Ваше Величество?!

1

Ваше Величество?!

Глава 1.

Роза, дежурно подаренная коллегами на восьмое марта, сразу пустила в вазе корни и давно переросла обрезанную пластиковую бутылку, в которой ютилась всё это время. Большой горшок с землёй уже ждал на кухне, дело оставалось только за инструментом. Не люблю использовать кухонные ножи на чём-то, не имеющем отношения к готовке, потому из ящика стола появился туристический. Третий год не хожу в походы, однако снаряжение содержится в полной боевой готовности, как говорил один знакомый: "тревожный чемоданчик" всегда пригодится". И так, с цветком в одной руке и ножом в другой я пошла на кухню.

Только я сделала шаг от подоконника, как сильно закружилась голова. Не дав времени испугаться и как-то отреагировать, головокружение прекратилось столь же внезапно, будто его и не было. По инерции закончила начатый шаг, и в голову пришло осознание, что пришла я куда-то не туда. Под ногами вместо пушистого ковра ощущалась холодная, слегка сырая земля. Яркий солнечный свет сменился темнотой, едва разгоняемой пляшущим светом факелов. И в ней проступали большие фигуры метра под два ростом. Сколько их стояло вокруг, толком не разглядеть, но показалось, что их не меньше полутора десятков.

Сбоку произнесли несколько слов на незнакомом языке с удивлённой интонацией. В прозвучавшем на том же языке ответе мне послышалось ещё и разочарование с долей презрения.

После краткого обмена репликами большая часть фигур ушла, подсвечивая себе путь факелами. Около меня осталось пятеро. Глаза привыкли к тусклому освещению, и я смогла их более-менее рассмотреть. Несмотря на длинные светлые плащи с капюшонами, скрывающие лица, двое ближайших показались совсем старыми, уже согнутыми годами. Трое других отличались от них как возрастом, так и одеждой. Вполне симпатичные мужчины носили что-то среднее между военной формой и камзолом века так 17-18. Один из них, помощней, смотрел хмуро и сурово, его военная выправка бросалась в глаза. Второй, более стройный и утончённый, — с восторженным интересом. Третий как-то оценивающе. Блики и тени, отбрасываемые всего двумя оставшимися факелами чуть в стороне, мешали рассмотреть подробнее.

— Тено... — начал говорить старик слева, но сразу осёкся и замолчал, отшатнувшись в тень — я от неожиданности резко повернулась в его сторону. Ах, да, у меня ведь всё ещё нож в руке, пусть по меркам этих гигантов и небольшой.

В стрессовых ситуациях я замечала за собой два режима — либо паника на чистых эмоциях, когда сделанное осознаётся уже потом, успокоившись, либо холодный расчёт. Сейчас верх взял второй режим. Незнакомцы пока настроены благожелательно, но, почему-то, меня опасаются, хотя любой из них может скрутить одной левой и задавить массой. Нож, какой бы он ни был острый, в случае чего не поможет, им надо уметь обращаться для самообороны. К тому же я сильно сомневаюсь, что смогу применить его против других. Сейчас он, в каком-то смысле, помеха. Этим людям что-то от меня надо, иначе тоже бы ушли, как и предыдущие, но они стоят, что-то ждут. И не просто так я ведь здесь оказалась? Ладно, сделаем первый шаг жестом доброй воли и мирных намерений.

Помогая себе левой рукой, в которой до сих пор держала розу, взяла нож за лезвие. Повернулась и, чуть подойдя, протянула его рукоятью вперёд суровому. Из всех оставшихся он казался наиболее недоверчивым, вот его и будем "задабривать". Почему-то мой жест заставил всех настороженно напрячься. Что я такого сделала-то? Стою, левой рукой к груди цветок прижимаю, правой разоружаюсь. Даже вон, рукоятью вперёд нож протягиваю, чтобы чего лишнего не подумали. Через несколько секунд колебаний, мужчина шагнул вперёд и забрал нож. Почему-то одновременно двумя руками, неглубоко поклонился и отступил назад. Напряжение в воздухе сразу куда-то исчезло. Вот что это было? Кто бы объяснил, но язык не понимаю.

— Тено, — это уже стройный, с полупоклоном жестом указал туда, куда ушла предыдущая часть местных гигантов. Я так понимаю, предлагает следовать за ними. А ничего у него голос, приятный, хотя, не видя говорящего, с уверенностью и не скажешь, мужчина говорит или женщина. Длинные светлые волосы также вводили в заблуждение.

— Ладно, идём, — дополнив слова кивком, я пошла в указанном направлении. Стоило начать движение, как эти трое в камзолах перестроились, будто заранее репетировали. Блондин с факелом указывал дорогу. Второй пристроился на шаг сзади и слева от меня. Третий, которому отдала нож, отстал на несколько шагов, замыкая процессию.

Идти босиком было неприятно. Холодный земляной пол местами казался влажным, и под ноги постоянно попадали мелкие острые камешки. К счастью идти оказалось недалеко. Короткий проход делал два поворота, потому солнечный свет и не проникал в пещеру. Глазам опять пришлось привыкать к резкой смене освещения. Зажмурившись от яркого солнца, стоявшего почти в зените, я чуть не врезалась во впереди идущего. Где-то в стороне раздавался удаляющийся дробный топот.

Тень заслонила солнце, позволив приоткрыть слезящиеся глаза. Ко мне подвели лошадь. Нет, не так. Лошадь! Её размеры вполне соответствовали сопровождающим меня людям — голова этого монстра возвышалась надо мной минимум на полметра, и до холки дотянусь, пожалуй, только в прыжке. Стремена болтались на уровне глаз. А мне ещё и жестами показывают "садись давай".

— Да вы издеваетесь?! — чтобы увидеть седло пришлось задрать голову.

Провожатый смущённо и растерянно переводил взгляд с меня на лошадь, прикидывая разницу в росте. Кажется, такого варианта они не ожидали. Ну кто виноват, что я со своими честными метр пятьдесят пять, этим людям буду в лучшем случае по грудь и, не наклоняясь, проходить под вытянутой рукой. Ситуацию разрешил второй сопровождающий, он опустился на колено и сложил руки лодочкой, предлагая подсадить. О том, как я на такой громадине поеду и умею ли вообще ездить верхом, никто и не подумал. Вручив розу блондину, я воспользовалась предложением.

А ничего так, седло удобное, хоть и большевато для меня и сидеть надо в полушпагате. Аккуратно подобрала поданные поводья. Интересно, эта громадина будет меня слушать? Она хотя бы чувствует, что я на ней сижу? Опыт верховой езды я имела. В позапрошлом году ходили на недельный конный поход по Алтаю. Но там лошадёнки мелкие и усталые шли по тропе друг за другом даже не требуя управления. А до того, наслушавшись страшилок, что в горячий сезон в такие туры набирают первых попавшихся коней по ближайшим аулам, и что некоторые из них совсем дикие, походила тренироваться на городской ипподром. В обучении дошли до рыси, но и её толком не закрепили. Животное подо мной явно отдохнувшее, породистое и никак не похоже на тихую замученную туристическую лошадку. Очень надеюсь, что падать с неё не буду. С такой высоты недолго и сломать что-нибудь.

Лошадь решила, что то, что на ней сидит — не наездник, а поклажа, потому можно и сходить до аппетитных кустов. Мне её поведение не понравилось. Надо с первых же секунд дать понять, что с человеком в седле стоит считаться, иначе потом станет только хуже. Сложность составляло то, что нормально до боков пятками никак не дотянуться и к поводьям прикладывать большие усилия. Мне кажется, повисни я у неё на морде всем телом, только всхрапнёт недовольно.

Пока мы выясняли, кто из нас главнее и имеет право выбирать дорогу, остальные тоже сели верхом и с явным интересом наблюдали. Наконец мне удалось отвести скотину от куста и даже вернуть на то место, где на неё посадили, за что получила какую-то одобрительную фразу от одного из мужчин.

Ехали неровным строем в сопровождении нескольких солдат. Кем ещё могут быть люди в одинаковой явно форменной одежде, с оружием (мечами и кинжалами, ничего похожего на огнестрел не увидела) и выполняющие отрывистые приказы?

Поначалу мне было не до окружающих пейзажей, лишь бы лошадь не уходила в сторону и не пыталась остановиться. Но в строю она решила проявить благоразумие и шла ровно.

Мир, на первый взгляд, не отличался от родного. Такое же синее небо с белыми облаками. Нормальная зелёная трава, кусты, деревья. Может, виды и другие, но я вяз от каштана не отличу, и растительность, хоть и незнакомая, но не казалась чуждой. Если не принимать во внимание то, как я здесь оказалась, то можно представить, что это всё — костюмированное представление. Ну, ещё с ростом людей и лошадей что-нибудь сделать. Ведь проезжали мимо луга, так там паслись вполне обычные рыже-белые бурёнки совсем не увеличенных размеров.

Шли в основном шагом. Несколько раз пытались ускорить темп, но мне либо не удавалось поднять свой транспорт в рысь, либо удержать этот аллюр больше пяти-семи тактов, и во двор придорожного трактира въехали, когда солнце уже заметно склонилось к земле. Достойно спешиться не получилось, ноги за время пути устали находиться в широко разведённом состоянии, одновременно сжимая бока лошади, потому, когда сползла из седла вниз с огромной высоты, не удержалась и плюхнулась пятой точкой в пыль.

Негромкий смешок со стороны солдат мгновенно прекратился, стоило только сердито взглянуть на них. Сразу же подскочил один из встретившей троицы, тот, что подсадил на лошадь. Спросил что-то взволнованным голосом. Тут и языка знать не надо, и так понятно, что спрашивает.

— Нормально всё, я в порядке. Жить буду, — с улыбкой встала и отряхнулась. Ноги предательски дрожали.

В таверну зашли всё тем же "охранным" порядком. Солдаты расположились за большим столом посередине, а мы вчетвером заняли столик у стены. Неожиданно быстро, всего через несколько минут ожидания, полноватый мужчина, суетясь и кланяясь, вынес еду. Порции вполне соответствовали размерам, мне одной тарелки хватило бы на день. В кружке, поданной с овощным рагу, оказался приятный напиток, напоминающий едва забродивший яблочный сок.

После сытной еду начало клонить в сон. Неудивительно — в момент переноса дома был вечер, здесь ехали часов пять, то есть дома уже за полночь. Учитывая, что накануне легла в пять, встала в восемь, на ногах уже почти двое суток. А ещё и физические упражнения по удержанию себя на лошади. Наверно, я задремала — негромкий разговор за столом стал понятен.

— Медленно движемся. Надеюсь, к полуночи до замка доберёмся, — это суровый. Не нравлюсь я ему, а он меня пугает, хотя во внешности ничего страшного нет. Чёрные волосы забраны в длинный низкий хвост. Тёмно-синий камзол с серебряной вышивкой выгодно подчёркивает атлетическое тело. И сам он, с идеальной осанкой, производит впечатление такого недоступного принца, нет, короля, из женских любовных романов.

— А он неплохо держится для своего возраста, — заметил второй. Вполне симпатичный молодой человек, с тёмно-рыжими и, в отличие от остальных, короткими волосами. Из всех троих самый молодой, его даже можно назвать парнем, а не мужчиной.

— Когда другие страны узнают, что призванный — ребёнок, могут быть проблемы.

"Сам ты ребёнок, дылда черноволосая!"

— Не думаю, что Первый выбрал совсем бездаря, и не нам сомневаться в его решении, — а это уже третий. Блондин свою гриву до пояса ничем не скреплял, но она как-то держала форму, не распадалась на пряди и не трепалась по ветру, пока ехали. С моей розой он так и не расстаётся, и сейчас она стоит рядом с его тарелкой.

Разговор перешёл на обсуждение каких-то торгово-экономических сделок, и я перестала его слушать.

— Тено, пора, — меня осторожно тронули за плечо. Всё-таки заснула и не заметила, как все уже поели и собрались.

Рыжий подсадил в седло, а сам сел сзади. Управляемая уверенной и крепкой рукой, лошадь даже не пыталась проявлять своеволие и до замка добрались достаточно быстро, хотя уже и в темноте. По дороге опять задремала, откинувшись на парня. В полусонном состоянии позволила снять с лошади и шла, куда вели, мгновенно заснув, стоило только принять горизонтальное положение.

Просыпаться не хотелось. Лежать было мягко, тепло и уютно. А ещё снился интересный сон, в котором хотелось подольше удержаться.

— Нет, это был не сон, — открыв глаза, я уставилась на балдахин вместо потолка. С сожалением покинула мягкое ложе. Язык не поворачивался назвать такое сооружение кроватью. Я на нём по диагонали раза два умещусь, а если умудриться поставить его у меня дома, то едва ли останется совсем небольшой проход вдоль стены. Но в общей обстановке кровать смотрелась вполне гармонично и не выглядела огромной. Я тут такими темпами точно комплекс неполноценности заработаю! Вся моя квартира, пусть и однокомнатная, спокойно влезет в одну эту спальню.

Приятной неожиданностью стало наличие вполне современной сантехники и горячей воды в ванной комнате. Вспоминая вчерашний день, ожидала найти бадейку с кувшином и ночную вазу, а увидела едва ли не бассейн вместо ванны. На кранах не привычные ручки, а вентили, и бачок над унитазом с цепочкой, как в старых домах, но принцип работы такой же. После вчерашней поездки с радостью полезла под душ, смыть дорожную пыль и конский запах. До гибких шлангов здесь ещё не додумались, но труба могла изгибаться в нескольких местах хитрыми шарнирами, так что сложностей попасть под струю не возникло.

Видимо, по шуму воды, служанки или горничные, не знаю, как правильно, догадались, что я встала. В дверь ванной комнаты формально постучали, и бесцеремонно вошла пожилая женщина в строгом тёмном платье с передником. С любопытством мазнула по мне взглядом. Я же не знала, что прикрывать в первую очередь. Про возможность подобного вторжения даже не подумала, на двери замка нет. Не знаю, что она там разглядела, но глаза женщины округлились от удивления. Не говоря ни слова она в наглую спёрла мою одежду, оставленную на табурете, вместо неё положила стопку свежих полотенец и торопливо вышла, прикрыв за собой дверь.

Спешно закончив мыться, и, завернувшись в одно большое полотенце, осторожно вернулась в спальню, мало ли какие сюрпризы там могут поджидать. Постель уже заправили, возле неё почтительно стояла женщина, не уверена, та же, что вломилась в ванную, или уже другая, тогда от неожиданности не успела разглядеть. На руках она держала простенькое платье, в кое и пришлось облачиться за неимением другой одежды. Подол и рукава женщина умело и споро подобрала на месте широкими лентами. Пусть они придавали платью более праздничный вид, но всё равно заметно, что шилось не на меня и подгонялось второпях.

На мои возмущения и требования вернуть пусть старые и грязные джинсы, неизменно отвечала "девушками неприлично ходить в штанах, посмотрите, как хорошо на вас платье смотрится!" Ага, как на корове седло. У меня ведь ни роста нет, ни форм. Даже дома за парня принимают, а там-то люди, привыкшие к относительному равноправию полов в вопросе одежды и определяют пол по другим признакам.

К платью полагалась нижняя рубаха из тонкой ткани, кажется, подобные называются сорочками и белоснежные панталоны почти до колен с завязочками на талии и по низу, фасон радость бабушки. Странно, что обошлись без чулок и корсета. Впрочем, фасон платья наличие последнего не предполагал. И обувь тоже не предоставили. Одев меня, женщина ушла, наконец, оставив одну, тем самым дав возможность осмотреться.

Раньше никогда не была во дворцах и замках, даже просто богатые дома меня миновали, так что с интересом рассматривала обстановку. С моей точки зрения, полная безвкусица, дизайнеру стоило оторвать руки и пришить их на полагающееся место, а затем послать на переобучение. Слишком много позолоты и ярких портьер кричащего вырвиглазного цвета, не сочетающегося ни с чем. И, похоже, раньше было ещё хуже — на пушистом ковре проступали следы долго стоящих на одном месте тяжёлых предметов. Через несколько минут я догадалась, какие предметы унесли перед моим вселением. В стенной нише за одной из портьер осталась статуя полуобнажённой пары в весьма фривольной позе. Где-нибудь в борделе она смотрелась уместно.

В дверь постучали.

— Войдите! — я обернулась посмотреть, кто зашёл, оторвавшись от раздумий и попытки понять, можно ли в реальности так изогнуться, как девушка из статуи.

— Тено! — к статуе подскочил вчерашний блондин и суетливо принялся закрывать её портьерой. — Не стоит на это смотреть! Вы девушка? — он, явно неожиданно для себя сделал это открытие. Ну да, вчера в джинсах была и футболке, а тут платье напялили. Сразу пол поменялся.

От двери фыркнули, будто сдерживая смех. Я снова оглянулась. У входа стоял рыжий и улыбался. Ему явно доставляло удовольствие наблюдать за суетой и растерянностью старшего товарища. Перехватив мой взгляд, он улыбнулся ещё шире и с лёгким поклоном указал на выход. Согласно кивнув, последовала приглашению. По широкому коридору шли совсем недолго.

Небольшая по дворцовым меркам обеденная зала. В середине овальный стол, накрытый на четверых, но места за ним хватит на дюжину. Приятно и непривычно, когда за тобой ухаживают, отодвигают стул, например. Две пожилые женщины разложили по тарелкам похожую на рисовую кашу с кусочками фруктов и удалились, с интересом поглядывая на меня.

— Вы уже понимаете язык? — спросил блондин через некоторое время. Я не сразу поняла, что он обращается ко мне.

— Кажется, да.

— Жрецы говорили, что это займёт дня два. Рад, что мы можем общаться, позвольте всё объяснить. Вы — Сорок второй и тринадцатый призванный Император Анремара. Вас призвали сюда, чтобы вы восстановили страну и предотвратили возможную войну, — как-то буднично и совсем не торжественно блондин вывалил на меня эту информацию.

— А отказаться можно? Перепоручить кому-нибудь более подходящему и вернуться домой? — это только в дешёвых романах всё на блюдечке с голубой каёмочкой. Так просто титулами не разбрасываются, что-то здесь нечисто.

— Вы и есть наиболее подходящий человек, иначе призыв не работает. Теперь ваш дом здесь.

Диалог всё больше напоминал разговор с неписью в какой-нибудь РПГ игре, где игроку надо по-быстрому выдать эпическое квестовое задание и пинком послать геройствовать. Почти не играю в компьютерные игрушки за нехваткой времени, хотя желание с головой погрузиться в какую-нибудь из них, периодически накатывало. Бойтесь ваших желаний, они имеют пакостное свойство сбываться.

— Только меня забыли спросить, хочу ли я этого, — подозреваю, возмущаться бесполезно, но высказать мнение не помешает.

— Сложно будет удержать страну при Императоре, не желающем править. Да ещё и ребёнке, — негромко, вроде как для себя, произнёс четвёртый участника застолья, тот самый хмурый из вчерашних встречающих.

— Я не ребёнок! — вот и здесь такая же беда — не принимают всерьёз. Спасибо маме с папой, в свои двадцать три выгляжу лет на семнадцать. Вино к празднику без паспорта не купить и в вечерние клубы не пускают как малолетку. В ответ получила только знакомую ухмылку, мол, знаем мы таких взрослых.

— Для этого мы и здесь, — продолжил блондин, так же оставив моё возмущение без внимания. — Мы будем помогать вам, чем сможем. И, кстати, позвольте представить вам, лорд-защитник Гвенио де Граф, — хмурый привстал и слегка поклонился, — он по вопросам дипломатии, управления и стратегии. Эрик Торнгейм, — рыжий парень встал и поклонился, прижав правую руку к сердцу. — Он ваш сопровождающий и телохранитель. И я, Крис де Вен, к вашим услугам по всем остальным вопросам. К тому же буду обучать вас необходимым императору вещам.

— Понятно... — и тут учиться. Без бумажки ты букашка. Ну да, государством управлять, это вам не просто так, тут много что знать надо. Хотя, короля делает свита, если советники и министры хорошие, то справиться можно. Стоп! Я что, уже прикидываю, как буду править? Быстро же сдалась и приняла условия. Ну, а что ещё делать? Закатывать скандалы и истерики и качать права не умею.

— Вы уже закончили? — де Вен обратил внимание, что тарелки опустели. — Тогда предлагаю перейти в кабинет.

Стоило мне встать, как все остальные, будто по команде, вскочили. Надо будет уточнить по поводу этикета, можно ли изменить, а то как-то напрягает. По пути размышляла, уставившись в спину провожатого. Де Вен шёл немного впереди, указывая дорогу, телохранитель, как и прежде, слева и чуть сзади. Де Граф также отстал на несколько шагов. Про попаданцев читала совсем мало, книг пять или шесть. И были то либо мужские "всех порву, один останусь", либо женские "ой, я вся такая, а он ах!". Интересно, насколько моя реальность им соответствует?

Большой и светлый кабинет казался необжитым. Да, в нём присутствовал массивный рабочий стол, шкафы с книгами, папками и свитками и несколько кресел, даже небольшой диванчик у стены. Но не видно никаких мелочей, делающее помещение живым. Будто макет для дизайнерского журнала. Предыдущий хозяин явно сюда заходил редко и ненадолго. И нет намёка на портрет на стене за спиной рабочего стула. Вместо него в простенке между окнами висело тяжёлое полотнище. На гобелен или картину расшитая ткань не походила, так что решила, что это гербовое знамя империи. Как там де Вен её назвал, Анремар? Логично, раз это рабочий кабинет главы государства, то не свой же портрет вешать?

— Вот ваш рабочий кабинет, тено, — де Вен обвёл рукой помещение. — Сейчас придёт портной снять мерки.

— Ещё сапожника надо, — раз принялись за гардероб, так уж целиком, а то ноги мёрзнут. Паркетный пол красивый, но всё-таки холодный.

— Разумеется, — согласился де Вен и подозрительно быстро вышел. Наверняка про обувь не подумали, если даже служанки только платье притащили. И то, кажется, первое попавшееся, в котором я бы не особо утонула. Вернулся он почти сразу, ведя за собой пожилого мужчину. Поклонившись, тот снял с шеи мерную ленту и с трудом сдерживая кряхтение, опустился на колени, обмеряя меня прямо там, где я стояла. Длины рук ему не хватило, чтобы промерить рост, и он, также кряхтя, тяжело встал. На следующее измерение он опять вознамерился встать на колени.

— Ну, блин, вы даёте, — дедка стало жаль, а эти советники спокойно стояли и смотрели. Хотя они могли и присесть на кресла. Этикет, что ли, не позволяет им сесть без разрешения, а дедка попросить меня встать поудобнее? Портной так и замер в полусогнутом положении, явно не понимая, что ему в такой ситуации можно делать. Я же притащила от стола тяжёлый стул за неимением табурета или чего более подходящего и встала на него. Теперь портному не надо было вставать на колени или низко наклоняться для измерений.

— Что шить будете? — во взгляде читалась благодарность за облегчение работы.

Пока он измерял, в кабинет вошло ещё несколько человек с образцами тканей в руках. Я перевела взгляд на де Вена. Раз он ответственный "за всё прочее", пусть и отвечает.

— Полностью весь гардероб, — не колеблясь ответил блондин. — Но сначала платье для коронации.

— Для коронации, значит, цвета белый и чёрный, — пробормотал портной и начал перебирать ткани в руках помощников. И белого, и чёрного оказалось по несколько оттенков и когда он начал с каждым подходить ко мне, прикидывая, насколько он подходит и сочетается с другими, я с обречённостью поняла, что это надолго. Лица советников выражали примерно ту же эмоцию. Но я-то ладно, мне сейчас положено стоять манекеном, а им-то зачем мучиться?

— Вы бы присели, что ли, — я повернулась к ним. — Или, если есть какие дела, ими бы занялись, что время зря терять?

— С вашего позволения, — де Граф с поклоном вышел, остальные два с облегчением опустились в кресла. И почему я не удивилась такому распределению?

Наконец, портной определился с оттенками, отложив три отреза.

— Декольте, пожалуй, делать не стоит. У вас есть какие-нибудь пожелания?

— А можно не платье, а брючный костюм? — с детства ненавижу платья. Ещё школьная форма осточертела, а другой нормальной одежды тогда не было.

— Нет, тено, это традиция. Всё остальное — что угодно, но на коронацию и прочие официальные приёмы только платье, — за портного ответил де Вен. Ну, хоть в повседневной жизни можно обойтись без юбок. Хотя, судя по действиям служанки, право носить штаны придётся отвоёвывать.

— Тогда можно хотя бы без рюшечек, бантиков и кружавчиков?

— Это можно... — с сомнением согласился портной. — Для прочего гардероба есть предпочтения? — и процедура подбора тканей возобновилась.

На портного ушло порядка трёх часов. С сапожником всё прошло намного быстрее — обмерил, уточнил, что нужны туфли, ботинки и сапоги и ушёл. Интересно, сколько времени он будет их делать? Пока же выгляжу босоногой голодранкой в платье с чужого плеча.

Когда все слуги ушли, телохранитель без напоминаний и просьб отнёс стул на место. Кажется, с ним можно подружиться.

— Ну вот, с одним делом закончено, перейдём к другим. Коронация завтра в три пополудни, — ошарашил де Вен.

— Так быстро? А они успеют?

— Это лучшие мастера. Суток им хватит, чтобы всё изготовить, тем более, что ваши запросы весьма скромны.

Это правда, платье согласовали простое, без каких-либо изысков. Но успеть за сутки?

— Как-то всё слишком быстро... я ведь ничего не знаю, что делать!

— Не волнуйтесь. Коронация — это формальность, пройдёмте в тронный зал, я всё расскажу.

Вроде и коридоры прямые, но в замке сориентироваться сразу не получилось. Уйди провожатый, и точно заблужусь. Спросить дорогу тоже не у кого — коридоры пусты, ни слуг, ни охраны. В фильмах, претендующих на исторические, в дворцах всегда толпились люди. Здесь же будто все попрятались. О чём сразу и спросила.

— Вся охрана во внешней части. Во внутренние покои посторонние не допускаются. Слуг в замке действительно мало, но вполне хватает, и им запрещено попадаться на глаза без необходимости. Если понадобятся, достаточно позвать, в каждой комнате есть звонок для их вызова. А, вот и пришли.

Тронный зал вопреки ожиданию, размерами не поражал. Всего лишь со школьный спортивный или актовый зал. В одном торце большие двустворчатые двери, в другом, на возвышении — трон. Малозаметный балкончик опоясывал зал на уровне второго-третьего этажа. Не думаю, что он для зрителей, больше похоже, что для скрытого размещения охраны. В простенках между окнами разнообразные флаги, стена за троном обильно задрапирована, а к самому возвышению ведёт чёрная ковровая дорожка. Несмотря на преобладание чёрных и белых цветов, зал не выглядел мрачным.

Де Вен, подождав, пока я осмотрюсь, начал объяснять, что делать на коронации.

— Проходите до возвышения, на постаменте будет лежать шар. Его надо взять и поместить нишу в подлокотнике, затем сесть на трон и положить руку на шар. Больше от вас ничего не требуется.

— Что, никаких речей, клятв или ещё чего? — не верю! Президенты на инаугурации вроде как приносят присягу, даже монархи при вступлении на престол клялись служить народу и отечеству. А тут, получается, никакого публичного заявления об ответственности?

— Нет, ничего не надо. Только выслушать вассальные клятвы верности от князей, нескольких герцогов и глав гильдий. Всё займёт несколько часов. Постарайтесь при этом не заснуть, были прецеденты, а начинать правление с подобного — плохая примета.

— Понятно. Значит, пройти, взять, сесть и "улыбаемся и машем", — я прошла к трону и остановилась в замешательстве. Трон, рассчитанный на местного взрослого, был мне высоковат. Без подставки точно с коленями карабкаться буду. Я представила, как это выглядело бы со стороны и глупо хихикнула.

— Что-то не так?

— Поставьте сюда скамеечку, что ли. Забираться на него неудобно.

В голове опять появилась мысль о нереальности происходящего. Ну, несерьёзно это — взять первого попавшегося человека и объявить его императором. Бред какой-то.

Мы вышли обратно в коридор.

— Прошу меня простить, много дел на подготовку завтрашней коронации, позвольте удалиться. Господин Торнгейм ознакомит вас с замком.

Получив разрешение, де Вен скрылся за поворотом.

— Он всегда такой восторженный и суетливый? — несколько растерянно спросила у оставшегося сопровождающего.

— Крис? Обычно поспокойнее. Он рос при монастыре, потому находиться рядом с призванным для него счастье, — пожал плечами парень. — Мне кажется, он воспринимает вас даже не знаю, как точнее сказать, наверно, как божество для маор. Хотя, он всегда отличался эксцентричностью.

— А де Графу я, похоже, не нравлюсь.

— Ему сейчас сложно. После смерти Сорок Первого он фактически ведёт все дела Империи, а ещё надо собственным доменом управлять. Он ожидал более... взрослого человека. Дайте ему время привыкнуть.

Пока разговаривали, вышли на залитую солнцем галерею.

— У вас есть пожелания, куда пойти? — сменил тему Торнгейм.

— Куда-нибудь, где пол потеплее, — только выйдя на солнце и встав на нагретые камни, я осознала, насколько внутри замка прохладно. Торнгейм улыбнулся.

— Пойдёмте, я знаю место, где можно решить эту проблемы.

Совсем немного попетляв по коридорам и переходам, мы вышли в служебную часть замка. Здесь уже чувствовалась жизнь и встречались люди в разной форме и без неё. На нас особо не обращали внимания, занятые своими делами, только вежливо и дежурно кланялись моему сопровождающему. Как оказалось, телохранитель вёл меня на кухню.

— Тётушка Райана! — окликнул он полную женщину, размешивающую что-то в большом чане. Пахло специями и свежим хлебом.

— Ой, Эрик, давно вас не видела, опять уезжали куда? А что за ребёнок? — она заметила меня, скромно переминавшуюся с ноги на ногу. — Только не говорите, что это ваш, не дай Первый, в отца пошёл, отхожу скалкой, месяц не встанете!

— Что вы, тётушка Райана! Ничего подобного! — парень шутливо закрылся руками. — У меня к вам просьба, у вас вроде внучка чуть старше, может, одолжите до завтра какую-нибудь подходящую обувь? А то в город идти некогда, а новую ещё не изготовили.

— Ой, конечно, сейчас поищу, бедная деточка!

Женщина сунула мешалку поварёнку и достаточно проворно для своей комплекции покинула кухню. Мы присели за стол и приготовились ждать. Почти все мимо проходящие и пробегающие люди здоровались с моим провожатым. Некоторые, как и Райана, интересовались, не его ли я дочка.

— Почему все меня за ребёнка принимают? — всё-таки стало обидно. Ладно, ростом не вышла. Но почему именно ребёнок-то?

— Так вы выглядите лет на тридцать. Максимум можно сорок дать, — удивился Торнгейм.

— Ну спасибо, ещё и сороковник дал... Стоп. Если я выгляжу на тридцать, то сколько лет вам?

— Семьдесят три, а что?

— Э... — у меня не нашлось слов. Я бы ему дала лет двадцать-двадцать два. — А продолжительность жизни тогда какая?

— У кого как. Простолюдины живут лет двести — двести пятьдесят. Благородные до пяти сотен доживают.

— Приехали. Мало того, что попала, так ещё и к эльфам занесло. Хотя уши вроде нормальные.

— Какие эльфы, причём тут уши?

— Да так, мысли вслух.

Торнгейм не успел ответить — вернулась повариха и принесла аж четыре пары на выбор. Подошли только кожаные босоножки, остальное оказалось безнадёжно большим.

— Может, вам пирожков дать? Их к обеду напекли, но что-то не распоряжаются подавать, остынут, — посетовала женщина. — Эрик, вы, вроде сейчас при новом императоре, не знаете, когда они обед прикажут?

— Не знаю. Может, вы что скажете? — парень с хитрой улыбкой посмотрел на меня.

— Не надо на меня так смотреть. У меня завтрак в обед, бутербродами с чаем, ужин когда-нибудь, если про него вспомню, зато после полуночи бодрое ночное обжиралово, — преувеличиваю, конечно, но что-то подобное можно сказать о моём режиме питания.

— Ой, ты только что описала нашего де Графа. Только он ещё иногда и завтрак пропускает. Ведь нельзя так над собой издеваться, еда это святое! — всплеснула руками повариха. Любит она свою работу, переживает.

— Ага, война-войной, а обед по расписанию!

— Как метко сказано, так всё-таки, Эрик, когда ожидать-то?

Парень (да какой ещё парень в семьдесят с гаком лет?) опять посмотрел на меня, переводя стрелки.

— А вы готовьте. Как всё сварится, так пошлите кого-нибудь, пусть сообщит, что есть можно. И вам головной боли меньше, и обед будет свежим и горячим.

— А господа не рассердятся? Мало ли, такое самоуправство, — засомневалась повариха.

— Точно не рассердятся, — подмигнул мне Торнгейм. — Если что, валите всё на меня.

— Ой, даже не знаю, но хорошо, сделаем, как сказали. Вот, угощайтесь пока, — она пододвинула блюдо с пирожками поближе.

— Спасибо, тётушка Райана! Мы пойдём, не будем вам тут мешать, — парень поднялся, я встала следом.

— Спасибо за обувь, обязательно верну!

— Не стоит, деточка. Внучка давно из них выросла, мне они уже без надобности.

Мы вышли из кухни, и я присела подтянуть ремешок на босоножке.

— Как-то нехорошо получилось.

— Вы о чём?

— Как будто вы её обманули. Она ведь думает, что я какая-нибудь беженка, что вы подобрали. Или даже вообще, ваш внезапный ребёнок. Когда узнает правду, одной скалкой не отделаетесь.

— Виноват, исправлюсь, — по-военному чётко ответил рыжий, нарочито вытянулся во фрунт и даже прищёлкнул каблуками.

— Что это вы опять натворили? — в этот момент из кухни вышла Райана, отнести не подошедшую обувь обратно.

— Мне поставили в вину, что я вас не познакомил, — всё также несколько преувеличенно официально вежливо ответил Торнгейм. — Позвольте представить — главный повар Райана, — кухарка растерянно и непонимающе сделала неуклюжий реверанс. Парень продолжил — Сорок второй император Анремара... — он вопросительно взглянул на меня. Я же до сих пор не представилась.

— Влада Десамон, — подсказала быстро и тихо.

— Влада де Самон, — повторил Торнгейм и церемонно поклонился.

Вполне естественная реакция женщины в виде глубокого поклона и спутанных, торопливых извинений за неподобающую встречу и поведение сильно смутили, так что я поспешила сбежать оттуда, скомкано заверив, что ничего страшного и я не в обиде.

— Теперь вас точно скалкой встретят, — заметила я, когда остались вдвоём.

— Не страшно, тётушка Райана отходчива, — отмахнулся парень.

— Это хорошо. Скажите, можно называть вас по имени? — спросила немного смущаясь.

— Тено, вы вправе называть любого так, как вам захочется, — ответ прозвучал вместе с лёгким поклоном.

— Вы же поняли, о чём я?

— Сочту за честь, тено, — ещё один поклон. — Так куда вы хотите ещё сходить?

— До обеда, наверно, около часа. Покажите что-нибудь на ваш выбор, я здесь всё равно ничего не знаю.

В результате мне устроили долгую экскурсию по замку, с перерывом на обед и ужин. Древнее сооружение построили ещё при Первом Императоре около пяти тысяч лет назад, во времена основании Империи. С тех пор само здание почти не изменилось, хотя назначение комнат и залов менял почти каждый Император по своему усмотрению.

Эрик о самой истории замка знал немного, его рассказы чаще всего выглядели примерно так: Это Розовая гостиная, это — Малый приёмный зал, здесь Император принимает простых просителей по рабочим вопросам, благородных и по серьёзному поводу принимает в тронном зале. В этом крыле живут слуги, туда, пожалуй, не пойдём. А вот отсюда открывается хороший вид на плац, где тренируются гвардейцы охраны.

Что бы ни говорили о том, что невидимых слуг хватает, но, на мой взгляд, штат следовало бы увеличить — в коридорах заметна даже не пыль, грязь. Окна тоже не блистали чистотой. Только в помещениях возле тронного зала и ведущих к нему суетились люди, старательно намыливающие пол и стены. Когда мы проходили мимо, они отвлекались от работы, низко кланялись и возвращались к отдраиванию где каменного, а где и паркетного пола. Понимаю, тут такое событие на носу, а по углам в грязи картошку сажать можно. Но в личных покоях и кабинете вроде было чисто, значит, халтурят, экономят на уборке мест, где господа не появляются.

Уже вечером, на подходе к внутренним покоям, нас нагнал слуга и, низко кланяясь, попросил дозволения портного провести примерку платья. Удивительно, прошло всего часов десять, а уже есть что-то на примерку. Дома одноклассницы заказывали в ателье платья на выпускной, намного скромнее выбранного мной на коронацию, заранее едва ли не за месяц.

В кабинете Эрик сразу, без указания принёс стул. Примерка прошла крайне быстро, и портной, ещё раз извинившись за столь поздний визит, удалился.

— Всё, теперь спать! Эрик, отведи, пожалуйста, в мою комнату, а то я не помню, где она.

Мы вышли из кабинета и повернули направо. На развилке Эрик остановился.

— Нам снова направо. Если пойти прямо, то там будут комнаты и кабинеты де Графа и де Вена. Я пока живу в гостевом крыле, — объясняя, парень жестами указывал направление.

Мы дошли до спальни. Эрик вошёл следом, попутно объясняя, что как устроено, ведь утром я сама мало в чём разобралась.

— Если нужен верхний свет, поверните вот этот рычажок около дверей, — он продемонстрировал, что надо сделать. Плавно посветлело. Приятный глазу свет шёл из зеркальной люстры под потолком.

— Чтобы потушить поверните обратно, он также плавно потухнет

Я посмотрела на люстру, затем на выключатель.

— Электричество или газ?

Эрик отрицательно покачал головой.

— Рачки. Когда на них попадает вода, они начинают светиться и нагреваться. Когда вы поворачиваете рычажок, открывается краник и к ним в колбу капает вода. Перекрываете воду, остатки испаряются, и рачки гаснут.

Он подошёл к кровати с взял со столика рядом с ней предмет, похожий на большие песочные часы.

— Если много света не надо, можно взять лампу. Просто переверните её, она засветится, переверните обратно — потухнет. Если понадобиться помощь — дёрните за вот этот шнур, — он указал за шнурок на стене у изголовья. Это вызов слуги, придут не позже, чем через минуту.

— Кстати, я заметила, что слуг здесь совсем немного и почти все или мужчины, или женщины в возрасте. Почему так?

— Понимаете, тено, предыдущий император был, так сказать, ходок. И свиту набрал соответствующую. Девушки просто боялись здесь служить. Сейчас в этом отношении безопасно, но не увольнять же людей для замены? Но, если вы пожелаете...

Заверив, что меня всё устраивает, я, наконец, отправилась спать.

Глава 2.

Утро почти повторило вчерашнее. Разве что служанки в ванную не вламывались и вместо портного мною занялись банщицы, массажистки и прочие наводящие красоту люди. Платье и обувь доставили в срок и из зеркала на меня смотрела разрумянившаяся девушка. Фасон платья (всё равно не обошлось без рюшек!) и заколки убрали ещё пару лет, и я бы дала отражению не больше шестнадцати.

— Тено, прекрасно выглядите, — в комнату зашёл Эрик, сообщить, что уже пора. — Я прошёлся среди приглашённых. Они все ожидают увидеть ребёнка, присутствовавшие на призыве о вас уже рассказали. Я вижу, вы оправдаете ожидания.

Когда мы подошли к тронному залу, до начала церемонии оставалось всего несколько минут. Нас уже ждали. Де Вен разразился восторгами по поводу моей внешности. Де Граф критично окинул взглядом и ничего не сказал. Все трое, включая Эрика, тоже приоделись в парадную одежду. Наскоро повторив, что мне надо будет сделать, де Вен прошёл внутрь через боковую дверцу. По регламенту ему положено стоять у трона, и он торопился занять своё место. Парадные двери сейчас откроются только для Императора и сопровождающего.

Вскоре гул множества голосов, пробивающихся через дверь, стих. Донёсся громкий голос герольда.

— Сорок второй император Анремара, тринадцатый призванный!

Широкие двери распахнулись, и я пошла вперёд. Не торопясь, как и настаивал де Вен на инструктаже. Впрочем, быстро идти вряд ли получилось — пышное платье с непривычки путалось в ногах и, если торопиться, легко можно запнуться и упасть. Справа и на три шага сзади пристроился Эрик на правах телохранителя. Также на шаг позади, но слева, шёл де Граф. Его роль я не совсем поняла, тоже какой-то то ли хранитель, то ли защитник. Так втроём и прошли до возвышения у трона. Склонившиеся в поклоне люди, судя по тихому шелесту одежд, с облегчением разгибались, когда оказывались у меня за спиной. Я обратила внимание, что они группировались по преобладающим в одеждах цветам. И все высокие. Причём те, кто пониже, в основном стояли в начале зала и дальше от трона и, кажется, одеты попроще. Но в этом уверенности нет, не до разглядывания, лишь бы самой не облажаться.

На подставке на бархатной подушке меня дожидался матовый молочно-белый шар, размером с волейбольный. Ожидая от него какой-нибудь пакости, осторожно взяла двумя руками и подняла. Лёгкий, будто воздушный шарик, он приятно засветился, стоило только к нему прикоснуться. Стараясь не упасть и не уронить реликвию, прошла оставшиеся до трона четыре шага и опустила шар в углубление на левом подлокотнике трона. Весьма кстати пришлась и мини-лесенка, затребованная накануне. Без неё даже не представляю, как бы взобралась на трон в платье с пышной юбкой. Осталось последнее. Поворачиваюсь лицом к залу, опускаю зад на трон, устраиваюсь поудобней, руку на шар и готовлюсь сидеть долго и скучно. Чуть позади трона статуями застыла троица. Де Вен и Эрик справа, де Граф слева.

Церемония принятия клятв верности от подданных ожидаемо оказалась однообразной и нудной. Неудивительно, что были императоры, умудрившиеся на ней заснуть. Герольд объявлял фамилию и титул, к трону подходил ответственный представитель, опускался на колено, прижимал руку к сердцу и произносил клятву верно служить, всё исполнять, предоставлять по требованию и так далее. Текст отличался лишь в деталях. Кто-то упоминал флот, кто-то делал акцент на финансах и тому подобное. Сначала шли благородные с приставкой "де" по порядку близости к трону. Они говорили от имени рода. Последними клялись простолюдины, представляющие торговые и ремесленные гильдии. Один из них привлёк внимание каким-то отчаянным взглядом с оттенком надежды. Жаль, не могу повернуться и узнать у де Вена, что делать. К концу его клятвы решилась. Также взглядом как бы кивнула, прикрыв глаза, получив в ответ облегчение. Значит, не показалось, он пришёл не только для принесения формальной клятвы. Но что мешало ему послать официальный запрос? И что ожидает от свежеиспечённого императора, который, по их меркам, ещё дитя неразумное?

Наконец, всё закончилось. Покидала тронный зал тем же образом через строй склонённых в поклоне, но уже в сопровождении всех трёх советников. Гостей слуги потом выведут через боковые дверцы, выходящие в другой коридор, так что я с ними не столкнусь.

— Кен де Вен, — я повернулась к блондину. — Тот торговец..., — я замялась, пытаясь подобрать слова для описания, так как имя вылетело из головы сразу же после представления. — Он ещё картавил. С ним можно как-нибудь переговорить? Неофициально.

— Что-то случилось?

— Мне кажется, что ему что-то надо, но, то ли он не хочет огласки, то ли ещё что. В общем, можно узнать, что он хотел?

— Разумеется, тено. Сейчас распоряжусь, его приведут в малую приёмную. Только дозвольте, сначала я сам с ним поговорю?

— Хорошо. Вы лучше меня знаете, что делать.

Де Вен отсутствовал до ужина, после которого собрались в рабочем кабинете. Вот зачем де Граф тоже здесь? Я его просто боюсь. Всё-таки он не хмурый, а суровый, и глядит постоянно так, что хочется исчезнуть.

— Скажите, тено, почему вы решили, что он ищет встречи? — поинтересовался де Вен, когда все разошлись по местам. Я ещё не была морально готова занять место за столом, потому расположилась в углу уютного диванчика. Несмотря на прямое разрешение сидеть в моём присутствии, что бы я ни делала, в кресло опустился только Крис де Вен. Де Граф опёрся о книжный шкаф, скрестив руки на груди, а Эрик присел на подлокотник, готовый в любой момент вскочить.

— Сложно сказать, у него взгляд был такой говорящий. Вы ведь должны были его заметить.

— Нет, ничего, что отличало бы его от других, не было, — де Вен вопросительно посмотрел на мужчин. Те тоже отрицательно покачали головами.

— Что, я ошиблась? — обидно. Была уверена, что торговцу очень нужна помощь.

— Нет, что вы. Он действительно в отчаянном положении. На границе доменов появилась банда разбойников. Один князь отказывается с ними разбираться от того, что они базируются в другом домене, то есть проблема как бы его, но не ему разбираться. А другой не принимает жалоб, ведь не в его княжестве разбойничают. Рассмотрение прошения императором займёт много времени, слишком большое количество дел накопилось пока трон пустовал. Гильдия терпит огромные убытки от грабежей и провоза товара окружными путями. И людей много порезали. Я уже послал людей узнать подробности.

— Бардак, — я негромко прокомментировала ситуацию.

— Сейчас не лучше. С ребёнком-то на троне, — заговорил де Граф. — Зачем нужен этот маскарад? — он очертил в воздухе контур лица. Каюсь, перед выходом немного подкрасила глаза, сделав их визуально чуть больше, а себя, соответственно, ещё младше. Получилась совсем детская внешность.

— Не маскарад, а преувеличение образа, — от тяжёлого взгляда захотелось забраться на диван с ногами и сжаться в комочек. А я-то что? Ожидали увидеть ребёнка, вот и увидели дитятко.

— Но, всё-таки, зачем? Неужели, только чтобы побаловаться?

— Я не в том возрасте и положении, чтобы баловаться. Молодым людям, подросткам, особенно женского пола, часто отказывают в праве иметь мозги, не так ли, господин де Граф? — я осмелела и с вызовом посмотрела ему в глаза. Да, я его боюсь, но, честное слово, довёл! Мужчина сжал кулак и принял вызов. Несколько долгих секунд играли в гляделки, и я почувствовала, что скоро сдамся. Никогда не была сильна в прямых противостояниях. Но и проигрывать тоже нельзя, он же тогда совсем уверится в своём мнении и превосходстве. Ситуацию спас де Вен, вернув разговор в конструктивное русло одним вопросом.

— И, всё-таки, для чего?

Мы одновременно и с облегчением отвели взгляды. Так нечестно, у этого гада ещё и глаза красивые, насыщенного синего цвета. Так, не отвлекаться!

— Увидев, по их мнению, не заслуживающее внимания существо, — шпилька в сторону де Графа. Тот гордо отвернулся, будто это его не касается. — Они расслабились и показали некоторые свои отношения к трону и ситуации.

— Это и разведка сообщает, — не удержавшись, фыркнул де Граф.

— То есть, вы знаете, что толстяк в красном будет достаточно прямолинейно добиваться моего расположение, а де Крате... Крето... ну, этот, с блюдцем на шее, не постесняется и силовых методов?

— Де Крерортен? — удивился де Вен. — Хотя, если подумать, он может. А что-нибудь про других скажете?

— Я их плохо запомнила, постараюсь так описать, — я прикрыла глаза, чтобы не отвлекаться. — Первые два пришли просто отметиться. Им всё равно, кто будет сидеть на троне. Но у второго есть какие-то не совсем законные дела и он не хочет привлекать внимание.

— Второй? Это же в его домене разбойники хозяйничают.

— Так, про красного толстяка и этого... Креротена, сказала, — я продолжила без паузы, пока из головы всё не выветрилось. — Молодой и ярко рыжий завидует вам, кен де Вен, но пытаться занять ваше место передумал, хотя такое намерение изначально, кажется, было.

Ещё один, лет... э... — вот как определить возраст с такой большой разницей в продолжительности жизни? — примерно ваших лет, с военной выправкой и коротким хвостом, что-то имеет против де Графа. По крайней мере он как бы злорадствовал. От него стоит ждать мелких пакостей и саботажа, но на что-то серьёзное вряд ли способен и против короны точно не пойдёт, — по мере вспоминания недавно прошедшего события, неосознанно пыталась крутить перстень. Он незаметно появился на среднем пальце левой руки, заметила его только по окончании церемонии, и он никак не хотел сдвигаться с пальца, очень плотно его охватывая, но не принося никакого дискомфорта. — Самым опасным мне показался дедок в салатовом. Он серьёзно вознамерился взять власть любым способом, так что пойдёт по трупам. По ощущениям, может начать со дня на день. Мне, кажется, ничего не грозит, но остальным в его планах нет места. Остальные спокойные. Кто-то не очень доволен, кому-то всё равно, но в основном, почему-то рады, особенно из второй волны и не дворян.

— И это вы поняли вот так, просто смотря на них? — в голосе блондина звучала смесь недоверия и восхищения.

— Ну да. Пока они произносили клятву, по ним всё видно было, кто чего стоит и с какими намерениями пришёл.

— Учитывая, что с тем торговцем вы не ошиблись... — де Вен посмотрел на де Графа. — Гвенио?

— Понял, сейчас распоряжусь, — мой кошмар вышел из кабинета. Сразу стало чуточку спокойней, и я даже временно отстала от терзания пальца с перстнем.

— Тено, вы всегда так людей читаете?

— Нет, обычно я совсем не разбираюсь. Но сейчас, даже и не знаю, откуда взялось. В голове сразу образы возникли. А вы что, ничего не видели? Мне показалось, что на них всё это большими буквами написали.

— Нет, ничего, — блондин вздохнул. — Наверно, это камень души подсказал.

— Камень души?

— Да, шар, на котором вы держали руку. Говорят, в нём заключена часть души Первого Императора.

— Первый Император? Я уже слышала о нём. Он так знаменит?

— Он — основатель Империи и спаситель мира! Больше десяти тысяч лет назад были только разрозненные кланы и племена, постоянно воевавшие друг с другом. Тогда, от бесчисленных смертей и страданий появился так называемый Властелин, олицетворяющий хаос и всемирное зло, угрожающее уничтожить весь мир. Но явился Первый и привёл с собой большую армию, смог привлечь на свою сторону людей, и заточил Властелина. После чего основал Империю. Солдаты из его армии остались при нём и дали начало нашей расе. Маор корнями уходят к остаткам армии Властелина. Правил Первый несколько тысячелетий и, когда умирал, то разделил душу на части, одну, большую, оставил сторожить Властелина, другую поместил в камень души, помогать следующим императорам. И ещё одну часть послал на перерождение, чтобы при необходимости призвать на трон. Такое за всю историю случалось дюжину раз. Вы — тринадцатый призванный император. Потому и особо ценны для нас.

— Это что же получается, я не я, а очередная реинкарнация?

— Нет, что вы. Это не реинкарнация, в вас только малая часть, позволяющая провести призыв. Не пытайтесь его снять, бесполезно, — де Вен неожиданно сменил тему. — Я про родовой перстень, — пояснил он, взглядом указывая на уже покрасневший палец. — Он есть у каждого дворянина начиная от баронов старше двадцати лет. Появляется при принесении клятвы верности Империи.

Я покосилась на него. Правильно поняв, де Вен продемонстрировал такой же перстень. У Эрика же руки ничего не украшало.

— А...

Я не успела задать вопрос, парень сам на него ответил.

— Я бастард. Непризнанный. Мне, как вы сами понимаете, не положено.

— Его можно использовать, как личную печать, — продолжил де Вен, снимая неловкость ситуации.

Вернулся де Граф, тем самым оборвав разговор и оставив вопрос по перерождению и свойствам перстня не до конца выясненным.

— Ну, раз все опять в сборе, — бодро объявил де Вен, — тогда перейдём к делу. Тено, вам, как императору, необходимо многое знать и уметь. Мы составили примерный список того, на что обратить внимание в первую очередь, — он протянул лист бумаги, мелко исписанный красивым почерком. Полюбовавшись на этот образец каллиграфического искусства, я вернула его обратно.

— Это всё замечательно, но есть одно маленькое дополнение. Впишите, пожалуйста, первым пунктом "научиться читать". Похоже, языковая магия переноса не действует на письменность.

— Тогда, если позволите, я зачитаю список, — не растерялся блондин, — а вы выскажете своё мнение.

Меня ожидаемо собирались учить этикету, географии, истории, политике с дипломатией и основам экономики. Утвердили и расписание, на мой взгляд, весьма ненапряжённое — всего три часа занятий в день. И это с учётом "домашних работ". Де Вен долго восхищался моим "трудолюбием". У них, с совершеннолетием в пятьдесят лет, темпы обучения оставляли желать лучшего, ведь к этому возрасту хоть как-то нужное запомнится.

И опять служанки ждали наготове с новым платьем наперевес. Дежурят они под дверьми, что ли? Я ведь их не вызывала, когда проснулась и ушла в ванную.

После завтрака господин де Вен настойчиво предложил разобрать дары в честь вступления на престол. Их приносили все приглашённые на коронацию, а также те, кто хотел как-нибудь напомнить о себе или просто выразить почтение к новому Императору. Дары принимали слуги и сразу уносили в специально выделенный зал, чтобы другие не видели, что было подарено. Неприлично будет, если от барона подарок окажется дороже, чем от герцога, или случится одинаковые дары. Но каждый помечался, от кого принят и складывался в кучу по назначению — камни к камням, ткани к тканям и так далее.

Слуг де Вен отпустил и разбирали подарки самостоятельно, с помощью Эрика. Даров было много, на первый взгляд все разные, но только на первый. В шкатулочках и пышно украшенных коробочках лежали в основном драгоценности и благовония. Закупались последние в одной-двух лавках, если судить по почти одинаковым флакончикам и похожим запахам. Это подтвердил и де Вен, сообщив, что во флакончиках самый модный аромат последних лет, привозится откуда-то издалека, стоит дорого, разлетается влёт. А у меня теперь этим добром мыться можно.

Камни тоже разнообразием не отличались, хоть бы в ювелирку их вставили, что ли. Мне эти булыжники ничем не запали, иной самоцвет красивее бриллианта будет, но их-то как раз и не было. Только благородные рубины, изумруды, гранаты. Алмазов, впрочем, тоже не нашлось.

Что там дальше? Маленький рулон тончайшей ткани, почти просвечивающей, но весьма крепкой. Привезён из Халифата, что за Великой Степью на западе. Большая редкость и ценность, секрет ткани держат в огромном секрете, и обычно привозят отрезами в пару-тройку локтей. На его фоне другие ткани и гобелены смотрелись грубой дерюгой, хотя тоже были далеко не плохого качества.

Меховой завал разобрали быстро. Шкуры принесли как экзотические, вроде пятнистого жирафа, так и почти обыденные. Связки соболиных и горностаевых шкурок перемежались с лисьими и даже медвежьими.

Вокруг модели парусника более, чем метровой длины, долго ходила в восхищении. Казалось, что корабль просто уменьшили со всеми его мелочами вроде ведра со шваброй на палубе, сервированного стола в каюте, что виднелся через застеклённые окна. Через соседнее окно разглядела даже миниатюрную карту и какой-то навигационный прибор на ней. Даже были протёртые сотнями ног тропинки на досках и отполированные участки перил. Не хватало только экипажа. Корабль прислали из Огненных островов, союзного морского государства на юге. Воистину, королевский подарок.

Послы из Степи отличились. Вместо бесполезных безделушек и шмоток, принесли полный комплект конской амуниции для верховой езды. Красиво расшитая попона, кожаное седло с тиснением, плетёная уздечка и прочее, названия чему просто не знаю. Вроде и просто всё, без драгоценных металлов, инкрустации, но смотрится даже так, лёжа на полу, очень достойно. Де Вен тоже оценил подарок, отметив, что сделан он под имперскую породу, ту самую, на которую с лесенкой забираться надо. Сами степняки ездили либо на более мелких лошадях, либо на верблюдах.

Последнюю кучку с интересом разбирали все втроём. Сначала оба мужчины на меня косились, но потом махнули рукой и продолжили перебирать мечи и кинжалы. Но, к явному огорчению, все они были парадными, предназначенными больше для красивого ношения или даже для собирания пыли на щите над камином. Даже я понимала, что переплетённая драгоценной проволокой рукоять очень неудобна для использования, а красивые камешки скоро выкрошатся из ножен, если часто носить. Но всё равно, оружие завораживало. Нет, чтобы как нормальные девчонки кинуться к нескольким куклам в углу, так нет, меня от железяк отгонять надо, пусть и тупых, как валенок.

Разбор розовых слонов затянулся до обеда. А после задала вопрос, что возник уже после того, как покинули "сокровищницу".

— Кен де Вен, а когда они все успели собраться, да ещё подарки заготовить? Ведь с призыва до коронации всего ничего прошло, а от дальних границ почти месяц добираться?

— Всё просто, тено, — блондин улыбнулся. — Даже если бы призыв не удался, коронацию всё равно провели бы в течении недели. Поэтому все заинтересованные лица успели собраться.

Я резко остановилась. Если и без призыва провели бы коронацию, значит, кто-то уже был на примете, и я явно этому кому-то перешла дорогу. Как бы не получить в скором времени апоплексический удар табуреткой по темечку. Хотя, вряд ли это произойдёт скоро, слишком подозрительно, да и отношение к Императору здесь, как я смогла почувствовать на церемонии, слишком благоговейное, тем более, к призванным.

— И кого бы короновали? — надо же знать, кто первый подозреваемый.

— Неизвестно. Кого-нибудь из лордов, — де Вен пожал плечами. — Если бы вас не призвали, то кинули бы жребий среди лордов на назначение регентом, пока не найдётся достойный и одобренный Первым кандидат. Такое уже было в истории, между Двадцать Седьмым и Двадцать Восьмым Императором. Период регентства тогда длился пять лет и дорого обошёлся Империи.

Четыре дня пролетели незаметно, похожие друг на друга. Подъём около восьми, зарядка с пробежкой, завтрак, занятия до обеда, после обеда — государственные дела. Пока только ставила подпись на принесённых бумагах, но и это отнимало немало времени, столько всего накопилось за время между смертью Сорок Первого и моим призывом. После ужина развлекала редких свидетелей попытками нормально ездить на местных огромных конях.

Чувство нереальности притупилось и почти исчезло, но крепло непонимание, зачем я тут. Система государственного управления, вернее, престолонаследования, в Анремаре, на мой взгляд, весьма странная. Страной единовластно руководил Император — царь и бог. Но его пожизненно выбирал совет лордов — десять князей, чьи предки были ближниками Первого. Причём сначала проводился призыв Императора, если он не удавался, то тогда лорды собирались на выборы. Каждый вправе выдвинуть до трёх кандидатов, при этом можно предложить и себя, любимого. Мои советники, правда, при этом пролетали — их роды, де Вен и де Граф, издревле всегда были при троне, поэтому их них Императора не выбирали. Но и это не всё. Кандидатуру должен одобрить Первый, вечно живой, как дедушка Ленин. В этот раз лорды превзошли сами себя подковёрными интригами и не смогли определиться с достойной кандидатурой почти полтора года, даже на смотрины к Первому никого не водили. Призыв провели повторно и получили то, что получили. В общем, нечего было клювом щёлкать.

На очередной утренней пробежке мне показалось, что стражники слишком часто стали попадаться в парке, где я занималась, да и в самом замке людей в военной форме прибавилось. Добежав последние метры и отдышавшись, спросила об этом Эрика, с которым и занималась всей физкультурой. Он с невозмутимым видом держался на обычном месте позади и даже не запыхался.

— Вы правы, тено. Стражу утроили по сравнению с обычным числом. Ваше предупреждение про господина де Крерортена подтвердилось. Уже было совершено два покушения на Криса, простите, господина де Вена, и одно на господина де Графа.

— Почему тогда этого де Крерортена ещё не арестовали?

— К сожалению, прямых доказательств его причастности у нас нет. Не волнуйтесь, мы приняли меры и, если он продолжит, мы сможем предъявить обвинение.

— Хорошо, только, пожалуйста, сообщай подобное сразу, не жди, пока спрошу.

— Как скажете, тено. Это было не моё решение, господин де Вен не хотел вас беспокоить.

— А де Граф решил, что мне об этом знать и не надо, — дополнила предложение за Эрика.

Парень только улыбнулся, не подтверждая, но и не опровергая мои слова. В душе снова поднялась обида. Опять за ребёнка держит! Про кого другого ещё бы подумала, что не доверяет кому попало, без году неделя тут "царствую", ничего толком не знаю, неудивительно, что очень многое делается втихую и в обход. Но именно от де Графа ожидала именно такие мысли — ребёнок, к тому же женского полу, в принципе думать не умеет. И, обидней всего, что он мне нравился. Как раз тот типаж, к которому всегда тянуло — высокий, черноволосый, подтянутый. Не худой, но и без намёка на жирок.

За завтраком отчаянно захотелось пошалить. Насыпать соли кому-нибудь в чай, пока тот не видит, залезть под стол или выкинуть ещё какой фортель, свойственный малолеткам. И после, когда шла на занятия, еле подавила желание сбежать и спрятаться где-нибудь за портьерой, с хихиканьем наблюдая, как все бегают и ищут меня. Последней каплей стало то, что вместо того, чтобы слушать учителя, ставила кляксы на бумагу и разрисовывала их. Поэтому отпросилась с половины занятия. Ну, как отпросилась. Заявила, что на сегодня хватит, как пишутся цифры я запомнила, а считать и так умею, тем более, что система счёта такая же десятичная и позиционная. Учитель протестовать не смел и с поклоном собрал учебные материалы и использованные листы. Сама пошла к де Вену, как к ответственному за всё. Эрика я воспринимала как друга, к тому же он тоже послал бы к блондину.

Де Вена я нашла около конюшни, где он проверял состояние и содержание лошадей.

— Крис, — почему-то обратилась к нему по имени. У меня и раньше возникало желание перейти на менее формальное общение, но останавливало то, что он всё-таки советник и наставник, к тому же намного старше. Эрик тоже был старше, но в нём ещё чувствовалось молодость и некоторая бесшабашность. — Здесь психиатры есть?

— Что-то случилось, тено? — де Вен сразу взволнованно подскочил ко мне. Вот как так он может? Только что был спокоен и сосредоточен, и сразу же едва ли не прыгает от переполняющих эмоций.

— Мне кажется, я или схожу с ума, или впадаю в детство.

Я вкратце пересказала симптомы.

— Ах, это же нормально в вашем возрасте! — блондин внимательно выслушал, но отреагировал не так, как ожидалось. — Подростковое бунтарство, это же чудесная пора!

— Крис, окститесь! Мне двадцать три! Треть жизни прошло, подросток уже лет десять, как кончился.

— Двадцать три? Мне казалось, что старше. Погодите. Как треть жизни? С чего вы взяли?

Мне точно долго придётся привыкать к его резкой смене настроения. Маятник опять качнулся с умилённо-восторженного до встревоженного.

— Вам Эрик что, не сказал? — наступила моя очередь удивляться. Я думала, уж эту информацию он обязательно донесёт до остальных. — В моём мире живут лет восемьдесят. И совершеннолетие считается от шестнадцати до двадцати одного.

— То есть, вы хотите сказать... вам лет... — казалось, де Вен в шоке. Он что-то бормотал невнятное про себя, но вскоре его взгляд прояснился. — Это надо обязательно проверить. Пойдёмте, тено!

Мужчина быстрым шагом направился в административно-хозяйственную часть замка. Мне пришлось едва ли не бежать следом, где Крис делал один шаг, я делала два, иногда совершая короткие пробежки, когда уходил чуть дальше.

Оказывается, медицина здесь на достаточно высоком уровне развития, хоть и имеет местный колорит продвинутого средневековья и, к тому же активно использует то, что у нас назвали бы магией.

Наконец, меня оставили в покое. Врач в светло-голубом халате подошёл к изнывающему от нетерпения де Вену. Я за шторкой, ругаясь про себя, натягивала платье. Всё же нормальных штанов мне здесь не видать, пошили одни платья и единственный брючный костюм — тот, в котором занималась спортом и верховой ездой.

— В крови присутствует огромное количество антител к неизвестным заболеваниям, но они не представляют опасности. Ярко выражен синдром Колярды, в связи с чем есть некоторые проблемы с внутренними органами. Однако, процесс восстановления уже запущен. Судя по темпам, примерно через месяц всё придёт в норму. В остальном в здоровье её величества отклонений нет.

— А теперь, ещё раз для дебилов, простыми словами, — я закончила одеваться и подошла к мужчинам. Надо же знать диагноз.

— Если по-простому, — врач повернулся ко мне, — вы долго находились в месте с очень слабым магическим фоном и ваш организм работал, так сказать, в аварийном режиме. Здесь фон достаточный, и сейчас идёт перестройка в обычный режим, отсюда и перепады настроения и, как вы говорите, совсем детские желания. Они пройдут уже к концу недели, остальное примерно через месяц, когда организм вернётся к естественному биологическому возрасту. Должен сказать, Ваше величество, вам повезло, что вас призвали сейчас. Ещё лет десять-пятнадцать, и второй период роста был бы невозможен.

— Второй период? — приятно услышать, что с головой всё в порядке, но появилась какая-то новая возможность.

— Да, обычно около пятидесятилетия происходит резкое увеличение роста.

— То есть, лет через тридцать мне не нужна будет табуретка, чтобы залезть в буфет за печеньем? — да уж, к тому возрасту и желание туда лазить пропадёт.

— Именно так, Ваше величество.

Пожалуй, дней десять потерпеть можно. Здесь неделя составляла десять дней, месяц — три недели. В году те же двенадцать месяцев по тридцать дней. Оставшиеся пять дней не относились ни к одному месяцу и распределялись по году в конце каждого сезона и считались праздничными днями. На Новый год, отмечавшийся здесь в день зимнего солнцестояния, выделялось целых два дня. Месяцы не имели названий и шли по номерам, а дни считались в пределах недели. Например, третий день второй недели четвёртого месяца. Удобная, но несколько непривычная система.

Глава 3.

— И что это было? — вопрос прозвучал сразу, как за Её Величеством закрылась тяжёлая дверь.

— Ты о чём? — в голосе слышалось искреннее непонимание.

— Зачем ты над ней всё время издеваешься?

— Я говорю только правду, не моя вина, что она так на неё реагирует.

— А как ещё реагировать? Ты ей чуть ли не в лицо говоришь, что она никчёмное создание и может только в куклы играть! Не нравится подчиняться женщине, не принимал бы должность, — Крис начал сердиться.

— Я не мой отец, шовинизмом не страдаю, — огрызнулся брюнет.

— А в чём дело?

— Этот ребёнок только развлекаться умеет. Подпись на ПЯТИ бумагах почти три часа ставит. Что там сложного? И, как ни посмотрю, либо с Эриком в парке носится, либо в библиотеке сидит. За дамскими романами, — всегда сдержанный мужчина наедине с другом позволял себе повышенный тон и чуть более активную жестикуляцию.

— А на чём ты предлагаешь учиться читать? На исторических трактатах с устаревшим ещё до моего рождения языком? Или на сводах законов, в которых даже судейские с трудом разбираются?

Де Вен опустился в кресло и устало потёр лицо.

— Знаешь, Гвен, она опять спрашивала, может ли вернуться домой. Как раз после твоих выпадов.

— Что ещё ждать от ребёнка? — чуть презрительно фыркнул де Граф.

— Вот именно, что от ребёнка, — согласился блондин. И с грустью продолжил. — Которого вырвали из привычного окружения, рассказали сказку про избранность и требуют отдачи, как от взрослого.

— Почему сказку, это ведь истинная правда.

— Гвен, не делай вид, что не понимаешь, о чём я. Это в империи все знают, что Первый не умер, и часть его души живёт в призванных императорах, а другая часть — в монастыре, и с ней Императоры советуются при принятии важных решений. Даже в Хайняне и то в это не верят, хоть Первый Властелина заточил ещё когда они не отделились, — Крис поднялся и направился к выходу. У двери остановился и повернулся к задумавшемуся товарищу. — Мы с Эриком должны уехать почти на месяц. И, не дай стихии, что с Её Величеством произойдёт, особенно от того, что не принимаешь её всерьёз...

Блондин не договорил, только махнул рукой, мол, что с тобой говорить, и вышел, оставив де Графа одного.

...

Через пару дней усиленную охрану сняли. Де Крерортен внял намёкам, что советникам известно, кто стоит за попытками покушений, и покинул столицу.

Ещё через три дня Эрик и де Вен уехали разбираться с разбойниками в отдалённом районе на границе двух доменов. Система управления Анремара походила на ту, что процветала в европейском раннем средневековье — махровый феодализм с Императором, на вершине власти. Население достаточно большое, но чиновничий и государственный аппарат крайне мал, и очень многое выполняется на верхних уровнях власти, зачастую лично владельцами территорий или членами императорского двора. Вот и первый советник сам поехал решать проблему. Эрика он взял потому, что по данным разведки, глава разбойников один из его бывших сослуживцев.

— Я не хочу, чтобы вы оба уезжали, — перед отъездом я подошла к Эрику. Он как раз собирался сесть на лошадь.

— К сожалению, требуется наше присутствие.

— Знаю. И с вами мне тоже нельзя, слишком опасно и, к тому же я ещё плохо держусь в седле, — я вздохнула и погладила лошадь по морде. — И, всё-таки... — невольно покосилась на де Графа, разговаривающего с Крисом.

— Не съест он вас, тено, — улыбнулся Эрик, тоже посмотрев в его сторону.

— Я понимаю, но это не мешает его бояться. У него взгляд такой... Будто дай ему волю, пришиб бы на месте.

— На самом деле он хороший, — Эрик улыбнулся ещё шире и вскочил в седло. — Мы вернёмся недели через две, может, три. До свидания, тено!

— И, если с её величеством что-нибудь случится, я лично тебя четвертую! — ветер донёс голос де Вена. Остающийся в замке советник хлопнул его лошадь по крупу, провожая, и посмотрел в мою сторону своим фирменным взглядом "эта помеха ещё тут?" Я поспешила скрыться в замке. Три недели с ним практически наедине! Я же взвою! Слуг здесь немного, они почти все ближе к пожилому возрасту, и свято блюдут субординацию, при встречах кланяясь и глядя в пол. Те служанки, что в первый день мной вертели, вне служебных обязанностей вели себя точно также. Но при их выполнении даже немного командовали — Ваше Величество, поднимите руки, Ваше Величество, не вертитесь. Я бы и без них прекрасно справлялась, но почти все платья застёгивались сзади, тут без помощи не обойтись. И де Вен регулярно зудел над ухом, что самостоятельно одеваться это не по-императорски, так что несколько минут приходилось терпеть. Хоть раздеваться позволили самостоятельно. Стража тоже держалась на почтительном расстоянии, односложно отвечая на все попытки разговора. Кроме Эрика и де Вена так ни с кем не сблизилась.

Одно радует, кроме совместных трапез, точек пересечения с де Графом почти нет. А обедать можно и в своей комнате или вообще, набегами на кухню. Тётушка Райана всегда угощала пирожком или ещё чем-нибудь, когда после тренировок заглядывали с Эриком в её владения. Она, хоть уже знает, кто я, но всё равно подкармливает "бедную деточку". А Эрику тогда всё же досталось скалкой. Как я поняла, парня, едва вышедшего из младенческого возраста, принесли в замок и выдали папаше, мол, сам сделал, сам и заботься. Императору сын, тем более, бастард, оказался не нужен, и Эрика предоставили самому себе. Вот он и прижился среди служебного персонала.

Всё оказалось не так плохо, как я себе нафантазировала. Де Графа видела в основном только тогда, когда он приносил на подпись срочные или важные бумаги, которые я подписывала быстро и не глядя. Он вряд ли подсунет что-нибудь нехорошее. А вот со всеми остальными, что ежедневно появлялись на массивном столе стараниями незаметного секретаря, выходил полный завал. Я ещё читала рукописный текст по слогам, а без блондинистого советника приходилось вникать в каждый документ. В большинстве случаев я не знала, как правильно поступить. Разрешить ли строительство дамбы на ручье или это принесёт больше вреда, чем пользы? А земельный спор между двумя мелкими землевладельцами, настолько не могущих поделить небольшой клочок земли, что дело дошло аж до Императора, так и хотелось решить в свою пользу просто изъяв спорную землю в пользу короны. Подобные откладывала в сторону, пусть терпят до возвращения знающих ситуацию. Абсолютно уверенная, что критически важные проблемы мне точно пока ещё не доверят на самостоятельное решение, а то и вообще никогда не доверят, оставив мне роль свадебного генерала, всё равно боялась ошибиться даже в мелочах. Гора документов, отложенных на консультацию, росла даже несмотря на то, что я сидела над бумагами с обеда до ужина.

В библиотеке стала засиживаться допоздна. После обеда брала книги по законодательству, праву или землеописания в зависимости от того, какие проблемы поднимались в документах, представленных на подпись и пыталась разобраться, как правильней разрешить прошение. После ужина позволяла себе немного развлечься. Либо жанра приключенческого романа здесь не было, либо в императорской библиотеке подобных книг не держали. Зато жизнеописания некоторых предыдущих императоров оказались написаны живым языком, и читались как рыцарский роман, зачастую с приключением и геройством. И за таким чтением вечерами отдыхала от многочисленных прошений и жалоб, рассмотренных за день.

Как-то в один день, вернее, уже ночь, засиделась за очередным фолиантом и возвращалась к себе в двенадцатом часу. Будничное платье простого фасона не спасало от ночных сквозняков, и я торопилась к себе переодеться в тёплую пижаму. Платья я по-прежнему не любила, но этикет требовал их носить, и в гардеробе кроме них была только спортивная форма. "Как так можно, ваше величество, штаны девушкам не положено, давайте вам ещё одно платье сошьём". Тьфу.

Почти весь замок уже спал и стук каблучков по деревянному полу эхом отскакивал от каменных стен коридоров, освещённых редкими тусклыми светильниками. На одной из развилок столкнулась с незнакомцем. Излишне щеголеватый, прилизанный и с самодовольным лицом он производил неприятное впечатление одним только видом.

— О, какая куколка, а я уж думал, здесь только старухи остались! — он попытался приобнять меня, но я увернулась и торопливо отошла подальше.

— Куда же ты? Дай провожу!

Я прибавила шагу и, постоянно оборачиваясь, ушла от него. Странный тип этот де Жельен, что приехал переговорить с де Веном и остался ждать его возвращения во дворце на правах члена свиты предыдущего императора. Раньше я его не видела, только знала, что его поселили по старой памяти где-то на территории личных покоев. Наверно, в потёмках принял меня за служанку, решила я и выбросила встречу из головы.

Но следующим вечером опять столкнулась с ним в пустом коридоре. Он стоял в простенке между окнами и, казалось, кого-то ждал. Сворачивать было поздно, и, к тому же я не ожидала от него проблем, поэтому только стала придерживаться противоположной стены. Но спокойно пройти мимо в этот раз не удалось. Он внезапно подскочил и крепко схватил за руку.

— Куда же ты, детка? Избегаешь меня? Я тебя весь день ищу, давай, не стесняйся, — произнёс он пошлым тоном и впился в губы наглым требовательным поцелуем. Противно, неприятно и унизительно. Отреагировала мгновенно, ударив коленом в пах. Мужчина выпустил меня и согнулся от боли. Не теряя времени, побежала прочь. Топот сапог позади сообщил, что фору я почти не выгадала и лучше куда-нибудь спрятаться — в пустом коридоре догонят слишком быстро.

Я юркнула в первую попавшуюся дверь и прижалась к ней спиной. Прислушалась. Снаружи было тихо. Скот, похоже, свернул в другой коридор или, потеряв жертву, прекратил преследование.

— Кто здесь? — из глубины тёмной комнаты послышался знакомый голос. Зажглась лампа. На кровати, чуть меньшей размером, чем моя, сидел де Граф в одной лёгкой рубахе и в руке сжимал рукоять меча.

— Тено? — он разглядел непрошенного визитёра. — Что-то случилось?

Я что-то невразумительно пискнула и отрицательно мотнула головой. В его присутствии всегда будто парализует, а сказать, что меня только что пытались изнасиловать во вроде как собственном замке, уж точно не смогу.

— Вы знаете, что чужие спальни не место для игр, особенно ночью? — он расслабился и опустил меч. Спит он с ним, что ли?

— Извините, — всё, что смогла из себя выдались и, толкнув дверь, выскочила наружу через узкую щель. Вот ведь, опять дурой себя перед ним выставила.

В коридоре, к счастью, никого не было, и я быстро добежала до своих покоев, нервно и опасливо оглядываясь на каждую тень и вздрагивая от каждого шороха. Всё, хватит полуночных блужданий пока этот тип в замке. Неделю до возвращения Эрика с Крисом переживу, а им и пожаловаться можно. Без подробностей.

Намерение сидеть на месте выполнялось ровно один день. К себе в покои даже перенесла толстый томик со сводом местных законов. Тоже интересное чтиво, и полезное — часть документов на подпись так или иначе касалось законодательства. За чтением незаметно наступила ночь и напал полуночный жор. Невозможно заснуть, когда желудок требует наполнения. Я посмотрела на часы. Второй час. Спят уже все давно.

Быстро спустилась на кухню. На столе нашлось блюдо с остывшими пирожками, заботливо прикрытое полотенцем. Наверно, Райана оставила его для де Графа. По её словам, он частенько полуночничал. Промелькнула мысль, что уж он-то мог бы послать кого-нибудь, чтобы принесли поесть, а не самому спускаться на кухню, но мне же лучше, не надо шарить по шкафам. Я ещё стеснялась вызывать слуг и даже на утреннее одевание они сами приходили. При свете одной лампы спокойно перекусила, запивая выпечку квасом, найденным там же на столе. Но, когда ставила кружку на место, на кухню кто-то зашёл. Я оглянулась, не ожидая подвоха. В дверях стоял вчерашний тип и нагло ухмылялся. Судя по одежде он не то, что не ложился, а только что откуда-то пришёл, а по запаху ещё и в подпитии.

— О, моя красавица, тебя то мне и не хватало!

Он перегораживал единственный выход. Остальные двери на ночь заперли, отодвинуть тяжёлый засов я просто не успею. Мужчина тоже это понял и, не торопясь, стал приближаться. Я медленно отступала, стараясь держать стол между нами. Улучив момент, рванула на выход, но он разгадал манёвр и, ожидая подобной выходки, быстро двинулся наперерез и схватил за плечо. Вырваться или вывернуться из цепких пальцев не смогла. Он учёл прошлую ошибку и с каким-то наслаждением ударил по лицу тыльной стороной руки. От сильного удара в глазах потемнело, и я на несколько мгновений потеряла ориентацию. Воспользовавшись замешательством, он завалил меня спиной на стол, одной рукой крепко удерживая руки над головой. В таком положении сопротивляться оказалось весьма проблематично.

Второй, свободной рукой, насильник шарил по телу, одновременно прижимая ко столу и нагло, по-хозяйски целуя. У меня получалось только отчаянно извиваться и мычать от отвращения, пытаясь хотя бы не вдыхать запах свежего перегара.

— Что здесь происходит? — в самый неподходящий для де Жельена момент зажегся верхний свет и появился свидетель. Хотелось бы, чтобы это оказался кто-нибудь другой, но сейчас я и де Графу была рада.

— Милуйтесь в другом месте! — точно, с его места наше положение можно трактовать и так. Юбку похотливые руки задрали почти до пояса. Мужчина на мне недовольно обернулся, ослабив хватку.

— Де Жельен? — при свете де Граф узнал мужчину и в его голосе не слышалось радости или намёка на вежливость. — Тебе же сказали, что подобное здесь больше не потерпят!

Я вывернулась из рук потерявшего бдительности де Жельена и, зажимая порванный ворот, выскочила в коридор, едва разминувшись со стоящим в проходе князем. Мне повезло, его больше интересовал мужчина, чем его партнёр, и я без задержек убежала в свою комнату. Там выдержка помахала ручкой и забрала последние силы. На ватных ногах я опустилась на ковёр и, опёршись спиной о кровать, обхватила колени руками. С детства вбитая привычка держать всё в себе и не мешать другим своими проблемами, позволила только тихо всхлипывать. Отчаянно захотелось вернуться в свой мир, где чувствуешь себя пусть и заменяемым винтиком, но не непонятно чем с неизвестными правами и неопределёнными полномочиями.

В дверь осторожно постучали.

— Тено? — всё-таки узнал. А чего ожидала? Других таких мелких в замке не найти.

— Отстаньте все от меня! — вроде тихо сказала, но за дверью услышали. Последовала большая пауза, я уж подумала, что стоящий за ней ушёл, но нет, в дверь опять постучали.

— Тено, я захожу!

— Делайте, что хотите.

Де Граф тихо подошёл и присел на корточки напротив.

— Де Жельен сейчас под стражей. Как вы хотите его казнить?

Неожиданное начало разговора окончательно отбило желание жалеть себя. Не поднимая головы, я ответила.

— Никак.

— Почему? Неужели?.. — он что, решил, что то, чему стал свидетелем, было по взаимному согласию, и я сижу тут в растрёпанных чувствах от того, что ролевые игры неожиданно прервали?

— Я не могу, — пришлось через силу торопливо объяснять, пока де Граф не поверил в своё предположение и пока я в состоянии с ним общаться. — Как заинтересованное лицо я не могу быть объективной. К тому же я не знаю законодательство по этому поводу, — эмоции отошли на второй план, дав дорогу разуму. У нас повсеместно женщина была бесправным приложением к кухне и венику, не думаю, что здесь есть глобальные отличия.

— Какое законодательство?! Это покушение на честь и достоинство Императора! За такое однозначно казнь!

Я подняла голову и посмотрела на мужчину. Лицо бледное. Кулаки сжаты. Происшествие задело его весьма сильно. А я ещё не ощущаю себя столь важной персоной, что даже и не подумала о подобном варианте. Теперь, когда я не прятала лицо, де Граф заметил след от удара.

— Разрешите? — он зажёг лампу на тумбочке и прикоснулся к повреждённому месту рукой. От неё потекло приятное тепло и покалывание.

— У меня плохо с целебной магией, останется ссадина, у вас скула рассечена, наверно, перстнем.

— Не страшно.

— Вы решили, как его казнить?

— Никак, — пока де Граф залечивал синяк, у меня было время подумать. И, хотя мне хотелось оторвать гаду яйца, и его самого потом прибить чем-нибудь побольнее, но эмоции уже утихли. — Казнь по такому поводу вызовет слухи, ненужные разговоры. Не хочу! Он сюда к де Вену приехал? Вот, пусть дождётся, а потом катится куда подальше, чтобы и слышно о нём не было.

— Значит, ссылка, — де Граф закончил с лицом и взял меня за руку, где темнели характерные синяки от вчерашней хватки.

— Это тоже он? — спросил, принявшись за лечение.

Я молча кивнула. По выражению лица мужчины поняла, что он связал моё появление в спальне с этими синяками.

— Почему вы сразу не сказали?

Я всё также молча отвернулась с виноватым видом. Себе-то объяснить не могу.

— Ребёнок, — на грани слышимости произнёс де Граф и, едва касаясь, погладил по голове. — Я пойду. Надо отдать распоряжения насчёт де Жельена.

Он поднялся и пошёл к выходу. Уже в дверях я его окликнула.

— Кен де Граф!

— Да, тено? — он мгновенно обернулся.

— Не говорите об этом Крису, пожалуйста.

Мужчина не ответил, но мне показалось, что перед уходом он обозначил поклон.

...

Де Граф аккуратно прикрыл за собой дверь. Внутри всё бурлило, но внешне он оставался относительно спокойным. Князь не должен ярко показывать свои чувства и, что бы ни случилось, обязан вести себя соответствующе. Но как же хотелось прямо сейчас побежать в полуподвал, куда стража отвела де Жельена, и дать волю рукам, как какому-нибудь простолюдину.

В первую очередь князь злился на себя. Что мешало накануне не выставлять Императора из спальни? Прекрасно ведь тогда понял, что не просто интереса ради так поспешно заскочила среди ночи. И, пусть не прошло и минуты с ухода девушки, как он лично проверил все прилегающие коридоры, это не снижало вины. Ведь сегодня только чудом удалось избежать трагедии. Приди он на кухню чуть позже, и неизвестно, как бы всё сложилось.

До разговора с несостоявшимся насильником де Граф несколько остыл. Ублюдку крупно повезло, что других свидетелей не было, и Её Величество не жаждала мести и ограничилась только ссылкой. Де Жельен, кажется, совсем не понимал, что такого натворил, и считал своё заключение досадным недоразумением. Рассказывать, на кого он поднял руку, де Граф не стал, но наказание озвучил. В каком-то смысле, для поддержания репутации повезло, что стража прибыла уже после того, как Её Величество убежала, иначе не объяснить столь мягкий приговор. А так, де Жельена давно предупреждали о недопустимости подобных действий, но раньше ему сходило с рук, как приближенному к Сорок первому Императору, потому никто не удивится ссылке.

Через полчаса князь вернулся к себе. Проходя мимо спальни Императора задержался, прислушиваясь. Но толстые деревянные двери не пропускали звук и даже в ночной тишине слышались только трели сверчков. Мужчина осмелился слегка приоткрыть дверь, на самую малость, только чтобы сквозь узкую щель разобрать мерное дыхание спящей девочки.

Впервые за много лет де Граф не знал, что делать. В пещере он, как и все остальные, не ожидал, что призыв произойдёт. Всё-таки за несколько тысячелетий и сорок одну смену правителя это случалось всего дюжину раз. И первая попытка полтора года назад не принесла результата. Но всё равно надеялся и боялся стать свидетелем знаменательного события. Призванный всегда означал серьёзные перемены в стране. Но чего никто совсем не ожидал, так это того, что новым Императором станет ребёнок. Молодая девушка всего чуть старше двадцати лет, к тому же откуда-то очень издалека и с полным отсутствием знаний об Империи. В прибытие из другого мира князь не поверил. Да, одежда непривычного покроя и из незнакомой ткани. Но о происходящем на втором континенте известно немногое, слишком далеко он расположен для поддержания постоянных контактов. Тоже можно сказать и о прозрачном мягком горшке, отданном де Вену вместе с диковинным цветком. И, тем более, не мог поверить в то, что там, откуда её призвали, девочка, по её словам, считалась взрослым самостоятельным человеком. Всё же чистокровный каор, без примесей чужой крови, как определил целитель.

Но её происхождение не столь волновало и интересовало мужчину, как само существование. С молодыми женщинами он общался мало, опасаясь угрозы вынужденной женитьбы, ведь единственный наследник древнего рода, не просто князь, но ещё и лорд, владелец богатого домена, являлся лакомым призом для многих незамужних девиц. Опыт общения с детьми был ещё меньше, а если точнее, отсутствовал полностью. И де Граф не придумал ничего лучше, чем свести контакты к минимуму, оставив исключительно деловые.

Император его разочаровала. От неё пока требовалось только ставить подпись с печатью, но это она делала очень медленно, листов пятнадцать за день. Сорок Первый мог, не глядя, подмахнуть сотню документов за час. А эта... Но ничего нельзя поделать. Раз призыв сработал на ней, значит, ей и править. А ему, как верной опоре трона остаётся только следить, чтобы Империя окончательно не развалилась, пока Император развлекается чтением рыцарских романов. Не один раз возвращал забытые на столике книги на их места.

Но сегодняшнее происшествие заставило князя задуматься о том, чтобы пересмотреть своё отношение. Любая из ему известных особ обязательно закатила бы грандиозный скандал ещё при первом же столкновении с де Жельеном. И уж точно потребовала бы немедленной казни. Но сегодня вместо ожидаемой глупой девицы он увидел обычного ребёнка, который не понимает своего положения и боится сделать что-нибудь не так. Но весьма разумно размышляет о законности действий и защите чести других людей. Она права, оглашение такой причины казни нанесло бы серьёзный ущерб репутации обоих князей — и его самого и де Вена. Но больше всего мужчину изумила книга на прикроватном столике. Кто бы мог подумать, что чтением на ночь Император развлекалась не романами, не сказками, а сборником земельных законов Империи?

...

Неделя пролетела в один миг. Происшествие с де Жельеном быстро потускнело и забылось за ворохом дел. Сам виновник всё это время провёл взаперти в своих покоях. По некоторому рассуждению, де Граф всё же перевёл его из подвальных казематов в прежние комнаты, запретив их покидать, и приставил охрану. Гвардейцы не знали о причинах такой резкой смены отношения, но приказу не удивились и не сочувствовали узнику, будучи прекрасно осведомлены о его прошлых развлечениях совместно с предыдущим императором.

Когда вернулись де Вен и Эрик, мне хотелось радостно прыгать вокруг, настолько я по ним соскучилась. Де Граф сразу увёл Криса по делам, а я накинулась на Эрика, требуя рассказать, как они съездили. Эрик попросил дать ему хотя бы полчаса сменить дорожную одежду и смыть пыль, прежде, чем начать увлекательный рассказ об избавлении Империи от разбойничьего отряда. Я милостиво выделила ему целый час и, по истечению назначенного времени, дав волю внутреннему ребёнку, нетерпеливо побежала навстречу парню.

Как это обычно бывает, на повороте едва с кем-то не столкнулась. Успев вовремя затормозить, остановилась чуть меньше, чем в полушаге от мужчины.

— Простите, — автоматически извинилась. Всё же не дело, носиться не глядя. Собью кого-нибудь с ног, совсем неудобно будет.

Но тот презрительно и грубо оттолкнул меня в сторону, даже не посмотрев, с кем столкнулся.

— Пошла прочь! — какой неприятно знакомый голос. Неужели, де Вен уже поговорил с ним и де Жельен теперь покидает дворец? Ведь иначе стража не выпустила бы его из комнат.

...

Неделя неожиданного заточения прошла в мучениях. Такого воздержания от пития вина и плотских увеселений закоренелый повеса не помнил за свои двести тридцать лет жизни и потому настроение было отвратительным, переходящее в бешенство. Виновной в этом была какая-то смазливая девчонка, с которой он хотел по своему обыкновению удовлетворить постоянно возникающие во время пьянок потребности.

Когда его перевели из камеры в апартаменты, то первая мысль была о том, что все как обычно сойдёт с рук, подумаешь, служанку пощупал, но ему выдали предписание уехать из столицы и не покидать родовое поместье. Это был конец, конец беспечной жизни, конец светским развлечениям. А теперь ему много лет гнить в провинции! И это без объяснений! Приказ Императора! Это его так бесило, что он готов был сорваться на первом встречном человеке.

Наконец, ему позволили встретиться с господином де Веном. Изначально мужчина хотел попросить у него помощи в пристройстве на тёплое, не требующее усилий для работы место, коих всегда много при дворе. Князь раньше редко отказывал в подобном, а если выражал недовольство, то прежний Император быстро решал проблему, и де Жельен рассчитывал, что и сейчас его просьбу удовлетворят. Заодно поспособствует отмене унизительного приказа.

Но де Вен даже не дослушал просьбу до конца, сославшись на то, что и раньше только терпел все выходки и не красящее дворян поведение только из-за Сорок первого Императора. Сейчас времена изменились, и присутствие людей с подобной моралью при дворе является неприемлемым, и, если Император распорядилась о ссылке, то никаких разговоров об изменении наказания не будет. Он даже не спросил, за что ссылают!

Явно эти два князя отыгрываются за прошлое, когда завидовали ему, как приближенному к Императору. А сейчас что? Всё те же управляющие, а гонору-то!

После краткого разговора де Жельена под конвоем вывели из комнаты. Приговор вступил в силу и теперь, не позже чем через пятнадцать дней, как раз достаточно, чтобы добраться до имения, необходимо отчитаться о прибытии и не покидать его границ.

Прекрасно зная дорогу, мужчина раздражённо шёл чуть впереди приставленных гвардейцев, еле сдерживаясь, чтобы не наорать на них просто так, чтобы сорвать злость. При выходе на портик он едва не столкнулся с какой-то девкой. Дура-служанка бежала по господским коридорам, не глядя по сторонам, и, ещё полшага, врезалась бы в него. А теперь стоит, и что-то мямлит в оправдание. Учить таких надо!

Резкая оплеуха опрокинула девку на пол. В её глазах появились обида и непонимание. Де Жельен узнал её, именно с неё и начались неприятности, тогда можно и добавить, пусть знает своё место, ишь ты, нажаловалась князю! А у него вся жизнь теперь кобыле под хвост! Забыв про охрану, мужчина высказал всё, что накопилось за несколько дней заточения в покоях.

...

Я вскрикнула от неожиданности, оказавшись на полу коридора, даже не поняв из-за чего он так разошёлся. Неужели из-за того, что едва не врезалась в него? Стража стояла чуть позади не вмешиваясь, а этот продолжал орать и поносить меня почём зря.

— Что тут происходит? Де Жельен?! — к нам подбежал встревоженный Эрик и только вблизи заметил меня, всё ещё сидящую на полу. Я просто не понимала, что делать, и как реагировать.

— Как вы смеете кричать на Её Величество!? — в отличии от меня, парень среагировал быстро.

Словесный понос де Жельена прервался одновременно со звуком звонкой увесистой пощечины. Де Жельен с выпученными глазами посмотрел на Эрика, который был автором и исполнителем этого акта физического воздействия. Среди дворян пощёчина означала вызов на смертельную дуэль, за кровное оскорбление дворянской или императорской чести. В любом другом случае, достаточно было бросить перчатку в лицо вызываемому или словами выразить свой вызов.

— Здесь и сейчас! Немедленно! Ваши действия не достойны звания дворянина и прямое оскорбление и неуважение к императору! Молчите де Жельен, пока я вас не убил прямо сейчас! — закрыл рот только что собиравшемуся что-то сказать де Жельену Эрик.

Таким я его ещё не видела, взор был холоден и спокоен, а внутри я ощутила чувства сравнимой с бурей, готовой разнести все вокруг, состояние холодной ярости, как много было описано в книгах о настоящих воинах.

....

Парень шёл по двору замка, прикидывая, что и как можно рассказать Императору о поездке. Слишком много там было крови и прочего, чего лучше не знать юной девушке. А ещё Эрику хотелось и показать себя в лучшем свете, и сделать это так, чтобы не выглядело хвастовством. С многочисленными подружками он подобным не заморачивался, хвастал напропалую, ведь там цель совсем другая.

От мыслей отвлёк чей-то грубый крик. Судя по словам, орали на девушку. На них кричать нельзя! От слова никак! Это ему успешно внушили оба князя — и мягкий, вежливый де Вен, что чуть ли не с самого детства был его негласным наставником, и де Граф, поборник чести и достоинства, с которого Эрик последние лет пятьдесят брал пример. И какой кретин позволил себе поднять голос на женщину? Поэтому Эрик, не раздумывая, побежал на крик, не из любопытства, но с намерением защитить слабое создание.

Добежав до портика, он увидел, что Император растерянно и обиженно сидит на полу в коридоре, неподалёку стоит наряд дворцовой стражи, а рядом с ней тренировал лёгкие... кто бы сомневался, что это будет он, де Жельен, человек, презирающий женщин, и не имеющий своей семьи из-за скверного характера и пристрастия к пьянству и разврату. Этого человека Эрик ненавидел, наверно, больше всех. Только покровительство двух князей позволило ему в своё время избежать извращённого внимания от ярых соратников Сорок Первого по развлечениям, и в которых де Жельен был основным зачинщиком.

— Что тут происходит? Де Жельен?! — Эрик подскочил к подонку. — Как вы смеете кричать на Её Величество?

Ситуация взбесила, рука полетела мужчине в челюсть, в самом конце Эрик неожиданно для себя разжал пальцы и чуть изменил траекторию. Звук звонкой пощёчины прервал словесный понос ругательств.

— Здесь и сейчас! Немедленно! Ваши действия не достойны звания дворянина и прямое оскорбление и неуважение к императору! Молчите де Жельен, пока я вас не убил прямо сейчас! — слова для вызова на дуэль уже не были нужны, пощёчина говорила сама за себя, но обозначить, за что и когда биться, требовалось уточнить.

Пока де Жельен приходил в себя от нанесённого пощёчиной оскорбления и пытался понять слова про Императора, Эрик помог девушке подняться. На шум всё же подбежали слуги, с любопытством выглядывая из укромных уголков, а отряд стражи, что сопровождал де Жельена, стремительно бледнел на глазах, сообразив, что им может грозить за невмешательство.

...

Эрик помог мне подняться, и меня, всё ещё ошалевшую от столь быстрого развития событий, вежливо, но настойчиво откуда-то появившиеся служанки увели прочь. Давно на меня вот так, на пустом месте, просто под настроение, не орали, что я растерялась, и потому не сразу поняла, что произошло. Только звук бьющегося металла о металл сообщил, что мужчины остались не просто поговорить. Всё же здесь не цивилизованный мир с адвокатами и выплатой штрафов по суду за оскорбление чести и достоинства. Я испугалась за Эрика. Он же слишком молодой, де Жельен его порежет на мелкие кусочки! Но служанка, придержала за локоть, не давая развернуться и бежать к месту дуэли.

— Госпожа, не волнуйтесь, Эрик его быстро убьёт. Да и что этот пропойца против него может-то? Как вообще в замок обратно пропустили...

Своего телохранителя я снова увидела через каких-то полчаса. По нему и не скажешь, что только что убил на дуэли человека. В том, что дуэль не до смерти, пусть наивные принцесски верят, я ещё по реакции де Графа поняла, что тут церемониться не станут и человеколюбием особо не страдают. Ни царапинки, привычно встрёпанный, Эрик подошёл сообщить, что урон чести, нанесённый де Жельеном, искуплён. Сейчас парень больше, чем обычно, походил на боевого воробья. Крис даже как-то жаловался, что, сколько бы ни бились над его образом, приличный вид Эрику удаётся сохранить всего ничего, незаметно и неотвратимо превращая его в рубаху-парня.

Мы с ним немного прошлись по двору и призамковому парку. На месте, где была дуэль, ничего о ней не напоминало, только чуть более тёмные камни мостовой указывали, что их недавно обильно поливали водой. Эрик с воодушевлением и весьма интересно рассказывал о том, как они с Крисом пытались вести переговоры сначала с владельцами обоих граничных доменов, а затем с разбойниками. Не достигнув успеха ни в одном случае, перешли к активным действиям и уменьшили население Анремара на пару десятков человек, заодно немного обогатив казну за счёт конфискации награбленного.

Во дворе Эрик к чему-то прислушался и шкодливо улыбнулся. Прижав палец к губам, он сделал жест следовать за ним и, стараясь не шуметь, быстро завернул за угол и спрятался за широкой колонной. Я последовала за ним, повторив движения, и так же замерев рядом.

Мы вышли на плац, где обычно тренировались гвардейцы из охраны замка. Сейчас на нём происходило что-то необычное — все свободные люди выстроились ровными рядами, а группа, что сопровождала де Жельена во время инцидента, понуро стояла в центре. Начало речи пропустили, но и оставшаяся часть звучала весьма занятно.

— ... и стоят, ждут чего-то? Хрена вы ждёте? Когда прямо там перед вами разложат? Какие вы гвардейцы? Или сами поучаствовать хотели?

К шуму робких возражений командир даже не стал прислушиваться.

— Что, я не слышу? Не признали? Да ослы в стойле и те, десяток конюхов знают, а тут одну рожу запомнить не могут! Запомните, господа дебилы, не видишь рожу, по росту смотрите! Найдите мне в замке ещё хоть одного, кто в прыжке до вас не дотянется! Смешно вам? А мне никак не смешно, по обуревали тут здесь все, расслабились! Вот стойте здесь, до заката всем стоять, пока не дойдёт.

Ещё раз смерив шагами плац, он резко развернулся к ожидающим продолжения гвардейцам.

— Если от хоть одно слово в сторону стражи ещё услышу, всех разгоню! Баранов из деревни вместо вас поставлю, и то толк больше будет!

В речь командира дворцовой стражи весьма органично вплетались нецензурные слова. Гвардейцы, которые и составляли стражу, все поголовно были благородными, наследными или жалованными дворянами, и в обычной ситуации уже давно бы вызвали командира на дуэль по пять раз каждый, но сейчас стояли и терпеливо слушали. Разнос устроен по серьёзному поводу, не удивлюсь, что тех стражников, что облажались сегодня днём, попрут из гвардии. Но спокойно слушать речь просто была не в состоянии и, еле сдерживая смех, отошла подальше.

— Эрик, а что с ними будет? — когда нас не могли заметить с плаца, всё же спросила у телохранителя.

— Выпорют, на месяц в дальние караулы ставить будут, — как-то равнодушно ответил Эрик, словно подобные наказания тут в порядке вещей. — Но, если вы пожелаете...

— Нет, не пожелаю, — я его перебила. Не хочу вмешиваться в установленные порядки. По крайней мере, пока. — А что, разве их можно пороть? Гвардейцы же вроде все благородные.

— Разумеется, можно. Как иначе-то?

— И они не будут возмущаться? — в просвещённый век телесные наказания не совсем укладывались в голове. Но здесь-то совсем другие обычаи и времена. Вон, при Петре Великом тоже нещадно драли и вельмож, и дворян, и не жужжал никто. Солдат так вообще только в двадцатом веке прекратили пороть.

— С чего бы? — теперь пришла очередь Эрику удивляться. — За дело ж. И, тено, можно попросить вас не говорить об увиденном господину де Вену, — парень как-то смутился, озвучивая просьбу. — А то он меня...

— Что, тоже выпорет? — сложно представить Криса с розгами, но при богатой фантазии, всё возможно.

— Нет, что вы. Поставит на вытяжку и часа три будет рассказывать о неподобающем поведении. Уж лучше бы выпорол.

Глава 4.

— Как мне надоели эти бумажки! — тоскливый стон непроизвольно вырвался, когда Крис принёс очередную стопку на подпись. Де Граф, успевший сделать это чуть раньше, и уже покидающий кабинет, бросил, как мне показалось, презрительным тоном:

— Если вас так отвращают государственные дела, то передайте их достойным людям, а сами займитесь чем-нибудь более приятным. Вышивкой, например.

— Вы ещё в куклы поиграть предложите!

Я всё ещё побаивалась де Графа, но уже начинала иногда огрызаться в ответ на его выпады на тему ребёнка. Возможно, пообщайся мы с ним подольше в нормальной обстановке, и узнав друг друга получше, отношения могли бы измениться. Но увы, и повод не попадался, и желания к общению не возникало.

— Если вы предпочитаете кукол, то закажу их изготовить специально для вас.

Князь вышел, как всегда оставив последнее слово за собой.

— Всё так плохо? — де Вен положил бумаги на край стола рядом с внушительной стопкой предыдущих, ещё не подписанных документов. Он уже давно махнул рукой на наши размолвки с брюнетом, но всё также их осуждал.

— Пока терпимо, — я вздохнула. Не знаю, о чём он спрашивал, о работе или об отношениях с коллегой, но ответила сразу на всё. — Крис, неужели всегда так много бумажной волокиты? Ни на что другое времени толком не остаётся.

— Нет, тено. Просто за время отсутствия Императора накопилось множество дел, и все хотят решить их побыстрее. Месяца через два-три останутся только немногие текущие дела. И то я вам приношу только то, что обязательно требует вашей подписи.

— И что, вот это, — я взяла из отдельной неподписанной стопки один лист, — должен одобрить император, не меньше?

Де Вен взял бумагу и пробежал её глазами. Мне до такой скорости чтения вязи букв ещё долго тренироваться.

— Разрешение на свадьбу. Если жених или невеста несовершеннолетние, то нужно разрешение сюзерена.

— Вот и писали бы ему, я-то тут причём?

В вассальных отношениях я уже немного разобралась и понимала, что маркиз мог быть вассалом герцога или даже князя, но не императора. Де Вен ещё раз изучил документ.

— Это из домена вашего непосредственного владения. Вы и есть их сюзерен.

— А вот это? — я порылась в той же стопке и достала ещё один лист. — Это из Лелунда. Здесь-то не я лендлорд.

— Вы правы, тено, но Лелунд находится под вашей рукой до совершеннолетия князя де Фроммана, — терпеливо объяснил советник. — Ему всего пятнадцать и родственники не смогли договориться, кто получит опеку, потому предыдущий император взял домен в управление.

— Делать ему было нечего, — я с ворчанием пододвинула ещё одну, совсем небольшую стопку к блондину. — Крис, прочитай, пожалуйста, о чём тут пишут. Я у этих не могу почерк разобрать.

— Вы что, все бумаги читали? — советник непритворно удивился. — Я же отбирал только те, где нужно просто поставить подпись и печать. Вы мне не доверяете! — он картинно заломил руки в отчаянии.

— Доверяю! Как самой себе, и даже больше! — а себе я не очень доверяю, знаю, что мной легко управлять. Но надо же поддержать человека. — Но я не могу ставить подпись не глядя. Вдруг, что-то просмотрели или вопрос спорный. Вот, как здесь, например, — я снова взяла прошение из Лелунда. — Вы уверены, что стоит разрешить стройку?

— В том районе традиционно выращивается много зерна, и мельница необходима, — Крис опять переключился в деловой режим.

— Я не про мельницу. Тут просят разрешение на запруду под неё.

— Естественно. Равнинная река не быстрая и, чтобы мельница работала, нужна запруда. Обычная практика.

— Крис, я сходила в библиотеку, смотрела карту. Она, конечно, примитивная, но на той реке просто негде ставить мельницу. Там везде равнина, зальёт всё. Может, с прошением прилагался пакет проектной документации?

— Тено, простите, что прилагался? — последнюю фразу де Вен не понял.

— Ну, дополнительная информация, где хотят строить, какую дамбу, сколько земель и где уйдёт под воду, расчёт экономической выгоды и так далее. Без этого такие дела не должны решаться.

— И что теперь, отказать? — советник, кажется, немного расстроился. Они что, серьёзно всё оставляли на уровне "на месте разберутся"?

— Нет, конечно. Мельница ведь всё равно нужна. Предлагаю съездить туда и посмотреть на месте, что и как там планируется.

— Тено?!

— А что? Заодно и страну посмотрю. Надо же узнать, что, да как. Два месяца уже только бумаги перебираю, не выходя из замка. Правитель-заочник ненамного лучше такого, кто совсем государством не занимается.

Удивительно, но подобные дела здесь решаются очень быстро. Объявила после обеда о желании проехать по стране, и уже на следующее утро небольшой отряд сопровождал дорожную карету. За вечер де Вен проложил маршрут так, чтобы можно было по дороге заехать ещё в несколько мест, где желательно личное присутствие императора. Так, между делом, проконтролировали постройку нового моста и проверили работу больницы для малоимущих, на содержание которой городские власти регулярно просили деньги.

Мост строился по срокам, а с больницей вышла накладка. Все предыдущие проверки были плановыми, и о них градоправителю становилось известно заранее. В больницу заселялись люди, их даже лечили недели две, пока проверяющие отмечали своё прибытие, знакомство с городом и отбытие. Подозреваю, что при таком подходе к проверкам можно и не изображать работу, но ответственные люди не считали лишним подстраховываться. Нас же встретили запертые двери и удивлённый одинокий сторож, поведавший, что здание уже который год пустует, как раз со времени последней комиссии.

