— Да, — согласилась она, — Я не могу это пить.
Элкси взял ее руку, повернул ладошкой вверх и плеснул в нее из своей рюмки, а потом поднял и прижал ее к губам.
— Вот так, — проговорил он, вылизывая ее ладонь, — гораздо вкуснее...
Он выпил не все и густая темно-зеленая жидкость потекла по запястью девушки. Элкси скользнул по нему языком, вниз к локтевому сгибу. Стэйси судорожно вздохнула, рука ее дрогнула.
— А так совсем вкусно.
Скользя языком по ее руке теперь уже снизу вверх, Элкси смотрел на Лию, и ему нравилось то, что он видит в ее глазах, — удивление и, может быть, даже немножко восхищение. Он снова добрался до запястья и слегка прикусил нежную тоненькую кожу, под которой все быстрее билась голубая жилка.
— Я тоже хочу испробовать этот новый способ, — выдохнула Стэйси, — Так правда вкуснее?
— Еще бы...
Стэйси потянулась к его губам и слизнула с них горечь. Ее язычок проник в его рот и щекотно пробежал по небу.
— Так тоже неплохо, — улыбнулась она.
В ее глазах блуждали отблески жаркого пламени, которое когда-то Элкси видел в глазах Джеса, которое так нравилось ему, так нравилось пить до самого донышка...
— Ага, — проговорил он хрипло, — Может быть мы...
— Может быть...
Она повернулась к хозяйке и Элкси уже слегка затуманенным от возбуждения взором увидел, как та прикрыла глаза в знак согласия.
— Пойдем...
Элкси помог Стэйси подняться. Сейчас он хотел ее, эту тоненькую девушку с золотыми глазами, ее и больше никого. И он пошел за ней, чувствуя легкое головокружение и волнующую тяжесть в солнечном сплетении. Ширинка брюк больно давила на выпирающий член, и эта боль тоже была волнующей и сладкой. И сладко было осознавать, что эта девушка никуда не убежит от него, как некогда убежала Севелина, что она будет его, целиком и полностью, и будет такой — как он захочет.
Она повела его каким-то полутемным коридором, освещенным отблесками призрачного багрового света, потом они недолго ехали на лифте вверх и Элкси уже там пытался забраться ей под юбку, но она остановила его.
— Подожди...
Немного подождать — было тоже волнующе и сладко, но только если не слишком долго.
Стэйси толкнула двери и они вошли в довольно просторную комнату с широкой кроватью под старинным балдахином. Возможно, в комнате было что-то еще, но Элкси видел только кровать и к ней потянул девушку.
Стэйси легла на кровать и Элкси накрыл ее своим телом. Рука жадно заскользила по горячему, затянутому в тонкий чулок бедру вверх, поднимая юбку. Неожиданно чулок кончился и... Ох, как же там было жарко.
— Как это все с тебя снимается? — пробормотал Элкси, приподнимаясь.
— Сейчас.
Стэйси пристроила бутылку с полынной настойкой между подушек.
— Мне самой раздеться или ты хочешь сделать это?
Элкси на миг задумался.
— А как быстрее?
— Тогда лучше я...
Она уперлась ему в грудь ладошкой и отодвинула от себя.
— Не торопись... — промурлыкала она.
Элкси готов был не торопиться, но, признаться, несколько опасался того, что кончит так и не успев добраться до ее тела. Он смотрел на бесстыдно раздвинутые ноги, на кружевной краешек чулка, на тоненькую полоску золотистой в свете горящей в полнакала лампы кожи между чулком и краешком юбки, все еще прикрывающей самое сокровенное. Он смотрел на ее пальчики медленно расшнуровывающие лиф платья, на ее приоткрытые губы, за которыми влажно блестела полоска зубов. Он смотрел, затаив дыхание и до боли стискивая кулаки, не позволяя случиться позорному оргазму.
— Стэйси, — простонал он, — Не мучай меня!
