На захваченной земле

Потом прошлись по городу, заглянув и на окраины — где увидели такое же жалкое зрелище, как и в нашем родном городке. Пустые, местами полуразвалившиеся здания мертвых заводов. Больше, чем на две третьих, нежилые заброшенные дома. Кое-где виднелись следы пожаров — по несколько подряд сгоревших домов. Столбы электропередач без проводов и кое-где виднеющиеся изоляторы на домах. Явно нерабочие колонки — неподалеку от которых были вырыты колодцы. И всюду вид полнейшего запустения — о том, что здесь еще живут люди, напоминала лишь узенькие тропки, протоптанные в снегу посреди улицы. Потом еще часа полтора сидели на вокзале — где зал ожидания также был разгорожен на две зоны: для граждан Рейха и унтерменшей, а уже в сумерках к станции, пыхтя, подкатил поезд, и мы пошли на выход. Поезд, как оказалось, представлял собой немецкий паровоз с восемью вагонами. Впереди были обычные пассажирские вагоны — ага, с пометкой 'только для немцев и граждан Рейха' и гербами Рейха на бортах, а в хвосте поезда три двухосных вагона-'теплушки'. Уже ожидаемо — в этом мире завоеватели демонстративно стремились показать русским, что 'ваше место около параши'. Вот не поверю я, что для тех же постоялых дворов для унтерменшей не было нормальных зданий! Специально такое уродство давали. Вот и с вагонами то же самое...

— А сцепка-то наша, — неожиданно заметил Семен, — СА-3.

— И у передних? — глядя на вагон, почему-то спросил я.

— Нет. Там винтовая. А это, наверное, еще наши вагоны были. Только оси заменили.

Эти слова мне почему-то напомнили историю того, как медленно вводилась автосцепка СА-3 на европейских железных дорогах в нашем мире. Лишь в 2005 году вышло постановление, которое окончательно запретило эксплуатацию вагонов с винтовой стяжкой. Уж не знаю, почему так было... Потом мы пошли на посадку. 'Вагоны для унтерменшей', как оказалось, были сидячими. Несколько рядов деревянных скамеек, печка-буржуйка в середине вагона и узкие окошка — все, что представлял из себя вагон. Кстати, он был практически пустым — кроме нас тут оказалось всего пять человек. Мы сели на приглянувшуюся скамейку и стали ждать. Минут через десять на вокзале объявили отправление. Дверь вагона закрыли, послышался свисток паровоза — и поезд медленно начал набирать ход.

Ощущения от поездки были крайне необычными. Ехали медленно, километров пятьдесят в час. В вагоне было шумно — стучали на частых стыках колеса, лязгали сцепки, гремели еще какие-то детали вагона. Пути тоже явно не лучшего качества были, периодически вагон начинало сильно раскачивать — но, видимо, за состоянием дорог на территории рейхскоммисариата немцы смотрели в последнюю очередь. Периодически до нас доносились гудки паровоза. Кстати, сильно удивило, что хоть дорога и была двухпутной, но использовался явно лишь один. Нет грузооборота достаточного? На разъездах нам порой попадались стоящие встречные поезда — в основном, грузовые с вагонами-дозаторами. Интересно, что в них везут немцы? Но в темноте прочитать надписи не было никакой возможности. Тем более, что все они немецкие. Несколько раз останавливались на темных, практически неосвещенных станциях, но буквально через минуту трогались дальше. Как-то раз в вагон заходил проводник, сказав, что какому-то Васильеву пора на выход. Сидевший в другом конце вагона мужик встал и вышел. Потом как-то прямо сидя и заснули. Проснулись от холода — печка, как оказалось, давно потухла. Пришлось растапливать. В вагоне же к этому времени оставался лишь один человек — какой-то мужик средних лет. И вот Дзержинск. Позади 4,5 часа и почти 200 километров пути.

— Вагоны для московитов дальше не пойдут, — зайдя в вагон, сказал проводник, — Все на выход!