Настроение у де Вена портилось буквально на глазах. Нет, он не ожидал увидеть идиллию и порядок, но реальность показала, что он слишком доверял людям и отчётам, в то время, как они, воспользовавшись этим доверием, откровенно подделывали результаты и разворовывали казну. Оптимизма не добавила погода, все дни попеременно радовавшая то ливнем, то мелким дождём, то просто сильным порывистым ветром. Из-за непогоды дороги раскисли и движение замедлилось, бывали дни, когда приходилось ночевать буквально на обочине, не успев доехать до гостиницы или хотя бы таверны.

В деревнях не останавливались, не по чину, разве что иной раз солдаты из охраны заезжали туда за продовольствием. А сами поселения разительно отличались друг от друга. Вот только что была аккуратная чистая деревенька, поля вокруг колосятся, люди кланяются проезжающим мимо господам, а переехали речку, так там уже хибары в землю вросшие, поля вполовину сорной травой заросли, жители так едва ли не в пыль ничком падают. Де Вен тоже хмурился от таких контрастов, несколько раз закрывал оконца кареты занавесками и просил не смотреть наружу. Всё же не удержалась, выглянула, когда советник отвлёкся. Лучше бы послушалась. Как раз проезжали мимо деревни второго типа, а вдоль дороги были развешаны тела разной степени оборванности, на одном так только грязные трусы надеты. И на разбойников не очень-то похоже.

— Просил же вас не смотреть, — проворчал блондин в ответ на мой ошарашенный взгляд и поплотнее задёрнул занавеску. — Лендлорд крепостных наказал, — всё же пояснил он и, по настоятельной просьбе выдал справку о социальном устройстве.

В Империи присутствовало сословное деление. На вершине, как водится, стояло высшее дворянство — маркизы и князья с Императором во главе. Потом шло среднее дворянство, за ним — простое безземельное. Майорат, единонаследие и долгие года жизни способствовали появлению большого количества различных дворянских отпрысков, которые, кроме происхождения, ничего и не имели, зато массово шли наниматься на службу в войска или личную дружину в надежде выслужить земельный надел и поднять таким образом свой статус. Несколько отдельно стоял белый люд — горожане, купцы, ремесленники и прочие свободные жители. Они все могли иметь землю, но только без поселений, крепостные полагались только благородным.

Чернь, то есть крестьянство, составляло больше половины населения Империи, но оно же было и наиболее бесправным. Делилось на три неравные группы — свободные крестьяне, коронные и крепостные. Последние два отличались друг от друга только хозяином — коронные принадлежали государству, а крепостные владельцу земли, на которой жили, а так рабы обыкновенные. Разве что продать их можно было только имеющему достаточно земли для размещения деревни, что, впрочем, не мешало сдавать в пожизненную аренду.

Большинство деревень, что едва не разваливались на глазах, как раз и были крепостными или коронными. Сорок Первый император вечно нуждался в средствах на пиры и развлечения, что выжимал из людей последние соки. Его приспешники тоже не отставали, мало задумываясь о том, что будет позже, когда собирать станет нечего и не с кого.

Да уж, не в лучшее для страны время я попала. Де Вен хоть и знал про эти проблемы, и вживую видел не впервые, но всё равно расстраивался.

В довершении всего карета увязла в грязи по самые оси всего в часе езды до места назначения. Попытки вытащить её собственными силами не увенчались успехом, только измотали лошадей и солдат охраны. Эрик поехал в ближайшую деревню за крестьянами с лопатами, а мы с Крисом отправились дальше верхом, оставив часть солдат охранять транспорт. Почти две недели в пути достаточно надоели, и мы решили не терять время, находясь в шаге от цели. Переодеваться не пришлось — по этикету в дороге женщины вправе носить штаны, и я с наслаждением, пусть и на время, забыла о ненавистных юбках.

Справедливо посчитав, что по глубокой грязи я не смогу заставить лошадь идти, а по лесу вдоль дороги мне не хватит умения ей управлять, де Вен посадил меня позади себя. Лошадь, казалось, и не заметила дополнительный вес, но всё же часто спотыкалась или поскальзывалась в грязи, потому, чтобы не упасть, я крепко обнимала мужчину за тонкую талию, уткнувшись носом в толстую длинную косу. Хорошо, что длинные серебристые волосы князь в походе заплёл, а то пришлось бы ещё и от них отплёвываться. Спина деревянно напряглась, Эрик совсем не так реагировал на пассажира. Но слабее прижиматься не получалось, состояние дороги не позволяло.

Уточнив у вездесущих бабок, немедленно согнувшихся в поклоне, где живёт нужный человек, наша компания подъехала к добротному дому. На стук в ворота вышел крепкий мужик.

— Ты Корвин Фован? — резко спросил Крис, не дожидаясь приветствия.

— Да, господин, — мужик с тревогой смотрел на визитёров. Вид раздражённого дворянина на одном коне с ребёнком и в сопровождении тройки перемазанных в грязи солдат, не сулил ничего хорошего.

— Ты писал прошение на постройку мельницы? — продолжил давить де Вен.

— На запруду, — осмелился поправить мужик, уже с испугом глядя на него.

— Где строить собрался?

Кажется, советник начинает выходить из себя. Я потрясла его сзади за плечо.

— Крис!

Ноль реакции. Я потрясла сильнее и повысила голос.

— Крис де Вен! Успокойтесь! Он ещё не сделал ничего плохого!

Вот теперь услышал. Спина слегка расслабилась, и он обернулся ко мне.

— Простите, тено, не знаю, что на меня нашло. Устал, наверное.

Мужик не расслышал его слов, зато прекрасно услышал мои и сразу же поклонился в пояс.

— Простите, господин де Вен, не признал. Не ожидал, что вы лично приедете, господин.

— Покажите, где планируется мельница и территорию затопления, — это уже я перехватила инициативу. Мужик выпрямился и посмотрел на моего советника. Правильно, его-то хотя бы по имени знает, а у меня от императорского только родовой перстень-печатка на среднем пальце левой руки. Снять его никто не может даже с трупа.

— Выполняй, — де Вен подтвердил приказ.

— Слушаюсь, господин, я покажу, следуйте за мной, — мужик почти побежал по узкой дороге, едва не переходящей в тропинку. Минут через десять мы вышли к началу леса, куда втекала медленная речушка с долины.

— Вот, господин, мельница тута будет, и запруда, стало быть, тоже здесь, — мужик не забывал кланяться, пусть и не так глубоко, как в первый раз.

Насколько смогла, я осмотрела местность, даже встала на ноги, держась за плечи Криса. Никакого выраженного уклона или понижения, что можно заполнить водой. По моему мнению, мало подходящее место для запруды. Может, это только отсюда так кажется?

— Крис, проедьте, пожалуйста, немного вверх по течению.

— Тут тропинка есть, как раз вдоль берега, — подсказал мужик. Де Вен кивнул и лошадь, не торопясь, зашагала по указанной тропе. Как я и предполагала, равнинная речка безбожно петляла, оставляя многочисленные старицы и заболачивая берега. Чуть поодаль вдоль реки колосились какие-то поля.

— Здесь запруду делать нельзя, — я вынесла вердикт, как только вернулись. — Место слишком ровное, получится болото, к тому же зальёт поля. Не думаю, что владельцы будут этому рады. Вы с ними уже договорились?

— Нет, господин, — мужик сразу поник. — Но, если было бы разрешение, они бы не возмущались.

— Значит, отказ в строительстве? — уточнил де Вен. За время прогулки вдоль речки он успокоился. — Жаль, мельница здесь нужна.

— Это правда? — я обратилась к ожидающему мужику.

— Нужна. Сейчас зерно возим к горам, — он тяжело вздохнул и указал в сторону, где далеко за лесом виднелись невысокие холмы. — И дорого, и ждать долго.

— А что не хотите ветряную поставить?

Я удивилась. Судя по характерно деформированным макушкам деревьев, ветра здесь сильные и постоянные.

— Эх, господин, — с досадой мужик махнул рукой. — Нет у нас мастеров, чтобы ветряк поставить. Их надо с другого конца страны вызывать. И возьмут дорого. У нас столько не наберётся.

— Значит, принципиальных возражений нет, и дело только в финансировании.

Де Вен повернулся ко мне, почувствовав изменение интонации на задумчивую.

— Вы что-то придумали?

— За сколько времени окупится ветряная мельница, если её всё-таки построить? — вот не знаю я никаких расценок даже примерно. Советник тоже колебался с ответом и взглядом переадресовал вопрос будущему мельнику. Тот почесал затылок.

— Ну, пожалуй, лет двадцать. Или пятнадцать.

— А как вы смотрите на то, что корона оплатит разницу в стоимости построек мельниц, а вы в течении, скажем, тридцати лет, будете отдавать, — небольшая пауза прикинуть процент, удовлетворяющий обе стороны, — десятую часть прибыли в казну?

— А что, так можно? — мужик снова почесал затылок и с надеждой посмотрел на де Вена.

Вернувшись в деревню, они вдвоём, де Вен и будущий мельник, принялись детально договариваться о сроках и суммах. Наконец, договор составлен, но де Вен, вместо того, чтобы расписаться в нём самому, как полномочному представителю, сделал мне приглашающий жест.

— Прошу, — он протянул перо. Ну что ж, ставить роспись без клякс я уже давно научилась. Мужик с недоверием и недоумением смотрел, как какой-то ребёнок подписывает столько важный для него документ. Но настоящим шоком стало, когда приложенный к бумаге перстень-печатка оставил характерный отпечаток императорского герба.

Снаружи уже ждал Эрик с хорошей новостью. Карету из грязи выкопали, но вытащили не в сторону этой деревни, а туда, откуда приехали, так что возвращаться снова пришлось пассажиром. Спешившись, я первым делом побежала в глубь придорожных кустиков, забыв сбегать по столь важным делам в деревне. Назад шла не торопясь. Успею ещё насидеться в пыточном сооружении под названием карета. Рессоры то ли ещё не изобрели, то ли на этом транспортном средстве их не было, а подвесные ремни, которым на смену и пришли рессоры в нашем мире, не справлялись с просёлочными дорогами. Многочисленные подушки и малая скорость смягчали поездку, но, ездить по неровным дорогам всё равно оставалось настоящей пыткой. К тому же в карете нещадно укачивало.

Задержались ещё ненадолго — дорогу переходило стадо гусей, презрительно и негодуя огрызаясь на попытки солдат побыстрее прогнать их. Босоногая девчонка-пастушка с длинной хворостиной в руках как могла подгоняла важных птиц, но явно не справлялась с поставленной задачей. Стадо, тем временем, уверенно двигалось в мою сторону. А ведь из них сторожа не хуже собак могут выйти. И крылья сильные. Лебеди ударом руку взрослому мужчине ломают, думаю, гуси не сильно от них отстают. И щиплются больно. Так что ничего удивительного, что стоило только одному из них зашипеть на меня, раскинув крылья, как я рванула прочь под сдержанный смех Эрика и солдат из охраны. Отвлёкшись, я обо что-то запнулась, в падении услышала встревоженный вскрик "тено!" от Криса и успела увидеть золотистое свечение на руках.

Голова резко и сильно закружилась, в глазах на секунду потемнело, а когда всё прошло, я обнаружила, что лежу на ковре в своей однокомнатной квартире на пятом этаже стандартной хрущёвки.

Часы на телефоне показывали половину восьмого и тот же день, в который я попала на Анремар. Будто и не было более двух месяцев моего "императорствования". Если бы не одежда и не перстень, который и здесь отказался слезать с пальца, можно было бы подумать, что всё придумалось.

Глава 5.

Лето пролетело незаметно. Сначала я ждала, что вот-вот и снова вернусь в Анремар, потом воспоминания о нём отошли на задний план, но надежда продолжала теплиться. Удивительно, я пробыла там всего два с немногим месяца, из которых большую часть времени не выходила из замка, зарывшись в бумаги, но чувствую, что полюбила ту страну и скучаю по советникам. По взбалмошному эмоциональному Крису, по улыбающемуся предупредительному Эрику и даже по суровому де Графу, пусть до сих пор вздрагиваю, как вспоминаю его взгляд и расплываюсь в глупой улыбке от его "ребёнок", произнесённого тогда в спальне. Благоприобретённую привычку делать зарядку решила не бросать и, в дополнение, записалась на курсы самообороны. С трудом нашла зал, где не пытались из учеников сделать мастеров контактного боя или, наоборот, не выкачивали деньги за пустое времяпровождение. В обшарпанном спортзале школы недалеко от окраины города невзрачный с виду мужичок реально учил куда и как ударить и уходить из захвата, чтобы получить время и возможность для основного приёма — бегства.

— Всё равно, — говорил он на каждом занятии, — средняя женщина слабее среднего мужчины. Потому не пытайтесь одолеть силой. Разорвите контакт и убегайте, как только получите возможность.

И небольшая группа разновозрастных женщин отрабатывала способы ухода из захвата, доводя движения до автоматизма. И нарезали круги по спортзалу. Кто в чём — в юбке, платье, на каблуках, в узких джинсах.

— Преступник ждать не будет, пока вы переоденетесь в спортивную форму, — покрикивал тренер. — В чём всегда ходите, в том и занимайтесь!

На улице постепенно становилось прохладней с каждым днём. Наступила золотая осень. В яркий солнечный выходной я выбралась за город. Недавно увлеклась графикой и захотела попробовать нарисовать пейзаж с крутого берега реки. В подходящий день положила бумагу, карандаши и прочую мелочь в офицерский планшет, оставшийся ещё со времён и посещения военной кафедры в институте, и вышла на конечной остановке автобуса. Приглянувшееся место располагалось в стороне от основных путей воскресных пикников, так что не стоило волноваться, что его займут или будут мешать праздные любопытствующие. Но до него ещё необходимо с полчаса бодро шагать через лес.

В такой близи от города невозможно скрыться от цивилизации, и возле тропинки то и дело попадались пустые банки, пакеты из-под чипсов, куски полиэтилена. На одной когда-то чистой полянке, мимо которой прошла тропа, откуда-то взялся самый натуральный унитаз. Гордо белея фаянсовым боком сквозь жёлтую поредевшую листву, он символизировал торжество идиотизма и упорства. Ведь кто-то озаботился протащить его с километр от ближайшей дороги. Подходить поближе и проверять, использовали его по назначению или же как модный креативный мангал, побрезговала. Всё равно не проживёт здесь до весны, обязательно найдётся какой-нибудь любопытный узнать, а можно ли разбить унитаз бутылкой? Или палкой. Или ещё чем. Главное, разбить. Чтобы со звоном и грохотом.

Тропа сделала крутой поворот, огибая каменный выступ с наскальными надписями вида "здесь был Вася", "8А рулит" и незамысловатым словом из трёх букв с грубой, мало похожей иллюстрацией. Неожиданно настигло уже знакомое головокружение. Как и в прошлые разы, момент перехода смазался, но сейчас удалось устоять на ногах. Вместо молодого соснового бора вокруг зашуршали листвой большие деревья. Серые стволы высоко поднимались в небо, закрывая кронами солнце, пропуская на землю рассеянный неяркий свет. И вокруг никого.

Если в первый раз меня встречали, пусть и перепугав до чёртиков, то сейчас свидетелями появления стали разве что мелкие пичужки в кустах. И ни дорожки, ни тропинки. Где я, куда идти, и идти ли — кто знает? Немного потоптавшись на месте, пошла от солнца, разглядев его положение в просвете между деревьями. Хоть какой-то ориентир. Вскоре вышла на поляну, сплошь заросшую красивыми синими цветами, похожими на астры, обладающие тонким приятным ароматом. Один цветок я сорвала и, завернув в бумагу, аккуратно положила на дно планшетной сумки. Когда выберусь, обязательно спрошу у Криса, что за растение. Де Вен увлекался садоводством и в замке было сложно найти свободную от кустов и цветов землю. Мою розу он тоже где-то там тщательно оберегает, пусть и не с такой заботой, как Маленький Принц свою, но, уверена, куст вырастет замечательный. В том, что я на Анремаре, я не сомневалась. В самом деле, не в третий же мир попадать?

К людям я, рано или поздно, всё-таки выйду, к тому же более пристальный осмотр нашёл отходящую от поляны едва заметную узкую тропинку. Она влилась в другую, пошире и натоптанней. В какую сторону лучше идти по ней, по следам не поняла, потому повернула направо, согласно классическому "мальчики налево, девочки направо". Шагов через сто навстречу вышли трое верховых и двое пеших.

— О, люди! Добрый день! Не подскажете, далеко до какого-нибудь города или хотя бы деревни? — вежливые интонации в первую очередь. Даже если ошибаюсь, и я в другом мире или стране, начинать разговор в грубом тоне не стоит.

— Ты что здесь делаешь? — а встреченные проблемами вежливости не заморачивались. Один из верховых полностью проигнорировал мой вопрос, грубо задав свой. Судя по росту и причёске, благородный не из последних. Герцог или даже княжьего рода. Ну да, голубая кровь, белая кость, с чего ему на вопросы первого попавшегося непонятно кого отвечать.

— Домой иду, — вот только бы ещё с направлением определиться. А так всё честно. Здесь мой дом императорский замок.

— И где же дом? -теперь, кроме грубости, слышалась и издёвка.

— В Первограде, — так называлась столица Анремара, где располагался замок.

Обмен взглядами и последовавший дружный смех немного обидели. Что я такого смешного сказала?

Вернулся один из пеших, ушедший вперёд ещё когда здоровались, и что-то подал дворянину. Тот осмотрел предмет и, вытянув его на руке в мою сторону, грозно и требовательно спросил:

— Это что?

— Верёвки какие-то, — я пожала плечами.

— Это были только что поставленные силки. Браконьерствуешь?

— Зачем мне это?

— Обыскать!

Оба пеших подскочили ко мне, выполняя приказ. Один сорвал с плеча планшетку, второй сноровисто охлопал по бокам.

— Оружия нет.

— В сумке только бумага, — второй протянул планшетку начальнику. То бегло просмотрел содержимое, не особо копаясь.

— Бумага и карандаши. Занятно. Значит, ещё и шпион. Имя?

— Чьё? — я опешила от столь далеко идущих выводов.

— Твоё, чьё же ещё.

— Влада де Самон, — я даже дома начала именоваться на местный лад, выделяя дворянскую частичку.

— Из благородных? — командир удивился, затем нахмурился. — Де Самон... что-то знакомое.

— Кажется, Императора так зовут, — подсказал один из всадников, до того молча наблюдавший допрос с обыском.

— О, ещё и выдача себя за другое лицо, — с какой-то радостью воскликнул обвинитель, — какой интересный преступник нам попался!

— Но я и есть император, — сдуру попыталась возразить, хотя и так поняла, что всё сказанное будет извращено и использовано, как очередное обвинение в чём-нибудь.

— А я тогда король маор! — опять обидный взрыв смеха. — Ну что ж, Ваше Императорское величие, пройдёмте с нами до ближайшего города.

Повинуясь жесту, пешие связали мне руки перед собой и свободный конец верёвки прикрепили к седлу дворянина. В таком виде часа через полтора мы и вошли в город. На попытки возмущаться или просто заговорить, мне пригрозили поднять коня в рысь, а то и в галоп. Я прониклась и заткнулась. В городе процессия не вызвала особого интереса у жителей. Иногда только провожали взглядом или комментировали в стиле "дожили, уже и дети преступления совершают". Так меня довели до массивного двухэтажного здания недалеко от внутренних ворот города и сдали типичному охраннику с бандитской рожей и пивным животом.

— Принимай. Браконьерство, шпионаж и присвоение имени, — небрежно бросил дворянин.

— Как записать? — охранник открыл толстую замызганную тетрадь и обмакнул перо в чернила.

— Владо де Самон, — с издёвкой сообщил мой пленитель. Смотри-ка, запомнил.

— Де сам он, — мужчина старательно записал имя и предъявленные обвинения, убрал тетрадь обратно в стол и коротко спросил: — Вещи есть?

На стол небрежно бросили мою сумку-планшетку. Силки, несмотря на то, что должны считаться доказательством обвинения, никто не достал. На этом дворянин решил, что его присутствие больше не требуется и ушёл со всей свитой.

— Ну что, пошли, бедолага, в камеру, — мужчина подтолкнул к выходу в коридор.

— Э! А как же суд и всё такого?

— Суд будет. Вот в тюрьме его и подождёшь.

— Можно хотя бы письмо написать? Сообщить, где я?

— Деньги есть?

— Нет...

— Тогда нельзя.

— Но...

— Давай, иди, некогда мне с тобой разговаривать! — он подтолкнул меня в спину, чтобы шла быстрее.

На табуретке возле тяжёлой деревянной двери скучал ещё один охранник не такого начальственного вида, как конвоир, но с такими же характерными формами любителя пенного.

— Пополнение? Такой молодой... Куда?

— Давай в пятую, там, вроде посвободнее, — определил первый.

Дверь вела в коридор, идущий через весь полуподвал между двумя рядами больших железных клеток. В каждой, размером около пяти-шести метров на сторону, сидело и лежало по несколько человек и с интересом наблюдали за нами. Воздух, хоть и не был спёртым, но ужасно вонял нечистотами, плесенью и грязными, потными телами. Меня втолкнули в третью по правую руку клетку и снова заперли дверцу на массивный замок.

— Обживайся.

Тюремщики ушли, унеся с собой единственную лампу, но дневной свет, проникающий через узкие оконца под потолком, более-мене освещал пространство. Пока стражники не ушли, в тюрьме царила тишина и спокойствие. За это время глаза привыкли к полумраку, и я стояла, в испуге прижавшись спиной к решётке двери. Мало того, что в клетках сидело по несколько человек, так ещё и поместили к мужчинам. И возмущаться вроде как поздно — охрана ушла. Сама виновата, нечего попадать в штанах. Здесь по умолчанию штаны равно мужской пол. Разве что формы сильно выделяются. Но этим похвастать никогда не могла, до сих пор бюстгальтер надеваю только на пляже.

— За что тебя сюда? — хриплый голос принадлежал одному из троих, к кому меня подселили.

— Ни за что, — вместо нормального звука получился какой-то писк.

— Да тут все ни за что сидят! — дружный смех раздался со всех сторон. Узники прислушивались к разговору с новеньким. Развлечений, судя по всему, здесь немного.

— В чём обвиняют-то?

— В браконьерстве, шпионаже и присвоении имени, — я запомнила обвинения, пока тюремщик их чуть ли не по слогам записывал в тетрадь учёта.

— Браконьерство, это так, мелочи. Выпорют плетьми и катись, куда хочешь. Могли и сюда не сажать. Шпионаж ещё доказать надо, не будет наш судья с этим возиться, даже рассматривать не станет. Да и в чью пользу тут шпионить-то? — рассуждал спросивший, судя по всему, старший в клетке. — А вот присвоение имени... Кем представился?

— Собой.

— Это понятно, как звать-то?

— Влада.

— А полностью?

— Влада де Самон.

— Простое дворянство. Тоже порка и ссылка, — мужчина почесал небритый подбородок. — Но судья тут уже нужен.

— Погоди, — заговорил кто-то из соседней клетки. — Там что-то ещё было после фамилии, слышал недавно.

— Хмм... а ну-ка, представься полностью! И не ври, я ложь чую!

Я вздохнула. Ну что же, хотят полное представление, получите.

— Влада де Самон, Сорок Второй Император Анремара, тринадцатое возвращение Первого Императора, спасителя мира и основателя Империи Анремар к вашим услугам, — и, добивающей точкой, церемониальный поклон. Конечно, представлять должен кто-то другой, герольд, сопровождающий, слуга, на крайний случай. Но сейчас можно несколько пренебречь этикетом.

Тишина, пока заключённые осознавали сказанное.

— Ого! Это лет на пятьдесят каторги потянет!

— Если не сразу казнят.

— Всё равно суда ждать, сначала нашего, потом императорского.

— Может, повезёт, по малолетству помилуют.

— Новый Император девчонка, и у нас ведь женщин не так строго наказывают.

— Скажи ещё, женская солидарность. Тогда точно помилуют лет через двести.

С разных сторон раздавались многочисленные реплики.

— Ты что, так и представилась, когда схватили?

Похоже, мужчина, что меня расспрашивал, здесь в авторитете — все остальные сразу притихли.

— Без титула, только по имени.

— Ну ты, девка, даёшь, — после представления он сразу поменял мнение о поле.

— Я не девка! И у меня имя есть.

— Твоё хоть? Доказательства есть?

Я молча вытянула средний палец на левой руке, где была императорская печатка. Дворяне там же носили родовые перстни с подобными свойствами неснимаемости и сокрытия герба при желании владельца. Жест неоднозначный, особенно для моего родного мира, но меня поняли правильно.

— У... Такие перстни умельцы десятками наделают. Ещё что есть?

— Нету, — я села на пол и опёрлась спиной о решётку. Кажется, бить уже не будут, можно слегка расслабиться. — Но, если сообщить в Первоград, то лорды советники и покажут, и докажут, что надо.

— И чего же не сообщила?

— Денег нет. Без них тюремщик письма не отправляет.

— Император и без денег?

— Так вышло, — я пожала плечами. Сказать по правде, я даже не знаю, как они выглядят. До этого никакой нужды в деньгах не было — в замке всё бесплатно, а в поездке платили другие.

— Плохо. Без денег тут совсем тяжко.

— Ты это, проходи, что у дверей сидеть? В башни играть будешь?

Я прошла вглубь клетки и расположилась на предложенной охапке свежей соломы.

— В азартные игры не играю, — как можно вежливей отказалась.

— И правильно, — хохотнул мужчина, — разденут, как липку. Но башни не на азарт, они на тактику и стратегию. Если боишься, давай на интерес.

— Всё равно не умею, — если тактико-стратегические, то мухлевать в них сложно, хотя профессионал и без обмана новичка обставит.

— Ничего, за полгода научишься.

— Полгода?!

— Это ещё если повезёт. Тут есть, кто и год суда ожидает. Кстати, мы же так и не познакомились. Я Лоцман, тут вроде как за старшего, слежу за порядком и всё такое. Это, — Лоцман указал на оставшихся двух сокамерников, — Малой и Стилет. С остальными сама как-нибудь. Так что, в башни будешь? Всё веселее, чем в стены пялиться.

Дома я бы однозначно отказалась. Но здесь как будто снова вернулся немного наивный подросток, как и все в его возрасте считающий, что уж с ним-то ничего плохого не произойдёт и, тем более, никто не сможет обмануть. Башни оказались игрой, немного похожей на японское го в смеси с шахматами. Мухлевать в них весьма проблематично, выигрыш обеспечивали в основном внимательность, логика и опыт. Но опыта и у Лоцмана было немного — его окружение предпочитало старые добрые кости, а думать в игре отказывались, особенно узнав, что партия может длиться несколько часов.

Уже к вечеру я убедилась, что без денег в этой тюрьме и правда делать нечего. На ужин "бесплатникам" выдали миску едва съедобной баланды, а остальным ужин из таверны. Не разносолы с деликатесами, но, по сравнению с плавающими в тёплой воде грубо нарезанными овощами, сомневаюсь, что мытыми, просто царский стол. И игровую доску с тюрьму пронесли не за красивые глазки, ведь все вещи, кроме одежды, на входе изымала охрана.

На следующий день рискнула играть не на интерес. Как же, правила знаю, уже пару раз выиграла. Всё, мастер башен, не меньше! Так как денег у меня не было, как и их источников с воли, то играли на услугу. Лоцман, если я выигрывала, обязался доставить письмо в замок, а я, в свою очередь, при проигрыше получала неделю дежурства по параше. Раз в сутки охранники выводили по одному с клетки опорожнить отхожее ведро. Это неприятное действие и называли дежурством.

Потратив на партию всё утро и заработав головную боль от напряжённой работы мысли, я выиграла с перевесом всего в одно очко. Мне выдали перо и бумагу, но вылезла неожиданная проблема — читать-то я научилось, а вот письмо ещё было в зачаточном состоянии. Путаясь в буквах и делая по три ошибки на четырёхбуквенное слово, я всё-таки вымучила короткое послание.

— "Я в тюрьма город Дарсия. Вытащите меня отсюда", — Лоцман еле продрался через мою писанину. — Да уж, у меня племянник и то лучше пишет, а ему и пятнадцати нет. Вашество, ты уверена, что они поймут, от кого этот шедевр?

Я молча, изображая обиду от обвинения в неграмотности, забрала бумагу назад и поставила под посланием свою подпись. Что-то, а уж её я научилась делать качественно, красиво и без помарок. Для верности ещё и припечатала перстнем. Чудесный артефакт ставил оттиск почти на любой поверхности.

— Если теперь не поймут, разжалую в рядовые!

— Жестоко, — усмехнулся в бороду Лоцман. — И кому вручить письмо? Обычным путём сомневаюсь, что дальше секретаря уйдёт.

Я на минуту задумалась. Секретарём вроде выступал Крис, но не факт, что он первое звено почтовой цепи. И там уже столько бумаг накопилось ещё в прошлый раз, что послание может и месяц пролежать, ожидая своей очереди на рассмотрение.

— Если можно, то любому лорду-советнику. Крису де Вену, Эрику Торнгейму или даже Гвенио де Графу.

— Ох, какие важные люди-то, — всё также усмехаясь прокомментировал Лоцман. — Положа руку на сердце, не верю в твоё императорство, но мне очень хочется узнать, как далеко зайдёшь и чем всё закончится.

Лоцман дёрнул за верёвку, свисающую с маленького оконца под потолком. Снаружи будто ждали сигнала. Очень скоро тень закрыла этот скромный источник дневного света. Мужчина ловко и умело поднялся к оконцу по еле заметным выступам и углублениям в стене, передал в него свёрнутое послание и о чём-то переговорил с подошедшим снаружи.

— Ну, вот и всё, — сообщил он, вернувшись на место. — Доставят в лучшем виде дня через два-три. Ещё партейку?

У меня закралось сомнение, что утром мужчина всё же поддался, так как в этот раз разгромил мою оборону в пух и прах. И, немного подумав, я пришла к выводу, что посыльный вряд ли ждал у окна просто так, от нечего делать. Но сделанного не вернёшь, а обещания, и проигрыш в играх, как я поняла, в криминальной среде Анремара, исполнялись в обязательном порядке.

Прошло дней десять. За это время я успела приобщить людей к устному народному творчеству, именуемому анекдотами, а взамен узнала много чего, чем благородные властители предпочитают не интересоваться. С точки зрения местного криминала, войны стоило ожидать со дня на день. Причём не столько нападений со стороны маор, сколько результата внутренних разборок влиятельных родов и зреющего недовольства населения. Слишком долго Империя была без сильного правителя и благородные выжимали из неё все соки, не давая даже немного передохнуть. Аппетиты власть имущих росли, налоги всё поднимались, урожаи сокращались, какой из человека работник, если от голода едва не в обморок падает? За недоимки отбирали даже посевное зерно, но до серьёзного голода ещё не дошло, земля плодородная и климат всё же позволял вырастить хоть что-то.

Сорок Первый забросил государственные дела более десятка лет назад, но и до этого не утруждал себя работой. Преемник, за которого я, по всеобщему мнению, себя выдавала, оказался слишком юным, к тому же девицей, и её даже не брали в расчёт. В этом домене князь тоже самоустранился от управления, предпочитая балы и охоту. Градоправитель Дарсии потому по-тихому невозбранно объявил часть леса заповедной территорией и нещадно штрафовал и наказывал всех, кого ловили рядом с ней, потому обвинение в браконьерстве здесь судом даже не рассматривали, наказывая поркой наутро после задержания. Разумеется, если не ловили с поличным — с добычей или охотничьим снаряжением, тогда могли и штраф наложить, и на работы отправить. Меня тоже арестовали где-то в заповеднике, но, судя по всему, должны были ограничиться поркой. Жалобы лендлорду по поводу самоуправства градоправителя оставались без ответа.

С таким отношением в городе подняли голову сначала мелкие воришки, затем осмелели и более серьёзные люди. В последнее время чуть ли не в открытую пошла торговля синей пылью, сильным наркотиком. Причём никто не мог отследить, откуда она появляется, допрос мелких торговцев ничего путнего не давал. Лоцман, как авторитет криминального мира домена, негодовал от этого, ведь чем больше наркоманов на улице, тем хуже обстановка в целом и для простых воров. Для чего он сидел в тюремном подвале не выясняла. Пусть никто не делал секрета из официальной причины ареста, поверить, что такой человек попался на банальной краже, никак не верилось.

Я склонилась над доской и сосредоточенно обдумывала дальнейшие ходы. Лоцман сидел в той же позе с другой стороны, но чуть более расслабленно — его позиции на игровом поле на этот раз были тверды. Я же не могла найти ни одного выигрышного варианта, максимум получалось минимизировать потери и сократить разницу в счёте. На наступившее затишье не обратила внимания, подумаешь, новенького привели. Успею ещё познакомиться, свободного времени здесь много, а "браконьеров" ловили чуть ли не ежедневно. Из задумчивости вывел голос Лоцмана.

— Эй, Вашество, кажется, это за тобой.

Я рассеянно обернулась, всё ещё погруженная в обдумывание хода. У двери клетки стояли охранник с начальником тюрьмы, а за ними...

— Сейчас, похоже, будут убивать, — я непроизвольно съёжилась, встретившись с де Графом взглядом. Ну почему он, а не Эрик?

Замок щёлкнул непозволительно громко. Охранник открыл скрипнувшую дверцу. Чувствуя себя нашкодившим котёнком, молча вышла и в тишине, глядя вниз, пошла следом за так и не проронившим ни слова князем.

На выходе из тюрьмы нас ждало четверо солдат в цветах де Графа, видимо, люди из его личной гвардии. Они без команды встали по сторонам охраной, и в таком сопровождении мы дошли до приличной гостиницы на центральной площади. Там нас встретили две приветливые служанки.

— Ваши комнаты готовы, господин, — они синхронно поклонились, успев стрельнуть в него глазами.

— Это отмыть и отстирать, — де Граф слегка посторонился, указывая на меня.

— Будет сделано, господин, — служанки опять поклонились и, не особо церемонясь, повели меня в купальню. Нет, я понимаю, пахну отнюдь не фиалками, и этому высокоблагородию нет особых причин со мной возиться, но "это" было обидно.

Наверно, около часу меня мыли, скребли, натирали маслами. И, когда в свежей пижаме привели в снятую комнату, сил осталось только упасть на кровать. Уже засыпая поняла, как за всё время устала. Не столько физически, сколько морально. Ещё успела подумать, что надо бы поговорить с де Графом, но малодушно оставила разговор на потом.

Проснулась от того, что организм, в последние дни сидевший на голодном пайке, и пропустивший вчерашнюю трапезу, хотел жрать. Ничего съедобного в спальне не нашлось, и я прошла в смежную комнату. На тихий скрип двери де Граф, дремавший в глубоком кресле, вскочил и схватился за рукоять меча.

— А, тено, вы уже проснулись, — он поставил меч на пол, прислонив к креслу. — Завтрак сейчас подадут.

— Спасибо. Я пойду, переоденусь, — я заскочила обратно в спальню, сообразив, что одета лишь в гостиничную пижаму. Всё же за два предыдущих месяца Крис мне смог вдолбить правила приличия, по которым находиться в пижаме перед другими людьми, не слугами, не считалось приемлемым. И тем более, появляться в таком виде молодой девушке перед мужчиной, особенно, не родственником.

Всю мою одежду качественно отстирали и прогладили. Со штанов от энцефалитного костюма даже исчезло черничное пятно, которое не брала никакая стирка. Берцы также очистили от въевшейся грязи и до блеска натёрли воском. Такого ухода они не видели, наверно, со дня покупки.

В гостиной уже накрыли стол на двоих. Пришлось приложить усилия, чтобы не накинуться на восхитительную яичницу с беконом, а есть, соблюдая приличия. Нечего совсем уж позориться.

— А где Крис с Эриком? — задала интересующий вопрос, когда дошли до десерта. По этикету сейчас уже можно обсуждать дела.

— В монастыре, — краткий, скупой ответ.

— За что?! — в голове пронеслись воспоминания из множества исторических источников, как ссылкой в монастыри избавлялись от неугодных. От жён до претендентов на власть.

— Они поехали узнать у служителей, куда вы пропали, и как вернуть обратно, — де Граф не понял моего вопроса. Кажется, ссылки в монастырь тут не практикуют. А ведь и правда, с чего бы, религии как таковой в Анремаре нет. Есть стихии, которым особо не поклоняются, хотя храмы строят, некоторые ритуалы к ним обращаются. Мне, это напоминало японский синтоизм, только вместо духов — стихии.

— Может, вы расскажете, что случилось? — спокойный вопрос, в котором проглядывало едва сдерживаемое любопытство. Всё же князь хорошо умеет себя контролировать.

Я взяла ещё одно пирожное, собираясь с мыслями.

— Когда решили проблему с мельницей, я как-то вернулась домой, в свой мир. Потом, через три месяца, шла по лесу и очутилась здесь.

— Три месяца? Здесь прошло всего две недели.

— Знаю. Там с призыва до возвращения вообще прошло едва ли несколько минут. Так вот, появилась я тут в лесу, и встретила какого-то франта. Он даже слушать не стал, сразу обвинил в браконьерстве и шпионаже. Ещё и самозванство добавил. Спасибо Лоцману, через него письмо отправила, — на собеседника я не смотрела, боясь встретиться взглядом. Самый занятой из всей троицы, и сорвался за мной в такую даль.

— Лоцман это?..

— Не уверена, мне кажется, один из приближённых к местному ночному королю.

— И он так просто решил помочь? — не верит. Я бы тоже не поверила.

— Не просто. Я честно выиграла в башни.

Де Граф ненадолго задумался, затем протянул мою сумку-планшетку.

— Не будем здесь задерживаться. Проверьте, всё ли на месте, и отправимся.

Я открыла сумку. Хотя, что там проверять? Карандаши на месте, ластик с резинкой тоже, небольшая пачка бумаги, всё равно не знаю, сколько листов в ней было. Старенький сотовый телефон, не подающий признаков жизни. То ли техника здесь не работает (классический шаблон-обоснуй из когда-то прочитанных фентези), либо помер при переносе. На дне сумки — свёрток с синим цветком. Я его достала и развернула.

— Надо же, не помялся. И до сих пор пахнет!

Я склонилась над цветком, чтобы понюхать, но де Граф схватил за плечо и чуть ли не отшвырнул от стола.

— Тено! Не приближайтесь к нему! — о серьёзности опасности говорило его напряжённое лицо.

— Что с ним такое? Сильно ядовитый? — я потёрла плечо. Синяка не будет, но руки у мужчины сильные.

— Это синеглазка. Из его лепестков делают сильнейший наркотик, но и в таком виде его запах может быть опасен. Где вы его взяли? — мужчина не спешил подойти к подувянувшему растению, осматривая его с расстояния.

— В лесу сорвала. Там их целая поляна. И, кажется, их кто-то выращивает, — я вспомнила о тропе и слишком густом и ровном цветочном поле. Князь нахмурился.

— Не подходите к нему, — он кивнул на цветок и вышел, чтобы вскоре вернуться с одним из своих солдат.

— Тено, постарайтесь объяснить, где именно вы видели ту поляну, и описать людей, что встретили в лесу.

Я послушно рассказала всё, что вспомнила.

— Задача ясна? — де Граф спросил у солдата, когда я закончила. Получив утвердительный ответ, князь указал на цветок на столе. — Избавься от этого и приступай.

— Да, господин де Граф, — солдат быстро и аккуратно завернул цветок обратно в бумагу и вышел.

Мы тоже не стали задерживаться в гостинице и небольшим отрядом отправились в столицу. Комфортом и удобством передвижения князь пожертвовал ради скорости, и все четыре дня поездки я протряслась в седле то ли запасной лошади, то ли того солдата, что остался в Дарсии. Не доверяя моему мастерству управления, лошадь вели на длинной верёвке, что позволило хвататься за луку седла, когда отряд переходил на быструю рысь и галоп. За всё время обменялась с людьми всего парой-тройкой фраз. Солдаты блюди субординацию и тем для разговора с ними не нашлось, а подходить к де Графу я робела.

В замке нас уже ждали. Лошадей сразу увели на конюшню. С галереи стремительно прибежал Крис с выражением счастья и оттенком тревоги на лице. Чуть позади держался Эрик, тоже радостно и облегчённо улыбаясь.

— Кен де Граф..., — тихо начала говорить, глядя на приближающегося де Вена.

— Знаю, не говорить Крису, — де Граф также тихо закончил за меня просьбу. Надо же, как-то догадался. Через несколько секунд ураган под именем Крис обрушился на меня. Он обнимал, теребил, ощупывал, всё ли в порядке и постоянно говорил о том, как счастлив снова меня видеть, рад, что я жива-здорова, как он волновался, когда я исчезла, и всё в том же духе. Подозревая, что подобное проявление чувств легче перетерпеть, чем прекратить, я не сопротивлялась, бросая иногда тоскливые взгляды на Эрика. Он отвечал сочувственной улыбкой, стоя неподалёку и что-то обсуждая с де Графом.

— Господа, необходимо обсудить серьёзную проблему, — объявил князь, когда ураган стих, и Крис стал воспринимать реальность.

— Так срочно? Но ведь вы только что прибыли?

— Ребёнок может пойти отдохнуть, — с оттенком презрения ответил де Граф. Ну уж нет уж!

— Если дело касается проблем страны, то я останусь!

— Как скажете, тено. Пройдёмте в кабинет.

Рабочий кабинет де Графа был обставлен почти также, как и мой, только выглядел более обжитым и книги на полках стояли явно не для красоты. Пока рассаживались по креслам, князь торопливо скинул со стола в корзину для мусора надкушенный зачерствелый бутерброд.

— Вы знаете проблему с синей пылью, — начал де Граф и сделал паузу.

— Да, в большинстве доменов от неё избавились, в остальных даже с тщательным отслеживанием контрабанды всё равно эта дрянь появляется, — Крис воспользовался предоставленной возможностью высказаться. — Причём и во внутренних доменах.

— Мой человек остался в Дарсии и, благодаря некоторой помощи, смог найти плантацию синеглазки. По его сообщению, там несколько сотен кустов.

— Несколько сотен? — Крис даже вскочил. — Но это же можно целый город...

— Это ещё не всё, — перебил его де Граф. — Плантация находится в лесу, недавно объявленным заповедным, и занимается ей Воллес и де Флёр. Градоправитель Дарсии и маркиз, на чьей земле этот лес.

— А что князь де Грато? Это же его домен? — спросил Эрик. Обычно он не участвовал в обсуждениях, плохо разбираясь в политике.

— Де Грато волнует только сумма полученных от населения налогов. Происходящее в княжестве его не интересует, пока деньги поступают, — пояснил Крис.

Повисла тяжёлая пауза.

— А почему не арестовать их, раз синяя пыль вне закона и известно, кто ей занимается? — вполне логичный с моей точки зрения вопрос вызвал грустный и тяжёлый вздох у обоих советников.

— Нельзя. Мы не можем вмешиваться во внутренние дела других доменов, пока ситуация в них не станет угрожать Империи, — пояснил де Вен. — Можем только сообщить князю де Грато, но, сомневаюсь, что он отреагирует.

— Но ведь вы ездили разбираться с разбойниками в чужих доменах? — я вспомнила первый месяц проживания в Анремаре.

— Тогда оба князя, как бы это сказать, отошли от проблемы, и разбойники хозяйствовали на территории княжеств. Сейчас немного другой случай, маркиз де Флёр подземельный князя, и действовать через его голову несколько проблематично.

— Понятно. Вассал моего вассала не мой вассал, — я вспомнила "формулу" из раннего средневековья.

— Что-то вроде того, — согласился де Граф. Несмотря на то, что он был хозяином кабинета, всё равно не занял место за рабочим столом, стоя рядом. — Если мы их арестуем, то вызовем недовольство почти всех доменных лордов. Прямой приказ Императора нарушить не посмеют, но вмешательство в чужой феод не забудут. Тем более, что прямых и неопровержимых доказательств у нас пока нет. Крис, ты, как знаток законов, добавишь что-нибудь?

— Надо свериться с документами, но про наркотики там точно ничего нет, — почти не задумываясь ответил блондин. — Сразу вспомнил только распоряжение Сорок Первого о запрете ввоза, продажи и изготовления синей пыли. Выращивание цветков под изготовление именно наркотиков может и не попасть, их ведь и в медицине используют и можно просто так, для красоты выращивать.

Мужчины ещё немного пообсуждали варианты действий. Сошлись на том, что ничего официально сделать не могут, и перешли к другой теме.

— Что вы выяснили в монастыре?

— Монахи сами не уверены, — де Вен поморщился. — Предположили, что пока у её величества здесь нет прочных связей, её будет выкидывать в родной мир. Предсказать, когда такое будет происходить, они не берутся. Но обещали помогать с поисками при необходимости.

— А почему я появилась так далеко? В прошлый раз всего в дне пути от замка, а сейчас закинуло раза в три дальше.

— Тогда в вызове участвовало много людей, и почти все с сильным магическим потенциалом, — пояснил первый советник. — Сейчас, чтобы избежать ненужных слухов, привлекли только монахов. Но вы уже самостоятельно вернулись в наш мир. К сожалению, монахи смогли только указать направление, в котором вас искать, но вы и сами смогли связаться с Гвенио, так что мы с Эриком остались ждать здесь.

— Если меня так будет мотать между мирами, то, однажды, может не повезти и выкинет в совсем не подходящем для жизни месте, — я заметила с некоторой задумчивостью. В этот раз тоже, шагов сто-двести в сторону, и на тропу могла не выйти. Так бы и бродила по заповедному лесу.

— Над этой проблемой монахи сейчас работают. И пытаются спросить у Первого подсказки. Гвенио, срочные вопросы обсудили? — блондин повернулся ко второму советнику. Де Граф согласно кивнул. — Тогда предлагаю Её Величеству отдохнуть с дороги. А завтра вернёмся к обучению. Кстати, что за человек у нас под стражей? Охранники ничего толком не сказали.

— А, это посыльный, что доставил письмо от Её Величества. Задержал на случай, если то была глупая шутка, — второй советник сразу понял, о ком вопрос. — Тено, уделите больше внимания правописанию, — посоветовал он, когда я уже была в дверях. Я покраснела, вспомнив свой шедевр грамотности. Брюнет прав, но как не хочется в этом признаваться!

Набирая ванну, я подумала, вот, есть два разных мира, а проблема с наркотиками существует и здесь, и там. Но и подход к ней различен. Если в моём мире преступные группировки, что держат город, пытаются получить контроль над сбытом, то здесь — избавиться от заразы. В голову пришла идея и, пока есть шанс её реализовать, я поспешила на выход. Только бы он ещё не ушёл!

Повезло, князь остался на месте.

— Тено, вы что-то забыли?

— Нет, я тут подумала над проблемой с синей пылью, и как её можно решить.

— Вы что, не слушали? — опять этот взгляд "иди, поиграй во что-нибудь, не отвлекай взрослых от дел". — Мы не можем вмешиваться в дела другого домена без серьёзной причины.

— Слышала. Поэтому предлагаю заняться этим неофициально. Нет, даже не так. Переложить решение на тех, кто в этом тоже заинтересован.

— Де Грато не интересуется делами в домене, — де Граф демонстративно принялся изучать какой-то документ.

— Просто выслушайте, а потом делайте, что хотите! — он меня разозлил. Я опёрлась обеими руками о стол, и уставилась на мужчину. Хорошо, что он сидел, так более-менее на одном уровне, не надо задирать голову.

— Хорошо. Я слушаю, — де Граф отложил бумагу и скрестил руки на груди, слегка откинувшись на спинку стула.

— Ночной король Дарсии уже давно ищет источник синей пыли и избавляется от дилеров по мере их появления. Если курьеру передать сведения, что прислал ваш разведчик, то он передаст их Лоцману, а тот уже Королю. Тогда плантацией займутся местные, — я торопливо высказывала свою идею, опасаясь, что если сделаю паузу, то меня перестанут слушать. — Им эта пыль, как кость в горле. И мы ничем не рискуем — кто свяжет нас с преступной группировкой отдалённого города? Если сработает, хорошо. Если нет, так всё равно ничего не теряем. Как-то так, — под конец я всё-таки растеряла пыл под пристальным взглядом синих глаз.

Прошло чуть более двадцати дней. С обязанностями императора, теми, которые мне доверяли, я уже более-менее справлялась. Бумажной работы стало меньше, но учёбы, наоборот, больше. Добавили ещё управленчество и основы военной тактики и стратегии. Назревает война, и меня к этому усиленно готовят. Но на вопросы только успокаивают, что всё хорошо и не о чём волноваться.

Де Граф, как всегда, принёс на подпись пачку бумаг, и, дождавшись, когда я их подпишу, протянул свиток. В таких, насколько я знаю, присылают сведения и новости с регионов.

— Прочтите, тено. Думаю, вам будет интересно.

Я хоть и читала уже свободно, но рукописные тексты до сих пор вызывали некоторое затруднение. Надо ввести здесь газеты. Книгопечатание уже изобрели, но мало пользуются из-за слабой грамотности населения.

Новости в свитке касались города Дарсии. После грозы часть леса близ города загорелась. Лендлорд маркиз де Флёр выехал лично проконтролировать тушение, но неудачно упал с лошади и сломал шею. Через несколько дней пожар случился и в доме градоправителя. По счастливой случайности никто, кроме самого Валлеса, не погиб, отделавшись лёгкими ожогами. Из реки в последнюю неделю регулярно вылавливали тела людей с характерными признаками отравления синей пылью. Но после трагедии их количество значительно уменьшилось.

— Какое горе для города, — прокомментировала прочитанное, — потерять разом и главу, и лендлорда. Надеюсь, больше подобных несчастий не будет.

— Вот, ёлы-палы! Предупреждать надо! — я пожаловалась куда-то в небо, когда во время пробежки по парку, едва не врезалась в сосну, которые там не росли. Меня опять выкинуло домой. Время и место вроде то же самое, но ни денег, ни ключей от дома с собой нет, они все остались в Анремаре. Теперь топать пешкодралом часа три и ещё объяснять подруге, у которой есть запасные ключи от моей квартиры, что случилось.

— Привет, Тань! — я зашла в кабинет подруги, приветливо кивнув двум девушкам у кассовой стойки. Подруга по институту владела модным салоном одежды для мужчин "Деловой стиль".

— Привет, Влада, — немного грустно откликнулась Таня, подперев голову смотря в старенький монитор. Обычно жизнерадостной молодой женщине такое поведение было нехарактерно.

— Что-то случилось?

— Компьютер сломался. Вызвала мальчика, он что-то пощёлкал, посмотрел, сказал, что плата внутри испортилась и надо её менять. Но она старая, поэтому надо взять ещё одну плату, а с ней уже и всё остальное под замену. Насчитал на целую зарплату.

— Серьёзно, — у Тани в бизнесе крутились много большие суммы, но, не думаю, что есть много свободных средств, что можно легко выложить за ремонт и апгрейд компьютера.

— Слушай, а может, ты посмотришь, точно ли всё менять надо? — воодушевилась пришедшей мыслью бизнес-леди. — Деньги, конечно, небольшие, но это непредвиденные расходы, а тут ещё проверки на носу.

— Давай, — я легко согласилась. Мне несложно. — Знаю я таких эникейщиков по вызову. У них всё лечится заменой компа и переустановкой системы, даже если клавиша на клавиатуре западает.

Таня радостно уступила директорское кресло, давая доступ к пациенту. Компьютер нормально включался, загружался, но изображение на мониторе периодически теряло то один из цветовых каналов, то становилось чёрно-белым, то просто искажалось полосами. Тест видеокарты проблем не выявил, да и остальное железо работало без сбоев, в логах не нашлось ничего подозрительного. Антивирус тоже бодро рапортовал, что всё чисто. Но про вирусы даже и не думала — проблема проявлялась ещё на экране загрузки.

— Ну, что? — Таня принесла чашку свежезаваренного кофе.

— Пока непонятно, надо бы на другом мониторе посмотреть, может, проблема и не в плате вовсе, — я повернула монитор в сторону, чтобы солнце меньше отсвечивало. Изображение на несколько секунд нормализовалось, затем снова испортилось.

— А вот это уже интересней.

Серия дальнейших экспериментов показала, что если держать кабель под определённым углом, то проблема исчезает.

— Хозяйка, принимай работу! — кабель, зафиксированный скотчем и скрепками, смотрелся ужасно, но работу выполнял исправно. — Стол недавно переставляли?

— Да, как ты догадалась? И в чём было дело?

— Кабель переломился. Наверно, слишком плотно и на изломе прижимался к стене, а когда стол отодвинули, не выдержал. Скотч мера временная, лучше возьми новый в соседнем магазине, раз в сотню дешевле, чем всё подряд менять.

— Ой, спасибо! Ты меня выручила, а то сейчас свободных денег совсем нет! — защебетала Таня. Кто её плохо знает, легко ведётся на такое легкомысленное поведение. — Представляешь, наша сборная по баскетболу заказала костюмы для каких-то деловых встреч, а потом отказались. Аванс, конечно, остался, но это же мелочи. Теперь на складе лежит партия больших размеров, а продать некому и выкинуть жалко. Я тебе за ремонт что-нибудь должна? — подруга резко сменила тему.

— Ага. Ключ от квартиры и денег на проезд.

— Что, сумку потеряла? — Таня полезла в ящик стола. Мои ключи она держала на работе из-за слишком любопытного и ревнивого бойфренда. Он ведь не постесняется заявиться ко мне домой с требованием выдать очередного им же придуманного Таниного любовника. Хотя, не так уж он был бы и прав. Квартира принадлежала Тане. Ещё в институте она приобрела её для встреч "на нейтральной территории", но быстро к этому охладела и сдала мне в бессрочную аренду. — Срочно блокируй карточки и симку!

— Не волнуйся, там только ключи и наличные были, — как хорошо, что она сама придумала про потерю.

— Но, всё равно, замок на двери смени!

— Обязательно! Спасибо за ключ, сделаю дубликат и верну!

Повезло, Таня не стала расспрашивать о костюме. Знающий человек сразу увидит, что сделан не фабрично, а за мной посещения ателье раньше не водились. И крой у него необычный, можно сказать, под старину. Объяснить, откуда он и зачем мне, что-нибудь придумала бы, но врать единственной подруге очень не хотела.

Глава 6.

Солнце! Море! Пальмы и пляж! Что может быть лучше, чем в середине сибирской зимы уехать на курорт куда-нибудь в тропики потюлениться на горячем песке? Раннее утро — самое время. Солнце ещё не печёт нещадно, толпы туристов отсыпаются в отелях, а пляж уже с вечера очищен от мусора.

Я отплыла подальше от берега. На глубине хорошо нырять за красивыми камушками, жаль, плавательные очки забыла, но вслепую даже интересней. Высмотрела под ногами в прозрачной воде цель, вдох, погружение, руки находят только песок, значит, промахнулась. Пора всплывать. Тёплая парная вода разом сменилась на более холодную. Попала в подводное течение? Но холодная вода не спешила меняться обратно. И поднимаюсь что-то слишком долго, не могла я так глубоко нырнуть!

Наконец, лицо обдало прохладным ветром, и я с наслаждением вдыхаю драгоценный воздух. Надо отдохнуть. Оглядываюсь в поисках буйка и тихо ругаюсь. Вокруг бескрайнее море и только метрах в пятидесяти-ста покачивается на волнах парусник.

— Эй! Эй, я тут! — как можно громче кричу и машу руками. Если меня не заметят, то это будет моё самое короткое и последнее посещение Анремара.

Всё же заметили и спустили шлюпку. Пока плывут, стоит придумать что-нибудь разумное, как я оказалась в море и почему меня не сразу заметили, когда проплывали совсем близко. Матросы в лодке вопросов не задавали, только достаточно откровенно пялились. Подумаешь, купальник открытый. Не мини-бикини же, да и размер форм едва ли не нулевой, можно надеть мужские плавки, сунуть туда пару носков и изображать парнишку.

На палубе я не успела осмотреться, как подбежавший Крис завернул меня в свой плащ, скрыв от любопытных глаз.

— Тено? Откуда вы?.. Как вы?.. И в таком виде?! — затараторил блондин, уводя с палубы.

Эрик, подмигнув "держись, это не лечится", пристроился на своё неизменное место правее и чуть сзади.

— А где де Граф? — поинтересовалась уже в каюте, оккупировав единственную кровать, оставив остальным только стул. Не то, чтобы очень хотела увидеть князя, но всё-таки соскучилась. И, неожиданно встретив этих двух, ожидала, что и третий тоже где-то поблизости.

— Он в своём домене проводит инспекцию, — ответил Эрик, пристроившись на краешек стола.

— Вы могли бы выбрать более безопасное место для призыва? — я поплотнее запахнулась в светлый плащ. — Вдруг, я плавать не умею.

— Но, тено, мы вас не призывали, — присевший было на стул Крис вскочил и возбуждённо заметался по каюте. И без того небольшое пространство разом сократилось. Как бы не уронил чего, с таким темпераментом.

— Ах, тено! Неужели вы сами научились к нам возвращаться?

— Ну да, и сделала это в одном купальнике и посреди океана, — надеюсь, советник поймёт, что это сарказм, а не признание. — Кстати, как тогда получилось, что вы здесь?

— Значит, маяк работает! — де Вен радостно вытащил из-за ворота цепочку с красным камнем. — Когда вы снова исчезли, монахи его ещё изготовляли, поэтому и призвать сразу не могли, потребовалось использовать много силы, и её на призыв не хватило. Пока маяк со мной, вы будете появляться в пределах сотни шагов.

В дверь постучали, и молодой паренёк, вероятно юнга, принёс стопку одежды. Извинившись, что это самый маленький размер, что смогли найти и, косясь любопытным глазом на меня, он вручил её Крису, поспешно вытолкавшему посланца за каюты. Советник и телохранитель тактично подождали в коридоре, пока я переодевалась. Сложно быть невысокой среди двухметровых амбалов, но, доброму вору всё впору! Рукава подвернуть, отвороты на штанах побольше, рубаху поясом присобрать, и я — модное чучело в размере оверсайз.

— Да ладно уж, смейтесь, — милостиво разрешила, глядя на попытки Эрика остаться серьёзным. А Крис и в дедовом ватнике найдёт меня неотразимой.

— Кстати, куда плывём, если не секрет?

— Какой секрет? Тем более, от вас. На Огненные острова, заручиться поддержкой, что не будут выступать против Империи в случае чего.

— Значит, это "чего" уже совсем близко? — если уж до подобных переговоров с соседним государством дошло.

— Да, два домена образовали союз и вот-вот могут поднять бунт.

— А мы ничего не можем сделать, пока они не перейдут к действию, иначе это будет вмешательством в дела чужого домена, — я прокомментировала ситуацию, вспомнив, что с подобной проблемой уже сталкивались в прошлый раз. — И кто такой умный, что ввёл этот принцип невмешательства?

— Тридцать Пятый император. До этого вся Империя подчинялась только Императору, — со вздохом ответил Крис. — Но у него и выбора особо не было, страна стояла на грани развала.

— И тем, не менее, это решение хоть и сохранило Империю, но всё равно привело к переделу внутренних границ и пятидесятилетней гражданской войне, окончившейся с приходом десятого призванного, — добавил Эрик, глядя куда-то в окно. — С тех пор императоры регулярно пытались вернуть единую власть, но терпели неудачи. А ваш предшественник, забросив дела, фактически дал лордам почти неограниченную власть.

— А они решили, что власти много не бывает, и Империи будет лучше при их правлении, — разные миры, одни принципы. И ведь до последнего будут цепляться за власть и деньги. Даже если последние девать некуда, это мало кого останавливает.

— Вы правы, тено. Скажите, вы будете присутствовать на переговорах?

В голове пронеслись строчки из конспекта лекций по традициям и обычаям разных стран и народов. Огненные острова характеризовались высоким уровнем формализма и церемониями по каждому поводу. Я же там опозорюсь на втором шаге и смертельно оскорблю принимающую сторону на третьем, шагнув не с той ноги и согнув руку не под тем углом!

— Нет! Я предпочту посидеть где-нибудь в городе, не афишируя моё прибытие. И вам советую не упоминать моё присутствие на Островах.

— Но почему? Это же прекрасная возможность наладить личные отношения с их королём, — Эрик, кажется не знаком с островной культурой.

— Скорее, это возможность испортить отношения. Они готовятся встречать уполномоченного представителя, а тут, опа! — Император собственной персоной. Совсем другой уровень, — пришлось срочно придумывать приличную отмазку. Будь Эрик один, честно ответила бы, но при Крисе лучше не признаваться, что правила местного этикета прошли мимо. Насядет ведь с их дополнительным изучением.

— О, тено, как вы мудры! Я даже и не подумал о таком варианте, — де Вен включил режим обожания. Как мало человеку надо для счастья!

Уже в гостинице узнали, что для туристов есть трёхдневный тур по малым островам с посещением "летающих островов". И, чтобы не скучать в городе все четыре дня приёма, я с Эриком отправилась в этот тур. Пришлось, правда, выдержать небольшую баталию с первым советником. Всё же в чужой стране, под чужим именем буду кататься всего с одним телохранителем. Но Крис, недолго посопротивлявшись, сдался и, скрепя сердце, отпустил.

Мы прикупили подходящую одежду и ступили на борт небольшого судёнышка, пополнив разношёрстную толпу туристов. Теперь я представлялась дочерью преуспевающего купца Владой Мейнкинг, а Эрик — моим телохранителем. Папа в столице обделывает дела, деточка развлекается. Ничего необычного, половина туристов в этом круизе примерно такого же состава.

Летающие острова, первая остановка, оказались шикарны. Высокая вулканическая активность создавала постоянный туман над водой и казалось, что небольшие, поросшие зеленью острова, парят в воздухе. Стоило посмотреть подольше, и ощущение полёта только усиливалось. Тёплые потоки воздуха, поднимаясь от скрытой туманом воды, заставляли отдалённые острова слегка дрожать, как мираж над раскалённым асфальтом. От необычности зрелища захватывало дух.

— Когда-то давным-давно, что уже никто и не помнит, жила на свете юная и красивая девушка, чьи губы были алы, как кораллы, зубы белы, как жемчуг, а стан подобен тростинке. И не было никого, кто не влюбился бы в неё с первого взгляда. Даже морской царь любовался красавицей и усмирял волны, когда её лодка выходила на промысел. Однажды возле их рыбацкой деревушки остановились пираты запастись водой и провизией. Капитан увидел красавицу и возжелал обладать ей. Но она отказала пирату. Тогда в ночь перед отплытием её похитили и доставили на корабль. Тщетно плакала и умоляла девушка отпустить её домой, пират только смеялся над её словами. В отчаянье дева выпрыгнула за борт, предпочтя смерть жизни в неволе. Прогневался морской царь и как только солёные волны сомкнулись над её головой, разразилась невиданная буря, что бушевала четыре дня, а когда всё стихло, не было больше на свете пиратской армады, корабли зависли над водой, чтобы никогда больше не коснуться её поверхности. За многие годы они окаменели, поросли травой и стали летающими островами, — гид, узкоглазый и желтокожий маор, заученно рассказал легенду происхождения этого чуда, объявил, что у нас есть два часа на любование видами и покупку сувениров и ушёл по своим делам, оставив клиентов самостоятельно бродить по небольшому островку.

Сувенирный базарчик мало чем отличался от таковых из моего мира. Разве что магнитов на холодильник не было за неимением последних. Шумно, пёстро, пахнет специями и чем-то вкусным. Кроме сувениров здесь торговали и экзотическими закусками, кривоватыми поделками местных умельцев и типа древностями "настоящий гарпун племени мумба-юмба, мамой клянусь!"

Примерно через час, когда внимание притупилось от шума и впечатлений, налетела толпа и технично и умело разделила меня и Эрика. Подобно цыганам они все разом что-то громко говорили, хватали за руки и отвлекали яркими развевающимися одеждами. Противо-цыганское средство "нафиг, нафиг, всё нафиг" сработать не успело — к лицу прижали влажную сладко пахнущую тряпку, зажали рот и куда-то потащили, не обращая внимания на сопротивление. А через несколько вдохов и сопротивление прекратилось, сдав позиции сонливости и апатии. Меня похитили.

Глава 7.

Проснулась от того, что оказалась в холодной воде. Темнота вокруг едва нарушалась узким серпом луны. Кто-то поддерживал меня на плаву, тело не слушалось, и через минуту я снова то ли погрузилось в тяжёлый сон, то ли потеряла сознание.

Следующее пробуждение произошло уже на песке у костра. Вокруг него, развешанная на палках, сушилась одежда. Слабость ещё присутствовала, но в сон не клонило.

— Эрик? — я узнала человека, дремавшего рядом. Парень мгновенно встрепенулся.

— Тено? Как вы себя чувствуете?

На нём были надеты только длинные панталоны, остальное коптилось неподалёку. Быстрый осмотр показал, что на мне тоже остался только минимум одежды, хорошо хоть ночь тёплая.

— Что случилось? Как мы здесь оказались? — похищение помню, а всё остальное в памяти, как ни старалась, не нашла.

— Это всё моя вина, позволил вас похитить, — повинился телохранитель, не глядя на меня. — Когда они передали требования о выкупе, я проследил за ними до грота и выкрал обратно, но в тумане заблудился. Я не представляю, где мы сейчас находимся. За сутки могло унести куда угодно.

— Сутки? — ого, я поспала.

— Да, вас чем-то опоили, что вы проспали весь день, — парень подкинул веток в костёр и поправил развешанное вокруг него бельё.

— А почему всё мокрое? И где лодка?

— Лодка налетела на камни и затонула. Плохой из меня моряк, — Эрик вздохнул, глядя на тёмное море. — И телохранитель из меня тоже не получился.

— Надеюсь, это не необитаемый остров.

— Нет, тено, я видел огни, — Эрик махнул рукой вдоль берега. — С утра предлагаю туда пойти. Надеюсь, местные власти помогут.

Местная власть в лице начальника порта заявила, что всем таким помогать казны не хватит. И всё, что он может, так посоветовать пару мест, где нужны рабочие руки. А там и на весточку домой накопить можно. И, если сильно повезёт, то оплатить проезд на корабле.

До столичного острова всего двое суток пути, но островок, куда мы попали, находился в стороне от торговых путей. Поэтому то, что в порту стояло аж целых два судна, местным населением воспринималось редким явлением. Но капитаны дружно отказались не то, что взять на борт двоих с оплатой по прибытию, но и отвезти письмо. Более мелкие рыболовецкие судёнышки также не захотели связываться, они редко отходили от острова дальше его видимости и почти никогда не оставались в море на ночь.

После долгих и бесплодных переговоров мы в растерянных чувствах сидели у фонтанчика на центральной площади. Денег нет, заложить что-нибудь нечего. У меня ценностей не было, а у Эрика все вещи остались на дне. Даже меч он скинул, когда вытаскивал меня на берег.

Живот свело. Вода из фонтана не смогла заглушить голод. А ещё из близлежащей таверны слишком аппетитно пахло. Я с тоской посмотрела на её двери. На створке висел белый листок, ещё не успевший пожелтеть на ярком солнце. Заинтересовавшись, подошла его рассмотреть. "Срочно требуется девушка-подавальщица на время. Возраст не важен. Оплата как договоримся"

— Вы что-то придумали? — Эрик заметил изменения лица с упаднического на задумчивое.

— Эрик, сколько зарабатывают подавальщики в тавернах?

— Не знаю, никогда не интересовался.

— Тогда сколько стоит снять самую дешёвую комнату из приличных и такой же обед?

Парень немного подумал и назвал сумму. Неплохо, я думала, будет дороже.

— Что ты на это думаешь? — я указала на объявление.

— Тено, вы же не собираетесь?

— А что такого? Работа, как работа. Надо же как-то жить. Нет, можно в лесу сделать шалаш и ловить рыбу, но так точно не выберемся с этого острова.

— Но, тено... — Эрик растерялся. И я права, и работать императору вроде как не пристало.

Не дождавшись его ответа, я сняла бумагу с двери и вошла в таверну. Чистое и светлое помещение было почти пустым, если не считать одного обедавшего матроса и грузного мужчину в переднике, тщательно вытирающий стол. На звук дверного колокольчика он отвлёкся, и, не признав в нас нормальных клиентов, небрежно спросил:

— Чего хотите?

Я протянула объявление.

— Это ваше?

Мужчина отложил тряпку, вытер руки о передник и оценивающе оглядел меня с ног до головы.

— Опыт есть?

— Да, полгода, — подрабатывала на втором курсе. Студенту на одну стипендию не прожить.

— Подходишь. Это кто? — он указал на Эрика. Телохранитель насуплено сопел за моим плечом.

— Брат, — торопливо ответила, пока Эрик ничего не ляпнул. И добавила — сводный.

— Брат, значит, — с сомнением повторил трактирщик. — Полагаю, вы опоздали на корабль и ищете способ уплыть домой?

— Что-то вроде, — я согласно кивнула. Желудок подтвердил урчанием.

— Тогда так. Жить можете на чердаке. Комната там небольшая, кровать одна, но второй тюфяк найдём. Утром завтрак, а вечером, если что останется после клиентов, можете забрать. Для него работы у меня нет, пусть поищет в порту. Оплату, сами понимаете, не дам, работать будешь за еду и жильё.

— Согласна, — обидно, что денег не будет, но и на такое достаточно щедрое предложение не рассчитывала.

— И учти, это всего недели на три, пока прежняя подавальщица не вернётся. А сейчас, так уж и быть, пообедайте. И приступай к работе.

— Тено, я даже не знаю, как сказать. Работать, в таверне, подавальщицей... — начал Эрик, доедая выданную запеканку из явно вчерашних блюд.

— Эрик, — я его перебила, пока не начал рассуждения, что дозволено императору и в каких случаях. — Это лучший вариант для человека моего возраста без рекомендаций. К тому же временный. Зато у нас теперь есть крыша и еда. А вот деньги на письмо или проезд, искать уже тебе.

— Тено...

— Забудь про "тено". Сейчас я Влада, понял? И обращайся на "ты", пожалуйста, хотя бы на людях.

Эрик не ответил, только угрюмо кивнул. Молча доели. Я подошла к трактирщику.

— Надевай фартук и приступай к работе. К клиентам не клеиться, у меня приличное заведение. За этим в портовые кабаки.

— А если они сами приставать начнут?

— Бей по рукам или зови меня, хотя, у нас предпочитают, чтобы было, на что посмотреть. Что, поссорились? — трактирщик кивнул на Эрика. Тот сидел в углу и сердито смотрел в мою сторону.

— Он не одобряет, что я буду работать. Если мешает, попрошу уйти.

— Пусть сидит, — разрешил хозяин. — Убедится, что не обидят, и успокоится.

Мужчина оказался прав. Просидев часа четыре, Эрик куда-то ушёл, ничего не сказав. Я доработала до закрытия, поужинала и легла спать на единственную кровать в выделенной комнате. Телохранитель вернулся за полночь, тихо лёг на тюфяк на полу и сразу заснул. Утром он встал поздно, молча поел и ушёл.

— Надеюсь, он не натворил чего... — заметил трактирщик, глядя Эрику вслед. Он тоже заметил и опухшую губу, и сбитые кулаки.

— Не думаю, что он до такого опустится, — Эрик, конечно, ещё тот раздолбай, но он не позволял себе ничего такого, что могло задеть честь. Пусть и не был дворянином, но воспитан в этом направлении, и имел достойные примеры для подражания. Я забрала с кухни заказ на столик. Работа, вроде не сложная, но тяжёлая. Большие порции, посуда из толстой глины и деревянные кружки весили прилично. К концу дня набегаешься с ними так что руки-ногу начнут отваливаться.

Эрик вернулся, когда я убирала столик за последним клиентом. Молча сел в угол. Я закончила уборку и принесла полную тарелку варёного картофеля, обильно политого мясным соусом, оставшимся от рагу. Себе взяла того же, но поменьше объёмом. Ужинали молча.

— Я отправил письмо де Вену, — неожиданно сообщил Эрик, глядя в кружку с квасом. — Доставят в гостиницу примерно через неделю. Ещё несколько дней, пока найдут адресата. Если не ошибаюсь, он только завтра начнёт о нас волноваться. Лишь бы не перестарался в поисках. Примерно недели через две-три должен будет сюда прибыть.

— Значит, будем ждать, — я смотрела на его руки. Костяшки сбиты, заметны свежие мозоли. Где-то и как-то ведь достал деньги. Нет, лучше не спрашивать, захочет, сам расскажет.

— В порту раз в три-четыре дня проводятся кулачные бои среди рабочих. Вот, вчера победил, — пояснил Эрик, правильно поняв взгляд. — Послезавтра снова будут, если повезёт, снимем вам нормальную комнату.

Но во второй раз ему не повезло. Вернулся так же глубокой ночью, серьёзно избитый и без денег. Но, как и в предыдущие дни, с утра куда-то ушёл. Трактирщик, к которому быстро стекались слухи и новости, успокоил, что Эрик устроился на пристань грузчиком, чтобы иметь деньги для ставки и участия в боях.

...

Эрик сидел в углу таверны и злился. Ему доверили величайшую ценность Империи, а он позволил её похитить прямо у себя из-под носа. Не оправдывало то, что он, в первую очередь, воин, и охранял от вооружённых нападений, и к толпе цыган просто не был готов.

А потом? Повёл себя, как мальчишка. Надо было сразу же, не теряя времени, отписать де Вену, поднять на уши всю портовую стражу, пусть и раскрыв инкогнито Императора. Но нет, он же первый воин Анремара, он сам справится.

Молодец. Справился. Вытащил от похитителей только для того, чтобы Её Величество, как какая-то крестьянка, работала подавальщицей в таверне, а он так, при ней приживалкой. И дело не в том, что она — Император, а он только телохранитель. Это мужчина должен содержать женщину, а не наоборот! Нет, женщинам не возбранялось работать, создавать торговые или производственные дома, но большинство этим правом не пользовались, предпочитая домашние хлопоты, которых тоже хватало. А среди знати вообще, мало кто работал сам и среди мужчин, даже делами земельных наделов у многих занимались нанятые управляющие.

Эрик не отрывал взгляд от девушки в светлом переднике. Пусть кто-нибудь посмеет проявить к ней неуважение! Хозяин заверил, что заведение приличное, и никто не потребует от неё что-либо сверх оговорённых обязанностей, но клиенты бывают разные. И убедиться надо собственными глазами. Но нет, даже к вечеру, когда обычно приходят простые рабочие напиться после трудового дня, контингент руки не распускал.

Немного успокоившись, парень всё же решился оставить Императора без присмотра. Надо сообщить Крису, чтобы не беспокоился и приехал их забрать, а для этого нужны деньги. Где можно быстро заработать на недешёвое послание Эрик имел представление. В портах всегда нужны крепкие руки, а эти руки всегда ищут, обо что или об кого бы почесаться. Одно тянет за собой другое, и, можно быть уверенным, что и в этом городишке существуют бои. Пусть и без тотализатора, но выигрыш всегда намного выше платы за участие. В своём умении сражаться на мечах Эрик не сомневался, звание лучшего мечника так просто не дают. Пусть кулачные бои были новинкой, но попробовать всё равно стоит.

...

Прошло дней двадцать, похожих один на другой. Клиенты в основном приходили приличные. Несколько раз обедали семейные люди с детьми. Редкие нахалы, получив по рукам, отставали. И всё равно, я их не понимаю. У каор возраст согласия с двадцати лет. Физиологически уже зрелые, хотя психологически ещё дети. Подростки, если точнее. И по росту тоже слишком отличались от совершеннолетних. А у меня так и подержаться не за что. С другой стороны, здесь каор было немного, в основном смески или простые люди. Но и для них я выглядела слишком молодой. Наверно, сказывались стереотипы, что в тавернах часто работают девицы, не отягощённые моралью.

После того, как отправил письмо, Эрик не прекратил участвовать в боях и, дико смущаясь, принёс мне смену белья и одежды. У меня-то ни времени, ни сил не было бегать по магазинам, таверна работала с утра и до ночи. Единственное платье давно требовало серьёзной стирки, а не быстрого полоскания в лохани. Переодеться на время приведения его в относительно приличный вид, было не во что, потому ограничивалась только замыванием наиболее заметных пятен. Пусть новое платье совсем не новое, но всё же лучше, чем сидеть, завернувшись в простыню, ожидая, пока одежда высохнет.

При посторонней Эрик со мной не разговаривал. Наедине тоже не находилось времени — после трудовой смены я засыпала раньше, чем парень возвращался, и уходила на работу до того, как он вставал.

Этот день несколько отличался от остальных. Эрик отсыпался в комнате. Накануне его бригаду послали на срочную разгрузку торгового судна. Она закончилась почти с рассветом, из-за чего Эрик получил выходной. Относительно рано для посетителей в таверну вошли четверо. Молодой паренёк примерно моего возраста, даже ростом до ста семидесяти вряд ли дотягивал, и три охранника в форме. Парень величественно сел за один из центральных столиков, возле которого было больше свободного пространства. По поведению явно из благородных, причём таких, которых этикетом с детства пичкают. От взгляда на его лицо и фигуру на ум приходил длинный список благородных предков. Один из охранников ожидаемо заказал своей компании, занявшей стол неподалёку, простые и недорогие блюда, а молодому господину лёгкий перекус на троих из редких морепродуктов. Значит, стоит ожидать ещё минимум двух важных персон.

Всего через несколько минут я вынесла заказ солдатам и стакан слабого вина пареньку, скрасить ожидание. Только повернулась уйти, как почувствовала руку на заднице. Моряки, позволявшие себе подобные вольности, обычно просто шлёпали и довольно улыбались, получив по рукам ответку. Этот же схватил и пожал. На звонкий шлепок по кисти нахал отреагировал неадекватно. Он схватил меня за запястье и размахнулся ударить. Подобную ситуацию подробно разбирали с тренером по самообороне. Применив те знания, я извернулась и провела болевой приём, избавляясь от захвата. В теории. В реальности мне, как обычно, не хватило силы довести до конца. И мы вдвоём, переплетясь руками, в согнутом положении, начали осыпать друг друга ударами. Парень бил слабо, неумело и не прицельно, хотя пару раз попал по лицу. Я же старалась ударить в болевые точки на теле и голове. Поединок продолжался недолго. Мы даже не успели своротить ни один столик. С криками "Ваше величество!" и "Тено!", нас разняли. Подстёгиваемый неистраченным адреналином парень безуспешно пытался вырваться от держащего его человека и броситься на меня.

— Пусти! Я ей покажу, как руки поднимать!

— Рискни здоровьем! Щупалки оторву! — я тоже дёрнулась ему навстречу.

И опять почти синхронные возгласы.

— Тено!

— Ваше величество!

Слишком знакомый голос и обращение. Я перестала вырываться и обернулась.

— О, Крис! А мы вас только через пять дней ждали.

— Тено, вы в порядке? Что здесь произошло? — де Вен принялся стирать с моего лица кровь. Всё-таки нос парень мне разбил.

Второй участник потасовки не спешил успокаиваться. Но одетый в дорогой камзол мужчина держал его крепко.

— Ваше величество, что произошло? — он пытался одновременно ещё и успокоить парня.

— Она меня по руке ударила! — тот сделал ещё одну попытку вырваться.

— А нечего руки распускать! — я не удержалась от ответа.

— Тено! — возмущённый возглас Криса. Он повернул меня лицом к себе и начал лечить "ранения" голубовато-зелёной магией.

— Тено? — недоверчиво переспросил второй мужчина, отпуская всё-таки успокоившегося парня. Они подошли ближе и сели за тот же стол, что и мы, но напротив.

— Это за ней вы сюда прибыли?

— Да. Сорок второй император Анремара, — не отрываясь от лечения представил Крис. — А он, как я понимаю, не ваш племянник?

— Ну, почему же? Племянник. Троюродный. И король Огненных островов Часси Кантон.

Оба правителя растерянно и хмуро посмотрели друг на друга. Не знаю, о чём думал его величество, а я ярко представляла дипломатический скандал и объявление войны. Только не могла определить, какая страна при этом будет считаться агрессором.

— Крис, ему синяк не уберёте? — спросила, когда с моим лечением было покончено.

— Позволите? — де Вен обратился к паре напротив. Парень согласно кивнул.

— Если не затруднит, — ответил его сопровождающий. — Мы, к сожалению, не владеем магией.

Через минуту наливающийся синяк под глазом юного короля исчез, оставив после себя небольшую припухлость. А Крис и правда, хорош в магии. Де Граф лечил намного дольше и ссадину не до конца свёл.

Пока Крис лечил паренька, дядя короля воспользовался моментом, накинувшись на солдат.

— А вы куда смотрели? Вам что было приказано?

— Так это... Охранять от нападений. Но он сам напал, — один солдат, что заказывал еду, пожал плечами. — Да и что, парень от девки не отобьётся, что ли?

Солдаты сдержанно засмеялись. Похоже, они тоже не знали, кого в действительности охраняли.

— А, всё бы вам только жрать, — мужчина разочарованно махнул на них рукой. — Кстати, что-то долго готовят. Заснули там, что ли?

Я посмотрела в сторону кухни. На столе уже виднелись тарелки с заказом, ожидающие, пока их отнесут к клиентам.

— Я сейчас, — я встала и ушла за заказом. Заодно объяснюсь с хозяином. Надо объяснить, что я не клеюсь к благородным господам и что работаю последние минуты. Не думаю, что он будет в восторге, но он знал, что мы с Эриком в любой момент можем уйти, и так больше двадцати дней отработали, скоро его постоянная работница должна вернуться.

— Всё в порядке? — трактирщик встретил вопросом, стоило только зайти на кухню.

— Да, в полном. Только я у вас больше не работаю.

— Это из-за драки? Может, стоит договориться? — мужчина забеспокоился. Опытным глазом он определил, что клиенты не простые люди.

— Не надо. Это за мной приехали, и вышло небольшое недоразумение, — я переставила тарелки на поднос.

— Хорошо. Раз уж уходишь, может, скажешь, кто вы на самом деле?

Я ненадолго задумалась, держа в руках бутылку вина из заказа.

— Всегда знала, что владельцы таверен "видят" людей. Могу сказать только официальную версию. Я — дочь зажиточного купца с телохранителем. Сбежали от похитителей и вымогателей выкупа. Невероятно звучит?

— Хмм... Скажи это в первый день, сразу бы выставил, как аферистов. И на работу не взял бы. Где это видано, чтобы купеческие дети в таверне подносы разносили? Пойду, разбужу твоего, — трактирщик хмыкнул, — брата.

— Тено, как, что это? — Крис даже вскочил, когда я принесла заказ и начала переставлять тарелки с подноса.

— Это самообслуживание. Тут только что официантка уволилась, — я закончила расставлять блюда и села на прежнее место напротив короля Огненных островов.

Повисла неловкая пауза. Оба королевских советника переглянулись, посмотрели на своих подопечных, и переглянулись ещё раз.

— Отойдём? — дядя короля предложил Крису.

— Да, конечно, — мой советник встал со стула.

— Вон, у того столика в углу разговоры почти не слышны, — ненавязчиво подтолкнув к ним не убранный поднос указала на столик.

— Чего это они? — недоумённо спросил парень, когда оба мужчины пересели.

— Нас обсуждать, — ответила с деланным равнодушием и пожала плечами. — Заодно решат, считать ли произошедшее мерянием сил и не выльется ли это в военные действия. Всё-таки первые лица государств эти самые лица друг другу начистили.

— А что тут выяснять? Если бы не разняли, я бы тебя победил!

— Кто бы спорил, — я улыбнулась. — Мужчины в принципе сильнее женщин. Я и минуты могла не продержаться, если бы всё так и продолжалось.

— Но?.. Я по интонации слышу, что должно быть большое "но".

— Но кто сказал, что шло силовое противостояние?

— Как это? — парень растерялся.

— Будь ты немного слабее, — я начала объяснения, — всё бы закончилось даже не начавшись. Провела бы болевой приём и отскочила в сторону, пока не сориентировался. А так пришлось выжидать момент для подсечки. Уронить противника на пол и убежать. Но нас разняли раньше. Ну, и удары тоже отвлекали, — я почесала вылеченный нос.

— Не верю!

— Твоё право. Могу показать.

— Покажи! — уязвлённое самолюбие молодого человека требовало доказательств.

Мы встали, и в проходе я продемонстрировала, что имела в виду. Когда Часси не напрягался или не успевал среагировать, руку ему успешно выворачивала. И в другом положении удавалось подсечкой уронить его на пол через раз. Советники, вскочившие было заново нас разнимать, быстро успокоились и вернулись к разговору, поняв, что мы не продолжаем прерванную драку.

— Вот, видишь, — подустав, сели за столик, теперь уже рядом. — Против тебя у меня ещё есть шансы. Но к любому из тех же солдат придётся использовать другие методы. Подлые и травмоопасные.

— Это почему?

— Потому, что они большие и сильные, — он что, правда не понимает или успешно прикидывается? — Мне с ними просто так не справиться. О! Эрик! — я увидела телохранителя. Трактирщик всё-таки разбудил его и Эрик сначала подошёл к советникам за угловым столиком, а сейчас подходил к нам.

— Господа, — он вежливо поклонился. — Пожалуйста, продолжите ваши упражнения на корабле.

Из порта вышли сразу, как взошли на борт. Остановились у мыса, где затонула лодка. Тройка молодых гибких тел загорелыми молниями попрыгала в воду. Мальчишки долго не поднимались на поверхность, что я начала волноваться. Но одна за одной тёмные макушки появлялись среди волн и отдавали находки со дна. Последним подняли меч Эрика. Мальчишек щедро одарили и они, сверкая пятками, скрылись в прибрежных кустах. Доставлять их обратно в порт уговора не было.

Делать было нечего. Экипаж корабля занят своей работой, советники тоже что-то обсуждали, не привлекая глав своих государств, так что мы вдвоём сидели на палубе в тени надстройки и болтали.

— Завидую я тебе, — неожиданно заявил Часси. — Ты вон, захотела в таверне работать, и стала работать. Мне бы точно не разрешили ни в какой ситуации, — драка стёрла условные статусные границы, сразу сдружив и мы, не сговариваясь, перешли на "ты".

— Думаешь, я спрашивала? Поставила перед фактом. Всё равно Эрик не одобрил, я за всё время от него хорошо, если пять слов услышала, — я вздохнула. Придётся как-то мириться с собственным телохранителем.

— Хотя бы так! Меня даже в этот тур не пустили бы. Особенно всего с одним сопровождающим и под чужим именем. Кстати, почему вы официально не прибыли?

— Вы ещё сложнее этикет встречи сделайте, тогда к вам и послы будут редко заглядывать, — я усмехнулась. — Как представлю два часа протокольных движений, так и похищение не таким страшным кажется. Тем более, всё равно про него ничего не помню. А как так вышло, что ты оказался здесь, и, если не ошибаюсь, инкогнито?

— Я подслушал разговор дяди и господина де Вена. Они решили пойти покарать преступников. Тогда я пробрался на корабль. Спасти императора соседней страны это же такое приключение! Намного интересней, чем учить уроки. Но я всё пропустил, — Часси грустно вздохнул. — Меня сразу обнаружили, но хоть назад не отправили, оставили сидеть в каюте. У этих вымогателей ещё трое в плену было, но ты уже сбежала. А тут ещё и письмо доставили. Мы сразу сюда и отбыли. Эх, теперь опять взаперти во дворце сидеть, уроки учить. Тебя тоже запрут? — в голосе прозвучало сочувствие.

— Вряд ли. Недели две-три с делами посижу, а потом надо будет по доменам и провинциям поездить, посмотреть, как там дела.

— Зачем? Разве в донесениях не пишут?

— Пишут, — послушно согласилась. — Но не всё, и не всегда верно. Вот, например, когда в первый раз поехали, заглянули в госпиталь. По документам всё хорошо, работает, людей лечат, отчёты пишут — не придраться. А в реальности деньги в карман кому-то уходили, и здание давно в аренде. Теперь надо будет снова туда наведаться.

— Зачем? Виновных же наказали?

— Мало ли. Может, другие люди продолжат воровать казну? Ну и, я вроде как обещала, что госпиталь заработает, значит, надо проконтролировать, чтобы не говорили, что император может только языком трепать. Или пошлю доверенное лицо, а сама подучу ту же географию.

— Учиться? — разочарованно протянул Часси. — Это же так скучно и неинтересно. И смысла не вижу. Всегда есть советник с министрами.

— Вот и будут советник с министрами управлять государством. А потом подумают "зачем нам такой король? Он же только бумажки подписывает, а это любой дурак сделать может".

— Нет, дядя не такой!

— А представь, с ним что-нибудь случится, или уедет куда-нибудь надолго. Сразу же появится толпа тех, кому личное обогащение важнее процветания страны. А при короле, который не имеет понятия, откуда в казне берутся деньги и куда тратятся, таким людям просто раздолье. Так что учиться, учиться, и ещё раз учиться, как завещал великий Ленин.

— Кто?

— Да так, был один деятель. Это я всё к тому, что для управления страной надо знать очень многое, пусть и не досконально, но на достаточном уровне, чтобы увидеть подвох.

— Ты же вроде недавно императором стала?

— Да. С полгода где-то, а что?

— И тебе не хотелось бросить всё? Меня с детства готовили, и то тяжело. А у вас не наследное правление. Могла бы и отказаться от трона

Нос корабля с тихим плеском разрезал накатывающиеся волны. Где-то вдалеке на горизонте темнела полоска земли. Часси ждал ответа, а я не знала, что сказать. До сих пор не воспринимаю этот мир всерьёз, хотя прожила здесь достаточно долго. Наверно, если бы не возвращения в тот же самый день и ту же минуту, было бы легче принять и мир, и свой статус. А пока, чувствую, только играю в Императора.

— Не могу отказаться, — наконец, сформулировала своё отношение. — Это будет предательством к стране и людям. Они доверили свою безопасность и будущее правителю, и, раз приняла ответственность, значит, надо справляться. Это моя страна, мои люди, я не имею права бросить их. — я замолчала, поняв, что высказала то, что уже сидело где-то в подсознании, и что это правда. Я действительно приняла этот мир и Анремар и сделаю всё, что в моих силах, чтобы страна процветала и избежала войны. Про то, что я призванный, и мне оставили только два варианта на выбор — либо нормально править, либо сидеть на троне, пока править будут другие, говорить не стала.

— Знаешь, ты первый человек, кто мне вот это всё так просто объяснил, — произнёс Часси. Он тоже помолчал, обдумывая сказанное. — Про необходимость учёбы и ответственность перед народом. Все говорили "надо", а зачем непонятно.

Сверху с пристройки послышался какой-то шум. Я обернулась, но только увидела мелькнувшую тень. Кто-то подслушивал, и не из экипажа корабля, те сапоги не носят, звук шагов совсем другой. И зачем им?

Почти весь день проболтали с Часси обо всём и ни о чём конкретно, периодически возвращаясь к теме управления государством. Парню совсем не повезло — отец, прежний король Огненных островов преждевременно скончался, оставив правление на несовершеннолетнего сына, которого, пусть и готовили к принятию трона, но рассчитывали, что это событие произойдёт десятком-другим лет позже. Кстати, жители островов относились к людям, а не каор и Часси по годам был меня младше, но по относительному возрасту, наоборот, старше. И проживёт всего лет сто пятьдесят, так что, если я избегу проблем с обычными болезнями правителей, вроде непереносимости заострённого металла в теле или приправ из сока цикуты, то есть все шансы заключать договора с его внуками, если не правнуками.

Как и обещал капитан, к утру прибыли в столичный остров. И на следующий день уже на собственном корабле отправились в Анремар.

Глава 8.

Привычно пристроилась на лошади позади Эрика. Хоть более-менее сносно могу ездить сама, но так передвигаться быстрее. До столицы недели две верхового хода и едва ли не месяц каретного, а ещё Крис хотел заехать за де Графом в его домен. С телохранителем всё же помирилась, пусть мы с ним и не ссорились, но напряжение в отношениях чувствовалось. Сейчас Эрик опять стал прежним весёлым и предупредительным парнем, как и прежде.

Если императорский замок был именно замком, с толстыми каменными стенами, массивным донжоном и узкими окнами-бойницами, то резиденция де Графа больше походила на летний дворец века 17-18. Хотя осаде противостоять могла довольно успешно — внешние стены позволяли.

Нас встретил классический чопорный дворецкий, и, сообщив, что хозяин будет только к вечеру, проводил в гостиную. В строго, но со вкусом обставленном зале резко выделялась одна из картин. Я не очень разбираюсь в жанрах и стилях, но данное творение едва отходило от определения "художественная мазня" и приближалось к какому-нибудь примитивизму. Никогда бы не подумала, что де Граф мог бы поместить это в гостиной, да ещё и на центральном месте.

— О, вам понравился полуночный день? — звонкий девичий голос отвлёк от созерцания этого "шедевра". Я как раз обдумывала, что если взять кисть в левую руку и закрыть глаза, то вполне изображу что-нибудь похожее.

— Значит, так это называется? — я обернулась.

В гостиную в сопровождении двух немолодых женщин, вошла девушка. Судя по росту ещё несовершеннолетняя, на вид чуть старше меня, значит, примерно лет сорока. Никак не могу научиться определять возраст.

— Нет, полное название "Полуночный день в тени летящей на охоту пчелы", но оно слишком длинное. Еле уговорила дядю её повесить. Между прочим, очень популярный художник нарисовал.

Да уж. Кажется, моё образование весьма далеко от современного искусства. И как-то не хочется просить Криса закрывать этот пробел. Обойдусь, пусть буду чуркой, далёкой от модного изобразительного искусства, зато моё чувство прекрасного не пострадает.

— А вы к дяде приехали? Он только вечером будет, всегда такой занятой, — тараторила девушка. — Как вы смотрите, чтобы прогуляться в саду? Такой красивый день.

Я взглянула на Криса с Эриком. Получив разрешение в виде едва заметного кивка, приняла приглашение.

Так мои мозги ещё никогда не насиловали. Даже экзамен по философии и то казался лёгкой разминкой. Рот у девушки, казалось не закрывался, а собеседник нужен только в виде свободных ушей, так как ответы не требовались, как и согласное кивание, и вставленные невпопад реплики, так что я молча шла рядом. Обе дуэньи следовали позади в нескольких шагах и внимательно следили. Сначала я думала, что они блюдут честь и достоинство подопечной, ведь меня упорно все принимают за мальчика. А сейчас я ещё и в мужской одежде, в ней верхом ехать удобней. Потом, через полчаса медленного переползания от клумбы к клумбе, решила, что если бы не они, то кто-нибудь уже давно прикопал бы эту девушку. Вот под этими гортензиями. Или под теми фиалками. Нет, пожалуй, рядом с искусно подстриженным кустом. Ладно бы, трещала по делу или с каким-то разнообразием. Но нет, сугубо тряпки, мода на тряпки, опять тряпки. Иногда проскакивало упоминание о моде в целом. Повезло, что мозг, наконец, отключился, перейдя в "режим совещания", когда с умным видом киваешь и иногда поддакиваешь, а мыслями где-то далеко.

Первое впечатление от Люси оказалось верным лишь отчасти. Да, девушка умом не блистала, но и не была дурой. Ей просто было ужасно скучно и совершенно не с кем поговорить. Дядя вечно занят и, откровенно говоря, она его побаивалась. В этом я с ней полностью солидарна. Кажется, и повода никогда не давал, но стоит только князю посмотреть в мою сторону, как речь отказывает и хочется срочно извиняться за всё сделанное и несделанное. Дуэньи поддерживали исключительно светские разговоры. То есть о моде, новых веяниях в искусстве, и, опять-таки, об одежде. Их, кажется, вполне устраивала такая болтовня ни о чём, идущая раз за разом по кругу. К разговорам с охраной или прислугой Люси не допускали. Негоже юной леди вести беседы с низшими сословиями. А других людей, хоть в возрасте, хоть молодёжи, я в имении де Графа не видела. Вот Люси и страдала от дефицита общения. Будучи ярко выраженным экстравертом, она накидывалась на любого, с кем появлялась возможность поговорить, сама не замечая, что так только отвращает от своего общества.

Видя, как девушку опекают, буквально следя за каждый шагом, я отправилась за объяснениями к де Вену.

— Крис, скажите, зачем за Люси постоянно ходят две дамы?

— Она же юная леди, — не задумываясь ответил советник. — Эти дамы, дуэньи, следят, чтобы до замужества или до определённого возраста леди не скомпрометировала себя и вела согласно этикета.

— А почему тогда ко мне не приставили? И вы все тоже со мной часто наедине остаётесь, — этикету, конечно, учат, но до таких нюансов ещё не дошли. В основном пока изучали поведение при разных уровнях протокольных встреч.

— Тено! Вы же император! Как можно вас ограничивать? — изумление Криса показалось искренним. — Это же можно рассматривать, как измену. И вы сами вправе устанавливать любые правила, ваши приказы обязательны к исполнению.

— То есть, если распоряжусь, чтобы при приветствии не кланялись, а пожимали руки...

— Станут пожимать руки, — согласно кивнул советник. — А кто продолжит кланяться, того общество заклеймит ретроградом. Но это касательно этикета можно позволить некоторые вольности, остальные приказы к исполнению обязательны и не обсуждаются.

— Получается, если захочу, то могу послать армию отвоёвывать у соседей территорию? И пойдут?

— Конечно! Разумеется, мы с Гвенио попробуем вас отговорить, но приказ будет исполнен. Любой.

— Любой? Даже с крыши прыгнуть? — ну не верю я в такое. Слишком много вольностей для одного человека.

— Тено! Я только попрошу отсрочку в полчаса написать завещание.

— Дурдом какой-то, — такая полная и абсолютная власть никак не укладывалась в голове с выборным принципом императора. Ещё как-то можно понять про призванных. В них душа Первого, почитаемого едва ли не божеством. А как же принцип "вассал моего вассала — не мой вассал" и невозможность прямого вмешательство в дела доменов?

Де Вен долго и путанно объяснял различные нюансы. Из речи поняла, что в своём домене Император может творить, что захочет. Поползновение на чужие домены крайне не приветствуются, но общие приказы обязательны к исполнению везде. Серьёзные решения, влияющие на всю Империю, могут быть заблокированы советом лордов, но только если Император избранный, призванному могут разве что настоятельно рекомендовать не делать глупостей. А такие приказы, как прыжок с крыши, это только к принёсшим личную клятву верности, а не простую присягу. В моём случае таких пока трое. Де Вен, де Граф, и Эрик. Слуг, министров, не угодивших дворян и прочих, могу приказать казнить просто так, но лучше этого не делать или найти приличный повод. Получился образ какого-то сатрапа и самодура, но всё же оглядывающегося на окружение. И, чем дальше от столицы, тем меньше власти и выше шанс невыполнения идиотского или непопулярного приказа.

Потому мне простили и зачастую шедшее вразрез с общепринятым этикетом поведение, и мужскую одежду, из которой упорно не хотела вылезать после Огненных островов. Женщины в Анремаре носили платья и юбки. Даже верхом передвигались в специальных верховых платьях. А мужское платье мне предоставил портной Часси, оперативно подогнав часть королевских костюмов, из которых его величество вырос, под мой рост и комплекцию. Да, с чужого плеча, но в той ситуации не было времени шить с нуля, к тому же часть одежды парнем ни разу не одевалась, изготовленная заранее или под определённый случай, который так и не наступил.

За пару часов до ужина я снова вышла прогуляться по саду. На этот раз в одиночестве, без компании болтливой девицы и надзора её конвоирш. Эрик, мой телохранитель и эскорт, тоже остался в доме. Казалось бы, что может случиться в охраняемом имении владельца домена?

Я неторопливо бродила между вычурно подстриженных кустов. К их форме явно приложила руку скучающая Люси. Как наяву представила, как она проедает плешь у де Графа с просьбой привести сад в нормальный вид, и тот соглашается со всеми предложениями, лишь бы от него отстали.

Помяни чёрта, он и появится. На боковой аллее меня нагнала Люси.

— О, Владо! — обратилась ко мне по мужскому варианту имени. Кажется, девушку не просветили, кто я, иначе обращение и отношение было бы совсем другим. — Вы как раз вовремя! Я собираюсь выйти в город, не составите мне компанию?

Я оглянулась в поисках её дуэний, но в этой части парка мы были одни.

— А как же ваши сопровождающие?

— Они думают, что я отдыхаю у себя в комнате, — хихикнула девушка. — Надоели! Туда не ходи, это не делай. Думаете, они отпустили бы в город? Так вы со мной?

— Не думаю, что это хорошая идея. И надо, как минимум, поставить в известность, куда уходим, — это дома можно было спокойно гулять по городу, и то в некоторые районы боялись соваться без компании. А с местными реалиями я ещё плохо знакома, и не избавилась от предубеждений, что средневековье — это темень, насилие, грабежи и грязь.

— Какой вы скучный зануда, — Люси надула губки. — Не хотите или боитесь, так и скажите. А я одна пойду!

Гордо вскинув голову, девушка зашагала вглубь парка, где, как я уже узнала, в стене скрывалась служебная дырка. Имение располагалось на окраине города, основные парадные ворота соединялись с трактом короткой дорогой, а несколько служебных калиток и выездов выходили в городскую черту.

Несмотря на все мои увещевания, Люси все же покинула имение. Я метнулась по тропе вдоль стены. Охранника искать не пришлось — всего через несколько десятков шагов грузный мужчина сидел на табурете около калитки. Про дырку в заборе или не знали, или, что более вероятно, её старательно не замечали, ведь через неё могло экономиться много времени.

— Прошу прощения, но это срочно, — я обратилась к лениво поднявшему глаза стражнику. — Передайте господину де Графу, что Люси, его племянница, сбежала в город!

— Обязательно передам, — равнодушно ответил мужчина. — Вот смена закончится, тогда и передам. Пост оставлять ну никак не положено. А вы, молодой человек, поиграйте где-нибудь ещё. Не отвлекайте серьёзных людей от важных дел.

Важных дел? С каких пор пересчёт ворон стало важным делом? Выругавшись про себя, побежала обратно. Искать кого-то ещё нет времени, Люси уже могла уйти далеко, а в безопасности вечерних прогулок по городу для одинокой девушки я сильно сомневаюсь. У меня всё же опыт побольше, вдвоём хоть немного, но спокойней.

Девушку я догнала в конце второй улицы, вовремя заметив, куда она повернула и молча пошла рядом. Люси сделал вид, что не заметила моего отсутствия, и целенаправленно продолжила движение.

— Вы город хорошо знаете? — на всякий случай я спросила девушку, отмечая приметы для возвращения.

— Нет, — в голосе звучало легкомыслие. — Я имение дяди в первый раз покинула.

— А до этого вы где жили?

— В имении родителей. Но там два года назад пожар всё уничтожил. С тех пор господин де Граф обо мне заботится.

Я не стала развивать тему, явно неприятную для воспоминаний. К тому же мы вышли на базарную площадь. На Люси, ни разу не выходившую в город, базар произвёл шокирующее впечатление. Огромная толпа народа, все куда-то движутся, орут, толкаются. К зазывалам добавляются возмущённые крики продаваемых животных и ругань покупателей с продавцами. Кто-то кого-то обсчитал, кто-то яростно торговался. И над всем висит непередаваемая смесь запахов. Почти всё то же самое, что и на привычных стихийных рынках, только товар чуть другой, и вместо машин — телеги.

По опыту зная, как такие места могут воздействовать на психику неподготовленного человека, я поспешила увести Люси подальше от площади. Всё равно денег у меня нет. Сомневаюсь, что девушка тоже их взяла, собираясь на прогулку. Отступление почти удалось, но постоянно вертевшая головой Люси заприметила животный ряд. Не тот, где продавали скот или птицу, а скромную шеренгу бабок с корзинами и тряпочными кучами, где копошились разнообразные мелкие и крупные, пушистые и почти лысые щенки разных пород и расцветок. Котят я ни у одной не увидела. Покупатели в этом ряду почти не появлялись и ничто не мешало восхищаться живностью.

Люси надолго остановилась у одной женщины с просто выдающимся щенком. По сравнению с соседями он смотрелся настоящим гигантом даже с учётом густой шерсти. Ещё голубые младенческие глаза грустно смотрели с серо-рыжей мордочки, поделённой пополам белой проточиной.

— Берите, молодые люди, — женщина заметила интерес Люси. — Хороший пёс вырастет.

— Денег нет, — несколько грубо ответила я, намереваясь наплевать на приличия и оттащить девушку с рынка за руку.

— А я и на пуговичку с вашего камзола согласна, — сразу нашлась продавщица. Я снисходительно посмотрела на неё. Она что, совсем за детей неразумных принимает?

— Мадам, на эту пуговичку можно весь ряд скупить и ещё останется. Люси, пойдёмте отсюда.

— Ну, Владо! Только посмотрите, какая прелесть! — девушка уже схватила щенка и протягивала мне показать.

— Эта прелесть вырастет минимум мне по пояс, — толстые лапы в белых носочках своими размерами говорили, что предположение о росте может быть слишком оптимистичным. Этот мог вырасти и побольше. — Он не комнатное животное. Вернее, комнатное в том смысле, что ему её целиком придётся выделить. А на охрану у вас своих хватает.

— Ну Вла-а-адо! — просительно протянула Люси.

— Нет! Попросишь дядю, он тебе десяток выдаст, — я аккуратно забрала щенка и вернула хозяйке. Девушку всё же пришлось за руку оттаскивать от торгового ряда.

— Дядя дома почти не появляется! Полгода не было, приехал на неделю, а завтра опять уезжает, — заныла Люси. — И я хочу именно этого! Он такой милый!

Девушка канючила не переставая почти квартал. Я уже согласилась бы и весь сюртук отдать, лишь бы она замолчала.

— Вы знаете, кто такой зануда? — спросила у женщины со щенком. Мы всё же вернулись его купить. — Это такой человек, которому легче отдаться, чем объяснить, что не хочешь.

В обмен на пуговицу с воротника (всё равно его не застёгиваю) мне вручили щенка и две горсти мелочи на сдачу. Не так уж я была неправа относительно ценности бижутерии. А корзинку женщина зажала. В ней, помимо нашей покупки, сидело ещё двое, совсем мелких и невзрачных. Пришлось посадить толстолапое приобретение за пазуху. Пешком он сам идти ещё слишком мал, Люси его не унесёт, а на руках таскать неудобно.

— Владо, я устала, — Люси заныла почти сразу, как ушли с базара. — Зайдём куда-нибудь, отдохнём, поедим.

— Нет. Мы идём домой, и это не обсуждается! — ответила как можно твёрже. — Там отдохнёте, и поедите, и щенка накормите.

— Ну, Вла-адо! — опять начались стенания. На этот раз твёрдо решила устоять. Щенок-то и самой понравился, а тратить ещё время на посиделки в сомнительных местах не хочу.

— Сказано нет, значит нет! Из-за ваших капризов и так уже вдвоём заработали серьёзный выговор, к тому же значительно переплатили за это создание, — я погладила высунувшуюся мордочку, — и, не исключено, что не нацепляю от него блох. Если вам это всё на кажется серьёзным, подумайте о щенке. Теперь вы за него в ответе, а ему сейчас надо хорошо поесть и отдохнуть. И сделать это он сможет только дома.

— Хорошо, вы правы, — с явным трудом согласилась Люси. Чую, щенок останется на мне. Про необходимость о нём заботиться девушка до моих слов, кажется, и не думала. А, услышав про блох, даже отодвинулась на шаг. — А где имение? — она заозиралась, не зная, куда идти. У меня с ориентированием проблем никогда не было, и я уверенно показала направление. Получилось так, что улица, по которой шли, сворачивала чуть в сторону, а туда, куда нам нужно, вёл узкий переулок. Не слушая возражений Люси уверенно зашагала по нему. Единственным способом вернуть её из переулка на улицу, было бы физическое вмешательство, на что я ещё сама была не готова.

