| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Широнг выразил подобающие случаю сочувствие моим злоключениям. Как раз в это время впереди показалось жилище императрицы, и мы распрощались. Но перед этим он ещё раз повторил своё приглашение зайти как-нибудь на гвардейский двор.
Если честно, следовать его приглашению я не собиралась — просто не представляла, что мне делать среди этих вояк. Но когда я вернулась в императорские покои, то снова наткнулась на евнуха Дуара, и тот изрядно отчитал меня. Я тихо порадовалась, что на этот раз хотя бы обошлось без розог, смиренно сказала "Да, господин младший управитель", и на этом сочла бы инцидент исчерпанным, когда бы при сём не присутствовала Мон. Она тут же насела на меня с вопросами, за что это мне досталось, и, услышав пересказ моей беседы с гвардейцем, тут же сказала:
— Идём вместе!
Я принялась отнекиваться, но что может остановить женщину, когда она рвётся туда, где водятся мужчины? Уж точно не другая женщина. В результате на следующий день я, проклиная свою слабохарактерность, потащилась вместе с ней к казармам. Где случилось именно то, чего я опасалась — на меня сбежались посмотреть, как на птицу-верблюда.
— Ишь ты, и впрямь — волосы не то серые, не то коричневые...
— И вовсе на обезьяну не похожа, что этот Ди плёл...
— А у вас на Западе у всех такие короткие волосы?
— Мы вообще сначала думали, что Тальо из страны Царицы-Матери, — доверительно сообщила им Мон, неприятно меня удивив. — Но нет, вроде она живая...
Про Царицу-Мать я слышала — это была хозяйка местного загробного мира, и в местных легендах то врагиня, то едва ли не возлюбленная верховного божества — Небесного императора. Ну спасибо, Мон, просветила — оказывается, меня здесь считали не то зомби, не то и вовсе непонятно кем. Что там Гюэ Кей говорил? Оборотень, ведьма или богиня?
— Ну, спасибо, что привёл, — один из гвардейцев с уверенной манерой держаться, похоже, офицер, хлопнул Аль Широнга по плечу. — Если доведётся проверить, а внизу она такая же, как наши — расскажешь?
Аль Широнг неловко ухмыльнулся. Слушать, что он ответит, я не стала — просто повернулась и пошла прочь. Меня не удерживали, позади я услышала оживлённый голосок Мон. Вот уж кому внимание не в тягость.
Впрочем, Широнг вскоре меня догнал.
— Барышня, почему уходите?
Я остановилась и медленно развернулась к нему. Хотелось ответить какой-нибудь грубостью, но я пересилила себя.
— Я подумала, что все ваши товарищи уже на меня посмотрели, и больше мне там делать нечего.
— Ну, барышня...
— Извините, у меня много дел.
Однако он загородил мне дорогу.
— Не серчайте, барышня. Ну да, мы ребята простые. Говорим, что думаем.
— Я понимаю. Всем интересно взглянуть на диковинку, и раз уж вам повезло свести со мной знакомство, почему бы не похвастаться? Но я свою роль в этом представлении уже сыграла. Вы ничего не потеряли, сестра Мон во всех отношениях красивее и достойнее меня. Пропустите, пожалуйста.
— Барышня...
— Надеюсь, вы не заставите меня кричать и звать на помощь, чтобы освободить себе дорогу?
Это подействовало — он отступил. Я прошла мимо и больше не оглядывалась.
Мон вернулась через час и вела себя так, словно ничего не случилось. И, хотя неприятный осадочек остался, я решила последовать её примеру. Всё равно иной компании у меня тут не было, и выбирать не приходилось.
11.
Коль мертвый дух иль оборотень ты
Твое лицо для нас непостижимо;
Но виден всем твой лик, твои глаза,
И видишь ты всегда идущих мимо!
Я эту песню добрую сложил,
Чтоб двойственность твоя явилась зримо.
Ши цзин (II, V, 5)
— ...А вот Наставник Фон меня очень порадовал. Оказывается, Тайрен написал совершенномудрому почтенному настоятелю Чжа, и тот скоро прибудет в Светлый дворец!
