумные слова. Он подбежал к Лили и схватил её за плечи и несколько раз сотряс:

— Одумайся, безумная! Что ты говоришь? Ты разве не знаешь, что материнское благословение, особенно у фей, может сбыться? Безумная! На что ты обрекаешь моего сына! Замолчи, немедленно!

— И не подумаю! — оттолкнув от себя Принца, закричала Лили. — И не подумаю! Это мой сын, мой и только мой! И если он не поступит так, как я говорю, я прокляну его, пусть его жизнь тогда будет горше смерти!

— Замолчи! Замолчи! — бросился Принц к Лили и, схватив её, зажал ей рот. Но Лили не противилась. — С ума сошла, глупая!? Ну? Пойдем отсюда, здесь холодно, — уже почти ласково сказал Принц, как будто бы говорил с малым ребенком. — Тебе надо беречь себя, ребенок может пострадать...

Принц вдруг взял Лили на руки, как ребенка, и понес её назад, вглубь аллеи и вновь посадил её на скамейку. Он взял её руки в свои и несколько раз поцеловал их, а потом, держа её ладони в своих и глядя ей прямо в глаза, так нежно и так кротко, тихо сказал:

— Бедная, бедная Лили, о, Создатель, как же я люблю тебя! Как я не хочу тебя потерять, и моего маленького сына тоже! Хоть ты и не хочешь отдавать мне ребенка, но я его отец, и я тоже могу дать ему свое благословение...

— И какое благословение ты ему дашь? — с любопытством взглянула на него Лили.

— Я хочу, чтобы мой сын не обагрил свои руки чужой кровью, чтобы он был добрым волшебником и все свое искусство направлял на помощь нуждающихся, страждущих и обидимых, тех, кто слабее его... — с этими словами он осторожно положил ладони на живот Лили. — Слышишь меня, карапуз?

Вдруг ребенок дернулся во чреве матери.

— Слышишь?! Слышишь?! Он мне отвечает! — в восторге закричал Принц и торжествующе взглянул на Лили. Их взгляды встретились.

Этот миг Принц запомнил потом на всю жизнь. Никогда, никогда больше он не видел Лили такой, вплоть до самой её смерти...

Взгляд её больших голубых глаз был такой человечный, такой женский, такой материнский... Её умиротворенное лицо источало волны любви и нежности, от которых у Принца закружилась голова. Он поддался порыву чувств и поцеловал Лили.

А потом они вместе возвращались в Золотой Чертог. Он держал её за руку и то и дело нежно поглядывал на её живот, в котором уже жило существо, которое потом назовет его отцом.

— Сколько у нас осталось ещё времени, Лили?

— Посчитай, это несложно, — пожала плечами Лили. — В течение года я постарею на 12 лет. Через год мне будет за 30 — по людскому счету. В общем, в целом могу протянуть 5-6 лет, не больше...

— Лили, а что если ты, родив малыша, войдешь опять в Поток? Подумай сама, ты остановишь процесс старения и будешь в безопасности — феи ведь не сунутся сюда, а? — Принц остановился и крепко сжал руки Лили, глядя ей прямо в глаза. — Уйди в Поток, я тебя умоляю, стань...

— ...Прежней? Ты это хотел сказать, любимый? Стать беспощадным, жестоким, властным Непобедимым Солнцем, которое жарит и палит все вокруг и все превращает в бездушную мертвую пустыню, пустыню, усыпанную ЗОЛОТЫМ песком... Не так ли, любимый? Ты этого хочешь?

— А ты? Чего хочешь ты, Лили?

— Запомни, дорогой, на будущее — никогда не спрашивай у женщины того, чего она хочет, — лукаво улыбнулась Лили, хитро посмотрев на Принца, — это опасно, ведь может статься, тебе придется потом это желание исполнять...

— Не время для шуток, Лили! Надо что-то решать! Чего хочешь ты?

— Я хочу того, чего ты мне можешь дать только если я вновь стану Непобедимым Солнцем, а я им быть больше не хочу. Я хочу умереть женщиной, настоящей женщиной и матерью, а не золотым бездушным чудовищем!

— Лили, хочешь, я сам отправлюсь в Поднебесье и потребую, чтобы тебя допустили в Сообщество фей, накормили тебя этой проклятой ватой, чтобы ты стала прежней феей!

— Дурачок... Неужели ты так до сих пор ничего не понял? — она ласково потеребила мочку его уха и поцеловала в щеку. — Это невозможно. Я так долго нарушала Закон Равновесия, что пришло время возмездия. Маятник качнулся в мою сторону и он же меня и похоронит... Слишком много крови, много зла на моих золотых руках! Я должна понести за все это ответственность... Я только хочу... только хочу... — её тонкие плечи задрожали от рыданий, — чтобы... этот... откат.... Не... похоронил.... Со мной... и моего... маленького... малыша... — Больше она уже говорить не могла.

А Принц, проглотив горький комок, сухо сказал:

— Я позабочусь о нем, Лили. Я клянусь тебе — в руки фей твой сын не попадет! — и с этими словами он встал на колени перед Лили и, обняв её за такую широкую теперь таллию, прижался щекой к её большому животу, и ему показалось, что там, в глубине, он услышал ещё один маленький ударчик крошечного кулачка.

Глава 24. Маятник качнулся.

1.

Заседание Верховного Тайного Совета Сообщества проходило как никогда бурно. Даже Триединая Премудрость не решалась прекратить шум. Казалось, весь Зал Собраний превратился в кипящее бурное море, рев которого ничто не способно было заглушить. Феи друг другу что-то кричали, что-то доказывали, ожесточенно жестикулировали, и разобраться в этом хаосе было совершенно невозможно.

— Тише, сестры, тише! Прекратите этот базар! Вы же феи, а не уличные торговки! Прекратите! — закричала во всю мощь, на которую была только способна, Жемчужно-Белая Её Верность, Старшая Сестра "ЖАЛА".

Но лишь после седьмого или восьмого окрика, шум стал понемногу стихать — и то только потому, что спорщицы утомились.

— Я понимаю, сестры, что все мы удивлены и ошарашены от происшедшего, но давайте будем обсуждать это спокойно, цивилизованным образом, как и подобает феям!

Феи действительно успокоились и приготовились слушать, усевшись на свои места на трибунах.

— Итак, сестры, я, по благословению Их Премудрости, — с этими словами Жемчужно-Белая благоговейно поклонилась Восседающим на Престолах, в ответ получив благословляющий ответный поклон всех Трех, — выступаю перед вами от Их Имени, да будет оно трижды благословенно во веки!

— Итак, сестры, мы были свидетелями ужасного и потрясающего происшествия. Непобедимое Солнце, каким-то удивительным образом завладев телом одной из наших сестер, о гибели которой и её соратниц мы бесконечно скорбим... — тут Жемчужно-Белая закатила глаза горе, набожно сложив руки на груди, также поступили и все сидящие на трибунах феи. — Так вот, коварно завладев её телом, она сумела устроить дерзкий побег своему любовнику... — при слове "любовник" по всему залу прокатился ропот осуждения, а Фея, сидевшая в первом ряду, на одном уровне с Перворожденными, чуть не провалилась со стыда под трибуну, — ...из места лишения свободы, а потом СОВЕРШЕННО НЕВЕРОЯТНЫМ образом совершить безумный прорыв обратно в свою, к сожалению, до сих пор неуязвимую для нас цитадель. При этом она сумела В ОДИНОЧКУ — да, сестры, В ОДИНОЧКУ, — отразить каким-то неведомым для нас образом всю совокупную мощь Сообщества фей — совершенно неслыханное от сотворения мира дело!

И вновь трибуны сотряс шум, поглотивший голос выступающей.

— Тихо, сестры, тихо! Тишина! Так мы вообще до самой ночи не придем ни к какому решению, тихо! — И только когда феи опять успокоились, Жемчужно-Белая продолжила:

— Возникает вопрос — что же нам делать? Могущество этого чудовища возросло до неимоверной степени, так что мы и напасть на него не можем и уйти отсюда, оставив этому могуществу лежать под спудом, мы тоже не можем — в любой момент оно нанесет сокрушительный удар по нашему миру, нашему любимому миру, на Порядок и Процветание которого мы в течении стольких тысячелетий положили столько сил, мир, который был доверен нашему попечению Самим Создателем, да будет имя Его благословенно! — И опять Жемчужно-Белая набожно подняла глаза к небу и сложила руки в молитвенном жесте.

Опять волна возмущения, но в этот раз недолго. Ибо сквозь шум пробился резкий тонкий голосок феи в золотистых одеждах 2-го ранга:

— Я, конечно, не знаю, сестры, как этой безумной удалось отразить наш совокупный удар, но зато, сестры, я знаю, что когда я сидела в Командном Центре и управляла своим аватаром, нанося по ней прицельные удары...

Фея на мгновение замолчала. В Зале Собраний на Летающем Облаке воцарилась тишина. Только отдаленное чириканье птиц нарушало совершенное безмолвие. Фея смотрела куда-то вдаль, и как бы вспоминалаподробности этой погони: вот летящая мантикора, вот человек, держащийся за пояс ведьмы, а вот сама она — вот развеваются на ветру её волосы, вот горят от возбуждения её глаза, вот её воздетая в угрожающем жесте рука, вот...

Да, вот — струйки крови, хлеставшие из ушей и носа и капающие прямо на золотистую тунику, оставляя на ней отвратительные красные пятна...

— Да, сестры, я отчетливо видела тогда, что кровь шла у нее из ушей и ноздрей, пот лил с неё градом, и вся туника её была в поту и крови, а лицо её было бледным как мел и щеки дрожали...

— Да, да, сестра, верно, и я видела, и я, и я... — со всех сторон донеслись голоса других участниц боя.

— Видите, сестры, — торжествующе обводя собравшихся глазами, продолжила фея, — Непобедимое Солнце не так уж непобедимо теперь! Да, ведьма совершила роковую ошибку, променяв ради любовника свою призрачную неуязвимость на уязвимое тело феи, и этим она, сестры, подписала себе смертный приговор! У нас появился уникальный шанс физически уничтожить её и положить конец этой затянувшейся войне, устранить последнюю угрозу торжеству Священных Принципов Порядка и Процветания в Целестии! — Последние слова фея уже истерически кричала, поднимая к небу сжатый кулак. И весь зал прокричал в восторге — "Да будет так!"

— Тише, тише, сестры, тише! — опять взяла слово Жемчужно-Белая, поднимая вверх руку. — Я благодарю от всего Сообщества выступившую сестру за ценные замечания. Действительно, Желтая Ведьма стала практически беззащитной. И если бы не обладание бомбой, которая может быть ею взорвана в любой момент, мы бы, сестры, могли взять её измором — без розовых облаков она превратиться в старуху через 5-6 лет и умрет. — Минутная пауза. Гробовое молчание. — Но в том-то и дело, что у нас нет этого времени ждать, нет его! Мы, ответственные перед Создателем за этот мир, не можем рисковать самим существованием мира! Мы должны нанести превентивный удар, пользуясь, как отметила выступавшая сестра, её уязвимостью, ставшей очевидной для всех.

— Но как мы проникнем к ней? Как? Её колдовские зеркала спалят нас в одно мгновение, как всех наших големов и аватаров во время предыдущего штурма! — раздался голос одной из фей откуда-то из верхних трибун.

— А вот здесь-то, — торжествующе воскликнула Жемчужно-Белая, довольно потирая руки от того, что ей задали тот самый вопрос, который позволит ей сказать самое главное, самое интересное, самое интригующее... — вы, милочка, и не правы! Выход есть, и ключ к нему находится здесь, в этом Зале!

Трибуны разорвались от криков удивления, зашумели как штормовое море.

Опять потребовалось много раз призвать фей к тишине и даже постучать серебряным молоточком по трибуне.

— Так вот, сестры, этот ключ — здесь, и этот ключ — наша всеми уважаемая и любимая сестра, Первая фрейлина Их Премудрости и одновременно обманутая и оскорбленная жена, о чем мы все сестры искренне скорбим, — Хранительница Венцов Љ1! Прошу!

Весь зал сотрясся шумом аплодисментов — и не случайно, потому что Прекрасную Фею действительно все любили — и за её добрый и кроткий нрав, и за её отзывчивость и милосердие, и за её ум и веселый характер, а теперь ещё сердца всех фей единогласно выражали ей свою женскую солидарность в связи с изменой мужа.

И Прекрасная Фея, все с тем же бледным и заплаканным лицом, опухшими веками и губами, встала на кафедру в центре арены, которую ей уступила Жемчужно-Белая.

Прекрасная Фея встала за кафедру и, вдруг заколебавшись, рванулась было обратно, но Жемчужно-Белая тут же схватила её под локоток и притянув к себе, шепотом спросила:

— Куда ты, дитя мое?

— Я не могу, Ваша Верность, не могу, поверьте, я...

— Мы же с тобой договорились, не правда ли, и договаривались не раз, помнишь? Жизнь твоего мужа зависит ТОЛЬКО ОТ ТЕБЯ, и ни от кого больше! А слово Триединой Премудрости — непреложный закон!

Из груди Феи вырвался то ли вздох, то ли стон, и она, еле переступая дрожащими ногами, взобралась на кафедру и, пару раз кашлянув, произнесла дрожащим и хриплым от слез голосом:

— Да, сестры, это правда. Есть только один путь в Золотой Чертог, который не контролируется колдовскими Зеркалами, и этот путь — через Муравейник!

Взрыв удивления и восторга как шумное море прокатился по трибунам, но Фея подняла руку, и он тут же стих — всем хотелось дослушать до конца.

— А вход в Муравейник я знаю, ибо я сама некоторое время находилась там в плену и могу его указать вам с предельной точностью...

Тут уж буря поднялась такая, что её просто невозможно было сдержать. Воспользовавшись этим, Прекрасная Фея тихонько сошла с кафедры, села за свое место на первой трибуне и опять зарыдала. Но её никто не осуждал, все думали, что Фея просто бесконечно оскорблена изменой мужа и это оскорбление жжет её такую возвышенную, такую тонкую и благородную душу... О подлинных же причинах её скорби не знал никто, даже Триединая Премудрость.

Бурную радость фей можно было понять и объяснить гораздо проще. В самом деле, столько тысяч лет их главный враг — исчадия тьмы и зла, мерзкие мурины — был неуязвим, а теперь, впервые за столько тысяч лет, появляется реальная возможность нанести ему окончательный, смертельный удар, причем убить одним выстрелом сразу двух зайцев — покончить и с Непобедимым Солнцем, и с Муравейником одновременно. И отомстить сразу за всё и за всех, одним решительным ударом, раз и навсегда!

