Бесноватый кровожадный я

И тут у меня появилась идея.

— А что, хороший дом? — спросил я у барона.

— Ну, на наш невзыскательный вкус — прямо хоромы, в городе вообще мало домов получше найдется.

— А стоит сколько?

— Сто-сто десять талсидонских золотых райсов, примерно.

— Всего-то?

— Тут это большие деньги.

У меня в кошельке, вроде бы, лежит где-то девяносто или под сотню, и для меня это сумма небольшая.

— Я куплю, — сказал я и повернулся к одному из Верниксов, стоящих у меня за спиной: — сбегай в мою комнату и найди мой кошелек в кармане камзола.

На лице отца появилось любопытство:

— А на что тебе дом в Сайларане?

Я в ответ улыбнулся:

— Тайны бывают двух видов: те, которые выдаются на исповеди и под пыткой, и те, которые выдаются только под пыткой. Эта относится ко второй категории, и я питаю надежду, что палачу, досточтимый отец, вы меня не отдадите.

Тут мой оруженосец прибежал обратно с кошельком, и я широким жестом бросил его убийце-дезертиру так, чтобы он смог поймать его левой рукой.

— Держи, человече, и доброго тебе пути.

* * *

После того, как дезертир удрал из города — верхом на хорошем скакуне и только с вещмешками у седла — мы все же отправились на осмотр того места, где отец хотел заложить крепость. При этом с нами пошел еще и отряд бароновой дружины — человек сто.

Причина оказалась проста: крайняя близость к границе. Вернее, до собственно границы — дней восемь конного пути, но вся эта степь, по сути, населена только редкими семействами сайларов и никем не охраняется, так что отряды разведчиков из Каллагадры могут довольно безопасно подобраться к городу.

Вот тут у меня возникли закономерные вопросы.

— Барон, вы хотите сказать, что талсидонские подданные, живущие отсюда и до границы, по сути, никем не защищены от произвола вражеских солдат, потому что огромное пространство никем не патрулируется?

Он пожал плечами:

— Потому и не патрулируется, что огромное. Степь — она же о-го-го, как ее патрулировать? Но насчет произвола — нет, тут все не так просто. То есть, да, разведчики вроде как могут грабить или убивать местных жителей, только не делают того. Они же себе не враги. Если такое случится — я узнаю, тогда разговор другой пойдет. Сейчас войны формально нет, ежели изловлю кого — он скажет, что заблудился в степи. Оружие-то отберу, а так надо отпустить. А ежели начнут произвол творить — тогда все иначе будет. Опять же, сайлары оружием не сильны — но есть полно других способов. Разведчики Каллагадры — частично сами сайлары, частично гадриане, тоже степняки... Они хорошо понимают, что такое степь и что будет, если местные на них сильно обозлятся... В степи либо по тракту ходить, где бывают патрули, либо от колодца к колодцу. Если вдруг пара ближайших колодцев по маршруту окажется засыпана — можно и сгинуть в этой степи. Опять же, сайлар сайлара не обидит, а если гадриане — тогда проводник у них сайлар. И этот проводник, видя жестокость к своим братьям по крови, может тихо удрать ночью, а перед тем завести в такое место, откуда не выбраться. Было такое лет тридцать назад, из полутора десятка мерзавцев в Каллагадру вернулся только один.

— Хм... Степняки не держат запаса воды в пути? — удивился я. — Бурдюки там...

— Держат, конечно... для себя. А на коня, что везет всадника по жаркой степи, бурдюков не напасешься. — Барон похлопал рукой по седельной сумке и я понял, что внутри бурдюк. — Вот, это коню на один раз попить, в полдень, но на вечер уже не хватит. Если на ночевку стать, а колодца нет — утром конь будет плох, ночи тут тоже сухие. До следующего колодца добраться будет нелегко, и если второй колодец тоже засыпан окажется — а так бывает, если обидеть тех, кто эти колодцы роет — наутро придется идти дальше на своих двоих. И даже если третий колодец в порядке — до него уже можно и не добраться... Степь — наша мать и наша защита. От покорения большой страной вроде Каллагадры не спасет, а от кого помельче... Разбойники тут, ваше высочество, нечасто бывают, и неспроста.

