— Не спалились в духоте? — спросил на амидарейском.
— Спалились, — сказала за всех Люнечка и выкарабкалась наружу.
— Люня, надень панамку! — крикнула вслед Эммалиэ.
— Иди под навес, — махнул Веч в сторону. — Сейчас на речку пойдем, будем обливаться.
— Здорово! — закричала Люня и исчезла из виду.
— Ты что, в речке же вода холодная, нельзя ей, — ответила Айями, опершись на протянутую руку и выбравшись наружу.
— В ведрах махом согреется, — заверил Веч.
— Ну что? Они уехали? — спросила с волнением Айями, вспомнив о сути сегодняшнего разговора.
— Уехали. — Веч повертел свернутой бумажной трубочкой. — И дали нам отсрочку. Мы должны найти твоего брата и Ламиру и убедить их дать показания перед судом. До суда ты зовешься Филой, по имеющимся документам.
— Неужели всё так просто? — Посмотрела Айями с сомнением.
— Ты думаешь? — хмыкнул Веч. — Твоего брата отправили на аффаитовые* рудники, придется ехать в предгорья. — Эсрим* Эма, — протянул он руку, помогая ей выбраться из шатра.
— Да, Айя мне сказала, — закивала она и взглянула вопросительно на Айями, а та посмотрела вопросительно на мужа.
— Аа, да, — почесал он макушку. — Я, наверное, буду для вас атат* Веч.
Над костровищем растянули навес, затеняющий от солнца, там устроились Люнечка и даганн, который вчера ехал в одной машине с амидарейками, господин С'Улен. Он угощал дочку вялеными фруктами, и она запивала сладости водой из кружки, болтая ногами и разговаривая с мужчиной на жуткой смеси двух языков. Господин С'Улен посмеивался, однако ж, слушал и отвечал, видимо, нашел амидарейскую малявку забавной и достойной своего внимания.
— Второй и основательный довод в нашу пользу, как ни странно, подсказали ваши сородичи в поселке, — продолжил Веч. — Смешанный даганно-амидарейский брак может положительно сказаться на укреплении добрососедских отношений между двумя народами. Большой Круг добивается от вас, амидарейцев, взаимосотрудничества, но пока что вы отвечаете без особого энтузиазма. Возможно, неординарное событие всколыхнет амидарейскую аморфность. Предполагается, что весть о свадьбе разнесут по всем диаспорам, и за нашими передвижениями по стране будут следить и даганны, и амидарейцы, особенно в Беншамире, — хмыкнул он. — Для связи станем использовать телеграф или телефон в тех городах, где они есть, и сообщать о себе в генштаб, а оттуда информация потечет в нужных направлениях.
Вот так поворот! — глаза Айями округлились.
— Разумеется, цель поездок по стране не будет обнародована до суда.
— То есть, суд состоится в любом случае?
— Да. Наказание последует, Айю, — ответил он мягко. — И от нас зависит, назначат ли его по всей строгости или облегчат.
— Что подразумевается под облегченным приговором? — спросила Айями с внутренней дрожью. "По всей строгости" — итак понятно, Веч озвучил незавидные перспективы ранним утром.
— Это означает, что нам предоставят выбор. Например, разрешат отправиться на поселение за Полиамские горы, к границе с... Риволией.
— Как это — на поселение?
— Вот так. Предоставят транспорт, и мы туда отправимся. А там лес, поле или степь... И нет жилья. Придется нам как-то выживать.
— То есть, не тюрьма?
— Нет, — хмыкнул Веч. — Но под контролем.
Женщины пораженно переглянулись, и Айями бухнулась на лавку, осмысливая услышанное.
— Пусть будет так, — сказала вдруг Эммалиэ. — За такое будущее не грех и побороться, как думаешь, Айя?
— Да, наверное, — ответила та растерянно.
— Сородичи мои собираются в дорогу, они возвращаются домой в клан. А нам нужно завершить кое-какие дела здесь, — сказал Веч.
— Мы тоже поедем в твой клан? — испугалась Айями.
— Айю, нет, конечно же. Мне выдали разрешение на передвижение твоего брата по Даганнии. Поедем за ним. Нам потребуется вторая машина и сагрибы*.
