Кадет

Глава 10

Вроде ничто не предвещало беду, нам удалось без проблем добраться аж до самой Десны. Деревянный мост через реку недалеко от села Зазимье построенного, по словам Степана, военными ради переправы войск, был для нас очень кстати. Не надо ехать в Киев, где власть менялась чуть ли не каждый день. Желающих покомандовать Украиной всегда было больше чем достаточно, и удивляться такому положению дел даже в голову не приходило. Испокон веков драчка из-за этого города шла нешуточная, многим "деловым" почему-то хотелось владеть ключами всей земли русской. Как бы там не ратовали мои современники и не кричали на каждом углу, что Киев стоит на земле украинской, но то, что именно он являлся всегда сердцем славян, я знал. Читать я любил и, хотя времени было мало, все равно использовал свободные минуты для чтения книг из нашей семейной библиотеки. То, что вещали по телевизору ведущие обзорных новостей, не всегда перекликалось со сведениями почерпнутых из книг еще советских писателей. Как и все украинцы готов был сражаться за свободную и независимую Родину, но в отличие от своих друзей вовремя понял: — нельзя строить свободное государство, закабаляя другие. Не получится создать общество патриотов, плюя на патриотизм людей соседнего государства. Врагов наживать ради возвеличивания своего языка в ущерб другого дело не хитрое, а вот жить в окружении друзей соблюдая мир и дружбу гораздо сложнее, особенно когда к власти приходят неадекватные люди готовые ради лишней копейки загнать свой народ под дула пушек. Хорош я был, когда верил во все эти бредни насчет исключительности одной какой-то нации. Не может такого быть в принципе. Бог создал людей равными, и лишь желание повелевать перебороло этот порядок, а дьявольские ухищрения в попытке разрушить гармонию мира порой побеждают добрые намерения людей. Борьба добра со злом не сказка и не фантастика, на протяжении всего существования человечества она имеет место быть.

Вот так вот! Поумнел видимо за последнее время. Уже не по одним книжным знаниям могу судить о положении дел и даже анализировать обстановку способен. Вот и тут — понять, что для нас неприемлемо посещение Киева особого труда не составило. Информацию о происходящих событиях в этом городе мы получали неоднократно от проезжающих мимо нас селян. Они же предупредили о наличии немецкого поста на мосту через реку Десна. Поэтому остановились в отдалении, чтобы понаблюдать за ними. Не трудно было убедиться — требуют какие-то документы при проезде по мосту, тут же мзду собирают с крестьян, а недовольных и подозрительных личностей содержат под охраной чуть в стороне.

— Не понятно, а что потом с задержанными будут делать? Куда-то отведут, или здесь станут выяснять, кто есть, кто? Каким образом станут это делать?

Вопрос, заданный мной в никуда, так и повис в воздухе, никто не знал ответа, да что там ответа даже ни малейшего понятия о возможных последствиях не имели. Я, если честно, удивился, когда узнал в разговорах с местными на эту тему, что немцы ведут себя сдержанно, никаких зверств со стороны оккупантов люди не замечали. Лишь слухи одни. Требуется увидеть самому, чтобы знать так ли это на самом деле. Селяне больше боятся своих, тех же гетманских сердюков, они как раз и отличаются проведением акций устрашения. Немцы в основном хлебозаготовками занимаются, торопятся вывезти все что можно, и не только зерно тянут в свой фатерлянд, они экспортируют даже чернозем. И задача, основная у австрияков в своем тылу — железные дороги сохранить, в целости и сохранности, ну и мосты через реки. Чем и занимаются в настоящий момент здесь, на реке Десна. Жаль не узнать нам, постоянный выставлен пост или временный? Хотя, если судить по небольшому его обустройству, которое хорошо видно даже без бинокля, можно предположить: — вооруженный наряд немцами лишь периодически здесь выставляется. Нам как раз "повезло", попали на таковой.

