Алькурд Пардес. День Солнца

На трибунах гостей обслуживали официанты. Напитки, закуски — всё за счёт заведения. Не так уж и удивительно, если учесть какие суммы гуляют здесь во время принятия ставок. Организаторы тотализатора, которые забирают свой процент с каждой ставке, всегда в выигрыше.

Арены подпольных боёв без правил навсегда останутся частью прошлого Зига. Как бы он не жалел, как бы не стыдился этого отрезка своей жизни — реальности было не изменить.

Как и договаривались — Лэндо сумел всё организовать меньше, чем за сутки. Точнее — всё, что ему было нужно — впихнуть Заннинса в программу поединков уже назначенного на вечер чемпионата.

Подвал Койота, на который первым делом подумал Зиг, не соответствовал бы масштабам мероприятия. Заннинсу вместе с неумолкающим-всю-дорогу-Лэндо пришлось проехать около двух сотен километров. Чемпионат проходил в крупном региональном центре — городе с населением более четырех миллионов человек.

Проходя по залам казино, ловя на себе странные взгляды "высокой" публики, Зиг чувствовал себя не своей тарелке. Заннинс вдруг понял, что зудящее, не дающее ему покоя чувство — это нарастающее волнение.

И вовсе не то привычное волнение за Лилиан. ( Хотя и оно осталось где-то на задворках сознания мигать красным сигнальным огоньком) Его сестра, вместе с Соулривером и Магдой уже давно обживались в предоставленном Лэндо домике. Хозяин "Койота" не обманул. Старенький, но добротный коттедж хоронился в чаще леса, и добраться до него можно лишь хорошо зная хитросплетения просёлочных дорог. Электричество, газ, да и продукты — всего было в достатке. Нет, Заннинс не волновался за спутников. А вот куда он отправился — предпочёл скрыть. Конечно, никому из них не стоило знать, какую цену придется заплатить за этот домик в лесу. Особенно Лилиан.

Кончики пальцев кололо раскалёнными иглами, а в голове, казалось, отбивал ритм отряд марширующих на параде военных.

Зиг просто боялся выходить на арену.

Чёрт, да такого с ним никогда не было. Разве что в самый-самый первый раз. Никогда прежде Заннинс не обращал внимания на эти взгляды жаждущих крови людей. Ему всегда было плевать на эти дорогие ковры, замысловатые интерьеры, и лицемерных посетителей современного ристалища. В глазах Зига все видели только равнодушие, и лишь несколько человек знали о той вере, которой он хранил где-то в глубине себя и цели, заставляющей его жить и идти вперед.

Раньше Зиг никогда не выходил на бой "чистым".

В его крови всегда плескался коктейль химии, убивающий в нем всё человеческое. Заставляющий не чувствовать боли, освобождающий от сострадания, жалости, даже притупляющий инстинкт самосохранения.

Подобно аренам древности площадки для подпольных боёв были овальными, окруженными высокими трибунами. В противоположных концах располагались двери, из которых выходили противники. А под ногами хрустел ссохшийся старый песок. Также как и тысячу лет назад.

Богатые люди ценили традиции.

Белый свет галогеновых ламп ослеплял после тёмной душной комнатки ожидания. Поднявшийся на трибунах одобрительный гул и улюлюканье заставило вздрогнуть.

Дежа-вю.

Кажется, так называется это чувство в Женуарии.

— Дамы и господа, — раздался напыщенно-торжественный голос откуда-то сверху. — Самый важный бой этого вечера! Здесь, на нашей арене, где песок ещё не успел высохнуть от крови! Впервые, известный на весь мир бывший чемпион! Белый Зверь!

Выкрики и гомон смешался с нестройными аплодисментами. Зиг расправил плечи, осматриваясь. Он уже немного привык к контрастному освещению и громким звукам. Заннинс почувствовал, как ноги сами встали в боевую стойку, как легко он покачнулся, перенося вес с пятки на носок, как напряглись мышцы рук.

Тело помнило всё.

