Крип (закончен 11.03)

Чужое.

Злобный мешок остановился, пошевеливая рукощупальцами. Глупо было говорить о каких-то эмоциях применительно к гнойному бурдюку, однако Ольге показалось, что в целеустремленных движениях пузыря проявилась ... неуверенность. Какой-то сбой.

— Все, мочите друг друга, — Ольга сначала прошептала это, а затем уж поняла, что вслух проговорила мысль. Заодно вспомнилось, из какого фильма всплыло в памяти это 'я зову кавалерию'. То есть фильм вспомнился, так же как и то, что в нем играл Тактаров с пулеметом, а вот название полностью вылетело из головы.

'А если они не станут?..'

Она сделала шажок назад. Затем еще один, борясь с почти неодолимым желанием броситься к перилам и махнуть вниз — чтобы все это, наконец, закончилось, блядь, раз и навсегда.

С обманчивой, почти невесомой легкостью к 'богомолу' присоединился второй, выглядевший как штампованная копия первого, до мельчайших деталей. Под опорной лапой хрустнула деревяшка, показывая, что на самом деле в скотине будет, по меньшей мере, центнер веса.

'Господи, пронеси'

Ольга отступила еще на шаг. Кажется — хоть что-то приятное! — она совсем не интересовала кракозябр. Да и гнойный пузырь, наконец, отвлекся, сместил 'руки' на верхнюю часть и замер, дрожа в тусклом свете. Слизь катилась по студенисто-пленчатым бокам, как пародия на обильный пот. За пузырем Ольга увидела Фидуса, парень лежал неподвижно, как сломанный манекен. На глаза навернулись слезы, Ольга сама не понимала, чего ей жаль больше — несчастного Крипа или тщетных усилий его спасти.

Она сморгнула слезу и оттого пропустила начало схватки. 'Богомолы' напали одновременно и так слаженно, как будто общались телепатически. Они метнулись по геометрически точным дугам, выходя на условные 'фланги' пузыря (если считать его 'фронтом' часть, обращенную в сторону Ольги). А откуда взялся лукоголовый номер три, девушка вообще не поняла. Кажется, прыгнул из-за переломанных и сваленных в неаккуратную баррикаду стульев, похожих на театральные скамьи. Видимо у паукообразных было в обычае нападать по трое. Все происходило в тишине, лишь скребли по камню когти, да с треском разлетался мусор. Казалось, тут ползучему студню и амбец, Ольга слишком хорошо помнила, как три таких же уродца сделали гиганта при суровых пушках.

Мешок собрался в почти идеальный шар, растопырил руки, словно дьявольская пародия на колобка и ... Первый — а по времени появления третий — 'богомол' улетел в колодец атриума, снеся по дороге целую секцию тяжелых перил с коваными прутьями. Мешок словно перехватил его в полете и, развернувшись на месте, швырнул дальше, используя инерцию противника и собственную безумную силу. Кракозябр завопил в полете, попытался зацепиться, бешено размахивая серповидными когтями, но тщетно. Падать было высоко, так что мяукающий скрежет доносился еще несколько мгновений. постепенно затихая, однако никому уже не было до него дела.

Второго противника демонический студень принял, можно сказать, 'на грудь', катнувшись прямо под удар. Широкий, быстрый как мысль взмах когтя раскрыл лоснящийся бок метровой щелью с удивительной легкостью, без сопротивления. Разрез щедро плеснул слизью, а момент движения и встречный подкат мешка буквально бросили богомола на толстую пленку. Края 'раны' завернулись, расходясь еще шире, влажный бок студневика взбугрился изнутри. Кракозябр прилип к сопернику, бурдюк обхватил лукоголового всей поверхностью, схватил тысячами жадных пальцев и начал затягивать прямо во вспоротый бок, поглощая член за членом. Одновременно мешок вытянул сразу на два-три метра пучок рукошупалец, держа на расстоянии третьего.

