Закончив оформление документов, старпом просмотрел на экране настольного инструментрона содержимое переданной командиром флешки и, убрав флешку в сейф, прошёл в санблок. Струи душа обняли тело, принося с собой желанное небольшое расслабление. Вытершись банным полотенцем, Титов переоделся в новый комбинезон, перецепил знаки различия и шевроны, проверил, всё ли соответствует стандартам, облачился в скафандр и, погасив свет, прошёл в спальню.
О том, что на 'Волге' в каютах старших офицеров устанавливались двуспальные кровати, Титов знал и раньше, а теперь убедился в этом наглядно. 'Информированные люди' из числа офицеров говорили, что решение об установке именно двуспальных кроватей 'продавила' при проектировании крейсера сама Стрельцова и этому вполне можно было поверить, счесть реальным фактом. Если у Стрельцовой и были основания, то она их не особо и афишировала, рассчитывая на понимание.
Устроившись на кровати поудобнее, Титов набросил покрывало и, взведя будильник на половину пятого, через минуту уже крепко спал.
Разведкрейсер 'Волга'. Светлана Стрельцова. Кто ты, Джон Шепард?
Алла Селезнева привычно взглянула на экраны медицинской обстановки, отмечая малейшие изменения — не только отрицательные, но и положительные. Медотсек жил обычной жизнью: врачи, фельдшера, медсёстры, медбратья занимались своей работой — привычной, ежедневной. Приходили волговцы, медики осуществляли текущий медконтроль, проводили лечение, процедуры, заполняли электронные форматки медицинской документации. Когда не было пациентов — тренировались в виртуальных средах, осваивали новые методики лечения.
Отметка Стрельцовой на экране медицинской обстановки едва заметно изменила свой цвет и Селезнева поняла: Светлана снова вернулась к чтению материалов о членах экипажа фрегата 'Нормандия'. Информационный 'баллон' рядом с отметкой наполнился скупым текстом — координаты размещения члена экипажа, индексы состояния здоровья, прогнозные показатели. Пока всё было в норме. Но... что-то медика настораживало в показателях. Очень настораживало.
Включив дополнительные экраны, Селезнева вызвала на них протоколы состояния здоровья Стрельцовой за несколько десятков лет. От показателей немного зарябило в глазах, но Алла задействовала фильтры и на одном из экранов вырисовалась такая симпатичная табличка... прямо произведение искусства.
'Влюбилась... — пробормотала Селезнева. — Крест поцелую, но Светка — влюбилась! И — по серьёзному влюбилась! Показатели — прямо как из учебника. Один в один! Знаю я, что она читает сейчас материалы по 'Нормандии'. Отслеживает постоянно и лично ситуацию там, интересуется всеми доступными данными по членам экипажа и команды. И, похоже, каждый раз натыкается взглядом — вольно или не вольно — на данные о предмете своей любви. Показатели каждый раз подскакивают. А о ком у нас чаще всего говорят, как не о командном звене? Там оно — немногочисленное... Не больше пяти человек. И кто из этих пяти так разморозил Светку?! Кто сумел эту Снежную Королеву, эту Скалу, эту Недотрогу так задеть, что она с утёса вниз головой может сейчас спокойно броситься?! Ей ведь эти встряски психические — в новинку... Это нам, девочкам, которые не были настолько зациклены на службе и работе и потому успевали общаться с мальчиками... понятно и привычно, а вот ей... Размораживается, истинный крест, размораживается Светка! Ох, тяжело ей придётся... Уже сейчас тяжело, на первых порах, а когда она его увидит въяви... Ой будет ей... непросто. Кто у нас там в этом командном звене такой необычный может быть?'
