Эльф Вояж- 2 Дар пилигримов

— Так-то лучше, — Марко забрал у нас с Сафирой пустую посуду. — А теперь горячая ванная, чтобы расслабить мышцы и спать. Завтра встаём ещё раньше.

К утру следующего дня Одрин так и не вернулся из академии, и мы отправились на конезавод в сопровождении только Марко. Барон потихоньку брал на себя ответственность второго проводника, оставляя меня не у дел, и мне это совсем не нравилось.

— Осторожно, ты сделаешь ей больно и получишь копытом по лбу!

И то, что он вечно торчит за спиной, ужасно раздражает. Я находила общий язык с любой лошадью, кроме своей Снежки, и кобыла, которую я пыталась оседлать, ничего не имела против сто первой попытки и никак не реагировала на моё пыхтение и дёрганье подпруги. Только обмахивалась хвостом от мух, иногда задевая меня по лицу, но это такие мелочи.

— Марко, тебе делать нечего? — Потерпев очередное фиаско, я выпрямилась, и устало потёрла спину. — Не хочешь пойти помочь Аркадию Борисовичу?

— Я не оставлю тебя одну, хочешь чтобы Одрин мне башку снёс, если тебя долбанут копытом?

— Всё, вы меня достали! Оба! — Схватив влажное полотенце, я замахнулась на мужчину и стукнула его по груди. — Ушёл, и чтобы до вечера я тебя не видела.

Марко засмеялся, перехватил полотенце, накрутил на запястье и дёрнул меня к себе.

А потом были крепкие объятия, сильные руки на моей спине. Ох, как же он целуется, но от меня разит потом и лошадьми, только, кажется, его это ни капельки не волнует. Полотенце выпало из ослабевших рук, и пальцы зарылись в густую русую шевелюру. Ладони мужчины скользнули по плечам, раскрывая ворот рубашки, жаркие губы прижались к шее, целуя так сладко, что я не устояла на ногах и повисла на шее Марко. И тут же оказалась прижата спиной к дощатой перегородке денника.

— Стаська, Стасенька, — шептал мужчина, покрывая моё лицо поцелуями.

В животе стало горячо, горло перехватило. Я запрокинула голову, закрывая глаза и позволяя расстегнуть рубашку полностью.

На этот раз нас спугнула не Снежка, а голоса.

— Рикардо, ты же знаешь норов этой кобылы. Нельзя её отдавать. Одрин тебе за свою жену, если с ней что случится, голову снимет.

Марко замер, прислушался, чертыхнулся и, отступив на шаг, спешно пригладил растрепанные волосы.

— Прячься, я их отвлеку. — Весело подмигнул мужчина, одёрнул кожаный жилет без рукавов, что был на нём в такую жару, и вышел из денника.

— Лер Фантори, вы не видели Станиславу? Я тоже её ищу.

С бешено колотящимся от испуга сердцем, я нырнула за кобылу, которой было совершенно неинтересно, что я тут делаю. Вот охапка свежего ароматного сена, это да, это вкусно.

Трясущимися руками застегнула рубашку, кое-как вправила её в джинсы и прислушалась к голосам мужчин. Обсуждали мою Снежку. Мужу Клариссы уже донесли, что я выбрала не ту лошадь, и он искренне беспокоился о моей безопасности... или боялся разрушить отношения с Одрином, что более вероятно. А потом Рикардо рассмеялся:

— С этой кобылой с самого её рождения одни сплошные неприятности.

Я отогнала от уха назойливую муху, жужжит зараза, ничего не слышно, а они говорят о моей Снежке. Любопытно же, что с ней приключилось, что она поменяла свой окрас. Кобылка, за которой я пряталась, всхрапнула, переступила на другое место, и мне тоже пришлось подвинуться, чтобы не попасть под её копыта и большую часть рассказа графа я пропустила, но услышала самое главное:

— Она должна была родиться белоснежной, но родилась рыжей. Грумы так испугались, что напутали с расчётами и заранее меня обнадёжили, что взяли и перекрасили бедняжку, чтобы представить результат своей селекционной работы.

Граф, Марко и невидимые мне мужчины рассмеялись.

