Посещение часть 2

Жизненного опыта Николаю не хватает. Это я или ты, спокойно поехали бы куда-нибудь в деревню, и уже оттуда, с какой-нибудь полянки и "стартовали". Вот там возможность наличия свидетелей стремится к нулю, как говорят математики. Но что случилось, то случилось.

— И всё же ткнув пальцем в небо, они почти попали в цель. — Вздохнул Крымский. — И чем это может закончиться совсем не понятно. И что мы можем сделать, чтобы предотвратить нежелательное для нас течение событий.

— Вот если бы мы могли с ним каким-либо способом связаться.... — Сказал Марков, в свою очередь также вздохнув. — Был бы у нас в запасе экстрасенс-телепат, или хотя бы ридер*, для того, чтобы вызвать Николая на мысленный "разговор". Сам-то не догадается связаться с нами, тем более расстояние-то запредельное — он же в другом полушарии планеты. Даже если пожелает, у него может не получиться.

— Ну, это пока из разряда фантастики, хотя и в некотором роде научной — пример в виде самого Николая у нас имеется. Я думаю, надо завтра посетить его лабораторию Он там со Староверцевым какую-то установку соорудили, блокирующую управляющие импульсы пришельцев. Староверцев, конечно, не знает истинной цели установки, она у них получилась многофункциональной, и возможно попытаться как-то перенастроить её на связь с Николаем — он же монтировал её в первую очередь под себя... — Высказал своё предположение Крымский.

— А это мысль. Ярослав! Ты как всегда гениален в способах поиска выхода из нетривиальных ситуаций... Можно было бы заняться этим прямо сейчас, но не будем дразнить Казимира. Уж наши ночные занятия явно не пройдут мимо его внимания. Да и ещё — надо хорошенько подумать, занимаясь с этим прибором, не отключим ли установленную Николаем блокировку от пришельцев, и не отдадим ли его в их "длинные руки".

— Несмотря на то, что Николай нам гарантировал, что теперь такого с ним произойти не может, такая опасность остаётся. Но процент возможностей того, что он скорее попадёт в более "близкие руки" наших органов составляет больший порядок. Потому, считаю, надо рискнуть. Только я пойду один. Тебе там делать нечего тематики ваших исследований пока никак официально не пересекаются. А вот я, даже после визита Казимира, даже особенно после его визита, посетить лабораторию обязан. Проинспектировать, так сказать....

— Конечно! Я-то вообще в технике ничего не понимаю. Моё дело аналитика, логика и... отсутствие всякой логики. — Усмехнулся Марков.

* * *

— "Хотя бы ты, Коля не потерял свои способности к телестезии, и "услышал" меня! Имеющий уши, да услышит!.." — Бормотал про себя Крымский, усаживающийся в зубоврачебное кресло, которое Николай Лосев со Староверцевым приспособили как основу для установки, не имеющей пока названия, если не учитывать термина "мозгокопалка" — как её обозвал Староверцев, никогда особенно не стесняющийся в выражениях. Причём надо отметить, что банальную ненормативную лексику он не применял совсем.

В мыслях был недавний разговор с Марковым, короткий, но эмоциональный и всеобъемлющий...

— Юрий Петрович, ты мне скажи — ты диссертацию Лосева читал?

— Да нет, пока! Как-то не собрался.... Дела всё....

— Юрий Петрович, мы с тобой два старых тупых идиота... Ищем возможность связаться с Николаем, а он об этом в своей диссертации чуть ли не открытым текстом описывает... В ДИССЕРТАЦИИ прямо указывается на связь при посредстве усилителя с приёмником — телепатическая связь.

Одно скажу, интуиция нам помогла понять направление его мыслей... Не зря мы вспомнили его установку, именно с её помощью, то есть с применением технических средств можно осуществлять мысленный поиск и связь с намеченным индивидуумом, если волновой отпечаток личности заложить в экспериментальную установку. А именно отпечаток Николая там и имеется. И пока более ничей.... Так, что у меня есть возможность без настройки прибора произвести попытку связи. Сиди у себя, если что получится, я тебе сообщу. — С этими словами Крымский направился в лабораторию в объятья подчинённых Николая Лосева, самым основным из которых был "профессор" Староверцев.

ГЛАВА 20

По вызову дона Кордосо из столицы Колумбии — Санта-Фе-де-Богота, прибыл грузовой вертолёт "Чинук" и туда же должен был вернуться уже с экспедицией. Вертолет был одним из первых серий с демонтированным вооружением — совсем новую технику США своим сателлитам не поставлял.

Николай опасался отправляться с экспедицией, в первую очередь из-за того, что документов у него совсем никаких не было, не позаботился он о них. Да если бы и даже озаботился, где он мог раздобыть? С его жизненным опытом-то. Кабинетность учёного и здесь сыграла свою роль. Да и возвращаться ему надо было также — тихо, как и прибыл.

