Стальное время

Стальное время

Пролог.

Разразившийся в 2015 году политический и социальный кризис привёл Украину к гражданской войне. Политические фанатики разных мастей, наскоро сколотив "армии", которые больше напоминали бандитов или стаи анархистов, превратили центральные области Украины в огромное поле битвы. Подавляющее большинство населения Украины за 25 лет успело разочароваться во всех политиках и в любой идеологии, потому число беженцев с украинских земель превысило все, даже самые смелые, ожидания. Те "нейтралы", которые остались, занимались тем, что старались всеми силами защитить свои дома.

Вопреки прогнозам, ни НАТО, ни ООН, ни Россия в войну не вмешивались, миротворцев не вводили, что вызывало ярость у прозападных и пророссийских воюющих группировок. Даже пресловутая "газовая труба" не стала аргументом в пользу вмешательства. Россия уже второй год поставляла Европе газ по новым газопроводам, в обход Украины, что абсолютно устраивало как Россию, так и Европу.

Больше всего страдали от войны центральные области Украины. Воюющие стороны схлёстывались, воевали, выбивали друг друга из городов и сёл, отступали — и всё это происходило в самом сердце страны. Порой всё ненадолго успокаивалось, стороны возвращались в родные края "зализывать раны", но через месяц-другой снова брались за оружие.

Самые сильные бои шли за Киев, который, как и сто лет назад, переходил из рук в руки более десяти раз. До войны в Киеве по факту проживало пять-шесть миллионов человек, из которых половина были приезжими. С началом войны население снизилось вдвое из-за беженцев, к концу же войны в городе осталось не более полумиллиона жителей.

Взять Киев было "делом чести" для любой из воюющих сторон. Восточные группировки негласно поддерживались Россией, западные — Европой и США, хотя формально все страны держали нейтралитет.

Война стихла сама по себе за три года. Стало ясно, что ни одна из воюющих сторон не обладает настолько сильной поддержкой украинцев, чтобы установить контроль над всей страной. И тогда встал вопрос расплаты за поддержку. Поддержка у восточных группировок была намного более значительной. Россия поставляла "восточным" огромное количество оружия, снятого с вооружения в российской армии, но от этого не менее эффективного. Медикаменты, боеприпасы и незначительные партии бронетехники — всё это было очень нужно для ведения боевых действий, но в итоге был предъявлен счёт.

Харьковская, Донецкая, Запорожская и Луганская области были объединены в Украинскую Автономию и вошли в состав России вместе с Крымом, что отчасти устраивало местных жителей. Политических фанатиков к концу войны почти не стало, народ захотел мирной жизни любой ценой. Россия же получила очень приличный, хоть и пришедший в упадок, промышленный регион с рудой, углём и заводами.

Западным группировкам, которые состояли в основном из жителей карпатских областей, платить было нечем. Что они пообещали своим шефам — было неизвестно, но дать они не могли уже ничего. Шесть западных областей к концу войны были поделены между Польшей, Румынией и Венгрией без сохранения каких-либо автономий. Жителей этих областей это, по большому счёту, устраивало тоже. Те, кто выступал за продолжение войны до победного конца, были по-тихому расстреляны своими же согражданами как провокаторы. Людям очень сильно надоели политика, война, а также разговоры на эти две темы. Потому за крики про "Украину от Карпат и до Австралии" можно было запросто схлопотать пулю.

И, казалось бы, всё успокоилось и все довольны. Однако для Центральной Украины и Киева всё только начиналось. После того, как на этом огромном поле боя всё затихло, из всех щелей стали вылезать банды — крупные и малые, которые воевали с местными отрядами самообороны и друг с другом. Убийство человека ради пачки сигарет или пары бинтов стало такой обыденностью, что на это никто не обращал внимания.

Однако со временем стала стихать и эта война. Города начали организовывать большие отряды для борьбы с бандами, впоследствии в структуру этих отрядов стали вливаться бойцы самообороны городков и сёл. Сработала украинская пословица "гуртом и батька легче бить".

В итоге Киевская, Житомирская, Черниговская и Черкасская области объединились в квази-государство, больше известное как "Альянс", с единой армией и системой управления. Области были объединены скорее формально, так как на сто процентов территория не была подконтрольна новой власти и даже половина столичной территории была под властью банд.

Реальным лидером центральных областей стал Михаил Воронов — в прошлом, как ни странно, политик, но обладающий трезвым умом, жёстким характером и здравым авантюризмом.

Остальные девять областей были по факту "дикими", без единого управления и руководства, а там, где оно было, ситуация напоминала или феодализм, или махновщину, а иногда и рабовладельческий строй.

Но рано или поздно любая анархия должна была закончиться...

Киев, 2020 год, 11 мая, понедельник. 9.00, около бывшего музея истории Украины.

Корпус танка. Т-72, судя по каткам. Без башни, покрытый блестящей коричневой ржавчиной, как грязной морской солью. А вон и башня, лежит в самом низу склона, метрах в тридцати от меня. Остатки былых боёв. Какой из сторон он принадлежал, я уже и не берусь судить. Метрах в ста влево — остов САУ, такой же древний и ржавый. Неудивительно, что именно тут технику ставили. Отсюда, с Пейзажки, можно артиллерией да танковым огнём левый берег накрыть, обзор отличный. Не весь, конечно, только северную его часть. Скорее всего, техника "галичан", раз отбивали атаки с восточной стороны. Может, даже это тот самый бой в 2016 году, когда половину города в руины превратили. Тогда ещё у группировок всё хорошо обстояло со снабжением. Танки, артиллерия, оружия и патронов — хоть засыпься. Вот и сыпали тонны свинца на город, который, в общем-то, виноват ни в чём не был, и жители которого мечтали послать по матушке как "галичан", так и "восточных". В итоге ушли и те, и другие, оставив после себя лишь измученный Киев и вот такие "напоминалки" в виде сожжённой техники на бывшей Пейзажной аллее, у исторического музея.

Я прислонился спиной к остову танка, достал из разгрузки пачку сигарет и сделал пару крупных затяжек.

-Дэн! — раздалось сзади, — Ну мы сегодня ехать будем или повесим табличку "На похороны не торопятся"?! Мы сюда для покурить приехали или как?

Я усмехнулся, вспомнив цитату из довоенного сериала. Кстати, эти нетерпеливые — мои архаровцы, очень разношерстная компания, первая группа второго отряда киевских егерей, позывной "Хантер". Группа — всего пять человек. Идеальная боевая единица, как доказала война. У каждого в группе своя специализация, но при условии почти полной взаимозаменяемости.

Этот ходячий цитатник сериалов с одесским говором — Док, позывной, как ни странно, тоже "Док", мой ещё довоенный приятель. По прозвищу ясно, что он врач, но плюс к этому ещё и снайпер. Хотя махина под два метра ростом, ему бы в пулемётчики, но не любит он пулемёты, как оказалось. С работой по специальности не сложилось, потому до войны был то охранником, то рейдером, и даже успел три года отдать службе Французскому Иностранному Легиону, из которого умудрился свалить из-за весьма сложной любовной истории. В общем, богатая полукриминальная биография, хоть книги по ней пиши.

А вот пулемётчиком у нас Петрович. В возрасте дядька, невысокий, крепкий. Носит бороду и длинные волосы, из-за чего иногда напоминает мне гномов из фэнтэзийных фильмов. Молчаливый, не улыбчивый. Хороший охотник. До войны работал автослесарем, потому выполняет ещё функции механика. Из-за одной забавной истории, когда Петрович где-то спёр ящик рома, нацепил косынку и, напившись до состояния летающих аквалангистов, стал горланить "Пятнадцать человек на сундук мертвеца", за ним закрепился позывной "Пират".

Тигран, позывной "Тигра", как в рассказах про Винни-Пуха. Армянин-киевлянин, который непонятно почему не свалил из Киева с началом войны. Связист и гранатомётчик, но сейчас выполняет функцию второго снайпера. Как они с Доком уживаются — не понимаю. Док никогда не любил кавказцев, а вот с Тиграном общий язык нашёл. Наверное, на почве вольной борьбы, к которой оба испытывают взаимную любовь. До войны работал инженером по ремонту компьютерной техники.

Кирилл. На вид — ботаник ботаником. Худощавый, невысокий. До войны был менеджером по продажам чего-то там. Полупрофессионально занимался плаванием, из-за чего физическая подготовка отличная. По должности — стрелок. Ну и оружием Кирюха болен на всю голову, до войны, как и я, занимался практической стрельбой, потому выполняет функции внештатного оружейника. Позывной "Сверчок".

Ну и я — командир группы, плюс сапёр. Зовут меня Денис, все обычно называют просто "Дэн". Позывной "Крестоносец" (почему Крестоносец — сам не знаю). До войны работал IT-специалистом, а ещё раньше — служил в рядах нашей доблестной армии. Капитан запаса.

Вся моя зондеркоманда сейчас сидит в нашем УАЗике со снятым тентом в трёх метрах от меня и пытается понять, на кой я их притащил к заброшенному историческому музею, который сейчас смотрел на нас огромными пустыми глазницами выбитых окон.

Придётся пояснить.

-Док, отвянь, я на рекогносцировке.

-На ком ты???

-На рекогносцировке. Слово есть такое умное, из моего офицерского прошлого.

-Нууу, раз из офицерского! — не унимался Док, — Не то, что у нас, сиволапых — всякие кандидозные пневмонии да стафилококковые бактерии. Так может, мы поедем сами, а начальству доложим, что ты на рекогносцировке, на ней и заночуешь?

Конечно, я врал. Никакой рекогносцировки с этой позиции было не провести. Просто мне надо было подумать, а здесь я любил гулять ещё до войны, приводить мысли в порядок. Так и не избавился от этой привычки.

-Ладно, слушаем сюда, — я подошёл к УАЗику и плюхнулся на своё место за рулём, — скоро нам на Труху лезть. Или как минимум — в те места.

"Трухой" в простонародье назывался Труханов остров. Огромная территория, покрытая лесом, раскинувшаяся прямо посреди Днепра, между правым и левым берегами. До войны он считался просто территорией отдыха, шашлыков, водки и пляжей. Сейчас Труханов, как и весь Левый берег, был "диким", то есть — под властью банд. Это всерьёз беспокоило наше начальство, так как прошлой зимой близость бандитов плюс покрытый льдом Днепр создали немало бед. Город, конечно, отбил все атаки, но головной боли было очень много.

-И что мы там забыли? — поинтересовался Док.

-Дочку одного торговца вытаскивать будем.

-Отличный ход. А что дочка там делает? Для пляжного отдыха ещё не сезон вроде.

-Остроумно, ага. Заложница она. Бандосы требуют двадцать тысяч. Красиво похитили, кстати. Нагло. Прямо во дворе дома.

-И что? — включился в разговор Петрович. — Для папаши такая сумма неподъёмная?

Петрович у нас многодетный отец, потому проблему ощущает лучше нас. Хотя "многодетный" — это в современном понимании слова. В войну и двое детей — это много.

-Да не то чтобы... — пожал плечами я. — Просто батяньке проще заплатить десять тысяч нам, чем двадцать бандитам.

Группа дружно загалдела. По две тысячи на нос — это большие деньги. После войны украинская гривна полностью потеряла свою цену как денежная единица. В ходу были доллары и евро, причём курс их по отношению друг к другу были один к одному. Занимательная она, послевоенная экономика. Правда, проблемы были с мелочью, так как центов в обиходе почти не было. Из этого тоже нашли выход. Один патрон 5,45х39 или 7,62х39 стоил 5 центов. 7,62х54 — 10 центов. 12-го калибра с пулей или крупной картечью — тоже 10 центов. Более экзотические импортные патроны — по договорённости. Ну и по договорённости — мелкие медикаменты и еда. Топливо было очень дорогим, впрочем, как и до войны. Лишь особо рисковые торговцы брались за топливный бизнес. Слишком рискованным он был, хотя и очень прибыльным.

Учитывая наш егерский статус, за это дело мы могли браться смело. Егеря — вообще формирование очень нетипичное и интересное. Мы — не армия в современном смысле слова. Мы на службе находимся скорее формально. Отряды егерей находятся на полной самоокупаемости. Снаряжение, оружие, патроны, топливо — всё со своего кармана. Даже лёгкую бронетехнику для как-то своих целей можем у армейцев попросить при условии заправки за свой счёт.

Армейцы, кстати, тоже имеются. "Комендатурой" называются. И не военные, и не милиция — нечто среднее. Но они как раз находятся на службе, у них всё по уставу, параллельно и перпендикулярно. Город патрулируют, на постах службу несут. И находятся на полном государственном обеспечении.

Мы же всё достаём себе сами. Никакого убытка для нового государства, а польза от нас имеется. Ни одна крупная операция, которую запланируют комендачи, не обходится без нас. По первому сигналу о мобилизации каждый егерь обязан явиться в строй со своим штатным оружием, снаряжением и тремя боекомплектами. Мобилизация бывает полная, когда по тревоге поднимают весь полк, но этого не было уже давно, так как быстро собрать всех бойцов, которые порой находятся и за пределами города — задача непростая. Бывает и частичная мобилизация, когда привлекают одну-две группы. Такое постоянно бывает, когда комендачи какую-то совместную операцию проводят. Мы у них что-то вместо лёгкой пехоты и разведчиков для особо весёлых заданий. Даже поговорка такая у комендачей появилась: "Прежде чем заглянуть за угол — пропусти вперёд егеря". Потому и потери у нас высокие, потому и не стремятся в наши ряды нестройными стадами добровольцы. Егеря — это те, кто в этой новой жизни нашёл своё место, кто с автоматом в обнимку спит, кому дождь — лучшая в мире погода, кому без адреналина в крови и жизнь не жизнь.

Учитывая наш большой опыт в войне с бандитами, вышел особый указ, который касался именно егерских отрядов. Комендачи, например, если прихватили бандита на месте преступления, должны были волочь его в штаб на допрос. Затем бандита, в зависимости от его вины, или казнили, или отправляли на вечную каторгу. Работы в городе много, до конца жизни хватит, есть что восстанавливать.

Мы, егеря, имели же право суда на месте. Так сказать, в полевых условиях. Решили, что "подсудимый" виноват — извини, братан, отправляйся на ближайший фонарный столб с верёвкой на шее. За это бандиты егерей и ненавидели. Ненавидели люто, до зубовного скрежета. Егерю нет ничего страшнее, чем попасть в плен, так как умирать придётся очень долго и очень некомфортно. Случаев злоупотреблений своими правами за нами не наблюдалось, так как за это могли повесить точно так же, как и бандитов — показательно и со всеми почестями.

Такими же правами, что и мы, обладали группы "гестаповцев" — новой структуры, больше известной как "ГУБ" — Главное управление безопасности. По сути — то же КГБ-СБУ, только значительно меньшее по численности. Правда, "губари" не очень любили с оружием по лесам, полям да заброшенным посёлкам бегать. Тёплые кабинеты — это да, там они работать любят, когда им рейдера приведёшь для задушевной беседы.

Хотя, казалось бы, за что нас, егерей, так не любить? Мы свою работу делаем. А работы для нас хватает, в общем-то, и без войны с бандитами. Охрана особо опасных торговых грузов, например. Торговцы обычно свою охрану имеют, но если в пути гарантирован серьёзный бой — лучше пару групп егерей с собой прихватить для надёжности.

Или разведать какой-то ПГТ на предмет мародёрки. Сейчас полно заброшенных населённых пунктов, рай для мародёров. Но без разведки лучше не соваться. Ну и сами мы порой мелким мародёрством не гнушаемся, признаемся честно. Дело выгодное, хоть и рискованное, да и к мародёрам сейчас отношение намного более лояльное, преступлением это уже не считается давно.

Ну, или вот такие нетипичные ситуации, как в этот раз. Грех от такого куша отказаться. Две тысячи — это много. Рядовой комендатуры столько за полгода, наверное, зарабатывает. Но их, правда, кормят-поят-одевают, в отличие от нас.

-Ладно, орлы, ша. Рано радуетесь, — я опустил на грешную землю своих бойцов. — Подробности сейчас у папашки будем узнавать, я только предварительное добро дал. Окончательно по рукам ещё не хлопнули. Поехали на Майдан, он сейчас там как раз нас дожидается.

На Майдане было, как всегда, людно и шумно. В прошлом — место массовых гуляний, сейчас это был главный рынок, плюс место, где можно было узнать новости, да и просто — выпить пива и поговорить за жизнь. Основная торговля шла под землёй, в бывшем торговом центре "Глобус". На месте красивого стеклянного купола "Глобуса" теперь зияла дыра, затянутая большими кусками полиэтилена и лишь небольшие фонтаны, пусть и нерабочие, напоминали о мирном времени.

На нескольких фонарных столбах были прицеплены громкоговорители, по которым транслировался единственный местный радиоканал.

Вот и сейчас предавали какие-то новости про отбитую атаку бандитов (на сленге — "рейдеров") на Южный мост. На кой они на тот мост совались — непонятно. Тяжёлых наркотиков употребили, не иначе. Там такой блок-пост, что можно неделю против дивизии обороняться.

Машину мы оставили на Софиевской улице, под охраной торговых секьюрити, а сами нырнули в "Глобус". О былой роскоши напоминали лишь мраморные плиты на полу и стенах, да и те изрядно побитые пулями. Во время одного из боёв за Киев тут засела рота "галичан". Лихо отбивались, надо сказать. Дня три, говорят, оборону держали, несмотря на всю непригодность этой позиции к обороне. "Восточные" много народу тогда потеряли, отбивая это местечко.

Сейчас здесь тихо гудели генераторы, и вовсю шла торговля. Два подземных этажа, и во все стороны — ниши, готовые магазины фактически. Торговали тут всем подряд — от еды до оружия и бензина, но это был именно организованный рынок с налогами и платой за место. Барахолка же была дальше, в другом конце разрушенного Крещатика, в здании бывшего Бессарабского рынка.

-И кого мы ищем-то?— ткнул меня в плечо нетерпеливый Док.

-Мусу. — ответил я.

-Мусатова?— оживился Док.

-Его. А вы что — знакомы?

-Не, понаслышке знаю. Говорят, не бедный дядя. А ты как на него вышел?

-Оооо, это очень долгая история, внучек, — я решил потянуть интригу.

-Ну а серьёзно?

-Да история простая. Есть у меня один товарищ в разведроте комендачей...

-Ага, капитан Шустов, знаю.

-Он самый. Мы с ним учились в военном училище вместе, кстати.

-Ну и? Не тяни кота за канделябры.

-Ну и он за небольшой процент согласился сдать очень выгодное дело.

-Небольшой?

-Десять процентов.

-Ладно, придётся делиться, — горестно вздохнул Док, — возражений нет?

Остальные молча кивнули головой.

-Ну вот, — продолжил я, — парни Шустова на днях троих бандосов повязали. Двое так — пешки, а вот третий показался им жирным гусем. Правда, молчаливым.

-Долго молчал?

-Да нет, с часок вроде.

-У нас бы за десять минут заговорил.

-Суть не в том. В общем, после допроса с применением подручных средств, дядя рассказал про эту историю с девчонкой. Кстати, дядя не простой. Какой-то "бригадир" у Фашиста на минутку.

-Так это Фашиста тема, получается?

-Получается, да.

Парни заметно погрустнели. Группировка Фашиста была одной из самых мощных. От пятисот человек, да и с дисциплиной и обеспечением у него проблем не было.

-А вы что думали, орлы? Что вам на халяву деньги будут платить? Короче. Шустов связался с Мусой и вкратце обрисовал ситуацию. Вот Муса и сделал это предложение, от которого невозможно отказаться.

-Отказаться всегда можно, не скажи, — резюмировал Док. — Ну идём, пообщаемся.

Магазин Мусы находился на минус втором этаже, в торце здания. Дорогое местечко, однако. У входа топтался охранник в чёрной униформе, милицейской "разгрузке" и с АКС-74У на плече. Всё стандартно, в общем-то. Любое оружие, кроме крупнокалиберного, было разрешено к свободному ношению в новом государстве. Крупные калибры — только для силовиков. А автоматы — да ради Бога. Потому в народе пистолеты и не пользовались большой популярностью. Носили их или подростки, или женщины, или особые любители этого вида оружия. Кому было нужно оружие для ближнего боя, тот брал или АКС-74У, как этот охранник, или доставали импортные пистолеты-пулемёты типа МР5. Но патроны для них были дорогие, а для "калашматов" боеприпасы валялись иногда буквально под ногами. АКС-74У, который в простонародье называли "сучкой", конечно, автомат паршивый для боя на нормальные "автоматные" дистанции. Очень уж точность плохая. Но если надо повоевать на расстоянии метров по пятидесяти — то отлично подходит. Отчего и пользуется успехом как альтернатива пистолетам. Когда — то "сучками" вооружали милицию, потому в Киеве много такого оружия осталось.

Вывески у магазинов в "Глобусе" были предельно лаконичны. Узкий кусок бумаги или ткани над входом с описанием профиля магазина. "Оружие и боеприпасы", "продукты", "топливо", "аптека" и прочее в этом же духе. Ни тебе заковыристых названий на английском, за которыми скрывалось какое-то отечественное швейное предприятие, ни кричащих надписей "Акция!" или "Скидки 99%!". Всё просто, понятно, честно. Кто бы мог подумать, что ещё каких-то пять лет назад люди в этом торговом центре скупали всякие айфоны и тряпки стоимостью со средний дробовик. Знали бы, что начнётся в стране — покупали бы то, что действительно поможет выжить.

Муса недаром прославился своей зажиточностью. У него над магазином висела надпись "Топливо". В самом магазине, конечно же, большие объёмы бензина и солярки никто не держит, а то пожарные части в городе отсутствовали. Тут только образцы, несколько канистр, да плюс стол. Можно сказать, офис. Если находился клиент на приличный объём горючего, торговец договаривался, получал деньги и отправлял клиента с охранником на какую-то из соседних улиц, где стоял бензовоз. Там тоже наверняка находилась пара-тройка ребят с автоматами, которые выполняли также функции заправщиков. В общем, обычное дело.

Когда мы вошли, Муса как раз выпроваживал очередного клиента, отдавая его на попечение охранника. Это нам очень кстати, а то разговор сугубо личный намечается.

Муса был невысокого роста, худощав, с бегающими карими глазками и лысиной на половину головы, которую он пытался прикрыть остатками жидких волос.

-Добрый день, молодые люди, — несколько натянуто улыбнулся он, — чего желаете? Бензин, керосин, дизельное топливо? Отличные цены.

-Мы от Шустова, — сразу перешёл к делу я. — Он говорил, что у вас возникли проблемы, которые мы можем попробовать решить.

Муса засуетился, быстро подошёл и закрыл вход в магазин на чудом уцелевший роллет. Мы по очереди представились и пожали хозяину руку.

-Проходите, присаживайтесь.

Киря, Тигран и Док расположились на диванчике в углу, около ряда канистр, а мы с Петровичем сели за стол вместе с Мусой.

-Итак?

-Итак... — на секунду задумался Муса. — Похитили её в субботу, возле дома. Она с мамой погулять вышла.

-Лет ей сколько?

-Восемь.

-Фото есть?

-Да, вот. — Муса взял со стола фотографию в серебристой рамочке.

На фото улыбалась, обнимая мягкую игрушку, рыжеволосая веснушчатая девочка, удивительно не похожая внешне на отца. В мать пошла, наверное.

-Мы возьмём? — кивнул я на фотографию.

-Да, конечно, раз надо.

Я вынул фото из рамки и передал парням:

— Изучайте, запоминайте.

Муса продолжал:

-Подлетела машина, мать оттолкнули, Анечку затащили в кабину и уехали.

Я даже искренне поразился крепости нервов этого торговца. У него дочь украли, а он рассказывает так спокойно, будто об угнанной машине говорит.

-Ожидаемая старая схема. А они уже связывались с вами?

-Да. Приходил вчера тип какой-то от них. Требуют двадцать тысяч. Срок — до послезавтра. Иначе... Сами понимаете.

-Вы, я надеюсь, сказали ему, что всё будет так, как они хотят?

-Ну я ж не враг своему ребёнку. Конечно.

-Где и когда будет обмен?

-В среду, в девять вечера, на Пешеходном мосту.

Я немного задумался. Идеальный вариант, конечно, положить всю эту милую компанию прямо на мосту и освободить девочку, но мост — не лес, незаметно подобраться крайне трудно, да и кто знает, как они перестрахуются. Они не джеймсы бонды, конечно, но сообразить могут.

-Что-то ещё, какие-то детали?

-Да. Я должен быть максимум с одним охранником. И ещё... Во время передачи на Анечке будет пояс со взрывчаткой.

-Что???!!! — мы аж подскочили.

-Сказали, что на поясе будет кодовый детонатор. Когда они уйдут — сразу сообщат код разблокировки.

-Началось в колхозе утро! — воскликнул Док, встал и глыбой навис сзади над Мусой, — а если они захотят по-доброму пошутить и этот код окажется кодом подрыва?

-Не знаю, — опустил голову Муса. — Что мне было говорить? У меня есть выбор?

Я задумался.

-Слушай, не моё дело, конечно, но... Если мы её вытащим, тебе же Фашист это припомнит, к гадалке не ходи.

Муса лишь отмахнулся:

-Я давно собирался в Чернигов перебраться. И к поставщикам ближе, и жизнь поспокойнее. Так что если у вас всё выйдет — меня через день уже в городе не будет.

Я встал и заходил по магазину от стены к стене. Это мне всегда помогало сосредоточиться. Вот и перестраховались, гаденыши. Электродетонатор с кодом. Серьёзно. Весьма серьёзно. Если просто сорвать пояс и кинуть с моста в Днепр — не факт, что не окажется дублирующего детонатора с размыкателем или ещё каких-то сувениров. Сорвёшь поясок — и привет семье. Где ж эти уроды сапёров грамотных откопали? Раньше максимум, на что их хватало — фугас с аммоналом на дороге заложить. Что, в общем-то, для любого школьника, хорошо учившего химию, не самая сложная задача. Пояс с электроникой — это посложнее будет. Тут и материалы другие нужны, и знания другие. Я, при желании и наличии компонентов, такой бы смог склепать. Ну, ещё знаю пару-тройку человек. А среди бандитов, не блиставших порой даже самыми примитивными знаниями, таких спецов найти невозможно. Ладно, о сапёре потом подумаем.

-Муса, -кивнул я хозяину, — ты не против, если мы у тебя тут минут десять посовещаемся? Наедине. Ей-богу, топливо не сопрём.

Муса только возмущённо махнул рукой — мол, совещайтесь хоть до утра, приподнял немного входной роллет и тихо выскочил из магазина.

-Ну что, вольные стрелки! Заседание открыто, — хлопнул по столу ладонью я. — Высказываемся, не стесняемся. У нас, как известно, каждый право голоса имеет. Ну и жалобы можете подавать мне в письменном виде, я их потом порву.

-Командир, да что говорить-то? — отозвался Тигран. — На мосту их брать? Так там простреливается всё, да и не заляжешь нигде. Начнём пальбу — а вдруг у них ещё радиодетонатор? С первым выстрелом на кнопку нажмут.

-Ты прав, мой дорогой кавказский друг, — поддержал его Док. — Ещё годик с нами послужишь — глядишь, и в человека превратишься. Но можно попробовать устроить засаду на подходе к мосту.

-Думаешь? -подключился к разговору Кирюха. -Мы не успеем за мост перебраться, как бандосы уже знать будут.

-А ты думаешь по мосту перебираться, как по бульвару? — усмехнулся Док, — Ты ж пловец! Вплавь, студент, только вплавь. Амфибийная операция, можно сказать.

-Это было бы разумно, если бы не пояс, — сказал я. — Если про пояс правду сказали, то не успеем. Мы не знаем, сколько их будет, на чём будут передвигаться. В случае с засадой нам придётся убирать их всех, причём одновременно. Что в нашем случае не получится.

-Да про пояс они и блефануть могли, — не успокаивался Док.

-Могли. А если не блефанули? Тогда что? Начнём пальбу, а потом внезапно поймём, что из-за нас у восьмилетнего ребёнка день не задался?

Молчание. Выждав пару минут, я нарушил тишину.

-Орлы, долго думать будем? Нам Мусе ответ надо сейчас дать, кстати.

-Не, ну а что ты предлагаешь? — теперь уже Док мерил шагами магазин, — пробраться на базу к "фашистам" и вытянуть девчонку?

-Звучит-то как! "На базу к фашистам"! Док против фашистов. Сценарий боевика — расхохотался я. -Док, у нас есть ещё пленный товарища Шустова. Вы про него, я так понял, забыли, обалдев от обещанных денег?

-А этот гаврик ещё жив? Комендачи с ним не побеседуют до отсутствия пульса?

-Я Шустова просил, чтобы он своих придержал. Распросят они его, конечно, внятно и с расстановкой, но жив будет.

-Ладно, давайте подбивать, что мы имеем, — решился подвести итог Док. — Похищенная девчонка на Трухе содержится, так?

-Так.

-Это правда, с гарантией?

-Нет.

-Где точно содержится — знаем?

-Пока нет. Но "язык" может знать.

-А если он не знает?

-Тогда хреново.

-Итак, если он знает, то что?

-Предлагаю лезть вызволять.

-На Труху?

-Да.

-В лагерь бандосов?

-Да.

-Без разведки?

-Да.

-Ты идиот?

-Да. Иначе не командовал бы вами.

-Тогда всё нормально, я с тобой. Парни?

-Я иду, — поднял руку Кирюха.

-Да чёрт с вами, я тоже, -устало сказал Тигран.

-Ну без присмотра никуда вы не пойдёте, молодёжь — наконец-то заговорил Петрович. — Так что и я тоже с вами.

-Теперь главное. -стёр с лица улыбку я -Нам нужен "план Б", на тот случай, если вдруг наш "язык" действительно ничего не знает. Тогда что делаем?

-Тогда будем действительно делать засаду у моста со стороны Трухи, — подумав пару секунд, отозвался Док. -Там к самому мосту подъездов не так много, приедут они явно на машине. Кто-то заляжет на дороге, маякнёт остальным. Остальные шустро сковырнут сопровождающих, вытянут девчонку, а если будет охрана — Петрович их прижмёт из пулемёта.

Ага, ну действительно, куда уж проще. Всего-то и делов, что перебить кучу охраны, спасти ребёнка и самим при этом уцелеть. Да это же вообще пара пустяков, каждый день такое делаем. В общем, дрянь, а не план, но более подходящего в настоящий момент не было. Будь в заложниках взрослый, плюнул бы я на эти деньги, пусть бы без нас разбирались. Но ребёнок...

-Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, — вздохнул я. — Ладно, по коням, поехали к комендачам.

Киев, 2020 год, 11 мая, понедельник. Полдень.

Мусу мы успокоили, хлопнули по рукам, договорившись, правда, что кроме гонорара, он оплачивает все расходы, связанные с проведением операции. Дело крайне рискованное, потому старались выжать из заказчика максимум. Если всё сложится — можно на несколько месяцев забыть про приключения и отдыхать. А если не сложится, то нам и эти деньги не будут нужны.

Я крутил руль нашего УАЗика и молчал. На душе было весьма неспокойно. План операции замешан на киселе, прямо скажем. Гарантий никаких, страховки никакой. Очень рискованно. И было бы полбеды, если бы вопрос был только в нас, а не в жизни восьмилетнего ребёнка. Так операции по спасению не планируют. Можно было бы, конечно, попробовать взять рейдеров уже после передачи, когда ребёнок будет уже на свободе. Но тут тоже много нюансов. Они сразу рванут на Труханов, а там их поминай как звали. Кидаться за ними, сломя голову — абсурд и верная гибель. Они там каждый куст знают.

Утешало одно. У нас есть ещё больше двух суток. Это вагон времени при грамотном подходе и толике везения.

УАЗик нёсся по пустынному проспекту Победы, периодически проезжая блок-посты на крупных перекрёстках. Людей мало, не то что до войны. Изредка попадались группы пленных рейдеров, закованных в цепи, в сопровождении конвоя. Нелёгкая доля, но справедливая. Пожизненная каторга. А работы по восстановлению разрушенного города, плюс не самое лучшее питание — не слишком способствуют долгой жизни. Да и не волнует никого их жизнь. Бандитов ещё много, на одного умершего будет десять новых.

Комендачи располагались на территории бывшей воинской части, недалеко от Нивок. Когда-то, ещё при СССР, тут было военное училище. Между прочим, странная тенденция. Наш батальон тоже находится на территории бывшего училища, на Лукьяновке. Кстати, это училище я и закончил, задолго до войны. Очень удобно мы расположились, так как до комендачей — десять минут на машине. Немного ниже, метрах в трёхстах от нас, была вотчина ГУБ — следственный изолятор. Сейчас по большей степени пустовал, так как долгие судебные разбирательства канули в лету.

А вот бывшее Министерство Обороны, хоть и располагалось в очень удобном месте, сейчас простаивает. Хотя чему там простаивать-то? Руины одни. Жаль, красивое здание было. Та же судьба постигла и здание Верховной Рады. Разрушено до фундамента. Каждый раз при боях за Киев любая из сторон считала необходимым хоть пару снарядов в это здание кинуть. Хотя я их понимаю.

Мы подъехали к шлагбауму комендатуры, повернув налево вопреки всем правилам дорожного движения. Ай, ну и ладно. Кто там сейчас на правила смотрит? ГАИ нет в помине, забыли уже про них.

Из дежурки выскочил боец в обычном камуфляже типа "дубок". Когда-то их вся армия носила. Сейчас стараются тоже униформу к единому стандарту привести. На плече у бойца болтался АКС, на груди висел "лифчик" с магазинами. Всё типично. Головной убор он, правда, где-то оставил.

Справа от въезда была пулемётная точка из мешков с землёй и щебнем. Очень простой способ, как получить отличный материал. Земля, плюс песок, плюс щебень, плюс немного цемента. Всё это смешивается, засыпается в мешки. Мешок кладут и поливают сверху водой. На него — следующий мешок. И так далее. В итоге получается непробиваемая для большинства пуль преграда. Раньше я считал, что в мешках песок. Но песок для такой цели хорош, но лишь временно. Во время боя пули попадут в мешок, наделают пробоин, а песок сыпуч. Понятно, что для скоротечного огневого контакта это не играет большой роли, но комендачи укреплялись всерьёз. Вот и сейчас они построили не просто небольшое укрытие, а практически ДОТ с двумя рядами импровизированных стен и крышей из досок и кровельного железа. И дождь не заливает, и граната сверху не прилетит. Из широкой амбразуры на нас сейчас был направлен ствол пулемёта "Утёс". Хорошая игрушка, у нас в группе такой пока нет. Калибр 12,7 мм, деревья прошивает за милую душу, лёгкую бронетехнику — тоже. На танки их часто ставили сверху, на башню. Хороший пулемёт, но тяжёлый, конечно.

Боец из дежурки проверил наши документы, махнул кому-то невидимому рукой и шлагбаум пополз вверх. Документы у нас тоже уже есть, простенькие пластиковые карточки с фото. Видать, где-то станки новое правительство откопало. Вообще документы у нас проверяли не так уж и часто, разве что на выездах из города. В городе наша эмблема — переплетение дубового листа и листа каштана-символа Киева, было известно довольно хорошо. На левом рукаве мы носили такую же вышитую нашивку, и на машине на передних дверях. "Подделок" не боялись. Использовать нашу эмблему для противозаконных целей было себе дороже, учитывая наше право суда на месте и отсутствие адвокатов.

А вот и штаб разведроты. Она же одновременно и общежитие. С жильём в новом мире обстояло довольно неплохо, так как брошенных квартир или даже целых домов было много. Однако некоторые разведчики, как и мы, егеря, жили в общаге. Место было закреплено за каждым, на случай всеобщего казарменного положения. Жили в общаге обычно по транспортным причинам. Хорошую квартиру в районе воинских частей было найти проблематично, так как лучшее уже расхватали. Если же живёшь далеко — как ездить на службу? Общественный транспорт только-только начал восстанавливаться, а на свою машину (которые были почти у всех) бензина было не напастись, особенно с не самой высокой зарплатой комендачей. Нам было проще: как потопаешь, так и полопаешь. Но это не мешало, например, Кирюхе, жить в общаге. Молодой парень, ему там весело, а на группу нам выделяли аж половину этажа. Там у нас и жилые помещения, и склад, и оружейная комната — всё под боком.

С Лёшей Шустовым, командиром разведроты, мы были знакомы ещё в училище. Потомственный военный, жизнь вне армии он не представлял, и даже когда почти весь наш выпуск дружно уволился из рядов славной и героической, Лёша оставался служить, хоть не совсем понятно, ради чего. Во время войны стал обычным киевлянином, защищавшим свой дом от всех, кто хотел в него прийти без приглашения. Ну а сейчас — вот, опять вернулся в строй. Вновь мы с ним увиделись на одной из совместных зачисток микрорайонов, с тех пор виделись довольно регулярно.

Своих бойцов я отправил в местную столовую, так как время было уже обеденное, а сам отправился к Лёшке.

Лёха встретил, как всегда, радушно. От предложения "по пятьдесят" я отказался, и перешёл сразу к делу, вкратце описав результат разговора с Мусой и диспозицией на среду.

Шустов был недоволен:

-Дэн, я всегда подозревал, что егеря не совсем адекватны, но вы — вообще больные люди! Ну вот куда вы попрётесь? Ты знаешь, что там, на Трухановом?

-Вот за этим и приехал. Жажду узнать, что вы там из пленного выбили. Ну а если не выбили то, что интересно мне — то надеюсь, что ты, учитывая нашу дружбу, моё пролетарское происхождение и успехи егерей по борьбе с бандитизмом, дашь мне возможность пообщаться с твоим узником.

-Ну ты молодец, — искренне заржал Шустов, — если уж мёд, так ложкой. В общем, слушай во все уши, можешь даже записывать. То, что я тебе в прошлый раз не рассказал. Этого жирдяя мои парни взяли вчера днём при нападении на колонну из Чернигова. Уже почти под Киевом, в районе Быковни. Мои в охране были, но не особо отсвечивали — ни брони, ни каких других признаков серьёзной охраны. Бандосы и купились на этот маскарад. Проскочить на скорости было нереально, потому мои в бой и ввязались. Бандосов перебили, троих взяли в плен. Этого толстяка взяли уже в конце боя. Драпануть хотел, но куда там! Он и был главным. В сторонке наблюдал, из окна "Паджеро".

-Хорошо живут, однако. "Паджерик" — машинка прожорливая.

-Ну так! Красиво жить не запретишь. Но помешать — можно. Что мы, собственно, и сделали.

-Ладно, это была лирика. Давай к физике. Что на Трухановом?

-Ну, если верить этому дяде...

-А ему лучше не верить.

-Вот-вот. То там что-то типа временной базы для налётов на наш берег. Забраться на склоны — целое дело, сам понимаешь, сверху наши оборону жёстко держат, да и видно сверху всё прекрасно. Но что-то вроде аванпоста им необходимо. В случае боя будет куда отступить, куда раненых оттащить, ну и так далее, сам всё знаешь.

Я задумался:

-Разумно. Но только это всё для зимы катит. А летом как? Вплавь? Несерьёзно.

-Зря так думаешь. Их ребятки сейчас очень усиленно занимаются поиском всего, что может на воде держаться. Любое судно сразу же тащат куда-то за остров. Видать, что-то вроде порта делают.

-И куда они на них? На Набережную с реки, в лучших традициях морской пехоты? Так их сверху накроют сразу же.

-Ну так не обязательно переть буром на склоны. Толстяк говорит, что слышал что-то про Подол и гавань.

Это было уже плохо. Подол — не самый защищённый район, как и Оболонь. Если их импровизированный флот прорвётся туда — быть беде. Бои будут страшные, а этого очень не хотелось. Самое плохое, что северные мосты окажутся под их контролем, тогда они смогут спокойно перебросить подкрепления и чем всё это закончится — одному Богу ведомо.

-Ладно, об этом потом. Что про девочку говорил?

-Говорит, что на той базе её и держат. Но одна беда. Где сама база — он не знает.

-Не знает или не говорит?

-Ну мои парни его со всей любовью допросили. Так что, скорее всего, не знает.

-Сколько народу на базе?

-Обычно, когда нет никаких передвижений — человек под двадцать. Охрана базы. Считай, взвод

-Что из себя представляет база?

-Этого не уточняли. Но сам подумай, что там можно сделать? Контейнеры какие-то приволочь под временное жильё, палатки поставить. Ну максимум — колючку натянуть. Это ж лес, в общем-то, сам знаешь, не мне тебе рассказывать. На южной оконечности были когда-то всякие базы отдыха, дачи, но там за войну успели всё в щепки раскатать. Да и они на открытой местности были.

-Кстати, всё равно эти руины исключать нельзя. Не всё там просматривается. Они в основном на Матвеевский залив выходили, так что бандосам — самый смак. Да и порт в том заливе наверняка находится. Сам посуди: в случае чего, вплавь удобно до Гидропарка и Левого берега. Да и по суше, если отход не перекрыт, уйти можно.

-Разумно. Кстати, ещё кое-что узнали. Есть вероятность, что на этой базе не один человек в заложниках.

-Я почему-то подозревал это. Фашист дядя серьёзный, а похищение людей — бизнес очень прибыльный, да и риска не много.

-Учитывая его вероятные планы с нападением на город, финансы ему сейчас нужны.

-Лёш, ты прости, но планы Фашиста — твой головняк. Мне надо ребёнка домой вернуть, а воевать с бандами на Трухановом я не намерен. Тихо пришёл, тихо забрал, тихо ушёл. По принципу авиации — нагадить и улететь. Кстати, по вашему толстяку приговор уже вынесен?

-Ага. Петля. Те двое, что с ним в плен попали, уже "у мэра в гостях".

Новое время рождает новые поговорки. Сразу после войны в Киеве объявился последний городской мэр. Сразу попытался всех строить, мол, я всенародно избранная законная власть, ну и так далее. Народ вначале поинтересовался, где этот властитель просидел всю войну. Оказалось — за рубежом отсиживался. А потом вспомнили, сколько городских земель этот деятель разворовал и продал. Тот вначале отнекивался, а потом стал голос повышать. Ну народ его и уважил — повесил на столбе возле бывшей мэрии. Со всеми почестями, так сказать.

-Тогда дай мне с ним пообщаться. Нужно детали уточнить. Потом верну, обещаю.

-Не вопрос, забирай. Только чтобы точно вернул, — Лёша взял в руки рацию и отдал пару коротких команд.

Через пару минут в дверь постучали и конвойный завёл в кабинет мужчину лет тридцати. Среднего роста, бритый наголо, полноват. Бывший спортсмен, скорее всего, но жирком изрядно зарос. Из одежды — только штаны от обычного камуфляжа и старая чёрная футболка. Скорее всего, уже здесь переодели, не мог он в таком бомжеватом виде на Паджеро раскатывать. Руки у пленного были сзади сцеплены намертво строительной стяжкой. Мы тоже такие используем, на каком-то строительном складе смародёрили. Практичнее наручников получается. В глазах у господина бригадира — полнейшая тоска и равнодушие. Хотя я его понимаю, уже поздно переживать. Судя по тому, что на лице у него живого места нет, всё заплыло от гематом, разведка поговорила с ним задушевно. Даже глаз не видно почти. Монгол прямо.

Я распрощался с Лёшей, пообещав сообщить на всякий случай время и место перехода на Труханов и вывел пленного на улицу.

Мои бойцы уже сидели в курилке около здания, сытые, довольные и разомлевшие под майским солнцем, как коты.

Я завёл пленного в курилку и, слегка толкнув, усадил на скамейку.

-А кто это у нас тут такой красивый нарисовался? — нехорошо улыбнулся Док, — тебя как зовут, звезда эстрады?

-Вова, — буркнул пленный.

-Слушай сюда, дорогой Вова, — продолжил я, — у тебя два варианта. На тот свет с чистой совестью и очень быстро, или же ты играешь в Зою Космодемьянскую и умирать будешь до конца недели, обещаю. Ты знаешь, кто мы?

-Вижу. Егеря.

-Воооот! — поднял я указательный палец, — значит, мы имеем право на полевой суд. Степень твоей вины устанавливаем на месте и в зависимости от этого решаем, как именно ты отправишься на небеса.

-Незаконно, начальник, — без особой надежды пробурчал толстяк, — мне уже приговор вынесли, вертухай сказал. Виселица мне светит.

-А вот тут хрен ты угадал. Тебя передали нам, на дорасследование. В связи с новыми обстоятельствами. Что захотим — то и сделаем с тобой. Не, ты не подумай, Вова, я тебя не пугаю, я ж не зеркало. Но вариант для тебя мы можем найти очень нехороший. Смерть тебе в любом случае, но вот какая...

-А без смерти не обойдёмся? — цеплялся за последнюю соломинку толстяк.

-Нет, братан. Тебя взяли на разбое. А это виселица однозначно. Но если будешь себя хорошо вести — придумаем что-то гуманнее. Говорить будешь?

-Буду. Хотя я и так уже всё рассказал.

-Нас другие вещи интересуют. Итак, начнём, как говорится, "по протоколу". Фамилия, имя, отчество?

-Фортман Владимир Борисович.

-Я почему-то сразу подумал, что ты не Иванов, — хмыкнул Док со свойственным ему антисемитизмом.

-Я немец в третьем поколении, — смог даже возмутиться пленный.

-Ага. А я — сибирский итальянец, — не унимался Док.

-Так, Док, хорош, — я решил унять этих национальных спорщиков, — Как ты к Фашисту попал, Вова?

-Мы с ним ещё до войны в кентах были. В качалку вместе ходили, ну а как война началась — он свою бригаду сколотил.

-За что ты отвечал в бригаде?

-За трассу на Чернигов, в районе Лесного и дальше к Броварам.

-Прибыльное местечко. Откуда про заложников знаешь?

-Корефан мой этим ведает. Он и разболтал позавчера.

-Имя корефана?

-Серёга Большой. Фамилии не знаю.

-А как же они её вывезли на левый берег, через блок-посты?

Пленный посмотрел на меня с нескрываемым удивлением:

-А что сложного? Дал пару баксов солдатам в зубы, и всё.

-Где держат заложников?

-На Трухе. Где именно — я не знаю, меня не посвящали. Но где-то южнее пешеходного моста.

-Откуда знаешь?

-На северной части я бывал. Там почти ничего нет.

-Посты, секреты, охрана? Где расположены? Те, что ты видел и знаешь, -я достал карту Киева и развернул перед пленным.

-Вот тут блок-пост с пулемётами, тут — ещё один. Все у дорог. Дальше не заезжал, не знаю

-А секреты?

-А что это?

Мда. Попался нам вояка, однако, ещё тот.

— Посты замаскированные.

-Не видел. Сам же говоришь — замаскированные. Но у железнодорожного моста один такой знаю, вот здесь.

— Какие планы у Фашиста? Зачем он судна со всей реки стаскивает и куда?

-Это не мой уровень. Моё дело было — дорога.

Не знаю почему, но ответы пленного у меня недоверия не вызывали. Всё сходится, в общем-то.

-Хорошо. Что за сапёр такой новомодный у Фашиста завёлся?

-И это знаете? Да, есть такой. Сам я его не видел, но слухи ходят. Дезертир. Был раньше на стороне "галичан". Очень грамотный, раньше вроде был сапёром при СБУ. Берегут его очень сильно. Говорят, он взрывчатку чуть ли не из хлеба может смастырить.

Плохо дело. Если это всё действительно так, что рассчитывать на "план Б" особо не приходится. Грамотный сапёр перестрахуется десять раз и с наскока его ловушку не выявить, это только в голливудских фильмах красиво получается.

-На базе, на острове сколько охраны?

-Точно не знаю. Думаю, человек под двадцать.

-Откуда уверенность?

-Я видел, сколько обычно охраны выделяли для острова. А сам был на одной половине. Значит, на другой где-то столько остаётся.

-А что ещё охраняют на острове?

-Дороги. Что ещё — не знаю, меня не посвящали. Фашист вообще пацан скрытный.

Общение с Вованом продлилось ещё примерно час. Мы уточняли всё до мелочей, вплоть до моделей пулемётов и их боекомплекта. Конечно, знал этот бывший спортсмен маловато, но в целом получалось, что всего на острове человек под сорок постоянной охраны, что для такой территории — практически ничего, даже для участка от Московского моста до конца острова на юге. Человек двадцать разбросаны по северной части, до пешеходки, ещё двадцать — на юге. Ставлю что угодно, что лагерь на какой-то из баз отдыха. Удобнее места и не придумать. Если Фашист не дурак, то наблюдатели по берегу расставлены тоже, так что незаметно к острову не подобраться. Надеяться на то, что постовые будут дрыхнуть, было бы сущим легкомыслием. Просчитаться можно и завалим операцию ещё на этапе заброски. Надо думать, как пробраться незамеченными.

Киев, 2020 год, 11 мая, понедельник. Послеобеденное время.

Вована мы вернули разведчикам, взяв с них обещание упокоить гражданина максимально гуманно, учитывая, что разговор у нас получился обстоятельный и продуктивный.

Сами же направились на базу, в район Лукьяновки. Родной жёлтый бетонный забор, уже с выбоинами от пуль. Когда-то через этот забор я перепрыгивал, сбегая в очередную самоволку и никогда бы не смог даже подумать, что через двадцать лет я снова буду считать эту территорию своим вторым домом. Металлические ворота с эмблемой полка лязгнули, пропуская нашу машину. У нас, кстати, другие огневые точки на въезде, более основательные. Наши использовали дежурку и бывшую "комнату посетителей", находившиеся по обе стороны от ворот, укрепив их мешками и колючей лентой, таким образом превратив их в почти полноценные ДОТы. Дежурный на КПП махнул рукой — мол, проезжайте, не задерживайте.

Бывшее училище, конечно, было не узнать. Многие здания, в основном — учебные корпуса, пустовали. Работала столовая, правда, в режиме кафе, за небольшую плату. Работали также санчасть, штаб, парк техники, мастерские и прочие, кто напрямую влиял на боеготовность полка.

Машину мы поставили на плацу, прямо под общежитием. Это разрешалось. Ни к чему в парк гнать, мы до вечера всё равно уедем, а построения на плацу и так бывают раз в полгода максимум.

Живёт наша группа на четвёртом этаже общаги, выделена нам половина крыла, десять комнат. Самая большая из них определена нам под комнату отдыха, которую мы называем "клуб". Там и телевизор, пусть и под один канал, радио, столы, диваны, кресла. В общем — главное место совещаний и пьянок, плюс некий штаб. Тут и карты города лежат, и фото наиболее известных рейдеров.

Ещё три — жилые комнаты. Думали вначале поселиться как многие — по одному, но потом решили, что так будет лучше. В общаге постоянно живёт только Киря, остальные — "за забором", потому одну комнату отдали Кирюхе, а две закрепили за собой.

Две комнаты — оружейные. Вначале была одна, но быстро заполнилась, да и боеприпасами мы запасаемся, как хомяки семечками. Просто из соображений "на всякий пожарный". Да и пригодиться оружие может самое разное. Так что пусть будет, есть оно не просит. Смажь, да в пирамиду поставь. Оружие в большинстве своём — трофейное, конечно. Если накапливалось ненужное или много однотипного, то продавали или обменивали у торговцев на что-то, необходимое для группы.

Одна комната — вотчина Дока. Что-то вроде мини-лазарета и склада медикаментов. Периодически пополняем, медикаменты нынче очень дефицитны и дороги.

Следующая — инструментальная. Здесь хозяйничает Петрович. Запчасти для техники нашей группы, немного топлива, аккумуляторы, куча инструментов и даже пара станков. Также тут оружие тюнингуем и ремонтируем.

Две комнаты в конце коридора — продсклад и гардеробная. На продскладе — запас консервов, так как холодильники нам сюда тащить было лень, да и проблема с питанием в Киеве была почти решена. В гардеробной хранилась униформа, камуфляж на все времена года и все случаи жизни, разгрузочные жилеты, рюкзаки и прочее снаряжение. Стандартной униформы для егерей пока, к счастью, не ввели, но наша группа решила немного отойти от махновского стиля, который был на этапе зарождения егерских полков. Тогда мы напоминали в лучшем случае банду, а в худшем — наскоро мобилизованных алкоголиков из местной забегаловки. Потому волевым командирским решением я поднял вопрос о единой униформе для группы. Совещание на эту тему длилось очень долго и в итоге сошлись на том, что в мирных условиях, на службе, будем носить серо-зелёную форму, невесть откуда смародёренную в больших количествах запасливым Доком. Расцветка была толковая, не маркая, не контрастирующая. Для ношения в городе — в самый раз, в случае чего — и маскирует тоже неплохо. Док эту расцветку называл по-английски: "ranger green". На боевые операции мы одевались по ситуации, но для боёв в городе не нашли ничего лучше того же американского камуфляжа в расцветке A-TACS, появившегося незадолго до войны. Изначально он создавался для засушливых регионов наподобие Афганистана, но для боёв в городе оказался тоже просто идеален. Комбинация серого, тёмно-серого, серо-коричневого цветов великолепно скрывала на фоне битого кирпича, асфальта и бетонной пыли, которыми был наполнен городской бой.

Мы скинули оружие со снаряжением и расселись в "клубе", я разложил на столе карту города. Труханов остров на карте напоминал какого-то доисторического ящера, плывущего по Днепру с севера на юг и распахнувшего свою пасть как раз в центре города, между берегов. Вот в эту пасть нам и предстоит лезть.

-Итак, джентльмены, слушаем сюда. Буду краток, как говорил один президент. Задачу вы все знаете. Переход и следующую за ней операцию проводим сегодня ночью, благо расстояния позволяют. Главный вопрос — каким образом будем осуществлять заброску на остров. По мосту — глупо, это понятно. Вплавь — тоже заметят почти наверняка. Идеи будут?

-Под водой? — предположил Кирюха.

-У тебя есть акваланги? — парировал Тигран.

-Под водой — не вариант, однозначно, — согласился я, — до боевых пловцов нам не дорасти за пару часов. Вариант — поговорить с комендачами, чтобы во время заброски поработали артиллерией по побережью. Хотя бы дымовыми. Но будет шум всё равно. Можем спугнуть.

-Слушайте, парни! — вскинулся Док, — а если "внахалку"?

-Это как?

-Через Московский мост.

-Мост пройдём, не вопрос. А как дальше? Через посты и секреты?

-Можно в рейдеров переодеться. Подпустят поближе, сработаем.

-Идея ничего, но с таким же успехом можно и по Пешеходке переться, — покрутил головой я, — тут же главная опасность не в самой охране, а в том, что хай могут поднять. Передадут по рации — и прискачет засадный полк.

-Твоё предложение?

-Высадимся у чёрта на рогах, почти за городом, на севере. Смотрите, — я ткнул в точку на карте, — вот тут, в районе Оболони, переправляемся. Ширина реки тут метров четыреста-пятьсот, переправляемся вплавь.

-Холодно, — поёжился Петрович.

-Холодно, но лодка на воде заметна будет. После высадки на берег, выдвигаемся на юг, до предположительного расположения базы. Расстояние тут..., — я провёл по карте курвиметром, -около десяти километров. Если скрытно и неторопливо передвигаться — за три часа дойдём. Итого Днепр нам надо пересечь примерно к часу ночи. Под утро самый смак поспать, сами знаете, потому не думаю, что охрана будет сильно бдить.

Возражений я не услышал, потому продолжил:

-Самый стрёмный участок будет под мостами. Там деревьев мало, местность почти открытая, потому двигаться будем в основном вдоль берега, под прикрытием растительности. По оружию и снаряге. Давно ревизию оружейки не проводили, потому сейчас будем вспоминать и смотреть, если что. Док, Тигран — как обычно, снайперами идёте. Что у нас есть из бесшумок ваших?

— "Винторез", — сразу отреагировал Тигран, — правда, он всего один. Чур, я беру!

— Да к нему патронов горсть осталась! — возмутился Док.

— Зато они девять миллиметров калибром. Влепил — и пациент с копыт, — сказал я, — сколько к нему патронов?

— Штук пятьдесят, не больше, — в глазах Дока отображалось большое зелёное земноводное, которое его явно душило.

Если всё сложится — патроны потом купим, хотя СП-5 — это почти музейная редкость в наших краях, и потому дорогие до жути.

-Годится, все забирайте. Что ещё из бесушмок?

-Мой "Ремингтон" семисотый, — сказал Док.

-А вы к нему глушак уже склепали? — удивился я.

-Давно уже. Неделю с Кирюхой шаманили.

-Нормально глушит?

-Не идеал, но покатит.

-Хорошо, бери.

Глушитель, если он простейший, сделать не так сложно. Были бы материалы и инструмент. Конечно, и износится такой глушак быстрее, и звук будет громче, но иногда и такое устраивает.

-Патронов к "Рему" сколько есть?

-Как мусора весной. "308-й винчестер", пустоголовые, охотничьи.

-Отлично, бери штук сто пятьдесят. Петрович, по тебе. РПД у нас в норме?

Пулемёт Дегтярёва — агрегат древний, но надёжный. Был у нас ещё и ПКМ, более современный, и под более мощный патрон 7,62х54, и даже весили они с РПД почти одинаково. Но масса боекомплекта разительно отличалась, а нам сейчас чрезмерно загружаться нельзя.

-В норме.

-За патроны не спрашиваю, и так понятно. Пять лент по сто бери. Будем надеяться, что пулемёт не пригодится, но кто знает...

-Без проблем, командир.

-Кирилл, теперь ты. "Калашмат" с ПБС и захвати помповуху. Это на случай, если придётся шуметь. Патроны — 12 магазинов к АК и штук пятьдесят к помпе, картечных. Только "коротыши родезийские" возьми, они удобнее.

Отличное изобретение, эти "родезийские" патроны. Короче обычных где-то наполовину, а по мощности — то же самое. Просто в них используется другой порох, и за счёт этого мы можем позволить увеличить боекомплект. А на дистанции ближнего боя ружьё 12-го калибра с крупной картечью эффективнее любых пистолетов, выносит всё как метлой.

— Ну, вроде всё. Ночники у нас есть, две штуки, должно хватить. Камуфляж, маскировка, снаряжение, ножи — по всё штатно. Дымы не забудьте и гранаты. Сухпай на три дня чтобы взяли. На всякий случай. Готовность семь часов, поспать очень советую. Да, и ещё. Док, сварганишь всем "коктейль дальнобойщика", а то кто его знает, на сколько там зависнем.

"Коктейлем дальнобойщика" у нас называли смесь растворимого кофе и колы. Вредно до безумия, но зато всю ночь глаз не сомкнёшь.

-Всё, джентльмены, готовимся. А я в штаб, отметиться.

В штабе меня встретил наш непосредственный начальник, командир отряда Владимир Владимирович Марков, по прозвищу "Батя". Бывший десантник ещё времён СССР, КМС по парашютному спорту, Батя был уже в возрасте, невысокого роста, седой, с типичными для десантника усами. В начале войны он перебрался из Чернигова в Киев с расчётом на то, что тут будет спокойнее. Но он ошибся. В итоге стал ополченцем, потом — егерем, и постепенно дорос до командира отряда.

Я описал Бате в двух словах ситуацию, сообщил краткий план, получил от него позывные на следующие сутки и крепкий подзатыльник с отборным матом.

-Денис, вы с головой окончательно поссорились? Я понимаю, что вы самые везучие парни в отряде, но везение порой заканчивается.

-Владимвладимирыч, там ребёнок. Вытаскивать надо по-любому. Да и бандосам заодно показать, кто в селе первый парень.

-А вот с комендатурой вместе провести операцию вы не можете? Оцепить остров, чтобы ни одна мышь не выскочила, да пройтись по нему как гребёнкой?

-Батя, ну мы ж не первый год замужем. Как начнётся такая операция — они могут заложницу убить. Комендачи — они ж без шума работать не любят.

Марков махнул рукой — мол, что с тобой разговаривать:

-Хрен с вами. Но по прибытию — сразу чтобы доложил. Но смотри, если убьют — на глаза мне не попадайся.

Юмор у Бати специфический, конечно. Пожали друг другу руки на прощание и я вернулся в общагу. Надо ведь ещё и самому подготовиться.

Наши соседи по этажу, вторая группа, были где-то на мародёрке, потому этаж был полностью в нашем распоряжении. Это хорошо, терпеть не могу шум.

Начинаем с оружия. Не будем мудрствовать, возьмём АКМС с коллиматорным прицелом и глушителем. Есть у меня в пирамиде такой комплект, уже пристрелянный. Для повседневного ношения у меня выделен АКС-74, там калибр меньше. Можно было бы и его взять, но для боя в лесу лучше захвачу с калибром 7,62, пуля более устойчиво себя ведёт. Добыть бы где-то новые АК-107 — было бы вообще прекрасно. Автоматика там более сбалансированная. Кстати, многие считают, что калашниковская пуля калибра 5,45 — это пуля со смещённым центром тяжести. Это не так. Просто лёгкая, потому при попадании её траектория может быть не слишком предсказуемой. Например, вылететь может боком, плашмя, попутно провернувшись. В общем, приятного мало при таком попадании.

Из вспомогательного оружия возьмём пистолет ПБ. Практически тот же пистолет Макарова, только с глушителем. Один из тех пистолетов, из которых я умею нормально стрелять, а вообще у меня со стрельбой из пистолета не очень складывается. На войне пистолеты почти не применяются, там автоматы в цене, вот и негде было учиться.

Нож. Здесь выбор богатый, так как ножей у меня целая коллекция. Осталась ещё с довоенных времён, а за войну только пополнилась. Возьму, наверное, один из любимых — "Миротворец" от ColdSteel. Хороший кинжал, лёгкий, с рукоятью из плотной резины, в мокрой руке не скользит.

Одежда. Родной украинский "дубок", который за время войны стал чуть ли не национальной одеждой. Ночью в лесу маскирует просто превосходно, много раз убеждался, потому его и оденем, от добра добра не ищут. Ещё захватим самодельную накидку типа "леший". Сами делали из мелкой сетки, обрезков униформы и старых джутовых мешков. У Дока с Тиграном полные костюмы такие, а нам, стрелкам, и короткого балахона достаточно.

Родная разгрузка "Пиранья", которая стала мне сейчас как вторая кожа. Немного перецепим подсумки — и будет нормально. Надо ещё не забыть прорезиненное пончо, а то при переправе всё намокнет.

Рюкзак на 30 литров, фляга, рация "Kenwood" и прочие атрибуты укладывались, крепились, пристёгивались, распихивались по карманам и подсумкам. Вообще люблю собираться на операции, медитативный процесс. К слову, воду наливаю всегда во флягу. Не могу никак к новомодным "кемелбекам" привыкнуть.

Грамотно собраться на выход — это целое искусство. Все тонкости узнаёшь только со временем, с опытом. Но одна аксиома срабатывает всегда. Это аксиома о том, что боеприпасов много не бывает. Как и еды, впрочем. Идёшь на сутки? Бери на три, не ошибёшься.

Так, вроде всё. В распоряжении ещё пять часов, потому будем спать. Включил будильник на настольных часах-радио и плюхнулся прямо в одежде на пружинную кровать. Спать... Спать...

Киев, 2020 год, 11 мая, понедельник. 22.00, расположение 1-го егерского полка.

Грянул выстрел в тишине,

Взвил воронью стаю.

На войне как на войне-

Иногда стреляют.

Чёрт, кто это поёт?! Стоп, это же Розенбаум. Что он тут делает? Уфф... Это же радио. Будильник сработал. Как я не люблю просыпаться! Я типичная "сова", к ночи оживаю, но просыпаться всё равно сложно, хотя уже и темно на улице.

Гимнастёрка на спине

Расцвела вдруг буро.

На войне как на войне-

Не все пули дуры.

На соседней койке заворочался Док. Снайперы собирались дольше, потому наверняка легли тоже позднее.

-Вставай, лекарь, царство Божие проспишь, — потряс я Дока за плечо.

-Встаю, отвали, — буркнул он из-под одеяла.

Раз отозвался — то уже не уснёт. Особенность отдельно взятого Дока в группе егерей, так сказать.

Пора вставать, умываться, зубки чистить и переться в гости к Фашисту. Попадись он мне, мать его...

На побеленной стене

Белые халаты.

