Семён меня уже ждал, потягивая пиво и разбирая по запчастям сушёного леща. Да и заведение преобразилось — гремела музыка, сновали официантки с подносами, а накурено было так, что хоть десяток топоров вешай. Ну точно, экономят на вытяжке, а открытые окна не спасают.

Вопреки ожиданиям, торговаться всерьёз Семён не стал, а попрепирался больше для порядка. Сошлись на том, что товар идёт напополам, причём ему непременно отходит детское питание и продукты, на которые, я так понял, у него были свои планы. Нам же в довесок достаётся "шишига", что просто превосходно, если она, конечно, будет на ходу.

По торговой традиции, скрепили договор рукопожатием и договорились, что во вторник встречаемся тут же в это же время.

Ну что ж, это успех. "Шишига" — машина, может, и не самая комфортная для водителя, но зато для наших целей — лучше не придумать. Можно сделать бронированный кузов и гонять на мародёрки, не переживая, что не сможем забрать всё желаемое. ГАЗ-66 — это всё же грузовик, хоть и достаточно компактный.

Заправился из автоцистерны на рынке недалеко от "Снежинки". Цены на бензин у нас в стране никогда не радовали, а сейчас вообще вызывают шок. От трех — четырёх долларов за литр — ну куда такое годится? Понятно, что дороги сейчас не просто опасные, а вообще фронтовые, но всему же есть предел. Эх, и почему я не нефтяной магнат?

Пока заправщики возились у моей машины, я наблюдал за вполне обыденной картиной — журналистка и оператор снимали репортаж. Если судить по логотипу на микрофоне, телеканал российский, один из самых известных. Альянс ныне — просто Мекка для журналистов со всего мира, репортажи здесь можно снять очень сочные. Вот и сейчас маленькая худощавая девчонка — репортёр щебетала в камеру:

— Мы ведём наш репортаж из Киева — города, в котором по-прежнему идут бои. Площадь, на которой мы находимся, буквально несколько часов назад была отбита у бандформирований отрядами местной самообороны...

Ну вот, опять враньё. Вот за что не люблю всю эту журналистскую братию — так это за их склонность приврать, преувеличить, приукрасить. Конечно, определенная доля смелости нужна даже для того, чтобы приехать в такой регион как наш. Но если уж добрались — так расскажите всё честно, как есть. В конце концов, репортёры должны быть средством массовой информации, а не средством массовой пропаганды. Но так не получится, ведь репортаж тогда будет пресным, скучноватым, нудным. Вот то ли дело — расписать, как тут пули над ухом свистят и как журналисты с боями прорывались к центру города... Эх, закинуть бы их на Троещину, хотя бы на часок-другой. Правда, в этом случае отснятое видео точно не доберётся до своего зрителя.

Так, всё, машина накормлена, теперь в "Вестерн Юнион" и домой, к телефону. С мобильной связью сейчас большие сложности, в Центральной Украине она почти отсутствует. Ну а что вы хотели, когда большинство базовых станций — ретрансляторов погибло смертью храбрых во время войны, а там, куда война не заглянула в гости, их просто спёрли на фоне бардака? Сейчас два бывших оператора мобильной связи решились восстанавливать инфраструктуру на подконтрольных Альянсу территориях, но до победы ещё далеко. Потому пришлось вспомнить про такое изобретение человечества как "проводной телефон". Проводная связь более-менее функционировала, даже обещали через пару месяцев сделать доступ в Интернет. Не верится, если честно, слишком уж заманчиво звучит.

В принципе, позвонить я мог и из полка, прямо из расположения, но выход на городскую линию осуществлялся через внутренний коммутатор, на котором дежурили очень любопытные телефонистки, а посвящать посторонних в свои семейные дела я не люблю. Потому лучше уж доберусь до дома, сделаю кофе... А, хотя кофе мне Док запретил. Ну тогда — зелёного чаю. И проведу вечер в беседе за чашкой чая с близкими, как в довоенное время. Должна же быть какая-то мирная отдушина у моей истрёпанной души, не всё по полям, лесам и заброшенным районам носиться.

