— Место тут такое, вон Феса много целебных трав тут нашла, да и вообще... Непонятно, почему бывший хозяин отсюда ушёл, а потом его родственники продали это замечательное место, — сказала Лика.
— Убили его, но не здесь, а в столице. А наследник состояние промотал, ему не до этой виллы было, ведь сюда хоть какие-то деньги вкладывать надо, а он только получать хотел. Вот он и продал, как только возможность появилась. Хотя... если бы он знал о целебных свойствах этого места, то вряд ли так дёшево отдал. Так что вы особо не распространяйтесь, я тоже молчать буду, попрошу только иногда меня приглашать погостить, уж очень мне у вас понравилось, да и здоровье поправить хочется, — рассказал Севк о бывших хозяевах виллы и о своём желании. Может, он поверил в целебность этого места и действительно хотел поправить здоровье, а может, ему нравилось непринуждённое общение с девушками, ведь они теперь не были обязаны ему подчиняться и ничего не были должны (выкупила-то их Лика). Здесь не надо было притворяться и ожидать подвоха от конкурентов и коллег, так получилось, что на вилле "Роза Ликерии" закоренелый циник и параноик Севк отдыхал душой.
— В чём вопрос, дядя, — улыбнулась Лика, — мы всегда тебя рады видеть, приходи.
Единственное, что не понравилось Севку на вилле "Роза Ликерии" — это полное отсутствие охраны. О чём он и сказал, Лика только отмахнулась, мол, чего ей с подругами бояться. Но Севк как в воду глядел, первая попытка ограбления произошла через три дня после его последнего визита. Даже там, где очень хорошо охраняются дома, вернее, виллы состоятельных, и даже очень состоятельных людей, найдутся те, кто готов рискнуть ради быстрого обогащения. Понятно, что туда, где есть охрана, грабители не полезут или сделают это очень осторожно, а вот отсутствие такой охраны воспримут как предложение — ощипать беспечных хозяев. На вилле "Роза Ликерии" её не было, по крайней мере те, кто за ней неделю следили, охранников не заметили. На этой, как бы на отшибе стоящей, вилле проживало всего три женщины и одна девочка, а судя по тому, сколько было куплено этими четырьмя обитательницами этого поместья, деньги у них были, и немалые, в общем было чем поживиться. А поскольку эта вилла была у самого леса, то грабители решили не ждать ночи. И вот, когда две женщины уехали на рынок, а на вилле остались раненая или больная женщина и девочка, непрошеные визитёры перелезли через забор и направились к дому. На их пути оказался ещё один забор, но какой-то странный, гораздо более мощный и высокий, чем первый, но какой-то короткий, непонятно что огораживающий, его легко можно было обойти. Обойдя этот забор, четверо любителей лёгкой наживы осторожно попытались пройти вдоль него. Когда первый грабитель дошёл до середины этого подозрительного ограждения и уже собирался повернуть к дому, как перед ним в деревянную стену, чавкнув, вошёл тяжёлый нож. Второй нож вошёл у него за спиной, заставив в испуге прижаться к деревянной стене, то же самое произошло и с его товарищами. Когда испуг у них прошёл, они увидели девушку, сидящую в кресле, установленном на досках, идущих вдоль стены (это были направляющие, по которым ездило кресло Сэлли). На подставке у этого кресла висели перевязи с ножами, а у девушки в кресле было по два ножа в каждой руке, похоже, что она их так и метала, с обеих рук и по два сразу. Ножи вонзились в стену над головами первого и последнего грабителя да так, что отхватили у каждого прядь волос.
— Здорово! Сэлли, а ты можешь так, чтоб нож не чуть-чуть волосы отрезал, а так, чтоб ничего на голове не осталось? Ну, не у этих, а вон у тех, которые в середине стоят, давай на спор, отрежешь или нет, — сказала девочка, стоящая за креслом метательницы. То, что грабители сразу не заметили эту девочку и метательницу ножей, была заслуга Лики, решившей потренироваться в отводе глаз. Та ответила:
— Если не дёрнутся, то обоих сделаю лысыми, но, Лика, ты же понимаешь с такого расстояния это трудно сделать. Они же увидят, что в них ножи летят и могут дёрнуться, ну присесть.
