Легенды планеты прагромеров

Аксель поднимет арбалет.

"— Наставник...— непонимающе спросит Стафр.

"— Уже нет, мой мальчик, уже нет, — ответит он и вгонит арбалетный болт тому в тело.

Стафр сорвётся и утащит за собой проклятую девку.

А он останется один. Наконец-то один.

Да, ему оставалось немного. Не прошло и дюжины минит, как он выбежал из-под полога ветвей к голым скалам. И тут же упала тень, и пророкотал ещё далёкий гром — это туча закрыла Гелу. Он даже вздохнул с облегчением: Стафр нипочём не рискнёт лезть на скалы в ненастье, в грозу, в бурю, и теперь можно будет придумать что-нибудь, чтоб не пришлось глядеть в глаза мальчику... Но потом он увидел их и остановился. Их уже было не догнать. Ни ему, ни грозе.

Аксель огляделся, нашёл подходящий валун, сел. Поднял бинокуляры.

Он следил за ними до конца, до того момента, как они выбрались на перевал, встали, оглянулись, посмотрели вниз — девка, кажется, плюнула с высоты — и скрылись из доступного поля зрения.

Это было даже не профессиональным взлётом по стене или цирковым танцем на канате, не представлением, когда за лёгкостью исполнения смертельных трюков стоят бессчётные тренировки, пот, падения на страховочные сетки, новые тренировки, и опять пот, пот, пот...

Больше всего их подъём напоминал ласки прелюдий из медового месяца — когда каждое прикосновение ещё внове, когда каждое прикосновение чужих рук ещё удивляет отзвуком в твоём теле, удивляет реакцией тела другого. Когда ещё удивляет, удивляет, удивляет — синхронизированность, созвучность, резонансность тебя и не тебя. Когда даже в полной темноте взгляд встречает взгляд, когда, куда ни повернись, но губы встречают губы, когда, как ни извернись, но руки не минуют рук.

Прелюдии с гойшей.

А на него надвигалась гроза. Вот-вот должны были сорваться первые капли.

010 010.

— Женщина, повинуйся!

— Да, мой господин, — гойша соглашалась, гойша заранее соглашалась на всё. — Чего хочет мой господин?

— Проведи меня к Кхране.

Гойша не выразила удивления или сомнения. Гойша не попыталась отказать мужчине. Только постаралась уточнить приказ, только объяснить мужчине его риски.

— Мой господин понимает, что Кхрана сейчас — личная рабыня великой инквизиторини?

— Да.

— Что Кхрана сейчас — в нижнем Храме?

— Да.

— Что территория Храма — вне юрисдикции клана, и поэтому ни статус посла Джюс, ни положение ценного заложника не...

— Да!

— Что мужчина, обнаруженный вне приемных покоев Храма или его административных офисов, подлежит суровому наказанию?

— Да.

— Вплоть до оскопления?

— Да.

— Мальчик, — улыбнулась гойша,— а ты понимаешь, что девчонка просто не хочет тебя видеть?..

— Нет! — выкрикнул мальчишка.

— ...настолько, что бросила семью, бросила приютивший её клан, отринула свободу и выбрала в наставницы — Владу... Ты знаешь, кто такая Влада?

— Да.

— А её логин?

— lDe. lady Death.

— И что она посвященная внутреннего круга великой Тантры?

— Да.

— А ты знаешь, что, когда она плетьми порет свою любимую ученицу, та визжит так, что её визг пробивает три яруса тёмных камер? Что у тех, кто это слышит, начинают дрожать руки? А я, к примеру — просто затыкаю уши?

— Девчонка!

— Эта девчонка прошла внешний круг посвящения Великой Тантры. Что уже дает ей возможность работать со своим болевым порогом. То есть там, где ты будешь визжать от... терять от боли сознание, она еще и палачу смурлыкает колыбельную. А вот у её наставницы она... И вот к такой наставнице она...

— Кхрана не знает ваших сплетен!

— Про визги этой послушницы, наверное, нет. А вот то, что у Влады не выдержали и погибли две другие, — известно многим. Очень многим.

— И что?