Когда мы вышли, три последних вагона поезда уже отцепляли. На платформе стояло чуть больше десятка их пассажиров. Минут через двадцать паровоз с пятью вагонами двинулся дальше, а к последним трем тотчас прицепился маневровый паровозик, потащив их в какой-то тупик. Потом ночевка на вокзале прямо в зале ожидания. Серега с Васей в гостинице при вокзале, а мы вот прямо так...

Утром пошли в город — и вот тут нас ждало самое большое удивление. Город произвел на удивление неплохое впечатление. Достаточно неплохой порядок на улицах, все расчищено, кое-где виднелись явно недавно построенные пятиэтажки. Как мы узнали в обед из разговоров в столовой, в которую зашли, это было связано с химической промышленностью города. Если в том же Коврове, как мы узнали, никакой промышленности больше не существовало — как и в большинстве других городов рейхскоммисариата, то химические заводы Дзержинска (или Растяпино в этом мире) работали на полную мощность! Более того, здесь даже существовал общественный транспорт — построенный еще в советские годы трамвай, возивший работников на заводы. Для них же было построено в городе несколько комплексов пятиэтажек с квартирами упрощенной планировки — однокомнатными, в основном.

Из разговора с одним из мужиков, работавших инженером на химзаводе (который, впрочем, пришел в столовую не столько поесть, сколько выпить — выходной же), мы узнали, что после оккупации немцы не стали, как это делалось в большинстве других отраслей, демонтировать оборудование заводов и вывозить в Германию. Предприятия Дзержинска были переданы в собственность немецким компаниям и продолжили работу. Более того, за прошедшее десятилетие многие предприятия были существенно расширены и даже построены несколько новых. В городе сейчас действовало множество химических заводов с русским персоналом, который получал очень даже приличные зарплаты. А вот немцев на предприятиях практически не было — только администрация. Даже инженеры были русскими. В Дзержинске работало также несколько школ-десятилеток, инженерное училище, где готовили инженеров для химических предприятий города и бесплатная 'московитская больница'.

— В 'Растяпинском вестнике' пишут, — найдя повод похвастаться перед приезжими, болтал инженер, — Что наш город должен стать одним из главных центров химической промышленности Рейха! Уже в этом году должны начать еще один завод строить!

Правда, как выяснилось из дальнейшего разговора, условия труда на этих предприятиях желали быть лучше. На здоровье работников администрация плевать хотела, техника безопасности зачастую не соблюдалась, аварии на производстве были вообще не редкостью. Но руководству предприятий на это явно наплевать было — заводы были чрезвычайно прибыльными из-за применения на них труда низкооплачиваемой и неприхотливой рабочей силы. А сколько работники проживут там — до этого дела никому не было. Конечно, сказано все было несколько иначе, но суть была понятна. Но, несмотря на все это, от желающих работать на химзаводах буквально отбоя не было! Администрация предприятий завербовывала работников даже по деревням и ближайшим городам — собственно говоря, именно для них и дома строили.

— Небось, еще и травят все вокруг дико, — когда мы уже вышли из столовой, заметил Семен, — Потому поди и выносят производство из Германии сюда.

Да уж, странное впечатление оставил у нас этот город... Видимость рая посреди ада. Вот только, увы, именно видимость. Но местные люди о будущем вряд ли задумывались, жили сегодняшним днем. Сейчас у них есть хорошая зарплата, можно покупать все что душе угодно, жить в человеческих условиях, не боясь умереть с голода при следующем неурожае... А что цена этому — отравиться химией и умереть лет в 40-50 или умереть от отравления при какой-нибудь аварии — так что в том такого? В других местах вероятность дожить до такого возраста едва ли больше!

Потом пытались найти извозчика, но все попытки оказались безуспешны. Ехать за Волгу, на территорию 'Волжско-Уральского казачьего войска' никто не хотел. Тем более, что ехать предстояло в обход Горького — поскольку район города сейчас был закрыт для унтерменшей, что значительно удлиняло дорогу.