Впервые за столько недель заседание Верховного Тайного Совета Сообщества закончилось, наконец, плодотворно, принятой, как всегда единогласно, резолюцией — начать подготовку к новому штурму Цитадели Непобедимого Солнца через Муравейник и тем самым успешно завершить начатую операцию "ВОЗМЕЗДИЕ".

2.

План вторжения в Муравейник разрабатывался феями давно. В секретных лабораториях "ЖАЛА" на протяжении многих лет создавались специальные средства нападения — бронированные механические "кроты", заклинания, предназначенные сжигать и вытравливать мурин в узких проходах Муравейника.

Однако до сих пор феям никак не удавалось обнаружить входа в Муравейник. Все знали, что он где-то под Скалистыми горами, но где — не знал точно никто. Разведчики "ЖАЛА", искавшие таинственный вход, слишком часто пропадали бесследно, так что, в конце концов, на самом "верху" было принято решение прекратить поиски.

Изобретенные позднее дистанционно управляемые аватары позволили продолжить поиски, но и они не могли засечь признаков присутствия мурин. Вероятно, мурины приобрели уникальную способность гасить выбросы магической энергии, а может каким-то другим образом обманывали Анализаторы. Феям это было неизвестно.

Вместе с тем, хотя местонахождение Муравейника продолжало оставаться неизвестным, к войне внутри него все равно тщательно готовились, на случай его обнаружения. А потому, когда Фея указала точное местонахождение входа в Муравейник, оставалось лишь отдать приказ о вторжении.

Первыми к указанному месту прилетели с десяток больших зеленых драконов. Конечно, это были не настоящие драконы, истребленные феями в далеком прошлом без остатка, а големы, сделанные из металла, но големы, обладающие всеми свойствами драконов настоящих. Они заправлялись карликами-механика специальной взрывоопасной смесью, в точности соответствующей химическому составу драконьего огня.

Металлические зеленые твари, дистанционно управляемые из Командного центра, подлетели к указанной Феей ничем не примечательной пещере в совершенно ничем не примечательной горе, примерно в десяти милях от Золотого Чертога. Первым делом они окатили её жидким пламенем — таким, что расплавились даже свисавшие со стен сталактиты. Огонь прочистил добрые полторы мили пещерного пространства.

Только после этого в пещеру вошли первые десантники — боевые големы, на этот раз сделанные из несгораемого сплава, а не из гранита, делающие их неуязвимыми для подземного огня.

И это было не единственным нововведением. За короткое время, учитывая опыт последних боев, конструкторы "ЖАЛА" предусмотрели и ряд других усовершенствований.

В перую очередь, решили отказаться от показавшего себя неэффективным искуственного интеллекта. Теперь все големы управлялись непосредственно из Командного Центра, телепатически. Что отразилось и на их внешности — теперь это были уже не тупые чудовища, а антропоморфные воители — точная копия солдат Непобедимого Солнца, остатки которых (как и остатки золотых драконов, переделанных в зеленые) нашли на дне Ущелья.

Ростом с высокого человека, полностью закованные в несгораемую броню, полированную до зеркального блеска, а потому неуязвимую для лучеметов противника, в сплошном, закрывающем лицо шлеме с прорезями только для глаз и рта. На лобовой пластине гладкого шлема и на груди у них вместо эмблемы Непобедимого Солнца было начертаны две буквы "П" (что означает, "Порядок и Процветание") с тремя коронами над ними.

В руках у них уже были не дубинки, показавшие ранее свою неэффективность, а мощные огнеметы со смесью, идентичной драконьему пламени, содержащейся в наспинных баллонах. Огнеметы переключались и на другой режим — на выпуск ядовитого драконьего газа. Огнем и серным газом феи надеялись изрядно "подчистить" Муравейник, чтобы ни одна мурина не ускользнула, забившись в какую-нибудь пещеру или щель.

Эти то боевые големы, выстроившись в несколько цепей, перебежками направились внутрь пещеры, поливая каждую подозрительную щель струями жидкого огня и ядовитого газа.

А следом драконы выгрузили партию карликов и ящики с деталями, из которых те, одев большие темные очки и черные кожаные перчатки, стали собирать первых "кротов".

"Кроты" представляли из себя огромные, в три человеческих роста, бронированные машины на колесах, работавшие на "драконьем огне" и оснащенные также мощными огнеметами и газометами. На носу каждого "крота" находились огромные буры и две механические руки для пробивания отверстий в любой, даже самой прочной и твердой скале — подобные машины карлики используют для горных работ, только без огнеметов, конечно.

6-му отделу "ЖАЛА" — ответственному за производство вооружения, как магического, так и обычного — пришлось поработать изрядно. За считанные недели они сумели создать новую армию големов почти с нуля, доведя её до пятидесяти тысяч машин, увеличить число "кротов" до пяти тысяч (подготовленное ранее количество посчитали недостаточным и решили удвоить), с нуля создать три сотни зеленых драконов.

Для проведения столь масштабных работ пришлось мобилизовать всех карликов Целестии — только они могут работать сутками напролет, только они могут делать сверхпрочные сплавы при помощи только им известным секретных, карличьих чар.

Правда, за все это удовольствие пришлось выложить едва не половину золотого запаса Сообщества, перекочевавшего в банки Федерации вольных городов Подземья, но... зато новая армия была готова к штурму сразу же как из памяти Феи была получена информация о местоположении Муравейника.

Вскоре первые пять "кротов" были собраны, часть боевых големов заняли места внутри них, часть уселись на броне, и операция "Возмездие" вступила в свою новую фазу.

3.

Первые полторы мили, зачищенные драконьим огнем, "кроты" проехали без приключений. Пещера чем дальше, тем больше расширялась, становилась просторней, правда, постоянно приходилось маневрировать в чащобе из толстых сталактитов.

Огненные шары, дистанционно управлявшиеся феями из Командного Центра, с избытком удовлетворяли потребность в освещении. Все было тихо. Лишь отдельные летучие мыши то и дело вспархивали под потолком. Пара из них поплатилась за это — они стали первыми жертвами огнеметов бдительных големов. Но в дальнейшем големы стали более осторожными — запас топлива лучше было экономить.

Но вот "кроты" пересекли линию, до которой простиралась "зачистка", произведенная драконами, и сбавили ход — здесь можно было ожидать нападения. Их опасения подтвердились очень скоро.

Первый из "кротов", проехав ещё с четверть мили вглубь тоннеля, вдруг ни с того ни с сего провалился под землю, в разверзшейся под колесами пропасти. Феи в Командном центре досчитали до тридцати и только потом услышали звук падения — "крот" разбился вдребезги где-то на глубине 30 миль.

Остальные четыре машины встали, выскочившие големы немедленно стали сооружать из заранее заготовленных материалов мост. И вот, один из "кротов" осторожно переехал по нему, готовились к переправе остальные.

Вдруг вся пещера наполнилась грохотом, начался камнепад. Один из самых крупных камней попал на только что сооруженный мост и ещё один "крот" рухнул в бездну, остальные камни, разбив в лепешку нескольких големов, сидящих "на броне", однако не причинили никакого вреда машинам. Зато проход дальше оказался прочно завален камнями.

Пришлось заново сооружать мост, переправлять машины и бурить и разгребать завал — на это ушел без малого час. Зато за это время подъехали новые пять машин и работа пошла быстрее.

Когда завал был, наконец, разобран, "кроты" двинулись дальше.

Через некоторое время тоннель стал постепенно сужаться, путь стал разветвляться на множество узких проходов, через которые "кроты" могли двигаться только по одиночке, и то с трудом — усердно работая бурами и механическими лапами. Но зато теперь огнеметы и газометы могли проявить себя лучше — в случае нападения от их залпов невозможно было уклониться.

Мурины себя никак не проявляли. Возможно, они решили не принимать бой в таких неблагоприятных условиях и отступили на заранее подготовленные позиции.

Командный Центр знал из рассказов Феи, что где-то в глубине начинается подлинный Муравейник — секретные лаборатории, мастерские, пыточные, залы собраний. Там и стоило ожидать основного сопротивления. И феи готовились его подавить — "кроты" были лишь разведкой, главное оружие у них было ещё "в рукаве".

Наконец, с трудом "пробурившись" сквозь узкий проход, первый из "кротов" въехал в просторный грот. Следом за ним из прохода вынырнул дистанционный огненный шарик. Он поднялся к самому потолку, чтобы осветить все пространство.

Первый голем "на броне" поднял металлическую голову в черном непроницаемом шлеме вверх. Управлявшая им фея обомлела. ВЕСЬ потолок был устелен шевелящимися ковром из тел паукообразных мурин, готовых к прыжку.

Не успел он разрядить в них свой огнемет, как одна из мурин махнула длинным скорпионьим хвостом, и огненный шар рассыпался на тысячи искр. Свет погас, грот объяла кромешная тьма. А потом началось что-то невообразимое...

Не успел голем нажать на спусковой крючок, как на "крота" упала плотная склизкая сеть, необыкновенно прочная, так что "крот" моментально забуксовал, а сверху на него как дождь посыпались черные тела. Голем на броне получил такой удар хвостом, что его голова тряпичным мячом отлетела от тела. Остальных големов постигла та же участь — никто не успел выстрелить.

Торжествующие мурины в считанные мгновения взламывали замки люков длинными кривыми тонкими когтями, моментально проникали внутрь и разбивали металлические головы големов ударами скорпионьих хвостов или скручивали их паутиной, так что те не могли пошевелиться, и тогда уже добивали их хвостами.

В кромешной тьме стремительные действия сотен мурин имели успех. Та же судьба постигла ещё два вылезших "крота".

Но другие два были уже предупреждены, и, прежде чем высунуться из отверстия, они ударили всей своей мощью.

Ближайший десяток мурин смело как осенние листья порывом ветра. От них не осталось ничего, кроме горстки пепла, от газа задохнулись, переворачиваясь на спины, судорожно дергая паучьими лапами, ещё с десяток, но остальные, оставив уже добитые "кроты", ринулись к стрелявшим.

"Кроты" поливали их облаками огня и газа, к ним присоединились големы "на броне", мурины несли большие потери — первые три ряда наступавших были сметены, однако остальные, а также наступавшие по потолку, добрались до машин и принялись за дело. Наконец, "кроты" замерли навсегда.

Застрявшие в узких проходах машины создали пробку — чего и добивались мурины — так что следующие за ними "кроты" не могли двинуться дальше. Пришлось големам оставлять машины и идти на штурм своим ходом.

Но мурины и не думали оставлять позиции. Стоило только големам обойти затор, как со всех сторон в них полетели сгустки отвратительной зеленой гадости, которую выплевывали эти мерзкие твари, спрятавшись под потолком. Зеленая гадость сильнее всякой кислоты разлагала сверхпрочную сталь и за несколько мгновений несгораемый металл превращался в бесформенную груду обломков. Обстрел ядовитой слюной был такой интенсивный, что ни один из големов не успевал даже выстрелить. Они прекратили бесплотные попытки прямого прорыва только после бесславной гибели почти сотни машин.

Оставшиеся, по приказу из Командного центра, залезли обратно в машины и попытались протаранить закупорившие узкие проходы "кроты" со всего разгона. Но ничего не получалось! "Кроты" строились карликами на совесть — сдвинуть их с места мог, пожалуй, только пещерный дэв. Мурины же в атаку переходить не спешили — их вполне устраивала оборона.

Но именно теперь-то и настало время для действия настоящего оружия! Благодаря "кротам" феям удалось выяснить местонахождение войск противника, чтобы туда и нанести главный удар.

К месту боя подлетели пара десятков аватаров — летучих обезьян голубого цвета — и через них феи стали творить главное заклинание.

Огромные огненные шары покатились по всем пяти узким переходам, словно гигантские "перекати-поле", и со всего маха ударились в застрявшие у выхода из узких проходов "кроты". Раздался оглушительный взрыв, от которого даже у фей в Командном центре заложило уши (хотя они был в наушниках!). Все пространство грота в одно мгновение осветилось ослепительно белым светом и жидкий огонь, сжигавший все, даже воздух, плавивший камень и сталь, наполнил весь грот. Не успев издать ни звука, мурины, державшие оборону, распались даже не на атомы, а на кварки. Даже от обезвреженных муринами "кротов" не осталось ничего, кроме небольших "блинчиков" из расплавленного металла, намертво приварившихся к словно отполированному каменному полу. А после этого пять оставшихся в резерве "кротов" победоносно въехали в полностью "зачищенные" Врата в Муравейник.

4.

Принц и Лили обедали вместе, сидя друг напротив друга, в любимой Изумрудной Зале, когда раздался оглушительный грохот откуда-то снизу, от которого у обоих заложило уши. Сверху посыпалась золотая штукатурка, упало несколько изумрудов, одни из них — прямо на стол, а несколько витражей на окнах разлетелись на куски.

Лили смертельно побледнела и выронила ложку из рук, которая жалобно звякнула, упав на пол. Принц едва успел подскочить к её стулу, чтобы удержать его от падения. Лили испуганно схватилась за свой объемный живот и глубоко и часто задышала.

— Дорогая, с тобой все в порядке? — с тревогой спросил Принц, взяв её за руку.

Лили некоторое время не отвечала, продолжая через силу тяжело дышать.

— Возмездие... Маятник... качнулся... Они... скоро... будут... здесь... Я чую...

— Тише, тише, дорогая, тебе нельзя волноваться, успокойся, — быстро зашептал Принц, судорожно поглаживая её руку. — Может, пойдем в кровать, а, Лили? Полежишь, отдохнешь, пойдем-пойдем, давай я тебя отнесу...

— У меня... начинаются... схватки... отнеси... в комнату... позови... Зверят... они обучены... роды... принимать... карликов... не надо... не доверяю... Зверят... только... быстро... — она задышала очень часто, глубоко и прерывисто. На лбу выступила испарина.

— Дорогая, где ж я найду Зверят? Я их уже пару недель не видел, а то и больше!

— Глупый... они прячутся... в вентиляции... между Малахитовой... и первым... ярусом... скорей же, дорогой, скорей!!! — закричала Лили, кусая до крови побелевшие губы.

Недолго думая, Принц взял Лили на руки и осторожно отнес в спальню, после чего кинулся в Малахитовую комнату, быстро залез по стремянке в вентиляционную отдушину. Не прополз он и ста шагов, как услышал знакомые голоса:

— Стой, кто идет, кто бы ты ни был, а то укушу — очень, очень больно, а-ав!!!