Но Стэйси, похоже, нравилось его мучить. Она смотрела ему в глаза и не торопилась. Наконец, с шнуровкой было покончено и она медленно спустила платье с плеч до пояса. У нее были восхитительные груди, гораздо более аппетитные, чем все те, что Элкси видел на голограммах. Он накрыл их ладонями и удивился их невероятной шелковой мягкости, и упругости. Он стоял перед Стэйси на коленях и та занялась теперь поясом его брюк.
"Если она дотронется до меня — я кончу, — подумал Элкси, — Сразу же".
Девушка стянула с него штаны и его член как на пружинке подскочил к животу. На свободе он чувствовал себя гораздо лучше, чем под тесной тканью. Стэйси приблизила к нему лицо и Элкси закусил губу, когда почувствовал ее дыхание так близко от кожи.
— Стэйси...
Она коснулась его губами и откинулась на подушки, широко раздвигая ноги. Под ее платьем, как Элкси и подозревал, не было нижнего белья.
Наслаждаться красотой открывшегося ему зрелища у него не было больше сил, Элкси просто рухнул на девушку сверху, и она так ловко направила его в себя, что казалось он сам нашел дорогу, впрочем, — может быть, так оно и было.
Разумеется, все кончилось слишком быстро, но он и не надеялся на что-то иное. Не в этот раз.
— Мне ведь не надо еще уходить? — прошептал он, приподнимаясь и глядя в темные глаза Стэйси.
— Нет, если, конечно, ты не хочешь. У нас есть полынная, мы хотели поэксперементировать с ней, помнишь?
Элкси поцеловал ее.
— Сними ты наконец, свое платье! — сказал он, — Хочу видеть тебя всю!
* * *
Он ушел от нее уже на рассвете, когда сквозь сумеречное затемнение окон в комнату начал проникать бледный серенький свет. У Стэйси была богатая фантазия, они весело провели время, весело — и бурно. Элкси чувствовал себя чудовищно усталым, но это была здоровая и приятная усталость. Они все измазались в полынной настойке и залили ею кровать, к счастью — больше пролили, чем выпили, и все-таки даже к рассвету из головы не выветрился горький дурман. Перед тем, как расстаться, они вместе приняли ванну, — настоящую водяную ванну! — хихикали, брызгались и целовались, хотя от поцелуев уже горели губы.
А потом они просто лежали в теплой ароматной воде, в какой-то томной прострации, довольные собой и друг другом. Стэйси лежала на Элкси сверху, прижимаясь своей восхитительной круглой попкой к его животу и положив голову ему на плечо. Ее длинные рыжие волосы накрывали их сверху как экзотические водоросли, приятно щекоча кожу. Элкси поглаживал ее грудь, скользил ладонью по крутому изгибу бедра, наслаждаясь новыми ощущениями, подаренными ему этой ночью. Теперь уже немного иначе, чем в первые часы наедине с этой милой девушкой, когда все внутри пылало грубой животной похотью, которую требовалось удовлетворить во что бы то ни стало. Теперь уже просто особенной нежностью и прелестью, и невероятной мягкостью женского тела, такого округлого и податливого, такого загадочного, странного, удивительного — иного... В нем не было острых углов, не было жестких мускулов под кожей, это тело было создано для ласк в куда большей мере, нежели мужское, как можно было бы этого не признать? И кому только пришла в голову идея подарить женщинам равные права с мужчинами? Какая глупость... Зачем им нужны эти права? Женщина создана для удовольствий, для секса, для рождения детей, больше ни для чего. Какой кошмар эти коротко стриженные особы в пилотных комбинезонах, которых допускают управлять кораблями в Союзе. Это уже не женщины, это какие-то андрогены, существа непонятного пола. Нет-нет, женщины должны быть именно такими как Стэйси — мягкими и домашними.
— У тебя такие нежные руки, — промурлыкала Стэйси.
— Ласкать тебя такое удовольствие, — вздохнул Элкси, — Не хочу уходить.
— Не уходи...
— Придется.
— Но ты сможешь придти еще. Я буду тебя ждать. Мне было с тобой очень хорошо. И сейчас — так хорошо...
Элкси улыбнулся.
— Ты всем говоришь так?
— Не всем. И не всегда я говорю это искренне.
— Так как сейчас?