— Вы-то граждане Рейха, — говорил Сереге с Васей один из извозчиков, — К вам там со всем уважением. А нам к казакам нельзя. Поедем обратно — ограбят, лошадь отберут. Чем тогда жить?

В конечном счете один из извозчиков шепотом предложил нам обратиться к контрабандистам, которые занимаются нелегальной торговлей между рейхскоммисариатом и 'Волжско-Уральским казачьим войском' и указал, где можно найти одного из них. Мол, кроме них вас туда никто не повезет. Как оказалось, контрабандист этот был братом владельца одного из городских магазинов, торговавших всякими разными товарами. Причем, то, что имелось у него на прилавках, обычный ширпотреб, было далеко не главной статьей дохода данного 'бизнесмена'. Куда больше прибыли давала торговля контрабандными товарами, которые привозились на заказ. Купить здесь можно было практически все что угодно, но только на заказ — на что, в среднем, уходило по полтора месяца. Причем, самое интересное, что были тут не столько даже немецкие товары или те, что производили ремесленные мастерские на казачьих территориях, сколько контрабанда из Сибирской Демократической Республики. Почему же те же немцы или казачки не прикрыли этот нелегальный поток товаров? Так они имели с этого очень неплохой откат — потому все упорно делали вид, что никакой контрабанды не существует!

Названный магазин мы нашли достаточно быстро. После чего Серега попросил 'немного поговорить' с его хозяином. Продавец выскочил куда-то, а минут через пять вернулся, сказав, что можно пройти к хозяину — но только одному человеку. Пошел туда тоже Серега. Минут десять ничего не происходило, а затем Серега вернулся.

— Договорились, — сказал он, а немного позже, когда уже вышли из магазина, добавил, — Хотя сволочь он редкостная. И цену такую заломил, что я просто в шоке был... Пытался сторговаться, но бесполезно. Или, говорит, плати как запрашивает — или никто другой вас не повезет.

Как мы поняли, через три дня должен выезжать очередной караван за контрабандой — вот с ним и мы поедем. Так что пришлось пока остановиться в гостинице — благо, что и 'для унтерменшей' в Дзержинске были вполне нормальные условие. С одной стороны, удивительно видеть такое посреди оккупированной территории. А с другой — чему удивляться? Все местные 'удобства' — они за то, что местные жители вкалывают на таких производствах, на которых представителям 'высшей расы' травиться не хочется. Вот и нашли, кого припахать...

Следующее утро началось с гудков заводов — пора выходить на работу. Потом на улице послышался грохот — ехали на заводы первые трамваи. Появилась было мысль посмотреть на местные общественный транспорт 'изнутри', но при виде переполненных вагонов — настолько, что часть народа болталась на подножках снаружи трамвая — это желание мигом испарилось.

— У нас такие только в музее увидишь, — усмехнулся при их виде Семен.

— Ну понятно, — согласился я, — Сколько лет-то прошло. Интересно, это наши или немецкие уже?

— Наши, вроде, — ответил Семен, — Видел такие на фотках. Не помню только модель, не интересовался.

Потом пошли позавтракать в столовую, после чего отправились в город. В магазине ради интереса купили газету 'Растяпинский вестник', где на первой странице была напечатана новость, что в мае этого года концерн IG Farben начнет строительство в городе нового предприятия — почему-то без уточнения точного профиля производства. Дальше много-много болтовни о великих перспективах развития промышленности Растяпино, создания множества новых рабочих мест и информация о том, что в июле химическое училище начнет набор будущих работников нового завода на двухлетний курс обучения. Требование к обучающимся — образование в размере 7 классов московитской школы. Тут же было приведено высказывание руководителя инженерного училища — тот заявлял, что к запланированному сроку запуска завода училище подготовит необходимые для работы инженерные кадры.