— А я царапаюсь, глаза выцарапаю, негодяй, м-мяу!!!

От таких "угроз" Принц чуть было не рассмеялся, но мысль об отчаянном положении Лили вернула его к реальности.

— Зверята? Котенок и Щенок? Это я, Принц, а ну быстро сюда! Немедленно!

— Ха... Хозяин!!!!!! Ур-ра!!!! Хозяин вернулся!!!! — в один голос закричали плюшевые Зверята и на четвереньках бросились навстречу Принцу, чуть было не задушили его в плюшевых объятьях. Мягкий розовый язычок Щенка и жесткий как щеточка для обуви — Котенка — исслюнявили ему всё лицо, Принц едва отбился от них.

— Не время для объятий, друзья! Я рад, что вы выжили во всей этой свистопляске, поговорим потом! Лили умирает, бегом, быстро, за мной!

И с этими словами он пополз обратно по низкому проходу, за ним — недоумевающие Зверята. Выпрыгнув в Малахитовую, Принц со всех ног побежал к комнате Лили, а за ним — его верные друзья.

Самые мрачные опасения Принца сбывались. Уже в трехстах шагах от комнаты он услышал душераздирающие вопли Лили и внутренне содрогнулся — ведь роды для фей во много раз болезненней и опасней, чем для человеческих женщин, а тем более для феи, лишенной розовой пищи.

Когда Принц со Зверятами вбежал в комнату и Лили увидела их, она закусила до крови губу, но кричать перестала, только бросив умоляющий взгляд в сторону Зверят.

Зверята удивленно переглянулись — увидеть Лили в таком "интересном" положении они уж никак не ожидали! Но замешательство их длилось лишь мгновение. Первым вышел из ступора практичный Котенок.

— Так, Щенок, быстро — подушку под голову, руки свяжи простыней над головой, одежду — снять — немедленно! Принц, а Вас я попрошу удалиться и плотно закрыть дверь. А также немедленно накипятить как можно больше горячей воды и принести чистых простыней, сколько найдете. Постарайтесь это сделать как можно быстрее, когда принесете — постучитесь. В комнату — ни ногой! Это наша работа.

Принц покорно кивнул и бросился на кухню, попутно вспоминая бытовые заклинания, которым выучился на "полигоне" для запуска автоматического процесса нагревания воды. А вслед ему неслись уже ничем не сдерживаемые дикие, животные крики...

На кухне он быстро произнес нужные заклинания, и вот уже ведра сами полетели наполняться водой, голубое магическое пламя, не требовавшее дров, вспыхнуло в печке, и вскоре кипяток был готов. А за это время Принц сбегал в бывшую комнату Феи и натаскал из шкафов с десяток золотистых шелковых простыней. Нехитрое заклинание — и простыни вместе с ведрами полетели за ним следом к комнате Лили.

Крики стали просто невыносимы, Котенок за что-то ругал Щенка и даже врезал ему по шее — видимо, сделал что-то не то -, когда Принц ногой постучался в дверь. Открыл Щенок. Принц схватил его за плюшевую лапку и вытащил к себе:

— Ну как? Говори, немедленно!

Щенок испуганно взглянул на хозяина и как-то неуверенно пробормотал:

— Ничего, все будет хорошо... Сильное кровотечение и истощение, но мы справимся, хозяин, мы справимся...

А потом, быстро схватив ведра и взвалив простыни на плечи, исчез за дверью, которая с шумом захлопнулась. А сквозь щель Принц успел увидеть лишь лапки Котенка по локоть в крови, в крови измазались даже его усики и мордочка, а также судорожно бьющиеся от страшной боли обнаженные руки и ноги Лили...

Принц проделывал операцию с водой и простынями ещё несколько раз. И каждый раз Щенок отвечал одно и то же. Но крики постепенно становились все тише и тише. И когда Принц явился с четвертой порцией воды и простыней, они стихли окончательно. Дверь отворилась, показался качающийся от усталости Щенок. А мгновение спустя раздался оглушительный детский визг, а за ним не менее пронзительный голосок Котенка:

— Щенок, быстро сюда, а кто пуповину резать будет? Ну что ты за помощник такой! Неумеха длинноухая! Быстро!!!

Щенок, испуганно схватив ведра, скрылся за дверью опять, а вскоре пронзительный крик малыша прекратился и наступила тишина.

Принц сидел на полу, дрожа всем телом, весь мокрый от пота, обхватив руками голову, словно боясь, что она вот-вот скатиться у него с плеч прямо на пол.

Наконец, из-за двери показался Котенок. Крови на нем уже не было — видимо, успел уже умыться. Правда, серая шерстка его промокла насквозь, а сам он шатался от усталости.

— У-уф!!! Устал... — тихим голосом сказал Котенок, проводя лапкой по лбу.

— Как она? — с тревогой спросил Принц.

— Все хорошо... Мальчик... Сейчас кормит его, Щенок следит... Ослабла правда очень, едва дышит... Таких тяжелых родов не припомню за всю свою жизнь... Едва дух не испустила...

— Когда я могу попасть к ней?

— Не сегодня, это точно. Ей нужен покой... — строго сказал Котенок, но не успел он договорить, как из комнаты вышел Щенок и, смущенно переминаясь с лапки на лапку, робко сказал:

— Она... она просит... Хозяина к себе, в общем...

Котенок уже открыл было рот, чтобы ответить, но Принц вскочил и, отпихнув Котенка в сторону, вбежал в комнату.

Лили лежала на кровати, застеленной свежими чистыми простынями — все использованные Зверята уже убрали куда-то — в чистой белой ночной рубашке. Подушки были подняты так, что она полусидела на кровати, на руках у неё лежал маленький красно-розовый сверток, который шевелился и громко чмокал — он сосал грудь. Лицо Лили — белее мела, губы подернуты легкой синевой, щеки впали, под глазами чернели тени, веки опухли, волосы — растрепаны. Красота её значительно поблекла. Но это только на первый взгляд. Само выражение лица, несмотря на смертельную усталость и крайнее истощение, было таким, что для Принцу показалось, что где-то в глубине души молодая мать испытывает неземное блаженство.

Она не могла оторвать глаз от своего малыша и тихо улыбалась, глядя, как он жадно сосет молоко, крепко вцепившись крошечными розовыми кулачками в оборки ночной рубашки.

— Сядь со мной, не стой, вот сюда... — указала Лили пальцем на край кровати. Принц послушно сел и испуганно посмотрел на крошку, словно не понимая, откуда он вообще здесь появился и что это вообще такое.

— Правда, хорош?

— Правда... — прошептал Принц.

— А смотри — все черты лица у него почему-то мои — и нос, и губки, и глазки, твоих вообще нет, странно, не правда ли?

— Ничего странного, — улыбнулся Принц, — у меня уже есть дети, а этот ребенок — целиком твой, и только твой...

— Верно, ты прав, ведь я его заслужила... тысячелетиями заточения в золотой клетке... заслужила...

Глаза Лили подернулись паволокой, её головка несколько раз дернулась и опустилась на грудь.

— Котенок! Что с ней?! — закричал Принц.

На зов в комнату влетели оба Зверенка.

— Я же говорил, хозяин, мррр-мяу, ей нельзя говорить, нельзя!!! Она слаба, очень слаба!! Уходите, хозяин, уходите, ради Создателя! Мы сами обо всем позаботимся, мы ученые, уходите, умоляю, м-мяу!

И Котенок вытолкал Принца из комнаты. Дверь с шумом захлопнулась.

И тут грянул второй, а следом за ним третий взрыв ещё большей мощности. Принц потерял равновесие и рухнул, не удержавшись на ногах, на пол, а сверху на него посыпался золотой песок. В комнате Лили пронзительно закричал испуганный малыш и тут же замолк.

Возмездие неминуемо приближалось...

5.

Все новые и новые драконы подлетали к отверстию пещеры, высаживая все новые и новые волны закованных в сверкающую иссиня-черную броню големов-десантников. Всё новые и новые "кроты" собирали карлики в устье пещеры, все новые и новые аватары самых разнообразных видов прилетали, чтобы принять участие в штурме Муравейника.

Лишь ограниченная вместимость пещер препятствовала всей этой армаде одновременно ринутся внутрь, а потому приходилось делать высадки малыми группами, зато эти группы прибывали бесконечно. Может быть, если бы мурины увидели задействованные против них несметные полчища армии Поднебесья, они бы прекратили свое отчаянное и бессмысленное сопротивление, но у них и без того хватало дел внутри Муравейника.

А сопротивление мурин действительно было и отчаянным, и бессмысленным.

Следующие девятнадцать гротов-отсеков мурины вынуждены были оставить, как и первый. Правда, здесь уже, наученные горьким опытом, они старались не доводить дело до такого печального конца — ведь в прошлый раз в огненном аду распались на кварки почти три сотни лучших воинов! Мурины изменили тактику — перед нападением на передовые отряды "кротов" они расставляли разведчиков с особенно чувствительными усами-вибриссами, и как только те чувствовали приближение аватаров с бомбами, мурины тут же очищали отсек, и тем самым минимизировали свои потери.

Однако каждый отсек оставлялся с боем. Чтобы избежать дополнительных потерь, мурины уже не шли на рукопашную схватку с "кротами". Они предпочитали выставлять ловушки. Каменные завалы, разверзающиеся на каждом шагу пропасти, паучьи сети, попав в которые, "кроты" застревали и становились легкой добычей обитателей подземелий, град зеленых плевков, сбивавших с брони отстреливающихся големов...

Потери у наступающих были огромны и в принципе мурины могли бы выиграть эту битву, но новое оружие, придуманное специально для операции "Возмездие" 6-м отделом "ЖАЛА", выбивало у них почву из-под ног, заставляя отступать все дальше и дальше, в самое сердце подземной цитадели. Мурины пробовали ставить магические щиты подальше от места боя, чтобы взрывы происходили дальше от отсеков, но сила взрывов была такой колоссальной, что не помогало ничего — огненные волны распространялись на несколько миль в диаметре и выжигали все дотла.

Наконец, первые "кроты" добрались до сердца Муравейника — до секретных лабораторий, пыточных, заставленных черными жертвенниками, залитыми ещё свежей кровью, до секретных архивов с томами накопленных черных знаний, записанных в фолиантах из звериной и человеческой кожи. Отступать больше было некуда. Азаил понимал, что это конец.

Причина такого катастрофического исхода сражения состояла, конечно же, в том, что мурины просто не были готовы к внезапному нападению на их цитадель. Ведь её расположение было абсолютно секретно — за бесчисленные тысячелетия феям никак не удавалось её засечь — отводные заклинания Азаила, поглощающие магические волны анализаторов работали безотказно. По этой причине у мурин просто не оказалась необходимого количества кровавых жертв — источников их магической энергии, и достать их во время стремительного прорыва армий Поднебесья было негде и некогда. А без этого оказать достойный отпор они не могли.

И тогда Премудрый Азаил решился на последнее средство.

Забили десятки больших черных барабанов, сделанных из звериных и человеческих костей и кожи. Десятки мурин-добровольцев под мерный ритм барабанов поднимались на страшные черные жертвенники, покрытые ржавой коростой запекшейся крови, на которых сами они недавно в ужасных муках отправляли на тот свет множество безобидных существ. Там им медленно и с особенной жестокостью черными зазубренными ножами другие мурины-палачи отпиливали усы, лапы, жвалы, выкалывали глаза... Чем изощреннее, чем больнее были пытки, чем больше и дольше жертва страдала — тем больше черной энергии собиралось в магических черных шарах, к которым от жертвенников вели специальные черные трубки.

А тем временем Азаил с ближайшими учениками уже принялся за работу — творить, черпая добытую таким ужасным образом черную энергию, самое сильное заклинание, на которые только был способен, и которое и разрабатывалось им на самый крайний случай, ибо было смертельно опасно для самих мурин.

И оно сработало.

Первые ворвавшиеся в главные лаборатории в самом центре Муравейника "кроты" были просто разорваны на куски волной черной энергии, которая как морское цунами сворачивала все на своем пути. Големов сминало в лепешку, "кроты" сворачивались в причудливые узлы, а аватары лопались как воздушные пузыри, не успев даже подумать применить защитное заклинание. Огромная черная волна дикой необузданной страшной и свирепой стихии, "чистой" энергии боли, разрушала все на своем пути, словно бы сама Смерть развоплотилась и явилась в эти проклятые подземелья, чтобы лично собрать богатый урожай новых душ.

Уничтожив первые ряды штурмующих, черная смерть пошла дальше, сметая на своем пути все новые воинства, подобно тому как разгневанный ребенок расшвыривает надоевшие ему игрушки — солдатиков и машинок — в разные стороны. Попытки заблокировать её победное шествие различными магическими щитами провалились. Даже изощренная магия фей не могла противостоять самой сильной магии на свете — магии страданий и крови!

Вскоре все пещеры были усеяны разорванными на куски големами и "кротами". Но феи не сдавались. Да и как они могли сдаться? Ведь как только волна уничтожит сухопутную армию, она пойдет и дальше — доберется до самого Командного центра и погубит всю популяцию фей без остатка!

Спешно в пещеру были запущены новые сотни аватаров, через которых все феи Командного центра принялись готовить ответный удар.

Огромной мощи сила, сотканная из живого огня, без формы, в виде чистой волны концентрированной энергии, покатилась по пустующим, покрытыми кучами бесполезного металлолома — все, что осталось от "кротов" и големов — темным коридорам прямо навстречу черной волне — волне смерти и страдания — и с оглушительным грохотом столкнулась с нею, подобно тому, как массы воздуха, сталкиваясь в небе, вызывают сильный гром.

Сначала ни одна из сил — ни сила огня, ни сила крови — не могли друг друга одолеть. Столкнувшись с диким грохотом, от которого у фей в Командном центре, несмотря на защитные наушники, потекла из ушей кровь, они стали друг друга толкать. Каменные переходы от этих толчков полярно заряженных колоссальных по своей разрушительной мощи сил разваливались от камнепадов, порода трескалась, образовывались глубокие расселины, камень плавился и кипел. То одна волна одолевала другую, то другая...

Азаил в истерике требовал усилить бой барабанов, и все больше мурин шло на черные эшафоты, все быстрее и изощреннее работали черные ножи, все больше судорожно дергающихся паукообразных трупов скапливались на черных полах, истекая отвратительно пахнущей дымящейся черной кровью, энергетическая ценностей которой в сотни раз превосходила кровь человеческих младенцев — самый ценный и дефицитный дотоле источник магической и биологической энергии мурин.