И вот тут-то случилось то, чего я опасалась с самого начала. Не успели пройти и треть переулка, как от стены отделились двое. Ещё один обозначился чуть впереди.

— О, какие деточки к нам сами пожаловали, — заговорил первый. — Богатенькие. А девочка-то какая чистенькая, так и хочется попробовать.

Вальяжной походкой они стали приближаться к нам. Оружия, вроде нет, но с их количеством и габаритами не имеет значения. Я дёрнула шедшую чуть впереди, а теперь испуганно застывшую девушку за руку, перемещая её к себе за спину. Выглядело, наверно, смешно. Она же выше меня на голову.

— Беги назад на широкую улицу, ищи стражу.

— А вы? — Люси прижала руки к груди. Несмотря на инстинктивный испуг, она совсем не поняла серьёзность проблемы.

— А я следом, — мне надо выгадать хотя бы полминуты, чтобы девушка успела убежать в своей юбке. Мне в штанах бегать легче.

Местные люмпены неумолимо приближались, уверенные, что жертвы парализованы страхом, и никуда не денутся. Шансы на побег таяли на глазах.

— Бегом, дура! — наплевав на политесы, прикрикнула на девушку, видя, что она собирается то ли спорить, то ли обсуждать указания. Кажется, на неё ни разу до меня не поднимали голос. От неожиданности Люси аж подпрыгнула, но бросилась бежать прочь из переулка. Теперь мне самой надо постараться не огреть за двоих.

Один из представителей местного гоп-стоп движения дёрнулся было догнать, но его остановил вожак.

— Куда?! Уже не догонишь, а стражу она искать долго будет. Как раз с парнишей поговорить успеем.

Он приближался, я отступала в попытке сохранить дистанцию. Побежать следом за Люси мешал ещё один участник действа, что успел зайти чуть сзади. Девушка прорвалась за счёт неожиданности, мне такая удача не светила.

— Ну что, ты нас развлечения лишил, — главарь подошёл почти вплотную. — Будешь расплачиваться. Панталоны, пожалуй, оставим, мы ж не изверги.

Он схватил меня за лацканы и приподнял. Пролетариат хоть и пониже дворянства, но мне достаточно, чтобы смотреть на всех снизу-вверх. Положение, когда ноги не достают до земли, никак не понравилось. Сюртук натянулся и больно врезался в подмышки. Позабытому щенку за пазухой грубое отношение к транспортному средству тоже не пришлось по душе и он выразил протест простейшим собачьим методом, укусив неприятеля. Если кто говорит, что щенки кусают слабо, значит, его не кусали всерьёз. Хоть челюсти ещё слабы по сравнению со взрослыми собаками, но молочные зубы остры, как иголки, и способны прокусить руку.

Главарь отшвырнул меня в сторону, с руганью тряся закровившими пальцами. Остальные непонятливо, всё ещё с глумлением на лицах, продолжали расслабленно смотреть. Воспользовавшись моментом, я побежала прочь. За такое одними деньгами и шмотками не откупишься, бить точно будут, а мне этого совсем не хочется.

Сообразив, что добыча мало того, что посмела огрызаться, так ещё и удирает, грабители бросились в погоню. С трудом выгаданная фора уменьшалась, но и выход из переулка с каждым мгновением становился всё ближе. Маячила надежда, что на оживлённой улице от меня отстанут.

Выскочив из переулка едва не сбила с ног знакомого рыжего парня. Не успев удивиться, юркнула за него и подтолкнула в сторону, откуда прибежала.

— Эрик, спасай!

Эрик сориентировался незамедлительно, уже на бегу отдавая приказ. Мои преследователи разом стали в роли загоняемой дичи. Вряд ли они ожидали столкнуться с личной дружиной владельца домена. Сам владелец с гостями тоже прибыли в этот переулок искать непутёвого императора.

Даже не дав отдышаться вокруг засуетился Крис. Отмахнувшись от него "да в порядке я!", подошла к де Графу и с виноватым видом опустила голову.

— Извините.

— За что? — мне показалось, что он чуть приподнял одну бровь. Ненавижу извиняться!

— За то, что ушли, не поставив в известность, и доставили вам проблемы.

— Охранник сообщил, что вы, возможно, ушли в город. Проследить ваш путь не составило труда. И вы не обязаны отчитываться в своих действиях.

— А с вами, юная леди, — де Граф повернулся к Люси, — дома поговорим.

Он будто только сейчас заметил, что они с дружиной воинов перегородили дорогу и мешают ходить по улице. Прохожие и экипажи жались к противоположной стороне, по большой дуге огибая кучку вооружённых людей.

До имения добрались быстро, уверенно срезая путь по узким улочкам и переулкам. Щенок за пазухой несколько раз настойчиво ворочался, но выяснить, что ему надо не было возможности и я только сильнее прижимала его к себе.

В парке де Граф отпустил дружину и мы, малой группой, прошли к дому. Уже там, на веранде, он дал волю гневу, отчитав Люси за неблагоразумное поведение и подвергание опасности не только себя, но и гостя, то есть, меня. Именно отчитал, спокойно, без криков и ругани, не повышая голоса. Свидетели ещё в самом начале тактично удалились, я тоже переждала за стриженными кустами, и вышла только после того, как Люси оставили одну.

— Что ещё? — довольно резко и невежливо спросила она, стоило только приблизиться.

— Вот, — я протянула щенка.

— И что? Вы что, не слышали, что меня из-за вас наказали? У меня нет времени играть с ним! — в голосе слышались истеричные ноты.

— Но он же не игрушка! Нельзя так.

— Вы его купили, вот и возитесь!

Я отпустила брыкающегося щенка на землю, и он поспешно побежал в траву к тропинке.

— Знаете, Люси, мне хотелось сначала извиниться за дуру там, в переулке, — я следила за щенком взглядом, вдруг, убежит далеко. — Но, вижу, это вполне правильный эпитет.

Ответа от возмущённой девушки дожидаться не стала и даже не смотрела в её сторону, всецело занявшись щенком. Он уже сделал свои дела и пытался грызть корешок, выкопанный из-под куста. Садовник не придёт в восторг, когда увидит нарушение ландшафта и кучку "удобрений" рядом. Малыша надо покормить. Только с нами он провёл часа полтора, а сколько просидел на базаре? Сомневаюсь, что продавщица задумывалась о подобной мелочи. Подхватив щенка на руки, пошла искать Криса или Эрика. На худой конец, кухню. Искать не понадобилось, мужчины вышли в парк сами, заметив моё долгое отсутствие.

— Тено, прошу вас, — заговорил Крис, но его невежливо перебил де Граф.

— Тено, где вы его взяли?

Взгляды скрестились на заёрзавшем от такого внимания щенке.

— На рынке, — ответ прозвучал чуть растерянно, и я переложила животное в требовательно протянутые руки. Де Граф уверенно, можно сказать, профессионально, осмотрел его, даже заглянул в пасть, полную мелких, но острых зубов.

— И сколько вы за него заплатили? — осмотр окончился, но мужчина не торопился отдавать щенка, почёсывая его за ухом.

— Не знаю, — я рассказала историю приобретения. По просьбе, как можно подробнее описала женщину.

— Господа, — сообщил де Граф по окончании рассказа. — Я вынужден задержаться здесь ещё на несколько дней. Прошу остаться моими гостями. Приношу свои извинения, но мне нужно идти.

Мы остались втроём. Эрик восхищённо цокнул языком.

— Да уж, купить тагорского волкодава за тридцать-сорок серебра, это даже не знаю, как сказать!

— Извините, — я опять виновато уткнулась в дорожку парка, — я знаю, это слишком дорого за собаку.

Как мне надоело вечно быть виноватой! Но здесь, почему-то, постоянно совершаю глупые ошибки, стоит только получить хоть немного самостоятельности. Сложно привыкать к реалиям этого мира, а меняющаяся физиология добавляет проблем. Подростковые гормоны зачастую берут верх над здравым смыслом. Как сказал целитель, организм пришёл в нормальное состояние, соответствующее биологическому возрасту и подобные импульсивные, бунтарские и просто не поддающиеся объяснению действия будут преследовать меня ещё лет пятнадцать.

— За что вы извиняетесь? — удивился Крис. — Наоборот, это минимум в пять раз меньше обычного. Вот только на рынке этих собак не продают, тем более, в таком возрасте.

После ужина де Вен рассказал о тагорских волкодавах. Лучше него и больше об этих удивительных созданиях мог бы поведать хозяин имения, но срочно возникшие дела вынудили его пренебречь гостями.

Волкодавы считались полу разумными. С размерами я угадала, они, даже по меркам каор вырастали крупными, достигая роста около метра. Хоть и называются волкодавами, но при правильном воспитании они могут работать во многих сферах. Как пастухи, охранники, сыскные ищейки и просто охотничьи собаки. Но из-за высокого интеллекта их необходимо именно воспитывать, а не дрессировать, и потратить на это не один год. Род де Графов как раз и славился в определённых кругах, как лучший заводчик тагорских волкодавов, и на их щенков очередь расписана на годы вперёд. А тут такой сюрприз с рынка.

Неудивительно, что хозяина имения мы увидели только вечером следующего дня. Вышколенные слуги от его имени извинились, что господин уехал по срочным делам и оставил гостей без внимания. Крис с Эриком сразу нашли, чем заняться, а я весь день бегала от Люси. Девушка жаждала общения, несмотря на демонстративное игнорирование с моей стороны. Подозреваю, что де Граф редко появляется дома во многом из-за этой назойливой девицы.

Весь ужин князь как-то странно и задумчиво посматривал в мою сторону, будто обдумывая проблему и не решаясь в ней признаться. Несколько раз оглядывался на Эрика и де Вена, словно ища поддержки. От такого внимания стало неуютно и, когда ужин закончился, облегчённо вздохнула. Но, оказалось, рано. Де Граф подошёл ко мне.

— Тено, можно вас на несколько минут?

Чувствуя какой-то подвох, всё равно согласилось. Интересно стало, что случилось, что этот мужчина сам подошёл не по рабочим делам. Обычно он меня старательно избегал, как, впрочем, и я его. Шли совсем недолго, до конца коридора, где, по словам Люси, располагалась оружейная комната. Сюда девушка не заходила, ей, как она выразилась, эти железки, были неинтересны.

Оружейная не запиралась и вскоре я с восторженным любопытством во все глаза рассматривала развешанное по стенам и расставленное по подставкам оружие. Несмотря на название, помещение больше походило на выставочный зал, а не склад оружия. Здесь были не только уже привычные взгляду узкие мечи, что носили почти все взрослые мужчины из благородных. Разнообразие поражало. У большинства название даже не бралась угадать, просто рассматривая хищные изгибы смертоносного металла.

Но де Граф привёл не просто показать коллекцию оружия. Он с самого первого шага внутри оружейной внимательно следил за мной. Вернее, моей реакцией. Увиденное, кажется, успокоило мужчину, подтвердив правильность решения, и он достал откуда-то сбоку небольшой меч.

Де Граф подошёл ко мне и, опустившись на одно колено, опоясал этим мечом. По меркам каор он подходил подростку, для меня же он был полноценным бастардом.

— Носите с честью.

Я не знала, как отреагировать и что ответить, но, кажется, это и не требовалось. Мужчина встал и, словно только что ничего не произошло, пошёл на выход. Оставаться в одиночестве в оружейной показалось плохой идеей, и я следом за ним вернулась в гостиную.

— Поздравляю, — Эрик первый заметил обновку.

Де Вен же посмотрел на де Графа, как бы уточняя, серьёзно ли он подумал прежде, чем дать мне оружие.

— Эрик, займёшься обучением? — скорее даже не вопрос, утверждение. И одновременно ответ де Вену.

— Сочту за честь, — парень вежливо поклонился, принимая ответственность. До этого он только гонял по общему физическому состоянию и верховой езде. Теперь, чую, придётся потеть намного больше. И мне эта перспектива, почему-то, нравилась.

Расследование прошло быстро. Никакой заумной схемы преступники не придумали. Пользуясь редким появлением хозяина смотритель псарни утаивал одного-двух щенков из помёта, и отдавал чуть подросших подельнику. В этот раз всё пошло не по плану. Подельник весьма неравнодушно относился к азартным играм и, несмотря на тотальную невезучесть, спускал на них все свободные деньги, задолжав хозяйке комнаты оплату за полгода. Продажа щенка должна была окупить долги, но неожиданное появление в имении де Графа спутало планы, продажу пришлось отложить. Хозяйке надоело слушать постоянные обещания, и она пришла к постояльцу со скандалом. Дома была только его подруга, которая отдала некоторые вещи и щенка в счёт оплаты долга, не зная его истинную ценность. А на базаре в этот день появились мы с Люси.

Стоило разобраться с делами, и прикрыть воровство щенков, как мы все незамедлительно покинули имение. В замке ждала не менее важная и нужная работа. А уже там, Крис, обеспокоенный тем, что я могу снова внезапно вернуться в свой мир, увеличил нагрузку на обучение. Свободного времени почти не осталось. Так, по часу после еды.

Приятной неожиданностью стало появление в гардеробе нормальной одежды. В смысле брюк и прочих штанов вместо платьев и юбок. Хоть мои советники не оставили попытки сделать из меня леди, но настаивать на обязательном ношении женской одежды перестали. Договорились только, что на официальные мероприятия буду выходить в подобающем виде, а всё остальное время, так и быть, могу носить, что угодно, лишь бы приличное. С модой здесь несколько полегче в связи с долгожительством, но в целом повторяла европейскую примерно XVIII века. То есть преобладали кафтаны, камзолы и жилетки. Разве что предпочитали носить нормальной длины брюки, а не кюлоты по колено и вместо париков отращивали собственные шевелюры. И опять-таки длина не регламентировалась и каждый ориентировался по собственным предпочтениям. Но дворян и благородных отличить от простолюдинов было легко, последние крайне редко носили длинные волосы, и встретить даже горожанина с волосами по плечи было уже непривычно.

Как-то днём, прогуливались по парку с де Графом, обсуждая особенности взаимоотношений между доменами. Говорил в основном князь, я же пыталась запомнить и разобраться в вопросе. Возле прудика ненадолго остановились. Я любила наблюдать за разноцветными вечно голодными рыбами. И сейчас, стоя не ещё влажном после недавнего дождя мостике, смотрела, как забавно они сгрудились у поверхности, разевая рты в надежде на кормёжку. На дне что-то блеснуло. Я даже оглянулась на небо, не блик ли показался, но солнце надёжно пряталось за серыми облаками. Подойдя к краю мостика, вытянула шею в попытке разглядеть, что же там, на дне, может блестеть. Предупреждающий окрик де Графа запоздал на какое-то мгновение — я всё же поскользнулась и упала в воду. Испугаться не успела, плаваю я хорошо, и глубина пруда не должна позволить утонуть, но воды надо мной, почему-то не убывало. Воздуха едва хватило вынырнуть. Вокруг простирался океан, с одной стороны омывая песчаную бухточку. Я снова вернулась в свой мир. И опять в то же место, откуда перенеслась в Анремар.

Глава 9.

Февраль. Самый короткий и самый тяжёлый месяц. День увеличился, но из-за плотных тёмно-серых туч это не заметно. Немного теплее после январских морозов, но холодный пронизывающий ветер сводит на нет потепление, выдувая последнее тепло из-под старого пуховика. Скорая весна совсем не чувствуется.

Привычным маршрутом, почти на автопилоте, я возвращалась домой в отдалённый спальный район, где с наступлением темноты и в девятом часу вечера на улице можно встретить только редких спешащих по домам прохожих. На лавочке во дворе ссутулившись сидел какой-то мужик в довольно лёгкой куртке и без шапки. Странно, зимой местная алкашня предпочитает закрытый ларёк на соседней улице, и уж не напивается до состояния нестояния. Обморозится ещё, а потом будет в переходах просить подать жертве военных действий. А этот ещё и бугай здоровый, шёл бы работать.

Я торопливо прошла мимо. Ещё привяжется с просьбой на опохмел. Или потом с ментами полночи объясняться, если уже окочурился. А так ничего не знаю, не видела, сидел кто-то и сидел, не моё дело. Отошла на несколько шагов и, в недоумении, остановилась. Что-то в облике этого человека не никак вязалось с обычным алкоголиком, коих за четыре года здесь успела насмотреться. И фигура показалась подозрительно знакомой. Я осторожно развернулась и подошла поближе. Фонари во дворе, сколько помню, никогда не горели, пришлось подсвечивать телефоном.

— Твою ж... — не удержавшись, выругалась, узнав мужчину. Последний человек, кого бы ожидала увидеть февральской ночью в спальном районе сибирского города.

— Эй, вы как? — я потрясла де Графа за плечо, получив в ответ какой-то стон. Ну, хотя бы живой.

— Подъём, пошли! — я подтолкнула его за плечи.

Не знаю, что бы делала, если бы он оказался не в состоянии двигаться, но повезло. Мужчина тяжело поднялся, и, опираясь на меня, побрёл, куда вели, прижимая руку к левому боку. Ну почему он такой высокий? Неудобно помогать идти, а тут ещё и ножны с мечом мешают. Лишь бы бабки в подъезде не вылезли любопытствовать. Хотя, сейчас час сериала, должно повезти. Единственное время, когда старые сплетницы проигнорируют даже ядерную войну. С трудом довела мужчину до своей квартиры на пятом этаже и усадила на кровать. Он механически выполнял все указания, но, похоже, не особо осознавал окружение. Скинув обувь и верхнюю одежду, занялась неожиданным гостем.

Похоже, что на лавке он просидел совсем недолго. Хоть и сильно замёрз в одном летнем кафтане, но обошлось без обморожений. А вот левый бок и нога серьёзно залиты кровью и через порванную ткань проступала неприятная картина. Раздеть мужчину заняло несколько минут. С верхней половиной тела обошлось легко — расстегнуть и снять камзол, стащить рубаху несложно даже учитывая отсутствие хоть какой-то помощи с его стороны. С брюками возилась дольше. Рану на бедре можно попробовать обработать, разрезав штанину, но окончательно портить хорошую вещь, к тому же единственную его одежду совсем нет желания.

Торопливо распотрошила туристическую аптечку. Давно не хожу в походы, но она всё равно находилась в полной боевой готовности. Раны де Графа, изначально пугавшие и выглядевшие ужасно, после отмывания и обработки оказались не такими страшными, хотя на бедре требовала не просто плотной повязки, а наложения швов. Мои практические умения в хирургии ограничивались мелкими порезами. Вызывать врачей на явно ножевое (а, если точнее, мечевое) ранение к иностранцу без каких-либо документов откровенно побоялась. Сам князь находился в полубессознательном состоянии и на попытки разговора не реагировал. Значит, от него и помощи никакой в его штопаньи.

Благословенен будет изобретатель интернета! В великой помойке нашлась подробная инструкция по зашиванию ран в домашних условиях. Да не просто текстом, а с картинками, от некоторых, правда, подташнивало, но это я заглянула чуть дальше, в раздел про запущенные случаи начавшегося некроза.

По окончанию моего издевательства мужчина крепко заснул и проспал почти сутки. Не знаю, что больше влияло — ранения с большой потерей крови, переохлаждение или нахождение в месте с крайне низким магическим фоном. Мне говорили, что, чем выше собственная сила магии, тем хуже себя чувствуют при её отсутствии. А может быть, все три фактора вместе с высокой температурой. Да уж, не так я представляла первого мужчину в своей постели. Себе постелила на полу. Кровать, хоть и двуспальная, но рассчитана на обычных людей, и каор занимал её всю, едва поместившись по диагонали.

Всё это время почти не отходила от раненого, отлучившись лишь один раз часа на три. Надо было пополнить запасы перевязочного материала и забрать толстую пачку документов с работы. В середине дня без пробок вместо обычных полутора часов, автобус до офиса домчал за каких-то тридцать минут. Начальник на работу из дома смотрел сквозь пальцы. Лишь бы было сделано, а где — не важно, хоть вообще раз в месяц за зарплатой приходи.

...

Сознание возвращалось медленно и как-то неохотно. Сначала проснулись чувства. Где-то вдалеке истерично лаяла собака. Воображение нарисовала мелкую, ниже колена, кудрявую псину с выпученными глазами. Что-то низко, неравномерно гудело и порыкивало. Громко стукнул металл о металл. Гул стал выше и удалился.

Во всём теле ощущалась неприятная тяжесть. Магический фон в этом месте почти отсутствовал. Подобное встречалось только на руднике, где добывали сорсы, даже в степи фон выше.

Тяжёлые веки с трудом разлепились. Над головой нависал низкий белый потолок, покрытый сеточкой трещин. Взгляд скользнул ниже, на шкаф во всю стену. Верхняя часть закрыта стеклянными дверцами, за которыми просматривались нестройные ряды множества книг. Снизу дверцы были сплошные. Ниша в шкафу выполняла роль стола, занятого какими-то коробочками, бутылочками, тряпочками. В углу небольшой комнаты притулилось кресло, прикрытое вязаным пледом. Вся видимая мебель соответствовала комнате, такая же маленькая и далеко не новая. Кровать, на которой лежал почти по диагонали, так же казалась детской. Похоже, каким-то образом оказался в поселении людей.

Де Граф откинул одеяло и осмотрел себя. Раны на боку и бедре перевязаны неумело, но аккуратно. И почти не болели, пока не начал двигаться. Кто-то позаботился о нём, перенёс в дом, раздел до исподнего и обработал раны. Одежда нашлась у второй стены перед кадкой с каким-то деревцем. Аккуратной стопкой она лежала на странном стуле с единственной ножкой, разделяющейся внизу, словно корни дерева. Рядом со стулом прислонился к кадке и меч. Сразу одеваться мужчина не стал. Всё равно на ранах необходимо будет менять повязки, и одежда будет только мешать.

Едва не ударившись головой о низкий дверной косяк, князь, цепляясь за стены и сильно припадая на перевязанную ногу, вышел из комнаты и сразу упёрся в крошечный коридор. Направо такая же крошечная, как и всё вокруг, кухонька. Налево, судя по верхней одежде и обуви на вешалке рядом с дверью, выход из дома. Осталось осмотреть только три двери. За одной оказалась кладовка, едва ли в полтора шага размером. За второй и третьей ванная и туалетная комната, которой не преминул воспользоваться.

Большое окно в комнате показывало унылую картину серого мира. Вся земля покрыта чем-то белым, похожим на пепел. С высоты примерно третьего этажа разглядеть, что это, не удалось. Мёртвые деревья тянули вверх голые, без единого листочка ветви. Между ними в пепле протоптаны неширокие тропинки, вдвоём едва разминуться. Серо-коричневые пятиэтажные дома напротив блестели множеством окон. Наверно, и этот дом такой же. На дороге возле самого дома широкие следы от экипажа вели прочь от тёмно-серого, не покрытого пеплом прямоугольника. Рядом с ним ещё несколько экипажей странной формы и без видимых оглоблей.

Снова резкий удар металла о металл. Из дома вышел человек, одетый в тяжёлую куртку с большой меховой шапкой. За человеком оставались следы на земле. Белый пепел медленно падал с серого неба, грозя скрыть их под собой.

Даже недолгое бодрствование утомило. Де Граф вернулся на кровать и почти сразу снова заснул, гадая, где же он очутился.

...

— Где я? — ближе к ночи де Граф пришёл в себя и сел на кровати.

— У меня дома, — я подошла к нему с кружкой свежего густого бульона. — Вам пока лучше не вставать. Я не бог весть, какой врач, перевязала, как смогла.

— Это вы меня?.. — мужчина стремительно порозовел. Ну да, в одних семейниках чуть выше колена, жуть как неприлично представать перед дамой в таком виде. Эрик меньше стеснялся, когда щеголял подобным видом передо мной, суша вещи, но у него и воспитание попроще.

— Да, к сожалению, нормальных врачей вызвать нельзя. Ваши ранения на бытовые травмы не тянут, ментам обязательно доложат, а у вас никаких документов.

— Давно я здесь?

— Почти сутки.

— Мне нужно вернуться! — де Граф сделал попытку встать, успешно пресечённую толчком в грудь.

— Никуда вы не пойдёте в таком состоянии! И вы что, умеете перемещаться по мирам?

Мужчина как-то сразу обмяк.

— Вы правы, тено.

— Расскажите, что случилось, и как вы сюда попали.

— На границе с Хайнянем опять начались волнения. Совет лордов решил собраться, и мы с кен де Веном поехали в монастырь узнать, можно ли ускорить ваше возвращение. Сопровождение не взяли. Что может случиться почти в самом центре страны? Но на монастырь напали. Не знаю, кто. Я видел человек десять, ещё сколько-то должно быть во дворе. А против них только нас двое, какие из монахов воины? У них и оружия никогда не было, — де Граф устало потёр лицо. — Что с Крисом, я не знаю, он был во дворе, когда всё началось. Потом не помню, что случилось. Кажется, упал куда-то. Пришёл в себя уже здесь.

— Да... проблема. Одно радует, вы живы, значит, всё не так уж плохо, — я отдала де Графу кружку с бульоном. Он хмуро посмотрел на меня, но ничего не ответил. Согласна, не меня там пытались прирезать. И про Криса тоже нельзя забывать.

— Признаться, я не верил, что вы из другого мира, — неожиданно произнёс де Граф, стоя у окна. Шёл четвёртый день его проживания в моей квартире. Выздоровление и заживление ран шло быстрее, чем я ожидала, но настроение никак не улучшалось. — Думал, что вы из какой-нибудь глухой деревни далеко на границе. Или даже со второго континента.

— И что изменилось? — я оторвалась от документов, разложенных по полу.

— У нас нет таких механизмов и инструментов. Будь подобное где-нибудь, пусть и на другом конце света, хотя бы слухи, да дошли, — это он уже ознакомился с привычными бытовыми приборами — микроволновкой, электрическим чайником и холодильником. — И это небо... Я не представляю, как можно жить в такой серости и холоде, — он поднял голову вверх, на серые облака, закрывающие небо. Ничего необычного для февраля, но с непривычки очень давит.

— Месяца через два весна начнётся, — я пожала плечами. Уже выяснила, что в Анремаре зимы нет. Деревья желтеют на неделю-другую, но никогда полностью не оголяются, сразу выпуская свежую листву. Снег выпадает только высоко в горах, и многие жители за всю долгую жизнь могут ни разу его не увидеть.

— Всё равно, ужасно.

— Человек не свинья, ко всему привыкает, — я опять погрузилась в восхитительно скучный мир бухгалтерской отчётности. Вот ни разу не бухгалтер, однако "Влада, тыжпрограммист, значит, считать умеешь. Разберёшься".

— Есть! Ах, тыж, хитрая зараза! — цифры, наконец, сложились в единую картину.

— Тено? — де Граф удивлённо отвернулся от окна.

— Да нашла, наконец, как бухгалтер фирму больше, чем на стольник, нагрела. И ведь так сразу не поймёшь, как.

— Вы же ненавидите бумажную работу.

— Не работу. Сами бумаги, что написаны как попало и нечитаемым почерком, что надо по несколько минут тратить на их расшифровку и поиск, о чём же там речь. Здесь же всё с одного взгляда понятно, — я протянула мужчине несколько листов. Он, сильно хромая, подошёл. Для его роста хватило всего двух шагов пересечь всю комнату.

— Я не понимаю эту письменность.

— Да и не надо. Даже так можно быстро найти нужное. Вот тут, в шапке, кому письмо, потом от кого. Ниже, в первых строчках, о чём речь и запрашиваемая сумма. И не надо продираться сквозь кучу слов.

— Хмм... получается, здесь вот этот, — князь указал на строчку в заявлении, — просит у вот этого на нужды, что описаны здесь, такую сумму? — всё сопровождалось указанием на нужные места в документе.

— Именно так.

— Удобно. Стоит ввести подобное в нашей канцелярии.

Упоминание об Анремаре заставило ещё больше погрустнеть. Мы так и не смогли придумать способ туда вернуться, кроме как ждать оттуда призыва. Но монастырь подвергся нападению, и, возможно, не осталось тех, кто мог бы провести ритуал.

Я собрала бумаги в папку и бросила её в шкаф. Места там оставалось как раз на неё, но только если аккуратно положить. Папка задела шарик, лежащий почти на краю. Тот не удержался и упал на пол, подкатившись прямо к ногам де Графа. Мужчина поднял шарик, намереваясь положить на место, но остановился на полушаге, внимательно всматриваясь.

— Тено, что это?

— Понятия не имею. Шарик какой-то. Он у вас в кармане камзола был, — я едва удостоила его взглядом. Мало ли какие сувениры бывают. У нас подобные пачками продаются.

— Не может быть... Надо проверить, — говоря сам с собой, де Граф присел на кровать, обхватил шарик обеими руками так, что тот полностью скрылся из виду, и заметно напрягся. Мне показалось, что на мгновение между ладоней что-то вспыхнуло.

— Кажется, это оно. Тено, попробуйте вы. На вас должен среагировать даже без магии, — де Граф протянул мне шарик. Размером с мячик для пинг-понга будто сделанный из матового стекла, он был неожиданно лёгкий.

— И что мне с ним делать? — я с сомнением повертела тёплый шарик в руках. Когда доставала из камзола перед стиркой, он тоже никак себя не проявил.

— Представьте, что это птенец, и вы пытаетесь его согреть. Как бы объяснить... будто из рук выходит тепло.

— Ладно, попробую, — я села рядом на кровать, почти касаясь бедра князя. Всё равно других свободных мест для сидения в комнате нет. Кресло в углу давно выполняло декоративную функцию, грозясь развалиться даже при перестановке в другое место. Стул тоже занят всяким барахлом. Мужчина напрягся. В отличие от Эрика, он предпочитал держать дистанцию и придерживаться строгих правил приличия, принятых в высшем обществе Анремара, даже Крис в общении со мной отходил от некоторых формальностей. И столь близкое соседство его нервировало. Я и так с трудом заставила его занимать кровать в единственной комнате. Себе оставила туристический коврик со спальником на кухне. Ведь раненому человеку нужен хотя бы относительный комфорт, а не холодный пол с периодически гуляющими по нему сквозняками. Как ни утепляла старую лоджию, но если ветер задувал с запада, то всё равно находил щели в рассохшейся раме.

Чувствуя себя глупо, взяла шарик в обе руки и сосредоточилась, как и сказал де Граф. Будь вместо него кто другой, решила бы, что это розыгрыш, и отказалась. Сначала ничего не происходило, и я уже решила закончить, но шарик неярко вспыхнул, как матовая лампочка, а над ним появилась полупрозрачная фигура человека высотой с ладонь. От неожиданности я отшатнулась. Шарик почти погас, но фигура не исчезла, с интересом оглядывая комнату. Судя по выражению лица де Графа, это явление для него тоже было неожиданным.

— Ты кто? — фигура, кажется, разумна, надо попробовать поговорить.

— Я?

— Ну не я же!

— Я — это ты! — человечек с пафосом вытянул руку в мою сторону.

— Не похож. Думай дальше.

— Хорошо, — он легко согласился, — ты — это я.

— Раздвоение личности галлюцинации не вызывает. Тем более, у двоих одновременно. Третья попытка, ты кто? — страха не было, и появился азартный интерес, выяснить, что это за явление такое.

— Ну, ладно, — человечек подбоченился, гордо выпрямился и, наконец, представился: — Я — Экон Дезантриска.

— И это мне что-то должно сказать? — имя было смутно знакомое, но, хоть убей, не помню, откуда.

— Это Первый Император, — с укором в голосе сообщил де Граф.

— Да? А на портретах посолидней будет, — я опять обратилась к человечку. — Что тебя сюда принесло? Вроде же помер тысяч так пять лет назад.

— Тело, может, и померло, — небрежно махнул рукой Первый, — но моя душа до сих пор заботится о родной стране!

— Ага, только ты здесь, а страна где-то там, — не удержалась от подколки.

— Вот! Поэтому перейдём к делу. Домой хочешь?

— Я и так дома, — я равнодушно пожала плечами, сделав вид, что не поняла, о чём он. Забавный мужчинка. И выглядит молодо, чуть постарше Эрика, но явно младше де Графа. Лет так на сто, наверно.

— Я не про этот дом, я про Анремар, — надулся Первый.

— Так бы сразу и сказал. Приступай.

— К чему? — Первый несколько опешил.

— Как к чему? Сейчас ты должен объявить, что можешь туда перенести. Мы, типа, обрадуемся, ты начнёшь набивать себе цену, мы тебя поуговариваем, наконец, согласишься. Так что давай, не будем терять время, и перейдём сразу к финалу. Что надо для перехода?

— Да как ты со мной разговариваешь?!

— А что такого? Сам сказал, что ты это я, а с собой могу говорить, как угодно.

— Вот ведь... и не поспоришь, — первый то ли расстроился, то ли обиделся. Привык за столько лет к почитанию и поклонению. Вон, де Граф даже дышит через раз.

— Ладно, извини. И всё-таки, что нужно для перехода?

— Мне надо силы накопить, но здесь крайне слабый магический фон и его хватает только на существование. Поноси этот сосуд на теле, я соберу нужное, — он указал на матовый шарик. — Потом желательно полнолуние и возвышенность подальше от города. Местная энергия плохо влияет и блокирует магию.

— Это не проблема. Сопок вокруг много, полнолуние, — я сверилась с календарём в телефоне, — через две недели. Этого хватит?

— Не знаю, — Первый критично смотрел, как я перевязываю шарик тонким шнурком, чтобы можно было повесить на шею. Неудобно носить будет, слишком крупный, но несколько дней потерплю.

— И ещё. Хочу предупредить, что дорога будет в один конец. Энергии всё равно на двоих не наберётся, разве что за несколько лет. Поэтому придётся разорвать твою связь с миром. Этим или тем. Так что решай, где будешь жить, — помахав рукой на прощание, человечек испарился.

— Вот, блин, — я села на пол и опёрлась спиной о шкаф. Когда впервые попала в Анремар, то не думала, что смогу вернуться и принять, что останусь в том мире навсегда, было легче. Сейчас же надо сделать выбор.

— Он не... обманывал? — спросил де Граф, тихо просидевший всё время моего общения с Первым.

— Нет. Не врал. Сам верит в сказанное, — не знаю, откуда, но я это знала наверняка.

— Что вы будете делать?

— Заряжу батарейку. А там посмотрим, времени ещё много.

На следующий день объяснила князю как пользоваться микроволновкой и ушла на весь день. Дел неожиданно появилось очень много. Заскочила на работу, отдала документы по бухгалтеру и оставила заявление на увольнение. Начальник не удивился, хоть и весьма расстроился. Но я уже давно переросла свою должность программист-эникейщик, занятую ещё на последних курсах института, и смотрела на сторону.

Вторую половину дня бегала по магазинам в поисках мужской одежды большого размера. Князю у меня жить целых две недели, не может же он всё это время ходить в одном, бельё тоже ведь стирать надо. И без того смущается столь близким проживанием, перевязки сам делает, видите ли, неприлично это молодой девушке.

С одеждой ожидаемо вышла проблема. Бельё нашлось, даже смогла подобрать несколько однотонных футболок. Не удержалась, прикупила ещё одну с принтом из Волкодава. Волчья голова на амулете почти идеально повторяла герб де Графов, только у них голова не волка, а тагорского волкодава и символизировала преданность Империи. Всё остальное, от штанов до рубах, такое ощущение, что шили для низких колобков. Если по ширине и подходило (я тщательно обмерила все параметры ещё дома и по магазинам пошла с рулеткой), то минимум на две ладони короче. На китайском рынке тоже не смогли ничем помочь, только что-то мяукали на своём языке и пытались всучить спортивные костюмы "они растянутся, как раз будет, бери недорого".

Совсем отчаявшись найти что-нибудь на двухметрового князя, случайно вспомнила про бутик подруги и её проблему со сбытом "баскетбольных" размеров. Домой я заходила увешанная объёмными пакетами, приобретя вполне приличные брюки и пару рубашек. Цены, конечно, кусались даже со скидкой по знакомству, но моих сбережений хватало, а экономить, зная, что скоро местные деньги мне никогда больше не понадобиться, посчитала глупым.

— Кен де Граф! Вы печень едите? — я озадачила мужчину едва переступив порог. В моей квартирке даже повышать голос не надо, прекрасно всё слышно из любого угла. — А то я взяла, а потом только подумала, что её не все любят.

В замке печень не подавали. Ни разу за всё время, что там провела. Мясо в разных видах, рыбу, птицу. Хоть домашнее, хоть дикое с охоты, куда периодически выезжали мужчины размяться. Но печень не помню.

— Не знаю, не пробовал, — с сомнением в голосе отозвался де Граф и встал в дверях комнаты. Даже в балахонистых штанах и фланелевой рубашке он смотрелся величественно. Породу не скроешь. Это простых мужиков, как ни одевай, за благородного не выдашь. А тут всё в наличии — и осанка, и уверенный взгляд чуть свысока, и такие же уверенные плавные движения.

— Значит, будем пробовать, — я бросила пакет с покупками на кухонный стол и скрылась в ванной комнате. С появлением в квартире мужчины пришлось изменить часть привычных действий. Так, переодевалась в единственном месте, которое закрывалось дверью. Не для защиты от подсматривания, просто так казалось более приличным. И от любимых старых домашних шорт тоже отказалась по этой же причине, вытащив из шкафа летние брюки.

Не стоит ещё больше смущать и шокировать аристократа видом голых коленок и сверкать нижним бельём. Именно так мог бы воспринять шорты мужчина, чьи портки, пожалуй, лишь чуточку короче будут. Разглядела, пока рану на бедре обрабатывала.

Де Граф сам старался лишний раз не отсвечивать. Прекрасно его понимаю. Языка не знает, денег местных нет. И на улицу не выйти — холод собачий. Всего минус десять, но для того, кто ни разу до этого не видел снега, зима в Сибири кажется филиалом замёрзшего ада. Вот и сидел дни напролёт в комнате, пока я дорабатывала положенные законом две недели до увольнения. Первые дни банально отсыпался. Сначала из-за ран и кровопотери, потом из-за простуды.

Известно, что, когда мужчины болеют, у них есть два основных состояния — "ой, помираю", и "фигня, само пройдёт". Лорд-защитник придерживался второго. На раны он смотрел как на не стоящие внимания царапины, пусть они и не заживали с той же скоростью, как в его родном мире. И простуду явно хотел перенести на ногах и умолчать о том, что ему тяжело даже просто долго сидеть, поэтому лечение запоздало. Температура поднималась до тридцати восьми, и по ночам мучил сильный кашель. Но современные средства оказались намного более эффективными для неизбалованного антибиотиками организма и обошлось без осложнений.

...

Де Граф чувствовал себя не в своей тарелке, и прекрасно осознавал причину этого. Он уже вторую неделю жил в одном помещении с Императором. Квартире, как называла это убожество девушка. И всё было неправильно. Ему отдала единственную кровать, а сама спала на полу в кухне. Её Величество сама готовила восхитительные непривычные блюда и стирала бельё в большом ящике. Вернее, стирал ящик, и князь с интересом наблюдал, как оно крутится там, внутри, взбивая слабую пену за круглым оконцем. Но закладывать бельё, вытаскивать по окончании стирки и потом проглаживать, этим занималась Император. Нет, ничего зазорного в подобном труде мужчина не видел, пусть это и работа служанок. Служба в армии у него начиналась с обязанностей денщика, потому и стирать, и убирать он и сам умел. Но, всё равно, это было неправильно. И он ничего с этим не мог поделать. Приказы Императора можно обсуждать, можно с ними не соглашаться, но нельзя не выполнять. И дело не только в клятве личной верности, принесённой как представителем рода де Графов. На этом основывалась вся система правления Империи. Потому и старался причинять как можно меньше неудобств своим присутствием.

Картофельная кожура тонкой стружкой упала на стол. Девушка собиралась пожарить на ужин картошку, но её отвлёк вызов по телефону, и, чтобы не сидеть просто так, де Граф взялся за нож. Удобное изобретение, этот телефон. Размером меньше ладони, а позволяет разговаривать с человеком на любом расстоянии. Такое пригодилось бы дома, чтобы оперативно получать и отдавать распоряжения, не ожидая гонца по неделе или не гоняя почтовых птиц. Но в Анремаре он не будет работать — местная энергия, как объяснил Первый, каким-то образом несовместимо с магией. К тому же, кроме самого телефона, нужны какие-то спутники, вышки и что-то ещё, чего у них нет и построить ещё долго не смогут.

Очищенная картофелина легла в кастрюльку с водой и де Граф взял следующую. Но можно попробовать озадачить магов-артефакторов, вдруг, смогут создать что-нибудь подобное? Хотя, они давно забыли все навыки и секреты, и способны только родовые кольца для нетитулованного и безземельного дворянства создавать.

— Вы умеете чистить картошку? — в прозвучавшем возле уха вопросе слышалось изумление. Задумавшись, де Граф не заметил, как девушка закончила говорить и вернулась на кухню.

— В армии научился, — ответил мужчина и улыбнулся воспоминаниям. За время службы не один воз перечистил в наказание за разнообразные прегрешения. Пороть княжеского сына не решались, откупаться было нечем — отец отлучил от финансирования, вот и оставались наряды на кухню.

— Вы служили? — ещё одно удивление. Девушка села напротив и присоединилась к процессу. В четыре руки дело пошло намного быстрее.

— Каждый дворянин обязан посвятить минимум десять лет службе, — ответил де Граф и добавил. — Но многие откупаются.

— А как вообще выглядит наша армия? Ну, кого туда набирают, сколько служат, как учат?

Сердце радостно ёкнуло при фразе "наша армия", и словно с души камень свалился. После заявления Первого о том, что Её Величество может выбрать, в каком мире остаться, князь боялся, что она выберет этот, давно привычный и наполненный множеством устройств, облегчающих жизнь.

— Каждый, имеющий титул, при военных действиях обязан прийти по зову Императора и привести с собой людей, числом не менее утверждённого соответственно титула. Безземельное и нетитулованное дворянство тоже подлежит призыву, но вправе явиться без людей. И, как я уже говорил, каждый обязан отслужить лично не менее десяти лет, — князь с интересом смотрел, как ловко девушка нарезала картофель и теперь жарила его с грибами в большой сковороде. Грибы в Анремаре ели только крестьяне, и то в голодные годы, но он не стал говорить об этом Её Величеству, самому интересно попробовать.

— А солдаты как?

— Их регулярно набирают из коронных крестьян по числу дворов, служат двести лет, потом получают вольную. При войне добирают ополчением.

— Да уж, рекрутский набор — девушка перемешала картошку. — Реформу надо проводить. Переходить к регулярной армии, а потом вовсе на профессиональную контрактную.

...

Наступило назначенное время для перемещения. Все дни мы с де Графом старательно избегали этой темы в нечастых разговорах. Первый тоже не появлялся.

В последний раз пробежавшись по магазинам за забытыми или вспомненными в последний момент мелочами, позвонила подруге.

— Привет! Помнишь, обещала, что подкинешь ночером до парашютной горы? Всё в силе? — такси за город не повезёт, пешком идти по морозу тоже не вариант. А у Тани всё-таки внедорожник. — Ага, спасибо, часам к одиннадцати подъезжай. Буду ждать.

В назначенный час Таня честно приехала и ждала у подъезда. Вот за что её люблю, так за то, что не задаёт лишних вопросов. Если мне, не склонной к резким срывам куда-то среди ночи, это понадобилось, значит, так надо.

С едва сдерживаемым любопытством она смотрела, как мы устраиваемся в её джипе по странным багажом. Меч на всякий случай замотали тряпками так, что получился увесистый длинный свёрток. Ещё с собой взяли мой походный рюкзачок. Небольшой, литров на тридцать. Туда я сложила в основном перевязочные материалы и прочие принадлежности для обработки ран. Появление в Анремаре планировалось в том же месте, откуда сюда перенёсся де Граф, только немного позже. А там прошёл бой и ожидалось много раненых. Никакой электроники не взяла — она всё равно не будет работать в магическом мире. И ничего тяжёлого. Первый заранее предупредил, что при переходе потребуется много сил, и с собой брать только самое необходимое. Однако всё равно набралось немало. Объёмный мешочек с разными семенами положила на дно — хоть растительность в целом совпадала, но мне очень не хватало пряностей. Принтер последние дни работал на износ, не успевая остыть — всё же технически мой мир значительно опережал Анремарское средневековье, поэтому распечатали множество чертежей и технологий производства различных станков, механизмов, удобрений и прочего. Информацию об оружии Первый брать категорически запретил. И без него то, что уместилось в пачке бумаги, вызовет серьёзную техническую революцию, а огнестрел с порохом и нефтеобработкой (а нефти, кажется, в том мире, совсем нет) пусть изобретают самостоятельно, если додумаются.

С ещё большим интересом Таня смотрела на де Графа. Согласна, посмотреть там есть на что. Кроме роста он выделяется ещё и экзотической внешностью, немного похожей на анимешную и одеждой в стиле "француз под Москвой в 1812". Пошитый в стране вечного лета камзол совсем не защищал от холода. По моему настоянию он надел двое штанов и потому передвигался несколько неуклюже. Зато хоть как-то ноги защищены от ветра и холода. Более-менее приличную куртку на его рост я нашла только в армейском магазине, а объёмную меховую шапку на рынке. Пусть они послужат всего полчаса, но от февральского ветра защитят вместе с вязаным шерстяным шарфом.

Всю дорогу князь с детским восторгом льнул к окну. Вряд ли ночью увидел что-то интересное, скорее, восторгался скоростью перемещения. Когда выехали за город, Таня всё-таки не выдержала.

— Влада, а что вы собираетесь делать на горе среди ночи?

— Портал в другой мир открывать, — ответила спокойно, будто это каждый день делаю.

— Э... зачем? — серьёзный тон сбил Таню с толку.

— Как это, зачем? Причинять там добро и насаждать справедливость.

— Ну тебя. А если серьёзно?

— Серьёзно? — я на несколько секунд задумалась. — Для начала, людей спасать, потом уже миром заниматься.

— Не хочешь говорить, так и скажи. — Таня сделала вид, что обиделась. — Кстати, уже приехали. До верха ещё метров сто, но я уже не проеду, совсем дорогу замело.

— Вас ждать? — спросила она в спину, поняв, что мы на полном серьёзе попёрлись на вершину сопки.

— На всякий случай минут пятнадцать. Если не вернусь, можешь забрать Толика, и письмо тебе там на столе оставила, — не дожидаясь ответа, я поторопилась вслед де Графу, ушедшему немного вперёд.

— Кто такой Толик? — поинтересовался мужчина, ёжась от пронизывающего ветра и холода. А ещё кочевряжился при попытке надеть тёплое. Мол, я тренированный солдат, не замёрзну.

— Дерево в углу комнаты. Таня давно на него облизывается. В её салоне оно смотрелось бы просто шикарно. А вы когда язык выучили? — я сообразила, что он понял разговор с подругой.

— Мне Первый переводил, — признался де Граф.

До плоской вершины дошли за несколько минут, но успели порядочно промёрзнуть. Всё-таки за городом заметно холоднее, и ветер тепла не прибавлял, сдувая даже снег с земли. Я достала импровизированный кулон, что носила все две недели не снимая, и легонько постучала по нему.

— Эй, там. Мы готовы. И можно, побыстрее, всё-таки не май месяц!

Первый появился сразу же, явно ожидая вызова. Везёт ему, холод не страшен, физического тела ведь нет. Он огляделся и удовлетворённо кивнул.

— Хорошее место. Встаньте поближе друг к другу. И, Влада, предупреждаю, энергию буду тянуть из тебя. Рвать связи должно быть очень неприятно. Готовы? Тогда начали!

Глава 10.

Кажется, мне поплохело с самого начала. И, если бы не де Граф, прижавший к себе, точно навернулась бы носом в едва прикрытые снегом камни на лысой горе. Сам переход никак не запомнился. Могу только сказать, что было очень плохо, и пришла в себя уже сидя под ярким небом Анремара, опираясь спинойо большой валун.

— Что-то непохоже на монастырь, — заметила я, снимая зимний пуховик. Пусть и не знаю наизусть географию империи, но точно помню, что вокруг монастыря горы покрыты лесом. Мы же оказались в курумнике на склоне горы, где деревья походили на карликовую берёзу с кедровым стлаником и едва дотягивались мне до плеча.

— Мы примерно в двух-трёх пеших переходов от монастыря, — де Граф уже осмотрел окрестности и успел снять лишнее. — Вон за теми горами, — он указал на запад — граница. Всего полдня пути.

— А обещал, что у монастыря появимся, — проворчала я, вставая на камень, чтобы нормально посмотреть поверх ёрника. — О, знакомая картина!

Ниже по склону вдоль границы леса шла дорога. Буквально на наших глазах какой-то фургон бодро заехал в грязь и намертво застрял. Несколько человек, едущих рядом верхом, спешились и засуетились вокруг него. Но, располагаясь практически на склоне, дорога умудрилась раскиснуть до непроезжего состояния и фургон качественно утонул едва ли не по борта.

— Если не разгрузят, вряд ли выберутся.

Люди у фургона тоже пришли к тому же выводу и стали его разгружать. Но, вместо вещей из него выходили люди. Даже издалека было видно, что они серьёзно ранены. Почти всем помогали отойти в сторону и сесть у дороги. Неожиданно де Граф с нажимом положил мне руку на плечо, как бы требуя присесть и скрыться из виду.

— Это они напали на монастырь, — тихо ответил он на немой вопрос. С камня я сразу же слезла, да и сам мужчина пригнулся.

— Хотят бежать из страны, — озвучила я очевидный вывод. — Их разве на границе не остановят?

— Здесь гарнизона даже нет. Дадут денег стражнику и пройдут спокойно, — вполголоса ответил де Граф и продолжил наблюдать за людьми. Они уже вывели четырёх раненых и один из здоровых залез внутрь. Показался пятый пассажир. Его скорее подталкивали, чем помогали выйти. При первом же взгляде на него я дёрнула де Графа за рукав.

— Это он?

— Да, — князь сжал кулак, не отрывая взгляда от происходящего внизу.

— Хорошо, что живой, — я почувствовала, будто с души откатился камень. С моего места плохо были видны детали, но всё равно разобрала, что де Вена довольно грубо оттолкнули на обочину. Да уж, с пленными не церемонятся.

— Если они пересекут границу... — де Граф не договорил. Костяшки на кулаке побелели и лицо ещё больше нахмурилось. Продолжать фразу не было необходимости. И так понятно, что на чужой территории найти, где будут держать Криса, и вернуть его обратно, намного сложнее.

— Их шестеро здоровых. Одного я смогу вывести из строя на несколько минут. Если повезёт, то двоих.

— Вы предлагаете напасть? — де Граф с непонятным выражением лица посмотрел на меня. — Это слишком опасно.

— Другого шанса может не быть. Сейчас они отвлечены и Крис в стороне. Можно налететь, схватить и убежать, пока не сообразили, что случилось.

Де Граф с минуту молчал. По его лицу было видно, что он перебирает возможные варианты и продумывает план действий.

— Как вы собираетесь выводить противника из строя?

Я показала газовый баллончик. Прихватила с собой на всякий случай. Вдруг, нападавшие остались бы в монастыре или туда толпами набежали падальщики. Хоть какая-то, да защита.

— Формально он против медведей, но и от людей хорошо действует. Несколько минут ни на что не способен, кроме как тереть глаза.

Де Граф опять ненадолго задумался.

— Я не могу позволить вам рисковать собой, — с явным сожалением он сообщил своё решение. — Даже ради его спасения.

— Но шанс есть?

— Есть. И довольно высокий, — он согласно кивнул. Длинный хвост качнулся в такт.

— А если это будет приказ? Я не прощу себе, что ничего не сделала.

Де Граф опять странно посмотрел на меня, но ничего не ответил и повернулся снова наблюдать за суетой у фургона.

— Я беру на себя командира. Когда они отвлекутся, вы с де Веном скроетесь в лесу. Я приду следом, — неожиданно произнёс князь. — Постарайтесь выйти вон к тому дереву, — он указал на приметный ствол в лесу в стороне от дороги. С той стороны деревья уже смыкались кронами и были, хоть и низкими, но деревьями, а не жалкими карликами. — Если вдруг, я не смогу прийти, идите вдоль дороги к деревне.

Мы утрамбовали пуховик и другие снятые тёплые вещи в изрядно раздувшийся рюкзак и, прячась среди низкой растительности, двинулись к фургону. Де Граф, несмотря на жару, снова надел камуфляжную куртку, а моя зелёная водолазка и так сливалась с листвой. Небольшой рюкзачок еле налез на мужчину и смешным шариком висел на широкой спине.

Мне удалось подобраться совсем вплотную. Единственному охраннику интересней смотреть на то, как его товарищи откапывают колёса фургона, чем следить за пленником. Тем более, что тот не показывал никакого желания не то, что сбежать, но и двигаться вообще.

Газовый баллончик снят с предохранителя и зажат в руке. Напряжённые секунды ожидания сигнала к началу операции. Ладони вспотели, сердце бешено колотилось, в голове, сменяя друг друга, толкались две мысли: "Ааа! Мы все тут и ляжем!" и "Всё будет хорошо, авантюры всегда удаются".

Сигналом послужил крик боли одного из воинов с другой стороны фургона. Предсмертный или нет, не знаю. Де Граф начал действовать, а подробности сейчас не интересовали. Мне тоже пора. Выскочить, стрельнуть струёй газа в схватившегося за меч охранника. Второй выстрел по сидящим раненым. Мало ли на что они ещё способны. А так тоже с руганью схватились за лица. Знаю, горло жжёт, глаза горят, ощущения незабываемые. Теперь схватить де Вена за руку и в лес, в кусты, пока охрана не опомнилась.

Крис послушно следовал за мной, но только когда его тянула за собой. Мешали ещё и ручные кандалы, скреплённые с ошейником так, что невозможно было вытянуть руки. Обычные верёвки срезала бы, пусть и потеряв время, зато выиграв в скорости передвижения. А ещё светлая одежда заметно выделялась среди зелени.

Низкие кусты цеплялись за штаны и подножками подставляли корни. Густая трава скрывала под собой неровности и маскировала неожиданные препятствия. Склон, пусть и не такой крутой, как с другой стороны дороги, замедлял передвижение, угрожая подвернуть или даже сломать ногу при неудачном шаге.

Вскоре добрались до оговорённого места. Возле большого дерева образовалась прогалина, на краю которой и остановились. Крис сразу же устало и тяжело опустился на колени. Смотреть на него было больно. Всегда опрятный и элегантный, сейчас явно несколько дней не снимал одежды, она измялась, посерела. Длинные волосы спутались, потеряли блеск. Хуже всего был пустой взгляд. Словно смотрит и не видит. И не понимает.

Краем глаза заметила движение в кустах на другой стороне прогалины. Кто-то всё-таки последовал за нами.

— Ложись! — я бросилась на де Вена, роняя его на землю. У преследователя успела увидеть готовый к выстрелу арбалет. Не хочет подходить близко?

Что-то с силой ударило сзади в правое плечо. Пронзила сильная боль, будто ошпарили, рука сразу занемела. Лёжа ничком на Крисе, я со злостью и отчаянием смотрела, как стрелок, не торопясь, вышел из кустов и направился к нам, на ходу вытаскивая меч. Добивать будет. А я ничего не могу сделать — единственная защита, баллончик, под правой рукой. Но она не слушается и отзывается резкой болью при попытке ей шевелить. Сбежать тоже не успею, особенно со стрелой в плече. Мужчина подошёл вплотную и медленно, издеваясь, занёс меч. Я непроизвольно зажмурилась. Но, вместо удара, услышала неприятный чавкающий звук и хрип, а затем шум падения тела на землю.

— Тено, вы как? — де Граф осторожно ощупывая раненное плечо, помог сесть.

— Пока жива, — я старалась не смотреть на тело моего несостоявшегося убийцы, под которым расплывалось пятно яркой крови.

— Отсюда надо уходить как можно быстрее.

Де Граф положил обе руки на рану. По плечу и руке растеклось приятное тепло и боль заметно притупилась.

— Я остановил кровь, саму стрелу позже достанем. Идти сможете?

Я прислушалась к своим ощущениям и уверенно кивнула. После первой помощи плечо хоть и болело, но уже терпимо и, если рукой не двигать, то почти не мешало.

— Тогда постарайтесь не отставать, нас, кажется, не преследуют, но предосторожности не помешают.

Де Граф помог подняться Крису и, поддерживая его под руку, направился вглубь леса. Я последовала за ними. Мы сделали крюк и снова вернулись к горному склону, где нашли в камнях укрытие от ветра и случайных взглядов.

— Что с ним? — я смотрела на Криса, всё так же безучастно сидевшего там, где посадили, и глядящего в никуда сквозь камни.

— Не знаю, я не врач, — ответил де Граф, осматривая товарища. — Похоже на сильную контузию, а кандалы из ирхилда не дают восстановиться и сами энергию тянут.

— Снять их не получится? — я потёрла ноющее плечо. Обезболивающее действие подходило к концу.

— Не здесь, — де Граф покачал головой, рассматривая кандалы. — Нужен ключ или хороший кузнец. Но снять эту гадость надо как можно скорее, — он сдвинул металлические браслеты немного в сторону. Под ними кожа стёрлась до крови.

— Я плохо владею лечебной магией, и, пока эти кандалы надеты, ничем не могу помочь. Они поглотят всю энергию. В любом случае, сначала займёмся вами.

Де Граф подсел ко мне и аккуратно ножом срезал водолазку и футболку под ней, оголяя раненое плечо.

— Лёгкое и кость не задеты, вам повезло. Но наконечник почти насквозь прошёл, придётся вырезать.

Мужчина с некоторым сомнением посмотрел на нож. Да, острый, но он больше похож на тесак, чем на хирургический инструмент.

— В аптечке скальпель есть, — я указала на рюкзак, содержимое которого в темпе подготовили для оперативной помощи большому количеству пострадавших. В основном упаковали перевязочные материалы, кровоостанавливающие и дезинфицирующие средства. А вот от сильных болеутоляющих пришлось отказаться. Они все в основном по рецепту, а мне, с моим "детским" видом, отказывались продавать даже слабые безрецептурные без предъявления паспорта.

— Будет больно, — закончив все приготовления, честно предупредил де Граф. Его уровень владения лечебной магией позволял лишь слегка притупить боль. Я понятливо кивнула, засовывая в рот рукав пуховика. Орать точно буду, так хоть кляпом послужит.

Кляп пригодился. После первого же надреза я взвыла. Всё-таки, когда режут по живому, это больно. Под конец, когда свежеиспечённый полевой хирург проталкивал стрелу сквозь плечо, я только скулила. С одной стороны, хорошо иметь высокий болевой порог, с другой, потеряла бы сознание от боли и очнулась уже с перевязкой. А так приходится терпеть и страдать.

Наконец, пытка закончилась. Меня тщательно перевязали и зафиксировали правую руку, чтобы не двигалась и не бередила рану.

Солнце встало в зенит. С момента возвращения в Анремар прошло едва ли два-три часа, а казалось, что по лесу бегали целые сутки.

Закончив со мной, де Граф занялся и собой. Недавно заживший бок от весьма активных действий тоже потребовал ухода, а на руке появился свежий глубокий порез. Глядя на всё это действо, я невольно рассмеялась.

— Инвалидная команда какая-то, — сквозь смех пояснила встревоженно посмотревшему на меня мужчине. — Если так и пойдём, первый же патруль остановит.

— Как остановит, так и отпустит. С лордами никто не захочет связываться.

— С лордами! — я опять залилась смехом. — Один сбежавший уголовник, непонятный бомж и у меня с собой паспорта нет, а на слово не поверят, проходили уже. Посадят в подвал до выяснения, а выяснять-то и некому, все тут.

— Не вижу ничего смешного, — де Граф снова натянул на лицо маску суровой отрешённости.

— Извините, это истерика, просто не могу остановиться, — опять смех. Так скоро и живот заболит. Неожиданная пощёчина прервала очередной приступ смеха.

— Спасибо, — я потёрла горящую щеку.

— Вы правы, — как будто ничего не произошло, произнёс де Граф. — Передвигаться в таком виде будет тяжело и небезопасно. Я схожу до какого-нибудь поселения, их здесь немного, приведу помощь. Если не вернусь завтра к полудню, спускайтесь к дороге и идите на восток.

Он собрал все окровавленные бинты и тряпки.

— В горах мало хищников, но кровь может их привлечь. У вас ещё остался газ?

Я потрясла баллончик, прикидывая оставшийся объём.

— На один-два выстрела хватит.

— Хорошо, постарайтесь лишний раз не расходовать. Этим сейчас не до наших поисков, им бы самим быстрее убраться отсюда, но мало ли.

Де Граф ушёл, укутав меня и Криса тёплыми вещами. Пусть здесь и лето, и камни от ветра защищают, но в горах намного прохладней, а сидеть предстоит долго. От потери крови и боли от операции начался озноб.

Пригревшись, я всё-таки заснула и проснулась от звуков голосов неподалёку. С трудом скинув дремотное состояние, приготовила баллончик. Правая рука сильно ныла, боль волнами прокатывалась от плеча до кончиков пальцев. Держать оружие левой рукой оказалось неудобно, и я сомневалась, что смогу попасть в нужное место. Вряд ли это те, кто напал на монастырь, и у кого отбили пленника, но никого постороннего я не ждала.

В проходе между камнями появилась взлохмаченная голова. Я едва не запустила в неё струю газа, но вовремя узнала Эрика. Прямо день встреч какой-то. Эрик махнул назад рукой, подзывая кого-то, и вскоре меня с Крисом аккуратно доставили к телеге, ожидающей на дороге. Там же возле лошадей стоял и де Граф. Интересно, как они с Эриком смогли пересечься.

— Это вам не к кузнецу надо, — авторитетно заявил дедок, сидящий на передке телеги. — Он с таким металлом не работает. Это вам к красильщику нужно, враз снимет.

Взгляд, направленный на кандалы де Вена однозначно определил, о чём речь.

— Точно снимет? — как-то не вяжется профессия красильщика со снятием кандалов.

— Точно, — заверил дед. — Лет тридцать назад только к нему и водили. Повадились узкоглазые тогда людей угонять, а чтоб не сбегали, такие вот цепляли. Кого удавалось отбить, тех и водили расковывать. Эти же железки молотком так просто не берутся. Значит, опять за старое маор поганые взялись, — дед с отвращением сплюнул на дорогу.

— Эти вряд ли вернутся.

— Хорошо, ежели так. А то ведь тогда почти половину деревень окрест обескровили. В Лисовке до сих пор всего две семьи живут.

Дед некоторое время перечислял деревеньки и мелкие поселения, пострадавшие двадцать лет назад от набегов разбойников. По минимальному подсчёту выходило, что к маор угнали тогда едва ли не с полтысячи человек, а вернуть смогли сотни полторы, из последних. Так, под рассказы о том, как браво и героически они отбивались от набегов, и как в этом деле поставили точку столичные войска, посланные через десяток лет после начала непотребства, мы подъехали к дому местного специалиста по снятию цепей.

Молодой каор, подметающий и без того чистый двор, с искренним сочувствием сообщил, что отца нет дома. Он ещё утром ушёл по делам в другую деревню и вернётся только через несколько дней. Так как время близилось к закату, он предложил переночевать в доме и уже с утра поехать следом. И лошади отдохнут, и раненым тоже не помешает.

Про раненых я была полностью согласна. Спать хотелось неимоверно, но в телеге, пусть и щедро устланной сеном, немилосердно трясло. Получалось лишь слегка задремать, как телега подскакивала на очередной яме или камне, и рана в плече сразу же будила, отзываясь резкой болью. Удивительно, как де Граф так спокойно едет верхом. Разве что чуть бледнее обычного. Хотя, его основные ранения почти зажили.

Оценить в полной мере гостеприимство сына деревенского красильщика я не смогла, заснув ещё на лавке перед домом, пока готовили комнату. И проснулась уже утром, когда Эрик настойчиво будил к скромному завтраку. Я даже не заметила, как вчера отнесли в кровать.

То ли нам сильно везло, то ли дед хорошо знал проходимость своей телеги и все местные лужи, но мы ни разу не завязли в грязи на просёлочной дороге.

Ехать было скучно. Единственный сопровождающий солдат маячил впереди, проверяя безопасность дороги. Эрик с де Графом держались позади, обсуждая какие-то свои дела. Крис де Вен, с которого, наконец, сняли кандалы, лежал у борта телеги и, казалось, крепко спал. Пейзаж хоть и менялся, но телега — не автомобиль, движется медленно, и новые виды быстро теряют в интересе. Пришлось "включить радио".

— Дед, — я подсела на передок к вознице, — а чем твоя деревня живёт? Полей почти не видно.

Расчёт оказался верным. Дед, соскучившись по общению, но не решавшийся первым начать разговор с благородными господами, залился соловьём.

— Так какие поля то? Здесь земли и нет, сапогом ковырнул и кончилась. Шкуры мы добываем. Так и зовёмся — Пушная. Есть ещё Большие Лисицы и МедведЯ. Но они мелкие, не чета нашей. Наш мех даже в столице продают. Говорят, в императорском дворе его не стыдно показывать. Не веришь? — дед правильно понял молчание и выражение моего лица. — Так вон, в мешке посмотри.

Я развязала один из мешков, появившихся на телеге после ночёвки, и вытащила на свет большую шкуру серо-стального оттенка.

— Не знаю насчёт всего двора, но мне нравится! — я провела рукой по густой мягкой шерсти.

— О, серебряный волк! — к телеге подъехал Эрик. — Лет сорок уже не видел. Портной очень расстраивался, что не мог на коронацию его найти. Я уж думал, повыбивали всех.

— Да, зверь редкий, — согласился дед. — Один на сотни полторы обычных. Так добывать некому их было и обрабатывать тоже. Плохой скорняк хорошую шкуру только испортит. Вот, подучил внука, теперь и торговать везу. Что пустому в столицу ехать-то?

— Вот, Эрик, учись, как надо дела делать, — я аккуратно сложила шкуру обратно в мешок. — Везёт ценный груз под охраной, и ему ещё за это платят!

— А что поделать, если охрану нанимать и дорого, и рискованно, — проворчал дед. — Скупщик совсем задёшево берёт, вот и экономишь каждую монету. Вы-то вижу, благородные, товар не стащите. Было как-то дело, нанял компанию, так они сами и деньги отняли, и шкуры забрали. И ещё по шее надавали, чтобы не жаловался.

Какое-то время ехали молча. Но дед долго не выдержал.

— А правда, что император сейчас совсем ребёнок?

— Как сказать, — я пожала плечами. Достали уже с этим возрастом! — Скоро двадцать три будет.

— У..., — протянул дед. — Самый поганый возраст. Младший внук тех же лет. Так постоянно "дед, я уже большой, сам всё знаю". А тут ещё и девка, капризов не оберёшься. Хотя, балов и приёмов вроде не устраивает. Кто при нашем лорде услуживает, жалуются, что с коронации господа в столицу и не выезжали. Однако, лорд-защитник уж больно суров, при нём не забалуешь, — рассуждал дед, не замечая реакции попутчиков. Эрик, по своему обыкновению, широко улыбался. Такой вот у меня жизнерадостный и смешливый телохранитель. Де Граф сделал вид, что ничего не слышал, и отвернулся.

— А с другой стороны, дитям развлекаться ведь тоже надо. Больная она шибко, что ли?

— Ага, на всю голову, — я добавила вполголоса. Всё время забываю, что у моих спутников хороший слух. Эрик, не сдерживаясь, засмеялся в голос. Даже у сурового лорда-защитника затряслись плечи.

— А? Что такое? — глуховатый возница не услышал моего комментария и не понял причину веселья.

-Дед, ты это, поаккуратней про Императора. Ты ведь не в своей деревне-то. Её всё-таки сам Первый призвал, — отсмеявшись сообщил Эрик.

Дед замолчал, картинно закрыв руками рот, но за время пути ещё не раз возвращался к обсуждению правящей верхушки страны. От него также получили много интересной информации о жизни в глубинке, как лендлорды на крестьян обращают внимание только когда сбор налогов уменьшается, и тому подобное. Даже де Граф, не то, чтобы презирающий, скорее, не обращающий внимания на нижние слои населения, и то прислушивался к болтовне.

Через два дня и одну ночь в приличной придорожной таверне (дед ночевал в телеге, охраняя шкуры), добрались, наконец, до столицы. Сколько не въезжаю в неё, всё время попадаю либо на сумерки, либо уже на ночь. Вот и сейчас улицы уже малолюдны, на базарной площади, мимо которой проезжали, ветер гонял мелкий мусор, и дворник размеренно махал метлой.

Дед, следуя указаниям, подстёгивал уставшую кобылу. По достаточно равнодушному лицу было видно, что в столице он уже бывал не раз, городскими видами его не удивишь. Интерес появился только когда въехали в верхний город, где жили богатые горожане и мелкие дворяне. Стражники при виде телеги в столь респектабельном месте, устремились к нарушителю, но, рассмотрев сопровождающего солдата в форме императорской гвардии и двух явно не простых людей, старательно ослепли.

Проезжая мимо самых богатых усадьб, располагающихся у подножья замкового холма, дед начал с подозрением смотреть на своих нанимателей. Когда и эти усадьбы миновали без остановки и выехали на дорогу, серпантином обвивающую крутой склон, наш говорливый возница запоздало начал подозревать, что везёт не простых благородных. И совсем сник, когда уже в замке нас не послали на служебный двор, и вокруг засуетились слуги. Почти мгновенно появились медики с носилками и унесли так и не очнувшегося де Вена. Де Граф в стороне что-то обсуждал с дежурным офицером. Эрик раздавал указания слугам. Я перехватила одного парня, прибежавшего отвести лошадей на конюшню.

— Стоять! Сбегай до портного, не помню имени, разберёшься. Скажи ему, что привезли меха из Белогорья. Если он хочет взять их из первых рук, да с выбором, пусть поторопится.

— Да, Ваше Величество! — парень поклонился и побежал исполнять поручение.

— Тено, вам бы тоже к целителям надо, — ко мне подошёл Эрик. Я потёрла ноющее плечо.

— Ты прав, сейчас пойду. Распорядись тут, чтобы деда на ночь нормально устроили.

В лазарете мне обработали рану и выдали удобную перевязь, наказав не пользоваться правой рукой несколько дней. В коридоре у палаты ожидали Эрик и де Граф, тоже получивший порцию свежих бинтов.

— Эрик, рассказывай, что произошло, и как ты с солдатами оказался на той дороге.

В пути мне казалось неуместным узнавать это в присутствии деда, а к вечеру слишком уставала, чтобы что-то спрашивать.

— Утром прибежал служка и сообщил, что на монастырь напали. Я взял отряд. За день нападавшие могли уже скрыться, так что пришлось поторопиться. Если опустить подробности, то выжило всего трое монахов. Сам служка и двое, что в тот день ушли за продуктами. Мы пустились в погоню, — весьма кратко, отчётно доложил парень. — Хоть преступники и уходили с ранеными, но у них было полтора суток форы, да и мы на перекрёстках теряли время. Мы до сих пор не знаем истинной цели нападения, как и того, зачем они забрали с собой господина де Вена, — Эрик посмотрел на закрытую дверь палаты.

— Такое дерзкое нападение, это плевок в стражу и армию Анремара, — глухо сказал де Граф и раздражённо стукнул кулаком в стену. — Им удалось не только совершить преступление, но и свободно покинуть страну!

— Вы не могли бы разговаривать потише, или, вообще, в другом месте? — из двери палаты вышел замковый целитель. — Здесь всё-таки больные люди, а им покой нужен.

— Извините. Как он? — уточнять, кто, не было смысла.

— Физически почти в порядке. Сломанные рёбра и отбитые органы подлечили, — целитель устало потёр виски. — Но, когда он придёт в себя, никто не скажет. Может, через минуту, может, через месяц. Слишком долго находился под воздействием ирхилда.

Глава 11.

Неделя пролетела, как один день. Свободного времени почти не было, да и я сама не стремилась к отдыху, заглушая делами возрастающую тоску и тревогу. Эрик мучил мою тушку физической подготовкой. Так как рукой пользоваться настоятельно не рекомендовали, то за неделю я набегалась, напрыгалась и наприседалась так, что едва переставляла гудящие ноги. А ведь ещё была верховая езда, где меня заставляли управлять конём одной рукой или только ногами. Если я не тренировалась, то до одури работала с документами. Можно подумать, что вся работа Императора заключается в перекладывании бумаг. И это в моём случае чистая правда. До приёма просителей пока сама не дозрела, сильно сомневаясь в способности быстро сориентироваться в предмете. А с документами получалось так, что стоило их разобрать до приемлемого количества, как перемещалась обратно в свой мир, и они снова набирались к возвращению.

Кроме накопившихся за время моего отсутствия бумаг, пришлось взять ещё часть того, что всегда делал де Вен. Я, конечно, подозревала, что он не чаи гоняет, но стопки бумаг вводили в ужас. И ведь надо не тупо поставить подпись, надо по каждой принять решение. Впрочем, в этом завале стоило винить и де Графа. Он почти забросил обычные текущие дела ("Это работа императора, вот и занимайтесь ей"), а сам с Эриком и другими военными пропадал в "тактическом зале". Так я про себя назвала большое помещение с огромным столом, на котором стратеги раскладывали подробные карты Империи и прилегающих земель. Честно сказать, в военных делах я разбираюсь чуть более, чем никак, потому не лезла с вопросами.

Де Вен всё так же оставался в коме. Целители разводили руками и советовали ждать в надежде на перемены. Но единственными переменами было свежее бельё. Крис, казалось, спал. Бледная кожа и белые серебристые волосы почти сливались с кроватью. Без многочисленных свободных одёжек мужчина смотрелся хрупким и тонким. Будь в этом мире эльфы, точно бы приняла его за одного из них. Я ежедневно заходила к нему в палату, рассказывала новости, что случилось за день, жаловалась на прошения и делилась особо запомнившимися перлами.

Я вышла в коридор немного размяться. Тело требовало движения после нескольких часов сидячей работы за столом. А ведь дома могла так целый день провести перед монитором, вставая только за чашкой чая. У окна, выходящего на служебный двор, остановилась, заинтересовавшись происходящим. Только что приехала группа солдат, их лошадей ещё не успели увести на конюшню. Один довольно грубо подталкивал молодого человека лет двадцати на вид. Наших лет. Адекватно оценивать местный возраст уже отчаялась. Парень вяло огрызался, но шёл, куда вели. Остальные солдаты следовали за ними, последний небрежно нёс... гитару?

Я высунулась из окна, рискуя выпасть, чтобы получше рассмотреть предмет. Нет, это точно гитара! В Анремаре я видела не так много музыкальных инструментов, но гитары среди них не было. Самым близким вспоминается что-то похожее на лютню и гусли одновременно.

Группа зашла в здание, и я побежала по коридору. Надо их перехватить, пока никуда не разошлись, и выяснить, не показалось ли мне. В повороте я едва не врезалась в де Графа.

— Тено? Что-то случилось? — рефлексы и реакция у мужчины на высоте. Он успел увернуться и схватился за меч, готовый отразить то, от чего я бежала.

Я остановилась и с досады легко хлопнула себя по лбу. Опять мой внутренний ребёнок взял верх. Целители давно предупреждали, что так будет случаться каждый раз, как потеряю над собой контроль или начну нервничать. Всё же психика подстраивается под биологический возраст тела, а оно здесь ранне-подростковое. Положено подобное поведение, но из-за восприятия себя взрослым человеком я его обычно подсознательно подавляю. И ведь до столкновения с лордом-защитником даже мысли не мелькнуло, что так бежать — не по-взрослому.

— Прошу прощения. Просто там приехали солдаты, — несколько сумбурно начала объяснение. — У них там гитара, я хотела рассмотреть поближе.

— Гитара? — де Граф расслабился и отпустил рукоять меча.

— Да, — я кивнула. — Музыкальный инструмент.

Мужчина вздохнул. Мне сразу представилось, как он мысленно закатывает глаза и тянет своё обычное "ребёнок". Вслух он уже давно так не говорит, но всем своим видом показывает. Сразу стало неуютно, накатило чувство стыда за своё поведение, щедро сдобренное смущением. И откуда только берётся? Ведь жили же почти половину месяца в одной квартире, и всё равно, тупею, краснею и смущаюсь при общении с ним.

— Я провожу вас, — неожиданно сообщил де Граф и, не дожидаясь ответа, развернулся и зашагал к лестнице.

— Спасибо, — автоматически ответила и поспешила следом.

Спустя несколько минут мы стояли на первом этаже у закрытой двери и слушали доклад вытянувшегося по стойке смирно солдата.

— ... преследовали отряд... привезли парня из него... остальные продолжили слежку... — я выхватывала только значимую часть доклада. — ... за господином Торнгеймом уже послали.

— Хорошо. Начнём допрос, как только он подойдёт, — де Граф отпустил солдата и открыл дверь.

— А мне можно? — тихо поинтересовалась, не надеясь на положительный ответ. Но, если тот парень действительно из отряда, напавшего на монастырь, я сама хочу услышать объяснения.

Де Граф заглянул в комнату, оценивая возможную опасность, затем согласно кивнул.

— Как хотите, тено, — и первым шагнул внутрь. Я зашла следом. Не знаю, чему она предназначена, мне показалось, что в ней могли ожидать посетители из неблагородных, вроде курьеров и просителей. Или слуги дожидаться, пока господа сделают в замке свои дела. Светлое полуподвальное помещение с узкими окнами под потолком. Простой деревянный стол, четыре стула и диван у стены. Вернее, не диван, а широкая лавка с тонкой жёсткой подушкой. Вот и вся обстановка. Ни картин, ни ковра, из украшений только лепнина на камине.

Эрик подошёл как раз в тот момент, что мы вошли внутрь. Не выслушивая доклад солдата, охраняющего дверь, он прошёл следом.

— Сядь.

Повинуясь приказу и жесту, молодой человек отошёл от камина и сел на указанный стул спиной к двери. На вид не больше двадцати, совсем ещё мальчишка по местным меркам. Но смотрит, хоть и настороженно, но слишком уверенно. Ковыляющая походка подсказала, что несколько дней верхом от границы до замка дались ему нелегко. Одет просто, но прослеживалось влияние маор. Наши крестьяне одеваются чуть по-другому. В общем, обычный парень из приграничной деревни, если бы не одно "но". И это "но" я держала в руках, устроившись на лавке. Классическая шестиструнная гитара не принадлежала этому миру. Можно попробовать убедить себя, что пластиковые колки на самом деле вырезаны из кости, но не поверить, что где-то ещё печатают этикетки на русском языке о заводе-изготовители, наклеенные на внутреннюю часть задней деки.

Скрыв волнение и эмоции, на что пригодились многочисленные уроки этикета, я принялась тихо перебирать струны. Насколько мне позволил определить слух, гитара почти не расстроена.

Сначала я попыталась привлечь внимание Эрика или де Графа, чтобы сообщить о происхождении гитары, но они меня проигнорировали. Так что я сидела на лавке и тихо тренькала, не играя какую-нибудь определённую мелодию, а больше импровизируя и разминая пальцы.

Допрос, тем временем, упёрся в глухую стену. Парень угрюмо уставился в стол и молчал, иногда качая головой или непонимающе пожимая плечами.

— Может, язык не понимает? — после нескольких попыток разговорить парня, предположил Эрик. — Пацан ещё, если недавно к границе перебрался, мог не успеть выучить.

Вопросы повторились, только уже на языке маор. Что интересно, я их понимала. Видимо, языковая память души проявилась не только в знании Анремарского. Но и смена языка ни к чему не привела. Парень всё так же молчал, только изредка поднимал голову, будто услышав что-то знакомое.

— А слабо мурку сбацать? — раздался неожиданный вопрос, и я далеко не сразу сообразила, что это парень спросил меня, да ещё на чистом русском. Не получив немедленную реакцию, он опять уткнулся в стол.

— И что будем делать? — спросил у де Графа Эрик, когда не помогла и смена языка.

— Пытать нельзя — спокойно ответил лорд-защитник. — Он ещё ребёнок, к тому же нет прямых доказательств его участия в преступлении, — де Граф покосился в мою сторону. Кажется, только моё присутствие мешает перейти к более обстоятельному разговору. — Остаётся только менталиста позвать.

— Прибыла в Одессу банда из Амура, — я, наконец, вспомнила слова и мелодию.

— В банде были урки, шулера, — во время студенческих походов, бывало, что с гитарой расставалась только на ночь.

— Банда занималась тёмными делами,

А за ней следило ГУБ ЧК.

На время выступления в комнате воцарилась тишина. Парень смотрел на меня с откровенным шоком. Эрик с видом "я и не знал, что вы так умеете!". Де Граф слушал песню с явным интересом, будто понимая слова.

— Концерт по заявкам окончен, — так же на русском я заявила с последним аккордом и отложила гитару. Затем, не торопясь, подошла к столу и опёрлась об него обеими руками, встав напротив парня. Пришлось при этом слегка подвинуть лорда-защитника, но тот отошёл в сторону без каких-либо возражений.

— Фамилия, имя, род занятий, — потребовала я у парня.

— Откуда ты знаешь язык? — получила крайне удивлённый взгляд в ответ.

— Вопросы здесь задаю я.

Парень молча уткнулся в стол.

— Не стоит играть в партизана. Это для них, — я кивнула в сторону прислушивающихся к разговору мужчин, — ты ребёнок, потому и сидишь здесь, а не в пыточном подвале, — сама не знаю, есть ли такой в замке, но логика подсказывает, что должен быть. — Но мы-то с тобой знаем, когда детство кончилось.

— Всё равно, товарищей не сдам, — буркнул парень, не поднимая глаз.

— Товарищей? Ну, если ты считаешь ими людей, перерезавших полсотни безоружных и беззащитных монахов, твоё право. Но по их вине мой хороший друг сейчас изображает овощ, и никто не знает, придёт ли он в себя. Вот ради него я сама буду угольки раздувать, пока не вытащат из тебя всё, что ты знаешь! — я начала заводиться.

— Как полсотни? — парень даже не слушал сказанное дальше, — они же сказали, что никто не пострадал!

— А телегу раненых просто так с собой прикатили?

— С разбойниками столкнулись.

— Сам-то в это веришь?

Парень неопределённо махнул головой и ненадолго задумался.

— Спрашивай. Расскажу всё, что смогу, — наконец, принял он решение. — Только я местный язык почти не знаю.

— Хорошо, — я повернулась к стоящим рядом мужчинам. Они весь разговор молчали и не вмешивались. Казалось, что не дышали, чтобы не помешать.

— Он всё расскажет, только придётся переводить, — сообщила результат переговоров и, наконец, расслабилась. Опять в конфликтной ситуации нервничаю.

Парень рассказал много полезного об организации, совершившей набег. И места расположения баз, и примерную численность. Подробно описал лидеров. Вот только с целью выходи пробел — парня языку особо не учили и, хоть он провёл с маор почти полгода, но понимал крайне мало. По его рассказу выходило примерно следующее: полгода назад он, с двумя друзьями перенёсся в этот мир.

Они готовились к выступлению на фестивале реконструкторов, когда внезапно всё затряслось, и полностью пропал свет. А через секунду они уже стояли в окружении вооружённых китайцев, так Саня охарактеризовал маор. Ну, а что, желтоватая кожа, раскосые узкие глаза на плоском лице. Вполне похожи, хотя я бы назвала их монголами. Разве что ростом повыше. Первый из друзей погиб сразу же и по-глупому. Приготовившись к выступлению, он надел доспехи и обнажил меч — его выход должен был начаться с нападения. Испугавшись, он дёрнулся в сторону, где его встретили вполне реальные и острые клинки маор. Второй помер вполне самостоятельно через пару месяцев, наступив на змею. От него Саше осталась гитара. Играть он не умел, но хранил и носил с собой, как память о друге и доме. Отношение к себе он охарактеризовал как к ценному пленнику. Вежливо и предусмотрительно, но постоянно под присмотром.

Как раз к моменту гибели товарища, он стал чуть-чуть понимать язык. Тогда китайцы и поведали причину появления в этом мире. На ломаном языке, подкреплённом жестами и кривыми рисунками, она звучала классической легендой попаданца — злобный народ каор угнетает мирный маор, а тут ещё и спёрли, вражины, их святыню. Давно, правда, но срока давности этому преступлению нет и не может быть. После чего у маор начался мор, голод и засуха с потопами. Страдали люди, мучились, пока не смогли найти ритуал призыва героя. Откликнулось, правда, трое, но больше — лучше. Тем более, что в конце остался только один, самый-самый. Теперь, с избранным, храбрые герои маорского сопротивления отправились тайно вернуть святыню, чтобы короновать парня, и он смог вести войска света и демократии в массы.

Рассказывая этот бред, Саша сам удивлялся, как мог в такое поверить. Но ведь поверил, и честно считал китайцев своими товарищами. Я же не удивилась. Парню едва стукнуло восемнадцать, а за полтора-два месяца до получения этой легенды, в нём успел пробудиться ребёнок по возрасту. Сама знаю, очень сложно понять, когда впадаешь в детство, что ведёшь себя несколько неадекватно собственным представлениям возраста. А ещё критичное мышление у детей слабовато. И можно предположить, что без ментального воздействия не обошлось. Есть тут специалисты по магическому копанию в мозгах, но они крайне редки, а в Анремаре ещё все на учёте. Но как дела обстоят у маор, никто толком не знает. Может, там их как собак нерезаных?

Но мысли о неправильности ситуации Сашу всё-таки посещали. Не поверил он в случайность змеиного укуса, и в то, что именно он избранный, а не его погибшие друзья, легко ведь сказать, что ты — лучший, если сравнивать больше не с кем.

Когда его схватили наши солдаты, он сам к тому времени сбежал от спешно покинувшего стоянку отряда, в суете отстав на повороте.

— Кто что об этому думает?

Мы втроём собрались в моём рабочем кабинете. Сашу пока поместили под охрану в гостевых покоях.

— Его рассказ звучит странно и невероятно, но я ему верю, — Эрик присел на подоконник.

— Для вранья слишком много деталей. Всё заранее продумать, это надо быть гением, — заметил де Граф, опершись о стенку книжного шкафа. Я же уютно сидела в углу дивана. Вид рабочего стола с кипой бумаг навевал тоску.

— Проверять надо. Вы с ним разговаривали на своём родном языке? — де Граф повернулся ко мне.

— Да, на русском, — я согласно кивнула и продолжила, поняв смысл вопроса. — Акцента нет, использует жаргон и просторечия. Даже если и учил язык, то долго жил в одной культурной среде. Если надо, могу поспрашивать подробности.

— Пока это лишнее. Проверим то, что сейчас известно и доступно. Эрик, будь добр, распорядись принести подробную карту Империи и прилегающих земель.

Шнурок для звонка вызова слуг находился недалеко от стола и Эрик был к нему ближе всех.

— Не стоит, — я успела его остановить. — На шкафу в каком-то рулоне должна быть. Всё забываю вернуть на место, — покаялась я. То, что карта там едва ли не с первого месяца моего пребывания здесь, скромно промолчала.

— Так... почти идеально круглая долина, окружённая сопками... — мужчины расстелили карту на столе, сдвинув всё остальное в сторону. И всё равно карта полностью на нём не помещалась и свисала с краёв своеобразной скатертью.

— А что такое сопки?

— Холмы или низкие горы, покрытые лесом, — рассеянно ответила, пытаясь ухватить ускользающую мысль.

— Кажется, это здесь, — Эрик придерживал край "скатерти" и показывал на какое-то место на ней.

— По описанию подходит, — согласился де Граф. Я подошла к ним поближе.

— А где тот город, куда я вернулась в первый раз? — мысль начала оформляться.

— Здесь, — де Граф уверенно указал место на карте. Сама бы я долго искала, очень уж непривычно они тут составлены и, как мне показалось, не сильно соответствуют реальному рельефу и с масштабом проблемы.

— А пещера, где проходил первый призыв? — сама не знаю, почему спрашиваю, но на краю сознания мелькало что-то, что хотело это знать.

— Вот, — третья точка на карте находилась на одной прямой с первыми двумя почти на равном расстоянии. Это заметили и остальные.

— Занятно. Что бы это могло значить?

— Я не помню точно, но примерно в то время, когда я сюда попала, — я ткнула в город на карте, — на Алтае произошло сильное землетрясение. Эпицентр был недалеко от города, многие дома просто сложились. Кажется, среди них был и дом культуры с каким-то фестивалем. Наверно, Сашу с товарищами с него и выдернули.

— Хмм... возможно, — задумчиво пробормотал де Граф. — Это может многое объяснить. Мы не проводили ритуал призыва.

— А второй раз? В море? Земля оттуда слишком далеко и не на одной линии с остальными, — засомневался Эрик.

— Тогда у Криса уже был маячок, меня к нему и притянуло.

Упоминание о Крисе заставило всех притихнуть.

— Я пойду, отправлю людей на разведку, — сообщил Эрик. — С вашего позволения. — Он свернул карту и вышел. Следом за ним к двери подошёл де Граф, но, уже взявшись за ручку, обернулся.

— Тено, на каком языке вы тогда пели?

— На русском, — удивилась я. — Я местных песен не знаю. А что?

— Простите, простое любопытство.

Де Граф вышел, аккуратно притворив дверь, и я осталась в кабинете одна с кучей не разобранных бумаг на столе. Признаюсь, я преувеличиваю масштабы работы. До меня доходят в основном такие, где надо просто поставить подпись. Или такие, решение по которым совсем не критично. Всё остальное более-менее серьёзное обсуждали с советниками. И то, в дела армии или разведки не лезу от слова "совсем". Пока что осваиваюсь с хозяйственной и общей управленческой частью.

Среди документов на рассмотрение лежал запечатанный конверт. Первой мыслью было, что он попал сюда по ошибке — всю корреспонденцию сначала принимал и прочитывал Крис. Сейчас первичной сортировкой занимался секретарь, затем отобранное просматривал де Граф, а уж он точно случайно не пропустит письмо, получается, оно для меня лично. Конверт из плотной дорогой бумаги запечатан синим сургучом. На печати по волнистым линиям волн на надутых парусах летел корабль. С Огненных островов что ли? От Чесси, вернее, его величества Чесси Кантона. Наконец-то пригодился нож для бумаг, а то я им обычно яблоки резала.

Письмо начиналась стандартным приветствием с перечислением моих титулов и достоинств. Но я не успела расстроиться от этого официоза — на середине третьей строчки восхваление меня любимой оборвалось словами "и так далее, и тому подобное, ты лучше меня знаешь своё именование". Да, царственного собрата по несчастью возглавления страны в юном возрасте, таки достал официоз. Приятно, что он запомнил моё отношение к формалистике. Я прочитала письмо. Кроме ожидаемого рассказа об успехах в учёбе, Чесси поздравлял с Ночью цветов и извинялся за то, что из-за карантина не сможет приехать на бал. В качестве извинений обещал прислать приглашение на Волну русалок. Наверно, какой-то важный праздник островного народа.

Пора уже начать здесь жить, а не туристом сидеть. Раз уж переехала на ПМЖ, так надо вливаться в местные реалии. Я же почти ничего не знаю об Анремаре! Да, меня тут усиленно учат. Но история и география ничего не сообщают о традициях, праздниках и обычаях. Можно сколь угодно долго упражняться в этикете, верховой езде и фехтовании, но это не даст реальных знаний о жизни. А оторванность руководства от людей на местах только ухудшает положение. Как можно руководить, не зная толком, чем?

Начну с малого и необходимого. Взяв письмо, я вышла в коридор. Уже подняв руку, чтобы толкнуть дверь в кабинет Криса, опомнилась. Его же здесь нет. Эрик где-то с солдатами или с очередной пассией, и искать его по замку долгое и неблагодарное занятие.

Я постучала в массивную дверь. Если к Крису спокойно заходила, как к себе, то к де Графу только после стука и разрешения.

— Вы что-то хотели? — спросил мужчина, когда я замерла в дверях.

— Да. Два вопроса. Что такое Ночь цветов?

— Ночь цветов? — брюнет удивился вопросу. Обычно я приходила сугубо по делам. — Праздник конца весны и начала лета.

— Значит, это в честь него бал должен быть?

— Бал? Всё бы вам развлекаться, — как обычно проворчал мужчина, пусть и без обычного ранее презрения, но уже через мгновения глаза слегка расширились, а лицо побледнело. — Бал! Совсем забыл! Прошу простить.

Де Граф стремительно вышел из кабинета что я едва успела посторониться. Что такого в этом бале, что повергло всегда невозмутимого лорда-защитника едва ли не в ужас? Слегка замешкавшись, я рванула за ним следом. Бежать пришлось недалеко — де Граф влетел в кабинет Криса и торопливо перебирал бумаги на его столе в поисках чего-то, ведомого только ему.

— Может, помочь? — ситуация, кажется, серьёзная. И интересно же узнать, что случилось.

— Если не затруднит.

— А что искать-то? — я подошла к столу и окинула поле деятельности.

— Списки приглашённых, списки расселения, в общем, всё, что может относиться к празднику.

— Понятно, — я занялась кучей свитков, сваленных на полку в шкафу, оставив стол на разграбление де Графу. — А к чему такая спешка?

— До праздника всего полторы недели, а первые гости начнут приезжать уже дней через семь. Дороги непредсказуемые, выезжают заранее, — не отрываясь от поиска ответил де Граф. — Большинство поселится в гостиницах или в своих столичных домах, но возможно, будет, несколько приглашённых, которых надо разместить в замке.

— Вот... засада, — я едва успела исправить фразу. Высшему свету не пристало ругаться, а императору тем более. За речью приходилось постоянно следить, чтобы не ляпнуть чего просторечного или грубого. Мне бы ничего не сказали, но всё равно нехорошо. — Это не оно? — я протянула де Графу свиток, плотно исписанный аккуратным почерком первого советника.

— Похоже, — де Граф пробежал по списку глазами и тихо, страдальчески, застонал. — Ещё и король Островов будет!

— Он не приедет, у них там какой-то карантин, — я поспешила успокоить лорда-защитника.

— Хорошо, одной проблемой меньше.

Мы нашли ещё три бумаги, относящиеся к организации праздника. В замке началась горячая пора, превратившая его в воинскую часть, узнавшую о приезде комиссии всего за час. Все бегали, суетились, отмывали всё, до чего могли дотянуться. Пахло свежей побелкой и пылью. На служебном дворе постоянно что-то стирали и сушили. Под это дело согнали даже крестьян из близлежащей деревушки, своими силами, то есть, штатными слугами, отмыть залы не представлялось возможным. В общем, подготовка судорожно шла полным ходом.

Я стояла на галерее третьего этажа и со смесью зависти и восхищения наблюдала за сухим поджарым пожилым человеком, уверенно руководившим всем этим бедламом. Кажется, он даже наслаждался процессом.

— Отдыхаете? — рядом встал де Граф и тоже посмотрел вниз. — Быстро же он освоился.

Я улыбнулась, вспомнив разговор, состоявшийся шесть дней назад, через пару часов после того, как внезапно вспомнили о празднике. Тогда как раз выяснили, что никто не знает, как его организовывать и на кого можно свалить это благородное дело. На самих праздниках мои советники бывали не раз, де Граф, как лорд и князь даже был хозяином приёма, но сам он этим не занимался. А единственный организатор сейчас лежал в лазарете.

— Это позор на всю Империю, — хмуро произнёс де Граф. — И отменять уже поздно. И ведь, ни единой идеи! — он сжал кулак. Всё-таки сказывается воспитание и многолетние следование этикету. Я бы ударила по стене с более категоричными словами. В записях Криса мы не нашли ни программы праздника, ни вариантов меню, только списки приглашённых с примечанием, кого где поселить.

— А кто у вас раньше устраивал? — помнится, когда гостили в имении князя, бал сначала планировался, но после выходки Люси с прогулкой по городу, праздник отменили.

— Клавдий, мой дворецкий. Думаете, его пригласить?

— У меня других вариантов нет.

— Можно попробовать. Если послать письмо птицей, то дня через три приедет. Хотя, нет, откажется. Ему больше четырёхсот, за три дня растрясёт сильно, — вслух раздумывал де Граф.

— Пусть тогда заодно и Люси возьмёт, — я с трудом заставила себя сказать это. — Как сопровождающий приедет, а тут на месте уговорим.

— Люси... — мужчина едва не вздрогнул от притворного ужаса. — Вы уверены?

Да, она и меня успела достать до печёнок за время недолгого пребывания в поместье лорда.

— А вы хотите, чтобы она потом год мозг чайной ложечкой выедала? Уверена, у неё давно заготовлено платье.

— Но её нет в списках, — последняя попытка найти причину отказа. Но в голосе сквозило, что перспектива получить расстроенную и обиженную девушку страшит весьма сильно.

— И что? Меня и вас тоже в нём нет, — я пожала плечами. — Может, тогда сбежать куда-нибудь в глушь, переждать этот кошмар?

Де Граф ненадолго задумался, оценивая предложение, и с сожалением ответил.

— Нельзя. Вы и так крайне редко появляетесь в обществе в приличном виде.

Согласна. Как Император, в платье и со всем положенным этикетом это было аж целый один раз на коронации.

— Вот и получается, что остаётся терпеть, — я вздохнула. — Может, встретит на балу кого. Выдадим по-быстрому замуж и пусть уже у мужа голова болит, что делать с этим подарком.

— Жестоко вы, — на лице де Графа промелькнула тень улыбки. — И не жалко бедолагу?

— Мне себя жальче, чем абстрактного незнакомца.

Это было шесть дней назад. Вскоре после разговора приехала карета с Клавдием и Люси. Проникнувшись важностью задания старый дворецкий приказал гнать без остановок. Ночевали в движении и выходили из кареты только на обед и смену лошадей. Девушка, не привыкшая к подобный нагрузкам, сутки отсыпалась в выделенных комнатах.

Клавдий же с первых минут принялся распоряжаться. Видя, как он припахивает всех, попавших в поле зрения, включая самого лорда-защитника, я благоразумно сбежала в императорское крыло, куда предпраздничная суета не добралась. Но и там не удалось отсидеться. Выяснилось, что занятий по фехтованию было в разы больше, чем по танцам, и меня в срочном порядке начали на них натаскивать. Особенно налегали на открывающую бал смесь вальса, кадрили и ещё чего-то с множеством сложных элементов. Вместе со мной учитель танцев терроризировал и де Графа. Нет, танцевать он умел, и весьма неплохо. Но танец цветов, открывающий бал, ведёт пара. И, по традиции, это император с избранником или избранницей. Мне, по местным обычаям, ещё рано обзаводиться подобным, потому в пару мне могли поставить либо близкого родственника, либо лорда-защитника. Вот и тренировали кавалера на то, чтобы знал, где и когда я могу ошибиться, и успел вовремя исправить.

Ему-то хорошо, час отмучился и свободен. Я же почти весь день проводила с уже ненавистным "раз-два-три, поворот, поклон". Так что вопрос про отдых был совсем не праздный, скорее, сочувствующий. И тоскливый вздох оказался вполне достойным ответом.

— Ничего. Мэтр Альдон своё дело хорошо знает. Иногда кажется, что он и бревно танцевать научит.

Вот, спасибо. С бревном меня пока не сравнивали. Не ожидала от вас, господин де Граф, таких комплиментов! Я не успела придумать, что сказать в ответ. К нам подошёл глава императорского лазарета. Лично. Не послал слугу, сам пришёл. Внутри всё напряглось.

— Ваше Величество, — поклон мне, — Ваше высочество, — поклон де Графу, — прошу прощения, что отвлекаю, но господин де Вен пришёл в себя. Вы можете его навестить.

Короткий радостный взвизг, и я, задвинув подальше самоконтроль, побежала в лазарет, подобрав юбки. Да, танцевать училась в пышном платье, чтобы привыкнуть к нему и на балу не опозориться.

Глава 12.

На бал шла, как на казнь, с трудом переставляя ватные ноги. Сейчас на меня будет смотреть и оценивать весь высший свет Анремара. За внешний вид я не боялась — портные, модистки и парикмахеры постарались на славу. Даже смогли сотворить что-то приличное с моими относительно короткими волосами, нацепив кучу лент и шиньонов. Волнение вызывал как сам по себе выход на публику, так и предстоящий танец. Да, меня на него натаскали едва ли не до автоматизма, но учитель танцев всё сетовал на деревянность исполнения.

— Её императорское величество, Сорок Второй Император Анремара и лорд-защитник Гвенио де Граф, — объявил распорядитель, и я под руку с кавалером вышли в зал.

Заиграла музыка. Де Граф уверенно и торжественно вывел меня на середину зала. Сейчас начнётся танец цветов, открывающий бал. Единственная пара — моя. Пять минут позора, потом станет легче, люди тоже начнут танцевать, разойдутся по кучкам по интересам и не будет столь пристального, нервирующего внимания.

Неожиданно, буквально на первых шагах танца, де Граф наклонился и тихо спросил:

— Сколько заплатить ста двадцати семи солдатам гарнизона за полтора месяца службы, если за неделю они получают по девятнадцать монет?

Узнать, с чего такой вопрос прямо сейчас, я не успела — танец перешёл в быструю фазу, где переговоры почти невозможны. Мозг начал решать задачу, а тело вполне самостоятельно танцевало. Неудивительно, за последние дни меня так надрессировали, что разбуди среди ночи, и то выполню все положенные па.

Несколько минут танца пролетели незаметно. Последние такты повторяли начальные, такие же медленные, и партнёры прижимаются друг к другу.

— Четырнадцать тысяч четыреста семьдесят восемь, — тихо произнесла, когда встали почти вплотную.

— Что, простите?

— Ответ на ваш вопрос.

Кажется, де Граф не ожидал получить ответ. Зачем тогда было спрашивать, к тому же так не вовремя. После открывающего танца почти без паузы начался второй. Из-за быстрой смены партнёра не успела узнать, к чему была та задача и даже не успела перевести дух. Через два танца такая возможность, наконец, представилась. Отмучившись с очередным партнёром, я отошла в сторону и взяла первый попавшийся бокал, чтобы перевести дух и немного отдохнуть. Может быть, танцевали те мужчины неплохо, но у них не было опыта с партнёром, едва достающим до груди. Кавалеры запинались, неловко кособочились и лишь чудом не оттаптывали мне ноги и не подставляли свои. По настоятельной рекомендации советников, я не отказывала лордам в приглашении на танец, хотя была вправе даже не смотреть в их сторону.

— Не стоит напиваться в самом начале, — ко мне подошёл Крис с укоризной глядя на бокал. Я понюхала его содержимое. Однако. Схватила конвин, самое крепкое вино, скорее даже вино-коньячный коктейль. От резкого запаха даже поморщилась. Крис, не говоря больше ни слова, заменил бокал на другой, с соком.

— Вы великолепно танцевали, — похвалил меня, отставив бокал в сторону. — Давно не было такого прекрасного танца цветов. Мой совет пришёлся к месту.

— Какой совет?

— Понимаете, тено. Я был на ваших репетициях. Вы хорошо танцуете, но только пока не думаете о том, правильно ли. Поэтому я посоветовал Гвенио отвлечь вас чем-нибудь. Видели бы вы себя со стороны! Такой чудесный танец!

Я отошла в сторону в смешанных чувствах. С одной стороны, приятно, что похвалил, с другой, высказал претензии, что шибко умная, мозги мешают. А я что, виновата, что с детства пришлось давить эмоции и единственным развлечением были учебники и книги? Даже в институте нельзя было расслабиться — девушка на технической специальности обязаны быть лучше парней, чтобы признали хотя бы равной, и не подкатывали с однообразными постельными предложениями. Только здесь начала понемногу расслабляться и то, как мне кажется, под воздействием гормонов. Подростковый возраст как-никак.

Потолкавшись ещё немного на балу и осчастливив танцем низенького толстячка, я сбежала на прилегающую к залу галерею. Стояла уже глубокая ночь, и после душного зала на свежем воздухе было немного зябко. Недалеко от выхода находилась небольшая ниша, где можно укрыться от сквозняка и присесть, давая отдых ногам. В ней в последнее время располагались два удобных стула и столик с доской для игры в башни. Я часто проводила в этой нише свободное время, двигая фигуры и выставляя фишки, чаще всего играя против самой себя. В замке мало кто умел играть, а отвлекать серьёзных людей не хотелось. Ниша была пуста, но совсем недавно кто-то провёл здесь партию, оставив фигуры на доске. Я присела и с интересом изучала сложившееся на доске противостояние.

— Сбежали от поклонников? — к нише подошёл незнакомый мужчина с бутылкой вина и тарелкой с закусками в руках.

— Нет, вышла подышать воздухом, — я поспешно встала, освобождая место, и удивлённо огляделась. — А где ваш партнёр?

— Какой партнёр? — в свою очередь удивился мужчина, ставя ношу на столик у доски.

— Я думала, вернулись доиграть партию, — пояснила я, указывая на доску.

— А разве с ней не всё ясно? — с хитрым прищуром мужчина посмотрел на меня. Его чёрные волосы, основательно припорошённые сединой, живописно упали на плечи. Весьма привлекательный и обаятельный человек. В молодости, наверно, все женщины по нему млели.

— Как сказать. Вот, если чёрные поставят конницу сюда, то белые будут вынуждены строить стену. Тогда чёрные могут пойти на прорыв здесь, и дальше уже нет определённости, — я указывала на места на доске.

— А вы, я вижу, разбираетесь в башнях, — в голосе мужчины послышалось удивление и немного уважения.

— Совсем немного, — с сожалением пришлось признаться. — В них мало кто играет.

— Может, составите старику компанию? — он жестом пригласил присесть за столик.

— С удовольствием.

Мы очистили поле для новой партии.

— Не ожидал встретить здесь человека, играющего в башни. Особенно столь юную девушку, — первые фигуры начали появляться на доске.

— Наличие мозга не зависит от пола, — я небрежно пожала плечами. — А возраст понятие наживное.

— Позвольте полюбопытствовать, почему вам так не нравится бал?

— Почему это не нравится? — всё также равнодушно я выставляла своё войско фигур. — Танцы, новые знакомства, опять танцы. Разве это может не нравиться?

— И всё же вы предпочли общество старика и игральной доски танцам, — фигуры пришли в движение. Началась фаза прощупывания тактики соперника.

— Какой же вы старик? Вам не дать...— я замялась, в очередной раз встав в тупик при оценке возраста. По мне, он выглядел лет на пятьдесят, но сколько это у каор, сходу не скажу. — В общем, мужчина в самом расцвете сил, — выкрутилась, заполнив неловкую паузу.

Под стук выставляемых на доску фишек разговор сначала шёл на нейтральные темы, затем снова вернулся к балу.

— Я думал, молодые люди любят танцы, — произнёс мужчина, внимательно глядя на меня.

— Боюсь, я не отношусь к их числу. Сами подумайте, что там делать? Танцевать? Не входит в число моих увлечений, к тому же со взрослыми танцевать неудобно, а под мой рост почти никого нет. Напиться на халяву конвина до состояния нестояния? Или прихватить пару бокалов для коллекции и демонстрации соседям, что была на императорском балу? Нет уж, увольте.

Оба примера взяты не с потолка. Первые насвинячившиеся появились едва ли не через полчаса после начала бала, а процесс упаковки бокалов в пышные юбки видела собственными глазами.

— А как же общение? — не сдавался мужчина.

— О чём? Сплетни кто с кем и когда, конечно, полезны, но я не понимаю, как их можно обсасывать до бесконечности. Тряпки меня не интересуют, а то, что интересно мне, неинтересно остальным. К тому же все смотрят на внешний вид и считают, что серьёзные разговоры мне не могут быть интересны. Так что лучше потратить время на что-нибудь полезное.