На войне как на войне-

Миг до медсанбата.

Надо же, всё-таки научился спать в тишине. Ещё два года назад я бы в таких условиях без снотворного или дозы алкоголя бы не заснул. Тишина на войне — это плохо. Если кругом тихо, а ты спишь — значит, вместо тебя никто не воюет.

Умылся, стало немного легче, сознание пришло в норму. Посмотрел в зеркало. Нет, бриться не буду, на хрен, плохая примета — бриться перед операцией. А из зеркала на меня смотрел тридцативосьмилетний мужчина, черноволосый, с проседью в коротко стриженых волосах и с безумной усталостью в глазах. Реально устал. Да, для всех из нас война стала обыденностью, нормой жизни. Но и глаза у нас теперь стали другие — пустые и безразличные, "стеклянные", что ли... Наверное, такие глаза у палачей и убийц. Сейчас мне кажется уже невероятным, что когда-то я ходил по Киеву без автомата и разгрузочного жилета, что можно было пройти ночью весь город и никто не захочет тебя убить, что патронами в магазине рассчитаться было невозможно, что разрушенные здания прикрывали высокими заборами. А всего-то пять лет прошло. Ладно, прочь грусть, пора повоевать малость.

Машину вёл в этот раз Тигран, рядом с ним развалился с РПД на коленях Петрович, а мы втроём сели сзади.

-Блин, знал бы раньше, сделал бы нам мега-приблуду к жилетам, — сокрушался Док.

Док вечно мастерит что-то, мы уже привыкли. Идей у человека — на пятерых.

-И что бы сделал? Дельтаплан бы к жилету прикрепил? — хохотнул Киря.

— Нет, мой юный падаван. Сделал бы из камер нам надувные воротники, под жилеты.

— А что, толково, — сказал я, глотнув из пластиковой бутылки "коктейля", — аппараты для вулканизации в мастерских на базе есть, можно было бы сделать такое, будь времени побольше.

До Оболони мы доехали быстро, несмотря на две остановки на блок-постах и разбитые напрочь дороги. УАЗ у нас не простой, Петрович его хорошо протюнинговал. Увеличил клиренс, поставил широкие шины, поменял подвеску. Плюс к этому добавил "кенгурятник", наварил сверху силовую дугу с вертлюгом под пулемёт. На базе у нас лежали также тонкие броневые листы, которые в случае необходимости, можно было прикрепить к дугам и превратить УАЗик в лёгкую бронетехнику. От пуль защищало плохо, но осколки сдерживало. Сзади пришлось видоизменить сидения из-за установки силовой дуги. Двое пассажиров теперь сидели по бортам, лицом друг к другу, а третий — спиной по направлению движения. Вместо кресел были поставлены металлические ящики с прикрученными сверху мягкими сидениями. И сидеть удобно, и своеобразный багажник имеется.

От района Минской площади нас взялись сопровождать комендачи на БРДМ с ближайшего блок-поста. Район неспокойный, а у нас на правом берегу боестолкновения не запланированы. Комендачам за это перепал от запасливого Петровича литр неплохого коньяка в американской фляге, что было неодобрительно прокомментировано Доком. Спасибо, что в цензурной форме.

До самой северной точки Киева доехали без происшествий. Даже если кто-то и засел в покорёженных высотках, связываться с нами они не решились.

Белые многоэтажки закончились, слева мелькнула промзона и мы выехали на грунтовку. Справа от нас оказался залив с забавным названием "Собачье устье", в котором когда-то был неплохой яхт-клуб. О былой роскоши сейчас напоминал только хорошо сохранившийся причал.

— Стоп машина, — хлопнул я по плечу Тиграна, — дальше на своих двоих.

До берега оставалось метров сто, но к нему лучше не подкатывать на технике. На всякий случай.

Ключ от УАЗика мы отдали комендачам, предварительно выгрузив из него всё снаряжение и оружие. Потом заберём на блок-посту, не проблема. Правда, топливо ведь сольют, засранцы, к гадалке не ходи, даже коньяк не поможет. Ну да ладно, у нас расходы на операцию Муса оплачивает, так что переживём.

Комендачи пожелали нам "ни пуха", были посланы к черту, и укатили.

На берегу мы расположились за высоким кустарником и стали быстро раздеваться, упаковывая одежду, оружие и снаряжение в прорезиненные пончо или непромокаемые чехлы — у кого что было. Док вытащил две колёсные камеры от какой-то непонятной техники и начал их надувать велосипедным насосом:

-Парни, только груз давайте-ка прижмите малость, чтобы над водой сильно не выделялся.

В итоге мешки были расположены на слегка приспущенных камерах. Камеры приспустили специально, чтобы груз удерживали, но не торчали призывно, как поплавки.

Всё. К переправе готовы. Груз уложен в мешки, мешки — на камеры, сверху оставили только по одному пистолету. Ход больше психологический, для себя. Если с острова по нам откроют пальбу, то пистолеты нас уже не спасут.

Группа стояла, как спортсмены-пловцы, в одних трусах, вопросительно глядя на меня.

-Ну что, парни, с Богом, — решился я, — Две группы. Я с Тиграном — первая группа, Док, Петрович, Киря — вторая.

В этот момент по небу прокатился раскат грома и через несколько секунд по листьям деревьев застучали первые капли весеннего дождя. Несколько лет тому назад я бы ругнулся и побежал искать укрытие. Сейчас же я вместе со всеми обрадовался как ребёнок. Пусть льёт, причём подольше. Нам это очень на руку — и охрана на острове будет прятаться, и спать в дождь сильнее хочется, и шаги наши звук дождя будет глушить.

-Вперёд, джентльмены! Такой шанс упускать нельзя, — и мы с Тиграном столкнули на воду наш импровизированный плот, а сами, взявшись руками за край камеры сзади, стали вслед за плотом заходить в воду.

Ммммать! Холодно-то как!!! Аж заорать хочется. Глянул на Тиграна. Тот зубы стиснул и лишь тихо скулит. Понимаю.

Хорошо, что течение тут сильное, вынесет куда надо, если верить Кире. А он пловец, так что я ему верю. Что у нас позади? Ага, остальные уже тоже в воде. Отлично. Не слишком заметно, плоты получились удачные. Всё, работаем ногами с максимальной скоростью, так меньше холод ощущается. Вообще забавно, конечно. Сверху вода, снизу вода. Как ни крути — намокнешь. Хорошо хоть, что одежда сухая, спрятать успели. Вперёд, вперёд, вперёд, работаем ногами.

Киев, 2020 год, 12 мая, вторник. 00.30, Труханов остров

Течение разбросало нас метров на сто друг от друга. Берег был всё ближе, у меня дважды сводило икры ног судорогой, оба раза приходилось выпрямлять ноги и ждать. Но вот пальцы ног коснулись песка. Ура, мы на месте. И место — удачнее нельзя. Небольшие деревца, кустарник, а за ними — открытая местность.

Тихо вышли из воды, вытянули плот и замерли, осматриваясь. Дождь пока не успокаивался, а наоборот — переходил в ливень. Нет, Бог на свете точно есть. И таких дураков рисковых, как мы, он, похоже, любит.

Всё, группа в сборе. Все оделись, обулись, накинули сверху плащи. Отлично, теперь похожи на людей. Особенно забавно смотрятся Док с Тиграном. На них ременно-плечевые системы с подсумками сзади и по бокам. Винни-Пухи, ни дать, ни взять. Маскировочные сети пока не стали одевать, намокнут — мало не покажется, особенно снайперам. Мокрый костюм — это печально, так как неудобно и тяжело.

Пока мы намазывали друг другу лица маскировочным карандашом, напоминавшим большой тюбик с помадой и топили тяжёлыми камнями спущенные камеры, Тигран установил связь с берегом.

-Прибой, я Хантер, приём.

Рация что-то ответила, потому что Тигран продолжил:

-Прибой, мы в сауне. Температура в норме.

Казалось бы — чушь городит. Какая сауна, какая температура? Да и прибой какой-то. На самом деле всё просто. У бандитов рации с радиосканерами тоже имеются, а у нас рации без засекречивающих блоков, так что прослушать нас — одно удовольствие. Но когда услышишь такую абракадабру, которую сейчас пролопотал наш главный связист, то поймёшь аж ничего. А тот самый "Прибой", а именно — дежурный по нашему полку, загодя предупреждённый Марковым — понял всё. Как пойдёт операция, мы не знаем точно, потому может пригодиться поддержка.

Все были готовы, и я отдал команду на марш. Первым, дозорным, шёл Док, со своим ночником на лбу, Тигран шёл в арьергарде, замыкающим. Остальные растянулись по центру. Рации у всех были переключены в режим VOX, то есть — то же самое, если бы мы говорили в режиме конференцсвязи по телефону.

Двигались в полной тишине, лишь иногда останавливались и залегали, когда слышали в наушнике рации три щелчка — условный сигнал "Внимание" от Дока. Все разы были ложными, к счастью, но в нашем случае лучше перебдеть. Особенно донимало это "лечь-встать" Петровича. Мало того, что с пулемётом падать — та ещё радость, так у Петровича были старые ранения ног, что, конечно, ещё больше отягощало. Не часто попадавшиеся открытые участки перебегали, пригнувшись, по одному. Один перебегает, остальные прикрывают.

Примерно через час мы стали подходить к Московскому мосту. Мост — вообще ориентир отличный, откуда угодно видно. Сейчас до него оставалось метров триста. Справа от нас находился какой-то причал, впереди — двухэтажные развалины какого-то кабака, а сами мы проходили очередную рощицу. Дождь уже стих, потому мы практически на ходу накинули на себя масксети. Весенняя погода — подруга неверная, и после дождя на небе выглянула луна, осветив окрестности. Плохо, но нам и за дождь надо весне спасибо сказать.

Вдруг в рации автоматной очередью раздалась уже привычная трель "Внимание". Мы присели и завертели стволами во все стороны. Док оторвался от нас метров на пятьдесят, его не видно.

Прошла минута, вторая, пятая. Да что он там делает?

-"Док", я "Крестоносец". Приём, — я посильнее прижал чувствительный ларингофон к шее под подбородком и постарался говорить настолько тихо, насколько это позволяли мои голосовые связки. Шёпот по рации толком не слышно с такой гарнитурой.

-"Крестоносец", это Док. Подойдите.

Мы, не вставая, "гусиным шагом" пошли вперёд.

Дока мы обнаружили у одного из деревьев, стоящего на корточках и что-то будто ищущего под этим деревом.

-Алё, гараж, — уже прошептал я. Руки Дока были закрыты его совсем не узкой спиной, по тому что он делал — было не понять.

-Любуемся, коллеги, — прошептал Док и, перевалившись на бок, представил нашему взору первого нашего "пациента". А попросту — бандита. А точнее — то, что когда-то было бандитом. Его труп.

Мы встали плотным кругом, и я рискнул включить на минимальную яркость фонарик.

Ничего диковинного я не увидел. Типичный бандос — спортивный костюм, кроссовки, простейший "лифчик" под калашматовские магазины, такие в Афгане, ещё при СССР, носили. Рядом валяется автомат, ожидаемый и предсказуемый АК-74. Рации не видно. А вот дырка в черепе видна явно, волосы от крови слиплись.

-Мои поздравления, Док, — я выключил фонарик и кинул его в разгрузку, — твой глушитель просто шикарен. Я даже щелчка не услышал.

-Вы можете, конечно, не поверить, — зашептал Док, — но это не мой клиент. Не я его сработал.

Ничего себе новости! Мы недоверчиво переглянулись.

-Вообще первое апреля было месяц назад, братан, — всё же не поверил Тигран.

-Парни, клянусь, не я.

Совсем интересно. Врать Доку ни к чему, собственно.

-Допустим, — зашептал я, — тогда сколько он тут лежит?

-Часа полтора где-то. Трупные пятна стали появляться. Вот, потрогай.

-Спасибо, но для таких манипуляций у нас ты есть. А чем его уделали?

-Без понятия. Отверстие сквозное, но калибр явно небольшой. Искать пулю не буду, извини. Кстати, если обратишь внимание — заметишь, что его сюда оттащили. Грохнули, скорее всего, вот тут, на дороге, а под деревья притянули, чтобы спрятать.

Здорово мы гуляем. Не по плану всё пошло, ох не по плану. Интуиция мне закричала истошным воплем, что самое весёлое нас ещё ждёт. Что примечательно — у убитого не забрали ни оружие, ни боеприпасы. Кто ж такой богатый его завалил?

— Что у него в карманах, Док? Только не говори, что не проверил.

-Да фигня. Пачка сигарет, зажигалка, пятьдесят долларов, да фляжка с какой-то бурдой.

-Даже скучно. Ладно, двигаем вперёд. Киря, забери магазины у братана. К твоему подойдут, да и жалко просто так бросать.

Дока переставили в основную группу, вперёд пустили Кирюху. Дозорных надо менять, а то глаза устают, "замыливаются", особенно с ночником. Петровича поставили замыкающим.

Московский мост. На высокой насыпи, метров тридцать, не меньше. Сама насыпь покрыта разбитыми бетонными плитами. Нет, туда мы не пойдём, пройдём справа, под мостом. Там хоть и зелени маловато, но обходить слева ещё рискованнее.

Бандиты никогда не ставили ни постоянных засад, ни постов прямо на мосту или даже за ним. Опасно, так как пойдёт серьёзная колонна с броней — и вынесет начисто, не заметив даже. Формально мост и следующая за ним дорога были свободны, но за ними постоянно присматривали невидимые наблюдатели. Схема была проста как мир. Наблюдатель засекал колонну, передавал информацию дальше. Если колонна была подходящей, то через несколько километров её встречали и (в зависимости от обстоятельств) или атаковали, или (что было чаще) просили "плату за проезд". Торговцы обычно откупались, а некоторые даже платили за "абонемент" наперёд. Самые принципиальные нанимали сильную охрану. Не торговые колонны рейдеры обычно атаковали, если те шли без прикрытия брони. С бронёй старались не связываться, так как сжечь танк или БТР комендачей — это считалось признаком большой борзоты и комендачи в ответ могли сильно рассердиться и масштабно отработать артиллерией по всему левому берегу.

Проходим под мостом вдоль берега. Огромные железные балки нависают сверху. Будь я командиром в этих краях — посадил бы и туда наблюдателя. Забираться, правда, получится только по верёвке, но зато позиция отличная. И правый берег видно, и дорогу под мостом контролируешь.

На корточках, господа, на корточках. Хоть Киря пока, похоже, никого в свой бинокль не засёк, но будем осторожнее, пространство прикрыто деревьями плохо, сплошной песок.

"Щёлк-щёлк-щёлк" — застучало в рации. Стоп, падаем, стволы влево. От воды опасности не будет, а с берега — запросто.

-"Крестоносец", у нас второй клиент, — прохрипел в наушнике голос Кири.

Твою мать! Ползём вперёд. Вот и Киря, около трупа на колене стоит. Ну, тут даже фонарик можно не включать, отражение луны от воды и так сильное.

Подползли ближе. Да, прямо брат-близнец первого убиенного рейдера, правда, бритый наголо. Шея как-то неестественно вывернута. И почему-то без разгрузки и без оружия, но зато с биноклем на шее. Рации тоже нет. Хм, наблюдатель без рации? Не верю, как сказал бы Станиславский.

Док подполз поближе, снял с покойного бинокль, спрятал его себе куда-то на поясе и начал проводить какие-то манипуляции с трупом. Через несколько секунд повернулся и резюмировал шёпотом:

-Бандос обыкновенный. Бандитикус украинус вульгарис. Скопытили его тоже недавно, не больше часа. Остыть успел, но трупных пятен ещё нет. Убит выстрелом в шею каким-то ощутимым калибром. Красиво. Да, и ещё. Похоже, тело плюхнулось сверху. Повреждения характерные. И этого — тоже тащили, так как упал явно на асфальт.

Я поднял голову. Ну да, тут наш заинька и сидел, наверху, на балках. Ширина балок такая, что там не один человек поместится. То есть — уработал его снайпер, почти наверняка. Близко тут незаметно не подойдёшь. И кто это такой глазастый нас опередил-то? Нет, я ему, конечно, искренне благодарен, но не люблю, когда не я контролирую ситуацию. Хотя в нашем случае тут работал явно не один человек. Калибры в обоих случаях разные, а вероятность стрелка с кучей стволов очень низкая.

Группа собралась в круг, сидя на корточках.

— Какие мысли, джентльмены? — открыл я мини — совещание.

— Стремно как-то, — сказал Киря.

— Более чем. Стрёмно и странно, — подтвердил Док, — выходит, у нас какие-то тимуровцы, добровольно помогающие егерям, нашлись.

Петрович с Тиграном просто молча кивали головой.

— Хорошо. Вопрос по этому поводу только один, — сказал я, — раз всё идёт, мягко говоря, не по плану, то спрашиваю вас всех — мы идём дальше? Я за то, чтобы идти.

-Я тоже, — отозвался первым Киря.

-И я, — блеснул белками глаз на фоне раскрашенного лица Док, — очень хочу с этими "тимуровцами" познакомиться.

— Я знакомиться не хочу, но пойду, — сказал Тигран.

Немногословный Петрович просто кивнул.

-Тогда вперёд. Роли те же, Киря — дозорным, Петрович — замыкающий. Бдительность — на максимум, даже больше возможного.

Ещё примерно километр мы двигались без каких-либо происшествий. Даже привычные щелчки в наушнике раздавались намного реже, чем вначале. У меня появилось какое-то странное ощущение, что даже если на нашем пути и были бандосы, то их бренные тушки уже прострелены и спрятаны под деревьями невидимыми "тимуровцами".

Скоро должен быть блок-пост бандосов, а за ним, сразу за железнодорожным мостом — секрет. Почему именно в такой последовательности их выставили, я не понял. Разве что ожидали каких-то действий больше с южной стороны.

Я вернул Кирюху в основную группу, а сам занял место в дозоре. Монокуляр "Yukon" занял место на голове, и в левый глаз полилось зелёное изображение. Плоховат прибор, прямо скажем, но что-то более серьёзное сейчас не найти, большой дефицит. Надо будет как-то в Россию или Беларусь съездить, привезти, как всё немного поутихнет.

Покойный Вован не обманул. Импровизированный блок-пост действительно находился недалеко от моста, на перекрёстке асфальтной дороги, идущей с севера на юг, и небольшой тропы, уходящей влево, на восток. Сам блок-пост был вполне привычен — руины разрушенного домика укреплены мешками, на мешках стоял ожидаемый ПКМ. Никаких тебе спиралей "егозы", никаких шлагбаумов. Это даже и блок-постом — то не назвать. Так, пулемётное гнездо, не более. Так как двигались мы левее от шоссе, то блок я обошёл метрах в сорока сзади, потому видел всё как на ладони.

За блоком горел небольшой костёр. Во балбесы! А ещё говорили, что у Фашиста бандосы дисциплинированные. При такой подсветке их и без ночника перебить не составляет проблемы.

Правда, что-то на посту их многовато. Трое сидят около костра, кружком, на корточках, ещё двое — лежат около мешков. Странно как-то. У пулемёта — никого, да и эта троица сидит как на выданье. Так, надо нашим передать, чтобы подождали. Я трижды щёлкнул по ларингофону и пошёл вперёд.

Лишь только скинув с глаза монокуляр, понял, что меня смущало. Троица была не из бандитов, а те двое не просто лежали, а спали вечным сном, судя по странной позе одного из них.

То, что сидящие у костра были не бандиты, понять было просто. Бандиты у нас не носят однообразной чёрной униформы в стиле SWAT, одинаковых разгрузок и масок а-ля ниндзя на лице. Ну и уж точно бандиты не носят чёрных импортных шлемов типа MICH. Они шлемы в принципе не носят, считается "не по-пацански" почему-то.

Чёрт, кто же это? Думаем, думаем, думаем! Наши, из полка? Нет, наши так не одеваются, да и дежурный предупредил бы, мы ведь недаром докладываем о наших перемещениях. Комендачи? Да у них там из спецназа — одни разведчики, мы бы тоже знали. Познакомиться, что ли, с этими загадочными "тимуровцами"? Заманчиво, конечно.

Я быстро вернулся к группе и в двух словах обрисовал ситуацию.

— Обойдём их, — даже не задумывался Киря, — к чему лишние хлопоты? А если перестреляем друг друга?

— Их трое всего, — азартно зашептал Док, — тихо подойдём, разоружим и пообщаемся. Спасибо хоть скажем.

Тигран с Петровичем молчали, но было видно, что затея со знакомством им не по душе. Все молча смотрели на меня.

— Они явно идут по тому же маршруту, что и мы, — сказал я, — если обойдём их, то вполне можем получить пулю в спину потом. И будет у нас расклад: впереди бандиты, сзади эти красавцы. Я против. Работаем. Киря, Петрович — со мной. Аккуратно обходим их с трёх сторон и замыкаем кольцо. Док, Тигран — на стрёме.

Слишком близко к костру подойти не представлялось возможным. Светит он хорошо, обнаружат нас раньше времени — и мы наверняка покойники.

Я заходил с севера, Киря — с востока, Петрович, сделав круг, с юга.

Медленно, медленно, медленно... Нога перекатывается с пятки на ступню, мягко, не слышно. Остаётся всего метров десять до сидящих, меня скрывает лишь густая акация...

Первым выскочил Петрович, наведя РПД на троицу и негромко скомандовав:

-Не дёргаться, стреляю. Руки за голову!

Мы с Кирей вышли почти одновременно, он — выскочив на тропинку, я — выскочив из-за дерева.

Троица сидела молча. Головы опущены, руки на затылке. У ног лежат автоматы. Судя по газовой трубке — или АК-107, или АК-108, сразу не поймёшь, а магазины не видно. Сказочная редкость эти автоматы.

И тут с моего мозга кто-то будто убрал большую гирю. Чёрт, да всё ведь понятно! Трое у костра, автоматы отдельно, огонь освещает так, что видно за версту! Мы просто пятеро придурков! Пятеро егерей, которые умудрились пройти всю гражданскую, попались на такой откровенно примитивный фокус! Никому даже в голову не пришло!

И словно в подтверждение моих мыслей за моей спиной удивительно мягкий тихий голос произнёс:

-Оружие на землю.

За спинами Кири и Петровича, как из-под земли, выросли такие же чёрные фигуры в масках и наставили стволы им в спины.

— На счёт "три" стреляю, — всё так же мягко и тихо прозвучало у меня за спиной, — Раз!

— А если я сейчас сдуру на спуск нажму? — попробовал перехватить инициативу я, — твои балбесы у меня под прицелом.

— Два! — чуть громче отозвался голос.

Крыть было нечем. От Кири с Петровичем толку уже нет, а Дока с Тиграном наверняка спеленали, сердцем чую. Какие же мы кретины!

Я бросил автомат под ноги и закинул руки на затылок.

Киев, 2020 год, 12 мая, вторник. 02.00, Труханов остров

Какая гениальная голова придумала строительную монтажную стяжку! Великолепная вещь. По сути, просто кусок нейлона с простейшим замком на одном конце. А сколько от него пользы!

Например, вот руки к щиколоткам прицепить. Правую — к правой, левую — к левой. Попробуешь расслабить ноги — стяжка сразу своим краем врезается в кожу. Нагрузку выдерживает примерно килограммов пятьдесят, то есть, теоретически, разорвать, конечно, можно. Только попутно разорвёшь кожу, сухожилия и кровеносные сосуды.

Потому мы с парнями сидим сейчас в весьма "удобной" позе лотоса, прижавшись спиной к мешкам блокпоста, а на нас, как на обезьянок в зоопарке, из прорезей в масках смотрит десять пар любопытных глаз. Многовато "тимуровцев" оказалось, да и не факт, что это все. Кто-то наверняка ещё в дозоре сейчас.

Дока и Тиграна, как я и думал, скрутили одновременно с нами, причём значительно жёстче — просто накинув удавки на шею. С Доком, правда, побарахтаться им пришлось, судя по тому, что привели его уже закованного.

У меня в голове потоком лилась нецензурщина. Егеря, блин! Три года гражданской войны, ещё два — воюем с бандами! Опыта — хоть на анализы сдавай! Как, ну как мы могли повестись на этот дешёвый трюк? Нас откровенно словили на живца. И как эти ниндзя умудрились подойти к нам сзади так, что мы их не увидели, не услышали, не унюхали? Если выживем — уйдём на пенсию к чертям собачьим!

Выжить шансы вполне реальные, так как если бы нас хотели грохнуть негромко, то уже бы грохнули, это однозначно. Значит, чего-то от нас ещё хотят. Как минимум — поговорить.

Интересные ребятки, эти "ниндзя". Все как из инкубатора, среднего роста, но жилистые, это заметно. Бегают в чёрной форме по лесу. Зачем? Правда, маскировочные сети у них тоже есть, причём у всех одинаковые. И оружие унифицированное — АК-"сотки" с глушителями и коллиматорными прицелами, плюс пара Винторезов. Пистолеты тоже видны в набедренных кобурах, но модель не разглядеть. Разгрузки тоже одинаковые, типа российских "Тарзанов". В общем — "все равны как на подбор".

Ясно, что силовики, но какие? Похожих последний раз видел ещё до войны, да и то в сериале "Элита спецназа".

Один из "людей в чёрном" подошёл к нам и присел на корточки. А опытный, близко не подходит, несмотря на наши скованные руки и наведённые на нас автоматы.

-Пообщаемся, бойцы? — это был обладатель того самого мягкого тихого голоса, что я услышал первым. Похоже, старший.

Мои молчали. Логично, я ведь командир, мне и ответ держать. Ладно, покалякаем. Говорить всё равно придётся, рано или поздно. Гулять — так гулять, решил я.

-А чего ж не пообщаться с хорошими людьми? Может, вы нам руки-ноги освободите, оружие вернёте, а сами масочки снимете? И поговорили бы, это ж мы завсегда рады! А то как-то негостеприимно получается.

Было слышно, как чёрный хмыкнул:

-Извини, любезный, но с этими необдуманными действиями мы пока повременим. Давай так — чтобы не терять время друг друга, я тебе буду задавать вопросы, а ты будешь на них быстро и чётко отвечать. Договорились?

-А мы никуда не спешим. Так что можем и ваньку повалять.

-Вы не спешите, а у нас времени действительно мало. Если вы не согласны — тогда мы вас пускаем в расход. Думаю, пятью трупами больше, пятью меньше — роли не сыграет.

Я на секунду задумался. Эти и правда могут. У них задание, а мы — не более чем неожиданная помеха, которую можно смело устранить. Будь я на его месте, то в такой ситуации прикопал бы новых знакомых по-тихому и пошёл бы дальше. А они ещё с нами миндальничают.

-Ладно. Давай попробуем поговорить, — согласился я. Терять было уже нечего, а девчонка была всё ещё у бандосов.

-Вы из комендатуры? — начал чёрный.

-Нет.

-Егеря?

-Да.

-На операции или по частному заданию?

-По частному.

-Суть задания?

-Спасательная миссия.

-Место?

-Не знаем точно. Предположительно — где-то в южной части острова, в районе спортивных баз.

-Заложник?

-Да. Девочка, восемь лет.

Чёрные переглянулись. Видимо, что-то в моих ответах их зацепило. Попробуем перетянуть одеяло на себя.

-Может, всё же распеленаете нас? — попробовал я сыграть лёгкое возмущение, — что-то мне подсказывает, что и мы, и вы — хорошие ребята и можем как-то помочь друг другу.

Из толпы чёрных послышался лёгкий смех.

-Понимаешь, уважаемый, — сказал старший, — у нас принцип таков, что лишние свидетели нам ни к чему. Мы, конечно, догадываемся, что вы не бандиты, а егеря, но какие у нас есть гарантии? Документов при вас не обнаружено. Может, вы всё же рейдеры? Вдруг мы вас развяжем, а вы шум поднимете?

-А зачем оно нам? У нас свои дела, у вас свои. Сможем друг другу помочь — хорошо. Не сможем — разойдёмся краями. А документы... Думаю, у тебя разгрузка тоже удостоверениями не забита. Кто ж на операции документы возьмёт?

-Ну, допустим. А зачем вы тогда шли за нами след в след?

Наступила моя очередь ехидно усмехаться.

-Мы не за вами шли. Мы вообще не знали, что перед нами кто-то идёт, пока на два трупа не наткнулись.

-На два? — удивился старший, — вообще их было пять.

Нет, родимый, я и виду не подам, что меня твои слова задели.

-Пусть пять, это не так важно.

-А зачем моих парней хотели в плен взять?

-Ты не поверишь.

-А ты попробуй.

-Поблагодарить хотели. Вы ж для нас как ледокол сработали. Да и вообще — любопытно было. Хотели бы, то без проблем этих троих у костра убрали. Вы вообще с ними неслабо рискнули. А если бы мы стрелять начали?

-Тогда вы бы даже оружие не успели поднять, — хмыкнул старший, — мы от вас в двух шагах лежали и слышали ваши разговоры.

Я в мыслях стучал себя ладонью по лбу. Как??? Ну как так могло получиться, что мы десяток потенциальных противников не учуяли в двух шагах от себя? Егеря, да ещё и в лесу, да чтобы не учуяли? Да мы нутром чувствуем, когда тут какой-то лист на дереве неправильно шелохнётся! Нет, точно пора на пенсию.

-Да ты бы не зарекался, — совершенно по-доброму улыбнулся я, — на всех сильных сильнейшие находятся.

-Находятся, находятся, — задумчиво сказал старший. Кажется, в эту секунду решалось наше будущее.

-Ладно, слушайте внимательно, — после долгой паузы продолжил он, — раз уж вы наши нежданные союзники, то действовать придётся вместе. Отпустить мы вас так просто не можем. Кто знает, что с вами будет дальше? А светиться нам не хочется. Пустить вас в расход можно было бы, но поскольку вы егеря, то это будет не совсем правильно. Так что пойдёте с нами. Одно условие — нам не мешать, под ногами не путаться, вперед батьки в пекло не лезть.

Предложение было, конечно, весьма щедрое. Десяток толковых бойцов — большая сила. С нами — пятнадцать. Роты стоим. Наши правила не запрещают действовать в паре с нежданными союзниками, да и вообще у нас частное задание, так что правила и регламенты можно послать лесом.

-А почему ты считаешь, что у нас интерес общий? — спросил я, — вы тоже идёте в район баз, на юг?

-Да. Только у нас цели немного другие. Но друг другу помочь мы, возможно, сможем.

-Хорошо. Тогда, может, в залог взаимопонимания, всё же развяжете нас?

Киев, 2020 год, 12 мая, вторник. 02.30, Труханов остров

Операция, как всякое изначально не распланированное до мелочей действие, пошла через пень-колоду, хотя я был бы даже удивлён, если б она пошла по плану. Не нравилось мне это с самого начала, сильно не нравилось, но теперь уже поздно пить боржоми, как говорится, придётся действовать в связке с этими неведомыми "ниндзя".

Старший представился Карлом. Конечно, не имя, а позывной. Это обычное дело, это нормально. На шутку Дока, есть ли у них Курт с Гансом, Карл ответил, что даже Фриц и Франц имеются. И, похоже, не шутил, просто такой элегантный подход к подбору позывных у ребят. А что? Удобно, в общем-то.

"Чёрных" оказалось двенадцать человек. Когда и как они попали на остров — неизвестно, но информации у них было явно больше, чем у нас, так как расположение всех блоков, пулемётных точек и секретов они знали с точностью до метра. Что и доказали при переходе под Подольско-Воскресенским мостом, когда их снайперы, идущие в головном дозоре, выбили ещё один пулемётный расчёт, автоматчика и двух наблюдателей. Жаль, не удалось увидеть бой лично, увидели уже результат — ещё пять трупов. При этом само пулемётное гнездо было достаточно хорошо замаскировано — не зная, ночью его не увидишь, даже с ночником.

В дозорную группу нас, естественно, никто не взял, шли мы в основной группе, сопровождаемые мрачноватыми спутниками. Оружие хоть вернули, и на том спасибо. Шли молча, лишь изредка многозначительно переглядываясь друг с другом и выполняя команды Карла, шедшего передо мной.

Чем дальше — тем больше мне начинало казаться, что наши спутники — "не с нашего двора". Пока мы сидели со стяжками на конечностях, я лихорадочно пытался найти в памяти хоть какое-то аналогичное подразделение. Спецназ ГУБ? Так у нас его нет. Наши собратья — егеря из другого города? Да что бы им тут делать? Спецназовцы другой страны? Да это вообще что-то из области невероятного. Комендачи? Да нет, эта версия отпала сразу. Лет десять назад я бы сказал, что это или спецназ ЦСО СБУ — пресловутая "Альфа", или же какой-то из МВДшных спецназов, которых было видимо-невидимо. Или, может быть, даже мало кому известные парни с Рыбальского острова. Но ситуация изменилась. Нет у Альянса ни "Альфы", ни "Барса", ни "Беркута", ни других пернатых — когтистых. Есть мы, есть комендатура, есть ополчение. Никаких крутых уокеров больше не имеется.

Дорога разветвлялась, но "черные" явно знают, куда идти. Впереди был мост через небольшой, метров десять в ширину, залив. Или проходить через него, либо форсировать залив.

Парни Карла выбрали первое. На самом мосту сюрпризов не было, а за мостом снайпер "черных" снял ещё одного наблюдателя, о чём и доложил Карлу по рации. Или эти ребята знают все расположения до метра, или они уникумы. Я верю в оба варианта. Пленить группу егерей в лесу смогут только уникумы.

За мостом ушли влево и сделали остановку. Всё верно, начиналась самая опасная территория, базы уже рядом. Отсюда двигаемся, как и раньше, строго на юг, но ситуация омрачается тем, что справа — Днепр, слева залив и базы, и мостов впереди уже нет. В случае решительного и героического бегства придётся драпать обратно, к Пешеходному мосту, где нам обеспечат прикрытие комендачи с блок-поста на правом берегу. Другого пути у нас не будет, вариант с безумным плаванием в холодной воде с девочкой на руках отметаем сразу. Было бы отлично эвакуироваться по воздуху, на красивом вертолёте типа "Ирокез", ну или даже МИ-8, но, увы, не прилетят они за нами. У комендачей есть несколько вертолетов, но я, ни разу не видел, чтобы они на них летали. Берегут для более серьёзных задач, видимо.

-Так, егеря, смотрим внимательно, — еле слышно обратился к нам Карл, вынув GPS-навигатор.

На экране тускло засветилась карта и синей стрелкой — наше текущее местоположение. Хороший навигатор, Garmin Montana, если мне не изменяет память. Недешёвая игрушка, до войны долларов семьсот стоил, не меньше.

-Мы — тут. Ваша цель — вот тут, — Карл немного сдвинул карту и показал нам на территорию одной из баз на берегу залива. Если я всё верно помню, когда-то там находилась детско-юношеская спортивная школа или что-то вроде того.

-Откуда знаешь? — спросил я больше на всякий случай, чем в надежде на ответ.

-Считай меня племянником Ванги, чьи прогнозы всегда сбываются, — ответил Карл, хмыкнув сквозь маску.

-Понятно, — с широкой улыбкой кивнул я, — а ваша цель где?

На ответ, понятное дело, тоже надежды не было, но Карл удивил.

-Почти там же, метрах в ста от вашей. На берегу.

Ух ты, ёлки-палки! И что ж у нас там, на берегу-то? Если верить Лёхе Шустову — Фашист сгоняет туда всевозможные плавсредства. Наиболее вероятная цель "чёрных". Ну и причалы там есть, конечно, и прочие здания, умных морских названий которых я не знаю.

-Не гадай, всё увидишь, — одёрнул меня Карл, заметив мой задумчивый взгляд. Видимо, я слишком "громко" думал.

-Итак, — продолжил Карл, — программа следующая. Выдвигаемся до дороги и потом по ней, вдоль заборов. Двигаться предельно осторожно, могут быть мины. Вкопанные — не думаю, а растяжки — запросто.

Вот тебе, бабушка, и Рабиндранат Тагор, как говорилось в одной довоенной комедии. Неужели мальчики Фашиста мины полюбили? Растут, гадёныши.

-Хорошо, — не стал возражать я, — а что там, на нашем объекте? Я почему-то думаю, что ты и это знаешь. Сколько охраны, где пленные? Кто охрану будет работать?

-Охраны около пятнадцати человек. Одновременно бодрствует где-то половина, остальные отдыхают в караулке, вот здесь, — Карл снова ткнул пальцем в навигатор, — работаем следующим порядком: пусть с охраной разберутся мои парни. Мы знаем расположение постов, да и вам проще. Потом можете заходить и искать свою заложницу. Но потом нам не помешает и ваша помощь, в качестве группы прикрытия. Работы там на десять минут, не беспокойтесь.

-Как быть с теми, кто в караулке? Да и дозорных, которых по дороге перещёлкали, не хватятся?

-Могут хватиться. Но обязательных сеансов связи у них нет, только по необходимости. Не знаю даже, почему, но факт есть факт. С караулкой сложнее, зайти туда без стрельбы не выйдет. Потому предлагаю не заходить. Если тихо сработаем — то караулку можно вообще не трогать. А сработать лучше тихо, потому что на той стороне протоки тоже имеется караул, причём на технике. Прискачут они сюда за пять минут, если шум будет. Смена на постах у них каждые три часа. Сменились недавно, так что запас времени у нас приличный.

Предложение разумное, конечно. Почему Карл не хочет, чтобы охрану убрали мы, как раз понятно — в деле нас он не видел, потому доверия пока нет. Это нормально. А вот ещё один караул — это совсем хреново. Значит, будем работать очень аккуратно и тихо, как мыши.

Пошли через лес, по диагонали. Обходить по дороге — терять ещё полчаса. Не торопились, внимательно смотрели под ноги, ночники опустили на глаза. Несмотря на идущих впереди чёрных "коллег", сорвать растяжку не хотелось бы. До дороги и баз оставалось примерно полкилометра.

Киев, 2020 год, 12 мая, вторник. 03.50, Труханов остров

Лес закончился пересечением узкой грунтовки и дороги, мощеной старыми бетонными плитами. Мы на месте.

Слева виднелся сетчатый забор, каких на постсоветском пространстве без счёта. Хотя от забора тут, скорее, одно название. Некоторые участки сломаны, некоторые — с дырами в рабице. Заходи — не хочу, но нам, если верить Карлу, надо дальше.

Промелькнул такой же покорёженный и разбитый белый бетонный забор, в конце которого мы по знаку Карла присели. С нами остался сам Карл и двое его парней, остальная его группа ушла вперёд.

Сейчас пойдёт работа, нам остаётся только ждать.

Через несколько минут послышалась череда глухих, еле слышных щелчков — "черные" стреляли из "глухого" оружия, причём, судя по всему, из нескольких стволов сразу. Эх, не перебудили бы охрану. Хоть и не слышно почти, но мало ли...

У Карла под шлемом что-то прошипела рация и он махнул рукой:

-Вперёд.

Выходим, пригнувшись, в темпе вальса проскакиваем открытую грунтовую площадку и старый теннисный корт.

Здания! Вот они. Чуть правее, ближе к дороге, длинная белая одноэтажка, похожая на казарму, с решётками на окнах и входом в торце здания. Впереди — несколько домиков на сваях. Такие часто можно встретить на базах отдыха советского типа. Слева же простирается во всей красе Матвеевский залив. Ладно, залив — это потом.

У белой одноэтажки гудел дизельный генератор, стояли КАМАЗ с тентом, две старые иномарки и... мать моя родная! БМП-2! Откуда это Фашистюга "бэху" откопал? Да и стоит грамотно, подход с дороги прикрывает, хорошо, что не в окопе. Вероятно, дежурного наводчика у рейдеров не нашлось, а то для парней Карла была бы ещё та задачка. Да и для нас тоже.

Эх, прихватизировать бы "бэху" при отходе, да её бесшумно не угонишь. Жаль.

"Черные" равномерно "размазались" по территории — один под домиком, за сваями, двое у одноэтажки, держат под прицелом дверь, снайпер с Винторезом засел за какими-то бочками, а где остальные — даже не видно, ну, да и Бог с ними.

Наша группа остановилась у старой невысокой водонапорной башни.

— Караулка, — показал рукой Карл на ту самую одноэтажку, — ваша заложница где-то в домиках, там часовой стоял. Работайте, мы прикрываем.

— Петрович, держишь дверь караулки, — вернул я себе функции командира группы, — Док с Тигрой -проверяете дома с левой стороны, мы с Кирей — с правой, идём навстречу друг другу. Понеслась, джентльмены!

И откуда у меня в лексиконе англицизмы взялись — сам не знаю. Ещё с середины войны прицепилось это "джентльмены", никак не избавлюсь.

Петровичу не надо было ничего объяснять, он сноровисто подхватил РПД и залёг метрах в пятидесяти от дверей одноэтажки, взяв дверь на прицел. Конечно, если по нам из окон огонь откроют — никакие пулемёты нас не спасут, но будем уповать на тишину и удачу.

Домики стоят в два ряда по пять в ряд. Так... Если бы я держал пленных — где бы я их держал? Понятно, что ближе к караулке. Значит, первый ряд более вероятен.

Вчетвером, пригнувшись, быстрым шагом к домам, по пути разделяемся на две группы. Эх, приятно с такими людьми работать, ничего не надо им объяснять. Это и называется "слаженность".

С Кирей тихо поднимаемся по деревянной лестнице, встаём по обе стороны от двери. Дверь на замок не закрыта, что радует. Фонарик из разгрузки перекочёвывает на цевьё. Жуть как не люблю воевать в замкнутых пространствах, страшно не люблю, хоть и навоевался в таких условиях по самое не могу за последние пару лет. Сейчас же ситуация осложняется тем, что шуметь нельзя, потому тактика обычной зачистки не подходит, да и не зачистка это, а поиск заложника. А как хорошо бы было по старинке — гранату за дверь. Как говорится, в помещение входят трое — граната, автомат и ты, причём именно в такой последовательности.

Толкаю ногой дверь, Кирюха дышит мне в спину, быстро заходим, каждый держит свой сектор — я слева, Киря — справа. Лучи "Фениксов" вырвали из темноты обшарпанные стены, какие-то бумаги на полу, перевёрнутый стол и старые гильзы. Видать, оборонялся тут кто-то давненько, гильзы уже ржавчиной покрылись. Слева — ещё одна комната, справа-кухня. Ага, ну понятно, всё по стандарту, в подобном домике я когда-то в детстве с родителями на базе отдыха жил.

Осмотрели вторую комнату и кухню. Никого, лишь мусор и запустение, можно сваливать отсюда.

-Это Док, — зашипела рация, — наш второй дом заперт.

Офигенно, подумал я. И что теперь — мне им помочь дверь открыть? Но пойти посмотреть надо.

Док с Тигрой стояли в задумчивости у второго дома.

-Чего тупим? — ласково шепнул я.

-Закрыто, — выдал "новость" Тигра.

Что-то парни стали под утро тормозить. Расслабились от прогулки под присмотром, на сон потянуло, что ли...

Ключ от замка я, как и предполагал, нашёл на трупе часового, который лежал около дома. Как часового сняли — не видно, а фонарик включать смысла нет.

Замок почти бесшумно открылся и полетел вниз, на траву. Так, внимание на полную, потому что просто так никто двери закрывать на замок не будет.

Заходим. Вчетвером ещё проще. Входим цепочкой, рассыпаемся по секторам. Такие же стены, такой же мусор по всему полу, такие же свисающие куски обоев. Но, в отличие от первого дома, тут стояли две кровати, вдоль у стены. Фонари светили на стены, потому лежавших мы сразу не разбудили. На одной кровати, положив руку под голову, спала рыжеволосая девочка, в которой я сразу узнал Аню, дочку Мусы. Со второй кровати, уже проснувшись, исподлобья смотрела ещё одна девчонка. Постарше, лет пятнадцать, подросток уже. Черноволосая, смуглая, лицо с каким-то немного злым выражением, даже отталкивающим. Внешне напоминала недобрую цыганку.

Я дал знак, и мы опустили фонари, чтобы не слепить детей.

-Спокойно, не бойся, — тихо спросил я, подойдя поближе и закинув автомат на плечо. Мало кому понравятся дяди, которые направили стволы в твою сторону, — мы не бандиты, а даже совсем наоборот. Тебя как зовут?

-Маша, — с недоверием в голосе ответила девчонка, — а вы за мной пришли?

Отличный вопрос. Прямо так сходу, в лоб и наповал. Подростковая непосредственность может поставить в тупик прямо на лету. И что мне ей ответить, интересно? Эвакуация ещё одного человека в наши планы не входила, но оставлять её тут...

-Ты как сюда попала? — ответил я вопросом на вопрос.

-Так же, как и Анька. Схватили на улице, привезли, — сморщилась она и, судя по всему, приготовилась разреветься. Э, не, этого нам не надо.

-Так, стоп, — я помахал перед её лицом ладонью, — слёзы в сторону. Мы заберём вас отсюда, буди подругу. Только тихо, никакого шума чтоб мне!

-Ань, вставай, — Маша начала радостно расталкивать "сокамерницу".

Просыпалась Аня с трудом. Минут пять ушло на расталкивания, сборы, объяснения, обещания, успокоения.

В итоге вышли на улицу, помогли девочкам спуститься по крутой лестнице.

-Док, Тигра, — сказал я, — забираете девчонок, ждёте нас за дорогой. Мы пока поможем Карлу. Он говорил, что это ненадолго.

Док подхватил Аню на руки, Маша побежала впереди, направляемая идущим сбоку Тигрой, а Док с Аней пошли за ними. Ну Док, хоть памятник в Трептов-парке с него лепи. Солдат с девочкой на руках, честное слово. Эх, ничего не изменилось за почти сто лет.

Вернулись к Карлу, сидевшему у водонапорной башни.

-Итак? Мы своих нашли, спасибо вам. Можем отплатить услугой за услугу. Командуй.

-Идите за мной.

Петрович остался держать на прицеле караулку, а мы с Карлом пошли в сторону залива. Когда немного расступились деревья, я ахнул. В заливе стояли корабли. Конечно, не авианосцы, а по большей части дизельные речные теплоходики типа "Каштан", но такого количества на единице речной площади я увидеть не ожидал. Пять, восемь, двенадцать... Это не все ещё. Таких теплоходов до войны было полно, использовались они как прогулочные суда. Отличное было времяпровождение, кстати. Есть пару свободных часов, берёшь за смешные деньги билет в речпорту на Почтовой площади и час-другой наслаждаешься видами с Днепра, попутно потягивая холодное пиво. Эх, были времена!

Некоторые суда стояли носом прямо на песчаном берегу, как рыбацкие лодки. Ай-ай-ай, мсье Фашист, кто ж так с судами обращается? Да и как их потом на воду сталкивать? Той БМПшкой, что возле караулки, что ли? Ладно, это, как говорится, "проблемы индейцев".

Вслед за нами стала подтягиваться группа Карла, сбиваясь в нестройную стайку на берегу. Те, что были у караулки, тоже снялись с насиженных позиций, оставив Петровича без поддержки.

-Внимание, — открыл Карл походно-полевое совещание, — я, Франц, Курт и егеря остаёмся на берегу, прикрываем. Остальные на объект, что именно искать — все знают. Вход на объект по моей команде. Фонари не включать, с того берега могут увидеть. Вперёд!

Парни Карла чёрной тучкой кинулись к одному из стоявших носом в берег теплоходов. Мы же, отбежав от берега шагов на пятьдесят и рассредоточившись, заняли оборону дугой вдоль берега. Я стоял на колене, плечом уперевшись в бетонный блок метровой высоты, невесть откуда тут взявшийся. Левым глазом я видел теплоход, на палубу которого по верёвкам карабкались "чёрные", а правым поглядывал на караулку и лежащего сосредоточенного Петровича.

Карл сидел ближе к домам, за деревом и вслушивался в наушник "боумана", держащегося на резинке слева под шлемом. Кирилл был где-то сзади от меня и ближе к дороге. Куда именно он плюхнулся, я не смотрел, да и не так важно это.

Через несколько минут Карл что-то сказал в микрофон и я переключил всё своё внимание на теплоход. С носовой стороны было мало что видно, но ставлю что угодно, что сейчас его парни дружной гурьбой, прикрывая друг друга, вломились одновременно на обе палубы. Как говорится, "с песнями да гиканьем, с шашками да пиками".

Ну да Бог им в помощь, мы тут подождём.

Но в следующую секунду произошло то, чего я не ожидал совершенно, да и Карл наверняка тоже. Земля под ногами дрогнула, как от удара гигантского молота. Теплоход, озарив туманный весенний рассвет яркой оранжевой вспышкой, разлетелся по запчастям. Куски верхней палубы взлетели выше деревьев, стоявшие рядом теплоходы опрокинуло на борта. Из караулки со звоном вылетели стёкла, рядом стали падать какие-то куски пластика, арматура и что-то ещё, совсем не опознаваемое. Меня будто ударили с двух сторон ладонями по ушам и показалось, что глаза сейчас вылетят из глазниц.

Как я оказался лежащим на земле-то? Я же на одном колене стоял! Уфф, головушке совсем тяжко. С какой стороны залив? Где дорога? Где все остальные? Подняться, срочно подняться. Хотя бы на колени. Автомат в правой руке, это радует, никуда не делся. Левую руку в землю упираем, таааак... Вроде на коленях. Голова тяжёлая, ай-ай-ай...

Чччччёрт! В ушах боль, не слышно ни хрена! Рация вроде что-то там шипит, но что — понять сложно. Кругом запах гари, дым какой-то, но на глазах слёзы, ничего не разглядишь.

Срочно протереть глаза, хоть рукавом. Липкое что-то на руке... Кровь, кажется. Откуда? Прошёлся ладонью по лицу и голове. Из носа есть, из ушей вроде бы тоже. Понятно, диагноз и без Дока можно поставить — контузило. Сколько я в отключке был? А был ли вообще?

Звуки немного пробивались, но глухо, будто я сидел в какой-то большой бочке. Рацией в такой ситуации пользоваться не получится, это однозначно.

Справа раздалась очередь. Где-то далеко стреляют, вроде бы. А, хотя нет, обознатушки, это Петрович начал поливать из РПД дверь караулки. А звук такой из-за того, что я так "хорошо" слышу. Повезло Петровичу, он лежал, да и от берега был дальше, потому его если и зацепило, то не так крепко. Взрыв был такой силы, что проснулись наверняка не только все возможные караулы на Трухановом, но и зайцы в лесах черниговщины, потому скрывать наше присутствие на острове не имело ни малейшего смысла.

Киря! Где Киря? Ага, вон он, в таком же состоянии, что и я. Мотает головой и пытается своё имя вспомнить. Понимаю, мне самому не лучше.

Со стороны дороги ко мне метнулся какой-то темный силуэт и я, скорее неосознанно, на уровне рефлексов, вскинул автомат, едва удержавшись, чтобы не нажать на спуск. Хорошо, что удержался, так как это был Док, которого легко было узнать по любимой панаме. Молодца, кинулся спасать контуженных на всю черепную коробку боевых товарищей. Клятва Гиппократа, или как там она сейчас называется, великое дело, это вам не ёжик чихнул.

Док подбежал, рукой отбил направленный ствол и, схватив меня за пояс, поставил на ноги. Голова кружилась нещадно, наваливалась тошнота, но окружающую обстановку я уже начал постепенно воспринимать. Вот Док, смотрит мне в глаза и что-то говорит, вот Петрович, он продолжает стрелять, уже приподнявшись с земли, а вот Киря, тоже уже на ногах. Крепкий парень, однако, этот Киря. Был ближе к заливу, а уже на своих двоих стоит и даже пытается в караулку из автомата целиться.

Док продолжал что-то говорить.

-Док, я не слышу ни хрена, говори громче!

Он нагнулся к моему уху и закричал так, что каждое слово отдавалось мне дикой болью в голове:

-Уходить надо! Сейчас второй караул прилетит!

Рациональная мысль, особенно учитывая то, что по нам начали стрелять из окон караулки. Рейдеры поняли, что выйти в дверь у них не получится, через окна — тоже, так как решётки были прочные, но стрелять из окон вполне можно. Здание стояло окнами параллельно заливу, мы же находились с торца дома, потому их стрельба раздражала, как песни Тимати, но вреда не причиняла, в отличие от тех же песен Тимати, которые наносили необратимый вред психике слушателя.

Кстати, а как там Карл с оставшимися бойцами? Тем, что были на теплоходе, мы уже ничем не поможем, к сожалению, бахнуло килограмм... нет, тонн, хотя нет, тонн — много... Короче, бахнуло достаточно в тротиловом эквиваленте, чтобы не оставить никаких шансов на выживание. Как говорил мой преподаватель, весьма циничный полковник инженерных войск — "Сапёр должен одевать защитный костюм не для того, чтобы спастись от взрыва, от взрыва он не спасает. Костюм одевается, чтобы остатки сапёра не пришлось собирать по всей округе, а можно было просто вытряхнуть". Черный юмор, но в нашей ситуации — суровая правда жизни.

Карл появился со стороны теплоходов, поддерживаемый под руки двумя оставшимися бойцами. Вот же крепкие чертяки, ведь ближе всех к заливу были!

-Мы уходим! — прокричал Карл мне в ухо. Нет, ну что за ночь! В одно ухо Док орал, в другое — Карл. Ну хоть одна радость — теперь болит симметрично!

Карлу, похоже, моя боль была до того же места, что и судьба марсохода "Кьюриосити", потому он продолжил:

-Спасибо за помощь! Эвакуируйтесь сами, без нас! У нас свой маршрут! Даст Бог, свидимся!

Вот последнее я бы сказал иначе — "Не дай Бог, свидимся". Нет-нет, я не имею ничего против них как людей и как бойцов, они, можно сказать, за нас всю работу сделали. Но после этого взрыва — флаг им в руки, барабан на шею, больше у меня с ними желания встречаться нет. Как говорится, в жизни всегда есть место подвигу, и лучше от этого места держаться подальше.

"Чёрные" скрылись за деревьями, и мы остались одни.

-Док, где Тигра и девочки?! — сказал, а скорее — крикнул я. Неприятно не слышать свой голос, доложу я вам.

Док махнул рукой в сторону дороги и показал большой палец. Ага, ну понятно, все живы — здоровы.

Итак, что у нас в активах. Освобождённые девчонки, с которыми бежать — та ещё радость, плюс двое капитально контуженых бойцов. С Петровичем пока непонятно, но он вроде в норме. Также у нас стрельба из караулки, мелочь, но неприятно, да и держать вечно под прицелом её мы не сможем. Ну и на десерт самое вкусное — к нам сейчас наверняка катит "засадный полк" с другой части острова, вон, огоньки замелькали за заливом. И не маскируются даже, подлецы, хотя после такой светомузыки чего уж маскироваться...

Где-то на правом берегу взлетели вверх зелёные ракеты, комендачи передают всем постам режим повышенного внимания. Ну ещё бы, мы ж тут так здорово фейерверки устраиваем, так почему бы и не посмотреть на это кино более внимательно, особенно с безопасного правого берега?

Резюме: всё хреново, даже очень. Надо быстро отсюда валить, причём лучше бы — ещё до взрыва. Что делать, что делать, что делать? Думай голова контуженная, куплю тебе кепку!

Мой индивидуальный мозговой штурм прервал подбежавший Киря, который начал показывать руками на что-то в стороне от караулки, при этом жестикулируя как глухонемой. Твою мать, слона-то я и не заметил! А точнее — про слона я и забыл. БМП! Если эта красавица на ходу, мы всей дружной бандой можем отсюда до Пешеходного моста доехать как по бульвару, попутно показывая фиги всем рейдерам, если, конечно, они не приедут на танке или другой БМП. Тут ехать с километр, если по дороге, а если напрямик, то и ещё меньше. Благо, водить "бэху" я умею, спасибо армии родной, да и в войну немного покатался, хоть и больше в десантном отделении. Всё, решение принято, вопрос решён, итог неважен, как говорится.

-Док, займись караулкой. Растяжку сообрази, или что-то ещё. Короче, караулка — на вас с Петровичем. А мы с Кирей попробуем БМП завести.

Глаза Дока выразили вначале понимание, потом непонимание, потом удивление, потом радость. Ну прямо вся шкала эмоций. Он кивнул и кинулся к одноэтажке, а мы, в свою очередь, к машине.

Кирюха, в сравнении со мной, чувствовал себя вполне сносно, добежал быстрее меня, вскарабкался на броню, да ещё и помогал забраться мне, забуксовавшему на мокром металле корпуса. Да уж, норматив по посадке экипажа в боевую машину я сейчас не выполню, несмотря на то, что когда-то умудрялся запрыгивать в этот не самый широкий люк в зимней форме, с оружием и в обмундировании.

В машине стоял запах солярки и мазута, столь обычный для всех, кто хоть немного общался с боевой техникой. Я успел сделать всего два вдоха, как резкий приступ тошноты заставил меня перегнуться за борт и вывернуть содержимое желудка на землю. Чёртова контузия...

Как ни странно, после этого стало намного легче и я даже начал более-менее внятно воспринимать окружающую реальность.

Итак, БМП. Ставим сидение по-походному, чтобы голова из люка торчала, потому что в приборы наблюдения ночью много не увидишь, а фары включать как-то не очень хочется. В таком положении есть два существенных недостатка. Первое — это то, что свою бескозырку под пули подставляешь. Ну и второе — если придётся резко тормозить, или как-то ещё машину резко качнёт, то, в силу положения головы, есть все шансы выбить себе зубы или остаться со сломанной гортанью, так как обрез люка аккурат перед тобой, а ремней безопасности нет. Подушек безопасности, кстати, тоже. Мне, в силу моего роста, надо беспокоиться больше о горле.

По лобовому листу застучали ботинки Кирюхи:

-Пушка бесполезна, снарядов нет. Только пулемёт.

Ну не всё коту масленица, не может же нам всю ночь фартить. Хотя жаль, конечно, очень жаль. Пушка на БМП-2 автоматическая, вертолётная, калибром 30 мм. Танк не возьмёт, ясное дело, а вот другую такую же БМП прострелит на ура, не говоря уже о всяких там грузовиках. Одна проблема, что заряжать эту пушку, не имея навыков, занятие для людей с большим количеством свободного времени и наплевательским отношением к своим рукам. Но всё же небольшой бонус у нас имеется — пулемёт ПКТ, уже неплохо. Это тот же ПК, или более известный ПКМ, но без сошек и с другим спусковым механизмом, электрическим. Также ствол потяжелее на нём, ну и при наличии нездорового мазохизма и любви к экспериментам, можно из него стрелять и с помощью ручного спуска, который для такой цели не предназначен совершенно. Пулемёт спарен с пушкой, потому наводить его на цель и стрелять из него, при рабочем электроприводе, может даже первоклассник. Правда, "стрелять" и "попадать" — не синонимы, особенно в нашем случае, так как с прицелом надо освоиться. Но будем надеяться, что нас не ждут дистанции, измеряемые в тысячах метров.

Так, теперь мой черёд. Дай Бог, чтобы аккумуляторы были не сняты, воздух в баллонах был, да и топлива хоть немного в баках плескалось.

А чёрт, поторопился. Сиденье опять придётся опустить, а то тянуться до оборудования неудобно. Ладно, если пустим двигатель — подниму обратно.

Управление БМП не сложное. Те же три педали, что и в автомобиле, отличаются только руль и коробка передач. Хотя руля как такового и нет, есть штурвал, но к нему легко привыкнуть, а рукоять переключения передач находится прямо под штурвалом справа, как на некоторых микроавтобусах. В общем, кто умеет водить автомобиль, тот и с БМП управится худо-бедно.

Так, попробуем. Нейтралка, заслонки открыты... Батарею включаем, подсветку щитка включаем. Есть контакт! Аккумулятор на месте, это радует. Вентиль подачи воздуха... Кран подачи топлива — в положение "О", это мы ещё с училища помним, вот он, справа сзади... Бензонасос включаем...

Итак, ответственный момент. Жму кнопочку "насос" на панели. Всё же неплохо, что БМП без ключа заводится. Отлично, характерный звенящий звук есть, держим, увеличиваем давление, газ до половины, таааак... И кнопочка "пуск воздуха", не отпуская кнопки "насос", всё по школе.

БМП вздрогнула, завибрировала, и звенящий звук воздушного насоса превратился в победный рык боевой машины. Есть! Есть! Так, газ держим, хорошо...

-Киря, где все?! — пытаюсь я перекричать ревущий двигатель, — бегом в машину!!!

-Бегут! — слышится откуда-то сзади.

Подниму-ка сиденье, а то сидишь тут как слепой... Ага, точно. Док с Петровичем уже залезают на броню, Тигра с девчонками забегает сзади, чтобы в десантное отделение забраться. Правильно, девчонок лучше под броней спрятать, надёжнее будет.

Сзади хлопнули двери, отлично, все на борту, ботинки Дока торчат прямо у моей головы.

-Док, что с караулкой?! — снова кричу я. О, вроде слух стал чуть лучше, хотя до нормы ещё далеко.

-Оставил сувенир! Поехали!

Ну, погнали, спаси нас, Господи, грешных! Сцепление, первая передача, газ... Сцепление отпускаем...

Звонкий лязг узких гусениц зазвучал лучше, чем музыка Вагнера, а музыку Вагнера я очень люблю. Правее, ломаем к едреням эту сетку, которую кто-то по глупости считает забором. Вот и дорога. Если я правильно помню слова Карла, лучше ехать по плитам, а то наедем ненароком на мину. Даже противопехотная радости не добавит, а уж противотанковая может всю нашу честную компанию по запчастям разобрать.

Кстати, про мины, взрывы и прочее! После этого большого бабаха я начинаю подумывать о том, что "фашистский" сапёр — тот самый, который жуть какой талантливый — приобрёл много заклятых друзей. Меня в том числе. Не то чтобы я был сильно обижен за очередную контузию, но за горло гражданина сапёра подержать очень захотелось.

Опустил голову, глянул на стрелку топлива. А то как-то на радостях и забыл такой важный момент. Меньше половины, где-то треть. Сколько там у нас общая ёмкость баков? 450 литров, кажется, или что-то около того. В общем, литров 150 мы имеем. Хотя нам столько и на фиг не надо, даже десяти бы хватило.

Так, теперь надо комендачей предупредить, чтобы на мосту по нам сдуру палить не начали, а наоборот — прикрыли огнём. У нас тут со вторым караулом встреча на Эльбе ожидается почти с гарантией.

-Тигра!!! — насколько хватило лёгких, крикнул я, заглянув под броню, — запрашивай блок-пост на мосту, быстро! Пусть встречают!

-Понял! — донеслось откуда-то из-под брони.

Справа лес, через который мы уже прошли, слева — тоже лес. Путь только вперёд. Нервируют малость грунтовые дороги, выглядывающие из этого леса со стороны наших наиболее вероятных неприятелей. Если решат срезать путь — комендачи могут нам и не помочь, так как даже не увидят боя. Если откуда-то сбоку шарахнут в борт из какого-то культурного калибра типа 12,7 мм — броня нашей "бэхи" не обрадуется совершенно. Пули из автоматов она держит довольно прилично, чего нельзя сказать о крупнокалиберных пулемётах.

Где-то за нашими спинами раздался негромкий взрыв. Док без особых эмоций прокомментировал:

-А вот и мой сувенир сработал.

-И что ты им оставил-то? — не удержался от любопытства я.

-"Монку", ты разве по звуку не понял?

Нет, блин, слышал! Офигенный парень, этот Док. То, что у меня кровь из ушей — это вроде как ничего, наверное, на слух не влияет? Да я сейчас взрыв петарды от взрыва гранаты не отличу. Ну а "монка" — это хорошо. Направленная мина, ежели кто не в курсе. Срабатывает и выбрасывает в противника приличный сноп осколков, будто выстрел из сотни дробовиков сразу. В общем, настроение портит по полной программе. Как минимум, ни о каком преследовании речь идти не будет.

Я всегда говорил, что Бог дураков бережёт. Неоднократно в этом убеждался, честное слово. Убедился в этом и на этот раз. То ли у "фашистского караула" колесо пробило по дороге, что ли кому-то из караульных срочно понадобилось сбегать в кусты — уж не знаю, но первые пули застучали по корме БМП уже тогда, когда я, повернув налево, направил машину к мосту, до которого оставалось не больше ста метров.