— Для чего? — спросила Айями отупело и потерла лоб. Голова совсем не варит, перегревшись.
— Сагрибы нужны для вашей охраны и безопасности.
— Айя, что-то ты бледна, присядь, выпей водички, — забеспокоилась Эммалиэ.
— Жарко. Не привыкла я. Живя в поселке, весь день работала на фабрике и к вечеру возвращалась домой, когда солнцепек шел на спад, — сказала Айями, обмахиваясь руками.
— Держитесь в тени и укройте голову от солнца, — велел Веч и принес из машины объемную банку и упаковку с марлей. — Вот мазь и свежие бинты. Нужно менять повязки один раз в день, справитесь?
— Старую мазь надо смывать? — спросила деловито Эммалиэ.
— Нет, накладывайте поверх. Рубцы поначалу покажутся страшными, но под корочкой быстро заживут. Айю, лучше закрой глаза и не смотри. На самом деле не всё так плохо, — успокоил муж и, получив утвердительный кивок от Эммалиэ, подсел к господину С'Улену, о чем-то с ним заговорив.
И правда, зрелище оказалось малоприятным, и Айями сглатывала, старательно кося глазами в сторону.
— Хорошая мазь. Нагноения не будет, гнилостного запаха нет, — заключила твердым голосом Эммалиэ и вздохнула: — Бедные даганские женщины. И многоженство терпят, и детей таким-растаким рожают, и со свадебными травмами мучаются, а что же даганские мужчины? Хоть бы толику женских страданий на себе испытали.
— Ну-у, полагаю, даганские мужчины обеспечивают своих женщин и детей кровом, пищей, одеждой, защищают их и оберегают. Наверное, балуют, — предположила Айями. — Разве женщинам мало всех этих благ, чтобы возмущаться незначительной болью от ожогов? Правда, Имар говорил, что традиция себя изжила, и её редко используют в свадебных обрядах. Так что у даганских женщин теперь сказочная жизнь.
— Возможно. Айю, хочу предупредить тебя насчет Айрама... Думается мне, будет нелегко его уговорить. Вспомни, с каким настроением он распрощался после того, как приходил, чтобы разузнать о риволийцах, приехавших в город. Он ожесточился и не воспринимает даганнов как людей, с которыми можно и нужно сотрудничать. И сомневаюсь, что он адекватно воспримет твое замужество за одним из них.
— Раз так, нужно убедить его согласиться, — сказала твердо Айями.
Веч подошел с рулеткой.
— Скидывайте обувь, будем снимать мерки.
— Зачем? Сандалеты удобные, — возразила Айями.
— Чарыки* лучше. В них можно ходить и по песку, и по камням. В жару нога не преет, в холод — не мерзнет.
— Я думала, военные заберут нас на допросы, для следствия, — сказала Айями, пока муж обмерял ступню дочки. Та хихикала и порывалась выдернуть ногу.
— Хотели забрать. Для того и кучу машин пригнали. Но мне удалось их переубедить, — ответил Веч с серьезным видом.
— Мне показалось, они были настроены дружелюбно.
— Не обманывайся их любезностью, Айю. Обвинение практически готово, и суд может состояться в любую минуту. Нам дали отсрочку. Вдобавок потребуется опытный викхар*, который согласится представлять наши интересы в суде, а найти хорошего защитника непросто, учитывая возможный общественный резонанс.
— Мне кажется, следствие должно изучить новые факты и расследовать дело, как полагается, — сказала Эммалиэ.
— Новых фактов нет, есть версии и предположения. Все имеющиеся материалы говорят против нас, поэтому и обвинение, и защита — пустая формальность, и приговор почти озвучен. Мы должны доказать причастность риволийцев, это нужно нам, а не военным. И должны уговорить вашего родственника дать показания в суде. Твой брат, Айю, — амидареец и послушает тебя и твою мать. Ни мне, ни другим даганнам он не скажет правду, потому что не верит. Если уж на допросах не признался, остается единственный способ — убеждение.
— К нам приставят охрану, чтобы мы не сбежали?
— Нет. Вся ответственность лежит на мне. Бежать некуда, Айю. Страна велика, но вы, амидарейцы, как на ладони. И не сможете скрыться при всем желании.
