Золото апачей

— По крайней мере, сейчас она дикая, — отозвался профессор, — и я этому очень рад. Я здесь, чтобы увидеть величие Природы, а не ее обычные проявления. Склон быстро спускается, и к ночи мы окажемся, должно быть, на три четверти мили ниже того уровня, на котором расположена наша деревня.

— А что это там такое, впереди? — спросил Чарльз. — Какая-то причудливая скала, подвергшаяся воздействию ветра и дождей?

Профессор Лонгворт достал бинокль, внимательно посмотрел, и на лице его показались признаки необычайного возбуждения.

— Ни в коем случае, Чарли, мальчик мой! — воскликнул он. — Это одна из тех вещей, которые я жаждал, но не надеялся, отыскать. Это сделано не природой, но руками человека. Это башня, построенная жителями скал, и я могу видеть отсюда, что это великолепный экземпляр, сохранившийся почти идеально.

Башня находилась приблизительно в двух милях от них, но выглядела значительно ближе, благодаря необыкновенно чистому и прозрачному горному воздуху. Профессор, движимый любопытством, быстрым шагом направился к ней. Чарльз, заинтересованный не меньше его, старался не отставать. Вскоре он убедился в правоте профессора, поскольку отчетливо смог различить кладку.

Подойдя, они увидели, что башня расположена на выступе, с видом на глубокий каньон. Чарльз прикинул, что она должна была быть футов в пятьдесят высотой, двадцать футов диаметром у основании и десять — наверху. Она была сложена из больших камней, искусно уложенных один на один, и не скрепленных раствором.

— Остановись, — сказал профессор Лонгворт, когда они находились футах в пятидесяти от башни. — Я хочу насладиться ее видом, Чарльз, прежде чем мы приступим к ее исследованию.

Чарльз прекрасно понял его; некоторое время они стояли и любовались видом своей находки.

— Здесь есть еще одна, в четверти мили дальше, — сказал профессор, указывая длинным пальцем, — но время и бури оставили от нее едва половину. Та, что перед нами, наверное, сохранилась лучше всех прочих, если они есть в этих горах. Нам страшно повезло отыскать ее.

— А для чего ее построили? — спросил мальчик.

— Трудно сказать. Скорее всего, это была дозорная башня, служившая также для обороны. Возможно также, она была как-то связана со священными обрядами древних жителей. А теперь, воздав ей должное, Чарли, давай войдем в нее и хорошенько осмотрим.

В стороне, обращенной к горе, имелось большое отверстие. Очевидно, когда-то здесь имелась маленькая дверь, но несколько камней выпало из кладки, и теперь отверстие превышало человеческий рост.

— Буду очень удивлен, — сказал Лонгворт, — если мы не найдем внутри каменной лестницы, ведушей на верхнюю площадку, хотя она наверняка окажется очень узкой.

— Чтобы было проще обороняться от врагов?

Профессор кивнул.

— Сейчас мы это узнаем, — сказал он, смело ступая в проем. Здесь он остановился и несколько раз втянул воздух носом. Чарльз сделал то же самое.

— Пахнет зверем, — сказал профессор.

— И крупным, — добавил мальчик, — иначе он не был бы столь сильным. Смотрите, вот клочья шерсти, которые он оставил, когда входил или выходил.

Он вытащил два или три клочка грубой шерсти, каштанового цвета, из трещин между камнями, и протянул их профессору.

— Они принадлежат Его Величеству, — сказал тот.

— Его Величеству?

— Медведю гризли, самому опасному из всех наших зверей, в чем ты и Герберт уже могли убедиться. Внутренняя часть башни представляет собой удобную берлогу для этого монстра зимой, и, конечно же, использовалась именно с такой целью. Но Его Величества сейчас нет дома. Вне всякого сомнения, он ушел отсюда до следующей зимы, так что мы можем не опасаться. Ага, а вот и лестница, про которую я говорил. Иди за мной, Чарльз, и будь очень осторожен.