Что немного напрягало в предстоящей операции, так это то, что если бы не мародёрка, с неё мы бы не получили ни гроша. Существовала практика выплаты "пряников" — премий за пойманных и уничтоженных бандосов, но для подтверждения надо было тащить их живыми или мёртвыми в штаб, или иметь двух свидетелей, которые подтвердят ликвидацию. И вроде бы не проблема нагрузить трупами машину и привезти в город, но было ещё второе условие. Подобные действия должны быть произведены не по приказу командования, а в рамках личной инициативы и егерской сознательности. Например, если в ходе какой-то мародёрки уничтожили мелкую банду — получите деньги, распишитесь. Если же, как в нашем случае, выход был по приказу свыше — пряников не будет. Да и сама процедура получения премий была весьма муторной — писать рапорт, рассказывать обстоятельства, записывать показания свидетелей, потом до двух недель шла проверка особистом. В общем, игра чаще всего не стоила свеч. Но у нас была спасительная машина с водкой. Спиртное и сигареты стоили совершенно нереальных денег, но, как и во все времена, народ от этого пить меньше не стал, во всяком случае — самогон на рынке было найти проще, чем тушёнку. С сигаретами дело обстояло бы похуже, но ситуацию спасала возобновившая работу Киевская табачная фабрика, так что сигареты, хоть и по баснословной цене, купить было можно. Да и потоки импорта из других стран и областей выручали.

"Сузуки", еле слышно шепча двигателем, послушно остановилась у жилого здания, на первом этаже которого висела черно-жёлтая вывеска "Western Union". Проехал я всего ничего, отделение было в трёхстах метрах от "Снежинки" и рынка. Героическая компания, этот "Union", аж дух захватывает. Даже в дни развитого бандитизма они не боятся вести бизнес, отделения по городу не закрываются, обслуживание качественное, как до войны. В общем — образец для подражания.

Вход закрывает двойная бронедверь, за ней находится уже ставший непременным атрибутом современных заведений "предбанник" с охраной. Только здесь он "особо строгий", хоть это и заметно лишь опытным людям. Предбанника на самом деле два — один внешний, в который человек попадает, отрыв входную дверь. В нём находятся лишь стол и металлический шкаф, и стоят двое крепких парней с АКМС в руках. Парни опытные, один отсвечивает у дверей, проверяя посетителей, второй страхует сбоку. Да, это вам не Синцов с картинно торчащим из подмышки "Тавором", это ребята бывалые, но главное их преимущество не в этом. Есть ещё и второе помещение, за спинами охраны. Если присмотреться, то можно понять, что окошки в стене, напоминающие кассы, на самом деле являются обычными амбразурами, слишком уж хорошо сектора перекрывают друг друга. В случае какого-то конфликта опустятся тёмные стёкла и оттуда выглянут автоматы невидимых стрелков. В предбанник выглядывают два таких окна, в операционный зал — ещё два. Да, не бедная компания, если может позволить себе содержать такое количество не самой плохой охраны.

Одеты секьюрити были в черные костюмы с фирменными нашивками "Western union", чёрные разгрузки и чёрные же береты.

— Добрый вечер, — вполне доброжелательно поприветствовал первый, мельком бросив взгляд на мою нарукавную нашивку, — если вы в кассовый зал, то сдайте, пожалуйста, оружие.

Здесь я бывал частенько, порядки знал, потому абсолютно спокойно подошёл к столу, положил на него свой АКС, кинжал "SOG FX-10", гранатный подсумок и носимый на крайний случай пистолет "Форт-21.02" — в общем, весь свой "джентльменский набор".

-Магазины можно оставить? — скорее утвердительно, чем вопросительно, сказал я.

-Можно, — кивнул охранник, — оружия больше нет?

-Неа, — отрицательно покачал головой я.

-Ладно, егерю поверим на слово, — усмехнулся секьюрити и сделал приглашающий жест рукой, — проходите.