— Зачем? Она сбежала с семьёй из родного клана, чтобы не стать гойшей, а теперь сбежала от семьи, чтобы гойшей — стать. Почему?

— Я и выясню — почему! Женщина, повинуйся!

— Гойша не может не подчиниться мужчине.

Женщина встала с так и не разобранной постели. С изукрашенного вышивкой покрывала соскользнул на пол алый бутон не успевшего увянуть цветка из оранжереи Храма. Ленты киппоки скользнули и укрыли ноги, шеллака замерцали тусклыми отсветами рассветов, тускло отсвечивающие тьмой волосы рассыпались по плечам — всё впустую. Мальчишка ничего не видел, ничего не замечал. Великая гойша Ларса только хмыкнула про себя: "Эко его разобрало".

— Я готова проводить тебя в келью Кхраны. И ты увидишь её.

— По дороге туда, нас не должен видеть никто другой!

— Господин может сделать нас невидимыми?

"Интересно, а думалка у него заблокировалась напрочь? — она отвернулась, подошла к удлиненной вазе, неспешным длинным движением вытянула из неё стебель эрозы, провела бутоном по губам, поёжилась, шевельнула плечами... шеллака вздохнули, проявили грудь, открыли колено. — Я не буду помогать ему. Пусть сам ищет корректный запрос".

— По дороге туда нас никто не должен остановить!

"Надо же, исправился. И справился. Что ж, тогда и я..."

— Я справлюсь, мой господин, — она обернулась к нему. — Дай руку.

Он подал.

— А сердце? — не выдержала и похулиганила она.

— Заместо предлагаю мою глупую голову, — буркнул он.

— Принимаю, принимаю! — обрадовано воскликнула она, бросила руку и потянулась к его лицу.

— Эй, ты чего?!

— Я?! Хочу поцеловать отданные мне в комплекте губы!

— У-у-у.... говорил же Меновар: рано тебе ещё торговаться с равви...

— Я — варга, мой господин, варга.

"Ага, расскажи об этом своей матери, — подумал наследный принц, — или родителям матери. Или той наставнице, у которой — совершенно случайно же! — мать тоже из клана равви", — но мальчишка заставил себя улыбнуться.

— Да чего уж там — целуй...

Ларса не стала замечать его размышления, она приобняла его лицо и громко чмокнула в губы.

— Вот так, мой господин, — и почти стёрла улыбку. Ну, почти совсем. И не опустила рук. — Я провожу тебя. Не отконвоирую. И не выведу на выпас. Ты будешь гулять с гойшей. И изволь идти так, чтоб все завидовали тебе. И чтоб все понимали, что ты видишь их зависть. И что ты... да что мне — ты?! Твоего личного рейта не хватило бы, чтоб ты мои шнурочки подвязывал! — что тайный посол клана Джюс и в своём клане расскажет, какого оно счастье — прогуливаться под руку с великой гойшей Ларсой. Иначе нас — тебя! — остановит первый же пост. А стража на границе гостевых покоев капитулла — не только остановит, но и вернёт, — она словно бы в шутку потянула его за уши. Больно потянула. — Ты понял?

— Я... — он отделил слова друг от друга,— я — понял. Я — сделаю. А ты?

— Тогда и я справлюсь, мой господин. Я хочу напомнить моему господину, что невыполнение приказа мужчины для гойши всегда карается плетьми. И это — минимальное наказание. Так что я буду стараться, — она отпустила его уши. — Очень стараться.

Он сглотнул.

Она встала:

— Пошли?

Он поднялся следом:

— Да.

Она придирчиво оглядела его.

— Нет, так не пойдёт. Не пройдёт. Ты слишком напряжён. Первый же патруль поймёт, что это не юный принц гуляет со мной, а, мной прикрываясь, идет на акцию юный ненджя. И, как минимум, сразу сообщит о том в штаб капитулла. А наши осторожные коммодоры заблокируют от тебя все пороги.

Ларса задумалась. Ларса рассмеялась:

— По дороге ты будешь играть моими волосами, а сейчас,— она в предвкушении поводила язычком по верхней губе, — а сейчас хлопни-ка меня по попе.

— Чиво?! — поперхнулся он.