— Вы говорите совсем, как мой сын, — вздохнул мужчина. — У него тоже на первом месте работа и долг. Дома почти не появляется, и сейчас — один танец провёл и убежал. Женился бы скорее, род продолжил. А то уедет подавлять очередной бунт или мятеж и не вернётся.

— Ну да, женится, любовницу заведёт, — я не отреагировала на слова об очередных бунтах. Потом у своих советников спрошу, что бы это значило. В дела других доменов не вмешивались, но знать о проблемах в них стоило. Тем более, о таких серьёзных, как бунты и мятежи населения.

— Какую любовницу, — отмахнулся мужчина, — с его-то характером.

— Обыкновенную. Жене сказал, что идёт к любовнице, ей — что у жены останется. А сам на чердак, работать, — бородатый анекдот про Ленина подошёл идеально. Мужчина сначала непонимающе моргнул, затем широко улыбнулся.

— А ведь верно, всё так и может быть!

Я же смотрела на него и пыталась понять, кого он мне напоминает. Так сильно, что аж до зуда. И ведь вертится ответ на самом краю сознания, а в руки не даётся.

Мы поговорили ещё немного. Как обычно бывает, ни о чём конкретно, но обо всём в общем. Мужчина выдавал информацию дозированно и следил за моей реакцией. Будь я действительно местной девочкой, и не заметила бы, но у меня уже был опыт подобных допросов. Курсе на третьем начала встречаться с парнем, его дед и бабка оказались бывшими следователями и в такой же манере разговаривали. Из-за них тот роман и месяца не продлился. Родне не понравилась излишняя самостоятельность потенциальной невестки. И неосторожно сказанные слова в таких разговорах умело переврали и сделали достоянием общественности, чтобы окончательно убрать меня подальше от внучка. Одного раза оказалось достаточно, и я более тщательно стала следить за тем, что и кому говорю. Полезная привычка, и не только для императора.

На игровой доске всё было так же чинно и благопристойно. Мы выстраивали свои войска без прямых столкновений. Перевеса ни у кого не наблюдалось. Я не люблю играть от атаки, а мужчина, как мне показалось, не хотел переходить к активным действиям без подготовки тыла и изучения тактики соперника.

— Вас не потеряют? — мужчина сменил тему, выводя на поле отряд пехоты. — Уже довольно поздно.

Небо и вправду начало светлеть.

— Как потеряют, так и найдут, — слегка рассеянно ответила, прикидывая, в какую сторону пойдёт атака. — Нужна была бы, давно бы прибежали.

Доигрывали молча. Мой соперник пошёл в атаку, но, как-то по-глупому зевнул несколько фигур, что позволило прорвать оборону и одержать слабую, но победу. Поблагодарив за игру, я вернулась в бальный зал. Там по-прежнему было многолюдно, но заметно, что многие не выдержали всю ночь и или уехали, или разбрелись по предоставленным гостевым комнатам для перепивших.

— Как тут? — я подошла к Эрику, изображающего солдата охраны на посту.

— В порядке. Никто, кажется, и не расстроился от вашего отсутствия. Кто кого?

— Никто никого. Мы в башни играли.

На правах телохранителя Эрик всю ночь продежурил в галерее. Мало ли что может случиться, когда в замке такая толпа незнакомых полупьяных людей.

— А сам что, так и не танцевал? — мне стало жалко парня. Совсем молодой, ему за дамами ухаживать, а он меня охраняет.

— Не люблю все эти балы. Насмотрелся при Сорок первом, — Эрик поморщился. — Сейчас хотя бы пристойно себя ведут, а тогда... Вспоминать противно.

Праздник подошёл к концу. Ещё раз поздравив ещё стоящих на ногах гостей с Ночью цветов, я ушла к себе отсыпаться.

Проснулась около полудня в ужасном настроении. Накануне забыла снять многочисленные заколки и шиньоны, отчего сон не принёс отдыха. К тому же вчера за игрой и разговором всё-таки распили на двоих ту бутылку вина, и лёгкое похмелье не добавляло радости. А ещё в голове крутился разговор с ГэБэшником. В том, что мужчина из гос. безопасности, я была почти уверена. Скорее всего даже глава. И мне не понравилось то, что многое происходящее в стране, проходит мимо меня.

Быстро привела себя в порядок и позавтракала в своей комнате. После чего перешла в рабочий кабинет, в коридоре столкнувшись с телохранителем.

— Эрик, а бунт в Гэрроле серьёзный был? — я закинула пробный шар. Или сделает удивлённые глаза "какой бунт?" или спросит, кто мне об этом сказал. Но парень выбрал третий вариант.

— Нет, мужики из одной деревни сборщика налогов прибили и тракт перекрыли. Барон там трусоват, сразу за помощью побежал. А что?

— Так, просто. А в Змеедолье?

— Там серьёзней было. Господину де Графу пришлось лично вмешиваться.

— Эрик, будь добр, передай остальным, чтобы подошли, если свободны. Оба, — в голове родилась мысль, и я потом наверняка пожалею о её реализации.

— Как скажете, тено. Можно узнать повод?

Я на мгновение задумалась.

— Ругаться буду, — кратко, зато честно.

Не прошло и получаса, как они все втроём явились в кабинет и заняли свои обычные места. Эрик на подоконнике, Крис на диване и де Граф — подпирать книжный шкаф. Я подошла к нему и тихо, но требовательно попросила:

— Сядьте, пожалуйста, — указала на диван рядом с Крисом. Раньше де Граф игнорировал подобные просьбы, но сейчас послушно сел на указанное место. Все трое с любопытством смотрели на меня, ожидая объяснения такой странной повестки дня срочного сбора.

— Вы прекрасно знаете, что я стараюсь не лезть в дела, которые не понимаю. На крайний случай, советуюсь, — я начала, выдержав паузу и собравшись с мыслями. — И я также хорошо понимаю, что многие мелочи до меня не доходят. Но, объясните мне, почему о бунтах и волнениях в народе я узнаю постфактум от случайного собеседника? Это не досадное недоразумение, о котором можно и забыть. Ладно, пёс с вами, рулите страной, как вам надо. Всё-таки старше, опытней и реалии знаете. Но, хотя бы, могли держать в курсе происходящего? — я начала заводиться. — Сложно просто сообщить, а не молча уезжать по делам, которые, оказываются, если не военными, то, минимум, боевыми действиями? А если бы что случилось? — я нервно расхаживала взад и вперёд по кабинету, активно жестикулируя. Де Вен и де Граф сидели на диване, как нашкодившие школьники в кабинете директора. — Вы сами понимаете, что наделали? Эрик хотя бы с самого начала взял роль тупого солдафона, прости, Эрик, я не со зла, а вы взвалили на себя всё, что можно, и ещё немножко сверху! Кто занимается финансами? Крис, ты? — я получила кивок согласия. — А если уедешь куда, что делать? Сосать лапу или взять нужное в надежде, что это не последние деньги в казне? А дипломатия? Кто, с кем, зачем и когда, кто-нибудь, кроме вас сможет сказать? Вон, даже бал едва не профукали, а он ежегодно проводится, — я повернулась к де Графу. — Нахватали обязанностей, как собаки блох! Но вы оба не железные, хоть по некоторым сразу и не скажешь. Ладно, справляетесь, пока более-менее спокойно. И то, спокойно ли? Кстати, кто службой государственной безопасности занимается? — выпустив основной пар, я немного успокоилась. И с чего меня так понесло?

Эти двое переглянулись, и де Граф осторожно сообщил неприятную новость.

— Никто. Она была упразднена Сорок первым около тридцати лет назад.

— А что взамен? — мало ли, может, реформировал и слил с армией, или ещё куда в другое ведомство передал.

— Ничего. От ней не видно результата, решил, что только деньги тратит.

— Ох ты ж... слов нет. И что, тридцать лет страна без разведки и контроля?! — я в шоке. Полном. А они ещё непонимающе пожимают плечами.

— Как-то так.

— Если за тридцать лет Империя ещё не развалилась, и её не растащили соседи... Прежний глава СБ согласится вернуться на пост?

Советники опять переглянулись.

— Однозначно! — уверенно ответил де Граф.

— Другие кандидаты или возражения есть?

Тишина была ответом.

— Тогда напишите ему, что служба гос. безопасности возрождена.

— Не стоит писать. Он ещё не уехал из замка после праздника. Вызвать?

Получив разрешение, де Граф ненадолго вышел, отдать распоряжение слугам. Я неловко стояла у стола и бездумно перебирала бумаги. Голова всё ещё болела, раздражение почти улеглось, и мне стало стыдно за устроенный разнос. Они же не дети, в отличии от некоторых, не будем показывать пальцем. Наверняка есть причины их действий и умалчиваний.

— Извините, — произнесла я, когда вернулся де Граф и сел рядом с Крисом. — Я не знаю, что на меня нашло.

— Не извиняйтесь, тено, вы абсолютно правы, — за всех ответил Крис, не поднимая головы. — Сорок первый император сам ничем подобным не интересовался, и мы не ожидали, что вы займётесь делами лично, тем более, в вашем возрасте.

— А о разделении труда он тоже не слышал, и вы продолжаете традицию?

— Как раз наоборот, — возразил блондин. — При нём образовалось слишком много начальников, что никто ничего и не знал. И ответственных найти стало невозможно, все друг на друга перекладывали. Мы с Гвенио с трудом хоть какой-то порядок навели.

Ну вот. Люди старались, работали, как могли. А я, не разобравшись, с шашкой наголо полетела.

— Извините, — и так было стыдно, так теперь стало ещё хуже.

— Тено, — подал голос Эрик. Его мой разнос не коснулся, но и он выглядел слегка пристыженным. — Можно вопрос от тупого солдафона? Зачем вы их посадили, обычно ставят навытяжку.

Три пары глаз с интересом уставились на меня. Я же представила, что эти двое, и без того выше меня на полметра, ещё и вытянутся...

— Неудобно с пряжками ремней разговаривать. А прыгать с табуреткой не серьёзно, — смущённо призналась, вызвав понимающие улыбки. Эрик вполне умело разрядил ситуацию, хотя всё равно повисла неловкая пауза. В этот момент и появился спасительный слуга.

— Ваше Величество, пришёл господин де Граф, — с поклоном доложил он. Я сперва не поняла, о чём он. Вот же де Граф, сидит на диванчике.

— Впусти, — посмотрим, кто это, а там разберёмся.

Слуга с поклоном вышел, и через несколько секунд в кабинет зашёл мой ночной собеседник. Быстро обвёл помещение цепким взглядом, на мгновение задержавшись на сидящих на диване, и с немым вопросом посмотрел на меня. На ум опять пришло сравнение с директорским кабинетом и выволочкой хулиганов. Теперь ещё и родителей вызвали. В том, что лорд-защитник и бывший-будущий глава безопасности родственники, не могло быть сомнений. Когда они оказались рядом, любой сказал бы, что это, минимум отец и сын. Одна порода.

— Добрый день, — поприветствовала мужчину. — Перейдём сразу к делу. Если у вас нет возражений, то можете легализовать и вывести из тени своих людей и приступить к выполнению прежних обязанностей. Финансовые и организационные вопросы можно обсудить с господином де Веном и господином де Графом.

— Благодарю за оказанную честь, — мужчина поклонился. — Позвольте узнать, Ваше величество, как вы догадались, что служба ещё работает? Даже мой сын, — короткий взгляд на де Графа-младшего, — не знал об этом.

Я потёрла занывшие виски.

— Если за тридцать или сколько там лет Империю не растащили по кускам, значит, что безопасники, пусть и нелегально, но продолжают работать.

— К сожалению, многие агенты ушли, и без поддержки государства работать в разы сложнее, — посетовал ГБшник. Вот время разговора он внимательно рассматривал меня. — Прошу извинить за нескромность, позвольте задать личный вопрос?

— Спросить можете, получить ответ — зависит от вопроса.

— Почему мужская одежда?

Весьма неожиданно. На мгновение даже забыла о головной боли.

— Она удобней. Снизу не поддувает, — не задумываясь ляпнула первое, пришедшее на язык.

На эмоции де Граф-старший оказался так же скуп, как и его сын. Ещё, наверняка, сказывалась профессия. Но удивление на лице всё равно проявилось, хотя все трое из моего близкого окружения почти не отреагировали. Привыкли к подобным высказываниям.

— Да что такое?!.. — рефлекторно схватилась за голову. Виски не просто ныли, теперь они резко и сильно заболели, будто в них заворачивали тупой шуруп.

— Похмелье? — сочувственно спросил Эрик, не слезая с подоконника.

— С розового равейнского его не бывает, — ответила, массируя виски. — С него и захмелеть сложно.

— И всё же, сколько вы выпили? — с явным неодобрением поинтересовался Крис. Наверно, вспомнил тот бокал с конвином.

— Бутылку. И, подозреваю, в одну каску. Так ведь, господин де Граф? — я посмотрела на смутившегося главу гос. безопасности. Может и не отвечать, и так понятно, что мне подливал, а сам, наверно, бокал только выпил.

— Отец! — с возмущённым возгласом вскочил лорд-защитник. Они ещё и одного роста! — Ты что ей подлил?

— Настойку прямослова, — глядя куда-то в сторону, ответил мужчина. — Я не знал, что у её величества иммунитет к магии разума, и она на неё не подействует. Вот и превысил дозировку. Через сутки всё пройдёт.

Я их разговор не слушала. Голова закружилась, пришлось схватиться за край стола, чтобы не упасть. В глазах потемнело, и я почувствовала знакомое ощущение падения в бесконечность. Уже погружаясь в водоворот темноты, почувствовала, что кто-то схватил за руку.

Глава 13.

Переход прошёл намного жёстче и неприятней всех предыдущих. На этот раз не просто затянуло водоворотом, но и поболтало в стиральной машине. Я, не вставая, огляделась. Сижу на обочине просёлочной дороги. Зелёная травка в колеях намекала, что дорогой пользуются редко. Рядом со мной, упёршись руками в землю, с ошарашенным видом сидел Крис. И только какая-то птичка безмятежно чирикала из леса.

— Что это было?

От прозвучавшего вопроса голову снова заломило.

— Перенос. Кто-то провёл ритуал призыва.

— И где мы? — Крис справился с головокружением и, выпрямившись, огляделся.

— Меня больше волнует "когда", — я встала и сорвала с куста пожелтевший листок. — Здесь уже осень.

— Где, я вам скажу. В Арлезорском княжестве. — Рядом с нами появился полупрозрачный Первый в своём миниатюрном виде. — Вот когда, ещё не знаю. Я менял точку выхода, не до контроля времени было. И то, скажи спасибо ему, — Первый указал на Криса. — Если бы он тебя не схватил, вектор движения не удалось бы сместить.

— Это?.. — Крис не мог подобрать подходящих слов.

— Да, именно так, — я поняла, что он хочет спросить. — Познакомьтесь. Крис де Вен, первый советник и мой типа воспитатель. И Первый Император Анремара, прости, опять забыла, полное имя.

— А, забудь, — отмахнулся Первый. — Думаешь, почему императоров по именам не называют? Чтобы не опозориться с именованием.

— Приятно познакомиться, — отмер Крис. Он умудрился отвесить поклон, не вставая с земли. Бедолага. Если он на меня поначалу смотрел, как на святыню, то встретившись с Первым лицом к лицу, совсем потерял голову.

— Что это с ним? — почему-то шёпотом спросил Первый, косясь на блондина.

— Шок от тебя красивого. Исчезни пока, — так же шёпотом ответила я, — присутствие первого императора не способствовало просветлению мозгов первого советника.

— Понял. Если что, я рядом. И найди мой шарик. Он, кажется, вон в той луже, — указав на грязную канаву неподалёку, Первый исчез.

Вздохнув, я обошла замершего Криса и принялась копаться в грязной луже.

— Это правда, он? — через какое-то время подошёл Крис.

— Правда. Мы с ним познакомились после нападения на монастырь, — всё равно будет расспрашивать. Расскажу сразу, тайну из этого не делаем, а первый советник должен знать. — Он тогда вернул нас с де Графом назад, в Анремар.

— Я думал, его хранилище души уничтожили тогда, во время нападения.

Крис смотрел на маленький грязный шарик, выловленный в луже.

— Многие так думают. Монахам не стали отдавать, и, вообще, сообщать, что он цел. — Я сполоснула шарик в соседней луже. — Ну что, готовы к встрече?

Крис неуверенно кивнул. Первый, словно подсматривал, сразу же появился.

— Первый, — Крис вежливо поклонился, но было заметно, что с трудом сдерживается от проявления бурного восторга.

— Де Вен, — Первый вернул поклон. Так, вроде диалог налаживается. Я сунула шарик Крису в руки.

— Я отойду ненадолго, — и скрылась в кустах.

Когда через несколько минут вернулась, что оба мужчины вполне мирно беседовали. Конечно, в глазах блондина горел огонь восхищения, но общался он без краснения, блеяния и выражения бесконечной преданности.

— А, Влада, ты как раз вовремя, — заметил Первый. — Я должен признаться, что не смогу перенести нас всех отсюда. Вернее, смогу, но место появления будет случайным и без гарантии того, что нас не раскидает по разным местам.

— Значит, домой топаем своим ходом?

— Не всё так просто. Ты уже заметила, что сейчас осень, а не конец весны, — он указал на ветку с крупными ягодами, что я принесла из леса. — И не знаю, как потактичнее сказать... В общем, сейчас примерно вторая половина первого тысячелетия.

— Ого! Люди столько не живут.

— Поэтому вам надо добраться до столицы. В холме под замком источник энергии, оттуда смогу перенести и во времени. Всё же между мирами перемещать было легче. Но до него надо вам самим идти. А я, пока скроюсь. Мне сложно поддерживать форму, а свою энергию почти всю потратил. Но, если что, вызывайте.

Первый растворился в воздухе.

— И что делать? — я растерянно посмотрела на Криса.

— Идём в столицу, что ещё остаётся, — мужчина осторожно убрал шарик с Первым куда-то вглубь одежды и уверенно пошёл по дороге.

— Отсюда до столицы пешком полгода топать! — я двинулась следом.

— Найдём способ. Жаль, точная дата неизвестна, это бы сильно облегчило передвижение.

— Почему?

— Тено, чем вы занимались на уроках истории? — Крис с укоризной посмотрел на меня. — Примерно в это время шёл очередной передел власти.

— А, точно, — после напоминания нужные сведения всплыли в памяти. — Представителей чужих родов крайне неприветливо встречали на своих землях. В приграничных районах людей, приближенных к Императору, могли и вовсе убить без суда и следствия.

— Вот именно. Особенно отличилось Арлезорское княжество. А мой род всегда был при Императоре, с самого основания Анремара и даже раньше.

Мы прошли какое-то время молча, каждый думая о своём.

— А что за настойка, о которой говорил де Граф-старший?

— Прямослов. Принявший её не может не отвечать на вопросы и не может солгать. Довольно редкое и дорогое средство. Обычно используют при мягких допросах, когда допрашиваемый не подозревает об этом. Сильные эмоции или боль прекращают действие, а потом наступает откат, — Крис рассказывал с явным неодобрением такого метода получения информации. — Его легко спутать с похмельем, поэтому прямослов обычно используют с винами или чем покрепче.

— А почему тогда он сказал, что на меня эта настойка не подействовала? Я же вроде на вопросы отвечала, и даже вполне честно.

— Тено, я видел людей под действием прямослова. Заторможённые движения, взгляд в одну точку, невозможно сконцентрироваться. Выглядит, будто человек напился и вот-вот уснёт. И о разговоре обычно не помнят. Вернее, о его содержании. На балу и после него у вас таких симптомов не наблюдалось. А у вас явно откат был, но на само зелье вы не отреагировали. Кстати, вы заметили, что голова заболела после заданных вопросов, и перестала, когда вас оставили в покое?

Я прислушалась к себе и неуверенно кивнула. Голова и вправду, перестала болеть.

— И ваш разнос тоже результат отката. Раздражительность и с трудом сдерживаемое желание прямо сказать всё, о чём думаешь. Это было неожиданно, но, признаюсь, полезно. Вы же без этой настойки вряд ли на такое решились.

— Как минимум, было бы другими словами и в более мягкой форме, — согласилась я. — Хорошо, что она редкая, мне до сих пор стыдно, что я на вас так накричала.

— Ничего страшного. Иногда это даже полезно, — неожиданно тихо ответил Крис.

До меня вдруг дошло, что последние несколько минут мы шли всё медленней, а под конец вообще едва плелись. Я обогнала спутника и заглянула ему в лицо. Бледный и измученно-усталый, он ободряюще улыбнулся.

— Всё в порядке, я просто немного устал.

— Крис! Вам же врачи запретили нагрузки! А мы уже сколько времени идём! Вы чем думаете? Свалитесь от переутомления, и что дальше? Такое геройство ещё от де Графа можно ожидать, у него мозги набекрень на тему долга и чести, он помирать будет, но виду не покажет. Но вы то!

Я осеклась под отеческой улыбкой.

— Меня опять откатом понесло? Но, всё равно, отдохнуть надо.

— Дойдём до тех брёвен, там присесть можно, — Крис указал на кучу стволов метрах в двухстах впереди у обочины. Мы медленно побрели к намеченному месту отдыха. Но не прошли и половины пути, как нас догнали три разукрашенных фургона. Хоть их и тащили тощие лошадёнки, запряжённые парами, двигались они вполне бодро. Возница первого фургона поравнялся с нами и затормозил, оглядывая.

— Подвезти?

— Денег нет, — выдала довольно грубый ответ.

— И не надо, — возница широко и открыто улыбнулся. — Садитесь, не бойтесь. Мы не кусаемся, а вам явно надо, — он глядел на бледного Криса. Тот никак не производил впечатление здорового и сильного. Казалось, держится на одном упрямстве, ещё немного и упадёт.

— Ладно, — фургоны и возница не выглядели опасными и подозрительными. А Крис долго не продержится. — Помогите залезть.

— О чём речь! — мужчина одним движением поднял де Вена и усадил в своеобразном тамбуре между козлами и закрытым фургоном. Почти сразу первый советник устало закрыл глаза и задремал, сползя на узкую короткую лавочку. Я сняла камзол и подложила ему под голову. Знаю я, что такое просёлочные дороги и отсутствие амортизаторов. Фургоны между тем продолжили движение.

— Отец? — кивнув на Криса спросил возница.

— Нет, — я отрицательно покачала головой. — Наставник.

— То-то я смотрю, совсем не похожи. Откуда идёте?

— Оттуда, — я махнула рукой назад. Голова снова начала побаливать от вопросов.

— Понятно, — протянул возница так, будто действительно понял не только откуда, но и почему. — А куда?

— В столицу.

— Ого! Что так далеко-то?

— Там домой вернёмся, — врать не хочу и не буду, но и всю правду выкладывать тоже нельзя.

Возница внимательно посмотрел на меня и опустил взгляд на мои руки, задержавшись на перстне. Без моего прямого желания он выглядел обычным массивным гладким кольцом, будто ювелир забыл нанести на него рисунок герба или печати.

— Понятно, — опять многозначительно сказал мужчина и замолчал, задумавшись.

— Меня Саннертон зовут. Можно просто Санни. Это, — он махнул рукой назад, — если ещё не догадались, странствующий цирк или театр, как посмотреть.

Занавеска, отделяющая фургон от тамбура, откинулась и оттуда высунулась молодая девушка.

— Что, Санни, опять бродяжек подбираешь? — весело спросила она и посмотрела на спящего Криса. — А он ничего, красивый.

— Что тебе, стрекоза? — ласково поинтересовался Санни.

— Клепсидра просила напомнить, чтобы ты не забыл сказать, что наш антрепрентёр сбежал, и что зарплата может серьёзно задерживаться! — девушка ещё раз посмотрела на Криса и скрылась за занавеской.

— Ну, раз Клепсидра так сказала... Предлагаю присоединиться к нам. Много денег не обещаю, сами слышали, но еда и крыша над головой будет. Мы тоже едем в столицу, так что нам по пути. Ну, что?

Я задумалась. Фургон бродячей труппы, это не комфортабельный дилижанс, но у нас здесь нет денег, нет ценностей на продажу, нет связей и знакомых. Чтобы заработать на проезд надо где-то осесть, теряя время. Идти, как есть — посадят за бродяжничество в первом же крупном городе, если раньше под кустом не помрём — есть-то надо. И зима сейчас, кажется, не в пример холоднее.

— Моё принципиальное согласие у вас есть, — сообщила результат размышлений. — Но окончательное решение всё же за ним, — я указала на Криса. Это с Эриком можно было не церемониться. Он вырос хоть и при дворе, но среди простых людей и был простым воином, к тому же без приставки "де" перед фамилией. Крис же из аристократов, ведущих родословную ещё до времён Первого. Решать за него не стану. Хоть и буду уговаривать в случае отказа.

Время до вечера пролетело незаметно. Санни развлекал рассказами из кочевой жизни, но из труппы больше никто не показывался. Встали лагерем на большой поляне и, на предложение чем-нибудь помочь, меня отправили с коротышкой клоуном в лес за хворостом для костра, так что рассмотреть циркачей также не получилось. Лес сухостоем не изобиловал и провозились с Юстафом, так звали коротышку, довольно долго.

Когда вернулась на поляну, ко мне сразу подошёл Крис и отвёл в сторону поговорить.

— Тено, вы это всерьёз?

— Вы о чём?

— О том, что хотите путешествовать с ними. Вы не шутите?

— Не то, чтобы хочу, но это подходящий вариант.

— Чем подходящий?

Голова начала побаливать, и внутри зарождалось раздражение.

— Тем, что можно с ними спокойно добраться до столицы.

— Неужели вы думаете, что нет других способов?

— Я думала! Ничего, до чего додумалась, не подходит! Осесть где-нибудь и накопить денег на проезд, так сколько лет копить придётся? Кто без рекомендаций возьмёт на нормальную оплату? Найти караваны и пойти туда охраной? А кому нужен охранник с довеском, без оружия, и к тому же требующий отдыха после даже небольшой нагрузки? — я начала заводиться. — Какие ещё варианты?

— Но это комедианты!

— И что?! Или вас смущает их происхождение? Так я тоже не из благородных. У нас господ ещё в семнадцатом расстреляли. Хотя, конечно, белая кость, голубая кровь, как может представитель древнего рода иметь какие дела с плебсом? Тем более, с такой позорной профессией. Даже не купцы, — был у моих советников такой грешок, впрочем, свойственный любой элите. Простых людей если не презирали, то, как минимум, смотрели словно на пустое место. Кто-то сильнее, кто-то более лояльно, но такое было у всех. Да что говорить, сама на дворников или сантехников так же чуть свысока смотрю.

— Тено...

— Что? — я перебила мужчину, не дав вставить ни слова. Остапа, как говорится, понесло. — Нет, замечательно. Можно гордо дошагать до города. Только местный князь сначала вешает, потом разбирается, кого, и придумывает, зачем. Можно ещё побираться и воровать, чтобы выжить. От этого ваша гордость не пострадает?

— Тено, а вы сами...

— Сама я, если потребуется, в нужнике нырять буду!

С трудом взяв себя в руки, я с силой ударила по стволу дерева, у которого стояли.

— Да когда же это кончится! — и поспешно отошла на другой край поляны, игнорируя любопытные взгляды труппы. Слова они вряд ли разобрали, а вот интонации точно. Я села на бревно и обхватила колени руками. Поговорили, называется. На ровном месте оскорбила единственного друга.

Через какое-то время подошёл Крис, молча сел рядом и протянул миску с кашей.

— Спасибо, — я взяла миску и без аппетита стала размешивать её содержимое. — Мне надо перед вами извиниться, — я собралась с духом. Настоящие, а не формальные извинения никогда не давались легко. — Я всё по себе меряю, но мы люди разных культур, пройдёт ещё много времени, пока привыкну и приму это.

Я замолчала, обдумывая следующую фразу. Де Вен хотел что-то сказать, но я жестом его остановила.

— У каждого есть внутренняя черта, переступив которую перестаёшь уважать самого себя. У нас тоже было время, когда бродячих комедиантов даже за людей не считали. Я не имею права что-то от вас требовать. Ещё раз извините. Я приму любое ваше решение.

Крис ничего не ответил. Молча забрал опустевшую миску и так же молча ушёл. На душе было гадостно, не хотелось не то, что общаться, даже видеть никого не желала. И то, что ко мне никто не подходил, в какой-то степени радовало.

Стемнело. От костра доносились весёлые голоса, добавляя обиды к моему настроению. Кто-то тронул за плечо.

— Санни просил подойти, — сообщил Юстаф и указал на костёр, у которого собралась, кажется, вся труппа.

— Ну вот, все в сборе, — удовлетворённо произнёс Санни, когда мы с клоуном подошли к костру.

— Позвольте представить вам двух новых членов нашего коллектива. Крис, — он указал на вставшего блондина. — Будет заниматься финансово-хозяйственными делами.

Крис вежливо поклонился. По этикету такой поклон делается для уважаемых людей, стоящих ниже по рангу.

— И Влада, пока работник сцены, потом посмотрим.

Я вышла вперёд и повторила поклон. Со всех сторон донеслись доброжелательные и приветственные реплики. Кажется, коллектив тут дружный.

— Санни, а ты уверен, что стоит сейчас брать людей, — неуверенно спросил высокий перекачанный гигант. — Сам знаешь, в какой мы...

— Именно поэтому и стоит, — вместо Санни ответила женщина, больше всего похожая на цыганку в ярких разноцветных юбках и с множеством блестящих побрякушек. — Кто ещё счетоводом может быть? Ты с братом на двоих до десяти еле сосчитаешь. Карлонсо неделю будет итоги подводить, про Юстаса и так всё ясно. А работник сцены давно нужен.

— Ну, если ты так говоришь, — пробормотал гигант, — тогда ладно. Хотя, какой из аристократа работник? Они же в жизнь ничего тяжелей стакана не держат. Будет охать, ахать, да слуг искать. К тому же ещё и девка.

— Кооот..., — кто-то тихо простонал.

— А что? Девка же. Хотя тут и щупать нечего, мелочь ещё.

Я возмущённо вскочила, но ничего не успела сказать, как Крис требовательно-предупреждающе произнёс:

— Тено!

Я всё так же возмущённо посмотрела на него, но получила всё то же

— Тено!

— Да чтоб всё!.. — я сообразила, что сейчас могло бы случиться. Ссориться со всей труппой в первые же минуты знакомства не лучшая идея. А ведь вполне бы перессорились, выскажи я всё то, что на язык пришло.

Раздражённо пнув бревно, я отошла от костра. Успела только услышать удивлённое

— Что это с ней?

И спокойный ответ Криса

— Откат от прямослова. К утру выветрится.

До утра никто не беспокоил, и я неплохо выспалась в выделенном углу фургона. Крис отказался оставлять меня одну, и спали едва ли не в обнимку — места было совсем немного. Наутро караван никуда не поехал. День обещал быть жарким, поляна выглядела удобной, потому решили просушить-проветрить реквизит, заодно и провести ревизию.

Фургоны с виду казались небольшими, но вмещали в себя огромную гору разнообразного хлама. Ближе к выходу лежали целые и используемые вещи. По мере углубления, на свет появлялись старые задники, побитые молью костюмы, тряпки непонятного происхождения и назначения. Выгребли также кучу поломанных шестов и обрывки гнилых верёвок. Казалось, за много лет работы труппы ничего не выбрасывалось, а аккуратно складировалось и забывалось.

Работали все. Вытаскивали вещи, раскладывали по поляне, сортировали. Крис вооружился тетрадью и карандашом и вёл опись "богатств". От поднятой пыли хотелось чихать. Свой костюм сразу сменила на простые штаны и рубаху, найденные в этих развалах. Не хотела портить единственную приличную вещь. Одежда ещё могла пригодиться. Крис тоже переоделся. На нём, казалось, любая тряпка выглядела бы элегантной.

— Юстас, — я спросила у коротышки, с которым вместе тащили лёгкий, но неудобный свёрток. — А что за проблемы, о которых Кот говорил. Если не секрет.

— Какой тут секрет. Месяца полтора уже маемся. Одно за другим. Сначала Стрекоза покалечилась, — Юстас кивнул на бодро скачущую на двух костылях девушку. — Урод на коляске переехал, выступать, сама видишь, не может. А с одним акробатом какое представление? Хоть Леонардо и старается. Потом ушла Жозефина. Обычное дело — нашла богатого любовника и помахала ручкой. Ну, не большая потеря, прямо скажу, но многие приходили смотреть на её буфера. Недели две назад сбежал Чатойко, наш антре... анпрте.. тьфу ты, импрессарио. Захватил с собой всю кассу и все сценарии, скотина. Клепсидра о нём давно предупреждала, да всё как-то мимо ушей прошло.

— Клепсидра, это? — мы положили свёрток на землю и пошли за следующим.

— Прорицательница. Редко ошибается. Они и встречу с вами предсказала, сказав пойти по этой дороге, а не по основному тракту. Хотя её предсказания часто сложно понять, но тут почти прямо было, удачу, мол, подберём.

— У предсказателей всегда так, — я улыбнулась. — Чем туманней текст, тем лучше. В случае чего можно сказать, что неправильно поняли.

— Клепсидра не такая, — встал на защиту женщины Юстас. — Хочешь, она и тебе погадает?

— Нет, спасибо. Прошлое я и так знаю.

— А будущее узнать страшно? — к нам незаметно подошла вчерашняя цыганка. Я вчера так поспешно ушла от костра, что ни с кем не познакомилась, а утром на это не осталось времени.

— Нет, не страшно. Бессмысленно. Единственное, что можно гарантированно предсказать, это что когда-нибудь да помрём. И то, в случае с некоторыми это под вопросом, — я припомнила Первого. Официально он не умер, хотя в списках живых уже пять тысячелетий не значился.

— А ты мне нравишься, поговорим за обедом? — цыганка зазвенела браслетами и отошла к своему сундуку с разноцветными одеждами и "колдовским" реквизитом.

Мы перетряхнули ещё один куль с пыльными занавесками. Инвентаризация проходила в хорошем темпе. Крис добрался уже до вещей силачей и акробатов, перекладывая иногда что-нибудь в сторону, чтобы лучше рассмотреть. Огромная, тяжеленная на вид гиря стояла на низком продолговатом ящике, перекрывая к нему доступ. Не думаю, что на ящике она оказалась случайно — Кот с другим, похожим на него гигантом, как-то шкодливо поглядывали в сторону завхоза. А, когда он подошёл к ящику, остановились и, казалось, перестали дышать, ожидая чего-то. Проверка на вшивость, что будет делать?

Крис не стал звать силачей на помощь. Он спокойно подошёл к инсталляции и легко, не напрягаясь, будто гиря совсем не из металла, переставил её на землю. Наверно, со стороны я выглядела не намного отлично от вытаращившихся силачей. Разве что челюсть не отвисла. Даже не подозревала, что этот тонкий и полупрозрачный аристократ настолько силён.

Через несколько минут, когда Крис, будто не заметив произведённого эффекта, отошёл в сторону, я подошла к этой гире и попробовала её хотя бы наклонить. Куда там! Она, как и подобает чугунной чушке в едва ли не с мой вес, даже не покачнулась.

— Надорваться хочешь? — прокомментировал мои потуги Юстас. Подошедший силач так же недоверчиво приподнял гирю и снова поставил на землю, убедившись, что она по-прежнему тяжёлая.

— Нет, проверяю, вдруг, из дерева, — честно призналась.

— Зачем это ещё? — недоумённо спросил силач.

— Ну, как же. Представьте, вы выступаете вот с этим, — я указала на гири чуть поменьше размером, но тоже явно неподъёмные. — И тут выходит какой-нибудь задохлик и повторяет всё то же, но уже с этой, — взгляды проследили за жестом и остановились на самой большой. В глазах силачей появилось понимание, а Юстас обрадованно воскликнул:

— А если взять две, и незаметно их менять, то... Это же здорово!

От радости он подпрыгнул на месте и убежал к пустым фургонам.

— Что случилось? — около нас появились Санни и Крис.

— Кажется, Юстас придумал новый номер, — я ответила немного растерянно от такого яркого выражения эмоций.

— Замечательно! — обрадовался Санни. — У нас давно не было новинок.

За обедом Крис сидел несколько в стороне от остальных, но так, что не чувствовалось противопоставление другим. Понимаю, ему тяжело. Невозможно за одну ночь измениться и поменять отношение к людям другого сословия и положения. Хотя по его лицу ничего нельзя сказать — аристократы хорошо умеют скрывать эмоции. Что бы не произошло, надо держать лицо. Он сам меня этому учил на занятиях по этикету. И у меня тоже началось получаться, хоть и не всегда. Сказывалось то, что и без того всю жизнь скрывала чувства и переживания, живя под девизом — "что бы не случилось, для остальных — всё хорошо".

Наконец, удалось познакомиться со всеми участниками труппы. Но я так и не поняла — цирковая она или театральная. Так, было два силача — братья Кот и Лис. Клоун Юстас, гимнасты-акробаты Леонард и Стрекоза. Предсказательница Клепсидра, три актёра и целый один музыкант. Как я поняла, циркачи при необходимости выходили на сцену, а актёры участвовали в клоунадах и помогали обеспечивать музыкальное сопровождение. Юстас просветил, что раньше людей было раза в два больше, но...

После еды народ разбрёлся кто куда заняться своими делами и дать пище немного перевариться перед продолжения трудового подвига перетряхивания хлама. Крис откинулся на стульчике и, опёршись спиной о колесо фургона, дремал. Широкий рукав слегка задрался, обнажая кольцо свежего шрама на запястье. Такое же, только от ошейника, было и на шее, но его скрывал лёгкий шарф. Шрамы планировал свести чуть позже, когда организм восстановится, но до переноса не успел.

— Вижу, не зря уходили пешком по кружной дороге, — ко мне подсела Клепсидра и кивнула в сторону отдыхающего мужчины. — И прямослов кому попало не дают. Не бойся, своих не выдадим, даже если догонят.

Клепсидра была женщиной бальзаковского возраста. Вблизи стало заметно усталое лицо с морщинками вокруг глаз и губ. Даже вне рабочего времени она носила яркое платье с широкой юбкой. На объёмной груди возлежали шарики бус, а многочисленные тонкие браслеты на руках тихо и мелодично звенели при каждом движении.

— Не нравлюсь я тебе, — она не могла не заметить настороженный взгляд.

— Не люблю цыган, — честно призналась я. Ничего хорошего от них не жду, особенно после того похищения на Островах.

— Понимаю, нас мало кто любит, — женщина ничуть не обиделась. — А гадалок что не жалуешь?

"Вам как сказать, честно или вежливо?" — вслух, конечно, не произнесла. И отвечать тоже не стала. Всё же инстинкт самосохранения требовал не ссориться с человеком, имеющим большое влияние на коллектив. Нам с труппой неизвестно, сколько времени путешествовать, и, как я поняла из некоторых оборонённых фраз, именно Клепсидра настояла на том, чтобы труппа поехала по той дороге, а не по тракту. Мол, удачу подберут. Я даже засомневалась, что именно она начальник этого балагана, а не Санни.

— Можешь не отвечать, — хмыкнула Клепсидра. — Я тоже не всегда действительно предсказываю. Очень многим хочется услышать что-то конкретное, и правда им и не нужна. Ты точно не хочешь узнать своё будущее?

— Точно, — я вздохнула. Ну, хоть кто-то признался, что честно обманывает тех, кто и рад быть обманутым.

— А что так? Боишься? — это что, попытка взять на слабО? Так я на неё и не велась никогда, вроде.

— Не хочу быть связанной этим, — и, глядя в непонимающее лицо, пояснила. — Если знать, что должно случиться, то это как бы предопределённость. И действовать будешь, даже не веря в предсказание, всё равно с его учётом. А, вдруг, правда.

Клепсидра наклонила голову к плечу и заинтересованно посмотрела на меня. Неожиданно взгляд на несколько секунд расфокусировался.

— Прости, пыталась посмотреть, — ничуть не смутившись, сообщила женщина, вернувшись в реальность. — Не волнуйся, ни у тебя, ни у твоего спутника не могу увидеть прошлого. И будущее слишком туманно.

Вторая половина дня прошла в сортировке и упаковке вещей. Солидная гора хлама отправилась в костёр — иного применения не нашла никакая извращённая фантазия.

Утром я проснулась, когда небо только начало светлеть. Долго лежала, глядя в полотняный потолок. Прошлой ночью заснула сразу же, отсыпаясь за бессонные дни до этого. Сейчас чувствовала вполне бодро и, за неимением других занятий, занялась самокопанием. Размышления привели к тому, что я теперь не просто попаданка, а попаданка в квадрате. Сначала сменила мир, потом эпоху. И с такими своеобразными социальными качелями. Только что серая мышка, рабочий винтик, и оп! аж целый император. А потом, фьюить, и уже почти на дне общества. Да ещё и другого человека за собой потянула. Я повернулась на бок и посмотрела на спящего Криса.

Все мои знакомые, кто хоть что-то из себя представлял в плане физической силы, обладали заметной мускулатурой, хоть и не такой накачанной, как братья-силачи. С другой стороны, без свободной одежды я своего советника не видела. Даже руки всегда скрыты рукавами. Этикет и всё такое. Мускулы скрыть элементарно. Но всё равно, фигура никак не производила впечатление накачанной. И, помню, ездила с ним как-то на одной лошади. Талия тончайшая, негде там мускулатуру прятать.

Организм намекнул, что раз уж я проснулась, то не мешает сходить прогуляться. Осторожно, стараясь никого не разбудить, я выскользнула наружу. Быстро сделала дела и ополоснулась в мелком ручейке. Вместе с утренней свежестью это окончательно прогнало остатки сна. Возвращаться в фургон я не стала, сейчас там нечего делать, только спать. Готовить завтрак слишком рано, к тому же не я дежурный и продукты во втором фургоне. Чтобы не терять зря время, и не замёрзнуть, принялась делать зарядку. За суммарно почти год, уже привыкла к ежедневным упражнениям, и разминка прошла легко. С последним движением ко мне подошёл Крис и протянул деревянный меч из инвентаря театра.

— Размялись? Если вы не против, я хотел бы проверить, чему Эрик вас научил.

Немного поколебавшись, я взяла меч. Эрик, конечно, учил, но свои успехи я оценивала, как весьма посредственные.

— Тено, покажите всё, на что способны, — попросил блондин, вставая в стойку. Волосы он предварительно заплёл в косу. Будто с распущенными у меня может быть преимущество. — Представьте, что бой не тренировочный.

Я кивнула и приготовилась. Чую, тяжело придётся. Первый удар чуть не пропустила, едва успев увернуться. Ещё один спустила по клинку, как это называл Эрик. Зато от третьего, вынужденно принятого на блок, отлетела на несколько шагов. Руки едва не онемели. От последующих довольно ловко уворачивалась, пока опять не пришлось парировать. Да так ведь и убиться можно! Воспользовавшись моментом, кошкой взлетела на высокое дерево.

— Тено! — возмущённо воскликнул мой соперник, — что ещё за шутки?

— Это не шутки. Сами сказали, не считать тренировкой, а в реальном бою я предпочту тактическое отступление бою с заведомо превосходящим противником! — выдав тираду, я покрепче обхватила ствол.

— И этому вас Эрик учил?

— Да! Выиграть немного времени до прихода подмоги или сделать ноги. В бою я мало, что смогу, сами понимаете.

— А если рядом не будет столь удобного дерева, или вокруг много людей и ваше... хм... деланье ног значительно понизит мораль окружающих?

— Что ж, придётся помирать во благо, — я картинно с сожалением вздохнула.

— Для того и нужны тренировки и обучение, чтобы не помирать ни во благо, ни во вред. Будете учиться?

— Буду! — жить хочется, и пусть я женского пола, но умение себя защищать не помешает. Я и с Эриком потому и занималась, а не только от того, что понравилось фехтовать.

— Тогда спускайтесь, начнём прямо сейчас, — Крису надоело задирать голову, и он отошёл в сторону, освобождая место.

Я ловко спустилась вниз и встала перед ним.

— Вы так с мечом и лазали? — удивился мужчина, увидев в моей руке деревянный меч.

— Конечно! Оружие бросать последнее дело. Тогда это было бы бегство, а не отступление!

Эрик и это мне втолковал. Бросив меч, становишься совсем безоружным и, если ситуация изменится, не сможешь воевать дальше. А у противника добавится трофей. Расценивается как дезертирство и потеря чести.

— Всё-таки это шалопай смог чему-то научить путному, — улыбнулся мужчина. — Начнём!

По поляне меня гонял около часу. Крис атаковал быстро, не давая возможности напасть самой. Впрочем, Эрик тоже учил в основном защите, так что даже при явной возможности, я бы не стала атаковать. Когда окончательно выдохлась, и даже не шла, брела поднимать в очередной раз выбитый из рук меч, Крис объявил об окончании тренировки.

— Что я могу сказать. Потенциал есть, силы нет. Будем развивать.

Я побрела к фургону, переодеться во что-нибудь сухое. Этот тренировочный бой вымотал по самое не могу. Каким-то образом Крис заставил выложиться по полной. С Эриком занятия больше походили на игру. А сейчас я еле держала деревяшку, хотя она и была раза в три, а то и в четыре легче обычного металлического оружия.

Я прошла мимо акробатов Леонардо и Стрекозы. Они сегодня дежурили по кухне и, кажется, видели всю тренировку, начиная от моего героического отступления на дерево. Леонардо проводил меня задумчивым взглядом, а после завтрака подошёл с предложением.

— Влада, мы со Стрекозой видели, как вы двигаетесь. Вы сами знаете, она не может выступать, а мне нужен партнёр.

— И что? Я не гимнаст.

— Сделаем! Ловкость у вас есть, добавить растяжку и равновесие. Нам много не надо. Соглашайтесь, и денег, как артист больше будет. Подумайте, пожалуйста, не отказывайтесь сразу.

Думала я до обеда. К тому времени фургоны двинулись в путь. Так и не приняв решения, я подсела к Крису посоветоваться. Он внимательно выслушал и, после некоторых раздумий ответил.

— Тено, я не могу вам ничего запретить. Но мне бы не хотелось, чтобы вы становились акробатом. Это опасно и недостойно. Однако, советую принять предложение. Физические нагрузки определённого плана вам не помешают, а я подобного дать не могу.

...

Де Вен лежал в фургоне на импровизированной постели из свёрнутого театрального занавеса и невольно прислушивался к тихому разговору оставшихся у костра.

— Ну, что ты о них думаешь? — спросил Санни. Его голос и привлёк внимание.

— Вроде нормальные, не как остальные блаародные, — ответил Юстас, лидер цирковых, как князь понял взаимоотношения в труппе. — Только нам плохо будет, если их ловить станут.

— Не станут, — это уже Клепсидра. Всё руководство небольшой труппы собралось на обсуждение. — Мы за всё время только один разъезд видели, в другом месте их ищут.

— Это точно, — согласился Санни. — А герцогу этому и не до них ужо, барон-то, видать, всё же головёнку-то поднял, усмирять его надо.

Де Вен чуть нахмурился, пытаясь вспомнить историю и соотнести услышанное с датами и именами, но такие подробности столь давних лет в памяти не хранились, если, вообще, были где-то записаны. Даже Первый тут не помощник, он, как сложил полномочия Императора и разделил душу, всё время в монастыре находился.

Мужчина перевёл взгляд на спящую рядом девушку. Кто бы мог подумать, что душа Первого возродится в этом шебутном создании? С детьми раньше князь дела не имел, своими не обзавёлся, а те, что встречались у соседей, в этом возрасте уже были уменьшенной копией надменных родителей. А поведение Её Величества выдавало, что росла она очень далеко от Анремара, в месте, где сословные различия не так велики. В замке это было не так заметно, но здесь, в разговорах с комедиантами, сразу бросилось в глаза. Интересно, приютили бы их, если знакомство началось с презрительного вида и сцеживанием слов, обычного для разговора дворянства с чёрным сословием?

....

...

С того дня начался мой личный физкультурный кошмар. Утром де Вен часа полтора изымался разминкой и фехтованием с повтором вечером. Днём Леонардо пытал растяжками, попытками сесть на шпагат и прочими упражнениями на гибкость. В перерывах, когда ехали в фургонах, я либо бегала кругами вокруг, либо на небольшом свободном пятачке пола отжималась, приседала и качала пресс до изнеможения. А вскоре вышли к поселениям, начались представления, и свободных минут совсем не осталось. Ведь надо было принести-подать реквизит, унести реквизит, поменять задник, прибрать сцену и площадку, оббежать толпу, собирая деньги. Ничего удивительного, что через неделю такой работы я просто не смогла утром встать. Организм объявил забастовку. Только тогда мои мучители снизили интенсивность тренировок. А жаловаться на слишком большие нагрузки не позволяла не вовремя проснувшаяся гордость. Сказала — буду тренироваться и не жужжать, вот и буду лежать пластом, вспоминая, что вместо желе у меня где-то там должны быть мышцы. Они и были, и дико болели первое время. Но дни шли, и я начала забывать, как это — устать от всего лишь полдневного перехода быстрым шагом.

Прошло полтора месяца. Наш табор встал на очередной поляне недалеко от города, чьи стены можно было различить в надвигающихся сумерках. В городах старались лишний день не задерживаться — несколько монет за плату права встать в городе для нас были не лишними, поэтому въезжали обычно на рассвете и, дав несколько представлений, уезжали на закате второго-третьего дня.

В предвкушении ужина расселись вокруг костра. Крис, как обычно, опаздывал. Вернее, он приходил на саму трапезу и уходил, не задерживаясь. Это, как и его отстранённость от остальных, стало настолько привычным и естественным, что никто не обращал внимания. Запаздывала и Стрекоза. Последнее время она вела себя немного странно, более живо, что ли. И остальные так же странно поглядывали на меня, когда думали, что я не замечаю. Юстас, казалось, хочет что-то сказать, но не решается. Силачи и один из актёров смотрели как-то сочувственно, Алавьетта из театральных немного злорадно. Она вообще меня недолюбливала и ревновала к мужу, плюгавенькому мужичку. И с чего, спрашивается? Я же по местным меркам подросток, к тому же без каких-либо выдающихся форм. Ну, мужского типа фигура, да ещё и с намечающейся мускулатурой. Весьма на любителя.

Подул ветер. Холодный воздух погнал мурашки по коже, и я решила сходить в фургон за какой-нибудь накидкой. Осень уже вступила в свои права и вечера стали холодными.

Я уже занесла ногу на ступеньку лесенки, но услышала доносящийся из фургона стон. Замерла, прислушиваясь. Звук повторился, и это явно был стон наслаждения. Причём голос, вроде женский. Дальше последовали многозначительные скрипы. Несколько протупив, посмотрела в сторону костра. Как и прежде, там не хватало только двоих. Подтверждение появилось почти сразу. Мужской голос, в котором без сомнения узнала Криса, спросил:

— Ну, как?

— Хорошо, — ответила Стрекоза, и по интонации понятно — не врёт.

— Одевайся, на ужин опоздаем.

Я медленно отошла, чувствуя непонятную обиду. Далеко уйти не успела, из фургона выскочил бодрый и довольный Крис. При виде меня он замер, затем подошёл ближе, всматриваясь мне в лицо.

— Тено, что-то случилось?

— Нет. Всё, как обычно, — ответ прозвучал излишне резко.

— Пожалуйста, не надо обманывать. Я же вижу.

— Крис де Вен, — начала я как можно более спокойным тоном, — вы красивый мужчина со своими мужскими потребностями. Я понимаю, что их надо удовлетворять. Но она же несовершеннолетняя!

Крис непонимающе посмотрел на меня, затем перевёл взгляд на фургон.

— Вы что, правда думаете, что...

— Все так думают, — "успокоила" мужчину.

— Даже мысли такой не возникало, — пробормотал он и подошёл к выходу из фургона. — Мелисента, давай сейчас!

— Сейчас? — из фургона вышла раскрасневшаяся девушка, как обычно, на костылях.

— Не бойся, всё получится.

Вдвоём они подошли к костру, остановившись в нескольких шагах от него. Вся труппа с любопытством смотрела на пару.

— Господа, во избежание дальнейших недоразумений, — объявил Крис и требовательно протянул руку Стрекозе. Та, волнуясь, отпустила костыли, сразу упавшие на землю, и взялась за протянутую руку. Медленно и неуверенно, опираясь на Криса, дошла до костра и села на свободный стульчик под изумлённые взгляды труппы.

— Ещё немного, и будет скакать, как и прежде, — сообщил Крис и сел на своё обычное место в сторонке. Отошедшие от удивления цирковые сразу забросали Стрекозу вопросами. Оказалось, что де Вен сам предложил ей провести сеансы массажа, совмещённые с целительской магией, для возвращения нормальной подвижности ногам. И за полторы недели они получили весьма впечатляющий результат. Ведь все лекари, к которым обращались акробаты, в голос уверяли, что травма неизлечима обычными методами, а на магов-целителей денег не собрали бы и за несколько лет.

А я стояла и смотрела на своего советника, неожиданно для себя отмечая, как он изменился за последнее время.

— Извините, — я тихо подошла к нему.

— За что? — опять непонимание в глазах.

— За то, что плохо о вас думала.

— Вы не виноваты, со стороны, наверно, и правда, смотрелось неоднозначно.

— Я не только про это... Я думала, что вы, как аристократ, с ними... — я посмотрела в сторону костра, где люди радовались лечению девушки.

Крис проследил за взглядом, затем мягко развернул меня к себе. Так как я стояла, а он сидел на низком стульчике, наши лица оказались почти вровень.

— Тено, я много думал о том, что вы сказали в первый день здесь, — он твёрдо и открыто смотрел мне в глаза. — Да, они нам не ровня. Их занятие не делает им чести. Но они такие же люди, со своими проблемами. А сейчас мы с вами в одной команде с ними. К тому же, чем скорее Мелисента поправится, тем меньше вас будет касаться посторонний мужчина, — Крис отвёл глаза. — Вы всё же Император, надо хотя бы пытаться соблюдать приличия.

Я сразу не нашлась, что ответить. Окончательную точку вразговоре поставил Кот, нисколько не смущаясь, громко поинтересовавшись, будем ли мы с Крисом ужинать, или можно за нас всё съесть.

Постепенно все разошлись спать. Я немного задержалась, глядя на догорающие угли. Хотелось подумать и разложить по полочкам скачущие мысли.

— Не спиться? — рядом подсел Юстас.

— Думаю.

— Думать хорошо. Полезно. Что, сделали вам выговор о правилах приличия?

— Откуда вы знаете?

— Не бойтесь, не подслушивал, — клоун не врал, во время разговора он был от нас дальше всех. Говорили мы тихо, и услышать никто не мог. — Я много в жизни повидал. Мне же почти четыреста. По лицам многое прочесть можно, хоть с аристократами сложнее. Они, как маску напялят, так статуи какие-то. Я вижу, как он смотрит на вас, когда с Лео тренируетесь. И как с нами общаетесь. Не одобряет. И правильно делает! Вы же не мещане какие-нибудь. Берите пример с него. Вроде и с нами, а держится всё равно с достоинством. Вам по малолетству ещё простительно, но лучше не привыкать. Поверьте старому клоуну. Остальные поймут.

— Спасибо за совет, — слова Юстаса хорошо легли на собственные мысли. Я ведь ещё давно решила вести себя соответственно статуса, а тут, вдруг, расслабилась.

— Не за что. Спокойной ночи, — клоун сделал паузу, и добавил с полупоклоном — тено.

Я с задумчивой улыбкой смотрела, как он уходит в свой фургон. За раскрытие статуса не боялась — слово "тено" означало "мой господин" или "моя госпожа", и только в пятом тысячелетии оно стало использоваться преимущественно как обращение к императору, хотя и не утратило значения. С языком тоже было интересно. Я понимала всё, и меня так же хорошо понимали. Сказывалось наличие части души Первого — все языковые нюансы за время существования Анремара как Империи, эта часть знала. По некоторым намёкам я догадывалась, что могу знать ещё несколько иностранных языков, ведь душа не выбирала место перерождения. Крису пришлось хуже. Хоть общество долгожителей крайне консервативно, язык всё равно менялся. И поначалу общение затруднялось языковым барьером, что тоже не способствовало сближению с труппой.

Прошло ещё несколько дней. Мы миновали небольшой городок, спеша устроиться в более крупном поселении до того, как наступит зима. В этом районе и временном периоде она была холодной и снежной. Даже иногда замерзали ручьи. В каждым прошедшим днём настроение у труппы становилось всё хуже.

Причину этого мне на очередном привале объяснил советник. К его радости, я несколько отдалилась от цирковых и актёров. Те, кажется, тоже восприняли это с облегчением. Их несколько напрягало близкое общение с благородными, но прямо сказать никто не решался.

Грусть актёров объяснялась просто — старый и маленький репертуар. Прежний импресарио сбежал не только с кассой, но и со всеми сценариями. Если вставать на зиму в городе, то необходимо иметь в запасе далеко не одну пьесу, ведь она быстро надоест публике, и та уйдёт к другим — в город к зиме прибывало несколько коллективов бродячих артистов. Конкуренция иной раз доходила до физических разборок, вплоть до поджога фургонов.

Проблема нашей компании заключалась в отсутствии сценариста. Актёры могли придумать некоторые реплики, отработать движения, создать декорации, но им не хватало идеи, основного сюжета. Вот и хмурились с каждым прошедшим днём всё больше и больше.

А удивить или завлечь публику им было нечем. То, с чем выступала труппа, уже устарело, и годилось только на показ в небольших городках и поселениях, где бродячие театры не появляются годами. Там же, где планировали зимовать, с таким репертуаром не могли рассчитывать ни на что серьёзное, возможно, даже не получится оплатить проживание. Санни рассказывал, что знал труппу, что почти полностью замёрзла в метель на тракте, вынужденная покинуть город из-за нехватки денег. Подобной судьбы никто не хотел, но выхода цирковые и театральные не видели.

— Тут это, один бумагомаратель предложил купить у него пьесу, — в фургон заглянул Санни. Крис сидел на маленьком сундучке и подводил баланс после недели выступлений. Я отдыхала поодаль, набегалась за день с тяжёлыми декорациями.

— И сколько он хочет? — спросил Крис, не поднимая голову от бумаги. Санни назвал цену, я её не расслышала, в отличие от ответа.

— Санни, ты знаешь, что это — наш доход за месяц? Не прибыль, а именно доход?

— Да я-то знаю, но вдруг. Вы бы с ним поговорили, может, и правда, хорошую вещь предлагает?

Крис вздохнул, но вышел из фургона. Прекрасно его понимаю, таких продавцов встречали достаточно часто, и почти все их творения оказывались вольными пересказами старых пьес, которые ещё надо доводить до ума, разбивая на сцены и серьёзно редактировать реплики персонажей.

Вернулся он весьма быстро, значит, очередная "нетленка" оказалась пшиком.

— Ещё одна клоунада, — сообщил де Вен, возвращаясь к прерванному занятию. Да уж, буффонад у нас хватало. Простой деревенский люд на них хорошо собирался, но и денег они приносили немного, что с деревни возьмёшь? А если оставаться на зиму в городе, надо иметь в запасе что-нибудь, что понравится среднему классу, их простыми свалившимися штанами и ночным горшком на голове не заманишь. А у нас для таких только один водевиль, сыгранный столько раз, что уже на зубах скрипел. Даже я от него морщилась, хотя присоединились к труппе не так давно.

И всё же, что могло бы понравиться местным буржуа? На что-то более высокое по статусу не замахивались, не того уровня наш бродячий театр, чтобы привлечь внимание дворян и аристократов. С другой стороны, если что популярно у них, то и простые горожане массово будут подражать.

— Крис, — я перевернулась на живот, перестав рассматривать полотняный потолок фургона. — Вы же в театры дома ходили?

— Тено, мы уже обсуждали этот вопрос, — де Вен отложил в сторону бумаги. — Я помню только основные сюжеты, но нам это не подойдёт, — он выглянул из фургона, проверить, не услышит ли кто. — Первый не хочет создания парадокса.

Ну да, был такой разговор с полмесяца назад. Если поставить те пьесы, что игрались в наше время, то они могли прожить в веках, и тогда вставал вопрос — кто их автор и когда они появились? Зато следующей фразой блондин заставил задуматься об уровне собственного интеллекта. Решение проблемы-то было практически под носом!

— А в вашем мире театров нет?

Я рывком села.

— Крис, вы гений! А я склеротик позорный! Хотя... — энтузиазм испарился также быстро, как и появился. — Сюжетов-то много могу рассказать, но нужны диалоги, действия, их-то не везде помню, никогда не учила, — в институтском театре хоть и припахивали меня не по-детски, тоже от творчества была далековата, в основном занимаясь технической частью — декорациями, световым и звуковым сопровождением, даже реквизитом и гримом.

Основательно порывшись в памяти, выудила несколько сказок, которые подходили под эпоху даже почти без адаптации. Красная Шапочка, Золушка, Красавица и Чудовище — их легко восстановить по памяти и реплики не требуют зубрёжки. Буратино временно забраковали — слишком много персонажей для нашего театра. Над Шекспировскими драмами работали уже совместно, придумывая пьесы почти с нуля. Но зато к зимовке у нас был не просто обновлённый репертуар, а эксклюзивный, гарантированно нигде до этого не появлявшийся.

Весна принесла не только слякоть и ещё редкие зеленеющие листочки, но и сквозняки. Вместе с непредсказуемым и обманчивым солнцем они уложили в постель почти половину труппы. Театральный сезон пришлось закрыть досрочно — сложно изображать неземную любовь, когда из носа течёт, и в великих гнусавых героев, прерывающих пафосные речи надсадным кашлем, публика не верит.

Накопленных за зиму денег впритык хватило на скромную еду, всё остальное ушло на лекарства и обновление реквизита. Санни корил себя за это — ведь именно он настоял на затратной покупке, не дожидаясь конца весны. И пусть на этом заметно сэкономили, но сейчас сидели почти что на воде и хлебе. Сама труппа тоже разрослась, публика распробовала наши постановки, выступления собирали много людей, и, чтобы не пахать на износ и иметь в запасе дублёров, Санни нанял несколько актёров. Часть переманил из менее удачливых трупп.

Сильно раздражал Демиан — молодой франт, присоединившийся к театральной части в середине зимы. Будучи, по его словам, незаконнорождённым сыном важного дворянина, он кичился своим происхождением и смотрел на всех свысока. Презрительно корчась, он всем своим видом показывал, что делает одолжение, общаясь с комедиантами. Но его терпели. Актёром Демиан был великолепным и заполнил место ролей прекрасных принцев и героев-любовников. До него их играл Леонардо, насколько хороший акробат, настолько же плохой актёр. По типажу ещё подходил де Вен, но никому и в голову не пришло предложить ему выйти на сцену.

К Демиану Крис относился равнодушно-снисходительно, как старый, опытный пёс к той-пуделю. Лай, на здоровье, я-то знаю, что только тяфкать и можешь. Франт тоже чувствовал что-то подобное, и не нарывался. Я сравнивала их двоих и явственно видела огромную пропасть между ними. Крис даже в простой одежде ощущался аристократом. Это сквозило в каждом движении, даже в небрежно забрасываемой за спину косе. Демиану же требовался внешний лоск и постоянные напоминания окружающим, кто он такой. Для этого у него были конь и меч. Конь, хоть и породистый, мало чем, кроме размера, отличался от наших рабочих лошадок, послушно тянущих фургоны. Такая же полуголодная скотина с впалым животом и усталым взглядом. А меч являлся причиной гордости и тщеславия. Только высшим сословиям разрешалось носить оружие с клинком длиной более двух ладоней. Простой люд довольствовался кухонными ножами, небольшими кинжалами, разнообразными кастетами и дубинками. Насколько я знаю, этот запрет прожил и до времён моего правления, почти не изменившись, разве что благородным стало считаться неприлично появляться в обществе без меча.

Таверна, при которой зимовала наша труппа, открывалась посетителям после полудня. Утренние часы, пока никто из посторонних не мог помешать, мы использовали для репетиций и тренировок.

В тот день всё началось как обычно. Сначала рано утром, на рассвете, у меня уроки фехтования. Затем постепенно подтягивались остальные. Неожиданно на тренировку акробатов вышел Крис. Они обычно сидели в зрительской части зала, наблюдая и недовольно сверкая глазами, а сейчас оттеснил в сторону Лео, встав в пару ко мне. Пришлось подстраиваться под нового, менее опытного партнёра. Хоть выполняемые элементы были очень просты, и от него требовалась в основном поддержка, несколько раз чуть не навернулась. Мы закончили упражнение и вдруг раздались редкие хлопки. В зале стоял Демиан и аплодировал. По ночам он пропадал или в игорных домах, или у очередной любовницы, возвращался уже утром и отсыпался до начала выступлений. А сейчас он, явно в подвыпившем виде, нарывался на неприятности.

— Что, Крис, — противно растягивая слова, произнёс франт, — за ночь не наобнимался, решил сейчас пощупать?

В целях экономии многие остались жить в фургонах. Крис же снял две смежных комнаты — мне и себе. Небольшие, но намного лучше спать в них, чем в общем фургоне, отгораживаясь от остальных лишь тряпочной шторкой. То, что прощалось в походных условиях, даже ночёвка под одним одеялом, было неприлично в остальное время.

— Хотя, было бы что щупать, или ты больше по мальчикам?

Если вначале все просто притихли, то после этой фразы наступила тишина. Даже огонь в камине перестал потрескивать. Все понимали — сейчас будет смертоубийство, в эту эпоху мужеложцев не терпели. Только через почти тысячу лет во время правления двадцать-какого-то, официально имевшего в фаворитах мальчика, общественное мнение вынужденно изменилось.

— Завидуй молча! — мой голос разорвал тишину.

— Что?!

— Я говорю, завидуй молча! Понимаю, такой красивый мужчина, а на тебя и не смотрит. Мне бы тоже было бы обидно.

— Ты... ты... — Демиан потерял дар речи от возмущения.

— Да, я. И что? — я сама с трудом сдерживалась. Ненавижу конфронтации и уже чувствовала, что потихоньку закипаю.

— Да ты понимаешь, что говоришь?

— Я — да. А ты?

Прорычав что-то невразумительное, Демиан, пьяно пошатываясь, вышел из таверны, громко хлопнув дверью. В тишине раздался голос Криса.

— Зачем?

Все, присутствовавшие при стычке, смотрели на меня, ожидая ответа.

— Нам не нужны проблемы с законом, — я сцепила руки, чтобы не заметили, как они начали дрожать. — И тело куда-то надо было бы деть. А так я переключила его на себя. Надеюсь, с девушкой он воевать не станет. А если ошибаюсь, то мешать уже не буду.

На этом инцидент казался исчерпанным. Демиан проспался и старательно делал вид, что ничего не произошло, и он не помнит, что наговорил по пьяни. Но, через пару дней, вышел к обеду, хромая на обе ноги и, морщась, держась за рёбра.

— Это твой его так отделал, — после обеда поделилась информацией Стрекоза. — Придурок опять начал задираться, так Крис его на дуэль вызвал.

— Дуэль? Но у нас нет оружия, да и не выжил бы он...

— Так они на деревянных, — прыснула в кулак девушка. — Ему так и сказал: "недостоин ты благородного оружия". Демиан и минуты не продержался.

Эта дуэль зажгла зелёный свет воспитательной работе со стороны остальной труппы. Не успевал Демиан отлечиться от одного избиения, как ему снова устраивали или тёмную, или кулачные разборки один на один. Надо сказать, что виноват в этом был он сам, без повода его не трогали, да и били аккуратно, чтобы не покалечить. К лету франт хоть и стал вести себя прилично, лишний раз не нарываясь, но хорошего к себе отношения не получил. Кажется, он так и не понял, за что его все не любят и относил избиения к проявлению банальной зависти. Расстались без сожаления, тем более, что к тому времени нашли ещё несколько человек к театральным. В фургонах становилось тесно, и часто при переездах многие шли пешком, разгружая усталых лошадей, а Санни подумывал приобрести ещё один фургон к уже имеющимся трём.

Мы с Крисом всё-таки вышли на сцену. Случилось это в середине весны. Деньги совсем кончились, выступать из-за болезни многие ещё не могли. Первые представления прошли с каменным лицом, и собрали не так много денег. Но потом публика повалила. Незатейливый по сложности элементов номер выгодно отличался от подобных у конкурентов парным исполнением. Мы старались как можно синхроннее исполнять всё вместе с Леонардо и Стрекозой. Однако, часть зрителей приходили смотреть не на акробатику, а на исполнителей. Женщины всех возрастов пожирали Криса глазами и нередко пытались прорваться за кулисы для более близкого общения. Не знаю, как он от них отбивался, наверно, сказывался богатый опыт. Его, по некоторым сведениям, и дома регулярно атаковали как поклонницы утончённой красоты, так и охотницы за титулом, не обращая внимания на то, что он вроде как давно женат.

— Стою, значит, я на этом пятаке, толпа орёт, а этот мелкий кругами вокруг прыгает, ножками чего-то перебирает, — Кот рассказывал, почему он пошёл в циркачи. Мы со Стрекозой шли рядом и восторженно слушали. Мы втроём возвращались с рынка, и силач был увешан корзинками и мешками с покупками. Я с девушкой тоже несла большую корзину, одну на двоих. Без Кота точно бы пришлось делать ходки четыре.

— Ну, стою, примериваюсь, он мелкий какой-то, совсем, как ты, — Кот кивнул на Стрекозу. — Только его бить, он отскакивает. А сам чего-то пинается, слабенько так, кулачком даже влепил. Больно, но терпимо.

Это был его последний бой в качестве простого разнорабочего. На кулачный бой явился представитель какого-то заморского боевого искусства и вызвал лучшего бойца на спарринг, доказывать, что голая сила проиграет.

— Ну а я что? Отмахнулся слегка, его, болезного, и отнесло. Смотрю, глазки-то закатил и, кажись, и не дышит совсем. Я, не будь дурак, сразу и дёру. Доказывай барину потом, что в честном бою заморыша изувечил. Брат к вечеру пришёл, тоже решил не оставаться, а что, мы завсегда вместе.

Так, за разговорами, вернулись в таверну. Ещё с порога почувствовали неладное, слишком тихо, не слышно обычных разговоров и незлобного переругивания. Сгрузив покупки у фургона, все втроём поспешили внутрь таверны, где сейчас должна быть основная часть труппы. Они там были, но не репетировали, а как-то потерянно сгрудились в кучку.

— Что случилось? — я оглядела людей. У Санни подбит глаз, Лиса, брат Кота, держится за бок и морщится, ещё у одного театрального свежие ссадины.

— Криса... стража забрала, — глядя куда-то в сторону, сообщил Юстас.

— За что? — новость, можно сказать, сногсшибающая, даже несмотря на то, что обычно реагирую спокойно.

— Нам не сказали, — также не глядя на меня, ответил старый клоун. — Явился десяток стражи, нам по шеям надавал, его увели.

— Где он сейчас?

— Должен быть в городской тюрьме, но даже если мы все скинемся, денег на выкуп не хватит!

— Плевать!

Я уже бежала в комнаты. Да, денег немного, но надо узнать, в чём обвиняют, и хоть как-то облегчить условия содержания. Знаю я, каково это, оказаться в общей камере без гроша за душой, а ведь у Криса если и было при себе что-нибудь, то стража наверняка обыскала.

Городская тюрьма располагалась в одном здании с ратушей и судом. На площади перед ней на добротном, явно не временном, помосте, красовалась большая деревянная колода, покрытая бурыми потёками. За помостом на одной из трёх виселиц болталось босоногое тело в драных мокрых штанах. На плече сидела ворона и деловито тыкала клювом куда-то в глазницу. К виду повешенных немного привыкла за время путешествия, по обочинам дорог они регулярно появлялись. На расправу здесь были скорые, поймали разбойника — на ветку, в город судить везли только главарей или особо отличившихся, которым простая верёвка была милостью. Один такой сидел в железной клетке наподобие птичьей, висела рядом с виселицами. Руки-ноги отрублены, обрубки прижгли, чтобы не помер раньше времени от потери крови. Что осталось от человека сунули в клетку помирать без еды и воды. Тут же в колодках страдала от наседающих мух обнажённая по пояс женщина. Не имея возможности отогнать насекомых от исполосованной спины, она только тихо постанывала.

Люди проходили мимо, не обращая внимания, привычные к подобным зрелищам. Толпа собиралась непосредственно на казнь, посчитать хором число ударов, повозмущаться несправедливым судом или позлорадствовать над очередным неудачником, что попался страже. Я тоже опустила глаза и поспешила пересечь площадь побыстрее. Зрелище и неприятных запах тухлой крови и нечистот всё же не для слабонервных.

Деньги с момента изобретения всегда служили для покупки различных благ и услуг у тех, кто их мог предоставить. Вот и я за несколько монет узнала и в чём обвиняют де Вена, и что ему грозит. Ничего утешительного это знание не дало. Обвинение — совращение дочки градоправителя. Наказание — сотня плетей на площади с последующим повешением. Казнь должна состояться через день, так как завтра у палача выходной.

Никакого забора вокруг тюрьмы не построили, а под содержание всякой голытьбы в здании выделили полуподвал, чьи окна, забранные решётками, выходили прямо на улицу. За одну круглую монету (прощай, полный обед в таверне, на эту сумму можно наесться от пуза) стражник старательно уставился вдаль, изучая архитектуру дома напротив. Судя по тому, что у тюремных окон уже был посетитель, каждую трещинку на штукатурке охрана может описать с закрытыми глазами.

Отсчитав нужное окно (сервис здесь на высоте, мне не пришлось даже спрашивать, где искать нужное, стражник сразу сообщил), я приникла к решётке, всматриваясь в темноту подвала.

— Крис! Вы тут?

— Тено? — через десяток секунд отозвался советник. Мне окно было до пояса, а ему начиналось чуть ниже уровня глаз, так что я присела на корточки. Если театральных стукнули для острастки, то де Вену досталось намного серьёзней.

— Тено, послезавтра меня... — с разбитыми губами он говорил немного невнятно. — Неважно, заберите Первого и уходите.

Кулон с шариком души он всегда носил с собой, а теперь протягивал через решётку.

— Не говорите так, я вас не брошу. И обязательно вытащу отсюда.

— Вы не сможете выкупить, прошу вас, уходите.

— Девка, он правду говорит, — подал голос кто-то из темноты подвала. — Нет, выбрал бы кого попроще, так он о куда замахнулся. Наш градоправитель за неё откуп брать не станет.

— Да ему не откуп брать, а самому платить надо! Вы эту "жертву" хоть видели? — я огрызнулась. — Там вчетвером держать нужно, и отнюдь не её.

Несколько голосов рассмеялись. Значит, знают, в чём обвиняют, и тоже не особо верят в виновность. Дочка градоправителя ещё та "красавица" — толстуха с густо покрытым прыщами лицом и конскими зубами. Упорно пыталась прорваться за кулисы после выступлений, но каждый раз неудачно. Видимо, решила отомстить за отказ.

— Эй, кончайте там, время! — поторопил охранник. Я передала через решётку узелок с едой — жареная курица, краюха хлеба, немного сыра и бутыль вина. Знаю, какая в тюрьмах баланда, а тут уже осуждённый, могут совсем не кормить. Шарик Первого всё же забрала, без этого Крис отказывался принимать передачу.

В таверну к труппе вернулась далеко не сразу, а, когда, всё же показалась там, то была атакована взволнованными людьми, ожидающими новостей.

— Ну что, как там? — нетерпеливо спросил Санни. — Что так долго? Мы уж побоялись, что и ты там сейчас.

— Всё плохо, — я рассказала, что узнала, отмахнулась от жалельщиков и ушла в свою комнату. Переживаниями Крису не помочь, а обдумать варианты спасения лучше не отвлекаясь.

Примерно через час подошёл Санни.

— Мы это, потолковали немного, решили, что надо его вытаскивать. Не дело это, бросать своего на казнь, ещё и по наговору какой-то бабы. Вы как, с нами?

Я внимательно посмотрела на мужчину, постаравшись придать то выражение лица, которое часто видела у де Графа. Когда вроде и дело предлагают, но звучит редкостной глупостью.

— Его же должны на площадь вывести, вот тогда и попробуем отбить.

— И как вы это представляете?

— Ну, не знаю, — Санни смутился, тоже поняв нереальность подобного.

— Брать тюрьму штурмом или, как ты предлагаешь, идти на стражу, это только рядом повиснуть, на соседней перекладине. Есть идея получше...

На город опустились сумерки. Законопослушные граждане спешили по домам, чтобы не остаться на тёмных неосвещённых улицах. Фонари здесь висели только над дверьми круглосуточных заведений — у ратуши, у кабаков с борделями и у гостиниц в центре города. Всё остальное ночью погружалось во тьму, и, желающий прогуляться, сам носил фонарь или факел, демонстрируя готовность быть ограбленным. Но ночь ещё не вступила в свои права, и на улицах тут и там встречались как дорогие кареты, так и простые телеги.

Одна из них, мерзко и неприятно скрипя колёсами, медленно двигалась по площади. Деревенский увалень, что правил телегой, засмотрелся на эшафот и не заметил, что колесо наехало на какое-то препятствие. Чувствуя, что скорость упала, он подстегнул лошадь. Та резко дёрнула, колесо соскочило с оси, телега накренилась и её груз вывалился на площадь. Что может везти крестьянин с рынка? Да всё, что угодно! По мостовой рассыпались глиняные горшки, прочая утварь и рухлядь, что заказали привезти из города соседи и нераспроданные овощи и яблоки. Из плохо завязанного мешка выскочили поросята и с визгом стали носиться по площади. Возница, основательно заросший густой чёрной бородой до самых глаз, не знал, за что хвататься в первую очередь — ловить поросей, собирать товар или сначала угомонить бабу, что голосила о разорении и поносила дурня, что не уследил за поломкой.

Стража у ратуши, весь день изнывавшая от скуки в старых кольчужках, подключилась к сбору товара, не забывая сунуть за пазуху яблочко или платочек. Кто-то из прохожих с азартом ловил поросят, больше гоняя, чем помогая. Те дико визжали и вносили ещё больше неразберихи в происходящее. В суете никто не обратил внимания, что двое мужчин ловко и деловито сняли цепь, на которой висела клетка для казни.

Почти сразу же на улицу, куда выходили тюремные окна, выехала бричка водовоза. Бочку скинули на землю, снятую цепь одним концом закрепили на бричке, вторым зацепили за решётку на подвальном оконце. Свистнул кнут. Усталая лошадь, привыкшая тянуть почти тонну воды, послушно прибавила шагу. Цепь натянулась, в бричке что-то хрустнуло, но удержалось. Не выдержала решётка, выскочила из пазов, мужчины, не задерживаясь, передвинулись к следующему окну, оставшаяся у первого невысокая фигурка помогла выбраться одному из заключённых, и они торопливо двинулись по улице. Остальные арестанты тоже не стали терять время, и споро начали покидать подвал, разбегаясь кто куда.

Побег обнаружили, про крестьянина с его телегой и товаром сразу позабыли, стража кинулась ловить преступников и хватать всех подряд, кто попадался под руку на злополучной площади и улице. Когда спохватились, мужика с женой уже не было, и никто не мог сказать, куда он делся. Тех двух, что выломали решётки, тоже не нашли, а свидетели путались в показаниях. То это были гиганты, то едва ли не карлики, но все сходились в одном — у них была потрясающая огненно-красная шевелюра.

Де Вен лежал на прелой, гнилой соломе и надсадно кашлял. Он провёл в этом ужасном месте всего лишь сутки, и уже успел серьёзно простыть, как бы не с воспалением лёгких. Чёрным юмором утешало одно — мучиться осталось недолго, после рассвета его должны повесить. Хорошо хоть, сосуд души Первого смог отдать Императору.

— Эй, не спите? — знакомый голос под ухом вывел из тяжёлой дремоты. Мужчина открыл глаза, перед ним стояла просвечивающая фигурка Первого. Заметив, что де Вен открыл глаза, Первый распорядился: — подойдите к окну и ждите, скоро начнётся.

— Что начнётся? — послушно подошёл к окну, но за ним не было ничего подозрительного, всё та же грязная мостовая с чуть подёрнутыми ледком лужами на обочине. Зима кончилась, но весна теплом не спешила баловать.

— Сами узнаете, не стоит привлекать лишнее внимание, — тихо ответил Первый и исчез, убедившись, что де Вен встал там, где требовалось.

Сокамерники лениво проводили взглядом, подумаешь, решил человек воздухом подышать и сам с собой поговорить. Некоторые вон, в ночь перед казнью истерики устраивают.

Крис стоял, прислонившись к стене, и вслушивался в улицу. Раз Первый появился в подвале, значит, Влада тоже где-то близко. В душе опять разгорелся почти погасший огонёк надежды. Они что-то придумали! И, непохоже, что его освобождение пройдёт по официальным каналам. Где-то недалеко заголосила женщина, но не так, как в беде, а словно распекая кого-то. Через минуту по улице проехала бричка и остановилась чуть дальше. В окошко заглянула какая-то небритая лохматая рожа, о решётку что-то лязгнуло, лошадь на улице всхрапнула, и решётку вынесло с кусками штукатурки.

Тут же снова появилась рожа и знакомым девичьим голосом скомандовала:

— Быстро, выбирайтесь, пока остальные не прочухали!

Дважды повторять и уговаривать не потребовалось. Князь, с помощью Императора, выбрался наружу и побежал по улице, влекомый за руку. Очнулась стража, по мостовой загрохотали подбитые железом сапоги. Обернувшись, мужчина успел увидеть, как освободители вырвали ещё две решётки, и из окон, словно тараканы, побежали заключённые. Некоторые, особо шустрые, их обогнали и скрылись где-то за поворотом улицы.

Стража, в отличие от заключённых, бежала не молча. Они пыхтели, сопели и даже кричали что-то вроде "стоять, хуже будет!". На их крики никто не обращал внимания, но чувствовалось, что они всё же приближаются.

Неожиданно его толкнули к стене, дёрнули за руку, вынуждая сесть на землю. Сверху Влада накинула какую-то драную тряпку и села рядом, бросив под ноги мятую шапку. Буквально через несколько секунд из-за поворота показалась стража. Тяжело дыша они грузно пробежали мимо, мазнув взглядом на пару нищих, до сих пор сидящую у обочины. Последний стражник приостановился.

— Куда они побежали?

Влада что-то промычала и махнула рукой дальше по улице. Стражник бросил в шапку мелкую монету и поспешил за товарищами. Выждав для верности с минуту после того, как стража скрылась из виду, девушка поднялась. В ближайшем переулке они снова сменили внешний вид. Из-под крыльца Влада достала большой свёрток. На голову князю натянули капор, скрывая длинные серебристые волосы, а самому была выдана женская накидка-мантилья. Влада убрала рыжую накладную бороду, натянула поверх одежды простое мешковатое платье и сменила рыжий парик на более нейтральный русый. Из переулка вышла горожанка в сопровождении служанки.

Так, осторожно, избегая как ещё людных, так и уже совсем тёмных улиц, они вернулись в таверну, где обосновалась труппа. Мужчину сразу же увели в фургон отдыхать, а остальные, кто принимал участие в организации дерзкого побега, продолжили играть пьесу под названием "мы ничего не знаем, скорбим по товарищу". В ней участвовали не все, только те, кто был в труппе с лета, и за кого Санни с Юстасом могли поручиться, что не сдадут. Остальных даже не поставили в известность, поэтому, когда через час пришли стражники, искать беглеца, многим даже не пришлось изображать удивление.

Стража прошла по двору, вглядываясь в лица. Но никого, подходящего по описанию ни беглеца, ни тех, кто способствовал побегу, не нашли. Ни одного рыжего, а единственный бородатый никак не походил на того деревенского увальня, с которого всё началось. Один стражник заглянул в фургон.

— Кто там?

— Бабка Севилья, — подскочила девушка и услужливо придержала полог. — Чахоточная она, почти не ходит уже, — Из глубины донёсся сильный кашель. Стражник, в свете масляного фонаря мельком осмотрел бабку. Внутрь заходить не стал, побоялся подхватить заболевание. Пусть оно и лечится, но долго и дорого. Старушка и впрямь была плоха, худа до безобразия, из-под капора торчат седые волосы, кашляет так, что вот-вот лёгкие выплюнет.

— Пошли отсюда, нет здесь нужных, — распорядился старший в охране, сплюнув на землю. Да и кто в здравом уме поверит, что вот эти комедианты смогли провернуть столь сложную комбинацию ради вызволения одного из своих? Нет, искать надо среди ночного народа, в тюрьме сидело несколько человек, ради которых могли воры постараться.

— А ежели вернётся? — засомневался самый молодой стражник, ещё не до конца постигший основы религии охраны — "не ищи себе работу, она тебя сама найдёт".

— Ну так останься здесь и карауль. Завтра к вечеру доложишь, — отмахнулся старший и увёл остальных стражников.

Оставленный почесал затылок, подтянул пояс и ушёл в таверну обустраивать наблюдательный пост.

Город труппа покинула только через два дня, выждав время, чтобы не навести на себя подозрения. Рыжие парики спрятали как можно дальше. Права была Влада — никто не запомнил других примет, кроме этого яркого цвета.

Глава 14.

Жаркое лето сменилось мелкими осенними дождями, когда, наконец, показались каменные стены столицы. Город был раза в три меньше привычного, ограничившись пока что только одним кольцом стен. Но замок точно так же возвышался над окрестностями неприступной белоснежной махиной. Даже боюсь представить, сколько труда понадобилось для транспортировки огромных каменных блоков для его создания. Назвать строительством не поворачивался язык, слишком величественен императорский Белый замок, как и подобает резиденции правителя, пред которым преклоняется вся огромная страна.

Попрощавшись со ставшими близкими комедиантами, мы с Крисом налегке пошли к высокому холму, на котором стоял замок. Первый говорил, что внутрь пробираться не понадобится, у подножия холма сил должно хватить перенести нас в нужное место и время.

С трудом пробившись через толпы народа, мы вышли на единственную дорогу, ведущую к замку. С неё собирались свернуть в сторону и подойти к холму поближе, ведь усадьбы аристократов давно опоясали подножие своими садами, препятствуя свободному проходу.

На обычно пустой дороге царило столпотворение. В обе стороны двигались как товарные подводы, так и кареты благородных с гербами на дверцах. Верховых и пеших тоже хватало. Улучив момент, мы отошли в сторону, будто отдохнуть от крутого подъёма. Почти сразу же появился Первый. Он не появлялся весь год, по крайней мере, при мне. С интересом осмотрелся.

— Ого, сколько народу, — прокомментировал он пробку на дороге. — Лучше бы подождать ночи или отойти ещё дальше, чтобы случайно никто не помешал. Интересно, что здесь происходит?

— Большой императорский бал по поводу окончательного присоединения провинции Сахтиль, — уверенно сообщил Крис. И когда только узнал? А ведь из-за этой провинции потеряли почти три месяца, обходя границы, временно закрытые для неблагонадёжных элементов вроде странствующих актёров.

— Бал... Сахтиль... — пробормотал Первый, что-то вспоминая. Он потёр лоб, будто трение способствует мысленном процессу. — Бал! Господа, — Первый воодушевлённо повернулся к нам. — Возвращение откладывается!

— Почему? — обидно, столько времени ждали, и в последний момент "подождите ещё".

— Во время этого бала был утерян очень ценный артефакт — навершие жезла. Достоверно известно, что из сокровищницы его вынес посол Катрана, но навершие бесследно пропало из его покоев и поиски так и не увенчались успехом.

— И что с того? — я подсознательно не хотела понимать, к чему клонит Первый.

— А то, что у нас есть уникальный шанс узнать, что произошло с артефактом!

— Чем оно так ценно? — подумаешь, кусок палки фигурной спёрли.

— Это часть жезла, с помощью которого запечатали Властелина, — пояснил Крис, поняв, что от Первого нормальных объяснений не дождёшься. — Две другие части хранятся у доверенных родов, но без навершия они бесполезны.

— Вот именно! — подтвердил Первый. — А Властелин постепенно освобождается, — с грустью сообщил он. — Без жезла победить или хотя бы снова запечатать будет весьма непросто.

— Значит, вы хотите, чтобы мы пробрались в замок, вовремя нашли этого посла и проследили, куда делся артефакт?

— Да! — с улыбкой кивнул Первый.

— И это когда там сотни людей и повышенная охрана?

— Да! — снова кивнул Первый.

— Замечательно, — я не удержалась от иронии. — Всю жизнь мечтала посидеть в тюремной камере императорского замка. Они же там есть?

— Тено, не волнуйтесь, — в разговор вступил Крис, что-то до этого обдумывая. — Сейчас как раз легче всего проникнуть. Слишком много посторонних людей, за всеми не уследить.

— То есть, вы за эту авантюру?

— Да. Нельзя упускать такую возможность.

Я долго смотрела на этих двух, уже для себя решивших. Одному без разницы, он пять тысячелетий в шарике просидел, ему не страшно. У второго мозги, похоже, отключаются, когда речь заходит о желаниях Первого и делах во благо Империи.

— Я об этом ещё пожалею. — я вздохнула, сдаваясь.

Быстро обсудив план действий, мы вернулись на дорогу. Я периодически бросала на Криса любопытные взгляды. И без того несколько импульсивный мужчина сейчас лучился восторгом от предстоящего. Хотя, что ещё от него стоит ждать, он и так на Первого чуть ли не молится, а тут такой шанс найти легендарную вещь.

Разработанный план блистал простотой и краткостью. Звучал он примерно так: "проникаем внутрь, находим комнаты посла, ждём, пока принесёт навершие, и дальше по ситуации". Все подробности вроде метода проникновения или способа избежать охраны, также отнесли в "по ситуации". Единственное, что примеряло с этой авантюрой — Первый клятвенно обещал срочно вернуть нас назад в случае опасности. Но для этого нам с Крисом нельзя отходить далеко друг от друга, иначе кто-то рисковал остаться в прошлом.

С толпой вошли на двор замка. Усталые и нервные солдаты сортировали прибывших. Благородных с поклонами отправляли направо, остальных с пинками и руганью налево, на чёрный двор. Там проходила вторая сортировка, уже со списком в руках. Многих заворачивали обратно, но мало кто возмущался, они ведь и пришли только поглазеть хотя бы на внутренний двор замка. В обычные дни простому люду и такое недоступно.

— Кто такие? — усатый солдат, не глядя на нас, перебирал свитки списков, имеющих право доступа.

— Акробаты, — с достоинством произнёс Крис.

— А, циркачи, — стражник достал нужную бумагу. — Так ваши уже прошли.

Крис замешкался с ответом. Пауза становилась непозволительно большой.

— Конечно, прошли. Пока его очередную бабу с него стянула! Вечно из-за тебя всюду опаздываем! — это уже Крису.

— Да, будь я бабой, сам бы не слез, — с улыбкой принял объяснение стражник. Кажется, поверил.

— А будь он бабой, так из койки и не выпустили бы, — подхватил другой. — Акробатикой бы занимались.

— Проходите уж, — махнул рукой старший, едва сдерживая смех и делая пометки в списках.

Мы торопливо, пока стража не передумала, прошли дальше. Я подняла глаза на спутника. Он так забавно покраснел, одними ушами.

— Извините, — я тихо произнесла, когда отошли чуть подальше.

— Не стоит. Вы всё правильно сделали, иначе нас могли не пропустить, — так же тихо ответил Крис. Мы отошли от ворот и встали у стены неподалёку от репетирующих циркачей. Со стороны можно было подумать, что мы с ними, только отошли отдохнуть.

— Теперь надо как-то попасть в сам замок в гостевое крыло, — сказал Крис, оглядывая двор. Он был одновременно такой же, каким я его помню, и немного другим.

— Обычными путями нас туда никто не пустит даже если найдём форму служащих, — заметила я, наблюдая за деловой суетой во дворе.

— Почему вы так думаете? — неужели Крис всерьёз рассматривал вариант прикинуться слугой? — На слуг не обращают внимания.

— Это вы не обращаете. А стража обычно всех знает. Ладно, сейчас много новых людей, но вы никак на эту роль не подойдёте. Вот, если бы слиться с гостями...

— Одежда неподходящая, а найти по размеру это надо, опять-таки, в гостевое крыло, — зарубил идею мужчина.

— Ладно вам, — тихий голос из ниоткуда заставил вздрогнуть. — Проведу потайным ходом, в конюшне в него выход есть.

— Первый? — я узнала голос и удивлённо закрутила головой.

— Меня здесь нет, то есть я невидим, — пояснил Первый. — Не крутись, не привлекай внимания. Слушайте внимательно. Сейчас я всех отвлеку, вы идёте в конюшню, над последним стойлом слева будет каменная полка, там подождёте.

Мы, не торопясь, мирно беседуя, как бы невзначай приблизились ко входу в конюшню. Удивительная безалаберность — пропустили посторонних в замок, пусть и только на служебный двор, и особо не следят.

Первый не заставил себя ждать — шагах в пятнадцати от нас две служанки пронзительно и испуганно завизжали. Одна из них бросилась наутёк не разбирая дороги и влетела под ноги мужикам, тащивших огромную бадью. Поднялся шум и гам, все засуетились и совсем бестолково забегали кто куда. Дожидаться развязки мы с Крисом не стали и, не прошло и минуты, уже сидели на карнизе в указанном углу конюшни. Первый сразу же проявился и ткнул рукой в два камня в стене.

— Нажмите их одновременно.

С трудом поддавшись, камни слегка утопились в кладке. Послышался тихий щелчок, и ещё один камень выдвинулся пальца на три. За него надо было уже тянуть. Открылся узкий невысокий лаз, в который взрослому каор пришлось залазить основательно согнувшись. Внутри пахло пылью, а не ожидаемой сыростью и плесенью. Воздух не был затхлым, возникший сквозняк заставил поёжиться — после солнечного дня в каменном тоннеле было холодно.

Крис взял из ниши около входа толстую свечу и зажёг её с помощью каких-то пластинок, найденных там же. Только после этого поставил люк на место, закрывая потайной ход. Сквозняк сразу же прекратился, а огонёк свечи разогнал непроглядную тьму.

Несмотря на небольшой вход, сам тоннель оказался вполне удобным для передвижения. Даже Крис, высокий по меркам каор, шёл не пригибаясь. Указывая дорогу, впереди двигался Первый. Но и без провожатого заблудиться смог бы только клинический идиот. Потайной ход хоть и постоянно менял направление, но нигде не ветвился. Только один раз Первый указал на малоприметную дверцу в стене.

— Через неё выход на обрыв у реки. Оттуда сюда не забраться.

Я понятливо кивнула, припоминая, как расположен замок. По одной стороне холма, самой пологой, серпантином пролегала единственная дорога. У двух других, что смотрели на город, края тщательно срыты, создав высокую отвесную стену. А та часть, что не попадала внутрь городской стены, вполне самостоятельно образовала крутой скальный обрыв над рекой.

— Входов всего четыре, — продолжил объяснение Первый. — В императорской спальне, в тронном зале, в бальном зале и в спальне большой гостевой, — на последнем входе он слегка запнулся, смущаясь.

— Откуда ты всё это знаешь? — я удивилась познаниям.

— Так я же сам этот замок строил, — с гордостью сообщил Первый. — Ну, не сам, но планы составлял. Конечно, изменения есть, но в основном в использовании помещений, перепланировок, насколько я знаю, не было.

— То есть, из моей спальни есть потайной ход? — не знаю, хорошо это или плохо. Мало ли кто оттуда вылезет.

— Императорские покои не менялись со дня постройки, — вместо Первого ответил Крис. — Традиция.

Мы подошли к дверце в стене. Здесь ход немного расширялся, позволяя встать рядом, а не идти гуськом.

— Вот, вход в большую гостевую, — указав на дверь, сообщил Первый. — Здесь селили императорских фавориток, чтобы соблюдать приличия, особенно с замужними дамами. Традиционно Императоры заводили любовниц из ближнего круга.

— А императорские комнаты далеко? — я попыталась дотянуться до небольших отверстий в стене, позволяющих подглядывать за происходящим в помещении. Правда, пришлось не просто встать на цыпочки, а подтянуться на руках за небольшие выступы неровной кладки. Отверстия, показанные Первым, были примерно на уровне глаз среднего каора, то есть, чуть ниже двух метров.

— Не очень. Отсюда направо, через коридор налево и вторая дверь, — не задумываясь, ответил Первый.

Я прикинула расположение и сдавленно хрюкнула, пытаясь не рассмеяться.

— А можно, я эту традицию не буду выполнять?

Крис недоумённо посмотрел на меня, потом, выполнив те же расчёты и, сообразив, кто сейчас там живёт, возмущённо воскликнул.

— Тено!

— Что такое? Зато удобно с лордом-защитником тет-а-тет поговорить.

— Так, — прервал нас Первый, — пожалуй, здесь и выйдем. У нас есть часа четыре отдохнуть. Навершие украли около десяти. В восемь Император показывал сокровищницу, и оно ещё было на месте. В десятом уже пропало. Обыск у посла провели ближе к полуночи. Сам он даже под ментальным допросом не признался, что кому-нибудь отдал или куда-нибудь спрятал, хотя факт воровства не отрицал.

— Откуда такие подробности? — я удивлённо прошептала. Почему-то в полный голос говорить в потайном ходе не хотелось и все разговоры велись тихим шёпотом. — Ты же уже с тысячу лет мёртвый был.

— Тено! — опять возмутился Крис. Ему не нравилось фамильярное обращение с кумиром. А я не воспринимала это привидение, как серьёзного человека. Да и выглядел Первый едва ли не младше Эрика.

— Так меня к поискам привлекли. Шутка ли — навершие пропало! Думали, смогу почуять, раз сам его создавал. Но не вышло. Воры, видимо, в экранированное место спрятали.

— Предлагаю до восьми пересидеть здесь, — взял инициативу руководства Крис. — Сейчас слишком рискованно, можно на постояльцев наткнуться. В восемь все уйдут в сокровищницу, мы выходим, берём что-нибудь из гардероба для прикрытия, идём к послу и ждём там. Второй раз навершие украли из его комнаты, раз не он сам его перепрятал.

— А может, сами и сопрём? — усевшись на полу, я выдвинула предположение. — Надо-то полминуты всего. Взять артефакт, а Первый нас с ним домой отправит.

Крис с Первым переглянулись. Такое решение им в голову не приходило.

— Если мы так и сделали, то это объяснит, почему навершие так никогда и не нашли.

Крис присел рядом, намереваясь подремать. Завидую я ему — без часов и время определяет, и без будильника в нужное время встаёт. Вот, что значит, долгие годы тренировки. Я пока время только по солнцу в пределах часа-двух угадываю.

В назначенный час, убедившись, что в покоях фаворитки императора никого нет, мы выбрались из потайного хода. С обратной стороны выход маскировался стенкой массивного шкафа, встроенного в нишу. Вряд ли при ремонтах и перестройках эту нишу приспособят под что иное. В моей спальне, кстати, такой же шкаф присутствовал.

Крис Первым делом начал деловито перебирать одежду. Обговаривая детали, решили, что лучше приодеться в приличное, ведь в коридорах можем столкнуться и со слугами, и со стражей. А сюда кого попало не допускают.

Логичное предложение пошерстить в гардеробе императора в поисках мужской одежды разбилось о личность этого Императора. Он недаром носил прозвище "Бочка", и был всего на голову выше меня, но раза в четыре толще. Так что его вещи не подошли бы никому из нас.

Крис бросил мне простое шерстяное платье. Скорее всего, дорожное. Не думаю, что благородная и знатная дама носила бы его в обычной обстановке. Себе он выбирал намного дольше, критично перебирая многочисленные одеяния разных цветов и фасонов. Наконец, де Вен сделал выбор на платье цвета молодой листвы. Закрытое спереди, оно имело глубокий, почти до поясницы вырез сзади. Длинные рукава изобиловали разрезами, в которых мелькала более светлая ткань. Взяв его и подходящую по цвету и фактуре пелерину, Крис вышел в уборную переодеться. Ну вот, опять не увижу, каков он без рубахи. Интересно же оценить мускулатуру. За весь год это так и не удалось узнать — переодевался мужчина всегда за ширмой, на людях не обнажался, а банально подсматривать мне было совестно.

Вскоре Крис вернулся, неся в руках старую одежду. Платье ему удивительно шло, даже несмотря на катастрофическую нехватку объёма в стратегических местах. Я восхищённо оглядела его с головы до пят, задержавшись взглядом на голых ногах. Платье шили на женщину, и не думали, что его примерит высокий мужчина, так что подол заканчивался примерно на середине икры, хотя фасон был в пол. Будем надеяться, что эту мелочь не заметят, как и совсем не подходящие к платью простые туфли.

Критично оглядев себя в зеркале, Крис решил проблему форм с помощью вороха белья, для чего снова удалился в уборную. Я же, не заморачиваясь, натянула платье поверх одежды. Подгонку осуществляли уже в четыре руки. Убежавшую на бёдра талию подняли широким поясом. Мешком висевший верх утянули заколками, а с излишком длины расправились жестоко, отрезав лишние даже не сантиметры, а целый локоть ткани. По мне, так прежние полотняные штаны и рубаха выглядели менее подозрительно, чем этот дизайнерский шедевр. Но и Первый, и Крис, уверили, что подобная подгонка, правда, чуть менее экстремальная, в порядке вещей. Слугам часто отдавали старую одежду, и не всегда они успевали или могли нормально её подшить. К тому же мы не собирались ни с кем встречаться и этот маскарад предназначался на всякий случай.

Удача нам улыбнулась — мы беспрепятственно дошли до покоев посла, только один раз встретившись с каким-то слугой, скользнувшим по нам равнодушным взглядом. Вежливо и дежурно поклонившись, он продолжил своё торопливое передвижение. В комнате посла, где мы собирались его дождаться и забрать навершие, прятаться оказалось негде. Весьма аскетичная обстановка оставляла на выбор шкаф и узкую щель под кроватью. К сожалению, оба варианта нам не подходили. В шкафу найдут почти сразу, а из-под кровати долго и неудобно вылезать. Свидетелей нашего ухода в своё время иметь не хотелось. В результате в лучших традициях шпионских фильмов, мы пристроились на карнизе за окном. Архитектурное излишество достаточной ширины, чтобы присесть на него, так же частично скрывало от возможных взглядов снизу.

Со временем мы угадали. Ждать пришлось совсем недолго, и в комнату вошёл какой-то павлин в разноцветной одежде, штанах-фонариках до колена, белоснежных чулках на пышных бантах и с медальоном, размером с блюдце, подвешенном на толстой цепи.

Он сел за стол около окна и достал что-то из-за пазухи. С моего места не было видно, что именно с любовью и восхищением рассматривает расфуфыренный посол, но по блеску в глазах своего напарника по планируемому воровству, я поняла, что это то, что нам надо.

Мы с советником переглянулись.

— Сейчас?

— Да. Приготовьтесь.

Молчаливый диалог прервал стук в дверь. Посол вздрогнул, заметался глазами по комнате и торопливо сунул навершие в кувшин около кровати.

— Умно, — тихим шёпотом прокомментировал Первый. — Вода скрывает магический фон.

В комнату зашла служанка и, стоя у порога, скромно глядя в пол, напомнила послу, что его ждут на банкете. Поблагодарив, мужчина торопливо вышел. Неприлично заставлять себя ждать, и, при обнаружении пропажи, опоздание привлечёт к нему внимание. Вопреки ожиданию, служанка не ушла следом, а начала прибираться. Мы опять переглянулись. С женщиной справиться, с одной стороны, легче. Она слабее. Но, с другой стороны, сложнее. Женщины обычно сопротивляются не молча, а на крик прибежит стража. И молчать при виде двух грабителей, залезающих в окно она тоже не станет. Пока решались, служанка взяла кувшин, брезгливо его понюхала. Запах ей не понравился. То ли вода затухла, то ли ещё что, но женщина, недолго думая, прошла в уборную.

Быстро переместившись к соседнему окну, мы успели увидеть, как она выливает содержимое кувшина в унитаз.

Едва дождавшись ухода служанки, мы бросились к сантехническому устройству. И тут удача нас покинула. Унитаз был поездного типа, без сифона или водяного запора, сбрасывая всё сразу в канализацию. Ценнейший артефакт сейчас плавал где-то по говянным волнам.

— И что делать? — я растерянно посмотрела на расстроенных мужчин.

— Срочно бежать к отстойнику, пока навершие не утонуло окончательно, — вынес вердикт Крис.

— Точно. Если утонет, никогда не найдём. Под водой я его не почувствую, а там илом или ещё чем занесёт, — добавил Первый. И, немного подумав, продолжил. — Снизу должна быть решётка. Много разного и ценного падает, как-то ведь достают.

— Знаешь, где?

— Нет, но могу посмотреть. Я от якоря шагов на тридцать-сорок могу отходить. Подождите.

Первый исчез. Мы с нетерпением переминались вокруг унитаза. Через несколько минут наше привидение вернулось.

— Темно там. Но я нашёл и навершие, и проход к нему! Это недалеко, за мной!

На нижних этажах, куда привёл нас Первый, слуги встречались намного чаще. Но никто не обращал особого внимания на благородную даму с сопровождающей девочкой-служанкой. Все вежливо кланялись и продолжали идти по своим делам. Будь мы в обычной одежде, первый же встречный забил бы тревогу. Наконец, через несколько коридоров и лесенок, мы стояли в туалете для прислуги. Здесь не было унитазов, только ряд дырок в полу.

— Что, нормального прохода в коллектор нет? — ворчливо произнёс Крис, зажимая нос. За хозяйскими уборными следили, а здесь царил незабываемое амбре придорожных сортиров.

— Там замок крепкий, и идти намного дальше, — пояснил Первый. — К тому же до коллектора навершие ещё не добралось. Отсюда его даже видно. Он указал куда-то вниз через очко.

— И как его отсюда доставать? — я заглянула в указанное место. — Его же и не зацепить ничем, круглое.

— Просто. Спуститься вниз и взять, — пояснил Первый. — Ваше величество, ваш выход, — он издевательски поклонился, обеими руками указывая вниз, в зловонную бездну.

— А чего сразу я? — я торопливо отошла от дырки в полу.

— Я физически ничего взять не могу, а господин де Вен застрянет, — с интонациями, с которыми детям объясняют прописные истины, сообщил Первый. Я обиженно взглянула на Криса.

— Он прав, тено. Я в эти отверстия не пролезу, — блондин виновато отвёл глаза. — Не волнуйтесь, вытащить вас смогу.

— К тому же, кто как-то говорил, что ради Империи и в толчке нырять будет? — вкрадчиво напомнил Первый часть моей речи почти что годовалой давности. — Если сейчас не достать, потеряем его на очень долго, если не навсегда.

Это и я понимала. Но как же противно даже думать о спуске. С тяжёлым вздохом стянула с себя платье. Немного подумав, сняла и рубаху со штанами, оставшись в одном белье. Если уж пачкаться в дерьме, то без одежды. Крис при этом стриптизе покраснел и отвернулся. Ну да, неприлично, а что поделать?

