— Эти вряд ли вернутся.
— Хорошо, ежели так. А то ведь тогда почти половину деревень окрест обескровили. В Лисовке до сих пор всего две семьи живут.
Дед некоторое время перечислял деревеньки и мелкие поселения, пострадавшие двадцать лет назад от набегов разбойников. По минимальному подсчёту выходило, что к маор угнали тогда едва ли не с полтысячи человек, а вернуть смогли сотни полторы, из последних. Так, под рассказы о том, как браво и героически они отбивались от набегов, и как в этом деле поставили точку столичные войска, посланные через десяток лет после начала непотребства, мы подъехали к дому местного специалиста по снятию цепей.
Молодой каор, подметающий и без того чистый двор, с искренним сочувствием сообщил, что отца нет дома. Он ещё утром ушёл по делам в другую деревню и вернётся только через несколько дней. Так как время близилось к закату, он предложил переночевать в доме и уже с утра поехать следом. И лошади отдохнут, и раненым тоже не помешает.
Про раненых я была полностью согласна. Спать хотелось неимоверно, но в телеге, пусть и щедро устланной сеном, немилосердно трясло. Получалось лишь слегка задремать, как телега подскакивала на очередной яме или камне, и рана в плече сразу же будила, отзываясь резкой болью. Удивительно, как де Граф так спокойно едет верхом. Разве что чуть бледнее обычного. Хотя, его основные ранения почти зажили.
Оценить в полной мере гостеприимство сына деревенского красильщика я не смогла, заснув ещё на лавке перед домом, пока готовили комнату. И проснулась уже утром, когда Эрик настойчиво будил к скромному завтраку. Я даже не заметила, как вчера отнесли в кровать.
То ли нам сильно везло, то ли дед хорошо знал проходимость своей телеги и все местные лужи, но мы ни разу не завязли в грязи на просёлочной дороге.
Ехать было скучно. Единственный сопровождающий солдат маячил впереди, проверяя безопасность дороги. Эрик с де Графом держались позади, обсуждая какие-то свои дела. Крис де Вен, с которого, наконец, сняли кандалы, лежал у борта телеги и, казалось, крепко спал. Пейзаж хоть и менялся, но телега — не автомобиль, движется медленно, и новые виды быстро теряют в интересе. Пришлось "включить радио".
— Дед, — я подсела на передок к вознице, — а чем твоя деревня живёт? Полей почти не видно.
Расчёт оказался верным. Дед, соскучившись по общению, но не решавшийся первым начать разговор с благородными господами, залился соловьём.
— Так какие поля то? Здесь земли и нет, сапогом ковырнул и кончилась. Шкуры мы добываем. Так и зовёмся — Пушная. Есть ещё Большие Лисицы и МедведЯ. Но они мелкие, не чета нашей. Наш мех даже в столице продают. Говорят, в императорском дворе его не стыдно показывать. Не веришь? — дед правильно понял молчание и выражение моего лица. — Так вон, в мешке посмотри.
Я развязала один из мешков, появившихся на телеге после ночёвки, и вытащила на свет большую шкуру серо-стального оттенка.
— Не знаю насчёт всего двора, но мне нравится! — я провела рукой по густой мягкой шерсти.
— О, серебряный волк! — к телеге подъехал Эрик. — Лет сорок уже не видел. Портной очень расстраивался, что не мог на коронацию его найти. Я уж думал, повыбивали всех.
— Да, зверь редкий, — согласился дед. — Один на сотни полторы обычных. Так добывать некому их было и обрабатывать тоже. Плохой скорняк хорошую шкуру только испортит. Вот, подучил внука, теперь и торговать везу. Что пустому в столицу ехать-то?
— Вот, Эрик, учись, как надо дела делать, — я аккуратно сложила шкуру обратно в мешок. — Везёт ценный груз под охраной, и ему ещё за это платят!