Она повернулась, извернулась и указала пальчиком на самую выпуклость:

— Вот сюда.

Он замешкался.

— Щасс я начну нагибаться, — хохоча, пригрозила гойша.

Пунцовый мальчишка сделал, что приказывали, не выдержал и засмеялся тоже. Так, пересмеиваясь, они и вышли из гостевых апартаментов.

Патруль варгов вышел на них через половину миниты. После визуального контакта коммодор патрульной полудюжины доложил оператору капитулла, что великая гойша Ларса вывела мальчишку проветриться, чтобы тот пришел в себя; что тот был красным настолько, что с джюсами так и не бывает; что он, как привязанный, держался за её волосы, боясь даже на тлик прервать соприкосновение.

Коммодор не сообщил, что они в патруле потом ещё с дюжину минит обсуждали, чем совершеннолетнего принца, у которого девок должно бы быть, как грязи, можно вогнать в такой ступор. Что, перебрав все известные им извращения, они занялись пересчётами своих рейтов.

После смены капитулл получил ещё шесть заявлений с просьбой о переводе в зону военных действий.

Второй доклад о наследном принце был запротоколирован через пять с четвертью минит. Ларса и Сурадзи пересекли 8-ой порог административного кольца: великая гойша играла с мальчишкой в догонялки — она убегала, хохотала и ещё издали крикнула страже: "Открывайте!" Перед самым порогом мальчик почти настиг женщину — он прыгнул, пытаясь схватить ту за ленты киппоки, но гойша увернулась и бросилась за порог. Пацан вскочил и опять побежал за ней.

Коммодор стражи упомянул в докладе, что лицо принца Сурадзи выражало отчаяние.

Во время отчёта в капитулле коммодор не сумел членораздельно ответить на вопрос, почему он пропустил члена чужого клана в техническую зону. И был арестован.

— Ты обманула меня!

— Я выполнила пожелание мужчины.

— Я не просил тебя обманывать меня! Тем более — так обманывать!

— Ты просил провести тебя во внутренний круг Храма. Из стен капитулла мы уже вышли. Если бы ты был спокоен, тебя не выпустили бы.

Сурадзи несколько раз шумно вздохнул, выдохнул и зашептал мантру успокоения. Надо отдать ему должное — в себя пришёл он быстро.

"Техническая зона! Но даже здесь у них — гобелены, фрески! Как же они богаты искусством, как же они расточительны в этом... Как гракххи — на воинов. Как мы — на разведку".

— В моём клане этого стражника бы...

— В нашем тоже, — гойша улыбнулась, — "тоже бы..." Но у него будет свидетельство гойши.

— Какое ещё свидетельство?! Это присказка для юнитов!

— А для мужчин, может, ещё и меньше, чем присказка. Наверное, почти что сказка. Но гойши свои права знают. Потому что прав у нас почти что и нет.

— Но...

— Ах, ты больше не веришь моим словам? — гойша улыбнулась, — тогда спроси любую гойшу своего клана, или спроси своего Меновара.

— Я спрошу вашу Владу.

— Спросишь, спросишь, — опять заулыбалась Ларса.— А теперь скажи, могу я доверять твоему слову?

— Да! — не раздумывая, выпалил мальчишка, и тут же принц выразил недоверие. — О чём ты? Что ещё ты хочешь сотворить со мной? Как мы будем проходить стражу следующего порога?

— Никак. В технической зоне есть технические проходы. К храму — тоже. И в Храм. Я в киппоке. Чёрной тревоги не ожидается. Меня сейчас пропустит всё. Тебя со мной — тоже. Но...

— Я понимаю, — Сурадзи достал носовой платок. — Завязывай. И я даю слово, что не буду подглядывать.

Гойша развернула платок, мельком оглядела полотно:

— Так у тебя и в самом деле никого нет?

Мальчишка понял её и возмутился:

— Много!

— Вот я и говорю, что никого. Платок, небось, маменька подбирала?

Он уже набрал воздуха, чтобы ответить этой... Но гойша приложила пальчик к его губам и ла-а-асково так спросила:

— Ты, кажется, хочешь нагрубить мне?