Док с Петровичем распластались на лобовом броневом листе, прямо под моим носом, пытаясь всеми правдами и неправдами удержаться на корпусе виляющей и качающейся машины. Правильно, сейчас спрыгивать с БМП, и героически принимать бой было бы не самым лучшим решением.

Я же опустил сиденье "по-боевому", спрятав голову под броню. Обзор теперь получался очень печальный, через перископные приборы наблюдения, но зато голова целее будет, а она мне дорога как память.

Что там едет за нами — мне, в общем-то, неинтересно. Если это просто какой-то транспорт со "всадниками" — ну... Значит, хорошо. Если это танк — хотя ему неоткуда тут взяться — то можно и не интересоваться, всё равно через пару минут будем с облаков смотреть на собственные останки.

Ладно, хватит о загробной жизни! Скорее к мосту, зигзагами, кидая нос машины то вправо, то влево. Не Бог весть какой маневр, но хоть как-то помешаю негодникам. Главное сейчас — не скинуть парней с носовой части, а то они этому не обрадуются, особенно если под гусеницы упадут.

Где-то над моим ухом застучал пулемёт. Это Киря развернул башню и начал огрызаться длинными очередями из ПКТ.

Мост. Наконец-то мост. Влетаем на него с максимального разгона и летим к середине моста, где уже стоит БТР комендачей. Отлично, просто отлично. Пулемёт на бронетранспортёре очень взрослый, калибр 14,5 мм. В своё время из-за появления этого пулемёта, НАТО пришлось пересматривать свою бронетехнику, так как такой калибр могла выдержать лишь танковая броня, а всё остальное прошивалось как бумага.

На броне БТР сидят четверо комендачей в предсказуемом камуфляже "дубок", в простеньких бронежилетах и с советскими шлемами на головах. В руках — обычные АК-74, как всегда.

Останавливаю БМП сразу за бронетранспортёром. Нехорошо прикрывать свою спину коллегами из дружественного подразделения, но у них сейчас положение более выигрышное.

Словно подтверждая мои слова, заговорил пулемёт БТР, короткими очередями, как отбойный молоток, посылая в лесную гущу острова смертоносные сувениры крупного калибра.

Высуну голову, немного осмотрюсь. Ага, понятно. За нами — БТР, слева, ближе к правому берегу — пулемётное гнездо из мешков, укреплённое бетонными квадратами тротуарных плит. Вроде бы прикрыты мы со всех сторон. Если бы я сдуру рванул вперёд — ударился бы носом в расставленные в шахматном порядке бетонные блоки. Ничто не ново, эта схема применялась повсеместно и не нами была придумана. Проехать можно только на очень низкой скорости, а за это время тебя успеют изрешетить с двух сторон — из пулемётов ДОТа и с берега, с самого блок-поста, до которого тоже метров пятьдесят. Сразу не понял, на кой чёрт они вынесли пулемётное гнездо так далеко на мост, но, оглянувшись по сторонам, осознал всю простоту идеи. Пешеходный мост не был идеально ровным, а представлял собой скорее дугу через реку. С правого берега по прямой не увидишь, что творится на Трухановом, так как мешает сама геометрия моста. А вот ДОТ выполняет роль и огневого прикрытия, и наблюдательного поста. Молодцы, грамотно.

Со стороны острова стрельба стала стихать. Видимо, наши преследователи осознали, что ничего из серьёзных калибров у них не имеется, а из автоматов сейчас только кур пугать. Конечно, у них наверняка в загашнике есть несколько гранатомётов, но если дойти до такого — то комендачи вызовут огонь автоматических миномётов, которые стоят на дежурстве в Мариинском парке, около сожжённой Верховной Рады, то бишь — почти над нашими головами, на горе. И вот тогда бандосы будут проклинать маму и папу за то, что родили их на свет. Хотя, скорее всего, будут проклинать мам и пап наших миномётчиков.

Комендачи спрыгнули с машины, оставив своего наводчика самостоятельно разбираться с лесными гостями. Оно и понятно, что толку патроны жечь? До острова тут метров триста, а до леса, откуда по нам пытаются стрелять — все пятьсот. Пытаться достать рейдеров из стрелкового оружия — как минимум самонадеянно, а вот шугнуть из КПВТ — в самый раз будет.

-Лейтенант Кирпичев! — представился первый, высокий мужик средних лет, — как вы, парни? Раненые есть?

-Контузии у двоих, — ответил Док, который вместе с Петровичем сполз с машины.

-А что там такое шарахнуло-то? Аж мост дрожал, не поверите.

Поверим. Очень даже поверим. Потому что из-за этого "бабаха" у нас появилось очень много вопросов, ответы на которые придётся поискать.

Киев, 2020 год, 12 мая, вторник. 15.00, расположение 1-го егерского полка.

Хорошо быть официально раненым. Ей-богу, хорошо. Можно забить на доклад начальству, например. Начальство в лице Маркова придёт само, притащит пакет с апельсинами, поинтересуется твоим самочувствием. Главное в такой ситуации — сделать максимально скорбную рожу и прошептать: "Выживу, Владимвладимирч".

Тогда Марков пожелает скорейшего выздоровления и пойдёт тиранить расспросами Дока, который является моим официальным заместителем, так что отдуваться ему. А потом — Тигру с Петровичем за компанию помучают. Мы же с Кирей будем лежать в его комнатушке и "скорейше выздоравливаться". Кстати, о медицине... Хоть Док и запретил, а грамм двести для уничтожения самых слабых нервных клеток я бы с радостью употребил. Ну в самом деле — не каждый же день около меня корабли взрываются вместе с какими-то неведомыми спецназовцами.

Контузия — штука весьма неприятная, но в нашем случае — ничего страшного, обошлось. Да и не первая она уже, и даже не третья. Одному парню из нашего отряда не так повезло. После подрыва их "шишиги" на мине, он до сих пор говорить не может, замкнуло что-то в голове. Парень как парень, воюет нормально, всё понимает, а вот говорить не может. Док когда-то объяснял это всё с научной точки зрения, про нервные центры какие-то, да я не особо запоминал. Лечат контузию так же, как и сотрясение мозга, то есть, если смотреть правде в глаза, никак не лечат. Больному нужен покой, покой и ещё раз покой. Дают обезболивающее, снотворное и какие-то витаминки, вот и всё лечение. Хотя не вылежу я долго, слишком непоседливый характер. Завтра, если голова не будет так сильно болеть, вернусь в строй.

Вчера — а точнее, сегодня — операция закончилась тихо. Отсиделись на блок-посту у комендачей, дождались вызванной из полка машины и вернулись в альма-матер. БМП пришлось оставить, так как по правилам, вся бронетехника передавалась в ведение комендатуры. Хотя это ничуть не помешало снять ПКТ и забрать ленты с патронами. У Петровича возникла целая научная беседа с командиром блок-поста на тему "Входит ли пулемёт Калашникова танковый в комплектацию БМП". По версии Петровича получалось, что не входит, потому что все пулемёты находятся в ведении службы РАВ, а БМП — это бронетанковая служба. Лейтенант ссылался на руководство по эксплуатации, в котором русским по белому было написано, что ПКТ входит в состав вооружения боевой машины. В итоге пришли к тому, что если лейтенант будет много говорить, то мы ещё и пусковую установку ПТУР отпилим и солярку сольём, чтобы комендатура не была самой умной. В общем, один — ноль в пользу егерей. Солярку, к слову, не слили сугубо потому, что канистр или бочек под рукой не оказалось.

Не то чтобы мы были эдакими крохоборами, просто наш УАЗик наверняка останется без бензина стараниями комендачей, а так хоть какая-то компенсация. Да и война приучила к тому, что запас лишним не бывает.

Со спасёнными девчонками мы поговорили ещё на блок-посту. Обращались с ними вполне нормально, Аня даже хорошо отзывалась об убиенном часовом, с трупа которого я забрал ключ. Мол, классный был дяденька, шоколадками угощал. Мне-то его ни грамма не было жаль, но ребёнок, к счастью, просто ещё не видел, что творят такие "хорошие дяденьки". Как вспомню лес под Броварами, который осенью мы пешим маршем проходили — так до сих пор пульс подскакивает. Это уже не лес, это кладбище. Причём кладбище людей, убитых "хорошими дяденьками". Кладбище, где лежат, не погребённые, обычные люди — мужчины, женщины, дети... Огромное кладбище в несколько квадратных километров.

История Маши была точно такой же, как и у её младшей "сокамерницы". Оказалась Маша дочкой комбата комендачей и что Фашист хотел за её выкуп — пока непонятно, но интересно бы узнать. Но этим займёмся позже.

Машу мы оставили на блок-посту, пусть комендачи её папу сами вызывают. Свои контакты мы оставили, захочет папа нам спасибо сказать с помощью нескольких литров горячительного — будем рады. Не захочет — значит, он неблагодарная комендантская свинья, мы ему это припомним и развесим по всему Киеву фото господина комбата с надписью "Он зажал поляну". Ну, во всяком случае, именно так, буква в букву, попросил передать папеньке Док.

После допроса с пристрастием у Маркова, все не контуженые члены группы разлетелись кто куда. Док с Тигрой, как самые внушительные, повезли Аню к Мусе. Внушительность тут важна, так как торговцы — народ ненадёжный, могут резко "забыть" о том, какую именно сумму обещали выплатить, или же наоборот — могут "вспомнить", что не обещали оплатить расходы на операцию. В общем, для просветления в торговых головах требуются егеря солидного вида.

Петрович же, как главный механик, поехал вызволять наш УАЗ, предусмотрительно прихватив с собой канистру с бензином и какого-то знакомого из авторемонтной мастерской в качестве водителя.

Ну вот и славно. Киря дремлет, в комнате тишина, пора и мысли привести в порядок. Итак, что у нас по результатам прошлой ночи? Есть некие граждане в чёрной форме, которые загодя знали о расположении бандитов на острове. Причём знали с ювелирной точностью. Это первое. Второе. Они что-то хотели на том самом теплоходе. Что именно — неизвестно. В результате почти вся их группа полегла и я буду не я, если тут обошлось без помощи того самого "фашистского" сапёра, по которого я ещё вчера утром и не слышал даже. Третье. Надо готовиться к расспросам со стороны нашего родимого "гестапо", потому что операция тихо не прошла. Прошла она очень громко, причём буквально, с фейерверками и светопреставлением, а значит, что ГУБ свой нос всунет непременно.

Ну как-то так, в общем. Вопросов хватает, ответов на них пока что нет. Из плюсов: спасённые девчонки, отсутствие "двухсотых" и "трёхсотых" в нашей группе. Ну и десять тысяч долларов, конечно, душу греют. Кстати, надо не забыть Шустову "десятину" заплатить, а то обидится.

Первым в расположение вернулся Петрович, пребывающий в удивительно хорошем расположении духа. Оказалось, что комендачи не слили бензин с нашего УАЗика, что само по себе было невероятно. Я посоветовал Петровичу внимательнее осмотреть машину — не слили топливо, значит, что-то другое спёрли, иначе и быть не может. Ну не зря ж мы, в конце концов, пулемёт с БМП снимали.

Ещё через час дверь распахнулась, и в комнату ввалились довольные и раскрасневшиеся Док с Тиграном. О! Вот это уже намного интереснее, а то душа денег заждалась. Судя по их блестящим глазкам, нездоровому румянцу и бутылке водки, торчавшей из разгрузки нашего доктора — они уже успели причаститься к прекрасному. Пьянство у нас не поощряется, но тут повод есть серьёзный.

-Ну что, братья-борцы, можно кричать "Ура!" и распевать "We are the champions"? — встретил вопросом Киря, приподнявшись на локте. Мы с Петровичем лишь шире открыли глаза в ожидании ответа.

-Можно! — улыбка Дока, плюхнувшегося в кресло, расплылась на ширину приклада, — вы не поверите, но у барыг тоже есть совесть! Даже не торговался.

-Фигассе, — искренне удивился я, — и что, даже расходы покрыл и премию за вредность добавил?

-Расходы покрыл, — кивнул Док, — а вот премию зажал, если не считать двух бутылок водяры.

-Двух? Я почему-то вижу только одну.

-Вторую уже наши печёнки перерабатывают, — включился в разговор Тигра, — вам с Кирей всё равно пить нельзя, а Петровичу два пузыря — много.

Не, ну не наглецы, а? Нет чтобы контуженых товарищей из ложечки водочкой отпаивать, так они ещё и на нас даже не рассчитывают.

-Ладно, мы с Кирей ещё отомстим, — пообещал я коллегам, — ну а с деньгами что?

-Одиннадцать тонн зелени, — победно воскликнул Док, вынув из разгрузки приличную пачку долларов и кинув мне на кровать, — тонна сверху за бензин, патроны и моральные издержки.

-Муса хоть доволен остался? — поинтересовался я, поигрывая купюрами.

-А кто его знает? Вроде не плакался.

-Ладно, будем считать, что операция прошла успешно, — подвёл итог я, помахивая пачкой денег, — задание выполнено, заказчик доволен, деньги уплачены, а раны залижем потихоньку. Делим гонорар.

Все заулыбались, а Док стал плотоядно потирать руки.

-Тысячу — Шустову. Возражений, думаю, нет, — посмотрел я на бойцов.

По нестройному галдежу я понял, что возражают, конечно, все, но понимают, что Бог учил делиться.

-Принято, — продолжил я, — десятину, как всегда, в "общак". Итого — по 1800 на человека остаётся.

Купюры, как игральные карты, разлетались по кучкам и прятались в карманы. Свою долю, долю Лёхи и "общак" я положил в висящую на стуле разгрузку. "Общак" кину в наш сейф в "клубе", а Лёхе отдам долю при встрече.

-Ура, парни! Предлагаю выпить, — не успокаивался Киря.

-Нельзя вам, у вас контузия, — засуетился Док.

— Если человек по-настоящему хочет жить, то медицина тут бессильна, — решил я, — наливайте. Мы для запаха, дури у нас своей хватает.

-Ну как хотите, — сдался Док, — я с себя ответственность за ваше здоровье снимаю в таком разе.

Бутылка дико дорогой в наше время "Финляндии" перекочевала из жилета Дока на стол, со склада появились пластиковые стаканы, две банки тушёнки, несколько луковиц, пакет ржаных сухарей и двухлитровая бутылка "Колы".

-Ну что, — поднял первый тост я, — будем жить, парни!

-Будем, — почти хором ответила группа, хрустнув стаканчиками.

Выдохнуть, выпить, вдохнуть, перетерпеть лёгкий ожог пищевода, опять выдохнуть... Теперь и закусить можно. Вообще я почти не пью, но иногда надо, иначе голова лопнет. Уфф! Закроем глаза, подождём, пока водка скатится до желудка и станет греть где-то внутри. Лепота! Это не по островам, кишащим бандитами, бегать по ночам.

-Кстати, Дэн, ты в курсе, что завтра рапорт об операции пишешь? — вывел меня из состоянии кайфа Док.

-Что это за новости? — удивился я, — С каких это пор мы стали о частных заданиях рапорта писать?

-Без понятия, Батя приказал.

-Кому приказал? Мне — не приказывал. Ты за меня остался, ты и пиши.

-Я предлагал. Но Марков сказал, что я опять напишу, как в прошлый раз.

Я усмехнулся. Да, было дело год тому назад. После совместной операции с комендачами, я валялся в нашем полковом госпитале с пулей в ноге, и Доку пришлось писать бумажки вместо меня. Операция была полностью провальной. Из-за ошибки одного идиота, мы с комендачами умудрились обстрелять друг друга. Док, ничуть не стесняясь в выражениях, в том числе нецензурных, доходчиво расписал, кто именно планирует такие операции, какова сексуальная ориентация этого "планировщика", кто были его папа, мама и другие родственники. Потом примерно то же самое написал про стрелявших в нас комендачей. Ну и завершил рапорт подробным описанием ректального зондирования с помощью ствола автомата для всех, кто участвовал в этой операции, кроме нашей группы.

Марков рапорт вернул с резолюцией "орфографическая ошибка в слове "мудак", необходимо переписать". Переписывал, правда, уже я и без нецензурщины.

-Ладно, напишем, корона не свалится, — не стал возражать я, — Ещё что-то было?

-Да что там... Расспрашивал, как мы умудрились так вляпаться с этими "черными". А, вот ещё! У Бати в кабинете какой-то типок тёрся, явно из губарей. Так вот Батя его даже из кабинета не попросил, когда мы докладывали.

-Почему из губарей? С чего вывод?

-Да рожа у него какая-то крысиная. И глазоньки бегающие, любопытные.

ГУБ и Док — братья навеки, ага.

-И что он делал, этот крыс?

-Ничего. Слушал, вопросов не задавал, что-то записывал.

-Ну и хрен с ним тогда. Будем решать проблемы по мере их возникновения. Давайте лучше подумаем, что же это было ночью-то? У кого какие мысли?

Беседа затянулась до позднего вечера, но подтвердила старую истину, что совещания не помогают родиться ни одной умной мысли, зато помогают умереть многим глупым мыслям. Версии про хорошо экипированных бандосов мы отмели, версии про иностранных спецназовцев тоже. Хотя вторая версия имела право на жизнь.

Пить мы с Кирей больше не стали, бутылку добивали уже без нас. После этого Петрович откланялся, его семья дома ждала, а Док с Тигрой пошли куролесить дальше, благо, было, куда идти. На территории бывшей столовой сейчас полноценное кафе, а в вечернее время — ещё и бар с бильярдом. Правда, нашим "молодым борцам" явно не этого хочется. А за "этим" они пойдут дальше, на Лукьяновку. Там, в вечном питейном заведении "Снежинка", сейчас полноценный ночной клуб. Как говорится, с блекджеком и... распутными женщинами, в общем.

Кстати, о семье. Надо бы моим денег выслать. Своих жену с сыном я, как началась война, сразу отправил к тёще с тестем. Они жили в Донецке, а там, хоть и не слишком спокойно было, но всё же лучше, чем в Киеве. Когда всё немного успокоилось, попробовал забрать их обратно в Киев. И оказалось, что у нас с женой очень отличается понимание слова "успокоилось". В моём понимании — это когда на улицах хотя бы не рвутся снаряды и в окна твоей квартиры не может прилететь граната. В её понимании — это когда по городу можно ходить без оружия. А такого счастья у нас ещё как минимум год не будет. А то и больше.

В общем, пожили они в Киеве две недели, и вернулись обратно. Я раз в пару месяцев стараюсь к ним вырываться, железные дороги стали худо-бедно работать. Ну и деньги высылаю, конечно. Пытались они меня туда переманить, но что я там делать буду? Я уже не вижу себя иначе, как в егерской форме да с автоматом в руках. Так что заберу их обратно, когда уже наступит мир, покой и порядок.

У Дока ситуация ещё интереснее. Та самая дама сердца, из-за которой он покинул Легион, живёт в Саратове. Два года назад у них родился сын, но до свадьбы дело как-то не дошло. Потому Док катается со мной по пути, тоже раз в пару месяцев. Только он до Харькова, потом пересадка, а я до Донецка.

Завтра созвонюсь со своими, а то три дня не звонил, они волнуются, наверное.

Ну а пока — команда "отбой", тёмное время суток.

Киев, 2020 год, 13 мая, среда. 07.00, расположение 1-го егерского полка.

Проснулся я от того, что Киря тряс меня за плечо, при этом убеждая, что меня вызывает Марков.

-Киря, какой, на хрен, Марков? Ты на часы смотрел? — я был настолько недоволен, насколько мог. Просыпаться ни свет ни заря для меня — смерти подобно.

-Денис, да точно говорю, посыльный прибегал. Марков сегодня по полку дежурит.

Обалдеть можно. Ладно, с Батей не спорят. Обычно не спорят.

Сел на кровати, прислушался к организму. Ну что, голова меньше болит, а вот слух по-прежнему оставляет желать лучшего. Ничего, нормализуется, тем более что Док нам с Кирей какие-то капли дал, должны помочь.

Всё, одеваться, и в бегом в штаб полка.

Утро выдалось погожее, весеннее солнце, пригревая, начало карабкаться на ясное небо, потому настроение у меня было вполне боевое, несмотря на сильное головокружение. Ну это ещё пару недель продлится, Док обещал.

Батя сидел в комнате дежурного по полку и дремал в глубоком кресле, скрестив руки на груди.

Я деликатно кашлянул.

Марков мгновенно проснулся, посмотрел на меня и потёр лицо ладонями, выгоняя остатки сна.

-Доброе утро, Денис. Как самочувствие?

Судя по интонации — что-то явно не так. Слишком уж елейный голосок у Бати.

-Спасибо, Владимвладимрч, терпимо. Но было бы намного лучше, разреши вы мне поспать ещё часика по три на каждый глаз.

-Ну раз терпимо, то хорошо. Ты мне вот что скажи — а где твои бойцы?

Отличный вопрос. Издалека Батя заходит, издалека.

-Кирилл в расположении, остальные — по домам разъехались вчера. А что, у нас казарменное положение объявили?

-Нет, что ты, что ты! — махнул рукой Марков, — только вот насчёт домов ты, наверное, в заблуждении.

-Поясните, если не трудно, — я уже начал догадываться, в чём дело.

-Не трудно! Совсем не трудно! -Батя встал и, взяв со стола какую-то бумажку, начал мерить шагами дежурку, попутно декламируя содержимое этой бумажки, — сегодня ночью, примерно в 3.30, в кафе-бар "Снежинка", что по улице Белорусской, пришли двое посетителей. Один из них — в униформе 1-го егерского полка, что было понятно по соответствующей нарукавной нашивке.

Я так и думал, блин... Эти два брата-акробата, похоже, хорошо погуляли. Дай Бог, чтобы без трупов.

Марков тем временем продолжал:

-Пришедшие были в изрядно нетрезвом состоянии, своими действиями и словами стали оскорблять персонал заведения и клиентов. Охрана заведения была не в состоянии выпроводить дебоширов своими силами, потому вызвала комендантский патруль. Между патрулём и хулиганами завязалась драка, в результате которой получили лёгкие травмы сотрудники комендатуры сержант Терёхин и рядовой Иванченко. Дебоширы угнали дежурную машину комендатуры, УАЗ-496, номер К409С и скрылись в неизвестном направлении.

Ну хоть без стрельбы, и то радует. То, что это Док с Тигрой, и гадать не надо, так как Тигра ушёл вчера в форме, а Док переоделся в штатское. Ну и в "Снежинку" они собирались. Но без боя мы своих всё равно не сдадим, хренушки.

-Отличная история, — сказал я вопросительно смотрящему на меня Бате, — можно я теперь пойду отдыхать? Потому что не вижу, какое отношение это всё имеет ко мне и моей группе.

-Не видишь? — вскинулся Марков, — ну так я тебе готов глазки открыть. Тут вон ещё два рапорта, со словесными портретами. И по ним получается, что оба алкаша-дебошира высокие, крепкого телосложения, коротко стриженные. Один, предположительно, кавказец. У второго — длинный шрам на лбу.

-А мало ли в Бразилии Педро? Под такие описания многие подходят.

-Многие?! — повысил голос Марков, — а форму такого мерзкого цвета, как у вашей группы, тоже многие егеря носят?

Я мельком кинул взгляд на свой рукав. Чем цвет-то не нравится? Серо-зелёный, очень практичный, ну а красота — субъективная вещь вообще. Мы просто Бате забыли подарить такой комплектик, вот он и злится, видать, от зависти. Ничего, исправим.

-Что спёрли, то и носим, — не сдавался я, — да и вообще, с чего шум? Подозреваемые скрылись? Скрылись. Значит, концы в воду.

-Ягд-лейтенант Еремеев, вы вообще охренели, что ли?! — Батя разозлился уже всерьёз, — то, что Гараян с Логвиновым нажрались и подрались с комендатурой — это их дело! На кой чёрт машину было угонять?! И зачем вообще пить в униформе?!!!

Я молчал. Марков кричит редко, но всегда по делу, да и сейчас он прав. Вон — даже фамилии наши вспомнил и звания, что вообще бывает редко. Со званиями, кстати, вообще целая история. Начальство долго думало, как называть по рангам и чинам егерей. И не нашло ничего лучше, как просто немного сократить список воинских званий и к этому списку добавить приставку "ягд", то бишь, "охотничий". "Егерь" — это вообще с немецкого переводится как "охотник". Звания раздавали в зависимости от должности. Командир группы — ягд-лейтенант, командир отряда — ягд-майор. Док у нас был ягд-сержант, Петрович и Тигра — егеря первого класса. Ну а Киря, в силу молодости и не большого опыта — просто егерь. Хорошо, что пока не додумались ввести знаки различия, и на том спасибо. Комендачи после этого долго пытались приклеить нам кличку "ягдтерьеры", но после нескольких громких драк прекратили это баловство. Да и ягдтерьер — собака нормальная, хоть и дурная немного, но бесстрашная и злая. В общем, как и егеря.

-Значит, так, Денис, — немного успокоился Марков, — сейчас едешь в "Снежинку", успокаиваешь персонал. Затем находишь этих своих "героев" и ко мне на ковёр. И чтобы машину комендатуре отдали!

Не рекомендуется курить при контузии, но я вышел из дежурки и закурил. Ну балбесы, мать их... И правда — на кой чёрт им машина сдалась? Но и Батя тоже хорош. Ну подумаешь, почудили малость, в первый раз, что ли? А что рожу комендачам начистили — так это ничего, воспитательная работа. Хотя в "Снежинку" надо съездить, это да. Нам там ещё не раз отдыхать, потому проблемы не нужны никому.

Хорошо, что утром оделся как обычно — форма, разгрузка, даже автомат прихватил — а то пришлось бы в общежитие возвращаться, доукомплектовываться.

Моя личная "Сузуки Витара", верно ожидавшая хозяина на полковой стоянке, весело пиликнула сигнализацией и поприветствовала миганием аварийки. До клуба тут рукой подать, пешком 10 минут, но голова всё же кружится, потому прокачусь. Да и заправлюсь, может, где-то на площади, торговцы рано приходят.

Неприметное заведение "Снежинка" находилось в бывшем клубе при трамвайном депо. Сюда мы бегали ещё курсантами, но у места была дурная слава. Получить нож в бок тут можно было без особых проблем.

Сейчас двери прикрыты, да и потока посетителей как-то не заметно, хотя место популярное.

Поднимаюсь по разбитой каменной лестнице, открываю тяжёлую бронедверь. Небольшой предбанник с тускло горящей под потолком лампочкой, место охранников. Стол, стул справа от входа, на столе расселся своим могучим задом невысокий полный секьюрити, эдакий Карлсон с пистолетом Стечкина на поясе. При этом нос у охранника имеет весьма расплывчатую форму, причём буквально расплывчатую. Расплылся на половину лица, сияя всеми оттенками сливового цвета. Значит, я адресом не ошибся, в правильную "Снежинку" зашёл.

Увидев меня, этот вооружённый колобок кинулся наперерез.

-Заведение закрыто!

Ух ты, даже борзота в голосе прорезалась у дяденьки. Неужели за сломанный нос настолько обидно? Так это издержки твоей профессии, дорогуша.

-Пошёл на хрен, воин, — не стал миндальничать я, отодвинув дядю локтем, — заведение работает круглосуточно и без выходных, на двери написано.

Карлсон прищурил глаза:

-Егерь, что ли?

-А что, на рукав посмотреть религия не позволяет?

Он бросил взгляд на мою нарукавную нашивку и плюхнул свой зад обратно на стол, при этом в его глазах отразились скорбь, тоска и безнадёга одновременно.

-Ну что за смена такая! Ну почему опять егерь?! Вам что тут сегодня — мёдом намазано?

-А что случилось-то? — начал играть в дурачка я, — почему честный егерь не может с утра попить у вас кофейку вприкуску с булочкой? Ну тогда напишите на входе: "Собакам и егерям вход воспрещён". Конечно, мы в таком случае вашу богадельню в тот же вечер гранатами закидаем, но зато хоть честно всё будет.

У охранника в глазах мелькнули тревожные огоньки.

-Да не, не подумай, всё нормально, — суетливо забормотал он, — просто ваши тут сегодня дурили в очередной раз. Видишь, что у меня с рожей? Их работа.

Ладно, думаю, можно прекратить ваньку валять.

-Знаю, что дурили, потому и приехал. Кто тут сегодня старший? Менеджер какой-то, или как он у вас называется?

-Есть старший смены. Пойдём.

В зале полумрак, шторы закрыты, жутко воняет табачным дымом и перегаром. Хаотично расставленные круглые столы, барная стойка и небольшая сцена. Посетителей ноль, коренастая тётка подметает пол, бармен протирает стаканы. Из стоящего в углу музыкального центра древняя группа "Чингиз-хан" ритмично распевала про Москву, про то, как хорошо в ней бить стаканы о стену и танцевать на столах. Идиллия. Даже не подумаешь, что тут мои парни чудили.

Я заказал чашку зелёного чая, кинув бармену, молодом вертлявому парнишке, пару патронов, которые таскал в подсумке в качестве мелочи и уселся на высокий стул у стойки.

Через пару минут появился охранник — Карлсон в сопровождении целой свиты. Какой-то дядька средних лет, крепкого телосложения, в разгрузке, армейских штанах, рубашке с коротким рукавом и с таким же Стечкиным на поясе, а также три девицы. Девиц я помнил по прошлым посещениям заведения — две официантки и певичка. Имён не знал никогда, это у Дока лучше спросить, он специалист по общению с обслуживающим персоналом женского пола. А вот дядьку я видел впервые. Похоже, это и есть старший смены.

-Семён, — протянул мне руку он.

-Денис, — ответил я тем же.

-Это твои алкоголики тут буйствовали?! — по-хамски влезла между нами певичка, вульгарная девка с жутким макияжем. Хотя поёт она неплохо, я помню.

-Ага, мои. А что такое? — с максимальной невинностью в глазах ответил я.

-Что такое?! — заверещала певичка, — Вот скажи, я похожа на человека, который знает французский язык?

Да уж, тут она права. Не похожа совершенно. Я бы даже сказал, что она не похожа на тех, кто знает хоть даже какой-то иностранный язык. А вот матерный она наверняка знает, работа такая.

-Жэ не сэ па, мадемуазель. Пют этр, — скатился в откровенный стёб я, заодно блеснув слабыми знаниями французского языка.

-И этот туда же! — вскинула руки звезда местной эстрады, — короче! Передай своим "хранцузам", чтобы больше они тут не появлялись!

Семён и официантки молча наблюдали за этой перепалкой, пытаясь задавить улыбки на лицах. Как я понял, певица славилась своим непростым характером.

-А что хоть спеть-то просили? — начал откровенно нарываться я.

-Какая разница?! — у певицы, кажется, сейчас слетит крышка, как у кипящего чайника.

-Мне в рапорте надо указать, — врал я, как сивый мерин, — это важно.

Семён отвернулся и начал беззвучно хохотать. Охранник — Карлсон хлопал глазёнками и пытался понять, где шутка, а где нет.

-Ну сейчас. Я только припев запомнила, — задумалась на секунду певичка и, глубоко вдохнув, начала выводить — Жес па сон ном, жен се рья льуи, иль ма эмэ тутоля ньюи, мон лежьёонээээр!

-Стоп-стоп-стоп, ясно! — я даже скривился, как от зубной боли. Эдит Пиаф, вероятно, в эту секунду перевернулась в гробу на кладбище Пер-Лашез. Голос у девчонки был, но так сфальшивить — это надо уметь. Да и знаниями французского тут действительно не пахнет.

-Они ещё и сами пели, — влезла официантка, — про какого-то "Дюбудана". И тот, который со шрамом, рассказывал, как он на Корсике с парашютом прыгал. А Корсика — это где?

Понятно. Вскрытие показало, что это действительно Док с Тигрой. Егерей, которые по пьянке просят спеть французские песни, да ещё и сами исполняют марш Иностранного Легиона, в городе Киеве не так много. А вернее, аж один. Док. Ну и Тигра подпевал, конечно же. Страшный сон преподавателя вокала — французская песня, которую исполняет русскоязычный армянин.

-Ладно, хватит, — осадил свой женский батальон Семён, — ничего особенного не было. Пришли они, начали цепляться к официанткам и Стелле, горланить песни. Когда мы попытались их успокоить хоть немного — полезли в драку. Мы вызвали патруль. Ну не применять же оружие, в самом деле. Патруль вначале их малость успокоил, они даже пить стали вместе с ними. Потом — опять драка, уже с патрульными. Патруль начал по рации помощь вызывать, так твои орёлики забрали у них рации и удрали. Причём на машине комендатуры. Вот и вся история, в общем.

-Но больше чтобы они тут не появлялись! — не успокаивалась певичка, видимо, Стелла — я такие ускоренные курсы французского проходить больше не хочу.

-Не будем о высоком искусстве и лингвистике, — вернулся я на грешную землю, — они за всё расплатились? Чаевые и прочее?

Официантки и певичка мгновенно потупили взор.

-Понимаю, — продолжал я, — судя по всему, расплатились, причём с лихвой. У нас иначе не бывает. Тогда вопрос. Претензии к нам имеются?

-Конечно! — практически хором воскликнула толпа.

-Это какие же? — изобразил я удивление на лице.

-Мой нос! — закричал Карлсон.

-Моя одежда! — показал бармен оторванный рукав своей рубашки.

-Я! — отозвалась Стелла, — меня, между прочим, руками хватали!

Знакомая ситуация. Все хотят сбить побольше денег. Типа "за моральный ущерб". А по распутным глазкам певички и не скажешь, чтобы она была сильно против того, чтобы её руками кто-то хватал.

-А с чего вы возмущаетесь? Вам бесплатно провели мастер-класс по рукопашному бою, бесплатный урок иностранного языка, указали на низкое качество вашей одежды, а вы ещё и недовольны? А вам, любезная Стелла, хорошо бы выучить классику мировой эстрады, чтобы удовлетворять растущие потребности посетителей в зарубежной музыке. Не всё вам "Мясоедовская улица моя" петь.

От такой наглости оппоненты даже не нашли сразу, что ответить, но, судя по лицам, я хватанул лишку и визга сейчас будет много.

-Так, тихо! Идите, погуляйте, девочки — прекратил разброд и шатание Семён, — пойдем, поговорим наедине, Денис.

Женское подразделение "Снежинки" неохотно ретировалось, бормоча себе под нос, что егеря вконец оборзели, а мы с Семёном пересели за стол в углу зала. Плохо, что руководство этого кабака экономит электроэнергию, табачная вонь въелась, кажется, даже в посуду и мебель. Придётся самому закурить, чтобы не чувствовать этого запаха.

Вообще вся эта история со "Снежинкой", конечно, яйца выеденного не стоит. Можно было вообще плюнуть слюной и не ехать сюда. Но тогда на душе бы остался небольшой осадок от того, что где-то рядом живут люди, которых мы незаслуженно обидели, а понятие справедливости и чести мундира всё же имеет место. Ну и, конечно, менять "Снежинку" на другое заведение не хотелось бы, привыкли уже, расположение очень удобное — прямо около полка, да и кормят тут прекрасно. Кстати, пожрать бы не помешало, а то как день сложится — неизвестно.

-Слушай, чем у вас сегодня за блюдо дня? А то не завтракал ещё сегодня, — обратился я к Семёну.

-Свинина с овощным рагу пойдёт?

-Более чем.

Семён подозвал официантку и сделал заказ вместо меня.

-Ну что? — спросил я, когда девчонка в переднике, махнув синей юбкой, убежала на кухню, — о чем разговор-то будет?

Семён о чём-то задумался на минутку, оценивающе глядя на меня.

-Да как сказать... Ну, во-первых, комендачи на вас обиделись.

-Тоже мне, новость, — хмыкнул я, — с ними мы вопрос решим, не волнуйся. Неужто из-за этого ты меня на приватную беседу вытянул? Да не поверю.

-Не из-за этого, конечно. Просто нам бы тоже компенсации хотелось. Это и есть "во-вторых".

-Вот уж хрен. Денег нет, потому что не дам, — отрезал я. Не то чтобы меня жаба задавила, но парни ночью не поскупились, это точно, потому хорошего понемножку. И вообще — в "Снежинке" егерям должны уже дисконтные карты выдавать. А действие карт должно распространяться, прежде всего, на битую посуду, сломанную мебель и ущерб третьим лицам.

-Да не я про деньги, — криво усмехнулся Семён, — хотя, конечно, про деньги, но не в прямом смысле. Короче говоря, деловое предложение есть.

-Какое? Поработать у вас вышибалами? А то для официанток и эстрадных исполнителей мы физиономиями не вышли.

Семён улыбнулся.

-Нет, всё несколько проще и интереснее. Хочу вам предложить одно дельце, как раз по вашему профилю.

-Мочить ваших конкурентов не будем, сразу говорю, — замахал руками я.

-И не понадобится. В общем, слушай, — Семён заговорщически снизил голос, — Есть мулька интересная. Может, байка, но если это правда — можно хорошо заработать. Хотя дело опасное. Интересует?

-Зависит от того, насколько опасно и сколько можно заработать, — пожал плечами я.

-Тогда слушай дальше. Знаешь дорогу от Троещины на Пуховку?

Конечно, я знал. Северо-восточная часть Киева, на Левом берегу. Троещина — большой спальный район, который в 80-х годах прошлого века отстроили буквально за несколько лет. Сейчас по большей части разрушена, бои там шли сильные. Ну а то, что осталось — сейчас "дикая зона", там рейдеры масть держат. Там и до войны поздно вечером лучше было не гулять, а сейчас без оружия и в одиночку на Троещину сунется только полнейший кретин.

Оттуда шла узкая дорога дальше на северо-восток, и дальше, вдоль Днепра, на север, в Черниговскую область. Этим путём мало кто пользовался, потому что перекрыть его — плёвое дело, а засады на нём ставить — одно удовольствие.

-Ну, допустим, знаю.

-На днях сорока на хвосте принесла, что там, в километрах трёх от трассы, есть склад.

Ага, ну это нам знакомо. Обычно так начинаются старые байки про тайники беглых олигархов, полные золота, про стратегические склады оружия, про гигантские нефтехранилища и прочее, что ценно в нынешних условиях. Даже среди бойцов нашего полка такие сказки по ушам ходят, а уж про гражданских и говорить-то нечего.

-Много раз такие истории слышал, но обычно они заканчиваются пшиком. И что там, на складе?

-Это самое главное. Ничего сказочного, всего лишь алкоголь. А точнее — водка. Пятьдесят — семьдесят ящиков, не больше.

Ничего себе, разлёт на минутку. Пятьдесят — семьдесят. А ну-ка, вспоминаем... В ящике, кажись, двадцать бутылок по пол-литра, итого тысяча — полторы тысячи бутылок или пятьсот — семьсот литров. Многовато для того, чтобы быть правдой, но не настолько много, чтобы быть откровенной сказкой. Случаи разные бывают.

-А подробнее? Как это такое богатство — и к рукам не прибрал никто ещё?

-Да что рассказывать, очень заурядная история, — пожал плечами Семён, — решили как-то двое торговцев пару недель тому назад метнуться в Чернигов за товаром. А именно — за продуктами и алкоголем.

Я кивнул. Обычное дело. Караваны на Чернигов ходили постоянно, потому ребятки Фашиста основную "караванную тропу", трассу Е95, и оседлали, а заведовал этим покойный Вован, да будет земля ему бетоном, ублюдку.

-А вот на охране решили сэкономить, дурачки, — продолжил Семён, — и потому поехали не через Бровары, а через Пуховку и дальше, на север. Дорога там узкая и хреновая, сам знаешь. Караван — пять грузовиков, а охраны было всего ничего, в каждой машине по автоматчику, да плюс водитель. Но фарт им шёл, потому какими-то правдами и неправдами до Чернигова они добрались, там загрузились, но на обратной дороге карта не легла, нарвались на засаду. Как раз недалеко от села Погребы, почти на въезде в Киев.

Семён сделал прямо-таки театральную паузу для нагнетания интриги, а я тем временем принялся за принесённый официанткой завтрак. Готовят тут всё же хорошо, и, что меня всегда радовало, быстро. Терпеть не могу долгое обслуживание.

— В общем, разбили рейдеры весь караван наголову, — Семёну явно нравилось, как я начал уплетать за обе щеки свиную отбивную. Хоть он тут и не хозяин, но когда заведением, в котором ты работаешь, довольны люди, это всё равно приятно.

-Дык ещё бы, — проурчал я, — такой куш, а охраны, считай, и нет. Любой бы позарился.

-Вот я и говорю, — кивнул Семён, — но водитель одной "шишиги", увидев, что мясорубка началась серьёзная, крутанул руль и дал по газам, через леса, поля и реки, как говорится. Проходимость у "шишиги" сам знаешь, какая, так что свалить у него получилось. Охранник, который с ним ехал, ещё в начале боя из машины выпрыгнул и остался на дороге лежать. А водила доехал до какой-то заброшенной фермы вроде, загнал машину в один из коровников, а сам сбежал. Вот от него я эту историю и услышал. Как он добрался до Киева — не интересовался, да и неважно это. А важно то, что в "шишиге" была та самая водка. Ящиков сто, как водила сказал, но немало пулями побило, так что, я думаю, остались целыми примерно пятьдесят — семьдесят. Ну и плюс кое-что по мелочи — ящиков пять консервов, сигарет коробки две, да детское питание, тоже пару ящиков. Кстати, у меня сыну полгода, потому за детское питание отдельно спасибо скажу.

Я задумался, неторопливо жуя стейк. История мутная, конечно. Во-первых, никаких гарантий нет, что это не вымысел какого-то местного алкаша. Во-вторых, даже если это и правда, то "шишигу" могли найти по следам протекторов рейдеры. В-третьих, если взяться за эту работу, то надо что-то думать с транспортом. У нас в группе только наш УАЗик, который Петрович окрестил БМЕ — боевой машиной егерей, да пассажирский "Мерседес Вито", переделанный нами в полугрузовой. Маловато для семидесяти ящиков. Рассчитывать на то, что упомянутая "шишига" не получила никаких повреждений во время боя, и находится на ходу, было бы немного самонадеянно.

-А почему эти торгаши не договорились с бандосами по поводу дороги? Заплати — и езжай спокойно, — нашёл я нестыковку.

-Ну ты как маленький, ей — Богу. Это Троещина, дружище, — картинно вздохнул Семён, — там на три бандита пять главарей. С кем договариваться-то? Я вот, реши поехать по той дороге, и не знал бы, к кому обращаться. По Броварскому шоссе если, тогда понятно — с братками Фашиста. А на Троещине одна банда одну улицу держит, другая — другую, третья — третью. И постоянно друг друга выбивают из кварталов. Кавардак, одним словом. Вот потому и не договорились.

До такого простого ответа я и не додумался. Да, Семён был прав, на Троещине сейчас было чёрт знает что, прямо какое-то негритянское гетто. Последняя попытка комендатуры и егерей выбить бандосов с Левого берега была этой прошлой осенью и закончилась провалом. Мы оттеснили рейдеров с Троещины, Лесного и Березняков и готовились выдавливать их с Харьковского массива, но пришёл приказ остановиться. То ли кто-то свыше продался, то ли просто были непонятные нам моменты стратегического характера — мы не знали, хотя слухи ходили разные. Открытые боевые действия перестали носить позиционный характер, и начался сумасшедший дом. Бандосы выбивали наши посты, заходили через узкие улицы к нам в тыл, снайперы отстреливали офицерский состав.

А, как известно, стоять на месте — значит, идти назад. Две недели подобного бардака свели на нет двухмесячную подготовку к операции, и мы вынуждены были отступить на правый берег, на исходные позиции.

Откровенно говоря, я не уверен, что не поступи тогда приказ остановиться, у нас бы хватило ресурсов на бои в Харьковском массиве. Все силы бандитов скопились именно там, весьма мощная группировка, а у нас были очень большие потери и нехватка бронетехники, которую бандосы весьма успешно жгли. Так что спасли нас тогда или предали — сложно сказать.

И ведь удивительный парадокс! Почти все егеря и многие из комендачей, включая командование, были бывшими киевскими ополченцами. А кто такие ополченцы? В гражданскую войну — по сути, обычные партизаны. Так же скрытно передвигались по районам, так же прятались в лесах, так же стреляли с чердаков и подвалов по танкам "галичан" и "восточных", так же ставили фугасы на дорогах... И что — никаких выводов не сделали? Чужие уроки — Афган, Чечня, Ирак — не учат, но то ладно! А свой-то опыт что? Не в счёт? Выходит, что так. Давно уже доказана прописная истина, что армия не должна бороться с партизанами армейскими методами, такая борьба сродни попыткам покрасить небо. Бороться нужно оперативными методами. Главный враг партизана — не рота пехоты противника, а толковый оперативник в компании группы спецназа. Наши отцы -командиры про это забыли, потому мы и умылись кровавыми слезами, а кладбища Киева пополнились ещё на пару батальонов...

— Ну хорошо, — вырвался из раздумий я, — тогда несколько вопросов. Для начала — кто тебе мешает нанять любую группу егерей для этой задачи? Пришёл бы в полк, да поговорил с бойцами. А ты, я так понимаю, не торопился, выжидал подходящих людей.

Семён даже расхохотался:

-А гарантии какие? Я вот не уверен, что эта машина всё ещё там, где сказал тот водила. Нанять ваших можно было бы. Но что мне делать, если они туда доберутся, а машины и след простыл? Деньги платить всё равно придётся, вы, егеря, бесплатно и не чихнёте.

-Логично, — кивнул я, — а чего ты с самого начала про "склад" — то завернул? Какой же это склад — одна машина?

-А для солидности, — улыбнулся Семён, — звучит более заманчиво.

Наступила моя очередь ухмыляться.

-Жулик, — я сделал максимально доброжелательное лицо, — да, кстати, о жуликах. Самое главное давай обсудим. Какова наша доля и где вообще гарантии, что мы тебя не кинем? Мы же можем груз зажучить, а тебе сказать, что ничего не нашли.

-Ну... — ответ у Семёна был уже готов, — я не думаю, что вы так поступите. Всё же вы егеря, а не частная охрана. Узнать, что некие граждане из полка пытаются сбыть столько водки — не проблема. А честное имя для вас, думаю, дороже. Потом ведь с вами никто дел иметь не будет.

Тоже не без логики, подумал я. Киев сейчас — город маленький, хотя лет десять назад такая мысль вызывала бы разве что хохот.

-А насчёт доли, — продолжил Семён, вынув пачку "LM" и закурив, — шестьдесят на сорок. В мою пользу. То бишь, двадцать пять ящиков — ваши.

Я отодвинул опустошённую мной тарелку, вытер губы салфеткой и кинул её в пепельницу.

-Прости, Сеня, вынужден откланяться, дела ждут. Мне ещё ехать комендантских успокаивать. Я думал, что разговор у нас с тобой деловой, но ошибся. Жаль. А так хорошо всё начиналось.

-Ладно, ладно, не гони лошадей, — Семён примирительно замахал руками, — сколько ты хочешь?

-Не могу сейчас ответить, я со своими парнями не говорил, — честно признался я, — но меньше, чем напополам, можешь не делить, сразу говорю. Мы своими головами рискуем, а ты — ничем, в сущности. Я не уверен, возьмёмся ли мы за это дело вообще, так что пока говорить рано.

-Хорошо, пусть будет половина — неожиданно легко согласился Семён, — когда ты мне сможешь дать ответ?

-Думаю, к вечеру, — пожал плечами я, — где тебя найти?

-Я сейчас поеду отсыпаться после смены, а под вечер могу сюда и подойти. Давай в восемь вечера здесь же.

Мы пожали друг другу руки, я оставил пять долларов за завтрак и направился к выходу.

-Подождите одну минутку, — догнала меня одна из официанток, смуглая вертлявая девчушка.

-Деньги на столе, — кивнул я в угол зала.

-Я видела, — негромко сказала официантка, — я по другому вопросу. Скажите, а вот тот... Андрей... Который со шрамом... Он действительно на Корсике был?

Ого. Да девочка, похоже, запала.

-Действительно, — сказал я чистую правду, — служил он там.

-И с парашютом прыгал? — улыбнулась девчонка.

-И с парашютом прыгал, — кивнул я, едва сдерживая смех.

-Клааааасс! — мечтательно протянула официантка, хихикнула, и побежала обратно к бару.

-Эй! Привет ему передать?!

Вопрос остался без ответа. Говорил я, что Дока обслуживающий персонал любит. Потому что он представительный, на Корсике служил и по-французски умеет дамам головы морочить. А я вот — с точностью до наоборот, потому от меня официантки только чаевых хотят. Каждому своё.

Я для профилактики больно ткнул охранника-колобка локтем в живот и вышел на улицу. Пора Лёху Шустова навестить. А то комендачи — народ незлопамятный, но злые и память у них хорошая.

Киев, 2020 год, 13 мая, среда. 09.00, расположение киевской комендантской бригады.

При подъезде к комендантской бригаде, я застал забавную картину. Трое бойцов ходили по газону, который длинной зелёной полосой растянулся вдоль всего забора, и что-то искали в не скошенной с прошлого года траве. Наблюдал за этим процессом ещё один мой знакомый комендач — похожий на скандинава, весёлый полный блондин Вовка Алексеев, капитан, командир миномётной батареи. Судя по красной повязке на рукаве, он сегодня на дежурстве, а судя по недовольной роже — потеряли они что-то серьёзное.

Я оставил машину на небольшой стоянке у КПП, потому как частные автомобили на территорию не пропускали, и направился к "поисковой газонной группе".

-Салют, Вован, — поприветствовал я миномётчика.

-И тебе не хворать, — без особого энтузиазма пожал протянутую руку Алексеев.

Вовка был интересный тип. Познакомились мы с ним как раз во время осенней операции на Левом берегу, когда моя группа выступала в качестве корректировщиков огня их батареи. Так получилось, что мы немного облажались и скорректировали огонь на себя. Благо, вовремя сориентировались и успели укрыться. Ну а когда наша группа попыталась списать этот инцидент на ошибку и криворукость миномётчиков, Вова устроил показательное выступление — на спор засадил первой же миной в открытый канализационный люк. Крыть нам было нечем.

До войны Вовка работал программистом, неплохо зарабатывал, но война испортила всю малину. Он поначалу уехал из Киева, помотался по маленьким городкам и сёлам, потом осел в Житомире. Послужил в тамошнем егерском полку, но душа запросила менее экстремальной службы, вот он и перевёлся в Киев, став миномётчиком.

-Что ищете, Вальдемар? — кивнул я в сторону копошащихся в траве бойцов. — Совесть потеряли и не можете теперь отыскать?

-Это не мы совесть потеряли, а вы, — Вова зло сплюнул себе под ноги.

-Владимир-как тебя по-батюшке! — максимально искренне сказал я, — я ведь не посмотрю, что ты весь из себя гвардеец-миномётчик и ветеран Куликовской битвы, я ведь и обидеться могу!

-Ой, вот не изображай невинность, Денис, — скривился Вова, — тут ваши ночью такое учудили, что хоть стой, хоть падай. Или ты не слышал ещё?

Вова, почти пустив слезу, рассказал страшную историю про... ах, как неожиданно! Про егерей, которые подрались с патрулём и угнали служебный автотранспорт. Елки-палки, такое впечатление, что больше ничего экстренного в городе не происходит, что стрельба по ночам — это мелочи, а вот драка комендантских с егерями — это главная новость города. Но история, как оказалось, имела продолжение. Полчаса тому назад двое неизвестных, одетых в штатское, подогнали тот самый угнанный УАЗ на стоянку у КПП, окликнули дежуривших бойцов и бросили им ключи от машины. Но вот бросили настолько неудачно, что ключи упали на газон, прямо в траву. Судя по тому, что от КПП до газона — метров тридцать, то бросавшие не слишком-то заморачивались точностью.

Понятно. Док с Тигрой решили таким незамысловатым образом вернуть машину, но просто отдать ключи — не позволила скромность, видимо. Ох, дайте мне только до них добраться...

-Трагично, Вован, — повздыхал я в унисон с Алексеевым. — Но дело житейское, как сказал бы Винни-Пух. Помочь ничем не могу, электромагнит для поиска иголки в стоге сена я оставил дома. По поводу драки — надеюсь, что виновных накажут, а в мире воцарится добро и взаимопонимание. Пойду к Лёхе, может, он более дружелюбен, чем ты.

-Бывай, ягд-военный, — не мог не задеть Вова.

Через КПП я прошёл без проблем, но пришлось лезть во внутренний карман, под разгрузку, за удостоверением. Раньше пропускали, лишь глянув на рукав, а сегодня, видать, и вправду обиделись.

Лёха встретил меня более гостеприимно, чем Алексеев, даже чаю налил и таблетку от головной боли дал. Ну ещё бы, я же денег принес, причём, по меркам зарплаты комендачей, деньги большие, так что меня беречь надо. Я рассказал о позапрошлой ночи, но никакой внятной информации в ответ не получил.

-Не, Денис, не знаю, хоть убей, — Лёха пересчитал деньги, зачем-то понюхал и спрятал в карман. -Но это не мои ребята, точно могу сказать.

-Ещё бы. Твоих мы бы сами скрутили, — засмеялся я.

Лёха что-то буркнул в ответ, разложил на столе карту и попросил отметить все места, начиная от места нашей высадки до эвакуации.

-Слушай, дядька, а на кой тебе нужны эти художества? — спросил я, когда Труханов остров на карте запестрел условными обозначениями. — Операция-то закончена.

-Для кого закончена, а для кого только начинается, — в голосе Лёхи зазвенела какая-то напряжённость.

-С этого места можно подробнее? — отставил я в сторону кружку с чаем.

-Мы на остров сегодня идём, — Лёха плюхнулся в смародёренное где-то кресло и закурил. — Моя рота и батальон пехоты. Приказ пришёл вчера вечером. Вот я и ломаю голову...

Оба-на, вот это новости. Я от таких вводных и сам закурю.

-Задача — зачистить там всё, что шевелится, но то мелочи, — продолжал Лёха. — Главное, что интересует наших командармов, это суда, которые стоят в заливе. Мы блокируем залив и держим до тех пор, пока последнее судно не покинет территорию.

-А где они столько моряков найдут? Теплоход — это не велосипед, тут навык нужен.

-А Бог его знает, это не наша головная боль. Нам главное — занять, удержать, а потом свалить.

-Ну что ж, успехов, — пожал плечами я, — смотрите только, чтобы с Левого берега вас не прижали.

-Не учи отца, разберёмся, — Лёха задумчиво пялился в карту. — Ты мне лучше вот что скажи — а эти таинственные спецназёры тела своих погибших не забрали?

-Да каким макаром? Их трое оставалось, да и то — контуженных. А у нас свои дела были.

-О! — поднял палец вверх Лёха. — И что это значит?

-То, что тела находятся всё ещё на том же месте. Но это не факт.

-Почему? — встрепенулся Лёха.

-А мы охрану-то не добили. Вполне возможно, что они там всё уже подчистили.

-И то правда, — загрустил Лёха. — Слушай, а если вашу группу к операции подключить? Вы там были, всё видели, всё знаете, помогли бы нам.

Отличный ход. Я подозревал, что нечто подобное прозвучит.

-Нет, нет, ещё раз нет, — я категорично замахал руками. — Куда нам сейчас идти? Двое контуженых. Я, если бы не одно дело, и с постели бы ещё не вставал, да нужда заставила. Кстати, о нужде...

Я вовремя перевёл разговор на ночную пьянку.

Лёха, конечно, человек неплохой, да и командир из него получился толковый в итоге, но лезть сейчас на остров — нет, это без нас. Со скамьи ВУЗа Шустов отличался чрезмерным служебным рвением, причём для того, чтобы продемонстрировать это рвение, он вполне мог поступить по принципу "дружба дружбой, а служба службой". Потому и дружили с ним немногие. Когда началась война, Лёха был уже подполковником при Генштабе, перекладывал бумажки с места на место. Но пришлось из старших офицеров стать опять младшим, причём в боевом подразделении. Конечно, его это напрягало, так как в украинской армии образца 2015 года сути уже не оставалось, была лишь одна внешняя форма, а именно эту внешнюю форму и показной героизм Лёха любил. Мундиры, юбилейные медальки и возможность гордо выпячивать отросший живот с пафосным "Мы защищаем Родину". Однако на поверку оказалось, что офицеры забыли, как разбирается такая элементарная вещь, как автомат Калашникова, что топливо разворовали почти до капли, и что солдаты не умеют держать гранатомёт в руках. И поверку эту устроила война.

Лёхе отчасти повезло, он не погиб в первых же боях, сделал выводы и, перестав корчить из себя великого и ужасного командира, начал учиться у тех, кто хоть немного умел воевать. Результат — звание капитана в новой армии и должность командира разведроты. На сегодняшний день это немало.

Но, несмотря на Лёхино героическое прошлое, сейчас я с ним в пасть тигру лезть не согласен. Тем более что я очень остро чувствую, когда меня хотят использовать как презерватив — разово, но с полной нагрузкой. А на такое я не подписываюсь.

Лёха немного поматерился, назвал нас нехорошими словами, прозвучали несколько названий домашних животных и частей тела, но в итоге согласился "решить вопрос" с обиженными патрульными. В общем, выходило, что с Дока и Тигры — "поляна на лечение". Это хорошо, это по-мужски. Да я просто супер-командир, чёрт подери! За утро решил все проблемы своих бойцов. Какой я молодец!

Так, всё, пора откланиваться, жать лапы и махать ручкой, пока Лёха не вспомнил про то, что потянуть нас с собой — отличная идея. А он ведь может. Марков нас, конечно, отмажет, но даже прецедента такого не хочется. Всё, товарищ капитан, до новых волнующих встреч.

Киев, 2020 год, 13 мая, среда. 10.00, расположение 1-го егерского полка.

-Не, ну и не мудаки вы?! На хера?!!! Док, я вот в упор не понимаю, честное слово. Покататься хочется? Машин бесхозных по городу — как говна весной! Или вам приключений мало было? Пострелять не довелось, так хоть патрулю морды набить — уже радость?

Док с Тигрой, как это ни удивительно, в полк прибыли вовремя, активно распространяя вокруг себя запах великолепнейшего перегара. Если бы не мои утренние поездки, то я бы и не подумал, что эти орлы такое отчебучили. Внешне ребята были, конечно, малость "помятые", но в целом — никаких особо выраженных следов вчерашнего порока. Если, конечно, не стоять рядом с ними и не нюхать.

-Не орите так, мама, не напрягайтесь. Я после вчерашнего сам сдохну, — глаза у Дока были страдальчески-измученные.

Мы, как и вчера, сидели в комнате у Кирюхи. Хозяин комнаты на пару с пришедшим Петровичем, уже знали суть истории от меня, потому в воспитательный процесс не вмешивались и ограничивались лишь подленьким хихиканьем.

-Отличная идея, Док! Сдохнуть сейчас вам очень рекомендовано, потому что Батя вас убьёт уж точно.

-Что, насмерть? — решил вяло пободаться Тигран.

— Ну или яйца оторвёт, а зачем без яиц жить? Правда, гордый сын Еревана? — переключился и я на второго "героя".

Честное слово, терпеть не могу подобные показательные порки. Если бы не конфликт с комендатурой и шум по этому поводу — я бы и слова не сказал. Напиться да подраться? Да какие проблемы, это ж мы завсегда рады. Если уж и не драться, то на кой идти в егеря, в самом-то деле? Но всё же мозги прокомпостировать этим залётчикам я обязан, хотя бы для порядка.

-Какого Еревана!? — в голосе у Тигры в минуты особого волнения невесть откуда появлялся кавказский акцент. — Я в Ереване два раза был всего! К бабушке в детстве ездил! И то — не в Ереван, а в Армавир.

-Да тебе, с твоей верой мусульманской, вообще пить не можно, — вмешался Петрович.

-Слушай, я уже сто раз говорил, что армяне — христиане! — аж застонал Тигра.

Так, надо подводить итог, а то так и до религиозных споров и крестовых походов недалеко.

Я развалился на второй кровати, согнав оттуда Дока, жадно хлебавшего из огромной кружки зелёный чай.

-Итого! — резюмировал я. — Вы, борцы — бухари, сейчас дружным строем, в колонну по одному, идёте к Бате, он ещё дежурство не сдал. Там получаете от него звиздюлей по полной программе, но не забываете доложить, что машину вернули, руководство заведения претензий не имеет, комендатура — тоже в полном удовлетворении.

-А это так? — недоверчиво сказал Док.

-Это — так! — заверил его я. — Что бы вы без меня делали... Если Батя спросит, где я, скажете, что голова ужасно разболелась, прийти не в состоянии. После этого вы в ритме вальса чешете к комендачам.

Док и Тигра недовольно скривились.

-Да-да, орлы! — надавил я. — Чешете к комендачам, ищете тех патрульных, которых вы ужасно разобидели, поите пивом-водкой-кефиром, жутко извиняетесь, короче — налаживаете потерянную дружбу и взаимопонимание между подразделениями. Самим не пить!

-А как же... — начал было Док.

-А меня не колышет! Можете рассказать слёзную историю, как вас некие девы наградили болячками амурного характера и с сегодняшнего утра вы пьёте только антибиотики.

"Борцы — бухари" ехидно хмыкнули.

-Я не шучу. Выпьете — попрошу Батю, чтобы влепил вам недельку "ямы", а потом закодировал нахрен.

"Ямой" называлась полковая гауптвахта, сделанная на месте большого газона на плацу. Представляла она собой, как понятно из названия, обычную яму глубиной около 3 метров, с укреплёнными с помощью брёвен стенами. Внизу был сделан большой топчан, рассчитанный на 5-7 человек, на этом все удобства заканчивались. Сверху яму закрывали большой бревенчатой крышкой и запирали на замок. Это заведение обычно использовалось для содержания пленных, но с окончанием гражданской войны пленных не стало, а с бандитами обычно разбирались на месте.

Тогда командованию пришла в голову идея использовать яму в качестве "губы", хотя за всё время там сидел только один егерь, который очень хорошо провёл вечер выходного дня, постреливая из автомата в потолок бара.

-Всё, свободны, — кивнул я на дверь бойцам алкогольного фронта. — Хотя секунду, Док... Во-первых, тебе привет передавала одна нимфа из "Снежинки".

Нехорошо врать, конечно, но ведь я сказал почти правду.

Док довольно улыбнулся:

— Светик. Ага, хорошая девочка.

— Наверное, Светик, я с официантками тамошними не очень близко знаком.

— Эээ, с официантками? — Док почесал подбородок, что у него означало активацию мозговой деятельности, — Светик не официантка.

— Значит, другая нимфа, — закончил я амурные обсуждения. — Ну а во-вторых... Из-за чего всё же драка с комендачами была? Не то, чтобы мне было жуть как интересно, но для порядка.

Док с Тигрой замялись...

— Они сказали, что мы палачи и наёмники, потому что служим за бабло, — протянул после долгой мхатовской паузы Тигра. — И потому солдатами нас считать нельзя.

Ох какая пафосная причина-то. Нет, всё же, как говорилось в старом довоенном фильме, мужчины не взрослеют. Они становятся постаревшими детьми. Мужчины — те же дети, только игрушки дороже. Воистину.

Я показательно — картинно схватился за голову, хотя она и в самом деле опять начала болеть:

— Нет, ну это просто Гитлер капут. Тигроид ты мой родимый! А кто мы, по-твоему?

Не дожидаясь ответа, я продолжил:

— Если положить руку на сердце и не прятаться за красивыми словами — да, мы наёмники и палачи.

Тигра вспыхнул:

-Я не палач.

Док задумчиво молчал.

-Вон оно как, оказывается? — недобро прищурился я. — Скажи мне, Тигран... Когда по нашему приговору ты лично, своими же руками, исполнил троих бандосов, причём весьма негуманным способом — ты поступил, как кто? Как солдат?

История не была чем-то из ряда вон выходящим, в общем-то, я её вспомнил больше как пример. В прошлом году, весной, при одной из мелких мародёрок, мы наткнулись на небольшую общину, живущую в лесу под Киевом — несколько семей прятались от войны. Хотя вернее было бы сказать, что наткнулись на то, что осталось от общины. Всех людей, около тридцати человек, просто вырезали подчистую. Мужчин, у которых было кое-какое оружие, перебили в бою, а затем изуродовали тела ножами. Женщин, включая совсем девчонок, изнасиловали и повесили. Детей решили не мучить и просто расстреляли выстрелами в затылок. Мы за войну насмотрелись на очень многое, удивить нас чем-то было трудно, но эта бешеная, дикая жестокость вызвала у нас только одно желание — найти и разорвать этих ублюдков даже голыми руками.