Но и Жемчужно-Белая не дремала. Она требовала от фей напрячь все силы. К ним подключились все без исключения феи, даже Триединая Премудрость, даже совсем юные феи 10-14-го рангов, дотоле не принимавшие участия в войне, наблюдательницы-практикантки. Феи СОТНЯМИ падали замертво от истощения, разрыва сердца, от кровоизлияния в мозг, слепли, глохли, сходили с ума и теряли память, но их место занимали новые. Даже Триедная Премудрость покрылась кровавой испариной, а с уголков губ всех Трех падала розовая пена.

Казалось, силы лютых врагов абсолютно равны и никто из них не сможет одолеть в этой битве, как...

Внезапно у всех фей в Командном центре возник пронзительный звон в ушах, а в глазах потемнело, и все они, кроме Премудрости, попадали со своих трибун. А когда они, держась за свои раскалывающиеся от боли головки постепенно начали подниматься с пола (впрочем, далеко не все — добрые пять сотен фей остались лежать мертвые, а ещё примерно столько же были тяжело ранены), то они увидели, что все шары-визаторы, став матово-черными, бессильно валяются на полу.

Пришлось посылать разведчиков "ЖАЛА", чтобы узнать боевую обстановку. Те вернулись через некоторое время с ошарашивающими новостями: гранитная гора полностью исчезла, превратилась в огромную дюну раскаленного песка и гальки. А Муравейник оказался навеки похоронен внизу и что стало с его обитателями — не знал на данный момент никто.

От тысяч големов, аватаров и "кротов", ещё остававшихся в районе пещеры, до которых черная волна не успела добраться, естественно, ничего не осталось, но и Муравейник как стройная система подземных обителей навсегда прекратил свое существование.

— Ваша Премудрость, докладывает ответственная за операцию "Возмездие", Старшая Сестра Ордена "ЖАЛО", организованное сопротивление мурин сломлено, Муравейник ликвидирован. Правда, мы потеряли почти всю нашу наземную армию. Погибло почти четыре с половиной тысячи фей, почти пять тысяч — в тяжелом состоянии — от слабоумия, потери памяти до слепоты и потери слуха. Что прикажете делать дальше?

— Все идет по плану, сестра. Думаю, героическая смерть и героические раны наших сестер вполне окупятся десятками и сотнями тысяч лет мира, порядка и процветания во всем мире в результате уничтожения этой обители зла... — голос Второй Премудрости дрогнул и сорвался. Возникла пауза. Лишь через какое-то время она смогла вновь овладеть собой. — Насколько Нам известно, Мы не успели выгрузить в пещеру последнюю партию наших наземных сил...

— Да, Ваша Премудрость, это порядка сотни големов на 30 машинах.

— Это весьма кстати. Думаю, этого числа будет достаточно для завершения операции. Аватаров у нас уже не осталось, но думаю, они больше нам и не нужны — пошлите лучших сестер из 1-го отдела "ЖАЛА" под прикрытием уцелевшего бронеотряда — надо раскопать и зачистить оставшиеся площади, а также найти канал связи между Муравейником и Золотым Чертогом. Выполняйте, сестра, и пусть Создатель, которому мы верно служим, пребудет с вами!

Глава 25. Лиса в норе.

1.

Лили угасала не по дням, а по часам. Казалось, родив сына, Лили отдала ему последние остатки своих сил. После первого обморока во время беседы с Принцем, они стали частым явлением, как и постоянная тошнота, тяжелая рвота, головные боли. Лили уже не могла встать с постели, даже руки её не могли держать ребенка для кормления — Принц подносил его к её груди сам.

Однажды сделав "страшные глаза" и даже показав кулак Котенку, Принц быстро отвоевал себе право первой из трех сиделок у постели Лили. Он лично её кормил, подносил на кормление ребенка, носил купать Лили в бассейн и омывал там её истощенное тело тоже сам, не дозволяя этого делать никому больше.

Комната то и дело содрогалась от все приближающихся подземных взрывов, уши периодически закладывало от грохота, осыпалась золотая штукатурка, падали шкафы и гобелены и картины, но Принц ничего не замечал, будучи всецело поглощен Лили и своим маленьким сынишкой. Да и Лили, казалось, тоже. Как будто бы для них двоих войны вовсе не существовало. Только маленький сынишка истошно вопил, когда раздавался очередной взрыв или падали рядом предметы, но со временем и он привык к этим катаклизмам и плакать перестал.

— Смотри, любимый, — слегка улыбнулась Лили, указывая взглядом на колыбельку с ребенком — очередной взрыв выбил все стекла в комнате, — наш сын уже не боится взрывов... Хороший будет воин, бесстрашный...

Но Принц, нахмурившись, промолчал.

— Лили, нам надо подумать о побеге. Скоро они будут здесь. Я уже распорядился послать Крума на базу золотых драконов. Он приготовит для нас из оставшихся эскорт...

— Глупый... такой мой глупенький любимый Принц... — опять улыбнувшись, прошептала Лили. — Разве ты не видишь, что мне осталось всего несколько часов, не больше? Да и куда мы полетим, если Золотой Чертог падет? Феи везде нас выследят и найдут... Нет, не будем тратить время на пустое... Лучше побудем вместе... ещё чуть-чуть... вдвоем...

С этими словами она взяла руку Принца и поднесла её к своим обескровленным губам и поцеловала.

— Давай представим, хоть на чуть-чуть, хоть на последние парочку часов, что мы — муж и жена, а у нас родился наш любимый ребенок... И мы — любим друг друга...

Лили говорила тихим голосом, но не смотрела на Принца. Зрение её ухудшалось, и она уже почти ничего не видела, но старалась скрыть это от Принца, но ей это не удавалось. Незрячие глаза упорно смотрели не туда, где было его лицо.

— Я тебя умоляю, Лили... — Принц уже не скрывал рыданий, положив лицо, как ребенок, ей на грудь, орошая слезами итак влажную от пота рубашку Лили, а она мягко поглаживала его волосы слабыми дрожащими руками.

— Не плач, мой Принц, мой любимый Принц, не плачь, будь хоть сейчас мужчиной, хоть сейчас... — прошептала Лили. — Я умираю спокойно, точнее, я ухожу, ухожу в мир, где нет больше зла и страданий, и от этого мне хорошо...

Принц удивленно посмотрел на Лили.

— Как?.. Ты же не верила...

— ...в Создателя? Да, не верила... а теперь — верю... — ещё один страшный взрыв сотряс до основания комнату Лили, ещё одна полка с книгами сорвалась и разбилась вдребезги об пол. Но ребенок спал вопреки всему. — Лили опять взяла его за руку и улыбнулась, хотя невидящие глаза по-прежнему смотрели не туда, а Принц делал вид, что он этого не замечает. Лицо Лили наполнилось каким-то внутренним, спокойным светом и покоем, приняло мечтательно детское выражение.

— Помнишь, дорогой, наш безумный прорыв? Помнишь воина с крыльями со щитом и мечом, помнишь?

Принц кивнул.

— Ты, наверное, подумал, что это я его вызвала, признайся? Бьюсь об заклад, так подумали и все феи, — Лили торжествующе улыбнулась.

А потом продолжила:

— Нет, это не я... Я действительно готовила сильный удар — по Триединой Премудрости — чтоб уж, если помереть, так и её на тот свет утащить тоже... Но этот воин... он спутал все карты... и мои, и Её...

— И-и... что ты хочешь этим сказать? — с замиранием сердца прошептал Принц, словно боясь, что этот страшный воин услышит их разговор и опять появится.

— А то, — шепотом же, в точь-в-точь таким, каким дети по ночам рассказывают друг другу свои "секретики", — что этот воин... был... от Создателя... Понимаешь, Создатель не захотел моей смерти... вопреки феям... вопреки Премудрости... — тут по её губам змейкой скользнула ироническая усмешка. — Видно, не всю волю Создателя выражает Их Премудрость...

— И-и... ты тогда и уверовала?

— Да... тогда... После этого мне в душу проник такой покой, такой мир, что и описать нельзя... и я тогда поняла, что скоро пойду к Нему... туда... что не надо этому противиться... И знаешь ещё что? Что Он мне все простил, все мои грехи, все... То, что мне не могут простить Его "слуги", действующие от Его имени, простил Он Сам... — и из невидящих глаз Лили по бледным впалым щекам покатились слезы.

Принц вытер слезы платком, а Лили между тем продолжала:

— И я примирилась с Ним, понимаешь? Поэтому я не боюсь, уходить... И теперь я блаженствую... Да-да, блаженствую... Я лежу, а рядом со мной любимый мне человек, который любит меня, который держит меня за руку, и мой маленький сынишка... Тысячи и тысячи лет одиночества привели к такому счастливому финалу, разве это не хорошо? Чего нам после этого унывать? — И Лили попыталась слабо улыбнуться.

Но на Принца её слова произвели прямо противоположное впечатление. Его просто затрясло от рыданий, он судорожно схватил её за руку и горячо зашептал как заклинание:

— Не оставляй... не оставляй.... Не вздумай оставлять меня, Лили... не вздумай...

Но Лили гневно нахмурила лоб и тоном строгой мамы, отчитывающей свое непослушное чадо, сказала:

— А ну прекрати дорогой! Ну будь же мужчиной! Ты какой пример подаешь нашему сыну? А вдруг он запомнит все и будет такой же плаксой, как ты? А ну прекрати, немедленно!

Очередной взрыв оказался такой силы, что дверь слетела с петель, а все одеяло усыпала, как конфетти, золотая крошка с потолка, рухнул ещё один шкаф, вылетели рамы из окна, даже кровать сдвинулась почти на три шага в сторону, а колыбелька Люцифера едва не перевернулась. Но и теперь ребенок, проснувшись, не заплакал.

— Ну вот и конец... Муравейник прекратил свое существование... — еле слышно проговорила Лили, — близится развязка...

2.

Развязка действительно близилась. Работа тридцати "кротов" по раскопке завалов завершилась довольно быстро — всего за пару часов. Песок был мягкий, ковши работали быстро, помогали големы, вооружившись железными лопатами. Им удалось откопать один более или менее уцелевший проход и запустить туда первую партию "кротов". Проход был низкий, продираться приходилось, усиленно работая буром и ковшами. Сзади шли големы с огнеметами и лопатами наперевес. А в самом хвосте, прикрытые со всех сторон охраной, шли пять фей из "ЖАЛА", сканировавшие подземелья анализаторами. Пока признаков жизни развалины не подавали.

Через какое-то время первый поисковый отряд добрался до полузаваленных камнями и песком центральных отсеков. Признаков жизни не было. Всюду валялись расколовшиеся на куски остатки жертвенников, раздавленные мурины, остатки каких-то свитков, полуразломанных, не поддающихся идентификации предметов — жуткая картина смерти и разрушения, точнее, катастрофического самоубийства и саморазрушения.

— Докладывает Љ1-406, обнаружено скопление сил противника в центральных отсеках. Признаков жизни не подают. Огромное количество артефактов. Все проходы завалены, кроме одного. Какие будут инструкции?

— Прикажите начать раскопки, сестра. Все архивы собрать, артефакты тоже. Передать лично Старшим Сестрам 5-го и 6-го отделов для изучения, информацию строго засекретить. Степень секретности Љ1. Продвигаться в поисках прохода в Золотой Чертог. Попытаться найти Азаила — живым или мертвым. Как поняли?

— Так точно, сестра.

Оставив в полуразрушенных центральных залах тридцать големов, пять "кротов" и трех фей-разведчиц "ЖАЛА" с пятью управляемыми светильниками, остальные отправились дальше, пробиваясь через полуразрушенные переходы дальше. Все подозрительные щели щедро поливались жидким огнем и газом, но признаков жизни по-прежнему не наблюдалось.

3.

В комнату Лили ворвались Котенок и Щенок вместе с карликом Крумом — как всегда, в белом медицинском халате и очках. У дверей остались стоять двадцать золотых големов с приготовленными носилками и обнаженными световыми мечами для отражения возможного нападения.

Котенок как всегда командовал.

— Так, вы, золотые сковородки, быстро — ребенка на эту носилку, фею — на эту, а Принца...

— Это кто ещё тут раскомандовался? — очнулся словно ото сна Принц и гневно взглянул на Котенка. — Кто дал тебе такое право?

— Хозяин, вы не в себе, сидите тут, а не знаете, что скоро тут будет, — невозмутимо парировал Котенок, — а тут будет битва, в которой пострадает ребенок и мой пациент, а нерушимая заповедь любого Зверенка любой ценой...

-... слушаться хозяев! — рявкнул Принц. — А, ну, вон отсюда, ты со своими золотыми сковородками, вон!!! — и Принц указал пальцем на дверной проем, но Котенок встал как вкопанный, подперев бока плюшевыми серыми лапками и, возмущенно блестя стеклянными пуговичными глазками, как настоящая кошка бил по бокам хвостом, готовясь сражаться до конца. Големы пребывали в нерешительности, так как именно Его Высочество был их прямым военным начальником, нарушить приказ которого они не могли.

— Ш-ш-ш-ш-ш!!!! Ш-ш-ш-ш-ш-ш!!!! Без-с-с-с-с паники-ссс, без-сс-с-с-с паники-ссс!!! Времени на баз-з-з-з-з-зар нет-ссс, совсем нет-сссс, да-ссс!!!!

И Принц, и Котенок, и все остальные удивленно посмотрели в ту сторону, откуда послышался звук, и увидели...

Из вентиляционной отдушины под потолком вылезло паукообразное чудовище. Вид его был поистине ужасен. Две головы из трех были раздавлены и расплющены и безжизненными уродливыми ошметками болтались на остатках шей, как головы мертвых куриц. Недостовало одной лапы. Брюхо сплюснуто, от скорпионьего хвоста остался только кровоточащий обрывок, один фасеточный глаз на уцелевшей голове вытек. Хромая, израненный Азаил спустился по стене к кровати.

— Говорил ж-ж-ж-е, говорил ж-ж-ж-е... Помреш-ш-ш-ш-шь... и нас-с-с-с— погубиш-ш-ш-шь, влюбленная дуроч-ш-ш-ш-шка!!! Глупая девчонка-с-с-с-с-с, ф-ф-ф-фу!!! Аз-з-з-заил не о-ш-ш-ш-шибается, никогда, да-ссс... — зашипело изуродованное чудовище.

— Азаил, мерзкое животное, ты все-таки выжил... Приятно... — пытаясь как прежде цинично ухмыльнуться, прошептала Лили. — А где вся твоя орава, сгинула, надеюсь?