Мальчишка выдохнул, потом ещё раз, но мурашки по-прежнему холодили его кожу:

— Ларса, успокой меня, — он всё же догадался добавить. — Пожалуйста.

— Хороший мальчик, — мурлыкнула гойша и потянулась губами к его лицу, — Тш-ш-ш...

И он не стал сопротивляться, а она всего лишь погладила губами его лоб. А пухлые губы её были прохладными как...

"Мои губы прохладны... как первые капли летнего дождя... как тенистые запахи светлых рощ... как последний снег из расщелин плоскогорий..."

"... как у маменьки".

И когда она завязала ему глаза, он был уже спокоен. Пожалуй, впервые с момента, как в зале капитулла увидел Кхрану.

Гойша, рука в руке, провела его парой коридоров, потом остановилась, он услышал, как она отогнула полотно, как чуть щёлкнул отомкнутый лепесток дефенса, как проурчал, подтверждая контакт с ладонью идентификатор... Зашелестела, раскрываясь, диафрагма прохода.

— Проходи, мой принц... Только осторожно — не сорви гобелен.

Когда, спустя ас, докладов о местонахождении наследного принца не последовало, о том сообщили Бьёргу. Он связался с Владой.

— Он у нас, — не ожидая вопросов, ответила она.

— 234-ый, 48-ой, 56-ой и 313-ый пороги — это они?

— И 18-ый порог Храма. Помнишь его? — улыбнулась Влада.

— На уровень послушниц? Небось, тоже — завязав глаза? — улыбнулся Бьёрг. — Помню. С тебя тогда Идифь сорвала киппоку...

-... А ты приходил ко мне хвастать шрамами от плетей.

— Лечить их я приходил, лечить!

— Ну, уж хоть теперь не ври!

— Да меня твоя Вола с постели приволокла!

— Из постели — в постельку....

— Как ты её уговорить только смогла — пойти против воли капитулла, против воли Храма? Против воли Идифи...

— Идифь тоже удивлялась, на всё это глядючи, всё это отслеживая...

— Идифь — тоже знала?! А наш барон стражи — как потом рассказывал — уже и запрос в Великую инквизицию заготовил... За меня боялся.

На экране дасплея улыбалась великая инквизиториня.

— Знаешь, принц тоже отсчитывал шаги. Правда, он — настаивает Ларса — он на рефлекторном уровне.

— Воин же. Разведчик. Больше — ненджя. А что она его потащила такими неудобьями?

— Вы ж завтра же напрочь заблокируете эти пороги?

— Нет. Сегодня. Над этим уже сейчас работают. Он — ненджя. У него не будет лишних шансов. Ни одного. Второго похищения гойши из нашего притвора Храма не будет. Не будет!

— Вот и я о том, — чему-то своему опять улыбнулась старая ведьма. — Зачем же нам обрывать себе хорошие тропки?

Через четверть аса Влада передала Сурадзи Бьергу из рук в руки. Мальчишка был всё ещё — как и описывал коммодор стражи... или опять? — в общем, мальчишка был в отчаянии.

— Сейчас мы выйдем в коридор послушниц. До кельи Кхраны около пятидесяти мер. Ты срываешь повязку, и мы бежим. Повезёт, пробежим незамеченными — у послушниц сейчас время интенсивного отдыха после интенсивного тренинга, и им не до гулянок. Не повезёт, не обращаешь внимания ни на голых девчонок, ни на их визги — бежишь за мной. В любом случае две-три миниты у тебя будут. Готов?

— А ты можешь сперва просто выглянуть? Чтоб хоть поначалу коридор был пуст?

Ларса поморщилась на себя:

— Конечно же....

— И куда нам бежать — направо? Налево?

— Направо.

— Готов.

Зашелестела диафрагма двери. Пахнуло... Пахнуло женским.

Пятьдесят мер они сделали в дюжину тликов. Им повезло — ни голых, ни визжащих девиц отмечено не было. А гойшу в киппоке пропускает всё. Даже в келью послушницы. Мальчишка даже не успел перевести дыхание.

Кхрана смотрела на Сурадзи с дасплея связи. У которого стояла великая инкизиториня.