Обычный операционный зал, подобный можно увидеть в любом банке. Три кассы, две из них работают. Один посетитель, заполняет какие-то обычные для этого заведения бумаги. Не будем ждать, пойдём на вторую кассу. Квитанции, номера, суммы, фамилия, имя, номера документов — заполняем и передаём вместе с деньгами невидимой операционистке за стенкой. И всё время, пока находишься здесь, спиной ощущаешь прожигающие тебя взгляды скрытых за другой стеной стрелков. Неприятное чувство, но что поделать, раз у повышенной безопасности такие издержки...

Полторы тысячи долларов — почти всю свою долю за последнюю операцию, выслал семье. Им сейчас деньги нужнее, а у меня расходов не так много, да и запасы имеются. Квитанцию — в карман разгрузки, забираем оружие и едем домой.

Жил я на Татарке — небольшом микрорайоне, граничащем с Лукьяновкой. Татарка интересна тем, что она, казалось бы, находится в центре Киева, но в то же время очень обособлена из-за своего географического положения, потому что расположена на довольно высокой горе. Семь улиц, две школы, три супермаркета, стадион. Так было раньше. Сейчас школы не работают, магазин всего один, стадион давно заброшен, но район сохраняет ту еле уловимую ауру, про которую один из историков сказал: "На Татарке время остановилось".

Включив вторую передачу, влетаю на крутую горку, поворачиваю, ещё раз поворачиваю, останавливаюсь у бежевой семиэтажки. Всё, можно выходить, приехали. Удивительно, но если бы не разбитые коробки домов и не царящий вокруг запах выхлопа дизельных генераторов, можно было бы подумать, что войны и не было. Так же ходят люди, хоть уже и с оружием. Так же гуляют две мамаши с колясками, мирно беседуя. Это уже не те гламурные дурёхи образца начала двухтысячных. Никаких тебе юбок, декольте, килограммов "штукатурки" на лице. Джинсы, куртки-ветровки, на ногах — кроссовки. Оружие тоже имеется — кобура с пистолетом — судя по всему, обычным ПМ — у одной из мамочек прямо к рукояти коляски прицеплена. Честное слово, сюрреализм какой-то — бледно-розовая коляска в сочетании с коричневой кожаной кобурой. Контраст мирного, детского, умиляющего, с жёстким, недобрым и смертельно опасным. Картина создаёт ощущение, что у высших сил очень своеобразное чувство юмора.

Живу я на третьем этаже этой самой семиэтажки. Машину оставляю под своими окнами, чтобы была всё время под присмотром, хоть угонов у нас почти не бывает, но на всякий случай. Угоны ушли в прошлое, потому что количество бесхозных машин в городе и так превышает все разумные пределы, а при попытке угнать хозяйскую машину можно весьма ощутимо пострадать. Кстати, вот и местная гроза угонщиков — Александр Борисович Шацкий, выглядывает из-за решёток своего балкона на первом этаже, сверкая лысиной и шевеля усами. Борисович — персонаж забавный. Военный пенсионер, сапёр, дослужившийся аж до старшего прапорщика, на пенсии он работал в нашем ЖЭКе электриком и дело своё, надо признать, знал неплохо. Обладал редкой способностью выжрать литр самогонки, горланить песни до середины ночи, потом шарахаться по району в поисках догонки, но в 9 утра штыком прибывать на работу. Во время войны Борисович был одним из первых, кто вступил в наш дворовой отряд самообороны. Сослужил он этому отряду неплохую службу своими знаниями фортификации, потому что именно под его началом дом стал напоминать укреплённую позицию, а двор — оборонительный район. Может, потому в нашем микрорайоне наш дома почти не пострадал.

После войны дядя Саша, как его называли дети, взял на себя функции внештатного управдома и завхоза, проявив на этом поприще недюжинное рвение. Детская площадка была приведена в порядок, дороги и асфальт худо-бедно залатаны или засыпаны щебнем, мусор вывезен. В общем, почти мирная жизнь. За это жильцы дома скидывались Шацкому на хлеб с маслом, а иногда даже и с икоркой.