— С-с-с-с-с-гнинули, с-с-с-с-сгинули-ссс, да-ссс, почти вс-с-с-с-се с-с-с-с-гинули-сссс... Кого раз-з-з-з-з-орвало на куски откатом, ос-с-с-с-с-стальных раз-з-з-з-здавило-ссс... Меня отшвырнуло-ссс волной от эпицентра-ссс...

— Ну и замечательно... Сдохли, наконец, кровопийцы... Невинные жертвы ваши отомщены... Вот и я сейчас — тоже...

— Ш-ш-ш-ш-ш-ш!!!! Глупая!!! Отдай хотя бы его, да-ссс!!! Обещ-щ-щ-щ-щанного!!! — протянув в умоляющем жесте передние лапы, как богомол, зашипел Азаил.

— А ты научишь его всему? Сдержишь клятву?.. Бери... Лучшего воспитателя ему все равно не найти... Мой Принц — порядочная рохля, хоть и люблю его, не знаю за что... — прошептала Лили и бессильно опустила голову на подушку.

— Что-о-о-о?! — глаза Принца округлились. — Т-т-ты? Ему? Ребенка?!

— Ну не тебе же, любимый... Ты от фей его не спасешь, а Азаил — умрет за него... Правда, Азаил? Ведь он — твоя последняя надежда... Он принесет твоей расе свет... тем, кто ещё выжил... — прошептала еле слышно Лили и закрыла невидящие глаза.

А Азаил уже подбежал к колыбельке и передними лапками аккуратно взял младенца и нежно посадил его себе на спину. Ребенок не расплакался, не испугался чудовища, наоборот, улыбнулся и ласково потянул свои ручки:

— Ну ш-ш-ш-што, малы-шш-ш-ш-ш, держи-с-с-сь, прокатим-с-с-ся с ветерком, да-ссс, с ветерком-ссс...

— Смотри, Азаил, — не открывая глаз с трудом проговорила Лили, — беги по своим самым секретным переходам... не выходи наружу... ты знаешь, докуда... пусть мое благословение пребудет на тебе и ребенке... Воспитай из него воина и великого волшебника... Это моя последняя воля...

Все свидетели этого странного диалога не шелохнулись — карлики и големы слепо повиновались воле госпожи, а Зверята и Принц были настолько поражены решением Лили, что не в силах были противоречить. Очевидно, что разговор Лили с Азаилом был завершением достигнутой ранее договоренности.

Да и что они могли предложить взамен? Улететь с ребенком куда-нибудь? Но куда? Феи разыщут его, и вряд ли его судьба — сына злейшего врага Поднебесья — будет радужной...

А тем временем Азаил уже забрался в вентиляционную шахту с ребенком на плечах, который крепко вцепился в остатки вибрисс — судя по всему, он был доволен перспективой "покататься с ветерком", когда его настиг слабый голос Лили:

— С солнечным соком что?

— Уж-ж-ж-ж-е эвакуирован, вс-с-с-с-с-се как договорилис-с-с-сь, госпож-ж-ж-а...

— Ну и хорошо. Беги, Азаил, беги, не теряй времени даром...

И Азаил исчез в вентиляционной отдушине, как будто его и не было.

И только Котенок произнес, потирая лапкой серенький плюшевый лоб:

— Ну дела-а-а-а...

4.

Поисково-карательные отряды продолжали свое продвижение вглубь полузасыпанного Муравейника.

Чем дальше они продвигались, тем менее пострадавшими от обвала были коридоры. И здесь им уже стали попадаться отдельные выжившие отряды мурин. То там, то здесь они прятались в щелях, как тараканы, то там, то здесь приходилось применять огонь и газ. Пощады не было и не могло быть — директива Их Верности предписывала уничтожать всех, под корень, без остатка.

Мурины оказывали сопротивление. То там, то здесь, големы проваливались в ловушки, попадались в паучьи сети, и несли потери. Но сзади подходили подкрепления и волны огня и облака серного драконьего газа быстро подавляли изолированные очаги сопротивления.

Наконец, тоннель медленно, но верно стал подниматься вверх. Феи почувствовали значительное улучшение качества воздуха — это убедило их в том, что направление ими было выбрано верно. Теперь перед ними стоял вопрос — что будет, когда они доберутся до нижних ярусов Золотого Чертога — ведь щит из магических зеркал воспрепятствует им проникнуть туда...

Оставив четыре поисково-карательных отряда добивать прятавшихся мурин и сканировать оставшиеся площади Муравейника, первый отряд в составе трех "кротов" и двадцати големов, во главе с двумя феями "ЖАЛА" пошли как раз по тому тоннелю, который стремительнее других поднимался наверх и вскоре в конце тоннеля они увидели слабый огонек.

Големы взяли огнеметы наизготовку и спрятались за броню "кротов", феи мысленно послали лучи анализаторов вперед, но они не засекли никакого магического присутствия.

Не успели они отдать приказ "отставить", как фигурки — их было две — сами сделали шаг вперед и замахали какими-то белыми предметами в воздухе:

— Не стреляйте, не стреляйте, госпожи феи, не стреляйте, это свои!!! Мя-у!

— Свои, свои, не стреляйте!!! Ав-ав! Это Зверята!!!

Феи телепатически передали приказ "отставить" и големы опустили дула огнеметов.

Из сумрака действительно показались две фигурки — Котенка и Щенка — с белыми платочками в плюшевых лапках. Они робко, едва ли не на цыпочках, подошли к вышедшим навстречу феям и поклонились им до земли.

— Что вы здесь делаете, Зверята? Да и место ли Зверятам здесь? Слишком опасно... — хмуро сдвинув брови, сказала одна фея.

— Ба! Да ведь это же прислуга бывшей Хранительницы Предела Љ3! Я их узнаю! Как же вы оказались тут? — удивленно воскликнула вторая.

— О, милостивые госпожи, — важно выступив вперед, сказал Котенок, — история наших приключений и бедствий вряд ли заинтересует таких важных дам как вы, а потому мы её, с вашего позволения, опустим. Скажу лишь, что мы посланы сюда как парламентеры нашим хозяином — Добрым Принцем — и он просит передать вам кое-что и соблаговолить проводить вас к нам, в наш Чертог...

Феи переглянулись от удивления. После таких тяжелых и полных опасностей боев в Муравейнике, они явно не ожидали, что теперь их будут куда-то провожать и приглашать.

— И что же просит передать твой хозяин?

— Он просит прекратить войну и не взрывать, как вы, вероятно, планируете, Золотой Чертог снизу, поскольку сопротивления вам уже оказывать некому. Война окончилась...

Феи недоуменно переглянулись.

— А что же тогда случилось с Непобедимым Солнцем?

— Оно закатилось... и теперь уже — навсегда... — прошептал Котенок и беззвучно зарыдал.

5.

После ухода Азаила Лили некоторое время смотрела невидящими глазами в ту сторону, где верхом на чудовище сидел её малыш, а потом, словно что-то вспомнив, тихо проговорила:

— Зверята, уйдите и уведите всех остальных отсюда — мне надо побыть наедине с Принцем, прошу вас...

Зверят не понадобилось просить дважды и дверь, недавно починенная големами, плотно закрылась за ними.

Принц опять сел на край её постели и взял почти ледяную руку в свою и молчал. Молчала и Лили. Все было уже сказано. Остались только чувства и горькое ощущение неотвратимого расставания.

Принц беззвучно плакал и его горячие слезы текли по щекам и падали прямо на рубашку Лили. Но в этот раз Лили уже не сдерживала его рыданий и не кричала на него — ведь сына уже в комнате не было -, но только ещё крепче сжимала его руку и — молчала.

Сколько длилась это молчание — не знал ни Принц, ни Лили. Но вдруг из той самой вентиляционной скважины, в которую нырнул Азаил, вдруг раздалось какое-то шебуршание и в комнату влетела большая летучая мышь и стала кругами летать под потолком.

Принц удивленно поднял свое заплаканное лицо, а Лили улыбнулась и лицо её просветлело. Она вспомнила проклятие феи, чье тело она так бесцеремонно похитила.

— Ну вот, дорогой, мне и пора... В дорогу, туда, откуда нет возврата... Это за мной прилетели, за мной...

Принц вопросительно взглянул на Лили. Но она продолжила:

— Поклянись мне дорогой, что, когда я умру, ты возьмешь эту летучую мышь и передашь её Их Премудрости. Скажи, что это фея, у которой я украла тело. Только Их Премудрость владеет технологией перевоплощения. Пусть эта несчастная обретет то, что ей принадлежит по праву и справедливость восторжествует, хорошо?

— Хорошо, дорогая, хорошо, — прошептал Принц, поднося её холодеющую руку к своим губам. — Ты только поживи ещё, ещё чуть-чуть, умоляю...

Летучая мышь, как будто поняла, что речь идет о ней, вдруг перестала летать по кругу и устремилась прямо на грудь Лили. Она аккуратно села, а Лили, с трудом подняв худую как рука скелета руку, погладила мышку по голове.

— Она меня простила, — улыбнулась Лили, облегченно вздохнула и выдохнула. В последний раз. Глаза Лили остановились, взгляд остекленел, а руки бессильно упали на грудь.

Принца затрясло так, как будто через него пропустили электрический ток и у него из груди вырвался нечеловеческий, почти звериный крик, каким кричат смертельно раненые животные:

— Лили-и-и-и-и-и!!!! Не-е-е-ет!!! Не уходи!!! Не оставляй меня одного!!! — и упал всем телом на её грудь, так что мышка едва успела вспорхнуть, избежав нелепой смерти на своем собственном теле.

Дверь тихо открылась и Зверята робко, на цыпочках, вошли в комнату, также не в силах сдержать слез. Так они и стояли и беззвучно плакали у кровати той, которая когда-то называлась гордо Непобедимым Солнцем.

В тот же миг одновременно потухли все магические зеркала, закрылись все солнечные отдушины и некогда Золотой Чертог погрузился в кромешную тьму, словно облачился в траурные одежды по своей почившей Хозяйке. Големы и драконы превратились в бездушные статуи, а карлики оглушительно взвыли от горя.

6.

Триединая Премудрость приземлилась на плато уже глубокой ночью. Её сопровождали ближайшие фрейлины её двора — все облаченные в парадные длинные платья серебристо-белого цвета, на их головах красовались венки из вечно-живых цветов. Сами Премудрости блистали в расшитых золотом пурпурных платьях, а Их и без того золотистые волосы сверкали золотом от вплетенных в косы золотых нитей. Но ярче золота и бриллиантов сияли Их Лица-Лики.

Три Премудрости важно шли по направлению к Золотому Чертогу, длинные пурпурные мантии несли за Ними фрейлины. У входа Их встретили Зверята, одетые в парадные белоснежные ливреи. Поклонившись до земли Владычицам, они молча пригласили следовать за ними.

Магические шары освещали путь. Хотя ночь была особенно темна, но свет то и дело выхватывал из этой тьмы то картину, то гобелен, то статую или витраж, то кусок зеркальной стены. Даже эти обрывочные видения, не составлявшие полной картины, поразили Триединую Премудрость красотой, богатством и изысканностью обители Непобедимого Солнца.

— "Клянемся Создателем, да это Непобедимое Солнце несравненно богаче всего Сообщества! Сколько золота, сколько драгоценных камней, сколько произведений искусства... Этот трофей достоин войти в сокровищницу Сообщества! Отныне здесь будет музей, музей Победы и Величия Нашего народа — лучшего памятника для потомков об этой войне и не придумаешь!"

Тем временем Зверята бесшумно вели пышную свиту вглубь Чертога, к комнате самой Хозяйки.

У двери стояла почетная охрана из големов. При виде Премудрости, они отдали честь и встали по стойке смирно. У дверей появление Их Премудрости ожидали две феи "ЖАЛА" — те самые, что "приняли безоговорочную капитуляцию".

— Ну и что нового, сестры? — бесстрастно спросила Вторая.

— Все также, Ваша Премудрость. Сидит, как парализованный, рядом с ней, вцепившись намертво в её руки. Мы пытались его отцепить — не получается. Только если электрошоком...

— Не надо! — резко оборвала Вторая из Трех. — Вам бы все электрошоком исправлять! У человека — горе, а вы — электрошоком...

Обе феи покраснели до корней волос и стыдливо замолчали.

Зверята неслышно открыли двери и впустили Их Премудрость в комнату.

Все три светильника залетели внутрь и благодаря им взору Триединой Премудрости открылась удивительная картина.

На кровати, на высоко поднятых и специально взбитых подушках покоилась голова золотоволосой феи. Её лицо было смертельно бледно, под глазами застыли темные круги, щеки — глубоко впали, тонкие и истощенные белые руки лежали на груди. Лицо было спокойно, величественно, мирно, легкая улыбка навсегда застыла на бледных губах. Это придавало её истощенному лицу некоторую долю обаяния, взамен безвозвратно утраченной красоты. Рядом с феей на кровати сидел застывший, как голем, человек.

Принца — а это был он — невозможно было узнать. Сгорбленный как старец, с резкими морщинами у уголков губ и на лбу, с проседями в волосах. Белое как полотно лицо, опухшие от слез глаза, остекленевший невидящий взгляд...

Он даже не посмотрел в сторону Премудрости и не встал при Их появлении. Одна из фрейлин хотела было что-то гневно сказать ему, но Вторая Премудрость резко подняла руку, и она смолчала.

— Как она умерла? — тихо спросила Вторая.

— Спокойно. Тихо. Она... примирилась с Создателем... — через силу, шепотом, словно боясь разбудить усопшую, произнес Принц.

— Хвала Всевышнему! — произнесли все Три Премудрости, благоговейно сложив ручки на груди. — Покойся в мире, сестра. Пусть огонь, который охватит это бренное тело, вознесет твою мятежную душу к местам вечного упокоения.

А потом Они подошли к изголовью кровати и троекратно благословили священным знаменем её лицо, и по кровати разнеслось легкое медовое благоухание. Лицо умершей, бывшее до этого бледно серым, сразу порозовело, губы налились краской, как и щеки, а следы мешков под глазами пропали. Казалось, Лили не умерла, но спит.

— Она просила Вас...

— Мы знаем. Летучая мышь завтра же обретет новое тело. У нас как раз одна из новобрачных фей готовится к зачатию, так что душа этой сестры не останется бездомной, — Премудрость щелкнула пальцами и одна из фрейлин принесла золотую клетку, в которую осторожно переместили летучую мышь и унесли.

После этого Вторая Премудрость обратилась к другой фрейлине:

— Распорядись, сестра, чтобы принесли все потребное для переноса тела. Мы должны похоронить её по нашему обряду со всеми причитающимися ей по статусу почестями.