Бог на земле есть, потому что двое детишек смогли убежать с началом боя и их мы нашли чуть дальше в лесу. Они сказали нам, куда ушли рейдеры. Забазировалась банда в заброшенном селе, в котором целыми оставались лишь три дома, остальные уничтожил давний пожар.

Бой шёл недолго, около получаса. В банде было двенадцать человек, но на нашей стороне был фактор неожиданности, плюс наши снайперы на дистанции в триста метров промахнуться не могли. Семерых мы сработали на первых минутах боя, наглухо. Ещё двое оказались ранеными, и их зачистил я при контроле помещений, а трое оставшихся сдались, непонятно на что рассчитывая.

В таких ситуациях поступили по процедуре — собрали всю нашу группу, быстро проголосовали, вынесли смертный приговор. Обычно этой официальной ерундой мы не морочились, но в данной ситуации решили соблюсти всё до буквы. Ну и, как там юридическим языком... учитывая особо опасный характер преступления и прочее, прочее — казнь была выбрана плохая. Всех троих повесили на деревьях головами вниз и несколько раз ударили каждого ножом в живот. В такой ситуации человек будет умирать от перитонита очень долго и мучительно. Процедура требовала оставлять на месте казни нашу метку — листок с эмблемой, но Тигран из ярости просто вырезал ножом рисунок дубового листа у каждого из бандитов на спине. Я не стал его останавливать, так как сам испытывал похожие чувства. Будь у нас времени побольше — я бы для этих скотов выбрал смерть ещё страшнее. Но времени не было.

Сострадания я не испытал ровно никакого, для меня они не являлись людьми, да и бывали в нашей истории и более кровавые ситуации, чтобы как-то терзаться душевными сомнениями из-за каждого убиенного нами урода. В конце концов, если боишься — не делай. А если сделал — не бойся.

После операции мы вернулись на место, где жила община и соорудили большой погребальный костёр. Похоронить всех мы, к сожалению, не могли, но и оставлять людей так тоже было нельзя. Оставшихся в живых детей, брата и сестру, пяти и шести лет, погодков, мы отвезли в Киев и отдали в детский дом, которых в городе было аж три. Война забрала родителей у очень многих, потому детские дома стали необходимостью. Девочка за всё время, которое мы провели с ними, так и не произнесла ни слова, а её брат смотрел на мир какими-то совершенно пустыми глазами. Нашими глазами, глазами вполне взрослых мужчин, которые насмотрелись на подобные ужасы до тошноты. Пусть говорят, что это бредни, но по глазам таких людей можно отличить, я это точно знаю. Я ведь в зеркало периодически смотрю. А кто вырастает из детей с таким стеклянным взглядом, даже и представлять не хочу.

Что было дальше с этими детьми — не знаю. А ведь стоило бы как-то навестить, мы им, считай, за крёстных родителей. Надо, надо будет заехать в тот детдом на Нивках, тем более, что и время есть.

Вот эту историю я напомнил нашему армянскому собрату. Хотя, как бы цинично это ни звучало, она была скорее обыденностью, чем из ряда вон выходящим случаем. И кем тогда выступили мы — палачами или спасителями, мне не понятно. Да и не люблю я про это думать. А вот Тигран, похоже, думает, что он благородно казнил троих рейдеров.

— Это были уроды! — вскинулся Тигра, вновь включив акцент. — Да и председателем полевого трибунала кто был? Ты. Я просто выполнял общее решение.

— Простой ты, Тигранчик, как электровеник с синхрофазотроном, — криво усмехнулся я. — А художества на их тушках тоже трибунал приказал намалевать? Нет, дружище, мы все одним миром мазаны. И поверь, я ничуть тебя не осуждаю. Да, мы наполовину солдаты, на четверть — палачи и судьи, а ещё на четверть — наёмники. Суровые реалии нашей жизни, что поделать, раз такая сейчас армейская и судебная система. Надо сейчас так. А обижаться из-за того, что кто-то тебя палачом назвал... Кто-то и эту работу должен делать тоже. И не будь нас, палачей, столько бы швали по земле шлялось — мама дорогая... Так что я ни о чём не жалею, что и вам очень советую. Я не жалею ни про одну сволочь, которую мы уничтожили, и, повторись всё заново, поступил бы точно так же. А с грехами и всем прочим — на том свете разберёмся. Почему-то полагаю, что Бог нас простит. Есть за что простить. Кстати, про палачей. Палач в старой Англии был уважаемым человеком, ему даже венчания вместо священника разрешалось проводить. Вот так-то.

Я откинулся головой на подушку. Нелегко быть оратором, а контуженым оратором — вдвойне. А группа, похоже, прониклась. Молчат, задумались...

— Но морды комендачам всё равно правильно набили, — подбодрил я начавших грустить собратьев по оружию. — Они, конечно, в чём-то правы, но на нас наезжать — наезжалка у них не выросла. Всё, дуйте отсюда, спортсмены — алкоголики, по вам уже Батя скучает, разогревая вазелин. Жду вас к семнадцати ноль-ноль здесь. Не спутайте с пятью утра!

Док с Тигрой неспешно ретировались, что-то бормоча про вазелин и оставляя после себя шлейф перегара.

-Петрович, теперь по твоим задачам, — обратился я к нашему пулемётчику, рассевшемуся на одной из прикроватных тумбочек. — Что ты на сегодня планировал?

-Та шо... — пожал плечами Петрович, почёсывая бороду, — С пулемётом тем надо что-то придумать. А то мы его спёрли, да толк какой?

-Идеи есть?

-Или приспособить его к нам на УАЗ, или продать к бениной маме.

Я задумался. Да, негоже, когда оружие мёртвым грузом лежит. Оружие должно быть или действующее, или запасное. Продать, конечно, можно, пулемёты нынче дорогие, да денег за этот агрегат больших не дадут. Ну кому нужен пулемёт, который для стрельбы "с рук" не создан? Ни тебе нормального спуска, ни человеческого прицела...

-А приспособить сможешь? — с сомнением спросил я.

-Та чего ж нет? Приклад присобачить, да со спуском что-то помудрить — или ручной как-то доработать, или электроспуск использовать. Мужики из мастерских помогут, они уже делали такое для первого отряда.

Точно, я и запамятовал. Видел в первом отряде УАЗ с таким пулемётом. Толково сделали — посадили ПКТ на рельсовую турель, закрепили съёмными штифтами, тем более что у пулемёта для этого есть проушины. Правда, они обошлись без приклада, а сделали две рукояти на манер Браунинга М2 и вывели кнопки под большие пальцы, соединив их с переделанным под 12 вольт электроспуском. Самодельные прицельные приспособления, конечно, были откровенно ужасны, но на ближних дистанциях это можно пережить, плотность огня важнее. Пулемёты, к слову, вообще изначально не задуманы как очень точное оружие, у них другое предназначение — радикально повлиять на ход боя огневой мощью. Например, заставить атакующего противника залечь, и тем самым сорвать его манёвр. Или же прикрыть пулевым градом свои атакующие подразделения, чтобы враг не могу поднять голову. Потому пулемётчиков так любят выбивать снайперы. Офицеры, пулемётчики, гранатомётчики — наиболее приоритетные цели для снайперского огня.

-Давай, Петрович, благословляю, — одобрил я идею. — Ежели что, консультируйся с Кирюхой, когда будешь прицельные приблуды лепить. Да, и ещё... Как там наш "Витёк" поживает?

-Дык что с ним будет? — не понял вопроса Петрович. — В порядке. Топливную ещё бы промыть — цены бы ему не было.

"Витька", а в миру — микроавтобус "Мерседес Вито" мы урвали прошлым летом на одной из мародёрских операций, на замену нашему безвременно почившему в боях "Фольксваген — Транспортеру", чем очень порадовали Петровича, так как перевозить грузы на УАЗике — ещё та радость. Но с другой стороны — огорчили нашего механика тоже, так как запчасти на "Мерседес" купить дорого, а найти — сложно в наших условиях. СТО также находятся в первобытном состоянии, ремонтировать приходится по большей части самим, а современный "Мерседес" всё же имеет полевую ремонтопригодность ниже, чем УАЗ образца пятидесятилетней давности. Но пока что немецкая техника не подводила, автомобиль пережил пару десятков мародёрок и штук пять обстрелов, но выстоял, за что и получил егерскую эмблему на оба борта.

Конечно, обстрелы "Вито" выдержал по большей части благодаря вдумчивому тюнингу от Петровича и его рукастых друзей из ремонтных мастерских. Микроавтобус лишился всего европейского лоска и напоминал теперь серый бронированный сарай. Был увеличен клиренс, усилена ходовая, убраны лишние сиденья, добавлены грубые бронелисты по всему кузову, на крыше сделана "корзина" для перевозки дополнительного груза. Конечно, такой тюнинг не обошёлся без отрицательных сторон — машина потеряла прежнюю динамику, которая и без того была средненькой, скорость ощутимо снизилась, расход топлива возрос в полтора раза. Ну и, кроме того, боковой дверью теперь пользоваться было невозможно, её закрывал броневой лист, входом и выходом теперь служила задняя грузовая дверь.

Самым уязвимым местом оставалась кабина водителя. Её тоже укрепили, насколько смогли, но защита там была с массой прорех и Петрович, когда ехал за рулём этого мастодонта, по старой традиции, которая пошла в армии ещё со времён Афгана, закрывал дверное окно бронежилетом. Мелочь, а вдруг спасёт?

От попадания пули в лобовое стекло не защищало ни что — ни металлическая сетка на этом стекле, ни — тем более — веткоотбойники. Лобовуха была обычной, не бронированной, а бронестекло на рынке являлось нереальным дефицитом. Была идея поставить вместо стекла броню с небольшими окнами для обзора, но на это пока не хватало средств, да и целесообразность была сомнительной, так как машины у нас дольше года не держались. Крупный калибр броня нашего "Витька" не сдерживала, да даже обычный АКМ своей пулей его мог прострелить, не говоря уже о суровых вещах типа РПГ, но самый ходовой калибр, 5,45, бронелисты держали. Раздобыть бы какой-то штатный броневичок, наподобие нашего "Казака" или российского "Волка", у них и броня отличная, и проходимость, но откуда такое богатство... Хотя ходят слухи, что житомирские егеря себе где-то раздобыли два десятка турецких броневиков "Кобра" и теперь щеголяют на них. А "Кобры" получше "Казаков" будут. Эх, нехорошо завидовать, но я житомирским коллегам по-доброму завидую, честно скажу.

— Лады, Петрович, тогда занимайся пулемётом. Нужны будут деньги на запчасти и прочие ништяки для твоих кулибиных из мастерской — говори.

-Не вопрос, — Петрович встал с оккупированной тумбочки и начал надевать снятую ранее разгрузку.

-Да, но "Витька" всё же проверь. Чем черт не шутит...

-Предстоит мародёрка? — заблестел голубыми глазами Киря, потирая руки.

-Пока не уверен, вечером обсудим. Кирюха, у тебя как самочувствие? Нам бы в лабаз прокатиться не мешало.

Киев, 2020 год, 13 мая, среда. 14.00, территория бывшего супермаркета "Фуршет".

Напрочь игнорировать предписания Дока мы всё же не стали, здоровье — оно одно, как известно. Потому решили повалять дурака до обеда, приняв лекарства и завернувшись в одеяла. Ну когда ещё такой кайф выпадет — выспаться до состояния "больше не могу", до мешков под глазами и помятости на лицах? Сон вообще является отличным лекарством от многих неприятных вещей, нервы, как минимум, лечит превосходно. Только для егерей этот волшебный препарат доступен пока что редко.

В обед мы проснулись, наскоро перекусили в полковой столовой и поехали на моей машине в лабаз — бывший торговый центр, о былой роскоши которого напоминали теперь лишь остатки вывесок с некогда модными названиями.

Для этой поездки мне пришлось немного распотрошить нашу общаковую кассу, в которой у нас хранилось порядка двадцати тысяч долларов. Всё, что нажито непосильным рискованным трудом за пару лет всей группой. Запас, конечно же, оставался, но незначительный — около пяти тысяч. Ну да и ладно, оружие сейчас важнее.

Город оживал, как оживала измученная войной природа, разбитые снарядами дома и покорёженные траками дороги. Солнечные лучи просачивались через ветви уцелевших каштанов и лип, отражаясь от первых молодых лепестков. Май в Киеве — пожалуй, лучший месяц. Летом бывает слишком жарко, осенью — сыро и промозгло, зимой — холодно, ранней весной — опять слякоть и грязь.

А в мае уже достаточно тепло, но ещё не палит по-настоящему, да и главное — это ощущение. Ощущение весны, ощущение того, что впереди полгода солнца, пляжей и отпусков. Недаром день Киева — в последние выходные мая, когда уже листья на деревьях распустились. Кстати, о пляжах. Это будет первое лето за пять сезонов, когда в Киеве не идёт откровенная война или город не оккупирован очередными "спасителями народа". Эх, пора бандосов с островов и Левого берега выгонять, а то искупаться толком будет негде. Ну не с парапета Набережной же в воду лезть, в самом-то деле.

Центр города был уже более-менее расчищен, городские власти с помощью заключенных бандосов убрали с дорог и тротуаров битый кирпич, бетонные обломки, куски арматуры и прочий строительный хлам, рождённый боями, а к 9 мая даже побелили деревья, прямо как до войны.

В домах жильцы уже вставляли выбитые окна, ремонтировали двери в подъездах, восстанавливали разбитые дворы. Жизнь в центре города полностью напоминала бы мирную, если бы не наличие оружия почти у каждого гражданина. Конечно, это уже больше привычка, чем острая необходимость. Да, встретить недоброжелательных уродов можно было и в центре города, но вероятность этого стала на порядок ниже, чем, например, год назад.

Сейчас же комендатурой город условно разделён на 4 уровня контроля. Первый, самый сильный контроль, был, конечно же, на Правом берегу, в центре. Тут и постовые комендачи на каждом углу, и подвижные патрули, и блок-посты на основных дорожных узлах, да и частная охрана на пару с нашим полком бдит. Второй уровень — окраинные районы Правого берега, типа Оболони. Там были крупные блок-посты, но на маленьких улицах и во дворах могло твориться что угодно. Третий уровень был у населённых пунктов — сателлитов и отдельных районов — Ирпень, Коцюбинское, Южная Борщаговка и прочие. Там контроль за порядком осуществляли местные силы самообороны при поддержке комендачей и нас, егерей. Ну и четвёртый уровень — это весь Левый берег. Там обитают различные зверьки, звери и зверюги типа Фашиста. И там не мы всё контролируем, а они, к сожалению. Радикально повлиять на эту ситуацию мы пока не можем, так как на это попросту не хватает сил.

Так, наслаждаясь запахами весны, льющимися в открытые окна, мы неспешно доехали до лабаза, да и ехать-то было всего 5 минут. Длинное здание, ещё 5 лет назад бывшее гламурным торговым комплексом, куда стекались нестройными стадами блондинки для группового занятия спортом под названием "шопинг". Сейчас это просто большой ангар метров двести в длину, со следами пуль на стенах и кусками жести и фанеры вместо окон. Как и везде, гудят дизельные генераторы, потому что централизованное энергоснабжение в городе только начинали восстанавливать.

Самая сильная торговля, конечно же, шла на Майдане, но если Майдан был неким центром универсальной торговли, то в лабазе примерно половина торговцев продавала оружие. Потому встретить в толпе потенциальных покупателей нескольких бандосов можно было всегда. Им тоже ведь нужны, как минимум, патроны, а грабежом колонн их много не добудешь, вопреки досужему мнению. Если у колонны толковая охрана, то будет отбиваться до последнего, и патронов уж точно не добудешь.

К сожалению, по одной физиономии бандита не определишь, а если и встретишь какого-то "старого друга" — то на месте его казнить не получится, так как много свидетелей, придётся потом долго доказывать, что это был бандит, а не честный бомж-одиночка и примерный гражданин.

На подъезде к лабазу стоял привычный элемент городского пейзажа — блок-пост с пятком бойцов. Нашу машину они пропустили быстро, мельком глянув на предъявленные удостоверения. У блока стоял "Урал", который дотошно обыскивали двое бойцов. Видать, не глянулся он им чем-то.

На общей стоянке машин было достаточно много, причём всё вперемешку — легковые, микроавтобусы, грузовики, где машины торговцев, где посетителей — не понять.

Мы припарковались почти у самого входа, нагло пользуясь нашим положением егерей. Правда, для этого пришлось пояснить мордатым охранникам лабаза, что с ними произойдёт, если с машиной хоть что-то случится и, судя по недовольным испуганным лицам, они поверили. А зря, мы ведь соврали.

Лабаз гудел, как пчелиный улей, и шевелился как муравейник. Так, начнём с главного. А главное сегодня — купить гранаты, взрывчатку, детонаторы, мины и кое-то "гранатомётное". Со всем этим у нас напряжёнка, израсходовали ещё три недели назад.

А значит, надо искать Чёрного. Дело в том, что подобные вещи — гранаты, мины, гранатомёты, патроны, оружие крупных калибров — гражданским лицам не продавали. Чтобы купить, нужно являться егерем, бойцом комендатуры, или бойцом ополчения с подписанной заявкой на подобное оружие. Зато, если ты им являешься, то никаких ограничений больше нет, можешь хоть вагон пулемётов купить, если денег много.

Это же касалось и торговцев — для торговли таким оружием требовалась лицензия, которая стоила достаточно дорого, да и не каждому её выдадут. ГУБ проверит до пятого колена, и если были хоть какие-то мелкие намёки на связь с бандосами — лицензии не видать. Да и забирали эти самые лицензии очень легко.

Чёрный, а по паспорту — Женя Чернов, являлся лицензированным продавцом. Дело в том, что не так давно Женя был егерем, но безвременно покинул строй из-за того, что лишился ноги при одной из зачисток. Советская мина ПМН-2 оторвала ему левую ступню с частью голени и довольно ощутимо повредила вторую ногу. После выписки из госпиталя, Женя ушёл в глухой запой на месяц, а когда выкарабкался, занялся торговлей оружием. Имеющиеся связи в нашем полку обеспечили ему и клиентуру, и охрану его караванов, а чуть позднее — и лицензию на "особое" оружие. За что егерям, конечно же, были специальные цены. Ходил Женя в протезе, опираясь на трость, при этом был на редкость весёлым и неунывающим. Люблю таких людей.

Чёрного мы нашли в его магазине, занимавшем большой сектор бывшего магазина одежды. Подумать только — а ведь когда-то я тут себе покупал брюки, рубашки и прочие тряпки, выпущенные в Китае и продаваемые под "типа европейским" брендом. Эх, были времена. Лет пять назад, зайди я сюда с автоматом, через пару минут уже бы прилетел взвод спецназа, чтобы меня скрутить. "Tempora mutantur", как говорили римляне.

Вход в свой магазин Женя немного облагородил — сделал по контуру дверного проёма обрамление из пулемётных лент с патронами, надпись "Оружие" над дверью была выложена донцами гильз 7,62. Да, если бы не война, может, быть бы Чернову дизайнером. Правда, ведь красиво сделано. Да и сам магазин сделан по нынешним меркам, довольно стильно, хоть и несколько мрачновато. На стенах — брезент и камуфлированная ткань различных расцветок, плакаты об оружии, макеты винтовок и автоматов. В общем, было у Жени время и вдохновение...

В магазине топтались двое солдат из комендатуры, с интересом разглядывая развешанные по стенам стволы. Нет, эти явно не покупатели. Так, зеваки, поглазеть на стреляющие игрушки.

Сам владелец сидел на высоком стуле за импровизированным прилавком, сделанным из нескольких длинных столов, и чистил свой любимый "Кедр". Это правильно, когда нечем заняться — чисти оружие, не ошибёшься. А удачный выбор, этот "Кедр". Во всяком случае, для Женьки — стопроцентно. У него же "боевая" лишь одна рука, во второй трость, так что автомат не подходит, а у пистолета огневая мощь пониже. Потому короткий пистолет-пулемёт под патрон 9х18 — оптимальное решение, тем более — для обычной самообороны. Где его Чёрный достал, этот "Кедр" — одному Богу ведомо, потому что у нас такое оружие было редкостью.

-Здорово, хозяин, — протянули мы руки.

-Ага, и вам не хворать, экс-коллеги, — довольно улыбнулся Женя. — Чай, кофе или сразу к делу? Ого! Что с глазами, Дениска?

Да, глаза у меня, и правда, были кроличьи из-за лопнувших во время взрыва сосудов. Вид был из серии "красотою мир я не спасу".

-Ай, не обращай внимания. Это мне плохие глазные капли Док прописал, — неуклюже попытался схохмить я. — А чай-кофе — не, мы пас.

-Ага, с каплями такое бывает, — с хитрой улыбкой кивнул Чёрный. — Ну ладно, с чем пожаловали?

-Да как обычно — кое-чего из лицензионного надо.

-Без проблем. На прошлой неделе как раз караван пришёл. Всех ваших мечтаний удовлетворить не обещаю, но выбор есть.

Склад Женя сделал на месте бывших раздевалок, которых, дай Бог памяти, было не меньше десяти, и присовокупил к нам пару служебных помещений. В итоге получилось весьма обширное пространство, в котором стояли стеллажи с оружием, патронами и ящиками во всем стреляющим, режущим и взрывающимся.

Но насчёт выбора — Чернов, конечно, погорячился. Завоз, похоже, был, по большей части, нелицензионного, обычного оружия. Погуляв минут десять по складу, мы пришли именно к такому выводу.

Пластита не было, только тротил. Ну и то хлеб, конечно. А что у нас с фасовкой? О! Отлично, вот те, что помельче, по 200 грамм. Нам таких 125 штук, то есть — один ящичек. Нет, рожа у нас не треснет, уверяю. Нет, по 400 грамм не пойдёт, крупновато. Мосты мы не подрываем, так что пусть по 200.

Из гранатомётов — только одноразовые "Мухи" и РПГ — 7 с выстрелами к нему. Плохо. РПГ у нас и так две штуки, а вот выстрелы — возьмём. Кумулятивные у нас есть, а осколочных — взвесьте, штук двадцать. И термобарические — пяток, а то слишком уж они дорогие.

Гранаты — к подствольникам, ВОГ-25П, ящик. Их у нас тоже мало. Теперь по ручным — РГО и РГН. А, ясно, с РГН не сложилось. Тогда только РГО, тридцать штук. Вместо РГН будем по старинке, РГД-5 использовать. Хотя РГН лучше, они от удара о преграду взрываются, что крайне удобно при зачистках. А это у нас что за радость? Неужто "Заря"? Ну давайте десяток, светошумовые гранаты редко где использовать доведётся.

Мины. МОН-50 и МОН-90, по десятке каждой. Иногда бывают нужны. Осколочные, направленного действия — прекрасная штука, чтобы сделать догоняющему тебя противнику бяку. Такую, кстати, оставил Док охране на острове.

Детонаторы и прочие средства взрывания. МУВ-3, МУВ-4 — по десять штук. Электродетонаторы — десятка два. О, ВПФ привезли? Давай, тоже двадцать. Интересный взрыватель, пусть будет.

Огнемёты есть? "Шмели"? Всего два? Ну хорошо, забираем и их. Для зачистки домов — прекрасная вещь.

На стеллажах, как всегда, лежит огромное количество стрелкового оружия, по большей части советского и российского производства. Европейских образцов меньше, но тоже есть, они поставлялись "галичанам", хоть и в умеренных объёмах. Лежит и украинское оружие — несколько пистолетов "Форт", снайперская винтовка "Форт-201", являющаяся переделанным "Галилом" и даже один пулемёт Форт-401. Он, кстати, тоже переделан из израильского "Negev". Причём что винтовка, что пулемёт "переделаны" аж настолько, что фактически являются клонами. "Negev" нам бы не помешал, конечно, но ленты для него дефицитны, как и патроны НАТОвских стандартов. Они в продаже есть, но подороже наших, и найти их несколько сложнее. А отечественных калибров — сколько угодно.

Оружие НАТО — в основном американские М-16 и М-16А2. Длинные, чёрные, легендарные. Винтовка приемлемая, но габариты смущают, да и, опять же, патроны. Были бы их "наследники" — М4 в продаже, можно было бы купить, они более компактны.

Оружие европейские страны поставляли в основном по принципу "На тебе, Боже, что мне негоже". Потому на стеллажах стройными рядами лежало большое количество клонов автомата Калашникова, которые бывшие друзья СССР делали в немалых количествах. Тут и польский "Тантал", и югославская "Застава", и чешская "Лада", и ещё какие-то, не знакомые мне модели. Стоили они дешевле, чем российские и советские экземпляры, их покупали больше по причине безденежья. Конечно, по своим боевым качествам они практически не уступают обычному "калашникову", но подсознательно душа просит оригинал, а не копию.

Две винтовки FN FAL, с не складывающимся прикладом. У нас в отряде такая есть у Дока, большого любителя импортного оружия. Неплохое оружие, как большинство бельгийской и немецкой индустрии, но с кучностью стрельбы у неё, конечно, проблемы. Ну и, опять же, габариты.

Пистолетов европейских — тоже полным-полно. Основная масса — чешские CZ, пара австрийских "Глоков", одна "Беретта". Док у нас вообще щеголяет с Кольтом М1911, к которому ищет патроны всеми правдами и неправдами. Кольты тоже поставляли "галичанам", но совсем небольшими партиями.

В общем — явно, что завоз оружия у Черного коснулся только не просто нелицензионного, а ещё и российского оружия. Ящики с автоматами стояли ровными рядами, но сейчас нам они были не интересны. "Калашниковых" на постсоветском пространстве выпустили на десять войн вперёд, на каждого гражданина страны, пожалуй. Мы и сами прихватили кое-что из своего склада на продажу — три АК-74 с деревянными прикладами, один АКМ и один РПК. Последний мы пытались использовать как лёгкий пулемёт, которым он, если верить конструкторам, и является. Но питание у него магазинное и ствол для пулемёта слишком тонкий как для пулемёта. А использовать такую махину в качестве обычного автомата — нелепо.

-Оглашай приговор, Евгений, — подытожил я, когда мы вышли со склада, нагруженные, как верблюды.

Озвученная сумма заставила меня поперхнуться, чертыхнуться и выпучить глаза с немым вопросом: "А не охренел ли ты, бизнесмен?".

— Дениска, ну что ты хочешь? — развёл руками Чёрный. — Луганский завод цены повысил, Ижевск — тоже не снижает, Тула — то же самое. А про топливо ты сам знаешь...

— Женя, не парь мне мозги. Гранаты и гранатомёты перечисленные тобой заводы не производят. Нет, я понимаю — интеграция, коалиция, лизинг, маркетинг, баррель растёт, ага. Но будь же ты человеком!

Вот не умею я торговаться, не дал мне Бог этого таланта, потому сбить мы смогли всего процентов пять, но даже это была ощутимая сумма, которую мы тут же потратили на патроны для "Винтореза", вспомнив о них уже на самом выходе.

Всё, на базу, под завистливые взгляды гражданского населения.

Киев, 2020 год, 13 мая, среда. 17.00, расположение 1-го егерского полка.

Оружие чистить хорошо. А хорошо чистить — ещё лучше. После разборки на острове я не касался своего "калашмата", а это неправильно. Потому по приезду мы с Кирей разгрузили "ништяки" в оружейку, а сами принялись за операцию под кодовым названием "Чистота".

Оружейка у нас забарахоленная, не развернуться, потому чистили всегда в "клубе", там места много и столы есть. Сейчас в воздухе витал запах оружейного масла, нашатыря и немного, совсем еле уловимо — порохового нагара. Мы с Кирей проявили невиданную доброту — почистили не только свои стволы, а ещё и остальное оружие, которое группа брала на остров. Ну а что? Всё равно время куда-то надо было девать.

К тому времени, как появились остальные члены группы, Киря маслянисто клацал крышками и затворами, собирая вычищенные стволы, а я, словив волну графоманства, писал рапорт о проведённой операции. Хотя искренне не понимал, к чему эта бюрократия, так как никаких рапортов о частных заданиях мы писать не были обязаны.

Вашу мать, ну вот что тут напишешь? "Неизвестные бойцы в чёрных масках"? "Мы были пленены таинственным спецназом"? "Они представились немецкими именами"? Меня после такого рапорта на медкомиссию отправят, не иначе, голову проверить. И люди в белых халатах скажут — "Здравствуйте, вы наш клиент", и влепят мне несколько кубиков галоперидола, для похорошения в мозгу. И буду я сидеть, весь такой красивый, в смирительной рубашке и слюни пускать. А мне парни будут пирожки таскать и новости последние рассказывать. Благодать! Написать, что ли, в самом деле, про каких-то Чебураторов с планеты Перебух? Ну так, для гарантии.

Мда, размечтался. Сидеть, ничего не делать, никаких тебе войн, никаких бандосов. Кушай, спи, да таблеточки пей по расписанию. Нет, такой халявы мне не дождаться, это точно. Батя по голове настучит и переписывать рапорт отправит. Да и психиатры... Интересно, они вообще в Киеве сейчас есть?

Первым от мук творчества меня оторвал Петрович, который заявился уставший, с перепачканными руками, но довольный, как бегемот после случки. По его словам выходило, что агрегат должен был получиться отличный. Катушку электроспуска ПКТ его друзья из мастерских взялись перемотать под бортовую сеть УАЗика. Дело всё в том, что в бронетехнике напряжение в 24 Вольт, а в нашей машине — вдвое меньше. Значит, надо или отказываться от электроспуска, или переделывать его. Выбрали второй вариант, что и правильно. Саму турель в мастерской сняли и взялись приваривать к ней рельсы для пулемёта, а импровизированный приклад с рукоятью Петрович сегодня почти доделал. Оставался открытым вопрос с прицелом, но его быстро закрыл Киря, предложивший самый оптимальный вариант — прикрутить сверху на крышку пулемёта универсальный крепёж, известный как "планка Пикатини". После этого на эту планку можно крепить любой прицел — коллиматорный или оптический. С оптикой у нас была напряжёнка, а вот коллиматор для этого выделить можно.

Следующими в общагу вломились Док с Тигрой, гогоча и гремя тяжёлыми ботинками. Да, повеселели ребятки, явно "подлечились" пивком. Что это с ними — не пойму. Раньше большой любовью к алкоголю они не отличались. Стресс, что ли, так подействовал?

По их бравому рапорту стало ясно, что комендатура в лице патрульных успокоена, отпоена недешёвым коньяком и никаких обид на нас не держит. Ну а сами парни, конечно же, следуя моему завету, ни капли в рот, ни сантиметра в... Не пили, в общем, конечно же.

По последнему вопросу — обманули, подлецы, запах пива явно свежий, но ребята в адекватном состоянии, потому не будем брюзжать.

Группа расселась за столами. Док с Тигрой, перебивая друг друга, рассказывали, как на них кричал Батя, Петрович оттирал с рук остатки мазута, который так и не смог нормально смыть, а Киря, взяв гитару, мурлыкал себе под нос довоенную песню "Рубашечка стальная" Сергея Альбикова, ставшую неофициальным гимном нашей группы.

Не успел я дать отмашку на совещание, чтобы обсудить предложение Семёна, как в дверях нарисовался целый контингент — Батя, наш полковой особист Игорь Михаленко, и ещё какой-то молодой паренёк с крысиным личиком. А, так это про него Док говорил, по всей видимости, внешность, и правда, от грызуна, да и глазки очень уж специфические, как рентгеном светит. Нос длинный, узкий, глаза светло-голубые, аж прозрачные, волосёнки жидкие и светлые до неестественности. Какая-то мышь-альбинос, ужас. Неужто Михаленко себе такого подручного завёл?

Сам Игорь был неплохим особистом. Мой ровесник, до войны он работал в милиции обычным следаком, причём следаком являлся принципиальным и правильным, из-за чего и хотел было увольняться, так как довоенная система МВД таких не любила. Но началась гражданская. Игорь укатил к родственникам в Винницу, потом, к середине войны, вернулся в Киев, подталкиваемый одному ему понятными мотивами. Немного повоевал, а с организацией ГУБ — ушёл служить туда. Отличался недюжинным умом при всей своей простоватой крестьянской внешности. В отличии от ретивых молодых дуболомов, Михаленко был профессионалом своего дела. Он умудрялся раскалывать тёртых бандосов, ни разу не прикоснувшись к ним пальцем, исключительно на методике допроса, выявлении нестыковок в деталях и прочих моментах. Памятью он также обладал просто феноменальной. Если у меня, например, отличная зрительная память, то у Игоря это выражено в комплексе. Он может часами слушать допрашиваемого, не делая ни одной записи, а потом раскалывать на деталях. Я такое слышал только про ещё одного толкового полицейского — Генриха Мюллера. В случае каких-то малозначительных нехороших действий с нашей стороны, типа мародёрки, Михаленко читал долгую мораль, но закрывал глаза. В общем — Игоря недолюбливали, как всякого особиста, но и уважали, как правильного мужика.

Одет Игорь и его молодой напарник были, как и все особисты — в штатское, но в этом штатском явно просматривалось "двойное дно". И брюки тактические — вроде бы не военные, но в глубоких карманах кроются резинки для фиксации автоматных магазинов, в районе колен сделаны полости для наколенников, и многие другие вещи, которые неопытный глаз сразу и не заметит. Рубашка — тоже, казалось бы, обычная "тенниска", но и в ней сделаны проушины для гарнитуры рации в нужных местах. Мелочь, а важно. Сверху накинут жилет, причём не разгрузка, а что-то вроде охотничьего. Для маскировки, что ли...

У "Крысёныша", как я мысленно окрестил молодого, на поясе болтается "Беретта", а в руках — ещё одно чудо украинского оружейного производства — лицензионный автомат "Тавор". Тоже не часто встречающаяся игрушка. Когда-то их, как "Негев" и "Галил", производили в Виннице, по израильской лицензии. Интересен автомат тем, что сделан по схеме "буллпап" — то есть магазин находится за рукоятью, ближе к прикладу, а сама рукоять вынесена немного вперёд. В целом — нормальное оружие, компактное, с харизмой, но лично для меня непривычное. Интересно, где этот малыш такой агрегат нашёл? Ну прямо крутой Уокер, техасский рейнджер. А ведь автомат-то держать не умеет толком, сразу видно. И разгрузка модная, дорогая, а подсумки висят абы как. Эх, мальчик, тебя вы к нам в группу на месяцок. Научили бы тебя "настоящему делу военным образом".

Михаленко же не корчит из себя Рэмбо — таскает огромный "Стечкин", причём в классической деревянной кобуре, на ремне, через плечо. Хотя, говорят, это у "губарей" мода такая. Для них оружие — не инструмент, как для нас, а больше вопрос статуса и понтов, вот Игорёк и пытается нарисовать себя эдаким чекистом в кожанке и с маузером. Коня гнедого не хватает только, а его молодой напарничек даже на пони не тянет.

Поздоровались, пожали руки. Молодой представился Андреем. Ну ладно, Андрюша, посмотрим, что ты за фрукт.

-Ребята, к вам тут особый отдел пару вопросов имеет. — сказал Марков, приземляясь на стул. — Не против ответить?

Группа молчала, глядя на меня. Ну да, тут официоз и всё такое. Придётся отвечать за всех.

— Да запросто! — как можно более дружелюбно ответил я. — Тем более, даже скажи мы "нет", Игорь всё равно спросит. Правда, Игорь?

Михаленко как будто неловко улыбнулся, присел на стул и достал из кожаного планшета блокнот и ручку. Планшет на одном боку, Стечкин в кобуре — на другом. Ну я и говорю — под чекиста косит. Ещё кожанку и фуражку добавить, и образ будет завершён.

Крыс Андрей остался стоять за спиной босса, важно сжимая "Тавор". Ай какой героический тип! Только вот веса бы кило тридцать накинуть, роста ещё хотя бы десяток сантиметров, ну и на рожице шрамов наделать. Хотя со шрамами — дело поправимое, пять минут работы, только разрешите.

— Кстати, Игорь, — решил я перехватить инициативу на всякий случай, — Не представишь нам своего товарища? А то мы тут все друг друга знаем, а его я вижу впервые. Вопросы у тебя явно будут такие, что не для всех ушей, правда? А то мало ли, вдруг Андрей окажется шпионом?

— Среди нас шпионов не бывает, — пафосно фыркнул Крыс.

Ух ты! А мальчик-то с гонором. Новенький, явно, рога ещё не обломаны, а как раз наоборот — торчат ветвистыми лапами, цепляя потолок и царапая нам несвежую побелку. Ничего, всё впереди. Сейчас, мил человек, не 1937-й год, а ты не из НКВД.

— Это лейтенант ГУБ Синцов, зовут Андреем, как вы уже знаете. Временно прикомандирован к нашему особому отделу полка, — сказал Михаленко, увидев, что я не отстану, — Доверять ему можете как мне. Полномочия у него те же, что и у меня, кстати.

Это плохо. Молодой напыщенный губарь, да ещё с полномочиями целого полкового особиста. Не было печали, как говорится. Ну а насчёт доверия — мы пока обождём, от греха подальше.

— Понятно, — сахарно улыбнулся я, — Тогда к делу?

— Тогда к делу, — задумчиво повторил Михаленко, что-то сверяя в блокноте. — Как вы понимаете, разговор у нас с вами крайне конфиденциальный, все присутствующие имеют допуск к секретности, потому предупреждать про ответственность, думаю, смысла нет?

Мы неопределённо пожали плечами. А что нас предупреждать? Мы уже предупреждённые тысячу раз.

— Ну и отлично, — продолжил Игорь. — Тогда упустим список кар Господних и поговорим по сути. Разговор у нас неформальный, без протоколов, но прошу отнестись серьёзно. Итак, скажите — вы видели корабли и прочие суда в Матвеевском заливе?

— Да, — ответил я за всех.

— Когда? — быстро зацепился Игорь.

— Позавчера ночью, с понедельника на вторник, во время операции на Трухановом, — скороговоркой выпалил я.

— Угу, дальше. — буркнул Михаленко, что-то отмечая в записной книжке. Эх, дорого бы я дал за то, чтобы почитать эту книжечку!

— А что дальше? Было их двенадцать как минимум, один взорвался. Да чего я рассказываю, твоему коллеге уже всё рассказывали, — кивнул я на сделавшего серьёзную рожу Синцова.

Краем глаза глянул на Батю. Ох что-то он грустный, аки изнасилованная бабуином антилопа. Не к добру эти расспросы, нутром чую.

— Что это были за суда? — не обратил внимания на мою реплику Игорь.

— Тю, — включил я украинскую непосредственность, — катера прогулочные. До войны такие у речного порта стояли стайками, туристов по Днепру катали.

— Типа таких? — Игорь вынул из планшета несколько фотографий и передал мне.

На фото были запечатлены красивые двухпалубные теплоходы, рассекавшие речные просторы и играющие белыми и синими красками по всему длинному корпусу.

— Они самые, — вернул я фото, даже не передавая их остальным. Ни к чему.

— Других не было, только такие?

Да, кабинетная работа всё же плохо сказывается на Игоре.

— А я знаю? Игорь, ночь была на минутку, — как ребёнку, начала втолковывать я. — Мы были не у самого берега, а чуть дальше. Плюс кустарник и деревья на берегу. Так что — может, и были, но мы не видели.

Михаленко на секунду задумался.

— Ладно, не буду с вами играть в прятки, — после небольшой паузы решился он. — Может, вы в курсе, может, нет, но сегодня комендатура зачистила остров.

— Неа, не в курсе, — покачал головой я. Эх, мама, учила ты меня не врать, да всё зря.

— Ну тогда слушайте. Остров чистый. Да, есть следы недавнего пребывания людей, конечно. Но в целом — чистота и красота, никакого сопротивления, если не считать одного подрыва на мине. Пехотинец подорвался.

— Погиб?

— Тяжело ранен.

Жаль парня. Кто бы он ни был — жаль. Мина вообще подлая вещь. Жить инвалидом — не пожелаешь никому. Далеко не все могут найти себя в жизни после такого.

— И что в итоге-то? — прервал грустную заминку я.

— А в итоге... — Михаленко внимательно посмотрел на нас. — Нет там никаких теплоходов, парни. Залив пуст.

Если бы Игорь сейчас начал танцевать стриптиз прямо на столе, а его молодой напарник совал бы ему доллары в стринги — это возымело бы значительно меньший эффект. В воздух влетела тишина, рассыпалась по потолку и повисла, заставив всех замереть. Единственное, на что нас хватило — обмениваться друг с другом взглядами, полными непонимания. Киря с Тигрой вопросительно смотрели на меня, Петрович затравленно таращился в угол, а Док задумчиво чесал в затылке. Прошло не меньше десяти секунд, пока ко мне вернулся дар речи, и я смог выдавить сдавленным голосом:

— Если это была шутка, то она не смешная.

— Никаких шуток, к сожалению, — мрачно сказал Батя. — Всё именно так. Нет там ничего, ни одного судна. Берег чист.

— Да были они там! — подскочил Киря. — Я их тоже видел! И эти бойцы в чёрном туда залезали.

— Бойцы в чёрном — отдельная тема, — осадил Кирю Михаленко. — А теплоходов всё же нет.

Ну это было уже что-то из разряда фантастики. Таинственная телепортация дюжины теплоходов? Не было на моей памяти такого. Хотя стоп! Эврика!

— Игорь, а сгоревший теплоход есть? Тот, который взорвался.

— Сгоревший — есть, да и обломки кругом валяются, — кивнул особист. — И ещё один потоплен, прямо посреди залива, только нос из воды торчит.

Тьфу ты, мать их за ногу! Нельзя же так пугать!

— Поздравляю, господа егеря, — расплылся в широкой улыбке я и посмотрел на своих, — У нас, оказывается, всё же не поехала крыша и теплоходы нам не привиделись в галлюциногенном угаре. Ура, доктор, мы здоровы! Кстати, Игорь! Я уже второй раз за сегодняшний день думаю о том, чтобы сдаться в руки мозгоправов. Как думаешь — есть смысл или лучше пусть я сдохну счастливым?

— Смешно? — не поддержал моей клоунады Михаленко. — Сейчас ещё смешнее будет.

— Ага, давай, жги напалмом, — совсем разошёлся я.

А Крыс недобро смотрит, ох недобро.

— На острове обнаружено несколько трупов, в том числе и в указанных вами местах. Но что характерно — ни одного трупа в чёрной униформе, одни только бандиты, — Михаленко выложил, похоже, последний козырь и ждал эффекта разорвавшейся бомбы.

Стоп! Денис! В ступор не впадать, челюсть подобрать, глаза не вытаращивать! Не забывай, что ты всё же егерь. Немножко, совсем незаметно, потрясём головой — а вдруг это всё снится? Нет, не снится. Михаленко всё так же смотрит, как Жуков на горящий Берлин — победно и с полным удовлетворением. Ну не засранец, а?

— Да бред какой-то, — буркнул Док. — Их там девять человек полегло, и ни одного трупа?

— Ага, сами удивляемся, — издевательски улыбнулся Игорь. — Может, и не было никаких "людей в чёрном", а, парни?

— Игорь, хорош! — не выдержал я. — Мы не наглотались ЛСД, чтобы такие галюны ловить! Да и теплоходы вы нашли, пусть и два всего. Ну не угоняли мы ваши кораблики и не закапывали трупы. Хочешь — верь, хочешь — нет. Что ты сейчас к нам прицепился?

— Ты полегче! — неожиданно прорезался голос у Крысёныша. Игорь же, будучи мужиком опытным и сдержанным, молчал, сохраняя дежурную улыбку на лице.

Меня будто змея за задницу укусила. Ни хрена себе! Этот сопляк с "Тавором" решил меня на голос взять? Так он ошибся, у нас особистов не боятся. Да и вообще — подобная борзота — явление редкое. Даже Игорь, судя по всему, не ожидал такой резвости от своего подопечного.

— Засохни, гербарий! — ощерился я на Крыса. — Пока старшие разговаривают, тебе положено молчать и слушать.

— Что ты сказал?! — Андрюша подался вперёд, обходя Михаленко. Вот интересно — и что он дальше собрался делать? Удостоверением своим меня пугать? Драться он ведь не станет, у нас весовые категории очень уж разные.

— Тихо-тихо! — Игорь оттолкнул локтем Крыса назад.

— Товарищ майор госбезопасности! — решил снова включить тумблер "клоун" я, — Прошу вас успокоить лейтенанта госбезопасности Синцова и объяснить ему, что этаж у нас четвёртый. И что он сейчас может случайно поскользнуться и, разбив своим тощим организмом окно, выпасть наружу. А снаружи — асфальт и законы притяжения, которые не боятся его волшебной государственной ксивы!

— Тихо! — рявкнул Батя.

-Стоять, лейтенант! — крикнул Игорь на Синцова.

Если бы Крыс мог сжигать взглядом — я бы уже горел самым синим пламенем. Позыркай, малыш, позыркай. Глядишь — легче станет.

— Товарищ майор, да он меня... Да я при исполнении! — забормотал Синцов, явно желая "продолжения банкета".

Ох, мальчик, молодо-зелено. Не будь ты таким сосунком, я бы даже на Батю и особиста не посмотрел — вмазал бы в бубен тебе, для профилактики, чтобы мозги вправить. Ну да ладно, простим дурачка, на возраст спишем.

— Всё, баста! — зашипел Михаленко.

Крыс обиженно замолчал и вернулся за стул, на исходную, глубоко дыша.

— Теперь основное, — продолжил спич Игорь, подождав, пока мы успокоимся. — То, что теплоходы угнали, и ежу понятно. Причём угнали этой ночью. Днём парни с береговых блок-постов увидели бы весь процесс, но по докладам — ничего подобного не было.

— Ночью тоже неплохо видно, — возразил я. — Теплоход не увидеть — это надо быть вообще слепым. Тем более, он белый, контрастный.

— Мы тоже так думали, — утвердительно кивнул Игорь. — Но солдаты с блоков говорят, что ничего не видели.

— Отлично! — покачал головой я. — Значит, кто-то сделал теплоходы невидимыми, а заодно и трупы тех самых "чёрных людей" прибрал. Весело жить стало! Кстати, а что о тех самых "чёрных"? Что о них известно по вашей линии?

— Выясняем. Пока внятной информации нет, а невнятную не стану озвучивать.

Тоже хорошо. Отрицательный результат — тоже результат.

— Ладно, что дальше-то? — отозвался Док. — Ясно, что теплоходы угнали. Ясно, что трупы забрали. Не ясна только самая малость — кто это сделал, как, когда и зачем?

— Почти так, — согласился Игорь. — Как вы думаете, коллеги, чьи это корабли?

— Фашиста, — хором ответили мы.

— Именно! — поднял палец Михаленко. — Фашиста. По паспорту — Игоря Андреевича Мальцева. Даже мой тёзка, во как. Тот самый Мальцев, который 1980 года рождения, неоднократно судим, является главой одной из самых крупных преступных группировок...

— Знаем, знаем, — перебил я. — У нас даже его фото в сборнике "лучших людей города" есть.

— Ну тогда не буду вас ближе знакомить, — согласился Игорь. — А теперь вопрос в студию. Как вы думаете — на кой ему этот плавающий металлолом?

В "студии" опять возникла пауза.

— Ну ходили слухи, что он нападение какое-то готовит, — осторожно начал я. — Вроде как на Подол и Оболонь.

Как ни странно, озвученный мной слух не вызвал никакого удивления особистов.

— Да, это известная версия, — кивнул Игорь, меланхолично грызя колпачок авторучки, — Но она ложная.

-Да ну? А откуда дровишки? — недоверчиво спросил я.

— Оперативные каналы, Денис.

А, ну это мы понимаем. Значит, кто-то стуканул. Это и есть те самые "оперативные каналы". Их разглашать нельзя по всем канонам.

— А зачем тогда он эти корыта собирает? — отозвался с другого конца комнаты Тигран.

Игорь встал, подошёл к карте города, висевшей у нас на стене, и стал напоминать школьного учителя географии, если бы не висящий на бедре пистолет.

— Версия про нападение на город — дезинформация. Настоящую картину знает не очень большой процент людей Фашиста, примерно десятая часть. Мальцев вообще очень скрытен и недоверчив.

Ну ещё бы. Иначе мы бы его давно нашли, как нашли в своё время пятерых его братанов-конкурентов.

— Теперь о той самой реальности, — продолжал Михаленко. — В начале прошлой осени из Европы стали поступать тревожные сигналы. Европейское бюро Интерпола и Агентство Внутренней Безопасности Польши обратились к нам с просьбой перекрыть некоторые каналы поставки наркотиков с Ближнего Востока и Центральной Азии. По их информации — через нас шёл очень большой транзитный поток.

Оба-на, подумал я. А ларчик открывался намного проще, чем я предполагал. Ничего в мире радикально не меняется. Оказывается, и тут замешана торговля наркотой. Ну а почему нет, собственно? Как известно, наибольшую прибыль приносит торговля Родиной, оружием, наркотиками, проститутками и государственными тайнами. Аксиома, так сказать. А территория нынешнего Альянса как перевалочный пункт для такого бизнеса — мечта наркоторговца. Контроль власти осуществляют только над ключевыми узлами, да и то весьма посредственно, так что вози всё, что душе угодно. Проблема возникнет только при переброске в крупных городах, типа Киева. В общем — вполне рабочая версия. Мы, конечно, сталкивались с транзитом того же героина, но в самых незначительных количествах, да и было это давно. Торговля оружием — это да, это на каждом углу можно встретить. В конце концов, страна сейчас насквозь милитаризована, безоружными разве что бродячие собаки ходят, так что почва для этого благодатная. А вот наркотики...

— Мы, конечно же, проверили эту информацию, — продолжал особист. — И выяснили, что претензии к нам не беспочвенны. Действительно — из Азии через нас идёт транзитный поток, перед этим проходя через Кавказ и Россию. Российских коллег в Харькове мы предупредили, они приняли соответствующие меры, и у наркокартелей появились проблемы. До начала весны этого года всё было сравнительно тихо. И вот история повторилась. Снова истерика у Интерпола, дело дошло аж до Самого.

Михаленко значительно ткнул пальцем в потолок. Ого, всё так серьёзно? Неужели сам Воронов в курсе ситуации?

Про нашего нынешнего президента — Михаила Воронова, можно было бы рассказать очень много. Ещё года три тому назад я бы сказал, что такого политика не существует в природе. Однако он был, и, что характерно, был ещё до войны. Биография у него довольно нетипичная для украинского политика — школа, Киевское Общевойсковое училище, служба в армии, включая множество "горячих точек" типа Афганистана, затем карьера бизнесмена, и в итоге — политика, своя партия и депутатское кресло. С началом войны куда-то уехал, потом вернулся, став командиром ополченцев в одном из районов Киева. Своё депутатство старался не вспоминать, так как бывших политиков в те времена спокойно расстреливали.

Затем Воронов объединил под своим командованием всех ополченцев города, став фактическим "мэром военного времени". Под его началом были отбиты несколько масштабных атак "галичан" и "восточных", при нём началось уничтожение банд, а благодаря его сумасшедшей харизме и умении объединять четыре области слилась в то, что сейчас называется Альянсом.

Новое государство строилось по принципу, который лично мне очень импонировал — минимум запретов при максимуме ответственности. Хочешь носить оружие? Да хоть пулемёт таскай. Но упаси тебя Бог спьяну начать стрелять в мирных граждан. Расстрел с гарантией, получите, распишитесь. Хочешь курить марихуану? Да пожалуйста, за лёгкие наркотики ничего не будет. Но продашь эту дрянь детям — отправишься в Края Большой Охоты от передозировки свинца в организме. Подобную политику признали официальным курсом государства, о чем Воронов не раз объявлял по радио. Когда станет несколько проще с тюрьмами — будет и Уголовный Кодекс, и суды, и сроки. Но основная линия останется прежней.

Жил Воронов скромно, по-спартански, особняков с прислугой не держал, на Канарах не отдыхал, самолёты за десятки миллионов не покупал. Одевался тоже достаточно просто, в камуфляж пустынной расцветки, а в случае какого-то официоза — в обычный серый костюм и хромовые офицерские сапоги. Почему сапоги — не понимало даже его ближайшее окружение.

В общем и целом — это был нужный человек, оказавшийся на своём месте. Я не знаю ни одного политика, которого бы настолько искренне поддерживал народ и готов был рвать за него глотки. И чтобы ещё при этом политик платил народу той же монетой — такого страна ещё знала.

От мыслей о Воронове меня отвлёк бубнящий у карты Михаленко:

— И что самое грустное — это то, что объёмы дури выросли примерно вдвое, а они и так были не малые. Мы проверили, старые каналы не использовались. Значит что?

Опять театральная пауза. Твою мать, ну в кого ни ткни — в артиста попадёшь. Погорелого театра.

— Значит, появился новый, — кивнул я. — Игорь, не тяни кота за нюансы.

— Правильно, появился новый. Раньше путь был через Ростов-на-Дону, Харьков и дальше сюда, к нам. Теперь — через Краснодар и Крым. Из Крыма он идёт двумя ветками — на Киев и на Одессу. В Одессе сейчас бардак полный, а вот киевскую ветку мы обязаны прикрыть. Но самое интересное — это способ транспортировки. Рекой.

Как говорится, "всё страньше и страньше", вечер удивительных открытий продолжается. А я-то уж было расслабился. В комнате опять воцарилась тишина и, если бы мозги могли скрипеть, то уже стоял бы гул. А Батя, судя по всему, уже знает историю до конца, глаза от удивления не расширяются. Сидит хмурый, как мулла на свиноферме.

-Рекой? Откуда? Не говори только, что из самого Херсона, — недоверчиво спросил я.

— Нет, поближе. Из Днепропетровска. Из Крыма — сушей до Днепропетровска, а дальше — по воде.

А что у нас сейчас в Днепропетровске? Последнее, что я слышал — что у власти там марионетки бандосов и обстановка напоминает лихие 90-е годы. Власть формально есть, но фактически рулят мафиози. Ну что ж, всё вполне логично. Суша через Черкасскую область перекрыта местными отрядами на пару с комендатурой, а большой крюк делать — рискованно и не рационально. Вот и получается, что водой — отличный вариант. Контроль за Днепром осуществляется по принципу "Лишь бы с реки не стреляли", ни о какой речной милиции и речь не идёт. Черкасскую область по Днепру проскочить — легче лёгкого, там река разливается, есть целая сеть островов... Удобно.

— Давай я дальше за тебя расскажу? — медленно начал я. — Фашист в этой теме и хочет использовать суда для перевозки наркоты. Один такой теплоход может перевозить тонн пятнадцать, наверное. Это бешеные деньги. Но, учитывая, что с речным транспортом сейчас напряг — он собирает всё, что только можно. Если из десятка судов он соберёт рабочими хотя бы штук пять, то сможет брать тонн семьдесят за раз. Профит полный! Если Фашисту польются такие деньги, то захват им власти в Киеве — лишь дело времени. Только вот вопрос остаётся открытым — зачем эти суда были нужны тем парням в чёрном? Причём лезли они явно на конкретное судно, знали заранее.

Михаленко внимательно слушал меня, кивал, а когда я завершил, ответил:

— Почти всё верно, но немного подправлю. Фашист ещё не совсем в теме. Сделали только одну ходку, перевезли очень незначительную партию. Старый "перевозчик" безвременно покинул этот мир, потому как слишком уж был неаккуратным, много следов оставлял. Вот на его роль и претендует Фашист. Если предыдущий судоход гнал много наркоты, то наша родная фашистская рожа будет гнать очень много. В этом главная беда.

— Ага, а предыдущий перевозчик, конечно же, умер своей смертью, да? — ангельским голосом спросил я. — Курил, небось, неосторожно в постели, или дорогу переходил на красный свет?

— Вроде того, — засмеялся Игорь. — Перешёл дорогу на тот свет, скажем так. А если серьёзно — да, мы немного помогли. Но у него выбора особо не было, его Фашист всё равно бы с пути убрал.

— Почему-то даже не сомневался, — поддакнул я.

— Ну и отлично. Ну и про теплоходы — ты немного ошибся. Он изначально задуман как транспортное судно, перевозит от 150 до 200 человек, в зависимости от модификации. Грубо — десять — двенадцать тонн груза. Но ты забыл про охрану. Её человек тридцать будет, Фашист параноик. Оружие, боеприпасы, пулемёты, да плюс сама охрана — тонны четыре списывай. Значит, от шести до восьми тонн наркоты за ходку, но будет наверняка меньше, потому что такие объёмы со старта никто ему не даст. Хотя по барабану, всё равно это очень много. Наркота идёт в комплексе — марихуана, опий, готовый героин. По нашим самым оптимистичным подсчётам, стоимость одного гружёного корабля составит около восьми миллионов долларов. Ты представляешь эти суммы?

Я даже и представлять не хотел. Умопомрачительные деньги, само собой. Даже учитывая, что не вся сумма пойдет бандосам, их доля только за транзит — всё равно много. За эти деньги Фашист может перетянуть на свою сторону целую армию и вооружить её, причём вооружить так, что мы с комендатурой покажемся детьми с водяными пистолетами в хилых ручонках. Городу придёт конец, это без вариантов.

Так, ладно, не падать духом! Мы ещё тут, мы ещё живы, а Фашист ещё не разбогател. Побарахтаемся, пока целы. Что нам — слабо мир спасти? Да мы ж это запросто! Постоянно только этим и занимаемся, даже Брюс Уиллис нам завидует.

— Что до ваших спецназовцев, — продолжил Михаленко, меряя шагами комнату, — Денис, ну не в курсе я. Официально никто у нас разрешения на подобные операции не просил — ни ФСБ, ни поляки. Так что вряд ли это они. Остальные варианты пока изучаем, ответа дать не можем. Найди мы тела на острове — может, и прояснилось бы что. Но их не нашли. Разберёмся и с этим, не волнуйся. Сейчас интересен другой вопрос — каким образом Мальцев переправляет наркотики с Левого берега на Правый? Это ведь не одна доза, в трусах не спрячешь.

— С торгашами, — не задумываясь, сказал Док.

— Навряд ли, — задумался я. — Машины на въезде в город досматривают, опасно.

— Ну с этим разберёмся тоже, — заторопился Михаленко, взглянув на часы. — Задача сейчас в другом заключается. Надо найти эти грёбанные теплоходы и выяснить, как их перегнали. По поводу перегонов — этим займёмся мы, а вот поиск судов с сегодняшнего дня становится вашей задачей.

Ага, сейчас! Только разгон возьмём, от самого Крещатика, и сразу же побежим.

— Здрастье вам через окно! — протянул я. — Батя, ну хоть ты скажи ему! Мы так на минуточку контуженые до самого ливера. На больничном мы, Игорь! Хворые — аж умираем. Док, подтверди и дай справку для освобождения от физкультуры, сердечно прошу как друг и старший по званию.

— Симулянты вы и клоуны, — отрезал Батя. — Как водку пьянствовать — так здоровые, а как работать — так все заболели?

Доку с Тигрой амбец. Закодирую, вот век воли не видать!

— Владимвладимирч, ну реально же контузия! Вот сердца у вас нет! — надавил на жалость я.

— Знаю, что контузия. Потому до конца недели вашей группе выходной даю. С понедельника — неполная мобилизация и поступаете в распоряжение майора Михаленко. Всё, я своё дело сделал, всем хорошего вечера. Да, Денис... Рапорт можешь уже не писать.

Батя отодвинул кресло и тихо улизнул из комнаты.

Твою мать! Так и знал, что этим закончится, вот как сердце чуяло. Четыре дня выходных — отлично, конечно, да и особист наш — нормальный мужик, но работать с ним не очень хочется, мы народ свободолюбивый.

— Игорь! — обратился я к Михаленко, — Если ты сейчас скажешь, что вы даже приблизительно не знаете, где эти корыта искать — то мы всей группой лучше гвоздей нажрёмся, чтобы в лазарет слечь, чем будем рыскать по всему побережью. И после этого придётся отправлять в поиск того чудо-богатыря, который сейчас за твоей могучей спиной прячется. Так что лучше сразу успокой мою истерзанную душу.

"Чудо-богатырь" аж покраснел от злости. Будь его воля — пристрелил бы он меня, даже не задумываясь.

— Не переживай, знаем, — улыбнулся Игорь. — Информация из достоверных источников, но непроверенная. Дело в том, что у Фашиста изначально было два места, куда он думал ставить суда. Это Матвеевский залив и залив Доманя. Первая точка накрылась, осталась вторая.

Игорь ткнул ручкой в правый верх карты.

Залив Доманя... Север Киева, около Троещины. Дело в том, что Труханов остров, если быть точным, островом не является. Это полуостров. Но с "большой землёй" его соединяет очень узкий перешеек, да и в разговоре слово "остров" звучит проще. И этот Труханов рассекает ту самую реку, до середины которой долетит редкая птица, на две части — на сам Днепр и на его приток — Десёнку. Десёнка тянется от Троещины на севере до конца острова на юге. То есть, если говорить попросту, то вдоль Правого берега течёт Днепр, а вдоль Левого — Десёнка. Хотя это касается только северной половины города.

А залив Доманя находится именно на Десёнке, у самого края "дикой территории", что очень неприятно. Большой, километра полтора в длину, неправильной овальной формы, с очень узким устьем, открывающимся в Десёнку, причём устье находится в настолько странном месте, что кажется, будто какой-то пьяный гидрогеолог решил шутки ради соединить реку и ближайшее озеро.

Одно интересно — где там теплоходы прятать? Деревьев на берегу, конечно, много, но с воздуха просматривается всё. Хотя... О чём это я? Авиаразведки у нас пока нет, и не будет ещё долго, похоже.

— И в чём суть задачи? — отвлёкся я от раздумий. — Можно детальнее? Лучше сразу скажи, чтобы мы за эти четыре дня хоть как-то подготовились, а не носились потом как укуренные кролики.

— Да задача простая как шуруп, — пожал плечами Михаленко. — Как во все времена, обнаружить-уничтожить. Но в вашем случае — хотя бы просто обнаружить, этого будет достаточно. Затем сваливаете на разумное расстояние и вызываете огонь артиллерии. Наша артель быстро разносит теплоходы в щепки, вы констатируете поражение цели и героями возвращаетесь обратно.

Ага, ну да. При всём уважении к нашим артиллеристам, безопасное расстояние от их огня — это рядом с самими артиллеристами. Тогда точно не накроют. А то бывали, знаете ли, прецеденты.

— А что мешает накрыть весь залив сейчас? — спросил я, грызя ноготь. — Десяток залпов "Градами" — и там не только теплоходов не будет, но и раки из-под камней вылезут с криком "Сдаёмся!". Понятно, что придётся добропорядочных граждан побеспокоить шумом "Градов", но у нас народ привычный уже, переживёт.

Михаленко выслушал меня с кривой ухмылкой и парировал:

— А ты "Грады" давно видел? Нет их в городе. Передали житомирской комендатуре в качестве временной дружеской помощи.

— Это c какого фейхоа? — удивился я.

Нет, конечно, Киев периодически оказывал "спонсорскую помощь" другим областям — и боеприпасами помогали, и оружием. Но "Грады" нам сейчас и самим бы не повредили, учитывая последние события. Хотя в Винницкой области, по слухам, боевые действия сейчас вовсю идут, серьёзнее, чем у нас.

— Межобластная политика, — развёл руками Игорь. — Сейчас ожидается, что Винницкая область тоже присоединится к Альянсу, переговоры уже в самом разгаре. Вот житомирские комендачи и помогают винницким бойцам натянуть бандосам глаз на задницу c помощью киевских "Градов".

Ну да, ожидаемо. Как говорится, американский университет — это такое место, где русские евреи учат китайцев математике. Что-то подобное и у нас получается. Вообще, конечно, коллегам надо помогать. Не так давно мы катались в Житомир, обменивались опытом с тамошними егерями. Они рассказывали, как лучше воевать в лесу, мы — как воевать в городе. Житомирская область — край лесной, потому местные егеря были настоящими следопытами. Мы, конечно, тоже не первый год замужем, но до них нам ещё расти надо.