— А ты возьми поправку на их движение, и сразу всем срежь. Ты же можешь метнуть сразу четыре ножа, вот так и сделай, — посоветовала девочка, женщина ответила:
— Можно взять поправку на приседание, но они могут и не присесть, вон как стоят, глаза выпучили. Тогда нож ему не волосы срежет, а голову. В этом случае я пари проиграю, хотя... можно сказать — условия соблюдены, все волосы срезала, хоть и с головой, — задумчиво произнесла женщина, глядя на застывших у стены мужчин, небрежно и с лёгкостью поигрывая ножами, в каждой её руке было по два ножа, сверкающих, словно какие-то экзотические рыбки. Девочка предложила:
— Ну так давай метни сразу четыре ножа. Если кому и отрежешь голову, то такая мелочь не будет считаться нарушением нашего пари. Подумаешь, головой больше, головой меньше, бери поправку на приседание.
Грабители поняли, что в них сейчас полетят ножи, причём с поправкой на приседание, а вот насколько эта поправка будет взята?.. Все четверо упали на колени и заголосили, прося пощады, но это только раззадорило девочку, радостно закричавшую:
— Теперь поправку на приседание брать не надо, давай бросай!
Сэлли взмахнула руками и четыре ножа, с хрустом вошедшие в дерево, срезали волосы у мужчин, стоящих у забора-стены. У трёх срезали, четвёртому повезло меньше, он лишился волос вместе с кожей. Закричав от боли, мужчина схватился за голову, а когда кровь потекла у него по лицу, упал, лишившись чувств. Девушка, пожав плечами, невозмутимо прокомментировала свою оплошность:
— Промашка вышла, с кем не бывает? Зато теперь ему никогда стричься не надо будет, на голом черепе волосы не растут.
— Я даже не знаю, как этот бросок засчитать, вроде волосы ты ему срезала, но не совсем попала. Хотя... пари ты выиграла, волосы-то срезала, — признала своё поражение в споре Лика. Сэлли поинтересовалась:
— А на что мы спорили? Каковы были условия пари и как насчёт выигрыша?
— Это мы не успели обсудить, увлеклись. Буду тебе должна, а что? Сама выберешь, — предложила девочка. Девушка согласно кивнула и попросила:
— Пока ножи принеси, да и наших гостей за ворота выведи.
— Эй, лишенцы, вставайте или так и будете на коленях ползти, — закричала Лика, направляясь к несостоявшимся грабителям. Все четверо поднялись, но один, решив, что прикроется от метательницы ножей этой, показавшейся ему слабой, девочкой, попытался её схватить и растянулся на земле. Лика посмотрела на лежащего мужчину и сказала, обращаясь к тем троим, оставшимся на ногах:
— Ещё кто-нибудь попытаться хочет? Но учтите, что выносить за ворота не буду, прикопаю здесь. Так — нет желающих, тогда взяли этого и пошли.
— Что с ним? — спросил один из грабителей, поднявших неподвижное тело. Лика пожала плечами:
— Откуда я знаю? Била его не сильно, а если помер, то сам виноват. Давайте пошевеливайтесь, — сказала девочка, собирая ножи, потом отконвоировала к воротам троих несостоявшихся грабителей, тащивших четвёртого. В это время как раз вернулись Дика и Феса. Дика, спрыгивая с тележки (это была та самая тележка, приобретённая для таких поездок), поинтересовалась:
— Это кто?
— Гости незваные, — ответила Лика. Феса испуганно сжалась (то, что эти немаленькие мужчины грабители, она сразу поняла), а Дика с укором спросила:
— Лика, ты что? Вот так просто собираешься их отпустить? То, что они ничего не успели у нас взять, их не оправдывает. Так просто их отпускать нельзя!
— А что тогда с ними делать? Не закапывать же их в саду? Это будет как-то нехорошо, наш садик всякой мерзостью пачкать.