По пути мы с сэром Альвинком обсудили историю этого края и сайларов в том числе.

По всему вырисовывалась довольно характерная картина: лет семьсот назад этот степной край считался практически безлюдным, а затем тут внезапно появляются сайлары и сразу же рассеиваются по всей территории, не принадлежащей криффам. Сюда добавляем странные обычаи — кони на всю семью и дорожные припасы, отказ селиться вместе, выбор для обитания труднодоступных земель.

— Получается, сайлары — пришлый народ, который лет семьсот назад подвергся почти полному уничтожению? — спросил я.

— Видимо, так и есть, — согласился сэр Альвинк. — И с тех пор выжившие в любой момент готовы броситься в разные стороны...

— Ну, насчет разных сторон — сильно сказано, степь-то не то чтоб очень велика. На восток — Каллагадра в двух неделях, на запад совсем ничего и уже Талсидония. На север — немного степи, а потом болота да трясины, на юг — земли криффов.

— Так земли криффов — вариант очень даже неплохой, — пожал плечами сэр Альвинк. — Потому как туда преследователи сунуться не рискнут, криффы — они такие...

— Хе-хе... Звучит как 'спрятаться от волков в пещере медведя'.

Рыцарь покачал головой:

— Да вот не совсем. Криффы не любят непрошеных гостей, но путнику, который пришел без дурных намерений, вряд ли стоит опасаться: в худшем случае обратно завернут. А тем более, если это беглец, ищущий спасения. Вы же учтите, что сайлары криффам — соседи, а не враги, и криффы умеют отличать сайларов от других людей по лицу, значит. Сайлары никогда на священное золото криффов не покушались, оттого вражды между ними нет. В противном случае самих сайларов уже не было бы.

Вот тут я немного удивился.

— Хм... А как же полукрифф, которого мы не далее как утром видели?

— А, вы про это... Полукриффы тут никакого ущемления не терпят, ибо весь народ, как бы, частично полукровки... Этот вот, на самом деле, четвертак, полукровка — его отец, я с ним, к слову, в молодости водил знакомство... Кстати, ваше высочество, никогда не пытайтесь перепить криффа, даже полукровку — это невозможно, я проверял... В общем, у сайларов криффы-полукровки появляются не так, как везде. Не в результате налета орды, а из-за все того же обычая, ну вы поняли. Такое порой случается, потому что криффы иногда сюда захаживают с торговым делом. Сайлары, можно сказать, единственный народ, торгующий с криффами, понеже всех остальных своих соседей криффы ненавидят, все из-за той же любви к золоту... Словом, бывали разные случаи. Так, незадолго до войны за Сайларан было дело, девочка, на которую положил глаз сынок тогдашнего наместника, убежала от него к криффам и вернулась только после войны, то бишь, через год. Рогатые ее приютили и ничего дурного не сделали. По крайней мере, человек, за которого она чуть позднее вышла замуж, утверждал, что она была целомудренной.

— Занятно, я-то, грешным делом, думал, что криффы того... позлее будут.

— На самом деле, это не совсем так. Злы криффы только к врагам, и надо заметить, что сами они врагов себе не ищут. Их мало, потому как живут они долго — не как альвы, но дольше людей. Рождаются редко, взрослеют медленно. Им не нужны враги — и так хватает, только успевай гонять да мстить.

— А чем торгуют-то?

— Цветным хрусталем.

— Что это?

— Как горный хрусталь, только цветной, и растет не в горах, а где-то в их степях. Куски размером с голову ценятся альвами, особенно фиолетовый и зеленый, по ним они вообще с ума сходят. Криффы приносят такие и обменивают на сталь — очень дорого. Сайлары выменивают эти куски в складчину и сразу шлют гонца к альвам.