Набравшись смелости, я полезла в дыру. Здесь канализация шла почти горизонтально и от дна до потолка выходило чуть больше полутора метров, поэтому обещанию вытащить, я поверила. Гадостной жижи оказалось ниже колена, а не по пояс, как я боялась, но радости от этого не прибавилось. Оскальзываясь на каменном дне, подобралась к навершию. По форме артефакт напоминал фигурное навершие на новогоднюю ёлку и почти утонул. Промедли мы ещё немного, пришлось бы шарить по всей "реке" руками. Брезгливо обтерев артефакт, я заткнула его за пояс панталон. Крис спустил вниз платье, чтобы помочь мне выбраться, но я успела только коснуться досок пола, как что-то в туалете произошло. Мужчина выпустил импровизированную верёвку, и я плюхнулась вниз, поднимая тучу брызг и новую порцию вони. Через полминуты в дырке появилось чьё-то лицо.

— А ну, вылезай! — грубо приказало оно. Вслед за этими словами в дырку спустили связанные между собой ремни. Первый, маячивший под потолком вне зоны обзора сверху, согласно кивнул. Правильно, ему надо нас обоих домой отправить, а так он может только Криса, ведь якорь души носил именно он. Интересно, будь навершие у де Вена, бросил бы Первый меня или нет? По ремням я выбралась наверх. Мне-то уже всё равно, а стражники скривились от добавочного аромата.

Крис стоял у стены под охраной одного стражника. Двое других встали около меня. Все трое держали мечи наголо, готовые в любой момент пустить их в дело. Ещё один остался снаружи туалета. Там же разглядела несколько любопытных глаз. Или кто-то оказался излишне подозрительным и позвал стражу разобраться со странной парой, или пропажу уже обнаружили и начали поиски. В любом случае для нас это плохо.

Я, помня, что для перемещения нужен физический контакт, медленно подошла к советнику. Стражники брезгливо расступались.

— Что вы там делали? — спросил оставшийся снаружи.

— Ныряла во благо Империи, — дерзко ответила я. Всё равно терять нечего.

— Юморим, значит. Это хорошо. Пойдём, поговорим в более... нормальной обстановке.

Он дал команду остальным и нас, слегка подталкивая кончиками мечей, куда-то повели. Даже не дали одеться или хотя бы обтереться после посещения туалета.

— Оторвитесь от них хотя бы шагов на десять, — тихий шёпот Первого донёсся из ниоткуда.

Крис кивнул, подтверждая, что понял. Я шла сзади и согласно угукнула. Вот только как всё провернуть, не представляю.

На развилке коридора Крис внезапно вскинул руку и что-то произнёс. Сильный порыв ветра отбросил наш конвой в сторону, задев и любопытствующую толпу. Пока никто не сообразил, что происходит, блондин схватил меня за руку и побежал прочь. Отдалились мы намного дальше десятка шагов.

— Замрите, — скомандовал Первый, и я почувствовала знакомые ощущения, предшествующие перемещению. Но стража, опомнившись, неумолимо приближалась. Кажется, брать нас живьём они расхотели. В последний момент Крис резко развернулся, прикрывая меня, но тут же сработал перенос. Всё закружилось, я не устояла на ногах, рядом упал Крис. Привычно потемнело в глазах.

Свет опять включили внезапно. Под руками пушистый ковёр, перед глазами чьи-то ноги в синих брюках и чёрных начищенных сапогах по колено. Не торопясь встала. Ноги принадлежали де Графу-младшему. Его отец, тоже в синем камзоле, с весьма ошарашенным видом, стоял чуть поодаль. Краем глаза увидела, что сзади встаёт на ноги Крис.

— Долго нас не было? — сделав вид, что всё так и должно быть, я поинтересовалась, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Около минуты, — ответил лорд-защитник. По интонации я поняла, что вид у него не менее удивлённый, чем у отца.

— Хорошо, — с этими словами пошла на выход из кабинета. Задержавшись в дверях, небрежно бросила:

— Продолжим через два часа. И это... проветрите тут, что ли.

Гробовое молчание было ответом. Я вышла в коридор и обернулась. Следом за мной вышел Крис в помятом зелёном платье с вырезом на спине до пояса. Пелерину он всё же потерял. В дверях мужчина так же задержался, повернулся и сделал весьма элегантный реверанс, оставшимся внутри. Оттуда не донеслось ни звука. Крис закрыл дверь и повернулся ко мне. Не выдержав, я засмеялась. Через мгновение ко мне присоединился и начинающий трансвестит.

— Я — мыться, — сообщила, отсмеявшись. — Это тоже отмою, — показала добытый артефакт.

— Я, пожалуй, переоденусь. Подол коротковат, — откликнулся Крис, и мы разошлись.

Почти все, отведённые до собрания два часа, я провела в ванне. Извела, наверно, половину запасов гелей и шампуней, смывая мерзкую грязь и надеясь, что запах не успел въесться.

С одеждой вышла небольшая заминка. Сшитая по меркам почти полуторалетней давности, она в одних местах провисла, в других натянулась. Кто бы мог подумать, что из более-менее оформившегося тела с намёками на жирок, получится угловатая мускулистая фигура? Теперь истинный пол угадать ещё сложнее.

Кабинет не только проветрили. Успели сменить и испачканный ковёр, и ничего не напоминало о нашем с Крисом феерическом возвращении. Пока никто не подошёл, я стала перебирать бумаги на столе, вспоминая, чем занималась и что планировала. Под руки попались заметки о напавших на монастырь. Как же давно и одновременно недавно это произошло! Так. Обязательно встанет вопрос, куда я должна была попасть, не вмешайся де Вен и Первый. Карта плотным рулоном покоилась на шкафу.

— Навернётесь, — в кабинет вошёл Эрик и слегка насмешливо прокомментировал мои попытки дотянуться до рулона, стоя на краю стола.

— Не надейся, — я повернулась к двери. Вместе с Эриком зашёл и де Граф-старший. Казалось, он неуютно чувствовал себя при таком пренебрежении этикета. Вошли без доклада лакея, которого у двери вообще нет. Даже без стука. И вместо положенных поклонов — такое панибратское общение. Эрик, между тем, спокойно снял со шкафа нужный рулон.

— Чем вам прошлая карта не угодила? — спросил он, отворачивая край.

— Она не захватывает Арлезорское княжество, — пояснила я, спрыгивая на пол. — Да вы присаживайтесь куда-нибудь, — обратилась уже к всё ещё стоящему около дверей мужчине. Согласно этикету, без разрешения он не проходил дальше.

— С вашего разрешения я постою, — откликнулся глава разведки и тайной канцелярии и прошёл к шкафам.

— Тогда сдвиньтесь немного. Эту полку обычно де Граф подпирает.

Мало того, что похожи внешне, так и манеры одинаковые. Лорд-защитник тоже предпочитал хоть так, но соблюдать правила. И всегда стучит, прежде, чем войти, в отличие от Эрика и Криса, что заходили в кабинет как к себе домой.

— Прошу прощения, но для меня отсутствие было несколько более долгим. Пожалуйста, напомните, на чём остановились, — фраза сама построилась в вежливо-официальном тоне. Год, проведённый с дорвавшимся до моего круглосуточного обучения де Веном, не прошёл зря. Справедливо полагая, что по возвращению я снова начну пропускать занятия, он, кроме фехтования, насел с этикетом и манерами поведения.

— На разделении обязанностей и новых назначениях, — подсказал с подоконника Эрик.

— Точно. Кен де Граф, — я посмотрела на лорда-защитника, привычно подпирающего полку. — Какие-нибудь бумаги, распоряжения, приказы и прочее необходимы для передачи должности?

— Только ваше распоряжение, тено, — незамедлительно откликнулся мужчина.

— Тогда прошу, — я встала со стула и жестом пригласила занять его. — Со всеми правильными формулировками.

Ничего не сказав, де Граф-младший спокойно уселся на стул и начал писать. Его отец позволил себе только удивлённо приподнять бровь. Сегодня у него явно день шокотерапии.

— Опять манкируете? — тихо спросил Эрик. Я отошла к окну, где он сидел, чтобы не маячить за спиной у де Графа.

— Ага, — согласно кивнула. — Не помню, что там положено писать, всё равно диктовать придётся. А у него ещё и почерк приличный.

Лорд-защитник оторвался от письма и осуждающе поглядел на нас.

— Всё, молчу, не отвлекайтесь.

— О, уже припахали? — в кабинет зашёл Крис с небольшой тарелкой с наложенной на ней пирожками. Долговременное плотное общение всё же сказалось на его лексиконе, пополнив некоторыми краткими, но ёмкими словами.

Со спины не было видно, но мне показалось, что де Граф страдальчески закатил глаза.

— Осталась ваша подпись и печать, — он освободил стул. Я пробежала глазами по документу и заверила бумагу требуемым образом. Сама бы его написала раза с десятого, разве что под диктовку или переписать с уже существующего образца.

— Теперь можно перейти к следующему вопросу. Кен де Вен, расскажите, что необходимо, о случившемся.

Крис говорил кратко и по сути.

— Мы попали под действие ритуала призыва, сходного с тем, которым призвали её величество, — неодобрительный взгляд на меня, уплетающую пирожок. А я что? Почти сутки не ела! — Из-за вмешательства в процесс переноса, оказались в Арлезорском княжества в 1248 году. не буду говорить, как мы добрались до столицы, к делу это не имеет отношения, но прибыли в день пропажи навершия.

— Вы что-нибудь узнали? — де Граф-старший чуть подался вперёд, напоминая хищника, готового к броску.

— Более того! Тено?

Я движением фокусника достала из кармана артефакт и поставила на стол.

— Это вы его, что ли? — первым пришёл в себя Эрик.

— Обижаешь. Мы его честно спасли от участи быть навечно погребённым под многометровым слоем... ила, — я сделала вид, что обиделась. — Его в канализацию смыли, пришлось доставать, — добавила тоном, отсекающим дальнейшие вопросы.

— Давайте вернёмся к ритуалу, — предложил Крис, посчитав тему артефакта завершённой. — Неизвестные проводят его уже не в первый раз, предположительно, в пятый. Возможно, в шестой, но это под вопросом. Место ритуала находится где-то здесь, — он указал на карте, что успели расстелить, большую территорию. — С учётом последнего случая, — блондин провёл прямую между столицей и городом около границы, близ которого мы появились в прошлом, — получаем вот эту долину, что совпадает по описанию с лагерем напавших на монастырь.

— А вы знаете, — негромко заговорил де Граф-старший, — в этом районе последнее десятилетие значительно возросла активность адептов Хаоса. Самых активных, конечно, нейтрализовываем, но без поддержки это проблематично.

Адептами Хаосами называли людей, которые не смирились с тем, что Первый победил Властелина (или Врага, Повелителя, Вселенское зло, как его иногда тоже именовали). Периодически они собирались вместе и пытались освободить свой объект поклонения. За последние тысячелетия им это не удалось. Даже точное расположение места его заточения не смогли узнать. Но сейчас Первый признавал, что замки тюрьмы ослабли, и та часть его души, что осталась на страже, может не удержать.

Пока я вспоминала про орден Хаоса, мужчины сгрудились у стола над картой и обсуждали возможность нападения на лагерь сектантов. Так как тактика и стратегия баловали меня своим вниманием только на игровой доске башен, то из обсуждения я мало что поняла, и, со спокойной душой, стащила из тарелки Криса ещё один пирожок.

Глава 15.

Хоть темп жизни каор с точки зрения жителя современного мегаполиса крайне медленный, собрались они быстро. Утром второго дня отряд человек в сорок ждал у ворот, пока его командиры отдавали последние наставления малолетнему императору. Всего за полсуток мои советники разработали план, и за день подготовились к отъезду.

— Присмотри за ней, — краем уха услышала просьбу де Графа своему отцу. Интересно, что он такого обо мне рассказал, что глава тайной канцелярии кивнул, слегка поморщившись?

Крис в это время грузил меня наставлениями по правильному питанию, обязательному продолжению тренировок и тому подобное. Ну точно, любимая матушка-наседка. Или дедушка, дорвавшийся до долгожданных внуков. Закончив, он сел на лошадь.

— Вы всё запомнили?

— Да, конечно, — я терпеливо вздохнула. — Помню я всё. Быть паинькой, из замка только под конвоем, на ушах не стоять, графское семейство не изводить, — резюмировала его долгую речь.

Крис сделал страдальческое лицо и присоединился к уезжающим. Эрик на прощание помахал рукой. Де Граф, зараза, даже не обернулся.

— И обязательно им уезжать всем троим? — с грустью спросила в никуда, когда ворота за отрядом закрылись.

— Вы же сами вчера с этим согласились, Ваше величество, — ответил подошедший де Граф-старший.

— Знаю, но всё равно...

О необходимости присутствия в той долине всех трёх "нянек" я знала. Без де Графа не получится оперативно взять достаточно солдат из приграничного гарнизона. Всё-таки, лорд-защитник, второе лицо после Императора и со всеми его полномочиями. Де Вен — один из сильнейших магов Империи, к тому же учитель фехтования Эрика, который входит в десятку лучших мечников. Втроём у них весьма значительные шансы на успех операции даже без поддержки солдат.

— Если всё пройдёт хорошо, вернутся через полтора-два месяца, — успокоил мужчина.

— А если нет, то начнётся война. Хотя, она в любом случае начнётся, даже если они никуда не уедут. Вопрос времени.

Мне ничего не ответили, признавая правоту слов.

Разговаривая, мы, не торопясь, прошли со двора во внутренние покои.

— Ваше величество, я случайно услышал ваш ответ господину де Вену. Не сочтёте за дерзость просить прояснить фразу про семейство?

Да уж, мне до такого слога как до Луны пешком.

— Отчего не прояснить? Здесь, в замке, осталась Люси. Люсьенда де Стайл. Продолжительное общение с ней вызывает желание совершить смертоубийство, невзирая на последствия. А вы, как единственный оставшийся здесь человек, не постесняющийся указывать мне на ошибки и напоминать о приличиях, вероятно, столкнётесь с некоторыми проявлениями моего проблемного поведения.

— Вы настолько критично к себе относитесь?

— Скорее, реалистично. Периодически накатывает желание выкинуть что-нибудь этакое.

— Понимаю, переходный период, — мужчина позволил себе улыбнуться.

— Наверно. Кстати, о Люси, — я прислушалась. В коридоре за поворотом звучал знакомый голос. — И что ей не спится? Меня здесь не было!

Пока де Граф не опомнился, я сбежала, и, к моменту выхода Люси, была уже далеко. Ну нет сейчас настроения с ней общаться!

Парк мне нравился. Строгий ухоженный прямоугольник с фонтаном возле здания плавно переходил в кажущиеся естественными заросли. Умело подобранные кусты и деревья скрывали окружающие стены, и парк ощущался намного большим. Там же, в зарослях кустарника, архитектор поместил небольшую беседку возле прудика. Обычно она пустовала — слуги в парк не ходили, а у остальных хватало забот кроме прогулок. Но сейчас кто-то сидел на лавочке и смотрел на воду. Я подошла поближе. Вроде в замке не было молодых парней, разве что среди слуг, но этот явно из высшего сословия и по внешнему виду, и по одежде.

— Доброе утро, — я остановилась в нескольких шагах от лавочки. Двое стражников неподалёку, сразу не замеченные, резко подобрались. Ещё и под охраной?

— О, Влада, доброе утро! — парень радостно улыбнулся и ответил на приветствие по-русски. Точно!

— Саша, извини, совсем про тебя забыла! — за прошедшее время даже и не вспоминала о соотечественнике. — Тебя тут не обижают? — выразительный взгляд в сторону подтянувшихся охранников.

— Нет, я почти даже привык. Нормальные ребята, жаль, поговорить не получается, язык только начал изучать. Но скучно здесь — жуть!

— Тут и с языком особо не поговоришь, — проворчала я. присаживаясь на мостки на берегу пруда. — Кому этикет не позволяет, а кто туп, как пробка. И все за ребёнка держат.

— Слушай, а они здесь все такие больше? Китайцы тоже высокие, но не настолько.

— Благородные под два метра и выше, — я пожала плечами. Для меня это уже привычно и естественно. — Простолюдины пониже, сто восемьдесят, наверно.

— Да? — Саша явно расстроился. — Я, тогда, даже до крестьян не дотяну.

— Тебе сколько лет? — я смерила парня взглядом. Сто семьдесят в нём будет, но для местных маловато.

— Семнадцать, а что?

— Тебя здесь местные врачи осматривали?

— Нет. После того допроса сразу в приличную комнату перевели и всё. Ну, учитель языка приходит, да эти всюду следуют, куда не положено, не пускают, — он кивнул на охрану.

— Тааак... — в голове оформилась мысль. — А желания сделать какую-нибудь глупость, посещали? Например, вот этих рыб руками половить, — в пруду обитали большие разноцветные рыбины, с надеждой на кормёжку собравшиеся сейчас у мостков. — Или камень попинать, будто это мяч. Или, не знаю, что ещё шпана мелкая вытворяет. Только честно.

— Вроде нет, — Саша почесал затылок. — Хотя, господину Тавосу, это препод по языку, — пояснил он, — хочется то кнопку подложить, то тряпку на дверь подвесить, чтобы упала на него, когда зайдёт. А к чему эти вопросы?

— К тому, что у местных совершеннолетие в полтинник. До этого выглядят лет на двадцать-двадцать пять, и рост соответственный. Зато потом за пару лет вымахивают до вот этих каланчей.

— И причём тут местные? — в голосе Саши прозвучала смесь недоумения и раздражения.

— Всё при том! Пошли проверим, если подтвердится, объясню попонятней.

Я схватила парня за руку и потащила в лазарет. Туда дорогу найду и с закрытыми глазами — по три раза на дню тогда навещала Криса. Не знаю, сказали ему об этом или нет, но эта тема ни разу не всплыла в разговорах. Оба охранника двигались следом, готовые в любом момент развести нас в сторону, стоит только парню сделать подозрительное движение.

— Ваше величество, что случилось? — в лазарете нас встретила целительница в голубой одежде.

— Проверьте его, пожалуйста, на синдром... этого... когда без магического фона, — я подтолкнула стушевавшегося Сашу вперёд. Всё-таки пламенная любовь к лечебным заведениям не входит в обязательную комплектацию среднего русского человека.

— Есть основания? — женщина с интересом поглядела на парня, что-то для себя уже решая.

— Мы из одного региона, — пояснила я. А что, юг края чем не регион?

— Да, вы правы. У молодого человека ярко выраженный синдром Колярды, — примерно через полчаса сообщила целительница. закончив осмотр. — Но никаких проблем нет. Избегать мест с пониженным фоном, и вскоре придёт в норму. Ваше Величество, вам бы тоже стоит пройти полный осмотр, это не совсем нормально, так быстро измениться! — вот же. Это для меня прошёл год, для остальных меня не было всего минуту. В лазарете не видели где-то с неделю, неудивительно, что целитель заволновалась.

— Обязательно зайду к вам на днях! — заверила я женщину, и поспешила уйти, попутно вытолкав парня.

— Ну, что сказали? — нетерпеливо спросил он, оказавшись в коридоре.

— Сказали, что всё в порядке. Лет на двадцать впадёшь в детство, зато потом вырастешь и проживёшь ещё лет четыреста.

— Четыреста?!

— Ну да. Здесь какой-то магический фон, которого у нас нет. Вот и живут долго.

— Офигеть! тут ещё и магия есть?

— Есть, но ей почти не пользуются, — кроме целительской я только раз видела применение боевой, когда Крис разметал стражу в замке. — Так что думай, кем хочешь стать, времени хватит.

Болтая, мы прошлись по замку, и вошли в музыкальную гостиную, одну из немногих проходных комнат. Небольшая зала изобиловала диванчиками и разнообразными подушечками, придававшими домашний уют. Клавесин, или что-то похожее, сдвинутый к углу, пара каких-то флейт на подставках, подобие лиры или арфы возле одного из диванов красноречиво говорили о предназначении и названии комнаты.

— О, гитара, — Саша взял в руки инструмент, скромно приставленный к стенке. А я ведь даже не поинтересовалась, куда его дели после того дня.

— Сыграешь? — парень протянул мне гитару.

— Почему бы и нет? Только я давно не играла.

— И что? Хочешь, я тебе на вот этом, — он указал на клавесин, — подыграю?

— Сможешь?

— Музыкалку по пинанине с отличием закончил. Думаешь, не справлюсь?

Он справился. Сначала, конечно, попадал мимо нот, строй-то ведь разный, но всё же приспособился. На пару проорали несколько классических бардовских, затем перешли к блатным-дворовым. В месть за очередную лажу слов (а в каждом дворе свой вариант исполнения) я швырнула в парня подушкой. Он не остался в долгу. Два его охранника расслабленно стояли у дверей, и, кажется, делали ставки, кто кого. Победила дружба в связи с преждевременной кончиной орудия боя. Декоративная подушка не вынесла издевательств и лопнула, осыпая нас обоих лёгким белым пухом.

— Кажется, я начинаю понимать фразу "ходить на ушах", — спокойный, слегка задумчивый голос де Графа-старшего заставил стражников вытянуться по стойке смирно, а нас с Сашей замереть. Когда он успел появиться в гостиной, я не заметила. Стало немного неловко за причинённый разгром. Диван своротили, кресла уронили, подушки раскидали по всем поверхностям. И ещё сверху до сих пор снегом падал пух, добавляя встрёпанной одежде совсем непрезентабельный вид.

Оглядев поле боя, мужчина молча развернулся и ушёл. От того, что не стал отчитывать, или хотя бы делать замечание по поводу неподобающего поведения, стало обидно. И стыдно за то, что едва прошло полдня с отъезда советников, а я уже нарушила обещание, пусть и не данное, но подразумевающееся.

— Кажется, пронесло, — проговорил отмерший парень, отпуская останки подушки.

— Тебя бы так пронесло, — я соскочила со спинки дивана и принялась ставить мебель на место. Уверена, де Граф ни словом не обмолвится о происшедшем, но что с младшим, что теперь со старшим, хочется быть если не идеально, то хотя бы воспитанной приличной леди.

Вернув мебель по местам и оставив пух на слуг, как-то скомкано расстались с Сашей. Он со своим конвоем ушёл к себе в гостевое крыло для незнатных людей, а я, подхватив гитару, к себе.

Остаток этого дня и весь следующий, я посвятила работе и не выходила из кабинета, обедая и ужиная там же, среди вороха бумаг. Как же мало, оказывается, я знаю о происходящем в Империи, чтобы принимать самостоятельные решения! А, проведя год вдали от всего, забыла и то немногое, что позволили узнать. Вряд ли в этом есть злой умысел, скорее всего не хотели загружать ребёнка, которым они все меня считают. И то ведь, у меня уроки занимали половину дня, когда обычно больше часу не нагружали. Детство длинное, можно не торопиться.

Размышляя, я тихо тренькала на гитаре. Фанерный ширпотреб звучал достаточно хорошо для полупьяных посиделок под луной, но для чего-то большего не годился совершенно. Надо искать замену, или найти качественную вещь. Полная решимости, спустилась на первый этаж, где обустроился глава службы безопасности.

Кабинет небольшой, затенённый. Никаких ковров, картин, прочих излишеств и украшений. Из мебели только шкафы, массивный стол и два стула. Тот, что для посетителей, даже на вид неудобный.

— Не лучшее место для вашей работы, — осматриваясь произнесла совсем не то, что планировала.

— И почему же? — хозяин кабинета почтительно встал при моём появлении и не торопился сесть обратно. Ах да, этикет не позволяет дважды — дама стоит и ещё в присутствии императора. Пришлось сесть на стул, чтобы мужчина тоже сел и не давил своим ростом. Так как он — хозяин кабинета, то сидеть, когда я сижу, уже имел право и без дополнительного разрешения. Вот из-за таких мелочей меня де Вен нещадно гонял. Правда, он давал теорию, сейчас началось практическое применение этих знаний на практике.

— Ну, как же. Пока информатор до вас дойдёт, его весь город на серпантине рассмотрит. Вам бы где-нибудь в средних районах контору поставить. А как раньше было?

— Раньше тайной канцелярии принадлежало здание, где сейчас торговая биржа.

— Это такой большой каменный сарай за первым кольцом? — я поворошила свои скудные познания о городе. Мужчина согласно кивнул.

— Когда вернутся, надо будет об этом поговорить. Вы же знаете, решение о возрождении вашей службы было принято весьма в краткие сроки, не успели приготовиться.

— Я знаю, Ваше величество. Гвенио мне рассказал. Но ведь вы пришли не за этим?

— Да, конечно. Вы, случайно, не знаете изготовителя музыкальных инструментов, кто бы взялся сделать по образцу?

— Случайно знаю. Вы хотите воссоздать вашу гитару, я правильно называю?

— Да, она здесь существует в единственном экземпляре. Не хотелось бы потерять, если что случится.

Через четверть часа я вышла из кабинета, сжимая в руке листок с адресом мастера, ощущением, что разгрузила фургон с углём и зароком больше тренироваться в вежливой придворной речи. Крис, конечно, поднатаскал, но практики не хватало. А в общении с двумя советниками и одним телохранителем, основными моими собеседниками, так не изгалялись.

Ещё через полчаса из ворот замка выехало трое верховых. Начальник стражи только спросил район, куда собираюсь, и выделил двух охранников. Заложить карету и ехать, как белый человек, даже не пришло в голову. Всё равно хожу в мужской одежде, в платье точно бы взяла карету.

Двухэтажное здание возле самой стены первого кольца отличалось от соседей разве что более свежей краской и слегка зауженным палисадником, создающим своеобразное парковочное место. На двери висела начищенная табличка "музыкальная мастерская". Я прошла в дверь. Охрана осталась снаружи, а я и не настаивала на сопровождении. Мелодично прозвенели колокольчики над дверью, сообщая о приходе клиента.

Внутри пахло свежим деревом и лаком. Пространство большой светлой комнаты скрадывали многочисленные инструменты разной степени готовности. Я даже не сразу заметила юношу, полирующего мягкой тряпочкой деревянную планку. Он, не отрываясь от работы, молча и с интересом смотрел на меня. Я тоже окинула его оценивающим взглядом. Не мастер, это точно. На подмастерье тоже не очень похож. Скорее всего, ученик.

— Любезный, мне нужен мастер Сольени, — молчание затягивалось. Стоят и ждать, пока на меня обратят внимание и соизволят подойти, значит, поставить себя минимум на ту же ступеньку. А я обещала быть паинькой и вести себя соответственно. Ладно, до императора и даже до князя с лордами мне ещё далеко, но, среднее дворянство изобразить точно смогу.

— Мастер Сольени это я, — по винтовой лестнице в углу спустился мужчина менее всего по виду подходящий для мастерской музыкальных инструментов. Более естественно он бы смотрелся где-нибудь к кузнице или даже на плацу, командуя новобранцами.

— С кем имею честь? — мастер ненавязчиво оглядел меня, задержав взгляд на мече. Вне дома благородные без него не появляются. А я как взяла мужскую модель поведения, так ей и следовала. Женщинам это не возбранялось, и не осуждалось, просто не было принято. У нас ведь тоже массовое перенятие мужских черт и занятий не от хорошей жизни началось.

— Влада де Самон, — выверенный поклон. Не хватает опыта, ещё чувствуется скованность. — Мне вас порекомендовали, как хорошего мастера по изготовлению музыкальных инструментов.

— Я польщён. Вас не затруднит назвать имя?

— Отчего же? Вольтевернон де Граф.

Мастер опять посмотрел на мой меч.

— О, я слышал, он вернулся на службу.

— Ваша осведомлённость меня поражает! — а ещё больше болтливость. Когда же этот обязательный обмен любезностями закончится, и перейдём к делу? — Назначение произошло после Ночи цветов.

— Да, это было внезапно, но ожидаемо, — мастер Сольени сделал паузу перед сменой темы. — Так чем я могу быть вам полезен?

— Вот, — я развернула принесённую гитару и протянула её мастеру, но не успела сказать, что я хочу. Сольени будто позабыл все политесы и, взяв инструмент, ни на что более не обращая внимания, крутил в руках, изучая.

— Интересная форма, но исполнение... из чего это сделано? — спросил в никуда.

— Из плохо высушенной клеёной фанеры, бревна из поленницы и залито столярным лаком. Мне так кажется, — я никогда не считала, что ширпотребные гитары изготавливаются из чего приличного. Звук издают, и ладно.

— Кошмар! Такое издевательство над инструментом. Но я не понимаю, что вы от меня хотите. Такой дешёвкой я не занимаюсь, — мастер вернул мне гитару. — К тому же ЭТО годится разве на растопку.

А ещё на замену веслу, но вслух говорить не стала.

— Я хочу, чтобы вы изготовили приличный инструмент, взяв за основу или образец, эту гитару.

— Гитару? Значит, так оно называется, — мастер снова взял инструмент, теперь присматриваясь к деталям изготовления. — Может быть интересно. Если взять кендор, или лучше лоренскую ель? Хм... вы можете показать, как этот инструмент обычно используется?

Я сыграла простенькую мелодию перебором, перешла на щипковый способ и закончила песенным боем. Мастер с интересом наблюдал, слегка морщась от диссонанса расстроенных струн.

— Понятно. Значит, кендор. Изготовление займёт около полугода. Образец, если нужен, можно будет забрать через декаду. Или вам его доставить?

— Спасибо за предложение, но я сама заберу, — будет повод лишний раз выбраться из замка. Надоело сиднем сидеть.

— Хорошо. Стоить будет двадцать золотых.

Я мысленно присвистнула. Цены я знаю слабо, но за двадцать золотых можно купить пару-тройку неплохих верховых лошадей, пусть и не самых породистых. Впрочем, заказ нестандартный, мастер не бедствует, имя имеет. Будем считать цену адекватной. Сольени с интересом смотрел на гамму чувств, пробежавшую по моему лицу. Ну, не умею я ещё держать морду кирпичом.

— Договорились. Здесь десять золотых аванса, — я положила на стол тяжёлый мешочек с монетами. Больше не брала, не ожидала таких расценок. И то, думала, что обойдусь двумя-тремя. — Остальное через декаду.

Обменявшись ещё несколькими ничего не значащими фразами, положенными по этикету, мы, наконец, расстались. Мастер Сольени явно довольный заказом и оплатой, а я — гадая, не слишком ли переплатила и, может, стоило поторговаться?

Не торопясь вернулись в замок, проехав по краю торговой площадки. От множества других рынков её отличало только отсутствие подвод. Вся торговля велась с заранее выстроенных прилавков и небольших ларечков. Но и тут сновали разносчики еды и беспризорники примеривались, что бы стянуть у торговцев или покупателей. Ничего необычного.

Через декаду выездка повторилась, только теперь гитару забрала, а не оставила. У одной из усадеб у подножия холма наблюдалось какое-то оживление. Кареты со знакомыми и не очень гербами на дверцах въезжали в широко распахнутые ворота.

— Интересно, что там происходит? — я спросила у одного из своих провожатых солдат, остановившись у обочины.

— Сию минуту, Ваше величество!

Он подъехал к воротам и поговорил с лакеями при них.

— Князь де Радозель даёт бал, — доложил по возвращению.

— А причина?

— Просто бал, регулярный, ежеквартальный.

Дожили, — размышляла я, пока поднимались к замку по серпантину. Тут балы устраивают, как оказалось, регулярно, а Император ни сном, ни духом. С другой стороны, сдались они мне? Может, потому никто о них и не сообщал? Эрика вряд ли приглашают, не то происхождение. Де Граф в балах видит только потерю времени. Крис как-то обмолвился, что они ему уже давно надоели. И оба их избегают ещё и по причине нежелания жениться. Там же сразу холостых перспективных женихов в осаду возьмут. А мне не сообщают, наверно, из-за возраста. Ночь цветов провели по обязательной традиции. Интересно, со скольки лет выводят в свет молодых леди? И как часто они могут посещать балы и приёмы? Возможно, получится решить одну проблему, донимающую всю прошедшую декаду.

Этикет, который мне преподавали, указывал, какой ногой ходить, кто, кому, когда и насколько глубоко должен кланяться или делать реверанс, какой вилкой есть краба и в какой руке держать котлету. Даже упомянули как правильно вызывать на дуэль. Но возрастное ограничение на балах не затрагивали.

— Добрый день! — я зашла в кабинет главы тайной канцелярии. — У меня куча вопросов, есть свободные полчаса?

— Для вас, Ваше величество, время всегда есть, — ответил мужчина, спокойно убирая документы в папку. Правильно, секретность никто не отменял, а императору и не нужно всё знать.

— Я вас слушаю.

— В каком возрасте девушек представляют свету, какие мероприятия они вправе или обязаны посещать, с кем, сколько раз, как всё происходит и тому подобное! — я села на неудобный стул для посетителей и выдала часть заготовленных вопросов. Остальные будут по мере получения ответов. Но де Граф-старший не был бы главой шпионажа, если бы сразу ответил. Он с интересом посмотрел на меня и сложил руки домиком.

— Вам так понравилась Ночь цветов, и вы хотите повторить?

— Ночь цветов не очень, но саму ночь можно, — намекнула на желание сыграть в башни. — Только без ваших чудесных настоек. И всё же?

— Когда девушкам исполняется сорок, — размеренно, будто читая лекцию, заговорил мужчина, — родители или опекуны устраивают в её честь бал. Если они не могут, то этим занимаются другие родственники, на крайний случай, знакомые. После чего девушке начинают присылать приглашения на другие балы и приёмы. Ограничений по посещениям нет. Сопровождать должен кто-нибудь из старших родственников. Отец, мать, тётушка... Без приглашения молодым леди появляться неприлично даже на открытые приёмы. Но вам, как к императору, это не относится.

— А Люси получает приглашения? — ей, насколько помню, чуть больше сорока. Но что-то не слышала от неё про балы.

Де Граф задумался.

— Вы знаете, она, кажется, так и не была представлена. Её семья жила в приграничье, и только собирались приехать поближе к столице, чтобы дать бал, когда произошла та трагедия. Стало не до того, а потом они переехала в наше поместье. Уверен, Гвенио даже не подумал вывести её в свет!

"Уверена, он подумывал самому сбежать подальше", — подумала я, но озвучивать не стала.

— Бедная девочка, наверно, стеснялась спросить, — продолжил мужчина. Я возмущённо засопела. Как доводить до белого каленья двух первых лиц государства, так не стесняется. Правда, я не уверена, признала ли она в юном кавалере Владе императора, или до сих пор считает меня парнем. В платье-то я с ней ни разу не общалась.

— Почему вы вдруг заинтересовались судьбой Люсьенды? — поинтересовался де Граф.

— Скажу прямо — ради себя. Если бы удалось отправить её на какой-нибудь приём, то пару дней можно ходить, не оборачиваясь. У меня не так много опыта по избеганию её общества, как у кен де Графа.

Мужчина понимающе улыбнулся.

— Я могу достать приглашение.

— Но она же не была представлена свету?

— Она была на императорском балу. Конечно, не лучший дебют, но вполне достойный. Заодно и сам вспомню молодость, — он хитро подмигнул. Понятно, что не танцевальные па будет вспоминать.

Глава 16.

Утро следующего дня началось, как обычно, на рассвете. Привычная разминка, лёгкая пробежка, и я стою перед свежепостроенным тренировочным комплексом. Неправильной формы плац почти не использовал площадку в неудобном углу, и она не зарастала травой только из-за регулярной прополки. Поэтому начальник стражи спокойно выделил этот кусок, махнув рукой "делайте, что хотите". Хотела я немного, и плотники со строителями справились за несколько дней, соорудив комплекс по рисункам и описанию. Змейка, бревно, стенка и рукоход образовали маленькую компактную полосу препятствий. немного в стороне расположились турник и брусья.

Змейку и бревно преодолела быстро и легко. Высокую стенку покорила с третьего раза и с разбега. Строители сделали всё правильно, как заказывала, но только под свой рост, и до нижней перекладины рукохода пришлось карабкаться по столбу-опоре, ведь указанием было сделать так, чтобы зацепиться можно только в прыжке. Для двухметровых амбалов получилось нормально, мне же, мягко сказано, высоковато.

Пока воевала со стенкой и покоряла рукоход, не заметила появления зрителей. Соскочив с последней перекладины и сделав сальто перед приземлением, я неожиданно услышала вопрос.

— Ваше величество, а эти два зачем? — начальник стражи указал на турник с брусьями. К ним я ещё не подходила, решив оставить напоследок. Удивительно, в обществе с более, чем пяти тысячелетней историей, если считать только от основания Империи, развивали силу отжиманиями и поднятием тяжестей. Подобие турника видела только у гимнастов. Армейцы же тренировались по старинке.

Показала несколько упражнений на новых снарядах. О полноценной тренировке можно пока забыть. Стража будет глазеть и комментировать. И так стоят, скалятся. Все в лёгкой одежде. Точно, у них же с рассветом подъём и зарядка.

— Занятно, — капитан оценил новшество, — разрешите это использовать?

— Разумеется! — он что, думает, что это только для меня сделано? Да я не жадная. — Оно на вашей территории, тренируйтесь, когда хотите.

— Спасибо, Ваше величество. Сандрес, вперёд! — скомандовал он почти без паузы. На мою полосу препятствий вышел один из солдат. С первыми справился легко, хоть и замешкался на змейке. А на рукоходе заметно сдал. Всё-таки их мышцы не натренированы на нагрузки подобного вида. Мечом махать — пожалуйста, хоть сутки напролёт, а на руках ходить с подтягиванием уже проблема. Вслед за Сандерсом пошёл ещё один солдат, и ещё один. Чую, пока капитан всех не прогонит, снаряды не освободятся, и ажиотаж на пару дней обеспечен. Ладно, найду другое время для тренировок.

До завтрака ещё часа два, работать рано и лень, учиться лень, гулять по парку скучно. Что же делать? Решение пришло сразу, как открыла шкаф переодеться. У меня же потайной ход не хоженый! Вдруг, там нарыли ещё коридоров со времени нашего посещения? Стенка шкафа с трудом, но отодвинулась. Давно, очень давно её не открывали, каменные петли забились пылью, надо будет все выходы проверить и почистить.

Лампа освещала ход намного лучше свечи. Стала хорошо видна густая пыль на гладком полу и неровная кладка стен. У площадки-расширения хода до сих пор осталась горка расплавленного воска. Здесь мы дожидались ночи. Из любопытства заглянула в отверстия для подсматривания. Почти все оказались заштукатурены, в оставшихся увидела только часть комнаты около двери. Проверила, как открывается ход. Тоже с натугой и скрежетом. В шкафу, куда выходила потайная дверца, ровно и аккуратно висели камзолы, снизу — начищенные сапоги. Стало слегка завидно. У меня так висели только платья, которые я не надеваю. Всё остальное в художественном беспорядке, могло и по три рубаки на одних плечиках поверх брюк. Если бы не слуги, регулярно наводившие порядок в гардеробе, подбор комплектного костюма занимал бы продолжительное время.

Ещё один выход открывался в тронный зал как раз в стене сразу за троном. Прикрытый драпировками и маскирующийся под стенную панель, он мог бы быть удобным способом быстро и незаметно покинуть зал при покушении. Больше никаких новых ходов в пределах замка я не нашла. Остался только длинный спуск к реке, о котором говорил Первый.

Плавно изгибаясь, потайной ход широкой и крутой спиралью пролегал в недрах холма. Здесь каменная кладка замка сменилась обычным тоннелем, прорубленным в скале. Холм оказался не земляным, а цельным скальным массивом. Сколько же труда положено на создание хода!

Из-за равномерности и одинаковости тоннеля я едва не пропустила развилку. Левый проход через десятка два шагов стал более земляным, а ещё через несколько метров резко оборвался дырой в полу. Осторожно заглянув вниз, я увидела стремительно несущуюся воду. Выход должен был быть совсем близко, солнечные блики прыгали по волнам. Видимо, за много лет вода подмыла берег, и он сполз в реку, обрушив часть хода. Теперь этот выход стал для последнего отчаянного шанса — неизвестно, какая здесь глубина, и не разобьёт ли о камни бурная река. Забраться снизу крайне маловероятно. До воды метров пять, не меньше, и не думаю, что лаз легко увидеть в тёмном потолке грота.

Осторожно вернулась в основной тоннель и пошла по правому ответвлению. Первый говорил, что выход есть только к реке, значит, вырыли уже позже. Интересно, куда он ведёт? Ход стал пологим и прямым. Судя по реке, находился уже в самом подножии холма, примерно на одном уровне с городом. И направление, вроде, соответствует. Вот смеху-то будет, если выведет в спальню какого-нибудь княжеского особняка, облепивших холм.

Реальность оказалась намного прозаичней и непредсказуемой. Ход закончился в старом склепе в глубине заброшенного парка, разбитого на месте древнего кладбища. Когда-то оно располагалось за городской стеной, но со временем город разросся и поглотил его. Кладбище преобразовали в парк, оставив, впрочем, каменные домики склепов. И этот парк, пусть и неухоженный, крепко держал оборону против надвигающихся домов при вечном недостатке пространства.

Я, хоть и почти не знала столицу, но смогла сориентироваться. Очень удобное место для незаметных вылазок, почти середина второго кольца. Не верхний город, где праздно шатающихся немного и стража бдит. И не нижний, за третьим кольцом стен, переходящий в трущобы. А самая широкая часть, занятая средним классом. Здесь можно встретить всех, и нищего, и лорда, и это ни у кого не вызовет подозрений.

Вернулась я как раз к завтраку, потратив около полутора часов на исследования. Если идти быстрым шагом и не отвлекаться, то вниз идти примерно четверть часа, назад чуть больше. Значит. на прогулки по городу остаётся не так много времени. Днём я могу выделить максимум часа два так, чтобы отсутствие не стало заметным. Особенно когда вернётся отряд из приграничной долины. Эх, мне бы хоть на первый раз времени побольше! Найти интересные места и потом к ним ходить.

Подходящий момент выдался через несколько дней. Де Граф старший весьма быстро достал приглашения на бал и вместе с Лизой уехал после обеда. Ожидать их стоило ближе к полуночи, так что в моём распоряжении остался весь день.

Рассовав по карманам медную и серебряную мелочь и спрятав более солидную сумму в поясе, я вышла в город. Первым местом в списке значился какой-нибудь магазин одежды или портной, если готовым платьем тут не торгуют. Поношенным — сколько угодно, но секонд-хенд меня не прельщал.

Маленькая тесная лавка, куда зашла из-за вывески с ножницами и нитками на ней, оказалась чем-то средним между ателье и магазином. Всего за пару-тройку часов мне пообещали подогнать по размеру уже готовые заготовки.

Немного побродив по улицам, я вышла к рынку. Шопинг не числился в планах, так что предалась зырингу. Посмотреть было на что, особенно в рядах с сувенирами и безделушками. Неподалёку крутились карманники и беспризорники. За время, проведённое с бродячей труппой, я научилась их опознавать среди толпы. Они же не только лишали нас части заработка, так ещё и могли навлечь гнев стражи и публики, если те, вдруг, решат, что артисты с ними заодно.

Один из них, совсем мелкий, ещё ниже меня, неумело вытащил мешочек из моего кармана. Не удержалась, приобрела горстку разноцветных стекляшек и ссыпала их в местное подобие кошелька, чтобы не растерялись. И вот, на тебе, позарились.

Мальчишка, сделав своё воровское дело, сразу бросился наутёк, не удостоверившись, что его работу заметили. Учиться тебе, пацан, и учиться. Ведь так привлёк внимание, так бы может, и не стала преследовать ради пары медяков. Но убегают — надо догнать!

Пацан бегал быстро. Но я быстрее и ловчее. Люди едва успевали отшатнуться, и вслед неслась ругань от тех, кому отдавили ноги или толкнули. Были и подбадривающие крики, но кому предназначались, непонятно. То, что благородный подросток ловит воришку, окружающие понимали, но не мешали и не помогали. Неслись мы молча.

Погоня закончилась в удивительно тихом для близкого к рынку переулке. Наверно, тупиковом. Я схватила пацана и вывернула ему руку. И что дальше делать? Как-то при погоне об этом не задумывалась.

— Отпусти мелкого, — требовательный голос со стороны входа в проулок заставил обернуться.

Четверо. Двое примерно моего возраста, один чуть младше и один почти взрослый. Стоит в уверенной, расслабленной позе. Чует преимущество в силе. Драться бессмысленно, даже будь у меня с собой меч. А вот сбежать — запросто. Низкие балкончики с натянутыми между домами через улочку верёвками — несложная дорога для акробата.

— А то что? — чуть отхожу в сторону, не отпуская мальчишку. С этой позиции легче будет прыгать на балкон.

— Тогда бить не будем только заберём деньги, — сообщил старший, не меняя позы. Младшие несколько нервно переминаются и переглядываются. Не готовы они драться. Ситуация хоть и напоминала ту, в которой когда-то оказались вместе с Люси, но, тем не менее, отличалась в лучшую сторону. Не выглядит эта компания закоренелыми хулиганами. Встреть их на улице, посчитала бы курьерами или, вообще, командой Шерлока Холмса. А это идея!

— Встречное предложение. Заработать хотите? — я приветливо улыбнулась.

— Да мы и так как бы сейчас заработает, — вроде беспечно ответил старший, о позу слегка сменил. Заинтересовался.

— Получите четыре серебрушки и проблемы. Я ведь пожалуюсь, — а если всё-таки побьют, то и жаловаться не придётся. — А так предлагаю хоть и небольшой, но стабильный заработок.

— И какой же? — всё, парень готов.

— Пойдём какое-нибудь спокойное место, там поговорим.

Парень задумался. Оглядел своё воинство и немного неуверенно предложил.

— Можно в Чашку и Кружку. Там вроде нормально, вполне прилично.

— Веди, — я отпустила мальчишку, неподвижно стоявшего с завёрнутой рукой всё время переговоров. Освободившись, он подскочил к старшему и спрятался за ним от меня. Тот отвесил пацану подзатыльник и пошёл вперёд, указывая дорогу.

Чашка и Кружка, уютная таверна среднего класса, встретила запахами свежего хлеба и чего-то мясного. Мои сопровождающие блаженно принюхались и грустно вздохнули. Понятно, есть хочется, а денег нет. Вот и вышли на неотработанный промысел в виде кражи и попытки рэкета.

Мы прошли к большому столику у стены и расположились так, что становилось понятно — компании две: я и остальные. Впрочем, это легко можно определить и по внешнему виду. Моя одежда, хоть и максимально простая, сильно отличалась от таковой у моих собеседников. Вместо подавальщицы, оставшейся у стойки, к нам сразу подошёл сам хозяин. Согласна, сильно подозрительно выглядим, малолетка и какие-то бродяжки, и непонятно, есть ли у нас деньги.

— Дежурное блюдо всем и кувшин квасу сразу, — я положила серебряную монетку на стол и пододвинула её хозяину таверны. Это сразу примирило его с необычными посетителями, и через минуту квас принесла уже подавальщица.

— Теперь о работе, — я отпила квас из большой кружки, принесённой вместе с кувшином. Хлебный, с приятной кислинкой, если постоит денёк в тепле, то и захмелеть с него можно. — Это не криминал. То есть, воровать, проникать в дома или ещё что противозаконного не требуется. Также ничего вас ограничивающего.

— Что-то слишком сладко, — старший усмехнулся и тоже отпил квасу.

— Соглашусь. Мне этого просто не надо. Я хочу получать информацию.

— Стучать, что ли? — парень скривился. — Нет, на такое подписываться не будем.

— Стучат дятлы. Меня не интересует, кто кого ограбил, убил или ещё что. Для этого специальные службы имеются. Мне же хочется знать, что происходит в мире вообще.

— А мы-то тут причём? — удивление искреннее. И правда, откуда беспризорники могут такое знать?

— На вас особого внимания не обращают. Просто ходите по рынкам, слушайте слухи, сплетни. Где какой торговец пожалуется на разбойников на дороге, где крестьяне про урожай судачат или про поборы ругаются. В общем, всё вот такое, — я сама толком не знаю, что именно интересует. Если подумать, то всё подряд.

— И зачем вам это? — правильный вопрос. Редко кого из благородных подобное интересует просто так.

— Мне управлять довольно большим и разноплановым хозяйством.

Подавальщица принесла заказанную еду, что-то вроде овощного рагу с вкраплениями мяса. Пришлось сделать паузу, пока она не отошла.

— Но, хм... управляющие дают только официальные сведения, а их зачастую недостаточно для полного понимания.

— И вы думаете, все эти сплетни и разговоры помогут? — в голосе парня послышалась насмешка. Остальные в разговоре не участвовали, а теперь и вовсе усиленно работали ложками, предоставив все переговоры старшему.

— Попытка не пытка. Не помогут, буду искать другие способы, — я пожала плечами. — В любом случае, вы ничего не теряете.

Компания с сомнением переглянулась. Ясно, хотят обсудить предложение А ведь ещё не было и упоминания об оплате!

— Я отойду ненадолго. Не теряйте, — надо дать им немного времени, кажется, остальные не против, пусть сами уговаривают старшего.

Когда я вернулась через несколько минут, все тарелки уже опустели, а парень с деловым видом сообщил о согласии.

— Хорошо. У меня нет возможности часто выходить в город, тем более, в одиночку. Где-то раз в семь-десять дней. Платить буду серебрушку, плюс сверху, если новости интересные. Достоверность и важность оставляю на ваше усмотрение.

Глаза старшего блеснули. Конечно, почти четыре серебра в месяц практически ни за что! Мы обсудили некоторые детали о том, как мне дать знать, что я пришла за информацией, и где встречаться, и разошлись, довольные друг другом.

Только уже в замке пришла запоздалая мысль, что одно дело — просто ходить по городу, и совсем другое — иметь денежные отношения с сомнительной компанией. Тем более с тайными вылазками без подстраховки. Но эту мысль также легкомысленно загнала подальше. Ремису, как представился парень, невыгодно меня кидать. Да и не выглядит он со своими подопечными опасно. Оставшееся до возвращения карательного отряда время прошло быстро и плодотворно. Мои "осведомители" исправно снабжали слухами, сплетнями и новостями. Большая часть была для меня малополезна, но интересна в плане познания современного мира. Ребята оказались вполне нормальными и даже не успели плотно связаться с криминальным миром до того, как я их встретила. На третью или четвёртую встречу они поведали свою историю, которую, с небольшими вариациями, могли бы рассказать многие.

Ремис с младшим братом и сестрой жили во втором кольце с матерью. Отец не вернулся с очередной войны лет десять назад. Жили бедно, мать работала швеёй, Ремис бегал по мелким поручениям. Но этой зимой в тканях купцы привезли какую-то хворь, и дети остались одни. Заработка старшего не хватало, стали продавать вещи, а месяц назад хозяин дома их выставил на улицу за неуплату. Когда я их встретила, они уже некоторое время жили в заброшенном доме, где и познакомились с ещё двумя членами "банды". Та попытка ограбления была одной из первых и на моё предложение согласились бы и на меньшую сумму. Встречалась я с ними раз в неделю, так отработав передвижение, что время отсутствия редко превышало час.

Де Граф-старший ещё раз свозил Люсьенду на бал, и девушка готовилась к третьему. Я в свободное время разрабатывала планы различных реформ и введения социальных объектов, таких, как государственные школы, больницы, приюты и тому подобное. В общем, если не считать тайные вылазки в город, вела себя как примерный монарх, заботящийся о народе.

Глава 17.

— Едут! Едут! — крики дозорного вывели меня из задумчивости. Погода с утра пакостная, почти постоянный мелкий дождь вроде и незаметен, а промокаешь. Гулять или выходить в город по такому дождю не тянуло. Работать лень. Де Граф опять увёз Люси на бал, так бы в башни, может, сыграли. У Саши урок языка, пару часов будет занят. А то могли бы развлечься. Рыбу в пруду половить, в салки по замку побегать или гитарно-клавесинный концерт погорланить.

— Кто едет? — я свесилась через перила галереи. Внизу уже суетились слуги и расслабившиеся от отсутствия непосредственного начальства солдаты.

— Господа возвращаются!

Как я по ним всем соскучилась! Год не видела, потом всего два дня мельком и в спешке, и опять расставание на два месяца. И всё это время подсознательно волновалась, как они там? Не на прогулку ведь уехали, воевать.

Усталый отряд въехал в ворота замка. Дорожная пыль, смешавшись с дождём, покрывала людей и лошадей грязью. Ямашинально пересчитала солдат. Не все. Почти десятка не хватает, но те, кого ждала я, уже спешивались у крыльца. Целые. Устало-довольные. Но сквозь довольство проступала уверенность, что этот выезд далеко не последний, и дальше будет всё намного серьёзней.

После ужина Эрик, избегая подробностей, рассказал, что произошло в долине. Там, в описанном Сашей лагере, обосновались адепты Хаоса. Хорошо так, основательно, много лет хозяйничали. Теперь их лагерь не существует, а место призыва качественно уничтожено и перепахано. Для создания нового потребуется минимум год, ведь они использовали магию маор, основанную на свойствах определённого минерала. Слишком долго и сложно выкладывать новую печать призыва. Хоть основная верхушка смогла ускользнуть, сам Орден потерпел значительное поражение, и не скоро восстановится. Оставшиеся в живых на предварительном допросе показали, что целью призывов являлась я. Вернее, та часть души, что принадлежала Первому и перерождалась. О цели можно и не спрашивать, у адептов Хаоса она одна. Освобождение Повелителя и старый-добрый захват мира.

Больше Эрик не рассказал, но и этого вполне достаточно для понимания, что грядут серьёзные проблемы. Не только мне лично. Всему миру. Ну, или для начала Анремару. Ведь этот самый Повелитель в прошлый раз хорошо порезвился на всём континенте, не особо делая различий между народами. Но жизнь продолжается, и у нас она тоже вошла в привычную колею.

— Пятнадцать... четырнадцать...

Де Граф зашёл в мой кабинет, на несколько мгновений замер у порога, оценивая увиденное, и прошёл на своё обычное место у шкафа.

— Тринадцать... Добрый день, вам что-то срочное?

— Подписать бумаги. Но это подождёт, продолжайте.

— Двенадцать... — я отжималась от пола, отсчитывая оставшиеся разы. Крис де Вен сидел на диване, положив ноги мне между лопаток для усложнения.

— Пятнадцать, — невозмутимо поправил он, не отрываясь от чтения записей моих планов на реформы и соц. защиту.

— Почему пятнадцать?! Было уже двенадцать! — я возмущённо воскликнула, лёжа на полу, воспользовавшись моментом отдохнуть.

— Не надо халтурить.

— Ссс... садист! Пятнадцать... — я продолжила отжиматься.

— Гвенио, ты послушай: "возчикам следует придерживаться правой стороны обочины, дабы освободить центр дороги для более быстрых карет и верховых. Разъезд осуществляется левыми сторонами во избежание столкновений". Как тебе?

Добрался до ПДД в средневековой адаптации. Реально, надоели эти ездуны, как хотят, так и прут. Дня не проходит, чтобы кого-нибудь не зашибли или не столкнулись.

— Занятно. Что это?

Крис перелистнул на несколько страниц назад, к названию.

— Проект организации дорожного и уличного движения в городах и крупных поселениях.

— Два... Один... Всё, бобик сдох! — я закончила, наконец, отжиматься и, буквально, рухнула на пол на еле шевелящихся руках.

— Что-то вы расслабились, раньше в два-три раза больше делали, — заметил Крис.

— Раньше на меня ноги не ставили! — возмущённо прошипела, не торопясь вставать.

— Моё упущение.

— Господа, уже ужин накрывают! — в кабинет с приятным известием вошёл Эрик. Принцип подавать обед по времени, а не когда господа вспомнят и прикажут, укоренился, но обычно о том, что пора подходить к столовой, сообщали слуги. Эрик оглядел композицию и с умеренным любопытством поинтересовался — И что здесь произошло?

— Бобик сдох, — без эмоционально ответил де Граф. Я сдавленно хрюкнула, еле удержав смех. Скинула ноги Криса со спины и села на полу.

— Эрик, будь другом, прибей этого садиста, — бесцеремонно указала на блондина, перелистнувшего очередную страницу проекта ПДД. — Я в тебя верю, ты сможешь!

Крис с Эриком переглянулись. В глазах у де Вена я увидела заинтересованное раздумье, у Эрика — сомнение.

— А я тебе в больницу мандарины носить буду, — как можно невинней продолжила. — Ты ведь любишь мандарины?

— Можно, я подумаю над вашим предложением? — Эрик помог подняться. Вроде только отжималась, а устали ещё и ноги.

— Можно. Так что там с ужином?

Хоть почти все жили в замке по своему собственному расписанию, иной раз перекусывая около полуночи и пропуская завтрак, но всё равно старались собираться вместе на основные приёмы пищи. Обычно вчетвером. Пока дошли до обеденного зала, пока слуги разложили еду, руки слегка отдохнули. И решили, что на сегодня план по движению выполнили. Нет, они поднимались, правда, невысоко, как-то двигались и жутко дрожали. Наплевав на этикет, переложила вилку в правую руку, а левой помогала куском хлеба. Есть-то хочется!

— Кажется, перестарался, — прокомментировал Крис, глядя, как я воюю с куском мяса. За этим процессом с интересом и каким-то умилением наблюдали и остальные.

— Нашли развлечение, — тихо, себе под нос пробурчала, снова подцепляя упавший на тарелку кусок.

— Может, сегодня? — Эрик вопросительно поглядел на Криса.

— Почему бы и нет? Через час на плацу.

В назначенное время на плацу собралось довольно много народу. Не обращая на зевак внимания, оба мужчины приготовились к поединку. Эрик небрежно набросил свою куртку на перекладину заборчика рядом с аккуратно повешенными плащом и жилеткой де Вена. Ножны оба так же сняли. Обычно распущенную гриву Крис заплёл в толстую косу.

Бой начался. Они не стали прощупывать друг друга, как часто делают малознакомые противники. Поначалу не быстрый темп по мере разогрева всё увеличивался. Я уже не всегда успевала заметить движения, а если успевала, то не сразу осознавала. Бой больше походил на танец двух юрких хищников. Белоснежный соболь против рыжей куницы. Как заворожённая я с наслаждением следила за этим танцем.

— Как вам? — голос де Графа справа заставил слегка отвлечься.

— Это потрясающе! — восторженно и негромко, чтобы не мешать танцорам, ответила я, не отводя глаз от боя.

— Недаром Эрика считают лучшим мечником Анремара. Жаль, они редко в полную силу сражаются.

Неравномерный звон металл на плацу прекратился. Поединщики кружили вокруг друг друга, выжидая момента вновь напасть. На светлых рубахах у обоих проступили серые разводы.

— Если Эрик лучший воин, то Крис?.. — с моей точки зрения, ни один ещё не получил преимущества. Оба казались равными по умению.

— Де Вен не воин, — другой де Граф вступил в разговор с другой стороны. — Он великолепный поединщик, но в бою совершенно не отслеживает окружение.

— Что не мешает ему быть непревзойдённым учителем, — заметил де Граф-младший. — Эрик уже много лет пытается его победить. Превзойти, так сказать, учителя.

— Он что, у Криса учился?

Двое на плацу опять сошлись. Теперь я обратила внимание на похожий стиль боя. Либо учились у одного мастера, либо и вправду, ученик с учителем. Вот только, не зная, сказать, кто из них кто, я бы не смогла.

— Да, он один из его последних учеников. Жаль, де Вен перестал обучать. Говорит, что нет достойных, — де Граф-старший вздохнул. — Хотя он прав. Не все его выдерживают.

— Э?.. — я не поняла! А какого он тогда со мной возится? Развлекается со скуки, что ли?

— Учит он жёстко, но эффективно, — добавил мой советник. — Бобик не один раз сдохнет.

Я не стала на это отвечать. Смешно им. А вот возьму, и назло всем буду тренироваться всерьёз! Наизнанку вывернусь. И пусть мне светит максимум уровень весьма среднего воина, и то ладно. Всё равно война и махание мечом не женское дело.

Бой, тем временем, закончился. Только что сверкал металл в лучах заходящего солнца, как, вдруг, поединщики застыли неподвижными статуями. Клинок де Вена упирался кончиком в ярёмную впадину Эрика. Вот, что значит, профессионал — ещё чуть-чуть и точно гостинцы в лазарет носить бы пришлось.

Зевак сразу как ветром сдуло, стоило только мужчинам поблагодарить друг друга за бой. Довольно улыбаясь, они подошли к нам забрать вещи. Я молча протянула Эрику предусмотрительно прихваченную мандаринку.

— Понравилось? — Крис перекинул через руку свой неизменный плащ-мантию.

— Очень! — можно и не отвечать, уверена, на лице всё написано.

— Тогда жду завтра в шесть утра здесь.

В голове пронеслись моменты прежних с ним тренировок, помноженные по сложности на три, недавние отжимания и некоторые моменты только что увиденного боя.

— А можно, я схожу, повешаюсь? — голос прозвучал на удивление жалобно.

— Уже запугали? — Крис обиженно посмотрел на обоих де Графов, и опять повернулся ко мне. — Можно. Но завтра жду на тренировку.

Стоит ли говорить, что опасения сбылись? Крис, будто успокоенный близостью целителей, гонял в хвост и гриву. Если бы не предыдущая практика, даже не знаю, что со мной было бы. И без того на завтраке порадовала своих мужчин уже не видом запойного алкоголика с трясущимися руками, а качественного паралитика. Всё. Пока не приду в форму, есть буду у себя или на кухне. По собачьи, прямо из тарелки.

Немного отдохнув, перешла в свой кабинет. Дела-то никто не отменял, пусть и малые, но раз уж взялась, надо идти до конца. Принцип у меня такой проблемный. Потому и крайне редко и неохотно что-либо обещаю. Ведь тогда сдохну, но сделаю.

На углу стола лежало несколько бумаг, точно не из моей стопки дел. Вчера де Граф принёс на подпись, да позабыл в процессе любования издевательств над моей тушкой. Надо бы вернуть. Я их подписала и пошла в кабинет к лорду-защитнику. "Надо всё-таки завести секретаря. Или курьера, чтобы не бегать туда-сюда", — в очередной раз подумала, стуча в массивную дверь.

Де Граф сидел за столом и читал знакомую тетрадку из моих проектов. Я отдала документы и собралась уходить, когда он окликнул.

— Тено, вы это сами придумали? — мужчина поднял тетрадку, чтобы было понятно, о чём речь.

— Нет, это адаптация из моего мира, что смогла вспомнить, — честно призналась и добавила. — Правда, бесполезная.

— Почему же?

— Всё это требует серьёзных денежных вложений и последующих вливаний. А у нас в казне скоро мышь повесится.

Истинная правда. Недавно пролистала сводки по налогам и расходам. Денег хватало ровно на поддержание штанов. Что-то серьёзное Империя сейчас не выдержит. Даже совестно стало о затратах на гитару. Хоть и мелочь в масштабах бюджета страны, но мелочь полезная. И слуг-то в замке, оказывается, не было не потому, что "и так справляются", а из-за режима строжайшей экономии. Коронных крестьян к этому делу особо не приставишь, разве что разными поломойками, но и их тоже надо кормить и одевать. И не просто одевать, а, чтобы не посрамили Императора, служа в обносках.

Я-то сначала думала, что это нормально, что первый советник выполняет ещё и обязанности дворецкого, то есть управляет замковым хозяйством и прислугой кроме непосредственно советов по руководству страной, но и тут вылезли уши пустой казны. Но ведь Сорок Первый как-то умудрялся находить средства на пиры и развлечения!

— Раз вы об этом заговорили... — с какой-то странной интонацией протянул де Граф. У меня появилось нехорошее предчувствие.

— Мой отец сейчас проверяет кандидатов на пост казначея. Но до назначения на должность вам хотелось бы иметь более полное представление о финансовом положении, не так ли?

Интуиция завопила "беги, беги, пока ничего не предложил!", но я осталась на месте.

— Вы правы. Существующие отчёты только указывают на сильную недостачу, но не её причины.

— У вас хорошие способности к счёту и анализу, вы не откажетесь провести инспекцию?

Всё. Предложение озвучено, бежать поздно. Да и не хочется. Мне в этом неправильном средневековье не хватает информационной нагрузки, оттого и от работы не особо отлыниваю, и чуть ли не половину библиотеки уже прочитала. Хотя она здесь достаточно большая. Согласие де Граф получил сразу же, но надо поколебаться, пусть поуговаривает.

— Я же не экономист, финансы не моя сфера деятельности.

— Я помню, вы нашли растрату в своей компании, — напомнил князь.

— Сравнили! Или фирма на пятнадцать человек, включая курьера и уборщицу, или целая империя! Тут полгода сидеть. И мне нужны будут отчёты за несколько лет. Причём не только финансовые.

— Это можно расценивать, как согласие?

Вот, зараза. Я думала ещё немного поломаться, но дипломатия не мой конёк. Сразу выдала себя с головой. Но, кажется, не я одна была уверена в положительном ответе. Весьма толстаяпапка будто ждала этого момента в ящике стола. Я её приняла, и, изучая содержимое на ходу, направилась к себе. Не дойдя пару шагов, развернулась, и вернулась к де Графу выяснить один момент. Снова ушла. Вернулась через минуту, даже не успела сесть за свой стол. Не став рисковать в третий раз, формально спросила разрешения и оккупировала диван.

На следующий день бумаги с дивана непостижимым образом переползли на пол. На третий день они расползлись по всему кабинету, а де Граф также незаметно присоединился к изучению документов на пушистом ковре. Сначала ответил на один вопрос, потом на второй, затем нашёл и подал нужную бумагу, потом, заинтересовавшись промежуточным результатом, присел рядом да так и остался. Вдвоём дело пошло быстрее.

Наконец, через несколько дней свели результаты в один список.

— И что с этим делать? — несмотря на то, что сама всё пересчитала не один раз, масштабы воровства ужасали настолько, что просто не верилось.

— Выставить всех вон! И казнить, чтобы неповадно было.

— Может, всех не надо? Пока новых наберём, такой бардак начнётся, что это, — я потрясла листком со списком, — покажется детскими шалостями.

Глава 18.

Я стояла у окна и смотрела, как ветер пытается сорвать простыню с крыши высокого дома. Но тот, кто её там оставил, крепко привязал полотно. Кому это понадобилось? Сушить после стирки так неудобно, и крыша грязная. Разве, сигнал кому подать.

Точно! Сигнал! За четыре месяца совсем забыла, что именно так условились с Ремисом сообщать мне, что у пацанов появилась важная и срочная информация. Время до завтрака ещё есть. Как раз около часа, должно хватить.

Со словами "вам это надо самому увидеть" Стефан, младший брат Ремиса по прозвищу Мелкий, повёл в нижний город. От центральной улицы отошли совсем недалеко, но город изменился. Здесь было грязно, тесно, темно. Дома жались друг к другу, иной раз между ними оставалась лишь узкий, на одного человека проход, и, нередко, прохода совсем не оставляли и два дома имели общую стену. В таких случаях выйти на условно параллельную улицу можно только обойдя половину квартала. Вторые этажи нависали над первыми, забирая солнечный свет у улиц и, казалось, что жильцы, если постараются, смогут пожать друг другу руки через открытые окна.

Мелкий привёл в одноэтажную халупу, не снесённую по какому-то недоразумению. Внутри, во второй комнате, на кровати, застеленной давно не стиранным бельём, сидя спал мальчик лет десяти. По нему сразу было видно — он не принадлежит этому месту. Слишком ухоженный, в добротной и богатой одежде. Даже не простой горожанин, минимум из купечества, а то и из младшего дворянства.

— Мы его ночью подобрали, — тихо сказал Ремис, встретивший нас в доме.

— Так отвели бы к страже. Видно же, что домашний мальчик.

— Он упирался и кричал, что домой не вернётся. И, посмотрите, — Ремис осторожно, стараясь не разбудить, завернул широкую манжету сюртучка. На тонкой ручке явственно проступали синяки, повторяющие расположение пальцев, будто кто-то слишком крепко схватил мальчика. Такие синяки просто так не остаются.

— На другой руке тоже есть, — подтвердил догадку Ремис.

— Он что-нибудь сказал? — я осматривала ребёнка, пытаясь понять, откуда он. Будить не хотела.

— Нет. Даже имени не узнали. У него на сюртуке герб, — подсказал парень.

На вышитом гербе упитанный кабанчик бодро бежал по короткой травке, а сверху в него метила стрела из натянутого лука. Окантовка показала, что это герб даже не младшего, а среднего дворянства. Так, всех маркизов и эрлов я не знаю, их на порядок больше герцогов и они не входили в обязательное изучение гербов и фамилий. Но можно посмотреть в геральдической книге.

И что мне с ним делать? Домой он не хочет. Почему — понятно. Я тоже не хочу его возвращать, пока не выяснится, кто синяки поставил, и ограничился ли ими. Идти с ним в замок через весь город чревато. Наверняка уже ищут

— Так, — я приняла решение. — Я вернусь часа через два с сопровождением. Как-нибудь привлеките внимание, чтобы прийти сюда за вами выглядело естественно. Нам же не нужна огласка?

В замке уже привычно и обыденно подошла к начальнику стражи с просьбой об эскорте. Из замка я выезжала примерно раз в неделю, иногда походить по лавкам, иногда просто верхом поноситься по пригородным лугам. Поэтому капитан ничуть не удивился, однако вместо привычной пары свободной от дежурства, к воротам вышел Эрик.

— Вы не будете против, если я составлю вам компанию?

Мысли панически заметались. Одно дело дурить головы солдатам, пусть и элитного гвардейского отряда, и совсем другое — делать то же самое с близким другом.

— Конечно же нет! — справившись с волнением, ответила с радостной улыбкой. — В конце концов, это ведь ты официальный телохранитель и сопровождающий?

Сознательно пустила шпильку в сторону парня. За всё время, что провела в этом мире, свои прямые обязанности Эрик исполнил считанное количество раз. И эти разы можно посчитать на пальцах одной руки, и ещё свободные останутся. Всё остальное время я была либо с Крисом, либо с де Графом, а то и вовсе, сама по себе.

Лошади бодро цокали копытами по серпантину дороги. После первого поворота Эрик нарушил молчание.

— Тено, а куда едем?

Собираясь с духом, я поправила рукоять меча, расстегнула и снова застегнула пуговичку на рукаве.

— Эрик, пообещай, пожалуйста, что без необходимости не будешь рассказывать, — как я не старалась, жалобные интонации всё равно проявились.

— О чём именно? — парень подобрался и посерьёзнел.

— Сам поймёшь. Я так не могу объяснить.

— Это что-то серьёзное? Вы во что-то впутались?

— Нет, — я улыбнулась, чувствуя искреннее беспокойство. — Просто не думаю, что... они одобрят, — кто "они" не стала уточнять. И так понятно.

— Хорошо, обещаю, — после недолгого раздумья согласился Эрик. — Но я бы и так не стал бы рассказывать, — продолжил он с обидой в голосе.

— Я знаю. Но мне так спокойней.

Мы молча въехали в город и добрались до рынка, где назначена "внезапная" встреча. Как здесь принято, на саму рыночную площадь не въезжали, пришлось спешиться и вести коней в поводу. Эрик двигался слегка позади. В первой половине буднего дня людей вокруг было немного, но и они могли затруднить работу телохранителя. А мы ещё и выделялись среди них более дорогой одеждой и общим видом. Хотя, максимум, что здесь грозит, так быть ограбленным.

У овощного ларька я встретилась взглядом с Мелким и слегка прикрыла глаза, как бы сообщая, что он может начинать. Интересно, что они придумали?

Мелкий пакостно улыбнулся во весь рот. Через несколько мгновений в Эрика полетели подгнившие помидоры. К чести хулиганов, кидали они метко и в основном по тем местам, откуда легко оттереть, например, в ножны меча или кожаную перевязь. А что сок разбрызгался и по другим частям, так никто не говорил, что будет легко. В довершении этого, чтобы благородные наверняка прониклись, Мелкий продемонстрировал неприличный жест и, не особо торопясь, потрусил прочь. Его подельники скрылись из виду, словно их никогда и не было.

— За ним! — я указала Эрику на Мелкого и схватила повод второй лошади. Пешком в людском потоке преследовать легче. Эрик понятливо кивнул тоже на бегу. Надеюсь, догадается не ловить всерьёз.

Выбравшись из оживлённой нежданым развлечением толпы, я села верхом и, ведя в поводу вторую лошадь, не сильно быстро направилась в переулок, куда Мелкий увёл за собой Эрика. На удивление мои босяки приготовили целый спектакль. Пацан позволил себя схватить почти у самого дома и теперь слёзно просил прощения и предлагал оттереть помидорные следы.

— Ну отпустите, благородный господин, я же не со зла, — он ныл, изворачиваясь в крепко держащей руке. — Давайте, мамка отмоет, мы вот туточки как раз живём. Простите пожааалуйста!

Эрик молча ждал, пока я приближусь. Я спешилась и вручила поводья лошадей выскочившему из дома мальчишке. Всё время забываю, как его зовут.

— Пошли, — указала на дом. Мелкий перестал блажить и послушно шёл следом. Ещё бы не шёл, Эрик ведь соизволил отпустить только оказавшись внутри. Сразу прошла в нужную комнату. Телохранитель, чуть напряжённо, на полшага позади.

— Вон, посмотри, — кивнула на спящего мальчика. Теперь он нормально лежал, обнимая тощую подушку. Сюртук висел рядом на спинке стула. Эрик без слов принялся его осматривать.

— До сих пор спит? — тихо спросила у почтительно вставшего Ремиса.

— Пришлось дать успокоительный настой, — виновато признался парень. — Сильно плакать стал.

— Маркиз де Байзон? И как он тут оказался? — Эрик сразу по гербу определил принадлежность роду.

— Сбежал. Ребята подобрали, — я махнула рукой в сторону двери, прогоняя оттуда любопытствующие мордашки.

— Сбежал... — Эрик осмотрел синяки на руках, больше не прикрытые рукавами сюртука. Тонкая ткань легко задралась чуть выше локтей.

— И что вы собирались с ним сделать?

— Привезти в замок, — на этих словах Ремис, стоящий неподалёку как-то странно на меня посмотрел. — Там выяснить, кто его так. А дальше по ситуации.

— Эх, ребёнок, — Эрик потрепал меня по голове, взъерошив волосы. Переобщался с некоторыми! Но он него такое слышать совсем не обидно, скорее, наоборот. Словно старший брат к младшему, когда тот нашкодил и прибежал просить прикрыть от гнева мамки.

— Его ведь должны искать, нашли бы.

— Да, и вернули домой. Эрик, от хорошей жизни не бегают. Не в его возрасте. К тому же такие синяки просто так не появляются.

— Не ищут его, — вставил слово Ремис. — Стража точно нет. Только частные.

— Вот видишь, ещё и огласки не хотят.

Мальчишка всё-таки проснулся. Испуганно сел, сжавшись в комочек, и уставился на нас большими карими глазами.

— Как вас зовут, молодой человек? — как можно доброжелательно и вежливо спросил Эрик.

— Я не вернусь домой!

— Как скажете, — согласился Эрик, — но, всё же, как вас зовут?

— Марлон, — буркнул мальчишка.

— Позвольте представить вам, Владо де Самон, — Эрик церемониально указал на меня, используя мужской вариант моего имени. Я поклонилась согласно этикета как старший младшему по статусу. — Любезно предлагает вам погостить несколько дней в имении.

— Но... я... — мальчик не знал, что ответить. В его возрасте всё решают за него, а тут ожидался его ответ.

Я как-бы невзначай заметила.

— Там щенок тагорского волкодава скучает...

Всё, малыш попал. Крупные, невероятно пушисто-мохнатые, они даже во взрослом возрасте вызывают желание обнять и тискать.

— Хорошо. Я принимаю предложение погостить, — вежливо и этикетно-протоколько ответил Марлон. Это прозвучало настолько естественно, что я позавидовала. Мне до такой лёгкости ещё тренироваться и тренироваться. — Позвольте узнать ваше имя?

— Эрик Торнгейм к вашим услугам, — Эрик тоже исполнил поклон, только уже как равный. Ну да, хоть и не знатный, по статусу повыше многих будет. А с пацаном сейчас нужно поаккуратней, не порвать появившееся хрупкое доверие.

Услыша имя, Ремис с шоком в глазах уставился на меня. Кажется, моё инкогнито окончательно раскрыто. Жаль. Надеюсь, никому не разболтает. Не хочу искать других сборщиков слухов.

Эрик помог Марлону надеть сюртук, и мы вдвоём вышли из дома. Я ненадолго задержалась положить толстый мешочек с монетами, в основном медными, на стол. Треть золотого — приличная сумма.

— Ваше величество? — неуверенно, как бы уточняя, спросил Ремис.

— Не советую распространяться, — настойчиво посоветовала, глядя ему в глаза. — И про сегодня лучше забыть. Всем.

Ремис согласно кивнул, явно готовый сорваться в поясной поклон.

— Через несколько дней приду за новой порцией слухов. Не расслабляйтесь, — через плечо бросила уже в дверях.

Эрик ожидал в седле, посадив мальчика впереди себя. Я одним плавным движением оседлала своего жеребца.

— Потом всё расскажу, — пообещала в ответ на невысказанный вопрос.

— Марлон де Байзон, девять лет, младший сын и наследник маркиза де Байзон, — докладывал де Граф старший известные ему сведения о нашем госте. Мальчика уже осмотрел целитель и ждал своей очереди на доклад. — Старший, двадцать восемь лет, является признанным бастардом. Мать Марлона умерла вскоре после родов и маркиз женился на матери старшего сына. На данный момент он сам уже месяц находится на службе в дальнем гарнизоне. Срочный вызов уже послали. Прибытие ожидается через пять-шесть дней.

Слово взял целитель.

— На теле мальчика многочисленные повреждения и гематомы. Есть плохо сросшийся перелом запястья, медицинскую помощь оказывали непрофессионально или её совсем не было. Повреждения характерные для ударов как руками, так и другими предметами вроде ремня или палки. Судя по состоянию, избиения продолжались длительное время, но в последние пару декад активность увеличилась.

— Глава семьи уехал, вот и разошлись, — прокомментировал Крис. Целитель ещё что-то говорил, но я не слушала, зло ощипывая письменное перо. Произошедшее с Марлоном вытащило из глубин памяти не самые приятные воспоминания. Целитель закончил, положил письменный экземпляр доклада на стол и удалилась. В кабинете повисла тяжёлая тишина.

— И что, он никому не жаловался? — недоумённо спросил Эрик, ни к кому конкретно не обращаясь.

— А кому? — от пера остался один остов, и теперь я терзала его. — К тому же это не так легко, как кажется. Особенно, если это кто из близких.

В кабинете опять стало тихо. Примерно через минуту Крис осторожно спросил:

— И что вы сделали?

Прошло ещё с десяток секунд.

— Ушла. Как только школу закончила, — останки пера упали поверх неаккуратной кучки мусора. Я решительно смахнула всё в корзину под столом. — Так что с Марлоном делать?

Мужчины переглянулись. Слово взял де Граф-младший.

— Его отцу послали вестника. Пока мальчик может пожить здесь. Мачехе ещё не сообщали.

— Может, и не стоит, — добавил Крис. — Наиболее вероятно, это её рук дело. И её сына.

— Ревнуют к младшему? — уточнила я.

— Скорее, к наследству, — блондин покачал головой. — До его рождения всё получал старший, но с появлением законного наследника, бастард, хоть и признанный, остаётся ни с чем.

Меньше, чем через неделю приехал отец Марлона. Не заезжая домой, как был в дорожной пыли и на усталой лошади, так и появился во дворе замка. Ещё через несколько дней я узнала, что его жена со старшим сыном спешно покинула столицу, уехав в глухую деревню в их наделе. Разводы в Анремаре среди знати почти не практиковались.

Глава 19.

Маленький щуплый человечек, заметно нервничая, заканчивал доклад. Пылинки, сверкая в лучах солнца, ложились на пустые стулья. В кабинете министров, рассчитанном человек на двадцать, находилось всего пятеро. Я во главе стола, де Граф, как лорд-защитник по правую руку, де Вен, как первый советник по левую. Эрик застыл статуей за моей спиной. Докладчик, недавно назначенный казначей, стоял с другой стороны стола. За короткое время он выполнил огромную работу, сведя в один список все расходы с точностью до серебрушки. И они несколько превышали доходы, грозя в скором времени оставить казну без средств. От того и нервничал казначей — предыдущий император не жаловал приносящих плохие вести.

— Спасибо, — прозвучало как положено, нейтрально-вежливо. — Оставьте этот список, и, если возможно, подготовьте такой же по доходам. Какие-нибудь вопросы есть? — я посмотрела на своих советников. Молчат. — Тогда можете быть свободны.

Казначей удалился. Эрик ожил и поднёс оставленные бумаги. Надо разбираться, какие расходы завышены и реальны ли. Первым делом нашла заинтересовавшую ещё в докладе строчку. Тогда не стала прерывать и спрашивать, но сейчас здесь все свои.

— Содержание дворца, солидная сумма. А вот тут содержание замка, сумма близкая. Это же не одно и то же?

— Дворец? — переспросил Крис. — Наверно, это Лесной каприз. Сорок Первый лет шестьдесят или семьдесят назад построил его для балов и приёмов. Замок, как вы сами понимаете, не очень удобен для регулярного подобного использования.

Де Граф перебрал стопку бумаги и взял один лист, с подробностями по дворцу.

— Судя по расходам, там до сих пор полный штат и ежемесячные балы.

— Но ведь Сорок Первый последний год им не пользовался, — Крис недоумённо взял у князя документ. — А мы тем более.

— А давайте, мы туда съездим и сами посмотрим, что там. Этот дворец далеко? — сидеть в замке надоело, к тому же интересно посмотреть на настоящий дворец.

— До Каприза часа три в карете, — заметил блондин. — Если сейчас выехать, вернёмся поздно вечером. Или там можно будет переночевать.

Верхом доскакали меньше, чем за два часа. Уже на подъезде стало понятно, что кто-то серьёзно греет руки на содержании Лесного каприза. Широкая утоптанная дорога местами подёрнулась нетронутой травой. Кусты по краям неровно разрослись, не давая свернуть в лес. Дорога сделала крутой зигзаг, внезапно выведший почти к самым воротам.

Я натянула поводья и восхищённо застыла. Архитектор сумел вписать дворец в лесной массив так, что здание не выглядело чужеродным. Стены украшены изящными колоннами, придающими им воздушности. Раскиданные в тщательно продуманном беспорядке ажурные башенки на крыше делали дворец продолжением лесного массива. представляясь стволами гигантских деревьев. Восторг не смогли уменьшить ни запущенные кусты, ни покрывшийся зелёными пятнами кованый забор, ни нестриженный газон.

Сразу за воротами дорога вымощена тщательно подогнанными каменными плитками, но и сквозь узкие щели кое-где проглядывала настырная травка и сбивался в кучки мелкий мусор, нанесённый шаловливым ветром. Мы подъехали к крыльцу, у которого неторопливо работал метлой пожилой человек. При виде нас он сначала напрягся, но, разглядев цвета и самих визитёров, почтительно поклонился в пояс.

— Ты здесь смотритель? — холодно спросил де Граф сверху-вниз. Никто из нас спешиваться не торопился.

— Да, господин. И сторож, и смотритель, и садовник. Всё я, — почтительно ответил старик, разгибаясь.

— Кто ещё есть?

— Жена моя, да два внука помогают.

— Занятно, — де Граф оглядел оставшийся за спиной проезд и соскочил с коня. — Мы здесь осмотримся. Можно не сопровождать.

— Да, господин, как скажете, господин, — засуетился старик, принимая поводья. Откуда-то сбоку подбежал молодой человек, видимо, упомянутый внук и принял остальных лошадей.

Внутри дворца царили тишина и пыль. Такую махину просто нереально содержать в чистоте вчетвером. Хотя, в замке тоже не видела толп слуг, но пыль и грязь не встречались. Огромные окна пропускали достаточно света, чтобы в немногочисленных коридорах обходиться без светильников. Мы шли по анфиладе залов под негромкие комментарии Криса, хорошо знакомого с планировкой дворца.

— Большой бальный зал.

Огромные люстры под потолком. Когда-то натёртый до зеркального блеска паркет, небольшие банкетки у стен, накрытые чехлами.

— Малый банкетный.

Большая, красивая столовая с изящными столиками и такими же стульями. При желании можно расставить их в любой конфигурации.

— Зелёная гостиная и музыкальный кабинет.

Со вкусом обставленная зала радовала глаз оттенками зелёного, от нежно изумрудного до тёмного цвета еловой хвои. Диванчики, банкетки, стулья — всё на любой вкус и нежность седалища. Несколько столиков для разных игр. Гостиная плавно переходила в музыкальный кабинет, мало отличающийся от такового в замке.

— Голубиная галерея.

Необычное название привлекло внимание и заставило тщательней присмотреться к обстановке. Вроде нет ничего такого, что могло привести к птичьему названию, и цвета пастельных тонов никак не ассоциировались с этими сизыми летающими крысами. Картины в простенках между окнами изображали юношей и девушек в фривольных и двусмысленных позах, но находились в рамках приличия. Противоположная стена почти полностью задрапирована плотными портьерами.

— За каждой из них, — Крис отодвинул одну из портьер, — небольшая ниша. Во время балов и приёмов почти во всех можно было встретить парочку. Как голуби на крыше, всю галерею занимали, — с явным неодобрением пояснил блондин. — Иные и на подоконниках пристраивались.

Я заглянула внутрь. Небольшая, но с на вид удобным широким диванчиком, крошечным столиком и лампой-бра на стене. Всё для удобства преданию разврату. Подоконники тоже широкие и закрывались длинными шторами.

— Предыдущий император со свитой не отличался чистотой нравов, — осуждающе прокомментировал де Граф. Я согласно кивнула, вспомнив статую, обнаруженную в спальне в самый первый день и инцидент с представителем свиты Сорок первого в первый месяц моего пребывания в Анремаре.

Галерея закончилась большим холлом с лестницей на второй этаж, выходом во двор с парком и несколькими дверьми.

— Розовая гостиная, — Крис указал на дверь рядом с галереей. — Из неё проход в малый банкетный. Дуэльный зал, — мужчина распахнул большие двустворчатые двери, ведущие в круглое помещение. Пол широкими ступенями понижался к центру, образуя своеобразную арену, огороженную низким барьером и засыпанную мелким песком.

— Редкий бал или приём обходился без пары дуэлей. Насмерть сражались редко, но крови здесь пролилось очень много.

— Ну да, — я не удержалась от комментария, пробурчав его себе под нос, — прошёл раз по голубиной галерее и получи с десяток поводов на защиту чести и достоинства.

Не торопясь мы обошли весь первый этаж, полукругом обхватывающий внутренний двор с сейчас неработающим фонтаном и выходом в сад. Левое крыло почти полностью отражало правое, только вместо дуэльного зала находился тронный. Хоть мой предшественник и не любил работать, но принимать делегации приходилось.

На втором этаже располагались личные покои и гостевые комнаты. Туда решили не ходить и возвращались к выходу. Что хотели, уже узнали. Дворец содержался в относительном порядке, но никак не на ту сумму, что выделялась из бюджета. И, если так продолжится, скоро начнёт ветшать без качественного присмотра. Эрик шёл впереди, Крис чуть задержался у очередной картины.

— Ну, а что, прибраться, сделать косметический ремонт, убрать откровенную пошлость и можно использовать по назначения, — я сообщала де Графу своё мнение по поводу дворца. — Что такой красоте зря пропадать? Три-четыре бала в год не разорят, на содержание сейчас больше тратится. А так и аристократия на виду, и тайной канцелярии легче — можно пригласить нужных людей, а не подгадывать, где и как с ними встретиться.

— А средства на ремонт откуда возьмёте? — брюнет не разделял моего оптимизма.

— Вот кто отвечает за содержание, тот пусть и платит! Три года деньги просто так в карман складывал, так пусть отрабатывает!

Де Граф что-то ответил, но я его не слышала. Эрик открыл дверь из гостиной, где мы были, и оттуда выбежал паук. Огромный, только тело с хорошую суповую тарелку, он деловито двинулся в нашу сторону. Меня будто парализовало. Забыв как дышать, я в ужасе смотрела на приближающегося членистоногого. До меня ему оставалось метра четыре, и сворачивать монстр явно не собирался. Совершенно неожиданно для себя я взвизгнула и отскочила под защиту широкой спины де Графа. Паук остановился и раскрыл свои челюсти.

Очнулась я на диванчике. Первое, что увидела — взволнованное лицо Криса. Осторожно села, огляделась. Всё та же гостиная. В изголовье дивана стоит де Граф, Эрик в паре шагов за Крисом. Придвинулся ближе, видя, что я пришла в себя. А на руках, подобно кошке, возлежал тот самый паук, свесив ноги. Мир снова сузился до его одного. Все звуки приглушились, вопросы неразборчиво доносились сквозь вату. Эрик же, не понимая, что происходит, ещё и поглаживал шестиногий ужас по выпуклой спинке. Мне показалось, что паук самой большой парой глаз смотрит прямо на меня. Сердце бешено заколотилось. Пак моргнул.

С визгом и в панике я отскочила назад и вцепилась в лорда-защитника, снова скрываясь за его спиной. Но теперь не стала выглядывать, наоборот, зажмурила глаза, чтобы не видеть этот кошмар.

— Что случилось? — без наблюдения источника ужаса, смысл вопросов начал доходить до разума.

— Кажется, я боюсь пауков, — я ещё сильнее вжалась в мужскую спину. — Уберите его, пожалуйста.

— Вы про мышелова? Но они же безобидные, — в голосе Криса прозвучало удивление. Но по звуку шагов я поняла, что Эрик всё-таки вынес паука из гостиной и прикрыл дверь, чтобы тот не вернулся. Только тогда я отпустила де Графа и смущённо отошла от него.

— Извините.

— С такой реакцией на мышелова, могут быть проблемы, — заметил князь, поправляя смятый камзол и потирая руку в месте, куда я со всей дури вцепилась.

— Это весьма модное и полезное животное, — пояснил Крис. — Едва ли не в каждом втором доме их держат домашними любимцами.

— А в замке? — Пусть я их там ни разу не видела, но живо представила, что могла встретить подобного монстра.

— Там мышей нет, а питомцем... вроде держать некому, — с сомнением произнёс блондин.

— Всё равно проблема остаётся. На балы некоторые дамы могут приезжать с любимцами. И визиты наносить придётся с осторожностью, — возразил брюнет.

Они обсуждали меня, будто я не стою рядом и их не слышу. Опять из-за меня у других дополнительные заботы.

На следующий день я подошла после завтрака к Эрику с предложением съездить в город. После того, как он узнал о моих "осведомителях", нужда в потайном ходе отпала, парень сам с удовольствием и с интересом слушал городские сплетни.

На этот раз, ещё не доезжая до обычного места встречи, я, немного смущаясь, попросила.

— Эрик, сходи, пожалуйста в салон, где этих мышеловов продают. Возьми какого-нибудь поспокойнее.

— Вы что-то задумали?

— Да, надо приучать себя к ним. Не дело на стены прыгать от их присутствия.

— Вы уверены?

— Да, это лечится. Первую неделю в общаге девчонки на каждого таракана визг поднимали, потом привыкли. Или визжать надоело.

Домой мы возвращались с двумя клетками. В одной, побольше, и прикрытой тканью, Эрик вёз паука. Сказал, что все были спокойные, поэтому выбрал посимпатичней. Не знаю, как у этих монстров симпатичность определяется, и знать не хочу. Вторую клетку везла я. В ней за мелкой ячейкой сетки копошился корм для мышелова — с десяток белых и рыжих мышек. Милые создания, не то, что некоторые.

В коридоре замка, как всегда некстати, столкнулась с Люси. После того, как она начала посещать балы и общаться с большим количеством людей, с ней даже стало возможно поговорить без желания немедленно прибить или сбежать. Но, всё равно, долго её выдержать получалось с огромным трудом.

Первой "жертвой" её активности стал идущий чуть впереди Эрик. Без малейшего сомнения Люси подскочила к нему и заглянула под ткань, покрывающую клетку.

— Ой, какая прелесть! — от восхищения девушка даже захлопала в ладоши. Если у всех эти пауки вызывают подобную реакцию, то я со своими прыжками — белая ворона. На одной клетке Люси не остановилась. Решив, что я тоже несу мышелова, она наклонилась и уставилась на мышей. От визга у меня едва не заложило уши. Девушка не осталась на месте, а быстро убежала, как только перевела дыхание.

— Что происходит? — на шум выскочил де Граф.

— Мыши, — подняла клетку, показывая перепуганное содержимое.

— И зачем они?

— Его кормить, — указующий жест на Эрика. Вернее, на клетку с пауком, но вышло двусмысленно.

Де Граф перевёл взгляд на парня, затем на клетку с мышами. Опять на парня. Посмотрел на меня взглядом "совсем с ума посходили" и, развернувшись, ушёл, ничего не сказав. Ну вот, опять выставила себя альтернативно одарённой.

Ненавижу балы. Сначала половину дня тебя к нему готовят — одевают как куклу, сооружают пышную причёску, под которой голова постоянно чешется и из-за которой боишься лишний раз наклониться. Потом ехать полтора-два часа до Лесного Каприза, где этот бал проводится. За отсутствием рессор поездка очень неприятна, и на мощёной мостовой трясёт неимоверно, не спасают даже многочисленные подушечки. И на самом балу тоже ничего хорошего. Ходи, улыбайся, да чтобы всем поровну, никого не выделяя и не обделяя. За разговорами внимательно следи, не давая повода думать, что что-то пообещала. Хорошо ещё, что можно не оставаться до конца, вот и воспользовалась этим, слиняв часа на три раньше.

Карета неторопливо ехала по спящему городу. Ночь уже почти закончилась, и город постепенно просыпался, не дожидаясь рассвета. На улицах уже встречались не только старательные дворники, но и булочники, спешившие испечь хлеб к первым покупателям. Пару раз проезжали мимо патрулей стражи, нас тоже обгоняли спешащие по службе курьеры.

А вот этот спортсмен, бегущий намного впереди кареты, выглядит чужеродно в утреннем царстве. В одной лёгкой рубахе и подштанниках чуть ниже колен, зато с мечом в руке, пусть и не наголо, а в ножнах и обёрнутый портупеей, он привлекал к себе внимание. Из переулка, откуда выбежал молодой человек (а, судя по фигуре, человек не просто молодой, но ещё и тренированный), донёсся крик "стой, сволочь, уж я тебе покажу!.." Что крикун хотел показать, осталось неизвестным, он сбил дыхание и не смог закончить предложение.

Бегун представлял из себя классическую иллюстрацию к "возвращается муж из командировки, а любовник — в окно". Во мне взыграла женская солидарность. Это ж кем надо быть, чтобы заметить любовника только под утро? Или сам только-только домой заявился? А преследователь не унимался, всё же крики "стой" постепенно приближались, а спортсмен бежал как раз в том направлении, куда минуту назад свернула стража, не думаю, что он обрадуется встрече.

Я приказала кучеру ускориться и догнать парня. Когда карета с ним поравнялась, приглашающе открыла дверцу. Бегун быстро сориентировался и заскочил внутрь.

— Благодарю, леди, вы спасли меня, — поблагодарил он, едва переведя дыхание. А форма у него и правда неплохая, столько бежал, а почти не запыхался.

— Не за что. Только вот думаю, рано радуешься. Я как раз думаю, сдать тебя Крису, чтобы прочитал лекцию об аморальном поведении или сам проникнешься? — уже в карете я узнала бегуна. Эрик, мой телохранитель, только завтра должен был официально вернуться из поездки.

— Не надо де Вена, пожалуйста, — парень сделал жалостливую физиономию, еле узнав меня в платье, с причёской и ещё накрашенной.

— Тогда пообещай, что подобное не повторится. А если бы он тебя догнал?

— Ну, вызвал бы на дуэль, — Эрик потеребил и без того растрёпанную шевелюру. — Хотя нет, этот не вызвал бы, не то сословие.

На улице, тем временем, всё затихло. Рогоносец совсем затих, видимо, отчаявшись догнать беглеца. Либо выскочил на широкую улицу, но никого не увидел и плюнул на дальнейшее преследование. Стража, тоже слышавшая крики, уже гремела сапогами в том направлении, но останавливать карету с императорскими гербами на дверцах поостереглась.

Осеннее солнце заливало кабинет приятным золотистым светом. Я сидела за столом и изучала сводки и донесения с северных и северо-западных провинций и недовольно хмурилась. Слишком всё тихо и гладко. После рейда сектанты будто никогда не существовали — о них с тех пор не доносилось ни слуха. Северный сосед тоже подозрительно притих. Значительно сократилось количество приграничных конфликтов, а торговцы стали замечать усиление гарнизонов и военных лагерей. Пока в пределах разумного объяснения, но и мы стали потихоньку подтягивать войска к границе. Слово "война" ещё не прозвучало, но что-то такое уже витало в воздухе. Полгода, год максимум, и оно станет реальностью.

Паук лежал на подоконнике и грелся. За лето я привыкла к его виду и даже выпускала гулять по кабинету, хотя для возвращения его в клетку приходилось просить о помощи.

— Тено, — в кабинет вошёл Крис с листом бумаги в руках. — Вы не забыли, что завтра бал дебютантов?

— Забудешь тут, когда каждый день напоминают, — я притворно проворчала. Идею ежегодного бала для вывода в свет молодёжи из отдалённых мест и небогатых родов, не имеющих возможности сделать это самостоятельно, горячо поддержали. Приглашения разослали ещё в начале лета и всё это время Лесной Каприз усиленно готовился к многолюдному балу.

— Я набросал вам приветственную речь на открытие, — советник протянул бумагу. Я пробежала по ней глазами. Витиевато, слегка пафосно, но подходящее к моменту. В этикете, игре слов и подобным многословным речам меня поднатаскали, так что проблем запомнить и произнести не будет. Пока я изучала текст, паук заинтересовался гостем и перебрался с подоконника на стол. Если не присматриваться, то можно представить, то это кошка. Пушистая шестиногая кошка с четырьмя глазами-пуговками. И, всё равно, шаг от стола, куда залез паук, я сделала.

— Вижу, вы смогли справиться со своим страхом, — заметил Крис.

— Да, я уже не прыгаю от него на стены, — с улыбкой ответила, кладя бумагу с речью на стол, стараясь не приближаться без нужды к мышелову.

— Погладить не хотите?

— Страшно, — честно призналась, и покосилась на мохнатую чёрную с белыми полосками спинку.

— Не бойтесь, я буду рядом.

Крис подошёл сзади и встал на одно колено, сравнявшись со мной ростом. Левой рукой обнял за талию, прижимая к себе, правой взял мою руку.

— Закройте глаза и представьте что-нибудь приятное, — тихо произнёс под ухом, поднимая мою руку. Я напряглась, но послушалась совета. С закрытыми глазами, в надёжных объятиях стало спокойно и совсем не страшно. Рука, ведомая Крисом, коснулась мягкойшерсти. Я непроизвольно вздрогнула и попыталась отстраниться.

— Всё хорошо. я рядом, — мужчина мягко не дал отдёрнуть руку, удержав её на животном. Преодолевая слабое сопротивление, он провёл ей по шерсти.

— Он тёплый, — с удивлением произнесла я, уже самостоятельно гладя паука.

— На солнце нагрелся. Попробуйте открыть глаза.

Я осторожно посмотрела на животное под моей рукой, но ожидаемого укола страха и брезгливости не почувствовала.

— Спасибо, Крис, вы — чудо!

— Что вы, тено, вы всё сделали сами, — мужчина поднялся. — Я лишь помог сделать последний шаг.

То, что пауко-лечение провели вовремя, стало понятно уже на следующий день. На бал, как и предполагали, пришло несколько дам с ручными питомцами. Как раньше у нас ходили с левретками и болонками, так и тут с пауками. И, когда двое из них решили выяснить отношения, и проигравший счёл меня более подходящим объектом для побега, я не устроила представление с прыжками и визгом. Терпеливо, хоть и напряжённо, дождалась, пока мохнатое членистоногое снимут со спины.

В целом, бал удался. Приятно было видеть счастливые лица девушек из провинций, которым при обычных обстоятельствах светило знакомство только с ближними соседями. Для их родителей и сопровождающих тоже получился своеобразный праздник. Многие не покидали свои имения годами — не было повода. А тут я заметила в голубиной галерее, переоборудованной из любовных гнёздышек в полу деловые кабинетики, обсуждение как торгово-экономических тем, так и предварительных брачных соглашений.

Под утро гости разъехались. Мне подали экипаж в такое время, когда уже светло, но природа ещё не проснулась. За три часа до замка я планировала вздремнуть и доспать уже в своей постели. Оставаться в Лесном капризе никто не хотел. За ворота выехали малым составом — всего три гвардейца сопровождения и Эрик. Де Граф со своим отрядом задержался по каким-то срочным делам, пообещав догнать через час. Де Вен же на бал не поехал и ждал нас в замке.

Я мирно дремала в карете. Неплохие рессоры (кузнец весьма быстро понял, что я от него хочу и на королевское транспортное средство установили первый экспериментальный образец) и мягкие подушки сглаживали неровности дороги. Неожиданную остановку я проспала, сонно открыв глаза только на какой-то шум, не сразу поняв, что он мне не снится. Некоторое время пыталась разобраться, что там происходит, и вспомнить, что полагается делать при нападении. Судя по крикам и звону мечей, произошло именно это. Вспомнить мне не дали. Дверца распахнулась, какой-то небритый мужик появился в проёме, схватил за руку и вытащил наружу.

Положение выглядело удручающе. Впереди поперёк дороги лежало дерево. Кучер свесился с козел со стрелой в шее. Двое гвардейцев уже лежали на земле. Один со стрелой в груди, другой с мечом в руке и ужасной раной на голове. Оставшийся вместе с Эриком отбивался от нападавших. Сколько их было, я не знаю. По ощущениям — много. Увидев, что меня вытащили из кареты, Эрик сменил позицию, подскочив к мужику и, пронзив того мечом, крикнул мне.

— Бегите назад по дороге! Я их задержу!

Два раза повторять не пришлось. Без оружия и в бальном платье я не боец. И Эрик, каким бы ни был гениальным мечником, против толпы долго не выстоит. Одна надежда — сбежать и встретить отряд де Графа. Должен же он нас уже догнать?

Далеко я не убежала. Пышное платье сильно затрудняло движение даже с подхваченными до самого пояса юбками. Скрыться в лесу мешали густые кусты на обочине. Через них дольше продираться, чем выгадаю время. Догнали меня уже верхом. Я узнала лошадь из замковой конюшни. Разбойники взяли одну из тех, что была под гвардейцем. После короткого и безуспешного сопротивления меня, как мешок картошки, перебросили через седло и галопом припустили назад.

— Всё, она у меня! Отходим! — схвативший меня мужик прокричал товарищам, когда скакали мимо места побоища. Сражение уже прекратилось и разбойники занимались мародёрством, обыскивая тела и потроша карету. Я с ужасом заметила знакомую зелёную куртку Эрика посреди дороги. Парень лежал ничком в грязной красной луже, сжимая рукоять меча. В спине белели оперением две стрелы.

Не останавливаясь и не проверяя выполнение приказа, мужик всё тем же галопом погнал лошадь дальше. Я больно ударилась животом и боком о седло, когда она перепрыгнула перегораживающее дорогу дерево. И в остальное время эти части тела страдали при каждом скачке животного. Минуты или две скачки, и мы остановились возле крестьянской телеги. Мужик грубо стащил меня с лошади и толкнул вперёд. Крестьянин уже опустил борт, открывая узкую щель двойного дна.

С грязной руганью меня в четыре руки засунули в эту щель. Сопротивляться двум бугаям было бессмысленно, но пышные юбки долго не поддавались, но и они уступили грубой силе. Похитивший меня мужик расположился рядом. Борт поднялся, закрывая второе дно. В шею упёрлось холодное лезвие.

— Лежи тихо! Пикнешь — прирежу!

От мужика несло потом, пивным перегаром и гнилыми зубами. Я завозилась, пытаясь отстраниться от источника вони. Нож сразу же прижался плотнее.

— Я что сказал?

Пришлось замереть и смириться, стараясь дышать ртом и, вообще, через раз. Телега пришла в движение. Колёса нещадно скрипели, скрывая возможные звуки из второго дна. Все камни и неровности на дороги сразу отзывались в теле. Через какое-то время телега остановилась. Нож незамедлительно вернулся к шее, требуя не чудить.

— Кто-нибудь догонял? Кого-нибудь встречал?

Требовательный голос де Графа глухо донёсся через поклажу телеги и доски дна.

— Нет, господин, никого не было, — крестьянин отвечал подобострастно, но уверенно. Так, что даже я ему поверила.

— Вот, везу овощи в город продать, господин, — продолжал лебезить он.

— Проверь, — короткий приказ. На телеге закопошились, перебирая мешки. Крестьянин не соврал, и ничего подозрительней репы или что там у него, не вёз. Ещё бы! К похищению основательно подготовились, чтобы проколоться на такой ерунде. Ещё несколько неразборчивых команд, и стук копыт удалился. Мужик рядом со мной облегчённо выдохнул и ослабил давление на нож.

В тесном тёмном и душном пространстве я быстро потеряла счёт времени. И, когда телега прибыла на место назначения, даже примерно не предполагала. как далеко находимся от места нападения. Похитители не стали возиться с вытаскиванием платья из узкого ящика второго дна и просто сняли несколько досок сверху. Не дав времени оглядеться, не церемонясь, затолкали в одноэтажный бревенчатый домик. Внутри на грубых полатях сидело пятеро. Кто-то обрабатывал свежие раны, кто-то, уже перевязанный, точил и правил оружие. Мужик, что ехал со мной в телеге, обвёл их хмурым взглядом.

— Это всё?

— Да, командир, — ответил один из серьёзно раненых. — Остальные там остались. Этот пёс больше десятка положил!

— Значит, наша доля стала больше, — нервно хохотнул другой, сидящий на полатях напротив.

— Отставить! — рявкнул командир и повернулся к юркому парнишке. Кажется, он тут единственный, если не считать самого похитителя, кто не получил ранений. — Шило! Бегом к заказчику, скажи, что товар у нас. А вы, — он снова обвёл взглядом остальных, — чтобы без шуточек. И головой отвечаете!

Командир толкнул меня вглубь домика, на дальнюю свободную лежанку, покрытую шкурами. Я забралась на неё и, забившись в угол, обхватила колени руками. Командир ещё раз одарил всех суровым взглядом, обещающим кару любому, кто ослушается, и вышел.

— И вот ради этого столько хороших людей полегло? — один из разбойников неприязненно посмотрел на меня. И, пусть он говорил про своих товарищей, мне на ум пришли погибшие гвардейцы, ни в чём не повинный кучер и Эрик. Он, давая мне шанс уйти, только зря погиб. Хотелось реветь в голос, но я настойчиво и привычно загоняла эмоции внутрь. незачем посторонним знать и видеть, что у меня на душе. Так легче всем. Вернее, спокойнее.

— Все знали, на что шли, когда соглашались на эту работу, — меланхолично ответил другой, с силой проводя правилом по клинку. Раздался противный скрежет.

— Хватит этот огрызок терзать! — не выдержал резкого звука его сосед. — Брось его, потом нормальный меч купишь. Сможешь позволить.

— Вот, когда заплатят, тогда и куплю, — всё также меланхолично ответил разбойник, продолжая терзать чужие уши. — А пока оружие всегда должно быть готово.

А с оружием и обмундированием у них проблемы. Хоть вооружены все, но качество явно не лучшее. Неудивительно, что потеряли столько людей, сражаясь, по факту всего с двумя — два гвардейца погибли в самом начале, ничего не успев сделать. Одеты разбойники тоже кто во что горазд, основной защитой используя стёганые куртки. У некоторых кроме неё и штанов больше ничего не было.

— Если вам нужны деньги, — я воспользовалась подходящим моментом и паузой в разговоре, — то предлагаю втрое больше.