Врач набрала код и на другие экраны вышли форматки общих файлов личных дел командного состава альянсовского фрегата 'Нормандия'. Несколько минут Селезнева переводила взгляд с экрана на экран, вчитывалась, опускала глаза на столешницу рабочего стола. Обдумывала прочитанное. Только один человек — старший помощник командира корабля мог так задеть Светлану. Только он, Джон Шепард. Прочтя тексты уточняющих файлов, Селезнева уселась в кресле поудобнее, откинула голову на подголовник, прикрыла глаза, задумалась. В своём кабинете она была одна, к эпизодическим бормотаниям главного врача все сотрудники Медотсека уже давным-давно привыкли, так что можно было спокойно размышлять дальше.
Значит, Светлана влюбилась в этого британца Джона Шепарда. Угораздило девочку... Он ведь — явный нестандарт. Файлы — самые объёмные из всех, какие только сумела раздобыть Имперская разведка. Куда там Андерсону или тому же Прессли — их файлы, кстати, маленькие по размерам, текстов и картинок там — немного. А вот у Шепарда... Да, шифровка, да, ограниченный доступ, но статус Стрельцовой и статус Селезневой позволяли читать такие документы абсолютно спокойно — высокие, очень высокие допуски были присвоены обеим сразу после окончания спецфакультета Звёздной. Другие 'желающие почитать', до таких подробных материалов не добрались бы... И вот теперь Селезнева оказалась единственной, кто понимал, достаточно подробно, полно и точно, в кого влюбилась её лучшая подруга. И это понимание не доставляло Алле никакого удовольствия, лишало спокойствия и уравновешенности.
'Она же теперь себя поедом будет есть! Копаться в себе, искать точки соприкосновения. Вызубрит эти зубодробительные формулировки файлов Джона как 'Отче наш' и будет раз за разом прокручивать в своей памяти, — думала Селезнева. — Она ведь такая... Всегда считает себя хуже других. А в таких случаях, как этот... Ой достанется ей! Влюбилась бы в кого-нибудь попроще из личсостава той же 'Нормандии', глядишь — через месяц-два и свадьбу бы сыграли... А тут... Долго Светка будет прилаживаться к Джону, ой долго! Опасаться, тормозить, страхаться, принюхиваться, приглядываться. Ясно-понятно, что по сравнению с другими нормандовцами Шепард — монстр по уровню своих возможностей и способностей. И угораздило же Светку влюбиться в этого монстра... И что теперь делать?! Я, конечно, могу повлиять своими медицинскими средствами на её чувства, эмоции, но... поможет ли это Светке? Спасёт ли её это от душевного раздрая? Не получится ли так, что эта влюблённость будет единственной в её жизни, а я, если лишу Светку этой влюблённости — моментом из подруги превращусь в самого злейшего врага. Которого Светка уничтожит всемерно... И физически, и — по-всякому... Да и не согласится Светка на то, чтобы я её под активным режимом сканеров подержала, корректируя психосферу! Не согласится! Я, конечно, могу это сделать и насильно — всё же подобная психонастройка — прямое основание для проведения корректирующей терапии, чтобы сохранить командира корабля в нормальном, работоспособном состоянии...'
Мерцавшие экраны Селезнева просматривала раз за разом, изредка прикасаясь пальцами рук к сенсорам настольного инструментрона. Тексты и картинки менялись.