— Так мы потом сами были не рады, что так поступили, лер, — сквозь смех проговорил знакомый мне грум, под чьим присмотром я вчера чистила лошадей. — А сколько краски перевели зря, всё равно правда выплыла наружу.

— Примерно через пару месяцев, — смеялся граф. И я тоже была вынуждена зажать рот рукой, чтобы они не услышали моё хихиканье. Стоило только представить, как грумы со страху мажут белой краской рыжего жеребёнка, меня продирал истерический смех, бедная Снежка, теперь понятно, почему она такая дёрганая. Я бы тоже после этого боялась всех людей.

— Разочаровались? — Отсмеявшись, пробасил Марко и встал так, чтобы загородить собой денник и не дать графу и грумам войти внутрь.

— Было поначалу...

— Их сиятельство пребывали в гневе! — Грум потёр многострадальный зад, видимо вспомнив последствия гнева его сиятельства.

— Но потом начали рождаться другие белые жеребятки и провал со Снежкой, стал не так фатален для общей селекции. Ей занимались какое-то время, но когда новая порода набрала силу и закрепила нужные результаты, она осталась не у дел. И я не против, чтобы лери Стратон её забрала, просто ей понадобится время, заслужить доверие кобылы.

— Я донесу эту мысль до самой лери и её мужа, — Марко сдвинулся ещё немного. — Время терпит, думаю, они подружатся.

— Тогда я с лёгким сердцем дарю её лери Станиславе.

Граф и грумы пошли посмотреть как там другие лошади, а я бес сил села на подстилку из опилок и привалилась спиной к дощатой перегородке денника. Вот тебе и история рождения белого жеребёнка. Бедная Снежка.

— Ты чего там расселась? Выметайся, пока они тебя не видят!

Марко открыл дверь, выпуская на волю и, загородив собой, прикрыл моё бегство из конюшен.

Уф, кажется, отделались только испугом. Но как неловко получилось. Граф искренне считает меня супругой Одрина, видимо Кларисса ничего ему не рассказала, и застигни он меня целующейся с Марко, получился бы скандал. Надо срочно уезжать отсюда... и держаться подальше от барона и его жарких поцелуев. В который раз убеждаюсь, ни к чему хорошему это не ведёт. Только накликаем себе проблемы и опозорим Одрина.

Идя по лугу и со злости на себя, пиная траву, я никак не могла придумать выход из этой ситуации. С каждым днём меня всё сильней тянуло к русоволосому великану. Но и Одрин мне нравился.

Остановившись, на миг представила, как мы с напарником целуемся в пыльном деннике и со стоном повалилась в море цветущих васильков. Если раньше все представлялось легко и просто, то сейчас в этом было что-то неправильное. Словно я целуюсь со своим... старшим братом. Неужели из-за этого вся эта путаница? Я люблю Одрина так же сильно как Сергея, моего вредного, противного, и в то же время самого лучшего на свете старшего братишку? Наверно поэтому мне так легко рядом со своим напарником и за столько времени наши отношения не продвинулись дальше обоюдной симпатии.

Интересно, а Одрин испытывает ко мне такие же чувства? Или у него, как раз, всё серьёзно? От мысли, что он может испытывать настоящие чувства, меня прошиб холодный пот.

— О, боже. Что мне теперь делать?

Накрывшая тень всхрапнула, и лошадиная морда, загородила обзор на всё небо.

— Снежка? — Улыбнувшись своей кобылке, я протянула руки и погладила её по морде. — Нашла меня, красавица?

Услышав свою кличку, кобылка бешено мотнула головой, ударила копытом, вырвав пучок травы с корнем, и больно боднула меня в живот, заставив охнуть.

— Тебе не нравится твоё имя? — Сев, и потирая ушибленный живот, я во все глаза смотрела на недовольно фыркающую лошадь.

Та заржала и отскочила от меня на метр, развернулась задом и возмущённо мотнула хвостом.

— Понятно, тогда придумаем тебе другое. Стрела?

Кобыла оглянулась, удивлённо косясь на меня чёрным глазом, фыркнула, опять отвернулась и принялась жевать траву под ногами.

— Ага, Стрела не нравится. Как тебе Молния?