Ждать пока пост снимут...? Мне почему-то кажется — дохлый номер. Попытался у Степана выяснить, есть ли тут объезд. Таких сведений у нашего Гуру не было, как ни говори все-таки он обычный человек, просто познал и сохранил знания, почерпнутые за годы прожитой им жизни. Его жизненные навыки меня удивляют, не без этого. Даже не смотря на разделяющие нас сто лет, он лучше меня ориентируется в событиях. По идее я тут Гуру всезнающий, а не он, также, как и другие окружающие меня люди. Но получается, к сожалению, я в сегодняшних реалиях — ноль. Голимый лох, и звать меня — "никак". То, что можно было ехать через Киев, по основному тракту, я знал, да и Степан в курсе. Но вот он как раз и советовал миновать этот гадюшник, он и выбрал путь, по которому мы продвигались все время. А я согласился. Ну, кто же знал, что встретим столь опасное место, и которое как оказывается ни объехать, ни обойти.

Сознание раздвоилось. Мысли продолжали копошиться в голове, мне лишь оставалось просеивать и вытягивать крупицы сведений, представляющих ценность и необходимую нужность в данной ситуации. И ведь нашлась одна извилина, напомнила о документах сотника. Я лишь мельком их просмотрел, но сохранил. Так..., на всякий случай.

Он тогда действительно заехал к Марии по пути, и, по всей видимости, был абсолютно уверен в нашей зависимости от его благосклонности. Даже мысли не допускал о возможной агрессии со стороны юнца. Ну и, слава богу. Не все коту масленица. Пусть теперь яйца лижет в другом мире, если повезет, как некоторым, не стану пальцем показывать.

Так..., ура, вот они. Лежат там, куда и положил, во внутреннем кармане. Я поспешил развернуть лист бумаги, первое, что бросилось в глаза это печать под текстом документа. Прочитав решил: — передо мной обычная сопроводиловка. Зато в ней четко прописано: — Следует в сопровождении охраны сотник державной стражи..., города Харьков в департамент министерства внутренних дел Державной Украины в городе Киев. Почему не поездом, а верхом на лошадях тут ничего не было сказано. Решение, по всей видимости, принято самим сотником. Не понятно, что его заставило выдвигаться верхами. Да и хрен с ним. Главное тут четко сказано: — Просьба не препятствовать и оказывать всестороннюю поддержку. — Очень хорошо, но у немцев сразу же возникнет другой вопрос: — Почему именно по этой дороге едем, а не через Полтаву? Ну..., допустим, решил заехать к родственникам, всего лишь, поэтому и кругаля такого дал. Нормальный ответ? Думаю да.

Второй документ был своеобразным удостоверением личности сотника и его должности в существующей ныне охранной системе державной стражи. Нигде не прописаны внешние данные, как и нет фотографии удостоверяющей личность.

— Ну, а что бы я хотел увидеть? Ламинированное удостоверение?

Зато есть непаханое поле возможных вариантов нашего дальнейшего передвижения. Жаль, не пришло в голову раньше посмотреть эти бумажки, возможно, было бы легче путешествовать по дорогам. Хотя..., кто его знает, это мое видение дел, а уж насколько верное решение козырять документами, не пользующегося любовью народной, гетмана Скоропадского и его служб, мы не проверяли. Попробуем здесь, немцы любят документы. По любому поводу выписывают. У Марины, вернее у ее бывшего мужа целая кипа таких бумажек. Пуд взятого хлеба на нужды немецкого гарнизона и тот прописан с обязательным упоминанием о выплате в марках, за взятое продовольствие, но отданы эти марки или нет, нигде не отмечено. Хитрит, немчура. Изымают продукты, обещая в будущем оплатить полностью, только вот не говорят, в сколь отдаленном будущем оплата произойдет.