— А что поделать, если охрану нанимать и дорого, и рискованно, — проворчал дед. — Скупщик совсем задёшево берёт, вот и экономишь каждую монету. Вы-то вижу, благородные, товар не стащите. Было как-то дело, нанял компанию, так они сами и деньги отняли, и шкуры забрали. И ещё по шее надавали, чтобы не жаловался.
Какое-то время ехали молча. Но дед долго не выдержал.
— А правда, что император сейчас совсем ребёнок?
— Как сказать, — я пожала плечами. Достали уже с этим возрастом! — Скоро двадцать три будет.
— У..., — протянул дед. — Самый поганый возраст. Младший внук тех же лет. Так постоянно "дед, я уже большой, сам всё знаю". А тут ещё и девка, капризов не оберёшься. Хотя, балов и приёмов вроде не устраивает. Кто при нашем лорде услуживает, жалуются, что с коронации господа в столицу и не выезжали. Однако, лорд-защитник уж больно суров, при нём не забалуешь, — рассуждал дед, не замечая реакции попутчиков. Эрик, по своему обыкновению, широко улыбался. Такой вот у меня жизнерадостный и смешливый телохранитель. Де Граф сделал вид, что ничего не слышал, и отвернулся.
— А с другой стороны, дитям развлекаться ведь тоже надо. Больная она шибко, что ли?
— Ага, на всю голову, — я добавила вполголоса. Всё время забываю, что у моих спутников хороший слух. Эрик, не сдерживаясь, засмеялся в голос. Даже у сурового лорда-защитника затряслись плечи.
— А? Что такое? — глуховатый возница не услышал моего комментария и не понял причину веселья.
-Дед, ты это, поаккуратней про Императора. Ты ведь не в своей деревне-то. Её всё-таки сам Первый призвал, — отсмеявшись сообщил Эрик.
Дед замолчал, картинно закрыв руками рот, но за время пути ещё не раз возвращался к обсуждению правящей верхушки страны. От него также получили много интересной информации о жизни в глубинке, как лендлорды на крестьян обращают внимание только когда сбор налогов уменьшается, и тому подобное. Даже де Граф, не то, чтобы презирающий, скорее, не обращающий внимания на нижние слои населения, и то прислушивался к болтовне.
Через два дня и одну ночь в приличной придорожной таверне (дед ночевал в телеге, охраняя шкуры), добрались, наконец, до столицы. Сколько не въезжаю в неё, всё время попадаю либо на сумерки, либо уже на ночь. Вот и сейчас улицы уже малолюдны, на базарной площади, мимо которой проезжали, ветер гонял мелкий мусор, и дворник размеренно махал метлой.
Дед, следуя указаниям, подстёгивал уставшую кобылу. По достаточно равнодушному лицу было видно, что в столице он уже бывал не раз, городскими видами его не удивишь. Интерес появился только когда въехали в верхний город, где жили богатые горожане и мелкие дворяне. Стражники при виде телеги в столь респектабельном месте, устремились к нарушителю, но, рассмотрев сопровождающего солдата в форме императорской гвардии и двух явно не простых людей, старательно ослепли.
Проезжая мимо самых богатых усадьб, располагающихся у подножья замкового холма, дед начал с подозрением смотреть на своих нанимателей. Когда и эти усадьбы миновали без остановки и выехали на дорогу, серпантином обвивающую крутой склон, наш говорливый возница запоздало начал подозревать, что везёт не простых благородных. И совсем сник, когда уже в замке нас не послали на служебный двор, и вокруг засуетились слуги. Почти мгновенно появились медики с носилками и унесли так и не очнувшегося де Вена. Де Граф в стороне что-то обсуждал с дежурным офицером. Эрик раздавал указания слугам. Я перехватила одного парня, прибежавшего отвести лошадей на конюшню.
— Стоять! Сбегай до портного, не помню имени, разберёшься. Скажи ему, что привезли меха из Белогорья. Если он хочет взять их из первых рук, да с выбором, пусть поторопится.
— Да, Ваше Величество! — парень поклонился и побежал исполнять поручение.
— Тено, вам бы тоже к целителям надо, — ко мне подошёл Эрик. Я потёрла ноющее плечо.