'Больно Свете будет! Ой, больно будет... Ну ладно там любой другой нормандовец или иден-праймовец... А она... В старпома влюбилась, рядом с которым постоянно этот протеанин пребывает. Ну — почти постоянно. И ведь не скажешь, что нет между Джоном и Явиком взаимовлияния. Есть. И ещё какое!... Да, сложности с тем, что Светка у Шепарда первой не будет, наличествуют. Первой у Джона была эта Дэйна-спортсменка. А теперь — и матриарх азари отметилась. Если на подходе её дочь... Ой больно Светке будет! А ведь, судя по показателям, Света решила стать единственной для Джона! Не буду спорить, она это — может. Спокойно и свободно может обеспечить, ведь любовь раскрывает полный потенциал личности... Но стоить это раскрытие Свете будет... очень дорого. Она ведь далеко не сразу придёт к Джону вот так, чтобы забеременеть... Да и Джон, насколько я знаю, не повёрнут на сексуальности, не считает, что женщина — это, прежде всего, красивое тело, которым надо непременно побыстрее в полной мере воспользоваться. Да ещё эта служба — и у него, и у неё... Тут даже не до писем и разговоров по аудиоканалам будет! Да и о видеоконтактах придётся забыть надолго. И как выстраивать отношения прикажете? У Шепарда — две фактических жены. Документы о браке с ними он, как спецназовец, выправит за секунды, Андерсон всемерно поспособствует и посодействует своему первому помощнику. А у Светы — первая большая любовь... И — сразу в столь сложного и неоднозначного человека. Никакой предварительной практики близких взаимоотношений с мужчинами у Светы — нет... Никаких отработанных схем-подходов к мужикам! А тут — не просто мужик, тут — мужик с галактическими и внегалактическими сверхвозможностями и сверхспособностями. Не простой мужик, ой не простой! И вот так сразу высшие силы захомутали Светку и поволокли к этому Шепарду. И ведь она идёт. Не сопротивляется, идёт. А как тут можно сопротивляться? Раз — и сразу сильная и большая любовь. Да, не буду спорить, пока что только начальные этапы.
Не для всех они даже заметны, но... Светка уже знает и чувствует, понимает, что попала и, возможно, понимает, что пропала. Но меня, свою подругу и врача, она не вызывает. Не хочет беспокоить. Похоже, сама решила разобраться. И ведь разберётся! Костьми ляжет, но — разберётся! Будет скрываться, таиться, но — разберётся. Теперь для Светы её командирская каюта станет ещё более необходимым и желанным убежищем. Там она будет скрываться надолго в полном одиночестве. Собачат, всех троих, оставит в холле, а сама или — в кабинет, или — в спальню. И там — не работать над обычными задачами и не отдыхать. А — поедом себя есть, трансформироваться, преобразовываться. И зачем женщинам такие страдания высшие силы посылают?! Шепард ни сном, ни духом не знает... Хотя... Есть у меня подозрение, что протеанин Явик — и его компания соплеменников — кое-что в этом направлении уже раскопали и отследили'.
Пальцы Селезневой исполнили на клавиатуре настольного инструментрона сложный танец и на экраны вылезли формат-протоколы службы слежения и перехвата разведкрейсера. Рамки-поисковики выделили нужные места в длиннейших текстах. Алла удовлетворённо хмыкнула: доказательства были налицо. Протеане уже знали о том, что за 'Нормандией' и её экипажем следит имперский разведкрейсер. И очень скоро могли бы передать информацию о слежке командованию фрегата.
Когда Алла просматривала формат-протоколы, её посетила одна мысль: протеане уже знают, что Светлана Стрельцова влюбилась в Джона Шепарда. Знают абсолютно точно и имеют все доказательства этого. А значит, очень скоро эта информация будет передана на фрегат. Как и когда — пока что было ясно, что в самое ближайшее время, а вот как... Разве что через Явика — единственного протеанина, оставшегося 'на виду'. Других способов Селезнева не видела, да и вряд ли они были — протеане не любили передавать такую информацию по линиям кодированной и шифрованной связи, пока фрегат стоит на Идене. Потом, после отлёта обоих кораблей с планеты, придёт очередь дальней космосвязи, а пока... Пока эту информацию передаст Явик. Передаст, скорее всего, частично — Андерсону и частично — Шепарду. 'В части, каждого из них касающейся'. Какая будет реакция Джона Шепарда — сейчас Селезнева не смогла бы точно и полно ответить на этот вопрос, но предполагала, что спокойная.