Совещание, устроенное мной по поводу наших дальнейших действий, напоминает басню Крылова, когда лебедь, рак и щука ищут согласие между собой и не находят. Так и у нас. Я предлагаю изобразить гетманского сотника, следующего в город Киев к дальнейшему месту службы вместе с семьей в составе его жены и сына с вещами под охраной. В общем-то, так оно и есть. На телегах в основном имущество хозяйственного предназначения и Мария может вполне сойти за жену. Но вот стать на время сотником никто не хочет. Насчет сына сомнений нет, беру на себя эту роль. Возникнет у немцев недоверие ..., ну так скажем — от первой жены сынишка. Проверять же не станут. Мария-то совсем еще девчонкой смотрится, даже переодетая в черное платье не катит на мать взрослого балбеса, каким выгляжу. Специально переоделся в кадетскую форму в надежде выглядеть моложе. Вот только не ведаю, действует ли и сегодня кадетское училище в городе Киеве? Ну, это и не суть как важно. Существовало когда-то, я же документ о завершении обучения имею. Фамилия, правда, не та, но я и не собираюсь демонстрировать бумажку при первом подозрении, так, на крайняк, если только возникнет ситуация, при которой придется воспользоваться документом.

Посовещавшись, решили согласиться с моим предложением, а вот с ролью капитана было определиться трудно. Григорий в категорической форме отказался. Оставался Степан, но его крестьянская рожа не внушала доверия. Уж больно простодушная и заросшая. Последнее мое замечание как раз и явилось решающим. Все вспомнили, что сотник был волосатым до безобразия. Вытащив из мешка его мундир, который, кстати, единственный из мародерской добычи Степана был не в крови, стали примерять на нашего конюха. Не смотря на серьезность обстановки все обхохотались глядя на переодевшегося Степана. Среднего роста он смотрелся в этой одежде как пугало. Размера четыре, не меньше, разделяло фигуры этих персонажей. Смотря на наши смеющиеся лица, Степан решительно достал свой баул и вытащил из него аккуратно сложенную форму.

— Казачил я по молодости, вот и сохранил как память.

Он развернул пакет, демонстрируя всем нам казачью форму, потом отошел в сторону и, прикрывшись тентом одной из повозок, переоделся. Показавшись нам в этом наряде, произвел впечатление не только на Марию, но и на всех нас. Черкеска темно-синего цвета, похожая на длинный кафтан в талию, застегнутая на крючки в верхней части, внизу же полы свободно расходятся, а также ее широкие рукава с красными отворотами, с глубоким вырезом на груди, где выделялся белым цветом бешмет, сразу же вызвали восторженные возгласы. Газырница, заполненная не патронами, как положено, а деревянными вставками, окрашенными в белый цвет лишь дополнила восторг. Необъятной ширины штаны с лампасами, которые он назвал шароварами, были заправлены в сапоги, их темно-синий цвет как бы дополняли калорит костюму. К месту были и тонкий, кожаный, с серебряными накладками наборный пояс поверх черкески и кубанка с красным верхом. Не хватало кинжала.

— Красавец, мужчина. — Не удержалась от похвалы Мария. — Что значит форма. Ни убавить, ни добавить, сказать даже нечего.

Прижалась ко мне и прошептала: — Ты в своем черном кителе тоже нравишься, выглядишь не хуже, чем Степан в казачьей форме.

Погоны перенести на черкеску дело не хитрое, десять минут и готово. Марина подравняла ножницами шевелюру и усы с бородой, причесала и, отойдя на небольшое расстояние как бы любуясь своей работой, оценила:

— Такого бравого казачка я бы в мужья взяла хоть сейчас.

Повесили на него и всю сбрую, которая была на сотнике, я и саблю дорогую отдал. Все решили, что теперь Степан выглядит намного лучше, чем почивший не своей смертью гетманский служака. Хотели Вихря ему отдать, но Степан отказался, поостерегся садиться на жеребца, зная каков его норов. Нашлись тут же шутники, старший сын Григория не удержался и подколол его:

— Вроде бы казак, а коня боишься.