— А альвам этот цветной хрусталь на что?

— Никто не знает, а они не говорят. Ходит байка, что есть у них дворцы и храмы, только лишь из хрусталя построенные, но это, конечно же, неправда. Порой, хрусталь других цветов попадает к магам, говорят, им он нужен на волшебные кристаллы, и к королям да графам, которые самые богатые. На кубки, украшения и прочую мишуру.

Место, о котором шла речь, оказалось чуть меньше, чем в дне пути: отправившись еще до полудня, к вечеру мы прибыли к излучине реки с зубодробительным названием Зирааверд, значение которого не знал даже барон, и необычайно глубоко утопленным в землю руслом.

Изгиб реки образовал на западном берегу что-то вроде указующего перста, направленного аккурат в сторону Каллагадры, и именно в это месте построили каменный мост.

— И в чем сила этой позиции для крепости? — спросил я у отца.

— Много на то причин. Дорога эта — кратчайший торговый маршрут в Каллагадру. Место само по себе с трех сторон огорожено рекой, словно крепостным рвом, причем с очень крутыми берегами, а течение быстрое и сильное. Сверху и снизу по течению берега еще круче и выше — там переправиться еще труднее. Тут крепость если поставить — ее взять измором будет очень трудно, а штурмом — вообще вряд ли возможно. Наконец, там, на востоке — засушливая, жаркая степь, по которой даже мирный переход — нелегкая затея, а значит, вражеское войско под стены придет уже уставшим и измотанным.

— И это еще не все, — подхватил Райбус. — Сие место замечательно также и тем, что вокруг негде раздобыть провианта. На восток — степь, на запад — Сайларан, который так просто тоже не взять. В степи коням есть где попастись — а как быть людям? Армия требует огромного количества продовольствия, а ближайший источник оного — Сайларан, который тоже сколько-то времени продержится до подхода армии. Иными словами, Одило придется наладить снабжение через степь, аж из Каллагадры, что не так-то просто...

Я пожал плечами:

— А зачем ему вообще осаждать эту крепость? Ее можно просто обойти, переправившись ниже или выше по течению.

Король улыбнулся:

— И это значит, что в тылу у Одило будет невзятая крепость с войсками. Иметь вражеский оплот на своих коммуникациях — удовольствие ниже среднего.

Увы, в этом мире еще не дошли до идеи блицкрига.

— И что с того? — упрямо повторил я. — Крепость это хорошо, но только при условии, что мимо нее нельзя пройти. Ладно, вот у Одило в тылу крепость — и что с того? Сколько в ней уместится солдат?

— Ну, положим, тысячи четыре.

— Кавалерии? — уточнил я.

— Нет, пехоты. Кавалерии столько не уместится, у них же еще кони.

— Тогда Одило обходит крепость и тем самым отрезает ее от основных наших сил. Все, наша армия слабее на четыре тысячи пехотинцев, которых все равно что нет. У них нет ни связи с нами, ни скорости. Можно просто держать неподалеку от крепости отряд легкой конницы, который, завидев выступление гарнизона, предупредит основные силы, после чего гарнизон будет разбит.

— Хм... Ладно, поиграем в войну. Райбус, давай карту.

Карту местности расстелили прямо на сухой степной траве, мы уселись над ней, вокруг нас стали кольцом любопытствующие — рыцари и барон.

— Итак, сын, ты — Одило Толстый. Как бы ты вторгся в Талсидонию?

— Мы исходим из предположения, что моя армия немного сильнее, не так ли?

— Да, немного. Ты собираешь все возможные резервы, оставляя в самой Каллагадре самый минимум для поддержания своей власти. Строго говоря, талсидонская армия при чуть меньшем числе сильнее твоей за счет хорошего вышкола и вооружения, но я вынужден хоть что-то держать на границах с Эруланом и Кортанией, потому моя армия поначалу будет значительно уступать числом и не так значительно — силой. При этом у меня есть укрепленные города и крепости с гарнизонами в них, народное ополчение, а также короткие линии снабжения. Твой ход?