— Мы и не собирались прятаться, — ответила Айями резко, словно ее уличили в попытке бегства.
Веч объяснял просто, без многозначительности и похвальбы, однако же, размах затеянного дела и количество вовлеченных лиц пугали её до дрожи в коленках, как и нерадостные перспективы в случае неудачи начатой затеи.
Кто сказал, что будет легко? Наломать дров — запросто, исправлять ошибки гораздо сложнее
Получается, Веч своим авторитетом, остатками офицерской чести совершил невозможное. Уговорил, убедил, доказал твердолобым даганнам в погонах, что от него и от Айями будет больше пользы на свободе, нежели за решеткой в ожидании суда.
* * *
Веч определился с сородичами, какое барахло себе оставит и какую машину Снежных барсов на себя возьмет. И отправил С'Улена с Д'Анелом в Беншамир, выделив средства и составив краткий список необходимых покупок, заодно велел кинуть клич в Атеш-кед*: не хочет ли кто податься вольнонаемным охранником к Снежному барсу. Вдовесок истребовал с С'Улена прикупить одежды для амодарок. Тот, конечно, поглядел скептически на заказчика — кто ж лучше самой женщины подберет для себя подходящую одежду? Сняли мерки с ног амодарок, и Веч в который раз подивился узости ступней и изящности женских щиколоток.
— С чарыками, надеюсь, не ошибешься. Из одежды возьми покуда курты* и шальвары на каждую, примерные размеры я написал. Доберемся до Амрастана — закупимся основательнее.
— Я тебя предупредил, — сказал С'Улен. — Если вещи окажутся велики, не обессудь. Я же не баба, чтобы вымерять талию.
— Большое можно ушить. Главное, чтобы не оказалось малым.
— Ну, смотри, ты сам напросился, — пригрозил напоследок С'Улен, и сородичи, сев в машину, уехали в Беншамир.
Остальные понемногу собирали баулы, складывали шатры, утварь — деловито, без суеты и лишних телодвижений, привлекши внимание жены.
— Нам тоже нужно собирать вещи? — спросила она растерянно.
— Начнем, пожалуй. И дождемся С'Улена, но он вернется небыстро.
— А потом?
— Двинем в Амрастан. Оттуда до аффаитовых рудников рукой подать.
— Амрастан — это церкал*?
— Это город клана Серых волков, — пояснил Веч. — Когда-то рос наравне с Беншамиром, но сейчас сдал позиции. Город достаточно большой, и там хорошая торговля. Заодно отчитаемся перед контролерами.
Ближе к вечеру, когда жара наметилась на спад, вернулись сородичи на двух машинах. С'Улен выбрался из первой, потрепанной и помятой, с замазанным старой краской клановым знаком на дверце.
— Зацени товар, — похлопал по крыше внедорожника. — Лучшее, что нам удалось отхватить.
— Сойдет, — сказал Веч, подняв капот и оглядев внутренности. — Главное, чтобы была на ходу, а внешность — дело неприоритетное.
— Главное — душа, а не разбитая харя, — рассмеялся С'Улен. — Держи бумагу о сделке.
Из второй машины одновременно с Д'Анелом с пассажирского сиденья спрыгнул...
— И почему я не удивлен? — сложил Веч руки на груди. — Чего тебе?
— Хочу в сагрибы*, ты же клич кинул, — сказал бодро В'Инай из клана Саблезубых тигров и чуть шею не свернул, пялясь на амодарок.
— Назад не повезу, дойдешь пешком.
Веч направился к растянутому над костровищем навесу — отвязывать и укладывать, а нахалёнок следом увязался.
— Слушай, тебе с меня будет сплошная выгода, — зачастил и чуть не свалился, запнувшись о натянутую веревку, потому как загляделся на амодарок. — Я платы не потребую, лишь кормежка да постель.
— А взамен? — уточнил Веч, вытаскивая колышек из земли.
— Взамен? Хочу понять, каковы из себя амодарки.
— Что значит "понять"? — спросил угрожающе Веч. — Так-то я женат на одной из них.