Осторожность и в самом деле была необходима. Маленькая извилистая лестница представляла собой выступающие камни едва ли на ширину ступни. Они были, несмотря на покрывавшую их пыль, скользкими, как стекло.

— По ним, наверное, поднимались и спускались тысячи ног, — сказал профессор. — К сожалению, здесь нет опытного археолога, который смог бы определить ее возраст. Держись как можно ближе к стене, Чарли. Ломать кости лучше всего в большом городе, неподалеку от больницы.

Поднявшись на пятнадцать футов, они оказались на остатках платформы. Широкие плоские камни шли по всему периметру башни, здесь имелись остатки стропил. Но не было никаких следов железных изделий; возможно, обитателям скал оно было неизвестно.

На платформе имелось два узких окна, одно из которых выходило в долину, и здесь они остановились на минуту или две, чтобы передохнуть. Чарльз видел через окно дно долины, массу растительности, чуть потускневшей поздним летом, и понял, насколько полезной могла быть башня для людей, наблюдавших за приближающимся из долины врагом.

В пятнадцати футах выше этой есть еще одна платформа, — сказал профессор. — И там тоже есть окна.

Они медленно поднялись на вторую платформу, а затем на крышу, частично обвалившуюся. Профессор предположил, что некогда она была сплошной, за исключением, возможно, какого-нибудь люка.

Прощупывая камни, чтобы найти самые надежные, способные выдержать их вес, они осторожно поднялись на вершину башни. Здесь они на некоторое время задержались, осматривая обширное пространство гор и глубокую долину.

— Наверное, эта долина еще большего размера, чем та, в которой вы с Гербертом нашли бизонов, — сказал профессор. — Она четыре или пять миль в ширину, и даже в бинокль я не могу увидеть, где она заканчивается. Если судить по этой башне, и еще одной, расположенной дальше, она была заселена людьми, отличными от жителей скал, и им враждебными. Эта башня была неприступной для всего, кроме голода и жажды. Предлагаю спуститься и осмотреть ее основание. Мне хочется понять, как она была построена.

Они стали медленно и очень осторожно спускаться, пока не достигли подножия. Чарльз был рад возможности немного отдохнуть и перевести дух. Он не остался в башне. Ему показалось, что запах зверя только усилился; они с профессором отошли в тень большого дуба, росшего неподалеку. Здесь воздух был чистым и сладким, пропитанным запахом горного хмеля.

— Уже поздно, — сказал профессор, — а поскольку торопиться некуда, думаю, нам лучше всего расположиться здесь. Если я не обманываюсь, среди кедров имеется источник. Они выглядят так, словно растут у воды; вероятно также, что древние люди строили свои башни неподалеку от источников.

Чарльз поискал среди кедров и нашел небольшой, но сильный родник, из которого они наполнили свои опустевшие бутыли. Тень дуба, очевидно, была прекрасным местом для лагеря, и они расположили свои вещи под его ветвями.

Чарльз собрал хворост и развел огонь. Профессор, на углях, приготовил кофе в небольшом горшочке и оленину. Мальчик был уверен, что они смогут отыскать диких индеек, но они решили пока что не охотиться на них.

Они поели с большим аппетитом, притушили костер и прислонили ружья и пояса с патронами к дереву. Рюкзаки с провизией и бутыли с водой они повесили повыше, а затем, расстелив на траве одеяла, удобно расположились на них. Профессор достал трубку и с величайшим удовольствием закурил.

— Через час будет совсем темно, — сказал он, — мы можем спать под этим деревом в абсолютной безопасности. Не думаю, что нас обнаружат индейцы. Возможно, их воины не приходили в эти места лет сто.

— И, будем надеяться, не появятся еще сто лет, — отозвался Чарльз. — Один раз я уже сталкивался с апачами, и с меня этого вполне хватит.

— Завтра с раннего утра я начну осматривать башню, — сказал профессор, — но и сейчас у меня есть немного времени, чтобы кое-что сделать.