— Так точно, Ваша Премудрость, — поклонилась фрейлина и тут же вышла.

— Азаил бежал с ребенком, не така ли? Я чую его присутствие здесь...

— Да, — все также отрешенно сказал Принц.

— Вызвать сюда лучших разведчиц и немедленно просканировать эту комнату и установить след беглеца, — обратилась Она к другой фрейлине. — Азаила — к Нам, живым или мертвым... — короткая пауза, — ...лучше — живым. Здесь, на этом плато, Мы организуем зоопарк из редких животных Заморья, думаем, одна мурина будет хорошим экспонатом. А незаконнорожденного щенка доставить к Нам лично. Мы лично позаботимся о его воспитании. Приказ ясен?

— Так точно, Ваша Премудрость, — и ещё одна фрейлина покинула комнату.

— А что делать с ним? Он ведь дерзко бежал из заключения и по нашим законам должен быть сурово наказан! — осмелилась подать голос юная фрейлина, с неприязнью смотревшая на Принца.

— Наказан?.. Наказан, милочка?.. — усмехнулись сразу все Премудрости, а потом продолжила Вторая. — За что же? За то, что, благодаря ему, Мы одолели практически неуязвимого врага? — И впервые за долгое время все три Премудрости рассмеялись.

— Неужели ты думаешь, милочка, что он сделал все это не с Нашего ведома?! Мы специально устроили его заключение на Островах Блаженных, хотя, по существу, никакой вины на нем и не было — он совершенно случайно вмешался в эту игру и никакой угрозы Нам никогда и не представлял. Мы упрятали его туда, зная, что Непобедимое Солнце клюнет на эту наживку и ради своего возлюбленного воплотится в тело, полностью утратив свою неуязвимость и большую часть сил. Мы специально попустили патрулю "ЖАЛА" попасть в ловушку, чтобы она получила возможность воплотиться. Мы специально позволили им остаться в безопасности на "Каменном Зубе", чтобы зачатый ими там ребенок ускорил процесс истощения её тела. И за что же его теперь наказывать, милочка? Да его наградить надо было бы, если бы...

Феи с круглыми от удивления глазами, совершенно ошарашено смотрели на Их Премудрость.

— ... если бы Мы не знали, что единственной наградой для этого человека будет... — просто вернуть его к любимой жене — только она способна вдохнуть в него украденную Непобедимым Солнцем жизнь. Клянусь Создателем, — повернувшись лицом к придворным дамам, сказала с иронической улыбкой Вторая Премудрость, — весьма странная парочка! Когда Мы спросили, какой награды она хочет за оказанные Сообществу услуги, она сказала — жизни мужа, а когда Мы ответили, что это не награда, поскольку казнить его не за что, она сказала — хочу удалиться с ним опять в свою хижину у Предела... Слышите, сестры, вместо повышения она попросила понизить её в звании! Изумительно! Нет, поистине они друг друга стоят...

Ропот осуждения прокатился по толпе фрейлин: "Как! Променять величие служения у Престолов Их Премудрости на какую-то лесную глушь! Не слыхано!"

— Думаем, впрочем, что для этих чудаков — это самое место... Ну что ж, а Нам пора, тем более что кое-кто ждет и не дождется, пока Мы отсюда не удалимся, — улыбнулись Премудрости и тихо вышли из комнаты, а вслед за Ними, шумя складками платьев, и вся её многочисленная белоснежно-нарядная свита. А следом за ними на цыпочках вышли Зверята.

Принц остался один, но ненадолго. Вошли две феи с черно-серебристыми носилками для тела и встали в нерешительности у кровати, ведь электрошок им применять было запрещено, а как ещё добиться выдачи Принцем тела?

В этот момент послышался тихий шелест женского платья и в комнату вошла... Прекрасная Фея.

Её лицо было печально и бледно, но не так, как раньше. Оно не было заплаканным, осунувшимся, скорее её печаль была светлой и спокойной.

Она тихонько подошла к кровати Лили и села на краешек. Потом она поцеловала усопшую в лоб и что-то тихо прошептала. А потом обняла Принца и положила свою головку ему на левое плечо. Так они молча просидели несколько минут. А потом она тихо и нежно прошептала Принцу на ухо:

— Эй, мой Добрый Принц, нам пора... Ты слышишь? Осленок уже скучает, дома уже все готово к праздничному ужину, дети тебе уже сделали подарок... Ждут не дождутся...

Но Принц молчал.

Тогда Фея повернулась к Лили и обратилась к ней:

— Отпусти его, Лили! Ваши судьбы, по промыслу Создателя, некогда сплелись, а теперь и у тебя, и у него — разные пути... Отпусти его и ступай с миром в уготованные тебе чертоги. Отпусти, моя единственная настоящая подруга... Лили...

Холодные руки Лили вдруг разжались, а Принц, наконец, отвел немигающий взгляд от мертвого лица Лили и впервые, словно очнувшись ото сна, увидел лицо Феи:

— Дорогая, ты здесь... Я... я... я....

— Тише, тише, — прошептала Фея, прикладывая тонкий пальчик к его губам, — не говори ничего... Я все знаю... Лучше пойдем, а то нас давно уже ждут.

Принц молча кивнул. Фея взяла его за руку и, встав с постели, повела к выходу из комнаты, на ходу сделав еле заметный знак двум феям. Те, кивнув в ответ, подошли к одру умершей, чтобы выполнить все то, что обычно делают с покойницами.

Но этого ни Добрый Принц, ни Прекрасная Фея уже не увидели, направляясь к выходу из заколдованного Золотого Чертога, в который им, к величайшему их счастью, уже не суждено было вернуться никогда.

Глава 26. Возвращение.

1.

На плато у Золотой Башни Принца и Фею уже ждали. Там стоял большой воздушный шар, запряженный шестеркой больших белых орлов. А у шара — выстроившись в шеренгу, стояли десятки фей высших рангов, в том числе и представительницы Ордена "ЖАЛО". Среди них — сама Триединая Премудрость.

Феи были при полном параде. Длинные шелковые платья, в которые они были облачены, свидетельствовали о наступлении мира. Об этом говорили и прически на их головах, и жемчужные нити, вплетенные в волосы, и драгоценности, украшавшие их пальцы, шеи, запястья...

При появлении Принца и Феи заиграли невидимые серебряные фанфары, зазвучала торжественная музыка целого оркестра флейт, струнных и барабанов. И все феи бросились поздравлять счастливое воссоединение влюбленных. Каждая желала им счастья, норовила обнять и поцеловать счастливых супругов. Не осталась в стороне и Премудрость. Все три Премудрости по очереди расцеловали и Принца, и Фею.

— От имени всех сестер Сообщества, Мы выражаем вам Нашу величайшую благодарность за тот вклад в победу над силами зла, которые вы внесли. Кто знает, что стало бы с нашим миром без вас? И именно поэтому, после всего происшедшего, Нам непонятно и горько от того, что вы покидаете Поднебесье... Может быть, вы все-таки разделите нашу радость, радость всего Сообщества в торжествах, которые намечаются сегодня?

— О, Ваша Премудрость, Вы очень добры и щедры к нам, — изысканно вежливо ответила Фея, — но мы так устали от всего происшедшего, так истосковались по дому, что при всем желании не можем остаться. Нас ждет дом, нас ждут дети...

Принц же промолчал. Участвовать в торжествах всего через несколько часов после смерти Лили казалось ему верхом безумия. Но и говорить об этом — тоже не хотелось — ведь раны в душе ещё так свежи! Ему хотелось только одного — поскорее уехать домой и не видеть более никого, а особенно фей, "ЖАЛО" и Их Премудрость вместе взятых. Не видеть никого, кроме самых близких, самых любимых друзей.

— ...Ну что ж, не будем вам мешать, дорогие мои, — мягко и нежно произнесла Вторая. — Лучшее лекарство от происшедших бурь — это покой семейного очага и взаимная супружеская любовь. Вы заслужили это и Мы отпускаем вас. Надеемся, правда, что Вы, моя дорогая, все же появитесь при Нашем дворе, когда раны в Вашей душе затянутся окончательно. Наш двор многое потеряет без Вашего общества! А пока — идите и отдыхайте. Вы, моя дорогая, можете приступить в Вашим обязанностям по Служению тогда, когда сочтете нужным — Вы итак, можно сказать, авансом, за всю жизнь выполнили свой долг перед Целестией. Ступайте, и да пребудет с вами Создатель!

Триединая Премудрость ещё раз расцеловала обоих и дала знак руками. Феи расступились, и дорога к воздушному шару была открытой. А Зверята уже открывали дверцу и раскладывали трап.

Шар был довольно просторный: плетеная корзина размером с небольшую комнату, с мягкими сиденьями, баллон из красного шелка, наполненный искусственно подогреваемым заклинаниями воздухом, упряжка из шести больших белоголовых орлов, готовых вот-вот взмыть ввысь и понести за собой шар.

Принц и Фея, держась за руки, поднялись по трапу и сели в кресла. А Зверята уже поднимали трап и отцепляли якорь. Орлы взмахнули широкими крыльями и шар устремился в воздушное пространство. Поводья держал Щенок, а Котенок встал у регулятора высоты. Принц и Фея напоследок помахали руками феям. Золотая Гора вместе со зловещей Золотой Башней через несколько мгновений навсегда исчезли из виду.

2.

Оставшись одни, Фея и Принц не проронили ни слова. Зверята не нарушали их покой, да и дел у них было полно — управлять шаром было нелегко. Все время надо было следить за тем, чтобы орлы летели в нужную сторону, чтобы подогревать остывающий воздух, когда нужно было набрать высоту, или, наоборот, остужать его, когда нужно было идти на снижение.

Прохладный ветер приятно освежал лица Феи и Принца, играл их волосами. Фея держала руки Принца в своих и, не отрываясь, смотрела на него. Принц задумчиво и мечтательно, как это бывало с ним и раньше, смотрел куда-то вдаль, на линию горизонта, на клубящиеся вдалеке белые облака. Казалось, он снова не здесь, он где-то в другом мире... Но это и наполняло сердце Феи радостью. Значит, Принц постепенно приходит в себя, постепенно становится прежним. Фею не расстраивала его отрешенность. Нет, именно это она больше всего и любила в Принце, может быть, именно потому, что сама не была такой.

Мимо них проплывали облака, птицы приветствовали их своими криками, а они не замечали ничего.

— О чем ты так задумался, дорогой? — наконец, не выдержав, спросила Фея.

— О том, какая странная у нас с тобой вышла история — она до сих пор совершенно не укладывается у меня в голове, — эхом ответил Принц. — Мы с тобой делали одно и хотели одного, а вышло что-то совсем, совсем другое... Совершенно не думая об этом, я и ты вдруг оказались навсегда вписанными в Историю Целестии, и даже если сильно захотим, мы уже не сможем быть прежними — провинциальными чудаками-влюбленными. Мы теперь навсегда связаны с теми событиями, которые мы породили, и с теми силами, которые мы пробудили к жизни...

На миг лицо Феи омрачила тень тревоги — таких речей Добрый Принц никогда раньше не произносил и это её напугало. Но она совладала с собой и, мягко улыбнувшись, погладила растрепавшиеся от ветра волосы Принца.

— А, по-моему, все хорошо... — деланно весело ответила Фея. — Я верю, что все будет по-прежнему, стоит только нам вернуться домой, к нашим детям и нашей речке и лужайке. Ты снова будешь ходить по лесу и разговаривать с деревьями, зверями и птицами, дружить с русалками, а я... Я буду тебя любить и заботиться о детях, о доме и буду как прежде ждать тебя к обеду и ужину, и, наверное, опять буду сердиться за то, что ты приходишь весь грязный и совершенно не вовремя, а ты будешь мне рассказывать новые сказки, которые сочинил, пока гулял, а я буду их перекладывать потом на музыку и петь их детишкам на ночь...

Принц, наконец, оторвал свой взгляд от облаков и горизонта и посмотрел на Фею. Как она была прекрасна! Нежная добрая улыбка, глаза, излучающие любовь, развевающиеся от ветра золотистые волосы...

— Я тоже в это верю, моя Прекрасная Фея, — прошептал Принц и обнял её.

Вскоре шар пошел на снижение. Орлы долетели до нужной точки, и Щенок отцепил поводья, освободив изрядно потрудившихся для них птиц. Орлы, сделав круг перед шаром, на прощание издали громкий клекот, а потом полетели обратно — в свои родные Скалистые горы.

3.

А в это время Осленок, закончив приготовления к ужину, вывел детей на прогулку. Они как раз сделали свое домашнее задание — написали маленькое сочинение "Как я люблю маму и папу", выучили новое простенькое заклинание, вызывающее благоухание роз, а также разучили исполнение одной детской песенки на лютне.

Правда, практически все задание сделала Милена — она, хоть и младше брата на целых два года, пошла вся в мать — такая же умная, энергичная и способная. Брат же все у неё списал под конец, весь день только и делая, что украдкой сбегал от занятий, чтобы искупаться в речке, половить на заднем дворе бабочек, набрать полные карманы сосновых шишек.

"Почему-то у всех фей всегда было так, сколько я помню, — заметил про себя Осленок, от которого было не скрыть проделки мальчишки. — Девочки всегда рождались энергичными и способными и уже чуть ли не с пеленок проявляли недюжинные способности, а мальчики — всегда оставались этакими лентяями и повесами, совершенно не способными к учебе, да и рождалось их всегда меньше, чем девочек, обычно — у одной-двух фей на десяток. Видимо, с генами тут что-то не так", — сделал про себя вывод Осленок, очередной раз наблюдая из окна побег мальчика из комнаты для занятий.

"Интересно, что у большинства насекомых — пчел, ос, шмелей, муравьев — ровным счетом такая же история — только женские особи по-настоящему сильны во всем".

Осленок неожиданно для себя понял, что сам того не ведая совершил большое научное открытие и подумал, что неплохо было бы провести настоящее исследование на эту тему и написать книгу.

"Так и назвать её — "Трактат о некоторых особенностях развития потомства расы фей" и подписать — выполнил магистр педагогики Осленок".

От этой мысли Осленок повеселел, и он мечтательно закрыл свои стеклянные глазки, представив, как будет выглядеть эта книга, какой у неё будет переплет, обложка и как на титульном листе золотыми буквами будет написано имя автора на вкусно пахнущем корешке.

"Обязательно займусь этим исследованием, как хозяйка вернется, тогда у меня будет больше времени" — решил он.