Зиг порыскал взглядом по трибунам. Там, где-то в темноте притаился знакомый, жаждущий крови монстр, имя которому — толпа. Где-то среди этой тёмной, колышущейся массы, сидел Лэндо. Заннинс не знал, волновался ли тот сейчас. Если подумать, то Лэндо только единожды видел Зига в настоящем бою, а в остальном — полагался на слухи. В тот раз, когда Заннинс обратился к нему за помощью, платой стали все оставшиеся у парня деньги, заработанные им на арене. Да ещё репутация, которая оказывала впечатление в определённых кругах. Достаточно Лэндо было появиться в нужных местах с Зигом и пустить слушок, что знаменитый альбинос-гладиатор теперь его личный телохранитель, как небольшое дело провинциального бизнесмена стало расти. Уважение, страх и полезные знакомства иногда стоят дороже любых денег.

Отойдя от края арены всего на несколько шагов, Зиг замер. Выходить в центр, в поисках ещё большего внимания и славы, на радость публике, он не собирался. Благосклонность толпы редко бывает дороже жизни.

Противоположная дверь резко ускользнула вверх, исчезая в стене. Толпа вскричала, гораздо сильнее, чем при приветствии Зига. Голос человека, объявляющего противников потонул в общем шуме. Кажется, против Заннинса выступал хорошо известный публике и горячо ею любимый боец.

Среди аплодисментов, воплей и визгов, Зиг не сразу разобрал вклинившийся металлический грязный шум, похожий на рёв раненого зверя.

Из темноты вылетел мотоцикл.

Такого на арене Зиг никогда не видел.

Широкоплечий, одетый в кожаную куртку мотоциклист мчался на парня. Чёрный матовый шлем скрывал его лицо. Выйдя из секундного ступора Заннинс отпрыгнул в сторону, в последний момент подумав, что выйди он на середину арены, всё могло бы кончиться иначе. И гораздо быстрее.

Мотоциклист развернулся, взметывая задним колесом фонтан грязного песка и ринулся в новую атаку.

Заннинсу никогда не приходилось сражаться с такими противниками. Отскочить в сторону и во второй раз для парня не оказалось проблемой. Но эта тактика имела и слабую сторону. Бесконечно скакать, уворачиваясь от полутора центнеров металла невозможно. А что кончиться раньше— бензин или силы Зига — было тем еще вопросом.

Когда противник в третий раз повторил свой манёвр, Зиг отпрыгнул, но в последний момент выбросил в сторону ногу, надеясь выбить "байкера" из седла.

В кино такой финт удался бы с лёгкостью. Однако это была реальность. Здоровый кабан едва ли уступал весом своему железному коню. Это был похоже на уверенный удар трёхсоткиллограмового кулака, против детского шлепка ладонью.

Зига отбросило. Альбинос сильно ушиб ногу о шлем противника и свалился в песок, на миг зажмуриваясь от неожиданной боли.

Перекатываясь на брюхе, терпя боль и отплёвываясь от песка, Заннинс в спешке соображал. Он, конечно называл Лэндо "другом", но это не отменяло того, что это был до чёртиков жадный, жуликоватый друг. Он мог и пожертвовать жизнью Зига, если на кону оказалась бы достаточно солидная сумма денег. С него сталось бы. Условия и силы, сражающихся на арене были мягко говоря неравны. Возможно, это должно было льстить Заннинсу, ведь организаторы делали поправку на его "звёздный" статус. Но альбиносу подобные реверансы в свою сторону даром были не нужны.

Пересиливая себя, Заннинс поднялся. Чёрный гонщик, уже катил по прямой, бросив себя в новую атаку. На сей раз Зиг не стал убегать. Когда до столкновения оставалось пара метров, он подпрыгнул и ударил двумя ногами в шлем, вкладывая в удар все силы.

Таким же ударом Зиг впервые убил человека. Тогда он ещё не был известен в подпольном гладиаторском бизнесе и оппонентов для него подбирали из числа таких же новичков. Противником оказался высокий худющий парень, кинувший свою жизнь на жернова мельницы боёв без правил, кажется, из-за излишней бедноты.

После страшного удара альбиноса, парень погиб ещё до того, как обмякшее тело, коснулось пола. Заннинс проломил несчастному грудную клетку. Рёбра, предназначенные для защиты внутренних органов, не справились с возложенной на них природой функцией. Кости лопнули и острыми клыками вонзились в сердце и лёгкие...