К его счастью никто им особенно не заинтересовался — родственник членов экспедиции — и ладно. Колумбийское раздолбайство было сродни российскому. По этой причине Николаю удалось как-то по-тихому удалиться в лес. Мать с отцом пытались его удержать, но ему всё же, удалось убедить их, что он не пропадёт и скоро навестит их в Чинандеге, куда их пригласи Пётр Русо — "Никарагуанец", как его про себя стал звать Николай. Парень ему понравился, наверное, именно теми качествами, которыми он сам не обладал, а только начал в себе их воспитывать. Чувствовалась его, как он для себя назвал, "матёрость", способность к принятию правильных решений в ограниченных временных условиях, на интуитивном уровне. Сам Николай такого пока не умел. Для него был привычен системный анализ, скрупулёзное изучение обстановки перед тем, как принять обоснованное решение. Но этим грешат все представители научного мира. Они сродни сапёрам — не дай Бог сделать неверное движение — ведь сапёр ошибается только один раз.

"Никарагуанец" же, казалось, именно постоянно жил такой жизнью — постоянно делал интуитивные шаги, и почему-то не ошибался. Почему Николай так подумал? Но он же, видит его живым. "Никарагуанец" — Николай прочёл в его глазах — прекрасно понял, что с Николаем не всё так, как он о себе рассказывает, но почему-то промолчал. Что его остановило изобличить Николая во лжи? Видно было, что этот Калинников намного лучше владеет обстановкой в этих, чтоб им пусто было, джунглях. Не укрылось у Николая и отношение этого профессионала к ружью профессора Маркова, он явно считал его детской игрушкой в окружающей сельве.

Как бы то ни было, но "Никарагуанец" его не выдал, и видно было, что он с каким-то уважением смотрит на его мать. Возможно, именно это уважение стало причиной того, что тот решил "выручить" Николая.

Конечно, при планировании своего вояжа Николай не сумел продумать все детали этого визита, и оттого теперь "плавал" так сказать, в незнакомом море. Он не совсем додумал, что ему теперь делать — знал только, что ему нужно куда-то возвращаться. Вот только не думал, что ему не удастся побыть с родителями подольше. Домой возвращаться не хотелось, из запрошенной недели прошло всего два дня. Возвращаться тоже было рано — не вписывался в обговоренную с директором и профессором Марковым легенду: просто не мог он вернуться из Тамбовской области так быстро. Да и скакать, как заяц он не мог, как оказалось, его прыжки на большие расстояния забирают слишком много энергии. Жизненной силы! И над этим также надо думать. Подумать надо было и о другом. Что-то ему перестало нравиться почти бездумное, так сказать "на авось", перемещение в пространстве.

Первый "перенос" его был неосознанным — закрыл глаза в парке, а открыл уже в Ленинграде и тоже в парке. Уже осознанный "скачок" он совершил из института в оранжерею — он закрыл глаза, представил, место, в какое желал попасть, открыв глаза, обнаруживал себя там, куда стремился. Получалось при "перелётах" он просто "рвал" пространство, проталкивая сквозь него своё тело, не задумываясь непосредственно о самом процессе перемещения.

И только здесь он задумался, можно ли "ходить" как-то чуть по-другому, не вслепую, как ему пришлось корректировать перемещение до матери. С открытыми глазами он почему-то опасался путешествовать, казалось этим можно повредить глаза, и даже если это не так, он не мог себя заставить перемещаться с открытыми глазами.

Об этом он задумался ещё сидя у костра, среди родителей и своих новых знакомых латиноамериканцев. "А что если попробовать, сначала сформировать что-то вроде телевизора, окна или двери, чтобы увидеть то место, куда ему в следующий миг придётся сделать шаг?" — Задумался Николай, да так, что на время перестал воспринимать окружающую действительность. Своим отрешенным взглядом он привлёк внимание остальной компании. Мать, переглянувшись с отцом, понимающе улыбнулась. Вот только такая задумчивость в полевых условиях может до добра не довести. Даже "Никарагуанец", слегка покачал головой, понимая, что Николай не совсем от мира сего. А вот мексиканка Долорес, отнеслась к его глубокой задумчивости с пониманием, видать разглядела в Николае "родственную душу".

Но, тем не менее, перед тем, как расставаться, Николай хотя и не закончил свои размышления, но взяв себя в руки, перейдя в адекватное состояние, постарался успокоить родителей, сообщив, что в сельве он не пропадёт, потому, что за ним скоро прибудет группа, чтобы проводить его в нужное место.

Николай, провожая, смотрел, как грузятся в вертолет его новые знакомые и родители.... Отец с матерью были последними, если не считать охранника, который замыкал посадку. Уже из открытой двери мать обернулась, и Николаю показалось, что он даже почувствовал её взгляд, в котором "прозвучал" вопрос: "Сын, с тобой всё в порядке?"