— А что не сразу вдесятеро? — насмешливо спросили из другого угла.

— Не думаю, что вам предложили больше трёхсот на всех.

— На тысячу, значит, намекаешь. А есть ли у тебя столько? Или ждать попросишь, пока цацки не продашь?

— Найдётся и без продажи, — я уверенно ответила. Примерно столько сейчас находится в казне. Империя, называется. Свободных денег едва хватит на пару-тройку месяцев оплаты отряду наёмников. У эрлов месячный доход и то больше!

— Слышь, Лютый, — подал голос один из раненых, что лежал на полатях. — Мож, правда, того. Ну, отпустить? Лишняя сотня не помешает.

— А ну, молчать! — рявкнул Лютый. — Вы наёмники или сброд подзаборный? Взялись за дело — выполняйте! Кто ещё с вами свяжется, если вас перекупить можно?

— А ты, — он повернулся и направил меч на меня, — заткнись. Ещё одно слово про деньги, кляп в рот засуну!

Ворча на несправедливость, похитители демонстративно вернулись к прерванным на время разговора занятиям. Я молча сидела в своём углу и, видимо, задремала, так как когда снова осознанно посмотрела на разбойников, они уже азартно играли в кости. Во времени я окончательно потерялась.

В избушку уверенно зашёл высокий маор в сопровождении двух вооружённых людей. С первого взгляда видно, что эти люди — более опытные бойцы, чем мои похитители.

Вслед за ними вошёл командир наёмников и указал рукой на меня, будто до этого девушку в бальном платье среди грязных мужиков можно было не заметить. Маор кивнул, по-хозяйски прошёл мимо почтительно замерших наёмников и, не церемонясь, взял меня за подбородок. Второй рукой поднёс к лицу яркую лампу и долго всматривался куда-то сквозь меня расфокусированным взглядом. Я в это время рассматривала его лицо, всё равно держал крепко, и ни на что другое смотреть не могла. Узкие раскосые глаза казались почти чёрными. Плоское лицо с носом-пуговкой пересекал шрам. Не совсем свежий, но и не старый. Причёска, как таковая отсутствовала, волосы просто подстрижены до средней длины, закрывая уши и распадаясь по пробору.

— Она, — налюбовавшись, маор разжал руку, и я с облегчением снова села, потирая места, куда впивались его пальцы. Мужчина бросил мне свёрток, оказавшийся серо-коричневым платьем. По ткани и фасону оно больше походило на платье горожанки где-нибудь на границе между средним и бедным классом. По размеру почти как на меня, только для более фигуристой девушки. Для поездок оно намного лучше неудобного бального платья, и меньше привлекает внимания.

— Переодевайся, — приказным тоном бросил маор. Я с удивлением подняла на него глаза. Прямо здесь, что ли? Устраивать стриптиз перед почти десятком мужчин? А они ведь уже откровенно пялились в надежде на бесплатное развлечение.

— Ну? — маор нетерпеливо подгонял. — Или мне помочь? — он демонстративно поиграл кинжалом. Ну уж нет, лучше сама. Я встала на лежанке и повернулась к нему спиной.

— Расстегните.

Многочисленные пуговички на платье располагались на спине, и самостоятельно их расстёгивать было неудобно, если не невозможно. И, вообще, я император или кто? Мне положены слуги для одевания!

Маор не стал возиться с расстёгиванием, он просто срезал пуговицы. Я скинула с плеч бретели. Тяжёлые юбки, державшиеся в основном на них, скользнули вниз пышной тряпичной кучей. Тщательно скрывая смущение, я перешагнула через неё. Маечка и панталоны до середины бедра хоть и скрывали мои "прелести", всё равно было неприятно стоять в нижнем белье перед толпой мужиков. Хоть там и смотреть-то нечего, фигура пацанская, но пялились они с воодушевлением.

Коричневое платье застёгивалось спереди, так что помощь не понадобилась. Повинуясь короткому приказу, я вышла из домика, следуя за маором. Снаружи ждало ещё два его воина и возница на чёрном угловатом экипаже. В таких обычно перевозят преступников, видела их как-то на дворе уже бывшей торговой биржи. Маор грубо втолкнул меня внутрь этого гроба на колёсах.

— Эй! А как же оплата? — возмутился командир наёмников, вышедший следом.

— А, точно, — поморщился маор. — Расплатись, — он бросил своему сопровождающему воину. Тот резко выхватил свой меч и воткнул в живот наёмнику. Это послужило сигналом остальным. Один подпёр дверь домика, остальные заняли позиции у окон. Маор-начальник протянул в сторону избушки руку и что-то прошептал. Камень на перстне ярко вспыхнул, из него выскочила тонкая нитка и солома на крыше домика загорелась. Что произошло дальше, я не видела. Маор захлопнул дверцу экипажа, отрезав меня от мира. Но по доносящимся звукам я поняла, что для наёмников всё закончилось.

И снова тряска в неудобном транспортном средстве. Жёсткие деревянные сидения и голые стены никоим образом и рядом не стояли с понятием комфорта. К тому же в экипаже не было ни окон, ни лавок, так что оставалось только сидеть на полу, ругаясь на особо большие ямы и колдобины. Экипаж остановился уже в сумерках. Сильно хотелось есть и пить. Со времени окончания бала прошли почти сутки и за это время никто не подумал дать мне поесть. Дым от костра, смешанный с запахом чего-то мясного, только разжигал аппетит.

Но в планах похитителей не было цели уморить меня голодом. Дверца открылась и маор поставил на пол экипажа миску с варевом и большую кружку.

— Чтобы всё съела! Иначе насильно в глотку засуну. Хозяину ты нужна живой, — с этими словами он закрыл дверцу. Он что, в самом деле думает, что я объявлю голодовку? Похоже, моё смирное поведение, отсутствие истерик и требований, расценили как проявление гордости в стиле "назло кондуктору пойду пешком". Но мы не настолько гордые, так что миска опустела быстро, кружка с горячим чаем ещё быстрее. Очень скоро организм настойчиво потребовал обратного вывода поглощённых ресурсов. Маор что-то не возвращался проверить, поела ли я, а терпеть становилось всё сложнее. Не выдержав, я застучала кулаками по дверце.

— Что тебе? — дверца распахнулась, явив уже знакомое лицо со шрамом.

— В уборную хочу! — глядя снизу-вверх, слегка капризным голосом потребовала я.

Маор растерялся. Разумеется, уход за пленником, или, в данном случае, похищенным, обычно подразумевает покормить, напоить, проследить, чтобы не сбежал или не навредил себе. Про такие банальные вещи, как туалет и гигиена часто забывают. Вот и этот тип, похоже, впервые промышлял похищением благородных девиц. Он как-то растерянно посмотрел в сторону уже тёмного леса, перевёл взгляд на меня. В узких глазах появилось сомнение.

— Э... Пошли, — наконец, он принял решение. — Только без глупостей!

Я согласно закивала, как китайский болванчик. Естественно, какие могут быть глупости, когда едва не танцуешь от нетерпения. Под своим конвоем маор отвёл меня за кусты, окружающие поляну, где встали на ночь. Далеко в лес углубляться не стал, отошли всего на десяток шагов.

— Давай, делай, — мужчина явно чувствовал себя некомфортно в роли такого сопровождающего.

— Отвернитесь! — желание желанием, но хотя бы видимость приличия соблюдать надо. Удивительно, но мужчина послушался и уставился в сторону лагеря.

— Что ты там возишься? — нетерпеливо спросил он через несколько минут, не оборачиваясь.

— Лопухи ищу! — почти честно ответила. Идея дерзкого побега пришла в голову внезапно. Оставаться в руках тех, кто так спокойно и жестоко расправился снаёмниками, мне очень не хотелось. Уж лучше заблужусь в лесу. Я медленно отходила вглубь тёмного леса. Ночь уже вступила в права и разглядеть в нём коричневое платье возможно только совсем вблизи. Надо удалиться от лагеря как можно дальше.

Но маор что-то почувствовал и всё-таки обернулся, когда я ещё была в предел видимости. Нехорошая луна, пусть и не полная, предательски высветила попытку побега.

— А ну, стой! Эй, вы! Ловите её!

Я подхватила подол платья, задрав его почти до пояса, и припустила прочь с максимально возможной для ночного леса скоростью. Не хватало ещё вывихнуть или сломать ноги. Звуки погони постепенно отдалялись и затихали, пока не исчезли совсем. Я прошла ещё какое-то время и устроилась на ночь в корнях большого дерева, не рискуя идти дальше вслепую. Не хочу сделать петлю и выйти в лагерь к похитителям на радость последним.

Проснулась рано утром от того, что замёрзла. Некоторое время продолжала лежать, свернувшись в клубок, и вслушиваясь в утренний лес. Где-то чирикали пичужки, деревья шумели кронами, пискнула белка, но посторонних звуков не было. Вряд ли похитители так просто отступятся, надо двигаться дальше, желательно к жилью. Идти по светлому утреннему лесу намного легче, чем по ночному, корни и трава не бросаются под ноги. Скоро я вышла на ручей. А где ручей, там река. А на реках всегда кто-нибудь живёт. С этой мыслью побрела вдоль бережка. Ручей петлял, прокладывал путь то через буреломы, то разливаясь в непролазную грязь, но к обеду послушно вывел к речке. А она, всего за пару часов, привела к городку. Он не обзавёлся пригородами и к стенам с внешней стороны не лепились бедняцкие лачуги.

Скучающие стражники на воротах лениво собирали с въезжающих в город дань и препятствовали проникновению нежелательных элементов. Мой вид однозначно подходил под описание таких элементов. Туфли сначала развалились от ходьбы по пересечённой местности, а затем вообще потерялись где-то в грязи ручья. Подол платья я укоротила острым камнем чуть ниже колен — на грани приличия. Длинный подол только мешал идти. Полученной тряпкой обмотала босые ноги. На голове творился кошмар. Я совсем забыла про шиньоны в причёске и вспомнила о необходимости их снять или хотя бы попробовать расчесать только когда стражник с хмыканьем уставился на получившееся воронье гнездо.

— Иди отсюда, — мне перегородили пикой дорогу. — Попрошаек своих хватает.

— Господа, — я не обратила внимания на слова стражника и повернулась к его коллеге. Выглядел тот постарше и посолидней. — Мне нужна ваша помощь.

— До обеда не подаю! — опять хохотнул первый. Смерив его презрительным взглядом, продолжила говорить.

— Седьмого числа на мой экипаж напали. Мне удалось сбежать, но только сейчас вышла к жилью.

— И как же тебя зовут? — скептически спросил старший, жесток показав второму замолчать.

— Влада де Самон. Сорок второй император Анремара.

Молодой стражник, не сдерживаясь, захохотал.

— Так мы тебе и поверили. Хоть бы про служанку баронессы соврала, что ли. Всё ж больше похоже на правду будет.

— Тихо ты, — осёк его старший. — Всё бы тебе зубоскалить. Девочка, а ты знаешь, что бывает за то, что называешься чужим именем?

— Согласно последней редакции закона Тридцать восьмым императором, в случае незаконного присваивания чужого имени в корыстных целях, следует наказание от десяти плетей до пятидесяти лет каторжных работ в зависимости от тяжести преступления.

Этот закон я хорошо знала. Один из первых, который изучила полностью. Причём не из праздного любопытства, а в связи с обвинением в его нарушении. Стражник смерил меня взглядом, что-то прикидывая.

— Ну что же, раз знаешь, чем грозит, пройдём тогда, оформим запрос на подтверждение личности.

А я и не против такого расклада. Подумаешь, несколько дней проведу под замком, пока не придёт ответ на запрос. В общую камеру не должны посадить, вроде, люди адекватные. Неприятно, но всё же лучше, чем ночевать под кустом и голодать.

Меня провели в сторожку при воротах. Живот предательски заурчал при виде бутербродов на столе. Стражник понятливо улыбнулся.

— Перекуси пока, — он пододвинул мне бутерброды. — Я схожу за бумагами, надо же всё правильно оформить.

Ходил он минут двадцать. Но вернулся не один, а с тем гадом маором со шрамом.

— Вот, как вы и говорили, — стражник указал на меня. — Выдаёт себя за императора, и описание соответствует.

— Ну что, девка, не успела сбежать, опять за старое? — с мерзкой ухмылкой маор стал подходить ко мне. Когда он только успел приехать в город, да ещё со стражей договориться? Ну уж нет, никуда я с ним не поеду! Не раздумывая, я вскочила, вспрыгнула на подоконник распахнутого окна и сиганула на улицу. Благо, этаж всего первый. Вслед неслись проклятья, требования остановиться и крики ловить и хватать.

От этой погони я ушла быстро, поплутав по узким улочкам и спрятавшись под каким-то крыльцом. Пересидела шумиху и, на всякий случай, не вылазила из укрытия ещё некоторое время. Ситуация складывалась совсем гадостная. Официальным путём заявить о себе не получилось, а теперь, как я понимаю, совсем проблематично. Меня и слушать не будут, сразу выдадут этому маору. Денег нет. Где нахожусь — неизвестно. Ещё есть хочется и спать. Предыдущие ночи были не то, что совсем бессонными, но отдыха не принесли.

Ладно, будем решать проблемы по уровню важности. Найти поесть, узнать, где я и как добраться до столицы. Насчёт поесть вариантов немного. Либо попрошайничать, либо наведаться на рынок. Выбор склонялся в сторону рынка. Воровство какой-никакой, но труд.

Осторожно, держась тени и избегая стражников, добралась до рыночной площади. Вечерело. Многие уже свернули торговлю, между рядами ходили редкие запоздалые покупатели. Заметят сразу, но сбежать легче. Уже присмотрела прилавок, где торговец не особо следил за товаром. Но в начале ряда появился знакомый стражник с ворот. Я, не думая, юркнула под ближайший пустой прилавок. Торговец специями по соседству неодобрительно покачал головой, увидев мои действия, но ничего не сказал. На его товар не зарюсь, и ладно. А от кого прячусь — не его дело.

Стражник шёл медленно, не торопясь осматривал оставшийся товар. Через два прилавка от меня он остановился и начал придирчиво перебирать фрукты. Мне в щель между досками хорошо было всё видно и слышно.

— Ай, да что ты такой злой сегодня? — поинтересовался торговец после очередного забракованного яблока. — На службе чего случилось?

— А, махнул рукой стражник, — даже не спрашивай. Ты здесь, наверно, ещё не слышал, на площади объявляли. В городе девка появилась, обчищает богатые дома. Везли на каторгу, да сбежала. Ежели в стражу сдать, золотой обещают!

— Ого! Сильно она кого-то обидела. А ты тут каким боком?

— Ты не поверишь! Она же через меня прошла! — стражник сжал яблоко в руке так, что оно брызнуло в стороны. — Наплела, что мол, в лесу ограбили, помогите несчастной. И ведь, по манерам на благородную смахивает. ну, я конвоира, от кого она ушла, привёл. Так она, зараза, из сторожки сбежала! А ты спрашиваешь ещё, что случилось.

— Да... дела... а как она выглядит-то? Вдруг, встречу. Золотой на дороге не валяется.

— Ну, как... девка лет двадцать пять-тридцать. Платье по колено всего, коричневое такое, простое. Волосья тёмные, длинные. Босая ещё. А, ну мне до плеча едва ли, — стражник ладонью указал примерный рост.

— Не, не видел, — покачал головой торговец.

— Уважаемый, а не эту ли девку ищете? — неожиданно спросил торговец специями, тоже слышавший разговор. Я про него, если честно, позабыла, а теперь мужчина держал меня за руку, вытаскивая из-под прилавка.

— Она! Держи крепче! — радостно закричал стражник, узнав меня. Я извернулась и со всей силы ударила державшего меня мужчину коленом в пах. От боли он отпустил руку и согнулся пополам. Опять началась погоня по улочкам города. Но на этот раз преследователи держались ближе. Оторваться получилось совсем немного и, как назло. не попадалось мест, где можно спрятаться.

В конце улочки, по которой бежала, появился патруль стражи. Сзади шумела погоня. Пока стража не отреагировала, я свернула в первый попавшийся проулок, закончившийся тупиком. Прятаться бесполезно, люди видели, куда я свернула, и обыщут здесь все уголки. Оставался только один выход. Занятия акробатикой и почти ежедневные тренировки помогли быстро и тихо забраться на крышу по ставням, балкончикам и прочим выступающим из стен элементам.

Едва я успела скрыться за кирпичной трубой, как погоня, тяжело дыша, появилась в тупике. Наверно, с полчаса они переворачивали каждый камень, не желая признать, что награда в целый золотой от них ушла. Осторожно, стараясь не шуметь и не привлекать внимания, я по крышам перебралась на другую улочку.

— Народная забава, — нервно хихикнула я, смотря вниз. — Поймай императора. Переходящий приз, ёлки.

И ведь теперь даже не узнать, в какой стороне столица! И из города нормально не выйти. Стража на воротах будет тщательно смотреть на всех девиц, особенно одиночных и бомжеватых. Хотя... они же девчонку ищут! Взгляд наткнулся на сушащееся бельё. Одёжка не по размеру, но всё же мужская. Волосы укоротить плёвое дело, достаточно убрать все шиньоны.

Через десяток минут на улице города стоял босоногий мальчишка в серой одежде с закатанными едва ли не по колено штанами и такими же рукавами. Штаны, чтобы не сваливались, перевязаны широкой полоской коричневой ткани. Типичный бродяжка, одетый с чужого плеча во что нашлось. Только слишком чистый.

Я оглянулась, решая, куда пойти. По перекрёстку, разгоняя народ в стороны, проехал небольшой отряд в императорских цветах. Возглавлял его длинный чёрный хвост де Графа. Я торопливо побежала за ними, не обращая внимания на возмущённые крики прохожих, с которыми иногда сталкивалась. На той улице отряда уже не было, но через несколько кварталов слуги заводили во двор лошадей. Трёхэтажное здание оказалось гостиницей достаточно высокого ранга. Вряд ли лорд-защитник остановился бы в третьесортном клоповнике.

Я не успела даже подняться на крыльцо, как дорогу перегородил швейцар в красной ливрее.

— Пошёл прочь, попрошайка, — презрительно приказал он, глядя сверху вниз не только в физическом смысле.

— Мне нужно поговорить с кен де Графом. Он только что сюда зашёл, — спокойно и уверенно я проинформировала швейцара.

— Мы не беспокоим постояльцев просьбами всяких бродяжек. Пошёл прочь!

— Тогда с кем-нибудь из его сопровождающих!

— Тебе не ясно сказано? — швейцар начал раздражаться. — Пошёл прочь! Стражу позову.

Он поднял руку, намереваясь то ли схватить, то ли ударить. Я не стала выяснять, что именно, и предпочла отойти сама. Через несколько шагов обернулась. Швейцар всё ещё стоял на крыльце и следил за мной. Да уж, облом конкретный. И ведь не остаться перед входом, карауля, пока кто из отряда выйдет. Этот служака точно или сам по шее надаёт, или страже сдаст.

Я прислонилась к фонарному столбу и задумалась. Внутрь меня не пустят. Сообщение не передадут. Служебным входом вряд ли удастся проникнуть незамеченной, а там, в лучшем случае, побьют и вышвырнут. В худшем — сдадут страже. А мне туда, ой, как не хочется. Поднять ор "кен де Граф, выходи!" не мой вариант. Я, даже если будут убивать, отбиваться стану молча. Просто не смогу заставить себя закричать. Чёртово воспитание, скромность и привитая с детства боязнь привлечь на себя внимание. Остаётся бдеть всю ночь и ещё часть утра, в ожидании, пока отряд двинется дальше.

На улице маячить, это как дразнить собак. Любой патруль заинтересуется, что же я делаю среди ночи в приличном квартале. А вот воспользоваться крышей дома напротив гостиницы вполне возможно. Вверх люди смотрят редко, а задние дворы, которыми ходят слуги, будто предназначены для тренировок в домолазаньи.

Я ушла с улицы к облегчению швейцара. Он периодически выходил на крыльцо, проверяя, убралась ли я или всё ещё подпираю столб.

Вскоре удобно устроилась в стыке крыш двух домов. Снизу меня увидеть мешал карниз, из окон гостиницы напротив — надвигающаяся ночная темнота. Уже начались сумерки и я, от нечего делать, рассматривала гостиницу. Вот, швейцар опять вышел на крыльцо. Что ему на месте не сидится? В угловом окне второго этажа выясняла отношения молодая пара. Через несколько окон пожилой человек ловил последний свет, что-то читая. Похож на средней руки купца, привычно экономит свечи, хотя гостиница могла позволить лампы. Номер рядом прибирала служанка.

На третьем этаже горело всего одно окно. Мне был виден только столик у стены, на котором стоял поднос с едой. Тарелка фруктов, кажется что-то мясное с гарниром, булочки и кувшин. Живот возмутился от этого провокационного зрелища. За последние три дня он получил лишь одну миску каши, бутерброд охранника и вдоволь воды. Набулькалась сначала из ручья, потом из городского колодца, пытаясь обмануть голод.

К столику сел де Граф, вяло поковырял в тарелке, пощипал булочку и раздражённо оттолкнул поднос. Налил стакан из кувшина, одним глотком выпил и устало уронил голову на руки. Так он просидел несколько минут, затем встал и ушёл вглубь комнаты, где я уже ничего не видела. Свет погас.

Я ещё попялилась в то окно, но ничего больше не происходило. Медленно моргая перевела взгляд на соседние, затем вниз, на вход. До усталого мозга дошло, что отсюда я хоть и увижу, как отряд покинет гостиницу, но вовремя спуститься вряд ли успею. И то, если тупо не засну и не просплю всё на свете. В голову пришла очередная "гениальная" идея.

Окно рядом с комнатой де Графа осталось открытым, а возле удобно проходила водосточная труба. Можно забраться через него, выйти в коридор и зайти к лорду-защитнику. Даже если портье остановит, то на шум князь же должен выйти?

Дождавшись, пока совсем не стемнело, и по улице пройдёт ночной патруль, я приступила к выполнению плана. Тусклый уличный фонарь освещал только небольшой участок перед входом, оставляя нужное мне крыло здания в темноте. Водосточная труба на поверку оказалась достаточно удобной для лазанья. Страшно стало только в самом конце, когда труба чуть отошла от стены, намекая, что её крепления не рассчитаны на стенолазов и форточников.

Осторожно, стараясь не шуметь, я забралась на подоконник и спрыгнула на пол комнаты. Только разогнулась, как в шею упёрся клинок.

— Не двигаться, — произнесли из темноты.

— И вам доброй ночи, — я узнала голос де Графа.

Несколько секунд тишины. Неожиданно зажглась настольная лампа, заставив прищуриться от яркого света.

— Вы? — прозвучало ещё через секунду. Мужчина встал на колено, выпустил меч. Тот с лёгким стуком упал на ковёр. Я смотрела в лицо де Графа. Он осунулся, под глазами залегли тёмные тени, синие глаза неверяще смотрели на меня.

— Вы... как?

Де Граф протянул руку и осторожно убрал упавшую на моё лицо длинную прядь. Я не выдержала. Напряжение, скопившееся в последнее время, особенно за прошедший в городе день, взяло верх. Я обхватила мужчину за шею и, прижавшись к нему, банально расплакалась.

— Тогда, на дороге... напали, — сбивчиво, глотая слова и не прекращая плакать, я стала рассказывать о случившемся. — Эрик сказал бежать, а я не смогла далеко... А он... Эрик..., — слова закончились. Перед глазами стояло тело в луже крови.

— Всё хорошо, — де Граф неуверенно поглаживал меня по голове и спине. Действовало успокаивающе. — Эрик жив. В тяжёлом состоянии, потерял много крови, но жив.

У меня будто камень свалился с сердца, но плакать не перестала. Слишком ещё много что требовало выхода.

— Я потом всё же сбежала, — уже более связно смогла рассказывать. Но шею так и не отпустила. — Добрались сюда, думала, к страже, а там он... Гад этот как-то здесь оказался... Ждал... А потом вас увидела.

— Кто, он? — тихо спросил де Граф. Я уже перестала плакать и всё же отстранилась от мужчины.

— Начальник этих, похитителей. Ой! — только сейчас заметила, что де Граф одет в одни подштанники и торопливо отвернулась. Да, я его в таком виде уже наблюдала, но, всё равно, неприлично.

По звукам за спиной поняла, что мужчина начал одеваться.

— Можете его описать? — деловито спросил он.

— Маор. Стрижка под горшок. Высокий, примерно такой, — я подняла руку над головой. — На лице шрам. С левой стороны через бровь до подбородка. Должен быть ещё в городе, меня ловить.

Усилием воли всё-таки смогла переключиться в деловой режим, снова подавив эмоции. Слегка расслабилась и хватит.

— Я понял, — ответил лорд-защитник. — Я скоро вернусь, не исчезайте никуда, пожалуйста.

Я осталась в номере одна и, запоздало сообразила, что гостиница всё же достаточно высокого ранга, чтобы иметь номера из нескольких комнат. Может, здесь есть и на большее их количество, но этот состоял из гостиной и спальни, куда я влезла. А в гостиной должен ещё стоять почти нетронутый ужин. Не думаю, что хозяин будет возражать.

К возвращению де Графа я разделалась с отбивной, половиной гарнира и допивала третью кружку из кувшина. Судя по запаху, там был яблочный сок. На вкус тот же сок, только слегка газированный. На сытый желудок стало сильно клонить в сон, но я старательно прогоняла его, решив дождаться хозяина номера.

Когда он вернулся, я клевала носом стол, обеими руками держась за кружку. Де Граф подошёл, заглянул в кувшин, оценивая, сколько там осталось и, устало и как-то обречённо вздохнул.

— Ещё и напились...

Он забрал кружку и отставил её в сторону. Я полусонно и не совсем понимающе посмотрела на него. И правда, умудрилась напиться этим соком — комната слегка кружилась, в голове какая-то лёгкость, но хотеть спать не мешало.

Мужчина легко поднял меня на руки и понёс в спальню. Мне стало стыдно. Опять ему приходится возиться со мной, когда я в непотребном виде. Почему, как позориться, так при нём?

— Бракованный вам император достался, — язык сам озвучивал мысли, минуя мозг. — От меня одни проблемы и неприятности. Прибили бы спокойно и выбрали нового, нормального. Зачем я вам такая дурная.

— Завтра об этом поговорил, — терпеливо ответил мужчина и уложил в постель. — Спите, вам надо отдохнуть, — он накрыл меня одеялом.

— Вам тоже надо выспаться, — сонно и не открывая глаз, ответила я. — Ложитесь, обещаю, приставать не буду.

Не дожидаясь реакции, повернулась на бок и уснула.

Проснулась поздним утром. До полудня оставалось около трёх часов. Обычно к этому времени успевала провести тренировку с Эриком или Крисом, позавтракать и начать работать. Уроки в основном уже закончились, мелочи узнавала по мере необходимости. Де Граф спал в кресле, уронив руку с подлокотника и неудобно уткнувшись головой в стену. Сидел, караулил меня, и заснул. Хотел бы лечь спать, так в гостиной есть диван. И здесь я виновата. Во сне суровая складка между бровей разгладилась, и он выглядел как спокойный, безмерно уставший человек. Сколько же он не отдыхал? Я осторожно подложила ему под голову подушку и накрыла одеялом. Ночью прошёл дождь, и спальня выстыла с незакрытым окном.

Часа через полтора в дверь постучали. Я открыла. За порогом стоял один из гвардейцев, удивлённо переводя взгляд вниз. Ну да, ожидал увидеть высокое во всех смыслах начальство, а тут я, бомж недоделанный.

— А... господин де Граф?.. — гвардеец несколько растерянно посмотрел на двери, потом снова на меня.

— Спит. Если дело срочное, можно разбудить, — я отошла в сторону сделав приглашающий пройти жест.

— Слава стихиям! — неожиданно обрадовался гвардеец. — Трое суток без сна. Не будет вам сложно передать ему...

— Что передать? — хриплый со сна голос де Графа оборвал фразу на полуслове. Мужчина стоял в дверях спальни и рукой пытался пригладить выбившиеся волосы.

— На Лесных воротах задержали человека, подходящего под описание! — вытянулся по стойке смирно гвардеец. — Пытался покинуть город.

— Где он сейчас? — де Граф подобрался, как хищник, почуявший добычу.

— Там же, под охраной. Причину задержания ему не сообщали, — отрапортовал гвардеец.

— Седлайте коней, — приказал лорд-защитник. Гвардеец коротко поклонился, принимая приказ, и быстро ушёл. Де Граф скрылся в спальне и всего через несколько минут вышел уже в своём обычном собранном виде.

— Пойдёмте. надеюсь, вы его опознаете.

Проходя мимо портье, он немного задержался.

— Любезный, мы скоро вернёмся. Постарайтесь найти более приличную одежду на это, — он указал на меня. Портье удивлённо кивнул и также удивлённо смотрел нам вслед, пока спускались по лестнице.

— Я не "это" — возмущённо прошипела уже сидя в седле перед де Графом. Обижаться и выяснять отношения при посторонних — дурной тон.

— Ребёнок, — мне показалось, или в почти всегда бесстрастном голосе брюнета промелькнула насмешка. — Вы себя в зеркале видели?

Я не стала отвечать, только фыркнула. Ну да, не красавица, но ведь обидно!

Маор сидел на лавке в арестантской, закинув ногу на ногу. Всем своим видом он показывал презрение и уверенность, что задержание — досадное недоразумение и его вот-вот отпустят с извинениями. На подошедшего к решётке де Графа он едва взглянул, по мне тоже только мазнул взглядом.

— Он, — я вынесла вердикт, оглядев маора. Хотя они для непривычного глаза все похожи, но этого узнать было легко. Услышав мой голос, он встрепенулся и пристально на меня уставился.

— Ты же девка, — как-то неуверенно произнёс он и сразу потерял самоуверенность и обречённо ссутулился, поняв, что выдал себя.

— Ещё кто-нибудь с ним был? — спросил де Граф у стражников. Те переглянулись и отрицательно помотали головой

— Никак нет, один ехал.

Де Граф вопросительно посмотрел на меня. Я тоже мотнула головой.

— Не признаю. Я их не разглядела.

— Жаль. Двое. Нет, трое, — лорд-защитник повернулся к гвардейцам. — Охранять, чтобы не сбежал и с собой ничего не сделал!

Через почти два часа отряд в полном составе стоял у сторожки. Указание по поводу одежды портье выполнил в точности и с поразительной скоростью. Теперь при отряде болтался не непонятный побродяжка, а вполне обычный пацан из респектабельных горожан, если не из младшего дворянства.

Много времени ушло на оформление бумаг и ожидание, пока приготовят тюремный экипаж. В него сейчас под конвоем вели пленного. Неожиданно он вскинул руки и что-то прокричал. Вокруг него вспыхнуло, расширяясь, бело-голубое кольцо, с электрическим треском расшвыряв и оглоушив людей, находящихся рядом с маором в пределах пяти-семи шагов.

Де Граф отреагировал мгновенно, но как-то странно. Он оттолкнул меня в сторону с такой силой, что остановилась только на противоположной стороне улицы, и замер на пару секунд, вытянув в мою сторону руку. Пока я пыталась понять, что происходит, вокруг меня, выворачивая камни брусчатки, полукругом поднялась земляная стена. Подробностей схватки я не видела — стена закрыла обзор. Слышалось шипение испаряющейся воды, как если бы ею заливали огонь, выкрики маора, испуганные крики случайных прохожих и ещё много чего, не поддающегося опознанию.

Закончилось всё так же быстро, как и началось. Земляная стена, будто потеряв опору, осыпалась неаккуратной кучей. Участок улицы напротив походил на двор после ликвидации пожара — грязно, мокро, в подпалинах и поднимающимся паром.

Гвардейцы связывали контуженного маора. Он выглядел так, будто его придушили, макнули в канаву, а потом с размаху ударили об стену. Хотя, об стену, кажется, всё-таки ударили — на светлой штукатурке дома выделялся свежее мокро-грязное пятно.

Я подошла к де Графу, спокойно рассматривающему подплавленную пуговицу на манжете.

— Что это было?

— Он оказался сорсером, — спокойно, будто ничего не произошло, ответил мужчина.

— И кто это? — термин ни о чём не говорил.

Де Граф слегка удивлённо посмотрел на меня.

— Сорсеры, это маги, использующие силу камней. Сорсов. — соизволил пояснить он.

К нам подошёл гвардеец и протянул горсть перстней, снятых у маора или изъятых при более тщательном обыске. Большинство камней в перстнях отливали насыщенным чёрным цветом. Остальные варьировали от почти прозрачного голубого до тёмно-синего. Князь брезгливо взял один перстень с чёрным камнем и осмотрел его.

— Неплохо подготовился, — он бросилперстень обратно в горсть гвардейца. — Хорошо обыскали?

— Так точно, больше сорсов нет.

— Тогда грузите в тюремку и отправляемся.

— Кен де Граф, — я обратилась к сидящему за спиной мужчине, когда немного отъехали от города. — Ту земляную стену вы поставили?

— Да, я.

— А как? У вас же нет этих сорсов?

Никаких перстней и колец, за исключением родовой печатки, де Граф не носил. Прежде, чем спрашивать, присмотрелась к рукам, держащим поводья, удостовериться, что память не подводит. Сидеть спереди было непривычно и немного неловко. обычно меня садили сзади, а в последнее время часто ездила самостоятельно.

— Вы что, совсем ничего не знаете про магию?

— Нет, — я покачала головой. — Так как неизвестно, будет ли она мне доступна, то эту тему не затрагивали.

— Понятно, — мужчина замолчал, и я уже решила, что и сейчас тоже ничего не узнаю.

— Я каор, — неожиданно заговорил де Граф, продолжая разговор. — Мы используем силу стихий, пропуская её через себя. Примерно каждый десятый имеет достаточный потенциал, но не больше четверти из них его развивает. В основном это представители благородных семейств. Маор и люди не могут напрямую обращаться к стихиям, поэтому они используют различные костыли. Самый распространённый — сорсы. Эти камни преобразовывают энергию стихий во что-то, с чем может работать любой, кроме каор. Нам даже касаться сорсов неприятно. Вроде того, как вам трогать мышелова.

Я понятливо кивнула. Хоть этих гигантских пауков уже не боялась до дрожи в коленях и помутнения сознания, но брезгливость к ним оставалась. Де Граф, тем временем, продолжил лекцию. Я редко слышала столь длинную речь от лорда-защитника, обычно он ограничивался парой фраз, и редко снисходил до объяснений.

— В большом количество эти камни понижают магический фон, мешая обращаться к стихиям. Колдовать через них самих при этом можно, но они быстрее портятся. Вы видели чёрные камни в перстнях? Это израсходованные сорсы. Если оставить их в покое на продолжительное время, они могут восстановиться.

— Получается, с сорсами выгодней?

— Сложно сказать. Камни дорогие, известно всего несколько их месторождений. И необходимо учиться их применению. Со стихиями всё интуитивно происходит и тренировки направлены на улучшение силы и концентрации. К тому же мы с сорсами работать не можем, они как-то блокируют внутреннюю связь со стихиями. А эта связь тесно связана с жизненным состоянием. Вспомните де Вена, когда мы его встретили после монастыря. Те кандалы были изготовлены из ирхилда, в этот материал вплавлен порошок из сорсов.

Повисла тишина. Воспоминания о тех днях оказались тяжёлыми, продолжать разговор не тянуло. Я ехала и размышляла о том, что каор, получается, ущербная раса. Со стихиями работать могут немногие, с "костылями" так совсем никто или только единицы. Ещё и жить могут не везде, а где есть достаточный магический фон, иначе начинают вырождаться. Зато стало понятно, почему раньше магию не видела. Если ей пользуются преимущественно благородные, то явно не в быту, а серьёзных боёв при мне не было. Только совсем недавно, при похищении.

— Кен де Граф, а Эрик владеет стихиями?

— Да, у него сильный огонь. Почему вы спрашиваете?

— А он его применял? Ну, тогда? — не помню, чтобы видела следы огня на том участке дороги.

— Не думаю, — немного поразмыслив ответил де Граф. — У него было слишком много противников, чтобы сконцентрироваться хотя бы на секунду. Это Крис может почти мгновенно призвать свой воздух.

— Понятно. А у вас земля?

— И вода, — де Граф кивнул, я почувствовала это спиной. — Всего выделяют четыре стихии. Огонь, вода, воздух и земля, — предвосхитил мой вопрос. — Ещё два внестихийных направления. Целительство и ментал. Последний крайне редок, все известные обладатели так или иначе работают на Империю. А подробности, — он снова не дал задать вопрос, — лучше узнавайте у Криса, он лучше меня в этом разбирается. Всё-таки одиниз сильнейших магов Империи.

С отрядом де Вена мы слились незадолго до остановки на ночлег. Крис тоже выглядел уставшим и перенервничавшим, но не до такой степени, как де Граф при встрече. Отряд занимался прочёсыванием лесов и деревушек, через которых могли незаметно провезти пленника. Отряд де Графа занимался тем же, и мне просто удивительно повезло, что его заместитель смог настоять заехать в город и хоть немного отдохнуть.

На следующий день ближе к вечеру шумной толпой въехали в замок. Нас встречали. Я сразу же подошла к целителям.

— Я в порядке. — отмахнулась на их попытки осмотреть. — Как Эрик?

— Раны залечили, скоро сможет встать, но... — целитель замялся. — Он отказывается есть. И мы боимся, что он может наложить на себя руки.

— Где он?

Получив ответ, понеслась к парню. Хлебом не корми, винит себя в том, что меня смогли похитить.

Эрик полулежал на кровати и, отвернувшись от двери, пялился в окно. На столике рядом остывал нетронутый ужин. На то, что кто-то зашёл в палату парень не отреагировал. Весь перевязанный, бледный, он бы сливался с постельным бельём, если бы не яркая шевелюра. Я присела на стул рядом с кроватью.

— На диете, что ли?

Эрик резко обернулся, уставившись на меня расширившимися глазами.

— Так не девка, вроде, за фигурой следить, — как бы разговаривая сама с собой критично оглядывала раненого.

— Я недостоин жить и называться вашим телохранителем, — рыжий снова отвернулся и тихо, но решительно говорил с окном.

— Это потому, что я не смогла убежать, пока ты взял всех на себя? Сколько их было? Трое? Пятеро?

— Чуть меньше десятка, — Эрик всё ещё разговаривал с окном.

— Тем более! Что ты ещё хочешь? Армию в одиночку покрошить?

— Но, ваше величество...

Эка он себя накрутил. Даже не "тено", а ведь иногда на тренировках и по имени обращался. Я пересела к нему на кровать и самым наглым образом руками повернула его голову на себя, чтобы смотреть в лицо.

— Ты это брось. Мне одного страдальца по уши хватает. Тоже возомнил, что именно он во всём виноват. Но его-то понять можно. Там в голове тараканы породистые строем ходят, поколениями предков выведенные. А ты чего?

Со стороны двери уловила едва слышный смешок. Кто там ещё подслушивает?

— Но...

— Никаких но! Если считаешь, что недостаточно силён, то здоровей и тренируйся. Чтоб в следующий раз поджарил всем задницы!

— Вы про магию? — удивлённо заморгал парень. — Но как?

— А я знаю? Спроси у старших, — я сменила тон с требовательно-крикливого на ворчливый. — Вон, бери Криса за жабры и вперёд. Говорят, круче него только яйца.

— Какие яйца? — Эрик не поспевал за нитью разговора, потерявшись в идиоматических выражениях. Я же всегда до этого следила за речью, старалась избегать подобного. Но сейчас самое время.

— Какие, какие. Варёные! Кстати, о яйцах, — я потянулась к подносу с едой. — Ты есть сам будешь, или в тебя это силком запихивать?

— Сам, — сдался парень.

— Вот и хорошо, — я встала и наклонилась к нему, зашептав в ухо. — Между прочим, тут блондиночка медсестричка на тебя неровно дышит. Пользуйся моментом. Девчонки любят раненых героев.

Сообщив это, незамедлительно выскочила за дверь. Вслед запоздало донеслось возмущённое

— Тено!

В коридоре от двери быстро отскочили оба советника с покрасневшими ушами. Они явно не ожидали моего столь поспешного бегства из палаты и банально спалились. Теперь стояли с несколько виноватым видом.

— Подслушивать нехорошо, — устыдила я мужчин, сама чувствуя, как краснею. Про них ведь наговорила всякое, точно ведь слышали. И, без перехода, чтобы не развивать тему, спросила: — ужин когда будет?

На второй день де Граф-старший, как ответственный за допрос и разведку, докладывал результаты расследования. Эрику ещё не разрешили вставать, поэтому немного непривычно было ощущать пустое окно за левым плечом.

Оказалось, что сектанты не разбежались и не затаились после летнего разгрома, а сменили тактику. Они не стали восстанавливать круг призыва, вместо этого решили действовать обычными методами. Им нужна я. Вернее, не сама я, а та часть души, что принадлежала Первому. С её помощью они хотели найти, где содержится их Повелитель и открыть его тюрьму. Собственно, ничего нового и оригинального. Но то, что они стали торопиться, наводило на некоторые размышление. Похоже, сосуд с Повелителем адепты Хаоса или уже нашли, или знают его расположение.

— Ну что ж, — грустно заговорила по окончанию доклада. — Домашний арест мне на неопределённое время. Охрану не усиливать, но более тщательно проверять всех въезжающих и, особенно, выезжающих из замка.

— Хорошо, что вы это понимаете, Ваше величество, — заметил глава разведки и перешёл к следующей части доклада. — Нам также удалось выяснить, что верхушка и руководители адептов Хаоса располагаются в Хайняне. Судя по всему, они поддерживаются правительством. К сожалению, мы ничего не можем сделать, любое действие с нашей стороны приведёт к войне, а Империя окажется агрессором без уважительной причины.

— Хайнянь? — я вспомнила политическую карту. Северный сосед, вечная головная боль Императоров Анремара. — Не волнуйтесь, не позже, чем через полгода они сами нападут.

— Откуда у вас такая уверенность? — высказал всеобщий вопрос де Граф-младший. Он занимается политическими делами Империи и то, что я могу знать больше него, кажется, уязвило.

— Не просто так же они армию на границе с Озёрным краем собирают? — я обвела взглядом весьма удивлённых мужчин. — Я думала, вы знаете.

— Признаться, слухи ходят, — ответил глава разведки, — но достоверного подтверждения ещё нет. Не скажете, откуда вы узнали?

— Так ведь торговцы и крестьяне с тех мест говорят. Волнуются, не пора ли бежать, пока не началось, — я пожала плечами. Своих гаврошей сдавать не собираюсь, тем более, что они как раз слова крестьян и торговцев пересказывают.

— В случае войны, — заговорил Крис, — надо будет прижать адептов так, чтобы лет двести боялись голову поднять. И даже мысли не возникало открывать сосуд с Повелителем.

— А что, если самим этот сосуд найти, и под нормальную охрану поместить? Мало ли кто найдёт и сдуру откроет.

— Так и собирались сделать, но он утерян почти сразу после создания, — пояснил Крис. — С тех пор и ищем. Но все следы ведут в Хайнянь, а они с Империей никогда в ладу не были.

Глава 20.

— Тренируешься? — я подошла к Саше, подтягивающемуся на турнике.

— Да, надо размяться. Ну, и скучно же целыми днями учиться.

— Это точно, достаёт до ужаса, — я пристроилась качать пресс на брусьях.

— Слышь, Влада, ты не в курсе, на кого меня тут учат? Я никак не пойму. И зачем?

— Не знаю, вроде общее образование дают, а что? — мой уровень физической подготовки позволял разговаривать, почти не сбиваясь с ритма и не перехватывая дыхание.

— Я вот думаю, — парень спрыгнул на землю. — Не просто так ведь со мной возятся?

— А почему бы и нет? Прихоть Императора. От одного иждивенца казна не разорится.

— А если я не хочу быть иждивенцем?

Я прекратила упражнения и села.

— И кем ты хочешь? Воином с волшебным сверкающим двуручным мечом? — прозвучало чуть насмешливо, но Саша не обиделся.

— Я что, больной? Мне жить спокойно хочется. Дома мечтал о своей ферме. Чтобы вышел из дома, и поля до горизонта. А на них тучные стада пасутся. И рядом трактор пашет.

Парень вдохновенно рассказывал, глядя в небо. Я тоже представила мирную пасторальную картину. Зелёная травка с белыми облачками овец и тёмными тучками коров. Низкая изгородь, за которой колосится рожь, а вдалеке яблоневый сад.

— Жаль, только, несбыточная мечта. Не думаю, что меня вот так спокойно в фермеры отпустят, — Саша вздохнул. — Ещё и денег надо. И землю где-то взять. Нереально, средневековье, свободных наделов не должно быть. И ещё за обучение отрабатывать, наверняка, попросят.

— Ну, почему нереально? — я даже обиделась. — Землю тут свободно можно как покупать, так и брать в долгосрочную аренду лет на триста. Лишь бы деньги были.

— И во сколько ферма встанет?

— Понятия не имею, — я рассмеялась. Законы знаю, про куплю-аренду наделов ниже княжеств тоже, а с ценами напряг.

— О, господин де Граф, можно вас на минутку? — я окликнула главу разведки, что так удачно проходил мимо. Через тренировочный полигон часто сокращали дорогу.

— Да, ваше величество, вы что-то хотели? — мужчина приблизился и с интересом посмотрел на нас двоих, сидящих на брусьях.

— Вы, случайно, не знаете, сколько может стоить средняя ферма?

— От двухсот до тысячи золотых, — почти не задумываясь ответил он.

— Двести? Прилично.

— Позвольте спросить, это вы для него спрашиваете? — де Граф посмотрел на Сашу. Парень за последнее время поднаторел в знании языка, но большой практики в общении не имел, и, кажется, не успевал за беглой речью.

— Да, на всякий случай, если что, чтобы на улице без средств не остался, — я подтвердила предположение.

— Осмелюсь заметить, что он несовершеннолетний. Пока он ваш подопечный, ничего не грозит, но, как вы сказали, в случае чего ему обязательно назначат опекуна. При этом никто не гарантирует, что ко времени вступления в право, будет во что вступать, — мужчина вежливо напомнил особенности местного законодательства.

— Признаться, я упустила этот момент, забыв про возрастные отличия, — я грустно поникла.

— Ваше величество, если вы и молодой человек не имеете возражений, я бы предложил рассмотреть вариант с усыновлением, — де Граф едва заметно замялся. — У меня есть на примете пара, недавно потерявшая наследника. Смею предположить, что они проведут вступление в род.

Я с лёгким прищуром посмотрела на ожидающего ответа мужчину. Интересно, а ему с этого какой прок? Затем повернулась к Саше, внимательно и напряжённо слушающему разговор.

— Что скажешь? Это тебя ведь касается.

— Извини, я плохо понял, о чём речь. Не успеваю услышать и половину слов.

Я вкратце изложила предложение главы службы безопасности.

— Мне кажется, это не тот случай, чтобы протестовать, — осторожно ответил парень. — Я ведь здесь на птичьих правах, как ты и сказала, только по прихоти императора.

— Называется, спросили, сколько стоит ферма, — переглянувшись, мы рассмеялись, стоило де Графу скрыться из виду.

— Влада, а ведь я так и не знаю, как ты сама здесь оказалась, — неожиданно сообразил Саша. — Тоже призвали мир спасать?

— Типа того, — как-то рассеянно ответила, не зная, признаться сразу, что я тут типа император, или смалодушничать. Решила подождать, неизвестно, как отреагирует и изменится отношение. Всё же единственный, с кем можно легко поболтать о чём угодно. Эрик, какой бы ни был хороший друг, но всё же подчинённый, и держал дистанцию.

Дней через десять мы уже позабыли о разговоре. В обычный выходной день, когда большинство обитателей замка, как обычно, выехали в город, мы с Сашей так же обычно оккупировали музыкальную комнату. Мастер Сольени сделал не одну, а целых две гитары. Одна из хорошего дерева, с красивыми накладками и нежным звуком. Вторая попроще, из более крепкого материала, с хорошим слоем водостойкого лака, имела более громкое и резкое звучание, зато идеально подходила для песен у костра в походах.

Саша привычно сел за клавесин, я взяла "домашнюю" гитару. Устраивать концерты, когда в замке были все советники, мы, не сговариваясь, не стали. И так из четырёх предыдущих раз, дважды получали незваных зрителей и выставляли себя не в лучшем свете.

Как всегда, начали мирно. С Высоцкого, Арии, пары бардов. И, как-то незаметно перешли на шансон и блатняк. Благо, этого добра я, как основной исполнитель, знала много — ежедневно четыре года по полтора часа в одну сторону ездила на работу и в институт в маршрутках. Тут не только репертуар выучишь, но сам поверишь, что сидел. В общем, когда закончили очередной "гоп-стоп", от дверей донеслось вежливое покашливание.

В проходе скрестив руки на груди, хмуро подпирал косяк де Граф-младший. Его отец, слегка улыбаясь, стоял рядом. Я с ними сегодня уже виделась, а Саша сразу встал из-за клавесина и приветственно поклонился. Чему-то его всё же научили.

— Приношу извинения за беспокойство, — произнёс глава службы безопасности. — Разрешите на время забрать молодого человека?

Я согласно кивнула. Саша вышел следом за мужчиной, и я осталась наедине с лордом-защитником. Он отлепился от косяка, и, подойдя к клавесину, закрыл забытую крышку.

— Тено, скажите, у вас все песни из уголовной жизни?

Я почувствовала, что краснею.

— Нет, просто вы всегда на них попадаете, — начала я оправдываться и замолчала на полуслове. — А вы откуда знаете, о чём они?

— Мне бы тоже хотелось это знать, — де Граф встал напротив. — Вы на каком языке поёте?

— На русском. Эти, — я выделила слово, — переводить точно не стала бы.

— Занятно. Я слышу чистый анремарский. "Посмотри на это небо, посмотри на эти звёзды, видишь это всё в последний раз", — процитировал он строки песни.

— Не может быть! — то ли идеально переведено то ли воспринимаются так, как написаны — с рифмой, сохранением ритма и, подозреваю, лексики. — а другие тоже слова понимают?

Я вспомнила, что наши первые музыкальные эксперименты проходили в присутствии охраны. Но они ничего не говорили и не показывали виду, что что-то понимают. И де Граф-старший тоже слышал.

— Хм... — мужчина потёр подбородок. — Не могу сказать. Вы не против небольшого эксперимента?

Я неуверенно кивнула.

— Тогда подберите, пожалуйста, какую-нибудь песню поприличней.

Он на минуту вышел отдать распоряжение слугам. Здесь они встречались намного чаще, чем в личных покоях, но всё равно приходилось иной раз ловить и искать, если в помещении не было шнурка для вызова. Я сидела в кресле, обнимала гитару и пыталась вспомнить нормальные песни. Как назло, в голову лез блатняк и разные варианты разбойничьих.

Вскоре в комнату вошли Эрик с Крисом.

— Гвен, что случилось? — встревоженно спросил Крис, окинув меня взглядом, но обращаясь к вызвавшему их де Графу.

— Я хочу, чтобы вы кое-что послушали, — вместо ответа сообщил он и кивнул мне, мол, давайте. Я провела рукой по струнам и исполнила песенку Алисы из детского радио спектакля.

Много неясного в странной стране

Можно запутаться и заблудиться.

Даже мурашки бегут по спине,

Если представить, что может случиться.

Вдруг, будет пропасть и нужен прыжок.

Струсишь, иль сразу прыгнешь несмело?

А? Э! Так-то, дружок.

В этом-то всё и дело.

Добро и зло в Стране чудес,

Враги везде встречаются,

Но только здесь они живут

На разных берегах.

Здесь по дорогам разные

Истории скитаются

И бегают фантазии

На тоненьких ногах.

Закончив, вопросительно посмотрела на де Графа, затеявшего это прослушивание.

— Что скажете? — переадресовал он вопрос.

— Голос определённо надо ставить, — вынес вердикт Крис. — И со слухом немного поработать. Но песня оригинальная, сами сочинили?

— То есть, слова вам понятны? — не дав мне ответил, спросил де Граф и, получив подтверждение, сообщил об открытии. После обсуждения провели ещё несколько экспериментов с другими песнями. Мужчины тщательно вслушивались в слова, но так и не смогли однозначно определить язык исполнения. Списали всё на магию переноса Первого.

Меня, наконец, отпустили, и я ушла развеяться в парк. Попесчаным дорожкам прогуливалась незнакомая пара вместе с Сашей. Он что-то живо обсуждал с мужчиной, компенсируя нехватку слов жестикуляцией. Женщина шла чуть позади и с теплотой смотрела на них.

— Чудесный мальчик, — произнесла она, когда Саша, старательно следуя этикету, нас познакомил. Прогулку продолжили в том же порядке, только теперь и я беседовала с баронессой де Кольен.

— Он так похож на нашего сына, — продолжила она. — К сожалению, мы с мужем не можем больше иметь детей. Но Алесандра, — она немного переиначила имя на местный манер, — введём в род полноправным наследником.

— Вы уже решили? — я удивилась. — Так быстро?

— Признаться, когда господин де Граф рассказал о нём, мы сильно сомневались. Ожидали увидеть какого-нибудь дикаря. Приятно осознавать, что опасения были напрасны. Сколько ему? Лет двадцать?

— Семнадцать или уже восемнадцать.

— Чудесный возраст.

Мы ещё немного поговорили. Судя по всему, Саша не будет возражать против этих приёмных родителей.

Бароны де Кольен приехали всего на несколько дней, и ритуал введения в род решили провести в замке сразу перед отъездом. Получалось, что им оказана высокая честь, ведь свидетелями выступал сам император и два князя. Хотя достаточно одного того же уровня или выше и двух примерно того же статуса, что и участники ритуала.

Сам ритуал оказался прост до безобразия.

— Я, барон де Кольен, при свидетелях принимаю Алесандра в свой род на правах старшего сына и наследника, — барон произнёс ритуальную фразу.

Затем острым ножом надрезал запястье и накапал немного крови в чашу. Затем это же повторила его жена, изменив только слово "барон" на "баронесса". Порезы сразу же залечили. В чашу добавили воды, разбавив красные лужицы, и поднесли к принимаемому в род. Я, как старший по статусу, подошла к Саше и этой водой обмыла ему руки и лицо. Ритуал не требовал его активного участия, ведь в род могли вводить и несмышлёных младенцев. Вода сразу же впиталась, не оставив ни капли на коже парня. Примерно через месяц любая проверка кровной связи будет показывать, что Саша действительно имеет отношение к этим двум людям.

— С днём рождения, Алесандр де Кольен.

На этом ритуал и заканчивался. Баронам выдали грамоту, где указали факт введения в род, заверенную тремя печатями — моей императорской, и двумя княжескими — де Вена и де Графа. Теперь никто не посмеет усомниться в родственных связях, и имя нового наследника барона будет вписано в родословную книгу Империи.

Перед самым отъездом, когда бароны уже садились в карету, я отвела Сашу на минуту в сторону, попрощаться.

— Не опозорь новую родину, — я шутливо толкнула парня в бок кулаком и продолжила на полном серьёзе. — И смотри, не прогрессорствуй. В разумных пределах. Никакого пороха, бомб, ядерного оружия и прочих нефтегазовых разработок. Хватит и одного засранного мира.

— Даже не думал, — так же серьёзно ответил Алесандр. — Тем более, что всё равно знаю эти технологии только по названиям.

Глава 21.

Война началась через четыре месяца. В первый день месяца с утра хайняньский посол вручил официальное уведомление о начале боевых действий, а в обед их армия уже атаковала приграничный гарнизон.

Внешняя разведка, еле вставшая на ноги, смогла всё же определить место, время и силу удара. Первые нападения отражались достаточно легко.

Я осталась в замке в компании одного де Вена. Особенность средневековых и, соответственно, местных, войн в том, что командующий если не лично ведёт войска в атаку, то находится близко к театру военных действий. Иначе невозможно оперативно реагировать на меняющуюся обстановку. Князь Гвенио де Граф, лорд-защитник и правая рука Императора, а также исполняющий его обязанности при необходимости, выехал с генеральным штабом руководить армией. Эрик Торнгейм, лучший мечник Анремара, мотался с гвардейским отрядом по стратегически важным местам, помогая выигрывать бои. Меня, как несовершеннолетнего, даже нет, как малолетнего, и, тем более, девушку, оставили в замке. Руководство страной никто не отменял, а в военное время необходимо тщательней держать руку на пульсе. Где собрать провианта и припасов для армии, где провести дополнительный призыв рекрутов и ополченцев, где устроить показательное избиение обнаглевших разбойников или задирающих цены купцов — всё дополнительно к обычным делам легло на меня. Князь Крис де Вен, первый советник и наставник Императора, также остался в замке помогать с управлением.

Население к войне отнеслось довольно спокойно. И, чем дальше на юг и юго-запад, тем больше казалось, что война людей не волнует. Налоги не повышали, дополнительные сборы не вводили. Выяснилось, что собираемых денег с лихвой хватает почти на всё, если убрать воровство и оседание средств у лендлордов. Призыв в армию тоже пока не затрагивал отдалённые провинции. Людей хватало и поближе к войне, а тратить больше месяца на переброску рекрутов с одного края страны на другой, посчитали нецелесообразным. К тому же здесь война всё ещё удел профессионалов, которые учатся если не с детства, то долгие годы и набор ополченцев, по факту, крайний случай, когда враг уже стучит в ворота. Поначалу было странно и непривычно читать сообщения о битвах двадцати против полусотни или о большом сражении, где участвовало по три сотни с каждой стороны.

После каждого сообщения вносили изменения на карту в штабном зале. Огромный стол с двойной столешницей представлял из себя рельефную карту Империи, где мы, я, Крис и де Граф-старший, переставляли фишки. Одни обозначали войска, другие медицинские обозы, третьи — обозы с припасами и так далее. Любой шпион дорого бы дал только за то, чтобы хотя бы мельком, хоть одним глазком, взглянуть на эту карту. Поэтому большую часть времени стол был закрыт второй столешницей, с нанесённым на неё планом столицы. Тоже полезная вещь, особенно после того как к каждому зданию подписали, какая лавка в нём располагается или к какому роду принадлежит особняк.

Де Граф выставил фигурку войск противника на карту. Общий расклад не мог не радовать. Судя по всему, ещё два-три месяца, и война закончится капитальным разгромом противника, не продлившись и года. Даже непонятно, о чём думал ханьянский король, начав эту войну. Казалось, что он преследует совсем другие цели, а война только прикрытие. На это намекала и странная активность ханьянского войска возле северо-западной границы. Напасть оттуда на Империю невозможно — высокие и непроходимые горы служат хорошим щитом. Этот хребет тянется с запада на восток по всему северу Империи, почти исчезая в середине и снова поднимаясь на востоке.

Бои сдвинулись далеко на север, на территорию Ханьяна, и постепенно сворачивали на восток по направлению к Хяне, столице страны-агрессора. Несмотря на близость границы, обозы приходилось пускать в обход хребта. Он хоть и ниже западного, но тоже плохо проходим и не изобилует перевалами.

— Ваше величество, — произнёс глава разведки, осмотрев карту. — В донесениях сообщают, что сектанты готовят какую-то диверсию в столице. К сожалению, подробности пока неизвестны. Прошу вас быть осторожней и усилить охрану замка. Известно, что сектантов поддерживает Хайнянь, но в чём это будет выражено, не могу сказать.

— Возможно, что именно по их желанию и была начата война, — дополнил Крис. — Удар может быть нанесён по вам. Не стоит забывать прошлогоднее похищение.

Я согласно кивнула.

— Делайте, что должно. Я в этом слабо разбираюсь, поэтому оставляю защиту на вас.

В зверь зала постучали. Мужчины отработанным движением закрыли карту планом города. Если не знать о двойном столе, догадаться, какая ценность скрывается под ним, сложно.

— Ваше величество, — получив разрешение, в дверях появился один из гвардейцев стражи. — Там пришёл какой-то оборванец, просит срочно с вами встретиться.

— И что, теперь о каждом, кто попало, будут доклады? — недовольно спросила я.

— Он предъявил это, — невозмутимо ответил гвардеец и протянул какой-то предмет. — Вы приказали о таких докладывать немедленно.

Я взяла вещицу. Это была простенькая подвеска в виде камня из цветного стекла, хитрым образом обвязанного шнурком. Лично изготовила и отдала Ремису. Бегать за слухами даже в сопровождение Эрика последнее время не рисковала, но оставила парню возможность связи при крайней необходимости.

— Ведите его сюда, — распорядилась, не обращая внимания на Криса и де Графа. не тот случай, чтобы продолжать шифроваться.

Ремис зашёл в зал почти сразу, наверно, ждал снаружи. Неуклюже поклонился.

— Что случилось? — если он воспользовался подвеской, то произошло что-от серьёзное.

Парень молча подошёл к столу мимо напрягшегося гвардейца и высыпал на него горсть некрупных, с булавочную головку, прозрачно-голубых камней с розовым отливом. После отошёл на шаг назад, давая доступ к камням.

— Около полусотни вёдерных мешков с этими камнями были выгружены с корабля "Любимец ветра" прошлой ночью, — сообщил он, когда де Граф и Крис начали рассматривать этот бисер. Выражения их лиц менялось с интереса на брезгливость, когда они брали камешки в руки и закончилось удивлением на грани изумления. Разумеется, если судить по Крису. Глава разведки контролировал себя даже лучше своего сына и эмоции только оставляли слабый след.

— Щегол в порту подвизался, — вполголоса рассказывал мне Ремис, пока господа изучали камни. — Стянул немного. Я-то сам сейчас у торговца в помощниках хожу, ваш спутник поручился, — пояснил он, явно имея в виду Эрика. — Вижу, что камни не простые, да гадливые какие-то. А в таком количестве, да ночью спешно разгружать не к добру.

— Так, молодой человек, — де Граф взял Ремиса под локоть и повёл на выход. — Сейчас вы мне всё расскажете про эти камни.

Парень не сопротивлялся, только беспомощно оглянулся на меня. А я только одобрительно кивнула, давая разрешение на рассказ. Мы с Крисом остались в зале вдвоём. Я, не зная, что сказать, собрала в горсть и перебирала лежащие на столе камни. В них чувствовалась какая-то неправильность, но ничего такого, что могло бы вызвать неприятие или брезгливость. Крис какое-то время молча наблюдал.

— Вы не хотите ничего рассказать об этом юноше? — тоном строгой мамы, наконец, спросил он. Я вздохнула и ссыпала камни обратно на стол.

— Не хочу, но придётся.

Я рассказала вкратце о своих гаврошах, не забыв упомянуть их участие в истории с бароном ???? почти годовалой давности. Сознательно умолчала, что поначалу бегала к ним совсем одна, да ещё тайком, потайным ходом.

Крис выслушал с осуждающе-обиженным видом, но комментировать ничего не стал. Он всегда расстраивался, когда я выдавала что-то, что, по его мнению, не пристало делать приличному аристократу, которого он во мне пытался воспитать.

— Мне бы хотелось поговорить с этим молодым человеком, когда господин де Граф с ним закончит, — произнёс он.

Я с удивлением и недоверием посмотрела на своего советника. Да, он сильно изменился после работы с бродячей труппой, но что могло заинтересовать его в Ремисе?

— Мне кажется, у него есть неплохой потенциал для работы со стихиями, — пояснил он, видя моё удивление. — Простые люди в сорсах видят только немного странные камешки.

Я несколько разочарованно вздохнула. Мне сорсы тоже не были противны. Получается, магия мне недоступна. Что ж, всего по маленьку, и так попала в этот мир не просто так, а в целого Императора.

— Не расстраивайтесь раньше времени, — подбодрил Крис, поняв, что меня расстроило. — Склонность проявляется после полного взросления, вам ждать ещё лет пятнадцать-двадцать, — подбодрил он, а я зацепилась за число.

— Почему двадцать? Мне же всего двадцать пять, а совершеннолетие в пятьдесят.

— Понимаете, тено, есть многократно подтверждённая теория, что у каор взросление может наступать раньше пятидесяти. Это средний возраст. А так всё может зависит от уровня ответственности, психологического возраста, условий жизни и тому подобному. Поэтому крестьянские дети растут равномерно лет до тридцати, без второго периода, он у них сразу проходит, без перерыва. Им ведь с детства приходится работать и помогать семье. Но и живут они меньше. У дворян и аристократов такой нужды нет, поэтому и детство дольше. К сожалению, про вас мы не можем достоверно ничего сказать из-за вашего происхождения.

Ну вот, сначала обрадовал, потом опустил, обозвав крестьянином. Ну и ладно, вырасту, так вырасту. А нет, то мне и метр с кепкой нормально. Я уже привыкла, что все вокруг выше минимум на голову, а то и две.

Де Граф вернулся в замок к ужину следующего дня. С тех пор, как ему вернули здание управы в городе, он жил при нём, наведываясь пару раз в неделю с информацией.

Глава разведки и тайной канцелярии выглядел слегка уставшим, но довольным. По традиции за едой о делах не говорили, и я еле дождалась десерта, чтобы узнать новости.

— Вчера я вам говорил о готовящейся диверсии, — начал де Граф-старший, отламывая ложечкой от пирожного. — Благодаря вашему знакомому, Ваше величество, мы смогли предотвратить это в самом начале подготовке. Надеюсь на дальнейшее сотрудничество с ним.

— Уже завербовали? — обречённо спросила я.

Мужчина в извиняющемся жест развёл руки.

— У меня совсем мало людей из его круга, к тому же он уже известен, как работающий на вас. Так вот, — он вернулся к теме. — Мы захватили почти всех исполнителей из тех, что были в столице. Скажу прямо, идея была безумная, но, если бы удалась, ход войны мог сильно измениться. Они планировали сжечь столицу.

Сделав паузу посмотреть на ошарашенные лица, де Граф продолжил. — Одновременный поджог во всех районах города наделал бы проблем, но с этим могли справиться. Поэтому контрабандой привезли сорсы. Бракованные и слабые камни не высокой стоимости плохо подходят для полноценного колдовства. Но могут служить катализатором горения и затрудняют тушение даже стихиями. Того количества, что привезли, с лихвой хватило бы на весь город.

— А гибель столицы — это удар в тыл по армии, — прокомментировал Крис.

— Я уже послал вестника проверить порт в устье, пропустивший груз. Эх, мне бы ещё хотя бы лет пять... — посетовал глава разведки. — На службе крайне мало опытных людей.

Глава 22.

Примерно через месяц после предотвращения поджога, Крис, бодро прыгая на костылях, появился в моём кабинете и устроился в любимом кресле. Накануне он неудачно спрыгнул с турника и умудрился сломать ногу. Целители кость срастили, но запретили пользоваться конечностью дней десять-пятнадцать, а потом ещё столько же избегать нагрузок. Нравится мне местная медицина. В моём прежнем мире при такой травме в гипсе провёл бы минимум два месяца. С другими травмами и ранениями то же самое — хорошие и сильные целители могут прирастить конечность, если с момента ампутации прошло не слишком много времени. И, если очень постараются, даже вырастить новую за год-полтора. Естественно, целителя такого уровня простые люди не могли себе позволить, и в дело вступали лекари, обычно не владеющие магией, зато вооружённые настойками, припарками, вытяжками и прочими подручными средствами.

На лице Криса, сменяя друг друга, появлялись растерянность, грусть, какая-то обида. Не говоря ни слова, он протянул письмо. На печати красовалась пёсья морда. Герб де Графов. Письмо, в отличие от остальных донесений, пришло с курьером. Ещё не читая знала, о чём в нем написано, но всё равно прошлась глазами по ровным строчкам, написанным аккуратным разборчивым почерком.

Война перешла в заключительную стадию. Войска, как наши, так и противника, стягивались к столице Хайняня. На этих заключительных боях требовалось личное присутствие императора. И не важно, что он не воин, не мужского пола, и вообще, подросток. По нашим меркам мне сейчас должно быть лет пятнадцать, не больше. И то, с большой натяжкой. Но ехать надо и письмо являлось этим вызовом. Всё равно в бою участие не предполагалось — ставка может быть и очень позади войска, лишь бы была на фронте.

Я села на подлокотник и уткнулась носом в плечо Криса.

— Страшно? — тихо спросил он.

— Очень, — так же негромко ответила. — Я надеялась, они не дойдут до этого, сдадутся раньше.

Мы немного помолчали.

— Когда выезжать? — всё так же, не меняя позы, спросила я.

Крис погладил меня по голове.

— Сегодня после обеда пошлём карету, а вы с отрядом завтра с утра.

— Тогда пойду собираться.

План поездки был обговорён заранее. Вперёд, не таясь, со всеми почестями выезжала императорская карета в сопровождении гвардейцев. На неё ожидалось нападение сектантов или маор — хайняньцев. Сама же я с небольшим сопровождением, инкогнито, буду добираться верхами по окольным путям.

На следующее утро, чуть позже рассвета, де Граф-старший провожал непризнанного младшего внебрачного сына. Мальчишка рвался доказать, что достоин признания, и отец отправил его с полной рукой воинов из своей дружины на фронт, под крыло старшего сына.

Выслушав последние наставления, небольшой отряд отправился в путь. Я с любопытством оглядывала своих спутников на ближайшую неделю-полторы. Двое молодых, кажется, братья, смотрели чуть презрительно. Мол, куда ты, пацан, собрался. Но у них и ещё одного проскакивала радость от того, что они смогут участвовать в битвах, а не сидеть с остальной дружиной в имении. Остальные двое выполняли приказ. Сказано — довезти мальца до брата в целости — довезут. Интерес вызывал командир пятёрки. Он всё время оценивающе посматривал в мою сторону. Казалось, он подмечал всё: как я двигаюсь, ношу меч, держусь в седле. Даже то, как прощалась с де Графом и сейчас осматриваю окрестности и сопровождение.

До обеда ехали в напряжённой тишине. Нет, кони фыркали, копыта стучали, птицы в лесу чирикали. Дружинники тоже не молчали, а негромко переговаривались. Но воспринималось это так, будто они не знают, что от меня ожидать и как себя вести. Что же такого им наговорил мой мнимый отец? Или они ни разу не занимались охраной сопровождения?

На обеде в придорожной корчме так же явственно разделились — мужчины сами по себе, и я будто не с ними. То же самое продолжилось и на ночном привале. Остановились в лесу, немного свернув с дороги, когда уже начало темнеть. По моим прикидкам, могли бы проехать намного дальше, но командир, почему-то придерживался невысокого темпа передвижения. Меня что ли бережёт? К обустройству лагеря на ночёвку тоже не привлекли, ненавязчиво оттеснив в сторону. Спали под открытым небом, наломав веток с ближайших кустов и укрываясь дорожными плащами. И, опять-таки чувствовалось отчуждение. А ведь ехать ещё минимум неделю.

Расправившись с завтраком, я подошла к командиру, тоже закончившему есть.

— Господин... — нас никто не представил, и я не знала, как к нему обращаться.

— Лагрем, — подсказал мужчина.

— Господин Лагрем, можно поговорить?

Он с прищуром посмотрел на меня и встал.

— Отойдём.

— Кажись, спёкся пацан, сейчас назад повернём, — тихо заметил кто-то из дружины.

Мы отошли на несколько шагов.

— Я не знаю, что обо мне говорил и какие инструкции дал господин де Граф, — начала я и сразу же мысленно влепила себе подзатыльник. Обращение "господин" являлось нейтрально вежливым, в моём случае стоило обойтись без него, так как по легенде я хоть и бастард, но которого обещали признать. Если бы не обещали, тогда "господин" был бы уместен. Не выйдет из меня шпиона — на подобных мелочах быстро спалюсь. Командир тоже заметил оплошность, но только слегка улыбнулся самыми краями губ.

— Но не надо считать, что ничего не могу. Я не сахарная ваза. Не разобьюсь и не растаю.

— Господин де Граф предупреждал о подобном разговоре, — ответил мужчина. — У меня приказ доставить вас в расположение войск лорда-защитника не позднее десятого дня, — глаза Лагрема недовольно блеснули, кажется, кроме моей доставки, у него есть и другие указания, которые ему явно не очень нравятся, но он ничем другим больше не выдал своё отношение к ним.

Теперь понятно, почему все вот так от меня особняком. Даже если остальные и знают только основной приказ, то поведение командира чувствуют и следуют его примеру. Ну, спасибо, удружил "папаша".

— Если вас это не устраивает или имеете что-то против меня лично, то лучше вернуться назад, пока далеко не уехали, — если отношение не изменится, то поход окажется весьма тяжёлым не в физическом плане.

— Что, уже домой захотелось? — ожидаемые презрительные нотки.

— Что я хочу, в данном случае не имеет значения. Мне необходимо прибыть на фронт. И неважно, с вашим отрядом или с каким другим.

— Я не хочу слышать никаких жалоб, — коротко бросил командир и вернулся к костру. Поворачивать назад Лагрем не хотел, не стоит того потеря должности из-заневыполнения приказа по странной и не столь важной причине.

Завтрак закончили, лагерь собрали и стали седлать лошадей, каждый свою. Уходу за четвероногим средством передвижения и седловке Эрик меня научил ещё на первых занятиях по верховой езде и все занятия начинались именно с этого. Но в конюшне были лавочки, на которые можно встать, чтобы удобней было чистить и дотягиваться до спины лошадей. Здесь же подобного нет, не видно даже бревна или какого-нибудь пенька. С чисткой справилась, встав на седло, потник ещё нормально закинула на спину. А вот дальше... Нет, чтобы выдать лошадь поменьше, пусть и не породистую, но чтобы по росту была. Но благородным не пристало ездить на чём попало, вот и страдала на этих двухметровых монстрах.

Несмотря на то, что все прекрасно видели эти мучения, никто не предложил помощь. Один только, помоложе, вроде как даже сделал шаг, но старшие его одёрнули. Понятно, что ничего не понятно. Ну, напрягаю я их, раздражаю, но я ведь торможу весь отряд попытками нормально собраться!

С огромным трудом закинула седло на спину коня. Пришлось поднимать его над головой, а весит эта махина килограмм пятнадцать, дерево с кожей натуральное, всё качественное, никаких облегчённых пластиков и синтетики. Пока поднимала, едва не навернулась, сверзив конструкцию себе на голову. Но обошлось.

Второй этап аттракциона — пристроить на место перемётные сумки. Закидывать, как седло, не вариант — они и тяжелее, и неудобней. Но нашла и тут выход. Привязала к ним верёвку, залезла в седло задом наперёд, подняла сумки, прикрепила. Повторила то же со свёрнутым в плотный рулон походным плащом. Тоже вещь не из лёгких и компактных.

В этот раз двигались быстрее, но отчуждение чувствовалось сильнее. В целом день повторил предыдущий. Так же обедали двумя раздельными группами в трактире, так же ехали вроде как все вместе, но всё же по отдельности. И на ужин выдали порцию каши, будто одолжение сделали.

Здесь кустов не было, на землю подстилали лапник с деревьев, но он так легко не ломался. Я подошла к ещё сидящим у костра солдатам.

— Можно топорик взять? — указала на инструмент, воткнутый в брёвнышко.

— Свой надо иметь, — мне ответили поучительным тоном, но неясно, дали разрешение или нет. Ну и пёс с вами. Хотите быть сами по себе, флаг вам в руки. Одна, конечно, не попрусь, останусь с ними, но игнорировать окружающих можно и с моей стороны.

Кое как наломала лапника с помощью тяжёлого ножа. Всё-таки в поход отправлялась, взяла с собой некоторый набор туриста, но не ожидала, что потребуется рубить ветви. Нож после такого точно надо править и подтачивать.

На следующий день в очередной таверне хозяин оперативно, пусть и удивившись, собрал мой заказ пока все обедали. А чего ему не поторопиться, если клиент переплачивает втрое? Успела пристроить свёрток к остальной поклаже до отъезда. Если Лагрем с остальными и видели покупку, но виду не подали. Мои проблемы, что я там вожу, лишь бы продвижению не мешало. На гитару в полужёстком чехле тоже только молча косились. Сначала думала, может, на привалах поиграю, но с таким отношением достану только по прибытию.

...

— Перегнули, — прокомментировал один из солдат, глядя на мальчишку де Графа. Тот даже не пытался в этот раз подходить к общему костру, несмотря на то, что вечер выдался холодным. Он срезал дёрн в стороне и в ямке развёл собственный костерок. Откуда-то достал небольшой котелок, как раз на одного и поставил готовиться ужин.

Лагрем заметил днём, что он что-то купил в таверне, но не придал этому значения. Оказывается, мальчишка приобрёл топорик с котелком и припасами. Господин де Граф предупреждал о возможных истериках, скандалах, избалованных капризов, но такого поворота никто не ожидал. И приказ всё больше тяготил старого солдата и его отряд.

Странные и несколько непривычные указания были получены накануне отъезда. Доставить молодого человека до линии фронта к лорду-защитнику господину де Графу. С этим понятно, перед признанием родства лучше проверить, чего человек стоит, и война одно из наиболее подходящих средств. Но продолжение — контакты свести к минимуму, лучше вообще игнорировать, не помогать и сделать всё, чтобы запросился домой. Но при этом возвращаться только если уж совсем плохо станет. Конечно, подивились, но наутро причина стала понятна при виде ухоженного домашнего мальчика. Какая ему война? Дома сидеть, в солдатики играть. Хорошо если ему хотя бы тридцать пять исполнилось.

Несколько часов Лагрем тщательно присматривался к мальчику, выискивая признаки избалованных капризов, но тот показал себя на хорошем уровне. Меч длянего хоть и непривычен, но видно, что не для красоты. В седле держится уверенно, даром, что конь для него слишком огромен. И последующий разговор убедил старого солдата в том, что этот мальчик не сам рвётся в бой геройствовать. Скорее всего, он даже не сын главы службы безопасности Империи, а внук. И по возрасту тоже подходит. Как раз лет тридцать назад лорд-защитник был ещё той оторвой, вполне мог заделать бастарда. Успокоился и остепенился он только после отставки отца и своего приближения к трону. И о том, что отец и сын друг друга весьма недолюбливают, Лагрем тоже знал. Логично предположить, что, обнаружив внука, старший князь не придумал ничего лучше, как послать его с глаз долой на фронт к отцу. Но для защиты чести рода назвал своим. Всё же заиметь внебрачных отпрысков главе службы безопасности приличней, чем лорду-защитнику.

— За что с ним так? — спросил кто-то, когда мальчишка устраивался на ночёвку чуть в стороне.

— Бастард, — короткий всеобъемлющий ответ. Мало кому нравится иметь перед глазами доказательства грехов молодости и не самого достойного поведения. Особенно не любили таких среди высшего дворянства.

— А ведь он уже принёс присягу.

— Тоже заметил перстень?

— Конечно! Странно, что с ним, и не признанный.

— Наверно, со стороны матери присягал, а недавно законный наследник появился, вот и выпнули к отцу. Или мать умерла, и родственники подсуетились.

Разговор тихо угас и весь лагерь погрузился в сон за исключением оставленного часового.

...

Утро не задалось. Для началаночью с ручья задувал холодный ветерок, и я не выспалась. Потом костёр упорно не хотел разгораться. И, под конец, едва не зашиблась проклятым седлом. Пока я примеривалась к очередной попытке, молча подошёл Лагрем, забрал седло и водрузил его на место. Также молча пристегнул сумки и отошёл.

— А как же распоряжение? — тихо спросил молодой парень, когда Лагрем вернулся к ним, наверно, думал, что я не слышу.

— Плевать. Я лучше службу покину, чем становиться сволочью.

Распоряжение? Ими командует де Граф-старший, получается, это из-за него такое игнорирование? Интересно, что конкретно он им сказал делать. Я знаю, что он ярый шовинист, но со мной сдерживался. Ещё он активно выступал против подобного образа передвижения, настаивая на карете, а не с отрядом и ночёвками под кустом. Видимо, решил отыграться, доказать, что неженское это дело, верхом ездить. Ладно бы это была моя идея, нет, предложил это лорд-защитник, тоже ещё тот тип, себе на уме. Вон, меч выдал, Эрику обучать меня предложил. И мужская одежда тоже не сама по себе в гардеробе появилась. Подозреваю, с его подачи. Но с ним тогда не обговаривали, кем представиться, для меня моё "родство" тоже оказалось неожиданностью. Объяснил де Граф-старший тем, что иная причина менее убедительна, ведь мне надо прибыть не просто на фронт, а в офицерскую ставку, с высшим командованием, а другие на роль родственника не подходили. Посторонних посвящать не захотели, Эрик не подходит в силу своего происхождения. Крис из-за того, что сам остался в замке, с чего бы посылать ребёнка на фронт. К тому же у рода де Венов слишком характерный цвет волос, возникнут сомнения. Остались только де Графы.

До обеда в таверне двигались прежним образом. Расплатилась за себя самостоятельно. Не обеднею от десятка медяков, с собой, как чувствовала, взяла весь мешочек мелочи, оставшейся с покупки волкодава. Лежал больше года нетронутый, а тут пригодился. Подавальщица принесла еду и пару монет сдачи. Блестящие, новенькие, они сразу привлекли внимание. На реверсе, как и у остальных выбит номинал, а на аверсе красовался мой профиль. Не скажу, что хорошего портретного сходства, но признать при некоторой фантазии можно. Меня изобразили с уложенной вокруг головы косой и объёмной причёской с которой обычно появлялась на людях, а вживую моих волос не хватало даже собрать в хвост. Женщины здесь волосы обычно не стригли и мне долго пришлось объяснять цирюльнику, что я не хочу их отращивать и причёска маллет меня больше, чем устраивает.

Отобедав вышла на улицу дожидаться остальных на свежем воздухе. Но долго наслаждаться одиночеством мне не дали — подошёл Лагрем.

— Господин де Граф очень не хотел, чтобы вы достойно себя проявили, — он говорил, не глядя на меня, казалось, что сам с собой или с лошадью, возле которой стояли. Лошадь ему не ответила, я последовала её примеру.

— И для этого он настоятельно рекомендовал не помогать и игнорировать, чтобы запросился назад, — ничуть не расстроившись, мужчина продолжил разговаривать с лошадью. На этот раз она соизволила чуть фыркнуть в ответ. Что ж, хотя бы понятно, откуда ноги растут у странного поведения отряда. Но что подвигло рассказать об этом?

— Думали, день, максимум два продержитесь, а тут вон как получилось. Да и мы тоже люди, не звери. В общем, предлагаю начать с начала, — Лагрем чуть нервно дёргал себя за усы. Сейчас самое время встать в позу обиженной добродетели. Но смогла задавить порыв в самом начале, не дав никакого шанса.

— Хорошо, — медленно, раздумывая и взвешивая слова согласилась с предложением. — Будем считать, что мы только что встретились.

— В таком случае я буду вашим командиром до прибытия на место. И мне всё равно, вы сын господина де Графа, или, — он хмыкнул, — ещё какой родственник. Вы должны будете подчиняться моим приказам.

— В пределах разумного, — я твёрдо посмотрела в глаза командиру, игнорируя намёки по поводу родства.

— В пределах разумного, — согласно кивнул он. — Тебя как звать-то?

— Владо, — переход на "ты" несколько обрадовал и подразумевал, что фамилия не особо требуется. Про неё мы как-то не подумали, пусть и планировали подобную поездку больше, чем за месяц. Странно будет, если бастард будет иметь дворянскую приставку. Хорошо хоть, что императоров здесь различают по номерам и имя помнят в лучшем случае месяц после коронации. Как бы символизировало, что Император больше себе не принадлежит, всецело отдавшись служению Империи.

— Пошли, Владо, познакомишься, наконец, с остальными.

После выяснения отношений и принятия в отряд, ехать стало приятней. Исчезло напряжение, дружинники стали перешучиваться. За два дня добрались до восточного подножия Белых гор и перешли реку Ледянку. Дальше дорога пролегала по узкой полосе между рекой и скалистыми горами, через переход уходя вверх на перевал. Ей пользовались нечасто. В иных местах дорога сужалась до узкой тропы, позволяя пройти только пешим или конным по одному. Товары не повозишь, а больше вроде и незачем. Зато к армиидолжны выйти дня на три-четыре раньше, чем идти по тракту.

Дорога поднималась вверх и впереди змеилась по склону, прижимаясь к скальным выходам. Внизу извивалась Ледянка, холодная и быстрая горная река. Лошади внезапно заартачились, заржали и норовили повернуть вспять. Послышался низкий гул, земля мелко задрожала и, вдруг, заходила ходуном. Сверху на дорогу стали сыпаться камни.

— Назад! Все назад! — крикнул Лагрем, разворачивая коня. Он мог и не отдавать этот приказ, все уже видели несущуюся с гор каменную лавину. Лошадей даже не пришлось подгонять, наоборот, кое-где их придерживали, чтобы не свалились в реку, оступившись на всё ещё подрагивающей дороге.

— Впереди обвал, — сообщил очевидное командир, когда спустились в долину и успокоили животных. — Придётся возвращаться на тракт.

Это ещё два дня задержки на возврат. Но времени в любом случае должно хватить — мне надо успеть к прибытию кареты, а она движется заметно медленнее конного отряда.

— Командир! — воскликнул Жило, младший из братьев. Мы все повернулись к реке, куда он показывал. По воде, ныряя в бурунах, неслись деревянные обломки, брёвна, куски досок. К берегу прибило труп лошади с неестественно запрокинутой головой. Лошадь была взнуздана и осёдлана. В стремени застрял сапог, и чья-то нога в серо-зелёной штанине уходила куда-то под тушу. По реке, вслед за обломками и первой жертвой, плыли ещё тела лошадей и людей. Обвязавшись верёвками, дружинники смогли вытащить ещё четыре трупа и двух едва живых пареньков. Все одеты в одинаковую серо-зелёную форму. Всего один взрослый, остальные едва ли разменяли полтинник.

— Волна идёт! Всем прочь от реки! — снова закричал Жило. Он поднялся на небольшой пригорок, посмотреть, что происходит выше по течению. Лагрем не стал терять время, выясняя, насколько всё серьёзно, и подал пример, взвалив одно из тел на своего коня. Мёртвое, живое, без разницы. Мы подхватили всех выловленных из реки и поспешили прочь на возвышенность.

Вода шла высоким валом, сметая на пути всё, что не крепко держалось. В мутных бурунах мелькали брёвна, деревья целиком и стволы почти без веток и коры, ободрав всё о камни. Мне показалось, что я видела в волнах людей и лошадей, но воды неслись слишком быстро, постоянно перемешивая свою ношу, что с уверенностью ничего не разглядеть.

— Там, наверху, большое озеро, — пояснил Лагрем, смотря на разбушевавшуюся реку. — Наверно, склон обрушился.

— Командир, откуда ты это знаешь? — спросил один из отряда.

— Вырос я здесь. Вон там, — Лагрем махнул рукой, — в полдне пути на той стороне. Других мостов и переходов через Ледянку нет. Надо ждать, пока вода спадёт и перебираться ближе к озеру. Но лошади там могут не пройти.

— А с этими что? — поинтересовался Вальтер, ссаживая на землю выловленного паренька. Его била крупная дрожь, губы посинели, и он обнимал себя руками, пытаясь согреться. Реку не зря называли Ледянкой. Вода в ней обжигала холодом, беря начало в заснеженных горах. Второй живой выглядел не лучше и находился без сознания. О причинах поведала большая ссадина на лбу. Остальные выловленные оказались безнадёжно мертвы.

— Жила, Ганой, сходите до моста, вдруг, там кто есть, — начал распоряжаться Лагрем. — Владо, разведи костёр. Вальтер, помоги ему. Остальные займитесь пострадавшими.

Все бросились выполнять указания. Вскоре парнишек растёрли каким-то спиртным, завернули в сухие плащи и усадили у спешно разведённого костра. Контуженный пришёл в себя, но слабо соображал, что происходит. Второй тоже находился в шоке и узнать, кто они такие, пока не представлялось возможным.

Жила и Ганой вернулись примерно через полчаса, ведя за собой полтора десятка растерянных и напуганных юношей в одинаковой форме. Каждый при оружии и с лошадью. Выйдя к месту импровизированной стоянки, они спешились и сгрудились в кучку.

— Кто такие, куда направлялись? — к ним подошёл Лагрем и командирским тоном затребовал ответа. Поколебавшись, вперёд вышел блондинистый паренёк.

— Курсанты Императорского Кадетского Училища, — чётко доложил он. — Направляемся в расположение войск для сопровождения обозов с ранеными.

— Но ведь первый выпуск только через два года? — удивилась я. Вся дружина собралась позади командира и прекрасно слышала паренька. Лагрем покосился на меня, но ничего не сказал.

— Полевая практика, — пояснил блондин. — Участие в боевых действиях не предполагается.

— Что произошло? — продолжал спрашивать командир.

— Мы переправлялись по мосту, — парень рассказывал чётко, по существу. — Наставники шли замыкающими. Земля затряслась, мост рухнул со всеми, кто на нём был. Старший наставник де Груат пытался вытащить уцелевших, но пришла вода и его тоже смыло.

— Так, и кто теперь старший?

Кадеты переглянулись, но ничего не ответили.

— Понятно, значит, старшим будешь ты, — Лагрем ткнул рукой в блондина, с которым разговаривал. — Я командир дружины господина де Графа, вы временно переходите под моё командование.

— И что будем делать? — спросил Вальтер, сидя у костра, ни к кому конкретно не обращаясь. — Мост смыт, через реку не перебраться. Завал даже с такой толпой, — он посмотрел в сторону курсантов, тихо сидящих у своего костра, — разбирать месяц будем. Еды на столько не хватит.

Пока обустраивались и разбирались с курсантами, дружинник сходил вперёд и оценил масштаб работы. Командир потёр переносицу и посмотрел на заснеженные горы.

— Есть ещё один перевал. Отсюда за день горы пересечь можно.

— Что ж ты раньше не сказал? — воскликнул Вальтер.

— Он слишком опасен и почти круглый год под снегом, — Лагрем снова посмотрел на горы. — Хотя, если окажется непроходимым, можно вернуться разбирать завал.

— Меня молодёжь волнует, — заметил Жила. — Слишком духом пали.

— А ты что хотел? — отозвался Ганой. — Без боя просто так десяток потерь, и полностью без командования остались.

— Пойду с ними потолкую, — я встала и взяла гитару. После того, как перестали с отрядом друг друга игнорировать, на привалах стала поигрывать. — Может, отвлекутся, не так тошно станет.

— Давай, — согласился командир. — Ты возрастом ближе, чем мы. И передай, что послезавтра штурмуем перевал, пусть отдохнут и готовятся. А завтра похороним их товарищей.

Парни с радостью ухватились за возможность отвлечься от невесёлых мыслей о погибших по нелепой случайности людей. Сначала просто болтали обо всём подряд, потом о жизни и порядках в училище. Встревожились сообщением о предстоящем опасном переходе, но отнеслись к нему со свойственным молодости оптимизмом.

Уже когда солнце начало намекать на скорое наступление ночи, спела несколько песен соло, затем обучила паре припевных кричалок. Уже почти в полной темноте закончила колыбельной про мамонтов, которые прутся напролом. Песня, а особенно резкий переход от лирического напева до громкого рёва, настолько понравилась курсантам, что исполнили ещё раза четыре подряд.

— Всё, детское время кончилось, — в горах ночь наступает быстрее, да и костёр почти прогорел. — Мне пора спать. Спокойной ночи!

Я встала и направилась к своему отряду.

— Владо, — окликнул один из курсантов, — тебе сколько лет?

— Двадцать пять, а что?

— И зачем тебе на войну? Не детское это дело.

— Родина сказала "надо!", — я со вздохом ответила и ушла спать. Они правы, если бы не долг и обязанность как Императора, в гробу я видала этот фронт.

Перевал и правда оказался сложным и опасным. Землетрясение его не задело, но и без него проблем хватило. Холодный ветер с силой выдувал тепло из летних курток. На самой верхней точке снег ещё не сошёл и ноги то проваливались в снег, то скользили на жёстком насте. Но и ниже было не легче, тропа на склоне едва угадывалась, заваленная острыми, плохо держащимися камнями, то и дело норовящими сдвинуться и поскакать вниз, собирая лавину. Мы потеряли двух лошадей. Одна разрезала сухожилия на ноге, неудачно провалившись в снег, другая упала в расселину. Обеих прирезали, чтобы не мучились, и мы не слышали жалобного ржания. Среди людей потерь не было, хотя содранных ладоней и сбитых коленей оказалось предостаточно.

На другой стороне хребта сделали короткий привал на плече горы. Вид оттуда открывался великолепный и совсем не похожий на таковой с южного склона. Там мы видели холмы, густо поросшие лесом, поля и зелёные луга. Здесь, почти до горизонта лежала степь. Бурая и желтоватая растительность приобретала насыщенный зелёный цвет вдоль лент рек и ручьёв. Лес хоть и покрывал холмы, но только с одной стороны, куда реже заглядывало жаркое солнце. Казалось, что кто-то старательно выбрил одну половину и махнул рукой на другую, утомившись. Редкие одинокие деревья в самой степи будто тянули руки-ветви в одном направлении, указывая, куда дуют сильные ветра.

Впереди темнел лагерь армии. С гор хорошо различались шатры штаба и то, как войска разных князей стояли чуть особняком друг от друга. Над лагерем пёстро развевались многочисленные флаги. Каждый дворянин, приведший хотя бы десяток, ставил свой стяг.

Почти у самого подножия прямая, как стрела, пролегала дорога. По ней двигались два отряда. Один, под имперским флагом, с востока на запад. Второй, с жёлтым полотнищем Хайняня, ему навстречу. Отряды ещё не заметили друг друга, между ними стояла полоса леса, выросшая вдоль спускающегося с горы ручья. Но передовые разъезды-разведчики вот-вот должны были столкнуться. Предстоящий бой не сулил ничего хорошего имперцам. Хайняньцы превосходили их числом раза в три — больше полусотни против двадцатки.

Лагрем посмотрел на меня. В нём боролись противоречивые желания. С одной стороны — прямой приказ об охране, с другой — необходимость помочь своим. Но, всё же он выбрал.

Наш большой отряд споро спустился на дорогу позади хайняньцев. Перегруппировка заняла не больше минуты. На месте спуска около дороги оставили меня, двух дружинников и трёх покалеченных курсантов, таких, что не смогли бы принять бой. Впервые за всё время похода я заволновалась по поводу возможного нападения. Вдруг, они не справятся с тем отрядом и недобитки вернутся? А если к ним сейчас идёт подмога, а мы первые на их пути?

Я напряжённо вслушивалась в далёкий, еле слышный шум боя и потому прибытие шестерых конных маор не стало неожиданностью. Воины торопились догнать основной отряд и едва не пропустили нашу небольшую группу на обочине.

Шестеро против троих. Нет, даже двоих. Все мои бои ограничивались тренировками с Крисом и Эриком. Но и сидеть сложа руки в ожидании, пока меня прирежут, я не могла. Маор тоже быстро оценили противников и на меня вышел один коренастый узкоглазый. Он мерзко ухмылялся, уверенный, что быстро справится с пацанёнком. В глубине души я разделяла его уверенность.

Никаких сигналов к бою и обмена любезностями не было. Достали мечи и атаковали. Успел противник приготовиться или нет — его проблемы.

Первые удары я отбила, даже не успев понять, что маор делает. Тело, за почти три года тренировок, само отвечала на удары. Адреналин разлился по мышцам и мне показалось, что маор двигается медленно, открываясь для атаки. Обманный выпад и сильный горизонтальный удар неожиданно встретил не парирующую сталь меча и не воздух ушедшего от атаки противника, а живую плоть, прикрытую только тонкой рубахой. Хайняньцы торопились догнать своих и по жаре проигнорировали доспехи, оставив их привязанными к сёдлам. Маор закричал, схватился за вспоротый живот и упал на землю.

Я, не давая себе времени осознать случившееся, подскочила к Вальтеру, на которого бестолково нападали трое. Несмотря на неслаженность их действий, и то, что они мешали друг другу, дружиннику приходилось туго. Без раздумий я всадила меч в спину его противника. То захрипел и упал ничком, выронив оружие. Другой хайнянец, видя, что случилось с товарищем, переключился на меня. Мужчина бил сильно и мощно. Я с трудом уворачивалась и отражала атаки, постоянно отступая назад. С этим противником шансов на победу не видела. Предыдущих-то одолела одного случайно, второго подло, хотя в бою подлости нет. Или ты, или тебя. Сам виноват, не следил за окружением. Под ногу что-то попало и я, не удержав равновесия, шлёпнулась на задницу. Левая рука наткнулась на что-то склизкое и тёплое. Невольно переведя взгляд, поняла, что упала рядом с первым трупом, едва не сев в его выпавшие внутренности. Нападающий маор занёс меч для финального удара, понимая, что с этого положения я не смогу быстро увернуться или нормально защититься. На пределе возможностей я всё же извернулась, но успела только направить на него острие меча. Мне повезло, кто-то с силой ударил его по шее, почти отделив голову от тела. Секунду спустя я уже барахталась на земле, пытаясь вылезти из-под окровавленного трупа.

Когда мне это удалось, бой уже закончился. Адреналин постепенно уходил, оставляя после себя странное отупение и трясущиеся руки.

На дороге с той стороны, должны были сражаться отряды, послышался стук копыт. Возвращались победители. Я сжала влажную от крови рукоять меча, сил встать уже не нашла. Пусть и не смогу драться, но и послушно ждать смерти тоже не стану.

Повезло. Прибыли имперцы. У маор одежда совсем другая — шаровары и рубахи-распашонки. Эти же в нормальных штанах и куртках. Я сразу расслабилась. Мысли вяло ползали в пустой голове, мозги только отмечали происходящее, не пытаясь анализировать и понимать. Кто-то подошёл ко мне, всё ещё сидящей подле двух мёртвых тел, и мягко, но настойчиво, забрал меч из рук. Я перевела на него немигающий взгляд.

— Эрик?

Вот кого совсем не ожидала сейчас увидеть, так его. Парень споро осматривал меня в поисках повреждений.

— Вы как? — глупый, но необходимый вопрос. — Вы вся в крови.

— Э-э-это не м-м-моя, — почему-то заикаясь ответила, всё так же уставившись на Эрика и стараясь не смотреть в сторону убитых. Шокировали не сами тела. Мёртвых и зарубленных видела и раньше, пусть и не в таком неприглядном виде. Подействовало осознание, что это моих рук дело, и вспоротый живот первого убитого. А также то, что не подоспей дружинник вовремя, лежала бы рядом с ними в таком же мёртвеньком виде.

Эрик поднёс к моим губам фляжку. Первые глотки не почувствовали никакого вкуса. Жидкость ушла как в сухой песок и внезапно с характерными коньячными нотами обожгла горло. Я закашлялась, но Эрик настойчиво продолжал вливать в рот крепкий алкоголь. Учитывая, что сегодня только завтракали, а солнце уже давно перевалило за полдень, выпитый почти стакан подействовал сразу. Меня развезло так, что стоит чуть-чуть расслабиться, и засну крепко и надолго, а пока только проваливалась в дрёму, периодически просыпаясь и пытаясь понять происходящее. Понять было не сложно. Эрик посадил меня в седло перед собой и, крепко обнимая, чтобы не свалилась, куда-то вёз.

Так забавно — открываешь глаза — едем по утоптанной дороге. Закрываешь, сразу же открываешь — уже степь и под копытами низкая трава. Снова закрываешь на, кажется, мгновение, а вокруг палатки, люди.

Лошадь остановилась. Я усилием воли не дала себе снова заснуть на ходу. Мы подъехали к большой палатке, можно сказать, шатру, которую охраняли двое в гвардейской форме. Эрик снял меня с лошади и поставил рядом. Если держаться за него, то вполне получалось сохранять вертикальное положение и почти не шататься. Из палатки торопливо вышел де Граф в непривычно несобранном виде и подошёл к нам.

— Что случилось? — он с непередаваемым выражением на лице уставился на меня. А что, я красивая, одежда в подсохшей крови, сама пьяненькая, еле держусь на ногах и вообще, мне уже хорошо.

— Я её случайно напоил, — оправдываясь, сообщил Эрик, без капли раскаяния в голосе.

— Пошли внутрь, там расскажешь.

В палатке царил приятный полумрак. Свет закатного солнца не пробивался через плотную ткань и освещалась она одной лампой на столе. Кажется, де Граф собирался лечь спать. Кафтан висел на спинке стула, к нам вышел в расстёгнутом камзоле. Узкая походная кровать расстелена.

Глядя на столик вспомнила об одном поручении, выполнить которое необходимо по прибытию. Отцепившись от Эрика, сняла с пояса тубус, сделала шаг вперёд, и, слегка покачиваясь, протянула его де Графу.

— Вам письма просили передать.

Столь сложные действия незамедлительно сказались на равновесии и знакомству лба со столом помешала только хорошая реакция мужчин. Уложеннаяна койку, почти засыпая, слушала разговор.

— Эрик, что произошло? Почему она в таком виде? Откуда кровь?

— Первый бой, — пояснил парень. — У неё, как я понял, двое. И, поверь, от того зрелища даже опытному солдату станет нехорошо. Вы поаккуратней с ней, пожалуйста.

— Снова уезжаешь?

— Да, сейчас вернулись, что её отряд встретили. Если бы не мамонты, потери могли бы быть намного серьёзней.

— Что за мамонты?

— Не поверите, курсанты из училища. Они с ними где-то в горах встретились. Представляете, отбиваемся мы от хайняньцев, их раза в три больше нас, и тут в тыл этим узкоглазым влетает конница с диким рёвом "мамонты прутся напролом!" Я там сам чуть дёру не дал!

Дальше я уже не слышала, провалившись в крепкий сон без сновидений.

...

Оставшись условно один де Граф сначала позаботился об Императоре. Солдаты принесли её вещи, и мужчина осторожно переодел её в чистое, предварительно, как смог, смыв чужую кровь. Тащить девушку в таком состоянии через половину лагеря в купальню посчитал нецелесообразным.

Только убедившись, что её величество действительно в порядке и кроме мелких ссадин не имеет других повреждений, принялся за чтение писем. Де Вен, как обычно, многословно писал о делах в Империи. Сюда, на переднюю линию фронта, многие новости доходили с огромным опозданием и не обо всём докладывали. Послания Криса дополняли информацию и позволяли посмотреть с другой стороны.

А вот над письмом от отца лорд-защитник мрачнел и хмурил брови. Отношения с ним не складывались с самого детства, а последние лет тридцать-сорок, они почти не разговаривали, крупно рассорившись. Однако, эта ссора не мешала рекомендовать вернуть де Графа-старшего на службу. Князья отлично умели разделять и не смешивать долг и личное, а лучшего главу службы безопасности никто представить пока не мог.

Но щепетильное отношение к долгу прекрасно уживалось с желанием и умением старого князя ударить сына побольнее, чтобы доказать свою правоту. Да так, что доказать умысел почти не представлялось возможным. Вот и сейчас вместо того, чтобы, как и договаривались, послать отряд наёмников в сопровождение молодому человеку из никому не известного рода, де Граф-старший выделил собственную дружину и сообщил, что посылает своего бастарда. И это выводило из себя. До прибытия кареты ещё минимум неделя, отряд значительно срезал путь по опасному перевалу, и прятать девушку всё это время просто невозможно. Да и солдаты быстро разболтают, кого сопровождали, если ещё не рассказали никому.

Сразу представить, как Императора? Но тогда возникнет другая проблема — нападения на карету происходили регулярно, и не только ожидаемые от хайняньцев и сектантов. Кто-то в недальнем окружении тоже не прочь был избавиться от призванного, и карета с небольшим отрядом сопровождения, прекрасно подходила на роль приманки.

Де Граф покосился на кровать, где, забывшись тяжёлым сном спала девушка. Нет, отец не только ему что-то доказывал. Он явно ещё воспользовался случаем безнаказанно куснуть Императора, свято веря, что место благородной женщины — украшать гостиную, ничего тяжелее вышивки ей в руки давать нельзя и ни о чём серьёзней пустой болтовни о нарядах и балах думать не имеет права. Её величество не вписывалась в этот шаблон, что явно бесило старого князя. Но и не подходила она и под определение неблагородной дамы, чьё место на кухне с детьми.

Глава 23.

Как мало надо человеку для счастья! Всего лишь выспаться в тепле и относительном комфорте после недели ночёвок под открытым небом. Ещё бы кувшин прохладного кисловатого кваса и хороший кусок мяса. Слегка куснула совесть — опять в непотребном виде оставила де Графа без спального места. Но я с ней быстро договорилась. Раз в год и потерпеть может.

В палатке никого не было. Рассеянный свет проникал через вставки более светлого материала, что позволило рассмотреть интерьер. Вчера мне не показалось, это действительно не палатка, а шатёр метров пяти в поперечнике. Даже рослые каор могли стоять почти у стены не нагибаясь. Скудная обстановка только подчёркивала размеры. Одна узкая лежанка с левой стороны, небольшой стол и стул рядом занимали едва ли четверть площади.

На столе возле письменного прибора стояла потушенная лампа, бумаги рядом пытались свернуться в трубочку. Уверена, это те самые, что привезла я. Прочитать послания было бы интересно, но всё же неприлично совать нос в чужую переписку, тем более, о чём пишет Крис, я знала, поэтому оставила письма в покое. Слева от входа лежали седло, походный мешок и пара лёгких плетёных корзин. В них аккуратной кучкой сложена моя одежда, в которой спустилась с перевала. Кто-то, и я подозреваю, кто, не постеснялся залезть в мои вещи и переодеть меня в чистое пока я спала. Я быстро осмотрела себя. Ещё и помыли, не дожидаясь, пока просплюсь, и сама отмоюсь от чужой крови. Воспоминания о вчерашнем противной волной прошлись по телу, но быстро затихли. Выпитый алкоголь сгладил переживания и отдалил их, заставив забыть некоторые подробности. Казалось, будто бой произошёл не совсем со мной. Такие же плетёные короба стояли вдоль стен. Наверно, аналог походного шкафа. На табурете недалеко от входа расположился таз и кувшин с водой. На стене над ними прикреплено небольшое зеркало. Справа от входа так же лежали седло и походные сумки. Их я узнала — моё.

Делать в палатке больше нечего, и я вышла наружу.

— Добрый день, — поздоровалась с сидящими на чурбачках неподалёку от входа солдатами. Вроде другие, не вчерашние, но наверняка утверждать не буду, не рассматривала.

— Добрый, — они повернулись ко мне.

— Не подскажете, тут поесть где-нибудь можно? — сутки не ела, а в палатке съестного сходу не нашлось. Не рыться же по чужим карманам в поисках заначенного сухарика. Охранники переглянулись.

— Завтрак часа два как кончился. Обед будет через час после полудня.

Я посмотрела на солнце. Без часов быстро учишься определять время по солнцу. Получалось, что ждать примерно часа три.

— А вне расписания только господам, — добавил второй солдат и оценивающе посмотрел на меня. Да уж, в походном на благородного особо не тяну и представить некому.

— За деньги тоже? — надо узнать все варианты. Не поверю, что никто на еде бизнес не делает. Хоть пирожками, местным фаст-фудом, да должны торговать.

— Это только в солдатском лагере, — огорчил солдат. — Но на входе патрульные могут назад не пустить.

Понятно. Лучше пока далеко не уходить и как можно скорее выяснить свой статус здесь. Кстати, об этом. Император ведь официально ещё трясётся где-то в карете.

— А господин де Граф когда придёт?

Солдаты опять переглянулись. У них что, коллективный разум?

— Может, к обеду, а может и до ужина в штабе просидеть. Он нам не отчитывается.

— Он про меня ничего не говорил, не просил что-нибудь передать?

