Девушка уткнулась лбом в его плечо и глухо пробормотала:
— Я, наверное, сейчас упаду в твоих глазах, но я согласилась сразу...
— Тесс... Тесса, — позвал Ренальд, пытаясь отодвинуть ее и увидеть лицо притихшей госпожи. — Я так не думаю... Просто... Нет! Тесса... ты не упала... честно... лаэр Аслан такой красивый, мужественный, смелый... Ой! — вдруг спохватился наложник. — А господин Аслан не будет сердиться, что Вы... ты здесь?
— Нет, не волнуйся, — приподнялась Тесса. — Все, мой хороший, давай поворачивайся на правый бочок и спи. Я тебя совсем заговорила...
— Побудь со мной еще, пожалуйста, — Рени очень старался, чтобы в голосе не прозвучали просительные нотки, но у него не очень вышло.
— Хорошо, — чмокнула Тесса парня в запылавшую щеку, вновь прижимаясь к его спине и обнимая. — Спи, Солнышко, сладких снов.
— Мне понравилась твоя 'колыбельная'...
— Хочешь еще раз услышать?
— Угу, — кивнул он.
Впрочем, он не столько хотел услышать простенькую песенку, сколько не хотел оставаться в тишине, и потом, знать, что поют именно для тебя — просто так, ни за что, словно он для Тессы что-то значит — это так греет...
Девушка улыбнулась, переплетая пальцы с пальцами мальчишки-раба, и тихонько запела 'папину колыбельную'...
* собственный экспромт :-)
* * *
Аслан угрюмо сидел на широкой супружеской кровати, недоумевая, что Тесса столько времени может делать в комнате мальчишки? Он не раздевался, даже не зажигал светильник. Летние ночи коротки. Сейчас было темно, но Аслан прекрасно ориентировался в темноте собственной спальни.
С Халаром вышел неприятный разговор, в кои-то веки лекарь даже отказался от стаканчика предложенного коньяка из запасов своего господина. Лаэр Аслан, варвар, никогда не увлекался алкоголем, но понимал толк в изысканных напитках и умел ценить их. К слову сказать, этот отказ был первым, с тех пор, как Аслан "получил право" на употребление крепких напитков, и Халар позволил себе составлять компанию подросшему "крестнику".
Хозяин крепости чувствовал себя провинившимся, и его жалкие оправдания перед самим собой, и попытки хоть как-то "обелить" себя в глазах Халара оказались слабенькими и не выносили никакой серьезной критики. Желание проанализировать, почему он так поступил с несчастным мальчишкой, тоже не добавили радостного настроения. А вернувшись в супружескую спальню и не застав жену, варвар даже растерялся.
В комнате сейчас было душновато. Жара на улице спала, и в открытое окно залетал прохладный ветерок, вытесняя прогретый за день воздух помещения. В саду заливалась какая-то ночная птаха. Аслан повернул голову и посмотрел в окно. Темно-синее, почти черное небо было безоблачным, и яркие звезды мерцали, маня своей недоступностью и загадочностью. Новолуние... Тонкий серпик луны с задранными вверх "рожками" обещал на завтра хорошую погоду...
В такую жару хотелось отправиться вниз, на равнину, искупаться в заводи, где горная река по прихоти природной аномалии делает петлю, вода застаивается и успевает достаточно прогреться, поваляться на берегу, слушая легкое перешептывание камышей и тростника, глядя на легкую рябь, поболтать о чем-нибудь с пристроившейся рядом Тессой... или просто помолчать...
Или подняться чуть выше, где река еще стремительна, а воды прохладны. И любоваться Тессой, бродящей по щиколотку в воде, высоко подоткнув подол платья и обнажив стройные бедра... и каждый раз с замиранием сердца смотреть, как она старается удержать равновесие на скользких подводных камнях, выискивая "сокровища" — камешки необычной формы и расцветки, которые выносили волны, размывая горные породы... Правда, обсохнув на ветру под солнцем, многие потом приходилось оставлять там же, на берегу — они утрачивали свое очарование, превращаясь в серо-бурую гальку...