Теперь же Осленок, надев, как обычно, свою старую соломенную шляпу с широкими обгрызанными полями и круглые старушачьи очки на нос, вывел детишек за руки на прогулку.

Солнце уже клонилось к закату, но было по-прежнему жарко. Нежный ветерок с реки доносил приятную прохладу. Детишки радостно бросились бегать по лугу, играть в догоняшки и в прятки. А Осленок лежал на траве и читал книгу сказок, которую он записал по рассказам Принца, походя прикидывая, какие из них можно переделожить в стихотворной форме, чтобы потом Фея написала к ним музыку. При этом он ни на секунду не упускал детей из виду.

Ему опять бросилось в глаза, что во всех играх шестилетнего мальчишку выигрывала четырехлетняя сестренка. В догоняшках она без труда догоняла брата, в прятках всегда его находила, что уж говорить о более сложных играх!

При этом она не стеснялась использовать простенькие заклинания поиска, ускорения бега, а иногда просто расправляла свои маленькие крылышки, которых не было у брата, и это давало ей дополнительные преимущества.

"Все-таки в этом что-то есть, в этом что-то есть..." — пробормотал Осленок под нос и вздохнул. "Надо обязательно докопаться до причин этой тайны, до самый, что называется, корней..."

Наконец, детям надоело бегать и они подошли к Осленку.

— Осленок, ну расскажи нам сказку, расскажи, ну пожа-а-а-а-а-луйста! — и принялись дергать его за хвост и шляпу.

— И какую сказку вам рассказать, драгоценные мои? — ласково улыбнулся Осленок — он был большим любителем рассказывать сказки.

— Расскажи сказку про маму и папу, пожа-а-а-а-луйста!!! — запищали дети в один голос.

— Я так по ним скуча-а-а-а-ю-ю-ю-ю, — и мальчик заплакал, размазывая слезы по розовым щечкам.

А девочка раздраженно шлепнула брата по голове:

— Фу-у-у, плакса, всегда плачешь, а я вот скучаю не меньше тебя — и не плачу! И мама меня всегда за это хвалит! — и показала мальчику язык.

А мальчик расплакался ещё больше и уткнулся в добрый плюшевый живот Осленка. Осленок ласково погладил его по головке и сделал "большие глаза" девочке:

— Ну как тебе не стыдно обижать братика! А ну быстро пожалей его, ты же будущая фея! А какая первая заповедь феи? Мы это проходили всего лишь на прошлой неделе...

Девочка тут же встала по стойке "смирно", как на уроке, и бойко ответила:

— "Первая заповедь всякой феи состоит в том, чтобы творить добро, защищать слабых, делать мир прекрасней, счастливей и благополучней".

— Молодец, "пятерка", — похвалил Осленок. — А почему же ты не выполняешь заповедь в своей жизни? Для чего мы её учим, чтоб "пятерку" получить и забыть?

Девочка покраснела. Она подошла к брату, погладила его по головке. Брат прижался к сестренке и перестал плакать, а сестренка сказала:

— Не бойся, братик, я буду тебя защищать, я буду о тебе заботиться, никто тебя больше не обидит, ведь я — настоящая фея, как мама...

В это время из-за облака показался маленький красный шар, который стал быстро снижаться и увеличиваться в объеме. Можно было различить плетеную корзинку под ним, а также ушастые головы Котенка и Щенка над нею.

— Дети, смотрите! — закричал Осленок во весь голос.

— Урр-р-р-ра!!! Мама с папой летят на шарике-е-е-е!!! — запищали оба малыша, подпрыгивая от радости.

— И Зверята с ними! — закричал во весь голос Осленок, также подпрыгивая от радости и бросая вверх шляпу.

А шар между тем опускался все ниже и ниже пока окончательно не приземлился.

Дверца корзины открылись, и оттуда появились сияющие от счастья Принц и Фея. Дети с радостным визгом бросились им на шею. Принц сразу же поймал обоих и водрузил их на свои плечи. Дети расцеловали его в обе щеки, а потом он, покружив их в воздухе, вернул их на землю и они обняли мамины ноги, так как ростиком едва доходили маме до живота.

А Зверята со слезами на глазах бросились обниматься с Осленком, у которого от их объятий даже слетела с головы шляпа и упали очки, которые ненароком чуть не раздавили.

Радости не было предела...

А потом все вместе отправились домой, в хижину. Там, на летней веранде уже был накрыт стол с угощением. И вся счастливая семья уселась пировать.

Дети никак не хотели расставаться с родителями, особенно с папкой. Ему пришлось усадить их обоих себе на ноги, но они так вертелись и ерзали, что совершенно не давали ему есть. А когда они опрокинули стакан с розовым соком ему на штаны... — тут уж Фея не выдержала.

— А ну, детки, брысь, не мешайте отцу поесть нормально!

Дети от этого не расстроились, тем более что их стульчики располагались рядом с родительскими.

— Мама, мама, мамочка, а я выучила пятнадцать новых заклинаний! — похвасталась девочка. — И уже умею читать про себя и пишу почти без ошибок!

— Какая ты у меня умница, дочка! — всплеснула руками Фея, накладывая по тарелкам вместе со Зверятами второе. — Ну, Осленок, ну, молодец!

Осленок смутился и что-то довольно пробормотал себе под нос. А Принц ласково потрепал свою дочурку по головке и спросил:

— А у тебя, сынок, какие успехи?

— А я... а я... а я...

— А ты у меня все списал! — "сдала" его сестра и снова показала язык.

Сынишка покраснел, но Фея тут же бросив строгий взгляд на дочку, погладила мальчика по головке и нежно проворковала:

— Ну, ничего, мы с тобой немного позанимаемся, и ты тоже у меня будешь писать не хуже сестренки, правда?

— Мама, не хочу я учиться, не хочу! Я с папкой по лесу буду гулять и со Щенком, не хочу-у-у-у-у!!! — и стал в знак протеста бить ложкой по столу.

Принц озабоченно взглянул на сына, и его лицо опять приняло то, чуждое для Принца раньше, "серьезное" выражение, которое немного напугало Фею. Фея бросила тревожный взгляд на Принца и строго ответила сынишке:

— Нет, ты будешь учиться! Я сама буду с тобой сидеть и учить тебя, понял? И вообще, запру тебя в комнате, и будешь у меня только книжки читать! На окна поставлю заклинания! А не будешь учиться, будешь там сидеть без обеда!

Принца передернуло. Ему это показалось чем-то до боли знакомым. Вспомнилась электротерапия, каюта корабля, обруч, Острова Блаженных, Воспитательница...

— Ну, зачем ты так, дорогая? Не надо... — тихо сказал Принц, взял сынишку на руки и сел с ним на свое место. — Мы с тобой будем ходить по лесу, сочинять сказки, а потом будем их вместе записывать, хорошо? Я тебя научу разговаривать с деревьями и зверьками, но тебе при этом надо будет выучить некоторые заклинания — иначе как ты будешь понимать их язык?

Сынишка кивнул в знак согласия светлой, как одуванчик, головкой и успокоился.

Фея тихонько села на свое место, и ужин пошел своим чередом. Выпив по бокалу вина из розовых одуванчиков, фея взяла лютню и стала напевать песню на новые стихи, которые сочинил Осленок. И всем стало хорошо и приятно на душе, ведь у Феи был такой нежный, такой мелодичный голос, идеально подходящий под лютню, а играть она умела очень хорошо.

Дети, забыв про ссоры, а Зверята — про посуду, стали внимательно её слушать.

В песне пелось про легендарного основателя Авалона — рыцаря Роланда. В ту эпоху ещё не было фей, а люди жили во тьме невежества, окруженные повсюду страшными монстрами — драконами, вурдалаками, волколаками, огромными, с быка, плотоядными пауками, змеями и прочими чудовищами, которых затем начисто истребили легионы фей во главе с Триединой Премудростью.

Рыцарь Роланд, пелось в песне, создал свой отряд, таких же смелых и дерзких юношей, как он, обучил их бою и создал орден рыцарей, поставивших себе цель уничтожать монстров, заботиться о слабых и защищать женщин. Они создали неприступную крепость на острове Авалон и стали оттуда делать вылазки, совершая свои славные подвиги.

Роланду удалось сразиться с коварным драконом Хмагом — грозе тех земель — и из его чешуи сделать себе непробиваемые доспехи, а ядом его пропитать стрелы и лезвие своего клинка. Это был великий воин. И за его заслуги рыцари выбрали его своим королем, а его дети от принцессы, которую он освободил из лап дракона, стали его наследниками.

Роланд любил устраивать турниры и пиры, был большим любителем эпических поэм и баллад. Но однажды, на пиру, исполняя по просьбе рыцарей и дам, хитроумные упражнения с мечом он порезался отравленнным клинком и в тот же вечер умер.

Об этой трагедии и пела Фея, а детки завороженно слушали маму — раньше она таких песен перед ними не пела. Все больше сказки про зверушек, да про птичек, которые сочинял Принц.

А Принц не мог поверить своим ушам — он вообще впервые услышал историю о Роланде — историю той отдаленной эпохи, прозванной Темными Веками, он попросту не знал. Ах, да, что-то о нем сказала ему тогда Лили... И он помрачнел.

— Мама, мамочка, какая интересная сказка! — закричал во весь голос, хлопая в ладоши, сынишка, когда песня подошла к концу. — Мама, а можно я буду как Роланд, я тоже хочу быть таким! Папа, а ты можешь мне сделать такой же лук как у него и меч тоже? А давай поиграем в Роланда и его рыцарей в лесу, папа! Давай позовем других мальчиков поиграть с нами! — заголосил мальчик. Он обнял пухленькими ручонками шею Принца.

— Ну, конечно, сынок, мы обязательно поиграем в Роланда, только без меча и лука — мы ведь не будем никого убивать, правда? — с тревогой в голосе ответил Принц.

— А я хочу с мечом и луком, папа! Хочу, хочу, хочу, хочу!!! — и, спрыгнув с колен, встал посередине веранды, затопал ножками, готовясь закатить очередную истерику.

Принц нахмурился, а Фея подбежала утешать малыша.

— Мама, мама, мамочка! — заголосила вслед сестренка. — А зачем нужны эти мечи и луки? Что это такое? Мамочка, а почему наш папа никого не убивает? А почему у него нет меча и лука? А разве люди умеют убивать драконов? А где живут драконы? А я тоже хочу их убивать, я ведь фея! И я хочу посмотреть Авалон, я хочу, хочу, хочу, хочу!!!

Фея только утешила сына, как тут же пришлось успокаивать и дочурку:

— Мы обязательно съездим в Авалон, обязательно... Сейчас драконов нет, они вымерли, потому у твоего папы и нет ни меча, ни лука... Люди тоже никого не убивают, да, доченька... Сейчас другое время, тогда было всё по-другому... Когда станешь взрослой феей, тоже будешь защищать слабых...

— И я, и я, и я тоже хочу в Авалон! — вставил мальчик. — Я хочу меч все равно и лук тоже, они ведь могут опять появиться! Мамочка, ну скажи папе, чтобы он мне его купил!

— Тише, тише, тише, детки, тишина! Вы, я вижу, устали, а ну — укладываться спать! Про Авалон будет завтра, а мечи и луки — до дня рождения, не раньше! А ну — кто первый добежит до постельки, тот завтра идет с папой купаться на речку и кататься на лодке, а потом поедет на ярмарку!

Дети пронзительно заверещали и кинулись наперегонки в спальню. И опять первой прибежала девочка... Хотя, конечно же, на речку и на ярмарку Принц возьмет обоих.

Осленок отправился готовить их ко сну, Котенок и Щенок остались убирать со стола, а Принц и Фея пошли на их любимый холмистый берег реки, заросший ивами — туда, где они проводили вечера вместе, когда только познакомились.

Они сидели и молчали, полной грудья вдыхая ароматы реки, и смотрели как солнце красит в нежно розовый цвет далекие пушистые облака.

— Я же говорил тебе, дорогая моя Фея, — прервал уютное молчание Принц, — что как раньше уже не будет... Что-то в нас изменилось, и в тебе, и во мне, и в мире... Что-то изменилось...

— Что ты имеешь в виду, любимый? — с тревогой в голосе прошептала Фея, бросив на мужа испуганный взгляд, словно боясь, что он вот-вот снова исчезнет, как тогда.

— Раньше ты не пела таких песен, откуда у тебя эти стихи? — спросил Принц.

— Сама не знаю, Осленок написал, видимо, в твое отсутствие. Раньше он сочинял стихи только на твои сказки.

— Да уж, — сконфузился Принц, — в моих сказках никаких мечей и луков и в помине не было.

— Ну что ты... — обняла его Фея и положила головку на его плечо. — В конце концов, это же история, Роланд же существовал, давно когда-то... Знаешь, я теперь буду петь песни только на твои сказки — они мне больше нравятся. Они такие добрые, детские, радужные — зверята, зайчата, ягнята, листочки, ромашки, пчелки... Правда, Принц, я их больше люблю... — и поцеловала его в щеку.

Но Принц ещё больше помрачнел.

— Дело не в этом! — махнул он рукой, встал и подошел прямо к обрыву. Ветер растрепал его волосы и он, раскрыв объятья навстречу ему как птица, жадно вдыхал пряный прохладный аромат летней ночи.

— А в чем, любимый?

— А в том, что мир меняется, разве ты не чувствуешь? Дети уже хотят другого — не того, чего хотели мы с тобой. Они хотят подвигов, хотят борьбы, а не уютной деревенской жизни, как у нас. А я не могу им дать того, чего они хотят. Не могу я бегать с мечом и луком, не могу проливать кровь, понимаешь, не могу...

-... и не надо, дорогой, не надо! — испуганно проговорила Фея, подходя к Принцу. — Я тебя люблю таким, каков ты есть — Добрым Принцем, а чудовищ уже нет, и не будет больше никогда — даже в Заморье их скоро не будет. Зачем нам мечи, зачем луки? А детишек я успокою и больше песен таких петь не буду. Ну, пойдем, уже холодно, пора спать, а ты ещё не мылся. У тебя был трудный день... — и она взяла его за руку и потянула домой.

Но тут раздался тихий всплеск и к берегу подплыли две русалки — старые знакомые Принца.

— Привет, Добрый Принц, как поживаешь? Говорят, ты победил само Непобедимое Солнце, которое не смогла одолеть Их Премудрость, причем довольно оригинальным способом, ха-ха-ха! — русалки покатились со смеху и стали брызгать водой прямо на Принца. — Мы бы тоже не прочь испытать на себе твою силу, очень даже не прочь, ха-ха-ха!