И в самом деле, что для него-то изменится? В него, видного офицера, спецназовца, эн-семёрку, часто влюблялись многие разумные. И женщины — в том числе. Ну, влюблялись и влюблялись. И что? А ничего! У Шепарда на борту фрегата — матриарх азари, с которой у капитана ВКС были уже очень близкие взаимоотношения. У него на Земле — Дэйна, с которой он не только удержал, но и развил до уровня также очень близких взаимоотношения ещё до того момента, как отправился в эту сложнейшую командировку. К нему превосходно относились очень многие иден-праймовцы: дети, подростки, юноши, девушки, мужчины, женщины. Так что известие о том, что некая Светлана Стрельцова, командир следящего за фрегатом и его экипажем имперского крейсера разведки, влюбилась в него, Джона Шепарда, вряд ли заставит капитана ВКС и старпома что-то очень существенно поменять в своём образе жизни. Явно сейчас ему не до таких изменений: приближается время отлёта с планеты, впереди — Цитадель, на которой за короткое время предстоит решить сложнейшие проблемы и вопросы.
Получается, что всё это время Светлана будет форменным образом метаться, страдать, заниматься самокопанием и самообвинением, пытаться просчитать гору вариантов взаимодействия с этим мужиком. А сам Джон Шепард спокойно будет заниматься делами, вопросами и проблемами, ни в малой степени не касающимися Стрельцовой. И ведь обвинить этого британца ни в чём предосудительном — не получится. Он работает, он служит, он выполняет свои обязанности и функции надлежащим образом. А Светланка — будет страдать. Будет, потому что 'ответка' прилетела к ней со всей определённостью очень сильная и мощная. Будет Светланка страдать, будет, тут уж ничего не поделаешь. Не захотела с восемнадцати лет общаться с молодыми людьми, держала их всех на расстоянии. А теперь — полюбила одного такого сложнейшего мужика. И понимает, очень вероятно, что понимает: разлюбить его — не получится. Придётся ей навёрстывать очень многое... Страдать, мучится, задавать себе непростые вопросы и просчитывать, просчитывать варианты. По-иному Светка не умеет, а может быть — и умеет, но — не захочет. Главное — от расстроенных чувств и взрывных эмоций ей будет очень трудно уходить за пределами своей командирской каюты'.
Просмотрев данные на нескольких экранах, Селезнева погасила пластины. Ей подумалось о том, что пройдёт несколько декад, прежде чем сложатся обстоятельства, позволяющие выйти на связь с 'Нормандией'. Не было ещё приказа из Штаба Разведастрофлота. Не было. А без такого приказа слежение, контроль и обеспечение 'Волга' будет осуществлять только в скрытом режиме. Который уже, фактически, скрытым не является. О слежке знают нормандовцы, возможно — догадываются или, что хуже, знают иден-праймовцы. Пока что ситуация не вышла за безопасные рамки, но как же будет трудно Светланке в эти декады терпеть такой душевный раздрай... И ведь не накормишь подругу транквилизаторами, не уложишь в Медотсек в гипносон на сутки-двое.
Работа требует присутствия командира почти постоянно... И Светлана просто так не согласится отступить. Да, она будет страдать, будет мучиться, будет бояться, будет опасаться, но она будет работать, будет действовать. Потому что по-иному она не умеет, она считает, что если она командир, то права на слабости у неё нет. Даже если все волговцы знают, что она — по-прежнему Недотрога и по-прежнему Скала, даже если все волговцы знают, что у неё практически и не было сколько-нибудь неформальных взаимоотношений с молодыми людьми. Светлана не даст себе расслабиться и если и будет сама собой, то только в своей каюте, где она теперь будет часами скрываться в спальне или в кабинете.
Собачата, конечно, особенно — Зирда, перенервничают. Но... может быть, они и будут рады, ощутив, что их хозяйка наконец-то влюбилась. Сложный путь впереди у Светланки, очень сложный. Нельзя выйти на связь с 'Нормандией', нельзя написать даже текстовую записку. Надо скрываться, надо таиться. Надо выполнять задачи, ведь слежение за 'Нормандией' и обеспечение нужд и потребностей её экипажа и команды — только одна из задач, поставленных перед экипажем имперского разведкрейсера. Сложно будет Светланке. Очень сложно'.