— Перехожу реку чуть севернее, миную Сайларан, разоряя провинцию, но не приближаясь к городу, в то время как вы, отец, ждете от меня лобовой атаки и осады, не правда ли?

— Поначалу да. Что дальше?

— Я прохожу, к примеру, вот сюда, к северу, не тратя время на осады укрепленных пунктов. При этом я рассылаю летучие отряды легкой кавалерии с приказами разорять села и жечь поля. Если где ополчение есть — там просто жечь поля. Все крепости и гарнизоны и оставляю под наблюдением летучих отрядов, которые вовремя заметят выступление гарнизонов. Моя армия продвигается, имея преимущество во времени, поскольку вы вынуждены догонять и не сразу поняли мой маневр. Затем я нахожу любое удобное место и становлюсь укрепленным лагерем. Например, на холмах, имея путь к отступлению, и жду вас.

— Допустим. Я тебя догоняю и становлюсь рядом таким же укрепленным лагерем. При этом я собрал по пути какое-то ополчение, отряды стражи, получил помощь от гарнизонов, где это возможно. Таким образом, сила моей армии уже не уступает твоей, а мои летучие отряды ловят твои летучие отряды. Что дальше?

— А ничего, досточтимый отец, я просто стою. Выжидаю, может быть, даже воспользуюсь возможностью и разорю какой-то городок, который отдал вам слишком много стражи и ополчения. Также прошу заметить, что моя армия будет сильнее по части кавалерии, потому что для преследования моих летучих отрядов надо посылать более сильные отряды, логично, не правда ли?

— Верно. Но ты забываешь о фураже. Тебе надо кормить свою армию, рассылая фуражиров, в то время как моя получает снабжение без таких трудностей. Какие-то припасы ты мог награбить — рано или поздно они кончатся.

Я кивнул:

— Да. Но скорее поздно, чем рано. Видите ли, я стою не просто так, мое дело — дождаться вторжения Кортании.

— Для тебя это вторжение ничего не меняет. Армия моя ведь у тебя под боком.

— А почему вы решили, досточтимый отец, что я вторгся, имея намерение драться с вами в чистом поле? Это вы так думали. Верней, это я заставил вас так думать. Я стою укрепленным лагерем, и вы не можете напасть на меня. А когда станет туго с провиантом — уйду ночью по заранее подготовленному пути. Возможно, даже брошу награбленный обоз. Уходить буду тут, по кромке болот, и там меня ждут заранее подготовленные припасы.

— И в чем был смысл этого вторжения? — улыбнулся отец. — Ты потратил время, силы и прорву золота, ничего не выгадав, не захватив ни одного города. Возможно, напакостил по мелочам тут и там.

— А почему вы решили, что я изначально собирался что-то захватывать? — улыбнулся я. — Точнее, я-то собрался — всю Талсидонию. Только не сразу. Понимаете, когда я говорю, что начинаю отходить — я отхожу только на один день пути, перемещаясь между заранее подготовленными стоянками с какими-никакими частоколом и рвом. Вы идете за мной — продолжаю отходить и все жду того момента, когда вы броситесь отражать вторжение Кортании. Загоните меня аж обратно в Каллагадру? Не беда. Тогда уже у меня будут крепости и ополчение, а у вас за спиной — степь. И вот тут-то я прекращаю отступать и даю бой. Даже если вы победите, сохранив часть армии — не проблема, ведь я буду сидеть в крепости, а вы не сможете воспользоваться плодами этой победы, ибо дома хозяйничают кортанцы.

Мой вариант действий смутил и заставил задуматься и отца, и Райбуса.

— Такой ход событий был бы возможен, будь Каллагадра вассалом Кортании, — заметил Райбус. — Ну или будь Кортания вассалом Каллагадры. Ведь от подобного способа действий выгоду получает враг с другой стороны, в то время как вторгшийся несет потери, убытки. Рискует — ради чего? Чтобы нас пограбил сосед с той стороны?