Матовый чёрный пластик, скрывающий лицо противника, не выдержал. Забрало шлема треснуло, разлетелось осколками. Гонщик вылетел из седла, не удержавшись, а его железный конь продолжил движение без хозяина. Промчавшись под Зигом и проехав еще несколько метров, мотоцикл завалился на бок, разбрызгивая вокруг песочные брызги.

— О! Только посмотрите! — оживился комментатор. — Наш фаворит потерял преимущество! Бывший чемпион показывает коготки! Джиксеру придётся нелегко!

Зиг никогда не участвовал в боях по эту сторону океана, но, кажется, краем уха слышал такое прозвище. А это уже говорило о многом. Имён, настолько известных в этом подпольном гладиаторском мире, было не столь много — не больше пяти.

Джиксер подскочил на ноги одним резким движением. Он сорвал шлем и в бешенстве отбросил его в сторону.

Зиг встретился с глазами противника. Взгляд был слишком хорошо знаком ему.

Бездонные чёрные зрачки, расплескавшиеся до пределов радужки, не реагирующие на свет софитов. Безразличный, бессмысленный взгляд.

Такой же, который был у Зига, каждый раз, когда он в прошлом покидал арену. Когда он в самый первый раз убил человека, какое-то новое незнакомое доселе чувство резануло по сердцу, ударило поддых и соскользнуло куда-то ниже. Отголоски эмоций слабо звякнули и исчезли, сгинув в бушующем океане наркотического трипа...

Джиксер бросился на Зига, широко, по-медвежьи раскинув руки. Заннинс поднырнул под руку и врезал противнику по животу.

Кулак точно угодил в стену.

Оплеуха смела Зига с ног.

Для Джиксера альбинос не был врагом. И даже не противником или соперником, а просто досадной помехой на пути к новой дозе.

Зиг очень хорошо помнил это состояние. Когда между ним и единственным оставшимся в жизни смыслом надоедливо пляшет и уходит от ударов очередной недоносок.

В Зиге быстро разглядели потенциал, и как это называли сами люди, организовывающие бои — "подсыпали пороху". В подпольных боях нет ни правил, ни проверки на допинг. Редко кто из серьёзных участников современных кровавых игрищ не прибегал к помощи наркотиков и стимуляторов.

Когда это случилось с Зигом — он стал существовать от дозы до дозы. Он жил в бараках, принадлежащих одному литеранскому богачу, решившему поиграть в хозяина гладиаторов. Питался чем придётся. Заннинса не заботила еда, вода, место, где он спал, люди, его окружающие, и мир за пределами комнаты и арены. Он жил словно раб. И за несколько граммов химических соединений он добровольно продавал себя снова и снова.

Трипы были настолько яркими и приносили такое удовлетворение, что Зиг вскоре начал воспринимать реальность, как бесцветный бессмысленный сон. Реальностью для него были психоделические сны и приходы. Заннинс хорошо помнил нарастающее раздражение всякий раз, когда он долго не выходил на арену. Ведь каждый бой для него олицетворял вожделенный укол. Сначала до выхода на песок — стимулирующий, возбуждающий и активизирующй внутренние ресурсы организма. А после — ещё один, направляющий бурлящую энергию и мощь — внутрь себя, подкидывая перегревающемуся мозгу головоломки фантастических миров, настолько реалистичных, что ставшее модным в последнее время стерео-видео высокого разрешения, обещающее полное погружение, казалось дешевой подделкой. Пожелтевшей фотографией, расцарапанной и потрепанной временем.

Психостимуляторы заставляли работать мозг на пределе возможностей. В десятки раз быстрее обрабатывать информацию, а следовательно и реагировать на опасности.

Джиксер был "накачан" до краёв. Сражаться врукопашную с таким противником до безумия трудно. В этом состоянии он замечал даже самые незначительные движения, и буквально предугадывал действия Заннинса.

Разлёживаться на спине было подобно смерти. Зиг перевернулся через себя, отскочил, увеличивая дистанцию. Но Джиксер не кинулся следом. Он будто бы нарочито неспешно приблизился к мотоциклу, у которого ещё продолжало крутиться заднее колесо и легко, одной рукой, оторвал его от земли.