— Так как сейчас... — в голосе Стэйси неожиданно послышались горькие нотки, — Не всегда бывает так как сейчас. Ты нежный, ты ласковый, ты такой красивый. Ты моя награда.
— За что?
— Ну... не важно за что...
— Какие глупости, это ты — награда. Олаф обещал мне, что Лия подарит мне ночь с самой красивой девушкой, и он не обманул. Ты самая красивая. Ты — совершенство.
Стэйси хихикнула.
— А тебе есть с чем сравнивать?
— Ну что ж я, слепой? Оценить девушку по достоинству можно даже тогда, когда она в платье. Да будь она хоть в мешок одета, по глазам, по рукам...
Элкси взял ее руку и положил на свою ладонь, подняв над водой.
— У тебя тонкое запястье и пальчики длинные. Ты ведь не из шеану, верно?
— Один из моих дедушек — эрселен, одна из бабушек — шеану, мои родители — эшлен, и я, как ты понимаешь, — шеану.
— Ты шеану, но только по положению, в тебе четверть благородной крови и даже более. Это видно, милая, невооруженным глазом.
— Мои родители постарались дать мне хорошее воспитание и образование, они были не бедны, к нам в дом приходили учителя. Меня учили как девочку эшлен, готовили к первому балу, как принцессу, надеялись, что какой-нибудь знатный эрселен вдруг заглянет к нам и влюбится в меня по уши. Не сложилось... Ни в первый раз, ни во второй, ни в третий. Пару раз меня хотели взять в служанки, только и всего...
— Не могу поверить.
— Мне было тогда четырнадцать, я была тощей, неуклюжей, ужасно стеснительной. И все лицо — в конопушках. Нынешняя я это в основном заслуга Лии и девчонок, взявших меня в оборот, научивших одеваться. Научивших меня всему. Заставивших меня поверить в то, что я не урод.
— Лия выкупила тебя у родителей?
— Да... Она дала за меня не так уж много, гораздо меньше, чем предлагали те, кто хотел взять меня в служанки, но родители и не стремились на мне нажиться, они хотели, чтобы я была счастлива.
— И ты здесь счастлива?
— Да... Наверное, да... Могло быть лучше, но, согласись, могло быть и хуже.
— А что будет потом?
— Потом... Когда Лия сочтет нужным, наш опекун купит мне квартирку, где-нибудь на окраине города на часть той суммы, что мне удастся заработать. Вряд ли я смогу жить совершенно в свое удовольствие, но бедствовать, наверное, тоже не буду.
— Я бы выкупил тебя, но не знаю, хватит ли денег. Боюсь, мое наследство окажется... скудноватым...
— Даже не думай об этом. Лучше просто приходи ко мне сюда.
— Почему?
— Потому что... Я не хочу быть ничьей наложницей, даже твоей, и — тем более, твоей! У тебя вообще не должно быть наложниц!
— Почему?!
— Это было бы неправильно, мне так кажется. Ты другой, не такой как все эти... все остальные.
— Я — другой?
— Ну конечно... У твоего отца ведь не было наложниц. Он любил только одну женщину, твою мать. И это — правильно!
Элкси едва не утонул от неожиданности.
— У меня на лбу написано "Сайгерон", да?
— Да, — с удовольствием подтвердила Стэйси, — Ты похож на своего отца. Да и потом в информационной сети есть множество твоих голограммок.
Элкси застонал, погружаясь под воду и Стэйси, погрузившись вместе с ним, едва не захлебнулась.
— Я не должна была тебе этого говорить? — спросила она смущенно, когда они уже выбрались из ванной и сохли под теплыми волнами молекулярной сушилки.
— Я изменю себе внешность и имя, — мрачно сказал Элкси.
— Зачем?
— Достало все! Блин! Надоело!
— Ну прости, прости меня, ладно? Я не думала, что ты не знаешь, что мы... знаем, — Стэйси улыбнулась, — И не думала, что тебе это может быть неприятно.
— Ладно, забудь...
— Ты не сердишься?
— Да на что же, господи?.. Ты-то здесь при чем?
— Ты придешь еще? — спросила Стэйси, перед тем, как выпроводить его за дверь.