— Ты прав, сейчас пойду. Распорядись тут, чтобы деда на ночь нормально устроили.
В лазарете мне обработали рану и выдали удобную перевязь, наказав не пользоваться правой рукой несколько дней. В коридоре у палаты ожидали Эрик и де Граф, тоже получивший порцию свежих бинтов.
— Эрик, рассказывай, что произошло, и как ты с солдатами оказался на той дороге.
В пути мне казалось неуместным узнавать это в присутствии деда, а к вечеру слишком уставала, чтобы что-то спрашивать.
— Утром прибежал служка и сообщил, что на монастырь напали. Я взял отряд. За день нападавшие могли уже скрыться, так что пришлось поторопиться. Если опустить подробности, то выжило всего трое монахов. Сам служка и двое, что в тот день ушли за продуктами. Мы пустились в погоню, — весьма кратко, отчётно доложил парень. — Хоть преступники и уходили с ранеными, но у них было полтора суток форы, да и мы на перекрёстках теряли время. Мы до сих пор не знаем истинной цели нападения, как и того, зачем они забрали с собой господина де Вена, — Эрик посмотрел на закрытую дверь палаты.
— Такое дерзкое нападение, это плевок в стражу и армию Анремара, — глухо сказал де Граф и раздражённо стукнул кулаком в стену. — Им удалось не только совершить преступление, но и свободно покинуть страну!
— Вы не могли бы разговаривать потише, или, вообще, в другом месте? — из двери палаты вышел замковый целитель. — Здесь всё-таки больные люди, а им покой нужен.
— Извините. Как он? — уточнять, кто, не было смысла.
— Физически почти в порядке. Сломанные рёбра и отбитые органы подлечили, — целитель устало потёр виски. — Но, когда он придёт в себя, никто не скажет. Может, через минуту, может, через месяц. Слишком долго находился под воздействием ирхилда.
Глава 11.
Неделя пролетела, как один день. Свободного времени почти не было, да и я сама не стремилась к отдыху, заглушая делами возрастающую тоску и тревогу. Эрик мучил мою тушку физической подготовкой. Так как рукой пользоваться настоятельно не рекомендовали, то за неделю я набегалась, напрыгалась и наприседалась так, что едва переставляла гудящие ноги. А ведь ещё была верховая езда, где меня заставляли управлять конём одной рукой или только ногами. Если я не тренировалась, то до одури работала с документами. Можно подумать, что вся работа Императора заключается в перекладывании бумаг. И это в моём случае чистая правда. До приёма просителей пока сама не дозрела, сильно сомневаясь в способности быстро сориентироваться в предмете. А с документами получалось так, что стоило их разобрать до приемлемого количества, как перемещалась обратно в свой мир, и они снова набирались к возвращению.
Кроме накопившихся за время моего отсутствия бумаг, пришлось взять ещё часть того, что всегда делал де Вен. Я, конечно, подозревала, что он не чаи гоняет, но стопки бумаг вводили в ужас. И ведь надо не тупо поставить подпись, надо по каждой принять решение. Впрочем, в этом завале стоило винить и де Графа. Он почти забросил обычные текущие дела ("Это работа императора, вот и занимайтесь ей"), а сам с Эриком и другими военными пропадал в "тактическом зале". Так я про себя назвала большое помещение с огромным столом, на котором стратеги раскладывали подробные карты Империи и прилегающих земель. Честно сказать, в военных делах я разбираюсь чуть более, чем никак, потому не лезла с вопросами.
Де Вен всё так же оставался в коме. Целители разводили руками и советовали ждать в надежде на перемены. Но единственными переменами было свежее бельё. Крис, казалось, спал. Бледная кожа и белые серебристые волосы почти сливались с кроватью. Без многочисленных свободных одёжек мужчина смотрелся хрупким и тонким. Будь в этом мире эльфы, точно бы приняла его за одного из них. Я ежедневно заходила к нему в палату, рассказывала новости, что случилось за день, жаловалась на прошения и делилась особо запомнившимися перлами.