— А остальная реактивная артель где? — ухватился за последнюю соломинку я, — "Смерчи" с "Ураганами"?

— Всё там же, — махнул рукой Игорь. — Да ты чего, Денис? Уже с месяц как их нет в Киеве. Да и кто тебе "Смерчи" даст, когда они наперечёт? Размечтался, боярин. Да и куда тебе такую мощь?

Обидно. Придётся, кажется, пилить на Левый Берег...

— Про поддержку авиации и космических спутников, думаю, говорить бессмысленно — утвердительно сказал я. — Ну и кто же будет нашей основной огневой мощью?

— Пока не знаю точно, — отвёл глаза в сторону Михаленко. — Но батарею "Гвоздик" обещать могу.

— Щедрость твоя, батюшка, границ не знает, — съязвил я. — С их скорострельностью мы неделю будем огонь корректировать.

Вру, конечно. Наведём как надо, всё будет в ажуре. Но повыделываться-то надо. Склочный у меня характер становится, старею, наверное. Да и батарея "Гвоздик" — это в нашем случае шесть самоходных гаубиц, которые кидают снаряды на дистанцию до 15 км с темпом 4-5 залпов в минуту. Итого — от 24 до 30 снарядов, если считать всю батарею.

— Это уже от вас зависит. Корректируйте нормально, да и всё, — поморщился Михаленко. — И вообще, Денис, не капризничай как студентка на свидании, а то вручу вам два "Подноса" и будете сами из них теплоходы раздалбывать. Тогда вам "Гвоздики" за счастье покажутся.

Ладно, чего это я, и правда... Бывало и хуже, когда о такой огневой мощи, да в интересах одной группы, можно было только мечтать. Когда мы танки "галичан" и "восточных" самодельными фугасами подрывали. Эх, были времена!

— А что делать, если не обнаружим там теплоходов? — проигнорировал я "угрозу" Михаленко.

— Передать информацию и шустрыми кабанчиками топать обратно. Отрицательный результат — тоже результат.

Хм. Ну вообще у меня были другие планы, вне зависимости от результатов. Залив Доманя, как уже отмечено, рядом с "дикой" Троещиной, причём с самой северной её частью. А оттуда километра три до дороги на Пуховку и места, где, если верить Семёну, нас ждала "шишига" со вкусной водкой и закуской. Эх, как бы нам операцию с мародёркой совместить? Двух зайчиков бы сразу прихлопнули. Но на двух машинах ехать — слишком неосторожно будет.

— Ладно, — снова прервал я затянувшуюся паузу. — Когда выход?

— В понедельник до конца дня залив должен быть разведан и зачищен, если там есть суда.

— Хорошо. Тогда мы выйдем в ночь на понедельник, так будет лучше. Игорь, скажи, а пропуск через ГЭС ты сможешь для нас выбить?

Док стрельнул глазами. Кажется, понял мою идею.

На северной части правого берега, буквально на границе Киева, находится город Вышгород. Древний город, несмотря на свои скромные размеры, сейчас он почти пустой, тысяч пять жителей, не больше. В войну почти не пострадал, что очень удивительно. Особенно учитывая тот факт, что жители Вышгорода были по большей части "нейтралами", всячески поддерживали нас — партизан и ополченцев.

А если проехать через Вышгород, то на Днепре можно увидеть Киевскую ГЭС. Она тоже осталась нетронутой, вполне работоспособной, но из-за нарушенных коммуникаций, пока не могла полноценно давать городу электроэнергию. Ни одна из воюющих сторон ГЭС не трогала, себе дороже. Рванёшь её, так смоет половину Киева, а это никому было не нужно. Был, правда, один прецедент, когда отступающие в очередной раз "галичане" решили уйти с фейерверком и послали на электростанцию взвод бойцов и два КАМАЗа с тротилом. Видать, искупаться хотелось на прощание, ну и киевлян искупать тоже. Шалуны, одним словом. Но идея сделать из Киева большой бассейн так и осталась идеей, потому что КАМАЗы благодаря нам не дошли даже до Вышгорода. А захваченным тротилом мы пользовались ещё полгода, тёплыми словами поминая "галичан".

Сейчас на ГЭС постоянно находился взвод комендачей, на всякий случай, потому что бандосы — это не военные, могут станцию рвануть просто из любви к прекрасному. Проехать через станцию с одного берега на другой было невозможно без специального пропуска, исключений не делали даже для нас и комендатуры. А вот если добыть пропуск — задание сильно облегчится. Конечно, придётся делать крюк километров пятнадцать, да потом пробираться мимо весьма неспокойных сёл и пару речушек, но зато как белые люди — по мосту, да на машинах...

— Зачем вам? — удивлённо спросил Михаленко, но сразу же спохватился, — А, ну хотя да. Попробую. Смогу, скорее всего. Кстати, у меня к вам ещё одна просьба. Я бы хотел, чтобы Синцов пошёл с вами на задание.

Есть такая лопата — совковая, широкая, ей ещё дворники зимой снег убирают. Вот если взять эту лопату и со всего размаху ударить человека плашмя по голове, то он ощутит примерно то же самое, что ощутил я после такой милой просьбы. Значит, нам придётся носиться по Левому Берегу под прицелами бандосов, таская за собой этого, зачатого на спор, сопливого недоделка? А потом ещё и на мародёрку его с собой брать? Да я лучше сразу застрелюсь из гранатомёта! Почему из гранатомёта? А чтобы наверняка.

Хотя, что ни говори, а заманчиво взять придурка с собой и по дороге привить ему егерские понятия вежливости и уважения к старшим. Мы по таким "прививкам" — ну просто мастера. Прицепить господина лейтенанта к нашему УАЗику, да проехаться километра три на небольшой скорости. А он чтобы рядом бежал. Благодать! Даже представить приятно. Михаленко, конечно, мне это потом до пенсии вспоминать будет, но ради такой массы удовольствия я готов потерпеть. Хотя нет, ну его в баню, борзых лейтенантиков много, а нервы у меня одни. Погибнет ещё, упаси Боже... Потому хрен мы его с собой возьмём, только через мой труп.

Краем глаза глянул на Крыса. Он, похоже, знал о том, что разговор так пойдёт. Стоит, спокойный как кирпич. Ничего, сейчас занервничаешь.

— Ага, — осторожно улыбнулся я. — Игорь, а зачем это надо, прости? На кой? Молодёжь в стойле застоялась, погулять хочется?

— Нет, всё сложнее, — Михаленко вернулся за стол и плюхнулся в кресло, — Начальство должно быть уверено, что все имеющиеся суда гарантированно уничтожены. Потому очень рекомендует добавить в группу нашего сотрудника.

Так... А вот это уже обидно. Тумблер "нагрев нервной системы" опять начинает включаться.

— А нашего слова уже мало стало? — потихоньку закипаю я, — Без надсмотрщика, значит, мы уже не можем задачу выполнить?

— Денис, — начал было Игорь, — всё не так.

— Всё так! — отрезал я. — Я вижу, что нам элементарно не доверяют, хотя не понимаю, почему. Повода мы вроде не давали. И ещё! Молодой и не очень красивый, ты вообще как — умереть готов ради общего блага? — перевёл я взгляд на Синцова.

Похоже, такой элементарный вопрос вызвал у него кипучую мозговую деятельность. Умирать? Как — умирать? Зачем умирать? Глазки-то забегали, но быстро взял себя в руки и напустил всё тот же молодцеватый вид.

— А разве мы в бой идём? — натянуто улыбнулся Крыс. — Нам надо просто суда обнаружить, и всё.

Наша группа вразнобой захихикала. А мальчонка-то вообще от жизни оторванный, как оказалось. Игорь же неопределённо смотрел на нас и молчал. Ну да, а что тут скажешь?

Я встал, подошёл к одной из тумбочек, достал довоенную карту "Киев и Киевская область", развернул её и положил на стол перед Синцовым:

— Покажи, где мы находимся.

Вопреки моим ожиданиям, на поиск у лейтенанта ушло всего секунд десять. Невероятно, он даже карты видел, и не только игральные.

— Молодец, угадал, — кивнул я. — А теперь покажи залив.

Снова правильно. Только этого недостаточно, к сожалению.

— Отлично. Теперь смотри здесь. Внимательно смотри, как старшеклассник на голую девку.

Я медленно провёл пальцем линию через Оболонь, Вышгород, ГЭС, сёла, реку Десна.

— Что теперь видишь?

— Предполагаемый путь движения нашей группы, — пожал плечами Синцов. Похоже, он не уловил, к чему я клоню.

— Браво, юноша! — захлопал я в ладоши, — Всего две ошибки. Ошибка первая — это пока что "наша", а не "твоя" группа, к ней ты никакого отношения не имеешь. И второе — это не просто путь движения, это ещё и маршрут, где могут быть боестолкновения. Смотри ещё раз, уже носом тычу.

На этот раз линию я провёл только от ГЭС до залива.

— Что у нас на этом пути? Игорь, ну помоги уж подчинённому, что ли, — я с усмешкой посмотрел на Михаленко.

Особист кинул взгляд на отмеченный участок.

— Ну что... Тут у нас два села — Хотяновка и Осещина, — медленно, словно пробуя на вкус каждое слово, сказал он. — Оба посёлка нами не контролируются, что очень расстраивает охрану ГЭС. По последним данным — кстати, не свежим — в Хотяновке заправляет какой-то местечковый князёк, наподобие очередного сбрендившего батьки Махно, а в Осещине живёт обычный мирняк, селяне-колхозники. Этот самый "батька" вроде бы попытался их под себя подмять, но не получилось. Вот примерно так.

— В точку, — похвалил я Михаленко, — Только у нас есть данные посвежее. Батька тот с Осещиной воюет довольно-таки регулярно. Подмять пока не может, но и бросить эту затею ему гордость не позволяет. А у нас задача — проскочить как раз между сёлами, по линии их фронта, так сказать. Получится ли у нас это сделать тихо и без стрелянины — я не уверен.

В комнате в энный раз за вечер воцарилась тишина. Все задумались. Ладно, будем развивать успех.

— Это было первое. Второе. Игорь, что у нас написано на входной двери?

— Не читал, не знаю, — буркнул Михаленко.

— Там написано "2 отряд, 1-2 группы", а не "Ясли для младших офицеров ГУБ". Андрюша, у тебя сколько боевых выходов?

Крыс половчее перехватил "Тавор", но всё равно продолжил держать его неправильно.

— А какая разница? — исподлобья глянул он.

— Я так и думал, что ни одного. Понятно. Нет, Игорь, это исключено. У нас группа слаженная, сбитая...

— Спитая, — вставил словцо Киря.

— Точно, — сделал вид, что так и надо, я. — А тут какой-то новый неизвестный мультипликационный персонаж в наших рядах появится. Неее, это отпадает. Нянчиться с ним — это не для нас. А ещё убьют, не дай Бог — так я ж потом в монахи с горя постригусь, буду до конца дней прощение вымаливать и свечки за упокой ставить. И вообще, Игорь, если твоему руководству нужны доказательства — можем предоставить фото с места события. Док, сделаешь?

Док был знатным фотолюбителем, ещё с довоенного времени. Менял "Никоны" на "Олимпусы", "Олимпусы" на "Кэноны", хвастался свежеприобретёнными объективами и светофильтрами — в общем, увлекался вещами, в которых лично я был ни в зуб ногой. К слову, у многих снайперов есть увлечение оптикой и фотографией, профессиональная девиация, так сказать.

— Да сделаем, чего там, — отозвался с дивана Док, — Длиннофокусный объектив у меня есть, "Сигма". Ну там ещё стабилизация и фокусировка с...

— Стоп-стоп-стоп, — замахал руками я, — мы уже поняли, что сделать это можно, а тонкости нам ни к чему.

Док обиженно замолчал.

— Вот видишь, Игорь, — обернулся я к особисту, — фоторепортаж с места событий обеспечит наш специальный снайперский корреспондент, так что ни к чему молодым сотрудникам ГУБ сбивать свои ножки. Пусть лучше перед девками в кабаках понтуется, а не перед бандосами. Рейдеры понтов не понимают, могут и пальнуть на всякий случай.

Взгляд Михаленко говорил о том, что он согласен с моими аргументами, его "оборона" была прорвана, но надо было довести процесс убеждения до конца.

— Нет, ну серьёзно, Игорь, не возьмём мы его с собой, — напрочь игнорируя присутствие Синцова, в третьем лице говорил о нём я, — Воевать он не умеет, это сразу видно, а учить его я не собираюсь, да и времени на это нет. И вообще — мне за обучение молодых кадров не платят. Первая перестрелка — и останется этот юноша бледный со взором горящим в полях под Хотяновкой. Если повезёт, то мы его даже похороним. А если нет — то нет.

Сказать по совести — на судьбу Синцова мне было плевать с высокой колокольни. Если погибнет, то на роду ему так написано, и рисковать людьми своей группы ради спасения этого юного чекиста я не стану, ни при каком развитии событий. Мы его видим впервые, оснований уважать и ценить его у нас нет. Ну и "шишига" с водкой тоже является аргументом в пользу того, чтобы не тащить с собой лишние глаза и уши.

Крыс вопросительно смотрел на Михаленко. Было видно, что юноше "и хочется, и колется, и мама не велит". И поиграть в универсального солдата тянет, потому что детство ещё не выветрилось, но и перспектива словить пулю не очень прельщает.

— Ладно, уговорил, чертяка языкатый, — хлопнул ладонью по столу Игорь. — Андрей остаётся в городе, идёте одни. Только чтобы фотографии были нормальные, чтобы начальство убедить!

— Будут, — буркнул Док, — Лучше, чем в журнале "Хастлер", отвечаю.

— Только девок покрасивее найди, — хохотнул Игорь, поднимаясь. — Всё, господа егеря, у нас ещё дела, потому разрешите откланяться. Встречаемся здесь же, в воскресенье, в 14.00, на инструктаж.

Киев, 2020 год, 13 мая, среда. 18.30, расположение 1-го егерского полка.

Когда за "губарями" захлопнулась входная дверь, я опрокинулся на свободный диван и сладко потянулся как кот. От постоянной нагрузки на плечи ныл позвоночник, за все эти годы так и не согласившийся привыкнуть к массе оружия, разгрузки, а нередко — и бронежилета.

— Какие будут мысли, коллеги? — спросил я, глядя в потолок.

— Да ну его на хрен, — отозвался первым Док.

— Бесплатно работать — полное говно, коммунизм и альтруизм, — подтвердил Киря.

Петрович с Тиграном промолчали, но, судя по всему, они подписывались под сказанным.

— Солидарен с вами, джентльмены, — не отрывая взгляд от трещины на потолке, протянул я, — Но мы бесплатно работать не будем.

Дальше во всех подробностях полилось описание ящиков с сорокаградусной жидкостью, обрисовка ситуации, быстрый подсчёт навара и прочие детали.

— Это, получается, за Троещиной? — уточнил Тигра.

— Угумс, — буркнул я.

— Отлично просто, — нахмурился Тигран, — Ты знаешь, какой тут вывод напрашивается?

— Неа, не знаю, — мне было лень даже думать и разговаривать. Да и головная боль, загнанная в недра мозга негаданным совещанием, начала возвращаться.

— Вывод такой: лучше бы нам туда вообще не соваться, — чётко и расстановкой сказал Тигра.

Вот тебе на! Егерь не хочет ехать на мародёрку? Какое-то новое слово в нашей обыденности.

— Тигра, ты с каких это пор таким трусливым стал? — вклинился в разговор Киря. — Или это бодун так действует?

— Да какой бодун? — отмахнулся Тигра, — Троещина — дикая территория, четвертый уровень. Там обстановка меняется по десять раз в день. И мы туда попрём, как на Труханов — без разведки?

— Стоп, — прервал его я, — На саму Трою никто лезть не собирается. Мы её обойдём с севера. Сунуться в жилые кварталы — конечно, без башки можно остаться, но мы этого делать и не будем. Лично мне моя жизнь очень дорога, я её знаю много лет и расставаться с ней не намерен, потому что она хорошая.

— Да не, всё толково, — поддержал меня авантюрист Док, — Главное — проскочить между сёлами, не нарвавшись на проблемы, добраться до места и... "Угнать за шестьдесят секунд".

— А вот с этим могут быть проблемы, — я по-прежнему смотрел на потолок, — Петрович! Ты у нас с "шишигами" как? Дружишь?

Петрович находился в состоянии полной абстракции. Он вообще терпеть не мог долгие совещания и разсусоливания, для его водительско-механского мозга это было сродни двухчасовой истерике родной супруги. Потому обычно через пять минут после начала подобных консилиумов не разбирающийся в тактике, стратегии и прочих высоких материях Петрович терял нить разговора, переставал понимать суть вопросов и плавно погружался в мечтания, а иногда — и в сон. Но сейчас прозвучало знакомое слово "шишига", потому наш мехвод вернулся из краёв Больших Двигателей довольно резво.

— Ничего сложного, машина как машина, — пожал он плечами. — А что делать-то придётся?

— Да проблема в том, что там несколько злых вражеских пулек могли без приглашения прилететь под капот и сотворить всякие непотребства. Починить, если что, в поле сможешь?

— Дык не боги горшки обжигают, — замялся Петрович, — если возьму с собой инструменты, то смогу. До города точно дотянем. Кстати, там капота-то нема, двигатель под кабиной.

Вообще всё верно. Если тот водила смог дотянуть до некой заброшенной фермы, то в "шишиге" нет ничего напрочь сломанного. Ну что может сделать пуля? Пробить двигатель? Сомнительно, это и пуля должна быть с калёным сердечником, и карма у водителя очень плохой. Продырявить шланги? Так это поправимо. Ну а раз Петрович сказал, что сделает — то он точно сделает, он у нас Кулибин знатный.

— Ну тогда отлично, — сказал я. — Бери всё, что может понадобиться. Едем машиной, потому на тебе ещё пулемёт. Доделаешь турель до воскресенья?

Петрович кивнул. Отлично, значит, без "главного калибра" мы не останемся, а он очень может пригодиться.

— А что делать, если всё же не заведём машину? — включил пессимистичную пластинку Тигран.

Хороший вопрос, конечно. Идеально было бы взять "Витька" и на него всё перегрузить, но ехать в разведку на двух машинах в нашей ситуации слишком опрометчиво.

— Тогда маскируем её до предела и забираем позже. Но очень хотелось бы завести, потому что пропуск через ГЭС нам не каждый день дают. А это самый безопасный путь.

Тигран так загадочно покачал головой, что я даже не понял, согласен он или нет.

— Док, теперь ты, — посмотрел я на нашего экс-легионера, — объективы, фотоаппарат и всё подобное — на тебе. Я ничего в этом не понимаю, потому можешь в детали не посвящать, лишь бы результат был.

— Дистанция какая будет? — спросил Док.

Ну вот, всё испортил. Придётся вставать, брать линейку, прикидывать по карте, считать.

— 1800 — 2000 метров, — после недолгих манипуляций объявил я.

— Покатит, — махнул рукой Док. — Главное — закрепить на штативе.

— Вот и славно, — кивнул я. — Кстати, господа снайпера — один из вас на этот выход превращается в гранатомётчика. Может понадобиться.

— Тигра, — быстро влез Док. — Он у нас штатный гранатомётчик.

Тигра был не против. Тем более что он действительно по штату был гранатомётчиком. В снайпера мы его произвели уже после войны, когда необходимость сжигать бронетехнику отошла на второй план. Ну и сейчас порой он брался за свою "шайтан-трубу", если возникала такая нужда.

— Ладушки, — сказал я, — Тигра, мы там прикупили кое-что по твоему ведомству. Так что бери одного "Шмеля", РПГ-7 и по 5 выстрелов к нему — кумулятивных и осколочных. Думаю, хватит.

— Ого! Так вы плюшек накупили? — вскочил Док с явным намерением кинуться в оружейку, — а чего молчите?

— А чего говорить? — усмехнулся Киря, — Сами всё увидите.

Я придержал Дока:

— Погодите, успеете. Две минуты и разбегаемся. Док, там к "Винторезу" патронов тоже прикупили, так что бери его на операцию. Ещё бы что-то дальнобойное, но у нас нет ни фига.

Это была наша давняя головная боль. Снайперские винтовки, бьющие на большие дистанции, хотя бы больше полутора километров, были все сплошь крупного калибра. Аксиома, что поделать. И это не было бы проблемой, если бы эти винтовки имелись в наличии. А их не имелось. Дефицитнее крупнокалиберных снайперок были разве что современные ПТУРы, которых я за всю войну видел аж два раза. Крупнокалиберные винтовки встречались чаще, в настоящий момент несколько экземпляров было у комендачей, три — в нашем полку, но их владельцы не соглашались продавать этих милашек ни за какие деньги. А зря, наша группа была готова отвалить немалую сумму.

— Тогда я свой "Рем" прихвачу на всякий случай, раз на машине едем, — утвердительно сказал Док.

Ну а что, пускай берёт, не дай Бог, пригодится ещё. А вообще — Доку просто неуютно, когда под рукой нет какого-то импортного ствола. Отечественное оружие он безосновательно считает дрянью и никакие факты и убеждения на него не действуют.

— Бери. Ещё... Бинокли, зрительные трубы — всё по феншую чтобы было, — начал подводить итог я, — Всё, суть дела вы знаете, возражений, как я понимаю, нет. Я иду общаться с контрагентом, потом у меня личные дела. Встречаемся в субботу, раз нам выходные дни дали.

-Э, так в воскресенье же, Игорь говорил! — запротестовал Киря.

— В воскресенье уже выход, — отрицательно покачал головой я, — а нам надо ещё сделать контрольную проверку. Кирилл, ну ты как маленький, ей-Богу.

Киря заметно погрустнел и умолк.

— Всё, господа, никого не задерживаю, все свободны.

А мне действительно пора, уже опаздываю, а опаздывать я не люблю. С Семёном надо поговорить, деньги семье отправить, и главное — позвонить. Несколько дней их не слышал, соскучился до звона в ушах.

Киев, 2020 год, 13 мая, среда. 19.30, район Лукьяновка.

Про историю Киева написано очень много, но если в этой истории не упомянуть такой район как Лукьяновка — это будет сущая профанация. Кажется невероятным, но ещё в середине восемнадцатого века этот один из центральных ныне районов, был почти окраиной города. Но затем один из внезапно разбогатевших подольских нищих по имени Лукьян Александрович, купил здесь землю и построил дом. От его имени и пошло название района. Затем эту местность стали заселять горожане с Подола, пострадавшие от сильного разлива Днепра в 1845 году, а потом здесь начали строиться представители тогдашней интеллигенции, богемы и прочие не особо напрягающиеся граждане. Забавно, но в своё время на Лукьяновке было большое количество кладбищ, о которых ныне остались лишь одни воспоминания — православное, старообрядческое, католическое, иудейское и магометанское.

Ну и, конечно же, один из основных "памятников" на Лукьяновке — это следственный изолятор N13. В каждом крупном городе есть подобное печально известное заведение. В Москве — Бутырка и Матросская тишина, в Питере — Кресты, а в Киеве — Лукьяновка. СИЗО окрестили так же, как район. Причём, по какому-то злому совпадению, адрес изолятора — Дегтярёвская, 13, сплошь несчастливые цифры.

Сейчас это просто тюрьма, а официально — "Изолятор N1 города Киева" и содержат здесь преступников, совершивших бытовые преступления — украл что-то по мелочи, например. За более серьёзные провинности расстрел без особых церемоний, а как быть с такими — не совсем понятно, потому решили пока держать их тут. Днём зеки под конвоем занимаются "благоустройством города", а ночь проводят в камерах. Тюрьма находится в ведении комендатуры, "губари" же по старой памяти пользуются своим внутренним изолятором недалеко от Мариинского парка.

Проезжая мимо стен Лукьяновки, частично скрытых за жилыми домами, я вдруг задумался о том, насколько абсурдной была довоенная правоохранительная система. Вся страна знала, кто ворует, где, как, сколько — а преступников спокойно выпускали из зала суда. Дескать, "состава преступления не найдено". Может, потому с началом войны немало судей и было найдено умершими от "ранений, несовместимых с жизнью". Хотя, справедливости ради, нужно заметить, что впоследствии эта волна вакханалии и вседозволенности понеслась и на обычных мирных граждан, пусть и под другим соусом. Бывших судей, чиновников, крупных бизнесменов, чинов из МВД, депутатов считали вне закона и старались уничтожить при первой же возможности. Уничтожали, конечно, только тех, кто не успел смыться из страны с началом серьёзных разборок, а смылось подавляющее большинство.

На тот момент даже мне казалось, что это — нормально и справедливо. В конце концов, если некий властьимущий гражданин откровенно смеётся над народом, указывая в декларации пару тысяч долларов дохода, и при этом тратя на жизнь сотни тысяч — то чего заслуживает такой гражданин? Я думаю — да, только расстрела. Мы сами своим овечьим терпением породили у паразитов социума ощущение личной неприкосновенности и вседозволенности. Мы сами довели страну до кровопролития, но другого варианта у государства уже и быть не могло. Когда у человека гастрит — его можно вылечить. Когда он довёл этот гастрит до стадии прободения язвы — нужна операция. Эта война и была той самой операцией, хоть и напоминала больше вскрытие покойника, нежели лечение.

Однако я изменил своё мнение, когда при одной из мелких мародёрок мы зашли в дом одного бывшего чиновника из Министерства инфраструктуры. Почему он не уехал из страны или хотя бы не вывез семью — неизвестно, а ему очень стоило это сделать. Дом больше напоминал мясницкую или кабинет патологоанатома, даже на потолке была кровь. Нападавшие вырезали всю семью, включая жену хозяина, сына с невесткой и трехлетнего внука. Что было нужно нападавшим — неизвестно. Были они банальными грабителями, или же горели жаждой "справедливой расправы" — выяснить было уже невозможно, да и смысла в этом не было. Но когда я смотрел на труп ребёнка, который пролежал без погребения как минимум несколько месяцев, я понял, что мы зарвались. Мы — все, кто поддерживал своим молчаливым согласием эту кровавую баню. Да, покойный чинуша из МинТранспорта не был благочестивым и честным человеком и смерти, возможно, заслуживал. Но не так и не такую. И уж тем более, его внук не должен был отвечать за прегрешения своего деда. Наверное, примерно так выглядела страна в 1917 году... Ничего не меняется, ровным счётом ничего. Доводим любую плохую ситуацию до очень плохой, а потом пытаемся её решить с мясом и кровью.

Удивительные всё же мысли посещают при взгляде на тюремные стены. Правду сказал один из эксцентричных деятелей прошлого — "В Лукьяновском СИЗО больше философии, чем в Институте философии". Воистину, так и есть. Но хватит думать о грустном, пора настроиться на торговый лад, мне сейчас предстоит торговля до победного конца.

Семён меня уже ждал, потягивая пиво и разбирая по запчастям сушёного леща. Да и заведение преобразилось — гремела музыка, сновали официантки с подносами, а накурено было так, что хоть десяток топоров вешай. Ну точно, экономят на вытяжке, а открытые окна не спасают.

Вопреки ожиданиям, торговаться всерьёз Семён не стал, а попрепирался больше для порядка. Сошлись на том, что товар идёт напополам, причём ему непременно отходит детское питание и продукты, на которые, я так понял, у него были свои планы. Нам же в довесок достаётся "шишига", что просто превосходно, если она, конечно, будет на ходу.

По торговой традиции, скрепили договор рукопожатием и договорились, что во вторник встречаемся тут же в это же время.

Ну что ж, это успех. "Шишига" — машина, может, и не самая комфортная для водителя, но зато для наших целей — лучше не придумать. Можно сделать бронированный кузов и гонять на мародёрки, не переживая, что не сможем забрать всё желаемое. ГАЗ-66 — это всё же грузовик, хоть и достаточно компактный.

Заправился из автоцистерны на рынке недалеко от "Снежинки". Цены на бензин у нас в стране никогда не радовали, а сейчас вообще вызывают шок. От трех — четырёх долларов за литр — ну куда такое годится? Понятно, что дороги сейчас не просто опасные, а вообще фронтовые, но всему же есть предел. Эх, и почему я не нефтяной магнат?

Пока заправщики возились у моей машины, я наблюдал за вполне обыденной картиной — журналистка и оператор снимали репортаж. Если судить по логотипу на микрофоне, телеканал российский, один из самых известных. Альянс ныне — просто Мекка для журналистов со всего мира, репортажи здесь можно снять очень сочные. Вот и сейчас маленькая худощавая девчонка — репортёр щебетала в камеру:

— Мы ведём наш репортаж из Киева — города, в котором по-прежнему идут бои. Площадь, на которой мы находимся, буквально несколько часов назад была отбита у бандформирований отрядами местной самообороны...

Ну вот, опять враньё. Вот за что не люблю всю эту журналистскую братию — так это за их склонность приврать, преувеличить, приукрасить. Конечно, определенная доля смелости нужна даже для того, чтобы приехать в такой регион как наш. Но если уж добрались — так расскажите всё честно, как есть. В конце концов, репортёры должны быть средством массовой информации, а не средством массовой пропаганды. Но так не получится, ведь репортаж тогда будет пресным, скучноватым, нудным. Вот то ли дело — расписать, как тут пули над ухом свистят и как журналисты с боями прорывались к центру города... Эх, закинуть бы их на Троещину, хотя бы на часок-другой. Правда, в этом случае отснятое видео точно не доберётся до своего зрителя.

Так, всё, машина накормлена, теперь в "Вестерн Юнион" и домой, к телефону. С мобильной связью сейчас большие сложности, в Центральной Украине она почти отсутствует. Ну а что вы хотели, когда большинство базовых станций — ретрансляторов погибло смертью храбрых во время войны, а там, куда война не заглянула в гости, их просто спёрли на фоне бардака? Сейчас два бывших оператора мобильной связи решились восстанавливать инфраструктуру на подконтрольных Альянсу территориях, но до победы ещё далеко. Потому пришлось вспомнить про такое изобретение человечества как "проводной телефон". Проводная связь более-менее функционировала, даже обещали через пару месяцев сделать доступ в Интернет. Не верится, если честно, слишком уж заманчиво звучит.

В принципе, позвонить я мог и из полка, прямо из расположения, но выход на городскую линию осуществлялся через внутренний коммутатор, на котором дежурили очень любопытные телефонистки, а посвящать посторонних в свои семейные дела я не люблю. Потому лучше уж доберусь до дома, сделаю кофе... А, хотя кофе мне Док запретил. Ну тогда — зелёного чаю. И проведу вечер в беседе за чашкой чая с близкими, как в довоенное время. Должна же быть какая-то мирная отдушина у моей истрёпанной души, не всё по полям, лесам и заброшенным районам носиться.

Что немного напрягало в предстоящей операции, так это то, что если бы не мародёрка, с неё мы бы не получили ни гроша. Существовала практика выплаты "пряников" — премий за пойманных и уничтоженных бандосов, но для подтверждения надо было тащить их живыми или мёртвыми в штаб, или иметь двух свидетелей, которые подтвердят ликвидацию. И вроде бы не проблема нагрузить трупами машину и привезти в город, но было ещё второе условие. Подобные действия должны быть произведены не по приказу командования, а в рамках личной инициативы и егерской сознательности. Например, если в ходе какой-то мародёрки уничтожили мелкую банду — получите деньги, распишитесь. Если же, как в нашем случае, выход был по приказу свыше — пряников не будет. Да и сама процедура получения премий была весьма муторной — писать рапорт, рассказывать обстоятельства, записывать показания свидетелей, потом до двух недель шла проверка особистом. В общем, игра чаще всего не стоила свеч. Но у нас была спасительная машина с водкой. Спиртное и сигареты стоили совершенно нереальных денег, но, как и во все времена, народ от этого пить меньше не стал, во всяком случае — самогон на рынке было найти проще, чем тушёнку. С сигаретами дело обстояло бы похуже, но ситуацию спасала возобновившая работу Киевская табачная фабрика, так что сигареты, хоть и по баснословной цене, купить было можно. Да и потоки импорта из других стран и областей выручали.

"Сузуки", еле слышно шепча двигателем, послушно остановилась у жилого здания, на первом этаже которого висела черно-жёлтая вывеска "Western Union". Проехал я всего ничего, отделение было в трёхстах метрах от "Снежинки" и рынка. Героическая компания, этот "Union", аж дух захватывает. Даже в дни развитого бандитизма они не боятся вести бизнес, отделения по городу не закрываются, обслуживание качественное, как до войны. В общем — образец для подражания.

Вход закрывает двойная бронедверь, за ней находится уже ставший непременным атрибутом современных заведений "предбанник" с охраной. Только здесь он "особо строгий", хоть это и заметно лишь опытным людям. Предбанника на самом деле два — один внешний, в который человек попадает, отрыв входную дверь. В нём находятся лишь стол и металлический шкаф, и стоят двое крепких парней с АКМС в руках. Парни опытные, один отсвечивает у дверей, проверяя посетителей, второй страхует сбоку. Да, это вам не Синцов с картинно торчащим из подмышки "Тавором", это ребята бывалые, но главное их преимущество не в этом. Есть ещё и второе помещение, за спинами охраны. Если присмотреться, то можно понять, что окошки в стене, напоминающие кассы, на самом деле являются обычными амбразурами, слишком уж хорошо сектора перекрывают друг друга. В случае какого-то конфликта опустятся тёмные стёкла и оттуда выглянут автоматы невидимых стрелков. В предбанник выглядывают два таких окна, в операционный зал — ещё два. Да, не бедная компания, если может позволить себе содержать такое количество не самой плохой охраны.

Одеты секьюрити были в черные костюмы с фирменными нашивками "Western union", чёрные разгрузки и чёрные же береты.

— Добрый вечер, — вполне доброжелательно поприветствовал первый, мельком бросив взгляд на мою нарукавную нашивку, — если вы в кассовый зал, то сдайте, пожалуйста, оружие.

Здесь я бывал частенько, порядки знал, потому абсолютно спокойно подошёл к столу, положил на него свой АКС, кинжал "SOG FX-10", гранатный подсумок и носимый на крайний случай пистолет "Форт-21.02" — в общем, весь свой "джентльменский набор".

-Магазины можно оставить? — скорее утвердительно, чем вопросительно, сказал я.

-Можно, — кивнул охранник, — оружия больше нет?

-Неа, — отрицательно покачал головой я.

-Ладно, егерю поверим на слово, — усмехнулся секьюрити и сделал приглашающий жест рукой, — проходите.

Обычный операционный зал, подобный можно увидеть в любом банке. Три кассы, две из них работают. Один посетитель, заполняет какие-то обычные для этого заведения бумаги. Не будем ждать, пойдём на вторую кассу. Квитанции, номера, суммы, фамилия, имя, номера документов — заполняем и передаём вместе с деньгами невидимой операционистке за стенкой. И всё время, пока находишься здесь, спиной ощущаешь прожигающие тебя взгляды скрытых за другой стеной стрелков. Неприятное чувство, но что поделать, раз у повышенной безопасности такие издержки...

Полторы тысячи долларов — почти всю свою долю за последнюю операцию, выслал семье. Им сейчас деньги нужнее, а у меня расходов не так много, да и запасы имеются. Квитанцию — в карман разгрузки, забираем оружие и едем домой.

Жил я на Татарке — небольшом микрорайоне, граничащем с Лукьяновкой. Татарка интересна тем, что она, казалось бы, находится в центре Киева, но в то же время очень обособлена из-за своего географического положения, потому что расположена на довольно высокой горе. Семь улиц, две школы, три супермаркета, стадион. Так было раньше. Сейчас школы не работают, магазин всего один, стадион давно заброшен, но район сохраняет ту еле уловимую ауру, про которую один из историков сказал: "На Татарке время остановилось".

Включив вторую передачу, влетаю на крутую горку, поворачиваю, ещё раз поворачиваю, останавливаюсь у бежевой семиэтажки. Всё, можно выходить, приехали. Удивительно, но если бы не разбитые коробки домов и не царящий вокруг запах выхлопа дизельных генераторов, можно было бы подумать, что войны и не было. Так же ходят люди, хоть уже и с оружием. Так же гуляют две мамаши с колясками, мирно беседуя. Это уже не те гламурные дурёхи образца начала двухтысячных. Никаких тебе юбок, декольте, килограммов "штукатурки" на лице. Джинсы, куртки-ветровки, на ногах — кроссовки. Оружие тоже имеется — кобура с пистолетом — судя по всему, обычным ПМ — у одной из мамочек прямо к рукояти коляски прицеплена. Честное слово, сюрреализм какой-то — бледно-розовая коляска в сочетании с коричневой кожаной кобурой. Контраст мирного, детского, умиляющего, с жёстким, недобрым и смертельно опасным. Картина создаёт ощущение, что у высших сил очень своеобразное чувство юмора.

Живу я на третьем этаже этой самой семиэтажки. Машину оставляю под своими окнами, чтобы была всё время под присмотром, хоть угонов у нас почти не бывает, но на всякий случай. Угоны ушли в прошлое, потому что количество бесхозных машин в городе и так превышает все разумные пределы, а при попытке угнать хозяйскую машину можно весьма ощутимо пострадать. Кстати, вот и местная гроза угонщиков — Александр Борисович Шацкий, выглядывает из-за решёток своего балкона на первом этаже, сверкая лысиной и шевеля усами. Борисович — персонаж забавный. Военный пенсионер, сапёр, дослужившийся аж до старшего прапорщика, на пенсии он работал в нашем ЖЭКе электриком и дело своё, надо признать, знал неплохо. Обладал редкой способностью выжрать литр самогонки, горланить песни до середины ночи, потом шарахаться по району в поисках догонки, но в 9 утра штыком прибывать на работу. Во время войны Борисович был одним из первых, кто вступил в наш дворовой отряд самообороны. Сослужил он этому отряду неплохую службу своими знаниями фортификации, потому что именно под его началом дом стал напоминать укреплённую позицию, а двор — оборонительный район. Может, потому в нашем микрорайоне наш дома почти не пострадал.

После войны дядя Саша, как его называли дети, взял на себя функции внештатного управдома и завхоза, проявив на этом поприще недюжинное рвение. Детская площадка была приведена в порядок, дороги и асфальт худо-бедно залатаны или засыпаны щебнем, мусор вывезен. В общем, почти мирная жизнь. За это жильцы дома скидывались Шацкому на хлеб с маслом, а иногда даже и с икоркой.

А прославился Борисович после одной истории. Владел наш прапорщик в отставке жигулёнком-"копейкой", настолько старым, что я даже не знал, кто из них более древний — дядя Саша или его машина. Ну и когда настали смутные времена, решил Борисович обезопасить своего железного коня от угона, но проблема была в том, что денег на сигнализацию найти было негде. Шацкий, будучи человеком простым, незамысловатым и по пояс военным, решил вопрос элементарно — положил около сиденья гранату Ф-1, вкрутив в неё мгновенный взрыватель и выведя проволоку от чеки к дверной ручке внутри, оставив небольшую слабину для обезвреживания.

Если знать этот фокус — никакого труда не составит чуть приоткрыть дверь, аккуратно пролезть рукой и скинуть проволоку с ручки, а потом просто достать гранату. Но какие-то незадачливые малолетки, решившие угнать раритет советского автопрома с целью покататься по району, этого фокуса не знали. Один погиб на месте, второго мы нашли в соседнем дворе, иссечённого осколками и тоже — совсем неживого. Конечно, "копейка" пришла в полную непригодность и годилась разве что на запчасти, но Борисович не унывал. Ему было важно, что злодеи были справедливо покараны, а машину он себе и новую найдёт. И действительно — через две недели под домом стоял старенький "Форд Скорпио", в котором копался довольный дядя Саша.

Сейчас Шацкий, как обычно, торчал на балконе, лениво курил и внимательно следил за обстановкой во дворе. Судя по глазкам — он уже успел сделать пару глотков прекрасного, потому находился в том дивном состоянии, когда настроение уже успело улучшиться, но организм ещё не потребовал добавки. Из оружия у дяди Саши имелся СКС, который некогда принадлежал мне и был подарен во благо двора после того, как в числе моих трофеев появился первый автомат, и в СКС отпала надобность.

— Привет, Денис, — поприветствовал меня Борисович, протягивая через решётку волосатую клешню.

— Привет, дядь Саш, — с улыбкой ответил я на рукопожатие. — Как обстановка на фронтах?

— Без происшествий, — солидно отчитался Шацкий, — вчерась комендатура пригнала десяток зеков, помогали соседний двор расчищать. Ну а я смотрел, чтобы те стервецы куда не драпанули вдруг.

— Так это ты им вместо конвоя, что ли, был? — удивился я.

— Да не, зачем? — махнул рукой Борисович. — Конвой у них свой имелся. Я так — на общественных началах. Да и детишки на площадке были, мало ли что.

Дядя Саша кивнул головой в сторону качелей и песочниц.

— Понятно, — сказал я, — что ещё нового?

— Да вроде как больше и ничего, — задумался Борисович. — Слушай, Денис, ты как — патронами не богат?

Нет, прапорщик — это не звание. Это вероисповедание и жизненная позиция в одном флаконе. Конечно же, дядя Саша прекрасно знал, что с патронами у меня всё обстоит превосходно, хотя бы потому, что плохо у меня с ними не было никогда, спасибо моей природной запасливости. Вот этим безбожно пользовался господин экс-прапорщик. Нет, мне, конечно, не жалко какой-то там тридцатки патронов, но когда подобными просьбами напрягают постоянно — это начинает раздражать, как когда-то раздражали коллеги, постоянно "стреляющие" у вас сигареты.

— Слушай, дядь Саш, — прищурившись, сказал я, — ты коммунистом был?

— Не был, комсомол только успел застать, — Борисович явно не ожидал такого вопроса, потому выглядел немного растерянным.

— Будем считать, что был. Ну вот тогда скажи мне, как коммунист пофигисту — зачем тебе столько патронов? Войны сейчас нет, бандитов отстреливают другие люди, включая меня. А ты-то куда боеприпасы тратишь? Я ж тебе шесть пачек неделю назад давал!

Дядя Саша крякнул, задумался, посмотрел на меня исподлобья, словно оценивал, можно мне доверить самую сокровенную тайну или нет.

— Крысы, — наконец решился ответить он, — Крысы и собаки.

— Кто крысы и собаки? — сразу не понял я. Лет пять-семь тому назад я бы точно знал, кого могут наградить такими эпитетами, а сейчас даже и представить сложно. Бандосов, что ли?

— Тормозишь, лейтенант, — засмеялся Борисович. — Обычные крысы и обычные собаки, дикие. Отстреливаю я их со скуки. Ну и для пользы общества, конечно. Сам знаешь, какая беда — эти твари.

Да, тут спорить было трудно. Санитарные службы в городе фактически отсутствовали, а атмосфера для размножения крыс и бродячих псов была просто идеальной. Случаи нападения собак на человека были чем-то настолько обыденным, что про них даже не вспоминали. Ну в самом деле — тут люди друг друга крошат без разбору, не особо заморачиваясь религиозными постулатами типа "Не убий", так кто в такой обстановке будет про каких-то собак вспоминать? Крысы тоже стали прописанными жильцами подвалов заброшенных домов, обнаружить объеденный этим хвостатыми тварями труп — обычное дело. Вот Борисович, видимо, решил взять на себя функции "рэткиллера" и "догкиллера", если не врёт, конечно.

— И как успехи? — поинтересовался я.

— Ну наш подвал чист, крыс нема, — гордо блеснул глазами дядя Саша, явно ожидая похвалы.

— Дык они вернутся, будь уверен, — махнул я рукой, — свалка недалеко, а их там кишмя кишит.

— А я о чём! — встрепенулся Борисович, — вот потому патронов и прошу. Я ж не для себя, для всех стараюсь!

Вид у дяди Саши был как у пионера, готового отдать жизнь за дело партии. Ох и жук! На самом деле, я не знал, куда он девает мои "благотворительные" патроны — может, действительно крыс отстреливает, а может, в лабаз несёт да на самогон меняет. Мне было всё равно, собственно. Ладно, поделимся, не убудет.

Я расстегнул один из подсумков на жилете, вытащил два магазина и протянул их через решётку:

— Ох, дядя Саша, если увижу хоть одну крысу в доме — больше ни патрона не дам, помяни моё слово.

— Да ещё химии бы какой-то, чтобы потравить, — Борисович суетливо взял магазины, словно боясь, что я передумаю, и начал рассматривать их, — Денис, так это ж "пять-сорок пять"! Под мой не подойдут.

— Поменяешь, не проблема, лабаз рядом, — отмахнулся я.

— И то правда, — согласился дядя Саша, — кстати, глянь вон, какое кино.

Борисович кивком головы указал в сторону противоположного дома.

Я повернулся. Да, и правда, кино. Немецкое и не про войну. Возле второго въезда во двор, у первого парадного, перекрыв всю дорогу, стоял черный "Мерседес" представительского класса, с тонированными стёклами и низкопрофильной резиной. У "Мерса" топтались два классических бодигарда, в тактических брюках, лёгких коротких куртках, а за рулём сидел ещё один такой же, как две капли похожий на предыдущих. Оружия при телохранах не наблюдалось, во всяком случае — открытого.

Я на секунду даже закрыл глаза и встряхнул головой, чтобы убедиться, что это не сон. Охрана у нас давно с автоматами наперевес ходит, в камуфляжах, разгрузках и бронежилетах, а что будет с колёсами того "Мерина" на наших разбитых улицах — даже думать не хочется. Шиномонтажи нынче скидочных карт не дают, а ровнять диски придётся каждую неделю.

Ага, не всё так просто. Стряхнув с себя первые впечатления, я увидел, что "Мерс" не одинок — чуть позади стояли две "Нивы", возле которых топтались более современные охранники, весьма бандитского вида. Эти уже не выглядят гостями из прошлого, они в спортивных костюмах, камуфляжах, в китайских "плейт-керриерах", и в руках у них оружие более внушительное — автоматы, один пулемёт, две СВД и одна винтовка, которую я не смог опознать. Да и в машинах наверняка ещё целый арсенал. Может, потому и ведут себя расслаблено — стоят, курят, байки травят. А вот "тельники" действуют "по школе" — мониторят обстановку, держат вход в подъезд — в общем, парни начеку.

И что характерно — знаком мне этот "Мерс", до боли знаком. И телохранители кажутся знакомыми. Где же я их видел...

— Что это за клоуны, Борисович? — спросил я, — Цирк какой-то, ей-Богу.

— Нет, Дениска, это Пащенко вернулся, — с досадой в голосе ответил дядя Саша.

— Пащенко? — порывшись у себя в памяти, я обнаружил, что фамилия мне тоже чем-то знакома. — Что за зверёк такой, напомни?

— Хорёк хренов, вот какой зверёк, — дядя Саша даже сплюнул со злости, — Да ты что, забыл? Когда-то главой районной администрации у нас был, или замом главы — не помню уже.

Ах, так вот где собака порылась, как говорил один политический деятель прошлого. Вовремя мы про крыс заговорили, это уж точно. Ну что за день, а? То крыса Синцов, то другая крыса — в родном дворе.

Теперь вспомнил. "Пащенко с народом", "С Пащенко построим процветающий район", "Голосуй за Пащенко". Такая белиберда висела когда-то на рекламных щитах везде, куда ни плюнь. Правда, после того, как упомянутый в рекламе господин получал власть — то, ради чего все эти агитки и писались — то все его обещания быстро отправлялись в мусорную корзину. Зато детские сады "внезапно" превращались в офисы, на месте парков строились элитные дома, а вместо новых больниц строили стоянки для таких вот "Мерседесов". Ну и сам гражданин Пащенко, по слухам, совсем не бедствовал. Причём не бедствовал он с каждым годом всё больше и больше. Несколько компаний, где он числился "почётным президентом" (по закону он не имел права заниматься бизнесом), три квартиры в Киеве, два загородных дома, одна вилла в Испании, ну и прочая "мелочёвка" типа квартирки для любовницы и небольшого автопарка. И это при зарплате в каких-то пятьсот долларов в месяц. Всё, конечно же, записано на жену, детей и старушку-маменьку, а сам господин чиновник, если верить его декларации, был беднее церковной мыши. Дети его, кстати, тоже живут нормально — сын учится в Лондоне, дочь замужем за французом. В общем, житуха удалась.

И всё бы ничего, но пришла война, которая началась во многом именно из-за таких "пащенков". Гражданин простой чиновник, почуяв, что дело пахнет керосином, в первые же дни свалил за границу со всем семейством и даже успел вывезти почти всё имущество. Но сейчас почему-то решил вернуться — видимо, вспомнил, что в мутной водичке рыбка лучше ловится. А эти самые "тельники", скорее всего, просто уехали ещё тогда вместе с ним, служили ему все годы верой и правдой, и теперь сопровождают хозяина повсюду. А вообще — странные ребята, конечно. Они что — даже телевизор не смотрят и не знают, что у наших охранников нынче в моде автоматы с бронежилетами хотя бы четвертого уровня защиты? Хотя вполне допускаю, что Пащенко приехал сюда ненадолго, по какому-то делу, потому охрана решила не мудрствовать с экипировкой, а просто наняла местных частников — тех весёлых и привлекательных ребятишек на "Нивах".

С жителями нашего двора у Пащенко были особые отношения. Дело в том, что жил он как раз в том самом доме, в том самом подъезде, у которого сейчас стоял "Мерс". Каждое утро, ровно в 8.30 по киевскому времени, чиновник выходил из подъезда, садился в машину и уезжал по своим коррупционным делам в сопровождении джипа с охраной. И всё бы ничего, но охрана, точно так же, как сейчас, перекрывала своими машинами выезд со двора и с упорством идиотов отказывалась пропускать автомобили жильцов дома до тех пор, пока их большой босс не выйдет и не умостит свою чиновничью задницу в салоне "Мерса". Порой доходило даже до драк, но в итоге жильцы, матеря всех госслужащих, вместе взятых, по узкой дороге добирались до второго выезда со двора и уезжали на работу. Охрана у Пащенко была непробиваемая, а всерьёз ссориться с ними никто не хотел.

И вот сейчас меня посетило сильное искушение злоупотребить своими служебными полномочиями. Очень сильное, до зуда в промежности и колик в животе. Захотелось "показать клыки" перед этой мразью, а если попробует выступать — то ещё и "укусить" посильнее. Это, конечно, будет свинством с моей стороны, но, в конце концов, Пащенко — это не старушка-пенсионерка, не женщина и не ребёнок. Это их грех обижать, а гражданин чиновник стариков, женщин и детей обворовывал без оглядки на совесть. Интересно, а совесть вообще у него есть?

Ох нарвусь я сейчас на конфликт, ох нарвусь... Но закончится он в мою пользу, или я не я буду.

— Ага, понятно, — процедил я сквозь зубы, — сейчас, дядя Саша, я на минутку...

— Э, ты чего удумал?! — засуетился Борисович, увидев, что я направился к "Мерсу".

— Не переживай, всё будет мирно, — отозвался я.

Конечно, всё будет мирно. Ну в крайнем случае — не будет. А если не будет, то у меня в запасе есть козыри — вызов патруля или ПМГ — патрульно-моторизованной группы, которая прискачет сюда на броне и все эти барбухайки в асфальт закатает. Можно было бы заранее вызвать, для пущего эффекта, но неохота парней по такой ерунде беспокоить.

При моём приближении бодигарды активизировались — один пошёл наперерез, второй начал что-то бубнить себе в воротник, в котором был скрыт микрофон радиостанции. Головорезы возле "Нив" повернули головы в мою сторону, но дёргаться не стали. Для них вооружённый человек — вполне заурядный гражданин, не обязательно представляющий какую-либо опасность. Ну идёт мужик домой, чего нервничать? Ну разгрузка на нём, ну камуфляж, ну рация из подсумка торчит, ну пистолет на груди, ну АКС в опущенной руке. Эка невидаль, можно подумать. Они таких мужиков каждый день видят.

— Обождите, молодой человек, — запрещающим сигналом поднял руку первый "тельник", рослый мордатый брюнет, когда я приблизился к нему на расстояние трёх-четырёх шагов.

— В чём дело? — включил я дурачка.

— Куда вы хотите пройти?

— Туда, — кивнул я в сторону подъезда.

— Вы там проживаете?

— Нет, — абсолютно честно ответил я.

— Тогда попрошу вас подождать.

— Это с чего вдруг? — наигранно удивился я, остановившись.

— Потому что я прошу, — выдвинул самый веский аргумент телохранитель, особо подчеркнув слово "я".

— А если я тороплюсь и мне безразличны просьбы посторонних? — криво ухмыльнулся я.

— Всё равно вам придётся постоять, — рука "тельника" рефлекторно дернулась к правому боку. Ага, знакомо дело. Там пистолет под курткой, небось? Так я автомат с предохранителя быстрее сниму, патрон у меня в патроннике, да и предохранитель тюнингованный, можно большим пальцем правой руки его скинуть.

Я с улыбкой наблюдал за его подёргиваниями, не предпринимая никаких действий. Тем временем от компании у "Нив" отделился один боец — видимо, главный — и направился к нам. Харизматичный персонаж, нечего сказать — здоровяк, на полголовы выше меня, заметное даже под разгрузкой брюшко, борода-эспаньолка. Одет в костюм "Горку" и бейсболку песочного цвета, на ногах — наколенники. Классический образ какого-нибудь частного подрядчика с войны в Ираке или Афгане.

Но меня пока интересовал лишь телохранитель.

— Дружище, — вполне добродушно улыбнулся я, поправляя кепку-восьмиуголку на голове, — ты, похоже, в Киеве давно не был, если думаешь, что можешь меня куда-то не пропустить. Давай по-хорошему — вы убираете с проезда свои тарантасы, потому что они мешают жильцам домов, а я тогда обещаю подобреть и забыть твоё нехорошее поведение. Даже обязуюсь не взрывать ваш катафалк вместе с вами и вашим толстомордым хозяйчиком, несмотря на то, что руки очень чешутся это сделать.

Вот так, всё вывалил как на духу. Хотя чего тянуть?

Лицо бодигарда начало переливаться всеми цветами радуги и, судя по глубокому вдоху, он готовился высказать мне много хорошего. Например, что-то про моих родителей и про некие полости в моём теле, куда он всенепременно засунет автомат. Привык, балбес, к жизни в спокойных европах. Он даже не понимал, что пока мы тут препирались, я мог уже дважды застрелить и его с напарником, и водителя "Мерса", и даже успеть перенести огонь на компашку у первых советских внедорожников.

Но мне так и не суждено было выслушать мысли телохрана по поводу моей персоны, потому что в беседу влез подошедший "подрядчик".

— Добрый вечер, — сказал он, оценивающе окидывая меня взглядом с ног до головы, — какие-то проблемы?

— Да, — ответил я, с вызовом глядя ему в глаза, — ваши клиенты загородили проезд. Я бы очень хотел, чтобы они его освободили и впредь больше так не поступали.

— Не вопрос, сейчас дождёмся объект и уберём, — сказал "подрядчик", знаком осадив телохранителя, явно хотевшего что-то сказать.

Ага, понятно. Этот немного умнее, а вернее — опытнее, на рожон лезть не стал. Видимо, понял, что если какой-то непонятный мужик буром прёт на толпу вооружённых людей, то он или псих, или имеет какие-то серьёзные аргументы. Интересно, я на психа похож? Если нет — то сейчас буду.

— Нет, граждане, убрать придётся прямо сейчас, это не обсуждается, — сказал я.

А вот теперь — наверняка похож.

— А если не уберём? — усмехаясь, закинул удочку "тельник".

— Тогда примерно через две минуты ваш непригодный к киевским дорогам "Мерседес" будет: раздавлен гусеницами БМП, расстрелян из гранатомётов, взорван парой кило тротила, сброшен в овраг — по моему настроению, способ выберу сам. Хотя можете выбрать сами, если имеется такое желание.

— Ты вообще кто такой? — прищурился "подрядчик", подозревая какой-то подвох.

— Не надо мне "тыкать", уважаемый, — сделал обиженный вид я, — мы с вами свиней не пасли, детей не крестили, на брудершафт не пили. Кто я такой? Егерь. Ягд-лейтенант Еремеев. Документы показать или так поверите?

С этими словами я повернулся, демонстрируя нашивку на рукаве.

Оппоненты замолчали, "подрядчик" задумался, а "тельник" вопросительно смотрел на него, явно ничего не понимая. Так, теперь моя очередь, перехват инициативы.

— А теперь, будьте добры, представьтесь и вы, раз у нас так всё солидно и официально, — попросил я.

"Подрядчик" подумал несколько секунд, явно сомневаясь, стоит ли ему уступать в разговоре, но в конце концов, решился:

— Роман, компания "Тайгер Консалтинг". Предоставляем услуги охраны, согласно заключённому договору, все документы в порядке. Показать или так поверите?

Он ещё и смеётся... "Тайгер Консалтинг"... Где же я это название слышал? Нашивка у них ещё забавная — нахмурившийся тигрёнок в берете. Ага, вот и она, на рукаве у этого Романа.

Всё, вспомнил. Это одна из небольшого количества охранных фирм нового времени, а по сути — частная военная компания. "Тайгеров" этих ещё в штуку "кротами" называют, потому что охраняют они в основном линии и станции неработающего метрополитена, для того их контора изначально и создавалась. А теперь вот, видимо, ребятки решили и над уровнем земли попытать счастья. Тем более что задатки у них для этого есть хорошие, в их контору "с улицы" не берут, только по рекомендациям, и только — людей с приличным боевым опытом. Но и платят им соответствующе, на зависть многим.

— Когда уже метро заработает, Роман? — ехидно улыбнулся я.

Но здоровяк оказался толстокожим:

— Как начальство скажет — так сразу. Там же всё на ходу, по правому берегу, говорят, пускать можно.

С метрополитеном была действительно интересная ситуация — он был одним из тех редких объектов, которые от войны почти не пострадали. В войну его использовали и как убежище, и как склады, и изредка — как обычный подземный ход, но активных боевых действий в нём не вели. На Левом берегу, конечно, ситуация была не столь радужной, так как линии там наземные и потому были разбиты напрочь. А вот подземные ветки Правого берега вполне можно было бы использовать, не имей мы таких проблем с электричеством.

— Ну и прекрасно, будем ждать этого светлого дня, — хмыкнул я. — А пока что уберите машину с проезда, чтобы мы мирно разошлись.

Вот же поганый у меня характер! Ну чего мне спокойно не живётся? Потянуло оружием побряцать и власть показать? На фига?

— Она тебе мешает?! — встрепенулся "тельник". — Скоро уедем, не беспокойся!

— Уедете. Прямо сейчас. Повторять не буду, — я настырно пялился в глаза "тельнику".

Я не блефовал. Вызвать ПМГ действительно не представляло никакой проблемы, тем более что эти хамоватые телохранители начали меня раздражать. Рука сама потянулась к левому плечу и вытащила из подсумка рацию. Гарнитуру я оставил в машине, к сожалению.

— Обожди, — жестом остановил меня Роман. — На пару слов.

Мы отошли на десяток метров от "Мерса", оставив "тельников" одних.

— Слушай, ну чего ты ерепенишься, а? — мягко, с намёком на дружелюбие, сказал "подрядчик", — Дался тебе этот проезд. Тут хоть одна машина проехала разве? Ни одной. Значит, никому мы не мешаем. У тебя к нам какие-то личные претензии, что ты решил крови попить?

— Лично к вам — никаких, — покачал головой я, пропустив мимо ушей его "тыканье", — А вот к вашему нанимателю претензий много, и не только у меня. Так что, парни, охранять вам его, видимо, недолго, потому что слишком уж много желающих припомнить дяде прошлое. Или расстреляют, или взорвут. Ну а может, найдётся группа егерей, проведут полевой суд и повесят дядю на фонарном столбе. И ничего вы не сделаете, потому что всё будет по закону.

Роман опустил голову и сделал вид, что внимательно изучает трещины на разбитом асфальте.

— Всё я понимаю, — вздохнул он. — Но что поделаешь, работа такая. Кто платит, тот и заказывает музыку. Ты же сам всё знаешь, егеря тоже в охране подрабатывают. Только вы можете сами выбирать клиентов, а мне начальство приказывает. Думаешь, очень приятно этого козла охранять? Я тоже знаю, кто он такой, и тоже с удовольствием на ноль бы его помножил, но не могу. Клиент.

Я внимательно слушал его. Или этот Рома настолько талантливый актёр, что хоть в кино без проб снимай, или говорит действительно искренне. Ладно, ситуацию и в самом деле надо разруливать, раз сам такую кашу заварил. А разруливать желательно бескровно и без обид, чтобы не сеять вражду между частными подрядчиками и егерями. Конечно, не будь я персонажем, наделённым такими полномочиями, то лежать бы мне сейчас вон в той песочнице у качелей с фингалом под глазом. Это в лучшем случае. Но я егерь, и от этого иногда приятно до зуда в паху.

— Давай так, — начал я, — машину вы убираете, а я тихо и спокойно ухожу домой. Ничего не произойдёт с вашим "випом", если пройдёт на тридцать метров больше, тем более что убивать его пока никто не собирается, двор у нас мирный и безопасный.

На лице Романа растеклось выражение тоски, печали и досады из-за моего упрямства.

— Ну упёртый ты до невозможности! — махнул он рукой. — Хорошо, убираем. На этом всё? Больше пожеланий не будет?

— Больше не будет, благодарю, — сказал я, закидывая автомат на плечо. — Только... Рома...

— Чего? — оглянулся "подрядчик", уже направившийся к "Мерседесу".

— Я тут на третьем этаже живу, — я ткнул рукой в сторону окон своей квартиры, — если приду домой, а машина всё ещё будет стоять — то у меня на кухне две "Мухи" лежит. Не шучу.

Кажется, это уже было лишним. И так ситуация накалена до невозможности, сейчас одной искры достаточно, чтобы произошёл взрыв. Охранники — тоже парни с характером, да и нервы у них не железные. Играю, как говорится, на грани фола.

— На кухне готовить надо, а не "Мухи" хранить, — послышался голос уходящего Романа, — Бывай, егерь!

— И тебе не хворать!

Я развернулся и пошёл в сторону своего подъезда. Интересно, а что забыл в нашем дворе бывший чиновник? Пробило на ностальгию? Зря. Ведь от его квартиры не осталось ничего, кроме стен. Может, какой-то тайник с фамильными бриллиантами в стене замуровал? Ай, ладно, не буду морочить себе голову этими глупостями.

Всё, я дома. Света в подъезде, ясное дело, нет, только окна на лестничной клетке и спасают. А вечером — так вообще без фонарика лучше не ходить. Открываю тяжёлую бронированную дверь, которую предусмотрительно поставил ещё до войны. Это вам не китайские так называемые "бронедвери", эту дверь делали на заказ: пятый класс защиты, полноценные стальные листы с тяжеленной коробкой, замком "Mul-t-lock" и трёхсторонним запиранием. Ручными инструментами взломать нереально, а чем-то вроде болгарки — придётся очень долго мучиться. Сколько денег тогда ухнул — страшно даже вспомнить, но ухнул их, как оказалось впоследствии, не зря.

Замок маслянисто клацнул, дверь распахнулась, и в нос ударил привычный запах дома. Раньше он был другим — пахло кухней, бытовой химией, обувным кремом и ещё чем-то, сложно поддающимся опознанию. Сейчас это запах солярки, пыли и оружейного масла. Запах запустения.

Тяжело приходить в дом, где тебя никто не ждёт. Почему-то никак к этому не могу привыкнуть, вот и использую квартиру больше как берлогу, в которую можно прийти, отлежаться, отоспаться, взять что-то нужное и поскорее удрать. Дом потерял своё первоначальное предназначение жилья.

Вышел на балкон, включил дизельный генератор, так как скоро стемнеет, а без света сидеть не хочется, темнота тоску нагоняет. Эта микро-электростанция в наши дни — такой же неизменный атрибут квартиры, как раньше — телевизор, холодильник или компьютер. Электричество в городе постепенно восстанавливали, но очень низкими темпами, когда до нас дойдёт очередь — неизвестно, к сожалению. Потому продолжим жечь солярку, которой у меня осталось, кстати, маловато, всего три канистры по двадцать литров. Сгоняю завтра в лабаз, если лень-матушка не призовёт в свои объятья на целый день.

