Отпетые отшельники

Яша взял в руки микрофон:

— Петя, я сейчас проведу турка перед тобой ещё ближе и круче. Так что, приготовьтесь влупить ему в задницу.

— Усигда готов! — опять в ответ рыкнул "Папанов".

Дымыч снова поменял галс и пошёл к ветру, в сторону уже не очень далёкого берега. Ага не отставал.

Всё получилось, как задумали. Галера отставала от нас всего метров на 500 и ничего кроме нас видеть не желала. Турок даже выпалил нам вдогон из одной носовой пушки, но попал куда-то далеко в сторону и сзади по воде. И тут наступила фенита.

Мы вновь подрезали шхуну, проскочили вперёд и... у нас вновь "рухнул" грота-рей. У Аги, видно, от радости в зобу дыханье спёрло. Забыв всё на свете, он понёсся к нам и подставил свою корму Шороху, а тот не стал церемониться и с 270 метров очередью всего из трёх снарядов разнёс его руль. Ещё четырьмя выстрелами уронил рей кормовой латины, разнеся топ её мачты. А через три минуты, когда Пен подвернул шхуну и пересёк кильватер галеры, длинной очередью вдоль правого борта разнёс в щепки более половины его вёсел.

Галера завертелась на месте, спешно убирая остальные паруса. Пен отвернул вправо, уходя из зоны обстрела турецких пушек. Отошёл на запад на километр, лёг в дрейф, убирая паруса. Яша проскочил по курсу вперёд и тоже лёг в дрейф, убирая паруса. Пожара на галере вроде не было, так что спешить было особо некуда.

Через четверть часа мы под моторами вновь вернулись к турку а стали в 200-х метрах, вне зоны обстрела его пушек, с левого борта. Бусурмане делили оставшиеся вёсла между бортами, освобождали палубу от рухнувшего такелажа, что-то орали, бегали вдоль переходного мостика галеры туда-сюда, грозили нам кулаками и размахивали железом. Драп по громкой связи по-турецки предложил им сдаться и сложить оружие. В ответ услышали уже привычный "алла, я в бар" и выстрел из бортового фальконета, ядро пролетело над палубой, никого не зацепив и не задев ни рангоута, ни такелажа.

Шорох в ответ аккуратно влепил снаряд в торчащую из кормовой каюты пушку. А потом загрохотали снайперки Кости и Кныша, и наши винтовки. Пен и Димыч разом врубили свои ревуны и сирены. Через одну минуту оставшиеся в живых на галере копчённые или задрали руки, или попрыгали за борт.

"Мануша" развернулась, подошла к туркам с кормы и аккуратно нависла над ней своим бушпритом. По нему на галеру перебежала призовая команда с ПП-шками и в "броне". Трое "отпетых", кто именно под забралами шлемов я не разобрал, и четверо волонтёров. Наши взяли под контроль палубу, матросики сорвали с кормовой надстройки остатки навеса, разрушенного упавшим реем, и выбросили его за борт.

Мы с шебеки, и оставшиеся на шхуне, глаз не сводили с турков, контролируя каждое их движение. Матросики быстро и дружно шмонали бусурман, паковали их в пластиковые браслеты и отправляли на корму под надзор автоматчиков. Никто из обрезаных не сопротивлялся, пребывая в явном ахуе после небольшого концерта нашего "Хэви метала" под винтовочные очереди.

Минут за десять пленные закончились и быди сгуртованны, и посажены на юте. Димыч с матросами уже спустили бот, я и Мыкола спрыгнули в него и помахали к галере. А Костя, Драп, Белый и Пиндос продолжали держать "корыто" на мушке...

Гл. 9

Крымский поход (Часть3) —

Трофей

Подскочили к стационарному бортовому трапу галеры и поднялись на борт.

— Мама родная!!! Ну и вонь! — охнул я.

— Отож. — удрученно поддакнул матросик с "Мануши".

Ко мне подошёл Алёша:

— Что будем делать. командир?

— Ну, первым делом нужно обшмонать этот плавучий сортир и "зачистить". Убитых за борт, раненных турок добить и тоже за борт. Вёсла убрать внутрь, проверить есть ли серьёзные течи в трюме, гребцов всех напоить. Найти невольников и напоить тоже. Поискать среди них и среди гребцов плотников, и попробовать починить рулевое. Короче, готовить этот плавучий "Dixi" к буксировке к берегу. Дело уже за полдень, а нам ещё к какому-нибудь пляжу топать. Гребцов пока не расковывать. То есть, обычная штатная процедура, Лёха.