Принц покраснел и не смог ничего ответить. Фея же, не выдержав, воздела руки и с кончиков её пальцев вырвались синие молнии, которые, ударив в воду, хорошенько поджарили этих бесстыдниц.

Русалки взвизгнули и нырнули опять в воду.

— Ещё раз появитесь тут — зажарю как рыбу на сковородке! — гневно бросила Фея.

Но только супруги хотели уйти, как одна из них всплыла опять:

— Прости нас, Принц, мы не хотели тебя обидеть. Мы рады тебя видеть и очень, очень хотим опять с тобой поиграть — приходи к нам завтра, покатаемся на водяной мельнице! Прими от нас подарок, не обижайся... — и русалка положила на берег маленький лук со стрелами и деревянный игрушечный меч. — Это мы нашли на одном древнем, севшем на мель корабле, в низинах. Думаю, твоему сыну они придутся как раз кстати.

А после этого она, игриво сверкнув блестящими зелеными глазами, нырнула в омут и была такова.

Принц быстро спустился к берегу и взял лук и меч.

— Видишь, дорогая? Что я говорил? — радостно показывая ей подарки. — Мир меняется! Ведь сейчас вообще, кроме Авалона, даже дети дворян забыли, что такое мечи да луки.

А потом, немного помолчав, добавил:

— Заеду-ка я все-таки в Авалон и найду там подходящего учителя. Пусть мой сын будет не хуже, чем мальчишки из Авалона! Ему нужно настоящее мужское общество, чтобы стать ...

Но не успел он договорить, как Фея, вырвав подарки из рук, бросила их на землю, как будто это были не безобидные игрушки, а ядовитые змеи. Не успел Принц сказать ни слова, как из её пальцев вырвалось жгучее пламя, превратившее их в золу.

— Ты... что? — вытаращив глаза на Фею, воскликнул Принц.

— Запомни, дорогой, мой сын НИКОГДА не будет водиться с хулиганами из Авалона — это раз, и НИКОГДА не будет играть в такие игрушки — это два, понятно?! — лицо Феи пылало от гнева, глаза горели неистовым огнем. — Судьбы несчастного Азаила я для своего сына не хочу! На следующий год мы отдадим моего сына в Школу Пажей и он будет расти, как и все сыновья фей — достойным членом Сообщества. И никаких возражений я слушать не желаю! Точка.

И с этими словами Фея развернулась и пошла к дому. А Принц остался сидеть на берегу реки и слушал веселые песни русалок с того берега. И думал о том, что что-то изменилось и в нем, и в Фее, и во всем этом мире, но что именно — он никак не мог понять.

"Странная штука, — подумал он про себя. — Я возвращался домой и вроде бы вернулся, а оказалось, что я вроде и не дома вовсе... Может, я не туда вернулся? Или вернулся не я, а кто-то другой?"

От этих мыслей голова Принца, не привыкшая к таким глубоким раздумьям, отяжелела, и он уснул прямо здесь, на холмике, под убаюкивающий шум водяной мельницы, шелест ив и плеск речных волн.

Когда Фея остыла от гнева и одумалась, она вернулась на побережье и увидела спящего Принца. Он лежал на спине, положив под голову руку. Свет полной луны падал ему на лицо, освещая его, отчего казалось, что лицо светится само по себе, как у Непобедимого Солнца...

Фея содрогнулась от этих воспоминаний и зябко поежилась.

А потом, поцеловав спящего Принца в лоб, она произнесла короткое заклинание и сделала жест руками — снизу вверх. Под действием магической силы его тело поднялось в воздух и поплыло домой, лежа на подушке из сгущенного воздуха.

Дома Фея заботливо раздела Принца и бережно укутала его одеялом, а сама легла рядом и никак не могла заснуть. Тревожные мысли вертелись у неё в голове.

"Неужели... неужели... Эра Порядка и Процветания когда-нибудь закончится? Неужели предсказания Азаила подтвердятся и все это закончится? Неужели мир, который мы с такой любовью и заботой создавали, когда-нибудь уйдет в небытие?"

Фея не заметила, как стала думать вслух. И Принц проснулся.

— Я тоже об этом думаю, дорогая, я тоже...

Фея испуганно замолчала. А Принц, совершенно забыв про их ссору, взял её за руку и прошептал:

— Знаешь, даже если это и так, это не важно. Ведь мы любим друг друга — а это — самое главное, правда? Пусть весь мир рухнет в тартарары, но мы всегда, всегда будем вместе, вдвоем, ты и я, Добрый Принц и Прекрасная Фея, и мы всегда будем любить друга и никогда, никогда больше не будем одиноки, никогда...

— Да, любимый, да, ты прав, и мне уже не страшно, уже не страшно... — прошептала Фея и, крепко обняв Принца, поцеловала его.

А потом, как ни в чем небывало, скомандовала:

— Ну а теперь, раз ты проснулся, а ну-ка марш в баню, мыться, а то ты мне всю постель замараешь — валяешься на земле, а потом носишь эту грязь сюда! Марш, в баню, немедленно! — и Принц покорно поплелся мыться, ведь он действительно был такой грязный.

Эпилог. Отверженные.

Белое, белоснежное покрывало снега внизу, черное, как уголь, небо вверху — вечная и непримиримая борьба света и тьмы, ничем не разрушимый антагонизм. Разделяющая их тонкая линия горизонта — лишь иллюзия.

Здесь, в этой забытой Создателем ледяной пустоши, вечно тоскливо воет пронизывающий холодный ветер, белая поземка бежит по снегу. Вокруг — ни души. Да и в самом деле, кто захочет выходить наружу, в такую-то погоду?

Ан, нет! На горизонте показался одиноко бредущий по ледяной пустыне северный олень. Крупное животное с большими ветвистыми рогами, длинными ногами с острыми копытами и мощное тело, покрытое теплой грязновато-белой шерстью. Оленю не холодно в такой шубе даже в самый лютый мороз, но дело, конечно же, не в этом. По ледяной пустыне его заставляет бродить голод.

Олень то и дело останавливался и разрывал большими длинными копытами снег в поисках какой-нибудь растительности под снегом, но пока все было тщетно. Это побуждало оленя идти дальше. Наконец, он остановился и уже надолго. Ему удалось откопать в снегу небольшую полянку ягеля — полярного мха. Радостно фыркнув, он жадно принялся за еду.

Но не успел он ещё как следует насытиться, как вдруг что-то его встревожило. Олень поднял морду и пугливо осмотрелся, затаив дыхание. Некоторое время простоял совершенно неподвижно, а потом, видимо, решив, что ему показалось, вновь потянулся к с таким трудом добытому лакомству.

Пение спущенной тетивы заглушил снежный буран, и длинная тонкая стрела, выпущенная невидимым лучником, навылет пронзила грудь оленя. Громко всхрапнув и удивленно вытаращив покрытые красными прожилками глаза, животное медленно завалилось на правый бок и, несколько раз судорожно дернув ногами, затихло.

Раздался восторженный крик невидимого стрелка и один из сугробов белого снега зашевелился. И из него вылез прятавшийся там охотник. Он был весь белом — вся его одежда была сшита из меха белого медведя, даже большая мохнатая ушастая шапка. На ногах — меховые унты из того же меха, на руках — рукавицы. За плечами у него висел колчан со стрелами, в руках он держал лук.

Охотнику было от чего радоваться. Во-первых, ему пришлось довольно долго сидеть в сугробе, почти не дыша, чтобы не спугнуть оленя. А это — непростое испытание даже для опытного охотника. А, во-вторых, выстрел был отменный — прямо в сердце — такой даже у него получался не всегда!

Охотник достал из сугроба спрятанные там сани, взвалил на них тушу, одел спрятанные лыжи — без них в этой ледяной пустыне далеко не уйдешь — снег очень глубокий! — и повез свой трофей домой.

"Ну, все, — удовлетворенно подумал охотник, — на неделю еда есть. Голодать уж точно не будем". И, определив направление по звездам, отправился строго на юг, где в пяти милях отсюда начинался хвойный перелесок.

У северной оконечности Целестии, в лесотундре крайнего Севера было холодно, всегда холодно. Пронзительный ветер продувал насквозь, до костей. Почти все время здесь лежал снег, стоял лютый мороз. Выжить здесь можно было только при крайнем напряжении сил и только охотой и рыболовством.

Фей в этом суровом краю не было, да и не могло быть.

"Куда уж-ж-ж-ж таким неж-ж-ж-ж-женкам с-с-с-с-сюда, да-ссс... Нет-ссс, это месс-с-с-с-с-то для нас-с-с-с-с-тоящ-щ-щ-щ-щих муж-ж-ж-ж-жчин, для нас-с-с-с-с-тоящ-щ-щ-щ-щих ох-х-х-х-хотников, для нас-с-с-с-с-тоящих воинов, да-ссс" — с удовольствием подумал Азаил, потирая передние лапки, словно большая жирная муха и радуясь тому, что именно ему пришла в свое время идея "с-с-с-с-слинять" именно сюда. — "Это тебе не С-с-с-с-скалис-с-с-с-с-тые горы, с-с-с-с-с-юда уж точно феи не с-с-с-с-с-сунуться — с-с-с-с-с-с-ебе дорож-ж-ж-ж-ж-е...".

Перед избушкой-землянкой, укромно замаскированной от постороннего взгляда еловыми лапами, посреди мохнатых, покрытых белыми шапками снега карликовых елей, остановился лыжник — высокий стройный юноша, в меховой одежде из шкуры полярного медведя. Непокорные локоны светлых волос выбивались из-под его ушастой меховой шапки. На его спине висел лук и колчан со стрелами, в руках он держал веревку, за которую тянул сани. А на санях — туша убитого оленя — стрела до сих пор находилась в ране. Охотник специально её оставил там, чтобы показать "дяде Азаилу", в предвкушении того, как тот похвалит его за меткий выстрел, и не ошибся.

Вдвоем, охотник и Азаил, разделали тушу оленя. Часть положили в холодный погреб — при такой температуре оно будет храниться хоть месяц и не испортится! — а часть стали готовить в пищу. Охотник набрал полный чан снега и поставил его на огонь, который зажег нехитрым заклинанием, снег стал таять, скоро можно будет положить варить мясо.

— Ну, что ты, с-с-с-с-с-сынок, ну что ты, да-сссс!!! Опять з-з-з-з-з-заклинания! Опять-ссс!!! Чему я тебя учил, а? Где кремень, где кре-с-с-с-сало?!

— Дядя Азаил, ну что ты? Ведь так же проще и огонь жарче... Ты же знаешь, что я умею и так добывать огонь, но сейчас нет необходимости в этом!

— Нет ес-с-с-с-ть, нет ес-с-с-сть, е-сссссть!!! Да-ссс, е-с-с-с-сть!!!! Ты долж-ж-ж-ж-ен быть не только магом, да-ссс, но и воином, да-ссс!!! Не не-ж-ж-ж-ж-енкой, а охотником, да-ссс!!!! Как дикие з-з-з-з-з-звери С-с-с-с-евера, нас-с-с-с-стоящ-щ-щ-щ-щим му-ж-ж-ж-ж-ж-иком, да-сссс!!!

— Но почему, дядя Азаил?

— Да потому-ссс, что твоя покойная мать вз-з-з-з-зяла с-с-с-с-с-с меня-сссс с-с-с-с-слово-ссс перед с-с-с-с-смертью, да-ссс!!!

Юноша, только было собравшийся спорить с паукообразным чудовищем, которое расположилось за нетесаным деревянным столом и под шумок жадно пожирало ещё теплую кровавую оленину, громко чавкая и пуская слюни, тут же остыл. Имя матери, которую однажды показал ему в видении Азаил, было для юноши священным. Он тут же замолчал и смирился, даже наоборот, тихо, почти на цыпочках, подошел к столу, сел и мечтательно подперев подбородок сильными мускулистыми руками, сказал:

— Дядь Азаил, ну пожалуйста, расскажи мне ещё о моей маме... А лучше, и об отце тоже, ведь ты никогда, НИКОГДА о нем не рассказывал мне!

— Отца твоего — не з-з-з-з-знаю-ссс, он умер, з-з-з-з-з-знаю-ссс только, давно-ссс... — отмахнулся Азаил, продолжая чавкать и истекать слюнями.

— А как он умер? В бою, да? С мечом в руке или с луком? Как Роланд, который погиб от своего же меча... Правда?

— Да-ссс... твоего отца... отравили-ссс, как Роланда, да-ссс... Одна белобрыс-с-с-с-сая его отравила... Да-ссс, обманщица-ссс, белобрыс-с-с-с-с-ая летунья-ссс...

— А каким он был, какие у него были доспехи, оружие, дядя, умоляю, расскажи!

— Ладно-ссс, слуш-ш-ш-ш-ай — сказал Азаил, сыто отваливаясь от стола — он всегда ел только сырое кровавое мясо, варил мясо юноша для себя. — У него были-ссс блес-с-с-с-с-с-тящие з-з-з-з-золотые доспехи-ссс, з-з-з-з-з-олотой ш-ш-ш-ш-ш-лем со с-с-с-с-с-плош-ш-ш-ш-шной масс-с-с-с-с-кой-ссс с алым плюма-ж-ж-ем, пурпур-р-р-р-рный плащ и два огненных меча. Он мог летать без-с-с-с-с крыльев-ссс и убивал направо и налево с-с-с-с-с-своих врагов... Да-ссс. А потом его з-з-з-з-з-заманили в ловуш-ш-ш-шку белобрыссс-с-с-с-сые и отравили... Да-ссс...с-с-с-с-с-ынок...

Юноша стиснул зубы и мощные руки его сжались в кулаки. Он ударил со всей силы о стол и тот, жалобно скрипнув, треснул. Ярко-голубые глаза юноши сверкнули от гнева:

— Придет день, дядя, и я отомщу им за все — и за мать, и за отца, и за весь твой народ, Азаил — они за все поплатятся, за все!

— Да-ссс, с-с-с-с-с-ынок, да-ссс, за все-ссс, за все-ссс, хе-хе...

А ночью, лежа на печке, юноша спал и видел сон. Он видел воина в блестящих доспехах, с маской на лице и свою мать — круглое лицо, копна золотистых как солнечные лучи волос, большие глазницы без глаз, из которых струились потоки солнечного света. Он смотрел на них и думал о том, как бы ему хотелось снять эту маску и хоть раз в жизни увидеть подлинное лицо его отца, снять маску и с матери... Он тянул к ним руки, чтобы сделать это, но никак не мог до них дотянуться, потому что их фигуры удалялись от него все дальше и дальше, пока не исчезли совсем. И тогда юноша закричал...