— Вроде нет, — снова посовещавшись, коллективный разум выдал ответ.

Ясно. Буду ждать. Три часа до обеда потерплю, заняться тоже есть чем.

Я сидела у входа в палатку и чинила пострадавшую на перевале куртку. Крепкая кожа выдержала, но шов на рукаве разошёлся, когда меня вытаскивали из снежной ямы. Солдаты-стражники коротали время за игрой в кости, иногда по очереди обходя палатку. Судя по тому, что они особо не таились, игра не считалась запретной даже на посту. Мимо изредка проходили люди, со сдержанным любопытством поглядывая в мою сторону, но праздно шатающихся я не заметила. Наверно, в солдатском лагере всё по-другому, но при штабе люди работали. Или хорошо изображали занятость.

Внезапно почувствовала неприятный колючий взгляд. Вскинула голову, но увидела только удаляющуюся спину. Показалось?

Закончив с курткой, я подошла к небольшой, литров на пятьдесят, бочке неподалёку от входа. Вода в ней едва закрывала дно. В очередной раз заглушив голод тёплой жидкостью, я обратилась к солдатам.

— А воду где взять?

— За третьей палаткой, — один указующе махнул рукой, — будет речка. Там все берут.

Поблагодарив, я подхватила ведро, стоящее рядом с бочкой и пошла в указанном направлении. Палатки здесь были большие, расставлены на достаточном расстоянии друг от друга, так что идти пришлось прилично.

Небольшую речку перепрыгнуть вряд ли удастся, но вброд даже я не замочила бы колен. Зато обрывистые берега говорили, что в дожди и в весеннее половодье, когда в горах сходит снег, шутить с ледяной водой не стоит.

Верёвочная дужка ведра резала руку. Я прикинула, что надо сделать хотя бы ещё одну ходку, чтобы воды хватило умыться и на утро. Заодно узнать бы про стирку. Надо очистить вещи, пока чужая кровь не въелась. Сомневаюсь, что полководцы сами стирают портки, должна быть какая-нибудь прачечная. Или этим денщики занимаются? Здесь, наверно, они называются оруженосцами. Вот придёт де Граф, у него и спрошу. Хотя, есть ли у него кто? Ведь не видела в палатке никаких признаков второго человека. А если приходящий, то где его уже полдня носит?

Размышляя, я вышла на площадку перед палаткой. Осталось пройти совсем немного, вон и знакомые солдаты лениво бросают кости. У остальных палаток, кстати, тоже была охрана. Какой-то парень лет пятидесяти, целенаправленно двигался навстречу, делая вид, что не замечает меня. Знаю таких. На узких дорожках обязательно прут посередине, вроде как ему все должны уступать. Ну и ладно, дорога широкая, шаг в сторону не критичен. Но парень считал иначе и тоже сдвинулся в сторону, толкнув меня плечом. Вода в ведре плеснула и немного её попало парню на штанину.

— Смотри, куда идёшь! — незамедлительно возмутился парень. — Ты мне штаны испортил!

Он с силой обеими руками толкнул меня. Не удержавшись, я отступила на пару шагов и пятой точкой повстречала землю. Ведро опрокинулась и рядом разлилась быстро исчезающая лужа.

— Ты что творишь, придурок? — теперь возмущалась уже я. Парень явно нарывался. Но весовая категория не моя. По-хорошему, надо бы промолчать, но не удержалась. Оправдывало то, что не отреагировать — это потеря чести и всё такое, о чём последние года полтора-два в оба уха по очереди пели наставники. Свести всё миром малореально, не для того этот нахал тут ходил. К тому же и самой не хотелось спускать такую неприкрытую наглость с рук.

— Как ты меня назвал? — парень сжал кулаки и на шаг приблизился. Я поднялась, краем глаза замечая, что охранники близко расположенных палаток с интересом смотрят за разгорающимся конфликтом.

— Придурок, — повторила я и добавила: — ты ещё и глухой?

Ещё шаг вперёд и в левую сторону лица прилетел кулак. Я ожидала чуть более долгую прелюдию и пропустила удар, но на ногах устояла, хотя снова отступила. В голове зашумело, глаз быстро начал заплывать. Парень приблизился и замахнулся для следующего удара. Я его опередила, ударив ногой в пах. Затем коленом по лицу, когда противник удобно согнулся от боли. Дальше должен быть удар сцепленными кулаками сверху по шее, но парень слишком быстро пришёл в себя, наверно, слабо ударила, и, выпрямившись, влепил кулак в солнечное сплетение. Воздух вышел из лёгких, мгновенная боль парализовала, я упала на колени и завалилась на бок, прижимая руки к груди. Парень не стал останавливаться и пнул по рёбрам, выбивая остатки воздуха. Каким-то чудом я смогла откатиться в сторону, уходя от второго пинка, и встать на четвереньки. Если он и дальше продолжит, не уверена, смогу ли встать вообще, или меня придётся уносить.

Удара не последовало. Я встала на ноги, держась за правый бок, куда прилетел удар. Вырывающегося парня крепко держал один из солдат-охранников. К месту драки торопливо, но сохраняя достоинство приблизился офицер. Следом за ним суетился парнишка. Кажется, я его видела у какой-то из палаток. Видимо, сбегал за начальством. Ситуация вызывала двойственные чувства. С одной стороны, хотелось, чтобы паренёк привёл де Графа, и тот бы всё разрулил. С другой — рада, что лорда-защитника не дёргают из-за банальной драки, не хочется в очередной раз перед ним позориться.

— Драка? — суровым голосом спросил очевидное офицер и оглядел нас. У парня разбит нос, и кровь заливает подбородок, стекая на грудь. У меня подбит глаз и уже почти ничего не видит через оставшуюся узкую щёлку.

— Что по уставу полагается за драку? — офицер обратился к моему противнику. Тот засопел и уставился на землю, не зная, что сказать.

— Ну? — теперь офицер спрашивал меня.

— Ежели драка произошла в воинском лагере не во время боевых действий, — негромко, но чётко наизусть читала нужные строчки. На память и раньше никогда не жаловалась, а в Анремаре стала запоминать ещё лучше. Сам устав совсем недавно перечитывали и перерабатывали под современные реалии и будущую реформу, так что знания были свежие. — Между не имеющими чинов и званий, то назначается от одного до пяти суток исправительных работ. Либо штраф в размере двухнедельной платы. Зачинщику ещё сутки и три удара плетьми или десять палками на выбор.

— Похвальное знание, — сухо заметил офицер. — Я тебя не помню. Когда прибыл?

— Вчера.

— А, курсант.

Офицер снова оглядел нас.

— На первый раз обоим сутки работ по кухне. Кто зачинщик?

— Он! — офицер ещё не успел договорить, а мой противник уже вытянул руку в мою сторону.

— Врёшь! — так же быстро дала ответ.

— Де Старли не врут! — с пафосом ответил парень.

— Зато обманывать себе позволяют, — я не оставила заявление без ответа. Парень дёрнулся, намереваясь продолжить драку, но его удержали.

— Хм?.. — офицер вопросительно поглядел на свидетелей драки, но все только развели руками. Они отреагировали уже когда начался обмен ударами. Либо покрывают парня, видать, важный тип.

— Тогда обоим по трое суток, — вынес вердикт офицер. Ну не гад же? Де Старли гадко ухмыльнулся. Уверена, он откупится штрафом, а про меня считает, что буду отрабатывать. Откуда у курсанта большие деньги? У меня тоже лишних монет не было, взятых с собой явно не хватит. На попытки попросить сообщить о случившемся лорду-защитнику офицер только приказал замолчать, даже не выслушав.

Офицер лично проводил обоих нарушителей дисциплины к кухне и сдал повару в распоряжение. Работа нашлась сразу же. Подтверждая стереотипы об армейской кухне, нас засадили чистить мешок картошки. С первого взгляда стало ясно, что молодой человек ранее не утруждал себя подобным трудом. Из его очисток можно было без проблем нажарить совсем даже не чипсы, а получившийся в результате издевательств кусок картошки, минимум в два раза меньше нечищеного оригинала.

— Что, частый гость на кухонных работах? — издевательски спросил он, глядя на мои быстро и тонко почищенные клубни.

— Всякое бывало, — я нейтрально пожала плечами.

Дальше работали опять в тишине. Заглянул повар, проконтролировать процесс. Долго и незамысловато ругался, увидев обрубки и схожие с ними по размеру очистки. Парня увели. То ли на другую работу, то ли отпустили после откупа. Я осталась наедине с мешком корнеплодов.

— Обед когда будет? — поинтересовалась у повара, когда он снова зашёл в мой рабочий закуток.

— Штрафникам не положено! — отрезал мужчина. — Только завтрак и ужин.

— Но...

— Никаких но, — перебил он, не дав сказать и слова. — Нечего дисциплину нарушать. Работай давай!

— Но хоть что-нибудь?

— Обойдёшься!

— Тогда сообщите господину де Графу, что я здесь.

— Ишь, чего захотел, таких важных людей отвлекать. Сам вечером будешь рассказывать, где и почему день провёл! Поработаешь, не переломишься, не всё гулять, за поступки отвечать надо.

Этому извергу явно нравилось издеваться над людьми, которые по каким-то причинам не могут ответить. Особенно, если это благородные или хотя бы высокого статуса. А в штабной части лагеря иных не было, даже денщики автоматически получали статус, соответствующий тому, за кем закреплены. Он сам об этом обмолвился, выдавая очередную порцию работы.

Ещё он постоянно отслеживал, чтобы не отлынивала и не добралась до съестного. Даже поход в уборную контролировал. Ибо "до ужина кормить не положено!". Так что и сбежать было невозможно.

Вечера я еле дождалась. Желудок сводило, руки и глаза устали от монотонной работы в одном положении. Кроме чистки картошки пришлось перебирать сначала фасоль, потом крупу. Особым издевательством стали запахи, доносящиеся от кухни. Сегодня на ужин давали тушёное мясо. Я уже предвкушала, как наверну целую миску, рот наполнялся слюной, но и тут ждал облом. Повар заявил, что отработка заканчивается с закатом, и раньше этого времени можно и не мечтать о поблажках, к которым он причислял приём пищи. Зато потом, так и быть, разрешит доесть оставшееся с ужина. Стоит ли говорить, что осталось ровным счётом ничего? Будто бы случайно забыв про меня, он распорядился отдать все остатки скотине, что содержали при кухне.

Расстроенная от несправедливой обиды и злясь на себя, что так и не научилась отстаивать свои права, я побрела к палатке де Графа. Ну почему он не Крис, или хотя бы не Эрик? Им и пожаловаться можно, и просто поговорить, успокоиться. С ним же всё время ощущаю себя ребёнком. Даже не так. Школьником перед директором. Пусть ничего и не натворил, а робость до потери речи.

Охрана у палатки уже сменилась. Третья пара обо мне ничего не знала и отказалась пустить внутрь. Лорд-защитник ещё не вернулся, и они чётко выполняли обязанности по охране. Я уселась на землю неподалёку в ожидании. Гнать с территории, не входящей в зону ответственности, не стали, хоть и на этом спасибо. Но я слишком рано расслабилась. Кроме охранников у палаток по ночному штабному лагерю ходил патруль, и, как я не просила позволить дождаться де Графа или хотя бы сообщить ему обо мне, вскоре оказалась выставлена за охраняемый периметр на общую территорию. Ибо посторонним в ночное время находиться не положено!

Под насмешливыми взглядами часовых потёрла ноющий бок, куда пнул парень во время драки. Синяк должен быть знатный. Хорошо, что глаз уже нормально открылся. Всё же магическое поле, коим хвалился Анремар, пусть и ослабленное в степи Хайняня, способствует ускоренной регенерации.

В сложившейся ситуации видела три выхода. Лечь спать прямо здесь под ближайшим кустом. Де Граф должен же меня искать? Не стоит усложнять поиски. Но ночи в степи холодные, а на мне только лёгкая рубашка. Второй вариант — прибиться к какому-нибудь из множества костров с просьбой пустить на ночь в палатку. И здесь есть большое "но". Я и раньше не особо доверяла незнакомым людям, а теперь и подавно не ожидаю от них ничего хорошего, тем более, в армии и солдатском лагере, где народ простой и не обеспокоен понятиями чести и правилами хорошего поведения. Так что оставался третий вариант — найти в этом огромном таборе знакомых и пристроиться у них. Знакомых можно пересчитать по пальцам одной руки. К де Графу не пустят, это точно. Эрик, насколько помню из вчерашнего подслушанного разговора, покинул лагерь, и тоже вряд ли обитал среди солдат. Значит, либо курсанты, либо отряд Лагрема. Впервые за день повезло — всего у пятого костра мне смогли сказать где и как найти командира дружины.

— Добрый вечер, — я подошла к знакомой компании, сидящей у небольшого костерка. Здесь каждый отряд сам себе готовил. Что-то более-менее централизованное наблюдалось только у палаток относительно больших групп под рукой князей.

— Владо? Какими судьбами? Мы уж думали, ты всё, там при штабе останешься.

Дружинники подвинулись, освобождая место у огня.

— Есть что поесть?

— Конечно! А что, господин де Граф тебя не кормил? — удивился Лагрем, протягивая миску с уже подстывшей кашей и большой ломоть хлеба.

— Неа, — я с жадностью накинулась на еду. — Он слишком занят, не до меня ему сейчас.

Лагрем подсел поближе, и тихо, так, чтобы остальные не слышали, спросил.

— Ты когда ел-то в последний раз?

Я на секунду замерла. И соврать хочется, и давно данное самой себе обещание не врать без крайней нужды, мешает.

— Вчера. За завтраком, — тихо призналась.

Лагрем одними губами выругался.

— Сбежал, получается?

Участие старого воина было приятно. С ним появилось чувство, что можно ему довериться. Не как с Крисом или Эриком для решения проблем, а просто поговорить, пусть и не обо всём. По крайней мере его вопросы не вызывали неприязни.

— Нет. Не хочу об этом говорить, — всё-таки рассказать не смогу.

— Понятно, — Лагрем сделал какие-то свои выводы. — Это он тебя так?

Мужчина коснулся своего глаза. Про кого вопрос, можно не уточнять.

— Конечно нет! Вы что?! — я и в страшном сне не могла допустить мысли, что де Граф поднимет на меня руку. Не столько потому, что статус не позволяет, сколько это слишком низко для него.

— Как скажешь, — согласился Лагрем.

Кто-то из дружины вынес гитару. Я поставила пустую миску на землю и взяла инструмент.

— Вчера забыли про неё, — пояснил Ганой. — Может, сыграешь что-нибудь? А то опять уйдёшь, уж не послушаем больше.

Я пробежала пальцами по струнам. Спеть? Да без проблем. Заодно и себе настроение подниму. Вскоре над костром пронеслась песня про строгого капрала, до Хиля мне далеко, но слушатели непривередливые. Потом песня о вепре Высоцкого. Затем бардово-менестрельская переделка на тему "на юг вороны полетели". После пришлось сделать паузу на посещение уборной. В потёмках возвращаясь назад, случайно обошла палатку с другой стороны и замерла в тени, услышав разговор. Вернее, говорил один, Лагрем, но с решительностью и угрозой в голосе.

— Послушайте, Гвенио! Мне всё равно, что вам давно не сорок, не побоюсь, выпорю, как и прежде. Не знаю, что вы опять с отцом не поделили, но мальчишка-то тут причём? Пацану и тридцати нет, а вы с ним как с собакой. Даже хуже, собаку хотя бы кормят!

— Ты о чём? — в голосе де Графа прозвучало недоумение. А Лагрем не так прост, раз таким тоном не боится разговаривать с князем.

— Не надо делать вид, что не понимаете. Один на войну послал, с глаз долой, другой... Не хотите его признавать, не нужен он вам, ладно, пусть, ваше право. Но прогонять в ночь зачем? Отдайте кому-нибудь в денщики. Пацан сообразительный, далеко пойдёт.

— Лагрем, я не понимаю, о чём ты говоришь! Владо здесь?

— Здесь. Но, если увижу, что он против, делайте что хотите, но с вами его не отпущу! Даже не знаю, что он в вас нашёл, что так защищает.

Я осторожно отступила назад и, обойдя палатку с другой стороны, вернулась к костру. Разговор интересный, но слишком личный, хоть и про меня. Послушать бы дальше, но рискованно. А де Граф-то в детстве, кажется, ещё та оторва был, раз его пороли. И с отцом у него какие-то проблемы, а со стороны и не скажешь.

— Спой про осаду, — попросил Жила.

— Да, спой, — поддержали остальные дружинники. К просьбе присоединились незнакомые солдаты, подошедшие с соседних костров. Что поделать, с развлечениями здесь сложно, а жанр костровой и походной песни представлен единственным исполнителем.

— Осаду, так осаду, — я не стала выпендриваться и просить себя поуговаривать.

Кто красотой, кто знатностью гордится,

Много достоинств, множество причин.

Шрамы на теле, ссадины на лицах -

Главная прелесть доблестных мужчин.

Сжато осады тесное кольцо,

Шрам рассекает графское лицо.

Лезем на стены, ветер стал свежее,

Пьяный сержант не держится в седле...

Лучше мы здесь свернём друг другу шеи,

Чем загибаться в тюрьмах Ришелье!

Осада Мааса, меткий арбалет,

Шрам рассекает шею и колет.

Сыплются сверху винные бутылки -

Кто б догадался их внизу поднять!

Боже, спаси несчастные затылки,

Нам ещё рано ангелами стать!

А к сдаче Мааса, ох, как долог путь!

Шрам рассекает рыцарскую грудь.

Вот загремели залпы из орудий,

Вот замелькали факелов огни...

Если сорвёмся — что же с нами будет?

Боже всевышний, Францию храни!

О, башни Мааса, Фландрии оплот!

Шрам рассекает рыцарский живот.

Может быть, завтра будем мы убиты,

Может быть, завтра — только б не сейчас!

К смерти попасть успеешь в фавориты,

Нынче же штурмом мы возьмём Маас!

Подлейший из шрамов графу нанесён -

Знают лишь дамы, где кончался он...

Стоило песне закончиться, как в освещённый костром круг вступил де Граф. Все вскочили, приветствуя столь важную персону. "Чужие" солдаты незаметно расползлись по своим кострам. Князь молча стоял и смотрел на меня, не обращая внимания на суету. Я так же молча стояла, опустив голову и рассматривая землю под ногами. Какие интересные камушки. О, веточка. Вроде не виновата в произошедшем, а всё равно стыдно. И песня эта... ведь знала, что он тут и услышит, но никак не подумала, что титула графа здесь нет, зато есть точно такая же фамилия знатного рода.

— Пошли, — де Граф поймал момент, когда дальше держать паузу нельзя, а раньше прерывать — теряется эффект. Я подхватила гитару и чехол от неё. Мужчина развернулся и молча, не торопясь, пошёл прочь. Я сделала шаг за ним.

— Владо, — окликнул командир дружины.

— Всё нормально, — тихо ответила, не поднимая головы. — Спасибо, Лагрем.

На ходу пытаясь засунуть гитару в чехол я заторопилась за успевшим отойти де Графом. Почему-то казалось, что он не остановится и не будет ждать.

В палатке произошли небольшие изменения. У правой стены появилась вторая койка и небольшая ширма, которой можно отгородить угол в круглом шатре. Оставшуюся правую сторону освободили от немногочисленных вещей. Де Граф жестом указал на ту койку и сел на свою.

Так мы молча сидели друг напротив друга. Я упорно смотрела в пол. Мужчина упёрся локтями в колени и положил подбородок на сцепленные руки.

— И как это понимать? — с обречённой усталостью спросил он.

— Всё, что я скажу, будет звучать жалкими оправданиями, — вздохнула я, не поднимая глаз. На человеке висит вся армия и военная кампания, а тут ещё я со своими проблемами и закидонами.

— А вы попробуйте. А то прихожу, никого нет, охрана тоже ничего не знает, а вы солдат развлекаете! Вы понимаете, что это не замок, где все всех знают? Это армия. И тут немало подонков.

— Да я понимаю, что не детский сад "Солнышко", — я огрызнулась. — Пока не представили и на довольствие не поставили, ты никто. Вон, охрана прекрасно видела, что происходит, и всё равно сидели, смотрели. Спасибо, хоть на сторону гада не встали, — на глаза при воспоминании о драке, навернулись слёзы.

— Какого гада?

— Я за водой пошла, а тут этот быковать сразу. Прибежал офицер, влепил по трое суток штрафных, не разбираясь. Тот-то откупился, а мне до ночи на кухне пришлось. Ни уйти, ни чего другого.

Де Граф что-то понял из этого сумбурного объяснения.

— Почему меня не позвали?

— А кто меня слушает? — возмущённо подняла голову. — Патруль сразу за шкирку и за периметр. Будут они ради неизвестно кого вас отвлекать. Хорошо, Лагрема быстро нашла. А вы "развлекаешься" ...

Де Граф не ответил, молча и задумчиво глядя на меня. Под этим взглядом стало неуютно, и я снова опустила голову. Всё-таки моя вина тут тоже есть. Надо быть настойчивей. Или, наоборот, сидеть на одном месте и не делать ничего. Неожиданно мужчина пересел ко мне и повернул моё лицо к себе.

— Синяк сведу, — пояснил он, длинными сильными пальцами поглаживая пострадавшее место. — Кто это был, вы не знаете?

Отрицательно покачать головой не получилось, пришлось отвечать вслух, прикрыв глаза от близости рук де Графа.

— Нет, он сразу набросился. Хотя... — я вспомнила разговор с офицером. — Он говорил что-то то ли о де Сарли, то ли о де Сорти...

— Может, де Старли?

— Да, точно! Он сказал, что это я начала драку, и что де Старли не лгут.

— Разберёмся, — де Граф отстранился от меня. — Даже следа почти не осталось, — гордо сообщил он.

— По сравнению с прошлым разом — большой прогресс, — пошутила я, намекая на первый месяц пребывания в Анремаре. Тогда свежую ссадину он лечил дольше и пришлось ещё долечивать. От смешка резко кольнуло в правом боку, где уже должен темнеть кровоподтёк от пинка. Рефлекторно прижала к больному месту левую руку.

— Что такое? — немедленно отреагировал де Граф.

— Синяк болит, — с прижатой рукой боль быстро отступала. Мужчина, не церемонясь, задрал мне рубаху. Синяк расползся уже на весь бок и начал приобретать новые оттенки.

— Вдохните, — тёплая рука прижалась к повреждённому месту. — Больно? Повезло, рёбра вроде целы, просто сильный ушиб, — сообщил он диагноз после осмотра. Нахмурился, что-то обдумывая, побарабанил пальцами по колену.

— Нет, это тоже не вариант, — сообщил сам себе и, достав из корзины у входа длинную ленту бинтов, плотно перевязал мне рёбра.

— Тено, — обратился он после перевязки каким-то не своим голосом. Слишком осторожно, будто боясь получить категорический отказ. — Пока не прибудет императорская карета, и, может и дальше, прошу вас, — он замялся. Это так на него не похоже, что я встревоженно замерла. — Продолжать изображать моего младшего брата.

— Не признанного, — уточнила я автоматически.

— Это не важно, — напряжённо ответил мужчина и замер, ожидая ответа.

— Не вижу никаких проблем, — я недоумённо пожала плечами. — Только поясните, зачем это нужно?

Де Граф облегчённо выдохнул, получив согласие.

— Понимаете, это связано в первую очередь с безопасностью. На вашу карету уже было совершено несколько покушений. Если узнают, что вы тут, то я могу не успеть. Знающим людям в лагере будет даже легче. Во-вторых, лагерь просто не готов к приёму Императора вот так сразу. Вас ждут не раньше, чем через неделю, а то и полторы. Палатку, конечно, найдут достойную, охрану выделят. Но это будет не по статусу, что поставит в неловкое положение много благородных и влиятельных людей. С одеждой тоже появятся проблемы.

— Будто, если их водить за нос, это не поставит их в неловкое положение, — пробормотала я, не особо понимая второй причины.

— Это лучше, чем несоответствующий приём, — авторитетно ответил де Граф. — Вы этого ещё не понимаете, но многим соблюдение внешних формальностей предпочтительней. К тому же этот обман будет исходить от Императора, значит, не нанесёт ущерб репутации, в отличие от того, что зависит от самих благородных.

— Вам виднее, — я улыбнулась. — Я и правда, пока плохо понимаю такие нюансы. Объясните, пожалуйста, как себя вести?

Де Граф неожиданно мягко улыбнулся. Он так редко улыбался, что я залюбовалась.

— Ведите себя как обычно. Де Вен вас хорошо обучил манерам, а остальное всё равно на возраст спишется.

— Хорошо. Со своей стороны, сделаю всё возможное, чтобы не опозорить вас и не навредить чести вам и вашему роду.

— И ещё, не сочтите за дерзость, но на людях я не смогу оказывать подобающие вам знаки внимания.

— Да вы и раньше-то не особо... — едва слышно пробормотала, вспоминая все его фырканья, закатывания глаз и прочие действия, мало подходящие под подобающие знаки внимания. Но в ответ только согласно кивнула.

Утро началось также, как и вчерашнее — в палатке кроме меня никого не было. Но нашлись и отличия. Время намного более раннее и снаружи, если подойти близко к выходу, слышались неуверенные звуки гитары, будто кто-то подбирал плохо запомненную мелодию.

— Доброе утро, — я поздоровалась сразу со всеми тремя — двумя охранниками и де Графом, мучающим гитару. Первый человек за всё время, заинтересовавшийся звукоизвлечением, а не только слушаньем. Не удержалась, подошла, развернула корпус, поставила правильно правую руку и легонько похлопала по левой.

— Расслабьте руку, не надо гриф душить.

Затем набрала из бочки воды в кувшин и, как ни в чём не бывало, ушла в палатку умыться. Воды в бочке опять кот наплакал. Наверно, принесли ведро и успокоились.

Завтрак проходил в том, что можно охарактеризовать офицерской столовой под открытым небом. На свежем воздухе, прикрытые от солнца и непогоды тентами, стояло с десяток столиков, у каждого по три-четыре стула, но занято не более половины столов.

— Это со мной, — сообщил де Граф парню в светлой поварской пижаме на раздаче, указывая на меня. Забирая тарелки с едой, устроились за отдалённым столиком. Я с интересом осматривалась. К раздаче постоянно кто-нибудь да подходил. Военные в форме как у охраны палаток, брали еду и садились за столики, обычно группами. Молодые люди лет пятидесяти и на двадцать-тридцать больше, столики не занимали, а уносили посуду с собой. Были и те, кто, как и мы, приходил парами старший-младший. Тогда младший суетился, обслуживая старшего, но не забывая про себя.

— Мне казалось, здесь побольше людей должно быть, — заметила я, когда очередная группа ушла. Посуду убирали тоже сами.

— Большинство офицеров питается у себя в палатках, — спокойно ответил де Граф, принимаясь за десерт. — Им денщики носят. — Он небрежно махнул рукой в сторону раздачи, куда только что подошёл молодой человек, что вчера привёл офицера.

— А у вас почему нет? — спросила, не надеясь на ответ, только чтобы поддержать разговор.

— Не приживаются они у меня. Как с полгода назад прежнего в бою зарубили, так то руку сломают, то ногу, то заболевают чем, — де Граф отставил опустевшую чашечку. — Трое просто отказались, не объясняя причины. Больше недели ни один не продержался. Сейчас и назначать перестал. Пользуюсь, при необходимости, свободными.

Он привычным движением собрал пустую посуду в стопку. Я успела перехватить, присоединив к своей.

— На правах младшего, — пояснила в ответ на удивлённый взгляд, относя грязную посуду на столик к мойке. Вот странный человек. С его положением может спокойно оставлять всё на месте, и никто ничего не скажет. Вон, как тотофицер, например. Пришёл не один, но денщика куда-то отослал, и посуду даже в кучку не собрал перед уходом. Пока выставляла посуду на столик, подошёл парнишка с полным подносом.

— Ты при де Графе? — получив утвердительный кивок, продолжил. — Откажись, пока не поздно. Никто не осудит. С его денщиками разные гадости происходят. Не стоит этот призрачный шанс карьеры здоровья или даже трибунала.

— Спасибо за предупреждение, но я знаю. И не уйду.

— Ну, раз так, тогда обращайся, если что. Я Фредфорд, меня тут все денщики знают.

— От палатки далеко не отходите, чтобы охрана всегда вас видела, — наказал де Граф, уходя. В штабе планировали масштабные наступления, и командующие подразделениями с утра до ночи спорили о деталях. Потому он вчера и вернулся только под вечер.

Оставшись одна, решила заняться снаряжением. Меч после боя кто-то уже хорошо вычистил, одежду всё равно к прачкам нести надо будет, поэтому взялась за седло. В палатке совсем скучно и темновато, поэтому вытащила его на улицу. Почистить и смазать заняло некоторое время.

По пространству между палатками постоянно сновали молодые люди, с любопытством поглядывая в мою сторону. Вроде ходили по делу, но казалось, что маршрут выбирают специально мимо меня. Раз или два снова чувствовала неприятный злобный взгляд и ощущала давление где-то в районе грудины.

С седлом я закончила. Оно стало выглядеть как новенькое, блестя умасленной кожей с заполированными царапинами и потёртостями. До обеда, когда должен вернуться де Граф, осталось ещё достаточно времени. Когда коту делать нечего, он яйца лижет. К полудню вся обувь, оказавшаяся в зоне внимания, сияла, начищенная чуть ли не до зеркального блеска. Я начала поглядывать на кафтан, по нему тоже не мешало бы пройти щёткой. Но, сначала надо отмыть руки от ваксы.

Неприятное ощущение за грудиной снова появилось, стоило только подойти к бочке. Как будто кто-то взглядом с силой давит так, что даже слегка отдаёт в затылке. Воды опять осталось на донышке. Пришлось наклонить тяжёлую бочку, чтобы зачерпнуть. В этот момент резко и неожиданно налетел сильный ветер из ниоткуда и ударил по ногам, подсекая. К счастью, бочка устояла сама и позволила мне удержаться на ногах. Недоумевая, откуда такой ветер, я огляделась, но вокруг никаких следов быстро налетевшего и сразу стихнувшего порыва.

Де Граф вернулся чуть позже обещанного и удивлённо посмотрел на ряд обуви у входа и аккуратно перебранную и сложенную стопкой кучу грязной одежды.

— Обычно этим денщики занимаются, — осторожно заметил он.

— Скучно, — пришлось пояснить. — И всё равно у вас его нет, так что чужую работу не отнимаю. Или это не принято делать самостоятельно? — я вспомнила обещание не позорить род.

— Не волнуйтесь, подобное в порядке вещей. Многие благородные наследники с денщиков начинают. Сам почти десять лет у де Вена отслужил.

— У Криса? — вроде по возрасту совпадает, но не верится, что Крис служил в армии.

— Нет, у его старшего брата. Неплохой тактик был.

— Но почему тогда Крис доменом управляет, если у него есть старший брат?

— Он последний из рода, — грустно ответил де Граф. — Много лет назад какая-то странная трагедия в их имении произошла, все, кроме него погибли. Подробности, извините, не знаю.

Обед прошёл, как и завтрак. Только в самом конце появилось ощущение чужого злобного взгляда в спину. Кольнуло в затылке. Я резко обернулась в ту сторону, откуда чувствовала угрозу, но ничего и никого подозрительного не увидела. Трое гвардейцев только что подошли и раскладывали посуду. Ещё двое сидели спиной, успеть незаметно отвернуться не успели бы. И пара — тучный дворянин с молодым человеком. На нём невольно задержала взгляд, узнав вчерашнего задиру. Но и он спокойно разрезал отбивную. Я снова повернулась к своей тарелке.

— Что-то случилось? — поинтересовался де Граф, естественно, заметив моё движение.

— Весь день будто кто взглядом сверлит, — пожаловалась я. — Вот и сейчас в спину кто-то пялился. Перед бочкой то же самое было.

Пришлось рассказать о происшествии с бочкой.

— Занятно. Кто-нибудь рядом был?

— Не знаю, не до того было. Кен де Граф, а можно определить, применялась магия или нет?

— В момент применения можно. Хотя, ментальную, например, почувствует только тот, на кого направлена, и то при большом уровне сопротивления. В хрониках пишут, что Первый чувствовал и остальные стихии, — де Граф резко замолчал, обдумывая пришедшую мысль. И, неожиданно излишне серьёзно распорядился: — от меня ни на шаг. Если ощущение взгляда повторится, немедленно сообщите.

Протестовать и качать права после всего случившегося попросту глупо. Через четверть часа вдвоём пришли в штабную палатку. Она стояла особняком от всех остальных так, что незамеченным весьма сложно подслушать. Внутри на длинном широком столе валялись многочисленные карты. Иного слова для их положения и не подобрала. Они небрежно перекрывали друг друга, какие-то полу свёрнутые, какие-то вниз изображением, будто бросили и забыли. Чем они тут занимаются, если не используют основу тактики и стратегии? Так как кроме нас с обеда ещё никто не вернулся, я с любопытством развернула один лист. Да уж, в третьем классе дети и то лучше рисуют. Другой лист пестрел украшательствами, завитушками, тщательно нарисованными башенками городов, но тоже оказался неинформативным. Ведь любому понятно, что реки по прямой текут редко и недолго. И, тем более, дороги так себя не ведут. Более-менее приличные карты нашлись почти в самом низу. И то у них явно проблемы с масштабом и отображением рельефа. Но лучшего качества я в Анремаре не видела, разве что та, что в замке под двойной столешницей. Картография пока плохо развита.

Постепенно палатка наполнялась людьми. При первом же вошедшем я скромно уселась на стульчик, поставленный де Графом чуть позади и справа от стула во главе стола. Удачное расположение. Вроде и на виду, но прячется в тени председателя собрания. Со взаимным любопытством оглядывали друг друга со всеми входящими. Знакомых лиц не было, только последним вошёл тот мужчина со столика позади.

Наконец, все расселись вокруг стола. Я насчитала шестнадцать человек, включая нас. Ещё два места в самом конце остались свободными.

— Господин де Граф, — взял слово грузный мужчина с длинными обвислыми усами, — вам не кажется, что присутствие детей здесь несколько неуместно?

Остальные согласно закивали, поддерживая вопрос. Де Граф жестом попросил меня выйти вперёд и положил руку мне на плечо.

— Его зовут Владо. Относитесь к нему, как к моему младшему брату. И его присутствие не обсуждается!

Если присутствие не обсуждается, то само заявление ещё как! Мужчины загудели, обмениваясь мнениями. Из множества версий выделялось удивление, что такой древний род, рьяно пекущийся о чести, позволил заиметь бастарда, к тому же непризнанного, что следовала из особенности представления — просьба относиться как к брату намекала на то, что родство ещё не признали.

— Я вижу, воспитание идёт полным ходом?

Вопрос мощного воина намекал на подбитый глаз. У де Графа получилось лучше, в первый раз, но след всё равно остался. Синяки лечились хуже, чем сломанные кости или раны и только умелые целители или сильные маги могли почти полностью свести их.

— Наши семейные проблемы никого из вас не касаются, — отрезал де Граф, жестом отсылая меня на стул позади себя. На этом вопрос моего присутствия оказался исчерпан.

Дальнейшее сильно напоминало совет министров, только в более агрессивной форме. Командующие особо не стеснялись в выражениях и спорили до хрипоты. Аргументы пошли по третьему кругу, и бывало, что позицию начинали отстаивать и те, кто был категорически против в начале. Я поняла, что они так обсуждают план дальнейшей военной кампании, карты ненужными листами всё также лежали на столе. То ли все и без них прекрасно знали местность, то ли тоже не доверяли их создателям. По поведению де Графа видно, что такое обсуждение происходит не впервые. Он сидел, слегка откинувшись на стуле, со скучающим видом скрестив руки. Часа через три я тихонько встала и собралась на выход.

— Куда? — резкий оклик привлёк внимание командующих. Я даже обиделась, мог бы и потише спросить.

— В уборную, — и язвительно поинтересовалась: — провожать будете?

— Нет, можешь идти, — секунды через две милостиво отпустил князь.

— Сурово. Почему бы ещё поводок с ошейником не надеть? — уже у выхода я услышала чей-то вопрос.

— Надо будет — надену, — ответил де Граф. Было ли продолжение разговора, я уже не слышала. Снаружи из войлочной палатки почти никаких звуков простого разговора не доносилось.

Возвращаясь, снова почувствовала взгляд, на этот раз более долгий и опасный. С его направления успела увидеть поспешно удаляющуюся спину. Я прибавила шагу. Не думаю, что лорд-защитник просто так встревожился, да и все неприятности здесь начинались с этого ощущения взгляда. Шагов за двадцать до штаба я споткнулась на ровном месте, как будто кто-то поставил подножку. С трудом удержавшись на ногах, едва не налетела на кого-то, неожиданно вышедшего наперерез.

— Опять ты?

Вчерашняя ситуация повторялась, только теперь категорически нельзя делать ничего провокационного и доводить до драки.

Парень, однако, справлялся и без моей помощи. Как и вчера, он только и искал повода почесать кулаки. От неуклюжего замаха легко увернулась, жаль, не в ту сторону. Между мной и штабом находился задира, и обойти его казалось сложно. Я шаг вправо, он в ту же сторону. Я влево, он снова перегораживает дорогу.

Охрана с интересом наблюдала за манёврами. Скучно сидеть на посту, а тут хоть какое-то развлечение. Пока не подойдём вплотную к штабному шатру, ничего не предпримут. Знаю уже, проходили подобное.

Парню надоело топтаться на месте, и он снова попробовал напасть. Долго так продолжаться не может. Когда-нибудь я не сумею увернуться. Убегать тоже не лучшая идея. Палатки в штабном лагере расставлены свободно, не спрятаться. Разве только домой, в шатёр де Графа. Охрана пропустит, но не знаю, как там с честью рода и всё такое. Вроде раз меч носишь, то уже отвечаешь за себя и свои поступки. А в армию явно неопоясанных не пошлют. Пока раздумывала, парень ударил в очередной раз. Снова мимо, но я не удержала равновесие и упала на дорогу. Охрана сдержанно улыбнулась. Парень незамедлительно подскочил и пнул то место, где мгновение назад находилась я, рывком уйдя от удара, и вскочив на ноги. Годы тренировок не прошли даром.

— Позовите де Графа! — попросила охрану. Мы приблизились к палатке совсем близко, но парень всё равно перекрывал к ней подход.

— А не положено по пустякам господ отвлекать, — язвительно сообщил задира.

Один из охраны виновато развёл руками, подтверждая его слова. Мол, хотел бы позвать, но нельзя, не положено.

Оставался ещё один способ вызвать подмогу. Им я собиралась пользоваться только в крайнем случае, так как считала девчачьим и позорным. Но снова ломать рёбра очень не хочется. И, что-то не вижу денщиков, спешащих за дежурным офицером. Отскочив от парня подальше и поближе к штабной палатке, я громко и вдохновенно завизжала. И пусть палатка сделана из плотного войлока, такой громкий и резкий звук стены пропустят. К тому же мне казалось, что де Граф с нетерпением считает минуты до моего возвращения.

Визг оборвался, не достигнув самой высокой ноты. Парень воспользовался моментом и залепил хороший хук справа. Но вызов сработал. Выскочив из палатки встревоженный лорд-защитник, сопровождаемый заинтересовавшимися полководцами, узрел, как меня, лежащую на земле, пытаются добить кулаками в лицо. Везло, что бил не прицельно и попадал по подставленным в защиту рукам. Встать я не могла — парень сел сверху, а скинуть двукратный вес мне не хватало сил.

Через минуту мы оба стояли перед командованием. Нас оперативно развели по сторонам стражники, исполнив короткий приказ "разнять". Нападавший стоял с нахальным и самоуверенным видом. Раньше ему с рук всё сходило, и он уверился, что так будет всегда. Я же, по обыкновению, опустила голову. Всё равно никто и никогда мне не верит, так смысл оправдываться или что-то изображать?

— Что. Здесь. Происходит, — чётко отделяя каждое слово спросил де Граф. Не знающим его могло показаться, что он спокоен, как удав, но я, бросив на него короткий взгляд, увидела и потемневшие глаза, и чуть играющие желваки. Мужчина определённо взбешён, но великолепно держит себя в руках.

— Этот... — парень слегка замялся, подбирая слово, — щенок меня преследует! Сбил с ног и отказался приносить извинения!

Он обвиняюще указал на меня рукой.

— Врёшь! — оправдываться не буду, но ложь надо пресекать. — Сам наперерез выскочил и до тебя ещё два шага оставалось!

— Да кого вы слушаете?! — воскликнул парень, видя, как окружающие с сомнением переводят взгляды с него на меня. Своего колобка он не заметил, иначе отреагировал бы на отчаянные жесты и мимику. Кажется, это пара отец-сын, вон, как толстяк волнуется. За простого денщика так не переживал бы. И похожи они лицами, только парень ещё не успел жиром заплыть.

— Понабрали курсантов из швали всякой, они что угодно скажут!

— Ты за словами следи!

— А то что? Папочке пожалуешься? Если мамаша его вспомнит из всех клиентов! — парня явно несло, иначе сразу бы заметил изменившуюся атмосферу. Договорить он едва успел. Звонкая пощёчина поставила точку в его монологе.

— Не смей. Трогать. Родителей, — чеканя слова я произнесла их, глядя парню в лицо. Для этого пришлось привстать на цыпочки. Взгляд, казавшийся бешено-невменяемым, принял более осмысленное выражение. Прошло несколько долгих, неестественно тихих секунд.

— Ах ты, тварь! — вскричал парень, хватая воздух около левого бока. — Защищайся, здесь и сейчас!

— Замена будет? — почти не разжимая губ, спросил де Граф.

— Сам справится, — ответил побледневший колобок. — Не знаю, как ваш, а мой бою обучен.

Де Граф холодно посмотрел на него, но промолчал. Мне бы его уверенность.

Присутствующие оперативно разошлись по сторонам, образовав неровный круг. Парень отошёл в одну его сторону, где стоял белый, как мел, его отец. Я подошла к де Графу на другой стороне. Он, кажется, слегка успокоился.

— Что сейчас будет? — я знала ответ на вопрос, но хотелось подтверждения, что всё-таки ошибаюсь. Не ошиблась.

— Дуэль. За честь рода.

Значит, отказаться и пойти на попятную нельзя. Только если оскорбивший принесёт удовлетворяющие извинения. Но такое оскорбление, что нанёс придурок, не извиняют. А за пощёчину просить прощения я точно не буду. И биться придётся до победного конца — либо до смерти, либо пока противники могут сражаться. Теперь понятно, почему так перепугался мужчина и отказался от замены бойца, на которую имел право, как получивший вызов. В таком случае вместо меня вправе выйти старший родственник, а де Граф точно не пощадит противника.

— Не подведите, — де Граф протянул свой меч. Здесь воины не расставались с оружием, но, как я заметила, денщики ходили без него. Мой тоже мирно лежал в палатке.

— Мне страшно, — призналась я, принимая оружие.

— Не стоит. У.... тебя, — де Граф всё-таки запнулся на фамильярном обращении, рядом ведь стояли другие благородные, перед которыми надо играть родство. — Были лучшие учителя.

— Вот этого я и боюсь, — пробормотала я, выходя на своеобразную дуэльную площадку.

Чужое оружие непривычно тяжёлое. По сути это был всё тот же мой клинок, только под взрослую руку. И воспринимался настоящим двуручником. Хорошо, что и Крис, и Эрик учили работать именно под двуруч, ведь почти любой меч для меня был минимум полуторником. Проблему с непривычным оружием имел и мой противник, но он всё же сильнее меня и массивней минимум вдвое.

Мы встали друг напротив друга и приготовились. Парень оценил моё оружие и его соотношение с ростом и ухмыльнулся. Первая ошибка — недооценка противника. Как-то сразу, размахнувшись, бросился в атаку. Я легко ушла с траектории и снова встала наизготовку. Когда бой начался, страх ушёл на задний план, выпустив вперёд холодный расчёт. Будто на тренировке, я следила за движениями противника, оценивая их. Что-то он умел, но мне казалось, что действует слишком медленно, слишком открывается и слишком суетится. Таким темпом он устанет раньше меня, тем более, что первые несколько ударов я либо спускала по клинку, либо уходила без контакта. Ещё один замах, контрудар, и, вместо того, чтобы прочертить глубокую полосу по груди парня, отшатываюсь назад. Перед глазами возник образ того маор, что прирезала первым.

Ещё обмен ударами, парень опять открывается, на этот раз подставив спину. Короткий замах, удар, и, опять в последний момент меняю траекторию, едва погасив инерцию тяжёлого меча.

Снова стоим друг напротив друга в стойках готовности. Но кончик моего двуручника уже заметно качается. Надо что-то делать, и быстро, но я не могу заставить себя нанести удар. Против своих учителей не сдерживалась и не боялась даже поранить, слишком большая разница в умении и опыте. Здесь же почти любой пропущенный противником удар может привести к смерти.

Парень снова бросился вперёд. Опять приняла удар на подставленный под углом меч, отводя оружие противника в землю. Не удержавшись, парень сделал лишний шаг. Мой тяжёлый клинок ударил его по бедру, взрезая кожу и мышцы едва ли не до кости. Быстро отхожу назад и внимательно слежу за упавшим противником. Мало ли, вдруг, решит продолжить и на одной ноге. Но ему хватило. Выронив меч, он схватился за ногу и кричал от боли. На этом всё и закончилось — противник не может продолжать бой.

Я подошла к де Графу и вернула ему меч. Около раненого уже суетились люди, оказывая ему первую помощь. Жизни ничего не угрожает, а с магической составляющей целительства, уже через месяц будет прыгать, как ни в чём не бывало.

— Обязательно надо было с ним играть? — спросил мужчина рядом с де Графом. Молодой, около сотни, но уже в военном совете. Вот только, чем он там занимается, и как зовут, не помню.

— Извините, — я снова опустила голову. Что-то сегодня слишком часто извиняюсь. Бой можно было закончить секунд за пять с первого же выпада парня. Или за двадцать, если дать время примериться и оценить противника. Мы же затянули минуты на две, за время которых я могла минимум три раза закончить бой.

— Отведите в палатку, пожалуйста, — тихо попросила всё молчащего де Графа.

— Я бы предпочёл быть в пределах досягаемости, — ответил он и развернулся. — Пойдём.

До палатки он всё-таки довёл и сразу ушёл. Я же упала на кровать и предалась тихой истерике, перешедшей в хандру и себяжаление. Причины банальные и привычные — никто меня не любит, никому не нужна и, вообще, от меня одни неприятности. И решение проблемы — стать тихим, незаметным и безынициативным призраком. Годами проверенная тактика, отступать от которой начала только в институте, и то вынужденно, иначе прожить на одну стипендию, пусть и повышенную для отличников, невозможно. В Анремаре уже начала забывать, как это, когда всем вокруг только мешаешь, но, видимо, судьба.

Лёгкий сквозняк сообщил, что в палатку кто-то вошёл. Вариантов, кто это может быть, всего один, и я осталась лежать, отвернувшись к стенке.

— Вы ужинать пойдёте? — от порога спросил де Граф.

— Не хочу, — ответила, не меняя позы. — Нет аппетита.

На лоб легла прохладная рука, проверяя, нет ли температуры.

— Вы в порядке?

— В полном. Извините.

— За что вы всё время извиняетесь? — койка напротив тихо скрипнула, принимая вес мужчины. Не захотел на стул садиться.

— Веду себя, как последний дегенерат, — я тоже села, сгорбившись, опустив руки между ног и уставившись в пол. — От меня у вас одни неприятности.

— Вы о дуэли?

— И это тоже, — я грустно кивнула.

— Я рад, что вы его не убили.

— Я тоже, — я снова вздохнула и сцепила руки. — Меня ведь не учили сдерживать удар. Ни Криса, ни Эрика мне никогда не пробить, поэтому вот... Как замахнусь, так перед глазами те маор встают.

— Эх, ребёнок..., — тихо, еле слышно пробормотал де Граф. — Эрик же говорил..., — добавил он и, решительно хлопнув ладонями по коленям, продолжил уже нормальным голосом. — Вставайте, и идём ужинать. Не хватало ещё вас голодом заморить!

Я послушно встала и подошла к умывальнику. Всё-таки плакала, надо привести в себя в порядок. Полюбовалась отражением в маленьком зеркале. Из него смотрел встрёпанный мальчишка с ещё не сошедшим фингалом и свежей ссадиной на скуле. Зеркало ещё не отражало сбитые костяшки и плотно забинтованные рёбра. Впрочем, этого под курткой и рубахой заметно не было.

— Знаете, а вы, кажется, были правы, предложив дождаться прибытия кареты, — я повернулась к ожидающему де Графу. — В таком виде девушке нельзя появляться в приличном обществе.

Сон никак не шёл. Это и радовало, и огорчало одновременно. Со дня прибытия в лагерь нормально выспаться не получалось. Всю прошлую ночь, стоило только заснуть, будили неприятные сны. Спасибо Эрику, что тогда, после битвы, напоил и подробности плохо отложились в памяти. Иначе сны могли стать полноценными кошмарами. Всё-таки убивать, пусть для самозащиты, тяжело и страшно даже впоследствии.

— Кен де Граф, — тихо позвала я, не надеясь на ответ. Но мужчина почти сразу отозвался слегка сонным голосом.

— Вы что-то хотели?

Совесть слегка уколола сознание. Лорд-защитник сильно устал на этой войне, а тут ещё и за мной следить надо. Но, раз разбудила, незачем идти на попятный.

— Я всё думаю о том парне, де Старли. Что ему всё-таки от меня было нужно?

Скрипнула кровать, когда мужчина перевернулся на спину.

— Вы здесь абсолютно ни причём, — уже вполне бодрым голосом заговорил де Граф. — Помните, мы с вами говорили про денщиков? Оказывается, это он им всё устраивал. Я ему как-то отказал в месте, и он решил, что кроме него никого не допустит. Вспыльчивый, эгоистичный и избалованный мальчишка!

— Странно. Столько человек пострадало, а его не заподозрили, и никто на него не указал, — произнесла я через минуту или две тишины, обдумывая услышанное.

— Что, простите? — де Граф успел задремать.

— Странно всё это, — повторила я, повернувшись к невидимому в темноте ночи собеседнику. — При таком отце он должен уметь хоть немного за словами следить. А тут, будто и не думал совсем. И глаза какие-то бешеные были.

Де Граф ничего не ответил. Ну да, нашла с кем поболтать и поделиться переживаниями. Свет неожиданно зажжённой лампы резанул по глазам, заставив зажмуриться. По звукам поняла, что де Граф вскочил и спешно одевается.

— Что-то случилось?

— Надеюсь, что нет, и я ошибаюсь, — ответил он уже у выхода. — Никуда не уходите!

Вернулся он часа через два. Я отвернулась к стене, позволяя ему раздеться не смущая. Ширмой, почему-то, никто из нас так и не воспользовался.

— Всё в порядке?

— Да, едва успел. Парень оказался скрытым менталистом и, хоть и не знал об этом, активно интуитивно пользовался. Дежурные его шатра уже почти поддалась его влиянию, с утра могли бы быть серьёзные неприятности с ними. Вам повезло, что у вас иммунитет к ментальной магии. Кстати, это его и выдало.

— Как так?

— Когда менталисты не могут на кого-то воздействовать, они получают своеобразный возвратный удар по психике. И, чем сильнее воздействие, тем сильнее удар. Де Старли пытался на вас повлиять, но в результате только сильнее терял над собой контроль. Последствия вы сами видели. А остальные не помнили о встрече с парнем или не понимали, что на них влияли.

— Что с ним теперь будет?

— Ничего плохого. Завтра же отошлём в столицу, там его обучат пользоваться даром и возьмут на службу. Правда, о военной карьере ему придётся забыть. Менталисты весьма редки и ценны. А теперь спать!

Утром по дороге на завтрак несколько волновалась, не зная, как остальные отреагировали на прошедшую вчера дуэль. Но встречные только смотрели с оценивающим любопытством, надолго не задерживая взгляд. К всеобщему вниманию я уже привыкла за время скитаний с Крисом, так что это никак не задевало.

Де Граф, несмотря на то, что уладил проблему моей легализации и избавил от возможных нападений со стороны де Старли, всё равно не рискнул отпускать от себя. В уже знакомой командирской палатке ничего не изменилось. Карты точно также лежали на столе, кажется, их и не трогали. Я взяла верхнюю. Точно, та самая, что и вчера привлекла внимание отсутствием хоть какого-то здравого смысла у составителя. С уверенностью можно сказать только то, что он освоил художественное написание текста нечитаемым шрифтом.

— Вообще-то, это секретные карты, — произнёс мужчина, что пришёл раньше нас. Он вчера спрашивал про поводок с ошейником, и после дуэли интересовался, зачем играть с противником.

— Настолько секретные, что уже который день лежат нетронутые? — я едва подавила сарказм. Всё же сейчас я играю роль далеко не Императора.

— И всё же. Вдруг, попадут в руки хайняньского шпиона? — только едва слышная усмешка не дала обидеться на намёк, что я могу быть связана с враждебным государством.

— Эти, — я выделила слово и показала тот лист, что держала в руках, — карты стоит этим шпионам выдавать. Лучшей диверсии и не придумать.

— Может, это потому, что ты держишь её вверх ногами? — теперь мужчина откровенно посмеивался.

— Да какая разница? — проворчала я, но карту перевернула. Вычурные надписи стали более-менее понятными, но сильно информативней изображение от этого не стало. — Книги иллюстрировать этого художника посадить, а не карты составлять...

— И что не устраивает в этой карте? — к нам подошёл де Граф, заинтересовавшись разговором.

— Как картину на стену повесить она идеальна. Но по ней даже в соседнюю деревню, что из окна видна, заблудиться можно! Вот, эти две реки нарисованы чуть ли не параллельно, а на самом деле, они серьёзно расходятся от истока, — я показывала на места на карте. — И расстояние между ними такое же, что и между вот этими городами. Но ведь междуречье на два конных перехода, а от города до города все пять будет, — и ошибиться сложно, подписано всё. — Ни мостов не указано, ни ущелья, что здесь горы, тоже никак не угадать.

Я возмущённо бросила карту на стол. Как по этим творениям что-то умудрялись планировать, ума не приложу. Видимо, поэтому и лежат нетронутые, что всё равно не пригождаются.

— Не понимаю, есть же нормальные карты Империи, почему тут такое убожество-то? — в замке пользовались вполне приличными картами, пусть и с плавающим масштабом,

— То карты Анремара, а здесь уже Хайнянь, — в разговор вступил де Граф. — На эту территорию хороших сведений нет, довольствуемся чем есть.

— Жаль... без карт планировать военные действия, это геройство на грани идиотизма, — как можно тише проворчала и отошла от стола.

— Господин де Граф, — мужчина повернулся к князю. — А одолжите мне его денька на три? Вроде соображает, поможет с картами, что разведка составила.

— До ужина, — почти сразу ответил де Граф.

— Договорились, — поспешно согласился мужчина пока де Граф не передумал, и повернулся ко мне. — Ну что пошли?

Я вопросительно посмотрела на де Графа, тот одобрительно кивнул, разрешая следовать за мужчиной.

Шатёр стоял немного в стороне, на второй линии. Но внутри выглядел намного богаче, чем наш. Мужчина выложил на стол довольно большую кипу бумаг, покрытых рисунками и надписями.

— Вот, это надо свести в одно, — произнёс мужчина, указывая на эту кипу, и я принялась за работу.

Сначала было тяжело расшифровывать тексты и нарисованные явно второпях схемы местности. Но постепенно я втянулась, стало самой интересно составить паззл из этих кусочков. Судя по всему, это было карта от военной ставки идальше вглубь Хайняня.

Нарисованные карты в разное время и разными людьми отличались масштабами и качеством исполнения. Намного легче было бы работать с компьютером: там растянуть изображение здесь, наоборот, сжать, но о такой роскоши оставалось только мечтать. Ручками, всё ручками. На нескольких листах было простое текстовое описание. Пришлось соотносить его с уже опознанными участками и пытаться привязать рельефу. Увлёкшись я не заметила, как наступила обед. От работы меня оторвал вежливое постукивание по плечу.

— Теперь понятно почему де Граф не хотел оставляйте тебя одного, — усмехнулся временный начальник. За обедом по сторонам не смотрела, все мысли занимали карты, как их соединить, чтобы сильно не ошибиться. Покидала в себя еду, почти не чувствуя вкуса и вернулась обратно, работать.

До ужина я успела сделать черновой вариант карты. Конечная ещё далеко до нормальных топографических, но и на этом уровне оно заметно выделялась качеством. Де Моэр, вернувшись офицерского совещания, с каким-то недоверчивым и детским восторгом разглядывал моё художество. Пришлось рассказывать про изолинии и условные обозначения.

...

Де Граф раздражённо мерил шагами потёртый ковёр на полу шатра. Он никак не мог определиться со своим отношением к Императору. И, тем более, как себя вести с этим ребёнком. Князь не обманывал, когда говорил, что аристократы не готовы принять столь важное лицо, но и сам оказался не готов к этому. Изначально планировалось что карета и Император прибудут почти одновременно, но реальность внесла свои коррективы. Отряд прибыл на несколько дней раньше, а карета, наоборот, задерживалась из-за постоянных нападений. Один-два дня де Граф ещё мог бы прятать девушку, но никак не полторы недели. Он не удивился что император согласилась играть роль человека более низкого ранга, вспомнив что в её мире такого разделения совсем нет, но сам не мог к этому привыкнуть и заставить себя обращаться к ней согласно играемой роли.

Утром князь обрадовался возможности избавить Императора от выслушивания дискуссии полководцев. Сегодня они превзошли сами себя, превратив заседание в какой-то балаган, не стесняясь использовать обсценную лексику. С другой стороны, он отдал её в аренду как обычного денщика, а она даже не возмутилась. И, вернувшись после ужина, сразу снова убежала, схватив корзину с грязными вещами, успев только поставить его в известность, что отнесёт прачками на стирку. Хорошо, что не одна пошла, а с двумя парнями, младшим де Моэр и ещё одним, кажется, Фредфордом.

И ведь кто знает, что может случиться? В то что опасность может поджидать в штабном лагере де Граф не верил — маловероятно, что появится второй де Старли, а патруль уже знает про неё, вернее про младшего брата князя. Но прачки располагаются за рекой, а там можно встретить и подвыпивших солдат. Да и к самим прачкам солдаты ходят не только стираться.

Де Граф уже был готов где искать девушку наплевав на сохранение чести и достоинства, но снаружи донеслись весёлые голоса. Минуту спустя в шатёр вошла Влада, улыбаясь чему-то своему.

— Я опять что-то не так делаю? — видимо что-то прочитала по лицу князя, и её улыбка погасла.

Это прозвучало настолько устало и обречённо что де Граф сразу не нашёлся что ответить.

...

Через день армия выдвинулась на другую позицию, дальше вглубь вражеской территории. Генералы и командующие посчитали неразумным долго стоять на одном месте, позволяя противнику перегруппировать силы. Императорская карета всё равно рано или поздно догонит, всё же она движется быстрее обозов, ограничивающих скорость армии.

Мы продвинулись примерно на две трети от запланированного, когда высланные вперёд отряды сообщили о приближении вражеского войска. До столкновения оставалось около получаса, за которые наши воины стали торопливо готовится. Они доставали и надевали сложенные для похода доспехи и оружие. Де Граф тоже достал снаряжение — кольчугу, укреплённую металлическими пластинами, поножи, наручи и прочие элементы доспеха. Всё это с моей помощью надел поверх стёганого камзола, хотя явно мог справиться самостоятельно, но так было быстрее. Роскошный хвост свернул кольцом на голове добавив дополнительно амортизацию к шерстяной шапочке под тяжёлый шлем. Мне тоже выделил кольчугу, рассчитанную явно на взрослого человека, так как я в ней почти утонула. Но моё участие в бою должно ограничиться сидением в глубоком тылу в самой защищённой части армии, поэтому слишком большой размер посчитали некритичным.

На невысоком холме разместили ставку с добрым десятком флагов. Здесь же оставили самых молодых денщиков и десяток солдат под руководством какого-то генерала на формальную охрану. Сюда, по уверению де Графа, противник прорвётся только если перережет добрую половину нашего войска. Сами командующие поспешили к своим людям осуществлять руководство на местах, только наспех создав подобие плана атаки.

Вскоре оба войска сошлись в сечи. Хайняньцы проигрывали числом, но были более подготовленные к бою, однако наши солдаты превосходили их умением. Наблюдая с холма, я не видела явного преимущества тех или иных. Увлёкшись сражением, мы едва не пропустили отряд противника, зашедший сбоку, и уже подбирающийся к холму. Конница неожиданно выскочила из-за леса и мчалась в нашу сторону.

Оставленный на защиту флагов генерал быстро сориентировался и дал дёру вместе со своими людьми. Почти полусотне всадников осталось противостоять чуть более двадцати человек, из которых воинами было не более половины. Ждать помощи неоткуда — остальное войско связано боем. Командовать защитой тоже некому, ведь единственный офицер сбежал.

— Ты, — я схватила за плечо парня лет пятидесяти, что сильнее всех проявлял признаки страха. — Бегом туда, приведи помощь от де Графа, — я указала на правый фланг, где отряд под расшитым штандартом уверенно теснил противника.

— Стихийники земли есть? — я взглянула на приближающегося противника. Скакать до нас ему оставалось не больше минуты. На мой вопрос откликнулась двое — солдат и один из денщиков.

— Наделайте ямки в поле, как от сурков, и побольше, — немного сумбурное распоряжение, но меня поняли. На лугу стали появляться фонтанчики чёрной земли на местах, где маги создавали ловушки всадникам.

— Другие маги есть?

Оказалось, что здесь представлены все стихии, но, судя по молодости денщиков, они только-только начали осваивать магическое умение. Но многого от них и не требовалось.

— Воздушники, поднимайте им пыль в глаза, — я продолжала командовать, воодушевившись, что меня слушаются. — Огневики, вспышки лошадям на морды, — и последний штрих, — кто с водой дружит, пролейте склон.

Задумка сработала даже лучше, чем я ожидала. Вместо того, чтобы просто потерять строй и слегка замешкаться, хайняньцы несли реальные потери. Лошади попадали в ямки, сбивались с шага, а то и ломали ноги, а после резкой вспышки огня перед мордой, могли встать на дыбы, скидывая всадников. Поднятая пыль мешала остальным, и часть упавших просто затоптали. В довершение всего водники каким-то чудом вытащили на поверхность подземный ручей и по мокрому скользкому склону всадники уже не могли подняться кучно, и наша небольшая команда более-менее успешно справлялась с одиночками, вырвавшимися вперёд.

Везение рано или поздно всегда кончается, и мы вскоре вынуждены были принять рукопашный бой с превосходящим числом противником. Ряды защитников стремительно таяли, из десятка солдат в строю остались только трое, количество молодых людей из числа денщиков тоже сократилось. Сомневаюсь, что остался хотя бы один неповреждённый человек. Я тоже пропустила скользящий удар копьём в грудь. Кольчуга выдержала, но мне показалось, что я услышала, как хрустнули многострадальная рёбра. Нам повезло, что целью нападающих были флаги, и они пытались прорваться к ним, не обращая внимания на защитников. Узкоглазым оставалось всего несколько шагов и пара сильных ударов срубить древко, когда подоспела долгожданная помощь. Посланный гонец не подвёл, и дружина де Графа переломила ход сражения. Я даже не заметила, когда и как они прибыли, просто в один момент мне оказалось больше не от кого защищаться. Я устало опустилась на землю и только сейчас почувствовала боль. Оказывается, кроме удара копьём, получила ещё и порез на ноге, и отбитую руку. Солдаты деловито проверяли раненых и убитых противника, без сожаления добивая безнадёжных, остальные перевязывали товарищей или сносили тела в сторону.

— Вы в порядке? — ко мне подошёл взволнованный де Граф и принялся осматривать повреждения

— Кажется, опять рёбра сломали, — пожаловалась я, оглядывая поле боя. Похоже, невосполнимых потерь у нас не так много. Откуда-то появился тощий генерал, делая вид что он всё время был здесь. Ничего, я тебя запомнила, сволочь. Не долго тебе в армии в командном составе быть!

— Основную часть тоже разбили, — сообщил де Граф, заметив мой интерес. — А за этих разведка ещё получит!

Лагерем встали тут же, только немного отошли от места боя, чтобы не мешал запах сожжённых тел. Своих хоронили индивидуально, хайняньцев свалили всех в одну кучу, предварительно тщательно обобрав. Здесь магический фон ещё позволял обращаться к стихиям, поэтому у нас и получилось задержать и рассредоточить противника, а после боя, предать тела огню.

Пока обустраивались, я с удивлением поняла, что армия-то на самом деле не большая. Военных человек тысячи четыре, может, пять. Остальные из вспомогательных — фуражиры, слуги, кашевары для благородных и достаточно много женщин. При необходимости, они, конечно, могут взяться за оружие, но в расчёте численности армии они не участвуют. За счёт всех них толпа разрослась тысяч до десяти.

— Кен де Граф, позовите, пожалуйста, целителя, — попросила я, когда князь вернулся в шатёр. После оказания медицинской помощи после боя, и убедившись, что необработанных и серьёзных ран у меня нет, он оставил меня отдыхать, а сам ушёл по делам. Но легче от отдыха не становилось, наоборот, появился неприятный кашель с кровью. Не задавая вопросов, де Граф быстро вышел, но вскоре вернулся с пожилым мужчиной растрёпанного вида и с коротким ёжиком седых волос.

— Надеюсь, не мозольку натёр? — ворчливо спросил он, проходя внутрь. — У меня сейчас и без того пациентов много.

— О, это тот молодой человек, что командовал защитой флагов? — подойдя ближе, он узнал меня, скорее всего, по выдающимся габаритам. — Так, что тут у нас?

Он быстро оглядел меня, поводил рядом руками, чему-то нахмурился, послушал дыхание.

— Снимай рубаху, — распорядился целитель, не удовлетворившись поверхностным осмотром.

— Отвернитесь, пожалуйста, — я попросила де Графа, начав расстёгивать пуговицы. Мужчина послушно отвернулся, что вызвало усмешку у целителя. Но его улыбка сразу пропала, стоило только обнажить тело.

— Хм... я так понимаю, вы не братья, — целитель даже обернулся посмотреть на де Графа, но по его спине ничего невозможно понять.

— Надеюсь, вы понимаете, что не стоит никому говорить о том, что вы видели? — несмотря на ровный тон сказанного, чувствовалось, что за разглашение кара будет серьёзной. Целитель не ответил, вернувшись к осмотру.

— С правой стороны трещина в ребре трёх-четырёх дневной давности, сращивание уже запущено. Не очень умело, но дополнительного вмешательства не требует.

— А вы говорили, просто ушиб, — я обвиняюще проворчала в сторону всё также стоявшего спиной к нам князя, на что получила спокойный ответ.

— Я не хотел вас пугать или расстраивать.

— Вот так помрёшь ненароком, зато не расстроившись, — по инерции продолжила ворчать. Целитель со сдержанным интересом выслушал наш диалог и продолжил диагностику.

— С левой стороны перелом двух рёбер, одно со смещением, и сильный ушиб лёгкого. Сейчас я наложу обезболивающее и зафиксирую переломы. Возможно сильное чувство дискомфорта, — целитель ненадолго задумался. — Господин де Граф, вы можете её придержать, чтобы не двигалась?

— Действуйте уж, — я прикрылась рубашкой, пока князь обходил лежанку. Он крепко, но мягко удерживал меня, пока целитель возился с заклинаниями. Предосторожность оказалась не лишней, несколько раз невольно дёрнулась, когда целитель совмещал концы сломанного ребра и залечивал повреждения в лёгком, несмотря на обезболивающее, отозвавшиеся неприятными ощущениями. Под конец целитель густо наложил какую-то мазь и плотно перевязал.

— Три дня никаких серьёзных нагрузок, и после тоже поберечься с неделю. И дважды в день обновлять лечащее заклинание. Можете самостоятельно, — он посмотрел на де Графа, внимательно слушающего инструкции, — либо приходите ко мне.

Целитель ушёл, я снова устало легла на кровать. Всё же лечение магией отнимает силы и у пациента, подстёгивая регенерацию.

Наутро закончили допрос немногих пленных хайняньцев и разведчиков, что пропустили целое войско. После чего последовал краткий, но быстрый и беспощадный суд.

Разведка, как и грозился накануне де Граф, действительно "получила". Да так, что больше никогда не сможет выдавать дезинформацию — с виселицы это сделать несколько сложно. Допрос показал, что встреча на марше с хайняньским войском была не случайной, предатели уверенно вели армию в засаду, надеясь на внезапность нападения, ведь при всего тысяче воинов, одержать победу в честном бою маловероятно.

Подвела хайняньцев жажда наживы. Это в Империи войско, пусть и собранное из лоскутов разных дружин, всё же действует сообща, а у них в последнее время сильно обострились междоусобицы, и в войсках достаточно большую часть занимали наёмники. А они, не получая жалование в последние пару месяцев, не смогли сдержать желание захватить ценный приз — штандарты командующих армии противника, вот и распылили силы.

Я, как и остальные денщики, участвовавшие в защите флагов, кто был в состоянии самостоятельно передвигаться, присутствовала только на заключительной части, где разбирали действия герцога де Преклода, что сбежал с боя. Герцог кривил лицо и старательно делал вид, что обвинение вообще не по адресу.

— Да, я покинул холм, когда увидел всадников, — в этом отпираться ему было бессмысленно, слишком много свидетелей, и не простых солдат, на которых можно рявкнуть "куда ты, сиволапый, на благородного бочку катишь?", а таких же благородных отпрысков — добрая половина денщиков состояла как раз из них, пусть ещё и не окольцованных. — Но то было исключительно для того, чтобы привести подкрепление!

— Нет, подмогу не привёл, — и это тоже легко доказывалось отсутствием в бою кого-либо кроме тех, кто стоял на холме изначально, и кто пришёл с де Графом. — Люди были связаны боем, поэтому вернулся обратно.

Здесь у него было одновременно и слабое, и сильное место в защите. Да, по окончанию боя он точно был у флагов, но, когда туда вернулся, никто не мог сказать с определённостью. Не до запоминания тогда было, кто когда появился. К сожалению, верили всё-таки его словам, а не нашим предположениям. Нет, мне де Граф верил безоговорочно, но, кроме него, в суде участвовали и другие благородные.

А де Преклод не просто изощрённо оправдывался, он попытался даже перевести обсуждение со своей персоны на меня, к сожалению, я сама дала ему такой повод, не удержав язык за зубами.

— Явился к шапочному разбору, — я произнесла это тихо, но по закону подлости именно в этот момент наступила пауза в разговорах, и моё замечание услышали все.

— И это говорит великий полководец под чьим началом полегло две трети воинства, остальные тяжело ранены, зато сам здоровенький, — не удержался поддеть генерал.

— Не буду спорить, первый опыт командования вышел не очень. К сожалению, единственная офицер убежал за подмогой, забыв оставить заместителя или хотя бы инструкции, — я тоже умею кусаться и показывать зубки, меня на это больше года натаскивали.

— "Не очень", — издевательски протянул мужчина, — да любой дурак знает, что здесь магия почти не работает!

— Значит я не дурак, и, тем более, не любой, — с приятным удивлением отметила что я уже не так нервничаю при перепалках, как раньше.

— Не дурак не стал бы посылать за подмогой на дальний фланг!

— Зато оттуда помощь гарантированно пришла, а вы так никого и не привели!

Де Преклод попытался что-то ответить, но его прервал один из офицеров.

— Хватит! Мы не для этого здесь собрались. Молодые люди покиньте собрание, ваше присутствие здесь уже не требуется.

Разочарованными вздохами компания денщиков покинула шатёр, где проходила разбирательства. Мы отошли на несколько шагов и Фредфорд отвесил мне подзатыльник.

— Помолчать не мог? Теперь не узнаем, чем дело кончилось.

— Да ладно, — я потёрла место удара. — Спрошу подробности у де Графа.

— А ты что правда такой храбрый или просто не понимаешь? — спросил другой парнишка. Ему тоже досталось и ходил сейчас с перевязанной головой. — Это же надо с де Преклодом так разговаривать!

— А что такого? Обычный герцог, даже не из пятидесяти великих. И нечего ему было на меня гнать.

— Да, он не из великих, но один из наиболее богатых и к тому же злопамятный. Лично тебе мстить не будет, а вот господину де Графу может попортить жизнь. Через его герцогства проходит один из основных торговых путей из вашего домена. Сам понимаешь перекрыть тракт или поднять пошлины не составит труда, а учитывая, что и без того домен находится на грани разорения, удлинение торговых путей может очень сильно ударить по князю.

— Откуда ты знаешь про разорение?

— У меня знакомый там на псарне работает, он со слугами общается, а они видят, что и как.

Мы разошлись каждый по-своему шатру и я, лёжа на кровати, предалась размышлениям. В том, что я не догадывалась о плачевном финансовом состоянии лорда-защитника не было ничего удивительного. Мне просто не с чем сравнивать. Мало слуг в имении? Так в замке их тоже минимальное количество, как раз хватает, чтобы не зарасти грязью. И то, в имении была всего один раз и то недолго. С другой стороны, в замке слуг мало, скорее всего, от безденежья. Экономим на всём, чем можно. Ходит всего в двух-трёх костюмах? Так и я предпочитаю один любимый. Крис, второй советник, тоже не замечен в частой смене гардероба. Разные драгоценности, украшения, вышивка и прочие атрибуты роскоши де Граф мог не носить не из-за того, что нет средств, а потому что не любит все эти цацки.

И это при том что его домен, как и домен до Вена, регулярно выплачивал все полагающиеся налоги. Остальные князья в лучшем случае выдавали процентов семьдесят, и то с большими задержками. Может от того и разоряется что налоги непомерные?

Погрузившись в мысли, я не заметила, как вошёл де Граф.

— Вы о чём-то задумались? — спросил он, увидев моё несколько отстранённое состояние

— Да, о финансах, что поют романсы. Сколько у нас в армии человек? — я не стала долго тянуть кота за хвост и сразу перешла к той части, на которой остановилась.

— Точно численности не знаю, примерно три тысячи имперских солдат, ещё столько же пришло в дружинах и просто датными людьми.

— И всем им надо платить зарплату? — а ведь кроме зарплаты ещё и прочее содержание, то есть кормёжка и обмундирование, тоже на государственной казне.

— Нет только имперским солдатам, — успокоил де Граф. — Дружинников и датных содержат их господа, если война до полугода. Далее они вправе или уйти, или переложить содержание на империю.

— И сколько война уже длится? — не то, чтобы не знала, но уточнить не мешает.

— Почти полгода уже.

— До столицы Хайняня сколько войску идти?

— Около месяца, если не будет много встреч с противником, как вчера.

— Так зачем терять время и деньги, если можно быстро закончить эту войну?

— Но ваша карета...

— Она движется быстрее пешего, успеет догнать. А если нет, то вот она я.

— Боюсь, другие офицеры без приказа откажутся покидать позицию, — с сомнением в голосе заметил де Граф.

— Кен де Граф, — чуть снисходительные интонации появились сами по себе. — Вам в каком количестве написать эти приказы?

Через полчаса де Граф вышел из палатки с небольшой запиской с приказом от императора, якобы полученной по птичьей почте. Приказ гласил идти на столицу противника, не теряя времени на ожидание прибытия высокого начальства.

Глава 24.

Карета нагнала нас дней через десять, пребывая в весьма потрёпанном состоянии. В общей сложности на Императора покушались каждые два дня, удивительно, что капитан смог отразить всё и привести отряд хоть израненным, но без потерь. Впрочем, личная императорская гвардия не зря считается элитой и все в ней в той или иной степени владеют магией. А ещё последние дни их сопровождал Эрик со своим отрядом.

Вместе с каретой прибыл и мой двойник — младший сын капитана гвардии, исправно работающий приманкой для покушений и отбивающийся вместе со всеми. В платье и парике он выглядел милой невинной девочкой и, если не присматриваться, весьма на меня похожей.

Де Графу даже не пришлось извиняться за обман насчёт своего брата. Он просто завёл "императора" в свою палатку, пока не приготовили подходящий шатёр, а потом вывел уже меня в платье. Неискушённые мужчины в первую очередь смотрели на одежду, и не заметили подмены.

Дни в ожидании прибытия были похожи один на другой — с утра и до обеда передвигались на новую позицию. Днём, в ожидании обоза и солдат, что шли пешком, проходили собрания полководцев. Вечера я чаще проводила среди денщиков, слушая байки у костра или поигрывая на гитаре. После прибытия Императора в сложившемся расписании почти ничего не изменилось.

Прошло ещё две недели. Большую часть времени Император изнывала от скуки в своём шатре. Пару раз официально посетила совет полководцев, и решила, что это не лучшая идея. Собрания в присутствии Императора стали более цивилизованными, в дебатах часто встречались долгие паузы, когда мужчины старательно подбирали приличные синонимы и опускали крепкие выражения. И это ещё больше затягивало обсуждения, тем более, что в тактике и стратегии я, как ни старалась, разобраться не могла. Поэтому, как и прежде, сзади де Графа тихо сидел Владо. Лорд-защитник не хотел выпускать меня из виду и в императорском шатре большую часть времени проводил двойник.

Во время дебатов полководцев исписала не одну тетрадь разнообразными песнями с раскладкой аккордов. Де Граф хоть и скрывал, и смущённо откладывал гитару, когда кто-то мог его видеть и слышать, но инструмент его покорил.

С прибытием императора армия перешла в более активное наступление, одерживая победу одну за другой. Мне полагалось присутствовать на этих боях, пусть и в отдалении, но всё равно почти что на поле боя. Крики раненых и умирающих, жалобное ржание лошадей, звуки взрывов от использования магии и сами последствия боя, виденные при очередном продвижение вперёд, волновали только первое время. Потом чувствительность притупилась, ужасы войны, пусть и отдалённые, стали какими-то привычными, но по ночам всё равно плохо спалось.

Армия подошла почти к самой столице Хайняня, но маор упорно не сдавались, даже потеряв больше трети территории и почти всю армию, кидая против нас уже совсем оборванных ополченцев. Маор гибли даже не десятками, сотнями. Сражались и совсем старики, и почти дети. Казалось, их королю хотелось избавиться от населения, а не остановить войну. Даже наши солдаты стали роптать, не желая участвовать в бойнях.

Наконец, к середине лета до нас дошло радостное известие. Король Хайняня скоропостижно скончался, отравившись ядовитыми грибами, которые в это время года не растут. Его наследник поспешно прислал послов с мольбой о мире и предложением контрибуции.

Несколько дней длились ожесточённые торги, но бумаги всё же подписали. Война официально закончилась, и армия возвращалась домой.

Неясная тревога, возникшая ещё давно, когда только перешли в победоносное наступление, не уходила. Наоборот, только усилилась, и исходила откуда-то с запада. Я всё чаще смотрела в ту сторону, потирая зудящую грудь. Что-то сильно нехорошее происходило там, вдалеке.

— Вот и всё. Ещё недели две и будем дома!

Ко мне подошёл Эрик. Он слегка хромал, берёг левую руку и всё время пытался почесать свежий порез на лице. Целителей на всех не хватало, и они только наскоро латали раны, оставляя тщательное излечение на будущее.

— Вы уже придумали, что делать с новыми землями, на которых ни один каор не захочет поселиться надолго?

Эрик прав. По эту сторону хребта земли представляли нам мало интереса. Не плодородные, без полезных ископаемых, зато с пониженным фоном и сложным контактом с остальным Анремаром. Я подумывала в будущем вернуть их Хайняню в обмен на что-нибудь более нам полезное, ведь сейчас побеждённой стране просто нечего предложить ничего другого.

К нам подошёл де Граф. С подписанием мирного договора он слегка расслабился, и стало заметно, насколько он устал. Надо будет в приказном порядке отправить его куда-нибудь отдохнуть на месяц, как только вернёмся домой.

— Тено, сборы закончены. Вы поедете в карете или верхом?

Я уже хотела ему ответить, но сильное жжение в области солнечного сплетения не дало это сделать. Пару мгновений спустя меня будто туда ударили, и я упала на колени, хватая ртом воздух и держась за грудь. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Сквозь них видела встревоженные лица мужчин, что-то спрашивающие. Но что, я не слышала, вслушиваясь в далёкий голос, возникший в голове.

— Печать... сорвана... — на выдохе повторила за голосом. — Неделя, максимум полторы, и Властелин выйдет. Остался только страж... Первый... и Крис уже выезжают.

Голос замолчал. Приступ прекратился также внезапно, как и начался, но накатила сильная слабость. Меня поддержали в четыре руки, но я не смотрела на взволнованные лица, уставившись в далёкую точку на западном горизонте.

— Что случилось? Тено, вы в порядке?

— Первый связался, — всё ещё в некоторой прострации пояснила я. — Сосуд найден и скоро будет открыт. Мне срочно надо туда.

Мужчины синхронно перевели взгляд на запад.

— Далеко? — деловито осведомился де Граф.

— Не знаю, — я помотала головой. — Но должны успеть, если не задерживаться. Я чувствую только направление.

— Я соберу людей, — де Граф поднялся. — Эрик?

— Понял. Мои всегда готовы.

Отряд, численностью около семидесяти человек, споро двигался на запад вдоль пройдённых войной территорий. Лошадей то пускали рысью, то переводили на шаг, поднимая изредка в галоп. Как бы меня не тянуло к сосуду с душой Властелина, приходилось мириться с таким ритмом. Если запалить лошадей, то совсем никуда не успеем.

К концу пятого дня повернули северней, а на седьмой встретились с отрядом де Вена, также спешащим к неизвестной точке где-то в степях Хайняня. Тревога и нервозность всё усиливались и начали передаваться остальным. Можно было бы списать возникающие склоки на усталость после войны и вынужденную задержку вместо возвращения домой, но Первый настаивал, что это влияние ауры души Властелина, просачивающейся из-под сорванной печати. Во времена его жизни влияние доходило до того, что солдаты сражались друг с другом, не только с противником, а с каждой смертью сила Властелина только росла.

Наконец, в середине десятого дня, мы вышли к своеобразной арене — большому круглому кратеру, обнесённому примитивным плетнём. Вокруг него равномерно распределилось около сотни людей в балахонах разных оттенков красного — от малинового до цвета обожжённого кирпича. Они до последнего момента стояли у плетня, затем, как по команде, развернулись и бросились на отряд.

Что и как происходило в этом бою, я не смотрела. Меня магнитом тянуло к арене. Рядом шли все трое моих мужчин, охраняя от случайных ударов. Первый покинул свой медальон, что нёс Крис, и тоже целенаправленно двигался вперёд.

У заборчика мы остановились. Сила притяжения значительно ослабла, позволив, наконец, оглядеться. Бой со жрецами закончился. Сражались они отчаянно, но против тренированных и хорошо вооружённых бойцов не имели шансов. В самом центре арены стоял ещё один, последний, жрец в фиолетовом плаще. Перед ним на боку лежал простой глиняный кувшин с залитым сургучом узким горлышком. От плетня таких подробностей не разглядеть, но я откуда-то знала, что залит именно сургучом, причём синим. И что императорская печать на нём уже скрошилась.

Жрец поднял на нас глаза, зло и как-то пакостно улыбнулся, и с силой швырнул крупный, с кулак, кроваво-красный камень на кувшин. Вопреки ожиданиям кувшин остался цел, а камень разлетелся на куски, теряя свой цвет. Судя по осколкам вокруг, он был не первым. Но последним — из горлышка потянулась вверх струйка чёрного дыма, перевитого белой полосой.

— Опоздали, — обречённо вздохнул Крис, сжимая в руке короткий жезл.

— Как раз вовремя! — с хищным азартом возразил Первый, протягивая руку к дыму. Белая полоса отделилась от него и метнулась к привидению, мгновенно впитавшись в руку. Вернув себе большую часть души, что сторожила Властелина, Первый перестал походить на призрак и принял нормальный, двухметровый рост. Удовлетворённо воскликнув, он бросился вниз, к дыму, уже принявшему человеческую форму. Откуда-то появившиеся мечи со звоном столкнулись.

Возникла радужная полусфера. Стремительно расширяясь, она оттолкнула жреца к стенке кратера-арены и выросла, покрыв всю арену и пространство на пять шагов дальше плетня. Всех, кто попал под её расширение, с силой оттолкнуло наружу. Внутри полусферы остались только оба сражающихся, жрец, де Вен, де Граф и я. Меня стенка сначала попробовала оттолкнуть, но всё-таки прошла насквозь.

Первый с Властелином самозабвенно сражались. Но удары Первого иногда проходили сквозь цель, словно ему недоставало материальности. В районе солнечного сплетения появился жар. Не обжигающий, не особо мешающий, но постоянно напоминающий о себе. Точно! У меня же часть его души, наверно её и не достаёт Первому. Вспомнился давний с ним разговор. Пока я жива, он не может забрать эту часть без моего согласия. И никто не знает, что случиться, если при жизни лишить человека души, пусть и части. Я посмотрела на замерших рядом Криса и де Графа. Оглянулась назад на Эрика, не оставляющего попытки пробиться внутрь купола. На членов отряда, вставших вокруг в готовности прийти на помощь, как только появится возможность. Все они, даже незнакомые воины, слишком дороги, чтобы позволить Первому проиграть. Каждого кто-то да ждёт, любит, у всех есть планы и мечты на будущее. Когда-то клялась, что сделаю всё, чтобы защитить Анремар. Кажется, это время настало. Как же не хочется этого делать. Страшно. Будто совершаешь самоубийство. Но долг, честь и обязанности требуют. У меня были слишком хорошие учителя и воспитатели.

Доверившись интуиции, протянула руку вперёд, к Первому, выталкивая из себя горячий шарик. Он сорвался с пальцев и молнией метнулся к владельцу. Внутри сразу стало пусто, холодно и тоскливо. Я опустилась на землю и ссутулилась, будто с потерей части души из меня вынули стержень.

— Тено!

— Владо!

Два встревоженных голоса слились в один.

— Почему?

Я подняла усталый взгляд и вымученно улыбнулась, вспомнив фразу из любимого фильма.

— Нужды большинства важнее нужд меньшинства или одного.

Собственных сил и желания хватало только сидеть, поддерживаемой двумя мужчинами и отстранённо смотреть на бой.

Получив полную душу, Первый стал заметно сильнее. Теперь он не только находился в защите, но и атаковал. Силы противника казались равными. А то, что они не уставали в призрачном состоянии, грозило затянуть бой на весьма долгое время.

Первым не выдержал Властелин. Отбив очередную атаку, он метнулся к жрецу и обволок его чёрным туманом, постепенно всасываясь внутрь. Первый мгновенно переместился к нам.

— Он вселяется в тело, — с презрительным отвращением сообщил он, указав на происходящее со жрецом. — В материальном виде он сможет меня развеять, а я ничего ему не сделаю. Влада, ты мне доверяешь?

Неожиданный вопрос поставил на мгновение в тупик, однако я сразу же поняла его причину и невысказанное продолжение.

— Нет. Но мешать не буду, — идти, так до конца. Вряд ли Первый сможет легко вселиться в кого другого, иначе спрашивал бы не у меня.

Секунда, две. Меня будто обдало горячим паром, и я оказалась пассажиром в собственном теле.

— Постараюсь вернуть её вам, — моим ртом сказал Первый, обращаясь к не успевшим отреагировать мужчинам. — Хотя целость и сохранность не гарантирую.

Он легко спрыгнул вниз на арену и, поигрывая мечом, двинулся навстречу Властелину.

Они сошлись почти в центре. Властелин презрительно окинул Первого взглядом сверху вниз. Жрец, в которого он вселился, был высоким даже по меркам каор, я едва доставала ему до груди. Без предупреждения он горизонтально ударил, норовя если не снести голову, то разбить череп. Первый успел присесть, пропуская удар над собой. К сожалению, получить большое преимущество из-за роста, он не мог. Это меня учили сражаться с превосходящим на две головы противником. Но и у Властелин тоже никак не получалось подстроиться, он всё время норовил ударить слишком высоко.

Первый, зараза, удары парировал, а не отводил в сторону, и каждый раз был вынужден отступать назад — законы физики никто не отменял. Удивительно, что он вообще ещё держит меч и сражается, как ни в чём не бывало.

Расстояние между противниками опять увеличилось. Давая себе передышку, они иногда расходились в стороны, оценивая ситуацию. Но не в этот раз. Со стороны Властелина понеслась огненная волна. Первый замешкался и успел отскочить в последний момент. Взяв меч в одну руку, он левой сделал несколько жестов. Ничего не произошло, и он недоумённо посмотрел на руку, отвлёкшись от Властелина.

— Слева! — я не выдержала и крикнула, не уверенная, что мой голос услышат, и есть ли он вообще в моём нынешнем состоянии. Но Первый услышал и успел увернуться от второй волны огня, лишь слегка подпалив рукав.

— Ты что, не владеешь магией? — возмущённо спросил, замерев в ожидании новой атаки.

— Откуда? Мне и тридцати нет, а родной мир не магический! — с нотками истеричности ответила я, тоже следя за жрецом. Если он продолжит лупить магией, долго Первый не продержится. Он даже не сможет близко подобраться для удара.

Стена кратера арены за спиной Властелина в нескольких местах осыпалась, открыв узкие ходы, и из них деловито и торопливо вышло несколько вооружённых человек.

— Долго вы, — произнёс Властелин, отступая назад.

— Приносим свои извинения, — слегка поклонился один из прибывших. — Ваша защита оказалась слишком сильна.

Он сделал какой-то жест, и в нас полетели стрелы. Четыре человека, три арбалета. Повезло, что стреляли не одновременно и почти не прицельно. Один болт пролетел стороной, от второго Первый чудом увернулся, зато третий чиркнул по руке. В моём отстранённом от управления состоянии я не чувствовала боль, только факт наличия повреждений. Болт прошёл через рукав кафтана и вспорол кожу на предплечье. Рана не столь серьёзная, как выглядит, но должна быть болючей. Крупные сосуды не задеты, но и из мелких медленно вытекала кровь, сокращая доступное для боя время. Против пятерых, да ещё с магией, Первому не справиться.

— И это твоё представление о честном поединке? — воскликнул Первый, тоже поняв это.

— Честном? — делано удивился Властелин. — Оставь это слово таким же дуракам, как и ты. А я не хочу ещё пять тысячелетий провести взаперти. Или думаешь, что сможешь победить? Извини, но не того бойца выбрал. Взял бы хотя бы вон того, чёрненького, а то ещё с младенцем сражаться!

— Не твоё дело!

— Ах да, ты же у нас гуманист. Правильно, всё равно сдохнет, так хоть напоследок ещё послужит. Или испугался, что не впустят, а?

Разговорами Властелин отвлёк внимание от своих подручных, и они попробовали атаковать сзади. На звон металла Первый резко обернулся. Появление помощников в бою превратившее поединок в обычный бой, позволили вмешательство и с нашей стороны без урона чести.

— Не отвлекайтесь! Займитесь делом! — на арену спрыгнул де Граф и успел отбить удар. Больше разговоров не было. Властелин атаковал Первого, де Граф сдерживал его подручных, не давая пробиться к нам.

Очередной удар огнём расплескался о вздыбившуюся землю, не причинив вреда. Воздушная плеть ударила по Властелину, сбивая с ног и давая Первому время перевести дыхание. Жрец, в которого вселился Властелин, находился не в лучшей физической форме, но и моё тело быстро теряло силы из-за ранения и слишком опрометчивых действий Первого. Он привык быть сильным и идти напролом, а не уходить от удара.

Властелин старался избегать прямого контакта, атакуя магией всех стихий. Но Крис, оставшийся наверху у плетня, успевал погасить удары или заблокировать встречной магией. Арена превратилась в полосу препятствий. Перерытая стихией земли, залитая водой и пропечённая огнём, она сама по себе уже представляла опасность. Запнуться и упасть в кипящую лужу? Увязнуть в ледяной грязи? Сломать ногу в расщелине? Элементарно! И ведь надо ещё не забыть про противника. Властелин всё-таки магически выдохся, или у жреца закончились сорсы, но он перешёл в ближний бой. Прошла, казалась, вечность, но никто не смог взять верх.

— Проклятье, — выругался Первый, — он знает все мои приёмы! Выучил за тысячелетия сражений со стражем.

Ситуация сложилась совсем не в нашу пользу. В стороне у стены, почти не задетой магическим боем, стоя на одном колене, тяжело опирался на меч де Граф. Упасть на землю, казалось, не даёт гордость и упрямство. Его противники дались нелегко. Наверху, цепляясь за прутья, сполз по плетню Крис. Вряд ли он сможет сейчас чем-нибудь помочь. Удивительно, как он вообще смог колдовать в этом месте, да ещё так долго, должно быть всё дело в том жезле, что видела у него перед началом боя.

Моё тело, я чувствовала, находится на пределе. Ещё немного и просто рухнет от усталости и потери крови. Жрец выглядел чуть получше, и, затянись бой ещё немного, Властелин выйдет из него победителем.

— Подвинься, — я мысленно пнула Первого.

— Что?

— Тело верни, вот что! Меня он не знает, есть шанс, что пропустит удар. Давай же, решайся, долго не протянем!

— А если не получится? — Первый увернулся от атаки и остановился в нескольких шагах от противника.

— Тогда убьёт. Но он и так убьёт, если ничего не делать!

Первый выругался и отошёл ещё немного назад.

— Готовься, будет больно!

Меня опять будто обдало горячим, но не обжигающим паром, и я поняла, что имел в виду Первый под словом "больно". Я почувствовала все ранения и травмы, полученные в этом бою. Пульсировала рана на левой руке, зудел ожог на плече, иголками впивалась подвёрнутая нога, я уж не говорю о множестве мелких царапин.

Не менее уставший Властелин не торопился нападать. Медленно приближаясь, он будто растягивал удовольствие от предстоящей расправы. Любому наблюдателю было ясно — я вряд ли смогу оказать серьёзное сопротивление. Задвинув на задний план боль, я встала в позицию. Крис называл этот удар терминальной атакой и разработал специально под меня, вернее, под малый рост. Правильно выполненный он не оставлял шанса противнику — слишком сложно его отразить. Но в случае ошибки он становился последним и для выполняющего, почти полностью раскрывая его на время удара и на несколько секунд после.

Властелин усмехнулся, предвкушая скорую победу. Стойка у меня почти ученическая, кончик меча серьёзно гуляет в уставших руках. Чувствуя безнаказанность, противник понёсся вперёд с простейшим прямым ударом. Меч с противным тихим хрустом вошёл в тело, разрезая мышцы. Завершающее движение вспороло внутренние органы. Инерция вытолкнула лезвие из спины. Властелин захрипел, выронил оружие и завалился на бок. На лице читалось неверие, страх и запоздалая боль. Он попытался вздохнуть, но из рта полилась кровь. Мгновение спустя, взгляд Властелина остекленел.

— Всё, назад, тебе хватит, — прозвучал в голове голос Первого, и я снова стала бесстрастным наблюдателем. От совершённого убийства всё равно висела тяжесть, но раскаяния и сожаления не чувствовала.

С трудом, враскачку, упираясь в труп ногой, Первый тянул меч из тела. Тот поддался с противным чавканьем и выскочил из раны при сильном рывке, что Первый едва удержался на ногах. Тело всё-таки достигло предела выносливости и поднять оружие и нормально его нести не хватало сил. Так Первый и брёл, волоча его за собой, оставляя кончиком змеиный след на земле. Де Граф тоже встал и пристроился сзади, с усилием передвигая ноги. Его противники оказались сильнее, чем выглядели, и мужчине тоже серьёзно досталось.

Так, медленно, мы поднялись по осыпающейся стенке кратера. Огораживающий купол со звоном лопнул, но никто не поспешил пересечь его границу, ожидая дальнейших действий Первого. Он остановился около де Вена. Крис с трудом поднял голову. Подбородок и грудь мужчины обильно заливала кровь, будто в носу лопнули не мелкие сосуды, а крупная артерия. Кровь полностью заполнила глаза, и определить, куда он смотрит, не получалось — даже зрачок не был виден.

— Властелин мёртв. Тело сжечь, — распорядился Первый. — Забирайте своего Императора. Вы воспитали достойного человека.

С этими словами Первый появился рядом, покинув тело, резко вернув мне контроль и все ощущения. На ногах продержалась не больше секунды, и рухнула на землю, уже не чувствуя удара, провалившись в небытие.

Глава 25.

Я вынырнула из тяжёлого липкого сна, мгновенно забыв его содержание. Осталось лишь тоскливая пустота где-то внутри. Полежала с закрытыми глазами, прислушиваясь. Приглушённо доносился храп коней, топот множества копыт, мужские неразборчивые голоса. Постель слегка покачивалась и иногда легонько подпрыгивала. За головой справа что-то мерно поскрипывало, вызывая раздражение, если обращать на скрип внимание. Слева, совсем близко, раздавалось ровное глубокое дыхание. Кто-то мирно спал на расстоянии не дальше протянутой руки.

Я всё же открыла глаза. Потолком служила плотная, выбеленная временем и солнцем ткань, натянутая на деревянные дуги. В первый момент показалось, что снова вернулась в прошлое, в фургон бродячих комедиантов. Но для фургона потолок слишком низкий, а телеги у нас не кроют. У незакрытого выхода в торце темнела чья-то фигура. Я попробовала сесть, чтобы лучше рассмотреть, но, казалось, все мышцы разом заболели, пресекая попытку на корню. Боль больше походила на ту, что возникает на второй-третий день после интенсивной тренировки, но мышц в теле очень много, и я не удержалась от стона, упав спиной обратно на мягкое ложе.

— Вам лучше сейчас не двигаться, — посоветовала фигура голосом де Графа. — Вы слишком перенапряглись, надо дать телу отдохнуть. И раны тоже не стоит тревожить.

— Вы сами как? — голос, вроде слушался, хотя и звучал немного хрипло и очень тихо, почти шёпотом.

— Жить буду, — я не видела лица, но показалось, что на нём появилась кривая усмешка.

— А Крис? — воспоминание об алой крови на светлых одеждах кольнуло сердце.

— Полное магическое истощение, — де Граф ответил с какой-то грустью. — Но, раз сразу не помер, то оклемается. Ему сейчас тоже только отдых можем предоставить.

Я повернула голову налево. Точно. Рядом мирно спал де Вен. Бледный, с заострившимися чертами лица и повязкой на глазах. Судя по дыханию, угрозы жизни не было.

В повозке потемнело. Кто-то появился в выходе, перегородив свет.

— Кен де Граф! Вам нельзя ещё вставать. Лекарь и так не справляется, а вас теперь снова надо перевязывать! — в возмущавшемся громким шёпотом мужчине я по голосу узнала Эрика.

Не слушая возражений, он перетащил де Графа вглубь повозки и уложил справа от меня. Похоже, лорд-защитник тоже хорошо выложился. Сил не то, что сопротивляться, самостоятельно перебраться на место у него не хватало. Вид он имел бледный и измученный, а на повязке на груди проступило тёмное пятно.

— Эрик, — тихо позвала парня. — Как там всё?

— О, вы проснулись! — обрадовался он. — Послезавтра пересечём холмы и станет получше. В отряде не осталось целых людей, а целитель один, и тот без магии. Здесь она почти не действует. Удивительно, что Крис смог противостоять сорсеру, — он с сочувствием посмотрел на спящего мужчину. — Вы извините, что в такой тесноте, но это единственная арба, что смогли найти.

Две недели спустя я стояла перед большим ростовым зеркалом. Из отражения на меня смотрела молодая девушка в длинном строгом платье. Подушечки на бёдрах создавали образ более женской фигуры, делая юбки пышнее и талию визуально уже. Длинные волосы крупными локонами покрывали спину ниже лопаток. Даже знающие люди с трудом отличали шиньоны от родной шевелюры, едва доходившей до плеч. В зеркале я видела приличную и скромную юную леди. Выдавали только глаза.

Маги-целители залечили раны и даже убрали мелкие шрамики, но тоскливая пустота внутри осталась и выглядывала из глубины коричнево-зелёных глаз. И, если удавалось загнать эту тоску обратно, то взгляд становился холодно-расчётливым. На войне мой внутренний ребёнок то ли повзрослел, то ли спрятался, испугавшись смертей, убийств и крови.

Я усмехнулась. Пожалуй, на сегодняшнем совете министров, первым после войны, такой взгляд будет неуместен. Двух прожжённых циников, императора и лорда-защитника, министры не выдержат. Небольшим усилием воли лицо приняло скромно-растерянное и слегка смущённое выражение. Помогли уроки этикета, где учили держать лицо несмотря ни на что. Хоть и мало времени я уделяла этим занятиям, но всё равно их помнила.

Вот теперь можно идти на совет. Вернее, на экзекуцию. У меня было достаточно времени изучить доклады и, если что-то да упустила, де Граф, без сомнений, напомнит.

До совета осталось около пяти минут, стоит поторопиться. Юной леди, тем более Императору, позволительно опоздать, но всё же не люблю заставлять себя ждать. Точность — вежливость королей.

В коридоре, придерживаясь левой рукой стены и ощупывая тростью дорогу перед собой, медленно и неуверенно двигался Крис.

— Вы на совет? — я подошла к нему.

— Да, тено. Боюсь, что свернул не в тот коридор. Вы не проводите? — смущённо попросил он. Я молча положила его руку себе на плечо. Целители сделали всё возможное, но глаза являлись одним из немногих органов наравне с мозгом, почти не поддающихся магическому лечению, и оставалось только надеяться, что зрение вернётся к князю. А пока, чтобы не травмировать глаза ещё больше, и не пугать окружающих кроваво-красным взглядом, он носил плотную повязку.

На совет всё-таки опоздали. Министры почтительно встали при моём появлении и сели только после того, как я заняла своё место во главе стола. Взгляды, бросаемые на Криса, варьировались от равнодушно-сочувствующих до злорадных и оценивающих. Нет уж, министр иностранных дел, отставки первого советника не будет. И уж точно не вам достанется это место в случае чего.

— Пожалуй, приступим, господа, — я обвела министров взглядом. Как сразу изменилось поведение. Кто-то уткнулся в бумаги, чувствуя вину, кто-то сидел спокойно. Министр по торговле нервно заёрзал в ожидании разноса. Зря. К его ведомству претензий, на удивление, немного. А вот к министерству ресурсов и полезных ископаемых их весьма прилично. Да так, что обсуждение с министром будет после совета за закрытыми дверьми. Сам же лорд де Тарпен с самоуверенным видом развалился на стуле и попыхивал сигаретой, что прикурил незадолго до моего прихода. Новомодное увлечение, активно завоёвывающее позиции в последний год-полтора. Из-за войны не успела пресечь, придётся навёрстывать, надеясь, что не так много людей увлеклись табаком. Обычно я отношусь к курению спокойно — травись, на здоровье, только подальше от меня. Сейчас эта демонстративная уверенность, что всё сойдёт с рук, меня взбесила. Резко поднявшись, я быстро подошла к министру и выхватила сигарету из его рта.

— Чтоб этой дряни при мне не было! — я смяла сигарету, не обращая внимания на то, что горящий кончик больно обжигает ладонь. Бросив останки на стол, вернулась на своё место.

— Хочется курить — идите на улицу. А если не можете утерпеть и часу без соски, то лечитесь от наркомании!

Этот пассаж заметно смутил министров и способствовал облегчению тяжёлого совета, сразу настроив присутствующих на нужную волну. Если до начала у них и была надежда легко отделаться, то после, поняв, что Император серьёзно не в духе, министры молились, чтобы их просто сместили с должности, а не казнили за серьёзные провинности, о которых как-то узнал лорд-защитник.

В тот же день через несколько часов после совета, в моём кабинете собрался императорский совет в расширенном составе. Кроме двух советников и Эрика, присутствовал ещё и глава тайной канцелярии де Граф-старший.

— Проблема в том, что несмотря на то, что война с Хайнянем окончена, и что Властелин окончательно побеждён, предстоит ещё много сделать, — заговорил Крис, словно продолжая когда-то прерванную речь. Все присутствующие уже ознакомились с состоянием дел в стране и совсем не удивились сказанному. — Как бы не началась ещё одна война. Гражданская.

Крис поднял голову и повернулся в ту сторону, где обычно стоял де Граф-старший, как бы передавая ему слово.

— Да, вы правы. Есть ряд аристократов, недовольных тем, что на троне сидит несовершеннолетняя девушка. Часть покушений были совершены именно этой группой. К счастью, у них нет единства, и, после победы над Властелином, многие сменили позицию.

— Кто конкретно виновен в нападениях известно? — спросил де Граф-младший.

— Да, основных сторонников и заказчиков физического устранения мы знаем. Причём часть из них сдали их же товарищи по заговору после победы, — подтвердил его отец.

— И что с ними будет? — наказание могло сильно варьироваться в зависимости от обстоятельств, включая желание левой пятки Императора, и вспоминать их все было откровенно лень.

— Лишение титула с пресечением рода, — пожал плечами Крис, идеально ориентирующийся в законодательстве. — Казнь заговорщиков с конфискацией земель и имущества и ссылка семьи. Можно, кстати, через них осваивать полученные по контрибуции земли.

— Не стоит, — после краткого раздумья пришлось отказаться от этой идеи. — Там и без того долго будет неспокойно, а посылать туда обиженных людей, это потерять землю. Лучше уж на освоение юго-востока. Там тоже нужны люди на поселение.

— Господин де Граф, — неожиданно заговорил Эрик. Обычно он молча сидел на подоконнике, ни во что не вмешиваясь, изображая, по его словам, тупого солдафона. — Вы сказали про сторонников физического устранения. Значит, есть и какой-то другой вариант?

Глава тайной канцелярии достал сигарету и закурил.

— Да, вторая партия заговорщиков планирует получить власть не выбором подходящего им императора, а влиянием на существующего. И основным вариантом они рассматривают, — он сделал долгую затяжку, — устранение людей, имеющих влияние на её величество.

Все, не сговариваясь, посмотрели на Криса. Что говорить, сейчас он самый уязвимый. Тот, будто почувствовав взгляды, поник.

— Ну что, Крис де Вен, — иронично-осуждающим тоном произнесла я. — До окончания расследования, либо до вашего выздоровления, вы приговариваетесь к домашнему аресту в этом замке.

— Её Величество права, — поддержал меня глава службы безопасности. — Здесь самое безопасное место, и лучшие целители Анремара. Мы не знаем всех имён заговорщиков, поэтому не можем начать аресты, чтобы никого не упустить. К тому же есть ещё одна проблема, — он зажёг вторую сигарету и затянулся. — Бунты.

— Господин де Граф, — я поморщилась от дыма. — Пожалуйста, не курите при мне, или делайте это в окно.

— Я всё ждал, когда вы ему соску предложите, — разочарованно хмыкнул лорд-защитник.

— Вот ещё, читать лекцию о вреде курения взрослому адекватному человеку. Кстати, господин де Граф, вы бы бросили, а то эта привычка выдаёт вашу нервозность. Без сигареты не так заметно.

— Спасибо, я как-то не обращал внимания, — глава тайной канцелярии убрал потушенную сигарету и продолжил. — Так вот, как я уже говорил, сейчас появилась проблема бунтов. Причём не в районах, пройдённых войной. В основном это запад и северо-запад. Так как протестуют против правления императора, мы можем ввести войска для усмирения без согласования с князьями-владельцами доменов.

— Так, ладно, что у нас с финансами? Нам ведь надо заплатить армии и восстановить пройдённый войной территории, — я спросила, когда де Граф — старший ушёл.