Как уже заметила Ольга, шестилапые уроды издавали невероятно мерзкие звуки, но вопль всасываемого заживо богомола звучал удивительно ... по-живому. В нем слились ужас, боль, отчаяние живого, мыслящего создания. Обычный скрежет уступил место почти человеческим крикам. Третий урод метался туда-сюда, стараясь прийти на помощь собрату, обрубал щупальца резкими взмахами когтей-кос, но пузырь в темпе выбрасывал из студенистого тела все новые и новые.

Ольга побежала, обходя бьющихся насмерть тварей по дуге, обратно, к Фидусу. Ноги заплетались еще сильнее, девушка падала, разбивала руки в кровь, снова поднималась и, рыдая от страха и отчаяния, продолжала упрямо стремиться вперед.

'Не умирай, пожалуйста, только не умирай!'

Мешок катнулся на один бок, придавив пожираемого, так, что дикие вопли сразу заглохли. Поерзал на месте, бурча и хлюпая, затем покатился в противоположную сторону, прямо на последнего шестилапа. Разрез от когтя затянулся, не оставив и следа, лукоголовый тоже исчез, проглоченный без следа. Мешок скользнул по вяло дергающимся обрубкам собственных конечностей, собирая их и впитывая прямо через полупрозрачную шкуру. Оставшийся кракозябр скользнул назад, шевеля когтями, оглянулся двумя быстрыми движениями широкой башки. То ли ему разонравилась перспектива драки, то ли нечисть оценивала поле боя.

Фидус был жив и почти в сознании. 'Почти', потому что, кажется, балансировал на краю шока. Взгляд расфокусировался, губы мелко подрагивали, роняя хлопья пены, челюсть безвольно отвисла.

— Вставай! — крикнула Ольга. — Вставай же!

Звук ее голоса как будто вернул немного жизни в пустой взгляд Крипа. Фидус щелкнул зубами, закрыв рот, и уставился на девушку с непередаваемой смесью ужаса и благодарности. И отчаяния, но про это девчонка старалась не думать.

— Вставай!!!

Что происходило за спиной, Ольга не видела, но слышала. Похоже, твари сошлись один-на-один и вознамерились разнести по кирпичику весь этаж. Грохотало так, словно там работал целый экскаватор, методично крушащий все в пределах досягаемости ковша.

— Он же нас убьет!

Кто 'он' уже не имело особого значения — за кем бы победа ни осталась, было очевидно, что судьба двух людей решится быстро, очень быстро. Ольга плакала, уже не сдерживаясь. Она толкала и тормошила Крипа, понимая, что не сможет ни тянуть его, ни тем более поднять.

— Ну, пожалуйста ... Вставай ... Бежим.

Фидус захрипел, кашляя кровью. Ольга провела рукой по его жестким, как обувная щетка, волосам, стерла рукавом алый потек с бледного, как у покойника, лица. Посмотрела сверху вниз.

— Пожалуйста, — очень тихо вымолвила она, глядя в светлые глаза юноши, полные боли и сумрака.

Пожалуйста ...

Шум прекратился, это значило, что сейчас им придется иметь дело с тем, кто остался. И Фидус ответил Ольге прямым, очень осмысленным взглядом. Крепко взял ее за руку и сжал, совсем не как прежде, когда его хватка была слабее, чем у ребенка. Стиснув зубы, на одном выдохе Крип встал, Ольга села, с отвисшей челюстью. Слишком жутко, слишком невероятно было все это. Они поменялись местами, теперь Фидус смотрел на нее сверху вниз, и на лицо парня отчетливо легла печать смерти, а во взгляде пылал огонь фанатичной решимости. В руке умирающего льдисто сверкнул клинок. Когда Фидус сумел вытащить его из ножен у Ольги на поясе? Бог знает. Но сумел.

— Беги, — сказал Крип, и Ольга поняла его, а может быть подумала, что поняла. Возможно сознание, вывернутое до пределов ужасом происходящего, перестало разделять явь и фантом, настоящее от придуманного.

— Беги, Олла.