— Знаю-знаю. Ну, ты выдал вчера на бохоре*! Я думал, всё, позорище, продули мы, на этот раз земным не победить, а тут ты вдруг бац, бац врезал небесному, и тыдыщ, вот так, и еще раз тыдыщ, и снова бац, — он продемонстрировал выпадами сказанное.
— Увидел, как достаются маддабы*? Слышал, о чем судачили, когда я браслеты вручил? — спросил Веч, и юнец согласно кивнул. — Не раздумал жениться на своей амодарке?
В'Инай не понял иронии и ответил убежденно:
— Не раздумал. Наоборот, поверил в себя. Но боюсь с ней заговорить, потому что не знаю, о чем спрашивать.
— Язык сердца подскажет, — проворчал Веч и вернулся к колышкам. — Слышь, малой, шел бы ты... обратно домой. Родители знают, куда ты намылился?
— Знают. Я сказал отцу.
— И что отец? — спросил с интересом Веч.
— Не одобрил, — ответил скупо В'Инай.
— Точнее, дал хорошего пенделя.
— Аа, неважно, я сам себе хозяин. Сказал, пойду в сагрибы и добьюсь своего. О тебе весь Беншамир гудит. Говорят, ты увел амодарку из-под носа у... ну, сам знаешь, у кого, — пацан снова загляделся на женщин, и Веч дал ему легонько тумака в бок, возвращая к реальности.
— Держи веревку и наматывай. И не пялься на них, пугаешь, особенно мелкую.
Мелкая, правда, не особо пугалась, за жену прячась и глазея на новоприбывшего как на чудо. Жена поглядывала настороженно, еще бы, доугэнская молодежь нынче пошла несдержанная, эмоциональная, волосы у молодежи раза в два длиннее, чем у амодарок, и собраны в залихватский хвост на макушке, а за ушами выбриты полосы, начиная ото лба и до шеи.
— Обещаю, я к ним и пальцем не притронусь. Со стороны присмотрюсь... Хочу узнать, каковы их привычки, что любят, а что — нет, и вообще, как относятся к нам, доугэнцам.
— Тебя уж точно будут бояться, — ответил ворчливо Веч. — С каким оружием работаешь?
— Я? Ну-у, с керамбитами*. С нунчаками. С тонфой*.
— Цеп? Топоры? Секира? Скимитары*?
— С ними управляюсь хуже, — признал нахалёнок.
— Оружия толком в руках не держал, а хочешь охранять амодарок.
— С секирой, что ли? — удивился искренне В'Инай.
Веч, развернувшись, со всей силы зарядил в него скрутку из одеяла, и тот поймал, правда, уронил моток веревки.
— Сила есть, ума не надо. Реакция наличествует, зато опыта ноль, — заключил Веч. — Посмотрел на амодарок? Чеши в Беншамир.
— Зря гонишь. Кроме меня, никто к тебе не придет сагрибом.
— Это почему? — спросил Веч, разложив ткань на земле.
— Потому что. В Беншамире решили негласно тебя динамить за борзость, батя сказал. Ты нашего сородича обошел, а клановая солидарность, знаешь ведь, штука страшная.
— Знаю. Вот тут прижми. — Велел Веч, сворачивая ткань. — Здесь сагрибов не найду, в Амрастане найму.
Блефовал, конечно, охранники требовались позарез, здесь и сейчас, потому как до Амрастана путь неблизкий, а в одиночку непросто присматривать за амодарками, к тому же, рисково кататься на одной машине в степи со слабыми немощными женщинами, а ну как забуксует внедорожник на переправе вброд, кто вытянет?
— Не факт. Ну, неужели тебе выгода не важна? За харчи и подушку отработаю, верой и правдой охранять буду, как своих. Ладно, перегнул, — признал малой, заметив свирепый взгляд Веча. — Ну, ты понял, что я хотел сказать. Я не больно-то силен в клятвах сагрибов*.
— Ты, кажется, говорил, учишься на автомеханика. Сумеешь проверить машину? Придется много ездить и хорошо бы без долгих ремонтов. Если оправдаешь, возьму сагрибом за кормежку и постель, плюс с тебя пригляд за техникой.
— Давай, — согласился с энтузиазмом пацан и отправился к свежеприобретенному внедорожнику, поднял капот и запустил движок.