Он достал свой маленький геологический молоток и, подойдя к основанию башни, стал откалывать кусочки камней. Вскоре он настолько углубился в свою работу, что совершенно позабыл о времени и о наступлении сумерек. Чарльз тоже забыл о них, поскольку длинный переход и подъем на башню немного утомили его. Лежа на одеяле, расслабленный, он постарался принять как можно более удобную позу, и уже было задремал, когда его внезапно разбудил ужасный рев.

Вне всякого сомнения, его полусонное состояние добавило ужаса. Чарльз вскочил на ноги, словно его ударило током, и увидел двух огромных медведей гризли.

— Бегите, профессор, бегите! — крикнул он, и в то же мгновение заметил Лонгворта, бросившего свой маленький молоток и ринувшегося в башню.

У Чарльза не было возможности успеть добраться до башни, но сук большого дуба, под которым он отдыхал, находился в пяти футах от него. Страх дал ему крылья. В один прыжок он оказался возле дерева. Еще один прыжок — и он ухватился за нижний сук. Судорожный рывок, и он ухватился за другой сук, повыше, в то время как ужасные когти гризли впились в кору в том месте, где мгновение назад находились его ноги. Не останавливаясь, обливаясь потом, он поднимался все выше и выше, пока не оказался на толстой ветке в тридцати футах от земли. Какое-то время он сидел, прижавшись к стволу, и дрожал, слушая рев и рычание внизу.

— Держись, Чарли, мой мальчик! — услышал он голос профессора. — Я увидел тебя из окна и убедился, что ты в безопасности. А потом поднялся сюда.

Профессор Лонгворт находился на вершине башни. Он потерял свой шлем, его волосы растрепались. Он тяжело дышал. Медведь и медведица, между тем, бросались от башни к дубу и обратно, издавая ужасный рев. Вскоре к ним присоединились два взрослых медвежонка, принявшиеся подражать своим родителям.

— Ну, Чарли, — крикнул профессор, — у нас незваные гости. Надеюсь, они тебе нравятся.

— Мне нравится, что между нами и ими имеются башня и дерево. Похоже, вы были правы, профессор, когда сказали, что у них логово в башне, но не были правы в том, что они приходят сюда только на зиму. Они приходят сюда каждый вечер.

Профессор Лонгворт нервно рассмеялся.

— А как ты относишься к тому, Чарльз, — крикнул он, — что все наше оружие осталось внизу? Даже мой геологический молоток. У меня имеется только перочинный нож, но им вряд ли можно расправиться с двумя взрослыми и двумя подростками гризли, обезумевшими от того, что мы вторглись в их жилище.

— Это дерево и я некоторое время не покинем друг друга, — отозвался Чарльз. — Это лучшее дерево, какое я когда-либо видел, прекрасное дерево, это дерево-защитник; оно росло здесь с особой целью — спасти мою жизнь, и, может быть, ожидало этой возможности сто лет.

Он пытался говорить весело, но это была трудная задача. Он по-прежнему дрожал, но старался взять свой страх под контроль. Медведи все еще метались между деревом и башней, с пеной на губах. Они били лапами по ружьям и пистолетам, и мальчик опасался, что они схватят их зубами и повредят. Однако, гризли, обнаружив, что те представляют собой холодный металл и совершенно несъедобны, оставили оружие в покое и стали, рыча, пытаться добраться до еды, висевшей на ветке.

Потерпев неудачу и здесь, поскольку не могли дотянуться до рюкзаков, они снова взревели от ярости. Наконец, они прекратили попытки достать их. После чего один из взрослых присел у подножия башни, а другой — возле дерева. Двое любопытных медвежат обыскивали все вокруг. Один из них нашел шлем профессора и ухватил зубами за край.

Профессор рассердился и начал выкрикивать проклятия. Этот шлем был ему дорог. Много дней он давал ему защиту от пылающего солнца.

— Брось его! Брось! — кричал он. — Зачем он тебе понадобился, ты, невежественный, глупый медведь? Брось его, я сказал!