— Зачем в саду? Вечером вывезем подальше в лес, там и закапывать не надо. Зверям тоже что-то кушать надо, а по костям трудно определить — кто это был. Конечно, везти их в лес — та ещё морока. Но ты права, пачкать всяким... ну, этим самым, а у них, посмотри, уже потекло, наш чудный садик не годится, — равнодушно сказала Дика. Лика критически оглядела сжавшихся мужчин, каждый из которых был на голову выше её и раза в два шире, потом посмотрела на тележку, этой небольшой тележки вполне хватало четырём девушкам, чтоб ездить на рынок и привозить оттуда покупки. Задумчиво качая головой, Лика словно прикидывала — а хватит ли там места, чтобы вывезти в лес этих крупных мужчин, о чём она и сказала:
— Так их же ещё и грузить придётся, да и нам ехать... хотя бы двоим. Могу я поехать, я не такая уж и большая места мало займу, Но всё же... мы в этой тележке сами ездим и продукты возим, а тут какие-то, вон видишь, уже грязные и уже воняют, ещё запачкают нам всё.
— Лика, ну как они запачкают? Мы их не будем в тележку складывать, свяжем и к лошадке привяжем. Так волоком и потащим, сами-то они уже не будут двигаться, — возразила Дика, чуть заметно улыбнувшись и незаметно подмигнув Лике. Та с серьёзным видом показала на бандита, оскальпированного Сэлли, и сказала:
— Волоком долго, но ты права, но лучше так, а то запачкают они нам тележку, вот с этого уже капает, не только сверху, но и снизу, — Лика показала на оскальпированного грабителя и, вздохнув, добавила: — Из остальных тоже течь начало... хотя если им аккуратно шеи свернуть... Но с другой стороны, на земле могут вонючие следы остаться, засыпать придётся. А это такая морока.
Дика незаметно кивнула на бледную Фесу, которая приняла слова девушки и девочки за чистую монету, Лика кивнула в ответ и, обращаясь к мужчинам, скомандовала:
— А ну бегом отсюда! Если не хотите, чтоб вас ночью в лес волоком оттащили.
Вечером Сэлли хохотала, слушая рассказ подруг и глядя на смущённую Фесу. А та не то что дулась, но выглядела очень обиженной, она-то восприняла те кровожадные заявления всерьёз. Отсмеявшись, Сэлли серьёзно сказала:
— Вообще-то вы, девочки, были правы, этих воришек не стоило отпускать, хотя... не эти, так другие пришли бы. Наша никем не охраняемая вилла кажется лакомой добычей, можем ждать визита незваных гостей в ближайшее время, если не этих, уже в усиленном составе, то других. Надо к этому приготовиться, как? Подумаю.
Сэлли оказалась права, гости пришли, но перед этим ещё кое-что произошло, никак не связанное с грабителями, но очень повлиявшее на развитие дальнейших событий и жизнь обитателей виллы "Роза Ликерии".
Глава 12. Новая подруга Лики.
У виллы "Роза Ликерии" пляжа как такового не было, хоть она была у моря и одна сторона её прямоугольной территории (большая) соприкасалась с морем, то есть была берегом моря, но для регулярного принятия водных процедур крайне неудобным берегом. Тут были большие (почти скалы) и маленькие камни, только в одном месте небольшой клочок песка. Тут и купались все девушки, кроме Лики. Её эта каменистость берега не смущала, даже нравилась, а одно место стало любимым. Это был небольшой пятачок, вернее, вытянутая вдоль забора соседней виллы узкая полоска (не больше полутора локтей в ширину) довольно крупной гальки. С другой стороны эту полоску ограничивал большой валун, высотой со стоящий рядом забором, такой же валун закрывал эту полоску и со стороны сада-парка. С другой стороны — со стороны соседней виллы — тоже были большие камни, правда, разбросанные не так густо, как с этой. Вот это место и облюбовала Лика, там в воду заходила девочка и ныряла, но больше не выныривала, так как дальше уже плыл зверь, с длинным телом, короткими и широкими лапами и таким же хвостом. Наплававшись вдоволь, зверь подплывал к тому месту с неудобным входом в воду, и на берег уже выходила, вернее, забиралась на валун девочка. Распластавшись на этом большом и нагретом солнцем камне, Лика долго на нём лежала, греясь на солнце.