Меня полностью проигнорировали. Кажется, не только я сегодня вредничаю. Усевшись по-турецки, стала перебирать всевозможные клички, но всё, чего добилась, это недовольное подёргивание ушами или хвостом.

— Знаешь, рыжая, ты просто вредина! — Обиженная провалом, я встала на ноги и вознамерилась уйти с луга. В такую жару хотелось ополоснуть пылающее лицо прохладной озёрной водицей.

К моей полной неожиданности, лошадь на возмущённую реплику не обиделась. Наоборот, развернулась, подошла ко мне и положила тяжёлую морду на плечо. Мои глаза расширились от удивления:

— Неужели тебе нравится быть Рыжей? — Я осторожно коснулась гривы, и когда меня не боднули, не пихнули и не удрали, высоко задрав хвост, обхватила сильную шею. — Значит, будешь Рыжей.

Кобылка радостно заржала и, шагнув вперёд, повалила меня в траву. На этот раз меня боднули в живот совсем не сильно. Я весело сощурилась, глядя на лошадку снизу вверх.

— У тебя случайно не были в родстве козы? Бодаешься так, что не хватает только рогов.

Вредина обиженно всхрапнула и, бросив меня одну, ускакала на другой край луга. Но настроение улучшилось. И даже проблема отношений, в которой я по уши увязла, не казалась такой неразрешимой. Предстоящее путешествие покажет, кто на самом деле чего стоит. А вот то, что Рыжая меня признала, целое достижение, причём моё личное. И я ужасно этому радовалась.

Учиться ездить верхом мне пришлось всё же на другой лошади. Рыжая ни в какую не захотела идти в манеж. Я расстроилась, но потом верховая езда настолько захватила, что я забыла про вредный характер своей кобылы. Вспомнила редкие поездки верхом, во время туристических походов с родителями. Правда, там мы не седлали и ухаживали за лошадьми. Для этого с нами ехали проводники, но даже такой малый опыт пригодился. Я с лёгкостью удерживалась в седле и вполне сносно управляла лошадью. Скрипело седло, ноги плотно упирались в стремена, в руках потёртые кожаные вожжи и смирная лошадка шагает по кругу, взбивая копытами пахнущие деревом опилки, заставляя меня слегка раскачиваться. По удару кнута, мы все по команде развернули лошадей, заставив их идти в другую сторону.

— Хорошо, молодцы, отлично держитесь, — барон успевал подходить к каждому, показывая с какой силой правильно натягивать вожжи, чтобы не навредить лошади.

— Расслабь колени, иначе ты отправишь её в галоп.

Он ударил Петрункова коротким стеком по колену, заставив ослабить нажим.

— Да, вот так правильно... Лариса! А ну села, хочешь сломать себе шею?

Я оглянулась посмотреть, почему он кричит на девочку. Оказалось, Лариса решила встать в седле, как это делают акробаты в цирке.

Сафира побледнела и, бросив поводья, схватилась за сердце:

— Лариса!

— Да ладно тебе, мам, — Зоя обмахнулась шляпой. Сегодня девушка была одета, как жительница техасского ранчо, так что шляпа была к месту. — Мы постоянно так делаем, тренер нам не запрещает.

— Сейчас я ваш тренер, — Марко схватил поводья её лошади, заставив остановиться. — Увижу, что так делаете, выдеру ремнём обеих. Я вам не Одрин, понятно?

Зоя вспыхнула, поджала губы и отвернулась, не собираясь отвечать.

— Я не слышу.

— Понятно, — пискнула Лариса, под неодобрительными взглядами взрослых садясь обратно в седло.

— Зоя?

— Понятно, — выкрикнула Зоя и, резко пришпорив лошадь, отправила её в бег рысью, вырвав поводья из руки Марко.

— Вот же характер, — проворчал мужчина так, что только я слышала.

— Бойся мести Сафиры, — прыснула я от смеха. — Она попытается отравить тебя тухлой рыбой.

Марко вскинул на меня удивлённый взгляд:

— Что, серьёзно?

— Абсолютно.

Мне пришлось тоже пришпорить лошадь. Начинался следующий этап занятий.