Но в юном медведе, похоже, присутствовал дух противоречия. Он присел на корточки, по-прежнему удерживая шлем в зубах, и посмотрел на профессора. Чарльзу показалось, что зверь подмигнул профессору, продолжавшему кричать, чтобы тот бросил шлем.

Шум привлек внимание второго молодого медведя, который, почувствовав запах, исходящий от шлема, подошел и слегка похлопал по нему лапой. Профессор Лонгворт застонал.

— Юные негодяи, — крикнул он. — Они не оставят мой шлем в покое, а в этих горах второго такого нет.

У молодых медведей, определенно, присутствовал некий спортивный инстинкт, проявившийся не так, как хотелось бы профессору. Тот, который держал шлем в зубах, опустил его на землю, и ударил лапой так, что тот прокатился, подобно мячику, четыре или пять футов. Другой, также ударом лапы, отправил его обратно первому.

Чарльз рассмеялся, профессор Лонгворт пришел в ярость. Его гордость была задета.

— Мошенники! — крикнул он. — У меня кровь вскипает в венах, когда я вижу, как эти бездельники обращаются с важной частью моей экипировки.

Шлем покатился к краю скалы, и, когда один из медведей нанес чуть более сильный удар, закрутился и свалился на выступавший из каменной стены куст, в пяти или шести футах ниже. Оба медведя подошли к краю и попытались достать его лапами. Но вскоре отказались от своих попыток и легли под ветвями дуба. Профессор вздохнул с облегчением.

— Насколько я могу видеть, — крикнул он, — шлем невредим, и позже я его достану. Но эти демоны, похоже, не собираются отсюда уходить. Есть ли у тебя мысли, как следует поступить, Чарльз?

— Не могу придумать ничего подходящего. Наверное, придется просто ждать.

Наступила ночь, но было необыкновенно светло. Небо было светло-синим, усеянным блестящими звездами. Мальчик и мужчина прекрасно видели друг друга, и время от времени переговаривались. Никакой надежды на то, что медведи уйдут, не оставалось — башня была их домом. Звери лежали неподвижно, но продолжали присматривать: один — за башней, другой — за деревом.

— Это должно послужить нам уроком, Чарльз, — сказал профессор. — Никогда больше нам не следует оставаться без оружия, где бы мы ни находились. Я вижу его лежащим возле ствола дерева, но с таким же успехом оно могло бы лежать на расстоянии сотни миль отсюда.

— Может быть, мой сторож уснул, — преположил Чарльз, к которому постепенно возвращалась уверенность. — Я попробую спуститься ниже и посмотреть.

— Попробуй, — согласился профессор. — Только не упади!

Чарльз осторожно спустился футов на десять, после чего в ужасе вскарабкался обратно. Оба медведя мгновенно бросились к стволу и, поднявшись на задние лапы, передними принялись свирепо драть кору. Их глаза были налиты кровью, из пасти шла пена. Чарльз вернулся на свое прежнее место.

— Придется ждать, — сказал профессор.

Но ожидание затягивалось. Не было ни малейшего признака того, что медведи собираются снимать осаду. Даже молодые не ложились спать. Ночь медленно тянулась, час за часом. На бескрайнем синем небе появилось больше звезд. Долина превратилась в огромную синюю пропасть, окаймленную серыми гребнями и пиками.

Чарльз устал ждать и предпринял еще одну попытку. Он снова стал спускаться, надеясь, что медведи уснули, но все повторилось, как и в прошлый раз. Вернувшись на свое место, он прождал еще два или три часа. Полночь давно миновала, ждать стало невыносимо. У мальчика возникла идея.

— Профессор, вы видите, как они ведут себя, когда я пробую спуститься, — крикнул он. — Попробуйте спуститься вы, покажитесь в окне, тогда они наверняка кинутся к башне и попытаются добраться до вас. А я слезу с дерева, возьму ружье и патроны, снова залезу, а остальное уже будет легким делом.