Однажды Лика поймала большую рыбу и принесла её Фесе, спросив, можно ли это есть. Вообще-то Лика могла эту рыбу съесть сырой, но не любила сырое, она могла эту рыбу съесть даже если бы та была ядовитой, но девочка хотела угостить подруг. Оказалось, что это очень вкусная и редкая рыба, которая редко попадает в сети, так как живёт на большой глубине около острова, расположенного в центре этого небольшого, но очень глубокого моря. Лика покивала и, взяв большой мешок, через полчаса принесла десяток таких рыбин. С тех пор Лика довольно часто вносила разнообразие в рацион обитателей виллы, принося только что пойманную рыбу. Да так часто, что Феса перестала покупать рыбу на рынке. Обитатели виллы строили догадки, откуда Лика берёт эту редкую рыбу, то есть — откуда было понятно — из моря, рыба-то была свежая и по всем признакам — только что пойманная, но как и кем? Ведь у Лики не было ничего такого, чем бы можно было такую рыбу поймать. Да и никого поблизости не было, кто бы мог эту рыбу принести Лике, а она сама молчала, только загадочно улыбалась. А после того как Дика показала на очередном улове отметки когтей и зубов, был сделан вывод, что Лике приносит рыбу какой-то морской зверь, причём крупный зверь, уж очень эти отметки были внушительны. Теперь стали гадать — что это за зверь и как Лика его приручила или подружилась (к тому, что подружилась, а не приручила, склонялись Феса и Дика, Сэлли настаивала на том, что приручила).
Однажды, греясь после купания на своём камне, Лика услышала всхлипывания за забором. Осторожно выглянув, Лика увидела рыдающую девочку, примерно одного с ней возраста (с виду, Лика ведь была намного старше). Решив выяснить — в чём дело, Лика с камня прыгнула к рыдающей девочке, а та не заметила, что уже не одна, настолько была увлечена своим занятием.
Кто-то отнял руки от лица плачущей, так быстро, что та даже испугаться не успела, а когда увидела стоящую перед собой девочку одного с собой возраста, да ещё и совсем без одежды, то поняла, что боятся нечего и зарыдала сильнее. Такое поведение незнакомки очень удивило Лику, и она решила выяснить в чём дело, представившись и задав несколько вопросов:
— Меня Лика зовут, я живу по соседству, а ты кто такая? Что здесь, у забора, делаешь и почему плачешь?
— Я Камела, и я скоро умру, — не переставая рыдать, ответила девочка, чем сильно озадачила Лику. После получаса расспросов, Лика выяснила, что Камела — дочь сенатора Прокла Касторуса, владельца этой виллы (Лика слышала это имя от Севка), а умрёт она потому, что неизлечимо больна, это она давно подозревала, но точно узнала только что.
— Лекарь Цевиус сказал об этом моим отцу и матери, а я слышала! Они думали, что я в саду, а я под окном стояла!
— Подслушивала, значит, а когда о таком узнала, побежала сюда умирать. Но сначала решила себя как следует оплакать. И когда это должно случиться? — хмыкнув, поинтересовалась Лика. Девочка попыталась возмутиться, но усилие вызвало у неё кашель, чтоб прикрыться, она схватила платок, который когда-то был белым, а сейчас стал красным. На этом платке стали расползаться свежие кровавые пятна. Лика, посмотрев на эти пятна, провела рукой по груди девочки, хмыкнула и чуть приобняла Камелу, словно стараясь её успокоить, при этом положив свободную руку на грудь девочки. Так они, замерев, простояли некоторое время. Камела молчала, почувствовав некоторое облегчение, а Лика лихорадочно соображала. Эта девочка действительно была больна, что это за болезнь Лика не знала и излечима ли эта болезнь тоже. Но взглянув на Камелу магическим зрением, Лика определила, что она легко с этой болезнью справится. В мире Лики от болезней не умирали не потому, что болезней не было, а потому, что видящий жизненные потоки, то есть обладающий магическим зрением может вылечить практически любую болезнь, ну, а тот, кто не видит жизненные потоки, может обратиться к видящему. Нельзя сказать, что Лика хорошо видела жизненные потоки, всё-таки она не была сильным магом (в своём мире), но в данном случае вылечить эту болезнь было ей по силам. Но вот как это сделать, чтобы остаться в стороне? Хватит с неё Сэлли, и так еле сумела убедить подруг, что она не ведьма, после того как помогла той в эргастулуме на арене (они до конца так и не поверили, решив, что она если не ведьма, то как-то с богами связана). Сейчас Лика немного подправила Камеле жизненные потоки и приказала той, если жить хочет, ждать её. Лика сказала, что быстро сбегает, тут недалеко, но вот зачем сбегает не сказала.