— С армией уже расплатились полностью, про остальное не знаю, — обрадовал Эрик. Одной проблемой меньше, сытая армия — верная армия.

— А на остальное даже с учётом ваших крайне скромных потребностей, — добавил де Граф, — хватает только на текущие нужды. Свободных денег тысячи полторы золотых, вряд ли больше. Сами понимаете, это очень мало. Надо провести бал в честь окончания войны, как раз и уйдут последние деньги. Положение поправит имущество заговорщиков, но его оценка, конфискация и продажа потребуют хотя бы полгода.

— Налоги поднимать рискованно, — заметил де Вен. — Пока не разберёмся с теми, кто баламутит народ, мы только собираем им на руку.

— Кстати насчёт этого, против чего конкретно они протестуют? — народ недоволен всегда. Вопрос только в степени недовольства и его причине.

— Насколько я знаю, речь шла слишком высоких налогах и поборов на военную кампанию, — просветил меня де Граф.

— А налоги там правда большие? — ну не знаю я такие подробности. До войны я только начала заниматься налогообложением, сосредоточившись на том чтобы собранные средства доходили до казны. Но сколько берут непосредственно с человека я не узнавала.

— Достаточно. Пятнадцать процентов с дохода берет государство, столько же князь, в чьём домене живут. Если люди не княжьи, то ещё до десяти платят непосредственно лендлорду, — де Вен хорошо разбирался в законодательстве и налогообложение. — И всё это, не считая налогов на покупку и продажу товара. А если крепостные, то хозяин может забрать вообще всё. К тому же князья могут выводить ещё и собственные налоги, например, налог на количество труб в доме, или потребовать оплату за каждую корову в хозяйстве.

— Понятно. А мы изменить можем только в своём домене, так как не можем вмешиваться в чужие дела, — я вздохнула. Это ж каким надо было быть недальновидным и легкоуправляемым, чтобы согласиться на подобное. Тридцать Пятому хорошо было — подписал не глядя, а остальным Императорам расхлёбывать.

— Задача минимум на несколько лет: изменить систему налогообложения так чтобы лендлорд не могли самовольничать. А для этого, опять-таки, нужны деньги, — я негромко рассуждала вслух, не предполагаю, что советники примут эти слова за распоряжение к действию

— Деньгами мы с Крисом можем... — несколько неуверенно начал говорить де Граф, но я его перебила.

— Никаких можем! — для верности ещё стукнула кулаком по столу. — Кен де Граф, у вас самого кредиторы едва в двери не стучаться. Кен де Вен, я так понимаю, это вас тоже касается?

Судя по смущённо виноватым лицам, про Криса я угадала. Эти два красавца не просто тянули на себе управление империей, но и существенно поддерживали финансово чтобы она окончательно не развалилась.

— С финансами попробуем обойтись своими силами. Земли закладывать не будем, кредиты брать тоже нельзя — берёшь чужие и на время, а отдаёшь свои и навсегда. Насколько я помню, в сокровищнице до сих пор валяется куча подарков на коронацию. Больше половины из них можно безболезненно продать. Вряд ли кто из дарителей опознает очередной бутылёк духов или какое-нибудь колечко и станет возмущаться их продажей. Можно ещё устроить лотерею, — я хищно улыбнулась, вспомнив про Великого Махинатора и его четыре сотни относительно честных способов отъёма денег у населения. Наглеть не будем, финансовые пирамиды пусть останутся нетронутыми. Но есть много других вариантов.

— Это ещё что за зверь? — Эрик оторвался от листка бумаги, куда начал записывать идеи и предложения. Раньше этой секретарской работой занимался Крис, но, по понятным причинам, сейчас письменность не его конёк.

— Как бы объяснить понятней. Крис, вы вроде как лошадьми занимаетесь?

— Да, основной поставщик Императорского двора, — осторожно ответил де Вен.

— Сколько одна Ваша лошадь стоит?

— От полусотни золотых и выше.

— А сколько человек захочет приобрести скажем по десять?

— Вы хотите распродать конюшню?!

— Нет, что вы. Одной-двух достаточно. Я хочу получить раз в пять больше их реальной стоимости. Продаём, скажем, двадцать билетов по десять золотых каждый, потом случайным образом выбираем один из них, владелец билета получит лошадь, а остальным не так обидно потерять десятку. Можно среди них также разыграть что-нибудь недорогое. Надо только найти человека и способ кинуть жребий так чтобы никто не засомневался, что выбор случайный. А если кто последует нашему примеру и станет проводить собственные лотереи, тому выписать налог так, чтобы это было невыгодно. Естественно, разыгрывать можно что угодно, как и менять соотношение цены билета к стоимости лотерейного товара.

— Хмм... А я бы рискнул десятью монетами за шанс получить императорского коня, — подал голос Эрик.

— Так, вопрос с финансами временно отложим. Где у нас самые активные бунтовщики обосновались?

Совещание продлилось до позднего вечера, и через три дня, армия, едва успев немного отдохнуть, двинулась в проблемные районы.

Глава 26.

— Пожалуй, я пойду спать, — с трудом подавив зевок, я отошла от небольшого костра. — Спокойной ночи, господа.

— Спокойно ночи, тено. С вашего позволения, мы ещё немного посидим, — откликнулся Крис. Эрик согласно кивнул и подкинул в огонь ветку.

Империя начала приходить в себя после войны, подавления бунтов и множественных перестановок в прореженном дворянстве. Второе гнездо заговора всё же раскрыли, и несколько родов лишились земель и титулов.

Мы же устроили себе небольшие каникулы дней на десять. И уже четвёртый день предавались блаженному ничегонеделанию на берегу лесного озера близ минерального источника. Зрение постепенно возвращалось к де Вену, и он уже мог видеть шагов на десять, пусть и расплывчато. Источник, по заверению целителей, мог помочь, поэтому отдыхали не близ столицы, а забрались на восток, всего в сутках-полутора от границы со степняками-кочевниками.

Небольшой уютный двухэтажный домик охраняли. Отдых-отдыхом, а безопасность нужна. Хотя ещё три года назад охрана была бы намного меньше и более формальной.

Приветливо кивнув гвардейцам, я поднялась наверх в свою комнату. Сквозняк из открытого окна парусом надул лёгкие занавески. С неудовольствием закрыла окно. Наверно, слуги днём проветривали, да забыли. Не люблю, когда в моей комнате кто-то бывает без меня, надо будет утром сказать, чтобы не убирались.

Поёжившись, комната успела выстыть, я переоделась в мягкую фланелевую пижаму и нырнула под одеяло. Место здесь и впрямь целебное, такого умиротворения давно не чувствовала. Даже куда-то ушла, почти не напоминая о себе тянущая тоска в груди на месте изъятой части души Первого.

Я почти заснула, когда на лицо вдруг опустилась чья-то рука, зажимая рот. Шею больно кольнуло. Попытки вырваться стремительно слабели, мышцы отказывались повиноваться. "Яд мортаны", — промелькнуло в голове. Действует почти мгновенно, парализуя, но не убивая. При этом жертва остаётся в сознании. На людях эффект длится от двенадцати часов до суток. Удобное средство для похищения. Второй укол сделан уже в руку, вгоняя сознание в расслабленный ступор. Желание спать стало просто невыносимым, но то ли с дозировкой ошиблись, то ли ещё по какой причине, но сон не шёл.

Незнакомец подтвердил мысль о похищении. Убедившись, что я не двигаюсь, он несколько минут простоял у окна глядя вниз, выжидая, пока пройдёт стража. Затем перекинул меня через плечо и быстро и ловко спустился на землю. Неподалёку в кустах ждала лошадь. Будто мешок с картошкой похититель положил меня перед седлом и погнал животное быстрым аллюром, не заботясь об удобстве похищенного. Когда голова начала раскалываться от прилившей крови, наконец, подействовало снотворное.

Очнулась от резкой сильной вони. Инстинктивно отшатнулась и открыла глаза. Мужчина в кожаной маске, полностью закрывающей лицо, положил на столик тряпочку, что держал у моего носа. Я огляделась. Тело, хоть и заторможено, но подчинилось. Неужели прошло полсуток?

Подвал, где мы находились, недавно был продуктовым. Большие бочки для вина не убрали, хотя продукты вынесли полностью. Об их изначальном присутствии говорил стойкий запах копчёностей и солений, не успевший выветриться. Полки вдоль одной из стены, которую могла видеть в неярком свете масляной лампы, тоже больше подходили для хранения разнообразных сыров-крынок-варений, чем для книг или лекарских склянок, или других вещей. Даже крюки в потолке, и те, судя по количеству и расположению, предназначались для мирных колбас, хотя и выглядели способными удержать коровью тушу.

— Ну что же, начнём, — произнёс мужчина в маске, дав мне время осмотреться. На нём, кроме плотных штанов и кожаного фартука ничего не было, и мохнатое брюшко без намёка на пресс, вызвало отвращение. Мужчина плотно охватил руками мою голову, не давая вырваться, и вперился бледно-голубыми глазами в меня. Голова заболела, отдавая в затылок точно также, как при попытках де Старли воздействовать в армии. Только давление намного сильнее. Через минуту мужчина убрал руки, голова сразу же прошла.

— Вы были правы, господин, — обратился он к кому-то, находящемуся в тени позади меня. — Чрезвычайно высокая сопротивляемость, если не иммунитет к ментальному воздействию.

Ему ничего не ответили, я только услышала шелест одежды и удаляющиеся шаги. Мужчина молча и легко, несмотря на сопротивление, уложил меня ничком на лавку и привязал. Опыт в подобном почувствовала сразу — верёвки нигде не давили, но возможности двигаться лишали полностью.

— Кто вы? Что вам надо? — спрашивала я, не получая ответа. Мужчина только вздохнул и срезал ткань пижамы, оголяя спину.

— Если вам нужны деньги, скажите, сколько?

Я не унималась. В такую задницу ещё не попадала. Стало жутко и страшно, когда разглядела инструменты, лежащие на столике. Набор юного хирурга. Нет, с учётом обстановки, скорее, пыточный набор.

— Если вам надо что узнать, спросите, вдруг и не секрет вовсе! — я сделала ещё одну попытку обратиться к мужчине, но он проигнорировал и её. Да что им нужно-то? Жертвоприношение бессмысленно — Властелин мёртв, души Первого у меня уже нет, деньги не интересуют, вопросы не задают.

Мужчина тем временем спокойно и деловито рисовал что-то на моей спине, часто опуская кисточку в склянку с густой матово-перламутровой субстанцией. Кожу в месте её нанесения начинало печь, как от свежего горчичника. Всё это время я разными способами пыталась разговорить мужчину и узнать, что же ему надо, но он полностью меня игнорировал. Отложив в сторону наполовину опустевшую склянку, он взялся за скальпель.

— Нет, не надо, пожалуйста! — не то, чтобы боялась боли, многочисленные травмы и ранения, полученные в армии и при сражении с Властелином, показали, что можно многое вытерпеть. Не хотелось быть игрушкой в руках маньяка-садиста.

Первый же надрез на спине вызвал дикий крик. Казалось, он был сделан не скальпелем, а раскалённым прутом. Сколько это продолжалось, не могу даже предположить. Спина просто горела.

— Что вам от меня надо? — хриплым от криков голосом снова спросила, когда скальпель, был отложен в сторону.

— Всего лишь правда, — наконец, соизволил ответить мучитель. — Сколько свечей горит?

Я сфокусировала взгляд на столике, где появился подсвечник.

— Три.

— Неправда, их пять.

Я снова посмотрела на подсвечник. При всём желании воткнуть туда пять свечей не получится.

— Но их всего три!

— Правда в том, что их пять, — настойчиво повторил мужчина. — Признайте правду, и боль уйдёт.

— Три! — сама не знаю, почему, но согласиться с ним и сказать "пять" я не могла. Казалось, признай я его мнение, и что-то непоправимо изменится.

— Полежи пока, подумай, — мужчина ушёл, оставив меня наедине с болью и свечами. Я сосредоточилась на спине, внушая себе "боли нет, порезов нет", как научил армейский целитель, пока ехали по безмагической территории при полном отсутствии лекарств и обезболивающих. Самовнушение помогало, постепенно становилось легче.

— Так сколько свечей горит? — неожиданно вернулся мучитель.

— Три! — буду упорствовать до последнего.

Со звоном на столик упали, брошенные невидимой из тени рукой, металлические кольца. Мужчина брезгливо взял одно из них, что побольше, и нехотя раскрыл.

— Может, её того... — спросил он в темноту, куда я даже повернуться посмотреть не могла. — Девки после этого шёлковые становятся.

— Мне надо согнуть, а не сломать, — ответил низкий голос с хрипотцой и повелительными интонациями. Голос показался знакомым, но где и когда слышала, вспомнить мешала так и не утихшая боль.

— Как скажете, господин.

Металл ошейником сомкнулся на шее. Два других кольца оказались браслетами, занявшими места на запястьях. Мне показалось, что меня слегка придушили. Стало трудно дышать, мысли спутались и начали ходить по кругу. Попытки сосредоточиться на чём-то одном терпели сокрушительные неудачи. Я уставилась на грубые браслеты. Чем-то похожи на те кандалы, что так давно сняли с Криса после нападения на монастырь. Вон и кольца для цепей есть. И туплю также.

— Тут пять огней горят, — произнёс садист.

Я медленно перевела взгляд на подсвечник. Несколько раз пересчитала. Пять никак не выходило.

— Три... — слова давались с трудом. Это же надо одновременно и думать, и говорить.

— Оставь нас, — повелительно приказал голос из темноты. Мужчина молча поклонился и ушёл. Голос начал настойчиво и терпеливо о чём-то вещать. Что именно говорил, не понимала, не могла сосредоточиться на словах, и просто слушала голос. Через какое-то время он замолчал. Свечи оплавились примерно на четверть. В моём состоянии смотреть на огоньки было легко и приятно, в голове образовалась звенящая пустота.

— Так сколько свечей горят? — вопрос вывел из тупого созерцания.

— Три.

— Правда в том, что их пять. Как только вы это примите, всё разрешится и вернётся на свои места.

Голос замолчал окончательно — я услышала, как его обладатель ушёл. И чего они со своими свечами пристали?

Мучитель вернулся, когда свечи почти догорели. Получив всё тот же ответ про их количество, он поставил в подсвечники новые, а меня подвесил за руки на колбасный крюк под потолком. К горящей спине добавилась боль в запястьях и плечах — ноги едва доставали до пола. В ход пошла плётка, умело и больно покрывая не тронутые скальпельным художеством участки спины.

Я орала, теряла сознание, прихода в себя от ведра ледяной воды, и всё продолжалось по кругу. Несколько раз приходил Голос. Наконец, до меня дошло, о чём он вещал.

— Вас все обманывают. Всё ваше окружение вас только используют в своих целях. Что вы о них знаете, о их прошлом, желаниях? Перейдите под мою руку, не буду врать, тоже буду использовать, но честно. Без разговоров за спиной. Вас же не допускают до серьёзных дел, и даже не говорят о них. Признайте мою правду, и будем вместе править. Честно, без увёрток и умолчаний. Просто примите. Боль тоже уйдёт. Вы же хотите этого? Избавиться от боли? И чтобы вас уважали и не скрывали правды? Просто скажите, сколько действительно горит свечей. Их же пять.

В разных вариациях эта речь звучала много раз. Были ещё рассказы о разных неприглядных поступках в прошлом среди моего близкого окружения, но подробности в голове не держались.

Не знаю, сколько длилась эта безумная пытка. Меня иногда снимали, поили бульоном, давали чуть отдохнуть и оправиться. Тело давно висело безвольной куклой. Я уже не кричала, только вздрагивала от ударов, которые теперь покрывали всю спину, но упрямо сорванным голосом и пересохшими губами шептала "три" в ответ на неизменный вопрос.

— Обнови печать и сделай что-нибудь с руками. Если там шрамы останутся, нехорошо будет.

Я еле разобрала приказ Голоса. Палач, повинуясь, уложил меня на лавку как в первый день. И также кисточкой что-то рисовал. Но на этот раз было намного больнее — перламутровая субстанция наносилась не на кожу, а на открытые раны. Запястья, ободранные верёвкой и кандальными браслетами, палач обработал какой-то мазью и перевязал.

— Ну, что? — вернулся Голос.

— Готово, — отозвался мужчина. — В первый раз вижу такое упрямство или силу духа. Но, мне кажется, осталось недолго.

— Тогда чего медлишь? Продолжай! Времени мало.

На этот раз мучитель связал руки сзади в локтях и подвесил в таком виде. Казалось, я услышала хруст рвущихся связок в плечах и скрип вырванных суставов. Вырвавшийся крик, несмотря на давно сорванный голос, оглушил. Палач куда-то ушёл, и мне оставалось тупо пялиться на свечи и пытаться подсчитать их количество. Единственное отвлечение от реальности. Огоньки то гасли, то зажигались. Постоянно прыгали, кружились и двоились, а то и троились. При всём желании сказать, сколько их на самом деле, казалось невозможным.

В голову давно закралась мысль послать всё к чертям, и сказать, что огней пять. Сейчас эта мысль уже не выглядела кощунственной. Такими темпами я просто помру, неизвестно, ради чего.

Послышались шаги. Кто-то торопливо подошёл, почти подбежал вплотную. Судорожно вдохнул, и аккуратно, не в пример палачу, спустил меня на пол. Перед глазами всё ещё стояли пляшущие огоньки, и я не могла разглядеть этого человека. Меня осторожно завернули в какую-то ткань и до боли знакомый и родной голос с тихим ужасом произнёс:

— Ребёнок... Что же они с вами сделали?

— И всё-таки их три, — облегчённо прошептала я и, позволив себе расслабиться, потеряла сознание.

...

Мужчина посмотрел на небо и пришпорил коня. Несмотря на ещё не поздний час вокруг сгущались сумерки. Тяжёлые свинцовые тучи закрыли всё до горизонта без малейшего просвета. То, что свернул куда-то не туда, мужчина понял не так давно, но возвращаться и искать правильную дорогу — только тратить лишнее время. Дорога, неровной полосой ложившаяся под копыта, казалась наезженной, так что был шанс успеть добраться до жилья, пока не начался дождь. Там переждать его или даже переночевать, пусть и в деревенской хижине. А уже утром узнать верную дорогу. От этих мыслей тонкие губы сложились в улыбку. Ещё каких-то четыре года назад он бы с негодованием отверг подобное предложение, предпочтя вымокнуть, но найти дом местного управителя или лендлорда. На худой конец, постоялый двор. Сверкнула молния, вскорости догнавший гром заставил коня чуть испуганно захрапеть.

Всё-таки зря он отправил отряд вперёд, решив, что успеет нагнать. Казалось бы, совсем недолго подковать коня, но нерасторопный кузнец возился едва ли не четыре часа. Медленно и основательно расчищал копыто, подгонял подкову, шлифовал выступившие гвозди. Пожалуй, даже замковый коваль так аккуратно не всегда сделает.

Впереди показались огни. Явно не поселение — слишком ярко и компактно. И не постоялый двор — на такой дороге его ставить только разориться, и не похоже, что дорога скоро сольётся с более приличной. Конь сам ускорился, почуяв жильё. Вскоре стало видно, что свет исходит из нескольких окон двухэтажного здания.

— "Наверно, охотничий дом какого-нибудь эрла или маркиза", — подумал мужчина, оглядывая неказистое строение. — "Скорее, эрла. У маркизов обычно уже дворцы в миниатюре".

Повезло. Даже если в доме только слуги, они не откажутся впустить на ночь благородного господина. А если всё же откажутся... Что ж, всегда можно представиться полным титулом.

На мгновение мужчина задумался, как ему представиться. Родовое имя слишком известное, не стоит смущать хозяев внезапным визитом второго лица государства. Губы снова тронула улыбка. Те же пять лет назад о подобном и не задумался бы. Всё-таки Император сильно влияет на восприятие окружающего мира. Де Граф непроизвольно посмотрел на юг. Где-то там, в полудне конного хода, она отдыхает на озере. И, как подсказывала интуиция, этот отдых был больше затеян ради Криса де Вена, чтобы тот подлечил на целебном источнике глаза. Отправить его лечиться в одиночестве Её Величество не захотела, вернее, не смогла уговорить, а прямо приказывать до сих пор не решалась.

В охотничий домик де Граф вошёл с первыми каплями дождя. Хозяин, пожилой полноватый барон, радушно принял аристократа де Артуаса, как представится лорд-защитник, использовав фамилию матери. После сытного ужина, щедро приправленного светской беседой, и выяснив, что барон туп, как пробка, де Граф, сославшись на усталость, удалился в выделенную ему комнату на втором этаже. Симпатичная служаночка, проводившая его наверх, предложила помощь в мытье и задержалась часа на три.

Удовлетворённо лёжа на кровати, мужчина с удовольствием наблюдал, как молодая женщина одевается. Ни одна из его любовниц не оставалась на ночь, эта служанка не стала исключением.

Пожалуй, единственная девушка, с которой он проводил всю ночь и спал наедине в одном помещении, была Император. Он улыбнулся, вспомнив, как она заставляла его отвернуться, когда быстро, по-солдатски, переодевалась, прячась за ширмой. Не в пример этой рыженькой, медленно натягивающей чулки, явно надеясь на продолжение.

— Тара, — он окликнул уже выходящую девушку.

— Да, господин? — она с надеждой обернулась.

— Не подскажешь, где здесь уборная? — чуть смущённо спросил мужчина. Обычно ванные комнаты были совмещёнными, но здесь владельцы поскупились. Сразу погрустнев, девушка подробно описала дорогу, помогая себе активной жестикуляцией. Де Граф благодарно выслушал, запоминая путь, и не обратив внимания, что служанка путает право и лево, указывая не в ту сторону, что говорила.

Примерно через час мужчина раздражённо встал. Плотный ужин потребовал выхода не дожидаясь утра. После краткого раздумья де Граф накинул камзол — в доме было весьма прохладно.

За указанной дверью оказался какой-то чулан. Дверь рядом вела на кухню. Следующее помещение тоже не походило на уборную, разве что её расположили в подвале, но служанка обязательно упомянула бы об этой особенности. Наконец, искомое место было найдено. Судя по виду и состоянию, предназначенное для слуг, но идти искать господское не осталось терпения. Изнутри он услышал дикий крик боли, донёсшийся то ли издалека, то ли через препятствие, глушащее звуки. Замер, прислушиваясь, тщетно ожидая повторения, и не уверенный, что ему не послышалось.

Закончив дела, де Граф вышел в коридор и почти сразу же, подчиняясь порыву интуиции, вжался в нишу двери, скрываясь в тени. Сделать это было несложно — коридор освещался одним тусклым светильником посередине, едва разгоняющим темноту на пять шагов вокруг. Мгновение спустя из двери, ведущей в подвал, вышел хозяин дома.

— Странно, вроде же плотно закрывал? — он покачал дверь вперёд и назад. — Или нет? А, всё равно этот хлыщ в другом крыле. Не услышит, даже если оставить нараспашку!

Барон плотно прикрыл дверь и ушёл. Де Граф дождался, пока шаги не стихнут, и осторожно зашёл в ту дверь. Когда с четверть часа назад он в неё заглянул, то ещё удивился, зачем на лестнице в подвал горит свет. Пусть и тускло, но он позволял видеть ступени и не свернуть шею при спуске. Свет всё ещё горел, и теперь мужчина был уверен, что крик не показался, и доносился отсюда, из подвала.

Лестница изогнулась, пропуская, на первый взгляд, в обычное продуктовое хранилище. Но оно было почти пусто. Взгляд сразу привлёк подсвечник с тремя свечами, свет которых выхватывал из темноты столик, на котором стоял и тело, подвешенное перед ним.

Де Граф торопливо подошёл к телу. Совсем ещё дитё, оно висело за завёрнутых назад руках, вместо спины кровавое месиво, голова низко опущена. Но чуть хриплое неровное дыхание говорило о том, что человек ещё жив. Быстро отвязав верёвку, удерживающую тело на весу, де Граф опустил его на пол. И только развязывая путы на руках, узнал. Сердце будто пропустило такт. Торопливо сняв камзол, мужчина осторожно завернул в него спасённую.

— Ребёнок... Что же они с вами сделали? — тихо прошептал он. Ответом стала слабая улыбка на лице, невидяще смотрящем куда-то сквозь него.

— И всё-таки их три, — сказав странную фразу, император Анремара обмякла.

С минуту мужчина просидел на полу, прижимая к себе завёрнутое в камзол тело. В голове возникали варианты дальнейших действий, но он отбрасывал их один за другим. Надо уходить, и как можно скорее. Слуги не станут вмешиваться, а охрана, если и есть, то небольшая. Зачем им понадобился Император, и как она здесь оказалась, де Граф старался пока не думать. Сначала надо уйти в безопасное место.

Приняв решение, лорд-защитник поднялся. Девушка оказалась поразительно легка. Неудивительно, что в каждом из виденном им боёв и на тренировках, она едва ли не отлетала в сторону от каждого заблокированного удара, предпочитая уворачиваться. Придуманный план был прост — добраться до комнаты, забрать вещи и оружие, захватить простыню на перевязку спины девушке, и покинуть дом. На всё де Граф отвёл не больше получаса. Вряд ли человека в таком состоянии оставят надолго без присмотра. Если, конечно, хотят держать его в живых.

Время чуть позже полуночи. Слуги спят, встретить в коридорах можно разве что хозяина дома. Де Граф тихо и торопливо двинулся со своей ношей к лестнице на второй этаж. Но удача ему изменила, сверху спускался барон.

Секундная пауза и улыбка от неожиданной ночной встречи сменились гневом, стоило только хозяину дома разглядеть, что находится у гостя на руках.

— Стража! Воры! — громкий крик разбудил дом. Захлопали двери. В коридор второго крыла высыпало человек десять в одних подштанниках, но с оружием в руках. некоторые держали зажжённые лампы. Бежать наверх за своим оружием и вещами теперь бессмысленно и бесполезно. Принять бой — самоубийство. Развернувшись на месте, де Граф пересёк холл и выскочил на улицу. Дождь уже прекратился, покрыв двор глубокими лужами.

Мужчина торопливо оглянулся. Скрыться в лесу он не сможет даже будь у него свободны руки. Нет опыта. Спрятаться неподалёку и переждать шумиху? Опять-таки, мешает бесчувственная девушка. Взгляд упал на конюшню. К счастью, она не запиралась и охранялась только конюхом, храпящим в сене у дверей. Не теряя времени на седловку, де Граф вывел своего гнедого. Минутная фора подходила к концу. Из дверей дома уже выскочили первые охранники, успевшие одеться.

— Прошу прощение за грубость, — прошептал де Граф, перекидывая тело через холку коня. Сам вскочил позади и погнал животное по лесной дороге. Через четверть часа перевёл на шаг и устроил девушку поудобней. Неровное дыхание и редкие стоны указывали, что она ещё жива. Надо только привести к целителям, а они могут едва ли не с того света вытащить.

Брошенный назад взгляд заставил выругаться. Погоня была. И, судя по всему, человек в двадцать. Всё против него. Даже тучи разошлись, выпуская полную луну, что хорошо освещала беглеца. Ни остановиться, ни свернуть, дорога нигде не разветвлялась, а ехать по ночному лесу де Граф не рискнул, ведь даже днём при ярком свете необходимо часто спешиваться.

Пришлось снова пустить гнедого вскачь. Конь из императорской конюшни значительно превосходил обычных лошадей по силе и скорости, но без седла и с ценным грузом, поднимать в галоп де Граф рисковать не стал. Однако, расстояние между преследователями медленно, но верно увеличивалось. Плохо то, что двигались на запад, в сторону негласной границы с кочевниками. И впереди не видно огней поселений, а караваны проходили намного восточней.

К утру они ехали уже не по лесу, а по пристепной равнине. Деревья уже встречались, но всё реже, и вскоре совсем пропали, сменившись высоким кустарником. Дорога кончилась ещё раньше. Преследователи, хоть и заметно отстали, но упорно держались в пределах видимости. Плоская степь позволяла их видеть на расстоянии двух, а то и трёх часов ходу. Ближе к вечеру начались пологие холмы. поднявшись на один из них, де Граф, наконец, не смог разглядеть погоню.

С облегчением он сполз с коня, едва удержав драгоценную ношу от падения. Долго лежал на жёсткой траве, уставившись в светлое небо. Немного отдохнув, он занялся девушкой. Она до сих пор не приходила в себя, но и ухудшений мужчина не заметил при быстром осмотре.

Худое бледное лицо с запавшими глазами. Под ними тёмные круги. Сухие губы, обметённые лихорадкой. Де Граф положил ладонь на лоб. Да, температура заметно выше нормы. Отвернул ткань камзола и, не сдержавшись, выругался, увидев ошейник из ирхилда. Торопливо проверил руки. На них тоже болтались такие же браслеты.

— Зачем?! — с отчаяньем спросил куда-то в пространство. — Они же против магов! Видно ведь, по возрасту не то, что стихиями не владеет, даже силу не должна ещё чувствовать!

Мужчина продолжил осмотр. Запястья недавно перевязаны и, за исключением их и спины, на которую не решался взглянуть, других внешних повреждений не нашёл.

Судя по пижаме, украли её из спальни. Именно украли, а не захватили в бою. Одевалась Владо быстро, да и без сопротивления не сдалась бы.

Вздохнув, мужчина понял, что оттягивает момент и осторожно перевернул девушку вверх спиной. Увиденное заставило сжать в ненависти кулаки. В темноте подвала повреждения не казались такими ужасными. При свете дня, он, наверно, не смог бы найти и сантиметра неповреждённой кожи. И опять встал вопрос "зачем?" Для добычи информации есть множество методов, менее опасных. Разве что кому-то хотелось именно причинить боль. Тогда можно объяснить и кандалы. Этот металл, изготовленный с вплавленными сорсами, препятствовал естественной регенерации, а ещё затуманивал у каор разум и подавлял волю даже не у магов.

— Тено! — тихо позвал мужчина. заметив, что девушка открыла глаза. Та медленно перевела на него мутный взгляд, но в нём угадывалось узнавание.

— Постарайтесь расслабится, я попробую вас подлечить.

Несколько секунд девушка, не меняя выражения, смотрела на него. Затем, к облегчению, едва заметно кивнула и согласно прикрыла глаза.

Де Граф припомнил, что говорил целитель, когда в замок привезли Криса после ношения таких же кандалов. "Если, не дай стихии, ещё раз столкнётесь с подобным, сначала влейте энергию, и только потом формируйте целебное заклинание. Это болезненней классического лечения и требует больше энергии, но действует намного эффективней".

Стоило ему влить немного силы в изуродованную спину, как девушка выгнулась, с шумом вбирая в себя воздух сквозь сжатые губы. На спине между лопаток появились сине-зелёные огоньки и заплясали, словно двигаясь по невидимому рисунку. Всё продолжалось секунд десять, от силы пятнадцать, и закончилось так же резко, как и началось. Де Граф мог бы решить, что всё это только показалось, если бы не судорожное дыхание девушки сквозь всё ещё сжатые челюсти.

Утро принесло неприятный сюрприз — исчезло единственное транспортное средство. Привязывать было нечем, и гнедой, воспользовавшись свободой, убрёл в неизвестном направлении. Если ему повезёт, то через год-полтора в степных табунах начнут появляться высокие тонконогие жеребята. Если же нет, что ж, волкам тоже надо чем-то питаться.

....

Что происходило после того, как меня вытащили из подвала, я запомнила крайне смутно и фрагментировано. Долгая скачка. Несколько кадров, и всё на лошади. Различие только в освещении и положении солнца. Де Граф, плохо различимый в расплывающемся и почти не фокусируемом зрении, что-то говорит. Смысл доходит не сразу. Глупый, он что, думает, что откажусь от лечения?

Неожиданно всё тело пронзила нестерпимая боль. Начинаясь между лопаток, где палач что-то вырезал скальпелем, она растеклась по каждой клеточке тела, будто раскалённой иглой затрагивая каждый нерв. Мышцы свело. Даже не сорви я голос раньше, кричать не смогла бы. Боль продолжалась каких-то секунд десять, но они показались едва ли не часом. Зато после, наконец, пришло облегчение.

В следующих кадрах меня уже несут. На руках, через плечо, на спине, поддерживая под коленями.

Сильно мучила жажда. Во рту пересохло, спина горела, в глаза будто песка насыпали. Когда снова пришла в себя, то сидела на земле. В нескольких шагах де Граф о чём-то разговаривал с человеком на похожем на верблюда животном. Только пониже, покороче шея и горбы поменьше. Второй человек на таком же верблюде, стоял чуть поодаль. Выражение его лица показывало крайнее недовольство. Слова разговора, по интонации больше похожего на спор с торгом, я не разбирала. И сомневаюсь, что поняла бы, в моём состоянии могла только сидеть и бездумно пялиться.

Второму кочевнику, а, судя по одежде, это были именно они, то ли надоело, то ли не понравилось, куда зашёл разговор, но он подъехал поближе и что-то резко сказал. За это незамедлительно получил плёткой по лицу от старшего товарища. После гневного окрика он снова отъехал в сторону.

Ещё через несколько фраз кочевник бросил кривой нож к ногам де Графа. Мужчина медленно, нехотя, встал на колени, подобрал нож и отрезал волосы почти под корень. Склонившись, он, не поднимая головы, протянул отрезанный хвост и нож кочевнику. Тот с ухмылкой, не слезая с верблюда, свесившись с седла, забрал подношения. Не торопясь вернул нож на место, привязал хвост к поясу и небрежно бросил кожаный мешок на землю перед всё ещё стоящим на коленях де Графу. Затем кочевник что-то крикнул своему спутнику и, хлестнув верблюда, ускакал прочь. Второй кочевник ничего не ответил и остался на месте.

Де Граф некоторое время как-то потерянно и обречённо стоял на коленях, опустив голову и сжимая кулаки. Затем поднял мешок, оказавшийся бурдюком с прохладной, но вонючей от кожаного сосуда водой, и подошёл ко мне.

Следующий момент — я уже лежу в странной хижине, небрежно сложенной из кривых веток, обмазанных глиной. Ветер свободно проходил через огромные щели в стенах. Низкая крыша тоже сложена из веток, но слой соломы должен защищать от дождя. Пахло овчиной и животными выделениями. Позже рассмотрела, что это был огороженный угол в загоне для скота.

Мыслей не было. Желаний тоже. Овладела сильная апатия, что даже не реагировала на окружение. Повернули на бок? И пусть. Влили в рот воду? Так и быть, проглочу. Открыть глаза? Зачем, мне и так хорошо.

Вечером, не знаю, на первый день или на пятый, в тело влилась волна энергии. Будто ливень после долгой засухи, она почти сразу же впиталась, но оставила после себя желание жить, смыв апатию.

С того момента началась увлекательная и разнообразная жизнь овоща. Целыми днями я лежала на подстилке в загоне, иногда переворачиваясь на другой бок или живот. Единственное отличие от овоща — себя я не удобряла, почти сама добираясь до уборной, представленной овражком неподалёку от загона. Сил едва хватало пару раз в день дойти и вернуться, поддерживаемой де Графом. Хоть в этом не совсем стала обузой. И без того ему пришлось со мной возиться, кормить, поить, лечить. Завтрак состоял из куска пресной лепёшки и воды. Ужин из нескольких ложек каши или иногда просто размоченной крупы и всё той же лепёшки. Вечером лорд-защитник пытался подлечивать меня, но кандалы сводили на нет его усилия, пропуская к ранам лишь жалкие крохи.

Каждое утро де Граф уходил и возвращался только к ужину. Он заметно похудел, осунулся. Когда-то ухоженные руки покрылись грубыми мозолями и обзавелись чёрной каймой под обломанными ногтями. Несмотря на то, что он каждый вечер мылся в холодной речке, на которой расположилось стойбище кочевников, грязь только накапливалась.

По ночам он плотно прижимал меня к себе, закрывая от ветра и согревая теплом своего тела. И всё молча. Мы и раньше разговаривали в основном только по деловым вопросам, а сейчас совсем не общались. Де Граф молчал, не знаю, почему, а я от того, что не могла говорить. Сорванный голос почти пропал, едва получался только тихий неразборчивый шёпот.

К тому же, несмотря на все усилия, ясность ума не вернулась. Мыслить получалось лишь простыми, односложными категориями, и то, с задержкой на понимание. Например, вложит мне в руки лепёшку, я на неё буду смотреть некоторое время, потом пойму "о, еда" и начну есть.

В голове, предоставленной самой себе, завёлся мерзкий голос, твердящий, что вся забота исключительно из-за клятвы долга перед императором. Без ней столь щепетильный в вопросах чести и приличий человек, не стал бы делать и пятой части. И, вообще, я им всем как кость в горле и лишнее звено в управлении страной.

Так прошёл, наверно, месяц. Может, полтора. Когда дни похожи один на другой, и ничем не отличаются, сложно вести учёт времени.

В тот день де Граф, как обычно делал раз в три-четыре дня, с утра отнёс меня к речке. Раны на спине никак не заживали и чем-то сочились, и он куском ткани, когда-то бывшим рукавом рубахи, смывал всю накопившуюся гадость. Именно в такие дни я и узнала, что находимся в стойбище кочевников. С десяток юрт на неискушённый взгляд не отличались от монгольских, казахских, алтайских и прочих, что я видела дома на фотографиях и в передачах про путешественников. Разве что костёр перед ближайшей к речке выбивался из моего представления о классическом стойбище. Мне казалось, что огонь разводили всегда внутри юрт.

Обычно там же, на границе с загоном, собирались чумазые дети с галдежом наблюдавшие мытьё. Не принято у них мыться, вот и удивляются. Подозреваю, ежевечерние омовение де Графа также вызывает у местных интерес.

Сегодня детей не было. Вместо них у костра стояло четверо мужчин и что-то эмоционально выясняли. Двоих я узнала. Хозяина, так окрестила того, с кем торговался де Граф, и его воина, что привёз нас в стойбище. Их собеседники походили на вождя — одетый в явно более добротную одежду с яркой вышивкой, и шамана. Его можно не описывать, с первого взгляда понятно, кто он. Хозяин что-то доказывал этим двоим, активно жестикулируя. Воин с отрешённым видом стоял рядом.

Вождь что-то сказал. Хозяин с видом "не верите мне, спросите сами", выкрикнул несколько слов и махнул в нашу сторону. Де Граф со вздохом положил на землю тряпку, и, особо не торопясь, с достоинством, подошёл к костру и склонился в вежливом приветствии. Вождь стал спрашивать уже его, и хмурился, получая ответы. Хозяин при этом стал заметно нервничать.

Посреди разговора шаман танцующей походкой двинулся в мою сторону. Де Граф дёрнулся было за ним, но был остановлен гневным окриком. Шаман пристально разглядел мою спину и переключился на кандалы. Косточки и деревянные плашки на посохе и одежде шелестели и перестукивались при каждом движении, отвлекая и без того рассеянное внимание. Браслеты он изучал долго. По мере осмотра он стал тихо гудеть себе под нос. Постепенно гудение становилось громче и ритмичнее, превращаясь в настоящее горловое пение. Шаман поддерживал ритм покачиванием и постукиванием посоха. В какой-то момент ритм начал ускоряться и, когда он достиг пика, шаман резким движение на выдохе рывком разомкнул один браслет и бросил на землю. Пение не прекратилось, только снова стало размеренным и неторопливым. Меня же свела судорога. Всё тело защемило, будто я отлежала руку, и теперь болезненные мурашки маршировали по всей коже, кусаясь на любое прикосновение.

Мерзкое ощущение прошло как раз к снятию второго браслета. Перед снятием ошейника прошло больше времени. Шаман собирался с силами, что дало мне возможность хоть немного прийти в себя. Мурашки ушли, но мышцы отказывались повиноваться, замерев в той позиции, в которую их поставил шаман. Сидя в неудобной позе с задранной головой, я вслушивалась в ритм пения со смесью радости, надежды и страха. Даже в те несколько минут без браслетов ко мне вернулась, пусть и не полностью, ясность мозгам. Я испугалась, что впаду в кому, как в своё время Крис. А ведь он провёл в таких кандалах считанные дни.

Последняя, третья волна мурашей длилась дольше предыдущих. К тому же, как только она закончилось, тело снова свело судорогой. К счастью, новой боли не прибавилось, а горящая и нарывающая спина давно стала привычным фоном.

Концом посоха шаман брезгливо собрал все три разомкнутые металлические кольца в кучку, и ушёл обратно к костру, оставив меня бессильно лежать на боку. Повезло ещё, что упала лицом в сторону стойбища, и могла видеть происходящее.

Несколько сказанных шаманом слов произвели неожиданный эффект. Хозяин побледнел, и с воем бросился в ноги налившегося яростью вождю. Воин, молча и невозмутимо стоявший рядом, злорадно улыбнулся. Де Граф недоумённо переводил взгляд с одного кочевника на другого.

Через минуту вождь пинком отбросил кочевника от себя и требовательно протянул руку. Не вставая и не прерывая причитаний, тот на коленях подполз обратно и вложил ему в руку чёрный хвост, что отрезал де Граф при первой встрече. Вождь зажал хвост в руке, злобно произнёс несколько слов и снова пнул кочевника прочь. Волосы же бросил в костёр, сразу на мгновение вспыхнувший. Несколько фраз-команд, и воин сорвался с места в сторону пастбища верблюдов. Сам вождь, прижав обе руки к плечам, обозначил поклон де Графу, ответившему симметрично.

Воин привёл двух верблюдов. На одного сел сам, на другом расположились мы вдвоём с лордом-защитником. И уже к вечеру стояли на расстоянии пяти полётов стрелы от небольшого посёлка, обнесённого высоким забором. Воин попрощался также с поклоном прижав скрещённые руки к груди и уехал обратно в степь, забрав с собой второго верблюда.

В посёлок нас не пустили. Находящийся при воротах мужчина, поигрывая дубинкой, в грубой форме сообщил, куда нам идти. На попытки объясниться, пригрозил спустить собак, недвусмысленно указав на пару животных на привязи. Размером и видом они походили на среднеазиатских овчарок и как-то нехорошо посматривали в нашу сторону.

Пришлось уйти дальше по дороге, ведущей прочь от границы со степью. Вернее, шёл де Граф, а я дремала у него на руках. Со снятием кандалов ушла апатия и безразличие к происходящему. Но взамен появилась сильная слабость и сонливость.

Переночевали в рощице акаций близ небольшого ручья. Его холодной водой поужинали и ею же позавтракали. В этих местах с неплодородной землёй люди жили скотоводством и между поселением была намного большее расстояние, чем в других провинциях. До вечера прошли ещё два посёлка. В один точно также не пустили, а в другом все встречные, словно сговорившись, советовали идти, куда шли, даже не выслушав. Дети, играющие в пыли, начали забрасывать комьями земли и кусками сухих коровьих лепёшек. Пожилая женщина спешно загнала детей в дом, как бы про себя, но достаточно громко причитая "развелось всяких висельников, куда только власть смотрит?"

Де Граф сидел на обочине дороги, устало привалившись к кривому стволу низкого дерева. Я пристроилась сбоку от него, кутаясь в грязную тряпку, что когда-то была дорогим камзолом. Некоторое время мужчина молча отдыхал.

— Знаете, тено, — неожиданно заговорил он, глядя в пыль перед собой. — Я ведь вам не верил тогда. Вы говорили, что отовсюду гнали, а я думал, что вы на людей наговариваете. Или были недостаточно убедительны, что ли. Благородного всегда узнают хотя бы по родовому перстню, — он некоторое время помолчал, снова собираясь с мыслями. — Я никак не мог понять, зачем вам врать. Разве чтобы вас лишний раз пожалели, но вы никогда не жаловались. Теперь я понял, что это я слишком идеализировал, или же просто не знал простой народ. Да и сейчас не знаю, — добавил он через небольшую паузу.

Мимо не торопясь проехала телега. Мужик на козлах презрительно и с неодобрением взглянул на нас и подстегнул тощую лошадёнку. Женщина, сидевшая на мешках позади, воровато оглянулась на него и, убедившись, что мужик смотрит только на дорогу впереди, бросила к нашим ногам большую краюху хлеба. Де Граф не вставая, лёгким поклоном поблагодарил женщину и поднял подачку. Хлеб уже успел слегка зачерстветь, но на голодный желудок прекрасно пошёл.

На следующий день всё повторилось, только миновали всего одно селение. Либо расстояние между ними увеличилось, либо сказались третьи сутки почти без еды. А ведь и до этого сколько времени жили впроголодь. До заката оставалось ещё часа четыре. Дорога завела в редкий лесок, выросший на излучине речки. И в этом леске привалом стоял явно военный отряд.

Де Граф некоторое время всматривался в солдат, затем решительно свернул к ним.

— Чего надо? Подаянием не занимаемся! — дорогу перегородил молодой человек с брезгливым выражением на лице.

— Пятый курс первого Императорского кадетского училища? — утвердительно спросил де Граф с холодными интонациями имеющего право приказывать и поставил меня на землю. Пришлось вцепиться в его правую руку, чтобы не упасть. Ноги не держали от общей слабости и голода. — Позови командира.

Парень было дёрнулся выполнять приказ, но быстро взял себя в руки.

— Да ты кто такой, чтобы приказывать? Командира ему подавай! Пошли прочь, бродяги!

С этим определением можно согласиться. Вид у нас обоих весьма своеобразный. На де Графе грязные штаны и когда-то белая рубаха без одного рукава. Сапоги, сшитые из мягкой кожи, не вынесли активной эксплуатации по каменистой степи, и протёрлись до дыр. Один из них начинал просить каши. У меня обуви не было совсем. И из одежды только пижамные штаны, выглядывающие из-под грязного камзола, теперь смотревшемся тряпкой. Если его владельцу он доходил до середины бедра, то на мне спускался значительно ниже колена. И под ним — драная пижамная курточка, от которой остался только перед. Одним словом — бомжи. И запах, наверняка, соответствующий.

— Тихо ты, Валдар, — к парню подошёл другой, смутно знакомый. Я обвела взглядом остальных солдат. Многие из них выглядели знакомыми и навевали какие-то ассоциации.

— Пусть дождутся командира, если им надо, — продолжил парень. Какое-то время они сверлили друг друга глазами. Первым отвёл взгляд Валдар.

— Под твою ответственность!

Он демонстративно развернулся и ушёл, показывая всем своим видом, что дальнейшее его не касается.

— Можете подождать командира там, — второй парень махнул в сторону деревьев между дорогой и стоянкой.

— Мамонты, — я, наконец, вспомнила, где видела этих парней. Неудивительно, что не узнала сразу, почти год прошёл, а общались от силы пару суток.

— Что? — переспросил парень и уставился на меня.

— Мамонты, — повторила с широкой улыбкой. Голос слушался плохо, сипел и хрипел, и больше походил на каркающий шёпот, но понять слова позволял. Парень с недоверием вгляделся в моё лицо. В глазах появилось узнавание.

— Владо? — недоверчиво уточнил он и перевёл взгляд на де Графа, более пристально его осматривая и только сейчас заметил родовое кольцо на его руке. — Тогда получается... Ох ты ж... — он с чувством выругался. — Проходите к костру и примите извинения за такой приём.

Когда подошли к костру, стало понятно, что Перил остался лидером той части отряда, что встретили на берегу разлившейся Ледянки. "Мамонты" без вопросов освободили место, хоть с весьма сильным не скрываемым любопытством рассматривали нас. Де Граф тяжело опустился на землю. Внешне было почти незаметно, но я чувствовала, что он смертельно устал и еле держался на ногах. Наверно потому и не стал сразу ставить на место Валдара.

— Командир сейчас в деревне, вернётся через час-полтора, — Перил сразу предложил миску, полную кашей с мясом и отошёл в сторону, объяснить товарищам странность своих действий.

Сытная горячая еда после долгого воздержания сделала своё дело и я, устроившись поудобней, заснула.

Капитан де Бутоль возвращался в отряд с чувством удовлетворения от выполненного дела. Это была последняя деревня, пострадавшая от разросшихся стай степных волков. Когда месяц назад он получил приказ о распределении курсантов на практику, то сначала решил, что это чья-то шутка. Кто в здравом уме всерьёз пошлёт военный отряд на уничтожение волков? Скорее уж ловить беглых каторжников с близ расположенной каменоломни. Но уже через неделю, после первой же встречи со стаей, изменил своё мнение. Обычно эти волки ходили по две-три особи и были по зубам крестьянским волкодавам. Но в этом году они сбились в стаи, и отряд воинов с трудом с ними справлялся. Де Бутоль даже порадовался, что отряд не послали патрулировать южные границы. Там почти никогда ничего не происходило, и курсанты быстро забыли бы про дисциплину за три месяца практики. А тут ещё и сроки ограничены только выполнением задания.

До заката оставалось ещё часа три. Значит, можно проехать чуть дальше, и встать на ночь в более удобном месте. Парни, должно быть, уже поужинали, так что лишней задержки капитан не ожидал. Ещё неделя, и они вернутся домой, а там ждёт отпуск до конца практики у остальных групп.

Де Бутоль свернул в рощицу, спешился и бросил поводья подбежавшему курсанту. Дежурный по лагерю Валдар незамедлительно встал перед капитаном, в приветствии прижав правый кулак к сердцу.

— Господин капитан! Во время вашего отсутствия в лагерь вышло двое бродяг, — доложил парень. — Требовали вас.

— И? — лениво поинтересовался капитан.

— Я хотел их прогнать, но Перил отвёл их к костру.

— Чем мотивировал? — слегка скривившись, спросил де Бутоль. Он знал, что почти все курсанты, особенно старшие, бывшие бродяжки, попрошайки и сироты. К пятому курсу уже выделялось два типа отношений — одни задирали нос и не хотели знаться с бывшими товарищами по несчастью, и вторые, что не забыли прошлое.

— Не знаю, — растерялся Валдар. — Я не спросил.

— Позови Перила.

— Вызывали, господин капитан? — меньше чем через минуту перед де Бутолем стоял светловолосый парень.

— Говорят, ты бродяг привечаешь? — с холодком в голосе спросил капитан.

— Да, господин капитан, — Перил неприязненно посмотрел на Валдара. — Только они не бродяги. Младший — Владо, бастард господина де Графа.

— Лорда-защитника? — удивился де Бутоль. — Уверен?

— Нет, господин капитан, вроде его отца. И да, уверен. Год назад несколько дней провели вместе. И он тоже нас узнал.

— Та-ак, — протянул капитан. — А старший тогда кто?

— Не могу знать, — смутился парень. — Но у него тоже родовой перстень, значит, не из простых.

— Где они сейчас? — капитана явно заинтересовали странные бродяги.

— У костра, господин капитан, — блондин шагнул в сторону, освобождая дорогу, и рукой указывая направление.

Оба бродяги сидели спиной к капитану. Вернее, сидел один, опустив голову на грудь. Второй лежал рядом на земле, используя ногу старшего как подушку.

Подходя, де Бутоль оценивал этих двоих. У старшего короткие неровно обрезанные, видимо, ножом, волосы. Светлая рубаха с оторванным правым рукавом. Штаны, когда-то синие, теперь неопределённого тёмного цвета. И сапоги, которые чинить уже бесполезно. Младший выглядел не лучше. Он почти целиком был закутан в грязный камзол того же цвета, что и штаны старшего. Из-под камзола торчали босые ноги.

Любой человек принял бы их за нищих бродяг. Но де Бутоль видел, что рубаха пошита из батиста тонкой выделки. Камзол и штаны так же из весьма дорогого плотного крепа и хорошего кроя. Для простых бродяг слишком дорогая одежда, пусть и в плачевном состоянии.

Капитан обошёл эту пару и осмотрел спереди. Оба крепко спали, никак не отреагировав на его передвижение. И, если младший, судя по позе, заснул более-менее осознанно, то старшего сон сморил неожиданно — пустая миска едва не упала на землю из расслабленной руки.

Де Бутоль присел перед ним. Сначала рассмотрел кольцо на среднем пальце левой руки. Как и у всех аристократов высшего уровня, печатка не имела рисунка. Он проявлялся по желанию владельца, либо после его смерти, так что принадлежность к роду по печати не определить. Де Бутоль вгляделся в лицо мужчины. Загорелое и похудевшее, оно носило следы недавних лишений. То же было и у младшего, только без загара. У парнишки, наоборот, оно казалось излишне бледным и болезненным.

— Однако, — пробормотал капитан. Он узнал в мужчине лорда-защитника, что регулярно приезжал в училище с проверками, особенно после войны. Осторожно потряс его за плечо, но разбудить не получилось.

— Так, парни! — он отошёл чуть в сторону. — Рассёдлывайте лошадей, остаёмся здесь на ночь.

Сам же достал из своей седельной сумки тёплый плащ и осторожно накинул на плечи мужчине. Ночи в степи холодные, и уже вечером чувствовалась прохлада, а тонкая рубаха от холода совсем не защитит.

Я проснулась, когда лагерь наполнился шумом. Дежурные готовили завтрак, остальные собирали вещи и чистили лошадей. Заметив, что я проснулась, де Граф привычно и уже обыденно отнёс в приречные кусты, а затем помог позавтракать. Самостоятельно это сделать не получалось — небольшие усилия утреннего приведения себя в порядок забрали все силы, и даже ложка еле держалась в руках.

— В первый раз вижу такую заботу, — заметил капитан отряда, подойдя к нам.

— Это мой долг, — нейтрально и, как само-собой разумеющееся, ответил де Граф.

Настроение, и без того отнюдь не радужное, с размаху рухнуло в канаву. Вот что мешало ему промолчать? Разумом-то я прекрасно понимаю, что он сказал чистую правду, и возится со мной только из-за моего статуса и клятвы защищать императора во что бы то ни стало. Но в глубине души всё равно теплился скромный огонёк надежды, что я ему хоть немного, но важна как просто человек. На большее сама запрещала себе думать. Это только в бабских любовных романах успешный взрослый самостоятельный и самодостаточный мужчина влюбляется в соплюшку на туеву хучу лет младше. Хотя, надо признаться, все условия выполнены. Он меня старше на сотню с гаком, глава рода и владелец немаленького домена. И постоянно имеет из-за меня различные проблемы.

Ну, всё! Помечтала и хватит. Мне вообще ближайшие лет -дцать никакие отношения ни с кем не светят, да и потом, если и будет брак, то по политическим мотивам. Пусть здесь титул императора не наследственный, но в супруги кого попало брать нельзя. Как и в любовники. Мужчинам легче, можно регулярно в бордели ходить.

Я быстро протёрла заслезившиеся глаза. Ветер, что ли переменился, и дым на меня пошёл? Пока я занималась самозакапыванием, мужчины перешли к делам и де Граф уже читал какой-то документ, Судя по углубившейся складке между бровями, сжатым губам и играющим желвакам, содержимое было весьма неприятным.

— Спасибо, что дали с этим ознакомиться, — де Граф вернул бумагу капитану.

— Если пожелаете, — ответил тот, сворачивая документ и убирая его в тубус, — то мой отряд вас не встречал. Парни узнали только его, — кивок в мою сторону.

— Благодарю, но это лишнее. Нам всё равно необходимо как можно быстрее вернуться в столицу, а с вами это ещё и безопасней.

— Что ж, это ваше решение. Пару лошадей мы вам найдём, только, к сожалению, без сёдел, — капитан развёл руками.

— Одной хватит. И без седла даже лучше, — де Граф посмотрел на меня. Сидеть стало тяжело, и я только что прилегла на землю. Капитан тоже поглядел в мою сторону.

— Я спрошу у парней, может, найдём ему запасную одежду. На вас, боюсь, ничего подходящего по размеру не подберём. Разве что в деревне поспрашивать.

Де Граф вздохнул.

— И побольше чистой ткани на перевязку.

— Всё так плохо? — сочувственно спросил капитан.

Де Граф молча кивнул и добавил.

— И с каждым днём всё хуже.

Это я и сама чувствовала. С того момента, как шаман снял кандалы, силы просто улетали.

Де Бутоль вошёл в положение, и до столицы отряд домчался чуть меньше, чем за неделю. Ночевали где заставал закат, проезжая мимо городов и деревень. Сначала обращались к деревенским лекарям, но те либо разводили руками, признавая своё бессилие мне помочь, либо предлагали такие методы, что отвергнет любой разумный человек. Целителей же в Империи всегда было мало, и единственный, найденный по дороге, запросил за свои услуги весьма немалую цену, что на месте позволить не могли, а в долг и под расписку работать он отказался.

Последние дни дороги в памяти совсем не отложились. Порезы на спине загноились, несмотря на уход и все предосторожности. Де Граф ежедневно почти до истощения пытался лечить, но с его уровнем целительства помогало слабо, разве что на время снижало боль и жар. И всё равно большую часть времени провела в лихорадочном забытьё.

В замок въехали чуть позже полудня. Я вяло отметила, что стражи намного больше обычного, и, почему-то они не императорских цветов. Спросить, не показалось ли мне, я не успела. Подбежавшие слуги спешно отнесли в лазарет к опытным рукам де Шпица, императорского целителя.

Глава 27.

— Ваше Величество!

Тихий голос и осторожное прикосновение к руке вывели из блаженной дрёмы. Впервые за много дней я спала в чистой мягкой кровати, без сквозняков, запахов животных, костра, пота и давно не стиранной одежды. Боль тоже ушла куда-то далеко на задний план, пусть и не исчезла совсем. Нехотя открыла глаза. Рядом с кроватью на стуле сидел де Граф-старший. С первого взгляда на него стало понятно — что-то случилось. Осунувшееся усталое лицо и чуть ссутуленная спина подтверждали предположение.

— Ваше величество! — повторил он, видя, что я уже не сплю. — Приношу глубочайшие извинения, что посмел потревожить вас в таком состоянии, но я вынужден просить вашего вмешательства.

— Что случилось? — иногда его церемонная вежливость выводила из себя.

— Гвенио... — мужчина помрачнел. — Его обвиняют в измене.

Я в шоке уставилась на него, не веря ушам. Лорда-защитника, второго человека после императора?

— Кто?! На каком основании?

— Совет лордов, — де Граф опустил голову. — Когда вы пропали, они обвинили его в вашем похищении, и, соответственно, измене.

— Но ведь это полнейшая чепуха!

— Лорду де Чествиллю удалось убедить в этом половину совета.

— И что я могу сделать?

— Есть два варианта. Первый, самый простой, вы объявляете Гвенио своей волей невиновным независимо от решения совета. Император имеет такое право.

Я кивнула. Раз в пять лет могу отменить любое решение совета лордов, но не более десяти раз за всё правление.

— Но? — чую, есть в этом подвох, иначе не говорил бы про варианты.

— Но при этот обвинение не снимается. Он так и останется изменником, получившим прощение.

— А второй вариант? — первый не устраивал. Всё равно получалось наказание ни за что.

— Второй, это убедить совет в невиновности.

— И в чём проблема? Вот она я. Неужели вы думаете, мне не поверят?

— Боюсь, могут не поверить, — де Граф поёрзал на стуле, будто стало неудобно сидеть. — Тут такое дело, ваше величество... Они ведь даже отстранили от совета господина де Вена.

— А с ним-то что? — чем дальше, тем всё более шокирующие вести.

— Официально из-за его проблем со зрением. Он сейчас почти ничего не видит. А неофициально ему вменяют пособничество в измене.

Я в отчаянье натянула подушку на голову. В положении лёжа на животе, другие действия вроде откинуться назад, недоступны.

— Всё хорошо, прекрасная маркиза, — чуть ли не простонала и высунула голову из-под этого укрытия. — Это ведь не всё?

— Почти всё, ваше величество. Разве только солдаты де Чествилля... Вы, наверно, не заметили вчера, но они заполонили весь замок.

— Но это же фактически захват власти!

— Да, ваше величество. Им остался последний шаг — осудить и казнить Гвенио, а вас объявить пропавшей без вести.

— Убивать придут? — голос прозвучал расстроенно и обречённо.

— Не думаю. О том, что сын вернулся с вами, никто не знает. Вернее, знаю я и целитель. Все остальные считают, что он привёз брата.

Я тихо рассмеялась. Не думала, что тот обман, разыгранный для соблюдения приличий, окажется для спасения жизни и избежания гражданской войны.

— При этом они ничего не теряют. Даже если вы объявитесь живой, то моего сына всё равно успеют казнить. И у заговорщиков появится возможность приставить к вам своих людей советниками. Или же посадить вас куда-нибудь под замок и править временным советом. Убивать вас невыгодно. О смерти Императора сразу становится известно во всех крупных городах — древняя магия, — пояснил мужчина. — Потребуются новые выборы и новый призыв. Он вряд ли удастся, но рисковать никто не будет.

— Полагаю, у вас есть какой-то план? — вот честно, нет времени раздумывать над нюансами большой подковёрной политики. И опыта на принятие быстрых решений в подобных случаях тоже нет. Подозреваю, глава службы безопасности сам в цейтноте и на грани паники. Как же, проморгать такое!

— Да, ваше величество, — оживился де Граф. В следующие несколько минут он поделился им со мной. Если всё пойдёт, как задумано, то почти нет риска, к тому же выведет часть заговорщиков из тени и из игры. Но сильно смущал один момент.

— Ваш сын знает об этом?

— Нет, — снова поник де Граф. — К нему никого не пускают. Но я уверен, он поймёт необходимость.

Понять-то он поймёт...

— Хорошо, — согласилась после раздумья. Всё равно у де Графа-младшего долг на первом месте. — Давайте обсудим детали.

За час до собрания совета лордов де Граф-старший принёс мне платье. Посылать за ним слуг не рискнули, обязательно появится множество вопросов, зачем оно, а там недалеко до слухов о моём возвращении. Пусть времени на их распространение совсем мало, но если этого можно избежать, то почему бы и нет?

— Ваше величество, извините за нескромный вопрос, вы вообще, платья носите? — мужчина весьма удивился, когда я ему сказала, что он точно не ошибётся в выборе. Мало кто знал, что у меня в гардеробной платья можно по пальцам одной руки пересчитать — парадно-выходное на случай неожиданных гостей, деловое зимнее из плотное шерсти и деловое летнее, что сейчас помогал надевать целитель. На остальные случаи вроде балов и приёмов, шили каждый раз новое и в комнате они не задерживались. Де Граф-старший ожидал за ширмой, слушая непроизвольное шипение. Обезболивающее заклинание решили применить перед самым началом. Длилось оно всего час-полтора, зато не туманило разум, как существующие лекарства.

— По собственному желанию и просто так, а не по необходимости? — уточнила я, поправляя светло-зелёные рукава. — Что-то не припоминаю подобного.

— Готово, — целитель туго, на манер корсета, затянул широкий синий пояс. Он, и кружевные манжеты с высоким воротником, являлись едва ли не единственным украшением строгого платья. Его и выбрала потому, что фасон позволял скрыть следы от кандалов.

Через четверть часа мы, пройдя по узким коридорам для слуг, вышли к залу, где вскоре будем разыгрывать неприятное представление. Охраны у дверей не было, хотя в замке часто встречались солдаты в жёлто-красных цветах де Чествилля. Не заходя внутрь, целитель, наконец, наложил заклинание. В сам зал в день совета лордов могли пройти только Император, главы родов или их представители. Остальные только по приглашению изнутри. Работала какая-то древняя магия, заложенная ещё при основании замка, и с тех пор позабытая, как и большинство других заклинаний.

Сюда я раньше не заходила, и теперь с интересом оглядывалась. Небольшая зала, выдержанная в строгом стиле под старину, явно предназначалась для заседаний малым числом. Если точнее, то одиннадцатью. Именно столько мест для сидений находилось в зале. По пять кресел с высокими спинками вдоль длинных сторон массивного длинного стола, и одиннадцатое в его торце. За каждым на специальной подставке установлен штандарт, соответствующий одному из родов, входящих в совет. За одиноким креслом во главе, предназначенным для императора, если он решит посетить совет лордов, штандарта не было. Вместо этого вся стена позади задрапирована гобеленами.

Де Граф уверенно подошёл к этой стене и юркнул за гобелены. Отступая от стены метра на полтора, они образовали небольшой закуток, где втиснулся маленький столик со стулом.

— Надо же мне знать, что эти лорды задумывают, — пояснил мужчина на мой удивлённый взгляд. Понятно, на совет его не приглашают, разве что как представителя рода в отсутствии главы, а охранная магия пропускает.

Я опустилась на стульчик и заметила ещё одну особенность этого места — гобелены располагались так, что не перекрывали обзор. Сидя в закутке можно было не только слышать, но и видеть почти всё, происходящее в зале.

Убедившись, что мне удобно наблюдать, де Граф ушёл, не желая до времени выдавать наблюдательный пункт. Если очень повезёт, мой выход не потребуется.

Лорды пунктуально появились через десяток минут, и заняли свои места за столом, согласно штандартам. Свободными остались три кресла — императорское, рода де Вена по левую руку от него и де Графа по правую. Я заволновалась. Крис всегда был ответственным человеком, и не мог пропустить совет, тем более такой важный.

Де Граф-старший вошёл в зал, когда все лорды уже расселись и уверенно занял кресло под штандартом с оскалившимся псом — гербом своего рода.

— Господин де Граф, — поморщился де Чествилль, чьё место было примерно посередине стола. — Здесь совет глав родов.

— Именно поэтому я здесь, — холодно ответил мужчина. — Согласно положению о совете, в отсутствии главы может присутствовать представитель. Тем более, что этот совет, — он выделил последние слова, — напрямую касается моего рода.

Де Чествилль недовольно поджал губы.

— Хорошо. Вы в своём праве остаться. Тогда начнём, господа, раз все в сборе.

— Прошу прощения, — заговорил де Граф, перебивая председателя собрания. — Но здесь нет представителей рода де Вен.

— Вы прекрасно знаете, что Крис де Вен отошёл от дел в последнее время по состоянию здоровья, — в голосе де Чествилля проскользнула злость. Если тщательно не вслушиваться и не отслеживать интонации и мимику, можно и не заметить. Хотя до де Графа ему далеко. Тот идеально владеет собой.

— Но он прав, — возразил мужчина под штандартом с горой, скрытой в туче. Род де Ягдоран, этот точно на нашей стороне. — На совете по столь важному вопросу должны присутствовать все роды, иначе решение может быть аннулировано.

Я вспомнила положение о совете. Что-то такое там было. Что глав должно быть не менее половины совета, и что, если хоть один род не представлен, пусть и заместителем, результат голосования может быть оспорен и отменён. В прошлом несколько раз игнорирование этого правила приводило к гражданской войне. А вот для обвинения в измене хватало и неполного состава.

— Пошлите за де Веном, — распорядился председатель, тоже вспомнив положение.

Минут на десять в зале воцарилась тишина. Наконец, в двери вошёл Крис и растерянно встал у порога. Повязка на глазах и трость, которой он ощупывал пространство перед собой, объяснили причину задержки. Он не знал и не видел, куда идти, а слуг, даже проводников, в зал не пускали.

Через несколько неловких секунд с кресла подскочил молодой человек, едва ли достигший восьмидесяти. Лорд де Вален наследовал титул после войны и был самым молодым и неопытным главой рода среди присутствующих. И, хоть явно не высказывался, но поддерживал императора, а не "партию раздора".

— Позвольте помочь, — он, поддерживая Криса под локоть, подвёл его к пустующему месту. Часть лордов при этом стыдливо отводила глаза.

— Всё? — с сарказмом поинтересовался де Чествилль. — Теперь можно, наконец, начинать?

Получил снисходительный кивок, он продолжил.

— Вчера, как всем вам известно, в замок доставили Гвенио де Графа, — на этих словах Крис едва заметно вздрогнул. Кажется, его не только отстранили от дел, но и устроили домашний арест с информационной блокадой. — Это собрание посвящено определению степени его вины. Введите обвиняемого!

Двери зала снова открылись, и внутрь вошёл лорд-защитник. Выглядел он весьма непрезентабельно. В драной грязной одежде, с немытой головой и заметной щетиной на лице. Эти сволочи не только не дали ему привести себя в порядок, так ещё и надели кандалы. К счастью, простые. Но держался он с достоинством, будто не замечая, что выглядит бомжом. Он подошёл к столу и молча встал в шаге от его торца.

— Господин де Штоф, зачитайте обвинение, — распорядился председатель, презрительно скривившись. С места встал пожилой мужчина.

— Гвенио де Граф обвиняется в похищении Императора Анремара и измене, — сверяясь с бумагой, объявил он. — До вынесения советом лордов решения, временно отстраняется от всех должностей и лишается титула.

Закончив, де Штоф сел обратно.

— У вас есть что сказать в оправдание? — спросил де Чествилль.

— Оправдываются виновные, — спокойно ответил де Граф. — Я бы хотел услышать причины подобного обвинения.

— Естественно, — де Чествиль неприязненно поджал губы. Ему было бы предпочтительней, признай лорд-защитник все обвинения безоговорочно, но обвинитель был готов и, не вставая, начал рассказ.

— Итак, в ночь на четырнадцатое число пятого месяца, по вашему приказу из лесного домика был похищен Император Анремара. Исполнитель указал на вас, как заказчика. К сожалению, повторный допрос невозможен — бедняга покончил с собой, поняв, кого похитил.

— Как удобно, — тихо заметил Крис. На него сразу бросили несколько взглядов, от возмущённых до поддерживающих.

— Несколько дней, — председатель продолжил, как ни в чём не бывало, — Императора держали в загородном доме барона де Толето для обеспечения алиби. Семнадцатого числа люди господина де Штофа случайно узнали о похищении, в связи с чем вы, прихватив с собой Императора, пересекли границу с кочевниками и скрылись в степи. Не знаю, по какой причине решили вернуться, видимо, — он насмешливо осмотрел де Графа, — что-то не поделили с новыми союзниками. Таким образом мы имеем похищение и измену — выдачу Императора кочевникам, и попытку скрыться у них.

Далее, наверно, с половину часа, шёл допрос. Причём вопросы сформулированы так, что заранее предполагалась виновность, почти независимо от ответа. И бурная дискуссия ещё на полчаса. Наконец, накал страстей немного спал, или же господа лорды просто устали.

— Если вопросов больше нет, — опять взял слово председатель, — предлагаю голосовать.

— Подождите немного, — едва не перебил его де Граф-старший. — Вам не кажется, что стоит выслушать и другую сторону?

Он сделал условный знак, и я, не торопясь, вышла из-за портьеры. Секунда на узнавание, и мужчины с поклоном вскочили с мест. Я прошла к своему креслу.

— Садитесь, господа.

— Ваше величество? Но как?

— Это сейчас не важно, — я небрежно отмахнулась от вопросов. — Ваша история, без сомнения, интересна, но в ней слишком много пробелов. Позвольте дополнить.

Я повторила рассказ лорда де Чествилля, который он использовал в качестве обвинения чуть менее часа назад. Только немного по-другому расставила акценты и добавила немного от себя, не слишком отходя от правды. Но мой спаситель при этом выставлялся чуть ли не всемирным злом, уступающим разве что Властелину. Во время рассказа я старалась не смотреть ни на Криса, ни, тем более, на де Графа. Но, всё равно ощущала их шок и потрясение. Как бы хорошо они не держали себя в руках, но костяшки пальцев в сжатых кулаках Криса побелели, и тихий звон кандальной цепи тоже говорил, что и де Граф с трудом сдерживается.

Лорды восприняли рассказ более спокойно, но тоже весьма удивлённо. Они ведь ожидали оправдания лорда-защитника, а не окончательно его утопления.

— Ну, вот как-то так, — я, наконец, закончила, чувствуя себя последней сволочью. — Не правда ли, получилось более связно и логично? И не нужно натягивать сову на глобус.

Я выдержала паузу, и, улучив момент, когда председатель собрался что-то сказать, заговорила первой.

— А теперь, прошу выслушать вторую сказочку. Не волнуйтесь, это не займёт много времени.

Я обвела притихший совет взглядом. Большинство смотрела заинтересованно, но напряжённо. Мало ли что скажу после первого, столь шокирующего рассказа. Убедившись, что завладела вниманием всех присутствующих, я начала.

— В некотором царстве, в некотором государстве, жил был царь. И решил он как-то отдохнуть от трудов праведных, и с ближниками своими отправился в лесной домик. И пропал. Вот только что был, а утром раз, и его уж нет. Поискали ближники его пару-тройку дней, да в столицу вернулись, помощь привести, да людей верных к поискам привлечь. Но не стали ни людям, ни боярам сообщать. Мало ли, вдруг окажется, что царь до ветра пошёл, да заблудился. Или в селе соседнем кого симпатичного встретил, а тут его всем миром искать будут. Конфуз, однако, выйдет.

Но не прошло и недели, является ко двору боярин с дружиной. Так мол и так, знаю я, что потеряли руководителя, так что надо, пока его нет, за царством-то приглядеть. Мало ли что. И вообще, не теряли вы его, а то правая рука продал соседнему хану в гарем в счёт оплаты выгодного договора.

Почесали ближники затылки. И ведь правда, договор с ханством подозрительно выгодный, и правая рука так и не вернулся. Его-то и не искали особо. А, может, они вдвоём с царём по бабам пошли, кто их знает.

Лорд де Вален чуть фыркнул от сдерживаемого смеха. Не признать в рассказе нашу ситуацию не смог бы только совсем не умный. Я с возмущением посмотрела на него, но не стала прерываться.

— Ну, или по мужикам, если вам так больше нравится.

Пока отряды скакали туда-сюда в поиске, прибыли остальные бояре. И сразу взяли царство в оборот. Нельзя казне простаивать, денег там хоть и немного, но в дело пустить надо. Крыша у боярского терема прохудилась, жёнка новые цацки просит, не из своих кровных же отдавать? С соседями зельем пакостным торговать тоже надо бы, да царь мешал, за здоровый образ жизни ратовал. Зато теперь можно и договор заключить. Расторгать потом дороже будет. Или вон, землю с царской вотчины себе прирезать, так теперь и разрешить то боярской сходкой можно, царя не спрашивая.

Рассказывая про боярские дела, я переводила взгляд на лордов, кто сам мог быть замешан в подобном. Ещё до похищения собрали неплохое досье на них. И не ошиблась — мужчины невольно заёрзали, узнавая свои грешки.

— А чтобы ближники не мешались, от дел государственных отстранили, — продолжила я. — Но так, чтобы особо не обидеть. Одного на поиски царя послали куда подальше. Вроде и делом занят, и не мешается. Другого заботой окружили. Здоровьем, мол слаб. Тяжко на боярских сходках сидеть, пусть дома на печи лежит, лечится.

Вот только одно здесь у меня в сказочке не сходится. Из боярского терема в столицу аккурат неделя ходу. Как боярин узнал-то о беде, случившейся? Гонцу, даже самому быстрому, надобно двое суток без отдыха мчаться. А тут едва царь пропал, ещё никого не известили, а боярин уже и дружину собрал, да другим отписать успел. Не подскажете, какое средство волшебное для срочных сообщений в царстве нашли-то? Или же боярин заранее знал о пропаже, и птицу быстрокрылую держал для столь радостного известия?

Я пристально глядела на де Чествилля, будто его спрашивая. И тот подался на уловку.

— Вы обвиняете меня в организации вашего похищения? — подобравшись, будто готовясь к драке, спросил он.

— Заметьте, не я это сказала, — с невинной улыбкой снова посмотрела на всех лордов. — Или вы в этой сказке кого-то узнали? Впрочем, не буду больше отнимать время. У вас дела государственные стынут. Не правда ли, сложно с ними управляться. Неожиданно, не так ли?

Несколько долгих секунд мы с лордом де Чествиллем смотрели друг другу в глаза. Он сдался первым, опустил взгляд на бумаги и как-то скомкано предложил начать обсуждение.

Бурные дебаты продолжались весьма долго. Благородные господа, сбитые с толку моим внезапным появлением, и странными речами, метались из стороны в сторону. Появилось множество вопросов и разнообразных предположений. Настало время припомнить давешние уроки дипломатии, благо, что лорды не намного опережали меня в искусстве под ковёрной политики. Поняв, что здесь они каждый сам за себя, и многие их неприглядные делишки каким-то образом оказались известны Императору, они, в дополнение к теме заседания, ещё начали выяснять отношения. Наконец, выдохлись, и приступили к голосованию.

По кругу пустили кувшин и чашу, заполненную камешками чёрного и белого цвета. Каждый лорд брал из чаши желаемый камешек и опускал в кувшин так, чтобы остальные не видели цвет. Де Граф-старший, как представитель, а не глава рода, имел только совещательный голос, и не участвовал в голосовании. Крис, до которого чаша с кувшином дошли последнему, просто сказал

— Положите белый.

Чашу с камнями убрали. Содержимое кувшина высыпали на поднос. Семь белых против двух чёрных. Послышался облегчённый вздох. Де Граф-старший, несмотря на невозмутимое лицо, которое держал всё заседание, всё же волновался за сына. Идя на это собрание, мы ожидали четыре чёрных. При том, что без нашего вмешательства, белых могло и не быть.

— Советом лордов снимаются все выдвинутые обвинения против Гвенио де Графа, — нехотя объявил председатель. — На этом собрание закончено.

— Ваше величество, — лорды, поднимаясь, как бы просили разрешения покинуть зал. Никто из них и не подумал распорядиться снять кандалы с де Графа. Он так и стоял в торце стола, несколько растерянно оглядывая проходящих мимо него людей, в основном стыдливо отводящих глаза.

— Лорд де Чествилль, — я окликнула председателя собрания. — Я попрошу убрать вашу дружину из замка. Моя гвардия вполне справляется с охраной без помощи.

Лорд не ответил, только поклонился, поджав губы.

В зале осталась только наша четвёрка. Крис сидел, похоже, ожидая объяснений. Де Граф-старший снимал с сына кандалы. Они были конвойного типа, то есть снять их мог любой, кроме того, на кого они надеты. Я тоже осталась сидеть в кресле, только опёрлась на стол и уронила голову на скрещённые руки, устало закрыв глаза. Обезболивающее и стимулирующее заклинания давно кончились, и я боялась, что, даже если смогу встать, то, без поддержки, лягу сразу же рядом.

— Ваше величество, разрешите идти? — холодный голос не дал провалиться в сон. Я с трудом подняла голову и уставилась на де Графа-младшего. Смысл и контекст сказанного не сразу стал понятен. Что ж, это было ожидаемо.

— Не смею вас больше задерживать. Отдохните как следует.

— Как скажете, ваше величество, — он строго по протоколу поклонился и вышел. Его отец поспешил следом.

— Крис, — тихо позвала я, когда остались вдвоём. — Помогите, пожалуйста, добраться до лазарета. Сама, боюсь, не дойду. И, обещаю, всё расскажу, только не прямо сейчас.

Как я и боялась, сил не было даже стоять с поддержкой, и я повисла на князе. Ему пришлось буквально тащить мою тушку через весь зал, по пути своротив пару стульев. В коридоре у дверей эстафету принял целитель, нервно ожидающий нашего выхода. Защита зала даже после окончания совета не пропускала его внутрь.

Глава 28.

— У вас десять минут, не больше! — предупредил целитель и вышел из палаты.

Крис несколько неуверенно прошёл вперёд.

— Всё так плохо? — я проследила, как он аккуратно нащупал стул и присел. — Как же так, вы ведь уже шли на поправку?

Мужчина кротко и чуть виновато улыбнулся.

— Когда вы пропали, мы начали поиски, вот и перенапрягся.

— Опять от меня одни проблемы, — простонала я, едва подавив желание спрятать голову под подушку. — И он, наверно, меня ненавидит, — тихо добавила.

— Вы про Гвенио? — Крис всё-таки услышал. — Он то же самое в отношении вас сказал.

— А мне-то зачем? Это он со мной сколько времени возился, а я по нему прошлась грязными сапогами, да ноги вытерла!

О воспоминании о совете на душе стало пакостно. И его "ваше величество" отбросило к первым дням знакомства, только теперь де Граф имел полное моральное право на холодно-презрительные отношения.

— Да, это было очень жестоко. Неужели, такое действительно было необходимо?

— Не знаю. Я и сама об этом думаю. Но господин де Граф уверял, что других вариантов нет. Надо показать всю глупость обвинения, доведя историю до абсурда

— Его отец? Тогда понятно, почему они опять поссорились.

— Опять? — я зацепилась за это слово.

— Это у них обычное дело, — улыбнулся де Вен и небрежно махнул рукой. — Гвенио считает многие методы своего отца неприемлемыми, тот в ответ называет его идеалистом. В последний раз лет двадцать не разговаривали, сейчас вот опять перейдут на исключительно деловые отношения.

Я с трудом повернулась с живота на бок. Лежать на спине ещё минимум неделю нельзя.

— Вам, наверно, не сказали, — враз посерьёзнел Крис. — Не захотели заранее расстраивать. Ваш организм был крайне истощён, когда вы прибыли в замок. Но провели бы пару недель под присмотром целителя, и вернулись бы в норму. Но после того совета...

— Что? — я взволновалась от интонаций сказанного. — Вроде не парализовало, да и проспала всего два дня, — руки-ноги двигаются, а сколько спала, сообщил целитель.

— И это хорошо, — согласился Крис. — Но есть большая вероятность, что несколько лет, возможно, десяток-полтора, вы будете не сильнее котёнка. То есть не сможете поднять ничего тяжелее стакана, ходить медленно и, возможно, только с поддержкой. Но, что хуже всего, если на это состояние придётся период второго роста, оно может закрепиться на очень долгое время.

Да уж, перспективе не позавидуешь. Не удивительно, что де Шпиц сообщил только об общем состоянии, без прогноза. Даже де Вен за меня переживает, погрустнел, теребит складки брюк.

— Так это, наоборот, вам радоваться надо, — заявила бодрым голосом. — Из замка не выйду, далеко не уползу, сколько проблем сразу отпадёт!

— Тено, вы это серьёзно? — насторожился Крис. Кажется, он усомнился в моём умственном состоянии.

— Нет, конечно. Известно, когда это определится окончательно?

— Дней через десять, возможно, разрешу вставать, — в палату вошёл де Шпиц, главный императорский целитель. — И по динамике будем смотреть. Думаю, половины месяца хватит. Господин де Вен, — он обратился к Крису, — десять минут закончились. Её величеству нужно отдохнуть.

Это он правильно. Не знаю, как тот котёнок, силу которого мне пророчат, но разговор уже утомил.

Прошло время. Первые две недели, как отлежалась, едва-едва проползли под знаком дичайшей скуки. Меня оградили от всего, что могло хоть как-то взволновать — возможные проблемы, озвученные Крисом, были связаны не с мускулатурой, а с мозгами. После всего перенесённого, он мог "забыть", как правильно управлять телом, ведь на момент похищения я даже не успела толком оправиться от ранений, полученных в схватке с Властелином, а тут снова здрасьте, да ещё с ирхилдом и с той мазью, которой палач рисовал на спине. В её составе, как определил де Шпиц, большую часть составляли мелко, буквально в пыль истолчённые сорсы. Они глубоко въелись в тело и избавиться от столь нежелательных добавок, не снимая полностью всю кожу и мясо до костей, не представлялось возможным. Только ждать, когда организм сам их исторгнет. А пока они серьёзно мешали заживлению.

К концу месяца целитель, ко всеобщему облегчению, вынес вердикт — проблем нет, восстановление идёт по плану, и можно постепенно увеличивать нагрузки, возвращаясь к тренировкам.

Получив разрешение, ежедневно подолгу гуляла в саду, наворачивая круги по песочным дорожкам. Компанию обычно составлял или Эрик, или Крис. Лорды после моего возвращения в считанные дни убрались из замка, предоставив нам самим разбираться с тем, что они нарулили, пока совет находился к власти. Меня, сначала по рекомендации целителя, затем по инерции, от серьёзных и проблемных дел молча отстранили.

С де Графом общение опять свелось к исключительно деловым вопросам. И то, бумаги на подпись всё чаще передавались через слугу. Как будто снова вернулись времена первых дней пребывания в Анремаре со взаимным избеганием друг друга. Мне было просто стыдно за ту речь, а извиняться за неё уже поздно. Возможность как-то объясниться, тоже не подворачивалась. А сам князь... Мне казалось, что он меня презирает и потому не хочет даже видеть.

Расследование похищения зашло в тупик. В том доме полностью сменилась вся прислуга. А барон, кому принадлежал дом, не появлялся в тех местах уже несколько лет. К тому же совершенно не походил на того, кто представился его именем.

Мы с Крисом не торопясь прогуливались по саду. Активно обсуждали варианты реформ, направленные на уменьшение власти князей и лордов в их доменах. Ситуация, когда на любое действие в их владения, кроме усмирения открытого бунта, надо запрашивать у них разрешение, а они, в свою очередь, безнаказанно могли захватить власть в отсутствие императора, крайне не нравилась. К тому же во время послевоенной чистки дворянства от последователей Властелина, освободилось достаточно земель, но дать их пусть и в ненаследное пользование заслужившим людям, опять-таки требовало согласования.

— Странно, — я смотрела на приближающегося мужчину. — Гвардейцы обычно сюда не заходят.

— Может, случилось что, — Крис тоже повернулся в сторону гвардейца, ориентируясь на звук шагов. Что-то с тем было не так, но что именно, поняла только когда между нами оставалось шагов пять. Глаза у мужчины казались стеклянными и неподвижными, а зрачок расширился так, что радужка почти исчезла.

— Укуренный, что ли? — озвучила первую пришедшую в голову мысль, и проворно отскочила в сторону. Гвардеец, не останавливаясь, выхватил длинный кинжал и бросился в атаку.

— Крис, осторожно, он с ножом!

Гвардеец, по инерции пробежавший на несколько шагов дальше, развернулся на крик и снова пошёл в атаку. Увернуться и на этот раз не составило труда.

— Ты сдурел, что ли? — на третий раз гвардеец смог разрезать рукав. Я ещё в недостаточно хорошей форме, и убегать побоялась.

— Тено, отойдите за меня, — неожиданно серьёзно распорядился Крис, перехватывая трость наподобие меча и сосредоточенно вслушиваясь в окружение. Я не стала протестовать и геройствовать и поспешила выполнить указание. Гвардеец, ожидаемо, рванул за мной. Де Вен, ориентируясь по дыханию и шагам, коротко ударил его тростью в живот и, когда гвардеец рефлекторно с хрипом согнулся, добил по шее. Торопливо, пока нападавший не пришёл в себя, Крис связал ему руки сзади его же поясом.

— Тено, вы в порядке? — закончив, спросил блондин, пытаясь нащупать откатившуюся в сторону трость.

— Да, он только рукав порвал, — я подала ему трость, лежавшую в шаге от того места, где её искал Крис. — Надо позвать охрану, чтобы забрали. И дознавателя, — я посмотрела на лежащего мужчину, даже не делающего попытки подняться или как-то освободиться, и добавила: — целителя тоже надо, он явно не в себе.

Через три часа появились первые результаты расследования. Действовал гвардеец под сильным ментальным воздействием, наложенным явно в спешке, и от того небрежно. Этим и объяснялся странный взгляд и не совсем адекватное поведение. Когда и где он попал под воздействие, гвардеец вспомнить не смог и утверждал, что помнит только как утром выходил из замка в город. Проследить смогли только его путь до третьесортной таверны, но дальше не продвинулись, пусть хозяин и подтвердил, что тот приходил с утра и разговаривал около получаса с подсевшим к нему человеком. Но такие, прячущие лицо и кутавшиеся в плащ люди, в этой таверне никого не удивляли и не привлекали внимания. Сказывалась близость публичных домов.

Следующее покушение произошло всего через несколько дней. После тренировки с Эриком парень неожиданно повалил меня на землю, а рядом с тем местом, где до этого стояла, ударил арбалетный болт. Его наконечник раскрылся, как многолучевая зазубренная звезда. Попади такой в тело, и вытащить невозможно, только вырезать с огромным куском плоти.

Стрелка вскоре нашли. И опять за покушением стояла тень неизвестного мага духа. На этот раз он действовал тоньше и чуть более обдуманно. Не ломал волю приказом, а дополнительно применил вытяжку из каких-то трав, облегчающую и усиливающую внушение.

После этого мне вручили кольчужку с наказом снимать её только на ночь. А ещё лучше только при мытье. И, в идеале, совсем никогда с ней не расставаться. Сплетённая из тысяч очень мелких колечек серебристо-матового металла, она, дополнительно сверху была покрыта тонкой кожей с такими же мелкими серебристыми чешуйками, кажется, снятой с какого-то животного. Это даже не кольчуга, а полноценный гибкий доспех. Закрывала она руки от локтя и спускалась до середины бедра, удивительно плотно и мягко прилегая к телу. Если бы не вес килограмм в пятнадцать, то можно было принять за плотную вязаную футболку.

А ещё, не полагаясь на удачу и невезучесть организатора покушений, ко мне приставили охрану. Двое гвардейцев, случайно выбираемые в начале дня, после проверки на влияние магии духа, всюду меня сопровождали. Только в кабинете и личных покоях я была избавлена от постоянного присмотра.

Стоит ли говорить, что начала развиваться паранойя и махровым цветом расцвёл застарелый комплекс лишнего человека, когда кажется, что только всем мешаешь и доставляешь неудобства.

Нервы ни к чёрту, настроение на нуле, я едва сдерживалась, чтобы ни на кого не наорать или ничего не разломать. Выпустить пар помогали только занятия на полигоне, и то не до конца.

Подписав очередную пачку бумаг, задумалась над одним документом. В стране денег не хватает, а тут тратят немалую сумму на поддержание закрытой серебряной шахты. Что-то здесь не так. Или этой шахтой что-то прикрывают, или про неё забыли, что тоже уже случалось в устроенном предыдущим правителем бардаке.

Сначала, по своему обыкновению, попыталась найти информацию самостоятельно. Сутки сидения в библиотеке и архиве ситуацию не прояснили. Шахта Приозёрная была закрыта почти двести лет назад в связи с выработкой. Не полной, и на то время она ещё находилась на грани рентабельности. Сейчас разрабатывают и более скудные жилы, причём с нуля. А тут всё есть, только рабочих привезти.

Выписав все найденные данные по этой шахте, я, нехотя пошла к де Графу с вопросами. Шахта, к тому же находилась в пределах его домена. Разговор вышел коротким и весьма информативным.

— Почему бы не открыть заново добычу в этой шахте?

— Потому, что нельзя.

— Но почему? Сейчас она ещё лет двадцать будет приносить хороший доход и столько же средний.

— Вы думаете, её просто так закрыли? Значит, были на то причины! Ещё вопросы есть, или можно вернуться к работе?

— Нет, господин де Граф, не смею больше отнимать вашего драгоценного времени!

Я раздражённо смахнула со стола стопку бумаг, и, пока окончательно не сорвалась, поспешила на выход, едва не сбив с ног Криса.

— Тено, что-то случилось?

— Нет, что вы, всё в пределах обычного.

Дверь за мной с шумом захлопнулась, получив от меня ускорение.

...

— Может, тогда ты скажешь, что произошло? — спросил де Вен у хозяина кабинета, проходя внутрь.

— Ничего. Рабочие моменты, — тот встал и начал собирать с пола раскиданные бумаги.

— И что это за моменты такие, что бумаги по кабинету летают? — несмотря на потерю зрения, на слух блондин не жаловался и смог правильно оценить ситуацию.

— Она пришла с предложением возобновить добычу в Приозёрной шахте. Я сказал, что это невозможно и не обсуждается. Остальное ты уже сам застал.

— Приозёрная... — пробормотал Крис, что-то вспоминая. — Это не та, что с гнездом вблизи Драконьих гор?

— Она самая, — де Граф аккуратно сложил собранные документы обратно в стопку, отложив в сторону те, что принесла Император.

— А ты объяснил причину отказа? И почему её закрыли?

— Нет, это ведь и так известно.

— Гвен... — простонал Крис. — Это тебе известно, как князю, в чьём домене шахта. Я знаю потому, что подобным вопросом уже задавался. А она-то откуда может знать? Во всех документах указано, что Приозёрная стала нерентабельной.

— Да какая разница, — отмахнулся де Граф. — Сказано нельзя, значит, нельзя!

— Я тебя не узнаю. У тебя всё в порядке? — его друг несколько встревожился странным поведением.

— Не знаю, Крис. Меня последнее время всё раздражает. А тут ещё собрание министров скоро. И её величество со своими предложениями.

Мужчины ещё немного поговорили и вернулись к отложенным делам.

...

Я раздражённо шла по коридорам замка. Сейчас, как никогда, было сильно желание что-нибудь разрушить. Обычно страдал тренировочный манекен на площадке у гвардейских казарм, но там оказалось занято. Пришлось идти на хозяйственный двор — второе место, где можно выпустить пар, не доставляя проблем другим людям.

— Исчезни, — короткий приказ мужику, неспешно машущему метлой. Не обращая более ни на кого внимания, принялась за дрова. Вот так поколешь с десяток полешек, и легче становится. Но не сегодня. То ли разозлила сильнее обычного эта сволочь стриженная (волосы у лорда-защитника за месяц отрасти не успели, а услугами целителя для ускорения он, почему-то не воспользовался), то ли не поддающиеся сучковатые и виеватые поленья виноваты, но спокойствие не пришло. Наоборот, ещё сильнее захотелось кого-нибудь прибить.

— Достало всё! — я воткнула колун в колоду и пнула замученное, но не сдавшееся полено. Оно откатилось в сторону к своим более податливым собратьям, неравномерно покрывавшим мощёный кухонный дворик.

Ноги понесли по знакомому пути, за последнее время проходимому ежедневно. Охрана молча шла следом. Иной раз мне казалось, что они не только защищают меня от покушений, но и берегут окружающих от меня, когда я в очередном раздрае, что случается всё чаще. И, даже несмотря на немногочисленность прислуги замка, случайно встретить кого-нибудь в коридорах стало почти невозможно.

Императорский целитель де Шпиц весело коротал время в компании двух симпатичных помощниц. Пузатый чайник с яркими цветами на боку и вазочка с пирожными подсказывали, что чаепития для них обычное дело. Все трое с удивлением смотрели на меня. Ну, а что такого? Подумаешь, в пыли, мелких щепках, сама растрёпанная. И, к тому же в неурочный час — за обезболивающим всегда заходила с утра и перед сном. В остальное время просто так к целителю и арканом не затащишь.

— Брысь отсюда! — указующие махнула головой в сторону двери. Девушек как ветром сдуло. Я передвинула стул и села так, чтобы в поле зрения попадали и дверь, и окно, а спину прикрывала стена.

Целитель терпеливо ждал, пока я не начну говорить. Решиться на это оказалось сложнее, чем прийти.

— Мне нужно какое-нибудь успокоительное, пока никто не пострадал, — наконец, сообщила я цель визита, глядя в пол под стулом де Шпица.

— Выпейте пока это, — мужчина споро развёл ложку порошка в горячей воде из чайника. — И расскажите поподробнее.

Лекарство, характерно пахнувшее валерианой, подействовало почти сразу. Оно не только успокоило, но и слегка расслабило, облегчая разговор. Почти четверть часа я рассказывала целителю о проблеме и отвечала на вопросы. Без особых подробностей. Некоторые вещи, как мне кажется, только под очень сильными веществами смогу сказать.

— Этого я и боялся, — вздохнул де Шпиц, когда закончил опрос. — Ваше величество, — начал он объяснять в ответ на требовательный взгляд. — Вы слишком долго пробыли в блокирующих кандалах находясь в плохой физической и психологической форме. Если бы не регулярные вливания силы от лорда-защитника, вы бы умерли ещё в первую неделю. И всё бы могло обойтись, позволь вам спокойно лечиться после снятия оков, но поездка, перенапряжение на совете лордов, покушения... Ещё и постоянная боль. Одним словом, ваша нервная система слишком перегружена. Моя вина, — мужчина извиняясь развёл руками, — не досмотрел и вовремя не заметил. Никогда с подобным не встречался. И вы слишком хорошо держали себя в руках.

— И что теперь? — признавать, что сама виновата в нервном срыве, очень не хотелось, но против фактов никуда не денешься — визит к целителю по поводу расшалившихся нервов долго откладывала.

— Теперь? — переспросил целитель. — Я подберу состав, чтобы не конфликтовал с остальным и не влиял на сознание. Принимать, возможно, будет необходимо несколько лет, пока нервная система не успокоится, а это связано с избавлением от пыли сорсов в вашей спине.

Подходящий состав подбирали почти декаду, и остановились на варианте, где единственным серьёзным побочным эффектом было приглушение эмоциональной реакции. Сами эмоции никуда не делись, но воспринимались намного спокойней. Каменное безразличное выражение, свойственно многим высокородным, теперь не нуждалось в поддержке, наоборот, чтобы что-то на лице отобразилось, требовалось либо целенаправленное усилие, либо особо сильное потрясение.

Однако, на паранойю это состояние сказалось положительно. В том смысле, что она подняла голову, избавившись от "они хорошие, они так не могут!" Выступивший вперёд разум логично и обоснованно доказал, что ещё как могут. И что нужна здесь именно как кукла, через которую можно править. Обидно, но слишком правдиво.

Наступили обычные рабочие будни, мало отличающиеся друг от друга. Меня особо не нагружали, и большую часть времени я была предоставлена сама себе. От скуки, как и прежде, стала разрабатывать проекты развития Империи на годы вперёд. Чем ещё заниматься-то? В город выходить нельзя, только под серьёзной охраной, гитару уже замучила, библиотеку почти всю перечитала.

Как-то, проходя мимо тронного зала, заметила, что дверь слегка приоткрыта. Заинтересовавшись, заглянула. На ступеньках перед троном в позе роденовского мыслителя сидел Первый.

— Приветствую! — оставив охрану снаружи, подошла к трону. — Я думала, ты на перерождение ушёл, — призналась, подсев рядом.

— Я слишком молод, чтобы умирать! — пафосно воскликнул Первый и похвастался — я теперь могу частично материализовываться!

— Поздравляю. Неужели так плохо быть привидением? — присмотревшись, заметила, что на призрак он походить перестал. И рост нормальный, и больше не просвечивает.

— Скучно. Теперь хоть книги могу читать. Страницы ещё плохо перелистываю, а так брать — без проблем.

Первый встал и вытащил из гнезда в подлокотнике шар. Стоило основателю Империи до него дотронуться, как тот засиял ровным ярким светом.

— Но стоит потерять концентрацию, и всё, — подтверждая слова шар упал на пол и покатился прочь, теряя свечение. — А ты как?

— Как обычно. Работаю печатной машинкой. В смысле, печать ставлю на бумажки.

— А я тоже так могу! — совсем по-мальчишески сообщил Первый, заставляя вспомнить, что ему не было и восьмидесяти, когда запечатал Властелина и, соответственно, перешёл в призрачное состояние. Про тысячи лет правления уже приврали историки. — Смотри!

Он выхватил у меня из рук книгу, прихваченную в библиотеке, и поставил на форзац императорскую печать.

— Ну вот, книгу испортил, — пожурила его, ставя свою рядом для сравнения. Разница была незначительная, с точки зрения геральдики, гербовые печати можно считать одинаковыми, если не обратить внимание на цифру — порядковый номер поставившего Императора.

— Не испортил, а отметил собственностью Императорской библиотеки! — важно ответил Первый.

— Ладно, пойду я, дела стынут, — я встала и подняла укатившийся шар. На меня он не отреагировал, так и оставшись холодным камнем.

— Какие, если не секрет?

— Какой тут секрет? — я положила шар на место в углубление подлокотника. — Отречение буду писать.

— Какое отречение? — Первый выглядел шокировано. — Зачем?

— От трона, разумеется. Пока не прибили. Представь, за месяц два покушения! И это только те, про которые знаю. Не волнуйся так, Империя останется в надёжных руках. Тем более, ты уже и печать ставить можешь. А большего от Императора не требуется. Интересно только, какой номер присвоят — сорок третий или оставят первый? Зато Анремар станет единственной страной с привидением на троне!

— Да ну тебя! — расслабился Первый. — И шуточки у тебя.

— В каждой шутке есть доля шутки, — тихо сообщила двери, закрывая за собой. Раз шар не отреагировал на прикосновение, то и прав на трон больше нет. Свечение показывало на благословение Первого на правление, и без него не короновали. Я помню, как он ярко светился при моей коронации. Хорошо, что возлагать на него руки требуется только в редких случаях.

Надо узнать, были ли в истории прецеденты отречения или потери благословения. Отложив все дела, зарылась в библиотеке. Прецедента не нашлось, зато выяснился неприятный для меня факт — призванные императоры правили в среднем около десяти лет и заканчивали жизнь естественным для нежелательного правителя образом. Из дюжины шестеро от явного покушения, один упал с лошади, восьмой отравился грибами вместе с половиной двора. Девятый протянул аж четырнадцать лет, семь из которых пролежал в полном параличе после очередного покушения, и за него правил совет лордов. Двое схлопотали несчастный случай на охоте, и только один честно погиб в бою. Правда, сражался с поднявшим бунт князем, так что тоже, можно сказать, от внутренних разборок.

Просидев с исследованием до ночи, я свела всё в таблицу и рано утром отправилась посоветоваться.

Эрика я нашла на конюшне, он уже поседлал коня и собирался уезжать.

— Доброе утро, Эрик. Опять уезжаешь? — парень надолго в замке не задерживался, всё время находились дела, требующие его присутствия. От обязанностей телохранителя и эскорта его давно освободили, негласно назначив карающей дланью Императора.

— Доброе утро, тено. Вчера пришли сведения о палаче, — так стали называть моего похитителя. — Едем проверять, — Эрик указал на отряд, ждущий у ворот. — Вернусь примерно через месяц, надеюсь, на этот раз с удачей. Вы что-то хотели? — он заметил бумагу у меня в руках.

— Думаю, месяц это подождёт. Береги себя!

Я проводила отряд и вернулась в замок. Эрика я воспринимала как старшего брата, что и от обидчиков защитит, и дома без посторонних шею намылит в случае чего. Даже моя паранойя не нашла в нём желания и причин меня использовать. Потому и пошла первым делом к нему, хотя бы просто поговорить.

Крис сослался на занятость по поводу какого-то дипломатического приёма недостаточно высокого уровня для моего участия. И попросил подойти, если дело не срочное, дня через четыре.

Остался только один, кому вообще хоть как-то доверяю. Но никак не могла решиться, стоит ли идти к нему с этим вопросом. Опять ведь отмахнётся "вам больше делать нечего, всякие глупости придумывать, не мешайте работать". Или что-нибудь вроде этого. Я уже почти набралась смелости войти, но он сам вышел из кабинета.

Я посмотрела на него, затем на свою бумагу с таблицей. Снова подняла взгляд на хмурое лицо, и опустила глаза. Нет, не стоит оно того. Мотнув отрицательно головой, поспешила уйти, пока не спросил, чего мне надо. В конце концов, я и так под постоянной охраной, что ещё можно сделать? Разве запереть в комнате и вообще никуда не выпускать.

Через четыре дня я, всё-таки, пошла к Крису. Если с предполагаемым сроком жизни он вряд ли поможет, то хотя бы подскажет, что делать с тем проклятым шаром-индикатором. Даром, что ли всё детство в монастыре провёл?

У него в кабинете я появлялась очень редко, но всё равно заметила изменения. Исчез лёгкий творческий беспорядок. Со стола пропали документы, зато появился сбоку столик для секретаря или чтеца. На столе парил свежезаваренный чайник, две чашки подле него ещё пустовали. Крис был не один, у окна стоял де Граф и, когда я вошла, он поспешил отвернуться, избегая смотреть в мою сторону.

— Я, кажется, не вовремя, — я повернулась, и собралась уйти, но Крис меня остановил.

— Что вы, тено! — воскликнул он. — В самое время. Мы как раз собирались к вам.

— Ммм? — что такого случилось, что я им вдруг понадобилась?

— Проходите. Чай будете?

— Не откажусь, — последовала приглашению и присела в кресло около стола. Крис уверенно достал из шкафа третью чашку и налил всем чая. У себя в кабинете он неплохо ориентировался, даже не скажешь, что ничего не видит.

— Пришло приглашение из Ютонской Академии. Они согласны принять вас на обучение.

— Ютонская Академия? — название ничего не говорило.

— Лучшее учебное заведение среди известных нам стран, — заговорил де Граф. Он тоже взял свою чашку, но сразу вернулся к окну, и разговаривал тоже с ним, невежливо повернувшись к мне спиной. — Подготавливает будущих правителей, управляющих крупными земельными владениями, руководителей организаций, торговых домов и тому подобное. У выпускников Академии большое преимуществе перед всеми остальными.

— И мне предлагается в нём учиться? — не понимаю, с какого перепугу. Разве что де Граф или де Вен заранее посылали туда запрос. Но можно было бы хотя бы меня спросить? Ну, или заранее поставить в известность.

— Именно так, — ответил де Граф. — Не отказывайтесь, ваше величество, — полу попросил, полу приказал он.

Я хотела было возмутиться, но вместо этого спокойно ответила.

— Как скажете. Когда начало занятий?

Теперь слово взял Крис.

— В первый день после перелома, — то есть после зимнего солнцестояния. Это чуть больше, чем через два месяца. — Но Академия расположена на Ютоне, большом острове-государстве в Штормовом океане. Чтобы успеть, надо выехать как можно скорее, в идеале, завтра.

В голове забегали мысли. То, что так быстро согласилась, конечно, странно. Но это и правда неплохой шанс. Вряд ли там будут продолжаться покушения, слишком далеко. За время обучения можно найти решения моих проблем, узнать, почему шар меня не признаёт, и исправить ситуацию. Если же не получится, то лучше иметь диплом об образовании, чем справку "работал императором, уволен в связи с утратой доверия". Скорые сборы не пугали, есть уже опыт. Вот только...

— Можно и завтра. Но что делать с лекарствами? Я без них пока долго не могу.

— С этим проблем не будет, — так же окну ответил де Граф. — Значит, выезжаете завтра после завтрака, — опять полу приказал он.

— Тогда я пойду собираться, — я встала. — Если какие-либо требования к вещам и документам?

— Всем необходимым обеспечивает Академия, — ответил Крис. — Документы мы подготовим.

— Замечательно, — и, уже в дверях, спросила. — А сколько времени занимает обучение?

— Четыре года.

— Ну что ж, неплохо. Крис, господин де Граф, — я откланялась и ушла к себе.

Письмо Эрику

Привет, Эрик! Извини, что не получилось попрощаться лично. Теперь увидимся очень не скоро. Эти двое с радостными воплями, разве что не пинками для ускорения, послали меня в школу-колонию для богатых лоботрясов. //Я, всё-таки успела навести справки и узнать хоть что-то про Академию. Учили там хорошо, но очень дорого и с жёсткой дисциплиной. // Учитывая её расположение, я ближайшие года четыре не буду мозолить им глаза.

Передай Крису, что расчёты по теме последнего обсуждения лежат в чёрной папке на столе. Там же ещё пара проектов, думаю, он разберётся.

Если не сложно, сообщи лорду— защитнику, что, если это гад //зачёркнуто//, скотина стриженая //зачёркнуто тщательней//, сволочь синеглазая //замалёвано так, что разобрать почти невозможно// он не хочет быть в ближайшее время окольцованным, да ещё после скандала, пусть будет осторожней на светских приёмах. Леди Раула де Сентеро где-то достала настой колсы широколистной, в простонародье — конского возбудителя (да пусть захлебнётся!) //зачёркнуто//. В сочетании с мафтом дурманящим — убийственная вещь. //про этот план соблазнения я случайно подслушала на последнем балу, где больше обозначивала своё присутствие, чем танцевала//.

Post Scriptum: твоя любит имбирное печенье с шоколадной крошкой и терпеть не может модные современные стихи.

Удачи!