— Конечно...
Свет в коридоре был ослепительно ярок, и никаких тебе загадочных рубиновых отблесков. Впрочем, в темноте он не нашел бы дорогу к лифту. Элкси слегка пошатывало от усталости, и теперь он думал только том, чтобы поскорее добраться до дому и рухнуть в постель. И проспать сутки. Или двое... И — к черту Университет.
В гостиной было тихо и пусто, только из закуточка хозяйки доносились тихие голоса. Один из них, мужской, показался Элкси каким-то тревожно знакомым. Он подошел, громко покашлял у входа и силовое поле свернулось, открывая перед ним изумительную картину. На диванчике, вплотную друг к другу сидели Лия и Дайн. Рука Дайна лежала на спинке дивана, как бы — просто так, но кисть руки при этом покоилась у хозяйки борделя на плече.
— Ну наконец-то, — мрачно сказал Дайн.
Лия насмешливо улыбалась.
Один-ноль в твою пользу, Лия... Нет, — два-ноль!
— А... Ты откуда взялся? — пробормотал Элкси, — Как ты меня нашел?
Дайн поднялся с дивана и, поцеловал хозяйке руку.
— До свидания, милая, — сказал он ей нежно и отправился к выходу, даже не глядя на Элкси.
"Иди-иди!" — махнула тому рукой Лия и сделала тревожное лицо.
Элкси махнул ей на прощанье и отправился вслед за телохранителем.
Так. Дайн, похоже, чудовищно зол. Немудрено. Надо было хотя бы сообщить ему. Дерьмово получилось, совсем дерьмово...
Дайн ждал его во флаере. Как только Элкси уселся рядом, он включил ускорение и машина резко взмыла в небо. У Элкси желудок подпрыгнул к горлу.
— Эй, полегче можно?
Дайн молчал. Лицо его было сурово и твердо, как будто выточено из камня.
— Дайн... Ты очень злишься? Ну прости меня, а?
— Если бы я не давал клятву защищать вас, я отказался бы иметь с вами дело, — сказал Дайн глухо.
Он не удержался и с силой ударил ладонями по пульту управления.
— Какого черта, Элкси, вы так поступаете? — прорычал он, — У вас совсем мозгов нет? Или вы полагаете, я запретил бы вам ехать в бордель?
Флаер взмыл в небо на скоростную трассу и помчался прочь из исторического центра к дому. Элкси молчал. А что он мог сказать? "Да, Дайн, у меня нет мозгов"?
— Я уже попросил прощения! — сказал он, глядя, как выплывает из-за горизонта нежно-голубая полоска океана.
— И считаете, что этого достаточно?
— А что еще ты хочешь?
— Я хочу понять мотивацию ваших действий.
— Ах ты, господи...
— Чтобы хоть как-то научиться предугадывать ваше поведение!
— Я больше не буду никуда без тебя ходить. Будешь таскаться за мной хвостиком. Хочешь, в уборную буду тебя брать с собой? В постель со шлюхой? Будешь лежать рядом, свирепо зыркая по сторонам и тыкая бластером в темные углы! Боже, за что мне это наказание?! Я шагу не могу ступить! Кругом подстерегают опасности! Злые недруги ждут не дождутся, чтобы меня пристрелить!
— Вам это кажется смешным?
— Еще как! Дайн! Ну что ты сможешь сделать, если меня захотят убить?! У моего отца была охрана в двадцать человек, и что?!
— Меня в той охране не было...
— Какая самонадеянность! Ну а что изменилось бы, если бы ты был?! Они просто убили бы и тебя тоже! Дайн... Господи... Даже если ты прикроешь меня от пули, ты не вернешь этим — его! Не сможешь прикрыть его! Он уже мертв! И здесь ничего не поделать!
— Я ехал за вашим такси всю дорогу до борделя, и видел то, чего не видели вы, заливаясь водкой. За вами постоянно летел флайер. И потом, — когда вы вышли и пошли пешком, из флаера вышел человек и следовал за вами. Он даже не счел нужным как-то скрываться, просто шел.
У Элкси стало сухо во рту.