А прославился Борисович после одной истории. Владел наш прапорщик в отставке жигулёнком-"копейкой", настолько старым, что я даже не знал, кто из них более древний — дядя Саша или его машина. Ну и когда настали смутные времена, решил Борисович обезопасить своего железного коня от угона, но проблема была в том, что денег на сигнализацию найти было негде. Шацкий, будучи человеком простым, незамысловатым и по пояс военным, решил вопрос элементарно — положил около сиденья гранату Ф-1, вкрутив в неё мгновенный взрыватель и выведя проволоку от чеки к дверной ручке внутри, оставив небольшую слабину для обезвреживания.

Если знать этот фокус — никакого труда не составит чуть приоткрыть дверь, аккуратно пролезть рукой и скинуть проволоку с ручки, а потом просто достать гранату. Но какие-то незадачливые малолетки, решившие угнать раритет советского автопрома с целью покататься по району, этого фокуса не знали. Один погиб на месте, второго мы нашли в соседнем дворе, иссечённого осколками и тоже — совсем неживого. Конечно, "копейка" пришла в полную непригодность и годилась разве что на запчасти, но Борисович не унывал. Ему было важно, что злодеи были справедливо покараны, а машину он себе и новую найдёт. И действительно — через две недели под домом стоял старенький "Форд Скорпио", в котором копался довольный дядя Саша.

Сейчас Шацкий, как обычно, торчал на балконе, лениво курил и внимательно следил за обстановкой во дворе. Судя по глазкам — он уже успел сделать пару глотков прекрасного, потому находился в том дивном состоянии, когда настроение уже успело улучшиться, но организм ещё не потребовал добавки. Из оружия у дяди Саши имелся СКС, который некогда принадлежал мне и был подарен во благо двора после того, как в числе моих трофеев появился первый автомат, и в СКС отпала надобность.

— Привет, Денис, — поприветствовал меня Борисович, протягивая через решётку волосатую клешню.

— Привет, дядь Саш, — с улыбкой ответил я на рукопожатие. — Как обстановка на фронтах?

— Без происшествий, — солидно отчитался Шацкий, — вчерась комендатура пригнала десяток зеков, помогали соседний двор расчищать. Ну а я смотрел, чтобы те стервецы куда не драпанули вдруг.

— Так это ты им вместо конвоя, что ли, был? — удивился я.

— Да не, зачем? — махнул рукой Борисович. — Конвой у них свой имелся. Я так — на общественных началах. Да и детишки на площадке были, мало ли что.

Дядя Саша кивнул головой в сторону качелей и песочниц.

— Понятно, — сказал я, — что ещё нового?

— Да вроде как больше и ничего, — задумался Борисович. — Слушай, Денис, ты как — патронами не богат?

Нет, прапорщик — это не звание. Это вероисповедание и жизненная позиция в одном флаконе. Конечно же, дядя Саша прекрасно знал, что с патронами у меня всё обстоит превосходно, хотя бы потому, что плохо у меня с ними не было никогда, спасибо моей природной запасливости. Вот этим безбожно пользовался господин экс-прапорщик. Нет, мне, конечно, не жалко какой-то там тридцатки патронов, но когда подобными просьбами напрягают постоянно — это начинает раздражать, как когда-то раздражали коллеги, постоянно "стреляющие" у вас сигареты.

— Слушай, дядь Саш, — прищурившись, сказал я, — ты коммунистом был?

— Не был, комсомол только успел застать, — Борисович явно не ожидал такого вопроса, потому выглядел немного растерянным.

— Будем считать, что был. Ну вот тогда скажи мне, как коммунист пофигисту — зачем тебе столько патронов? Войны сейчас нет, бандитов отстреливают другие люди, включая меня. А ты-то куда боеприпасы тратишь? Я ж тебе шесть пачек неделю назад давал!