— Неужели настоятель Чжа покинет монастырь Небесного Умиротворения и прибудет ко двору? Ведь он уже почти десять лет не покидал своей обители!
— В том-то и дело! — императрица Эльм подалась к своей собеседнице. — Разумеется, это будет не официальный визит... его пригласил лично наследный принц для благочестивой беседы. На этот раз даже его величество одобрил намерение Тайрена. Сказал, что общение со святым человеком безусловно пойдёт ему на пользу.
— Десять тысяч лет его величеству!
Обе дамы выпили, скромно прикрываясь рукавами, хотя из свидетелей беседы тут были только мы с Чжу. Я снова наполнила чарки, искоса поглядывая на гостью. Так вот она какая вблизи, старшая принцесса Каучжун, сестра императора Иочжуна! Говоря откровенно, составить представление о её внешности было довольно сложно. На ней было столько пудры, что лицо превратилось в застывшую белую маску. И как она только не осыпается? Должно быть, есть какой-то связующий состав.
— Но настоятеля Чжа приглашали и раньше, и он всегда отклонял приглашения. Как же принцу Тайрену удалось?..
— Мой сын нашёл аргументы, даже отринувшему мирское настоятелю показавшиеся достойными внимания, — императрица улыбнулась с ноткой самодовольства. — И, раз уж достопочтенный будет здесь, полагаю, он не откажется уделить минутку и мне. Дорогая сестра, а ты не желаешь провести вечер за беседой с настоятелем Чжа?
— Если сестра пригласит меня на встречу с настоятелем, это будет подарок дороже драгоценного нефрита и ценнее благовонной амбры. Беседы с учёными людьми просветляют наш дух, общество святых возносит нас ближе к Небесам. Уверена, мой муж тоже очень захочет увидеть достопочтенного настоятеля.
— Об этом, я думаю, ему надо просить его величество. Я распоряжаюсь лишь тем, что происходит во внутренних покоях. И, кстати, о подарках — я ведь ещё не показывала вам то, что мне прислали из южных земель?
— Нет, дорогая сестра.
— Чжу, принеси шкатулку.
Через минуту дамы углубились в перебирание безделушек.
— О, эти нефритовые чётки так изящны!
— Если они вам так нравятся, дорогая сестра, я дарю их вам.
— Ах, это поистине бесценный подарок! А этот веер?..
— Принюхайтесь, дорогая сестра, — улыбнулась императрица.
— М-м... Камфара и мускус?
— Совершенно верно. Сам он, может, и невзрачен, но благовония были вмешаны прямо в краску, которой он покрыт.
— Ах, дорогая сестра, а вы слышали о благоуханной галерее, что устроил у себя министр Лао? Говорят, её балки и перекрытия сделаны из древесины драгоценного алоэ, перила — из сандалового дерева, а в штукатурку стен вмешаны мускус и ладан. Министр любит приводить на неё гостей, но лучше всего, по слухам, на ней будет весной, когда зацветут пионы — садовники уже высадили лучшие сорта во дворике и у перил.
— Министр Лао богат, — императрица обмахнулась упомянутым веером. — Но ему бы стоило вспомнить о скромности. Разве уместно демонстрировать роскошь, которой нет в императорском дворце?
— Разумеется, нет, — торопливо согласилась принцесса Каучжун. — Должно быть, сановник Лао хотел воздать должное милости императора, благодаря которой он может позволить себе такой... такой...
— А разве не уместнее было бы преподнести драгоценное алоэ и ладан в дар его величеству?
Старшая принцесса принуждённо улыбнулась и перевела разговор на другую тему:
— Скоро праздник Середины осени. При дворе планируется что-то особенное, или всё пройдёт как всегда?
В комнате было душно, в воздухе висел неизменный чад благовоний, и я с тоской подумала, что визит, похоже, затянется. Впрочем, и после ухода гостьи нас не отпустили. Её величеству вздумалось переодеться, потом мы приводили в порядок комнату, потом я понадеялась, что императрица выйдет прогуляться, и мы сможем хотя бы подышать свежим воздухом, но нет — ей вздумалось поупражняться в каллиграфии, а мне выпало держать опахало. Лучше бы окно открыла.