Лаэр потряс головой — почему-то все мысли крутились вокруг жены, а ведь завтра вместо созерцания "любимой девочки" придется заниматься скучной рутиной — разбирать накопившиеся за долгое отсутствие в своих землях дела, присутствовать на выездном суде, выслушивать жалобы и прошения...
Аслан ненавидел эту часть своего "лаэрства" и все чаще был склонен придумать какой-нибудь подходящий Закон, чтобы назначить себе наместника по гражданским делам. Охрану границ и право накладывать Вето на любое решение, как вышестоящая инстанция, он оставлял себе, но от остального мечтал откреститься. Он уже и так давно не вникал, чья корова на чьем лугу успела попастись — такие случаи разбирались на месте — старостами и, в крайнем случае — в городе, если обида "сторон" была слишком сильна...
Теперь же предстояло разбирать кражу в доме уважаемого горожанина, убийство в драке (скорее всего, по пьяни). И дело о надругательстве над одной из рабынь местного недавно разбогатевшего купчишки, решившего поднять свой статус приобретением рабов и помпезным празднованием свалившейся на него удачи, отдавшего одну из девчонок на потеху пьяным гостям, и только под вечер следующего дня спохватившегося, что ее давно не видно. Хорошо еще, что додумался позвать к ней лекаря, который и донес, ужаснувшись содеянному, куда следует... Темная, отвратительная история... Аслан ненавидел такие — они случались, хоть и нечасто. Вряд ли удастся прижать к ногтю этого урода — рабы — это ведь почти что вещи, не люди...
Думая об этом, Аслан невольно сравнил себя с "насильниками", перед глазами встало зареванное личико собственного хорошенького раба, синяки на стройных бедрах юноши и затравленный взгляд синих глаз, и ему стало тошно — Рени не заслуживает такой участи... Вспомнить только, как заинтересованно блестели его глаза, когда он слушал про разницу между красивым оружием и жизненно необходимым в походе...
Аслан разбавлял свой рассказ забавными историями, интуитивно выбирая для примеров самые безобидные случаи, не желая травмировать нежную психику мальчишки. И как Ренальд смотрел на него, как... на предателя, когда понял, что от осмотра лекаря отвертеться не удастся... Жуть... увидеть такой взгляд от кого-нибудь из вассалов... немыслимо, но ведь раб в любом случае должен оправдывать своего хозяина... Только как оправдаться перед самим собой?
Аслан тяжело вздохнул. Зря он вообще затеял это... Надо было оставлять только Дерека и как-то добиваться его добровольного подчинения, раз уж так переклинило на мужчине... Что в нем особенного — ведь ничего же! И все-таки это было как наваждение... Почти такое же, как когда впервые увидел Тессу...
Тесса!
Аслан вскочил с кровати и решительно направился в комнату Рени, выяснять, что там случилось еще и почему жена до сих пор не в супружеской спальне — не в отместку же за предыдущую ночь, когда он остался с наложником... Аслан даже невольно усмехнулся глупым мыслям...
* * *
Картина, открывшаяся взору варвара, умилила — оба, и мальчишка, и обнимающая раба со спины Тесса, словно старающаяся укрыть Рени от всех несчастий, уже сладко спали. Светильник был приглушен, но слабенькие отблески на хорошеньком, безмятежном сейчас личике мальчишки-наложника делали его похожим на уставшего ангела. Светлая прядь растрепанных волос занавешивала часть лица. Тесса и Ренальд пристроились на одной подушке, и их волосы (светлые — раба и почти черные — жены) резко контрастировали в полумраке — красиво... Аслан замер, остановленный внезапно посетившей мыслью, что он любуется парочкой... Про Тессу все понятно — жена для него была привлекательна в любом виде, но то, что рука Аслана невольно потянулась убрать прядь волос от лица Рени, "нечаянно" коснувшись теплой, гладкой, как у девушки, щеки — вот это было странно.