Она смотрела на него как на божество, воплощение Императора, подлинного Царя Славы. И от этого на душе у Фидуса стало очень спокойно. Он повернулся к врагу, который накатывался, размахивая отростками, растопырив жадные пальцы под шкурой в готовности принять новую жертву. Сломанная нога пылала огнем, и юноша понимал, что встать он сумел, однако не сделает больше ни единого шага. Воли хватит, но тело больше не выдержит, не перенесут мышцы и надорванные связки. Впрочем, никуда идти не требовалось.

— Я инквизитор Фидус Криптман! — бешено заорал он, поднимая клинок, честный солдатский нож Гвардии. Было что-то невероятно символическое, очень правильное в том, что умереть предстояло именно с таким оружием в руках. Как истинный воин, один из бесконечной армии тех, кто век за веком передавали друг другу Долг и Волю Его, величайшего и лучшего из людей.

— Я не боюсь тебя, — Фидус плюнул кровью в слепую тварь, и на сей раз в его словах была только правда и уверенность, прямые и яростные, как очистительный огонь. Юноша взял нож обеими руками и занес, готовясь упасть вперед, умножая слабый удар собственным весом. Один удар, а затем он умрет. После демон убьет и девочку, но в том уже не будет его, Фидуса, вины. И пусть Криптман-младший не жил как настоящий инквизитор, пусть никто и никогда не расскажет о последних минутах его жизни, но, по крайней мере, умрет он в точности как подобает инквизитору. Сражаясь против истинного, неподдельного Зла до последней возможности и за ее пределами, там, где воля становится неизмеримо сильнее бренного тела.

— Я защитник. И ты бессилен против нее, пока я жив.

Сверкнуло, ударило через уши прямо в череп. Громоподобный шум прокатился вокруг. Затем Криптмана ударило, страшно и жестоко, тряхнуло каждый нерв, все — до последней — клеточки. Проваливаясь в беспамятство глубокого обморока, Фидус еще успел понять, что его сразил не враг, а импульс электрического парализатора.

Над головой рычало и гремело. Какофония стояла жуткая, как будто вокруг разверзлось поле боя пополам с безумной лесопилкой. Выстрелы, грохот близких взрывов, еще какой-то звук, невероятно похожий на рычание бензопилы, только раза этак в три больше и мощнее обычной. Также вокруг кричали, много и громко. А еще выли, скрипели и бог знает, что еще. Даже сквозь прикрытые веки пробивались вспышки ослепительно яркого света, словно шарашила вовсю электросварка. Пахло озоном.

'Что это?! Что случилось?!'

Она стояла, а затем все вокруг начало взрываться, били молнии, что-то еще было ... Ольга закрыла голову руками, пытаясь заодно скрыть локтями уши, хотела, было, уже привычно скрючиться, подтянув колени к животу, однако не успела. Ее придавило что-то, похожее на плиту гидравлического пресса, во всяком случае, столь же тяжелое и неумолимое. Казалось, еще чуть-чуть, и невидимая штука пройдет насквозь через позвоночник и диафрагму.

'Наступили' — поняла девушка.

'На меня наступили!'

Взорвалось что-то особенно громкое, так, что девушка оглохла, несмотря на плотно закрытые ладонями уши. Господи, как же громко звучит настоящий выстрел... По ушам словно били теннисными ракетками. Очень, очень больно. Но грохот боя пошел на убыль. Судя по тому, что снимать ногу с ольгиной спины никто не торопился, победило условное 'добро', пришедшее на помощь. Ну, наверное. По крайней мере, в это хотелось верить. Словно аккомпанируя ольгиным коротеньким мыслям, тяжесть со спины исчезла, и одновременно что-то болезненно твердое ударило ее сбоку, поддев и швырнув лицом вверх.

'А теперь перевернули' — догадалась Ольга.

Открывать глаза не хотелось, но девушка все же рискнула приоткрыть узкой щелкой один зажмуренный глаз. Прямо у ольгиного носа разверзлось Дуло, именно с большой буквы. Можно даже сказать Дулище. С такого расстояния оно казалось бездонным и широким, как железнодорожный туннель. Круглая и гладкая труба со стенами в два пальца толщиной остро воняла чем-то жженым и химическим. За стволом начинался металлический короб, а за ним, в свою очередь, латная перчатка, похожая на рыцарскую варежку. Рука казалась человеческой, однако невероятно большой. Еще дальше, где-то в условной бесконечности, горели два зеленых огонька, похожих на ночной бинокль из какой-нибудь игры. Окуляры светились мрачно и не обещали ничего хорошего. Человекоподобная фигура жужжала и щелкала, как будто внутри корпуса шли вразнобой с десяток настенных часов.