Зато после того, как государыня отужинала, меня ждал приятный сюрприз.
— Ты сегодня пойдёшь в купальни? — спросила меня Чжу, когда мы убирали со стола.
— В купальни? А нам в них можно пойти?
— Да. Как раз сегодня там свободно, день для прислуги, но к вечеру остались только мы. Усин и Мон пойдут сейчас, а мы с тобой можем сходить после того, как её величество отойдёт ко сну.
— Давай! — с энтузиазмом согласилась я.
Когда мы вышли, уже почти стемнело, но, как и во дворце, развешенные всюду фонарики давали достаточно света. До купален мы добрались без приключений, но перед самым входом во двор меня вдруг окликнули:
— Барышня Тальо! А, барышня Тальо!
Я оглянулась. Из подступавших к самым стенам зарослей бамбука вылез Аль Широнг.
— Что вам? — не слишком любезно осведомилась Чжу.
— Поговорить бы надо. Да не с вами.
Чжу посмотрела на меня. Я пожала плечами:
— О чём?
— Я прощения хотел попросить, — Широнг глянул на Чжу. — Сестрёнка Луй Чжу, может, дашь нам перемолвиться в четыре глаза и два языка?
Чжу хмыкнула.
— Тебя подождать? — спросила она меня.
— Я скоро приду, — ответила я. Из-за ворот доносился женский говорок, видимо, банщиц, так что я не испытывала никаких опасений, оставаясь с гвардейцем наедине.
— Вы что тут, меня караулили? — спросила я, когда Чжу исчезла за воротами.
— Есть такое дело. Сегодня сюда все комнатные девушки переходили, но банщицы подтвердили, что вас не было. Я и решил подождать.
— Ну, вот, вы меня дождались.
— Угу, — он кивнул и набрал в грудь воздуха. — Простите за то, что так некрасиво тогда получилось. Ну да, прихвастнул я, что смогу вас привести, и всем ребятам посмотреть на вас захотелось...
— И, думаете, мне приятно чувствовать себя обезьяной в клетке на ярмарке?
— Нет, наверное... Я не подумал. Но ничего такого я про вас не говорил, вы не подумайте. Просто... — он неловко развёл руками. — Не серчайте, в общем. Вот, возьмите. Я правда не хотел злого.
В его протянутой руке маленький красный сверточек.
— Что это?
— Лента. Настоящая, шёлковая.
Я уже открыла рот, чтобы отказаться... но у него был такой покаянный вид, что мне стало его немного жаль. Человек принёс, постарался... Возможно, купил за свои кровные. И, в конце концов, лента — не великий подарок. И едва ли настолько ценный, чтобы к чему-то обязывать.
— Ладно, — я взяла красный скаточек. — Я не сержусь. Просто не делайте так больше.
Он заулыбался.
— А ещё не придёте, барышня? Нет, нет, не к казармам, — торопливо добавил он, увидев выражение моего лица. — Просто... ну, поболтать немного. Послушаете всё-таки "Лагерь у Красной скалы", а?
— Там видно будет, — проворчала я. — У меня много дел.
Когда я вошла во двор, там уже было пусто. Зайдя же в сам павильон, я не сдержала восхищения. Снаружи он был, как и большинство здешних построек деревянным, зато изнутри помещения сплошь были отделаны мрамором, гранитом и другими камнями, в которых я не разбираюсь. И украшены узорами и инкрустацией, я узнала малахит, янтарь, агат... В центральном зале был целый восьмиугольный бассейн, наполненный в меру горячей водой, так что туда можно было нырнуть, не боясь обжечься. И почти без запаха, хотя, может, я просто успела принюхаться. По периметру бассейна били фонтанчики, поддерживая уровень воды, а сам бассейн был такой величины, что в нём без дураков можно было поплыть.
— Пришла? — возлежавшая на лавке Чжу, закутанная в голубое полотнище, махнула рукой. — Вот, наслаждайся. А я на массаж.
— Помочь, девица? — мускулистая, почти совсем голая банщица взмахнула ещё одним таким же полотнищем.
— Спасибо, я сама.