Я вышла в коридор немного размяться. Тело требовало движения после нескольких часов сидячей работы за столом. А ведь дома могла так целый день провести перед монитором, вставая только за чашкой чая. У окна, выходящего на служебный двор, остановилась, заинтересовавшись происходящим. Только что приехала группа солдат, их лошадей ещё не успели увести на конюшню. Один довольно грубо подталкивал молодого человека лет двадцати на вид. Наших лет. Адекватно оценивать местный возраст уже отчаялась. Парень вяло огрызался, но шёл, куда вели. Остальные солдаты следовали за ними, последний небрежно нёс... гитару?
Я высунулась из окна, рискуя выпасть, чтобы получше рассмотреть предмет. Нет, это точно гитара! В Анремаре я видела не так много музыкальных инструментов, но гитары среди них не было. Самым близким вспоминается что-то похожее на лютню и гусли одновременно.
Группа зашла в здание, и я побежала по коридору. Надо их перехватить, пока никуда не разошлись, и выяснить, не показалось ли мне. В повороте я едва не врезалась в де Графа.
— Тено? Что-то случилось? — рефлексы и реакция у мужчины на высоте. Он успел увернуться и схватился за меч, готовый отразить то, от чего я бежала.
Я остановилась и с досады легко хлопнула себя по лбу. Опять мой внутренний ребёнок взял верх. Целители давно предупреждали, что так будет случаться каждый раз, как потеряю над собой контроль или начну нервничать. Всё же психика подстраивается под биологический возраст тела, а оно здесь ранне-подростковое. Положено подобное поведение, но из-за восприятия себя взрослым человеком я его обычно подсознательно подавляю. И ведь до столкновения с лордом-защитником даже мысли не мелькнуло, что так бежать — не по-взрослому.
— Прошу прощения. Просто там приехали солдаты, — несколько сумбурно начала объяснение. — У них там гитара, я хотела рассмотреть поближе.
— Гитара? — де Граф расслабился и отпустил рукоять меча.
— Да, — я кивнула. — Музыкальный инструмент.
Мужчина вздохнул. Мне сразу представилось, как он мысленно закатывает глаза и тянет своё обычное "ребёнок". Вслух он уже давно так не говорит, но всем своим видом показывает. Сразу стало неуютно, накатило чувство стыда за своё поведение, щедро сдобренное смущением. И откуда только берётся? Ведь жили же почти половину месяца в одной квартире, и всё равно, тупею, краснею и смущаюсь при общении с ним.
— Я провожу вас, — неожиданно сообщил де Граф и, не дожидаясь ответа, развернулся и зашагал к лестнице.
— Спасибо, — автоматически ответила и поспешила следом.
Спустя несколько минут мы стояли на первом этаже у закрытой двери и слушали доклад вытянувшегося по стойке смирно солдата.
— ... преследовали отряд... привезли парня из него... остальные продолжили слежку... — я выхватывала только значимую часть доклада. — ... за господином Торнгеймом уже послали.
— Хорошо. Начнём допрос, как только он подойдёт, — де Граф отпустил солдата и открыл дверь.
— А мне можно? — тихо поинтересовалась, не надеясь на положительный ответ. Но, если тот парень действительно из отряда, напавшего на монастырь, я сама хочу услышать объяснения.
Де Граф заглянул в комнату, оценивая возможную опасность, затем согласно кивнул.
— Как хотите, тено, — и первым шагнул внутрь. Я зашла следом. Не знаю, чему она предназначена, мне показалось, что в ней могли ожидать посетители из неблагородных, вроде курьеров и просителей. Или слуги дожидаться, пока господа сделают в замке свои дела. Светлое полуподвальное помещение с узкими окнами под потолком. Простой деревянный стол, четыре стула и диван у стены. Вернее, не диван, а широкая лавка с тонкой жёсткой подушкой. Вот и вся обстановка. Ни картин, ни ковра, из украшений только лепнина на камине.