Кинул взгляд во двор. Черный "Мерс" стоял уже за углом дома, ближе к "Нивам", а телохранители, перемешавшись с парнями из "Тайгеров", о чём-то оживлённо дискутировали. Обо мне, конечно, больше не о чем. А не обманул Роман, молодец. Хотя удовлетворить мою просьбу было больше в его интересах, ведь две "Мухи" у меня на кухне, в самом деле, имеются. Стал бы я стрелять? Не уверен, признаюсь себе честно. Парни-то ни в чем не виноваты, даже "тельники" — просто обычные охранники, выполняющие свою работу. За наглость, конечно, наказать бы стоило, но не таким способом, да и незнание нынешней ситуации их немного оправдывает. И какая муха меня укусила? Даже стыдно малость. Как солдат-первогодка, которого сержантом сделали, власть тянет показывать.

Сделал, как и мечтал, большую кружку зелёного чая с одной ложкой сахара. Вот ведь парадокс, а? Электричества нет, отопление сделали только прошлой осенью, а с газом — никаких ощутимых перебоев не было. Фантастика, да и только.

Телефон. Срочно нужен телефон. Холодная черная трубка, гудок, заученный до подсознания номер мобильного...

— Алло, — раздался голос жены после второго гудка.

— Привет, солнце, — радостно ответил я, — как вы там?

— Да мы нормально! — голос у жены был встревоженный, — Ты как? Я третий день телефон обрываю, не знаю, что уж и думать!

— Солнце, не волнуйся, — максимально спокойно ответил я, — на дежурстве был, сейчас народу не хватает, вот нас и гоняют.

Противно врать любимой женщине, но правду рассказывать не буду ни при каком раскладе. В данном случае — чем меньше знает, тем крепче спит, а то от рассказов о контузиях, взрывах и бандитах у неё истерика будет.

— Ну ты бы хоть предупредил, я же переживаю!

Ага, я это уже вижу: "Милая, мы тут с ребятами прогуляться идём, на островок. Если через три дня не позвоню — то я или лежу в госпитале, или похоронен под торжественный прощальный салют. В общем — не волнуйся, мы же воевать идём, а не по бабам".

— Не было возможности, котёнок, — честно ответил я, — из полка я звонить не люблю, ты же знаешь.

В ответ — вздох и молчание.

— Ладно, ну чего ты? — примиряющим тоном продолжил я, — Ты же знаешь, что со мной ничего случиться не может.

— Со всеми может, — опять вздох в трубке. — Постарайся меня всё же предупреждать по возможности. Что у тебя интересного за эти дни было?

Отличный вопрос. Как раз на пару к просьбе о "предупреждать". Да ничего интересного, милая. Попали в плен, освободились из плена, спасли двух заложниц, угнали у бандосов БМП, попутно завалив нескольких нехороших ребят. Ну а также присутствовали при замечательном пиротехническом шоу "Взлетающие теплоходы", за что были награждены контузией. А напоследок ввязались в нехорошие дела, связанные с наркотой и поссорились с крысёнышем-особистом. В общем, тоска смертная, аж зевать тянет.

Но вслух я сказал, конечно, совершенно другое:

— Да что может быть интересного на дежурстве? Стоишь себе, скучаешь, документы проверяешь...

— Ой, вот только не надо, — перебила меня жена, — а то я в новостях не смотрела, что в Киеве творится!

Кажется, егерь, люто ненавидящий журналистов, опять стал просыпаться во мне. Ей-Богу, словлю какого-то лживого корреспондентишку и на глазах у всего честного народа выпорю. Даже бить не буду, а просто проведу показательную экзекуцию розгами, с соблюдением всех исторических традиций. Только вот где розги взять? Надо будет Петровича озадачить, пусть найдёт и в машине возит, а то вдруг попадётся какой-то "правдолюбец" не вовремя...

— Ты стала верить всему, что говорят журналисты? С каких это пор? Брось, глупости они рассказывают. Сейчас в Киеве тихо и спокойно, намного лучше, чем раньше. Кстати, о спокойствии. Я вам деньги выслал, получи завтра.

— Хорошо, спасибо, — грустным голосом сказала жена, — а когда ты приедешь? Мы соскучились уже.

— Солнце, как только — так сразу. Пока вырваться не получается, период сложный. Но зато у меня четыре выходных подряд, так что созваниваться будем часто. Как там Ванька?

— Спит уже, набегался за день.

— Ладно, завтра тогда с ним поговорю. Всё, солнце, я отдыхать. Голова разболелась. Завтра утром позвоню.

— Хорошо. Люблю тебя.

— И я тебя.

Киев, 2020 год, 16 мая, суббота. Расположение 1-го егерского полка.

Есть в жизни вещи, которые не меняются никогда. Например, выходные. Их всегда страстно ждут всю неделю, а когда дожидаются — то проводят почему-то максимально бездарно и тупо. Вот, например, мирная жизнь. Люди радуются, что наступила пятница, чтобы вечером того же дня нахлебаться дешёвого пойла и все выходные проваляться в кровати, страдая от похмельного синдрома. Вопрос — зачем? Мне это неведомо. Вообще — чем дольше я живу, тем чаще повторяю фразу про то, что чего-то я в этой жизни не понимаю.

В последние годы, конечно, ситуация немного изменилась, всё стало проще, логичнее и понятнее. Война отодвинула в сторону всякую белиберду про толерантность, цивилизованность и права человека, напомнив всем, что в мире, по сути, есть только одно право — право сильного, а всё остальное — или фикция, или лицемерие. Сильный? Выживешь. Слабый? Погибнешь. Причём не обязательно быть физически сильным или хорошо вооружённым, сила бывает разная. Хитрый или умный — он тоже сильный, такие тоже выживут.

Но я решил вспомнить добрые старые времена и на целые сутки устроил себе "день тюленя" — ел, спал, а в перерывах между этими важными делами говорил по телефону с семьёй, читал книги и перебирал имеющийся дома арсенал. В конце концов, у меня ещё контузия толком не прошла, так что перед совестью оправдание найдено.

В пятницу у меня стало болеть всё тело, непривычное к такому времяпрепровождению, потому пришлось заняться более продуктивными делами. Я съездил в лабаз, затарился продуктами, а на обратном пути меня угораздило попасться на глаза Борисовичу, который ноющим голоском попросил помочь разминировать один из подходов к нашему двору — старый круглый газон. Мины там стояли уже очень давно, и, что самое забавное, ставил их сам дядя Саша, но вот схему установки товарищ прапорщик забыл, потому что "дело давнее, да и выпимши я тогда был". Сейчас необходимость в этом "инженерном заграждении" отпала, но саперная рота комендачей была в перманентно занятом состоянии, потому пришлось мне поучаствовать в работе на благо родного двора.

Радовало, что Борисович помнил приблизительное количество мин и их тип. Большинство — обычные противопехотки ПМН без элементов неизвлекаемости, и две выпрыгивающие ОЗМ-72. И если ПМН каких-либо серьёзных вопросов не вызывали, то "попрыгушки" мы уничтожили, просто сорвав растяжку из укрытия с помощью куска бельевой верёвки и крючка от старой вешалки.

С ПМН пришлось повозиться дольше. Мина вообще легендарная, известная по всему миру под романтическим названием "черная вдова". Распространённость её связана с тем, что СССР поставлял их "братским народам" в огромных количествах, причём порой — совершенно бесплатно, просто ради поддержки идей марксизма-ленинизма. Да и гарантийный срок у ПМН тоже походит к концу, надо же их куда-то девать? За последнюю войну каких только мин не побывало в моих руках — и итальянских, и болгарских, и югославских. Но большинство были всё же советскими и российскими. С тем фактом, что СССР был крупнейшим поставщиком "проклятия пехоты" в мире, остаётся только смириться.

ПМН — мина подлая, но относительно простая. Размером с банку тушёнки, коричневый бакелитовый корпус, сверху — черная резиновая крышка. Кстати, именно на одной из модификаций этой мины оставил ногу наш "оружейный барон" Чернов. Металлоискатель у меня хранился в полку, потому поиск производили по старинке — самодельным щупом, благо территория была небольшая. После этого аккуратно выкапывали, нежно доставали из земли, выкручивали заглушку и вынимали запал. Во время всего процесса дядя Саша выслушал от меня много приятного, в том числе — инструктаж на тему "Противопехотная мина ПМН и почему запрещено её обезвреживать". Кстати, это чистая правда. Тот метод, которым пользовались мы — это из области своего страха и риска, ни одно наставление такие действия не разрешает.

Деактивированные мины дядя Саша, будучи человеком хозяйственным и вообще прапорщиком до глубины спинного мозга, собрал в старый вещмешок и унес домой. Конечно, не надо быть Вангой, чтобы понять, насколько быстро эти ПМНки окажутся в лабазе. Да и ладно, лишь бы не у людей под ногами, а то я вообще не люблю, когда под ногами валяется всякая дрянь — битое стекло, собачий помёт, мины...

В субботу, предварительно предупредив семью, что уезжаю на дежурство, которое закончится неизвестно когда, я вернулся в полк. В расположении находились одуревший от избытка сна Кирюха и подвыпивший Петрович. Странно, но наши соседи — вторая группа — всё ещё пропадали на мародёрке. Надо у Бати выяснить будет, всё ли в порядке с ними, а то больше недели уже прошло.

Подчинённые пребывали в прекрасном расположении духа, особенно Петрович, от которого тянуло самогоном за пять метров, хоть тараканов трави. На мой нецензурно сформулированный вопрос наш механик ответил, что пил сугубо для пользы дела, что перед мужиками в мастерской проставлялся, что нашу пулемётную турель уже сделали и что вообще "поляны" накрывать положено за счёт общей кассы, а не за счёт кармана многодетного Петровича, который, как известно, не Билл Гейтс и вообще спать хочет, потому идёт на боковую. А наш УАЗик стоит под общагой уже с пулемётом, можно смотреть, щупать и наслаждаться.

Возражений с моей стороны не последовало, Петровичу завтра за руль, пусть дрыхнет. С Кирей всё было ещё проще — снаряга и оружие у него были сложены загодя, потому его я тоже довольно быстро оставил в покое. Может, действительно ни к чему было за сутки сбор объявлять?

Следующим в общаге материализовался Док, улыбающийся как Джокер в старом довоенном фильме. Выходные у товарища, похоже, прошли хорошо. Неужели опять "Снежинка", алкоголь и распутные девы?

— Здорово, пациенты, — Док ввалился в "клуб", кинул на стол пакет с какими-то лекарствами и, как обычно, с размаху плюхнулся в глубокое кресло.

— И тебя тем же самым по тому же месту, — дружелюбно отозвался Киря, а я изобразил приветственный жест рукой.

— Вот пока вы дома животы отращивали, я, между прочим, трудился во благо группы, — Док поднял вверх палец, — а на столе лежит зарплата.

— И что там? — я лениво бросил взгляд на пакет, — надеюсь, не использованные противозачаточные средства?

— Не, там тримеперидин.

— Чегоооо? — выпучил глаза Киря.

— Перевожу для людей, не имеющих медицинского образования. Промедол там. 50 ампул. 10 упаковок по 5 ампул, двухпроцентный. Простите, в шприц-тюбиках не было.

Промедол — отличная вещь, незаменимый препарат при ранениях, которые чреваты болевым шоком. Он, конечно, на основе опиума, потому наркотический, но любое сильное обезболивающее обладает наркотическим свойством. Промедол — дефицитный препарат, привозят его мало и редко, и раскупают почти мгновенно, потому что жизнь он спас многим, мне в том числе. И потому пятьдесят ампул — это невероятная удача, группе на год хватит, если боевые действия будут продолжаться с той же интенсивностью.

— Ну и откуда такое счастье? — спросил я.

Док закинул руки за голову, потянулся и мечтательно посмотрел в потолок:

-Да тут в нашем госпитале хирург новая появилась, Леной зовут. Познакомился в четверг.

Нда... И почему я не удивлён?

— Дальше можешь не продолжать, — хохотнул я, — вы так хорошо провели время, что Леночка решила на память подарить такому страстному мачо не свои шёлковые трусики, а десяток пачек промедола?

— Ну не совсем так, — вздохнул Док, — денег дать всё же пришлось, так что из общака возьму потом, как приедем.

— А денег за страстные ночи давал или за промедол? — не удержался от подколки я.

— Да за всё сразу, наверное, — не смутился Док. — Там девочка профи, думаю. Но красивая...

Лицо нашего штатного врача расплылось в блаженной улыбке Казановы.

Вот так с ним всегда. Но пользу принёс, и немалую, так что уже хорошо.

Последним пришёл Тигра, который, как и я, устраивал себе "день тюленя", потому никакими интересными новостями поделиться не мог. А жаль, потому что мы, привыкшие к бешеному потоку информации XXI века, от её отсутствия реально страдаем.

Первым делом меня, конечно же, интересовал наш УАЗ, потому мы вчетвером, оставив спящего Петровича, пошли на стоянку под общагой.

У нашей боевой машины уже околачивались двое коллег из дружественного подразделения, с явной завистью поглядывая на творчество компании "Петрович сотоварищи". А посмотреть было на что. Во-первых, был изменён сам принцип вертлюга — раньше пулемёт крепился к середине дуги, возвышающейся над открытым кузовом машины по принципу арки или буквы "П", но у такого способа был явный недостаток: вести огонь можно было только прямо по курсу машины, в пределах градусов 30-45, не более. Сейчас крепление было модернизировано — от дуги в сторону кормы шёл приваренный "аппендикс" из трубы, а сам вертлюг крепился на кончик этого "аппендикса". Таким образом, сектор ведения огня расширялся примерно до 180 градусов, что не могло не радовать. Вертлюга, конечно, преображение коснулось больше всего: из металлических уголков была сварено грубое ложе для установки ПКТ, в котором он крепился с помощью самых обыкновенных болтов. Систему спуска придумали проще некуда — обычная рукоять от АК74, привинченная снизу, на ней — кнопка спуска с не слишком аккуратно выведенными проводами, но для начала было и так неплохо. На крышке ствольной коробки, как мы и планировали, была привинчена планка Пикатинни, но прицел на неё пока не прикрепили. Завершал картину куцый приклад из арматуры, приваренный к той же ложе. Мелочь, но важная, потому что без приклада на ходу стрелять очень неудобно.

В общем — поработал Петрович на славу, вполне заслужил мирный алкогольный сон и мою искреннюю признательность. Ну а мы займёмся планированием завтрашнего выхода...

Киев, 2020 год, 18 мая, понедельник, 4.00, дорога на Вышгород, широта: 50®34?, долгота: 30®28?

Утро выдалось холодным. Хоть и май месяц, а все же не июль, так что рассчитывать на нежную ночную погодку, при которой так приятно прогуливаться под луной, не приходилось. Наш автомобиль похрюкивал двигателем, стучал ходовой на колдобинах и нёс нас за Киев, наводить артиллерию на теплоходы нехорошего человека — господина Фашиста. Мы ежились от неожиданно холодного ветра, заворачиваясь в пончо, и пытались согреть душу глотками горячего кофе из термоса. Машину вёл Петрович, душевно отоспавшийся после вчерашней пьянки, компанию ему составлял Тигра, а оставшаяся часть группы во главе со мной сидела сзади.

Не далее как шесть часов тому назад к нам в расположение приходил Михаленко на финальный инструктаж, но в этот раз без своего юного друга, чем несказанно меня обрадовал. Мы получили свежие позывные, пропуск через ГЭС и ценнейшие рекомендации вроде "Беречь себя", "Если что — быстро уходить" и "Хранить служебную тайну как свою собственную". И как бы мы служили без столь ценных инструктажей — ума не приложу. Про тайну — конечно, это я пошутил.

В наше распоряжение была предоставлена обещанная батарея "Гвоздик", которая уже развернулась в районе Бабьего Яра и была готова открыть огонь по указанным нами координатам, и, что особо приятно, в нашем распоряжении она оставалась вплоть до пересечения группой моста на ГЭС на обратном пути. Это отлично, их поддержка может нам ещё понадобиться для личных целей, ведь ещё предстояла мародёрка с возможными непредвиденными рандеву.

Город ещё спал, ведь выехали мы в самый разгар "собачьей вахты", и потому сами же боролись с зевотой и объятьями Морфея всеми доступными способами, но даже утренний холод был не слишком хорошим помощником в этой борьбе.

За бортом мелькали деревья, город закончился, последний блокпост мы тоже оставили позади и ехали по трассе, идущей через лесок. Забавно поворачивается жизнь. Когда-то в этом лесочке мы шашлыки жарили, и вино пили, а теперь с такой целью туда только психически больной сунется. Наткнуться на мину, неразорвавшуюся гранату или малоприятную компанию можно запросто, но народ нынче опытный, искателей приключений находится не много.

Дорога, по которой мы ехали, не относилась к разряду центральных и имевших стратегическое значение, потому и охраняли её соответствующе — очень плохо, это вам не трасса Киев-Житомир, где чуть ли не через каждые два-три километра по блокпосту выставлено. О качестве дорожного покрытия и говорить не приходится — асфальт сменяется колдобинами, колдобины — щебнем, щебень-снова асфальтом. Пить из металлического термоса в условиях тряски — сплошная радость для зубов, плавно превращаешься в мечту стоматолога, но без кофе я проснуться не мог никак.

Петрович "давил тапок" усердно, скорость была километров семьдесят в час, что для нашего "бобика", да на такой дороге — довольно много. Потому блок-пост при въезде в Вышгород мы увидели очень скоро. В отличие от Киева, у местной самообороны была своя мода при строительстве подобных укреплённых точек: в Киеве были в ходу бетонные плиты и мешки, здесь же основное здание и заслоны на дороге возведены из брёвен. Удивительного тут ничего нет, лес под боком, запрет на вырубку отсутствует, строй-не хочу. Вокруг основного здания то тут, то там были понатыканы короткие "заборы" из старых покрышек, в просторечии — "скатов", поставленных друг на друга и скрепленных проволокой. Технология эта тоже не нова: сами скаты используются сугубо как оболочка, внутрь же засыпается щебень, а при его отсутствии — земля, песок, даже строительный мусор. От пуль стрелкового оружия защищает превосходно, а при необходимости переместить куда-то такую стенку — разобрать и собрать на новом месте можно за считанные минуты. Само здание поста одноэтажное, широкий сруб, вместо крыши — внахлёст набросанные листы ржавого кровельного железа, в стенах вырезаны бойницы, а из одной такой выглядывает ствол пулемёта.

Блокпост встретил нас привычным шлагбаумом из рельса и сонным ополченцем возле этого шлагбаума. Да, видок у него, конечно... Это не комендатура и не мы, сразу заметно. Обычный дядька сельского вида и неопределённого возраста, небритый, засыпающий прямо на ходу, а старый АК на плече очень гармонирует с фуфайкой, грязным бронежилетом и помятой советской каской.

— Хто таки, хлопци? — равнодушно поприветствовал вопросом ополченец, когда УАЗ тормознул у шлагбаума.

— Свои, мужик, отворяй ворота?, — отозвался с переднего сиденья Тигран.

Ответ дядьке явно не понравился.

— Свои в мэнэ дома, сплять, — вяло огрызнулся он, — або на кладбищи лежать. Докумэнты давай, або поворачивай назад.

Чудесный язык, просто восхитительный, воистину народный. "Суржик" называется, или, если научно, симбиоз русского и украинского. Звучит отвратно, но народ в сёлах Центральной Украины на нём уже не первое десятилетие разговаривает — и ничего.

— А мы тоже свои, — сказал я, поднимаясь и передавая своё удостоверение постовому, — ты на машину бы хоть смотрел, на борту всё написано.

— Я тоби на борту тому шо хошь намалюю, а докумэнты — е докумэнты, — высказал неглупый аргумент мужик, внимательно вчитываясь в моё удостоверение и подсвечивая себе дешёвым китайским фонариком.

После проверки, сопровождавшейся долгими комментариями постового, явно страдавшего от недостатка общения, мы остановились под одним из импровизированных заборов, а к нам вышел заспанный и жутко недовольный внезапным пробуждением старший блокпоста — молодой парень с растрёпанным волосами. Каску и броник он одеть поленился, а вот автомат в руке наличествовал, что сразу выдавало человека битого и воюющего не первый день. Всё можно забыть — бронежилет, одежду, да хоть голову. Автомат — нельзя. Разу вспомнился забавный случай, как я год тому назад при обороне нашего блокпоста выскочил в штанах, в бронежилете на голое тело, в каске и босиком, но с оружием. А потому что нечего расслабляться, даже если думаешь, что место тихое и никто никогда здесь не нападал.

Одет парнишка был в старый "дубок", а сверху была накинута красная спортивная куртка. Партизан, что скажешь...

— Здорово, парни, дайте сигарету, — вызубренной фразой поприветствовал старший, протягивая руку.

В группе у нас курил один я, потому пришлось делиться. Док с Тигрой — спортсмены, Петрович бросил эту пагубную привычку ещё до войны, а Киря не курил отродясь.

Парень почесал не мытые с неделю волосы и затянулся, прикурив от простенькой китайской зажигалки.

-Куда направляетесь? — спросил он после недолгого молчания, — мародёрить?

-Ага, угадал, — соврал я, — слушай, как тут вообще обстановка? Через Вышгород можно без проблем проехать или лучше пропетлять окольными путями?

Старший затянулся сигаретой, спрятанной в кулаке:

-Та можно, чего ж. Езжайте по набережной спокойно, до второго блок-поста перед ГЭС. Там уже комендачи дежурят. По Вышгороду как раз лучше не шарахаться, многие улицы в завалах, не проедете.

— Ясно, — кивнул я, — слушай, а чего у вас тут пост такой жиденький-то? Танк бы вам выделили, что ли... Или тут шума не бывает?

Пост и вправду был на первый взгляд слабоват в плане огневой мощи. А это граница города, тут такое недопустимо.

— Ну чего жиденький? За пост загляни, — ткнул пальцем себе за спину парень.

За зданием обнаружилась боевая машина в окружении всё тех же заборов из скатов, направившая ствол КПВТ в сторону Вышгорода и леса. КПВТ, точно, его ни с чем не спутать, очень уж раструб и рубашка характерные. А вот саму машину из-за укреплений сразу не опознаешь.

— БТР? — спросил я.

— Почти, — ответил старший, — "бардак". Но нам по фиг, сам понимаешь.

Конечно. Что БТР, что БРДМ-2, часто именуемый "бардаком" — в плане вооружения идентичны. КПВТ+ПКТ. Для задач, выполняемых сейчас блокпостами — вполне достаточно.

— Ну а обстановка и вправду тихая, — продолжил старший, — за неделю ни одной тревоги. До этого какие-то олухи из леса решили обстрелять, мы в ответ шарахнули из всех калибров, они и слиняли.

— Понятно, — кивнул я, — тишина, покой и гармония. А ты вообще сам местный, из Вышгорода?

— Из него, а что? — в глазах у парня мелькнула тень тревоги.

— Да ничего особенного. Хотел узнать, что у вас сейчас в Хотяновке с Осещиной происходит. Проехать там просто думаем.

— О, это интересно, — засмеялся старший, присев на пустую бочку.

Что-то мне его смешок не нравится, определённо. Больше порадовали бы крики "Да вы что, не суйтесь туда, там опасно!". К этому мы хоть привыкли.

— Что именно? — спросил Док. Он тоже заметно занервничал, перехватив мой взгляд.

— Ну хотя бы то, что в Осещине сейчас обитает "Братство Судного Дня", — хитро ухмыльнулся старший.

— КТО?!?!?! — хором выпучила глаза вся группа.

— "Братство Судного Дня", — повторил собеседник.

— Ааа, ну так бы сразу и сказал, — развёл руками Док, — сразу всё стало понятно, а то мы не расслышали поначалу.

— Кто же не знает "Братство Судного Дня"? — поддакнул Киря, — Всем известные люди, на весь Альянс! Это те самые братья, что днём судят, правильно?

— А весёлые вы парни, — ухмыльнулся старший, — нет, это местные религиозные типочки. Устроили себе там общину, церковь вроде построили. Но ни с кем особо не контачат, замкнутые очень. Ходят только в головных уборах, электричеством не пользуются, но зато вооружены очень даже неплохо. Даже дети стрелять умеют.

Вот тебе и "крестьяне". Молодец Михаленко, отлично разведка работает, хоть медаль давай. Ну действительно — что крестьяне, что вооружённые религиозные фанатики — какая разница? Не люблю фанатиков. Любых. Религиозных — в частности. К любой вере отношусь с уважением, но от религиозного фанатизма сплошное зло и вакханалия.

— А мы слышали, что там просто селяне какие-то, — осторожно начал я.

— Ну а чем они не селяне? — удивился парень, пожав плечами, — на огородах работают вовсю, с утра до ночи. Ну а то, что понятия у них странноватые — это да. Ну что за грех пользоваться электричеством?

— Да в той Осещине его, наверное, и нет? — предположил я.

— Да, но генераторы найти можно, — заметил парень, — хотя на кой оно им, с другой стороны? Радио слушать? Так радио у них тоже под запретом. Странные, говорю же.

— Откуда знаешь-то про них столько? — удивился я.

— Так они же в магазин-то к нам ходят, в город. Через ГЭС не пройти, так они лодками. Осещина — она ж на берегу.

— Ну хорошо, — после небольшого раздумья сказал я, — а в Хотяновке что?

— А в Хотяновке у нас Назар хозяйничает, — с какой-то гордостью в голосе сказал старший.

Чем дальше — тем веселее, как говорится. То братства какие-то, то назары.

— А это что за зверь невиданный?

— Да обычный мужик, — пожал плечами собеседник, — собрал всё село вокруг себя, и ещё пару соседских вроде. У них там тоже свои правила. Вольница наподобие Запорожской Сечи или Гуляй-Поля. В общем — обычные люди, живут с земли да малость — с грабежа и мародёрки, но не беспредельничают, меру знают, потому и целы до сих пор.

Дело ясное, что дело тёмное. С одной стороны — религиозные полумормоны, с другой — сельские бандиты. Не ситуация, а прелесть! Мечта!

— Нам говорили, что этот самый Назар вроде как с Осещиной воевал? — спросил я.

— Было дело, — кивнул парень, — но там история мутная. Назар вроде как объединиться предлагал, гонцов на переговоры присылал. Осещина отказалась. Он через пару месяцев прислал ещё раз. Так те "братья" обратно только головы тех гонцов прислали.

— Да ладно? — недоверчиво скривился я.

— Точно говорю, — воскликнул старший. — Пришибленные они, на всю башку. Ну Назар ответку и кинул. Но сил у него маловато оказалось, сектанты отбились. В общем — сейчас состояние "холодной войны". Гадят друг другу в меру возможности, но без активной пальбы.

Я немного загрустил. Проблема заключалась в том, что даже если мы успешно пролетим между селами, то впереди нас ждёт река Десна и ещё форсирование вброд. Брод там точно есть, неглубокий, место мне знакомо, но на переправе нас перебить можно как в тире, а жить хочется очень и очень. Буйная фантазия сразу нарисовала во всех цветах и красках картину: мы переходим реку, а в это время по нам сзади стреляют сектанты во всём белом, попутно читая молитвы, а спереди делают то же самое мужики на конях, с шашками наголо и под развевающимся чёрным флагом. Нет, точно пора сдаваться на милость психиатров.

Я покивал головой, сделал непонятную гримасу, отошёл к машине и расстегнул подсумок на нагруднике. На свет появился GPS — навигатор.

— Ладно, рабы особого отдела, смотрим сюда, — обратился я к своим, — допустим, что нам подфартит и мимо сёл мы проскочим. Осещина, как вы видите, вообще идёт полуостровом, потому остаётся по правую руку от нас. С Хотяновкой — сложнее, потому что брод аккурат возле неё. Она, выходит, слева. До реки летим на сверхзвуковой скорости, внимание на двести процентов. Если что — в разборки не лезем, отгавкиваемся на ходу и уходим. Если не сложится — действуем по ситуации. Всё. Вопросы, пожелания и жалобы подавать мне в письменном виде, я их порву.

— А устно можно? — поднял руку Док.

— Для тебя — хоть звезду с неба, — устало махнул рукой я.

— Не рановато инструктируешь? Нам ещё на ГЭС остановку делать, там бы и обсудили. Ну и второе. Ты тот брод давно видел? Весна однако. Что будем делать, если его размыло?

Док задал вопрос, ответ на который мне давать не хотелось, потому что ответа я не знал. Если брод действительно размыт — то у нас утро не сложилось. Конечно, мы переплывём, это не сложно, но УАЗ придётся оставлять на "вражеском" берегу под присмотром минимум двух человек. И мародёрка накрывается практически без вариантов, ведь шишиги, к сожалению, не плавают, особенно гружёные. Хотя что-то мне подсказывало, что сообщение "Хотяновка-Троещина" должно было быть, ведь откуда-то оружие у "махновцев" берётся. Да и патроны они явно не у Чёрного в лабазе берут.

— Инструктирую как раз вовремя. И хорошо, что напомнил — на ГЭС много не болтаем, поперёд батьки с разговорами не лезем. На таких объектах по-любому хоть один "губарь" есть, положено так.

— Ууу, — скривился Киря, — а как мы тогда шишигу перегоним?

— Договоримся как-то. Машина, конечно, в пропуске не указана, но в крайнем случае — свяжемся с Михаленко, он даст отмашку, чтобы пропустили. Не арестуют же нас, в конце-то концов, за левую машину. Что касается брода, Док, то будем смотреть по ситуации.

Мы попрощались с ополченцами, старший выклянчил у меня ещё пол-пачки сигарет и УАЗ, как собака, рыча двигателем, понёс нас в Вышгород.

Сосновый лес, какого полно в северных областях Украины, быстро остался позади, дорога ушла влево, и мы поехали по Набережной — центральной улице. Справа был разбитый бетонный забор какой-то промзоны, а по левую руку растянулся пустырь с видневшимися вдалеке многоэтажками. Восход солнца уже начался, тёмная граница неба постепенно уходила на запад, а с востока красным заревом накатывался день. Надо спешить.

Вдоль дороги то тут, то там попадались брошенные машины с выбитыми стёклами, разгромленные киоски, пара сгоревших бронетранспортёров и горы мусора. Если не знать реального положения дел — может показаться, что в городе ни одной живой души. Мрачное ощущение, даже холодок по спине проходит. С заброшенными сёлами сталкиваться приходилось, а заброшенный город не видел никогда. Хотя о чем это я, если в Вышгороде живёт немало народа? Об ощущениях, точно.

А вот и живое подтверждение ошибочности моих страхов — два бензовоза на месте старой заправки, ждут клиентов. Возле них стоят кучкой пятеро мужиков, вероятно, торговцы да водители, а чуть в стороне — пассажирская "Газель" с укреплённым кузовом и кое-как прикрученными бронелистами на и без того хилом кузове. Охрана, не иначе. И не удивлюсь, если за заправкой стоит что-то тяжёлое, с хорошим калибром, да ещё, может, и на гусеницах. Бензин — товар дорогой, а уж в таких количествах...

Увидев нас, торговцы что-то закричали и стали призывно махать руками — мол, заезжайте, ребята, гостями будете. Ну да, клиентуры тут не много, каждый платёжеспособный организм на счету. Но простите, бизнесмены нового времени, нам не до вас сейчас. Вообще интересно, какого чёрта они тут делают ночью? Неужто клиенты находятся?

Вышгород — город маленький, потому поворот на станцию показался очень скоро. Знакомые места, не раз тут ездил. Но теперь всё по-другому, былого покоя и дружелюбия на дороге нет совершенно, хоть война и не прошлась здесь своим огненным ураганом. Разруха, запустение — как в Киеве в период активных боевых действий.

Дорога изогнулась змеёй и Петрович начал объезжать бетонные заграждения, расставленные в шахматном порядке, а я, встав в полный рост, разглядывал станцию. Да, укрепились тут ребята по-взрослому, это не жиденький блокпост ополченцев. Здание на дамбе с синей надписью "Киевская ГЭС" было обставлено мешками и бетонными плитами, на крыше виднелось пулемётная точка, а возле здания, направив в нашу сторону орудие, стоял танк, тоже в обрамлении бетонных блоков. Везде, где можно пройти пешком, была натянута колючая проволока и стояли предупреждающие таблички "Мины!".

Шлагбаум из двух сваренных рельсов, молодой боец-комендач поднял руку — мол, стоп машина, глуши мотор. Лучше подчиниться, а то аргументы у них вон какие, не забалуешь. Гавкнет танк один раз — и от нас останутся лишь воспоминания.

— Стой, Петрович, — похлопал я по плечу нашего водителя, а сам, оставив автомат в машине, вышел показывать документы и объяснять, что мы хорошие парни и вообще кругом свои.

Проверка заняла буквально пару минут. Пропуск и удостоверения у нас были в порядке, а в машине ничего запретного не лежало. Машину, несмотря на то, что мы егеря, постовой всё же досмотрел, порядок такой, ведь ГЭС — стратегический объект. Мы не возражали, скрывать нам нечего, да и вообще — когда на тебя направлено несколько стволов, включая пулемёт и танковое орудие, то все возражения высказывать не хочется.

УАЗ заехал в специальный карман — "отстойник" справа от шлагбаума, а мы в сопровождении постового пошли в караульное помещение на первом этаже, надо было поговорить с кем-то из старших караула. По пути я во все глаза осматривал укрепления на дамбе, но старался головой особо не крутить, чтобы не быть заподозренным в плохих намерениях.

Танк оказался полноценным Т-72, с активной бронёй и "Утёсом" на башне. Судя по тому, что орудие периодически то поднималось, то опускалось — наводчик сидел в танке. Разумно, а то под обстрелом запрыгивать внутрь — мало приятного, а по всем инструкциям механик и наводчик должны чуть ли не жить в боевой машине.

Интересный вид открывается сверху. Слева — вода, вот она, плещется, только руку протяни. А глянешь вправо — там обрыв и вода где-то далеко внизу, еле различимая в утренней дымке, и там же, внизу, находится основное здание электростанции, почему-то напоминающее корпус какого-то ВУЗа. К "нижнему зданию", как я его для себя назвал, тянулись многочисленные кабели от высоковольтных столбов на мосту, а оттуда шли к каким-то огромным изоляторам, трансформаторам и прочем устройствам, назначение которых я понимал довольно смутно.

— Слушай, а Вышгороду вы свет даёте? — спросил я конопатого рыжего бойца, идущего рядом с нами. Фамилия его была Кудрявцев, как мы успели выяснить за время досмотра.

— Даем, — ответил боец таким довольным голосом, будто бы лично от него зависело, кому давать электроэнергию, а кого стороной обойти.

Хорошо жить в Вышгороде, электричество есть. В Киеве пока большинство районов на генераторах — домашних дизельных в основном, но попадаются и большие газовые, обеспечивают светом целый дом. Для нашего дома мы такой найти так и не смогли, а стоил он баснословных денег даже до войны.

— А нам когда дадите? — с наигранной обидой спросил я.

— Как команда будет — так сразу, — хохотнул Кудрявцев.

Ну да, каков вопрос — таков ответ. Хотя зачем я это спрашиваю, если знаю, что проблема не в отсутствии электричества как такового, а в линиях электропередач?

Тем временем мы дружно дошли до узкого четырёхэтажного здания, свечкой торчавшего среди этого царства Теслы. Весь первый этаж снаружи по периметру был заставлен крупными бетонными плитами, которые сюда явно свозили централизованно, а входная дверь была прикрыта оригинальным тамбуром из мешков, сложенных буквой "Г" на высоту человеческого роста. Отличная идея, надо будет принять на вооружение. Дело в том, что человек, выходящий в тёмное время суток из освещённого помещения, превращается в мечту снайпера на то время, пока призывно торчит в дверном проёме. Контраст сильный, промахнуться невозможно.

Как я и предполагал, внутреннего тамбура на выходе не имелось, потому караулу и пришлось хитрить с помощью подручных материалов. Впрочем, это им удалось.

А незамысловата караулка — большая комната примерно десять на десять метров, три двери, ведущие неизвестно куда, шкафы, стол, скамейка, две вешалки с одеждой — в общем, все по-спартански. Тусклая лампочка под потолком проливает капли света, а в воздухе стоит запах вчерашнего ужина, оружейного масла и гуталина. Хотя гуталину-то откуда взяться? Может, чудится уже, привык к казарменному запаху, а что за казарма без гуталина?

За столом сидел невысокий коренастый солдат, безуспешно боровшийся со сном методом "я не сплю, я медленно моргаю", причем даже наше появление не отвлекло его от этой трудной задачи.

— Не спать! — вполголоса сказал Кудрявцев, вызвав у коренастого вспышку жизненной энергии и приступ двигательной активности. Да уж, солдатский юмор во все времена одинаков.

— Дебил ты, Кудря. Чего надо? — зло ответил коренастый, вскочив на ноги и придя в себя.

— Иди Малыша разбуди. Тут егеря приехали, поговорить им надо, — оставил вопрос без ответа Кудрявцев.

Мелкий окинул нас сонным взором и, буркнув что-то про засранцев, не дающих поспать приличным людям, скрылся за ближней дверью. Мы же, не дожидаясь приглашения, плюхнулись на длинную скамейку, стоявшую у стены.

— Малыш — это кто? — спросил я, поглядывая на стены, по которым были развешаны плакаты с обнажёнными девами журнала "Плейбой".

— Сержант Пахомов, — с меня удивлением в голосе ответил Кудрявцев. Ну действительно — кто же не знает сержанта Пахомова?

-А почему "Малыш"?

— Увидите, — хмыкнул Кудрявцев с ехидной улыбкой.

— А кто он? Начкар?

— Помначкара, — покачал головой боец, — у нас начкар службу не тянет, он другим занят. Сержанты фактически начальники караулов, а капитан наш — на дальнем кордоне.

— Рыба ушла на дальний кордон, — процитировал Док, — а это вообще где?

Судя по всему, Кудрявцев, как и его собрат с блокпоста ополченцев, тоже страдал от недостатка свободных ушей, потому ответил вполне охотно:

— Видел внизу дом? Это машинные залы, насосные, аккумуляторные и прочее. Вот там. Там и инженеры, и начкар, и "особый" наш сидит.

— Кстати, про "особого", — вклинился я, — он у вас вообще как? Нормальный?

Этот вопрос меня беспокоил, потому что проблемы при провозе шишиги с грузом нам не нужны. Запретить провоз они вряд ли смогут, но досмотр со всем пристрастием обеспечат, а время тратить ни к чему.

— Да урод редкий, — зло произнёс Кудрявцев, — Сам службу не тянет и нам мешает. Ни в город не смотаться, ни выпить в свободное время. Засранец, короче.

Вот это уже печально. Не хотелось подключать Михаленко, если честно. Начнёт ведь читать морали про "мародёрство — это плохо", но, кажется, придётся его побеспокоить. Хотя всё же сначала попробуем утрясти вопросы тут, на локальном уровне, а то мало ли. Солдаты, как известно, могут не любить просто за то, что их заставляют нести службу как полагается, таких примеров море.

Ближняя дверь распахнулась, в комнату быстро шмыгнул коренастый боец, а за ним вошёл человек, при виде которого упала челюсть даже у Дока с Тигрой, не говоря про меня.

Нет, конечно, мне доводилось видеть разных людей. Высоких, низких, маленьких, больших... Очень больших — тоже. Но таких громадин я не видел никогда. Больше двух метров ростом, в ширину — вероятно, столько же. Бритый наголо, с неуставной боцманской бородой — этот сержант производил впечатление кузнеца из ближайшей деревни, биндюжника из одесского порта, мясника со скотобойни — кого угодно, но только не военного. Рядом с ним даже Док с Тигрой кажутся первоклашками — несмышлёнышами. Одет этот военный мясник был в заурядный "дубок", сверху была накинута разгрузка, АК-74, зажатый в руке, смотрелся как зубная щётка, а ногах были надеты тапочки, причем не казарменные, а домашние, из овчины. Смотрятся, конечно, как коньки на водолазе. Лицо у гражданина помятое малость, заметно, что разбудили. Мда, вот вам и "Малыш". Удачная кликуха.

— Чем его кормят, интересно? — еле слышно пробормотал шокированный Киря.

— Франкенштейн и терминатор в одном лице, — подтвердил Док.

— Самоходный комплект для проведения допросов, — прошептал я.

Вошедший гигант, к счастью, не услышал нашего бормотания, ну или сделал вид, что не услышал.

— Кудря, свободен, — густым басом сказал он, и Кудрявцев телепортировался за дверь быстрее, чем сержант закончил фразу. Ну да, его тут, мягко говоря, побаиваются.

— Сержант Пахомов, помощник начальника караула,— по-уставному представился он, разглядывая нас сверху вниз, как мышей или хомячков, — можно просто Петя, или "Малыш". Я уже привык. Что хотели, господа?

Надо же, он ещё и интеллигентный...

— Первая группа второго отряда егерского полка, — решил и я "блеснуть уставом", — поговорить хотели.

— Поговорить — это можно, слов у нас много, — охотно согласился Пахомов, шлепком ладони сгоняя коренастого бойца из-за стола и занимая его место. Коренастик встал в углу комнаты, при этом лицо не выразило даже намёка на обиду.

— Слушаю, — сержант кинул автомат на стол, положил перед собой огромные кулачища и выжидающе посмотрел на нас.

— Ну для начала — документы, — я встал и протянул Пахомову пропуск и удостоверения, заблаговременно собранные всей группы ещё на первом блокпосту.

Сержант мельком осмотрел документы, немного задержавшись на чтении пропуска. Ещё бы, у нас ведь там строчка есть хорошая — про то, что любые силовые структуры Альянса обязаны нам оказывать посильную помощь. Конечно, формальная фраза, но суть меняет в нашу пользу — мол, не в лес по грибы собрались.

— Угу, — Пахомов вернул документы и нажал кнопку на видавшем виды электрочайнике, — а разбудили-то зачем?

— Посоветоваться хотели, — развёл руками я, — У вас тут соседи больно уж специфические, как мы слышали, а нам по их территории предстоит идти. Вот и интересуемся — как бы так проскочить, чтобы и им не мешать, и себе неприятностей на задницу не привлечь?

Сержант ухмыльнулся и покачал головой:

— Ну почему специфические? Обычные. Назар, бандюк местный — вот с ним не связывайтесь лучше, дурной он. А эти "белые братья" — так, дурачки безобидные.

Мы переглянулись. Эта информация шла вразрез с той, что выдал старший ополченец на блокпосту.

— А мы слышали, что всё вроде как наоборот, — осторожно начал я, — что Назар как раз обычный мужик, селянин, а вот сектанты эти чуть ли не человеческие жертвы приносят.

Пахом расхохотался настолько искренне, что мне даже стало неловко за сказанное.

— Да перестань! — сказал он, немного отдышавшись, — Кто вам такое сказал? Наверное, эти мужички из ополченцев? Так им, конечно, Назар ближе и понятнее, он ведь из их же социума. А странные религиозные люди, живущие по своим малопонятным законам, им чужды.

Ну как я и думал, монстрик-то из интеллигентов. Бывает же такое...

— А как же история с отрезанными головами? — забросил последнюю удочку я, но больше для порядка, чем в надежде услышать подтверждение.

— Ой, да брось, — скривился сержант, — Очередная байка для колхозников, чтобы боялись больше, да в Осещину не совались. Да, было дело, Назар посылал своих архаровцев для переговоров, так их просто выставили за пределы посёлка и сказали больше не приходить. А второй раз, когда явились — так всё ограничилось парой звездюлин, и только. Даже до стрельбы не дошло.

Вот и думай теперь, кого больше опасаться следует — "махновцев" или "сектантов". Одни сведения противоречат другим, причем противоречат в корне. А вообще — какая нам разница, собственно? Пули у обеих сторон одинаковые.

— А у вас как отношения с соседями складываются? — спросил я.

— Да нормально, — пожал плечами Малыш, немного подумав, — вооружённый нейтралитет, только с нашей стороны он чуть получше вооружённый. А так — даже молоко да продукты нам приносят, покупаем. А то от каши с тушёнкой уже воротит.

— А кто приносит? Те или другие?

— Да все. Дорога на Десну у них считается вроде как нейтральной территорией, вот все ей и пользуются, катаясь к нам. Так что, если по ней поедете — можете быть спокойны, там не обстреляют. А вот дальше — уж как сложится.

Всё веселее и веселее. Ладно, не впервой, справимся.

— Дело в том, что я подумал — может, вы бы нас сопроводили хоть немного, если у вас с обеими сторонами такие добрососедские отношения? А то у нас дел много, неохота в бой влезать сейчас. Ну а в долгу не останемся — благодарность в материальной форме, как положено.

Пахомов задумался. Лицо выражало активную борьбу между тягой к "благодарности" и какими-то внутренними соображениями.

— Не, извини, не получится, — в конце концов, отрицательно покачал головой он. — У нас нейтралитет с ними и договорённость — они не лезут на дамбу и ГЭС, а мы не лезем на их землю. Да ещё они нас информируют о бандосах, если те в окрестностях появляются. Пойми — не резон нам с ними ссориться. Так что, если куда мы вас и можем проводить — так это полкилометра прямо по дороге, но там для вас опасности ноль и без этого, так что проку от нашего сопровождения — никакого.

Я задумался, разглядывая чёрные полосы от солдатских ботинок на старом паркетном полу с давно стёртым лаком. Жаль, с комендачами было бы легче пройти. А если ещё в сопровождении танка — так вообще мечта. Увы, несбыточная.

— Ладно, ещё три вопроса по-быстрому и мы уходим, — хлопнул ладонями по коленям я, — А то время уже. Первое. Нашу эвакуацию сможете прикрыть огнём, если за нами какие-то плохие дяди увяжутся?

— Это запросто, даже благодарности не попросим, — улыбнулся Пахом, — у нас, если что, на дальнем кордоне даже несколько миномётов есть. В общем — легко, только на связь выйди, да координаты скажи.

— Отлично, — кивнул я, — а если мы со второй машиной эвакуироваться будем — пропустите обратно в город?

Пахом почесал бороду и задумался:

— Ты знаешь, тут сложнее будет. Про машину в пропуске ни слова, но в принципе...

— У нас и про первую в пропуске ни слова не сказано, — с ангельской улыбкой напомнил я.

— Ну, в общем, если вернётесь до вечера — то я ещё дежурить буду, так что договоримся. Если вы, конечно, не будете наркоту или ещё какое дерьмо провозить. Машину досмотрим, имей в виду, без досмотра не получится. А если ещё наш особист будет в это время на дамбе ошиваться — то досмотрим до последнего винтика.

Ага, знаем мы эти досмотры. Залезает такой "досмотрщик" в кузов, а потом недостачу торговцы обнаруживают, причём иногда такую, что волосы дыбом становятся.

— Ладно, и на том спасибо, — хмыкнул я. — Ну тогда всё, бывайте. Ждите нас после обеда примерно, если всё будет хорошо. Да, частоту вашу скажи нашему связисту.

Я кивнул на Тиграна, встал, и вся группа стала вразнобой подниматься вместе со мной.

— А третий? — удивлённо вскинул глаза Пахом.

— Что — "третий"? — не понял я.

— Ну ты говорил, что у тебя три вопроса. А задал всего два.

Ишь ты, заметил.

— Да хотел узнать, каким ты спортом занимался, — улыбнулся я, — да и вообще — что до войны делал, работал кем?

Судя по лицу Пахома, подобные вопросы ему не в новинку, а скорее — очень даже надоели.

— Каратэ занимался, — буркнул он, — Кёкушинкай, второй дан. А работа...

Пахом встал, открыл шкафчик, достал оттуда желтую книгу и кинул на стол:

— Вот моя работа.

На обложке стилизованными буквами было написано: "Общая история. 6-й класс". Ну вот задачка с ответом и сошлась. Профессорский сынок этот Малыш, не иначе. Закончил по протекции папаши истфак, потом аспирантура... Ну а потом папины друзья в соавторы взяли — новую историю писать, да школярам в головы вбивать: мол, всё было не так, как раньше говорили, хорошие были плохими, плохие хорошими, герои — злодеями, злодеи — героями. Всё понятно.

— Что, полиграфистом был? — у Кири родилась своя версия.

— Почему полиграфистом? — удивился Пахомов.

— Ну ведь не учителем истории! — ответил Киря, поправляя подсумок на жилете.

Малыш усмехнулся, помахал рукой — мол, выходите наружу и сам вместе с нами направился к выходу. Ладно, дело хозяйское, не хочет отвечать — не надо.

Все расселись по местам в УАЗике, я занял место спереди возле Петровича, Док с Кирей плюхнулись позади, а Тигра встал у пулемёта. Пора сосредоточиться, дружественная территория сейчас закончится.

— Удачи, парни, — искренне пожелал Пахомов, пожимая нам руки, — если что — мы на связи, чем можем — поможем.

— Спасибо, но, надеюсь, обойдётся, — поблагодарил я.

— Я тоже надеюсь, — кивнул Пахомов, — кстати, до войны я был действительно учителем истории.

— Да ладно! — хором охнули мы.

— Честно, — кивнул сержант, — учитель истории и правоведения, 255-я средняя школа. Три выпуска на моём веку. Больше не успел — война началась.

Вот так вот. Не стоит думать о людях плохо заранее, не стоит.

— Думаю, твои ученики историю на пять знали, — хохотнул я, — ладно, сержант, будем считать это хорошей приметой — учитель в дорогу провожает. Поехали, Петрович.

Киев, 2020 год, 18 мая, понедельник, 5.40, широта: 50®34?32.75?, долгота: 30®33?58.73?

В жизни сложилось так, что я всегда настороженно относился к сельской местности. Здесь кажется, будто каждый твой шаг известен невидимым глазам, скрывшимся в глубинах полуразвалившихся домов, зелени садов и зарослях кустарников. В сёлах даже в мирное время так — не успеешь на окраину въехать, а сарафанное радио уже сообщает эту важную новость всем имеющимся ушам.

Хотя это и естественно, в городах поток информации намного выше. Ну разве новость, что к какому-то соседу приехали родственники? Приехали — и ладно. К нему ведь, не к вам. В селе всё иначе — тут же все станут обсуждать, что за родственники, приличные ли люди, откуда, кем работают, сколько зарабатывают... Последнее — особо важно, потому что если много зарабатывают — значит, люди приличные, иначе не бывает. Ну и, конечно же, есть смысл сходить к соседу в гости — с людьми познакомиться, нового чего услышать, а потом всему селу пересказывать в собственной интерпретации.

А вот бой намного сложнее как раз в городе. Тут вам и снайперы с гранатомётчиками на всех высотках, и баррикады поперёк улиц, и площади, простреливаемые из всех окон. Село в этом плане проще будет, но война имеющимися у нас силами возможна только в формате "Умрём геройски", а умирать нам сейчас нельзя. Да и вообще — не хочется умирать, когда такая весна хорошая.

Дорога, ведущая от дамбы на восток, была вполне сносным асфальтированным шоссе, даже не слишком побитым войной. Жаль расставаться с этой трассой и сворачивать направо, на юг, в открытое поле, но сделать это придётся, другого пути нет.

Остановились, глаза прильнули к биноклям. Дым из труб идет, и в том селе, и в другом, значит, народ уже на ногах. Хотя это нормально, сельские всегда просыпаются ни свет, ни заря, а ложатся рано.

Появилось стойкое ощущение, что нас уже обнаружили и пока что за нами просто наблюдают, ожидая, что же мы станем делать. Неприятное чувство, крайне неприятное.

Кинул взгляд на парней. Спокойные, но молчат, даже балагур Док нервно покусывает губы. Понимаю. Конечно, одиночной шальной пальбы нам не стоит опасаться, тут до каждого села по доброму километру, вряд ли найдутся снайперы экстра-класса. Но если устроят полноценную охоту — то дело будет кислое: путь назад отрежут, на флангах сёла, а впереди река, которую быстро форсировать нам не удастся. Ну что ж, будем надеяться на Бога и егерский фарт.

— Всё, джентльмены, самое интересное начинается, — сказал я, выдавив из себя подобие улыбки. — Петрович, жми на всю катушку через поле, дальше просёлочные дороги начнутся, будет проще. Все остальные — мониторим фланги, только не в прицелы. Лучше вообще без оптики, чтобы лишних проблем не накликать.

— А если шмалять начнут? — поинтересовался Док.

— Если просто шальняк — летим вперёд, не огрызаемся. Ну а если что-то более серьёзное — принимаем бой и вызываем подмогу с дамбы. Тигра, ты их волну забил в рацию?

Тигран кивнул.

— Вот и славно, — ответил я, — Петрович, ты вот скажи нам, как человек, который родился в селе — в нас стрелять будут?

Петрович лишь хмыкнул в густые усы:

— А кто его знает? Если ума нет — то будут. Но, скорее всего, побоятся. Да и уедем мы быстро.

— Так и думал, — улыбнулся я, — всё, броню на борта, на всякий случай, а то Петровичу мы верим, но перестраховаться не вредно.

— "Бог нам поможет, но порох держите сухим", — процитировал Киря Оливера Кромвеля.

— Точно, — кивнул Док.

Броники у нас, конечно, старьё по большей части — старые советские 6Б3, с титановыми пластинами, уложенными внутри зелёного синтетического чехла по принципу рыбьей чешуи. Титан — не керамика, потому тяжесть выходит приличная, бегать в такой кирасе — удовольствия никакого, если не планируешь быстро похудеть. Но нам бегать сейчас и ни к чему, просто повесим жилеты на борт, чтобы хоть как-то прикрыли от сельских Робин Гудов.

— Понеслась, Петрович, — сказал я, убедившись, что машина бронирована настолько, насколько это максимально возможно, — следующая остановка — река Десна.

Машина съехала в кювет и заскакала по полю, поросшему нестройными островками травы. Хорошо, что поля между сёлами не пашут, а то по пашне гонять — радости мало.

УАЗ кидало в стороны, подбрасывало на кочках, вся группа вцепилась мёртвой хваткой в борта и сиденья, пытаясь хоть как-то удержаться. Да, в таких условиях за обстановкой наблюдать — занятие бестолковое.

Но примерно через сто метров "американские горки" закончились, машина вырулила на заезженную грунтовку и все мы вздохнули с облегчением.

Теперь и осмотреться можно, пока дорога ведёт прямо к реке и никуда не сворачивает. Мой борт — правый, так что смотрим на Осещину. Ближайшие дома, похоже, не жилые — трава в полный рост, окна выбиты, а пара домов даже сожжена дотла, одни обгоревшие балки точат. Но чуть дальше, в глубине села, дым из труб валит вовсю, но больше ничего не разглядеть в калейдоскопе цветущих деревьев и всеобщего запустения. Странное зрелище — цветущая яблоня на фоне сгоревшего дома, что-то в этом есть подсознательно жуткое, словно увидеть маленького ребёнка на фоне горы трупов. Хотя и такое видеть доводилось...

Холодный ветер дул в лицо, потому что ветровое стекло я самым наглым образом опустил, воспользовавшись правами старшего по званию, чем совсем не радовал Петровича. Ну а что делать, если стекло будет мешать нормальной стрельбе прямо по курсу? На один бортовой пулемёт надеяться не очень хочется, да и пристрелял его Петрович весьма условно, учитывая бурное возлияние с собратьями по мастерской. Вся надежда на коллиматор "Eotech", который Киря, не моргнув глазом, отдал на общее дело из личных запасов. Коллиматоры у нас были, но похуже, потому дар Кири был весьма кстати.

Я завернул лицо в привычную "арафатку", которую таскал с собой на любую операцию, и дышать стало немного легче. Пыль не летела в нос, да и воздух почему-то стал каким-то другим, более холодным и влажным. Отлично, река близко, не иначе.

Вопреки моим пессимистичным ожиданиям, ни со стрельбой, ни с местными жителями столкнуться не удалось. О нашем появлении они, конечно же, узнали, но то ли у наиболее воинственных граждан в это утро не было настроения для разборок, то ли кто-то из них рассмотрел эмблему на нашем борту — не знаю, но когда наша машина остановилась возле невысокого обрыва и я увидел быстрое течение Десны внизу — то сердце моё запело. То, чего я опасался больше всего, осталось позади. Более того, дорога, по которой мы ехали, вывела нас прямо к броду, о чем громогласно заявляли свежие следы протекторов на дороге по обеим сторонам реки. На такую удачу я даже рассчитывать не мог.

Тигра метнулся на разведку к берегу и подтвердил, что брод есть, причем вполне подходящий для нас, включая машину. Фарт, фарт, огромный фарт! Пальцем в небо попали, можно сказать. Теперь мы избавлены от необходимости гонять по всему берегу, отыскивая подходящий переход.

— Все из машины, бегом! — скомандовал я, — всё тяжёлое — на себя берём! Петрович — помалу, со скоростью пешехода за нами. Смотри не увязни посреди реки.

* * *

"Форсирование Десны" прошло как по маслу, даже не пришлось толкать наш паппелац. И это меня даже начало настораживать, если честно. Очень не люблю непродуманных операций, и слишком гладко идущих, ведь один из старых военных законов Мерфи гласит: "Если всё идёт хорошо — значит, впереди засада", а я, будучи реалистичным пессимистом, привык этим законам верить. Может, потому и жив до сих пор. Ладно, свою "чуйку" пока примем к сведению, но слишком уж зацикливаться на ней не будем.

Машина остановилась на небольшой поляне в окружении высоченных тополей и вся группа, гурьбой вывалившись наружу, приступила к наблюдению за обстановкой. Если верить моему видавшему виды навигатору — мы прибыли на конечную точку, отсюда и предстоит наводить артиллерию.

Сверились с компасом. Ну да, всё верно. На юге и юго-востоке торчат побитые высотки Троещины, оттуда же слышится жиденькая стрельба. Лучше всякого ориентира в наши дни — где стрельба, там Троещина. С севера на нас смотрели крыши Хотяновки, а с запада — Десна и виднеющиеся вдали многоэтажки Оболони.

— Ну что, готовы, спортсмены? — спросил я Дока с Тигрой, которые сложили на землю оружие и боекомплект, и цепляли к своим жилетам на спинах небольшие рюкзаки. У Дока из рюкзака торчал ремень фотоаппарата и тренога, у Тигры — антенна радиостанции. Правильно, со свободными руками на деревья лезть как-то сподручнее, а именно это парням сейчас и предстоит.

— Угу, — буркнули "братья-борцы".

— Ну тогда удачи, — с ослепительной ухмылкой подытожил я, — держитесь крепче, а если будете падать — не грустите и вспоминайте мультик про Винни-Пуха.

— Винни-Пух — лох, — оскорбил медведя Док, — он даже по шарику попасть не мог с первого раза.

— Ага, лошара полный, — поддакнул Тигран, кидая завистливые взгляды на Кирю, развалившегося на свежей траве как молодой кобелёк и ведущего наблюдение за южным направлением. Но даже это важное занятие не заставило Кирю промолчать.

— По шарику стрелял Пятачок, — не оглядываясь, сказал он, — вот он уж точно лошара. И свинья к тому же.

— Да, свиньи вообще стрелки никудышные, — подтвердил я, — всё, животноводы и знатоки советской мультипликации, приступаем. Док, обнаруживаешь цель. Или не обнаруживаешь. В любом случае — с такой высокой точки обзор должен быть как со статуи "Родина-Мать". Если обнаружил — цепляешь фотоаппарат и сообщаешь Тигре о готовности. Снимай много, потому что когда начнут падать снаряды — то ударная волна и до нас доползёт, а так хоть что-то заснять успеешь. Ну и аппарат цепляй покрепче.

Док раздражённо кивнул — мол, не учи учёного.

— Тигрыч, по тебе, — глянул я на небритого Тиграна, — залезаешь, разворачиваешь антенну, поднимаешь связь с батареей. По фиг, обнаружим что-то или нет, сообщить надо. И если всё же эти посудины в заливе — передаёшь координаты, которые тебе Док продиктует. Вопросы есть, вопросов нет. Понеслась, джентльмены!

Борцы кинулись к растущей неподалёку плотной стене тополей, закрывающей нас от залива, а я, прихватив "Винторез" Дока, примостился в траве недалеко от Кири. Мали ли что, лишняя пара глаз не повредит, если кто решит нагрянуть в гости. Северная часть у нас под наблюдением Петровича, спрятавшегося за машиной, а он дядька глазастый, можно быть спокойным.

— Я вот недавно книгу читал, — раздался справа негромкий голос Кири, — про Тарзана. Так там на обложке макака какая-то нарисована была, на пальму лезущая. Ну в точности как Тигра.

Я повернулся и рассмеялся. Действительно, наши штатные спортсмены, лезущие по отвесным тополям, смотрелись презабавно. Если Док хотя бы воспользовался поясным ремнём для удобства, то Тигра, вскарабкивающийся по рядом растущему тополю, ничего кроме рук, не применял. Но тополя густо поросли мелкими, почти вертикально торчащими ветками, потому сложностей у Тигры не возникало.

Взял винтовку и через её прицел стал рассматривать стреляющую Троещину. Если сейчас всё срастётся с кораблями и артиллерией, то срываться нам отсюда придётся очень шустро, а то мало ли кого принесёт на звуки рвущихся снарядов. Ну так — любопытство удовлетворить — мол, кого это так уважили, что несколько сотен килограмм стали и тротила не пожалели? А тут мы, такие все из себя красивые и с УАЗиком, загораем на влажной весенней травке, и, что самое поганое, деваться нам особо будет некуда, хоть позади и не Москва. Потому драпать — лучшее решение. А драпать нам надо как раз к "шишиге", которая находится как раз рядом с Троещиной.

Прицел "Винтореза" улучшил моё зрение в четыре раза, но никакой внятной информации получить не помог. Троещина как Троещина — разбитая, обожжённая, с торчащими свечками многоэтажек, потерявших былую аккуратность. Она с первых дней войны одинакова, что я хочу высмотреть — непонятно. Всё в лучших традициях старого анекдота — сало как сало, чего его пробовать? Тем более что вижу я лишь северную часть, самый край, а это совершенно не информативно. Но тот факт, что редкие выстрелы ветер всё же доносил, меня не радовал. Вот чего этим бандосам неймётся? Сейчас самое время сны досматривать, а не патроны жечь. Дикий народ, дети гор, можно сказать... Самое паршивое — то, что нам отсюда до "шишиги" придётся добираться по чистому полю, и с любой из крайних высоток нас заметить можно запросто. Уповать на госпожу удачу можно, но её терпение не бесконечно, к сожалению.

Кстати, о терпении. Как там наши спортсмены? Ага, уже почти на самой верхушке, пытаются примоститься на неудобных для сидения ветках. Док на одном дереве, Тигра — на другом, растущем в паре метров от первого. Правильно, так удобнее, не придётся грохот снарядов перекрикивать.

Через несколько минут наушник моей рации хрипнул и тихо заговорил голосом Дока:

— Можно танцевать качучу.

— Быстро ты, — удивился я, — Неужели всё на месте?

— Угу, есть какие-то. Похоже, они. Видимость так себе, но работать можно.

— Тогда фиксируй агрегат понадёжнее и работайте.

— Принял.

Всё же Бог есть. И к придуркам типа нас он благоволит. Эх, красота! Михаленко от радости будет скакать как дикий сайгак. Интересно, что именно Док смог высмотреть в том заливе, но это выясним уже после того, как артиллерия отработает. Смущает, конечно, формулировка "какие-то корабли". Нам бы точно знать надо. Но, с другой стороны — "приличные люди ночью по улицам не ходят", мирное население в заливе находиться не может, тем более — с кораблями. Так что рискнём.

Мы с Кирей и Петровичем на всякий случай залегли в небольшой низинке около машины. Хоть и больше километра до залива, но кривые руки наших артиллеристов недооценивать не стоит, потому укрытие не повредит. "Гвоздики" будут долбить наверняка осколочно-фугасными снарядами, а они у них почти по тридцать килограммов каждый, да сто двадцать два миллиметра калибром. Ахнет так, что мало не покажется никому, испытано на животных.

Наверняка сейчас где-то в районе Бабьего Яра батарея, глядя стволами в нашу сторону, закидывает снаряды в орудия и ждёт команды. Даже представить жутковато, что весь этот коктейль из стали и тротила через какие-то пару минут полетит в нашу сторону.