— Я добивать раненных не буду. — насупился он.

— А и не надо, выведи пару невольников "базарных", дай им ножи или заточки какие-нибудь и поставь задачу. Думаю, они не откажутся. В общем, командуй!

— Кстати, чота я своего друга Ахмет-Агу не вижу среди пленных. Неуж-то убили?

— Да нет живой. Его реем по башке приложило. Шлем и чалма спасли его. Тока сознание потерял, а так дышит.— затараторил матросик.— мы его в тенечек под навес сволокли и упаковали.— махнул он рукой в сторону кормовых кают. И я потопал в ту сторону.

На корме кроме "хозяйской" ( или капитанской) роскошной каюты были ещё четыре каморки, по две на борт. Но воняло в них не намного меньше. Первым делом обследовал сундуки и шкафы в "хозяйской". Куча дорогого колюще-режущего и порохострельного железа, ну, это только "на продажу или подарки". Дофигища разных цветных и блескучих тряпок, пол и стены полностью завешаны коврами.

— Так, а вот это уже интересно. Небольшой, литров на сорок, окованный медью с серебряными накладками сундучок. Но... бля! Тяжеленный!!! Приподнять не смог, побоялся спину сорвать. Заперт. Замочная скважина хитро-мудрёная. Ломать жалко. А где ключик? А ключик скорее всего у хозяина. А кто у нас "хозяин"? Дык, вон же в проходе в тенёчке припухает. Придётся побеспокоить.

Опа! А толстячок-то наш уже очухался, только косит под окурок. Я наклонился к Аге и стал его обшаривать. Он выпучил на меня глаза, видать "не признал брата Колю". Не удивительно — я сейчас в другом прикиде, в светском, так сказать. Ну-у, признал, наконец. А зачем так орать, тем более такие нехорошие слова?

Я от души врезал ему по скуле. Заткнулся! Вот и ладненько, сейчас "тихий час" и шуметь не нужно — детишек разбудишь. А ключика ни на поясе, ни в кошельке нет. Скорее всего на цепочке на шее под одеждой.

— Ах ты, мразь! Пытается ещё и кусаться, крыса! Вот, думаю эта чалма у тебя стерильная. — Левой рукой надавил ему на яйца, он раскрыл пасть, пытаясь заорать, а я пристроил туда скомканную тряпку. Как раз по размеру оказалась. Гад, ну и противный! Весь потный, липкий и, по-моему, обосравшийся. Хотя могу и ошибаться, разит здесь со всех сторон одинаково..

Я достал нож и поднёс его к шее этой свиньи. "Да, не дёргайся, не мычи. Не буду я тебя резать."

Поддел кончиком ножа у горла его одёжки и распустил их ему до пупа.

Точно! Вот и ключик нарисовался золотой, на золотой же цепочке. Иди к дяде! — я сорвал ключ вместе с цепкой с турка.

— Ты полежи покудова здесь, а у меня там ещё дела. — ласково прошептал оппоненту и шагнул в каюту.

Всё правильно, ключик и подошёл, и замочком щёлкнул.

— Ну, не фуя себе! Это я удачно зашёл! — мешочки из замши, синие и красные, размером с детский кулачок, но тяжеленькие. В красных золотые монетки, в синих серебряные. Золота раз в 8-10 меньше чем серебра. Ну, да мы не в обиде. На бедность-то нашу и это сойдёт. Опять закрыл сундучок на ключик, ключик в карман. Перешагнул через потеющего почтеннейшего купца и вышел на палубу.

— Лёха-а! -гаркнул погромче. С бака притопал Лёшка.

— Антон, мёртвые за бортом. Сейчас расчищаем палубу. Всё оружие сбросили в грузовой трюм.

— Невольников нашёл? — внутренне паникуя, задал главный вопрос.

— Да, в другом трюме сидят 57 человек разного пола и возраста. Люк мы им открыли, чтоб дышать было легче. Сейчас с "Мануши" притащат канистры с водой, разбавленной вином, это Доктор посоветовал. Будем выводить на палубу и поить. Гребцов уже напоили на местах.