Мужчина поспешно отдернул руку, сделал глубокий вздох и осторожно дотронулся до плеча жены, которая тут же распахнула глаза и недоуменно уставилась на Аслана, пытаясь сообразить, где она и почему под руками что-то теплое, по ощущениям почти родное, если муж стоит напротив.
Девушка, пригубившая успокоительную настойку, предназначенную для Рени, соображала почти целую минуту, но Аслан ее не торопил, пытаясь понять, что он чувствует, глядя на жену и раба... Странно было, что он не ощущал ничего похожего на возмущение или ревность (к рабам вообще ревновать неуместно), и какого-то "иного" желания у него тоже не возникало, но "картинка" почему-то казалась правильной. Лаэр испытывал даже некоторую благодарность Тессе за то, что она уделяет мальчишке свое время, словно сглаживая его собственную вину, как и положено, разделяя с мужем его "беды и радости"... Аслан плохо себе представлял, чем именно он мог бы компенсировать Ренальду его утрату веры в людей — это ведь не боец, не девушка, да и не ребенок... что-то среднее, но совершенно непонятное варвару...
— Я заснула... — наконец прошептала Тесса, медленно поднимаясь и осторожно высвобождая свою руку, за которую держался во сне Ренальд.
Расслабленные пальцы мальчишки чуть сжались, ощутив пустоту и ускользнувшее тепло, но он не проснулся.
Аслан подал Тессе руку, помогая подняться с кровати. Рени пошевелился и что-то сонно пробормотал.
— Тшшш... — тихонько прошептала девушка, оглядываясь в поисках чего-нибудь, чем можно было бы "обмануть" покинутого наложника.
— Подушку? — одними губами спросил муж.
Тесса кивнула, улыбнувшись.
Лаэр осторожно пристроил большую подушку за спиной мальчишки и подхватил Тессу, пытавшуюся натянуть вторую туфельку, на руки.
— Все, пойдем тоже спать, — шепнул он, бесшумно ступая по направлению к двери.
Опустив свою бесценную ношу на широченное ложе в супружеской спальне, он тут же освободился от одежды и, перехватив собравшуюся ускользнуть в уборную жену, прижал ее к кровати:
— Не ходи, мы просто будем спать...
— Да-а? — не поверила Тесса. — Повернемся друг к другу попами, как супруги, прожившие вместе двадцать лет, и пожелаем друг другу "спокойной ночи"?
— Нет, не так, как будто мы прожили двадцать лет, а всего лишь девятнадцать, — улыбнулся Аслан, устраиваясь поудобнее и притягивая жену к себе ближе....
Тесса потерлась щекой о его обнаженное сильное плечо:
— Мне неудобно спать в платье...
— Прости, — спохватился Аслан. — Только я тебя сам раздену, не возражаешь?
— Ну, попробуй... — предвкушающе облизнула губы девушка, — хватит ли тебе силы воли...
— Сегодня хватит, — помрачнел варвар.
— Халар тебя ругал? — Тесса уловила перемену настроения благоверного и сочувственно дотронулась до его руки.
— Не хвалил... — уклонился от прямого вопроса Аслан, не желая пересказывать те слова, которые прозвучали в его адрес... И вроде бы не такие уж и непристойные, но все равно было стыдно и обидно, что сам не смог вовремя сказать себе: "Стоп! Что ты творишь?" Халар прав... Стать лаэром, когда тебе не исполнилось еще и двадцати пяти — это слишком большой риск не заметить, как злоупотребляешь властью над людьми. Но ведь другие лаэры вообще сами трактуют Законы, как им вздумается...
— Ты — не такой! — строго оборвал его пожилой лекарь. — Именно поэтому твои люди готовы отдать за тебя жизнь и пойти за тобой хоть в самое пекло Преисподней... Ты не можешь предать их веру в тебя, и, приведя в дом раба, ты сделал его частью нашей общей семьи...
— Халар, ты бредишь! — раздраженно возразил Аслан. — Нельзя же складывать такие несовместимые вещи, как воинское братство и мои внутрисемейные проблемы, их нельзя даже сравнивать...