— Залегли? — прошипела рация голосом Тиграна.

— Да, готовы, — ответил я в нашейные ларингофоны.

— Начинаем фейерверк, — весело подытожила рация.

Примерно через минуту тишина, которую нарушало разве что щебетание птиц, разорвалась от грохота, прилетевшего с запада, и следом за ним докатился гулкий звук орудийного выстрела. Земля дрогнула, будто какой-то сказочный великан ударил кулаком, птицы сорвались с тополей и, недовольно крича, разлетелись в разные стороны. На зеркальной глади Десны побежала мелкая рябь. Киря буркнул под нос что-то матерное и, как перепуганный кот, поглубже забился в низину, зачем-то прикрывая своим телом автомат. Ну да, как в старой хохме про ядерный взрыв и казённое имущество.

Второй разрыв прозвучал значительно громче и по ощущениям — намного ближе. Видимо, классическая "вилка" — недолёт, перелёт, попадание. Ох и нелегко сейчас парням на деревьях, наверное. Не дай Бог, какой шальной осколок долетит... Вряд ли, конечно, но у чёрта свои планы.

Последующая канонада вызывала всё усиливающееся желание присоединиться к Кире на дне низинки, но чувство того, что я командир и вообще должен быть образцом, удержало от этого слабохарактерного поступка. Однако голову я на всякий случай наружу не высовывал, от греха подальше и скрючился в идиотской позе, закрыв уши руками.

Так продолжалось ещё примерно пять-семь минут. С запада потянуло запахом гари, показался чёрный дым. И вдруг всё стихло, наступила тишина, которая после такой нагрузки на уши показалась даже непривычной и неестественной.

Мы вылезли из своего укрытия и увидели наших парней, целых и невредимых, перекидывающих верёвки через ветви.

— Мы чемпионы! — крикнул Док, снимая трос.

— Всё успешно?

— Не то слово! В общем, слушай...

— Стоп, — прервал я, отрицательно покачав головой, — все в машину, по пути расскажешь. Тут нельзя оставаться. Да и ящики с водкой ждут.

* * *

Нам в очередной раз нереально повезло. Корабли были в заливе, и, судя по огромному количеству фото — именно те корабли, что мы искали. На экране фотоаппарата мелькали белые с синим корпуса судов, немного прикрытые высоким кустарником. А вот и дальнейшее развитие событий: разрыв снаряда в Днепре, перед заливом, огромный столб воды, затем второй разрыв, уже между заливом и нашей позицией, с красивой оранжевой вспышкой и чёрным клубом из дыма и пыли. Ну и финал пьесы — снаряды, ложащиеся на суда или рядом с ними, что для осколочно-фугасного снаряда такой мощности одно и то же. Не обязательно ведь, чтобы катер разлетелся на болтики. Достаточно одной крупной пробоины или нескольких поменьше, чтобы кораблик отправился на дно, обеспечив тем самым море радости и нам и море головной боли — Фашисту.

Одно фото вообще порадовало своим пиротехническим эффектом. Сложно сказать, что именно находилось на борту, но красно-чёрный огненный факел потрясал воображение. Как передвижной топливозаправщик использовали, что ли...

А вот охраны на фото не наблюдалось, но ставлю свой автомат против старой двустволки, что она там была. Суслика не видишь, а он есть. И сусликам этим очень не повезло, потому что разрыв снаряда даже в пятидесяти метрах от тебя — это почти верная смерть.

— Отлично, папарацци, — вернул я Доку его "Кэнон" с длинным тяжёлым объективом, — что ещё интересного увидеть смог?

Я сидел сзади, в кузове машины, посадив Кирю рядом с Петровичем, на командирское место. А УАЗ, подскакивая на поросших жёсткой травой кочках, на максимальной скорости летел параллельно Троещине, за город, в точку, обозначенную мной на карте навигатора, в точку, где нас должна была ожидать "шишига".

— Ничего заслуживающего внимания, — пожал плечами Док, — людей не обнаружил, движняка какого-то тоже. Да и корабли неподвижно стояли, будто брошены давно.

Странно. И теперь ещё добавился вопрос — как эти катера туда попали, если комендачи клянутся и божатся, что в ту злополучную ночь никаких судов на реке не видели? Ладно, пусть Михаленко голову ломает, ему за это жалованье платят.

— Как вы вообще на деревьях удержались, Тарзаны? — раздался с переднего сиденья насмешливый голосок Кири.

— Руками! — хлопнул Кирю по затылку Док, — руками и ногами. В следующий раз тебя с собой возьмём, чтобы не был самым весёлым.

Настроение у парней заметно улучшилось, но надо следить, чтобы до куража не дошло, хоть и опытные все люди. Кураж вообще опасен, а на войне — и подавно. Почти всегда им "заболевают" новички, вдохновлённые успехами первых боёв. Появляется ощущение, что ты самый меткий, быстрый, хитрый, да и вообще пуленепробиваемый. Вот и кидаются такие новички в самое пекло, ломя башку. Иногда выживают, но чаще — нет. Мне повезло. Я через этот этап прошёл, выжил, получил по шее от Бати, который тогда, как и сейчас, был моим командиром, и кураж улетучился почти сразу.

— Старшой, это не тут? — вывел меня из раздумий Петрович, кивавший головой в сторону видневшихся в паре сотен метров кирпичных ангаров. Не поймёшь, что тут раньше было — то ли автосервис, то ли склады, то ли мастерские. В любом случае, если верить GPS — наша "шишига" скрывается именно там.

Неплохое место, матушка Удача нам сегодня не просто улыбается, а целует и обнимает. От весёлой Троещины ангары скрыты небольшой лесопосадкой, растущей за узенькой асфальтной дорогой, а за дорогой растянулись разрушенные и обгоревшие дома, бывшие до войны особняками сильных мира сего. Жалко, конечно, красивые домики были. Ну разграбили — понятно, а поджигать на кой было? Но что поделать, война — тётка злая, а гражданская война — ещё и безмозглая, и до тупости жестокая.

В общем, диспозиция ясна. Если нырнём в ангар — нас с Троещины не увидеть. Это плюс. Сколько Петровичу копаться с машиной — неизвестно. Это минус. Но грамотно занятая оборона позволит нам в случае чего продержаться пару десятков минут и свалить, если дело будет швах. Путь к отступлению, слава Богу, есть.

— Кажись, оно. Вперёд, Петрович.

УАЗ въехал через выломанные ворота, металлические створки которого гулко громыхнули под колёсами, и остановился у ангаров, спрятавшись за остатками кирпичной стены.

Мы вышли и огляделись, вращая оружием на 360 градусов. Ангара всего два, но один не в счёт — от него осталась лишь левая стена, а всё остальное превращено войной в гору строительного мусора. А вот второй ангар, вероятно, наш клиент — ворота прикрыты, но что за ними находится, я и так могу сказать. Бывшее СТО, к гадалке не ходи. Да и чего бы к ней ходить, если на фасаде виднеется древняя вывеска с облезшей краской — "СТО, шиномонтаж, балансировка"? Автомастерских на Троещине полным-полно было до войны, так что элемент пейзажа очень типичный.

— Петрович, держи Трою, Тигра запад, остальные — за мной, — скомандовал я, махнув рукой.

Наша тройка, пригнувшись, бросилась к воротам ангара. Судя по тому, что наше появление не вызвало шквального огня, то присутствие бандосов тут маловероятно, но осторожность лишней не будет.

Ворота оказались не закрыты, лишь зачем-то припёрты пустой ржавой бочкой. Включаем фонари на автоматах, Док зажигает ручной фонарь и достаёт свой пижонский Кольт. Правильно, на его "Винторезе" фонаря нет, так что лучше уж пистолетом работать.

Встали у ворот — я с одной стороны, Док с Кирей — с другой. Даю стандартную отмашку — три пальца, два, один. Работаем!

Док рвёт на себя створку ворот, я первым влетаю в темноту ангара и тут же по диагонали отхожу от входа. Нечего призывно отсвечивать в проёме. Не оглядываясь, могу сказать, что за мной влетел Киря. Точно, вот и его фонарь работает. Док, вошедший третьим, дополнил иллюминацию. Эх, светошумовую кинуть бы, да не хочется внимание привлекать...

Содержимое ангара порадовало отсутствием бандюков, желающих продырявить наши организмы и поразило своей пустотой. На полу в густой пыли валялись грязные тряпки, бумажки, куски труб и арматуры и несколько старых покрышек. Надо же, не соврала вывеска, действительно СТО.

Также о правдивости говорило наличие в дальнем конце ангара смотровой ямы, сделанной в виде стандартной бетонной траншеи. А на яме, словно приготовившись к техосмотру, кормой к нам, стоял... Автомобиль ГАЗ-66, Горьковского автозавода, с брезентовым тентом на кузове и, по всей видимости, коробками с водкой внутри этого кузова.

Киев, 2020 год, 18 мая, понедельник, 8.15, широта: 50®32?9.6?, долгота: 30®34?52.61?

— Всё есть, по списку, — сказал Док, вылезая из кузова и победно размахивая двумя бутылками водки известной российской марки, — водяры полон кузов, ну и тушёнку нарыл. Вроде как не сильно побито, пара пробоин всего. Сигареты вот ещё, и детское питание.

— Детское питание — это хорошо, — отозвался я, ловя брошенный Доком блок "Мальборо". А ну-ка, не с Малой Арнаутской ли это сигаретки, с бумагой вместо табака?

Достал бессменный "SOG", распотрошил упаковку, достал одну пачку и зубами сорвал целлофановую плёнку. Не, всё по уму, запах хорошего табака ни с чем не спутаешь. Он великолепен, что бы ни говорили борцы за здоровый образ жизни. Пачку кинем в разгрузку, раз уж открыл, будет мелкий бонус за вредность.

— Петрович, ты как?! — крикнул я во тьму ангара, закуривая трофей. Тигра с Кирей сейчас находились "на фишке", а наш дядька Черномор, который Пират, копался во внутренностях шишиги, конфисковав для производственных нужд все наши фонари, потому как света в ангаре, конечно же, не было.

— Бу-бу-бу, — раздалось из недр чуда горьковского автопрома.

— Ась?

— Да говорю — радиатор побило, а остальное вродь живо, — недовольно крикнул Петрович.

— Сделать сможешь?

— Легко! За полчаса залеплю, доехать хватит. Если, конечно, мешать мне никто не будет!

Понятно, механик священнодействует, мешать не станем, а то пошлет по матушке, наплевав на разницу в званиях. Пойдём на воздух, поможем парням смотреть во все глаза.

— Док, валим наружу! — кликнул я Дока.

— Угу, две минуты, я догоню.

Ага, догонит он, как же! Явно намылился спрятать в рюкзак половину содержимого кузова, особенно спиртосодержащего.

В воротах я столкнулся с Тигрой, по встревоженным глазам которого сразу стало ясно — что-то не так. Ну вот, накаркал я. Удача, удача, ага...

— Денис, там рация просто соловьём поёт, идём быстрее! — схватил меня за плечо Тигра.

Подлетели к УАЗику, плюхнулись на передние сиденья. Рация молчала.

— И? — спросил я, сделав раздражённую мину.

— Да погоди, сейчас будет, — отмахнулся Тигран, — там тип какой-то вышел на общую волну прямым текстом. Мол, они комендачи, нужна срочная помощь, они в бою на Троещине.

— Чегоооо?! — протянул я, скривившись, — какой, на хрен, бой? Что комендачи тут забыли? Конвой, что ли? Так мы до них не доберёмся, до Броварского проспекта тут — как до Китая.

— Да нет же, — Тигра начинал злиться, — возле нас, на Милославской. Деталей ещё не уточнил, но для проверки сказал ему перейти на запасную частоту. Если это реально наши — он её знает.

— Да брось, Тигрыч, это же подстава! Кто-то выпалил нас, вот и ловят на живца. Виртуального. Что — первый раз, что ли?

Я открыл дверь и приготовился выйти из машины. В любом случае — дело дрянь, надо занимать оборону и ждать гостей. Если не выманят — придут сами. Твою мать, а я так надеялся, что нас не заметили.

Со стороны Троещины действительно доносилась интенсивная пальба, но кто же на неё внимание в этих краях обращает? Это тут как фон, как чириканье птиц и шум машин до войны.

Но внезапно рация ожила.

— Гххх... Гххх-м! "Хантер", я "Гранит", приём!

Мы переглянулись, и Тигра победно кивнул — мол, они.

— "Гранит", я "Хантер", приём, — отозвался я в гарнитуру автомобильной рации.

— Гххххх... "Хантер", я "Гранит"! Нужна помощь! Троещина, угол Милославской и Радунской, чуть дальше по Милославской! Приём!

Текст перебивался чётко различимыми звуками выстрелов. Хм... Может, и правда комендатура? А то для бандосов такой спектакль, со спецэффектами, не очень типичен. Да и судя по чистоте звука — или рация хорошая, или они где-то рядом.

— "Гранит", я "Хантер". Представьтесь.

Ну а чего? Снявши голову, как говорится... Если нужна помощь — представится. Если это подстава — сейчас выслушаем пару тонн околесицы.

— Сержант Мальцов, комендатура, первый батальон "уланов"! Повторяю — первый батальон "уланов".

А вот это уже иной коленкор. "Уланами" называли себя первый и второй пехотные батальоны, тем самым отличая себя от третьего и четвёртого батальонов, называвшем себя "драгунами". Первый и второй батальоны катались на БТР, третий и четвёртый — на БМП. Вот и придумали себе такие названия — "драгуны" и "уланы". Как дети, ей-Богу. "Гусар летучих" только не хватает. Надо будет Шустову идею подбросить, кстати, его разведчикам понравится.

Но это всё равно не гарантия отсутствия подставы. Названия эти и узнать можно. Ладно, последняя проверка.

— "Гранит", какого цвета волосы у вашего комбата?

Тигра выпучился на меня с недоумением. Вот же непонятливый парень... Хотя да, со стороны вопрос кажется идиотским, да и сообразительность никогда не была сильной стороной Тигры.

Рация ответила короткой нецензурной бранью, но после паузы добавила:

— "Хантер", ты или идиот, или прикидываешься, твою мать! Лысый он! Нету у него волос!

А вот это была правда. Комбат второго батальона был лысым с молодых лет, об этом все знали. Потому и кличка была соответствующая — "Котовский".

Ну что же... Проверку "Гранит" прошёл, теперь и поговорить можно.

Дальнейший радиообмен, прерывавшийся выстрелами и матерщиной, показал следующее: БТР "уланов" с бойцами на броне ехал куда-то по своим бронированным делам. Но какой-то человек-ум решил, что прокатиться по улицам Троещины будет неплохой затеей и вообще прекрасным времяпрепровождением. Вероятно, не хватало дуракам экстрима. Хотя на БТРе по Троещине чисто технически проехать можно, это не наш УАЗик, который перед первой же баррикадой остановится... Но помимо технической части есть ещё этическо-криминальная в виде свор бандосов, жаждущих крови и трофеев.

И вот именно эту часть "уланы" не учли. Когда они петляли по улице, пытаясь объехать ямы, со второго этажа бывшего универсама полетели выстрелы РПГ. И полетели так удачно, что первое попадание вывело из строя мехвода и двух бойцов, а второе — превратило БТР в горящее нечто.

Если бы этим дело ограничилось — можно было ещё как-то выкрутиться. Но под аккомпанемент РПГ вступил и основной оркестр — пулемёт при поддержке пары автоматов.

В итоге у "уланов" из отделения осталось двое живых и один раненый с пулей в бедре. Вся эта троица сидела сейчас за какими-то укрытиями и вяло "обменивалась аргументами" с конкурирующей стороной из универсама. И аргументов оставалось, судя по всему, немного — примерно по паре магазинов на бойца.

Оппоненты тоже попались какие-то странноватые — головы поднять не давали, но и в плотную атаку не переходили, что весьма удивляло. Если улица Милославская не сильно изменилась, то именно в том месте справа дома, включая тот самый универсам, а слева, через дорогу, голое поле. Обойти "уланов" можно было, не особо напрягаясь, учитывая преимущество в огневой мощи.

В общем, ситуация сложилась патовая. Обе стороны сидели по укрытиям и неплохо себя чувствовали, но у "уланов" скоро не будет боеприпасов, и вот тогда всё закончится печально. Ещё не исключен вариант, что такая пальба привлечёт ещё всякую шваль в пользу бандосов, и тогда итог предрешён.

— Короче, "Хантер!" — шипела рация, — ещё полчаса максимум, потом звиздец! Придумать что-то можешь?

Да что тут придумаешь?! Вытаскивать парней надо, понятное дело. Если не поможешь — то как потом в глаза другим смотреть? И позор на весь полк. Да и вообще — "не по понятиям" своих бросать.

Я кинул взгляд на Тигру. В его глазах светилась только одна фраза — "Не вздумай туда лезть!". Странно. Что-то с нашим гранатомётчиком происходит непонятное, раньше за ним трусости и нерешительности не наблюдалось. Ладно, психоанализом потом будем заниматься...

— Уже придумал, — нажал я тангенту рации. — Мы едем, держитесь. Время — пятнадцать минут!

Не обращая внимания на пытавшегося что-то сказать Тигру, я кинулся в ангар, собирать группу.

Киев, 2020 год, 18 мая, понедельник, 8.15, широта: 50®31?57.14?, долгота: 30®35?54.72?

Чем пахнет городской бой? Кровью, потом и порохом — скажет кто-то. Отчасти верно, но основной запах — это всё же запах гари и дыма. Этот запах преследует тебя, впитываясь в форму, волосы, кожу, потому что всегда есть что-то, что в городском бою будет дымить или гореть. Это может быть костёр, который вы развели, чтобы разогреть сухпай, или это может быть дом, в который когда-то попала очередь зажигательных пуль, или же это дым от сгоревшего порохового заряда гранатомёта... Этот запах со временем ты перестаёшь замечать, он становится чем-то естественным, сродни автомобильным выхлопам для городского жителя, но попадаешь в атмосферу городского боя из другой обстановки — то подсознание сразу переключает мозг в боевой режим. Если меня спросят, чем пахнет война, то я отвечу сразу — гарью. Дымом, гарью, пылью от растерзанных домов, и оружейным маслом. А все остальные запахи второстепенны.

Троещина в этом плане не отличалась ровно никак, и пахла точно так же. Да и как она могла отличаться, если сейчас это было то место, где война поселилась прочно и надолго? Некогда обычный спальный район превратился ныне в какой-то обломок Сталинграда образца 1942 года, со всеми присущими атрибутами: с домами без окон, с огромными горами мусора и битого камня вдоль дорог, и с трупами, неестественным образом раскинувшими конечности. На современность указывали только обломки рекламных щитов и покорёженные автомобили.

До нужного нам поворота было рукой подать, но ситуацию портило то, что некогда знакомые улицы теперь было не узнать, да и проезжая часть отсутствовала как таковая. Где есть возможность проехать — там и проезжая часть. Но, несмотря на трудности, Петрович довольно шустро довёз нас до нужного перекрёстка и уткнул УАЗик носом в металлический киоск, на котором угадывалась надпись "Пресса". Встали мы удачно — дальше всё равно придётся идти пешком, дорога разбита полностью, а машину лучше хоть как-то прикрыть от любопытных глаз.

Глянул на часы. Из обещанных уланам пятнадцати минут прошло всего двенадцать. Да мы прямо шустрые кабанчики...

— Так, джентльмены, — сказал я, окидывая взглядом парней, когда все облачились в броню и разобрали оружие, — раз уж мы в такой заднице, то и переживать уже поздно. Мы тут как на ладони, и любой выстрел может быть в наш адрес. Пальбу все слышите?

Группа прислушалась. Да, стреляют очень близко, но интенсивность стала пониже. Патроны, наверное, экономят.

— Так вот нам именно туда, как вы понимаете — продолжил я, — Тигра, ты какие выстрелы взял к своей "шайтан-трубе"?

— Два осколочных и одну "зажигалку", — ответил Тигран.

— Хватит, думаю, — кивнул я, — переведи свою рацию на частоту, по которой мы с уланами трепались. Идёшь со мной в группе, Киря — ты тоже. Петрович — замыкающий. Док, ты, как самый глазастый, в головном дозоре. Ну... Понеслась!

Примерно через сто метров дальше по улице я, плюхнувшись за лежащим на боку разбитом внедорожником, понял, что не было смысла городить огород со всеми этими дозорами и замыкающими. Потому что мы уже пришли.

Мой "Кенвуд" голосом Дока объяснил, что горящий "бэтэр" прямо по курсу и если мы оторвём свои тухесы от асфальта и глянем вдаль — то сами всё увидим.

Я достал из подсумка на пояснице видавший виды бинокль и, немного высунув голову из-за укрытия, посмотрел в указанном направлении.

Картина, как говорится, маслом. Метрах в ста от нас дальше по дороге стоит бронированная коробка, испуская столбы коптящего дыма и языки оранжевого пламени. Меткий у ребяток из универсама гранатомётчик. Куда пробил — в БК или в бак — пока непонятно, да и неважно это. А важно, что около БТР тела наших парней из комендатуры лежат, и это мы уж точно с рук троещинским бандосам не спустим.

— Док, видишь наших? — у меня бинокль хоть и посильнее прицела "Винтореза", но у Дока позиция левее от дороги, да и ближе он находится.

— Вижу, — хрипнула рация, — я им практически в тыл смотрю. Сидят как кролики, за маршруткой, и ни вправо, ни влево. И что сука характерно — назад тоже не смотрят! Обойти их сейчас можно как детей!

Я опять прильнул к биноклю. Чуть дальше от БТРа, по левой обочине, явно когда-то скинутая с дороги, жёлтым цветом вырисовывалась перевёрнутая набок маршрутка. Уланов отсюда видно не было, да и сам микроавтобус прятался за выступающей над рельефом дорогой, виднелся только левый борт. Ну что ж, если наша троица действительно спряталась там, то сидят они сейчас плотной кучкой ближе к носовой части машины. А то, вопреки голливудскому кино, пуля кузов автомобиля простреливает запросто, прикрыться можно разве что моторным отсеком, а он у самой "народной" маршрутки типа "Богдан" расположен впереди.

— А нехорошие парни как? Видно их?

— Хер там, они из глубины помещения бьют. Опытные, засранцы! — в голосе Дока звенела досада от того, что он не может сейчас устроить геройское "победю" из снайперской винтовки всем супостатам.

Ну что ж, подбиваем промежуточный итог. Из минусов — кавалерийским налётом с шашками наголо мы уланов не вытянем, придётся штурмовать универсам. Плюс к этому, мы не знаем точного количества противников, что тоже радости не добавляет. Из плюсов — про нас бандосы пока не знают, и, если их не очень много, то мы можем обойти их с тыла. Нам бы танк сейчас, на десять минут хотя бы... Эх! Как говорится — когда мечтаешь, ни в чем себе не отказывай.

Взял у Тигры его "Кенвуд", связался с уланами:

— Живы, курилки? Мы уже вас видим, так что не бздите и по правому флангу не начните стрелять сдуру.

— Лады, "Хантер". И давайте быстрее, у нас тут раненый, напоминаю.

— Помню, начинаем работать. Вы только не суйтесь и не высовывайтесь. Конец связи.

Суть моего плана была простой как гвоздь. Тигра выдвигается к Доку, они вместе меняют позицию так, чтобы хоть немного видеть фасад универсама, и, таким образом, оказываются почти за спиной у уланов. Мы с Петровичем и Кирей идем в противоположную сторону, обходим универсам с тыла. По сигналу Тигра выстреливает из РПГ весь свой боекомплект в окна и мы заходим в здание, зачищая то, что ещё будет шевелиться. Будем надеяться, что нам к тому моменту уже даже стрелять не придётся.

* * *

Сколько таких однотипных магазинов понаставлено по всему бывшему Союзу... Наверное, без счёта. Все построены одинаково — два этажа, большой "парадный" вход, лестница наверх... На фасаде сверху — непременно большими буквами слово "Универсам". Обычно такие "недосупермаркеты" ставили в местах рождения новых районов. Вот и на Троещине таких коробок понастроили полным-полно.

С развалом СССР универсамы менялись на торговые центры, кафе и прочие заведения, востребованные в спальных районах. Что было конкретно в этом здании — я уже не помнил, да и не знал, если честно. Что бы ни было — сейчас это просто бетонная коробка с осыпавшейся ещё пару лет назад фасадной штукатуркой, с торчащими тряпками строительных сеток и выпирающими из разбитых стен рёбрами арматуры.

И была бы эта коробка даже красива своим постапокалиптическим видом, если бы не раздающиеся из неё звуки выстрелов, намекавшие на наличие враждебно настроенных живых организмов. Сухой стук автоматных очередей переплетался с солидным раскатистым отбойником пулемёта. ПКМ, не иначе. Популярная машинка, да и распространённая очень. Наверное, один из лучших пулемётов за всю историю — ПКМ и его более поздние модификации типа "Печенега". За время гражданской мне в руки попадались разные экземпляры — и израильский "Негев", и американский М60, и бельгийский Minimi, но всё равно если выбирать пулемёт "для войны" — лучше уж старик ПКМ. Патрон мощный, питание ленточное, надёжность — выше всяких похвал, как и у любого "калашеподобного" оружия. В общем — сказка, а не пулемёт. Петрович у нас к нему даже облегчённые короба под ленты смастерил — каркас из тонкого стального прутка, а на каркас двойной слой брезента натянут. Отличная вещь вышла — легкая и удобная. Док, правда, носом крутит при виде отечественного оружия, но тут выходит как у классика — раз нет других газет, кроме советских, то никаких и не читайте. У меня лично, да и у группы в целом нет желания тратиться на огромное количество недешёвых боеприпасов, а к пулемёту их надо именно огромное количество. Потому Доку приходится свою любовь проявлять к не столь прожорливому оружию типа пистолетов да винтовок.

Ну что ж — даст Бог и Госпожа Удача, у нас в группе сегодня ещё один пулемёт появится... Ладно, хватит мечтать...

— Тигра, Док, мы на месте, доложите о готовности.

Я, Киря и Петрович стояли у запасного выхода из универсама. Пропетлять в обход между ржаво-чёрными остовами сгоревших машин и коробками перевёрнутых киосков было довольно несложно, но расслабляться нельзя. Это Троещина и обстановка тут меняется каждые десять минут, потому лучше шустро зачистить здание и сваливать, пока местные доброжелатели не подтянулись на огонёк.

— Это Док, готов, — устало отозвалась рация. Ещё когда мы разделялись, Док присмотрел себе в качестве позиции расстрелянный, но не горелый БМВ, и сейчас наверняка возлежал на заднем сидении, рискуя заработать ожирение и гиподинамию.

— Это Тигра, Тигра, готов, — ответил гранатомётчик.

Фух! Ну, с Богом!

— Петрович, держи вход, мы с Кирей — внутрь.

— Понял, командир.

Эх, любо-дорого с таким воинством работать. Посмотришь со стороны — ну махновцы махновцами, разве что одеты более-менее однообразно. Дисциплины, кажется, тоже никакой, алкоголики и раздолбаи. А как в бою посмотришь на них, то аж прослезиться хочется от радости. Жаль, что я не сентиментален.

— "Хантер", внимание, — негромко сказал в ларингофоны я, плотно прижавшись плечом к стене у входа, — ждём. Ждём. Ждём. Огонь!

Грохот разорвавшегося термобарического выстрела сотряс пространство. Да, это не "Шмель", конечно, но если Тигра не промазал — то гуманоидам внутри универсама сейчас стало грустно. Нам, правда, тоже не до смеха — кругом мгновенно поднялось облако пыли, со здания посыпалась штукатурка. Хорошо, что мы своевременно лица "арафатками" замотали.

Бдум! Второй разрыв был более глухим, но из дверного проёма ударил поток пыли.

— Это Тигра. Первый смазал, второй есть. "Осколок", в окно, — негромко проговорила рация. Ну да, стыдно с такой дистанции промахнуться, особенно израсходовав при этом дорогой боеприпас. Ох сейчас Док, наверное, ржёт...

-Внимание, мы заходим, — говорю в рацию.

Махнул рукой Кире — мол, за мной. Опытный Петрович мгновенно отлип от стены и укрылся в какой-то воронке, приваленной бетонным столбом.

В здании было темно, но не настолько, чтобы пришлось включать фонари. Окон тут как таковых нет, есть бывшие витрины, занимавшие чуть ли не всю стену, потому с освещением больших сложностей нет.

Итак, перед нами лестница в два пролёта, заваленная мусором типа битого гипсокартона и обломков крепёжных профилей, справа — большой торговый зал со сваленными в художественном беспорядке стеллажами. Точно, супермаркет продуктовый был, или магазин типа "Куча всякого китайского дерьма за 1 доллар".

Но наши пациенты наверху. Автомат у плеча, ствол чуть опущен, коллиматор включён. Киря еле слышно топает за мной, стараясь, как и я, шагать бесшумно. На тигриный гранатомёт надейся, но сам не плошай, как говорится...

Лестница повела наверх. Надо же — даже некое подобие мрамора сохранилось, или чем там лестницы покрывают... Если отмыть — даже красиво будет. Нда, ну и мысли в голову лезут... Кому рассказать — к психиатру отправят.

А вот и второй этаж. Осторожно поднимаю голову на уровень этажа, за долю секунды пытаюсь оценить обстановку и прячу бестолковку вниз. Так, явных признаков противника нет, никто не воет, не стонет, не стреляет. Последнее — самое приятное. Но это, к сожалению, ещё ни черта не значит.

Клац-клац-клац... Щёлкаю по ларингофонам. Всем внимание.

Быстро поднимаемся на этаж, становимся по обе стороны входа в зал.

Дальше — обычная процедура, которую мы проделывали не одну сотню раз. Две РГО перекочёвывают в наши руки, а затем синхронно влетают в зал.

Не успел затихнуть грохот взрыва, как мы накрест входим внутрь, готовые стрелять во всё, что пошевелится.

Это помещение тоже было внушительных размеров, со сваленными в кучу стеллажами с левой стороны и нагромождением мебели — с правой.

Причем нагромождение было интересным — двухэтажным. За основу взяли столы, выстроили их них платформу, наверх плашмя положили шкаф, а за ним — ещё ряд столов. Муть получилась несусветная, но если взгромоздиться на "второй этаж" этой конструкции, то можно обстреливать всю дорогу и при этом не придётся подходить близко к окнам, и невысокий подоконник не будет мешать.

Так, а вот и пациенты. Двое из ларца... Осторожно подходим к этой мебельной халабуде, на которой в некрасивых позах растянулись типичные местные бандиты — лет до 20 каждому, одеты в одинаковые чёрные футболки и камуфлированные штаны. Оба стрижены под ноль. На столе — как я и полагал, стоит ПКМ, а у одного из бандосов под плечом зажат АКС. Гранатомёт валяется на полу, на пару с пустой сумкой для переноски выстрелов. Самих выстрелов нет, всё улетело на улицу.

Эх, пацанва троещинская. Вам бы по дискотекам бегать да девчонок по подъездам зажимать в таком возрасте... Но не сложилось.

Два выстрела один за другим каждому в голову. Живы или нет — разбираться ни к чему, времени нет, да и мы не "Скорая помощь". Жестоко, скажете? Нет. Обычно. Будь они живы — сейчас бы стреляли по мне. От сантиментов я избавился уже очень давно. Только холодный прагматизм, иначе с ума сойдёшь, если самоедством заниматься будешь.

Бегло оглядываем помещение. Вроде чисто.

— "Хантер", — использую я общий позывной группы, — чисто. Всем спасибо, джентльмены. Док, Тигра — к соседям. Пират — ожидай.

Взгромоздился исключительно из детского баловства на баррикаду из столов. Обзор что надо, вся улица как на ладони. Вон, слева "бэтэр" догорает, Док и Тигрой, пригнувшись, бегут к перевёрнутой маршрутке. Ну и сама маршрутка прямо перед нами. Да, позиция мировая, как говорилось в одном хорошем старом фильме.

Киря тем временем деловито и без брезгливости обшмонал убиенных, скинул их на пол и принялся за "экспроприацию экспроприированного оружия". То есть — начал собирать трофеи. Пулемёт, автомат, РПГ, несколько полных лент, четыре запасных магазина к АКС, три гранаты РГД-5. Автомат оказался несколько побит осколками, но ничего, дело поправимое. В карманах у бандосов обнаружилась китайская рация, аптечка и немного денег. Ну прямо как в компьютерной игре какой-то довоенной. "Сталкер" она, вроде, называлась.

— Командир, спорим, что промедола в аптечке нет? — ухмыльнулся Киря.

— Даже спорить не буду, — криво улыбнулся я, — они тут наркеты каждый второй, откуда у них промедол?

— Думаешь? — недоверчиво глянул Киря.

— Уверен. Ты что — на Троещине в последнее время не бывал?

— Не, не доводилось.

А, ну да, точно. Киря-то у нас в группе без году неделя, в том бесславном штурме Левого берега не участвовал, потому местный контингент ему мало знаком.

— А ты глянь на вены этих гавриков, — посоветовал я, — там не просто "дорожки", там Байкало-Амурская магистраль наверняка найдётся.

Любопытство Кири взяло верх. Он наклонился к одному из убитых бандосов. И тут же отскочил назад, словно его ударило током, попутно вскидывая автомат. Так... Что бы он не увидел там под столами, это явно что-то нехорошее и опасное. Меня как ветром сдуло с баррикады, я ушёл с линии потенциального огня Кири и взял столы на прицел.

— Вылезай!— крикнул Киря с истеричными нотками в голосе, глядя на труп бандоса. Разговоров с покойниками за Кирей не наблюдалось ранее, потому будем надеяться, что обращается он всё же к кому-то другому.

— Не могу я, — послышалось из-под столов, — ранен.

Ну вот и славно, это нашёлся ещё один бандитос вульгарис — бандос обыкновенный. Вероятно, успел после смазанного выстрела Тигры рвануть под стол.

Даю знак Кире, чтобы немного отошёл, левой рукой, не убирая автомат, оттаскиваю в сторону труп и за шкирки вытягиваю найдёныша. Ну и бараны же мы! Ну как можно было под столы не заглянуть? А был бы этот дядя посмелее — лежали бы тут уже, причем совсем не живые. Хотя какой это дядя... Похоже, в этой группе он самый младший, на вид лет шестнадцать, не больше. Сопляк. Такая же чёрная футболка, такие же штаны "дубок", такая же стрижка типа "кожа с начёсом". Фирменный стиль их банды, что ли...

— Вставай, — командую я.

— Да не могу я, — сморщившись, отвечает бандос, — ног не чувствую ваще!

Киря тем временем извлекает из-под стола АКС найдёныша. Молодой, а сообразил оружие с собой под стол прихватить, надо же.

Оглядываю спину сидящего пацана. Да, неприятно. Ноги и поясница — в крови. Похоже, позвоночник перебило, если не врёт, конечно.

— Зовут как? — надо быстро допросить, может, что интересное узнаем. Иногда информация ценнее времени.

— Серый, — отвечает пацан.

— "Серый" — это цвет такой!!! — наигранно, но очень уж реалистично "зверею" я, — зовут тебя как?! Мама с папой как тебя звали?!

— Сергей, — да, испуг у пациента налицо. Совсем салабон.

— Здесь что делали? В какой банде состоишь?

— Мужик, да я всё расскажу, только в больничку меня потом заберите, лады?

Рефлекторно киваю. Я сейчас ему и звезду с неба пообещаю, не вопрос.

— Мы под Фортом ходим, наша бригада. Ваще мы не местные, с Русановки, тут просто дело одно делали.

— Кто такой Форт? Какое дело?

— Фортман Вован. Серьёзный чувак, я его видел пару раз. Крутой дядя, реально.

Фортман, Фортман... Где я слышал эту фамилию? Ой-ё! Это ж тот самый толстячина, которого мы у Шустова на допрос брали. Ну, теперь этого "серьёзного чувака" уже и нет, с всеобщей радости.

— А сюда нас прислали, сказали — на фишке быть. "Бэтэр" этот ждали. Сказали — шугнуть, чтобы они по Маяковского поехали. А если не поедут — то передать по рации и валить по ним, из чего есть. Пулемёт даже выдали.

В голове у меня красной лампочкой засветился сигнал "Тревога!". То есть — основные силы покойного Фортмана сейчас в паре кварталов от нас, а я общаюсь с последним "защитником героической погранзаставы". И эти основные силы наверняка уже идут сюда. Всё, уходить пора, сверхсрочно!

Ладно, пожалеем сопляка. Было бы времени побольше — можно было бы и полноценный допрос и показательный трибунал. Но не до церемоний.

Отойдя пленному за спину, стреляю из автомата в затылок. То, что секунду назад было Серёгой, дёргается и валится набок.

— "Хантер", внимание! — кричу в рацию, попутно давая знак Кире, который и так всё понял и начал сгребать оставленное оружие, — срочно уходим. Встреча возле "козлика". Док, как там ситуация?

— Терпимо, — буркнул Док, — а с чего такая спешка? Я только рану человеку начал обрабатывать.

— Док, оставить прения, — мы с Кирей уже топали вниз по лестнице, — если не поспешим, то рана может оказаться не самой большой проблемой.

— Понял, выдвигаемся.

Киев, 2020 год, 18 мая, понедельник, 8.45, широта: 50®31?57.14?, долгота: 30®35?54.72?

Трое спасённых нами бойцов сидели в кузове УАЗа, который, слегка обалдев от нагрузки, тянул восьмерых здоровых мужиков подальше от троещинских многоэтажек. Петрович петлял, объезжая колдобины, рядом с ним сидел Киря, крутивший головой во все стороны, а оставшаяся часть группы вместе со мной составила компанию спасённым уланам. Тесновато, конечно, но это и не "таблетка" однако. Зато все живы, и даже почти здоровы. "Почти" — потому что у одного из уланов было прострелено навылет бедро, но благодаря своевременно наложенному жгуту и помощи Дока, кровопотерю свели к минимуму, так что пострадавший находился в сознании и имел даже весьма бодрое расположение духа.

Когда троещинские коробки перестали явно грозить своими обгоревшими выбитыми окнами, я немного расслабился и обратил внимание на спасённых бойцов, которые словили "отходняк" после боя и потому стали тараторить без умолку.

— Мужики, не, ну спасибо, ну выручили...

— С нас поляна, без балды, как в город вернёмся!

— И не одна!

— Если бы не вы...

Помалкивал один только раненый. Что-то в нём было такое, что заставляло мою чуйку беспокойно дёргаться. Вроде боец как боец -лет тридцати, что у нас обычное дело, в такому же "дубке", как и остальные уланы, рожа закопченная, но оно понятно... Хотя лицо характерное — серые глаза, узкий нос, выраженные скулы, короткий ёжик русых волос выглядывает из-под шлема... Да и взгляд какой-то "не такой" у товарища... Чересчур уж он военный, таких персонажей до войны на агитплакатах "Служу спецназу" изображали. Да, от отсутствия женского внимания этот чудо-богатырь явно не страдает.

— Ша, парни, — остановил я болтунов-уланов, — всё в норме, никто никому ничего не должен. Шарик — он квадратный, как известно. Сегодня мы вас вытянули, завтра вы нас спасёте.

— Ага, — поддакнул сидевший справа от меня Док, — но от поляны мы, конечно, не отказываемся.

— Не отказываемся, — подтвердил я, — но и не требуем. Всё, на этом закрыли тему. И давайте знакомиться, раз такое дело.

Бойцы представились Костей и Лёхой, а раненый — Олегом. Рассказали, что они служат во втором батальоне, что их было восемь человек, а теперь вот — трое. Рана у Олега оказалась не опасная, пуля прошла неглубоко и навылет, но танцевать ему несколько месяцев не удастся...

— Парни, это всё здорово, но как вас занесло на эти галеры? На кой чёрт было соваться "одиноким бэтэром" на Трою? Жизнь не в кайф стала? Адреналина захотелось?

Костя с Лёхой умолкли, выжидающе посмотрев на раненого Олега. Кажется, вопрос, кто из них старший, отпал сам собой.

— Ты же понимаешь, командир, что есть задания, о которых не рассказывают, — негромко произнёс раненый, — вот и у нас было одно из таких.

Ну это мы понимаем, не дети. Вообще мой вопрос в определённых ситуациях вполне прокатил бы за хамский. Но попробовать я был обязан.

— Без проблем, парни, как хотите, — помахал руками я, — просто мне жутко интересно было — почему вашу "коробочку" на Троещине ждали, причем ждали очень торжественно — с оркестром, караваем и девкой в сарафане?

— Ты о чем? — нахмурился Олег, словив недобрые взгляды Кости и Лёхи. Ох что-то у них тут всё не просто...

— О том, уважаемый, — медленно протянул я, растягивая удовольствие от эффекта моих слов, — что сожгли вас не случайно, а очень даже целенаправленно. И малолетки эти дурные, с которыми вы воевали — это не случайные рейдеры, выползшие на большую дорогу. Ждали они именно вас, персонально.

Док и Тигра удивленно глянули на меня. Ну да, они-то при допросе в универсаме не присутствовали. Я лишь утвердительно кивнул, ответив на их незаданный вопрос.

— Откуда знаешь? — в глазах Олега мелькнула тревога, но он словно загасил её, дёрнув веками.

— От невинно убиенного, но предварительно допрошенного бандита, — ответил я, разведя руками, — прости, с собой его взять не могли, дюже уж ранили его сильно. А времени на более детальную беседу не было.

Олег замолчал, упёршись взглядом в угол кузова. Всё ясно, это надолго...

— Парни, — обратился я к остальным уланам, — может, всё же расскажете, что происходит? Я понимаю, это всё не наше дело, но впереди дорога хоть и не долгая, но опасная и без ваших проблем. А если за вами тут сезон охоты открыт на весь Левый берег — то думается мне, что мы имеем право знать детали. Хотя бы для того, чтобы совместно не сдохнуть на ближайшем повороте.

Блефовал я, как плохой игрок в покер. Даже если сейчас вся Троещина кинется нас искать, то шансы на героическое бегство у нас весьма приличные. Но уланам про это знать не обязательно.

Молчат. Думают.

— Олег, рассказывай уже, — отозвался Лёха, — егерь ведь прав. Имеют они право знать, во что вляпались.

— Солдат, вот только тебя не спросили, — ледяным тоном ответил раненый.

— Меня спросили! — сорвался на крик улан, — меня так спросили, что теперь ты — живой и здоровый, а пацаны из моего отделения в том "бэтере" остались догорать! Так что не строй из себя командора, ты не на плацу, капитан!

Ну надо же. "Капитан", оказывается. Да ещё, судя по всему, и не из уланов он. И чьих ты будешь, голубок?

Удивительно, но реакция Олега была совсем не той, какой я ожидал. Он, никак не отреагировав на откровенно наглый выпад младшего по званию, повернулся ко мне и спросил:

— Куда едем?

— На кудыкину гору, — ехидно улыбнулся я, — и пока что мы не поняли, по пути нам с вами или нет.

— А если не по пути, то что? — улыбнулся Олег в ответ, — на дороге выбросишь?

Что-то знакомым мне кажется этот странный капитан. Где-то пересекались, а вот где... Хотя население Киева сейчас сократилось по самое не могу. Раньше говорили, что Киев — большое село, а сейчас — и подавно, так что мало ли где видеться могли. Да и рассматривает он меня что-то очень внимательно.

— Да не, не выбросим, — покачал я головой, — мы ж не звери какие. У нас тут дельце небольшое, машину забрать надо. Это недалеко. Заберём и поедем. Ехать будем через дамбу, там ваши коллеги. Вот там и высадим. Годится?

— Более чем, — кивнул Олег.

* * *

Возле ангара мы торчали уже минут тридцать, а Петрович всё ещё что-то шаманил с радиатором шишиги. Даже приставленный в качестве "штатного ускорителя" Док ничего с этим не мог поделать, так как господин Пират обкладывал гениталиям всех, кто пытался его поторопить. Также доставалось от Петровича, хоть и вербально, конструкторам Горьковского автозавода, а также местным бандосам, и бывшему владельцу шишиги. Хотя в чем последний был виноват — я так и не понял.

В итоге Док сообщил, что подгонять Петровича дело суть бесполезное, и напоминает стрижку свиньи — шести мало, визга много. И что вообще — нечего тратить время попусту и надо заняться раной капитана, хоть там кость и не задета.

Мы благословили Дока, пообещав ему орден Красного Креста и Матери Терезы, а сами, как и полагается, оцепили ангар по периметру. Я взял себе в напарники нервозного улана Лёху, надеясь вытянуть из него хоть какую-то информацию. Зачем оно мне надо — я и сам до конца не понимал, но чуйку не обманешь, а она орала у меня истошным воплем.

— Падаем, в ногах правды нет, — сказал я, когда мы нашли подходящую позицию за разбитой стеной. Кто-то, словно специально, свалил тут кучу старых покрышек, на которые можно было приземлить наши уставшие организмы.

Пару минут мы сидели молча, уставившись на пустырь и далёкие многоэтажки, от которых слышалась привычная стрельба. Первым, как я и ожидал, заговорил Лёха. Стресс у человека, выговориться тянет.

— Слушай, лейтенант... Ты вот что... Будь осторожнее с этим кэпом. Просто предупреждаю. Он нас сегодня затянул в самую задницу, может и ещё раз это сделать.

— Ну, Лёха, он и сам с вами в это пекло полез, не забывай, — вступился я за Олега, — и пулю даже схлопотать успел.

— Да и хер с ним, — махнул рукой улан, — если сам хочет сдохнуть, то это его дело. Но нас за собой тянуть не надо.

— Ну так, может, у него выбора не было, вот и потянул, — пожал плечами я.

— Да был у него выбор! — Лёха вскочил с места, словно ужаленный, — Ай, короче! Слушай. Только так — я ничего не рассказывал, ежели что. Договорились?

— Честное пионерское, — совершенно искренне ответил я.

— В общем, откуда этот кэп — я не в курсе. Мне кажется, из губарей, но может, и нет. Нам его вчера утром ротный привёл, представил по имени и званию, фамилию не назвал. Сказал, что наше отделение поступает в его распоряжение. Задача была в том, чтобы к сегодняшнему утру добраться до Пуховки, и забрать там какого-то типа.

— Какого типа?

— Да хрен его знает, мутный как-то, — Лёха сморщился, будто кусок лимона откусил, — на вид — как обычный бандос, но этот кэп с ним обнимался как со старым корешем.

— И где теперь этот тип?

— Где-где... Там же, где и "бэтэр" наш, и пацаны...

Да, сглупил я с этим вопросом, мог бы и сам догадаться.

— И понимаешь, байда какая. Мы ведь могли в объезд поехать, а не через Трою, — продолжал Лёха, нервно дёргая — но нет, надо было нам сюда соваться. Этот подгонял ещё — мол, времени мало, спешить надо. Мудила...

Да уж. Понятно то, что ничего не понятно. Ну ничего — до города доедем, а там и разберёмся. История, и правда, мутная. И что особо интересно — опять в этом деле опять-таки фигурирует гражданин Фашист. А его присутствие в нашей жизни в последние недели стало явно чрезмерным...

Я решил оставить Лёху одного. Ни к чему сейчас парня доставать вопросами. Они только из боя, друзей потеряли, а выговориться — он уже выговорился. Пусть немного один побудет.

Обошёл ангар, подошёл к нашему УАЗику, в котором развалился в позе короля Олег. Снаряжение он с себя снял и сейчас загорал налегке, медитативно рассматривая нашу самодельную турель с пулемётом. Возле его правой ноги возился Док, разложивший на предусмотрительно постеленную плащ-палатку весь свой "набор Айболита" — какие-то блестящие железяки, напоминающие инструменты для пыток, баночки, скляночки, ампулы и бинты.

— Ну что, медицина, как оно? — появился я, всем своим видом стараюсь изобразить доброжелательность и хорошее расположение духа.

— В норме, — буркнул Док, — только с любопытными руками не лезь, пожалуйста. Я стараюсь хотя бы минимальную стерильность соблюсти.

— Не-не, я в твой монастырь не суюсь, — покачал головой я, — просто пришёл узнать о дальнейшей судьбе нашего нового друга Олега.

Наш новый друг почти не отреагировал на мою речь, лишь мельком зацепил меня мутноватым взглядом и снова уставился на турель. Что он там интересного нашёл вообще?

— Судьбу не знаю, я ж не Ванга, — Док сосредоточенно промывал рану раствором, который от соприкосновения засохшей с кровью начинал шипеть и пениться, — но, как минимум, гангрена ему не грозит. Я так думаю, во всяком случае. Обезболивающее и противошоковое вколол ещё там, у бэтэра, но действовать только начало. Видишь — в лёгкой прострации парень теперь.

— Ага, заметно, — кивнул я.

— Но это не отменяет того факта, что в госпиталь ему надо так или иначе, — Док многозначительно поднял вверх палец затянутой в резиновую перчатку руки.

Так, действительно, пора бы уже ехать. А то что-то нам сегодня удача сопутствует даже чересчур, как бы не накликать...

И, словно для моего успокоения, из ангара раздался скрежет стартера, переросший в довольный рёв двигателя шишиги. Ай да Петрович, ай да умница! Золотые руки!

Теперь самое главное — доехать без приключений.

Киев, 2020 год, 18 мая, понедельник, 9.45, широта: 50®33'53.47", долгота: 30®34'1.31"

Какая дорога самая короткая? Правильно — та, которую ты знаешь. Именно этой мыслью и руководствовался я, когда продумывал путь обратно. Потому выбрана была та же дорога, по которой мы ехали сюда. Кто-то может сказать, что это глупо и тактически неверно? Соглашусь. Но, к сожалению, вокруг была стреляющая Троещина и любой неразведанный путь был потенциально более опасным.

Стараниями Петровича радиатор на шишиге был залеплен холодной сваркой и залит водой вместо тосола. Нормально, дотянуть сможем, а на базе уже отремонтируем по-людски. Сбылась моя мечта — наша группа обзавелась собственным грузовичком. Три единицы техники на одну группу — это не просто зажиточно, а прямо барство какое-то. Но красиво жить нам никто не запретит, к счастью. Эх, теперь нам бы пару хороших мотоциклов или, ещё лучше, квадов, для дозоров и быстрой разведки. Ничего, раздобудем и их.

По машинам распределились поровну. В шишиге за рулём сидел Петрович, а рядом с ним в качестве штурмана, наблюдателя и ангела-телохранителя сел Тигра. В кузов шишиги поместили раненого Олега под наблюдением Дока. Последний был весьма обрадован своей близостью к содержимому кузова шишиги и я был уверен, что его рюкзак к концу пути сильно потяжелеет...

УАЗик взялся вести молчаливый улан Костя. Кирю мы посадили за пулемёт, а вторым номером ему дали Андрюху. Я же уселся в своё привычное "командирское" место рядом с водителем. Превосходно, чё... Если что — первая пуля водителю, вторая — мне. Перспектива умопомрачительная, но нам не впервой.

Дистанцию между машинами старались держать побольше, до сотни метров. На случай, если головная машина попадёт в передрягу, то у парней в шишиге будет хоть какой-то шанс нормально принять бой или уйти.

Но, вопреки моим прогнозам, ни на переправе, ни между сёлами, ни на дороге к ГЭС нас никто не поджидал. Даже не верилось, что это задание успешно подошло к концу, а мы все такие красивые, не убитые, не раненные возвращаемся в город, да ещё с грузом добра и спасёнными комендачами. Я человек не слишком уж тщеславный, но за такой результат надо ордена развешивать на наших кителях. Кстати, слушок ходил, что хотят ввести и ордена, и медали, и всё такое прочее. Может, оно и действительно надо, кто знает...

— Тигра, связь с дамбой была? — спросил я у рации.

— Да, — ответила она, — уже ждут.

Нас действительно ждали, причем значительно большим коллективом, чем провожали. То ли скучно стало здешним служивым, то ли им понравился тот фейерверк, что мы закатили несколько часов назад — уж не знаю, но когда мы, проскочив под шлагбаумом, привычно пропетляли по бетонной "змейке" и встали в небольшом пятачке -"отстойнике", к нам вышел целый контингент. Возглавлял его офицер, представившийся капитаном Захарченко, здешним уполномоченным ГУБ. Присутствовал также командир взвода охраны, который, судя по опухшему лицу, или только что проснулся, или изрядно выпил вчера. Остальные встречающие в количестве до десяти человек во главе с быкообразным сержантом Малышом радостно пожали нам руки, и хотели было пристать с распросами, но я их перебил:

— Мужики, всё потом. У нас там раненый, помогите.

Комендачи дружно кинулись к шишиге, а я остался у УАЗика, общаться с местными командирами.

Особист дотошно рассмотрел документы, заметил, что в пропуске не указаны транспортные средства и начал настаивать на том, что транспорт придётся задержать "до выяснения". Однако упоминание "самого Михаленко" и намёк на то, что в грузовике у нас водка, которой много, дали свой результат. Хотя я был на сто процентов уверен, что фамилию Михаленко местный особист слышал впервые.

-Ладно, егерь, — Захарченко вернул документы, — сейчас досмотрим, и проезжайте. Без досмотра — нельзя, понимать должен. Можете пока подождать в караулке, если хотите. Чаю выпьете, отдохнёте.

Ага, ну намёк понятен. Мол, вы уйдите подальше от машин, особенно от шишиги, мы выгрузим свою долю, а вы потом вернётесь и повезёте в город то, что мы вам оставим. Херушки, мсье особист, я тоже не первый год замужем.

— Спасибо, так и сделаем, — улыбка на моем лице явно вышла фальшивой, — но механиков оставим при машинах, вы уж простите.

— Не доверяешь? — стрельнул глазами особист.

— Да почему же, доверяю, — врал я и не краснел, — просто у нас там имущество казённое, по особому поручению добытое, и мы за него ответственность несём.

— Ну как знаешь, — пожал плечами Захарченко.

"На стрёме" мы оставили Петровича и Дока, а сами переместились в то самое помещение, где уже довелось побывать утром. Компанию нам составил каратист Пахом и трое бойцов из бодрствующей смены.

За беседой я узнал, что Олега комендачи сейчас же эвакуируют в госпиталь, потому мы можем не переживать. У здешней охраны имелся свой "медэвак", как раз для подобных случаев.

Мы же развалились за столом, я снял свою РПС, а то позвоночник не казённый. Комендачи действительно заварили весьма приличный чай и после перового же глотка я наконец-то почувствовал, как расслабляется нервная система и начинается лёгкий отходняк. У меня всегда так почему-то: когда возникает какая-то экстремальная ситуация, или же мы находимся на задании или в бою, то организм начинает работать как-то сам по себе, без моего участия. Просто делаю, что нужно, и всё тут. А вот когда можно расслабиться — то как будто пружину какую-то внутри разжали. Это качество я за собой ещё до войны заметил, а на войне просто его "упорядочил, систематизировал" и даже научился немного этим управлять. После первых боёв, помню, всё никак дрожь в руках унять не мог, трясло как мокрого котёнка. Поначалу спасало спиртное, а потом и без него обходиться стал.

Вот и сейчас — по телу пошла лёгкая дрожь и начала наваливаться лень и сонливость. Скорее бы добраться до ППД и завалиться спать хотя бы до вечера...

На улице послышался какой-то шум, будто спорили на повышенных тонах несколько человек. Я вопросительно глянул на Пахома.

— Что за херня, чаю не дадут попить нормально, — ответил он и, прихватив автомат, вышел на улицу.

Не нравятся мне такие ситуации. Да и чутьё что-то стало подёргиваться...

Переглянулся с Кирей и Тигрой, стрельнув глазами на стол, где лежало наше оружие. Тигра, в свою очередь, покосился на комендачей — мол, и как быть? За оружие хвататься вроде не правильно, мы же у своих.

До конца решить эту дилемму я не успел. Дверь распахнулась и под вопли комендачей в комнату втолкнули Дока и Петровича, вслед за которыми вбежали трое караульных с автоматами наизготовку. Замыкали шествие оба офицера и Пахом.

Что Док, что Петрович были без оружия и разгрузок. И, судя по отсутствию синяков на комендачах, дело обошлось без драки, то есть — на наших сразу направили стволы. Так, это уже какая-то нездоровая тема пошла, пора разбираться.

— Слышишь, капитан, — я поднялся со стола и положил правую руку на цевьё лежащего на столе автомата, — ты бы приказал своим бойцам оружие опустить. А то мы тут тоже парни нервные.

Наглеть, конечно, было совсем рискованно. Нас оставалось только трое, прямо как в песне. Уланы вообще не при делах, сидят, ушами хлопают и пытаются понять, что происходит. Так что если начнётся свистопляска — то мы тут поляжем с гарантией. Да и самое обидное будет, что не поймём, из-за чего полегли-то...

— Нервные? — нехорошо улыбнулся Захарченко, поигрывая "особистским" Стечкиным, — а ну-ка, нервные, бросаем оружие на пол. Только очень медленно. На пол, я сказал!!!

Надо было решать здесь и сейчас — или мы сдаёмся, или стреляем. Примерно через две секунды решение было принято и я, взяв автомат за ремень, бросил его под ноги. Моему примеру последовали Киря и Тигра.

— А вот теперь поговорим, — завёл шарманку Захарченко, когда вся наша группа, вместе с уланами, была разоружена, обыскана, связана и посажена под стенкой, — что вы пытались провезти?

— А ты посмотри, — ухмыльнулся я — всё ведь в машине.

— А мы уже посмотрели, — ответил Захарченко.

— И что? — я искренне не понимал, что происходит.

— Ну пусть тебе твои друзья и расскажут, — особист кивнул в угол, где сидели насупившиеся Док с Петровичем.

Я вопросительно посмотрел на них.

— Попали мы, Денис, — поднял глаза Док, — в коробках с детским питанием — героин. В общей сложности — килограммов пять-семь, не меньше.

Как говорят в театре — "Занавес!".

Киев, 2020 год, 18 мая, понедельник, 16.45.

Знаете, что такое правовое государство? Это когда даже уличный попрошайка может не давать никаких показаний в полиции, если при допросе не присутствует его адвокат. Это когда при аресте тебе зачитывают список твоих прав и уточняют, понял ли ты их. Это когда полицейский знает, что за выбивание "чистосердечного" с него могут сорвать погоны, а то и отправить в камеру к тем, из кого он это признание выбивал.

Представили? А вот теперь забудьте. Нет никакого "правового государства" у нас. Да и до войны, скажем честно, не было. Но сейчас отсутствие этих самых правовых норм особенно хорошо ощущается. Преступник имеет право хранить молчание, но ему это очень не рекомендуется, потому что хранить он его будет недолго, а подписывать протокол придётся переломанными пальцами. Преступник не имеет права на адвоката, правозащитника и своего представителя в суде в принципе. Преступник не имеет права на суд, потому что судебной системы сейчас нет. Даже в часто упоминаемом 1937 году было некое подобие судебной системы — так называемые "тройки". Сейчас нет и такого. Есть дознаватель, он же следователь, он же триумвират — судья плюс адвокат плюс прокурор. Он решает твою судьбу.

Может показаться, что такая система категорически нецивилизованна и имеет множество огрехов. Что ж, я отчасти соглашусь. Отчасти — потому что нельзя оценивать судебную систему государства, находящегося в состоянии войны, с системой мирного времени. Как временное решение подобная схема себя полностью оправдывала и создана была скорее "по бедности и необходимости".

Но самое лучшее — когда ты не познаёшь на себе всех "прелестей" этой схемы.

А у нас сложилось иначе.

Первичный допрос, который пытался нам учинить особист с дамбы, предсказуемо провалился. Не помогли ни крики, ни пинки, ни угрозы. А на большее у "соответствующего" товарища не хватило ни смелости, ни полномочий.

Через два часа приехала целая процессия: крытый "Урал" с отделением охраны ГУБ и "Нива" с Михаленко и двумя неизвестными мне людьми в штатском. Глянув на неизвестных, становилось понятно, что клейма там ставить негде — горячее сердце, холодная голова и длинные руки. Эту братию почему-то узнать очень легко, даже если они в костюмы Деда Мороза нарядятся. Ну а за целое отделение, конечно, спасибо. Видать, ценят и боятся, если десяток бойцов приволокли, да ещё в полноценных "доспехах" — бронежилетах и шлемах.

Нас семерых, вместе с обоими спасёнными комендачами, сразу же погрузили в кузов, запретив всякие разговоры, и выставили оцепление по кругу.

Кинул взгляд на парней. Петрович в растерянности, молчит. Тигра вообще впал в какую-то прострацию, уставился в одну точку и ни гугу. Ещё бы, за контрабанду наркоты ведь расстрел без вариантов...

А вот Док и Кирей, судя по их бегающим глазам, о чем-то активно думали. Словил взгляд Дока. Он стрельнул глазами на выход из кузова, на что я отрицательно покачал головой. Ну куда бежать? Мы тут и на пятьдесят метров не отбежим, как положат всех. Взвод охраны, плюс губари... Да и даже если сбежим, то что дальше? Уходить на наши законсервированные базы в лесах и сидеть там до пенсии? Не вариант, точно не вариант.

С другой стороны, умереть от пули своих — тоже вариант не Бог весь какой, но будем надеяться, что наши заслуги зачтутся, и мы сможем что-то доказать. Ещё в самом начале, когда прошёл первый шок, я сообщил всем нашим, чтобы говорили "правду, только правду и ничего, кроме правды". В нашем случае это разумно и наиболее выгодно. Лепить какую-то легенду нет ни времени, ни смысла. Особенно если учесть то, что мы действительно невиновны.

Через полчаса в кузов запрыгнули конвоиры почти в полном составе и процессия поехала в город. Состав колонны изменился, в него влились две наши машины (а точнее — уже бывшие наши), за рулём которых сидели солдаты из конвоя. Впереди же шла Нива с Михаленко, а замыкала шествие "таблетка" с раненым Олегом, в которую зачем-то погрузились "соответствующие" граждане, которые приехали с Игорем. Ну что ж, значит, моя мозаика правильно сложилась. Олеженька наш — губарь.

Что характерно — Михаленко за всё время не удостоил нас ни взглядом, ни словом. Хотя в его положении это, может, и лучше. Он ведь нас на задание отправлял, и фактически мы подчинялись ему. Теперь и его по допросам затаскают, как пить дать.

Ладно, пока есть время, попробуем проанализировать, что мы имеем, хоть голова и отказывается работать в сложившейся ситуации.

Итак, факт первый. Сеня из "Снежинки", гад ползучий, нас конкретно подставил.

Факт второй. Сеня работает на бандосов или сам им является. В любом случае, если нас не пустят в расход дознаватели, то мы постараемся сделать всё, чтобы пустить в расход Сеню. Вариант, что он не знал про героин, мы исключаем, потому что просьба "обязательно доставить детское питание" была озвучена весьма недвусмысленно.

Факт третий. Мы вообще очень хорошие ребята, за нами числится немало положительного. Сейчас особенно актуально уничтожение теплоходов и спасение группы уланов с губарём Олегом. Не знаю, помогут ли нам эти факты, но апеллировать к ним нужно.

Факт четвертый. Допрашивать нас будут жёстко, безо всякой либеральщины, и к этому нужно быть готовым. После допросов, вероятнее всего, выведут в подвал, расстреляют по-быстрому и похоронят неизвестно где.

Почти все факты меня устраивали, но четвёртый очень раздражал и портил всю картину. Не входит моя смерть в мои же планы на ближайшие годы, ну никак. Во всяком случае — такая смерть.

Вот ведь странное дело — тут жить-то осталось, может, день-два, а меня на шутки пробивает. Нервное, видимо.

* * *

Привезли нас во вполне ожидаемое место — в военное управление ГУБ, в район станции метро "Арсенальная". Здесь, прямо около выхода из метро, располагалось старое здание красного кирпича, которое когда-то давно входило в комплекс оборонительных крепостных сооружений. До войны здесь обитал комендант Киевского гарнизона со своими комендантскими помощниками. Здание — обзавидуешься. Каменная кладка больше метра толщиной, хитрые винтовые лестницы, казематы в подвалах... От былого евроремонта, правда, и следа не осталось, да и побитые пулями стены шарма не добавляли, но когда впервые попадаешь внутрь этой маленькой крепости — то начинаешь чувствовать себя как девица в замке у Синей Бороды. Монументальность здания в комплексе со спецификой местных обитателей даёт своё.