— Сколько гребцов?

— Живых и целых 109, раненых 11, двое убитых.

— Кем убиты?

— Нами. Вёслами зашибло и реями, и часть раненых тоже. Но все ранены не серьёзно, выживут. Там сейчас Анатолий с ними, перевязывает.

— Этих двоих тоже за борт бросили?

— Да, только в парусину завернули и груз в ноги. Сейчас жарко, а ещё не известно, когда до берега доберёмся.

— Ладно, проехали. А что с ремонтом?

— Антон, я там припахал плотника из команды турок и ещё двоих из наших волонтёров, кто топор держать умеет. Руль починят. Сказали, где-то через час можно будет трогать к берегу.

— Командуй здесь, Лёша. Ты здесь теперь старший, а я к Пену, посоветоваться надо.

Шхуна по-прежнему нависала бушпритом над кормой галеры, а "Котёнок" уже пришвартовался бортом.

— Димыч! — я махнул рукой Кэпу, — айда к Пену, разговор есть! — и полез на

бушприт.

Через пару минут уже сидели втроём в кают-компании и пили: я цедил из чайной чашки коньяк, Яша набулькал себе в стакан стописят водочки, а Петя прихлёбывал из бутылки пиво.

Коньяком я пытался заглушить непреодолимое желание бежать на галеру и вытаскивать из трюма "мою Таню". Весь этот сумасшедший день я запрещал себе думать о ней. Но постоянно терзался:— А вдруг она на базаре осталась, а вдруг её на палубу для "потехи команды" подняли? И вот теперь она, быть может, в 40 метрах от меня, а ноги дрожат и не идут.

— Ну, што, други! Щё будэм робыть? Какие планы?— поднял стакан Димыч.

— Петь, пошли на "купца" четырёх мужичков поздоровее. Там в капитанской каюте сундучок не очень большой, оббит медью с серебром. Пусть перенесут сюда, от греха.

— А чо сам не приволок?— удивился Пен.

— Поднять не смог, — подмигнул я парням. — Уж больно чижолый.

— Так может там кирпичи! — под*ипнул Димыч.

— Не-е, я мельком взглянул, — бросил на стол ключик, — не кирпичи там!

Пен вышел на палубу распорядиться.

— Димыч, до берега сколько? Вообще где мы? Дойдём до темноты до берега, если купца "Манушей" потащим?

— Ну, напрямую до берега километров пять. Но нам ведь не просто берег нужен. А пляж и с директором. Сейчас Петя придёт и посмотрит по карте, где у нас тут ближайший директор. А когда начнём буксировку?

— Брат Алексий сказал, что. где-то, через час ремонт руля закончат.

— Ну-у, тады точно дойдём куда-нибудь, до темноты ещё часов 5-6. Так что, с запасом.

Вернулся Пен:

— Щас притащат.

— А скажи-ка нам, о Великий Пенитель Морей! Где здесь ближайший "директор пляжу"?

Петручио сразу вьехал:

— Ночевать пойдём? — и метнулся в рубку к экрану монитора. Мы тоже, подхватив нашу посуду, потянулись следом.

— Так, мы здесь! — он ткнул курсором в крестик на экране. — А вот тут, западней входа в Балаклею очень даже могут водиться директоры пляжей, и очень даже толстые. — Петя увеличил изображение.

— Как вам, господа гардемарины, этот волшебный сон российского курортника? И глубины у берега для галеры самые приятственные.

— Вполне. — резюмировал Яша.

Мимо рубки протопали мужики с сундуком сокровищ. Следом за ними мы вернулись в кают-компанию.

— Парни, ставьте прям на пол. — выдал я ЦУ.

— И свободны. — добавил Пен. Парни вернулись на палубу.

— Ну, и где у нас тут Золотой Ключик? Ага, вот он! — Димыч сгрёб со стола цепочку с ключом и подступил к сундуку. Открыл, откинул крышку и выбросил на кресло несколько кошельков. Потом с Петром опорожнили их прямо на стол, прихлопывая раскатывающиеся монеты.

— Однако, не хило-о! — протянул Димыч.

Я сидел в сторонке на диване и пыхал сигаретой, наслаждаясь славой первооткрывателя. В салон ввалился Лёха, обозрел сундук и груду злата-серебра на столе и выдал:

— Когда делить будем? Чур, я первый.