Через пять часов непрерывной тренировки я уже не думала, что езда верхом в течение целого дня — это весело. Болело всё, особенно горящий огнём мой многострадальный зад и бёдра. Это не лошади, а настоящие пыточные устройства. И Одрин хочет, чтобы мы на них куда-то ехали? Да ещё с характером моей Рыжей? Да он издевается.

— Кто-нибудь, — жалобно простонала, когда объявили об окончании. — Помогите слезть.

Марко обхватил меня руками за талию, приподнял над седлом, и когда я вынула ноги из стремян, осторожно снял с лошади.

— Идти можешь?

— Не знаю, — боясь упасть на трясущихся ногах, я не спешила отпускать мужчину и плевать, что о нас подумают.

От него теперь тоже пахло потом. Ещё бы, побегай за нами пять часов, понукая не лениться и следя, чтобы никто не упал, тут, кто угодно взмокнет.

— Всё, давай, отлепляйся, а то на нас уже смотрят. — С грустью в глазах проговорил мужчина.

Я сняла руки с его плеч и, шатаясь от усталости, отошла на шаг. Всё правильно, нам нельзя быть вместе. Только не на глазах стольких любопытных.

По дороге домой я опять уснула и проснулась посреди ночи в своей кровати. Меня вообще будили? Или сжалились и отнесли спатки? Попробовав сесть, закусила губу, застонав от нестерпимой боли во всех мышцах. Как я вообще завтра сяду на лошадь? Ведь для меня это будет второе занятие, первое, пока все занимались на манеже, я провела в стойлах, чистя лошадей. Интересно, почему Марко решил именно так провести моё обучение? Не как у всех?

Изя, услышав мои стоны, по тонкой паутине спустился с балдахина, пробежал по одеялу и жалобно стрекоча, заглянул в глаза, поставив передние лапки мне на плечи.

— Опять пугаешь служанок своей паутиной? Свил гнездо над моей кроватью? — Я погладила паучка промеж глаз. — Надеюсь, ты не привёл подружку?

Изя испуганно стрекотнул и стремительно взобрался на балдахин. А у меня закрались страшные подозрения. Неужели я угадала на счёт подружки? К Изе я привыкла, но арахна будет дикая, запросто сожрёт меня ночью.

Обмирая от страха, встала на кровать и полезла по стойке вверх, заглянуть, что там у меня на балдахине. Зря боялась. Никаких левых арахнидов не обнаружилось, а к виду засушенных трупиков мышек полёвок служанки уже привыкли, уберут утром. Только надо предупредить, чтобы не повредили паутину. В этот раз у Изи получилось невероятной красоты кружево. Хочу из него шаль.

— Ты мой умничка, ты здесь кушал?

Паук, радостно перебирая лапками по паутине, подбежал ко мне и потёрся мордочкой о мою щёку, выражая радость, что не устроила ему нагоняй за съеденных мышек. Какой же он ребёнок, я что изверг, ругать паука? Ему тоже есть нужно. Бедная тери Марта не успевает печь свои замечательные пирожки, мы сами их сметаем без остатка, не оставляя ни одного Изе.

Спустившись вниз, на негнущихся ногах побрела в ванную, такими же негнущимися руками открутила краны, напуская горячую воду, добавила отвар целебных трав, немного расслабляющих масел с розовой пеной и со стоном погрузилась в ароматное блаженство. Свет не стала зажигать. Яркая луна светила в распахнутое окно, создавая ощущение отрешённости от всего мира. Откинув голову назад, намочила волосы, хорошо промыла их шампунем и заколов на затылке, задремала от охватившей неги. Горячая вода и травы сделали своё дело. Боль ушла, оставив во всём теле только приятные ощущения. Пузырьки пены с тихим треском лопались, обнажая мои колени. Вода стала остывать, и я потянулась к кранам, немного добавить кипятка. Прохладный ночной воздух коснулся кожи, покрыв её мурашками, и я поспешила погрузиться в ванну, пока окончательно не замёрзла.

Люблю такие ночи, когда в доме после дневной суеты наступает тишина и можно думать и мечтать о чём угодно. Потянувшись к вещам на полу — я так и спала в одежде, в корой занималась на манеже — на ощупь нашла свою звезду, достала из кармана джинсов, окунула в воду, смывая пыль и завертела в руках разглядывая со всех сторон.