— Ну, смотри. Мыльный корень и рисовая вода вот. Только в бассейн их не лей, и сама в пене не лезь, сначала ополоснись в лохани, вот тут. А в бассейн я лепестков насыплю.
Лепестков красной розы у неё была целая корзина, и в воду высыпалась по меньшей мере половина. Они покрыли бассейн почти сплошным ковром, покачиваясь на создаваемой фонтанчиками ряби. Я пожалела, что не успела запротестовать, я не люблю добавки в ванну, даже пеной и солями не пользовалась, пока была возможность в ней мыться. Но не вылавливать же лепестки обратно.
— Захочешь тоже массаж, приходи, — заключила банщица. — Как выйдешь, дверь слева.
Они с Чжу вышли, и я наконец осталась одна. Бассейн манил, так что намылиться и сполоснуться я постаралась поскорее, а потом погрузилась в тёплую расслабляющую воду. Такая роскошь, и никто не торопит, не надо быстро выскакивать обратно, чтобы пустить других или самой успеть куда-нибудь. Всё для меня одной.
Я задержала дыхание и присела в середине бассейна, полностью скрывшись под водой. Потом вынырнула, отбросила волосы с лица. Лепестки липли к коже, я подняла руку и полюбовалась красными пятнами на белом. Удивительно белом после лета, обычно я успеваю загореть. Но здесь нет пляжей, не приняты купальники, а длинные многослойные одежды надёжно скрывают тело, даже кисти рук прячутся в длинных рукавах. Единственное, что время от времени оказывается на солнце, это лицо и шея, и они, наверное, посмуглели. И всё же не так часто её величество, а вместе с ней и мы, выходим под солнечный свет. Это не говоря уж о довольно плотном слое пудры, украшающем лицо каждый день.
Я оттолкнулась ногами от дна и вытянулась на поверхности воды на спине. Полежала так некоторое время, потом перевернулась и сделала несколько гребков. Достигла одного из бортиков, немного постояла под фонтанчиком, снова отплыла в середину бассейна, раздвигая розовые лепестки. Обернулась на звук разъехавшихся дверных створок — и увидела входящего принца Тайрена.
Господи, нигде от него спасения нет.
Судя по тому, что надето на нём было относительно немного, вошёл он не с улицы. Ну, как немного — всё, от шеи и запястий до щиколоток, было закрыто, но халат был один, из-под него не высовывались, как обычно, краешки ещё двух-трёх, и подпоясан он был довольно узким поясом, а не широким, как корсет, как обычно носили местные мужчины, надевая поверх него ещё один — кожаный с бляхами. И, глядя, как он заухмылялся при виде меня, я поняла, что для него эта встреча не стала неожиданностью.
— Как водичка, девица Тальо?
— Ваше высочество... — я подгребла к себе побольше лепестков.
— Что, опять недовольна? Теперь свидетелей нет, твоя подружка только что ушла.
— А банщицы? — возразила я. Хотелось спросить, кой чёрт его принёс сюда в день для прислуги, но мне не хватило наглости.
— Они умеют молчать, можешь мне поверить, — Тайрен присел у края бассейна и сунул руку в воду. — Хорошо, хотя могла бы быть и погорячей.
— Ваше высочество, разрешите мне одеться.
— Одевайся, разве я мешаю?
— Пожалуйста, отвернитесь.
— Зачем? — он поднял бровь.
Я сжала зубы. Потом смерила взглядом расстояние между собой и лавкой, на которой лежали простыня и мои вещи. Шага четыре от края бассейна, в принципе, не так уж и далеко. Ну ладно же. И я, вздёрнув подбородок, направилась к мраморным ступенькам, выводящим из воды. Выбралась на воздух, под пристальным взглядом принца промаршировала эти четыре шага, взяла простыню и накинула её на себя, изо всех сил стараясь сделать всё быстро, но не судорожно-торопливо. Щёки и уши горели, но я надеялась, что в довольно тусклом свете масляных светильников это не очень заметно. Повернулась к нему спиной и прикинула, как бы теперь одеться. Натянуть рубашку так, чтобы не снимать с себя простыню, будет проблематично. Ладно, надену сперва панталоны, а на мою голую спину пусть любуется.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