— Нет, не боюсь, просто у нас с ним договор произошел. Он видит во мне то же самое, что видел и его прежний хозяин — слугу. Я кормлю, пою, обихаживаю, и он воспринимает это как должное, даже не капризничает, но вот садиться верхом он разрешает тому, кого признает хозяином, я же для него лишь слуга. Это лишний раз подтверждает — жеребец царских кровей, не положено ему отдаваться, кому попало.

Мне польстило это объяснение. Я стал хозяином, и с жеребцом у нас мир, дружба и жвачка.

Переодевать в оставшуюся от гетманцев форму двух сыновей Григория не решились, вся она была в крови. Так и осталась в мешке на телеге. Лишь погоны перешили на их укороченные кафтаны чем-то схожие с военной формой донских казаков, да фуражки взяли из того же мешка.

Я долго инструктировал Степана, как вести себя при разговорах с немцами. Объяснил, что за документы у него имеются, два раза прочитал, разъясняя, что и как в них написано. Степан лишь крякал и разглаживал пальцами усы. Потом видимо ему надоело слушать мои разъяснения, махнув обреченно рукой, сказал: — Чому быть, того не миновать. Лучше объясни, как будем действовать, если немцы не поверят в нашу кадриль.

Пришлось вновь собирать всех в кучу. Честно говоря, я не знал, как в данном случае себя вести, чтобы авантюра прошла без сучка и задоринки и не засыпаться. Но предполагал — в случае неудачи нам жизнь сладкой не покажется, а еще вернее можем вообще ее лишиться. Поэтому попросил всех действовать по обстановке, как карта ляжет. И самое главное вести себя нагло, кланяться и заикаться нельзя, играть, так играть, не оглядываясь на условности. Мне уже не казалось странным, что все слушают меня и выполняют распоряжения, привыкли видимо..., возможно, не последнюю роль в этом играет, и моя близость с хозяйкой. Или просто делают вид, что подчиняются. Как вон тот же Григорий, слушая меня, постоянно крестится и оглядывает окрестности, как будто намечая, куда можно драпануть в случае неудачи в нашей эскападе. И я боюсь, что именно из-за его страха у нас предстоящий спектакль может не получится.

Нет, не он явился причиной неудачи. Бенефис наш полностью не удался по другой причине. Пока унтер-офицер читал документы, вернее делал вид, что читает, переводчик стоял рядом и внимательно разглядывал казачью форму на Степане. Что-то в ней его заинтересовало. В это время одному из солдат взбрело в голову посмотреть груз в повозках и надо же такому случиться начал с телеги, возницей которой был Григорий и где лежал мешок с формой гайдамаков. Мы не догадались, хотя бы спрятать его подальше, после примерок тот лежал поверх всего хоз. имущества, так и просился на проверку. Что и сделал воин. Увидев окровавленную одежду, он тут же поспешил с добычей к своему старшему, который в это время, отдав документы переводчику, подошел к жеребцу и залюбовался статями коня. Даже протянул руку, намереваясь, то ли погладить, то ли потрепать его за холку. Она зависла над мордой лошади, так как в это время немец отвлекся, рассматривая вываленную из мешка, принесенного солдатом, окровавленную одежду. Мария хотела предупредить унтер-офицера о возможной опасности, даже успела что-то вякнуть, но реакция жеребца была как всегда на высоте — рука немца хрустнула под его зубами. Это надо было видеть и слышать. Немец тонко заверещал, совсем как заяц, которого настигла лиса, у переводчика от ужаса перекосилось лицо; солдат притащивший мешок с окровавленной одеждой стоял как истукан, не зная, что же предпринять следует в такой неординарной ситуации.

Я был за возницу на втором шарабане и не мог сразу оценить угрозу для нашего плана от всего случившегося. Мария оказалась быстрее, не раздумывая выхватила парабеллум и стала стрелять. Первому попало от нее переводчику, затем та же участь досталась унтер офицеру. Стреляла, пока не закончились патроны, их и было-то всего на четыре выстрела.