— Ой, — честно сказала, вернее полузадушенно пискнула Ольга, не понимая, то ли радоваться неожиданному спасению, то ли готовиться к смерти.

Ствол надвинулся, заняв почти весь окружающий мир.

'Как то глупо все заканчивается' — подумала девушка, ожидая, что сейчас жизнь утонет в ослепительной вспышке выстрела. Она крепко зажмурилась, запах горелой химии стал совсем уж невыносимым, а затем резко ослабел.

— Surge, — скомандовал кто-то со стороны вполне человеческим голосом. И тяжесть исчезла.

Ольга тихонько вздохнула, ожидая. что сейчас переломанные ребра вопьются в легкие, но обошлось. Немного подышав, она вторично приоткрыла глаз, теперь чуть смелее.

Справа от нее высился железный гигант, как две капли воды похожий на гиганта с топором, такой же кубический, высокий и страшный. В одной руке он с кажущейся легкостью держал жуткого вида пушку, похожую на автомат с непропорционально коротким стволом. Пушкой, судя по всему, Ольге и совали в физиономию. Струйка белесого дыма все еще струилась из отверстия в орудийном корпусе, похожего на сдвижную шторку с рукоятью.

Слева на Ольгу сверху вниз молча взирал человек обычных пропорций. Высокий, однако, едва достающий стальному гиганту до середины груди. Одетый во что-то ниспадающее, темное, как будто плащ-дождевик из толстой кожи. Похожая ряса была на Крипе, поверх кирасы. Человек был абсолютно лыс и зачем-то носил белоснежную налобную повязку. А еще каждый сантиметр его лица покрывал затейливый узор бесконечно сложной татуировки. Кажется, то были какие-то символы, буквы резких, как будто рубленых очертаний, как викинговские руны. В ярком свете Ольга не могла рассмотреть яснее.

Человек смотрел, недовольно хмурясь, Ольга глядела в ответ одним глазом, побаиваясь открыть второй и не решалась вообще лишний раз двинуть пальцем. Лысый качнул головой с тяжелым вздохом, показал девушке открытую руку. Гладкая кожа точно в середине ладони была изуродована толстым шрамом. Как будто рисунок, выжженный или вырезанный, причем не с одного раза. Ольга узнала популярный в здешних краях силуэт орлоподобной птицы. Повинуясь скорее наитию, чем здравому смыслу, она медленно и робко сложила пальцы в жесте, подсмотренном у Крипа. Закатила глаза и, насколько удалось, изобразила выражение чрезвычайной почтительности на лице.

Что ж, может эксперимент и не принес выгоды, но, по крайней мере, ничего и не испортил. Во всяком случае, убивать на месте Ольгу вроде раздумали. Лысый приподнял бровь, пожевал тонкими губами, сделал жест, будто гладил что-то невидимое. Слабое движение отразилось в ольгиной голове вспышкой странного ощущения, как будто пальцы скользнули прямо по извилинам. Не больно и в то же время до крайности неприятно. Теперь поднялась вторая бровь, а живой интерес проглянул даже сквозь руны сложной татуировки.

— Tolle eam, — скомандовал человек в повязке.

Ольга не поняла, откуда рядом оказалось трое или четверо мужчин с мрачными физиономиями и ружьями зловещего вида — не такие брутальные, конечно, как у броневодолаза, но тоже очень внушительно. Снаряжение вооруженных мужиков напомнило броню Крипа, все такое же черное, солидное, на ремнях с дырками. Девушку без лишних слов взяли, дернули, переведя в вертикальное положение. Толкнули, указывая направление, без особой жесткости, скорее деловито-непреклонно. Кажется, теперь у нее появилась персональная свита и охрана.