Все остальные новости были практически продолжением описания великих перспектив города. Писалось о реконструкции городской московитской больницы, снижении платы за учебу в инженерном училище, открытии нескольких новых ремесленных мастерских и магазинов, планах по увеличению мощностей Растяпинской ТЭЦ и электрификации домов, а также расширении трамвайного депо и строительстве линий к новым предприятиям.

— Ничего себе! — удивился Серега, — Это когда же они Дзержинскую ТЭЦ построили? У нас ее в это время точно не было!

На последней странице газеты говорилось о всем прочем: криминальные новости города, вакансии на городских предприятиях с указанием зарплат, доска объявлений и, к нашему большому удивлению, кулинарные рецепты.

Потом ходили по городу и сравнивали с тем, что было в нашем времени — Серега тут нередко бывал у родственников, так что знал город неплохо. Только оказалось, что тут многое уже не так, как у них было. Не потому, что время другое. А потому, что уже было сделано достаточно много того, чего в нашем мире не было. Уж не знаю, когда тут изменения начались. То ли еще советская индустриализация несколько иной была, то ли только за счет того, что тут уже после войны немцы сделали. А, скорее всего, то и другое одновременно. Но больше всего удивил комплекс явно элитного жилья на одной из окраин города, подальше от промзоны. Несколько десятков богатеньких коттеджей, обнесенных высоким забором с колючей проволокой. Вооруженный аж пулеметами КПП на въезде и табличка 'Московитам вход запрещен' на воротах.

— Похоже, тут живут 'хозяева жизни'. Руководство здешних заводов, -усмехнулась Вася, — Как же похоже на наш мир...

Впрочем, долго маячить здесь мы не стали, отправившись дальше. Точнее говоря, назад в центр, где зашли в замеченную еще вчера 'Московитскую библиотеку'. За столом в зале с откровенно скучающим видом сидела девушка лет двадцати пяти.

— Здравствуйте! Можно у вас литературу кое-какую посмотреть? — спросил Серега.

— Здравствуйте, — полусонным голосом произнесла она, — А вы приезжие?

— Ну да, — ответил удивленно Серега, — А почему так решили?

— Местных я всех помню, — улыбнулась библиотекарша, — Не так уж много людей в библиотеку ходит.

— Ну так что, можно? — переспросил Серега.

— Давайте документы, сейчас карточку выпишу, — ответила она, а потом добавила, — Надеюсь, вам здесь понравится. У нас лучшая библиотека рейхскоммисариата. Кстати, если что-то заинтересует — у нас можно и купить книги.

— Так уж и лучшая? — спросила Вася.

— Так все говорят, — пожала плечами библиотекарша, — В Растяпино есть много такого, чего не найдешь больше нигде во всем рейхскоммисариате.

Библиотекарша сначала быстренько переписала данные из наших аусвайсов в журнал, потом с удивлением взглянула на документы Сереги и Васи, потом после почти минуты раздумий достала какой-то другой журнал и записала данные туда. После чего быстро выписала на всех учетные карточки.

— Проходите, — равнодушным тоном произнесла библиотекарша.

Чего мы тут хотели узнать? Да я сам не знал. Наверное, просто интересно было посмотреть, что представляет из себя библиотека для русских на оккупированной территория. Как оказалось, здесь была, в основном, художественная литература — причем, к моему удивлению, абсолютное большинство книг было уже в послевоенном издании. Изданные 'Главной типографией г. Растяпино' книжки были самой разной тематики — от классики до литературы раннесоветского времени — правда, около каждого из старых названий стояли примечания 'под редакцией отдела цензуры рейхскоммисариата Московия'. Около 'новых книг', написанных после 1942 года, таких пометок не было — но названия зачастую говорили сами за себя: 'Они сражались за Рейх', 'Московская мясорубка', 'Последняя песня Тухачевского', 'Освободительный поход'... Были, правда, и более нейтральные названия — какие-то 'мирной' тематики книжки.