Мне тут доводилось бывать ещё в далёкие курсантские годы, когда за небольшой конфликт с "органами правопорядка" мы с товарищами провели замечательную ночь в здешнем подвале, и чуть было не вылетели из училища за полгода до выпуска. И вот почти через двадцать лет довелось снова ехать сюда под конвоем. Всё повторяется. Правда, на этот раз итог может быть гораздо печальнее, чем просто риск остаться без диплома о высшем образовании.

Наши УАЗик и "шишига" отделились от колонны ещё раньше и уехали, судя по направлению, к нам в полк. Ах, ну да, я и забыл. Они же теперь уже не наши, а очень даже конфискованные. Жаль. Мы ради этой "шишиги" жизнью рисковали, но кому это теперь важно?

"Таблетка" с раненым Олегом поехала дальше, в сторону Европейской площади. Ну, тут все понятно, поехали в госпиталь. Он тут, в двух кварталах, сохранился с довоенных времён. "Губари" не очень любят менять свои привычки.

А вот сопровождающие вылезли из "таблетки" и направились к зданию ГУБ, причем направились вполне уверенным шагом. Появилась возможность их разглядеть этих двоих, пока машина притормозила у ворот управления. Странно, на "губарей" не очень похожи. Крепкие, сбитые, коротко стриженные. То ли пловцов напоминают по телосложению, то ли гимнастов. Да и одежда у ребяток специфическая: бежевые брюки от компании "5.11", ботинки неизвестного производителя, но похожи на "Бейтсы" или "Бельвилли", рубашки поло навыпуск, глаза закрыты тёмными защитными очками. Мягко говоря, недёшево одеты парни. Можно сказать, по последней послевоенной моде, почти что франты. Похожи на частных контракторов, только контракторы не ходят без оружия, и обязаны на работе носить отличительные знаки своей конторы. А у этих граждан никаких нашивок на одежде не было. Оружия тоже не видно, но спрятать фирменный губарский "Стечкин" сзади за поясом так, чтобы его не было заметно — никаких особых проблем не составляет, несмотря на габариты этого пистолета.

Ворота со скрипом распахнулись и мы, сопровождаемые цепкими взглядами с вышек и пулемётных точек, въехали на территорию. Всё, теперь бежать уже не получится совсем никак. Во дворе, в которые мы заехали, располагался небольшой плац, со всех сторон просматриваемый и простреливаемый. Теперь надо приготовиться ощущать по полной программе всю доброту и нежность наших "губарей", мы в их власти.

Конвой, гремя доспехами и оружием, вывалился из кузова.

— К машине! — прозвучала команда.

Ну что ж, вылезаем, куда деваться...

Дальше всё было привычно и ожидаемо, прямо "дежавю": обыск, оформление, обычные вопросы "фамилия, имя, отчество, звание, дата и место рождения". Естественно, забрали ремни и шнурки; естественно, одежду проверили вплоть до последнего шва; естественно, была весьма неприятная процедура "присесть, раздвинуть ягодицы"...

Ну а что такого-то? Есть такая профессия — вертухай. Кто-то дома строит, кто-то людей лечит, кто-то бандитов ловит. А кто-то нам между ягодиц заглядывает. Тоже, знаете ли, работа не из лёгких. Пару лет поработаешь — и можно экзамен на проктолога сдавать. Экстерном. Да уж, ни черта в этом здании не изменилось и, как мне кажется, не изменится.

Переброситься даже парой слов с парнями уже не удавалось, потому что в ответ на любые попытки что-то мяукнуть прилетал в спину удар приклада. Вот что за манеры у конвоя — чуть что, так сразу прикладом. Хотя дубинок им нынче не выдают, времена не те. Да и "Стой, стрелять буду!" сейчас не кричат, а просто стреляют молча.

А вот и знакомый подвальчик! И запахи вызвали такую ностальгию, что чуть слеза не скатилась. Как говорится — все ароматы армии и тюрьмы в одном флаконе: сортир, плюс хлорка, плюс лизол, плюс вакса, плюс какой-то прокисший суп. Ну что я могу сказать... Конечно, не запах альпийских лугов и не морской бриз, но дышать можно, если через респиратор. Да и без него можно, когда выбора всё равно нет.

Дверь распахнулась и нас втолкнули в небольшой "предбанник", где стояли какие-то стулья, вёдра и прочий хлам. Предбанник переходил в коридор длиной метров десять, с дверьми по обе стороны. Это камеры, это я знаю. Заканчивался коридор небольшим пятачком, за которым находился стол дежурного и сортир (иначе не назвать). Уборных в камерах предусмотрено не было, а ставить вёдра — не совсем гигиенично, учитывая тесноту пространства камеры.

Вышел заспанный дежурный, полноватый сержант предпенсионного возраста. Судя по его зевоте, камеры нынче пустуют. Хотя оно вполне объяснимо, так как следствие и суд в наши дни очень быстрые, суровые и несговорчивые.

Меня поместили в отдельную камеру, а остальных ребят распределили по двое, так как камер было всего четыре. Ну вот и всё, захлопнулась за спиной тяжёлая дверь с небольшим окошком из оргстекла и я остался один. В камере за столько лет не поменялось ровно ничего. Те же серые крашенные стены, та же огромная деревянная лежанка, занимавшая почти всё свободное пространство. Больше в камере ничего нет. Просто — ничего. Стены и доски лежака. Лежак этот вроде ещё "сценой" именуют. А что, и правда, похожа.

Всё, товарищ ягд-лейтенант. Хотите — танцуйте на этой сцене, хотите — сидите. Можете даже попытаться поспать, но лучше не надо, потому что вечер обещает быть томным и долгим, а расхолаживать мозг сном в такой ситуации — дурное дело.

Плюхнулся с ногами на холодные, отполированные почти до блеска телами предыдущих сидельцев доски "сцены", попытался сосредоточиться. Плохо, что в одиночку поместили, это самое нехорошее дело. С непривычки умом можно тронуться, медитируя в четырёх стенах безвылазно. Парням повезло больше, компания есть. Кстати, до сих пор не знаю, почему я стал таким избранным — то ли потому, что командир группы и меня лучше держать отдельно, то ли по старой уставной привычке, что офицеры должны быть в отдельной камере от рядовых... Хотя не льстите себе, товарищ Еремеев, первый вариант всё же более реален.

В камере было сыро и прохладно. Чувствую, если доведётся здесь спать, то придётся просить у дежурного хоть какое-то одеяло, а то чёрта с два в таких условиях заснёшь. Хотя и хуже бывало...

Ай, да кому я вру? Не бывало хуже! Не бывало такого ещё со мной, чтобы спать приходилось в плохих условиях, при этом зная, что спишь, скорее всего, последнюю ночь в своей жизни! Не бы-ва-ло! Не бывало, чтобы нас так красиво и тупо использовали, при этом капитально подставив! Не бы-ва-ло! Чёрт, и семья ничего не узнает! Хотя нет, пусть лучше и не знают! Если будет какая-то возможность передать весточку, то пусть лучше им скажут, что пропал без вести на операции. Может, уважат, последнюю просьбу выполнят...

Так, стоп! Собраться! Чего расклеился, егерь? Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Подыхать — так с музыкой, красиво. Например, расстрелом своим же покомандовать, срывая чёрную повязку с глаз. Крикнуть "Пли!" и ехидно улыбнуться. Интересно, а духу у меня хватит? Не хватит, наверное, вру себе опять. Хотя... Дух духом, а дури у нас много, хоть на гуманитарную помощь отправляй. Иначе в егеря бы не пошёл.

Так, всё, хорош. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Вдох, задержать дыхание... Выдох. Ещё раз. Ещё раз. Всё, успокоиться. А то начал в истерику и кураж впадать, как новобранец в первом бою. Сам с собой начал разговаривать... Всё, успокоиться, а то так и до шизофрении недалеко. Пока жив, а дальше видно будет.

Если размышлять объективно — то шанс у нас всего один: сдать Семёна, что мы успешно и выполним. Дальше Семёна берут под белы рученьки и тащат на допрос, на котором он расскажет всё, даже чем болел в детстве и в каком возрасте первый сексуальный опыт получил. И тогда есть шанс, что отделаемся мы только формальным внушением за мародёрку. Но как быть, если Сёма скажет: "Я не я и лошадь не моя"? Или если решит нас с собой на тот свет прихватить в качестве почётного эскорта и заявит, что мы с ним в команде давно наркоту поставляем?

Или как быть, если Сёму самого используют "втёмную"? Вряд ли, конечно, но и такой вариант возможен.

Ладно, как говорил Наполеон: "Главное — в драку ввязаться, а там видно будет".

* * *

В одиночестве я провёл около часа. Затем загромыхали ключи, грохнул тяжёлый засов и дверь распахнулась. За ней меня ожидал дежурный и два конвоира. Конвоиры были из тех, с которыми мы прокатились в грузовике — наверное, дежурное отделение какое-то. Правда, в этот раз бойцы были налегке — без брони и шлемов, но с автоматами наперевес.

Руки за спиной защёлкнули наручниками, и повели на второй этаж, мимо "приёмной", где нас оформляли, по длинному коридору с бесконечными дверями по обе стороны. Непривычно было идти, опустив голову и шлепая ботинками без шнурков по вытертому линолеуму. Хорошо, хоть штаны не спадают.

— Лицом к стене! — скомандовал конвой, когда мы дошли до очередной двери без каких-либо табличек типа "Старший следователь Пупкин", а лишь с обычным алюминиевым номерком с цифрой "18".

— Арестованный доставлен! — бодро отрапортовал конвойный кому-то, скрывающемуся за дверью.

— Заводите, — послышалось из кабинета.

Меня слегка подтолкнули за порог и дверь закрылась. Я поднял глаза.

Ну что, кабинет как кабинет. Совсем не комната для допросов с каноничными лампами, которыми светят в лицо, и злобными палачами, избивающими арестованных. Хотя что-то мне подсказывает, что и в такую, "классическую", комнату я тоже могу попасть.

Тёмный паркет на полу, причем недавно полакированный, заметно. Светлые обои на стенах, шкаф справа у стены, через стеклянные стенки шкафа виднеются папки с какими-то бумагами. К шкафу впритык стоит тяжёлый несгораемый сейф. По всем шаблонам, он должен быть старым, серым, закрывающимся на ключ. Но не тот случай — этот вполне современный, с двойным замком — кодовым и обычным.

Зарешёченное окно, через которое виднеется кусок плаца. На подоконнике — какие-то цветы. Ну а возле окна — стол, заваленный бумагами, и сидящий за столом дознаватель. Лысоватый полный дядька крестьянской внешности, лет под пятьдесят, в обычной серой рубашке с длинным рукавом. Судя по степени влажности этой самой рубашки, потеет гражданин дознаватель ощутимо. Это вроде бы показатель проблем с сердцем, если я всё правильно помню по рассказам Дока... Или с обменом веществ что-то...

— Присаживайтесь, — кивнул дознаватель на табурет, стоящий недалеко от стола. Ну да, привинчивать мебель к полу было бы сущей паранойей. Что я с закованными за спиной руками могу сделать? Разве что задницу почесать, да и то неудобно будет.

Пару минут дознаватель просто смотрел на меня, то ли играя в гляделки, то ли просто внимательно изучая. Ну ничего, мы тоже эту игру знаем. Будем смотреть тебе на переносицу, уважаемый, причем не фокусируя зрение, а глядя как бы сквозь. Этот приём я ещё с курсантских лет знаю. Оппонент обычно очень злится от того, что не может перехватить взгляд. В общем, как гласит старая пословица — "Улыбайтесь, это всех бесит".

— Я старший дознаватель ГУБ майор Кудимов, — наконец очнулся хозяин кабинета, — предупреждать вас о чем-либо бесполезно, так как статья у вас расстрельная. Мог бы долго рассказывать про ответственность за дачу ложных показаний, но ни к чему.

Я кивнул. Действительно, зачем время тратить?

— Итак, начнём с формальностей, — продолжил майор...

Опять стандартные вопросы, со стандартными же ответами: 1982 года производства, город Киев, ягд-лейтенант, женат, участвовал, в силах обороны Киева, наград нет, только благодарности, да и те устные.

— Теперь к делу, — глубоко вздохнул Кудимов, — надеюсь на то, что разговор у нас с вами сложится взаимовыгодный. Вы рассказываете мне правду, а я сделаю всё, чтобы ваше пребывание на допросе прошло без эксцессов. Идёт?

— Конечно, — честно ответил я, — но бывает так, что правда и то, что вы хотите услышать — не одно и то же.

Майор на секунду задумался и ухмыльнулся:

-Да, вы правы. Но в данном случае вам повезло. Версия, конечно, начинает понемногу складываться в мозаику, но недостающие элементы могут быть разными. Да и с другой стороны — поверьте, я в органах не первый год и ложь вижу без детектора. Это с опытом приходит. Даже если человек — весьма талантливый актёр, то обмануть он может лишь в том случае, если его допрашивают одного. Вы же — не один. А я сомневаюсь, что вся ваша группа работала в театре под руководством Станиславского. Хоть кого-то, а расколю.

Доля правды в словах Кудимова была. Петрович, например, врать совершенно не умеет. Да и из Кири с Тигрой актёры не очень.

— Хорошо, договорились, — кивнул я. — Тогда, может, вы снимете с меня наручники и дадите сигарету? А то мои забрали.

— Конечно, — неожиданно легко согласился Кудимов.

Через минуту я уже потирал набитые браслетами запястья и дымил довольно вонючей "Примой", которая в таких условиях — просто за счастье.

— Итак, рассказывайте, — приготовился записывать майор.

Я и рассказал. Всё, начиная от конфликта "братьев-борцов" в "Снежинке". Подробно, стараясь не упускать деталей. Продолжил сегодняшними похождениями на Троещине, спасением уланов и капитана Олега. Закончил собственно арестом. Весь рассказ с уточняющими вопросами и красочными описаниями занял не больше семи минут.

— Где и когда вы договорились встретиться с этим Семёном? — спросил майор, оторвавшись от бумаг.

— Вообще завтра в "Снежинке". Но, думаю, если он вам нужен очень срочно, то можно и домой к нему наведаться, если он не на смене. Адрес узнаете в кафе. Но лучше подождать до завтра, как мне кажется.

— Угу, — задумчиво произнёс майор, — ладно, с Семёном ясно. Кстати, ваша доля в этом предприятии сколько?

— Половина содержимого плюс автомобиль, — не стал скрывать я, — но про коробки с "питанием" он особо подчеркивал, что они отходят ему.

— Ну да, ну да, — задумчиво пробормотал майор,— У вас там наркоты было тысяч на пятьдесят долларов, по самому минимуму. Так что можно за такое и автомобиль отдать. Но как вы докажете, что вы с этим самым Семёном не работаете на постоянной основе, и он не является попросту вашим подельником?

Да уж, "презумпция виновности" во всей своей красе. Докажи, что не верблюд.

— Никак, — помотал головой я, — никаких доказательств у нас нет. Потому надеюсь, что завтра вы Семёна возьмёте и тогда будут доказательства в виде его слов.

— А кто сказал, что он признается? — хитро глянул на меня майор.

Наступила моя очередь улыбнуться. Под эту улыбку стырим ещё сигаретку и закурим.

— Ну я всегда считал, что ГУБ допрашивать умеет, — я прикурил от дешёвой китайской зажигалки.

— А, вон оно что, — немного разочарованно протянул майор, — ну ладно, скажу тебе правду...

Ага, внимание, приготовиться, сейчас нам будут врать нагло и цинично. Так всегда после подобных фраз бывает.

— Ты понимаешь, — продолжал Кудимов, — при большом желании я и тебя могу заставить во всем признаться. Признаешься, что это ты все организовал, что это ты главный наркокурьер и что вообще ты — террорист N1 Усама Бин Ладен и неважно, что он мёртв уже много лет. Поверь — это провернуть можно с каждым. Кто-то ломается раньше, кто-то позже, но сломать можно любого. Но вот вопрос — а что на выходе?

— А что на выходе? — меня действительно заинтересовали эти рассуждения.

— А на выходе мы ставим себе "галочку", которая в наши дни почти никак не учитывается, а наркоту как гоняли — так и будут гонять. Вот и получается, что пустили вас в расход, а конечного результата не добились. У нас сейчас ведь показатели другие совершенно. За количество раскрытых дел и прочие относительные вещи уже премий не дают, не те времена. Раньше как было? Раскрыл дело — молодец. Не раскрыл — не молодец. А сейчас не на факт раскрытого дела смотрят, а на качество и результат. Иначе какой смысл мне тут с тобой время тратить? Отдал бы тебя "костоправам", а сам бы ужинать пошёл.

Доля истины в его словах была. Конечно, всё немного не так, и пытают в ГУБ так, что аж лес шумит. Просто, видимо, наркотранзит для губарей сейчас стал главным приоритетом, вот и пытаются не разбрасываться по мелочам, а "смотреть глобально", как в том анекдоте про сову и мышей. Ну что же, нам это только на руку.

— Хорошо, на сегодня всё, — неожиданно быстро подытожил майор, — завтра утром ещё пообщаемся.

Повезло мне, однако. Пытается играть в "доброго полицейского". Правда, что будет завтра — ещё неизвестно. Но об этом я подумаю завтра. Пора в камеру. Дом, любимый дом!

Киев, 2020 год, 19 мая, вторник, 9.30, военное отделение ГУБ.

Опять загромыхали ключи о тяжёлую стальную дверь. Я поёжился, и приготовился к подъёму. Варианта сейчас два — или завтрак, или допрос. Ужин, как ни странно, накануне был. Не ресторан "Конкорд", конечно, а всего лишь ячневая каша, но и на том спасибо, а то желудок выл истошным воем.

И дежурному большое человеческое спасибо — дал кусок какой-то дерюги, укрыться на ночь, потому и удалось хоть немного нормально поспать. Нормально, конечно, относительно, потому что холодно тут в любое время года, да и даже банальным матрасом камера не укомплектована.

Вечером было слышно, как открывали соседние камеры, как кого-то приводили, уводили. Ну, тут как раз всё ясно — парней по очереди таскали к Кудимову. И если ребята ничего не напортачили, то сегодня днём губари возьмут Семёна, что меня очень радует.

— На выход, лицом к стене! — за дверью стоял вполне предполагаемый дежурный в компании конвойных.

Дали минуту на "утренний туалет", в прямом смысле этого выражения и потом начали буквально подгонять в спину.

Наручники, лестница, коридор, вчерашний кабинет.

— Доброе утро, товарищ майор, — бодро начал я, но мгновенно осёкся под взглядом Кудимова. От вчерашней мягкости и доброжелательности не осталось и следа. Передо мной был не добрый дядька-дознаватель, панибратствующий и втирающийся в доверие, а серьёзный волчара.

— Кому доброе, а кому и последнее, Еремеев, — поздоровался майор.

Я не нашёлся, что ответить.

— Присаживайся. Ну что, господин хороший, приплыли? — начало было непонятным, но не сулящим ничего хорошего. Подобное преображение и переход на "ты" — плохие симптомы.

— Не совсем понимаю, о чем речь, — отозвался я, приземлив себя на табурет.

— А сейчас поймёшь! — Кудимов, как глыба, навис над столом.

То, что я услышал далее, вызвало у меня желание закрыть лицо ладонями и причитать: "Да что же вы наделали, идиоты?!". Но мешали наручники.

* * *

Случилось то, что случается, когда кто-то начинает слишком торопиться там, где торопиться не следует. Спешка хороша при ловле блох, но не при оперативных мероприятиях.

Почему майор Кудимов, с его опытом, решил проигнорировать эту прописную истину — я так и не понял. То ли старая довоенная привычка "делать показатели", то ли ещё что — неизвестно, но факт остаётся фактом: вместо того, чтобы подождать сегодняшнего дня, прийти в "Снежинку" со взводом комендачей, оцепить здание и взять Семёна тёпленьким, наш бравый дознаватель возжелал увидеть Сёму в своём кабинете "здесь, сейчас и немедленно", причем ещё вчера, где-то около 23.00.

Свою волю он озвучил дежурному по ГУБ, который не нашёл ничего лучше, как послать патруль в "Снежинку". Патруль, которому не повезло в тот день нести службу в районе Лукьяновки, состоял из двух комендачей первого года службы и водителя — мужика чуть поопытнее, но всё же не "волкодава". В кафе Сёма обнаружен не был, зато методом опроса персонала обнаружили его домашний адрес, по которому и выдвинулся патруль, предупредив дежурного о своих намерениях.

Это был последний сеанс связи с комендачами. Через час обеспокоенный молчанием патруля дежурный выслал по домашнему адресу Сёма второй патруль. Те обнаружили то, чего я и боялся больше всего — трупы комендачей. Все трое лежали в коридоре квартиры, которую снимал Семён, а пустующая машина стояла в подъезда. Убили всех одинаково — выстрелами в голову, причем немногочисленные соседи выстрелов не слышали. Значит, был глушитель. Судя по предварительным данным, стреляли из пистолета калибром 9 мм, но это было уже неважно.

Важно то, что Сёма ушёл. И шанс найти его опустился до отметки "нулевая вероятность". Сейчас в его квартире проводили экстренный шмон губари, но надеяться на то, что они найдут оправдательные для нас улики было бы слишком оптимистично.

Если бы Кудимов немного потерпел... Если бы! А теперь нам остаётся только молиться. Улик против нас — достаточно, а оправдательных фактов — ноль. Бывшие заслуги, это, конечно, прекрасно, но кто сказал, что хорошие люди не превращаются в плохих? Еще как превращаются, сам видел не раз такие преображения. Думаю, Чикатило тоже не родился маньяком, а стал им.

Сухое резюме: комендатура получила три новых гроба, губари получили ноль информации о наркотрафике, а мы получим смертную казнь. Никто не доволен, мы — особенно. Эх, товарищ майор!

А товарищ тот самый майор сидел за столом, жутко потел, нервно стучал карандашом по столу и вопросительно смотрел на меня.

— Плохо, — сказал я, — очень плохо.

— Не то слово! — даже как-то радостно подхватил Кудимов, — а для тебя, Ереемеев, это вообще звиздец. Лично для тебя.

— А чем я такой особенный вдруг?

— Чем? — удивился майор, — Ну давай думать. Кто может подтвердить тот факт, что вы с этим Семёном о чем-то вообще договаривались? Люди из твоей группы его знать не знают, связь с ним ты держал, самолично. А может, Семён тут и не при чем? Может, он к наркоте отношения не имеет? Может, ты и есть наркокурьер, а свою группу втёмную использовал?

— А завалил патруль он просто так, чтобы пистолет пристрелять? — хмыкнул я.

— Ладно, допустим, — не унимался Кудимов, — тогда он вполне может быть твоим подельником, а твои парни не при чем. Может, вы с ним вчера должны были встретиться, а неявка означала сигнал провала? Могло такое быть?

— Могло, — наигранно согласился я, в глубине души понимая, что Кудимов отчасти прав, — но только не в нашем случае, а в фильме "Семнадцать мгновений весны". Штирлиц такое бы провернул. А мелкие наркодилеры — нет. Не тот уровень.

— Так мы же про тебя говорим, — парировал майор, — ты-то ж не дурак, а?

— Дурак, — не согласился я, — был бы умный, то заранее проверил бы груз в машине и не сидел бы сейчас тут. А Сёма валялся бы уже где-то на пустыре с простреленной башкой.

— Неужто нам бы его не сдал? — прищурился дознаватель.

— Нет, — отрезал я. — Это дело личное. Он нас подставил, так что с нами бы и разбирался. Кстати, с уланами теми что?

-Отпустили, вчера ещё, — махнул рукой майор, — они-то точно не при чем.

— Ну и славно, — кивнул я.

Кудимов встал и начал неспешно наворачивать круги по кабинету. Я молчал. Говорить-то, собственно, было уже не о чем. Мне расстрел в любом случае, а то и позорная виселица. Парням моим — по ситуации, зависит от моих показаний. Взвалю всё на себя — может, обойдётся лишь тем, что выгонят из полка. Не взвалю — со мной отправятся. Блин, ну реально глупо ведь, а! Лучше уж от пули рейдеров где-то сдохнуть, чем так...

За моей спиной распахнулась дверь, и конвойный сообщил, что Кудимова ждут в дежурке.

— Не уходи никуда, — зло пошутил майор и, оставив меня в компании конвоя, ушёл.

Прошло примерно двадцать минут. Конвойные курили, жестко нарушая все правила, а я сидел, упёршись взглядом в угол стола. Мысли не шли. Вообще. Какое-то состояние полнейшей апатии и нереальности происходящего. Будто не со мной это всё...

В таком состоянии, "на автопилоте", я даже не заметил, как дверь снова открылась и конвой тихонько вышел.

В чувство меня привел незнакомый голос:

— Как дела, как настроение?

Я оглянулся. У входа стояли те самые "тактические франты", которые приезжали за Олегом на дамбу, а вчера заходили в отделение. Ботиночки у них ещё хорошие. Впрочем, они и сейчас точно так же одеты, с той лишь разницей, что на обоих одинаковые разгрузки в симпатичной расцветке. "Мультикам", кажется. У Дока надо будет уточнить, если до этого меня не расстреляют.

— Дела отстой, настроение дерьмо, — признался я. Ну а чего скрывать?

— Ну это мы уже знаем, — ответили собеседники, прошли в кабинет и сели на место Кудимова. Стул был всего один, потому одному из "франтов" пришлось умоститься на уголке стола.

Вот почему любой допрос всегда начинается с этих игр в гляделки? Неужели надеются ввести оппонента в состояние прострации и потери самоконтроля? Так это, дай Бог памяти, всяким кашпировским только удавалось, а тут явно не тот случай. Да и не похожи они на Кашпировского, даже внешне. Тот, что нагло уселся в кресло Кудимова, был похож скорее на цыгана с привокзальной площади — чернявый, смуглый, кареглазый. Второй — наоборот, тип "нордический" — блондин, голубые глаза. Черты лица грубые, правда... Объединяло этих граждан одно — телосложение. Оба крепкие, сбитые, мышцы через рубашки хорошо так просматриваются.

— Может, скажете, что хотели? — не выдержал я через полминуты тишины.

— Конечно, — согласился чернявый, улыбнувшись, — хотели спросить. Вы, Денис Владимирович, вообще как? Жить хотите?

— Какой откровенно неожиданный вопрос в данной ситуации, — я искренне расхохотался, — Да, вы знаете, очень так внезапно хочу. Не могу даже понять — с чего бы это?

Собеседники переглянулись.

— Ну вообще ситуация у вас плачевная, — вступил в разговор блондин, — так что не до смеха, я бы сказал.

— А почему бы и не посмеяться, если терять нечего? — удивился я, — Мне сейчас уже всё равно, хоть смеяться, хоть плакать. Для меня сейчас пулю отливают или верёвку узелком завязывают.

— Ладно, давайте серьёзно, — сказал чернявый. — У нас есть к вам предложение. Серьёзное. При хорошем раскладе можете не только все обвинения с себя снять, но ещё и героем стать. И, возможно, денег заработать.

— Егеря героями становятся обычно посмертно, — скривился я, — потому не понимаю, в чем разница между вашим предложением и расстрелом?

— Шансы на выживание существенно отличаются. Если расстрел — то, как ни странно, вы умрёте в любом случае. А если согласитесь на наше предложение — можете ещё и выжить. Не гарантируем, конечно, но...

Я на секунду задумался, хотя сам не понял, о чем именно. Думать тут не о чем, надо соглашаться, что бы эти люди ни предложили. Как раз тот случай, когда хуже уже не будет.

— Окей, — сказал я, — слушаю вас. Только для построения доверительных отношений — может, скажете, кто вы и из какой структуры?

— Ну имена вам наши, наверное, ни к чему, — задумчиво произнёс блондин, — потому называйте как угодно. Хоть Ивановым и Петровым.

— Без проблем, — согласился я, — вот вы и будете Ивановым.

— Не вопрос, — продолжил блондин, — ну а структура... Не маленький вы уже, сами, наверное, догадываетесь.

Это просто праздник абсурда какой-то. Сидеть под арестом в ГУБ и гадать, из ГУБ ли твои собеседники. Но, судя по всему, именно из него. Я этих граждан скоро буду даже на расстоянии ощущать.

— Угу, допустим, товарищ Иванов, — сказал я, — ну а теперь давайте к делу, раз вы на личные темы такие немногословные.

— Давайте, — ответил "Петров", — мы предлагаем вам и вашей группе возможность выбраться отсюда. Взамен вы должны будете выполнить поставленную задачу. Не скроем, задача крайне рискованная и шансы вернуться живыми весьма низки.

Можно подумать, у нас были другие задачи. Удивил, ага...

Петров тем временем продолжал:

— Если нас верно информировали, то у вашей группы, мягко говоря, натянутые отношения с гражданином Мальцевым. Тем самым Мальцевым, который "Фашист". Это так?

— Ага, — кивнул я, — очень натянутые. И я был бы рад их натянуть ещё больше. Но лучше — не отношения, а глаз на задницу этому Мальцеву.

— Превосходно, — улыбнулся Петров, — эту возможность мы вам и хотим предоставить.

— Каким образом? — не понял я.

— Вот это самое непростое, — на лице Петрова мелькнула досада, — Вообще ситуация с вашей группой — прекрасный шанс. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Но изначально эту задачу должны были выполнить мы, наш отдел. Однако были большие сложности, потому что просто выследить Фашиста и ликвидировать — задача крайне трудная, очень уж он осторожный. Да и просто ликвидация — это половина дела. Нам нужны его контакты, связи — в общем, то, что называют оперативной информацией. А получить это проще как раз изнутри, чем снаружи.

— Дайте угадаю, — перебил я, — вы что, хотите нашу группу каким-то манером к Фашисту в группировку внедрить??? За камикадзе нас держите, что ли???

Собеседники переглянулись.

— Вот невозможно работать с вами, Денис Владимирович, — протянул Иванов, — всё-то вы заранее знаете...

* * *

Киев, 2020 год, 19 мая, вторник, 10.30, военное отделение ГУБ.

Очередной окурок был смят в прозрачной китайской пепельнице. Я встал и заходил от стены к стене. Судя по лицам ивановых-петровых, моего бегства они не боялись совершенно, даже более того — сняли наручники, принесли мне кофе и пару пирожков. По арестантским меркам это уже неплохо.

— Всё равно не понимаю, — покачал головой я, — с чего вы взяли, что нас там как родных примут? С какой такой радости? Мы егеря, господа хорошие! Любой бандос, получив возможность отрезать нам головы, за счастье это посчитает. И хорошо, если отрезать будет ножом, а не деревянной пилой.

"Цыган"— Петров отрицательно покачал головой:

— Денис Владимирович, мы же это уже обсуждали. Во-первых, вы по легенде будете не егеря, а бывшие егеря, причем находящиеся в розыске... И легенду эту мы очень хорошо подкрепим.

-А бандюкам по барабану, бывшие мы егеря, настоящие или будущие. Завалят и имени не спросят, — я потянулся за очередной сигаретой. Много курю что-то, нервы ни к чёрту стали.

— Не завалят, — улыбнулся Петров.

— Гарантию дадите с печатью или ограничитесь честным словом? — ухмыльнулся я.

Знаем мы это "не завалят". В марте одна наша группа почти в полном составе умудрилась в руки бандюкам угодить. Что осталось от парней — лучше не вспоминать. Даже Дока, с его медицинским стажем, вывернуло наизнанку от впечатлений.

— Ни того не дам, ни другого, — покачал головой Петров, — ладно, Денис Владимирович, давайте с самого начала ещё раз, а то вы информацию как-то через слово воспринимаете.

— Что поделать, обстановка не располагает к восприятию, — ответил я.

— Рады бы помочь, — вмешался Иванов, — Скажем, выйти погулять на свежий воздух можно. Но если мы сейчас выйдем в Мариинский парк на променад — то вся секретность псу под хвост.

Я кивнул. Мы в тайных операциях плаща и кинжала, конечно, не столь сведущи, но некое понятие имеем.

— Кстати, предлагаю перейти на "ты", — продолжил Петров, — не против?

— Да не, только за, — замахал руками я.

— Ну вот и ладушки, — улыбнулся собеседник, — теперь ещё раз, подробно. Так уж сложилась обстановка, что у Мальцева сейчас довольно серьёзная нехватка кадров.

— У него-то? — недоверчиво спросил я, — у него одна из самых больших банд, больше полутысячи человек вроде как.

— Ага, — хитро улыбнулся Петров, — была. Была одна из самых больших банд. Пяти сотен не было, конечно, но больше четырёхсот точно было. Сейчас хорошо, если двести насчитывает. Причем эти двести — далеко не лучшие кадры, лучшие героически пали. Теперь у Фашиста имеется стадо молодняка, по большому счёту. И почти никого, кто мог бы их обучить и командовать ими.

— Намёк мне, в общем-то, понятен, — задумался я, — хотите нас туда засунуть в качестве инструкторов и "младших офицеров"? Не знал, что у Фашиста есть какое-то обучение бандитского состава. И, если не тайна, как так радостно получилось, что у него бригада "располовинилась"? Кому руку пожать за такую новость?

— Почти угадали, — кивнул Петров, — именно в качестве инструкторов. В качестве командиров — не покатите, там надо много нехороших дел творить. Но если что — то понадобится и это делать. Насчёт обучения — Денис, да ты что! У него не просто обучение, а целый учебный лагерь есть, под Борисполем. Бывшая воинская часть, ныне заброшенная, но стараниями бандосов приведена уже во вполне божеский вид.

Петров замолк, словно раздумывая, рассказывать мне остальное, или нет.

— И? — нарушил тишину я, — а насчёт бригады что и как?

— Ладно, всё равно узнаешь, — вздохнул Петров, почёсывая ёжик чёрных волос, — в общем, раньше учебный лагерь находился в другом месте, под Переяславом. Это на юго-востоке, если знаешь.

— Знаю, — кивнул я. В Переяслав ещё до войны катался, на уток охотиться.

— Ну вот, — продолжал Петров, — И кое-что у Мальцева не сложилось с местными "конкурирующими фирмами". Проблемы не то чтобы грандиозные, да и новый лагерь уже готов был, так что держаться зубами за этот район не было никакого смысла. Потому решение было простое — уходить оттуда, что и было сделано. Но из-за некоторых обстоятельств уходить решили по Днепру, используя два прогулочных теплохода как транспорт. Так безопаснее было.

После упоминания теплоходов у меня на лице, видимо, что-то мелькнуло, потому что собеседники стали улыбаться ещё сильнее.

— Но Мальцев не учёл одного обстоятельства, — притворно вздохнул Петров, — что в трюмах его транспорта какой-то шустрик заложил несколько килограммов тротила, который почему-то взял и взорвался, как только они отчалили от берега. Так погиб цвет его банды — инструктора, "бригадиры", всякие там "звеньевые" или как они у него зовутся... Две недели назад это произошло.

— Какая печальная история, — согласился я, — почти что шекспировская трагедия с элементами голливудщины. А фамилия у того шустрика имеется? Спрашиваю так — с интереса, можете не отвечать, я пойму, честно-честно.

Улыбки мгновенно слетели с лиц губарей.

— Была у него фамилия, — первым ответил Иванов, — и имя. И жена с сыном. Только вот погиб он. Вчера утром, на Троещине. Это его Олег вытаскивал, потому что раскрыли его в итоге. Но до дома так и не дотянул. А они дружили, ещё со школьной скамьи.

В воздухе повисла неловкая пауза, и мне стало откровенно стыдно за свою иронию.

— Простите, парни, не знал.

— Да ничего, — махнул рукой Петров. — ладно, к делу. В окружении Мальцева у нас есть ещё пара контактов. Не таких уж серьёзных, но помочь могут. У Фашиста сейчас большая необходимость есть в срочной подготовке большого количества "пехоты". А то инструктора к ним ехали, но не доехали. Вот вас и попробуем протолкнуть туда.

Интересно, а погибший на Троещине товарищ был внедрённым или нет? Хотя, раз прозвучало слово "раскрыли"... Ох, не нравится мне всё это!

— Другое непонятно, — моя рука автоматически потянулась за очередной сигаретой. Ну что за напасть! — разве Фашист не может набрать инструкторов? Большая проблема разве? Воевавшего народа — подавляющее большинство в городе. Ну и опять же — всякие контракторы имеются. Наши, конечно, не согласятся, а зарубежные запросто, только деньги плати.

— Так это время нужно, — как на ребёнка, взглянул на меня Петров, — да и сам подумай — Мальцев позиционирует себя чуть ли не крёстным отцом Киева, хочет получить долю в наркотрафике. И тут он обращается за помощью — мол, дяденьки, дайте мне инструкторов, у меня тут полная "этасамая" творится. Его "партнёры" узнают ведь, без вариантов. Лицо терять не хочется, да и деньги тоже.

Я встал, размял затёкшую спину, потянулся. Во дворе управления губари загружали какой-то КАМАЗ зелёными ящиками. Жизнь идёт своим чередом, а меня тем временем вербуют в Штирлицы...

— Ладно, предположим, — согласился я, — кто в курсе операции по нашему внедрению? Каков способ связи? Каков порядок действий?

План, предложенный губарями, был примитивен как дерево, но видели мы планы и похуже.

Для начала мы должны были сбежать. Конечно, не из управления, это было бы чересчур, а на более-менее открытой местности. Губари нас вывезли якобы на совершенно мутный и непонятный следственный эксперимент, и по пути мы бы дали дёру. Естественно, такой расклад вызовет большие сомнения, но это наилучший вариант. Нас объявят в розыск, искать будут максимально громко, чуть ли не с объявлениями по радио, но нам уже будет по барабану.

Затем мы залегаем на дно, благо для этой цели у нас есть один большой схрон и два малых на территории Пущи-Водицы, сохранившиеся ещё со времён активных боевых действий. Не Бог весть какой лес, но спрятаться можно, патрулей там сейчас днем с огнем не сыщешь, да и про местонахождение наших схронов знают только члены группы, а про большой так и вовсе мы с Доком. Там и оружие кое-какое припрятано, запас еды, медикаментов — в общем, всё по уму.

Так мы сидим и ждём до тех пор, пока на нас не выйдут люди Фашиста. Когда они выйдут — неизвестно, но губари пообещали, что это в любом случае произойдёт благодаря их агентуре.

После этого мы перемещаемся под Борисполь и "работаем работу" в качестве инструкторов, попутно стараясь втереться в доверие к Фашисту, а в идеале — стать ему друзьями, корешами и молочными братьями. Этот пункт вызывал у меня самые большие сомнения, потому как егеря и бандосы — это как прокурор и зек-рецидивист, подружиться почти никаких шансов. Конечная цель — вытянуть всю информацию о контактах за рубежом, особенно ту, которая касается поставки вкусных веществ из Азии. Дальше — по ситуации. Контакт держать предполагается через одного из жителей Борисполя, являющегося связным ГУБ.

Об операции, если верить губарям, не будет знать никто, кроме нас, их и лежащего в госпитале Олега. Это, с одной стороны, плюс, а с другой — неизвестно, как и что обернётся.

Признаться, перспектива не радовала категорически. Совсем не героическая смерть от рук бандосов, или точно такая же — от рук своих. Но в случае с бандосами всё же "возможны двести вариантов", а в случае со своими — ни одного толкового. Для своих мы будем изгои, предатели и полностью нехорошие люди, а для чужих — пришлые типы, которым не следует доверять без множества проверок.

От перенапряжения начала болеть голова. Пытаться просчитать сто ходов в различных вариациях под силу разве что компьютеру, а мой мозг явно недотягивал даже до старого "Селерона", но остановить эти расчёты не получалось.

Но тут во мне, совершенно неожиданным образом, проснулся уснувший было куркуль, сдвинув ресурсы мозга на совершенно другие вещи. Если нас отправляют на такое супер-пупер-спецзадание, но надо поторговаться. Раз жизнь нам уже дают, то, может, дадут ещё что-то для того, чтобы жизнь стала лучше и веселее? Ай, была-не была!

— Так, ну в общих чертах понятно, — начал я издалека, — и наше принципиальное согласие мы даём, но...

— Не торопишься за всех расписываться? — искоса глянув, перебил меня Иванов.

— Не тороплюсь, — уверенно ответил я, — выбора всё равно нет, так что согласятся. Но я хотел поинтересоваться насчёт обеспечения группы.

Собеседники переглянулись, явно не понимая, о чем я говорю.

— Ну обеспечение! — в моих глазах сейчас светилась надежда на искреннее понимание и небывалую щедрость, — что мы будем есть, пока в лесах торчим? Оружие нужно, патроны, медикаменты, снаряга, связь. Это по минимуму.

— Э-э-э, егерь! — взвился Петров, от чего его небритый подбородок заходил вправо-влево, — ты же сам говорил, что у вас там база, схроны, все дела!

— Конечно, — кивнул я, — всё есть. Но, во-первых, там запасов жратвы на пару дней, а боеприпасов — на один несерьёзный бой...

Когда человек врёт, искренне убеждая себя в том, что его ложь — это правда, то иногда это зрелище достойно Станиславского. А самовнушение у меня сильное.

— А во-вторых, — продолжал я, — почему мы должны тратить свои запасы? Они для других случаев, господа. Только не говорите мне, что у вас на такие операции ресурсов не заложено, не поверю. В конце концов, мы у вас не денег просим, их нам, думаю, дядя Фашист заплатит. А вот обеспечение — будьте так любезны, выньте и положьте. Мы, между прочим, из-под ареста будем бежать с голыми руками, иначе легенда запорется.

От моей наглости губари поначалу не нашли что ответить, но и насчёт легенды я, конечно, перегнул. Первым очнулся говорливый Петров:

-Ну тогда уж и я как ты — по пунктам отвечу. Во-первых, ты наверняка свистишь как украинский политик до войны.

У меня на лице отразилось искреннее возмущение в смеси с негодованием.

— Да-да, — продолжил Петров, — схроны не делают с запасами на такой короткий период. По крайней мере, я таких не видел. Ну а во-вторых, ждать вам там долго не придётся, можешь не беспокоиться. Дня три максимум. Ну и бежать вы будете с оружием конвоя, а это уже что-то!

Вспомнилась почему-то старая байка, заканчивающаяся словами — "Вот видите, ваше величество, вы уже начинаете торговаться".

— Господа, ну мы же не в детском саду и не на базаре, — развел руками я, — мы сейчас обсуждаем вещи, которые могут повлиять на вашу карьеру и на судьбу города. А уж на нашу судьбу как повлияет! Так что мы — не сговоримся из-за пары автоматов и ящика тушёнки?

Иванов с Петровым были мрачнее тучи. Выбивать у начальства кучу "ресурса" им явно не хотелось.

— Хрен с тобой, вымогатель, — ответил Петров, — пиши список, но чур — особо не наглеть, а то повычёркиваю всё нафиг!

* * *

Следующие три часа я провёл в камере. Время близилось обеденное, а губари — тоже люди, тоже хотят кушать. И нас, кстати, покормили — отвратительным на вкус супом и кашей с неким подобием мяса. Удался на славу только чай. На лучшее рассчитывать не приходилось.

Но зато настроение у меня заметно улучшилось. Итак, из-под расстрела нас увели. Это очень хорошо и радостно. Как дальше сложится, неизвестно, но сейчас работает принцип "день прожил, и слава Богу". Беспокойство о том, что будет дальше, отошло почему-то на второй план. Знаете, как сделать человеку хорошо? Сделайте ему плохо, а потом верните всё, как было раньше. Уверяю, человек будет счастлив безмерно. Вот я был счастлив. Все мысли про Фашиста и нашу дальнейшую судьбу я отгонял. Будет ещё время про это всё это подумать, когда в лесах отсиживаться станем.

Мне предстоял ещё долгий разговор с нашими парнями, конечно. То, что согласие будет дано — это однозначно, но не без кучи вопросов. Ничего, с этим как раз справимся, помолясь да перекрестясь.

Так, теперь о самом вкусном... Что бы нам сбить с губарей так, чтобы побольше, но и чтобы на хрен не послали? В моём распоряжении находился небольшой карандашик и пара листов бумаги формата А4, принесённых в камеру с разрешения губарей и лично Кудимова, который быстро скис под натиском иванова-петрова. Правда, посмотрел на меня гражданин майор почему-то не с завистью или досадой, а с некой жалостью. Или то мне показалось?

Так, ну что, приступим к написанию волшебного списка. Тут не грех бы парней моих поспрашивать в стиле "Я золотая рыбка, исполняю три материальных желания, чего изволите?", но такой возможности мне пока не предоставили. Ладно, сами с усами. Вернее — с заметно отросшей щетиной. Приступим...

* * *

Киев, 2020 год, 19 мая, вторник, 15.30, военное отделение ГУБ.

— Да ты охерел, мужик!!!? — таким криком души встретил мой порыв фантазии Петров.

Мы сидели всё в том же кабинете, только в этот раз Иванов нас почему-то покинул, сбежав по своим секретным делам. Я курил, потягивал приличный кофе, чувствовал себя вполне расслабленно и всеми силами старался сдержать смех.

Петров, в свою очередь, пробежав глазами два листа, исписанных мелким почерком по обе стороны, покраснел, потом побледнел, потом, кажется, позеленел и покрылся мелкой испариной. Затем вскочил, забегал по комнате, размахивая этими самыми листами, а попутно ручками, карандашами и другой канцелярской продукцией и присовокупляя к этой пантомиме большое количество отборного мата. По мнению Петрова, я был не просто вымогателем, а вообще грабителем, каких свет не встречал, желающим смерти самого Петрова от рук его же начальства, которого этот список приведёт в ещё большее восхищение.

Подумаешь — немного пофантазировал... Что такого-то? А вдруг прокатит? Известное ведь дело: проси больше, и получишь ровно столько, сколько необходимо. Зачем из этого делать такую бурю эмоций-то? Ну скажи просто: ха-ха-ха, пошёл ты вон, Еремеев, через час тебя расстреляют в подвале, прощай. И я всё пойму, честно-честно. Вот же вредные эти губари, даже пошутить не дадут.

— Не, ну нормально?! — казалось, ещё секунда, и Петров лопнет от злости как воздушный шарик, — ты чего тут понаписал? "Автомат АЕК, 3 штуки". С дуба рухнул? Где я тебе их возьму? В Россию прокачусь, куплю за свои деньги?

— А такое возможно? — включил дурачка я.

-Невозможно, понимаешь? Не-воз-можно, — Петров всё-таки чересчур близко к сердцу воспринял мою хохму насчёт АЕК. А жаль, автомат толковый, — так же, как невозможна большая часть этой фигни, которую ты тут возжелал. Вон, дальше! "Метеостанция Kestrel 4500 — 1 штука"! Это что за зверь? На хрена она вам??? Ещё. "Прицел ночной "ATN" -1 штука". Жопа, извиняюсь, у тебя не слипнется? Давай сразу попроси вертолёт "МИ-24", чего уж там? Гулять — так гулять! Офонарел ты, мужик, вот реально. Я тебе что — старик Хоттабыч, что ты решил лампу потереть?!

— Джинн, — отозвался я.

— Чего?

— Говорю, в лампе живёт джинн. А Хоттабыч — в кувшине.

— Ты, я смотрю, знаток литературы? — Петров начинал переходить из стадии активной злости в тихую ярость, а это уже плохо, — Короче! Переписывай нахрен, а то вообще ничего не получите!

Э, нет! Мои руки так отвыкли от карандаша за время войны, что переписывать я не соглашусь даже под угрозой расстрела.

— Слушай, Петров, — сохраняя самый простецкий вид, сказал я, — ну что тебя смущает? Ну да, кое-что в списке лишнее, может быть, но основная часть — реально необходимые вещи для группы, попавшей в ситуацию типа "Мы в лесу, голые, с одним ножом и вообще на Северном Полюсе, а тут из-за угла выезжает танк". А у нас ситуация примерно такая и выходит. Давай посмотрим на это серьёзно — пройдёмся по списку и согласуем каждый пункт, да и всё. Что-то можно вычеркнуть, что-то заменить, а без чего-то мы никак не обойдёмся.

Петров издал звук паровоза, спускающего пары, вернулся за стол и стал просматривать список.

— Дело в том, что я не интендант, ты пойми, — сказал он после короткой паузы, — всё, что я могу — это подать ваши "хотелки" дальше по инстанциям. Но если я подам вот это, — Петров многозначительно потряс бумагами, — то меня порвут на клочья. Так что давай твои аппетиты немного поумерим, хорошо?

Я был абсолютно с ним согласен. Если заменить АЕК на АК-107, или "ATN" на "Дедал", то никакой беды не произойдёт. Хотя... Есть ещё одна идея.

-Слушай, Петров, а ничего из нашего снаряжения прихватить нельзя? Из того, что в общежитии хранится?

Мысль была здравой. Некоторые вещи нам точно никто не даст, а свои пригодились бы.

— Думал я и об этом, — вздохнул губарь, — не выйдет. Ваши комнаты ещё вчера по приказу Кудимова обыскали и опечатали.

— Звиздец, — горестно кивнул я, — как обычно, всё верх дном перевернули, да и сейф наверняка обшарили...

— Этого не знаю, — развёл руками Петров. — Я бы мог, конечно, посодействовать, чтобы комнаты вскрыли, но слишком уж подозрительно это всё будет выглядеть. Не нужно лишнего риска.

— А в квартирах хоть обыска не было? — заволновался я.

— Нет, и не будет, не волнуйся, — хихикнул Петров. — Они собирались, кстати, но мы отменили это решение. Так что твоя заначка под матрасом цела.

Ишь, умник нашёлся. Что мы — совсем уж лапотные, чтобы под матрасом заначки хранить?

В носке их хранят, в носке! А носок — в банке с солью на кухне. Вот это — истинно современный вариант, просто и надёжно.

— Ладно, хрен с ним, — махнул я рукой, — короче, что дашь из списка?

Борьбу эмоций на лице Петрова передать словами было сложно. Судя по всему, он рад бы вообще ничего не давать, а послать меня куда подальше с этими запросами. Но ссориться с будущим агентом, даже потенциальным — не по понятиям. Агента беречь надо, холить, лелеять и целовать во все выступающие части тела.

— В общем, так, — начал Петров, — еду дадим, всё по списку. Будете бока отъедать в лесу, ладно уж.

Ура, небольшая, но победа. Еда в списке — сплошь продукты долгого хранения. А съесть запрошенные объёмы у нас не получится и за месяц.

— Теперь по снаряжению. — Петров внимательно прошелся глазами по списку, — Палатки дадим, спальники, карематы, горелки, посуду, лекарства и прочую муру. По оружию и патронам — извиняй, но фиг вам. Не спорь, — Петров поднял руку, заметив, что я приготовился возмущаться, — это вам всю легенду перегадит. Ну допустим, найдём мы вам какие-то "АЕКи". И? Ну вот как вы объясните фашистским парням, откуда у вас такое чудо чудное?

Конечно, по задумке, всё оружие пошло бы в схрон и к Фашисту мы бы отправились с тем, что спрятано сейчас. Ничего экстраординарного там нет, слава Богу. Но Петрову про это знать не обязательно.

— Убедил, речистый, — кивнул я, — вычёркивай прицелы, электронику и прочие редкости. Но оружие нам всё равно надо, как ни крути. Согласен на 2 автомата под 7,62, с подствольниками, на 2 снайперки и один пулемёт, но под нормальный калибр. Три боекомплекта на каждый ствол, лучше — четыре. Ну и плюс гранаты, дымы, сигнальные мины. Рации — хотя бы три тоже необходимы без вопросов.

— С кем ты там воевать собрался-то? — скривился Петров, — Вы отсиживаться в лесу будете, дорогой ты мой человек!

— Ой-ой-ой, а то ты действительно не знаешь, как сейчас весело в лесу? — наигранно удивился я, — Конечно, Пуща — это не брянские дебри образца сороковых годов прошлого века, но радости тоже мало. Всякого сброда немеряно шатается. И, что характерно, вооружённого сброда. За каким кустом шмалять начнут — не угадаешь. Так что не жмись, давай оружие. И сигналок побольше, нам базу надо будет оцепить.

— Ладно, может, ты и прав, — согласился с моими доводами Петров, — что-то придумаем.

— Надо придумать, — кивнул я. — Да, и два бинокля всё же дай, и один чтобы ночной был.

— Ага, и картошечки со шкварками. Хрена, не дадут мне ночных. Один обычный — выбью.

Меня это вполне устраивало, потому что один ночной прицел у нас на базе был. Не бинокль, конечно, да и с небольшим браком он, но хоть что-то...

— Ну и ладушки, — согласился я, — кстати, а как насчёт денег?

— Че-го??? — по слогам произнёс Петров, выпучив глаза.

— Деньги, — повторил я, — мани-мани, бабки, лавэ, доллары, евро, золотые гульдены.

— Всего два вопроса — ответил Петров, приходя в себя, — За что и зачем?

— Начну со второго, — спокойно сказал я, — А чтобы было, как говорится. За сигаретами в ларёк сбегать — кстати, добавь к еде ещё три блока сигарет, чтобы у меня уши не пухли, а ларьков в лесах ещё не придумали. Да и вообще деньги должны быть, это правильно. Ну а по первому вопросу... Во-первых, мы очень хорошие ребята и почему бы нам просто не дать денег на карманные расходы? А во-вторых, господин Петров, мы трёх бандюков уконтрапупили на Троещине, выручая вашего товарища из переделки. А за это, если ты помнишь, положено деньги платить, за каждую головушку. Думаю, ваш друг Олег будет не против свидетелем выступить — кстати, как его здоровье?

Крыть Петрову было нечем. Раз нас уже вытащили из-под расстрела, то надо соблюдать хоть какие-то формальности.

— Здоровье нормально, — отозвался Петров, — через пару недель ходить будет. Ладно, и с деньгами что-то решим, но на много можешь не рассчитывать, без обид.

— Хорошо, — не возражал я, — кстати, за нами ещё числятся ещё кое-какие совершенно героические подвиги в тот день, если ты знаешь. За это ничего материального не полагается?

— Ты про ваши морские баталии? — на лице Петрова заиграла наглая улыбка, — Ну почему же, положено. Личная благодарность от меня. Разве мало? Ну можешь взять сигарету ещё, я разрешаю. Она материальна.

Вот так вот... По очереди друг над другом иронизируем. И жили они душа в душу — то он ей в душу, то она ему в душу... Кстати, сигарету я всё же возьму.

— Кстати, фотографии нашему особисту передали?

— Это Михаленке, что ли? Конечно, передали. Вроде остался доволен.

Ну и слава Богу. Хоть Игорю мы ничего не должны, и то ладно.

— Ну а теперь давай по взаимодействию и связи... — начал Петров.

Киев, 2020 год, 19 мая, вторник, 19.30, военное отделение ГУБ.

— В общем, вот такое кино и пироги с котятами, — подытожил я.

Вся наша группа сидела в моей камере, с трудом помещаясь в таком небольшом пространстве. Согнали всех сюда по приказу Петрова, причем дежурный испарился в неизвестном направлении, чтобы не слушать наши разговоры. Хотя камеру предварительно закрыл, подлец.

Первые минут десять я выслушивал поток эмоций со стороны парней, рассказы про Сеню-козла, про то, что нас сильно подставили, что конвой — уроды, что кормят паршиво и что вообще жизнь пошла прахом, потому что скоро нас пристрелят в этих подвалах. Я криво улыбался, выслушивая всё это. Ребят понять можно. ГУБ — это, конечно, не НКВД 1937 года, но хорошего тут ничего нет, в депрессию впасть — легче лёгкого. Особо поддался хандре Тигра, чуть меньше — Петрович, а Док с Кирей, кажется, отнеслись ко всему по принципу "Помирать — так с музыкой". Ну что ж, ожидаемый расклад.

Потом наступила моя очередь выступать в роли рассказчика. Начал я с анекдота про две новости — плохую и хорошую, причем в хорошей тоже были две новости и такие же по содержанию. Хорошей было, понятно, то, что мы будем жить. Плохая — что непонятно, сколько именно, потому что мы теперь штирлицы, мать его...

— Ну а чё, не так всё плохо, — скорчил неопределённую мину Док. На его брови красовался новый шрам, полученный им вчера в потасовке с конвоем, причем зачем он дрался — сам же объяснить не мог. Портос прям — дерусь потому что дерусь.

— Конечно, это лучше расстрела, — ожил Тигра.

— Тигрыч, я тебе вот что скажу, — ответил я, гипнотизируя Тиграна, — сейчас любой вариант лучше расстрела, потому всё, боржоми пить поздно, я вас в эту игру уже втянул. Кто хочет отказаться, тому лучше объявить это сейчас. Это равносильно смерти, конечно, но право выбора у нас свято. Все вопросы решаем на берегу, как говорится.

— Я с тобой, — улыбнулся Киря. Он вообще всегда на всё согласен. Как говорится, кроме голодовки и гомосексуализма.

— Я тоже, если кормить будут, — Док требовательно поднял палец.

Я засмеялся.

— Будут, не волнуйтесь, мсье лежьонер. Ну а вы, джентльмены? — я посмотрел на Тигру с Петровичем, на лицах которых мелькали смутные сомнения.

— Семье что скажут? — хмуро спросил Петрович.

— Кстати! — поддакнул Док.

Чёрт! А ведь действительно. Правду не скажут, само собой. Но и в неведении их держать никак нельзя, с ума сойдут.

— Скажут, что мы на задании, и чтобы не верили объявлениям по радио, — на самом деле, я не договаривался с Петровым про это, но уломать смогу. Иначе хрен мы куда поедем.

— Тогда и я с вами, куда деваться, — ответил Петрович.

— Я тоже, — грустно ответил Тигра. Ёлки, не нравится он мне, ох не нравится. Будет время — устрою ему сеанс лечебной промывки мозгов и целительных подзатыльников.

— Отлично, — хлопнул я ладонями по коленям, подошёл к двери, постучал в неё кулаком, — Эй, начальник! Открывай! Вообще жрать уже пора!

Киев, 2020 год, 22 мая, пятница, 14.30, окружная дорога.

УАЗ — "таблетка" вёз нас по Окружной дороге. Сопровождения не выделили, что вполне объяснимо — секретность, как-никак, но и риск повышается, потому что в случае нападения отбиться самим будет непросто.

Машину вёл Иванов, а Петров тем временем раздавал нам последние ценные указания.

— Родным вашим сообщили, не переживайте, тут всё в порядке. Груз уже в лесу, достал всё, что смог. Сейчас там один наш человечек на охране остался, так что не пристрелите его с перепугу. Хотя вы его и не увидите, скорее всего. Оружие основное — там же, а чтобы дойти без приключений, вам и этого хватит.

Петров кивнул на два потёртых АКМ, валявшихся возле задней двери. Там же лежали два советских подсумка с магазинами.

— Ещё вот что... — продолжил Петров, доставая из наплечной сумки два пистолета "Форт-14" — держите.

— Это ещё на кой? — не понял я, — Чтобы застрелиться, ежели чего?

— Это наше штатное оружие, — нервно ответил Петров, — Вы по легенде разоружили нас с охраной, двух солдат убили, оружие забрали.

Отлично! Просто превосходно! Теперь на нас ещё два "виртуальных" трупа. Теперь уж точно цацкаться никто не станет.

— А почему вас тогда не убили? — ухмыльнулся Док. — И где трупы брать будете для отчётности? Что-то у вас запутано всё, парни.

— Это не ваша печаль, — ответил Петров. — Нас не убили, потому что мы сами оружие отдали и не сопротивлялись. Солдаты же пальбу открыть хотели, вот вы их и убрали. Это вкратце если. Да, ну и везли мы вас для проведения следственных действий, в район ГЭС. Деталей вы не знаете, так будет проще.

— Муть жуткая, нестыковка на нестыковке, — сказал я, качая головой, — Скажу тебе как на духу. Случись такое в реальности, мы бы не оставили в живых никого. Зачем лишние свидетели?

— Охотно верю в твою доброту, — блеснул чёрными глазами Петров, — но уж пусть лучше мы останемся в живых, хорошо? Нам виднее как-то.

— Хрен с тобой, золотая рыбка, — скривился я, — ещё вводные будут?

— Будут. У вас вокруг схрона мины есть?

— Есть, но мало, — немного подумав, ответил я, — если много натыкать, то ясно станет, что там что-то интересное этими минами охраняется. Тогда могут начать искать из принципа.

Есть два способа что-то надёжно защитить. Например, нужно вам перевезти большую сумму денег из точки А в точку В. Вариант первый: положить деньги в сейф, сейф поставить в броневик, в броневик посадить охрану. Вариант второй — спрятать деньги в грязную котомку, котомку дать в руки какому-то человеку бомжеватого вида. В первом случае будет ясно, что везут что-то ценное, но захватить это будет трудно. Во втором случае наоборот — захватить можно запросто, но кто ж подумает, что бомж несёт при себе что-то ценное?

Наша база охранялась именно по второму принципу. Мин там почти не было, но сама база была запрятана так, что можно было ходить прямо по ней и не обнаружить. Строили её не мы, а "галичане" для каких-то своих нужд. Строили по уму — пригоняли технику, закапывали под землю большие контейнеры, покрывали их несколькими слоями полиэтиленовой плёнки, рыли переходы между контейнерами, а затем сверху даже посадили несколько деревьев. Нашли мы эту базу совершенно случайно, по наводке одного из пленных. Теперь из нашей тогдашней группы остались в живых только я и Док, потому за секретность можно было не волноваться.

— Постарайтесь снять те мины, что есть, — сказал Петров, — А то будет нехорошо, если на вас попытаются выйти люди Фашиста, и подорвутся на минах. Если уж совсем критично для вас — то сигналок понаставьте. И особо не прячьтесь, чтобы вас найти всё же смогли. Но и не отсвечивайте сильно.

— Будь уверен, — успокоил я Петрова, — только постарайтесь всё же, чтобы мы тут долго не засиживались. Неохота сидеть, мхом зарастать.

— Не переживай, сделаем. В общем, думаю, всё ясно. Связь держим, как я и говорил, через человека в Борисполе. Все распоряжения — тоже через него будете получать. Так, вроде бы приехали? Или нет?

Я выглянул в окно. Кажется, да, приехали. Трасса и лес. Вот в лес-то нам как раз и надо. Отсюда примерно восемь километров до базы, если по прямой. Часа за два-три дойдём.

— Ага, приехали, — кивнул я.

Старая "таблетка" заскрипела тормозами и остановилась на обочине. Мы высыпали наружу.

Погода сегодня задалась. На небе ни облачка, солнце светит, ветра почти нет, откуда-то выстрелы доносятся... Благодать! Всегда бы так.

Петров сноровисто зарядил один из автоматов, двумя одиночными выстрелами прострелил передние колёса "таблетки" и дал короткую очередь по кузову, стараясь не зацепить моторный отсек.

— Для достоверности. — пояснил он, глядя на наши скривившиеся от громких выстрелов лица, — Держи, — протянул он мне АКМ и подсумок.

Я привычно сменил магазин на полный и прицепил подсумок к ремню. А непривычно как-то пользоваться столь древней экипировкой. Избалованные мы стали. Второй автомат забрал, конечно же, Док, а пистолеты достались Тигре и Кириллу. Кире привычно, он у нас лучший пистолетчик в группе. А вот Петровича даже жалко стало — без оружия в наши дни себя любой ощущает словно голый.

Окинул взглядом группу. Экстренный строевой смотр, так сказать. Ну что, обувь у всех есть, одежда тоже, ремни на месте, оружие заряжено, больных нет, жалоб и предложений, кажется, не имеют.

— Берегите себя, мужики, — губари по очереди пожали нам руки, — даст Бог — свидимся. Кстати, Олег вам привет передавал и благодарность.

— А он действительно Олег? — ухмыльнулся я, — Или такой же Олег, как вы Иванов с Петровым?

— Действительно Олег, — кивнул Иванов, — тут без обмана.

— Ну и дай Бог ему здоровья. Ну что, нам пора, наверное.

— Ни пуха, ни пера, парни!

— Идите к черту! — почти хором выпалили мы и, скатившись с насыпи, скрылись за деревьями. Ни к чему эти долгие прощания, объятия и слёзы.

Впереди нас ждал полный опасностей лес и путь в абсолютную неизвестность.

Киев, 2012-2013.

(Читайте вторую часть)