Расстояние совсем не позволяло заметить цвета глаз, не то, что прочитать их выражение, но Николай машинально мысленно ответил: "Мама, всё будет хорошо!" И даже как бы ощутил, что она его услышала. Он мог это только предположить, так как проверить это в настоящее время был не в состоянии.

"Проверим при личной встрече"... — подумал он. Эмоциональную составляющую собеседника прочувствовать он мог и раньше, как было при общении с профессором Марковым. Здесь раньше этот феномен не проявился, возможно, по той причине, что он после "тройного прыжка" был не совсем в адекватном состоянии — психических силёнок не хватало. Тем более что пришлось "срочно выучить испанский язык".

"Чинук", раскрутив свои винты-лопасти, подняв небольшую бурю, заставив пригнуться густую траву и потревожив кроны деревьев, медленно, но неудержимо, поднялся на необходимую высоту и вскоре скрылся из поля зрения. Николай ещё долго слушал гул его двигателей, пока потревоженные взлётом вертолёта живность своим гомоном не перекрыла звуки двигателей.

День подбирался к середине, и только положение над уровнем моря, соответствующее почти что высокогорью, не позволяло жаре завоевать лидерства. Тем не менее, Николай, страхуясь от зноя, немного постоял в тени деревьев. Казалось, он остался в одиночестве, и никто не мешал ему продолжить свои размышления. Но как говорится "мысль куда-то ушла". В землю, наверное. И Николай присел у подножия пальмы, в надежде сосредоточиться на своём возвращении. Казалось, ничего его здесь сейчас не держало, вот только он пока не мог решить, куда направиться. Домой? Рано. Куда-нибудь ещё? А куда, да и хватит ли сил, еду ему, конечно, мама оставила, но надолго ли её хватит. Потому он и думал теперь о том, как улучшить процесс, свести его к уменьшению затрат жизненной силы. И одним из важнейшей составляющей, влияющей на процесс "переноса" как раз являлась адресная точка. Другими словами точность, в идеале исключающая последующую корректировку "приземления".

Николай пока не мог ничего придумать, как только "видеовизировать" точку выхода. Только он пока не придумал, как это осуществить. Голова шла кругом, и даже природное окружение никак не могло в данный момент дисциплинировать направления мыслей. Поэтому Николай, даже и не чувствуя особой физической усталости, решил отключиться от реальности. По уже испытанным методикам раджа-йога, он в целях приведения в порядок своего мышления тут, же под пальмой ввёл своё тело в режим медитации.

Погружение в транс несколько успокоило психический дискомфорт и перед его мысленным взором стало возникать видение своеобразного окна, мерцающего среди деревьев, скорее даже не окна, а вытянутого вверх и вниз иллюминатора.

Видимо сумбур мыслей Николаю удалось направить в конструктивное русло и в полусознательно-полубессознательном состоянии перед ним открылось решение поставленной задач. Он понял, что вполне может увеличить или уменьшить размер "иллюминатора". Он вгляделся в это окно, но изображение в нём было размытым, расплывчатым, чем-то тёмным. Там, куда Николай собрался ступить ногой "первооткрывателя", было темно. Наверное, оттого, что он пока не определился куда ему "шагать". Не было географической привязки, также как и ориентации на биоритмы близкого человека. Эти способности на данный момент, да ещё в трансе у него пока не активизировались.... Сейчас он лишь вникал в суть решения поставленной самим перед собой задачи экономного и гарантированного движения к сознательно выбранной точке прибытия.

Окончательно, идею уже осознанно Николай "прогнал" перед мысленным взором уже после выхода из транса. Голова начала работать чётко, видать кратковременная медитация помогла. Теперь он решил вернуться не совсем домой, а на островок, где они с Крымским охотились. Избушка, причём даже не на курьих ножках, там имеется, также как и некоторый запас консервированных продуктов, который охотники специально оставляли там, на случай крайней нужды. Не все же были такими вегетарианцами, как Николай — откушав дичи, захваченные с собой продукты домой назад никто нести не собирался. Таким вот образом и формировался запас продуктов в охотничьей сторожке.

Теперь Николай решился. Сосредоточившись, он сформировал перед собой окно, виденное во время медитации, представив внутри его памятную ему избушку на острове, дождался, как изображение обретёт чёткие очертания. Теперь он мог видеть, куда ступит его нога в следующее мгновение. Он решительно шагнул, ноги коснулись густой травы, но уже не той экзотической, что его только что окружала, а привычной, своей — русской, произраставшей на его Родине. Послышался чуть слышный хлопок — это "окно-портал" за его спиной, выполнив свою функцию, самоликвидировалось.

Николай, глубоко вздохнул, вбирая в лёгкие чуть прохладный, по сравнению с южноамериканским, воздух средней полосы России, который показался ему необыкновенно вкусным.

1