Заннинс метнулся к противнику. Альбинос думал, успеет застать громилу врасплох, пока Джиксер будет пытаться вновь оседлать железного коня. Но тот даже и не собирался этого делать. Чуть отведя руку с мотоциклом за спину, он резко ударил, используя транспорт на манер оружия.

Зиг успел в последний момент припасть на колени. Прямо над головой промелькнули колёса, сыпля колючими песчинками. Колени обожгло, словно бы они проехались по крупной нождачке.

С каждой секундой Джиксер терял человечность. В глазах Зига он все сильнее напоминал перекаченного химией мутанта. Ему даже было слегка жаль, что такой человек попал в кровавый мир подпольных боёв. Размахивать ста пятьюдесятью килограммами веса одной рукой — дано не каждому.

В который раз Зиг перекатился по песку, уворачиваясь за миг до страшного удара. Джиксер обрушил мотоцикл на то место, где только что был Заннинс.

Размахивания мотоциклом были достаточно медлительны, но потенциально настолько убойны, что Зиг не решался на опрометчивую контратаку. Ловкий Заннинс без особого труда держал дистанцию и избегал ударов. Всё, что от него требовалось — сосредоточенность и внимание.

Джиксер расходился. Размахивал своей бензиновой булавой всё яростнее и небрежнее. Зиг помнил эту ярость, заволакивающую глаза красной пеленой, когда бой не удавалось закончить быстро.

Заннинс отступал, держал дистанцию. Размахивающий мотоциклом детина — пугающее зрелище. Когда Зиг приноровился к размеренным маятниковым движением противника, заодно приблизившись к краю арены, Джиксер выкинул новый финт. Размахнувшись он просто бросил мотоциклом в Зига. Не ожидавший подобного Заннинс не успел среагировать. Мотоцикл ударил в грудь и унёс за собой, припечатывая Зига к стене.

Трибуны взорвались аплодисментами.

Зиг со стоном отбросил покорёженный мотоцикл. Не смотря на эффектность, удар вышел не таким страшным. Болела ушибленная спина и грудная клетка, но груде железа попросту не хватило инерции сделать из Зига блин. Похоже, пределы были даже у такой чудовищной силы, как у Джиксера.

Не успел Зиг оправиться, как противник подлетел к нему. Посыпавшиеся удары оглушали, дезориентировали. Здоровые кулачищи били настолько же больно, насколько Зиг это себе представлял. Попытки Зига ответить, жестко пресекались. Наверное, с трибун его телодвижения выглядели более, чем жалко. Противник действительно читал Заннинса, как раскрытую книгу. Пропустив несколько увесистых тычков, Зиг оступился, завалился на бок, сползая по стене...

Казалось, выхода не было, Зиг выходил на арену, уничтожал любого вставшего на пути, а потом получил вожделенный укол. Он быстро оказался на дне глубокой ямы безвыходности, и если поначалу и пытался выкарабкаться, слабо перебирая ладонями по грязной скользкой стене, то вскоре сдался.

Так продолжалось до тех пор, пока он не встретил одного человека. Живший с ним в одной комнате сосед погиб на очередной бойне и к Зигу подселили молчаливого невысокого кинтийца.

Именно этого человека Заннинс впоследствии стал называть Учителем. Кинтиец был таким же невольником, посаженным на иглу бойцом, но в отличие от остальных, не потерявшим жизненных ориентиров. Каждый день он проводил в тренировках и медитации, не желая сдаваться. Постепенно он вытащил Зига из вязкого болота безразличия. Именно Учитель помог ему вспомнить о том, что у Зига была цель, вспомнить о Лилиан, о своём долге перед ней. Кинтиец сумел вбить в голову парня, что бороться нужно всегда, при любой расстановке сил. Даже если эта борьба идёт против зависимости собственного организма. Очень быстро Зиг перенял и боевые навыки, благодаря обучению и тренировкам стал намного увереннее держаться на арене. А в минуты, когда его разум очищался от стимуляторов — вынашивал план побега.