— Проходите, проходите! Граждане! Магазин закрыт на переучёт до понедельника! -заблажил противным, визгливым голосом Пен и начал горстями сгребать и бросать в сундук монеты со стола.

— Ладно, с этим потом разберёмся. — согласился я. — Лёша, что с невольниками?

— Вывели на бак, напоили, через полчаса кормить будем. Кок уже подсуетился. Сейчас они друг дружку морской водой из вёдер окатывают.

— Дык, надо было сюда их, и из пожарного шланга! — выдал рацуху Яша.

— Так наш Пилюлькин запретил, Карантин! говорит.

— Тоже верно! — забеспокоился Петручио. — Нечего здесь антисанитарию разводить!

Я не выдержал и побежал на галеру. Не сразу нашёл глазами Её, но нашёл. Она здесь! На сердце отлегло.

— Так вот из-за кого такой сыр-бор. — тихо проговорил, незаметно подошедший сзади, Драп.— Я ещё утром, на базаре заметил. Кого-то напоминает?

— Да, очень. — чуть выдохнул я, — только ты не трепись.

— Понял, не дурак. — и Драп полез через борт на "Котёнка".

Наш кок не придумал ничего лучше и быстрей "Доширака" из сухих пайков с бульонными кубиками. Притащил с двумя матросами алюминиевые миски и ложки, в пластиковой коробке целлофановые пакеты с лапшой и кубиками, а вторым рейсом термоса с кипятком.

— А что? И сытно, и брюхо не надорвут. — пояснил он. Тут же устроил для освобождённых ликбез по приготовлению и потреблению. И приступил к кормёжке. Я наблюдал за ними с борта шебеки.

— Руль починили, вёсла убрали и закрепили, палубу почистили — можем буксировать! -доложил Лёха. — Тока вторую мачту и рею придётся тоже менять, зацепил их Шорох не хило.

— Скажи Пену, пусть переходит вперёд и берёт на корму якорный канат галеры в качестве буксира. Сам оставайся здесь за старшего с командой. Пленных бусурман в трюм, где были невольники. Раненых и невольников разместить на корме по каютам с возможным удобством. Мы с Димычем пойдём следом и будем вас прикрывать.

— Кэп, давай отчаливать! — это я уже Димычу.

Матросы отдали швартовы, оттолкнулись вёслами от галеры и "Котёнок" под винтом потянул в сторону, одновременно одеваясь парусами.

"Мануша" обошла "купца-корсара", пристроилась спереди и приняла его якорь на свои буксирные. Буксировать предстояло практически против ветра, но шхуна, я думаю, справится. До пляжа "с директором" всего 22 километра.

Ну, а мы на шебеке полавируем-погалсуем, нефиг горючку зря палить.

— Яша, а чё я нашего чичероне не вижу? Он в море не упал, случаем?

— Живой твой бусурманин. Трюм драит!

Я вопросительно посмотрел на Кэпа.

— Когда ревуны заголосили, обделался он с перепугу, да ещё и трюм изгваздал пока метался. Говорит, пообедал очень много и ещё "компот". Теперь востанавливает стерильность трюма и портки стирает. Ну и от Трохима, боцмана нашего прячется, тот его пообещал за борт выбросить.

— А у нас чистые металлические бочки есть?

— Зачем тебе?

— Дык, нам почти две сотни душ христианских через три часа накормить надо. У коков подходящей посуды для этого нет.

— Трохим!!! — заорал Кэп, — подь сюды!

Боцман подскочил и зажрал начальство глазами.

— Троша, нужно сообразить казан или железную бочку, штоб можно было зараз сготовить кулеш или кашу на две сотни душ. Придумай, што-нибудь.

— Я счас ещё и Пена озадачу. — потянулся я к рации.

Пен пообещал порешать этот вопрос. И я вызвал Лёху:

— Лёш, ты с имуществом турков разобрался?

— Так точно! Значит слухай сюдой, Мы имеем, — Лёша видно начал читать.

— В грузовом трюме:

1. Четыре больших кипы кож, хорошо выделанных, разных.

2. 8 бочонков оливкового масла, литров по 100, хорошего.

3. 4 тюка с морской губкой, обработанной.