— Я не имею в виду твою жену, но Марта, Антига, Рута, твой садовник и еще куча народа, которые не имеют отношения к твоему гарнизону — они тебе совсем чужие? Да, ты можешь их выгнать и нанять себе другую прислугу...
— Нет!
— Что "нет"? Не можешь? А почему?
— Потому что... — растерялся Аслан, поняв, к чему пытался подвести его Халар — все эти люди были собраны здесь не просто так. Кого-то Аслан знал с детства, кто-то попал сюда при разных обстоятельствах, растеряв родных и близких... Халар прав — эти люди слишком ценили своих хозяев и свое место при Замке, понимая, что вряд ли их где-нибудь примут так же радушно в своеобразное подобие "семьи" и будут соблюдать их интересы (не в ущерб господским, разумеется) — здоровое, разумное сосуществование, защита при любых обстоятельствах, маленькие уступки и понимание...
— И что теперь делать? — угрюмо поинтересовался варвар.
— Ты же у нас в Замке лаэр — тебе решать... мой господин, — съязвил напоследок лекарь и ушел не попрощавшись...
Хозяин крепости считал, что самым простым решением было бы избавиться от Ренальда, но ведь Халар имел в виду что-то другое, раз не дал конкретный совет, надеясь, что господину придется как следует поразмыслить над своим поступком и его последствиями... лаэр Аслан ненавидел такие "уроки".
Аслан помог жене стянуть платье и протянул шелковую ночную сорочку, довольно консервативную.
— Милый, — немного разочаровано произнесла Тесса, — тебе, в самом деле, так плохо?
— Угу, — удрученно отозвался мужчина, подняв упавшую на колени обнаженной девушки ночнушку, и одел ее на жену через голову.
— Иди сюда, — притянула Тесса мужа на кровать, тихонько пристраиваясь у его теплого бока.
Аслан подсунул руку, обнял девушку за плечи и замер.
Тесса нашла его ладонь, переплетая пальцы, и тихонько сжала, давая понять, что поддержит его...
— Спокойной ночи, — тихо прошептала она.
— Спокойной ночи, моя рыбка, сладких снов...
* * *
Солнечное утро оказалось более радостным, чем ночь. Аслан долго не мог уснуть и подозревал, что, лежавшая рядом тихонько как мышка, Тесса тоже не спит, но он был благодарен ей за молчание и за то, что она не стала "утешать" его обычным для них способом — заниматься любовью ему после разговора с Халаром совершенно не хотелось.
Проснулся лаэр рано, откатившуюся на другую сторону кровати жену тревожить не стал. Призывно задравшаяся ночная сорочка Тессы навеяла фривольные мысли, но будить ее ради своей прихоти он не решился и, тихонько одевшись, Аслан вышел — надо было размяться, позавтракать и ехать в город.
Заглянув в спальню перед тем, как покинуть Замок, Аслан положил свежесрезанную, только-только начавшую распускаться темно-бордовую розу с блестящими капельками росы на бархатных лепестках на подушку рядом со спящей женой.
Он присмотрел бутон еще вчера, а сегодня, отдав распоряжения людям, которые должны были его сопровождать в город, лаэр пошел в сад, надеясь по-быстрому "спереть" цветок, пока его не застал садовник. Их садовник почему-то считал, что нежной барышне, каковой ему представлялась хозяйка, больше подходят белые или нежно-розовые цветы, но Аслан точно знал, что розы Тессе нравятся именно такие — темные, почти черные, словно тяжелый мокрый бархат...
Поднявшись наверх и проходя мимо комнаты Ренальда, лаэр невольно притормозил, подошел к двери, но так и не решился приоткрыть ее, удивляясь себе — что именно он хотел сделать? Пожелать мальчишке доброго утра? Или убедиться, что тот в порядке? Или...
"Ерунда какая-то..." — досадливо нахмурился Аслан, одернув себя, и пошел в свою спальню.
